собой толпу медицинских сестер, взятых в плен  в  госпитале,  а  когда  наши
пулеметчики огнем с верхнего этажа казарм отбили  и  эту  атаку,  гитлеровцы
сами перестреляли женщин, за спинами которых  им  не  удалось  укрыться.  Во
время штурма Восточного форта  фашисты  выставили  впереди  своих  атакующих
цепей шеренгу пленных советских бойцов, и защитники форта слышали,  как  эти
пленные кричали им: "Стреляйте, товарищи! Стреляйте, не жалейте нас!"
 С первых дней враг стал засылать в крепость своих агентов, переодетых в
форму советских бойцов и командиров. То это были провокаторы, которые делали
вид, что они бежали из немецкого плена, и распускали всевозможные панические
слухи, стараясь смутить дух  осажденных.  То  это  были  прямые  диверсанты,
исподтишка поражавшие защитников крепости предательскими выстрелами в спину.
Но уже вскоре наши воины  научились  распознавать  лазутчиков  врага,  и  их
быстро вылавливали и уничтожали.
 Каждый  день  над  крепостью  на  смену   бомбардировщикам   появлялись
маленькие трескучие самолеты, разбрасывавшие  листовки.  В  этих  листовках,
заранее отпечатанных в Берлине, говорилось  о  том,  что  германские  войска
заняли  Москву,  что  Красная  Армия   капитулировала   и   что   дальнейшее
сопротивление бессмысленно. Потом стали сбрасывать  листовки  с  обращениями
непосредственно к гарнизону крепости,  где  немецкое  командование,  отмечая
мужество и стойкость осажденных, пыталось доказать  бесполезность  борьбы  и
предлагало защитникам крепости "почетную капитуляцию". Но на все эти призывы
крепость отвечала огнем.
 Когда наступали минуты  затишья,  в  разных  местах  крепости  начинали
работать немецкие громкоговорящие установки. Они также передавали  обращения
к гарнизону, призывая осажденных сложить  оружие  и  обещая  всем  сдавшимся
"хорошее обращение, питание и заботливый уход за  ранеными".  Впрочем,  день
ото дня тон этих обращений становился все  более  угрожающим,  и  вкрадчивые
уговоры сменялись ультиматумами, когда  гарнизону  давалось  на  размышление
полчаса или час, после чего противник грозил "стереть крепость с лица  земли
и смешать с  землей  ее  гарнизон".  Но  и  на  эти  угрозы  бойцы  отвечали
выстрелами, а однажды в ответ  на  такую  передачу  над  северными  воротами
крепости появилось полотнище, на  котором  было  написано:  "Все  умрем,  но
крепости не сдадим!"
 Обычно после передачи очередного ультиматума немцы  прекращали  обстрел
крепости, и  наступала  мертвая  тишина,  нарушаемая  лишь  громким  голосом
диктора, время от времени повторявшего: "Осталось десять минут!",  "Осталось
пять минут!". И, как только истекал  назначенный  срок,  на  крепость  разом
обрушивался  шквальный  огонь  немецких  пушек  и  минометов,  и  начиналась
жестокая бомбежка с воздуха.
 При этом враг  применял  все  более  тяжелые  фугасные  бомбы,  взрывов
которых не выдерживали  самые  мощные  крепостные  строения,  а  в  глубоких
подвалах, где укрывались бойцы, трескались  бетонные  полы,  и  у  людей  от
сотрясения воздуха шла кровь из носа и ушей.
 Особенно сильную бомбежку крепости предпринял противник в  воскресенье,
29 июня. На этот раз на цитадель было решено обрушить самые тяжелые бомбы.
 С утра жители Бреста обратили внимание на то,  что  на  крышах  высоких
зданий города сидят офицеры, глядя в бинокли в сторону крепости.  Гитлеровцы
заранее хвастливо говорили горожанам, что сегодня защитники цитадели  должны
будут выбросить белый флаг. В ясном летнем небе  над  крепостью  закружились
десятки бомбардировщиков, и тотчас же раздались мощные оглушительные взрывы,