под"псевдонимом". Я запомнил лишь два предмета, на сдаче которых проводилась
операция  - техническая механика,  которую  преподавал отрешенный  от земных
проблем и забот профессор Меликов, и география морских путей, ее вел умный и
толковый  Эллинский   (вполне  артистическая  фамилия!).  Меликов  вряд   ли
заподозрил  что-то, Эллинский  мог раскусить подмену,  но  то ли не  пожелал
никого обижать, то ли  вообще не захотел поднимать  шума.  Всякий  шум  в то
суровое  время   мог  привести   к  непредсказуемым,  как   говорят  сейчас,
последствиям.
     Короче, на первом таком экзамене без сучка и задоринки вполне приличные
оценки в матрикулы получили  три-четыре имеющих  власть в роте академических
слабака.  Затем события  приняли  бесшабашно-разнузданный характер:  фото  в
зачетках перестали  менять, кое-кто  завязывал  щеку, имитируя  зубную боль,
"дублеры" шли в аудиторию  в один и тот же день - за себя и за "того парня".
Совсем лихо получилось  с  Ленькой Масленциным. Он был  вратарем  футбольной
команды  мореходки  и  отличным парнем -  спокойным, добрым  и ленивым.  Ему
принадлежал почин, рожденный каким-то фильмом  той поры, где герой спал днем
и ночью, оправдывая это сентенцией: "Я накапливаю энергию!" Так  вот, Ленька
копил энергию  до  обеда,  записавшись  на  экзамен в самый  конец, а  когда
открывал  дверь аудитории, его ухватили за штаны и вручили зачетку: "Ты  уже
сдал. Четверка устроит?"
     Честно признаюсь, было предложение и мне от друга Володи Дегтяря: "Сдай
за  меня  географию!"  Географию  я  любил, но эту мою любовь отметил умница
Эллинский и явно знал меня в лицо.  Вовка нашел другого "дублера" и  на этот
экзамен, и еще на какой-то, за что и поплатился позже в полной мере.
     В общем, все прошло лихо и успешно, мы разъехались на каникулы, а когда
вернулись,  вскоре  разразился  скандал.  Не  берусь  точно  утверждать,  но
началось все  с  элементарного доноса.  Кто-то, обиженный Толей  Гавриловым,
"капнул" на него то ли в партком, то ли  в деканат.  Когда на ковер  вызвали
Анатолия, бравый  гвардеец, спасая свой партбилет, выдал дознавателям полный
список увильнувших от экзаменов и их дублеров.
     Слухи и толки пошли  по всему  Ленинграду, по всем его вузам. Вероятно,
многие  завидовали нашей находчивости и отваге. Расправа последовала резкая:
семерых  отчислили  из училища,  кого-то наказали по  партийно-комсомольской
линии, "фитиля"  получили и  преподаватели,  которых  обвели  вокруг пальца,
экзамены  были пересданы. Рота лишилась  старшины,  ушел в  военное  училище
имени Фрунзе Вовка Дегтярь, а на смену убывшим на третий курс, пополнив наши
ряды, пришли  несколько  ленинградских  ребят в порядке  перевода из  разных
вузов.
     Участники  эпопеи  рассказывали  потом  о  своих переживаниях. Кое-кого
экзаменаторы заподозрили, кто-то  не сразу отозвался  на свою лже-фамилию, у
кого-то  съехала   повязка   с  "больного"  зуба...  Наверное,  в   процессе
расследования  проверялась   и   коллективная  солидарность,   склонность  к
предательству, но этого не хочу касаться.
     Несмотря на столь сокрушительный крах, помню, в массе мы гордились всей
этой  историей,  особенно когда на  танцах о подробностях  расспрашивали нас
знакомые девушки. Не  знаю точные  цифры, но как будто  замешаны в подменной
сдаче были тринадцать или четырнадцать пар (увильнувший и "дублер").
     А Толя Гаврилов окончил геофак университета, и следы его затерялись.
     Комзвода Гребенюк  расстался с нами позже - нехорошо,  недостойно:  его
поймали  на  воровстве  вещей  курсачей  из  кубриков.  Увы,  воришки у  нас