взглянула на миссис Вайсман  -  и  вдруг  все  вспомнила.  Конвульсивные
рыдания сотрясли ее тело,  не  давая  продохнуть.  По  щекам  несчастной
катились слезы, она судорожно цеплялась за миссис  Вайсман,  которая  не
давала ей упасть.
   "Он мертв.., как все остальные, как мама и отец, как Руфь.., он ушел,
ушел навсегда.., я больше никогда его не увижу..."  Джин  рыдала,  точно
малое дитя, на сердце у  нее  была  неимоверная  тяжесть,  какую  ей  не
доводилось испытать даже на похоронах родных.
   - Успокойся, милая, все будет хорошо, -  говорили  соседки,  заведомо
зная, что не будет, ничего больше  не  будет  для  нее  без  ее  бедного
Энди...
   Немного погодя все разошлись, кроме  Элен  Вайсман:  ей  не  нравился
неподвижный взгляд молодой женщины, застывшая поза, внезапные истеричные
рыдания. Элен провела с ней весь  день  и  только  к  вечеру  отлучилась
ненадолго к  себе.  Вдруг  она  услыхала  ужасающие  стоны  и  поспешила
спуститься обратно. Войдя через незапертую дверь, она  позвонила  врачу,
наблюдающему Джин: тот уже закончил прием и  собирался  уходить.  Доктор
просил миссис Вайсман передать Джин его  соболезнования  и  предупредил,
что в результате потрясения у нее могут начаться  преждевременные  роды.
Старая женщина и сама заподозрила это, когда заметила,  что  Джин  то  и
дело давит на  поясницу  кулаками.  Она  беспокойно  металась  по  своей
квартирке, будто та вдруг сделалась мала для нее. Окружающий мир  словно
заколебался, готовый рухнуть, а  бежать  было  некуда.  От  ее  мужа  не
осталось ничего, даже  мертвого  тела,  чтобы  послать  домой...  Только
память о высоком, красивом блондине да еще дитя в ее чреве.
   - Как ты себя чувствуешь? - Элен Вайсман прожила в Америке сорок  лет
и все же не избавилась от сильного немецкого акцента.  Мудрая  и  добрая
женщина искренне сочувствовала Джин. Тридцать  лет  назад  она  потеряла
мужа и больше не вышла замуж. В Нью-Йорке у нее было трое детей, которые
навещали ее время от времени - главным образом затем, чтобы подкинуть ей
очередного ребенка, которому нужна была  нянька.  Еще  один  сын  жил  в
Чикаго, где имел приличную работу.
   - У тебя схватки? - Она испытующе  посмотрела  в  лицо  Джин,  но  та
отрицательно замотала головой. После кошмарного дня у  нее  болело  все,
однако как  раз  в  области  живота  острых  болей  не  ощущалось.  Было
непонятно, что с ней происходит: везде болит, всю жжет, она  не  находит
себе места. Когда боль сосредоточилась в пояснице, Джин изогнулась дугой
- так ей было как будто легче.
   - Со мной все в порядке, миссис Вайсман.  Идите,  ложитесь,  -  голос
Джин сел от беспрестанных рыданий. Она  взглянула  на  кухонные  часы  и
отметила, что прошло пятнадцать часов с  момента  получения  злополучной
телеграммы... Пятнадцать часов, а  ей  показалось  -  пятнадцать  лет..,
тысяча лет. Она снова заходила по комнате.
   Элен Вайсман не спускала с нее глаз.
   - Хочешь, пойдем погуляем?
   Джин отрицательно покачала головой. Даже сейчас, в одиннадцать  часов
вечера, было слишком жарко для прогулок - ее жгло как огнем.
   - Пожалуй, мне надо выпить  чего-нибудь  холодного.  Она  достала  из
холодильника кувшин с лимонадом, налила в стакан и выпила. Он  показался
вкусным, однако ее  сразу  затошнило.  Джин  кинулась  в  туалет,  и  ее