вырвало; приступы тошноты все накатывали и накатывали на нее, хотя рвать
ей было уже нечем.
   - Тебе надо прилечь, - сказала миссис Вайсман. Джин  послушалась,  но
лежать было еще хуже, чем сидеть. Она  попробовала  вернуться  в  старое
зеленое кресло, но уже через несколько минут почувствовала, что ей в нем
неудобно. У нее ныла поясница, болезненно тянуло живот.
   В полночь Элен Вайсман ушла, взяв с Джин обещание позвать ее в случае
необходимости. Джин выключила свет и присела  в  замолкшей  квартире,  в
полном  одиночестве,  предаваясь  мыслям   о   муже,   о   своем   Энди.
Зеленоглазый, с белокурыми волосами, звезда легкой атлетики, неукротимый
футболист.., ее первая и единственная любовь. Джин влюбилась в  него  по
самые уши с первого взгляда... В ту самую минуту, как  она  подумала  об
этом, нестерпимая боль пронзила ее насквозь, от живота до  спины,  потом
еще  и  еще...  Схватки  повторялись  одна  за  другой,  не   давая   ей
продышаться. Джин встала, шатаясь  от  слабости  и  дурноты,  и  кое-как
добралась до туалета. Почти целый час она простояла там,  уцепившись  за
раковину;  режущая  боль  разрывала  ее  на  части,   позывы   к   рвоте
выворачивали  наизнанку.  Измученная,  теряющая  сознание,  она   начала
кричать и звать Энди. Тут и нашла ее Элен Вайсман:  в  половине  второго
ночи миссис решила еще раз наведаться к соседке, прежде чем лечь  спать.
В ту душную ночь мало кому удавалось  заснуть,  поэтому  старая  женщина
долго не ложилась. Она возблагодарила за это господа, когда  увидела,  в
каком плачевном состоянии находится  Джин.  Поднявшись  к  себе,  миссис
Вайсман позвонила врачу и в полицию. Ей обещали  прислать  "Скорую"  без
промедления. Переодевшись в чистое  ситцевое  платье,  Элен  взяла  свою
сумочку и, как была в домашних туфлях, поспешила спуститься к Джин. Едва
успев накинуть на плечи роженицы купальный  халат,  она  услыхала  звуки
сирены. Джин, похоже, не слышала ничего: ее мучила тошнота, она  жалобно
стонала, миссис Вайсман пыталась в меру сил облегчить ее страдания. Джин
корчилась от болей и звала Энди. Вскоре после того, как ее  доставили  в
"Нью-Йорк  госпитал",  начались  роды  -  показалась  головка   ребенка.
Акушерки поспешно увезли  роженицу  на  каталке,  не  успев  оказать  ей
никакой помощи. Скоро она разрешилась маленькой, но здоровой девочкой, с
черными как смоль волосами и крепко сжатыми кулачками. Девочка, весившая
пять фунтов с четвертью, громко кричала, оповещая о своем  появлении  на
свет. Примерно через час Элен Вайсман попросила разрешения взглянуть  на
них, Джин к тому времени  дали  успокоительное,  ребенок  тоже  спокойно
спал.
   Элен вернулась домой. Из головы у нее не шла Джин Роберте, овдовевшая
в двадцать два года. Бедняжку ждет одинокая жизнь с ребенком  на  руках,
которого ей  придется  воспитывать  без  мужа.  Элен  смахнула  слезы  с
морщинистых щек. Было уже половина пятого, и мимо  окон  доходного  дома
прогромыхал  ранний  поезд  надземки.  Старая  женщина  знала,   сколько
требуется самозабвенной любви, чтобы вырастить ребенка в  одиночку.  Эта
любовь  сродни  любви  к  богу,  самоотверженной   преданности   святого
отшельника. Только так можно поднять  дочь,  которая  никогда  не  будет
знать отца.
   Джин увидела новорожденную следующим утром,  когда  девочку  принесли
кормить. Она  взглянула  на  крохотное  личико,  на  темные  шелковистые
волосики,  которые,  по  словам  медсестры,  должны  были  смениться,  и