колонну новеньких грузовиков отечественного производства.
-- Какова техника у нас нынче! -- радовался командующий. -- Это вам не
времена гражданской войны! Не по дням, а по часам набираем силу!
Запомнилось и то, как Якир вместе с Бааром стояли на летном поле
аэродрома под Харьковом, наблюдая за приземлением партизан-парашютистов.
Якир восхищался новыми самолетами, радовался успешной выброске десанта.
В моей памяти сохранилось выступление Ионы Эммануиловича на выпуске
группы командиров, комиссаров, начальников штабов и специалистов,
намечавшихся на роль'организаторов будущих партизанских соединений. Всего
собралось человек сорок, из них больше половины -- участники партизанской
войны против интервентов на юге.
Якир говорил ярко и убедительно.
-- Советский Союз -- миролюбивая страна, -- говорил он, -- и никому не
угрожает. Наше миролюбие, настоящее, подлинное, знают все честные люди мира.
Но если империалисты на нас нападут, мы дадим им сокрушительный отпор,
используя всю свою мощь, в том числе и партизанскую войну в тылу врага. К
этому вы, дорогие товарищи, и готовьтесь.
Дальше в своей речи командующий разъяснил, что вести партизанскую войну
-- наше законное права Ссылаясь на высказывания Владимира Ильича Ленина и
Михаила Васильевича Фрунзе, на опыт партизан 1812 года, Якир подчеркивал,
что в связи с военно-техническим прогрессом роль и значение партизанских
методов борьбы неизмеримо возрастают. И тут он сказал, что Коммунистическая
партия, ее Цент-ральный Комитет уделяют большое внимание забла-говременной
подготовке к партизанской борьбе на случай вражеского нападения. По указанию
ЦК для этой цели выделяются все необходимые материаль-ные средства и
подбираются проверенные кадры.
Вышли мы из помещения школы, находящейся на окраине Киева, за полночь.
Мигали редкие фонари. Транспорт уже не работал.
-- Ну теперь потопаем на своих двоих! -- с досадой бросил кто-то. |
-- Ни в коем случае! -- быстро обернулся на голос Якир. -- На моей
машине всех развезут по домам. Кстати, у меня есть тут еще дела...
Ночной прыжок с парашютом
Оглушающе ревут моторы транспортного самолета. Дрожит и вибрирует
фюзеляж. Машина набирает высоту.
Где-то внизу, под тонким днищем воздушного корабля, далекая,
погруженная в ночную темень ленинградская земля.
Как всегда перед прыжком, я начинаю ощущать сердце. Оно ширится и
норовит вырваться из груди.
Врачи категорически запретили мне прыжки с парашютом. Однако я не
обращаю внимания на этот запрет: мне, начальнику команды, нельзя не прыгать.
Как я буду обучать технике своих партизан, если не смогу видеть учеников в
деле?
И я прыгаю.
Но сегодня прыжок необычный -- ночной. Может быть, поэтому сердце ведет
себя особенно плохо?
Исподтишка в душу закрадывается трезвая, разумная мысль: с моей
болезнью лучше поберечься...
Нет ничего опаснее подобных трезвых мыслей. Но я уже приучил себя не
поддаваться слабости. И когда пилот поднимает руку и оборачивается, давая
знак, что пора выбрасываться, я встаю, словно только этого и ждал. Люк