А тут заходит к врачу Стасик Куняев за рецептом - давно, говорит, не сплю
без снотворного. Он уже к этому времени поставил на черную сотню, а до  того
долго мотался - от беленьких к черненьким. Он сказал  что-то  сочувственное,
мол, оклемаемся и еще поиграем в футбол!
   Было как-то дело  в  Малеевке:  зимой  приходит  он  ко  мне  в  коттедж,
приглашает покатать мячик. "Ботинок, - говорю, - нет  подходящих!"  "Я  тебе
свои одолжу!" -  И  дал  совсем  почти  новенькие  высокие  финские  сапоги.
"Повалили!"
   И били мы с ним друг другу по голу, он - мне, я - ему, до третьего  пота.
И он, дилетант в этом деле, зауважал меня ненадолго, как профессионала.
   А я, размочивший в снегу его новые  желтые  ботинки,  зауважал  его:  ишь
какой добрый, ботинок не  пожалел.  Я  уже  знал  его  хоть  и  заемное,  но
известное стихотворение "Добро должно быть с кулаками". И мы закончили  матч
в пользу дружбы, и я подумал: "Видно,  и  впрямь  он  добрый  человек,  этот
Стасик Куняев!" Больше мы не виделись до самого вот этого моего инфаркта. Он
жил уже с копьем Георгия Победоносца.  Зачем-то  я  спросил  его,  долго  не
встречал:
   - Стас, ну где ты видел  этих  русофобов,  что  это  такое,  я  лично  не
встречал.
   - А я встречал. Выкарабкивайся! - сказал он уже в дверях.
   И я помчался навстречу смерти, которая, оказывается, тогда еще не пришла.

   Если быстро не ходить,
   Если баню отменить,
   Отказаться от мясного,
   От задиристого слова,
   Заменить холестерин
   Весь - на нитроглицерин,
   Да на палку опереться,
   Да на солнышке не греться,
   Ничего не поднимать,
   Никого не обнимать,
   В синем море не купаться,
   Лишний раз не волноваться
   И гостей к себе не звать -
   Можно жить да поживать
   При-пе-ваючи!

   А тогда я подумал: ну, откуда в тебе этот нацизм, Стасик, если сам ты  не
такой уж русский, и может быть, даже из татар -  фамилия-то  какая,  Куняев,
вовсе не от слова  "конь"!  Откуда?  И  еще  подумал:  незваный  гость  хуже
татарина! Но исправился: незваный гость лучше татарина!
   СВЕТЛЫЙ ЯР
   Начиналась новая жизнь. Я спрыгнул на шоссе с телеги, и возница сказал:
   - Вот так, полем, напрямик, версты полторы - и Светлый Яр.
   Идти было трудно, вязко в размокшем поле, и грязь  по  резиновым  сапогам
поднималась, измазывая одежду до  полного  неприличия.  Весь  вечер  будущий
литсотрудник  районной  газеты  "Коммуна"  отмывался  и  очищался   в   Доме
колхозника перед визитом к главному редактору, а  утром  был  обласкан  этим
интеллигентным человеком, Виктором Николаевичем  Абловым,  таким  нетипичным