Сверло, зажатое петлей тетивы, быстро вращалось. Вдруг Питамакан выронил
лук и вскрикнул от боли. Я понял, в чем дело: конец сверла обжег ему руку.

Мы поменялись местами. Обернув руку полой одежды, чтобы не обжечься, я все
быстрее и быстрее двигал лук, а сверло поскрипывало, как пила. Через
несколько секунд мне показалось, что тонкая струйка дыма просачивается
между пальцами Питамакана, придерживавшего куски коры, которые мы положили
вокруг дырки.

Убедившись, что глаза меня не обманывают, я радостно вскрикнул, но
Питамакан пел и не слышал моего возгласа. Быстрее и быстрее вращалось
сверло, из дырочки вырывался дым, но огня не было.

- Почему нет огня? - крикнул я. - Почему не загорается кора?

Питамакан тревожно следил за синим вьющимся дымком. Я ни на секунду не
переставал пилить, но огня не было, да и дыму стало как будто меньше.

У меня потемнело в глазах. Я хотел бросить лук и отказаться от дальнейших
попыток, как вдруг понял, почему наш опыт не удался. Питамакан так плотно
придавливал бересту к дереву, что воздух не проникал в дырку, а где нет
воздуха, там и огонь не горит.

- Подними руку! - закричал я. - Не надавливай на кору!

Он не сразу меня понял, но как только он отодвинул руку, береста вспыхнула.

- Огонь! Огонь! Огонь! - закричал я, быстро выдернув сверло.

- И-пу-куи-ис! И-пу-куи-ис! (Горит! Горит!) - ликовал Питамакан.

Он поднес к крошечному язычку пламени сухую березовую ветку, а когда ветка
загорелась, побежал с пылающим факелом к собранной нами куче хвороста.
Затрещала кора, огонь пробежал по сухим сучьям, и через минуту костер наш
пылал. Питамакан воздел руки к небу и возблагодарил Солнце. Теперь нам не
угрожала опасность замерзнуть.

Солнце садилось. В надвигающихся сумерках мы бродили по лесу, собирая сухие
палки и ветки. Мы притащили к костру несколько упавших молодых деревцев
длиной в четыре-пять метров. Я хотел бросить их в огонь и развести огромный
костер, но Питамакан поспешно выхватил из огня три-четыре толстых сука.

- Белые ничего в этом деле не понимают! - воскликнул он. - Они тратят зря
хворост и раскладывают такой большой костер, что к нему подойти нельзя -
жар пышет в лицо. Потом они стоят в сторонке и мерзнут. Черноногие
поступают иначе, и мы последуем их примеру, чтобы нам было и тепло и удобно.

Послав меня наломать побольше еловых веток, Питамакан построил остов шалаша
у самого костра. Сначала он поставил треугольник из тяжелых толстых палок,