которые наверху перекрещивались. Получилась трехгранная пирамида. Две
стороны ее он заполнил косо положенными палками, опиравшимися на три
основных шеста. Сверху мы их прикрыли еловыми ветками, положенными в
несколько слоев. И в шалаше мы сделали мягкую постель из еловых веток.

Теперь у нас было удобное жилище. Костер пылал у самого входа. Мы вползли в
шалаш и уселись на постель из еловых веток. Холодный воздух просачивался
сквозь стенки шалаша, и дрожь пробежала у меня по спине. Тогда мы с
Питамаканом сняли теплую одежду и прикрепили ее к шестам, преградив таким
образом доступ холодному воздуху. Жар от костра проникал в шалаш и,
нагревая растянутую над нами одежду, грел нам спины. Льдинки падали с нашей
одежды, мы сидели в облаке пара.

Теперь, когда был у нас огонь и неминуемая смерть нам не грозила, у меня
нашлось время подумать и о другом. Снова почувствовал я мучительный голод.
По словам Питамакана, соплеменники его могли не есть в течение нескольких
недель, но я не верил, что мы долго проживем без пищи. Однако выхода я не
видел и считал невозможным добыть мяса. Когда я заговорил об этом с
Питамаканом, он засмеялся.

- Будь храбрым, не бойся голода, - сказал он. - Повторяй про себя: "Я не
голоден, я не голоден" - и скоро ты почувствуешь, что тебе не хочется есть.
Но мы недолго будем поститься. Да знаешь ли ты, что я этой же ночью мог бы
раздобыть мяса, если бы это было необходимо!

Я посмотрел на него в упор. Он нисколько не походил на сумасшедшего, а
глаза его как будто смеялись. Ну что ж, если он шутит - беда невелика, хотя
шутка его кажется мне нелепой, да и не время сейчас шутить; но если он
говорит серьезно, значит в голове у него помутилось.

- Приляг и постарайся заснуть, - посоветовал я ему. - Сегодня ты работал
больше, чем я. Сон тебя подкрепит. А я буду подбрасывать хворост в костер.

Он расхохотался так звонко и весело, что опасения мои рассеялись.

- О, я с ума не сошел и говорю серьезно. Ну-ка, подумай: не найдется ли
какого-нибудь способа раздобыть еду?

- Конечно, никакого способа нет, - ответил я после минутного размышления. -
Не шути. Мы попали в беду, а шуткой делу не поможешь.

Он посмотрел на меня с сожалением.

- Ты такой же, как и все белые. Они считают себя умнее нас, индейцев. А
отними-ка у них ружья, порох, пули, ножи, одежду, одеяла, отними все их
богатства - и они погибнут. Да, они не могут жить в тех условиях, в каких
живем мы, индейцы, и живем неплохо.

Я чувствовал, что есть правда в его словах. Я сомневался, способен ли хоть
один из агентов компании, самый опытный и настойчивый, добыть огонь, если