Алексей Слаповский.
   Гибель гитариста


     © Copyrigh Алексей Слаповский, 1995
     OCR: David Varshavsky


                                             Повесть

     В  городе  Саратове, на  улице  Ульяновской, в  ночь  с пятнадцатое  на
шестнадцатое июля  одна  тысяча девятьсот девяносто  четвертого  года, в два
часа  ночи в саду собственного дома номер тридцать  три был  найден  мертвым
Денис Иванович Печенегин, сорока трех лет, гитарист.

1

     Из тех, кто был у  Дениса Ивановича в ту ночь, первым, пожалуй, следует
назвать самого верного его ученика и пламенного поклонника ДИМУ ГУЛЬЧЕНКО.
     Он был у него и накануне - как,  впрочем,  и  еженощно до  этого, легко
переходя потом в бодрый день, потому что умел не спать и пять, и шесть суток
подряд: ему жаль было.
     Дима прожил на  свете  двадцать три  года, и  если  большинство из  нас
склонно упиваться  прошлым или  грезить о будущем, то Дима полонен настоящим
днем, но не  деловито-насущно,  а поэтически,  эмоционально -  до странности
даже.  Зачем  ему  спать? - происходящее и  без того кажется ему нереальным,
неправдоподобным, снотворческим.
     При  этом он  очень хорошо различает сложности жизни. Он даже  согласен
допустить,  что  она еще сложней, чем  это можно  представить,  вообразить и
осмыслить. Но  у него слишком развиты слух, зрение, обоняние и прочие органы
чувств.  Всякое услышанное  слово  он  воспринимает  остро  и болезненно, он
взахлеб слушает  любого  человека,  кто бы  ни  говорил,  сам  процесс  речи
изумляет  его, он  с таким удивлением  смотрит в рот говорящему, словно  тот
некий инопланетянин,  которого он  никак  не должен  понимать и даже  вообще
слышать в силу иной частоты звука, - но вот ведь слышит, понимает! Точно так
же и многое видимое для  Димы  - невероятно. Он способен  час, и два,  и три
торчать перед скромным девятиэтажным домишкой, не в силах постичь, как стоит
эта махина,  как  не повалится  тысячетонная груда,  как  помещается  в  нее
столько  людей,  он  размышляет,  сколь  велик гений  человека, научившегося
возводить  подобные  сооружения.   Когда   в   Саратове   построили   первый
восемнадцатиэтажный  дом, он специально  поехал  на окраину  и полдня провел
там, задрав голову и восхищаясь железобетонной чудовищной башней. Нет, он не
такой  дурак,  чтобы не  беспокоиться о людях, которым,  возможно, не так уж
хорошо  жить  в  этом  доме,  он знает,  что  бетон  для  жилья  вреден, что
отрываться от земли на высоту для человека тоже плохо: не иметь возможности,
выйдя   за  порог   своего   жилья,  ступить   босой  ногой   на   землю   -
противоестественно. Дима знает это и, восхищаясь, грустит, но восхищение все
же сильнее грусти. Он видел, конечно, по телевизору  и в кино, что есть дома
(и природа  - о  которой отдельный разговор) несравнимо пышнее - небоскребы,
воистину скребущие  небо;  Дима часто  представляет,  как Земля, вращаясь  в