- Я никогда не выступал за Национальную лигу.
   - Ну так вот. Их родители умерли, и Лью заботился о девочке  с  тех  пор,
как ей исполнилось шестнадцать.  Джери  ходила  в  государственную  школу  в
Сан-Диего, но потом бросила учебу и стала болтаться  с  компанией  непутевых
подростков в Дель-Мар. Она была влюблена в море и конечно  же  ожидала,  что
путешествие будет полным отпадом - или как там они  выражались  тогда,  -  и
поэтому с радостью поехала с нами.
   Все шло отлично, пока где-то в тысяче миль от Гонолулу  мы  не  попали  в
самую настоящую переделку. Шторм не шторм, но ветер постоянно усиливался,  и
не успели мы опомниться, как стало ясно, что у нас слишком много парусов,  а
спускать их слишком поздно. Нас закружило, завалило набок, мачта с  парусами
полетела за борт, а шлюп зачерпнул столько воды, что затопило весь трюм.  Но
самое ужасное было то, что Стив в какой-то момент потерял равновесие  и  его
сильно швырнуло через всю палубу.  Он  налетел  на  что-то  прямо  солнечным
сплетением. Он страдал от адской боли и еле двигался. Радио  испортилось,  и
мы не могли вызвать подмогу, а вдвоем с Джери нам было не справиться со всем
этим хаосом на  борту.  Мы  устроили  Стива  как  можно  удобней,  дали  ему
обезболивающих  таблеток  из   аптечки,   но   сами   оказались   совершенно
беспомощными.
   К счастью, мы находились вблизи пароходной линии Лос-Анджелес -  Гонолулу
и на исходе того же дня заметили на  горизонте  корабль.  Мы  несколько  раз
выстрелили сигнальными ракетами, но нас то ли не заметили, то ли не обратили
внимания - в общем, корабль ушел. На закате  солнца  умер  Стив.  Когда  мне
порой снится эта страшная ночь, я до сих пор просыпаюсь в холодном поту.  Мы
с Джери думали, что никогда больше не увидим рассвет, но  мы  были  в  таком
состоянии, что нам уже было все равно. А с наступлением утра  показался  еще
один корабль. Мы выпустили остаток наших сигнальных  ракет,  нам  оставалось
только молиться. И тут корабль изменил курс и приблизился  к  нам.  Это  был
"Фэрайл".
   Ваш отец выслал за нами  шлюпку.  Когда  мы  прибыли  в  Гонолулу,  Стиву
сделали вскрытие, и  врачи  объяснили,  что  мой  муж  умер  от  внутреннего
кровотечения из-за разрыва селезенки. Тогда я решила, что до конца жизни  не
ступлю на палубу корабля. Вернувшись домой и немного  оправившись  от  этого
ужасного приключения, я написала благодарственное письмо вашему отцу и  всей
команде, а также в пароходную компанию, превознося морские таланты  капитана
Ромстеда и ту королевскую обходительность,  с  которой  с  нами  обращались,
когда подобрали в открытом море.
   Этим могло бы все и закончиться, если бы год спустя я  не  отправилась  в
Сан-Франциско за покупками и, выходя из "Парижа", не столкнулась с ним нос к
носу. Он пригласил меня  выпить.  Через  три  дня  "Фэрайл"  снова  вышел  в
плавание, а я вернулась в гостиницу и рухнула  без  сил;  по-моему,  пока  я
спала, часовая стрелка дважды обошла циферблат. Ваш отец был  потрясающим  и
необыкновенно обаятельным мужчиной, и к тому же умел обращаться с женщинами,
о чем вы, вероятно, наслышаны.
   Когда он вернулся из этого плавания, я уже  ждала  его  в  Сан-Франциско,
потом полетела самолетом в Лос-Анджелес, чтобы  встретиться  с  ним  там,  а
потом в Гонолулу. В следующее плавание  я  отправилась  с  ним  вместе  -  в
Гонконг, Коби и Манилу. Может, вам известно, что на "Фэрайле" имелись  каюты
для двадцати пассажиров. В течение следующих трех лет я  еще  несколько  раз
плавала с ним на Восток, а когда Гуннар вышел в отставку, то поселился здесь