понимаем, что составляем часть Единого...
Продолжение записей на "Магнитогорске".
21.08.78. Посидел на лавочке около бассейна. Совсем стихло, кое-где на
воде - маленькие пенные вспышки. Сырое низкое небо.
Две птицы пролетели невдалеке. Не чайки - верный признак близкой земли.
22.08.78. Утро. Вчера я подумал, что Он в этом рейсе добр ко мне. А
ночью пришло в голову: как мы самонадеянны. Какое Ему дело до меня? Или до
всех нас? Просто у Него сейчас такое время - период отдыха. Но и в этом
великолепном покое Он имеет огромную власть над нами. С Ним нельзя
ссориться. Он не любит панибратства. Его надо уважать.
"Океан-батюшка" - так называли его наши предки-поморы, а они-то уж
знали толк в мореходстве. Был Океан им грозным и суровым отцом, беспощадно
наказывал за фамильярность, милостиво разрешал дорогу отважным и осторожным.
И вот так, с прописной, большой буквы, писалось в старинных книгах это
слово - Океан.
22.08.78. 18 ч. 30 мин. Подходим к скале Бишоп. Туман сгущается. Все
верно, морякам знакома эта закономерность: чем сложнее условия плавания, тем
больше трудностей подкидывает нам природа. Мудрая закономерность, так
устроено, чтобы обострить внимание, усилить бдительность - без всяких
инструкций и циркуляров.
20 ч. 30 мин. Зацепились за Бишоп и остров Силли. Формально океан
кончился, идем Ла-Маншем, но по правому борту до земли, до Антарктиды, -
6600 миль, 12000 километров...
На прощанье океан приготовил нам подарок - свечение воды. От форштевня
расходятся две дымчатые полосы, постепенно белеющие к краям, а по краю -
неширокий нежнейший бордюр, голубовато-зеленый, переливчатый, будто
пропитанный светом. И по бортам загораются такие же зелено-голубые точки.
23.00 На экране радара отбивается мыс Лизард, южная оконечность Англии,
- удивительно четко, рельефно, даже склоны гор, кажется, заметны. Три судна
сзади тоже идут с океана, втягиваются в узкость, к земле, к причалу.
Рано или поздно все приходят к причалу. Преодолев тысячи миль, ветер,
зной, туман, пережив тоску и скуку, - и находят отдых. Чтобы завтра опять
уйти в океан.
Я собирался закончить записи в дневнике предыдущей фразой. Но то ли
привык и не хочется расставаться с ними, то ли заговорило вечное сомнение
пишущих (а вдруг не все, что хотел, высказал?), то ли огорчила необходимость
прощаться с Ним, - вот и взялся за блокнот.
Наверное, последняя причина важнее других. К тому же Он сегодня
конкретно и осязаемо напомнил о себе.
Вчерашний день провели в Роттердаме, до обеда была стоянка, меньше
двенадцати часов. А сегодняшнее утро встретило нас сильным и крепчающим
ветром от норд-веста. Северо-западный ветер - самый нехороший в этом море,
неглубоком, хмуром, всегда свинцово-сером. Кровавые войны и свирепые шторма
проходили над ним, потому, наверно, оно такое мрачное.
К обеду стало заметно покачивать, а после ужина, уже в подступивших
сумерках, мы обогнали небольшой теплоход. Советский, но названия на борту не
удалось разобрать. Трудно бедняге приходилось: пропустив "Магнитогорск", он
круто взял влево, на волну, и закувыркался так, что корпус до палубы
временами исчезал за волнами. Уходит подальше от берега...