Иван Сергеевич Тургенев
   Рудин
 
   I
 
   Было тихое летнее утро. Солнце уже довольно высоко стояло  на  чистом
небе; но поля еще блестели росой, из недавно  проснувшихся  долин  веяло
душистой свежестью, и в лесу, еще сыром и не  шумном,  весело  распевали
ранние птички. На вершине пологого холма, сверху донизу покрытого только
что зацветшею рожью, виднелась небольшая деревенька. К этой  деревеньке,
по узкой проселочной дорожке, шла  молодая  женщина,  в  белом  кисейном
платье, круглой соломенной шляпе и с зонтиком  в  руке.  Казачок  издали
следовал за ней.
 
   Она шла не торопясь и как бы наслаждаясь прогулкой. Кругом, по  высо-
кой, зыбкой  ржи,  переливаясь  то  серебристо-зеленой,  то  красноватой
рябью, с мягким шелестом бежали длинные волны; в вышине звенели жаворон-
ки. Молодая женщина шла из собственного своего села, отстоявшего не  бо-
лее версты от деревеньки, куда она направляла путь; звали ее Александрой
Павловной Липиной. Она была вдова,  бездетна  и  довольно  богата,  жила
вместе с своим братом, отставным штабс-ротмистром Сергеем  Павлычем  Во-
лынцевым. Он не был женат и распоряжался ее имением.
 
   Александра Павловна дошла до деревеньки, остановилась у  крайней  из-
бушки, весьма ветхой и низкой, и, подозвав своего  казачка,  велела  ему
войти в нее и спросить о здоровье хозяйки. Он скоро вернулся в сопровож-
дении дряхлого мужика с белой бородой.
 
   - Ну, что? - спросила Александра Павловна.
 
   - Жива еще... - проговорил старик.
 
   - Можно войти?
 
   - Отчего же? можно.
 
   Александра Павловна вошла в избу. В ней было тесно, и душно,  и  дым-
но... Кто-то закопошился и застонал на лежанке. Александра Павловна  ог-
лянулась и увидела в полумраке желтую и сморщенную голову старушки,  по-
вязанной клетчатым платком. Покрытая по самую грудь тяжелым армяком, она
дышала с трудом, слабо разводя худыми руками.
 
   Александра Павловна приблизилась к старушке и  прикоснулась  пальцами
до ее лба... он так и пылал.
 
   - Как ты себя чувствуешь, Матрена? - спросила она,  наклонившись  над
лежанкой.
 
   - О-ох! - простонала  старушка,  всмотревшись  в  Александру  Павлов-
ну.Плохо, плохо, родная! Смертный часик пришел, голубушка!