Хьюстоне  и  Новом  Орлеане  третью  палубу не загружают,  а в  Балтиморе  -
выходит. Вообще-то там получишь полмиллиона, но  надо еще делиться, остается
порядка трехсот тысяч".
     Новый капитан, Геннадий Митрофанович, кивает головой  где-то в середине
этого  сообщения, а я еще почти ничего не понимаю  - почему на третью палубу
не везде дают груз  и с кем надо делиться фрахтом, платой за перевозку.  Тут
Борис Васильевич говорит мне: "Вон там наш пароход. Большой. Наверное, самый
большой сейчас в порту".
     Смотрю   через  автомобильное  стекло  вперед.   Вдали,  над  штабелями
контейнеров и пакетами  леса, высится белая надстройка новейшего супера типа
"ро-ро",  куда  я   только  что  получил  назначение.   Я  уже  слышал,  что
"Магнитогорск" велик, но  окончательно понимаю это, когда  выхожу  из такси.
Черная стена  - борт уходит вверх, задрав голову, я не вижу надстройки, хотя
она,  как потом выяснится,  - тоже  ничего  себе, больше  двадцати  метров в
высоту.  Входим с кормы по  широкой  стальной полосе с  нарезкой-сеточкой  -
внутрь судна.  Отсюда, раздваиваясь, уходит длинный  туннель, а  посредине -
самый  настоящий  светофор,  три огня - зеленый,  желтый,  красный. По левой
дороге уезжает куда-то в темное пространство желтый "рафик", точно такой, на
каком  я  ехал в  Симферопольский  аэропорт. Открывается  дверь лифта, Борис
Васильевич   нажимает  кнопку  "8".  Восьмая  палуба,  она   тут  называется
"капитанская", и еще выше есть одна,где рулевая рубка и штурманская, от воды
-  тридцать  метров.  У  меня  - впечатление  огромности и  непонятности.  В
последнем признаться себе обидно. Гоню обиду, не для того сюда прибыл.
     Меня  приглашают  в  капитанские  апартаменты.  И  невольно  становлюсь
свидетелем конфликта.  Борис Васильевич, как я слышал, человек  выдержанный,
корректный, а  тут  говорит  сменщику:  "Чиф  у меня  сманеврировал,  удрать
захотел - экзамены  ему, видите ли, сдавать надо. Я  ему четко сказал: после
ремонта, а  он, прохиндей, радио в пароходство дал в  обход.  Теперь уходит.
Хорошо, Макс в кадрах подвернулся". Вызывает  чифа - старшего помощника. Тот
появляется   быстро,   держится  смело   (по  мне  -  так  слишком   смело),
контратакует: "А когда мне сессию сдавать? И так затянул на  полгода". Борис
Васильевич  очень  спокойно  и  все же с металлом  в голосе  разъясняет, что
внушение  ему  делается,  так  как  предпринял  акцию  по  списанию  вопреки
указаниям  капитана,  то  есть  обманул старшего,  а  старпом,  естественно,
обвинение игнорирует  и бубнит свое: "Год терять я не намерен!" "Довольно, -
прерывает его капитан. - Не думаю, что у вас блестящие  перспективы, если не
понимаете очевидных вещей. К сдаче  дел все готово?" Чиф  удаляется  с видом
победителя, а Борис Васильевич говорит: "Врет,  стервец. В  отпуск норовит -
летом все причину находят". Новый капитан невозмутим - привычен, наверное, к
такому, а мне ужасно  неуютно, будто подслушал запретный для  меня разговор.
Здесь Борис Васильевич мельком взглядывает в мою сторону, берется за телефон
и звонит старпому: "В рейс идут два стажера, приготовьте каюту, сейчас к вам
придут!" И смотрит  на меня.  Понятно, я быстренько  ретируюсь, но  старпома
искать  не иду,  прозорливо  полагая,  что  добра от него  сейчас  ждать  не
приходится.
     Спускаясь на лифте вниз, думаю, что этот мудрый молодой человек подарил
мне информацию  к  размышлению, поскольку  по первой  основной специальности
занимаюсь  воспитанием будущих моряков и  давно заметил, как не часто  среди
них встречаются  преданные  морской работе полностью  и  бескорыстно. Тут же
ловлю  себя  на мысли:  стал  на точку зрения  капитана. Капитан рассуждал с