маху, крякнув, долбанул ломом землю. Звякнул металл. Припрыгнув, Петр ударил
немного правее.
   - С нами бог! - Лом вновь стукнулся о металл и соскользнул.
   Забыв про холод, Петр сбросил пиджак и в одной рубахе,  напрягая  сильные
мускулы, швырял землю, как мягкий пух.
   - А ну! А ну!
   Мрак серел. Занималось пасмурное утро. Петр спустился в яму и,  разгребая
руками черную грязь, едва выворотил из земли большой котел.
   - Ху-ууу!.. - взвыл он и вытащил из котла кожаную суму. Он тряхнул - сума
звякнула.
   - Золото...
   Его руки плясали, лицо  улыбалось.  На  него,  виляя  хвостом,  удивленно
смотрел Шарик.
   - Шарик!.. Шаринька!.. Эва! Видал?!
   Он схватил его в охапку и стал крутиться с ним возле ямы.  Стиснутый  пес
кряхтел, молол хвостом. А Петр притопывал, ухал, подсвистывал и хохотал.
   - Папаша!.. Что ты!..
   Петр врос в землю. Пред ним стоял  всадник.  Поодаль,  в  сереющей  мгле,
всхрапывала лошадь.
   - Папашенька... Это я... - сказал Прохор. Он соскочил с седла  и  несмело
начал подходить к тяжело пыхтевшему, чуть попятившемуся от него отцу.
   Вдруг отец резко нагнулся и выхватил из-за голенища нож.
   - Убью! - как медведь на дыбах, он встал  возле  сумы,  сверкал  ножом  и
тяжело, с присвистом,  дышал.  -  Проходи,  проходи!..  Не  отдам...  Эва!..
Крест... Рассыпьсь! Фу!
   - Да что ты, папаша!.. - испугавшись, плаксиво крикнул сын.
   - Прошка? ты?!
   - Я... Ночевали тут. Заблудились... Ты чего в грязи?
   - Так, Прошка... Ничего... Ну, айда домой!..  Дедушка  Данило  хворает...
Плох. А ты пошто приехал?
   - Исключили меня.., уволили., Дома они узнали, что их отец и дед, древний
Данило, преставился в ночи.

3

   Торговое село Медведеве стояло при реке. Петр Громов перебрался с  семьей
сюда. Он живо  выстроил  двухэтажный  дом  со  светелкой,  открыл  торговлю.
Прохору очень нравилась кипучая работа.  Он  разбивал  рулеткой  план  дома,
ездил с мужиками в лес, вел табеля рабочим и, несмотря  на  свои  семнадцать
лет, был правой рукой отца.
   - Ну, Прошка, далеко пойдешь, - говорил он сыну.
   - А как же, папаша, насчет гимназии-то?
   - Ну, чего там.., дома выучишься... У меня другое в голове...
   Он любовно осматривал  Прохора,  его  тонкую,  высокую  фигуру,  орлиный,
из-под густых бровей взгляд и думал:
   "Весь в дедушку Данилу".
   Прохор всегда в деле. Улица, катанье  с  гор,  масленичные  веселые  дни,
посиделки с девками не тянули его.
   В лавке, в тайге с ружьем, во дворе при доме, Прохор всегда у дела.
   Он все старался воду в баню провести при посредстве архимедова винта, как