как смерть от голода и жажды с каждым днем все  ближе  подкрадывается  к  их
детям, женам и матерям. С нежностью и болью бойцы смотрели на  обессиленных,
исхудалых  ребятишек,  готовые  пожертвовать  всем,  лишь  бы  хоть  немного
облегчить их участь. Воду, пищу,  которую  удавалось  добыть,  прежде  всего
несли детям, и даже тяжелораненые  отказывались  от  своей  скудной  доли  в
пользу малышей.
 Несколько раз женщинам предлагали взять детей и идти сдаваться в  плен.
Но  они  наотрез  отказывались,  пока  еще  можно   было   хоть   чем-нибудь
поддерживать силы ребят. Мысль о фашистском плене была им так же ненавистна,
как и мужчинам.
 Они перевязывали раны бойцам, взяли на себя заботу  о  тяжелораненых  и
ухаживали за ними так же нежно, как за своими детьми.  Некоторые  женщины  и
девушки-подростки  бесстрашно   шли   под   огонь,   поднося   обороняющимся
боеприпасы. А были и такие, которые, взяв в руки оружие, становились в  ряды
защитников крепости, сражались плечом к плечу со своими  мужьями,  отцами  и
братьями.
 Женщин с винтовками, с пистолетами, с  гранатами  в  руках  можно  было
встретить на разных участках обороны крепости. И  хотя  имена  этих  героинь
остались по большей части неизвестными, мы знаем, что многие боевые  подруги
командиров  дрались  рядом  с  мужьями,  и   становится   понятным,   почему
гитлеровцы, штурмовавшие цитадель, распространяли слухи о том, что в обороне
крепости участвует якобы советский "женский батальон".
 В непрерывных, ожесточенных боях, в огне непрекращающегося  обстрела  и
яростных бомбежек бесконечно длинной чередой проходили дни, похожие друг  на
друга. Каждое утро, когда со стороны города над крепостью, окутанной пеленой
дыма и пыли, вставало солнце, оживали надежды людей на  то,  что  этот  день
будет последним днем их испытаний и что, может  быть,  именно  сегодня  они,
наконец, услышат на востоке долгожданный  гул  советских  орудий.  И  каждый
вечер, когда солнце  садилось  за  оголенные  пулями  и  осколками  снарядов
деревья Западного острова, вместе со светом дня угасали и эти надежды.
 Но с первых дней защитники крепости решили не ограничиваться  ожиданием
помощи и не только отбивать атаки врага,  но  и  попытаться  самим  прорвать
кольцо осаждающих войск. За городом далеко на восток  простирались  обширные
леса и непроходимые болота, тянувшиеся через всю Белоруссию, а в  нескольких
десятках  километров  к  северо-востоку  от  крепости  начиналась   дремучая
Беловежская Пуща. Если бы удалось прорваться в эти леса, там можно  было  бы
успешно  продолжать  борьбу,  стать  партизанами  и   с   боями   постепенно
продвигаться к фронту.
 Начиная с 25 июня почти на всех участках обороны крепости  каждую  ночь
делались попытки прорыва.  Но  вражеское  кольцо  было  плотным,  гитлеровцы
держались настороже. Лишь отдельным небольшим группам бойцов удавалось выйти
из осажденной крепости, и в большинстве своем ночные атаки захлебывались под
огнем пулеметов,  и  уцелевшие  участники  этих  прорывов  после  жаркого  и
безрезультатного боя вынуждены были отступать назад, к казармам, каждый  раз
недосчитываясь многих своих товарищей.
 Наиболее организованные и упорные попытки  прорыва  предпринимались  на
участках  84-го  и  44-го  полков  под  командованием  Зубачева  и   Фомина.
Прорываться решили на северо-восток и на север, и  поэтому  уже  с  24  июня
основная масса бойцов, сражавшихся на Центральном острове, сосредоточилась в
северном полукольце казарм на берегу Мухавца. В южном и западном секторах, а