отношениях  друг  с другом, причем каждая из них  занимает  особое
положение   в   более   широкой   общности   единого   этнического
пространства.
Этническое пространство, принадлежащее "многонациональному народу"
России,  существует в определенной пространственной протяженности,
иными  словами, имеет территориальное измерение, каковым выступает
политическое  пространство Российской Федерации. В  этом  значении
этническое и политическое пространство России почти совпадают.
Почему  же  нельзя  говорить о полном совпадении  этих  двух  форм
социального пространства?
Так,  например, этническое пространство русских превышает  границы
политического  пространства России, включая в  себя  северо-восток
Эстонии,   большую   часть  Донецкой  области  Украины,   северные
территории Казахстана и ряд других регионов компактного проживания
представителей  этого народа. Точно также, к  примеру,  этническое
пространство  лезгин практически пополам "разрезано" политическими
пространствами Российской Федерации и Азербайджанской  республики,
а  этническое  пространство  осетин - пространственными  пределами
России  и  Грузии. Именно вследствие этого невозможно говорить  об
абсолютном "наложении" политического пространства на этническое.
Однако   политическое  пространство  имеет  не  только  физическую
протяженность,  но и содержательное измерение - пределы  реального
политического  влияния,  зоны распространения  власти,  авторитета
политических  институтов и лидеров [7, с. 301], и  в  этом  случае
пределы  этнического,  с  одной, и политического  пространства,  с
другой стороны, могут существенным образом различаться, так как по
отношению   к   отдельным   подструктурам  (субъектам   Российской
Федерации,  в  том  числе и республикам,  входящим  в  ее  состав)
влияние  политического пространства может иметь различную  степень
насыщенности,  которая  наряду с географической  протяженностью  и
зоной   влияния   является   третьим   измерением   взаимодействия
этнического и политического пространств.
Именно   поэтому  вряд  ли  корректно  говорить  о  нахождении   в
политическом пространстве Российской Федерации не только Чеченской
республики Ичкерии, но даже Татарстана и Башкирии, где  и  степень
насыщенности  политического пространства  Федерации,  и  реального
политического   влияния  Москвы  явно  слабее   по   сравнению   с
республиканскими политическими институтами.
В  условиях  организации  государства  на  принципах  национально-
территориального    федерализма,   как   в   России,    вторичное,
политическое  пространство неизбежно накладывается  на  первичное,
этническое,  которые  выступают как  конкурирующие  формы  единого
социального   пространства:   этничность,   особенно   в    стадии
этнополитической  мобилизации,  стремится  "вылиться"  за  пределы
предложенного  ей  политического  пространства,  которое  в   свою
очередь,   реорганизуясь   "в  пользу"  этничности   (договоры   о
разграничении  предмета ведения между Федерацией  и  республиками,
входящими  в ее состав), пытается удержать ее в своих пределах.  В
одних случаях это удается (Татарстан), в других - нет (Чечня).
В   этническом   пространстве,  так  же  как  и  в   политическом,