ломти в чистую холстинку, другие тут же, на камушках, вкушают Мы
складываем благословение в особую корзинку с крышечкой, Горкин купил
нарочно: в пути будем вкушать кусочками, а половинку домой снесем -
гостинчик от Преподобного добрым людям. Опускаем посильную лепту в кружку,
на которой написано по-церковному: "На пропитание странным" И другие за
нами опускали - бедные и прокормятся. Вкусили по кусочку, и стало весело -
будто Преподобный нас угостил гостинчиком. И веселые мы пошли.
  Из Лавры идем к маленькому Аксенову, к сундучнику, у овражка.
  Он нам ужасно рад, не знает, куда нас и посадить, расспрашивает о
Трифоныче, угощает чайком и пышками. Показывает потом все обзаведение -
мастерскую, где всякие сундучки - и большие, и маленькие. Сундучки - со
всякими звонками: запрешь, отопрешь - дринь-дрон! Обиты блестящей жестью,
и золотой, и серебряной, с морозцем, с отделкой в луженую полоску, оклеены
изнутри розовой бумагой - под Троицу - и называются - троицкими. Таких
будто больше нигде не делают. Аксенов всем нам дарит по сундучку, мне -
особенный, золотой, с морозцем. Мы стесняемся принимать такие богатые
подарки, говорим - чем же мы отдарим, помилуйте... А он руками на нас.
  - Да уж вы меня отдарили лаской, в гости ко мне зашли!
  Правду Трифоныч. говорил: нарадоваться на него не могли, какой од
ласковый оказался, родней родного.
  Расспрашивает про Трифоныча и про Федосью Федоровну, супругу
Трифоныча,- здоровы ли и хорошо ли идет торговля. Говорим, что здоровы и
торговля ничего идет, хорошо, да вот дело какое вышло. Поставила намедни
Федосья Федоровна самовар в сенях, и зашумел самовар, Федосья Федоровна
слышала... пошла самовар-то взять, а его жулики унесли, с огнем! Она и
затосковала: не к добру это, помереть кому-то из семейства,- такое бывало,
примечали. К Успеньеву дню к Троице собираются. Аксенов говорит, что все
от Бога... бывает, что и знак посылается, на случай смерти.
  - Ну, у них хороший молитвенник есть, Саня ...- говорит,- им
беспокоиться нечего, и хорошие они люди, на редкость правильные.
  Узнает, почему не у него остановились Горкин просит его не обижаться.
  - Помилуйте, какая же обида...- говорит Аксенов,- сам Преподобный к
Никодиму-то вас привел! И достославный он человек, не мне чета.
  Просит снести поклончик Трифонычу и зовет в другой раз к себе:
  - Теперь уж найдете сразу маленького Аксенова.
  Потом ходим в игрушечном ряду, у стен, под Лаврой Глаза разбегаются -
смотреть.
  Игрушечное самое гнездо у Троицы, от Преподобного повелось: и тогда с
ребятенками стекались. Большим - от святого радость, а несмысленным -
игрушечка: каждому своя радость.
  Всякое тут деревянное точенье: коровки и овечки, вырезные лесочки и
избушки, и кующие кузнецы, и кубарики, и медведь с мужиком, и точеные
яйца, дюжина в одном: все разноцветные, вложенные друг в дружку, с красной
горошинкой в последней - не больше кедрового орешка. И крылатые
мельнички-вертушки, и волчки-пузанки из дерева, на высокой ножке; и волчки
заводные, на пружинке, с головкой-винтиком, раскрашенные Вод радугу,
поющие; и свистульки, и оловянные петущки, и дудочки жестяные, розанами
расписанные, царапающие закраинками губы; и барабанчики в золоченой жести,
радостно пахнущие клеем и крепкой краской, и всякие лошадки, и тележки, и
куколки, и саночки лубяные, и... И сама Лавра-Троица, высокая розовая