- Дурак!
- Я его тихонько.., перочинным ножичком, маленьким, - оправдывался
Прохор.
- Дурак! Кынжал надо... Вот, на!.. - горец сорвал со стены в богатой
оправе кинжал и подал Прохору. - Подарка!
- Да что ты, Ибрагим... - сквозь слезы проговорил Прохор. - Меня
исключат... Ты посоветуй.., как быть?.. - Он опустился на табурет,
сгорбился. - Главное, фуражка... По фуражке узнают...
- Плевать! Товарища-кунака защищал, себя защищал. Рэзать нада! Трусить нэ
нада... Джигит будэшь!..
На громкий его голос один за другим входили гимназисты.
- Ружье тьфу! Кынжал - самый друг, самый кунак!.. - крутил горец
сверкающим кинжалом. - Ночью Капказ едем свой сакля... Лес, луна, горы. Вижу
- бэлый чалвэк на дороге. Крычу - стоит, еще крычу - стоит, третий раз -
стоит... Снымаим винтовка, стрэляим - стоит... Схватыл кынжал в зубы,
палзем.., подпалзаим... Размахнулся - раз! Глядим - бабья рубаха на веревке.
Цх!
Все засмеялись, но Прохор лишь печально улыбнулся и вздохнул. Ибрагим сел
на пол, сложил ноги калачиком, потом вдруг вскочил.
- Ну, не хнычь... Все справим... Идем! Кажи, гдэ? Прохор пошел за
Ибрагимом.
- Стой! - остановился тот. - Дэнги нада, платить нада. Полиций бэгать.
Гимназий бэгать... Дырехтур стрычь-брыть дарам.., не бойся... Ибрагишка все
может.
Он рылся в карманах, лазил в стол, в сундук, вытаскивал оттуда деньги и
засовывал их за голенища своих чувяков.
- Аида!
2
Лето дряхлело. После жаров вдруг дыхнуло холодом. Завыл густой, осенний
ветер. С севера тащились сизые, в седых лохмах, тучи. Печаль охватила
зеленый мир. Тучи ползут и ползут, льют холодным дождем, грозят снегом.
Потом упрутся в край небес, остановятся над тайгой и с тоски, что не увидать
им полдневных стран, плачут без конца, пока не изойдут слезами.
Заимка Громовых, что крепость: вся обнесена сплошным бревенчатым
частоколом. Верхушки бревен заострены, окованы, как копья: лихому человеку
не перемахнуть. Ворота грузные, в железных лапах. Вход в них порос травой,
они, должно быть, редко отмыкались. Рядом с воротами - высокая калитка, чтоб
можно было проехать всаднику. В стене прорублены дозорины. Два сторожа смену
держат, все кругом видят. А что за высокой стеной - с воли не видать. Вот,
если залезть на вершину сосны, что стоит на краю поляны, да раздвинуть
ветки, увидишь: в середке бревенчатого четырехугольника красуется
просторный, приземистый, под железом, дом. Он в прошлом году срублен. А
раньше жили вот в том, посеревшем от времени, флигеле, что прячется за
домом. А еще раньше, когда дедушка Данило Громов на это место сел, он жил с
женой в маленькой хибарке. Ее тоже берегут, не ломают: пусть внуки-правнуки
ведают, посматривая на покосившуюся черную избенку с кустом бузины на крыше,
с чего начал дед и до каких хором своими руками достукался.
Откуда пришел сюда Данило Прохорыч почти семьдесят пять лет тому назад -