В ответ на похвалу красавчик приблизился на расстояние вытянутой руки и
кудкудахнул еще раз. В это время во дворе показалась Марта, и он, сняв с шеи
прящ и  повесив  на  сучок,  выбрался  наружу.  Петух недовольно пробормотал
что-то вслед.
     Посреди  двора, огороженного от улицы плетеным ивовым забором, завис на
четырех деревянных  столбиках  и  печной трубе, увенчанной старым,  без дна,
ведром, покатый навес летней  кухни. Под ним на столике Андрей увидел другое
ведро - новое и еще мокрое, и теперь только ощутил шершавую сухость во рту.
     - Ты  че,  так  и пойдешь?  -  удивился, найдя  помощницу непереодетой;
поискал глазами кружку, - А чем бы напиться?
     - Напейся из ведра, Машка не брезгливая. Она уже в сарае?
     - Ага, - переведя дух, подтвердил,  напившись. - Вырвалась и  галопом в
холодок. А ты здря меня не послушалась!
     - Правильно не "зд-ря", а "зря", -  поправила она произношение. -  Если
ты насчет длинного рукава, то не беспокойся: прихватила и  себе, и для тебя.
Держи, - передала хозяйственную сумку. - Напою дерезу - и бежим.
     - Мама знает, куда ты и с кем?
     - Ее нет дома, а дедушка разрешил и даже похвалил.
     - Я заскочу к нему на секунду, - предупредил Андрей, но в это время тот
сам показался из сеней; подслеповато щурясь, приблизился.
     - Здрасьте, деда! - первым поздоровался гость.
     - Это ты, Андрюшка... А я сразу не понял, о  каком Андроне речь. Тебя и
не признать - так загорел  да возмужал. Здравствуй, - подал он руку - Отчего
не заходите?
     Годы-невзгоды густо посеребрили голову, оставив нетронутыми лишь густые
брови,  из-под которых все  еще  молодо  улыбались добрые голубые глаза. Под
этим  сызмалу  знакомым взглядом Андрею  стало неловко: вспомнил,  что давно
собирался, да так и не удосужился навестить уважаемого человека.
     У старика  было  довольно необычное  имя - Готлоб. Взрослые добавляли к
нему слово "дед", а  мальчишки звали  просто Деда. От родителей Андрей знал,
что  Деда с дочерью,  зятем и внуком Рудиком живет на хуторе Дальнем со  дня
основания  здесь лет двенадцать тому назад его  южной окраины. Эта смешанная
(отец у Рудика русский), но очень дружная семья в числе других  переселенцев
из Ставрополья прибыла на Кубань накануне коллективизации. Вместе с казачьей
беднотой  создавали  колхоз, назвав его  "Путь  вперед".  Жизнь  поначалу не
заладилась:  страшная  голодовка  1933  года  унесла  многие жизни, особенно
детские. Андрею, Рудику и еще четверым их сверстникам суждено было выжить.
     Перед  войной  Деда несколько  лет  сторожил колхозный сад,  и  ребятам
дозволялось  приходить  сюда  "помогать".  Веселое,  счастливое  было время!
Фрукты,  ягоды с  весны  и  до  поздней осени  - ешь хоть лопни.  А  что  за
удовольствие  носиться в догонялки, по-обезьяньи сигая со ствола на ствол, с
ветки на ветку в высоких густых фундуках!
     И после  дружба  его  с ребятами не прекращалась:  располагая свободным
временем пенсионера, мастерил ребятам  ивовые кубышки  для рыбалки в лимане,
раколовки (ерик  кишел раками),  научил многих вязать сетки. Если добавить к
сказанному, что Деда  любил ребят наравне  с родным внуком,  станет понятно,
почему гость чувствовал себя смущенным.
     - Собирались, Деда, да все как-то... - произнес он виновато.
     - А я, признаться, по вас крепко соскучился...
     - Дедушка, мы, может, задержимся, - вернулась с  пустым ведром Марта, -