им воспользоваться, так как  сразу  попал  в  быстрину.  Для  всякого  менее
искусного и ловкого пловца  гибель  казалась  неизбежна:  речка  была  очень
глубока, а течение стремительно.
   - Клянусь святой Анной, он молодчина! - воскликнул старший незнакомец.  -
Беги-ка поскорей, приятель, да загладь свою вину: помоги ему,  если  можешь.
Он, видно, все же достанется тебе и, если верить старой пословице, не должен
утонуть.
   И правда, юноша с  такой  силою  и  ловкостью  боролся  с  волнами,  что,
несмотря на бурное течение, выплыл на берег почти против того места,  откуда
вошел в воду.
   В то время как младший незнакомец бежал вниз к  реке  на  помощь  пловцу,
старший не спеша следовал за ним, рассуждая сам с собой:
   "Клянусь небом, он уже вылез на берег и сразу схватился за палку! Если  я
не поспешу, он, чего  доброго,  отколотит  моего  приятеля  за  единственное
доброе дело, которое тот собирался сделать за всю свою жизнь".
   Он не без основания предвидел такую развязку, потому что как  раз  в  эту
минуту отважный шотландец набросился на подбежавшего к нему  самаритянина  с
сердитым окриком:
   - Ах ты собака! Ты почему не ответил, когда я спрашивал, можно ли  пройти
вброд? Черт меня побери, если  я  не  научу  тебя,  как  надо  обходиться  с
чужестранцами!
   С этими словами  юноша  подбросил  палку  и,  перехватив  ее  посередине,
угрожающе завертел ею в воздухе. Этот  прием  назывался  moulinet  <Мельница
(франц.).>, потому что вертящаяся палка напоминала вращение крыльев ветряной
мельницы. Услышав эту угрозу, противник юноши, в свою очередь, схватился  за
меч: он, видно, был из тех, кто предпочитает  действия  разговорам.  Но  тут
подоспел старший незнакомец; он приказал ему остановиться и,  обратившись  к
молодому шотландцу, стал упрекать его за безрассудную поспешность, с которой
тот бросился в воду,  и  за  горячность,  с  какой  он,  не  разобрав  дела,
накинулся на человека, спешившего ему на помощь.
   Выслушав это замечание от человека пожилого и по виду вполне  почтенного,
юноша сейчас же опустил свое оружие и ответил, что очень жалеет, если был  к
ним несправедлив; но и они,  по  его  мнению,  были  неправы,  заставив  его
рисковать жизнью, ни словом не предупредив об опасности. А такой поступок не
достоин ни честных  людей,  ни  добрых  христиан,  ни  тем  более  уважаемых
горожан, какими они кажутся.
   - Ну, сынок, - сказал старший незнакомец, - по твоей внешности и выговору
я догадываюсь, что ты чужестранец, и, право, ты и сам мог бы сообразить, что
нам ни так-то легко тебя понимать, хоть ты и бойко болтаешь на чужом языке.
   - Ладно, отец, - ответил юноша. - Поверьте, мне это купание нипочем, и  я
охотно извиню вам, что  вы  были  отчасти  его  причиной,  если  вы  укажете
местечко, где я мог бы обсушиться, потому что на мне единственное мое платье
и мне хотелось бы сохранить его в приличном виде.
   - За кого же ты нас принимаешь, мой друг? -  спросил  старший  незнакомец
вместо ответа.
   - За зажиточных горожан, разумеется. За кого же еще? - ответил шотландец.
- Или нет, постойте!.. Вы, сударь, должно быть, меняла или хлебный торговец,
а ваш товарищ - барышник или мясник.
   - Не в бровь, а прямо в глаз, - заметил с улыбкой пожилой  незнакомец.  -
Что правда, то правда! Я  действительно  по  мере  сил  занимаюсь  денежными