городской больнице, мы вскоре расстались, и едва ли она займет много места в
этой книге. А сам город Волжский, продуваемый песчаными ветрами  из  Средней
Азии, необустроенный,  придуманный  ради  строительства  гигантской  ГЭС  на
Волге, был ничем не похож на художественный город моего детства Таганрог,  у
берега моря.
   Стандартные строения в стандартных кварталах, универмаг,  и  столовая,  и
пивной павильон с алкашами, и больница на отшибе. Никакого сходства, если бы
не тот же самый, как переезжающий с места на место фантом, средний класс.  И
у  нас  было  какое-никакое  общество,  разумеется,  это  были  врачи  -   и
молоденькие, и местные светила, - и разговоры крутились вокруг  аппендицитов
и других всяких резекций. А еще начинающие  литераторы,  художники.  И  пели
хором песни Лещенко (совсем другого) и Шульженко.
   Как-то собрались у братьев Якуниных, художников-оформителей.  Было  много
домашней еды, еще больше булькающих пузырей с водкой. Рядом со мной,  помню,
на  полу  стояло  полное  ведро  пива.  Пиво  с  водкой  -  о,  это  ужасное
предзнаменование.
   Что не поделили мы с братьями, забыл. Но драка  разгорелась  быстро,  как
пожар. Боюсь, что я был не прав, и общество разделилось. На меня  навалились
женщины и руками и зубами держали мои руки и не давали вскочить, а я орал  и
бил, и бил братьев ногами! Они принесли топор. За братьями не задержалось  -
я так их бил, что наутро и еще целую неделю не мог ходить и еле видел  одним
опухшим глазом кафельный пол в  приемном  покое  больницы,  где  мы  жили  в
ожидании квартиры.
   Такого было не много в моей жизни, и рассказал я об этом случае, чтобы не
скрывать всей правды о дурном своем задиристом характере, который  воспитало
во мне мое лидерство в разных занятиях и  особенно  на  футбольных  полянах.
"Дебил, засранец, куда даешь?" - кричал я  на  сверстников  с  высоты  своей
ловкости, не понимая, что легко могу схлопотать сдачи. И сходило. У  братьев
Якуниных не сошло.
   И еще потому вспомнил я эту драку, чтобы и о городе  Волжском  забыть,  и
чтобы еще раз сказать:
   - Прощай, провинция!
   ВРАГ НАРОДА
   Я еще вернусь в шлягер моей судьбы, город  Таганрог.  А  пока  я  живу  у
дедушки в Ростове-на-Дону, в его единственной, длинной, как пенал,  комнате,
окнами на Большую Садовую, ныне улицу Энгельса, а как еще?

   Я думаю:
   На что уходит время?
   Оно уходит на воспоминанья!
   Я помню черный дедушкин буфет,
   С амурами,
   Живой, не антикварный,
   С доскою выдвижной для резки хлеба
   И будничным столовым серебром -
   Наследством от пра-пра-кого -
   Не знаю.
   В нем пахло кардамоном и корицей,
   Кайеннским перцем, тмином и листом
   С лаврового венка сеньора Данте.