материала,   и   возвратил  уплаченные  за  него  деньги.  Попав  в  тяжелое
положение,  разорившийся  мастер  привлек  Кладбищенского Старика к суду, на
котором  без  труда  доказал,  что используемое им дерево - клепки от винных
бочек,  которые он скупал у контрабандистов, а последних в то время в округе
было  великое  множество.  Это обстоятельство объяснило красноватый оттенок,
придаваемый  жидкостям  сделанной  им  посудой. Кладбищенский Старик заявил,
что,  говоря  о  дереве  от  гробов,  он  не  имел  другого  намерения,  как
отделаться  от  мешавших  ему  детей.  Но  легче  отнять доброе имя, чем его
возвратить.  Дело  Купера  Климента  все  больше  приходило  в  упадок, и он
окончил свои дни в нищете".


                                  Глава I

ПРЕДВАРИТЕЛЬНАЯ

                                            Среди заброшенных могил
                                            Зачем все время бродит он?
                                            Встревожить то, что гроб сокрыл?
                                            Нарушить спящих вечный сон?

                                                                   Лэнгхорн     ______________
     В.Давиденковой.

     Большинству   читателей  -  сказано  в  рукописи  мистера  Петтисона  -
приходилось,  конечно,  не  без  удовольствия  наблюдать  веселую  кутерьму,
которую  в  тихий  час  летнего  вечера,  расходясь после занятий, поднимают
деревенские  школьники. Неуемная живость, свойственная детскому возрасту и с
таким  трудом  подавляемая  в  томительные  часы  учения, вдруг разражается,
словно   взорвавшись,  криками,  пением  и  проказами  маленьких  сорванцов,
которые  собираются  на лужайке и, разбившись на группы, принимаются за свои
состязания.  Но  есть  еще  одна  личность, которая в этот момент испытывает
облегчение;  впрочем,  ее чувства не так заметны стороннему наблюдателю и не
в  такой мере способны вызвать его симпатию. Я имею в виду учителя, который,
оглушенный   несмолкающим  гулом  голосов  и  задыхаясь  в  спертом  воздухе
классной  комнаты,  непрерывно сражался весь день (один против целой оравы),
пресекая  озорство, побуждая к труду безразличие, силясь просветить тупоумие
и  укрощая  упорство.  Мысли  его  спутались  и  потускнели  оттого,  что он
выслушал  сто раз подряд все тот же затверженный наизусть глупый урок, когда
единственное,  что  нарушало  унылое однообразие, - это разнообразный вздор,
изрекаемый  отвечающими.  Даже  цветы  античного гения, доставлявшие столько
радости  его  одинокой  фантазии,  и  они,  казалось,  увядали  и  блекли от
связанных  с  ними  слез,  ошибок  и наказаний, так что не было такой эклоги
Вергилия  или  оды  Горация,  которая  не  сплелась бы в его представлении с
хмурым  обликом  или  монотонным  скандированием  того  или  иного хнычущего
ученика.  А если это постоянное напряжение умственных сил испытывает человек
хрупкого  телосложения,  наделенный  душой, жаждущей более высокого поприща,
чем   мучительство   школьников,  читатель  сможет  понять,  хотя  и  весьма