считал, что она должна сохранить чувство Родины, чтобы ее не подавляли ею
взгляды и его связи с Францией В конце концов, она была отдельной
самостоятельной личностью и имела право на собственное мнение. До сих пор их
точки зрения по всем вопросам совпадали, а возникающие время от времени
разногласия, казалось, только укрепляли их любовь. Он уважал ее мнение так
же, как и свое собственное, и восхищался упорством, с каким она отстаивала
то, во что верила. Она была сильной и умной женщиной. Он относился к ней с
большим уважением с того самого дня, когда в Сан-Франциско познакомился с
ней, тогда еще пятнадцатилетней девушкой. Она казалась восхитительным
ребенком небесной красоты, но при этом обладала обширным кругозором и
удивительной для такой юной девушки мудростью, которой была обязана
уединенной жизни со своим отцом, Гаррисоном Крокеттом, владельцем крупнейшей
пароходной компании.
Арман хорошо помнил, как увидел ее впервые в саду консульства в
Сан-Франциско - в белом льняном летнем платье и большой соломенной шляпе.
Она молча слушала кого-то из взрослых и вдруг повернулась к нему с сияющей
улыбкой, говоря что-то на безупречном французском. Отец очень ею гордился.
Арман улыбнулся, вспомнив отца Лианы. Гаррисон Крокетт был очень
своеобразный человек. Суровый и в то же время мягкий, красивый и
благородный, он посвятил жизнь своей единственной дочери и делу, в котором
добился блестящих успехов. Он преуспел в жизни.
Они познакомились ближе на неофициальном обеде, устроенном предыдущим
консулом перед отъездом из Сан-Франциско в Бейрут. Арман знал, что Крокетт
туда приглашен, но был уверен, что тот не придет. Большую часть времени
Гаррисон Крокетт проводил в стенах своей каменной бродвейской крепости,
выходившей окнами на залив. Его брат Джордж, один из самых знаменитых в
Сан-Франциско холостяков, пользовался популярностью благодаря не столько
своему обаянию, сколько своим связям и громадному успеху брата. Но, к
невероятному удивлению собравшихся, Гаррисон на обед явился. Он разговаривал
мало и скоро ушел, однако успел очаровать Одиль, жену Армана. Крокетт
произвел на нее такое сильное впечатление, что она решила во что бы то ни
стало пригласить его с дочерью на чай. Во время обеда Гаррисон рассказывал
Одиль о дочери. Особенно он гордился тем, как она владеет французским. С
довольной улыбкой он сказал, что она "необыкновенная девушка". Когда Одиль
передала мужу эти слова, Арман не смог сдержать улыбки.
- Похоже, что дочь - его единственная слабость. Он выглядит совершенно
бесчувственным, - заметил он.
Но Одиль не соглашалась с ним.
- Нет, Арман, ты ошибаешься. По-моему, он очень одинок. И безумно любит
дочь...
Одиль была недалека от истины. Вскоре они узнали, что много лет назад
Крокетт потерял девятнадцатилетнюю жену, в которой души не чаял.
Всю жизнь Гаррисон был занят своей пароходной империей. Лишь однажды он
подумал о женитьбе и сделал превосходный выбор.
Арабелла Диллингхэм Крокетт была блестящей красавицей. Чета Крокеттов
давала самые грандиозные балы в городе. Арабелла проплывала через залы
построенного для нее огромного дворца, сверкая рубинами, привезенными
специально для нее с Востока, бриллиантами величиной с яйцо и диадемой от
Картье на золотых локонах. Своего первенца они ждали как Второго пришествия.
Однако, несмотря на присутствие врача, которого Гаррисон выписал из Англии,