потом я разглядел, что там в глубине что-то есть и, отыскав колышек,
принялся ворошить в лохани, покуда не сумел подцепить кусок и вытащить его
на поверхность. Это оказалась коровья шкура, шерсть с которой стала уже
слезать клочьями. Едва я уронил ее обратно, все месиво так и забурлило. Ужас
что за гадость.
Я заглянул в остальные корыта, но везде оказалось то же самое. Я позвал
папу, и он подошел, все так же обмахиваясь шляпой. Зиг Фрид забился под дом
и скулил.
Папа поглядел, как я снова выуживаю это безобразие на свет Божий, и
кивнул.
- Ну да, просто шкуры выдубливаются, - пояснил он с таким видом, будто
его это нисколечко и не удивило.
- Дядя Сагамор занимается кожевенным бизнесом? - спросил я.
Папа пребывал в глубокой задумчивости.
- Что-что? А, нет. Об этом мне слыхивать не доводилось. Может, у него
завелось побочное производство.
- А зачем он делает это прямо у дома? По-моему, лучше ему было бы
поставить их милях в двух отсюда, не меньше.
- Ну, не знаю, - пожал плечами папа. - Может, пытается насолить Бесси или
еще что. На твоем месте я бы не стал его об этом спрашивать. Сагамор не
очень-то жалует тех, кто задает слишком много вопросов. Поэтому когда мы
отыщем его, просто сделай вид, будто ты ничего не заметил.
Я открыл было рот, чтобы спросить, как это можно не заметить такую
вонищу, но передумал. Когда папе задают слишком много вопросов подряд, он
тоже сам из себя выходит. Видать, это у них семейное.
Я обошел вокруг дома, ища дядю Сагамора. Солнце уже стояло прямо над
головой и припекало вовсю. От деревьев доносилось жужжание жуков. Когда я
шел вдоль тыльной стены, мне послышалось, будто в доме кто-то ходит. Я
остановился и прислушался, но не услышал ничего, кроме этого жука в ветвях.
Кухонная дверь была приоткрыта. Я поднялся на крыльцо, сколоченное из
обычных деревянных чурбанов, и заглянул в кухню, но там никого не
обнаружилось. Я сунулся внутрь, и Зиг Фрид вскочил на чурбан и прошмыгнул
вслед за мной. В углу кухни стояла печка, а рядом накрытый клеенкой стол и
несколько табуреток.
Заметив на печке кастрюлю, я заглянул, не отыщется ли там что-нибудь
съестное. Так оно и оказалось. Судя по виду, вареная картошка. Я взял ложку
со стола и вытащил кусочек попробовать, но это была не картошка, а скорее
брюква. Холодная, как камень. Дрянь редкостная.
Одна дверь вела из кухни налево, а вторая прямо. Я заглянул в комнату
налево. Там стояла кровать, но, похоже, комнату использовали больше как
кладовку - на полу валялись мешки с сахаром, а по стенам висела сбруя и
одежда. Я вышел оттуда и направился в переднюю комнату и вдруг замер как
вкопанный. До меня вдруг дошло. Вареная брюква была холодная-прехолодная. Но
в печке-то горел огонь!
Я ринулся назад, снова заглянул в кастрюлю и пощупал верх печки - тоже
холодно. Но ведь я собственными глазами видел дымок над трубой! Я поспешно
выскочил во двор и задрал голову. Чтоб мне пусто было! Никакого дыма. Но
ведь он шел, право же, шел - я точно видел.
Окончательно сбитый с толку, я вернулся на кухню и, подняв одну из
крышек, запустил руку внутрь. Угли оказались холодные, что твоя брюква. Да,