И.С.Тургенев.
   Степной король Лир


     Полное собрание сочинений и писем в двадцати восьми томах.
     Сочинения в пятнадцати томах.
     Том десятый.
     Издательство "Наука", М.-Л., 1965.
     OCR БЫЧКОВ М.Н.



     Нас было человек шесть, собравшихся в один зимний  вечер  у  старинного
университетского товарища. Беседа зашла о Шекспире, об его типах, о том, как
они глубоко и верно выхвачены из самых недр человеческой "сути". Мы особенно
удивлялись их жизненной правде, их вседневности; каждый из нас  называл  тех
Гамлетов, тех Отелло, тех Фальстафов, даже тех Ричардов Третьих  и  Макбетов
(этих последних, правда, только в  возможности),  с  которыми  ему  пришлось
сталкиваться.
     - А я, господа, - воскликнул наш хозяин, человек уже пожилой, -  знавал
одного короля Лира!
     - Как так? - опросили мы его.
     - Да так же. Хотите, я расскажу вам?
     - Сделайте одолжение.
     И наш приятель немедленно приступил к повествованию.

I

     "Все мое детство, - начал он, - и первую молодость до пятнадцатилетнего
возраста я провел в деревне, в имении моей матушки,  богатой  помещицы  ...й
губернии. Едва ли не самым резким впечатлением  того  уже  далекого  времени
осталась в моей памяти фигура  нашего  ближайшего  соседа,  некоего  Мартына
Петровича Харлова. Да и трудно было бы изгладиться тому впечатлению: ничего,
подобного Харлову, я  уже  в  жизни  потом  не  встречал.  Представьте  себе
человека росту исполинского! На громадном туловище сидела, несколько искоса,
без  всякого  признака  шеи,  чудовищная  голова;  целая   копна   спутанных
желто-седых  волос  вздымалась  над  нею,  зачинаясь  чуть   не   от   самых
взъерошенных бровей. На обширной площади сизого, как бы  облупленного,  лица
торчал здоровенный шишковатый нос, надменно  топорщились  крошечные  голубые
глазки и раскрывался рот, тоже крошечный, но кривой,  растресканный,  одного
цвета с остальным  лицом.  Голос  из  этого  рта  выходил  хотя  сиплый,  но
чрезвычайно крепкий и зычный... Звук  его  напоминал  лязг  железных  полос,
везомых в телеге по дурной мостовой - и говорил Харлов, точно кричал кому-то
в сильный ветер  через  широкий  овраг.  Трудно  было  сказать,  что  именно
выражало лицо Харлова,  так  оно  было  пространно...  Одним  взглядом  его,
бывало, и не окинешь! Но неприятно оно не было - некоторая даже  величавость
замечалась в нем, только уж очень оно было дивно и необычно. И  что  у  него
были за руки - те же подушки! Что за пальцы, что за ноги!  Помнится,  я  без
некоторого почтительного ужаса не мог взирать на двухаршинную спину  Мартына
Петровича, на его плечи, подобные мельничным жерновам. Но особенно  поражали