Графиня Марья слушала мужа и понимала все, что он говорил ей. Она знала,
что когда он так думал вслух, он иногда спрашивал ее, что он сказал, и
сердился, когда замечал, что она думала о другом. Но она делала для этого
большие усилия, потому что ее нисколько не интересовало то, что он говорил.
Она смотрела на него и не то что думала о другом, а чувствовала о другом.
Она чувствовала покорную, нежную любовь к этому человеку, который никогда не
поймет всего того, что она понимает, и как бы от этого она еще сильнее, с
оттенком страстной нежности, любила его. Кроме этого чувства, поглощавшего
ее всю и мешавшего ей вникать в подробности планов мужа, в голове ее
мелькали мысли, не имеющие ничего общего с тем, о чем он говорил. Она думала
о племяннике (рассказ мужа о его волнении при разговоре Пьера сильно поразил
ее), различные черты его нежного, чувствительного характера представлялись
ей; и она, думая о племяннике, думала и о своих детях. Она не сравнивала
племянника и своих детей, но она сравнивала свое чувство к ним и с грустью
находила, что в чувстве ее к Николеньке чего-то недоставало.
Иногда ей приходила мысль, что различие это происходит от возраста; но
она чувствовала, что была виновата перед ним, и в душе своей обещала себе
исправиться и сделать невозможное - то есть в этой жизни любить и своего
мужа, и детей, и Николеньку, и всех ближних так, как Христос любил
человечество. Душа графини Марьи всегда стремилась к бесконечному, вечному и
совершенному и потому никогда не могла быть покойна. На лице ее выступило
строгое выражение затаенного высокого страдания души, тяготящейся телом.
Николай посмотрел на нее.
"Боже мой! что с нами будет, если она умрет, как это мне кажется, когда у
нее такое лицо", - подумал он, и, став перед образом, он стал читать
вечерние молитвы.
XVI.
Наташа, оставшись с мужем одна, тоже разговаривала так, как только
разговаривают жена с мужем, то есть с необыкновенной ясностью и быстротой
познавая и сообщая мысли друг друга, путем противным всем правилам логики,
без посредства суждений, умозаключений и выводов, а совершенно особенным
способом. Наташа до такой степени привыкла говорить с мужем этим способом,
что верным признаком того, что что-нибудь было не ладно между ей и мужем,
для нее служил логический ход мыслей Пьера. Когда он начинал доказывать,
говорить рассудительно и спокойно и когда она, увлекаясь его примером,
начинала делать то же, она знала, что это непременно поведет к ссоре.
С того самого времени, как они остались одни и Наташа с широко
раскрытыми, счастливыми глазами подошла к нему тихо и вдруг, быстро схватив
его за голову, прижала ее к своей груди и сказала: "Теперь весь, весь мой,
мой! Не уйдешь!" - с этого времени начался этот разговор, противный всем
законам логики, противный уже потому, что в одно и то же время говорилось о
совершенно различных предметах. Это одновременное обсуждение многого не
только не мешало ясности понимания, но, напротив, было вернейшим признаком
того, что они вполне понимают друг друга.
Как в сновидении все бывает неверно, бессмысленно и противоречиво, кроме
чувства, руководящего сновидением, так и в этом общении, противном всем
законам рассудка, последовательны и ясны не речи, а только чувство, которое
руководит ими.