"Нельзя  писать,  что  вы служили на ВМФ!  Ведь готовили  вас  для торгового
флота!" Получалось, что подготовка из нас и офицеров запаса - военная тайна,
неизвестная  миру.  В  книге   пришлось  оформить  статут  пребывания  моего
персонажа в  Таллинне как штурманскую  практику на обычных  цивильных судах,
что было, безусловно, дико и нелепо: штурманская практика у причала!
     Но именно у причала и прошел весь срок нашей стажировки, с октября 1951
по  13  марта 1952  года (дата  запомнилась  не случайно,  как станет  ясным
далее). В море - к острову Найссаар, за три мили, вышли лишь однажды.
     Мы    быстро   сообразили,   что    корабельное   начальство   понимало
бессмысленность  нашего  пребывания  и тяготилось этим.  Образовали  из  нас
четверых  "учебную  штурманскую  группу", прикрепили куратора  -  начальника
БЧ-1,  лейтенанта  с усиками по  фамилии Шленский,  назначили старшим группы
Гену  Волобуева  и...   Навигационное  оборудование  корабля   БТЩ  (большой
тральщик) состояло из 3-4 приборов, десятка карт Финского залива, хронометра
и  часов. Делать было абсолютно нечего... хотя раз  в неделю ходили старшими
патрулей  по городу,  об одном увлекательном  дежурстве чуть позже расскажу.
Да, нам и звания мичманские присвоили, налепили на шинелишки погоны.
     Очень скоро мы затосковали и стали подвывать. Именно тогда мама открыла
нам преферансную прелесть,  и  это помогло не рехнуться  умом.  Отношения  с
прямым  начальством  поначалу были  нейтрально-корректные. Командир  мне  не
запомнился,  он был, видимо,  большой диалектик, редко и ненадолго появлялся
на борту тральщика. Его помощник, старлей, хмуроватый и неприветливый, вроде
бы  нас и  не замечал. Лейтенанту  Шленскому фантазии не хватало  - чем  нас
занять. До обеда толкались в ходовой  рубке  или  в красном  уголке,  после,
когда  разрешалось лежать в койках, заваливались в них. В увольнение пускали
охотно, но только с 17 часов до 23-х, кажется.
     Да, придется еще о  крысах вспомнить. Через  тридцать с  гаком лет  мне
пришлось познакомиться с ними в массе вторично -  на барке "Крузенштерн", по
пути в Канаду.  А тогда  на нашем  "тральце"  крыс  проживала  уйма. Бывало,
проснешься ночью, когда по тебе пробежит серая хищница... Понятно,  пытались
и  бороться  с  ними. Однако  на фумигацию  корабль  не направляли  и  вылов
грызунов  был  организован "вручную". Для  поощрения  матросикам  полагались
сутки  дополнительного  отпуска  за   каждую  предьявленную   серую  гадину.
Статистику  и сбор  вел корабельный врач-капитан, он крысам  отрубал хвосты,
которые потом сдавал для отчета  куда-то. Говорят,  на одном корабле матросы
сперли у врача накопленные хвосты и продали друзьям с другого корабля - план
был перевыполнен.
     Тем  временем  подходили ноябрьские  праздники. Трое  из  нас  имели  в
Ленинграде  "невест" (впрочем, у Генки была  уже и законная супруга  Броня).
Естественно, тянуло к  ним. Твердо уяснив, что групповые обращения и рапорты
преследуются  на  "военке",  мы  по  очереди  сходили   к  старшему-старлею:
"Отпустите к девочкам!" Он отрезал: "Нет! Не положено!" И тогда...
     Ну,  для "интересу" приведу  далее два варианта изложения происшедшего.
Один - из "Объяснительных записок", поданных каждым из  нас начальству через
несколько суток, второй  -  с откровенным  признанием того, как  это  было в
действительности.  По памяти  могу  кое-что  и  неточно  отобразить,  прошло
все-таки сорок четыре года с тех пор!

     "Командиру БТЩ No.... капитан-лейтенанту ....
     Объяснительная записка