распахнут. Бойцы наверняка  не отрывают  глаз  от моей фигуры, застывшей над
черным бездонным провалом...
     Вперед!
     Холод,  темнота, стремительное падение. Дергаю кольцо. Кажется  парашют
никогда не раскроется.. Но  это обман  чувств: при  выбрасывании доли секунд
превращаются в секунды, а секунды -- в минуты.
     Меня  встряхивает. Наконец-то! Теперь все  в порядке. Сердце бьется уже
спокойно, и, как обычно, хочется почему-то петь.
     Земли, правда, не видно. Но если рассуждать здраво, кроме как на землю,
мне опускаться некуда. Разве что угожу в реку или спланирую на лес?
     Пытаюсь угадать расстояние до земли. Подтягиваю ноги. Готовлюсь вовремя
погасить парашют.
     И все  же  точно рассчитать приземление не  удается. Опускаюсь  грузно.
Хорошо, что под ногами луг.
     Поднимаюсь, невольно отряхиваюсь, оглядываюсь. Смутно темнеет недалекий
лес. Слева веет сыростью.  Наверное,  там  водоем. А  вверху,  блуждая среди
звезд, рокочет  наш самолет.  Там мои  ученики  ждут сигнала с  земли, моего
сигнала о том, что все хорошо, место для приземления найдено.
     Развожу огонь.
     Рокот самолета, ушедшего  было в сторону, становится все слышнее. И вот
машина над моей головой.
     Значит товарищи уже прыгнули.
     Жду их, радуясь хорошему началу. Последние дни  пришлось поволноваться.
Ведь как-никак, а мы приехали в Ленинградский военный округ не в гости, а на
маневры. Приехали демонстрировать опыт  по разрушению тыла "противника". Нам
нельзя ударить в грязь лицом.
     Нельзя, хотя это наш первый ночной прыжок!
     Количество прыжков никого не интересует.
     От нас ждут успешных дел, а не ссылок на непри-вычные условия. Впрочем,
похоже, что ссылаться на условия не придется. Все идет как надо...
     Кое-кому из бойцов не повезло: приземляясь, не сумели погасить парашют,
получили растяжение связок, вывихи, ушибы,  однако из игры  никто  не вышел.
Пострадавших перевязали, и они продолжали действовать.
     1932 год Маневры в Ленинградском округе
     1932  год памятен мне  многими  удачами. На маневрах в ЛВО осенью  1932
года перед  нами, партизанами,  ставились  в качестве главной задачи  захват
штабов  и разрушение  транспортных средств "врага". Я, конечно,  не  упустил
случая  и  добился  разрешения  устроить  "крушения" поездов  с  применением
замыкателей и взрывателей.
     Участок, отведенный для  наших  операций, тщательно  охранялся.  Охрана
"противника" успешно срывала нападения на  железнодорожные станции и крупные
мосты, но обеспечить безопасность движения поездов  она все же не смогла. На
десятикилометровом отрезке железнодорожного пути партизаны-минеры установили
десять мин. Девять из них сработали очень эффектно под учебными составами. А
вот с десятой  получился конфуз. Мы не успели снять ее до начала нормального
пассажирского  движения,  и  она  грохнула под  пригородным поездом. Услышав
взрыв и  заметив  вспышку  под  колесами, машинист  решил, что  это петарда,
предупреждающая  о  неисправности пути.  Он  резко  затормозил.  На  полотно
высыпали пассажиры. Никто ничего не мог понять.
     Грешен. Я не донес об этом происшествии.