Лев Николаевич Толстой.
Холстомер
История лошади.
Посвящается памяти М. А. Стаховича
[Сюжет этот был задуман М. А. Стаховичем, автором "Ночного" и
"Наездники", и передан автору А. А. Стаховичем. (Прим. Л. Н. Толстого.)]
"ГЛАВА I"
Все выше и выше поднималось небо, шире расплывалась заря, белее
становилось матовое серебро росы, безжизненнее становился серп месяца,
звучнее - лес, люди начинали подниматься, и на барском конном дворе чаще и
чаще слышалось фырканье, возня по соломе и даже сердитое визгливое ржанье
столпившихся и повздоривших за что-то лошадей.
- Но-о! успеешь! проголодались! - сказал старый табунщик, отворяя
скрипящие ворота. - Куда? - крикнул он, замахиваясь на кобылку, которая
сунулась было в ворота.
Табунщик Нестер был одет в казакин, подпоясанный ремнем с набором, кнут
у него был захлестнут через плечо, и хлеб в полотенце был за поясом. В руках
он нес седло и уздечку.
Лошади нисколько не испугались и не оскорбились насмешливым топом
табунщика, они сделали вид, что им все равно, и неторопливо отошли от ворот,
только одна старая караковая гривастая кобыла приложила ухо и быстро
повернулась задом. При этом случае молодая кобылка, стоявшая сзади и до
которой это вовсе не касалось, взвизгнула и поддала задом первой попавшейся
лошади.
- Ho-o! - еще громче и грознее закричал табунщик и направился в угол
двора.
Из всех лошадей, находившихся на варке (их было около сотни), меньше
всех нетерпения показывал пегий мерин, стоявший одиноко в углу под навесом
и, прищурив глаза, лизавший дубовую соху сарая. Неизвестно, какой вкус
находил в этом пегий мерин, но выражение его было серьезно и задумчиво,
когда он это делал.
- Балуй! - опять тем же тоном обратился к нему табунщик, подходя к нему
и кладя на навоз подле него седло и залоснившийся потник.
Пегий мерин перестал лизать и, не шевелясь, долго смотрел на Нестера.
Он не засмеялся, не рассердился, не нахмурился, а понес только всем животом
и тяжело, тяжело вздохнул и отвернулся. Табунщик обнял его шею и надел
уздечку.
- Что вздыхаешь? - сказал Нестер.
Мерин взмахнул хвостом, как будто говоря: "Так, ничего, Нестер". Нестер
положил на него потник и седло, причем мерин приложил уши, выражая, должно
быть, свое неудовольствие, но его только выбранили за это дрянью и стали
стягивать подпруги. При этом мерин надулся, но ему всунули палец в рот и
ударили коленом в живот, так что он должен был выпустить дух. Несмотря на
то, когда зубом подтягивали трок, он еще раз приложил уши и даже оглянулся.
Хотя он знал, что это не поможет, он все-таки считал нужным выразить, что
ему это неприятно и всегда будет показывать это. Когда он был оседлан, он