Это я сочинил мимоходом, сейчас, чтобы не рыться в газетных архивах в
поиске первоисточников, частушек, сочиненных мастерами жанра вроде Сергея
Михалкова, к которому, впрочем, отношусь хорошо. Вообще, я не собираюсь
ничего подтверждать, пусть лучше будут украшающие всякий текст нестыковки:
ведь в искусстве, на мой взгляд, главное - не чистая правда, а - чтобы
интересно!
И тут я подхожу к собственно "Про Этому", о чем мог бы и не вспоминать,
да нельзя не вспомнить!
ПРО ЭТО
Оркестр вдыхал
И выдыхал,
Порхал по нотам
Легкий ветер.
Горсад блаженно
Отдыхал,
И детство
Праздновали дети.
Стихала к вечеру жара,
Слетали бабочки
С левкоя.
Была навеки -
Та пора!
Вы тоже помните такое?
Футбол для южных мальчишек - нечто большее, чем игра. Он - и содержание,
и смысл всей детской жизни. Собственно, отсюда, с юга, - и Пеле, и Марадона,
и Риналдо, и Деметрадзе (поглядите, как заиграет этот хлопчик на Украине!).
И для меня футбол был всем - и гоголь-моголем, и сказкой Арины Родионовны.
С первыми проталинами на тротуаре каждую весну я покидал дом с новеньким,
залежавшимся за эти долгие январь-февраль-март мячиком (отец - сам футболист
- знал, что лучшего подарка и быть не может!), и звон мяча о еще холодные
камни был для меня лучшей музыкой на свете, что там какой-то "Вайнтрауб
Синкопейторс" с его блестящими трубами!
Когда еще город спал, я играл в футбол с заборами, со стенами домов, к
сожалению, и со стеклами. Ну, просыпайтесь, просыпайтесь, ребята мои, Витек,
и Коля Яновский, и сосед из двора напротив Борька Скорняков - сыграем два на
два! Как мы дрались показно, хвастая перед девчонками, до первой крови, так
и в футбол мы играли до изнеможения, до счета двенадцать - одиннадцать
(разумеется, в нашу - а в чью же еще - пользу), когда забить двадцать
четвертый гол у обеих команд просто не останется сил! И как всегда, болела
за меня Галя, младшая сестра Борьки, - она постоянно вертелась возле
мальчишек.
Как-то, когда солнышко уже село и футбольная пыль улеглась на пустырях, я
оказался в гостях у Гали и Борьки. Мать была в вечерней смене (страна тогда
- и в том числе мой город, начиненный военными заводами, - работала на войну
круглосуточно и неусыпно), мы ели вишневое варенье, и ничего еще не
предвещало ничего. Потом Галя ушла и возвратилась с другой девочкой, тоже
что-нибудь лет двенадцати-тринадцати. Ничего не помню про нее, кроме того,
что была она, как сказали, армянкой.