коснется его свинарника, то он заявится сюда и сам всадит заряд  соли  Финли
прямо в зад, и  плевать  ему,  проповедник  Финли  или  нет.  А  ведь  Финли
самолично крестил мисс Джимерсон. Да  и  то  сказать,  бедняжка  после  того
крещения слегла с воспалением легких. Папа глянул вниз.
   - Малость хлипковато для ковчега, а?  -  заметил  он.  -  Местами  просто
насквозь просвечивает.
   - А, ты про дыры-то, - усмехнулся дядя Сагамор.  -  Так  это  отдушины  в
дверях от уборной.  Если  я  не  сбился  со  счета,  он  уже  семь  туалетов
распотрошил. Каждый раз, когда Бесси соберется от меня  уходить,  он  первым
делом хватает гвоздодер и, не успеет она скрыться из виду, мчится  разбирать
уборную по досочкам. Ну, а как Бесси перестает дуться и возвращается  домой,
мне приходится строить новую.
   - Бесси уходит от тебя? - остолбенел папа. - Так она и сейчас ушла?
   - Ну да, - преспокойно подтвердил дядя. - Умотала неделю назад, аккурат в
прошлую субботу. Вернется через двенадцать  дней.  Последние  пару  лет  она
завсегда возвращается через три недели. А прежде ей хватало десяти дней.
   - А чего так? - поинтересовался папа. Дядя  Сагамор  снова  поскреб  одну
ногу об другую и сложил губы трубочкой, словно собирался  сплюнуть  табачную
жижу. Бугер и Отис, не спускавшие с него глаз, качнулись в  разные  стороны,
как раздвижные двери. Но он, видимо, передумал, так  что  они  поуспокоились
малость, и вот тут-то он и плюнул. Как они дернулись, вот потеха!
   - Да как-то так оно выходит, - пожал плечами дядя  Сагамор.  -  Время  от
времени, примерно раз в два года, Бесси вожжа  попадает  под  хвост,  и  она
начинает с воплями носиться по всему дому. Мол, такой я разэдакий, и чаша ее
терпения переполнена, и ноги ее больше не будет в этом доме, и с таким,  как
я, и святая бы не выдержала. Весь сыр-бор начинается обычно с  какого-нибудь
сущего пустяка, ну, к примеру, ног я не помыл, но она раздувает это в  целую
трагедию, и заявляет, что  покидает  меня  навсегда.  Словом,  она  собирает
саквояж, берет деньги, вырученные за продажу яиц, и пешком отправляется вниз
к Джимерсонам, у которых  есть  телефон.  Оттуда  по  телефону  звонит  Баду
Уоткинсу, который водит такси в городе. Бад  приезжает  за  ней  и  везет  в
Гленкоув к кузине Виоле - той, что вышла замуж за Вирджила Тэлли.
   Ну, не знаю, помнишь ли ты кузину Виолу, но ты, верно, толком никогда  ее
и не видел. Вся такая деликатная и утонченная, вот только  в  животе  у  нее
сильно бурчит. И всякий раз, как буркнет, она прижимает три пальца ко рту  и
бормочет: "Ах, извините". Кажется, уж от одного этого впору на стенку лезть,
так она в придачу еще и желчный камень заполучила.
   - Желчный камень? - переспросил папа.
   - Именно, - кивнул дядя Сагамор. - У нее вырезали эту штуку не то  шесть,
не то восемь лет назад. И остолоп-доктор не  придумал  ничего  лучшего,  чем
сказать ей, что за всю свою практику не видывал такого огроменного  желчного
камня и что он разве только жирафу впору. Виола так возомнила  о  себе,  что
принесла его домой, поместила в маленьком  бочоночке  на  каминной  полке  и
взяла в обыкновение показывать всем и каждому. Вирджил говорит,  что  как-то
раз перед их домом завяз автомобиль и людям в нем было  некуда  деться.  Так
она толковала о своем желчном камне ровно тринадцать часов и двадцать  минут
без передыху. В результате водитель отдал Вирджилу ключ от машины и пообещал
вернуться летом, когда дорога просохнет.  Соседи  лучше  сделают  крюк,  чем
рискнут попасться Виоле в лапы, а ей, бедняжке, и поговорить не с  кем.  Так
что когда Бесси уходит от меня и гостит у Виолы, та прямо-таки расцветает  и