плохо рассчитали.
   Барраса современники считали как бы коллекцией самых низменных страс-
тей и разнообразнейших пороков. Он был и сибарит, и казнокрад, и распут-
нейший искатель приключений, и коварный, беспринципный карьерист и  всех
прочих термидорианцев превосходил своей продажностью (а  в  этой  группе
занять в данном отношении первое место было не так-то легко). Но  трусом
он не был. Для него, очень умного и проницательного человека,  с  самого
начала вандемьера было ясно, что начавшееся  движение  может  приблизить
Францию к реставрации Бурбонов, а для него лично это  обозначало  прямую
опасность. Дворянам, пошедшим в революцию, вроде него, было очень хорошо
известно, какой ненавистью пылают именно к таким  отщепенцам  от  своего
класса роялисты.
   Итак, нужно было дать немедленно, через несколько часов, бой. Но Бар-
рас не был военным. Необходимо было сейчас же назначить генерала. И  тут
Баррас совершенно случайно вспомнил худощавого молодого человека  в  по-
тертом сером пальто, который несколько раз являлся к  нему  в  последнее
время в качестве просителя. Все, что Баррас знал об этом лице, сводилось
к тому, что это - отставной генерал, что он отличился  под  Тулоном,  но
что потом у него вышли какие-то неприятности и что сейчас он перебивает-
ся с большим трудом в столице, не имея сколько-нибудь значительного  за-
работка. Баррас приказал найти его и привести. Бонапарт явился, и сейчас
же ему был задан вопрос, берется ли он  покончить  с  мятежом.  Бонапарт
просил несколько минут на размышление. Он не долго раздумывал, приемлема
ли для него принципиально защита интересов Конвента, но он быстро  сооб-
разил, какова будет выгода, если он выступит на стороне Барраса, и  сог-
ласился, поставив одно условие: чтобы никто не вмешивался в его распоря-
жения. "Я вложу шпагу в ножны  только  тогда,  когда  все  будет  конче-
но",сказал он.
   Он был тотчас назначен помощником Барраса. Ознакомившись с  положени-
ем, он увидел, что восставшие очень сильны и опасность для Конвента  ог-
ромная. Но у него был определенный план действий, основанный  на  беспо-
щадном применении артиллерии. Позднее, когда все было кончено, он сказал
своему другу Жюно (впоследствии генералу и  герцогу  д'Абрантес)  фразу,
показывающую, что свою победу он  приписывал  стратегической  неумелости
мятежников: "Если бы эти молодцы дали мне начальство над ними, как бы  у
меня полетели на воздух члены Конвента!" Уже на рассвете Бонапарт свез к
дворцу Конвента артиллерийские орудия.
   Наступил исторический день - 13 вандемьера, сыгравший в жизни Наполе-
она гораздо большую роль, чем его первое выступление  -  взятие  Тулона.
Мятежники двинулись на Конвент, и навстречу им загремела артиллерия  Бо-
напарта. Особенно страшным было избиение на паперти церкви св. Роха, где
стоял их резерв. У мятежников тоже была возможность ночью овладеть  пуш-
ками, но они упустили момент. Они отвечали ружейной пальбой. К  середине
дня все было кончено. Оставив несколько сот трупов и уволакивая за собой
раненых, мятежники бежали в разных направлениях и скрылись по  домам,  а
кто мог и успел, покинул немедленно Париж. Вечером Баррас горячо  благо-
дарил молодого генерала и настоял, чтобы Бонапарт был назначен командую-
щим военными силами тыла (сам Баррас немедленно сложил с себя  это  зва-
ние, как только восстание было разгромлено).
   В этом угрюмом, хмуром молодом человеке и Баррасу и другим  руководя-