- в какой-то степени из-за меня. О Ла-Джолле капитан даже не хотел и
слышать.
Мы никогда не говорили о женитьбе. Я вообще не торопилась снова выходить
замуж, и уж конечно не за него. А Гуннар с самого начала наших отношений
заявил, что ни за что на свете не совершит подобной глупости еще раз, он
считал себя совершенно непригодным для семейной жизни. К тому же я не питала
иллюзий насчет его верности. В Сан-Франциско у него была другая девица, а
может, и не одна, но не думаю, что Джери Боннер принадлежала к их числу.
Во-первых, ей было всего лишь двадцать четыре, а, как это ни удивительно, он
не увлекался молоденькими. Может быть, это и противоречит классическому
образу престарелого Дон-Жуана, которому для удовлетворения страсти требуются
все более юные девицы, но кто знает, видимо, он приберегал эту фазу этак лет
для восьмидесяти или даже девяноста. Его теория заключалась в том, что
женщины моложе тридцати ничего не смыслят в сексе. Во-вторых, наркотики;
если она уже тогда употребляла героин, он не стал бы иметь с ней никаких
дел.
"И все же героин находился в его доме, и Джери знала об этом, а также где
его найти, - подумал Ромстед. - Никаких ответов - одни только новые
вопросы". И хотя Полетт ему нравилась, дифирамбы, расточаемые миссис Кармоди
его отцу как искусному любовнику, начинали действовать на нервы - как никак
Ромстед двадцать дней пробыл в море и, если можно так выразиться, соскучился
по женскому обществу. Он поблагодарил ее за коктейль, затем вернулся в
мотель и позвонил Майо.
- И что ты узнал? - спросила она.
- Ничего достоверного, - ответил он. - Расскажу, когда вернусь. Приеду
часов в одиннадцать вечера.
- Я буду ждать у тебя дома.
- Это ты хорошо придумала.
- Конечно. Так что расскажешь обо всем, пока будешь охлаждаться под
душем.
- Тогда не в одиннадцать, а в десять.
Ромстед зашел в контору мотеля, заплатил за междугородный разговор и
попросил разбудить его в пять.
Еще не было десяти вечера, когда он вышел из лифта многоэтажного жилого
дома на холме с видом на Эмбаркадеро и залив и направился по коридору,
устланному ковром, заглушавшим звук шагов, к своей квартире.
В гостиной царил полумрак. Майо Фоли, облаченная в домашний халат, под
которым, очевидно, ничего не было, слушала Равеля, водрузив свои длинные
босые ноги на кофейный столик рядом с бутылкой шампанского в ведерке. Она
улыбнулась, и в ее темно-синих, подернувшихся поволокой глазах появилось так
хорошо ему знакомое выражение страсти.
- Ты как раз вовремя, Ромстед, - сказала она, - я уже собиралась начать
без тебя.
Глава 5
Майо - на самом деле ее звали Мартой - была тридцатитрехлетней брюнеткой
с белоснежной кожей и синими, почти цвета фиалки глазами. Она была разведена
и, имея диплом медицинской сестры, мечтала стать врачом, но четыре года
подряд проваливалась на экзаменах на медицинском факультете университета в