четыреста девяносто первый от рождения Спасителя?.. Радужные круги блекнут,
из тьмы возникает типично исаврийское лицо с жесткими, неряшливо
подкрашенными усами. Нагловатые, навыкате глаза -- как мокрые каштаны в
луже, большой исаврийский нос разбух и оттягивает веки. Лицо императора
Зенона, пославшего его сюда...
Специально носит усы исавриец, чтобы досадить сенату. Когда семнадцать
лет назад он волею судьбы сделался императором, то в тот же день оголил
лицо, стремясь походить на всех мраморных римских августов сразу. Но варвар
на престоле не лучше свиньи за обеденным столом. Прошло немного времени, и
он снова отпустил волосы под носом на манер своих диких сородичей. Всех
исаврийцев, кто умеет считать до трех, перетащил в Константинополь. Они
болтают с ним по-свое
му и называюг императора старым языческим именем, которое не выговорить
в один присест...
Нечего удивляться, что поганому исаврийцу зеленый цвет ближе голубого
'. Вот и сейчас из "голубых" в его посольстве лишь два патриция, да и то
потому, что еще не до конца опаску дились персы и ценят голубую кровь. Разве
не потому послали к ним его, Агафия Кратисфена, чья фамилия уходит корнями к
Ромулу и Рему, а по эллинской линии -- к одному из тридцати, в чреве коня
проникших в Трою.
Нет, не для Зенона-исаврийца или его предшественника -- императора Льва
вот уже двадцать пять лет ездит сенатор по миру. Где не побывал он за это
время:
в обезлюдевшем Карфагене склонял приплывших из Европы рыжих вандалов к
Новому Риму, уговаривал и ссорил друг с другом на Дунае туполобых готских
конунгов, вел посольские диспуты с персами по всей восточной границе -- в
Нисибине, Эдессе, Армении, Лази-ке; трижды был у гуннов...
В старом Риме здоровый белобрысый германец снял штаны и испражнялся
прямо посреди форума, валялись на улицах расшибленные статуи без рук и
голов, одичавшие собаки разгребали мраморную крошку и пожирали трупы.
Поразила его вода в Тибре: из желтой она стала черной и пахла волчьим
пометом.
И до конца дней своих не забыть ему Иллирии. На горном перевале варвар
припряг в повозку к быкам двух матрон -- мать и дочь, которых угонял в свои
леса на Север. "Если ты римлянин -- убей меня!" -- быстро проговорила
молодая женщина. Сквозь изодранную тунику светилось благородное тело, и
злобный, отроду не мывшийся скот хлестал ее бичом именно по обнаженным
местам. Сенатор отвернулся к видневшемуся в стороне морю. Он знал их --
патрицианок из самых родовитых семейств побережья. Но чем он мог помочь,
если сам накануне убеждал конунга Теодориха повернуть свои орды от
Константинополя на Запад империи, к старому Риму.
Вечный Рим!.. Им и пришлось сейчас расплатиться за спокойствие Нового
Рима -- Константинополя. Где будет третий Рим?..
Трудное время для империи, и поэтому он здесь, Ага-
' "Голубые" -- потомственная аристократия. "Зеленые" -- представители
торгово-ростовщической знати. Две наиболее влиятельные цирковые партии Рима,
а затем Византии.