и, наконец, терпение Колумба лопнуло. Вежливо распрощавшись с господами из
Гомеры, он направился в Лас Пальмас сам. Но, прибыв туда 23 августа,
обнаружил, что "Пинта" так и не появилась.
На ум сразу же пришло самое худшее. Предатели среди экипажа судна,
полные решимости помешать ему выполнить задуманное, возможно, подняли мятеж,
либо же им как-то удалось убедить Пинсона повернуть назад, в Испанию. А
может, они беспомощно дрейфуют в океане, уносимые течением неизвестно куда.
Или же их захватили пираты, или португальцы, которые могли заподозрить, что
эта экспедиция отправилась на поиски испанцев, пытающихся прибрать к рукам
их владения на африканском побережье. Наконец Пинсону, считавшему себя
имеющим больше прав, чем Колумб, возглавить это предприятие -- хотя ему
никогда не удалось бы добиться королевского покровительства и помощи,
поскольку у него не было ни образования, ни манер, ни терпения, столь
необходимых в таких делах, -- могло взбрести в голову уплыть дальше самому,
чтобы достичь Индии раньше Колумба.
Все это было возможно, и, перебирая в уме все варианты, Колумб готов
был поверить в реальность любого из них. В тот вечер он уединился в своей
каюте и, опустившись на колени -- не впервые, конечно, но с несвойственным
ему гневом, -- обратился к Всевышнему.
-- Я выполнил все, что ты повелел мне, -- произнес он. -- В какие
только двери не стучал, но Ты ни разу, даже в самые трудные времена, ничем
не помог мне. И все же вера в Тебя никогда не покидала меня. И вот, наконец,
я добился разрешения отправиться в экспедицию именно на тех условиях, за
которые сражался. Мы подняли паруса. Мой план был хорош. Время года было
выбрано правильно. Люди что надо, и я даже готов был простить им, что они
считают себя более опытными моряками, чем их предводитель. И теперь, я прошу
у Тебя лишь одно -- то, что мне действительно нужно: дай мне немного удачи.
Не слишком ли дерзко так обращаться к Господу? Может быть. Но Колумбу
уже случалось дерзко говорить с могущественными людьми, и исходившие из
самого сердца слова легко срывались с языка. Бог может покарать его за это,
если захочет. Но Колумб уже давно отдал себя в Его руки, а сейчас он слишком
устал.
-- Господи милостивый, неужели я просил у Тебя слишком многого? Неужели
Тебе понадобилось отобрать у меня третий корабль? Моего лучшего моряка?
Неужели Тебе так уж надо было лишить меня милости сеньоры Беатрисы? Я вижу,
что не заслужил Твоего расположения. И поэтому прошу Тебя найти мне замену.
Убей меня на месте, если хочешь. Вряд ли это будет больнее, чем убивать меня
по кусочкам, как Ты это делаешь сейчас. Знаешь что? Я готов служить Тебе еще
один день. Пошли мне "Пинту" или подай мне знак, чего еще Ты ждешь от меня.
Но я клянусь Твоим святым именем, что ни за что не отправлюсь в плавание,
если у меня не будет трех судов, хорошо оснащенных и с полными экипажами. Я
состарился, служа Тебе, и завтра, когда истечет назначенный мной срок, я
отойду от дел и буду жить на те крохи, которые Ты сочтешь возможным
пожаловать мне. -- Затем он перекрестился. -- Во имя Отца и Сына и Святого
Духа, аминь.
Совершив эту молитву, скорее похожую на богохульство, Колумб еще долго
не мог уснуть. Наконец, так и не успокоившись, он встал с постели и опять
опустился на колени.
-- И все же да свершится воля Твоя, а не моя! -- сказал он яростно.
Затем вновь забрался в постель и сразу же уснул.