дилижанс под гору -- он разобьется. Я оглянулся: дорога с холма
просматривалась по меньшей мере на пять миль, и там никого не было. Потом я
забыл об этой истории, а через год услышал по радио передачу о
сверхъестественном, где одна женщина рассказывала о своей встрече на
проселочной дороге с бешено мчащимся дилижансом. Мое астматическое сердце
так и подпрыгнуло. И все это случилось, когда я вел машину. Если иной мир
еще как-нибудь подкрадется ко мне и схватит за шиворот, то это случится
именно за рулем.
Тигарден, твое имя -- пустозвонство!
Я вспотел и был зол. До Ардена оставалось миль тридцать, мотор
барахлил, а на заднем сиденье тряслась коробка с книгами и рукописями. Мне
нужно написать книгу, иначе Комиссия по приему и переводу -- семеро тупиц с
Лонг-Айленда, -- выгонит меня с работы. Я надеялся, что мой кузен Дуэйн,
который жил в новом доме рядом с фермой моих предков, получил телеграмму и
подготовил к моему приезду старый деревянный дом.
В городке под названием Плэйнвью я остановился перекусить, хотя есть
мне не хотелось. Еда -- это обряд... и лекарство. Когда умерла Джоан, я
подошел к холодильнику и сжевал целый торт с кремом.
В Плэйнвью мои родные всегда останавливались перекусить, когда ехали на
ферму, а сейчас я проделал путь куда более длинный. В те дни Плэйнвью
состоял из одной улицы с магазином, аптекой и таверной, где мы и обедали.
Теперь город вырос -- вместо магазина я увидел кинотеатр "Рокси",
который, в свою очередь, успел обанкротиться и выставил объявление о
продаже. Таверна внешне не изменилась, но внутри громоздкие скамьи, похожие
на церковные, сменились модерновыми банкетками, покрытыми вечно влажной
искусственной кожей. Официантка равнодушно выслушала мой заказ, не прекращая
при этом жевать резинку. Я почувствовал запах детской мази и гнилых зубов.
Хотя от нее ничем таким не пахло. Как я говорил, у меня бывают
обонятельные галлюцинации. Я чувствую запахи, даже когда говорю с людьми по
телефону. Я читал про такое в одном немецком романе, но там это выглядело
таинственно и заманчиво, почти как дар. На самом деле это неприятно,
поскольку большинство запахов действуют на нервы.
Официантка черкнула что-то в блокноте и присоединилась к группе
посетителей, слушающих радио. Посетители столпились вокруг радио, оставив
тарелки и чашки с остывающим кофе. Похоже, случилось что-то серьезное в
местном масштабе, судя по гневу на лицах этих людей, по их опущенным головам
и по обрывкам фраз, которые долетали до меня:
-- ...никакого прогресса в раскрытии... жертва обнаружена в
двенадцать... восемь часов спустя...
Некоторые сердито поглядели на меня, как будто я не имел права знать,
что случилось.
Когда официантка принесла мой заказ -- тарелку чили, -- я спросил у
нее:
-- Что тут случилось?
Один из посетителей, веснушчатый парень в очках без оправы, нахлобучил
шляпу и вышел, громко хлопнув дверью. Официантка растерянно поглядела ему
вслед и перевела взгляд на меня. Я заметил, что она старше, чем мне
показалось сначала из-за ее светлых кудряшек и слишком яркой помады.
-- Вы нездешний, -- сказала она.
-- Да. А что случилось?