другой дочери и, несмотря на то отчаяние, которое  он  только  что  выражал,
разговаривает с шутом  и  вызывает  его  на  шутки.  Шутки  продолжают  быть
несмешными  и,  кроме  неприятного  чувства,  похожего  на   стыд,   который
испытываешь от неудачных острот, вызывают и скуку своей  продолжительностью.
Так, шут спрашивает короля: знаешь ли ты, зачем у человека  нос  посажен  на
середине лица? Лир говорит, что не знает. "А затем, чтобы с  каждой  стороны
было по глазу, чтобы можно было высмотреть то, чего нельзя пронюхать".
     - Можешь ли сказать, как улитка делает свою раковину? - еще  спрашивает
шут.
     - Нет.
     - И я не могу, а знаю, для чего у улитки домик.
     - А для чего?
     - Чтобы прятать в него голову. А не для того, конечно,  чтобы  отдавать
его своим дочерям и оставить без покрышки свои рожки.
     - Готовы ли лошади? - говорит Лир.
     - Твои ослы побежали за ними. А почему семизвездие  состоит  только  из
семи звезд?
     - Потому что их не восемь, - говорит Лир.
     - Из тебя вышел бы славный шут, - говорит шут и т. д.
     После этой длинной сцены приходит джентльмен и  объявляет,  что  лошади
готовы. Шут говорит:
     - She that is a maid now and laughs at my departure,  shall  not  be  a
maid long unless things be cut shorter {Та, что ныне девушка и  смеется  над
моим уходом, не будет долго девушкой, если только  что-либо  не  переменится
(англ.).}, - и уходит.
     Вторая  сцена  второго  действия  начинается  тем,  что  злодей  Эдмунд
уговаривает брата при входе отца делать вид, что он бьется с ним на  шпагах.
Эдгар соглашается, хотя совершенно непонятно, зачем ему  нужно  делать  это.
Отец застает сыновей дерущимися, Эдгар убегает, а Эдмунд  царапает  себе  до
крови руку и внушает отцу, что Эдгар делал заклинания с целью убить  отца  и
уговаривал Эдмунда помочь ему, но что он,  Эдмунд,  отказался  от  этого,  и
тогда Эдгар будто бы бросился на него и ранил  его  в  руку.  Глостер  всему
верит, проклинает Эдгара и все права  старшего  и  законного  сына  передает
незаконному Эдмунду. Герцог, узнав про это, также награждает Эдмунда.
     Во второй сцене перед дворцом Глостера новый слуга Лира, Кент,  все  не
узнаваемый Лиром, без всякого повода начинает  ругать  Освальда  (дворецкого
Гонерилы) и говорит ему: "Ты холоп, плут, лизоблюд, низкий, гордый,  мелкий,
нищий,  треходежный,  стофунтовый,  гнилой,  шерстяно-чулковой  холоп,   сын
выродившейся суки" и т. п., и, обнажая меч, требует, чтобы Освальд дрался  с
ним, говоря, что он сделает из него a  sop  o'the  moonshine  {отбивную  под
лунной подливкой  (англ.).},  слова,  которых  не  могли  объяснить  никакие
комментаторы. И  когда  его  останавливают,  он  продолжает  говорить  самые
странные ругательства, например, то,  что  его,  Освальда,  сделал  портной,
потому что каменотес или живописец не могли бы  сделать  его  таким  гадким,
хотя бы два часа над  этим  работали.  Говорит  еще,  что  если  только  ему
позволят, то он растолчет этого негодяя Освальда в замазку и смажет ею стены
нужника.
     И таким образом Кент, которого никто не узнает, хотя и король, и герцог
Корнвальский, и присутствующий Глостер должны все хорошо знать его, буянит в
виде нового слуги Лира до тех пор, пока его схватывают и  набивают  на  него