- В чем дело? - резко спросил отец, когда они выехали на развязку, ведущую к Лонг-Айленду. Какое-то время все, мимо чего они проезжали, несло смутную угрозу. С холмов и великолепных пейзажей округа Патчин они въехали на чужую землю. Табби почувствовал, что именно этот мир убил его мать. - Ты что, не хочешь попутешествовать немножко?
     - Нет.
     Отец чертыхнулся. Машины ехали мимо, притворно тихие.
     - Я хочу домой, - сказал Табби.
     - У нас будет новый дом. С этого времени все будет по-другому, Табби.
     - Все будет по-другому.
     - У меня нет выбора, Табби. Я получил новую работу. - Он солгал так в первый раз, но со временем подобная ложь стала привычной.
     Кларк оставил машину на платной автостоянке. По бокам возвышались серые здания, похожие на надгробья. Воздух тоже был серым и отдавал гарью и копотью. Когда Табби отворил двери и вылез, он увидел яркое пятно краски на асфальте, и оно показалось ему живым. Снизу раздавался лязгающий гул - голос мира, лишенного любви и тепла.
     - Шевелись, Табби. Я не могу тебе помочь - я нервничаю.
     Табби пошевелился. Он семенил рядом с отцом до лифта. Лифт поехал вниз. Там его осмотрели. Разрешили им выйти.
     - В случае аварии пользуйтесь телефоном. Аварии у них обычное дело, - сказал мужчина в ковбойских сапогах и кожаном пиджаке. Женщина с волосами, похожими на львиную гриву, засмеялась, показав заостренные зубы, испачканные губной помадой. Когда она увидела, что Табби смотрит на нее, она взбила волосы и сказала:
     - Милашка.
     - Не спи на ходу, - сказал Кларк и вышел на холодный воздух. Двери раздвинулись - они оказались в терминале аэропорта. Кларк положил на транспортер свой чемодан и вытащил билет.
     - В салон для некурящих, - сказал он.
     - Папа, - попросил Табби. - Пожалуйста, папа.
     - Какого черта? Что опять стряслось?
     - Мы забыли моего человека-паука.
     - Мы купим тебе другого.
     - Я не хочу...
     Кларк схватил его за руку и потащил к эскалатору. Табби закричал от страха и отчаяния, потому что в этот самый миг он увидел, что просторный терминал был весь забит мертвецами. Тела валялись тут и там, один обнаженный человек был весь покрыт белыми язвами. Это было мгновенное озарение, оно тут же прошло, но он все еще продолжал кричать.
     - Табби, - сказал отец уже мягче. - Ты получишь другого.
     - Ага, - сказал Табби, не понимая, что такое он увидел, но зная, что где-то на краю поля зрения он заметил мальчика в горящей одежде и что этот мальчик был самой важной частью всего, что он видел. Потому что этим мальчиком был он. В глазах у него замелькали красные и желтые огни, и он покачнулся.
     Его отец склонился над ним и поддержал. Они больше не ехали по эскалатору, и люди проталкивались мимо них.
     - Эй, Табби, - говорил отец. - Ты в порядке? Хочешь воды?
     - Нет. Я в порядке.
     - Мы уже скоро будем в этом старом самолете. Мы отлично покатаемся, а потом окажемся во Флориде. Там тепло и хорошо - во Флориде. Там будет солнце и пальмы, и много мест для купания. И мы сможем играть на теннисных кортах. Все будет просто здорово.
     Табби выглянул из-за плеча отца и увидел бесконечный коридор. Люди шли по нему быстрым шагом, почти бежали, некоторые ехали на подвижной ленте.
     - Точно, - прошептал отец. - Нам это очень нужно, Табби.
     Мальчик кивнул.
     - Ты когда-нибудь видел облака сверху? Мы сможем посмотреть вниз и увидеть верхушки облаков.
     Табби глядел без всякого интереса.
     Его отец встал, и они шагнули на движущуюся ленту.
     Табби думал о верхушках облаков, о мире вверх тормашками.
     Затем перед ними возникла стена света - изогнутое окно, за которым сияло ослепительно яркое солнце. Горели огромные цифры: 43, 44, 45. Люди толпились в очередях у столиков, их очертания в солнечном свете были почти невидимы.
     Разбухшие чемоданы лежали в креслах у окон. В затемненном проеме стояли люди в униформе.
     Табби увидел знакомую фигуру, серебряное пламя волос.
     - Дедушка!

14

17 мая 1980

     Ты небрежно отставляешь выпивку и она выплескивается на пол. Ты видишь, как меняется выражение лица женщины, когда ты без всякой нежности сжимаешь ей запястье.

15

6 января 1971

     - Я так и думал, что ты смоешься, ничего мне не сказав, - говорил старик. - Ты что, и вправду думал, что можешь от меня избавиться?
     Табби неподвижно замер между двумя мужчинами.