не полными лейтенантами.
     Кстати,   на  стажировке  мы  убедились  в   низкой  боевой  готовности
советского военного  флота: когда выходили в  тот самый  единственный раз  в
"море" и весь дивизион начал  выбирать  якоря (стояли кормой к берегу), цепи
запутались и разматывать их пришлось часа два. Тем временем успела выполнить
свои черные замыслы подводная лодка, которую мы по идее  командования должны
были "обнаружить" у берегов острова Найссаар.

     ...Давно уж нет  той гауптвахты в центре Таллинна, в двухстах метрах от
мореходного училища,  в  котором  я позже проработал три с половиной десятка
лет. Нет и матросиков и старшинок, которых надо бы сажать на "губу" - отбыли
они  на свою исконную  родину. Да и мореходка моя недавно уехала за город, в
новый дом, а мой давний стоит темный и  мертвый,  и проходить мимо  него мне
больно и горько, как мимо могилы дорогого человека...
     А  о судьбах  друзей  по  несчастью, с  которыми  провел эти полгода на
военной службе, расскажу дальше. Они все в строю, нет лишь Кирилла,  который
организовал мне празднование нового 1952 года.
     Сейчас лишь  сообразил, в какое время проходила вся наша эпопея. Это же
были последние годы Сталина, когда он озверел,  впал в паранойю, и  трибунал
нам без колебаний организовали бы отцы-командиры, ежели б себя не пожалели.
     Ну,  пронесло  -  и  слава  Богу.  Как  пронесло  меня  раньше,  на уже
упомянутой комиссии на визу. Придется совершить еще один  экскурс - на  пять
лет назад.
     Ставя  себя  на  место  тех мрачных  военных с  голубыми  кантиками  на
погонах, что  сидели за столом комиссии, теперь  думаю:  ведь я  представлял
прекрасную  "мишень"  для них.  Взаправду: парень скрыл,  что  его отец враг
народа, хотел  пробиться  за рубеж,  чтобы  удрать. Или - передать шпионские
сведения.
     Почему  они  не  выбрали  этот беспроигрышный  вариант?  Никто  уже  не
расскажет. Мелок я  им  показался,  не захотели раскручивать дело?.. А вдруг
пожалели?
     Но  если  бы  та  комиссия заседала  через полгода,  когда развернулось
"ленинградское дело", запросто меня могли бы присоединить  к "разоблаченным"
руководителям города.
     Сейчас,  размышляя обо всем этом,  внезапно  почувствовал себя неуютно.
Честнее - испугался, холодок по спине пробежал.
     Пронесло. Чтобы еще десятки лет я  мог любоваться голубым  небом, синим
морем, зелеными берегами. И вспоминать, и рассказывать о том, что вспомню...



 
                 "И если уж сначала было слово на Земле,
                 То это, безусловно, - слово "море".

                                   Песня