отвлечение, историки изучают людей,  оставивших  по  себе  наибольшее  число
памятников, - царей, министров, полководцев, сочинителей, реформаторов, пап,
журналистов, - по мере того как все эти лица, по  их  мнению,  содействовали
или противодействовали известному отвлечению. Но так как ничем не  доказано,
чтобы цель человечества  состояла  в  свободе,  равенстве,  просвещении  или
цивилизации,  и  так  как  связь  масс  с   правителями   и   просветителями
человечества основана только на произвольном предположении, что совокупность
воль масо  всегда  переносится  на  те  лица,  которые  нам  заметны,  то  и
деятельность миллионов  людей,  переселяющихся,  сжигающих  дома,  бросающих
земледелие, истребляющих  друг  друга,  никогда  не  выражается  в  описании
деятельности десятка лиц, не сжигающих домов, не  занимающихся  земледелием,
не убивающих себе подобных.
   История на каждом шагу доказывает это. Брожение народов  запада  в  конце
прошлого века  и  стремление  их  на  восток  объясняется  ли  деятельностью
Людовиков XIV-го, XV-го и XVI-го, их любовниц, министров, жизнью  Наполеона,
Руссо, Дидерота, Бомарше и других?
   Движение русского народа на восток, в Казань и Сибирь,  выражается  ли  в
подробностях больного характера Иоанна IV-го и его переписки с Курбским?
   Движение народов во время  крестовых  походов  объясняется  ли  изучением
Готфридов и Людовиков и их дам? Для нас осталось непонятным движение народов
с запада на восток, без всякой цели, без предводительства, с толпой  бродяг,
с Петром Пустынником. И  еще  более  осталось  непонятно  прекращение  этого
движения тогда, когда ясно поставлена была историческими деятелями разумная,
святая цель  походов  -  освобождение  Иерусалима.  Папы,  короли  и  рыцари
побуждали народ к освобождению святой земли; но народ не шел, потому что  та
неизвестная причина, которая побуждала  его  прежде  к  движению,  более  не
существовала. История Готфридов и миннезенгеров, очевидно, не может вместить
в себя жизнь народов. И история Готфридов и миннезенгеров осталась  историей
Готфридов и миннезенгеров, а история жизни народов и их побуждений  осталась
неизвестной.
   Еще менее объяснит нам жизнь народов история писателей и реформаторов.
   История культуры объяснит нам побуждения, условия жизни и мысли  писателя
или реформатора. Мы узнаем, что Лютер имел вспыльчивый  характер  и  говорил
такио-то речи; узнаем, что Руссо был недоверчив и писал такие-то книжки;  но
не узнаем мы, отчего после реформации резались  народы  и  отчего  во  время
французской революции казнили друг друга.
   Если соединить обе эти истории вместе, как то и делают новейшие историки,
то это будут истории монархов и писателей, а не история жизни народов.

V.

   Жизнь народов не вмещается в жизнь  нескольких  людей,  ибо  связь  между
этими несколькими людьми и народами не найдена. Теория о том, что связь  эта
основана  на  перенесении  совокупности  воль  на  исторические  лица,  есть
гипотеза, не подтверждаемая опытом истории.
   Теория о перенесении совокупности воль масс на исторические  лица,  может
быть, весьма много объясняет в области науки права и, может быть, необходима
для своих целей; но в приложении к истории, как только  являются  революции,
завоевания, междоусобия, как только начинается история, - теория эта  ничего
не объясняет.