из головы. А я знал ее насквозь, честное слово! Понимаете, она  не  только
умела играть в  шашки,  она  любила  всякий  спорт,  и,  когда  мы  с  ней
познакомились, мы все лето каждое утро играли в теннис, а после обеда -  в
гольф. Я с ней очень близко сошелся. Не в физическом  смысле,  конечно,  -
ничего подобного, а просто мы с ней все время были вместе. И вовсе не надо
ухаживать за девчонкой, для того чтобы с ней подружиться.
     А познакомился я с ней, потому что их доберман-пинчер всегда бегал  в
наш палисадник и там  гадил,  а  мою  мать  это  страшно  раздражало.  Она
позвонила матери Джейн и подняла страшный хай. Моя  мама  умеет  поднимать
хай из-за таких вещей. А потом случилось так, что через несколько  дней  я
увидел Джейн около бассейна нашего клуба, она лежала на животе, и я с  ней
поздоровался. Я знал, что она живет рядом с нами, но я никогда  с  ней  не
разговаривал. Но сначала, когда я с  ней  поздоровался,  она  меня  просто
обдала холодом. Я из кожи лез, доказывал ей, что мне-то в  высшей  степени
наплевать, где  ее  собака  гадит.  Пусть  хоть  в  гостиную  бегает,  мне
все-равно. В общем, после этого мы с Джейн очень подружились. Я в  тот  же
день играл с ней в гольф. Как сейчас помню, она потеряла восемь мячей. Да,
восемь! Я просто с ней замучился, пока научил ее хотя бы открывать  глаза,
когда бьешь по мячу. Но я ее здорово натренировал. Я очень хорошо играю  в
гольф. Если бы я сказал вам, во сколько кругов я кончаю  игру,  вы  бы  не
поверили. Меня раз чуть не сняли для короткометражки, только я в последнюю
минуту передумал. Я подумал, что если  так  ненавидеть  кино,  как  я  его
ненавижу, так ничего  выставляться  напоказ  и  давать  себя  снимать  для
короткометражки.
     Смешная она была девчонка, эта Джейн. Я бы не сказал,  что  она  была
красавица. А мне она нравилась.  Такая  большеротая.  Особенно  когда  она
из-за чего-нибудь волновалась и начинала говорить, у нее рот так  и  ходил
ходуном. Я просто балдел. И она никогда  его  не  закрывала  как  следует,
всегда он был у нее приоткрыт, особенно  когда  она  играла  в  гольф  или
читала книжки. Вечно она читала, и все  хорошие  книжки.  Особенно  стихи.
Кроме моих родных, я ей одной  показывал  рукавицу  Алли,  всю  исписанную
стихами. Она не знала Алли, потому что  только  первое  лето  проводила  в
Мейне - до этого она ездила на мыс Код, но я ей много чего рассказывал про
него. Ей было интересно, она любила про него слушать.
     Моей маме она не очень нравилась. Дело  в  том,  что  маме  казалось,
будто Джейн и ее мать относятся к ней свысока, оттого что они не всегда  с
ней здоровались. Мама их часто  встречала  в  поселке,  потому  что  Джейн
ездила со своей матерью на  рынок  в  машине.  Моей  маме  Джейн  даже  не
казалась хорошенькой. А мне казалась. Мне нравилось, как она  выглядит,  и
все.
     Особенно я помню один день. Это был  единственный  раз,  когда  мы  с
Джейн поцеловались, да и то не по-настоящему. Была суббота,  и  дождь  лил
как из ведра,  а  я  сидел  у  них  на  веранде  -  у  них  была  огромная
застекленная веранда. Мы играли в шашки. Иногда я ее поддразнивал  за  то,
что она не выводила дамки из последнего ряда. Но я ее не очень дразнил. Ее
как-то дразнить не хотелось. Я-то ужасно люблю дразнить девчонок до  слез,
когда случай подвернется, но смешно вот что: когда  мне  девчонка  всерьез
нравится, совершенно не хочется  ее  дразнить.  Иногда  я  думаю,  что  ей
хочется, чтобы ее подразнили, я даже наверняка знаю, что хочется, но  если
ты с ней давно знаком и никогда ее не дразнил, то как-то трудно начать  ее