он простудился и у него сел голос. Его секретарь позвонила
мне и сказала, что если я не захочу заменить его и прочитать
лекцию, он сможет это сделать на следующий день, и я должен
объявить классу, что лекция переносится из-за болезни проф.
Сорокина. Я спросил, какая тема лекции, и секретарь сказала
"Герберт Спенсер". В 1950-е гг. Спенсера уже не читали и не
преподавали студентам социологии.я буду рад прочитать эту лекцию. Я бросился в Гарвардскую
библиотеку и лихорадочно прочитал все, что мог, написанного
Спенсером и о Спенсере, и дал лекцию на следующий день.
Очевидно, это было не очень плохо, потому что слухи об этой
лекции дошли до проф. Сорокина, и он пригласил меня в свой
кабинет, чтобы поговорить о моих научных интересах. Он был
рад узнать, что я интересуюсь философией и историей и, прежде
чем закончился семестр, он проявил неожиданное
гостеприимство,в Винчестер, где мы имели удовольствие познакомиться с Еленой
Сорокиной, которая сама была замечательным ученым.
социального действия" (которая впервые была опубликована в
1937 г., в том же году, когда вышел первый том "Социальной и
культурной динамики") знаменитую цитату известного
гарвардского историка Крейна Бринтона: "Кто читает сегодня
Спенсера"? Этого было достаточно, чтобы аспиранты не
трудились читать что-либо об этом британском социологе.
позвал меня к себе в кабинет и сказал, что его друг, который
заведовал кафедрой в университете Дюка, написал ему о том,
что у него есть вакансия ассистента, и не может ли Сорокин
порекомендовать ему кого-либо? Сорокин спросил меня, хочу ли
я получить эту работу. Я был очень польщен, но сказал ему,
что отказываюсь (я не слышал ничего об университете Дюка в то
время!), потому что я всего лишь аспирант второго года
обучения и еще не сдал экзамены и не закончил курсовую
работу. Сорокин согласился, что было бы немудро принять
предложение. По странному совпадению оказалось, что тогда я
впервые услышал о том месте, где я провел большую часть моей
академической карьеры.
Было много мелочей, которые способствовали развитию моих
отношений с Сорокиным и которые переросли в дружбу на всю
жизнь. Я скоро стал ценить его как одного из самых мощных
интеллектов, когда-либо встреченных мною. И вероятно, именно
это его качество давало ему превосходство по сравнению с его
соперником по кафедре Талкоттом Парсонсом (который также имел
мощный интеллект). Потому что, по крайней мере, аспирант
социологии не мог сравняться интеллектуально с Сорокиным: он
просто знал так много и имел такие сильные убеждения, что
можно было только слушать его благоговейно; ничего или