ВИЛЬЯМ ШЕКСПИР
Пьесы

Антоний и Клеопатра
Буря
Венецианский купец
Веселые виндзорские кумушки
Гамлет, принц датский
Генрих V
Генрих VI
Генрих VIII
Два веронца
Два знатных родича
Двенадцатая ночь, или что угодно
Зимняя сказка
КОРОЛЬ ЛИР
Как вам это понравится
Комедия ошибок
Кориолан
Король Иоанн
Король ричард III
МАКБЕТ
Мадфогские записки
Мера за меру 
Много шума из ничего
ОТЕЛЛО
Перикл
РОМЕО И ДЖУЛЬЕТТА
Ричард II
Сон в Иванову ночь
Сон в летнюю ночь
Тимон Афинский
Тит Андроник
Укрощение строптивой (пер.М.Кузмин)
Цимбелин
Эдуард III
Юлий Цезарь


        От редакции: о полном собрании сочинений в 8 томах


     ПСС в восьми томах. Издательство "Искусство", 1958, т. 1.
     OCR Бычков М.Н.

     Настоящее  издание  включает  все  произведения  Шекспира,  которые   с
достоверностью могут быть приписаны ему. В основу текста  положено  наиболее
авторитетное английское издание - так называемое кембриджское  издание  (The
Cambridge Shakespeare, ed. by William  Aldis  Wright,  3-rd  ed.,  1891-93).
Однако  в   отдельных   случаях   использованы   новейшие   текстологические
соображения и эмендации из последнего  английского  критического  издания  -
нового кембриджского издания под редакцией А. Куиллер - Кауча и  Дж.  Довера
Уилсона (The New Shakespeare, ed. by A. Quiller - Couch and J. Dover Wilson,
1922 и след.;  издание  выходит  отдельными  выпусками,  каждый  из  которых
содержит одну пьесу, и в настоящее время оно еще не закончено.
     Данное издание является вторым  полным  Собранием  сочинений  Шекспира,
выпускаемым в советское время. От  первого  издания  (под  редакцией  С.  С.
Динамова и А. А. Смирнова, "Academia" - Гослитиздат,  1936  -  1950,  восемь
томов) оно отличается тем, что при сохранении той же точности  в  переводах,
недостаточно соблюдавшейся в дореволюционных изданиях, в нем обращено особое
внимание на художественную выразительность  переводов,  в  частности,  очень
важную при использовании их для театральных постановок.
     Значительная часть произведений  печатается  нами  в  новых  переводах,
специально выполненных для настоящего издания, остальные - в переводах,  уже
печатавшихся в  советское  время,  сейчас  тщательно  проверенных  и  заново
отредактированных.
     Советская переводческая культура характеризуется разнообразием  методов
и  богатством   индивидуальных   дарований,   что   получило   отражение   в
существовании параллельных переводов одних и тех же пьес Шекспира, каждый из
которых имеет свои особенности и достоинства. Отдавая предпочтение одному из
них, редакция вместе с  тем  считает  необходимым  отметить,  что  и  другие
переводы имеют право на внимание читателей и театров.
     По сравнению с предшествующим настоящее издание содержит более обширный
вспомогательный  аппарат.  Наряду  с  вводной  статьей,  посвященной   общей
характеристике творчества Шекспира, каждая  пьеса  сопровождается  отдельным
критическим очерком  и  комментарием.  Последний  расширен  по  сравнению  с
предыдущим Собранием сочинений. В статьях и  примечаниях  учтены  достижения
новейшего зарубежного театроведения. В последнем томе будет помещена  статья
об истории шекспировских постановок на зарубежной сцене,  в  дореволюционном
русском и  советском  театрах.  Статья  будет  иллюстрирована  репродукциями
наиболее  выдающихся  сценических  образов  из  пьес   Шекспира,   созданных
иностранными и отечественными актерами,



        УИЛЬЯМ ШЕКСПИР

        I

     Слишком  было  бы  смело  и   странно   отдать   Шекспиру   решительное
преимущество пред всеми поэтами человечества, как собственно поэту,  но  как
драматург он и теперь остается без соперника,  имя  которого  можно  б  было
поставить подле его имени.
     В.  Белинский  {В  статье  "Гамлет,  драма  Шекспира.  Мочалов  в  роли
Гамлета". В. Г. Белинский, Собрание сочинений в трех томах, т. I, M.,  1948,
стр. 302-303.}.

     Величайший драматург мира Шекспир
     А. М. Горький {Статья "О том, как  я  учился  писать".  M.  Горький,  О
литературе, M., 1953, стр. 320.}.

     Творчество Шекспира -  одна  из  лучших  страниц  унаследованного  нами
культурного прошлого. В  его  произведениях  ярко  выразились  ведущие  силы
великой эпохи, их породившей, эпохи огромного напряжения человеческого ума и
воли,  эпохи  великих  открытий  и  великих  дерзаний  вместе  со  всеми  ее
противоречиями, взлетами и трагедиями. Но в то же время своей художественной
зоркостью, силой своего проникновения в  сущность  человеческих  страстей  и
конфликтов шекспировское творчество выходит за рамки своей эпохи, заглядывая
в  будущее,  улавливая  и  предвидя  то,  что  в  те  времена   еще   только
приоткрывалось или зарождалось.
     Об этих удивительных свойствах  шекспировского  творчества  превосходно
сказал Н. А. Добролюбов в своей статье "Луч  света  в  темном  царстве":  "В
литературе, впрочем, являлось до сих пор несколько деятелей,  которые  стоят
так высоко, что их не превзойдут ни практические  деятели,  ни  люди  чистой
науки. Эти писатели были одарены так богато природою, что умели  как  бы  по
инстинкту приблизиться к естественным понятиям и  стремлениям,  которых  еще
только искали современные им философы с помощью строгой  науки.  Мало  того:
истины, которые философы только предугадывали в теории, гениальные  писатели
умели схватывать в жизни и  изображать  в  действии.  Таким  образом,  служа
полнейшими представителями высшей степени человеческого сознания в известную
эпоху, и с этой высоты обозревая жизнь людей и  природы  и  рисуя  ее  перед
нами, они возвышались над служебною ролью литературы  и  становились  в  ряд
исторических деятелей, способствовавших человечеству в яснейшем сознании его
живых сил и естественных наклонностей. Таков был Шекспир. Многие из его пьес
могут  быть  названы  открытиями,  в  области  человеческого   сердца;   его
литературная  деятельность  подвинула  общее  сознание  людей  на  несколько
ступеней, на которые до него никто  не  поднимался  и  которые  только  были
издали указываемы некоторыми философами. И вот почему  Шекспир  имеет  такое
всемирное значение: им обозначается несколько новых  ступеней  человеческого
развития {H. А.  Добролюбов,  Избранные  философские  произведения,  т.  II,
Госполитиздат, 1948, стр. 458-459.}.
     Огромное познавательное содержание шекспировских произведений,  глубину
проникновения Шекспира в действительность, умение уловить в  ней  все  самое
существенное, правдивость и широту его художественных обобщений  отмечали  и
другие  наши  революционные  демократы.  В.  Г.  Белинский,  полемизируя   с
приверженцами теории "чистого  искусства",  подчеркивал  глубокое  жизненное
содержание шекспировского творчества. "Обыкновенно, - писал он, -  ссылаются
на Шекспира и особенно на Гете, как на  представителей  свободного,  чистого
искусства; но это одно из самых неудачных указаний. Что Шекспир - величайший
творческий гений, поэт по преимуществу, в этом нет никакого сомнения; но  те
плохо понимают его, кто из-за  его  поэзии  не  видит  богатого  содержания,
неистощимого рудника уроков и  фактов  для  психолога,  философа,  историка,
государственного деятеля и т. д.  Шекспир  все  передает  через  поэзию,  но
передаваемое им далеко от того, чтобы принадлежать одной поэзии {"Взгляд  на
русскую литературу 1847 года. Статья  первая".  В.  Г.  Белинский.  Собрание
сочинений в трех томах, т. Ill, M., 1948, стр. 796.}. Равным образом и А. И.
Герцен,  необычайно  высоко  ценивший  Шекспира,  находил  у  него   "смелое
преследование жизни до заповеднейших  тайников  ее  {"Дилетантизм  в  науке.
Статья вторая". А. И. Герцен,  Избранные  философские  произведения,  т.  I,
1948, стр. 39.} и "глубину понимания  жизни,  действительно,  беспредельную"
{"Письма об изучении природы". Там же, стр. 288, прим.}.
     Эти же самые свойства  Шекспира  ценили  и  основоположники  марксизма,
чрезвычайно высоко ставившие его в ряду мировых писателей. Много раз в своих
сочинениях К. Маркс использовал цитаты из Шекспира, чтобы  лучше  разъяснить
какую-нибудь важную мысль или ярче охарактеризовать какой-нибудь современный
политический персонаж,  подчеркивая  этим  большое  познавательное  значение
шекспировских образов или выражений. Известный монолог  Тимона  (в  трагедии
Шекспира "Тимон Афинский", акт IV, сцена 3) Маркс несколько раз  цитирует  в
своих  сочинениях  как  мастерское  изображение   тлетворной   силы   денег,
превращающих все естественные человеческие отношения в их  противоположность
{См. К. Маркс и Ф. Энгельс, Об искусстве, сборник под редакцией M.  Лифшица,
1937, стр. 65, 67, 134-135.}. Фальстаф (в  "Генрихе  IV"  и  в  "Уиндзорских
насмешницах" Шекспира) для Маркса -  как  бы  "персонифицированный  капитал"
"зари капитализма", рождающий буржуа  эпохи  первоначального  накопления.  В
другой раз Маркс сравнивает  с  тем  же  Фальстафом  агента  Наполеона  III,
господина Фогта. Образ  приятельницы  Фальстафа,  миссис  Куикли,  пародийно
используется  Марксом  в  том  месте  "Капитала"  (т.  I,  гл.  1),  где  он
анализирует  понятия  товара  и  его   стоимости.   Нередко   на   страницах
произведений Маркса мелькают образы Гамлета, Шейлока, ткача Основы  ("Сон  в
летнюю ночь"), Аякса, Терсита ("Троил и Крессида") и т. п. {См. выборку у M.
Нечкиной  -  "Литературное  оформление  "Капитала"  К.  Маркса",  гл.  VIII:
"Шекспир в "Капитале", Партиздат, 1932.}.
     В 1859 г. в своих письмах к Ф. Лассалю, разбирая его историческую драму
"Франц фон Зикинген", Маркс  и  Энгельс  советуют  ему,  вместо  того  чтобы
следовать в драматургии методу Шиллера,  "превращая  индивидуумы  в  простые
рупоры духа времени",  больше  "шекспиризировать"  и  ставят  ему  в  пример
"широкое" и "глубокое" изображение у Шекспира "социального фона исторических
событий" ("фальстафовского фона") {К. Маркс и Ф. Энгельс, Сочинения, т. XXV,
стр. 250-253 и 257-263; сокращенно  -  К.  Маркс  и  Ф.  Энгельс,  Избранные
письма. 1948, стр. 112-113.}.
     Что же придало художественной мысли Шекспира такую остроту, такую  силу
критицизма, которая  позволила  ему  осветить  самую  сущность  человеческих
чувств  и  общественно-моральных   противоречий,   лишь   впервые   начавшую
приоткрываться человеческому сознанию тех времен?  То,  что,  принадлежа  по
своему  образованию  и  культурному  кругозору  к  тогдашней  интеллигенции,
Шекспир  по  своему  происхождению  и  всему  строю  мыслей  и  чувств   был
глубочайшим образом связан с народом. Именно  с  народной  точки  зрения,  с
позиций народных  идеалов,  чаяний  и  оценок  он  освещал  изображаемые  им
жизненные коллизии. И действительно, мало можно назвать мировых драматургов,
которые были бы так глубоко восприняты и освоены народом - и в его время и в
последующие века, и на его родине и в других странах, - как Шекспир.
     Эпоха, когда жил и творил Шекспир, была полна  острых  противоречий.  В
связи  с  подъемом  буржуазии,  сменой  феодального   способа   производства
капиталистическим,  расшатыванием  старых  феодальных  отношений  и  понятий
происходит    развитие    светской     культуры,     идущей     на     смену
феодально-средневековому  обскурантизму  и  церковному  мракобесию.  Великие
открытия  и  изобретения  -  книгопечатание,  порох,  новые  способы  добычи
металлов, открытие Америки и морского пути  в  Индию  -  расширяют  кругозор
человека, зовут его на завоевание и освоение материального мира.  Все  более
властно заявляют о себе требования веками угнетавшейся человеческой природы,
права энергичной  и  деятельной  личности.  Все  чаще  сквозь  толщу  веками
освященных суеверий и  догматов  прорывается  голос  разума,  живого  опыта,
свободной совести. Это -  эпоха  Возрождения,  впервые  после  долгих  веков
мрачного аскетизма приоткрывшая перед человеком земную  радость  и  красоту,
приоткрывшая образ реального мира и богатство внутренней жизни человека.
     Это огромное социальное, научное и эстетическое движение,  определяемое
Энгельсом как "величайший прогрессивный переворот из всех пережитых до  того
времени человечеством" {Введение к  "Диалектике  природы".  К.  Маркс  и  Ф.
Энгельс, Избранные произведения в  двух  томах,  т.  II,  1952,  стр.  52.},
обозначилось уже в середине XIV века  в  Италии,  которую  Энгельс  называет
"первой  капиталистической  нацией"  {Предисловие  к  первому   итальянскому
изданию  "Манифеста  Коммунистической  партии".  К.  Маркс  и  Ф.   Энгельс,
Сочинения, 1936, т. XVI, ч. 2, стр. 327.};  в  других  же  странах  Западной
Европы оно проявилось с полной силой лишь в  XVI  столетии.  В  Англии,  где
культурное развитие было замедленным по сравнению не только с Италией, но  и
с Францией, а в известных отношениях даже с Испанией, Возрождение в  области
искусства и науки развернулось лишь во второй половине XVI века, но зато оно
проявилось здесь сразу с огромной силой, словно  наверстывая  упущенное.  Мы
наблюдаем в это  время  чрезвычайное  развитие  лирики  и  эпической  поэзии
(Спенсер,  Сидни,  Шекспир  как  автор   поэм   и   сонетов),   авантюрного,
психологического и бытового романа (Неш,  Делони,  Грин),  блестящую  плеяду
драматургов (Шекспир, Марло, Бен Джонсон, Хсйвуд, Бомонт, Флетчер  и  многие
другие).  Знакомство  с  античной  литературой,  с   культурой,   искусством
ренессансной Италии и других передовых стран оплодотворяет английскую поэзию
и искусство, помогает  им  найти  Законченную  форму  для  воплощения  своих
собственных, национальных замыслов и  идеалов.  В  эту  же  пору  расцветает
основанная на опыте и разуме философия Ф. Бэкона,  которого  Маркс  называет
"настоящим  родоначальником  английского  материализма  и  всей  современной
экспериментирующей  науки",  философия,  в  которой,  по  выражению  Маркса,
"материя улыбается своим поэтически-чувственным блеском всему человеку"  {К.
Маркс и Ф. Энгельс, Сочинения, изд. 2, т. 2, 1955, стр. 124}.
     Но весь этот расцвет в Англии,  как  и  в  других  странах,  имел  свою
оборотную сторону. Он был результатом роста буржуазии, которая первоначально
выступила как сила демократическая, как бы от  лица  всех  слоев  населения,
угнетенных феодализмом, но затем, по мере того как усиливалось  ее  влияние,
начала раскрывать свое истинное лицо хищницы. "Буржуазия, повсюду,  где  она
достигла господства, разрушила все феодальные, патриархальные,  идиллические
отношения. Безжалостно разорвала она пестрые феодальные путы,  привязывавшие
человека к его  "естественным  повелителям",  и  не  оставила  между  людьми
никакой другой связи, кроме голого интереса,  бессердечного  "чистогана".  В
ледяной  воде  эгоистического  расчета   потопила   она   священный   трепет
религиозного экстаза, рыцарского энтузиазма, мещанской  сентиментальности...
Словом, эксплуатацию, прикрытую религиозными и политическими иллюзиями,  она
заменила эксплуатацией открытой, бесстыдной, прямой, черствой" {К.  Маркс  и
Ф. Энгельс, Сочинения, изд. 2, т. 4, 1955, стр. 426.}.
     Конечно, в Англии XVI века этот процесс еще далеко не завершился,  и  в
экономике,  быту,  нравах  сохранялось  еще  очень  много  феодального.   Но
описанная Марксом буржуазная практика уже проявила себя  с  огромной  силой.
Носители  ее  -  не  только  купцы,   ранние   промышленники-мануфактуристы,
разбогатевшие кулаки-фермеры, дельцы всякого  рода,  но  и  новое  земельное
дворянство, быстро разрастающееся в XVI веке и сменяющее  старую  феодальную
знать, почти сплошь истребленную в войнах Алой  и  Белой  розы  (1459-1471).
Новые дворяне-помещики, как отмечает Энгельс, хотя и  были  "большей  частью
также отпрыски этих старых фамилий, вели однако свой род от столь отдаленных
боковых линий, что они составили совершенно новую корпорацию. Их привычки  и
стремления были гораздо более буржуазными, чем феодальными" {K. Маркс  и  Ф.
Энгельс, Избранные произведения в двух томах, т. II, 1952, стр. 95.}.
     Втягиваясь  в  хозяйственную  жизнь  страны,  переходившую  на   новый,
капиталистический путь, и тем самым  до  известной  степени  обуржуазиваясь,
английское дворянство приобретало  черты,  отличавшие  его  от  современного
паразитарного дворянства Франции  и  Испании.  Красочно  пишет  в  "Описании
Англии" (1578) современник Шекспира Харрисон: "Джентльмены  стали  торговать
овцами, рыцари превратились в горнопромышленников;  сыновья  крестьян  {Речь
идет о новых капиталистических фермерах, о  расцвете  которых  в  эту  эпоху
подробно пишет К. Маркс  в  указанной  главе  "Капитала".}  начали  посещать
университеты;  люди,   пользовавшиеся   большим   уважением   и   обладавшие
состоянием, сделались скотоводами, мясниками или кожевниками".
     Генрих VII запретил баронам иметь феодальные дружины. Роспуск их  лишил
знать военно-политической силы, ослабил сепаратистские тенденции  и  укрепил
позиции централизованной власти. Лишь немногие крупные феодалы Севера  -  из
тех, что поддерживали Марию Стюарт против Елизаветы, - еще сохраняют их.  Но
в  целом  страна  переходит  на  мирное  существование,  и  феодализму   как
политической  силе  приходит  конец.  Устанавливается  система  абсолютизма,
сыгравшая в XVI веке положительную роль.
     В царствование королевы Елизаветы  (1558-1603)  Англия  заметно  меняет
свое лицо. Промышленность и торговля быстро развиваются.  Английское  сукно,
достигшее высокого качества, легко завоевывает внешние рынки. Одна за другой
возникают  купеческие  компании  для  торговли  с  прибалтийскими  странами,
Средиземноморьем, Россией, Гвинеей, Ост-Индией. Возникает  лондонская  биржа
как крупнейший центр международных торговых и  финансовых  операций.  Растет
военный престиж Англии. Победа в 1588 году над испанским  флотом,  посланным
Филиппом II для завоевания "еретической"  Англии,  дает  Англии  свободу  на
морях и открывает эру ее колониальной политики.
     Но какой ужасной ценой достигалось это "процветание", в какие  жестокие
формы отливалось все это! Для  шерсти  нужны  овцы,  тем  самым  -  обширные
пастбища, и вот расчетливые помещики массами сгоняют крестьян с их  участков
и захватывают общинные крестьянские земли, обращая их в пастбища  для  своих
овец. Уже в начале века Томас Мор в своей "Утопии"  сетовал  о  том,  что  в
Англии   "овцы   поедают   людей".   Для   нарождающейся   капиталистической
промышленности это представляло  двоякую  выгоду:  экспроприированные  таким
образом крестьяне вынуждены были за гроши  работать  на  мануфактуристов,  а
тех, кто пытался бежать от  этой  кабалы,  объявляли  "бродягами",  клеймили
раскаленным железом, заковывали в кандалы и т. п. Особенно  усердствовала  в
преследовании  этих   бедняков   и   в   установлении   жестокого   рабочего
законодательства    королева    Елизавета,    которую     Маркс     называет
"ультракровавой".
     Сходными были методы английских "накопителей" и  за  пределами  родины.
Первыми  подвигами  смелых  английских  мореплавателей  -  Дрейка,  Хокинса,
Фробишера - было не завоевание новых земель, а торговля неграми, которых они
захватывали на Западном побережье  Африки,  а  затем  отвозили  в  испанскую
Вест-Индию, чтобы продать там; если же испанцы почему-либо  отказывались  от
этой сделки, английские корабельные пушки обстреливали их,  силой  навязывая
свой "черный товар". Другие  же  морские  разбойники  предпочитали  попросту
грабить испанские корабли, возвращавшиеся  с  грузом  золота  и  серебра  из
Нового Света. И сама королева Елизавета, не говоря уже о разных вельможах  -
министрах и членах государственного совета,  -  участвовала  в  обоего  рода
экспедициях, давая оборотные средства и получая от них свою долю прибыли.
     Даже то безусловно прогрессивное дело, каким являлось введение "сверху"
отцом Елизаветы Генрихом VIII около 1535 года Реформации,  превратилось  при
его дочери в тяжкие оковы. В вопросах веры и религиозного культа нельзя было
отклоняться от официального вероисповедания ни на йоту ни вправо (в  сторону
католицизма), ни влево (в  сторону  пуританства)  -  под  угрозой  денежного
штрафа, ареста или даже отсечения левой руки. Светская цензура  при  "доброй
Бетси" была не ласковее прежней, церковной.
     Естественно, что во всех классах общества  нарастала  резкая  оппозиция
режиму.  Крестьяне  время  от  времени   поднимали   восстания,   беспощадно
подавлявшиеся.  Народные  массы  были  еще  незрелы  (вспомним   изображение
Шекспиром мятежного народа в "Генрихе VI", "Юлии Цезаре", "Кориолане"), пути
и средства борьбы за социальную справедливость были  им  еще  неясны,  да  и
реальные предпосылки для победы народа исторически не сложились.
     Крестьянские волнения явились одним из признаков наметившегося  кризиса
абсолютизма, так же как и феодально-дворянская оппозиция, возникшая в  конце
правления Елизаветы, и оппозиция буржуазного в своем большинстве парламента,
негодовавшего на монополии и привилегии, раздаваемые королевским фаворитам в
ущерб развитию национальной экономики и интересам буржуазии  и  народа.  Еще
хуже стадо при наследовавших Елизавете Стюартах (Иаков I,  1603-1625,  затем
его сын Карл I), возглавлявших феодальную реакцию и  самую  уродливую  форму
абсолютизма, пока буржуазная революция в  40-х  годах  не  смела  дворянскую
монархию.
     Как же  реагировали  в  пору  Шекспира  на  эти  противоречия  наиболее
передовые выразители идеалов  Возрождения,  обычно  называемые  гуманистами?
Действуя и творя в условиях того этапа буржуазного развития, когда люди  "не
стали еще рабами разделения  труда,  ограничивающее,  создающее  однобокость
влияние которого мы так часто наблюдаем у их преемников" (Энгельс), и  когда
буржуазия еще играла положительную роль в обществе, содействуя развитию  его
производительных сил и  материальной  культуры,  гуманисты  "были  всем  чем
угодно, но только не людьми буржуазно-ограниченными" {Ф. Энгельс, Введение к
"Диалектике природы" (К. Маркс и Ф. Энгельс, Избранные произведения  в  двух
томах, т. II, 1952, стр.52-53).}.
     Восставая против  феодально-церковного,  мистического  и  аскетического
мировоззрения средневековья под лозунгом  свободного  развития  человеческой
личности и защиты ее природных прав и потребностей (в той форме, в какой  их
исторически ограниченное сознание способно было это понимать), они  искренно
верили, что борются за освобождение всего угнетенного  человечества.  Отсюда
жизнерадостный  и  утопический  характер   творчества   большинства   ранних
гуманистов как в Англии,  так  и  в  других  странах,  грезивших  о  быстром
наступлении справедливой, гармоничной, радостной для всех жизни.
     Однако уже в XVI веке буржуазная практика повсеместно обнаруживается  в
своей противоречивости. Очень ярко она проявила себя, как мы уже  видели,  в
Англии,  этой  стране  "классического"  развития  капитализма.  Общественные
отношения,  складывавшиеся  после  ломки  феодально-крепостнического  строя,
породили новую, еще более жестокую форму эксплуатации человека человеком. По
мере того как это делалось все более очевидным, предметом критики гуманистов
становились уже не столько пороки феодализма, сколько бесчеловечность новых,
капиталистических   отношений.   Практически,   однако,   обе   эти    формы
общественного зла сливались в сознании гуманистов (как они сливались отчасти
в самой  действительности),  которые  с  гневом  обрушивались  на  "жестокое
время", не сдержавшее своих обещаний.  Отсюда  тот  новый  этап  в  развитии
гуманизма, который наблюдается в Англии на  исходе  XVI  века,  а  в  других
странах (Италия, Франция)  -  на  несколько  десятилетий  раньше  и  который
заключается, с одной стороны, в отказе  от  недавних  иллюзий,  а  с  другой
стороны - в трагическом осознании огромности  и  неодолимости  общественного
зла.
     В творчестве Шекспира мы находим отражение всех этих моментов, и именно
в указанной последовательности. В первый период своего творчества он веселым
смехом  провожает  уходящее  средневековье,  прославляя  мир  гармонических,
светлых чувств. Но  этот  оптимизм  не  лишает  его  зоркости,  и  к  ясным,
радостным образам Порции, Виолы, Ромео и Джульетты  примешиваются  тревожные
тени новых пришельцев, носителей расчета, корыстолюбия, ненавистничества, то
жалких и комичных, как Мальволио, то  злобных  и  опасных,  как  Шейлок.  Во
второй период, когда Шекспир уже отчетливо видит наступление  эры  пошлости,
циничного корыстолюбия и разнузданного  духа  стяжательства,  топчущего  все
благородные и чистые чувства, за идеальными образами (им жизнелюбец  Шекспир
остается верен до конца) Гамлета, Отелло  и  Дездемоны,  Эдгара  и  Корделии
встают мерзкие фигуры короля Клавдия, Яго,  Эдмунда,  двух  старших  дочерей
Лира -  этих  типичнейших  хищников,  чей  склад  мыслей  и  чувств  отражал
психологию  эпохи  первоначального  накопления,  мастерски  обрисованную   и
разоблаченную Шекспиром.  И,  наконец,  третий  период  творчества  Шекспира
отмечен более пассивным, созерцательным отношением к действительности.

        II

     Начало деятельности Шекспира относится к  моменту  наиболее  бурного  и
блестящего развития  национального  английского  театра  эпохи  Возрождения.
Художественное творчество зрелого английского Возрождения  проявило  себя  в
театре и  драматургии  ярче  и  полнее,  чем  в  какой-либо  другой  области
искусства.  Пробуждение   демократических   сил   и   подъем   национального
самосознания, развитие чувства личности, расширение  умственного  кругозора,
вызванное  активной  внешней  политикой,  контактом  с  другими  странами  и
народами, знакомством с новыми, ранее неведомыми формами культуры, - все это
получило  выражение  в  сценических  образах  большого  размаха  и  огромной
действенной силы.
     Театр по целому ряду причин был в  Англии  одним  из  самых  популярных
видов искусства. Одна из них - в том, что  он  был  доступен  самым  широким
слоям населения, которое в подавляющем  большинстве  было  еще  неграмотным.
Другая причина - то, что он не так  жестоко  контролировался  цензурой,  как
книги, хотя бы вследствие очень сильного в нем элемента импровизации.  Между
сценой и зрителем существовала  самая  живая  связь.  На  подмостки  нередко
выносились актуальнейшие  проблемы  и  злободневные  события:  разоблачались
злоупотребления  властей,  проскальзывали   едкие   намеки   на   государей,
осмеивались модные пороки, прославлялись национальные  герои  и  победы  над
врагами родины, изображалась борьба Реформации с папством.
     Новый театр Возрождения развился за три  десятилетия,  с  середины  XVI
века до 80-х годов его, когда было  подготовлено  выступление  Шекспира  как
драматурга. Но корни этого театра лежат глубоко. Основным  его  истоком  был
средневековый народный театр, сохранивший свою живучесть на протяжении всего
XVI века. Это - традиционные, излюбленные народом  мистерии,  которые  давно
уже утратили свой первоначальный религиозный характер и наполнились бытовым,
нередко сатирическим содержанием, фарсы, или интерлюдии, как они  назывались
в Англии; и, наконец, моралите, в которых, как и  в  мистериях,  религиозная
назидательность была уже  решительно  вытеснена  чисто  светской  моралью  и
моментами развлекательности и декоративности.
     Однако  этот  старый  театр  с  его  узким  содержанием  и  примитивной
эстетикой уже  не  удовлетворял  идейным  и  художественным  запросам  людей
Возрождения. И тут огромную помощь оказали образцы, найденные в античности и
в более передовом искусстве итальянского Возрождения. К старому  стволу  был
привит свежий росток, помогший ему расцвести  по-новому.  Но  это  был  лишь
итог, конечный результат процесса, который вначале протекал совсем по-иному.
А  именно,  в  кругах  интеллигенции,   принадлежавшей   преимущественно   к
привилегированным классам и увлеченной культом античности, возникли  попытки
просто заменить национальную драму  воспроизведением  древних  образцов  или
подражанием им.
     Уже в конце XV века в корпорациях молодых юристов, а также  в  домашних
театрах светских и духовных  вельмож  любительские  труппы  стали  исполнять
сначала на латинском языке, а затем в английском переводе комедии  Плавта  и
Теренция. В первой половине  XVI  века  к  этому  присоединяется  исполнение
римских  трагедий  Сенеки,  впоследствии  также  переведенных   и   изданных
по-английски. А с другой стороны,  в  придворном  театре,  расцветающем  при
Генрихе  VIII,  в  подражание  модным  в  ту  пору  итальянским  пасторалям,
маскарадам с живыми картинами и тому подобным аристократическим  увеселениям
разыгрываются - также любительскими силами -  "маски"  (пьесы  на  несложный
мифологический сюжет с преобладанием музыки и всяких декоративных Эффектов),
устраиваются очень пышно оформленные живые картины и т. п. Среди ставившихся
здесь пьес или сценок,  названия  которых  до  нас  дошли,  мы  встречаем  и
знаменитую, восходящую к сказаниям  о  Троянской  войне  "Историю  Троила  и
Пандара" (сюжет, обработанный потом также и Шекспиром) и,  очевидно,  сильно
эстетизированную в итальянском  аристократическом  стиле  пантомиму  "Триумф
любви и красоты". Но наряду с этим здесь игрались и пьесы, уходящие  корнями
в английский фольклор, как, например, "Робин Гуд"  или  загадочная  "Игра  с
ослом в летнюю ночь" (невольно наводящая на  мысль  о  сюжете  шекспировской
комедии "Сон в летнюю ночь" с образом ткача Основы, превращенного  в  осла).
Как показывают эти  два  примера,  между  придворным  театром  и  традициями
народного искусства полного разрыва все же не было, что довольно  характерно
для  тюдоровской  монархии  с  ее  антифеодальными  тенденциями.   Это   нам
объясняет, почему пьесы Шекспира часто ставились на придворной  сцене,  куда
его труппа почти каждый год приглашалась на гастроли.
     Во  главе  придворного  театра  стоял  особый  чиновник,  именовавшийся
"распорядителем увеселений". На его  обязанности  лежало  обеспечение  этого
театра и репертуаром и постановочными средствами и исполнителями.  Для  этой
последней цели он обучал иногда пению и  игре  юных  певчих  из  королевской
капеллы. Выступления детских ансамблей чередовались с выступлениями  знатных
любителей, а иногда также городских трупп взрослых актеров,  специально  для
этого приглашаемых.
     И академический театр классицистов и придворный театр  были  утонченным
искусством для избранных, неспособным стать исходной точкой развития  нового
национального театра. И тем не менее в них содержались  некоторые  элементы,
которые были национальным театром усвоены. Средневековый народный театр  был
архаичен и бесформен. Римские комедии при всей узости и  чуждости  тогдашней
Англии их тематики учили драматургов ясной  и  стройной  композиции,  логике
действия и характеров, искусству диалога, экономии  художественных  средств.
То же надо  сказать  и  о  трагедиях  Сенеки,  несмотря  на  то,  что  своей
напыщенностью, пристрастием ко всяким ужасам и внешним эффектам, статической
риторичностью они неизмеримо уступают греческой трагедии Софокла и Еврипида,
в ту пору в Англии почти совсем неизвестной.
     Вначале, однако, это были два антагонистических стиля,  выражение  двух
культур, глубоко чуждых одна другой. Но вместе с усилившейся в середине века
волной  демократизации  общества,  когда,  по   словам   Харрисона,   рыцари
"превращаются в горнопромышленников", а сыновья крестьян "начинают  посещать
университеты", между ними устанавливается взаимосвязь. Появляются  пьесы,  в
которых намечается  органическое  соединение  моментов  местного,  народного
творчества и элементов ученых, воспринятых из античности.
     Раньше всего этот синтез обозначился в комедии. В 1553 году на школьной
сцене была исполнена написанная Николасом  Юделлом,  занимавшим  одно  время
должность "распорядителя увеселений", первая английская комедия  Возрождения
с "единством действия" и стройной  композицией  -  "Ралф  Ройстер  Дойстер".
Общин Замысел и главные положения комедии прямо взяты из "Хвастливого воина"
Плавта, но всюду  подставлены  современные  английские  нравы  и  характеры.
Пустоголовый  обедневший  дворянин  Ралф  Ройстер   Дойстер   (Буян-Дойстер)
ухаживает за богатой вдовушкой Констенс (Постоянство), жених которой, Гудлек
(Удача), уехал по торговым делам. Отвергнутый красоткой, Ройстер Дойстер  со
своим слугой Мерригриком (Веселый грек), бесстыдно льстящим ему и  в  то  же
время над ним потешающимся организует штурм ее дома, но Констенс  со  своими
служанками  вооружившись  кочергами  и  ухватами,  отражают  нападение.  Воз
вращается Гудлек, и на  свадьбу  его  с  Констенс  приглашают  и  Рой  стера
Дойстера. который мирится со своей судьбой.  Прямая  дорога  ведет  от  этой
комедии к "Уиндзорским насмешницам" и к  целому  ряду  бытовых  пьес  Томаса
Хейвуда, Вена Джонсона и других.
     Вскоре появились аналогичные опыты и в области трагедии.  Здесь  первым
образцом может считаться поставленный  в  1561  году  "Горбодук"  Нортона  и
Секвила с его делением на  пять  актов,  рассказами  вестников  о  событиях,
совершающихся за сценой, хором "четырех мудрых  старцев  Британии",  всякими
ужасами и пафосом в духе Сенеки. Король Британии Горбодук. утомленный долгим
правлением, при жизни делит свое царство между двумя сыновьями; те  начинают
междоусобную войну, в которой оба погибают,  после  чего  возмущенный  народ
убивает старого короля,  и  страна  погружается  в  анархию.  Трагедия  эта,
кое-чем предвосхищающая тематику и образы "Короля Лира" и "Макбета", сюжетно
подсказана историей царя Эдипа, но вместе с тем в ней ставится актуальный  в
эпоху Елизаветы вопрос о необходимости твердого закона о престолонаследии  и
целостности государства.
     Другим истоком ранних ренессансных трагедий и  еще  в  большей  степени
"хроник" (пьес на сюжеты из национальной истории) послужили старые моралите,
в которых абстракции стали постепенно вытесняться конкретными  историческими
фигурами.  Здесь  большую  роль  сыграл  религиозно-политический  момент   -
проблема Реформации, очень скоро вынесенная на сцену.  На  подмостках  стали
появляться образы "Папы", "Церкви", "Ереси" и т. п., за которыми последовали
сам Лютер, его жена, короли и епископы, втянутые  в  вероисповедную  распрю.
Одна из старейших и вместе с тем самая  значительная  пьеса  этой  группы  -
"Король Иоанн" (около 1548 г.) протестантского епископа Джона Бейля.  В  ней
наряду с аллегорическими фигурами Духовенства, Узурпации.  Мятежа  и  т.  п.
выведены король Иоанн Безземельный, впервые попытавшийся  освободить  Англию
от папской власти, французский король  Филипп-Август,  поддерживавший  папу,
папский легат Пандольф и другие исторические персонажи.
     По этому образцу  стали  затем  выводить  на  сцену  других  английских
королей - Ричарда III, Генриха V, а дальше - и  легендарных  героев  древних
сказаний, как король Артур или Лир (анонимная пьеса о котором  возникла  уже
около 1594 года, лет  за  двенадцать  до  трагедии  Шекспира).  Так  выросла
исторически я  или  псевдоисторическая  трагедия,  из  которой  естественным
образом развилась затем трагедия могучей личности с титаническими страстями.
Влияние Сенеки (главным образом  в  единстве  действия,  патетике  чувств  и
логике композиции) постепенно проникло и сюда. Исходная  жизненность  тем  и
национальный характер сюжетов облегчили слияние этих двух различных начал.
     Подлинный синтез двух стилей, ученого и народного,  был  осуществлен  в
творчестве группы старших современников Шекспира - Лили, Марло, Грина,  Кида
и  др.  Драматургам  этой  группы  в  литературоведении  присвоено  название
"университетских  умов"  по  той  причине,  что,   будучи   демократического
происхождения (один был сыном башмачника, другой - нотариуса и т.  п.),  они
тем не менее все учились в университетах и были людьми весьма образованными.
     Джон Лили (1554-1606) приобрел громкую известность прежде  всего  своим
романом "Эвфуэс" (две части, 1579-1580), написанным чрезвычайно изысканным и
вычурным  стилем  (нагромождение  сложных  метафор,  антитез,  ученых  слов,
мифологических образов и т. п.). Этот стиль, получивший название  "эвфуизм",
оказал сильное влияние на большинство  английских  писателей  эпохи,  в  том
числе и на Шекспира в раннюю пору его творчества. Как драматург, Лили  писал
почти исключительно комедии  типа  изящных  пасторалей,  большей  частью  на
мифологические сюжеты ("Женщина на луне",  "Мидас",  "Эндимион"  и  т.  д.).
Большим новшеством было то, что пьесы Лили написаны  прозой,  притом  весьма
разработанным и гибким языком. Лили ввел  в  драматургию  совсем  новый  тип
комизма, не имеющий ничего общего с комизмом  "Ралфа  Ройстера  Дойстера"  и
других бытовых комедий эпохи, - тонкий и очень сдержанный юмор,  философскую
иронию. Сам Лили говорил, что он хотел вызвать "не громкий  смех,  а  мягкую
улыбку". Всем этим Лили отчасти подготовил  появление  "лирических"  комедий
Шекспира ("Бесплодные усилия любви", "Сон в летнюю ночь" и др.).
     Кристофер Марло (1564-1593), рано умерший сверстник Шекспира,  является
истинным основателем английской трагедии Возрождения. Его творчество  овеяно
духом свободолюбия и глубокого демократизма. Марло создал  трагедию  могучих
личностей и великих страстей. Герои его "Тамерлана", "Фауста", "Мальтийского
еврея" - титанические натуры,  стремящиеся  всем  овладеть  и  все  познать,
дерзкие аморалисты и почти безбожники (сам Марло был атеистом),  не  знающие
преграды своим желаниям, Тамерлан стремится к  завоеванию  мира  и,  умирая,
готов вступить в единоборство со смертью. Фауст бросает вызов богу  и  хочет
перестроить мир. Герой "Мальтийского  еврея"  Варавва  (один  из  прототипов
шекспировского Шейлока), не признающий ни божеских, ни человеческих законов,
в своем безудержном эгоизме безжалостный ко всем окружающим,  совершает  ряд
злодейств и предательств  и  гибнет,  неумолимый  и  несокрушенный.  Лишь  в
последней своей пьесе, хронике "Эдуард  II"  (сюжетно  и  идейно  во  многом
предвосхищающей шекспировского "Ричарда II"), Марло  освобождается  от  эгих
крайностей  и  переходит  к  более  широкому  и   объективному   изображению
характеров, к раскрытию не только прав, но и обязанностей личности.
     Шекспир, как и вообще вся английская драма, чрезвычайно  многим  обязан
Марло. Титанические фигуры Лира, Макбета, Кориолана, Тимона Афинского  имеют
своими прототипами героев Марло. У него же  Шекспир  научился  распределению
материала в пьесах, величавому трагическому  стилю,  а  также  применению  в
трагедии белого  стиха  (важное  нововведение  Марло,  давшее  драматической
поэзии новые ресурсы реалистической выразительности ).
     Роберт Грин (1558-1592), плодовитый романист и публицист,  писал  пьесы
новеллистически-романтического характера ("Монах Бэкон", "Иаков IV", "Джордж
Грин, уэкфилдский полевой сторож"). В них сильны  патриотические  мотивы,  с
огромным  сочувствием  и  пониманием  изображаются  писателем  представители
народа. Для пьес Грина  характерно  богатое,  сложное  действие,  трагически
окрашенное, но всегда имеющее счастливый конец. Тип его  драматургии  оказал
больше всего влияния на последние пьесы  Шекспира  -  "Перикл",  "Цимбелин",
"Зимняя сказка", "Буря".
     Томас Кид (1558-1594) известен главным  образом  как  автор  "Испанской
трагедии" и не дошедшего до нас "Гамлета", написанного лет за пятнадцать  до
шекспировской трагедии. Интересно,  что  "Испанская  трагедия"  также  имеет
мотивы, сходные с сюжетом "Гамлета": это история мести отца за  предательски
убитого сына, осуществляемой с помощью невесты убитого во время  устроенного
ими  придворного  спектакля.  У  Кида  Шекспир  многому  научился  в  смысле
мастерства интриги, искусной композиции  и  умения  раскрывать  характеры  в
связи с развитием действия.
     Шекспир очень многим обязан своим предшественникам: он нашел у  них  не
только  целый  мир  новых   идей   и   чувств,   глубоко   прогрессивных   и
демократических, но и пригодные для  их  воплощения  новые  драматургические
формы и технику. Ему предстояло лишь развить и  углубить  то  и  другое.  Но
сказанным  зависимость   Шекспира   от   современного   ему   искусства   не
исчерпывается. На его драматургию не могли не  оказать  влияния  театральные
условия и, в частности, техника сцепы его времени. Драматург Марстон  писал:
"Комедии создаются для их произнесения, а не чтения. Помните, что  жизнь  их
заключается в их представлении". Чтобы понять пьесы Шекспира до конца,  надо
их представить себе в тогдашнем театральном воплощении.

        III

     Ко времени выступления "университетских умов" прочно установились также
организация и техника нового английского театра.
     После Генриха VIII вольному существованию  театров  в  Англии  приходит
конец. При Елизавете центральная власть все более и более стремится взять их
под свою опеку. Вскоре после восшествия на престол Елизавета издала  декрет,
согласно которому ни одно представление не должно было происходить в  Англии
без разрешения  местных  властей.  В  1560  году  она  сделала  обязательной
предварительную цензуру  пьес.  В  1572  году  был  издан  декрет,  согласно
которому  все  труппы  должны  были  быть  прикреплены  к   городу   или   к
какому-нибудь  знатному  лицу,  официально  -  хозяину,  практически  же   -
поручителю за них и покровителю; все актеры, не выполнившие этого, разделяли
судьбу  обезземеленных  и  безработных  беглых  крестьян:  они   объявлялись
"бродягами" и отовсюду изгонялись или даже подвергались разным карам. Вскоре
затем  все  труппы  Англии  были  поставлены  под  контроль   "распорядителя
увеселений".  Процесс  подчинения  их  непосредственно  королевской   власти
завершился уже после смерти Елизаветы, когда Иаков II в 1604  году  зачислил
все лондонские труппы на свою службу.
     Но пока  этого  не  произошло,  труппам  приходилось  подвергаться  еще
большему  угнетению  со  стороны  другого  опекуна  -   городских   властей,
стремившихся сократить  насколько  возможно  театральное  дело,  а  если  бы
удалось, то и вовсе  искоренить  его.  Главная  причина  такой  враждебности
заключалась в мотивах религиозно-морального порядка. К концу XVI века  среди
зажиточной буржуазии, к которой принадлежало большинство  членов  городского
совета, чрезвычайно распространилось пуританство. С пуританской точки зрения
театр -  суетная  и  вредная  забава,  нечестивая  и  развращающая  зрителей
картиной непристойностей, переодеванием, притворством. К этому примешивались
соображения общественной гигиены. Европа в те времена  нередко  страдала  от
Эпидемий чумы. Бывало иногда, что в Лондоне заболевало по  30-40  человек  в
неделю. В таких случаях театры, естественно, способствовали  распространению
заразы, и понятно поэтому, что власти их закрывали, обычно на весь сезон,  а
труппы уезжали на гастроли в провинцию или даже за границу (обычно в Данию и
Германию, где английские актеры очень славились). Пуритане жаловались  также
на то, что скопление публики в театрах привлекало  туда  карманных  воров  и
проституток. В результате всего этого театр подвергся жестокому  гонению  со
стороны  городских  властей  и  был  изгнан  с  территории,  подлежащей   их
юрисдикции.
     Различались два типа театров - "публичные" (иди. как мы сейчас  сказали
бы,  общедоступные)   и   "частные"   (привилегированные).   Первые,   более
распространенные, были тем видом демократического типа театра,  который  был
воплотителем наиболее ярких и живых форм драматургии позднего Возрождения; к
ним относится и искусство Шекспира. Вторые,  возникшие,  как  показывает  их
название, из домашних, любительских театров вельмож, даже после того как они
эмансипировались от своих хозяев, сохранили некоторые черты, связанные с  их
происхождением: их сцена была лучше и богаче оборудована, места для зрителей
более комфортабельны, репертуар иногда более "изысканный"  и  входная  плата
выше, вследствие чего  их  посетители  принадлежали  к  более  состоятельным
кругам населения.
     Вытесненные из Лондона публичные театры нашли пристанище  за  городской
чертой, с северной или южной стороны Лондона,  на  берегу  Темзы,  огибающей
город с юга, востока и севера. Что касается частных театров,  вызывавших  по
понятным причинам менее сильную  ненависть  муниципальных  властей,  то  они
сохранились по большей части внутри Лондона, но на  особых  участках  -  так
называемых "слободах", которые, принадлежа некогда  монастырям  или  крупным
вельможам, сохранили свою свободу от подчинения городскому совету.
     К исходу  XVI  века  в  Лондоне  действовало  четыре  иди  пять  трупп,
располагавших  постоянными  театрами,   не   считая   еще   детских   трупп,
набиравшихся из певчих собора св. Павла и придворной капеллы, в возрасте  от
девяти  до  тринадцати  лет.  Эти  детские  труппы,  имевшие  своих   особых
руководителей и игравшие в придворном и некоторых привилегированных  театрах
столицы, исполняли те же самые пьесы,  что  и  взрослые  труппы.  Они  имели
некоторое время успех и своей конкуренцией вызывали сильное  раздражение  со
стороны  взрослых  актеров  {ем.   разговор   Гамлета   с   Розенкранцем   и
Гильденстерном, акт II, сцена 2). Запрещенные официально с 1590  года.  они,
однако, продолжали существовать до 1608 года, когда окончательно распались.
     Двумя  старейшими  и  художественно  наиболее  сильными  лон   донскими
труппами были упоминаемая уже около 1560 года труппа графа Лестера, позже, в
90-х годах, переименованная в труппу лорда-камергера.  и  другая,  возникшая
немного позже и состоявшая под патронатом лорда-адмирала. Руководителем пер-
вой был  даровитый  и  энергичный  Джеме  Вербедж.  глава  семьи  выдающихся
актеров. В числе участников ее были  талантливый  комик  Кемп.  отличавшийся
своими блестящими импровизациями, Хеминг и Конделл (впоследствии выпустившие
первое издание сочинений Шекспира, в 1623 году) и виднейший  член  труппы  -
Ричард Бербедж (ум.  в  1618  г.),  сын  Джемса.  призванный  современниками
"английским Росцием", ставший другом Шекспира  и  воплотителем  главных  его
грагических образов, как Ричард III, Гамлет, Отелло, Лир и т. д.
     До 1576 года в Лондоне не было специальных театральных зданий, и труппы
играли во дворах госгиниц на передвижной сцене,  которая  гуда  привозилась.
Первое театральное здание, названное просто "Театр", было выстроено  Джемсом
Бербеджем к северу от города, на берегу Темзы, в 1576 году. Через год  рядом
с ним возник второй театр, "Куртина", а вскоре, уже к югу  от  Лондона,  еще
несколько театров - "Роза", "Лебедь", "Надежда" и др. Здесь же в  1599  году
Бербедж, расставшись  с  "Театром",  выстроил  новое  театральное  здание  -
знаменитый "Глобус", с которым связана основная  деятельность  Шекспира.  Но
еще  раньше,  в  1596  году,  Бербедж   арендовал   также   здание   старого
доминиканского монастыря "Блекфрайерс" ("Монахи черной  рясы")  и  переделал
его в частный театр. Но использовать его труппа смогла только с  1608  года,
когда она стала давать  спектакли  попеременно  -  в  теплое  время  года  в
"Глобусе", а зимой в "Блекфрайерсе".
     Из других частных театров, игравших видную роль в развитии театрального
искусства, назовем еще  театр  "Красный  Бык",  от  которого  до  нас  дошло
изображение его сцены на старинном рисунке.
     Видным    театральным    предпринимателем,     руководителем     труппы
лорда-адмирала был Филипп  Хенсло,  ареной  деятельности  которого  являлись
театры "Фортуна", "Надежда" и  др.  Оплотом  труппы  Хенсло  был  его  зять,
выдающийся актер Эдуард Адлен, прославившийся  главным  образом  исполнением
ролей из трагедий Марло.
     Постоянный состав труппы был очень невелик - от восьми до  четырнадцати
человек. Женщин в их числе не было, ибо женские роли  исполнялись  молодыми,
безбородыми актерами. При большом количестве действующих лиц в  пьесах  того
времени (вспомним хотя бы драматические хроники Шекспира) гакой малый состав
труппы не мог обеспечить всех ролей. Путем совмещения нескольких ролей одним
актером удавалось распределить все  сколько-нибудь  значительные  роли.  Для
остальных  же  ролей  существовали,  во-первых,   мелкие   наемные   актеры,
получавшие разовую оплату, и, во-вторых, ученики, работавшие бесплатно, ради
практики. Нередко при театре  состоял  постоянный  драмагург,  иногда  -  на
годовом  жалованье.  Из  двухсот  драматургов  елизаветинской  эпохи,  имена
которых дошли до нас, двадцать были также и актерами.
     В финансово-хозяйственном отношении  труппа,  владевшая  театром,  была
совершенно независима от своего знатного покровителя, тем  более,  что  и  в
субсидиях с его стороны она не нуждалась,  ибо  театры  обычно  вполне  себя
окупали. Среди нескольких разновидностей их организации  господствующим  был
следующий тип. Во главе дела стояла группа собственников здания,  реквизита,
костюмов или же арендаторов всего этого, причем сами они  могли  и  не  быть
актерами; это - "хозяева". Они содержали здание и, если нужно было,  платили
аренду. За все это они получали половину сбора за  сидячие  места,  дававшие
наибольший доход. Другая половина его и входная плата за стоячие места шли в
пользу труппы, организованной на договорных  началах,  как  товарищество  на
паях. Она уже сама погашала из этого прочие расходы: оплату разовых  наемных
актеров, музыкантов, авторский гонорар и т. п. Остаток делился  по  принципу
паев. Паем члена труппы был по преимуществу его актерский труд, хотя  бывали
и дополнительные взносы деньгами на организационные расходы.
     Доходы актеров-пайщиков бывали иногда весьма значительными,  вследствие
чего такие актеры становились  состоятельными  людьми.  Наоборот,  заработок
авторов был ничтожным. По сведениям до 1602 года, за предоставление театру в
полную собственность большой пьесы они  получали  от  трех  до  пяти  фунтов
(меньше, чем стоил в те времена хороший театральный костюм), а за  переделку
старой чужой пьесы им платили обычно пять шиллингов.
     Устройство театрального здания и сцены публичных  театров  было  весьма
своеобразным. Лучше всего мы можем установить внешний вид здания  "Глобуса",
ибо сохранились старинные изображения и описания его. Он  представлял  собой
круглую деревянную башню, невысокую, с  очень  широким  основанием,  немного
суживающуюся кверху, - нечто вроде  усеченного  конуса.  Окон  не  было,  но
помещение освещалось дневным светом, так как крыша отсутствовала;  был  лишь
соломенный навес с одного из краев  Здания  -  над  сценой  и,  по-видимому,
небольшой навес над ложами по бокам сцены. Здание окружал ров с перекинутыми
через него мостками. У входных ворот были два столба с  рекламными  афишами.
Над воротами высилась статуя Геркулеса, поддерживающего на  плечах  небесную
сферу (откуда и название театра), с надписью из римского писателя  Петрония:
"Totus mundus agit histrionem" ("Весь мир лицедействует").  После  того  как
театр  в  1613  году  при  исполнении  "Генриха  VIII"  сгорел  от  пушечных
выстрелов, зажегших соломенный навес, он был спустя несколько месяцев  вновь
отстроен, причем навес был покрыт уже  черепицей,  а  всему  зданию  придана
восьмиугольная форма.
     О внутреннем устройстве публичных театров  и  о  конструкции  их  сцены
некоторое  представление  дает,  при  всей  его  условности  и   техническом
несовершенстве,  рисунок,  изображающий  внутренний  вид  театра   "Лебедь",
сделанный голландцем Юханном Де-Виттом, побывавшим в Лондоне в 1596 году.
     Внутри театра, вдоль его стен, тянулись галлереи с сидячими местами для
зрителей, обыкновенно  в  три  яруса.  Часть  нижнего  яруса  галлереи  была
поделена на ложи. Одна из лож, прилегавшая к сцене, служила  помещением  для
музыкантов. Среднее пространство внизу (современный  партер),  именовавшееся
"ямой", или "колодцем",  без  скамей,  заполнялось  зрителями,  обступавшими
сцену с трех сторон.
     Сцена представляла собой укрепленный на  столбах  высотой  в  несколько
футов деревянный помост, который  сзади  примыкал  к  соответствующей  части
стены,  образуя  в  этом  месте  разрыв  в  галлерее.  Форма  помоста   была
четырехугольная, возможно, несколько суживавшаяся в передней части. В хорошо
оборудованных театрах края помоста  были  обшиты  досками;  получался  полый
ящик, внутри которого мог помещаться актер, подававший голос  из-под  земли.
Благодаря  возможности  передвигаться  под  сценой   достигался,   например,
следующий эффект: в сцене с духом отца Гамлет  менял  место,  и  всякий  раз
голос духа  звучал  возле  него.  С  помощью  люка  появлялись  на  сцену  и
проваливались обратно привидения, колдуньи и т. п.
     Наряду с простым типом сцены - единой площадкой - был и  другой,  более
сложный, когда она разделялась на две половины: переднюю, сильно  выдвинутую
вперед в зрительный зал (просцениум, открытый с трех  сторон  и  сверху),  и
заднюю, покрытую навесом. Их разделяли два столба, поддерживавшие навес.  На
столбах висела отдергивавшаяся в сторону занавеска, которая  могла  временно
скрывать заднюю сцену от взоров публики. Переднего занавеса не существовало.
Фон задней сцены был завешан коврами. Предполагают, что при изображении ночи
вешались черные  ковры,  при  изображении  дня  -  светлые,  преимущественно
голубые. Другое возможное использование ковров  -  создавать  черный  фон  в
трагедии и светлый - в комедии.  Задние  двери  сцены  вели  в  неосвещенное
внутреннее помещение, откуда  актеры  по  лестнице  поднимались  на  верхнюю
сцену. Последняя была не чем иным,  как  приспособленной  для  этого  частью
галлереи 2-го  яруса.  Получалась  нависающая  над  нижним  ярусом  закрытая
коробка. Она была снабжена занавеской, которая задергивалась  на  то  время,
когда там ничего не изображалось. Иногда задняя  сцена  уходила  частью  или
целиком под верхнюю, иногда была расположена впереди ее.
     Попеременное использование этих трех  площадок  диктовалось  спецификой
изображаемых явлений. На верхней сцене разыгрывались те явления, которые  по
тексту пьесы происходили на высоте:  на  горе,  на  башне,  на  трибуне,  на
городской стене, в спальне (которая в жилых домах  того  времени  помещалась
всегда в верхнем этаже дома и нередко имела балкон). На  нижнюю  сцену,  или
просцениум, выносились все те явления, - а таких  в  тогдашних  пьесах  было
значительное большинство,  -  которые  происходили  где-нибудь  на  открытом
воздухе (на улице перед домом, на площади, в лесу, на проезжей дороге  и  т.
п.), а потому  требовали  наименьшего  количества  реквизита.  Но  иногда  и
некоторые из "комнатных" сцен разыгрывались  тут  же;  вообще,  было  вполне
понятное стремлении как можно  больше  явлений  играть  на  просцениуме.  На
задней сцене исполнялись по преимуществу явления, происходившие внутри дома,
но иногда также и такие, которые,  происходя  в  открытом  месте,  требовали
психологического "углубления", отдаленности от зрителя, в особенности, когда
в них появлялись и исчезали сверхъестественные существа (дух  отца  Гамлета,
три ведьмы в "Макбете"). Но вообще точные правила использования  передней  и
задней сцен установить невозможно. Интересно следующее использование двойной
нижней сцены: у Шекспира и у других авторов битва часто изображалась в  виде
ряда стычек на разных участках поля сражения; в  таких  случаях  применялось
чередование просцениума и задней сцены.
     Насмешки просвещенного гуманиста Филиппа Сидни ("Защита поэзии",  1583)
над убожеством тогдашней сцены, где "с  одной  стороны  вы  видите  Азию,  с
другой - Африку,  а  кроме  того,  еще  ряд  других  маленьких  государств",
относятся именно к такому перенесению действия из одного места в другое  без
перерыва, с помощью перехода с просцениума на заднюю сцену,  в  особенности,
когда разделяющего занавеса не было, а еще более -  к  типу  одной  сплошной
нижней сцены.
     Неизвестно, всегда  ли  занавес  между  просцениумом  и  задней  сценой
задергивался, когда действие  шло  на  просцениуме.  Во  всяком  случае,  он
задергивался тогда, когда на задней сцене  нужно  было  без  потери  времени
произвести  значительные  приготовления,  скрыв  их  от  зрителей,  например
поставить котел ведьм в "Макбете" или построить  коронационную  процессию  в
"Генрихе VI" (часть третья, акт IV. сцена 1), когда  после  слов  Протектора
"Епископ, возложите ему на  голову  корону"  занавес  отдергивался  и  перед
зрителем появлялась пышная процессия, готовая к шествию. В пьесах Шекспира и
других драматургов многие коротенькие, "проходные" сцены, ничего  не  дающие
для развития главного действия, именно в этом технически театральном моменте
находят  свое  объяснение:  разыгрываемые   на   просцениуме,   они   давали
возможность подготовить  для  следующего  явления  заднюю  сцену.  Но  когда
требовались не очень сложные приготовления, занавес мог и не  задергиваться:
мы  знаем,  что  в  некоторых  театрах  вплоть  до  XIX  века  работа  "слуг
просцениума" на глазах у  зрителей  во  время  исполнения  пьесы  не  мешала
театральной иллюзии.
     Чередованием игры  на  передней  и  задней  сценах  пользовались  очень
охотно, хотя нельзя возводить этот прием в  общее  правило,  иногда  смежные
явления, происходящие в разных местах,  разыгрывались  на  одной  и  той  же
площадке. Наконец, бывали случаи одновременной  игры  на  верхней  и  нижней
сценах, когда, например, осажденные вели  сверху  переговоры  с  осаждающими
("Кориолан", "Король Иоанн") или когда  изображалась  "сцена  на  сцене":  в
таких случаях "зрители" по-видимому, помещались наверху, "играющие" -  внизу
("Гамлет", "Укрощение строптивой").
     Кулис и декораций в начале описываемого  периода  не  было,  Бутафория,
реквизит и машинные эффекты были крайне просты. Кусок дерна и пара  деревьев
в кадках обозначали сад  или  лес,  трон  -  дворец,  молитвенная  скамья  -
церковь. Из предметов реквизита в театральных  записях  упоминаются  стулья,
столы, скамьи, носилки, гроб,  балдахин,  статуи  и  т.  п.  Как  при  таких
условиях Зритель угадывал, куда  переносилось  место  действия?  Вывешивание
дощечек с надписями, практиковавшееся  в  средневековом  театре,  почти  уже
вышло из употребления. Но на помощь зрителю нередко  приходил  драматург,  в
начале новых сцен вставлявший в речи действующих лиц указания на то, кто они
такие и где находятся (пример - описание леса в начале сцены свидания Таморы
и Арона, "Тит Андроник", акт II, сцена  3).  Машинные  Эффекты  в  публичных
театрах  были  крайне  элементарны.  Световых  эффектов  из-за   постоянного
дневного  света  там  вовсе  не  было.  При  отсутствии  крыши  не  было   и
приспособлений для полетов, Если в последних пьесах  Шекспира  и  появляются
фигуры в воздухе (в "Буре" Просперо витает над Алонзо и  его  спутниками,  в
"Цимбелине" Юпитер на  орде  спускается  с  облаков),  то  из  этого  нельзя
заключать, что после 1610 года в публичных театрах были созданы  необходимые
приспособления: скорее следует предположить, что до нас дошел тот текст этих
пьес, который предназначался для  исполнения  в  придворном  или  в  частных
театрах, где легко было спустить сруб с потолка.
     Костюмы были очень богаты, но, как и в средневековом театре, совершенно
лишены историзма. Боги, дьяволы, драконы имели фантастический  вид.  Древние
римляне,  турки,  дикари  были  одеты  либо  весьма  причудливо,  либо   как
современные англичане
     Впрочем, подобно драматургии и театральное дело в то время  развивалось
очень быстро. Если в годы расцвета творчества  "университетских  умов"  и  к
моменту первого выступления Шекспира (около 1590  г.)  техника  театра  была
такова, как описано выше, то  лет  двадцать  спустя,  к  концу  деятельности
Шекспира, в публичных театрах появились важные нововведения. Одно из  них  -
писаные  декорации  в  виде,   во-первых,   задника,   а   во-вторых,   двух
установленных по краям сцены вращающихся вокруг своей оси трехгранных призм,
что давало для пьесы в целом семь разных декораций, из  них  шесть  сменных.
Значительно усложнены были также машинные приспособления, костюмерия и т. п.
     От описанного типа театров  отличались  многими  существенными  чертами
частные театры. Так как их здания, подобно жилому помещению, имели крышу  и,
следовательно, потолок, спектакли здесь давались вечером, при  искусственном
освещении. В партере стояли скамьи. Сцена была устроена  приблизительно  так
же, как и в публичных театрах,  но  нижняя  обыкновенно  не  разделялась  на
переднюю и заднюю. Не всегда бывала и верхняя. Устройство  здания  допускало
более  сложные  машинные  приспособления.  Все  сказанное  относится   и   к
придворному театру,  где  бутафорская  и  вообще  декоративная  часть  была,
конечно, гораздо богаче.
     Суммируя  все  сказанное  об  устройстве  сцены  и   зрительного   Зала
елизаветинского театра, особенно театра публичного, мы должны сделать  вывод
о несколько  особенном  способе  восприятия  спектакля  тогдашним  зрителем,
значительно отличающемся от современного. Скудость  средств  показа,  а  еще
больше плохая видимость происходящего на сцене для очень многих,  не  только
стоящих в глубине партера, но и сидящих в галлереях или  даже  ложах  позади
сцены или сбоку от  нее,  заставляла  зрителей  максимально  напрягать  свое
внимание и воображение. Сценическая речь была главным средством  воздействия
театра на публику.
     Зато от чувства непосредственной  близости  актеров  на  просцениуме  к
обступающим его зрителям,  от  живого  восприятия  их  телесной  рельефности
возникало такое чувство наглядности и конкретности происходящего, какого  не
может быть у современного зрителя, наблюдающего происходящее  перед  ним  на
нашей сцене-коробке, как отдаленное видение. Этот  способ  восприятия  более
понятен  современному  зрителю  зала-амфитеатра   или   цирка   со   сценой,
расположенной в центре.
     Оба эти момента ясно проявляются в тогдашней драматургии,  где  речевое
начало особенно рельефно и разработано, где гораздо  меньше  недомолвок  или
"психологических пауз", а игровое начало, наоборот,  часто  дано  условно  и
схематично, в  расчете  на  воображение.  Достаточно  обратить  внимание  на
поразительную  скудость  сценических  ремарок  в  тогдашних  изданиях  пьес:
"уходит", "входит", "целует ее", "закалывает его" - и это все.
     Но противники этой  системы  драматургии,  сторонники  более  "ученого"
направления, резко протестовали против нее. "Смотрите,  -  писал  в  "Защите
поэзии" Филипп Сидни, - вот две дамы вышли погулять и  нарвать  цветов:  вы,
конечно, представляете себе на  сцене  сад.  Но  через  некоторое  время  вы
услышите тут же разговор о кораблекрушении, и вас покроют позором,  если  вы
не вообразите себе скал и моря. Вот перед вами две армии с четырьмя мечами и
одним щитом - и чье сердце не испытает при этом всех треволнений, вызываемых
генеральным сражением?" А Бен Джонсон в прологе  к  комедии  "Всяк  в  своем
нраве" вторил ему, издеваясь над сценой, где "три статиста изображают  войну
Алой  и  Белой  розы",  где  "мы  видим  одновременно  множество   морей   и
государств", где "ребенок  родится  в  первой  сцене  и,  раньше  чем  пьеса
окончится, успевает  вырасти,  становится  рыцарем,  совершает  в  Палестине
чудеса храбрости, женится на дочери  императора,  наследует  его  престол  и
сходит со сцены старый и дряхлый, под бременем совершенных им многочисленных
деяний и подвигов".
     Во имя этого  Сидни,  как  истый  классицист,  проповедовал  соблюдение
единств места и времени. А Бен Джонсон шел еще дальше,  выдвигая  требование
избирать  сюжеты  из  современной  обыденной  жизни,  меньше  нуждающиеся  в
обстановочных средствах для создания иллюзии реальности. Но Шекспир вслед за
Марло, Грином и другими не захотел ограничивать таким путем свое  творчество
и, сознавая все недостатки своей сцены и извиняясь за  свою  смелость  перед
публикой (см. пролог к "Генриху V"), положился на добрую волю зрителей и  на
их воображение. И эту его смелость будущее,  так  же  как  и  современность,
всецело оправдали.
     Тогда как в придворном  театре  спектакли  давались  преимущественно  в
периоды праздников - на рождество, на масленицу и т. п., всего  примерно  от
15 до 25 вечеров в год, - в городских театрах, как публичных, так и частных,
они шли круглый год, хотя и не каждый день.
     Вместимость публичных театров была довольно значительной - от  1500  до
1800 зрителей (в частных театрах несколько  меньше),  и  состав  зрителей  -
весьма  разнообразным.  В  ложах  сидели   представители   аристократии,   а
ненумерованные места на галлереях занимали горожане  среднего  достатка.  Но
основную массу публики - ту, от которой зависел успех или  провал  пьесы,  -
составляла лондонская беднота, заполнявшая "колодец":  ремесленники,  мелкие
торговцы,  приказчики,  бедные  студенты,  матросы.  Стремясь  занять  места
поближе к сцене,  посетители  партера  забирались  туда  задолго  до  начала
спектакля; в ожидании они болтали, играли в кости, курили,  закусывали.  Это
была пестрая и шумная, требовательная и чуткая народная аудитория. Драматург
Деккер ворчливо писал в 1609 году: "Доступ в театр открыт всякому - как сыну
фермера, так и студенту-юристу. Курильщик, окутанный клубами вонючего  дыма,
так же свободно  входит  туда,  как  и  надушенный  придворный.  Извозчик  и
лудильщик, при обсуждении достоинств или недостатков пьесы, имеют  такое  же
право голоса, как и самый надменный зоил из племени критиков".
     Для этих публичных театров  с  их  демократической  аудиторией  главным
образом и творил Шекспир.

        IV

     Жизнь Шекспира нам мало известна. В этом отношении он разделяет  судьбу
подавляющего большинства других английских драматургов эпохи, личной  жизнью
которых современники мало интересовались. Все же мы знаем  сейчас  биографию
Шекспира несколько лучше, чем лет тридцать тому назад.  3я  это  время  были
найдены документы, которые пролили дополнительный свет не столько  на  факты
его личной жизни, сколько на то непосредственное  окружение,  в  котором  он
развивался, главное же - разрушили густую сеть нелепых  легенд,  окутывавших
образ великого поэта и  принижавших  его.  Таковы  были  недавно  еще  очень
популярные  предания  о  том.  что  отец  Шекспира  был   человеком   совсем
неграмотным, что сам Шекспир был недоучкой, не окончившим школы, и в  юности
занимался  браконьерством  в  заповеднике  местного  помещика  и  судьи,  от
преследований которого он будто бы и вынужден был бежать и Лондон,  что  там
он первое время зарабатывал на  жизнь  тем,  что  стерег  на  улице  лошадей
джентльменов, приезжавших верхом к театр, чтобы посмотреть спектакль,  и  т.
п.  Все  эти  небылицы,   рисующие   Шекспира,   как   человека   совершенно
необразованного  и  недисциплинированного,  "природного  гения",  творчество
которого было лишь плодом его необъяснимого и  таинственного  "вдохновения",
можно считать теперь окончательно опровергнутыми, и перед нами встает  образ
совсем другого Шекспира - человека гениально  одаренного,  но  для  развития
своего дарования нашедшего достаточно материала в своем культурном окружении
и сумевшего хорошо его использовать.
     Уильям Шекспир родился в 1564 году, по преданию  23  апреля,  в  городе
Стретфорд-на-Эвояе, в графстве Уорикшир, в центре  Англии.  Отец  его.  Джон
Шекспир,  был  человек  весьма  зажиточный,  по  профессии  перчаточник.  Он
пользовался уважением своих земляков: его несколько раз выбирали  на  разные
общественные должности, и однажды он был даже мэром города. Это был  человек
стойких  убеждений,  оппозиционно  настроенный  по  отношению  к   церковной
политике Елизаветы и предпочитавший платить крупные денежные штрафы, лишь бы
не посещать официальное "англиканское" богослужение.
     Юный Шекспир учился в местной "грамматической" школе, считавшейся в  ту
пору одной из лучших  в  Англии.  Основным  предметом  в  таких  школах  был
латинский язык и основы греческого.  Здесь  Шекспир  приобрел  знакомство  с
античной  мифологией,  историей  и  литературой,  получивших  такое  богатое
отражение в его творчестве.
     Стретфорд был расположен  на  большой  проезжей  дороге  из  Лондона  в
Холайхед - порт, откуда корабли отплывали в Ирландию. Благодаря этому  через
Стретфорд проезжало множество купцов. курьеров, путешественников, с которыми
проникали культурные веяния из столицы. Нередко туда  заезжали  и  актерские
труппы из  Лондона.  Но  у  мальчика  Шекспира  были  и  другие  возможности
познакомиться с  театральными  представлениями.  В  тридцати  километрах  от
Стретфорда находился  город  Ковентри,  где  ежегодно  игрались  религиозные
драмы-мистерии, посмотреть которые  толпами  собирались  жители  близлежащих
селений и городов, В двух-трех часах ходьбы  от  Стретфорда  был  расположен
замок Кенильуорт, принадлежавший графу Лестеру, фавориту Елизаветы, и в 1575
году, то есть когда Шекспиру было одиннадцать лет, там по  случаю  посещения
замка Елизаветой были устроены пышные представления, на  которых,  возможно,
побывал и он.
     Чем занимался Шекспир после окончания школы  (по-видимому,  около  1580
г.). нам  неизвестно.  Но  очень  правдоподобным  кажется  сообщение  одного
современника, что Шекспир был некоторое  время  помощником  учителя  в  этой
самой школе. Очень рано, восемнадцати лет. Шекспир женился на дочери  одного
соседнего помещика и имел от этого брака троих детей. Но около 1587 года под
влиянием,  быть  может,  уговоров  приезжавшей  в  Стретфорд   странствующей
актерской труппы Шекспир,  покинув  родные  места  и  семью,  переселился  в
Лондон, где сразу же нашел работу в театре в качестве суфлера или  какого-то
другого служащего.
     Через несколько лет, приблизительно в  1593  году,  Шекспир  вступил  в
труппу Бербеджа. где работал как актер, режиссер и драматург, а с 1599  года
сделался также одним из пайщиков предприятия. Но еще  до  вступления  в  эту
труппу, начиная с 1590 года. Шекспир писал самостоятельные пьесы, отдавая их
к разные театры, а также,  может  быть,  как  думают  многие  его  биографы,
переделывал по заказу труппы чужие пьесы.
     Как актер Шекспир, по-видимому, не пользовался особенной  славой.  Есть
сведения, что он исполнял  второстепенные  роли  -  призрака  отца  Гамлета,
старого Адама в "Как вам это понравится", некоторых малозначительных королей
в хрониках. Зато как драматург и поэт он вскоре получил признание.
     Самое  рапное  свидетельство  об  известности  Шекспира  мы  находим  в
предсмертном памфлете драматурга Роберта Грина "На грош ума,  купленного  за
миллион раскаяния" (1592). Здесь, каясь в беспутно проведенной  жизни,  Грин
заодно сводит  счеты  со  своими  врагами  из  театрального  мира.  Особенно
нападает он на одного из них, которого, не приводя его  имени,  он  называет
"выскочкой", "вороной, щеголяющей в наших перьях", "мастером  на  все  руки,
воображающим себя единственным потрясателсм сцены" (shake-scene, явный намек
на  фамилию  Shakespeare).  Это  столкновение  двух  драматургов   было   не
случайным.  Грин  принадлежал  к  группе  "университетских  умов",  которые,
несмотря на чрезвычайную прогрессивность и демократичность  их  драматургии,
все же иногда слишком злоупотребляли "ученостью", подражая древним  авторам,
что отличало их творчество от глубоко народного искусства  Шекспира.  Вполне
понятен гнев Грина на безвестного провинциала, не учившегося в  университете
и  решившего  вступить  в   соперничество   с   общепризнанными   столичными
драматургами, к тому же еще, быть может, "подновляя" их пьесы.
     Следует добавить, что еще в том же 1592 году писатель и издатель Четтл,
опубликовавший брошюру Грина, выразил печатно сожаление по поводу того,  что
способствовал появлению в свет злобного выпада по адресу ненавистного  Грину
лица. "Ибо я получил возможность убедиться, что человек этот, - писал Четтл,
также не называя Шекспира по имени, - в одинаковой  степени  отличается  как
скромностью, так и актерским искусством. Кроме того, многие почтенные люди с
похвалой отзываются как о  честности  его  характера,  так  и  о  прелестном
изяществе его сочинений". Примерно в то  самое  время  Шекспир  сблизился  с
кружком  молодых  аристократов,  любителей  театра,  в  частности  с  графом
Саутгемптоном, которому оп посвятил две свои  поэмы:  "Венера  и  Адонис"  и
"Обесчещенная Лукреция". Ему же, как полагают, посвящен  и  сборник  сонетов
Шекспира, написанных в 90-х и в начале 1600-х годов. Эти поэмы и  сонеты  да
еще несколько  стихотворений  -  единственные  недраматические  произведения
Шекспира.
     К концу 90-х годов дарование Шекспира было  признано  уже  всеми.  Один
критик того времени, Франсис Мерес, в  1598  году  писал  в  своем  сборнике
заметок "Прислужница Паллады" ("Palladis Tamia"): "Подобно тому, как Плавт и
Сенека  среди  римских  писателей  считаются  лучшими  авторами  комедий   и
трагедий, так среди английских Шекспир  является  замечательнейшим  в  обоих
этих видах драматургии. Как Элий Стилен сказал, что если бы  мудрец  захотел
говорить по-латыни, он говорил бы языком Плавта, так я скажу,  что,  пожелай
музы говорить по-английски, они усвоили бы тонко отточенную речь  Шекспира".
Несмотря на чрезвычайную банальность этих похвал, они все же свидетельствуют
о действительной популярности Шекспира еще  до  создания  им  самих  великих
произведений. Ценность показания Мереса увеличивается тем,  что  он  тут  же
приводит список двенадцати пьес, написанных Шекспиром  до  того  времени,  -
список, очень  помогающий  при  разъяснении  крайне  запутанного  вопроса  о
хронологии шекспировских произведений.
     Но едва ли не еще больше, чем пьесами Шекспира, Мерее  восхищается  его
"сладостными" любовными сонетами, называя его "медвяноречивым" и  восхищаясь
как его образами, так и стилем.
     Лондонская жизнь  Шекспира  нам  совсем  неизвестна.  Дошедшее  до  нас
предание о том, что он  любил  проводить  время  с  друзьями-драматургами  и
актерами в таверне  "Сирена",  где,  распивая  вино,  вел  длинные  споры  и
состязался в остроумии с собратом по ремеслу, драматургом  Беном  Джонсоном,
мало достоверно. Суверенностью можно сказать, что Шекспир вел  деятельную  и
трудовую жизнь, сочиняя в среднем от одной до двух пьес  в  год  и  усиленно
пополняя свое  образование.  К  знанию  древних  языков  он  вскоре  добавил
знакомство с французским и итальянским. Пьесы Шекспира свидетельствуют о его
разнообразных познаниях в области истории, естественных наук,  юриспруденции
и т. п., но не столько в смысле обширности  и  точности  знаний,  сколько  в
смысле проникновения в сущность явлений и их значение. Все это, конечно,  он
приобрел, главным образом находясь в Лондоне.
     Одна черта  бросается  в  глаза  в  том,  что  можно  было  бы  назвать
"биографией" Шекспира: это - при обилии всякого рода  "анекдотов"  о  нем  -
полное отсутствие (в отличие от того, что до нас дошло из "биографий" Марло,
Грина, Бена Джонсона и других виднейших драматургов эпохи) каких-либо фактов
или  преданий,  которые  говорили  бы  о  проявлениях  со  стороны  Шекспира
честолюбия, алчности, соперничества, как и всяких других страстей, способных
замутить душевную ясность.
     Живя в Лондоне, Шекспир нередко наведывался в свой родной город.  Около
1612 года или даже немного раньше он окончательно переселился  в  Стретфорд,
бросив театр  и  совершенно  прекратив  свою  деятельность  драматурга.  Нам
неизвестны причины, но некоторую роль в этом решении  Шекспира,  несомненно,
сыграло ощущение невозможности работать в прежних условиях, после  того  как
лондонские театры при Иакове I попали под сильнейшее влияние двора и  в  них
утвердилась  драматургия  аристократического  направления,  чуждая  Шекспиру
(как, например, пьесы Бомонта и Флетчера).
     Последние годы жизни Шекспир провел тихо и  незаметно,  в  кругу  своей
семьи. Весной 1616 года, по-видимому, он тяжело заболел.  На  это  указывает
то, что сохранившееся его завещание от  15  марта  по  всем  признакам  было
составлено наспех и подписано изменившимся почерком. 23 апреля Шекспир умер.
     В завещании Шекспира ничего не говорится о его  рукописях.  Этот  факт.
удивлявший  многих  исследователей,  скорее  всего  объясняется   следующим.
Авторские рукописи пьес вместе с правом постановки их  обычно  переходили  в
полную собственность театра, который  хранил  их  в  театральном  помещении.
Очень возможно, что автографические рукописи Шекспира погибли в  1613  году,
когда театр "Глобус" сгорел.
     Из дошедших до  нас  изображений  Шекспира  лишь  два  могут  считаться
безусловно подлинными. Одно из них - раскрашенный бюст  работы  неизвестного
мастера, установленный около  могилы  Шекспира  в  Стретфорде.  Хотя  голова
сделана, по-видимому, по маске, снятой с умершего  Шекспира,  она  выполнена
так грубо, что не  дает  никакого  представления  о  подлинных  чертах  лица
великого  поэта.  Другое  -   гравюра   голландского   художника   Друскоута
(Droeshout), помещенная на титульном листе издания сочинений  Шекспира  1623
года вместе со стихотворением Бена Джонсона.

        К ЧИТАТЕЛЮ

                         Здесь на гравюре видишь ты
                         Шекспира внешние черты.
                         Художник, сколько мог, старался.
                         С природою он состязался.
                         О, если б удалось ему
                         Черты, присущие уму.
                         На меди вырезать, как лик,
                         Он стал бы истинно велик.
                         Но он не смог, и мой совет:
                         Смотрите книгу, не портрет.

                                         (Перевод A. Аникста.)

     Работа  Друсхоута,  художника   явно   неопытного,   также   нас   мало
удовлетворяет.
     В  1892  году  в  Стретфорде  был  найден   портрет   Шекспира   работы
неизвестного художника с подписью: "Уильям Шекспир. 1609".  Сходство  его  с
гравюрой Друсхоута настолько велико, что,  по  мнению  многих,  он  послужил
образцом для  работы  голландского  гравера,  тогда  как  другие,  наоборот,
считают, что портрет восходит к гравюре.
     Существует еще один портрет Шекспира, называемый Чендосским потому, что
раньше он принадлежал герцогу Чендосу. По преданию он был  написан  Ричардом
Бербеджем, который был  не  только  замечательным  актером,  но  и  неплохим
живописцем. Вопрос о подлинности этого портрета до сих пор  окончательно  не
решен. Наконец, уже в XX веке был открыт еще один портрет, который некоторые
считают изображением Шекспира в молодости.
     Многие другие изображения Шекспира, найденные в разное время, считаются
недостоверными.
     Скудость сведений о  жизни  Шекспира  в  соединении,  между  прочим,  с
анекдотическим, снижающим образ поэта характером некоторых  преданий  о  нем
дала повод к возникновению гипотезы, высказывавшейся  бегло  кое-кем  еще  в
конце XVIII века, но получившей большое распространение в середине XIX века,
- что автором пьес, носящих имя Шекспира, был не  актер  Уильям  Шекспир,  а
какое-то другое лицо, по неизвестным причинам пожелавшее  скрыть  свое  имя.
Лицо это будто бы заключило договор с  Шекспиром,  который  за  определенное
вознаграждение согласился  выдавать  его  пьесы  за  свои.  Сторонники  этой
гипотезы утверждали сначала, что истинным  автором  шекспировских  пьес  был
философ Франсис Бэкон, но затем абсурдность этого предположения стала  ясна,
и тогда начали выдвигать одного за другим разных "кандидатов в  Шекспиры"  -
лорда Ретленда, графа Пембрука, графа Дарби и т. д.
     Все эти домыслы не имеют никакого фактического основания,  и  серьезные
ученые всегда отвергали их. Но "антишекспиристы" до сих пор не  сдают  своих
позиций: им представляется невозможным, чтобы  какой-то,  по  их  выражению,
"провинциальный недоучка", "сын мясника"  написал  гениальные  произведения,
которые   обнаруживают   такой   глубокий   ум,    душевною    чуткость    и
проницательность, такое замечательное искусство и благородство чувств. По их
мнению, автором этих  произведений  мог  быть  только  человек  "утонченной"
культуры,  исключительно  образованный,  принадлежавший   к   высшим   слоям
общества.
     Такая  точка  зрения  обнаруживает  помимо   глубоко   враждебной   нам
аристократической тенденции непонимание эпохи Шекспира и  ее  культуры.  Для
эпохи Возрождения как раз типично появление гениальных самородков,  выходцев
из средних слоев населения или из народа, которые выступали борцами за новое
мировоззрение против средневековых предрассудков. Таково большинство великих
художников, писателей и мыслителей Возрождения.
     Хотя Шекспир и не обладал ученостью в специфическом смысле  слова  и  в
его пьесах встречаются иногда исторические, географические и  тому  подобные
ошибки, каких не сделал бы Бэкон, нас  поражает  размах  его  мысли,  широта
кругозора,  богатство  знаний,  культурных  интересов,  моральных   проблем,
нашедших выражение в его творчестве. Одна школьная наука того  времени,  еще
сильно окрашенная схоластикой,  не  могла  бы  ему  этого  дать.  Достаточно
сказать, что почти половина студентов, оканчивавших Оксфордский университет,
избирала духовную карьеру. Но дело  в  том,  что  истинной  школой  Шекспира
наряду с книгой была сама жизнь. Его острый ум  в  соединении  с  богатейшей
фантазией извлек из самостоятельных чтений, бесед и  размышлений  неизмеримо
больше того, что сухой и ограниченный ум мог бы  извлечь  из  всей  школьной
премудрости того времени.
     Что же касается аргументов "фактического" порядка, то все они  основаны
на передержках или  плохой  осведомленности  приверженцев  этой  антинаучной
гипотезы. Сейчас "антишекспировская" гипотеза, одно время нашедшая и  у  нас
сторонников в лице В. М. Фриче и отчасти А.  В.  Луначарского,  окончательно
отвергнута советской наукой.
     Совсем иначе следует отнестись к другой гипотезе,  сторонники  которой,
признавая, что под именем Шекспира не скрывается никакой другой  автор,  все
же считают, что  далеко  не  все  пьесы,  приписываемые  Шекспиру,  сочинены
действительно им самим или сочинены им  единолично.  Для  подобных  сомнений
имеются довольно серьезные основания. Мы знаем, что  нередко  театры  давали
старую пьесу на переработку другому автору, после чего пьеса  уже  считалась
произведением этого второго лица. Таким образом,  например,  просвещенный  и
пользовавшийся общим уважением драматург Бен Джонсон  в  свои  молодые  годы
"подновил" знаменитую "Испанскую трагедию" Кида, кое-что в ней стилистически
подправив и присочинив несколько сцен.  А  кроме  того,  существовал  обычай
коллективного создания пьесы несколькими авторами, которые  сообща  сочиняли
сценарий, а затем  распределяли  между  собой  текст.  Отсюда  теоретическая
возможность того, что некоторые из пьес Шекспира, вошедшие в так  называемый
"шекспировский канон" и постоянно переиздаваемые в собраниях  его  сочинений
как на английском, так и на других языках, возникли  первым  или  вторым  из
указанных способов.
     Был период,  когда  такой  подход  к  шекспировскому  наследию  получил
большое распространение в связи  с  тенденцией  рассматривать  шекспировский
текст чисто формально, в отрыве от идейного замысла произведений. Это давало
возможность дробить шекспировский текст по  свободному  усмотрению  критика,
принимая и отметая в нем что угодно по  своему  личному  вкусу.  До  крайних
пределов произвола доходил здесь английский критик Джемс Робертсон, которому
следовал у нас покойный И. А. Аксенов. По их мнению,  чуть  ли  не  половина
пьес,  носящих  имя  Шекспира,  были  созданы  другими   авторами   и   лишь
"проредактированы" Шекспиром. Названные критики считали возможным установить
в  точности,  принадлежат  ли  Шекспиру,  -  а  если  нет,  то  кому  именно
принадлежат, - не только целые сцены, но даже отдельные реплики  или  просто
строки в разных шекспировских пьесах. Критерием для этого по  большей  части
служило либо то, что какое-нибудь место метрически или  в  другом  отношении
якобы "не  похоже"  на  Шекспира  ("недостаточно  хорошо"  для  него),  либо
сходство этого места (фразы, выражения, сравнения) с каким-нибудь местом  из
пьесы другого драматурга, из чего всякий раз делался вывод, что данное место
и в шекспировской пьесе принадлежит также этому драматургу.
     За последние десятилетия фантастические догадки подобного рода утратили
в научном шекспироведснии всякое доверие, и, хотя возможность сотрудничества
Шекспира с другими авторами или редактирования им чужих пьес и не отвергнута
целиком, ее допускают лишь с большой осторожностью и  лишь  в  тех  случаях,
когда для этого имеются конкретные, очень серьезные основания.
     Все случаи такого рода будут рассмотрены в наших послесловиях к пьесам,
допускающим такие сомнения. Пока же резюмируем  вкратце  нынешнее  положение
этого вопроса в  шексппрологии.  Сейчас  серьезные  сомнения  вызывает  лишь
принадлежность Шекспиру нескольких самых ранних  его  пьес  и  некоторых  из
числа самых последних. Думают, - хотя и без  достаточных,  как  мы  считаем,
оснований, - что из ранних пьес три  части  "Генриха  VI"  и  трагедия  "Тит
Андроник" - лишь проредактированные  Шекспиром  чужие  пьесы.  Неясен  также
вопрос об отношении "Укрощения строптивой" к одноименной анонимной пьесе  на
тот же сюжет. Из поздних пьес сомнения вызывают "Тимон Афинский" (по крайней
мере частично), "Перикл" и особенно "Генрих VIII". Последняя пьеса была, как
многие полагают, написана Шекспиром совместно с Флетчером.
     С  другой  стороны,  существует   несколько   пьес,   не   вошедших   в
"шекспировский канон", в которых можно допустить частичное участие Шекспира.
Таковы пьесы "Эдуард III" (датируемая  примерно  1594  г.)  и  "Два  знатных
родича" (около 1612 г.), которые даже  иногда  печатались  в  приложениях  к
изданию сочинений Шекспира. Но сейчас в причастность к ним Шекспира мало кто
верит. Допускают, что Шекспир участвовал в написании драмы "Сэр  Томас  Мор"
(около 1600 г.), но здесь может идти речь лишь об очень  маленьком  отрывке,
возможно, написанном Шекспиром в пьесе, весьма примитивной в  художественном
отношении.
     Из драматических произведений Шекспира лишь половина (18  пьес  из  37)
была опубликована при его жизни (некоторые из них по два  раза  или  более),
притом, вероятно, по большей части без его ведома  и  согласия.  Объясняется
это тем, что театры, покупавшие пьесу у драматурга,  были  заинтересованы  в
том, чтобы она не появилась в печати, так как в  этом  случае  ее  могла  бы
поставить другая,  конкурирующая  труппа.  Некоторые  из  таких  "пиратских"
изданий делались на основе выкраденного или полученного на несколько дней за
взятку  суфлерского  экземпляра  ("хорошие"  тексты),  другие  -  на  основе
стенографических записей, сделанных подосланными на  спектакль  лицами,  или
путем сводки отдельных ролей, полученных от нескольких подкупленных  актеров
("плохие" тексты). Ясно, что издания второго рода полны описок, пропусков  и
всякого рода искажений. Так как отдельные пьесы издавались всегда  небольшим
форматом, в четвертушку листа, они называются Quarto (сокращенно - Q).
     Через семь лет после смерти Шекспира, в 1623 году,  его  товарищами  но
труппе, актерами Хемингом и Конделлом, было выпущено первое полное  собрание
его драматических произведений, включающее 36 пьес  (все  пьесы,  образующие
"шекспировский канон", кроме "Перикда", опубликованного Q в  1609  году  под
именем Шекспира). Так как оно было выпущено большим форматом,  в  лист,  оно
называется Folio (сокращенно - F). В  своем  предисловии  Хеминг  и  Конделд
утверждали, что они впервые дали вполне исправный текст, располагая будто бы
для всех пьес подлинными рукописями Шекспира. Новейшая критика доказала, что
утверждение это не вполне соответствует действительности и что  издатели  F,
для одних пьес располагая очень хорошими списками, для  других  использовали
списки весьма дефектные. В результате этого тексты F,  в  общем  значительно
превосходя по качеству тексты Q,  в  отдельных  случаях  уступают  некоторым
"хорошим Q". Отсюда ведущаяся с начала XVIII века огромная  текстологическая
работа, которая не закончена еще и сейчас. Среди исследователей  идут  споры
относительно не только чтения отдельных мест, но иногда даже самых принципов
восстановления подлинного текста пьес Шекспира.
     Не считая двух поэм, сборника сонетов и еще  нескольких  стихотворений,
литературное  наследие  Шекспира  состоит  из  37  пьес.  Эти  пьесы  весьма
разнообразны по своему внутреннему  характеру,  в  зависимости  от  времени,
когда  они  были  написаны.  Вместе  с  тем  они  принадлежат  к   различным
существовавшим тогда драматическим жанрам. Во  времена  Шекспира  все  пьесы
делились на три категории: комедии (внешний признак их - счастливый  конец),
трагедии (обязательный признак - несчастный конец) и драматические  хроники.
В конце своей деятельности Шекспир писал еще пьесы четвертого типа,  которые
в его время причислялись также к комедиям: однако они  настолько  отличаются
но своему характеру от обычного типа комедий, что правильнее было бы назвать
их  "драмами"  или  "трагикомедиями":  это  пьесы,  основанные   на   сильно
драматических положениях, но имеющие  счастливый  конец.  В  разные  периоды
своего творчества Шекспир разрабатывал по преимуществу то те, то  другие  из
этих жанров.
     Мы различаем в творчестве Шекспира три периода. К первому  (1591-1601).
характеризующемуся  преобладанием  светлых,  жизнерадостных  тонов,   помимо
недраматических произведений, относятся прежде  всего  все  (кроме  "Генриха
VIII") драматические хроники: "Генрих VI" (три части), "Ричард III", "Король
Иоанн", "Ричард II", "Генрих IV" (две части),  "Генрих  V".  Одновременно  с
этим Шекспир создает основную  массу  своих  живописных  и  веселых,  обычно
сильно  окрашенных  лиризмом  комедий,  из   которых   наиболее   знамениты:
"Укрощение  строптивой",  "Сон  в  летнюю   ночь",   "Венецианский   купец",
"Уиндзорские насмешницы", "Много шума из ничего", "Как вам это  понравится",
"Двенадцатая ночь".
     Наконец, к этому периоду относятся и две выдающиеся трагедии  Шекспира:
"Ромео и Джульетта" и "Юлий Цезарь", из которых вторая по своему внутреннему
характеру скорее принадлежит ко второму периоду.
     Во  второй  период  (1601-1608)  Шекспир  ставит  и  разрешает  великие
трагические  проблемы.  Оставаясь  на  позициях  жизнеутверждения,   Шекспир
создает драмы, полные мрачного трагизма. Почти регулярно, по одной в год, он
пишет свои знаменитые трагедии: "Гамлет", "Отелло", "Король Лир",  "Макбет",
"Антоний  и  Клеопатра",  "Кориолан",  "Тимон  Афинский".  Он  не  перестает
создавать и комедии, но все комедии, написанные им в эти годы,  носят  столь
сильный привкус горечи, что сейчас мы склонны были бы  назвать  их  драмами;
таковы в особенности пьесы "Троил и Крессида" и "Мера за меру".
     Наконец,  в  третий  период  (1608-1612)  Шекспир  пишет   пьесы   типа
трагикомедий,  в  которых  очень  сильны  мечтательность  и   примирительное
отношение к жизни: "Перикл", "Цимбелин", "Зимняя сказка", "Буря".
     Смена этих трех периодов определяется не столько внутренним созреванием
мысли Шекспира  и  углублением  его  взгляда  на  жизнь,  сколько  сдвигами,
происходившими к концу царствования Елизаветы и в  начале  правления  Иакова
Стюарта в окружавшей Шекспира социально-политической действительности.

        V

     Недраматические произведения Шекспира -  менее  яркая  и  прославленная
часть его наследия. Однако взятые сами по  себе  они  представляют  огромную
художественную ценность,
     Обе поэмы Шекспира принадлежат к широко  распространенному  в  ту  пору
жанру поэм на античные мифологические  или  легендарно-исторические  сюжеты.
Однако обработка этих сюжетов носит у него гораздо менее эстетиэированный  и
условный характер, чем у его современников. Уже в первой  поэме.  "Венера  и
Адонис" (1593), мы находим немало черт реализма в обрисовке как чувств,  так
и обстановки действия - много движения, живой страсти, выразительные  детали
в картинах природы. Еще больше всего этого в "Обесчещенной Лукреции" (1591),
где поэт от чувственных тонов любовной истории переходит к гражданской  теме
и к моральному обличению.  Насилие,  совершенное  царским  сыном  над  женой
друга, показано как разгул темных сил, таящихся в глубине человеческой души.
Плод преступления и кара  за  него  -  народное  восстание,  кладущее  конец
царской власти, порождающей Злодеяния. Еще  более  замечателен  сборник  154
сонетов, опубликованный в 1609 году,  но  созданный  Шекспиром,  несомненно,
раньше. В годы необыкновенного распространения в Англии  моды  на  сонеты  в
позднеитальянском стиле, в большинстве своем крайне слащавые и банальные  по
мыслям и по форме их выражения, сонеты Шекспира поражают своей  искренностью
и глубиной выраженных в них чувств и раздумий. Как и в поэмах, диапазон  тем
в них расширяется: от любви - к проблеме дружбы, к показу  силы  красоты,  к
темам призвания художника, борьбы со злом,  цели  жизни.  Здесь  мы  находим
перекличку с мотивами трагедий Шекспира: сопоставим хотя бы горький сонет 66
с темой "Гамлета". Тонкость мыслей и простое  благородство  чувств  выделяют
эти совершенные по форме сонеты из общей массы лирики того времени.
     Принадлежность Шекспиру еще нескольких стихотворений, безусловно  менее
значительных, сомнительна.
     Свою  деятельность  драматург?  Шекспир  начал  с  жанра  драматических
хроник. Это был наиболее народный  вид  драмы,  какой  только  появлялся  на
подмостках публичных театров, - почти совсем не затронутый античным влиянием
и наиболее отвечавший чувствам и интересам народного зрителя. Ни в одной  из
других европейских стран того времени такой жанр не развился. В  Англии  для
его расцвета имелись специальные условия  -  народные  корни  драматургии  и
подъем патриотических чувств в пору борьбы за национальную самостоятельность
родины. Народное сознание оглядывалось на свое героическое прошлое, стремясь
лучше узнать и осмыслить его, ища  в  нем  примеры  и  стимулы  для  текущей
борьбы, стараясь  понять  своих  истинных  друзей  и  врагов,  уяснить  свои
подлинные исторические права и перспективы будущего.
     Эти запросы достигли своей кульминации в канун  решительной  схватки  с
национальным врагом родины - Испанией. Приготовления к этой схватке начались
за несколько лет до набега "Непобедимой армады", и не случайно именно с 1586
года наблюдается бурный расцвет драматических хроник,  длившийся  до  начала
XVII века, когда уже при Иакове I  английская  политика  заметно  утрачивает
свой национальный характер. За указанный период было поставлено не менее 150
таких пьес, между тем как после 1610 года они становятся очень редкими.
     Расцвету  исторической  драмы  в  Англии  предшествует  появление  ряда
прозаических хроник, порожденных  тем  же  подъемом  национального  чувства.
Последняя и значительнейшая из этих хроник, составленная  Холиншедом  (1577,
2-е изд., 1587), дала больше всего материала  драматургам,  в  том  числе  и
Шекспиру. Но помимо этого источниками и образцами для  драматических  хроник
послужили уже названные раньше моралите, а также баллады "и  появляющиеся  к
концу средневековья мистерии  на  светские  сюжеты.  Отсюда  техника  ранних
исторических хроник:  большое  количество  персонажей,  обычно  обрисованных
суммарно, без разработки характеров, свободное чередование эпизодов, быстрая
переброска действия из одного места в другое, любовь к ярким  Эффектам  -  к
сценам  пышных  церемоний,  сражений,  поединков,   всяких   жестокостей   и
кровопролитий.
     Этот ранний, "эпический" тип драматической хроники Шекспир соблюдает  в
первой из своих исторических драм - в "Генрихе  VI".  Но  вслед  за  тем  он
начинает его развивать, ориентируя в сторону либо трагедии, либо комедии.  В
"Ричарде  III",  сохраняя  архаическую  прямолинейную  композицию,   Шекспир
выдвигает  одного  героя,  доминирующего  на   всем   протяжении   пьесы   и
возвышающегося до трагического величия. Нечто подобное, но с  более  сложной
композицией  и  с  перенесением   центра   тяжести   на   борьбу   героя   с
обстоятельствами мы находим  в  "Ричарде  II".  В  "Короле  Иоанне"  Шекспир
возвращается к примитивному типу хроники, но концентрирует  действие  вокруг
двух  или  трех  проблем,  подчиняя  им  все  остальное.  В   "Генрихе   IV"
развертывание    исторических     конфликтов     перемежается     совершенно
неисторическими комедийными сценами, разработанными, однако,  так,  что  они
придают жизнь и особую выразительность исторической части. Наконец,  "Генрих
V" - снова пьеса об одном герое, но в торжественно-эпическом плане, в  тонах
панегирика этому герою и Англии вообще.
     Вся группа девяти исторических  пьес  Шекспира  пронизана  одной  общей
мыслью, не предвзятой и тенденциозной, но неизменно присутствующей в чувстве
Шекспира  и  драматургически  по-разному  оформляющейся  в  зависимости   от
своеобразия материала. Эта мысль, придающая циклу более глубокое содержание,
чем  то,  каким  обладают  хроники  его  современников,  и   внутренне   его
объединяющая, сводится к сознанию  неотвратимости  поступательного  развития
Англии, шедшей сквозь большие страдания и опасности от первобытной дикости к
цивилизации,  чести  и  человечности,  от  политического  хаоса  к  здоровой
государственности. Вот почему,  делая  в  своих  пьесах  отбор  исторических
событий, Шекспир останавливается по преимуществу не  на  самых  блестящих  и
славных событиях, а на моментах кризисных,  исторически  наиболее  важных  и
через это особенно драматических.
     Предшественники Шекспира в исторической драме рисовали прошлое в формах
настоящего. Шекспир, отлично улавливая  своеобразие  различных  исторических
эпох, подчеркивает в них то, что перекликается с живой современностью  и  ее
актуальными проблемами.  Главная  тема  хроник  Шекспира  -  это  разложение
средневекового мира, того феодального мира, который далеко еще не изжил себя
и в его время.
     Одна из основных проблем, занимающих Шекспира, -  проблема  сущности  и
значения абсолютизма. Она находится  в  тесной  связи  с  его  истолкованием
событий XV века, когда Англию раздирали внутренние смуты и  войны.  Все  эти
крупные фeoдaлы - Уорики и Сомерсеты, Нортемберленды и Хотсперы,  строптивые
и надменные, стремящиеся дать королю  почувствовать  свою  силу,  восстающие
против него организующие заговоры, изображены Шекспиром (главным  образом  в
"Генрихе IV" и "Генрихе VI") как бич страны и народа, как величайшее  зло  в
государстве.
     Феодальной анархии Шекспир  противопоставляет  идею  государственности,
внутреннего  объединения  всей  страны  под  единой  и  твердой  центральной
властью. В первый период своей деятельности Шекспир еще не в  состоянии  был
возвыситься до республиканской идеи (уже  выдвигавшейся  в  конце  XVI  века
некоторыми передовыми политическими мыслителями), и потому такой единственно
возможной твердой и законной системой ему рисовалась монархия. С этим  была,
естественно, связана мысль  о  необходимости  упрочения  королевской  власти
путем твердого престолонаследия. Тема эта была весьма актуальной во  времена
Шекспира, когда памятны были не только ужасы войны Алой и Белой розы,  но  и
смуты, предшествовавшие занятию престола Елизаветой (1558), когда при  самой
Елизавете много лет тяготела угроза со стороны  Марии  Стюарт  и  разразился
бунт Эссекса, а после смерти королевы грозила  возникнуть  новая  распря  за
английский престол. Вопрос о твердом  законе  относительно  престолонаследия
все время поднимался в английской публицистике и литературе эпохи. В связи с
этим становятся понятными подробнейшие генеалогии, печатавшиеся  в  хрониках
Холиншеда и других историков, равно как и кажущиеся нам такими утомительными
и бесплодными споры на эту тему в драмах Шекспира.
     Все это имеет прямое отношение  к  освещению  у  Шекспира  исторических
событий рассматриваемой эпохи. Царствование Генриха IV изображается  им  как
ряд беспрерывных восстаний крупных феодалов. Восстания эти  не  случайны:  в
них повинен сам король, точнее - тот "плохой", незаконный способ,  каким  он
добыл  себе  престол.  Это  отнюдь  не   идея   морального   возмездия   или
"божественного" правосудия,  а  трезвая  политическая"  мысль:  актом  своей
узурпации  Болингброк  ("Генрих  IV")  создал   прецедент,   открыл   дорогу
политическим вожделениям  феодалов.  Тут  действуют  два  момента.  С  одной
стороны, поскольку Болингброк добился престола благодаря содействию  крупных
феодалов (как это ясно показано в "Ричарде II"), они спешат  предъявить  ему
счет и,  когда  он  упрямится,  выпускают  когти.  С  другой  стороны,  если
Болингброк  сбросил  Ричарда  II,  оказавшись  сильнее,  то  почему  бы   не
попытаться сбросить в свою очередь и его самого, если только хватит сил? Все
это показано Шекспиром в его  хронике  с  полной  наглядностью.  Вот  в  чем
"проклятие", лежащее на короле-узурпаторе.
     Крепкая королевская власть, по мысли Шекспира,  -  высшее  политическое
благо, ибо она - залог народного блага. Но  для  этого  король  должен  быть
достоин своего сана. Один сан еще  не  оправдывает  короля:  он  сам  должен
оправдать свое обладание саном см. "Генрих IV", часть вторая, акт IV,  сцена
5. и "Генрих V", акт IV,  сцена  1).  Для  этого  он  должен  быть  сильным,
нравственно чистым, мудрым, он должен воплощать в себе разум и волю нации.
     Однако правдивость художника оказалась сильнее иллюзий мыслителя: таких
безупречных королей в хрониках Шекспира трудно найти. Все его государи  либо
бессильные, хотя и добродушные святоши, своей дряблостью причиняющие  родине
неизмеримое зло (Генрих VI), либо пустые и вредные  мечтатели  (Ричард  II).
либо хитрые эгоисты (Иоанн, Генрих IV), либо  просто  злодеи  (Ричард  III).
Единственный вполне положительный, добрый король - Генрих V. Но не  случайно
его программный, насквозь надуманный образ оказался у Шекспира художественно
неубедительным. Подлинно "хороших" королей в эту пору надо у Шекспира искать
в вымышленных сюжетах его комедий (позже они и там исчезают: Цимбелин, Леонт
в "Зимней сказке" и т. д.).
     Но в доброй половине хроник Шекспира король не является ни стержнем, ни
главным двигателем действия. В первой части "Генриха  VI"  главный  герой  -
Толбот, в "Короле Иоанне" - Фоконбридж, поскольку здесь оба они, а отнюдь не
короли или претенденты на престол, являются выразителями английского духа  в
его национальном и героическом плане. Их личные судьбы имеют  значение  лишь
постольку, поскольку они воплощают и  отражают  в  себе  судьбы  английского
народа. Руки, мощь, "тело" Толбота - простые солдаты, идущие с ним и за  ним
(сцена в замке графини Овернской, II,  3).  Вообще,  даже  в  тех  хрониках,
которые  наиболее  приближаются  к   монодраме   ("Ричард   III"),   интерес
сосредоточен не столько на личности, сколько на целом, на общем ходе истории
и судьбах народа, просвечивающих сквозь индивидуальные взлеты и падения.
     Отсюда  -  мощное  национальное   чувство   и   страстный   патриотизм,
пронизывающие хроники Шекспира еще в большей степени, чем  пьесы  любого  из
его современников. Как на самые яркие примеры этого, достаточно  указать  на
лагерную сцену накануне битвы при Азинкурс ("Генрих V", IV, 1); на любовь  к
родине, одушевляющую не только изгнанников  Норфолка  и  Болингброка,  но  и
самого полубезумного короля ("Ричард II"); на пламенную  речь  Ричарда  III,
призывающего своих  солдат  дать  отпор  вторгшимся  иноземцам  (V,  3);  на
славословие родной стране, произносимое умирающим Гантом ("Ричард  II",  II,
1); на замечательную  концовку  "Короля  Иоанна"  о  несокрушимости  Англии,
покуда  она  пребудет  верна  себе.  Но  дело  не  в  отдельных  местах  или
сентенциях, а в том общем чувстве, которым пронизаны шекспировские хроники.
     Уже это одно как-то  приближает  Шекспира  к  пониманию  сил,  движущих
историю, ее закономерностей. Современники Шекспира, не  исключая  и  Бэкона,
считали, что  ход  истории  определяется  волей  или  дарованиями  отдельных
личностей  или  случайностями.  Шекспир,  оттеняя   -   в   соответствии   с
индивидуализмом  Возрождения  -  роль  сильных  личностей,  наряду   с   ней
подчеркивает и нечто иное - идею  "времени",  понимаемого  как  совокупность
обстоятельств, тенденций, сил эпохи. Во второй части "Генриха  IV"  (IV,  1)
Уэстморленд отвечает на обвинения восставших против короля фeoдaлoв:

                     Попристальней всмотритесь в вещи, Моубрей,
                     И вы увидите, что не король,
                     А время наносило вам обиды.

     Таким же образом оправдывает свои действия мятежник Хестингс  (там  же,
I, 3):

                     Так время нам велит, наш господин.

     В "Генрихе V" архиепископ Кентерберийский говорит (I, 1):

                              ...Пора чудес прошла,
                     И мы должны искать причин всему,
                     Что совершается.

     Шекспир в состоянии был лишь прокламировать причинную связь событий, но
не разъяснить ее. Однако, как художник, он ощущал ее и  с  силой  выразил  в
ряде мест своих хроник. Если падение Ричарда II и Ричарда III  определяется,
по мнению Шекспира, их изолированностью, то успех Болингброка ("Ричард  II")
объясняется тактикой этого ловкого политика, умеющего прислушаться к  голосу
дворянства  и  народа.  Блестящая  победа  при  Азинкуре  объяснена  в  двух
параллельных сценах "Генриха V" (III, 6 и 7), где обрисован  контраст  между
стремлениями,  одушевляющими  английский   и   французский   лагери.   Очень
выразительна сцена "избрания"  Ричарда  III  королем,  в  которой  выступают
лорд-мэр и  горожане  (III,  7).  Необычайно  важны  "фальстафовские"  сцены
"Генриха  IV"  с  отразившейся  в  них  "тогдашней,   поразительно   пестрой
плебейской общественностью" (письма К. Маркса и Ф. Энгельса к  Лассалю,  уже
цитированные).
     Монументальный шекспировский цикл драматических хроник  -  в  такой  же
мере подлинная национальная эпопея, как и выдающийся памятник драматического
искусства.
     Параллельно с хрониками возникают  одна  за  другой  и  ранние  комедии
Шекспира. Они поражают  своим  искрящимся  остроумием,  бесконечным  запасом
жизненной силы, нежностью красок и особого рода изяществом. "В одном  только
первом акте "Виндзорских проказниц", - писал в 1873 году Энгельс  Марксу,  -
больше жизни и движения, чем во всей немецкой  литературе  {Маркс,  понятно,
имел в виду низкий уровень немецкой литературы  в  те  годы,  когда  он  это
писал.}; один только Лаунс со своей собакой Крабом (в комедии "Два веронца".
- А. С.} стоит больше, чем все немецкие комедии вместе взятые" {К.  Маркс  и
Ф. Энгельс, Избранные письма, 1948, стр. 289.}.
     В  комедиях  Шекспира  много   искреннего   веселья,   радости   жизни,
переливающей через край. Это - выражение характерного для эпохи  Возрождения
чувства  жизни,  радости   освобождения   от   религиозно-аскетических   пут
средневековья. Восстановленная в своих  правах  плоть  берет  свой  ликующий
реванш, не считаясь ни с чем, кроме человеческой воли и разума.  Те  крайние
формы, в которые порой выливается этот  разгул  чувств  у  Боккаччо,  Рабле,
фламандских  художников  XVII  века,  мы  встречаем  и  у  Шекспира:  таковы
фальстафовские похождения сцены с Тоби Белчем  ("Двенадцатая  ночь"),  целый
ряд шутовских сцен, нередкий фейерверк дерзких острот  -  иной  раз  даже  в
устах чистых девушек. Все же, если сравнить это с  аналогичными  мотивами  у
современников Шекспира, мы у него находим  недостающее  им  чувство  меры  и
умение придать изображаемому характер  легкой,  остроумной  игры,  снимающей
впечатление аморальности.
     Но еще существеннее другая сторона комедий Шекспира - воплощенный в них
идеальный  мир  светлых  и  благородных  чувств  любви,  дружбы,   верности,
щедрости, великодушия, свободы. Если первая,  названная  выше  сторона  была
актом  борьбы  как  с  католическим  средневековьем,  так  и  с  современным
ханжеским  пуританством,  то  эта  вторая  сторона  являлась   положительной
программой, которую гуманизм утопически выдвигал в противовес сухому расчету
и циничному  стяжательству  первоначального  капиталистического  накопления.
Выразители светлых чувств у Шекспира - почти всегда молодые,  жизнерадостные
дворяне. В этом Шекспир  следовал  литературной  традиции,  и  следовал  тем
охотнее, что это позволяло его  героям  проявлять  свои  чувства,  насколько
возможно, вне зависимости от житейских  обстоятельств;  а  кроме  того,  это
помогало Шекспиру создавать праздничную обстановку, столь  существенную  для
стиля его комедии, со всем типичным для них аппаратом пиров,  балов,  охоты,
прогулок по парку и т. п. Но характерно, что эта  условная  декорация  очень
мало окрашивает сословно чувства героев, остающихся по существу  простыми  и
общечеловеческими.
     Далеко не все в комедиях Шекспира - веселье  и  радость.  В  них  очень
сильна примесь  черт  драматических  и  даже  трагических.  Самые  чистые  и
пленительные существа нередко без всякой вины  их  или  ошибки  подвергаются
смертельной  опасности.  На  волосок   от   гибели,   при   самых   зловещих
обстоятельствах,  оказываются  и  Антонио  ("Венецианский  купец"),  и  Геро
("Много шума из ничего"), и Орландо ("Как вам это  понравится").  Многие  из
тем и ситуаций позднейших трагедий Шекспира - честолюбие, ревность, месть  и
т. д. - встречаются уже в его комедиях, и притом в  серьезном  драматическом
аспекте. Правда, все тяжелые конфликты разрешаются в шекспировских  комедиях
счастливо и,  как  правило,  даже  довольно  легко.  Тем  не  менее  оттенок
затаенной тревоги, задумчивой грусти, сомнения ощущается в самых  лучезарных
комедиях. Это проявляется даже во внешних признаках, служащих для нас как бы
сигналами: такова беспричинная, набегающая, как облачко, меланхолия  Антонио
или возведенная в систему мизантропия Жака ("Как вам это понравится").  Даже
некоторые шуты не свободны от  налета  печали  и  легкой  усталости:  Фесте,
Оселок.
     Эта необычная для комедий той эпохи  черта  говорит  о  намечающемся  у
Шекспира уже в этот  ранний  период  ощущении  некоторого  неблагополучия  в
окружающей действительности, горечи заложенных в ней противоречий, хрупкости
радужного мира, в котором живут его герои. Но все же это  лишь  примесь,  не
омрачающая глубокой жизнерадостности комедий Шекспира этой поры,  с  которой
гармонирует бодрый и энергический оптимизм его хроник.
     В комедиях Шекспира господствует идея судьбы. Ярче всего она выражена в
"Сне в летнюю ночь" и в "Двенадцатой ночи", но в большей или меньшей степени
она присутствует и во всех остальных его комедиях. Однако  эта  "судьба"  не
имеет ничего общего с античной идеей неодолимого  "рока",  делающего  всякое
сопротивление со стороны человека  бесполезным,  или  с  ее  модификацией  -
христианской идеей "провидения", зовущей к пассивной покорности и  смирению.
Судьба  понимается  Шекспиром  в  смысле  "фортуны"  или  удачи  и  выражает
характерное для людей Возрождения чувство безграничных  возможностей  жизни,
вечной подвижности и  изменчивости  всего  существующего,  а  вместе  с  тем
бессилия наперед все учесть  и  предвидеть.  Эта  идея  "фортуны"  призывает
человека не к пассивности, а, наоборот, к  деятельности,  она  пробуждает  в
человеке желание испытать свое счастье, проявив при этом  все  свои  силы  и
способности, в остальном же положившись на  случай.  Но  этот  случай  редко
рисуется Шекспиру как враг, подстерегающий из-за угла, а  гораздо  чаще  как
нежданный союзник или как режиссер, приготовивший веселый спектакль. Комедии
Шекспира показывают, что самые смелые попытки, если  их  предпринимают  люди
талантливые и благородные духом, обычно завершаются удачей. В этих комедиях,
занимательных   и   живописных,   полных   приключений,   неожиданностей   и
случайностей,  в  полной  мере  отражен   взгляд   на   жизнь   отважных   и
предприимчивых людей Возрождения, охотно шедших на  риск,  на  поиски  новых
открытий, веривших в свою удачу и побеждавших (Валентин, Петручио, Бассанио,
Орландо).
     Из  этого  оптимизма  проистекает  тот  дух  широкой  терпимости,  того
добродушного приятия самых различных человеческих  темпераментов  и  складов
характера, которые исключают сколько-нибудь серьезную сатиру. Безусловно,  в
шекспировских  комедиях  можно  найти  немало  сильно  комических   ^образов
педантов-учителей, глуповатых  судей,  тупоголовых  полицейских,  вылощенных
придворных, молодых пустоцветов-дворян, всякого рода чудаков и маньяков,  но
все они  даны  скорее  в  юмористическом,  неужели  обличительном  плане,  с
оттенением в гораздо большей мереях глупости, чем  низости.  Даже  Фальстаф,
наделенный, казалось бы всеми пороками, изображен крайне  снисходительно,  с
подчеркиванием тех свойств, которые делают его почти симпатичным. Глупость и
слабости, когда они не опасны, могут не вызывать гнева. Только подлинно злые
подвергаются у Шекспира каре, не особенно, впрочем, жестокой (суровее других
обошелся он с ростовщиком Шейлоком).
     Комическое у Шекспира имеет целый ряд  оттенков  -  от  тонкого,  порой
философского юмора до фарсового или балаганного смеха.  Носители  его  очень
разнообразны, и в  самом  сгущенном  виде  оно  дано  в  ролях  шутов.  Этим
названием  мы  объединяем  два  рода  шекспировских  персонажей,  обычно   в
подлиннике обозначаемых по-разному. Во-первых.  Шекспир  нередко  изображает
профессиональных шутов (fools), состоящих на службе у  знатных  лиц:  таковы
шуты в пьесах "Как вам это понравится", "Двенадцатая ночь", позже - в "Конец
- делу венец" и в "Короле Лире". Но, кроме того, он. часто выводит  "  своих
пьесах шутовские персонажи (clowns, что первоначально  значило  деревенщина)
-глуповатых крестьян, придурковатых слуг и т. п., потешающих зрителей своими
промахами и дурачествами. Таковы слуга  Шейлока  Ланчелот  Гоббо  или  слуга
доктора Кайуса в "Уиндзорских насмешницах", позже - могильщики  п  "Гамлеге"
(V, I) или привратник в "Макбете" (II, 3). Согласно давней традиции то, чего
нельзя было говорить прямо, дозволялось под видом  "дурачества"  высказывать
профессиональным шутам, шутки которых, до нас дошедшие, сохранили нам немало
стрел  социальной  критики  и  народного  вольномыслия.  Эта  традиция  была
воспринята драматургами Возрождения, и потому  речи  профессиональных  шутов
Шекспира гораздо богаче смыслом и интереснее, чем выходки его клоунов.
     Для выражения сложного и богатого жизнеощущения, заключающегося  в  его
комедиях, Шекспир использовал два комедийных жанра, выработанных до него, но
он чрезвычайно развил и углубил их. Ранние комедии Шекспира делятся  на  две
группы, которые условно можно обозначить как фарсовые и лирические. К первым
относятся  только  три:   "Комедия   ошибок",   "Укрощение   строптивой"   и
"Уиндзорские  насмешницы";  довольно  близка  также  к  этому  жанру   пьеса
"Бесплодные усилия любви".  Ко  вторым  принадлежат  все  остальные.  Полной
противоположности в смысле мировоззрения и стиля между теми и  другими  нет,
но для комедий "фарсовых", восходящих к традиции "Ралфа Ройстера  Дойстера",
характерно  наличие  тривиальных  бытовых  положений,  черт  натурализма   и
грубоватого,  гротескного  остроумия;  вторым,  по  манере  примыкающим,  до
известной степени, к  комедиям  Лили,  свойственна  установка  на  изящество
образов главных персонажей, нежность чувств и  поэтичность  фабулы,  нередко
примесь трагического элемента, а в чисто  комедийном  плане  -  преобладание
иронии, легкой улыбки над шумным смехом.
     Первый из этих двух типов сосредоточен в  самом  начале  шекспировского
творчества, а затем он сменяется вторым. Но это не простой переход от одного
жанра к другому, а  постепенное  объединение  их.  Придавая  своим  фарсовым
комедиям, в отличие от их  слишком  абстрактных  и  дидактических  образцов,
большую  жизненную  правдивость,  Шекспир  тем  самым  делает  возможной  их
поэтизацию (трагедия отца и любовный эпизод в "Комедии ошибок", колоритность
быта и нравов в "Уиндзорских насмешницах"), С другой  стороны,  очеловечивая
изящные вымыслы Лили (борьба влюбленных за свое живое чувство, интермедия  с
афинскими ремесленниками в пьесе "Сон в летнюю ночь",  в  других  отношениях
столь близкой  к  пасторально-мифологической  "Женщине  на  луне"),  Шекспир
придает им жизненную теплоту и конкретность. Отсюда встречные  токи,  идущие
от одного жанра к другому и приводящие к полнейшему синтезу их  в  последних
трех, наиболее совершенных комедиях Шекспира: "Много шума из  ничего",  "Как
вам это понравится" и "Двенадцатая ночь".
     Этот синтез, который, пользуясь  терминологией  нашего  времени,  можно
было бы условно назвать синтезом "романтизма" и  "реализма",  осуществляется
сложным образом, в каждой комедии по-разному, и, во всяком случае, не  путем
простого механического совмещения. Подобно тому как несколько сюжетных линий
в каждой из этих пьес переплетены так, что каждая помогает  лучше  понять  и
оценить  другую,  так  и  комические  мотивы  разных  планов  окрашивают   и
осмысливают друг друга, образуя единое гармоническое целое.
     Но есть еще особый вид синтеза, осуществляемый в этих  трех  пьесах,  -
синтез комедии и драмы. Типично для всех трех пьес  то,  что,  хотя  главная
сюжетная  линия  в  каждой  из  них  -  серьезная  и   трогательная,   почти
трагическая, тем не менее кульминация каждой из них  -  апогей  комического,
которое оказывается тем смешнее чем оно трогательнее,  и  тем  трогательнее,
чем оно забавнее:
     Беатриче и Бенедикт, давшие себя убедить в том, что каждый  из  них  до
смерти влюблен  в  другого,  и  потому  решившие  полюбить  друг  друга  "из
жалости"; Розалинда, переодетая  юношей  и  приказывающая  не  узнающему  ее
Орландо объясняться ей в любви так, "как если бы" она была  его  Розалиндой,
Виола, служащая под видом пажа герцогу, ею пылко любимому, и посланная им  в
качестве ходатая по сердечным делам к графине, которая неожиданно влюбляется
в красивого посланца. Во всех трех случаях - чувство  волнующей  миражности,
но миражности, основанием и исходом  которой  служат  самые  естественные  и
светлые человеческие чувства.

        VI

     Около 1600 года  в  творчестве  Шекспира  происходит  перелом.  Прежний
оптимизм сменяется суровым  критицизмом,  углубленным  анализом  трагических
противоречий в душе и жизни человека. В течение примерно десятилетия Шекспир
создает, в среднем по одной в год, свои великие трагедии, в которых подходит
вплотную к  самым  жгучим  вопросам  человеческой  совести  и  дает  на  них
глубокие, грозные ответы. Он  не  пишет  больше  хроник,  а  развивает  свое
понимание исторического процесса в трагедиях  из  римской  истории,  где  на
исторически более отдаленном материале, отказываясь от  своих  монархических
иллюзий, рисует мрачную картину народных судеб. Две или три комедии, которые
он создает в этот период, лишены прежнего света и  ласки,  и  их  счастливый
конец отравлен сильнейшим привкусом горечи.
     То чувство неблагополучия, тревожного разлада в  окружавшей  социальной
действительности, которое Шекспир живо ощущал уже  в  первый  период  своего
творчества,  теперь  созрело  и   углубилось   под   влиянием   исторических
обстоятельств. В последние годы XVI века былому союзу передовых  сил  страны
пришел конец, и английский абсолютизм вступил в фазу своего  разложения.  Та
покровительственная политика, которая  на  первых  порах  благоприятствовала
быстрому развитию промышленности о торговли, перестала отвечать их нуждам. С
1597 года начинаются конфликты между  королевой  и  буржуазным  парламентом,
оспаривающим у нее право раздавать привилегии и монополии своим любимцам  из
дворян. С воцарением Иакова Стюарта (1603), вступившего на  путь  феодальной
реакции, эти конфликты еще  более  обострились,  вылившись  в  форму  отказа
парламента королю в кредитах. В то же время гнет капиталистических отношений
в стране усиливается, приводя к еще большему разорению крестьянских  масс  и
некоторой части мелкопоместного дворянства. Параллельно  возрастает  влияние
активнейших представителей капитализма - пуритан,  стремящихся  окончательно
ликвидировать феодальные навыки и понятия вместе со всем тем  патриархальным
и поэтичным, что в них заключалось, расчищая  дорогу  бездушному  эгоизму  и
сухому расчету. Уже начинается подготовка  разразившейся  сорок  лет  спустя
английской буржуазной революции.
     Эти исторические коллизии Шекспир отразил  в  новом,  разработанном  им
теперь жанре трагедии с ее новой, еще  небывалой  в  английской  драматургии
проблематикой и стилем. Правда, уже и до этого Шекспир написал три трагедии.
Но первая из них, "Тит Андроник" (около 1593), принадлежит целиком к  старой
манере,  "Ромео  и  Джульетта"  (1595)  своим  светлым  лиризмом  и  обилием
комедийных элементов очень многим связана с мироощущением  Шекспира  первого
периода, и только "Юлий Цезарь" (1599), возникший на  стыке  двух  периодов,
приближается к новому типу трагедии.
     От  того,   что   обычно   называется   "драмой",   трагедию   отличают
масштабность, величественность и внутренняя неразрешимость, хотя бы даже при
внешне благополучном  исходе  изображаемого  конфликта.  Но,  в  отличие  от
древнегреческой,  римская  трагедия  в  лице  единственного  нам  известного
представителя  ее,  Сенеки,  понимала  эту  величественность  чисто  внешне,
изображая  ужасающие  катастрофы,  которые  постигают  великих  мира   сего,
низвергающихся  с  высот  своего   могущества.   Такое   внешнее   понимание
трагического, господствовавшее в  европейской  литературе  в  течение  всего
средневековья и раннего Возрождения, нашло выражение в трактатах  теоретиков
драмы XVI  века,  как,  например,  Ю.  Ц.  Скалигер,  считавших  подходящими
сюжетами  для  трагедий  "свержения  с  престола,  цареубийства,  разрушения
городов  и  царств,  изнасилования  женщин,  кровопролития,   предательства,
явления  мертвецов".  Это  типичная  тематика  "кровавых  трагедий",   столь
распространенных в итальянской и английской драматургии всего XVI и даже еще
начала XVII века.
     Но уже в пьесах "универсистских умов"  (Марло,  Кид)  намечается  новое
понимание  трагизма,  впервые  получающее  свое  законченное   выражение   у
Шекспира. Правда, и у Шекспира иногда сохраняется отчасти тематика "кровавой
трагедии" ("Тит Андроник" "Гамлет", "Макбет"),  но  у  него  она  насыщается
совершенно новым большим идейным содержанием. Это - изображение глубочайших,
безысходных   конфликтов   натур   противоположного   душевного   склада   и
мировоззрения, являющихся выразителями двух противоборствующих  миров,  двух
столкнувшихся  социальных  формаций.  Именно  исторический  характер   этого
конфликта придавал ему  подлинный  трагизм,  которого  не  могли  ощутить  и
вложить в свои произведения последователи Сенеки и Скалигера.  "Трагической,
- писал К. Маркс, - была история старого порядка, пока он  был  существующей
испокон веку властью мира,  свобода  же,  напротив,  была  идеей,  осенявшей
отдельных лиц, - другими словами, пока старый порядок сам  верил,  и  должен
был верить, в свою правомерность. Покуда  ancien  regime,  как  существующий
миропорядок, боролся с миром, еще только  нарождающимся,  на  стороне  этого
ancien regime стояло не личное, а всемирно-историческое заблуждение.  Потому
его гибель и была трагической" {К. Маркс и Ф. Энгельс, Сочинения, изд. 2, т.
1, 1955, стр. 418.}.
     И в другом  еще  месте  К.  Маркс  писал,  без  сомнения  имея  в  виду
возникновение таких произведений,  как  "Дон  Кихот"  и  некоторые  трагедии
Шекспира, о том, что "...гибель прежних классов, например  рыцарства,  могла
дать материал для грандиозных произведений  трагического  искусства..."  {К.
Маркс и Ф. Энгельс, Сочинения, изд. 2, т. 7, 1956, стр. 213.}.
     С потрясающей  силой  изображает  Шекспир  в  своих  трагедиях  второго
периода крушение и гибель тех представителей старого, патриархального  мира,
которых он идеализирует в противовес  миру  бездушной  корысти  и  алчности,
несущему  им  смертный  приговор.  Таков  прочувствованный  портрет  старого
Гамлета, трогательный облик Дункана, благородные фигуры Лира  и  верных  ему
Кента и Глостера. Все они, по существу, принадлежат к феодальному  миру,  но
Шекспир отнюдь не представляет их себе сословие  окрашенными  всеми  темными
суевериями и предрассудками феодализма. На их фигурах лежит налет  некоторой
сказочности, легендарности, как если бы они  принадлежали  к  доисторическим
временам. Для Шекспира важно противопоставить эти образы вполне  современным
и "историчным" образам их антагонистов, циничных стяжателей  и  аморалистов,
героев первоначального капиталистического накопления -  узурпатора  Клавдия,
Эдмунда, Яго, двух старших дочерей Лира.
     Но величие и глубина мысли Шекспира заключается в том, что  настоящими,
активными противниками названных современных  хищников  он  делает  не  этих
полусказочных героев безвозвратно ушедшего  прошлого,  а  реальных,  глубоко
жизненных борцов против зла, борющихся с ним беззаветно и смело  как  делом,
так  и  мыслью  во  имя  гуманистических  идеалов,  одинаково   чуждых   как
феодальному, так и  капиталистическому  миру,  -  Гамлета,  Отелло,  Эдгара,
Макдуфа.
     Сложность шекспировских трагедий состоит также в том, что  герои  их  -
как самые светлые, так и самые мрачные - не однотонны  (как,  скажем,  герои
классицистических трагедий), но  каждому  из  них  наряду  с  положительными
чертами обычно свойственны также и отрицательные, - если даже не пороки,  то
хотя бы слабости, иногда приводящие к их гибели (Отелло, Лир), точно так  же
как и худшие злодеи бывают не лишены если не подлинных добродетелей, то хотя
бы  несомненных  достоинств  (Клавдий.  Макбет).  В  связи  с   этим   герои
шекспировских  трагедий  наряду   с   борьбой   с   внешними   врагами   или
обстоятельствами нередко ведут внутреннюю борьбу  с  самими  собой  (Макбет,
Гамлет). Судьба шекспировского героя, таким образом, не всегда  определяется
только его характером или одними лишь внешними обстоятельствами,  но  обычно
сочетанием обоих  этих  факторов,  их  глубоким  внутренним  взаимодействием
(хищная хитрость Яго "наслаивается"  на  благородную  доверчивость  к  людям
Отелло, коварство и алчность дочерей Лира - на его самоуверенность).  Равным
образом под влиянием внешних катастроф или  внутренних  переломов  характеры
этих новых героев не просто раскрываются или даже развиваются, как бывало  у
персонажей его  первого  периода  (например,  Ромео),  но  трансформируются,
переламываясь или просветляясь (Макбет, Лир).
     Все это сильно  повышает  реалистическую  силу  искусства  Шекспира  по
сравнению с его ранним творчеством. Но особенно ярко реализм его проявляется
в следующем. Как внешние обстоятельства, так и  основные  черты  трагедийных
персонажей Шекспира не имеют случайного или  узкоиидивидуального  характера,
но типичны для его эпохи, для движущих сил и тенденций ее. И  тем  не  менее
никогда трагический конфликт у Шекспира не воспринимается нами как показ или
иллюстрация чего-то общего, но всегда - как  нечто  присущее  лишь  данному,
индивидуальному человеку, взятому в его живой конкретности. Синтез этих двух
начал - социального и индивидуализирующего  -  в  трагедиях  Шекспира  яснее
всего проявляется  в  том,  что  герой  является  одновременно  и  продуктом
окружающего его общества и антагонистом его (два крайних примера - Макбет  и
Гамлет). Он проявляется также в том, что не только судьба и  характер  героя
уясняются через показ окружающей его среды, но, в свою очередь, и сам  герой
служит реактивом для определения свойств  и  ценности  этой  среды  (Гамлет,
Отелло).
     Усиление психологической и идейной зоркости Шекспира  сказывается  и  в
том, что теперь он уже не ограничивается любовной тематикой (как в "Ромео  и
Джульетте"  и  во  всех  ранних  комедиях)  но  сосредоточивается  также  на
проблемах политических, общего морального  значения,  философских.  И  герои
его, даже отрицательные (Макбет, Эдмунд), выступают  теперь  не  только  как
борцы за свои чувства и влечения, но и как мыслители, пытающиеся  дать  себе
отчет в жизни мироздания и так  или  иначе  оправдать  или  обосновать  свои
принципы и свое поведение. В связи с этим задача Шекспира теперь - не только
и не столько в том,  чтобы  осудить  преступление  (наличие  этой  тенденции
отрицать у него невозможно), сколько в том, чтобы объяснить его,  -  не  для
того, конечно, чтобы оправдать преступника, но чтобы вызвать к  нему  своего
рода жалость и снисхождение. Тем самым трагедии Шекспира  в  такой  же  мере
укрепляют в нас истинную гуманность, - что и составляет сущность  гуманизма,
- в какой разрушают гуманность ложную.
     В трагедиях Шекспира  люди  рисуются  бредущими  по  краю  пропасти,  в
которую они могут ежеминутно сорваться и действительно  срываются.  Верность
природе и следование  естественным  влечениям  человеческой  натуры,  раньше
являвшиеся для Шекспира достаточным критерием поведения и гарантией счастья,
теперь перестают ими быть. Человек, освободившись от всех иллюзий,  приходит
к сознанию того, что он "бедное, голое двуногое животное" (слова Лира).
     Основываясь на  этом,  можно  говорить  о  пессимизме  второго  периода
Шекспира.  Однако  это  выражение  требует  оговорки.  Пессимизм  упадочный,
приводящий к унынию и отказу от борьбы, чужд Шекспиру. Прежде всего, как  бы
ужасны ни были страдания и  катастрофы,  им  изображаемые,  они  никогда  не
бывают  бесцельными,  но  раскрывают   глубокий   смысл   и   закономерность
происходящего с человеком. Гибель Макбета или Кориолана  показывает  роковую
силу страстей или заблуждений, охватывающих человека, когда  он  не  находит
верного пути. С другой стороны, даже от самых суровых трагедий  Шекспира  не
веет безнадежностью: в них приоткрываются перспективы лучшего  будущего  или
утверждается внутренняя победа правды над человеческой низостью.
     Характерны  некоторые  концовки  их.  "Гамлет"  заканчивается   гибелью
Клавдия и разгромом  порочного  датского  двора;  с  воцарением  Фортинбраса
должна начаться новая эра, позволяющая надеяться на лучшую  жизнь.  Также  и
"Макбет" заканчивается гибелью тирана и коронованием законного и  достойного
правителя. Необходимо заметить, что это не просто условная концовка,  потому
что, не говоря о том, что такой финал находится в полном  согласии  со  всем
развитием пьесы, трагедии того времени почти сплошь имели  самый  мрачный  и
душераздирающий финал.
     В  других  случаях  страдания  героя  производят   морально-примиряющее
впечатление уже потому, что они перерождают и просветляют  его:  таков  Лир,
который  из  деспота-короля  превратился  в  Человека,   в   своей   простой
человечности более великого, чем тот великий король, каким он был раньше.  В
обоих случаях от трагедий Шекспира веет бодростью, мужественным  призывом  к
борьбе, хотя  бы  эта  борьба  и  не  всегда  сулила  успех.  Героический  и
гуманистический характер этого пессимизма очень  далек  от  фаталистического
отчаяния.
     Две пьесы этого периода на сюжеты  из  римской  истории  -  "Антоний  и
Клеопатра" и "Кориолан", так же как и возникший раньше "Юлий Цезарь", близки
идейно к названным трагедиям. Но их социально-политическая проблематика  как
бы заменяет прежний жанр  национально-исторических  хроник,  Замена  эта  не
случайна:  Шекспир,  отходя  от  прежнего  безоблачного  оптимизма,   теперь
отказывается и от былого монархического идеала, что  ему,  конечно,  удобнее
было показать на материале истории далекого Рима. Его  герой  -  благородный
республиканец Брут, а развенчанию он подвергает как носителей  императорской
(читай - монархической) идеи Юлия Цезаря и  Октавиана,  так  и  честолюбивых
Эгоистов-аристократов Антония и Кориолана. Атмосфера всех  трех  трагедий  -
закат великой культуры, осень чувств и деяний с  ее  переспелыми  плодами  и
роскошными, но пахнущими уже тлением цветами.
     Все прежние безоблачные идеалы Шекспира подвергаются теперь пересмотру:
в природе наряду со здоровым началом подмечаются больные явления, извращения
("Лир", "Макбет"); все чаще ставится проблема обуздания страстей разумом; на
каждом шагу встают темы воспитания или перевоспитания личности, критического
отбора, перестройки понятий, обычаев, форм человеческих отношений.  Гуманизм
Шекспира помимо героического характера становится также и "критическим", что
острее всего проявляется в "Тимоне Афинском".
     Сурового критицизма и внутренней горечи полны также и три написанные  в
эту пору комедии Шекспира - "Троил и Крессида", "Конец - делу венец",  "Мера
за меру". Если в трагедиях второго периода жизнь предстает Шекспиру во  всем
своем суровом и страшном виде, то в этих комедиях она поворачивается к  нему
своей низкой и грязной стороной. Первая из этих пьес лишена даже  счастливой
развязки - казалось бы,  обязательного  признака  комедии,  а  во  второй  и
третьей счастье, заслуженное главной и второстепенной героинями и  состоящее
в браке с не очень-то заслуживающими  его  героями,  добывается  ими  обеими
одинаковым, морально не очень красивым способом - путем  любовного  подмена.
Если присоединить к этому большую долю скабрезности в шутовских сценах,  все
три пьесы не доставляют нынешнему  -  как,  без  сомнения,  и  тогдашнему  -
зрителю полного удовлетворения.
     Подобные мотивы и стиль  мы  встречаем  у  многих  комедийных  авторов,
младших современников Шекспира, особенно у  писавших  для  аристократических
зрителей, любивших фривольные, развлекательные пьесы.  Не  следует,  однако,
усматривать в этом уступку Шекспира  шедшим  из  верхов  вкусам  или  просто
"творческую неудачу" его. Это лишь результат его  изменившегося  взгляда  на
жизнь, муть которой стала ему  теперь  виднее.  Чистые,  но  не  героические
натуры вынуждены в этой обстановке порока и  низости  идти  на  компромиссы,
если они хотят жить, вынуждены мириться со злом, смягчая или  парализуя  его
любыми средствами, вплоть до названного выше подмена. Другой возможный исход
для них - уход от жизненной суеты. Этот мотив звучит дважды в "Мере за меру"
- сначала глухо в характере герцога,  который  не  любит  толпы  и  временно
уезжает из столицы, чтобы понаблюдать ход жизни  со  стороны,  а  затем  уже
отчетливо в характере Изабеллы,  настойчиво  стремящейся  уйти  в  монахини,
чтобы избежать соблазнов и грязи жизни.
     Но и тот и другой путь  изображения  людей  и  жизни  претил  Шекспиру.
Утратив свое прежнее наивное доверие к людям и жизни, он утратил тем самым и
ключ к созданию своих жизнерадостных комедий. После "Меры за меру" в течение
всех восьми последних дет своего творчества (1604-1612) ни одной  комедии  в
точном смысле слова он более уже не написал.

        VII

     После  серии  насыщенных  борьбой,  полных  кипения  мысли  и  страстей
героических трагедий Шекспира в его  творчестве  последних  лет  наблюдается
странная успокоенность. Чувствуются усталость и  разочарование,  объясняемые
изменениями в политической  и  общественно-культурной  обстановке  -  резким
спадом ренессансных настроений  и  крушением  веры  в  скорое  осуществление
гуманистических   идеалов,    которое    все    яснее    обозначается    при
феодально-реакционном режиме Иакова I Стюарта. Королевская опека над театром
привела к торжеству в нем трагикомедий - пьес, лишенных подлинного трагизма.
Этот драматургический жанр, признанными мастерами которого являлись Бомонт и
Флетчер,  слегка  волнуя  зрителей,  в  основном  имел  целью  развлечь  их,
доставить им острые и занимательные впечатления.
     Последние пьесы Шекспира -  "Перикл",  "Цимбелин",  "Зимняя  сказка"  и
"Буря" - по своим  внешним  признакам  могли  бы  быть  причислены  к  жанру
трагикомедий.  Шекспир  как  будто  бы  уступает  господствующему   течению,
пользующемуся   покровительством   двора,   желая   сохранить    возможность
дальнейшего творчества и связь  с  театром,  но  он  пытается  усвоить  лишь
внешние черты нового жанра,  вложив  в  него  более  глубокое  и  человечное
содержание.  Соединение  этих  двух  моментов  достигается  Шекспиром  путем
внесения в пьесы сказочного тона. Шекспир не изображает в них  (как  он  эго
делал в прежних своих пьесах) типичные жизненные положения и борьбу чувств в
конкретной исторической обстановке. Он уводит зрителя в воображаемый мир,  в
далекие полусказочные страны или в легендарною старину и на этом поэтическом
фоне показывает столкновения страстей, которые без борьбы  или  каких-нибудь
осложнений всегда оканчиваются  благополучно  -  торжеством  добрых  свойств
человеческой души над дурными инстинктами. При этом всегда  бывают  выведены
представители молодого поколения -  добрые  и  чистые  существа,  охваченные
взаимной  любовью  (очень  абстрактной,  как  они  сами),  не  способные   к
жестокости или лжи и не ведающие о существовании на земле зла.  Это  как  бы
мечта о золотом веке, но перемещенном из прошлого в будущее,  утопическая  и
убаюкивающая сказка о возможности жизни светлой и  блаженной,  свободной  от
насилия и себялюбия, под властью которых были обречены жить их родители.
     В этих эфирных и абстрактных  сказочных  пьесах  мы  встречаем  темы  и
положения, которые уже раньше трактовались  Шекспиром  в  плане  героической
борьбы, и конкретной обстановке и на реальном общественном  фоне;  но  здесь
эти  темы  и  положения  оказались  сниженными  и  обесцвеченными.   Такова,
например, в "Цимбслпне" тема "Ромео и Джульетты" (любовь Постума и Имо"ены),
"Отелло" (Якимо  как  крайне  редуцированный  Яго),  "Макбета"  (королева  в
"Цимбелине" как слабый оттиск образа леди Макбет). Ту же тему "Отелло", но с
полным снятием подлинного трагизма, находим мы в "Зимней сказке", как и тему
"Ромео и Джульетты" - в "Буре" (любовь Фердинанда и Миранды,  долженствующая
примирить их отцов). В "Перикле" мы находим мотивы "Комедии ошибок" (разлука
во время бури), "Меры за меру" (картина распутства с  образом  сводника  или
сводни)  и  т.  п.  Но  счастливое  разрешение  драматических  ситуаций   (о
"коллизиях" здесь почти не  приходится  говорить)  обеспечено  заранее,  ибо
самый тон и характер изложения таковы, что  мы  ощущаем  это  обычно  уже  с
первом  акте  (в  "Буре"  эго  даже  прямо   высказано   устами   Просперо).
Трагического напряжения  нет,  есть  лишь  увлекательное,  слегка  волнующее
действие с благополучной развязкой.
     Два момента, внутренне связанные между  собой,  принципиально  отделяют
эти пьесы от  всего  остального  творчества  Шекспира.  Первый  относится  к
пониманию  жизненного  процесса  в  его  существенных  проявлениях,   второй
касается моральной оценки человеческого поведения.
     В последних пьесах Шекспира отчетливо выступает  идея  "судьбы",  более
сильной, чем человеческая воля и разум. Это - нечто совсем другое, чем  идея
"фортуны", занимающая столь видное место в ранних комедиях Шекспира. Если  в
"Сне в летнюю ночь" Пек, выжимая волшебный сок в  глаза  спящих  влюбленных,
казалось бы, направляет их чувства по собственному желанию, то на самом деле
он этим приводит лишь к тому, к чему они стремились сами, хотя и не могли до
конца разобраться в своих чувствах и что  составляет  их  благо.  Счастливая
развязка комедии определяется не столько вмешательством Пека, играющего роль
лишь помощника любящих, сколько той  энергичной  борьбой  за  свое  чувство,
которую они вели против враждебных им  сил.  Наоборот,  в  последних  пьесах
Шекспира  все  определяется  судьбой,  превосходящей  человеческую  волю   и
разумение. Она прямо названа своим именем в том эпизоде "Зимней сказки", где
сбывается предсказание оракула, столь благоговейно восхваляемого  посланцами
короля (III, 1). Добавим, что такое же "предсказание", да еще прямо  из  рук
Юпитера  (в  форме  записки),  получает  Постум  в   "Цимбелине"   (V,   4).
Сверхъестественное  перестает  быть   поэтическим   образом,   своего   рода
отражением или проекцией  реальных  сил  ("Сон  в  летнюю  ночь",  "Гамлет",
"Макбет"), оно  становится  активным  (закулисным,  и  от  этого  еще  более
могущественным) фактором действия. Оно становится "фатумом", доминирующим  в
этих пьесах Шекспира. Им целиком наполнена первая из пьес  данной  группы  -
"Перикл". Только в "Буре" эта трансцендентная сила вторгается в  действие  и
направляет его изнутри, будучи под видом "магии" вложена  в  руки  Просперо,
который, более похожий на божество, чем на человека, может заставить  других
не только поступать, но даже чувствовать так, как он им повелевает.
     Вполне закономерно, что в связи с этим абсолютированием идеи судьбы или
фатума крайне ослабляются психологический анализ,  мотивировка  поступков  и
душевных движений персонажей, раскрытие их характеров.  Переходы  от  одного
чувства  к  другому  у  них  неожиданны,  иногда  совсем  непонятны:  таково
поведение Леонта в  "Зимней  сказке",  легкомыслие  Постума  в  "Цимбелине",
внезапное "моральное перерождение" врагов Просперо в "Буре".
     Второй момент заключается в отношении Шекспира к творимому в мире  злу.
Если в его комедиях обоих предыдущих периодов  и  выступал  нередко  принцип
"милости"  и  "прощения"  по  отношению  к  раскаявшемуся  и  исправившемуся
грешнику (Протей в "Двух веронцах", Шейлок и т. д.), то все же осуждение зла
звучало в них резко и непримиримо, а нередко "прощенный грешник"  уходил  из
пьесы с клеймом позора на челе (Анджело в "Мере за  меру",  враг  Герцога  в
"Как вам это понравится").
     Между тем последние пьесы Шекспира, несмотря на явное осуждение  в  них
дурных  страстей,  полны  кротости  примирения.  Конечно,  у  Шекспира   нет
сострадания  к  зверю  в  человеческом  образе   -   Клотену   ("Цимбелин"),
получающему должное возмездие, как нет у него и жалости к  "полузверю"  (как
он себе представлял его)  Калибану,  не  подвергающемуся,  впрочем,  никаким
особенным карам. Но всякий раскаявшийся получает в  этих  пьесах,  рано  или
поздно, прощение, сколь бы легким и поверхностным ни было его  раскаяние,  а
главное, в изображении творимого этим человеком зла, хотя и есть горечь,  но
нет истинного гнева, есть ощущение страха за  человека,  но  нет  подлинного
ужаса. Самые яркие примеры этого - прощение, получаемое без всяких усилий  с
их стороны врагами  Просперо,  или  прощение,  получаемое  Леонтом  в  конце
"Зимней сказки". При этом разница между участью Леонта и скажем, Анджело та,
что будущее семейное счастье второго очень  сомнительно,  тогда  как  первый
получает именно то, чего он более всего желал.
     И, однако, это не есть еще  полный  отказ  от  всей  прежней  программы
Шекспира.  Во  всех  четырех  пьесах,   хотя   и   в   сильно   заглушенном,
завуалированном всякой декоративностью виде, звучат требования  правдивости,
моральной свободы, великодушия, творческой любви к жизни.
     Шекспир, несомненно, не мог долго удержаться на  этих  новых,  частично
вынужденных позициях, так  противоречивших  мироощущению  и  художественному
методу  цветущей  поры  его  творчества.  Чувствуя  нестерпимое   внутреннее
противоречие, он предпочел расстаться со  сценой  и  уйти  в  частную  жизнь
стретфордского  горожанина  и  семьянина.   Решение   его   было,   конечно,
сознательным. И правы те критики, которые видят в "Буре" прощание Шекспира с
театром. Это придает пьесе оттенок  глубокой  грусти,  сконцентрированной  в
образе  Просперо.  Соединив  Миранду  и  Фердинанда,  обеспечив  им  и  себе
счастливое будущее,  он  сразу  же  после  великолепной  феерии,  показанной
обрученным, впадает в печальное раздумье, предсказывая наступление  момента,
когда весь мир разрушится и все, что было так прекрасно и так нас  радовало,
"исчезнет без следа", ибо

                      Из вещества того же, что и сон,
                      Мы созданы. И жизнь на сон похожа,
                      И наша жизнь лишь сном окружена.
                                            (Акт IV, сцена 1)

        VIII

     Творческая деятельность Шекспира продолжалась недолго  -  всего  два  с
небольшим десятилетия (приблизительно 1590-1612). Но и за это короткое время
и в его мировоззрении и  художественен  методе  произошли,  как  мы  видели,
большие сдвиги. В пределах указанного срока надо выделить еще более  краткий
период - немногим более одного десятилетия (1595-1607), - когда возникли вес
крупнейшие и наиболее зрелые его произведения, в которых с наибольшей  силой
выразилось и его проникновение в смысл и красоту человеческой жизни,  и  его
художественное мастерство. Это те  его  произведения,  начиная  с  "Ромео  и
Джульетты" и  кончая  "Кориоланом",  откуда  критики  больше  всего  черпают
доказательств и иллюстраций, когда говорят о "мудрости"  Шекспира  и  о  его
искусстве. И тем не менее в  мироощущении  и  творчестве  Шекспира  на  всем
протяжении его  деятельности  есть  какие-то  общие  свойства  и  тенденции,
которые, видоизменяясь и углубляясь или,  наоборот,  ослабевая,  все  же  не
меняют своей сущности. Это прежде всего глубоко  гуманистическое  восприятие
жизни, соединенное с внутренней правдивостью его искусства.
     Живя на стыке двух  эпох  -  отмирающего  феодализма  и  зарождающегося
капитализма, Шекспир одинаково боролся против  обоих  этих  начал.  С  одной
стороны, он неустанно обличает  корыстолюбие,  власть  золота  -  в  "Тимоне
Афинском" (знаменитый монолог Тимона о золоте, извращающем все  человеческие
чувства); в  "Короле  Лире",  где  старый  король,  умудренный  страданиями,
восклицает: "Сквозь рубище порок малейший виден: парча и мех -  все  спрячут
под собой. Позолоти порок - копье закона сломаешь об  него..."  (IV,  6);  в
"Венецианском купце" (образ Шейлока, сцена с тремя ларцами, III, 2) и т.  п.
С другой стороны, Шекспир разоблачает ничтожество аристократической спеси  в
комедии  "Конец  -  делу  венец",  раскрывает  некоторые  черты  феодального
паразитизма в образе Фальстафа и т. п.
     Но при  этом  Шекспир  не  проводит  разграничения  между  двумя  Этими
началами.  Мысля  и  воспринимая  жизнь  комплексно,  Шекспир   брал   черты
феодальные и буржуазные, как они выступали в практике  его  эпохи,  -  в  их
слитном проявлении, причем единство  таких  комплексов  определялось  в  его
сознании их враждебностью началу здоровой человечности. Таково происхождение
его замечательных, чрезвычайно сложных образов Ричарда III, этого соединения
кровавого феодала и  блестящего  хищника-авантюриста  эпохи  первоначального
накопления,  или  Фальстафа,  который  "дух  времени  усвоил"  ("Уиндзорские
насмешницы", I, 3) и, распустив свою  феодальную  свиту,  затеял  прибыльную
аферу.
     Враг  средневековых  представлений   о   наследственном   благородстве,
религиозного фанатизма, расовых предрассудков  и  т.  п.,  Шекспир  в  своих
произведениях   объективно   утверждает   принцип    равенства,    моральной
равноценности людей всех сословий,  всех  рас  и  вероисповеданий.  Об  этом
достаточно говорят образы Отелло - верного африканца, стоящего в моральном и
умственном отношении много  выше  окружающих  его  аристократов-венецианцев;
Шейлока, который, при всей его  личной  низости,  в  религиозном  и  расовом
отношении показан как жертва травящих его христиан (см.  его  монолог,  III,
1), признаваемый многими  критиками  лучшей  в  мировой  литературе  защитой
равноправия всех наций и религий; Елены в комедии "Конец - делу венец",  где
развенчивается идея аристократического благородства, и т. д.
     Шекспир  -  горячий  сторонник  свободы  чувств   молодого   поколения,
борющегося против средневековой, домостроевской тирании отцов. Примеры таких
деспотических отцов  -  Эгей  в  "Сне  в  летнюю  ночь",  грозящий  заточить
непокорную дочь в монастырь  и  ссылающийся  на  "древний  афинский  закон",
дающий отцу право жизни  и  смерти  над  своими  детьми;  старик  Капулетти,
желающий насильно выдать  дочь  за  выбранного  им  жениха;  отец  Дездемоны
Брабанцио, не верящий, чтобы его дочь могла полюбить мавра  иначе,  как  под
влиянием волшебства, и готовый проклясть ее за эту любовь. Во  всех  случаях
такого конфликта Шекспир  полон  горячего  сочувствия  к  героиням,  готовым
бороться за свою любовь (Гермия, Дездемона, Джессика, Джульетта), в то время
как слепая покорность несчастной Офелии отцу определенно изображается им как
выражение слабости и неполноценности ее характера.
     С  огромной  силой  также  проводит  Шекспир  идею  интеллектуальной  и
моральной равноценности мужчины и женщины.  Отметим  явное  превосходство  в
отношении ума и воли Елены над графом Бертрамом, Виолы над герцогом  Орсино,
Порции над Бассанио, отчасти, пожалуй, Джульетты  над  Ромео.  Замечательно,
что одну из самых блестящих иллюстраций богатства и полноты  женской  натуры
Шекспир  захотел  и  сумел  дать   на   сюжетном   материале,   изображающем
"строптивую", т. е., условно выражаясь, "отрицательный" тип женщины.
     Исключительно высоко ставит Шекспир правду в  человеческих  отношениях,
правдивость мыслей и чувств. Правды  все  время  ищет  Гамлет,  находящий  в
книгах и слышащий вокруг себя лишь пустые "слова,  слова,  слова".  Также  и
Лир, ранее ценивший только все внешнее, после своего  просветления  начинает
стремиться лишь к правде. Правды все время добивается и Отелло.
     Самое отвратительное для Шекспира - противоположность правды, - ложь  и
лицемерие. Мало можно назвать писателей, у которых найдется такая  коллекция
всевозможных разновидностей лицемеров. В большинстве  случаев  это  обычного
рода расчетливые лицемеры, надевающие маску в  определенных  случаях  и  для
определенных целей. Таковы Яго, Розенкранц и Гильденстерн и т  д.  На  время
надетая маска,  по  необходимости  и  вследствие  наслаждения,  которое  она
доставляет лицу, ее носящему, ставшая постоянной, - таков образ Ричарда III.
Еще  интереснее  изображение  у  Шекспира  таких  характеров,  для   которых
лицемерие стало второй натурой, которые лицемерят, так сказать, перед  самим
собой. Таков Мальволио, притворная "добропорядочность" которого - маска, раз
навсегда надетая им для карьеры и сросшаяся с его лицом. Но если у Мальволио
такое "органическое" лицемерие окрашено гротескными  тонами,  то  у  Анджело
("Мера за меру") оно приобретает зловещий характер.
     Еще  важнее   для   определения   мировоззрения   Шекспира,   чем   эти
перечисленные  гуманистические  принципы  морального  порядка,   его   общее
понимание жизненного процесса и связанные  с  этим  общие  оценки  жизненных
явлений.
     Рассмотрев все творчество Шекспира с этой точки зрения, мы должны будем
прийти к выводу, что руководящей для него является идея природы (nature-одно
из любимых его слов). Он не только черпает из понятия природы и  ее  образов
аргументы для своих самых значительных мыслей, но  она  также  является  для
него нормой и мерилом при оценке достоинства  всех  человеческих  поступков.
При этом два свойства природы в  шекспировском  понимании  ее  выступают  на
первый план. Первое - творческий процесс, происходящий в природе.  Отсюда  у
Шекспира, с одной стороны, идея движения, развития,  находящая  выражение  в
динамичности его образов и мастерском показе развития характеров его героев;
с другой стороны, идея  избытка,  превышения  нормы,  необходимой  лишь  для
поддержания жизни, требование какого-то добавления  к  этой  норме,  которое
лишь одно придает жизни цену и красоту, - как цветение плодовых деревьев или
как  свет,  более  яркий,  чем  это  практически  необходимо   для   зрения.
Иллюстрацией  последнего  могут  служить  речь  Порции  о   "милости",   как
необходимом добавлении к  "закону",  избыточная  жизнерадостность  Меркуцио,
переливающее через край остроумие Беатриче, грохочущий смех  Фальстафа,  все
вообще "игровое", что мы находим  в  образах  Шекспира;  сопоставим  с  этим
замечательные слова  Лира:  "Самый  жалкий  нищий  в  своей  нужде  излишком
обладает. Дай ты природе только то, что нужно,  -  и  человек  сравняется  с
животным" (II, 4).
     Второе свойство природы, по Шекспиру, это  ее  "красота",  или,  что  в
данном случае одно и  то  же,  "благость",  понимаемая  без  всякой  примеси
отвлеченной  морализации,  -  то,   что   превосходно   передается   любимым
шекспировским словом  fair  (прекрасное,  благородное,  чистое,  светлое)  в
противоположность foul (вредоносное,  гадкие,  грязное,  темное),  Резюмируя
можно  сказать,  что  природа  для  Шекспира  это  -  здоровая,  прекрасная,
творческая жизнь, это - развитие,
     То же самое, что о  мировоззрении  Шекспира,  можно  сказать  и  о  его
искусстве - его драматургической  системе,  о  совокупности  применяемых  им
художественных  средств  выражения.  Все  это  испытало  на  протяжении  его
творчества  значительное  развитие,  не  всегда  притом  прогрессивное,   но
основные принципы и тенденции были и остались, по существу,  до  конца  теми
же.
     Творчество Шекспира отличается  масштабностью  -  чрезвычайной  широтой
интересов и размахом мысли. В  его  пьесах  нашло  свое  отражение  огромное
разнообразие типов, положений, образов, эпох, народов,  общественной  среды.
Это богатство фантазии, так же  как  стремительность  действия,  сгущенность
образов, энергия изображаемых  страстей  и  волевого  напряжения  персонажей
типичны для эпохи Возрождения. Эти черты  можно  встретить,  например,  и  в
творчестве Марло. Но у Шекспира  они  смягчены  чувством  меры  и  подчинены
закону внутренней гармонии. Шекспир изображает расцвет человеческой личности
и богатство жизни со всем изобилием ее форм и красок, но все  это  приведено
им к единству, в котором господствует строгая закономерность.
     Источники  драматургии  Шекспира  разнообразны,  причем,  однако,   все
заимствованное  он  своеобразно  осваивал.  Очень  многое  он  воспринял  от
античности. Его ранняя "Комедия  ошибок"  -  вольное  подражание  "Менехмам"
Плавта. В "Тите Андронике" и "Ричарде III"  очень  заметно  влияние  Сенеки.
"Римские" трагедии Шекспира восходят не только сюжетно, но отчасти  также  и
идейно к Плутарху, который в эпоху Возрождения был учителем  свободолюбия  и
гражданских  чувств.  В   произведениях   Шекспира   постоянно   встречаются
чувственно жизнерадостные и выразительные образы античной мифологии.
     Другим  источником  явилось   для   Шекспира   искусство   итальянского
Возрождения. Сюжеты "Отелло", "Венецианского купца" и еще нескольких комедий
заимствованы у итальянских новеллистов. В "Укрощении строптивой" и некоторых
других комедиях можно обнаружить влияние итальянской  комедии  импровизации.
Нередко мы встречаем итальянскую обстановку,  собственные  имена  и  разного
рода мотивы в  пьесах  Шекспира,  имеющих  совсем  иные  источники.  Если  у
античности Шекспир учился конкретности  и  ясности  образов,  художественной
логике,   отчетливости   речи,   то   итальянские    ренессансные    влияния
способствовали  усилению  в  его  творчестве   Эстетических   и   живописных
элементов, его восприятию жизни - с внешней  стороны  -  как  неисчерпаемого
богатства движения и событий, красок и форм. Но еще существеннее то, что оба
эти   источника   укрепляли   гуманистическую   и   реалистическую    основу
шекспировского творчества.
     Тем не  менее  наряду  с  такого  рода  влияниями  Шекспир  в  основном
продолжает  традиции  народной  английской  драматургии.   Сюда   относится,
например, систематически применяемое им смешение трагического и комического,
которое воспрещалось представителями  учено-гуманистического  направления  в
драматургии  Ренессанса.  Точно  так  же,  кроме  редчайших  случаев,  когда
специфика пьесы (например, в "Буре") делала их желательными, он не соблюдает
единств времени и места. Не признавая никаких педантических правил,  Шекспир
давал полную волю своей фантазии  и  применял  "открытую"  форму  построения
пьес, при которой действие развивается скорее  по  законам  психологическим,
чем логическим, допуская вторжение  неожиданных  эпизодов  и  дополнительных
штрихов, не являющихся строго обязательными. У Шекспира мы наблюдаем пестрое
смешение лиц и событий, необычайно  быстрые  темпы  действия,  стремительную
переброску  его  из  одного  места  в  другое.  Эта  живость,   красочность,
непринужденность  стиля,  обилие  движения  и  ярких  эффектов  в   основном
соответствовали духу народной драмы. Но народность Шекспира этим  далеко  не
исчерпываются. Высшее  проявление  ее  заключается  в  том,  что  для  своих
гуманистических идей он находит  такую  форму  выражения,  при  которой  они
становятся подлинным воплощением народных чаяний и оценок. Это относится  не
только к речам шута в "Короле Лире", представляющим  квинтэссенцию  народной
мудрости, но и  к  высказываниям  персонажей  утонченно  образованных,  как,
например, Гамлет.
     В неразрывной связи с народностью Шекспира  находится  его  реализм.  В
основе шекспировского реализма лежит живое,  непосредственное  отношение  ко
всем  явлениям  мира.  При  этом  Шекспир  не  только  правдиво   изображает
действительность, но и умеет глубоко проникнуть в нее,  подметив  и  раскрыв
то, что в ней  наиболее  существенно.  Взгляды  Шекспира  на  реалистическую
сущность искусства выражены в беседе Гамлета с  актерами  (III,  2).  Гамлет
говорит: "Будьте во всем пристойны; ибо в самом потоке, в буре,  я  бы  даже
сказал - в вихре страсти, вы должны  соблюдать  и  сохранять  меру,  которая
придает ей мягкость... Но не будьте также  и  слишком  вялы,  и  пусть  ваше
собственное чутье будет вашим учителем. Согласуйте действия с речью, речь  с
действиями; особенно следите за тем, чтобы не  переходить  границ  свободной
естественности, ибо все, что преувеличено, идет вразрез с искусством игры, а
цель этого искусства как прежде была, так и теперь есть  -  держать  как  бы
зеркало перед природой и показывать добродетели ее истинное лицо, а наглости
ее подлинный образ, и каждому  веку  и  сословию  -  их  вид  и  отражение".
Сказанное здесь об актерской игре, без сомнения, должно быть  распространено
и на искусство поэзии, как на всякое искусство вообще.
     Реализм Шекспира проявляется в том, что  он  изображает  явления  в  их
движении и взаимной обусловленности,  отмечая  все  существенные  оттенки  и
переходы чувств. Это дает ему возможность рисовать цельных людей во всей  их
сложности и  развитии.  В  этом  отношении  глубоко  реалистично  построение
характеров у Шекспира. Подчеркивая  в  своих  персонажах  черты  типические,
имеющие  общее  и  принципиальное  значение,   он   в   то   же   время   их
индивидуализирует,  наделяя  разнообразными  добавочными  чертами,   которые
делают их подлинно живыми. Эту разносторонность и жизненность  шекспировских
характеров подметил и отлично выразил Пушкин: "Лица, созданные Шекспиром,  -
писал он, - не суть, как у Мольера, типы такой-то страсти, такого-то порока,
но  существа   живые,   исполненные   многих   страстей,   многих   пороков;
обстоятельства  развивают  перед  зрителем   их   разнообразные   характеры"
(Table-talk, 1834). Герои Шекспира меняются и вырастают в борьбе. Точно  так
же  и  Гегель  отметил,  что  Шекспир  создает  "индивидуальные   субъекты",
образующие  "целое  само  по  себе",  что,  иными  словами,  он   изображает
типическое в индивидуальном.
     Реализм Шекспира обнаруживается  также  в  правдивом  анализе  душевных
переживаний его персонажей, в отчетливой мотивации их действий и побуждений.
Это, конечно, относится главным образом к крупнейшим образам его трагедий  и
хроник, где ответственность (как Шекспир представлял себе это) его героев за
свою судьбу делает их психологически более ответственными и за свои чувства.
Напротив, в  комедиях  Шекспира,  особенно  ранних,  где  господствует  идея
"фортуны"  и  очень  сильны  мотивы  новеллистически-комедийной  условности,
действия и чувства персонажей иногда оказываются более  подчиненными  логике
сюжета и стиля пьесы, чем логике характеров; и еще сильнее это проявляется в
группе  последних  пьес,   где   господствуют   сказочно-поэтические   тона,
исключающие  реалистические  мотивации  поведения  и  естественное  развитие
характеров и страстей.
     У Шекспира движение человеческих чувств и переживаний показано  гораздо
детальнее и отчетливее, чем у его современников  (как  в  Англии,  так  и  в
других странах Европы того времени), а главное - все отмечаемые  переходы  и
этапы их полны глубокого  смысла  и  значительности.  Классическим  примером
может служить анализ душевных переживаний Отелло, где нарастание  страсти  и
мотивация эмоциональных оттенков и переходов даны с  такой  отчетливостью  и
убедительностью, что мы имеем уже не только схему движения чувств  и  мыслей
Отелло,  но   и   детальную   диаграмму,   приближающуюся   к   законченному
психологическому рисунку. Но и в тех случаях, когда  чувства  персонажей  по
самому авторскому замыслу  отклоняются  от  норм  душевной  жизни  здорового
человека  и  приобретают  гиперболический,  болезненный  или  фантастический
характер, создавая впечатление неожиданности и ненормальности, в них все  же
обнаруживается известная закономерность. Примером может служить  изображение
внезапно овладевшей Леонтом (в "Зимней сказке") ревности,  о  которой  можно
сказать словами Полония о Гамлете: "Хоть  это  и  безумие,  но  в  нем  есть
последовательность".
     Наконец, реалистические тенденции можно усмотреть и  в  языке  Шекспира
исключительно богатом не только  по  количеству  слов,  но  и  по  множеству
смысловых оттенков отдельных употребляемых  им  слов  и  речений.  Различные
персонажи постоянно говорят у Шекспира неодинаковым языком, в зависимости от
их общественного положения. Очень сильна в языке  Шекспира  народная  стихия
выражающаяся в обилии чисто народных  оборотов  речи,  пословиц,  поговорок,
отрывков из  народных  песен  и  т.  п.  Шекспир  избегает  общих,  туманных
выражений, выбирая слова конкретные  и  точные,  по  возможности  передающие
чувственно-материальную сторону каждого впечатления или переживания.
     Замечателен стиль Шекспира, очень разнообразный и подвергшийся сложному
развитию.   В   первый   период   своего   творчества   Шекспир    стремится
преимущественно  к  легкости   и   изяществу   выражения;   он   определенно
предпочитает стих, причем любит заканчивать фразу на конце  стиха,  избегает
резких переносов (enjambements) и охотно применяет украшающую рифму.  В  эту
пору у него  можно  нередко  встретить  эвфуизмы  (например,  в  "Бесплодных
усилиях любви" и даже еще в "Ромео и Джульетте"), Но к концу первого периода
и особенно во второй  период  он  постепенно  освобождается  от  поэтических
прикрас и все более  приближается  к  живым  и  непосредственным  интонациям
разговорной речи. Постепенно проза начинает у него занимать все более видное
место ("Уиндзорские насмешницы", например, написаны почти сплошь прозой),  а
в стихотворных частях рифма становится все  реже.  Энергия  и  драматическая
выразительность речи  сменяют  былую  декоративность  и  изящную  гладкость.
Наконец, в третий период  речь  персонажей  Шекспира  становится  еще  более
драматической и непосредственной, порой нервной и  запутанной  под  натиском
овладевающего говорящим волнения (Леонт в "Зимней сказке", многие  персонажи
"Цимбелина"), повинуясь более психологическим, нежели логическим  импульсам.
Не случайно, что в последних пьесах Шекспира рифма почти совсем исчезает  (в
"Зимней сказке" нет  ни  одной,  в  "Буре"  -  почти  ни  одной  рифмованной
строчки).
     Эта  сложность  шекспировского  стиля  второго  и  третьего   периодов,
соответствующая  сложности  мыслей  и  образов  Шекспира  зрелой  поры   его
творчества с их многопланностью,  острой  контрастностью  и  диалектическими
различиями, отражает глубокие изменения в его мировоззрении,  о  которых  мы
говорили выше.
     Сказанным, конечно, не исчерпывается все многообразие ж гибкость  стиля
Шекспира. Помимо общей  охарактеризованной  выше  эволюции,  стиль  Шекспира
меняется от пьесы к пьесе,  иногда  от  сцены  к  сцене.  Места  лирические,
патетические, гротескные, риторические написаны у него разными стилями. Было
замечено,  что  речь  некоторых  особенно  колоритных  персонажей   Шекспира
(Отелло,  Яго,  Шейлок,  Фальстаф)  окрашена   особенными,   индивидуальными
чертами. Но иногда она изменяется у одного и того же  персонажа  в  пределах
пьесы, в зависимости от его внутреннего развития и  изменившегося  положения
(Гамлет).
     Тонкость художественного  мастерства  Шекспира  выражается  в  нередком
подчинении  художественных  приемов,  мотивов,  всяких   средств   выражения
идейному  содержанию,  смыслу  пьесы,  взятой  в  целом,  или   главных   ее
характеров.  Было  отмечено  преобладание  в   некоторых   пьесах   Шекспира
определенных  красок,  гармонирующих   с   основным   настроением,   которое
господствует в той  или  иной  пьесе,  например  в  "Ромео  и  Джульетте"  -
радужных,  светло-желтых,  оранжевых  тонов,  в   "Макбете"   -   сумрачных,
темно-серых,  черных  ("ночь"),   прорезываемых   вспышками   ярко-красного,
багрового цвета ("кровь"),  и  т.  п.  Было,  далее,  обнаружено  наличие  в
отдельных пьесах Шекспира доминирующих образов, тесно связанных  с  основной
мыслью каждой такой пьесы. Так, в "Гамлете" чрезвычайно многочисленны образы
болезни, язвы, нарыва, червоточины, связанные с темой  сплошного  морального
разложения  общества,  которое  изображено  в  этой  трагедии.  В  "Макбете"
усиленно обыгрывается  образ  "платья  с  чужого  плеча",  платья  великана,
присвоенного карликом, - образ, характеризующий Макбета, который узурпировал
королевскую власть, природой и законом ему не назначенную. В  "Отелло"  и  в
"Короле Лире" особо выделяются образы зверей, но  трактуемые  по-разному:  в
первой  трагедии  -   с   подчеркиванием   животного,   "скотского"   начала
(мерещащиеся Отелло "козлы и обезьяны", как  символ  низменной  похоти),  во
второй - начала хищного, "зверского" ("медведи", "змеи", "волки", о  которых
так часто упоминает Лир). В "Отелло" к тому же усиленно повторяется образная
антитеза светлого, гармонического мира и "хаоса".
     Примером того, как композиционный  прием  по  самому  своему  характеру
соответствует общей мысли той пьесы, к которой он применен Шекспиром,  может
служить фигура повторения или параллелизма, с вариациями или без них,  много
раз встречающаяся  в  "Гамлете":  пара  Розенкранц-Гильденстерн;  одинаковые
советы, которые поочередно дают Офелии относительно  того,  как  она  должна
держать  себя  с  Гамлетом,  сначала  ее  брат,  затем  отец;   два   случая
подслушивания Гамлета Полонием, с участием и без участия короля; два  случая
применения королем яда; два случая низкой  угодливости  -  сначала  Полония,
затем Озрика, готовых из безличности и  раболепства  наружно  соглашаться  с
Гамлетом во всем что бы тот ни сказал, - по поводу формы облака (III, 2) или
относительно того, жарко или холодно в зале, где находятся говорящие (V, 2),
и т. д. Цель этого приема, ни в  какой  другой  из  шекспировских  пьес  так
широко не использованного,  заключается  в  том  чтобы  создать  впечатление
массовости придворного ничтожества, сплошного  потока  низости  и  пошлости,
окружающих Гамлета, что и составляет одну из основных, специфических  мыслей
этой трагедии.
     Если перебрать обширный запас общих мест  и  типических  композиционных
мотивов, столь широко распространенных во всей европейской  драматургии  той
эпохи и очень часто встречающихся и у Шекспира, как, например, переодевание,
подслушивание, случайные совпадения и т. п., то можно убедиться, что Шекспир
неизмеримо более, чем кто-либо из его современников, варьирует эти мотивы. А
именно, он вносит в них дополнительные  детали  и  оттенки,  соответствующие
характеру  персонажей,  к   которым   они   приурочены.   Бойкая   Джессика,
переодевшаяся, чтобы бежать с Лоренцо ("Венецианский  купец"),  относится  к
этому игриво и развязно в противоположность нежной и  деликатной  Розалинде,
также  нарядившейся   мальчиком   ("Как   вам   это   понравится").   Ромео,
"подслушивающий" признания в  любви  к  нему  Джульетты,  наглое  двукратное
подслушивание Гамлета Полонием и фатальная попытка Отелло подслушать Кассио,
который будто  бы  разговаривает  с  Яго  о  Дездемоне,  по  своей  технике,
психологической окраске и внутреннему смыслу - три совершенно  разные  вещи,
различия между которыми определяются различиями  между  основными  замыслами
этих трех пьес и их ведущими характерами.
     Даже такая деталь, как частота рифм в стихах, во  многих  случаях  явно
определяется у Шекспира внутренним характером соответствующих пьес. Огромное
количество рифмованных стихов в "Бесплодных усилиях любви" (62,2 проц.) и  в
"Сне в летнюю ночь" (43,4 проц.) объясняется тем, что первая из этих комедий
основана на развернутом  анализе  культуры  речи,  на  показе  состязания  в
острословии блестящего  придворного  общества,  которое  тут  же  добродушно
высмеивается Шекспиром, вторая - на легкой и изящной, похожей на ганец  игре
фантазии. Ясно, что в обоих случаях рифма  является  немаловажным  смысловым
моментом. Напротив, редкость рифмы в  "Укрощении  строптивой"  (4,4  проц.),
написанной примерно в  те  же  самые  годы,  отлично  согласуется  с  сугубо
"прозаическим" тоном и грубоватой моралью этой пьесы, в  которой  какая-либо
декоративность была бы неуместна.
     Искусство Шекспира характеризуется тонким чувством  стиля,  побуждающим
его разнообразить художественные приемы, им применяемые,  в  зависимости  от
оттенков характеров, положений или основного идейного содержания пьесы.  Для
его поэтической и  драматической  техники  чрезвычайно  типично  несравненно
более полное и последовательное,  чем  у  кого-либо  из  его  современников,
подчинение приема смыслу или адекватность формы содержанию.
     Все это заставляет нас видеть в Шекспире не гения-самородка, творившего
инстинктивно, лишенного какой-либо "философии" или  художественной  системы,
но   сознательного   и   чуткого   художника-мыслителя,   облекавшего   свои
замечательные идейные  замыслы  в  глубоко  прочувствованную  и  продуманную
поэтическую форму. Очень верно сказал о Шекспире  Кольридж:  "Шекспир  -  не
просто дитя природы, не просто гениальный самоучка; он не пассивный носитель
вдохновения, которое владеет духом, вместо того, чтобы  он  сам  владел  им.
Шекспир  сначала  терпеливо  изучал,  глубоко  вдумывался,  вникал  во   все
подробности, пока знание не стало для него привычным и интуитивным, пока оно
не связалось теснейшим образом с его обычными чувствами  и  не  породило,  в
конце концов, той изумительной мощи, в силу которой он стоит особняком".

        IX

     Посмертная судьба Шекспира представляет большой  интерес.  Историю  его
оценок, истолкований, влияний {Здесь речь будет идти только  о  литературной
судьбе Шекспира. Очерк его истории на западной, русской и  советской  сценах
будет дан в последнем томе  настоящего  издания.}  можно  разделить  на  три
периода, гранью между которыми является расцвет  буржуазного  Просвещения  в
середине XVIII века и начало упадка буржуазной культуры во  второй  половине
XIX века.
     В первые два-три десятилетия после смерти Шекспира отношение к  нему  в
Англии  было  двойственным.  С  одной  стороны,  демократически  настроенные
ценители Шекспира восхищались его правдивостью,  силой  его  воздействия  на
человеческие сердца, его доступностью народу. В своем предисловии к F (1623)
Хеминг и Конделл писали:  "От  лиц  самых  образованных  до  тех,  кто  едва
разбирает  по  складам,  -  таков  круг  его  читателей.  Он  был  удачливым
подражателем природы и благородным выразителем ее...  Читайте  его  поэтому;
читайте его снова и снова. И если вы его  не  полюбите,  вам  будет  грозить
опасность никогда не понять его". В анонимном  стихотворении,  предпосланном
второму F (1632),говорится:

                     Плебея сын создал, взойдя на трон,
                     Мир целый, им и правит; знает он
                     Пружины тайные людского рода, -
                     Как тронуть жалостью сердца народа,
                     Как вызвать радость или гнев в душе;
                     Умеет он в божественном огне
                     Нас сделать заново из нас самих...
                                           (Перевод А. Аникста)

     Этим  голосам  вторит  Мильтон,   в   своем   стихотворении   "Allegro"
(1632-1634) восхваляющий "сладчайшего Шекспира, сына фантазии,  распевающего
дарованные ему природой дикие лесные песни".
     С  другой  стороны,  приверженцы  ученого  направления,  тяготевшего  к
классицизму, признавая природное дарование Шекспира,  ставили  ему  в  упрек
недостаток образованности, отсутствие "искусства", недоработанность,  по  их
мнению, его произведений. В качестве выразителя такого отношения к  Шекспиру
можно назвать  Бена  Джонсона,  который  подчеркивал  посредственное  знание
Шекспиром древних языков, отмечал, что ему  "недоставало  искусства",  и  на
замечание какого-то актера, что Шекспир, "какое бы произведение он ни писал,
ни разу не вычеркнул в нем ни одной строчки",  ответил:  "Жаль,  что  он  не
вычеркнул их тысячи. Слова у него лились с такой  легкостью,  что  временами
его  хорошо  было  бы  остановить".  А  драматург   Бомонт,   отмечая   тоже
"недостаточную ученость" Шекспира, изумлялся тому, "как  далеко  может  уйти
смертный человек при тусклом свете одной только природы".
     В 1640 году театры в Англии были закрыты пуританами,  а  когда  в  1660
году,  после  реставрации  Стюартов,  они  возобновили  свою   деятельность,
характер их совершенно изменился. Дворянское  общество  периода  Реставрации
требовало от спектакля не жизненной правды, а живописности, не проблемности,
а легкой занимательности.  Временно  утвердившийся  в  английском  искусстве
классицизм   отличался   от   французского   классицизма    эклектизмом    и
безыдейностью.
     В этих условиях двойственность отношения к  Шекспиру  еще  обостряется.
Критики-классицисты, как, например, Драйден ("Опыт о драматической  поэзии",
1668),  восхищаясь  "природной"  гениальностью  Шекспира,  его  интуицией  и
способностью  "осязательно"  передавать   все   то,   что   он   изображает,
одновременно упрекают Шекспира в "недостатке искусства"  и  возмущаются  его
употреблением слов, взятых из  домашнего  обихода,  или  ремесленных,  более
уместных, по их мнению, в устах какого-нибудь подмастерья. С  этого  времени
начинается длинная серия  переделок  Шекспира  для  сцены,  цель  которых  -
смягчить "грубоватого" Шекспира, приукрасить его, сделать более "приятным" и
занимательным.
     Перелом происходит в середине XVIII века в связи с  ростом  буржуазного
просветительства. В Шекспире начинают ценить уже  не  столько  живописность,
сколько правдивость, верное  изображение  человеческой  природы.  Знаменитый
английский актер  и  режиссер  Девид  Гаррик  (1716-1779)  начинает  ставить
подлинные тексты Шекспира, ограничиваясь сравнительно  небольшими  купюрами.
Появляются также первые английские научно-критические труды  о  Шекспире;  в
частности, больших успехов достигают ученые-текстологи и создатели реального
комментария к его пьесам. Крупнейший  из  старых  английских  исследователей
Шекспира, писатель и критик Семюэл Джонсон, в предисловии к  своему  изданию
сочинений Шекспира (1765) писал: "Шекспир  стоит  выше  всех  писателей,  по
крайней мере писателей нового времени,  будучи  поэтом  природы,  -  поэтом,
который держит перед своими читателями правдивое зеркало нравов  и  жизни...
Ею произведения отличаются от произведений более правильных  писателей  так,
как лес отличается от сада".
     К  этому  времени  относится  и  первое  знакомство  с   Шекспиром   на
континенте. Впервые познакомил с ним Францию, а вместе с тем и другие страны
Вольтер ("Философские письма", 1734). Однако  отношение  к  Шекспиру  самого
Вольтера, сторонника классицизма  в  поэзии,  было  очень  двойственным:  он
считал Шекспира "гением,  полным  силы,  естественности,  возвышенности,  но
лишенным хорошего вкуса и знания правил". Так  же  смотрело  на  Шекспира  и
большинство других французских критиков и писателей XVIII века, в том  числе
даже Дидро. Естественно поэтому, что ранние переводы Шекспира на французский
язык (Лапласа, Летурнера, Дюсиса) были не столько  переводами  его,  сколько
переделками, стремившимися приспособить "дикого" и "хаотического" Шекспира к
требованиям "здравого смысла" и "хорошего вкуса". Особенно это  относится  к
Дюсису, обработки которого получили  в  XVIII  и  начале  XIX  века  широкое
распространение в  других  странах,  в  том  числе  в  России.  В  "Ромео  и
Джульетту" Дюсис вводит дантовский эпизод Уголино, в "Макбете" леди Макбет у
него наказана тем,  что,  думая,  что  убивает  сына  Макдуфа,  она  убивает
собственного  сына.  "Король  Лир"  превращен  Дюсисом   в   сентиментальную
мелодраму. "Гамлет" искажен до неузнаваемости.
     В  Германии  впервые  глубоко  оценил  Шекспира  Лессинг  ("Гамбургская
драматургия", 1767-1769), часто  опиравшийся  на  пример  Шекспира  в  своей
борьбе с французским классицизмом. Первую попытку понять своеобразие поэтики
Шекспира,  объяснить  ее  не  как  соединение   гениальности   с   неуклюжей
наивностью, а,  как  определенную,  осознанную  систему,  предпринял  Гердер
(статья "О Шекспире", 1773). Почти одновременно с  ним  выступил  со  своими
тонкими суждениями о Шекспире и Гете. С 1760-х годов начинают  появляться  и
немецкие  переводы  Шекспира,  гораздо  более  близкие  к  подлиннику,   чем
французские, - Виланда, Эшенбурга, наконец, перевод А. В.  Шлегеля  и  Тика,
замечательный по своей точности и поэтичности.
     Вопрос о путях первого проникновения Шекспира  в  Россию  не  до  конца
ясен. Мы не знаем, что представлял собой "Юлий Цезарь",  сыгранный  еще  при
Петре Великом труппой Кунста. В 40-х годах Аккерман ставил у  нас  какого-то
"Гамлета" и "Ричарда III", текст которых  также  не  сохранился.  Знаменитый
"Гамлет" Сумарокова (1748; представлен в 1750 г.), восходящий к французскому
тексту Лапласа, является,  согласно  прямо  высказанному  намерению  автора,
весьма вольной  обработкой  шекспировской  трагедии.  У  Сумарокова  Гамлет,
покарав узурпатора, наследует престол и женится на Офелии. Вскоре в журналах
начинают появляться переводы отрывков из шекспировских пьес, а Екатерина  II
пишет вольные подражания пьесам "Уиндэорские насмешницы" и "Тимон  Афинский"
- "Вот каково иметь корзину  и  белье"  и  "Расточителя",  в  которых  всюду
подставлены русские имена и нравы  и  сохранены  только  основная  фабула  и
характеристика главных персонажей.
     Более глубокое понимание и подлинную посмертную славу  Шекспир  получил
на Западе после революции 1789 года,  в  первую  половину  XIX  века,  когда
западноевропейская буржуазия переживала свой высший подъем и еще не вступила
в стадию загнивания. В эту пору творчество Шекспира, с одной стороны,  столь
богатое элементами социальной критики, с другой стороны, полное героического
и поэтического воодушевления, приобрело  огромную  убедительность  для  всех
передовых писателей, во многих отношениях служа образцом для их творчества и
доставляя аргументы и иллюстрации для их эстетических теорий. В этом  смысле
Шекспир был поднят на щит всеми романтиками, а  вместе  с  тем  он  оказался
близок и критическому реализму  на  ранних  ступенях  его  развития.  Отсюда
подчеркивание в высказываниях лучших критиков этого периода  познавательного
содержания произведений Шекспира, значения открытий,  которые  он  сделал  в
области человеческих отношений и  душевной  жизни  человека,  целостности  и
гуманистической основы его мировоззрения, наличия в его творчестве  глубокой
общественно-моральной тенденции, но тенденции внутренней, облеченной в формы
полнейшей  художественной  объективности;  наконец,  эти   критики   нередко
отмечают тот  факт,  что  Шекспир  стимулирует  наши  жизнетворческие  силы,
призывает нас к жизненной борьбе.
     Приведем  несколько  наиболее   проницательных   и   ярких   по   форме
высказываний о Шекспире западных  писателей  до  начала  кризиса  буржуазной
культуры во второй половине XIX века.
     Гете за свою долгую жизнь множество раз обращался  мыслью  к  Шекспиру.
Еще в своей юношеской речи "Ко дню Шекспира" (1771) он говорил:  "Первая  же
страница Шекспира, которую я прочел, покорила меня на всю  жизнь,  а  одолев
первую его вещь, я стоял как слепорожденный, которому чудотворная рука вдруг
даровала зрение. Я  познавал,  я  живо  чувствовал,  что  мое  существование
умножилось на бесконечность; все было мне новым,  неведомым;  и  непривычный
свет причинял боль моим глазам. Шекспировский  театр  -  это  чудесный  ящик
редкостей, в котором мировая  история  как  бы  по  невидимой  нити  времени
шествует перед нашими глазами. Его планы - не  планы  в  обыденном  значении
слова. Все пьесы его вращаются вокруг скрытой точки (которую не увидел и  не
определил  еще  ни  один  философ),  где  все  своеобразие  нашего   "я"   и
дерзновенная свобода нашей воли сталкиваются с неизбежным ходом целого...  И
я восклицаю: природа, природа! Что может  быть  больше  природой,  чем  люди
Шекспира!"
     В романе "Годы ученья Вильгельма Мейстера" (1795)  Гете  устами  своего
героя говорит: "Я  не  помню,  чтобы  какая-нибудь  книга  или  какое-нибудь
событие моей жизни произвели на  меня  такое  неотразимое  впечатление,  как
драмы Шекспира... Это не поэтические произведения. Читая их, с ужасом видишь
перед собой книгу человеческих судеб и слышишь, как  бурный  вихрь  жизни  с
шумом переворачивает ее листы...  Все  предчувствия  о  человечестве  и  его
судьбах, которые у меня были, которые незаметно  сопровождали  меня  с  юных
лет, я нашел выполненными и развитыми в шекспировских пьесах. Кажется, будто
он нам разгадал все загадки, хотя и нельзя сказать определенно: вот тут  или
там - слово разгадки. Его люди кажутся нам действительными людьми, но они не
таковы. Эти таинственнейшие и сложнейшие создания  действуют  перед  нами  в
пьесах Шекспира  словно  часы,  у  которых  и  циферблат  и  все  внутреннее
устройство сделаны из хрусталя; они, по  назначению  своему,  указывают  нам
течение времени, и в то же время нам видны  те  колеса  и  пружины,  которые
заставляют их двигаться. Эти немногие взгляды, которые  я  успел  бросить  в
шекспировский мир, более, чем  что-либо  другое,  побуждают  меня  двинуться
вперед в действительной жизни, устремиться (Б поток судеб,  лежащих  на  ней
завесой".
     В своей статье "Шекспир и несть  ему  конца"  (1813-1816)  Гете,  между
прочим, писал: "Если мы считаем Шекспира одним из величайших поэтов, мы  тем
самым признаем, что мало кто познал мир так, как он его познал, мало кто  из
высказавших свое  внутреннее  видение  сумел  в  большей  степени  возвысить
читателя осознания мира. Мир становится для нас  совершенно  прозрачным,  мы
внезапно оказываемся поверенными добродетели и порока, величия, ничтожности,
благородства, низости, - и все это пои помощи простейших средств... Все, что
веет в воздухе, когда  совершаются  великие  мировые  события;  все,  что  в
страшные минуты таится в людских сердцах; все,  что  боязливо  замыкается  и
прячется в душе, - здесь выходит на свет свободно и непринужденно: мы узнаем
правду жизни и сами не знаем, каким образом". Уже  в  глубокой  старости,  в
1825 году, Гете, рассматривая альбом с гравюрами к пьесам  Шекспира,  сказал
Эккерману: "Ужасаешься, рассматривая  эти  картинки!  Только  таким  образом
отдаешь себе отчет в том, как бесконечно богат и велик Шекспир! Ведь нет  ни
одного мотива в человеческой жизни, который он не изобразил бы и не  выразил
бы. И все это с такой легкостью и свободой!"
     Под  сильным  воздействием  Шекспира  написаны  драмы  Гете  "Гец   фон
Берлихинген" (1773) и "Эгмонт" (1787). Очень велико также значение  Шекспира
для формирования драматургии Шиллера, хотя последний был более восприимчив к
внешним сторонам поэтики Шекспира и в  меньшей  степени,  чем  Гете,  уловил
сущность шекспировского реализма.
     Гейне, называвший произведения Шекспира "светской библией" и написавший
замечательный этюд "Девушки и женщины Шекспира" (1838), говорил, что неправы
те, кто утверждает, будто у Шекспира нет "трех единств": "Арена его  драм  -
земной шар: это - его единство места;  вечность  -  тот  период  времени,  в
течение которого разыгрываются его пьесы;  это  -  его  единство  времени...
Человечество - тот герой его,  который  непрестанно  умирает  и  непрестанно
воскресает, непрестанно любит и непрестанно ненавидит... сегодня заслуживает
дурацкий колпак, завтра - лавровый венок,  еще  чаще  -  оба  одновременно".
Гейне  отмечает  то  глубокое  значение,  которое  Шекспир  придает  каждому
частному явлению: "Когда  его  взору  предстает  внешний  вид  ничтожнейшего
обрывка из мира явлений, он вскрывает всю мировую слитность Этого обрывка  с
целым; ему словно ведомы законы вращения и центры всех вещей;  он  постигает
все вещи в их широчайшем объеме и их глубочайшем средоточии".
     Английский романтик, поэт и критик Кольридж говорил, что  Шекспир,  как
поэт, "обладал десятью тысячами душ" (myriad - minded) и что он "больше, чем
кто-либо другой, был одарен способностью вкладывать  глубочайшие  проявления
мудрости туда, где их меньше всего можно было бы ожидать и где тем не  менее
они оказываются самыми естественными".
     В  кругах  французских  романтиков  и  реалистов  20-х  м  30-х  годов,
боровшихся против общего врага - классицизма, - за создание более правдивого
и свободного искусства, Шекспир становится знаменем  этой  борьбы.  Стендаль
ставит имя Шекспира в заголовке  своего  этюда  -  манифеста  романтического
направления (в том  особом  смысле  этого  термина,  в  каком  Стендаль  его
понимал): "Расин и Шекспир" (две части. 1823-1825).
     Ссылки на Шекспира испещряют страницы "Предисловия к  Кромвелю"  (1827)
В. Гюго, многим обязанного в  своей  драматургии,  хотя  и  односторонне  им
понятому, художественному методу Шекспира. Впоследствии, уже на склоне  лет,
Гюго написал целую книгу о Шекспире (1865) - этом "человеке-океане", как  он
его  называет,  в   которой,   правда,   идеалистическая   риторика   сильно
перевешивает  и  заслоняет  верные  мысли  и  наблюдения.   Даже   романтики
реакционного лагеря, как, например, А. де Виньи (его переделки шекспировских
пьес: "Шейлок", 1828, "Отелло", 1829), пытались на свой лад  использовать  и
освоить Шекспира. Хорошо знал и  очень  любил  Шекспира  Мериме,  во  многом
следовавший Шекспиру в своей  "Жакерии"  (1828).  Высоко  ценил  Шекспира  и
Бальзак, у которого в восприятии и оценке процесса  жизни  есть  несомненное
внутреннее родство с Шекспиром.
     В конце рассматриваемого периода мы встречаем фигуру Флобера,  который,
несмотря на  чрезвычайное  несходство  его  мировоззрения  с  мировоззрением
Шекспира, безгранично восхищался последним и живо ощущал силу и величие  его
реализма. В письмах к своей подруге Луизе  Коле  за  1846-1854  годы  Флобер
писал: "Читая Шекспира, я становлюсь больше, умнее, чище. Когда я дохожу  до
вершины его произведения, мне кажется, что я на высокой горе, - все исчезает
и все появляется в новом виде...". "Кто посмеет сказать, что Шекспир  любил,
ненавидел, что он чувствовал? Это колосс, он ужасает; трудно даже  поверить,
что он был человеком". И еще, по поводу 1-й сцены III  акта  "Короля  Лира":
"Этот человек сведет меня с ума. В сравнении с ним другие кажутся мне, более
чем когда-либо, детьми".
     Во второй половине XIX века оценки Шекспира  в  Западной  Европе  резко
меняются. После 1848 года, когда "революционность буржуазной демократии  уже
умирала (в Европе), а революционность социалистического пролетариата еще  не
созрела" {В. И. Ленин, Соч., т. 18, стр. 10}, когда буржуазия перестала быть
заинтересованной  в  расширении  активного  познания   действительности,   в
западноевропейской философии, науке, критике все более и более  утверждаются
позитивизм и агностицизм, которые выражают  начинающийся  распад  буржуазной
мысли. В связи с этим  в  западной  шекспирологии,  как  и  во  всех  других
областях литературоведения и литературной  критики,  проявляется  сильнейшая
реакция  против  того,  что  многие  буржуазные   литературоведы-позитивисты
произвольно и очень неточно называют "романтическими  идеями".  Возражая  по
существу против всякого целостного понимания творчества  великого  писателя,
как выражения определенного этапа в истории общественного сознания его нации
и всего человечества, они сводят изучение писателя к  рассмотрению  оболочки
или внешнего облика его творчества,  считая  внутреннюю  сущность,  то  есть
объективный исторический  смысл  его,  несуществующим  или  недоступным  для
познания. Это анализ с принципиальным отказом от синтеза.
     Очень отчетливое  выражение  этот  позитивизм  и  агностицизм  нашли  в
посвященной Шекспиру главе "Истории английской литературы" (1865)  И.  Тена,
который видел в Шекспире  лишь  соединение  "национального  темперамента"  и
богатой фантазии, не  замечая  в  его  творчестве  никакого  познавательного
содержания.
     Такое  затушевывание  или  обесцвечивание  идейной  стороны  творчества
Шекспира, доходящее очень часто до полного и  принципиального  ее  отрицания
или, наоборот, искажения, еще усилилось  с  наступлением  эры  империализма,
когда  названные  тенденции  осложнились  крайними,  наиболее   реакционными
формами  идеализма,  безудержным  эстетизмом,  декадентством,   символизмом,
мистицизмом. Равнодушие к связи искусства с действительностью или недооценка
этой  связи  сменяется   теперь   решительным   ее   отрицанием:   искусство
противопоставляется действительности как якобы  "высшая  форма  реальности".
Уже Суинберн, один из предтеч новейшего эстетства, в своей книге о  Шекспире
(1880) восхищался сильнее всего тем  "редким",  "странным",  "таинственным",
что он находил у  великого  драматурга.  О  шекспировских  образах  Суинберн
писал: "Место, отведенное для них в тайнике нашего сердца, непроницаемо  для
света  и  шума  повседневной  жизни.  Есть   часовни   в   соборах   высшего
человеческого искусства, не созданные для того,  чтобы  быть  открытыми  для
глаз и ног мира". С предельной отчетливостью  выразил  эту  мысль  несколько
позднее О. Уайльд: "Шекспир - не безупречный  художник.  Он  чересчур  прямо
подходит к жизни, заимствуя у жизни естественное выражение мысли".
     С внешней стороны  популярность  Шекспира  на  Западе  в  XX  веке  еще
усиливается. Постановки  его  пьес  учащаются,  и  академически-научная  или
популярная критическая литература о нем чрезвычайно возрастает.  Но  слишком
часто в буржуазных кругах Шекспир  воспринимается  в  основном  уже  не  как
носитель  идейных  ценностей,  а  как  виртуоз,  гениальный  техник,  мастер
развлекать и будить воображение, писавший произведения, привлекающие  именно
тем, что смысл их - если только  в  них  заключен  действительно  какой-либо
смысл - загадочен и непонятен.
     Значительная часть научной литературы  о  Шекспире  носит  Эмпирический
характер. Несомненные достижения  имеются  в  изучении  биографии  Шекспира:
уточнены фактические сведения о жизни великого драматурга, тщательно изучена
вся документация, собран  обширный  материал,  характеризующий  условия  его
деятельности и т. д. (Э. К.  Чемберс,  Дж.  К.  Адаме,  Л.  Хотсон,  Дж.  Б.
Харрисон,  П.  Александер,  Э.  Николл  и  др.).  Шекспировская  текстология
разрабатывает  тонкие,  научно  обоснованные  методы  рекомендации  (Э.   У.
Поллард, У. У. Грег, Дж. Досер Уилсон и др.). Углубляется знание театральных
условий, в которых работал Шекспир  (У.  Дж.  Лоуренс,  Т.  У.  Болдуин,  А.
Харбейдж и др.).
     В шекспировской критике XX в. на Западе идет напряженная идеологическая
борьба. Почти все течения буржуазной философской, эстетической и критической
мысли притязали на право толкования Шекспира в своем духе. Идеализм лежал  в
основе    работ    неогегельянского    направления    (Э.    С.     Бредли),
духовно-исторической школы (Ф. Гундольф); прилагали  свою  руку  к  Шекспиру
фрейдисты   (Э.   Джоунз)   и   декаденты    всякого    рода    вплоть    до
мистиков-символистов (У. Найт). В реакционном духе  толкуют  также  Шекспира
литературоведы и критики, отрицающие прогрессивный  характер  Ренессанса,  в
котором они видят лишь поздний Этап  развития  средневековой  идеологии  (Т.
Спенсер, Э-М. У. Тильярд и др.).
     Всем этим разновидностям упадочной  буржуазной  идеологии  империализма
противостоят те критики  и  литературоведы,  которые  остаются  на  позициях
признания  Ренессанса   прогрессивным   явлением   культуры   и   искусства,
подчеркивают  гуманистический  и  демократический  характер   шекспировского
творчества. Хотя и эта критика носит печать  буржуазной  ограниченности,  но
все же ее оценки и суждения приближают к пониманию подлинного  Шекспира  (У.
Роли, X. Гренвилл-Баркер, Л. Л. Шюкинг, Г. Б. Чарлтон, К. Сперджен и др.).
     Среди огромной массы узкоэмпирической или  идеологически  неполноценной
литературы о Шекспире звучат,  как  глубоко  положительное  явление,  голоса
критиков, настроенных подлинно демократически и близких к сознанию  народных
масс. Таков - назовем  самого  яркого  представителя  этой  группы  -  Ромен
Роллан, видевший в Шекспире прежде всего критика современного ему  общества,
разоблачителя лицемерия и силы денег, великого гуманиста, стимулирующего нас
к борьбе с  социальным  злом  своими  произведениями,  содержащими  элементы
революционности. "Его музыка - писал  Роллан  в  своих  "Четырех  очерках  о
Шекспире", - не отвлекает нас от забот настоящего. Если прислушаться,  то  с
удивлением начинаешь узнавать в этом ревущем потоке голоса  нашего  времени,
мысли, которые кажутся прямым выражением того что мы  думаем  об  угнетающих
нас событиях...". Он писал также: "Шекспир, творчество которого отражает все
содрогания мира порой улавливает  в  них  отдаленные  раскаты  революции..."
("Истина в творчестве Шекспира", в книге "Спутники").
     История  восприятия  Шекспира  в  России  заслуживала  бы  специального
исследования, так богаты материалы русской литературы и критики откликами на
творчество великого  драматурга.  Мы  коснемся  здесь  лишь  самых  основных
фактов.
     Еще в конце XVIII века оценил мощный психологический реализм  Шекспира,
а вместе с тем его поэтическую стихию Н. М. Карамзин, который R  предисловии
к  своему  переводу  "Юлия  Цезаря"  (1787)   писал:   "Шекспир   знал   все
сокровеннейшие побуждения человека, отличительность каждой страсти,  каждого
темперамента, каждого рода жизни. Для каждой мысли  находил  он  образ,  для
каждого ощущения выражение, для  каждого  движения  души  наилучший  оборот.
Гений его, подобно Гению Натуры, обнимал взором своим и солнце  и  атомы.  С
равным искусством изображал он героя и  шута,  умного  и  безумца,  Брута  и
башмачника.  Драмы  его,  подобно  неизмеримому  театру  Натуры,   исполнены
многоразличия, все же вместе составляет совершенно целое". Позже, в "Письмах
русского путешественника",  Карамзин  писал:  "Величие,  истина  характеров,
занимательность  приключений,  откровение  человеческого  сердца  и  великие
мысли, рассеянные в драмах британского гения, будут  всегда  их  магиею  для
людей  с  чувством.  Я  не  знаю  другого  поэта,  который  имел  бы   такое
всеобъемлющее, плодотворное, неистощимое воображение; и вы найдете все  роды
поэзии в шекспировских произведениях. Он есть любимый  сын  богини  Фортуны,
которая  отдала  ему  волшебный  жезл  свой;  а  он,  гуляя  в  диких  садах
воображения, на каждом шагу творит чудеса!"
     Исключительно интересны и разнообразны высказывания о Шекспире Пушкина,
находившего, что  произведения  Шекспира  "стоят  на  высоте  недосягаемой",
составляя  "вечный  предмет  наших  изучений  и  восторгов".  "Правдоподобие
положений и правда диалога, - писал Пушкин Н. Раевскому-сыну в 1825 году,  -
вот настоящие законы трагедии. Я не читал ни Кальдерона, ни Вегу, но что  за
человек этот Шекспир! Не могу придти в  себя!  Как  Байрон-трагик  мелок  по
сравнению с ним!.. Каждый человек любит, ненавидит, печалится, радуется,  но
каждый на свой лад - читайте  на  этот  счет  Шекспира...  Читайте  Шекспира
(таков мой припев): он никогда не боится скомпрометировать свое  действующее
лицо, он заставляет его говорить со всею  жизненною  непринужденностью,  ибо
уверен, что в свое время и в своем месте он заставит это  лицо  найти  язык,
соответствующий  его  характеру",  В  статье  1826  года  "О  народности   в
литературе" Пушкин замечает: "Но мудрено отъять у Шекспира в  его  "Отелло",
"Гамлете", "Мера  за  меру"  и  проч.  достоинства  большой  народности".  В
набросках предисловия  к  "Борису  Годунову"  от  1827  и  1829  гг.  Пушкин
заявляет: "Твердо уверенный,  что  устарелые  формы  нашего  театра  требуют
преобразования,  я  расположил  свою  трагедию  по   системе   отца   нашего
Шекспира..." (1827). "Изучение Шекспира, Карамзина и старых наших  летописей
дало мне мысль облечь в драматические формы одну из самых драматических эпох
новейшей истории. Не смущаемый никаким иным влиянием - Шекспиру я подражал в
его  вольном  и  широком  изображении  характеров,  в  небрежном  и  простом
составлении типов" (1829). В наброске статьи о драме М. П.  Погодина  "Марфа
Посадница" (1830) Пушкин писал: "Что развивается в трагедии? Какая цель  ее?
Человек и народ - судьба человеческая, судьба  народная.  Вот  почему  Расин
велик, несмотря на узкую форму своей трагедии.  Вот  почему  Шекспир  велик,
несмотря на неравенство, небрежность, уродливость отделки".
     Очень    содержательны    высказывания    о    Шекспире     Лермонтова,
писателя-декабриста В. К. Кюхельбекера, который  переводил  его  на  русский
язык, другого писателя-декабриста - А. А. Бестужева-Марлинского.
     Необыкновенно  высоко  ценили  Шекспира  наши   великие   революционные
демократы - Белинский,  Добролюбов,  Чернышевский,  отмечавшие  глубину  его
проникновения  в  действительность,  умение  уловить   в   ней   все   самое
существенное, правдивость и широту его художественных обобщений, а вместе  с
тем его изумительный поэтический дар.
     Особенно  многочисленны  и  подробны  высказывания  о  Шекспире  В.  Г.
Белинского, посвятившего ему  весьма  замечательную  статью  "Гамлет,  драма
Шекспира. Мочалов в роли Гамлета"  (1838)  и  много  раз  возвращавшегося  к
Шекспиру в других своих работах. В статье  "Литературные  мечтания"  (1834),
сравнивая Байрона, Шиллера и Шекспира, Белинский писал: "Байрон,  выразивший
а своих произведениях муки сердца, ад души, постигнул  только  одну  сторону
бытия вселенной; Шиллер поступил совершенно обратно: он  передал  нам  тайны
неба, показал одно прекрасное жизни, ибо зло жизни у него или  неверно,  или
искажено  преувеличениями,  и   только   Шекспир,   божественный,   великий,
недостижимый, постиг и ад, и землю, и небо. Царь  природы,  он  взял  равную
долю и с зла, и подсмотрел в своем вдохновенном  ясновидении  биение  пульса
вселенной! Каждая его драма есть мир в миниатюре; у него нет, как у Шиллера,
любимых идей, любимых героев".
     В  статье  о  повестях  Гоголя  (1835)  Белинский  с  жаром   утверждал
реалистический характер шекспировского искусства:  в  XVI  веке  совершилась
окончательная реформа в искусстве: Сервантес убил  своим  несравненным  "Дон
Кихотом" ложно-идеальное направление  поэзии,  Шекспир  навсегда  помирил  и
сочетал ее с действительной  жизнью.  Своим  безграничным  и  мирообъемлющим
взором проник он в  недоступное  святилище  природы  человеческой  и  истины
жизни, и подсмотрел и уловил таинственные  биения  их  сокровенного  пульса.
Бессознательный  поэт-мыслитель,  он  воспроизводил   в   своих   гигантских
созданиях нравственную природу сообразно с ее вечными, незыблемыми законами,
сообразно с ее первоначальным планом, как  будто  бы  он  сам  участвовал  в
составлении этих законов, в начертании этого плана, "Новый Протей", он  умел
вдыхать душу живую в мертвую действительность; глубокий аналитик, он умел  в
самых,  по-видимому,  ничтожных  обстоятельствах  жизни  и  действиях   воли
человека находить ключ к разрешению высочайших психологических  явлений  его
нравственной природы. Он никогда  не  прибегает  ни  к  каким  пружинам  или
подставкам в ходе своих драм; их содержание  развивается  у  него  свободно,
естественно, из самой своей сущности, по непреложным законам  необходимости.
Истина, высочайшая истина - вот отличительный характер его созданий. У  него
нет идеалов в общепринятом смысле этого слова; его люди  -  настоящие  люди,
как они есть, как должны быть".
     В цитированной выше статье о Гамлете Белинский,  между  прочим,  писал:
"Обладая даром творчества в высшей степени и одаренный мирообъемлющим  умом,
он в то же время обладает и той объективностью гения,  которая  его  сделала
драматургом  по  преимуществу  и  которая  состоит  в  способности  понимать
предметы так, как они есть, отдельно от своей личности, переселяться в них и
жить их жизнью".
     К концу жизни  в  статье  "Взгляд  на  русскую  литературу  1847  года"
Белинский отмечал глубокое жизненное содержание шекспировского творчества.
     Очень  богаты  плодотворными  мыслями  замечания   Белинского,   помимо
"Гамлета", о пьесах "Ромео и Джульетта",  "Макбет",  "Сон  в  летнюю  ночь",
"Буря" и др. Если разрозненные мысли Пушкина о Шекспире - глубокие прозрения
в сущность его творчества, то высказывания о нем Белинского,  гораздо  более
систематические и подробные, послужили основой,  на  которой  развилось  все
дальнейшее изучение Шекспира в русской науке, всегда видевшей в нем великого
реалиста, правдиво изображавшего человеческие чувства и отношения.
     О взглядах на Шекспира Н. А. Добролюбова мы сказали достаточно в начале
нашей статьи.
     Часто упоминал Шекспира  в  своих  произведениях  Н.  Г.  Чернышевский,
восхищавшийся его глубокой правдивостью. В романе "Что делать?"  (гл.  VIII)
Лопухов говорит: "Почему Шекспир величайший поэт? Потому, что в  нем  больше
правды жизни, меньше обольщения, чем в других портах".
     Не менее восторженно, чем Белинский, относился к Шекспиру А. И. Герцен,
в письмах и статьях  которого  имя  великого  драматурга  встречается  очень
часто. "Душа Шекспира была необъятна...". "Страшный Шекспир огромен, велик",
- писал он в 1837 году Н. А. Захарьиной. Два года спустя  Герцен  вспоминает
"широкое, многообразное изящество, которое находим мы в трагедиях Шекспира",
отмечает, что "его создание  имеет  непреложную  реальность  и  истинность".
"Протестантский мир, - пишет он в 1843 году, - дает Шекспира. Шекспир -  это
человек двух миров. Он затворяет романтическую эпоху искусства и  растворяет
новую... Для Шекспира грудь человека  -  вселенная,  которой  космологию  он
широко набрасывает мощной и гениальной кистью". И  в  "Письмах  об  изучении
природы" (1845)  Герцен  повторяет  снова:  "Поэтическое  созерцание  жизни,
глубина понимания, действительно, беспредельна у Шекспира".
     С 60-х годов и  до  начала  XX  столетия  все  наши  большие  писатели,
литературоведы и критики, за исключением лишь Л. Н. Толстого,  отрицательное
отношение которого к Шекспиру имело особые  причины,  проявляли  к  Шекспиру
отношение, в большей  или  меньшей  степени  восходящее  к  традициям  наших
революционных демократов середины  века.  Одним  из  проявлений  этого  было
непрекращавшееся сознание идейного значения для нас шекспировского наследия,
внутренней близости Шекспира  передовым  устремлениям  русской  общественной
мысли. Это прекрасно выразил И. С. Тургенев в своей речи о Шекспире  в  1864
году по случаю 300-летия со дня рождения великого драматурга. "Мы,  русские,
- заявлял Тургенев, -  празднуем  память  Шекспира,  и  мы  имеем  право  ее
праздновать. Для нас Шекспир не одно только огромное, яркое имя: он сделался
нашим достоянием, он вошел в нашу плоть и кровь".
     В своей речи "Гамлет и Дон Кихот" (1860), содержащей интересный, хотя и
не совсем правильный анализ образа Гамлета, Тургенев, подобно  Белинскому  и
Герцену, сказал: "Шекспир берет свои образы отовсюду - с неба, с земли - нет
ему  запрету;  ничто  не  может  избегнуть  его  всепроникающего  взора;  он
исторгает их с неотразимой силой, с силой орла, падающего  на  свою  добычу.
Все человеческое кажется подвластным могучему гению  английского  порта".  И
под  конец  своей  жизни  Тургенев  писал:  "В  течение  всей   литературной
деятельности я стремился, насколько хватало сил и  уменья,  добросовестно  и
беспристрастно изобразить и воплотить в надлежащие типы и  то,  что  Шекспир
называет The body and pressure of time {Подобие и отпечаток века  ("Гамлет",
III, 2).}, и ту быстро изменяющуюся  физиономию  русских  людей  культурного
слоя, который преимущественно служил предметом моих наблюдений".
     Очень  характерно  высказывание  (в  заметках   80-х   годов)   А.   Н.
Островского,  глубоко  изучившего  Шекспира   и   даже   переводившего   его
("Усмирение своенравной"): "Изобретение интриги потому трудно,  что  интрига
есть ложь, а дело поэта -  истина.  Счастлив  Шекспир,  который  пользовался
готовыми легендами: он не только не изобрел лжи, но в ложь сказки  вкладывал
правду жизни. Дело поэта не в том, чтобы выдумывать небывалую интригу,  а  в
том, чтобы происшествие даже невероятное объяснять законами жизни".
     В этот же период возникает  и  русское  академическое  шекспироведение,
возглавляемое московским профессором Н. И. Стороженко, давшим весьма  ценные
для того времени работы о Шекспире и организовавшим перевод на русский  язык
ряда иностранных книг о нем. К этому  времени  относится  и  появление  двух
лучших наших дореволюционных изданий Шекспира - под редакцией Н. В.  Гербеля
(1863-1868)  и  под  редакцией  С.  А.  Венгерова,   изд.   Брокгауза-Ефрона
(1902-1904).
     В годы черной реакции, перед революцией,  когда  наша  интеллигенция  в
некоторой  своей  части  была  захвачена  декадентскими   и   символистскими
настроениями,  Шекспир  подвергся  у  нас,  как  и  на  Западе,  искажающему
переосмыслению.  Сюда  относятся  Эстетские,  мистические   и   иного   рода
реакционно-идеалистические  истолкования  Шекспира   такими   писателями   и
критиками, как Ф. Зелинский, Ю. Айхенвальд, Л.  Шестов,  поэт  К.  Бальмонт,
равно как и ряд театральных постановок пьес Шекспира.
     Новая  эра  освоения  у  нас  Шекспира  наступила  вместе   с   Великой
Октябрьской социалистической революцией. Однако  здесь  надо  различать  два
периода. В течение примерно первых десяти лет после революции Шекспир еще не
получил у нас должного признания, а главное - правильного осмысления.  Одной
из причин этого были сильные пережитки настроений предшествующих  лет  среди
той  части  русской  интеллигенции,  которая  отказалась  усвоить  подлинное
марксистское мировоззрение и стояла на распутье. Это сказалось, например,  в
статьях и заметках о Шекспире А. Блока последних лет его жизни  (1918-1921),
проникнутых абстрактно-философскими и почти мистическими идеями, а  также  в
шекспировских постановках тех  лет  Ленинградского  Большого  драматического
театра,  когда  Блок  заведовал  там  литературной  частью.  Вторая  причина
заключалась в том, что в связи с "ретлендовской" теорией,  по  недоразумению
нашедшей у нас влиятельных сторонников (В. Фриче, Ф. Шипулинский, отчасти А.
В. Луначарский), и методологически  неверными  выводами  из  нее,  некоторое
время   был   распространен   взгляд   на   Шекспира   как    на    писателя
аристократического.
     Однако в начале 30-х годов советское  литературоведение  и  критика,  а
вместе с ними и советский театр выходят на правильный, подлинно научный путь
восприятия и истолкования Шекспира.  Конечно,  это  отнюдь  не  есть  просто
возврат к позициям передовых русских ученых и критиков дореволюционной поры,
но выработка совершенно нового подхода к шекспировскому  наследию  и  нового
его осмысления в  свете  марксистско-ленинского  понимания  исторического  и
историко-литературного  процесса,  в  свете  марксистско-ленинского  анализа
художественных произведений. Работы советских литературоведов и  театроведов
за последние двадцать лет - М. Морозова, А.  Дживедегова,  В.  Кеменова,  А.
Аникста, К. Державина, Н. Берковского,  Н.  Верховского,  А.  Булгакова,  Ю.
Юзовского и многих других, включая и пишущего эти строки, стремятся раскрыть
подлинный смысл шекспировских произведений, корни  и  историческое  значение
его творчества, а также те стороны творчества Шекспира, которые нам созвучны
и которые делают его, как и других великих представителей эпохи Возрождения,
отдаленным предшественником нашего социалистического мировоззрения.
     Много сделал в советскую эпоху для  раскрытия  ценности  шекспировского
творчества, несмотря  на  некоторые  его  ошибки  в  истолковании  идеологии
Шекспира,  А.  В.  Луначарский.  Еще  в  своей  "Истории  западноевропейской
литературы" (т. 1, 1924) он писал о Шекспире: "Он был влюблен в жизнь. Он ее
видит, как никто до него и после него не видел. Он видит страшно широко.  Он
видит все зло и добро, он видит прошлое  и  возможное  будущее.  Он  глубоко
знает людей, он знает мечты этих людей, видит все внутри этих людей,  сердце
каждого, и это всегда, смотрит ли он в прошлое, или выражает настоящее,  или
создает свой собственный тип, из своего сердца: все живет жизнью полной, как
живой человек". Позже Луначарский говорил - "Провозглашая  любовь  к  жизни,
несмотря ни на что, Шекспир всеми фибрами содрогался вместе  с  многогранным
бытием,  вместе  с  этой  развивающейся  материей;  благословляя  жизнь,  он
чувствовал  ее  горечь  и  неустроенность;  он  возвышался   над   классовой
ограниченностью".
     М. Горький, называвший  Шекспира  "величайшим  драматургом  мира"  (см.
эпиграф к нашей статье), метко определил ту ценность, которую для нас, людей
социалистической культуры, и для нашего  социалистического  искусства  может
представлять Шекспир: "Вот этот  учитель,  деятель,  строитель  нового  мира
должен быть главным героем современной драмы. А  для  того  чтоб  изобразить
этого героя с должной силой и яркостью слова, нужно учиться писать  пьесы  у
старых, непревзойденных мастеров этой литературной формы, и больше  всего  у
Шекспира" {Статья "О пьесах". М.  Горький,  О  литературе,  М.,  1953,  стр.
607.}.
     В  советское  время  возникло  огромное  количество   новых   переводов
шекспировских произведений. Некоторые из пьес появились  в  двух,  трех  или
даже большем числе различных переводов. Несмотря  на  некоторые  различия  в
методе и художественном уровне этих переводов, в целом  они  по  точности  и
выразительности по вниманию к малейшим оттенкам мыслей и чувств,  выраженных
в  шекспировских  образах,  намного  превосходят  переводы  дореволюционного
времени. С 1918 по 1956 год произведения Шекспира выходили в  СССР  230  раз
общим тиражом в 2 641 тыс. экземпляров. Кроме русского они издавались на  27
языках братских народов нашего Союза. Добавим, что в нашей  стране  выпущено
издание Полного собрания сочинений Шекспира  также  и  на  английском  языке
(четыре тома, М., 1937-1938).
     Необычайно расцвели и художественно углубились постановки  Шекспира  на
советской сцене, в  которых  принимают  участие  наши  лучшие  постановщики,
артисты, художники, композиторы. Но этой огромной теме в нашем издании будет
посвящена отдельная статья.
     В 1934 году при Всероссийском театральном обществе в Москве был  создан
Кабинет  Шекспира,  в  1938  году  переименованный  в  Кабинет  Шекспира   и
Западноевропейского театра,  который  вел  научно-исследовательскую  работу,
давал  консультации  театрам   и   критикам,   организовывал   шекспировские
конференции и доклады по отдельным  вопросам  шекспирологии,  подготовлял  к
выпуску  в  свет   различные   шекспирологические   издания   Всероссийского
театрального общества.
     В дни расцвета социалистической культуры в СССР  Шекспир  обрел  у  нас
вторую родину, найдя то верное понимание и  плодотворное  использование  его
наследия, которые с каждым днем все  более  и  более  учитываются  деятелями
культуры за рубежами нашей страны.

                                                                  А. Смирнов




    ВИЛЬЯМ ШЕКСПИР

    РОМЕО И ДЖУЛЬЕТТА
    трагедия в V актах

    Перевод Б.Пастернака

    Шекспир В. Полное собрание сочинений: В 14т.
    Т.6, М.: Терра, 1993, сс.7-198
    ISBN 5—85255—202—X (т.6)
    ISBN5—85255—192—9

    В квадратных скобках [] номер страницы.
    Номер страницы предшествует странице.



    РОМЕО И ДЖУЛЬЕТТА

[7]
    Действующие лица

Эскал, князь веронский.
Граф Парис, молодой человек, родственник князя.
главы двух враждующих домов.
    Монтекки
    Капулетти
Дядя Капулетти.
Ромео, сын Монтекки.
Меркуцио, родственник князя, друг Ромео.
Бенволио, племянник Монтекки, друг Ромео.
Тибальт, племянник леди Капулетти.
францисканские монахи.
    Брат Лоренцо
    Брат Джованни
Балтазар, слуга Ромео.
слуги Капулетти.
    Самсон
    Грегорио
Петр, слуга кормилицы.
Абрам, слуга Монтекки.
Аптекарь.
Три музыканта.
Паж Париса.
Первый горожанин.
Леди Монтекки, жена Капулетти.
Джульетта, дочь Капулетти.
Кормилица Джульетты.
Горожане Вероны, мужская и женская родня обоих домов, ряженые, стража, слуги. Хор.

Место действия — Верона и Мантуя.



[9]
                ПРОЛОГ


            Входит хор.
    Хор
Две равно уважаемых семьи
В Вероне, где встречают
нас событья,
Ведут междоусобные бои
И не хотят унять кровопролитья.
Друг друга любят дети главарей,
Но им судьба подстраивает козни,
И гибель их у гробовых дверей
Кладет конец непримиримой розни.
Их жизнь, любовь и смерть и,
сверх того,
Мир их родителей на их могиле
На два часа составят существо
Разыгрываемой пред вами были.
Помилостивей к слабостям пера —
Их сгладить постарается игра.




[10]
                АКТ I


        Сцена 1. Верона. Площадь.
            Входят Самсон и Грегорио, слуги Капулетти, с мечами и щитами.
    Самсон.
Грегорио, уговор: перед ними не срамиться.
    Грегорио.
Что ты! Наоборот. Кого ни встречу, сам осрамлю.
    Самсон.
Зададим им баню!
    Грегорио.
Самим бы выйти сухими из воды.
    Самсон.
Я скор на руку, как раскипячусь.
    Грегорио.
Раскипятить-то тебя — не скорое дело.
    Самсон.
При виде монтекковских шавок, я вскипаю, как кипяток.
    Грегорио.
Кипеть — уйдешь. Вскипишь — и наутек,
как молоко. А смелый упрется — не сдвинуть.
    Самсон.
Перед шавками из дома Монтекки я упрусь —
не сдвинуть. Всех сотру в порошок: и молодцов и девок.
[12]
    Грегорио.
Подумаешь, какой ураган!
    Самсон.
Всех до одного. Молодцов в сторону, а девок по
углам и в щель.
    Грегорио.
Ссора-то ведь господская и между мужской прислугой.
    Самсон.
Все равно. Слажу с мужской, примусь за жен-
скую. Всем покажу свою силу.
    Грегорио.
И бедным девочкам?
    Самсон.
Пока хватит мочи, и девочкам. Я, слава богу,
кусок мяса не малый.
    Грегорио.
Хорошо, что ты не рыба, а то был бы ты соле-
ной трескою. Скорей, где твой меч? Вон двое монтекковских.
    Самсон.
Готово, меч вынут. Задери их. Я тебя не оставлю.
    Грегорио.
Это еще что за разговор? Как! Струсить и
показать пятки?
    Самсон.
Обо мне не беспокойся.
    Грегорио.
Есть о ком беспокоиться!
    Самсон.
Выведем их из себя. Если они начнут драку пер-
выми, закон будет на нашей стороне.
    Грегорио.
Я скорчу злое лицо, когда пройду мимо. По-
смотрим, что они сделают.
    Самсон.
Я буду грызть ноготь по их адресу. Они будут
опозорены, если смолчат.
            Входят Абрам и Балтазар.
    Абрам.
Не на наш ли счет вы грызете ноготь, сэр?
[13]
    Самсон.
Грызу ноготь, сэр.
    Абрам.
Не на наш ли счет вы грызете ноготь, сэр?
    Самсон
(вполголоса Грегорио). Если это подтвердить,
закон на нашей стороне?
    Грегорио
(вполголоса Самсону). Ни в коем случае.
    Самсон.
Нет, я грызу ноготь не на ваш счет, сэр. А грызу,
говорю, ноготь, сэр.
    Грегорио.
Вы набиваетесь на драку, сэр?
    Абрам.
Я, сэр? Нет, сэр.
    Самсон.
Если набиваетесь, я к вашим услугам. Я прожи-
ваю у господ ничуть не хуже ваших.
    Абрам.
Но и не у лучших.
    Грегорио
(в сторону, Самсону, заметив вдали Тибальта). Говори — у лучших.
Вон один из хозяйской родни.
    Самсон.
У лучших, сэр.
    Абрам.
Вы лжете!
            Входит Бенволио.
    Самсон.
Деритесь, если вы мужчины! Грегорио, пока-
жи-ка им свой молодецкий удар.
            Дерутся.
    Бенволио
Оружье прочь — и мигом по местам!
Не знаете, что делаете, дурни.
            (Выбивает у них мечи из рук.)
[14]
            Входит Тибальт.
    Тибальт
Как, ты сцепился с этим мужичьем?
Вот смерть твоя — оборотись, Бенволио!
    Бенволио
Хочу их помирить. Вложи свой меч,
Или давай их сообща разнимем.
    Тибальт
Мне ненавистен мир и слово "мир",
Как ненавистен ты и все Монтекки.
Постой же,трус!
            Дерутся.
            Входят приверженцы обоих домов
            и присоединяются к дерущимся; затем горожане
            с дубинками и алебардами.
    Первый горожанин
Сюда с дубьем и кольями! Лупи!
Долой Монтекки вместе с Капулетти!
            Входят Капулетти в халате и леди Капулетти.
    Капулетти
Что тут за шум? Где меч мой боевой?
[15]
    Леди Капулетти
Костыль ему! Меча недоставало!
    Капулетти
Подать мне меч! Монтекки — на дворе
И на меня свое оружье поднял.
            Входят Монтекки и леди Монтекки.
[16]
    Монтекки
Ты, Капулетти, плут! Пусти, жена!
    Леди Монтекки
К дерущимся не дам ступить ни шагу!
            Входит князь со свитой.
    Князь
Изменники, убийцы тишины,
Грязнящие железо братской кровью!
Не люди, а подобия зверей,
Гасящие пожар смертельной розни
Струями красной жидкости из жил!
Кому я говорю? Под страхом пыток
Бросайте шпаги из бесславных рук
И выслушайте княжескую волю.
Три раза под влияньем вздорных слов
Вы оба, Капулетти и Монтекки,
Резней смущали уличный покой.
Сняв мантии, советники Вероны
Сжимали трижды в старческих руках
От ветхости тупые алебарды,
Решая тяжбу дряхлой старины.
И если вы хоть раз столкнетесь снова,
Вы жизнью мне запатите за все.
На этот раз пусть люди разойдутся.
[17]
Вы, Капулетти, следуйте за мной,
А вас я жду, Монтекки, в Виллафранке
По делу этому в теченье дня.
Итак, под страхом смерти — разойдитесь!
            Все уходят, кроме Монтекки, леди Монтекки и Бенволио.
    Монтекки
Кто сызнова затеял этот спор?
Скажи, племянник, ты ведь был при этом?
    Бенволио
Я нашу дворню с челядью врага
Уже застал в разгаре рукопашной.
Едва я стал их разнимать, как вдруг
Неистовый Тибальт вбежал со шпагой
И ею стал махать над головой.
Он вызывал меня на бой, а ветер
Насмешливо свистел ему в ответ.
Пока чередовали мы удары,
С толпой людей, сбежавшихся на зов,
Явился князь и рознял драчунов.
    Леди Монтекки
А где Ромео? Виделись вы с ним?
Он не был тут? Он правда невредим?
[18]
    Бенволио
Сударыня, за час пред тем, как солнце
Окно востока золотом зажгло,
Я в беспокойстве вышел на прогулку.
Пересекая рощу сикомор,
У западных ворот я натолкнулся
На сына вашего. Он там гулял
В такую рань. Я зашагал вдогонку.
Узнав меня, он скрылся в глубине,
И так как он искал уединенья,
То я его оставил одного.
    Монтекки
Его там часто по утрам видали.
Он бродит и росистый пар лугов
Парами слез и дымкой вздохов множит.
Однако, только солнце распахнет
Постельный полог в спальне у Авроры,
Мой сын угрюмо тащится домой,
Кидается в свой потаенный угол
И занавесками средь бела дня
Заводит в нем искусственную полночь.
Откуда этот неотступный мрак?
Хочу понять и не пойму никак.
    Бенволио
Вы знаете причину, милый дядя?
[19]
    Монтекки
Не ведаю и не могу узнать.
    Бенволио
С расспросами к нему вы обращались?
    Монтекки
А как же! Я и лучшие друзья.
Но он непроницаем для расспросов
И отовсюду так же защищен,
Как червяком прокушенная почка,
Которая не выгонит листа
И солнцу не откроет сердцевины.
Ты спрашиваешь, знаю ль я причину?
Когда б я знал печали этой суть,
Я б излечил больного чем-нибудь.
            Входит Ромео
    Бенволио
А вот и он. Вы здесь как бы случайно.
Увидите, я доберусь до тайны.
    Монтекки
Пойдем жена. Оставим их вдвоем,
Как исповедника с духовником.
            Монтекки и леди Монтекки уходят.
[20]
    Бенволио
Ромео, с добрым утром!
    Ромео
Разве утро?
    Бенволио
Десятый час.
    Ромео
Как долог час тоски!
Что это, не отец мой удалился?
    Бенволио
Да, твой отец. Какая же тоска
Тебе часы, Ромео, удлиняет?
    Ромео
Тоска о том, кто б мог их сократить.
    Бенволио
Ты по любви тоскуешь
    Ромео
Нет.
[21]
    Бенволио
Ты любишь?
    Ромео
Да, и томлюсь тоскою по любви.
    Бенволио
О, эта кроткая на вид любовь
Как на поверку зла, неумолима!
    Ромео
Как сразу, несмотря на слепоту,
Находит уязвимую пяту! —
Где мы обедать будем? — Сколько крови!
Не говори о свалке. Я слыхал.
И ненависть мучительна и нежность.
И ненависть и нежность —
тот же пыл
Слепых, из ничего возникших сил,
Пустая тягость, тяжкая забава,
Нестройное собранье стройных форм,
Холодный жар, смертельное здоровье,
Бессонный сон, который глубже сна.
Вот какова, и хуже льда и камня,
Моя любовь, которая тяжка мне.
Ты не смеешься?
[22]
    Бенволио
Нет, скорее плачу.
    Ромео
О чем, дружок?
    Бенволио
В ответ слезам твоим.
    Ромео
Какое зло мы добротой творим!
С меня и собственной тоски
довольно,
А ты участьем делаешь мне больно.
Заботами своими обо мне
Мою печаль ты растравил вдвойне.
Что есть любовь? Безумье от угара.
Игра огнем, ведущая к пожару.
Воспламенившееся море слез,
Раздумье — необдуманности ради,
Смешенье яда и противоядья.
Прощай, дружок.
    Бенволио
Постой, ты слишком скор.
Пойду и я, но кончим разговор.
[23]
    Ромео
Я потерял себя, и я не тут.
Ромео нет, Ромео не найдут.
    Бенволио
Нет, не шутя скажи: кого ты любишь?
    Ромео
А разве шутки были до сих пор?
    Бенволио
Конечно, нет. Но кто она, без шуток?
    Ромео
Скажи больному у его одра,
Что не на шутку умирать пора.
Она не в шутку женщина, приятель.
    Бенволио
Я так и знал, и бью не в бровь, а в глаз.
    Ромео
Лихой стрелок, но дева не про нас.
    Бенволио
Чем лучше цель, тем целимся мы метче.
24
    Ромео
Сюда неприложимы эти речи.
У ней душа Дианы, Купидон
Не страшен девственнице и смешон.
Она не сдастся на умильность взора
Ни за какие золотые горы.
Красавица, она свой мир красот
Нетронутым в могилу унесет.
    Бенволио
А что, она дала обет безбрачья?
    Ромео
Увы, дала и справится с задачей.
От этой девы и ее поста
Останется в потомстве пустота.
Она такая строгая святая,
Что я надежд на счастье не питаю,
Ей в праведности жить, а мне конец:
Я не жилец на свете, я мертвец.
    Бенволио
Советую, брось помыслы о ней.
    Ромео
Так посоветуй, как мне бросить думать.
[25]
    Бенволио
Дай волю и простор своим глазам —
Другими полюбуйся.
    Ромео
Это способ
Признать за ней тем больше совершенств.
В разрезах черных масок с большей силой
Сверкают лица женщин белизной.
Ослепший вечно помнит драгоценность
Утраченного зренья. А в чертах
Красавиц я прочту напоминанье
О той, кто без сравненья лучше всех.
Забвенью все же я не научился.
    Бенволио
Я научу, как ты бы ни крепился.
            Уходят.




        Сцена 2. Улица.

            Входит Капулетти, Парис и слуга.
    Капулетти
Монтекки и меня оштрафовали.
А разве трудно было б жить в ладу?
[26]
    Парис
Да, это странно. Два почтенных старца -
И почему-то вечно на ножах.
Однако вы мне не дали ответа.
    Капулетти
Я повторю, что я уже сказал:
Ведь дочь моя совсем еще ребенок,
Ей нет еще четырнадцати лет.
Еще повремените два годочка,
И мы невестою объявим дочку.
    Парис
Вступают в брак моложе, чем она.
    Капулетти
Но эта зрелость ранняя вредна.
Мои надежды пожрала могила,
И небо только дочь мне сохранило.
Столкуйтесь с нею, дорогой Парис, —
Вот все, что надо, чтобы мы сошлись.
Узнайте наперед ее желанья,
А я благословляю вас заранье.
Сегодня вечером у нас прием —
Мы ежегодный праздник задаем.
Тут соберется множество народа.
[27]
Мы будем рады вашему приходу.
Вы попадете на богатый съезд,
Как звезды ночи, блещущих невест
И будете свидетелем веселья,
Подобного разливу вод в апреле,
Когда вас окружит их хоровод
И вы очутитесь среди красот,
Решите вы, какая с большей силой
Воображенье ваше поразила.
Без права на такую похвалу
Дочь будет тоже ночью на балу.
Пойдемте, граф.
(Слуге, отдавая ему записку.) А ты, мошенник низкий,
Всех приглашенных обойди по списку.
Скажи гостям, чье имя здесь стоит,
Что вход для них широко к нам открыт.
            Капулетти и Парис уходят.
    Слуга.
"Обойди по списку, обойди по списку"! А кто
поймет этот список? А может, тут написано, что дело са-
пожника — аршин, а дело портного — колодка. "Обойди по
списку"! А может, тут написано, что рыбу ловят кистью, а
крыши красят неводами. "Скажи гостям, чье имя здесь стоит"!
А ты мне скажи, чье здесь стоит имя? Для этого есть которые
умеющие. Да вот они! Легки на помине.
            Входят Бенволио и Ромео.
[28]
    Бенволио
Молчи, мой друг. Огонь огнем встречают,
Беду — бедой и хворью лечат хворь,
Круженьем вспять круженье прекращают,
И ты с бедою точно так же спорь.
Схватить старайся новую заразу,
И прежняя не вспомнится ни разу.
    Ромео
Хорош при этом также подорожник.
    Бенволио
При чем, дружок?
    Ромео
При переломе ног.
    Бенволио
Да ты не спятил?
    Ромео
Нет, совсем не спятил,
Но на цепи, как спятивший с ума,
Замучен и в смирительной рубашке.
    Слуга
Здорово, сэр. Вы мастер ли читать?
[29]
    Ромео
О да! Свой жребий по складам несчастий.
    Слуга.
Спасибо за откровенность. А нам надо, которые
по писаному.
    Ромео.
Куда ты? Я пошутил. Дай я прочту.
(Читает.) "Позвать синьора Мартино с супругой и дочерьми; графа Ан-
сельмо с его прекрасными сестрами; вдовствующую госпожу
Витрувио; синьора Плаченцо и его милых племянниц; Мерку-
цио с его братом Валентином; дядю Капулетти с женой и
дочерьми; прелестную племянницу Розалину; Ливию; синьо-
ра Валенцио с его братом Тибальтом; Лючио и его резвушку
Елену". Прекрасный выбор! А куда их ждут?
    Слуга
Вон в тот конец.
    Ромео
Куда?
    Слуга
К нам в дом на ужин.
    Ромео
В чей дом?
    Слуга
Хозяйский дом.
[30]
    Ромео
Об этом всем
Я должен был спросить тебя сначала.
    Слуга.
Это я вам сам скажу. Мой хозяин — богач Капу-
летти. Может, слыхали? Если вы не родня Монтекки, пожа-
луйте к нам на чарочку.
            (Уходит.)
    Бенволио
У Капулетти, кроме Розалины,
Твоей зазнобы, будут на балу
Виднейшие красавицы Вероны.
Пойдем туда. Когда ты их сравнишь
С твоею павой непредубежденно,
Она тебе покажется вороной.
    Ромео
О, если вы такие святотатцы,
Богоотступных глаз моих зрачки,
Пусть ваши слезы в пламя обратятся
И вы сгорите, как еретики!
Неужто зреньем бог меня обидел,
Чтоб я на небе солнца не увидел?
    Бенволио
Но ты ведь солнца этого красы
Еще не клал ни разу на весы.
[31]
Взгляни кругом на тех, что попригожей,
И вряд ли будешь петь одно и то же.
Быть может, твой единственный алмаз
Простым стеклом окажется на глаз.
    Ромео
Пойдем на бал, но не на смотр собранья,
А ради той, кто выше описаний.
            Уходят.




    Сцена 3. Комната в доме Капулетти.

            Входят леди Капулетти и кормилица.
    Леди Капулетти
Кормилица, скорее: где Джульетта?
    Кормилица
Клянусь былой невинностью, звала.
Джульетта, где ты? Что за непоседа!
Куда девалась ярочка моя?
            Входит Джульетта.
    Джульетта
Ну, что еще?
[32]
    Кормилица
Тебя зовет мамаша.
    Джульетта
Я здесь. Что, матушка, угодно вам?
    Леди Капулетти.
Сейчас. Кормилица, выйди на ми-
нуту, мы поговорим. Впрочем, постой, не уходи, тебе лучше
послушать. Моя дочь порядком подросла.
    Кормилица.
Помилуйте, я ее лета сочту до часочка.
    Леди Капулетти.
Ей нет четырнадцати лет.
    Кормилица.
Я прозакладую своих четырнадцать зу-
бов, даром что их только четыре, что нету. Сколько до Петро-
ва дня?
    Леди Капулетти.
Две недели с лишним.
    Кормилица.
С лишним или без лишнего, не об этом
спор, а четырнадцать ей минет на Петров день, я вам верно
говорю. Она и Сусанна — упокой ее, господи! — были ровес-
ницы. Но я ее не стоила, и ее господь прибрал. А четырнадцать
ей минет на Петров день, это вы не сомневайтесь, я хорошо
помню. Этому трясенью земли, вы теперь сосчитайте, полных
одиннадцать годов. А в самое трясенье, как сейчас помню, я ее
отлучила. Натерла я себе соски полынью и села у голубятни
на солнечный припек. Вы с их милостью были в Мантуе, ну
скажите, какова память! Хватила она, родимая, с соска полыни
и закатилась — не приведи бог! В это самое время голубятня
передо мною кувырк, и я, само собой, оттуда давай бог ноги. А
[33]
этому делу теперь полных одиннадцать годов. Она уже тогда на
ножки становилась — да что я, на ножки! — бегала уже и
ходила, ей-богу, правда, истинный господь! Теперь я вам ска-
жу, расшибла она себе в то время лобик. И вот мой муж...
царство ему небесное, ужасный был шутник!.. взял он ребенка
на руки и говорит: "Лицом, говорит, Джулинька, падать не
годится. Вырастешь, будешь, говорит, норовить упасть на спи-
ну. Будешь?" —. говорит. И что же вы думаете? Утерла моя
крошка слезы и отвечает ему: "Да". Вы подумайте, что за
смехота! Тысячу лет проживу и никогда не забуду. "Будешь,
говорит, на спину, Джулинька?" И она, как ни в чем не быва-
ло, отвечает ему: "Да".
    Леди Капулетти.
Довольно болтать! Замолчи, пожалуйста!
    Кормилица.
Слушаю, сударыня. Но скажите, разве не
умора? Угомонилась в минуту и, не задумываясь, отвечает ему
"да", а ведь шишка-то была здоровенная, с голубиное яйцо, и
плакала она горючими слезами. "Лицом, говорит, падать не
годится. Вырастешь, будешь, говорит, на спину? Будешь?" —
говорит. И эта крошка отвечает ему "да" и разом угомонилась.
    Джульетта
Угомонись, кормилица, и ты.
    Кормилица.
Слушаюсь, больше не буду. Из моих пи-
томиц ты была самая хорошенькая. Дожить бы мне до твоей
свадьбы, то-то была бы радость!
    Леди Капулетти
До свадьбы? А о свадьбе-то и речь.
[34]
Затем пришла. Скажи-ка мне, Джульетта,
К замужеству как ты бы отнеслась?
    Джульетта
Об этой чести я не помышляла.
    Кормилица.
Об этой чести? Вы подумайте! Жаль, я
твоя кормилица, а то можно было бы сказать, что ты ум с
молоком всосала.
    Леди Капулетти
Так вот подумай. Меньших лет, чем ты,
Становятся в Вероне матерями,
А я тебя и раньше родила.
Итак, покуда второпях и вкратце:
К нам за тебя посватался Парис.
    Кормилица.
Ну, это, барышня моя, мужчина на славу!
Такой мужчина, что объедешь целый свет — лучшего не сы-
щешь. Не человек, а картинка.
    Леди Капулетти
Цветок, каких Верона не видала.
    Кормилица
Цветок, нет слова. Слова нет, цветок.
    Леди Капулетти
Что скажешь? По сердцу ли он тебе?
[35]
Сегодня на балу его изучишь.
Прочти, как в книге, на его лице
Намеки ласки и очарованья.
Сличи его черты, как письмена,
Измерь, какая в каждой глубина,
А если что останется в тумане,
Ищи всему в глазах истолкованья.
Вот где тебе блаженства полный свод,
И переплета лишь недостает.
Как рыба — глуби, с той же силой самой
Картина требует красивой рамы,
И золотое содержанье книг
Нуждается в застежках золотых,
Вот так и ты, подумавши о муже,
Не сделаешься меньше или хуже.
    Кормилица.
Не сделаешься меньше! Больше, судары-
ня, больше. От мужчин женщины полнеют.
    Леди Капулетти
Ну, как, займешься ль ты его особой?
    Джульетта
Еще не знаю. Надо сделать пробу.
Но это лишь единственно для вас.
Я только исполняю ваш приказ.
            Входит слуга.
[36]
    Слуга.
Сударыня, гости пришли, кушать подано, вас кли-
чут не докличутся, каждый спрашивает барышню, в кладовой на
чем свет стоит ругают кормилицу, и все вверх дном. Побегу к
гостям. Сделайте милость, пожалуйте безотлагательно.
    Леди Капулетти
Идем.
            Слуга уходит.
Скорей, Джульетта! Граф уж там.
    Кормилица
Благих ночей в придачу к добрым дням!
            Уходят.




    Сцена 4. Улица.

            Входят Ромео, Меркуцио и Бенволио с пятью или шестью ряжеными, факельщики и мальчик с барабаном.
    Ромео
Прочесть ли нам приветствие в стихах
Или войти без лишних предисловий?
    Бенволио
Нет, в наше время это не в ходу.
[37]
Мы сможем обойтись без Купидона
С повязкой шерстяною на глазах,
С татарским луком из линючей дранки,
Который видом так бывал нелеп,
Что дамам был страшней вороньих пугал.
Нам не придется никого томить
Экспромтами при помощи суфлера.
Под дудку их не будем мы плясать,
А спляшем под свою и удалимся.
[38]
    Ромео
Тогда дай факел мне. Я огорчен
И не плясун. Я факельщиком буду.
    Меркуцио
Ромео, нет, от танцев не уйдешь.
    Ромео
Уволь меня. Вы в легких бальных туфлях,
А я придавлен тяжестью к земле.
    Меркуцио
Ведь ты влюблен, так крыльями амура
Решительней взмахни и оторвись.
    Ромео
Он пригвоздил меня стрелой навылет.
Я ранен так, что крылья не несут.
Под бременем любви я подгибаюсь.
    Меркуцио
Повалишься, ее не придави:
Она нежна для твоего паденья.
    Ромео
Любовь нежна? Она груба и зла.
И колется и жжется, как терновник.
[39]
    Меркуцио
А если так, будь тоже с ней жесток,
Коли и жги, и будете вы квиты.
Однако время маску надевать.
Ну, вот и все, и на лице личина.
Теперь пусть мне что знают
говорят:
Я ряженый, пусть маска и краснеет.
    Бенволио
Стучитесь в дверь, и только мы войдем -
Все в пляс, и пошевеливай ногами.
    Ромео
Дай факел мне. Пусть пляшут дураки.
Половики не для меня стелили.
Я ж со свечой, как деды говорили,
Игру понаблюдаю из-за плеч,
Хоть, кажется, она не стоит свеч.
    Меркуцио
Ах, факельщик, своей любовью пылкой
Ты надоел, как чадная коптилка!
Стучись в подъезд, чтоб не истлеть
живьем.
Мы днем огонь, как говорится, жжем.
[40]
    Ромео
Таскаться в гости — добрая затея,
Но иск добру.
    Меркуцио
А чем, спросить посмею?
    Ромео
Я видел сон.
    Меркуцио
Представь себе, и я.
    Ромео
Что видел ты?
    Меркуцио
Что сны — галиматья.
    Ромео
А я не ошибался в них ни разу.
    Меркуцио
Все королева Маб. Ее проказы.
Она родоприемница у фей,
А по размерам — с камушек агата
В кольце у мэра. По ночам она
[41]
На шестерне пылинок цугом ездит
Вдоль по носам у нас, пока мы спим.
В колесах — спицы из паучьих лапок,
Каретный верх — из крыльев саранчи,
Ремни гужей — из ниток паутины,
И хомуты — из капелек росы.
На кость сверчка накручен хлыст из пены,
Комар на козлах — ростом с червячка,
Из тех, которые от сонной лени
Заводятся в ногтях у мастериц.
Ее возок — пустой лесной орешек.
Ей смастерили этот экипаж
Каретники волшебниц — жук и белка.
Она пересекает по ночам
Мозг любящих, которым снятся нежность
Горбы вельможи, которым снится двор
Усы судей, которым снятся взятки,
И губы дев, которым снится страсть.
Шалунья Маб их сыпью покрывает
За то, что падки к сладким пирожкам.
Подкатит к переносице сутяги,
И он почует тяжбы аромат.
Щетинкой под ноздрею пощекочет
У пастора, и тот увидит сон
О прибыльности нового прихода.
С разбегу ринется за воротник
Солдату, и ему во сне приснятся
[42]
Побоища, испанские ножи,
И чары в два ведра, и барабаны.
В испуге вскакивает он со сна
И крестится, дрожа, и засыпает.
Все это плутни королевы Маб.
Она в конюшнях гривы заплетает
И волосы сбивает колтуном,
Который расплетать небезопасно.
Под нею стонут девушки во сне,
Заранее готовясь к материнству.
Вот эта Маб...
    Ромео
Меркуцио, молчи.
Ты пустомеля.
    Меркуцио
Речь о сновиденьях.
Они плоды бездельницы-мечты
И спящего досужего сознанья.
Их вещество — как воздух, а скачки
Как взрывы ветра, рыщущего слепо
То к северу, то с севера на юг
В приливе ласки и порыве гнева.
    Бенволио
Не застудил бы этот ветер твой
[43]
Нам ужина, пока мы сдуру медлим.
    Ромео
Не сдуру медлим, а не в срок спешим.
Добра не жду. Неведомое что-то,
Что спрятано пока еще во тьме,
Но зародится с нынешнего бала,
Безвременно укоротит мне жизнь
Виной каких-то страшных обстоятельств.
Но тот, кто направляет мой корабль,
Уж поднял парус. Господа, войдемте!
    Бенволио
Бей в барабан!
            Уходят.




        Сцена 5. Зал в доме Капулетти.
            Музыканты. Слуги с салфетками.

    Первый слуга.
Где Антон Сотейщик? Отчего не помо-
гает убирать? Так и липнет к объедкам! Так и возит языком!
    Второй слуга.
Плохо дело, когда вся работа на одном
или двух, да и у тех руки немытые.
    Первый слуга.
Резные кресла вон, горки с посудой —
к стене. Присматривай за серебром. Припрячь мне, дорогой
мой, кусок, марципану и, если любишь меня, предупреди вни-
[44]
зу у входа, чтобы пропустили Надежду Наждачницу и Нелли.
Антон Сотейщик!
    Третий слуга.
Здесь я. Об чем крик?
    Первый слуга.
В большой комнате тебя зовут, кли-
чут, требуют, и уж не знаю, как сказать.
    Третий слуга.
Всюду не поспеешь, надвое не разор-
ваться. Веселей поворачивайся, ребята! Поживешь дольше —
наживешь больше.
            Входят Капулетти, леди Капулетти,
            Джульетта и Тибальт с домашними навстречу гостям и ряженым
[45]
    Капулетти
Привет, синьоры! Дамам без мозолей
У нас работы хватит до утра.
Что скажете, красавицы? Какая
Не станет после этого плясать?
Сейчас и заподозрим, что мозоли.
Вот видите, у нас вы и в руках.
Привет, синьоры! Дамам, было время,
И я признанья на ухо шептал.
То время миновало, миновало...
            Входят Ромео, Меркуцио, Бенволио и другие.
Привет, друзья! Играйте, музыканты!
С дороги все! Танцоры, дамы — в круг!
            Музыка. Гости танцуют.
Побольше света! Отодвиньте стулья!
Залейте жар в камине: духота.
(Дяде Капулетти.) Глядишь на танцы, так и разбирает.
Нет, что вы, сядьте, где уж нам плясать!
Когда, скажите, дядя Капулетти,
Плясали в масках мы в последний раз?
    Дядя Капулетти
Да, думаю, тому назад лет тридцать.
[46]
    Капулетти
О нет, не так давно, не так давно!
Считайте, сколько лет женат Люченцо?
Никак не больше двадцати пяти.
На свадьбе у него мы и плясали.
    Дядя Капулетти
Да нет, их сыну тридцать с чем-то лет.
    Капулетти
Он только год, как вышел из опеки.
    Ромео
(слуге из своей компании) Кто эта барышня, с которой в ряд
Стал этот кавалер?
    Слуга
Не знаю, сударь.
    Ромео
Ее сиянье факелы затмило.
Она, подобно яркому бериллу
В ушах арапки, чересчур светла
Для мира безобразия и зла.
Как голубя среди вороньей стаи,
[47]
Ее в толпе я сразу отличаю.
Я к ней пробьюсь и посмотрю в упор.
Любил ли я хоть раз до этих пор?
О нет, то были ложные богини.
Я истинной красы не знал доныне.
    Тибальт
Мне показалось, голосом — Монтекки.
Мальчишка, шпагу! Этот негодяй
[48]
Осмелился пробраться к нам под маской
В насмешку над семейным торжеством!
Ну что ж, у нас находчивости хватит.
Он жизнью мне за этот шаг заплатит.
    Капулетти
Мой дорогой, зачем ты поднял крик?
    Тибальт
У нас Монтекки! Как он к нам проник?
Врывается к нам, ни на что не глядя,
Чтобы позорить нас на маскараде!
    Капулетти
Ты о Ромео?
    Тибальт
О дрянном Ромео.
    Капулетти
Приди в себя. Что ты к нему пристал?
Он держится, как должно, и в Вероне
Единогласно признан, говорят,
Примером истинного благородства.
За все богатства мира я не дам
Кому-нибудь у нас его обидеть.
[49]
Оставь его, вот мой тебе приказ.
И если для тебя я что-то значу,
Развеселись и больше лба не хмурь.
В гостях надутость эта неуместна.
    Тибальт
Нет, к месту, если лишние в гостях.
Я не снесу...
    Капулетти
Снесешь, когда прикажут!
Вы слышали? Каков! Он не снесет!
Он не снесет! Не я, а он хозяин!
Он не снесет! Он мне, того гляди,
В моей гостиной общество взбунтует!
Он главный тут! Он все! Он коновод!
    Тибальт
Но, дядя, это срам.
    Капулетти
Без разговоров!
Угомонись!
(Гостям.) Так, так. Не может быть!
[50]
(Тибальту.) Он будет мне давать еще советы!
(Гостям.) Не может быть!
(Тибальту.) Ты неуч и буян!
Учись манерам.
(Слугам.) Свету, больше свету!
(Тибалыпу.)
Добром не хочешь — силой научу.
(Гостям.) Что за разброд? Дружнее, дорогие!
    Тибальт
Уйти, смиреньем победивши злость?
Что ж, и уйду. Но ваш незваный гость,
Которого нельзя побеспокоить,
Еще вам будет много крови стоить!
            (Уходит.)
    Ромео
(одетый монахом, Джульетте) Я ваших рук рукой коснулся грубой.
Чтоб смыть кощунство, я даю обет:
К угоднице спаломничают губы
И зацелуют святотатства след.
[51]
    Джульетта
Святой отец, пожатье рук законно.
Пожатье рук — естественный привет.
Паломники святыням бьют поклоны.
Прикладываться надобности нет.
    Ромео
Однако губы нам даны на что-то?
    Джульетта
Святой отец, молитвы воссылать.
    Ромео
Так вот молитва: дайте нам работу.
Склоните слух ко мне, святая мать.
    Джульетта
Я слух склоню, но двигаться не стану.
    Ромео
Не надо наклоняться, сам достану.
            (Целует ее.)
Вот с губ моих весь грех теперь и снят.
    Джульетта
Зато мои впервые им покрылись.
[52]
    Ромео
Тогда отдайте мне его назад.
    Джульетта
Мой друг, где целоваться вы учились?
    Кормилица
Тебя зовет мамаша на два слова.
            Джульетта уходит.
    Ромео
А кто она?
    Кормилица
Да вы-то сами где?
Она глава семьи, хозяйка дома.
Я в мамках тут и выходила дочь.
Вы с ней сейчас стояли. Помяните:
Кто женится на ней, тот заберет
Хороший куш.
    Ромео
Так это Капулетти?
Я у врага в руках и пойман в сети!
    Бенволио
Прощайся. Вижу, шутка удалась.
[53]
    Ромео
И даже чересчур на этот раз.
    Капулетти
О нет, куда вы, господа, так рано?
Вон слуги с прохладительным идут.
Не можете? Торопитесь? Ну что же,
Благодарю. Прощайте. Добрый путь.
Светите им! А я на боковую.
Ах, черт, а ведь и правда поздний час!
Пора в постель.
            Капулетти и другие уходят.
    Джульетта
Кормилица, послушай:
Кто этот гость у выхода в углу?
    Кормилица
Сын и наследник старика Тиберью.
            Бенволио уходит.
    Джульетта
А этот вот, который стал в дверях?
    Кормилица
А это, кажется, Петручьо-младший.
            Меркуцио уходит.
[54]
    Джульетта
А тот, который подошел к нему
И не охотник танцевать?
            Ромео уходит.
    Кормилица
Не знаю.
    Джульетта
Поди узнай-ка.
            Кормилица удаляется к расходящимся.
Если он женат,
Пусть для венчанья саван мне кроят.
    Кормилица
(возвращаясь) Его зовут Ромео.
Он Монтекки,
Сын вашего заклятого врага.
    Джульетта
Я воплощенье ненавистной силы
Некстати по незнанью полюбила!
Что могут обещать мне времена.
Когда врагом я так увлечена?
[55]
    Кормилица
Что ты бормочешь?
    Джульетта
Так, стихи, пустое.
На танцах в парке кто-то подсказал.
    Леди Капулетти
(за сценой) Джульетта!
    Кормилица
Слышим, слышим! Знаю, знаю!
Все разошлись. Пойдем и мы, родная.
            Уходят. Входит хор.
    Хор
Былая страсть лежит на смертном ложе,
И новая на смену ей пришла.
И бывшая Ромео всех дороже
Перед Джульеттой больше не мила.
Хотя любовь их все непобедимей,
Они пока еще разделены.
Исконная вражда семей меж ними
Разрыла пропасть страшной глубины.
В ее семье Монтекки ненавидят,
[56]
В глазах родни Ромео не жених.
Когда и где она его увидит
И как спасет от ненависти их?
Но страсть их учит побеждать страданье
И им находит способ для свиданья.
            Хор уходит.




[57]
                АКТ II


        Сцена 1. У стены сада Капулетти.

            Входит Ромео.
    Ромео
Куда уйду я, если сердце здесь?
Вращайся вкруг планеты,
бедный спутник!
            (Перелезает через стену сада.)
            Входят Бенволио и Меркуцио.
    Бенволио
Ромео, стой!
    Меркуцио
Ромео не дурак:
Он дома и, наверное, в постели.
[58]
    Бенволио
Он перелез чрез эту стену в сад.
Погромче позови его, Меркуцио.
    Меркуцио
Звать мало — вызову его, как тень.
Ромео! Сумасшедший обожатель!
[59]
Стань предо мной, как облачко, как вздох!
Произнеси полстрочки, и довольно.
Скажи "увы". Срифмуй
"любовь" и "кровь".
К Венере обратись иль Купидону.
Скажи, что это мерзкий сорванец
С подбитым глазом. Расскажи легенду
О нищей и царе Кофетуа.
Не слышит, не колышется,
не дышит.
Бедняга, мертв, а я зову его!
Зову тебя во имя Розалины,
Ее горящих глаз и влажных губ,
Крутого лба и стройных ног и бедер
И прочих околичностей, проснись
И выйди к нам.
    Бенволио
Он может рассердиться.
    Меркуцио
А, собственно, на что? Иной вопрос,
Когда бы я к его любезной вызвал
Другого и оставил их вдвоем.
Но я ведь заклинаю дух Ромео
В его прямом и собственном лице.
Он должен оценить, а не сердиться.
[60]
    Бенволио
Слепая страсть не достигает цели.
Он, верно, тут, под деревом, застыл
И сожалеет, что его царица
Не ягода садовая кизил,
Чтоб в рот к нему без косточки свалиться.
О, если б ягодой она была!
Ну и дурак набитый ты, Ромео!
Прощай, однако. Поспешу в постель.
В твоей походной койке страшный холод.
Идем, Бенволио.
    Бенволио
Идем. Зачем
Искать того, кто найден быть не хочет?




        Сцена 2. Сад Капулетти.

            Входит Ромео.
    Ромео
Им по незнанью эта боль смешна.
Но что за блеск я вижу на балконе?
Там брезжит свет. Джульетта, ты как день!
Стань у окна, убей луну соседством;
[61]
Она и так от зависти больна,
Что ты ее затмила белизною.
            На балконе показывается Джульетта.
Оставь служить богине чистоты.
Плат девственницы жалок
и невзрачен.
Он не к лицу тебе. Сними его.
О милая! О жизнь моя! О радость!
Стоит, сама не зная, кто она.
Губами шевелит, но слов не слышно.
Пустое, существует взглядов речь!
О, как я глуп! С ней говорят другие.
Две самых ярких звездочки, спеша
По делу с неба отлучиться, просят
Ее глаза покамест посверкать.
Ах, если бы глаза ее на деле
Переместились на небесный свод!
При их сиянье птицы бы запели,
Принявши ночь за солнечный восход.
Стоит одна, прижав ладонь к щеке.
О чем она задумалась украдкой?
О, быть бы на ее руке перчаткой,
Перчаткой на руке!
    Джульетта
О горе мне!
[62]
    Ромео
Проговорила что-то. Светлый ангел,
Во мраке над моею головой
Ты реешь, как крылатый вестник неба
Вверху, на недоступной высоте,
Над изумленною толпой народа,
Которая следит за ним с земли.
    Джульетта
Ромео, как мне жаль, что ты Ромео!
Отринь отца да имя измени,
А если нет, меня женою сделай,
Чтоб Капулетти больше мне не быть.
    Ромео
Прислушиваться дальше иль ответить?
    Джульетта
Лишь это имя мне желает зла.
Ты б был собой, не будучи Монтекки.
Что есть Монтекки? Разве так зовут
Лицо и плечи, ноги, грудь и руки?
Неужто больше нет других имен?
Что значит имя? Роза пахнет розой,
Хоть розой назови ее, хоть нет.
Ромео под любым названьем был бы
[64]
Тем верхом совершенств, какой он есть.
Зовись иначе как-нибудь, Ромео,
И всю меня бери тогда взамен!
    Ромео
О, по рукам! Теперь я твой избранник!
Я новое крещение приму,
Чтоб только называться по-другому.
    Джульетта
Кто это проникает в темноте
В мои мечты заветные?
    Ромео
Не смею
Назвать себя по имени. Оно
Благодаря тебе мне ненавистно.
Когда б оно попалось мне в письме,
Я б разорвал бумагу с ним на клочья.
    Джульетта
Десятка слов не сказано у нас,
А как уже знаком мне этот голос!
Ты не Ромео? Не Монтекки ты?
    Ромео
Ни тот, ни этот: имена запретны.
[65]
    Джульетта
Как ты сюда пробрался? Для чего?
Ограда высока и неприступна.
Тебе здесь неминуемая смерть,
Когда б тебя нашли мои родные.
    Ромео
Меня перенесла сюда любовь,
Ее не останавливают стены.
В нужде она решается на все,
И потому — что мне твои родные!
    Джульетта
Они тебя увидят и убьют.
    Ромео
Твой взгляд опасней двадцати кинжалов.
Взгляни с балкона дружелюбней вниз,
И это будет мне от них кольчугой.
    Джульетта
Не попадись им только на глаза!
    Ромео
Меня плащом укроет ночь. Была бы
Лишь ты тепла со мною. Если ж нет,
[66]
Предпочитаю смерть от их ударов,
Чем долгий век без нежности твоей.
    Джульетта
Кто показал тебе сюда дорогу?
    Ромео
Ее нашла любовь. Я не моряк,
Но если б ты была на крае света,
Не медля мига, я бы, не страшась,
Пустился в море за таким товаром.
    Джульетта
Мое лицо спасает темнота,
А то б я, знаешь, со стыда сгорела,
Что ты узнал так много обо мне.
Хотела б я восстановить приличье,
Да поздно, притворяться ни к чему.
Ты любишь ли меня? Я знаю, верю,
Что скажешь "да". Но ты не торопись.
Ведь ты обманешь. Говорят, Юпитер
Пренебрегает клятвами любви.
Не лги, Ромео. Это ведь не шутка.
Я легковерной, может быть, кажусь?
Ну ладно, я исправлю впечатленье
И откажу тебе в своей руке,
Чего не сделала бы добровольно.
[67]
Конечно, я так сильно влюблена,
Что глупою должна тебе казаться,
Но я честнее многих недотрог,
Которые разыгрывают скромниц,
Мне б следовало сдержаннее быть,
Но я не знала, что меня услышат.
Прости за пылкость и не принимай
Прямых речей за легкость и доступность.
    Ромео
Мой друг, клянусь сияющей луной,
Посеребрившей кончики деревьев...
    Джульетта
О, не клянись луною, в месяц раз
Меняющейся, — это путь к изменам.
    Ромео
Так чем мне клясться?
    Джульетта
Не клянись ничем
Или клянись собой, как высшим благом,
Которого достаточно для клятв.
    Ромео
Клянусь, мой друг, когда бы это сердце...
[68]
    Джульетта
Не надо, верю. Как ты мне ни мил,
Мне страшно, как мы скоро сговорились.
Все слишком второпях и сгоряча,
Как блеск зарниц, который потухает,
Едва сказать успеешь "блеск зарниц".
Спокойной ночи! Эта почка счастья
Готова к цвету в следующий раз.
Спокойной ночи! Я тебе желаю
Такого же пленительного сна,
Как светлый мир, которым я полна.
    Ромео
Но как оставить мне тебя так скоро?
    Джульетта
А что прибавить к нашему сговору?
    Ромео
Я клятву дал. Теперь клянись и ты.
    Джульетта
Я первая клялась и сожалею,
Что дело в прошлом, а не впереди.
    Ромео
Ты б эту клятву взять назад хотела?
[69]
    Джульетта
Да, для того, чтоб дать ее опять.
Мне не подвластно то, чем я владею.
Моя любовь без дна, а доброта —
Как ширь морская. Чем я больше трачу,
Тем становлюсь безбрежней и богаче.
            Голос кормилицы за сценой.
Меня зовут. Я ухожу. Прощай. —
Иду, иду! — Прости, не забывай.
Я, может быть, вернусь еще. Постой-ка.
            (Уходит.)
    Ромео
Святая ночь, святая ночь! А вдруг
Все это сон? Так непомерно счастье,
Так сказочно и чудно это все!
            На балкон возвращается Джульетта.
    Джульетта
Еще два слова. Если ты, Ромео,
Решил на мне жениться не шутя,
Дай завтра знать, когда и где венчанье.
С утра к тебе придет мой человек
Узнать на этот счет твое решенье.
Я все добро сложу к твоим ногам
И за тобой последую повсюду.
[70]
    Кормилица
(за сценой) Голубушка!
    Джульетта
Иду! Сию минуту! —
А если у тебя в уме обман,
Тоща, тогда...
    Кормилица
(за сценой) Голубушка!
    Джульетта
Немедля
Оставь меня и больше не ходи.
Я завтра справлюсь.
    Ромео
Я клянусь спасеньем.
    Джульетта
Сто тысяч раз прощай.
            (Уходит.)
    Ромео
Сто тысяч раз
[71]
Вздохну с тоской вдали от милых глаз.
К подругам мы — как школьники домой,
А от подруг — как с сумкой в класс зимой.
            (Направляется к выходу.)
            На балкон возвращается Джульетта.
    Джульетта
Ромео, где ты? Дудочку бы мне,
Чтоб эту птичку приманить обратно!
Но я в неволе, мне кричать нельзя,
А то б я эхо довела до хрипа
Немолчным повтореньем этих слов:
Ромео, где ты? Где же ты, Ромео?
    Ромео
Моя душа зовет меня опять.
Как звонки ночью голоса влюбленных!
    Д жульетта
Ромео!
    Ромео
Милая!
    Джульетта
В каком часу
Послать мне завтра за ответом?
[72]
    Ромео
В девять.
    Джульетта
До этого ведь целых двадцать лет!
Мученье ждать... Что я сказать хотела?
    Ромео
Припомни, я покамест постою.
    Джульетта
Постой, покамест я опять забуду,
Чтоб только удержать тебя опять.
    Ромео
Припоминай и забывай, покуда,
Себя не помня, буду я стоять.
    Джульетта
Почти светает. Шел бы ты подальше.
А как, скажи, расстаться мне с тобой?
Ты как ручная птичка щеголихи,
Привязанная ниткою к руке.
Ей то дают взлететь на весь подвесок,
То тащат вниз на шелковом шнурке.
Вот так и мы с тобой.
[73]
    Ромео
Мне б так хотелось
Той птицей быть!
    Джульетта
О, этого и я
Хотела бы, но я бы умертвила
Тебя своими ласками. Прощай!
Прощай, прощай, а разойтись нет мочи!
Так и твердить бы век: "Спокойной ночи".
            (Уходит.)
    Ромео
Прощай! Спокойный сон к тебе приди
И сладкий мир разлей в твоей груди!
А я к духовнику отправлюсь в келью
Поговорить о радости и деле.
            (Уходит.)




        Сцена 3. Келья брата Лоренцо.

            Входит брат Лоренцо с корзиной.
    Брат Лоренцо
Ночь сердится, а день исподтишка
Расписывает краской облака.
[74]
Как выпившие, кренделя рисуя,
Остатки тьмы пустились врассыпную.
Пока роса на солнце не сошла
И держится предутренняя мгла,
Наполню я свой кузовок плетеный
Целебным зельем и травою сонной.
Земля — праматерь всех пород,
их цель.
Гробница и вновь — их колыбель.
Все, что на ней, весь мир ее зеленый
Сосет ее, припав к родному лону.
Она своим твореньям без числа
Особенные свойства раздала.
Какие поразительные силы
Земля в каменья и цветы вложила!
На свете нет такого волокна,
Которым не гордилась бы она,
Как не отыщешь и такой основы,
Где не было бы ничего дурного.
Полезно все, что кстати, а не в срок —
Все блага превращаются в порок.
К примеру, этого цветка сосуды:
Одно в них хорошо, другое худо.
В его цветах — целебный аромат,
А в листьях и корнях — сильнейший яд.
Так надвое нам душу раскололи
Дух доброты и злого своеволья.
[75]
Однако в тех, где побеждает зло,
Зияет смерти черное дупло.
    Ромео
(за сценой) Отец!
    Брат Лоренцо
Благословение господне!
Кому б ко мне в такую рань сегодня?
            Входит Ромео.
Ах, это ты? Вполне ли ты здоров,
Что пробудился раньше петухов?
Иное дело старость и заботы:
У них свои с бессоницею счеты.
Но в молодые годы крепкий сон,
Мне кажется, единственный закон.
Ты неспроста горишь усердьем ранним,
А по каким-то важным основаньям.
Ты должен был по нездоровью встать,
А то и вовсе не ложился спать?
    Ромео
Ты прав. Об этом не было помину.
    Брат Лоренцо
Прости, господь! Ты был у Розалины?
[76]
    Ромео
Нет, с Розалиной у меня конец.
Я имя позабыл ее, отец.
    Брат Лоренцо
Я одобряю. Что ж ты так сияешь?
    Ромео
Сейчас, отец, ты главное узнаешь:
Вчера я ранен был, придя на бал,
И на удар ударом отвечал.
Перевяжи нас поскорей обоих.
Вот я зачем в твоих святых покоях.
Как заповедь твоя мне дорога!
Я зла не помню и простил врага.
    Брат Лоренцо
Попроще, сын. Что отвечать я стану,
Когда так исповедь твоя туманна?
    Ромео
Дочь Капулетти, знай, я полюбил,
И ей такую же любовь внушил.
Мы друг без друга часа не протянем,
Все слажено, и дело за венчаньем.
Теперь скорее по делам пойдем.
[77]
Подробности я расскажу потом.
Но раньше мне пообещай, однако,
Сегодня взяться за свершенье брака.
    Брат Лоренцо
Святой Франциск, какой переворот!
О Розалине уж и речь нейдет.
Привязанности нашей молодежи
Не в душах, а в концах ресниц, похоже.
Скажи, по ком недавно, вертопрах,
Я видел слезы на твоих глазах?
Рассолу сколько, жалости в приправу,
Без всякой пользы вылито в канаву?
Давно ли замер твой последний вздох?
Давно ли безутешный стон заглох
И побледнели слез следы и пятна?
Чьи это были чувства, непонятно.
Я, может, ошибаюсь и похвал
В честь Розалины не расточал?
Но если так мужское слово шатко,
Какого ждать от женщины порядка?
    Ромео
Не за нее ль бывал мне нагоняй?
    Брат Лоренцо
Не за нее — за резвость через край.
[78]
    Ромео
Вот я в охладел к ней тем скорее.
    Брат Лоренцо
Чтоб новою увлечься вслед за нею?
    Ромео
Но эта предыдущей не чета.
Та злобилась, а эта — доброта.
    Брат Лоренцо
И хорошо, что злилась. За любовью
Она угадывала пустословье.
Но я с тобою, юный ветрогон.
Я к вам обоим вот чем привлечен:
Мне видится в твоей второй зазнобе
Развязка вашего междоусобья.
    Ромео
Прошу, скорей!
    Брат Лоренцо
Прошу не торопить:
Тот падает, кто мчится во всю прыть.
            Уходят.




[79]
        Сцена 4. Улица.

            Входят Бенволио и Меркуцио.
    Меркуцио
Где носят черти этого Ромео?
Он был сегодня ночью дома?
    Бенволио
Нет.
Я там справлялся.
    Меркуцио
Эта Розалина
Своей пустой, бессовестной игрой
Беднягу доведет до полоумья.
    Бенволио
Слыхал? Тибальт, племянник Капулетти,
Прислал ему письмо.
    Меркуцио.
Вызов, вот увидите.
    Бенволио.
Ромео ответит.
    Меркуцио.
Ничего удивительного. Ответить на пись-
мо — не хитрость.
    Бенволио.
Нет, он ответит принятием вызова.
[80]
    Меркуцио.
Бедный Ромео! Он и так уже мертв от чер-
ного глаза белой лиходейки. Уши у него прострелены серена-
дами, сердце — любовною стрелою. И такому-то тягаться с
Тибальтом!
    Бенволио.
А что такое Тибальт?
    Меркуцио.
Нечто посущественней кота Тибальта из
сказки, можешь мне поверить. В делах чести — настоящий
дьявол. Фехтует, как по нотам: раз, два, а три уже сидит по
рукоятку у тебя в брюхе. Такой дуэлист, что мое почтенье! А
его бессмертные passado, его punto reverse, его hai!
    Бенволио.
Его что?
    Меркуцио.
Это из их дурацкой тарабарщины, чтоб их
черт побрал! Только и слышишь: "Готов побожиться, вот это
клинок! Бьюсь об заклад, вот это мужчина! Провалиться, вот
это девка!" И откуда их столько берется, этих мух заморских
с их модными pardonnez moi и bon, bon! А их широченные
штаны, от которых не стало места на старых лавках!
[81]
            Входит Ромео
    Бенволио.
Гляди-ка, никак, Ромео!
    Меркуцио.
Моща мощой, как высохшая селедка! О бед-
ная плоть человеческая, до чего же ты уподобилась рыбьей!
Вот кому теперь растекаться стихами вроде Петрарки, благо
перед его милой Лаура не больше, чем кухонная замарашка.
Бонжур, синьор Ромео! Французский поклон вашим фран-
цузским штанам. Здорово вы нас вчера надули!
    Ромео.
Здравствуйте оба. Надул? Каким образом?
    Меркуцио.
А как же: уговор был идти вместе, а вы улизнули.
    Ромео.
Прости, милый Меркуцио, я теперь так занят! В
делах, как мои, не до условностей.
    Меркуцио.
Еще бы! В делах, как твои, приходится пол-
зать на коленях.
    Ромео.
Весьма вежливое соображение.
    Меркуцио.
Еще бы! Я цвет вежливости.
    Ромео.
Гвоздика, наверное.
    Меркуцио.
Совершенно верно.
    Ромео.
Вроде гвоздики на моих башмачных застежках.
    Меркуцио.
Ах, как остроумно! Развивай эту сапожную
остроту, пока не сотрешь на ней подошвы. О, единственное в
мире остроумие, натянутое и долговечное, как стелька!
    Ромео.
Зато ты — сама естественность. Ты воображаешь,
что от натянутости тебя спасает твоя распущенность?
    Меркуцио.
Ну что, это не лучше твоих "охов" и
"ахов"? Теперь, с тобой можно разговаривать, ты — Ромео,
[82]
ты — то, что ты есть и чем должен казаться. А эта чертова твоя ,
любовь — как слюнявая юродивая, которая ходит из угла в
угол, укачивая деревянную чурку и кутая ее в тряпки.
    Бенволио.
Довольно, довольно.
    Меркуцио.
Ты боишься, что это будет против шерстки?
    Бенволио.
Ошибаешься. Я добрался до сущности и кончаю.
    Ромео.
Обратите внимание, вот так зрелище!
            Входят кормилица и Петр.
    Меркуцио.
На горизонте парус!
    Бенволио.
Целых два: юбка и штаны.
    Кормилица.
Петр!
    Петр.
Что изволите?
    Кормилица.
Мой веер, Петр.
    Меркуцио.
Дай ей веер, чтобы прикрыться. Он испра-
вит ей внешность.
    Кормилица.
С добрым утром, добрые государи!
    Меркуцио.
С добрым вечером, добрая государыня!
    Кормилица.
Разве уж вечер?
    Меркуцио.
По-видимому. В вашей жизни — бесспорно.
    Кормилица.
А ну вас, право! Что вы за человек?
    Ромео.
Природою, сударыня, он создан себе на посмеянье.
    Кормилица.
Любопытно! Себе, говорите, на посме-
янье? Но дело не в этом. Кто мне скажет, где найти молодого
Ромео?
[83]
    Ромео.
Извольте. Только молодой Ромео будет немного
старше, когда вы его найдете, чем во время поисков. Из людей
с этим именем я самый младший, за неимением худшего.
    Кормилица.
Если вы Ромео, мне надо вам сказать что-
то доверительное.
    Бенволио.
Увидишь, она зазовет его куда-нибудь на ужин.
    Меркуцио.
Ай да сводня! Ату ее, ату ее!
    Ромео.
Кого ты выследил?
    Меркуцио.
К сожалению, не зайца. Или такого, кото-
рый за старостью может считаться постным.
(Поет.) Если зайца кусок
Запечь в пирог,
То им постного не оскоромишь.
Но бывает, что так
Староват русак —
Тронешь вилкою, зуб переломишь.

Ромео, собираешься ли ты домой? Мы идем к вашим обедать.
    Ромео.
Сейчас я подоспею.
    Меркуцио.
Прощайте, старая барыня, прощайте!
    Кормилица.
Прощайте, скатертью дорога.
            Меркуцио и Бенволио уходят.
Объясните мне, сударь, кто этот нахал, бог знает что о себе
возомнивший?
[84]
    Ромео.
Это молодой человек, который любит послушать
себя и в час наговорит столько, что будет жалеть об этом
целый месяц.
    Кормилица.
Если это он на мой счет, ему не поздоро-
вится, будь он вдесятеро вострей двадцати таких же выскочек.
Я покажу ему, как смеяться надо мною! А если не покажу, все
равно найдутся, которые покажут. Подлый хвастун! Ты это со
своими сударками так разговаривай или с кем-нибудь из тво-
их поганых забулдыг!
(Обращаясь к Петру.) А этот тоже
хорош! Стоит, как пень, и смотрит, как каждый негодяй дела-
ет с его госпожой, что хочет.
    Петр.
Я этого не замечал. Я бы таких вещей не потерпел
и на месте вынул бы оружие. Я пускаю в дело шпагу ничуть не
хуже всякого, едва вижу к этому повод и когда знаю, что закон
на моей стороне.
    Кормилица.
Боже правый, я до сих пор не могу прийти
в себя, и всю меня так и трясет! Подлый хвастун!.. Ах, сэр,
ведь я-то пришла совсем по другому делу. Моя барышня, как
говорится, просила меня узнать. Что она просила, это, конеч-
но, моя тайна, но если вы, сударь, собираетесь ее одурачить,
это я уж просто слов не найду, как нехорошо. Потому что моя
барышня совсем еще молоденькая, и если вы ее обманете,
хорошие люди так не поступают. И вам так не годится, ей-бо-
гу, не годится.
    Ромео.
Погоди, нянюшка. Во-первых, передай от меня
барышне поклон. Уверяю тебя...
[85]
    Кормилица.
Я передам ей это, добрая вы душа. То-то
она обрадуется!
    Ромео.
Что передать ты хочешь? Я и рта ведь не успел
еще открыть порядком.
    Кормилица.
Передам, что вы уверяете. Это, как я по-
лагаю, изъявление немаловажное.
    Ромео
Скажи, что под любым предлогом надо
К полудню ей на исповедь прийти.
Нас с нею обвенчает брат Лоренцо.
Не спутаешь? А это за труды.
    Кормилица
Да полноте, не надо ни полушки.
    Ромео
Ну вот еще! Дают, так надо брать.
    Кормилица
Устрою, ладно. Приведу к полудню.
    Ромео
А ты постой у монастырских врат
И там покараулишь человека
С веревочною лестницей. По ней
[86]
Взберусь я ночью на вершину счастья.
Я за услуги отблагодарю.
Теперь прощай. Поклон твоей хозяйке.
    Кормилица
Спаси вас бог! Послушайте-ка, сэр...
    Ромео
Что, нянюшка?
    Кормилица
А человек-то верный?
К чему нам третий, в толк я не возьму.
Меня б одну, а третий ни к чему.
    Ромео
Ручаюсь, он надежнее железа.
    Кормилица.
Ну, хорошо, сэр. Моя барышня... Господи,
господи! Коща она была маленькая... Слушайте, здесь в городе
есть молодой человек, некто Парис, который бы не прочь ее запо-
лучить. Но для нее он все равно что лягушка — ей-богу, все равно
что лягушка. Она теперь не может, когда я говорю, что этот Парис
более подходящая партия, чем вы, и при этих словах белеет, как
полотно. Что, слова "розмарин" и "Ромео" не на одну букву?
    Ромео.
На одну, нянюшка. Что ж из этого? Оба начина-
ются на "эр".
[87]
    Кормилица.
Какие вы насмешники! Это собачья бук-
ва. "Эр" — совсем другое дело. Ваше имя начинается не так.
Я знаю, она придумывает всякие словечки на вас и розмарин.
Вам бы страшно понравилось.
    Ромео.
Поклон барышне.
    Кормилица.
Да, тысяча поклонов.
            Ромео уходит.
Петр!
    Петр.
Чего изволите?
    Кормилица.
Возьми мой веер и ступай вперед проворней.
            Уходят.




        Сцена 5. Сад Капулетти.

            Входит Джульетта.
    Джульетта
Кормилицу я в девять отослала.
Она хотела сбегать в полчаса.
Они не разминулись? Быть не может.
Нет, попросту она плохой ходок.
Рассыльными любви должны быть мысли,
Они быстрее солнечных лучей,
Несущихся в погоне за тенями.
[88]
Вот что торопит почту голубей
И отчего у Купидона крылья.
Однако солнце уж над головой
И три часа от девяти до полдня,
Ее же нет как нет.
Когда б она
Была с горячей кровью и страстями,
Она летала б с легкостью мяча
Между моим возлюбленным и мною.
Но это право старых хитрецов —
Плестись и мешкать, корча мертвецов.
            Входят кормилица и Петр.
Но вот она. Кормилица, родная!
Что нового? Ты видела его?
Спровадь Петра.
    Кормилица
Ступай-ка, брат, к воротам.
            Петр уходит.
    Джульетта
Ну, няня... Чем ты так огорчена?
Дурных вестей не множь
угрюмым видом,
Но если сообщенья хороши,
Их портит кислая твоя улыбка.
[89]
    Кормилица
Я утомилась. Дай передохну.
Концы — не шутка. Ноги отходила.
    Джульетта
Мои бы кости за твою бы весть
Готова в жертву я тебе принесть!
[90]
    Кормилица
Подумаешь, горячка! Ты не видишь —
Одышка одолела, я без сил.
    Джульетта
А на одышку плакаться есть силы?
Ах, нянюшка, твои обиняки
Длинней иного полного рассказа!
В порядке ли дела у нас иль нет?
Скажи, я успокоюсь и отстану.
Итак, скажи, в порядке ли дела?
    Кормилица.
Сама знаешь, в каком порядке. Навязала
себе сокровище! Без меня выбирала, на себя и пеняй. Ромео!
Ну, что поделаешь... Конечно, лицом он хорош, но фигура
еще лучше. О руках и ногах, конечно, нечего и говорить, но
они выше всякого сравненья. Да что уж там... Служи, детка,
молебен. Вы еще не обедали?
    Джульетта
Нет, нет. Но я все это знала раньше.
Со свадьбой как? Что он о ней сказал?
    Кормилица
Головушку как ломит, инда треснет
И разлетаться на двадцать кусков!
А поясница-то, а поясница!
[91]
Ты полагаешь, бог тебе простит,
Что до смерти меня ты загоняла?
    Джульетта
Мне очень жаль, что ты удручена,
Но что сказал он, золотая няня?
    Кормилица.
Как полагается человеку доброму, красиво-
му и, главное, порядочному, он сказал... Где матушка твоя?
    Джульетта
Где матушка моя? Она в дому.
А где ж ей быть? Какой ответ нелепый!
Как люди с воспитаньем, он сказал:
"Где матушка твоя?"
    Кормилица
О боже правый!
Вот егоза! И этот нетерпеж —
Моим костям заслуженная грелка?
Вперед летай с записками сама.
    Джульетта
Вот мука-то! Что говорит Ромео?
    Кормилица
Ты б нынче исповедаться могла?
[92]
    Джульетта
Могу.
    Кормилица
Тогда беги к Лоренцо в келью...
Там муж твой сделает тебя женой.
Ишь кровь-то как, злодейка, заиграла!
Зарделась, только палец покажи!
Ну вот. Ты в храм, а у меня забота:
Веревочная лестница нужна
Для твоего ночного шатуна.
Кто хочет, всяк меня, старуху, мучит.
Да ночью и тебя, смотри, навьючат.
Пойду поесть. А ты не опоздай.
    Джульетта
Иду, иду, родимая! Прощай!
            Уходят.




        Сцена 6. Келья брата Лоренцо.

            Входят брат Лоренцо и Ромео.
    Брат Лоренцо
Брак надо достодолжно освятить,
Чтобы о том впоследствии не плакать.
[93]
    Ромео
Аминь! Что б ни грозило впереди,
Все беды перевешивает счастье
Свидания с Джульеттой
хоть на миг.
С молитвою соедини нам руки,
А там хоть смерть. Я буду ликовать,
Что хоть минуту звал ее своею.
    Брат Лоренцо
У бурных чувств неистовый конец,
Он совпадает с мнимой их победой.
Разрывом слиты порох и огонь,
Так сладок мед, что, наконец,
и гадок:
Избыток вкуса отбивает вкус.
Не будь ни расточителем, ни скрягой:
Лишь в чувстве меры истинное благо.
            Входит Джульетта.
Вот и она. Столь легкая нога
Еще по этим плитам не ступала.
Влюбленный дух, наверно, невесом,
Как нити паутины бабьим летом.
    Джульетта
Привет тебе, духовный мой отец!
[94]
    Брат Лоренцо
Благодари, Ромео, за обоих.
    Ромео
Скажи, Джульетта, так же ль у тебя
От счастья бьется сердце? Если так же,
Найди слова, которых я лишен,
Чтоб выразить, что нас переполняет.
Пропой хоть звук из хора голосов,
Которые бушуют в нашей встрече.
    Джульетта
Богатство чувств чуждается прикрас,
Лишь внутренняя бедность многословна.
Любовь моя так страшно разрослась,
Что мне не охватить и половины.
    Брат Лоренцо
Пойдем и поскорей все обрядим.
Не повенчав, с такою речью страстной
Вас оставлять одних небезопасно.
            Уходят.




[95]
                АКТ III


        Сцена 1. Площадь.

            Входят Меркуцио, Бенволио, паж и слуги.
    Бенволио
Прошу тебя, Меркуцио, уйдем.
Сегодня жарко. Всюду Капулетти.
Нам неприятностей не избежать,
И в жилах закипает кровь от зноя.
    Меркуцио.
Ты похож на тех, кто, входя в трактир, кла-
дут шпагу на стол со словами: "Пронеси, господи!", и хвата-
ются за нее при второй чарке без надобности.
    Бенволио.
Разве я таков?
    Меркуцио.
Милый мой, ты горяч, как все в Италии, и
так же склонен к безрассудствам и безрассуден в склонностях.
    Бенволио.
Неужто?
[96]
    Меркуцио.
А то нет? Он еще сомневается! Ведь ты готов
лезть с кулаками на всякого, у кого на один волос больше или
меньше в бороде, чем у тебя, или только за то, что человек ест
каштаны, в то время как у тебя глаза каштанового цвета.
Голова у тебя набита кулачными соображениями, как яйцо —
здоровою пищей, и, совершенно как яйцо, сбита всмятку веч-
ными потасовками. Разве ты не поколотил человека за то, что
[97]
он кашлянул на улице и разбудил твою собаку, лежавшую на
солнце? Разве ты не набросился на портного, осмелившегося
надеть новую пару до пасхи, или на кого-то другого за то, что
он новые башмаки подвязал старыми лентами? И такой-то
хочет научить меня миролюбию!
    Бенволио.
Если бы я любил ссоры, как ты, я дал бы
застраховать себя с гарантией на час с четвертью.
    Меркуцио.
Застраховать себя! Эх ты, гарантия!
            Входят Тибальт и другие
    Бенволио.
Ручаюсь головой, вот Капулетти.
    Меркуцио.
Ручаюсь пяткой, мне и дела нет.
    Тибальт.
За мной, друзья! Я потолкую с ними. — Сло-
вечко-два, не больше, господа!
    Меркуцио.
Словечко-два? Скажите, какая важность! Я
думал, удар-другой.
    Тибальт.
Я всегда готов к вашим услугам, дайте мне
только повод.
    Меркуцио.
Его еще надо давать?
    Тибальт.
Меркуцио, ты в компании с Ромео?
    Меркуцио.
В компании? Это еще что за выражение!
Что мы, в артели бродячих музыкантов? Если так, то не про-
гневайтесь. Вот мой смычок, которым я вас заставлю попры-
гать. Это мне нравится! В компании!
    Бенволио
Напрасно мы шумим среди толпы.
Одно из двух: уединимся — либо
[98]
Обсудим спор с холодною душой
И разойдемся. Отовсюду смотрят.
    Меркуцио
И на здоровье. Для того глаза.
Пускай их смотрят.
Я не сдвинусь с места.
            Входит Ромео.
    Тибальт
Отстаньте! Вот мне нужный человек.
    Меркуцио
Ваш человек? К чему же он приставлен?
По-видимому, состоять при вас
Противником на вашем поединке.
    Тибальт
Ромео, сущность чувств моих к тебе
Вся выразима в слове: ты мерзавец.
    Ромео
Тибальт, природа чувств моих к тебе
Велит простить твою слепую злобу.
Я вовсе не мерзавец. Будь здоров.
Я вижу, ты меня совсем не знаешь.
[99]
    Тибальт
Словами раздраженья не унять,
Которое всегда ты возбуждаешь.
    Ромео
Неправда, я тебя не обижал.
А скоро до тебя дойдет известье,
Которое нас близко породнит.
Расстанемся друзьям, Капулетти!
Едва ли знаешь ты, как дорог мне.
    Меркуцио
Трусливая, презренная покорность!
Я кровью должен смыть ее позор!
Как, крысолов Тибальт, ты прочь уходишь?
            (Обнажает шпагу.)
    Тибальт
Что, собственно, ты хочешь от меня?
    Меркуцио.
Одну из твоих девяти жизней, кошачий
царь, в ожидании восьми остальных, которые я выколочу сле-
дом. Тащи за уши свою шпагу, пока я не схватил тебя за твои
собственные!
    Тибальт
С готовностью!
            (Обнажает шпагу.)
[100]
    Ромео
Меркуцио, оставь!
    Меркуцио
Ну, сударь мой, а где passado ваше?
            Бьются.
    Ромео
Вынь меч, Бенвольо! Выбивай из рук
У них оружье. Господа, стыдитесь!
Тибальт! Меркуцио! Князь ведь запретил
Побоища на улицах Вероны.
Постой, Тибальт! Меркуцио!
            Из-под руки Ромео Тибальт ранит Меркуцио
            и скрывается со своими сообщниками.
    Меркуцио
Заколол!
Чума возьми семейства ваши оба!
А сам ушел — и цел?
    Бенволио
Большой укол?
    Меркуцио
Царапина. Но и такой довольно.
Где паж мой? Сбегай, мальчик, за врачом.
[101]
            Паж уходит.
    Ромео
Мужайся, рана ведь не из глубоких.
    Меркуцио.
Ну конечно, колодцы глубже и церковные
двери шире. Но довольно и этой. Кликни меня завтра, и тебе
скажут, что я отбегался. Для этого света я переперчен, дело
ясное. Чума возьми семейства ваши оба! Ах, собака, и крыса,
и кошка! Зацарапать человека до смерти! Подлец бессовест-
ный! Выучился драться по книжке! Какого черта затесались
вы между нами? Меня ранили из-под вашей руки!
    Ромео
Я вас хотел разнять.
    Меркуцио
Веди, Бенвольо,
Куда-нибудь. Я чувств сейчас лишусь.
Чума возьми семейства ваши оба!
Я из-за вас стал кормом для червей.
Все прахом!
            Бенволио уходит с Меркуцио.
    Ромео
Он — мой друг и родич князя
И ранен тяжело из-за меня.
[102]
Я молча снес смертельную обиду:
Меня пред всеми оскорбил Тибальт,
Тибальт, который скоро больше часу
Стал мне родным! Благодаря тебе,
Джульетта, становлюсь я слишком мягким.
            Бенволио возвращается.
    Бенволио
Ромео, наш Меркуцио угас.
Его бесстрашный дух вознесся к небу,
С презреньем отвернувшись от земли.
    Ромео
Недобрый день! Одно убийство это —
Грядущего недобрая примета.
            Возвращается Тибальт.
    Бенволио
Ты видишь, вот опять Тибальт кровавый!
    Ромео
Как, невредим и на вершине славы?
А тот убит? Умолкни, доброта!
Огненноокий гнев, я твой отныне!
Тибальт, возьми обратно подлеца,
Которого сказал мне! Дух Меркуцио
[103]
Еще не отлетел так далеко,
Чтобы тебя в попутчики не жаждать.
Ты или я разделим этот путь.
    Тибальт
Нет, только ты. Ты в жизни с ним якшался,
Ты и ступай!
    Ромео
Еще посмотрим, кто!
            Бьются. Тибальт падает.
    Бенволио
Беги, Ромео! Живо! Горожане
В движенье. Ты Тибальта заколол.
Тебя осудят на смерть за убийство.
Что ты стоишь? Немедленно беги!
    Ромео
Насмешница судьба!
    Бенволио
Зачем ты медлишь?
            Ромео уходит.
            Входят горожане.
[104]
    Первый горожанин
Куда удрал головорез Тибальт?
Меркуцио мертв. Держите негодяя!
    Бенволио
Вот ваш Тибальт.
    Первый горожанин
Я вас предупреждаю:
Вы арестованы. За мной, синьор!
            Входят князь со свитой, Монтекки, Капулетти, их жены и другие.
    Князь
Кто подал поножовщины пример?
    Бенволио
Светлейший князь, восстановить велите
Причину этого кровопролитья.
Рукой Ромео умерщвлен и нем
Убивший сам Меркуцио пред тем.
    Леди Капулетти
Тибальт! Тибальт! Дитя родного брата!
О муж! О князь! О, страшная утрата!
Кровь родственная наша пролилась!
[105]
Взыщи ее с Монтекки, добрый князь!
Вот он стоит — убийца и мерзавец!
    Князь
Я спрашиваю, кто самоуправец?
    Бенволио
Виной Тибальт, который здесь простерт.
Он оскорбил Ромео. Оскорбленный
Стерпел обиду и, наоборот,
Как мог, старался охладить Тибальта.
Но все Тибальту было нипочем,
Он продолжал буянить. Тут вмешался
Меркуцио, сцепились, и пошло.
Они сражались долго с равной силой.
Вертясь почти все время между шпаг,
Ромео их просил остановиться,
Но сам приблизил роковой исход:
Из-под его руки был ранен насмерть
Храбрец Меркуцио. Тибальт бежал
И думал скрыться, но потом вернулся.
Тогда Ромео вышел из себя,
И, прежде чем успел я разобраться,
Лежал Тибальт без жизни на земле
И от последствий убегал Ромео.
Вот поединка достоверный ход.
Я жизнью отвечаю за отчет.
[106]
    Леди Капулетти
Он из семьи Монтекки. Для него
Не истина важнее, а родство.
Их было двадцать человек, и еле
Всем скопищем Тибальта одолели.
Схвати Ромео, князь! Убийца он
И по закону должен быть казнен.
    Князь
Ромео был возмездия орудьем.
Кого мы за Меркуцио осудим?
    Монтекки
Ромео меньше всех. Он с ним дружил
И мстил убийце, как и ты б отметил.
    Князь
И за поступок этот самочинный
Немедля будет выслан на чужбину.
А ваш раздор мне надоел вдвойне
С тех пор, как жизни близких стоит мне.
Я наложу на вас такую пеню,
Что вы оцените мое терпенье.
Слезам, мольбам не придаю цены,
Вы ими не искупите вины.
Когда Ромео края не оставит,
[107]
Ничто его от смерти не избавит.
Очистить площадь! Мертвеца убрать.
Прощать убийцу — значит убивать.
            Уходят.




        Сцена 2. Сад Капулетти

            Входит Джульетта.
    Джульетта
Неситесь шибче, огненные кони,
К вечерней цели! Если б Фаэтон
Был вам возницей, вы б давно домчались
И на земле настала б темнота.
О ночь любви, раскинь свой темный полог,
Чтоб укрывающиеся могли
Тайком переглянуться и Ромео
Вошел ко мне неслышим и незрим.
Ведь любящие видят всё при свете
Волненьем загорающихся лиц.
Любовь и ночь живут чутьем слепого.
Прабабка в черном, чопорная ночь,
Приди и научи меня забаве,
В которой проигравший в барыше,
А ставка — непорочность двух созданий.
Скрой, как горит стыдом и страхом кровь,
[108]
Покамест вдруг она не осмелеет
И не поймет, как чисто все в любви.
Приди же, ночь! Приди, приди, Ромео,
Мой день, мой снег, светящийся во тьме,
Как иней на вороньем оперенье!
Приди, святая, любящая ночь!
Приди и приведи ко мне Ромео!
Дай мне его. Когда же он умрет,
Изрежь его на маленькие звезды,
И все так влюбятся в ночную твердь,
Что бросят без вниманья день и солнце.
Я дом любви купила, но в права
Не введена, и я сама другому
Запродана, но в руки не сдана.
И день тосклив, как накануне празднеств,
Когда обновка сшита, а надеть
Не ведено еще. Но вот и няня
С вестями от Ромео, а тогда
Любой язык красноречив, как небо.
            Входит кормилица с веревками.
Какие вести, няня? Это что:
Веревки для Ромео?
    Кормилица
Да,веревки
            (Бросает их наземь.)
[109]
    Джульетта
Что ты ломаешь руки? Что с тобой?
    Кормилица
Погибель наша! Светопреставленье!
Убит,убит, родимая,убит,
Убит, болезный, отдал богу душу!
    Джульетта
Ужель так бессердечны небеса?
    Кормилица
Не небеса, а милый твой Ромео.
А я-то, дура! Кто ж мог ожидать?
    Джульетта
Зачем ты мучаешь меня, чертовка?
От этой пытки взвыли бы в аду!
Итак, Ромео сам с собой покончил?
Да или нет? Меня такое "да"
Убьет вернее взгляда василиска.
Одно такое "да" и я — не я
И больше никогда собой не буду.
Ответь мне: да иль нет,
и слов не трать,
Чтоб осчастливить или доконать.
[110]
Кормилица
Сама видала рану. Вот такая.
Здесь, на груди. Не приведи господь!
А крови сколько, крови! Лужа крови!
Сам белый-белый, точно полотно.
Я прямо обмерла, как увидала.
    Джульетта
О сердце! Разорившийся банкрот!
В тюрьму, глаза! Закройтесь для свободы.
Стань снова прахом, прах.
В одном гробу
Ромео и себя я погребу.
    Кормилица
Тибальт, Тибальт! Сердечный друг Тибальт!
Какая речь! Какое обхожденье!
Зачем тебя должна я пережить!
    Джульетта
Как, этот вихрь меняет направленье?
Убит Ромео и Тибальт убит?
Лишилась мужа я?
Лишилась брата?
Что ж не трубит архангела труба?
Кто жив еще, когда таких не стало?
[111]
    Кормилица
Убит один Тибальт, Ромео жив.
Он заколол Тибальта и в изгнанье.
    Джульетта
Ромео пролил кровь Тибальта?
    Кормилица
Да.
Хоть верь, хоть не верь, а пролил, пролил!
    Джульетта
О, куст цветов с таящейся змеей!
Дракон в обворожительном обличье!
Исчадье ада с ангельским лицом!
Поддельный голубь!
Волк в овечьей шкуре!
Ничтожество с чертами божества!
Пустая видимость! Противоречье!
Святой и негодяй в одной плоти!
Чем занята природа в преисподней,
Когда она вселяет сатану
В такую покоряющую внешность?
Зачем негодный текст переплетен
Так хорошо? Откуда самозванец
В таком дворце?
[112]
    Кормилица
В мужчинах нет ни в ком
Ни совести, ни чести. Все притворство,
Пустое оболыценье и обман.
Глоток наливки! Эти огорченья
Меня, старуху, скоро вгонят в гроб.
Позор Ромео твоему!
    Джульетта
Опомнись!
Ромео для позора не рожден,
Позор стыдится лба его коснуться.
На этом незапятнанном лице
Могла бы честь короноваться. Низость,
Что я осмелилась его бранить.
    Кормилица
А что ж тебе хвалить убийцу брата?
    Джульетта
Супруга ль осуждать мне? Бедный муж,
Где доброе тебе услышать слово,
Когда его не скажет и жена
На третьем часе брака? Ах, разбойник,
Двоюродного брата умертвил!
Но разве было б лучше, если б в драке
[113]
Тебя убил разбойник этот, брат?
Вернитесь вспять к своим истокам,
слезы!
Вы не у места. Данники тоски,
Вы счастью дань несете по ошибке.
Супруг мой жив, которого Тибальт
Хотел убить. Убит Тибальт, который
Хотел его убить. Все обошлось.
Так что ж я плачу? Слово я слыхала.
Тибальта жалко, но оно страшней.
Я рада бы забыть его, но память
Полна им, как раскаяньем злодей.
"Тибальт убит, а твой Ромео изгнан".
Вот это слово "Изгнан".
Этот звук
Страшнее смерти тысячи Тибальтов.
Достаточно Тибальтова конца,
Но если горю скучно в одиночку
И требуется общество, скажи
Вслед за известьем о конце Тибальта
Про гибель матери или отца,
Или обоих, если очень нужно.
Но на Тибальтов труп нагромождать
Слова:"Ромео изгнан" — это слишком
И значит уничтожить мать, отца,
Тибальта, и Ромео, и Джульетту.
"Ромео изгнан" — это глубина
[114]
Отчаянья без края и без дна!
Где мой отец и мать, скажи мне, няня?
    Кормилица
Рыдают над Тибальтом без скончанья.
Не хочешь ли ты к ним? Я отведу.
    Джульетта
Не надо, няня. Пусть поплачут сами.
Ромео я не ворочу слезами.
А лестницу веревочную спрячь.
Веревочки, о сколько неудач!
У вас ведь тоже разочарованье:
Ромео ждали вы, а он в изгнанье.
Вас вили, чтоб, хватаясь за узлы,
Ко мне проник он под покровом
мглы,
А вы теперь валяетесь без цели.
Тут и без вас в невестах овдовели.
Возьми их, няня... Лягу на кровать —
Не жениха, а скорой смерти ждать.
    Кормилица
Ну, так и быть. Я знаю, где Ромео.
Утешься, детка. Я его найду
И к вечеру доставлю непременно.
Сейчас отправлюсь. Он в монастыре.
[115]
    Джульетта
Надень ему кольцо на безымянный,
И пусть придет проститься на заре.
            Уходят.




        Сцена 3. Келья брата Лоренцо.

            Входит брат Лоренцо.
    Брат Лоренцо
Ромео, выйди. Выходи, несчастный!
В тебя печаль влюбилась. Ты женат
На горести.
            Входит Ромео.
    Ромео
Отец, какие вести?
Что приговор гласит? Какое зло
Еще желало бы со мной знакомства?
    Брат Лоренцо
Ты прав. С тобою в дружбе беды все.
Я весть принес о княжеском решенье.
    Ромео
Он дело переносит в страшный суд?
[116]
    Брат Лоренцо
О нет, зачем? Его решенье мягче:
Ты к ссылке, а не к смерти присужден.
    Ромео
О, лучше сжалься и скажи, что к смерти!
Мне близость ссылки тяжелей, чем смерть.
Не говори ни слова об изгнаньи.
    Брат Лоренцо
Ты выслан из Вероны. Потерпи.
Все впереди, не клином свет сошелся.
    Ромео
Вне стен Вероны жизни нет нигде,
Но только ад, чистилище и пытки.
Из жизни выслать, смерти ли обречь —
Я никакой тут разницы не вижу.
Когда ты мне об этом говоришь,
Ты мне топор вручаешь на подносе,
Чтоб мне с улыбкой голову срубить.
    Брат Лоренцо
Неблагодарный! Ты ведь по закону
Достоин смерти, а остался жить.
Так что ж, ты слеп, что милости не видишь?
[117]
    Ромео
Какая это милость! Это месть.
Небесный свод есть только над Джульеттой.
Собака, мышь, любая мелюзга
Живут под ним и вправе с ней видаться,
Но не Ромео. У навозных мух
Гораздо больше веса и значенья,
Чем у Ромео: им разрешено
Соприкасаться с белоснежным чудом
Джульеттиной руки и воровать
Благословенье губ ее стыдливых,
Но не Ромео. Этому нельзя.
Он в высылке, а мухи полноправны!
И ты сказал, что высылка — не смерть?
Ты б отравил меня или зарезал,
Чем этим пустословьем донимать.
Изгнание! Изгнанье — выраженье,
Встречаемое воплями в аду.
И ты, священник, друг, мудрец, наставник,
Ты мог меня изгнанником назвать?
    Брат Лоренцо
Влюбленный дурень, дай сказать мне слово.
    Ромео
Ты об изгнанье вновь заговоришь.
[118]
    Брат Лоренцо
В защиту от твоих тоскливых мыслей
Я философию препровожу
С тобой в изгнанье, спутницу гонимых.
    Ромео
Опять изгнанье? Это не исход.
Твоя премудрость не создаст Джульетты,
Она не сдвинет стен, не упразднит
Приказа. Философия — не помощь.
    Брат Лоренцо
Ну, значит у безумцев нет ушей.
    Ромео
Безумцы глухи, а провидцы слепы.
    Брат Лоренцо
Дай о твоих делах поговорим.
    Ромео
Молчи о том, чего не понимаешь!
Когда б ты так же молод был, как я;
Любил Джульетту; час, как обвенчался;
Убил Тибальта; так же тосковал
И шел бы в ссылку, ты бы мог по праву
[119]
Судить о том. Тогда б ты на себе
Рвал волосы и по полу катался,
Снимая мерку гроба для себя.
            Стучат в дверь.
    Брат Лоренцо
Стучат. Вставай. Скорей, Ромео! Прячься!
    Ромео
Зачем! Я спрятан все равно от всех
Стеной непроницаемой печали.
            Стучат.
    Брат Лоренцо
Ты слышишь, как стучатся? Уходи.
            Стучат.
Кто там? Сейчас. — Вставай. Тебя задержат.
Ступай в читальню. Ах, как ты упрям!
            Стучат.
Сейчас, сейчас! Какое нетерпенье!
Кто там! Кого вам надо? От кого?
    Кормилица
(за сценой) Откройте дверь, тогда отвечу. Это
Кормилица Джульетты.
[120]
    Брат Лоренцо
В добрый час.
            Входит кормилица.
    Кормилица
Святой отец, скажите, где Ромео,
Муж госпожи моей?
    Брат Лоренцо
Он на полу
И пьян от слез.
    Кормилица
Какое совпаденье!
Точь-в-точь она.
    Брат Лоренцо
Сочувствие сердец.
Сродство души.
    Кормилица
Вот так лежит и плачет,
Лежит — и всё. А вам нельзя, нельзя!
Вы встаньте,сударь,встаньте!
Вы мужчина,
Вам не к лицу.
[121]
    Ромео
Ах,няня!
    Кормилица
Вот и"ах"!
Мы все умрем и смерти не минуем.
    Ромео
Ты о Джульетте говоришь? Ну как?
Что с ней? Я, верно, ей кажусь злодеем?
Ведь я родною кровью обагрил
Ей память детства.
Как ее здоровье?
Как ей живется? Где она сейчас?
Что говорит она о нашем браке?
    Кормилица
Что говорит? Ревет, ревмя ревет.
То на постель повалится, то вскочит,
То закричит "Ромео", то "Тибальт",
И снова навзничь падает.
    Ромео
Ромео!
Ах, это имя — гибель для нее,
Как было смертью для ее родного.
[122]
Скажи, где в нас гнездятся имена?
Я уничтожу это помещенье.
            (Вынимает шпагу.)
    Брат Лоренцо
Сдержи, безумец, руку! Отвечай:
Мужчина ль ты? Слезливостью ты баба,
А слепотой поступков — дикий зверь.
Женоподобье в образе мужчины!
Звереныш с человеческим лицом!
Ты удивил меня. Священным саном
Клянусь, я думал лучше о тебе.
Убил ли ты Тибальта? Что же, надо
Убить себя и заодно убить
Свою жену, живущую тобою?
Чем плох твой род и небо и земля,
Которые ты предаешь хуленьям?
Они соединились все в тебе
Не для распада. Этим ты позоришь
Свою природу и любовь и ум.
Не пользуясь своим тройным богатством,
Подобен ты скупцу-ростовщику.
Твоя природа — восковая кукла,
Когда бесстрашьем не оживлена.
Твоя любовь — игра напрасной клятвой,
Когда во вред для любящих. Твой ум —
Как порох у неловкого солдата,
[123]
Который рвется у него в руках,
Меж тем, как создан для самозащиты.
Встань, человек! По ком ты обмирал,
Жива твоя Джульетта. Это счастье.
Как ни желал тебя убить Тибальт,
Ты сам убил Тибальта. Снова счастье.
Подумай, сколько сыпется удач,
А ты сердит на собственную участь!
Смотри, смотри, таким плохой конец.
Пойди к Джульетте ночью на свиданье,
Как решено, и успокой ее,
Но возвращайся до обхода стражи,
А то не сможешь в Мантую попасть.
Будь в Мантуе, пока найдется повод
Открыть ваш брак и примирить дома.
Тогда упросим, чтоб тебя вернули,
И радость будет в двести раз сильней,
Чем горе нынешнего расставанья.
Кормилица, хозяйке передай,
Чтоб в доме спать легли сегодня раньше,
От слез и так ведь нападает сон, —
И чтоб она к себе ждала Ромео.
    Кормилица
О боже, боже! Ночь бы до утра
Стоять да слушать. Вот она, ученость!
Скажу, что вы придете, доложу.
[124]
    Ромео
И что готовлюсь выговор услышать.
    Кормилица
Она послала, сударь, вам кольцо.
Смотрите, как-нибудь не опоздайте.
            (Уходит.)
    Ромео
Как ожил я от этого всего!
    Брат Лоренцо
Ступай. Спокойной ночи. Значит, помни,
Одно из двух: до стражи уходи
Иль утром проберись переодетым.
Будь в Мантуе. Я буду посылать
С твоим слугой по временам известья,
Как подвигаются твои дела.
Пора. Дай руку. До счастливой встречи!
    Ромео
Я к ней — и под собой не слышу ног,
А то б с тобой расстаться я не мог.
Прощай!
            Уходят.




[125]
        Сцена 4. Комната в доме Капулетти.

            Входят Капулетти, леди Капулетти и Парис.
    Капулетти
У нас несчастье, граф, и до сих пор
Мы с дочерью еще не говорили.
В Тибальте здесь не чаяли души.
Но смерть есть смерть. Уже довольно поздно.
Джульетта сверху больше не сойдет.
Когда б не ваше общество, поверьте,
Я тоже лег бы час тому назад.
[126]
    Парис
Дни траура — для сватовства не время.
Миледи, вашей дочери поклон.
    Леди Капулетти
Я поклонюсь и все у ней узнаю.
Она утратой вся поглощена.
    Капулетти
Парис, я знаю дочь, и я ручаюсь:
Она полюбит вас. Нелепа мысль,
Чтобы она ослушалась. Проведай
Ее пред сном, жена, и приготовь
К тому, что сын наш будущий задумал.
И в эту среду... Впрочем, что у нас?
    Парис
Сегодня понедельник.
    Капулетти
Понедельник?
Пожалуй, в среду рано — не успеть.
Тогда в четверг. Итак, в четверг, скажи ей,
Ее с Парисом решено венчать.
Вы будете готовы? Вы согласны?
Без шума. Два-три друга, вот и всё.
[127]
А то Тибальт — и вдруг веселье, сплетни,
Не правда ли? Две или три семьи.
Удобно ли в четверг, скажите прямо?
    Парис
Жаль, что четверг не завтра, не сейчас.
    Капулетти
Отлично. Так в четверг. Теперь ступайте.
А ты сходи к Джульетте. Прикажи,
Чтобы она готовилась к венчанью.
Прощайте, граф. Светите, слуги мне!
Так поздно, что уж скоро будет рано.
Спокойной ночи!
            Уходят.




        Сцена 5. Комната Джульетты.

            Ромео и Джульетта.
    Джульетта
Уходишь ты? Еще не рассвело.
Нас оглушил не жаворонка голос,
А пенье соловья. Он по ночам
Поет вон там, на дереве граната.
Поверь, мой милый, это соловей.
[128]
    Ромео
Нет, это были жаворонка клики,
Глашатая зари. Ее лучи
Румянят облака. Светильник ночи
Сгорел дотла. В горах родился день
И тянется на цыпочках к вершинам.
Мне надо удаляться, чтобы жить,
Или остаться и проститься с жизнью.
    Джульетта
Та полоса совсем не свет зари,
А зарево какого-то светила,
Взошедшего, чтоб осветить твой путь
До Мантуи огнем факелоносца.
Побудь еще. Куда тебе спешить?
    Ромео
Пусть схватят и казнят. Раз ты согласна,
Я и подавно остаюсь с тобой.
Пусть будет так. Та мгла — не мгла рассвета,
А блеск луны. Не жаворонка песнь
Над нами оглашает своды неба.
Мне легче оставаться, чем уйти.
Что ж, смерть так смерть!
Так хочется Джульетте.
Поговорим. Еще не рассвело.
[129]
    Джульетта
Нельзя, нельзя! Скорей беги: светает,
Светает! Жаворонок-горлодер
Своей нескладицей нам режет уши,
А мастер трели будто разводить!
Не трели он, а любящих разводит,
И жабьи будто у него глаза.
Нет, против жаворонков жабы — прелесть!
Он пеньем нам напомнил, что светло
И что расстаться время нам пришло.
Теперь беги: блеск утра все румяней.
    Ромео
Румяней день и все черней прощанье.
            В комнату входит кормилица.
    Кормилица
Джульетта!
    Джульетта
Няня?
    Кормилица
Матушка идет.
Светает. Осторожнее немножко.
            (Уходит.)
[130]
    Джульетта
В окошко — день, а радость — из окошка!
    Ромео
Обнимемся. Прощай! Я спрыгну в сад.
    Джульетта
Ты так уйдешь, мой друг, мой муж, мой клад?
Давай мне всякий раз все это время
Знать о себе. В минуте столько дней,
Что, верно, я на сотню лет состарюсь,
Пока с моим Ромео свижусь вновь.
    Ромео
Я буду посылать с чужбины весть
Со всяким, кто ее возмется свезть.
    Джульетта
Увидимся ль когда-нибудь мы снова?
    Ромео
Наверное. А муки эти все
Послужат нам потом воспоминаньем.
    Джульетта
О боже, у меня недобрый глаз!
[131]
Ты показался мне отсюда, сверху,
Опущенным на гробовое дно
И, если верить глазу, страшно бледным.
    Ромео
Печаль нас пожирает, и она
Пьет нашу кровь. Ты тоже ведь бледна.
Прощай, прощай!
            (Уходит.)
    Джульетта
Судьба, тебя считают
Изменчивою. Если так, судьба,
То в самом деле будь непостоянной
И вдалеке не век его держи.
    Леди Капулетти
(за сценой) Ты встала, дочь?
    Джульетта
Кто говорит со мною?
Вы, матушка? Еще вы не легли
Иль поднялись? Что надо вам так рано?.
    Леди Капулетти
Ну, как, Джульетта?
[132]
    Джульетта
Мне не по себе.
    Леди Капулетти
Все плачешь об убитом? Но слезами
Его не выполощешь из земли,
А вымоешь — не оживишь.
Довольно.
Поплакать в меру — знак большой любви,
А плач без меры — признак тупоумья.
    Джульетта
А если так утрата велика?
    Леди Капулетти
Ведь слез твоих утраченный не видит.
    Джульетта
Да я ж их по своей охоте лью.
    Леди Капулетти
Ты плачешь не о том, что нет Тибальта,
А что подлец, его убивший, жив.
    Джульетта
Какой подлец?
[133]
    Леди Капулетти
Ромео!
    Джульетта
(в сторону) Он и подлость
Никак не совместимы. — Видит бог,
Еще никто так не терзал мне сердца!
    Леди Капулетти
Все потому, что он еще живет.
    Джульетта
Живет и для меня недосягаем.
Я за Тибальта отомщу сама.
    Леди Капулетти
Отмстим и мы, ты можешь быть покойна.
Я в Мантую пошлю, где, говорят,
Скрывается преступник. Там сумеют
Отравы подмешать ему в еду.
Он в гости поторопится к Тибальту,
И это восстановит твой покой.
    Джульетта
Я, правда, никогда не успокоюсь,
[134]
Пока Ромео не в моих руках.
Найдите человека для посылки,
А яд Ромео я сама сыщу.
Я так составлю для него отраву,
Что с миром он, поверьте мне, уснет.
О, что за мука слышать это имя
И быть не в силах броситься к нему,
Чтоб из любви к несчастному Тибальту
Его в объятьях насмерть задушить!
    Леди Капулетти
Составь мне смесь, а я гонца достану.
Теперь тебе я радость сообщу.
    Джульетта
В такое время радость очень кстати.
Итак, в чем радость эта состоит?
    Леди Капулетти
Отец твой полон о тебе заботы.
Чтобы тебя развлечь, он выбрал день
Для праздника. Нам и во сне не снилось
Нежданное такое торжество.
    Джульетта
Что ж, в добрый час. Когда назначен праздник?
[135]
    Леди Капулетти
В четверг, моя хорошая. В четверг
Прекрасный граф Парис, твой нареченный,
С утра нас приглашает в храм Петра,
Чтобы с тобою сочетаться браком.
    Джульетта
Клянусь Петровым храмом и Петром,
Ничем с Парисом я не сочетаюсь!
Какая спешка! Гонят под венец,
Когда жених и глаз еще не кажет.
Благодарю! Уведомьте отца,
Что замуж рано мне, а если надо,
Скорее за Ромео я пойду,
Чем выйду за Париса. Вот так радость!
    Леди Капулетти
Вот он идет. Скажи ему сама.
Посмотрим, как он примет эти речи.
            Входят Капулетти и кормилица.
    Капулетти
Закат сопровождается росой,
Племянника ж закат отмечен ливнем.
Опять потоки? Все еще в слезах?
На взгляд такое щупленькое тельце,
[136]
А борется, как на море корабль,
С пучиной слез и ураганом вздохов -
До воцаренья новой тишины.
Ну, как дела? Уже ты сообщила
Ей наше повеление, жена?
    Леди Капулетти
Сказала, но она не хочет слушать,
Отказывается. Благодарит.
    Капулетти
Что? Что? Не слышу. Повтори. Не хочет?
Благодарит? Она не поняла
Всей этой чести? Ей не очевидно,
Во сколько раз жених знатнее нас?
Она находкой нашей не гордится?
    Джульетта
Должна благодарить, но не горжусь.
Какая гордость в том, что ненавистно?
Но и напрасный труд ваш дорог мне.
    Капулетти
Вот логика! Прости, не понимаю.
Где связь? То "благодарна" и "горда",
То "не горда" вдруг и "не благодарна".
[137]
Брось эти штуки, маменькина дочь!
Что гордость мне твоя и благодарность?
А вот в четверг, пожалуйста, изволь
Пойти венчаться в храм с Парисом, или
Тебя я на веревке притащу.
В чем держится душа, холера, падаль!
Разважничалась!
    Леди Капулетти
Вы с ума сошли!
    Джульетта
Отец, прошу вас слезно на коленях,
Позвольте только слово мне сказать!
    Капулетти
Ни звука! Все заранее известно.
В четверг будь в церкви или на глаза
Мне больше никогда не попадайся!
Молчать, молчать! Роптали, дураки,
Что дочь у нас одна, а на поверку
И этой много, так нас допекла!
У, подлая!
    Кормилица
Избави боже, сударь!
О дочке отзываться так нельзя.
[138]
    Капулетти
А почему, наставница, с указкой?
К соседкам шли бы языком трепать!
    Кормилица
Я зря не вру.
    Капулетти
Проваливайте к богу!
    Кормилица
Нельзя и рта открыть?
    Капулетти
Вам говорят,
С соседками за кружкою судачьте!
Тут не кабак.
    Леди Капулетти
Вы слишком горячи.
    Капулетти
Меня с ума все это сводит. Боже!
Где б ни был я и что б ни затевал,
В гостях ли, дома ль, вечно, днем и ночью,
Моею мыслью было подыскать
Ей жениха. И наконец он найден.
[139]
Богач, красавец, знатный человек,
Воспитан, воплощенье всех достоинств,
Мечта и сон, а эта тварь пищит:
"Я не хочу! Я не могу! Мне рано.
Простите". Ты не можешь? Хорошо.
Прощаю. Но изволь вперед кормиться
Где хочешь, только больше не со мной.
Имей в виду, я даром слов не трачу.
На размышленье у тебя два дня,
И если ты мне дочь, то выйдешь замуж,
А если нет, скитайся, голодай
И можешь удавиться: бог свидетель,
Тебе тогда я больше не отец.
Так вот, подумай. Это ведь не шутки.
            (Уходит.)
    Джульетта
Ужель нет состраданья в небесах?
Им видно ведь насквозь мое несчастье.
Ах, матушка, не выгоняйте вон!
Отсрочьте брак на месяц, на неделю
Или с Тибальтом положите в склеп!
    Леди Капулетти
Все обсудили. Поступай, как знаешь.
Молчи. Я слова больше не скажу.
            (Уходит.)
[140]
    Джульетта
О господи! О нянюшка! Что делать?
Обет мой в небе, у меня есть муж.
Как клятву мне вернуть с небес
на землю,
Пока мой муж не улетел с земли?
Зачем судьба кует такие ковы
Столь беззащитным существам, как я?
Ну, что ты скажешь, няня? Неужели
Нет утешенья?
    Кормилица
Утешенье есть.
Ромео в ссылке. Он остережется
Соваться к вам и требовать тебя.
Поэтому и вышла бы за графа.
Он — милочка. Ромео — мелюзга
В сравненьи с ним. Такой грозы
во взоре
Не сыщешь у орлов. Твой новый брак
Затмит своими выгодами первый.
А нынешний твой муж в такой дали,
Что это — как покойник, та же польза.
    Джульетта
Ты говоришь от сердца?
[141]
    Кормилица
От души.
    Джульетта
Аминь!
    Кормилица
Что?
    Джульетта
Ты меня переродила.
Спустись-ка вниз и матушке скажи:
Я принесу Лоренцо покаянье
В грехе непослушания отцу.
    Кормилица
Пойду скажу. Вот это шаг похвальный!
            (Уходит.)
    Джульетта
Ведь вот он, вот он, первородный грех.
О демон-искуситель! Что подлее:
Толкать меня на ложь или хулить
Ромео тем же языком, которым
Она его хвалила столько раз?
Разрыв, разрыв! Меж нами пропасть, няня.
[142]
И если не поможет мне монах,
Есть средство умереть в моих руках.
            (Уходит.)




[143]
                АКТ IV


        Сцена 1. Келья брата Лоренцо.

            Входят брат Лоренцо и Парис.
    Брат Лоренцо
До четверга короткий слишком срок.
    Парис
Так хочет тесть, и спешка Капулетти
Ничем я не намерен ослаблять.
    Брат Лоренцо
Невестин образ мыслей вам неведом?
Не нравится мне что-то это все.
    Парис
Она все время плачет о Тибальте,
Я ни о чем не мог с ней говорить.
[144]
Любовь не ко двору в домах, где траур,
Но против этих слез ее отец.
Они вредят здоровью. Он считает,
Что брак остановил бы их поток,
Который разлился в уединенье,
А в обществе вошел бы в берега.
Вы поняли причину нашей спешки?
    Брат Лоренцо
(в сторону) К несчастию!
(Громко.) А вот она сама.
            Входит Джульетта.
    Парис
Счастливый миг, прекрасная супруга!
    Джульетта
Мы не принадлежим еще друг другу.
    Парис
В четверг вы станете моей женой.
    Джульетта
Всё в воле божьей!
[145]
    Брат Лоренцо
Только в ней одной.
    Парис
Вы к брату исповедаться явились?
    Джульетта
Ответить — было б исповедью вам.
    Парис
Как вы от слез горючих похудели!
    Джульетта
Я не была и раньше хороша
[146]
    Парис
Зачем наружность портите вы ложью?
    Джульетта
Я на свое лицо не клевещу
И, думаю, своим чертам — хозяйка.
    Парис
Они мои, а вы черните их.
    Джульетта
За то их, видно, и черню, что ваши —
Свободны ль вы теперь,
святой отец,
Иль лучше мне прийти перед вечерней?
    Брат Лоренцо
Нет, у меня сейчас как раз досуг. —
Нам надо с ней одним остаться, сударь.
    Парис
Избави бог молитве помешать!
В четверг приду вас поднимать,
Джульетта,
Пока ж позвольте вас поцеловать.
            (Уходит.)
[147]
    Джульетта
Запри за ним. Поплачь со мной немного.
Всему конец! Надежды больше нет!
    Брат Лоренцо
Джульетта, мне твоя печаль известна.
Как быть тебе, ума не приложу.
В четверг, слыхал, твое венчанье с графом
И будто отложить его нельзя.
    Джульетта
Не говори, раз выхода не видишь.
И если ты не можешь мне помочь,
То оправдай меня по крайней мере,
И мне в беде поможет этот нож.
Бог нам сердца связал, ты сплел
нам руки.
Я отдана Ромео. Прежде чем
Я руку с сердцем передам другому,
Я сердца жизнь рукою пресеку.
Итак, перебери свой долгий опыт
И вспомни, нет ли случая, как мой.
А то кинжал защитником мне будет
И честью отстоит мой правый иск.
Будь короток, не говори пространно.
Дай умереть иль залечи мне рану.
[148]
    Брат Лоренцо
Стой, дочка. Я обдумываю шаг,
Такой же, впрочем, страшный, как опасность,
Которую хотим мы отвратить.
Ты говоришь, что вместо свадьбы с графом
В себе нашла бы силу умереть?
Что ж, если так, есть средство вроде смерти
От этого позора и беды.
Я дам его, но тут нужна решимость.
    Джульетта
Чтоб замуж за Париса не идти,
Я лучше брошусь с башни, присосежусь
К разбойникам, я к змеям заберусь
И дам себя сковать вдвоем с медведем.
Я вместо свадьбы лучше соглашусь
Заночевать в мертвецкой или лягу
В разрытую могилу. Все, о чем
Я прежде слышать не могла без дрожи,
Теперь я, не колеблясь, совершу,
Чтоб не нарушить верности Ромео.
    Брат Лоренцо
Тогда ступай уверенно домой,
Будь весела и дай отцу согласье
На свадьбу с графом. Завтра ведь среда.
[149]
Ляг завтра спать одна. Устрой, чтоб няня
Не оставалась на ночь наверху.
Ляг и пред сном откупорь эту склянку.
Когда ты выпьешь весь раствор до дна,
Тебя скует внезапный холод. В жилах
Должна остановиться будет кровь.
Ты обомрешь. В тебе не выдаст жизни
Ничто: ни слабый вздох, ни след тепла.
Со щек сойдет румянец. Точно ставни,
Сомкнутся на ночь наглухо глаза.
Конечности, лишившись управления,
Закоченеют, как у мертвецов.
В таком, на смерть похожем, состоянье
Останешься ты сорок два часа,
И после них очнешься освеженной.
Когда тебя придет будить Парис,
Ты будешь мертвой. Как у нас обычай,
Тебя в гробу без крышки отнесут
В фамильную гробницу Капулетти.
Я вызову Ромео. До того
Как ты проснешься, мы с ним будем в склепе.
Вы сможете уехать в ту же ночь.
Вот выход, если ты не оробеешь
Или не спутаешь чего-нибудь.
    Джульетта
Дай склянку мне! Не говори о страхе.
[150]
    Брат Лоренцо
Возьми ее. Я напишу письмо
И в Мантую отправлю
с ним монаха.
Мужайся и решимость прояви!
    Джульетта
Решимость эту я найду в любви.
Прощай, отец.
            Уходят.




        Сцена 2. Зал в доме Капулетти.

            Входят Капулетти, леди Капулетти, кормилица и два служителя.

    Капулетти
Всех выписанных по порядку — в гости!
            Первый служитель уходит.
Найми мне двадцать добрых поваров.
    Второй служитель.
Об этом не беспокоитесь. Я по-
смотрю, облизывают ли они себе пальцы.
    Капулетти.
Это для чего?
    Второй служитель.
Плох тот повар, который не ли-
жет себе пальцев. Таких вон.
    Капулетти.
Ну-ну, ступай.
            Второй служитель уходит.
[151]
Придется эти дни похлопотать.
Действительно ль она пошла к Лоренцо?
    Кормилица.
Пошла, ей-богу пошла.
    Капулетти
Он, может, наведет ее на путь.
Бессовестная, наглая девчонка!
            Входит Джульетта.
    Кормилица
Вот, исповедалась и расцвела.
    Капулетти
Ну что, упрямица? Где пропадала?
    Джульетта
Спросите лучше, где себя нашла!
Я горько каюсь, что была упряма.
Лоренцо настрого мне приказал
Пасть в ноги к вам и попросить прощенья.
Пожалуйста, простите. Никогда
Я более перечить вам не буду.
    Капулетти
Все это надо графу передать.
Зачем тянуть? Я поженю их завтра.
[152]
    Джульетта
Я графа видела в монастыре.
Насколько позволяло мне
приличье,
Я с ним была любезна и тепла.
    Капулетти
Ну, что ж, прекрасно. Поднимайся с полу.
Давно бы так. За графом не пошли?
Ведь я сказал, чтобы пошли
за графом.
Какой нравоучительный монах!
Его недаром город уважает.
    Джульетта
Пойдем со мною, няня. Отберем
Для завтрашнего дня что понарядней.
    Леди Капулетти
Не к завтрашнему дню, а к четвергу.
У вас есть время.
    Капулетти
Собирайся, няня.
Я все-таки их завтра поженю.
            Джульетта и кормилица уходят.
[153]
    Леди Капулетти
Нам на устройство времени не хватит:
Ведь скоро ночь!
    Капулетти
Не бойся, помогу,
И дело загорится, вот увидишь.
Сбери Джульетте свадебный наряд,
А я внизу останусь за хозяйку.
Эй вы, дружней, ребята! — Ни души.
Все разошлись. Схожу-ка я к Парису.
Скажу, что свадьба завтра. Все легко,
С тех пор, как сломлено ее упрямство.
            Уходят.




        Сцена 3. Комната Джульетты.

            Входят Джульетта и кормилица.
    Джульетта
Да, это платье лучше всех. Но, няня,
Оставь меня на эту ночь одну.
Мне надо облегчить пред свадьбой душу.
Ты знаешь, сколько грешных тайн за ней,
И я должна их отмолить пред небом.
[154]
            Входит леди Капулетти.
    Леди Капулетти
Вы заняты? Быть может, вам помочь?
    Джульетта
Нет, матушка. Мы все, что нужно завтра,
Собрали сами. Если вы не прочь,
Пожалуйста, меня одну оставьте,
А няня вам поможет в беготне.
У вас хлопот не мало нынче ночью.
    Леди Капулетти
Спокойной ночи. Ляг и отдохни.
Тебе необходимо.
            Леди Капулетти и кормилица уходят.
    Джульетта
Все прощайте.
Бог весть, когда мы встретимся опять...
Меня пронизывает легкий холод
И ужас отстанавливает кровь.
Я позову их. Мне без них тоскливо.
Кормилица! Нет, здесь ей дела нет.
Одна должна сыграть я эту сцену.
Где склянка?
[155]
Что, если не подействует питье?
Тогда я, значит, выйду завтра замуж?
Нет! Вот защита. Рядом ляг, кинжал!
            (Кладет кинжал на постель.)
Что, если это яд? Ведь для монаха
Грозит разоблаченьем этот брак.
А если я умру, то не узнают,
Что он со мной Ромео обвенчал.
Да, это так. Нет, это невозможно!
Он праведником слыл до этих пор.
Что, если я очнусь до появленья
Ромео? Вот что может напугать!
Не задохнусь ли я тогда в гробнице .
Без воздуха, задолго до того,
Как он придет ко мне на избавленье?
А если и останусь я жива,
Смогу ль я целым сохранить рассудок
Средь царства смерти и полночной тьмы
В соединенье с ужасами места,
Под сводами, где долгие века
Покоятся останки наших предков
И труп Тибальта начинает гнить,
Едва зарытый в свежую могилу,
Где временами, как передают,
Выходят мертвецы в ночную пору?
Увы, увы, кто поручится мне,
Что ежели я встану слишком рано,
[156]
То трупный смрад и резкость голосов,
Чудовищных, как стоны мандрагоры,
Немедля не сведут меня с ума,
Как сводят всех, кто слышал эти крики?
Как поручусь, что рук не запущу
В сыпучий прах и савана с Тибальта
Не стану рвать и что, вооружась
Берцовой костью предка, как дубиной,
Я головы себе не размозжу?
Гляди, гляди! Мне кажется, я вижу
Двоюродного брата. Он бежит
На поиски Ромео. Он кричит,
Как смел тот насадить его на шпагу.
Остановись, Тибальт! Иду к тебе
И за твое здоровье пью, Ромео!
            (Падает на постель, за занавески.)




        Сцена 4. Зал в доме Капулетти.

            Входят леди Капулетти и кормилица.
    Леди Капулетти
Возьми ключи и пряностей прибавь.
    Кормилица
Еще айвы и фиников к пирожным.
[157]
            Входит Капулетти.
    Капулетти
Живей! Поют вторые петухи.
Звонили к утрене.
Взгляни на кухню,
Не подгорел ли торт.
Да не скупись.
    Леди Капулетти
Не суйте нос в хозяйство, баба с прялкой!
Ложитесь. Завтра скажите — мигрень.
    Капулетти
Я в жизни полунощничал так часто,
Что с правом прогуляю эту ночь.
[158]
    Леди Капулетти
Да, вам бы все по девичьим таскаться,
Но я туда вас больше не пущу.
            Леди Капулетти и кормилица уходят.
    Капулетти
Ревнивица, ревнивица!
            Входят три или четыре служителя.
            Они тащат дрова, вертелы и корзины.
Постой-ка.
Что это, братец?
    Первый служитель
Повару в котел.
Не знаем сами!
    Капулетти
Шевелись живее!
            Первый служитель уходит.
Вот дрянь дрова! Куда с таким сырьем?
Спроси Петра, где сложены посуше.
    Второй служитель
Зачем нам Петр? На то у нас башка.
Дойдем до дров своею головою.
[139]
    Капулетти
Какой забавник! "Головой дойдем".
Не голова, а головня, коряга.
            Второй служитель уходит.
Ба, да, никак, уж день? Того гляди,
Парис нагрянет. Вот и музыканты.
Ну да,они.
            Музыка за сценой.
Кормилица! Жена!
Кричи — не докричишься. Няня, няня!
            Кормилица возвращается.
Беги будить Джульетту. Одевай.
А я займу Париса. Живо, живо!
Жених пришел. Я говорю, живей!
Жених, я говорю!
            (Уходит.)




        Сцена 5. Комната Джульетты.

            Входит кормилица.
    Кормилица
Сударыня! Сударыня! Вставай!
Пора вставать! Ай-ай, какая соня!
[160]
Ну, погоди! Вот я ее, козу,
Вот я ее! Как, так-таки ни слова?
Да ладно, ладно. Спи, пока дают.
Спи про запас. Твой граф себя забудет,
А спать тебе не даст. Вот крепкий сон!
Однако разбужу ее. Джульетта!
Джульетта! Разве будет хорошо,
Когда тебя застанет граф в постели?
Ему-то что. Небось он будет рад.
            (Отдергивает занавеску.)
Никак, одета? Встала, нарядилась —
И снова бух? Уж это извини!
Сударыня! Сударыня! А ну-ка! —
Не может быть... Сюда! Она мертва!
О господи! О господи! На помощь!
Глоток наливки! Не перенесу!
            Входит леди Капулетти.
    Леди Капулетти
Что ты шумишь?
    Кормилица
Ужасное несчастье!
    Леди Капулетти
Какое?
[161]
    Кормилица
Посмотрите! Не могу...
    Леди Капулетти
Ах, жизнь моя, дитя мое родное!
Взгляни, очнись, иль я умру с тобой!
На помощь! Помогите!
            Входит Капулетти.
    Капулетти
Безобразье!
Жених внизу, а этой нет как нет!
    Кормилица
Джульетта померла! Она скончалась!
    Леди Капулетти
Джульетты нет, Джульетта умерла.
    Капулетти
Пустите! Быть не может!
Ни кровинки.
Окоченела. Холодна, как лед.
О господи, она давно без жизни!
Все кончено! Как на поле мороз,
Смерть пеленой лежит на этом теле!
[162]
    Кормилица
О горе, горе!
    Леди Капулетти
О беда, беда!
    Капулетти
Смерть, взявшая ее без сожаленья,
Сжимает рот мне и лишает слов!
            Входят брат Лоренцо, Парис и музыканты.
    Брат Лоренцо
Ну как? Готова в храм идти невеста?
    Капулетти
Идти — пойдет, но не придет назад.
О сын мой, накануне обрученья
Твоей невестой овладела смерть!
Вон, как цветок со сломанной головкой,
Лежит она. Ее в супруги взял
Подземный царь. Он зять мой и наследник.
Я жить устал и умереть хочу
И все ему, добро и жизнь, оставлю.
    Парис
Как долго ждал я нынешнего дня
И как ужасно он меня встречает!
[163]
    Леди Капулетти
Проклятый, страшный, несчастливый день!
Тягчайший, самый страшный и несчастный
Из всех, какие только видел свет!
Одна была надежда и богатство,
Одна, одна — единственная дочь —
И даже той судьба не пощадила!
    Кормилица
О боже, не глядели бы глаза!
Какой проклятый день! Какой проклятый!
Какой проклятый, проклятущий день!
О господи, глаза бы не глядели!
    Парис
Я разведен, обманут, втоптан в грязь!
Как низко, смерть, меня ты обманула,
Как превратила в полное ничто!
О жизнь моя! О прелесть!
    Капулетти
Я раздавлен,
Осмеян, искалечен, умерщвлен.
Зачем пришло ты, бедственное время,
Наш долгожданный праздник убивать?
Моей душой, а не моим ребенком
[164]
Была она, и вот она мертва.
А без души что все мои отрады?
    Брат Лоренцо
Стыдитесь! Тише! Слезы не исход
В несчастии. Она принадлежала
Семье и небу. Ныне лишь оно
Владеет ею. Там Джульетте лучше.
Вы дочери от смерти не спасли,
А небо ей сияет вечной жизнью.
Вы прилагали силы все к тому,
Чтобы Джульетту возвеличить в свете,
Что ж плачете вы, видя вашу дочь
Так высоко за облаками в небе?
Знать, мало вы любили дочь свою,
Когда не рады, что она в раю.
Вы счастия молили для желанной?
Счастливейшие умирают рано.
Уймем свой плач и, как заведено,
Осыплем это тело розмарином
И вынесем в венчальном платье в храм.
Природа слабодушна и рыдает,
Но разум тверд, и разум побеждает.
    Капулетти
На похоронный церемониал
Пойдет, что к свадьбе я приготовлял,
[165]
И мы услышим вместо бойких скрипок
Церковный хор и звон колоколов.
Накрытый стол послужит для поминок,
Венчальные цветы украсят гроб.
Все обратилось в противоположность!
    Брат Лоренцо
Отправимся. Сударыня, и вы.
Вы тоже, граф. Подите приготовьтесь.
Ее пора на кладбище нести.
Наверно, в вышних недовольны вами.
Не гневайте их лишними слезами.
            Капулетти, леди Капулетти, Парис и монах уходят.
    Первый музыкант.
Значит, трубы в футляры и по домам?
    Кормилица
Да, по домам, сердечный, по домам.
Тут не до вас. Смотри, какое горе!
            (Уходит.)
    Первый музыкант.
Горе горем, а позвали — надо платить.
    Петр.
Музыканты, а музыканты, плясовую! Если хотите
мне угодить, пожалуйста, плясовую.
    Первый музыкант.
Почему плясовую?
[166]
    Петр.
Потому что у меня от горя серце разрывается. Пля-
совую, пожалуйста! Что-нибудь позабористей. Распотешьте
горемычного.
    Первый музыкант.
Никаких плясовых. Играть не велено.
    Петр.
Так вы не сыграете?
    Первый музыкант.
Нет.
    Петр.
Ну, так вы не то запоете!
    Первый музыкант.
Виноват, это как же?
    Петр.
А так, что я вам напомню ваше место, дудошная
рвань!
    Первый музыкант.
Вы, как видно, сами забыли до-
рогу в официантскую.
    Петр.
В официантскую? Вот я такую официантскую рас-
пишу вам на спине, что куда там ваши ре-фа-ля!
    Второй музыкант.
Уберите кинжал! Благородные
режутся только остротами.
    Петр.
Ах, вот вы как? Ну хорошо, держитесь! Я убью вас
насмешками. Отвечайте:

"Когда в груди терзания и муки
И счастия несбыточного жаль,
Лишь музыки серебряные звуки..."

Почему "серебряные"? Почему "лишь музыки серебряные
звуки"? А, Симон Телячья Струна?
    Первый музыкант.
Потому что у серебра приятный звук.
[167]
    Петр.
Превосходно! А твое мнение как, Гью Козлодер?
    Второй музыкант.
Почему "серебряные"? Потому
что за музыку платят серебром.
    Петр.
Превосходно! А ты что скажешь, Яшка Пищик?
    Третий музыкант.
Ей-богу, не знаю.
    Петр.
Виноват, виноват: я забыл, что ты певчий. Никто
не угадал. "Лишь музыки серебряные звуки" — потому что за
музыку не платят золотом.

"Лишь музыки серебряные звуки
Снимают как рукой мою печаль".
            (Уходит.)
    Первый музыкант.
Что за сверхъестественная бестия!
    Второй музыкант.
Плюнь на него, Джек! Пойдем в
буфетную. Придут факельщики, пообедаем.
            Уходят.




[168]
                АКТ V


        Сцена 1. Мантуя. Улица.

            Входит Ромео.
    Ромео
Когда я вправе доверяться сну,
Он обещает мне большую радость.
Я возбужден и весел целый день.
Какие-то живительные силы
Меня как будто носят над землей.
Я видел сон. Ко мне жена явилась,
А я был мертв и, мертвый, наблюдал."
И вдруг от жарких губ ее я ожил
И был провозглашен царем земли.
О, как живит любовь на самом деле,
Когда так оживляет мысль о ней!
            Входит Балтазар в сапогах со шпорами.
[169]
А, Балтазар! С вестями из Вероны?
От моего монаха писем нет?
Ну, как жена? Что дома? Как Джульетта?
Скажи скорее. Дело только в ней.
И все в порядке, если ей не плохо.
[170]
    Балтазар
В Джульетте суть. Джульетте хорошо.
Ее останки в склепе Капулетти.
Ее душа средь ангелов небес.
Я видел погребение Джульетты
И выехал вас тотчас известить.
Помилуйте меня за эту новость,
Я утаить от вас ее не смея.
    Ромео
Что ты сказал? Я шлю вам вызов, звезды!..
Беги в мой дом. Бумаги и чернил!
Достанем лошадей и выезжаем.
    Балтазар
Не надо падать духом, господин.
У вас горят глаза, и ваша бледность
Добра не предвещает.
    Ромео
Пустяки.
Оставь меня и делай, что велели.
Мне, значит, от монаха писем нет?
    Балтазар
Нет,сударь!
[171]
    Ромео
Все равно. Так отправляйся
За лошадьми. Я скоро сам приду.
            Балтазар уходит.
Джульетта, мы сегодня будем вместе.
Обдумаю, как это совершить.
Как ты изобретательно, несчастье!
Аптекаря я вспомнил. Он живет
Поблизости. На днях его я видел.
Он травы разбирал. Худой старик,
Весь отощавший от нужды, в лохмотьях.
В аптеке черепаха, крокодил
И чучела иных морских уродов.
Кругом на полках нищенский набор
Горшечных черепков, пустых коробок,
Веревочных обрывков, трав, семян
И отсыревших розовых лепешек.
Плачевный хлам, которому с трудом
Придать старались видимость товара.
Тогда же мысль мне в голову пришла:
Когда б у вас нужда явилась в яде,
Который запрещают продавать
Законы Мантуи под страхом смерти,
Несчастный этот вам его продаст.
Как кстати я тогда о нем подумал!
Сейчас он должен будет мне помочь.
[172]
Вот, кажется, как раз его лачуга.
Сегодня праздник, лавка заперта.
Аптекарь! Эй, аптекарь!
            Входит аптекарь.
    Аптекарь
Что угодно?
    Ромео
Поди сюда. Я вижу, ты бедняк.
Вот пятьдесят дукатов. Дай мне аду.
Мне надобно такое вещество,
Чтоб через миг давало полный отдых
От жизни и с такой же быстротой
Освобождало тело от дыханья,
С какой из орудийного жерла
Молниеносно вылетают ядра.
    Аптекарь
Составы есть. Но в Мантуе казнят
Торгующих такими веществами.
    Ромео
Ты так убог — и жизнью дорожишь?
Провалы щек твоих — живая повесть
О голоде, горящие глаза —
Об униженьях. Нищета согнула
[174]
Тебя в дугу. Свет не в ладах с тобой.
Его закон — не твой. Его обычай
Не даст тебе богатства. Ну так что ж?
Рассорься с миром, сделай беззаконье,
Спрячь эти деньги и разбогатей.
    Аптекарь
Не я — моя нужда дает согласье.
    Ромео
И я плачу нужде, а не тебе.
    Аптекарь
Вот порошок. В любую жидкость всыпьте,
И будь в вас силы за двадцатерых,
Один глоток уложит вас мгновенно.
    Ромео
Вот золото, гораздо больший яд
И корень пущих зол и преступлений,
Чем этот безобидный порошок.
Не ты, а я даю тебе отраву.
Купи себе еды и откормись.
Тебя ж, мое спасительное зелье,
Я захвачу к Джульетте в подземелье.
            Уходят.




[175]
        Сцена 2. Келья брата Лоренцо.

            Входит брат Джованни.
    Брат Джованни
Брат во святом Франциске! Здравствуй, брат.
            Входит брат Лоренцо.
    Брат Лоренцо
Ах, это брат Джованни!
Ты вернулся?
Что говорит Ромео? Может быть,
Есть от него из Мантуи записка?
    Брат Джованни
Я в путь с собой хотел монаха взять,
Ухаживающего за больными.
Когда я был у брата, нашу дверь
Замкнули сторожа из карантина,
Решив, что мы из дома, где чума,
И не пускали, наложив печати.
Я в Мантую никак не мог попасть.
    Брат Лоренцо
А кто ж отвез мое письмо к Ромео?
[176]
    Брат Джованни
Я никому не мог его отдать,
Так велика была боязнь заразы.
Возьми его обратно. Вот оно.
    Брат Лоренцо
Какое горе! Дело-то не шутка:
Письмо имело очень важный смысл.
Задержка этих строк грозит несчастьем.
Поди достань-ка мне железный лом
И возвращайся с ним, Джованни, в келью.
    Брат Джованни
Сейчас схожу.
            (Уходит.)
    Брат Лоренцо
Придется одному
К гробнице мне... С минуты на минуту
Джульетта может встать и не простит,
Что я еще не известил Ромео.
Но я ему еще раз напишу.
А в промежутке узнице гробницы
Позволю в келье у себя укрыться.
            (Уходит.)




[177]
        Сцена 3. Кладбище. Гробница семьи Капулетти.

            Входят Парис и паж с цветами и факелом.
    Парис
Дай факел и ступай. Пожалуй, нет:
Задуй его. Я не хочу быть видим.
Вон два-три вяза. Ляг у их корней,
Прижмись к земле и слушай
чутким ухом.
Земля внутри на кладбище пуста.
Нельзя ступить, чтобы не отдавалось.
Едва услышишь шорох, свистни мне.
Давай цветы и делай, как сказали.
    Паж
(в сторону) Мне страшно оставаться одному.
Кругом могилы. Надо поневоле!
            (Уходит.)
    Парис
Лежи в цветах — сама, как сад в цвету.
Твоя постель из пепла и гранита.
Я руки над тобой переплету
И окроплю слезами эти плиты.
[178]
А завтра снова принесу цветов
И забросаю ими твой покров.
            Паж свистит.
Мальчишка свищет. Кто-нибудь идет.
Кого несет нелегкая к могиле
И мне побыть в раздумье не дает?
Как, с факелом? Я спрячусь за кустами.
            (Прячется.)
            Входят Ромео и Балтазар с факелом и киркой.
    Ромео
Дай мне кирку и лом. Возьми письмо.
Оно к отцу. Ты должен завтра утром
Снести его. Теперь дай факел мне.
Стань в стороне и, чтобы ни случилось,
Не вмешивайся и держись вдали.
Я вот зачем спускаюсь в подземелье:
Отчасти, чтоб взглянуть в лицо жены,
Но главное, чтоб снять с покойной
перстень
Большой цены, в котором мне нужда.
Итак, ступай отсюда и не вздумай
Ходить назад подсматривать за мной,
А то я разорву тебя на клочья
И разбросаю по всему двору.
Я сам неукротим сейчас и страшен,
[179]
Как эта ночь. Нас лучше не дразнить,
Как море в бурю и голодных тигров.
    Балтазар
Немедленно уйду, чтоб не мешать.
    Ромео
И будешь другом. Вот тебе награда.
Прощай. Ты славный малый. Будь здоров.
    Балтазар
(в сторону) А все-таки я спрячусь здесь в кустах:
Его слова и вид внушают страх.
            (Уходит.)
    Ромео
О смерть с ненасытимою утробой,
Ты съела лучший из плодов земли!
Но вот тебе я челюсти раздвину
И брюхо новой пищею набью.
            (Открывает склеп.)
    Парис
Монтекки это, шурина убийца,
Виновник слез, которые свели
[180]
Джульетту в гроб. Но негодяю мало,
И он пришел тела их осквернять.
            (Выходит вперед.)
Монтекки, стой! Не подходи к святыне.
Неужто и умершим можно мстить?
Сбежавший осужденный, подчиняйся!
Идем. Ты арестован и умрешь.
    Ромео
Да, я умру, за этим и явился,
Ты ж, милый юноша, ступай добром.
Не искушай безумного. Подумай
Об этих двух. Они тебе пример.
Не делай сызнова меня убийцей —
Тебя люблю я больше, чем себя.
Я здесь готовлю над собой расправу.
Беги, мой друг! Беги, покуда цел.
Тебя больной в горячке пожалел.
    Парис
Твои слова встречаю я презреньем
И по закону задержу тебя.
    Ромео
Ты так настойчив? Ну, так защищайся!
            Бьются
[181]
    Паж
У них дуэль! Я кликну караул!
            (Уходит.)
    Парис
Я умираю!
            (Падает.)
[182]
Если ты не камень,
Прошу, внеси меня к Джульетте в склеп.
            (Умирает.)
    Ромео
Внесу. Кто это? Надобно б вглядеться.
Родня Меркуцьо, бедный граф Парис!
О чем, когда мы ехали верхами,
Дорогой говорил мне человек?
Не о предполагаемом ли браке
Джульетты и Париса? Или нет?
Быть может, это мне во сне приснилось?
Быть может, это я с тоски прочел
В его предсмертной просьбе? Дай мне руку.
Мы в книге бедствий на одной строке.
Ты ляжешь в величавую могилу.
В могилу? Нет, в сияющий чертог.
Среди него покоится Джульетта
И наполняет светом этот склеп.
Лежи, мертвец, похороненный мертвым!
            (Кладет Париса в гробницу.)
Пред смертью на иных находит смех.
Свидетели зовут веселье это
Прощальными зарницами. Теперь
Проверю я, зарницы ль эти вспышки.
Любовь моя! Жена моя! Конец
Хоть высосал, как мед, твое дыханье,
[184]
Не справился с твоею красотой.
Тебя не победили: знамя жизни
Горит в губах твоих и на щеках,
И смерти бледный стяг еще не поднят.
И ты тут, в красном саване, Тибальт?
Какую радость я тебе доставлю!
Смотри: сразившею тебя рукой
Сейчас сражу я твоего убийцу.
Прости меня! Джульетта, для чего
Ты так прекрасна? Я могу подумать,
Что ангел смерти взял тебя живьем
И взаперти любовницею держит.
Под страхом этой мысли остаюсь
И никогда из этой тьмы не выйду.
Здесь поселюсь я, в обществе червей,
Твоих служанок новых. Здесь останусь,
Здесь отдохну навек, здесь сброшу с плеч
Томительное иго звезд зловещих.
Любуйтесь ею пред концом, глаза!
В последний раз ее обвейте, руки!
И губы, вы, преддверия души,
Запечатлейте долгим поцелуем
Со смертью мой бессрочный договор.
Сюда, сюда, угрюмый перевозчик!
Пора разбить потрепанный корабль
С разбега о береговые скалы.
Пью за тебя, любовь!
[185]
            (Выпивает яд.)
Ты не солгал,
Аптекарь! С поцелуем умираю.
            (Умирает.)
            С другого конца кладбища входит брат Лореицо с фонарем, ломом и лопатой.
    Брат Лоренцо
Будь мне опорою, святой Франциск,
Чтоб в яму не свалиться. Кто ты, малый?
    Балтазар
Не бойтесь. Я вас знаю хорошо.
    Брат Лоренцо
Благослови господь! Скажи, приятель,
Чей факел льет там бесполезный свет
Червям и черепам? Он за решеткой
У Капулетти, кажется
    Балтазар
Он там,
Святой отец. В гробнице мой хозяин,
Ваш друг.
    Брат Лоренцо
Какой?
[186]
    Балтазар
Ромео.
    Брат Лоренцо
И давно?
    Балтазар
Да с полчаса!
    Брат Лоренцо
Пойдем со мной в гробницу.
    Балтазар
Нельзя: хозяин мой не должен знать,
Что я был тут. Он мне
под страхом смерти
Велел уйти и не смотреть за ним.
    Брат Лоренцо
Ну, не ходи. Я сам пойду. Мне страшно,
И чудится какая-то беда.
    Балтазар
Когда я спал в кустах, мне показалось,
Что в споре с незнакомцем господин
Убил его у входа в склеп.
[187]
    Брат Лоренцо
Ромео!
            (Подходит к склепу.)
О господи! Чей это крови след
На плитах пред решеткою? А это?
Чьи это обагренные мечи
У входа в усыпальницу?
            (Входит в гробницу.)
Ромео!
Как бледен! А другой? Как, граф Парис?
И весь в крови? Где ключ к загадке этой?
Но спящая проснулась.
            Джульетта пробуждается.
    Джульетта
О монах,
Где мой супруг? Я сознаю отлично,
Где быть должна. Я там и нахожусь.
Где ж мой Ромео?
            Шум за сценой.
    Брат Лоренцо
Слышишь, кто-то ходит.
Уйдем скорей из этого гнезда
Заразы, смерти и оцепененья.
Другая сила, больше, чем моя,
[188]
Предупредила нас. Идем отсюда.
У ног твоих лежит твой мертвый муж,
И с ним Парис. Поторопись. Ты вступишь
Монахиней в обитель. Поспешим.
Не спрашивай меня. Подходит стража.
Джульетта, торопись! Мы на виду.
    Джульетта
Ступай один, отец. Я не пойду.
            Брат Лоренцо уходит.
Что он в руке сжимает? Это склянка.
Он, значит, отравился? Ах, злодей,
Все выпил сам, а мне и не оставил!
Но, верно, яд есть на его губах.
Тогда его я в губы поцелую
И в этом подкрепленье смерть найду.
            (Целует Ромео.)
Какие теплые!
    Первый сторож
Где это место?
Веди, любезный.
    Джульетта
Чьи-то голоса.
Пора кончать. Но вот кинжал, по счастью.
[189]
            (Схватывает кинжал Ромео.)
Сиди в чехле.
            (Вонзает его в себя.)
Будь здесь, а я умру.
            (Падает на труп Ромео и умирает.)
            Входит стража с пажом Париса.
    Паж
Вот это место. Там, где воткнут факел.
    Первый сторож
Тут кровь. Могилы надо обыскать.
Кого кругом ни встретите, хватайте.
Печальный вид! Вот мертвый граф Парис.
Вот теплая и вся в кровь Джульетта,
Хотя два дня уж как схоронена.
Сходить за князем. Вызвать Капулетти.
Поднять Монтекки. Окружите склеп.
Причина гибели их неизвестна.
Ее откроют розыск и допрос.
            Несколько сторожей возвращаются с Балтазаром.
    Второй сторож
На кладбище нашли слугу Ромео.
    Первый сторож
Покамест князь придет, не отпускать.
[190]
            Входит брат Лоренцо в сопровождении других сторожей.
    Третий сторож
Монах задержан. Плачет и рыдает.
При нем мотыга и железный лом.
Он взят у дальнего конца ограды.
    Первый сторож
Ввиду больших улик — не отпускать.
            Входит князь со свитой.
    Князь
Какая неурочная невзгода
Так рано поднимает нас от сна?
            Входят Капулетти, леди Капулетти и другие.
    Капулетти
О чем кричат, сбегаясь отовсюду?
    Леди Капулетти
Народ бежит по улицам бегом,
Крича: "Парис", "Ромео" и "Джульетта",
И окружает наш фамильный склеп.
    Князь
Что тут случилось?
[191]
    Первый сторож
Вот лежит Ромео,
А вот Парис. А вот, светлейший князь,
Скончавшаяся перед тем Джульетта,
Опять тепла и вновь умерщвлена.
    Князь
Ищите, кто виновник изуверства.
[192]
    Первый сторож
Вот тут слуга Ромео и монах.
При них орудье взлома. Ими вскрыта
Могила эта.
    Капулетти
Боже! Глянь, жена,
Как наша дочка истекает кровью!
Кинжал ошибся местом.
Вон ремень
С его ножнами на боку Монтекки,
А он торчит у дочери в груди.
    Леди Капулетти
Ах, это все, как колокольный звон,
Мне мысль о близкой смерти навевает!
            Входят Монтекки и другие.
    Князь
Монтекки, ты сегодня рано встал,
Но до восхода сын твой закатился.
    Монтекки
Жена моя сегодня умерла:
Она не вынесла разлуки с сыном.
Какая скорбь еще готова мне?
[193]
    Князь
Взгляни и сам увидишь!
    Монтекки
О невежа!
Тесниться к гробу впереди отца!
    Князь
Сдержите горестные восклицанья,
Пока не разъяснили этих тайн.
Когда я буду знать их смысл
и корень,
То я, как предводитель ваших бед,
Не буду вас удерживать от смерти.
Пока пусть пострадавшие молчат.
Где эти подозрительные лица?
    Брат Лоренцо
Хоть без вины, как будто главный я.
Так говорят, на первый взгляд, улики.
Итак, я тут стою в двойном лице —
Как обвиняемый и обвинитель,
Чтоб осудить себя и оправдать.
    Князь
Рассказывай, что ты об этом знаешь.
[194]
    Брат Лоренцо
Я буду краток, коротко и так
Для длинной повести мое дыханье.
Простертый на земле Ромео — муж
Джульетты, и она — жена Ромео.
Я тайно их венчал, и в этот день
Убит Тибальт, и смерть его — причина
Изгнанья новобрачного. О нем,
А не о брате плакала Джульетта.
Тогда для прекращенья этих слез
Вы ей велели выйти за Париса.
Она пришла ко мне, чтоб я помог
Избавиться ей от второго брака,
А то б она покончила с собой.
Я, пользуясь познаньями своими,
Дал ей снотворное. Как я и ждал,
Она уснула сном, подобным смерти,
А я Ромео написал письмо,
Чтоб он за ней приехал этой ночью,
Когда ослабнет действие питья,
И взял с собой. К несчастью, брат Джованни,
Посыльный мой, не мог отвезть письма
И мне его вернул, застряв в Вероне.
Тогда за бедной узницей, к поре,
Когда она должна была очнуться,
Пошел я сам и думал приютить
Ее до вызова Ромео, в келье.
[195]
Однако же, когда я к ней вошел
За несколько минут до пробужденья,
Я тут уж натолкнулся на тела
Погибшего Париса и Ромео.
Но вот она встает. Я, как могу,
Зову ее с собой и убеждаю
Смириться пред судьбой, но шум извне
Меня внезапно вынуждает скрыться.
Она не пожелала уходить
И, видимо, покончила с собою.
Вот все, что знаю я. Их тайный брак
Известен няне. Если в происшедшем
Я виноват хоть сколько, пусть мой век
Укоротят в угоду правосудью
За несколько часов перед концом.
    Князь
Мы праведным всегда тебя считали.
Слуга Ромео, что ты скажешь нам?
    Балтазар
Я свез Ромео весть про смерть Джульетты,
И мы пустились вскачь на лошадях
Из Мантуи сюда, к ограде склепа.
Он дал письмо для своего отца,
Которое при мне, и под угрозой
Велел его оставить одного.
[196]
    Князь
Дай мне письмо. Посмотрим содержанье.
Где графов паж, позвавший караул? —
Что делал господин твой в этом месте?
    Паж
Он возлагал цветы на гроб жены
И приказал мне отойти подальше.
Вдруг входит кто-то с факелом в руках,
И господин выхватывает шпагу.
Тут я за стражею и побежал.
    Князь
В письме подтверждены слова монаха.
Рассказывая, как он встретил весть
Про смерть жены, Ромео прибавляет,
Что добыл яду в лавке бедняка,
Чтоб отравиться в склепе у Джульетты.
Где вы, непримиримые враги,
И спор ваш, Капулетти и Монтекки?
Какой для ненавистников урок,
Что небо убивает вас любовью!
И я двух родственников потерял
За то, что потакал вам. Всем досталось.
    Капулетти
Монтекки, руку дай тебе пожму.
[197]
Лишь этим возмести мне вдовью долю
Джульетты.
    Монтекки
За нее я больше дам.
Я памятник ей в золоте воздвигну.
Пока Вероной город наш зовут,
Стоять в нем будет лучшая из статуй
Джульетты, верность сохранившей свято.
[198]
    Капулетти
А радом изваяньем золотым
Ромео по достоинству почтим.
    Князь
Сближенье ваше сумраком объято.
Сквозь толщу туч не кажет солнце глаз.
Пойдем, обсудим сообща утраты
И обвиним иль оправдаем вас.
Но повесть о Ромео и Джульетте
Останется печальнейшей на свете...
            Уходят.




[489]
        Примечания и комментарии

    Трагедия эта при жизни Шекспира была издана три или четыре раза - в 1597, 1599, 1609 годах и еще один раз, неизвестно в каком году, прежде чем она была включена в фолио 1623 года. Большинство критиков датируют пьесу 1595 годом или даже ранее.
    Еще больше, нежели значительное число прижизненных изданий, о популярности пьесы в шекспировские времена свидетельствует то, что в фолио 1623 года, находившемся в читальном зале Оксфордского университета, наиболее замусолены уголки страниц, содержащих данную трагедию, и из них те, где напечатана ночная сцена свидания (III, 5).
    История юной любви двух отпрысков враждующих домов, кончающаяся трагически вследствие случайного рокового недоразумения, много раз обрабатывалась уже в древней литературе, и тема эта была хорошо известна Шекспиру хотя бы по истории Пирама и Фисбы, забавно использованной им в "Сне в летнюю ночь". Но в данном случае, как показывает итальянская оболочка трагедии, эта тема была взята им из новелл и драм итальянского Возрождения.
    Самая ранняя из сохранившихся обработок этого сюжета, крайне популярного в ренессансной Италии, принадлежит Мазуччо ("Новеллино", 1746 г.; новелла 36), у которого любящие носят еще другие имена, и события происходят в Сьене. Но уже у Луиджи да Порто ("История двух благород-
[490]
ных любовников", около 1524 г.) действие перенесено в Веро-ну, любящие получили имена Ромео и Джульетта, а кроме того, получили фамильные имена, упоминаемых Данте враждующих семей - Монтекки и Капулетти ("Чистилище", VI, 106). В этой форме от да Порто сюжет перешел к Больдери .("Несчастная любовь", 1553), Банделло ("Новеллы", 1554), Луиджи Грото (трагедия "Адриана", изд. 1578) и, наконец, к Джироламо делла Корта, который в своей "Истории Вероны" (1594-1596) выдает эту повесть за истинное происшествие. Вероятно, вскоре после этого и была сфабрикована явно поддельная гробница Ромео и Джульетты, которую до сих пор показывают в Вероне туристам.
    Рассказ Банделло послужил основой для драмы Лопе де Вега "Кастельвины и Монтесы" (ок. 1600 г.), а кроме того, французский перевод его, сделанный Пьером Буато ("Трагические истории", 1599), был в свою очередь переведен на английский язык Пейнетером в его "Дворце наслаждений" (1565-1567) и свободно обработан в обширной поэме Артура Брука "Ромео и Джульетта" (1562). Именно последняя и послужила Шекспиру главным, а может быть, даже единственным источником для его пьесы.
    Но в то время как поэма Брука представляет собой тягучее и мало художественной произведение, Шекспир создал из того же самого материала подлинный шедевр. Он внес в
[491]
свой образец ряд новых лирических и патетических черт, углубил или переосмыслил большинство характеров персонажей, принес удивительно яркие и нежные краски и в результате этого придал всей истории совсем иной характер, чем тот, какой она имела у Брука, и, добавим, у большинства старых итальянских авторов.
    Начнем с внешних, но очень глубоких по смыслу черт. Тогда как у Брука действие длится девять месяцев, и влюбленные целых три месяца наслаждаются своим счастьем, у Шекспира действие уложено всего в пять дней (по точным, заботливо им расставленным указаниям, от воскресенья до пятницы), и блаженство влюбленных длится лишь несколько часов. Отсюда - чрезвычайная стремительность действия, подчеркивающая пылкость чувств. В связи с этим Шекспир перенес время событий с зимы на июль месяц, когда от южного зноя страсти - как любовь, так и ненависть - еще более разгораются. Еще существеннее то, что Шекспир ввел ряд очень выразительных сцен, которых нет у Брука: последнее прощание любящих на заре (III, 5), вмешательство Тибальта на балу (I, 5), появление Париса в склепе (V, 3) и т.д., очень усиливающих и лиризм, и драматизм пьесы. Добавлено также несколько смешных буффонад, оживляющих пьесу и придающих ей колоритность.
[492]
    Но главное отличие - в основном замысле шекспировской пьесы, имеющем очень мало общего с поэмой Брука. Последняя - никак не ренессансная поэма любви, поэма расцветающей личности, порывающей с миром косных средневековых норм и борющихся за свое свободное чувство. Правда, Брук изображает любящих не без некоторого сочувствия, но все же в его тягучей поэме ощущается привкус морали и умеренности (морали, которую один немецкий критик середины XIX в. удивительным образом хотел найти в трагедии Шекспира) . Чувство Ромео и Джульетты у него - если и не "грех" то, во всяком случае, - чрезмерность и заблуждение, за которые их постигает неизбежная кара. У Шекспира в связи с коренным изменением смысла всей истории соответственно, как мы сейчас увидим, изменены и переосмыслены все главные характеры. Все в его пьесе подчинено идее прославления любви, солнечной и свободной.
    Лессинг в "Гамбургской драматургии" (письмо XV) говорит: "Сама любовь диктовала Вольтеру его "Заиру!" - говорит один учтивый критик довольно любезно. Вернее было бы сказать: галантность. Я знаю только одну трагедию, которую внушила любовь: это "Ромео и Джульетта" Шекспира". И Белинский писал о шекспировской трагедии ("Сочинения Александра Пушкина", статья пятая, 1844): "Пафос шекспи-ровой драмы "Ромео и Джульетта" составляет идея любви, -
[493]
и потому пламенными волнами, сверкающими ярким светом звезд, льются из уст любовников восторженные патетические речи... Это пафос любви, потому что в лирических монологах Ромео и Джульетты видно не одно только любование друг другом, но и торжественное, гордое, исполненное упоения признание любви, как божественного чувства. В тех монологах Ромео и Джульетты, когда их любви начало угрожать несчастье, бурным потоком изливается энергия раздраженного чувства, вдруг встретившего препятствие своему вольному и широкому разливу".
    Но любовь представлена здесь не абстрактно, не как обособленный случай, вне всякой связи с борющимися общественными силами, а как продукт и выражение социальных конфликтов данной исторической эпохи. До того времени, когда столкновение общественных сил стало предметом непосредственного изображения в литературе, а нередко даже и после этого, оно выступало в ней в обличье любовного чувства, угнетаемого или раздавленного окружающим обществом. Таков смысл трагической легенды о любви Тристана и Изо-льды, трагедии Расина "Баязет", любовной темы "Дон Кар-лоса" Шиллера и целого ряда других произведений, в которых любящие как бы бросают вызов существующему строю и общепринятым законам и нормам, в результате чего они гибнут жертвой господствующих нравов и понятий. То же
[494]
самое находим мы и в Шекспировской трагедии, где несчастная случайность с посланцем-монахом воспринимается читателем лишь как внешняя причина гибели любящих, тогда как истинная, "коренная" причина заключается в атмосфере вражды, окружающей их и принуждающей все время прибегать для спасения своей любви к самым рискованным средствам, из которых не то, так другое, не сегодня, так завтра неизбежно должно привести к катастрофе. Правда, в пьесе наличиствует и другая концепция, перешедшая к Шекспиру из современной ему теории трагедии: идея роковой случайности, превратностей, фатальности судьбы человека, в силу тайных, непостижимых причин, возносящих его на вершину величия и счастья или ввергающих его в пучину бедствий. Следы этой концепции мы видим во многих местах пьесы, особенно в роли Ромео.
    И все же не "фатум", не роковая природа их чувства повинны в гибели Ромео и Джульетты, а та обстановка, в которой они оказались, старинная вражда их семей, создавшая невозможные условия, которые привели к гибели этих исключительных по силе и душевной красоте людей. Вся композиция пьесы, все ее ведущие характеры указывают на это.
    Старинная вражда двух семей, Монтекки и Капулетти, препятствует браку любящих, которые принадлежат к ним.
[495]
    Вся зловредность и все бездушие этой слепой, бессмысленной вражды подчеркиваются тем, что никто уже не помнит ее причин. Нигде в пьесе эти причины ни малейшим намеком не обозначены! Оба старика, главы домов, в душе тяготятся этой враждой. Но вражда не умерла, и всегда находятся горячие головы, особенно из числа молодежи (особенно Тибальт), готовые по любому поводу снова ее разжечь, - и тогда снова льется кровь, снова кипят дикие страсти и нарушается здоровая, нормальная жизнь города.
    Это старое, средневековое начало, восходящее корнями еще к дофеодальному институту родовой вражды и кровной мести, напоминает картину эгоистического своеволия феодальных баронов, изображенную в почти одновременно созданных Шекспиром хрониках. И как там, так и здесь, носителем здорового начала, пытающимся обуздать этот разгул анархофеодальных сил, выступает монарх, веронский герцог, обрекший на изгнание всякого, кто возьмется за оружие, возобновив эту старую внутреннюю распрю.
    Но есть еще третья сила, более великая и мощная, чем монарх, сила, выразителем воли которой, как представлялось Шекспиру и как грезилось многим в XVI-XVII веках, являлся монарх. Это - народ. Не случайно во время очередного уличного побоища между приверженцами
[496]
обоих домов (I, 1) на сцену выбегают горожане и пристава с палками, крича: "Бей Капулетти!" - "Бей Монтекки!", а некоторые призывают бить и тех, и других; ибо дерущиеся, и те, и другие, одинаково чужды и враждебны им вследствие их упорства в застарелом соперничестве. Так и Меркуцио, друг Ромео, жизнерадостный и остроумный выразитель духа Ренессанса, умирая от руки Тибальта, одного из Капулетти, не делает различия между ними, когда восклицает: "Чума на оба ваших дома!" (III, 1). И в последней сцене, когда все уже свершилось, мы узнаем, что народ с криками: "Ромео!", "Джульетта!", "Граф Парис!" - бежит по улицам, очевидно, стремясь увидеть тела всех трех погибших и выразить им свое сочувственное восхищение.
    Воплощенное в темной распре двух семей злое начало глубоко противоположно гуманистическим идеям свободы, человечности, радости жизни, воплощенным в образах Ромео и Джульетты.
    Злоба и ненависть убили светлое, молодое чувство. Но в своей смерти юные любовники победили. Над их гробом происходит примирение обеих семей. Поэтому от трагедии в целом веет не пессимизмом, а бодрым утверждением новой жизни. История Ромео и Джульетты, которым их родители клянутся соорудить золотые статуи, будет жить в веках как обличение человеческой слепоты и бездушия, как славосло-
[497]
вие правды и любви. Так любовь оказалась сильнее ненависти.
    Это приводит нас к вопросу, упорно обсуждавшемуся в шекспировской критике: можно ли признать пьесу трагедией в полном смысле слова. Этому препятствует, помимо только что указанного жизнеутверждающего финала, общий светлый фон ее. Вся пьеса как-то особенно "принаряжена" и расцвечена. Замечательно обилие в ней веселых сценок и шуток. Комический элемент мы встретим и в других, более поздних трагедиях Шекспира ("Гамлет", "Макбет", особенно "Король Лир"), но там он имеет целью усилить трагическое , оттенив его. Здесь же он приобретает почти самостоятельное значение, ослабляя трагическое.
    Но больше всего мешает признать пьесу трагедией в шекспировском понимании этого термина то, что наряду с борьбой героев против их окружения здесь нет внутренней их борьбы (как, скажем, в "Гамлете", "Отелло", отчасти "Макбет" и т.п.)
    Тем не менее, если пьеса и не удовлетворяет всем требованиям жанра трагедии, она все же воспринимается нами как трагедия - как особый тип трагедии, трагедии лирической и оптимистической - по величественности образов и возвышенной величавости борьбы, которую ведут протагонисты пьесы с господствующим укладом. И то и другое нисколь-
[498]
ко не умаляется тем, что борьба эта далеко не является непосильной или преждевременной, как мы обычно наблюдаем это в трагедиях эпохи (например, в названных выше трагедиях Шекспира), а наоборот, победа светлого начала кажется обеспеченной и исторически созревшей. В этом-то и заключается своеобразие данной пьесы в ряду творений Шекспира, как бы мы ее ни называли, следуя терминологии канонической поэтики.
    Существенным для этой трагической поэмы любви является то, что помимо раскрытия всей силы и очарования юной страсти Шекспир показывает ее развивающее и обогащающее действие на человеческую личность.
    Ромео вырастает в пьесе на наших глазах, последовательно проходя три стадии. Вначале, до встречи с Джульеттой, это наивный юноша, еще сам не понимающий своей натуры и своих душевных запросов. Он хочет тоже принять участие в типично ренессансном (сравните с этим сонеты, поэмы, некоторые ранние комедии Шекспира) культе любви, хочет не отстать от других и внушает себе, что влюблен в черноглазую Розалинду, по которой томно вздыхает. На самом же деле это чисто "мозговое", надуманное увлечение, которое не затрагивает по-настоящему его сердца. Как бы желая подчеркнуть это, Шекспир вовсе не выводит на сцену этот бледный фантом, в отличие от Брука, делающего его
[499]
вначале активным действующим лицом. Но, увидев Джульетту, Ромео сразу перерождается. Он мгновенно чувствует, что она - его избранница, что с ней связана его участь. Ромео становится взрослым, зрелым человеком, который не просто мечтает, но уже действует, борется за свое живое чувство. С этой минуты все его слова и поступки полны энергии и решительности, а вместе с тем большой внутренней простоты и искренности.
    Наконец, когда Ромео получает ложное известие о смерти Джульетты, он еще раз преображается. Он чувствует, что для него жизнь кончена: он как бы поднимается над собой и всем окружающим, чтобы посмотреть на мир извне, с большой высоты. Ромео приобретает ту проницательность и мудрость, ту отрешенность и объективность, которые свойственны иногда старым людям, много испытавшим и продумавшим. Теперь Ромео начинает понимать мир лучше, чем раньше. Ему открываются силы, руководящие людьми.
    Таким же образом, под влиянием овладевшего ею всепоглощающего чувства вырастает в пьесе и Джульетта. Из кроткой и наивной девочки, какой она показана вначале, она превращается в созревшую душой женщину, идущую на все ради своего чувства, в подлинную героиню. Она порывает со своей семьей, со своими привыч-
[500]
ками и обстановкой жизни ради любимого. Во имя своей любви она подвергает себя величайшей опасности, когда решается выпить снотворный напиток. Достаточно прочесть ее замечательный монолог по этому поводу (в конце сцены - IV, 4), чтобы понять тот ужас, который она испытывает, и всю силу проявленного ею мужества. Наконец, она бестрепетно принимает смерть, чтобы уйти из жизни вместе с Ромео.
    Следует отметить, что Джульетта на протяжении всей пьесы проявляет гораздо больше энергии и инициативы, чем Ромео, изобретая средства в защиту своей любви, борясь со своей судьбой или активно устремляясь навстречу судьбе. Ведь ей, юной девушке, гораздо труднее оторваться от родной семьи, бежать из отцовского дома, чем молодому человеку, как Ромео, с самого начала изображенному эмансипировавшимся, обособившимся от родителей и семейной обстановки. Родителям приходится лишь издали следить за его судьбой, узнавать о его действиях и чувствах не непосредственно от него, а от его друзей, например, от Бенволио (I, 1). (Вот, кстати, почему обстановка дома Капулетти, да и характеры родителей Джульетты обрисованы Шекспиром несравненно подробнее, чем дом Монтекки.) Джульетта гораздо сердечнее, теплее, душевно богаче, чем ее избранник. Он риторически сравнивает себя со школьником, тогда как первая ее
[501]
мысль - об опасности, которой он подвергается во владениях ее отца. Не Ромео, а Джульетта отвергает клятвы. Не он, а она говорит простые слова: "Хотела бы приличье соблюсти... Но нет, прочь лицемерье! Меня ты любишь?" (II, 2). Ромео даже и после своего перерождения лишь наполовину избавился от самонаблюдения. Джульетта цельнее, богаче оттенками чувств, деятельнее. Стоит сравнить разницу между горячностью ее речей с Ромео, кормилицей, братом Лоренцо и сдержанностью, уклончивостью с родителями или с Парисом. Не случайно в заключительной строке трагедии у Шекспира сказано не "повесть о Ромео и Джульетте", а "повесть о Джульетте и ее Ромео".
    Главные герои трагедии окружены целым рядом образов, которые оттеняют и усиливают основную мысль пьесы. Здесь на первое место должен быть поставлен брат Лоренцо. Этот помощник возлюбленных в борьбе с угнетающим их миром - монах только с виду: кроме звания и одежды, в нем самом, как и в его речах, нет ничего церковного.
    В средние века и нередко еще в эпоху возрождения молодые люди уходили в монастыри не из благочестия, а чтобы обеспечить себе возможность спокойного существования, посвященного занятию науками и далеко не "богобоязненным" размышлениям (вспомним хотя бы Рабле). Монах Лоренцо отнюдь не был явлением исключительным.
[502]
    По существу - он философ и естествоиспытатель, который собирает травы и минералы, исследует их, изучает добрые и злые силы природы. (11,3): "Земля, природы мать - ее ж могила: что породила, то и схоронила. Припав к ее груди, мы целый ряд найдем рожденных ею разных чад..." Зачатки диалектики есть и в его рассуждениях о наличии доброго в злом и злого в добром (там же) в зависимости от того, как мы им пользуемся - разумно или злоупотребляя. Истинный пантеист, брат Лоренцо занимает место на прямой линии развития, идущей от Франциска Ассизского к Джордано Бруно. Лоренцо - олицетворение мудрости, естественности и доброты. За добро, которое он творит, он не получает, - да и не ищет, - даже слова благодарности. Он сочувствует любящим, заботится о них, помогает им как может, а когда все его усилия оказываются бесполезными - он оплакивает их с глубокой любовью.
    Очень характерен эпизодический образ Меркуцио. Характерен потому, что он акцентирует итальянский и ренес-сансный колорит всей пьесы. Пушкин писал об этой трагедии:
    "В ней отразилась Италия, современная поэту, с ее климатом, страстями, праздниками, негой, сонетами, с ее роскошным языком, исполненным блеска и concetti. Так понял Шекспир драматическую местность. После Джюльеты, после Ромео, сих двух очаровательных созданий шекспировской
[503]
грации, Меркутио, образец молодого кавалера того времени, изысканный, привязчивый, благородный Меркутио, есть замечательнейшее лицо изо всей трагедии. Поэт избрал его в представители Итальянцев, бывших модным народом Европы, "французами XVI века". К этой тонкой характеристике трудно что-либо прибавить.
    Очень интересен образ графа Париса - жениха Джульетты, назначенного ей отцом. Шекспиру легко было сделать его уродом, стариком, существом грубым и низменным. Вместо этого он обрисовал Париса как красивого и изящного юношу, хорошо воспитанного, благородного, искренне любящего Джульетту. В этом заключена тонкая мысль. При всех своих видимых достоинствах Парис, если сравнить его с Ромео, внутренне пуст и бездушен. Недаром кормилица говорит, что он "словно вылит из воска". В нем нет огненного чувства Ромео, все его слова и движения посредственны, лишены значительности. Он оплакивает Джульетту, считая, что она умерла, и приносит на ее могилу цветы, но он оказался в силах пережить ее. Парису более подошла бы в качестве возлюбленной Розалинда, которую он окружил бы своей благопристойной и спокойной любовью, чем Джульетта, для которой любовь - это вся жизнь. Джульетта приходит в ужас от мысли о браке с Парисом не потому, что он был чем-нибудь плох или противен ей, а
[504]
лишь потому, что она может любить только одного, избранного ею навеки - Ромео.
    Для оживления и раскраски действия Шекспир ввел в пьесу еще ряд более или менее ярких фигур (старый Капу-летти, Тибальт, Бенволио и другие). Очень забавны шутовские сцены со слугами. Еще больше веселья, хотя и другого рода, несет с собой образ кормилицы - натуры грубой и достаточно пошлой, но не лишенной здравого смысла и своеобразного юмора. Очень живо передана также атмосфера итальянского города, залитого солнцем, от горячих лучей которого мысль работает быстрее и страсти разгораются с еще большей силой.
    "Ромео и Джульетта" - одна из тех пьес Шекспира, которые наиболее богаты красками. В ней много разных тонов, от веселой улыбки до дикого отчаяния, от нежной любви до лютой злобы. Но над всем преобладает любовь к жизни и вера в победу правды и добра.
    Трагедия эта - одно из тех созданий Шекспира, которые не только вызвали огромное число критических исследований и оценок, но и обрели долгую жизнь в искусстве. Из ее литературных отголосков одним из наиболее известных является, пожалуй, новелла Готфрида Келлера "Сельские Ромео и Джульетта". Бесчисленны отражения этой пьесы в изобразительном искусстве. Но особен-
[505]
но глубоки в проникновенны музыкальные переложения (опера Гуно, симфония Берлиоза, поэмы Чайковского и Свендсена, балет Прокофьева) этого музыкальнейшего творения Шекспира.
                А.Смирнов




        Примечания к тексту "Ромео и Джульетты"

        К с.7.
    Эскал
Описывамые события, согласно легенде, произошли в начале XIV века, когда Вероной правил Бартоломео делла Скала; отсюда имя в шекспировской пьесе: Эскал.
    Кормилица
Женщины не играли на сцене эпохи Шекспира. Роль кормилицы исполнял комик, игравший роли шутов.
    Мантуя
город в северо-западной части Ломбардии. Мантуя являлась самостоятельным княжеством.
        К с. 9.
    Пролог
Текст пролога произносил хор. Роль "хора" в театре эпохи Шекспира исполнял актер, одетый в черный плащ.
        К с. 12.
    Я буду грызть ноготь...
Грызть ноготь большого пальца, щелкая им о зубы, считалось оскорблением (таким же, как показать язык).
[506]
        К с. 14.
    Где меч мой боевой?
В эпоху Шекспира боевые длинные средневековые мечи были уже пережитком. Деталь, намекающая на старость синьора Капулетти.
        К с. 17.
    Виллафранка - небольшой город около Вероны.
        К с. 26.
    Ей нет еще четырнадцати лет.
В ту эпоху не только в Италии, но и в Англии девочка четырнадцати лет считалась "на выданье".
        К с. 28.
    Хорош при этом также подорожник.
Подорожник применялся как средство лечения при ранениях и ушибах.
        К с. 38.
    Я факельщиком буду.
В группе ряженых тот, кто не умел или не желал танцевать, брал на себя ответственность факельщика.
        К с. 40.
    Все королева Маб.
Имя этой феи - кельтского происхождения (Англия до завоевания ее англосаксами в V-VII веках была населена кельтами). Маб названа "родоприемницей" в двойном значении: во-первых, она, согласно народному поверью, помогала рождению снов, а во-вторых, согласно другому поверью, подменивала новорожденных младенцев оборотнями.
        К с. 41.
    Заводятся в ногтях у мастериц.
Согласно старинному английскому народному поверью, у ленивых девушек заводятся под ногтями червячки.
        К с. 59.
    О нищей и царе Кофетуа.
Кофетуа - легендарный африканский царь, воспетый в старинной английской народной балладе. Кофетуа был женоненавистником, но однажды он увидел из окна своего дворца нищую девушку и полюбил ее на всю жизнь.
        К с. 80.
    ... кота Тибальта из сказки...
Тибальтом зовут кота в английском варианте "Рейнеке Лиса", знаменитого произведения средневекового эпоса.
    А его бессмертные passado, его punto reverse, его hoi!
Passado, punto reverse - итальянские названия приемов фехтования; hai - принятое в то время восклицание фехтовальщика во время выпада.
    ... не стало места на старых лавках!
Намек на случай, действительно имевший место в Лондоне. Когда среди английской щегольской молодежи стало модным носить широкие французские штаны (короткие, до колен, и похожие на два баллона), однажды случилось, что члены палаты лордов, среди которых были и молодые щеголи, не поместились на своих старинных скамьях.
        К с. 81.
    Лаура
возлюбленная Петрарки, воспетая им в сонетах.
        К с. 86.
    Розмарин
цветок; считался символом верной любви.
[508]
        К с. 99.
    Одну из твоих девяти жизней, кошачий царь...
Имеется в виду старинная английская поговорка: "У кошки девять жизней".
        К с. 107.
    Фаэтон
в античной мифологии сын Феба, бога солнца. Он взялся править солнечной колесницей своего отца, но погнал коней так быстро, что колесница опрокинулась, и солнце обожгло землю, превратив часть Африки в пустыню.
        К с. 109.
    Убьет вернее взгляда василиска.
Василиск - сказочное чудовище, один взгляд которого будто бы убивает человека.
        К с. 156.
    ... как стоны мандрагоры...
Согласно обычаю, жених будил невесту в день свадьбы музыкой и пением.
        К с. 166.
    Когда в груди терзания и муки...
Эти стихи, принадлежащие поэту и драматургу Ричарду Эдвардсу, были, вероятно, текстом популярного в то время романса. Возможно, что в этой сцене скрыт направленный против легковесной поэзии полемический выпад со стороны Шекспира, который иронизирует над бессодержательным эпитетом "серебряные звуки".
        К с. 171.
    В аптеке черепаха, крокодил...
Аптекари в Англии времен Шекспира украшали свои лавки чучелами черепах, крокодилов и других причудливых на вид животных,
[509]
    что придавало аптекам "таинственный" вид. Медицина была близка к знахарству.



    ВИЛЬЯМ ШЕКСПИР
    КОРОЛЬ ЛИР

    трагедия в V актах

    Перевод Б.Пастернака

    Шекспир В. Полное собрание сочинений: В 14т.
    Т.10, М.: Терра, 1995, сс.7-228

    Сканирование, OCR - TextShare
   Редактирование, вычитка, форматирование - Александр


    В квадратных скобках [] номер страницы.
    Номер страницы предшествует странице.



    КОРОЛЬ ЛИР


    Действующие лица

Лир, король Британии.
Король Французский.
Герцог Бургундский.
Герцог Корнуэльский (Корнуол).
Герцог Альбанский (Олбени).
Граф Кент.
Граф Глостер.
Эдгар, сын Глостера.
Эдмунд, побочный сын Глостера.
Куран, придворный.
Старик, арендатор у Глостера.
Врач.
Шут.
Освальд, дворецкий Гонерильи.
Офицер на службе у Эдмунда.
Придворный из свиты Корделии.
Герольд.
Слуги Корнуола.
дочери Лира:
    Гонерилья
    Регана
    Корделия
Рыцари из свиты Лира, офицеры, гонцы, солдаты и придворные.
Место действия - Британия.
Время действия - легендарно относимое
к IX веку до нашей эры (3105 год от сотворения мира, по Холиншеду)




                АКТ I


        Сцена 1. Тронный зал во дворце короля Лира.

            Входят Кент, Глостер и Эдмунд.

    Кент.
Я думал, что герцог Альбанский нравится королю
больше герцога Корнуэльского.
    Глостер.
Так нам всегда казалось. Но теперь, перед раз-
делом королевства, стало неясно, кого он любит больше. Час-
ти так выравнены, что при самом внимательном разборе нельзя
сказать, какая лучше.
    Кент.
Это ваш сын, милорд?
    Глостер.
Я причастен, сэр, к его рожденью. Я так часто
краснел, признаваясь в этом, что постепенно перестал сму-
щаться.
    Кент.
Я не понимаю вас.
    Глостер.
Зато мать этого молодца поняла меня с первого
взгляда и получила сына в люльку раньше, чем мужа в дом.
Вы меня осуждаете?
    Кент.
Нет, если в итоге получился такой бравый малый.
    Глостер.
У меня есть законный сын, сэр, на год с чем-то
старше этого, который тем не менее ничуть мне не дороже.
Хотя этот сорванец явился на свет без приглашения, мать его
была красавица. Его рождению предшествовало много радо-
стей, и я вынужден признать себя его отцом.- Знаешь ты, кто
этот благородный господин, Эдмунд?
    Эдмунд.
Нет, милорд.
    Глостер.
Это Кент. Помни и уважай графа. Это достой-
нейший друг мой.
    Эдмунд.
Рад буду служить вашей светлости.
    Кент.
Обещаю вам свою любовь, когда узнаю покороче.
    Эдмунд.
Постараюсь заслужить ее, сэр.
    Глостер.
Он девять лет был в отъезде и скоро опять уедет...
Сюда идет король.
            Трубы за сценой
            Входят Лир, герцог Корнуэльский, герцог Альбанский, Говерилья, Регана, Корделия и свита.
    Лир
Сходи за королем Французским, Глостер,
И герцогом Бургундским.
    Глостер
Хорошо,
Мой государь.
            Глостер и Эдмунд уходят
    Лир
А мы вас посвятим
В заветные решенья наши глубже.
Подайте карту мне. Узнайте все:
Мы разделили край наш на три части.
Ярмо забот мы с наших дряхлых плеч
Хотим переложить на молодые
И доплестись до гроба налегке.
Сын Корнуол наш, и ты, любимый столь же
Сын Олбени, сейчас мы огласим,
Что мы даем за дочерьми, чтоб ныне
Предупредить об этом всякий спор.
Король Французский и Бургундский герцог,
Два знатных соискателя руки
Меньшой из дочек, тоже ждут ответа.
И так как мы с себя слагаем власть,
Права на землю и правленье краем,
Скажите, дочери, мне, кто из вас
Нас любит больше, чтобы при разделе
Могли мы нашу щедрость проявить
В прямом согласье с вашею заслугой.
Ты, Гонерилья, первой говори.
    Гонерилья
Моей любви не выразить словами.
Вы мне милей, чем воздух, свет очей,
Ценней богатств и всех сокровищ мира,
Здоровья, жизни, чести, красоты.
Я вас люблю, как не любили дети
Доныне никогда своих отцов.
Язык немеет от такого чувства,
И от него захватывает дух.
    Корделия
(в сторону) А что Корделии сказать? Ни слова.
Любить безгласно.
    Лир
Отдаем тебе
Весь этот край от той черты до этой,
С лесною тенью, полноводьем рек,
Полями и лугами. Им отныне
Владей навек с супругом и детьми.
Что скажет нам вторая дочь - Регана,
Жена Корнуола? Говори, дитя.
    Регана
Отец, сестра и я одной породы,
И нам одна цена. Ее ответ
Содержит все, что б я сама сказала,
С той небольшою разницей, что я
Не знаю радостей других, помимо
Моей большой любви к вам, государь.
    Корделия
(в сторону) О, как бедна я! Нет, я не бедна -
Любовью я богаче, чем словами.
    Лир
Даем тебе с потомством эту треть
В прекрасном нашем королевстве.
Ширью,
Красой и плодородьем эта часть
Ничуть не хуже, чем у Гонерильи.
Что скажет нам меньшая дочь, ничуть
Любимая не меньше, радость наша,
По милости которой молоко
Бургундии с лозой французской в споре?
Что скажешь ты, чтоб заручиться долей
Обширнее, чем сестрины? Скажи.
    Корделия
Ничего, милорд.
    Лир
Ничего?
    Корделия
Ничего.
    Лир
Из ничего не выйдет ничего.
Так объяснись.
    Корделия
К несчастью, не умею
Высказываться вслух. Я вас люблю,
Как долг велит, не больше и не меньше.
    Лир
Корделия, опомнись и исправь
Ответ, чтоб после не жалеть об этом.
    Корделия
Вы дали жизнь мне, добрый государь,
Растили и любили. В благодарность
Я тем же вам плачу: люблю вас, чту
И слушаюсь. На что супруги сестрам,
Когда они вас любят одного?
Наверное, когда я выйду замуж,
Часть нежности, заботы и любви
Я мужу передам. Я в брак не стану
Вступать, как сестры, чтоб любить отца.
    Лир
Ты говоришь от сердца?
    Корделия
Да, милорд.
    Лир
Так молода - и так черства душой?
    Корделия
Так молода, милорд, и прямодушна.
    Лир
Вот и бери ты эту прямоту
В приданое. Священным светом солнца,
И тайнами Гекаты, тьмой ночной,
И звездами, благодаря которым
Родимся мы и жить перестаем,
Клянусь, что всенародно отрекаюсь
От близости, отеческих забот
И кровного родства с тобой. Отныне
Ты мне навек чужая. Грубый скиф
Или дикарь, который пожирает
Свое потомство, будут мне милей,
Чем ты, былая дочь.
    Кент
Мой государь!
    Лир
Ни слова, Кент! Не суйся меж драконом
И яростью его.- Я больше всех
Любил ее и думал дней остаток
Провесть у ней.- Ступай!
Прочь с глаз моих!
Клянусь покоем будущим в могиле,
Я разрываю связь с ней навсегда.
Я посылал за королем Французским.
Вы слышите? Бургундский герцог где?
Что вы стоите? Не слыхали, что ли? -
Корнуол и Олбени, к своим частям
Прибавьте эту треть. Пускай гордыня,
В которой чудится ей прямота,
Сама ей ищет мужа. Облекаю
Обоих вас всей полнотою прав,
Присущих высшей власти. Жить я буду
По месяцу у каждого из вас
Поочередно и зачислю в свиту
Сто рыцарей себе. Мне с этих пор
Останется лишь королевский титул,
А пользованье выгодами, власть,
Доход с земель и воинскую силу
Предоставляю вам, в залог чего
Даю вам разделить мою корону.
            (Отдает им корону.)
    Кент
Великий Лир, в ком чтил я короля,
Любил отца и слушал господина,
Кому я поклонялся...
    Лир
Берегись!
Ты видишь, лук натянут! Прочь с дороги!
    Кент
Стреляй, не бойся прострелить мне грудь.
Кент будет груб, покамест Лир безумен.
А ты как думал, взбалмошный старик?
Что рядом с лестью смолкнет откровенность?
Нет, честность более еще нужна,
Когда монарх впадает в безрассудство.
Не отдавай престола. Подави
Свою горячность. Я ручаюсь жизнью -
Любовь Корделии не меньше их.
Совсем не знак бездушья - молчаливость.
Гремит лишь то, что пусто изнутри.
    Лир
Ты шутишь жизнью, Кент.
    Кент
Своею жизнью
Играл не раз я на войне с врагом
И снова для тебя играю ею.
    Лир
Прочь с глаз моих!
    Кент
Открой их шире, Лир,
И приглядись внимательнее к другу.
    Лир
Свидетель Аполлон...
    Кент
Да, Аполлон -
Свидетель, что напрасно ты клянешься.
    Лир
Подлец! Изменник!
            (Хватается за меч.)
    Олбени и Корнуол
Полно, государь!
    Кент
Убей врача, а плату за леченье
Отдай болезни. Отмени приказ,
А то, пока дышу, твердить я буду:
Недоброе задумал.
    Лир
Низкий раб!
Твоей присягой заклинаю, слушай!
Ты убеждал нас слову изменить,
Чего за нами раньше не водилось.
Ты волю нашу с мыслью разлучал,
Что не мирится с нашею природой.
Так вот тебе за это. Мы даем
Пять дней тебе на то, чтоб ты запасся
Всем, что потребует далекий путь,
И на шестой покинул королевство.
Знай: если на десятый день найдут
Тебя у нас, ты будешь предан смерти.
Ступай. Решенья я не отменю,
Клянусь Юпитером.
    Кент
Прощай, король.
Раз дома нет узды твоей гордыне,
То ссылка - здесь, а воля - на чужбине.
(Корделии.) Дитя, я за тебя богов молю.
Ты честно отвечала королю.
(Регане и Гонерилье.) Пускай слова вас к действиям обяжут
И вашу преданность дела докажут.
(Всем остальным.) Уходит Кент куда глаза глядят,
На новом месте жить на старый лад.
            (Уходит.)
            Трубы.
            Возвращаются Глостер с королем Французским, герцогом Бургундским и свитой.
    Глостер
Король и герцог здесь, мой государь.
    Лир
Мой герцог, с вас начнем переговоры.
Вы сватаетесь с этим королем
За нашу дочь. Каким предельно малым
Приданым мог бы я вам угодить,
Чтоб вы от сватовства не отказались?
    Герцог Бургундский
Предложенным, и только, государь,
А меньше вы и сами не дадите.
    Лир
Мы, герцог, раньше дорожили ей.
Не то теперь. Ее цена упала.
Она пред вами. Если что-нибудь
Вам в маленькой притворщице по вкусу,
Тогда берите всю ее, как есть,
С немилостию нашею в придачу.
    Герцог Бургундский
Что мне сказать?
    Лир
Готовы ли вы взять
Ее без средств, предмет опалы нашей,
С проклятьем за душою, без друзей,
Иль вынуждены будете оставить?
    Герцог Бургундский
Простите, благородный государь,
Мне путь отрезан при таком условье.
    Лир
Оставьте же ее. Поверьте мне,
Я перечислил все ее богатства.
(Французскому королю.) За вас я сам, возлюбленный король,
Не выдам той, кого я ненавижу.
Найдите спутницу себе взамен
Ничтожной этой твари, от которой
Природа отшатнулась со стыдом.
    Король Французский
Как странно! Дочь, которая недавно
Была кумиром, верхом совершенств,
Любимицей отца, свершила что-то
Такое небывалое, что вмиг
Лишилась вашей ласки. Вероятно,
Ее вина чудовищно тяжка
Иль вы ее любили слишком мало.
Все против этой мысли восстает,
И нужно чудо, чтобы я поверил.
    Корделия
Но, государь мой, если мой позор
Лишь в том, что я не льщу из лицемерья,
Что на ветер я не бросаю слов
И делаю добро без обещаний,
Прошу вас, сами объясните всем,
Что не убийство, не пятно порока,
Не нравственная грязь, не подлый шаг
Меня так уронили в вашем мненье,
Но то как раз, что я в себе ценю:
Отсутствие умильности во взоре
И льстивости в устах; что мне в вину
Вменяется не промах, а заслуга.
    Лир
Ты лучше не являлась бы на свет,
Чем раздражать меня!
    Король Французский
Так вот в чем горе!
В пугливой целомудренности чувств,
Стыдящихся огласки? Как вы, герцог?
Что скажете? Лишь та любовь - любовь,
Которая чуждается расчета.
Вы женитесь на ней? Она сама
Дороже всех приданых.
    Герцог Бургундский
Лир,отдайте
Корделии обещанную часть,
И я ее сейчас же объявлю
Бургундской герцогиней.
    Лир
Я сказал,
Что не отдам. Я клятв не изменяю.
    Герцог Бургундский
Жаль, но тогда с отцом вы жениха
Утратили.
    Корделия
Ну что ж, бог с вами, герцог:
Не я вас привлекала, а корысть.
    Король Французский
Корделия, лишенная наследства,
Твое богатство - в бедности твоей.
Отверженная, я завладеваю
Тобой, мечта и драгоценный клад,
Как подбирают брошенные вещи.
О боги, боги, в этом униженье
Я лишь люблю ее неизреченной.
Приданого лишенная пристрастно,
Будь королевой Франции прекрасной.
Я этот перл бургундским господам
За многоводный край их не отдам.
Корделия, простись с двором суровым.
Ты лучший мир найдешь под новым кровом.
    Лир
Она твоя, король. Иди с ней прочь,
Нам с ней не жить. Она не наша дочь.
Ступай от нас без ласкового слова
И без благословения отцова.
Пойдемте, герцог.
            Лир, герцот Бургундский, Корнуэльский, Альбанский, Глостер и свита уходят.
    Король Французский
С сестрами простись.
    Корделия
Отцовские сокровища, в слезах
Иду от вас. Я ваши свойства знаю,.
Но, вас щадя, не буду называть.
Смотрите за отцом. Его с тревогой
Вверяю вашей показной любви.
Не эта бы нежданная опала,
Отцу приют я б лучший подыскала.
Прощайте, сестры.
    Регана
Просим не учить.
    Гонерилья
Учись сама, как угождать супругу,
Который взял из милости тебя.
За спор с отцом судьба тебя с годами
В замужестве накажет неладами.
    Корделия
Как люди ни хитри, пора приходит -
И все на воду свежую выводит.
Прощайте.
    Король французский
Милая Корделия, идем.
            Король Французский и Корделия уходят.
    Гонерилья.
Сестра, надо поговорить. У нас много об-
щих дел, касающихся нас обеих. Кажется, отец решил вые-
хать сегодня же.
    Регана.
Да. И, кажется, к тебе. А на следующий месяц -
ко мне.
    Гонерилья.
Видишь, как он взбалмошен. Как тебе нра-
вится то, что произошло? Невольно призадумаешься. И это с
сестрой, которую он всегда любил больше нас!
    Регана.
Это у него от возраста. Хотя он и раньше плохо
владел собой.
    Гонерилья.
Он был сумасбродом в лучшие свои годы.
Теперь к его привычному своеволию прибавятся вспышки
старческой раздражительности.
    Регана.
Когда-нибудь и нам попадет, как этому Кенту.
Вдруг взять и изгнать его!
    Гонерилья.
Или вроде его прощания с Французским
королем. Давай держаться сообща. Если власть отца останется
в силе, его сегодняшнее отречение при таком характере ниче-
го не даст, кроме неприятностей.
    Регана.
Надо хорошенько подумать.
    Гонерилья.
И что-нибудь предпринять. Не откладывая.
            Уходят.




        Сцена 2. Зал в замке графа Глостера.

            Входит Эдмунд с письмом в руке.
    Эдмунд
Природа, ты моя богиня! В жизни
Я лишь тебе послушен. Я отверг
Проклятье предрассудков и правами
Не поступлюсь, пусть младше я, чем брат.
Побочный сын! Что значит сын побочный?
Не крепче ль я и краше сыновей
Иных почтенных матерей семейства?
За что же нам колоть глаза стыдом?
И в чем тут стыд? В том, что свежей и ярче
Передают наследственность тайком,
Чем на прискучившем законном ложе,
Основывая целый род глупцов
Меж сном и бденьем? Да, Эдгар
законный,
Твоей землей хочу я завладеть.
Любовь отца к внебрачному Эдмунду
Не меньше, чем к тебе, законный брат.
Какое слово странное: "законный"!
Ну ладно, мой законный. Вот письмо,
И если мой подлог сойдет успешно,
Эдмунд незнатный знатного столкнет.
Я в цвете сил. Я подымаюсь в гору.
Храните, боги, незаконных впредь!
            Входит Глостер.
    Глостер
Отправил в ссылку Кента! С королем
Французским не простился и повздорил!
Покинул двор! Отрекся от венца
Внезапно, под влиянием минуты!-
Ну что, какие новости, Эдмунд?
    Эдмунд.
Никаких, милорд. (Прячет письмо.)
    Глостер.
Отчего ты так торопливо спрятал это письмо?
    Эдмунд.
Я не слыхал никаких новостей, милорд.
    Глостер.
Что это за бумагу читал ты сейчас?
    Эдмунд.
Я ничего не читал, милорд.
    Глостер.
Ничего не читал? Что же в таком случае ты
спрятал так торопливо в карман? Дай мне листок. Если в нем
нет ничего, я это и без очков увижу.
    Эдмунд.
Сэр, простите меня. Это письмо от моего брата.
Я еще не дочитал его до конца. Но, судя по тому, что я успел
разобрать, вам лучше не читать его.
    Глостер.
Дай мне письмо.
    Эдмунд.
Покажу ли я вам его или нет, я поступлю оди-
наково дурно. Судя по его содержанию, это письмо нехоро-
шее.
    Глостер.
Посмотрим, посмотрим...
    Эдмунд.
К чести брата, хочу верить, что он написал мне
в таком духе, только чтобы испытать меня.
    Глостер
(читает). "Это почитание старости отравляет
нам лучшие годы нашей жизни и отдает деньги в наши руки
слишком поздно, когда по дряхлости мы уже не можем вос-
пользоваться ими в свое удовольствие. Я склоняюсь к убежде-
нию, что тиранство стариков - бесполезный предрассудок,
властвующий над нами только потому, что мы его терпим.
Встретимся и поговорим поподробнее. Если бы отец мог ус-
нуть и не просыпаться, пока я не разбужу его, тебе досталась
бы половина его доходов и постоянная любовь твоего брата
Эдгара". Что это? Заговор? "...уснуть и не просыпаться... тебе
досталась бы половина его доходов". И это мой сын Эдгар! И у
него рука поднялась вывести эти буквы! Сердце его ютило
такие мысли!.. Когда ты получил это? Кто принес тебе это
письмо?
    Эдмунд. В том-то и дело, милорд, что никто. Его бросили
мне в окно.
    Глостер.
Это почерк твоего брата?
    Эдмунд.
Если бы письмо было хорошее, у меня на этот
счет не было бы никаких сомнений. Но в таком письме его
почерк кажется мне сомнительным.
    Глостер.
Это его почерк.
    Эдмунд.
Это писано его рукою, но его сердце в этом не
участвовало.
    Глостер.
Раньше он никогда не высказывал тебе подоб-
ных соображений?
    Эдмунд.
Никогда. Но он часто выражал мнение, что со-
вершеннолетние сыновья должны были бы опекать старею-
щих отцов и управлять их имуществом.
    Глостер.
Вот негодяй, вот негодяй! Те же самые мысли,
что в письме! Отвратительный негодяй! Подлое, бесчувствен-
ное животное! Хуже, чем животное!.. Ступай, голубчик, разы-
щи его. Я засажу его под замок. Чудовищный негодяй! Где он?
    Эдмунд.
Не знаю, милорд. Но вот что я вам скажу: сдер-
жите ваше негодование, пока у вас не будет более веских
доказательств. Это будет правильно. Если же вы начнете дей-
ствовать силою, не будучи правы, это запятнает вашу честь и
окончательно подорвет его привязанность к вам. Я готов ру-
чаться жизнью, что все это он написал, только чтобы прове-
рить, насколько я люблю вас, и ни для чего другого, уверяю вас.
    Глостер.
Ты так думаешь?
    Эдмунд.
Я помогу вам в этом удостовериться. Если хоти-
те, я вас поставлю в таком месте, где вы сможете подслушать
наши разговоры. Это можно сделать не дальше как сегодня
вечером.
    Глостер.
Он не может быть таким извергом.
    Эдмунд.
Конечно, нет.
    Глостер.
По отношению к отцу, который любит его с
такой нежностью и силой! Земля и небо!- Эдмунд, вкрадись
в его доверие, выведи его на чистую воду. Сделай это ради
меня. Я все готов отдать, чтобы узнать правду.
    Эдмунд.
Я пойду сейчас искать его, наведу на разговор о
письме и обо всем дам вам знать.
    Глостер.
Вот они, эти недавние затмения, солнечное и
лунное! Они не предвещают ничего хорошего. Что бы ни гово-
рили об этом ученые, природа чувствует на себе их последст-
вия. Любовь остывает, слабеет дружба, везде братоубийствен-
ная рознь. В городах мятежи, в деревнях раздоры, во дворцах
измены, и рушится семейная связь между родителями и деть-
ми. Либо это случай, как со мною, когда сын восстает на отца.
Либо как с королем. Это другой пример. Тут отец идет против
родного детища. Наше лучшее время миновало. Ожесточение,
предательство, гибельные беспорядки будут сопровождать нас
до могилы. Изобличи этого мерзавца, Эдмунд. Ты об этом не
пожалеешь. Постарайся, пожалуйста.- Или вот еще пример.
Благородный Кент изгнан. За что? Только за то, что он честен.
Удивительно!
            (Уходит.)
    Эдмунд.
Вот так всегда. Как это глупо! Когда мы сами
портим и коверкаем себе жизнь, обожравшись благополучи-
ем, мы приписываем наши несчастья солнцу, луне и звездам.
Можно, правда, подумать, будто мы дураки по произволению
небес, мошенники, воры и предатели вследствие атмосфери-
ческого воздействия, пьяницы, лгуны и развратники под не-
преодолимым давлением планет. В оправдание всего плохого
у нас имеются сверхъестественные объяснения. Великолепная
увертка человеческой распущенности - всякую вину свою
сваливать на звезды! Отец проказничал с матерью под созвез-
дием Дракона. Я родился на свет под знаком Большой Медве-
дицы. Отсюда следует, что я должен быть груб и развратен,
Какой вздор! Я то, что я есть, и был бы тем же самым, если бы
самая целомудренная звезда мерцала над моей колыбелью...
Вот идет Эдгар. Он является как нельзя более вовремя, подо-
бно развязке в старинной комедии. Напущу на себя грусть
вроде полоумного Тома из Бедлама.
            Входит Эдгар.
О, эти затмения - предвестия будущих раздоров! Фа,
соль, ля, ми...
    Эдгар.
Ну как, брат Эдмунд? Ты занят серьезными раз-
мышлениями?
    Эдмунд.
Я задумался, брат, над событиями, которые, как
я читал, должны произойти вслед за недавними затмениями.
    Эдгар.
Вот ты чем занимаешься!
    Эдмунд.
Уверяю тебя, предсказания, о которых я про-
чел, к несчастию, сбываются. Извращаются отношения меж-
ду детьми и родителями, наступает мор, дороговизна, всеоб-
щая вражда. Государство раздирают междоусобицы, народ уг-
рожает королю и знати, возникает подозрительность, друзья
отправляются в изгнание, армия разваливается, супруги из-
меняют друг другу и прочая и прочая.
    Эдгар.
С каких пор ты записался в астрономы?
    Эдмунд.
Оставим это. Лучше скажи мне, когда ты ви-
делся с отцом в последний раз?
    Эдгар.
Вчера вечером.
    Эдмунд.
Ты говорил с ним?
    Эдгар.
Да, два часа подряд.
    Эдмунд.
Вы расстались по-хорошему? Ты не заметил в
нем какого-нибудь неудовольствия, когда он говорил и смот-
рел на тебя?
    Эдгар.
Ни малейшего.
    Эдмунд.
Припомни хорошенько, чем ты мог задеть его,
и, ради всего святого, не попадайся ему на глаза некоторое
время, пока он не успокоится. Сейчас он клянет тебя на чем
свет стоит и готов разорвать тебя на части от гнева.
    Эдгар.
Какой-нибудь мерзавец оклеветал меня.
    Эдмунд.
Я тоже боюсь этого. Прошу тебя, соблюдай ос-
торожность, пока его ярость не уляжется. И знаешь что: я дам
тебе убежище в своей комнате, откуда ты сможешь удобно
подслушать, что скажет отец. Ступай туда. Вот тебе ключ.
Если вздумаешь отлучиться на улицу, бери оружие.
    Эдгар.
Оружие?
    Эдмунд.
Слушай, брат, это для твоей пользы. Честное
слово, у него что-то недоброе на уме против тебя. То, что я
рассказал тебе,- ничто по сравнению с действительностью.
Прошу тебя, уходи, пожалуйста.
    Эдгар.
Но ты скоро дашь мне знать о себе?
    Эдмунд.
Я посвящу всего себя этому делу.
            Эдгар уходит.
Отец поверил, и поверил брат.
Так честен он, что выше подозрений.
Их простодушием легко играть.
Я вижу ясно, как их обморочить.
Не взял рожденьем, так свое возьму
Благодаря врожденному уму.
            (Уходит)




        Сцена 3. Комната во дворце герцога Альбанского.

            Входят Гонерилья и Освальд.
    Гонерилья.
Правда ли, что отец прибил моего придвор-
ного за то, что тот выругал его шута?
    Освальд.
Да, миледи.
    Гонерилья
Все время огорченья! Что ни час -
Другая новость. В доме нет покоя.
Я больше не могу. Его двору
Позволено буянить как угодно.
А нам за мелочь всякую упрек.
Когда они воротятся с охоты,
Я не хочу с ним говорить. Скажи:
Я нездорова. Да не расстилайся
Так перед ним. Последствия беру
Все на себя.
            Звуки рога за сценой.
    Освальд
Вы слышите, он едет.
    Гонерилья
Поменьше церемоний. Передай
Всем в доме это. Я хочу, чтоб дело
Дошло до взрыва. Плохо у меня -
Пускай к сестре переезжает. Знаю,
Что у нее на это сходный взгляд.
Она не даст командовать упрямцу.
Сам отдал власть, а хочет управлять
По-прежнему! Нет, старики - как дети,
И требуется строгости урок,
Когда добро и ласка им не впрок.
Запомни это.
    Освальд
Слушаюсь, миледи.
    Гонерилья
И попрохладнее с его людьми.
Без всякого стесненья. Подчиненным
Скажи, что я хочу найти предлог
Для объяснений. Это надоело.
Сейчас я напишу письмо сестре,
Чтоб нам быть заодно,- Готовь обедать.
            Уходят.




        Сцена 4. Зал там же.

            Входит Кент, переодетый.
    Кент
Я должен перенять чужую речь
И буду до конца неузнаваем.
Так надо для намерений моих,
Из-за которых изменил я внешность.
Ну, Кент, слугой к хозяину наймись,
Прогнавшему тебя под страхом смерти,
И этим господину докажи,
Как велика твоя неутомимость.
            Звуки рога за сценой. Входят Лир, рыцари, слуги.
    Лир.
Не заставляйте меня ждать ни минуты. Подавайте
обедать.
            Один из служителей уходит.
Что тебе? Ты кто такой?
    Кент.
Человек.
    Лир.
Чем ты занимаешься? Что тебе от нас надо?
    Кент.
Вот мой род занятий: быть самим собой. Верно слу-
жить тому, кто мне доверится. Любить того, кто честен. Знаться
с тем, кто рассудителен и мало говорит. Считаться с общим
мнением. Драться, когда нет другого выхода, и не есть рыбы.
    Лир.
А сам ты кто?
    Кент.
Подлинно честный малый, бедный, как король.
    Лир.
Если ты так же беден в ряду подданных, как он среди
королей, то ты действительно беден. Чего же ты хочешь?
    Кент.
Служить.
    Лир.
Кому ты хочешь служить?
    Кент.
Вам.
    Лир.
Разве ты меня знаешь, приятель?
    Кент.
Нет, сэр. Но в лице у вас есть что-то такое, что
покоряет.
    Лир.
Что же это такое?
    Кент.
Властность.
    Лир.
А к какому делу ты годен?
    Кент.
Я умею хранить тайны, ездить верхом, бегать, рас-
сказывать с грехом пополам затейливые истории и точно ис-
полняю поручения, когда они несложны. Все это может сделать
всякий. Но усердие мое беспримерно.
    Лир.
Сколько тебе лет?
    Кент.
Я не так молод, чтобы полюбить женщину за ее
пение, и не так стар, чтобы сходить по ней с ума без всякой
причины. Сорок восемь лет жизни за спиной у меня.
    Лир.
Хорошо. Прислуживай мне. Если ты не разонравишь-
ся мне после обеда, я не расстанусь с тобой.- Обедать, обе-
дать! Где мой шут? - Эй, ты, послушай, сходи за моим дураком.
            Один из служителей уходит.
            Входит Освальд.
Эй ты, малый, где моя дочь?
    Освальд.
С вашего разрешения...
            (Уходит.)
    Лир.
Что он сказал? Кликни этого негодяя обратно.
            Один из рыцарей уходит.
Ну так где же мой шут? А? Похоже, будто все заснули.
            Рыцарь возвращается.
Ну как? Где это животное?
    Рыцарь.
Он говорит, милорд, что вашей дочери нездоро-
вится.
    Лир.
А почему этот невежа не вернулся, когда я его звал?
    Рыцарь.
Сэр, он мне заявил напрямик, что не желает
возвращаться.
    Лир.
Он не желает?
    Рыцарь.
Милорд, я не знаю, отчего это, но, насколько я
понимаю, с вашим величеством стали здесь обращаться без
должной почтительности. Эта небрежность заметна у герцога,
у вашей дочери и даже у прислуги.
    Лир.
Ага! Вот как ты думаешь?
    Рыцарь.
Простите, государь, если я ошибаюсь, но я не
смею молчать при мысли, что с вами не церемонятся.
    Лир.
Нет, нет, ты назвал то, что мне самому бросалось в
глаза. С некоторого времени я тоже наблюдаю признаки лег-
кой невнимательности, но приписал это скорее своей мни-
тельности, чем их желанию оскорбить меня. Присмотрюсь к
этому получше. Однако где же мой дурак? Я второй день не
вижу его.
    Рыцарь.
С отъезда молодой госпожи во Францию коро-
левский шут все время хандрит.
    Лир.
Ни слова больше! Я сам это заметил... Эй, ты, сту-
пай-ка скажи моей дочери, что я желаю с ней поговорить.
            Один из служителей уходит.
Позовите сюда моего шута.
            Другой служитель уходит.
            Возвращается Освальд.
А, это вы, сударь? Подите-ка, сударь, сюда. Кто я, су-
дарь, по-вашему?
    Освальд.
Вы - отец герцогини.
    Лир.
"Отец герцогини"? Вот как, подлец герцога? Ах, су-
кин сын! Ах, мерзавец!
    Освальд.
Неправда! Я ни то, ни другое, милорд. Прошу
прощения.
    Лир.
Не сметь смотреть на меня так дерзко! Нахал! (Бьет
его.)
    Освальд.
Я не позволю бить себя, милорд!
    Кент.
А подбить тебя ногой, как мяч, можно? (Сбивает
его с ног.)
    Лир.
Спасибо, дружище! Мне нравится твоя служба. Я
буду жаловать тебя.
    Кент.
Эй, ты, вставай и пошел вон! Вперед будешь поуч-
тивее. Пошел, пошел! Если ты хочешь еще раз вымерять пол
собою - пожалуйста. А не то убирайся. Ну, ступай, ступай!
Понял?
            (Выталкивает Освальда.)
    Лир.
Ну, мой работничек, благодарю тебя. Вот тебе за
труды.
            (Дает Кенту денег.)
            Входит шут.
    Шут.
Я тоже найму его. Вот тебе моя шапка, носи ее.
            (Протягивает Кенту свой дурацкий колпак.)
    Лир.
А, здравствуй, мой хороший! Как поживаешь?
    Шут.
Взял бы ты лучше мой колпак, приятель.
    Кент.
Зачем он мне?
    Шут.
Затем, что ты валяешь дурака, если заступаешься за
опального. Нет, правда, держи, брат, нос по ветру, а то про-
студишься. Бери мой колпак. Видишь, этот чудак прогнал
двух своих дочерей, а третью благословил против своей воли.
Служить ему можно только в дурацком колпаке.- Ну как,
дяденька? Жаль, нет у меня двух колпаков и двух дочерей!
    Лир.
Для чего, дружок?
    Шут.
Состояние я бы отдал дочерям, а колпаки оставил бы
себе. Вот один у меня, а другой выпроси себе у дочек.
    Лир.
Берегись, каналья! Видишь плетку?
    Шут.
Правду всегда гонят из дому, как сторожевую соба-
ку, а лесть лежит в комнате и воняет, как левретка.
    Лир.
Камень в мой огород.
    Шут.
Хочешь, куманек, выучить изречение?
    Лир.
Ладно.
    Шут.
Слушай, дяденька:

Наживайся тайком,
Не мели языком,
Меньше бегай пешком,
Больше езди верхом,
Не нуждайся ни в ком,
Не водись с игроком,
Не гуляй, не кути,
А сиди взаперти:
Двадцать на двадцати
Сможешь приобрести.
    Лир.
Это вздор, дурак!
    Шут.
Бесполезный, как слова адвоката, не получившего
за свою речь платы. А скажи, дяденька, можно из ничего
извлечь какую-нибудь пользу?
    Лир.
Нет, голубчик, из ничего ничего и не получается.
    Шут
(Кенту). Пожалуйста, скажите ему, что столько же
получит он со своих владений. Если я ему это скажу, он мне
ответит: "Дурак".
    Лир.
Злой дурак!
    Шут.
А ты знаешь, куманек, какая разница между злым
дураком и добрым дураком?
    Лир.
Нет, братец. Научи меня.
    Шут
Кто дал тебе совет
Отдать свой край другим,
Тот от меня, сосед,
Умом неотличим.
Я злой дурак - и в знак
Того ношу колпак,
А глупость добряка
Видна без колпака.
    Лир.
Ты зовешь меня дураком, голубчик?
    Шут.
Остальные титулы ты роздал. А это - природный.
    Кент.
Это совсем не так глупо, милорд.
    Шут.
Нет, быть совсем глупым мне не позволили бы из
зависти. Если бы я взял монополию на глупость, лорды и
вельможи пожелали бы вступить в пай со мной, да и знатные
дамы тоже захотели бы урвать кусочек.- Дай мне яйцо, дя-
денька, а я дам тебе за то два венчика?
    Лир.
Какие это такие два венчика?
    Шут.
А вот какие. Яйцо я разрежу пополам, содержимое
съем, а из половинок скорлупы выйдут два венчика. Когда ты
расколол свой венец надвое и отдал две половинки, ты взвалил
осла себе на спину, чтобы перенести его через грязь. Видно,
мало мозгу было под твоим золотым венцом, что ты его отдал.
Если я рассуждаю, как дурак, надо высечь того, кто это ска-
жет.
(Поет.) Приходит дуракам капут,
Не спрос на них сегодня.
Разумные себя ведут
Безумных сумасбродней.
    Лир.
Давно ли это ты, брат, так распелся?
    Шут.
С тех пор как ты из своих дочерей сделал матерей
для себя, дал им в руки розги и стал спускать с себя штаны.
(Поет.) Они от радости завыли,
А я - от срамоты,
Что государь мой - простофиля
И поступил в шуты.

Найми мне, дяденька, учителя. Я хочу научиться врать.
    Лир.
Если ты будешь врать, я тебя выпорю.
    Шут.
Как странно, что между тобой и дочерьми нет ниче-
го общего. Они грозятся отхлестать меня за правду, ты - за
ложь, а иногда меня бьют за то, что я отмалчиваюсь. Лучше
быть чем угодно, только не шутом. И, однако, я бы не хотел
быть тобою, дяденька. Ты обкорнал свой ум с обеих сторон и
ничего не оставил в середке. Вот один из обрезков.
            Входит Гонерилья.
    Лир.
А, доченька! К чему эта хмурость? Последние дни ты
все время дуешься.
    Шут.
Ты был довольно славным малым во время оно, ког-
да тебя не занимало, хмурится она или нет. А теперь ты нуль
без цифры. Я и то сейчас больше тебя. Я хоть шут, на худой
конец, а ты совершенное ничто.
(Гонерилье.) Молчу, молчу!
Вижу, взглядом повелеваете вы мне молчать, хотя и не сказа-
ли ни слова.
(Указывая на Лира.) Прожил жизнь, а глуп, как пень:
Корки нет про черный день.
Вот вылущенный гороховый стручок!
    Гонерилья
Не только этот ваш развязный шут,
Вся ваша невоспитанная дворня
Бранит и осуждает все кругом
И ежечасно предается буйству.
Я думала, услышав мой упрек,
Вы прекратите это, но узнала,
Что сами вы на деле и словах
Потворствуете этим безобразьям.
Не гневайтесь, но если это так,
Мне, видимо, теперь самой придется
Принять крутые меры. Я прошу
Не обижаться. Если б не забота
О благе государства, верьте мне,
Я б постыдилась вмешиваться в это.
    Шут.
А ты как думал, дяденька?

Кукушка воробью пробила темя
За то, что он кормил ее все время.

Потухла свечка, вот мы и в потемках.
    Лир
Моя ль ты дочь?
    Гонерилья
Прислушайтесь, отец,
К моим предупрежденьям, призовите
Весь ум, когда-то отличавший вас,
И бросьте ваши новые замашки,
Которые совсем вам не к лицу.
    Шут.
Надо быть ослом, чтобы не понять, что тут все ши-
ворот-навыворот: яйца курицу учат. Просто загляденье!
    Лир
Скажите, кто я? Видно, я не Лир?
Не тот у Лира взгляд, не та походка.
Он, видно, погружен в глубокий сон?
Он грезит? Наяву так не бывает.
Скажите, кто я? Кто мне объяснит?
    Шут.
Тень Лира.
    Лир.
Я действительно хочу знать, кто я. Потому что мое
королевское достоинство и некоторые другие признаки наво-
дят меня на ложную мысль, будто у меня есть дочери.
    Шут.
Которые хотят сделать из тебя послушного отца.
    Лир.
Как ваше имя, госпожа моя?
    Гонерилья
В вопросе вашем столько же притворства,
Как в прочих ваших выходках. Прошу
Понять меня как следует. Вы стары,
Почтенны. Вы должны быть образцом.
Тут с вами сотня рыцарей и сквайров,
Бедовый и отчаянный народ,
Благодаря которым этот замок
Похож на балаган или кабак.
Распорядитесь прекратить бесчинства,
Как должен стыд самим вам подсказать.
Вас просит та, кому не подобает
Просить и было б легче приказать.
Извольте распустить часть вашей свиты.
Оставьте малое число людей,
Которые не будут забываться
И буйствовать.
    Лир
Провал возьми вас всех!
Седлать коней! Собрать в дорогу свиту!
Бездушный выродок! Я впредь тебе
Не буду докучать своей особой!
Еще есть дочь у нас!
    Гонерилья
Вы бьете слуг моих. Ваш пьяный сброд
Кричит на старших, как на подчиненных.
            Входит герцог Альбанский.
    Лир
Плох тот, кто поздно кается.
(Герцогу Альбанскому.) Вы,сэр,
С ней тоже заодно?- Коней седлайте!-
Неблагодарность с сердцем из кремня,
Когда вселишься ты в дитя родное,
Морских чудовищ ты тогда страшней!
    Герцог Альбанский
Сэр, не волнуйтесь.
    Лир
(Гонерилье) Ненасытный коршун,
Ты лжешь! Телохранители мои -
Испытанный народ высоких качеств.
Они прекрасно знают, в чем их долг,
И сами дорожат своею честью.
Корделии оплошность! Отчего
Я так преувеличил этот промах,
Что вырвал из души своей любовь
И грудь взамен наполнил ядом желчи?
Как был я слеп! О Лир, теперь стучись
В ту дверь, откуда выпустил ты разум
И глупость залучил.
            (Бьет себя по голове.)
В путь, господа!
    Герцог Альбанский
Милорд, в чем суть? Я ничего не знаю
И не повинен.
    Лир
Верю вам, милорд.-
Услышь меня, услышь меня, природа,
И если создавала эту тварь
Для чадородья, отмени решенье!
Срази ее бесплодьем! Иссуши
В ней навсегда способность к материнству!
Пускай ее испорченная плоть
Не принесет на радость ей ребенка.
А если ей судьба иметь дитя,
Пусть будет этот плод ей вечной мукой,
Избороздит морщинами ей лоб
И щеки в юности разъест слезами.
В ничто и в безнадежность обрати
Все, что на детище она потратит,-
Ее тревоги, страхи и труды,
Чтобы она могла понять, насколько
Больней, чем быть укушенным змеей,
Иметь неблагодарного ребенка!
Прочь, прочь отсюда!
            (Уходит.)
    Герцог Альбанский
Ради всех богов,
На что он в гневе?
    Гонерилья
Толковать не стоит.
Впадает в детство. Пусть себе шумит.
            Лир возвращается.
    Лир
Куда девалась половина свиты?
Их было сто, а стало пятьдесят.
Герцог Альбанский
На что вы сердитесь?
Лир
Сейчас отвечу.
(Гонерилье.) О жизнь и смерть! Стыжусь, что я забыл
Из-за тебя о том, что я мужчина,
Что эти слезы вызваны тобой,
Нисколько их не стоящей.- Исчахни
И сгинь от порчи! Пропади от язв
Отцовского проклятья!.. О, не плачьте
Вы, старческие глупые глаза,
А то я вырву вас и брошу наземь
Вослед слезам, текущим в три ручья.
Вот до чего дошло! Ну, будь что будет.
Еще другая дочь есть у меня.
Она добра. Я на нее надеюсь.
Я расскажу ей про тебя. Она
Ногтями исцарапает, волчица,
Лицо тебе! Не думай, я верну
Себе всю мощь, которой я лишился,
Как ты вообразила. Я верну!
            Уходят Лир, Кент и свита.
    Гонерилья
Ты это слышал?
    Герцог Альбанский
Слышал, Гонерилья.
Но быть пристрастным из любви к тебе...
    Гонерилья
Довольно! Позовите мне Освальда.-
А ты, скорее плут, чем шут,- живей
Ступай за господином.
    Шут.
Дядюшка Лир, дядюшка Лир, погодя, захвати шута
с собою!

С лисой из капкана
И дочкой поганой
Кончай, не смущаясь.
Да, жаль, не достану
Петли и аркана
И сам убираюсь.
            (Уходит.)
    Гонерилья
Придумал ловко, нечего сказать:
Сто рыцарей! Сто рыцарей, готовых
Фантазии любые старика
В любое время поддержать оружьем!
А нам все эти буйства, шум и гам
Всегда терпеть с опасностью для жизни?
Но где Освальд?
    Герцог Альбанский
Мне кажется, твой страх
Преувеличен.
    Гонерилья
Лучше опасаться
Без меры, чем без меры доверять.
От бед спасает только осторожность.
Я знаю слишком хорошо отца
И о его словах пишу Регане.
А если после моего письма
Она ему оставит эту сотню
Вразрез со мной...
            Возвращается Освальд.
Ах, это ты, Освальд!
Готово ли письмо к сестре?
    Освальд
Готово.
    Гонерилья
Возьми с собой немедленно людей -
И на коней. К письму прибавишь устно
Про наши страхи. Присовокупи
И личные свои соображенья.
Спеши и возвращайся поскорей.
            Освальд уходит.
А ваша бесхарактерная кротость -
Будь сказано вам, герцог, не во гнев -
Скорее непростительная глупость,
Чем признак настоящей доброты.
    Герцог Альбанский
Зато вы бьете в цель неутомимо.
Смотрите лишь, не попадите мимо.
    Гонерилья
Однако...
    Герцог Альбанский
Будущее нам покажет.
            Уходят.




        Сцена 5. Двор в замке герцога Альбанского.

            Входят Лир, Кент и шут.
    Лир.
Отправляйся в Глостер с этим письмом. Не прибав-
ляй дочери ничего от себя, а только отвечай на вопросы, кото-
рые она задаст тебе, прочтя письмо. Если ты не поторопишься,
я приеду туда раньше тебя.
    Кент.
Я глаз не сомкну, милорд, пока не передам вашего
письма.
            (Уходит.)
    Шут.
Если бы мозги у человека были в пятках, не грозили
бы его уму мозоли?
    Лир.
Грозили бы.
    Шут.
В таком случае поздравляю тебя. Твоим мозгам ни-
когда не придется ходить в туфлях.
    Лир.
Ха-ха-ха!
    Шут.
Увидишь, как милостиво примет тебя другая дочь.
Хотя она похожа на другую, как лесное яблоко на садовое,
позволь мне знать то, что я знаю.
    Лир.
Что же ты знаешь, дружок?
    Шут.
Что на вкус они обе кажутся такими же кислыми,
как два лесных яблока. Можешь ли ты сказать, почему нос на
лице у человека посредине?
    Лир.
Нет.
    Шут.
Чтобы иметь по обе стороны от себя по глазу. Чего
не разнюхает нос, то глаза досмотрят.
    Лир.
Я был так несправедлив к ней...
    Шут.
А можешь ли ты сказать, как устрица делает свою
раковину?
    Лир.
Нет.
    Шут.
Я тоже не могу. А зачем улитке домик, я знаю.
    Лир.
Зачем?
    Шут.
Чтобы было куда всовывать голову, а не подстав-
лять ее под удары дочерям вместе с незащищенными рожка-
ми.
    Лир.
Надо переделать свою природу.- Такого доброго от-
ца!- Готовы лошади?
    Шут.
Твои ослы пошли за ними. Любопытна причина, по
которой в семизвездье семь звезд, а не больше.
    Лир.
Потому что их не восемь?
    Шут.
Совершенно верно. Из тебя вышел бы хороший шут.
    Лир.
Вернуть все силою!- Неблагодарное чудовище!
    Шут.
Если бы ты был моим шутом, дяденька, я бы всегда
колотил тебя за то, что ты состарился раньше времени.
    Лир.
Как это?
    Шут.
Тебе нельзя было стариться, пока не поумнеешь.
    Лир
Не дайте мне сойти с ума, о боги!
Пошлите сил, чтоб не сойти с ума!
            Входит придворный.
Готовы лошади?
    Придворный
Милорд, готовы.
    Лир
Идемте.
    Шут
В том мало смеху, что уходит шут.
Вас тоже в жизни перемены ждут.
            Уходят.




                АКТ II


        Сцена 1. Двор в замке графа Глостера.

            Входят с разных сторон Эдмунд и Куран.
    Эдмунд.
Здравствуй, Куран.
    Куран.
Здравствуйте, сэр. Только что я был у вашего от-
ца с извещением, что герцог Корнуэльский и герцогиня Рега-
на предполагают пожаловать к нему сегодня вечером.
    Эдмунд.
С какою целью?
    Куран.
Не знаю, право. Слышали новости? То, о чем
шепчутся кругом. Потому что вслух этого еще не произносят.
    Эдмунд.
Нет, не слыхал. Расскажи, пожалуйста.
    Куран.
Говорят, что, по-видимому, будет война между
герцогом Корнуэльским и Альбанским. Неужели не слыхали?
    Эдмунд.
Ни слова.
    Куран.
Со временем услышите. Прощайте, сэр.
            (Уходит.)
    Эдмунд
Здесь будет герцог? Хорошо. Тем лучше.
Мне это очень на руку. Отец
Велел найти и взять под стражу брата.
Еще одно мне дело предстоит:
Потребуются скорость и решимость...
Брат, на два слова! Слышишь, брат! Спустись.
            Входит Эдгар.
Брат, за тобой отец следит. Спасайся.
Он выведал, где прячу я тебя.
Беги, воспользовавшись мраком ночи.
Скажи, ты ничего не говорил
Плохого о Корнуоле? Он к нам едет
С Реганой, на ночь глядя, второпях.
Ты не проговорился ли о ссоре
Его с Альбанским герцогом? Припомни.
    Эдгар
Нет, никогда. Я помню хорошо.
    Эдмунд
Сюда отец идет. Прости. Притворно
Я меч свой обнажу против тебя.
Вынь свой для вида.- "Отбивай! Сдавайся!" -
Теперь, покамест нет отца, беги.-
"Огня сюда!" -Спасайся, брат, спасайся!-
"Эй, люди с факелами!" - Так. Прощай.
            Эдгар уходит.
Немного крови, чтоб отец подумал,
Что бой был жаркий.
            (Ранит себя в руку.)
Люди во хмелю
Сильней себя кромсают смеха ради.-
Отец! Отец! На помощь!.. Ни души.
            Входят Глостер и слуги с факелами.
    Глостер
Где этот изверг?
    Эдмунд
Здесь, сейчас, в потемках,
Шепча заклятья, он стоял с мечом
И призывал луну помочь злодейству.
    Глостер
Но где он?
    Эдмунд
Посмотрите, я в крови.
    Глостер
Но где он, этот негодяй?
    Эдмунд
Он скрылся,
Едва лишь убедился, что не мог...
    Глостер
Постой.- Поймать его! Скорей в погоню!
            Несколько слуг уходят.
Не мог чего?
    Эдмунд
Не мог меня склонить
К тому, чтоб я убил вас. Безуспешно
Я говорил, как небеса казнят
Отцеубийц, напоминал о связи
Между родителями и детьми.
Увидев мой испуг и отвращенье,
Он вынул меч, нанес сплеча удар
И ранил в руку. Тут же спохватился,
Что я готов за правду постоять
И буду драться, испугался криков,
Которые я поднял, и бежал.
    Глостер
Пускай бежит, поимки не избегнет.
А схватят - и конец. Мой господин
И покровитель, благородный герцог
Нас посетит сегодня. Он издаст
Приказ о быстром розыске злодея
С наградой тем, кто выдаст нам его,
И наказаньем смерти за укрытье.
    Эдмунд
Увидев, что его не отвратить
От преступленья, я его задумал
Пугнуть разоблаченьем, но в ответ
Он возразил: "Бесправный сын побочный,
Ты спорить собираешься со мной?
Да кто тебе поверит? Чем докажешь
Ты правду слов своих и правоту,
Когда я буду отрицать улики
И почерк свой подделкой объявлю?
Кто будет слушать эти обвиненья,
Раз смерть моя так выгодна тебе,
Что надо быть тупицей, чтоб не видеть,
Как сильно должен ты желать ее!"
    Глостер
О подлый лжец! Он собственную подпись
Решится отрицать? Не мой он сын!
            Трубы за сценой.
Приехал герцог с неизвестной целью.
Я упрошу его закрыть пути
И гавани. Не улизнет преступник.
Мы для его поимки разошлем
По всей стране его изображенье.
Тебе же, мальчик мой, я передам
Права наследовать мои владенья.
            Входят герцог Корнуэльский, Регана и свита.
    Герцог Корнуэльский
Ну как, мой друг? Едва сюда я прибыл,
Я новости ужасные узнал.
    Регана
Все казни мягки, если это правда.
Как чувствуете вы себя, милорд?
    Глостер
Разбито сердце старое, разбито!
    Регана
Неужто крестник моего отца,
Эдгар, на вашу жизнь мог покушаться?
    Глостер
О леди, леди, совестно признать!
    Регана
А не водил он дружбы с бунтарями
В отцовской свите?
    Глостер
Право, я не знаю.
Все это слишком, слишком тяжело!
    Эдмунд
Да, герцогиня, он из этой шайки.
    Регана
Чему ж дивиться? Видно, этот сброд
И подстрекал его, чтобы с убийцей
Потом наследство ваше пропивать.
От общества их предостерегает
Сестра в письме, и я покину дом,
Когда они к нам на постой приедут.
    Герцог Корнуэльский
И я, Регана.- Я слыхал, Эдмунд,
Что вы себя при этом показали
Достойным сыном?
    Эдмунд
Это был мой долг.
    Глостер
Он умысел раскрыл и при попытке
Схватить злодея ранен был в борьбе.
    Герцог Корнуэльский
За ним в погоню послано?
    Глостер
Конечно.
    Герцог Корнуэльский
Когда поймают, больше никому
Не будет он опасен. Как хотите
Управьтесь с ним от моего лица.
А вас, Эдмунд, чья преданность и доблесть
Так явно говорят здесь за себя,
Хотел бы я зачислить к нам на службу.
Я доверяю людям вроде вас.
Беру вас первым.
    Эдмунд
Оправдаю выбор.
    Глостер
Благодарю вас, герцог, за него.
    Герцог Корнуэльский
Вы знаете, зачем мы к вам явились?
    Регана
Причем - не вовремя, ночной порой!
Тому причиной важные событья,
Насчет которых нужен ваш совет.
Отец с сестрою пишут нам о ссоре.
Их спор я предпочла бы разобрать
На чьей-нибудь чужой, не нашей почве
И дать оттуда на письмо ответ.
Гонцы здесь дожидаются. Заставьте
Себя отвлечься от своих невзгод
Для наших, не терпящих отлагательств.
    Глостер
Рад вам служить, миледи, и за честь
Почту гостями видеть вас обоих.
            Уходят.




        Сцена 2. Перед замком Глостера.

            Входят с разных сторон Кент и Освальд.
    Освальд.
С наступающим утром, приятель. Ты здеш-
ний?
    Кент.
Да.
    Освальд.
Где бы нам лошадей поставить?
    Кент.
В любую лужу.
    Освальд.
Не шутя, скажи, будь другом.
    Кент.
Я совсем не друг тебе.
    Освальд.
А мне дела нет до твоей дружбы.
    Кент.
Если б ты попался мне в Липсберийском загоне,
было б у тебя до меня дело.
    Освальд.
Что ты привязался ко мне? Я тебя не знаю.
    Кент.
Зато я, брат, знаю тебя.
    Освальд.
Кто ж я, по-твоему?
    Кент.
Подлец, мерзавец, блюдолиз. Низкий, надутый ду-
рак и прощелыга, вот ты кто. Холоп и хозяйкин угодник в
шерстяных чулках, с душонкой доносчика, с помадой и зер-
кальцем в сундучке, твоим единственным богатством. Гнус-
ный льстец, который готов на любую пакость, чтобы отличиться,
но всю жизнь остается обыкновенной гадиной чистой воды. Под-
халим, которого я изобью до бесчувствия, если он осмелится
отречься хотя бы от одного из этих определений.
    Освальд.
Вот несуразный! И все это - человеку, кото-
рого он видит в первый раз и который сам знать его не знает.
    Кент.
Ах ты, бесстыжая рожа! Что ты притворяешься,
будто не знаешь меня? Двух дней не будет, как я сшиб тебя с
ног и отдул на глазах у короля. Берись за меч, каналья! Хотя
еще ночь, но светит месяц. Я приготовлю из тебя рубленое
мясо под лунною подливкой. Берись за меч, папильотка из
парикмахерской, берись!
            (Обнажает свой меч.)
    Освальд.
Отстань! Я не желаю связываться с тобой.
    Кент.
Вынимай меч, мошенник! При тебе письма против
короля. Ты пособник этой спесивой куклы, строящей козни
против своего царственного отца. Защищайся, каналья, а то я
искрошу и поджарю тебя. Держись, бездельник, отражай мои
удары!
    Освальд.
Караул! Режут! Караул!
    Кент.
Рубись, ничтожество! Отбивайся! Действуй!
            (Бьет его.)
    Освальд.
Караул! Режут! Режут!
            Входит Эдмунд.
    Эдмунд.
Что тут такое? Это что за свалка?
    Кент.
Сюда, сюда, милейший! Вам тоже захотелось? По-
жалуйте, пожалуйте, молодой человек, попробуйте крови.
            Входит Глостер.
    Глостер.
Мечи? Оружье? Что здесь происходит?
            Входят герцог Корнуэльский, Регана и слуги.
    Герцог Корнуэльский
Под страхом смерти - тише, не шуметь!
Поднявший меч - умрет.- Кто эти люди?
    Регана
Гонцы от короля и от сестры.
    Герцог Корнуэльский
Из-за чего затеяли вы драку?
    Освальд
Едва дышу, милорд.
    Кент.
Не мудрено. Какого ты набрался страху! Эх ты,
трус несчастный, природа отрекается от тебя. Не она, а какой-
нибудь портной смастерил тебя.
    Герцог Корнуэльский.
Что за чудак! Почему пор-
тной? Разве портной может скроить человека?
    Кент.
Конечно, портной. А то кто же? Каменотес или жи-
вописец в час или два работы изготовили бы что-нибудь поза-
нятнее.
    Герцог Корнуэльский.
Все-таки отчего вы подра-
лись?
    Освальд.
Этот старый грубиян, которого я пощадил толь-
ко ради его седой бороды...
    Кент.
Ах ты, ижица, лишняя буква в азбуке!- Милорд,
позвольте я сотру его в порошок и выкрашу им стены нужни-
ка. "Пощадил только ради его бороды..." Ах ты, трясогузка!
    Герцог Корнуэльский
Молчать, бездельник! Видно, ты забыл,
В чьем ты присутствии?
    Кент
Нет, сударь, помню.
Но и у гнева есть свои права.
    Герцог Корнуэльский
Чем ты разгневан?
    Кент
Что дано оружье
Свинье, которой чести не дано.
О, эти лживые льстецы! Как крысы,
Они перегрызают пополам
Святые узы крови, угождают
Страстям господ, льют масло в их огонь
И леденят их каменные души.
Что "да" сказать, что "нет", им все равно,
Лишь угодить бы тем, за кем без смысла
Они послушно бегают, как псы.
У, чтоб тебя! Над чем ты скалишь зубы?
Какой тут смех? Шут, что ли, я тебе?
Попался б ты мне, гусь, в Саремском поле,
Летел бы до Камлота гогоча.
    Герцог Корнуэльский
Ты не рехнулся?
    Глостер
Что за спор меж вами?
    Кент
На свете неприязни нет сильней,
Что между мной и этим негодяем.
    Герцог Корнуэльский
Чем негодяй он? В чем его вина?
    Кент
Не нравится его лицо мне.
    Герцог Корнуэльский
Вот как?
Быть может, и мое, его, ее?
    Кент
Сэр, ремесло мое - быть откровенным.
Мне попадались лица лучше тех,
Которые я вижу пред собою.
    Герцог Корнуэльский
Ах, вот он что за птица! Кто-нибудь
Однажды похвалил его за резкость,
Он с выгодой и стал играть на ней.
Он угождать не любит. Клюнет - ладно,
Не выгорит - ну что ж, на то он прост.
Мне этот сорт обманщиков известен.
За ложной прямотой их больше зла,
Чем в раболепье двадцати придворных.
    Кент
По совести и чести, пред лицом
Особы светозарной вашей, герцог,
Сияющей, как Феб, снопом лучей...
    Герцог Корнуэльский
Постой. Что хочешь выразить ты этим?
    Кент.
Раз вам не нравится моя манера речи, я изменю ее.
Действительно, я не льстец. Однако тот, кто обманул вас нот-
кою простодушия, был простым мерзавцем,- разряд просто-
ты, к которому я не могу себя причислить.
    Герцог Корнуэльский
Чем ты его обидел?
    Освальд
Я - ничем.
А вот король недавно по ошибке
Прибил меня, а этот подоспел,
Ко мне подкрался сзади, дал подножку
И над лежачим без стыда трунил.
Король хвалил его за этот подвиг.
Припомнив эти славные дела,
Здесь на меня набросился он снова.
    Кент
Послушать краснобая, так Аякс -
Щенок пред ним.
    Герцог Корнуэльский
Подать сюда колодки!
Ты посидишь в них, неуч и хвастун!
Я проучу тебя!
    Кент
Я стар учиться.
А от колодок лучше отказаться.
Я с порученьем к вам от короля,
Его гонец - двойник его особы.
В колодки посадить его посла -
Почти что личный вызов государю.
    Герцог Корнуэльский
Подать колодки! Он в них просидит
До самого обеда.
    Регана
До обеда?
До вечера! И ночь всю напролет!
    Кент
Сударыня, за что? Да будь я даже
Псом вашего отца, а не послом,
Не нужно бы со мной так обращаться.
    Регана
Но вы не пес отца, а негодяй!
    Герцог Корнуэльский
Вот про таких людей сестра и пишет.-
Колодки где?
            Приносят колодки.
    Глостер
Послушайте, милорд,
Оставьте это. Пусть его накажет
В ответ на вашу жалобу король.
К такому наказанью присуждают
Подонков общества, бродяг, воров
И прочий сброд. Король на эту меру
Обидится.
    Герцог Корнуэльский
Ответственность на мне.
    Регана
Сестре гораздо, может быть, обидней,
Что безнаказанно ее людей
Позорят здесь при исполненье долга.-
Надеть колодки на него!
            Кента сажают в колодки.
Идем.
            Все, кроме Глостера и Кента, уходят.
    Глостер
Мне жаль тебя, но тут хозяин - герцог.
Ему перечить, знаешь сам, нельзя.
Однако я попробую вступиться.
    Кент
Не надо, сэр. В дороге я не спал,
И мне все будет нипочем, как высплюсь.
Велико дело - ноги защемить!
Бывает хуже, как защемит сердце.
Прощайте, сэр.
    Глостер
Нет, герцог поступил нехорошо!
            (Уходит.)
    Кент
Да, мой король, час от часу не легче.
Попал ты из дождя да под капель.-
Зажгись скорей, луна, маяк вселенной,-
Я при твоих лучах прочту письмо.
Хоть больше нет чудес, они бывают
Еще с людьми, попавшими в беду.
Не чудо ли: Корделия мне пишет!
Она узнала, где скрываюсь я,
И только ждет удобного мгновенья,
Чтобы помочь. Итак, глаза мои
Усталые, закройтесь, чтоб не видеть
Позорного приюта. Ну, судьба,
Еще раз улыбнись мне. Доброй ночи.
К удаче поверни мне колесо.
            (Засыпает.)




        Сцена 3. Лес.

            Входит Эдгар.
    Эдгар
Я слышал приговор себе заочный
И скрылся от погони здесь в дупле.
Все гавани закрыты. Нет местечка,
Где не расставлено мне западни.
Я буду прятаться, пока удастся.
Приму нарочно самый жалкий вид
Из всех, к каким людей приводит бедность,
Почти что превращая их в зверей.
Лицо измажу грязью, обмотаюсь
Куском холста, взъерошу волоса
И полуголым выйду в непогоду
Навстречу вихрю. Я возьму пример
С бродяг и полоумных из Бедлама.
Они блуждают с воплями кругом,
Себе втыкают в руки иглы, гвозди,
Колючки розмарина и шипы
И, наводя своим обличьем ужас,
Сбирают подаянье в деревнях,
На мельницах, в усадьбах и овчарнях,
Где плача, где грозясь. Какой-нибудь
"Несчастный Том" еще ведь значит что-то,
А я, Эдгар, не значу ничего.
            (Уходит.)




        Сцена 4. Перед замком Глостера.

            Кент в колодках. Входят Лир, шут и придворный.
    Лир
Уехали из замка, а гонца
Ко мне не отослали. Непонятно.
    Придворный
Вчера, как слышал я со стороны,
О выезде они не помышляли.
    Кент
Будь славен, благородный государь!
    Лир
Ты этим срамом коротаешь время?
    Кент
Нет, милорд.
    Шут.
Ха-ха-ха! Жесткие на нем подвязки! Лошадей при-
вязывают за голову, собак и медведей - за шею, обезьян -
поперек туловища, а людей - за ноги. Кто больно прыток,
тому надевают на ноги деревянные чулки.
    Лир
Кто должности твоей не оценил
И посадить посмел тебя в колодки?
    Кент
Он и она, ваш зять и ваша дочь.
    Лир
Нет!
    Кент
Да.
    Лир
Нет, говорю я!
    Кент
А я говорю, да!
    Лир
Нет, нет, они бы не посмели!
    Кент
Да вот посмели, как видно.
    Лир
Клянусь Юпитером, что нет!
    Кент
Клянусь Юноною, что да.
    Лир
Не верю.
Они бы не решились, не могли,
Не покусились бы. Ведь это хуже
Убийства! Предумышленно нанесть
Такое оскорбленье! Что ты сделал,
Ты, мой посол, чтоб на себя навлечь
Такой позор?
    Кент
Когда, привезши в замок
От вашего величества письмо,
Его сдавал я, стоя на коленях,
Вбежал в пыли, в поту другой гонец.
Он им привез письмо от Гонерильи,
С которым и протиснулся вперед,
Не давши мне докончить порученье.
Когда они прочли ее письмо,
То заспешили и, собравши свиту,
Вскочили на коней, велевши мне
Поехать вслед и ожидать ответа.
Тут я наткнулся снова на гонца,
Который повредил мне на приеме,-
Того же самого, что говорил
Вам дерзости на днях у Гонерильи.
Вспылив сильней, чем разум позволял,
Я вынул меч, и он трусливым криком
Созвал весь дом. Ваш зять и дочь нашли,
Что поведение мое достойно
Такого наказанья.
    Шут.
Зима еще не прошла, коли гуси летят в ту сторону.

Отец в лохмотьях на детей
Наводит слепоту.
Богач-отец всегда милей
И на ином счету.
Судьба продажна и низка
И презирает бедняка.

Но это еще что! В будущем тебе предстоит столько огорчений
от дочерей, что в год не сочтешь.
    Лир
Меня задушит этот приступ боли!
Тоска моя, не мучь меня, отхлынь!
Не подступай с такою силой к сердцу!-
Где дочь, ты говоришь?
    Кент
Она в гостях
У графа в замке.
    Лир
(придворному) Не ходи за мною.
Останься здесь.
            Уходит.
    Придворный
Вы больше ничего
Не сделали? Вы рассказали правду?
    Кент
Да, больше ничего. Но с королем
Так мало вас. Где остальная свита?
    Шут.
Вот если бы ты сидел в колодках за такой вопрос, это
было бы по заслугам.
    Кент.
Почему, шут?
    Шут.
Надо отдать тебя в ученье к муравью. Он тебя нау-
чит, что зимою нет заработка. Все люди с нюхом, и притом не
слепые, глядят в оба. Из двадцати нет никого, кто бы не чув-
ствовал, когда начинает плохо пахнуть. Отходи в сторону,
когда с горы катится большое колесо, чтобы оно не сломало
тебе шею, но хватайся за него, когда оно поднимается в гору.
Если мудрец даст тебе лучший совет, верни мне мой обратно.
Пусть только мерзавцы следуют ему, раз дурак дает его.

Того, кто служит за барыш
И только деньги ценит,
В опасности не сохранишь,
И он в беде изменит.
Но шут твой - преданный простак,
Тебя он не оставит.
Лукавый попадет впросак,
Но глупый не слукавит.
    Кент
Где ты, дурак, это выучил?
    Шут.
Где бы ни выучил, да не в колодках, как ты, дурак.
            Возвращаются Лир с Глостером.
    Лир
Не могут говорить со мной? Больны?
Утомлены дорогой? Отговорки!
Непослушанья знаки! Пусть они
Как следует ответят.
    Глостер
Государь мой!
Вы знаете, как герцог сгоряча
Неукротим. Его не переспоришь.
    Лир
Смерть! Мщенье! Что за черт! Неукротим?
Мне надо, надо, понимаешь, Глостер,
Мне надо видеть герцога с женой!
    Глостер
Мой государь, я говорил им это.
    Лир
Ты говорил! А понял ты меня?
    Глостер
Да, государь.
    Лир
Вот надо как сказать:
Король желает говорить с Корнуолом,
С родною дочкой - любящий отец,
И ждет ее услуг. Сказал ты это?
Нет! Жизнь и кровь моя! Скажи, скажи
Неукротимому... постой, не надо.
Действительно, он болен, может быть,
И многое простительно болезни.
Мы сами не свои, когда душа
Томится всеми немощами тела.
Я погожу. Я слишком был горяч
И не подумал. Было безрассудно
Слова больного принимать всерьез.
Однако погоди.
(Глядя на Кента.) Какого черта
Сидит в колодках этот человек?
Нет, их отъезд сюда - одна увертка.
Освободить его! Ступай, скажи
Ему и ей, что я хочу их видеть
Немедленно, что я им приказал
Прийти для объяснений, а иначе
Я барабанить в спальне прикажу
Так, чтоб скончались спящие от страха.
    Глостер
Ах, если бы все кончилось добром!
            (Уходит.)
    Лир
Как больно бьется сердце! Тише, тише!
    Шут.
Прикрикни на него, дяденька, как стряпуха на угрей,
которых она живьем запекала в тесто. Она щелкала их палкой
по головам и кричала: "Не высовывайтесь, проказники"! А ее
брат так любил свою лошадь, что кормил ее сеном с маслом.
            Входят герцог Корнузльский, Регана, Глостер и слуги.
    Лир
Привет вам, дети.
    Герцог Корнуэльский
Здравствуйте, милорд.
            Кента освобождают.
    Регана
Я рада вашей светлости.
    Лир
Еще бы!
А то б я должен был расторгнуть брак
С могилой матери твоей, хранящей
Обманщицы останки.
(Кенту.) А, тебя
Освободили? Но об этом после.-
Моя Регана дорогая, знай:
Твоя сестра - большая негодяйка.
Она, как коршун, мне вонзила в грудь
Жестокости своей дочерней когти.
(Хватаясь за сердце.) Не в силах говорить. Ты угадать
Не можешь, сколько злости в ней, Регана!
    Регана
Спокойней, сэр. А я убеждена,
Что вы совсем без всяких оснований
Несправедливы к ней.
    Лир
Как мне понять?
    Регана
Мне трудно допустить, чтоб Гонерилья
Могла забыть свой долг. А если ей
Пришлось унять бесчинства вашей свиты,
Я одобряю этот трезвый шаг.
    Лир
Будь проклята она!
    Регана
Отец, вы стары.
Жизнь ваша у предела. Вам нужна
Поддержка и советы тех, кто знает
Природу вашу лучше вас самих.
Поэтому, пожалуйста, вернитесь
К сестре. Чистосердечно перед ней
Сознайтесь в том, что были вы неправы.
    Лир
Просить у ней прощенья? А на что
Похоже это будет? Полюбуйся.
            (Становится на колени.)
"Родная дочь, никчемен я и стар.
Не откажи, молю я на коленях,
Дать мне одежду, пищу и постель!"
    Регана
Оставьте скоморошничать. Довольно.
Вернитесь к ней.
    Лир
(поднимаясь) Регана, никогда!
Она мне вдвое сократила свиту,
Смотрела исподлобья на меня,
Словами ядовитыми язвила.
Пусть небеса обрушат месть свою
Ей на голову. Пламя лихорадки,
Спали ее!
    Герцог Корнуэльский
Нехорошо, милорд!
    Лир
Стремительные молнии, сверканьем
Ей выжгите бесстыжие глаза!
Болезнь, испепели ее гордыню!
Пары болот, разъешьте ей лицо!
    Регана
О боги! И меня, наверно, так же
В припадке гнева будете вы клясть?
    Лир
Тебя? О нет! За что ж тебя, Регана?
Твой кроткий нрав мне повода не даст.
Ее надменный взгляд приводит в ярость,
А твой - миротворит. Не станешь ты
Отказывать мне в радостях и средствах
На содержанье моего двора
И запираться при моем приходе.
Ты не глуха ведь к голосу родства,
Законам вежливости, чувству долга.
Забыть не можешь ты, что я тебе
Полкоролевства отдал.
    Регана
Ближе к делу.
    Лир
В колодки кем посажен мой слуга?
            Трубы за сценой.
    Герцог Корнуэльский
Чьи это трубы?
    Регана
Верно, Гонерильи.
В письме есть о приезде речь.
            Входит Освальд.
Ну как,
Приехала миледи?
    Лир
Вот мерзавец,
Чванливо-наглый потому, что он
Уверен в покровительстве хозяйки.
Прочь с глаз моих!
    Герцог Корнуэльский
Чем я могу служить
Вам, ваша милость?
    Лир
По чьему приказу
Мой человек в колодках? Убежден,
Что ты не знала этого, Регана!
            Входит Гонерилья
Но нет, кто это? Боги, если вам
Любезна старость, мило послушанье
И сами вы не молоды, молю
Принять мое несчастье близко к сердцу!
(Гонерилье.) Тебе не стыдно бороды моей?
Ужель, Регана, ты подашь ей руку?
    Гонерилья
Подаст, конечно. Почему же нет?
Не все порок, что кажется пороком
Безумцу и брюзге.
    Лир
О грудь моя!
Снесла все это и цела осталась?-
Как угодил в колодки мой слуга?
    Герцог Корнуэльский
По моему приказу. Я напрасно
Его еще так мягко наказал.
    Лир
Так это вы осмелились? Вы сами?
    Регана
Не забывайте лет своих, отец.
Живите в соответствии с годами.
Сначала погостите у сестры,
Полсвиты распустив, а через месяц
Пожалуйте с таким же штатом к нам.
Я здесь сама в гостях и не успела
Для встречи с вами приготовить дом.
    Лир
Вернуться к ней и распустить полсвиты?
Нет, лучше я от крова откажусь
И в обществе совы и волка сдамся
На милость непогоды и нужды!
Вернуться к ней? Тогда ведь есть в запасе
Король Французский, пылкий муж меньшой,
Которую он взял, презрев приданым.
Я брошусь в ноги к ним и попрошусь
К ним приживальщиком до самой смерти!
Вернуться к ней! Я лучше соглашусь
Подручным быть у этого лакея.
            (Показывает на Освальда.)
    Гонерилья
Как вам угодно.
    Лир
Дочка, не своди
Меня с ума. Я более не буду
Мешать тебе. Прощай, мое дитя.
Я больше никогда с тобой не встречусь.
Но все ж ты плоть, ты кровь, ты дочь моя,
Или, верней, болячка этой плоти
И, стало быть, моя болезнь, нарыв,
Да, опухоль с моею гнойной кровью.
Я не браню тебя. Пускай в тебе
Когда-нибудь самой проснется совесть.
Я стрел не кличу на твое чело,
Юпитеру не воссылаю жалоб.
Исправься в меру сил. Я подожду.
Я буду в это время жить с Реганой
В кругу ста рыцарей.
    Регана
Прошу простить:
Принять вас я, к несчастью, не готова.
Я не ждала вас. Знаете, отец.
Послушайтесь сестры. Вы пошумели,
Вы стары, все забыто, а сестре
Видней, что делать.
    Лир
К месту ль эти речи?
    Регана
Она права. Полсотни человек
Вполне довольно. Неужели мало?
Да нет, и этих много чересчур:
И дорого и страшно. Согласитесь,-
При двоевластье с этакой толпой
Хранить порядок в доме невозможно.
    Гонерилья
И, наконец, скажите, чем вам плох
Уход ее или моей прислуги?
    Регана
И правда, сэр. Когда не угодят,
Мы проберем их. Кстати, при наездах
Ко мне, боюсь, я вам позволю взять
Лишь двадцать пять, не больше, провожатых.
    Лир
Я все вам дал!
    Регана
И вовремя, отец.
    Лир
Все передал на ваше усмотренье
И только выговорил для себя
Такую свиту. Правильно ль я слышал?
Из слуг я взять могу лишь двадцать пять,
Сказала ты, Регана?
    Регана
Да,сказала.
Лишь двадцать пять, еще раз повторю.
    Лир
Плохие, стало быть, не так уж плохи,
Когда есть хуже. Кто не хуже всех,
Еще хорош.
(Гонерилье.) Тогда к тебе я еду.
Полсотни больше двадцати пяти
В два раза, значит - ты в два раза лучше.
    Гонерилья
Сказать по правде, эти двадцать пять
И десять или пять излишни в доме,
Где вам приставят вдвое больше слуг.
    Регана
Ни одного не нужно.
    Лир
Не ссылайся
На то, что нужно. Нищие и те
В нужде имеют что-нибудь в избытке.
Сведи к необходимости всю жизнь,
И человек сравняется с животным.
Ты женщина. Зачем же ты в шелках?
Ведь цель одежды - только чтоб не зябнуть,
А эта ткань не греет, так тонка.
Что неотложно нужно мне? Терпенье.
Вот в чем нужда. Терпенье нужно мне.
О боги, вот я здесь! Я стар и беден,
Согбен годами, горем и нуждой.
Пусть даже, боги, вашим попущеньем
Восстали дочери против отца,-
Не смейтесь больше надо мной. Вдохните
В меня высокий гнев. Я не хочу,
Чтоб средства женской обороны - слезы
Пятнали мне мужские щеки! Нет!
Я так вам отомщу, злодейки, ведьмы,
Что вздрогнет мир. Еще не знаю сам,
Чем отомщу, но это будет нечто
Ужаснее всего, что видел свет.
Вам кажется, я плачу? Я не плачу.
Я вправе плакать, но на сто частей
Порвется сердце прежде, чем посмею
Я плакать.- Шут мой, я схожу с ума!
            Уходят Лир, Глостер, Кент и шут.
            Вдали шум приближающейся бури.
    Герцог Корнуэльский
Уйдемте. Надвигается гроза.
    Регана
Здесь в доме тесно. Старика со свитой
Немыслимо здесь было б разместить.
    Гонерилья
Сам виноват. Зачем мой дом оставил?
Пускай теперь пеняет на себя.
    Регана
Его бы я охотно приютила,
Но больше никого.
    Гонерилья
Да, ты права.
Где Глостер?
    Герцог Корнуэльский
Провожает старика.
Вот он вернулся.
            Возвращается Глостер.
    Глостер
В короле бушует
Вся кровь от гнева.
    Герцог Корнуэльский
Что предпримет он?
    Глостер
Велел всем на коня. Куда, не знаю.
    Герцог Корнуэльский
Ну что ж, пускай. Не надобно мешать.
    Гонерилья
Не уговаривайте, чтоб остался.
    Глостер
Стемнеет скоро. Наступает ночь.
Бушует вихрь. На много миль в округе
Нет ни куста.
    Регана
Что ж, поделом. Плоды
Его упрямства, и ему наука
На будущее время. Мой совет -
Замкнуть ворота. С ним головорезы,
И без труда его подговорят
На что угодно. Будем осторожны.
    Герцог Корнуэльский
Заприте входы, граф. Жена права.
Неистовая ночь! Уйдем от бури.
            Уходят.




                АКТ III


        Сцена 1. Степь.

            Буря с громом и молнией. Входят с разных сторон Кент и придворный.
    Кент
Эй, кто здесь, кроме бури?
    Придворный
Человек,
Как буря, неспокойный.
    Кент
Я вас знаю.
А где король?
    Придворный
Сражается один
С неистовой стихией, заклиная,
Чтоб ветер сдунул землю в океан
Или обрушил океан на землю,
Чтоб мир переменился иль погиб.
Рвет волосы свои, и буйный ветер
Уносит их, хватая и крутя.
Всем малым миром, скрытым в человеке,
Противится он вихрю и дождю,
Которые сцепились в рукопашной.
В такую ночь, когда не выйдут вон
Медведица, и лев, и волк голодный,
Он мечется с открытой головой
И гибели самой бросает вызов.
    Кент
Но кто с ним?
    Придворный
Никого. Один лишь шут,
Старающийся шутками развеять
Его тоску.
    Кент
Сэр, по всему тому,
Что знаю я о вас, я вам доверю
Существенную тайну. Мира нет
Меж герцогом Корнуэльским и Альбанским,
Как это ни скрывают до сих пор.
У них, как и у всех владык, есть слуги,
Привязанные к ним на первый взгляд,
Но в сущности - французские шпионы.
Они доносят своему двору
Все сведенья о нашем королевстве.
Там знают всё: о герцогах, об их
Раздорах, о суровом обращенье
Со старым нашим добрым королем.
Да и о том еще, пред чем все это -
Одни цветочки. Верно лишь одно:
В истерзанный наш край явилось войско
Из Франции. Наш недосмотр помог
Им высадиться. Не сегодня-завтра
Они, подняв знамена, вступят в бой.
Доверьтесь мне и поспешите в Дувр.
Там вы найдете ту, кто наградит
Вас щедро за подробное известье
О короле, о страшной, роковой
Беде его. И вот что в заключенье:
Я родом дворянин, и я даю
Вам с полной верой это порученье.
    Придворный
Еще раз потолкуем.
    Кент
Ни к чему.
А в знак того, что я гораздо больше,
Чем я кажусь, вот вам мой кошелек
И все, что в нем. Вы встретите, наверно,
Корделию. Вот вам мое кольцо.
Вы ей его покажете при явке
И от нее узнаете поздней,
Кто я, ваш незнакомый собеседник.
Ну и гроза! Пойду за королем.
    Придворный
Я руку вам пожму. Вы б не хотели
Прибавить что-нибудь еще?
    Кент
Хочу.
Два слова, и притом о самом важном:
Кто первый набредет на короля
(А я пойду в ту сторону, вы - в эту),
Тот мигом дай другому знак о том.
            Расходятся




        Сцена 2. Другой конец степи

            Буря продолжается Входят Лир и шут
    Лир
Дуй, ветер! Дуй, пока не лопнут щеки!
Лей, дождь, как из ведра и затопи
Верхушки флюгеров и колоколен!
Вы, стрелы молний, быстрые, как мысль,
Деревья расщепляющие, жгите
Мою седую голову! Ты, гром,
В лепешку сплюсни выпуклость вселенной
И в прах развей прообразы вещей
И семена людей неблагодарных!
    Шут.
Да, дяденька, святая вода светского общенья в су-
хом доме куда приятнее этой дождевой вне ограды! Вернемся,
дяденька, назад и попросим у твоих дочерей отпущения гре-
хов. Такая ночь не разбирает ни дураков, ни умных.
    Лир
Вой, вихрь, вовсю! Жги, молния! Лей, ливень!
Вихрь, гром и ливень, вы не дочки мне,
Я вас не упрекаю в бессердечье.
Я царств вам не дарил, не звал детьми,
Ничем не обязал. Так да свершится
Вся ваша злая воля надо мной!
Я ваша жертва - бедный, старый, слабый.
Но я ошибся. Вы не в стороне -
Нет, духи разрушенья, вы в союзе
С моими дочерьми и войском всем
Набросились на голову седую.
Подобную моей. Не стыдно вам?
    Шут.
У кого есть дом, куда сунуть голову, тот, бесспорно,
с головой на плечах.
Кто в брак вступает второпях,
Не позаботившись о доме,
Тот скоро будет весь во вшах,
Как оборванец на соломе.
Вниманье надо посвящать
Душе, а не большому пальцу,
А то мозоль не даст вам спать,
Пустяк вас превратит в страдальца.

Не нравится? А была ли на свете красавица, которая
бы не дулась на свое зеркало?
    Лир
О нет, я буду образцом терпенья,
Ни слова больше не скажу.
            Входит Кент.
    Кент
Кто здесь?
    Шут.
Все, что надо. Голова и хвост, рассудительный и
дурак.
    Кент
Вы вот где, сэр? Ночную тварь и ту бы
Такая ночь спугнула. Гнев небес
Удерживает хищников в берлогах.
С тех пор как я живу, я не слыхал
Такого грома и такого ливня
И не полезет вор в карман,
Закладчик бросит деньги в яму,
Развратник станет строить храмы,-
Тогда придет конец времен,
И пошатнется Альбион,
И сделается общей модой
Ходить ногами в эти годы.

Это пророчество сделает Мерлин, который будет жить
после меня.
            (Уходит.)




        Сцена 3. Комната в замке Глостера.

            Входят Глостер и Эдмунд.
    Глостер.
Эдмунд, Эдмунд, не нравится мне это бессер-
дечие! Когда я попросил у них позволения помочь ему, они
стали хозяйничать у меня в доме и запретили мне под страхом
вечной опалы заикаться о нем, просить за него и как бы то ни
было его поддерживать.
    Эдмунд.
В высшей степени дико и бесчеловечно!
    Глостер.
Ладно, помалкивай. Герцоги повздорили! Есть
кое-что посерьезней. Я получил вечером письмо. О нем опас-
но говорить. Я его запер у себя в комнате. Несправедливости,
которые терпит король, не останутся без отмщения. В стране
высадилось чужое войско. Нам надо стать на сторону короля.
Я разыщу его и тайно помогу ему. Ступай, займи герцога
разговором, чтобы он не заметил моего отсутствия. Если он
спросит, где я, скажи, что я болен и лег в постель. Хотя бы мне
пригрозили за это смертью, я не могу оставить без помощи
короля, моего старого повелителя. Странные дела творятся на
свете, Эдмунд! Будь, пожалуйста, поосторожнее. (Уходит.)
    Эдмунд
Про тайную поддержку короля
И про письмо я герцогу открою.
Вот случай выслужиться перед ним.
Старик пропал. Я выдвинусь вперед.
Он пожил - и довольно. Мой черед.
            (Уходит.)




        Сцена 4. Край степи с шалашом.

            Буря продолжается. Входят Лир, Кент и шут.
    Кент
Вот он, шалаш. Войдите, государь.
Не стойте в бурю под открытым небом -
Простудитесь.
    Лир
Ступай, оставь меня.
    Кент
Войдите.
    Лир
Ты разбить мне сердце хочешь?
    Кент
Охотнее я разобью свое.
Войдите, государь.
    Лир
Какой ты странный!
Ты думаешь, промокнуть до костей -
Такое горе? Но несчастье меркнет
Пред большею напастью. Например:
Ты прибежал, спасаясь от медведя,
К бушующему морю - ты свернешь
Медведю в пасть. При бодром духе тело
Чувствительно. Но у меня в груди
Все вытеснено вон душевной бурей.
Одно томит, одно я сознаю,
Одно: дочернюю неблагодарность!
Ведь это все равно, как если б рот
Кусал его питающую руку.
Но я им покажу! Довольно слез.
Прогнать меня в такую ночь наружу!
Лей, ливень! Вытерпеть достанет сил.
В такую ночь! Регана, Гонерилья!
Отца, который стар, и отдал все,
И вас любил!.. Слабеет мой рассудок.
От этого легко сойти с ума!
    Кент
Мой государь, укроемся под крышей.
    Лир
Заботься о себе. Мне ураган
Приносит облегченье. Он мешает
Мне думать о другом. Но я войду.
(Шуту.) Иди вперед, дружок. Ты нищ, без крова.
Я помолюсь и тоже лягу спать.
            Шут входит в шалаш.
Бездомные, нагие горемыки,
Где вы сейчас? Чем отразите вы
Удары этой лютой непогоды,
В лохмотьях, с непокрытой головой
И тощим брюхом? Как я мало думал
Об этом прежде! Вот тебе урок,
Богач надменный! Стань на место бедных,
Почувствуй то, что чувствуют они,
И дай им часть от своего избытка
В знак высшей справедливости небес.
    Эдгар
(из шалаша). Сажень с половиной, сажень с по-
ловиной! Бедный Том!
            Шут выбегает из шалаша.
    Шут.
Не ходи туда, дяденька! Там нечистая сила! Ой,
страсти, ой, страсти!
    Кент.
Дай руку мне. Кто там?
    Шут.
Злой дух, злой дух! Он говорит, что его зовут бед-
ный Том.
    Кент.
Кто ты, рычащий там, в соломе? Выйди!
            Из шалаша выходит Эдгар, притворяющийся сумасшедшим.
    Эдгар.
Бегите! Бесы гонятся за мной! В терновнике се-
верный ветер свистит. Ложись в холодную постель и согрейся.
    Лир
Ты отдал все своим двум дочерям
И стал таким?
    Эдгар.
Подайте милостыньку бедному Тому! Черт носил
его через костры огненные, броды и омуты, по трясинам и
топям. Черт подкладывал Тому ножи под подушку, вешал
петли над его сиденьем, подсыпал яду ему в похлебку. Соблаз-
нял его скакать верхом на гнедом через мосты-жердочки за
своею тенью, чтобы поймать ее,- зачем подсматривает. Хра-
ни бог ваш ум в целости. Брр, Тому холодно! Чур вас от вихря,
от порчи, от звездного сглаза. Подайте Тому на пропитание.
Бес мучит его. Вот он, поганый! Ну, погоди! Вот я его! Вот я
его!
            Буря продолжается.
    Лир
Что стало с человеком из-за дочек!
Ты отдал все? Ты ничего не спас?
    Шут.
Только передник остался. А то нам было бы неловко
смотреть на него.
    Лир
Так пусть все зло, которым полон воздух,
На мерзких дочерей твоих падет!
    Кент.
У него нет дочерей, государь.
    Лир
Сгинь, отрицатель! Кто мог надругаться
Над бедным, кроме жадных
дочерей?
Как вижу я, телесное страданье -
Законный бич всех изгнанных отцов.
И поделом! Их тело виновато
В рожденье кровожадных дочерей.
    Эдгар
Сидел на кочке Пилликок,
Сидел на бугорке...
    Шут.
Эта холодная ночь превратит нас всех в шутов и
сумасшедших.
    Эдгар.
Берегись злого духа, почитай родителей, будь ве-
рен слову, не божись, не заглядывайся на чужую жену, не
приучай своей милой к роскоши. Тому холодно.
    Лир.
Кем ты был раньше?
    Эдгар.
Гордецом и ветреником. Завивался. Носил пер-
чатки на шляпе. Угождал своей даме сердца. Повесничал с
ней. Что ни слово, давал клятвы. Нарушал их средь бела дня.
Засыпал с мыслями об удовольствиях и просыпался, чтобы их
себе доставить. Пил и играл в кости. По части женского пола
был хуже турецкого султана. Сердцем был лжив, легок на
слово, жесток на руку, ленив, как свинья, хитер, как лисица,
ненасытен, как волк, бешен, как пес, жаден, как лев. Не давай
скрипу туфелек и шелесту шелка соблазнять тебя, не бегай за
юбками, сторонись ростовщиков, не слушай наущений дьявола.

В терновнике северный ветер свистит.
Да ну его, пусть себе свищет, зуда!
Дофин, мой наследник, не бегай туда.
            Буря продолжается.
    Лир.
Лучше было бы тебе лежать в могиле, чем подстав-
лять свое голое тело под удары непогоды. Неужели вот это,
собственно, и есть человек? Присмотритесь к нему. На нем все
свое, ничего чужого. Ни шелка от шелковичного червя, ни
воловьей кожи, ни овечьей шерсти, ни душистой струи от
мускусной кошки. Все мы с вами поддельные, а он настоящий.
Неприкрашенный человек и есть именно это бедное, голое
двуногое животное, и больше ничего. Долой, долой с себя все
лишнее! Ну-ка отстегни мне вот тут. (Срывает с себя одежды.)
    Шут.
Перестань, дяденька. Не такая ночь, чтобы купать-
ся. Теперь мало-мальский огонек какой-нибудь в степи - все
равно что искорка жизни в старческом сердце. Только одна
она теплится, а все остальное застыло. Кстати, не блуждаю-
щий ли огонек вдали? Видите? И, кажется, к нам.
    Эдгар.
Это бес Флибертиджиббет. Он шатается по ночам,
наводит бельма, косой глаз, заячью губу, гноит пшеницу на
корню и губит все живое.

Три раза Витольд им грозился святой,
И топал на ведьм и кикимор пятой,
И сбросил их с метел,
И их отохотил
Проказить, прикрывшись ночной темнотой.

Сгинь, ведьма! Сгинь, рассыпься!
    Кент.
Как вы себя чувствуете, ваше величество?
            Входит Глостер с факелом.
    Лир.
Кто это?
    Кент.
Кто идет? Кого вы ищете?
    Глостер.
Кто вы такие? Как ваши имена?
    Эдгар.
Мое имя - бедный Том! Он питается лягушками,
жабами, головастиками и ящерицами. В припадке, когда одер-
жим злым духом, не гнушается коровьим пометом, глотает
крыс, гложет падаль и запивает болотной плесенью. Он пере-
ходит из села в село, от розог к розгам, из колодок в колодки,
из тюрьмы в тюрьму. У него три камзола на заду, шесть руба-
шек на теле, лошадь в конюшне и меч на боку.

Но лишь мышей и крыс семь лет
Давали Тому на обед.

Берегитесь моего демона, вот он рыщет. Брысь, Смол-
кин! Брысь, нечистый!
    Глостер
В каком вы низком обществе, милорд!
    Эдгар
О нет, Модо и Мего - злые духи
Не из простых. Князь тьмы - недаром князь.
    Глостер
Так выродились люди, ваша светлость,
Что восстают на тех, кто их родил!
    Эдгар
Бедный Том озяб.
    Глостер
Со мной пойдемте. Ваших дочерей
Нельзя мне слушаться из чувства долга.
Они велели бросить вас в степи,
Без крова, одного, в такую бурю.
Но я вас отыскал и отведу
В пристанище, где есть огонь и пища.
    Лир
Я этого философа сперва
Хочу спросить: что есть причина грома?
    Кент
Пойдемте с ним, куда он пригласил.
    Лир
Лишь слово-два с фиванцем этим мудрым.
Что ты постиг?
    Эдгар
Как бесов изгонять
И гадов бить.
    Лир
Я с ним посовещаюсь.
    Кент
(Глостеру) Настойчивее. Он в полубреду.
Добейтесь, чтоб пошел он вместе с нами.
    Глостер
Забредишь, если дочери его
Задумывают гибель государя!
Как это все предвидел честный Кент!
Так Лир, ты полагаешь, помешался?
Есть от чего. Я тоже за себя
Совсем не поручусь. Имел я сына.
Я от него отрекся и изгнал.
Он умышлял на жизнь мою
недавно,
Совсем на днях. А я его любил,
Как никого. И вот тоска об этом
Мне не дает покоя... Что за ночь!
Пойдемте с нами, государь.
    Лир
Простите,
Философ мудрый, окажите честь.
    Эдгар
Том озяб.
    Глостер
Вот твой шалаш. Укройся.
    Лир
Все войдемте.
    Кент
А нам в другую сторону, милорд.
    Лир
С философом своим я не расстанусь.
    Кент
(Глостеру) Придется уступить. Возьмем с собой
Помешанного.
    Глостер
Видимо, придется.
    Кент
Пойдем-ка с нами братец. Шевелись!
    Лир
Пожалуйте, афинянин почтенный.
    Глостер
Но не шумите. Тише, я прошу. .
    Эдгар
Наехал на черную башню Роланд,
А великан как ахнет:
"Британской кровью пахнет".
            Уходят.




        Сцена 5. Комната в замке Глостера.

            Входят герцог Корнуэльский и Эдмунд.

    Герцог Корнуэльский.
Я отплачу ему, прежде чем
покину его дом!
    Эдмунд.
О нет, милорд! А то меня будут укорять в том,
что верность присяге заглушила мои сыновние чувства. Мне
страшно подумать об этом.
    Герцог Корнуэльский.
Теперь я вижу, что твой брат
покушался на него совсем не по злому умыслу, а потому, что
Глостер сам этого заслуживал.
    Эдмунд.
Какая несчастная судьба у меня! Мне прихо-
дится жалеть, что я поступил правильно. Вот письмо, о котором
он говорил мне. Из него явствует, что он шпионил в пользу
Франции. О небо! Как бы мне хотелось, чтобы не было этой
измены и мне не выпало на долю раскрыть ее!
    Герцог Корнуэльский.
Пойдем со мной к герцогине.
    Эдмунд.
Если содержание письма подтвердится, у вас
бездна хлопот впереди.
    Герцог Корнуэльский.
Подтвердится или не под-
твердится, а письмо сделало тебя графом Глостером. Разыщи
своего отца, чтобы мы немедленно могли задержать его.
    Эдмунд.
(в сторону). Если я застану его утешающим ко-
роля, это возбудит еще больше подозрений.
(Громко.) Я и дальше буду верен гражданскому долгу, хотя для этого мне
придется подавлять голос крови.
    Герцог Корнуэльский.
Доверяю тебе и с успехом
заменю тебе отца своею любовью.
            Уходят.




        Сцена 6. Комната на ферме, прилегающей к замку.

            Входят Глостер, Лир, Кент, шут и Эдгар.
    Глостер.
Здесь все-таки лучше, чем на открытом возду-
хе. Поэтому не взыщите. Пойду придумаю еще что-нибудь,
чтобы было поудобнее. Я отлучусь ненадолго.
    Кент.
Его умственные силы не вынесли такого потрясе-
ния.- Награди вас боги за вашу доброту!
            Глостер уходит.
    Эдгар.
Фратеретто зовет меня. Он говорит, что Нерон
промышляет рыбачеством у озера тьмы на том свете. Молись,
дурачок, и остерегайся нечистого.
    Шут.
Скажи, дяденька, какое званье у полоумного? Дво-
рянин он или простолюдин?
    Лир.
Король, король!
    Шут.
Нет. Полоумный - это такой простолюдин, у кото-
рого сын дворянин. Потому что надо быть сумасшедшим, что-
бы, будучи простолюдином, иметь над собой сына дворянина.
    Лир
Пусть дьяволы калеными щипцами
Ухватят и потащат их в огонь!
    Эдгар.
Злой дух кусает меня в спину!
    Шут.
Полоумный - это вот кто: кто верит в кротость
волка, в честность конского барышника, в любовь мальчика и
полагается на клятвы изменницы.
    Лир
Да будет так. Я буду их судить.
(Эдгару.) Садись сюда, ты сведущий судья.
(Шуту.) А ты сюда, мудрец.- Я вас, лисицы!
    Эдгар.
Ишь как он на них уставился! Опустите глаза на
суде, сударыня.

Плыви ко мне, Бесси, через ручей.
    Шут
Но есть в лодчонке течь.
Завесть об этом речь
Нет смелости у ней.
    Эдгар.
Злой дух свищет соловьем бедному Тому в уши.
Гопденс пляшет в животе у него и бурчит: "Дай селедку, дай
селедку!" Кыш, нечисть, не квакай! Не дам ничего!
    Кент
Вам плохо, государь. Ведь так нельзя.
Прилягте, отдохните. Вот подушки.
    Лир
Начнем допрос.- Свидетели, вперед!
(Эдгару.) Садись на место в мантии судейской.
(Шуту.) Садись и ты с ним рядом на скамью.
(Кенту.) А вы сюда, присяжный заседатель.
    Эдгар.
Рассудим справедливо.
Не спи, пастух, гони мечту,
Твои стада во ржи.
Рожок твой приложи ко рту
И путь им покажи.

Мрр,мрр! Эта кошка - серая.
    Лир.
Допросим ее первую. Это Гонерилья. Клятвенно ут-
верждаю перед этим почтенным собранием, что она пинками
вытолкала бедного короля, отца своего.
    Шут.
Подойдите, сударыня. Ваше имя Гонерилья?
    Лир.
Она не будет отрицать этого.
    Шут.
Простите, пожалуйста: я вас принял за скамейку.
    Лир
А вот другая. Этот взгляд косой
Свидетельствует о ее двуличье.-
Куда? Держи! К оружию! Огня!
Подкуплен суд! Зачем, судья лукавый,
Ты дал ей улизнуть?
    Эдгар.
Сохрани боги твой ум в целости.
    Кент
Как страшно это все! Где, государь,
Хваленая былая ваша ясность?
    Эдгар
(в сторону) Я слезы лью так искренне о нем,
Что ложный вид свой ставлю под опасность.
    Лир
Все маленькие шавки, Трей, и Бланш,
И Милка, лают на меня. Смотрите.
    Эдгар.
А вот Том швырнет в них своей головой. Пошли
вон, дворняжки!

Ты белянка иль черныш,
Все равно ты завизжишь.
Чистокровная иль помесь,
Взвоешь, с Томом познакомясь.
Пес-красавчик, пес-урод
Всех мастей и всех пород -
Волкодав,спаньель, овчарка,-
Всем задам, всем будет жарко,
Как в вас запущу башкой.

Тири-лири, поехали по ярмаркам, по базарам да по
святым местам. Обеднел ты, Том, стал сухим твой рог для
сбора подаяния.
    Лир.
Судья, я требую медицинского вскрытия Реганы. Ис-
следуйте, что у нее в области сердца, почему оно каменное.
(Эдгару.) Вы, сэр, кажется, один из моих рыцарей. Но мне не
нравится, как вы одеты. Вы скажете, что это персидский на-
ряд. Все равно, надо переменить его.
    Кент.
Прилягте, государь, и отдохните.
    Лир.
Не шумите. Не шумите. Задерните полог... Так. Хо-
рошо. Завтра встанем, утром поужинаем. Так. Хорошо.
    Шут.
А я лягу спать в полдень.
            Возвращается Глостер.
    Глостер
Поди сюда, мой милый. Где король?
    Кент
Вот он. Но тише. Он ума лишился.
    Глостер
Скорее на руки его возьми.
Я заговор против него подслушал.
Носилки здесь. Уложите его -
И мигом в Дувр. Там все уже готово.
Поторопись унесть его скорей.
Минута дорога. Помедлишь - гибель
Ему и нам. Приподыми его.
Иди за мной. Я вам собрал охрану.
    Кент
Он спит, намучившись, глубоким сном.
О, если б, отдохнув, по пробужденье
Он вновь рассудком здравым овладел!
(Шуту.) Помог бы ты нести нам господина.
Не отставай.
    Глостер
Идем. Скорей, скорей!
            Кент, Глостер и шут уходят и уносят Лира.
    Эдгар
Когда мы старших видим жертвой бедствий,
Бледнеет наше горе в их соседстве.
Ужасно одиночество в беде,
Когда кругом довольные везде,
Но горе как рукой бывает снято
В присутствии страдающего брата.
Свои несчастья легче я терплю,
Увидевши, как горько королю.
Детьми обижен он, а я - отцом.
Но близко, близко время, бедный Том!
Оправданный от клеветы, невинный,
Откроешься ты скоро, сняв личину.
Теперь бы только королю спастись,
А до тех пор скрывайся. Том, таись.
            (Уходит.)




        Сцена 7. Комната в замке Глостера.

            Входят герцог Корнуэльский, Регана, Гонерилья, Эдмунд и слуги.
    Герцог Корнуэльский.
Поезжайте скорее к ваше-
му мужу. Покажите ему это письмо. Французские войска вы-
садились.- Отыскать изменника Глостера!
            Часть слуг уходит.
    Регана.
Повесить его немедленно!
    Гонерилья.
Вырвать у него глаза!
    Герцог Корнуэльский.
Предоставьте его моему
гневу.- Сопровождайте нашу сестру к ее мужу, Эдмунд.
Лучше вам не видеть взыскания, которому мы подвергнем
вашего предателя-отца. Посоветуйте герцогу, к которому вы
едете, всемерную поспешность в вооружении. Мы тоже приго-
товимся. Поддерживайте с нами быструю и постоянную связь.-
Прощайте, дорогая сестра. Прощайте, граф Глостер.
            Входит Освальд.
А, это ты? Узнал ты, где король?
    Освальд
Ему помог бежать отсюда Глостер.
При короле до тридцати пяти
Приверженцев. Они его искали
Всю ночь и с ним столкнулись у ворот.
Ватага эта с графскою подмогой
Пустилась к Дувру. Там, по их словам,
Их ждут друзья с большой военной силой.
    Герцог Корнуэльский
Подайте герцогине лошадей.
    Гонерилья
Прощай, сестра. Прощайте, милый герцог.
    Герцог Корнуэльский
Прощай, Эдмунд.
            Гонерилья, Эдмунд и Освальд уходят.
Немедленно найти
Злодея Глостера! Связать, как вора,
И привести.
            Оставшиеся слуги уходят.
Хотя его нельзя
Казнить без видимости правосудья,
Найдем мы способ ярость утолить,
Не возбуждая толков. А, предатель!
            Часть слуг возвращается с Глостером.
    Регана
Коварная лисица! Это он!
    Герцог Корнуэльский
Вяжите крепче высохшие руки.
    Глостер
Милорд, миледи! Не платите злом
За доброе мое гостеприимство.
    Герцог Корнуэльский
Вяжите, я сказал!
            Слуги вяжут Глостера.
    Регана
Не так, не так.
Покрепче! У, бессовестный!
    Глостер
Неправда!
Я с совестью, а вы вот - без души.
    Герцог Корнуэльский
Привязывайте к креслу.- Будешь помнить,
Предатель!
            Регана дергает Глостера за бороду.
    Глостер
Боги, боги, старику
Рвать бороду!
    Регана
Так сед и так коварен!
    Глостер
Бессовестная! Эти волоса,
Которые ты вырвала, предстанут
На будущем суде! Я дал вам кров,
А вы мне, как разбойники, за это
Увечите лицо! Что надо вам?
    Герцог Корнуэльский
Какие вам на днях прислали письма
Из Франции?
    Регана
Ответьте напрямик.
Мы знаем все.
    Герцог Корнуэльский
В каком вы соглашенье
С врагом, недавно вторгшимся в наш край?
    Регана
Куда вы короля препроводили?
    Глостер
Письмо не от врага, а от лица
Стороннего.
    Герцог Корнуэльский
Не сметь вилять!
    Регана
Неправда!
    Герцог Корнуэльский
Куда ты короля отправил?
    Глостер
В Дувр.
    Регана
Как это - в Дувр! Наперекор запрету?
    Герцог Корнуэльский
Пусть объяснит, с какою целью в Дувр.
    Глостер
Я связанный сижу. Глумитесь вволю.
    Регана
Зачем же в Дувр?
    Глостер
Затем, чтоб не видать,
Как вырвешь ты у старика глаза
Когтями хищницы, как клык кабаний
Вонзит твоя свирепая сестра
В помазанника тело. Этой бури
И море б не снесло и, став стеной
До самых звезд, их залило бы пеной,
А старец с непокрытой головой
В такую ночь бродил во тьме кромешной
И слезы лил и ими помогал
Небесным тучам изливаться ливнем.
Когда б в такую бурю у ворот
Завыли волки, приказать бы надо:
"Впусти их, сторож". Бешенство и злость
Сдались бы, но не ты. Но я увижу,
Как гром испепелит таких детей.
    Герцог Корнуэльский
Увидишь? Никогда ты не увидишь!
Держите кресло, молодцы! Сейчас
Я растопчу твои глаза ногами!
            (Вырывает глаз у Глостера.)
    Глостер
Кто думает до старости дожить,
Ко мне на помощь! Ужас! Боги! Боги!
    Регана
Рви и второй. Он первому укор.
    Герцог Корнуэльский
Ну что, увидишь?
    Первый слуга
Опустите руку.
Я с детства вам служил, но в этот миг
Служу всего усердней, увещая,
Чтоб вы одумались.
    Регана
Ты смеешь, пес?
    Первый слуга
Одумайтесь и вы! Будь вы мужчиной,
Я б вас за это за бороду взял!
Что вы творите?
    Герцог Корнуэльский
Раб!
            (Обнажает меч.)
    Первый слуга
Придется драться
За правый гнев!
            (Вынимает, меч, защищается и ранит герцога Корнуэльского.)
    Регана
(другому слуге) Дай меч твой! Бунтовать?
Умри!
(Выхватывает меч из рук другого слуги и поражает первого слугу в спину.)
    Первый слуга
Убили! Граф, у вас, по счастью,
Остался глаз один. Взгляните им,
Как он наказан, граф!
            (Умирает.)
    Герцог Корнуэльский
Он не увидит.
Вон, гадостная слизь! Наружу хлынь!
Ну, где твой блеск?
            (Вырывает другой глазу Глостера.)
    Глостер
О тьма! О безутешность!
О мой Эдмунд! Сыновнюю любовь
Раздуй в пожар и отомсти за это!
    Регана
Не стоишь ты того, чтоб называть
Его по имени. Тебя он выдал.
Он верен нам, и честь ему не даст
Жалеть тебя.
    Глостер
О, как я ошибался!
Эдгар был оклеветан!.. Небеса,
Помилуйте, спасите мне Эдгара!
    Регана
Гоните в шею! Носом пусть найдет
Дорогу в Дувр,- Милорд, мой друг,
что с вами?
    Герцог Корнуэльский
Я ранен. Дайте обопрусь. Идем.-
Слепца - за дверь, а мертвого холопа -
На свалку.- Только б кровью не истечь!
Не вовремя я ранен. Дайте руку.
            Герцог Корнуэльский уходит, поддерживаемый Реганой.
            Часть слуг отвязывает Глостера и уводит его.
    Второй слуга
Да, ежели такого человека
Минует кара,- нет ни в чем греха.
    Третий слуга
А ежели она умрет старухой,-
Чудовища заменят женский пол.
    Второй слуга
Давайте-ка пойдем за ослепленным
И Тома сумасшедшего возьмем
Ему в поводыри. Он очень годен
Для этой цели.
    Третий слуга
Я хочу достать
Белков и льна для перевязок графу.
Пойдем. Помилуй небо старика!
            Уходят.




                АКТ IV


        Сцена 1. Степь.

            Входит Эдгар.

    Эдгар
Отверженным быть лучше, чем блистать
И быть предметом скрытого презренья.
Для тех, кто пал на низшую ступень,
Открыт подъем и некуда уж падать.
Опасности таятся на верхах,
А у подножий место есть надежде.
О ветер, дуй! Ты стер меня во прах,
Мне больше нечего тебя бояться.
Однако кто там?
            Входит старик, ведя за руку Глостера.
Это мой отец!
С поводырем! О мир, о мир превратный!
Несчастья так нам ухудшают жизнь,
Что облегчают смерть.
    Старик
Восьмой десяток,
Как я у вас и вашего отца,
Мой добрый граф, возделываю землю.
    Глостер
Уйди, мой друг. Меня уж не спасти,
А ты себя погубишь.
    Старик
Как без зренья
Найти вам путь?
    Глостер
Нет у меня пути,
И глаз не надо мне. Я оступался,
Когда был зряч. В избытке наших сил
Мы заблуждаемся, пока лишенья
Не вразумят нас. Бедный мой Эдгар,
Несчастная мишень слепого гнева
Отца обманутого! Если б мне
Дожить, чтобы рукой тебя ощупать,
Мне кажется, опять бы я прозрел!
    Старик
Кто тут?
    Эдгар
(в сторону) О боги! Разве был я вправе
Сказать, что я достиг предела мук?
Ближайший миг прибавил мне страданья.
    Старик
Вот бедный Том.
    Эдгар
(в сторону) И хуже может стать.
Пока мы стонем: "Вытерпеть нет силы",-
Еще на деле в силах мы терпеть.
    Старик
Куда идешь, приятель?
    Глостер
Это нищий?
    Старик
И полоумный.
    Глостер
Он не так уж глуп,
Раз кормится. Вчера я видел в бурю
Такого же. "Подобный человек -
Как червь",- подумал я и вспомнил сына
С предубежденьем. Много я с тех пор
Успел узнать. Как мухам дети в шутку,
Нам боги любят крылья обрывать.
    Эдгар
(в сторону) Ну, как теперь? Нелегкое занятье
Разыгрывать шута перед лицом
Его и своего страданья.- Мир вам!
    Глостер
Что это, голый нищий?
    Старик
Да, милорд.
    Глостер
Тогда ступай. Достань мне, сделай милость,
Из платья что-нибудь, чтоб приодеть
Нагую эту душу. Ты догонишь
Нас по дороге в Дувр. Я взять хочу
Его в поводыри.
    Старик
Он полоумный.
    Глостер
В наш век слепцам безумцы вожаки.
Исполни просьбу и ступай отсюда.
    Старик
Я дам ему свой праздничный наряд,
И будь что будет.
            (Уходит.)
    Глостер
Эй, голяк!
    Эдгар
Том зябнет.
(В сторону.) Я больше притворяться не могу!
    Глостер
Поди сюда!
    Эдгар
(в сторону) А притворяться надо.
(Громко.) Да будет мир глазам твоим в крови!
    Глостер
Скажи, ты знаешь Дуврскую дорогу?
    Эдгар.
Со всеми мостками и переходами, проезжую и
пешеходную. Бедный Том пуганый, он помешался. Чур тебя,
добрый человек, от бесов. Целых пятеро сидело в бедном Томе:
Обидикут, бес распутства; Хобидиданс, князь немоты; Маху,
дух воровства; Модо, дух убийства, и Флибертиджиббет, ко-
торый строит рожи. Он вышел из Тома, и теперь им одержимы
модницы и служанки. Мир тебе, добрый человек!
    Глостер
Вот кошелек. Возьми его, бедняк.
Ты стерт во прах небесною десницей.
Своей бедой ослаблю я твою.
Всегда б так было, боги! О, когда бы
Пресытившийся и забывший стыд
Проснулся и почуял вашу руку
И поделился лишним! Всем тогда
Хватило б поровну!- Бывал ты в Дувре?
    Эдгар
Да, господин.
    Глостер
Там есть один утес,
Большой, нависший круто над пучиной.
Поможешь мне взобраться на обрыв?
Я награжу тебя. Оттуда больше
Не надо будет мне поводыря.
    Эдгар
Дай руку. Бедный Том тебя проводит.
            Уходят.




        Сцена 2. Перед дворцом герцога Альбанского.

            Входят Гонерилья и Эдмунд.
    Гонерилья
Граф, будьте гостем. Я удивлена,
Что миротворец-муж мой нас не встретил.
            Входит Освальд.
Где герцог?
    Освальд
Здесь, его нельзя узнать.
Я говорю, что высадилось войско,-
Смеется. Говорю, что вы в пути
И едете сюда, а он: "Тем хуже".
Про Глостера измену говорю
И доблестное поведенье сына,-
Он отвечает мне, что я дурак
И будто все толкую наизнанку.
Что неприятно, то его смешит,
Что радовать должно бы, то печалит.
    Гонерилья
(Эдмунду) Так не входите. Это глупый трус,
Лишенный самолюбья и без гнева
Сносящий оскорбленья. Все, о чем
Был разговор дорогой,- входит в силу.
Вернитесь к Корнуолу. Пусть спешит
И даст вам предводительство войсками.
Я меч возьму, а мужа засажу
За прялку. Верный мой дворецкий будет
Нам связью. Будьте смелым. Впереди -
Признанье вашей дамы. Вот вам лента.
            (Дает ему ленту.)
Нагнитесь! Тише! Этот поцелуй,
Когда бы обладал он даром речи,
Вознес бы дух твой ввысь! Пойми! Прощай!
    Эдмунд
До смерти твой!
    Гонерилья
Мой драгоценный Глостер!
            Эдмунд уходят.
Мужчина как с мужчиною не схож!
Такой рожден, чтобы увлечь любую,
А я ничтожеству принадлежу.
    Освальд
Сударыня - милорд.
            Освальд уходит. Входит герцог Альбанский.
    Гонерилья
Что я - собака?
Внимания не стою?
    Герцог Альбанский
Гонерилья,
Не стоишь пыли ты, которой зря
Тебя осыпал ветер. Страшно думать!
Всё корень знает свой, а если нет,
То гибнет, как сухая ветвь без соков.
    Гонерилья
Довольно! Жалкий вздор!
    Герцог Альбанский
Не ново это:
Негодным не годится доброта,
А собственная грязь милей и ближе.
Что сделали, что натворили вы,
Не дочери, а сущие тигрицы?
Отца в годах, которого стопы
Медведь бы стал лизать благоговейно,
До сумасшествия вы довели!
И это допустил мой брат и герцог,
Которого старик так одарил?
Нет, если не отметится по заслугам
Злодейство, доживем мы до того,
Что люди станут пожирать друг друга,
Как чудища морские.
    Гонерилья
Жалкий трус
С щеками для пощечин, с головой
Для промахов! Ты разницы не видишь
Меж честью и бесчестьем. Должен знать:
Лишь дураки преступников жалеют,
Делам которых помешала казнь.
Бей в барабан! Французские знамена
Шумят в полях твоих. Стране грозят
Солдаты в шлемах с перьями, в то время
Как ты, апостол кротости, сидишь
И лишь вздыхаешь: "Для чего все это?"
    Герцог Альбанский
Глянь на себя. Уродство сатаны
Ничто пред злобной женщины уродством!
    Гонерилья
Пустой дурак!
Герцог Альбанский
Зачем так открывать
Свой лик звериный под обличьем женским?
Укрой лицо! Дай волю я рукам,
Я б разорвал тебя с костьми и мясом.
Пусть ты чертовка, все ж тебя хранит
Вид женщины.
    Гонерилья
Как мужественно это!
            Входит гонец.
    Герцог Альбанский
Что скажешь?
    Гонец
О мой добрый господин,
Скончался Корнуол. Он убит слугою,
Когда пытался выколоть второй
Глаз Глостеру.
    Герцог Альбанский
Глаз Глостеру?
    Гонец
При виде
Злодейства сострадательный слуга
Хотел мечом остановить расправу,
Но герцог заколол его, причем
Был ранен сам и тут же вскоре умер.
    Герцог Альбанский
Есть, значит, правосудье в небесах,
Раз мигом воздает за наши зверства!-
Скажи, но как же Глостер, бедный граф?
Он слеп теперь?
    Гонец
Милорд, на оба глаза.-
Вот от сестры письмо вам, госпожа.
Она просила поскорей ответить.
    Гонерилья
(в сторону) Все это кстати, кроме одного:
Сестра вдова, и с ней Эдмунд остался.
Воздушный замок, выстроенный мной,
В опасности. А остальное кстати.
(Громко.) Сейчас прочту и напишу ответ.
            (Уходит.)
    Герцог Альбанский
Где был Эдмунд во время ослепленья?
    Гонец
Сюда уехал с вашею женой.
    Герцог Альбанский
Его здесь нет.
    Гонец
Я на пути возвратном
С ним встретился.
    Герцог Альбанский
Он знает об отце?
    Гонец
О да, милорд. Он сам его им выдал
И выехал сюда, чтоб облегчить
Расправу с ним.
    Герцог Альбанский
Я целью жизни, Глостер,
Поставлю отблагодарить тебя
За верность Лиру и воздать сторицей
За слепоту твою.- Пойдем, мой друг.
Подробней мне расскажешь все, что знаешь.
            Уходят.




        Сцена 3. Французский лагерь близ Дувра.

            Входят Кент и придворный.
    Кент.
Почему французский король так неожиданно вер-
нулся во Францию? Вы не слышали, какова причина?
    Придворный.
Его отозвали туда важные государствен-
ные дела, угрожавшие Франции большой опасностью и кото-
рые он оставил незаконченными, отправляясь на войну.
    Кент.
Кому передал он командование?
    Придворный.
Господину Лафару, маршалу Франции.
    Кент.
Вызвало ли чтение писем, которые вы передали
королеве, печаль у нее?
    Придворный
Она прочла при мне их, временами
На них роняя за слезой слезу,
Но сохраняя царственно господство
Над горестью, которая сама
Хотела взять, казалось, верх над нею.
    Кент
Расстроилась?
    Придворный
Не до потери чувств.
Наоборот. Казалось, грусть и стойкость
Поспорили, что больше ей к лицу.
Случалось ли вам видеть дождь сквозь солнце?
Так, улыбаясь, плакала она.
Улыбка на ее губах не знала
Про слезы, застилавшие глаза,
Как жемчуг бы затмили два алмаза.
    Кент
Она вопросов вам не задавала?
    Придворный
Раз или два с ее дрожащих губ
Слетели восклицанья: "Сестры! Сестры!
Как совести хватило! Кент! Отец!
В такую ночь! Куда девалась жалость!"
Тут слезы градом хлынули у ней,
И, бросившись стремительно наружу,
Она укрылась, чтоб наедине
Отдаться горю.
    Кент
Видно, склад душевный
Заложен свыше. Разве бы дала
Одна чета столь разное потомство?
Вы после с ней не говорили?
    Придворный
Нет.
    Кент
Король Французский был еще в то время?
    Придворный
Нет, выехал.
    Кент
Так знайте: в Дувре - Лир.
Минутами приходит он в сознанье,
Но отклоняет мысль увидеть дочь.
    Придворный
Милорд, чем объясняете вы это?
    Кент
Все время он сгорает со стыда,
Что так ее обидел: отказался
Благословить, отринул, обделил,
Толкнул к чужим и отдал все наследство
Бесчеловечным старшим дочерям.
Стыд этот не дает ему покоя.
    Придворный
Как жаль его! Несчастный человек!
    Кент
Об Олбени и Корнуоле слыхали?
    Придворный
Слыхал. Их силы движутся сюда.
    Кент
Ну и хорошо. Я провожу вас к Лиру
И с ним оставлю. Некоторый срок
Я буду вынужден еще скрываться,
Когда ж откроюсь, вам не будет жаль,
Что мы знакомы. А теперь пойдемте.
            Уходят.




        Сцена 4. Там же. Внутренность палатки.

            Входят Корделия, врач и солдаты.
    Корделия
Да, это он. Сейчас мне очевидцы
Рассказывали. Распевает вслух,
Идет и буйствует, как море в бурю.
На нем венок их кашки, васильков,
Репья, чертополоха и крапивы -
Обычных сорных трав в хлебах у нас.
Пошлите роту в поле. Пусть солдаты
Обыщут каждый акр высокой ржи.
Найдите мне его.
            Один из офицеров уходит.
Способно ль знанье
Вернуть ему рассудок? Я б дала
За это все свои богатства.
    Врач
Средство
Имеется такое, госпожа.
Больничная сиделка наша - отдых.
Вернуть ему покой и усыпить
Бессонный бред помогут наши травы.
    Корделия
О силы чудотворные земли,
Подобно глаз моих слезам, забейте
Ключами и уймите боль души
Несчастного!- Ищите же, ищите
Немедленно его, чтоб невзначай,
Отчаясь, не покончил он с собою!
            Входит гонец.
    Гонец
Войска британцев близко, госпожа.
    Корделия
Я это знала раньше. Мы готовы.
Тебе в защиту, дорогой отец,
Вооружилась я. Король Французский
К моим мольбам не мог остаться глух.
Я выступила не из жажды славы,
Но из любви, лишь из одной любви,
Чтоб за отца вступиться. Поскорей бы
Увидеть и услышать мне его!
            Уходят.




        Сцена 5. Комната в замке Глостера.

            Входят Регана и Освальд.
    Регана
Брат выставил войска?
    Освальд
Да, госпожа.
    Регана
Он сам при них?
    Освальд
С большою неохотой.
Его жена воинственней, чем он.
    Регана
Эдмунд и герцог говорили в замке?
    Освальд
Нет, госпожа.
    Регана
Что может содержать
Письмо сестры к нему?
    Освальд
Не знаю, леди.
    Регана
Он выехал отсюда по делам.
Безумьем было Глостеру слепому
Оставить жизнь. Куда он ни придет,
Он против нас поднимет всех на свете.
Мне кажется, из жалости Эдмунд
Поехал сократить его мученья,
А также на разведку вражьих сил.
    Освальд
Мне надобно нагнать его с посланьем.
    Регана
Мы завтра выступаем. До утра
Останься здесь. Пути небезопасны.
    Освальд
Мне строго наказала госпожа
Не медлить ни минуты в этом деле.
    Регана
О чем писать Эдмунду ей? Нельзя
Послать распоряженья разве устно?
Послушай... Нет... Послушай, ты меня
Обяжешь... Дай письмо мне распечатать.
    Освальд
Сударыня, скорее...
    Регана
Знаю я,
Сестра не любит своего супруга
И на Эдмунда у меня в тот раз
Бросала выразительные взгляды.
Ведь ты ее пособник.
    Освальд
Что вы! Я?
    Регана
Не отрицай. Прекрасно это знаю.
Так вот что я скажу тебе: мой муж
Скончался. Я помолвлена с Эдмундом.
Он больше мне подходит, чем сестре.
Обдумай это. Если встретишь графа,
Вот для него подарок. А сестра
Пусть будет наперед благоразумней.
Так я, скажи, советую. Найдешь
Изменника слепого - помни, много
Дам я тому, кто устранит его.
    Освальд
О, если б, госпожа, он мне попался,
Я б доказал, на чьей я стороне!
    Регана
Счастливого пути!
            (Уходит.)




        Сцена 6. Местность близ Дувра.

            Входят Глостер и Эдгар, одетый крестьянином.
    Глостер
Когда же мы взберемся на утес?
    Эдгар
Мы всходим. Замечаете, как круто?
    Глостер
Я думал,тут равнина.
    Эдгар
Нет, обрыв.
Вы слышите шум моря?
    Глостер
Нет, не слышу.
    Эдгар
Как видно, под влияньем слепоты
Все чувства притупились в вас.
    Глостер
Возможно.
Мне кажется, твой голос стал другим.
Ты говоришь яснее и толковей.
    Эдгар
Вы в заблужденье. Я переменил
Один наряд.
    Глостер
Нет, разговор стал глаже.
    Эдгар
Вот это место. Стойте, господин.
Какая жуть - заглядывать с обрыва
В такую глубь! Величиной с жука,
Под нами вьются галки и вороны.
Посередине кручи человек
Повис и рвет морской укроп, безумец.
Он весь-то с голову, а рыбаки
На берегу - как маленькие мыши.
На якоре стоит большой корабль.
Он сверху шлюпкой кажется, а шлюпка
Не больше поплавка - едва видна.
О камни ударяют с шумом волны,
Но их не слышно с этой высоты.
Довольно. Голова б не закружилась!
Еще слетишь. Нет, лучше не глядеть.
    Глостер
Поставь меня, где сам ты.
    Эдгар
Дайте руку.
Вы на краю. Отсюда б не ступил
Ни шагу я за все богатства мира.
    Глостер
Пусти меня. Вот новый кошелек
В придачу к прежнему. В нем драгоценность.
Будь счастлив, друг мой, с помощью богов.
Подальше отойди, простясь со мною.
Дай убедиться мне, что ты ушел.
    Эдгар
Прощайте, добрый сэр.
    Глостер
Прощай, мой милый.
    Эдгар
(в сторону) Пародиею этой на прыжок
Я вылечить его хочу.
    Глостер
(опустившись на колени) О боги!
Я самовольно покидаю жизнь,
Бросаю бремя горестей без спросу.
Когда б я дольше мог снести тоску
Без тяжбы с вашей непреложной
волей,
Я б дал светильне жизни догореть
В свой час самой. Благословите, боги,
Эдгара, если жив он.
            (Встает с колен.)
Ну, прощай.
    Эдгар
Иду. Ушел.
            Глостер бросается вперед и падает на том же месте.
(В сторону.) Небезопасный опыт.
При мысленном решенье умереть
Смертельна даже мнимая попытка.
Ведь он теперь в воображенье там,
Где думал прекратить существованье.
(Изменив голос.) Очнитесь, сударь.
(В сторону.) Не шутя его
Могло убить волненье. Нет, он ожил.-
Кто вы такой?
    Глостер
Прочь, дай мне умереть!
    Эдгар
Ты что же: воздух, пух иль паутина,
Что рухнул с этой страшной высоты
И не разбился вдребезги? Ты дышишь,
Не ранен, разговариваешь, цел!
Подумай, десять мачт, по крайней мере,
Перелетел ты по отвесу вниз.
Вот чудо! Что-нибудь еще промолви.
    Глостер
Действительно упал я или нет?
    Эдгар
С той меловой скалы. Взгляни-ка, видишь?
Туда и жаворонку не взлететь.
Да ты протри глаза.
    Глостер
Я их лишился.
Ужель страданью права не дано
Искать развязки в смерти? Эту вольность
Прощали все тираны. Каждый мог
Уйти из жизни, чтоб не подчиняться.
    Эдгар
Возьми-ка за руку меня. Привстань.
Колени целы? Твердо ли стоишь ты?
    Глостер
Да, слишком твердо.
    Эдгар
Просто чудеса!
Скажи, кто был с тобой там, на утесе?
    Глостер
Несчастный нищий.
    Эдгар
Сверху на меня
Глядел он парой глаз, больших, как месяц.
Он был рогат и с тысячей носов.
То был какой-то бес. Тебя, родимый,
Поздравить можно: небеса спасли
От гибели тебя. Они все могут.
    Глостер
Я понял все. Отныне покорюсь
Своей судьбе безропотно, покамест
Она сама не скажет: "Уходи".
Я черта принимал за человека.
Бродяга сам о бесах толковал,
И он привел меня к тому обрыву.
    Эдгар
Ну вот и успокойся.- Это кто?
            Входит Лир, причудливо убранный полевыми цветами.
Умалишенный - видно по наряду.
    Лир.
Нет, они не могут запретить мне чеканить деньги.
Это мое право. Я ведь сам король.
    Эдгар
(в сторону) О, душу раздирающая встреча!
    Лир.
Природа в этом отношении выше искусства.- Вот
тебе солдатское жалованье. Этот малый держит лук, как во-
ронье пугало. Оттяни мне тетиву на всю длину стрелы. Смот-
рите, смотрите - мышь! Тише, тише. Мы ее сейчас поймаем
на этот кусочек поджаренного сыра.- Вот моя железная рука-
вица. Я ее бросаю в лицо великану. Принесите алебарды.-
Хорошо слетала, птичка! В цель, прямо в цель!- Говори пароль.
    Эдгар.
Душистый майоран.
    Лир.
Проходи.
    Глостер. Знакомый голос.
    Лир.
А! Гонерилья! С седой бородой? Они ласкали меня,
как собачку, и врали, что я умен не по годам. Они на все мне
отвечали "да" и "нет". Все время "да" и "нет" - это тоже
мало радости. А вот когда меня промочило до костей, когда у
меня от холода не попадал зуб на зуб, когда гром не смолкал,
сколько я его ни упрашивал, тогда я увидал их истинную
сущность, тогда я их раскусил. Это отъявленные обманщицы.
Послушать их, так я - все что угодно. Но это ложь. Я не
заговорен от лихорадки.
    Глостер
Что это - не король? Знакомый голос.
    Лир
Король, и до конца ногтей - король.
Взгляну в упор, и подданный трепещет.
Дарую жизнь тебе.- Что ты свершил?
Прелюбодейство? Это не проступок,
За это не казнят. Ты не умрешь.
Повинны в том же мошки и пичужки.-
Творите беззакония. С отцом
Сын Глостера побочный был добрее,
Чем дочери законные - со мной.
Рожайте сыновей. Нужны солдаты.-
Вот дама. Взглянешь - добродетель, лед,
Сказать двусмысленности не позволит,
А в чувственных страстях своих буйна,
Как самка соболя или кобыла.
И так все женщины наперечет:
Наполовину - как бы божьи твари,
Наполовину же - потемки, ад,
Кентавры, серный пламень преисподней,
Ожоги, немощь, пагуба, конец!

Тьфу, тьфу, тьфу! Аптекарь,- унцию мускусу, чтобы от-
бить в душе этот смрад! Вот деньги.
    Глостер
Дай руку поцелую я тебе.
    Лир.
Вытру сначала. У нее трупный запах.
    Глостер
Непрочное создание природы!
Так и вселенная когда-нибудь
Придет, изнашиваясь, в разрушенье.
Ты знаешь ли меня?
    Лир.
Твои глаза мне памятны. Что ты косишься на меня?
Стреляй, Купидон с завязанными глазами! Я не боюсь твоих
стрел. Больше я не полюблю. Прочти вызов, который я им
написал. И каким слогом, обрати внимание!
    Глостер
Будь ярче солнц слова - не вижу я.
    Эдгар
(в сторону) Когда б о короле мне рассказали,
Поверить я б не мог. Душа болит.
    Лир
Читай!
    Глостер
Пустыми впадинами глаз?
    Лир.
Ого, вот оно что! Ни глаз во лбу, ни денег в кармане?
В таком случае глаза у тебя в тяжелом положении, а карманы -
в легком. Теперь ты видишь, как идут дела на свете?
    Глостер.
Я умом заключаю об этом.
    Лир.
Чудак! Чтобы видеть ход вещей на свете, не надо
глаз. Смотри ушами. Видишь, как судья издевается над жал-
ким воришкой? Сейчас я покажу тебе фокус. Я все переме-
шаю. Раз, два, три! Угадай теперь, где вор, где судья. Видел
ты, как цепной пес лает на нищего?
    Глостер.
Да, государь.
    Лир.
А бродяга от него удирает. Заметь, это символ вла-
сти. Она требует повиновения. Пес этот изображает должно-
стное лицо на служебном посту.

Ты уличную женщину плетьми
Зачем сечешь, подлец, заплечный мастер?
Ты б лучше сам хлестал себя кнутом
За то, что согрешить с ней хочешь втайне.
Мошенника повесил ростовщик.
Сквозь рубища урешок ничтожный виден,
Но бархат мантий прикрывает все.
Позолоти порок - о позолоту
Судья копье сломает, но одень
Его в лохмотья - камышом проколешь.
Виновных нет, поверь, виновных нет:
Никто не совершает преступлений.
Берусь тебе любого оправдать,
Затем что вправе рот зажать любому.
Купи себе стеклянные глаза
И делай вид, как негодяй-политик,
Что видишь то, чего не видишь ты.
Снимите сапоги с меня. Тащите.
    Эдгар
(в сторону) Какая смесь! Бессмыслица и смысл -
Все вместе.
    Лир
При условье, что оплачешь
Мою судьбу, возьми мои глаза.
Я знаю хорошо тебя: ты - Глостер.
Терпи. В слезах явились мы на свет,
И в первый миг, едва вдохнули воздух,
Мы стали жаловаться и кричать.
Я проповедь скажу тебе. Послушай.
    Глостер
О скорбь!
    Лир
Мы плакали, пришедши в мир,
На это представление с шутами.-
Какая шляпа славная!- Вот мысль!
Ста коням в войлок замотать копыта,
И - на зятьев! Врасплох! И резать, бить
Без сожаленья! Бить без сожаленья!
            Входит придворный со слугами.
    Придворный
Вот он. Не упускайте.- Государь,
Дочь любящая ваша...
    Лир
Нет спасенья?
Я пленник? Да, судьба играет мной.
Не делайте вреда мне. Будет выкуп.
Я попрошу врача. Я ранен в мозг.
    Придворный
У вас ни в чем не будет недостатка.
    Лир
Опять все мне сносить? Я превращусь
В соленый столб - весь век слезами землю,
Как из садовой лейки, поливать.
    Придворный
Мой государь...
    Лир
О, я умру без жалоб,
Как юноша! Не надо унывать.
Да, да. Ведь я король, не забывайте!
Вы помните ли это, господа?
    Придворный
Вы - повелитель наш. Мы вам послушны.
    Лир.
Тогда другое дело. Чтобы поймать счастье, надо уметь
бегать. Прыг, прыг, прыг...
            (Убегает.)
            Слуги бегут за ним вдогонку.
    Придворный
В такой беде растрогал бы до слез
Любой бедняк, несчастья ж государя
Превыше слов. Но дочь есть у тебя.
Она искупит все, чем запятнали
Природу злодеянья двух других.
    Эдгар
Привет вам, сэр.
    Придворный
Привет. Что вам угодно?
    Эдгар
Скажите, есть ли сведенья у вас
О скорой битве?
    Придворный
Это всем известно,
Кто не глухой.
    Эдгар
Позвольте вас спросить,
Где неприятель?
    Придворный
Близко. И - в движенье.
Он может показаться каждый час.
    Эдгар
Спасибо за известье.
    Придворный
Королева
Отвлечена делами, но войска
Продвинулись вперед.
    Эдгар
Спасибо,сударь.
            Придворный уходит.
    Глостер
О всеблагие боги! Вас молю:
Возьмите жизнь мою, чтоб нрав мой слабый
Мне вновь самоубийства не внушил.
    Эдгар
Похвальная, хорошая молитва.
    Глостер
Кто вы, мой друг?
    Эдгар
Я - бедный человек,
Ударами судьбы и личным горем
Наученный сочувствовать другим.
Подайте руку мне, и мы поищем
Пристанища.
    Глостер
Благодарю тебя.
Пусть боги наградят тебя сторицей.
            Входит Освальд.
    Освальд
Законная добыча! В добрый час.
Слепая эта голова судьбою
Сотворена, чтоб мне богатство дать.-
Остановись, изменник нечестивый,
Покайся и молись! Я вынул меч,
Чтобы казнить тебя!
    Глостер
Тогда пусть небо
Побольше силы даст твоей руке.
            Эдгар становится между ними.
    Освальд
Как смеешь заступаться ты, невежа,
За подлого злодея! Отойди.
А то ты с ним разделишь ту же участь.
    Эдгар.
Не бывать тому, ваша милость. Лучше не просите.
    Освальд
Прочь, деревенщина, иль смерть тебе!
    Эдгар.
Проходи, господин хороший, путем-дороженькой
и не связывайся с простым народом. И не поминай мне, сделай
милость, про смерть, а то как бы вправду я не помер со страху.
А от старичка подальше, подальше от старичка, а то двину я
тебя по башке дубиной, посмотрю, что крепче. Уходи, голуб-
чик, подобру-поздорову.
    Освальд.
Прочь, навозная куча!
    Эдгар.
Не взыщи, дружок. Не миновать, видно, мне пе-
ресчитать тебе зубы.
            Дерутся. Эдгар сбивает его наземь.
    Освальд
Ты одолел. Возьми мой кошелек.
Похорони меня. Живи в достатке.
Письмо, которое найдешь при мне,
Отдай Эдмунду Глостеру. Он в стане
У англичан.- Безвременная смерть!
Нежданная!
            (Умирает.)
    Эдгар
Я знаю, кто убитый:
Льстец раболепный злобной госпожи,
Ее пороков ревностный поборник.
    Глостер
Что, он убит?
    Эдгар
Присядьте, дорогой,
Пока обшарю я его карманы.
Письмо, которое он называл,
Нам может службу сослужить.- Он умер.
Но жаль, что не на плахе.- Вот письмо.
Печать, не обижайся, что взломаю.
Законники, не осуждайте нас.
Чтоб мысль врага узнать, вскрывают сердце,
А письма и подавно.
(Читает.) "Вспомни наши обоюдные клятвы! У тебя много воз-
можностей устранить моего мужа, было бы желание. Если он
вернется победителем, я пропала. Тогда я его пленница на-
век, а этот брак - моя вечная пытка. Освободи меня от этой
постылой будущности и займи его место. Твоя жена (как хо-
тела бы я сказать) и преданная Гонерилья".

О женское коварство! Посягать
На жизнь такого доброго супруга
И брата моего желать взамен!
Похороню тебя, посредник мертвый
Убийства и распутства, здесь, в песке,
А это богомерзкое посланье
Обманутому герцогу отдам.
Пусть радуется он, что ты убит
И заговор на жизнь его открыт.
    Глостер
Король сошел с ума. Зачем так крепок
Мой ум, что устоял и сознает
Мою печаль! Я б лучше помешался.
Тогда б я был от горя огражден
Обманчивой игрой воображенья
И память о несчастьях потерял.
    Эдгар
Подайте руку мне.
            Барабанный бой вдали.
Но чу, вдали
Бьют в барабан... Ну, батюшка, пойдемте.
Я отведу вас к преданным друзьям.
            Уходят.




        Сцена 7. Внутренность палатки во французском лагере.

            Лир спит на постели. Играет тихая музыка.
            Около него врач, придворный и другие.
            Входят Корделия и Кент.
    Корделия
Великодушный Кент, как мне воздать
Тебе за доброту? Мне недостанет
Ни средств, ни жизни.
    Кент
Полно! Этих слов
Достаточно с меня. Хочу прибавить,
Что я в рассказе точен был и скуп
И красок не сгущал.
    Корделия
Переоденься.
Одежда эта - память о былом.
Оно так тяжко! Нарядись получше.
    Кент
Нет, королева, это б шло вразрез
С расчетами моими. И покамест
Меня не узнавайте.
    Корделия
Хорошо.
(Врачу.) Скажите, как здоровье государя?
    Врач
Он спит еще.
    Корделия
О боги в небесах,
Настройте вновь разлаженную душу
И впавшему в младенчество отцу
Верните ум!
    Врач
Угодно ль королеве,-
Разбудим мы его. Он долго спал.
    Корделия
Как знаете, решайте. Вам виднее.
Вам удалось его переодеть?
    Придворный
Да, государыня. Мы незаметно
Сменили все на нем во время сна.
    Врач
Не уходите. Мы его разбудим.
Я за него ручаюсь.
    Корделия
Хорошо.
    Врач
Поближе подойдите. Музыканты,
Играйте громче.
    Корделия
Дорогой отец!
О, если бы врачующую силу
Моим губам, чтоб поцелуй мой стер
Следы всего, что сестры натворили
С тобой,родной!
    Кент
О, кротость без границ!
    Корделия
Он должен был вас сединой растрогать,
Хотя бы даже не был вам отцом.
Такому ль было выйти ночью в поле
На поединок с вихрем, громом, тьмой?
Такому ли стоять на карауле
Под шлемом развевающихся косм
Средь частых молний? Я б пустила греться
К огню собаку своего врага
В такую ночь! А ты был рад, несчастный,
Ночлегу в шалаше, среди свиней,
С ворами вне закона, на соломе!
Постигнуть не могу, как ты в ту ночь
С рассудком вместе жизни не лишился.
Проснулся он. Заговорите с ним.
    Врач
Нет, лучше вы.
    Корделия
Ну, как здоровье ваше?
Как вашему величеству спалось?
    Лир
Не надо вынимать меня из гроба.
Ты - райский дух, а я приговорен
К колесованью на огне, и слезы
Жгут щеки мне расплавленным свинцом.
    Корделия
Вы знаете меня?
    Лир
Ты - дух, я знаю.
Когда ты умерла?
    Корделия
Еще он плох.
    Врач
Он не вполне проснулся. Подождите.
    Лир
Где был я раньше? Где я нахожусь?-
Что это, солнце?- Я обманут всеми.
Я умер бы от жалости, случись
С другим такое горе.- Что ответить?
Моя ль это рука? Не поручусь.
Проверю. Уколю булавкой. Колет.
Как я б хотел увериться в себе!
    Корделия
Взгляните на меня. Благословите.
О, что вы! На колени? Встаньте, сэр!
    Лир
Не смейся надо мной. Я - старый дурень
Восьмидесяти с лишним лет. Боюсь,
Я не совсем в своем уме. Признаться,
Я начинаю что-то понимать,
И, кажется, я знаю, кто вы оба,
И ты и он, но я не убежден,
По той причине, что не знаю, где я.
Своей одежды я не узнаю,
Где я сегодня ночевал, не помню.
Пожалуйста, не смейтесь надо мной!
Поспорить с вами я готов, что это -
Дитя мое Корделия.
    Корделия
Да, я!
    Лир
Что это, слезы на твоих щеках?
Дай я потрогаю. Да, это слезы.
Не плачь! Дай яду мне. Я отравлюсь.
Я знаю, ты меня не любишь. Сестры
Твои меня терзали без вины,
А у тебя для нелюбви есть повод.
    Корделия
Нет, нет его!
    Лир
Скажи, я нахожусь
Во Франции?
    Кент
Нет, в вашем королевстве.
    Лир
Прошу вас не обманывать меня.
    Врач
Утешьтесь, госпожа. Припадки буйства,
Как видите, прошли. Но наводить
Его на мысль о виденном опасно.
Уйдите с ним и более ничем
Сегодня не тревожьте.
    Корделия
Государь мой,
Пожалуйте.
    Лир
Не будь со мной строга.
Прости. Забудь. Я стар и безрассуден.
            Все, кроме Кента и придворного, уходят.
    Придворный.
Достоверно ли, сэр, что герцог Корну-
эльский убит таким образом?
    Кент.
Вполне достоверно.
    Придворный.
Кто командует его армией?
    Кент.
Говорят, побочный сын Глостера.
    Придворный.
Правда ли, будто Эдгар, его изгнанный
сын, вместе с графом Кентом скрываются в Германии?
    Кент.
Слухи разноречивы. Однако не время медлить: ар-
мии сходятся.
    Придворный.
Схватка, по-видимому, будет кровопро-
литной. Прощайте, сэр. (Уходит.)
    Кент
Уж цель близка, а что нас завтра ждет,
Покажет боя этого исход.
            (Уходит.)




                АКТ V


        Сцена 1. Британский лагерь близ Дувра.

            Входят с барабанами и знаменами Эдмунд, Регана, офицеры, солдаты и другие.
    Эдмунд
(офицеру) Узнай у герцога наверняка,
Держаться ли последнего решенья
Или он изменил его. Он весь
В противоречьях. Пусть ответит точно.
            Офицер уходит.
    Регана
Слуга сестры, наверное, погиб.
    Эдмунд
Я сам боюсь.
    Регана
Давайте объяснимся.
Вы знаете, как я к вам отношусь.
Так искренне скажите, милый
Глостер,
Вы любите мою сестру?
    Эдмунд
Как брат.
    Регана
А вы к ней никогда не подбирались
Тайком от зятя?
    Эдмунд
Бросьте эту мысль.
    Регана
Мне кажется, у вас давно с ней близость.
    Эдмунд
Нет, герцогиня, честью вам клянусь!
    Регана
Сестра невыносима. Милый Глостер,
Не будьте с нею близки!
    Эдмунд
Никогда.
Но вот она сама, и муж с ней, герцог.
            Входят с барабанами и знаменами герцог Альбанский, Гонерилья и солдаты.
    Гонерилья
(в сторону) Охотней проиграю я сраженье,
Чем дам сестре меня с ним разлучить.
    Герцог Альбанский
Привет сестре любимой! Как я слышал,
Король у дочери, и с ними все,
Кто недоволен нашим притесненьем.
Чтоб воевать, я должен быть в ладу
С своею совестью. И мой противник -
Французы, наводнившие наш край,
А не король и прочие вельможи,
Которым есть чем всех нас попрекнуть.
    Эдмунд
Все это верно.
    Регана
Но к чему все это?
    Гонерилья
Мы вышли против общего врага -
Вот сущность дела, а не наши распри.
    Герцог Альбанский
Тогда я созову сейчас совет
Для выработки плана наступленья.
    Эдмунд
Я к вам приду сейчас в шатер.
    Регана
Сестра,
Ты с нами?
    Гонерилья
Нет.
    Регана
А лучше шла бы с нами.
    Гонерилья
(в сторону) Несложная загадка! Я иду.
Хотят уйти, им навстречу входит переодетый Эдгар.
    Эдгар
Светлейший, уделите полминуты
Простому человеку.
    Герцог Альбанский
Говори.-
Сейчас я нагоню вас.
            Все, кроме герцога Альбанского и Эдгара, уходят.
    Эдгар
Перед битвой
Прочтите, герцог, это вот письмо,
И в случае победы пусть глашатай
К вам вызовет меня трубой. Я нищ,
Но выставлю бойца, который кровью
Докажет все, что сказано в письме.
А если вас постигнет пораженье,
То будет не о чем и хлопотать,
Тогда конец и вам и вражьим козням.
Пошли судьба успеха вам!
    Герцог Альбанский
Постой,
Прочту письмо.
    Эдгар
Мне не велели медлить.
Придет пора, пусть вызовет герольд -
Я сам явлюсь.
    Герцог Альбанский
Прощай. Займусь я чтеньем.
            Эдгар уходит. Эдмунд возвращается.
    Эдмунд
Враг показался. Стянемте войска.
Вот сведенья о силах их, примерно.
Вам надо торопиться.
    Герцог Альбанский
В добрый час.
            (Уходит.)
    Эдмунд
Обеим сестрам клялся я в любви.
Как яд змеи, их ненависть друг к другу.
Кого мне взять? Обеих ли? Одну
Иль ни одной? Покамест живы обе,
К ним путь закрыт. Женюсь я на вдове -
Мне жить не даст спокойно Гонерилья.
А с ней при муже тоже пользы нет.
Пока война, он важная опора,
А после пусть придумает сама,
Как от него избавиться. Он Лира
С Корделией намерен пощадить,
Когда их в плен возьмет. Того не будет.
В моих делах опасно размякать.
Я драться должен, а не рассуждать.
            (Уходит.)




        Сцена 2. Поле между двумя лагерями.

            За сценой шум битвы. По сцене проходят с барабанами и знаменами
            Лир, Корделия и ихвойско. Входят Эдгар и Глостер.
    Эдгар
Сядь, дедушка, под деревом в тени.
Молись, чтоб восторжествовала правда,
И если я вернусь - скажу тебе,
Чего ты и не ждешь.
    Глостер
Храни вас боги!
            Эдгар уходит.
            Шум битвы, затем сигнал к отступлению. Эдгар возвращается.
    Эдгар
Бежим, старик! Дай руку мне. Бежим!
Король разбит. Его и дочь схватили.
Они в плену. Скорей дай руку мне!
    Глостер
Зачем бежать? Сгнию на этом месте.
    Эдгар
Опять дурные мысли? Человек
Не властен в часе своего ухода
И сроке своего прихода в мир,
Но надо лишь всеща быть наготове.
Идем.
    Глостер
Идем. Ты совершенно прав.
            Уходят.




        Сцена 3. Британский лагерь близ Дувра.

            Входит победителем, с барабанами и знаменами, Эдмунд и пленные
            Лир и Корделия, офицеры и солдаты.
    Эдмунд
Взять их под стражу! Хорошо стеречь,
Пока не вынесут им приговора.
    Корделия
Нет, мы не первые в людском роду,
Кто жаждал блага и попал в беду.
Из-за тебя, отец, я духом пала,
Сама бы я снесла удар, пожалуй.
А славные те дочери и сестры,-
Нас разве не покажут им?
    Лир
Нет, нет!
Пускай нас отведут скорей в темницу.
Там мы, как птицы в клетке, будем петь.
Ты станешь под мое благословенье,
Я на колени стану пред тобой,
Моля прощенья. Так вдвоем и будем
Жить, радоваться, песни распевать,
И сказки сказывать, и любоваться
Порханьем пестрокрылых мотыльков.
Там будем узнавать от заключенных
Про новости двора и толковать,
Кто взял, кто нет, кто в силе, кто в опале,
И с важностью вникать в дела земли,
Как будто мы поверенные божьи.
Мы в каменной тюрьме переживем
Все лжеученья, всех великих мира,
Все смены их, прилив их и отлив.
    Эдмунд
Отвесть их прочь.
    Лир
При виде жертв подобных
Нам боги сами курят фимиам.
Ты тут, Корделия? Мы неразлучны.
Они должны достать огонь с небес,
Чтоб выкурить нас порознь из темницы,
Как выживают из норы лисиц.
Утри глаза. Чума их сгложет прежде,
Чем мы решимся плакать из-за них.
Подохнут - не дождутся. Ну, ведите!
            Лира и Корделию уводят под стражей.
    Эдмунд
Послушай, капитан! Возьми пакет.
В нем письменный приказ.
            (Дает ему бумагу.)
Сведи их в крепость.
Тебя я поднял на одну ступень.
Пойдешь и выше, если все исполнишь.
Приспособляться должен человек
К веленьям века. Жалость неприлична
Военному. Не спрашивай, о чем
Гласит приказ, но объяви заране,
Берешься ль выполнить его?
    Офицер
Берусь.
    Эдмунд
Ступай же. Ничего не пожалею
Тебе в награду. Сделай все точь-в-точь,
Как написал я. Мигом, незаметно.
    Офицер
Я не вожу телег, не ем овса.
Что в силах человека - обещаю.
            (Уходит.)
            Трубы. Входят герцог Альбански и, Гонерилья, Регана, офицеры и солдаты.
    Герцог Альбанский
Сэр, вы сегодня выказали храбрость.
Вам улыбнулось счастие. Враги
У вас в плену. Мы требуем их выдать,
Чтобы распорядиться их судьбой
В согласье с честью и благоразумьем.
    Эдмунд
Я нужным счел больного короля
Под стражею отправить в заключенье.
Он трогает чувствительность солдат
И возрастом и королевским саном,
И эта жалость может подорвать
Повиновенье, обратив оружье
На нас самих. С ним вместе увели
Корделию по тем же основаньям.
Я завтра или через два-три дня
Представлю их на суд ваш. Но сегодня,
Когда еще в крови все и в поту
И потерял товарища товарищ,
Не время, думается, раздражать
Всех тех, кто испытал жестокость схватки.
Дела Корделии и короля
Дождутся подходящей обстановки.
    Герцог Альбанский
Спокойнее! Простите, сэр, я вас
Считаю подчиненным, а не братом.
    Регана
Смотря по титулу, какой я дам
Ему сейчас. Вперед вам не мешало б
Спросить меня. Он полководец мой
И в битве представлял мою особу.
Как мой правопреемник - он ваш брат.
    Гонерилья
Не хлопочи. Его и так заслуги
Возвысили, без помощи твоей.
    Регана
Но я его поставлю рядом с вами.
    Герцог Альбанский
Особенно, когда с ним вступишь в брак.
    Регана
Насмешники - хорошие пророки.
    Гонерилья
Но это предсказал плохой пророк.
    Регана
Сестра, мне нездоровится, иначе
Сказала б резче я.- Воитель мой,
Бери мой край, моих солдат и пленных,
Сдается крепость. Все мое - твое.
Будь мне и господином и супругом.
    Гонерилья
Так он тебе и будет!
    Герцог Альбанский
Помешать
Такому шагу ведь не в вашей власти.
    Эдмунд
Но и не в вашей.
    Герцог Альбанский
Разве, мнимый брат?
    Регана
(Эдмунду) Вели бить в барабан и докажи
Мечом, что вправе ты принять мой титул.
    Герцог Альбанский
Стой! Я их арестую. Ты, Эдмунд,
Виновен в государственной измене
Совместно с этой золотой змеей.
(Указывая на Гонерилью, Регане.) Сестра, я должен ваши притязанья
Отвесть, как опекун моей жены:
Она уже помолвлена с милордом.
Хотите замуж - выбор вам один:
Не занят я, а леди не свободна.
    Гонерилья
Фиглярство!
    Герцог Альбанский
Глостер, ты вооружен.
Вели трубить, и ежели на вызов
Никто не выйдет доказать мечом,
Какой ты лжец, преступник и предатель,
Вот мой залог.
            (Бросает перчатку.)
Я хлеба не вкушу,
Пока не докажу исходом боя,
Что ты все то, чем я назвал тебя.
    Регана
Мне дурно,дурно!
    Гонерилья
(в сторону) Это и понятно.
Я разбираюсь в ядах хорошо.
    Эдмунд
Вот мой залог.
            (Бросает перчатку.)
И если кто-нибудь
Осмелится сказать, что я изменник,
Солжет он, как последний негодяй.-
Труби, герольд! Готов со всеми биться,
Кто б ни пришел, с тобою, с этим, с тем,
За честь свою и правду.
    Герцог Альбанский
Эй, глашатай!
    Эдмунд
Герольд, сюда!
    Герцог Альбанский
Сам за себя постой.
Твоих солдат, которых ты мне нанял,
Своею властью я и распустил.
    Регана
Все хуже мне!
    Герцог Альбанский
Ей плохо. Уведите
Ее в мою палатку.
            Регану уводят.
            Входит герольд.
Вот герольд.
Труби, герольд, и огласи вот это!
    Офицер
Труби,трубач!
            Трубят.
    Герольд
(читает). "Если бы среди дворян и офицеров
этой армии нашелся желающий силой оружия доказать, что
Эдмунд, выдающий себя за графа Глостера, лжец и предатель,
пусть он соблаговолит выступить вперед по третьему зову
трубы. Противник готов к встрече".
    Эдмунд
Труби!
            Трубят в первый раз.
    Герольд
Еще раз!
            Трубят во второй раз.
    Герольд
Еще раз!
            Трубят в третий раз. Издали за сценой отвечает труба.
            Входит вооруженный Эдгар с трубачом впереди.
    Герцог Альбанский
Спроси, что он задумал и зачем
На зов трубы явился.
    Герольд
Рыцарь, кто ты
По имени и званью? Почему
Ответил ты на вызов?
    Эдгар
Знайте, имя
Утрачено мое и клеветой
Загрязнено. Но я такой же знатный,
Как мой противник.
    Герцог Альбанский
Кто противник твой?
    Эдгар
Кто здесь за графа Глостера Эдмунда?
    Эдмунд
Он сам. Что скажешь ты?
    Эдгар
Так вынь свой меч,
И если речь моя несправедлива,
Оружьем мне воздай за клевету.
А я по праву своего рожденья
Во имя чести рыцарской и клятв
Пришел сказать, что, несмотря на силу
И званье, доблесть, молодость, успех
И новую победу, ты - предатель
Перед богами, братом и отцом
И перед этим герцогом изменник
И весь запятнан с головы до ног
Следами гнусной низости и грязи.
Скажи, что я не прав,- моя рука,
Мой меч и совесть здесь, чтоб в поединке
Все, в чем ты отопрешься, доказать.
    Эдмунд
Я мог бы настоять, чтоб ты назвался,
Но вид твой так воинственен и горд
И речь так обличает воспитанье,
Что, правилам обычным вопреки,
Я пользоваться не хочу отсрочкой.
Бросаю ложь твою тебе назад -
Она меня ни краем не задела -
И чтоб ее в тебе похоронить,
Мечом прокладываю ей дорогу.-
Трубите бой!
            Трубы. Схватка. Эдмунд падает.
    Герцог Альбанский
Не добивай его!
    Гонерилья
Ты - жертва козней, Глостер! По закону,
Не бьются с неизвестными. Ты мог
Не отвечать. Тебя не победили,
А взяли хитростью.
    Герцог Альбанский
Прошу молчать,
А то заткну вам рот бумагой этой!
            (Дает Эдмунду письмо.)
Прочти, злодей. В письме твой приговор.
(Гонерилье.) Не рвать записки! Вам она знакома?
    Гонерилья
Что ж! Здесь - моя держава, не твоя.
Кому судить меня?
    Герцог Альбанский
Предел бесстыдства!
Так ты записку знаешь, стало быть?
    Гонерилья
Не спрашивай, что знаю я.
            (Уходит.)
    Герцог Альбанский
(офицеру) Смотрите
За ней. Она от горя вне себя.
            Офицер уходит.
    Эдмунд
Я сделал все, в чем ты меня винил,
И много больше. Время все откроет.
Моя пора пришла. Но кто же ты,
Кому так посчастливилось со мною?
Откройся, рыцарь. Я тебя прошу.
    Эдгар
Признанием отвечу на признанье.
Не ниже по рожденью я, чем ты,
А если выше - тем твой грех тяжеле.
Меня зовут Эдгар, и я твой брат.
Но боги правы, нас за прегрешенья
Казня плодами нашего греха.
За незаконность твоего рожденья
Глазами поплатился твой отец.
    Эдмунд
Да, правда. Колесо судьбы свершило
Свой оборот. Я здесь и побежден.
    Герцог Альбанский
Я догадался по твоей осанке
О знатности твоей. Дай обниму.
Не знать мне счастья, если хоть притворно
На миг я отвернулся от тебя
И твоего отца!
    Эдгар
Я это знаю.
    Герцог Альбанский
Где ты скрывался? Как проведал ты
О бедствиях отца?
    Эдгар
Я разделял их.
Послушайте коротенький рассказ.
Я б умереть хотел, когда я кончу.
Как нас к себе привязывает жизнь!
Мы медленную смерть от долгих пыток
Предпочитаем быстрому концу.
Узнав, что я объявлен вне закона,
Я стал скрываться, принял жалкий вид
Помешанного и бродил в лохмотьях,
Которых псы чурались. Так набрел
Я на отца с кровавыми кругами
Глазниц, пустых, как кольца без камней.
Я стал его вожатым, побирался,
Кормил его, поддерживал в нем дух.
Ах, отчего я в первый раз открылся
Ему лишь полчаса тому назад,
Коща, вооружившись перед битвой,
Просил, чтоб он меня благословил,
И описал ему свои скитанья!
Удар был слишком резок. Чересчур
Сошлись в нем вместе радость и страданье.
Их столкновенье сердце не снесло
И разорвалось.
    Эдмунд
Ты меня растрогал,
Моей душе на благо, может быть.
Но продолжай. Ты, кажется, не кончил.
    Герцог Альбанский
Не надо, если повесть так горька
И дальше. Я чуть жив от слез остался.
    Эдгар
Пределом это кажется для тех,
Кто к горю не привык. Но кто привычен,
Теряет счет страданьям и идет
Сквозь испытанья до конца и края.
Пока я горько плакал, человек
Приблизился. Он мне встречался раньше.
Мой нищий вид отталкивал его.
Теперь, узнав, кто я на самом деле,
Он бросился на шею мне и, пав
На труп отца, омыл его слезами.
Он рассказал о Лире и себе
Такую быль, которой свет не слышал.
Описывая ужасы тех дней,
Он снова пережил их потрясенья
И потерял сознанье. В этот миг
Раздался зов трубы, и я оставил
Его без чувств.
    Герцог Альбанский
Кто ж был тот человек?
    Эдгар
Кент, сэр, изгнанник Кент. Переодетый,
Он следовал за королем, своим
Гонителем, и верою и правдой
Служил ему, не брезгая ничем.
            Вбегает придворный с окровавленным кинжалом.
    Придворный
На помощь! Помогите!
    Эдгар
Что случилось?
    Герцог Альбанский
Что это?
    Эдгар
Почему кинжал в крови?
    Придворный
Он теплый. Он дымится. Он из сердца.
Она мертва.
    Герцог Альбанский
Кто мертв? Скажи скорей!
    Придворный
Мертва супруга ваша. Закололась,
Пред этим отравив свою сестру.
Она созналась в этом.
    Эдмунд
Я помолвлен
С обеими. Теперь нас всех троих
Смерть обручит.
    Эдгар
Вот Кент.
    Герцог Альбанский
Живых иль мертвых,
Несите их сюда. Вселяет страх
Небесный суд, свершившийся над ними,
Но нам не жалко их.
            Придворный уходит. Входит Кент.
Да, это он.
Событья не дают его принять,
Как подобало бы в другое время.
    Кент
Владыке своему и королю
Пришел я пожелать спокойной ночи.
Как, он не здесь?
    Герцог Альбанский
Про главное забыли.
Эдмунд, скажи нам, где король и где
Корделия?
            Вносят тела Гонерильи и Реганы.
Ты видишь, Кент?
    Кент
Что это?
    Эдмунд
Да, был любим Эдмунд! Из-за него
Одна сестра другую отравила
И закололась.
    Герцог Альбанский
Да, все это так.
Закройте лица им.
    Эдмунд
Жизнь ускользает.
Пред смертью сделать я хочу добро,
Хоть это непривычно мне. Пошлите
В тюрьму. Не медлите! Я дал приказ
Лишить Корделию и Лира жизни.
Не медлите!
    Герцог Альбанский
Скорей! Беги бегом!
    Эдгар
К кому бежать? Кому приказ был отдан?
Дай знак отмены!
    Эдмунд
Правильно. Возьми
Мой меч и моему дай офицеру.
    Герцог Альбанский
Скорее, я прошу!
Эдгар уходит.
    Эдмунд
Твоя жена
И я распорядились, чтоб в темнице
Корделию повесили, сказав,
Что это ею сделано самою
В отчаянье.
    Герцог Альбанский
Будь небо ей шитом!
Возьмите кто-нибудь его отсюда.
            Эдмунда уносят.
            Входит Лир с мертвой Корделией на руках, за ним Эдгар, офицеры и другие.
    Лир
Вопите, войте, войте! Вы из камня!
Мне ваши бы глаза и языки -
Твердь рухнула б!.. Она ушла навеки...
Да что я, право, мертвой от живой
Не отличу? Она мертвее праха.
Не даст ли кто мне зеркало? Когда
Поверхность замутится от дыханья,
Тогда она жива.
    Кент
Не это ль час
Кончины мира?
    Эдгар
Исполненье сроков.
    Герцог Альбанский
Конец времен и прекращенье дней.
    Лир
Перо пошевелилось. Оживает!
Ах, если это правда,- этот миг
Искупит все, что выстрадал я в жизни.
    Кент
О господин мой!
            (Становится на колени.)
    Лир
Лучше уходи.
    Эдгар
Ведь это Кент. Он друг ваш.
    Лир
Пропадите!
Убийцы, подлецы! Я б спас ее,
А вот теперь она ушла навеки.-
Корделия, Корделия, чуть-чуть
Повремени еще! Что ты сказала?-
Ах, у нее был нежный голосок,
Что так прекрасно в женщине.- Злодея,
Тебя повесившего, я убил.
    Офицер
Да, господа, он это, правда, сделал.
    Лир
Не правда ли, приятель? Было время,
Своим прекрасным острым палашом
Заставил бы я всех их тут попрыгать.
Не то теперь. Теперь я стар и слаб
От этих бед.
(Кенту.) Кто вы? Я плохо вижу.
Я должен это прямо вам сказать.
    Кент
Судьба нас двух любила и терзала.
Один из них пред вами.
    Лир
Тут темно.
Скажите, вы не Кент?
    Кент
Ну да, он самый.
Слуга ваш Кент. А где слуга ваш Кай?
    Лир
Он славный малый был, скажу вам прямо.
Храбрец, рубака. Умер и истлел.
    Кент
Нет, государь. Я - это Кай.
    Лир
Посмотрим.
    Кент
Я с первых ваших злоключений шел
За вами по пятам.
    Лир
Я рад вас видеть.
    Кент
Все ж остальное - ужас, мрак, печаль.
Две ваших старших дочери в порыве
Отчаянья покончили с собой.
    Лир
Да, кажется.
    Герцог Альбанский
Он, видимо, не знает,
Что говорит. Бесцельно выражать
Ему почтенье наше.
    Эдгар
Бесполезно.
            Входит офицер.
    Офицер
Эдмунд скончался.
    Герцог Альбанский
Нам не до него.-
Вот что задумал я, друзья и лорды:
Чем только можно будет облегчить
Великого страдальца злую участь,
Всё обещаю сделать. Нашу власть
Передадим ему до самой смерти.
(Эдгару и Кенту.) Вступите в ваши старые права.
Мы их еще расширим по заслугам.
Кто верен был, вкусит плоды добра,
Кто изменил, осушит чашу горя.-
Смотрите, что с ним? Видите?
    Лир
Мою
Бедняжку удавили! Нет, не дышит!
Коню, собаке, крысе можно жить,
Но не тебе. Тебя навек не стало,
Навек, навек, навек, навек, навек!--
Мне больно. Пуговицу расстегните...
Благодарю вас. Посмотрите, сэр!
Вы видите? На губы посмотрите!
Вы видите? Взгляните на нее!
            (Умирает.)
    Эдгар
Он в обморок упал. Мой государь!
    Кент
Разбейся, сердце! Как ты не разбилось?
    Эдгар
Очнитесь, государь!
    Кент
Не мучь. Оставь
В покое дух его. Пусть он отходит.
Кем надо быть, чтоб вздергивать опять
Его на дыбу жизни для мучений?
    Эдгар
Он умер.
    Кент
Удивительно не то,
А где он силы брал, чтоб жить так долго.
    Герцог Альбанский
Несите мертвых. Наш ближайший долг
Оплакать их.
(Кенту и Эдгару.) Друзья мои, вы оба мне опора,
Чтоб вывесть край из горя и позора.
    Кент
Не смею, герцог, сборами тянуть.
Меня король зовет. Мне надо в путь.
    Эдгар
Какой тоской душа ни сражена,
Быть твердым заставляют времена.
Последуем примеру этой тени
И в долголетьи и в долготерпеньи.
            Уходят под звуки похоронного марша.



    ВИЛЬЯМ ШЕКСПИР
    ОТЕЛЛО
    Трагедия в V актах

    Перевод Б.Пастернака

    Шекспир В. Полное собрание сочинений: В 14т.
    Т.8, М.: Терра, 1994, сс.241-468

    В квадратных скобках [] номер страницы.
    Номер страницы предшествует странице.



СОДЕРЖИНИЕ
    Отелло
    Примечания и комментарии А.Смирнова




    ОТЕЛЛО


        Действующие лица

Дож Венеции.
Брабанцио, сенатор.
Другие сенаторы.
Грациано, брат Брабанцио.
Отелло, родовитый мавр на венецианской службе.
Кассио, его лейтенант, то есть заместитель.
Яго, его поручик.
Родриго, венецианский дворянин.
Монтано, предшественник Отелло по управлению Кипром.
Шут, в услужении Отелло.
Дездемона, дочь Брабанцио и жена Отелло.
Эмилия, жена Яго.
Бьянка, любовница Кассио.
Моряки,гонцы,глашатаи,военные, чиновники, частные лиц а, музыканты и слуги.
Первое действие происходит в Венеции, остальные - на Кипре.




                АКТ I


        Сцена 1. Венеция. Улица.

            Входят Родриго и Яго.
    Родриго
Ни слова больше. Это низость, Яго.
Ты деньги брал, а этот случай скрыл.
    Яго
Я сам не знал. Вы не хотите слушать.
Об этом я не думал, не гадал.
    Родриго
Ты врал мне, что его терпеть не можешь.
    Яго
И можете мне верить - не терплю.
Три личности с влияньем предлагали
Меня на лейтенантство. Это пост,
Которого, ей-богу, я достоин.
Но он ведь думает лишь о себе:
Они ему одно, он им другое.
Не выслушал, пустился поучать,
Наплел, наплел и отпустил с отказом.
"Увы, - он говорит им, - господа,
Уже себе я выбрал офицера".
А кто он? Математик-грамотей,
Микеле Кассьо некий, флорентинец,
Опутанный красоткой. Бабий хвост,
Ни разу не водивший войск в атаку.
Он знает строй не лучше старых дев.
Но выбран он. Я на глазах Отелло
Спасал Родос и Кипр и воевал
В языческих и христианских странах.
Но выбран он. Он - мавров лейтенант,
А я - поручиком их мавританства.
    Родриго
Поручиком! Уж лучше б палачом!
    Яго
Да, да. Он выдвигает лишь любимцев,
А надо повышать по старшинству.
У этого дождешься производства!
О нет, мне мавра не за что любить.
    Родриго
Тогда б я бросил службу.
    Яго
Успокойтесь.
На этой службе я служу себе.
Нельзя, чтоб все рождались господами,
Нельзя, чтоб все служили хорошо.
Конечно, есть такие простофили,
Которым полюбилась кабала
И нравится ослиное усердье,
Жизнь впроголодь и старость без угла.
Плетьми таких холопов! Есть другие.
Они как бы хлопочут для господ,
А на поверку - для своей наживы.
Такие далеко не дураки,
И я горжусь, что я из их породы.
Я - Яго, а не мавр, и для себя,
А не для их прекрасных глаз стараюсь.
Но чем открыть лицо свое - скорей
Я галкам дам склевать свою печенку.
Нет, милый мой, не то я, чем кажусь.
    Родриго
У, толстогубый черт! Он с ней, увидишь,
Всего добьется!
    Яго
Надо разбудить
Ее отца, предать побег огласке,
Поднять содом, воспламенить родню.
Как мухи, досаждайте африканцу,
Пусть в радости найдет он столько мук,
Что будет сам не рад такому счастью.
    Родриго
Вот дом ее отца. Я закричу.
    Яго
Вовсю кричите. Не жалейте глотки.
Кричите, точно в городе пожар.
    Родриго
Брабанцио! Брабанцио, проснитесь!
    Яго
Брабанцио, проснитесь! Караул!
Где ваша дочь? Где деньги? Воры! Воры!
Проверьте сундуки! Грабеж! Грабеж!
            Наверху в окне появляется Брабанцио.
    Брабанцио
Что значат эти крики? Что случилось?
    Родриго
Все ваши дома?
    Яго
Заперта ли дверь?
    Брабанцио
К чему расспросы ваши?
    Яго
Ад и дьявол!
У вас разгром. Опомнитесь, дружок.
Наденьте плащ. Как раз сейчас, быть может,
Сию минуту черный злой баран
Бесчестит вашу белую овечку.
Спешите! Мигом! Надо бить в набат,
Храпящих горожан будить. Иначе
Вас дедушкою сделают. Живей!
Спешите, говорю.
    Брабанцио
Вы помешались?
    Родриго
Узнали вы мой голос, сударь?
    Брабанцио
Нет.
Кто ты такой?
    Родриго
Родриго я.
    Брабанцио
Тем хуже.
Тебя добром просили: не ходи.
Тебе сказали коротко и ясно,
Что дочь не для тебя. А ты хорош:
Черт знает где напился и наелся
И нарушаешь ночью мой покой
В нетрезвом виде!
    Родриго
Сударь, сударь, сударь!
    Брабанцио
Но я, поверь, сумею навсегда
Отбить охоту у тебя буянить.
    Родриго
Постойте.
    Брабанцио
Для чего ты поднял шум?
Ведь мы в Венеции, а не в деревне:
Есть сторожа.
    Родриго
Я разбудил
Вас с лучшими намереньями, сударь.
    Яго.
Синьор, ради дьявола вспомните бога! Мы вам делаем
одолженье, а нам говорят, что мы буяны! Значит, вам хочется,
чтоб у вашей дочери был роман с арабским жеребцом, чтобы
ваши внуки ржали и у вас были рысаки в роду и связи с
иноходцами?
    Брабанцио
Кто ты, нечестивец?
    Яго
(с бесстыдством). Я пришел сообщить вам, сударь,
что ваша дочь в настоящую минуту складывает с мавром зверя
с двумя спинами.
    Брабанцио
Ты подлый негодяй.
    Яго
А вы - сенатор.
    Брабанцио
Родриго, ты ответишь мне за все.
А с этим я не знаюсь!
    Родриго
И отвечу.
Но, может быть, и точно я не прав
И это с вашего соизволенья
Отправилась так поздно ваша дочь
Одна, без подобающей охраны,
В сообществе наемного гребца
В сластолюбивые объятья мавра?
Тогда я извинения прошу:
Мы оскорбили вас без основанья.
Но если то, что мы вам говорим,
Для вас новинка, вы не справедливы.
Я думаю, излишне уверять,
Что я б не смел подшучивать над вами.
Узнайте: ваша дочь себя ведет
Безнравственно, соединив без спросу
Свое богатство, честь и красоту
С безродным чужеземным
проходимцем.
Взгляните, дома ль барышня. Тогда
Преследуйте меня за ложность слухов.
    Брабанцио
Огня скорее! Дайте мне свечу.
Эй, слуги, слуги! Как похоже это
На то, что видел я сейчас во сне!
Я начинаю думать - это правда.
Огня! Огня!
            (Уходит.)
    Яго
Прощайте. Я уйду.
Я не могу показывать на мавра.
Я - подчиненный мавра. Мне влетит.
Ему простят ночное приключенье.
Слегка на вид поставят, вот и все.
Сенат не может дать ему отставки,
Особенно сейчас, когда гроза
Объяла Кипр и никого не видно,
Кто мог бы заменить его в беде.
Хоть я его смертельно ненавижу -
Вы сами понимаете теперь, -
Я вынужден выкидывать для виду
Пред генералом дружественный флаг.
Но это, разумеется, личина.
Когда они пойдут его искать,
Вы с ними направляйтесь к арсеналу.
Он там. Я буду тоже вместе с ним.
Но я иду. Прощайте.
            (Уходит.)
            Из дома выходят Брабанцио и слуги с факелами.
    Брабанцио
Дело ясно.
Она ушла. Мне больше не житье. -
Итак, где эта девочка, Родриго?
Несчастная! У мавра, говоришь? -
Считайтесь после этого отцами!
Ты видел сам ее? - Каков обман! -
Что говорит она? - Непостижимо!
Светите! И поболее людей! -
По-твоему, они уж обвенчались?
    Родриго
Да, кажется.
    Брабанцио
О господи! Но как
Она наружу выйти умудрилась?
Отцы, не верьте больше дочерям,
Как ни были б невинны их повадки!
Приходится поверить в колдовство,
Которым совращают самых чистых.
Тебе, Родриго, ни о чем таком
Читать не приходилось?
    Родриго
Приходилось.
    Брабанцио
Сходите к брату. - Жаль, что за тебя
Не отдал я ее. - Куда ж вы кучей?
Часть в эту сторону, другая - в ту.
Ты знаешь, где искать ее и мавра?
    Родриго
Я покажу, но надо запастись
Надежной стражей. Следуйте за мною.
    Брабанцио
Веди. Идем. Я властью облечен
Снимать, где пожелаю, караулы.
Мы их с собой захватим. Ну, идем.
Я награжу за все тебя, Родриго.
            Уходят.




        Сцена 2. Там же. Другая улица.

            Входят Отелло, Яго и слуги с факелами.
    Яго
Хоть на войне я убивал людей,
Убийство в мирной жизни -
преступленье.
Так я смотрю. Мне было б легче жить
Без этой щепетильности. Раз десять
Хотелось мне пырнуть его в живот.
    Отелло
И лучше, что не тронул.
    Яго
Он такими
Словами обзывал вас, что хотя
Я мягок и покладист, чуть сдержался.
Так, значит, вы женились не шутя?
Отец ее, к несчастию, с влияньем,
И в этом деле голос старика
Окажется сильней, чем голос дожа.
Он разведет вас, истинный господь,
Или в отместку истомит судами.
    Отелло
Пускай. Его заставят замолчать
Мои заслуги перед синьорией.
А если старику не стыдно вслух
Кичиться родом, заявляю тоже:
Я - царской крови и могу пред ним
Стоять как равный, не снимая шапки.
Семьей горжусь я так же, как судьбой.
Не полюби я Дездемоны, Яго,
За все богатства моря б не стеснил
Женитьбой я своей привольной жизни,-
Кто это там с огнями? Посмотри.
    Яго
Они и есть. Отец со всей роднёю.
Войдите в дом.
    Отелло
Зачем? Я не таюсь,
Меня оправдывают имя, званье
И совесть. Но они ли это там?
    Яго
Клянусь двуликим Янусом, что нет.
            Входят Кассио и несколько дворцовых служителей с факелами.
    Отелло
Военные из свиты дожа, вижу,
И мой помощник. Здравствуйте, друзья.
Что нового?
    Кассио
Нас дож послал с приветом.
Он требует к себе вас, генерал.
Скорее. Торопитесь.
    Отелло
Что случилось?
    Кассио
Всё Кипр, насколько я могу судить.
Какие-то нежданные событья.
Из флота вестовые без конца.
Сенаторы разбужены и в сборе.
У дожа совещанье во дворце.
Вас требовали, дома не застали
И в город посылали сторожей,
Чтоб вас достали хоть со дна морского.
    Отелло
Тем радостней, что вы меня нашли.
Я только в этот дом зайду и выйду.
            (Уходит).
    Кассио
Зачем он тут?
    Яго
Он нынче захватил
Галеру с грузом и разбогатеет,
Лишь только узаконит свой захват.
    Кассио
Я вас не понимаю.
    Яго
Он женился.
    Кассио
На ком?
    Яго
Не угадаете.
            Возвращается Отелло.
Итак,
Идемте, генерал.
    Отелло
Готов. Идемте.
    Кассио
Опять за вами люди из дворца.
Вы видите?
    Яго
Брабанцио, наверно.
Смотрите, берегитесь. У него
Недоброе в уме.
            Входят Брабанцио, Родриго и ночная стража с факелами и оружием.
    Отелло
Остановитесь!
    Родриго
Вот мавр.
    Брабанцио
Вот он, грабитель. Бей его!
С обеих сторон обнажают мечи.
    Яго
К услугам вашим. Здравствуйте, Родриго!
    Отелло
Долой мечи! Им повредит роса.
Ваш возраст действует на нас сильнее,
Чем меч ваш, благороднейший синьор.
    Брабанцио
Презренный вор, скажи, где дочь моя?
Ты чарами ее опутал, дьявол!
Тут магия, я это докажу.
Действительно, судите сами, люди:
Красавица и ангел доброты,
Не хочет слышать ничего о браке,
Отказывает лучшим женихам
И вдруг бросает дом, уют, довольство,
Чтоб кинуться, насмешек не боясь,
На грудь страшилища чернее сажи,
Вселяющего страх, а не любовь!
Естественно ли это? Посудите,
Случается ли так без колдовства?
Ты тайно усыпил ее сознанье
И приворотным зельем опоил!
Закон велит мне взять тебя под
стражу
Как чернокнижника и колдуна,
Который промышляет запрещенным. -
Арестовать его, а если он
Добром не дастся, завладейте силой!
    Отелло
Подальше руки, отойдите прочь!
И вы, и вы. Дойдет до крови дело, -
Я без подсказа знаю эту роль.
Куда идти мне, чтобы оправдаться?
    Брабанцио
Сперва в тюрьму. Немного посидишь.
Настанет время, вызовут - ответишь.
    Отелло
А вдруг и правда я вам подчинюсь?
Что скажет дож? Вот несколько посыльных.
Они сию минуту из дворца
И требуют меня туда по делу.
    Первый военный
Да, сударь, положенье таково:
У дожа чрезвычайное собранье.
Вас тоже ждут туда наверняка.
    Брабанцио
Ночной совет у дожа? Очень кстати.
Туда с ним и пойдем. Моя беда -
Не мелочь повседневная, а случай,
Нас всех касающийся. Если мы
Начнем спускать такие покушенья,
В республике владыками судьбы
Окажутся язычники-рабы.
            Уходят.




        Сцена 3. Там же. Зал совета.
            Дож и сенаторы за столом. Кругом военные чиновники и слуги.
    Дож
В вестях нет связи. Верить им нельзя.
    Первый сенатор
В них заключаются противоречья.
Мне пишут, что сто семь галер.
    Дож
А мне,
Что их сто сорок.
    Второй сенатор
У меня их двести.
Понятно, что подсчет разноречив.
Он сделан по догадкам, наудачу.
Но что турецкий флот плывет на Кипр,
На этом сходятся все сообщенья.
    Дож
Да, это расхождение в числе
Не может нам служить успокоеньем.
В основе - правда, и она горька.
    Матрос
(за сценой) Эй,эй,впустите!
    Первый служитель
Вестовой из флота.
            Входит матрос.
    Дож
Ну,как у вас дела?
    Матрос
Турецкий флот
Плывет к Родосу. Это донесенье
От Анджело сенату.
    Дож
Господа,
Как нравится вам эта перемена?
    Первый сенатор
Нелепость. Это для отвода глаз.
Какая-то тактическая хитрость.
Для турок Кипр важнее, чем Родос,
И Кипром овладеть гораздо легче.
Родос - твердыня, Кипр -
не укреплен,
Не так наивны турки, чтоб не видеть,
Где вред, где польза, и не отличать
Полнейшей безопасности от риска.
    Дож
Нет, нет, конечно, цель их не Родос.
    Первый служитель
Еще один гонец.
            Входит гонец.
    Гонец
Дож и собранье!
Свершивши на галерах переход
К Родосу, турки здесь соединились
С другой эскадрой.
    Первый сенатор
Вот вам, господа.
Я так и знал. Большое подкрепленье?
    Гонец
Судов по тридцати. Все сообща
Опять открыто повернули к Кипру.
Синьор Монтано, верный ваш слуга,
Доносит вам, что не изменит долгу.
    Дож
Конечно, к Кипру. Я вам говорил!
Что, Марк Лукезе в городе?
    Первый сенатор
В отъезде.
Он во Флоренции.
    Дож
Послать за ним.
Потребовать письмом, пускай вернется.
    Первый сенатор
А вот Брабанцио и храбрый мавр.
            Входят Брабанцио, Отелло, Яго, Родриго и сопровождающие.
    Дож
Отелло доблестный, мы вас должны
Немедленно отправить против турок.
Брабанцио, я не заметил вас.
Нам вашей помощи недоставало.
    Брабанцио
А я нуждаюсь в вашей, добрый дож.
Не обижайтесь, но, сказать по правде,
Я по другой причине во дворце.
Не должность подняла меня с постели.
Меня сейчас волнует не война.
О нет, совсем особая забота
Все мысли поглотила у меня.
Ни для чего не оставляя места.
    Дож
Но что случилось?
    Брабанцио
Дочь, о дочь моя!
    Дож и сенаторы
Что с ней?
    Брабанцио
Она погублена, погибла!
Ее сманили силой,увели
Заклятьем, наговорами, дурманом.
Она умна, здорова, не слепа
И не могла бы не понять ошибки,
Но это чернокнижье, колдовство!
    Дож
Кто б ни был вор, вас дочери лишивший,
А вашу дочь - способности судить,
Найдите сами для него страницу
В кровавой книге права и над ним
Вершите приговор. Я не вмешаюсь,
Хотя бы это был родной мой сын.
    Брабанцио
Душевно благодарен. Вот виновник.
Тот самый мавр, который вызван к вам
По вашему приказу.
    Дож и сенаторы
Очень жалко!
    Дож
(Отелло) Что вы нам возразите?
    Брабанцио
Ничего.
Он уличен.
    Отелло
Сановники, вельможи,
Властители мои! Что мне сказать?
Не буду спорить, дочь его со мною,
Он прав. Я браком сочетался с ней.
Вот все мои как будто прегрешенья.
Других не знаю. Я не говорун
И светским языком владею плохо.
Начавши службу мальчиком в семь лет,
Я весь свой век без малого воюю
И, кроме разговоров о боях,
Поддерживать беседы не умею.
Однако вот бесхитростный рассказ
О том, при помощи каких заклятий
И тайных чар завлек я дочь его,
Как жаловался вам мой обвинитель.
    Брабанцио
Судите сами, как не обвинять?
Шагнуть боялась, скромница, тихоня,
И вдруг, гляди, откуда что взялось!
Все побоку - природа, стыд, приличье,
Влюбилась в то, на что смотреть нельзя!
Немыслимо такое утвержденье.
Здесь происки и козни налицо.
Ручаюсь, он ее поил отравой
И волю сонной одурью сковал.
    Дож
Ручаться мало. Это голословно.
Упреки ваши надо доказать.
Для обвиненья я не вижу данных.
    Первый сенатор
Отелло, говорите ж наконец!
Действительно ль тут были ухищренья,
Иль это безобидная любовь,
Как зарождается она в беседе
Души с душой?
    Отелло
Пошлите в арсенал.
Пускай она сама даст показанье,
А надо будет - отберите чин
И жизнию моей распорядитесь.
    Дож
Доставьте Дездемону, господа.
    Отелло
Поручик, покажите им дорогу.
            Яго с несколькими служителями уходят.
Пока они вернутся, не таясь,
Открыто исповедаюсь пред вами,
Как я достиг ее любви и как
Она - моей.
    Дож
Отелло,говорите.
    Отелло
Ее отец любил меня. Я часто
Бывал у них. Рассказывал не раз
Событья личной жизни, год за годом.
Описывал превратности судьбы,
Бои, осады, все, что я изведал.
Я снова пересматривал всю жизнь -
От детских дней до нынешней минуты.
Припоминал лишенья и труды,
Испытанные на море и суше.
Рассказывал, как я беды избег
На волосок от смерти. Как однажды
Я в плен попал, и в рабство продан был,
И спасся из неволи. Возвращался
К местам своих скитаний. Говорил
О сказочных пещерах и пустынях,
Ущельях с пропастями и горах,
Вершинами касающихся неба.
О каннибалах, то есть дикарях,
Друг друга поедающих. О людях,
Которых плечи выше головы.
Рассказы занимали Дездемону,
И, отлучаясь по делам, она
Всегда старалась кончить их пораньше,
Чтоб вовремя вернуться и поймать
Утерянную нить повествованья.
Я рад был эту жадность утолять
И рад был просьбу от нее услышать,
Чтоб я ей как-нибудь пересказал
С начала до конца, что ей отчасти
Известно уж. Я начал. И когда
Дошел до первых горьких столкновений
Моей незрелой юности с судьбой,
Увидел я, что слушавшая плачет.
Когда я кончил, я был награжден
За эту повесть целым миром вздохов.
"Нет, - ахала она, - какая жизнь!
Я вне себя от слез и удивленья.
Зачем узнала это я! Зачем
Не родилась таким же человеком!
Спасибо. Вот что. Если бы у вас
Случился друг и он в меня влюбился,
Пусть вашу жизнь расскажет
с ваших слов -
И покорит меня". В ответ на это
Я тоже ей признался. Вот и все.
Я ей своим бесстрашьем полюбился,
Она же мне - сочувствием своим.
Так колдовал я. Вот и Дездемона.
Теперь вы обратитесь к ней самой.
            Входят Дездемона и Яго со служителями.
    Дож
Перед таким рассказом, полагаю,
Не устояла бы и наша дочь.
Брабанцио, придется примириться.
Ведь вы стены не прошибете лбом.
    Брабанцио
Сперва ее послушаем, что скажет.
Конечно, если оба заодно,
То у меня нет к мавру притязаний. -
Поди поближе, госпожа моя.
Скажи, кому из этого собранья
Должна ты подчиняться больше всех?
    Дездемона
Отец, в таком кругу мой долг двоится.
Вы дали жизнь и воспитанье мне.
И жизнь и воспитанье говорят мне,
Что слушаться вас - мой дочерний долг.
Но вот мой муж. Как мать моя однажды
Сменила долг перед своим отцом
На долг пред вами, так и я отныне
Послушна мавру, мужу моему.
    Брабанцио
Ну, бог с тобой. - Я кончил, ваша светлость.
Приступим к государственным делам. -
Я б лучше принял девочку чужую,
Чем породил и воспитал свою!
Будь счастлив, мавр. Моя бы воля - дочки
Ты не видал бы, как своих ушей.
Тебе ж, мой ангел, вот что на прощанье:
Я рад, что ты единственная дочь.
Побег твой сделал бы меня тираном.
Я б в цепи заковал твоих сестер. -
Я кончил, ваша светлость.
    Дож
Я прибавлю
Один совет для вас, чтоб молодым
Помочь опять подняться в вашем мненье.
Что миновало, то забыть пора,
И с сердца сразу свалится гора.
Все время помнить прошлые напасти,
Пожалуй, хуже свежего несчастья.
В страданиях единственный исход -
По мере сил не замечать невзгод.
    Брабанцио
Что ж туркам Кипра мы не отдаем,
Когда что минуло, то нипочем?
Учить бесстрастью ничего не стоит
Тому, кого ничто не беспокоит.
А где тому бесстрастье приобресть,
Кому что пожалеть и вспомнить есть?
Двусмысленны и шатки изреченья.
Словесность не приносит облегченья.
И не ушные раковины - путь
В страданьями истерзанную грудь.
Поэтому я к вам с нижайшей просьбой:
Приступим к государственным делам.
    Дож.
Хорошо. Итак, турки большими силами двинулись к
Кипру. Отелло, устройство крепости хорошо известно вам.
Хотя островом управляет человек неоспоримых достоинств,
но в военное время на таком посту нужен человек, пользую-
щийся известностью. Все высказываются за вас. Приговь-
тесь омрачить ваше молодое счастье этой хлопотливой
поездкой.
    Отелло
Всевластная привычка, господа,
Суровости походного ночлега
Мне превращает в мягкий пуховик.
Мне по душе лишенья. Я с охотой
Отправлюсь против турок, но прошу
Отвесть жене удобное жилище,
Дать содержанье и назначить штат,
Приличные ее происхожденью.
    Дож
Пускай живет покамест у отца.
Брабанцио
Я против этого.
    Отелло
И я.
    Дездемона
Я тоже.
Я буду вновь напоминать отцу
О происшедшем. Есть удобный выход.
Я вам другое средство предложу.
    Дож
Что вы сказать хотите, Дездемона?
    Дездемона
Я полюбила мавра, чтоб везде
Быть вместе с ним. Стремительностью шага
Я это протрубила на весь мир.
Я отдаю себя его призванью
И храбрости и славе. Для меня
Краса Отелло - в подвигах Отелло.
Мой жребий посвящен его судьбе,
И мне нельзя в разгар его похода
Остаться мирной мошкою в тылу.
Опасности милей мне, чем разлука.
Позвольте мне сопровождать его.
    Отелло
Сенаторы, прошу вас, согласитесь.
Тут не своекорыстье, видит бог!
Я не руковожусь влеченьем сердца,
Которое сумел бы заглушить.
Но речь о ней. Пойдемте ей навстречу.
Не думайте, что в обществе ее
Я отнесусь небрежнее к задаче.
Нет, если легкокрылый Купидон
Глаза настолько мне залепит страстью,
Что проморгаю я военный долг,
Пусть сделают домашние хозяйки
Из шлема моего печной горшок
И тем меня навеки опозорят.
    Дож
Решайте, как хотите меж собой,
Остаться ей иль ехать, но событья
Торопят нас.
    Первый сенатор
Вам надо выезжать
Сегодня ночью.
    Отелло
Очень рад.
    Дож
Сойдемся
Здесь снова к девяти часам утра.
Оставьте нам кого-нибудь, Отелло,
Кто наш приказ вам следом отвезет.
    Отелло
Тогда вот мой поручик, ваша светлость.
Он преданный и верный человек.
Я думаю послать с ним Дездемону.
Он сможет все, что надо захватить.
    Дож
Прекрасно! Господа, спокойной ночи. -
Вот что, Брабанцио. Ваш темный зять
В себе сосредоточил столько света,
Что чище белых, должен вам сказать.
    Первый сенатор
Отелло, берегите Дездемону.
    Брабанцио
Смотри построже, мавр, за ней вперед:
Отца ввела в обман, тебе солжет.
            Дож, сенаторы и служители уходят.
    Отелло
Я в ней уверен, как в самом себе.
Но к делу. Попеченью твоему
Я поручаю, Яго, Дездемону.
Вели своей жене ходить за ней.
Как только будет первая возможность,
Счастливо отплывайте тоже вслед.
В моем распоряженье меньше часу.
А дел, а мыслей - и не перечесть!
Пойдем, побудем вместе на прощанье.
            Отелло и Дездемона уходят.
    Родриго.
Яго!
    Яго.
Что скажешь, благородная душа?
    Родриго.
Как ты думаешь, что я сейчас сделаю?
    Яго.
Пойдешь и ляжешь спать.
    Родриго.
Утоплюсь сию минуту.
    Яго.
Попробуй только это сделать, и я навсегда раздру-
жусь с тобою.
    Родриго.
Глупо жить, когда жизнь стала пыткой. Как не
искать смерти, своей единственной избавительницы?
Яго. Жалкий дурак! Я двадцать восемь лет живу на свете
и, с тех пор как научился отличать выгоду от убытка, не видал
людей, которые умели бы позаботиться о себе. Прежде чем я
скажу, что утоплюсь из-за какой-нибудь юбки, я поменяюсь
своей бессмертной сущностью с павианом.
    Родриго.
Что же мне делать? Мне самому стыдно, что я
так влюбился, но поправить этого я не в состоянии.
    Яго.
Не в состоянии! Скажите пожалуйста! Быть тем или
другим зависит от нас. Каждый из нас - сад, а садовник в нем -
воля. Расти ли в нас крапиве, салату, исопу, тмину, чему-ни-
будь одному или многому, заглохнуть ли без ухода или пышно
разрастись - всему этому мы сами господа. Если бы не было
разума, нас заездила бы чувственность. На то и ум, чтобы
обуздывать ее нелепости. Твоя любоовь - один из садовых
видов, которые, хочешь - можно возделывать, хочешь - нет.
    Родриго.
Будто бы!
    Яго.
А то как же? Чистейшее попущение крови с молчали-
вого согласия души. Будь мужчиной. Топиться! Лучше топи
кошек и щенят. Я поклялся помочь тебе. Никогда мы не были
так близки к цели. Набей потуже кошелек и отправляйся с
нами. Измени внешность фальшивой бородой. Не может быть,
чтобы Дездемона долго любила мавра. Набей потуже коше-
лек. Не может быть, чтобы мавр долго любил ее. Бурное нача-
ло будет иметь бурный конец. Набей потуже кошелек. Эти
мавры переменчивы. То, что теперь ему кажется сладким, как
стручки, скоро станет горше хрена. Она молода и изменится.
Когда она будет сыта им по горло, она опомнится. Ей потребу-
ется другой. Набей потуже кошелек. Если обязательно надо
губить себя, придумай что-нибудь поумнее, чем воду. Набей
потуже кошелек. С одной стороны бывалая, хитрая венециан-
ка, с другой - неотесанный кочевник. И я поверю в прочность
их чувств! Она твоя! Набей кошелек монетами. Топиться со-
вершенно лишнее. Пусть лучше тебя повесят после того, как ты
получишь удовольствие, чем потонуть, ничего в жизни не видев.
    Родриго.
Ты не обманешь, если я положусь на тебя?
    Яго.
Не беспокойся. Набей кошелек монетами. Я часто
говорил тебе и повторяю: я ненавижу мавра. У меня с ним свои
счеты, не хуже твоих. Сольем нашу ненависть воедино. На-
ставь ему рога. Для тебя это удовольствие, а для меня еще
большее торжество. Ступай. Набей кошелек монетами. За-
втра поговорим подробнее. Прощай.
    Родриго
Где встретимся мы утром?
    Яго
У меня.
    Родриго
Приду пораньше.
    Яго
Ладно. Ну, Родриго?
    Родриго
Что именно?
    Яго
Топиться чтоб ни-ни!
    Родриго
Я передумал. Заложу именье.
            (Уходит.)
    Яго
Мне этот дурак служит кошельком
И даровой забавою. Иначе
Я б времени не тратил на него.
Я ненавижу мавра. Сообщают,
Что будто б лазил он к моей жене.
Едва ли это так, но предположим.
Раз подозренье есть, то, значит, так.
Он ставит высоко меня. Тем лучше:
Удобней действовать. Какая мысль!
Ведь Кассио для этого находка!
Во-первых, с места я его сшибу,
А во-вторых... Ура! Ура! Придумал!
Начну Отелло на ухо шептать,
Что Кассио хорош с его женою,
Достаточно взглянуть: манеры, стан, -
Готовый, прирожденый соблазнитель.
Мавр простодушен и открыт душой,
Он примет все за чистую монету.
Водить такого за нос - сущий вздор.
Так по рукам! Кромешный ад и ночь
Должны мне в этом замысле помочь.
            (Уходит.)




                АКТ II


        Сцена 1. Приморский город на Кипре. Крепостная площадка.

            Входят Монтано и два горожанина.
    Монтано
Не видно ли чего в морской дали?
    Первый горожанин
Нет. Ровно ничего. Сплошные волны.
Ни паруса. Пустынный горизонт.
    Монтано
Такого ветра просто не запомню.
У нас на укрепленьях треск стоит.
Воображаю, в море что творится!
Какие брусья могут устоять,
Когда валы величиною с гору!
Небось крушений!..
    Второй горожанин
Этот шторм вполне
Мог разнести турецкую эскадру.
Попробуйте-ка встать на берегу.
Он в пене весь и бешенство прибоя
Заносит брызги на небо, гася
Медведицу с Полярною звездою.
Я равной бури в жизни не видал.
            Входит третий горожанин.
    Третий горожанин
Какие новости! Конец войне.
Расчеты турок лопнули. Галеры
Разбиты в щепки. В гавани корабль,
С которого видали их обломки
И место гибели.
    Монтано
Не может быть!
    Третий горожанин
Я только что слыхал. Корабль причалил
Сию минуту. На берег сошел
Микеле Кассьо, лейтенант Отелло,
Который сам пока еще в пути
И губернатором на Кипр назначен.
    Монтано
Достойный губернатор. Очень рад.
    Третий горожанин
Приезжий этот, Кассио, в тревоге.
То господа за шквал благодарит,
Сгубивший турок, то мольбы возносит,
Чтоб мавр остался цел и невредим.
Он по пути пропал из поля зренья.
    Монтано
Дай господи. Я у него служил.
Он властвовать умеет, как военный.
Пойдемте в порт, посмотрим на корабль
И подождем на пристани Отелло,
Когда он сам покажется вдали.
    Третий горожанин
Он можем быть с минуты на минуту.
            Входит Кассио.
    Кассио
Как любят здесь Отелло! Господа,
Спасибо за него. Да будет небо
Ему защитой. Он пропал вдали
В разгаре бури, в грозную минуту.
    Монтано
Каков его корабль?
    Кассио
Вновь оснащен
И - крепкой стройки. С ним бывалый штурман.
Как я ни беспокоюсь, - убежден:
Все обойдется.
    Голоса за сценой
Парус, парус, парус!
            Входит четвертый горожанин
    Кассио
Что там кричат?
    Четвертый горожанин
Все на берег бегут,
И крик стоит, что парус увидали.
    Кассио
Мне думается, это он и есть.
            Пушечный выстрел.
    Второй горожанин
Вы угадали. Судя по салюту,
Корабль, по крайней мере, свой.
    Кассио
Нельзя ль
Пойти узнать, кто это, поточнее?
    Второй горожанин
Охотно.
            (Уходит.)
    Монтано
Он, как прежде, холостяк
Или женат?
    Кассио
Женат, да как удачно!
На писаной красавице. Мечта,
Венец творенья, ангел, совершенство,
Не передать ни кистью, ни пером.
            Возвращается второй горожанин.
Ну, вы узнали, кто это?
    Второй горожанин
Какой-то Яго,
Поручик генерала,я слыхал.
    Кассио
Подумайте, как скоро! Быть не может!
Неужто он? Вот это быстрота!
Похоже, пред красою Дездемоны
Смирились волны, камни под водой
И ураган и дали ей дорогу.
    Монтано
Кому?
    Кассио
Тому, о ком шла раньше речь.
Начальнице начальства, генеральше.
При ней поручик Яго. Я их ждал
Через неделю после нас, не раньше.
Теперь черед за мавром. Напряги
Дыханьем паруса его, Юпитер,
Чтоб, высадившись в бухте с корабля,
Он заключил в объятья Дездемону,
Вдохнул огонь и бодрость в гарнизон
И Кипр наполнил радостью. Смотрите!
            Входят Дездемона, Эмилия, Яго, Родриго и свита.
Богатство корабля на берегу!
Опустимся пред нею на колени.
Будь доброй гостьей Кипра, госпожа!
Благослови господь тебя! С приездом!
    Дездемона
Благодарю вас, Кассио. Что мне
Вы скажете о муже?
    Кассио
Он в дороге.
Вот все, что знаю я. Но он здоров
И скоро сам прибудет.
    Дездемона
Я тревожусь.
Но где, скажите, вы расстались с ним?
    Кассио
В открытом море, средь великой схватки
Небес и волн. - Но слышите - кричат.
Корабль,наверно,виден.
    Голоса за сценой
Парус, парус!
            Пушечный выстрел.
    Второй горожанин
Опять салют. Наверное, друзья.
    Кассио
Пошлите разузнать.
            Второй горожанин уходит.
Привет, поручик.
Привет, сударыня.
            (Целует Эмилию.)
Я захожу
Далеко в знаках вежливости, Яго,
Но это - лишь воспитанности дань.
    Яго
Порадуйтесь, что вас губами лижет, -
Меня отделывает языком.
    Дездемона
Эмилия совсем не так болтлива.
    Яго
Мне лучше знать. Я это изучил,
Когда ночами спать хочу смертельно.
При вас она, естественно, тиха
И к черту посылает только в мыслях.
    Эмилия
Не заслужила я таких речей.
    Яго
А разве нет? Все вы в гостях - картинки,
Трещотки - дома, кошки - у плиты.
Сварливые невинности с когтями,
Чертовки в мученическом венце.
    Дездемона
Типун вам на язык! Неправда это!
    Яго
Нет, это правда. Я не клеветник.
С постели вы встаете для безделья,
А делом занимаетесь в постели.
    Эмилия
Я оды от него не жду.
    Яго
Не жди.
    Дездемона
Что мне бы в похвалу вы сочинили?
    Яго
Не спрашивайте лучше. Не могу:
Я не хвалить привык, а придираться.
    Дездемона
Нет, все-таки. - Пошел ли кто-нибудь
Узнать на пристань?
    Яго
Да, пошли как будто.
    Дездемона
Какая грусть! Стараюсь обмануть
Себя притворным этим оживленьем. -
Так что б вы мне сказали в похвалу?
    Яго
Сейчас. Но мой экспромт пока ни с места.
Прирос к мозгам, как птичий клей
к сукну.
Его я вместе с мясом отрываю.
Но вот он, плод моих родильных мук:
Красавица с умом тужить не будет:
Смекалка сыщет, красота добудет!
    Дездемона
Ну хорошо. А что сказать о той,
Которая дурна, но и не дура?
    Яго
Та, что красой не блещет, но с догадкой,
Приманку сделает из недостатка.
    Дездемона
Час от часу не легче!
    Эмилия
Что ж ты скажешь
Про ту, что хороша, но не умна?
    Яго
Таких красавиц глупых в мире нет,
Чтоб не уметь детей рожать на свет.
    Дездемона.
Плоские кабацкие шутки для увеселения
старых дурней. Могу себе представить, как вы отпотчуете
несчастную, которая нехороша собой и глупа!
    Яго
Куда краса, туда же и уродство.
Что женский разум, то и сумасбродство.
    Дездемона.
Как глупо, как глупо! О худшей вы сказа-
ли лучше всего. Но шутки в сторону. Как бы вы определили
действительно идеальную женщину, достоинства которой
признало бы само недружелюбие?
    Яго
Та, что без самохвальства хороша,
Учтива, краснобайством не греша,
Со средствами, но денег не мотает,
Все б взять могла, но нужным не считает,
Самолюбива, но смиряет гнев,
Собой в любое время овладев,
Та, что притом совсем не так невинна,
Чтобы с трескою спутать лососину,
К которой не проникли в тайники
Напрасные искатели руки,
Достойна, если только есть такая...
    Дездемона
Чего, чего?
    Яго
Рожать глупцов, в заботах погрязая.
    Дездемона.
О, как бездарно и глупо! Не слушай его,
Эмилия, хоть он и твой муж. Ну, скажите, Кассио, что с него
возьмешь, кроме сальностей и нахальства?
    Кассио.
Он режет начистоту. Это человек военный, а не
ученый.
    Яго
(в сторону) Он берет ее за руку. Так, так. Шепчитесь,
пожалуйста. В эту маленькую паутину я поймаю такую муху,
как Кассио. Ах ты, боже мой, как мы воспитанны! Улыбайся,
сделай одолжение. Он целует кончики своих пальцев от удоволь-
ствия. Целуй, целуй. Как-то ты еще оближешься, когда это лишит
тебя лейтенантства! Скажите пожалуйста, опять зачмокал! Твое
несчастие, что это пальцы, а не клистирные наконечники.
            Труба за сценой
(Громко.) Это мавр, я знаю его сигнал.
    Кассио.
Да, это он.
    Дездемона.
Пойдемте к нему навстречу.
    Кассио.
Вот он и сам.
            Входит Отелло со свитой
    Отелло
Моя воительница!
    Дездемона
Мой Отелло!
    Отелло
Я верить не могу своим глазам.
Ты здесь? Как ты меня опередила?
Всегда за бурями такой бы штиль,
Кто б не мечтал тогда о непогоде!
О, если б мог сейчас я умереть!
Счастливее я никогда не буду.
    Дездмона
О нет! Избави бог! Наоборот:
Жизнь будет нас дарить все большим счастьем.
    Отелло
Аминь! Да будет по твоим словам.
Я счастлив так, что говорить не в силах.
            Обнимаются.
И сердце бьется чаще, чем твое, -
Единственное наше разногласье.
    Яго
(в сторону) Какой концерт! Но я спущу колки,
И вы пониже нотой запоете.
    Отелло
Пройдемте в замок. Новости, друзья:
Поход окончен. Турки потонули.
Ну, как на Кипре? Я ведь тут бывал.
Что старые знакомцы, Дездемона?
Тебя носить тут будут на руках,
Я заслужил расположенье здешних.
Но я трещу без умолку и пьян
От радости. Да, не забыть бы, Яго:
Пойди за сундуками на корабль
И приведи с собою капитана.
Чудесный, между прочим, человек! -
Так мы с тобой на Кипре, Дездемона.
            Отелло, Дездемона и свита уходят.
    Яго
(одному из слуг). Ступай и жди меня в гавани.
(Родриго.) Поди сюда. Если ты не баба - а любовь делает
храбрыми даже трусов, - слушай. Ночью лейтенант ко-
мандует караулом. Но раньше вот что: Дездемона без ума
от Кассио.
    Родриго.
От Кассио? Что за вздор?
    Яго.
Без возражений! Слушай. Заметь, с какой силой она
полюбила мавра. А, спрашивается, за что? За одно бахвальст-
во и небылицы. Что же ты думаешь, она век сыта будет бол-
товней? Глаз нуждается в пище. Какая радость смотреть на
дьявола? Когда кровь устанет от нежностей, сызнова воспа-
лить ее могут только привлекательная внешность, общность
возраста, сходное воспитание. Ничего этого нет у мавра. Ее
запросы будут оставаться неудовлетворенными. Рано или поз-
дно она это почувствует. Мавр набьет ей оскомину. Сама при-
рода толкнет ее к другому. Тогда, если это неизбежно, кто
подходит к этой роли больше, чем Кассио? Животное, каких
свет не создавал, от которого так и разит беспутством. Не
пропустит случая, чтобы не попользоваться, а нет случая,
мигнет глазом - и будет случай. Красив, молод, и у него есть
все, по чем может томиться мечтательная зеленая неиспор-
ченность. Отъявленное и совершенно законченное животное.
И женщина уже выбрала его.
    Родриго.
Только не эта. Не поверю. Она слишком цело-
мудренна.
    Яго.
Слишком целомудренна, божий человек! Вино,
которое она пьет, из гроздьев, как твое. Слишком цело-
мудренна! Как же она тогда полюбила мавра? Разве ты не
видел, целомудренная размазня, как она играла его ру-
кою?
    Родриго.
Ну так что же? Это одна любезность.
    Яго.
Распутство, вот это что. С пальца начинается, а бог
знает чем кончается. Их губы так сблизились, что смешалось
дыхание. Грязные помыслы, вот это что, Родриго. Когда уже
пошла такая музыка, значит, недалеко до главного. Слушай-
те, сударь. Я привез вас из Венеции. Под видом солдата стань-
те ночью на часах в замке. Я это устрою. Кассио вас не знает.
Выведите его чем-нибудь из себя. Громким разговором, раз-
вязностью. Я буду поблизости.
    Родриго.
Хорошо.
    Яго.
Он вспыльчив и от слов легко переходит к действиям.
Вызовите его на них. Если он даст вам тумака, я изображу это
всенародным оскорбленьем. Жители потребуют его смеще-
ния. Помните, он наш главный соперник.
    Родриго.
Я все сделаю, была бы надобность.
    Яго.
А она есть, что тебе говорят! Итак, приходи немного
погодя в крепость. Прощай. Мне надо на берег за вещами
Отелло.
    Родриго.
До свиданья.
            (Уходит.)
    Яго
Я сам уверовал, что Дездемона
И Кассио друг в друга влюблены.
Хоть я порядком ненавижу мавра,
Он благородный, честный человек
И будет Дездемоне верным мужем,
В чем у меня ничуть сомненья нет.
Но, кажется, и я увлекся ею.
Что ж тут такого? Я готов на все,
Чтоб насолить Отелло. Допущенье,
Что дьявол обнимал мою жену,
Мне внутренности ядом разъедает.
Пусть за жену отдаст он долг женой,
А то я все равно заставлю мавра
Так ревновать, что он сойдет с ума.
Родриго я спущу, как пса со своры,
На Кассио, а Кассио - предлог,
Чтоб вызвать недоверчивость Отелло.
Всем будет на орехи: лейтенант
В долгу передо мной, наверно, тоже:
По женской части оба хороши.
Еще мне мавр за то спасибо скажет,
Что я сгублю его семейный мир
И на смех выставлю пред целым
светом.
Но поначалу все мы молодцы.
Хвалиться рано. Надо свесть концы.
            (Уходит.)




        Сцена 2. Улица.

            Входит глашатай с приказом.
            За ним следует толпа.
    Глашатай.
Благородный и доблестный генерал Отел-
ло объявляет. По последним сведениям, турецкий флот по-
терпел крушение. Пусть по этому случаю население пля-
шет, жжет потешные огни и забавляется, как хочет. Поми-
мо благоприятной новости, празднуется также бракосоче-
тание генерала. Доступ в залы дворца открыт с пяти часов
вечера до одиннадцати. Да снизойдет благословение господ-
не на остров Кипр и на благородного нашего генерала Отел-
ло.
            (Уходит.)




        Сцена 3. Зал в замке.

            Входят Отелло, Дездемона, Кассио и свита.
    Отелло
За стражей, Кассьо, нужен строгий глаз.
Смотрите, чтоб они не загуляли.
    Кассио
За часовыми Яго доглядит,
Но я и сам проверю караулы.
    Отелло
Да, Яго верен долгу, как никто.
Ну, доброй ночи. Утром потолкуем.
(Дездемоне.) Пойдем, любовь. Окончены труды.
Торг заключен, пожнем его плоды.
Спокойной ночи.
            Отелло, Дездемона и свита уходят.
            Входит Яго.
    Кассио.
Очень кстати, Яго! Пойдемте в караул.
    Яго.
Рано, лейтенант. Еще нет десяти. Генерал поторо-
пился из любви к Дездемоне. Ничего не скажешь. Это его
первая брачная ночь. А на нее загляделся бы и сам Юпитер.
    Кассио.
Необыкновенная женщина!
    Яго.
И, верно, полная огня.
    Кассио.
Да, несомненно. Чистое, обворожительное со-
здание.
    Яго.
А взгляд! Так и манит объясниться.
    Кассио.
Располагающий взгляд! И, однако, совершенно
скромный.
    Яго.
А голос? Не любовный ли сигнал?
    Кассио.
Да, она совершенство.
    Яго.
Да будет благодатен их союз. Слушайте, лейтенант.
Я припас вина. Там кое-кто из здешней знати предлагает
выпить за черного Отелло.
    Кассио.
Только не сегодня, дружочек Яго. Мне вредно
пить, у меня слабая голова. Жаль, что люди не придумали
другого способа общенья.
    Яго.
Это друзья. Только бокал. Я выпью за вас.
    Кассио.
Я уже выпил один. И притом разбавленного. А
видите, что оно делает со мной. Говорю вам, в этом отношении
я неподходящий человек, и не имею права шутить этим.
    Яго.
А ну вас, ей-богу! Это ночь веселья. Люди требуют.
    Кассио.
А где они?
    Яго.
За дверью. Позовите их.
    Кассио.
Хорошо. Но я это делаю через силу. (Уходит.)
    Яго
Мне б только влить в него еще бокал -
И он пойдет, как дамская собачка,
На всех кидаться, тявкать и ворчать.
А тут Родриго пропивает память
В честь Дездемоны и уже готов.
Я вместе с ним поставил на дежурство
Трех здешних, три бедовых головы,
Воинственных, как все у них на Кипре.
Не может быть, чтоб Кассио стерпел
И не сцепился с этим стадом пьяниц.
Не знаю, как все будет наяву, -
Подул попутный ветер, я плыву.
            Возвращается Кассио с Монтано, гости и слуги с вином.
    Кассио.
А мне опять навязали чарочку.
    Монтано.
Пустяки. Не больше пинты, слово солдата.
    Яго.
Вина, вина!
(Поет.) Бокалами, полными до ободка,
В бокалы ударим, ребята.
Солдат не младенец, а жизнь коротка.
За ваше здоровье, солдаты!
Вина, люди, вина!
    Кассио.
Чудная песня!
    Яго.
Я ее выучил в Англии. Пить там первые мастера.
Датчане, немцы, голландцы - все это ерунда против них.
    Кассио.
Разве они такие пьяницы?
    Яго.
Англичане? Да они питьем заморят датчанина и шу-
тя перепьют немца. Они еще раскачиваются, а голландца уже
рвет.
    Кассио.
За здоровье нашего генерала!
    Монтано.
Присоединяюсь, лейтенант. Я от вас не отстану.
    Яго
О чудная Англия!
(Поет.) Король Стефан был бережлив -
Шил из простого матерьяла.
За брюки крону заплатив,
Ругал портного обиралой.
Он был великим королем,
А ты не бог весть что за птица.
Так будь доволен миткалем,
Не в бархат же тебе рядиться.
Вина,вина!
    Кассио.
Эта песня еще лучше прежней.
    Яго.
Хотите, я повторю?
    Кассио.
Нет, пожалуйста. Такое поведение несовмести-
мо с нашим званием. Но, как говорится, все под богом ходим.
Есть души, которые спасутся. И есть души, которые не спасут-
ся. Верно я говорю?
    Яго.
Правильно,лейтенант.
    Кассио.
Например, я спасусь, не в обиду будь сказано
генералу и всем вышестоящим.
    Яго.
И я тоже.
    Кассио.
Нет, позвольте. Виноват. Сначала я. Помощник
генерала должен спастись раньше поручика. Однако доволь-
но. Вернемся к нашим обязанностям.
            (Роняет платок. При попытке поднять его падает на колени.)
Господи, прости
нам наши прегрешения. Вы думаете, я пьян? Ошибаетесь. Вот
мой поручик. Значит, это моя правая рука. А вот это моя левая
рука. Нет, господа, я не пьян. Я тверд в речах и на ногах.
    Все.
Разумеется!
    Кассио.
Ага, вы сами соглашаетесь? Значит, вы не имее-
те права говорить, что я пьян.
            (Уходит.)
    Монтано
Пойдемте на площадку, господа.
Расставим часовых.
    Яго
Минуту,сударь.
Видали вы? Вот этим молодцом,
Который вышел, Цезарь бы гордился,
Когда б его дурная сторона
Не перевешивала так хорошей.
Но что скрывать, несчастный малый пьет.
Со стороны Отелло безрассудно
Вверять ему за городом надзор.
    Монтано
А что, с ним это часто?
    Яго
Каждый вечер.
Бедняга проваляется без сна
Сплошные сутки, если не напьется.
    Монтано
Отелло это надо сообщить.
Он, может быть, не знает или видит
В помощнике лишь доброе.
            Входит Родриго.
    Яго
(вполголоса Родриго) Назад!
Ходите по пятам за лейтенантом.
            Родриго уходит.
    Монтано
Напрасно он доверил этот пост
Несчастному с таким большим пороком.
Предупредите мавра.
    Яго
Нет, не я.
Пусть кто-нибудь другой. Он мой приятель.
Я все отдам, чтоб Кассио спасти.
Но что там?
Крики за сценой
Помогите! Помогите!
Вбегает Кассио, гонясь за Родриго.
    Кассио
Подлец! Болван!
    Монтано
Что с вами, лейтенант?
    Кассио
Учить меня! Читать мне наставленья!
Да я его в бутылку загоню!
    Родриго
Прочь кулаки!
    Кассио
Еще ты рассуждаешь!
            (Бьет Родриго.)
    Монтано
(останавливая его) Опомнитесь! Постойте, лейтенант!
    Кассио
Я съезжу вас по голове! Не суйтесь!
    Монтано
Вы пьяны!
    Кассио
Прочь!
            Дерутся.
    Яго
(вполголоса Родриго) Беги на бастион
И бей тревогу.
            Родриго убегает.
Кассио! Монтано!
Опомнитесь! Оставьте, господа!
На помощь! Вы с ума сошли! На помощь!
            Звон колокола.
Вот дьявол! Доигрались. Бьют в набат.
Какой позор! Вы город взбунтовали!
            Входит Отелло со свитой.
    Отелло
Что тут за шум?
    Монтано
Я ранен! Я в крови!
            (Падает.)
    Отелло
Ни с места, если жизнь еще мила вам!
    Яго
Вы слышите? Постойте, лейтенант!
Монтано! Господа, остановитесь!
Опомнитесь! Пред вами генерал.
Да вы, никак, ослепли, в самом деле?
    Отелло
Вот зрелище! Что тут произошло?
Мы разве турки, чтобы обращаться
Друг с другом, как не стали б и они? .
Сейчас же перестаньте! Душу выну
Из каждого, кто будет продолжать.
Скажите там, чтоб больше не звонили.
Так целый город можно всполошить.
Что тут случилось, господа? На Яго
От огорченья нет лица. Скажи,
Кто начал эту драку, честный Яго?
    Яго
Не понимаю. Были тишь да гладь,
Как вдруг, не говоря худого слова,
Они рубиться начали. Позор!
Я б лучше в честной битве ног лишился,
Чтоб не присутствовать при их стыде.
    Отелло
Как, Кассио, могли вы так забыться?
    Кассио
Простите. Я не в силах говорить.
    Отелло
Вы сдержанностью славились, Монтано.
Какая сила вас могла толкнуть
Свою степенность променять на имя
Ночного драчуна? Ответьте мне.
    Монтано
Отелло, я, к несчастью, тяжко ранен.
Мне лучше помолчать. Вам скажет все
Поручик Яго. Он всему свидетель.
Ни в чем не грешен, или грех мой в том,
Что защищался я от нападенья.
    Отелло
Ну, видит бог, вся кровь во мне кипит
И ослепляет страстью! Горе, горе
Всем, на кого я руку подыму,
Хотя б зачинщик был родным мне братом!
Как ссора началась? Кто коновод?
Неслыханно! В военной обстановке,
Средь возбужденных жителей, самим
Завесть кровавый спор на карауле!
Чудовищно! Ну, Яго, говори.
Кто виноват?
    Монтано
Не по-солдатски будет
Замалчивать или смягчать вину.
    Яго
Оставьте. Я себе язык отрежу
Скорей, чем против Кассио скажу,
И если отвечаю, то в надежде,
Что мой ответ ему не повредит.
Как было дело? Мы стоим
с Монтано.
Глядим: крича, вбегает человек.
За ним с оружьем Кассио. Монтано
Стал, преграждая лейтенанту путь,
А я бегом пустился за кричавшим,
Чтоб крик его унять, но не догнал.
А позади уж стук мечей. Не верю
Своим ушам, бегу скорей назад -
И нахожу все то, что вы застали.
Вот, собственно, и все, что я видал.
Но я напомню. Люди - только люди.
Их свойство ошибаться. Признаю,
Что Кассио не прав перед Монтано,
Но тот, который скрылся и кричал,
Привел, как видно, лейтенанта в ярость,
И он вскипел.
    Отелло
По доброте души
Ты, Яго, выгораживаешь друга.
Нет, Кассио вины простить нельзя.
Я, Кассио, любил тебя, но больше
Ты мне не офицер.
            Возвращается Дездемона со свитой.
Но каково,
Они ведь Дездемону разбудили!
(Обращается к Кассио.) Ты мне уроком будешь для других.
    Дездемона
Что тут у вас?
    Отелло
Все, милая, в порядке.
Монтано, я вас сам перевяжу,
И вас домой проводят.
            Монтано уводят.
Слушай, Яго.
Понаблюдай за городом. Смотри,
Чтоб беспокойство не распространилось.
Знакомься, Дездемона, жизнь моя,
С удобствами солдатского житья.
Пойдемте спать.
            Все, кроме Яго и Кассио, уходят.
    Яго.
Вы ранены, лейтенант?
    Кассио.
Смертельно.
    Яго.
Сохрани бог!
    Кассио.
Доброе имя, доброе имя, доброе имя! Я потерял
свое доброе имя, бессмертную часть самого себя. Осталась
одна животная. Где мое доброе имя, мое доброе имя!
    Яго.
Ей-богу, я думал, что вы ранены! Вот это была бы
история. А то - доброе имя! Подумаешь, какая важность!
Доброе имя - выдумка, чаще всего ложная. Не с чего ему
быть, не с чего пропадать. Ничего вы не потеряли, если сами
себе этого не вдолбите. Есть много способов вернуть располо-
жение генерала. Вас разжаловали для острастки. Это больше
для виду. Попросите у него прощенья, и он опять растает.
    Кассио.
Я скорее попрошу его усилить строгости, чем
потерплю у него на службе такую дрянь и пьяницу. Нарезался
черт знает как и разошелся. Напыжился. Затрещал, как попу-
гай, распетушился! Глубокомысленные разговоры с собствен-
ной тенью. Фу, какая гадость! О дух, скрытый в вине, ты
оттого зовешься "спиритус", что ты сам дьявол!
    Яго.
За кем вы гнались с оружием?
    Кассио.
Понятия не имею.
    Яго.
Не может быть!
    Кассио.
Помню какую-то кашу, а по порядку ничего не
помню. Была драка, а почему - черт ее знает. Господи! Са-
мим вливать в свой рот отраву, которая превращает тебя в
дурака и скотину! И еще прыгать и радоваться по этому поводу!
    Яго.
Сейчас у вас довольно ясная голова. Когда вы про-
трезвились?
    Кассио.
Дьволу хмеля угодно было уступить меня дьяволу
гнева. Один порок дал место другому, чтобы я полнее налюбо-
вался собою.
    Яго.
Вы слишком строги. По условиям военного времени,
конечно, лучше бы этого не было. Сделанного не воротишь.
Но это вещь поправимая.
    Кассио.
Если я попрошу его вернуть мне должность, он
скажет, что я пьяница. Да ведь когда бы у меня было сто ртов,
как у гидры, этот ответ зажал бы их все разом. Не странно ли!
Вот ты здраво рассуждаешь, и вдруг ты полоумеешь, а в сле-
дующий миг звереешь! Каждый лишний глоток - проклятье,
а его содержимое - сатана.
    Яго.
Ну, ну, положим. Вино - хороший товарищ. Надо
уметь пить. Довольно проповедовать. А теперь вот что. Наде-
юсь, вы знаете, как я вам предан.
    Кассио.
Еще бы! Я вас чудно отблагодорил: я пьян.
    Яго.
Ну что же! Это может случиться со всяким. Теперь
слушайте. Вот что вам надо сделать. Настоящий генерал сей-
час у нас генеральша. Мавр весь ушел в созерцание ее преле-
стей. Доверьтесь ей. Пусть она за вас заступится. Она такая
великодушная! Ей кажется преступлением не сделать боль-
ше, чем ее просят. Уговорите ее восстановить узы вашей по-
рванной дружбы с ее мужем. Увидите, они еще окрепнут.
    Кассио.
Спасибо за совет!
    Яго.
Он от любящего сердца.
    Кассио.
Верю. Завтра пораньше пойду к Дездемоне. Я
пропал, если это не устроится.
    Яго.
Желаю вам успеха. Доброй ночи, лейтенант. Пойду
обойду караулы.
    Кассио.
Спокойной ночи, честный Яго.
            (Уходит.)
    Яго
Кто упрекнет теперь меня в подлоге?
Совет мой меток, искренен, умен.
Найдите лучший путь задобрить мавра,
Чем помощь Дездемоны. А она
Предрешена. Ее великодушье
Без края, как природа. Для нее
Умаслить мавра ничего не стоит.
Она его вкруг пальца обведет.
Все это можно разыграть по нотам.
Я рыцарь, если Кассио даю
Совет, как взять все эти нити в руки.
Но в этом соль: нет в мире ничего
Невиннее на вид, чем козни ада.
Тем временем, как Кассио пойдет
Надоедать мольбами Дездемоне,
Она же станет к мавру приставать,
Я уши отравлю ему намеком,
Что неспроста участлива она.
Чем будет искренней ее защита,
Тем будет он подозревать сильней.
Так я в порок вменю ей добродетель,
И незапятнаность ее души
Погубит всех.
            Входит Родриго.
Ну, как дела, Родриго?
    Родриго.
В этой травле я участвую не как охотничья
собака, а как дворовая, для полноты своры. Я кругом издер-
жался. Сегодня меня порядком отдули. Если так пойдет даль-
ше, я вернусь в Венецию с некоторым опытом и без копейки
денег.
    Яго
Как жалки те, кто ждать не научился!
Ранения не заживают вмиг.
Мы действуем умом, а не колдуем.
Дай только срок. Дела идут на лад.
Что Кассио отдул тебя, прекрасно:
Побои он отставкой искупил.
Не всякий плод на свете скороспелка,
Но созревает все, что зацвело.
Смотри-ка, а ведь утро наступает!
И не заметили, как ночь прошла.
Ступай-ка, брат, домой. Где ты ночуешь?
Ступай, я говорю. Потом, потом.
Да что ты все торчишь?
            Родриго уходит.
Еще два дела.
Эмилия попросит госпожу
За Кассио. Когда он там предстанет
С молящим видом, я к ним невзначай
С Отелло выйду как бы из засады.
Прекрасный план, и лишь зевать не надо!
            (Уходит.)




                АКТ III


        Сцена 1. Кипр. Перед замком.

            Входит Кассио с музыкантами.
    Кассио
Какой-нибудь короткий бодрый туш.
Я, господа, не поскуплюсь на плату.
            Музыка. Входит шут.
    Шут.
Господа, эти дудки из Неаполя? Что-то уж больно
они поют в нос.
    Первый музыкант.
В каком отношении, сударь?
    Шут.
Это, извините за выражение, не духовые инстру-
менты?
    Первый музыкант.
Духовые, духовые.
    Шут.
Отчего же они без хвостов?
    Первый музыкант.
В каком, сударь, отношении?
    Шут.
Обыкновенно трубы для испускания духа бывают
прикрыты хвостами. Но не в этом дело. Вот от генерала
деньги за музыку. Он так расчувствовался, что просит пере-
стать.
    Первый музыкант.
Хорошо, мы больше не будем.
    Шут.
Или, может быть, у вас есть что-нибудь глухое, без-
звучное. Потому что главная беда - что вас слышно.
    Первый музыкант.
Нет, глухой музыки не водится.
    Шут.
Ну, тогда дудки по мешкам - и марш. Чтобы духу
вашего здесь не было.
            Музыканты уходят.
    Кассио.
Сделай милость, послушай.
    Шут.
Милости не сделаю, а послушать можно.
    Кассио.
Чем острить, вот тебе лучше золотой. Если ком-
паньонка генеральши встала, дай ей понять, чтобы она при-
шла сюда.
    Шут.
Она встала, сударь. Я ей дам понять.
    Кассио.
Пожалуйста.
            Шут уходит. Входит Яго.
В час добрый, милый Яго.
    Яго
Вы, видно, вовсе не ложились спать?
    Кассио
Ведь мы расстались с вами на рассвете.
Послал за вашею женой и жду,
Чтоб на прием проситься к Дездемоне.
    Яго
Я вам ее немедленно пришлю
И уведу зачем-нибудь Отелло.
Вам будет легче говорить вдвоем.
    Кассио
Премного благодарен вам за помощь.
            Яго уходит
Любезней человека не встречал.
А как он бескорыстен!
            Входит Эмилия
    Эмилия
С добрым утром.
Как мне вас жалко, лейтенант!
Но все, бог даст, уладится.
Супруги
Все время говорят о вас. Она
Стоит за вас горой, а он нахмурен.
Он недоволен тем, что человек,
Которого вы ранили, на Кипре
Со связями и очень здесь любим.
По-моему, вас генерал отставил
Для вашей пользы. Он вас не забыл
И, только будет случай, восстановит.
Не вмешивайтесь, чтоб не повредить.
    Кассио
Но я о том с самою Дездемоной
Хочу поговорить наедине.
    Эмилия
Тогда со мной пойдемте. Я устрою.
Хоть душу всю выкладывайте ей.
    Кассио
Весьма меня обяжете!
            Уходят.




    Сцена 2. Комната в замке.

            Входят Отелло, Яго и представители Кипра.
    Отелло
Пакеты капитану передай.
Пусть кланяется от меня сенату.
А сам на укрепленья приходи,
Там и найдешь нас в сборе.
    Яго
Не замедлю.
    Отелло
Угодно ли вам будет, господа,
Пожаловать со мной на батарею?
    Представители
Мы вас сопровождаем, генерал.
            Уходят.




        Сцена 3. Сад в замке.

            Входят Дездемона, Кассио и Эмилия.
    Дездемона
Поверьте, милый Кассио, для вас
Я сделаю, что в силах.
    Эмилия
Постарайтесь.
Мой муж от огорченья сам не свой,
Как будто с ним беда, а не с другими.
    Дездемона
Вот это доброта так доброта!
Но, Кассио, не сомневайтесь, милый:
Я знаю, я вас с мужем помирю.
    Кассио
За это, что б со мною ни случилось,
Я буду вашим преданным слугой.
    Дездемона
Благодарю. Отлично это знаю.
Вы любите Отелло. Вы давно
Его узнали. Верьте, ваша ссора
Продолжится не дольше, чем того
Потребует политика.
    Кассио
А если
Политика продлится без конца?
Для этого всегда найдется пища.
Судите сами: должность заместят,
Отсутствие мое войдет в привычку,
И о моем усердье генерал
Не вспомнит больше.
    Дездемона
Этого не будет.
В присутствии Эмилии клянусь,
На вашу должность никого не примут.
Она за вами, слово вам даю.
Я раньше не отстану от Отелло.
Увидите, я в школу превращу
Его постель, а стол - в исповедальню.
Вы будете припевом ко всему,
О чем не заведем мы разговора.
Приободритесь, Кассио. Скорей
Ходатай ваш умрет, а не отступит.
    Эмилия
Сударыня, вернулся генерал.
    Кассио
Я удаляюсь, сударыня.
    Дездемона
Не надо.
Останьтесь. Мы поговорим при вас.
    Кассио
Нет, я в неподходящем настроенье.
В другое время. Лучше не сейчас.
    Дездемона
Ну, ладно, поступайте, как хотите.
            Кассио уходит. Входит Отелло с бумагами и Яго.
    Яго
Не нравится мне это.
    Отелло
Ты о чем?
Что ты бормочешь?
    Яго
Ничего. Пустое.
    Отелло
Не Кассио ли это только что
Ушел от Дездемоны?
    Яго
Быть не может!
Как пойманный воришка? Нет, не он.
Он вида вашего б не испугался.
    Отелло
Я все ж думаю, что это он.
    Дездемона
Ну, как дела, мой друг? Я говорила
Сейчас с одним просителем. Бедняк
Томится тем, что ты его уволил.
    Отелло
Какой проситель?
    Дездемона
Как? Твой лейтенант.
Послушай, если что-нибудь я значу,
Сейчас же помирись с ним. Либо он
Вернейший из твоих друзей на свете,
Случайно оплошавший, либо я
Совсем не разбираюсь в честных
лицах.
Пожалуйста, прими его назад.
    Отелло
Так это он ушел сейчас отсюда?
    Дездемона
Такой убитый, что со стороны
Подавлена и я его печалью.
Верни его на службу.
    Отелло
Не сейчас.
    Дездемона
Ну так когда же?
    Отелло
Скоро, очень скоро.
    Дездемона
За ужином сегодня?
    Отелло
Нет еще.
    Дездемона
Так завтра утром? Или за обедом?
    Отелло
Я завтра ухожу. Я приглашен
Обедать к офицерам гарнизона.
    Дездемона
Так завтра вечером? Во вторник днем?
Ну, вечером во вторник? В среду утром?
Ты только назови точнее день,
И чтобы срок не превышал трех суток.
Я знаю, надо показать пример,
Чтоб восторжествовала дисциплина.
Но он ведь сознает свою вину,
Которая, по совести, ничтожна.
Ну так скажи, когда ему прийти?
Я попросту удивлена, Отелло.
Не представляю, чтобы ты просил
О чем-нибудь, а я бы отказала
Или так долго мешкала в ответ.
А речь о ком? О Кассио! Том самом
Приятеле и дружке жениха,
Который так нас поженить старался,
И вспыхивал, и за тебя стоял,
Когда я осуждать тебя решалась.
И надо тратить столько слов и сил
На очевидность?
    Отелло
Хорошо. Довольно.
Пускай приходит. Все равно когда.
Как отказать тебе?
    Дездемона
Не вздумай только,
Что это жертва. Дело не во мне.
Я попросить могла бы с тем же правом,
Чтоб ты надел перчатки, закусил
И, выходя, оделся потеплее.
Нет, если я когда-нибудь решу
Твою любовь подвергнуть испытанью,
Я что-нибудь назначу потрудней.
А это что!
    Отелло
Я отказать не в силах.
Ну, а теперь я занят. Извини.
Оставь меня, пожалуйста, на время.
    Дездемона
Изволь. Не буду спорить. Будь здоров.
    Отелло
Спасибо. Я приду сию минуту.
Будь счастлива.
    Дездемона
Эмилия, пойдем.
Располагай собою как угодно.
Я подчиняюсь.
            (Уходит с Эмилией.)
    Отелло
Радость ты моя!
Пусть суждена мне гибель, скрыть не в силах:
Люблю тебя, и если разлюблю,
Наступит хаос.
    Яго
Генерал, скажите...
    Отелло
Да, Яго. Что?
    Яго
Скажите, генерал,
Знал Кассио о вашем увлеченье
До вашей свадьбы?
    Отелло
Знал. Конечно знал.
А что такое?
    Яго
Так, соображенья.
Хочу сличить их, вот и все.
    Отелло
Сличить?
    Яго
Он с нею был знаком до вас?
    Отелло
Конечно.
И между нами выступал не раз
Посредником.
    Яго
Посредником?
    Отелло
Конечно.
А что дурного в этом? Разве он
Не стоил этого доверья?
    Яго
Стоил.
    Отелло
И оправдал, как видишь.
    Яго
Оправдал.
    Отелло
Так чем ты озабочен?
    Яго
Озабочен?
    Отелло
Да что с тобою? Что ты задолбил
И повторяешь все за мной, как эхо?
В чем дело? Так ли мысль твоя страшна,
Что ты ее боишься обнаружить?
Столкнулись с Кассио - нехорошо.
Меня он сватал к ней - опять неладно!
Что у тебя в уме? Ты морщишь лоб,
Как будто в черепе твоем запрятан
Какой-то ужас. Если ты мне друг,
Открой мне все.
    Яго
Надеюсь, вам известно,
Как я вам предан?
    Отелло
Именно затем,
Что мне известно, как ты прям и честен
И слов не стал бы на ветер бросать,
Пугают так меня твои намеки.
Полуслова - язык клеветника,
Но у порядочного человека
Такие недомолвки - крик души,
Которая не вынесла молчанья.
    Яго
Мне Кассьо честным кажется.
    Отелло
И мне.
    Яго
Все быть должны, чем кажутся.
    Отелло
Бесспорно.
    Яго
Вот Кассио и честный человек.
    Отелло
Нет, так нельзя. На что ты намекаешь?
Ты что-то знаешь. Без обиняков!
Все худшее, что ты таишь, - наружу!
    Яго
Повиноваться старшим, генерал, -
Долг воина, но оглашать догадки
Не входит и в обязанность раба.
Сказать, что думаешь? А если мысли
Кощунственны и ложны, точно грязь
В святилище или в суде неправда?
    Отелло
Ты губишь друга, если сознаешь,
Что он в беде, и не предупреждаешь.
    Яго
Оставьте. У меня несчастный нрав:
Повсюду в жизни чудятся мне козни.
Для вас спокойней будет и верней
Мои слова оставить без вниманья.
Несовместимо с совестью, умом,
Неосторожно, неблагоразумно
Вас посвящать во все, чем полон я
Из мнительности.
    Отелло
Говори яснее.
    Яго
Нетронутое имя, генерал,
Для женщин и мужчин всего дороже.
Кто тащит деньги - похищает тлен.
Что деньги? Были деньги, сплыли деньги.
Они прошли чрез много тысяч рук.
Иное - незапятнанное имя.
Кто нас его лишает, предает
Нас нищете, не сделавшись богаче.
    Отелло
Во имя неба, говори ясней!
    Яго
Хотя б вы сердце мне руками сжали,
Не буду, не могу и не хочу.
    Отелло
Так вот как!
    Яго
Ревности остерегайтесь,
Зеленоглазой ведьмы, генерал,
Которая смеется над добычей.
Блаженны потерпевшие мужья,
Которые все знают и остыли
К виновницам позора. Но беда,
Когда догадываешься и любишь,
Подозреваешь и боготворишь.
    Отелло
Да, это ад.
    Яго
Бедняк, довольный жизнью,
Владеет состояньем. Но богач
Который ждет все время разоренья,
Раздет до нитки. Господи, спаси
От ревности моих друзей и близких!
    Отелло
Постой. Зачем ты это говоришь?
Ты думаешь, я жизнь бы мог заполнить
Ревнивыми гаданьями? О нет.
Я все решил бы с первого сомненья.
Что я, козел, чтоб вечно вожделеть
И, растравляясь призраком измены,
Безумствовать, как ты изобразил?
О нет, меня не сделает ревнивцем
Признанье света, что моя жена
Красива, остроумна, хлебосольна,
Умеет общество занять, поет
И пляшет. Если хороша основа,
То и придатки эти хороши.
Я также не страдал бы от сравненья
Моей невзрачности с ее красой:
Видала, думаю, что выбирала.
Нет, Яго, я сначала посмотрю,
Увижу что-нибудь, проверю,
А выясню, до ревности ли тут?
Тогда прощай любовь, прощай и ревность.
    Яго
Я очень рад и докажу теперь
Вам преданность свою гораздо шире.
Улик покамест нет, но мой совет -
Следите за женой и лейтенантом,
Без вспышек страсти, трезво, вот и все.
Я б не хотел, чтоб вашей добротою
Играли за спиною вам во вред.
Я вдоволь изучил венецианок!
Лишь небу праведному видно то,
Чего мужья их не подозревают.
Стыда в них нет, лишь след бы замести.
    Отелло
Ты вот о чем?
    Яго
А что ж, супруга ваша
Другая, полагаете? Она
Отца ввела пред свадьбой в заблужденье:
Сгорала к вам любовью, а сама
Прикидывалась, что терпеть не может.
    Отелло
Да, это так.
    Яго
Вот я и говорю:
Когда до брака так она хитрила,
Что дело представлялось колдовством,
Что ж после брака? Впрочем, извините.
Куда меня признанья завлекли!
    Отелло
Нет, нет,спасибо!
    Яго
К сожаленью, вижу,
Я этим вас немного огорчил.
    Отелло
Ничуть, нисколько.
    Яго
Огорчил,конечно.
Но сделал это слепо вас любя.
Во всяком случае, не забывайте:
В моих словах нет ровно ничего,
Что позволяло б делать заключенья
И придавать им слишком точный смысл.
    Отелло
Не бойся.
    Яго
Это было бы ошибкой.
Прошу заметить, Кассио - мой друг.
Нет, генерал, вас это огорчило.
    Отелло
Что, собственно? Я в чистоте жены
Еще не усомнился.
    Яго
Слава богу.
Пошли господь здоровья ей и вам!
    Отелло
И все же, уклоненья от природы...
    Яго
Вот именно. Примеры под рукой.
Естественно ли это отчужденье
От юношей ее родной страны?
Не поражают ли в таких примерах
Черты порока, извращенья чувств?
Я это отношу не к Дездемоне,
О ней определенных данных нет.
Но есть опасность, как бы,
отрезвевши
И сравнивая вас и земляков,
Она не пожалела.
    Отелло
До свиданья.
Ступай. Узнаешь больше,
сообщи.
Вели жене следить за Дездемоной.
Прощай, прощай.
    Яго
(уходя) Прощайте, генерал.
    Отелло
Зачем женился я? Мой сторож чести
Гораздо больше знает, чем сказал.
    Яго
(возвращаясь) А главное, не надо углубляться
В вопросы эти дальше, генерал.
Все предоставьте времени. Взысканья
Я с Кассио пока бы не снимал.
Он превосходный офицер, конечно,
Но я его держал бы в стороне,
Чтоб наблюдать за ним на расстоянье.
Следите, как проявит госпожа
Свое участье в судьбах лейтенанта.
А в заключенье должен повторить:
Я по натуре склонен к ложным страхам.
Наверно, я хватаю через край.
Не думайте о Дездемоне плохо.
    Отелло
Не беспокойся, я себя сдержу.
    Яго
Еще раз до свиданья.
            (Уходит.)
    Отелло
Этот малый
Кристальной честности и знает толк
В вещах и людях. Если это правда
И будут доказательства, что ты
Дичаешь, мой неприрученный сокол,
Прощай, лети, я путы разорву,
Хотя они из нитей сердца сшиты.
Я черен, вот причина. Языком
Узоров не плету, как эти франты.
Я постарел. Но что я говорю!
Я потерял ее, и я обманут.
Мне может только ненависть помочь.
О ужас брачной жизни! Как мы можем
Считать своими эти существа,
Когда желанья их не в нашей воле?
Я б предпочел быть жабою на дне
Сырого подземелья, чем делиться
Хоть долею того, что я люблю.
Чувствительность - высоких душ
несчастье.
Кто чувствует грубей, тот защищен
От этих ран, как смерть неотвратимых
И будущий позор которых всем
Сужден от самых первых дней рожденья.
            Возвращаются Дездемона и Эмилия.
Но вот и Дездемона. Если так
Глядит притворство, небеса
притворны.
Я этому поверить не могу.
    Дездемона
Отелло, что с тобой? Пора обедать,
Все собрались, и гости ждут тебя.
    Отелло
Прости меня.
    Дездемона
Ты говоришь так тихо!
Ты нездоров?
    Отелло
Да, голова болит.
    Дездемона
Все оттого, что ты недосыпаешь.
Дай обмотаю голову платком,
И все пройдет.
Отелло
Он слишком мал. Не надо.
            Отстраняет платок, она роняет его.
Пойдем.
    Дездемона
Жаль, что тебе нехорошо.
            Отелло и Дездемона уходят.
    Эмилия
Я рада, что нашла ее платок,
Который подарил ей мавр на
свадьбу.
Мой муж все просит - укради его,
Но госпожа, по настоянью мавра,
Платок все время держит при себе
И говорит с ним и его целует.
Вот я теперь сниму с него узор,
По просьбе Яго. Небесам известно,
Какая до платка ему нужда.
Пусть радуется. В этом нет труда.
            Возвращается Яго.
    Яго
Ты тут одна? Зачем ты тут торчишь?
    Эмилия
Оставь ворчать. Есть для тебя вещица.
    Яго
Уж я воображаю!
    Эмилия
Угадай!
    Яго
Вещица эта - глупая супруга.
    Эмилия
Вот как? И это все? А что ты дашь
За этот платок в вознагражденье?
    Яго
Какой платок?
    Эмилия
Какой платок? Платок,
Подаренный Отелло Дездемоне,
Который ты просил меня украсть.
    Яго
И ты украла?
Эмилия
Нет, он, видно, выпал
У ней из рук. Я с полу подняла.
    Яго
Давай сюда скорее. Молодчина!
    Эмилия
Скажи, зачем ты требовал его
Без отступа?
    Яго
(вырывая платок) Тебе какое дело?
    Эмилия
Не трогай лучше, знаешь. Госпожа
Сойдет с ума, узнавши о пропаже.
    Яго
Помалкивай, что ты его нашла.
Он мне для дела очень нужен. Выйди.
            Эмилия уходит.
Подброшу Кассио. Пусть свой платок
Увидит мавр в квартире лейтенанта.
Ревнивца убеждает всякий вздор,
Как доводы Священного писанья.
Сразит и этот. Мавра не узнать,
Так действует уже моя отрава.
Сомненья разгораются не вдруг,
А медленно, как сера под землею.
            Возвращается Отелло.
Вот он идет. Уже ему ни мак,
Ни сонная трава, ни мандрагора,
Ничто, ничто не восстановит сна,
Которым спал он нынешнею ночью.
    Отелло
Как! Изменять!
    Яго
Довольно,генерал.
Оставьте эти мысли.
    Отелло
Сгинь! Исчезни!
Ты жизнь мою в застенок обратил.
Пускай меня и больше б обманули,
Да я б не знал.
    Яго
Нет, что вы, генерал!
    Отелло
Часы, когда она принадлежала
Другому, не заботили меня.
Я их не видел и о них не ведал
И в следующую за ними ночь
Спал сладко с ней, спокоен был и весел.
Я на губах у ней не находил
Осадка Кассиевых поцелуев.
Тот не ограблен, кто не сознает,
Что он ограблен.
    Яго
Это грустно слышать.
    Отелло
Я был бы счастлив, если б целый полк
Был близок с ней, а я не знал об этом.
Прощай, покой! Прощай, душевный мир!
Прощайте армии в пернатых шлемах,
И войны - честолюбье храбрецов
И ржущий конь, и трубные раскаты,
И флейты свист, и гулкий барабан,
И царственное знамя на парадах,
И пламя битв, и торжество побед!
Прощайте, оглушительные пушки!
Конец всему - Отелло отслужил.
    Яго
Неужто, генерал!
    Отелло
Мерзавец, помни:
Ее позор ты должен доказать!
Вещественно, мерзавец, помни это!
А то, клянусь бессмертием души,
Собакой лучше бы тебе родиться,
Чем гневу моему давать ответ.
    Яго
Вот до чего дошло!
    Отелло
Дай мне увидеть
Ее вину иль так в ней убеди,
Чтоб места не осталось для сомненья.
Удостоверь, не то беда тебе.
    Яго
Мой генерал...
    Отелло
А если ты порочишь
Ее безвинно, мучая меня,
То больше не молись. Греши без страха
И не раскаивайся. Громозди
Злодейство на злодейство. Перед этим
Должно все побледнеть, и уж ничто
Твоих грехов не увеличит больше.
    Яго
Вы слышите, святые небеса!
Вы человек иль нет? Где ваше сердце!
Бог с вами и со службой. Ухожу.
Дурак я, что полез с своею правдой,
Чтоб град упреков выслушать в ответ.
О лживый мир! Полезная наука.
Опасно людям правду говорить.
Я больше мыслей никогда не выдам,
Когда они ведут к таким обидам.
    Отелло
Постой. На вид ты должен быть правдивым.
    Яго
На вид мне следовало быть умней.
Правдивостью спасиба не заслужишь.
    Отелло
Должно быть, Дездемона мне верна,
А может, нет. Ты мне не лгал, должно быть,
А может, лгал. Я требую улик.
Ее безукоризненное имя
Луны белее было, а теперь
Черно, как я, от твоего доноса.
Я жажду ясности. На свете есть
Ножи, костры, колодцы, петли, яды.
Я не прощу. Но мне недостает
Уверенности.
    Яго
Вижу, вы в волненье.
Душой скорблю, что я тому виной.
Так вы хотите ясности, сказали?
    Отелло
Хочу? Нет, больше, я ее добьюсь.
    Яго
Но как, скажите? Что такое ясность?
Хотите ли вы подглядеть тайком,
Когда он с нею будет обниматься?
    Отелло
Смерть и проклятье!
    Яго
Нелегко людей
Застать за этим делом. Пожелаем,
Чтоб, кроме них, ничей досужий взгляд
Не падал никогда на их объятья.
Тогда как быть? Как их поймать? Они
Не пара обезьян, не волк с волчицей.
Таких улик в моем запасе нет,
Но косвенные данные в наличье,
И вы всегда их можете иметь.
    Отелло
Они должны быть неопровержимы!
    Яго
Невыгодная роль, но я креплюсь.
Я сам зашел из дружбы так далеко.
Так вот. Я как-то с Кассио лежал
На койке. У меня болели зубы.
Я спать не мог. Беспечный ветрогон
Во сне всегда выбалтывает тайны.
Таков и Кассио. И слышу я:
"Поосторожней, ангел Дездемона.
Нам надобно таить свою любовь".
Он крепко сжал мне руку и со страстью
Стал целовать, как будто с губ моих
Срывал он с корнем эти поцелуи,
И положил мне ногу на бедро.
Потом, вздохнув, пролепетал: "О горе!
Зачем ты в руки мавра отдана!"
    Отелло
Чудовищно! Чудовищно!
    Яго
Ведь это
Во сне происходило.
    Отелло
Но в каком!
Как уличает это сновиденье!
    Яго
Особенно в ряду других улик.
    Отелло
Я разорву злодейку!
    Яго
Хладнокровней.
Еще мы не наткнулись ни на что.
Быть может, наши подозренья ложны.
Вы не видали у нее платка,
Расшитого цветами земляники?
    Отелло
Я ей его на свадьбу подарил.
    Яго
Ах, вот как? Я не знал. Но дело вот в чем:
Я видел, Кассио платком
Сегодня утирал свой подбородок.
    Отелло
О, если это тот...
    Яго
Тот иль не тот,
Платок - ее, и это лишний довод
В придачу к тем, которые слабей.
    Отелло
О, если б раб жил тысячею жизней!
Для полной мести мало мне одной.
Теперь я вижу, это правда, Яго.
Гляди, я дую на свою ладонь
И след любви с себя, как пух сдуваю.
Развеяна. Готово. Нет ее.
О ненависть и месть, со мною будьте
И грудь раздуйте мне шипеньем змей!
    Яго
Спокойней. Тише.
    Отелло
Крови, крови, крови!
    Яго
Еще вы передумаете.
    Отелло
Нет.
Нет, Яго, никогда! Как в Черном море
Холодное теченье день и ночь
Несется неуклонно к Геллеспонту,
Так и кровавым промыслам моим
До той поры не будет утоленья,
Пока я в мщенье их не изолью.
            (Становится на колени.)
Клянусь тобой, мерцающее небо:
В святом сознанье этих страшных слов,
Даю обет расплаты.
    Яго
Не вставайте.
            (Тоже становится на колени.)
Вы все свидетели, огни планет,
Кружащиеся в небесах, что Яго
Себя, свой ум и руки отдает
На службу оскорбленному Отелло.
Я все беспрекословно совершу,
Что скажете, вплоть до пролитья крови.
            Оба встают.
    Отелло
Союзник мой, я не благодарю,
Но сразу же ловлю тебя на слове:
Чтобы в три дня, не позже, я узнал
О смерти Кассио.
    Яго
Мой друг погублен.
Приказ свершен. Но ей оставьте жизнь.
    Отелло
О нет, проклятье ей, гулящей твари!
Проклятье ей! Не покидай меня.
Пойдем обсудим, как бы поскорее
Прикончить дьяволицу. Ты теперь
Мне будешь лейтенантом.
    Яго
Ваш навеки.
            Уходят.




        Сцена 4. Перед замком.

            Входят Дездемона, Эмилия, шут.
    Дездемона.
Не скажешь ли, голубчик, где живет лей-
тенант Кассио?
    Шут.
Не скажу.
    Дездемона.
Что так?
    Шут.
Он человек военный, а это народ бедовый. Поди
узнай, как на него потрафить. Это военный секрет.
    Дездемона.
Что же тогда делать?
    Шут.
Не скажу. Это тоже военная тайна.
    Дездемона.
Не возьмешься ли ты разыскать его и пере-
дать ему кое-что на словах?
    Шут.
Отчего же! Это в пределах человеческих возможностей.
    Дездемона.
Скажи, чтобы он пришел сюда. Я склонила
генерала в его пользу, и есть надежда, что все уладится.
            Шут уходит.
Куда, Эмилия, могла девать
Я свой платок?
    Эмилия
Сударыня, не знаю.
    Дездемона
Охотней потеряла б кошелек,
Набитый золотыми. Но,
по счастью,
Отелло - умница и не похож
На пошляков-ревнивцев. Чтоб иначе
Подумал он?
    Эмилия
Отелло не ревнив?
    Дездемона
Конечно, нет. Тропическое
солнце
Все эти недостатки выжгло в нем.
    Эмилия
Вот он идет.
    Дездемона
Не дам ему покоя,
Покамест Кассио он не простит.
            Входит Отелло.
Ну, как тебе?
    Отелло
Мне лучше.
(В сторону.) Я не в силах
Притворствовать. - Как поживаешь ты?
    Дездемона
Спасибо, превосходно.
    Отелло
Дай мне руку.
Какая влажная!
    Дездемона
Ее пока
Ни годы, ни заботы не сушили.
    Отелло
Такая влажность - несомненный знак
Уступчивости и любвеобилья.
Горячая, горячая рука
И - влажная. Такую руку надо
Смирять молитвой, строгостью, постом
И умерщвленьем плоти. В ней есть дьявол.
Он бесится и выделяет пот.
Рука, которая готова сыпать
Подарками.
    Дездемона
Ты вправе так сказать:
Я сердце в ней свое тебе вручила.
    Отелло
Хорошая и щедрая рука!
Встарь руку отдавали вместе с сердцем,
А в наши дни лишь руки отдают.
    Дездемона
Мне трудно продолжать в подобном духе.
Как обещание твое, скажи?
    Отелло
Какое обещание, голубка?
    Дездемона
Я Кассио велела разыскать
И привести к тебе для примиренья.
    Отелло
Меня сегодня насморк одолел.
Дай мне платок.
    Дездемона
Пожалуйста.
    Отелло
Не этот.
Ты знаешь, тот.
    Дездемона
Его со мною нет.
    Отелло
Действительно?
    Дездемона
Действительно.
    Отелло
Печально.
Платок достался матушке моей
В подарок от ворожеи-цыганки.
Та уверяла, что, пока платок
У матери, он к ней отца привяжет
И сохранит ей красоту. Когда ж
Она его отдаст иль потеряет,
Отец к ней должен охладеть
И полюбить другую. Перед смертью
Мать отдала платок мне, завещав
Дать в будущем его своей невесте.
Я так и сделал. Береги платок
Заботливее, чем зеницу ока.
Достанься он другим иль пропади,
Ничто с такой бедою не сравнится.
    Дездемона
Неужто?
    Отелло
Правда. Он из волокна
С магическими свойствами. Сивилла,
Прожившая на свете двести лет,
Крутила нить в пророческом безумье.
Волшебная таинственная ткань
Окрашена могильной краской мумий.
    Дездемона
Неужто это правда?
    Отелло
Говорят.
    Дездемона
Так лучше бы его я не видала!
    Отелло
Ага! А что так?
    Дездемона
Что ты говоришь
Со мною так стремительно и дико?
    Отелло
Платок потерян? Где он? Говори.
    Дездемона
О боже!
    Отелло
Говори.
    Дездемона
Нет, не потерян.
А если потеряла, что тогда?
    Отелло
Как, что тогда?
    Дездемона
Платка я не теряла.
    Отелло
Так принеси его и покажи.
    Дездемона
Могу, но после. Это отговорки,
Чтобы о Кассио не говорить.
Прими обратно Кассио на службу.
    Отелло
Так принеси платок. Мне в этом всем
Мерещится недоброе.
    Дездемона
Послушай,
Ты никого достойней не найдешь.
    Отелло
Платок!
    Дездемона
Давай о Кассио сначала.
    Отелло
Платок!
    Дездемона
Он трудности делил с тобой
И на слепой любви к тебе построил
Всю жизнь свою.
    Отелло
Платок!
    Дездемона
Нет, так нельзя!
    Отелло
Прочь с глаз моих!
            (Уходит.)
    Эмилия
И это не ревнивец?
    Дездемона
Таким его я вижу в первый раз.
В платке, наверно, правда что-то скрыто.
Я просто вне себя, что он пропал.
    Эмилия
Живешь два года с мужем, не узнаешь.
Мужчина - брюхо, женщина - еда.
Он жрет тебя и жрет, и вдруг отрыжка.
Вот Кассио и Яго.
            Входят Кассио и Яго.
    Яго
Без нее
Не обойтись. Вот, легки на помине,
Немного понастойчивее с ней.
    Дездемона
Что скажете мне, Кассио?
    Кассио
Все то же.
Пожалуйста, вступитесь, госпожа.
Мне не житье, пока я не оправдан
Единственным, кто мне дороже всех.
Ужасна неизвестность. Если грех мой
Так тяжек, что его не искупить
Ни прошлою, ни будущею службой,
Пускай мне скажут. Твердо это знать
Мне будет некоторым облегченьем.
Я волей-неволей примирюсь
И счастья поищу в другом призванье.
    Дездемона
Мой благородный Кассио, увы!
На мавра потеряла я влиянье.
Мой муж с недавних пор не прежний муж.
Он изменился. Это превращенье
Так велико, что только внешний вид
Еще мне говорит, что он - Отелло.
Пусть ангел мой хранитель за меня
Так молится, как мужа я молила
За вас, но он лишь гневался в ответ.
Немного потерпите. Все, что можно,
Я сделаю, и больше чем могу.
Я думаю, что этого довольно.
    Яго
Он сердится?
    Эмилия
Он только что ушел
В каком-то непонятном раздраженье.
    Яго
Он сердится? Я видел, как пред ним
Взлетело несколько солдат на воздух
И в десяти шагах от нас ядро
Ударило в его родного брата.
Но духа он и тут не потерял.
И если он не стал владеть собою,
То, видимо, на то причины есть.
Пойду поговорю с ним.
    Дездемона
Сделай это.
            Яго уходит.
Быть может, из Венеции письмо
Или на Кипре заговор открылся,
Но неприятности или дела
В нем облаком затмили ясность мысли.
Мы раздражаемся по пустякам,
Когда задеты чем-нибудь серьезным.
Бывает, палец заболит, и боль
Передается остальному телу.
Мужья не боги, требовать от них
Вниманья, как от женихов, нет смысла.
Брани меня, Эмилия, за то,
Что я его напрасно осуждала.
Я ошибалась. Он не виноват.
    Эмилия
Дай бог, чтоб это были в самом деле
Заботы службы, а не ревность к вам.
    Дездемона
Я повода ему не подавала.
    Эмилия
Ревнивым в этом надобности нет.
Ревнуют не затем, что есть причина,
А только для того, чтоб ревновать.
Сама собой сыта и дышит ревность.
    Дездемона
Да обойдет Отелло этот бич!
    Эмилия
Помилуй бог!
    Дездемона
Пойду его проведать.
Вы, Кассио, тут будьте под рукой.
Как раз, быть может, подвернется случай,
Я наконец его уговорю.
    Кассио
Покорнейше вам благодарен.
            Дездемона и Эмилия уходят.
            Входит Бианка.
    Бианка
Здравствуй,
Дружище Кассио!
    Кассио
Какими ты
Судьбами, здесь красавица Бианка?
Я собирался только что к тебе.
    Бианка
А я к тебе. Но слыханное ль дело?
Исчезнуть на семь дней и семь ночей!
Ушел и как сквозь землю провалился.
А шутка ли - сто шестьдесят часов!
    Кассио
Прости меня, Бианка. Я был занят.
Живу не сладко. Чуть освобожусь,
Мы это наверстаем. Вот, Бианка,
            (давая ей платок Дездемоны)
Пожалуйста, такой же вышей мне.
    Бианка
Откуда это? Новая подруга?
Так вот ты с кем неделю пропадал?
Теперь мне все понятно, все понятно.
    Кассио
Брось тотчас к черту свой ревнивый бред.
Платок от женщины, уж ты решила?
Нет, Бьянка, нет.
    Бианка
Откуда ж он тоща?
    Кассио
Не знаю сам. Он у меня валялся.
Мне нравится узор. Сними его,
Пока платка обратно не спросили.
Ну, а теперь оставь меня.
    Бианка
Зачем?
    Кассио
Да я тут дожидаюсь генерала
И в женском обществе бы не хотел
Ему попасться.
    Бианка
Это что за новость?
    Кассио
Не думай, что тебя я не люблю.
    Бианка
Вот именно, как этого не думать?
Пройдись со мною несколько шагов.
Ты вечером ко мне придешь сегодня?
    Кассио
Далёко проводить я не могу.
Мне встреча здесь назначена по делу.
А вечером приду.
    Бианка
Не обмани.
Я скромная, довольствуюсь, чем можно.
            Уходят.





                АКТ IV


        Сцена 1. Кипр. Перед замком.

            Входят Отелло и Яго.
    Яго
Вы так считаете!
    Отелло
А как же, Яго?
    Яго
Что поцелуй тайком...
    Отелло
Обман и грязь.
    Яго
И голой с другом полежать в постели
В границах добродетели нельзя?
    Отелло
В границах добродетели раздевшись!
Зачем так сложно и так тяжело
Хитрить пред чертом и морочить небо!
    Яго
Когда не происходит ничего,
То это все простительная вольность.
Но перейдемте к случаю с платком.
    Отелло
Да, да.
    Яго
Он мой. Я дал его жене в подарок.
    Отелло
Ну, ну.
    Яго
Теперь он стал ее. Она вольна
Отдать его кому-нибудь другому.
    Отелло
Честь - это тоже собственность ее.
Она вольна располагать и этим?
    Яго
Честь - это призрак. Честь - другой вопрос.
Честь - то, чего у многих не бывет.
Из хвастающих ею. Но платок...
    Отелло
Хочу забыть, а ты напоминаешь!
Как ворон над жилищем, где чума,
Так это слово в памяти витает.
Ты говоришь, платок мой у него?
    Яго
В том нет беды.
    Отелло
Но в этом нет и счастья.
    Яго
Зачем значенье придавать тому,
Что без стыда наглец и соблазнитель,
У женщины добившись своего,
Трубит повсюду о своей победе?
    Отелло
Он вслух о ней болтал?
    Яго
Болтал.
    Отелло
Что? Что?
    Яго
То, от чего всегда он отречется.
    Отелло
Но все-таки.
    Яго
Он говорил...
    Отелло
Итак?
    Яго
Что он лежал...
    Отелло
С кем? С ней?
    Яго
Да. Нет. Увольте.
    Отелло.
Лежал. Прижимался. Он ее бесславит. И в ка-
ких выражениях! Прижимался. Это мерзость. Платок. Заста-
вить сознаться. Платок. Заставить сознаться и повесить. Нет,
сначала повесить, а затем заставить сознаться. Я весь дрожу.
Не поддаваться этой помрачающей боли без проверенных све-
дений! Боже, как я подумаю!.. Носы, уши, губы. Тьфу! Я
падаю. Заставить сознаться. О, дьявол!
            (Падает без чувств.)
    Яго
Хвалю, мое лекарство. Действуй, действуй!
Так ловят легковерных дураков.
Так женщин незапятнанных порочат. -
Очнитесь, успокойтесь, генерал!
            Входит Кассио.
Любуйтесь, лейтенант.
    Кассио
Что с ним случилось?
    Яго
Да видите, падучая опять.
Второй припадок в продолженье суток.
    Кассио
Виски потрите.
    Яго
Нет, избави бог.
Болезнь должна идти своим порядком,
А то несчастный с пеной на губах
Начнет беситься. Он пошевелился.
Ступайте. Он сейчас придет в себя.
Чуть я освобожусь, мне надо с вами
Потолковать.
            Кассио уходит.
Что с вами, генерал?
Вы шишки не набили?
    Отелло
Ты смеешься?
    Яго
Нет. Я - над вами? Боже упаси!
Переносите по-мужски обиду.
    Отелло
Рога - отличье чудищ и зверей.
    Яго
Немало же тогда зверей и чудищ
Средь наших населенных городов.
    Отелло
Так это правда? Он не отрицает?
    Яго
Мужайтесь, генерал. Вы не один.
Любой женатый - в вашем положенье.
Мильоны спят на проходных дворах,
Которые зовутся брачным ложем.
Вам легче: вы без розовых очков.
Какое издевательство природы -
С развратницами нас соединять
И заставлять нас верить в их невинность!
Нет, если так, то я желаю знать
Про свой позор и что с женой мне делать.
    Отелло
Ты умница. Ты совершенно прав.
    Яго
Я вот что придумал. Я вас спрячу,
Но хватит ли у вас на это сил?
Во время вашего припадка - к слову,
Нехорошо так распускать себя -
Явился Кассио. Я догадался
Услать его и объяснил, как мог,
Ваш обморок. Но он сейчас вернется.
Хотите, заведу с ним разговор?
Хотите, незаметно посмотрите
На выражение его лица,
Улыбочки, злорадство и презренье
К той, о которой будет речь? Я вновь
Его заставлю повторять сначала,
Давно ль и сколько раз, где и когда
Бывал он близок с вашею женою.
Увидите ужимки. - Черт возьми,
Нельзя ли поспокойнее, однако!
Ведь если дальше так пойдет,
Я просто уважать вас перестану.
    Отелло
Я обещаю все перенести,
Зато потом не буду знать пощады.
    Яго
Всему свой срок. Вам прятаться пора.
            Отелло прячется.
Под видом россказней о Дездемоне
Я Кассио про Бьянку расспрошу.
Особа эта шлюха по призванью
И этим зарабатывает хлеб.
Она пылает к Кассио любовью
По роковой судьбе таких девиц.
Всю жизнь она обманывала многих,
Чтоб быть обманутой одним.
О ней без смеха он не может слышать.
Вот он идет.
            Входит Кассио.
Когда дурак заржет,
Отелло просто на стену полезет,
В ревнивом ослепленье отнеся
Смех и развязность Кассьо к Дездемоне. -
Что слышно, лейтенант?
    Кассио
Одна печаль.
И я не лейтенант, как вы сказали.
    Яго
Но будете. Просите госпожу.
Вот если б званья возвращала Бьянка,
Ждать не пришлось бы.
    Кассио
Ждать бы не пришлось.
    Отелло
(в сторону) Скажи пожалуйста, уже смеется!
    Яго
Она в вас до безумья влюблена.
    Кассио
Да, влюблена, мне кажется, безумно.
    Отелло
(в сторону) Не отрицает и не может скрыть.
    Яго
Скажите правду, Кассио...
    Отелло
(в сторону) Он просит
Порассказать подробней. Хорошо.
    Яго
Вы собираетесь на ней жениться?
Она так уверяет.
    Кассио
Ха-ха-ха!
    Отелло
(в сторону) Смеешься? Торжествуй. Ты пожалеешь.
    Кассио
Жениться! Вот умора! На такой!
Еще я, слава богу, не рехнулся.
Ха-ха-ха!
    Отелло
(в сторону). Так, так, так. Дорого тебе обой-
дется этот смех.
    Яго.
Ей-богу, ходит слух, что вы на ней женитесь.
    Кассио.
Какое вранье!
    Яго.
Зачем мне врать?
    Отелло
(в сторону). Словно меня нет на свете!
    Кассио.
Дура сама это распространяет. Она в это верит
на основании своих собственных чувств. Я ей ничего не обе-
щал.
    Отелло
(в сторону). Яго делает мне знаки. Сейчас он
перейдет к делу.
    Кассио.
Да вот она была тут недавно. Она меня просто
преследует. Как-то разговариваю я на берегу с несколькими
венецианцами. Откуда ни возьмись, эта краля, и прыг ко мне
на шею. Вот так! Ха-ха-ха! И вот так!
    Отелло
(в сторону). Наверное, он передразнивает, как
она визжит: "О мой Кассио!"
    Кассио.
И плачет, и обнимает, и тащит с собой. Ха-ха-ха!
    Отелло
(в сторону). Теперь он показывает, как она ув-
лекает его в мою спальню. О, я хорошо вижу твой нос, но пока
еще не вижу нос собаки, которой я брошу его на сьеденье!
    Кассио.
Надо будет поскорее расстаться с нею.
    Яго.
Глядите, ей-богу, вот она!
    Кассио.
Хорек ненасытный! И как надушилась!
            Входит Бианка.
Долго ли ты будешь бегать за мною?
    Бианка.
Нет уж, извини. Побегают за тобой черт и его
бабушка. Получай назад свой платок, окаянный! Дура я, что
взяла его. Вышей ему такой же! Вы слыхали что-нибудь подо-
бное? Нашел у себя в комнате и не знает чей. Так я и повери-
ла! Какой-нибудь шлюхи память, а я буду снимать с него узор!
Нет уж, пожалуйста!
    Кассио.
Что ты, ненаглядная Бианка! Что ты, что ты!
    Отелло
(в сторону). Праведное небо, это мой платок!
    Бианка.
Если хочешь, приходи сегодня ужинать со
мной. А если не сегодня, приходи когда вздумаешь.
            (Уходит.)
    Яго.
Бегом, бегом за ней!
    Кассио.
Пожалуй, правда. Еще поднимет шум на улице.
    Яго.
Вы действительно пойдете ужинать к ней?
    Кассио.
Да, я думаю.
    Яго.
В таком случае, я приду тоже. Надо поговорить.
    Кассио.
Прекрасно! Только наверняка.
    Яго.
Посмотрим. Догоните ее.
            Кассио уходит.
    Отелло
            (выступает вперед).
Яго, как мне убить его?
    Яго.
Как он гордится своей низостью! Вы заметили?
    Отелло.
О Яго!
    Яго.
А вы узнали платок?
    Отелло.
Это действительно мой?
    Яго.
Разумеется, ваш. Видите, как мало он ценит эту су-
масбродку, жену вашу. Она дарит ему платок, а он отдает его
своей сударушке.
    Отелло.
Я хотел бы убивать его девять лет подряд. Дей-
ствительно, сумасбродка. Обольстительная! Божественная!
    Яго.
Вам пора забыть об этом.
    Отелло.
Да, Яго. Я хочу, чтобы она сгнила, пропала и
была осуждена сегодня же ночью. Я не дам ей прожить дня.
Сердце мое обратилось в камень. Ударить - ушибешь об него
руку. Все это так. Но не было на свете созданья более неотра-
зимого. Ее место рядом с каким-нибудь повелителем мира,
чтобы делить с ним жизнь и вдохновлять его.
    Яго.
Нет, думать так вам больше не годится.
    Отелло.
Чтоб ее черт побрал! Это верно. Я только вспо-
минаю. Какова рукодельница! А как понимает музыку! Ее
пеньем можно приручить лесного медведя. Женщина неисто-
щимого ума и воображения.
    Яго.
Тем, стало быть, хуже.
    Отелло.
О, в тысячу раз! И притом с такой способностью
нравиться!
    Яго.
Даже слишком большою.
    Отелло.
Справедливо. Но ведь жалко, Яго! О, какая жа-
лость, какая жалость!
    Яго.
Ну, если вам так жалко, выдайте ей доверенность на
совершение дальнейших низостей. Дело только в вас. Никого
это не касается.
    Отелло.
Я изрублю ее на мелкие кусочки. Обманывать
меня!
    Яго.
Безобразница.
    Отелло.
И с кем! С моим подчиненным!
    Яго.
Тем более!
    Отелло.
Какой-нибудь отравы, Яго, сегодня же. Я не бу-
ду вступать с ней в объяснения, чтоб не поддаться ее обаянью.
Так помни, сегодня же. Достанешь, Яго?
    Яго.
Зачем яд? Лучше задушите ее в постели, которую она
осквернила.
    Отелло.
Хорошо. Хорошо. Знаешь, это справедливая
мысль. Это мне нравится.
    Яго.
А расправиться с Кассио предоставьте мне. Ночью
кое-что услышите.
    Отелло.
Великолепно!
            Труба за сценой.
Что там за труба?
    Яго
Известье из Венеции, наверно.
Вон Лодовико с вашею женой.
            Входит Лодовико, Дездемона и свита.
    Лодовико
Душой рад встрече, генерал.
    Отелло
И я.
    Лодовико
Привет вам от сенаторов и дожа.
            (Подает ему письмо.)
    Отелло
Почтительно целую их печать.
            (Прикладывает к губам письмо, распечатывает и читает.)
    Дездемона
С какими новостями, Лодовико?
    Яго
Большое удовольствие и честь
На Кипре вас приветствовать.
    Лодовико
Спасибо.
Как лейтенанта Кассио дела?
    Яго
Он жив.
    Дездемона
У лейтенанта с генералом
Большой разрыв. Надежда вся на вас.
Вы сблизите их.
    Отелло
Ты такого мненья?
    Дездемона
Не слышу.
    Отелло
            (читает)
"В исполненье привести
Немедленно".
    Лодовико
Он к вам не обращался,
А погружен в приказ. Так между ним
И Кассио размолвка?
    Дездемона
Да, к несчастью.
Я все б дала, чтоб вновь их помирить,
Такую к Кассио любовь питаю.
    Отелло
Огонь и сера!
    Дездемона
Что ты говоришь?
    Отелло
Ты что, в своем уме?
    Дездемона
Какой сердитый!
    Лодовико
Его расстроило письмо. Сенат
Велит ему в Венецию вернуться
И назначает Кассио на Кипр.
    Дездемона
О, как я рада!
    Отелло
Рада?
    Дездемона
Что, мой милый?
    Отелло
Я рад, что ты забыла всякий стыд.
    Дездемона
Забыла стыд. Отелло, милый?
    Отелло
Дьявол!
            (Ударяет ее.)
    Дездемона
Ничем не заслужила!
            (Плачет.)
    Лодовико
Генерал,
В Венеции откажутся поверить!
    394
Уж это слишком! Надо попросить
У ней прощенья. Дездемона плачет.
    Отелло
О дьявол, дьявол! Если б земля
Давала плод от женских слез, то эти
Плодили б крокодилов. Сгинь, уйди!
    Дездемона
(уходя). Уйду, чтоб не сердить тебя.
    Лодовико
Какая
Послушная! Верните, генерал,
Ее назад.
    Отелло
Сударыня!
    Дездемона
Мой милый?
    Отелло
Ну вот она, распоряжайтесь ею.
    Лодовико
Распоряжаться?
    Отелло
Да. Ведь вы просили
Вернуть ее назад. Ну вот. Она
Умеет уходить и возвращаться,
И уходить, и снова приходить,
И может плакать, сударь,
может плакать.
Послушная, послушная жена. -
Малеванное, грубое притворство!
Лей слезы, лей. - Я прочитал приказ
О возвращенье. - Скройся. Будет надо,
Я позову. - Я к выезду готов
В любое время. - Говорят, исчезни!
            Дездемона уходит.
Дела сдам Кассио. Ну, а теперь
Прошу откушать вас сегодня с нами.
Добро пожаловать, желанный гость,
На остров Кипр. - Козлы и обезьяны!
            (Уходит.)
    Лодовико
И это мавр, который восхищал
Сенат уравновешенностью духа,
Которого ни бури, ни труды,
Ни страсти, ни опасности не брали?
    Яго
Он очень изменился.
    Лодовико
Он здоров?
Он не в бреду?
    Яго
Судить о нем не смею.
Он то, что есть. А если он не то,
Чем должен быть, пусть бог ему поможет
Стать тем, чем надо.
    Лодовико
Бить свою жену!
    Яго
Как это ни противно, я желал бы,
Чтоб это было худшим из всего.
    Лодовико
Что, эта грубость у него в привычке
Или его так взволновал приказ?
    Яго
Не спрашивайте. Мне не подобает
О том распространяться, что видал.
Успеете понаблюдать и сами.
Мне не придется много прибавлять.
    Лодовико
Мне жаль, что в мавре так я ошибался.
            Уходят.




        Сцена 2. Комната в замке.

            Входят Отелло и Эмилия.
    Отелло
Вам не бросилось ничего в глаза?
    Эмилия
Дурного ничего не замечала.
    Отелло
Вы Кассио видали вместе с ней?
    Эмилия
Что ж тут такого? Все их разговоры
Я слышала до слова.
    Отелло
И они
Друг с другом не шептались?
    Эмилия
Не шептались.
    Отелло
И вас за дверь не посылали?
    Эмилия
Нет.
    Отелло
За веером, перчатками и маской?
    Эмилия
Ни разу.
    Отелло
Удивительная вещь!
    Эмилия
За честность Дездемоны, генерал,
Я душу прозакладывать готова.
А вам иначе думать - стыд и грех.
А если эти пакостные мысли
Вам нашептал какой-нибудь подлец,
Пусть ползает, проклятый, в наказанье
Навек в пыли, как искуситель-змей.
Уж если Дездемона не образчик
Правдивой, верной, любящей жены,
На свете браков нет, одна подделка.
    Отелло
Скажите ей, что я ее зову.
            Эмилия уходит.
Святая простота! На то и сводня.
Расспрашивать ее - могила,
гроб.
А не поверят - бухается наземь
И руки к небу. Знаем, знаем вас!
            Входит Дездемона с Эмилией.
    Дездемона
Ты звал меня?
    Отелло
Да. Подойди поближе.
    Дездемона
Что ты желаешь?
    Отелло
Прямо посмотреть
В глаза тебе.
    Дездемона
Что за причуда, право?
    Отелло
(Эмилии) Теперь оставьте парочку, кума,
Заприте дверь и караульте выход.
Пройдет кто, кашлем подавайте знак.
Займитесь промыслом своим, хозяйка.
            Эмилия уходит.
    Дездемона
Взываю на коленях, объясни,
Что это значит? До меня доходит
Какой-то ураган в твоих словах,
Но не слова.
    Отелло
Кто ты?
    Дездемона
Твоя супруга,
Тебе и долгу верная жена.
    Отелло
Попробуй подкрепить все это клятвой
И душу в тот же миг свою сгуби.
Решись поклясться, что не изменила.
    Дездемона
Клянусь, и это знают небеса!
    Отелло
Они тебя изменницею знают.
    Дездемона
Кому я изменяла? С кем? Когда?
    Отелло
Нет, Дездемона. Прочь! Прощай! Развейся!
    Дездемона
Ужасный день! Ты плачешь? Отчего?
Скажи мне, я ли этих слез причина?
Ты, верно, думаешь, что мой отец
Виновен в том, что ты отозван с Кипра?
Все может быть, но ведь терплю и я.
Он также ведь и от меня отрекся.
    Отелло
Пускай я чем-то бога прогневил.
Над непокрытой головой моею
Он мог излить несчастье и позор,
По горло утопить меня в лишеньях,
Сгноить в бездействии. Средь этих мук,
Мне верится, в углу душевном где-то
Я б силы почерпнул все это снесть.
Иное дело быть живой мишенью
Насмешек, чтоб кругом смотрели все
И каждый тыкал пальцем. Но и это
Я вынес бы. И это. Без труда.
Но потерять сокровищницу сердца,
Куда сносил я все, чем был богат...
Но увидать, что отведен источник
Всего, чем был я жив, пока был жив...
Но знать, что стал он лужею, трясиной
Со скопищем кишмя кишащих жаб...
Терпенье, херувим светлейший рая,
Стань ада грозной фурией теперь!
    Дездемона
Надеюсь, ты в меня, как прежде, веришь?
    Отелло
О да, как в мух на бойне в летний день,
Которые кладут яички в мясо!
Чарующая сорная трава,
Благоухающая так, что больно,
Зачем ты есть, зачем ты родилась?!
    Дездемона
Скажи, в чем грех мой? Что я совершила?
    Отелло
Ты для того ль бела, как белый лист,
Чтоб вывести чернилами "блудница"?
Сказать, в чем грех твой, уличная тварь,
Сказать, отребье, что ты совершила?
Стыдом я щеки раскалю, как горн,
Когда отвечу. Выговорить тошно.
Нет сил. На небе зажимают нос,
И месяц закрывается, и ветер,
Целующий все вещи на земле,
Так он распутен, прячется от срама,
А ты не знаешь, шлюха без стыда,
Что совершила ты, что совершила?
    Дездемона
Ты не имеешь права, видит бог,
Так обижать меня!
    Отелло
Так ты не шлюха?
    Дездемона
Христом клянусь, что нет! Когда беречь
Себя от посторонних посягательств
Для мужа в непорочной чистоте
Не значит шлюхой быть, то я не шлюха.
    Отелло
Не шлюха?
    Дездемона
Нет, пускай погибну я!
    Отелло
Не может быть.
    Дездемона
Вступись, святое небо!
    Отелло
Ну, виноват. А я предполагал,
Что ты - дитя венецианских улиц
В супружестве с Отелло.
(Громким голосом.) Ну, кума,
Привратница греха, входите, можно.
            Входит Эмилия.
Вы угадали, речь о вас, о вас.
Довольно. Выпустите нас наружу.
Вот за молчанье вам и за труды.
            (Уходит.)
    Эмилия
Что он сказал? Сударыня, что с вами?
Что с вами, госпожа?
    Дездемона
Я как во сне.
    Эмилия
Что с господином?
    Дездемона
С кем?
    Эмилия
Что с господином?
    Дездемона
Кто господин твой?
    Эмилия
Тот же, что и ваш.
    Дездемона
Нет у меня на свете господина.
Не спрашивай, Эмилия. Нет слов.
Не в силах говорить, не в силах плакать.
Нет слез, и нет ответа, кроме слез.
Застелишь свадебными простынями
Постель сегодня. Яго позови.
    Эмилия
Какая перемена!
            (Уходит.)
    Дездемона
Заслужила!
Так мне и надо! Но за что, за что?
Что я себе позволила такого,
Чтоб так меня жестоко оскорблять?
            Возвращаются Эмилия и Яго.
    Яго
Вы звали, госпожа? Что тут случилось?
    Дездемона
Сама не знаю. Взрослые с детьми
Должны быть ласковыми и простыми.
Он мог меня помягче пожурить:
В сравненье с ним ведь я еще ребенок.
    Яго
Но суть-то в чем?
    Эмилия
Ты б сам послушал. Мавр
Ругал ее последними словами.
И все сносить? Ты шлюха, говорит.
    Дездемона
Скажи, я заслужила это имя?
    Яго
Какое?
    Дездемона
То, что ты сейчас слыхал
Из уст Эмилии. Я заслужила?
    Эмилия
Ты шлюха, говорит. Карманный вор
Сожительницу так честить не станет.
    Яго
За что ж он так?
    Дездемона
Ума не приложу!
Но что не заслужила, это знаю.
    Яго
Не плачьте. Что за новая напасть!
    Эмилия
Затем ли бросила она знакомых,
Отца, родимый край и женихов,
Чтоб шлюхой угостили? Как не плакать!
    Дездемона
Судьба, как видно.
    Яго
Постыдился б он!
    Яго
Откуда это?
    Дездемона
Небесам известно.
    Эмилия
Увидите, что эту клевету
Взвел на нее своей корысти ради
Какой-нибудь отъявленный подлец.
Увидите, что это подтвердится.
Хоть вешайте, на этом я стою.
    Яго
Таких людей не водится на свете.
Куда хватила!
    Дездемона
Если есть такой,
Прости ему господь.
Эмилия
Прости веревка,
И кости у чертей в зубах прости!
Еще жалеть! За что ее звать шлюхой?
Кто ходит к ней? Когда? Каким путем?
Клянусь, какой-то плут морочит мавра,
Какой-то баснословный негодяй!
Я выследила бы его, поймала,
Да всем дала бы в руки по хлысту,
Да погнала б по всей земле каналью
С восхода до заката.
Яго
Не ори!
Эмилия
Хлестать таких! Такой же ведь молодчик
Насчет меня свихнул тебе мозги,
Что будто бы гуляю я с Отелло.
Яго
Ступай-ка, дура!
Дездемона
Яго,научи,
Как мне вернуть расположенье мужа.
Поговори с ним. Светом дня клянусь,
Не знаю, как его я потеряла.
Я на коленях... Если хоть на шаг
Я отступила от любви к Отелло
Или заглядывалась на других
И если было, есть и будет время,
Что я смогу Отелло разлюбить,
Хотя б он брак со мной расторг и бросил,
Пусть я лишусь спасенья.
Неприязнь -
Большое зло, но он своей враждою
Мне может жизнь разбить, а не любовь.
Мне тошно выговорить слово "шлюха",
Л быть взаправду женщиной такой
Я б не могла за все богатства мира.
    Яго
Оставьте, успокойтесь. Все пройдет.
Политика, заботы. Он не в духе,
Вот вам и попадает.
    Дездемона
Дай-то бог!
    Яго
Уж вы поверьте.
            Труба за сценой.
Трубные сигналы.
Вам ужинать пора и приглашать
К столу венецианское посольство.
Ступайте к ним. Не плачьте. Все пройдет.
            Дездемона и Эмилия уходят. Входит Родриго.
Ну что, Родриго?
    Родриго.
Не видно, чтобы ты поступал со мной благородно.
    Яго.
Например?
    Родриго.
Каждый день ты хитришь со мной и приносишь
мне больше вреда, чем пользы. Довольно! Больше этого не
будет. Кроме того, я еще не решил, прощу ли тебе все. что
вытерпел из-за тебя до сих пор.
    Яго.
Выслушайте меня.
    Родриго.
Я слишком долго слушал тебя! Твои слова не-
соединимы с делом.
    Яго.
Неправда, неправда.
    Родриго.
Правда, и, к сожаленью, слишком горькая. Я
разорился. За половину драгоценностей, которые я передал
тебе для Дездемоны, можно было совратить монахиню. Ты
говорил, что, принимая их, она подавала мне надежды. Но
пока ничего не видно.
    Яго.
Прекрасно. Дальше.
    Родриго.
Вот именно, что не дальше и не прекрасно.
Дальше некуда, и это отвратительно. Я прихожу к заключе-
нию, что ты вымогатель.
    Яго.
Прекрасно.
    Родриго.
Тебе сказано, что совсем это не прекрасно! Я
пожалуюсь Дездемоне. Если она вернет мне драгоценности, я
откажусь от своих притязаний и искуплю их раскаянием. Ес-
ли нет, я сдеру с тебя полностью их стоимость.
    Яго.
Вы кончили?
    Родриго.
Да. Все это будет исполнено.
    Яго.
Ага! Задело за живое! Вот это я понимаю! Теперь я о
тебе буду лучшего мнения. Руку, Родриго! Ты сказал правду.
Все правда, до последнего слова. И при всем том никто бы не
мог постараться для тебя лучше, чем я.
    Родриго.
Что-то не видно.
    Яго.
И опять твоя правда. Не видно. И ты прав, что не
веришь мне. Но давай говорить прямо, Родриго. Если ты дей-
ствительно то, чем показался мне сейчас, и у тебя есть сила,
отчаянность и удаль, выкажи их сегодня ночью. Если в следу-
ющую Дездемона не будет твоя, можешь зарезать меня на
улице или прикончить как тебе угодно.
    Родриго.
Да, но что ты предлагаешь?
    Яго.
Чрезвычайным приказом из Венеции Кассио предло-
жено сменить Отелло.
    Родриго.
Это правда? Тогда, значит, Отелло и Дездемо-
на уедут назад в Венецию?
    Яго.
Нет. Он едет в Мавританию, и увезет с собою Дезде-
мону, если только не помешает какая-нибудь непредвиден-
ность. Например, можно было бы вывести из употребления
Кассио.
    Родриго.
Что это значит?
    Яго.
Это значит, что его надо сделать неспособным занять
место Отелло, разможив ему голову.
Родриго. И ты это предлагаешь мне?
    Яго.
Да, если ты себе желаешь добра. Сегодня он ужинает
с одной девчонкой, я тоже к ним пойду. Он еще не слыхал о
своем повышении. Хочешь подстеречь его? Тогда я устрою,
что он пойдет домой между двенадцатью и часом, а ты напади.
Я буду поблизости и подоспею. С двумя ему не справиться.
Что ты разинул рот? На улице я представлю тебе такие доводы
в пользу его смерти, что ты сочтешь своим долгом убрать его.
Я опаздываю на ужин. Идем.
    Родриго.
Идем. Послушаю, что ты скажешь.
    Яго.
И ты согласишься, что я прав.
            Уходят.




        Сцена 3. Другая комната в замке.

            Входят Отелло, Лодовико, Дездемона, Эмилия и свита.
    Лодовико
Пожалуйста, не надо провожать.
    Отелло
Позвольте, нет. Мне хорошо размяться.
    Лодовико
Сударыня, спасибо за прием.
Спокойной ночи.
    Дездемона
Вы наш гость желанный.
    Отелло
Итак, идем? О, Дездемона!
    Дездемона
Да?
    Отелло.
Тотчас ложись в постель. Я сейчас приду. Отпу-
сти Эмилию. Слышишь, сделай это.
    Дездемона.
Хорошо, господин мой.
            Отелло, Лодовико и свита уходят
    Эмилия
Ну, как дела? Он с виду стал добрей.
    Дездемона
Он говорит, пройдет ко мне с прогулки,
Велел мне лечь и отпустить тебя.
    Эмилия
И отпустить меня?
    Дездемона
Так он желает.
Поэтому достань ночной наряд,
Простись со мной, Эмилия, и выйди.
Перечить нам теперь ему нельзя.
    Эмилия
Он лучше б в жизни вам не попадался.
    Дездемона
О, что ты! Нет, я так его люблю,
Что даже эти резкости, упрямство, -
Вот тут, пожалуйста, мне отстегни,
Спасибо! - для меня имеют прелесть.
    Эмилия
Постель я застелила тем бельем,
Как вы просили.
    Дездемона
Если бы случилось,
Что я из нас бы первой умерла,
Ты в эту простыню меня закутай,
Как в саван.
    Эмилия
Перестаньте! Это вздор!
    Дездемона
У матери моей была служанка
Варвара. Друг ее, гулявший с ней,
Был ветрогоном и Варвару бросил.
Была у ней излюбленная песнь,
Старинная, под стать ее
страданью,
Про иву, с ней она и умерла.
Вот эта ива у меня сегодня
Весь вечер не идет из головы.
Вот словно сяду, подопрусь рукою,
И, как Варвара, затяну. - Скорей.
    Эмилия
Достать ночное платье?
    Дездемона
Нет, не надо.
Еще вот тут булавку отколи.
Неплох собою этот Лодовико.
    Эмилия
Красавец!
    Дездемона
Интересно говорит.
    Эмилия.
Я знаю одну даму в Венеции, которая босиком
спаломничала бы в Палестину за одно прикосновенье его ниж-
ней губы.
    Дездемона
(поет) Несчастная крошка в слезах под кустом
Сидела одна у обрыва.
Затянемте ивушку, иву споем,
Ох, ива, зеленая ива.
У ног сиротинки плескался ручей.
Ох, ива, зеленая ива.
И камни смягчались от жалости к ней.
Ох, ива, зеленая ива.

Все это убери. И поскорей.
Сейчас придет он.
(Поет.) Обидчика я...

Я что-то пропустила. Чу, стучат!
    Эмилия
Нет, это ветер.
    Дездемона
(поет) Обиды его помяну я добром.
Ох, ива, зеленая ива.
Сама виновата, терплю поделом.
Ох, ива, зеленая ива.
Не плачь, говорит он, не порть красоты.
Ох, ива, зеленая ива.
Я к женщинам шляюсь, шатайся и ты.
Ох, ива, зеленая ива.

Ну хорошо, ступай. Спокойной ночи.
Не знаю, что-то чешутся глаза.
К слезам, наверно?
    Эмилия
Что вы!
    Дездемона
Есть поверье.
Мужчины, ах, мужчины, чудаки!
Скажи, Эмилия, ты допускаешь,
Что средь замужних женщин могут быть
Обманщицы такие?
    Эмилия
Допускаю.
    Дездемона
Могла бы ты в обмен на целый мир
Так поступить?
    Эмилия
А вы б не поступили?
    Дездемона
Как перед богом, я бы не могла!
    Эмилия
Я тоже не могла бы перед богом.
Но где-нибудь в потемках - отчего ж!
    Дездемона
Ты б изменила?
    Эмилия
За такую плату?
За целый мир? Нешуточная вещь!
Огромный мир - не малость
За крошечную шалость.
    Дездемона
Нет, неправда,
Ты б не могла.
    Эмилия.
Ей-богу бы, могла! Сама пала бы, сама подня-
лась. Конечно, я бы этого не сделала за какое-нибудь жалкое
колечко, два-три куска батиста, платье там какое-нибудь,
юбку, шляпку и тому подобный вздор. Но за целый мир! Ка-
кая из нас не захотела бы украсить мужа рогами и положить
потом целый мир к его ногам! Ради этого я пошла бы в чисти-
лище.
    Дездемона
Проклятье мне, когда б могла я пасть
Хотя б за все сокровища вселенной!
    Эмилия.
Да вы сообразите, этот грех был бы частью все-
ленной, а вся она была бы вашей. В вашей воле было бы выдать
это дело за что угодно другое.
    Дездемона
Я думаю, таких изменниц нет.
    Эмилия.
Дюжины, и сколько хотите в придачу. Можете
не беспокоиться, этого добра хватит.
Мне кажется, в грехопаденье жен
Мужья повинны. Значит, не усердны,
Или расходуются на других,
Или неосновательно ревнуют,
Или стесняют волю, или бьют,
Или распоряжаются приданным.
Мы не овечки, можем отплатить.
Да будет ведомо мужьям, что жены
Такого же устройства, как они,
И точно так же чувствуют и видят.
Что кисло или сладко для мужчин,
То и для женщин кисло или сладко.
Когда он нас меняет на других,
Что движет им? Погоня за запретным?
По-видимому. Жажда перемен?
Да, это тоже. Или слабоволье?
Конечно, да. А разве нет у нас
Потребности в запретном или новом?
И разве волей мы сильнее их?
Вот пусть и не корят нас нашим злом.
В своих грехах мы с них пример берем.
    Дездемона
Спокойной ночи. Я другого взгляда.
Пускай корят, я исправляться рада.
            Уходят.




                АКТ V


        Сцена 1. Кипр. Улица.

            Входят Яго и Родриго.
    Яго
Стань за колонну. Он сейчас пройдет.
Вынь меч и действуй разом, без раздумья.
Не унывай. Я буду за углом.
Смелее. Все поставлено на карту.
Мы выиграем или пропадем.
    Родриго
Не уходи на случай неудачи.
    Яго
Я буду радом. Стань, где я сказал.
            (Отходит в сторону.)
    Родриго
Влеченья нет убить его. А надо -
Так Яго убедил меня. Ну что ж,
На свете будет меньше человеком.
            (Становится за колонну.)
    Яго
Родриго я, как прыщик, расчесал.
Он распалился. Кто кого заколет?
Он Кассио, иль Кассио его,
Или друг друга оба? Все напользу.
Останется Родриго жив - изволь
Обратно отдавать ему подарки
Для Дездемоны. Этому не быть.
А уцелеет Кассио - любуйся
Век на его счастливую звезду
И на свое уродство. Так не будет.
К тому же мавр расскажет как-нибудь,
Как я оклеветал его. Опасно.
Он должен умереть. Вот он идет.
            Входит Кассио.
    Родриго
Его походка. Смерть тебе, бездельник!
            (Бросается на Кассио.)
    Кассио
Действительно пришел бы мне конец,
Когда б на мне не этот прочный панцирь.
Каков, посмотрим, твой.
            (Ранит. Родриго.)
    Родриго
О, я убит!
            Из засады выбегает Яго, наносит Кассио сзади удар в ногу и скрывается.
    Кассио
Я искалечен навсегда. Убийство!
Убийство!
            (Падает.)
            В глубине показывается Отелло.
    Отелло
Это Кассио кричит,
И Яго исполняет обещанье.
    Родриго
О, я подлец!
    Отелло
Да,ясно,это он.
    Кассио
Огня! Врача! На помощь!
    Отелло
Он,конечно!
Поборник чести, неподкупный друг,
Ты мне пример, суровый мститель Яго,
Как тверд в решеньях должен быть и я.
Лебедушка, любовник твой заколот.
Пора тебе за ним. Я не смягчусь
От вида твоего и все, тобою
Совершенное, твоею кровью смою.
            (Уходит.)
            Входят Лодовико и Грациано.
    Кассио
Неужто ни живой души кругом?
Ни караульщиков, ни пешеходов?
Сюда! Скорей!
    Грациано
Какая-то беда.
Ужасный крик.
    Кассио
На помощь!
    Лодовико
Вы слыхали?
    Родриго
О негодяй!
    Лодовико
По звуку голосов,
Здесь двое или трое. Без подмоги
Не подходите. Может быть, кричат,
Чтоб заманить нас в темноте в ловушку.
    Родриго
Как, никого? Я кровью истеку!
    Лодовико
Слыхали?
            Возвращается Яго с факелом.
    Грациано
Вот вооруженный кто-то,
С огнем, полураздетый.
    Яго
Кто кричал?
Кто призывал на помощь? Где убийство?
    Лодовико
Не знаем.
    Яго
Вы не слышали?
    Кассио
Сюда!
Сюда! Во имя неба! Помогите!
    Яго
В чем дело?
    Грациано
Кажется, я узнаю
Поручика Отелло.
    Лодовико
Угадали.
Он молодец. Не струсит.
    Яго
Кто кричал?
Откликнись!
    Кассио
Яго, это ты? Я гибну.
Ночной разбой какой-то! Помоги!
    Яго
О боже! Лейтенант? А где злодеи?
Удрали?
    Кассио
Кажется, один из них
Лежит, не встанет.
    Яго
Что за безобразье!
Где негодяи? Я им покажу!
(Лодовико и Грациано.) А вы кто? Помогите.
    Родриго
Помогите!
    Кассио
Вот нападавший.
    Яго
Подлый душегуб!
            (Наносит Родриго удар кинжалом.)
    Родриго
Предатель Яго! Лютый пес смердящий!
    Яго
Подкалывать прохожих в темноте!
А где другие? Город словно вымер.
Убили человека! Вы-то кто?
С благими умыслами или злыми?
    Лодовико
Всмотритесь лучше.
    Яго
Лодовико, вы?
    Лодовико
Я.
    Яго
Виноват. На Кассио напали
Грабители.
    Грациано
На Кассио?
    Яго
Ну как?
    Кассио
Мне ногу раздробили.
    Яго
Боже правый!
Огня! Рубашкою перевяжу.
            Входит Бианка.
    Бианка
Кто звал на помощь? Что тут происходит?
    Яго
Вот потерпевший.
    Бианка
Кассио родной!
Мой Кассио! Мой Кассио родимый!
    Яго
Заведомая уличная тварь.
У вас ни на кого нет подозрений?
    Кассио
Ни на кого.
    Грациано
Мне жалко, лейтенант,
Что застаю вас в этом положенье.
Я вас как раз разыскивал.
    Яго
Никто
Не даст мне лоскутка для перевязки?
Достать носилки б и отнесть домой.
    Бианка
Он в обмороке! Кассио!
    Яго
Уверен,
Это эта дрянь - сообщница убийц.
Хочу исследовать другое тело.
Огня сюда. Кто это предо мной?
Никак, согражданин мой и приятель
Родриго? Мыслимо ли? Это он!
    Грациано
Родриго из Венеции?
    Яго
Он самый.
Вы знаете его?
    Грациано
Да.
    Яго
Виноват.
Грацьяно? Как же! Что за близорукость!
В переполохе я вас не узнал.
    Грациано
Рад видеть вас.
    Яго
Ну, Кассио, очнулись?
Носилки очень надо бы сюда.
    Грациано
Родриго? Неужели?
    Яго
К сожаленью.
А вот носилки.
            Вносят носилки.
Милые друзья,
Снесите кто-нибудь поосторожней
Домой его, а я приду с врачом.
(Бианке.) Сударыня, вам вредно волноваться.
Лежащий тут убитый, господа,
Был другом мне. - Что, Кассио, скажите,
Произошло меж вами?
    Кассио
Ничего.
Я человека этого не знаю.
    Яго
(Бианке) Вы побледнели? - Унесите труп.
Вниманье, господа. - Бледнеть не надо.
Заметьте, как растеряна она.
Наверно, не с добра глаза таращит,
И скоро мы узнаем кое-что.
Виновность отражается во взгляде.
Дурная совесть говорит без слов.
            Входит Эмилия.
    Эмилия
Что тут случилось? Что случилось, Яго?
    Яго
На Кассио напали в темноте
Родриго с кем-то. Все они бежали.
Он ранил Кассио, а сам убит.
    Эмилия
Ах, бедный Кассио! Бедняк Родриго!
    Яго
Смотри, вот плод распутства. Расспроси
У Кассио, где ужинал он нынче.
(Бианке.) Трепещите?
    Бианка
Он ужинал со мной,
Однако я не трепещу нисколько.
    Яго
Он с вами был? Вас надо задержать.
    Эмилия
Бессовестная шлюха!
    Бианка
Я не шлюха,
А женщина такая же, как вы.
А вы крикунья.
    Эмилия
Этакая наглость!
    Яго
Друзья, пойдемте лучше последим
За перевязкой Кассио.
(Бианке.) Пойдемте,
Потребуется показанья дать.
Эмилия, голубка, сбегай в замок,
Скажи им про ночной переполох.
(В сторону.) Вперед! Сегодняшняя ночь, быть может,
Меня возвысит или уничтожит.
            Уходят.




        Сцена 2. Спальня в замке.

            Дездемона в постели. Горит свеча. Входит Отелло.
    Отелло
Таков мой долг. Таков мой долг. Стыжусь
Назвать пред вами, девственные звезды,
Ее вину. Стереть ее с липа земли.
Я крови проливать не стану
И кожи не коснусь, белей чем снег
И глаже алебастра. И, однако,
Она умрет, чтоб больше не грешить.
Задую свет. Сперва свечу задую,
Потом ее. Когда я погашу
Светильник и об этом пожалею,
Не горе - можно вновь его зажечь,
Когда ж я угашу тебя, сиянье
Живого чуда, редкость без цены,
На свете не найдется Прометея,
Чтоб вновь тебя зажечь, как ты была.
Должна увянуть сорванная роза.
Как ты свежа, пока ты на кусте!
            (Целует Дездемону.)
О чистота дыханья! Пред тобою
Готово правосудье онеметь.
Еще, еще раз. Будь такой по смерти.
Я задушу тебя - и от любви
Сойду с ума. Последний раз, последний.
Так мы не целовались никогда.
Я плачу и казню, совсем как небо,
Которое карает, возлюбив.
Она проснулась.
    Дездемона
Это ты, Отелло?
    Отелло
Да, Дездемона.
    Дездемона
Ты не ляжешь спать?
    Отелло
Ты перед сном молилась, Дездемона?
    Дездемона
Да, дорогой мой.
    Отелло
Если у тебя
Есть неотмоленное преступленье,
Молись скорей.
    Дездемона
Что хочешь ты сказать?
    Отелло
Молись скорее. Я не помешаю.
Я рядом подожду. Избави бог
Убить тебя, души не подготовив.
    Дездемона
Ты о моем убийстве говоришь?
    Отелло
Да, об убийстве.
    Дездемона
Господи помилуй!
    Отелло
Аминь всем сердцем!
    Дездемона
После этих слов,
Я верю, ты губить меня не станешь.
    Отелло
Гм!
    Дездемона
Но ты меня пугаешь. Ты зловещ,
Когда вращаешь в бешенстве глазами,
И как я ни чиста перед тобой,
Мне страшно.
    Отелло
О грехах своих подумай.
    Дездемона
Единственный мой грех - любовь к тебе.
    Отелло
За это ты умрешь.
    Дездемона
Бесчеловечно
Отплачивать убийством за любовь!
Что ты кусаешь губы в исступленье?
Недобрый знак, но я его отнесть
К себе никак, никак не в состоянье.
    Отелло
Молчи!
    Дездемона
Молчу. Но что произошло?
    Отелло
Ты подарила Кассио на память
Подарок мой, платок.
    Дездемона
Неправда, нет.
Спроси у Кассио. Души спасеньем
Клянусь, что нет!
    Отелло
Опомнись! Берегись!
Не будь клятвопреступнецею. Это
Твой смертный одр.
    Дездемона
Увы, как всякий одр
Когда-нибудь.
    Отелло
Нет, ты умрешь сегодня.
Сейчас же исповедай все грехи.
Не отрицай их. Это не поможет.
Я знаю все. Хоть это свыше сил,
Но ты умрешь.
    Дездемона
Тогда о сжалься, небо!
    Отелло
Аминь, скажу я.
    Дездемона
Пожалей и ты.
Я в жизни пред тобой не провинилась
И к Кассио питала только то,
Что чувствовать нас заповеди учат.
    Отелло
Я видел сам платок в его руках.
Меня обман твой превращает в камень,
А эту искупительную смерть -
В закоренелой грешницы убийство.
    Дездемона
Тогда он где-нибудь его нашел.
Платка ему я в жизни не давала.
Спроси, он подтвердит.
    Отелло
Он подтвердил.
    Дездемона
Что он сказал?
    Отелло
Что был с тобой в сношенье.
    Дездемона
Как! В незаконном?
    Отелло
Да.
    Дездемона
Не может быть!
Он повторить не сможет.
    Отелло
Да. Не сможет.
Он смолк навек. Труд этот на себя
Взял честный Яго.
    Дездемона
Оправдались страхи!
Я чувствовала! Кассио убит?
    Отелло
Ему б не помогло, когда бы жизней
В нем было больше, чем волос.
    Дездемона
Беда!
Он ложно оклеветан, я погибла.
    Отелло
Распутница, как смеешь ты при мне
Рыдать о нем?
    Дездемона
Сошли меня в изгнанье,
Но жить оставь!
    Отелло
Обманщица, умри!
    Дездемона
Дай эту ночь прожить! Отсрочь на сутки!
    Отелло
Сопротивляться?!
    Дездемона
Только полчаса!
    Отелло
Нет. Поздно. Решено.
    Дездемона
Еще минуту!
Дай помолиться!
    Отелло
Поздно чересчур.
            (Душит ее.)
    Эмилия
            (за сценой)
Впустите, генерал, меня! Впустите!
    Отелло
За дверью шум. Жива! Еще жива?
Я - изувер, но все же милосерден
И долго мучиться тебе не дам.
Так. Так.
            (Закалывает ее.)
    Эмилия
(за сценой) Впустите, генерал, меня! Впустите!
    Отелло
Кто там?
    Эмилия
(за сценой) Словечко только, генерал!
    Отелло
Эмилия! Наверно, с сообщеньем
О смерти Кассио! Сейчас. Сейчас.
Теперь она не вздрогнет больше.
Прошелестело что-то. Тишина.
Теперь она недвижна, как могила.
Впустить ли мне Эмилию иль нет?
Мне кажется, опять пошевелилась.
Нет, показалось. Лучше не впускать.
Едва войдет, как обратится
К моей жене. Жене? Какой жене?
Нет больше у меня жены на свете.
Какой доселе небывалый час!
Как будто в мире страшное затменье,
Луны и солнца нет, земля во тьме
И все колеблется от потрясенья.
    Эмилия
(за сценой) Пожалуйста, впустите, генерал!
Мне срочно сообщить вам что-то надо.
    Отелло
Эмилия. О ней я и забыл.
Сию минуту. Я задерну полог.
            (Открывает дверь.)
Пожалуйста, войдите.
            Входит Эмилия.
    Эмилия
Генерал
На улице убийство.
    Отелло
Быть не может!
Когда? Сейчас?
    Эмилия
Недавно,генерал.
    Отелло
Влияние луны. Она, как видно,
Не в меру близко подошла к земле
И сводит всех с ума.
    Эмилия
Венецианец
По имени Родриго, умерщвлен
Рукою Кассио.
    Отелло
Убит Родриго
И Кассио?
    Эмилия
Нет, Кассьо не убит.
    Отелло
Он жив? Напрасное кровопролитье!
    Дездемона
Убили неповинно, без вины!
    Эмилия
Чей это крик?
    Отелло
Какой? Кричали разве?
    Эмилия
О ужас! Это голос госпожи!
На помощь! Помогите! Помогите!
Скажите, Дездемона, что-нибудь!
    Дездемона
Безвинно умираю.
    Эмилия
Кто убийца?
    Дездемона
Никто. Сама. Пускай мой муж меня
Не поминает лихом. Будь здорова.
            (Умирает.)
    Отелло
Кто это сделал?
    Эмилия
Это скрыто тьмой.
    Отелло
Вы слышали, никто, она сказала.
    Эмилия
Да, госпожа сказала, что никто.
    Отелло
За эту ложь ее сожгут в геене.
Ее убийца я.
    Эмилия
Тогда она
Тем больший ангел, чем ты больший дьявол.
    Отелло
Она развратничала и лгала.
    Эмилия
Нет, сам ты лжешь и на нее клевещешь!
    Отелло
Она была коварна, как вода.
    Эмилия
А ты безумен и горяч, как пламя.
Она была до святости верна.
    Отелло
Ее любовник Кассио. Ты можешь
Спросить у мужа. Разве я б посмел
Расправиться без важных оснований?
За это ада было б мало мне
И глубочайшей бездны бездн. Все это
Установил твой муж.
    Эмилия
Мой муж?
    Отелло
Твой муж.
    Эмилия
Сказал, что Дездемона изменяла?
    Отелло
Да, с Кассио. Не эта бы беда,
Так я б на целый мир из хризолита
Не променял ее.
    Эмилия
Мой муж?
    Отелло
Ну да.
Он первый мне глаза открыл. Твой Яго
Высокой нравственности человек,
Враг мерзости.
    Эмилия
Мой муж?
    Отелло
Какая польза
В несчетном повторенье? Да, твой муж.
    Эмилия
Ах, подлость насмеялась над любовью!
Мой муж приписывал неверность ей?
    Отелло
Ты этих слов не понимаешь, что ли?
Ее проделки мне разоблачил
Твой муж и друг мой верный, верный Яго.
    Эмилия
Ну, если сам ты на него не врешь,
Пускай его поганая душонка
Гниет века по полкрупинки в день.
Он страшный лжец! Она ценила слишком
Тебя, свое сокровище.
    Отелло
Ха-ха-а!
    Эмилия
Что ж, смейся и язви, любитель правды.
Ты так же мало понимаешь в ней,
Как оценить жены не в состоянье.
    Отелло
Помалкивайте.
    Эмилия
Ты мне не грози!
Ты мне не в состоянье сделать больше,
Чем я уже и так переношу.
Глупец, болван! Бесчуственный, как камень!
Что мне твой меч? Хоть двадцать раз убей,
Я обличу тебя. Сюда! На помощь!
На помощь! Мавр убил свою жену!
Убийство! Люди добрые, убийство!
            Входят Монтано, Грациано, Яго и другие.
    Монтано
В чем дело, генерал?
    Эмилия
Ты подоспел
Удачно, Яго. Что ж ты позволяешь
Другим валить убийство на тебя?
    Грациано
В чем дело?
    Эмилия
Яго, если ты мужчина,
То опровергни выдумки лжеца.
Он говорит, что ты его уверил
В измене Дездемоны. Это ложь.
Ты на такую подлость не способен.
Изобличи при всех клеветника.
    Яго
Я то сказал, что думал, и не больше,
Чем он потом поверил.
    Эмилия
Ты сказал,
Что Дездемона изменяет браку?
    Яго
Сказал.
    Эмилия
Так ты сказал сплошную ложь,
Заведомую ложь, как перед богом!
Она - и Кассио! Ты не шутя
Любовником к ней Кассио припутал?
    Яго
Да, Кассио. Язык свой прикуси!
    Эмилия
Не прикушу. Мой долг - сказать вам правду.
Не шутка это. Госпожа моя
Лежит убитая в своей постели.
    Монтано и Грациано
Помилуй бог!
    Эмилия
И твой навет виной.
    Отелло
Не стойте в изумленье. Это правда.
    Грациано
Чудовищная правда!
    Монтано
Страшный сон!
    Эмилия
Какая подлость, низость! Неотступно
Все время мысль одна меня
сверлит.
Я что-то вспоминаю, вспоминаю,
Так точно я и думала тоща.
Мне жить не хочется, такая подлость!
    Яго
Ты очумела? Уходи домой!
    Эмилия
Вступитесь, господа! Бывало, мужа
Я слушалась, но больше не должна.
Я все скажу. Домой, быть может,
Яго,
Я больше никогда не попаду.
    Отелло
О! О! О! О!
            (Падает на постель.)
    Эмилия
Кричи, катайся, падай.
Ты умертвил честнейшую из всех,
Кого знал мир.
    Отелло
(поднимаясь) Она была распутна. -
Вы это, дядя? Я вас не узнал.
Вот мертвая племянница пред вами.
Я задушил ее. Я знаю сам,
Как это страшно и невероятно.
    Грациано
Бедняжка Дездемона! Хорошо,
Что умер твой отец. Твой выход замуж
Свел в гроб его. И если б он был жив,
Он перед этим зрелищем от горя
Наговорил таких бы богохульств,
Что умер бы, забытый провиденьем.
    Отелло
Смертельная тоска! Нельзя глядеть!
Но Яго выяснил. Она без счету
Распутничала с Кассьо. Лейтенант
Признался сам. Я знак ее вниманья
Видал в его руках. Тот самый знак,
Который я ей подарил на свадьбу, -
Платок отца, дар матери моей.
    Эмилия
О силы неба!
    Яго
Замолчи, ты слышишь?
    Эмилия
Не замолчу! Скажу все до конца.
Пусть речь моя шумит, как вольный ветер.
Теперь уже ни человек, ни зверь,
Ничто, ничто меня не остановит!
    Яго
Опомнись! Уходи!
    Эмилия
Я не уйду!
            Яго пытается заколоть Эмилию.
    Грациано
Позор! С мечом на женщину бросаться!
    Эмилия
Пустоголовый мавр, я на полу
Нашла платок и показала Яго.
Он все просил меня его украсть,
Вот я и отдала ему находку.
    Яго
Бесстыжая, молчи!
    Эмилия
А ты решил,
Что у него платок от Дездемоны?
Ошибся. Я нашла его, а Яго взял.
    Яго
Ты лжешь, мерзавка!
    Эмилия
Нет, не лгу, неправда.
Все это так и было, господа.
Ах, черт слепой! Но что и было делать
С такой женой такому дураку?
    Отелло
Как терпит небо? Нет громов в запасе?
Какой неописуемый злодей!
            Отелло пытается заколоть Яго, но Монтано обезоруживает его. Яго убивает Эмилию и убегает.
    Грациано
Упала. Он убил свою жену!
    Эмилия
Кончаюсь... С госпожою положите...
    Грациано
Убил и в суматохе убежал.
    Монтано
Невиданный подлец! Вооружитесь
Мечом, который я у мавра взял,
И охраняйте выход. Не пускайте
Его за дверь, хотя б пришлось убить,
Я брошусь за разбойником в погоню.
            Уходят все, кроме Отелло и Эмилии.
    Отелло
Я присмирел. Любой молокосос
Теперь меня обезоружить может.
Но можно ль честь блюсти без правоты?
Не стало правды, пусть и всё уходит.
    Эмилия
Вот почему ты пела, госпожа!
Я тоже кончусь с лебединой песнью
Я тоже иву-ивушку спою.
Она была чиста, кровавый мавр.
Она тебя любила, мавр жестокий.
Душой клянусь, я правду говорю
И с этим умираю, умираю.
            (Умирает.)
    Отелло
Был в комнате другой в запасе меч.
Он закален в ручье, как лед холодном.
Вот он. Пустите, дядя. Я пройду.
    Грациано
(за сценой) И не пытайся. Дорого заплатишь.
Ты без оружия и покорись.
    Отелло
Тогда войдите, я скажу вам что-то.
А то и безоружный я прорвусь.
            Входит Грациано.
    Грациано
Ну, что ты скажешь?
    Отелло
Я не безоружен.
Вы видите, вот меч, из всех мечей.
Бывавших у солдата, наилучший.
Бывало, я прокладывал им путь
Сквозь лес препятствий пострашнее ваших.
Но что же я хвалюсь? Теперь не то.
Кто управляет собственной судьбою?
Я не опасен, хоть вооружен.
Все пройдено, я у конечной цели.
Зачем вы в страхе пятитесь назад?
Тростинкой преградите путь Отелло,
И он свернет. Куда ему идти?
О девочка с несчастною звездою!
Ты сделалась белее полотна.
Когда-нибудь, когда нас в день расплаты
Введут на суд, один лишь этот взгляд
Меня низринет с неба в дым и пламя.
Похолодела. Холодна как лед.
Как чистота сама. Убийца низкий!
Плетьми гоните, бесы, прочь меня
От этого небесного виденья!
Купайте в безднах жидкого огня!
О горе! Дездемона! Дездемона!
Мертва! О! О! О! О!
            Входят Лодовико и другие. Кассио вносят на носилках, вводят арестованного Яго.
    Лодовико
Где этот пылкий бедный человек?
    Отелло
Который был Отелло? Я пред вами.
    Лодовико
А где ехидна эта? Подвести
Сюда злодея.
    Отелло
Я копыт не вижу.
Наверно, сказки. Если это черт,
Убить его мечом мне не удастся.
            (Ранит Яго.)
    Лодовико
Взять у него оружье.
    Яго
Я в крови,
Но жив еще.
    Отелло
Об этом не жалею.
Живи в мученьях. Счастье умереть.
    Лодовико
Такой когда-то доблестный Отелло,
Который стал игрушкой подлеца,
Как мне назвать тебя?
    Отелло
Как вам угодно.
Убийцей честным... Я не в гневе мстил,
А жертву чести приносил, как думал.
    Лодовико
Я знаю. Этот изверг все сказал.
Вы также Кассио убить хотели?
    Отелло
Да.
    Кассио
К чему я повода не подавал.
    Отелло
Простите. Вижу, как я ошибался.
А этому исчадью сатаны
Нельзя ль задать вопрос, с какой он целью
Моей душой и телом овладел?
    Яго
Все сказано. Я отвечать не стану
И не открою рта.
    Лодовико
И для молитв
В последний час?
    Грациано
Мы пыткой рот откроем.
    Отелло
Вот именно.
    Лодовико
Узнайте, генерал,
Подробности. В кармане у Родриго
Нашли письмо от Яго. Совершить
Убийство Кассьо должен был Родриго
По наущенью Яго.
    Отелло
Негодяй!
    Кассио
Немыслимый!
    Лодовико
А вот письмо другое.
Его писал Родриго. В нем отказ
От покушенья и других проделок,
Внушенных Яго. Данное письмо
Осталось неотосланным. Мошенник
Уговорил Родриго.
    Отелло
Демон зла!
Скажите, Кассио, как очутился
У вас в руках платок моей жены?
    Кассио
Платок нашел я у себя в квартире,
А, как признался Яго, он ко мне
Платок подбросил с тем, чтоб он попался
Потом к вам на глаза.
    Отелло
О я глупец!
О я глупец!
    Кассио
В своем письме Родриго
Пеняет Яго, для чего в ту ночь
Он к ссоре подстрекал его со мною, -
За что я и уволен. А сейчас
Лежавший долго замертво Родриго
Очнулся и пред смертью показал,
Что Яго же его и уничтожил.
Навел на грех, а после заколол.
    Лодовико
Оставьте этот дом, Отелло, с нами
Пойдемте. Знайте, вы отрешены
От должности. Правителем на Кипре
Назначен Кассио. Что до раба
До этого, он будет предан казни,
Какую только можно изобресть,
Чтоб долго мучить и убить не скоро.
Вас нам придется взять под караул
На весь тот срок, пока мы не доложим
О вашем преступлении в сенат.
Пойдемте. Выведите заключенных.
    Отелло
Сперва позвольте слово или два,
Потом пойдем. Я оказал услуги
Венеции. Но это знают все.
Речь не о том, я вот с какою просьбой:
Когда вы будете писать в сенат
Об этих бедах, не изображайте
Меня не тем, что есть. Не надо класть
Густых теней, смягчать не надо красок.
Вы скажите, что этот человек
Любил без меры и благоразумья,
Был не легко ревнив, но в буре чувств
Впал в бешенство. Что был он, как дикарь,
Который поднял собственной рукою
И выбросил жемчужину, ценней,
Чем край его. Что, в жизни слез не ведав,
Он льет их, как целебную смолу
Роняют аравийские деревья.
Прибавьте к сказанному: как-то раз
В Алеппо турок бил венецианца
И поносил сенат. Я подошел,
За горло взял обрезанца-собаку
И заколол. Вот так.
            (Закалывается.)
    Лодовико
Всему конец.
    Грациано
Я потрясен!
    Отелло
С прощальным поцелуем
Я отнял жизнь твою и сам умру,
Пав с поцелуем к твоему одру.
            (Падает на постель и умирает.)
    Кассио
Я опасался этого, но думал,
Что он разоружен. Он был во всем
Большой души.
    Лодовико
(Яго) Спартанская собака,
Что буря, мор и голод пред тобой?
Взгляни на страшный груз постели этой.
Твоя работа. Силы нет смотреть!
Укройте их. Займите дом, Грацьяно.
Вступите во владенье всем добром,
Оставшимся от мавра. Вы наследник.
(Кассио) Вам, господин правитель, отдаю
Судить злодея. Выберите кару,
Назначьте день и совершите казнь.
А я про эту горькую утрату
С тяжелым сердцем доложу сенату.
            Уходят.


   Примечания и комментарии

   Трагедия "Отелло, или венецианский  мавр"  была  впервые  представлена  6
октября 1604 года  в  честь  Иакова  I,  незадолго  перед  тем  торжественно
вступившего в Лондон. Так как пьесы Шекспира  долго  не  залеживались,  надо
думать, что трагедия была написана в том же году.
   Источником ее послужила Шекспиру новелла Джиральди  Чинтио  "Венецианский
Мавр" из его сборника "Hecatommithi" или "Сто рассказов" (1566).
   XVI век - это эпоха высшего расцвета гуманистических идей.  Но  вместе  с
тем это эпоха раскрытия  трагического  несоответствия  между  грандиозностью
идеалов ренессансного гуманизма и возможностью их осуществления в конкретных
исторических условиях. Личность в  понимании  ренессансного  гуманизма  есть
нечто абсолютно единое и  цельное,  лишенное  сложности  и  развития,  точка
приложения  действующих  в  ней  и  через  нее  сил,  практическое  единство
образующих   ее   чувств,   мыслей,   влечений.   Такая   личность   подобна
геометрической точке, твердому атому старой, демокритовской  физики.  Таково
восприятие личности у Боккаччо, Петрарки (несмотря на наличие осознанных  им
внутренних противоречий), Клемана Маро, Ронсара, Ариосто, Спенсера, Марло  в
самом начале его пути.
   Соответсвующим образом строится и представление о человеческом  обществе,
которое мыслится как свободный союз полноценных,  жизнерадостных  личностей.
Таков, например,  кружок  рассказчиков  "Декамерона"  Боккаччо,  а  также  и
"Гептамерона" Маргариты Наваррской, такова  Телемская  обитель  у  Рабле.  В
такие  ассоциации  входят  лишь  "аристократы  духа"  -  понятие,   усиленно
развиваемое ренессансным гуманизмом, в  противовес  феодально-средневековому
понятию наследственного, родового аристократизма.  Вопрос  об  охвате  всего
человечества, о создании государства обычно еще не ставится. В этих  кружках
нет  структуры  и  нет  развития,  руководства  и  управления,  ибо  в   них
господствует дух абсолютной свободы и  в  то  же  время  нет  противоречивых
интересов. Противоречия, раздоры, зло мыслятся как  случайная  и  преходящая
порча, отрава, занесенная со стороны.
   В основе такого мирооощущения  лежит  идея  природы,  как  всегда  только
доброй силы (Физис  Рабле,  противопоставляемый  им  Антифизии,  т.е.  всему
ложному  и  извращенному,  злому),  вера  в  доброту  человеческой  природы.
Вспомним рассуждения Рабле о том, что  все  естественные  влечения  человека
законны и что, если только их не насиловать, они приведут лишь  к  действиям
разумным  и  моральным.  Ренессансные  гуманисты,  настроенные  идиллически,
верили, что достаточно красноречивого увещивания или горячего призыва, чтобы
побудить людей "отбросить эгоизм и начать помогать друг  другу"  -  и  тогда
жизнь сразу станет прекрасной и счастливой. Такое утопически реформированное
общество мы не  раз  встречаем  в  комедиях  Шекспира  его  раннего  (но  не
второго!) периода.
   Этому ренессансному гуманизму "истина" представляется  как  некий  вполне
достижимый абсолют,  для  овладения  которым  требуется  лишь  добрая  воля,
энергия и удача ("фортуна").
   Этот мир "Декамерона" и  юношеских  поэм-романов  Боккаччо,  мир  Лоренцо
Великолепного и Полициано,  Ариосто,  Клемана  Маро  и  Бонавентуры  Деперье
("Веселые  забавы"),  первых  двух  книг  Рабле,  поэм   Эдмунда   Спенсера,
лирических комедий и ранних трагедий (как, например,  "Ромео  и  Джульетта")
Шекспира, - если можно так выразиться, планиметричен. Он не совсем плоский и
имеет свои выступы и  возвышения,  как  барельеф,  но,  по  существу,  лишен
третьего измерения - глубины. В этом мире для достижения истины или  счастья
надо только долго и энергично  плыть  в  верно  выбранном  направлении,  как
доплыли Колумб или Васко де Гама до желанной  гавани.  Этот  мир  Ренессанса
безбрежен  и,  следовательно,  бесконечен  во   всех   направлениях.   Такой
безбрежности,   однако,   было   достаточно   для   возникновения    чувства
неисчерпаемости жизни и бытия, идеи неиссякаемой  "фортуны"  -  идеи,  столь
характерной  для  авантюрного  периода  буржуазного  общества.  Это  чувство
питалось великими открытиями эпохи и смелой ликвидацией средневековых  догм,
производимой рациональным путем, логически, в свете  показаний  человеческих
чувств  и  разума.  Это  ренессансно-гуманистическое  мироощущение  в  своей
прекрасной наивности было индивидуалистично и эгоцентрично в  своем  упоении
жизнью и ее раскрывающимся для личности беспредельными возможностями.
   Однако,   провозгласив   освобождение   человеческой   личности,    такое
мировоззрение оказалось  неспособным  решить  практически  вопрос  о  формах
организации общества и государства, где идеал свободы мог  быть  реализован.
При первом столкновении с действительностью его прекрасные иллюзии  рухнули.
Это должно было привести отнюдь не к капитуляции гуманизма вообще, а лишь  к
перевооружению его для  дальнейшей,  более  суровой  борьбы,  к  преодолению
ренессансного   "прекраснодушия",   к   выработке   более   глубокого   (чем
раннеренессансное) гуманистического мировоззрения, а именно - расширенного и
более критического понимания человеческой личности и человеческих отношений.
И эти последние и человеческая личность начинают теперь  раскрываться  в  их
сложности, противоречивости и развитии.
   Важнейшей вехой здесь является учение Монтеня о человеческом "я", которое
едино, но  не  единообразно,  полно  противоречий,  беспрерывно  изменяется,
приспосабляясь к окружающим условиям и приспособляя их к  себе,  способно  к
бесконечному развитию. Стоящее  в  тесной  связи  с  этим  монтеневское  que
sais-je? (что я знаю?) -  не  капитуляция  разума,  а  признание  того,  что
истина, благо и счастье не окостеневшие формулы, а путь,  искание  и  борьба
Аналогичное изменение происходит и во  взглядах  на  человеческое  общество,
иначе говоря, на государство.  Последнее  понимается  теперь  как  сочетание
противоположностей, лежащих в разных плоскостях,  как  сложная,  беспрерывно
развивающаяся конструкция, как единство разнородных и частью  противоречивых
сил,  в  котором  общее  благо  осуществляется   посредством   гармонической
координации частей и подчинения частных интересов потребностям целого.
   Так же, наконец, представляется  теперь  и  мир,  взятый  в  целом,  этот
"макрокосм", сложный и  многоплановый.  Сокращенным  подобием  его  является
государство (сравнение, нередкое у Шекспира: см., например,  речь  Улисса  в
"Троиле и Крессиде", I, 3), а еще более сокращенным - человеческое "я", этот
"микрокосм" (как говорит Лир, "малый мир, именуемый человеком", IV, 6, 137).
Такой мир, такое государство и такая личность способны не только к росту или
изменению, но и к трансформации (см., в отличии от "вырастающих"  Джульетты,
или Ромео, трансформации, происходящие с Гамлетом, Лиром, Эдгаром, Макбетом,
Кориоланом, Клеопатрой). Мир  (как  общество,  так  и  человек)  приобретает
глубину, становится стереометричным: это вечно меняющиеся, многопланное,  по
существу, бездонное целое.
   Это  новое  восприятие  мира  и  человека,  преодолевающее   ренессансную
упрощенность   и   прекраснодушный   догматизм    привело    к    углублению
гуманистических идеалов, к возникновению трагического гуманизма. Его  лучшие
представители в искусстве - Шекспир второго периода и Сервантес,  Рембрандт,
в известном смысле Микельанджело, Леонардо да Винчи. Новый этап гуманизма  -
это  осознание  трагедии  человека   в   частнособственническом   и   притом
рефеодализирующемся обществе, разумение всей тяжести борьбы, которую человек
ведет с этим обществом, - борьбы, не всегда  сулящей  успех  и  порой  почти
безнадежной, но все же всегда и во всех случаях необходимой. А вместе с  тем
- это осознание того, что  ренессансное  мировоззрение  с  его  идиллическим
оптимизмом и упрощенностью недостаточно вооружает для такой борьбы, что  для
нее нужен более сложный арсенал идей, чем заготовленный  гуманизмом  XIV->XV
веков.
   Трагический гуманизм считал, что если даже победа при данных  условиях  и
невозможна, то все же надо бороться хотя  бы  мыслью,  стараясь  вникнуть  в
сущность неразрешенных конфликтов, так как победа мысли есть  залог  будущей
реальной победы над злом. Так, Гамлет у Шекспира борется мыслью и за  мысль:
поскольку  восстановить  расшатанный  век  (I,  5,   в   конце)   -   задача
неосуществимая, то мысль, разумение становится его действием. Точно  так  же
мысль наряду с действием стала делом всей жизни Монтеня.
   Для уяснения всей трудности борьбы, которую  человеку  надлежит  вести  с
окружающим обществом и с самим собой, Шекспир раскрывет все соблазны  и  все
иллюзии, встающие на пути человека. Рост личности для  него  -  это  история
беспрерывного ее восхождения путем преодоления пережитых ею ступеней и  форм
своей сущности. Поэтому Шекспир  второго  периода,  так  же  как,  например,
Сервантес, всегда и во всем заменяет статическое динамическим, структурное -
функциональным, формулу - анализом, догму -  критикой,  всюду  внося  тонкие
различия и момент относительности, устанавливая этапы в развитии личности  и
человеческих отношений или конфликтов.
   Для  художественного  выражения   такого   гуманистического   (в   новом,
осложненном смысле слова) миропонимания вышеописанные средства стиля барокко
были  столь  же  пригодны  и  столь  же  необходимы,  как  и  для  выражения
миропонимания "классического", реакционного барокко. Разница, однако, в том,
что  там  это  беспрерывное  внутреннее  движение  и  просветы  в  бездонное
порождали  ощущение  хаоса  и  иррациональности  бытия,  здесь  же  вся  эта
сложность пронизана внутренним  порядком,  подчинена  общему,  объединяющему
закону.
   Остановимся  на  главнейших  моментах,  где  Шекспир,  как  поэт  и   как
мыслитель, проявил глубокую независимость и своеобразие.
   Краткое упоминание новеллы о том, как началась любовь Мавра и  Дездемоны,
Шекспир превращает в широкую, заполняющую весь I акт  картину  истории  этой
любви, которая  вместе  с  тем  определяет  особый  характер  их  отношений,
проливающий свет и на характер последующей ревности Отелло.
   Мавр часто бывал в доме отца Дездемоны и подробно  рассказывал  всю  свою
жизнь, полную великих лишений, трудов и опасностей. Дездемона жадно  слушала
его рассказы и через них  узнала  Отелло,  поняла  его  натуру  до  конца  и
полюбила его.  На  упрек  Брабанцио  в  том,  что  он  приворожил  его  дочь
колдовством, Отелло отвечает: "Я ей своим бесстрашьем полюбился, она же  мне
- сочувствием своим" (I, 3).
   Но, с другой стороны, когда окружающие удивляются,  как  могла  Дездемона
полюбить темнокожего, она отвечает: "Для меня  краса  Отелло  -  в  подвигах
Отелло".
   Их соединила не воля родителей, не какой-либо  расчет  (основные  стимулы
аристократических и мещанских браков), даже не стихийный  чувственный  порыв
друг к  другу,  как,  например,  Ромео  и  Джульетту,  а  глубокое  взаимное
понимание, полное приятие одного  существа  другим  -  самая  высокая  форма
человеческой любви.
   С этим тесно связан и характер ревности Отелло: это не уязвленное чувство
чести (как, например, в драме Кальдерона "Врач своей чести"), но  это  и  не
мещанское  чувство  мужа-собственника,  на  права  которого  посягнули.  Это
чувство величайшей  обиды,  нанесенной  абсолютной  правдивости  и  доверию,
соединившим Отелло и Дездемону. Лживость Дездемоны - вот что приводит Отелло
в исступление. Ревность его в моральном отношении того  же  порядка,  что  и
любовь.
   Как  и  всегда,  Шекспир  не  ограничился  переосмыслением  побуждений  и
действий персонажей своей трагедии, взятых у Джиральди  Чинтио.  Углубляя  и
разрабатывая характеры, набросанные итальянским новеллистом, он  радикальным
образом их перестроил, вложив в  их  смысл  и  назначение  совершенно  новое
содержание, открывая новый мир. Этот мир основан на трех образах, вступающих
между  собой  в  самые  удивительные  связи  и  отношения.  Первый  из  них,
естественно, сам Отелло. Это одно из самых замечательных созданий  Шекспира.
Его Отелло соединяет в себе черты варварства  и  высшей  духовной  культуры,
первобытную свежесть и пылкость чувств со светлым разумом. "Мавр", то  есть,
по понятиям  того  времени,  наполовину  дикарь,  он  с  юных  лет  поступил
наемником на службу Венецианской республики и на этом  пути  достиг  высоких
чинов, сделался венецианским полководцем и стал  вхож  в  дома  венецианских
сенаторов. Здесь он познакомился с  дочерью  Брабанцио,  влюбился  в  нее  и
рассказом о своих подвигах и испытаниях внушил ей ответную любовь, которая и
привела к браку.
   С этой любовью Отелло открылся  целый  мир  -  мир  красоты  и  гармонии,
пришедший на смену прежнему "хаосу" в его  душе,  возвращения  которого  он,
начав ревновать, так боится. Его любовь к Дездемоне, основанная на  доверии,
беспредельна: он любит ее, даже когда перестает ей верить, и ради этой любви
готов пойти на унижение. Потеряв Дездемону, он  должен  вернуться  к  своему
одиночеству, ибо в связи с его суровым ремеслом  воина  у  него  было  много
сотоварищей, но, в отличие от Ромео, Гамлета, Лира (Кент, шут),  никогда  не
было друга. Любовь Отелло к  Дездемоне  и  ненависть  к  ней  сплетаются  во
взаимной борьбе. Нежность к Дездемоне сохраняется у Отелло до конца:  убивая
ее, он боится причинить ей боль, он оберегает ее от  малейшей  царапины,  и,
когда Дездемона стонет, он убивает ее, чтобы прекратить ее страдания.
   Старый  вопрос  "ревнив  ли  Отелло?"   (подразумевая   под   "ревностью"
болезненную  и  преувеличенную  подозрительность)  -  можно  считать   давно
поконченным. Нет надобности приводить тут мнения как литературных  критиков,
так и деятелей театра, единодушно дающих на этот счет отрицательный ответ. У
нас, в частности, полную ясность  внес  в  этот  вопрос  Пушкин,  сказавший:
"Отелло от природы не ревнив  -  напротив:  он  доверчив".  По  собственному
признанию Отелло (в конце пьесы, перед тем как он закалывается,  то  есть  в
такой момент, когда герои  Шекспира  в  своих  признаниях  бывают  предельно
откровенны и правдивы),  он  "был  не  ревнив,  но  в  буре  чувств  впал  в
бешенство". Отелло долго сопротивлялся наущениям Яго  и  сдался  лишь  перед
лицом, как ему могло показаться,  совершенно  убедительных  фактов.  Но  эти
факты говорили ему об утрате Дездемоной не столько чести, сколько честности.
Он рассуждает: "Оставлю ей жизнь -  других  будет  обманывать".  "Таков  мой
долг.  Таков  мой  долг",  -  говорит  Отелло,  приближаясь  к  ложу  спящей
Дездемоны, чтобы ее задушить. Ибо его сильнее всего оскорбляет  то,  что  он
считает ее "лживостью". Вместе с доверием к Дездемоне Отелло утратил и  веру
в человека, в возможность правды на земле. Именно в этом, и ни в чем другом,
заключается его трагедия.
   Своей нравственной красотой, светом, исходящим от нее, Дездемона  так  же
возвышается над окружающими, как и Отелло. Воплощение женской нежности,  она
в  то  же  время  является   примером   человеческой   доблести,   смелости,
мужественности. Слушая рассказы Отелло о его подвигах, она сожалеет, что бог
не создал ее мужчиной  (подобное  сожаление  высказывала,  как  передают,  и
современница Шекспира Мария Стюарт); она бежит из дома отца, одна в  гондоле
бурной ночью, среди венецианских головорезов, к смуглокожему  возлюбленному;
она отвечает в сенате после назначения Отелло наместником Кипра на вопрос  -
не предпочтет ли она на время его отсутствия остаться в Венеции: "Я полюбила
мавра, чтоб везде быть вместе с ним", а не для того,  чтобы  "в  разгар  его
похода остаться мирной мошкою в тылу", и Отелло встречает ее приезд на  Кипр
на особом корабле веселым возгласом: "Моя воительница!"
   В свои светлые часы Отелло отвечает Яго на  его  нашептывания:  "Меня  не
сделают  ревнивцем  признанье  света,  что  моя  жена  красива,   остроумна,
хлебосольна, умеет общество занять, поет и пляшет...". И о  том  же  говорит
распеваемая ею "песенка об иве", в ее интерпретации совсем лишенная мрачного
оттенка. Наметкой, помогающей  понять  ее  душевное  состояние,  весь  свет,
исходящий от нее, может служить  тут  же  вырывающееся  у  нее  восклицание:
"Неплох собою этот Людовико".
   Но особенно пленительны и трогательны "три святых обмана" Дездемоны  (как
их любят называть английские критики). Первый - побег Дездемоны к Отелло  из
дома отца, второй - уклончивость в вопросе о платке  и  третий  -  когда  на
вопрос Эмилии "Кто убийца?" - она отвечает: "Никто. Сама".
   Антиподом  и  Отелло  и  Дездемоны  -  двух  натур,  глубоко  друг  другу
родственных,  является  Яго  -  воплощение  всех   самых   низменных   начал
человеческой  природы.  Конечно,  видеть  в  нем  персонификацию  духа  зла,
существо, любящее зло ради зла, как это делала старая романтическая  критика
(а в более позднее время - А.Блок), сейчас мы уже не можем: слишком уж четко
выступает конкретная мотивировка действий Яго  и  их  социально-исторический
смысл; Яго - типичный представитель хищнического индивидуализма, жестокий  и
циничный, подобно Ричарду III или Эдмонду Глостеру в "Короле Лире".  У  него
своя философия, с помощью которой он оправдывает совершаемые  им  злодеяния.
Философия эта, в сущности, сводится всего  к  двум  принципам,  теоретически
слабо друг с другом связанным, но практически довольно хорошо совмещающимся:
это абсолютный релятивизм, утверждающий, что  всякая  вещь  существует  лишь
поскольку мы ее ощущаем и что если мы ее не чувствуем, то, значит, ее и нет;
а второй принцип много проще: это "набей потуже кошелек" (I, 3) - припев,  с
помощью которого он пытается поработить Родриго.
   Ясно, насколько  такое  мировоззрение  непримиримо  с  мироощущением  как
Отелло, так и Дездемоны. И отсюда понятна  ненависть  Яго  к  обоим,  что  и
делает его злобу к ним такой предвзятой и непримиримой.  "Я  не  перевариваю
мавра", - говорит он. Подобно тому как "в жизни Кассио есть некая  красота",
делающая его нестерпимым  для  Яго,  так  же  несносны  для  него  Отелло  с
Дездемоной: первый оскорбляет Яго своим величием, вторая -  своей  чистотой.
Они претят ему, они терзают его одним лишь  тем,  что  существуют,  ибо  Яго
насквозь и до конца аморален.  Отсюда,  по  выражению  английских  критиков,
"поиски мотивов" у Яго для его ненависти к Отелло: если бы даже последний  и
не обошел его по службе, сделав своим лейтенантом Кассио, все  равно  -  Яго
нашел бы оправдание для смертельной ненависти к мавру (например, вымышленная
Яго супружеская неверность  Эмилии,  в  постель  к  которой  якобы  "скакал"
Отелло).
   Яго проповедует свои "принципы" так  пылко  и  настойчиво,  что  способен
заразить ядом своей философии и других, в том числе самого Отелло  в  момент
наибольшего помутнения его разума.
   Но Яго свойственна еще  другая  форма  релятивизма,  более  утонченная  и
потому еще более мерзкая - это стремление все мерить на свой аршин и  потому
все унижать и марать. Он говорит про Дездемону: "Я сужу  по  себе  и  потому
знаю, что она станет". Это постоянное  сопоставление  других  душ  со  своей
собственной,   ничтожной   и   низменной,   придает   всем   его   суждениям
ограниченность и будничность, грязное уродство.
   В глухой, незримой борьбе, которую Отелло и Дездемона  обречены  вести  с
Яго, они могли бы найти опору и помощь в окружающих, если  бы  могли  в  них
встретить натуры, единородные и равноценные себе,  иначе  говоря,  столь  же
чистые и светлые. Но таких натур вокруг них нет. В этой трагедии Шекспира мы
нагляднее, чем в большинстве других его пьес можем  наблюдать  искусство,  с
каким он орудует тонкими,  едва  заметными  оттенками,  создавая  образы,  в
общем, вполне положительные, но  все  же  лишенные  законченного  морального
совершенства, которое могло бы поставить их на одну доску  с  протагонистами
трагедии. Таких образов в данной трагедии, в основном два: Эмилия и  Кассио.
Анализ их характеров тем более интересен, что все отмечаемые ниже черты  их,
придающие им такую сложность, добавлены  Шекспиром  и  в  его  источнике  (в
новелле Чинтио) полностью отсутствуют.
   Критиками уже давно отмечена сложность характера Эмилии, которая в  конце
пьесы из легкомысленной субретки превращается в истинную  героиню.  То,  что
характеризует Эмилию до последнего акта, должно быть  вызвано  не  моральной
неполноценностью, а душевной незрелостью, недоразвитостью. Когда  на  вопрос
Дездемоны, могла ли бы она изменить мужу хотя  бы  "за  целый  мир",  Эмилия
отвечает: "За целый мир? Нешуточная вещь!  Огромный  мир  -  не  малость  за
крошечную шалость" (IV, 3), - мы понимаем, что это лишь шутка, ни о  чем,  в
сущности, не говорящая, хотя она и неприятно  звучит  в  драматически  очень
тяжелый момент и к тому же в устах отнюдь не  комического  персонажа.  Точно
так же, когда Эмилия крадет у Дездемоны платок, она это делает, нисколько не
думая о последствиях и лишь из желания угодить мужу (III, 3). Можно  поэтому
говорить лишь о ее слепоте, не о порочности. Но в  последних  сценах  Эмилия
необычайно вырастает. Ее моральный триумф не в том даже, что она умирает  за
правду, разоблачая Яго, а в том, что она  умирает  без  единой  жалобы  и  с
обрывком на устах той самой песни, которую перед смертью пела Дездемона  (V,
2).
   Менее уяснен критикой характер  Кассио,  который  обычно  трактуется  как
личность морально безупречная, хотя и несколько  бледная.  Однако  моральные
изъяны Кассио не менее существенны, чем изъяны  Эмилии,  хотя  они  и  более
завуалированы. Кассио, конечно, от начала до конца душевно чист, и это очень
хорошо  формулирует  Яго,  когда  говорит  о  нем:  "Есть  в  жизни   Кассио
каждодневная красота, которая мешает мне жить" (V, 1, - перевожу  дословно).
Однако в "красоте" Кассио есть целый ряд "пятнышек",  поданых,  правда,  так
легко и  замаскированно,  что  они  остаются  почти  незамеченными,  хотя  и
оказывают на зрителя
   определенное  действие,   придавая   образу   Кассио   оттенок   какой-то
бесцветности и неполноты.
   Это прежде всего его способность  хмелеть  от  первой  рюмки  (см.  сцену
попойки, II, 1).  Безусловно,  слабая  сопротивляемость  алкоголю  не  могла
рассматриваться Шекспиром как нечто порочащее человека; однако подчеркивание
этого свойства без всякой видимой надобности объективно  снижает  образ.  Но
еще важнее то, каков Кассио во хмелю. У него  определенно  не  "веселое",  а
"хмурое" вино, он легко возбуждается, заводит ссоры,  дерется.  Не  есть  ли
это, согласно известной пословице, проявление  задатков,  заложенных  в  его
характере даже и тогда, когда  он  находится  в  нормальном  состоянии?  Яго
говорит о нем Родриго: "Он вспыльчив и от слов легко переходит к  действиям.
Вызовите его на них" (II, 1), и у нас нет причин сомневаться в  правильности
этой характеристики. Больше того, хмурость и задиристость могут  проявляться
весьма неодинаково и по очень различным поводам. У Кассио хмурость во  хмелю
носит  не  просто  злобный,  но  и  оскорбительный   характер,   способствуя
проявлению его надменности, презрительного отношения к ниже стоящим людям. С
удивительной бестактностью он  напоминает  Яго,  обойденному  чином,  о  его
неудаче, когда заявляет,  что  "помощник  капитана  должен  спастись  раньше
поручика" (II, 3), и в следующей за  этим  ссоре  его  с  Монтано  при  всей
неясности ее причин (ибо она началась за сценой) лейтмотивом звучит  все  та
же надменность Кассио: "Учить меня! Читать  мне  наставленья!  Да  я  его  в
бутылку загоню!" (II, 3).
   То, что Кассио водится с куртизанкой, не содержало в  себе,  по  понятиям
того времени, ничего позорного. Но все же это бросает какое-то пятно на  его
облик, сокращая возможность каких-либо более высоких чувств с  его  стороны,
снижая круг его интересов и влечений.  Шекспир  ни  при  каких  условиях  не
изобразил бы в аналогичном положении Отелло, Гамлета  или,  скажем,  Эдгара.
Добавим еще, что Кассио иногда бывает груб с  Бьянкой,  что  не  делает  ему
чести. Интересно, что после постигшей его катастрофы, когда по его уверению,
ему не дают покоя терзающие его стыд  и  досада,  он  считает  возможным  (в
сцене, где подслушивает Отелло, IV, 1) весело шутить и  смеяться  по  поводу
своих отношений с Бьянкой. Но тут же отметим, что  момент  этот  чрезвычайно
смягчен тем, что в этой сцене  все  внимание  зрителя  сосредоточено  не  на
Кассио, а на Отелло  (и  отчасти  на  Яго)  и  что  весь  эпизод  служит  не
характеристике персонажа, а интриге, трагедии в целом.
   Наконец, даже самый тот факт, что Кассио хлопочет о своем  восстановлении
в должности (хотя бы и не по личному почину, а по коварному совету  Яго)  не
прямо, а при посредстве  жены  своего  начальника  рисует  его  в  не  очень
красивом свете. Можно вспомнить здесь "Меру  за  меру",  где  одно  то,  что
Клавдио, это воплощение слабости, решает прибегнуть к заступничеству сестры,
- уже не говоря о том, что позже, узнав,  какой  ужасной  ценой  может  быть
добыто его спасение, он все же молит сестру пойти на эту жертву,  -  снижает
его моральные качества. Но Кассио обращается  к  помощи  Дездемоны  с  такой
доверчивостью и простодушием, что некоторая неблаговидность его поведения не
доходит полностью до сознания зрителя. И в этом - чувство  меры  Шекспира  и
его удивительное чувство нюансов.
   Теневые и светлые черты так же перемешаны в характере  Кассио,  как  и  в
характере Эмилии, с тем лишь  различием  -  и  здесь  сказывается  богатство
художественных ракурсов Шекспира, - что в Эмилии они даны в  раздельности  и
последовательности  (от  темного  к  светлому),  тогда  как  в  Кассио   они
одновременны и слитны.
   Во всем этом мы имеем выражение  не  столько  порока,  сколько  слабости,
своеобразную смесь "чистого" (fair) и "грязного" (foul). И  это  в  точности
соответствует замыслу трагедии.  Вокруг  Отелло  разлита  не  подлость  (как
вокруг  Гамлета),  а  лишь  слабость,  и  от   Отелло,   который,   согласно
заключительному определению Кассио, "был во  всем  велик  душой"  (@геа1  оГ
Ьеаг1; V,  2),  его  ближайшие  спутники  отличаются  не  низостью,  а  лишь
малодушием.
   Такое же сплетение оттенков мы находим, кстати сказать, и в других, менее
крупных образах трагедии: в Бьянке можно найти черты сердечности,  Брабанцио
далеко не такой глупец и жалкий шут, каким его часто изображают на сцене,  и
т.д.
   Известная  немецкая  писательница-эмигрантка  Матильда   фон   Мейзенбург
рассказывает в своих мемуарах, что в один из  самых  печальных  дней  своего
изгнания,  в  Лондоне,  когда  утомленная  борьбой,  она   была   близка   к
самоубийству, ей довелось увидеть "Отелло", и в  тяжелом  зрелище  несчастий
она почерпнула мужество для того, чтобы жить. Таково свойство  шекспировских
трагедий, вливающих  веру  в  достоинство  человека  и  ценности  жизни,  их
всепобеждающий оптимизм.
   Все действие трагедии происходит в обстановке боевой тревоги и накаленных
страстей: в I акте - в суматохе и кипучей напряженности венецианской  жизни,
во всех последующих - на Кипре, перед  угрозой  нападения  турецкого  флота,
среди кипения портовой жизни,  празднеств  и  ночных  драк,  всяких  опасных
случайностей. Такова атмосфера, в которой разыгрывается этот простой  случай
из человеческой жизни, эта великая человеческая трагедия.
   Окидывая трагедию об Отелло одним взглядом, выносишь  о  ней  впечатление
как об огромной симфонии, выдержанной в  одной  определенной  тональности  и
основанной  на  развитии  контрастов  и  на  последовательном  развертывании
простых и  великих  человеческих  тем,  -  симфонии,  в  которой  изображено
столкновение между миром добра и миром зла, завершающееся моральной  победой
первого. Эта победа заключается в том,  что  Отелло  прозревает.  Он  плачет
слезами радости, и, хотя он убивает себя,  это  не  дикое  отчаяние,  а  акт
высшего правосудия, свидетельствующий о возвращении к нему веры  в  жизнь  и
доверия к человеку.

        А.Смирнов.

   Примечания к тексту "Отелло" К с. 241.
    Мавр
   В эпоху Шекспира слово "мавр" (Moor) употреблялось  в  широком  значении:
"чернокожий", "темнокожий".  Шекпир  представляет  себе  Отелло  с  толстыми
губами (Родриго называет его "толстогубым") и с темным, а не смуглым  лицом.
Яго.
   Некоторые комментаторы полагают, что  Яго,  судя  по  имени,  испанец.  В
дальнейшем, в одном месте  подлинника,  Яго  ругается  на  испанском  языке.
Родриго,-В издании 1623 года о Родриго добавлено: "одураченный  дворянин"  К
с. 244.
    Родос и Кипр
   Острова, были военно-морскими базами Венецианской республики. К с. 251.
    ...без подобающей охраны...
   В эпоху Шекспира не только женщины, но и мужчины редко рисковали выходить
из дома. ночью. Улицы  не  освещались  и  были  полны  грабителей.  То,  что
Дездемона бежала к Отелло одна, без охраны, говорило зрителям  шекспировской
эпохи о смелости Дездемоны. К с. 266.
    Что, Марк Лукезе в городе?
   Очевидно, первая мысль дожа - назначить командующим этого Лукезе. Но  так
как он уехал, остается один выход: назначить темнокожего  Отелло,  которого,
таким образом, дож и сенат назначают волей-неволей, по необходимости.  К  с.
294.
    Птичий клей.
   Клейкое вещество, при помощи которого ловили птиц.  Возможно,  что  здесь
скрыт намек: Яго уже приготовил "птичий клей" для Кассио и Дездемоны.  К  с.
308.
    Король Стефан был бережлив...
   Яго  поет  строфу  из  известной  в  ту  эпоху   песенки,   прославляющей
бережливость. В этой песенке беседуют муж и жена:  муж  хочет  наряжаться  в
шелк и бархат, а жена уговаривает его  быть  бережливым.  В  эпоху  Шекспира
джентльмены старинного склада, а  также  пуритане,  этот  авангард  растущей
буржуазии, обличали новомодную роскошь и расточительность придворной  знати.
Король Стефан, царствовавший в
   XII веке, не раз  упоминается  в  литературе  того  времени  как  образец
бережливости. Близкий к пуританам современник Шекспира драматург Роберт Грин
в своем памфлете "Шутка для придворного выскочки, или Спор между  бархатными
и холщовыми штанами" (1592) писал следующее: "Хорошее и благословенное время
было в Англии, когда король Стефан платил за штаны всего один золотой  и  то
считал это роскошью". Не указывает ли эта песенка  на  пуританские  черты  у
Яго? К с. 321.
    Входит Кассио с музыкантами.
   Во времена Шекспира существовал обычай  исполнять  ранним  утром  веселую
приветственную песенку под окном новобрачных. ...поют в нос...
   Намек на свойственное неаполитанцам произношение в нос. К с. 349.
    Мандрагора
   Корень мандрагоры считался одним из  самых  сильнодействующих  снотворных
средств. К с. 362.
    Какая влажная!
   По распространенному в эту эпоху мнению,  горячие  и  влажные  руки  были
признаком чувственности. К с. 380.
    Вы шишки не набили?
   Здесь Яго, по-видимому, указывает на лоб Отелло, намекая на рога, то есть
на возможную измену Дездемоны. К с. 417.
    Зеленая ива.
   В народных песнях и поговорках эпохи Шекспира плакучая ива была  эмблемой
девушки или женщины, покинутой любимым человеком. Песня  Дездемоны  является
вариацией на тему народной песни-баллады. К с. 447.
    Влияние луны.
   Согласно воззрениям того времени, одной из причин  безумия  было  влияние
луны, уклонившейся от своего обычного пути, К с. 449.
    Она была коварна, как вода.
   Это сравнение встречается у многих народов: тихие и глубокие воды таят  в
себе гибель. К с. 467.
    Спартанская собака
   У  Шекспира  и  современных  ему  писателей  псы  древней  Спарты   часто
упоминаются как воплощение кровожадной свирепости.



   Уильям Шекспир.
   Цимбелин

---------------------------------------------------------------------------
     перевод Н.Мелковой
     OCR: Максим Бычков
---------------------------------------------------------------------------

        Действующие лица

     Цимбелин, король Британии.
     Клотен, сын королевы от первого брака.
     Леонат Постум, муж Имогены.
     Беларий, изгнанный вельможа, скрывающийся под именем Моргана.

     Арвираг   }  сыновья Цимбелина,  скрывающиеся под именами Полидора и
     Гвидерий  }  Кадвала, мнимых сыновей Моргана.

     Филарио, друг Постума
                            } итальянцы.
     Якимо, друг Филарио

     Француз, друг Филарио.
     Кай Луций, римский полководец.
     Римский военачальник.
     Два британских военачальника.
     Пизанио, слуга Постума.
     Корнелий, врач.
     Два дворянина.
     Два тюремщика.
     Королева, жена Цимбелина.
     Имогена, дочь Цимбелина от первого брака.
     Елена, прислужница Имогены.

     Вельможи, дамы, римские сенаторы, трибуны, призраки, прорицатель,
       голландец, испанец, музыканты, офицеры, солдаты, гонцы и слуги

                    Место действия - Британия и Италия.


        АКT I

        СЦЕНА 1
                    Британия. Сад за дворцом Цимбелина.
                           Входят два дворянина.

                              Первый дворянин

                   Кого ни встретишь - вид у всех унылый.
                   Не столь покорен дух наш небесам,
                   Сколь королю придворные. Все тщатся
                   Монарху подражать.

                              Второй дворянин

                                        Но что случилось?

                              Первый дворянин

                   Дочь и наследницу свою король
                   За сына королевы прочил замуж
                   (Король ведь на вдове женат); а дочь
                   Другого полюбила; он хоть беден,
                   Но человек достойный. Брак свершился,
                   И вот она в темнице, он - в изгнанье.
                   Все с виду хмуры, хоть один король
                   Скорбит глубоко.

                              Второй дворянин

                                    Только ли король?

                              Первый дворянин

                   И тот, кто потерял ее, конечно;
                   И королева, жаждавшая сына
                   На ней женить. А те, кто носит маску
                   Печали на глазах у короля,
                   В душе ликуют, радуясь причине
                   Своей притворной грусти.

                              Второй дворянин

                                            Почему же?

                              Первый дворянин

                   Тот, кто принцессу упустил, так низок,
                   Что недостоин даже низких слов.
                   А тот, кто овладел (ее рукою -
                   Хотел сказать я) и за это изгнан.
                   Таков, что, обойди хоть целый мир,
                   И все равно нигде найти не сможешь
                   Соперника ему по совершенной,
                   Не знающей изъянов красоте
                   Души и тела.

                              Второй дворянин

                               Похвала чрезмерна.

                              Первый дворянин

                   Нет, только соразмерна. Я скорее
                   Приуменьшил достоинства его,
                   Чем переоценил.

                              Второй дворянин

                                   Кто он? Откуда?

                              Первый дворянин

                   Я знаю род его лишь в двух коленах.
                   Его отец Сицилий славно бился,
                   Когда Кассивелаун шел на римлян,
                   Потом служил Тенакцию, который
                   Пожаловал ему за храбрость земли
                   И Леонатом за нее прозвал.
                   Еще двух сыновей имел Сицилий;
                   Те пали на войне с мечом в руках.
                   И он (уж старый и детей любивший)
                   Удара этого не снес и умер.
                   Его жена, родив на свет того,
                   О ком здесь речь, скончалась. Наш король
                   Берет на попечение младенца
                   И нарекает: Постум Леонат;
                   Растит и делает пажом; дает
                   Все знания, что юности доступны,
                   И мальчик их впивает словно воздух -
                   Учителя за ним не поспевают.
                   А вскоре зримы стали и плоды:
                   Его (столь редкий случай!) все любили
                   И восхваляли при дворе. Для юных
                   Он был примером, для мужей в летах -
                   Зерцалом совершенства, и для старцев
                   Поводырем. Принцесса доказала,
                   Его избрав (за что понес он кару),
                   Как высоко она его ценила,
                   И явствует из выбора ее,
                   Что он за человек.

                              Второй дворянин

                                      Его я чту
                   По одному уж вашему рассказу.
                   А дочь у короля одна?

                              Первый дворянин

                                         Одна.
                   Двух сыновей имел он, -  коль угодно,
                   Я расскажу. Был старший сын трех лет,
                   Второй еще грудным, когда обоих
                   Похитили из детской, и о них
                   Никто доныне ничего не знает,

                              Второй дворянин

                   А сколько лет с тех пор минуло?

                              Первый дворянин

                                                   Двадцать.

                              Второй дворянин

                   Украсть детей у короля? Неужто
                   Так плохо стерегли их и искали,
                   Что не нашли следов?

                              Первый дворянин

                                        Да; как ни странно,
                   Как ни смешна подобная небрежность,
                   Но это так...

                              Второй дворянин

                                 Я верю вам вполне.

                              Первый дворянин

                   Нам надо удалиться: вон идут
                   Сам Постум, королева и принцесса.

                                  Уходят.

                     Входят королева, Постум и Имогена.

                                  Королева

                   Нет, дочь моя, поверь: хоть и клевещут
                   На мачех часто, нет во мне и тени
                   Враждебных  чувств; ты узница моя,
                   Но твой тюремщик сам тебе вручает
                   Ключ от темницы. -  Постум, а за вас
                   Ходатайствовать буду я, как только
                   Смягчить сумею сердце короля.
                   Сейчас он в гневе; право, вам бы лучше
                   На время подчиниться приговору.
                   Пусть разум вас вооружит терпеньем.

                                   Постум

                   Я еду.

                                  Королева

                          Да, опасность велика.
                   Терзаниям любви запретной вашей
                   Сочувствуя, я выйду в сад, хоть вас
                   Король вдвоем велел не оставлять.
                                 (Уходит.)

                                  Имогена

                   О доброта притворная! Как нежно
                   Змея ласкает жертву, больно жаля. -
                   Супруг любимый! Страшен гнев отца,
                   Но надо мной, хранящей долг священный,
                   Его бессильна ярость. Уезжай!
                   Я ж под обстрелом злобных глаз останусь
                   И силу жизни буду черпать в том,
                   Что я тобой - сокровищем - владею,
                   Что свидимся мы вновь.

                                   Постум

                                          Моя царица!
                   Любовь моя! О милая, не плачь,
                   Иначе повод я подам к упрекам
                   В чувствительности большей, чем мужчине
                   Пристало. Буду самым верным я
                   Из всех мужей, святую клятву давших.
                   Филарио, друг моего отца,
                   Мне в Риме даст приют, хоть лишь по письмам
                   Мы с ним знакомы. Мне туда пиши,
                   Владычица моя; я стану жадно
                   Впивать слова твои, хотя б из желчи
                   Чернила были.

                              Входит королева.

                                  Королева

                                 О, скорей! Расстаньтесь!
                   Коль явится король, то на меня
                   Падет его неистовая злоба.
                                (В сторону.)
                   Я приведу его сюда сама;
                   Поссорившись со мной, он щедро платит
                   Потом за примирение.
                                 (Уходит.)

                                   Постум

                                        Когда бы
                   Всю жизнь прощались мы, разлуки горечь
                   Все только возрастала бы. Прощай!

                                  Имогена

                   Нет, погоди немного!
                   Ведь даже на прогулку уезжая,
                   Со мною дольше бы прощался ты.
                   Смотри - вот перстень матери моей.
                   Возьми его, любимый, и храни,
                   Пока другой жены не изберешь,
                   Когда меня не станет.

                                   Постум

                                          Что? Другой?
                   О небеса, мне эту сохраните!
                   Ее одну! Пусть смерть меня избавит
                   От ласк другой жены.
                             (Надевая кольцо.)
                                       Останься здесь,
                   Пока я жив. -  Прекрасная моя!
                   Когда свою ничтожность дал в обмен
                   Я за любовь твою, неисчислимый
                   Убыток понесла ты, - так и ныне
                   Я выгадал, подарками меняясь.
                   Возьми на память и носи вот эти
                   Любви оковы; их я надеваю
                       (надевает ей на руку браслет)
                   На узницу прелестную.

                                  Имогена

                                          О боги!
                   Когда ж опять мы свидимся?

                        Входят Цимбелин и вельможи.

                                              Король!

                                  Цимбелин

                   Бесчестный, вон! Прочь с глаз моих! И если
                   Ты двор еще хоть раз обременишь
                   Присутствием своим, конец тебе!
                   Ты яд в крови моей!

                                   Постум

                                       Храни вас небо
                   И всех достойных здесь. Я ухожу.
                                 (Уходит.)

                                  Имогена

                   У смерти мук ужасней быть не может!

                                  Цимбелин

                   Ты, лживая преступница! Могла бы
                   Ты молодость мою вернуть - так нет,
                   Меня ты на год старишь.

                                  Имогена

                                           Государь,
                   Себе волненьем злобным не вредите.
                   Ваш гнев меня не тронет. Скорбь во мне
                   Убила страх и совести укоры.

                                  Цимбелин

                   И послушанье? Кротость?

                                  Имогена

                                           Тем, кто был

                   Лишен надежды, чуждо послушанье.

                                  Цимбелин

                   Принц должен был твоим супругом стать!

                                  Имогена

                   И счастье, что не стал. Орла избрав,
                   Я коршуна отвергла.

                                  Цимбелин

                   Ты нищего взяла! Хотела ты
                   Ничтожество на трон мой возвести?

                                  Имогена

                   Нет, новым блеском трон ваш озарить.

                                  Цимбелин

                   И это дочь моя? Ах, негодяйка!

                                  Имогена

                   Вы, вы виной, что Постума люблю я!
                   Вы нас растили вместе. Он достоин
                   Прекраснейшей из всех на свете женщин!
                   Я перед ним ничто!

                                  Цимбелин

                                      Она безумна!

                                  Имогена

                   Почти! - О  небо, помоги! - Ах, если б
                   Отец мой был пастух, а Леонат
                   Сын пастуха-соседа!

                              Входит королева.

                                  Цимбелин

                                        Замолчи!
                                (Королеве.)

                   Они опять встречались! - Мой приказ
                   Нарушили вы вновь. -  Убрать ее,
                   И под замок!

                                  Королева

                                Ах, успокойтесь! Тише! -
                   Дочь милая, сдержись! - Мой повелитель,
                   Оставьте нас одних и постарайтесь
                   Развлечься...

                                  Цимбелин

                                  Нет. Пусть день за днем от горя
                   Кровь иссыхает в ней! Пускай она.
                   Состарившись, умрет в своем безумье.
                                 (Уходит.)

                                  Королева
                                 (Имогене)

                   Стыдись же! Уступи!

                              Входит Пизанио.

                                       Вот твой слуга.
                                (К Пизанио.)
                   Что скажешь?

                                  Пизанио

                                 Сын ваш только что напал
                   На господина моего.

                                  Королева

                                        О небо!
                   Надеюсь я, несчастья не случилось?

                                  Пизанио

                   Могло случиться, но хозяин мой
                   Скорей играл беззлобно с ним, чем дрался.
                   Поблизости случившиеся люди
                   Разняли их.

                                  Королева

                   Ах так? Я очень рада.

                                  Имогена

                   Ваш сын в ладу с моим отцом! Напасть
                   На изгнанного! Нет, каков храбрец!
                   В пустыне им сойтись бы, так с иглою
                   Стояла бы я рядом и колола
                   Того, кто отступает. - Почему
                   Ты господина своего оставил?

                                  Пизанио

                   Он так велел и, не позволив в гавань
                   Его сопровождать, наказ мне дал,
                   Как вам служить, - коль вам угодно будет
                   Принять мои услуги.

                                  Королева

                                       Он был верным
                   Слугою вам, и я могу поклясться,
                   Что будет им и впредь.

                                  Пизанио

                                          Благодарю вас.

                                  Королева
                                 (Имогене)

                   Пройдемся вместе.

                                  Имогена
                                (к Пизанио)

                                    Через полчаса
                   Поговорим. Ты сходишь на корабль
                   К супругу моему. Теперь оставь нас.

                                  Уходят.


        СЦЕНА 2
                       Входят Клотен и двое вельмож.

                              Первый вельможа

     Принц,  я  бы  советовал  вам  переменить  рубашку.  Вы  так  распалены
неистовым  поединком,  что  пар  валит от вас, как от только чго принесенной
жертвы.  Ветер  входит  туда  же,  откуда  выходит,  но никакой ветер так не
благоухает, как то, что испускаете вы.

                                   Клотен


     Я меняю рубашку, только когда она окровавлена. Вывел я его из строя?

                              Второй вельможа
                                (в сторону)

     Ей-богу, нет. Даже из себя не вывел.

                              Первый вельможа

     Вывели  из строя? Если вы не ранили его, значит, он весь - один дырявый
скелет; у него не тело, а проезжая дорога для шпаг, если вы не ранили его.

                              Второй вельможа
                                (в сторону)

     Его  шпага  избегала  противника,  как  должник  кредитора;  она ходила
стороной.

                                   Клотен

     Негодяй не мог устоять передо мною!

                              Второй вельможа
                                (в сторону)

     Как же он мог устоять, когда не стоял, а шел прямо на тебя!

                              Первый вельможа

     Кто  устоит  перед  вами!  У  вас и так достаточно земель, а противник,
отходя, уступал вам еще и ту землю, что была под ним.

                              Второй вельможа
                                (в сторону)

     В ней не больше дюймов, чем у тебя океанов. Олухи!

                                   Клотен

     Ух, как я зол, что нас растащили!

                              Второй вельможа
                                (в сторону)

     И  я!  А  то  бы  ты  шлепнулся и показал нам, какой длины бывает дурак
врастяжку.

                                   Клотен

     И как это она могла влюбиться в такого мерзавца и отказать мне!

                              Второй вельможа
                                (в сторону)

     Да, если правильный выбор - грех, не спастись ей от вечного проклятия.

                              Первый вельможа

     Принц,  я  всегда  говорил вам, что ее красота и разум не в ладу друг с
другом. Лицо ее так и светится красотой, но я не замечал, чтобы ум у нее был
светлый.

                              Второй вельможа
                                (в сторону)

     Еще бы! Она боится светить на дураков, чтобы ей не повредило отражение.

                                   Клотен

     Пойдем ко мне. Все-таки досадно, что из этой встречи не вышло беды.

                              Второй вельможа
                                (в сторону)

     Не нахожу. Ну убили бы осла - так это еще небольшая беда.

                                   Клотен

     Идете вы с нами?

                              Первый вельможа

     Я вскоре последую за вами, принц.

                                   Клотен

     Ну нет, идем все вместе.

                              Второй вельможа

     Извольте, ваше высочество.

                                  Уходят.


        СЦЕНА 3
                        Комната во дворце Цимбелина.
                         Входят Имогена и Пизанио.

                                  Имогена

                   Хотела б я, чтоб врос ты в берег моря
                   И каждый вопрошал корабль. А вдруг
                   Напишет муж и не дойдет письмо?
                   Потеря эта то же, что утрата
                   Прощенья узнику! Какое слово
                   Последним он сказал?

                                  Пизанио

                                       "Моя принцесса".

                                  Имогена

                   Махал платком он?

                                  Пизанио

                                     Да, его целуя.

                                  Имогена

                   Бездушный холст счастливее меня!
                   И это все?

                                  Пизанио

                              Нет, госпожа. Пока
                   Я мог средь прочих различать его,
                   На палубе стоял он и махал
                   Платком своим, перчаткой или шляпой,
                   И по его волненью было видно,
                   Что так же рвался он душой назад,
                   Как несся вдаль корабль.

                                  Имогена

                                            Ты должен был
                   Глаз не сводить с него, пока не стал бы
                   Он меньше ворона.

                                  Пизанио

                                     Я так и сделал.

                                  Имогена

                   А я - я проглядела бы глаза,
                   А все следила бы за тем, как он
                   Становится все меньше, меньше, меньше
                   И тоньше кончика моей иглы;
                   Покуда он совсем бы не исчез,
                   Как мошка в воздухе; тогда лишь взор,
                   Рыдая, отвела бы. Ах, когда же,
                   Пизанио, о нем услышу  я?

                                  Пизанио

                   При первой же возможности, принцесса.

                                  Имогена

                   Я не простилась с ним, а мне хотелось
                   Еще так много важного поведать.
                   Когда мы расставались, не успела
                   Ему я ни сказать, как стану думать
                   И день и ночь о нем; ни клятву взять,
                   Что он мне в этом Риме не изменит
                   С какой-нибудь лукавой итальянкой;
                   Ни попросить, чтоб на рассвете, в полдень
                   И в полночь к небесам его молитва
                   Взлетала и встречала там  мою;
                   Ни дать ему, слова любви прервав,
                   Прощальный поцелуй. Отец ворвался,
                   Подобно злому северному ветру,
                   И почки сбил, готовые расцвесть.

                          Входит придворная дама.

                              Придворная дама

                   Вас ждет ее величество, принцесса.

                                  Имогена
                                (к Пизанио)

                   Исполни все, что приказала я,
                   Иду я к королеве.

                                  Пизанио

                                     Все исполню.

                                  Уходят.


        СЦЕНА 4
                            Рим. В доме Филарио.
            Входят Филарио, Якимо, француз, голландец и испанец.

                                   Якимо

     Поверьте,  синьор, я знал его в Британии. Слава его росла, и все ждали,
что он оправдает те достоинства, которые ему теперь приписывают. Но я взирал
на  него  без  всякого  восхищения,  хотя  уж и тогда рядом с ним вывешивали
список его доблестей, так что я мог прочитать его по пунктам.

                                  Филарио

     Ты   говоришь   о   временах,  когда  он  еще  не  обладал  всеми  теми
совершенствами души и тела, которые украшают его теперь.

                                  Француз

     Я  встретил  его  во Франции, но там было немало людей, которые не хуже
его умели смотреть на солнце, не жмурясь.

                                   Якимо

     А вся эта история с женитьбой на дочери короля! Его теперь судят скорее
по достоинствам принцессы, чем по его собственным, потому так и превозносят.

                                  Француз

     И потом это изгнанье...

                                   Якимо

     Вот-вот  -  сторонники  принцессы,  оплакивающие  ее  горе  и печальную
разлуку,  как  раз  и  рады  возвеличить  этого  Постума.  Своей  хвалой они
стараются  доказать,  что  она  сделала правильный выбор. Выйди она замуж за
нищего, не обладающего всеми совершенствами, такой поступок не выдержал бы и
самого  легкого обстрела. Но каким образом он поселился у вас? Как вы завели
с ним знакомство?

                                  Филарио

     Мы с его отцом оба были воинами, вместе сражались. И не раз я ему бывал
обязан жизнью.

                               Входит Постум.

Вот  идет  наш  британец.  Примите  его, как подобает людям вашего положения
принять  достойного чужеземца. (Знакомит с Постумом.) Прошу вас всех поближе
познакомиться с моим благородным гостем и другом. Он достоин вашей дружбы, и
время скоро убедит вас в его доблестях, поэтому сейчас, в его присутствии, я
не стану воздавать ему хвалу.

                                  Француз

     По-моему, мы с вами уже встречались в Орлеане?

                                   Постум

     Да, и с того времени я ваш неоплатный должник. Вы оказали мне так много
любезностей,  что,  сколько  бы я ни старался уплатить свой долг, я так и не
смог бы расплатиться до конца.

                                  Француз

     О,  вы  преувеличиваете мою ничтожную услугу. Я рад был примирить вас с
моим  земляком.  Было  бы  обидно,  если  бы такая пустячная ссора привела к
кровавой развязке.

                                   Постум

     Простите,  сударь,  тогда  я был молодым путешественником и предпочитал
поступать  по-своему,  а  не  руководствоваться мнением людей более опытных.
Теперь  - прошу не счесть это хвастовством - я стал рассудительнее и все асе
считаю, что повод для ссоры был в тот раз не так уж ничтожен.

                                  Француз

     Может  быть,  но,  во  всяком  случае,  не  стоило  решать спор мечами.
Особенно  таким  противникам, как вы. Ведь ваш поединок мог кончиться только
смертью одного или обоих.

                                   Якимо

     Не будет ли нескромностью спросить, что послужило причиной этой ссоры?

                                  Француз

     О  нет!  Ссора  произошла  публично,  и  нет  никаких  оснований  о ней
умалчивать.  Это было очень похоже на наш вчерашний спор когда каждый из нас
превозносил  красавиц  своей  страны. В те дни этот дворянин утверждал и был
готов   подтвердить   свое   мнение   кровью,   что   его  дама  прекраснее,
добродетельнее,  умнее,  а  главное, неприступнее, чем самая прелестная дама
Франции.

                                   Якимо

     А  теперь либо эта дама скончалась, либо ее рыцарь уже не настаивает на
своем утверждении?

                                   Постум

     Я остался при своем мнении, так же как она при своей добродетели.

                                   Якимо

     Но не станете же вы утверждать, что она превосходит наших итальянок?

                                   Постум

     Если  меня  к  этому принудят, как тогда во Франции, я не отступлюсь от
своего мнения; пусть даже меня сочтут не ее возлюбленным, а лишь поклонником
ее совершенств.

                                   Якимо

     Как!  Сравнить ее по красоте и добродетели с итальянками! Нет, это даже
при  игре  словами  слишком лестно для любой британской дамы! Пусть она даже
превосходит  всех  дам,  которых  я  знаю, как этот перстень на вашем пальце
превосходит  все  перстни, которые мае доводилось видеть, - я и тогда скажу:
она  лучше  многих! Но ведь я не видел самого лучшего в мире перстня, а вы -
лучшей в мире дамы.

                                   Постум

     Я  оцениваю  ее  по  ее  собственным  достоинствам,  так  же как а свой
перстень.

                                   Якимо

     А как вы их оцениваете?

                                   Постум

     Выше всех даров вселенной.

                                   Якимо

     Значит,  ваша  несравненная  дама  умерла,  если  такую  безделушку  вы
оцениваете выше ее?

                                   Постум

     Вы  ошибаетесь.  Перстень  может быть куплен или подарен. Куплен тем, у
кого есть достаточно денег для покупки, подарен тому, кто заслуживает такого
подарка. Дама, о которой я говорю, не может быть куплена. Она - дар богов.

                                   Якимо

     И боги поднесли ее в дар вам?

                                   Постум

     Да, и по милости богов она останется моей.

                                   Якимо

     Конечно,  по  имени  вы  можете считать ее своей. Но знаете, утки любят
ловить  рыбу  в соседском пруду. Перстень ваш тоже может быть украден. Итак,
оба  ваши бесценные сокровища ненадежны. Ловкий вор и опытный волокита могут
лишить вас и той и другой драгоценности.

                                   Постум

     Никогда!  Во всей Италии не найдется такого искусного волокиты, который
мог  бы одержать победу над честью владычицы моего сердца. Воров у вас здесь
достаточно, не сомневаюсь, и тем не менее за свой перстень я тоже не боюсь.

                                  Филарио

     Прекратите этот разговор, синьоры.

                                   Постум

     Охотно.  Мне  очень  приятно, что этот достойный синьор не считает меня
чужим. Мы с ним сразу сблизились.

                                   Якимо

     Вы  в  этом уверены? Один разговор, раз в пять длиннее этого, и я отбил
бы у вас вашу красавицу. Представься мне только случай поухаживать за ней, я
бы мигом заставил ее сдаться.

                                   Постум

     Ну нет!

                                   Якимо

     Я  готов  побиться  об заклад на половину моего состояния против вашего
перстня,  хотя,  на  мой  взгляд,  оно  стоит  несколько  больше.  Но ведь я
оспариваю не столько честь вашей дамы, сколько вашу уверенность в ней. А для
того  чтобы  мое предложение не оскорбило вас, я готов попытаться соблазнить
любую женщину в мире, а не вашу даму.

                                   Постум

     Вы заблуждаетесь в своих чересчур смелых утверждениях. Я не сомневаюсь,
что ваши попытки встретят то, чего заслуживают.

                                   Якимо

     Что же?

                                   Постум

     Отказ.  Хотя  подобная  попытка,  как  вы  ее называете, заслуживает не
только отказа, но и наказания.

                                  Филарио

     Синьоры,  довольно.  Ваш  спор  возник  внезапно,  пусть  он  так  же и
закончится. Прошу вас сначала познакомиться поближе.

                                   Якимо

     Я  готов  ответить  за  свои  слова  не  только  своим состоянием, но и
состоянием своих родных.

                                   Постум

     Какую даму вы избираете для своей попытки?

                                   Якимо

     Вашу,  которую  вы  считаете  такой недоступной и верной. Ставлю десять
тысяч  дукатов  против  вашего  перстня!  Но  вы должны дать мне возможность
проникнуть  во  дворец  принцессы и, не больше чем после второго свидания, я
вам привезу ее честь, хоть вы и считаете ее такой неприступной.

                                   Постум

     Против вашего золота я тоже ставлю золото! Этот перстень дорог мне, как
мой палец, - он часть его.

                                   Якимо

     И  вы  боитесь  его  потерять? Но заплатите вы даже миллион за золотник
женского мяса, вам и тогда не уберечь его от порчи. Впрочем, я вижу, что для
вас она святыня и потому вы так боитесь.

                                   Постум

     Ваш  язык  болтает по привычке; я надеюсь, что намерения у вас не столь
бесчестны.

                                   Якимо

     Я  хозяин своему слову и клянусь, я готов отвечать за предложенный мной
заклад.

                                   Постум

     Да?  Ну  что  же,  я  готов  отдать  в  залог  мой  перстень  до вашего
возвращения.  Мы подпишем договор по всей форме. Добродетель моей дамы стоит
выше  всех  ваших  недостойных  замыслов,  ей  нечего  опасаться.  Ну, так я
принимаю ваш вызов. Вот мой перстень!

                                  Филарио

     Я не допущу такого заклада!

                                   Якимо

     Клянусь  богами,  заклад  состоялся!  Если я не привезу вам достаточных
доказательств,  что насладился владычицей вашего сердца, то мои десять тысяч
дукатов  принадлежат вам вместе с перстнем. Если я вернусь, оставив ее такой
же непорочной, какой вы ее считаете, то она - ваше сокровище, и ваш перстень
и  мое золото принадлежат вам. Но все это при том условии, что вы мне дадите
рекомендательное письмо и я подучу к ней свободный доступ.

                                   Постум

     Согласен! Но и я поставлю условие. Если вы по возвращении доставите мне
явные  доказательства  вашей победы - мы с вами не враги, ибо в таком случае
дама  не  стоит  нашего  спора.  Если  же  она отвергнет вас и вы не сможете
доказать   ее   измены,  то  вы  с  мечом  в  руках  ответите  мне  за  ваше
оскорбительное мнение о ней, за дерзкое покушение на ее честь!

                                   Якимо

     По  рукам!  Я  согласен.  Мы скрепим наш спор договором, и я немедленно
отправляюсь в Британию. Боюсь, что, если буду медлить, пыл ваш угаснет и наш
заклад  зачахнет  без  пищи.  Иду  за  деньгами,  и  мы  сейчас  же составим
письменное условие.

                                   Постум

     Согласен!

                           Постум и Якимо уходят.

                                  Француз

     Как вы полагаете, они доведут спор до конца?

                                  Филарио

     Да, Якимо не отступится. Пойдем за ними!

                                  Уходят.


        СЦЕНА 5
                   Британия. Комната во дворце Цимбелина.
                Входят королева, придворные дамы и Корнелий.

                                  Королева

                     Скорей, пока роса, цветов нарвите.
                     А у кого их список?

                                Первая дама

                                         У меня.

                                  Королева

                                                  Ступайте!

                          Придворные дамы уходят.

                     Ну, доктор, ты мне снадобья принес?

                                  Корнелий

                     Да, государыня; вот здесь они.
                            (Подает ей ящичек.)
                     Но умоляю вас, не обижайтесь
                     На мой вопрос - он совестью подсказан;
                     К чему вам эти страшные составы,
                     Ведущие хоть медленно, но верно
                     К ужасной смерти?

                                  Королева

                                       Доктор, твой вопрос
                     Мне странен. Не твоей ли ученицей
                     Была я долго? И не ты ль меня
                     Учил, как надо составлять лекарства?
                     Их очищать? Хранить? Король и тот
                     Хвалил мое уменье. Если в этом
                     Я преуспела (ты ведь не считаешь,
                     Что я в связи с нечистым), так не должно ль
                     Мне расширять познания свои
                     На опытах? Я силу этих зелий
                     Испробую, не бойся, не на людях -
                     На тварях, недостойных и петли.
                     Я действие составов изучу,
                     Противоядья применю, узнав
                     Все свойства их.

                                  Корнелий

                                      Но опыты такие
                     Ожесточают сердце, ваша милость.
                     За действием отравы наблюдать
                     И тягостно и вредно.

                                  Королева

                                          Успокойся!

                              Входит Пизанио.

                                (в сторону.)
                     А, льстивый плут! С тебя я и начну.
                     Враг сына моего, за господина
                     Горой стоишь ты.
                                 (Громко.)
                                      Это ты, Пизанио? -
                     В тебе я больше не нуждаюсь, доктор.
                     Ступай.

                                  Корнелий
                                (в сторону)

                              Нет, я тебе не доверяю,
                     Но никому ты зла не причинишь.

                                  Королева
                                (к Пизанио)

                     Хочу тебе сказать я кое-что...

                                  Корнелий
                                (в сторону)

                     Я не люблю ее. Пускай считает,
                     Что получила медленные яды.
                     О, никогда б такой душе коварной
                     Не вверил я столь страшную отраву.
                     Начнет она, быть может, с псов и кошек,
                     Потом пойдет и дальше; но вреда
                     От мнимой смерти никому не будет.
                     Мои составы только оглушают,
                     Лишь ненадолго притупляя чувства.
                     Настанет срок - и дух почти угасший
                     Вновь оживет! Я обману ее,
                     Служа обманом правде.

                                  Королева
                                 (Корнелию)

                                            Ты свободен,
                     Пока не призову.

                                  Корнелий

                                      Я повинуюсь.
                                 (Уходит.)

                                  Королева
                                (к Пизанио)

                     Ты говоришь, она все время плачет?
                     Ужели не поддастся уговорам
                     И разум в ней безумье не осилит?
                     Так действуй же! Ты только дай мне знать,
                     Что мил ей сын мой, -  и, поверь, я тотчас
                     Тебя вельможей сделаю таким же,
                     Как господин твой был, и даже выше!
                     Безмолвствует теперь его Фортуна,
                     И при последнем издыханье - честь.
                     Ни жить, где он живет, ни возвратиться
                     Нельзя ему. Менять места? - Он  этим
                     Одни мученья сменит на другие,
                     И с каждым новым днем он разрушает
                     Труды минувших дней. Так что ж ты ищешь
                     Опоры в том, кто, падая, не сможет
                     Подняться вновь; кто потерял навеки
                     Друзей, способных поддержать его?..
                              (Роняет ящичек.)

                           Пизанио поднимает его.

                     Не знаешь ты, что поднял. Но в награду
                     За труд возьми себе. Здесь мой состав,
                     Пять раз от смерти короля спасавший.
                     Такого укрепляющего средства
                     Нет больше в мире. - Ну прошу, возьми
                     В залог тех благ, что я тебе готовлю.
                     С принцессой же поговорить ты должен
                     Так... ненароком... будто от себя;
                     Ей опиши, что ждет ее... Ты понял,
                     Какое счастье выпадет тебе?
                     Благоволенье сохранишь принцессы,
                     Любимцем станешь сына моего;
                     Заставлю короля тебя возвысить,
                     Как ты захочешь; и сама по-царски
                     Тебя за все старанья награжу,
                     Зови придворных дам. Слова мои
                     Обдумай.

                              Пизанио уходит.

                              Верен и хитер! Его
                     Не купишь. Он раб Постума и страж
                     Супружеского долга Имогены.
                     Но я дала ему такого зелья,
                     Что если примет, то навек она
                     Посланца к другу милому лишится,
                     А коль она не сдастся, то сама
                     Отведает того же.

                     Входят Пизанио н придворные дамы.

                                       Принесли?
                           (Разглядывает цветы.)
                     Фиалки, примулы и анемоны...
                     Снесите их ко мне. - Прощай, Пизанио.
                     Подумай же!

                                  Пизанио

                                 Да, да. Примусь за дело.

                     Королева и придворные дамы уходят.

                     Мне - господину изменить! Ну нет!
                     Скорей повешусь - вот вам мой ответ!
                                 (Уходит.)


        СЦЕНА 6
                          Там же. Другая комната.
                              Входит Имогена.

                                  Имогена

                     Отец жесток, а мачеха коварна;
                     Жених-глупец; посвататься ко мне,
                     Жене изгнанника! Ах, муж мой милый,
                     Венец моей тоски! Я так страдаю!
                     Зачем меня, как братьев, не украли!
                     Вот было б счастье! О, как тяжко бремя
                     Величья царского! Блажен бедняк,
                     Чьи скромные сбываются желанья...

                          Входят Пизанио и Якимо.

                     Кто там?

                                  Пизанио

                              С письмом от вашего супруга
                     Из Рима к вам прибывший дворянин.

                                   Якимо

                     Принцесса, отчего вы побледнели?
                     Ваш благородный Леонат здоров
                     И кланяется вам.

                                  Имогена

                                      Благодарю.
                     Добро пожаловать, я очень рада.

                                   Якимо
                                (в сторону)

                     В ней все, что видно взору, - совершенство!
                     Коль так же и душа ее прекрасна,
                     То, значит, предо мною чудо, феникс,
                     И проиграл я! Дерзость, будь мне другом!
                     Вооружи меня надежно, ложь!
                     Не то и мне придется, как парфянам,
                     Сражаться на бегу - верней, бежать.

                                  Имогена
                                  (читает)

     "Он  принадлежит  к  одному  из самых благородных домов, и я бесконечно
обязан  его  доброте.  Прими  его  достойно,  если тебе дорог твой преданный
Леонат".

                   Я вслух могла прочесть вам только это,
                   Все остальное лишь меня касалось
                   И мне согрело сердце. Гость любезный,
                   Нет слов, чтобы сказать, как я вам рада.
                   Но вы и сами по моим поступкам
                   В том убедитесь.

                                   Якимо

                                    Очень благодарен.
                        (Пристально смотрит на нее.)
                   О, как безумны люди! Им богами
                   Даны глаза, чтоб видеть свод небесный,
                   Раскинутый над морем и землей;
                   Чтоб различать сверкающие звезды,
                   Каменья на кремнистом берегу. -
                   И эти же глаза не отличают
                   Дурное от прекрасного!

                                  Имогена

                                           Но что
                   Так удивляет вас?

                                   Якимо

                                     Нет, не глаза
                   Виною здесь. Ведь даже павиан
                   Из самок двух красивую избрал бы,
                   С гримасой отвернувшись от урода.
                   Тут неповинен ум: глупец и тот,
                   Красу такую видя, станет мудрым.
                   Тут ни при чем и чувственность: ведь страсть,
                   Которая такому совершенству
                   Предпочитала б грязь, была бы только
                   Бессильным возбужденьем, неспособным
                   Желанье утолить.

                                  Имогена

                                    Что вы сказали?

                                   Якимо

                   И лишь один сосуд бездонный - похоть,
                   Неутолимая в своих желаньях,
                   Пожрав сначала нежного барашка,
                   На требуху кидается...

                                  Имогена

                                          Что с вами?
                   Вы не больны?

                                   Якимо

                                 Благодарю. Здоров я.
                                (К Пизанио.)
                   Прошу тебя: слуга мой там остался,
                   Он никого не знает, да и робок, -
                   Найди его.

                                  Пизанио

                              А я как раз хотел
                   С ним познакомиться.
                                 (Уходит.)

                                  Имогена

                   Что мой супруг? Скажите, он здоров?

                                   Якимо

                   Здоров, принцесса.

                                  Имогена

                                      Весел или грустен?
                   Надеюсь, весел?

                                   Якимо

                   Меж иностранцев первый он шутник
                   И весельчак. Поэтому его
                   Прозвали мы повесою-британцем.

                                  Имогена

                   А здесь он больше склонен был к печали,
                   Порою беспричинной.

                                   Якимо

                                       Быть не может!
                   К печали? Он? Поверить не могу.
                   Есть в Риме у него француз-приятель,
                   Влюбленный в девушку своей страны.
                   Он все вздыхает, а шутник британец -
                   Ваш муж - над ним хохочет, повторяя:
                   "Со смеху лопнешь, глядя на мужчину,
                   Который из примеров, книг, молвы
                   И собственного опыта узнав,
                   Что женщина собою представляет,
                   Во что ей превратиться суждено,
                   В часы досуга станет тосковать
                   По прочному ярму".

                                  Имогена

                                       Так говорит он?

                                   Якимо

                   Да, да, притом смеясь до слез, принцесса!
                   Быть с ним и слушать шутки над французом -
                   Потеха просто! Видит небо, все
                   Не без греха мужчины.

                                  Имогена

                                         Но не он!

                                   Якимо

                   О нет! Но за дары небес он мог бы
                   Признательнее быть. А что до вас,
                   Доставшейся ему не по заслугам, - .
                   Я столь же удивляться принужден,
                   Сколь и жалеть.

                                  Имогена

                                   Кого жалеть, скажите?

                                   Якимо

                   Обоих - от души!

                                  Имогена

                                    Как! И меня?
                   Вы так глядите... Что во мне такое
                   Внушает жалость вам?..

                                   Якимо

                                          Весьма прискорбно!
                   Ах!.. От сиянья солнца отвернуться
                   И предпочесть ему ночник тюремный...

                                  Имогена

                   Прошу вас, отвечайте откровенней:
                   Что вынуждает вас жалеть меня?

                                   Якимо

                   То, что другие...
                   Едва не вырвалось - владеют вашей...
                   Но пусть уж боги разберутся в этом -
                   Не мне судить.

                                  Имогена

                                  Вам, вероятно, сударь,
                   Известно что-то обо мне; прошу,
                   Скажите же. Ведь предвкушенье горя
                   Порой страшней уверенности в нем;
                   Коль зло непоправимо - с ним миришься,
                   Но, вовремя узнав о нем, возможно
                   Предотвратить беду. Что вас толкает
                   И сдерживает вместе с тем?

                                   Якимо

                                              О, если б
                   К такой щеке я мог прильнуть устами,
                   Взять эту руку, чье прикосновенье,
                   Одно прикосновенье призывает
                   Дать верности обет! Владеть всем тем,
                   Что жадный взор влечет мой, - неужели -
                   Проклятье мне! - слюнявил бы я губы,
                   Доступные любому, как ступени
                   У Капитолия; иль руки жал
                   Шершавые от грязных, лживых ласк,
                   Как от работы; иль глядел любовно
                   В бесцветные глаза, чей тусклый блеск
                   Не ярче, чем мерцанье фитиля,
                   Чадящего в зловонной плошке с салом?
                   Достоин был бы я всех адских мук,
                   Когда бы грех такой свершил.

                                  Имогена

                                                Мой муж
                   Забыл меня!

                                   Якимо

                              Он сам себя забыл!
                   Его б не выдал я, но ваша прелесть
                   Моей безмолвной совести велела
                   Открыть его измену языку.

                                  Имогена

                   Я слушать больше не хочу. Довольно!

                                   Якимо

                   О чистая душа! Мне ваше горе
                   Сжимает сердце жалостью до боли!
                   Жену свою, красавицу такую,
                   Которая любого из монархов
                   Могла б возвысить, -  приравнять к блудницам,
                   Продавшимся ему за ваши деньги,
                   К подлейшим тварям, девкам, что способны
                   Корысти ради на любую мерзость!
                   Их гниль опасней яда. Отомстите!
                   Иль ваша мать была не королевой?
                   Иль вы забыли род свой?..

                                  Имогена

                                             Отомстить?
                   Но как же мстить? Будь это даже правда,
                   Не так легко ушам поверит сердце,
                   Не так поспешно... Если это правда,
                   Как мстить ему?

                                   Якимо

                                   Меня бы не заставил
                   Он жить весталкой меж холодных простынь,
                   Когда он сам утехам предается
                   За ваш же счет, смеясь над вами! Мстите!
                   Я предлагаю вам себя, принцесса,
                   Взамен того, кто изменил вам низко.
                   Хранить любовь я обещаю вашу
                   И тайно и надежно.

                                  Имогена

                                      Что? - Пизанио!

                                   Якимо

                   Могу ль скрепить обет мой поцелуем?

                                  Имогена

                   Прочь от меня! Я проклинаю уши,
                   Тебе внимавшие! - Будь честен ты,
                   Ты эту сказку рассказал бы мне
                   Из добрых, а не грязных побуждений.
                   Порочишь ты того, кто столь же чужд
                   Всей этой клевете, как сам ты чести,
                   И смеешь соблазнять его жену,
                   Которой ты, как дьявол, ненавистен! -
                   Сюда, Пизанио! - Король, отец мой
                   Об этом оскорблении узнает;
                   Коль он сочтет, что грязный иноземец
                   Держаться может во дворце его,
                   Как в Риме у себя, в публичном доме,
                   И скотские намеренья свои
                   Нам излагать, - так двор ему не дорог
                   И дочь не уважает он! - Пизанио!

                                   Якимо

                   Счастливец Леонат! Скажу одно:
                   Уверенность в тебе твоей жены
                   Заслуживает постоянства мужа,
                   А блеск твоих достоинств отвечает
                   Ее доверью. - Долгих лет вам счастья,
                   Супруга лучшего из всех людей
                   Своей страны! Вы госпожа его,
                   Достойная достойнейшего мужа!
                   Молю простить! Я лишь узнать хотел,
                   Сколь глубоко вы верите в него.
                   Теперь скажу, что есть на самом деле:
                   Он чистотою жизни всех затмил;
                   Он чародей, сердца к себе влекущий...

                                  Имогена

                   Как! Вы раскаялись?

                                   Якимо

                                       Он словно бог,
                   Сошедший к смертным. Столько благородства
                   В душе его, что над людьми высоко
                   Вознесся он. Великая принцесса!
                   Не гневайтесь на то, что я дерзнул
                   Испытывать вас ложными вестями;
                   Ведь это только подтвердило вам,
                   С какою мудростью в мужья избрали
                   Вы лучшего из лучших на земле!
                   Я испытал вас из любви к нему,
                   Но вижу, что, в отличье от других,
                   Соблазну неподвластны вы. Простите!

                                  Имогена

                   Все прощено. Чем вам могу служить я?

                                   Якимо

                   Благодарю. Хочу у вас просить
                   Услуги хоть и небольшой, но важной
                   Тем, что она имеет отношенье
                   К супругу вашему; и я с друзьями
                   Причастен к этому.

                                  Имогена

                                      А что такое?

                                   Якимо

                   Двенадцать римлян и супруг ваш с нами
                   (В крыле у нас он лучшее из перьев)
                   Купить подарок Цезарю сложились.
                   По просьбе их во Франции купил я
                   Серебряную утварь и каменья
                   Огромной ценности. Я здесь чужой
                   И как сберечь сокровища - не знаю.
                   Не будете ль добры их взять к себе
                   На сохранение?

                                  Имогена

                                  О да, охотно!
                   Я честью поручусь за их сохранность.
                   А так как и супруг мой тоже в доле,
                   Их спрячу в спальне.

                                   Якимо

                                        В сундуке они
                   Под наблюденьем слуг моих. Осмелюсь
                   К вам на одну лишь ночь его прислать.
                   Я завтра утром еду.

                                  Имогена

                                       Нет, о нет!

                                   Якимо

                   Я должен ехать, иль нарушу слово.
                   Из Галлии я плыл через моря
                   Лишь потому, что видеть вашу светлость
                   Желал и обещал.

                                  Имогена

                                   Благодарю.
                   Но завтра вы не едете?

                                   Якимо

                                          Обязан!
                   Прошу вас, если можно, напишите
                   Сегодня же супругу. Я и так
                   Замешкался, а наш подарок нужно
                   Доставить вовремя.

                                  Имогена

                                      Я напишу.
                   Сундук пришлите. Сохранен он будет
                   И отдан в целости. Желаю счастья.

                                  Уходят.


        АКТ II

        СЦЕНА 1
                  Британия. Двор перед дворцом Цимбелина.
                       Входят Клотен и двое вельмож.

                                   Клотен

     Видел  ли  кто такое невезение? Мой шар катится прямо к цели, как вдруг
налетает второй шар - бац! - ста фунтов у меня как не бывало! А этот ублюдок
с   обезьяньей  рожей  еще  кричит,  зачем  я  ругаюсь,  как  будто  я  беру
ругательства у него взаймы и не имею права ругаться, сколько мне вздумается!

                              Первый вельможа

     А чего он добился? Вы проломили ему голову шаром, и делу конец.

                              Второй вельможа
                                (в сторону)

     Было  бы у него столько ума, сколько у тебя, так мозгу не вытекло бы ни
одной капли.

                                   Клотен

     Пусть  знает, что, когда знатному человеку придет охота ругаться, никто
из присутствующих не смеет его останавливать.

                              Второй вельможа

     Конечно,  принц!  (В  сторону.) Так же как и ты не имеешь права терзать
наш слух своей руганью,

                                   Клотен

     Сукин  сын!  Он  еще требует удовлетворения! Как бы не так! Вот будь он
мне ровней...

                              Второй вельможа
                                (в сторону)

     То есть будь он такой же круглый дурак, как ты...

                                   Клотен

     Чума  его  возьми!  Из-за  чего-нибудь  другого я бы так не разозлился.
Лучше  бы  уж  я не принадлежал к такому высокому роду. Из-за того, что мать
моя  -  королева,  никто не смеет драться со мной. Любой мужлан может в свое
удовольствие  драться  с  кем захочет и сколько захочет, а я вынужден шагать
как петух, к которому никто не смеет подступиться!

                              Второй вельможа
                                (в сторону)

     Не петух ты, а каплун! Петушиного в тебе только то, что ты петушишься.

                                   Клотен

     Что ты сказал?

                              Второй вельможа

     А то, что вам не пристало драться с каждым, кого вы оскорбляете.

                                   Клотен

     Конечно! Но мне пристало оскорблять всех, кто ниже меня.

                              Второй вельможа

     Это только вам и пристало, ваше высочество.

                                   Клотен

     Вот и я то же самое говорю.

                              Первый вельможа

     Слыхали вы, принц, что ко двору прибыл чужестранец?

                                   Клотен

     Как! Прибыл чужестранец, а я этого еще не знаю?

                              Второй вельможа
                                (в сторону)

     Ты еще, например, не знаешь того, что ты дурак.

                              Первый вельможа

     Он итальянец и, говорят, друг Постума.

                                   Клотен

     Друг  этого  изгнанного  подлеца?  Значит, он сам тоже подлец! Кто тебе
сказал об этом итальянце?

                              Первый вельможа

     Один из ваших пажей.

                                   Клотен

     А  что,  если  я  пойду и посмотрю на него? Ведь этим я себя не унижу в
глазах света?

                              Первый вельможа

     Вам невозможно себя унизить, ваше высочество.

                                   Клотен

     Я тоже так думаю!

                              Второй вельможа
                                (в сторону)

     Ты такой отъявленный дурак и так низок, что ниже тебе уже не стать, как
ни старайся.

                                   Клотен

     Пойду  взгляну  на  этого  итальянца! А то, что я проиграл в шары днем,
отыграю у него сегодня вечером.

                              Второй вельможа

     Я следую за вами, принц!

                      Клотен и первый вельможа уходят.

                              Второй вельможа

                     Могла же мать, лукавая как дьявол,
                     Родить осла такого! Нет преград,
                     Которых бы она не одолела
                     Умом своим, а олух, сын ее,
                     Не может вычесть двух из двадцати,
                     Чтоб вышло восемнадцать. - О принцесса,
                     Что терпишь ты, бедняжка, от отца,
                     Покорного раба своей жены,
                     Плетущей ежечасно злые козни!
                     От домогательств жениха - они
                     Тебе страшнее, чем изгнанье мужа,
                     Чем с ним разлука... Небо, укрепи
                     Твердыню чести в ней! Да не падет
                     Храм разума ее. Пошли ей сил,
                     Чтоб выстоять могла она в несчастье,
                     Соединиться с мужем наконец
                     И царский на главу надеть венец.
                                 (Уходит.)


        СЦЕНА 2
                   Спальня Имогены. В углу стоит сундук.
             Имогена читает, лежа в постели. В отдалении Елена.

                                  Имогена

                     Кто там? Елена, ты?

                                   Елена

                                          Да, да, принцесса.

                                  Имогена

                     Который час теперь?

                                   Елена

                                         Подходит полночь.

                                  Имогена

                     Читаю три часа; глаза устали.
                     Загни листок вот тут и спать ложись.
                     Не уноси свечу, пускай горит;
                     А если ты часа в четыре встанешь,
                     То разбуди меня. Я засыпаю.

                               Елена уходит.

                     Вверяюсь вам, о боги. Охраните
                     Меня от искусителей ночных
                     И духов злых, молю!
                                (Засыпает.)

                         Из сундука вылезает Якимо.

                                   Якимо

                     Трещит сверчок, и дух усталый ищет
                     Во сне отдохновенья. Так Тарквиний,
                     Раздвинув полог тихо, разбудил
                     Невинность оскорбленьем. Киферея!
                     Ты украшенье ложа своего,
                     Ты лилий чище и белее простынь.
                     О, если бы я мог тебя коснуться!
                     Один лишь поцелуй! Всего один...
                     Желанные уста ее - рубины,
                     Ее дыханье аромат струит;
                     Огонь свечи к ней клонится и хочет
                     Взглянуть под сень ресниц и увидать
                     Покровом нежных век прикрытый свет,
                     Струящийся из глаз ее лазурных...
                     Но должен я все в комнате запомнить
                     И записать... вон там окно... картины...
                     Они изображают... Ах, вот если б
                     Найти примету у нее на теле...
                     Ведь это было бы куда важнее,
                     Чем тысячи предметов обстановки,
                     Для подтвержденья лжи моей. О сон,
                     Ты обезьяна смерти, охвати
                     Ее сильней, чтоб Имогена стала
                     Бесчувственной, как изваянье в храме.
                     Стащу-ка я браслет с ее руки!
                        (Снимает с ее руки браслет.)
                     Снимайся же! Так снять его легко,
                     Как узел гордиев распутать трудно.
                     Он мой! И это столь же непреложно,
                     Как то, - что муж ее сойдет с ума,
                     Едва его увидит. А вот здесь,
                     Под левой грудью, родинка у ней:
                     Пять пятнышек - как пять пурпурных точек
                     На венчике у буквиц. Вот улика!
                     Сильней не нужно даже и в суде.
                     Поверит Постум, что, сорвав замок,
                     Клад чести я украл. Чего же больше?
                     Зачем писать? Запечатлелось все
                     И в память врезалось. Она читала
                     Историю Терея; загнут лист
                     На месте, где сдается Филомела.
                     Пора опять в сундук. Замкну пружину.
                     Скорей, драконы тьмы! Не то рассвет
                     Заставит очи ворона ослепнуть.
                     Как страшно стало мне... Скорей назад!
                     Хоть ангел здесь, но в этих стенах ад.

                                 Бьют часы.

                     Один, два, три - пора, пора мне скрыться.
                            (Прячется в сундук.)


        СЦЕНА 3
                   Комната, примыкающая к покоям Имогены.
                       Входят Клотен и двое вельмож.

                              Первый вельможа

     Вы,  принц,  поразительно спокойно относитесь к проигрышу. Я никогда не
видал такого хладнокровного игрока.

                                   Клотен

     Когда проигрываешься в пух и прах, поневоле чувствуешь холод.

                              Первый вельможа

     Но  редко кто так мирится с проигрышем. Зато, выигрывая, вы становитесь
сущим дьяволом.

                                   Клотен

     Еще  бы!  Выигрыш  горячит  и бодрит! Овладеть бы мне только этой дурой
Имогеной! Вот тогда бы я набил золотом карманы! - Что это? Светает?

                              Первый вельможа

     Уже утро, принц.

                                   Клотен

     Так  тащите  сюда  музыкантов!  Мне советовали каждое утро преподносить
Имогене порцию музыки!

                             Входят музыканты.

Живей!  Живей!  Настраивайте  инструменты!  Для начала сыграйте какую-нибудь
штучку,  а потом великолепнейшую арию с этакими забористыми словечками - вот
тогда  посмотрим,  что  будет.  Если  вам удастся расшевелить ее пальцами, я
довершу дело языком. А не захочет, пусть делает что хочет.

                                   Песня

                        Чу! Жаворонка песнь звончей
                             Несется с высоты;
                         Проснулся Феб - его коней
                             Росой поят цветы.
                          Открылись ноготков глаза
                             Златисты и чисты.
                        Как все прекрасное, вставай,
                             Любовь моя, и ты!
                             Вставай! Вставай!

Хватит!  Проваливайте!  Если  это  на  нее подействует - честь и слава вашей
музыке.  Нет  -  так, значит, уши у нее с изъяном и, сколько ни пили конским
волосом по бараньей кишке, - не поможешь.

                        Входят Цимбелин и королева.

                              Второй вельможа

     Король идет!

                                   Клотен

     Вот  и  чудесно, что я не ложился спать. Теперь можно сказать, что чуть
свет  - я уж на ногах! Король обрадуется, что я так люблю его дочь. С добрым
утром, ваше величество, с добрым утром, матушка!

                                  Цимбелин

                     Суровой нашей дочери ты ждешь
                     Здесь у дверей? Она не выходила?

                                   Клотен

     Я  пытался  атаковать  ее  слух  музыкой, но она не обратила на меня ни
малейшего внимания.

                                  Цимбелин

                     Грустит она об изгнанном супруге,
                     Но время неминуемо сотрет
                     В душе ее печать воспоминаний;
                     Тогда она - твоя.

                                  Королева

                                       Ты королю
                     Обязан всем, тебя он превозносит
                     И хвалит дочери, он твой ходатай,
                     Но ты и сам пленить ее старайся,
                     Влюби ее в себя. Ее отказы
                     Пускай твое усердие умножат.
                     Пусть мнит она, что жизнь ты посвятил
                     Служенью ей; не спорь, не ссорься с нею,
                     Но, если с глаз она тебя погонит,
                     Стань глух и нем.

                                   Клотен

     Что? Глух и нем! Ну нет!

                               Входит гонец.

                                   Гонец

                     Явились, государь, послы из Рима.
                     Средь них Кай Луций.

                                  Цимбелин

                                          Благородный муж!
                     Он прибыл к нам сейчас с недоброй целью,
                     Но в том не виноват и будет принят,
                     Как сан того, кем послан он, велик.
                     Он в прошлом нам оказывал услуги,
                     И мы должны почтить его. -  Мой сын,
                     Поговорив с невестой, возвратись,
                     Чтоб вместе нам принять посла из Рима. -
                     Пойдемте, королева.

                        Цимбелин и королева уходят.

                                   Клотен

                                          Коль проснулась,
                     Я с ней поговорю, а если нет,
                     Пускай лежит и грезит.
                             (Стучит в дверь.)
                                            Эй, откройте!
                     Служанки с ней... А если подкупить
                     Одну из них? Все двери распахнет
                     Пред нами золото. Оно заставит
                     Лесничих изменить самой Диане
                     И гнать ее оленя прямо к вору;
                     Невинного убьет, спасет злодея,
                     А иногда обоих в петлю сунет;
                     Все золото устроит и расстроит!
                     Найму-ка я ходатаем своим
                     Ее служанку. Сам я не мастак
                     В таких делах. Откройте, эй, откройте!

                          Входит придворная дама.

                                    Дама

                     Кто здесь стучит?

                                   Клотен

                                       Вельможа.

                                    Дама

                                                  Как! И только?

                                   Клотен

                     А также сын весьма вельможной дамы.

                                    Дама

                     Немногие из тех, кому портной
                     Обходится так дорого, как вам,
                     Похвастать могут этим. Что угодно?

                                   Клотен

                     Принцессу мне. Она готова?

                                    Дама

                                                Да,
                     Готова в комнате своей остаться.

                                   Клотен

                     Послушайте, вот золото, берите,
                     Мне слава добрая нужна.

                                    Дама

                                             Но чья же?
                     Моя? Иль я должна ославить вас?
                     Сюда идет принцесса.

                              Входит Имогена.

                                   Клотен

                     Прекрасная сестрица, с добрым утром.
                     Позвольте ручку.

                                  Имогена

                                      С добрым утром, принц.
                     Хлопочете вы, право, понапрасну.
                     Вам в благодарность лишь скажу, что я
                     Настолько благодарностью бедна,
                     Что уделить ее вам не смогу.

                                   Клотен

                     Но я клянусь в любви.

                                  Имогена

                                           Не все равно ли,
                     Клянетесь вы иль просто говорите -
                     Я слушать не хочу.

                                   Клотен

                                        Что за ответ?

                                  Имогена

                     Я с вами говорю лишь для того,
                     Чтоб вы молчанье не сочли согласьем.
                     Оставьте наконец меня в покое;
                     Лишь резкость встретят ваши угожденья.
                     Ужель такому умнику, как вы,
                     Отказ мой не понятен?

                                   Клотен

                                           Вы безумны!
                     В таком безумье вас грешно оставить,
                     И я не согрешу.

                                  Имогена

                                     На этом свете
                     Лишь дураки с ума не сходят.

                                   Клотен

                                                   Что?
                     Так я дурак?

                                  Имогена

                                   Раз я безумна - да.
                     Отстаньте - и пройдет мое безумье;
                     Мы оба исцелимся. Принц, мне жаль,
                     Что я приличья из-за вас забыла
                     И так резка. Раз навсегда поймите:
                     Я не люблю вас. Говорю открыто,
                     Свое проверив сердце. До того
                     Мне чуждо снисхожденье к вам, что вас
                     До глубины души я ненавижу.
                     Простите, но, пойми вы это сами,
                     Я не была бы так дерзка.

                                   Клотен

                                              Но вы
                     Грешите непокорностью отцу.
                     Ваш брак с безродным, недостойным нищим,
                     Которому из милости кидали
                     Объедки с царского стола, - не брак!
                     Пусть черни низкой, как и Постум ваш,
                     Разрешены те узы, от которых
                     Плодятся только нищие ублюдки, -
                     Но вы принцесса, вы от уз таких
                     Ограждены престолом, и не вам
                     Пятнать свой сан с рабом, отребьем грязным,
                     Наемником, рожденным для ливреи,
                     С каким-то приживалом, недостойным
                     Быть даже свинопасом.

                                  Имогена

                                           Негодяй!
                     Будь ты потомком солнца самого,
                     Знай, и тогда ты был бы недостоин
                     Его рабом назваться. Для тебя
                     Великой честью было бы служить
                     Подручным палача в его владеньях,
                     Где с ненавистью думали бы все,
                     Что ты не по заслугам вознесен.

                                   Клотен

                     Чума его возьми!

                                  Имогена

                                     Всего обидней,
                     Что смеешь ты пятнать хулою низкой
                     Супруга моего. Его обноски
                     Дороже мне волос твоих, хотя бы
                     От каждого из них родился принц
                     Такой, как ты! - Пизанио, сюда!

                                   Клотен

                     "Его обноски"!.. Дьявол побери...

                              Входит Пизанио.

                                  Имогена

                     Пришли ко мне служанку Доротею.

                                   Клотен

                     "Обноски"!..

                                  Имогена

                                    До сих пор еще дурак
                     Преследует меня, пугает, бесит.
                     Вели служанке поискать браслет.
                     Наверно, он упал с моей руки
                     Во время сна. Пусть перероют все!
                     Супруг мне подарил его, прощаясь,
                     И я вовек его не променяла б
                     На все сокровища любого царства.
                     Он, кажется, при мне был нынче утром,
                     А ночью, твердо помню, на руке,
                     Его я целовала, и надеюсь -
                     Не побежал он к мужу рассказать,
                     Что без него другого я целую.

                                  Пизанио

                     Найдется он.

                                  Имогена

                                  Наверно. Поищите.

                              Пизанио уходит.

                                   Клотен

                     Я вами оскорблен! "Его обноски"!

                                  Имогена

                     Да, то мои слова. Подайте в суд.

                                   Клотен

                     Я королю скажу.

                                  Имогена

                                     И королеве;
                     Она меня так любит, что поверит
                     И худшему. Итак, прощайте, принц,
                     Я оставляю вас. Беситесь вволю.
                                 (Уходит.)

                                   Клотен

                     "Его обноски"! О! Я отомщу!
                                 (Уходит.)


        СЦЕНА 4
                        Рим. Комната в доме Филарио.
                          Входят Постум и Филарио.

                                   Постум

                     Синьор, не бойтесь! Я б хотел так верить,
                     Что милость короля верну я вновь,
                     Как верю в честь ее!

                                  Филарио

                                          Что ты предпринял
                     Для примиренья с ним?

                                   Постум

                                           Да ничего.
                     Быть может, переменится погода.
                     Пока что замерзаю я, хоть верю.
                     Что теплых дней дождусь; благословляю
                     Я вашу доброту; но, если рухнут
                     Надежды эти, вашим должником
                     Умру.

                                  Филарио

                           Ты обществом своим и дружбой
                     За все с избытком платишь мне. Наверно,
                     Король уж принял Августа послов.
                     Кай Луций выполнит наказ успешно,
                     Получит дань, сберет все недоимки,
                     Иль римляне, которых не забыли
                     Еще в Британии, в нее ворвутся.

                                   Постум

                     Хоть не политик я и им не стану,
                     Но полагаю - быть войне. Скорей
                     Услышит мир, что ваши легионы
                     В Британию вступили, чем известье,
                     Что дань платить мы согласились Риму.
                     Британцы ныне опытней, чем прежде,
                     Когда ваш Юлий Цезарь потешался
                     Над неуменьем их, хоть и не раз,
                     Смущенный их отвагой, хмурил брови.
                     Теперь же наше ратное искусство
                     И храбрость явствуют, что наш народ
                     Шагает в ногу с веком.

                               Входит Якимо.

                                  Филарио

                                            Уж вернулись?

                                   Постум

                     Олени, видно, мчали вас по суше,
                     А ветры целовали паруса,
                     Гоня корабль обратно.

                                  Филарио

                                           Мой привет!

                                   Постум

                     Надеюсь, из-за краткости ответа
                     Вернулись быстро вы?

                                   Якимо

                                          Супруга ваша
                     Прелестней всех, кого я в жизни видел.

                                   Постум

                     И лучше всех. Иначе бы пленяла
                     Ее краса лишь лживые сердца,
                     Обманывая их.

                                   Якимо

                                   Вот вам письмо.

                                   Постум

                     Приятное, надеюсь?

                                   Якимо

                                        Да, быть может.

                                  Филарио

                     В Британию не прибыл ли при вас
                     Кай Луций храбрый?

                                   Якимо

                                         Там его все ждали,
                     Но он не прибыл.

                                   Постум
                               (читая письмо)

                                     Все пока отлично.
                     Еще сверкает перстень мой? Не стал
                     Он плох для вас?

                                   Якимо

                                       Что ж, проиграй я перстень
                     Я б отдал золото. Но я готов
                     И вдвое дальше съездить ради ночи
                     Столь сладостной и быстро промелькнувшей,
                     Какую там провел. Ваш перстень - мой!

                                   Постум

                     Взять перстень трудно...

                                   Якимо

                                              Нет! Супруга ваша
                     Труд облегчила мне.

                                   Постум

                                         Не прячьте, сударь,
                     За шуткой неудачу. Нам друзьями
                     Не быть, конечно.

                                   Якимо

                                       Отчего же нет?
                     Ведь вы условье помните? Вернись я.
                     Не насладившись вашею женой, -
                     Мы дрались бы. Но говорю открыто -
                     Я выиграл и честь ее и перстень
                     И не обидел ни ее, ни вас,
                     Раз действовал с согласия обоих.

                                   Постум

                     Докажете, что с ней делили ложе, -
                     Дам руку вам и перстень. Если ж нет -
                     За гнусный наговор на честь ее
                     Ваш меч иль мой хозяина лишатся,
                     Иль оба сразу пусть осиротеют
                     И подберет их кто-нибудь в пыли.

                                   Якимо

                     Рассказ мой точен, вам придется верить.
                     Могу дать клятву - впрочем, вам едва ли
                     Потребуются клятвы...

                                   Постум

                                           Говорите!

                                   Якимо

                     Итак, во-первых, спальня, где не спал я
                    (Признаюсь, было от чего не спать),
                     Коврами среброткаными обита;
                     Один из них изображает нам,
                     Как встретились Антоний с Клеопатрой;
                     Другой - как Кидн из берегов выходит
                     От спеси иль под тяжестью судов.
                     Работа так искусна, так богата,
                     Что спорит мастерство с ценою ткани.
                     Не мог я надивиться, сколь прекрасно
                     И ярко выткано - все, как живое...

                                   Постум

                     Да, верно. Но могли вы это слышать
                     От многих.

                                   Якимо

                                Что ж, подробности иные
                     Рассказ мой подкрепят.

                                   Постум

                                            Давайте их,

                     Иль обвиню вас в клевете!

                                   Якимо

                                               Камин
                     На южной стороне украшен дивной
                     Фигурою купальщицы Дианы.
                     Столь совершенных статуй я не видел,
                     Ваятель просто превзошел природу!
                     Он дал богине жизнь; ей не хватает
                     Дыханья и движенья лишь.

                                   Постум

                                              И это
                     Могли вы слышать от кого угодно:
                     О ней толкуют много.

                                   Якимо

                                          Потолок
                     Амурами украшен золотыми.
                     Чуть не забыл! - Подставками камину
                     Два дремлющие купидона служат:
                     Они стоят, на факел опершись.

                                   Постум

                     А честь ее при чем? Допустим, всє
                     Вы видели, - хвалю я вашу память.
                     Но описанье обстановки - это
                     Еще не доказательство.

                                   Якимо

                                            Ах вот как!
                     Бледнейте, если можете.
                             (Достает браслет.)
                                             Смотрите -
                     Одну вам драгоценность покажу.
                     Вы видели? Так... А теперь верните:
                     Ее соединю я с вашим перстнем
                     И спрячу хорошенько.

                                   Постум

                                          О Юпитер!
                     Еще раз дайте мне взглянуть... Тот самый?
                     Подарок мой?

                                   Якимо

                                  Я так ей благодарен.
                     Она сняла его - я до сих пор
                     Прелестное движенье это вижу,
                     Оно превосходило самый дар
                     И ценность увеличило его.
                     Браслет мне протянув, она шепнула,
                     Что прежде он ей дорог был.

                                   Постум

                                                 Неправда!
                     Сняла она его, чтоб мне послать!

                                   Якимо

                     Она так пишет, да?

                                   Постум

                                        О нет, нет, нет.
                     Вы правы. Вот, берите перстень мой!
                     Он ранит взор мне. Он, как василиск,
                     Убьет меня. Что ж это? Неужели,
                     Где красота, нет чести? Правды нет,
                     Где показное все, и нет любви,
                     Едва появится другой мужчина?
                     Обеты женщин так же ненадежны,
                     Как вся их добродетель напускная.
                     О, лживость без предела!

                                  Филарио

                                              Успокойся!
                     Возьми кольцо - еще не проиграл ты.
                     Она браслет могла и потерять,
                     Иль кто-нибудь служанку подкупил,
                     И та его украла.

                                   Постум

                                      В самом деле!
                     И он им завладел. - Отдай мне перстень.
                     Я требую улик верней. Скажи
                     Какую-нибудь тайную примету
                     На теле у нее. Браслет украден!

                                   Якимо

                     Юпитером клянусь, я взял браслет
                     С ее руки.

                                   Постум

                                Вы слышите, клянется!
                     Юпитером клянется - значит, правда!
                     Нет, нет, она браслет не потеряла б;
                     Служанки все честны и не польстятся
                     На подкуп, да еще от чужеземца.
                     Да, ею он владел. И вот улика
                     Ее паденья. Дорогой ценой
                     Она купила званье шлюхи. - Вот!
                     Бери заклад! Пусть дьяволы разделят
                     Его с тобой.

                                  Филарио

                                  Приди в себя! Опомнись!
                     Все это недостаточно, не должен
                     Так слепо верить ты.

                                   Постум

                                           Ни слова больше!
                     Он ею насладился.

                                   Якимо

                                       Мало вам?
                     Тогда еще скажу - у ней под грудью,
                     Достойной ласк, есть пятнышко; гордится
                     Оно своим пленительным местечком;
                     Клянусь, я целовал его и голод
                     Вновь возбудил в себе, хоть был я сыт.
                     Вы помните то пятнышко?

                                   Постум

                                              О да!
                     И о другом пятне оно кричит,
                     Таком большом, что лишь в аду оно
                     Вместиться может, ад собой заполнив.

                                   Якимо

                     Еще?

                                   Постум

                           Брось арифметику свою!
                     Мне все равно, одна была измена
                     Иль миллион.

                                   Якимо

                                   Клянусь...

                                   Постум

                                               Нет, не клянись.
                     Поклявшись мне в противном, ты солжешь.
                     Убью, коль станешь отрицать, что мне
                     Рога наставил.

                                   Якимо

                                     Отрицать не стану.

                                   Постум

                     Я растерзать готов ее сейчас!
                     Туда отправлюсь. Там покончу с ней
                     Я на глазах ее отца... Так будет...
                                 (Уходит.)

                                  Филарио

                     Он вне себя. Вы выиграли, сударь.
                     Пойдем за ним. Он в бешенстве способен
                     На все решиться.

                                   Якимо

                                       Что же, я готов.

                                  Уходят.


        СЦЕНА 5
                          Там же. Другая комната.
                               Входит Постум.

                                   Постум

                      Ужель мужчине без участья женщин
                      Нельзя родиться? Да, мы все ублюдки!
                      И тот почтенный человек, кого
                      Отцом я звал, был неизвестно где,
                      В то время как какой-нибудь молодчик
                      Меня своим чеканил инструментом,
                      Фальшивую монету создавая.
                      И все же мать моя слыла Дианой,
                      Как и жена слывет. О мщенье! Мщенье!
                      Она стыдилась ласк моих законных,
                      Как часто, вся зардевшись, умоляла
                      Сдержать нетерпеливый пыл страстей
                      С такою скромностью и так смущаясь,
                      Что сам старик Сатурн воспламенился б.
                      Казалось мне, она была чиста
                      Как снег, не тронутый лучами солнца.
                      О дьявол! А смазливый итальянец
                      В один лишь час, да что там в час - в минуту,
                      И слова не промолвив одного,
                      Как досыта нажравшийся кабан
                      Лесов германских, только хрюкнул "хо" -
                      И взял ее. Не встретил никаких
                      Препятствий даже, разве лишь подумал,
                      Что встретит их, и ждал сопротивленья.
                      О, если б мог я истребить, исторгнуть
                      Все женское из собственного сердца!
                      От женщин в нас, мужчинах, все пороки.
                      От них, от них и мстительность, и похоть,
                      Распутство, честолюбье, алчность, спесь,
                      И злой язык, и чванство, и причуды!
                      Пороки все, какие знает ад,
                      Частично ль, целиком - да, целиком -
                      У нас от женщин! И в самих грехах
                      Они непостоянны!.. Все обман!
                      Спешат они, одним грехом пресытясь,
                      Сменить его на тот, что поновее.
                      Кричать о них я буду, бичевать,
                      Их проклинать и ненавидеть! Нет,
                      Чтоб мщение мое насытить вволю,
                      Молить я буду дать во всем им волю!
                      Сам дьявол худшей пытки им не сыщет!
                                 (Уходит.)


        АКТ III

        СЦЕНА 1
                 Британия. Тронный зал во дворце Цимбелина.
             Входят с одной стороны Цимбелин, королева, Клотен
                и вельможи; с другой - Кай Луций со свитой.

                                  Цимбелин

                      Итак, чего желает Август Цезарь?

                                   Луций

                      Когда Кай Юлий Цезарь, о котором
                      Пребудет до скончанья века память,
                      Ваш край завоевал, Кассивелаун,
                      Твой славный дядя по заслугам чтимый
                      Победоносным Цезарем самим,
                      Дал обещанье об уплате Риму
                      Трех тысяч фунтов дани ежегодно.
                      Но ты ее не платишь.

                                  Королева

                                           И по праву
                      Платить не будет.

                                   Клотен

                                       Цезари родятся
                      В большом числе, но Юлий был один.
                      Британия сама - отдельный мир.
                      И за ношенье собственных носов
                      Платить мы не хотим.

                                  Королева

                                           Все, что у нас
                      Вы отняли, мы возвратить сумеем. -
                      Король мой, вспомните о ваших предках!
                      Наш остров укреплен самой природой;
                      Как парк Нептуна, окружен и замкнут
                      Грядою рифов, грозною пучиной,
                      Песками, что судов не примут вражьих,
                      Но засосут по мачты их. Сам Цезарь,
                      Хоть одержал подобие победы,
                      Не мог, воюя с нами, похвалиться
                      Своим "пришел, увидел, победил".
                      Впервые со стыдом он был отброшен
                      От наших берегов и дважды бит.
                      Суда его - игрушки в нашем море -
                      Носились, как скорлупки, на волнах,
                      Дробясь о скалы, и Кассивелаун,
                      Успехом окрыленный, был готов
                      (Изменчива Фортуна!) выбить меч
                      У Цезаря. Он город Люду ярко
                      Огнями озарил, вливая бодрость
                      В сердца британцев.

                                   Клотен

     Да что там долго толковать! Не будем мы больше платить дани, и все тут!
Государство наше теперь посильней, чем было тогда, да и Цезарей таких больше
нет. У нынешних носы, может, и по- горбатей, да руки покороче.

                                  Цимбелин

                      Сын мой, дай договорить королеве.

                                   Клотен

     Среди нас найдутся такие, у которых хватка не хуже, чем у Кассивелауна.
Не  скажу,  что я из их числа, но и у меня тоже кулаки здоровые. Какая такая
дань?  Почему  это  мы  должны платить ее? Вот если бы Цезарь завесил солнце
простыней  или  луну  себе  в  карман  сунул  -  ну, тогда бы мы ему за свет
платили. А теперь - дудки, не будет вам никакой дани, понятно?

                                  Цимбелин

                      Ты должен знать, Кай Луций, что, пока
                      Нас не заставил дерзкий, хищный Рим
                      Платить вам дань, свободны были мы.
                      Но Цезарь в честолюбье безграничном,
                      Раздувшемся, заполнившем весь мир,
                      Надел на нас ярмо несправедливо,
                      С которым мы, воинственный народ,
                      Не захотим смириться никогда.
                      И Цезарю мы ныне заявляем:
                      Мульмуций предком нашим был; он создал
                      Законы наши. Их изранил Цезарь
                      Мечом своим - и мы своею властью
                      Должны восстановить и укрепить их,
                      Хотя бы Рим и гневался. Мульмуций,
                      Законодатель наш, из бриттов первый
                      Короной золотою был увенчан
                      И королем назвался.

                                   Луций

                                          Сожалею,
                      Что слышу эту речь. Великий Цезарь,
                      Под чьею властью больше королей,
                      Чем у тебя придворных, - ныне враг твой!
                      От имени его провозглашаю
                      Британии войну и разоренье.
                      Знай, беспощаден будет гнев его!
                      А за прием - благодарю.

                                  Цимбелин

                                              Будь гостем.
                      В сан рыцаря возвел меня твой Цезарь,
                      И я служил ему. Он дал мне честь,
                      Но, прежде чем ее отнимет вновь,
                      Я за нее сражаться буду насмерть.
                      Известно, что паннонцы и далматы.
                      Восстали за свободу. Не последуй
                      Мы их примеру доблестному, люди
                      Сочтут британцев трусами. Но трусов
                      Не встретит Цезарь здесь!

                                   Луций

                                                Война решит.

                                   Клотен

     Его    величество   рад   вам.   Проведите   с   нами   денек-другой, а
погостится, так и дольше.  А  вернетесь  к  нам с иными намерениями, найдете
нас  на  том  же острове, опоясанном соленой водицей. Удастся вам выбить нас
с  острова  -  ваше  счастье, берите его себе! Костьми поляжете - тем лучше,
знатная закуска достанется вашим воронам. Другого ничего не скажешь.

                                   Луций

     Да, принц.

                                  Цимбелин

                      Мысль Цезаря я знаю, он - мою.
                      А в остальном - я рад тебе, Кай Луций.

                                  Уходят.


        СЦЕНА 2
                         Другая комната во дворце.
                       Входит Пизанио, читая письмо.

                                  Пизанио

                   Как! Неверна она? Что ж ты не пишешь,
                   Кто подлый клеветник! О мой хозяин,
                   Ужель твой слух податливый отравлен
                   Каким-нибудь коварным итальянцем,
                   Носящим яд на языке и в мыслях?
                   Ее в измене ты винишь? О нет!
                   Скорей за верность мучится она,
                   Не женщине подобна, а богине,
                   Снося такие горькие обиды,
                   Которые могли бы сокрушить
                   Любую добродетель! Господин мой!
                   Ты стал душою ниже, чем она,
                   Как прежде ниже был происхожденьем.
                   Ты требуешь, чтоб я во имя клятвы
                   Любви и долга, что я дал тебе,
                   Убил ее? Чтоб кровь ее я пролил?
                   Коль это значит хорошо служить,
                   Так мне усердным не бывать слугою.
                   Бесчеловечным ты меня считаешь,
                   Коль думаешь, что я решусь на это.
                                 (Читает.)
                   "Исполни все. Она, прочтя письмо,
                   Сама тебе поможет". Лист проклятый!
                   Черней чернил, которыми написан!
                   Бесчувственный лоскут, и ты участник
                   Чудовищного, подлого злодейства,
                   Хоть с виду чист и бел! - Она идет.
                   Прикинусь, будто ничего не знаю.

                              Входит Имогена.

                                  Имогена

                   Что нового, Пизанио?

                                  Пизанио

                   Письмо, от господина моего.

                                  Имогена

                   От твоего? Мой господин он, мой!
                   Ах, сколь великим слыл бы меж людьми,
                   Сколь глубоко грядущее постиг бы
                   Тот звездочет, который знал бы звезды,
                   Как почерк мужа знаю я. О боги!
                   Пусть эти строки о любви твердят,
                   О том, что он доволен и здоров
                   И лишь страдает от разлуки. Пусть!
                   Пусть он грустит из-за нее. Порой
                   Целительна и скорбь, а скорбь такая
                   Полезна для любви. Будь всем доволен,
                   Лишь не разлукой нашей. - Милый воск,
                   Сниму тебя. Благословенны пчелы
                   За воск, хранящий тайны. Молят разно
                   Богов любовники и должники.
                   Виновным ты грозишь тюрьмою, воск,
                   Но охраняешь тайны Купидона.
                   Весть добрую пошлите мне, о боги!
                                 (Читает.)

     "Ни  грозный  суд,  ни  гнев  твоего отца, если он схватит меня в своих
владениях,  не смогут поразить меня, бесценная, если ты бросишь на меня свой
животворный  взор.  Знай  же,  я  нахожусь в Камбрии, в Мильфордской гавани;
поступи  так,  как  велит тебе твоя любовь. Я желаю тебе всяческого счастья,
любимая,  и  остаюсь  верным  своим клятвам и любви, растущей с каждым днем.
Леонат Постум".

                   Коня! Коня! Крылатого коня! -
                   Он в Мильфорде! Прочти! Далеко ль это?
                   Коль тащатся из-за ничтожных дел
                   Туда неделю, я домчусь и в сутки!
                   Пизанио мой верный, ты ведь тоже
                   С ним жаждешь встречи, так же как и я?
                   Ах нет, не так, как я! Я - бесконечно,
                   Ты - меньше, правда? О, скажи скорей
                   И громче, громче. Ты, любви наперсник,
                   Ты должен слух мой радостью наполнить,
                   Рассудка голос заглушив. Далеко ль
                   Желанный Мильфорд? Как счастлив Уэльс,
                   Владея гаванью такой! Но прежде
                   Скажи, как ускользнуть нам из дворца?
                   Как объяснить часы отлучки нашей?
                   Но главное - как выбраться? Да нет!
                   К чему искать заране оправданий
                   Проступку, не свершенному еще?
                   Мы после их найдем. Ответь мне, сколько
                   Десятков миль проскачем за день мы?

                                  Пизанио

                   По двадцать миль с рассвета до заката,
                   И то с большим трудом, принцесса.

                                  Имогена

                                                     Что?
                   Да человек, плетущийся на казнь,
                   Не медлит так. Быстрей песка в часах,
                   Я слышала, на скачках кони мчатся.
                   Ах нет, все это глупости. Иди
                   Скажи моей служанке, чтоб она
                   Прикинулась больной и отпросилась
                   Домой к отцу. Немедленно достань
                   Простое платье для дороги мне,
                   Как у крестьянок здешних.

                                  Пизанио


                                             Госпожа,
                   Обдумать надо...

                                  Имогена

                                    Нет, вперед, вперед!
                   Все, что кругом, что справа, слева, сзади,
                   Бледнеет, как в тумане, предо мной.
                   Беги же. Все исполнить не забудь.
                   О Мильфорд! Лишь туда ведет мой путь!

                                  Уходят.


        СЦЕНА 3
                Уэльс. Гористая местность. В скалах пещера.
           Из пещеры выходит Беларий; за ним Гвидерий и Арвираг.

                                  Беларий

                   День слишком ясен, чтоб сидеть под крышей
                   Столь низкой. Сыновья мои, нагнитесь.
                   Вас учит этот вход склонять главу
                   Пред небесами в утренней молитве.
                   У королей так кровля высока,
                   Что и гигант пройдет под ней, не сняв
                   Чалмы надменной для поклона солнцу.
                   Так будь благословенно ты, о небо!
                   В пещере мы живем уж много лет,
                   Но благодарны более тебе,
                   Чем жители дворцов.

                                  Гвидерий

                                       Привет, о небо!

                                  Арвираг

                   Привет!

                                  Беларий

                           Теперь пора и на охоту -
                   Вам, легконогим, вон на тот утес,
                   А мне в долину. И когда я сверху
                   Вам покажусь с ворону, то заметьте,
                   Что место, на котором мы стоим,
                   Нас умалить иль возвеличить может.
                   Тогда припомните мои рассказы
                   О принцах, о дворцах, делах военных.
                   О том, что свет не по заслугам чтит,
                   А за уменье льстить. И, помня это,
                   Вы пользу извлечете из всего.
                   Утешьтесь тем, что жук короткокрылый
                   Порой надежней защищен бывает,
                   Чем воспаривший в облака орел.
                   Поверьте, дети, наша с вами жизнь
                   Достойней прозябанья в суете
                   И вечном униженье. Мы богаче
                   Подачками живущих вертопрахов
                   И благородней щеголей нарядных,
                   Берущих в долг шелка свои; торговец
                   С поклоном провожает их, однако
                   Не вычеркнет из списка должников.
                   Нет! Мы счастливей их!

                                  Гвидерий

                                          Ты видел свет,
                   А мы еще бескрылые птенцы,
                   Гнезда не покидавшие; нам даже
                   Окрестный воздух незнаком. Конечно,
                   Коль счастье заключается в покое -
                   Мы счастливы. Ты, знавший столько горя,
                   Покою рад под старость. Но для нас
                   Такая жизнь в неведенье - темница,
                   И мы, как должники, порог ее
                   Переступить не смеем.

                                  Арвираг

                                        Что мы сможем,
                   Состарившись, как ты, поведать людям?
                   Как дни в пещере этой душной, мрачной,
                   Под шум дождя и злой декабрьский ветер
                   Мы станем коротать? Мир незнаком нам.
                   Как звери мы; хитрей лисы в охоте,
                   Смелей волков в погоне за добычей.
                   В чем доблесть наша? Затравить бегущих?
                   Из клетки сделав клирос, мы, как птицы,
                   Свою неволю сами воспеваем.

                                  Беларий

                   Что слышу я! Когда б вы только знали
                   Всю мерзость городов! С придворной жизнью
                   Расстаться трудно, но еще труднее
                   Жить при дворе. Путь к славе -- путь к паденью;
                   Так скользок он, что страх упасть страшней
                   Паденья самого! А ратный труд?
                   Ты ищешь славы в доблестном бою,
                   А смерть найдешь -  тебя же и помянут
                   Позорною хулой за славный подвиг.
                   Как часто доблесть клеветой встречают!
                   И, что всего ужасней, ты покорно
                   Несправедливость вынужден сносить!..
                   О дети! Мир на мне прочесть бы мог
                   Всю эту повесть. От мечей врага
                   Я весь в рубцах; я был в зените славы,
                   Сам Цимбелин любил меня; едва
                   Речь заходила о храбрейших - тотчас
                   В устах у всех мое звучало имя.
                   Я был подобен дереву, что гнется
                   Под тяжестью плодов; и в ночь одну
                   Вор или вихрь - зовите как хотите -
                   Унес мою листву, меня оставив
                   Нагим под стужей.

                                  Гвидерий

                                     Как превратно счастье!

                                  Беларий

                   Клянусь, за мною не было вины,
                   Но два лжеца монарху нашептали,
                   Что с Римом в тайный сговор я вступил,
                   И клевета их восторжествовала
                   Над честностью моей. Меня изгнали.
                   Уж двадцать лет, как этот лес и скалы -
                   Мой мир. Здесь на свободе я живу
                   И небу возношу хвалу усердней,
                   Чем в дни былые. -  Но пора вам в горы.
                   Охотник быть не должен краснобаем.
                   Кто первый дичь подстрелит - тот король
                   На нашем пиршестве, другие двое -
                   Прислужники. Мы можем не бояться,
                   Что пищу нам предательски отравят,
                   Как во дворце. Мы встретимся в долине.

                         Гвидерий и Арвираг уходят.

                   Да, трудно подавить в себе природу.
                   Не знают юноши, что оба - принцы,
                   А Цимбелин - что живы сыновья.
                   Они меня своим отцом считают,
                   Но хоть взрастил я их в пещере низкой,
                   Где в рост не встать, и в бедности - однако
                   Они мечтой стремятся во дворец
                   И царственность природы их видна
                   Во всем, чему других и не научишь.
                   Так Полидор, наследник Цимбелина, -
                   Король его Гвидерием назвал, -
                   Когда, усевшись на трехногий стул,
                   Я речь веду о подвигах военных,
                   С восторгом пламенным внимает мне.
                   Едва скажу: "Так пал мой враг, а так
                   Я наступил ему ногой на шею", -
                   К его щекам кровь царственная хлынет,
                   Пот выступит, и в страшном возбужденье
                   Он жестами рассказ мой дополняет.
                   Брат младший Кадвал - прежде Арвираг -
                   К моим речам внимателен не меньше,
                   Свой нрав горячий выдавая... - Чу!
                   Они спугнули зверя... - О король!
                   Известно только совести моей
                   Да небу, что безвинно изгнан я
                   И потому твоих детей похитил,
                   Лишив тебя наследников, как ты
                   Лишил меня всего. А Эврифила,
                   Кормилица, им заменила мать,
                   И чтут они досель ее могилу,
                   Меня ж, Белария, -  теперь я Морган -
                   Отцом зовут. - Да, началась охота!
                                 (Уходит.)


        СЦЕНА 4
                         Местность близ Мильфорда.
                         Входят Пизанио и Имогена.

                                  Имогена

                      Сойдя с коня, сказал ты: "Мильфорд близко".
                      Сильнее, чем впервые рвется мать
                      К младенцу своему, я к мужу рвусь.
                      Пизанио! Где Постум? Что с тобой?
                      Зачем глядишь так дико? Что за вздохи?
                      Нарисовать бы так кого-нибудь -
                      И он казался б воплощеньем скорби.
                      Ах, измени свой страшный вид, иначе
                      С ума могу сойти я. Что случилось?
                      Ты так зловеще подаешь письмо!
                      В нем вести о весне? Так улыбнись!
                      Иль о зиме? Тогда твой вид уместен.

                         Пизанио подает ей письмо.

                      Рука супруга! Он в беде! Его
                      В проклятом этом Риме отравили?
                      О, говори скорей! Твои слова
                      Смягчат удар, а коль сама прочту -
                      Умру на месте.

                                  Пизанио

                                    Нет, прошу, читайте.
                      И вы увидите, как я, несчастный,
                      Судьбой наказан зло.

                                  Имогена
                                  (читает)

     "Твоя  госпожа,  Пизанио, оказалась потаскушкой и опозорила мое брачное
ложе.  Сердце  мое облилось кровью от доказательств ее измены. Я говорю не о
каких-то  ничтожных подозрениях; доказательства так же сильны, как мое горе,
и так же верны, как, надеюсь, будет мое мщение. Ты должен отомстить за меня,
Пизанио,  если  ее  измена  не поколебала твоей верности. Лиши Имогену жизни
твоей  собственной  рукой.  Эта возможность представится тебе в Мильфордской
гавани, куда завлечет ее мое письмо. Если ты побоишься убить распутницу и не
уверишь меня в ее смерти, значит, ты сообщник ее бесчестья и изменил мне так
же как она".

                                  Пизанио

                     Мне вынуть меч? Зачем, когда и так
                     Ей горло перерезало письмо?
                     Нет, жало клеветы острей меча,
                     Укус - опасней яда нильских змей;
                     Дыхание ее на крыльях бури
                     Летит, все уголки земли пятная,
                     Черня царей, цариц, и дев, и жен,
                     И даже тайны склепов отравляет
                     Ехидна клеветы. -  Мой бог! Что с вами?

                                  Имогена

                     Я - неверна?.. Что значит быть неверной?
                     Лежать без сна и думать о любимом
                     И плакать без конца? Глаза смежить,
                     Когда над горем верх возьмет усталость,
                     И тотчас в страшном сне его увидеть
                     И с криком пробудиться? Это значит
                     Неверной быть? Скажи!

                                  Пизанио

                                           Увы, принцесса...

                                  Имогена

                     Я - неверна? Будь, Якимо, свидетель,
                     Когда винил ты Постума в распутстве,
                     Тебя я подлецом сочла. А ныне
                     Я вижу, ты не лгал. Он околдован
                     Какою-нибудь римскою сорокой,
                     Румянами наведшей красоту.
                     А я плоха, я - платье не по моде,
                     Но слишком дорогое, чтоб висеть
                     На стенке. Ну так режь меня, кромсай!
                     Предательство для нас мужские клятвы!
                     О мой супруг! Из-за твоей измены
                     Все доброе на свете стало злым
                     И лицемерным - нет добра для женщин,
                     Все фальшь, приманка!

                                  Пизанио

                                           Госпожа, постойте...

                                  Имогена

                     Честнейшим людям верить перестали
                     Из-за лжеца Энея. Плач Синона
                     К святым слезам других убил доверье
                     И состраданье к подлинному горю.
                     Так, Постум, ты людей пятнаешь честных
                     Своим поступком. Благородство, доблесть -
                     В предательство, коварство обратились. -
                     Что ж медлишь ты, Пизанио? Скорей!
                     Хоть ты будь честным и приказ исполни.
                     А встретишь снова Постума - скажи,
                     Покорна я была. Вот посмотри,
                     Сама я вынула твой меч. Возьми же!
                     Рази приют любви невинный - сердце.
                     Не бойся: пусто в нем - одна лишь скорбь;
                     Там нет того, кто был его богатством.
                     Исполни же приказ, убей меня.
                     Был храбрым ты, но, кажется, сейчас
                     Ты трусишь?

                                  Пизанио

                                Прочь, презренный меч! О нет,
                     Руки не оскверню тобой.

                                  Имогена

                                             Должна
                     Я умереть, и если это будет
                     Не от твоей руки, плохой слуга ты.
                     Самоубийство воспрещают боги,
                     И потому рука моя дрожит.
                     Скорей! Вот сердце... Грудь прикрыта чем-то?
                     Прочь! Прочь! Не надо сердцу лат. Пусть будет
                     Оно мечу послушно, как ножны.
                     Что это? Письма верного супруга?
                     Вы - ересь! Вы мою сгубили веру,
                     Не щит для сердца вы. Хоть может пастырь
                     Своею ложью обмануть глупцов,
                     В страданья ввергнув их, но и обманщик
                     От кары не уйдет!
                     О Постум, ты, заставивший меня
                     Ослушаться отца и государя
                     И предложенья принцев отвергать
                     С презрением надменным, - ты поймешь,
                     Что подвигом, какой не часто встретишь,
                     Была любовь моя. Мне горько думать,
                     Что ты, устав от ласк любви продажной,
                     Вздохнешь с тоскою, вспомнив обо мне. -
                     Скорей! Торопит мясника ягненок;
                     "Где нож твой?" Медлишь ты приказ исполнить,
                     Желанный для меня.

                                  Пизанио

                                        О госпожа,
                     Я, получив приказ, лишился сна.

                                  Имогена

                     Исполни - и заснешь.

                                  Пизанио

                                          Пускай я раньше
                     От бдения ослепну.

                                  Имогена

                                        Так зачем же
                     Ты взялся выполнить его? Зачем
                     За столько миль завез меня обманом?
                     Зачем мы здесь в столь поздний час? Зачем
                     Ты так старался? Лошадей загнал?
                     И взволновал моей отлучкой двор,
                     Куда я больше не вернусь? Зачем,
                     Настигнув лань, ты тетиву ослабил?

                                  Пизанио

                     Чтобы, подольше время оттянув,
                     Уйти от злого дела. Госпожа,
                     Я план придумал. Выслушать меня
                     Прошу.

                                  Имогена

                            Что ж, дай работу языку.
                     Я потаскушкой названа! Нельзя
                     Сначала сердце мне пронзить, а после
                     Перевязать его. Но говори.

                                  Пизанио

                     Отсюда не вернетесь вы.

                                  Имогена

                                            Конечно;
                     Ведь ты убьешь меня.

                                  Пизанио

                                         Не потому.
                     Будь так умен, как честен я, мой план
                     Счастливым оказался б. Мой хозяин
                     Введен в обман каким-нибудь лжецом,
                     Жестоко оскорбившим вас обоих.

                                  Имогена

                     Распутницей из Рима?..

                                  Пизанио

                                            Нет, клянусь вам!
                     Я напишу, что вы убиты мною.
                     Он приказал, и я пошлю ему
                     Кровавую улику вашей смерти.
                     Исчезновенье ваше из дворца
                     Все это подтвердит.

                                  Имогена

                                         А мне что делать?
                     Где жить? Скрываться? И к чему мне жизнь,
                     Раз для супруга буду я мертва.

                                  Пизанио

                     Но стоит вам вернуться во дворец...

                                  Имогена

                     Нет, ни к отцу, ни во дворец. Там Клотен,
                     Мучитель мой, ничтожный, грубый, наглый.
                     Он мне страшней, чем городу осада.

                                  Пизанио

                     Тогда вам жить в Британии нельзя.

                                  Имогена

                     Но где ж? А впрочем, разве солнце всходит
                     Лишь над одной британскою землею?
                     Британия - часть мира, но не мир -
                     В пруду большом гнездо лебяжье. Люди
                     Живут не только в ней.

                                  Пизанио

                                            Я очень рад,
                     Что мыслью вы в других краях. Прибудет
                     Посланник Рима Луций завтра в Мильфорд.
                     Когда б свой облик изменить могли вы,
                     Скрыв то, что вам при вашей горькой доле
                     Опасно обнаружить, вы б сумели
                     Вступить на путь надежд и жить счастливо
                     Близ Постума, хоть и не видясь с ним,
                     Но слыша каждый день о нем рассказы
                     Молвы правдивой.

                                  Имогена

                                      Я на все готова!
                     Пусть скромности моей грозит опасность,
                     Лишь бы не чести.

                                  Пизанио

                                      В этом-то и суть.
                     Забудьте, что вы женщина, отныне.
                     Пусть робость, нежность - вечные служанки
                     Всех женщин, а верней - их украшенье -
                     Уступят место дерзостной отваге,
                     Находчивости, пылкости; забудьте
                     О нежном цвете ваших щек - увы,
                     Иного средства нет, - пусть солнца луч
                     Целует жадно их. Забыть придется
                     Изящные наряды, безделушки,
                     Которым позавидовать могла бы
                     Сама Юнона.

                                  Имогена

                                 Говори скорее!
                     Мне ясен смысл твоих речей. Мужчиной
                     Себя уже я чувствую.

                                  Пизанио

                                         Сначала
                     Вам надо стать похожей на мужчину.
                     Я догадался сунуть в свой мешок
                     Камзол, штаны и шляпу, и другое,
                     Что будет нужно. Вы переоденьтесь,
                     Явитесь к Луцию и добивайтесь,
                     Чтоб взял он вас на службу. Расскажите,
                     В чем вы искусны; пойте для него;
                     Коль музыку он любит, то охотно
                     Возьмет вас. Человек он благородный
                     И, что всего важнее, строгих правил.
                     Я дам вам средства к жизни на чужбине
                     И буду впредь давать.

                                  Имогена

                                           Один лишь ты
                     Богами послан мне на утешенье.
                     Идем же. Надо многое обдумать,
                     Покуда время есть, и все, уладить.
                     Сейчас я воин и на этот риск
                     Иду с отвагой царской. Но скорее!

                                  Пизанио

                     Нет, госпожа, простимся. Во дворце
                     Меня не видя, могут заподозрить,
                     Что я ваш соучастник. Вот вам ларчик,
                     Дар королевы. В нем состав бесценный.
                     Какой бы вас ни одолел недуг,
                     Один глоток - и все пройдет. Возьмите.
                     Теперь за дело! Там, в тени деревьев,
                     Примите вид мужской, и да помогут
                     Вам небеса.

                                  Имогена

                                 Аминь. Благодарю.

                          Уходят в разные стороны.


        СЦЕНА 5
                        Комната во дворце Цимбелина.
                 Входят Цимбелин, королева, Клотен, Луций и
                                 вельможи.

                                  Цимбелин

                     Прощай! Счастливый путь.

                                   Луций

                                              Благодарю.
                     Мне Цезарь возвратиться повелел.
                     Поистине скорблю, провозглашая
                     Тебя врагом его.

                                  Цимбелин

                                     Народ не хочет
                     Под игом оставаться; а король,
                     Не поддержавший подданных своих,
                     Унизил бы свой сан.

                                   Луций

                                         Прошу тебя
                     До Мильфорда мне дать проводников.
                     Вам с королевою желаю счастья.

                                  Цимбелин
                                (вельможам)

                     Вы будете посла сопровождать.
                     Ни в чем не нарушайте долг почтенья!
                     Прощай, Кай Луций.

                                   Луций
                                 (Клотену)

                                        Вашу руку, принц.

                                   Клотен

                     Даю ее как друг, по скоро станет
                     Она рукой врага.

                                   Луций

                                      Покажет время,
                     Кто победит. Желаю всяких благ.

                                  Цимбелин

                     Посла до переправы через Северн
                     Не покидайте, господа. Привет!

                          Луций и вельможи уходят.

                                  Королева

                     Ушел он хмурясь; нам гордиться должно,
                     Что мы причина этого.

                                   Клотен

                                           Тем лучше;
                     Войны желают храбрые британцы.

                                  Цимбелин

                     Кай Луций в Рим уже послал известье
                     О происшедшем здесь. Пришла пора
                     Готовить всадников и колесницы.
                     Войска, что в Галлии стоят сейчас,
                     Пополнит Рим, снабдит необходимым
                     И двинет их на нас.

                                  Королева

                                         Теперь придется
                     Нам действовать решительно и быстро.

                                  Цимбелин

                     Предчувствуя, как дело обернется,
                     Готовились к войне и мы. Но где,
                     Скажите, наша дочь? Не появилась
                     Она перед послом и не почтила
                     Нас утренним приветом. Как я вижу,
                     Строптивости гораздо больше в ней,
                     Чем послушания. -  Позвать ее! -
                     Мы слишком снисходительны к ней были.

                          Один из вельмож уходит.

                                  Королева

                     Мой государь! С тех пор как изгнан Постум,
                     Она к уединению стремится,
                     И рану эту исцелит лишь время.
                     Молю вас, резко с ней не говорите;
                     Чувствительна она; и для нее
                     Упрек - удар; удар же - смерть.

                           Вельможа возвращается.

                                  Цимбелин

                                                     Где дочь?
                     Чем непокорность может оправдать?

                                  Вельможа

                     Ее покои заперты на ключ,
                     Как ни стучали - не было ответа.

                                  Королева

                     Когда мы виделись в последний раз,
                     Принцесса умоляла извинить
                     Ее затворничество, уверяя,
                     Что только нездоровье ей мешает
                     К вам по утрам являться, и просила
                     Все это передать вам, но, простите,
                     Я в хлопотах забыла...

                                  Цимбелин

                                           Дверь закрыта?
                     Ее не видно? Небо, сделай ложным
                     Предчувствие мое!
                                 (Уходит.)

                                  Королева
                                 (Клотену)

                                       Ступай за ним.

                                   Клотен

                     Я верного слугу ее Пизанио
                     Два дня не видел.

                                  Королева

                                       Все узнай. Ты слышишь?

                               Клотен уходит.

                     Пизанио - пособник Леоната!
                     Он взял мой яд. Ах, если б это зелье
                     Отсутствие слуги нам объяснило...
                     Ведь он в его целительность поверил.
                     Но где ж она? Куда исчезла вдруг?
                     Ах, если бы в отчаянье она
                     Или в пылу любви умчалась к мужу,
                     Себе готовя смерть или позор!..
                     Не все ль равно, каков ее конец?
                     Мне нужен лишь Британии венец!

                            Клотен возвращается.

                     Ну как, мой сын? Узнал?

                                   Клотен

                                             Она бежала!
                     Король безумствует! Никто не смеет
                     Приблизиться к нему.

                                  Королева

                                          Ну что ж, тем лучше.
                     О, если бы, судьбу свою кляня,
                     Не дожил он до завтрашнего дня!

                              Королева уходит.

                                   Клотен

                     Люблю и ненавижу Имогену.
                     Она красива - истая принцесса;
                     Другие все, и дамы и девицы,
                     Пред ней - ничто. Ах, черт, она сумела
                     Все лучшее соединить в себе!
                     Она затмила всех, и вот за это
                     Я и люблю ее. Но, мной гнушаясь
                     И Постума презренного избрав,
                     Она свой вкус позорит и теряет
                     Всю прелесть для меня. Вот потому
                     Ее я ненавижу, буду мстить ей -
                     Лишь дураки...

                              Входит Пизанио.

                                    Кто здесь? Ах, ты?.. - Приблизься!
                     Ты, значит, строишь козни, мерзкий сводник?
                     Ах, негодяй! Где госпожа твоя?
                     Ну, живо отвечай! Иначе вмиг
                     Тебя к чертям отправлю.

                                  Пизанио

                                             О мой принц!

                                   Клотен

                     Принцесса где? Юпитером клянусь,
                     Спросил в последний раз я! Пес! Мошенник!
                     Я вырву тайну у тебя из сердца
                     Иль сердце вместе с тайной. С кем она?
                     Неужто с Постумом, с навозной кучей,
                     Где чести нет и зернышка?

                                  Пизанио

                                              Да что вы!
                     Как быть ей с ним? Когда ее хватились?
                     Он в Риме ведь.

                                   Клотен

                                    А где она? Стань ближе!
                     Свои увертки брось. Ответь мне толком,
                     Что с ней произошло?

                                  Пизанио

                     Великий принц!

                                   Клотен

                                    Великий ты пройдоха!
                     Сейчас же говори, где госпожа?
                     Немедленно! Без "принцев" и "великих".
                     Ну? Смертный приговор себе подпишешь
                     Молчанием своим!

                                  Пизанио

                                      Вот, принц, письмо.
                     Там все, что о побеге госпожи
                     Известно мне.
                              (Подает письмо.)

                                   Клотен

                                  Посмотрим. Я за нею
                     До трона Цезаря намерен гнаться.

                                  Пизанио
                                (в сторону)

                     Что делать мне? Иль это, или смерть.
                     Она далеко; не опасно ей,
                     Коль он за ней погонится.

                                   Клотен
                               (читая письмо)

                                              Ага!..

                                  Пизанио
                                (в сторону)

                     Придется господину моему
                     Мне написать, что умерла она.
                     Прощай, о госпожа! Счастливый путь!
                     Скорей вернись. Благословенна будь!

                                   Клотен

                     А письмо это не лжет?

                                  Пизанио

                     Я полагаю, нет.

                                   Клотен

     Это  рука Постума! Да, я ее знаю! - Эй, бездельник! Если ты перестанешь
мошенничать  и будешь верно служить мне, будешь точно и честно исполнять все
мои  приказания,  какие  бы  они  ни были бесчестные, то я буду считать тебя
честным  и  можешь рассчитывать на мою помощь. Ты нужды знать не будешь, и я
тебя вознесу.
                                  Пизанио

     Я согласен, мой добрый принц.

                                   Клотен

     Будешь  ты служить мне? Ты так терпеливо и преданно служил этому нищему
Постуму,  что  уж  из одной благодарности станешь моим верным слугой. Будешь
служить мне?

                                  Пизанио

     Буду, ваше высочество.

                                   Клотен

     Держи  руку  - вот тебе кошелек! Сохранилось у тебя какое-нибудь платье
твоего бывшего господина?

                                  Пизанио

     Да,  принц,  у  меня  в  комнате  лежит  то  самое платье, в котором он
прощался с госпожой перед отъездом.

                                   Клотен

     Иди  и  тащи  сюда  это  платье.  Пусть это будет твоей первой услугой.
Ступай!

                                  Пизанио

     Иду, ваше высочество! (Уходит.)

                                   Клотен

     Мне  нужно  застать ее в Мильфорде. Эх, черт, забыл спросить его, ну да
это  не  уйдет. Вот так-то, Постум, негодяй ты этакий, я и убью тебя. Принес
бы  он  поскорее платье! Она сказала - до сих пор у меня от этих слов сердцу
желчью  исходит!  -  что  обноски  Постума  ей дороже моей светлейшей особы,
украшенной  всеми  моими  достоинствами.  Так  вот в этих обносках Постума я
насильно  овладею  ею,  но  прежде  на  ее глазах убью его. Вот тут-то она и
увидит  мою  доблесть  и  раскается в своем высокомерии. Он будет повержен в
прах, я надругаюсь над его трупом, а затем утолю свою страсть, но, чтобы еще
сильнее  поиздеваться над красавицей, проделаю все это в платье, которое она
так высоко оценила. А потом пинками погоню ее обратно домой! Тебе доставляло
удовольствие презирать меня, а мне радостно будет отомстить тебе.

                      Пизанио возвращается с платьем.

                                   Клотен

     Это то самое платье?

                                  Пизанио

     То самое, принц.

                                   Клотен

     А давно принцесса отправилась в Мильфорд?

                                  Пизанио

     Едва ли она уже успела туда добраться, ваше высочество.

                                   Клотен

     Отнеси  платье в мою комнату; это твоя вторая услуга, а третья - никому
ни  слова не говори о моих намерениях. Будь только верен, и тебе не придется
долго ждать повышения. Моя месть ждет меня в Мильфорде! Ах, будь у меня пара
крыльев, я бы полетел за ней. Идем со мной и будь мне вереи. (Уходит.)

                                  Пизанио

                    Чтоб я тебе дал верности обет,
                    Предав моих господ? Не выйдет, нет!
                    Мчись в Мильфорд, там беглянки не найти.
                    О небо, охрани ее в пути!
                    Глупцу же ставь преграду за преградой;
                    Да будут лишь они его наградой!
                                 (Уходит.)


        СЦЕНА 6
                       Уэльс. Перед пещерой Белария.
                     Входит Имогена, одетая мальчиком.

                                  Имогена

                   Теперь я знаю - трудно быть мужчиной!
                   Я так устала. Вот уже две ночи
                   Моя постель - земля. Не будь мой дух
                   Так тверд, занемогла бы я. Ах, Мильфорд,
                   Казался близким ты! Но вижу я,
                   Дома и те бегут от бедняков,
                   Лишая крова их. Путь указали
                   Два нищих мне, я сбиться не могла.
                   Ужель бедняк, изведавший невзгоды,
                   Обманет, зная, что обман его
                   Несет мученье ближним? Мы привыкли,
                   Что часто лгут богатые, и все же
                   В богатстве лгать постыдней, чем в нужде:
                   Ложь королей гнусней, чем ложь бездомных.
                   И ты солгал, супруг мой дорогой!
                   При мысли о тебе проходит голод,
                   А я ведь чуть не падаю. -  Что здесь?
                   В пещеру дикую ведет тропинка?..
                   Не крикнуть ли? Нет, я боюсь. Но голод
                   Пред смертью храбрость придает. Довольство
                   И лень рождают трусов, а нужда -
                   Мать мужества. - Эй! Кто там? Человек -
                   Так отзовись! Дикарь - так жизнь мне дай
                   Иль отними! Эй!.. Тихо... Я войду,
                   Но выну меч, и если враг боится
                   Меча, как я сама, едва ль посмеет
                   Он на меня напасть. Пошли мне бог
                   Врага такого!
                             (Входит в пещеру.)

                  Появляются Беларий, Гвидерий и Арвираг.

                                  Беларий

                   Ты, Полидор, из нас охотник лучший
                   И пиршества хозяин. Я и Кадвал -
                   Слуга и повар: таково условье.
                   Искусство и старанье погибают,
                   Не вдохновленные конечной целью!
                   Идемте же. Приправит голод славно
                   Обед неприхотливый наш. Усталость
                   На голом камне спит, зато лентяю -
                   Перина жестче камня. Мир тебе,
                   Приют наш скромный, сам собой хранимый.

                                  Гвидерий

                   Как я устал!

                                  Арвираг

                                Хоть я и обессилен
                   От голода, но сам не ослабел.

                                  Гвидерий

                   Ведь есть у нас еще немного мяса
                   Холодного. Мы им и подкрепимся,
                   Пока поспеет дичь.

                                  Беларий

                                     Стой! Не входите!
                   Когда бы он не ел запасы наши,
                   Я принял бы его за божество.

                                  Гвидерий

                   А что случилось там?

                                  Беларий

                                       Нет, это ангел!
                   Клянусь, что это дух! Воздушный эльф
                   В обличье юноши.

                         Имогена выходит из пещеры.

                                  Имогена

                                    Молю вас, сжальтесь!
                   Я звал у двери - никого! Ужасно
                   Мне есть хотелось. Я не вор. Вот плата,
                   Клянусь, я даже золота не взял бы,
                   Рассыпанного по полу...
                           (Протягивает деньги.)
                                          Вот деньги.
                   Еду окончив, я бы на столе
                   Оставил их и снова в путь пустился
                   С молитвой за хозяев.

                                  Гвидерий

                                         Деньги, мальчик?

                                  Арвираг

                   Пусть раньше золото и серебро
                   В грязь обратятся! Чтят их только те,
                   Кто грязных чтит богов.

                                  Имогена

                                          Вы рассердились?
                   Но если вы меня убить хотите
                   За мой проступок, знайте - я бы умер,
                   Не совершив его.

                                  Беларий

                                   Куда идешь ты?

                                  Имогена

                   Спешу я в Мильфорд.

                                  Беларий

                                       Как тебя зовут?

                                  Имогена

                   Фиделе. Захотел один мой родич
                   Из Мильфорда в Италию отплыть.
                   Я шел к нему, но, голодом томимый,
                   Взял пищу здесь.

                                  Беларий

                                    Мой мальчик, не считай
                   Нас дикарями; не суди о нас
                   По грубому жилищу. Будь нам гостем.
                   Уж поздний час. Мы угостим тебя,
                   Чем только сможем. Будем благодарны
                   Коль ужин с нами ты разделишь. - Дети,
                   Просите же.

                                  Гвидерий

                               Будь женщиной ты, мальчик,
                   Я за тобой ухаживать бы начал,
                   Как за невестою.

                                  Арвираг

                                    А я доволен,
                   Что ты мужчина. Ты мне мил, как брат,
                   И я тебя встречаю, словно брата,
                   С которым был в разлуке. Мой привет!
                   Развеселись; ведь ты попал к друзьям.

                                  Имогена
                                (в сторону)

                   Зачем не к братьям? Будь они мне братья,
                   Я не была б наследницей престола
                   И, цену потеряв свою тогда,
                   С тобою равной стала бы, мой Постум.

                                  Беларий

                   Он чем-то опечален.

                                  Гвидерий

                                       Я хотел бы
                   Помочь ему.

                                  Арвираг

                               И я. Ценой любых
                   Трудов, хлопот, усилий...

                                  Беларий

                                             Вот что, дети...

                   Беларий, Гвидерий и Арвираг шепчутся.

                                  Имогена

                   О, если б на земле существовали
                   Такие короли, под чьим господством
                   Исчезли б рабство, голод и нужда;
                   Дворцы такие, где одна лишь совесть
                   Мерилом бы величия служила,
                   А не хвала льстецов! О, будь на свете
                   Такие короли - то и они
                   Не превзошли б своим величьем этих
                   Простых людей! Меня простите, боги,
                   Но, Постума измену испытав,
                   Хотела б я теперь мужчиной стать
                   И здесь остаться с ними.

                                  Беларий

                                            Так и будет...
                           (Гвидерию и Арвирагу.)

                   Пойдем готовить дичь.
                                 (Имогене.)
                                        Входи, мой милый,
                   Что за беседа на пустой желудок?
                   Мы после ужина тебя попросим
                   Поведать о себе все то, что сам
                   Захочешь рассказать.

                                  Гвидерий

                                        Прошу, входи.

                                  Арвираг

                   Не так приятны жаворонку утро
                   И ночь сове, как ты приятен нам.

                                  Имогена

                   Благодарю.

                                  Арвираг

                             Прошу тебя, войди.

                                  Уходят.


        СЦЕНА 7
                               Рим. Площадь.
                       Входят два патриция и трибуны.

                              Первый патриций

                     Вот смысл указа Цезаря. Внимайте;
                     Ввиду того что посланы войска
                     Паннонцев и далматов усмирять,
                     А легионов, в Галлии стоящих,
                     Нам будет мало, чтоб начать войну
                     С мятежными британцами, наш Цезарь
                     Призвал патрициев принять участье
                     В походе на Британию. Назначил
                     Он Луция проконсулом. А вам
                     Велит немедля же вступить в войска.
                     Да здравствует наш Цезарь!

                                   Трибун

                     Командует войсками Луций?

                              Второй патриций

                                               Да.

                                   Трибун

                     Он в Галлии сейчас?

                              Первый патриций

                                         При легионах,
                     Которые обязаны пополнить
                     Набором вы. Указывает Цезарь
                     В приказе и число людей, и сроки
                     Отправки их.

                                   Трибун

                                  Мы выполним свой долг.

                                  Уходят.


        АКТ IV

        СЦЕНА 1
                        Уэльс. Близ пещеры Белария.
                               Входит Клотен.

                                   Клотен

     Если  Пизанио  верно  описал  мне,  то  встреча  у них назначена где-то
поблизости.  Платье  Постума пришлось мне впору, как по мерке. Отчего бы мне
не прийтись по мерке и его возлюбленной? Ведь говорят, что женщине впору тот
придется,  кто  к ней в пору подберется. Вот тут-то .я и должен изловчиться.
Раз  нет  ничего  зазорного в том, что человек, находясь наедине с зеркалом,
любуется  собой,  то  могу  признаться,  что  сложен  я  нисколько  не  хуже
Постума.  Я  не моложе его, но сильнее; состояние мое не меньше, а положение
повыше.  Я  знатнее его родом, искусен в делах государственных, а в поединке
мне равного не найти. И все-таки эта взбалмошная дура, мне назло, любит его.
Вот  она,  человеческая жизнь! Голова твоя, Леонат, все еще сидит на плечах,
но  через  час  слетит; возлюбленную твою я обесчещу, платье на ней изорву в
клочья.  А  как покончу со всем этим, погоню красавицу пинками домой к отцу.
Он, может быть, и посердится немножко за такое грубое обращение с дочкой, но
моя  матушка  умеет  прибирать  его к рукам, и все обернется так, что он еще
меня и похвалит... Лошадь я привязал надежно. Ну, меч, вон из ножен! Трудная
тебе  предстоит работа! Эх, Фортуна, только отдай их в мои руки! По описанию
это  как  раз похоже на то место, где у них назначена встреча; обмануть меня
этот Пизанио не посмел бы. (Уходит.)


        СЦЕНА 2
                           Перед пещерой Белария.
          Из пещеры выходят Беларий, Гвидерий, Арвираг и Имогена,

                                  Беларий
                                 (Имогене)

                     Ты нездоров? Останься здесь, а мы
                     Придем после охоты.

                                  Арвираг
                                 (Имогене)

                                         Брат, останься;
                     Мы братья, правда ведь?

                                  Имогена

                                             Все люди братья.
                     Но зачастую, знатностью кичась,
                     Себя возвысить хочет плоть над плотью,
                     Хоть после смерти все лишь прах. Я болен.

                                  Гвидерий

                     Охотьтесь без меня, я с ним останусь.

                                  Имогена

                     Зачем? Не так опасно болен я
                     И не из тех, кто, прихворнув немного,
                     Уж видит смерть перед собой. Прошу вас,
                     Трудом своим обычным занимайтесь;
                     Привычку раз нарушить - все нарушить.
                     Да, болен я, но вы, со мной оставшись,
                     Помочь не в силах. Вид людей не может
                     Утешить тех, кто от людей бежит.
                     Не так мне плохо, если я об этом
                     Судить могу. Я дом стеречь останусь
                     И ничего не украду, поверьте,
                     Уж разве только самого себя,
                     А коль умру - невелика потеря.

                                  Гвидерий

                     Люблю тебя, мой мальчик. Повторяю,
                     Люблю тебя не меньше, не слабее,
                     Чем своего отца.

                                  Беларий

                                      Как? Что такое?

                                  Арвираг

                     Коль это грех - грешны мы оба с братом;
                     Пришелец этот стал мне странно близок.
                     Ты говорил - любовь необъяснима!
                     Да, если встанет у порога смерть,
                     Спросив, кто должен умереть, отвечу:
                     "Отец мой, а не мальчик!"

                                  Беларий
                                (в сторону)

                                               Вот она,
                     Кровь королей! Природное величье!
                     Ничтожество - отродие ничтожеств;
                     Рождает труса трус. В природе есть
                     Мука и отруби, позор и честь.
                     Пусть им я не отец, но отчего же
                     Для них стал мальчик ближе и дороже?.. -
                     Уже девятый час.

                                  Арвираг

                                      Брат, до свиданья!

                                  Имогена

                     Успеха вам!

                                  Арвираг

                                 Тебе - здоровья. В путь!

                                  Имогена
                                (в сторону)

                     О, как они добры! А мне казалось,
                     Что вне дворцов лишь дикари живут,
                     Но я совсем иное вижу тут.
                     Родит чудовищ глубина морей,
                     А вкусную форель - простой ручей.
                     Но мне все хуже. В сердце боль... Пизанио,
                     Приму твое лекарство.

                                  Гвидерий
                            (Беларию и Арвирагу)

                                           Ничего
                     Я не узнал: ответил мальчик только,
                     Что знатен он и честен, но бесчестно
                     Преследуют его.

                                  Арвираг

                                     И мне поведал
                     Он то же самое, но обещал,
                     Что позже все расскажет.

                                  Беларий

                                              Нам пора!
                                 (Имогене.)
                     А ты здесь отдохни.

                                  Арвираг

                                         Мы ненадолго.

                                  Беларий

                     И не хворай; ведь ты хозяйку должен
                     Нам заменить.

                                  Имогена

                                   Больной я иль здоровый,
                     Служить вам рад.

                                  Беларий

                                      Навек останься с нами.

                          Имогена уходит в пещеру.

                     Хоть юноша и бедствует, но видно -
                     Он знатен родом.

                                  Арвираг

                                     Он поет, как ангел.

                                  Гвидерий

                     А стряпает как славно! Как умеет
                     Коренья резать, приправлять похлебку,
                     Как будто для стола больной Юноны.

                                  Арвираг

                     Вы видели, как мило у него
                     Улыбка сочетается со вздохом?
                     Горюет вздох, что не улыбка он,
                     Улыбка ж потешается над вздохом,
                     За то что он мечтает улететь
                     Из храма своего и слиться с бурей -
                     Грозою моряков.

                                  Гвидерий

                                    Переплелись
                     Корнями в нем терпение и скорбь.

                                  Арвираг

                     Расти, расти, терпение, а ты,
                     Сорняк негодный - скорбь, умри скорей
                     И виноградных лоз глушить не смей!

                                  Беларий

                     Уже светло. Поторопитесь! - Кто там?

                               Входит Клотен.

                                   Клотен

                     Бродяг я этих так и не нашел.
                     Пизанио, подлец, надул меня.
                     Я изнемог!

                                  Беларий

                               Бродяг? Уж не о нас ли?..
                     Он мне знаком как будто... Это Клотен,
                     Сын королевы. Нет ли здесь измены?
                     Его узнал я, хоть давно не видел.
                     Мы вне закона. Скрыться надо нам.

                                  Гвидерий
                                 (Беларию)

                     Он здесь один. Вы с братом посмотрите,
                     Не прячется ли кто еще в лесу.
                     Меня оставьте с ним.

                         Беларий и Арвираг уходят.

                                   Клотен

                                          Стой! Ты куда?
                     Бежать? Ты кто такой? Разбойник мерзкий?
                     Я знаю вас! Эй, низкий раб, ты кто?

                                  Гвидерий

                     Не столь я низок, чтобы не проткнуть
                     Тебя своим мечом за это.

                                   Клотен

                                             Вор,
                     Грабитель, негодяй! Сдавайся, пес!

                                  Гвидерий

                     Кому? Тебе? Ты кто? Иль у меня
                     Рука слабей твоей? Душа слабее?
                     Слова твои наглее, это верно,
                     Но не во рту ношу я свой кинжал.
                     Ты кто? Зачем тебе я сдамся?

                                   Клотен

                                                  Раб!
                     Ты не узнал меня по платью?

                                  Гвидерий

                                                 Нет!
                     Нахал! Твой дед, наверно, был портняжка;
                     Тебе он платье сшил, и лишь по платью
                     Ты человеком стал.

                                   Клотен

                                        Ах ты мерзавец!
                     Не мой портной мне это платье шил.

                                  Гвидерий

                     Так убирайся и скажи спасибо
                     Тому, кто подарил тебе его.
                     Болван! Мне даже бить тебя противно.

                                   Клотен

                     Ах, висельник, подлец, узнай, кто я,
                     И трепещи!

                                  Гвидерий

                                Ну, кто же ты такой?

                                   Клотен

                     Я Клотен, негодяй!

                                  Гвидерий

                     Будь, Клотен ты хоть дважды негодяй,
                     Я не боюсь. Будь ты паук иль жаба,
                     И то бы я скорей смутился.

                                   Клотен

                                                Знай
                     И цепеней - сын королевы я!

                                  Гвидерий

                     Срамишь ты, значит, свой высокий род.

                                   Клотен

                     Как, ты не испугался?

                                  Гвидерий

                                           Нет, нисколько?
                     Боюсь и почитаю я лишь умных!
                     А дурни мне смешны.

                                   Клотен

                                         Тогда умри!
                     Убью тебя своей рукой, а после
                     И тех двоих; на городских воротах
                     Повешу ваши головы. Сдавайся,
                     Дикарь несчастный!

                             Уходят, сражаясь.
                         Входят Беларий и Арвираг.

                                  Беларий

                                        Ни души вокруг.

                                  Арвираг

                     Нет никого. Ты, видимо, ошибся.

                                  Беларий

                     Боюсь сказать. Прошли года, но время
                     Не изменило черт его лица;
                     Отрывистая речь и грубый голос
                     Все те же. Нет, конечно, это принц -
                     Уверен я.

                                  Арвираг

                               Они вдвоем остались.
                     Дай бог, чтоб с братом он не начал ссоры...
                     Ты говоришь, опасен принц?

                                  Беларий

                                                Настолько
                     Он туп и недалек, что часто глупость
                     В нем гасит чувство страха, и не знает
                     Он удержу ни в чем. Но вот твой брат.

              Входит Гвидерий, в руках у него голова Клотена.

                                  Гвидерий

                     Дурак был этот Клотен, пустозвон!
                     Не мог бы выбить из него мозгов
                     Сам Геркулес - их не было в помине.
                     Не уничтожь его я, этот дурень
                     Мне б голову отсек своим мечом,
                     Как я сейчас ему.

                                  Беларий

                                      Что ты наделал!

                                  Гвидерий

                     Я знаю что - снес Клотену башку.
                     Назвал себя он сыном королевы,
                     Кричал, что я разбойник, вор, бродяга,
                     Клялся своей рукой нас уничтожить,
                     Нам головы срубить, повесив их
                     На городских воротах!

                                  Беларий

                                          Мы погибли!

                                  Гвидерий

                     Но почему, отец? Что нам терять?
                     Хотел он погубить нас. Ведь закон
                     Нам не зашита - так ужель мы станем
                     Сносить его угрозы малодушно
                     Иль ждать, чтобы кусок спесивый мяса
                     Судьею нашим стал и палачом
                     Лишь потому, что вне закона мы?
                     А вы нашли кого-нибудь в лесу?

                                  Беларий

                     Нет, ни души. Но вряд ли он явился
                     Сюда без свиты. Хоть непостоянен
                     Он был всегда и рвался от худого
                     К тому, что вдвое хуже, - ни причуда,
                     Ни полное безумье не смогли бы
                     В наш лес завлечь его. А может быть,
                     Слух во дворце прошел, что здесь живут
                     Опальные бродяги, что из них
                     Со временем собраться может шайка;
                     Вспылил он - это на него похоже -
                     И нас поймать поклялся. Но не верю,
                     Чтоб он один пошел. Не так он смел,
                     Да и пустили бы его навряд ли.
                     Боюсь, у нас есть основанье думать,
                     Что хвост у этой гадины, пожалуй,
                     Опасней головы.

                                  Арвираг

                                    Пускай свершится,
                     Что небом суждено, но брат мой прав.

                                  Беларий

                     Сегодня мне не до охоты, дети;
                     Меня болезнь Фиделе беспокоит.

                                  Гвидерий

                     Мечом, которым угрожал мне Клотен,
                     Отсек ему я голову. Я брошу
                     Ее в залив за нашею скалою;
                     Пускай плывет и хвастается рыбам,
                     Что красовалась на плечах того,
                     Кто был при жизни сыном королевы.
                     Мне дела нет!
                                 (Уходит.)

                                  Беларий

                                  Боюсь, вам будут мстить.
                     Ах, лучше бы не ты его убил,
                     Мой храбрый Полидор!

                                  Арвираг

                                         Я должен был
                     Его убить и быть один в ответе.
                     Брат, я люблю тебя, но этот подвиг
                     Свершил ты мне на зависть. Пусть же кара,
                     Какой она ужасной ни была бы,
                     Падет на нас обоих.

                                  Беларий

                     Что сделано, того не воротить.
                     Охотиться сегодня мы не будем.
                                (Арвирагу.)
                     Не стоит рисковать. Ступай в пещеру,
                     Хозяйничай с Фиделе, я же здесь
                     Ждать буду Полидора и приду
                     К обеду с ним.

                                  Арвираг

                                    Иду. - Ах, мальчик бедный!
                     Чтобы вернуть щекам твоим румянец,
                     Готов я сотню Клотенов убить
                     И не сочту себя бесчеловечным.
                                 (Уходит.)

                                  Беларий

                     Великая природа! О богиня!
                     Как дивно в этих юношах державных
                     Себя явила ты! Они нежны,
                     Как легкий ветерок, когда ласкает
                     Фиалку он, цветок едва колебля.
                     Но чуть вскипит в них царственная кровь.
                     Как оба станут схожи с буйным вихрем,
                     Который гнет вершины горных сосен
                     И клонит их в долину. Просто чудо,
                     Как возникают в них непроизвольно,
                     Без поучений, царственные чувства;
                     Как честь и долг без наставлений крепнут;
                     Учтивость - без примеров. Доблесть в них
                     Хоть и дика еще, но даст плоды,
                     Как при посеве тщательном. Однако
                     Зачем сюда явился этот Клотен
                     И что сулит нам смерть его?

                              Входит Гвидерий.

                                  Гвидерий

                                                 Где брат?
                     Я вплавь отправил во дворец гонцом
                     Башку пустую Клотена, а тело
                     В залог оставил здесь.

                           Торжественная музыка.

                                  Беларий

                                           Что слышу я?
                     Заветный инструмент мой! Он звучит!..
                     Но почему привел в движенье струны
                     Твой брат?

                                  Гвидерий

                                Он дома?

                                  Беларий

                                         Да, пошел туда.

                                  Гвидерий

                     Молчала лютня с матушкиной смерти.
                     Я не пойму... Торжественные звуки
                     Сопутствуют торжественным событьям.
                     Что с ним? Пустой восторг, пустая скорбь -
                     Забава для детей и обезьян.
                     Не помешался ль Кадвал?

        Возвращается Арвираг, неся на руках бесчувственную Имогену.

                                  Беларий

                                             Вот идет он
                     И объясненье скорбное несет
                     Вины своей.

                                  Арвираг

                                Скончалась наша птичка,
                     Отрада наша. Лучше бы мне стать
                     В шестнадцать лет шестидесятилетним,
                     На костылях ходить, чем видеть это!

                                  Гвидерий

                     Прекрасная, нежнейшая из лилий,
                     Ты вдвое краше на стебле была,
                     Чем на руках у брата!

                                  Беларий

                                          Горе, горе,
                     Кто глубину твою измерить может?
                     Где мера всем страданиям земным?
                     Прекрасный отрок! Знали только боги,
                     Кем стать ты мог! Увы, скончался ты
                     От злой тоски в расцвете юных лет...
                     Каким его застал ты?

                                  Арвираг

                                         Бездыханным.
                     С улыбкой на устах, как будто их
                     Не смерть стрелой, а бабочка коснулась;
                     Лежал щекой он правой на подушке...

                                  Гвидерий

                     Где?

                                  Арвираг

                         На полу; я думал, он заснул,
                     И даже обувь снял, чтобы шагами
                     Его не разбудить...

                                  Гвидерий

                                         Да, он заснул
                     Последним, вечным, непробудным сном.
                     Постелью гроб я сделаю ему,
                     Слетаться будут феи на могилу
                     И не посмеет червь в нее вползти.

                                  Арвираг

                     Коль буду жив, Фиделе, я все лето
                     Печальную твою могилу стану
                     Цветами украшать. Увидишь ты
                     Подснежник белый, как твое лицо,
                     И колокольчик, голубее жилок
                     Твоих; и розы, аромат которых
                     Не сладостней дыханья твоего.
                     Их будут реполовы приносить
                     Тебе, к стыду наследников богатых,
                     Не ставящих надгробия отцам.
                     Когда ж цветов не будет, я укрою
                     Могилу мхом  от стужи.

                                  Гвидерий

                                            Хватит, брат,
                     По-женски причитать. Слезам не время.
                     Час похорон настал! Не нарушай
                     Наш скорбный долг своим бесплодным воплем.
                     Давай же выроем могилу.

                                  Арвираг

                                            Где?

                                  Гвидерий

                     Близ Эврифилы, матери любимой.

                                  Арвираг

                     Пусть будет так. Послушай, брат, хоть голос
                     С годами погрубел у нас, споем
                     Ту песню, что над матерью мы пели.
                     Слова оставим те же и мотив,
                     Лишь "Эврифилу" сменим на "Фиделе".

                                  Гвидерий

                     Нет, Кадвал, не могу.
                     Рыдания расстроят нашу песню,
                     А в скорбном пенье фальшь звучит ужасней,
                     Чем слово лжи в устах жреца во храме.

                                  Арвираг

                     Тогда мы просто скажем их.

                                  Беларий

                                                Я вижу,
                     Большое горе - меньшее целит;
                     Забыли мы о Клотене совсем.
                     Он враг наш и наказан по заслугам,
                     Но он - сын королевы; и хотя
                     В могиле нищий и вельможа равны,
                     Но долг почтенья, суетный, как мир,
                     Предать земле по-разному велит их.
                     Раз Клотен - принц, хоть он убит, как враг,
                     Должны мы схоронить его, как принца.

                                  Гвидерий

                     Терсита труп Аякса трупу равен.
                     Неси его сюда.

                                  Арвираг

                                   Ступай, отец,
                     Мы песнь свою прочтем.

                              Беларий уходит.

                                           Брат, начинай!

                                  Гвидерий
                            (укладывают Имогену)

                     Нет, положи его лицом к востоку,
                     Как нас учил отец.

                                  Арвираг

                                       Да, да, ты прав.

                                  Гвидерий

                     Так повернем его.

                                  Арвираг

                                      Теперь начнем.

                                  Гвидерий

                         Для тебя не страшен зной,
                         Вьюги зимние и снег,
                         Ты окончил путь земной
                         И обрел покой навек.
                            Дева с пламенем в очах
                            Или трубочист - все прах.

                                  Арвираг

                         Все прошло - тиранов гнет,
                         Притеснения владык.
                         Больше нет ярма забот,
                         Равен дубу стал тростник.
                            Царь, ученый, врач, монах
                            После смерти - все лишь прах.

                                  Гвидерий

                        Не страшись ни молний ты...

                                  Арвираг

                        Ни раскатов громовых...

                                  Гвидерий

                        Ни уколов клеветы.

                                  Арвираг

                        Радость, скорбь - не стало их.

                                    Оба

                        Кто любовь таил в сердцах,
                        Все, как ты, уйдут во прах.

                                  Гвидерий

                        Злобных сил не знай ты...

                                  Арвираг

                        Духам не внимай ты...

                                  Гвидерий

                        Ада не страшись ты...

                                  Арвираг

                        К небу вознесись ты.

                                    Оба

                        Спи среди цветов и трав,
                        Память вечную снискав.

                   Беларий возвращается с телом Клотена.

                                  Гвидерий

                     Обряд свершен. Сюда положим тело.

                                  Беларий

                     Вот им цветы. Еще достану в полночь.
                     Омытые ночной росой прохладной,
                     Они подходят больше для могил.
                     Прикроем их тела. - Вы как цветы;
                     Увяли вы, они увянут тоже. -
                     Идем. Помянем мертвецов молитвой.
                     Земля дала их и взяла к себе;
                     Конец их горю, счастью и борьбе.

                    Беларий, Гвидерий и Арвираг уходят.

                                  Имогена
                                (просыпаясь)

                     Да, в Мильфорд, сударь. Как туда пройти?
                     Благодарю... Тем лесом?.. А далеко?
                     О небеса! Ужель еще шесть миль?
                     Я шла всю ночь... Прилягу тут...
                           (Видит тело Клотена.)
                                                     Ах нет,
                     Никто не нужен мне на ложе. Боги!
                     Цветы передо мной -  земная радость!
                     И тут же скорбь земная - труп. Я сплю...
                     Казалось мне, я стерегла пещеру
                     И честным людям стряпала обед...
                     Но нет, не так... То был обман... Стрела,
                     Летящая из ничего в ничто,
                     Пустое порождение мечты.
                     Наш взор, как и рассудок, часто слепы.
                     Дрожу... боюсь. Но если в небесах
                     Еще осталась капля состраданья,
                     Такая малая, как глаз у пташки,
                     Частицу мне, о боги, уделите!
                     Я сплю еще... Проснусь - и длится сон
                     Внутри и вне меня... Вернулись чувства!..
                     Безглавый труп!.. Ах, Леоната платье!
                     Его нога... Рука его... Нога
                     Меркурия и стан, достойный Марса...
                     И плечи Геркулеса... Где ж лицо?
                     Лицо Юпитера? Иль убивают
                     И небожителей? Он обезглавлен?
                     На голову Пизанио обрушьтесь,
                     Проклятия Гекубы и мои!
                     С ним сговорившись тайно, дьявол Клотен
                     Убил здесь мужа! Пусть отныне будут
                     Предательством и чтение и письма! -
                     Проклятый раб! Письмом своим подложным
                     У лучшего на свете корабля
                     Сломал ты мачту, негодяй! - Увы,
                     Где голова твоя, мой Леонат?
                     Мог в сердце поразить тебя Пизанио,
                     Но голову оставить... Кто ж убийца?
                     Пизанио, да, это он и Клотен!
                     Виной всему корысть и злоба. Ужас!
                     Он дал питье живительное мне...
                     Уж не оно ль все чувства умертвило?
                     Еще улика! Клотен и Пизанио!
                     Убийцы! Милый, дай твоею кровью
                     Окрасить щеки бледные мои,
                     Чтоб мы страшнее показались тем,
                     Кто нас найдет. О Постум! Властелин мой!
                            (Припадает к трупу.)

               Входят Луций, военачальник, несколько римских
                          офицеров и прорицатель.

                                Военачальник

                     По вашему приказу легионы
                     Из Галлии приплыли. Вас они
                     Ждут вместе с флотом в Мильфорде. Войска
                     Готовы к бою.

                                   Луций

                                  Есть из Рима вести?

                                Военачальник

                     Патрициев и жителей границ
                     Сенат призвал. Их рвенье и отвага
                     Успех нам предвещают. Брат Сиенны,
                     Отважный Якимо ведет войска.

                                   Луций

                     Когда вы ждете их?

                                Военачальник

                                       С попутным ветром.

                                   Луций

                     Такая быстрота - залог победы.
                     Теперь мы смотр войскам произведем.
                     Отдай приказ.
                               (Прорицателю.)
                                  А что, скажи, мой друг,
                     Нам сны твои вещают о войне?

                                Прорицатель

                     Постился долго я, моля богов,
                     И прошлой ночью было мне виденье:
                     Орел Юпитера сюда, на запад,
                     Летел с далеких южных берегов
                     И скрылся в золотом сиянье солнца,
                     А это значит - коль не помрачили
                     Грехи мой дар провиденья, - что римлян
                     Победа ждет.

                                   Луций

                                 Пусть будут сны такие
                     Нелживыми и частыми. - Но что тут?
                     Безглавый труп?.. О, судя по обломкам,
                     Строенье было славное. Кто это?
                     Паж? Мертв он или спит? Скорее мертв.
                     Чуждается природа ложа смерти,
                     Не спят живые с мертвыми. Взглянуть
                     Хочу я мальчику в лицо.

                                Военачальник

                                            Он жив.

                                   Луций

                     Тогда он скажет, кто убит. - Эй, мальчик,
                     Поведай о судьбе своей. Она
                     Достойна любопытства. Кто служил
                     Тебе кровавым изголовьем? Кто
                     Разрушить смел творение природы?
                     Иль ты причастен к этому убийству?
                     Как все произошло? Кто он такой?
                     Ответь нам. Кто ты?

                                  Имогена

                                        Я ничто. Вернее,
                     Хотел бы стать ничем. То господин мой,
                     Британец храбрый, добрый человек,
                     Убитый жителями гор. Увы!
                     Таких господ, как он, на свете нет!
                     Пусть обойду я запад и восток,
                     Пусть я найду себе других хозяев,
                     Пусть буду верно им служить - нигде
                     И никогда такого господина
                     Не будет у меня.

                                   Луций

                                     Ты славный мальчик,
                     Твоей печалью тронут я не меньше,
                     Чем смертью господина твоего.
                     Кто он, дружок?

                                  Имогена

                                    Ричард дю Шан.
                                (В сторону.)
                                                   Я лгу,
                     Но в этом нет вреда. Надеюсь, боги
                     Простят мне ложь.

                                   Луций

                                      Как звать тебя?

                                  Имогена

                                                      Фиделе.

                                   Луций

                     Да, это имя по тебе. Оно
                     Достойно верности твоей, а верность
                     Достойна имени. Служить мне хочешь?
                     Хоть я не так хорош, как твой хозяин,
                     Но я тебя любить не меньше буду.
                     И если бы в письме ко мне сам Цезарь
                     Достоинства твои превозносил,
                     Он больше о тебе сказать не мог бы,
                     Чем ты сейчас сказал. Идем со мной.

                                  Имогена

                     Но прежде господина я зарою
                     В могилу так глубоко, как смогу;
                     Листвой ее засыплю и цветами.
                     Произнесу над нею сто молитв,
                     Слезами орошу, вздыхая тяжко,
                     А там уж к вам пойду, коль вам угодно
                     Принять меня.

                                   Луций

                                  Я для тебя, мой милый.
                     Скорей отцом, чем господином, стану. -
                     Друзья!
                     О долге мальчик нам, мужам, напомнил.
                     Среди цветов мы выроем могилу
                     Мечами. Поднимите труп. -  Мой мальчик,
                     В знак уваженья и любви к тебе
                     Почтим мы господина твоего,
                     Как воина, похоронив его.
                     Утешься же, утри глаза. Подчас
                     Паденье может и возвысить нас.

                                  Уходят.


        СЦЕНА 3
                        Комната во дворце Цимбелина.
                Входят Цимбелин, вельможи, Пизанио и слуги.

                                  Цимбелин
                                  (слуге)

                   Узнай, что с королевой.

                            Один из слуг уходит.

                                           С той поры
                   Как принц исчез, она в безумье впала.
                   О небеса, какая злая кара
                   Ниспослана мне вами! Дочь моя,
                   Моя отрада, скрылась. Королева -
                   На ложе смерти. Нам война грозит,
                   И принц, столь нужный мне сейчас, пропал.
                   В отчаянье я от ударов этих!
                                (К Пизанио.)
                   Ты, раб лукавый, знаешь, где она!
                   Не лги, что ты здесь ни при чем. Иначе
                   Заговоришь под пыткой.

                                  Пизанио

                                         Государь.
                   Казните, но, клянусь вам, я не знаю,
                   Где госпожа, зачем она ушла,
                   Когда вернется, - ничего не знаю.
                   Я ваш слуга покорный, государь.

                             Первый придворный

                   Он вам не лжет. Когда принцесса скрылась,
                   Его видали здесь. Слуга он верный,
                   А принца ищут всюду и найдут.

                                  Цимбелин

                   Тревожные настали времена.
                                (К Пизанио.)
                   На этот раз ты вывернулся, раб,
                   Но ты на подозренье!

                             Первый придворный

                                       Повелитель!
                   Уж легионы галльские на берег
                   Сошли, а в подкрепленье к ним сенат
                   Прислал отряд патрициев из Рима.

                                  Цимбелин

                   Как нужен мне совет жены в принца!
                   Я стал в тупик...

                             Первый придворный

                                    Но, государь великий,
                   Нам хватит войск, чтоб встретиться с врагом.
                   Не только к ним - и к нам придет подмога,
                   Лишь прикажите действовать. Давно мы
                   Приказа ждем.

                                  Цимбелин

                                Благодарю. Ну что ж,
                   Судьбу мы смело встретим. Угнетает
                   Меня не то, что Рим готовит нам,
                   А горести семейные. -  Идем!

                                  Уходят.

                                  Пизанио

                   Не пишет господин мой - нет ответа
                   На весть о смерти Имогены. Странно!
                   Не слышно и о ней, а ведь хотела
                   Она писать мне часто. Что могло
                   Случиться с принцем? Я в большой тревоге.
                   Но справедливость есть еще на небе!
                   Во имя верности я изменяю
                   И лгу, чтоб честным быть. Война докажет,
                   Как верно я служу своей отчизне,
                   Иль пусть паду в бою. Рассеет время
                   Сомненья остальные. Иногда
                   Без кормчих в порт судьба ведет суда.
                                 (Уходит.)


        СЦЕНА 4
                       Уэльс. Перед пещерой Белария.
                    Входят Беларий, Гвидерий и Арвираг.

                                  Гвидерий

                   Тревога поднялась.

                                  Беларий

                                     Уйдем подальше.

                                  Арвираг

                   Нет смысла в жизни, если избегать
                   Опасных подвигов.

                                  Гвидерий

                                    К чему таиться?
                   Нас, как британцев, римляне казнят
                   Или свои, сочтя за бунтарей,
                   Служить заставят, а потом убьют.

                                  Беларий

                   Уйдемте, дети, в горы. Там спокойней.
                   Нам путь к своим закрыт. Безвестны мы
                   И в списки войсковые не попали.
                   Смерть принца может привести к расспросам,
                   Кто мы, где жили, и признанье вырвать,
                   А наказание за это - смерть
                   Под пыткою.

                                  Гвидерий

                              Отец мой, не к лицу
                   Тебе в такое время спасенья;
                   И нас не убедишь ты, нет!

                                  Арвираг

                                             Едва ли,
                   Услышав ржанье римских лошадей
                   И увидав костры врага вблизи,
                   Британцы в ожидании сраженья
                   Решатся тратить время, выясняя,
                   Кто мы, откуда здесь.

                                  Беларий

                                        Но ведь знаком
                   В войсках я многим. Клотена не видел
                   Я много лет, но все ж его узнал я.
                   Король не стоит ни моих услуг,
                   Ни преданности вашей.
                   Изгнание мое виной тому,
                   Что воспитанья вы не получили,
                   Что жили в бедности, лишившись счастья,
                   Которого вы вправе были ждать;
                   Что летом вы палящий зной терпели
                   И, как рабы, тряслись зимой от стужи.

                                  Гвидерий

                   Нет, лучше смерть, чем эта жизнь! Отец,
                   Молю, идем к войскам. Никто не знает
                   Ни брата, ни меня; тебя забыли;
                   Ты постарел и стал неузнаваем.

                                  Арвираг

                   Клянусь блистаньем солнца, я иду!
                   Я не видал, как смерть встречает воин
                   В сражениях. Я видел только кровь
                   Трусливых зайцев, горных коз и ланей.
                   Коней не знал я, кроме жалких кляч,
                   Удил и шпор не ведавших. Под стать
                   И всадник им такой, как я. Мне стыдно
                   Смотреть на солнце, жить его теплом
                   И пребывать в ничтожестве безвестном.

                                  Гвидерий

                   Клянусь, и я пойду. Благослови
                   Меня, отец. Тогда в бою не ставу
                   Я рисковать напрасно. А не пустишь -
                   Я все равно пойду; и ты судьбою
                   Наказан будешь тем, что я в сраженье
                   Умру от рук врагов.

                                  Арвираг

                                      И я. Аминь!

                                  Беларий

                   Коль юной жизнью вы не дорожите,
                   Зачем же старость мне тогда беречь?
                   Да будет так! Иду я с вами, дети,
                   И, если суждено вам пасть в бою,
                   Я вместе с вами смерть приму свою!
                   Вперед! Вперед! Сказалась кровь царей,
                   Кипит она и рвется в бой скорей!

                                  Уходят.


        АКT V

        СЦЕНА 1
                         Британия. Римский лагерь.
               Входит Постум с окровавленным платком в руках.

                                   Постум

                     Я сберегу тебя, платок кровавый, -
                     Я сам хотел тебя таким увидеть.
                     Мужья! Когда б вы все так поступали,
                     Любой проступок мог бы погубить
                     Вернейшую из жен. - Нет, мой Пизанио,
                     Не все приказы нужно выполнять,
                     А только справедливые. - О боги,
                     Зачем меня не покарали вы
                     И дали мне дожить до этой пытки?
                     Зачем вы Имогену не спасли
                     Для жизни, полной горести? Зачем
                     Меня, злодея, не сгубили? Ах,
                     Любя иных, вы их к себе берете
                     За малый грех, от большего спасая;
                     Другим же позволяете свершать
                     Грех за грехом, один другого хуже,
                     И те живут, в чудовищ превращаясь.
                     Она теперь у вас! Так дайте, боги,
                     Мне силу покориться вашей воле.
                     Сюда из Рима прибыл я сражаться
                     С отчизною своей. - О нет, Британия,
                     Довольно и того, что я убил
                     Твою принцессу. Ран тебе я больше
                     Не нанесу. - Внимайте, боги, мне:
                     С себя сниму я римскую одежду,
                     Крестьянином простым переоденусь,
                     Сражаться буду против тех, с кем прибыл,
                     И смерть в бою приму за Имогену!
                     Ведь жизнь сама и каждый вздох - мне смерть!
                     Не узнанный никем, ни в ком не вызвав
                     Ни злобы, ни участья, ни любви,
                     Себя предам я смерти. Пусть узнают
                     О доблести моей, хоть и таилась
                     Она под рубищем раба. О боги!
                     Пошлите вновь мне силу Леонатов!
                     Надменный мир хочу я научить
                     Не внешний блеск, а силу духа чтить.
                                 (Уходит.)


        СЦЕНА 2
Поле  сражения  между  британским и римским лагерями. Входят с одной стороны
Луций, Якимо и римское войско, с другой стороны - британское войско. За ними
следует  Постум  как  простой  воин. Они проходят через сцену. Затем входят,
сражаясь,  Якимо  и  Постум. Постум побеждает Якимо, обезоруживает и уходит,
                            оставив его одного.

                                   Якимо

                       Великий грех отяготил мне душу
                       И мужества лишил. Оклеветал
                       Я женщину, британскую принцессу,
                       И воздух здешний, словно мстя за это,
                       Все силы отнял у меня. Иначе
                       Как мог меня, искусного в бою,
                       Сразить простой мужлан? Мой сан и званье -
                       Стыда источник ныне и страданья.
                       Британия! Коль рыцари твои
                       Еще сильней, чем этот раб убогий,
                       То мы ничтожны, а британцы - боги!
                                  (Уходит.)

       Битва продолжается. Британцы бегут. Цимбелин захвачен в плен,
         Входят, спеша ему на помощь. Беларий, Гвидерий и Арвираг,

                                  Беларий

                       Стой! Все назад! За нами поле битвы!
                       Теснина - наша! Нам страшна лишь трусость!
                       Позор бегущим! Стой!

                             Гвидерий и Арвираг

                                           Назад! Сражайтесь!

        Входит Постум и бьется на стороне британцев; они освобождают
             Цимбелина и уходят. Входят Луций, Якимо и Имогена.

                                   Луций

                       Прочь с поля битвы, мальчик, жизнь спасай!
                       Свои своих разят, полны смятенья;
                       Бой ослепляет разум.

                                   Якимо

                                           Подошло
                       К ним подкрепление.

                                   Луций

                                          Как странно бой
                       Вдруг обернулся! Если помощь к нам
                       Не подоспеет - отступать придется.

                                  Уходят.


        СЦЕНА 3
                        Другая часть поля сражения.
                    Входят Постум и британский вельможа.

                                  Вельможа

                       Оттуда ты, где наши бьются?

                                   Постум

                                                   Да.
                       А вы из беглецов, как видно?

                                  Вельможа

                                                   Да.

                                   Постум

                       Винить вас трудно. Нам конец пришел бы,
                       Не помоги нам небо. Сам король
                       Уже отрезан был; ряды смешались;
                       В теснине узкой можно было видеть
                       Лишь спины отступающих британцев.
                       Резню противник начал, кровь почуяв
                       И видя пред собою больше жертв,
                       Чем он имел мечей; кто был изрублен,
                       Кто ранен, кто перепугался насмерть.
                       В теснине выросла гора убитых
                       И трусов, в спину раненных, которых
                       Позорный ждал конец.

                                  Вельможа

                                           Где та теснина?

                                   Постум

                       Близ поля битвы, между двух откосов.
                       В теснине этой вдруг старик явился -
                       Отважный воин, подвигом своим,
                       Свершенным для отчизны, доказавший,
                       Что дожил он недаром  до седин.
                       С ним было двое юношей, которым
                       Пристало бы скорей играть в пятнашки,
                       А не участвовать в бою кровавом;
                       Их лица, словно девичьи, скрывать
                       От холода должна была бы маска -
                       Они ж загородили вход в теснину,
                       Крича бегущим: "Жизнь спасает бегством
                       Олень, а не солдаты! К черту трусов!
                       Назад! Не то мы римлянами станем
                       И, как скотов, вас будем бить за то,
                       Что вы бежите, как скоты. Назад!
                       Лицом к врагу! Спасенье только в этом!"
                       Да, эти трое стоили трех тысяч.
                       Три смельчака таких в бою дороже,
                       Чем рать бездельников. И с криком "Стой!",
                       Проходом узким пользуясь искусно,
                       Еще искусней доблестью своей,
                       Способной прялку превратить в копье, -
                       Они зажгли огонь в погасших взорах;
                       Проснулся у бегущих стыд, а с ним
                       И мужество вернулось и отвага;
                       И те, кто струсил, глядя на других
                       (Будь проклят тот, кто первым дрогнет в битве!).
                       Вернулись вновь и бросились, как львы,
                       На вражьи копья. Дрогнул неприятель,
                       Нарушил строй, и началось смятенье;
                       И те, кто прежде шли вперед орлами,
                       Теперь назад бежали, как цыплята.
                       Переменилось все в одно мгновенье -
                       Вдруг стали победители рабами.
                       К сердцам бегущих отыскал дорогу
                       Зов, брошенный им вслед, и трус недавний,
                       Воспрянув духом, стал полезен нам,
                       Как иногда сухарь в походе тяжком.
                       О небо! Как ударили британцы
                       На мертвых, раненых, живых, своих же,
                       Напором смятых! Если раньше десять
                       От одного бежали, то теперь
                       Один гнал двадцать. Кто предпочитал
                       Погибнуть, но не драться, тот теперь
                       Был для врага грозой.

                                  Вельможа

                                            Однако странно:
                       Теснина... двое юношей и старец...

                                   Постум

                       Вам странно это? Склонны вы скорей
                       Дивиться подвигам, чем их свершать?
                       Хотите, зарифмую  этот случай
                       Вам на потеху? Слушайте мой стих:
                       "Старик и два юнца, заняв теснину,
                       Нам счастье принесли, врагу - кончину".

                                  Вельможа

                       Ты сердишься?

                                   Постум

                                    Нет, я дружить готов
                       С тем, кто бежит трусливо от врагов;
                       В согласии с привычкою своей,
                       Он и от дружбы убежит моей... -
                       Вы довели меня до виршеплетства.

                                  Вельможа

                       Прощай. Ты сердишься.
                                 (Уходит.)

                                   Постум

                                            Опять бежишь? -
                       Вельможное ничтожество! Быть в битве
                       И у меня расспрашивать о ней!
                       Иной, спасая шкуру, честь позорил,
                       Иной бежал - и все ж погиб, а я,
                       Хранимый горем, словно чародейством,
                       Смерть не обрел там, где она царила.
                       Смерть, страшное чудовище, таится
                       Порой в бокалах, в ласковых речах,
                       На мягком ложе - много слуг у смерти
                       Помимо тех, кто носит меч. Нет, я
                       Найду ее. Сражался я за бриттов,
                       Но больше я не бритт. Надену платье,
                       В котором прибыл. Воевать не стану
                       И сдамся первому, кто руку мне
                       Положит на плечо. Был враг жесток,
                       Но будут мстить жестоко и британцы.
                       Мне искупленье - смерть. О ней мечтал,
                       На той, на этой стороне искал;
                       Но, где ее ни встречу, здесь иль там, -
                       За Имогену жизнь свою отдам!

                Входят два британских военачальника и воины.

                            Первый военачальник

                       Хвала богам! Взят Луций в плен. А старца
                       И юношей считают за богов.

                            Второй военачальник

                       Там был еще один - иль раб, иль нищий;
                       Он бился как герой.

                            Первый военачальник

                                          Да, говорят;
                       Но он исчез куда-то. - Стой! Ты кто?

                                   Постум

                       Я римлянин!
                       И не блуждал бы тут, когда бы все,
                       Как я, сражались.

                            Второй военачальник

                                        Взять его! Собака!
                       Ты не вернешься в Рим, чтоб рассказать,
                       Как вороны клевали вас. Ты дерзок
                       И, видно, знатен. К королю его!

Входят  Цимбелин,  Беларий,  Гвидерий,  Арвираг,  Пизанио и пленные римляне.
Военачальники  подводят Постума к Цимбелину, который знаками велит тюремщику
                     взять его, после чего все уходят.


        СЦЕНА 4
                             Британская тюрьма.
                       Входят Постум и два тюремщика.

                              Первый тюремщик

                      Тебя уж не угонят, ты стреножен.
                      Пасись, пожалуй, коль найдешь траву...

                              Второй тюремщик

                      ...И есть захочется.

                             Тюремщики уходят.

                                   Постум

                                          Привет вам, цепи!
                      Вы путь к освобожденью моему!
                      А все же я счастливей, чем подагрик,
                      Который предпочел бы век стонать,
                      Чем исцеленным быть наверняка
                      Врачом надежным - смертью, тем ключом,
                      Что отмыкает все замки. О совесть,
                      Ты скована теперь намного крепче,
                      Чем эти щиколотки и запястья. -
                      Даруйте искупленье мне, о боги,
                      И обрету я вечную свободу.
                      Иль моего раскаянья вам мало?
                      Печаль детей смягчает гнев отцовский,
                      А боги милосерднее людей;
                      Отрадней каяться в цепях желанных,
                      А не надетых на тебя насильно.
                      Возьмите жизнь в расплату за свободу!
                      Я знаю, вы добрей ростовщиков,
                      Берущих с должников в уплату долга
                      Лишь четверть, треть или шестую часть.
                      Чтоб те могли, дела свои поправив,
                      Платить им вновь. Мне этого не нужно!
                      За Имогены жизнь - мою возьмите;
                      Она хоть и не так ценна, но все же
                      Дана мне вами, боги. Человек
                      Не взвешивает каждую монету
                      И легкую берет, чеканке веря;
                      Возьмите жизнь мою - я ваш чекан,
                      О всеблагие силы! Если вы
                      С таким согласны счетом - рад я жизнью
                      Свой долг вам уплатить. - О Имогена,
                      К тебе без слов взываю я!

Торжественная  музыка.  Появляются  призраки:  Сицилий Леонат, отец Постума,
величавый  старец  в  одежде  воина;  он ведет за руку пожилую женщину, мать
Постума;  перед ними идет музыкант. Затем, позади другого музыканта, следуют
два  молодых  Леоната,  братья  Постума; на груди у них раны, от которых они
            погибли на поле битвы. Они окружают спящего Постума.

                                  Сицилий

                          О громовержец, не карай
                          Презреньем нас, людей,
                          Будь с Марсом крут, с Юноной строг,
                             Чей гнев неверностью своей
                             Ты распалил.
                          В чем грешен сын? Не довелось
                             Его мне повидать.
                             Я умер, а дитя еще
                             Носила в чреве мать.
                          Но ты - ведь на земле зовут
                             Тебя отцом сирот, -
                          Ты должен оградить его
                             От всех земных невзгод.

                                    Мать

                          Не помогла Люцина мне;
                             Скончалась я, родив.
                          В чужой и бесприютный мир
                             Явился, сиротлив,
                             Мой бедный сын.

                                  Сицилий

                          Подобно предкам славным, он
                             Был мудр, красив и смел
                          И, как наследник мой, хвалу
                             Везде снискать сумел.

                                Первый брат

                          Когда созрел он, возмужал -
                            В Британии во всей
                          Кто мог сравниться с ним? Кто был
                             Достойней и милей?
                          Он мужем Имогены стал,
                             Как лучший из мужей.

                                    Мать

                          За что же брак его теперь
                             В насмешку превращен?
                          За что он изгнан и за что
                             Навеки разлучен
                             С женой своей?

                                  Сицилий

                          Зачем ты Якимо, шуту
                             Из Рима, разрешил
                          Бесчестной клеветой разжечь
                             Его ревнивый пыл,
                          Чтоб в жертву подлости людской
                             Заклан мой Постум был?

                                Второй брат

                          Из обиталища теней
                             Отец его, и мать,
                          И братья, павшие в бою
                             Явились в мир опять.
                          Чтоб грудью за права и честь
                             Тенанция стоять.

                                Первый брат

                          За Цимбелина в битве брат
                             Свой обнажил клинок.
                          За что ж, Юпитер, царь богов,
                             Ты так к нему жесток?
                          Ты не воздал ему хвалу,
                             А горестям обрек!

                                  Сицилий

                          Открой хрустальное окно,
                             Взгляни на нас с высот;
                          Не изливай свой страшный гнев
                             На доблестный наш род.

                                    Мать

                          Коль прав наш сын, избавь его
                             От горя и забот.

                                  Сицилий

                          Покинь свой мраморный дворец,
                             Сверши свой правый суд,
                          Иль тени к сонму всех богов
                             Свой голос вознесут.

                                 Оба брата

                          И жалобу им на тебя,
                             Юпитер, принесут.

     Среди раскатов грома и сверканья молний, на орле спускается Юпитер
           и бросает огненную стрелу. Призраки падают на колени.

                                   Юпитер

                    Довольно, о бесплотный рой видений,
                       Терзать наш слух! Умолкни, жалкий род!
                    Тому ль бояться ваших обвинений,
                       Кто молнией разит мятеж с высот?
                    Прочь, призраки Элизия! Покойтесь
                       Среди его невянущих лугов
                    И за живущих на земле не бойтесь;
                       Заботиться о них - удел богов.
                    Кого люблю, тому преграды ставлю;
                       Победа тем дороже, чем трудней.
                    Утешьтесь! Скоро я его прославлю
                       И возвеличу после черных дней.
                    Он родился под нашею звездою,
                       И в нашем храме брак его свершен.
                    Прочь, сгиньте! Постум свидится с женою;
                       Счастливее, чем прежде, станет он.
                    Оставьте свиток на его груди вы -
                       В нем скрыт грядущих радостей залог.
                    Итак, рассейтесь! Будьте терпеливы,
                       И помните, что в гневе я жесток. -
                       Лети, орел, в хрустальный мой чертог.
                                 (Улетает.)

                                  Сицилий

                          Слетел он с громом, серою дыша.
                          Казалось, что орел его священный
                          Нас растерзает. Но отлет их ввысь
                          Был сладостней, чем ароматы рая.
                          Орел, расправив крылья, чистил клюв,
                          Как будто нам он показать хотел,
                          Что бог доволен.

                                    Все

                                           Слава громовержцу!

                                  Сицилий

                          Пол мраморный сомкнулся. Он взлетел
                          Под свод лучистый. Скроемся сейчас!
                          Мы выполнить должны его наказ.

                             Призраки исчезают.

                                   Постум
                                (просыпаясь)

                          Ты, сон, мне деда заменил: ты дал
                          Мне мать, отца и братьев. О насмешка!
                          Родились и исчезли навсегда
                          Они, как сновиденье, - без следа,
                          А я проснулся. Те, кто уповает
                          На милость свыше, грезят, как и я,
                          Но пробужденье отрезвляет их.
                          Увы! Отвлекся я. Порой судьба
                          Вдруг возвеличит жалкого раба,
                          Хоть благ он недостоин и не смел
                          Мечтать, чтоб стал иным его удел.
                          Так счастье золотое в этом сне,
                          И сам не знаю, как пришло ко мне.
                          Не фей ли видел я? - Что здесь? Пергамент?
                          О дивный дар, не будь как царедворец:
                          Снаружи блеск и пустота внутри, -
                          Исполни, что сулишь.
                                 (Читает.)

     "Когда львенок, сам не ведая, кто он такой, найдет то, чего не искал, и
будет  объят  струей нежного воздуха; когда отсеченные ветви величественного
кедра,  много  лет  считавшиеся  мертвыми, вновь оживут, прирастут к старому
стволу и зазеленеют на нем, тогда окончатся бедствия Постума, а в счастливой
Британии вновь процветут мир и изобилие".

                      Я сплю еще иль это бред безумца?
                      Одно из двух: иль это предсказанье -
                      Бессмыслица, иль в нем так много смысла,
                      Что не постичь рассудком. Будь что будет!
                      Но это так на жизнь мою похоже,
                      Что сберегу его.

                              Входит тюремщик.

                                  Тюремщик
                      Идем, приятель. Готов ли ты к смерти?

                                   Постум

                      Давно готов; пожалуй, даже пережарился.

                                  Тюремщик

     Виселица  -  вот  что  тебя ждет! Если ты готов для нее, значит, хорошо
приготовлен.

                                   Постум

     Выходит, если блюдо придется по вкусу зрителям, оно оправдает расходы.

                                  Тюремщик

     Тяжелая  для  тебя расплата, приятель. Но утешайся тем, что больше тебе
платить  не  придется.  Да и трактирных счетов можешь не бояться, а ведь они
напоследок отравляют полученное удовольствие. Входишь туда - голова кружится
от  голода,  выходишь  -  от  вина, и злость тебя разбирает, что ты и лишнее
перехватил,  и переплатить пришлось. И кошелек и голова у тебя пусты. Голова
тяжела,  потому  что  ты  был  легкомыслен,  а  кошелек  легок,  потому  что
освободился от тяжести. Отныне ты будешь избавлен от всех этих противоречий.
Веревка,  хоть и стоит грош, ценна своим милосердием! Она мгновенно подводит
все  итоги - лучшего счетовода, пожалуй, не найдешь. Она сразу сводит к нулю
все  прошлые,  настоящие  и  будущие  расходы. Твоя шея, приятель, для этого
счетовода - и перо и счетная книга: не успеешь моргнуть, расчет готов.

                                   Постум

     Для меня смерть большая радость, чем для тебя жизнь.

                                  Тюремщик

     И  в  самом  деле,  дружище, кто спит, тот зубной боли не чувствует. Но
человек,  которому  предстоит  уснуть  твоим  сном,  да  еще улечься спать с
помощью  палача,  я  думаю,  охотно  поменялся бы с ним местами. Не угадаешь
ведь, что за дорога предстоит тебе после смерти.

                                   Постум

     Представь себе, я ее вижу, друг мой.

                                  Тюремщик

     Значит,  у  твоей  смерти есть глаза во лбу, хоть я и никогда не видел,
чтобы  ее  изображали зрячей. Обычно после смерти идешь себе за проводником,
который  уверяет,  что ему все пути известны, либо плетешься наугад. Так или
иначе,  а  обратно ты не вернешься, чтобы рассказать нам, как дошел до конца
своего пути.

                                   Постум

     Говорю тебе, друг мой, у каждого есть глаза, чтобы разыскать дорогу, по
которой пойду я. Только многие предпочитают закрыть их и не смотреть.

                                  Тюремщик


     Ну  не  насмешка  ли  это:  выходит, человеку глаза нужнее всего, чтобы
различить дорогу к слепоте! Впрочем, виселица закроет глаза кому угодно.

                               Входит гонец.

                                   Гонец

     Сними со своего узника цепи и отведи его к королю.

                                   Постум

     Ты  пришел  с  добрыми  вестями!  Меня  зовут  к королю, чтобы даровать
свободу.

                                  Тюремщик

     Пусть меня раньше повесят!

                                   Постум

     Тогда   ты   станешь  свободнее  всякого  тюремщика.  Для  мертвеца  не
существует никаких замков.

                           Постум и гонец уходит.

                                  Тюремщик

     Даже тот, кто желал бы жениться на виселице и народить малюток, не стал
бы  так  стремиться к своей нареченной, как этот парень. Хоть он и римлянин,
но,  скажу  по  чести,  на  свете  есть  немало негодяев похуже его, которые
цепляются за жизнь; тем не менее многим из них приходится умирать. Во всяком
случае,  я  бы так поступил, будь я на его месте. Хотел бы я, чтобы по этому
вопросу  все  мы держались одного мнения, притом мнения хорошего. Тогда худо
пришлось  бы  только виселице и тюремщикам! Я говорю против своей выгоды, но
желание мое, если осуществится, всем принесет счастье. (Уходит.)


        СЦЕНА 5
                              Шатер Цимбелина.
                Входят Цимбелин, Беларий, Гвидерий, Арвираг,
                    Пизанио, вельможи, офицеры и слуги.

                                  Цимбелин

                     Приблизьтесь, вы, что волею богов
                     Спасли наш трон! Печалюсь я душою,
                     Что не разыскан неизвестный воин,
                     Сражавшийся так славно, что затмил
                     Сверканье лат лохмотьями своими.
                     Он голой грудью шел на вражьи копья.
                     Нашедшего его я осчастливлю,
                     Коль счастьем нашу милость можно счесть.

                                  Беларий

                     Таким пылал он благородным гневом,
                     Какого я досель еще не видел.
                     По платью жалкий нищий, он в бою
                     Героем был.

                                  Цимбелин

                                 Вестей о нем все нет?

                                  Пизанио

                     Его искали средь живых и мертвых,
                     Но не нашли следов.

                                  Цимбелин

                                         Я, к сожаленью,
                     Наследником наград его остался.
                      (Беларию, Гвидерию и Арвирагу.)
                     Их вам отдам, спасители страны,
                     Земли британской мозг, душа и печень.
                     Но мне пора спросить, кто вы? Ответьте!

                                  Беларий

                     Из Камбрии мы родом и дворяне.
                     Иным хвалиться было бы нескромно,
                     Но мы честны.

                                  Цимбелин

                                   Колени преклоните.
                     Так! Встаньте, рыцари мои! Отныне
                     Вы в свите нашей будете, и вам
                     Почет согласно сану воздадут.

                     Входят Корнелий в придворные дамы.

                     Что вижу я? На ваших лицах скорбь!
                     Встречать победу так? Вы не похожи
                     На победивших бриттов.

                                  Корнелий

                                           Государь,
                     Я омрачаю радость грустной вестью:
                     Скончалась королева.

                                  Цимбелин

                                          Не пристала
                     Такая весть врачу. Однако знаю:
                     Лекарства могут жизнь продлить, но смерти
                     И врач подвластен. Как она скончалась?

                                  Корнелий

                     Как и жила - ужасно, и в безумье.
                     Жестокая, она рассталась с жизнью
                     В жестоких муках. Передать позвольте
                     Предсмертные признания ее.
                     Коль я солгу, пусть уличат меня
                     Те дамы, что у ложа королевы
                     В слезах стояли.

                                  Цимбелин

                                     Говори.

                                  Корнелий

                                      Она
                     Призналась в том, что не любила вас,
                     Что лишь стремилась к власти и величью
                     И с вами в брак вступила для того,
                     Чтоб королевским троном завладеть.

                                  Цимбелин

                     То знала лишь она одна. И если
                     Она пред смертью  в этом не призналась,
                     Я б не поверил. Дальше.

                                  Корнелий

                                             Ваша дочь,
                     Которую она ласкала лживо.
                     Была, как скорпион, ей ненавистна;
                     И, если бы принцесса не бежала,
                     Дала бы ей отраву королева.

                                  Цимбелин

                     Чудовищно! О, кто постигнет женщин? -
                     И это все?

                                  Корнелий

                                Есть кое-что похуже.
                     Она для вас смертельный яд хранила,
                     И, если бы вы приняли его,
                     Он медленно точил бы вашу жизнь.
                     Она ж намеревалась в это время
                     Заботой, лаской, просьбами, слезами
                     Всецело подчинить вас и потом
                     Заставить вас наследником престола
                     Назначить Клотена. Но планы эти
                     Нарушило его исчезновенье.
                     Тогда она в отчаянье бесстыдном,
                     Прокляв людей и небеса, открыла
                     Все замыслы свои, жалея горько,
                     Что не свершила их. Вот так, в безумье,
                     Она и умерла.

                                  Цимбелин
                            (к придворным дамам)

                                   Вы все слыхали?

                              Придворные дамы

                     Да, государь.

                                  Цимбелин

                                   Мой взор винить нельзя -
                     Она была прекрасна. Невиновен
                     И слух, плененный льстивостью ее,
                     И сердце, верившее ей во всем, -
                     Преступным было бы не верить ей.
                     И все же, Имогена, дочь моя,
                     Ты вправе называть меня безумцем,
                     Пройдя все испытания свои.
                     О небо, помоги мне зло исправить!

             Входят Луций, Якимо, прорицатель и другие римские
                 пленники под стражей; позади всех Постум.

                     Ну, Кай, теперь уже не требуй дани:
                     Ее мечом сложили мы с себя,
                     Утратив многих храбрецов, чьи души
                     Нас родственники успокоить просят,
                     Обрекши смерти пленных; мы на это
                     Согласье дали. Умереть готовься.

                                   Луций

                     Но ты учти превратности войны.
                     Помог вам только случай. А достанься
                     Победа нам - грозить бы мы не стали
                     Так хладнокровно беззащитным пленным.
                     Что ж, если боги только нашу жизнь
                     Берут, как искупительную жертву, -
                     Мы, римляне, достойно встретим смерть,
                     Но Цезарь жив, и он запомнит это.
                     Что до меня, прошу лишь об одном:
                     Со мной здесь юный паж, британец родом;
                     Позволь мне выкуп за него внести.
                     Пажей таких не знал я; кроткий, верный,
                     Усердный и заботливый по-женски.
                     Достоинства его - поддержка просьбе,
                     В которой ты, надеюсь, не откажешь.
                     Служил он римлянину, но отчизне
                     Не причинил вреда. Спаси его,
                     А нас казни.

                                  Цимбелин

                                 Его я где-то видел.
                     Лицо мне так знакомо... - Мальчик милый,
                     Твой взгляд меня пленил - не знаю чем.
                     Теперь ты мой. Я жизнь тебе дарю!
                     Ты почему-то сразу стал мне дорог.
                     Живи! Проси что хочешь у меня -
                     Все дам, что положенью твоему
                     И нашей милости пристало. Хочешь -
                     Знатнейшему из римлян дам свободу?

                                  Имогена

                     Благодарю смиренно, государь.

                                   Луций

                     Моей не требуй жизни, мальчик. Знаю,
                     Что ты о ней попросишь.

                                  Имогена

                                             Нет, увы!
                     Тут есть другое что-то... Мне оно
                     Страшнее смерти. Ваша жизнь сама
                     Сумеет отстоять себя.

                                   Луций

                                           Он предал,
                     Отверг меня. Недолго счастлив тот,
                     Кто молодым всю душу отдает.
                     Но чем он так смущен?

                                  Цимбелин

                                          Чего ты хочешь?
                     Все больше ты мне нравишься, мой мальчик.
                     Подумай лучше. Может быть, попросишь
                     Спасти его? Тебе родня он? Друг?

                                  Имогена

                     Он римлянин, и мне родня не больше,
                     Чем я вам. Нет, я ближе; я - британец.

                                  Цимбелин

                     Так что же ты так смотришь на него?

                                  Имогена

                     Наедине скажу, коль вы меня
                     Благоволите выслушать.

                                  Цимбелин

                                            Охотно.
                     Как звать тебя?

                                  Имогена

                                     Фиделе.

                                  Цимбелин

                                            Ты мой паж.
                     Твой господин я. Говори смелее.

                   Цимбелин и Имогена беседуют в стороне.

                                  Беларий

                     Воскрес из мертвых мальчик наш!

                                  Арвираг

                                                     Песчинки
                     Не схожи так, как этот милый паж
                     И бедный наш Фиделе. Что ты скажешь?

                                  Гвидерий

                     Усопший ожил!

                                  Беларий

                     Тсс... Погодите... Ведь порою сходство
                     Обманчиво... Он подошел бы к вам,
                     Будь он Фиделе. А ведь этот даже
                     Не обернется.

                                  Гвидерий

                                   Умер наш Фиделе!

                                  Беларий

                     Молчи... Посмотрим.

                                  Пизанио
                                (в сторону)

                                         Это госпожа!
                     Ну ладно, будь теперь что будет - благо
                     Она жива.

                        Цимбелин и Имогена подходят.

                                  Цимбелин

                     Стань подле нас и громко
                     Вопросы задавай.
                                 (К Якимо.)
                                     Ты подойди
                     И отвечай правдиво нам, иначе -
                     Клянусь венцом своим - жестокой пыткой
                     Отделим мы от правды ложь.
                                 (Имогене.)
                                               Спроси!

                                  Имогена

                     Пусть скажет, от кого он получил
                     Свой перстень.

                                   Постум
                                (в сторону)

                     Для чего им знать об этом?

                                  Цимбелин

                     Как стал твоим алмаз, который носишь
                     На пальце ты?

                                   Якимо

                     Мне пыткой ты грозил за ложь, но правда
                     Твоею будет пыткой.

                                  Цимбелин

                                         Что? Моею?

                                   Якимо

                     Пора открыть мне душу наконец!
                     Молчать - мученье! Перстень этот добыл
                     Обманом я. Владел им Леонат,
                     Тобою изгнанный, а он - пусть это
                     Тебя терзает больше, чем меня, -
                     Достойнейший из всех людей на свете.
                     Желаешь слушать дальше, государь?

                                  Цимбелин

                     Все знать хочу я.

                                   Якимо

                                      Ангел - дочь твоя...
                     Лишь вспомню - сердце кровью истекает
                     И лживый дух скорбит... Прости... Мне дурно...

                                  Цимбелин

                     Дочь? Что с ней? Овладей собой. Скорей
                     Согласен я, чтоб до седин ты дожил,
                     Чем умер, промолчав. Так говори же!

                                   Якимо

                     Однажды - будь он проклят, этот час, -
                     Я в Риме пировал - будь проклят дом,
                     Где был я! Ах, зачем отраву в яства
                     Не подложили мне... Достойный Постум... -
                     Что мне сказать? - он слишком был хорош,
                     Чтоб жить с дурными; он из самых лучших
                     Был наилучшим... - Он печально слушал,
                     Как мы своих красоток восхваляли
                     И самое искусное витийство
                     Бледнело перед нашим хвастовством.
                     Венера и Минерва рядом с ними
                     Дурнушками казались, хоть в природе
                     Никто богиням красотой не равен.
                     Хвалили мы возлюбленных своих,
                     Все прелести приписывая им,
                     Которые нас в женщинах пленяют
                     И позволяют им ловить мужчин
                     На удочку свою.

                                  Цимбелин

                                     Скорее к делу!
                     Я словно на горячих углях.

                                   Якимо

                                               К делу
                     Я скоро перейду, и ты узнаешь,
                     Что значит скорбь. Тут Леонат достойный,
                     Возлюбленный принцессы, речь повел.
                     Тех не хуля, кого мы расхвалили,
                     Он, добродетели самой подобный,
                     С такою скромностью, но вдохновенно
                     Живописал достоинства жены,
                     Что стало ясно каждому из нас:
                     Мы дуралеи, а красотки наши
                     Не лучше прачек.

                                  Цимбелин

                                     Ближе, ближе к делу.

                                   Якимо

                     Превозносил он чистоту принцессы -
                     Вот тут-то все и началось, - сказал,
                     Что по сравненью с ней сама Диана
                     В греховных сновидениях повинна,
                     Что лишь одна жена его чиста,
                     А я, несчастный, усомнился в этом
                     И золото поставил против перстня,
                     Который он носил; я похвалялся,
                     Что Имогену я склоню к измене
                     И выиграю перстень. Верный рыцарь,
                     Он, веря в честь ее (в чем убедился
                     Потом и я) в заклад поставил перстень.
                     Конечно, мог он смело сделать так,
                     Будь то карбункул с колесницы Феба,
                     Ценой превосходящий  колесницу.
                     Я поспешил в Британию. Быть может,
                     Вам памятен приезд мой? Ваша дочь
                     Мне разницу сумела показать
                     Меж похотью и подлинной любовью,
                     Лишив меня надежд, но не желанья
                     Верх в споре одержать. Мой хитрый ум
                     Придумал план один... позорный, низкий.
                     Он удался вполне. Я в Рим вернулся
                     С такою цепью ложных доказательств,
                     Что Леоната свел с ума, разрушив
                     Уверенность его в своей жене.
                     Я описал ковры, картины в спальне.
                     Браслет, добытый дьявольским коварством,
                     Ему я предъявил. Я перечислил
                     Приметы тайные у ней на теле.
                     Не мог он не поверить, что со мной
                     Его жена нарушила  обет,
                     И вот теперь я вижу - словно он
                     Передо мной...

                                   Постум
                             (выступая вперед)

                                    Да, итальянский дьявол,
                     Он пред тобой! - О горе мне! Глупец я,
                     Чудовищный убийца, вор и все
                     Чем свет клеймит злодеев, мне подобных. -
                     О, дайте мне веревку, нож иль яд!
                     Назначьте суд! - Король, придумай пытки!
                     Страшней я, хуже всех чудовищ мира!
                     Я - Постум, умертвивший дочь твою!
                     Нет, лгу, я приказал убить ее
                     Другому негодяю святотатцу.
                     Она была святыней чистоты,
                     Нет, чистота сама. В лицо мне плюйте,
                     Кидайте камни, грязь, травите псами.
                     Пусть впредь любой злодей зовется Постум -
                     И все же будет лучше он, чем я.
                     О Имогена, жизнь моя, принцесса!
                     О Имогена!

                                  Имогена

                                Стой, супруг мой! Слушай...

                                   Постум

                     Над горем издеваешься моим?
                     Прочь, дерзкий паж!
                    (Наносит Имогене удар. Она падает.)

                                  Пизанио

                                         На помощь госпоже! -
                     О Постум, господин мой! Лишь теперь
                     Убили вы ее. - Скорей на помощь! -
                     О госпожа...

                                  Цимбелин

                                  Иль свет перевернулся?

                                   Постум

                     В уме ли я?

                                  Пизанио

                                 О госпожа, очнитесь!

                                  Цимбелин

                     Коль так, то боги радостью хотят
                     Убить меня.

                                  Пизанио

                                 Принцесса, лучше вам?

                                  Имогена

                     Прочь с глаз моих!
                     Ты дал мне яд. Не смей дышать, преступник,
                     Близ королей.

                                  Цимбелин

                                   То голос Имогены.

                                  Пизанио

                     Принцесса! Порази меня Юпитер,
                     Коль не считал я тот состав целебным.
                     Его мне подарила королева.

                                  Цимбелин

                     Что? Что?

                                  Имогена

                               Он отравил меня.

                                  Корнелий

                                                 О небо!
                     Забыл я передать вам, государь,
                     Еще одно признанье королевы.
                     Он им оправдан. "Если даст Пизанио, -
                     Она сказала, - мой состав принцессе,
                     Который я лекарством назвала,
                     Он так услужит этим ей, как крысе
                     Я услужила бы".

                                  Цимбелин

                                     Что это значит?

                                  Корнелий

                     Мой государь, нередко королева
                     Заказывала яды мне, твердя,
                     Что ей они для опытов нужны,
                     Что травит только псов она и кошек
                     И тварей бесполезных. Но, боясь,
                     Что преступленье совершит она,
                     Я сделал для нее такой состав,
                     Который вместо смерти вызывает
                     Подобье смерти - сон, а после снова
                     Приходит жизнь.
                                 (Имогене.)
                                     Вы приняли его?

                                  Имогена
                     Наверно, если я была мертва.

                                  Беларий

                     Вот это нас и обмануло, дети.

                                  Гвидерий

                     Фиделе! Да, конечно, это он!

                                  Имогена
                                 (Постуму)

                     Зачем ты оттолкнул свою жену?
                     Представь, что мы с тобою на скале,
                     И вновь толкни меня.
                              (Обнимает его.)

                                   Постум

                                          Пока я жив -
                     Как плод на дереве, держись на мне.

                                  Цимбелин

                     Дитя мое! Родная плоть моя!
                     А что же я, по-твоему, - лишь зритель?
                     Ты для меня и слова не найдешь?

                                  Имогена

                     Благословите нас, отец.

                                  Беларий
                           (Гвидерию и Арвирагу)

                                             Понятно,
                     Что мальчика вы сразу полюбили, -
                     Была причина.

                                  Цимбелин

                                   Для тебя, дитя,
                     Святой водой мои пусть будут слезы...
                     Скончалась мать твоя.

                                  Имогена

                                           Мне жаль ее.

                                  Цимбелин

                     Нет, нет, она жестокою была.
                     Из-за нее мы встретились так странно.
                     Но сын ее исчез.

                                  Пизанио

                                     Теперь и я
                     Скажу без страха все. Явился принц
                     Ко мне, когда исчезла госпожа,
                     И с пеною у рта грозил меня
                     Убить мечом, коль скрою, где она.
                     При мне письмо случайно оказалось
                     От господина. Он прочел; узнал,.
                     Что в Мильфорд, в гавань, госпожа помчалась,
                     И, в гневе приказав отдать ему
                     Одежду господина моего,
                     Он кинулся туда с нечистой целью -
                     Принцессу обесчестить. Что с ним сталось,
                     Мне неизвестно.

                                  Гвидерий

                                     Я могу сказать:
                     Его убил я.

                                  Цимбелин

                                 Смилуйтесь, о боги!
                     Я не хотел бы за твои заслуги
                     Обречь тебя на смерть. Скажи скорее,
                     Что это ложь.

                                  Гвидерий

                                   Я сделал, как сказал.

                                  Цимбелин

                     Он принцем был!

                                  Гвидерий

                     И наглецом! Ругательства его
                     Отнюдь не царственно звучали! Если б
                     Ревело море так, я и ему
                     Отсек бы голову; и очень рад,
                     Что не стоит он, похваляясь тем же,
                     Пред нами здесь.

                                  Цимбелин

                                      Мне жаль тебя, но вынес
                     Ты смертный приговор себе. Умри же!

                                  Имогена

                     Я приняла за мужа этот труп
                     Без головы!

                                  Цимбелин

                                 Преступника связать
                     И увести!

                                  Беларий

                               Нет, погоди, король;
                     Он выше принца родом и не ниже,
                     Чем ты. И ты ему обязан больше,
                     Чем сотне принцев.
                                 (Страже.)
                                       Рук его не троньте -
                     Они не для оков.

                                  Цимбелин

                                      Зачем ты, старец,
                     Еще не получив награды, губишь
                     Свои заслуги, гнев наш вызывая?
                     Нам равен он?

                                  Арвираг

                                   Перехватил отец!

                                  Цимбелин

                     За это ты умрешь!

                                  Беларий

                                       Мы все умрем,
                     Но прежде докажу я, что они
                     Так знатны, как сказал я. - Дети, должен
                     Открыть я тайну. В ней моя беда
                     И ваше счастье.

                                  Арвираг

                                    Но твоя беда -
                     И наша!

                                  Гвидерий

                             Счастье наше - и твое.

                                  Беларий

                     Внимайте! У тебя, король великий,
                     Был подданный Беларий.

                                  Цимбелин

                                           Ну в что же?
                     Изменник, изгнан он.

                                  Беларий

                                          Моих он лет
                     И вправду изгнан, но за ним доселе
                     Не знаю я измены.

                                  Цимбелин

                                       Взять его!
                     Пощады нет ему.

                                  Беларий

                                     Не горячись!
                     За воспитанье сыновей твоих
                     Сначала уплати мне, а потом
                     Взыщи, что дал.

                                  Цимбелин

                                     За сыновей моих?

                                  Беларий

                     Я слишком дерзок, но с колен не встану,
                     Пока высокий сан им не верну,
                     А там - казните старца. О король!
                     Меня считают юноши отцом,
                     Себя - моими сыновьями. Нет!
                     Они твое потомство, повелитель,
                     В них кровь твоя.

                                  Цимбелин

                                       Они - мое потомство?

                                  Беларий

                     Да, это так же верно, как и то,
                     Что ты, король, сын своего отца.
                     Я, старый Морган, - изгнанный Беларий,
                     И твой каприз - вот вся моя вина
                     И вся моя измена. Мой проступок -
                     В моих страданьях. Принцев - это принцы!
                     Растил я двадцать лет, их обучил
                     Всему, что знал, - тебе, король, известна
                     Моя ученость. Няньке Эврифиле
                     Велел я их украсть, когда был изгнан,
                     И в благодарность я на ней женился.
                     Ты наказал меня несправедливо
                     За грех, который позже я свершил.
                     За верность был я изгнан, и тогда
                     Я стал изменником. Ты горевал,
                     А я был рад, своей достигнув цели.
                     Но дети вновь с тобой, а я, несчастный,
                     Двух лучших в мире потерял друзей.
                     Благословенье неба да падет
                     На их главу росой. Они достойны
                     Сиять средь звезд.

                                  Цимбелин

                                        Ты говоришь и плачешь.
                     Но помощь ваша мне еще чудесней,
                     Чем твой рассказ. Я потерял детей,
                     Но, если это сыновья мои,
                     Я лучших не желаю.

                                  Беларий

                                        Погоди.
                     Вот этот юноша, который прозван
                     Мной Полидором, - старший твой, Гвидерий;
                     А Кадвал - Арвираг, твой младший сын.
                     Он был тогда завернут в одеяло,
                     Рукой царицы вытканное дивно.
                     Его, как доказательство, отдам.

                                  Цимбелин

                     Постой! Был у Гвидерия на шее
                     Знак наподобье звездочки кровавой -
                     Чудесная примета.


                                  Беларий

                                      Сохранилась
                     Она доныне. Мудрою природой
                     Отмечен он, чтоб легче можно было
                     Признать его.

                                  Цимбелин

                                  Итак, я словно мать,
                     Родившая троих. Но никогда
                     Не радовалась детям больше мать!
                     Благословенны будьте и, вернувшись,
                     Навек останьтесь с нами. - Имогена,
                     Но ты престол теряешь.

                                  Имогена

                                            Ах, отец,
                     Зато два мира мне возвращены. -
                     О дорогие братья, как пришлось
                     Нам свидеться! Но я правдивей вас;
                     Меня, сестру свою, вы звали братом,
                     А я вас, братьев, братьями звала.
                     И вправду мы родные!

                                  Цимбелин

                                         Вы встречались?

                                  Арвираг

                     Да, государь.

                                  Гвидерий

                                   Мы с первых встреч любили
                     Ее, пока умершей не сочли...

                                  Корнелий

                     От яда королевы.

                                  Цимбелин

                                      Перст судьбы!
                     Когда ж узнаю все? Событий столько
                     Сплелось чудесных, что рассказ короткий
                     Не объяснит их. Где и как вы жили?
                     Как пленник наш тебя на службу взял?
                     Как братьев ты нашла, как потеряла?
                     Зачем бежала из дворца? Куда?
                     И многое еще спросить мне нужно.
                     Событий поразительную связь
                     Хочу скорей постичь я. Но сейчас
                     Не время и не место для расспросов.
                     Смотрите: Постум подле Имогены
                     Вновь бросил якорь. Как зарница, взор
                     У ней сверкает, озаряя мужа,
                     Меня и братьев радостью. И каждый
                     Ей взгляд ответный шлет. Пойдемте в храм,
                     И дым от жертв пусть вознесется к небу!
                                 (Беларию.)
                     Отныне ты навек мне будешь братом.

                                  Имогена

                     А мне - отцом: ты мне помог дожить
                     До счастия такого.

                                  Цимбелин

                                       Кроме пленных,
                     Все счастливы. Пусть и они ликуют:
                     Их милость ждет!

                                  Имогена
                                  (Луцию)

                                     Мой господин! Теперь
                     Хочу я услужить вам.

                                   Луций

                                         Будь счастливой!

                                  Цимбелин

                     Когда бы тот исчезнувший герой
                     Был с нами, отблагодарить его
                     От полноты души я смог бы.

                                   Постум

                                                Этот воин -
                     Я, государь. Я вместе с ними бился
                     В простой одежде. - Якимо, скажи,
                     Кто воин тот. Тебя я победил
                     И мог убить.

                                   Якимо
                           (опускаясь на колени)

                                 Я вновь у ног твоих.
                     Теперь меня повергла наземь совесть,
                     Как прежде мощь твоя. Тебе обязан
                     Я жизнью - так возьми ее; но раньше
                     Возьми свой перстень и браслет принцессы,
                     Вернейшей в мире.

                                   Постум

                                       Не склоняй колен.
                     Я властен лишь прощать и зло забыть.
                     Вся месть моя - прощение. Живи
                     И стань честней!

                                  Цимбелин

                                     Достойные слова!
                     Великодушию нас учит зять.
                     Прощенье всем!

                                  Арвираг
                                 (Постуму)

                                    Ты нам помог как брат,
                     И счастлив я, что мы и в самом деле
                     С тобою братья.

                                   Постум

                     Готов служить вам, принцы. - Римский воин,
                     Здесь прорицатель твой. Во сне сегодня
                     Ко мне слетел Юпитер на орле
                     И призраки родных моих. Проснувшись,
                     Я на груди нашел пергамент этот,
                     Но был не в силах разгадать писанье.
                     Пусть он свое искусство нам покажет,
                     Его растолковав.

                                   Луций

                                      Где Филармон?

                                Прорицатель
                              (выходя вперед)

                                     Я здесь.

                                   Луций

                     Прочти и растолкуй нам смысл.

                                Прорицатель

     "Когда львенок, сам не ведая, кто он такой, найдет то, чего не искал, и
будет  объят  струей нежного воздуха; когда отсеченные ветви величественного
кедра,  много  лет  считавшиеся  мертвыми, вновь оживут, прирастут к старому
стволу и зазеленеют на нем, тогда окончатся бедствия Постума, а в счастливой
Британии вновь процветут мир и изобилие".

                     Ты львенок, Леонат. Ведь по-латыни
                     Ты Leonatus, то есть львом рожденный;
                     А ласковая воздуха струя -
                     То дочь твоя, король; ведь mollis aer -
                     Нежнейший воздух; это схоже с mulier,
                     А по-латыни mulier - супруга
                     Вернейшая. Не лживы письмена.
                                 (Постуму.)
                     Нежданно ты овеян ею был,
                     Как воздуха нежнейшею струею.

                                  Цимбелин

                     Здесь есть глубокий смысл.

                                Прорицатель

                                                Могучий кедр -
                     Ты, Цимбелин, а ветви - сыновья,
                     Которых у тебя украл Беларий.
                     Они считались мертвыми, но ныне
                     Вновь приросли к могучему стволу,
                     Суля стране и мир и процветанье.

                                  Цимбелин

                     Прекрасно! С мира и начнем. - Кай Луций,
                     Хоть победили мы, но добровольно
                     Власть Цезаря и Рима признаем
                     И обещаем дань платить, как прежде,
                     От коей отказались мы по воле
                     Супруги злобной нашей. Но ее
                     И сына справедливо покарало
                     Судилище богов.

                                Прорицатель

                     Персты небесных сил коснулись струн
                     Гармонии и мира. То виденье,
                     Которое перед кровавой битвой
                     Я Луцию поведал, стало явью.
                     Орел наш римский, с юга воспарив,
                     На запад полетел и, уменьшаясь,
                     Исчез там в свете солнца. Это значит,
                     Что царственный орел, могучий Цезарь,
                     Свою любовь с великим Цимбелином,
                     Сияющим на западе, сольет.

                                  Цимбелин

                     Хвала богам! Пусть дым от алтарей
                     Несется к небу! - Возвестить о мире
                     Всем подданным! - Идем! Пусть реют вместе
                     Британские и римские знамена!
                     Так мы пройдем по городу во храм
                     Великого Юпитера, где с Римом
                     Скрепим союз и празднество устроим.
                     Хотя еще с мечей не стерта кровь,
                     Но мир царит; войне не вспыхнуть вновь!

                                  Уходят.


        ПРИМЕЧАНИЯ К ТЕКСТУ "ЦИМБЕЛИНА"

     Действующие лица. - В именах персонажей, наблюдается  пестрое  смешение
форм кельтских (Цимбелин, Гвидерий, Арвираг), латинских  (Постум,  Леонат  и
др.) и итальянских (Филарио, Якимо).

     Имя Постум по-латыни значит "рожденный после смерти отца", прозвище его
Леонат означает "рожденный львом".

     Когда Кассивелаун шел на римлян...  -  Кассивелаун  -  один  из  вождей
древних бриттов, упорно боровшихся с Юлием Цезарем.

     Так Тарквиний... - намек на сказание, обработанное  Шекспиром  в  поэме
"Лукреция".

     ...историю Терея... - История Терея  и  жертвы  его  насилия  Филомены,
рассказанная в "Метаморфозах" Овидия, несколько раз упоминается  в  трагедии
Шекспира "Тит Андроник"  (см.  об  истории  Терея  в  комментариях  к  "Титу
Андронику").

     Письма верного  супруга?  -  Имогена  находит  на  своей  груди  письма
Постума, которые называет ересью,  как  бы  противопоставляя  их  священному
писанию.

     Северн  -  река,  которую  им  надлежит  перейти,  чтобы  добраться  до
Мильфорда.

     Их будут реполовы приносить... -  Существовало  народное  поверье,  что
реполовы покрывают непогребенных покойников мхом.

     Он печально слушал, как мы своих красоток восхваляли... - Эта  сцена  у
Шекспира отсутствует, хотя в новелле Боккаччо, послужившей  ему  источником,
она имеется.

                                                                  А.Смирнов

        "ЦИMБЕЛИН"

     Пьеса была в первый раз напечатана в фолио 1623 г. Текст  ее  дошел  до
нас   в   плохом   состоянии.   Многие    места    производят    впечатление
недоработанности, что побуждает некоторых критиков считать этот текст скорее
наброском, чем вполне законченной пьесой.
     Сомнение в принадлежности Шекспиру  вызывает  у  многих  исследователей
"видение" в сцене V, 4, похожее на вставку,  сделанную  другим  автором  для
какого-нибудь придворного  спектакля,  где  такие  пышные  аллегории  весьма
ценились.
     Для точной датировки пьесы  мы  не  располагаем  достаточными  данными.
Сохранилась запись от 15  мая  1611  г.  некоего  доктора  Формена,  который
отмечает, что он был на представлении "Зимней  сказки"  в  театре  "Глобус",
добавляя при этом, что он видел там также "Цимбелина", но не указывает  даты
представления второй пьесы. Хотя некоторые  критики  считают  этот  документ
подделкой, большинство исследователей признают их подлинность.
     По  своему  стилю  и общему характеру пьеса близка к "Периклу", "Зимней
сказке" и "Буре", относящимся к последним годам творчества Шекспира. Находят
также  черты  влияния  "Цимбелина"  на  пьесу  Бомонта и Флетчера "Филастр",
возникшую  примерно  в  1610-1611  гг.  Все  это  в  соединении с некоторыми
метрическими   данными   заставляет   критиков  предположительно  датировать
"Цимбелина"  1609-1610  гг. О ранних постановках пьесы, не считая упомянутой
записи Формена, сведении не сохранилось.
     Сюжет  комедии  чрезвычайно  сложен  и  представляет  собой   свободное
соединение весьма разнородных материалов. Источником для исторической  рамки
Шекспиру послужили "Хроники" Холиншеда (2-е изд.,  1587  г.,  кн.  Ill,  гл.
17-18), откуда взяты имена самого короля (у Холиншеда -  Кунобелин)  и  двух
его сыновей. Но образы Постума, Клотена и злой королевы добавлены Шекспиром.
Из других мест той же хроники заимствованы кое-какие детали - например,  имя
Имогены или рассказ Постума о перипетиях битвы с  римлянами.  Этим,  однако,
исторический  колорит  пьесы  исчерпывается,  если  не  считать  того,   что
действующие лица, как и в "Короле Лире", клянутся языческими богами.  В  эту
условно-историческую рамку Шекспир вставил сюжет частью фольклорного, частью
новеллистического характера, насытив его  чертами  нравов  современного  ему
общества,  Оставляя  в  стороне   множество   осложняющих   фабулу   деталей
(почерпнутых из Овидия, Плутарха, предшествующих  английских  драматургов  и
т.д.), в пьесе можно  различить  две  основные  темы:  историю  оклеветанной
Имогены и судьбу двух сыновей Цимбелина, воспитанных в лесной глуши, включая
счастливую встречу их с сестрой.
     Первая из них - вариант  широко  распространенного  в  средневековой  и
ренессансной литературе рассказа о верной жене и дерзко  посягнувшем  на  ее
честь наглеце. Наиболее известная  форма  этого  сказания  представлена  9-й
новеллой и дня "Декамерона" Боккаччо, где рассказывается о том, как  Бернабо
из Генуи, обманутый Амброджоло, теряет свое состояние, на которое побился об
заклад, и, чтобы отомстить жене, велит ее убить. Она, однако, спасается и  в
мужском платье служит у султана; открыв обманщика, она направляет Вернабо  в
Александрию, где обманщик наказан, а сама снова надевает женское  платье  и,
разбогатев, возвращается с мужем в Геную. По-видимому, эта новелла  Боккаччо
и послужила прямым источником  Шекспиру,  который  в  обработке  ее  проявил
значительную свободу. Главное из его отклонений заключается в  том,  что  им
совершенно отброшен момент разорения и обогащения основных персонажей и  все
внимание сосредоточено на анализе их переживаний. Однако кроме  "Декамерона"
Шекспир  был,   вероятно,   знаком   с   некоторыми   другими,   по-видимому
французскими, версиями этого сюжета, откуда он почерпнул  кое-какие  детали,
как, например, изображение представителей четырех национальностей (I, 4).
     Вторая тема - явно фольклорного происхождения.  В  известной  сказке  о
Белоснежке  рассказывается,  как  один   король,   вторично   женившись   на
чрезвычайно красивой, но весьма гордой и жестокой  женщине,  предоставил  ее
попечению свою маленькую дочь от первого брака. Девочка бежит от злой мачехи
и попадает в  пещеру,  где  живут  добрые  карлики.  Они  ласково  принимают
Белоснежку, и она остается у них, чтобы стряпать им и  вести  их  хозяйство.
Эта идиллическая жизнь на лоне природы,  среди  ее  добрых  сил  прерывается
мнимой смертью Белоснежки, которую, однако, оживляют.
     Все это очень близко к тому, что изображено  у  Шекспира.  Главное  его
отступление заключается в том, что он заменил добрых карликов двумя братьями
юной героини и их воспитателем. Хотя английский вариант этой сказки  до  сих
пор не был найден,  он  без  сомнения  существовал  во  времена  Шекспира  и
послужил ему прямым источником.
     Введение, с одной стороны, двух похищенных  сыновей  короля,  с  другой
стороны - сына  королевы  от  первого  ее  брака,  Клотена,  объединяет  обе
названные темы и придает всему сюжету известную политическую окраску.
     Итак, 1) как исходный пункт, псевдоисторическая  хроника  Холиншеда,  к
которой Шекспир уже не  раз  обращался  в  поисках  сюжетов  ("Король  Лир",
"Макбет" и т. д.) и которая на сей раз повествует о событиях I в. до н.э.  и
I в. н.э.; 2) средневековая новелла - анекдот о верной,  подло  оклеветанной
жене; 3) патриотическая тема борьбы  за  национальную  независимость  против
римлян; 4)  полуновеллистическая  тема  порочных  махинаций  злой  королевы,
стремящейся сжить со света  лучшего  из  вельмож  государства,  мужа  дочери
короля, как раньше она  заставила  бежать  от  двора  лучшего  военачальника
короля Белария, уведшего  с  собой  двух  маленьких  сыновей  короля,  чтобы
воспитать  их  на  лоне  природы,  в  лесной  глуши,  в  неведении  зла;  5)
всевозможные  отклики  римской  мифологии,  переполняющие  пьесу,  -  таково
пестрое   смешение   всевозможных   сюжетных   измышлений,    волнующих    и
развлекательных, вполне в духе и стиле тех  трагикомедий,  которые  начинают
входить в моду около 1609 г. сначала в придворном  театре,  а  затем,  после
перехода всех актерских трупп под надзор  и  опеку  короля,  и  в  городских
лондонских труппах.
     Чтобы  сделать  из  этой  причудливой  рапсодии  нечто  лучшее,  нежели
мелодрама  Бомонта  и  Флетчера,  насытив   ее   подлинным   гуманистическим
содержанием, понадобились весь гений и  вся  поэтическая  непосредственность
Шекспира. Ему очень помогло при этом то, что помимо всех перечисленных  выше
источников он использовал еще один - на этот раз уже не книжный, а живой,  -
пришедший к нему из жизни и потому особенно важный и действенный.  Некоторые
критики отрицают этот источник, ввиду того что  ему  недостает  "портретной"
точности, близости в мельчайших  деталях.  Они  забывают  при  этом,  что  в
случаях с живым источником или образцом совпадения  в  деталях  как  раз  не
требуется: гораздо важнее общий характер, атмосфера, которою овеяны события,
если только она действительно содержит черты специфические, имеющие "необщее
выражение".
     Весной 1610 г. произошли политические события, отразившиеся в пьесе.  К
этому времени характер  придворной  жизни  при  первом  короле  из  династии
Стюартов значительно изменился. Надежды, вызванные началом правления  Иакова
I (заботы о просвещении, покровительство искусству),  не  оправдались.  Двор
стал ареной либо пустейших увеселений, либо самого  необузданного  разврата.
Единственным светлым пятном на нем оставалась  Арабелла  Стюарт,  племянница
короля. Но в качестве таковой она обладала  какими-то  неясными  правами  на
престол и по этой причине состояла под строжайшим надзором. На свою беду она
влюбилась в Уильяма Симора (Seymour), сына лорда Бошана, который также  имел
какие-то смутные претензии на  трон.  Иаков  этой  близости  между  молодыми
людьми  не  сочувствовал,  но  они  не  захотели  быть  покорными  и   тайно
обвенчались. Тогда Иаков велел арестовать обоих, но любящим удалось  бежать.
Однако несчастная случайность разрушила  планы  беглецов.  Уильям  счастливо
скрылся на континент, но Арабелла слишком долго прождала мужа в  условленном
месте встречи и, пойманная посланной за ней погоней, была отвезена на родину
и там умерла в заточении, сойдя с ума. Не будучи прямой  аналогией,  история
Арабеллы Стюарт имеет черты некоторого сходства с судьбой Имогены.
     Есть серьезные основания полагать,  что  "Цимбелин"  был  не  с  самого
начала задуман Шекспиром как "трагикомедия" (или, как мы бы сказали  сейчас,
"мелодрама"), но что первый его набросок мыслился Шекспиром  как  "трагедия"
(так, кстати сказать, и обозначена пьеса в первом фолио  1623  г.).  Слишком
выразительна в этом отношении перекличка первых сцен  пьесы  с  экспозициями
"Гамлета", "Короля Лира" и "Тимона  Афинского",  характеризующими  моральную
обстановку  во  дворце  или  в  среде  древнегреческого   патрициата.   Лишь
постепенно  и  нерешительно  акцентируются   жизнерадостные   или,   скажем,
примирительные тона, пока они не прозвучат с полной силой в  сценах  "лесной
идиллии" Белария и двух юных  принцев.  Но  еще  долго  зловещие  и  мрачные
интонации (например, в роли  королевы,  слишком  поздно  и  без  достаточной
мотивировки готовящей яд для Цимбелина) слышатся в пьесе с большей  силой  и
ожесточением, чем это допускалось каноном трагикомедии.
     Одна роль как в "трагедийном", так и в  "трагикомедийном"  плане  резко
выделяется среди остальных как своей  человеческой  значительностью,  так  и
глубиной своей разработки: это - Имогена, любимица  многих  патентованных  и
непатентованных   шекспиристов(как,   например,    Стендаля,    положительно
влюбленного в этот действительно прелестный образ). В этой редакции сказания
об испытании верной  жены  и  посрамлении  наглого  хулителя,  какую  избрал
Шекспир, унижен и наказан  до  некоторой  степени  и  муж  красавицы.  Можно
думать, что эта черта наложила печать и на характер Имогены, взятый в целом.
     Здесь Шекспир, чтобы иметь возможность резче  противопоставить  чистоту
наглости, показать их решающую схватку,  не  довольствуется  подкупом  одной
женщины, к которому прибегает негодяй, чтобы проникнуть в  спальню  Имогены,
но показывает его попытки обольстить  ее.  Когда  Якимо  уверяет  Имогену  в
измене ей Постума, Имогена отвергает эту низкую клевету, уже показывая таким
образом свое нравственное превосходство. Она - натура сильная, и ее характер
определяется не одной лишь любовью и преданностью  (подобно  Геро  в  "Много
шума из ничего", Дездемоне или Гермионе). Она столь же горда  и  решительна,
как и смела. Она не боится смерти (в Мильфорде), даже жаждет ее, узнав,  что
муж усомнился в ее моральной стойкости. Она не  боится  своей  злой  мачехи,
спорит с отцом, отстаивая свое право любить Постума.  Кажется,  что  Шекспир
для  ее  образа  заимствовал  некоторые  краски  у  чуть-чуть  строптивых  и
задорных, умеющих  постоять  за  себя  героинь  своих  ранних  комедий,  как
Розалинда, Беатриче, Порция, Виола.
     Несмотря на исключительное внимание, которое  Шекспир  уделил  Имогене,
нельзя все же сказать, что ее образ заслоняет другие образы пьесы,  заполняя
все действие. Судьба героини связана с двумя противопоставленными друг другу
мирами.  С  одной  стороны,  это  двор,  являющийся,  как  и  в   "Гамлете",
средоточием всякой низости и морального падения. Тон здесь задает развратная
и гнусная королева, под неограниченным влиянием которой находится  вовсе  не
преступный, но крайне  слабохарактерный  и  морально  неполноценный  король.
Украшение двора и любимец царственных супругов,  не  знающий  преград  своей
воле и своим низким выдумкам, - сын королевы от первого брака Клотен,  самое
имя которого, явно смысловое (clot - "комок, глыба  земли"),  в  достаточной
мере свидетельствует о его тупости и распутстве.
     Но постепенно, и чем  дальше,  тем  отчетливее,  вырисовывается  второй
центр действия, противоположный двору, - лесная глушь, приют Белария  и  его
двух  питомцев,  где  все  дышит  чистотой   и   безмятежным   спокойствием.
Изображенная здесь лесная идиллия многими чертами напоминает пастораль  "Как
вам это понравится". Задуманное первоначально как месть оскорбившему Белария
королю похищение юных принцев оказалось для них благодеянием, ибо, не зная о
своем  королевском  происхождении,  воспитанные  на  лоне  природы,   принцы
морально оказались выше, чем они были бы, живя во дворце. Недаром в решающей
схватке с римлянами они выступают спасителями отечества.
     Подобно идиллической жизни изгнанников в Арденском лесу ("Как  вам  это
понравится"), здесь нет  денег:  все  нужное  для  жизни  доставляет  охота.
Старшие делятся опытом жизни с младшими.  Законы  здесь  не  имеют  цепы,  и
ссылки на "исторические" права Клотена вызвали бы презрительный  смех.  Даже
религия, если ее понимать как "предание", а не как "естественное  откровение
природы", утрачивает здесь  всякий  смысл.  Утренний  привет  заре,  солнцу,
которое все питает, - вот и весь известный живущим здесь ритуал. Нет никаких
похоронных обрядов. Краткое задушевное прощание, цветы,  брошенные  на  гроб
как пожелание вечного покоя, - вот и все (IV, 2); ни слова о воскресении,  о
загробной встрече, просто уход из жизни и посмертное растворение в  природе,
как более живая и глубокая, чем наша, жизнь. На этой  части  пьесы,  как  бы
предвосхищающей идеи Руссо, автор особенно  охотно  задерживается.  Читатель
видит перед собой живых людей, а не штампы пастушеской поэзии античности или
Возрождения. Но вместо веселой выпивки и  задорных  песен  старой  пасторали
Шекспира лесное уединение "Цимбелина", подобно "Тимону Афинскому", хранит  в
себе привкус "мировой скорби". Ненависть  к  порочному  двору  таит  в  себе
нелюбовь ко всему человечеству.  Тут  нет  шутов,  влюбленных  крестьянок  и
стихов, развешанных на деревьях. Беларий воспитывает юношей  в  презрении  к
земным благам. Он учит их понимать неблагодарность мира, от которой когда-то
бежал в лесную, глушь.  И  ненависть  ко  двору  переходит  у  него  (как  в
"Тимоне") в ненависть ко всему человечеству. Но счастье  при  виде  доблести
воспитанников смягчает это чувство и несколько примиряет Белария с жизнью.
     Здесь находит приют  Имогена.  Здесь  добрые  образуют  незримый  союз,
своего рода братство. Воодушевленная  этим  чувством,  Имогена  в  ответ  на
ласковое предложение Арвирага, называющего ее "братом", остаться у них жить,
отвечает (IV, 2, в самом начале):

                      "Все люди братья.
                      Но зачастую, знатностью кичась,
                      Себя возвысить хочет плоть над плотью,
                      Хоть после смерти все лишь прах".

     Различия между людьми создаются культурой, природа их не знает. Шекспир
от пастушеской лирики  здесь  поднимается  до  сознательной  гуманистической
идеи, недоступной его эпохе: человеческие понятия о нравственности условны и
относительны...
     Постум - слышим мы о нем от придворных кавалеров - лучший  человек  при
дворе:

                   "Его (столь редкий случай!) все любили
                   И восхваляли при дворе. Для юных
                   Он был примером, для мужей в летах -
                   Зерцалом совершенства, а для старцев -
                   Поводырем" (I, 1).

     Правда, мы не знаем, насколько можно  доверять  прямоте  и  искренности
суждений развращенной придворной среды, где предмет поклонения - королева  и
ее достойный сынок. Но контекст за то, что эта характеристика - авторская.
     Яснее всего раскрывается  характер  Имогены  в  ее  взаимоотношениях  с
мужем. В общем, Постум - хороший человек, но испытавший  влияние  среды;  он
более чувствителен к внешней "чести", чем к внутренней "честности". Для него
Имогена - "ангел-хранитель". Пока он с ней,  он  проявляет  лишь  одни  свои
хорошие стороны. Но стоит ему перебраться в Италию, как мы обнаруживаем  уже
нечто совсем другое. Ему недостаточно того, что у  него  хорошая  жена,  ему
надо еще похвастаться этим! Он знает лишь придворных дам, и ему чужда мысль,
что Имогена может оказаться  иною.  Ему  приходит  даже  низменная  мысль  -
поручить то, что он  считает  "законной  карой",  другому,  слуге  (вспомним
итальянскую новеллу, послужившую Шекспиру сюжетным источником для  "Отелло",
где  венецианский  мавр  поручает  убить  Дездемону  лицу,  соответствующему
шекспировскому Яго,  -  мотив,  отброшенный  Шекспиром).  А  потом  приходит
безграничное, по, увы, слишком позднее раскаяние (черта, явно  недооцененная
Б. Шоу, написавшим новое окончание "Цимбелина"). Постум Шекспира налагает на
себя покаяние - смерть в бою, и молит о ней богов (V, 4).
     Безусловно, с точки зрения композиции в пьесе есть спорные и даже  явно
слабые места, К числу таких относится интермедия  с  появлением  Юпитера  на
орле и призраков предков Постума в его темнице (V, 4). Весьма возможно,  что
эта  сцена,  вполне  соответствующая  вкусам  придворного  спектакля,   была
подсказана Шекспиру включением в ""Перикла" сцены с Дианой Эфесской (V,  1);
однако  невысокий  художественный  уровень  всей  этой   интермедии   делает
вероятным  предположение,  что  Шекспиру  принадлежит  лишь   первоначальный
набросок ее, который он передал  на  разработку  актерам  своей  труппы.  Во
всяком случае, интермедия эта не имеет никакого отношения к действию пьесы.
     По меньшей мере еще в двух случаях  сопоставление  Имогены  с  Постумом
подчеркивает ее нежность и душевную тонкость. Способная  перенести  довольно
спокойно любое оскорбление или клевету, идущие от глупца и негодяя  Клотена,
она  вспыхивает  как  порох,  когда  он  пытается  унизить  и  опорочить  ее
избранника. Когда он называет Постума "каким-то приживалом, недостойным быть
даже свинопасом", она восклицает: "Негодяй! Будь ты потомком солнца  самого,
знай - и тогда ты был бы недостоин его рабом назваться" (II, 3).
     И еще: когда Пизанио сообщает ей о смертном  приговоре,  вынесенном  ей
Постумом, она но трепещет за свою жизнь, но ее терзает мысль о том,  как  он
будет потом раскаиваться в содеянном (III, 4).
     Еще раньше, когда Якимо  рассказывает  ей  о  мнимой  неверности  мужа,
рассчитывая таким образом проложить себе путь к ее сердцу, она  в  ответ  на
его уговоры "отомстить" за себя откликается:

                       "Отомстить? Но как же мстить?
                       Будь это даже правда,
                       Не так легко ушам поверит сердце,
                       Не так поспешно...
                       Если это правда,
                       Как мстить ему?" (I, 6).

     Сцена в спальне, когда Якимо пытается обольстить ее, - одна из  лучших,
написанных Шекспиром. Контраст между чистой дремой Имогены и душевной грязью
Якимо не мог быть передан выразительнее.
     В  заключение  отметим  два  момента   первостепенной   важности,   оба
относящиеся к сдвигам во взглядах и  мироощущении  Шекспира  последних  лет.
Один относится к контрасту между образами Белария и  героя  незадолго  перед
тем написанного "Тимона Афинского". Если Тимон весь уходит в проклятия  миру
и в отрицание  его,  Беларий,  хотя  и  сильнее  пострадал  от  человеческой
несправедливости, устремляется в деятельную  борьбу  за  исправление  людей,
тянется к жизни среди них и к служению добру.
     Второй относится к одному из самых трогательных мотивов  финала,  Когда
все  заблуждения,  несправедливости,  даже  преступления  Якимо  оказываются
раскрыты и правильно всеми оценены, он становится на колени перед  Постумом,
прося у него прошения (вспомним Лира, преклоняющего колени перед Корделией),
на что Постум откликается:

                    "Не склоняй колен.
                    Я властен лишь прощать и зло забыть.
                    Вся месть моя - прощение. Живи
                    И стань честней".

И Цимбелин подводит итог и этой сцене и пьесе в целом:

                         "Достойные слова!
                         Великодушию нас учит зять.
                         Прощенье - всем!" (V, 5).

     В призыве  к  великодушию  хотели  видеть  апелляцию  к  "христианскому
всепрощению", упуская и", виду, что в общем контексте этой совершенно чуждой
религиозным мотивам пьесы  "прощение"  гораздо  ближе  к  светскому,  вполне
гуманистическому "великодушию", "душевной щедрости", "милости",  к  которому
безуспешно призывает Шейлока Порция в сцене суда, чем к христианскому идеалу
"всепрощения", и что этот призыв явно не распространяется ни на королеву, ни
на Клотена, которые понесли заслуженную и не подлежащую, по мысли  Шекспира,
отмене кару. "Прощенье - всем", - говорит великий поэт-гуманист,  и  в  этом
призыве, правильно понятом, весь смысл и назначение пьесы.

                                                                  А.Смирнов



   Уильям Шекспир.
   Тимон Афинский

---------------------------------------------------------------------------
     перевод Н.Мелковой
     OCR: Максим Бычков
---------------------------------------------------------------------------


                              Действующие лица

     Тимон, знатный афинянин.

     Луций
     Лукулл    } вельможи-льстецы.
     Семпроний

     Вентидий, один из ложных друзей Тимона.
     Алкивиад, афинский военачальник.
     Апемант, язвительный философ.
     Флавий, домоправитель Тимона.
     Поэт.
     Живописец.
     Ювелир.
     Купец.
     Старый афинянин.

     Фламиний
     Луцилий  } слуги Тимона.
     Сервилий

     Кафис
     Филот
     Тит       } слуги кредиторов Тимона.
     Гортензий
     и другие

     Паж.
     Шут.
     Три чужестранца.

     Фрина
              } любовницы Алкивиада.
     Тимандра

     Купидон и амазонки, маски.

        Вельможи, сенаторы, воины, военачальники, разбойники, слуги.

                  Место действия - Афины и окрестные леса.

        AKT I

        СЦЕНА 1
                         Афины. Зал в доме Тимона.

       Входят в разные двери поэт, живописец, ювелир, купец и другие.

                                    Поэт

                    Привет мой вам!

                                 Живописец

                                    Я рад, что вы здоровы.

                                    Поэт

                    Давно не видел вас. Ну, как наш мир?

                                 Живописец

                    Растет, но и ветшает он.

                                    Поэт
                                              Старо!

                    А нет ли поновей чего-нибудь -
                    Такого, что стоустая молва
                    Не повторяла б вновь и вновь? Смотрите,
                    Как магия богатства всемогуща!
                    Оно любую душу в плен берет
                    И заставляет всех служить себе.
                    Знаком мне тот купец.

                                 Живописец

                                          А мне знаком
                    И тот, что вместе с ним, - он ювелир.

                                   Купец

                    Тимон - достойнейший вельможа.

                                   Ювелир

                                                   Верно!
                                   Купец

                    Милейший человек; неистощимой
                    Он дышит добротой. Такие люди -
                    Большая редкость.

                                   Ювелир

                                      Я принес брильянт.

                                   Купец

                    А ну-ка, покажите. Для Тимона?

                                   Ювелир

                    Да, коль в цене сойдемся... Впрочем, в этом...

                                    Поэт
                                (декламируя)

                    "Когда за мзду порок мы превозносим,
                    Пятнает это блеск стихов прекрасных,
                    Чье назначенье - прославлять добро".

                                   Купец

                    Брильянт - хорошей формы.

                                   Ювелир

                                              Превосходный.
                    Какой воды чистейшей - посмотрите.

                                 Живописец
                                  (поэту)

                    Вы, верно, посвященье написали
                    Великому Тимону?

                                    Поэт

                                     Родились
                    Стихи непроизвольно у меня.
                    Поэзия похожа на камедь,
                    Струящуюся из ствола-кормильца.
                    Не высекут огонь - он не сверкнет,
                    А пламень чистый наш родится сам
                    И катится лавиной, все сметая
                    Со своего пути. - Скажите, сударь,
                    Вы что Тимону принесли?

                                 Живописец

                                           Картину.
                    Когда же выйдет ваша книга в свет?

                                    Поэт

                    Да вслед за тем как поднесу ее.
                    Могу ль я на подарок ваш взглянуть?

                                 Живописец

                    Картина хороша.

                                    Поэт

                                    Да, превосходна!
                    Прекрасно! Очень хорошо!

                                 Живописец

                                             Недурно...

                                    Поэт

                    Чудесно! Сколько грации в фигуре!
                    Какая сила разума во взоре,
                    И на устах - фантазии полет,
                    И жест немой так ясен.

                                 Живописец

                                            Да, удачно
                    Я отразил в ней подлинную жизнь.
                    А этот штрих, не правда ли, хорош?

                                    Поэт

                    Саму природу учит он! Искусство,
                    Заложенное в нем, живее жизни.

                 Через сцену проходят несколько сенаторов.

                                 Живописец

                    У нашего патрона тьма друзей.

                                    Поэт

                    Афинские сенаторы! Счастливец!

                                 Живописец

                    Смотрите, вот еще...

                                    Поэт

                    Ну и толпа! Какой наплыв гостей!
                    Я показал в набросках этой оды
                    Любимца мира, баловня судьбы,
                    Кто свой досуг проводит непрерывно
                    В изысканных и тонких развлеченьях.
                    Подробности презрев, взлетая вольно,
                    Мой дар певца скитается свободно
                    По морю бесконечному страниц,
                    Не отравляет он расчетом злобным
                    В своем движенье даже запятой
                    И рвется ввысь отважно, как орел,
                    Бесследно исчезая.

                                 Живописец

                                       Как понять вас?

                                    Поэт

                    Я объясню сейчас. Видали вы,
                    Как люди самых разных положений,
                    Как все умы - убогие, пустые,
                    И острые, и злобные - стремятся
                    Служить Тимону? Он богат несметно
                    И так приветлив, добр, великодушен,
                    Что всех к нему влечет, без исключенья,
                    От хитрого льстеца до Апеманта;
                    Хотя тому ничто не любо так,
                    Как враждовать с собою, - но и он
                    Уходит от Тимона умиленный,
                    Его улыбку почитая благом.

                                 Живописец

                    Мне доводилось слышать их беседы.

                                    Поэт

                    Так вот: изобразил я холм высокий,
                    Где трон стоит, на троне том - Фортуна;
                    Внизу толпится множество людей
                    Различных свойств, происхожденья, званья -
                    Все те, кто на земле благословенной
                    Живут лишь для того, чтоб хлопотать
                    О возвышении своем. Меж тех,
                    Кто на богиню устремил глаза,
                    Один с Тимоном схож. Манит Фортуна
                    Его к себе рукою белоснежной.
                    И эта милость превращает сразу
                    Соперников его в его рабов.

                                 Живописец

                    Как верно найдено! Я представляю,
                    Что холм. Фортуна, трон и человек,
                    Отмеченный из всех внизу стоящих
                    И наклонивший голову, чтоб легче
                    Наверх взобраться по крутому склону
                    Навстречу счастью, - могут стать сюжетом
                    И моего искусства.

                                    Поэт

                                       Я продолжу...
                    Так слушайте: все равные ему,
                    И даже те, кто выше был, бегут
                    Теперь за ним, в его теснятся доме,
                    Ему благоговейно в уши шепчут,
                    Все в нем боготворят - вплоть до стремян,
                    И только им и дышат...

                                 Живописец

                                           Что же дальше?

                                    Поэт

                    Внезапно своенравная Фортуна
                    Толкает вниз недавнего любимца,
                    И тот, кто вслед карабкался за ним
                    И полз с трудом, почти на четвереньках,
                    Дает ему скатиться; не поддержит
                    Его никто.

                                 Живописец

                                Обычное явленье...
                    Я мог бы вам назвать картин немало,
                    Где следствия таких причуд Фортуны
                    Показаны ясней, чем на словах.
                    Но мудро вы напомнили Тимону,
                    Что люди низкие уже не раз
                    Падение великих наблюдали.

Трубы.  Входит  Тимон и приветливо здоровается со всеми посетителями. К нему
подходит  гонец  от  Вентидия  и разговаривает с ним; Луцилий и другие слуги
                            следуют за Тимоном.

                                   Тимон

                    Так он сейчас в тюрьме?

                                   Гонец

                                            Да, господин.
                    Лишь пять талантов должен он, но нечем
                    Ему платить, а кредиторы - звери.
                    Он вас нижайше просит написать
                    Тому, кто засадил его, иначе -
                    Ему конец.

                                   Тимон

                                Вентидий благородный!
                    Исполню все; я не из тех, кто друга
                    В беде способен бросить. Он мне близок
                    И помощи достоин. Если помощь
                    Ему нужна, я вызволю его,
                    Долг уплачу и от тюрьмы избавлю.

                                   Гонец

                    Навеки будет он обязан вам.

                                   Тимон

                    Привет ему! Отправлю деньги тотчас.
                    Пусть он придет ко мне, на волю выйдя;
                    Однажды выручить страдальца - мало,
                    Важнее помогать ему и впредь.
                    Прощай.

                                   Гонец

                    Всех благ желаю, ваша милость.

                          Входит старый афинянин.

                              Старый афинянин

                    Тимон, к тебе я.

                                   Тимон

                                     Да, почтенный старец...

                              Старый афинянин

                    Есть у тебя слуга Луцилий?

                                   Тимон

                                               Есть.
                    И что же?

                              Старый афинянин

                               Благороднейший Тимон,
                    Пусть он придет сюда.

                                   Тимон

                                          Он здесь. - Луцилий!

                             Луцилий подходит.

                                  Луцилий

                    Я здесь. Что вашей милости угодно?

                              Старый афинянин

                    Вот этот человек, Тимон, слуга твой,
                    Повадился ходить к нам по ночам.
                    Я весь свой век сколачивал богатство,
                    И состояние мое достойно
                    Наследника получше, не из тех,
                    Кто бегает с подносом.

                                   Тимон

                                           Так. Что дальше?

                              Старый афинянин

                    Есть у меня единственная дочь,
                    Которой я по смерти все оставлю;
                    Она красива, и пора ей замуж.
                    Я денег не жалел и воспитанье
                    Прекрасное ей дал. А твой слуга
                    Ей кружит голову. Так запрети
                    Ему ходить ко мне. Я говорил с ним,
                    Но все напрасно.

                                   Тимон

                                     Человек он честный.

                              Старый афинянин

                    Так пусть о ней забудет он. Ведь честность
                    Должна сама себе служить наградой -
                    Зачем же брать в придачу дочь мою?

                                   Тимон

                    А любит дочь его?

                              Старый афинянин

                                       А почему бы
                    Ей не любить? Она ведь молода.
                    Мы знаем по страстям минувшим нашим
                    Беспечность юности.

                                   Тимон
                                 (Луцилию)

                                         Ее ты любишь?

                                  Луцилий

                    Да, господин мой; и она меня.

                              Старый афинянин

                    Коль вступят в брак без моего согласья,
                    Клянусь богами, откажу наследство
                    Я нищему любому, но уж ей
                    Гроша не дам.

                                   Тимон

                                   А выйди дочь твоя
                    За равного, за ней ты сколько дал бы?

                              Старый афинянин

                    Дам три таланта, а когда умру,
                    К ней перейдет все то, чем я владею.

                                   Тимон

                    Луцилий служит мне уже давно;
                    Я счастие его могу составить
                    Ценой усилья малого и этим
                    Исполню лишь свой долг как человек.
                    Дочь выдай за Луцилия, а я
                    Ему дам столько, сколько дашь ей ты, -
                    И сразу станут равными они.

                              Старый афинянин

                    Клянись мне в этом честью, благодетель,
                    И пусть берет он в жены дочь мою.

                                   Тимон
                           (протягивая ему руку)

                    Моя рука и честь тебе порукой.

                                  Луцилий

                    Благодарю от сердца вашу милость!
                    Отныне, что бы я ни приобрел,
                    Все вам принадлежит.

                     Старый афинянин и Луцилий уходят.

                                    Поэт

                                         Прошу, примите
                    Мой скромный труд и пожеланье счастья.

                                   Тимон

                    Благодарю. Поговорим мы после;
                    Не уходите... - Что у вас, мой друг?

                                 Живописец

                    Картина. Умоляю вашу милость
                    Принять ее.

                                   Тимон

                                Картина? Очень рад.
                    Портреты - то же, что живые люди.
                    С тех пор как человеческой душою
                    Бесчестье движет, только внешний облик
                    Является отличьем человека;
                    Таким его мы видим на картинах.
                    Ценю ваш труд и докажу на деле,
                    Что восхищен им. Заходить прошу
                    Без приглашений.

                                 Живописец

                                     Да хранят вас боги!

                                   Тимон

                    Итак, до встречи. - Господа, сегодня
                    Обедаем все вместе.
                                 (Ювелиру.)
                                        Ваш брильянт
                    Все знатоки мытарили.

                                   Ювелир

                                          Ужели
                    Охаяли?

                                   Тимон

                            Нет, захвалили! Если б
                    Цена определялась восхищеньем,
                    Я разорился бы, купив его.

                                   Ювелир

                    Он не дороже оценен, чем стоит,
                    Но часто цену придает вещам
                    Их обладатель. Если ваша милость
                    Брильянт наденет, то и ценность камня
                    Повысится.

                                   Тимон

                               Удачная насмешка!

                                   Купец

                    Нет, господин, он то же говорит,
                    Что все кругом.

                                   Тимон


                                    Смотрите, кто идет!
                    Хотите, чтобы обругали вас?

                              Входит Апемант.

                                   Ювелир

                    Достанется и вам.

                                   Купец

                                      Он беспощаден.

                                   Тимон

                    Привет тебе, любезный Апемант.

                                  Апемант

                    Привет попридержи, покуда я
                    Любезным стану, а случится это,
                    Когда ты станешь псом своим, а эти
                    Мерзавцы - честными.

                                   Тимон

                                         Но почему
                    Они мерзавцы? Ты же их не знаешь.

                                  Апемант

     Разве они не афиняне?

                                   Тимон

     Афиняне.

                                  Апемант

     Тогда я не раскаиваюсь в том, что сказал.

                                   Ювелир

     Ты меня знаешь, Апемант?

                                  Апемант

     Тебе известно, что знаю; я же сказал, кто ты такой.

                                   Тимон

     А ведь ты гордец, Апемант.

                                  Апемант

     И больше всего горжусь тем, что не похож на Тимона.

                                   Тимон

     Куда ты идешь?

                                  Апемант

     Хочу вышибить мозги одному достойному афинянину.

                                   Тимон

     По закону ты за такое дело можешь поплатиться жизнью.

                                  Апемант

     Ты прав, если по закону смерть положена за то, что невозможно сделать.

                                   Тимон

     Как тебе нравится эта картина, Апемант?

                                  Апемант

     Нравится, потому что она безвредна.

                                   Тимон

     Ну разве не искусен человек, написавший ее?

                                  Апемант

     Тот, кто сделал самого живописца, еще искуснее, хоть это и была грязная
работа.

                                 Живописец

     Ты пес!

                                  Апемант

     Твоя мать одной породы со мной; кто же она, если я пес?

                                   Тимон

     Будешь обедать со мной, Апемант?

                                  Апемант

     Нет, я не ем вельмож.

                                   Тимон

     И не надо, не то ты разозлишь наших дам.

                                  Апемант

     Вот они-то и едят вельмож: оттого у них и животы пухнут.

                                   Тимон

     Какое непристойное замечание!

                                  Апемант

     Оно твое; возьми его в награду за труды.

                                   Тимон

     Как тебе нравится этот брильянт, Апемант?

                                  Апемант

     Меньше, чем мне нравится честность, а она не стоит человеку ни гроша.

                                   Тимон

     Как ты думаешь, сколько он стоит?

                                  Апемант

     Не стоит того, чтобы я о нем думал. - Ну, что скажешь, поэт?

                                    Поэт

     А ты что скажешь, философ?

                                  Апемант

     Все врешь?

                                    Поэт

     Разве ты не философ?

                                  Апемант

     Философ.

                                    Поэт

     Значит, я говорю правду.

                                  Апемант

     Разве ты не поэт?

                                    Поэт

     Поэт.

                                  Апемант

     Значит,  ты  врешь.  Загляни  в  свое  последнее  произведение,  где ты
изобразил Тимона достойным человеком.

                                    Поэт

     Это не ложь; он действительно достойный человек.

                                  Апемант

     Да,  он достоин тебя и того, чтобы платить за твой труд. Тот, кто любит
лесть, достоин льстеца. О небо, вот был бы я вельможей...

                                   Тимон

     Что бы ты тогда сделал, Апемант?

                                  Апемант

     То же, что делает Апемант сейчас; ненавидел бы вельможу всем сердцем.

                                   Тимон

     Как? Ненавидел бы самого себя?

                                  Апемант

     Да.

                                   Тимон

     За что же?

                                  Апемант

     За  то,  что,  сделавшись вельможей, я утратил бы свою злость. (Купцу.)
Послушай, не купец ли ты?

                                   Купец

     Да, Апемант.

                                  Апемант

     Пусть же тебя погубит торговля, если этого не сделают боги.

                                   Купец

     Если меня погубит торговля, значит, так пожелали боги.

                                  Апемант
     Торговля - твой бог, и бог твой погубит тебя!

                            Трубы. Входит слуга.

                                   Тимон

                     Кто там трубит?

                                   Слуга

                                     Алкивиад к вам прибыл;
                     И с ним приятелей десятка два.

                                   Тимон

                     Принять их всех и проводить сюда.

                          Несколько слуг выходят.

                                (Живописцу.)
                     Обедайте со мной; не уходите,
                     Пока я вас не отблагодарил;
                     А пообедав, посмотрю картину.
                                 (Гостям.)
                     Друзья, я рад вам.

                       Входит Алкивиад с приятелями.

                                        Милости прошу!

                                  Апемант

                     Так-так... Скорей иссохли б, искривились
                     Их ноги стройные. Ведь нет любви
                     Меж этими сладчайшими плутами
                     Ни капли - но уж так они любезны!
                     Род человечий выродился, видно,
                     В породу обезьян.

                                  Алкивиад

                                       Как тосковал я
                     По вас, Тимон, как жадно насыщаюсь
                     Я вашим видом!

                                   Тимон

                                    Милости прошу!
                     Пока мы вместе, время проведем
                     В различных развлечениях. Идемте!

                        Все, кроме Апеманта, уходят.
                            Входят двое вельмож.

                              Первый вельможа

     Какое сейчас время дня, Апемант?

                                  Апемант

     Время быть честным.

                              Первый вельможа

     Это время бывает всегда.

                                  Апемант

     Тем хуже для тебя, что ты его пропустил.

                              Второй вельможа

     Идешь ты на пир к Тимону?

                                  Апемант

     Иду; взгляну, как яства питают мошенников, а вина горячат глупцов.

                              Второй вельможа

     Ну, будь здоров, будь здоров!

                                  Апемант

     Ты дурак, что дважды пожелал мне быть здоровым.

                              Второй вельможа

     Почему, Апемант?

                                  Апемант

     Приберег бы одно пожелание для себя; я тебе здоровья не пожелаю.

                              Первый вельможа

     Пусть бы ты сдох!

                                  Апемант

     Нет  уж, твоих желаний я выполнять не стану. Обратись с этой просьбой к
своему другу.

                              Второй вельможа

                     Прочь, злобный пес! Иль вышвырну...

                                  Апемант

                                                         А пес
                     Даст тягу от копыт ослиных ваших.

                              Первый вельможа

                     Вот человеконенавистник! - Ну,
                     Пойдем вкусить от щедрости Тимона?
                     Он превзошел само гостеприимство.

                              Второй вельможа

                     Да, щедр безмерно он. Бог злата Плутос
                     В рабы годится нашему Тимону.
                     Ведь нет такой услуги, за какую
                     Тимон бы семикратно не воздал,
                     И нет подарка, за который он
                     Не наградил бы во сто крат щедрее.

                              Первый вельможа

                     Другой души, такой же благородной,
                     Я не встречал.

                              Второй вельможа

                                     Будь он благословен!
                     Войдем?

                              Первый вельможа

                               Войдем. Я следую за вами.

                                  Уходят.


        СЦЕНА 2
                    Там же. Парадный зал в доме Тимона.
Накрыт  большой  стол;  около  него  хлопочут  Флавий и другие слуги. Входят
Тимон,  Алкивиад,  вельможи,  сенаторы,  Вентидий  и  слуги.  Позади всех, с
                      недовольным видом, идет Апемант.

                                  Вентидий

                     Мой друг Тимон! Богам угодно было,
                     Припомнив возраст моего отца,
                     Призвать его к себе, и он скончался,
                     Оставив мне богатое наследство.
                     Великодушны были вы ко мне,
                     И ныне я с признательностью вечной
                     Вам возвращаю долг, удвоив сумму:
                     Ведь только вам обязан я свободой.

                                   Тимон

                     Нет, ни за что, Вентидий благородный!
                     Мою любовь к тебе ты плохо ценишь!
                     Я эти деньги дал тебе в подарок;
                     А тот, кто все обратит получает
                     Себя назвать уже не вправе давшим.
                     И если у правителей иных
                     Так повелось, нам подражать нельзя им!
                     Власть - оправдание любой ошибки.

                                  Вентидий

                     О благородный дух!

                                   Тимон

                                       Друзья мои,
                     Придуманы законы этикета,
                     Чтоб фальшь и безразличье лоском скрыть.
                     Притворное радушье, не успев
                     Еще явить себя, уже жалеет,
                     Что проявиться следует ему.
                     Но там, где дружба искренна, излишни
                     Любые церемонии. Садитесь!
                     Милее вы богатству моему,
                     Чем мне мое богатство.

                                Все садятся.

                              Первый вельможа

                                             Мы сознались...

                                  Апемант

                     Ого-го-го! Сознались! Почему же
                     Вас не повесили?

                                   Тимон

                                      А, Апемант!
                     Добро пожаловать!

                                  Апемант

                                       Ну, от меня
                     Добра не жди. Явился я затем,
                     Чтоб выгнал ты меня.

                                   Тимон

                                          Фи! Грубиян!
                     Ты лишь по виду человек! Ты, право,
                     Достоин осужденья. - Господа,
                     Известно: Ira furorbrevis est;
                     <Гнев есть краткое безумие. (Лат.)>
                     А так как Апемант наш вечно злится,
                     Накройте стол для ворчуна отдельно;
                     Он общества не любит и совсем
                     Не создан для него.

                                  Апемант

                                         Я здесь останусь
                     Тебе назло. Но всех предупреждаю:
                     Сюда явился я для наблюдений.

                                   Тимон

     Мне  это  безразлично;  ты афинянин, и потому - милости просим. Я бы не
хотел  силой  затыкать  тебе  рот;  но  пусть  хоть  мой  обед заставит тебя
помолчать.

                                  Апемант

                     Плюю на твой обед; я подавлюсь им,
                     Раз не намерен льстить тебе. О боги!
                     Какая тьма людей Тимона жрет,
                     А он не видит их! Орава эта
                     Не яства поглощает - кровь Тимона,
                     И он их сам, безумец, поощряет.
                     Дивлюсь, как можно доверять друг другу!
                     Гостям к столу ножи дают напрасно,
                     Неэкономно это и опасно -
                     Тому примеров множество. Вот тот,
                     Что рядышком с хозяином уселся,
                     С ним делит хлеб, пьет из его бокала -
                     Но он же первый рад его зарезать,
                     Известно это всем. Будь знатным я,
                     Не пил бы я в гостях: вдруг кто-нибудь
                     Меня пырнуть захочет в глотку. Нет уж,
                     Коль на пирах хотят сидеть без дрожи,
                     Пусть, не снимая панцирь, пьют вельможи.

                                   Тимон

                     Друзья мои, за вас! Пусть вкруговую
                     Обходит чаша!

                              Второй вельможа

                                  К нам ее направьте,
                     Сюда, любезнейший Тимон!

                                  Апемант

                                              К нему!
                     Вот плут! Он знает, что куда направить.
                     Боюсь, что от заздравных этих тостов
                     Тебе не поздоровится, Тимон.
                     А у меня напиток слишком слаб,
                     Чтобы толкать на зло, - водою честной
                     Еще никто не брошен в грязь. И пища
                     Моя сродни питью. Я возношу
                     Моленье к небесам, хоть на пирах
                     Мы забываем часто о богах.
                                 (Молится.)
                          Я денег, боги, не люблю
                          И об одном лишь вас молю -
                          Чтобы не стал глупцом я низким,
                          Что верит клятвам иль распискам,
                          Иль девкам уличным, гулящим,
                          Иль псу, что притворился спящим,
                          Или тюремщика словам,
                          Иль нужным в час беды друзьям.
                          Аминь! Богатый пусть грешит,
                          А я и кашей буду сыт. -

     Желаю тебе доброго здоровья, добрейший Апемант. (Ест и пьет.)

                                   Тимон

     Сердце твое, Алкивиад, сейчас, наверно, на поле сражения?

                                  Алкивиад

     Сердце мое всегда готово служить тебе, Тимон.

                                   Тимон

     Ты бы, конечно, предпочел находиться на завтраке у врагов, чем на обеде
у друзей?

                                  Алкивиад

     Нет  яств,  которые  могли  бы  сравниться  с истекающим кровью врагом!
Такого угощения я готов пожелать своему лучшему другу.

                                  Апемант

     В  таком  случае хотел бы я, чтобы все эти льстецы были твоими врагами.
Ты бы убил их и пригласил меня откушать.

                              Первый вельможа

     Ах, Тимон, как бы мы были счастливы, если бы ты хоть разок испытал наши
сердца  и  мы  могли  хоть  в  небольшой  мере  доказать  тебе свою душевную
преданность. Это наша заветная мечта.

                                   Тимон

     Добрые  друзья  мои,  нет сомнения, что самими богами вам предназначено
когда-нибудь  меня  поддержать.  Ведь иначе вы не звались бы моими друзьями!
Разве  из многих тысяч людей вы носили бы это прекрасное имя друзей, если бы
не были частью моего сердца? Я уверен в вас! Не раз я сам себе говорил о вас
больше, чем вам позволила бы сказать ваша скромность. О боги! - размышлял я.
-  Зачем  существовали бы друзья, если бы мы не нуждались в них? Они были бы
самыми  бесполезными  людьми,  если бы нам никогда не случалось обращаться к
ним  за  помощью. Они были бы похожи на те чудесные музыкальные инструменты,
которые  висят  в  футлярах  на  стене и хранят свои звуки для себя. Ах, как
часто  желал  я  потерять  богатство, чтобы еще больше сблизиться с вами! Мы
рождены  для  того,  чтобы  творить  добро.  Что  же в таком случае можем мы
назвать  своей  собственностью,  как  не  богатство  друзей? О, какое дивное
утешение  -  знать,  что множество людей может, подобно братьям, располагать
имуществом  друг  друга!  Эта  мысль  рождает радость и тут же заставляет ее
уступить  место слезам умиления! Я чувствую, что глаза мои не могут сдержать
накипевших слез. Простите, друзья, мою слабость... Я пью за ваше здоровье!

                                  Апемант

                     Ты плачешь, чтобы их заставить пить.

                                Второй гость

                     Да, радость родилась в глазах у нас
                     И, как ребенок, залилась слезами.

                                  Апемант

                     Ха-ха! Ребенок-то побочный, видно.

                                Третий гость

                     Тимон, поверьте, сильно я растроган.

                                  Апемант

                     Еще бы!

                                   Трубы.

                                   Тимон

                             Звуки труб? Что там такое?

                               Входит слуга.

                                   Слуга

     Осмелюсь доложить, господин, несколько женщин просят разрешения войти к
вам.

                                   Тимон

     Женщин? Что же им нужно?

                                   Слуга

     С  ними  явился  гонец,  господин;  ему  поручено  сообщить  вам  об их
желаниях.

                                   Тимон

                     Прошу тебя, впусти их всех сюда.

                              Входит Купидон.

                                  Купидон

                     Привет тебе, достойнейший, и всем
                     Вкушающим от милостей твоих.
                     Пять чувств тебя приветствовать явились,
                     Признав своим властителем Тимона:
                     Слух, обонянье, осязанье, вкус
                     Ублаготворены на этом пире,
                     Теперь они пришли сюда со мной.
                     Чтоб видом их взор насладился твой.

                                   Тимон

                     Я очень рад. Мы их радушно примем.
                     Пусть музыка играет.

                                Первый гость

                                          Ах, Тимон,
                     Подумайте, как сильно все вас любят!

                                  Музыка.

Купидон  уходит  и  возвращается с дамами, которые замаскированы и одеты как
            амазонки. В руках у них лютни; они играют и танцуют.

                                  Апемант

                     Видали! Ну и суета! Как скачут
                     Рехнувшиеся бабы! Эта жизнь
                     Трескучая и пышная - безумье
                     В сравнении с моей трапезой скромной
                     Из масла и кореньев. Мы способны
                     На дурь любую, только бы развлечься.
                     Мы льстим тому, за счет кого пируем,
                     А постарев, завистливо и злобно
                     Его же осуждаем за попойки.
                     Найдется ль человек неразвращенный
                     Или других людей не развративший?
                     Кто не унес в могилу тяжких ран,
                     Друзьями нанесенных? Я боюсь,
                     Что и меня вот эти попрыгуньи,
                     Того гляди, затопчут. Так ведется:
                     Едва лишь солнце для тебя садится,
                     Все двери пред тобой спешат закрыться.

Гости   встают   из-за   стола   и   окружают   Тимона,   льстя  ему.  Чтобы
засвидетельствовать  ему  свою  любовь,  каждый  из  чих  выбирает амазонку,
         после чего пары танцуют некоторое время под звуки гобоев.

                                   Тимон

                     Красавицы, вы принесли нам радость,
                     Вы скрасили наш пир, который раньше
                     И вполовину не был так хорош, -
                     Его достойным блеском озарив.
                     Мой план осуществлен был превосходно,
                     И я за это благодарен вам.

                                Первая дама

                     Вы слишком нас балуете, Тимон.

                                  Апемант

     Это   странно   потому,   что  каждая  из  вас  -  грязь,  с  которой и
побаловаться-то противно.

                                   Тимон
                                  (дамам)

                     Пройдите же, вас угощенье ждет.
                     Прошу вас, чувствуйте себя как дома.

                                  Все дамы

                     От всей души благодарим вас.

                           Купидон и дамы уходят.

                                   Тимон

                                                   Флавий!

                                   Флaвий

                     Я здесь.

                                   Тимон

                              Мою шкатулку!

                                   Флавий

                                              Хорошо!
                                (В сторону.)
                     Опять начнет брильянты раздавать.
                     И не велит перечить, а не то
                     Ему бы все сказал я... Нет, скажу!
                     Растратит все, так пожалеет слезно,
                     Что я молчал. Но будет слишком поздно.
                     У щедрости, увы, нет сзади глаз;
                     Вот потому она и губит нас.
                                 (Уходит.)

                                Первый гость

                     Где наши слуги?

                                   Слуга

                                      Здесь. Что вам угодно?

                                Второй гость

                     Ведите лошадей.

                     Возвращается Флавий со шкатулкой.

                                   Тимон

                                     Друзья мои,
                     Еще два слова...
                            (Одному из гостей.)
                                     Вот взгляните, друг;
                     Молю вас оказать мне честь - примте
                     Алмаз мой в дар. Прошу его носить,
                     Любезный друг.

                                Первый гость

                                    Но я и без того
                     Обязан многим вам.

                                    Все

                                        И все мы также.

                               Входит слуга.

                                   Слуга

                        Сенаторы явились, господин;
                     Они сошли с коней, идут сюда!

                                   Тимон

                     Душевно рад; проси их!

                                   Флавий

                                            Ваша милость,
                     Послушайте меня. Поверьте, это
                     Касается вас очень близко...

                                   Тимон

                                                  Близко?
                     Потом расскажешь мне. Прошу тебя,
                     Распорядись принять гостей получше.

                                   Флавий
                                (в сторону)

                     Не знаю, как смогу я это сделать.

                            Входит второй слуга.

                                Второй слуга

                     Позвольте, ваша милость, доложить;
                     Вам Луций, в знак любви своей, прислал
                     Четверку белоснежных лошадей
                     С серебряною сбруей.

                                   Тимон

                                          Принимаю
                     Охотно их. Смотрите, чтоб даритель
                     Достойно был вознагражден.

                            Входит третий слуга.

                                                Что скажешь?

                                Третий слуга

     Мой  господин,  благородный  Лукулл  приглашает  вас  завтра на охоту и
посылает вам две своры гончих.

                                   Тимон

                     Поеду с радостью. Примите гончих
                     И отдарите, не скупясь, Лукулла.

                                   Флавий
                                (в сторону)

                     Чем это кончится? Велит гостей
                     Он принимать, одаривать их щедро,
                     А сундуки пусты. Он и не хочет
                     Знать, сколько в кошельке его осталось,
                     И мне открыть ему не позволяет,
                     Что сердце у него, как жалкий нищий,
                     Свои желанья выполнить не в силах.
                     Его посулы - выше средств его
                     И могут исполняться только в долг,
                     Он, что ни слово, то все больше должен.
                     Так много доброты в нем, что теперь
                     Он за нее проценты платит. Земли
                     Все у него заложены. Ах, лучше б
                     Меня он с миром отпустил сейчас,
                     А то ведь выгонит. Беда тому,
                     Кто пригревать друзей своих готов,
                     Которые опаснее врагов.
                     Скорблю я всей душою за Тимона.
                                 (Уходит.)

                                   Тимон

                     Пристрастны вы к себе, так умаляя
                     Достоинства свои. Прощу, примите
                     Безделку эту в знак моей любви.

                                Второй гость

                     С безмерной благодарностью беру!

                                Третий гость

                     Он воплощенье щедрости самой.

                                   Тимон
                             (третьему, гостю)

                     Я вспомнил: вы недавно любовались
                     Моей гнедою лошадью. Она
                     Вам нравится - прошу, владейте ею.

                                Третий гость

                     Ах, что вы! Я об этом и не думал!

                                   Тимон

                     Я знаю, человек сердечно хвалит
                     Лишь то, чем восхищен, поверьте мне.
                     Любовь своих друзей я измеряю
                     Моею собственной любовью к ним.
                     Случится, что и я когда-нибудь
                     К вам обращусь.

                                 Все гости

                                     Мы будем очень рады!

                                   Тимон

                     Так счастлив я вас видеть у себя,
                     Что все мои дары в сравненье с этим -
                     Пустяк ничтожный. Думается мне,
                     Я целые бы королевства мог
                     Без устали всем близким раздавать. -
                     Алкивиад, ты воин - значит, беден;
                     Дарить тебе - благое дело: ты
                     Живешь средь мертвецов; твои угодья -
                     Поля сражений.

                                  Алкивиад

                                    Да, Тимон, и это
                     Бесплодные поля.

                                Первый гость

                                      Мы безгранично
                     Обязаны вам...

                                   Тимон

                                    О, я вам не меньше.

                                Второй гость

                     Так бесконечно преданы...

                                   Тимон

                                               Взаимно... -
                     Свечей, свечей побольше!

                                Первый гость

                                              Да пребудут
                     Богатство, слава, счастье с вами вечно!

                                   Тимон

                     Живу для вас...

                   Все, кроме Апеманта и Тимона, уходят.

                                  Апемант

                                     Вот толкотня! Ишь сколько
                     Склоненных спин и согнутых колен!
                     Не много ль всем им дарят здесь в обмен?
                     Полна отбросов дружба; слово дам -
                     Прямые ноги не нужны льстецам!
                     А простаки отдать свое богатство
                     Готовы за поклон.

                                   Тимон

                                       Ах, Апемант,
                     Когда бы не был ты столь ядовит,
                     К тебе я, верно, лучше б относился.

                                  Апемант

     Нет,  мне  ничего  не  надо.  Если  еще я дам подкупить себя, то совсем
некому  будет  бранить  тебя  и ты станешь грешить еще сильнее. Ты так много
раздаешь, Тимон, что, боюсь, скоро отдать сам себя под закладную. К чему эти
пиры, шум, пустое тщеславие?

                                   Тимон

     Ну,  если  ты  снова  начинаешь сыпать бранью, я тебя не желаю слушать.
Прощай и возвращайся с другими песнями.

                                  Апемант

                     Так! Ты не хочешь слушать? И не надо.
                     Запру я вход тебе на небеса.
                     Зачем не могут люди правды снесть
                     И слушают охотно только лесть?

                                  Уходят.


        АКТ II

        СЦЕНА 1
         Там же. Комната в доме одного из сенаторов. Входит сенатор
                             с бумагами в руке.


                                  Сенатор

                     Пять тысяч у Варрона; Исидору
                     Он должен десять; а с моими вместе
                     Составит это тысяч двадцать пять,
                     И нет конца его безумным тратам.
                     Он разорится быстро. Коль нуждаюсь
                     В деньгах я, стоит мне украсть собаку
                     У нищего и подарить Тимону,
                     Как пес начнет чеканить деньги мне!
                     Продать ли лошадь надо, чтоб купить
                     Других, получше, - дай ее Тимону,
                     Дай, ничего не попросив взамен,
                     И сразу же получишь превосходных!
                     Привратника не держит он; напротив,
                     Стоит в его воротах зазывала,
                     С улыбкой приглашая в дом прохожих.
                     Нет, так нельзя. Он, рассуждая здраво,
                     Не может долго протянуть. - Эй, Кафис,
                     Ты где?

                               Входит Кафис.

                                   Кафис

                             Я здесь. Что приказать угодно?

                                  Сенатор

                     Надень скорее плащ, беги к Тимону;
                     Потребуй, чтобы он вернул мне долг.
                     Не слушай отговорок никаких,
                     Стой твердо на своем, а если будет
                     Вертеть в руках он шапку и промолвит:
                     "Хозяину поклон мой передай",
                     Скажи ему, что в крайней я нужде
                     И мне не обойтись без этих денег,
                     Что срок расписок всех давно прошел,
                     Что, веря на слово ему, я сам
                     Кредит свой подорвал и что, мол, я
                     Люблю его весьма и почитаю,
                     Но шею не могу себе свернуть
                     Из-за его мизинца. Лишь уплата,
                     А не пустые обещанья может
                     Меня  спасти. Иди к нему немедля
                     С решительным и самым строгим видом. -
                     Боюсь, Тимон, сверкающий, как феникс,
                     Ощипанным дроздом казаться будет,
                     Когда повыдергают у него
                     Все перья. - Ну, ступай.

                                   Кафис

                                              Бегу.

                                  Сенатор

                                                    Бежишь?
                     Расписки захвати! И в счет поставь
                     Просроченные дни...

                                   Кафис

                                         Бегу.

                                  Сенатор

                                               Ступай.

                                  Уходят.


        СЦЕНА 2
                             Зал в доме Тимона.
                   Входит Флавий с пачкой счетов в руках.

                                   Флавий

                      Ни удержу, ни меры! Сумасшедший!
                      Швыряет деньги он и не желает
                      Ни подсчитать расходы, ни покончить
                      С потоком трат! Он не желает видеть,
                      Как уплывает от него богатство.
                      Чем кончится все это? Человека
                      Нет в мире безрассуднее его,
                      Но и добрее нету никого.
                      Как быть? Тимон меня не станет слушать,
                      Покамест не поймет, что он в беде.
                      Нет, все ему скажу я напрямик,
                      Пускай с охоты только воротится.
                      Увы! Увы! Увы!

                   Входят Кафис, слуги Исидора и Варрона.

                                   Кафис

                                      Варрон, здорово!
                      Ты что, за деньгами?

                               Слуга Варрона

                                           И ты за тем же?

                                   Кафис

                      И я. - Ты тоже, Исидор?

                               Слуга Исидора

                                              Ага!

                                   Кафис

                      Эх, если бы нам заплатили!

                               Слуга Варрона

                                                 Вряд ли.

                                   Кафис

                      А вот и сам хозяин.

                 Входят Тимон, Алкивиад, вельможи и другие.

                                   Тимон

                      Мы, пообедав, снова на охоту,
                      Алкивиад любезный. -

                           Кафис подходит к нему.

                                            Ты ко мне?

                                   Кафис

                      Вот перечень долгов всех ваших, сударь.

                                   Тимон

                      Долгов? Да ты откуда?

                                   Кафис

                                             Из Афин.

                                   Тимон

                      Мой управитель все тебе уплатит;
                      Ступай к нему.

                                   Кафис

                                     Но он уж целый месяц
                      Мне только обещает. Мой хозяин
                      До крайности нуждается в деньгах
                      И принужден покорнейше просить,
                      На ваше благородство уповая,
                      Долг возвратить ему.

                                   Тимон

                                           Мой честный друг,
                      Пожалуйста, зайди пораньше завтра.

                                   Кафис

                      Но, господин...

                                   Тимон

                      Держи себя пристойно.

                               Слуга Варрона

                      Я от Варрона...

                               Слуга Исидора

                                      Я от Исидора;
                      Он просит срочно уплатить ему...

                                   Кафис

                      Кабы вы знали, сударь, до чего
                      Хозяин мой нуждается!..

                               Слуга Варрона

                                              Ведь вы
                      Уж шесть недель просрочили с уплатой,
                      А время...

                               Слуга Исидора

                                 Господин, ваш управитель
                      Гонял меня так много раз, что нынче
                      Умышленно я послан прямо к вам.

                                   Тимон

                      Постойте, дайте мне вздохнуть...
                                 (Гостям.)
                                                       Пройдите,
                      Друзья мои: я следую за вами.
                                 (Флавию.)
                      Поди-ка ты сюда. Что происходит?
                      Зачем меня вдруг стали осаждать
                      И требовать назойливо уплаты
                      Давно уже просроченных долгов,
                      Позоря честь мою?

                                   Флавий
                                  (слугам)

                                        Ну, молодцы,
                      Сейчас не время толковать об этом;
                      Вы погодите до конца обеда,
                      А я пока успею господину
                      Причину неуплаты объяснить.

                                   Тимон

                      Так и поступим. - Ты вели получше
                      Их угостить.

                               Тимон уходит.

                                   Флавий

                                   Пожалуйте за мной.

                           Входят Апемант и шут.

                                   Кафис
                                  (слугам)
     Погодите-ка, погодите! Вот идет шут с Апемантом, давайте позабавимся.

                               Слуга Варрона

     Ну его в черту, он облает нас.

                               Слуга Исидора

     Чума разрази его, собаку!

                               Слуга Варрона
                                   (шуту)

     Как живешь, дурак?

                                  Апемант

     Это ты свою тень спрашиваешь?

                               Слуга Варрона

     Во всяком случае, не тебя.

                                  Апемант

     Конечно, нет. Ты спрашиваешь сам себя. (Шуту.) Пошли отсюда!

                               Слуга Исидора
                              (слуге Варрона)

     Вот на тебе дурак уже и повис.

                                  Апемант

     Нет, ты еще стоишь на месте, а не висишь на нем.

                                   Кафис

     Кто же здесь дурак?

                                  Апемант

     Тот,  кто задал вопрос последним. Ах вы, несчастные бездельники и слуги
ростовщиков! Сводники золота с нуждою!

                                 Все слуги

     Кто мы такие, Апемант?

                                  Апемант

     Ослы!

                                   Слуги

     Почему?

                                  Апемант

     Потому,  что  сами  не  знаете,  кто вы, а спрашиваете меня. Поговори с
ними, шут.

                                    Шут

     Как поживаете, господа?

                                   Слуги

     Благодарим; отлично, любезный шут. Что поделывает твоя госпожа?

                                    Шут

     Кипятит  воду,  чтобы  шпарить  таких  цыплят,  как вы. Хотелось бы мне
видеть вас в "Коринфе"!

                                  Апемант

     Отлично! Благодарю!

                                Входит паж.

                                    Шут

     Смотри-ка, вон идет паж моей госпожи.

                                    Паж
                                   (шуту)

     Что  скажешь, военачальник? Что ты делаешь в этой умной компании? - Как
поживаешь, Апемант?

                                  Апемант

     Хотел бы я иметь во рту прут, чтобы ответить тебе назидательно.

                                    Паж

     Прошу  тебя,  Апемант,  прочти  мне адреса на этих письмах; не разберу,
какое из них к кому.

                                  Апемант

     А ты не умеешь читать?

                                    Паж

     Нет.

                                  Апемант

     Значит, невелика ученость умрет в тот день, когда тебя повесят. Вот это
письмо  Тимону, а это Алкивиаду. Ступай к ним скорей! Родился ты ублюдком, а
умрешь сводником.

                                    Паж

     А  ты родился псом, как пес с голоду и подохнешь! Не отвечай мне, я уже
ушел. (Уходит.)

                                  Апемант

     Так  же  поспешно  убегаешь  ты  и  от милости богов. - Шут, я не пойду
вместе с тобой к Тихону.

                                    Шут

     Ты меня оставишь здесь?

                                  Апемант

     Если Тимон дома. (Слугам). А вы трое служите трем ростовщикам?

                                   Слуги

     Да, только лучше бы они нам служили.

                                  Апемант

     И я бы этого хотел... пусть бы они услужили вам так, как палач вору.

                                    Шут

     Вы слуги трех ростовщиков?

                                   Слуги

     Да, шут.

                                    Шут

     Я думаю, нет ни одного ростовщика, который бы не держал на службе шута.
Моя  хозяйка  той  же  породы, и вот - я ее шут. Когда люди занимают у ваших
хозяев, они приходят печальными, а уходят веселыми. А в дом моей госпожи они
входят весело и уходят печально. Знаете причину?

                               Слуга Варрона

     Я бы, пожалуй, мог назвать ее.

                                  Апемант

     Так  назови,  чтобы  мы  могли счесть тебя прелюбодеем и негодяем, что,
впрочем, не уменьшит уважения к тебе.

                               Слуга Варрона

     Скажи, шут, а что это такое - прелюбодей?

                                    Шут

     Шут  в  хорошем платье, чем-то смахивающий на тебя. Это призрак. Иногда
он  принимает  облик  вельможи,  иногда адвоката, иногда мудреца, у которого
помимо  философского  камушка  имеется  еще  парочка  собственных. Частенько
является он в облике рыцаря;, в общем, бродит этот дух по белу свету во всех
видах,   которые   свойственны   человеку,   начиная  с  тринадцати  лет  до
восьмидесяти.

                               Слуга Варрона

     А ты не совсем дурак.

                                    Шут

     Так  же  как  и ты не совсем мудрец. Тебе не хватает ровно столько ума,
сколько у меня есть глупости.

                                  Апемант

     Такой ответ достоин самого Апеманта.

                                    Все

     Посторонитесь, посторонитесь, Тимон идет!

                           Входят Тимон и Флавий.

                                  Апемант

     Пойдем со мной, шут, пойдем.

                                    Шут

     Я не всегда следую за любовником, наследником и женщиной, но иногда иду
за философом. (Уходит вместе с Апемантом.)

                                   Флавий
                                  (слугам)

                       Уйдите-ка; мы после потолкуем.

                               Слуги уходят.

                                   Тимон

                       Я изумлен. Но почему всей правды
                       Ты не сказал мне раньше? Я ведь мог
                       Расходы сократить и жить по средствам.

                                   Флавий

                       Вы не хотели выслушать меня;
                       Не раз уж я пытался...

                                   Тимон

                                              Вздор! Ты, верно,
                       Не вовремя пытался иль тогда,
                       Когда я был не в духе, а теперь
                       Ты этим хочешь оправдать себя.

                                   Флавий

                       Мой добрый господин, ведь я, бывало,
                       К вам приношу счета, кладу на стол,
                       А вы их прочь кидаете, твердя,
                       Что в честности уверены моей.
                       Когда взамен пустячного подарка
                       Дарили что-то вы в сто крат ценнее,
                       Я только головой качал и плакал.
                       Да, я свой долг порою нарушал,
                       Вас умоляя не сорить деньгами;
                       Сносил от вас тяжелые упреки,
                       Когда хотел вам описать правдиво
                       Отлив доходов и прилив долгов.
                       Любимый господин мой, хоть и поздно,
                       Но нужно вам узнать, что все добро,
                       Которым вы владеете сейчас,
                       Долгов и половины не покроет.

                                   Тимон

                       Ну так вели продать мои поместья.

                                   Флавий

                       Они уж все заложены давно,
                       И часть из них пропала. Что осталось,
                       Того едва лишь хватит рот заткнуть
                       Тем, кто сейчас расписки предъявил...
                       За ними вслед предъявят и другие.
                       Что будем делать? Как мы будем жить?
                       И как же мы расплатимся с долгами?

                                   Тимон

                       Ведь до Лакедемона простирались
                       Мои владенья.

                                   Флавий

                                     Господин мой славный,
                       Весь мир - лишь звук один! Когда бы вы
                       Могли его отдать в одном дыханье,
                       Вы скоро с ним расстались бы.

                                   Тимон

                                                     Ты прав.

                                   Флавий

                       Коль в честности моей вы усомнились
                       Или в умении вести дела,
                       Посредников строжайших созовите,
                       Чтобы меня проверить. Бог свидетель -
                       Когда весь дом ваш наводняли толпы
                       Бездельников и плакали подвалы
                       От пролитого пьяными вина,
                       Когда во всех покоях свет горел
                       И дом наш оглашался диким пеньем,
                       Я удалялся в брошенный курятник
                       И слезы лил.

                                   Тимон

                                    Прошу тебя, довольно.

                                   Флавий

                       О боги, говорил я, как он щедр!
                       Как много истребили здесь добра
                       Невежды и шуты сегодня ночью!
                       Так кто ж посмеет не отдать Тимону
                       Меч, душу, сердце, голову, все силы?
                       Добрейшему, достойному Тимону,
                       Столь царственно великому Тимону?
                       Увы, нет средств, чтоб снова лесть купить,
                       И дым ее развеялся мгновенно.
                       Триумфы пира кратки! Только тучка
                       Холодная найдет - и мухи сдохли.

                                   Тимон

                       Довольно проповеди мне читать!..
                       Однако фальши не было во мне.
                       Я безрассуден был, но бескорыстен...
                       Но почему ты плачешь? Неужели
                       Способен думать ты, что у меня
                       Друзей не хватит? Успокой же сердце.
                       Ведь если только я открою кран
                       В сосуде дружбы и сердца друзей
                       Я испытаю, денег попросив, -
                       Поверь, что так же будет мне легко
                       Использовать людей и их богатство,
                       Как приказать тебе заговорить.

                                   Флавий

                       Ах, если бы сбылись надежды ваши!

                                   Тимон

                       Я даже рад своей нужде - в ней благо!
                       Друзей я испытаю. Вот увидишь,
                       Как ты насчет моих богатств ошибся.
                       Друзья - мое богатство! - Эй, кто там?
                       Фламиний! Все сюда, ко мне! Сервилий!

                 Входят Фламиний, Сервилий и другие слуги.

                                  Сервилий

                       Мой господин...

                                   Тимон

     Я  разошлю  вас  поодиночке...  -  Ты ступай к Луцию; а ты к Лукуллу; я
сегодня  охотился  с  ним.  -  Ты  отправляйся  к  Семпронию. Скажите, что я
полагаюсь  на них и рад тому, что обстоятельства вынуждают меня обратиться к
ним с просьбой о деньгах. Передайте им, что мне нужны пятьдесят талантов.

                                  Фламиний

                      Исполним все!

                                   Флавий
                                (в сторону)

                                    Гм... Луций и Лукулл...

                                   Тимон
                              (другому слуге)

                      Ступай к сенаторам. Я оказал
                      Отечеству немалые услуги
                      И право на вниманье их имею.
                      Проси их дать мне тысячу талантов.

                                   Флавий

                      Я с этого осмелился начать,
                      Как с самого обычного пути, -
                      Просил их денег дать под вашу подпись,
                      Но все в ответ качали головами,
                      И я вернулся с тем же, с чем ушел.

                                   Тимон

                      Возможно ли? Ужели это правда?

                                   Флавий

                      Они единодушно заявили,
                      Что в крайности сейчас... нет денег... сами
                      Не могут сделать то, чего хотят...
                      Досадно так... вы человек почтенный...
                      Они желали бы... Они не знают...
                      Вы тоже ошибались... Да, бывает,
                      И благородный человек свихнется...
                      Желают всяческих удач... Им жаль...
                      Затем сослались на дела важнее
                      И ими занялись. Косые взгляды,
                      Отрывистая речь, кивки немые
                      Так заморозили меня, что я
                      Лишился речи.

                                   Тимон

                                   Пусть их судят боги!
                      Ты, Флавий, не горюй. У этих старцев
                      Наследственный порок - неблагодарность!
                      Створожилась и охладела кровь их,
                      Едва-едва струящаяся в жилах.
                      Живительным теплом они бедны,
                      А потому и злы. Чем человек
                      К могиле ближе, тем грубее он,
                      Забывчивей...
                             (Одному из слуг.)
                                    К Вентидию ступай!
                                 (Флавию.)
                      Прошу тебя, не огорчайся, Флавий!
                      Ты предан мне и честен и, поверь,
                      Ни в чем не виноват. На днях Вентидий
                      Похоронил отца и получил
                      Наследство. Но когда в беду попал он,
                      Сидел в тюрьме и брошен был друзьями,
                      Его спасли лишь пять моих талантов.
                      Поклон мой передашь ему и скажешь,
                      Что только крайняя необходимость
                      Принудила меня ему напомнить
                      О тех деньгах. Как только их получишь,
                      Раздай всем тем, кто требует уплаты...
                      Молчи и даже в мыслях не таи,
                      Что мне позволят пасть друзья мои.

                                   Флавий

                      Что ж, вам виднее. Но кто щедр, тому
                      Все кажутся подобными ему!

                                  Уходят.


        АКТ III

        СЦЕНА 1
                            Зал в доме Лукулла.
                    Фламиний ждет. К нему выходит слуга.

                                   Слуга

     Я доложил господину; сейчас он выйдет к тебе.

                                  Фламиний

     Спасибо, приятель.

                               Входит Лукулл.

                                   Слуга

     А вот и мой господин.

                                   Лукулл
                                (в сторону)

     Слуга  Тимона! Ручаюсь, что он явился с подарком. Очень кстати, мне как
раз  сегодня  снились  серебряные  таз  и  кувшин  для умывания. - (Громко.)
Здравствуй,  Фламиний. Со всем уважением приветствую тебя, честный Фламиний!
(Слуге.) Принеси вина.

                               Слуга уходит.

Как  поживает  благороднейший,  достойный, великодушный Тимон Афинский, твой
щедрейший господин и повелитель?

                                  Фламиний

     Он здоров, сударь.

                                   Лукулл

     Я весьма рад тому, что он здоров. А что там у тебя под плащом, милейший
Фламиний?

                                  Фламиний

     Пустая  шкатулка,  и  только. По поручению моего господина я умоляю вас
наполнить ее. Господину моему безотлагательно необходимы пятьдесят талантов,
и  он послал меня занять эту сумму у вашей милости, нисколько не сомневаясь,
что вы сейчас же придете к нему на помощь.

                                   Лукулл

     Так-так-так...  -  "Нисколько,  -  говоришь,  - не сомневаясь?" Увы, он
добрейший  человек!  Благороднейший  человек,  только уж очень широко живет.
Частенько  обедал я у него и не раз говорил ему об этом. Я и ужинать ходил к
нему  нарочно  для  того,  чтобы  уговорить  его  поменьше тратить. Но он не
обращал  внимания  на  мои  советы,  и посещения мои не предостерегли его. У
каждого человека есть свои недостатки, а его недостаток - щедрость. Я ему не
раз указывал на это, но отучить не смог.

                           Входит слуга с вином.

                                   Слуга

     Пожалуйте, ваша милость, вот вино.

                                   Лукулл

     Фламиний, я тебя всегда считал человеком умным. За твое здоровье!

                                  Фламиний

     Благодарю вас, ваша милость.

                                   Лукулл

     Должен  отдать  тебе  справедливость  -  ум  у тебя гибкий, и ты умеешь
приспосабливаться к обстоятельствам. Ты умеешь воспользоваться благоприятным
случаем,  если  такой случай тебе подвернется. А это очень хорошее качество.
(Слуге.) Выйди-ка отсюда!

                               Слуга уходит.

Подойди  поближе, честный Фламиний. Твой господин - человек великодушный, но
ты,  хоть  и  пришел  ко мне, отлично понимаешь - не время сейчас одалживать
деньги,  особенно  из  чистой  дружбы, без всякого обеспечения. Вот тебе три
солидара;  будь  другом,  зажмурь  глаза и скажи Тимону, что не застал меня.
Прощай.

                                  Фламиний

                    Возможно ли, чтоб мир так изменился,
                    А мы остались теми же, кем были?
                          (Бросает деньги на пол.)
                    Проклятая и суетная мерзость,
                    Лети к тому, чьим стала божеством.

                                   Лукулл

     Вот  как!  Ну,  теперь  я  вижу, что ты дурак и вполне под стать твоему
господину.

                                  Фламиний

                      Пускай монеты эти станут частью
                     Металла, на котором будешь ты
                     Гореть в аду. Пускай орудьем казни
                     Расплавленное золото твое
                     Там станет для тебя. Ты разве друг?
                     Скорее язва ты на теле друга.
                     Холодное, видать, у дружбы сердце
                     И слабое; оно скисает за ночь,
                     Как молоко. О боги! Я сейчас
                     Почувствовал, что ощутит Тимон,
                     Услышав это. - Негодяй бесчестный!
                     В желудке у него обед Тимона
                     Еще не переварен. Как же может
                     Пойти ему на пользу пища, если
                     Он сам - отрава. Так пускай тебе
                     Несут обеды эти лишь болезни.
                     А станешь умирать - все то, что дал
                     Тебе Тимон, спасти тебя не сможет
                     И только сдохнуть поскорей поможет!

                                  Уходят.


        СЦЕНА 2
                                  Площадь.
                      Входят Луций и три чужестранца.

                                   Луций

     Кто? Тимон? Он мой лучший друг и благороднейший человек.

                             Первый чужестранец

     Нам  это  известно, хотя мы и незнакомы с ним. Однако могу сообщить вам
кое-что, о чем сейчас говорят все. Счастливые дни Тимона кончились, и друзья
отшатнулись от него.

                                   Луций

     Глупости,  никогда  не  поверю;  не  может быть, чтобы Тимон нуждался в
деньгах.

                             Второй чужестранец

     И все-таки, поверьте, один из его слуг недавно был у Лукулла с просьбой
одолжить  Тимону  некое количество талантов. Скажу вам более: слуга умолял о
них, рассказывал о том, как они необходимы, - и все-таки получил отказ.

                                   Луций

     Как!

                             Второй чужестранец

     Говорю вам, ему отказали.

                                   Луций

     Что  за  странный  случай! Да будут мне свидетелями боги, я стыжусь это
слушать!  Отказать  такому  благороднейшему  человеку?  Невелика  честь  для
Лукулла. Со своей стороны, признаюсь, что, хоть я и получал от Тимона мелкие
подарки  -  деньги,  серебряную  посуду, драгоценности и прочие безделки, не
сравнимые  с  тем, что он давал Лукуллу, все же, обратись он не к нему, а ко
мне, я бы ему никогда не отказал в нескольких талантах.

                              Входит Сервилий.

                                  Сервилий

     Вот  счастье, что наконец удалось разыскать Луция, я прямо взмок, бегая
за ним... (Луцию.) Почтеннейший господин...

                                   Луций

     Рад  видеть тебя, Сервилий! А затем - до свиданья! Передай привет моему
ближайшему другу, твоему почтенному и добродетельному хозяину.

                                  Сервилий

     Осмелюсь доложить, ваша милость, господин мой посылает...

                                   Луций

     А!  Что  же он посылает? Я и так уже обязан ему, он всегда посылает мне
что-нибудь!  Уж  и  не  знаю, как мне отблагодарить. его! Что же он посылает
сейчас?

                                  Сервилий

     Теперь он посылает вам только свою просьбу, ваша милость. Он просит вас
неотложно одолжить ему несколько талантов.

                                   Луций

                   Он шутит; быть не может, чтоб нуждался
                   Тимон в какой-то тысяче талантов!

                                  Сервилий

                   Сейчас ему гораздо меньше нужно,
                   И, если бы не крайняя нужда,
                   Я так настойчиво вас не просил бы.

                                   Луций

                       Ты всерьез говоришь, Сервилий?

                                  Сервилий

                   Клянусь душой, это чистая правда.

                                   Луций

     Ну  не скотина ли я, что истратил все деньги именно в тот момент, когда
мог показать свое благородство! И ведь как не повезло! Только вчера заключил
я  одну  сделку,  а  теперь  теряю  из-за  нее свою честь! Сервилий, клянусь
богами,  у  меня  нет  возможности  выполнить  просьбу Тимона. Ах, скотина я
этакая!  Веришь  ли,  я  сам  собирался обратиться к Тимону. Вот эти господа
могут  подтвердить мои слова. Но теперь, конечно, я за все сокровища Афин не
стану  просить у него взаймы. Передай от меня нижайший поклон твоему доброму
господину.  Надеюсь,  он не станет плохо думать обо мне потому только, что я
не  в силах был исполнить его просьбу. Да, вот что еще передай ему... скажи,
я  в величайшем отчаянии, что не могу услужить такому благородному человеку.
Любезный Сервилий, будь другом, передай ему все именно так, как я сказал.

                                  Сервилий

     Хорошо, я передам.

                                   Луций

     Не беспокойся, Сервилий, за мной услуга не пропадет.

                              Сервилий уходит.

                             Первый чужестранец

                       Да, пошатнулся, видимо, Тимон.
                       Упав однажды, вряд ли встанет он.

                               Луций уходит.

                             Первый чужестранец

                       Ну, видишь ты, Гостилий?

                             Второй чужестранец

                                                Как не видеть!

                             Первый чужестранец

                       Вот что такое свет! И каждый льстец
                       Ведет, заметь, игру одну и ту же.
                       Вторым отцом был Луцию Тимон,
                       Его кредит поддерживал деньгами
                       И помогал поместье содержать.
                       Да что там - жалованье слугам даже
                       Шло из его кармана! Всякий раз
                       Как Луций пьет, он серебра Тимона
                       Касается губами. А теперь!
                       Каким себя чудовищем являет
                       Неблагодарный человек! Ведь Луций
                       Отказывает в том сейчас Тимону,
                       В чем добрая душа не отказала б
                       И нищему.

                             Третий чужестранец

                                 Религии противен
                       Такой поступок.

                             Первый чужестранец

                                      О себе скажу:
                       Я за столом Тимона не сидел,
                       Щедротами его осыпан не был,
                       Он друга не искал во мне. Но я
                       Так чту его высокий дух, и честность,
                       И благородство, и великодушье,
                       Что, вздумай обратиться он ко мне,
                       Я все свое добро с ним разделил бы
                       И лучшую ему бы отдал часть -
                       Так он мне дорог. Но, как видно, людям
                       Теперь не до сочувствия. Расчет
                       Над совестью людскою верх берет.

                                  Уходят.


        СЦЕНА 3
                          Покой в доме Семпрония.
                      Входят Семпроний и слуга Тимона.

                                 Семпроний

                        Зачем тревожить именно меня?
                        Гм. Почему меня, а не других?
                        Он мог бы к Луцию тебя послать
                        Или к Лукуллу. Или вот Вентидий:
                        Теперь он стал богатым - ведь Тимон
                        Его избавил от тюрьмы. Все трое
                        Обязаны ему.

                                Слуга Тимона

                                     Ах, господин,
                        Мы испытали их; они на деле
                        Фальшивою монетой оказались:
                        От всех отказ получен.

                                 Семпроний

                                               Отказали
                        Вентидий и Лукулл? Все отказали?
                        И он послал ко мне? Все трое?.. Вот как!..
                        Гм.. Это очень странно. Значит, я
                        Последнее прибежище его?
                        Нет, плохо он относится ко мне!
                        Друзья, врачам подобно, отказались
                        Три раза исцелить его, а я -
                        Я после них лечить его обязан?
                        Меня унизил он! Я возмущен!
                        Я - на четвертом месте! Как случилось,
                        Что он, попав в такое затрудненье,
                        Не обратился прежде всех ко мне?
                        По правде говоря, я начал первый
                        Подарки от Тимона получать,
                        Но, стало быть, меня он низко ценит,
                        Что после всех ко мне прибегнул! Нет уж,
                        Посмешищем всеобщим я не стану
                        И не желаю дураком считаться.
                        Когда б сперва меня он попросил,
                        Ему со всей охотою я дал бы
                        И втрое больше, может быть. Ступай.
                        К отказам тех и мой еще прибавь.
                        Тому, кто унижает честь мою,
                        Я денег не давал и не даю.
                                 (Уходит.)

                                   Слуга

     Превосходно?  Ваша  милость,  видно,  изрядный  негодяй!  Нет, создавая
человека  лицемером,  дьявол  не  знал, что делает. Он сам себе стал поперек
дороги.  Я  убежден, что в конце концов, в сравнении с людской подлостью, он
будет  казаться  невинным  созданием.  Как  успешно  старается этот вельможа
показать  себя  мерзавцем!  Он прикрывается добродетелью, чтобы творить зло,
подобно  тем  людям, что под личиной пламенного благочестия испепеляют целые
государства.  К  этому  же  сорту  достоинств  относится  в  его  политичное
дружелюбие.
                        Последнею надеждой господина
                        Он был. Теперь остались только боги.
                        Друзья исчезли. Дверь, что много лет
                        Привратника не знала и затворов,
                        Должна закрыться наглухо теперь
                        И спрятать господина своего,
                        Нет у него сейчас пути другого.
                        Кто не сумел богатство соблюсти,
                        Тому сидеть осталось взаперти.
                                 (Уходит.)


        СЦЕНА 4
                             Зал в доме Тимона.
Входят  двое  слуг  Варрона  и  слуга Луция; они встречают Тита, Гортензия и
            других слуг кредиторов Тимона, ожидающих его выхода.

                            Первый слуга Варрона

                 Рад видеть вас! - Гортензий, Тит, здорово!

                                    Тит

                 Здорово, друг Варрон.

                                 Гортензий

                                        И Луций здесь?
                 Вот ловко мы сошлись.

                                Слуга Луция

                                       Да, и, пожалуй,
                 Все за одним и тем же. Я, к примеру,
                 За деньгами.

                                    Тит

                             Я тоже... И они.

                               Входит Филот.

                                Слуга Луция

                 А, и Филот явился.

                                   Филот

                                    Добрый день!

                                Слуга Луция

                 Здорово, старина. Который час?
                 Не знаешь?

                                   Филот

                            Скоро девять.

                                Слуга Луция

                                           Как, уже?

                                   Филот

                 А что, Тимон еще не выходил?

                                Слуга Луция

                 Нет.

                                   Филот

                      Странно. Ведь обычно он сияет
                 С семи, подобно солнцу.

                                Слуга Луция

                                         Так-то так,
                 Да стал его денек теперь короче.
                 Конечно, жизнь транжир подобна солнцу,
                 Но с тою разницей, что, закатившись,
                 Она уж не взойдет. Я опасаюсь,
                 Что в кошельке Тимоновом - зима;
                 Хоть вдоль и поперек обшарь его,
                 Гроша там не найдешь.

                                   Филот

                                       Боюсь, что так.

                                    Тит

                 Но вот что удивительно: тебя
                 Прислал хозяин за деньгами?

                                 Гортензий

                                             Верно.

                                    Тит

                 Хозяин твой сам носит бриллианты,
                 Дареные Тимоном, - и с него же
                 Он деньги требует!..

                                 Гортензий

                                      Не по душе
                 Мне это все...

                                Слуга Луция

                                И вот, заметь, что странно:
                 Тимону ведь платить придется больше,
                 Чем должен он. К примеру, твой хозяин
                 Взыскать с него за бриллианты хочет,
                 Которые Тимон ему дарил!

                                 Гортензий

                 Как мне противно это порученье!
                 Мой господин - об этом знают боги -
                 Его деньгами пользовался часто;
                 И быть теперь таким неблагодарным -
                 Да это хуже воровства!

                            Первый слуга Варрона

                                        Я должен
                 Взыскать три тысячи. А ты?

                                Слуга Луция

                                            Я - пять.

                            Первый слуга Варрона

                 Да, это больше. Видно, твой хозяин
                 Дружил с ним больше моего, - иначе
                 Претензии их были бы равны.

                              Входит Фламиний.

                                    Тит

                 Вот один из слуг Тимона.

                                Слуга Луция

     Фламиний!  Одно  слово,  приятель!  Скажи на милость, скоро выйдет твой
господин?

                                  Фламиний

     Нет, не скоро.

                                    Тит

     Мы его дожидаемся. Будь другом, доложи ему.

                                  Фламиний

     Незачем  докладывать,  он  и  сам  знает,  что  вы  не  в меру усердны.
(Уходит.)

                     Входит Флавий, прикрываясь плащом.

                                Слуга Луция

                     Кто это? Не Тимона ль управитель?
                     С чего это закутался он так?
                     Того гляди, как облако растает
                     И ускользнет от нас. Скорей зовите,
                     Зовите же его!

                                    Тит

                                    Эй, эй! Постойте!
                     Послушайте.

                            Первый слуга Варрона

                                  Минутку погодите!

                                   Флавий

                     Что вам, друзья?

                                    Тит

                                      Мы, сударь, денег ждем.

                                   Флавий

                     Ах, если б наши деньги были так же
                     Верны, как верно то, что их вы ждете,
                     Нам было бы спокойней. Почему
                     Вы нам счетов не предъявляли раньше,
                     Когда сидели за столом Тимона
                     Угодливые ваши господа?
                     Смеясь и забывая о долгах,
                     Они тогда проценты только брали
                     Утробой ненасытною своей!
                     Оставьте же меня, не унижайтесь.
                     Позвольте мне пройти. У нас отныне
                     Все решено с хозяином моим.
                     Я кончил счет убытков и потерь,
                     Ему же тратить нечего теперь.

                                Слуга Луция

                     Такой ответ нам не годится.

                                   Флавий

                                                 Значит,
                     И сами ни на что не годны вы,
                     Ведущие дела у негодяев.
                                 (Уходит.)

                            Первый слуга Варрона

     Что там бормочет этот отставленный управитель?

                            Второй слуга Варрона

     Какая  разница?  Он  беден  и,  значит,  достаточно  наказан. Кто может
разговаривать  смелее  человека, которому негде голову преклонить? Такому не
грех бунтовать и против роскошных дворцов.

                              Входит Сервилий.

                                    Тит

     А вот и Сервилий. Наконец-то мы получим разумный ответ.

                                  Сервилий

     Умоляю вас, друзья, выберите другое время, вы меня этим крайне обяжете.
Клянусь  душой, мой господин страшно разгневан. Обычное спокойствие покинуло
его, он болен и не оставляет своей комнаты.

                                Слуга Луция

                     Иной хоть и не болен, а запрется.
                     Но если занемог он в самом деле,
                     То лучше бы скорей долги вернул
                     И тем себе расчистил путь на небо.

                                  Сервилий

                     О боги!

                                    Тит

                             Это не ответ!

                                  Фламиний
                                (за сценой)

                                           Сервилий!
                     На помощь! - Господин мой, успокойтесь!..

         Входит Тимон в припадке бешенства; за ним следует Фламиний

                                   Тимон

                     Как! Дверь моя меня не пропускает!
                     Я был всегда свободным, а теперь
                     Мой дом - мне враг, он стал моей темницей,
                     И место пиршеств ныне - как весь мир -
                     Железное свое мне кажет сердце.

                                Слуга Луция

                     Тит, начинай.

                                    Тит

                                   Вот счет мой, господин.

                                Слуга Луция

                     И мой.

                                 Гортензий

                            Взгляните, ваша милость.

                               Слуги Варрона

                     Вот наши, господин.

                                   Филот

                                         А вот мои.

                                   Тимон

                     Ну, сбейте ими с ног меня! Рубите
                     До пояса!

                                Слуга Луция

                               Ах, добрый господин...

                                   Тимон

                     Из сердца моего чеканьте деньги.

                                    Тит

                     Мне пятьдесят...

                                   Тимон

                                       Сосите кровь мою!

                                Слуга Луция

                     Пять тысяч крон...

                                   Тимон

                                        Пять тысяч капель крови
                     За них отдам я. - А тебе? - Тебе?

                            Первый слуга Варрона

                     Но, господин мой...

                            Второй слуга Варрона

                                         Господин...

                                   Тимон

                                                      Терзайте,
                     На части рвите, - покарай вас небо!
                                 (Уходит.)

                                 Гортензий

     Вижу я, что господа наши могут распрощаться со своими денежками. Вот уж
поистине эти долги можно назвать безумными - должник-то ведь сумасшедший.

                                  Уходят.

                           Входят Тимон и Флавий.

                                   Тимон

                      Я чуть не задохнулся. Это черти,
                      А не заимодавцы!

                                   Флавий

                                       Ваша милость...

                                   Тимон
                                 (подумав)

                      А если сделать так...

                                   Флавий

                                            Мой господин...

                                   Тимон

                      Да-да, я так и сделаю... - Эй, Флавий!

                                   Флавий

                      Я здесь.

                                   Тимон

                               Усерден, как всегда. Ступай
                      Зови моих друзей сюда - Лукулла,
                      Семпрония, и Луция, и прочих;
                      Еще раз пир задам мерзавцам этим.

                                   Флавий

                      Ах, лишь из-за душевного расстройства
                      Такие речи вы ведете, сударь;
                      У нас нет денег, чтобы угостить,
                      Пусть даже скромно...

                                   Тимон

                                            Не твоя забота.
                      Ступай, я приказал; в последний раз
                      Ты впустишь эту стаю воронья:
                      Мы угостим их - повар мой и я.

                                  Уходят.


        СЦЕНА 5
                                Зал сената.
                             Сенаторы заседают.

                               Первый сенатор

                      Вполне согласен с вами; свершено
                      Кровавое злодейство, и за это
                      Он должен умереть! Ничто греха
                      Не поощряет так, как снисхожденье.

                               Второй сенатор

                      Да, правильно. Он будет осужден!

                         Входит Алкивиад со свитой.

                                  Алкивиад

                      Сенату - процветания и славы!

                               Первый сенатор

                      Чего желаешь ты, Алкивиад?

                                  Алкивиад

                      Взываю как смиренный челобитчик
                      Я к вашим добрым чувствам. Добродетель
                      Закона - состраданье; лишь тираны
                      Безжалостны в суде. Судьба и время
                      На одного из близких мне друзей
                      Жестоко ополчились; в раздраженье,
                      Презрев закон, он пал в такую пропасть,
                      Откуда не спастись. Он человек
                      (Оставив в стороне его вину),
                      Исполненный достоинств высочайших,
                      Который в преступлении своем
                      Не подлостью был движим. Искупил он
                      Проступок этот доблестью своей.
                      Так горячо и в благородном гневе
                      Напал он на врага лишь потому,
                      Что честь его тот оскорбил смертельно,
                      Но так достойно с ним себя он вел,
                      Так доблестно на поединке бился
                      И так держал в узде свой гневный пыл,
                      Как если бы не в бой, а в спор вступил,

                               Первый сенатор

                      Ты, право, до нелепости дошел,
                      Стремясь поступок низкий приукрасить.
                      Твои все речи сводятся к тому,
                      Чтоб узаконить подлое убийство
                      И в доблесть буйство возвести. Оно же
                      Есть доблести побочное дитя
                      И родилось на свет одновременно
                      С интригами и распрями людскими.
                      Поистине же доблестен лишь тот,
                      Кто с мудростью невозмутимой сносит
                      Из оскорблений худшее и кто
                      К любым обидам так же равнодушен,
                      Как к старому изношенному платью,
                      Кто их не принимает близко к сердцу
                      И свой покой хранит. Обида - зло,
                      Ведущее к убийству! Значит, тот
                      Глупец, кто жизнью ради зла рискнет.

                                  Алкивиад

                      Но...

                               Первый сенатор

                                Зря ты обеляешь преступленье;
                      Не в мстительности доблесть, а в терпенье.

                                  Алкивиад

                      Простите мне, почтенные отцы,
                      Солдатский мой язык. Но для чего же
                      Идут в сраженье люди, не снося
                      Угроз противника? И почему
                      Они их не глотают и врагу
                      С готовностью не подставляют горло?
                      В терпенье - доблесть? Что же нам тогда
                      На поле битвы делать? Если так,
                      То жены наши доблестнее нас:
                      Они ведь, сидя дома, все выносят.
                      Выходит, что осел отважней льва,
                      Преступник в кандалах - мудрей судьи,
                      Раз мудрость заключается в терпенье.
                      Сенаторы! Великие мужи!
                      Исполнитесь же к ближнему любовью!
                      Ведь только человек с холодной кровью
                      Легко уймет свой гнев. Убийство - грех;
                      Но защищаться - это право всех!
                      Вы скажете, что гнев позорит нас.
                      Но кто во гневе не бывал хоть раз?
                      Вину его так именно и взвесьте.

                               Второй сенатор

                      Напрасно время тратишь ты.

                                  Алкивиад

                                                  Напрасно?
                      А подвиги, которые свершал он
                      И в Византии и в Лакедемоне?
                      Они одни уже могли б служить
                      Достойным выкупом за жизнь его.

                               Первый сенатор

                      Ты что в виду имеешь?

                                  Алкивиад

                                           Он отчизне
                      Немало оказал услуг важнейших
                      И уничтожил множество врагов.
                      Он храбрость беспримерную явил
                      В последней битве и нанес врагу
                      Урон изрядный...

                               Второй сенатор

                                       И себя изрядно
                      Вознаградил при этом. Он буян,
                      Чье ремесло - разгул и непотребство.
                      Есть у него порок, который топит
                      Весь ум его и в плен уводит храбрость
                      Да будь безгрешен он во всем другом,
                      То одного бы этого хватило,
                      Чтоб осудить его бесповоротно!
                      В неистовстве поистине зверином
                      Он многократно нарушал законы
                      И затевал кровавую резню.
                      Давно уже предупреждали нас,
                      Что в пьянстве и разгуле он погряз.

                               Первый сенатор

                      Он должен умереть.

                                  Алкивиад

                                        Жестокий рок!
                      Он мог бы умереть на поле боя...
                      Почтенные сенаторы, ну что же,
                      Коль дела нет вам до его заслуг -
                      Хоть оправдать себя легко он мог бы
                      Одной рукою правой и не быть
                      Ни у кого в долгу, - то, для того
                      Чтоб ваше сердце тронуть, я прошу
                      К его заслугам и мои прибавить,
                      Соединив их вместе. А поскольку
                      В преклонном возрасте желают люди
                      Гарантии иметь, клянусь я честью
                      И славой полководца, господа,
                      Что он свой долг уплатит. Ну а если
                      Закон его присудит к смерти - пусть
                      Ее найдет он в битве. Ведь война
                      Не меньше правосудия грозна.

                               Первый сенатор

                      Поступим по закону мы! Умолкни
                      И уходи. Будь нам он друг иль брат,
                      Но, если кровь чужую пролил он,
                      Отдать свою велит ему закон.

                                  Алкивиад

                      Ужели так и будет? Нет! Прошу вас,
                      Припомните, с кем говорите!

                               Второй сенатор

                                                  Как!

                                  Алкивиад

                      Да, вспомните, кто я такой.

                               Третий сенатор

                                                  Что, что?

                                  Алкивиад

                      От старости меня вы позабыли,
                      Иначе мог ли получить от вас
                      В такой ничтожной просьбе я отказ?
                      Вы раны мне разбередили.

                               Первый сенатор

                                               Ты
                      Наш гнев навлек. Хоть мы немногословны,
                      Но действуем решительно. Ты изгнан
                      Навеки из Афин отныне.

                                  Алкивиад

        Я?
                      Я изгнан из Афин? Изгнали б лучше
                      Вы старческое ваше слабоумье
                      И беззастенчивое лихоимство,
                      Позорящие весь сенат.

                               Первый сенатор

                                           Коль ты
                      Чрез два восхода солнца не уйдешь,
                      Жди более сурового суда.
                      А чтобы нам покончить с этим делом,
                      Твой друг умрет немедля.

                              Сенаторы уходят.

                                  Алкивиад

                                              Пусть же боги
                      Продлят вам годы жизни, чтобы вы
                      Иссохли, как скелеты, чтоб ваш вид
                      Противен взору стал. Как я взбешен!
                      Когда я сдерживал напор врагов,
                      Вы с жадностью считали барыши
                      И деньги отдавали под проценты,
                      А все мое богатство - только раны.
                      И вот - награда мне! Вот он, бальзам,
                      Который пролил ростовщик-сенат
                      На раны воина! Изгнать меня!
                      Недурно! А пожалуй, я доволен!
                      Есть повод моему излиться гневу.
                      Теперь я нанесу удар Афинам.
                      Сенатом недовольные войска
                      Я подниму и во главе их встану.
                      Бить сильных - честь. Обидчикам своим
                      Мы, воины, богам подобно, мстим!
                                 (Уходит.)


        СЦЕНА 6
                      Пиршественный зал в доме Тимона.
      Музыка. Накрытые столы; вокруг них гости. В разные двери входят
                 вельможи, сенаторы и другие приглашенные.

                                Первый гость

     Желаю вам всех благ.

                                Второй гость

     И  вам так же. Сдается мне, что давеча наш почтенный Тимон хотел только
испытать нас.

                                Первый гость

     Как раз об этом я думал, когда мы встретились. Надеюсь, дела его не так
плохи, как он хотел показать, испытывая своих друзей.

                                Второй гость

     Совсем не плохи, судя по новому пиру.

                                Первый гость

     И  я  так считаю. Он прислал мне настойчивое приглашение, от которого я
сперва  вынужден  был  отказаться  из-за  множества  спешных  дел. Но он так
упрашивал меня, что мне пришлось согласиться.

                                Второй гость

     Я  точно так же был занят неотложнейшим делом, но он и слышать не хотел
об  отказе.  Жаль,  что, когда он присылал ко мне за деньгами, у меня их как
раз не было.

                                Первый гость

     Теперь, когда я понимаю, как обстоят дела, я тоже вне себя.

                                Второй гость

     Здесь каждый готов себе локти кусать. Сколько он просил взаймы у вас?

                                Первый гость

     Тысячу золотых.

                                Второй гость

     Тысячу золотых!

                                Первый гость

     А у вас?

                                Третий гость

     Он присылал ко мне за... Да вот он сам!

                          Входит Тимон со свитой.

                                   Тимон

     Приветствую вас от всей души! Как поживаете?

                                Первый гость

     Наилучшим образом, когда слышим, что и вы здоровы.

                                Второй гость

     Ласточка не так охотно следует за летом, как мы за вами,

                                   Тимон
                                (в сторону)

     И  не  более  охотно  бежит  от  зимы.  Да, люди - перелетные птицы. (К
гостям.)  Господа,  боюсь,  трапеза  не  вознаградит  вас  за  столь  долгое
ожидание. Насыщайте пока свой слух музыкой, если звуки труб не слишком резки
для вас. Сейчас нам подадут обед.

                                Первый гость

     Надеюсь,  вы  не обиделись, Тимон, что я отослал вашего слугу с пустыми
руками?

                                   Тимон

     Чепуха! Пусть это вас не беспокоит.

                                Второй гость

     Благородный Тимон...

                                   Тимон

     Что скажете, мой добрый друг?

               Слуги вносят и подают несколько закрытых блюд.

                                Второй гость

     Благороднейший Тимон, я сгораю со стыда из-за того, что, когда вы вчера
присылали  ко  мне  за  деньгами,  мой  карман, к несчастью, был пуст, как у
последнего нищего.

                                   Тимон

     Не стоит об этом думать.

                                Второй гость

     Прислали бы вы двумя часами раньше...

                                   Тимон

     Не терзайте себя воспоминаньями. - Эй, подавайте все сразу.

                                Второй гость

     Закрытые блюда!

                                Первый гость

     Царское угощение, ручаюсь вам.

                                Третий гость

     Не  сомневайтесь,  здесь подадут все, что можно достать за деньги в это
время года.

                                Первый гость

     А, здравствуйте! Что нового?

                                Третий гость

     Слышали вы, что Алкивиад изгнан?

                           Первый и второй гости

     Алкивиад изгнан!

                                Третий гость

     Да, в этом нет никаких сомнений.

                                Первый гость

     Что? Что?

                                Второй гость

     Умоляю, скажите, из-за чего?

                                   Тимон

     Достойные друзья мои, прошу вас!

                                Третий гость

     Потом расскажу вам подробнее. Нам предстоит роскошный пир.

                                Второй гость

     Тимон остался прежним Тимоном.

                                Третий гость

     Долго ли он продержится? Долго ли?

                                Второй гость

     Держится пока. Но придет время... и...

                                Третий гость

     Я понимаю.

                                   Тимон

     Прошу  каждого  занять  место  с  такой  же поспешностью, с какою бы он
устремился  к  губам  своей  возлюбленной.  Кушанья  сегодня  у  всех  будут
одинаковые. Не устраивайте церемоний, из-за которых блюда успевают простыть,
прежде  чем  гости  решат,  кто  из  них  займет первое место. Усаживайтесь,
усаживайтесь!  Теперь вознесем благодарение богам! "Вы, великие благодетели,
напитайте  наше общество чувством благодарности. Заставьте восхвалять вас за
ваши дары, но обязательно оставьте себе что-нибудь про запас, для того чтобы
раздавать  и  впредь,  не  то  вас скоро начнут презирать. Отпустите каждому
человеку  столько,  чтобы ему не пришлось занимать у другого. Ведь если вам,
боги, придется занимать у людей, люди отступятся от богов. Пусть гости любят
пиры  больше  тех,  кто задает их. Пусть в обществе, где собирается двадцать
человек,  будет  два десятка негодяев. Пусть там, где за столом сидит дюжина
женщин, двенадцать из них будут... тем, что они есть. Остальные дары свои, о
боги,  оставьте  афинским  сенаторам  и  презренной черни - пусть все, что в
них есть дурного, подлежит отныне уничтожению. Мои же друзья, присутствующие
здесь,  для  меня  ничто,  а  потому ни в чем не будьте к ним благосклонны и
обратите их в ничто".
     А теперь, собаки, снимите крышки и лопайте!

        Гости снимают крышки и видят, что блюда наполнены кипятком.

                             Несколько голосов

     Что он хочет этим сказать?

                                   Другие

     Непонятно!

                                   Тимон

                   Не знать вам лучших пиршеств никогда,
                   Друзья обжорства! Пар и кипяток -
                   Вот сущность ваша. Нате, получайте
                   Последнее, что у Тимона есть.
                   Он долго мишурой своей любви
                   Вас украшал, но эти украшенья
                   Теперь смывает он, и вам в лицо
                   Вонючую бросает вашу подлость!
                   Желаю жить вам долго и в презренье.
                   Вы гладкие, довольные собой
                   Бездельники, любезные убийцы,
                   Вы приживалы, баловни судьбы,
                   Обжоры, добродушные медведи,
                   Приветливые волки, паразиты,
                   Вы стая мух поганых, вы рабы,
                   Готовые колени гнуть и шапку
                   Ломать ежеминутно; флюгера,
                   Вертящиеся по ветру! Пускай
                   Болезни человека и животных
                   Коростой с ног до головы покроют
                   Вас всех, без исключенья!
                            (Одному из гостей).
                                            Что, уходишь?
                   Постой, лекарство прихвати! И ты...
                   И ты!..
                           (Бросает в них блюда.)
                           Помедли, денег одолжу,
                   Не попрошу взаймы! Что, разбежались!
                   Да будет лучшим из гостей подлец
                   Отныне на пирах! Всему конец!
                   Мой город, провались! Сгори, мой дом!
                   Тимон людскому роду стал врагом.
                                 (Уходит.)

                       Некоторые гости возвращаются,

                                Первый гость

     Что это значит, господа?

                                Второй гость

     Как можете вы объяснить гнев Тимона?

                                Третий гость

     Тьфу ты! Не видели вы моей шапки?

                              Четвертый гость

     Я потерял плащ.

                                Первый гость

     Он  просто  безумец  и  причуды  управляют  им.  На днях он подарил мне
бриллиант,  а  сегодня  сбил  его  с  моей  шапки.  Не  видели  ли  вы моего
бриллианта?

                                Третий гость

     Не видели вы моей шапки?

                                Второй гость

     Вот она.

                              Четвертый гость

     Вот валяется мой плащ.

                                Первый гость

     Не задерживайтесь.

                                Второй гость

                     Тимон сошел с ума!

                                Третий гость

                                         Намял бока мне.

                              Четвертый гость

                     То нам дарил, то в нас швыряет камни.

                                  Уходят.


        АКТ IV

        СЦЕНА 1
                             Под стенами Афин.
                               Входит Тимон.

                                   Тимон

                   В последний раз взгляну на город свой!
                   Стена, раз ты волкам оградой служишь,
                   Рассыпься и не защищай Афин!
                   Матроны, станьте шлюхами; вы, дети,
                   Почтение к родителям забудьте.
                   Рабы и дураки, с постов свергайте
                   Сенаторов морщинистых и важных
                   И принимайтесь править вместо них.
                   Цветущая невинность, окунись
                   В грязь и разврат, распутничай бесстыдно
                   В присутствии отцов и матерей.
                   Банкрот, держись, не возвращай долгов,
                   Хватай свой нож - режь глотку кредитору!
                   Слуга надежный, грабь своих господ;
                   Хозяин твой сановный - тоже вор,
                   Но покрупней и грабит по закону!
                   Ложись в постель к хозяину, служанка:
                   Его жена распутничать пошла.
                   Ты, сын любимый, вырви у отца
                   Увечного и дряхлого костыль,
                   И голову ему разбей. Пусть правда,
                   Мир, благочестье, страх перед грехом,
                   Религия, законы, справедливость,
                   Очаг домашний, уваженье к ближним,
                   Приличья, просвещение, родство,
                   Обычаи, торговля превратятся
                   В свою прямую противоположность!
                   Пусть воцарится хаос! Пусть несчастья,
                   Заразные и страшные болезни
                   Падут на обреченные Афины!
                   Подагра злая, скрючь седых вельмож;
                   Пусть, как их честность, и они хромают!
                   Блуд, похоть, проникайте в плоть и кровь
                   Афинской молодежи! Пусть она,
                   Теченью добродетели противясь,
                   В распутстве захлебнется! Семена
                   Чесотки, язвы гнойной, прорастайте
                   В груди людей, проказой расцветая!
                   Одно дыханье, заражай другое,
                   Вливай отраву в дружбу и любовь!
                   О ненавистный город! Из тебя
                   Я уношу одну лишь нищету,
                   Пусть и твоей она бедою станет,
                   Умноженной проклятьями моими!
                   Тимон уйдет в леса: там лютый зверь
                   Добрее человека. О, молю вас,
                   Внемлите, боги: да падут Афины
                   За этою стеной и вне ее!
                   Расти и крепни, ненависть моя!
                   Отныне враг людского рода я.
                                   Аминь!
                                 (Уходит.)


        СЦЕНА 2
                       Афины. Комната в доме Тимона.
                      Входят Флавий и несколько слуг.

                                Первый слуга

                     Послушай, управитель, где хозяин?
                     Он выгнал нас, иль мертв, иль промотался?

                                   Флавий

                     Увы, друзья мои! Что вам сказать?
                     Клянусь, я так же неимущ, как вы.

                                Первый слуга

                     Беда! Такой богатый дом погиб?
                     Такой хозяин славный разорился!
                     Все разбежались; не осталось друга,
                     Который захотел бы разделить
                     Его судьбу и с ним уйти.

                                Второй слуга

                                              Как мы
                     К приятелю, лежащему в могиле,
                     Становимся спиной, так отвернулись
                     И от Тимона все его друзья,
                     Чуть схоронил богатство он. Остались
                     Ему от них пустые кошельки
                     Да клятвы ложные. А он, бедняга,
                     Как нищий, не имеющий приюта,
                     Наедине оставшись с нищетою,
                     Которой все бегут, влачит свой век
                     В презрении, один... Сюда идут.
                     Другие слуги.

                               Входят слуги.

                                   Флавий

                                    Ломаная утварь
                     Разрушенного дома.

                                Третий слуга

                                       Я читаю
                     По лицам вашим, что в душе мы все
                     В Тимонову облачены ливрею.
                     Товарищами мы остались с вами,
                     Служа ему и в этот скорбный час.
                     Крушенье терпит наш корабль, и мы,
                     Матросы злополучные, стоим
                     На палубе кренящейся, внимая
                     Угрозам волн. Расстаться в море жизни
                     Нам суждено.

                                   Флавий

                                  Я разделю меж вами
                     Последнее имущество мое!
                     Останемся друзьями в честь Тимона,
                     А встретясь, покачаем головой,
                     И наши прозвучат тогда слова,
                     Как похоронный звон его богатству;
                     "Мы лучшие знавали дни".
                            (Раздает им деньги.)
                                             Пусть каждый
                     Возьмет частицу. Протяните руки;
                     Хотя мы и бедны, но расстаемся
                     Богатые печалью.

                       Слуги обнимаются и расходится.

                                      Сколько мук
                     Приносит слава! Кто не пожелал бы
                     Проклясть богатство, зная, сколько бед
                     И горестей идет за ним вослед!
                     Кто славою прельстится? Кто захочет
                     Жить, убедясь, что дружба - только сон?
                     Кто б упивался собственным величьем,
                     Постигнув, что украшено оно,
                     Как все друзья вокруг, фальшивым блеском?.
                     Мой бедный господин, ты пал навеки,
                     Погубленный своею добротой!
                     Не странно ли, что самый тяжкий грех -
                     Стремление творить добро для всех?
                     Так кто ж дерзнет хотя б наполовину
                     Таким же быть, как он, коль доброта -
                     Бессмертных свойство - губит человека? -
                     Мой господин! Ты был благословен,
                     Чтоб сделаться проклятым; был богат,
                     Чтоб нищим стать; причина бед твоих -
                     Твое богатство. Добрый мой хозяин,
                     Бежал ты в гневе от чудовищ этих,
                     И нечем жизнь поддерживать тебе... -
                     Пойду искать его и с ним останусь;
                     Пока есть деньги в кошельке моем,
                     Я буду управителем при нем.
                                 (Уходит.)


        СЦЕНА 3
                          Лес и пещера около моря,
                               Входит Тимон.

                                   Тимон

                      О всеблагое солнце! Извлеки
                      Сырую гниль из недр земли наружу
                      И зарази весь воздух под луною -
                      Твоей сестрой. Рожденные на свет
                      Утробою одною близнецы
                      Почти неразличимы по зачатью,
                      Развитию, рождению; но стоит
                      Судьбе им дать удел неравный, сразу
                      Счастливец неудачника теснит.
                      Таков уж от природы человек;
                      Потоком бедствий всяческих гонимый,
                      Не может быть он счастлив без того,
                      Чтоб к ближнему не проявить презренье.
                      Возвысьте нищих, а вельмож унизьте -
                      И тотчас же изведает сенатор
                      Презрения наследственного бремя,
                      А нищий - уваженье и почет.
                      Один из близнецов от благ тучнеет,
                      Второго делает худым нужда.
                      Но кто же гордо, не сгибаясь, встанет,
                      С чистосердечным мужеством воскликнув:
                      "Льстец этот человек!" Коль одного
                      Назвали так, зовите всех льстецами.
                      Стоящий у подножия удачи
                      Льстит тем, кто выше влез. Мудрец и тот
                      Склоняется пред золотым болваном.
                      Все вкривь идет! Нет ничего прямого
                      В проклятых человеческих натурах,
                      За исключеньем подлости прямой,
                      А потому - проклятье всем пирам,
                      Всем сборищам, всем празднествам на свете!
                      Тимон себя и всех себе подобных
                      Возненавидел! Гибни, род людской!
                              (Копает землю.)
                      Земля, дай мне кореньев, а того,
                      Кто лучшее найти в тебе замыслит,
                      Своим сильнейшим ядом услади.
                      Что вижу? Золото? Ужели правда?
                      Сверкающее, желтое... Нет-нет,
                      Я золота не почитаю, боги;
                      Кореньев только я просил. О небо,
                      Тут золота достаточно вполне,
                      Чтоб черное успешно сделать белым,
                      Уродство - красотою, зло - добром,
                      Трусливого - отважным, старца - юным,
                      И низость - благородством. Так зачем
                      Вы дали мне его? Зачем, о боги?
                      От вас самих оно жрецов отторгнет,
                      Подушку вытащит из-под голов
                      У тех, кто умирает. О, я знаю,
                      Что этот желтый раб начнет немедля
                      И связывать и расторгать обеты;
                      Благословлять, что проклято; проказу
                      Заставит обожать, возвысит вора,
                      Ему даст титул и почет всеобщий
                      И на скамью сенаторов посадит.
                      Увядшим вдовам женихов отыщет!
                      Разъеденная язвами блудница,
                      Та, от которой даже сами стены
                      Больничные бы отшатнулись, - станет
                      Цветущей, свежей и благоуханной,
                      Как майский день. Металл проклятый, прочь!
                      Ты, шлюха человечества, причина
                      Вражды людской и войн кровопролитных,
                      Лежи в земле, в своем законном месте!
                      Я вновь тебя зарою глубоко.

                      Доносятся звуки военного марша.

                      Что это, барабан? - А, ты живуче,
                      Но все же я похороню тебя!
                      Ступай обратно, вор, не соблазняй
                      Хранителей своих. Постой! Возьму
                      Немного я себе на всякий случай.
                           (Берет часть золота.)

       Под звуки барабанов и труб входит вооруженный Алкивиад; с ним
                             Фрина и Тимандра.

                                  Алкивиад

                      Ты кто такой?

                                   Тимон

                                    Животное, как ты!
                      Пускай твое изгложет сердце язва
                      За то, что снова человечий облик
                      Ты мне явил.

                                  Алкивиад

                                   Но кто ты? Отчего
                      Ты, человек, не терпишь так людей?

                                   Тимон

                      Я мизантроп; людей я ненавижу.
                      Вот будь ты псом, я мог бы хоть немного
                      Тебя любить.

                                  Алкивиад

                                   А, понял я, кто ты!
                      Но что с тобою - я понять не в силах.

                                   Тимон

                      Ты тоже мне знаком. Но больше знать,
                      Чем это, - не хочу. Ступай же вслед
                      За барабаном и людскою кровью
                      Окрашивай все ярче, ярче землю.
                      Закон богов и суд людской жестоки, -
                      Так чем же быть тогда должна война?
                             (Замечает Фрину.)
                      А девка эта может погубить
                      Людей куда побольше, чем твой меч,
                      Хоть вид у ней и ангельский.

                                   Фрина

                                                   Пусть губы
                      Твои сгниют!

                                   Тимон

                                   Я целовать тебя
                      Не стану, значит, на твоих губах
                      Останется вся гниль.

                                  Алкивиад

                                           Но как ты мог
                      Так измениться, доблестный Тимон?

                                   Тимон

                      Да так же, как луна, когда нет света,
                      Который отражать она могла бы.
                      Но, как луна, светить я неспособен -.
                      Нет солнца у меня, чтоб свет занять.

                                  Алкивиад

                      Достойнейший Тимон, чем я могу
                      Помочь тебе?

                                   Тимон

                                  Упрочь мой взгляд на мир.

                                  Алкивиад

                      О бедствиях твоих я много слышал.

                                   Тимон

                      Ты видел их, когда я процветал.

                                  Алкивиад

                      Я вижу их теперь. То было время
                      Блаженное.

                                   Тимон

                                  Как ныне у тебя,
                      Со сворой шлюх.

                                  Тимандра

                                      Так это он и есть?
                      Краса Афин, которого весь мир
                      Превозносил?

                                   Тимон

                      А ты Тимандра?

                                  Тимандра

                                     Да.

                                   Тимон

                      Останься же распутницей до смерти.
                      Ведь те, кто спят с тобой, тебя не любят;
                      Они несут к тебе одну лишь похоть,
                      А ты болезни им дари взамен.
                      Часы распутства с выгодой используй,
                      Готовь клиентов для больниц; юнцов
                      Гони к врачам, сажай их на диету!

                                  Тимандра

                      Чудовище, да ты петли достоин!

                                  Алкивиад

                      Прости ему, любезная Тимандра,
                      Его рассудок беды помутили. -
                      Тимон достойный, очень мало денег
                      Осталось у меня, и каждый день
                      Бунтуют потому мои солдаты.
                      Мне горько было слышать, что Афины,
                      Презрев твои великие заслуги,
                      Когда враги на них войною шли,
                      Забыв, как ты отчизну выручал
                      Своим богатством и своим мечом...

                                   Тимон

                      Ударь в свой барабан и будь любезен -
                      Проваливай отсюда!

                                  Алкивиад

                                  Я твой друг.
                      Мне жаль тебя, мой дорогой Тимон.

                                   Тимон

                      Ах, жаль? Так не лишай меня покоя,
                      Хочу я быть один.

                                  Алкивиад

                                       Ну что ж, прощай.
                      Вот золото; возьми себе немного.

                                   Тимон

                      Не надо мне. Оно ведь несъедобно.

                                  Алкивиад

                      Когда в развалины я обращу
                      Надменные Афины...

                                   Тимон

                                        Ты идешь
                      Войною на Афины?

                                  Алкивиад

                                        Да, Тимон,
                      И у меня на это есть причина.

                                   Тимон

                      Пусть боги их убьют твоей победой,
                      А после них - тебя.

                                  Алкивиад

                                         Меня? За что?

                                   Тимон

                      За то, что, убивая негодяев,
                      Ты был рожден мой город победить.
                      Спрячь эти деньги. Подойди сюда.
                      Вот золото, бери его; ступай
                      И действуй как чума, что возникает
                      Под гибельным влиянием планет,
                      Когда Юпитер наполняет воздух
                      Отравою над городом преступным.
                      Пусть меч твой не минует никого!
                      Увидев старца с бородой седою,
                      Пощады не давай: он ростовщик!
                      Бей насмерть лицемерную матрону:
                      На вид она честна, на деле - сводня.
                      Пусть слезы девственниц не притупят
                      Твой меч; их грудям белизны молочной,
                      Из-за своих решетчатых окошек
                      К себе влекущим взоры всех мужчин,
                      Нет места в книге состраданья, ибо
                      Предательством напитаны они.
                      Малюток не щади - улыбки их
                      И ямочки глупцов лишь умиляют.
                      Ублюдки эти родились на свет,
                      Как встарь вещал двусмысленный оракул,
                      Чтобы тебя со временем прирезать.
                      Кроши их! Бей! Забудь о милосердье,
                      Надень на уши и глаза броню,
                      Чтоб сквозь нее не проходили слезы
                      Грудных младенцев, дев и матерей.
                      Пусть не разжалобит тебя и вид
                      Слуг алтаря в священном облаченье,
                      Лежащих пред тобою в луже крови.
                      Вот золото, плати своим солдатам.
                      Все истреби! А утолив свой гнев,
                      Погибни сам. Ни слова! Убирайся!

                                  Алкивиад

                      Так у тебя есть золото еще?
                      Возьму его, но твой совет отвергну.

                                   Тимон

                      Отвергнешь или нет - будь проклят небом!

                              Фрина и Тимандра

                      Дай, дай и нам! И нам, Тимон любезный!
                      Осталось у тебя еще?

                                   Тимон

                                           Да, хватит,
                      Чтобы заставить шлюху отказаться
                      От ремесла позорного ее,
                      А сводню отступиться от блудниц.
                      Вот золото, держите, потаскушки,
                      Подолы подставляйте! Бесполезно
                      С вас клятвы брать; не сдержите вы их,
                      Хоть клясться вы готовы бесконечно,
                      Ужасно клясться, так, что в небесах
                      Бессмертные, внимающие вам,
                      Дрожать, как в лихорадке, начинают.
                      Не надо клятв. Достаточно с меня,
                      Что шлюхи вы, и оставайтесь ими;
                      А если кто благочестивой речью
                      Наставить вас задумает, - втяните
                      Его в разврат, зажгите, возбуждайте;
                      Пусть ваш огонь осилит дым его,
                      Но только не поддайтесь уговорам.
                      За этот труд шесть месяцев в году
                      Трудитесь над собою. На макушки,
                      Облезшие от блуда, нацепляйте
                      Волос фальшивых клочья - ничего,
                      Что срезаны они у мертвецов,
                      А может, у повешенных, не важно,
                      Носите их, дурачьте простофиль
                      И вновь блудите. Красьте лица гуще,
                      Чтоб лошади на ваших щечках вязли.
                      К чертям морщины!

                              Фрина и Тимандра

                                        Ладно, мы согласны!
                      Давай побольше. Что еще? За деньги
                      Готовы мы на все.

                                   Тимон

                                        Болезни сейте
                      В трухлявые тела мужчин, чтоб их
                      Бессилие и немощь одолели.
                      Пускай начнет гнусавить адвокат,
                      Визгливый плут, защитник темных дел.
                      Слуг алтаря, что плотские утехи,
                      Самим себе не веря, осуждают,
                      Заразой наделяйте. Разрушайте,
                      Проваливайте до костей носы
                      У тех, кто, чуя личный интерес,
                      Лишен чутья к общественному благу.
                      Плешивьте негодяев завитых,
                      Вредите с беспощадностью жестокой
                      Войною пощаженным хвастунам.
                      Всех заражайте! Иссушить старайтесь
                      Источники людского плодородья!
                      Вот золото еще - губите всех
                      И погибайте сами. Пусть могилой
                      Послужит вам вонючая канава.

                              Фрина и Тимандра

                      Давай, давай нам, щедрый муж, советы
                      И золота еще.

                                   Тимон

                                    Нет, вы сперва
                      Явите больше зла и непотребства;
                      Задаток дан вам.

                                  Алкивиад

                                       Бейте в барабаны,
                      И - на Афины! Ну, прощай, Тимон!
                      Приду к тебе, коль ждет меня удача.

                                   Тимон

                      А если не увидимся с тобой,
                      То это я сочту своей удачей.

                                  Алкивиад

                      Ведь зла тебе не делал я.

                                   Тимон

                                                Нет, делал,
                      Хваля меня.

                                  Алкивиад

                      Ты это злом зовешь?

                                   Тимон

                      Да, опыт мой об этом говорит.
                      Проваливай и забирай всю свору.

                                  Алкивиад

                     Мы только злим его! Бей в барабан!

             Бьют барабаны. Алкивиад, Фрина и Тимандра уходят.

                                   Тимон

                      Не удивительно ль, что человек,
                      Пресытившийся злобою людскою,
                      Еще способен голод ощущать!
                              (Копает землю.)
                      О ты, природа, мать всего живого,
                      Ты, чье неисчерпаемое чрево
                      И грудь неистощимая рождают
                      И кормят все живое на земле,
                      Родишь ты из материи одной
                      И своего надменного ребенка -
                      Тщеславного, пустого человека,
                      И черных жаб и ящериц блестящих,
                      И злых слепых червей и синих змей,
                      И все, что есть мерзейшего под небом,
                      Огнем Гипериона озаренным.
                      Даруй же ненавистнику людей
                      Из глубины твоей неизмеримой
                      Один ничтожный корень. Иссуши
                      Утробу плодородную твою,
                      И пусть она на свет не производит
                      Людей неблагодарных. Жизнь давай
                      Волкам, драконам, тиграм, львам, медведям
                      И чудищам, которых небосвод
                      Наш мраморный не видел! Вот он, корень!
                      Земля, спасибо! Засухой спали
                      Все виноградники, поля, луга,
                      Изодранные плугом человека,
                      Где он, неблагодарнейший, находит
                      Обилье яств, пьянящие напитки,
                      Что грязью светлый ум его пятнают,
                      Вконец лишая сердца и рассудка.

                              Входит Апемант.

                      Опять здесь человек. Чума! Чума!

                                  Апемант

                      Меня сюда послали. Ходят слухи,
                      Что стал ты жить и поступать, как я.

                                   Тимон

                      Да, потому что ты не держишь пса,
                      Который был бы для меня примером.
                      Чтоб ты издох!

                                  Апемант

                                     Ну, это напускное!
                      Ты впал в постыдно жалкое унынье,
                      Рожденное превратностью судьбы.
                      К чему тебе пещера? Заступ этот?
                      И мрачный вид? И рабская одежда?
                      Твои льстецы в шелках спокойно ходят,
                      И пьют вино, и спят на мягком ложе,
                      Вдыхая ароматы благовоний;
                      Они давно забыли, что на свете
                      Когда-то жил Тимон. Срамишь  ты лес,
                      Разыгрывая роль врага людского.
                      Стань сам льстецом и преуспеть старайся
                      В том, что тебя сгубило! Гни колени;
                      Пусть каждый вздох владыки твоего
                      С тебя долой срывает тотчас шапку;
                      Хвали его гнуснейшие пороки,
                      Превозноси их. Ведь с тобою тоже
                      Так делали, а ты, развесив уши,
                      Бывало, как трактирщик, зазывал
                      Всех шедших мимо негодяев в гости:
                      Так есть резон, чтобы и сам ты стал
                      Мошенником; разбогатеешь снова
                      И снова все мошенникам раздашь.
                      А на меня похожим быть не думай.

                                   Тимон

                      Похожим на тебя? Тогда б отверг
                      Я сам себя.

                                  Апемант

                                  Ты сам себя отверг,
                      Еще когда ты был самим собою.
                      Ты долго сумасбродствовал, а ныне
                      Стал дураком совсем. Ты полагаешь,
                      Что шумный твой слуга холодный ветер
                      Тебе рубашку станет согревать
                      Иль что к тебе в пажи наймутся эти
                      Деревья, пережившие орлов,
                      И будут бегать за тобою? Разве
                      Ручей холодный, подслащенный льдом,
                      Заменит освежающий напиток, -
                      Что глушит после кутежей ночных
                      Поганый вкус во рту? Зови к себе
                      Всех, кто живет нагими и без крова,
                      Сопротивляясь грозным небесам;
                      Кто вынужден сносить борьбу стихий,
                      Но остается верным лишь природе, -
                      Вели им льстить тебе, и ты увидишь...

                                   Тимон

                      Что ты дурак. Проваливай.

                                  Апемант

                                                Таким
                      Ты нравишься мне более, чем прежде.

                                   Тимон

                      А ты теперь мне более противен.

                                  Апемант

                      Но чем же?

                                   Тимон

                                 Льстишь ты нищете.

                                  Апемант

                                                     Неправда,
                      Я просто говорю: ты - трус.

                                   Тимон

                                                 Зачем
                      Ты отыскал меня?

                                  Апемант

                                       Чтоб побесить.

                                   Тимон

                      Забава подлецов и дураков.
                      Ты в этом удовольствие находишь?

                                  Апемант

                      Да, нахожу.

                                   Тимон

                      Что? Так и ты подлец?

                                  Апемант

                      Когда бы жизнь суровую ты выбрал,
                      Чтоб гордый нрав смирить, сказал бы я:
                      Весьма похвально это. Но ведь ты
                      Так не по доброй воле поступил.
                      Не будь ты нищим - вновь бы стал вельможей.
                      Желанная нужда переживает
                      Непрочный блеск богатства и всегда
                      Награждена бывает. Если полным
                      Довольство не бывает никогда,
                      То нищета довольствуется малым.
                      Мучительно богатство без довольства,
                      И хуже во сто раз, чем нищета,
                      Довольная собою. Ты столь жалок,
                      Что можешь только смерти пожелать...

                                   Тимон

                      ...Но по иной причине, чем считает
                      Тот, кто еще ничтожнее меня.
                      Да где тебе понять, несчастный раб!
                      Тебя Фортуна ласковой рукой
                      С любовью никогда не обнимала,
                      А била как собаку. Если б ты,
                      Подобно мне, поднялся с детских лет
                      По всем ступеням наслажденья жизнью,
                      Командуя толпою слуг покорных, -
                      Ты с головой в разврате бы увяз,
                      В постелях шлюх растрачивая юность,
                      И ледяному голосу рассудка
                      Не стал бы ты внимать, а рвался б жадно
                      К желанному куску. Но для меня
                      Вселенная кондитерской являлась:
                      Так много языков, сердец и глаз
                      И уст служили мне, что я не знал
                      Куда девать их; был покрыт я ими,
                      Как дуб - листвой; но дунул зимний ветер, -
                      И листья разлетелись. Одинокий,
                      Нагой оставлен я на волю бурь;
                      И на меня, кто ведал лишь добро,
                      Легло все это бременем тяжелым.
                      Но ты - ты начал жизнь свою с лишений
                      И закалился в них. Так почему же
                      Людей ты ненавидишь? Ведь тебе
                      Они не льстили. Что давал ты им?
                      Коль хочешь проклинать, так прокляни
                      Ты своего отца за то, что он,
                      Оборвыш грязный, в час дурной сошелся
                      С какой-то попрошайкой и тебя,
                      Наследственную голь, соорудил.
                      Прочь! Не родись ты худшим из людей,
                      Ты тоже был бы плутом и льстецом!

                                  Апемант

                      А ты и до сих пор гордишься?

                                   Тимон

                                                   Да,
                      Горжусь, что я - не ты.

                                  Апемант

                                              А я горжусь,
                      Что не был расточителем.

                                   Тимон

                                               А я -
                      Что им остался. Будь в тебе одном
                      Мое богатство все, я и тогда
                      Повеситься тебе велел бы! Прочь!
                               (Ест корень.)
                      Ах, если б в нем была заключена
                      Вся жизнь Афин, - ее бы я сожрал.

                                  Апемант
                       (протягивая ему другой корень)

                      Возьми, хочу я пир украсить твой.

                                   Тимон

                      Ты общество мое сперва укрась
                      Своим уходом.

                                  Апемант

                                    Лучше я украшу
                      Свое - твоим отсутствием.

                                   Тимон

                                                Нет, так
                      Его ты не украсишь, а испортишь,
                      Не то я сам бы этого хотел.

                                  Апемант

                      Чего же ты Афинам пожелаешь?

                                   Тимон

                      Чтоб вихрем буйным ты по ним пронесся.
                      А хочешь - передай, что у меня
                      Есть золото. Ты видишь - вот оно.

                                  Апемант

                      Какой же смысл в нем здесь?

                                   Тимон

                                                  Большой и важный.
                      Оно тут спит и злу не служит.

                                  Апемант

                                                    Где же
                      Ты ночью спишь?

                                   Тимон

                                      Под тем, что надо мной.
                      Где кормишься ты днем?

                                  Апемант

                                             Где вижу пищу.

                                   Тимон

                      Ах, если б яд был веществом послушным...

                                  Апемант

                      Куда бы ты послал его, Тимон?

                                   Тимон

                      Твою еду приправить, Апемант.

                                  Апемант

     Ты  в  жизни  никогда  не  знал  золотой  середины,  тебе  ведомы  лишь
крайности.  Когда  ты  ходил  в  надушенных,  расшитых золотом одеждах, люди
смеялись  над  твоей чрезмерной изысканностью, В лохмотьях ты потерял ее - и
теперь тебя презирают за ее отсутствие. Вот возьми кизил, съешь его.

                                   Тимон

                      Я не ем того, чего терпеть не могу.

                                  Апемант

                      Терпеть не можешь кизила?

                                   Тимон

                      Да, он такой же кислый, как ты.

                                  Апемант

     Вот  если  бы  ты раньше терпеть не мог кислых льстецов, теперь ты куда
больше  любил  бы  себя.  Приходилось  тебе когда-нибудь видеть расточителя,
которого бы любили после того, как он лишился состояния?

                                   Тимон

     А  видал ты когда-нибудь, чтобы любили человека, не имеющего состояния,
о котором ты говоришь?

                                  Апемант

     Я такой человек.

                                   Тимон

     Я понимаю тебя; ты имел средства держать собаку.

                                  Апемант

     Как ты полагаешь, кто больше всех на свете похож на твоих льстецов?

                                   Тимон

     Женщины.  Но  мужчины,  мужчины  -  это  сама лесть. Что бы ты сделал с
миром, Апемант, если бы он находился в твоей власти?

                                  Апемант

     Отдал бы его диким зверям, чтобы освободить от людей.

                                   Тимон

     И  ты  согласился бы закончить свое человеческое существование вместе с
остальными людьми и остался бы зверем среди зверей?

                                  Апемант

     Да, Тимон.

                                   Тимон

     Вот  животное  честолюбие! Да помогут тебе боги достичь цели! Был бы ты
львом,  лиса  надула бы тебя; был бы ты ягненком, лиса съела бы тебя. Был бы
ты  лисой, лев заподозрил бы тебя, даже если бы обвинял тебя осел. Был бы ты
ослом,  глупость твоя угнетала бы тебя и жил бы ты для того, чтобы достаться
на  завтрак  волку. Был бы волком, твоя прожорливость мучила бы тебя и ты бы
рисковал  своей  жизнью  ради  обеда. Был бы ты единорогом, тебя погубили бы
гордость  и  бешенство  и  ты бы сделался жертвой собственной ярости. Был бы
медведем,  тебя  убил  бы  конь  или сцапал леопард. Был бы леопардом, ты бы
находился  в  кровном  родстве  со  львом,  и пятна этого родства вынесли бы
приговор  твоей  жизни.  Безопасность  твоя заключалась бы в перемене места,
защита - в бегстве.. Каким животным можешь ты стать, не подчинившись другому
животному?  И  каким  животным ты уже стал, что не видишь, как проиграешь от
такого превращения?

                                  Апемант

     Если  бы ты захотел доставить мне удовольствие своей беседой, то мог бы
это сделать именно теперь! Афины превратились в лес, полный зверей.

                                   Тимон

     Каким  образом  удалось  ослу проломить стену, что ты вдруг очутился за
городом?

                                  Апемант

     Сюда  идут  поэт  и  живописец. Пусть их общество поразит тебя чумой! Я
боюсь заразиться и лучше уйду. Когда мне больше нечего будет делать, я снова
заверну к тебе.

                                   Тимон

     Когда  окажешься  последним  человеком  на  свете, милости просим. Я бы
скорей согласился быть собакой нищего, чем Апемантом.

                                  Апемант

                    Всем дуракам дурак!

                                   Тимон

                                        Жаль, не настолько
                    Ты чист, чтоб мог я плюнуть на тебя.

                                  Апемант

                    Ты слишком гнусен даже для проклятий.
                    Чума тебя возьми!

                                   Тимон

                                      Любой мерзавец
                    В сравнении с тобою - чистый голубь.

                                  Апемант

                    Нет злей заразы, чем твои слова.

                                   Тимон

                    Едва лишь я твое промолвлю имя,
                    Как порываюсь бить тебя, да руки
                    Мне страшно заразить.

                                  Апемант

                                          Хотел бы я,
                    Чтобы они от слов моих отсохли.

                                   Тимон

                    Вон! Уходи, отродье псов паршивых!
                    Я в бешенстве, что ты еще не сдох.
                    Меня тошнит от вида твоего!

                                  Апемант

                    Ах, чтоб ты лопнул!

                                   Тимон

                                        Прочь, наглец докучный!
                          (Бросает в него камень.)
                    Мне жаль и камень на тебя потратить.

                                  Апемант

                    Ты скот!

                                   Тимон

                             Раб!

                                  Апемант

                                   Гад!

                                   Тимон

                                         Подлец, подлец, подлец!

                         Апемант отходит в сторону.

                    Я ненавижу этот лживый мир!
                    Ничто меня не привлекает в нем,
                    И даже то, что мне необходимо.
                    Итак, Тимон, готовь себе могилу,
                    Ты ляжешь там, где будет разлетаться
                    О камень гробовой морская пена,
                    И пусть в словах надгробных смерть твоя
                    Над жизнью человека посмеется.
                            (Смотрит на золото.)
                    О ты, приветливый цареубийца,
                    Орудье распри меж отцом и сыном!
                    О светоносный яркий осквернитель
                    Чистейшего супружеского ложа!
                    Отважный Марс! Ты, вечно юный, свежий,
                    Жених желанный, нежный и любимый,
                    Чей блеск растапливает снег священный,
                    Лежащий на коленях у Дианы.
                    Ты, видимое нами божество,
                    Несовместимого соединитель,
                    Ты по любому поводу способно
                    На языке любом заговорить.
                    О испытатель душ, вообрази,
                    Что люди жалкие, твои рабы,
                    Вдруг взбунтовались! Силою своею
                    Смертельную вражду посей меж ними
                    И править миром предоставь зверям.

                                  Апемант
                              (выходя вперед)

                    Пусть будет так, но лишь когда умру я.
                    Пойду всем расскажу, что ты богат,
                    И тотчас же к тебе повалят толпы.

                                   Тимон

                    Что? Толпы?

                                  Апемант
                                 Да.

                                   Тимон

                                     Уйди, прошу тебя.

                                  Апемант

                    Живи и наслаждайся нищетою.

                                   Тимон

                    А ты живи, как жил. И так подохни!
                    Теперь мы квиты.

                              Апемант уходит.

                                     Снова появились
                    Подобия людей? Ешь, ешь, Тимон,
                    И проклинай их всех!

                             Входят разбойники.

                              Первый разбойник

     Откуда   у   него  может  быть  золото?  Наверно,  крохи  какие-нибудь,
какой-нибудь  жалкий  остаточек  прежнего.  Он  и в меланхолию-то впал из-за
того, что золота у него не стало и друзья отвернулись.

                              Второй разбойник

     Однако все в один голос твердят, что денег у него прорва.

                              Третий разбойник

     Попробуем  его  повыспросить. Ежели он золотом не дорожит, так и отдаст
без разговоров. А вот как это золото получить, ежели он жадничать начнет?

                              Второй разбойник

     Правильно!  Золото  у  него  наверняка припрятано, не носит же он его с
собой.

                              Первый разбойник

     Не он ли это?

                                    Все

     Где?

                              Второй разбойник

     По описанию похоже, что он.

                                    Все

     Здравствуй, Тимон.

                                   Тимон

                    Чего вам нужно, воры?

                                    Все

                                          Мы солдаты,
                    Не воры.

                                   Тимон

                             Вы и воры, и солдаты,
                    И женщин сыновья.

                                    Все

                                      Нет, мы не воры,
                    А люди, ныне впавшие в нужду.

                                   Тимон

                    У вас одна нужда - еды побольше.
                    Так вот смотрите - есть в земле коренья,
                    Сто родников на протяженье мили,
                    Дубы, увешанные желудями,
                    Шиповника пурпурные плоды.
                    Природа вам, как щедрая хозяйка,
                    На всех кустах готовит сытный стол.
                    Нужда? Что за нужда?

                              Первый разбойник

                                         Но мы не можем
                    Травой, плодами и водой питаться,
                    Как птицы, звери, рыбы.

                                   Тимон

                                            Или есть
                    Самих зверей, и птиц, и рыб? Я знаю -
                    Должны вы есть людей. Но все ж спасибо
                    За то, что вы воруете открыто,
                    Личиною святош пренебрегая,
                    Хотя у нас в особенном почете
                    Прикрытое законом воровство.
                    Ну, подлые мошенники и воры,
                    Берите - вот вам золото. Сосите
                    Кровь пьяную из виноградных лоз,
                    Пока горячка вашу кровь не вспенит,
                    Тем самым вас избавив от петли.
                    Врачам не верьте: их лекарства - яд.
                    На их счету смертей гораздо больше,
                    Чем краж - на вашем. Вот, берите деньги,
                    А с ними - человеческие жизни.
                    Свершайте преступления, свершайте;
                    Ведь это ваше ремесло. Мы видим
                    Примеры грабежей повсюду. Солнце -
                    Первейший вор, и океан безбрежный
                    Обкрадывает силой притяженья.
                    Луна - нахалка и воровка тоже:
                    Свой бледный свет крадет она у солнца.
                    И океан ворует: растворяя
                    Луну в потоке слез своих соленых,
                    Он жидкостью питается ее.
                    Земля - такой же вор: она родит
                    И кормит тем навозом, что крадет
                    Из испражнений скотских и людских.
                    Все в мире - вор! Закон - узда и бич
                    Для вам подобных - грабит без опаски
                    В циническом могуществе своем.
                    Прочь! Грабьте же друг друга, ненавидьте
                    Самих себя. Вот золото еще:
                    Берите, режьте глотки без разбору.
                    Все воры, с кем бы вы ни повстречались.
                    Скорей в Афины! Взламывайте лавки;
                    Вы грабите грабителей. Смотрите
                    Не станьте только меньше воровать
                    Из-за того, что золото вам дал я.
                    Пусть вас оно в конце концов погубит.
                    Аминь!
                             (Уходит в пещеру.)

                              Третий разбойник

     Он  чуть  не  убедил  меня  бросить  мое  ремесло,  хоть  и  уговаривал
заниматься им.

                              Первый разбойник

     Да ведь эти советы он давал нам из ненависти к человечеству. А до наших
тайных занятий ему дела нет.

                              Второй разбойник

     Я поверю ему, как врачу, и брошу свое ремесло.

                              Первый разбойник

     Давайте  прежде  дождемся  мира в Афинах. Человек может стать честным в
любое, самое скверное время.

                                  Уходят.
                               Входит Флавий.

                                   Флавий

                      О боги! Неужели этот жалкий,
                      Несчастный человек - хозяин мой?
                      Как низко пал он! Памятник чудесный
                      Прекрасных дел, поставленный так дурно!
                      Как изменила страшная нужда
                      Его когда-то благородный облик!
                      О, кто гнуснее может быть, чем тот,
                      Кто друга в бездну горя низведет?
                      Так диво ль, что врага мы предпочтем
                      Друзьям, коль верить им нельзя ни в чем?
                      По мне, открытый недоброжелатель
                      Достойнее, чем лживый прихлебатель.
                      Меня заметил он... Всю скорбь сейчас
                      Я изолью ему. Он господин мой,
                      И я хочу служить ему, как прежде.

                          Тимон выходит из пещеры.

                      Мой дорогой хозяин!

                                   Тимон

                                         Прочь! Ты кто?

                                   Флавий

                      Как! Вы меня забыли?

                                   Тимон

                                           Для чего
                      Такой вопрос? Я всех людей забыл,
                      Ты человек, - так и тебя забыл я.

                                   Флавий

                      Я бедный, честный ваш слуга.

                                   Тимон

                                                   Ну, значит,
                      Ты мне неведом... Честных я не знаю.
                      Вокруг меня все были негодяи,
                      Служившие мерзавцам за столом.

                                   Флавий

                      О, видят боги, ни один служитель
                      Так не скорбел о доле господина,
                      Как я скорблю.

                                   Тимон

                                     Что вижу я? Ты плачешь?
                      Тогда приблизься. Ты мне полюбился
                      За то, что стал ты женщиной, нарушив
                      Обычаи мужчин с железным сердцем,
                      Что плачут лишь от похоти и смеха:
                      В них жалость спит... Перевернулся свет!
                      От смеха плачем мы, от горя - нет.

                                   Флавий

                      Признайте же меня, мой господин!
                      Поверьте скорби искренней! Позвольте,
                      Слугой у вас останусь я, покамест
                      Не исчерпаю скудных средств своих.

                                   Тимон

                      Как! У меня такой служитель был?
                      Участливый, честнейший, верный?.. Тронул
                      Ты душу одичавшую мою.
                      Дай поглядеть в твое лицо. Бесспорно,
                      Он женщиной рожден! - Простите мне
                      Поспешность, боги мудрые, с которой
                      Я осудил весь мир без исключенья!
                      Есть честный человек, я признаю,
                      Но лишь один - не ошибитесь, боги, -
                      Единственный! И тот - всего слуга. -
                      О, как хотел я всех возненавидеть!
                      Но ты, ты выкупил себя. Пусть так.
                      Кроме тебя, я проклинаю всех!
                      Однако ты не столь умен, как честен:
                      Предав меня, ты мог бы вмиг найти
                      Другую службу; часто ведь въезжают
                      В дома вторых господ на шее первых.
                      Скажи по правде - ибо сомневаться
                      Я должен и тогда, когда все ясно, -
                      Что кроется под верностью твоей?
                      Не алчность? Не корысть? Не лихоимство?.
                      Не схоже ль это с даром богача,
                      Который, принося подарок, хочет
                      Взамен раз в двадцать больше получить?

                                   Флавий

                      Нет, дорогой хозяин! Слишком поздно
                      Проникли в ваше сердце подозренья.
                      Ах, если бы они явились прежде,
                      В дни пиршеств! Но пришли они, увы,
                      Тогда, когда уж обнищали вы.
                      Нет, мне велит так совесть поступить,
                      Привязанность к вам, долг мой и любовь
                      К душе добрейшей, несравненной вашей.
                      Мне хочется заботиться о вас,
                      О вашей пище, о жилье... Поверьте,
                      Высокочтимейший мой господин,
                      Всю выгоду, которая меня
                      Ждала бы в будущем иль настоящем,
                      Я променял бы с радостью на то,
                      Чтоб к вам вернулись слава и богатство,
                      Вот лучшая награда мне была бы.

                                   Тимон

                      Так и случилось! Честный человек,
                      Единственный на свете, вот, возьми!
                      От нищеты моей послали боги
                      Сокровище тебе. Иди, будь счастлив.
                      Тебе я ставлю лишь одно условье:
                      Прочь от людей! Всех в мире ненавидь,
                      Всех проклинай! Забудь о состраданье,
                      И, прежде чем ты нищему подашь,
                      Пусть мясо у него сойдет с костей
                      От голода; бросай собакам то,
                      В чем ты откажешь человеку. Пусть
                      Людей поглотят тюрьмы! Пусть долги
                      Их превратят в ничто, смешают с грязью!
                      О род людской, стань лесом иссушенным!
                      Пускай недуги людям смерть несут
                      И кровь их вместе с ложью иссосут!
                      Прощай, желаю счастья.

                                   Флавий

                                              О, позвольте
                      Остаться здесь и утешать вас!

                                   Тимон

                                                     Если
                      Проклятья ты не любишь, удались.
                      Дай бог, чтоб ты избавлен был судьбой
                      От встреч с людьми, а я - от встреч с тобой!

                          Уходят в разные стороны.


        АКТ V

        СЦЕНА 1
                         Лес. Перед пещерой Тимона.
        Входят поэт и живописец. Тимон наблюдает за ними из пещеры.

                                 Живописец

     Судя по описанию, жилище его должно быть где-то поблизости.

                                    Поэт

     Не знаю, чему и верить. Правду ли говорят, что у него так много золота?

                                 Живописец

     Несомненно. Алкивиад рассказывает об этом; Фрина и Тимандра получили от
него золото, а кроме того, он обогатил бедных бездомных солдат. Говорят, что
он дал крупную сумму своему управителю.

                                    Поэт

     Значит, его разорение было придумано, чтобы испытать друзей?

                                 Живописец

     И  ни  для  чего  другого.  Вот  увидите,  он снова появится в Афинах и
расцветет,  подобно  пальме.  А  посему  недурно  уверить его о нашей любви,
невзирая  на его мнимое несчастье. Этим мы докажем свою честность, и, весьма
возможно,  старания  наши  будут  вознаграждены,  если слухи о его богатстве
справедливы.

                                    Поэт

     Что вы собираетесь преподнести ему?

                                 Живописец

     На  этот  раз  ничего,  кроме  моего  посещения.  Я  лишь  пообещаю ему
великолепную картину.

                                    Поэт

     Я поступлю так же; скажу, что собираюсь написать о нем поэму.

                                 Живописец

     Лучше  не  придумаешь!  Обещания  как  раз  в  духе нашего времени. Они
открывают  глаза  ожиданию. А вот выполнять их уже скучнее, и, надо сказать,
никто  этим  не  занимается,  за  исключением  людей простых и ограниченных.
Давать  обещания - занятие приятное и модное; выполнять обещания - все равно
что составлять духовную: это говорит о тяжелом заболевании составителя.

                          Тимон выходит из пещеры.

                                   Тимон
                                (в сторону)

     Превосходный  живописец!  Тебе  не  нарисовать человека гнуснее, чем ты
сам.

                                    Поэт

     Сейчас  придумаю, что бы такое пообещать ему. Поэма должна олицетворять
его  самого  и быть сатирой на мягкость людей состоятельных; должна обличать
льстецов, следующих по пятам молодости и богатства.

                                   Тимон
                                (в сторону)

     Ты  хочешь  предстать негодяем в своем собственном произведении? Хочешь
бичевать в других свои собственные пороки? Хорошо, поступай так! У меня есть
золото для тебя.

                                    Поэт

                      Нет, поскорей пойдем искать его.
                      Ведь упустив из рук своих барыш,
                      Ты своему карману сам вредишь.

                                 Живописец

                      Да, верно.
                      Ищи того, что ты желаешь, днем,
                      При свете, а не в сумраке ночном.
                      Пошли.

                                   Тимон
                                (в сторону)

                      Ну, погодите, я сейчас вас встречу!
                      О золото, какой ты бог могучий,
                      Коль даже в этом храме, что грязнее
                      Свиного хлева, молятся тебе!
                      Да, это ты морскую пену пашешь,
                      Ведешь суда, почтение внушаешь
                      К рабам презренным. Будь и дальше чтимо,
                      И пусть поглотит самый злой недуг
                      Твоих ретивых и покорных слуг.
                      Я встречу их!
                            (Выступает вперед.)

                                    Поэт

                                    Достойнейший Тимон,
                      Недавний щедрый покровитель наш,
                      Приветствуем тебя.

                                   Тимон

                                         Возможно ль? Дожил
                      Я до того, что двух увидел честных?

                                    Поэт

                      Вы столько делали добра нам, сударь!
                      Узнали мы, что вы ушли от света,
                      Предательски покинутый друзьями.
                      О люди, вы - сама неблагодарность!
                      Презренные натуры! Нет для вас
                      Достаточно суровой, тяжкой кары!
                      Как! Вас покинуть, вас, чье благородство,
                      Сияющее, как звезда, давало
                      Им все - и положение и жизнь!
                      Я возмущен, я не могу найти
                      Слова, в которые облечь возможно
                      Чудовищный объем измены этой.

                                   Тимон

                      Не облекай, пускай нагою ходит;
                      Тем лучше люди разглядят ее.
                      Раз вы честны, такими и останьтесь,
                      Натуры прочих ярче оттенив.

                                 Живописец

                      Он, как и я, мы шли дорогой жизни
                      Под благостным дождем твоих даров,
                      И сознавали это.

                                   Тимон

                                        Да, честны вы!

                                    Поэт

                      Пришли мы предложить свои услуги...

                                   Тимон

                      Честнейшие создания! Но как
                      Воздать мне вам? Едите вы коренья
                      И пьете ледяную воду? Нет.

                                    Оба

                      Для вас готовы мы на что угодно.

                                   Тимон

                      Вы, честные, прослышали, конечно,
                      Что у меня есть золото, не так ли?
                      Скажите правду, искренние люди!

                                    Поэт

                      Есть слух такой, мой добрый покровитель,
                      Но я и друг мой не затем пришли.

                                   Тимон

                      Какие честные, прямые души!
                                (Живописцу.)
                      А ты, наверно, лучше всех в Афинах
                      Обман рисуешь. Право, лучше всех.
                      Обман тебе дается.

                                 Живописец

                                         Я стараюсь.

                                   Тимон

                      Вот-вот, и я об этом говорю.
                                  (Поэту.)
                      А что до выдумок твоих, поэт,
                      Изяществом и нежностью набиты
                      Твои стихотворенья. Ты, пожалуй,
                      Еще естественней в своем искусстве.
                      Но, честные друзья, сказать вам должен,
                      Что есть один порок у вас, - конечно,
                      Не столь уж он чудовищен, чтоб вы
                      Трудились исправляться.

                                    Оба

                                              А какой?
                      Скажите нам!

                                   Тимон

                      Обидитесь, пожалуй.

                                    Оба

                      Нет, будем благодарны...

                                   Тимон

                                               В самом деле?
                                    Оба

                      Не сомневайтесь, сударь!

                                   Тимон

                                               Дело в том,
                      Что верите мошенникам вы оба,
                      Которые вас страшно надувают.

                                    Оба

                      Ужели, сударь?

                                   Тимон

                                     Да, их ложь и фальшь
                      Вы слышите, и видите притворство,
                      И в грязные делишки их проникли,
                      Но все-таки они любимы вами;
                      Вы кормите их, преданы вы им,
                      Хотя, поверьте, это негодяи.

                                 Живописец

                      Таких не знаю я...

                                    Поэт

                                          И я не знаю...

                                   Тимон

                      Послушайте, я очень вас люблю
                      И золота вам дам, избавьтесь только
                      От этих подлецов. Повесьте их,
                      Зарежьте, утопите их в канаве,
                      Иль как-нибудь иначе изведите,
                      Потом ко мне явитесь. Я вам дам
                      Немало золота!

                                    Оба

                                     Но кто они?
                      Скажите имя.

                                   Тимон

                                   Если разойдетесь
                      Вы в разные концы, то все равно
                      Любой из вас останется вдвоем;
                      И стой отдельно каждый друг от друга,
                      Архиподлец с ним целое составит.
                                (Живописцу.)
                      Ты хочешь, чтобы там, где ты стоишь,
                      Двух негодяев не было, тогда
                      К нему не приближайся.
                                  (Поэту.)
                                             Хочешь ты,
                      Чтоб там, где ты находишься, стоял
                      Один мерзавец, - так покинь его!
                      Прочь! Сгиньте!
                                 (Бьет их.)
                                      Вот вам золото, мерзавцы!
                      За ним пришли вы? Для меня трудились?
                      Что ж, получайте плату! Ты - алхимик,
                      Так из побоев золото добудь.
                      Собаки подлые, злодеи! Вон!
                     (Прогоняет их и уходит в пещеру.)

                       Входят Флавий и два сенатора.

                                   Флавий

                      Поверьте, говорить с ним безнадежно;
                      Так занят он собою, что ему
                      Противны все другие.

                               Первый сенатор

                                           Проводи нас
                      В его пещеру, там уж будет видно.
                      Афинянам мы дали обещанье
                      Поговорить с ним.

                               Второй сенатор

                                       Не всегда бывают
                      В одном и том же настроенье люди.
                      Его согнули горести и время;
                      Но то же время, щедро наградив
                      Его богатством, может все загладить.
                      Веди нас. Там посмотрим.

                                   Флавий

                                               Вот пещера.
                      Да будут в ней покой и мир. - Тимон!
                      Тимон! Поговори с друзьями. Выйди!
                      Виднейшие сенаторы Афин
                      Явились от лица своих сограждан
                      Приветствовать тебя. Поговори
                      С вельможами, достойнейший Тимон!

                          Тимон выходит из пещеры,

                                   Тимон

                      Испепели их, нежащее солнце!
                                (Сенаторам.)
                      Ну, говорите, чтоб вам провалиться!
                      Пускай нарыв у вас на языке
                      За слово правды вскочит, а за ложь
                      Пусть целиком язык сгниет, и вы,
                      Беседуя, проглотите его.

                               Первый сенатор

                      Тимон достойный...

                                   Тимон

                                         ...Лишь таких, как вы,
                      Равно как и Тимона, вы достойны.

                               Второй сенатор

                      Тебе, Тимон, сенаторы Афин
                      Шлют свой привет.

                                   Тимон

                                        Я их благодарю.
                      Послал бы я чуму им в дар, когда бы
                      Сумел поймать ее для них.

                               Первый сенатор

                                               Забудь
                      То, в чем мы сами каемся теперь.
                      Сенаторы, явив единодушно
                      Свою любовь к тебе, покорно просят
                      В Афины возвратиться снова. Ждут
                      Высокие посты тебя и слава,
                      Не премини воспользоваться ими.

                               Второй сенатор

                      Признали мы, что ошибались грубо,
                      Забыв твои заслуги, и сенат, -
                      Меняющий свои решенья редко,
                      Но осознав, в конце концов, что значит
                      Твое отсутствие в Афинах, понял,
                      Что, в помощи Тимону отказав,
                      Обрек себя он этим на паденье.
                      Сенат послал нас объявить тебе
                      О горестном раскаянье своем
                      И ценную награду предложить,
                      Которая с избытком возместит
                      Все прежние тяжелые обиды.
                      Да, ждут тебя такие груды денег,
                      Такой почет, что вычеркнут они
                      Обиды из души твоей и впишут
                      В нее слова любви, чтоб вечно ты
                      Читал их.

                                   Тимон

                                Вы меня очаровали!
                      Я изумлен до слез! Что ж, если вы
                      Одолжите мне сердце дурака
                      И женские глаза, так я поплачу
                      От ваших слов, достойные вельможи.

                               Первый сенатор

                      Будь милостив и с нами возвратишь
                      В Афины - нашу и твою отчизну,
                      И стань правителем. Ты будешь встречен
                      Всеобщей радостью и облечен
                      Неограниченной и полной властью.
                      Вновь имя доброе твое начнет
                      Звучать в устах, как только мы дадим
                      Отпор свирепому Алкивиаду,
                      Который, вепрю дикому подобно,
                      С корнями злобно вырывает мир
                      В своей отчизне.

                               Второй сенатор

                                       И афинским стенам
                      Своим мечом ужасным угрожает.

                               Первый сенатор

                      Поэтому, Тимон...

                                   Тимон

                                         Что ж, я готов...
                      И поступлю поэтому я так:
                      Коль он начнет крошить моих сограждан,
                      От имени Тимона передайте,
                      Что дела нет до этого Тимону!
                      А если он прекрасные Афины
                      Опустошит, почтенных наших старцев
                      За бороды таскать начнет, отдаст
                      Священных наших дев на поруганье
                      Войне безумной, зверской и жестокой, -
                      От имени Тимона передайте,
                      Что я, скорбя о старых и о юных,
                      Сказать ему могу лишь только то,
                      Что дела нет до этого Тимону.
                      Пусть дальше зло творит! Об их ножах
                      Заботиться не стоит вам, покуда
                      У вас хватает глоток для расправы.
                      Что до меня, то ножичек карманный
                      Во вражьем стане выше я ценю,
                      Чем самое почтеннейшее горло
                      Афинское. Вверяю вас защите
                      Богов благоволящих, точно так же
                      Как вверил бы тюремщику воров.

                                   Флавий

                      Вы убедились сами, - все напрасно.
                      Ступайте же.

                                   Тимон

                                   Перед приходом вашим
                      Надгробную писал себе я надпись,
                      Ее увидят завтра. Наступает
                      Конец моим страданиям земным,
                      В богатстве и здоровье состоявшим.
                      Ничтожество сулит мне все на свете.
                      Ступайте! Попытайтесь жить. Пускай
                      Алкивиад чумою станет вам,
                      А вы - ему. Удастся жить - живите!

                               Первый сенатор

                      Слова напрасно тратим мы.

                                   Тимон

                                                 Но все же
                      Свою страну люблю я и не рад
                      Всеобщему крушенью, как об этом
                      Трубит молва.

                               Первый сенатор

                                    Вот это речь другая.

                                   Тимон

                      Привет моим любезным землякам!

                               Первый сенатор

                      Твои уста слова такие красят.

                               Второй сенатор

                      И в уши наши входят, как в ворота
                      Прославленный вошел бы триумфатор.

                                   Тимон

                      Поклон мой всем. Скажите им, что я,
                      Желая их освободить от горя,
                      От боли, страха пред врагом, потерь,
                      От мук любви и прочих бед случайных,
                      Каким подвержен хрупкий челн природы
                      На трудном жизненном пути, - решил
                      Им добрую услугу оказать.
                      Я научу, как надо отвратить
                      Алкивиада яростную злобу.

                               Второй сенатор

                      Мне это нравится. Он к нам вернется.

                                   Тимон

                      Есть дерево вблизи моей пещеры,
                      Его срубить я собираюсь вскоре,
                      Так передайте же моим друзьям,
                      Афинянам всех званий и сословий:
                      Кто ищет избавленья от страданий.
                      Пусть поспешит сюда, пока топор мой
                      Не уничтожил дерево, и пусть
                      Повесится на нем! Привет им всем!

                                   Флавий

                      Не беспокойте же Тимона. Он
                      Останется таким же, как и был.

                                   Тимон

                      Не приходите больше, но скажите
                      Афинянам, что вечное жилище
                      Воздвиг себе Тимон на берегу,
                      Который каждый день прилив соленый,
                      Шумя и пенясь, кроет. Приходите
                      Туда, и пусть надгробный камень мой
                      Послужит прорицаньем вам. - Уста,
                      Излив всю горечь, смолкните навек.
                      Пускай чума исправит зло! Пусть люди
                      При жизни создают одни гробы
                      И смерти, как награды лучшей, ждут.
                      Затмись, о солнце, больше не свети,
                      Конец приходит моему пути.
                             (Уходит в пещеру.)

                               Первый сенатор

                      Обида в нем срослась неотделимо
                      С душой.

                               Второй сенатор

                               Надежды наши на него
                      Все рухнули. Вернемся и посмотрим,
                      Какие меры могут нашу гибель
                      Предотвратить.

                               Первый сенатор

                                      Да, медлить нам нельзя.

                                  Уходят.


        СЦЕНА 2
                                У стен Афин.
                        Входят два сенатора и гонец.

                               Первый сенатор

                       Тяжелое открытье! В самом деле
                       Так многочисленны его войска,
                       Как ты сказал?

                                   Гонец


                                      И даже больше. Если
                       Судить по быстроте передвиженья,
                       Они здесь будут очень скоро.

                               Второй сенатор

                                                    Гибель
                       Грозит нам, если не вернут Тимона.

                                   Гонец

                       Я встретил их гонца - он старый друг мой.
                       Хоть мы и во враждебных лагерях,
                       Но все ж приязнь осилила вражду,
                       И мы разговорились с ним. Его
                       Послал Алкивиад с письмом к Тимону,
                       Прося Тимона присоединиться
                       К походу на Афины, потому что
                       Тимон его причиной был отчасти.

                    Входят сенаторы, ходившие к Тимону.

                               Первый сенатор

                       Вот и собратья наши.

                               Третий сенатор

                                             О Тимоне
                       И речи быть не может; все пропало!
                       Уж слышен барабанный бой врага.
                       От страшного движенья вражьих войск
                       Пыль в воздухе столбом стоит. Скорей!
                       Пора отпор готовить им! Пойдем.
                       Враг победит, боюсь, и мы падем.

                                  Уходят.


        СЦЕНА 3
        Лес. Пещера Тимона. Неподалеку виднеется надгробный камень.
                     Входит воин, разыскивающий Тимона.

                                    Воин

                       По описанью судя, это здесь. -
                       Эй, кто там? Отзовись! Эй! - Нет ответа.
                       Да что это? Тимон скончался? Верно,
                       Зверь растерзал его - людей тут пет.
                       Конечно, мертв он - вот его могила.
                       Есть надпись, да читать я не умею.
                       Не снять ли оттиск воском? Наш начальник
                       Все письмена умеет разбирать,
                       Он опытен, хоть и не стар годами.
                       Наверно, осадил уж он Афины,
                       И цель его - их превратить в руины.
                                 (Уходит.)


        СЦЕНА 4
                            Перед стенами Афин.
                                   Трубы.
                         Входит Алкивиад с войском.

                                  Алкивиад

                     Трубите грозный наш приход Афинам,
                     Трусливым и развратным!

         В Афинах трубят к переговорам. На стены всходят сенаторы.

                                             До сих пор
                     Вы правили и произвол творили,
                     Мерилом справедливости считая
                     Лишь вашу волю. До сих пор и я
                     И те, кто спал под сенью вашей власти,
                     Скитались, руки опустив, и тщетно
                     Скорбь изливали. Но пришла пора -
                     Проснулась сокрушающая сила
                     В просителе и вырвалась наружу,
                     Крича: "Довольно!" Наступило время
                     Покорному страданию усесться
                     И отдыхать в удобных ваших креслах,
                     А наглости с набитым кошельком
                     Бежать и от испуга задохнуться.

                               Первый сенатор

                     О молодой достойный вождь, когда
                     Ты месть еще лелеял только в мыслях
                     И силы не имел, а мы - причин
                     Тебя бояться, - мы к тебе являлись
                     Пролить бальзам на бешенство твое,
                     Стремясь неблагодарность нашу сгладить
                     Почтением, ее превосходящим.

                               Второй сенатор

                     И мы старались также, как могли,
                     С Афинами Тимона примирить,
                     Послав к нему просителей покорных
                     И обещанья щедрые давая.
                     Не все неблагодарны мы, не все
                     Заслуживаем грозного удара.

                               Первый сенатор

                     Не те, кто эти стены воздвигал,
                     Тебе обиду в прошлом нанесли,
                     Да и не так уж велика она,
                     Чтоб эти стены, башни, школы пали.

                               Второй сенатор

                     Виновников изгнанья твоего
                     Уж нет в живых! Позор поступка их
                     Разбил им сердце. Славный вождь, войди
                     Под сенью реющих знамен в наш город
                     И каждого десятого казни,
                     Коль месть твоя настолько жаждет пищи,
                     Которою гнушается природа.
                     Десятой долей удовлетворись:
                     Того, кто вынет меченую кость,
                     Вели казнить.

                               Первый сенатор

                                   Ты оскорблен не всеми.
                     Невинный за виновных не ответчик.
                     Ты должен знать, что не передаются
                     Проступки, словно земли, по наследству.
                     Итак, наш соотечественник славный,
                     Введи войска в наш город, но оставь
                     За стенами его свой лютый гнев.
                     Щади Афины - колыбель свою,
                     И тех людей, кого погубишь ты
                     С твоими оскорбителями вместе!
                     К своим стадам, как пастырь, подойди
                     И отбери животных зараженных,
                     Но всех не убивай.

                               Второй сенатор

                                        Того, что хочешь,
                     Скорей достигнуть можешь ты улыбкой,
                     Чем прорубая путь мечом.

                               Первый сенатор

                                             Ворот
                     Ногой коснешься ты, и пред тобою
                     Они откроются, когда вперед
                     Пошлешь ты сердце доброе сказать,
                     Что входишь к нам как друг.

                               Второй сенатор

                     Брось нам перчатку
                     Или любую вещь в залог того,
                     Что ты использовать оружье хочешь
                     Затем лишь, чтобы получить возмездье,
                     А не губить нас. Пусть твои войска
                     Войдут к нам и стоят у нас, покуда
                     Мы всех твоих желаний не исполним.

                                  Алкивиад

                     Да будет так! Вот вам моя перчатка.
                     Берите. Вниз спуститесь и откройте
                     Незащищенные ворота ваши.
                     Из всех врагов Тимона и моих
                     Падут лишь те, которых сами вы
                     Прикажете подвергнуть наказанью, -
                     И более никто. Чтоб вас вполне
                     В моих благих намереньях уверить,
                     Я объявляю: ни один солдат
                     Покинуть своего поста не смеет
                     Или нарушить жизни ход в Афинах;
                     Клянусь вам, что ослушник будет призван
                     К строжайшему ответу по закону.

                                Оба сенатора

                     Какие благородные слова!

                                  Алкивиад

                     Спускайтесь и сдержите обещанье.

                                Входит воин.

                                    Воин

                     Начальник храбрый мой! Тимон скончался,
                     На берегу морском он похоронен.
                     Пусть эта надпись на его надгробье
                     И этот мягкий слепок восковой
                     Ответят за невежество мое.

                                  Алкивиад
                                  (читает)

           "Здесь жалкое тело лежит, разлученное с жалкой душою,
           Не все ли равно, кем я был. Порази всех вас, небо, чумою!
           Себя схоронил здесь Тимон, ненавидевший мир и людей,
           Пройдя, прокляните его и ступайте дорогой своей".

                 Мне ясно, что ты чувствовал пред смертью.
                 Хоть ты на скорбь людей смотрел с презреньем,
                 Пренебрегал потоком наших мыслей
                 И каплями скупыми слез людских,
                 Но мощный ум твой подсказал тебе,
                 Как вынудить Нептуна самого
                 Неутомимо на твоей могиле
                 Оплакивать прощенные проступки.
                 Ты умер, благороднейший Тимон,
                 И мы тебя еще не раз помянем.
                 Ведите же меня в родной ваш город,
                 И я соединю свой меч с оливой.
                 Пускай война рождает мир, а мир,
                 Войну смирив, отныне будет свят.
                 Мир и война друг друга исцелят.
                 Бей, барабан!

                                  Уходят.


        А.Смирнов. ПРИМЕЧАНИЯ К ТЕКСТУ "ТИМОНА АФИНСКОГО"

     Когда же выйдет ваша книга в свет? - Да вслед за тем как поднесу ее.  -
Поэт хочет напечатать свою книгу на средства Тимона. В шекспировской  Англии
поэты обычно получали от меценатов денежный подарок за посвящение  им  своих
произведений.

     ...вышибить мозги... что невозможно сделать... - по причине  отсутствия
в голове этого человека мозгов.

     Варрон, здорово! и дальше:  Исидор?  -  Шекспир  иногда  наделяет  слуг
именами их господ.

     "Коринф" - название веселого заведения, которое содержит жена шута.

     Хотел бы я иметь во рту прут, чтобы ответить тебе назидательно. -  Прут
- вместо языка, чтобы стегнуть им хорошенько.

     Вот тебе три солидара... - Солидар  -  вымышленное  Шекспиром  название
афинской монеты,

     ...и в Византии... - один из анахронизмов Шекспира.

     Кушанья сегодня у всех будут одинаковые.  -  На  званых  обедах  гостям
иногда подавались различные кушанья, в зависимости от их ранга.

     ...Красьте лица гуще, чтоб лошади на ваших щечках вязли - то есть чтобы
они вязли, как в жидкой грязи, в румянах, покрывающих щеки.

     Гиперион - одно из наименований бога солнца Феба-Аполлона.

     Был бы ты единорогом, тебя погубили бы гордость и бешенство... -  Ловля
сказочного зверя единорога происходила будто  бы  так:  охотник,  раздразнив
единорога, прятался за деревом, и тогда взбешенный зверь вонзал свой  рог  в
дерево с такой силой, что потом уже не мог  его  вынуть,  и  охотники  могли
взять его без труда.

     ...пятна этого родства... - пятна на шкуре леопарда.

     И океан  ворует:  растворяя  луну  в  потоке  слез  своих  соленых,  он
жидкостью питается ее. - Существовало мнение,  что  действие  моря  на  луну
вызывает на ней соленую росу, которая затем падает в море и увеличивает этим
его объем.




        А.Аникст. "ТИМОН АФИНСКИЙ"

     Первопечатный текст "Тимона Афинского", опубликованный в фолио 1623 г.,
давно обратил на себя внимание исследователей  некоторыми  странностями.  Он
напечатан  между  "Ромео  и  Джульеттой"  и  "Юлием  Цезарем".  Типографские
признаки дали  возможность  установить,  что  первоначально  издатели  фолио
намеревались поместить здесь "Троила и Крессиду", но затем  у  них  возникли
какие-то трудности (вероятно,  связанные  с  выкупом  издательских  прав  на
публикацию этой  пьесы),  и  так  как  другие  пьесы  уже  были  набраны  и,
по-видимому, отпечатаны, то, чтобы не менять пагинацию на пустое место, надо
было что-то вставить. Таким образом "Тимон Афинский" и попал  на  то  место,
которое он занял в фолио.
     Текст трагедии изобилует ошибками  в  расположении  строк,  их  делении
согласно метрической системе пятистопного ямба; в ряде случаев  прозаические
реплики разбиты на стихотворные строки, а стихи напечатаны как проза. Многие
строки неполны, и непонятно -то ли это дефект рукописи, с которой  печатался
текст, то ли  сознательное  авторское  указание  на  длительность  пауз  при
произнесении стиха.
     В художественном отношении пьеса  очень  неровна,  что  гораздо  больше
заметно  при  чтении  ее  в  подлиннике.   Наряду   с   эпизодами,   полными
шекспировской трагической  мощи,  есть  сцены  маловыразительные.  Некоторые
места текста не очень похожи по стилю на Шекспира. Это следующие эпизоды: I,
2; 1, 3; III, 2;  III,  3;  III,  5;  IV,  2;  IV,  3;  V,  1.  В  XIX  веке
исследователи считали, что эти  места  текста  принадлежат  не  Шекспиру,  а
кому-то  из  современников.  Среди  возможных  соавторов  Шекспира  называли
Хейвуда, Тернера, Уилкинса, Чепмена, Мидльтона.
     Американский редактор и комментатор Шекспира Уильям Дж.  Ролф  в  своем
издании "Тимона Афинского" (1882), для  того  чтобы  отделить  от  основного
текста те части, которые он не  считал  шекспировскими,  даже  напечатал  их
петитом.
     Современное  шекспироведение,  как  и  в  отношении   остальных   пьес,
склоняется к тому, что не следует относить несовершенства текста трагедии за
счет других авторов. Все большее число  сторонников  завоевывает  концепция,
согласно  которой  "Тимон  Афинский"  -  произведение,  незавершенное  самим
Шекспиром. Значительную часть текста драматург написал с подлинно творческим
вдохновением, тогда как ряд сцен были только набросаны им и  недоработаны  в
поэтическом отношении.
     Как бы то ни было, основной корпус текста составляют сцены,  написанные
с той поэтической силой  и  трагической  глубиной,  которые  присущи  другим
великим  творениям  Шекспира  в  трагический  период.  Критики  неоднократно
указывали на то, что многое роднит "Тимона Афинского" с "Королем  Лиром".  И
здесь и там, центральной является тема неблагодарности. Есть  предположение,
что Шекспир якобы сначала взялся за обработку сюжета о Тимоне  Афинском,  но
затем обратился к  теме  короля  Лира  и,  найдя  в  ней  более  благодарный
материал, будто  бы  отказался  от  завершения  "Тимона  Афинского".  Трудно
сказать, насколько данное предположение достоверно. Во  всяком  случае,  оно
подводит нас к вопросу о  датировке  трагедии.  Если  "Тимон  Афинский"  был
написан или набросан  до  "Короля  Лира",  то  трагедию  следует  датировать
примерно 1605 г. К этому склонялся Э. С. Бредли,  и  эту  дату  поддерживает
современный  американский  шекспировед  Уилард   Фарнхем.   Но   большинство
исследователей  хронологии  Шекспира  относят  "Тимона  Афинского"  к  более
поздней  дате.  Традиционное  мнение,  восходящее  к   концу   XVIII   века,
заключается в том, что "Тимон Афинский" - последняя  из  трагедий  Шекспира.
Однако  никаких  фактических  данных,  подтверждающих  это,  не  обнаружено.
Правда, английскому исследователю Сайксу удалось найти  в  пьесе  одного  из
современников Шекспира Джона Дея "Юмор  без  передышки"  (1607-1608)  фразу,
которая, возможно, намекает на сюжет "Тимона". Об одном из персонажей  здесь
говорится, что он "безумен, как тот вельможа, который роздал свое  состояние
прихлебателям, а затем  просил  милостыню  для  себя".  Однако  нельзя  быть
уверенным в том, что здесь подразумевается трагедия Шекспира. Возможно,  что
это  просто  намек  на  один  из  многих  фактов  расточительства   вельмож,
случавшихся в то время.
     Не помогают датировке пьесы и так  называемые  метрические  таблицы,  в
которых суммированы формальные особенности стихосложения Шекспира. В  данном
случае они неприменимы из-за версификационных аномалий текста,  по-видимому,
объясняющихся незавершенностью трагедии. Э.К.Чемберс принимает  традиционную
датировку трагедии и относит ее написание к 1608 г.,  ставя  ее  по  времени
создания между "Кориоланом" и "Периклом".
     Источником сюжета являются "Сравнительные  жизнеописания"  Плутарха.  О
Тимоне Плутарх рассказывает в биографии Марка Антония, а также  в  биографии
Алкивиада.  Не  исключено,  что  характеристика  Тимона,  данная  Плутархом,
привлекла внимание Шекспира, когда он изучал биографию Антония для  трагедии
"Антоний и Клеопатра". Но Шекспир мог также  познакомиться  со  своеобразной
личностью Тимона по рассказу  в  другой  книге,  которой  он  пользовался  в
качестве источника сюжетов, а именно - по сборнику новелл и легенд  Пойнтера
"Дворец наслаждений"  (1566).  Шекспир,  по-видимому,  был  знаком  также  с
сочинением Лукиана "Мизантроп". Английского перевода "Мизантропа" не было во
времена Шекспира, а  наш  драматург,  по  некоторым  сведениям,  "мало  знал
латынь, а греческий и того меньше", но зато он мог быть знаком с французским
переводом Лукиана, сделанным Фильбертом Бретаном (1582). Наконец, обнаружена
также рукопись  английской  анонимной  пьесы  о  Тимоне.  Сравнение  текстов
показывает, однако, что Шекспир не был с ней знаком.
     Образ Тимона очень часто встречается в гуманистической литературе эпохи
Возрождения. Мы находим его у итальянцев, французов, испанцев и англичан. Он
привлекал теоретиков гуманизма, новеллистов, поэтов и драматургов. Комедию о
"Тимоне" написал  Боярдо  (1487).  Имя  "Тимона"  мелькает  и  на  страницах
"Опытов" Монтеия (английский перевод-1603).
     Уилард Фарнхем, произведя сравнительное исследование всех  сочинений  о
Тимоне, начиная от Плутарха и до ренессансных авторов, пришел к выводу,  что
шекспировская трактовка образа мизантропа  коренным  образом  отличалась  от
традиционной. Как для древних авторов, так и для писателей-гуманистов  Тимон
был образцом человеконенавистничества. Он воплощал в себе как  раз  то,  что
отрицалось передовой гуманистической мыслью, утверждавшей веру в человека  и
в  его  способность  к  совершенствованию.  В   жизненной   судьбе   Тимона,
презиравшего людей и удалившегося, чтобы жить без  общения  с  ними,  всегда
видели крайнее проявление  антисоциальности,  что  также  давало  гуманистам
повод для осуждения Тимона. Его удаление на лоно природы и одинокая жизнь  в
диком лесу расценивались как отказ от  высших  форм  человеческого  бытия  и
возврат к животному, скотскому состоянию.  Гуманистам  с  их  стремлением  к
распространению культуры "опрощение" Тимона было не по душе.
     Шекспир пошел против этой традиции. Он первый автор, у  которого  Тимон
изображен как трагический персонаж, вызывающий сочувствие, Замысел  Шекспира
очень ясно обнаруживается при сопоставлении его разработки сюжета о Тимоне с
рассказом Плутарха.  В  жизнеописании  Алкивиада  Тимон  упоминается  только
мимоходом.  Здесь  описывается  то  удовольствие,  которое  испытал   Тимон,
встретив Алкивиада, ибо он рассчитывал, что, добившись всей полноты  власти,
Алкивиад раздавит Афины. В биографии Марка Антония о Тимоне рассказано более
подробно. Плутарховский Тимон живет не в лесу,  а  в  Афинах,  но,  презирая
людей, он не желает общаться  с  ними.  Единственный,  для  кого  он  делает
исключение, это такой же человеконенавистник, как  он,  -  Апемант.  Причина
мизантропии Тимона лишь мимоходом упоминается Плутархом. Его  Тимон  не  был
богатым человеком и не  растратил  огромного  состояния  на  друзей.  Просто
случилось так, что однажды, испытывая  нужду,  он  обратился  за  помощью  к
друзьям и, не получив ее, возненавидел их, а заодно и весь людской род. Свою
ненависть к людям он выразил в эпитафии, которую  велел  вырезать  на  своей
могиле.
     Тимон Плутарха - человек, выделяющийся своей  эксцентричностью,  в  нем
нет  ничего  типичного,  и  древний  историк-моралист  изображает  его   как
человека, отклонившегося от норм природы и нравственности.
     У Лукиана, с сочинением которого Шекспир каким-то образом познакомился,
Тимон  изображен  богачом,  щедрым  по  отношению  к  своим   друзьям.   Его
расточительность завершается растратой состояния, и тогда  все,  кто  раньше
льстил ему, чтобы получать подачки, отворачиваются от него. Безбожник Лукиан
изображает  разорившегося  Тимона  человеком,  проклинающим  богов  за  свою
злосчастную  судьбу.  С  явным  удовольствием  автор  вложил  в   его   уста
всевозможные богохульства. Однако Зевс, услышав жалобы Тимона,  пожелал  ему
помочь. Тимон просил, чтобы громовержец обрушил гром и  молнии  на  неверных
друзей, но олимпийский бог не в состоянии этого сделать, так как сломал свой
громоносный  жезл,  размахивая  им,  чтобы  наказать  философа   Анаксагора,
отрицавшего власть богов. Тогда Зевс приказывает Гермесу  обогатить  Тимона.
Тимон, живущий в уединении, копает землю и находит  огромное  сокровище.  Об
этом становится известно неверным друзьям, и  они  снова  приходят  к  нему,
опять льстят и пускаются на всевозможные уловки для того, чтобы  выманить  у
него золото, Тимон вдоволь наслаждается их унижением, а затем прогоняет  их.
не дав ничего. После этого он решает жить отшельником,  сохраняя  вражду  ко
всем  людям.  Но  при  этом  Лукиан,  сочувствуя  Тимону  в  его   осуждении
корыстолюбия людей, явно не одобряет его намерения вести одинокую жизнь.
     Мы видим, таким образом, что, как и в  подавляющем  большинстве  других
случаев, создавая сюжет пьесы, Шекспир многое брал из различных  источников,
по заимствования были  подчинены  идейному  замыслу,  вполне  оригинальному.
Концепция трагедии отличается свойственной Шекспиру масштабностью. Его Тимон
не просто частное лицо, на долю которого выпало несчастье,  заставившее  его
возненавидеть людей. Шекспировский Тимон - не только богатый, но  и  знатный
вельможа, один из самых первых и влиятельных граждан Афин.  Судя  по  одному
намеку, он был даже воином и полководцем. Во всяком случае, вероятно, не без
основания ему предлагают возглавить войска для защиты Афин  от  наступающего
на них Алкивиада.
     Теснее, чем во всех трактовках  сюжета  у  предшественников,  связывает
Шекспир судьбу героя с жизнью всего общества и государства. Трагедия  Тимона
-  это  трагедия  выдающейся  личности,  чья  жизнь  и  судьба  многообразно
скрещивается с нравственным состоянием общества  в  целом.  По  сравнению  с
другими трагедиями здесь меньше всего личных мотивов.  У  Тимона  нет  жены,
возлюбленной или родственников. Он  предстает  перед  нами  только  в  своих
общественных связях, как с Афинским государством в целом в лице его  сената,
так и с отдельными гражданами, ищущими его расположения.
     Широта трагического диапазона Шекспира обычно  проявляется  также  и  в
том,  что  не  только  общество,  но  и  вся  природа,  космос   оказываются
вовлеченными  в  тот  клубок  противоречий,   который   ранит   душу   героя
меланхолией, муками страсти  и  безумием.  Так  обстоит  дело  и  в  "Тимоне
Афинском".  Здесь,  правда,  не  появляются  сверхъестественные  существа  и
природа не разражается грозами. Она равнодушно взирает на страдания  Тимона,
как равнодушно к нему и погрязшее в корыстных стремлениях общество.  Но  сам
Тимон ощущает несправедливость в ее  космическом  вселенском  масштабе.  Это
очень выразительно проявляется  в  последних  актах  трагедии,  в  монологах
Тимона: "О всеблагое солнце! Извлеки сырую гниль  из  недр  земли  наружу  и
зарази весь воздух под  луною..."  (IV,  3),  "О  ты,  природа,  мать  всего
живого..."  (IV,  3),  в  страстной  тираде,  с  которой  он  обращается   к
разбойникам: "Солнце - первейший вор... Луна - нахалка и воровка тоже... Все
в мире - вор!" (IV, 3).
     Наряду  с  грандиозностью  замысла   трагедии,   содержащей   осуждение
всемирной  несправедливости,  ее  драматическая  композиция  сравнительно  с
другими произведениями данного периода отличается простотой. Здесь  нет  той
многоплановости действия, которая  так  характерна  для  "Гамлета",  "Короля
Лира" и "Антония и Клеопатры". Б этом отношении "Тимон Афинский" ближе к той
концентрированной структуре, которая отличает "Отелло" и "Макбета".  Но  эти
две трагедии изображают сложный и мучительный процесс  развития  губительной
страсти  в  душе  героя.  В  "Тимоне  Афинском"  развитие   личности   героя
представлено гораздо проще. Мы видим две его ипостаси.  Сначала  перед  нами
щедрый и благожелательный ко всем Тимон, затем  в  его  сознании  происходит
резкий  перелом  и  он  преображается  в   человеконенавистника,   пылающего
неукротимым гневом. Этот переход совершается внезапно.
     Проще и даже прямолинейнее изображение и других персонажей. Шекспир  не
стремился  здесь  к  той  индивидуализации,  которая  делала  столь   живыми
создаваемые им типы. Второстепенные персонажи  трагедии  представляют  собой
односторонние, по, правда, очень рельефные воплощения определенных  качеств.
Они являются их обобщенной персонификацией, и недаром  несколько  персонажей
даже  не  названы  именами,  а  обозначены  лишь  своей  профессией:   поэт,
живописец, ювелир, купец. Это почти как в моралите. Но,  конечно,  мы  ни  в
коей мере не  хотим  сказать  этим,  что  Шекспир  возвращается  к  наивному
морализаторству средневековой народной драмы. Широта его взгляда  на  жизнь,
глубокое постижение ее  противоречий  во  всей  их  сложности  сохраняют  за
"Тимоном  Афинским"   все   качества   жизненной   наполненности,   присущие
ренессансной драме.
     И все же, больше чем где бы то ни было, Шекспир отходит здесь от  драмы
характеров, приближаясь к тому, что мы определяем как драматургию  идей.  Он
нигде не погрешает против психологической правды, но она предстает в "Тимоне
Афинском" в своих самых обобщенных проявлениях. Шекспира интересуют здесь не
тонкие извивы человеческой души, а простейшие и даже грубые в своей простоте
проявления человеческой натуры. С неумолимой суровостью подчеркивает Шекспир
власть бездушного расчета над людьми, их неприкрытую жажду выгоды.
     Многое здесь проще, чем в  таких  трагедиях,  как  "Гамлет",  "Отелло".
"Король Лир", "Макбет", "Антоний и Клеопатра"  и  даже  "Кориолан".  Но  эта
простота отнюдь не приводит к обеднению содержания. Здесь уместно  вспомнить
суждение Белинского об этой трагедии, до сих пор  не  привлекавшее  внимания
наших шекспироведов.
     Вот что писал Белинский о "Тимоне Афинском": "...эта пьеса так  проста,
так немногосложна, так скудна путаницею происшествий, что, право, невозможно
и рассказать ее содержания. Люди обманули  человека,  который  любил  людей,
надругались над его святыми чувствованиями, лишили его веры  в  человеческое
достоинство, и этот человек возненавидел людей и проклял их: вот вам  и  все
тут, больше ничего нет. И что же? Составили ли  вы  себе,  по  моим  словам,
какое-нибудь понятие об этом великом  создании  великого  гения?  О,  верно,
никакого! ибо эта идея слишком обыкновенна, слишком известна всем,  каждому,
слишком истерта и истреплена в тысячах сочинений, хороших и дурных,  начиная
от Софоклова Филоктета, обманутого Улиссом и проклинающего человечество,  до
"Тихона Михеевича", обманутого вероломною женою и  плутом-родственником.  Но
форма, в которой выражена эта идея, но содержание пьесы  и  ее  подробности?
Последние так мелочны, так пусты  и  притом  так  всякому  известны,  что  я
наскучил бы вам смертельно, если бы вздумал их пересказывать.  И  однакож  у
Шекспира эти подробности так занимательны, что вы не оторветесь  от  них,  и
однакож у него мелочность и пустота этих подробностей  приготовляет  ужасную
катастрофу, от которой волосы встают дыбом, - сцену  в  лесу,  где  Тимон  в
бешеных проклятиях, в горьких,  язвительных  сарказмах,  с  сосредоточенною,
спокойною яростию рассчитывается с человечеством. И потом, как выразить  вам
то чувство, которое  возбуждает  в  душе  известие  о  смерти  добровольного
отверженца от людей! И вся эта ужасная, хотя и бескровная трагедии,  ужасная
даже в своей простоте, в свеем спокойствии, приготовляется глупою  комедией,
отвратительною картиною, как люди обжирают человека, помогают ему разориться
и потом забывают о нем, эти люди, которые

                        Любви стыдятся, мысли гонят,
                        Торгуют волею своей,
                        Главы пред идолами клонят
                        И просят денег да цепей.

     И  вот  вам  жизнь,  или,  лучше  сказать,  прототип  жизни,  созданный
величайшим из поэтов! Тут нет эффектов, нет сцен, нет  драматических  вычур,
все просто и обыкновенно, как день мужика, который в  будень  ест  и  пашет,
спит и пашет, а в праздник ест, пьет  и  напивается  пьян.  Но  в  том-то  и
состоит задача реальной поэзии, чтобы извлекать поэзию жизни из прозы  жизни
и потрясать души верным изображением этой жизни" <В. Г. Белинский,  Собрание
сочинений в трех томах, т. 1, М. 1948, стр. 131>.
     В чем же состоит та простая и великая жизненная истина, которую Шекспир
выразил в своей трагедии?
     Мы  видели  во  всех  предшествующих   произведениях   драматурга   его
постоянное стремление пробиться сквозь поверхность жизни и дойти до самой ее
сердцевины, для того чтобы  найти  корни  зла.  Мы  были  бы  несправедливы,
сказав, что только в "Тимоне Афинском" Шекспир осуществил свое стремление  и
достиг цели. Его великие творения "Гамлет", "Отелло", "Король Лир", "Макбет"
- глубоко раскрывают нам основы тех противоречий  действительности,  которые
извращают природу человека, делают  людей  врагами  друг  другу,  превращают
жизнь  в  непереносимую  муку.  Это  было  сделано  Шекспиром  с  той  силой
художественного мастерства, благодаря которой  трагедии  его  героев  обрели
удивительную жизненность, волнуя умы и сердца людей многих поколений. Корень
зла Шекспир видел в чудовищном себялюбии, которое возникло  как  неожиданный
спутник высокого развития личности, когда она освободилась от  средневековых
пут. Мы уже не раз  подчеркивали,  что  Шекспир,  конечно,  не  мыслил  теми
понятиями, которые служат нам для определения существа социальных процессов.
Но чутьем  художника-реалиста  он  постиг  смысл  того  переворота,  который
происходил в сознании людей его  эпохи,  и  видел  социальные  основы  этого
переворота.  Шекспир  стоял  у  колыбели  буржуазного  общества,  и,  будучи
гениальным в понимании общественных отношений, он наглядно изобразил в своих
трагедиях первые результаты грандиозной ломки общественного сознания, В  его
трагедиях пред нами предстает картина распада всех  феодально-патриархальных
связей между людьми. Показано это было им уже и в прежних произведениях,  но
в "Тимоне Афинском" это не только показано, но и сказано великим драматургом
в полных гнева речах Тимона. Подчеркнутая декларативность трагедии  не  дает
ей художественного превосходства над "Гамлетом" или "Королем Лиром". Но  как
документ, характеризующий мировоззрение  Шекспира,  "Тимон  Афинский"  имеет
несомненное значение.
     Читая тирады героя, мы не можем не  вспомнить  гениальную  формулировку
последствий буржуазного  развития  для  человеческого  общества,  данную  К.
Марксом и Ф. Энгельсом: "Буржуазия, повсюду, где  она  достигла  господства,
разрушила   все   феодальные,   патриархальные,   идиллические    отношения.
Безжалостно разорвала она пестрые феодальные путы, привязывавшие человека  к
его "естественным повелителям", и не оставила между  людьми  никакой  другой
связи, кроме голого интереса,  бессердечного  "чистогана".  В  ледяной  воде
эгоистического расчета потопила она священный трепет  религиозного  экстаза,
рыцарского энтузиазма, мещанской сентиментальности.  Она  превратила  личное
достоинство человека в меновую стоимость..." <К. Маркс и Ф.  Энгельс,  Соч.,
т. IV, стр. 426.>
     Вся трагедия Тимона сконцентрирована вокруг одного - значения  денег  в
жизни людей. Вначале он предстоит перед нами как человек, видящий в  деньгах
средство сделать приятной свою жизнь и жизнь  других.  Богатство  имеет  для
него цепу именно в той мере, в которой оно может доставить людям наслаждение
и счастье. В этом отношении он напоминает Антонио из "Венецианского  купца",
который готов был пожертвовать для своих друзей всем. Однако, как мы помним,
и друзья отвечали Антонио взаимной любовью. Когда над ним нависла опасность.
они сделали все, чтобы спасти его от жаждавшего крови ростовщика Шейлока. Не
только друзья, но и государство в лице дожа  и  венецианского  сената  стали
тогда на защиту Антонио. В споре между Антонио и Шейлоком немалую роль играл
вопрос о законности решения их тяжбы. Читатель помнит, что  Шейлок  опирался
на букву закона, а  защитница  Антонио,  Порция,  доказала,  что  формальное
следование закону в конечном счете обращается против человека.
     Мы  вспомнили  раннее  произведение  Шекспира  потому,  что   сравнение
социальных концепций, лежащих в  основе  этих  двух  драм  (при  несомненном
художественном превосходстве  "Венецианского  купца"),  наглядно  показывает
развитие мысли Шекспира, преодоление им прежних иллюзий о соотношении  добра
и зла в действительности. В "Тимоне Афинском"  перед  нами  зрелый  Шекспир,
который постиг всю бесчеловечность утвердившихся в обществе  отношений.  При
этом он видит, что бездушие царит повсеместно. Оно проявляется и в поведении
людей, и в действии закона.  Последнее  выразительно  представлено  в  линии
сюжета, связанной с Алкивиадом.  Афинский  полководец  обращается  к  сенату
(III, 5) и просьбой помиловать его друга, который в порыве гнева убил своего
обидчика, Алкивиад не отрицает вины друга,  он  просит  только,  чтобы  того
судили не за один этот поступок, но приняли во внимание все его человеческие
качества. Друг был достойным человеком, совершившим немало подвигов на  поле
брани, защищая Афины. Алкивиад  просит  предоставить  возможность  виновному
искупить свой  проступок  на  поле  боя.  Сенаторы  стоят  на  точке  зрения
формального закона. Человек, которого они судят, не существует для  них  как
личность, он только некая единица,  нарушившая  закон.  Сенаторы  отказывают
Алкивиаду в его просьбе. Более того, уже одно то, что  он  смеет  оспаривать
судей  и  подвергать  сомнению  правильность  их  решения,   вызывает   гнев
сенаторов, которые изгоняют и самого Алкивиада, несмотря на все его  прежние
заслуги перед Афинским государством.
     Этот выразительный эпизод в концентрированной форме выражает отношения,
установившиеся  между  личностью  и  государством.   В   хрониках   Шекспира
утверждалась  идея,  что  государство  существует  для   людей   как   сила,
объединяющая  их  и  устанавливающая  справедливые  отношения  между   ними.
Шекспир,  достигший  полной  зрелости  политической  мысли,  понимает,   что
государство  представляет  собой  нечто  враждебною  человеку.  Оно  требует
беспрекословного подчинения себе. Не оно служит людям, а люди должны служить
ему.
     Судьба Тимона также подтверждает это. Он не  раз  помогал  государству,
когда оно нуждалось в средствах. Но ни  государство,  ни  мнимые  друзья  не
пришли на помощь Тимону, когда он оказался в нужде.
     С предельной наглядностью в трагедии изображено то, что каждый  человек
оказывается предоставленным самому себе. Мы видим здесь действительно полный
распад всех связей, место которых занял голый "интерес", "чистоган".
     Как и в  "Короле  Лире",  Шекспир  показывает,  что  место  и  значение
человека  в  обществе  определяется  не  его  человеческими   качествами   и
достоинствами,  а  богатством,  то  есть  чем-то  находящимся,  вне   самого
человека.  Происходит  извращение  человеческой  природы,  и  это   было   с
потрясающей художественной силой выражено  Шекспиром  в  известном  модологе
Тимона   Афинского,   привлекшем   к   себе   внимание    К.    Маркса.    В
"Экономическо-философских рукописях 1844  года"  К.  Маркс  писал:  "Шекспир
превосходно изображает сущность денег" <К. Маркс и Ф. Энгельс об искусстве",
т, 1, М., "Искусство", 1957, стр. 168.>.
     Комментируя монологи Тимона: "Тут золота достаточно вполне, чтоб черное
успешно сделать белым, уродство - красотою, зло - добром..." (IV,  3)  и  "О
ты, приветливый цареубийца, орудье распри меж отцом и сыном..." (IV, 3)], К.
Маркс пишет: "...то, что могут купить деньги, это - я сам,  владелец  денег.
Сколь велика сила денег, столь велика и моя сила. Свойства денег суть мои  -
их владельца - свойства и сущностные силы. Поэтому то, что я есмь и что я  в
состоянии сделать, определяется отнюдь не моей индивидуальностью. Я уродлив,
но я могу купить  себе  красивейшую  женщину.  Значит,  я  не  уродлив,  ибо
действие уродства, его отпугивающая сила, сводится на нет деньгами... Деньги
являются высшим благом - значит, хорош и их владелец... И разве я, который с
помощью денег способен получить все, чего жаждет человеческое сердце,  разве
я не обладаю всеми человеческими способностями? Итак, разве  мои  деньги  не
превращают всякую мою немощь в ее прямую противоположность?" <Там же.>
     Золото  производит  смешение  всех  ценностей   жизни.   Оно   способно
позолотить  любой  порок,   окружить   почитанием   ничтожество,   извратить
естественные  стремления  людей.  Как  пишет  К.  Маркс,  "Шекспир  особенно
подчеркивает в деньгах два их свойства:
     1) Они - видимое божество, превращение всех  человеческих  и  природных
свойств в их противоположность, всеобщее смешение и  извращение  вещей;  они
осуществляют братание невозможностей.
     2) Они - наложница всесветная, всеобщий сводник людей  и  народов  <Там
же, стр. 164.>.
     Маркс останавливается также на вопросе о последствиях извращающей  роли
денег по отношению к человеческой личности и ее общественным связям. Как  он
пишет,  комментируя   и   развивая   мысль   Шекспира,   "деньги   являются,
следовательно,   всеобщим   извращением   и_н_д_и_в_и_д_у_а_л_ь_н_о_с_т_е_й,
которые  они  превращают  в  их  противоположность  и  которым  они  придают
свойства, противоречащие их действительным свойствам.
     В качестве этой и_з_в_р_а_щ_а_ю_щ_е_й силы деньги выступают затем и  по
отношению к  индивиду  и  по  отношению  к  общественным  и  прочим  связям,
претендующим на  роль  и  значение  самостоятельных  с_у_щ_н_о_с_т_е_й.  Они
превращают верность в  измену,  любовь  в  ненависть,  ненависть  в  любовь,
добродетель в порок, порок в добродетель,  раба  в  господина,  господина  в
раба, глупость в ум, ум в глупость...
     Кто может купить храбрость, тот храбр, хотя бы он был трусом.  Так  как
деньги обмениваются не на какое-нибудь одно  определенное  качество,  не  на
какую-нибудь  одну  определенную  вещь  или  определенные  сущностные   силы
человека, а на весь человеческий  природный  предметный  мир,  то,  с  точки
зрения их владельца, они обменивают любое свойство и любой предмет на  любое
другое свойство или предмет, хотя бы и противоречащие обмениваемому.  Деньги
осуществляют братание  невозможности;  они  принуждают  к  поцелую  то,  что
противоречит друг другу" <Там же, стр. 170-171.>.
     Вместе  со  своим  героем  гуманист  Шекспир  видит  крушение   идеалов
человечности  в  мире,  где  царит  власть  золота.  Гнев  Тимона,   однако,
обращается не против самого золота,  а  против  людей,  поклоняющихся  этому
новому "божеству". Шекспир  не  склонен  был  оправдывать  зло  объективными
причинами.  Он   считал,   что   возможность   противостоять   всем   формам
общественного зла заложена в самом человеке. Тимона возмущает то,  что  люди
не хотят бороться  против  власти  золота,  и,  раз  уж  они  так  предались
корыстолюбию, он готов содействовать истреблению человечества. Найденное  им
золото он, в .отличие от своего прототипа у Лукиана, не прячет, а, наоборот,
готов его раздать для того, чтобы люди, борясь друг с  другом  за  обладание
сокровищами,  с  еще  большей  яростью  занялись  взаимным  истреблением.  В
исступлении он кричит разбойникам: "Грабьте же друг друга, ненавидьте  самих
себя. Вот золото еще: берите, режьте глотки без разбору" (IV, 3).
     Ненависть к людям, овладевшая Тимоном, безгранична, и он уже никогда не
примирится с человеческим родом. Однако корень ее в той любви, которую Тимон
раньше так щедро проявлял по отношению ко всем окружающим.
     Шекспир  часто  прибегал  к  одному  приему  для  четкого   определения
характеров своих персонажей: он либо ставил  их  в  сходные  ситуации,  либо
наделял одинаковыми страстями и стремлениями. Так, мы видели, что  отношение
Гамлета к задаче мести особенно рельефно  обнаруживалось  при  сопоставлении
датского принца с Лаэртом и Фортинбрасом, у которых тоже были убиты отцы.  В
"Тимоне  Афинском"  параллельно  герою  Шекспир   выводит   фигуру   другого
человеконенавистника - Апеманта. Этот циник никогда не  любил  людей  и  был
убежден в том, что натуру человека определяют дурные качества. Люди для него
не более чем разновидность животных:

                      "Род человечий выродился, видно,
                      В породу обезьян" (I, 1).

     Исследователями стиля Шекспира  было  замечено,  что  образная  система
трагедии   изобилует   словами,    метафорами,    сравнениями,    настойчиво
утверждающими идею  господства  в  жизни  звериных  начал.  Когда  Алкивиад,
встретив в лесу Тимона, спрашивает  его:  "Ты  кто  такой?",  тот  отвечает:
"Животное, как  ты!"  (IV,  3).  На  протяжении  пьесы  персонажи  постоянно
называют себя и других животными. Однако человек - самый жестокий из зверей.
Уходя в лес, Тимон говорит: "Там лютый зверь добрее человека". В  этом  ряду
стоят и те образные выражения, которые прямо или  косвенно  утверждают,  что
люди пожирают людей. Льстецы и прихлебатели не только объедали  Тимона,  они
поедали его самого. Как метко замечает Апемант:

                       "Какая тьма людей Тимона жрет,
                       А он не видит их! Орава эта
                       Не яства поглощает - кровь Тимона..." (I, 2).

     Впоследствии Тимой тоже пришел к пониманию того, что люди пожирают друг
друга. Когда в лесу на него нападают разбойники,  он  им  советует  питаться
щедрыми дарами природы, но первый разбойник отвечает за  всех,  что  они  не
могут питаться травой, плодами и водой, "как птица,  звери,  рыба".  На  это
Тимон с горькой иронией  замечает,  что  им  недостаточно  даже  есть  самих
зверей, и птиц, и рыб: "Я знаю - должны вы есть людей" (IV, 3).
     Может показаться, что Тимон, пережив разочарование в  людях,  пришел  к
тому же взгляду на природу человека, что и Апемант. Этот последний, узнав  о
том, что Тимон из ненависти к людям удалился в лес,  ищет  его,  думая,  что
теперь-то они могут встретиться как единомышленники. Но в том-то и дело, что
есть огромное различие между человеконенавистничеством  Апеманта  и  Тимона.
Апемант презирает людей, ибо убежден, что низменность составляет их природу,
поэтому оп не впадает в бурное отчаяние, как это  случилось  с  Тимоном.  Он
смотрит на людей с циническим спокойствием и безразличием.  Апемант  никогда
не видел в жизни ничего хорошего и не  испытал  к  себе  хорошего  отношения
людей. В отличие от  него  Тимон  начал  жизнь  в  богатстве  и  довольстве,
окруженный всеобщим поклонением. Так он говорит о себе: "Для меня  вселенная
кондитерской являлась" (IV, 3). Разными они остались и в нищете.
     Будучи  богатым,  Тимон   отнюдь   не   отличался   благоразумием   или
прозорливостью. Он слепо воспринимал лесть окружавших  его  прихлебателей  и
наивно верил им. Апемант прав, что он сам накликал  на  себя  свою  беду.  С
точки зрения практического житейского  взгляда  на  вещи  Тимон  был  просто
безрассуден. Но его безрассудство в  чем-то  было  родственно  безрассудству
Лира, когда он был всемогущ. Тимон хотел  быть  хорошим  человеком  -  не  в
несчастье, как Лир, а именно тогда, когда у него был "избыток", он готов был
поделиться им с людьми, тогда как Лир, как мы помним, пришел к  этому,  лишь
пройдя через нужду и страдания. Когда люди  превозносили  Тимона,  ему  и  в
самом деле казалось, что они ценят его доброту. Но они это делали только для
того, чтобы побуждать его к еще большей расточительности.
     По-своему Тимон переживает трагедию доверия. Будучи человеком  склонным
к крайностям (Апемант метко определяет его характер,  говоря:  "Ты  в  жизни
никогда не знал золотой середины,  тебе  ведомы  лишь  крайности";  IV,  3),
прозрев, он теперь становится врагом людей. Переворот,  происходящий  в  его
сознании,  противоположен  тому,  который  пережил  Лир.  Тот  вначале   был
безразличен к людям и жил только сознанием  величия  своей  личности.  Тимон
видел свое величие в том, чтобы оказывать благодеяния другим. Прозревший Лир
проникается самозабвенной любовью  к  страждущему  человечеству.  Прозревший
Тимон обуреваем ненавистью по отношению к  всеобщей  порочности  людей.  Лир
считал, что  "нет  в  мире  виноватых".  Он  понял  чудовищные  противоречия
общества, основанного на неравенстве, где неправедный судит невинного. Тимон
не захотел в этом разбираться. Он осудил всех людей без  исключения,  считая
каждого человека морально ответственным за то, что он не сопротивлялся злу.
     Тимон ненавидит  человечество,  ибо  оно  изменило  своей  человеческой
природе, и в этом его отличие от Апеманта, считающего, что люди верны  своей
природе, ведя себя как звери и пожирая друг друга.
     Мизантропию Тимона  критика  иногда  отождествляет  с  позицией  самого
Шекспира. Великий драматург в результате горестных  наблюдений  над  ужасами
жизни пришел будто бы к такому же человеконенавистничеству, как и его герой.
Действительно, как и тогда,  когда  мы  читаем  "Гамлета",  трагедия  "Тимон
Афинский" вызывает у нас ощущение того,  что  гневные  речи  Тимона  так  же
близки духу Шекспира, как и раздумья датского принца, но в  обеих  трагедиях
Шекспир никогда не сливается полностью со своим героем. Несомненно, что  все
сказанное Тимоном о  пороках  общества,  одержимого  стремлением  к  выгоде,
выражает взгляд самого Шекспира. Но это не означает,  что  великий  гуманист
отказался от своей веры в человека. Шекспира отделяет от Тимона то,  что  он
видит и людей, не поддавшихся  всеобщему  растлению.  В  этом  смысле  полна
глубочайшей значительности фигура дворецкого Флавия.  В  то  время  как  все
другие  приходили  в  лес  к  Тимону  в  надежде  поживиться  найденным   им
сокровищем, Флавий пришел к  Тимону  из  любви  к  нему.  Его  привело  сюда
бескорыстное, чистое, человеческое чувство. Мы не можем не обратить внимания
также и на то, что  единственный  персонаж  трагедии,  проявивший  подлинную
человечность, - это простой слуга, человек из народа. Вспомнить об  этом  не
лишне  в  связи  с  тем,  что  "Тимону  Афинскому"  предшествовала  трагедия
"Кориолан",  давшая  повод  утверждать,  будто  Шекспир   с   презрением   и
враждебностью относился к народу.
     С другой стороны, мы не станем отрицать того, что  отношение  Флавия  к
Тимону  -  последний  остаток   прежних   патриархальных   отношений   между
"естественным повелителем" и слугой. Но реально Флавий также живет  в  мире,
где эти  патриархальные  отношения  вконец  разрушены.  Он  тоже  отдельная,
обособленная  от  других  личность.  И  все  же  он  не  поддался   всеобщей
нравственной порче.
     Искренность и бескорыстие Флавия глубоко трогают Тимона. Он молит богов
простить ему поспешность, с которой он "осудил весь мир без исключения":

                     "Есть честный человек, я признаю,
                     Но лишь один - не ошибитесь, боги, -
                     Единственный! И тот всего - слуга" (IV, 3).

     И все же даже Флавий не примиряет Тимона с человечеством. Он гонит  его
от себя. Почему? Потому что непреклонен в своей ненависти к злу и не  хочет,
чтобы добрые люди, существующие как исключение, мешали ему видеть,  что  зло
сильнее их и царит над большинством человечества.
     Тимон умирает непримиренным,  завещая  людям  лишь  проклятие,  и  этим
трагедия не завершается.
     В идейном замысле "Тимона Афинского" немалую роль играет  вторая  линия
действия, связанная с Алкивиадом, Он  тоже  пострадал  от  несправедливости.
Прежние заслуги не спасли его от изгнания. Ненависть  к  обидчикам  овладела
им, но она не приняла форму вражды ко всему человечеству.
     Тимон сродни философствующим героям Шекспира -  Бруту,  Гамлету,  Лиру.
Алкивиад - человек действия. Он в этой пьесе выполняет  функцию  Фортинбраса
("Гамлет"). Его фигура, однако, более выразительна,  чем  образ  норвежского
принца, который остается лишь бледной тенью, тогда  как  характер  Алкивиада
представлен весьма рельефно.
     Он отнюдь не рыцарь без упрека,  но,  не  будучи  идеальным,  он  живой
человек, в котором  лучшие  начала  сильнее  дурных.  Если  его  конфликт  с
Афинским государством начался с личной обиды, то, вступив в борьбу из  жажды
мести, Алкивиад под конец становится тем человеком, который посредством силы
восстанавливает хотя бы относительное равновесие добра и зла в обществе.  Он
воплощает мужественный и воинственный гуманизм,  не  боящийся  прибегнуть  к
насилию для восстановления справедливости.
     Победившему  Алкивиаду,  заставившему  покорно  склониться   сенаторов,
сообщают весть о смерти Тимона и эпитафию, которую тот сам начертал на своей
могиле. В ней говорится о ненависти Тимона  к  миру  и  людям,  но  Алкивиад
единственный, кто понимает, что мизантропия Тимона  имела  своим  источником
высокое представление о том, каким человек должен быть, и вместе  с  тем  мы
слышим из уст Алкивиада мысль о том, что война всех против всех,  царящая  в
обществе, должна смениться миром и социальной гармонией. Если это может быть
достигнуто только насилием над людьми, изменившими своей природе, пусть хоть
это средство поможет благородным целям:

                     "Пускай война рождает мир, а мир,
                     Войну смирив, отныне будет свят" (V, 4).

     Эти  заключительные  слова  старинной  трагедии   неожиданным   образом
протягивают прямую нить от Шекспира  к  нашему  времени,  отвечая  мыслям  и
стремлениям большей и лучшей части современного человечества, стремящейся  к
тому, чтобы изгнать из жизни все то, что делало людей врагами друг Другу, и,
уничтожив  все  звериное,  сделать  жизнь  достойной  человека,  а  человека
достойным своего благородного звания.



   Уильям Шекспир.
   Перикл

---------------------------------------------------------------------------
     Перевод Т.Гнедич
     OCR: Максим Бычков
---------------------------------------------------------------------------


        ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

     Антиох, царь Антиохийский.
     Перикл, царь Тирский.

     Геликан
             } тирские вельможи.
     Эскан

     Симонид, царь Пентаполисский.
     Клеон, правитель Тарса.
     Лизимах, правитель Митилены.
     Церимон, эфесский вельможа.
     Тальярд, антиохийский вельможа.
     Филемон, слуга Перикла.
     Леонин, слуга Диониссы.
     Маршал.
     Сводник.
     Засов, его слуга.
     Дочь Антиоха.
     Дионисса, жена Клеона.
     Таиса, дочь Симонида.
     Марина, дочь Перикла и Таисы.
     Лихорида, кормилица Марины.
     Сводня.

     Диана
           } в качестве хора
     Гауэр

                       Вельможи, рыцари, придворные,
                      матросы, пираты, рыбаки и гонцы.

                      Место действия - разные страны.


        АКT I
                           Перед дворцом Антиоха.
                               Входит Гауэр.

                                   Гауэр

                         Из праха старый Гауэр сам,
                         Плоть обретя, явился к вам.
                         Он песню древности споет
                         И вас, наверно, развлечет.
                         Не раз и в пост, и в мясоед,
                         Под шум пиров или бесед
                         Та песня для вельмож и дам
                         Была приятна, как бальзам,
                         И озаряла их, как Гелиос,
                         Et bonum quo antiquius, eo melius
                         <И благо чем старее, тем лучше. (Лат.)>
                         Но если вам, чей ум живей,
                         Я, старец, песенкой своей
                         Могу понравиться сейчас -
                         Мне лестно позабавить вас.
                         Приятно жить мне, если вам
                         Я, как свеча, свой свет отдам.
                         Итак, теперь смотрите сами:
                         Антиохия перед вами.
                         Построил много лет назад
                         Царь Антиох сей пышный град,
                         Почти восьмое чудо света -
                         От древних я узнал про это.
                         Его супруга умерла,
                         Оставив дочь, а дочь была
                         Наделена красой небесной,
                         Столь небывалой и прелестной,
                         Что царь-отец, греховный пыл
                         К ней ощутив, ее склонил
                         На мерзкий грех кровосмешенья -
                         Погибель ей, отцу - презренье.
                         Свое дитя он вверг в разврат,
                         Позором грех такой клеймят.
                         Но грех царя забыли скоро,
                         И нет на нем клейма позора.
                         А внешность грешницы младой
                         Неотразимой красотой
                         Отличных женихов немало
                         В Антиохию привлекала,
                         Желавших с нею в брак вступить
                         И ложе неги разделить.
                         Отец их запугать желал
                         И вот какой закон издал:
                         "Коль хочешь царским зятем стать,
                         Сумей загадку разгадать,
                         Не сможешь - к смерти будь готов!"
                         Погибло много женихов,
                         Принцессе предлагавших руку, -
                         Могилы их тому порукой.
                         Что дальше - будет видно вам:
                         Я все, что знаю, передам!
                                 (Уходит.)


        СЦЕНА 1
                          Антиохия. Зал во дворце.
                       Входят Антиох. Перикл и свита.

                                   Антиох

                    Итак, ты знаешь, юный Тирский царь,
                    Опасности, грозящие тебе.

                                   Перикл

                    Да, Антиох. Но окрыляет душу
                    Мне дивная награда, и при мысли
                    О той награде - смерти не боюсь.

                                   Антиох

                    Пусть дочь моя войдет в одеждах брачных
                    Как если бы Юпитера объятьям
                    Она предназначалась. Ведь природа
                    Без ведома Луцины, ей на радость,
                    Взвела на небеса конклав планет,
                    Чтоб каждая высоким совершенством,
                    Ей свойственным, принцессу наградила.

                                  Музыка.
                            Входит дочь Антиоха.

                                   Перикл

                    Она идет! Прекрасна, как весна!
                    Все Грации покорны ей. Она
                    Все совершенства как бы совместила.
                    В ее лице, как в книге песнопений,
                    Читаю я одни восторги счастья.
                    Ни злой досаде, ни унылой скорби
                    Подругою она не может быть. -
                    О боги, сотворили вы меня
                    Мужчиной, наслаждающимся страстью,
                    Воспламенили вы в груди моей
                    Желание вкусить небесный плод
                    Иль умереть - так будьте ж мне защитою
                    Я сын ваш, я ваш раб! О, помогите
                    И мне познать бессмертное блаженство!

                                   Антиох

                    Перикл!

                                   Перикл

                             Который зятем Антиоха
                    Великого хотел бы стать.

                                   Антиох

                                             Ты видишь
                    Плоды златые сада Гесперид.
                    Остерегайся их: драконы смерти
                    Не позволяют прикоснуться к ним.
                    Ее лица небесное сиянье
                    Тебя влечет, но нужно заслужить
                    Победою божественное право,
                    Иначе ты умрешь. Немало славных
                    Искателей, бесстрашных, как и ты,
                    Свидетельствуют бледными устами
                    И навсегда умолкшим языком
                    О том, как, прославляя Купидона,
                    Они погибли, мученики страсти.
                    Одно лишь небо покрывает их.
                    Ужасен вид их мертвых тел немых,
                    Они совет дают: дерзать напрасно;
                    Тенета смерти крепки и ужасны!

                                   Перикл

                    Спасибо, Антиох. Ты мне напомнил
                    О том, что смертен я, что тело это -
                    Такое же, как и тела погибших, -
                    Я должен приготовить ко всему,
                    Что мне грозит. Да, помню я и знаю:
                    Законы смерти поучают нас
                    Не верить жизни слабому дыханью.
                    Пора подумать о последней воле.
                    Я, как больной, еще любуюсь жизнью,
                    Но к радостям земным уж не тянусь.
                    Я завещаю вам: живите мирно,
                    Как всем хорошим людям подобает
                    И всем владыкам! Все, чем я богат,
                    Как прах земной, пускай во прах вернется.
                             (Дочери Антиоха.)
                    Но пламя чистое моей любви -
                    Тебе одной! Отныне я готов.
                    Иду навстречу жизни или смерти
                    И смело жду судьбы своей решенья.

                                   Антиох

                    Ты пренебрег моим советом. Что ж!
                    Загадку разгадай или умри,
                    Как те, что прежде разгадать пытались.

                                Дочь Антиоха

                    Из всех моих искателей - тебе,
                    Лишь одному тебе желаю счастья!
                    Лишь одному тебе хочу удачи!

                                   Перикл

                    Как смелый воин, принимаю вызов
                    И призываю в помощь только смелость
                    И верную любовь мою.
                             (Читает загадку.)
                    Реши загадку; "Я не змея,
                    Но плотью родившей питаюсь я.
                    Ту нежность супруга, что женам мила,
                    В отцовском сердце я обрела.
                    Он сын, отец и супруг мой тоже,
                    Я - мать, и жена, и дитя его все же.
                    Как может чудо такое случиться -
                    Реши, если с жизнью не хочешь проститься".
                                (В сторону.)
                    Так вот оно, мое лекарство злое!
                    Скажите мне, неведомые силы,
                    Усеявшие небо сонмом звезд,
                    Глядящих вниз на все дела людские, -
                    Как не затмятся звезды, если правда
                    То, что сейчас, бледнея, разгадал я?
                 (Берет дочь Антиоха за руку и говорит ей.)
                    Сосуд прекрасный! Я тебя любил,
                    Не зная, сколько мерзости вместил
                    Твой совершенный образ; но теперь
                    От слепоты я излечен, поверь.
                    Мужчины званья недостоин тот,
                    Кого постыдный грех к тебе влечет.
                    Ты скрипка. Если б струн твоих касался
                    Тот, кто с тобой законно сочетался,
                    Внимало б небо музыке твоей
                    Божественной. Но ежели злодей
                    До времени расстроил их звучанье,
                    Пусть пляшет мерзкий ад под их бренчанье,
                    А ты мне не нужна!

                                   Антиох

                    Не прикасайся к ней, Перикл. Закон
                    Карает смертью за такую смелость.
                    Реши загадку: истекает срок;
                    Готовься грозный приговор услышать.

                                   Перикл

                    Великий царь!
                    Не любят люди слушать о грехах,
                    Хотя грешат охотно. Не хочу я
                    Открыто мысли высказать мои.
                    Имея книгу всех деяний царских,
                    Надежнее держать ее закрытой.
                    Молва о мерзостях подобна ветру,
                    В глаза людей бросающему пыль,
                    Что причиняет боль и раздраженье:
                    Зажмурь глаза - не испытаешь боли,
                    Промчится ветер - ты открой глаза.
                    Ведь крот слепой, спасаясь от людей.
                    Поработивших землю, насыпает
                    Холмы и этим выдает себя.
                    Цари - как боги. Прихоть их - закон.
                    Кто скажет 3евсу, что преступен он?
                    Ты понял, что сказал я. Полагаю,
                    Разумнее не знать того, что знаю.
                    Я головою дорожу. Прости:
                    Молчит язык мой, чтоб ее спасти.

                                   Антиох
                                (в сторону)

                    Я доберусь до этой головы!
                    О небо! Понял он и догадался.
                    Но с ним я буду ласковым пока.
                                 (Громко.)
                    О, юный Тирский царь, ты понял ложно
                    Загадку и по нашему условью,
                    Ты должен бы закончить дни свои.
                    Но, чтя в тебе цветущий юный отпрыск
                    Прекраснейшего царственного древа,
                    Отсрочку в сорок дней тебе даю,
                    Чтоб ты загадку эту разгадал
                    И, к радости моей, мне зятем стал.
                    Пока гости у нас. Ты будешь принят,
                    Как подобает моему величью
                    И царственному сану твоему.

                        Все, кроме Перикла, уходят,

                                   Перикл

                    Приветливостью этой ты скрываешь
                    Свой низкий грех. Она, как лицемер,
                    Приятна и красива только с виду.
                    Но может быть, я все-таки ошибся,
                    И нет притворства в ласковости этой,
                    И низостью твой дух не осквернен?
                    Но кто же ты, как не отец и сын,
                    Когда объятья нежного супруга
                    Ты открываешь дочери своей?
                    И разве мать свою не пожирает
                    Та, что родившей ложе оскверняет?
                    Цветами вы питаетесь, как змеи,
                    Лишь яд смертельный источать умея.
                    Да, Антиох! Подобные тебе
                    Своих деяний черных не страшатся,
                    Но показать их свету не решатся!
                    Убийство и разврат - одно с другим
                    Так неразлучны, как огонь и дым.
                    Любой порок от срама защитят
                    Его рабы - предательство и яд.
                    Чтоб ты на жизнь мою не покусился,
                    Я от опасности бежать решился!

                                 (Уходит.)

                               Входит Антиох.

                                   Антиох

                    Он догадался, и решил я твердо
                    Его убить.
                    Нельзя, чтоб разглашал он обо мне,
                    Великом Антиохе, всенародно,
                    Что впал я в мерзкий грех.
                    Он должен умереть. Я так желаю!
                    Я этим честь свою оберегаю. -
                    Эй, кто-нибудь сюда!

                              Входит Тальярд.

                                  Тальярд

                                         Ты звал, о царь?

                                   Антиох

                    Тальярд, слуга мой добрый! Я решился
                    Доверить дело трудное тебе.
                    За преданность получишь повышенье.
                    Тальярд, смотри: вот золото, вот - яд.
                    Царь Тирский враг мне. Ты его убьешь.
                    За что - тебе не должно рассуждать.
                    Таков приказ мой. Исполняй скорей!

                                  Тальярд

                    Я все исполню, государь!

                                   Антиох

                                             Довольно!

                               Входит гонец.

                       Ну, отдышись и объясни причину
                       Поспешности твоей.

                                   Гонец

                                          Мой государь!
                    Царь Тирский скрылся.

                                   Антиох

                                          Что же ты стоишь?
                    Коль хочешь жить - лети за ним стрелою,
                    Которую пустил стрелок искусный.
                    Рази его без промаха. Не смей
                    Мне на глаза являться без известья,
                    Что умер царь Перикл.

                                  Тальярд

                                          Мой государь,
                    Уж я-то уложу его, поверь мне.
                    Вот только бы стрелой его достать.
                    Спешу, мой государь.

                                   Антиох

                                          Прощай, Тальярд.

                              Тальярд уходит.

                      Пока Перикл не умер, в страхе я,
                      В смятенье разум и душа моя.

                                  Уходят.


        СЦЕНА 2
                            Тир. Зал во дворце.
                               Входит Перикл.

                                   Перикл
                     (вельможам, находящимся за сценой)

                       Зачем вы беспокоите меня?
                       Зачем плывут неукротимо мысли
                       И меланхолия с потухшим взором
                       Меня, как гость докучный, посещает?
                       Ни ясный день, ни ласковая ночь,
                       Могила всех печалей, не дает
                       Успокоенья мне. Утехи жизни
                       Не радуют меня. Пускай опасность,
                       Которой я страшился, далека,
                       Здесь Антиох меня сразить не может, -
                       Но эта мысль меня не утешает,
                       И радости ни в чем не вижу я.
                       Когда в груди из ложных опасений
                       Рождаются причудливые страсти,
                       Наш страх пред тем, что лишь могло свершиться,
                       Становится причудливей от мысли,
                       Что страшное еще не совершилось.
                       Так и со мною: Антиох силен;
                       Я мал и с ним не в силах состязаться.
                       Все, что замыслил, он осуществит.
                       Но он меня боится, мне не веря,
                       И, как бы я ни чтил его, меня
                       Подозревает, что его бесчещу.
                       Трепещет он огласки. Непременно
                       Захочет он опасность устранить.
                       Его войска займут мою страну;
                       Война охватит всех великим страхом;
                       Смятение отвагу умертвит;
                       И будем сразу мы побеждены,
                       Еще не оказав сопротивленья,
                       Наказаны, не совершив проступка.
                       Скорблю не о себе - я только крона
                       Большого дерева; мне подобает
                       И ствол его и корни защищать.
                       Об участи народа моего
                       Душой и телом я грущу, тоскуя,
                       И, не казненный, сам себя казню я.

                     Входят Геликан и другие вельможи,

                              Первый вельможа

                       Да осенит тебя покой душевный!

                              Второй вельможа

                       И сохрани его до той поры,
                       Пока не возвратишься!

                                  Геликан

                                             Тише, тише!
                       Прислушаемся к голосу рассудка.
                       Все льстящие царю ему вредят.
                       Ведь лесть, подобная мехам кузнечным,
                       Простую искру маленькой заслуги
                       Раздуть способна в пышущее пламя.
                       Меж тем почтительное осужденье
                       Царям полезней, ибо ошибаться
                       Способны и они, как всякий смертный. -
                       Кто говорит о радостном покое,
                       Тот, льстя тебе, клевещет на тебя.
                       Я все сказал. Колени преклоняю:
                       Прощенья иль удара ожидаю.

                                   Перикл

                       Оставьте нас. Пойдите посмотрите,
                       Какие в гавани суда грузятся,
                       И донесите мне.

                              Вельможи уходят.

                                       Ты, Геликан,
                       Меня смутил. Что ты во мне заметил?

                                  Геликан

                       Угрюмый гнев, великий государь.

                                   Перикл

                       Но ты ведь знаешь: царский гнев опасен.
                       Как смел язык твой вызвать этот гнев?

                                  Геликан

                       Как смеют взор свой поднимать растенья
                       К дающим жизнь и пищу небесам?

                                   Перикл

                       Ты знаешь ли, что я имею власть
                       Тебя убить?

                                  Геликан
                           (опускаясь на колени)

                                   Топор точил я сам -
                       Ты только порази меня.

                                   Перикл

                                              Вставай!
                       Прошу тебя, садись. Да, ты не льстец.
                       Спасибо. Царь не должен закрывать
                       Ушей, свое услышав осужденье.
                       Лишь тот советник верный и слуга.
                       Чья мудрость подчиняет властелина.
                       Ну, что ж мне делать? Говори!

                                  Геликан

                                                     Покорно
                       Сносить беду, когда в ней сам виновен.

                                   Перикл

                       Ты, Геликан, как настоящий лекарь,
                       Мне снадобье такое предлагаешь,
                       Какое сам принять бы побоялся.
                       Так слушай же: я был у Антиоха
                       И там, перед лицом жестокой смерти,
                       Красавицу хотел завоевать,
                       Которая дала бы мне потомство -
                       Мне в помощь, подданным моим на радость.
                       Ее лицо мне показалось чудом,
                       Но грязь ее души открылась мне
                       Ужасная. Отец ее преступный
                       Меня не покарал, а обласкал.
                       Тиран всего страшней, то каждый знает,
                       Когда врагов притворно лобызает.
                       Мой страх был так велик, что я сюда
                       Бежал под кровом благосклонной ночи,
                       Меня оберегавшей. Лишь теперь
                       Я понял, что грозило и грозит мне.
                       Тирана страх всегда обуревает;
                       С теченьем лет он только нарастает,
                       Не может не страшиться Антиох,
                       Что я кому-либо открою все же,
                       Как много славных юношей погибло,
                       Не разгадав позорной тайны. Он
                       Не побоится и войну затеять,
                       Провозгласив, что я же виноват.
                       В отмщенье этой якобы вины
                       Не пощадит невинных меч войны;
                       А я люблю всех подданных моих,
                       И в том числе тебя, который ныне
                       Меня корит.

                                  Геликан

                                   Увы, мой государь!

                                   Перикл

                       Да, скорбь моя, прогнав с лица румянец,
                       И сон прогнала мой. Толпа сомнений
                       Меня терзает. Как предотвратить
                       Грозу, пока она не разразилась?
                       Я, видя, что народ не защищу.
                       Как добрый царь, и день и ночь грущу.

                                  Геликан

                       Что ж, государь! Поскольку ты позволил
                       Мне говорить - скажу. Боишься ты
                       Тирана Антиоха. Он, конечно,
                       Открытою войной иль вероломством
                       Тебя уже задумал извести.
                       А посему разумно, государь,
                       Тебе отправиться в другие страны.
                       Пока не стихнет злоба Антиоха
                       Иль волей Парки не прервется нить
                       Его преступной жизни. Власть свою
                       Вручи хотя бы мне на время это:
                       С тобою связан я, как день со светом.

                                   Перикл

                       Я в верности твоей не сомневаюсь,
                       Но, если вторгнутся его войска
                       В пределы наши, что ты будешь делать?

                                  Геликан

                       Тогда земля, что всем нам дорога,
                       Впитает нашу кровь и кровь врага.

                                   Перикл

                       Так. Решено. Прощай же, Тир! Я в Тарс
                       Отправлюсь. Посылай туда известья,
                       Чтоб знал я все о подданных моих.
                       Тебе о них вседневную заботу
                       Вверяю. Мудрости твоей посильно
                       Такое бремя. Клятвы не прошу:
                       Я знаю, тот, кто слово нарушает,
                       И клятвою легко пренебрегает.
                       Мы оба соблюдаем долг и честь,
                       Мы остаемся тем же, что мы есть:
                       Ты - подданным пример и украшенье,
                       Я - царь, тебе доверивший правленье.

                                  Уходят.


        СЦЕНА 3
                           Тир. Передняя дворца,
                              Входит Тальярд.

                                  Тальярд

     Так  это,  значит.  Тир,  а это - дворец. И здесь именно я должен убить
царя Перикла; а если я его не убью, то меня повесят, как только я вернусь на
родину. Опасное дело. Да, как поразмыслишь, разумный человек был тот, кто на
вопрос, чего бы он хотел от царя, ответил, что не хотел бы знать ни одной из
царских  тайн.  Теперь  я  вижу, что это просьба весьма разумная. Ведь ежели
царь  прикажет человеку быть негодяем, то человек этот обязан в силу присяги
быть негодяем. Тсс! Сюда идут тирские вельможи!

                  Входят Геликан, Эскан и другие вельможи.

                                  Геликан

                    Друзья! Расспрашивать меня не нужно
                    О том, куда правитель удалился.
                    Он мне доверил власть - гласит приказ -
                    И ныне путешествовать изволит.

                                  Тальярд
                                (в сторону)

     Как! Царь уехал?

                                  Геликан

                                                   Если вы хотите
                    Узнать - зачем, ни с кем не попрощавшись,
                    Он нас покинул, я вам намекну:
                    Царь Антиох...

                                  Тальярд
                                (в сторону)

     Что? Что про Антиоха?

                                  Геликан

                    ...По никому неведомым причинам
                    Разгневался на нашего царя.
                    И царь наш, проявить пред ним желая
                    Раскаянье в невольной сей вине,
                    Решил пуститься в море, где пучина
                    Ему всечасно смертью угрожает.

                                  Тальярд
                                (в сторону)
     Выходит,  что  теперь  меня  не  повесят,  даже  если  я  буду  об этой
ходатайствовать!

                     Наш царь, наверно, будет очень рад,
                     Что он в такое плаванье пустился:
                     На суше не погиб - погибнет в море.
                     К ним подойду.
                                 (Громко).
                                   Привет вельможам Тира!

                                  Геликан

                     Привет антиохийскому вельможе,
                     Посланцу Антиоха.

                                  Тальярд

                                       Я с письмом
                     К царю Периклу; но, как мне известно,
                     Уехал он неведомо куда.
                     Я полагаю, что письмо вернуться
                     Должно к тому, кто написал его.

                                  Геликан

                     Нам это обсуждать не подобает:
                     Письмо не к нам, а к нашему царю.
                     Ты пред отъездом посети наш пир:
                     С Антиохией не враждует Тир.

                                  Уходят.


        СЦЕНА 4
                        Тарс. Зал в доме правителя.
                      Входят Клеон, Дионисса и другие.

                                   Клеон

                    Здесь, друг мой Дионисса, отдохнем,
                    И пусть рассказы о чужих печалях
                    Научат нас забыть свою печаль.

                                  Дионисса

                    Мы только раздуваем пламя скорби,
                    Когда его пытаемся задуть!
                    Напрасно землекопы холм срывают:
                    Они такой же рядом насыпают.
                    Мой друг! Напоминает наша скорбь
                    Кустарник. Садовод, его стригущий.
                    Способствует тому, чтоб стал он гуще.

                                   Клеон

                    О Дионисса!
                    Голодный неспособен скрыть свой голод;
                    Кто хочет пищи, тот ее попросит.
                    Да, очи плачут, языки вопят
                    Без передышки, но они хотят,
                    Чтоб вопли скорби громче становились,
                    Чтоб разбудили дремлющее небо,
                    Способное страдающим помочь.
                    О бедствиях, перенесенных нами,
                    Я расскажу словами, ты - слезами!

                                  Дионисса

                    Все, что могу, я выражу.

                                   Клеон

                                             Внемлите!
                    Наш Тарс, которым правлю я сейчас,
                    Когда-то был прославлен изобильем,
                    По улицам его текло богатство,
                    И башни, гордо головы вздымая,
                    Как будто целовали облака.
                    Всему у нас дивились иноземцы.
                    Друг перед другом пышностью нарядов
                    Хвастливо щеголяли горожане;
                    На пиршествах столы от яств ломились,
                    И меньше гости ели, чем дивились,
                    О бедности народ уже не знал
                    И слово "помощь" низким почитал.

                                  Дионисса

                    Увы, все это истина!

                                   Клеон

                                         Гляди же,
                    Как небо покарало нас теперь!
                    Вот эти рты, которым было мало
                    Всей роскоши земного изобилья,
                    Которых щедро и вода и воздух
                    Богатыми дарами ублажали,
                    Теперь, как позабытые дома,
                    Потрескались от злого запустенья.
                    Вот эти рты, что тешили себя
                    Изысканными яствами недавно,
                    Теперь бывают рады корке хлеба.
                    Вот эти матери, детей любимых
                    Привыкшие закармливать сластями,
                    Теперь готовы съесть своих малюток:
                    Так остры зубы голода! Супруги
                    Бросают жребий, кто продлит другому
                    Существование, погибнув первым.
                    Как нищие, рыдают богачи,
                    Все мечутся в отчаянье. И, видя,
                    Как надают от голода другие,
                    Не в силах мы ни руку им подать,
                    Ни, даже мертвых, их земле предать.

                                  Дионисса

                    Запавшие глаза и щеки наши
                    О бедствии свидетельствуют этом.

                                   Клеон

                    Пускай же города, что пьют беспечно
                    Из чаши изобилья золотой,
                    Услышат вопль измученного Тарса!
                    Их может ждать такая же судьба.

                              Входит вельможа.

                                  Вельможа

                    Где наш правитель?

                                   Клеон

                                       Он перед тобой.
                    Ну, говори, с каким же новым горем
                    Ко мне пришел ты? Я не ожидаю
                    Вестей отрадных.

                                  Вельможа

                                     Флот замечен в море,
                    Идущий прямо к нашим берегам.

                                   Клеон

                    Меня уже ничто не удивит.
                    Ведь каждое несчастье порождает
                    Несчастье новое. Понятно мне;
                    Какая-то соседняя держава,
                    Воспользовавшись бедствиями Тарса,
                    На кораблях везет свои войска,
                    Рассчитывая нас, уже разбитых,
                    Разбить и затоптать и надо мной,
                    И без того несчастным, одержать
                    Бесславную, дешевую победу.

                                  Вельможа

                    Нет, государь, нам нечего бояться:
                    Под белым флагом эти корабли
                    Несут нам мир, а может быть, и помощь.

                                   Клеон

                    Ужели ты не знаешь до сих пор -
                    Чем лучше внешность, тем обман коварней?
                    Но, что бы ни несли они сейчас,
                    Что испугает полумертвых нас?
                    Что худшее нам может угрожать?
                    Вели ж их предводителю сказать:
                    Я жду его. Пусть он объявит мне,
                    Кто он, откуда и чего он хочет.

                                  Вельможа

                    Иду, мой государь!
                                 (Уходит.)

                                   Клеон

                   Коль друг он - помощь нам его любезна.
                   Коль враг - сопротивляться бесполезно.

                          Входит Перикл со свитой.

                                   Перикл

                    Правитель! Пусть ни наши корабли,
                    Ни войско наше взор твой не смущают
                    Слепящим светом, как маяк полночный.
                    О бедствиях народа твоего
                    Узнали в Тире мы, и вот пред нами
                    Безлюдье этих мертвых, страшных улиц.
                    Явились мы не с тем, чтобы умножить
                    Страданья ваши, но чтоб это бремя
                    Тяжелых испытаний облегчить.
                    Не думайте, что эти корабли -
                    Троянский конь, набитый до отказа
                    Безжалостными слугами войны.
                    Они везут зерно - залог спасенья,
                    От голода и смерти избавленье.

                                    Все

                    Пусть боги Греции тебя хранят!
                    Мы за тебя молиться будем!
                            (Падают на колени.)

                                   Перикл

                                                Встаньте!
                    Не почестей мы ищем, а любви
                    И в гавани надежного укрытья.

                                   Клеон

                    Тех, кто откажет вам в гостеприимстве
                    И вам неблагодарностью отплатит -
                    Будь это наши дети или жены, -
                    Да покарает небо, да постигнет
                    Всеобщее проклятье! Но надеюсь,
                    Что среди нас не сыщется таких,
                    И от лица народа моего
                    Добро пожаловать вам говорю я!

                                   Перикл

                    Спасибо. Погостить нам здесь придется,
                    Пока судьба нам вновь не улыбнется.

                                  Уходят.


        АКТ II
                               Входит Гауэр.

                                   Гауэр

                        Могучий царь пред вами был:
                        Дитя свое он совратил.
                        Но лучший царь явился вам:
                        Хвала Перикловым делам.
                        Не беспокойтесь: будет он
                        От всех превратностей спасен.
                        За лепту малую сто крат
                        Его потом вознаградят.
                        Отменно речь его умна:
                        Клянусь - прельщает всех она.
                        И в Тарсе, где герой живет,
                        Такой от всех ему почет,
                        Что статую его отлили
                        И в честь героя водрузили.
                        Но снова бедствия грозят:
                        Смотрите, что они сулят.

                                 Пантомима.

В  одну  дверь  входят,  беседуя,  Перикл  и Клеон, и с ними вся их свита; в
другую  -  дворянин  с  письмом  к  Периклу.  Перикл  подаст  письмо Клеону,
награждает  посланца  и  посвящает  его в рыцари. Затем Перикл уходит в одну
                        сторону, а Клеон - в другую.

                        Не трутнем Геликан живет,
                        Чужих трудов вкушая мед.
                        Он хочет зло искоренить,
                        Добро сберечь и сохранить.
                        Царя желанье выполняя,
                        Ему он пишет, сообщая
                        О жизни в Тарсе. Пишет он,
                        Как, в злое дело вовлечен,
                        Тальярд убить царя стремится.
                        Из Тарса лучше удалиться.
                        И вот плывет Перикл опять:
                        Но можно ль морю доверять?
                        Вновь буря, гром над головой,
                        Внизу - пучины жадный вой.
                        Корабль сейчас ко дну пойдет;
                        Царя такая ж участь ждет:
                        Совсем один остался он,
                        Богатства, слуг, друзей лишен.
                        И море, словно дикий зверь,
                        Над ним натешится теперь.
                        Но вот устала наконец
                        Судьба от ярости. Храбрец
                        На сушу выброшен. И вот
                        Перикл по берегу идет.
                        Что будет дальше - поглядите,
                        Меня ж за болтовню простите.

                                 (Уходит.)


        СЦЕНА 1
                      Пентаполис. Открытый берег моря.
                       Входит Перикл, весь промокший.

                                   Перикл

                        О звезды гневные! Уймите ярость!
                        Дождь, ветер, гром! Пред вами только смертный,
                        Который вам подвластен. Мне велит
                        Природа уступить и покориться.
                        Безжалостно меня швыряло море
                        На берега скалистые, но я
                        Остался жив. О, где же смерть моя?
                        Ужели вашей грозной, злобной силе
                        Нужны несчастья бедного царя?
                        Ах, из могилы, из морской пучины
                        Извергнутый, я жажду лишь кончины.

                             Входят три рыбака.

                                Первый рыбак

     Ну, что ты стал, дуралей?

                                Второй рыбак

     Иди-ка, тащи сети!

                                Первый рыбак

     Ты что, оборванец, не слышишь?

                                Третий рыбак

     Что ты говоришь, хозяин?

                                Первый рыбак

     Пошевеливайся-пошевеливайся, а то будет тебе.

                                Третий рыбак

     Ей-богу,  хозяин,  я  никак  не  могу  забыть тех бедняг, которых смыло
только что волной.

                                Первый рыбак

     Уж  точно,  бедняги!  У  меня  у  самого защемило сердце от их жалобных
криков,  когда  они,  утопая, молили о спасении. А нам впору было самих себя
спасать.

                                Третий рыбак

     А  ведь,  помнишь,  хозяин,  что  я  сказал, когда мы увидели дельфина?
Здорово  он прыгал и кувыркался. Я слыхал, будто дельфины на вкус напоминают
и  рыбу  и  мясо.  Пропасти  на  них  нет, проклятых! Каждый раз. когда вижу
дельфина,  боюсь,  что  меня волной смоет в море. Дивлюсь я, хозяин, как это
рыбы живут в море!

                                Первый рыбак

     Да  живут  они  точно  так  же,  как  и  люди  на суше: большие поедают
маленьких.  Посмотри,  например,  на  богатого  скрягу:  чем не кит? Играет,
кувыркается,  гонит  мелкую  рыбешку,  а  потом  откроет  пасть  и  всех их,
бедненьких, одним глотком и сожрет. Да и на суше немало таких китов: откроет
пасть и целый приход слопает, да и церковь с колокольней в придачу...

                                   Перикл
                                (в сторону)

                     Послушаешь - есть чему поучиться.

                                Третий рыбак

     А  все-таки,  хозяин,  будь  я  звонарем,  я  бы  не прочь оказаться на
колокольне как раз в тот день, когда кит ее слопает.

                                Второй рыбак

     Это почему же?

                                Третий рыбак

     А  потому, что тогда киту пришлось бы и меня проглотить, а уж я, только
окажись  в  его  брюхе, поднял бы такой трезвон, что не дал бы киту и минуты
покоя,  пока  он  не отрыгнул бы и колокола, а колокольню, и церковь, и весь
приход. Эх, кабы добрый наш царь Симонид со мной согласился...

                                   Перикл
                                (в сторону)
                     Симонид?

                                Третий рыбак

     Мы очистили бы страну от трутней, крадущих мед у трудолюбивых пчел.

                                   Перикл
                                (в сторону)

                     О рыбах рассуждая, люди эти
                     О человеческих пороках судят.
                     В подводном царстве, как и на земле,
                     Есть представленье о добре и зле.
                                 (Громко.)
                     Мир труженикам, честным рыбакам!

                                Второй рыбак

     Честным?  Эх,  приятель,  что  проку  в  том,  чтобы быть честным? Коли
найдешь  в  календаре удачный денек - забирай его скорее, чтобы никто другой
не стащил.

                                   Перикл

     Вы видите: море выбросило меня на ваш берег.

                                Второй рыбак

     Ну, это уж оно, наверно, с пьяных глаз подкинуло тебя нам!

                                   Перикл

                     Я был игрушкой ветров и валов.
                     Меня, как мяч, швыряло на просторе.
                     Теперь у вас я жалости прошу,
                     Я, отроду подачек не просивший.

                                Первый рыбак

     Это жаль, приятель, что ты не умеешь просить. Здесь у нас в Греции есть
такие, которые, попрошайничая, зарабатывают больше, чем мы, работая.

                                Второй рыбак

     Ну, а рыбу-то ты ловить умеешь?

                                   Перикл

     Ни разу не пробовал.

                                Второй рыбак

     Так ты с голоду пропадешь, право! В наши дни кто не умеет рыбу ловить -
хоть в мутной воде, - обязательно пропадет.

                                   Перикл

                     Чем был я прежде, я про то забыл,
                     А чем я стал - я только ощущаю:
                     Я человек, продрогший до костей.
                     Кровь так застыла в жилах у меня,
                     Что мой язык уже почти не в силах
                     О помощи просить. И если вы
                     Откажете - безропотно умру.
                     Но тело мертвое не оскорбляйте
                     И по обычаю земле предайте!

                                Первый рыбак

     Да  зачем  же тебе умирать? Боги не допустят этого. Возьми-ка мой плащ,
завернись  в него и согрейся. Полно! Ободрись! Ты малый хоть куда. Пойдешь с
нами,  будем жить-поживать, по праздникам у нас будет мясцо, а в постные дни
- рыбка, а то и пироги да вафли. Идем! Мы все тебе будем рады!

                                   Перикл

     Благодарю тебя за эту милость.

                                Первый рыбак

     А как же ты сказал, друг любезный, что не умеешь просить милостыню?

                                   Перикл

     Я только умолял.

                                Второй рыбак

     Только  умолял!  Это  ловко! Надо будет и мне поучиться только умолять;
тогда, пожалуй, и от плетей увернешься.

                                   Перикл

     Как, неужели здесь всех нищих наказывают плетьми?

                                Второй рыбак

     Не  всех,  приятель,  далеко  не  всех.  Кабы  у нас всех нищих стегали
плетьми.  так должность палача была бы выгодной! Я бы не прочь был променять
свою  работу на работу палача. - Ну, я пойду. Пора вытаскивать сети! (Уходит
с третьим рыбаком.)

                                   Перикл

     Да, труд их прост, веселость непритворна.

                                Первый рыбак

     Послушай-ка, друг, знаешь ли ты, где ты находишься?

                                   Перикл

     Не совсем.

                                Первый рыбак

     Ну,  так  я  тебе  расскажу:  страна  эта называется Пентаполис, а царя
нашего зовут Добрым Симонидом.

                                   Перикл

     Царя зовете Добрым Симонидом?

                                Первый рыбак

     Да,  и  он  заслужил  мирным  и  мудрым  правлением того, чтобы его так
называли.

                                   Перикл

     Да,  он  счастливый  царь. Отрадно заслужить у людей прозвище Добрый. А
далеко ли его дворец от берега?

                                Первый рыбак

     Да,  пожалуй,  полдня  пути.  И  еще  я  тебе  скажу:  у него есть дочь
раскрасавица.  И  завтра  день ее рождения. И со всех концов света понаехали
разные князья да рыцари сражаться на турнире, чтобы добиться ее любви.

                                   Перикл

     Будь  мои  возможности  в  соответствии  с моими желаниями, я был бы не
прочь оказаться среди состязающихся.

                                Первый рыбак

     Эх,  господин  хороший!  На  том и мир стоит, что человеку не запрещено
добиваться того, чего он не имеет.

                Входят второй и третий рыбаки, волоча сети.

                                Второй рыбак

     Подсоби,  хозяин,  подсоби! Рыба запуталась в сетях, как бедняк в наших
законах:  ей  уже не выпутаться. Уж мы тащили, тащили! И, черт возьми, когда
вытащили, оказалось, что это не рыба, а старые ржавые доспехи.

                                   Перикл

                      Доспехи! Дайте я на них взгляну,
                      Друзья мои! - Хвала тебе, Фортуна!
                      От всех моих жестоких испытаний
                      Позволила ты мне передохнуть. -
                      Доспехи эти мне принадлежали,
                      Их мне отец покойный завещал,
                      Сказав: "Доспехи эти, мой Перикл,
                      Меня всегда от смерти ограждали.
                      Храни же их и ты: они спасут
                      Тебя от бед, от коих, я надеюсь,
                      Тебя и боги наши защитят!"
                      И бережно хранил я дар отцовский,
                      Но злое море отняло его
                      В неистовстве своем и вдруг вернуло!
                      О небо, небо! Я теперь спасен:
                      Отцовский дар мне морем возвращен.

                                Первый рыбак

     Что это ты замышляешь?

                                   Перикл

                      Друзья! Отдайте мне доспехи эти,
                      Когда-то защищавшие царя!
                      Я их узнал. Тот царь меня любил.
                      Я чту его, и я его доспехи
                      Хочу надеть. Друзья мои, прошу вас
                      Мне указать дорогу во дворец.
                      Как дворянин пред вашим государем
                      Предстану я и попытаю счастья.
                      Пока я ваш должник, но, может быть,
                      Еще смогу вам щедро заплатить.

                                Первый рыбак

     Ты что же, никак, хочешь принять участие в турнире?

                                   Перикл
     Я только покажу свое уменье.

                                Первый рыбак

     Что ж, бери их, эти доспехи, и да пошлют тебе боги удачу.

                                Второй рыбак

     Э,  нет!  Подожди,  приятель. Ведь из воды-то тебе вытащили это одеяние
мы,  и  тащить  было  трудненько:  даже  сети  порвались. Надеюсь, если тебе
повезет, ты нас не забудешь.

                                   Перикл

                       Поверьте мне, я не забуду вас!
                       Вы помогли мне получить доспехи.
                       А вот, смотрите, на руке моей
                       Запястье драгоценное осталось.
                       Не удалось прожорливому морю
                       Ею сорвать. За эту драгоценность
                       Добуду я отличного коня,
                       Чья царственная поступь очарует
                       Всех зрителей. Но должен я добыть
                       Ему еще и поножи вдобавок.

                               Второй рыбак.

     Ну,  это  мы тебе достанем: можешь сделать их из моего лучшего плаща. А
во дворец я проведу тебя сам.

                                   Перикл

                       Иду! Я должен одержать победу,
                       Иль новые меня постигнут беды.

                                  Уходят.


        СЦЕНА 2
       Там же. Дорога, ведущая к ристалищу. В стороне шатер для царя,
                            принцессы и вельмож.
                  Входят Симонид, Таиса, вельможи и свита.

                                  Симонид

                      Готовы ль рыцари начать турнир?

                              Первый вельможа

                      Да, государь, они давно готовы
                      Предстать перед тобою.

                                  Симонид

                                             Возвести,
                      Что я и дочь моя готовы тоже.
                      Ведь это праздник в честь ее рожденья.
                      Ее природа сотворила так,
                      Что красоте ее дивится всяк.

                           Один вельможа уходит.

                                   Таиса

                      Отец мой благородный и любимый,
                      Не по заслугам я тобой хвалима!

                                  Симонид

                      Так нужно, дочь моя. Ведь мы, цари,
                      Сотворены по образу богов.
                      Как драгоценности от небреженья,
                      Цари теряют от неуваженья
                      Свой гордый блеск. Теперь, о дочь моя,
                      Твой долг почетный, полагаю я,
                      Мне рыцарей девизы объяснить
                      И каждого достойно оценить.

                                   Таиса

                      Клянусь богами, это я исполню.

           Входит рыцарь; он проходит по сцене, а его оруженосец
                          подносит принцессе щит.

                                  Симонид

                      Кто этот рыцарь, что выходит первым?

                                   Таиса

                      Из Спарты родом он, отец мой славный;
                      И на щите его изображен
                      Простерший руки к небу эфиоп.
                      Его девиз: Lux tua vita mihi.
                      <Твой свет - моя жизнь. (Лат.)>

                                  Симонид

                      Коль для него ты жизнь, тебя он любит.

                          Проходит второй рыцарь.

                      А кто вторым явился перед нами?

                                   Таиса

                      Он македонец, царственный отец мой,
                      И на щите его изображен
                      Отважный рыцарь, дамой побежденный.
                      Его девиз испанский: Piu per dulnura que per
                                                              fuerna.
                      <Нежностью больше, чем силой. (Исп., но слово piu - итал.)>

                          Проходит третий рыцарь.

                                  Симонид

                      А третий кто?

                                   Таиса

                                    Антиохийский рыцарь.
                      Венок лавровый на его щите,
                      Девиз: Me pompae provexit apex.
                      <Меня увлекла жажда славы. (Лат.)>

                         Проходит четвертый рыцарь.

                                  Симонид

                      А кто четвертый?

                                   Таиса

                                       На его щите
                      Горящий факел, обращенный книзу.
                      Его девиз: Quod гае alit, me extinguit.
                      <Что меня питает, то и гасит. (Лат.)
                      Симонид дальше даст очень вольный перевод.>

                                  Симонид

                      Что означает: красота сильна;
                      И озаряет и разит она.

                           Проходит пятый рыцарь.

                                   Таиса

                      А на щите у пятого - рука,
                      Окутанная облаком; на камень
                      Она для пробы золото кладет.
                      Девиз героя: Sic spectando tides.
                      <Так познается верность. (Лат.)>

                      Проходит шестой рыцарь - Перикл.

                                  Симонид

                      А что изображает этот символ,
                      Который рыцарь без оруженосца
                      С такой отменной легкостью несет?

                                   Таиса

                      По виду он как будто чужеземец.
                      Его эмблема - высохшая ветка
                      С зеленою верхушкой, а девиз -
                      In hac spe vivo.
                      <В этой надежде я живу. (Лат.)>

                                  Симонид

                                       Славные слова!
                      Он в бедственном, должно быть, положенье,
                      Но уповает на свою судьбу
                      В твоем лице.

                              Первый вельможа

                                   Но вид его едва ли
                      Ему на пользу: ржавые доспехи!
                      Убожество какое! Он, наверно,
                      Кнутом владеет лучше, чем копьем!

                              Второй вельможа

                      Он, вероятно, вправду иноземец:
                      Уж в очень странном виде он явился
                      На пышный праздник наш.

                              Третий вельможа

                                             Своим доспехам
                      Нарочно дал он заржаветь: уж тут
                      Землей и пылью ржавчину сотрут.

                                  Симонид

                      Суждения глупей не может быть.
                      По внешности о существе судить!
                      Пора уж: рыцари готовы к бою;
                      Взойдем на галлерею.

                                  Уходят.
                 За сценой шум и возгласы: "Бедный рыцарь!"


        СЦЕНА 3
         Пентаполис. Парадный зал во дворце. Накрытый стол. Входят
                 Симонид, Таиса, вельможи, рыцари и свита.

                                  Симонид

                      Всем рыцарям привет!
                      Слова: "Добро пожаловать" - излишни,
                      Излишни и высокие слова
                      О вашей доблести: я мог бы их
                      На книге ваших доблестей поставить.
                      Но не того вы ждете от меня.
                      Пусть будет пир наш весел! Для веселья
                      Вы, гости знатные, здесь собрались.

                                   Таиса
                                 (Периклу)

                      Но ты мой гость и рыцарь, и дарю я
                      Тебе венок в счастливый этот день,
                      Тебя его героем называя!

                                   Перикл

                      Победою обязан я судьбе.
                      Моей заслуги в этом нет, принцесса!

                                  Симонид

                      Ты победил, и день сегодня твой.
                      Никто тебе завидовать не будет.
                      Искусству служишь ты - соревнованье
                      Искусства поощряет процветанье.
                      Так будь же горд победой. Дочь моя -
                      Царица пира: пусть она укажет
                      Места гостям, как разум ей подскажет.

                                   Рыцари

                      Почетно нам вниманье Симонида.

                                  Симонид

                      Я всем вам рад. Отвагу чту я сам:
                      Кто разучился чтить, тот враг богам!

                                   Маршал

                      Вот место для тебя!

                                   Перикл

                                          Да для меня ли?

                               Первый рыцарь

                      Не надо спорить. Все мы польщены,
                      И в нашем сердце нет и не бывало
                      К великим зависти, презренья - к малым!

                                   Перикл

                      Я это чувствую.

                                  Симонид

                                      Садись, садись!

                                   Перикл
                                (в сторону)

                      Клянусь Юпитером, владыкой мыслей,
                      Мне пир не в пир - все думаю о ней.

                                   Таиса
                                (в сторону)

                      Клянусь Юноною, богиней брака,
                      Мне никакие яства не нужны;
                      Все не по вкусу мне, лишь он по вкусу.
                      Я чувствую - он смел и благороден.

                                  Симонид
                                (в сторону)

                      Едва ли знатен он! Ничем особо
                      Не отличился он перед другими,
                      Но похвалу достойно заслужил.

                                   Таиса
                                (в сторону)

                      Все - как простые стекла. Он - алмаз!

                                   Перикл
                                (в сторону)

                      Мне этот царь отца напоминает:
                      Вот так же тот был славен и на троне
                      Сидел, как солнце, а вокруг, как звезды, -
                      Цари другие. Все они согласно,
                      Как меньшие покорные светила,
                      Почтительно тускнели перед ним.
                      А сын его, как светлячок унылый,
                      С ним состязаться не имеет силы.
                      Да, злое время над людьми царит:
                      Оно творит, оно и пожирает
                      И всех своим причудам подчиняет.

                                  Симонид

                      Надеюсь, всем вам весело, друзья?

                               Первый рыцарь

                      Не может быть иначе, государь.

                                  Симонид

                      Вот до краев я кубок наполняю
                      И за здоровье ваше пью вино,
                      Как вы порою пьете за любимых.

                                   Рыцари

                      Спасибо, государь!

                                  Симонид

                                         Но посмотрите,
                      Как этот рыцарь грустен и задумчив.
                      Сдается мне, что наш роскошный пир
                      Ему не по нутру и не по нраву. -
                      Не правда ли, Таиса?

                                   Таиса

                                           Что мне в том,
                      Отец мой?

                                  Симонид

                                 Нет, запомни, дочь моя;
                      Цари, как боги, осыпают щедро
                      Дарами тех, кто воздает им честь. -
                      Иначе царь похож на комара:
                      Пока живет - жужжит неугомонно,
                      А умер - не осталось и следа.
                      Поди развесели его, Таиса,
                      Скажи ему, что за него я пью.

                                   Таиса

                      Увы, отец, не подобает мне
                      Такая смелость с этим чужеземцем.
                      Приветливость мою он не поймет
                      И, может быть, бесстыдством назовет.

                                  Симонид

                      Не возражай и не гневи меня.

                                   Таиса
                                (в сторону)

                      Как рада я исполнить приказанье!

                                  Симонид

                      Скажи ему, что я желаю знать,
                      Кто он таков и как его зовут.

                                   Таиса
                                 (Периклу)

                      Отец мой за твое здоровье пьет!

                                   Перикл

                      И я благодарю его за это.

                                   Таиса

                      Желает он, чтоб жизнь твоя была
                      Полна, как этот кубок.

                                   Перикл

                                             И за это
                      Благодарю и пью его здоровье.

                                   Таиса

                      А он еще тебя спросить желает,
                      Кто ты таков и как тебя зовут.

                                   Перикл

                      Из Тира я. Зовут меня Периклом.
                      Военное и прочие искусства
                      Я изучил и в дальний путь пустился,
                      Ища везде чудесных приключений.
                      Но злое море корабли мои
                      Похитило, друзей меня лишило
                      И выбросило на пустынный берег.

                                   Таиса

                      Отец мой! Он тебя благодарит.
                      Из Тира он. Зовут ею Периклом.
                      Он кораблекрушенье потерпел
                      И выброшен один на этот берег.

                                  Симонид

                      Клянусь богами, мне прискорбно это,
                      Но я его от грусти излечу. -
                      Друзья, напрасно время мы теряем;
                      Увеселений много впереди!
                      Неплохо, если воины в доспехах
                      Затеют танец. Пусть не говорят,
                      Что девы бранной музыки не любят,
                      Что лязг оружья докучает им.
                      Ведь рыцарь, коль мужчина он на деле,
                      Приятен и в доспехах и в постели.

                              Рыцари танцуют.

                      Отличный танец. Значит, просьба кстати
                      Смотри, мой друг, красавица скучает.
                      Слыхал я, будто рыцари из Тира
                      И до упаду танцевать умеют,
                      И в плавных танцах тоже мастера.

                                   Перикл

                      В искусстве этом нужно упражняться.

                                  Симонид

                      Ну полно, и тебе присущи, друг,
                      Все эти качества!

                           Рыцари и дамы танцуют.

                                        Наш бал окончен!
                      Спасибо всем: все танцевали славно!
                                 (Периклу)
                      Ты лучше всех. Теперь пускай пажи,
                      Взяв факелы, гостей проводят в спальни,
                      Твоя с моею рядом.

                                   Перикл

                      Я твой слуга, во всем тебе покорный.

                                  Симонид
                      Однако поздно, гости дорогие,
                      Отложим разговоры о любви.
                      Идите-ка спокойно отдыхайте,
                      А завтра вновь за счастье в бой вступайте.

                                  Уходят.


        СЦЕНА 4
                         Тир. Зал в доме правителя.
                          Входят Геликан и Эскан.

                                  Геликан

                      Узнай, Эскан: царь Антиох преступен;
                      Он грех кровосмешеиья совершил,
                      И потому-то праведные боги
                      Уже не в силах были отвратить
                      Давно ему назначенную кару.
                      И вот, когда он с дочерью своей,
                      Сияя славой, гордостью и счастьем,
                      В роскошной колеснице проезжал,
                      Огонь небесный поразил обоих,
                      Тела их изуродовав ужасно,
                      И сразу смрад пошел от них такой,
                      Что те, кто им при жизни поклонялись,
                      Теперь земле предать их погнушались.

                                   Эскан

                      Как странно!

                                  Геликан

                                   Да, но так оно и было.
                      Величье Антиоха не спасло
                      От кары за содеянное зло.

                                   Эскан

                                                 Да, это так.

                         Входят несколько вельмож.

                              Первый вельможа
                                   (тихо)

                      Смотрите: одному ему он верит
                      И только с ним одним и говорит.

                              Второй вельможа
                                   (тихо)

                      Довольно мы терпели это молча!

                              Третий вельможа
                                   (тихо)

                      Проклятье тем, кто не поддержит нас!

                              Первый вельможа
                                   (тихо)

                      Идите все за мной!
                                 (Громко.)
                                         Позволь, правитель...

                                  Геликан

                      Ко мне? Добро пожаловать. Привет.

                              Первый вельможа

                      Знай, бурная река обиды нашей
                      Из берегов уже готова выйти.

                                  Геликан

                      Обиды? На кого? Ужели вы
                      Царю любимому вредить хотите?

                              Первый вельможа

                      Ты сам, наш благородный Геликан,
                      Себе вредить не должен. Если жив
                      Наш царь Перикл, позволь его почтить.
                      Скажи: какую землю осчастливил
                      Он славным пребыванием своим?
                      Коль жив он - мы везде его разыщем;
                      Коль умер он - найдем его могилу.
                      Пусть, если жив он, сам он правит нами,
                      А если мертв - пускай позволит нам
                      Его оплакать и избрать другого.

                              Второй вельможа

                      Весьма возможно, что скончался он,
                      И наше государство без главы,
                      Как всякий дом без крыши, разрушенью
                      Подвержено. А потому тебя,
                      Разумный и рачительный правитель,
                      Мы просим: будь наш царь и повелитель.

                                    Все

                      Да здравствует наш мудрый Геликан!

                                  Геликан

                      Друзья, повременим во имя чести!
                      Любя царя Перикла, подождем!
                      Желанья ваши исполняя, в море
                      Пустился б я, себе и вам на горе.
                      Но пусть двенадцать месяцев пройдет.
                      И, если царь наш все же не вернется,
                      Я вами предлагаемое бремя
                      С терпеньем мудрой старости приму.
                      Но ныне вы, как подобает смелым
                      И благородным подданным, спешите
                      На поиски царя. Отважный дух
                      И смелость вы проявите при этом.
                      Найдя царя, его уговорите
                      Вернуться, и тогда в его короне
                      Вы, как алмазы, будете сиять.

                              Первый вельможа

                      Совету мудрости не уступают
                      Одни глупцы. Отправимся немедля,
                      Как Геликан достойный указал.

                                  Геликан

                      Пожмем же руки все. Я убежден:
                      Где нет раздоров, там надежен трон.

                                  Уходят.


        СЦЕНА 5
                         Пентаполис. Зал во дворце.
         Входит с одной стороны Симонид, читающий письмо, с другой,
                          навстречу ему, - рыцари.

                                  Симонид

                      Вам, рыцари, от дочери моей
                      Известие: откладывает на год
                      Она свой брак.
                      Причину этого ее решенья
                      Я даже сам никак узнать не мог.

                               Первый рыцарь

                      Нельзя ли нам хоть повидать принцессу?

                                  Симонид

                      Увы, никак нельзя. Уединилась
                      Она от всех людей в своих покоях.
                      Двенадцать месяцев убор Дианы
                      Носить и соблюдать она поклялась
                      Пред ликом Цинтии девичьей честью.

                               Третий рыцарь

                      Как ни прискорбно нам, но удалимся.

                               Рыцари уходят.

                                  Симонид

                      Что ж!
                      Все разошлись. Прочтем письмо Таисы:
                      "Женой желаю чужеземцу быть. -
                      Таиса пишет, - или мне не жить!"
                      Что ж, дочь моя, твой выбор совпадает
                      С моим. Но все ж какое своеволье!
                      Ей все равно, согласен я иль нет!
                      Да, этот выбор мне вполне по сердцу.
                      Откладывать решенье не хочу. -
                      Тсс! Он идет! Пусть он пока не знает!

                               Входит Перикл.

                                   Перикл

                      Удачи и успеха, добрый царь!

                                  Симонид

                      Взаимное желанье, славный рыцарь.
                      Благодарю за музыку, которой
                      Ты развлекал нас ночью. Я давно
                      Уже не тешил слух мой столь прекрасной,
                      Столь сладостной гармонией.

                                   Перикл

                                                  Меня
                      По доброте ты хвалишь, государь.

                                  Симонид

                      О нет, ты мастер в музыке отличный.

                                   Перикл

                      Я - худший из ее учеников.

                                  Симонид

                      Позволь тебя спросить, какое мненье
                      Составил ты о дочери моей?

                                   Перикл

                      Принцесса добродетелями блещет...

                                  Симонид

                      Притом она собою хороша,
                      Не правда ли?

                                   Перикл

                                    Как летний день прекрасна.

                                  Симонид

                      А знаешь ли, что дочери моей
                      Ты по сердцу пришелся, и желает
                      Она учиться у тебя. Смотри!
                      Наставником она тебя избрала.

                                   Перикл

                      Увы, я этой чести недостоин.

                                  Симонид

                      Она другого мненья. Вот, читай!

                                   Перикл
                                (в сторону)

                      Да что же это? Судя по письму,
                      Принцесса любит рыцаря из Тира.
                      Нет, царь меня задумал погубить.
                                 (Громко.)
                      О государь, я весь в твоих руках,
                      Я чужеземец, я злосчастный рыцарь.
                      Я никогда не мог и помышлять
                      О том, чтоб дочь твоя меня любила.
                      Я ей служить и чтить ее готов.

                                  Симонид

                      Ты дочь мою приворожил, несчастный!
                      Ты негодяй.

                                   Перикл

                                  О нет, клянусь богами,
                      Я помысла такого не имел
                      И вызывать, конечно, не дерзал бы
                      Ее любовь и гнев твой справедливый.

                                  Симонид

                      Ты лжешь, предатель!

                                   Перикл

                                           Кто предатель?

                                  Симонид

                                                           Ты!

                                   Перикл

                      Я не предатель. Гнусной клеветы
                      От самого царя не потерплю я!

                                  Симонид
                                (в сторону)

                      Я смелой гордостью его любуюсь!

                                   Перикл

                      Дела мои и мысли благородны,
                      Я низких побуждений не имею!
                      К тебе сюда пришел я с честным сердцем,
                      И честь мою никто не посрамит.
                      А кто меня бесчестным почитает,
                      Того мой меч в бесчестье уличает.

                                  Симонид

                      Ну что ж! Вот дочь моя. Пускай решает!

                               Входит Таиса.

                                   Перикл

                      Скажи, о красота и добродетель,
                      Родителю разгневанному, точно ль
                      Сказать иль написать тебе дерзнул я
                      Хотя бы слово о моей любви?

                                   Таиса

                      Но я совсем тебя не упрекаю;
                      Приятна мне была бы речь такая.

                                  Симонид

                      Однако ты решительна, мой друг!
                                (В сторону.)
                      Ах, как я рад решительности этой.
                                 (Громко.)
                      Тебя я укрощу и усмирю!
                      Как смела ты без моего согласья
                      Свою любовь и нежность подарить
                      Какому-то пришельцу?
                                (В сторону.)
                                           Он, пожалуй,
                      По крови столь же знатен, как и я.
                      (Громко.)
                      Итак, принцесса, либо ты смиришься
                      Передо мной, а ты, бесстрашный рыцарь,
                      Мою признаешь волю, либо я
                      Вас повенчаю. Ну, подайте руки
                      друг другу. Пусть уста скрепят союз.
                      И пусть взамен печали и тревоги
                      Лишь радости вам посылают боги.
                      Довольна ль ты?

                                   Таиса

                                      Да, если я любима.

                                   Перикл

                      Любима больше жизни!

                                  Симонид

                                            Хорошо.
                      Так вы согласны?

                               Таиса и Перикл

                                       Если есть на это
                      Твое соизволенье, государь.

                                  Симонид

                      Мое соизволенье - вас поздравить.
                      Вас обвенчать и в спальню вас отправить!

                                  Уходят.


        АКТ III
                               Входит Гауэр.

                                   Гауэр

                        Сонм пировавших сном объят:
                        Наелись гости и храпят;
                        Тем громче храп, чем крепче сон, -
                        Желудок их обременен.
                        Зеленоглазый хищный кот
                        У норки мышку стережет,
                        Сверчки за печкою поют:
                        Им хорошо, им сладко тут.
                        Возвел невесту Гименей
                        На ложе. С девственностью ей
                        Пришлось расстаться, и растет
                        Ее дитя - зачатый плод.
                        Все, что пришлось мне пропустить,
                        Я вас прошу вообразить.
                        Вот пантомима перед вами;
                        Я поясню ее словами.

                                 Пантомима

Входят  с одной стороны Перикл и Симонид со свитой. Навстречу Им - гонец; он
склоняет колени перед Периклом и подает ему письмо. Перикл показывает письмо
Симониду.  Вельможи  преклоняют  колонн  перед Периклом. Затем входит Таиса,
беременная,  и  кормилица  Лихорида.  Симонид  показывает дочери письмо; она
выражает  радость. Таиса и Перикл прощаются с Симонидом и уходят с Лихоридой
                  и свитой. Затем уходят Симонид и другие.

                        Великим рвением горя,
                        Перикла, своего царя,
                        По всем путям, во все концы
                        Искать отправились гонцы.
                        Иной - на быстром корабле,
                        Иной - пешком, иной - в седле.
                        Молва в Пентаполис ведет
                        Отважных путников. И вот
                        Теперь читает Симонид
                        Письмо, которое гласит,
                        Что Антиох-прелюбодей,
                        С преступной дочерью своей
                        Погибли. Тирский же народ
                        Царя Перикла тщетно ждет.
                        И Геликану царский трон
                        Предложен; но не хочет он
                        Принять венец; народ в смятенье.
                        Но Геликан умов броженье
                        Весьма искусно усмирил.
                        Он всенародно объявил:
                        "Пускай двенадцать лун сменится;
                        Коль царь Перикл не возвратится, -
                        Он, Геликан, принять венец
                        Согласен будет наконец".
                        Когда про это все узнал
                        Пентаполис, возликовал
                        Его народ; рукоплеща,
                        Шумели граждане, крича:
                        "Ну кто бы мог предугадать,
                        Что Симонида славный зять
                        И сам окажется царем?"
                        Но вот покинуть царский дом
                        Спешит Перикл, а с ним жена,
                        Хоть и беременна она.
                        Как ей перечить в час такой?
                        Берет кормилицу с собой
                        Царица. Слезы расставанья
                        Не поддаются описанью,
                        А потому пропустим их.
                        Уже Нептун средь волн морских
                        Качает путников. Почти
                        Свершил корабль их полпути.
                        Но рок изменчив: норд завыл
                        И злую бурю породил.
                        Корабль, как утка, на волнах
                        Ныряет. Всех объемлет страх.
                        Царица бедная кричала
                        Так, что рожать с испугу стала.
                        Рассказ не стану продолжать:
                        На сцене можно увидать
                        Все, что последует. Итак,
                        Вообразить сумеет всяк,
                        Что это палуба, и вот
                        Перикл к богам взывать начнет.
                                 (Уходит.)


        СЦЕНА 1
                         На палубе корабля в море.
                               Входит Перикл.

                                   Перикл

                        О бог пучины! Обуздай же ад
                        Встающих к небу волн! Тебе подвластны
                        Все ветры. Ты, их вызвавший, свяжи
                        Их медью окрика! О, заглуши же
                        Неистовство громов и злую ярость
                        Могучих вспышек молний обуздай!
                        Где Лихорида? Что с моей царицей? -
                        О буря, да когда же ты утихнешь?
                        Все заглушаешь ты. Свистки матросов
                        Для уха смерти все равно что шепот.
                        О, помоги, пресветлая Луцина,
                        Божественная повитуха, где ты?
                        Ты, нежная и добрая ко всем,
                        В ночи вопящим, - посети, богиня,
                        Наш пляшущий корабль и злые муки
                        Жены моей, царицы, утоли.

                        Входит Лихорида с младенцем.

                        О боги! Молви слово, Лихорида!

                                  Лихорида

                        Смотри! Созданье это слишком слабо,
                        Чтоб вынести такую злую бурю.
                        Но, будь оно разумнее, наверно,
                        Оно, как я, желало б только смерти.
                        Вот, государь, прими его: оно
                        Часть умершей жены твоей, царицы!

                                   Перикл

                        Что, Лихорида, что сказала ты?

                                  Лихорида

                        О, успокойся, государь! Не нужно
                        Усиливать жестокий ужас бури.
                        Вот маленькая дочь твоя: она
                        Живая часть жены твоей - царицы.
                        Мужайся ради этого младенца
                        И успокой себя!

                                   Перикл

                                        О боги, боги!
                        Зачем же нам даете вы любить
                        То, что вы отнимете так скоро?
                        Мы, смертные, не так легко берем
                        Свои дары обратно: мы честнее!

                                  Лихорида

                        О, успокойся, добрый государь,
                        Младенца ради.

                                   Перикл

                                       Да, я знаю, знаю,
                        Безоблачною будет жизнь твоя:
                        Какой ребенок бурно так рождался?
                        Приветливой и кроткой будешь ты:
                        Случалось ли, чтоб так встречали грубо
                        Ребенка царской крови? Будь счастливое
                        Ты, на кого огонь, вода и воздух
                        Набросились, когда еще на свет
                        Едва ты появилась. В первый миг
                        Ты потеряла все - ничто не сможет
                        Тебе потерю эту возместить. -
                        Взгляните же, о боги, благосклонно
                        На этого младенца!

                            Входят два матроса.

                               Первый матрос

                        Не бойся, царь, храни тебя господь!

                                   Перикл

                        Я бури не боюсь: она не сможет
                        Мне большее несчастье причинить.
                        Но из любви к несчастному младенцу,
                        Который стал игрушкой волн морских,
                        Едва родился, я молю богов,
                        Чтоб эта буря стихла наконец.

                               Первый матрос

     Отдай канаты. А ну-ка, живо! Ах, дуй тебя горой!

                               Второй матрос

     Эх,  будь  бы мы в открытом море, было бы не так страшно! Волненья-то я
не боюсь: пусть хоть до луны достает!

                               Первый матрос

     Царь,  надо бы тело царицы бросить за борт: смотри, как воет ветер, как
разъярилось  море,  -  оно  ведь  не  успокоится, пока мертвое тело будет на
корабле.

                                   Перикл

     Это суеверие!

                               Первый матрос

     Ты  на нас, царь, не сердись, но у нас в море такой обычай, а обычаи мы
привыкли строго соблюдать. Словом, поскорее отдай нам тело царицы: его нужно
бросить за борт.

                                   Перикл

     Ах, поступайте как знаете! Несчастная моя царица!

                                  Лихорида

                        Вот она, государь!

                                   Перикл

                        Как ты терзалась на ужасном ложе
                        Без света, без огня! К тебе враждебны
                        Стихии оказались. Я не в силах
                        Тебя предать земле, как подобает.
                        Без отпеванья гроб твой опущу я
                        В пучину, и ни мраморной гробницы,
                        Ни трепетных лампад не будет там -
                        Лишь кит с разверстой пастью проплывет,
                        Когда вода сомкнется над тобою
                        И ляжешь ты, как раковина, скромно
                        На тихом дне морском. О Лихорида!
                        Вели, чтоб Нестор мне принес бумагу,
                        Чернила и ларец мой, где храню я
                        Сокровища; вели, чтобы Никандр
                        Принес мне ящик, выстланный шелками.
                        Ребенка на подушку положи.
                        Скорее! Я хочу обряд последний
                        Над мертвой совершить! Спеши, сказал я!

                               Второй матрос

     Царь!   У   нас   в   трюме   есть   подходящий   ящик,  просмоленный и
законопаченный.

                                   Перикл

                        Благодарю тебя. Скажи, матрос,
                        Какой там берег виден?

                               Второй матрос

                                               Берег Тарса.

                                   Перикл

                        Спеши туда, матрос! Не в Тир, а в Тарс.
                        Когда могли бы мы туда добраться?

                               Второй матрос

     К рассвету, если ветер поутихнет.

                                   Перикл

                        Скорее в Тарс! Я навещу Клеона.
                        Дитя не выдержит пути до Тира.
                        Клеону я его на попеченье
                        Оставлю. - Торопись, моряк мой славный! -
                        А тело я вам вынесу сейчас.

                                  Уходят.


        СЦЕНА 2
                       Эфес. Комната в доме Церимона.
           Входят Церимон, слуга и несколько человек, потерпевших
                              кораблекрушение.

                                  Церимон

                     Эй, Филемон!

                              Входит Филемон.

                                  Филемон

                     Что хочет господин?

                                  Церимон

                     Согрей и накорми людей несчастных:
                     Ночь выдалась жестокая для них.

                                   Слуга

                     Я видел бурь немало, но такой,
                     Как эта, не видал еще ни разу!

                                  Церимон

                     Хозяина ты не найдешь в живых:
                     Его спасти уже ничто не сможет.
                                (Филемону.)
                     Аптекарю снеси записку эту,
                     И мне потом расскажешь, помогло ли
                     Мое лекарство.

                        Все, кроме Церимона, уходят.
                           Входят два дворянина.

                              Первый дворянин

                                    С добрым утром, сударь!

                              Второй дворянин

                     Привет наш, благородный Церимон!

                                  Церимон
                     С чего вы это поднялись так рано?

                              Первый дворянин

                     На самом берегу живем мы, сударь.
                     Дрожали наши домики от бури,
                     Как от землетрясенья. Все стропила
                     Ходили ходуном, и нам казалось -
                     Вот-вот они обрушатся. От страха
                     Жилища мы оставили свои.

                              Второй дворянин

                     Вот почему тебя мы беспокоим
                     Так рано, благородный Церимон.

                                  Церимон

                     Отлично!

                              Первый дворянин

                              Но достойно удивленья,
                     Что ты, живя в довольстве и покое,
                     Так рано сбросил золотую дрему.
                     Не странно ль это, добрый Церимон?
                     Ужель твоя природа такова,
                     Что мучишь ты себя без принужденья?

                                  Церимон

                     Всегда ценил я ум и добродетель
                     Превыше знатности и состоянья:
                     Наследник беззаботный расточает
                     Богатство и свою позорит знатность.
                     А ум и добродетель человека
                     Богам бессмертным могут уподобить.
                     Давно уж я упорно изучаю
                     Науку врачеванья; в мудрых книгах
                     Я черпал знанья и в искусство тайном
                     Немало изощрялся, чтоб постичь
                     Целебные таинственные свойства
                     Растений, и металлов, и камней;
                     Я изучил, что может вызывать
                     Расстройства организма или снова
                     Их устранять. И большую отраду
                     Занятья эти доставляют мне,
                     Чем преходящих почестей восторги
                     И накопленье праздное сокровищ -
                     Глупцам на радость, смерти на забаву.

                              Второй дворянин

                     Прославился ты по всему Эфесу
                     Своею добротой: тобою сотни
                     Исцелены и спасены от смерти.
                     Ты щедро отдаешь свой труд и знанья,
                     И даже кошелек свой открываешь, -
                     Вот потому-то имя Церимона
                     Столь знаменито, что никто не сможет...

                         Входят двое слуг с ящиком.

                                Первый слуга

                     Поставь сюда!

                                  Церимон

                                   Что это?

                                Первый слуга

                                             Господин!
                     Вот этот ящик выбросило море
                     На берег только что...

                                  Церимон

                                            Поставь. Посмотрим!...

                                Второй слуга

                     На вид как будто гроб.

                                  Церимон

                                            Какой тяжелый!
                     Гм, странно. Открывайте, поглядим!
                     Во чреве моря золота немало,
                     И хорошо, что благосклонный рок
                     Его заставил отрыгнуть добычу.

                              Второй дворянин

                     Да, это верно.

                                  Церимон

                                   Ящик просмолен
                     И очень хорошо законопачен.
                     Когда ж он морем выброшен и как?

                                Первый слуга

                     Я не видал волны такой огромной,
                     Как та, которая его швырнула
                     На берег.

                                  Церимон

                               Открывайте поскорей!
                     Мне кажется, исходит от него
                     Чудесный аромат.

                              Второй дворянин

                                     Нежнейший запах!

                                  Церимон

                     Благоуханье мне щекочет ноздри.
                     Откройте же скорей! - О боги, боги!
                     Что это? Труп?

                              Первый дворянин

                                     Необычайно странно!

                                  Церимон

                     Завернут в драгоценную парчу
                     И умащен. Мешки душистых трав
                     Вокруг. А вот бумага с письменами.
                           (Развертывает свиток.)
                     О, проясни мой разум, Аполлон,
                     И помоги прочесть!

                      "Я, царь Перикл, взываю к вам.
                      Коль гроб сей, вверенный волнам,
                      На берег море принесет,
                      Того молю я, кто прочтет:
                      В гробу лежит моя жена,
                      Из рода царского она, -
                      Прошу ее земле предать,
                      Себе ж за то в награду взять
                      Сокровища, что здесь лежат,
                      И боги вас благословят!"

                     Увы, Перикл! Коль ты еще живешь,
                     То сердце бедное твое разбито.
                     И нынче ночью это все стряслось.

                              Второй дворянин

                     Возможно, сударь.

                                  Церимон

                                       Так оно и было.
                     Смотрите, как свежа она. Ужасно,
                     Что в море бросили ее! Огонь
                     Мне разведите здесь и принесите
                     Сюда скорей все снадобья мои!

                            Второй слуга уходит.

                     Порою смерть на несколько часов
                     Овладевает телом, подавляя
                     Все чувства в нем, но брезжит искра жизни
                     В подобных трупах. Я слыхал: в Египте
                     Больного, что лежал совсем как мертвый
                     В теченье девяти часов, сумели
                     Искусным врачеваньем воскресить.

           Входит второй слуга с ящиками, полотенцами и жаровней.

                     Отлично! Полотенце и жаровню
                     Давай сюда, а музыканты наши
                     Играют пусть пронзительно и скорбно.
                     Подай мне эту склянку поскорей!
                     Побольше воздуха! Побольше звуков!
                     Пусть музыка играет! Господа,
                     Царица эта будет жить. Смотрите;
                     Уже в ней просыпается тепло,
                     Струящееся трепетным дыханьем.
                     В оцепененье пробыла она
                     Не более пяти часов. Смотрите,
                     Как распускается она опять
                     Цветком прекрасной жизни!

                              Первый дворянин

                                               Это чудо
                     Через тебя явили небеса,
                     Тебе во славу!

                                  Церимон

                                    Да, она жива!
                     Смотрите: эти веки, что скрывали
                     Два радостных небесных самоцвета,
                     Раздвинули златую бахрому,
                     И два алмаза дивною игрой
                     Умножили богатство мирозданья! -
                     Живи, живи, прекрасное созданье,
                     И расскажи нам о своей судьбе,
                     Поистине чудесной!

                           Таиса делает движение.

                                   Таиса

                                        О Диана!
                     Где я? Где мой супруг? Кто эти люди?

                              Первый дворянин

                     Неслыханно!

                              Второй дворянин

                                 Необычайно!

                                  Церимон

                                             Тише!
                     Прошу вас! Помогите отнести
                     Ее в покой соседний осторожно.
                     А слуг пошлите за бельем скорее:
                     Здесь неустанный надобен уход.
                     Вторично я спасти ее не в силах.
                     Спешите! И да будет Эскулап
                     Моим руководителем отныне!

                            Уходят, унося Таису.


        СЦЕНА 3
                      Тарс. Комната в доме правителя.
            Входят Перикл, Клеон, Дионисса и Лихорида с Мариной
                                 на руках.

                                   Перикл

                     Клеон достопочтенный! Уж пора мне
                     В Тир возвратиться: скоро истекает
                     Годичный срок; волнуется народ.
                     Всем сердцем я тебя благодарю
                     И добрую твою супругу: боги
                     Да ниспошлют вам все земные блага!

                                   Клеон

                     Тебя поранив, стрелы злого рока
                     И в нас с такой же яростью впились.

                                  Дионисса

                     Ах, бедная царица! Почему же
                     Судьба не пожелала, нам на радость,
                     Ее сберечь!

                                   Перикл

                                 Должны мы покоряться
                     Небесным силам! Я бы мог реветь
                     И выть, как море, что ее сгубило,
                     Но ничего поделать бы не смог!
                     Вот бедное дитя мое, Марина, -
                     Ей, на море рожденной, это имя
                     Пристало, - вашим ласковым заботам
                     Я доверяю девочку. Молю вас
                     Ее как подобает воспитать:
                     Ведь царского она происхожденья!

                                   Клеон

                     Не бойся, ты, который накормил
                     Своим зерном страну мою! Доселе
                     Тебя в молитвах люди поминают.
                     Тебе воздается за твое добро!
                     Когда бы я преступно позабыл
                     Свой долг перед тобою и покинул
                     Дитя твое на произвол судьбы,
                     Народ, тобой спасенный, мне б напомнил
                     Мой долг и пристыдил меня; но если
                     Нуждаюсь я в таком напоминанье;
                     Пусть боги покарают весь мой род
                     Отныне и навеки!

                                   Перикл

                                     Верю! Верю!
                     И честь и доброта твоя, Клеон,
                     Порукой мне! А я - клянусь Дианой,
                     Которую мы все согласно чтим! -
                     Не буду стричь волос, пока принцесса
                     Не вырастет и не найдет супруга.
                     Пусть буду странен я в таком обличье,
                     Но таково решение мое.
                     Прощайте все! Прошу вас об одном:
                     Дитя мое взрастите!

                                  Дионисса

                                         Я сама
                     Имею дочь, и дочь твою я буду
                     Любить не меньше!

                                   Перикл

                                       Будь благословенна!

                                   Клеон

                     Тебя теперь мы к пристани проводим
                     И там доверим хитрому Нептуну,
                     Попутным ветрам и погоде доброй!

                                   Перикл

                     Спасибо! - Так пойдем же, Дионисса! -
                     Ну, полно плакать, Лихорида, полно.
                     Ухаживай за маленькой принцессой,
                     Заботься бережно и заслужи
                     Ее любовь. - Ну что ж, друзья, идемте!

                                  Уходят.


        СЦЕНА 4
                       Эфес. Комната в доме Церимона.
                          Входят Церимон и Таиса.

                                  Церимон

                     В твоем гробу, царица, я нашел
                     Сокровища и это вот посланье.
                     Вручаю их тебе. Ты этот почерк
                     Узнала?

                                   Таиса

                             Почерк моего супруга!
                     Я помню: все мы плыли в бурном море.
                     Но как я разрешилась и когда -
                     Не помню вовсе и, клянусь богами,
                     Не вспомню. Верно, мне царя Перикла,
                     Супруга моего, уж не увидеть!
                     Надену же я Весты покрывало,
                     Чтоб никогда мне радостей не знать!

                                  Церимон

                     Царица! Если ты уж так решила,
                     Недалеко отсюда - храм Дианы,
                     Где ты могла бы до скончанья дней
                     Остаться. Там племянница моя:
                     Она с тобою будет постоянно!

                                   Таиса

                     Благодарю тебя, о Церимон!
                     Пусть благодарности слова - не плата,
                     Но сила этих слов ценнее злата.

                                  Уходят.


        AКТ IV
                               Входит Гауэр.

                                   Гауэр

                        Вернулся в Тир Перикл опять
                        И стал народом управлять.
                        В Эфесе царская жена,
                        Навеки с ним разлучена,
                        Решила, глубоко скорбя,
                        Диане посвятить себя.
                        Теперь к Марине мы вернемся
                        И снова в Тарс перенесемся.
                        Клеон красавицу взрастил,
                        Наукам многим обучил;
                        Умом и грацией своей
                        Она пленяет всех людей.
                        Она любимица молвы,
                        Но зависти дракон - увы! -
                        Враг всех заслуженных похвал,
                        Таит предательский кинжал.
                        Марине смерть готовит он.
                        Невесту дочь имел Клеон;
                        Пора вступить ей было в брак,
                        Но не могла она никак
                        Затмить Марину: ни умом,
                        Ни красотой, ни мастерством.
                        Всем дочь Периклова взяла -
                        Всегда, везде была мила.
                        Ткала ль тончайшие шелка
                        Лилейно-белая рука,
                        Иглой ли ранила холсты,
                        Чтоб вышивать на них цветы,
                        Иль пела так в тени ветвей,
                        Что умолкал и соловей,
                        Иль сладкозвучным языком
                        Диану славила - во всем
                        Она подругу превзошла.
                        И Филотену зависть жгла.
                        Но как с Мариной спорить ей?
                        Как с белизною голубей
                        Невзрачной галке состязаться?
                        К Марине взоры все стремятся.
                        Клеона хитрая жена,
                        За дочь свою оскорблена,
                        Готовит злое преступленье,
                        Чтоб не страдала от сравненья
                        С Мариной дочь ее. И вот
                        Уже убийца деву ждет.
                        Судьба презренным помогла:
                        Вдруг Лихорида умерла.
                        Теперь жена Клеона злая,
                        Ни дня, ни часа не теряя,
                        Удар сумеет нанести:
                        Марину некому спасти.
                        О том, что с ней произойдет,
                        Я рассказал вам наперед,
                        Но время на крылах несется,
                        А стих мой, как хромой, плетется.
                        Все передать бы я не смог,
                        Когда бы зритель не помог
                        Живой игрой воображенья.
                        Итак - смотрите представленье.
                        Вот - Дионисса, а пред ней
                        Убийца Леонин, злодей.
                                 (Уходит.)


        СЦЕНА 1
                Тарс. Открытое место около морского берега.
                         Входят Дионисса и Леонин.

                                  Дионисса

                     Запомни: ты поклялся это сделать.
                     И сделать то легко: один удар!
                     О нем никто на свете не узнает,
                     А прибыль ты немалую получишь.
                     Не позволяй же совести холодной
                     В груди своей хозяйничать напрасно
                     И жалости, которую забыть
                     Мы, женщины, умеем, не давай
                     Собою помыкать. Ну, будь мужчиной,
                     Будь воином!

                                   Леонин

                                  Да-да, я постараюсь!
                     А все ж она прекрасна и добра!

                                  Дионисса

                     Тем ей уместней быть на небесах.
                     Смотри, она идет сюда, рыдая
                     О Лихориде. Ну, готов ли ты?

                                   Леонин

                     Да, я готов!

                      Входит Марина с корзиной цветов.

                                   Марина

                     Нет! У земли я отниму наряд,
                     Чтоб разукрасить дерн твоей могилы
                     Цветами желтыми и голубыми.
                     Смотри: ее покрою я ковром
                     Из маргариток пестрых и фиалок.
                     Все лето будет он красив. Увы!
                     Я родилась под завыванье бури,
                     Когда скончалась мать моя, - и вот
                     Вся жизнь была мне бурей непрестанной,
                     Безжалостно лишающей меня
                     Друзей и близких.

                                  Дионисса

                                       Что же ты, Марина,
                     Идешь одна? И почему с тобою
                     Нет дочери моей? Не изводи
                     Себя тоскою: умершую няню
                     Я заменю тебе! Ах, боже мой,
                     Как ты от этой скорби бесполезной
                     Ужасно изменилась! Дай-ка мне
                     Свои цветы: от воздуха морского
                     Они поблекнут, а тебе полезно
                     По берегу немного погулять.
                     Морская свежесть вызывает бодрость
                     И аппетит. Пройдись-ка с Леонином.
                                 (Леонину.)
                     Ну, предложи ей руку, Леонин!

                                   Марина

                     Нет-нет, не надо: вовсе не хочу я
                     Служителя отнять у Диониссы.

                                  Дионисса

                     Ах, полно, друг мой! Как родных, люблю я
                     Тебя и твоего отца, Перикла.
                     Мы каждый день его приезда ждем.
                     Подумай, если только он увидит
                     Тебя, красавица, такой унылой,
                     Раскается он, что тебя оставил,
                     И попрекнет и мужа и меня,
                     Что о тебе заботились мы плохо.
                     Прошу тебя, иди, развеселись
                     Прогулкою. Верни румянец нежный,
                     Что стариков и юношей пленял.
                     Не беспокойся обо мне: могу я
                     Одна дойти до дома.

                                   Марина

                                         Хорошо,
                     Но, право, нет желанья у меня
                     Гулять...

                                  Дионисса

                               Ну полно! Для тебя полезна
                     Прогулка. И не меньше получаса
                     Гуляйте. - Леонин, не забывай
                     Приказа моего.

                                   Леонин

                                    Я все исполню.

                                  Дионисса

                     Так я тебя оставлю, дорогая!
                     Ходи спокойно, сердце береги:
                     Ведь я всечасно о тебе забочусь!

                                   Марина

                     Спасибо!

                              Дионисса уходит.

                     Ветер западный как будто?

                                   Леонин

                     Нет, юго-западный.

                                   Марина

                                        В ту ночь, когда
                     Я родилась, дул северный.

                                   Леонин

                                               Ах, вот как?

                                   Марина

                     Мне говорила няня, что отец мой,
                     Не зная страха, ободрял матросов,
                     Кричал им: "Молодцы, не унывай!"
                     Тянул канаты с ними и мозоли
                     На царственных руках своих натер.
                     На палубе под натиском стихии
                     Он устоял, за мачту ухватясь.

                                   Леонин

                     Давно ли это все случилось?

                                   Марина

                                                 В ночь
                     Рожденья моего. О, никогда,
                     Наверно, буря так не бушевала.
                     Мне говорила няня, что матроса
                     Сорвало с мачты и швырнуло в море
                     Волной высокой, и никто не стал
                     Его спасать. Все бегали в смятенье
                     С кормы на носа с носа на корму.
                     Лишь изредка вопили: "Берегись!"
                     Да криком капитан, а шкипер - свистом
                     Усиливали общий страх.

                                   Леонин

                                            Довольно.
                     Молись-ка поскорей!

                                   Марина

                                         Что ты сказал?

                                   Леонин

                     Сказал я - если хочешь помолиться,
                     Поторопись. Не глухи наши боги:
                     Они тебя услышат. Я ж поклялся
                     Не мешкая покончить.

                                   Марина

                                           Для чего
                     Меня убьешь ты?

                                   Леонин

                                     Госпоже в угоду.

                                   Марина

                     Но для чего ей смерть моя нужна?
                     Клянусь, я за собой вины не знаю:
                     Я никогда не досаждала ей,
                     Я никогда ей зла не причиняла,
                     Не только ей - ни одному созданью!
                     Ни мухи не убила, ни мышонка;
                     Я, даже наступив на червяка
                     Нечаянно, до слез о том жалела.
                     Что совершила я? Какая польза
                     Ей от того, что буду я убита?
                     Чем я опасна ей?

                                   Леонин

                                      Мне приказали
                     Не рассуждать, а действовать, и быстро.

                                   Марина

                     Нет! Ни за что на свете не поверю,
                     Что ты способен это сделать! Нет!
                     Заметно по лицу, что ты хороший
                     И добрый человек. Совсем недавно
                     Я видела, как ты, рискуя жизнью,
                     Дерущихся разнял: стремился ты
                     Слабейшего спасти. Так повтори же
                     Поступок этот. Госпожа твоя
                     Моей желает смерти. Стань меж нами
                     И защити несчастную, меня.

                                   Леонин

                     Я клятву дал убить тебя - и я
                     Убью.
                            (Бросается на нее.)

                         Марина бьется в его руках.
                               Входят пираты.

                                Первый пират

                     Стой, негодяй!

                              Леонин убегает.

                                Второй пират

                                     Сюда! Добыча!

                                Третий пират

     Чур,  общая,  друзья,  общая!  Разделим  ее  поровну!  А ну-ка, живо На
корабль ее!

                          Пираты уходят с Мариной.
                               Входит Леонин.

                                   Леонин

                    Пиратам знаменитого Вальдеса
                    Досталась девушка. Ну что же, ладно!
                    Теперь ей не вернуться. Я скажу,
                    Что я ее убил и бросил о море.
                    Но надо подождать. А что как вдруг,
                    Натешившись, они ее оставят
                    На берегу? Но это не беда:
                    Злосчастную прикончу я тогда!
                                 (Уходит.)


        СЦЕНА 2
                    Митилена. Комната в публичном доме.
                      Входят сводник, сводня и Засов.

                                  Сводник

     Эй, 3асов!

                                   Засов

     Да, сударь!

                                  Сводник

     Что-то  у  нас  плохо  с  товаром.  В  Митилене  множество распутников!
Ярмарочное  время  в  разгаре, а мы теряем много денег из-за того, что у нас
мало девчонок.

                                   Сводня

     Никогда  еще  у нас такого не бывало! Только и есть, что три несчастных
твари.  Ну  куда  им  управиться!  Они  так  умаялись,  что просто никуда не
годятся!

                                  Сводник

     Вот  потому-то и нужно достать свеженьких, сколько бы они ни стоили. Во
всякой   торговле   нужна   прежде  всего  добросовестность  по  отношению к
покупателям, иначе прогоришь.

                                   Сводня

     Что  правда,  то  правда!  А я вот ничего не нажила тем, что выходила с
дюжину подкидышей.

                                   Засов

     Да,  выходила-то ты их выходила, а потом их же и уходила! Ну, так пойти
поискать на рынке, что ли?

                                   Сводня

     А  то  как  же?  Ведь  посмотри, какой у нас хлам остался! Они до такой
степени прогнили, что от ветра валятся.

                                  Сводник

     Что  правда,  то правда! Да оно и для потребителей нездорово, говоря по
совести.  Помнить  бедного  трансильванца. что переспал с нашей малюткой? Он
ведь помер.

                                   Засов

     Да,  быстро  она  его  доканала!  Для червей, впрочем, блюдо получилось
отличное. Ну, я иду на рынок! (Уходит.)

                                  Сводник

     Эх,  иметь  бы три-четыре тысячи цехинов: такого состояньица хватило бы
для того, чтобы бросить наш промысел и жить мирно.

                                   Сводня

     То  есть  как  это  -  бросить?  Скажите на милость! Разве стыдно иметь
кое-какие доходы на старости лет?

                                  Сводник

     Эх,  уважения-то  ни  от  кого тебе нет при таких доходах, да и доходов
меньше, чем опасности. Словом, кабы в юности мы с тобой скопили состояньице,
так  не  плохо бы закрыть нашу лавочку. Притом же мы из-за нашего промысла в
прескверных  отношениях  со  всеми богами! А это очень веский довод в пользу
того, чтобы бросить все это!

                                   Сводня

     Полно! Есть грешники и почище нас!

                                  Сводник

     Почище!  Ловко сказано! Именно "почище"! Мы с тобой грешим больше всех.
И  занятие-то  наше  какое: ни делом не назовешь, ни призванием. А вот и наш
Засов идет.

                       Входят Засов, пираты и Марина.

                                   Засов
                                  (Марине)

     Подойди-ка! (Пиратам.) Так вы, ребята, говорите, что она девственница?

                                Первый пират

     Без сомнения, сударь!

                                   Засов

     Видишь, хозяин, я уж изо всех сил постарался, чтобы раздобыть тебе этот
лакомый  кусочек. Если девица тебе по вкусу - хорошо, а нет - так пропал мой
задаток.

                                   Сводня

     А для нас-то она подойдет?

                                   Засов

     Лицом  она  хороша,  говорит  складно,  одета  богато  - кто ж от такой
откажется?

                                   Сводня

     А цена ей какая, Засов?

                                   Засов

     Уверять не буду, а думаю, что меньше, чем за тысячу, ее не уступят.

                                  Сводник

     Ладно, идемте за мной. Деньги я вам сейчас дам. - Жена, проводи-ка ее к
нам,  объясни  ей, как нужно держаться, а то она ведь неопытна в обхождении.
(Уходит с пиратами.)

                                   Сводня

     Иди-ка  сюда,  Засов.  Посмотри на нее как следует, запомни цвет волос,
рост,  цвет  кожи,  возраст. Отправляйся на рынок и кричи во всю глотку: вот
такая  и  этакая,  ручательство  за девственность. Кто больше заплатит, тому
достанется  первому.  Эх,  в  прежние времена за нее дали бы немало: мужчины
были другие, не чета нынешним! Ну, иди и делай, как я приказала.

                                   Засов

     Выполню без промедления. (Уходит.)

                                   Марина

                        Увы, зачем не сразу Леонин
                        Меня убил! Зачем пираты эти
                        Меня в пучину пожалели бросить,
                        Там я нашла бы мать свою! Увы!

                                   Сводня

     Ты о чем печалишься, красавица?

                                   Марина

     Именно о том, что красавица!

                                   Сводня

     Полно-полно, боги к тебе благосклонны.

                                   Марина

     Я их не упрекаю.

                                   Сводня

     Радуйся тому, что ты в мои руки попала; здесь тебе понравится!

                                   Марина

                    Мое несчастье в том, что я спаслась
                    Из рук того, кто б отнял жизнь мою.

                                   Сводня

     Уж поверь мне, жизнь твоя будет полна удовольствий!

                                   Марина

     Нет.

                                   Сводня

     А  я  говорю  -  да!  Ты отведаешь мужчин всех сортов. Жизнь твоя будет
пестрая, веселая. Ну, что же ты затыкаешь уши?

                                   Марина

     Женщина ли ты?

                                   Сводня

     Я-то? А чем бы ты хотела меня видеть, коли не женщиной?

                                   Марина

     Честной женщиной или никакой.

                                   Сводня

     Ах,  оттаскать  бы  тебя, дурочка! Видно, мне с тобой сразу не сладить.
Полно-полно,  образумься! Деревце ты молодое, глупое - как я тебя согну, так
и будешь расти.

                                   Марина

     Да будут боги ко мне милостивы!

                                   Сводня

     Если  боги  пожелают  быть  к тебе милостивыми через посредство мужчин,
мужчины  будут  тебя  утешать,  угощать,  распалять. Так-то! - А вот и Засов
вернулся.

                               Входит Засов.

Ну, как там? Объявил о ней всем на рынке?

                                   Засов

     Уж я ее так разрисовал - ни одного волоска не забыл. И орал-то что было
мочи.

                                   Сводня

     Ну  и  что  же?  Какое  это произвело впечатление, особенно на тех, кто
помоложе?

                                   Засов

     Слушали,  нечего  сказать,  слушали  внимательно,  будто  я объявлял им
отцовское  завещание.  У  одного  испанца просто слюни потекли! Он от одного
описания ее прелестей уже улегся в постель.

                                   Сводня

     Ну, этот завтра же здесь будет в своем лучшем наряде!

                                   Засов

     Чего  там  -  завтра!  Сегодня же вечером, сегодня же! А помнишь ли ты,
хозяйка, того француза, у которого коленки тряслись?

                                   Сводня

     Это господина Вероля?

                                   Засов

     Да-да!   Знаешь,  хозяйка,  он  как  услышал,  что  я  объявлял,  хотел
подпрыгнуть  от  удовольствия,  да  ничего  не получилось. Взвыл от боли, но
поклялся, что хоть посмотреть на нее завтра же придет.

                                   Сводня

     Ну,  этот  нам  как  раз  и  занес  свою  болячку:  здесь  он ее только
подновляет. Он-то придет и порастрясет червонцы.

                                   Засов

     Эх,  право, кабы здесь были приезжие из самых разных стран, мы бы нынче
всех заманили к себе.

                                   Сводня
                                  (Марине)

     Эй,  ты,  подойди-ка  поближе  и  послушай,  что  я скажу. Тебя ожидает
богатство.  Только запомни: ты должна притворяться, будто боишься делать то,
что   делаешь  с  охотой,  а  главное  -  прикидывайся  бескорыстной,  когда
загребаешь  деньги.  Плакать  можешь  сколько хочешь и сокрушаться, что сюда
попала.  Это  только  вызовет  жалость  в твоих любовниках, а жалость - дело
такое,  что обязательно порождает расположение к тому, кого жалеют; а уж это
верная прибыль.

                                   Марина

     Я не понимаю, зачем ты это говоришь

                                   Засов

     Поучить  ее  нужно,  хозяйка,  поучить  нужно.  Не  мешало  бы и эту ее
стыдливость поубавить.

                                   Сводня

     Что  правда,  то  правда  - не мешало бы. Да ведь и новобрачная вначале
стыдится того, на что имеет законное право!

                                   Засов

     Ну,  иная стыдится, а иная и нет. Но вопрос-то вот какой, хозяйка: ведь
мясцо-то выторговал я...

                                   Сводня

     Что ж, и тебе позволят отрезать кусочек...

                                   Засов

     Вот-вот, об этом я и речь веду.

                                   Сводня

     Да кто же тебе в этом откажет? - А знаешь, милая, мне твое платье очень
понравилось.

                                   Засов

     Эй,  послушайся  моего  совета, хозяйка: пусть она пока остается в этом
платье.

                                   Сводня

     Ладно.  А ты походи еще по городу и раззвони, что у нас новая красавица
завелась:  это  будет  тебе  же на пользу. Верно, сама природа сотворила эту
девушку для того, чтобы ты нажился. Расскажи всем, какое это чудо, и пожнешь
плоды своих трудов.

                                   Засов

     Ей-богу, хозяйка, если правду говорят, что гром будит спящих угрей, так
я,  как  тот  гром, своими восхвалениями в честь ее красоты растормошу всех,
кто  хоть  немного  склонен  к распутству. Нынче ж вечером несколько человек
приведу.

                                   Сводня

     Ступай-ступай!
                                 (Марине.)
                    А ты иди за мной!

                                   Марина

                      Пусть нож остер и глубока вода,
                      Пусть пламя жжет - не сдамся никогда.
                      Свою невинность гордо сохраню я. -
                      Диана! Помоги, тебя молю я!

                                   Сводня

     Что нам за дело до Дианы? Иди-ка за мной, слышишь?

                                  Уходят.


        СЦЕНА 3
                      Тарс. Комната в доме правителя.
                          Входят Клеон и Дионисса.

                                  Дионисса

                   Довольно, не безумствуй: ты не в силах
                   То, что уже свершилось, изменить.

                                   Клеон

                   О Дионисса! Ни луна, ни солнце
                   Не видели такого злодеянья
                   Жестокого.

                                  Дионисса

                              Не будь таким ребенком.

                                   Клеон

                   Когда б я был властителем вселенной,
                   Я отдал бы вселенную за то,
                   Чтоб совершенное не совершилось!
                   О боже, сколько было благородства
                   В ее душе прекраснейшей! Марина
                   Одной уж добротою несравненной
                   Заслуживала царского венца.
                   О подлый Леонин! Ты отравила
                   Его, но жаль, что ты сама отрави
                   Не выпила. Что скажешь ты Периклу
                   Теперь о милой дочери его?

                                  Дионисса

                   Скажу, что умерла она. Ведь нянька
                   Не в силах уберечь дитя от смерти.
                   Скажу, что ночью умерла, внезапно -
                   Кто это опровергнет? Ты, быть может
                   Окажешься наивным дурачком
                   И, пожелав прослыть благочестивым,
                   Раскроешь всем, что дело тут нечисто

                                   Клеон

                   Молчи, молчи! Ужасное злодейство
                   Совершено, и боги не потерпят
                   Такого.

                                  Дионисса

                           Уж не думаешь ли ты,
                   Что птички Тарса полетят к Периклу
                   И все ему откроют? Стыдно видеть,
                   Что человек столь благородной крови
                   Так малодушен!

                                   Клеон

                                  Кто такому делу
                   Потворствует безмолвно, если даже
                   Его не замышлял, - уже не может
                   Считаться благородным.

                                  Дионисса

                                          Может быть.
                   Но Леонина нет. Никто не знает,
                   Как умерла она, - лишь ты да я.
                   Она вредила дочери моей
                   И на пути ее всегда стояла.
                   Никто на Филотену не глядел -
                   Все взоры обращались на Марину,
                   А бедной дочери моей одни
                   Глумливые ухмылки доставались,
                   Которые терзали сердце мне.
                   Пускай жесток поступок мой, но я
                   Его считаю подвигом великим
                   Для счастья нашей дочери!

                                   Клеон

                                             Пускай
                   Тебе простят поступок этот боги!

                                  Дионисса

                   А о Перикле ты не беспокойся:
                   Ни в чем он нас не сможет упрекнуть.
                   Мы все о ней рыдали и доныне
                   Печалимся; ей памятник поставим,
                   И будет эпитафия на нем
                   Златыми буквами вещать хвалу
                   И ей и нам, чья нежная забота
                   Воздвигла этот памятник.

                                   Клеон

                                            О да! -
                   Ты - гарпия с орлиными когтями
                   И ангельским лицом!

                                  Дионисса

                                       А ты, голубчик,
                   Жалеть способен и мышей и мух,
                   Но и к моим советам ты не глух...

                                  Уходят.


        СЦЕНА 4
                     В Тарсе, перед памятником Марине.
                               Входит Гауэр.

                                   Гауэр

                      Мы сокращали время, расстоянье,
                      Моря переплывали по желанью,
                      Воображенье наше беспрестанно
                      Нас в разные переносило страны.
                      Надеюсь, нет греха большого в том,
                      Что говорят на языке одном
                      Во всех краях, где с вами мы бывали. -
                      Послушайте о том, что было дале.
                      Пред вами царь Перикл. И снова он
                      Неукротимым морем окружен.
                      Спешит он с пышной свитою своей
                      Увидеть дочь - отраду жизни всей.
                      А в Тире по совету Геликана
                      Оставил царь правителем Эскана.
                      Ведь Геликан, как все должны вы знать,
                      Царя никак не хочет покидать.
                      Вот корабли летят под парусами
                      В далекий Тарс. Вообразите сами,
                      О чем мечтает царь Перикл теперь,
                      Спеша домой вернуть родную дщерь.
                      Как призраки, пред вами проплывали
                      Они, пока вы их воспринимали
                      Ушами лишь. Но приглашаю вас
                      Проверить зреньем слух, увидев их сейчас.

                                 Пантомима

Входят  с  одной  стороны  Перикл  со  свитой,  с другой - Клеон, Дионисса и
другие.  Клеон  показывает Периклу гробницу Марины. Перикл выражает глубокую
скорбь;  надевает  рубище и уходит в большой печали. Затем Клеон, Дионисса и
                               другие уходят.

                      Притворству Простодушие внимает
                      И вздохи лицемеров принимает
                      За истинную скорбь. Смотрите, вот
                      Перикла горе страшное гнетет,
                      Он слезы льет ручьями, он стенает
                      И город Тарс навеки покидает.
                      Он клятву дал богам лица не мыть,
                      Не стричь волос и рубище носить.
                      В его груди бушует буря горя,
                      Бессилен он, как челн в открытом море.
                      Но не погиб отчаянный пловец
                      И справится он с бурей под конец.
                      Теперь я эпитафию читаю,
                      Что сочинила Дионисса злая
                      Марине на могилу. Вот она:
                    (читает надпись на памятнике Марине)
                      "Прекраснейшее, нежное творенье,
                      Загубленное на заре цветенья,
                      Дочь Тирского царя вот здесь зарыта:
                      Презренной Смертью бедная убита.
                      Мариною красавица звалась.
                      Фетида, этой крестницей гордясь,
                      Ее рожденье бурею почтила
                      И, веселясь, часть суши поглотила.
                      Земля, страшась такого, может быть,
                      Ее спешила небу уступить.
                      За это мстить нам поклялась богиня
                      И бьет волнами берег наш поныне!"
                      Так служит вкрадчивая лесть обычно
                      Для подлости личиною отлично.
                      Пускай уверен царь Перикл, что дочь
                      Мертва. Ему не в силах мы помочь.
                      В вертеп разврата поспешим за ней -
                      Что может быть судьбы ее страшней!
                      Внимание! Смотрите все на сцену,
                      Перенесемся с вами в Митилену.
                                 (Уходит.)


        СЦЕНА 5
                      Митилена. Перед публичным домом.
                        Из него выходят двое дворян.

                              Первый дворянин

     Слыхали ль вы что-нибудь подобное?

                              Второй дворянин

     Конечно не слыхал да и не услышу в таком месте, когда ее там не будет.

                              Первый дворянин

     Говорить в таком доме о религии! Да это и во сне не приснится.

                              Второй дворянин

     Нет-нет!  Меня  теперь  в  эти  вертепы разврата не заманишь. Пойдем-ка
лучше послушаем пенье весталок!

                              Первый дворянин

     С  удовольствием:  я  охотно  совершу  любой  добродетельный  поступок.
Положительно я навеки покинул путь разврата!

                                  Уходят.


        СЦЕНА 6
                     Там же. Комната в публичном доме.
                      Входят сводник, сводня и Засов.

                                  Сводник

     Ну,  знаете! Я отдал бы вдвое больше того, что заплатил за нее, лишь бы
она здесь никогда не появлялась!

                                   Сводня

     Ведь  какая  подлая!  Она  способна заморозить самого Приапа! Вот из-за
таких-то  и не появляются на свет десятки младенчиков нового поколения! Нет!
Ее  нужно как-нибудь лишить невинности или просто выпроводить отсюда. Вместо
того  чтобы  вести  себя  с  гостями как подобает в нашей профессии, она мне
устраивает  всякие  сюрпризы:  то проповеди читает, то молитвы, то на колени
становится.  Да  она  самого  черта  превратила  бы  в  пуританина, кабы тот
вздумал приставать к ней со своими поцелуями.

                                   Засов

     Давайте-ка  я  вам  ее  изнасилую.  А не то ведь она отвадит всех наших
посетителей и всех паскудников превратит в священнослужителей!

                                  Сводник

     Ах, дурная болезнь ее забери! Тоже мне, бледная немочь!

                                   Сводня

     Вот  и я это самое говорю: будь бы у нее дурная болезнь, мы бы уж с ней
как-нибудь  справились.  А  вон  смотрите-ка - сюда пробирается сам господин
Лизимах.

                              Входит Лизимах.

                                  Лизимах

     Ну, как дела? Почем дюжина девственниц?

                                   Сводня

     Ах, да благословят вас боги, ваша милость!

                                   Засов

     Я радуюсь, что лицезрю вашу милость в добром здравии!

                                  Лизимах

     Радуйся,   радуйся!  Тебе  же  лучше,  коли  ваши  посетители  способны
держаться  на ногах. Послушайте-ка вы, отъявленные нечестивцы: найдется ль у
вас  такая,  чтоб  порядочный  мужчина мог развлечься с нею и после этого не
обращаться к врачу?

                                   Сводня

     Ах,  есть  одна,  сударь! Есть! Кабы только она согласилась! Уж такой у
нас в Митилене еще не бывало.

                                  Лизимах

     Ты  разумеешь  -  кабы  она  согласилась заняться тем, чем занимаются в
темноте?

                                   Сводня

     Вы меня с полуслова поняли, сударь!

                                  Лизимах

     Ну, позови-ка ее, позови!

                                   Засов

     На  вид  она,  сударь,  настоящая  роза:  и  бела  и  нежна... Вот кабы
только...

                                  Лизимах

     Что? Говори!

                                   Засов

     Нет,  я  уж  лучше  помолчу.  Я  ведь  тоже умею быть скромным, сударь!
(Уходит.)

                                  Лизимах

     Что  ж!  Скромность  украшает  сводника  не  меньше,  чем тех, кому она
создает славу непорочности.

                                   Сводня

     Сейчас она явится: настоящий цветочек, могу вас уверить, и еще никем не
сорванный!

                          Входит Засов с Мариной.

Ну разве не красавица?

                                  Лизимах

     Да,  после  долгого  плаванья подойдет. Ну, на, получай деньги и оставь
нас одних.

                                   Сводня

     Ваша  милость,  пожалуйста,  разрешите  мне сказать ей одно словечко. Я
мигом!

                                  Лизимах

     Пожалуйста, разрешаю!

                                   Сводня
                                  (Марине)

     Во-первых, прошу тебя уважить этого господина: он человек благородный.

                                   Марина

     Я  очень  хочу,  чтобы  это  было так: я тогда смогла бы его уважать по
заслугам.

                                   Сводня

     Потом запомни: он наш правитель, а значит, все мы от него зависим.

                                   Марина

     Если он правитель, так вы, конечно, все от него зависите, но считает ли
он это почетным для себя - не знаю.

                                   Сводня

     И,  прошу тебя, перестань ты носиться со своей девственностью. Обойдись
с ним поприветливей. Он тебя озолотит.

                                   Марина

     Если он будет ко мне милостив, я сумею быть благодарной.

                                  Лизимах

     Ну, поговорили?

                                   Сводня

     Да  она у нас, сударь, еще не объезжена - вам с ней придется повозиться
и помучиться. - Ну, идем, идем. Оставим его милость наедине с нею.

                      Сводник, сводня и Засов уходят.

                                  Лизимах

     Теперь скажи мне, красотка, давно ли ты занимаешься этим ремеслом?

                                   Марина

     Каким ремеслом, сударь?

                                  Лизимах

     Ну зачем же я стану обижать тебя, называя его вслух?

                                   Марина

     Я то, что я есть, и в этом нет ничего оскорбительного.

                                  Лизимах

     Вот я и спрашиваю, с каких пор ты стала тем, что ты есть?

                                   Марина

     С тех пор как я себя помню.

                                  Лизимах

     Так рано? Да неужто ты была распутной с пяти, семи лет?

                                   Марина

     Я совершенно такая же, какой была тогда.

                                  Лизимах

     Я  что-то не понимаю тебя: ведь этот дом уже сам по себе доказательство
того, что ты - дитя порока.

                                   Марина

     А  как же вы, зная, каков этот дом, сюда приходите? Мне сказали, что вы
благородный человек и здешний правитель.

                                  Лизимах

     Что? Твоя хозяйка уже сказала тебе, кто я такой?

                                   Марина

     Кто это - моя хозяйка?

                                  Лизимах

     Ну,  эта вот, что разводит в своем огороде бесстыдство и распутство. О,
ты,  наверно,  кое-что  узнала  о  моем  положении и ломаешься, чтобы вернее
завлечь  меня.  Но  уверяю тебя, красотка, я не причиню тебе никакого зла. Я
человек добрый и честный. Пойдем, пойдем! Отведи меня в укромный уголок, где
мы сможем уединиться!

                                   Марина

                       Коль вам высокое происхожденье
                       Поступки благородные диктует,
                       Явите их. Коль вы облечены
                       Высоким саном - докажите ныне,
                       Что вы его достойны.

                                  Лизимах

                                             Что такое?
                       К чему такие речи? Объясни!

                                   Марина

                       Так знайте же:
                       Я - девушка, безжалостной судьбою
                       Заброшенная в этот грязный хлев,
                       Где мерзкие болезни продаются
                       Дороже, чем лекарства. - Боги, боги!
                       Когда освободите вы меня
                       Из этого вертепа! Превратите
                       Меня в пичужку, чтобы я могла
                       Отсюда улететь на свежий воздух!

                                  Лизимах

                       Я поражен. Ты столь красноречива,
                       Что, даже будь я развращен и низок,
                       Меня бы изменила речь твоя.
                       Вот золото. Бери его себе
                       И продолжай свой честный путь достойный,
                       Пусть боги укрепят тебя на нем.

                                   Марина

                       Да сохранят вас боги!

                                  Лизимах

                                              И поверь,
                       Что я не с низким умыслом явился
                       В сей дом разврата. Даже двери эти
                       И окна мне внушают омерзенье.
                       Прощай. Ты добродетельна и, верю,
                       Воспитана в понятьях благородства.
                       Вот золото еще. Возьми его.
                       Да будет проклят тот, кто покусится
                       На честь твою. Пусть он умрет, как вор.
                       Я возвращусь не раньте, чем сумею
                       Тебе большую радость сообщить.

                               Входит Засов.

                                   Засов

     Ваша честь, попрошу вас! Один золотой пожалуйте и мне!

                                  Лизимах

                       Прочь, мерзостный тюремщик! Вон отсюда!
                       Твой гадкий дом, не будь в нем этой девы,
                       Обрушился б и раздавил тебя!
                       Прочь с глаз моих!
                                 (Уходит.)

                                   Засов

     Да  что  ж  это  такое?  За  тебя,  детка,  видимо, нужно приняться как
следует.  Ведь этакое дурацкое целомудрие. Да ему цена меньше, чем закуске в
самом  паршивом  трактире!  А  ведь  это  может оказаться причиной разорения
целого семейства. Ну нет! Либо меня выхолостят, как спаньеля, либо я с тобой
справлюсь - идем-ка со мной!

                                   Марина

     Что тебе от меня нужно?

                                   Засов

     Я  расправлюсь  с  твоей невинностью, или пусть это делает любой палач.
Идем-идем!  Ты  нам  больше не будешь отваживать благородных гостей! Иди же,
говорят тебе!

                               Входит сводня.

                                   Сводня

     Что такое? В чем дело?

                                   Засов

     Да  уж  хуже не может и быть, хозяйка. Эта святоша наговорила бог весть
чего самому господину Лизимаху.

                                   Сводня

     Ах, ужас какой!

                                   Засов

     Она тут проповедует, что наш промысел смердит, оскорбляя богов.

                                   Сводня

     Да повесить ее мало!

                                   Засов

     Наш знатный гость готов был обойтись с ней как подобает знатному гостю,
а она его сразу заморозила да еще заставила читать молитвы.

                                   Сводня

     Забирай  ее,  Засов,  и  потешься  над  ней  вдоволь: разбей нам только
стеклышко ее девственности - и она станет податливее.

                                   Засов

     Ничего,  как-нибудь  управимся! Вспахать можно и более тернистый клочок
земли!

                                   Марина

     Внемлите мне, внемлите, боги, боги!

                                   Сводня

     И  еще  заклинания  произносит.  Вон отсюда! И зачем только она вошла в
этот  дом. Ах, нет на тебя веревки! Эта девка родилась, чтобы нас пустить по
миру!  Ты  что  же?  Не  желаешь  покоряться  общей  женской участи? Скажите
пожалуйста!  Еще  кичится  своей  девственностью!  Украшайся, украшайся! Там
вкусней будет блюдо. (Уходит.)

                                   Засов

     Идем, сударыня, идем со мной.

                                   Марина

     Чего тебе от меня нужно?

                                   Засов
     Нужно отнять драгоценность, которой ты так дорожишь.

                                   Марина

     Ответь мне только на один вопрос.

                                   Засов

     Ну, выкладывай свой один вопрос.

                                   Марина

     Чего врагу ты мог бы пожелать?

                                   Засов

     Да  как тебе сказать? Я пожелал бы ему быть моим хозяином даже, вернее,
моей хозяйкой.

                                   Марина

                     Но ты-то ведь презренней их обоих:
                     Ты служишь им, ты угождаешь им.
                     Ведь даже самый мерзкий бес в аду
                     С тобою поменяться постыдился б.
                     Ты злой тюремщик у проклятой двери,
                     И каждый, приходящий к жалким тварям.
                     Срывает гнев свой на твоих щеках.
                     Вся жизнь твоя - блевотина, и мерзость,
                     И оплеухи грязных подлецов.

                                   Засов

     А  что ж мне делать, по-твоему? В солдаты, что ли, идти? Да ведь там за
семь  лет  службы  только  ногу  потеряешь и не на что будет даже деревянную
купить.

                                   Марина

                     Займись любой работой: убирай
                     Отхожие места, канавы чисти,
                     Служи у палача - занятья эти,
                     Как ни ужасны, лучше твоего.
                     Ведь постыдился б даже павиан
                     Такого ремесла. О, если б боги
                     Мне помогли отсюда убежать!
                     Вот золото. Возьми его себе.
                     Быть может, твой хозяин согласится,
                     Чтоб деньги зарабатывала я
                     Тканьем и вышиваньем, даже пеньем.
                     Я многое умею - я могла бы
                     Учить других. Ваш город многолюден.
                     Учеников нашла бы я легко.

                                   Засов

     А ты и впрямь сумеешь обучать всему этому других?

                                   Марина

                     Поверь мне на слово. А если лгу я,
                     Верни меня в проклятый этот дом
                     И самому последнему отдай
                     На поруганье.

                                   Засов

     Ладно, постараюсь тебя устроить. Сумею, так устрою.

                                   Марина

     Только, прошу тебя, в доме честной женщины.

                                   Засов

     По  правде  сказать,  я с этой породой знаком мало. Но уж поскольку мои
хозяин  и хозяйка тебя купили - тебе не уйти отсюда без их согласия. Поэтому
я  им  расскажу  о  твоей  просьбе  и думаю, что сумею их уломать. Пойдем, я
постараюсь это дело уладить.

                                  Уходят.


        АКТ V
                               Входит Гауэр.

                                   Гауэр

                      Притон покинуть удалось Марине,
                      Она у честной женщины живет:
                      По-прежнему танцует, как богиня,
                      Под стать бессмертным сладостно поет
                      И разумом ученых поражает;
                      Волшебною иглой творит цветы
                      И пестрых птиц; природе подражает
                      Оттенками тончайшей красоты.
                      Живые розы силятся напрасно
                      Искусственных подруг своих затмить,
                      И вишни, шелком вышитые красным.
                      От сочных вишен трудно отличить.
                      За обученье знатные девицы
                      Марине платят щедро, но она,
                      Чтоб от проклятой сводни откупиться,
                      Все, что получит, ей отдать должна.
                      Теперь пора к Периклу возвратиться:
                      В открытом море долго он блуждал,
                      Пока к стране, где дочь его томится,
                      Его попутный ветер не пригнал.
                      На берегу справляли горожане
                      Свой праздник в честь Нептуна. Лизимах
                      Заметил на далеком расстоянье
                      Над кораблем Перикла черный флаг.
                                 (Уходит.)


        СЦЕНА 1
                   Палуба корабля Перикла, близ Митилены.
              В занавешенном шатре на палубе возлежит Перикл.
        К тирскому кораблю причалила лодка. Входят два матроса: один
          с лодки, другой - с корабля. Им навстречу идет Геликан.

                               Тирский матрос
                           (митиленскому матросу)

                     Где ж Геликан почтенный? Он сумеет
                     На все ответить нам. - А вот и он!

                              Входит Геликан.

                     Здесь, господин мой, Лизимах, правитель
                     Из Митилены. Он к тебе явился
                     На этой лодке и весьма желает
                     Тебя увидеть. Что прикажешь ты?

                                  Геликан

                     Его желанье выполнить. Зови
                     Сюда вельмож.

                               Тирский матрос

                                   Эй, господа, живее!
                     Мой господин зовет вас.

                        Входят несколько придворных.

                             Первый придворный

                                             Мы явились.

                                  Геликан

                     Пожаловало знатное лицо
                     К нам на корабль. Его должны мы встретить
                     Достойно.

         Придворные и оба матроса спускаются в лодку и возвращаются
                         с Лизимахом и вельможами.

                               Тирский матрос

                     Вот, сударь, тот, кто все у нас решает.

                                  Лизимах

                     Привет тебе, почтенный муж, привет!
                     Да сохранят тебя надолго боги!

                                  Геликан

                     И да пошлют тебе и долголетье
                     И мирную кончину.

                                  Лизимах

                                       Что ж, спасибо!
                     На суше поклонялся я Нептуну,
                     И, в море славный твой корабль заметив,
                     К нему я устремился, чтоб узнать,
                     Кто вы такие и откуда вы.

                                  Геликан

                     Позволь тебе задать вопрос такой же.

                                  Лизимах

                     Я Лизимах, правитель Митилены.

                                  Геликан

                     А наш корабль из Тира. И на нем
                     Наш царь. Уже три месяца молчит он
                     И пищу принимает лишь затем,
                     Чтобы продлить страданье.

                                  Лизимах

                                               Отчего же
                     Страдает он?

                                  Геликан

                                  Мне трудно говорить
                     Об этом. Потрясла его утрата
                     Жены и дочери, любимых нежно.

                                  Лизимах

                     А можно ли его увидеть?

                                  Геликан

                                              Можно,
                     Но он ни с кем не говорит ни слова.

                                  Лизимах

                     А все же я хочу его увидеть.

                                  Геликан

                     Ну что ж, смотри!
            (Отдергивает занавес и показывает Лизимаху Перикла.)
                                       Он был умен и смел,
                     Но ужасы одной жестокой ночи
                     Его повергли в это состоянье.

                                  Лизимах

                     Приветствую тебя, великий царь!
                     И да хранят тебя благие боги!

                                  Геликан

                     Напрасны эти речи: все равно
                     Он говорить не станет!

                              Первый вельможа

                                            В Митилене
                     Есть девушка у нас. Она, ручаюсь,
                     Заставила б его заговорить!

                                  Лизимах

                     О, это мысль отличная! Бесспорно
                     Она и нежной внешностью своей
                     И голосом божественным могла бы
                     Воздействовать на эту глухоту,
                     И, может быть, его окаменелость,
                     Подвергнувшись такому нападенью,
                     Невольно содрогнувшись, уступила б.
                     Поверь: она поистине прекрасна.
                     Взгляни: она с подругами своими
                     Сейчас на берегу, в тенистой роще
                     Гуляет.

          (Шепчется с одним из вельмож, после чего тот отплывает
                            на лодке Лизимаха.)

                                  Геликан

                     Напрасно все, я знаю. Но ничем,
                     Что только почитается целебным,
                     Пренебрегать не надо. Разреши нам
                     Воспользоваться добротой твоей:
                     Купить должны мы новый провиант, -
                     Испортила жара запасы наши,
                     А золотом в избытке мы владеем.

                                  Лизимах

                     Когда б я отказал в подобной просьбе,
                     Наслали бы всеправедные боги
                     На нивы наши злую саранчу.
                     Но умоляю: разреши мне все же
                     Подробнее узнать причину скорби
                     Великого царя.

                                  Геликан

                                     Садись, послушай...
                     Ах, нам опять мешают!

         Входят, выйдя из лодки, вельможа с Мариной и ее подругой.

                                  Лизимах

                                           Вот она -
                     Та, за которой я послал. - Привет! -
                     Не правда ль, хороша?

                                  Геликан

                                           Она красива.

                                  Лизимах

                     Так хороша, что будь я сам уверен
                     В ее происхожденье благородном,
                     Считал бы я за честь ее назвать
                     Своей женой.
                                 (Марине.)
                                  Вся доброта и прелесть,
                     Присущие тебе, нужны больному
                     Царю. Когда бы только ты сумела
                     Добиться от него хотя бы слова,
                     За это получить ты сможешь все,
                     Что пожелаешь.

                                   Марина

                                    Все, что в силах сделать,
                     Я сделаю. Но только с тем условьем,
                     Что лишь меня с подругою допустят
                     К болящему.

                                  Лизимах

                                 Идем. Оставим их,
                     И да помогут боги исцеленью.

                                Марина поет.

                     Понравилось ему, как пела ты?

                                   Марина

                     Он даже не взглянул на нас ни разу.

                                  Лизимах

                     Смотрите: с ним она заговорила.

                                   Марина

                     О государь! Послушай речь мою...

                                   Перикл

                     А? Что такое?

                                   Марина

                                   Слушай, государь!
                     Я не умею привлекать вниманье;
                     Как на комету, люди на меня
                     Лишь издали смотрели. Но, поверь мне,
                     Я девушка, страдавшая, быть может,
                     Не менее, чем ты. Фортуна злая
                     Из зависти всего меня лишила.
                     А я происхожу от знатных предков;
                     Они могуществом царям равнялись.
                     Но уничтожил рок моих родных,
                     Меня же сделал жалкою рабою
                     Случайностей.
                                (В сторону.)
                                  Он все еще молчит;
                     Но что-то мне уйти не позволяет,
                     Пока его ответа не услышу.

                                   Перикл

                     "Фортуна злая"... "Предки"... "Знатный род"...
                     "Не менее, чем я"... Что ты сказала?.

                                   Марина

                     Сказала я, что если б, государь,
                     Ты знал, какого я происхожденья,
                     Со мной ты был бы ласковей.

                                   Перикл

                                                 Возможно.
                     Глаза твои... Взгляни-ка на меня!
                     Похожи... нет... Скажи, в какой стране
                     Ты родилась?

                                   Марина

                                  Я ни в какой стране
                     Не родилась, хотя на свет явилась,
                     Как каждый смертный.

                                   Перикл

                                          Что со мной? Вот-вот
                     Рыданьем бремя скорби разрешится!
                     Она похожа на мою супругу;
                     Такой была бы дочь моя родная!
                     Да, те же брови, тот же стройный стан,
                     Такой же нежно-серебристый голос,
                     Глаза - сапфиры в дорогой оправе,
                     Юноны поступь, ласковая речь,
                     Что собеседникам всегда внушает
                     Желанье жадное внимать подольше. -
                     Но где живешь ты?

                                   Марина

                                       У чужих людей -
                     Вон там, на берегу.

                                   Перикл

                                         Скажи, но кто же
                     Воспитывал тебя? Где научилась
                     Ты так чудесно петь и говорить?

                                   Марина

                     Коль правду я скажу, презренной ложью
                     Слова мои покажутся тебе.

                                   Перикл

                     Нет, говори, прошу тебя! Не может
                     Ложь исходить из чистых уст твоих.
                     Ты кажешься мне храмом совершенным,
                     Где обитает истина святая.
                     Всему поверю я, что скажешь ты,
                     Как странно бы мне это ни казалось;
                     Ведь ты похожа обликом на ту,
                     Кого я так любил. О, расскажи мне,
                     Где ты росла! Ты, кажется, сказала,
                     Когда тебя еще не разглядел я, -
                     Ты рода знатного?

                                   Марина

                                       Да, я сказала.

                                   Перикл

                     Скажи мне, кто родители твои?
                     Ты говорила, что Фортуна злая
                     Тебя кидала от беды к беде
                     И что твои страдания, быть может,
                     Равны моим?

                                   Марина

                                Да, так я говорила.
                     Но верь мне, говорила только то,
                     Что я считаю правдой.

                                   Перикл

                                          Расскажи мне,
                     Какие ты невзгоды испытала.
                     Коль тысячную часть моих скорбей
                     Ты вынести смогла, то ты - мужчина,
                     А я был слаб, как девушка. Ведь ты
                     Как статуя Терпенья на гробницах
                     Властителей. Скорее расскажи мне,
                     Как потеряла ты друзей и близких,
                     И, умоляю, подойди поближе
                     И мне поведай, как зовут тебя.

                                   Марина

                     Зовут меня Мариной.

                                   Перикл

                                        Издеваться
                     Какой-то бог задумал надо мной,
                     Тебя ко мне пославший...

                                   Марина

                                             Успокойся,
                     Не то я замолчу.

                                   Перикл

                                      Я успокоюсь.
                     Не понимаешь ты, как потрясен я
                     Тем, что тебя зовут Мариной!

                                   Марина

                                                  Имя
                     Марины дал мне мой отец и царь.

                                   Перикл

                     Как! Дочь царя, по имени Марина?

                                   Марина

                     Ты обещал мне верить, государь.
                     Но твой покой я нарушать не стану
                     И замолчу.

                                   Перикл

                               Быть может, ты - виденье?
                     Бесплотный и бескровный бледный облик.
                     Быть может, сердце у тебя не бьется?
                     Но где ж ты родилась и почему
                     Ты названа Мариной?

                                   Марина

                                         Потому,
                     Что ночью родилась в открытом море.

                                   Перикл

                     Ты? Ночью? В море? Кто же мать твоя

                                   Марина

                     А мать моя, дочь славного царя,
                     В миг моего рождения скончалась.
                     Рыдая, мне рассказывала часто
                     Об этой страшной ночи Лихорида,
                     Моя кормилица.

                                   Перикл

                                    Молчи! Молчи!
                                (В сторону.)
                     Ни разу сон виденьем столь жестоким
                     Над жалкими глупцами не глумился!
                     Нет! Дочь моя давно уже в могиле!
                     Не может быть! - А где же ты росла?
                     Рассказывай. Я выслушаю молча
                     Все до конца и не прерву ни разу.

                                   Марина

                     Едва ли ты поверишь мне. Довольно.

                                   Перикл

                     Поверю! Слову каждому поверю!
                     Всему, что скажешь. Только объясни,
                     Как здесь ты очутилась. Где росла ты?

                                   Марина

                     Царь, мой отец, меня оставил в Тарсе;
                     Я там росла, пока Клеон жестокий,
                     С преступною женой своей замыслив
                     Меня сгубить, не подослал злодея
                     Свершить убийство. Нож был занесен,
                     Но в этот миг пираты появились,
                     Меня спасли и привезли сюда...
                     Ты плачешь? Что с тобой? Ты, может быть,
                     Не веришь мне? Клянусь тебе, клянусь,
                     Я - дочь царя Перикла, если только
                     Такой есть царь на свете!

                                   Перикл

                                               Геликан!

                                  Геликан

                     Да, государь!

                                   Перикл

                                  Ты, честный мой советник,
                     Ты, благородный, мудрый человек,
                     Скажи мне, если можешь, Геликан:
                     Кто эта девушка, меня сегодня
                     Заставившая плакать?

                                  Геликан

                                          Я не знаю.
                     Но Лизимах, правитель Митилены,
                     С высокой похвалою, государь,
                     Мне говорил о ней.

                                  Лизимах

                                        Она ни разу
                     Не вспоминала о своих родных,
                     А на расспросы отвечала только
                     Печальными и тихими слезами.

                                   Перикл

                     О Геликан, ударь меня ножом,
                     Чтоб чувство боли испытал я снова,
                     Чтоб это море радости великой
                     Моих не затопило берегов. -
                     О, подойди, дарующая жизнь
                     Тому, кто даровал ее когда-то
                     Тебе самой! Ты в море рождена,
                     Ты в Тарсе умерла и снова в море
                     Обретена и обретаешь жизнь! -
                     О Геликан мой, преклони колени,
                     Пускай звучит торжественно, как гром,
                     Хвала богам! Так, значит, ты - Марина?
                     Скажи мне имя матери твоей -
                     Хотя сомненья спят, еще я жажду
                     Прекрасной этой правды подтвержденья.

                                   Марина

                     Но, государь, сперва скажи, кто ты!

                                   Перикл

                     Я - царь Перикл из Тира. Назови
                     Моей царицы утонувшей имя
                     С такою же правдивостью - и станешь
                     Наследницей престола и владений,
                     И жизнью твоего отца, Перикла.

                                   Марина

                     Достаточно ль для этого сказать,
                     Что имя матери моей - Таиса?
                     Да, государь, Таиса имя той,
                     Чья жизнь окончилась с началом жизни
                     Моей.

                                   Перикл

                          Так будь же ты благословенна!
                     Встань, дочь моя! - Скорее, Геликан,
                     Вели подать мне новые одежды.
                     Она жива и в Тарсе не убита
                     Клеоном злобным. Все она расскажет -
                     И перед ней преклонишь ты колени,
                     Признав ее принцессой. - Это кто?

                                  Геликан

                     Правитель Митилены, государь.
                     Он, о твоем печальном состоянье
                     Узнав, к тебе явился.

                                   Перикл

                                           О блаженство!
                     Но почему я так одет ужасно?
                     Подать мне платье! - Дочь моя Марина,
                     Пусть небеса тебя благословят. -
                     Я слышу звуки дивные. - Марина!
                     Все расскажи подробно Геликану.
                     Мне кажется, еще в сомненье он,
                     Что подлинно ты дочь моя. - Послушай:
                     Откуда эта музыка опять?

                                  Геликан

                     Я ничего не слышу, государь.

                                   Перикл

                     Ты музыки небесных сфер не слышишь. -
                     А ты, Марина, слышишь?

                                  Лизимах

                                            Говорите,
                     Что слышите; нельзя ему перечить.

                                   Перикл

                     О звуки дивные!
                                (Лизимаху.)
                                    Ты слышишь их?

                                  Музыка.

                                  Лизимах

                     Отлично слышу, государь.

                                   Перикл

                                               Невольно
                     Я музыке небесной покоряюсь.
                     Мне дрема затуманивает очи!
                     Хочу я отдохнуть.
                                (Засыпает.)

                                  Лизимах

                                      Подушку дайте
                     Под голову ему, и все уйдем.
                     Коль оправдаются мои надежды,
                     Я этот день запомню навсегда.

                        Все, кроме Перикла, уходят.
               Перикл спит. В сновидении ему является Диана.

                                   Диана

                     Мой храм - в Эфесе. Поспеши туда
                     И принеси мне жертву. Соберутся
                     Там девы-жрицы: ты поведай им,
                     Как отняло царицу море злое,
                     Как ты судьбой жестокою гоним;
                     Проси их горе разделить с тобою.
                     Исполнишь - будешь счастлив и любим.
                     Проснись и расскажи свой сон другим.
                                (Исчезает.)

                                   Перикл

                     Богиня серебристая, Диана,
                     Исполню все. - Сюда, мой Геликан!

                     Входят Геликан, Лизимах и Марина.

                                  Геликан

                     Ты звал, мой государь?

                                   Перикл

                                            Я собирался
                     В далекий Тарс. Хотел я наказать
                     Бесчестного Клеона. Но решенье
                     Я изменил. К Эфесу поверните
                     Надувшиеся ветром паруса,
                     Зачем - об этом ты узнаешь позже.
                                (Лизимаху.)
                     Дозволено ль нам будет отдохнуть
                     На этом берегу и золотыми
                     За провиант, как должно, заплатить?

                                  Лизимах

                     Я, государь, тебе душевно рад.
                     Когда ты на берег сойдешь, хочу я
                     Тебя просить...

                                   Перикл

                                     Проси, чего желаешь,
                     Хотя бы даже в жены дочь мою.
                     Ты с нею благородно поступил,

                                  Лизимах

                     Дай руку, государь!

                                   Перикл

                                        Пойдем, Марина!

                                  Уходят.


        СЦЕНА 2
                        Перед храмом Дианы в Эфесе.
                               Входит Гауэр.

                                   Гауэр

                       К концу подходит мой рассказ.
                       Минуты три еще у вас
                       Хочу я все же попросить:
                       Не трудно вам вообразить,
                       Какими пышными пирами,
                       Увеселеньями, дарами
                       Перикла Лизимах почтил,
                       Как весел и радушен был.
                       В том нет большого дива - он
                       С принцессой нежной обручен.
                       Но повенчают их не ране,
                       Чем жертву принесет Диане
                       Перикл. О сборах в этот путь
                       Я не успел упомянуть:
                       Как птицы, паруса взвились,
                       Быстрее мысли понеслись.
                       Вот царь уже в Эфесе, вот
                       Со свитой он во храм идет.
                       А вы фантазией своей
                       Им помогли путь долгий сей
                       Молниеносно совершить,
                       За что вас надо похвалить!
                                 (Уходит.)


        СЦЕНА 3
                            Храм Дианы в Эфесе.
        Таиса стоит у алтаря как верховная жрица; вокруг нее - девы;
                   тут же Церимон и другие жители Эфеса.
             Входят Перикл со свитой, Лизимах, Геликан и Марина
                                с подругой.

                                   Перикл

                        Хвала тебе, Диана! Исполняя
                        Высокое веление твое,
                        Я объявляю здесь: я - царь Перикл.
                        Врагов своих страшась, я Тир покинул,
                        В Пентаполисе браком сочетался
                        С прекрасною Таисой, но она.
                        Когда корабль наш был в открытом море,
                        Скончалась от родов, мне дочь оставив,
                        Мариной нареченную. Я отдал
                        Ее Клеону в Тарсе; там росла
                        Марина до четырнадцати лет,
                        Пока Клеон убить ее не вздумал.
                        Но привела счастливая звезда
                        Спасенную Марину в Митилену,
                        А в Митилене я ее увидел
                        И, выслушав рассказ ее печальный,
                        В ней дочь свою признал.

                                   Таиса

                                                 Его лицо
                        И голос! Ты ли это, царь Перикл!
                             (Лишается чувств.)

                                   Перикл

                        Что это значит? Что она сказала?
                        Ей плохо! Помогите!

                                  Церимон

                                           Государь!
                        Коль правду ты сказал у алтаря
                        Дианы, пред тобой - твоя супруга.

                                   Перикл

                        О нет! Я сам вот этими руками
                        Похоронил ее в морской пучине.

                                  Церимон

                        Недалеко от этих берегов?

                                   Перикл

                        Пожалуй, так...

                                  Церимон

                                       Взгляни же на нас!
                        Однажды утром выбросило море
                        На этот берег гроб. Я гроб открыл,
                        Нашел в нем драгоценности и тело
                        Красавицы. Ее вернул я к жизни
                        И в этот храм привел.

                                   Перикл

                                              Могу ли я
                        Увидеть то, что было в этом гробе?

                                  Церимон

                        Тебя в мой дом прошу я, государь,
                        Пожаловать, и там ты все узнаешь. -
                        Смотри, смотри: пришла в себя Таиса!

                                   Таиса

                        О, дайте мне взглянуть! Да, это он!
                        Не будь он мне супругом, я сумела б
                        Не слышать и не видеть ничего
                        И помнить лишь о святости обета. -
                        Ужели ты - Перикл? И голос твой,
                        И облик твой... Ты говорил о буре,
                        О родах и о смерти...

                                   Перикл

                                              Милый голос
                        Утраченной Таисы!

                                   Таиса

                                          Это я,
                        Которую считали погребенной
                        В морских волнах!

                                   Перикл

                                          Бессмертная Диана!

                                   Таиса

                        Теперь сомнений нет, что это ты.
                        Когда Пентаполис мы покидали,
                        Слезами обливаясь, царь, отец мой,
                        Тебе такой же перстень подарил.
                      (Показывает ему свой перстень.)

                                   Перикл

                        Да, этот самый! Праведные боги!
                        Так щедрость ваша велика, что все
                        Прошедшие несчастья и невзгоды
                        Мне кажутся ничтожными! Одно
                        Осталось мне - прильнуть к ее устам
                        И в сладостном блаженстве раствориться. -
                        Дай заключу тебя в свои объятья.
                        Как в гроб тебя однажды заключил,
                        Любимая моя!

                                   Марина

                                     Как рвется сердце
                        Прижаться к сердцу матери моей!
                    (Опускается на колени перед Таисой.)

                                   Перикл

                        Смотри, кто пред тобою на коленях.
                        Таиса, это дочь твоя Марина,
                        Которую ты в море родила.

                                   Таиса

                        Благословляю дочь мою родную!

                                  Геликан

                        Приветствую и я тебя, царица!

                                   Таиса

                        Тебя не знаю я.

                                   Перикл

                                        Я говорил,
                        Что, покидая Тир, я власть доверил
                        Надежному наместнику. Припомни:
                        Я часто это имя называл.

                                   Таиса

                        Ты - Геликан?

                                   Перикл

                                     Ты знаешь это имя!
                        Вот подтвержденье новое. Таиса,
                        Да, это он. Так обними ж его.
                        Теперь узнать хочу, кто спас тебя
                        И где тебя нашли. За это чудо
                        Кого благодарить мне кроме неба?

                                   Таиса

                        Перед тобой почтенный Церимон:
                        Свое могущество явили боги
                        Через него. Он все тебе расскажет.

                                   Перикл

                        О муж почтенный! Боги не могли бы
                        Избрать слугу достойнее, чем ты.
                        Ты сам богам подобен! Объясни же,
                        Как воскресил ты мертвую царицу.

                                  Церимон

                        О государь! Прошу тебя сперва
                        Войти в мой дом: там покажу тебе
                        Все то, что я нашел в гробу царицы,
                        И расскажу, как в этот храм она
                        Попала.

                                   Перикл

                                Непорочная Диана!
                        Хвала тебе за дивное виденье!
                        Я принесу тебе ночные жертвы! -
                        Таиса, вот жених твоей Марины.
                        В Пентаполисе мы их повенчаем;
                        Теперь я срежу волосы густые,
                        Мой облик исказившие. Довольно!
                        Четырнадцать уж лет, как я не брился;
                        В честь свадьбы их хочу красивым стать.

                                   Таиса

                        В Пентаполисе нас никто не ждет -
                        Скончался мой отец.

                                   Перикл

                                            Да станет он
                        По воле неба нового звездою!
                        Но все же свадьбу праздновать хочу я
                        В Пентаполисе, ибо там решил я
                        С тобой остаться. Дочь моя и зять
                        Получат царство Тирское в наследство. -
                        Теперь веди нас, Церимон, прошу,
                        В твой дом: послушать твой рассказ спешу!

                                  Уходят.
                               Входит Гауэр.

                                   Гауэр

                     Так Антиох, развратник похотливый,
                     За мерзкий блуд наказан справедливо,
                     Меж тем Перикл с женой и дочкой юной,
                     Как ни был угнетаем злой Фортуной,
                     В страданьях добродетель сохранил
                     И как награду счастье получил.
                     Вы видели, что Геликан не льстец,
                     А верности и чести образец,
                     И удивил вас Церимон почтенный
                     Ученостью и добротой отменной.
                     Клеон же низкий и его жена,
                     Когда открылась злая их вина,
                     В своем дворце народом сожжены:
                     Так были в Тарсе все возмущены.
                     Ведь кто преступный умысел таит,
                     Хоть даже он его не совершит,
                     Достоин кары, как убийца злой,
                     И по сердцу богам закон такой.
                     Спасибо вам за доброе вниманье.
                     На том и пьесы нашей окончанье.
                                 (Уходит.)



        А.Смирнов. Примечания к тексту "Перикла"

     Луцина   -   древнеримская   богиня   родов,   отождествляемая   одними
мифографиями с Юноной, другими - с Дианой.

     Геспериды (греч. миф.).  -  В  их  саду,  находившемся  на  "счастливых
островах"  на  далеком  западе,  росли  золотые  яблоки,   которые   охранял
огнедышащий дракон. Последний из двенадцати  подвигов  Геркулеса  состоял  в
том, что он добыл эти яблоки.

     ...разумный человек был тот, кто на вопрос, чего бы он хотел  от  царя,
ответил, что не хотел бы знать ни одной  из  царских  тайн.  -  По-видимому,
анекдот этот заимствован из сборника новелл Барнеби Рича "Прощание с военным
ремеслом", где подобный ответ дает поэт Филиппид царю Лизимаху.

     ...музыканты  наши  играют  пусть  пронзительно  и  скорбно.  -   Можно
предположить, что музыка  (действуя  наподобие  заклинаний)  имеет  в  таких
случаях  цель  призвать  бога  врачевания  Эскулапа,  Возможно,  что  вместо
"пронзительно"  ("rough")  надо  читать:  "slow"  ("медленно")  или   "soft"
("нежно"),

     Вероль (verole) - по-французски значит люэс.

     Гарпии (греко-римск. миф.)  -  наполовину  женщины,  наполовину  птицы,
отличавшиеся крайней жестокостью,

     Фетида, этой крестницей гордясь... - Фетида (греч. миф.) - богиня моря,
поэтому "рожденная морем" Марина - ее дочь или "крестница".

     Марина поет. -  Песня  Марины  приводится  у  Туайна  и  (с  небольшими
отклонениями) у Уилкинса. Можно думать,  что  та  же  песня  исполнялась  на
представлениях драмы. Приводим текст ее в дословном  прозаическом  переводе:
"Я живу среди распутниц,  но  сама  распутницей  не  стала:  роза  растет  в
терновнике, но неуязвима для терний. Разбойник,  похитивший  меня,  наверно,
давно погиб. Сводня купила меня, но я не осквернила  себя  плотским  грехом.
Для меня не было бы ничего отраднее, как узнать моих  родителей.  Я  отпрыск
царя, и кровь во мне царская. Надеюсь, что господь изменит мое  положение  и
пошлет мне лучшие дни. Перестаньте плакать,  воспряньте  духом  и  прогоните
тоску; исполнитесь радостью, глядите веселее,  ибо  жив  бог,  создавший  из
ничего небо и землю. Он не допустит, чтобы вы провели всю жизнь  в  тоске  и
печали, и все понапрасну".

     Да станет он по воле неба новою звездою! -  По  представлениям  древних
греков и римлян, души особенно доблестных и добродетельных  людей  после  их
смерти боги иногда превращали в звезды.


        A.Aникст. Шекспир: "ПЕРИКЛ"

     Когда после всего цикла драм от "Ричарда  III"  до  "Тимона  Афинского"
читатель переходит к "Периклу", то он испытывает ощущение, что данная  пьеса
не принадлежит перу Шекспира. Как первый, так и второй акты пьесы совсем  не
похожи на то, с чем мы привыкли встречаться у Шекспира. Даже при  знакомство
с  пьесой  в  переводе,  обычно  сглаживающем   стилистические   особенности
оригинала, такое ощущение возникает у всякого  вдумчивого  читателя,  а  при
чтении "Перикла" в подлиннике с еще  большей  несомненностью  обнаруживаются
отличия от того, к чему мы привыкли в других произведениях нашего автора.
     Но уже в третьем акте мы совершенно явственно слышим голос  Шекспира  и
узнаем его манеру речи. Постепенно мы начинаем чувствовать, что  перед  нами
подлинный Шекспир. Остается только чувство, что по сюжету и драматургической
конструкции эта пьеса нее же непохожа на  другие  произведения  зрелой  поры
творчества Шекспира.
     Для того чтобы фактическая сторона была ясна  читателю,  напомним,  что
Хеминг и Конделл не включили "Перикла" в фолио 1623 г., хотя они утверждали,
что изданный им том содержал в_с_е написанное Шекспиром. С  другой  стороны,
известно, что пьеса была опубликована впервые еще при жизни Шекспира, а 1609
г., и на титульном листе указывалось, что она "много раз и  в  разное  время
игралась слугами его величества в театре "Глобус". На титульном листе  также
полностью было обозначено имя Шекспира как автора пьесы. Она  еще  два  раза
была переиздана при жизни Шекспира (1609, 1611) и три раза после его  смерти
(1619, 1630, 1635). Наконец, в 1664 г. в третьем издании  фолио  (во  втором
его выпуске) она была включена в  собрание  сочинений  наряду  с  некоторыми
другими пьесами, приписанными Шекспиру.
     Таким образом, если Хеминг и Конделл  по  неизвестной  нам  причине  не
включили "Перикла" в свое  собрание,  то,  с  другой  стороны,  прижизненные
издания  пьесы  являются  достаточно   веским   аргументом   в   пользу   ее
принадлежности Шекспиру, если не целиком,  то  хотя  бы  частично.  06  этом
говорит также то, что пьеса игралась труппой, к которой принадлежал Шекспир,
и шла на сцене театра "Глобус".
     Было время, когда некоторые критики полностью отвергали  принадлежность
"Перикла"  Шекспиру,  Позже   утвердилось   мнение,   что   пьеса   является
шекспировской  частично.  Этой  точки  зрения   придерживалось   большинство
исследователей в XIX в. Установлено, что в  1608  г.  некий  Джордж  Уилкинс
опубликовал повесть "Печальные приключения Перикла,  принца  Тирского".  При
этом в подзаголовке было добавлено, что книга является  "Подлинной  историей
пьесы о Перикле, как она  была  недавно  представлена  достойным  и  древним
поэтом Джоном Гауэром". Содержание повести соответствует сюжету пьесы. Но  в
данном случае перед нами не произведение, послужившее источником для  пьесы,
а, наоборот, повесть, для которой пьеса была источником.
     В связи с этим возникло довольно правдоподобное  предположение  о  том.
что Джордж Уилкинс был, возможно, автором первого варианта пьесы, которую он
предложил шекспировской труппе, но Шекспир  эту  пьесу  переделал,  оставив,
по-видимому, нетронутыми первые два акта.
     Я  уже  сказал,  что  первые  два  акта   не   производят   впечатления
шекспировских. И все  же  вполне  возможно,  что  это  впечатление  является
ошибочным. Писатель такого широкого диапазона, как  Шекспир,  мог,  конечно,
писать в любом стиле.
     За последние годы все чаще раздаются голоса в пользу того, что "Перикл"
был написан Шекспиром, В частности,  такого  мнения  придерживается  Ч,  Дж.
Сиссон. "Пьеса, - пишет он, - является цельной  и  принадлежит  Шекспиру,  в
чьем доме было  много  разных  палат".  Он  же  рассказывает,  что  недавняя
постановка  "Перикла"  в  Стретфорде,  в  которой  был  опущен  первый  акт,
произвела большое впечатление на зрителей,  включая  и  присутствовавших  на
спектакле шекспироведов. Поскольку лучшей проверкой всякой пьесы является ее
сценическое  воплощение,   это   свидетельство   театральной   эффективности
"Перикла"  нельзя  не  принимать  в  расчет.  Вполне  убедительно  и  другое
соображение Сиссона, а именно, что "отрицание авторства Шекспира  и  попытка
распределить авторство пьесы между  различными  авторами  порождает  гораздо
Гюлыне неразрешимых проблем, чем признание авторства самого  Шекспира".  Три
следующие пьесы - "Цимбелин", "Зимняя сказка" и "Буря"  -  тоже  существенно
отличаются от предшествующих пьес Шекспира. Правда, здесь  стиль  автора  не
вызывает сомнений и почерк Шекспира узнается без труда, но тем не  менее  по
характеру  содержания  и  драматургической  композиции  эти  пьесы,  как   и
"Перикл", непохожи на все, что Шекспир писал до того.
     Нам удастся преодолеть представление об этой пьесе как нешекспировской,
если мы сразу же поймем, что, создавая это произведение,  драматург  вступил
на новый путь. Если мы при этом еще откажемся от мысли, что каждое следующее
произведение Шекспира должно по своим художественным качествам  превосходить
предыдущие,  это  тоже  поможет  нам  вернее  понять  данное   произведение.
Естественно предположить, что, обращаясь к новому жанру,  Шекспир  не  сразу
достиг в нем большого мастерства. Нельзя не вспомнить в данном случае мнения
польского ученого Романа Дибоского  о  том,  что  творческий  путь  Шекспира
отнюдь  не  представлял  собой  прямой  поступательной  линии  развития,   а
характеризовался перемежающимися периодами подъема  и  спада.  "Перикл",  во
всяком случае, подтверждает такое мнение.
     Эта  пьеса  отличается  от  предшествующих  тем,  что  здесь   нет   ни
шекспировского мастерства в  раскрытии  сложностей  душевной  жизни,  нет  и
характеров, которые могли бы быть поставлены на  один  уровень  с  Гамлетом,
Отелло или Макбетом. При всем желании трудно извлечь из  этого  произведения
значительные  социально-философские  проблемы.  Столь  же  несомненно,   что
композиция пьесы лишена того подлинного драматизма, который присущ лучшим из
произведений Шекспира.
     Автор пьесы  как  бы  возвращается  к  принципам  построения  действия,
характерным для начального периода английской  драмы  эпохи  Возрождения.  В
основу сюжета положен  не  драматический,  а  эпический  сюжет.  Перед  нами
история  злоключений  героя,  распадающаяся  на  ряд  отдельных,  почти   не
связанных Друг с другом эпизодов.
     Романтическая история Перикла была слишком обширна, чтобы ее можно было
всю представить на сцене. Автор поэтому прибегнул к помощи пролога - актера,
знакомящего публику  с  событиями,  которые  нельзя  было  изобразить.  Роль
пролога возложена на английского поэта  XIV  в.  Гауэра.  Гауэр  был  выбран
потому,  что  он  был  автором,  впервые  рассказавшим  историю  Перикла  на
английском  языке  в  своей  поэме  "Исповедь  влюбленного".   Но   Шекспир,
по-видимому, пользовался также  в  качестве  источника  сюжета  прозаическим
пересказом  этой  истории  в  книге  Лоренса  Туэйна   ("Образцы   печальных
приключений" (2-е изд., 1607 г.).
     На  протяжении  всего  действия  Гауэр  выступает  как   рассказчик   и
комментатор происшествий. Его речи написаны стихом, не  похожим  на  обычные
шекспировские стихи. Он говорит рифмованными  стихами  в  старинной  манере.
Речь его изобилует  словами,  являвшимися  архаичными  уже  в  шекспировскую
эпоху. В частности, именно речи Гауэра создают впечатление того,  что  перед
нами не шекспировский текст. Но нетрудно представить себе, что  Шекспир  мог
прибегнуть  к  стилизации,  для  того  чтобы  сделать  фигуру  Гауэра  более
достоверной. Если подойти к образу  Гауэра  с  точки  зрения  художественной
правдивости, то при всем том, что его  монологи  кажутся  наивными,  в  этом
следует видеть яе незрелость автора, написавшего их, а  сознательный  прием.
Ведь Шекспир не раз прибегал к тому, что включал в текст  своих  пьес  речи,
написанные в манере, отличающейся от его обычного стиля. Вспомним, например,
пьесу "Убийство Гонзаго", которую играют заезжие актеры при дворе Клавдия  в
трагедии "Гамлет". Кто читал эту сцену в подлиннике, тот легко согласится  с
тем,  что  Шекспир  иногда  нарочно  менял  стиль  речи,  желая  подчеркнуть
условность и театральность определенных персонажей.  Гауэр  говорит  языком,
отличающимся от языка персонажей "Перикла", и это выделяет его, как условную
театральную  фигуру,  среди  остальных  действующих  лиц,   которые   должны
производить на зрителя впечатление реальных людей. Это тот же  самый  прием,
который был применен Шекспиром в "Гамлете".
     Надо, однако, отметить, что на протяжении пьесы стилевое  разграничение
речей Гауэра  от  речей  других  персонажей  выдержано  не  полностью.  Так,
например, во второй половине пьесы Гауэр иногда переходит с  четырехстопного
рифмованного ямба на нерифмованный пятистопный белый стих (III, 1),  или  на
рифмованный пятистопный стих с парными рифмами (IV,  1),  пли,  наконец,  на
пятистопник с перекрестной рифмой (abab, в начале V акта).
     Это разнообразие может подать повод для предположения,  что  все  речи,
написанные  четырехстопником,  не  шекспировские,  а  те,  которые  написаны
пятистопником, -  шекспировские.  Думается,  однако,  что  если  мы  считаем
разнообразие стиля одним из качеств Шекспира вообще, то и  в  данном  случае
различия между речами Гауэра отнюдь не обязательно означают,  что  в  каждом
отдельном случае следует искать иного автора, чем Шекспир.
     В  XIX  в,   критики,   утверждавшие   особую   моральность   Шекспира,
отказывались считать его автором сцен в  публичном  доме  (IV,  2;  IV,  6).
Особенно  настаивали  на  этом  английские   шекопироведы   "викторианского"
периода, считая, что "сладостный лебедь  Эйвона"  не  мог  написать  сальных
речей и выражений, встречающихся в этой сцене.
     Современные  шекспироведы,  свободные  от  моральных  предрассудков   и
лицемерия   "викторианского"   периода,   нисколько   не    сомневаются    в
принадлежности этих сцен Шекспиру. Сопоставляя их с  тем,  что  мы  знаем  о
Шекспира по другим его пьесам,  легко  убедиться  в  том,  что  эти  эпизоды
написаны с подлинно шекспировским реализмом, как и все эпизоды его трагедий,
комедий и  хроник,  где  изображаются  низшие  слои  общества.  Яснее  всего
принадлежность этих сцен Шекспиру  обнаруживается  при  сопоставлении  их  с
эпизодами в трактире "Кабанья голова" во 2-й части "Генриха  IV"  (II,  1  и
особенно II, 4).
     С другой стороны, мы также узнаем Шекспира в поэтических речах Перикла,
Геликана,  Таисы,  Марины,  Лизимаха,  Дианы  и  других  персонажей   пьесы.
Сочетание возвышенного и низменного, реализма  и  романтики,  как  известно,
всегда было присуще Шекспиру, и "Перикл" в этом отношении не  отличается  от
других пьес Шекспира, где его авторство является неоспоримым.
     "Перикл",  однако,  отличается  от   других   произведений   тем,   что
романтическое здесь решительно  преобладает  над  реальным.  Пьеса  в  целом
производит впечатление сказки. Хотя мы  встречаем  в  ней  вполне  жизненные
мотивы злобы, зависти, жестокости, продажности, но все они  не  раскрываются
Шекспиром с такой тщательностью, как мы  это  видели  в  трагедиях  третьего
периода. Там Шекспир был погружен в  исследование  корней  зла  и  раскрывал
перед нами всю сложную механику противоречий жизни. Здесь эти мотивы  только
называются и  обозначаются  чисто  внешним  образом  как  поводы  и  причины
бедствий героя.
     Концентрация проявлений зла в "Перикле"  довольно  большая.  Однако  не
трудно  увидеть,  во-первых,  что  зло  возникает  как   ряд   случайностей,
встречающихся на пути героя или других  персонажей,  а  во-вторых,  то,  что
положительные персонажи ни в малейшей степени не испытывают влияния  зла  на
своем характере. Беды и злоключения Перикла не ожесточают его. Он от  начала
и  до  конца   остается   благородным   и   прекрасным   человеком,   полным
доброжелательства. Еще выразительнее это бессилие зла проявляется  в  образе
Марины. Сила ее душевного благородства столь велика, что она даже  оказывает
нравственно очищающее воздействие на людей,  преданных  пороку,  сама  ни  в
малой степени ие поддаваясь влиянию  той  низменной  среды,  в  которую  она
попала.
     Не трудно представить себе, что при  сценическом  воплощении  "Перикла"
зритель  с  какого-то  момента   перестанет   ощущать   наивность   и   даже
примитивность драматургической формы "Перикла" и будет хотя бы  в  некоторой
степени увлечен стремительным ходом событий, сменой разнообразных  эпизодов.
При чтении тот же  эффект  производит  поэзия  пьесы,  которую  мы  начинаем
постепенно  воспринимать,  поддаваясь  ее  обаянию.  И   тогда   совершенная
нереалистичность всего происходящего перестает нас смущать.  Мы  проникаемся
сознанием того, что это сказка.  Но  в  этой  сказке  рядом  с  невероятными
случайностями много проблесков самой доподлинной  жизненной  правды.  Правда
жизни дает себя знать в том дурном и  отвратительном,  что  предстает  перед
нами  в   пьесе.   Ей   Шекспир   противопоставляет   другую   правду-истину
человеческого  благородства,  нравственной   чистоты,   прекрасных   чувств,
выдерживающих любое испытание.
     "Перикл"  знаменует  поворот  в  творчестве  Шекспира.  С  этой   пьесы
начинается  новый,  последний  период  его  драматической  деятельности.  По
сравнению с трагедиями поворот в шекспировском мировосприятии сказывается  в
том, что пьеса проникнута идеей непобедимости  лучших  начал  жизни.  В  ней
утверждается мысль, что, как ни много зла в жизни, добро  сильнее  его,  ибо
коренится в самой природе человека.
     Когда-то в романтических  комедиях  первого  и  второго  периода  герои
Шекспира находили спасение от бед цивилизации на лоне природы.  В  "Перикле"
природа равно творит добро и зло. Воплощением ее  является  морская  стихия.
Перикл все время плавает по волнам, и кроме  житейских  бурь  он  переживает
бури на море. Море, по которому он плавает, бросает его  в  разные  стороны.
Это  имеет  символический  смысл:  Перикл  одновременно  носится  по  волнам
житейского моря и по волнам моря настоящего, то оказываясь на гребне  волны,
то низвергаясь вниз. В этом неустойчивом мире есть  только  один  устойчивый
элемент - человеческая душа. Если она предана добру, то это  должно  вывести
ее обладателя из всех бедствий и страданий к солнцу человеческого счастья.
     Сила добра в самом  человеке.  Его  сердце,  его  ум,  его  преданность
благородным  началам  нравственности  и  его  знания  -  вот  что   является
единственным источником возможного обновления жизни, средствами к победе над
злом. Эта мысль выражена врачом Церимоном:

                      "Всегда ценил я ум и добродетель
                      Превыше знатности и состоянья:
                      Беспечные наследники и знатность
                      Позорят и богатство расточают,
                      А ум и добродетель человека
                      Богам бессмертным могут уподобить" (III, 2).

     Для того чтобы победить зло, существующее в жизни, Церимон обратился  к
науке, ибо она должна дать в руки человека средства достижения  благополучия
и счастья. Для этого надо познать природу. Однако природа  содержит  в  себе
равно как возможности добра, так и зла. Церимон говорит о том,  что  природа
является источником потрясений жизни, но она же содержит и средства от  них.
(Ср. с монологом Лоренцо в "Ромео и Джульетте", II, 3).  Чудесное  исцеление
Таисы,  осуществляемое  им,  как  бы  наглядно  подтверждает  это.   Природа
поставила Таису на грань смерти, врачебное искусство Церимона, основанное на
знании тайн природы, вернуло ей жизнь, В этом  смысле  "искусство"  человека
могущественнее природы. Эта мысль не раз встречается у  Шекспира.  Вполне  в
духе гуманистической идеологии эпохи Возрождения  Шекспир  утверждает  здесь
могущество человеческого знания. Величайшая сила жизни не в самой природе, а
в способности человека заставить природу служить его целям и потребностям.
     Если в период создания трагедий внимание Шекспира было сосредоточено на
познании тех причин, которые делают зло таким могущественным, то, начиная  с
"Перикла", он обращается к поискам  тех  животворных  начал,  которые  могут
принести победу добру.
     Мы не скажем, что художественное воплощение этой идеи дано в  "Перикле"
с несокрушимой убедительностью жизненной логики. Едва ли  можно  утверждать,
что а данной пьесе Шекспир искал эту логику. Он  только  хотел  выявить  тот
непреложный факт, что  в  море  житейских  бед  и  страданий  человек  может
остаться верен себе, истинной нравственности, сохранить  преданность  лучшим
идеалам гуманности. Может быть, нельзя доказать, что добро должно  победить.
Но если этого нельзя доказать, то Шекспир, создавая "Перикла", хочет  в  это
верить.  Этой  верой  он  стремится  заразить  тех,  к  кому  обращено   его
произведение.
     Зло можно истребить. Хотя человек способен сбиться с пути добра, но  от
него  самого  зависит  отдаться  ли  злу  или  стать  на   стезю   подлинной
нравственности. Люди, обладающие, чистой  душой  и  незапятнанной  совестью,
могут оказать благоприятное воздействие на  других.  Когда  испробованы  все
средства  убедить  Марину,  чтобы  она  стала  проституткой,  и  все  уловки
оказались бесплодными, сводня решает прибегнуть к насилию. Она предоставляет
Марину вышибале своего публичного  дома,  разрешая  ему  делать  с  ней  что
угодно. Но даже на  этого  закоренелого  в  зле  человека  Марина  оказывает
нравственно  очищающее  воздействие  своими  речами.  Эти  сцены,   пожалуй,
являются  центральными  в  пьесе,  ибо  здесь   непосредственно   изображено
столкновение добра и зла, добродетели и порока. Это столкновение завершается
торжеством душевной чистоты Марины.
     Через всю драму проходит мысль о том, что добрые начала жизни побеждают
зло, и, чтобы в этом не было сомнений, в эпилоге выражается "мораль" пьесы с
ясностью, не оставляющей  места  для  сомнений.  Именно  это  обстоятельство
лишний раз заставляет задуматься над тем. Шекспир ли написал все  это.  Ведь
мы видели, что поучение менее всего было свойственно ему. Не является  ли  в
таком случае финал "Перикла" основанием для того, чтобы  все  же  отвергнуть
авторство Шекспира?
     "Перикл" - произведение переломное для Шекспира.
     Если не требовать от Шекспира всякий раз художественного  совершенства,
а видеть в  нем  писателя,  подверженного  тем  же  законам,  что  и  другие
художники слова, то есть писателя, не всегда ровного, тогда мы найдем  место
для "Перикла" в творческой эволюции  Шекспира,  Мы  признаем,  что  "Перикл"
значительно уступает в художественной силе шедеврам Шекспира,  но  вместе  с
тем, смотря на это произведение без предубеждения,  увидим  в  нем  великого
художника в состоянии поисков новых путей, и тогда эта пьеса привлечет  паше
внимание, хотя бы ради той ясности, с какой она обнаруживает идейные искания
автора.
     Новая  идейная  направленность  Шекспира,  отошедшего  от  трагического
мировосприятия,  в  "Перикле"   уже   определилась.   Наметилась   и   новая
художественная форма. Однако Шекспир еще не в полной мере овладел ею.  Ни  в
одной из Драм Шекспира  повествовательный  элемент  не  доминирует  в  такой
степени, как в "Перикле".  Вся  пьеса  представляет  собой  как  бы  рассказ
Гауэра, прерывающего речь для того, чтобы дать возможность актерам  наглядно
изобразить  самые  драматичные  эпизоды  в  судьбах  героев.  Затем  рассказ
возобновляется и снова  прерывается  иллюстративным  эпизодом.  Рассматривая
композицию "Перикла" под таким углом зрения, мы должны будем  признать,  что
драматическая  конструкция  пьесы  имеет  свой  стержень,  определяющий   ее
единство. Однако обнаженность драматической конструкции свидетельствует о ее
художественном несовершенстве. "Перикл" - первенец новой  творческой  манеры
великого драматурга. Отсюда недостатки этого  произведения,  поражающие  нас
сочетанием  зрелого  шекспировского  стиха  с  наивностью   драматургической
композиции.
     Если многое в этой пьесе кажется не шекспировским, то это  потому,  что
Шекспир и в самом деле писал это произведение в манере, не свойственной ему.
Если несомненным шедеврам трагического периода от "Гамлета"  до  "Антония  и
Клеопатры" присуща монолитность  и  Шекспира  мы  узнаем  как  в  композиции
целого, так и в  деталях,  то  здесь  нет  той  цельности  замысла,  которая
характеризует  зрелые  творения  Шекспира.  В   "Перикле"   только   местами
вспыхивают искры шекспировского гения, тогда  как  в  целом  пьеса  едва  ли
доставит эстетическое наслаждение читателям и зрителям нашего времени.
     Современники иначе отнеслись к этой пьесе, чем  последующие  поколения.
Дух романтики был жив в эпоху  Шекспира.  Публику  лондонских  театров  того
времени "Перикл" увлек. О популярности пьесы можно судить по  количеству  ее
изданий. "Макбет" и "Отелло" такого количества изданий  не  имели.  То,  что
Уилкинс даже написал повесть на сюжет "Перикла",  также  свидетельствует  об
интересе современников Шекспира к подобным историям.
     Начиная примерно с 1607 г. в английском театре эпохи Возрождения  начал
утверждаться  новый   жанр   -   трагикомедия.   Своей   популярностью   эта
разновидность пьес была в значительной мере  обязана  младшим  современникам
Шекспира - Бомонту и Флетчеру. Своим "Периклом" Шекспир также внес  вклад  в
развитие нового жанра и продолжил деятельность  в  этом  направлении  своими
следующими пьесами, завершившими его творческий путь.
     Вкусы меняются. Я не  хочу  убеждать  читателя,  что  "Перикл"  хорошая
пьеса. Мне самому как читателю в ней нравится только несколько сцен,  те,  в
которых  есть  неприкрашенная  жизненная  правда.  Богатых   многосторонними
чертами характеров в пьесе нет, но образы Перикла, Марины и  Церимона  очень
выразительны и рельефны, так  же  как  написанные  в  фальстафовской  манере
фигуры Пандара, хозяйки публичного дома и вышибалы.
     Мы не раз сталкивались у Шекспира с тем, что отдельные произведения как
бы предвосхищают мотивы последующих драм. Так было,  например,  в  начальный
период  его  творчества,  когда  в  "Двух  веронцах"  воплотился  ряд   тем,
получивших впоследствии разработку в других комедиях "романтического"  типа.
Точно так же в начале последнего  периода  творчества  Шекспир  в  "Перикле"
затронул ряд тем, к которым  еще  раз  вернулся  в  написанных  после  этого
драмах. Соединение супругов  после  долгой  разлуки,  правда,  обусловленной
разными причинами, мы находим также и в "Зимней сказке" '(Леонт и Гермиона).
В обеих пьесах сходным является мотив нахождения утраченной дочери. Эта тема
является также общей для "Перикла" и "Цимбелина". Таким образом,  не  только
идейная направленность, но и отдельные сюжетные мотивы  "Перикла"  теснейшим
образом связаны с остальными пьесами, написанными Шекспиром в последние годы
творческой деятельности.



    ВИЛЬЯМ ШЕКСПИР

    МАКБЕТ
    Трагедия в V актах

    Перевод Б.Пастернака

    Шекспир В. Полное собрание сочинений: В 14т.
    Т.8, М.: Терра, 1994, сс.471-632
    ISBN 5-85255-300-Х (т. 8)
    ISBN 5-85255-192-9

    В квадратных скобках [] номер страницы.
    Номер страницы предшествует странице.



СОДЕРЖИНИЕ
    Макбет
    Комментарии А.Аникста
    Примечания А.Смирнова




    МАКБЕТ

[471]
Действующие лица
Дункан, король шотландский.
его сыновья:
    Малькольм
    Дональбайн
шотландские полководцы.
    Макбет, родственник короля
    Банко
владетели шотландских областей:
    Макдуф
    Ленокс
    Росс
    Ментейс
    Ангус
    Кэтнес
Флинс, сын Банко
Сивард, граф Нортумберлендский, английский полководец.
Молодой Сивард, его сын.
Сейтон, оруженосец Макбета.
Малолетний сын Макдуфа.
Английский врач.
Шотландский врач.
Сержант.
Привратник.
Старик.
Леди Макбет.
Леди Макдуф.
Придворная дама при леди Макбет.
Геката.
Три ведьмы.
[472]
Дух Банко и другие призраки.
Лорды, знать, офицеры, солдаты, убийцы, слуги и гонцы.
Действие происходит в Шотландии и Англии
в середине XI века.




[473]
                АКТ I


        Сцена 1. Пустынное место. Гром и молния.

            Входят три ведьмы.

    ПЕРВАЯ ВЕДЬМА
Когда средь молний, в дождь и гром
Мы вновь увидимся втроем?
    ВТОРАЯ ВЕДЬМА
Когда один из воевод
Другого в битве разобьет.
    ТРЕТЬЯ ВЕДЬМА
Заря решит ее исход.
    ПЕРВАЯ ВЕДЬМА
Где нам сойтись?
    ВТОРАЯ ВЕДЬМА
На пустыре.
[474]
    ТРЕТЬЯ ВЕДЬМА
Макбет там будет к той поре
    ПЕРВАЯ ВЕДЬМА
Мурлычет кот, зовет. Иду!
    ТРЕТЬЯ ВЕДЬМА
Зов жабы слышу я в пруду.
    ВСЕ ВМЕСТЕ
Зло есть добро, добро есть зло.
Летим, вскочив на помело!
            Исчезают




        Сцена 2. Лагерь близ Форреса

            Боевые клики за сценой
            Входят Дункан, Малькольм, Дональбайн и Ленокс со свитой
            Навстречу им попадается раненый сержант
    ДУНКАН
Кто этот окровавленный солдат?
Мне кажется, мы от него узнаем
О ходе мятежа.
[476]
    МАЛЬКОЛЬМ
Он - тот сержант,
Который мне помог избегнуть плена.
Здорово, друг! Король желает знать,
В каких условьях ты оставил схватку.
    СЕРЖАНТ
Еще не выявилось, чья возьмет.
Противники - как два пловца, которым
Борьба мешает двигаться в воде.
Безжалостный Макдональд, сочетавший
В себе все низости бунтовщика,
Набрал отряд ирландских копьеносцев
И поднял западные острова.
Судьба старалась поддержать повстанца,
Но ничего поделать не могла.
Храбрец Макбет (он назван так по праву)
Пробил себе отважно путь мечом,
Дымившимся кровавым воздаяньем,
И, став с изменником лицом к лицу,
Руки не жал, прощальных слов не тратил,
Но голову ему с размаху снес
И водрузил ее на частоколе.
    ДУНКАН
Наш храбрый родич! Чести образец!
[477]
    СЕРЖАНТ
Но как безоблачность сменяют тучи
И буря топит в море корабли,
Так и источник нашего спасенья
Вдруг превратился в гибели родник.
Внимательней, король шотландский, слушай:
Едва лишь восторжествовал закон,
Оружьем обратив ирландцев в бегство,
Король норвежский, улучивши миг,
На нас повел нетронутые силы.
    ДУНКАН
И что ж, скажи, он этим устрашил
Командующих Банко и Макбета?
    СЕРЖАНТ
Да, устрашил, как воробей - орла
И заяц - льва! Сказать тебе по правде,
Они, как пушки мощности двойной,
Удвоили решительность ударов.
Омыться ль жаждали они в крови,
Увековечить новую ль Голгофу,
Не знаю...
Слабею. Раны жгут.
    ДУНКАН
Твои слова
[478]
И эти раны говорят о чести.
Доставьте поскорей ему врача.
            Сержанта уводят.
Кто там идет?
            Входит Росс.
    МАЛЬКОЛЬМ
Почтенный росский тан.
    ЛЕНОКС
Как у него горят глаза! Наверно,
Он новость необычную принес.
    РОСС
Да здравствует король!
    ДУНКАН
Откуда ты,
Достойный тан?
    РОСС
Я, государь, из Файфа,
Где небо овевал норвежский стяг
И наводил на наше войско холод.
Там полчища норвежские слились
С отпавшим от тебя кавдорским таном
И завязали с нами страшный бой.
[479]
Но подоспел Макбет, жених Беллоны,
В своей непроницаемой броне,
Сошелся с ними в жаркой рукопашной,
И враг обуздан. Проще говоря -
Мы победили.
    ДУНКАН
Какова удача!
    РОСС
Норвежцы мира просят. Мы же им
Не разрешили хоронить убитых,
Пока король их Свен не заплатил
В Сент-Кольме десять тысяч золотыми.
    ДУНКАН
Поправший верность нам кавдорский тан
Наказан будет смертью за обман.
А с областями вражьего клеврета
И с титулом его поздравь Макбета.
    РОСС
Исполню все.
    ДУНКАН
Чего лишился тот,
Достойнейший Макбет приобретет.
            Уходят.




[480]
        Сцена 3. Степь. В отдалении гром.

            Входят три ведьмы.
    ПЕРВАЯ ВЕДЬМА
Где ты была, сестрица?
    ВТОРАЯ ВЕДЬМА
Мор насылала на свиней.
    ТРЕТЬЯ ВЕДЬМА
А ты, сестра?
    ПЕРВАЯ ВЕДЬМА
Со шкипершей сидела.
У той каштанов полон был подол.
Сама знай щелк себе да щелк!
"Дай погрызу", - я попросила.
А эта тварь как гаркнет: "Вон отсюда,
Проклятая карга!"
Плывет на "Тигре" муж ее в Алеппо,
А я на днище решета
Пущусь, как крыса без хвоста,
За ним, за ним, за ним в погоню.
    ВТОРАЯ ВЕДЬМА
А я подую в решето.
[481]
    ПЕРВАЯ ВЕДЬМА
Благодарю тебя за то.
    ТРЕТЬЯ ВЕДЬМА
Я тоже ветров напущу.
    ПЕРВАЯ ВЕДЬМА
А я своими угощу.
Дуновеньем их задеты
Все края и страны света,
Как по компасу штурвал
Направленье б ни держал.
Я в дорогу моряку
Дам в подруги грусть-тоску,
Чтоб, скучая, ни на час
Не смыкал он ночью глаз,
Чтоб забыл покой и сон
Девяносто девять дён,
Чтобы таял он и сох,
Торопя последний вздох.
Но ни бурям, ни волнам
Потопить его не дам.
Гляди,что у меня.
    ВТОРАЯ ВЕДЬМА
Дай я взгляну.
[482]
    ПЕРВАЯ ВЕДЬМА
Это палец морехода:
Близ земли свалился в воду.
            Бой барабана за сценой.
    ТРЕТЬЯ ВЕДЬМА
Слышишь, слышишь - барабанят!
Скоро нам Макбет предстанет.
    ВСЕ
Взявшись за руки, бегом
Вкруговую в пляс пойдем.
Замелькает хоровод,
Из-под ног земля уйдет.
Девять раз кругом, кругом
Обежим и круг замкнем.
Круг заклят, и слово наше крепко!
            Входят Макбет и Банко.
    МАКБЕТ
Прекрасней и страшней не помню дня.
    БАНКО
Далеко ли до Форреса? Кто это?
Как жалок вид их и как дик наряд!
Они так отличаются от прочих
[483]
Жильцов земли, и все ж они на ней!
Кто вы такие? Вы живые твари?
Вас можно спрашивать? Как будто да.
Вы поняли меня и приложили
Сухие пальцы к высохшим губам.
Вы - женщины, но бороды на лицах
Как будто говорят нам о другом.
    МАКБЕТ
Кто вы, ответьте, если речь дана вам!
    ПЕРВАЯ ВЕДЬМА
Хвала тебе, Макбет, гламисский тан!
    ВТОРАЯ ВЕДЬМА
Хвала тебе, Макбет, кавдорский тан!
    ТРЕТЬЯ ВЕДЬМА
Хвала Макбету, королю в грядущем!
    БАНКО
Зачем ты содрогнулся? Их слова
Ласкают слух. А вас прошу, признайтесь:
Вы вправду существуете иль нам
Мерещитесь? Вы предрекли Макбету
Сверх скорого наследства новый сан
И королевский титул. Он в смятенье.
А мне вы не сказали ничего.
[484]
Но если, наперед судьбу предвидя,
Вы знаете, что станется, что нет,
Поворожите также человеку,
Который милости от вас не ждет
И ненависти вашей не боится.
    ПЕРВАЯ ВЕДЬМА
Хвала!
    ВТОРАЯ ВЕДЬМА
Хвала!
    ТРЕТЬЯ ВЕДЬМА
Хвала!
    ПЕРВАЯ ВЕДЬМА
Ты менее Макбета, но и больше.
    ВТОРАЯ ВЕДЬМА
Без счастья, но счастливее его.
    ТРЕТЬЯ ВЕДЬМА
Ты предок королей, но не король.
Хвала, хвала вам, Банко и Макбет!
    ПЕРВАЯ ВЕДЬМА
Хвала вам, Банко и Макбет, хвала вам!
[486]
    МАКБЕТ
Гадальщицы скупые, не таитесь!
Понятно, если умер мой отец,
Гламисский тан, я, значит,
тан гламисский.
Но жив и здравствует кавдорский тан,
И сделаться им также невозможно,
Как трудно стать шотландским королем.
Откуда ваши сведенья? Откуда
Вы сами, встретившие нас в степи
Пророческим приветствием? Скажите.
            Ведьмы исчезают
    БАНКО
Земля пускает также пузыри,
Как и вода. Явились на поверхность
И растеклись.
    МАКБЕТ
Рассеялись, как пар,
И в воздухе расстаяли бесследно.
А жаль, что скрылись. Я б их расспросил.
    БАНКО
Действительно ли тут они стояли,
Иль мы с тобой объелись белены?
[487]
    МАКБЕТ
Твои потомки станут королями.
    БАНКО
Ты будешь сам при жизни королем.
    МАКБЕТ
А также и кавдорским таном. Правда?
    БАНКО
Да, в точности. Кто там идет?
            Входят Росс и Ангус
    РОСС
Макбет!
Король был рад узнать про твой успех.
Уже и утренней твоей победе
Он расточал в восторге похвалы,
Когда ж к исходу дня ты оказался
В бою с норвежцами, не устрашась
Тобой нагроможденных зрелищ
смерти,
Для прославлений не хватило слов.
Летели градом вести с поля битвы
И прибавляли новые черты
И к твоим заслугам перед королевством.
[488]
    АНГУС
Король награды с нами не послал,
А благодарность лишь и приглашенье
Пожаловать к нему.
    РОСС
Но он велел
Именовать тебя кавдорским таном
В залог дальнейших благ. Хвала тебе!
По праву заслужил ты новый титул.
    БАНКО
(в сторону) Как! Черт умеет правду говорить?
    МАКБЕТ
Но тан кавдорский жив. Не понимаю,
Зачем рядить меня в чужой наряд?
    АНГУС
Кто таном был, еще живет, но жизнью
Заплатит, так он тяжко обвинен.
Норвежский ли союзник или бунта
Негласный соучастник, только он
Виновен в государственной измене,
В ней уличен, сознался и умрет.
[489]
    МАКБЕТ
(в сторону) Гламисский и кавдорский тан! А дальше
Венец!
(Россу и Ангусу.) Благодарю вас за труды.
(В сторону, Банко) Ну, как твои надежды, основатель
Династии! Действительно ведь я -
Кавдорский тан?
    БАНКО
(в сторону, Макбету) На этом основанье
Ты мог бы о короне возмечтать.
Но духи лжи, готовя нашу гибель,
Сперва подобьем правды манят нас,
Чтоб уничтожить тяжестью последствий.
(Обращается к Россу и Ангусу.) Послушайте...
            (Отходит.)
    МАКБЕТ
(в сторону) Две истины сбылись,
Вводящие к предвестью высшей власти,
Начало есть.
[490]
(Россу и Ангусу) Спасибо, господа!
(В сторону.) Те сверхъестественные поощренья
Не могут быть ни к худу,
ни к добру.
Они не к худу: в этих предсказаньях
Скрывалась правда. Я кавдорский тан.
Они не могут быть к добру: иначе
Я б разве мог внушеньям уступать,
Которых ужас волосы мне дыбит
И заставляет сердце в ребра бить?
Воображаемые страхи хуже
Действительных. Я весь
оледенел
При допущенье этого убийства,
И жизнь передо мной заслонена
Плодом воображенья, небылицей.
    БАНКО
(Россу и Ангусу) Вы видите, как он ушел в себя.
    МАКБЕТ
(в сторону) Когда судьба мне хочет дать корону,
Пусть и дает без помощи моей.
[491]
    БАНКО
Он должен к новой почести привыкнуть.
Ее, как платье, надо обносить.
    МАКБЕТ
(в сторону) Ах, будь что будет! Всякий день пройдет,
Какой бы он ни принял оборот.
    БАНКО
Мы дожидаемся, Макбет достойный.
    МАКБЕТ
Простите, господа. Я вспоминал
Упущенное. Ваши одолженья
Я на страницах сердца запишу,
Которые читаю ежедневно.
Пойдемте к королю.
(В сторону, Банко.) В досужий час
О случае подумай. Будет время,
Поговорим об этом по душам.
    БАНКО
(в сторону, Макбету) С готовностью!
[492]
    МАКБЕТ
(в сторону. Банко) А до тех пор ни слова!
Идем, друзья.
            Уходят.




        Сцена 4. Форрес. Комната во дворце. Трубы.

            Входят Дункан, Малькольм, Дональбайн, Ленокс и свита.
    ДУНКАН
Казнен Кавдор? Вернулись верховые,
Отвезшие приказ?
    МАЛЬКОЛЬМ
Нет,государь.
Но мне сказал свидетель смерти тана,
Что он во всем покаялся, просил
У вашего величества прощенья
И умер с миром. Жизнь он завершил
Достойнее, чем прожил. Он скончался
В сознанье неизбежности конца
И с жизнью, как с игрушкой, распростился.
    ДУНКАН
Вот как обманчив внешний вид людей!
[493]
Ведь человеку этому я верил
Неограниченно.
            Входят Макбет. Банко, Росс и Ангус.
Любезный брат!
Я б не хотел прослыть неблагодарным,
Но за полетом подвигов твоих
Моей признательности не угнаться.
Несоответственно велик размер
Твоих заслуг, и равной нет награды.
Сам на себя пеняй и не досадуй.
    МАКБЕТ
Я вашему величеству служу
Из верности престолу, вот и плата.
Быть господином - дело короля,
Долг подданного - быть слугой
и сыном
И вместе с остальными делать все,
Что требуется честью и любовью.
    ДУНКАН
Желанный гость! Тебя я возвышал
И буду возвеличивать и дальше. -
Здорово, благородный Банко! Будь
Не меньшим гостем по своим заслугам.
Дай к сердцу крепко я тебя прижму.
[494]
    БАНКО
Пущу я корень в нем, плоды все - ваши.
    ДУНКАН
Мне высказаться слезы не дают.
От преизбытка радости я плачу.
Друзья, соратники и сыновья,
Ближайшие из приближенных, знайте:
Мы право на престол передаем
В наследство сыну старшему,
Малькольму,
Который этим самым возведен
В сан принца Комберленда. Я прибавлю:
С ним наряду, подобно блеску звезд,
Осыплем почестями всех достойных.
Макбет, мы едем в Инвернес к тебе
В залог скрепленья нашей тесной дружбы.
    МАКБЕТ
Часы, потраченные не на вас, -
Не отдых, а тяжелая работа.
Чтоб эту радость возвестить жене,
Поеду сам вперед.
    ДУНКАН
Мой тан кавдорский!
[495]
    МАКБЕТ
(в сторону) Принц Комберленд мне преграждает путь.
Я должен пасть или перешагнуть.
О звезды, не глядите в душу мне,
Такие вожделенья там на дне!
Как ни страшило б это, все равно,
Закрыв глаза, свершу, что суждено.
            (Уходит.)
    ДУНКАН
Ты, Банко, прав. Я им не нахвалюсь.
Храбрец Макбет мой - пир души и праздник.
Поедем вслед. Он ускакал вперед,
Чтоб приготовить встречу порадушней.
Да, это несравненный человек.
            Уходят.




        Сцена 5. Инвернес. Комната в замке Макбета.

            Входит леди Макбет, читая письмо.
    ЛЕДИ МАКБЕТ.
"Я встретил их в счастливый день и
удостоверился, что знание их безмерно. Мне не терпелось рас-
спросить их поподробнее, но они улетучились в воздухе. Пока
я стоял, пораженный виденным, явились люди от короля, на-
звавшие меня кавдорским таном, точь-в-точь как незадолго
[496]
перед тем величали меня эти вещие сестры, перенеся в более
отдаленное будущее восклицанием: "Хвала тебе, будущий ко-
роль!" Я счел долгом сообщить тебе это, дорогая участница
моего торжества, чтобы по неведению ты не лишилась доли
ожидающей тебя радости. Сложи это в сердце своем и про-
щай".
Да,ты гламисский и кавдорский тан
И будешь тем, что рок сулил, но слишком
Пропитан молоком сердечных чувств,
Чтоб действовать. Ты полон честолюбья.
Но ты б хотел, не замаравши рук,
Возвыситься и согрешить безгрешно.
[497]
Мошенничать не станешь ты в игре,
Но выигрыш бесчестный ты присвоишь.
И ты колеблешься не потому,
Что ты противник зла, а потому, что
Боишься сделать зло своей рукой.
Спеши домой! Я неотступно в уши
Начну тебе о мужестве трубить
И языком разрушу все преграды
Между тобой и золотым венцом,
Который на тебя возложен свыше
Как бы заранее.
            Входит слуга.
Что скажешь ты?
    СЛУГА
Король к нам едет.
    ЛЕДИ МАКБЕТ
Что за вздор! А разве
Твой господин не с ним? Тогда бы он
Распорядился о приготовленьях.
    СЛУГА
Макбет сейчас приедет сам. Гонец
Сказал, что обогнал его в дороге.
Вот все, что вымолвить гонец и мог,
Так задыхался.
[498]
    ЛЕДИ МАКБЕТ
Будь с ним полюбезней.
Он с важной новостью.
            Слуга уходит.
С зубцов стены
О роковом прибытии Дункана
Охрипший ворон громко возвестил.
Сюда, ко мне, злодейские наитья,
В меня вселитесь, бесы, духи тьмы!
Пусть женщина умрет во мне. Пусть буду
Я лютою жестокостью полна.
Сгустите кровь мою и преградите
Путь жалости, чтоб жизни голоса
Не колебали страшного решенья
И твердости его. Сюда, ко мне,
Невидимые гении убийства,
И вместо молока мне желчью грудь
Наполните. Оденься дымом ада,
Глухая ночь, чтоб нож не видел ран,
Которые он нанесет, и небо
Напомнить не могло: "Остановись!"
            Входит Макбет.
Великий тан гламисский и кавдорский,
Стократ великий тем, что впереди!
Твое письмо меня перенесло
[499]
Из нынешнего в будущее время,
И вся я в нем.
    МАКБЕТ
Любовь моя, Дункан
Приедет вечером.
    ЛЕДИ МАКБЕТ
Когда уехать
Он полагает?
    МАКБЕТ
Завтра поутру.
    ЛЕДИ МАКБЕТ
Такого "завтра" никогда не будет.
Мой друг, как в книге, на твоем лице
Легко прочесть диковинные вещи.
Их надо утаить. Чтоб обмануть
Людей, будь сам, как все. Смотри радушней.
Кажись цветком и будь змеей под ним.
Придется позаботиться о госте.
Ты мне самой подумать предоставь,
Как сделать лучше нам ночное дело,
Чтоб остальные ночи все и дни
Царили безраздельно мы одни.
[500]
    МАКБЕТ
Поговорим потом.
    ЛЕДИ МАКБЕТ
Но не робей,
Старайся быть как можно веселей
И предоставь все мне.
            Уходят.




        Сцена 6. Там же. Перед замком Макбета. Трубы и факелы.

            Входят Дункан, Малькольм, Дональбайн, Банко, Ленокс, Макдуф, Росс, Ангус и свита.
    ДУНКАН
В хорошем месте замок. Воздух чист,
И дышится легко.
    БАНКО
Тому порукой
Гнездо стрижа. Нам этот летний гость
Ручается, что небо благосклонно
К убежищу. Нет выступа, столба,
Угла под кровлей, где бы не лепились
Подвешенные люльки этих птиц.
А где они гнездятся, я заметил, -
Здоровый край.
[501]
            Входит леди Макбет.
    ДУНКАН
Вот леди и сама!
Хотя любовь приносит нам заботы,
Однако все мы ею дорожим.
Вот вы и нас тем более цените,
Чем больше мы вам принесли хлопот.
    ЛЕДИ МАКБЕТ
Двойных услуг, учетверенных мало
В сравненье с милостями, государь,
Которыми вы прежде нас дарили
И снова осыпаете. За вас
Мы бога молим.
    ДУНКАН
Где же тан кавдорский?
Мы мчались вслед за ним, чтоб обогнать
И встретить здесь, но он ездок хороший,
К тому же шпорами ему в пути
Любовь к жене служила. Так сегодня
Мы - ваши гости.
    ЛЕДИ МАКБЕТ
Мы себя самих
И дом считаем собственностью вашей,
И мы скорей в нем гости, а не вы.
[502]
    ДУНКАН
Тогда позвольте предложить вам руку.
Ведите к мужу. Он нас покорил.
Мы будем отличать его все больше.
Идемте, леди.
            Уходят.




        Сцена 7. Замок Макбета. Трубы и факелы.

Входят и пересекают сцену кравчий и несколько слуг с кушаньями и посудой. Затем входит Макбет.
    Макбет
Добро б удар, и делу бы конец,
И с плеч долой! Минуты бы не медлил.
Когда б вся трудность заключалась в том,
Чтоб скрыть следы и чтоб достичь удачи,
Я 6 здесь, на этой отмели времен,
Пожертвовал загробным воздаяньем.
Но нас возмездье ждет и на земле.
Чуть жизни ты подашь пример кровавый,
Она тебе такой же даст урок.
Ты в кубок яду льешь, а справедливость
Подносит этот яд к твоим губам. -
Король ночует под двойной охраной.
Я - родственник и подданный его,
[504]
И это затрудняет покушенье.
Затем он - гость. Я должен был бы дверь
В его покой стеречь от нападений,
А не подкрадываться к ней с ножом.
И, наконец, Дункан был как правитель
Так чист и добр, что доблести его,
Как ангелы, затрубят об отмщенье.
И в буре жалости родится вихрь,
И явит облако с нагим младенцем,
И, с этой вестью облетев весь мир,
Затопит морем слез его. Не вижу,
Чем мне разжечь себя. Как шалый конь,
Взовьется на дыбы желанье власти
И валится, споткнувшись, в тот же миг.
            Входит леди Макбет.
Ну, как дела?
    ЛЕДИ МАКБЕТ
Он ужинать кончает.
Зачем ты вышел, встав из-за стола?
    МАКБЕТ
Он спрашивал меня?
    ЛЕДИ МАКБЕТ
Спросил, конечно.
[505]
    МАКБЕТ
Откажемся от замысла. Я всем
Ему обязан. Я в народном мненье
Стою так высоко, что я б хотел
Пожить немного этой доброй славой.
    ЛЕДИ МАКБЕТ
А что ж твоя мечта? Была пьяна,
Не выспалась и видит в черном цвете,
Что до похмелья радовало взор?
Так вот цена твоей любви? В желаньях
Ты смел, а как дошло до дела - слаб.
Но совместимо ль жаждать высшей власти
И собственную трусость сознавать?
"И хочется и колется", как кошка
В пословице.
    МАКБЕТ
Прошу тебя, молчи!
Решусь на все, что в силах человека.
Кто смеет больше, тот не человек.
    ЛЕДИ МАКБЕТ
Так что за зверь в тот раз тебя заставил
Мне открывать намеренья свои?
Тогда ты мог, и ты был человеком.
[506]
Чем раньше вступишь ты на этот путь,
Тем больше будешь им. Хотя ни время,
Ни место не годились, ты в тот раз
Готов был их найти. Искомый случай
Представился, и вот ты отступил!
Кормила я и знаю, что за счастье
Держать в руках сосущее дитя.
Но если б я дала такое слово,
Как ты, - клянусь, я вырвала б сосок
Из мягких десен и нашла бы силы
Я, мать, ребенку череп размозжить!
    МАКБЕТ
А вдруг мы промахнемся?
    ЛЕДИ МАКБЕТ
Промахнемся!
Настройся поотважнее, и мы
Не промахнемся. Целый день проездив,
Дункан устал, и только лишь уснет,
Я напою его оруженосцев
Обоих так, что разведу пары
У них в мозгах, как в перегонных кубах.
Когда они, уснувши мертвым сном,
Растянутся, как две свиные туши,
Чего не сможем сделать мы вдвоем
Над беззащитным? Что нам помешает
[507]
Свалить вину на пьяных сонных слуг
И с ними рассчитаться за убийство?
    МАКБЕТ
Рожай мне только сыновей. Твой дух
Так создан, чтобы жизнь давать мужчинам!
Чтоб выставить убийство делом слуг,
Употребим на это их кинжалы
И выпачкаем кровью их самих.
Поверят ли?
    ЛЕДИ МАКБЕТ
Еще бы не поверить,
Когда подымем мы свой громкий вопль
Об этой смерти!
    МАКБЕТ
Хорошо, решаюсь.
Готовностью все мышцы налились.
Вернемся в зал и замысел свой черный
Прикроем беззаботностью притворной.
            Уходят.




[508]
                АКТ II


        Сцена 1. Инвернес. Двор в замке Макбета.

            Входит Банко и перед ним Флинс с факелом.
    БАНКО
Который час?
    ФЛИНС
Луна зашла. Я боя
Часов совсем не слышал.
    БАНКО
А луна
Заходит в полночь.
    ФЛИНС
Но сейчас позднее.
    БАНКО
Возьми мой меч. На небе свеч не жгут
[509]
И стали их беречь. Ни зги не видно.
Сои, как свинец, мне веки тяжелит,
А лечь я не решусь. Святые силы!
Меня избавьте от проклятых дум,
Нас искушающих в ночное время.
            Входят Макбет и слуга с факелом.
Дай мне мой меч. Кто это?
    МАКБЕТ
Это друг.
    БАНКО
Как, ты еще не спишь? Король был весел,
Когда ложился спать, и одарил
Всех ваших слуг. А этим вот алмазом
Велел пожаловать твою жену,
Как лучшую хозяйку. Он безмерно
Доволен всем.
    МАКБЕТ
Он нас застал врасплох,
Неподготовленными. Угощали
Чем бог послал.
    БАНКО
Все было хорошо.
[510]
А я о сестрах вспомнил. Доля правды
Была в их предсказанье о тебе.
    МАКБЕТ
А я о них забыл. Однако можем
Продолжить разговор о них всегда,
Как вздумаешь.
    БАНКО
Когда ты сам захочешь.
    МАКБЕТ
Советуйся со мной - ив должный срок
Достигнешь чести.
    БАНКО
Если не придется
Добыть потерей чести эту честь,
Рад буду слушаться твоих советов.
    МАКБЕТ
Спокойной ночи!
    БАНКО
И тебе того же.
            Банко и Флинс уходят.
[511]
    МАКБЕТ
Скажи, чтоб позвонила госпожа,
Когда питье мне приготовит на ночь,
И спать ступай.
            Слуга уходит.
Откуда ты, кинжал,
Возникший в воздухе передо мною?
Ты рукояткой обращен ко мне,
Чтоб легче было ухватить. Хватаю -
И нет тебя. Рука пуста. И все ж
Глазами не перестаю я видеть
Тебя, хотя не ощутил рукой.
Так, стало быть, ты - бред, кинжал сознанья
И воспаленным мозгом порожден?
Но нет, вот ты, ничем не отличимый
От вынутого мною из ножон.
Ты мой дорожный знак, напоминанье,
Куда идти и что мне захватить.
Так близоруко ль я обманут или,
Наоборот, так вижу далеко,
Но ты маячишь снова пред глазами,
В крови, которой не было пред тем,
Обман, которого не существует,
Как бы собой наглядно воплотив
Кровавый шаг, который я задумал. -
Полмира спит, природа замерла,
[512]
И сновиденья искушают спящих.
Зашевелились силы колдовства
И прославляют бледную Гекату.
Издалека заслышав волчий вой,
Как вызов собственного часового,
Убийство к цели направляет шаг,
Подкрадываясь к жертве, как Тарквиний.
Надежно утвержденная земля!
Моих шагов не слушай, чтобы камни,
Заговорив, не выдали меня
И гнета тишины не облегчили.
Но я грожу, а обреченный жив,
И речи охлаждают мой порыв.
Звон колокола.
Пора! Сигнал мне колоколом подан.
Дункан, не слушай: по тебе звонят
И в рай препровождают или в ад.
            (Уходит.)




        Сцена 2. Там же.

            Входит леди Макбет.
    ЛЕДИ МАКБЕТ
Глоток вина и то, что их свалило,
Меня зажгло. В них все угашено,
[513]
А я горю огнем одушевленья.
Что это? Крик совы. Совиный крик -
К покойнику. Макбет взялся за дело.
Дверь отперта, и сторожа храпят,
Смеясь над званьем собственным.
В напиток
Я подмешала сонного. Их хмель -
И полусмерть и жизнь наполовину.
    МАКБЕТ
(за сценой) Кто там? Кто там?
    ЛЕДИ МАКБЕТ
Ах, он их разбудил
При самом входе! Мы пропали! Тише!
Он должен был найти кинжалы слуг -
Я рядом на виду их положила.
Когда б так не был схож Дункан во сне
С моим отцом, я сладила сама бы.
            Входит Макбет.
Макбет!
    МАКБЕТ
Готово. Дело свершено.
Ты не слыхала шума?
[514]
    ЛЕДИ МАКБЕТ
Крик совиный
Да треск сверчка. А с кем ты говорил?
    МАКБЕТ
Когда?
    ЛЕДИ МАКБЕТ
Сейчас.
    МАКБЕТ
Когда я вниз спускался?
    ЛЕДИ МАКБЕТ
Да.
    МАКБЕТ
Тес!.. Кто спит в соседней спальне?
    ЛЕДИ МАКБЕТ
Дональбайн.
    МАКБЕТ
(глядя на свои руки) Смотри, какой печальный вид.
[515]
    ЛЕДИ МАКБЕТ
Не вижу,
О чем жалеть.
    МАКБЕТ
Один из них во сне
Захохотал, другой вскричал: "Убийство!"
И вдруг проснулись оба. Притаясь,
Я слушал. Помолившись, оба снова
Уснули.
    ЛЕДИ МАКБЕТ
Там,за стенкой,двое спят.
    МАКБЕТ
Один воскликнул: "Господи помилуй!",
Другой: "Аминь!" - как будто увидав,
Как прячусь я во тьме, и оградившись
Молитвой от соседа палача.
А я, услышав: "Господи помилуй", -
За ними вслед не мог сказать: "Аминь".
    ЛЕДИ МАКБЕТ
Зачем вдаваться в пустяки такие?
    МАКБЕТ
Что помешало мне сказать "аминь"?
[516]
Я жаждал благодати, и, однако,
"Аминь" застряло в горле у меня.
    ЛЕДИ МАКБЕТ
Напрасно в сделанное углубляться.
Сойдешь с ума.
    МАКБЕТ
Почудился мне крик:
"Не надо больше спать! Рукой Макбета
Зарезан сон!" - Невинный сон, тот сон,
Который тихо сматывает нити
С клубка забот, хоронит с миром дни,
Дает усталым труженикам отдых,
Врачующий бальзам больной души,
Сон, это чудо матери-природы,
Вкуснейшее из блюд в земном пиру.
    ЛЕДИ МАКБЕТ
О чем ты это?
    МАКБЕТ
Всюду разносилось:
"Не надо больше спать. Гламисский тан
Зарезал сон, и больше тан кавдорский
Не будет спать, Макбет не будет спать!"
[517]
Леди Макбет
Но кто ж так мог кричать? Не падай духом,
Мой благородный тан. Достань воды
И на руках отмой улики эти.
Зачем кинжалы ты сюда принес?
Их место в спальне. Отнеси обратно
И слуг запачкай кровью.
    МАКБЕТ
Не могу.
На сделанное вновь взглянуть не в силах.
    ЛЕДИ МАКБЕТ
Какой безвольный! Дай я отнесу.
Я не боюсь покойников и спящих,
Как нарисованных на полотне.
Лишь детям страшны черти на картинках.
Я кровью, если он кровоточит,
Так слуг раскрашу, чтоб на них сказали.
            (Уходит.)
            Слышен стук за сценой.
    МАКБЕТ
Стучат! Кто к нам стучится? Что со мной?
Теперь меня пугает каждый шорох.
А руки, руки! Мне их вид глаза
[518]
Из впадин вырывает. Океана
Не хватит их отмыть. Скорей вода
Морских пучин от крови покраснеет.
            Возвращается леди Макбет.
    ЛЕДИ МАКБЕТ
Ведь и мои в крови. А я не рук,
Я белокровья сердца бы стыдилась!
            Стук за сценой.
Я в южные ворота слышу стук.
Уйдем за дверь к себе. Воды немного
Смыть пятна, вот и все. И с плеч
долой!
Как мы легко вздохнем! Но что с тобою?
Воспрянь!
            Стук за сценой.
Опять стучат. Смени наряд,
А то поймут, что мы и не ложились,
Когда на нас наткнутся. И оставь
Свои раздумья.
    МАКБЕТ
Самому б забыться,
Чтоб происшедшего не вспоминать!
            Стук за сценой.
[520]
Стучи, стучи! Когда б ты этим стуком
Мог ото сна Дункана разбудить!
            Уходят. Стук продолжается.




        Сцена 3. Там же.

            Стук за сценой. Входит привратник.
    ПРИВРАТНИК.
Ну и стукотня! Если служить в сторожах
при вратах ада, это, верно, работа! Только знай отпирай.
            Стук за сценой.
Колоти себе, колоти. Кто там, во имя Вельзевула? Уж вооб-
ражаю! Какой-нибудь земледелец, повесившийся в ожида-
нии большого урожая. Милости просим! Платков с тобой
достаточно? Напотеешься в пекле!
            Стук за сценой.
Колоти себе, колоти! Кто там, во имя другого дьявола? А, пони-
маю! Это подкупной свидетель, который надувал в судах обе
стороны и нагромоздил подлогов с гору, но не мог по ней взоб-
раться на небо. Милости просим! Входи, подкупной свидетель!
            Стук за сценой.
Колоти себе, колоти. Кто там? А, понимаю. Это английский
портной, который урезал французские брюки и припрятал
остаток. Проходи, портной, в пекле будет тебе где нагреть
утюг!
[521]
            Стук за сценой.
Новый какой-то. Ни минуты покоя! Куда вы? Для пекла тут
слишком холодно. Нечего, нечего! Наслужился я в адских
привратниках, напустил людей всякого звания, идущих сте-
зей веселья в вечный огонь ада, и - будет.
            Стук за сценой.
Сейчас, сейчас. Не обойдите милостью привратника.
            (Отворяет ворота.)
            Входят Макдуф и Ленокс.
    МАКДУФ
Ты, видно, поздно лег в постель, приятель,
Что поздно так встаешь?
    ПРИВРАТНИК.
Гуляли, сударь, чтобы не соврать, до
вторых петухов, а пьянство, известное дело, всегда до трех
вещей доводит.
    МАКДУФ.
До каких же это трех вещей?
    ПРИВРАТНИК.
Покраснеет нос, завалятся люди спать и
без конца на двор бегают. Ведет вино также к бабничанью,
волокитству. Наводит на грех и от греха уводит. Хочется со-
грешить, ан дело и не выходит. В отношении распутства -
вино вещь предательская, лукавая. Само ставит на дыбы, само
заставляет падать силами. Само обольщает, само уличает в
обмане.
    МАКДУФ.
Кажется, и с тобой оно сегодня ночью сыграло
такую штуку?
[522]
    ПРИВРАТНИК.
Было дело, было дело, сударь, но в отно-
шении водки еще неизвестно, чья взяла. Не поддался я ей и,
думается, положил-таки проклятую на лопатки.
    МАКДУФ
Что, господин твой встал?
            Входит Макбет.
Мы разбудили
Его с тобой, стучась. Вот он идет.
    ЛЕНОКС
Сэр, с добрым утром.
    МАКБЕТ
Вас обоих с тем же.
    МАКДУФ
Король проснулся?
    МАКБЕТ
Нет.
    МАКДУФ
Он мне велел
Зайти к нему чуть свет. Я с опозданьем.
[523]
    МАКБЕТ
Я провожу вас.
    МАКДУФ
Знаю, этот труд
Приятен вам, но это труд, однако.
    МАКБЕТ
Приятный труд - не труд для нас. Вот дверь.
    МАКДУФ
Войти осмелюсь. Так мне приказали.
            (Уходит.)
    ЛЕНОКС
Король сегодня едет?
    МАКБЕТ
Да, хотел.
    ЛЕНОКС
Ночь бурная была. С того строенья,
Где ночевали мы, снесло трубу.
Передают, что многие слыхали
Предсмертный чей-то вопль и голоса,
Пророчившие смуты и пожары.
Кричали совы, и тряслась земля.
[524]
    МАКБЕТ
Да, ночь была тревожна.
    ЛЕНОКС
Не припомню
Такой на молодом моем веку.
            Макдуф возвращается.
    МАКДУФ
О ужас, ужас! Ни язык, ни сердце
Найти не в силах имени тому!
    МАКБЕТ И ЛЕНОКС
Да что случилось?
    МАКДУФ
Светопреставленье!
Кощунство! Святотатство! Взломан храм
Помазанника божья! Жизнь из тела
Похищена!
    МАКБЕТ
Вы говорите - жизнь?
    ЛЕНОКС
И - жизнь его величества?
[525]
    МАКДУФ
Войдите
В ту дверь, и вас Горгона ослепит.
Не спрашивайте. Сами поглядите
И будете не в силах говорить.
            Макбет и Ленокс уходят.
Звоните в колокол! Измена! Встаньте!
Убийство! Банко! Дональбайн! Малькольм!
Стряхните сон с себя, подобье смерти,
Чтоб смерти подлинной взглянуть в лицо!
Малькольм и Банко! Встаньте, встаньте, встаньте,
Как души из могил на Страшный суд!
Вот ужас! Видите? В набат ударьте!
            Звон колокола.
            Входит леди Макбет
    ЛЕДИ МАКБЕТ
Скажите, что за горе тут стряслось,
Что на ноги всех спящих подымают?
    МАКДУФ
Сударыня, ваш нежный женский слух
Не вынесет ответа. Объясненье
Убьет вас.
            Входит Банко.
[526]
Банко, Банко, умерщвлен
Наш государь!
    ЛЕДИ МАКБЕТ
О боже! В нашем доме!
    БАНКО
При чем тут дом? Ты говоришь, убит!
Не может быть! Скажи, что я ошибся!
            Возвращается Макбет и Ленокс.
    МАКБЕТ
Когда б за час я умер перед тем,
Я б мог сказать, что прожил век счастливый.
Что ценного осталось? Ничего.
Он все унес. Он был красою жизни.
Ее вино все выпито. На дне
Один осадок горький.
            Входят Малькольм и Дональбайн.
    ДОНАЛЬБАЙН
Что случилось?
    МАКБЕТ
Вы существуете, а ключ иссяк,
Источник вашей жизни, рода, крови.
[527]
    МАКДУФ
Отец ваш умерщвлен.
    МАЛЬКОЛЬМ
О! Кем? Когда?
    ЛЕНОКС
Двумя своими спальниками, видно.
Кровь на лице у них и на руках,
В крови и неотертые кинжалы.
Они без смысла пялили глаза,
И жизнь доверить было им опасно.
    МАКБЕТ
Теперь себе простить я не могу,
Что их убил.
    МАКДУФ
Зачем вы их убили?
    МАКБЕТ
Кто может быть разумен и взбешен,
Горяч и трезв в одно и то же время?
Никто. Слепая преданность моя
Сломила нерешительность рассудка.
Передо мной лежал Дункан в крови,
[528]
Позолотившей серебристость кожи.
На ней зияли раны, говоря,
В какие трещины вломилась гибель.
У ног его убийцы спали, сплошь
В следах и знаках своего деянья.
На их кинжалах просыхала кровь.
При зрелище таком кто б удержался
И делом чувств своих не доказал?
    ЛЕДИ МАКБЕТ
Ах, помогите!
    МАКДУФ
Помогите леди.
    МАЛЬКОЛЬМ
(в сторону, Дональбайну) Что ж мы молчим, имея больше всех
Причины горевать?
    Дональбайн
(в сторону, Малькольму) А что ты скажешь
Средь этого осиного гнезда,
Где всюду нас подстерегает гибель?
Бежим отсюда. Будет наш черед.
Еще не накипели наши слезы.
[529]
    МАЛЬКОЛЬМ
(в сторону, Дональбайну) И вслух не время к действиям взывать.
    БАНКО
На помощь к леди!
            Леди Макбет уносят.
Надо бы одеться,
А то мы все от холода дрожим,
А после соберемся и подробно
Расследуем убийство до конца,
Чтоб доискаться нитей. Мы в смятенье
И ужасе, но мне защитой бог,
И с тем бросаю я открытый вызов
Таящемуся злу.
    МАКДУФ
И я.
    ВСЕ
Мы все.
    МАКБЕТ
Сойдемся в воинском вооруженье
На совещанье в зале.
[530]
    ВСЕ
Хорошо.
            Все, кроме Малькольма и Дональбайна, уходят.
    МАЛЬКОЛЬМ
Что предпринять? Нам с ними не ужиться.
Притворна показная скорбь лжецов.
Я в Англию уеду.
    ДОНАЛЬБАЙН
Я отправлюсь
В Ирландию. Нам безопасней врозь.
Здесь скрыт кинжал за каждою улыбкой,
И чем родней по крови человек,
Тем кровожаднее.
    МАЛЬКОЛЬМ
Стрела убийцы
Еще летит и не попала в цель.
Благоразумнее посторониться.
И потому - немедля на коней,
Без всяких церемоний, не прощаясь.
Ведь тот не вор, кто козням вопреки,
Уносит ноги тайно, воровски.
            Уходят.




[531]
        Сцена 4. Там же. За оградой замка Макбета.

            Входят Росс и старик.
    СТАРИК
Мне семьдесят годов. За этот срок
Я навидался всякого. Бывали
И страсти всякие, и чудеса,
Но перед этой ночью все бледнеет.
    РОСС
Да, дед, прогневали мы небеса,
Уж по часам давно дневное время,
А солнца нет как нет. Одно из двух:
Иль одолела ночь, иль день стыдится
Лицо негодным людям показать.
    СТАРИК
Да, против естества потемки эти,
И случай этот против естества.
В минувший вторник, веришь ли, я видел,
Как заклевала сокола сова.
    РОСС
А лошади Дункана, цвет породы,
Красавицы и все как на подбор,
[532]
Взбесились, выломали дверь конюшни
И ускакали, все кругом круша.
    СТАРИК
Они, слыхал, друг друга перегрызли?
    РОСС
Да, дед, представь себе. Я был при том.
А вот Макдуф.
            Входит Макдуф.
Что делается, сэр,
На белом свете?
    МАКДУФ
Разве ты не видишь?
    РОСС
Дознались, кто убийство совершил?
    МАКДУФ
Да эти же, кого Макбет прикончил.
    РОСС
Дела, дела! Какой им был расчет?
    МАКДУФ
Их подкупили. Сыновья Дункана,
[533]
Малькольм и Дональбайн, ушли тайком.
Побег наводит мысль на их виновность.
    РОСС
Опять вразрез с природой. До чего
Дурманит человека властолюбье!
Под самый корень жизнь свою рубить!
На трон, наверно, возведут Макбета?
    МАКДУФ
Уже он избран и поехал в Скон
Короноваться.
    РОСС
Где же прах Дункана?
    МАКДУФ
Перевезли на остров Колмескиль,
Где королей покоятся останки.
    РОСС
Ты в Скон поедешь?
    МАКДУФ
Нет, дружок, я в Файф.
    РОСС
Я в Скон направлюсь.
[534]
    МАКДУФ
Отправляйся с богом,
Да на дорогу надо пожелать,
Чтобы не жали новые уборы:
Ведь старые нам были больше впору.
    РОСС
Прощай, старик.
    СТАРИК
Благослови вас бог
И всех, кто злого случая игру
Направить хочет к миру и добру.
            Уходят.




[535]
                АКТ III


        Сцена 1. Форрес. Комната во дворце.

            Входит Банко.
    БАНКО
Теперь ты все, что предсказали сестры:
Гламисский и кавдорский тан, король,
И я боюсь, ты сплутовал немного.
Однако ими же возвещено,
Что твой престол не перейдет к потомкам,
А я - начало ветви королей.
Но если все сбылось с тобой, не вижу
Причины не надеяться и мне.
Я верю в то, что мне они сулили.
Но полно, тише!
            Трубы.
            Входят Макбет и леди Макбет в королевских одеждах, Ленок с. Росс, лорды, леди и свита.
[536]
    МАКБЕТ
Вот наш главный гость.
    ЛЕДИ МАКБЕТ
Наш званый пир не мог бы состояться,
Когда б его забыли пригласить.
    МАКБЕТ
Мы вечером даем сегодня ужин.
Прошу вас быть.
    БАНКО
Располагайте мной.
Повиновеньем долгу неразрывно
Навек я связан с вами, государь.
    МАКБЕТ
Вы едете сейчас?
    БАНКО
Да, до обеда.
    МАКБЕТ
Жаль. Я мечтал услышать голос ваш
В сегодняшнем совете. Но отложим
До завтрашнего дня. Ваш путь далек?
[537]
    БАНКО
Поездка в два конца займет все время
До ужина. И если подведет
Мой конь, я час-другой займу у ночи.
    МАКБЕТ
Не опоздайте только.
    БАНКО
Буду в срок.
    МАКБЕТ
Один из братьев-кровопийц, по слухам,
В Ирландии, и в Англии - другой.
Они отцеубийство отрицают
И сеют басни для отвода глаз.
Об этом мы на завтрашнем совете
Подумаем. Счастливого пути.
До скорого свиданья. Торопитесь.
Вы с Флинсом едете?
    БАНКО
Да,государь.
Мы едем, не теряя ни минуты.
    МАКБЕТ
Желаю прыти вашим лошадям.
Скорее доскачите и вернитесь.
[538]
            Банко уходит.
Освобождаю всех вас до семи.
Чтоб в вашем обществе полней развлечься,
До ужина побуду я один.
Так с богом - и до скорого свиданья.
            Уходят все, кроме Макбета и одного слуги.
Эй, ты! Те люди здесь?
    СЛУГА
Да,государь,
За крепостной оградой.
    МАКБЕТ
Приведи их.
            Слуга уходит.
Не стоит царствовать, когда престол
Непрочен под тобой. Мой страх пред Банко
Понятен. Банко создан вызывать
Боязнь в душе. При царственном размахе
И смелости он действует с умом,
Обдумывая до конца поступки.
Из всех людей мне страшен он один.
В его присутствии мой дух мельчает,
Как Марк Антоний Цезаря робел.
Когда кудесницы мне обещали
Власть короля, он тоже попросил
[539]
Поворожить ему, и я услышал,
Что Банко будет предком королей,
А мне никто наследовать не будет.
Бесплоден скипетр мой. Из рук моих
Не сыну он достанется - чужому.
Для внуков Банко зло я совершил,
Для них убил я доброго Дункана,
Для них я ненавистен стал себе.
Я дьяволу, врагу людского рода,
Свое спасенье продал для того,
Чтоб после царствовали внуки Банко!
Нет, выходи, поборемся, судьба,
Не на живот, а на смерть! Кто там?
            Возвращается слуга с двумя убийцами.
Выйди.
Понадобишься - позову.
            Слуга уходит.
Вчера
Я с вами говорил?
    ПЕРВЫЙ УБИЙЦА
Да, повелитель.
    МАКБЕТ
Обдумали вы то, что я сказал?
Я доказал вам, что не я виновник
[540]
Несчастий ваших, как решили вы.
Не я, а он ввергал вас в разоренье,
Обманывал надеждами, топил,
Топтал ногами и мешал подняться,
Расстраивал вам планы. Я вчера
Так ясно описал вам, кто виновник,
Что и безмозглый должен был понять,
Что это Банко.
    ПЕРВЫЙ УБИЙЦА
Да, вы намекали.
    МАКБЕТ
Тот разговор был только первый шаг.
Сегодня я вас вызвал для второго.
Что ж, вы и дальше будете терпеть?
Или вас заповеди научили
Молиться о спасении того,
Кто медленно вгоняет вас в могилу
И вас с семьей довёл до нищеты?
    ПЕРВЫЙ УБИЙЦА
Что делать, государь, - мы только люди.
    МАКБЕТ
Да, люди вы по росписи пород,
Как гончие, борзые, волкодавы
И прочие считаются у нас
[541]
Собаками. Однако есть различья.
Та зла, та ласкова, у той хороший нюх
И выдержка у той, смотря какое
Ей назначенье. Так же и с людьми.
Что вы за люди? На каком вы месте
Средь вам подобных? Если я найду,
Что по отваге вы не из последних,
Я в ваши руки способ передам,
Как вам с врагом заклятым рассчитаться
И этим нашу милость заслужить.
Пока он жив, мне, как и вам, житья нет,
Лишь смерть его в нас может жизнь вдохнуть.
    ВТОРОЙ УБИЙЦА
Я, государь, на целый свет в обиде.
Меня ожесточила так судьба,
Что я пойду на все, чтоб за несчастья
Отметить другим.
    ПЕРВЫЙ УБИЙЦА
Я тоже, государь.
Меня вконец сломили неудачи.
Одно из двух: или поправлю жизнь,
Или мгновенно от нее избавлюсь.
    МАКБЕТ
Итак, вы знаете, что Банко - враг
Обоим вам?
[542]
    ОБА УБИЙЦЫ
Мы знаем, ваша милость.
    МАКБЕТ
Но он и мой непримиримый враг,
Который всем своим существованьем
Мне отравляет жизнь. Мне власть дана
Стереть его с лица земли открыто,
Но так нельзя. Есть общие друзья,
Которых дружбу я тогда утрачу.
Пред ними мне придется сожалеть
О том, кого сгублю я. Вот причина,
Зачем я к вашей помощи прибег,
И вот причина также, по которой
Хочу я это скрыть от глаз толпы.
    ВТОРОЙ УБИЙЦА
Мы, государь, исполним порученье.
    ПЕРВЫЙ УБИЙЦА
Хоть стоило бы жизни.
    МАКБЕТ
Мне видна
Решимость ваша. Через час, не больше,
Разведчик вам покажет, где вам стать,
И вам назначат миг для нападенья.
Кончайте все поодаль от дворца
[543]
Сегодня ночью. Что бы ни случилось,
Я должен оказаться в стороне.
Во избежанье пагубных последствий
Флинс, сын его, который едет с ним,
Разделит ту же участь. Я не меньше
Желаю смерти сыну, чем отцу.
Посовещайтесь и, когда решитесь,
Скажите.
    ОБА УБИЙЦЫ
Мы решились, государь.
    МАКБЕТ
Я скоро позову вас. Подождите
За этой дверью.
            Убийцы уходят.
Дело решено.
И если, Банко, в рай тебе дорога,
Ты нынче будешь там спустя немного.
            (Уходит.)




        Сцена 2. Там же. Другая комната.

            Входят леди Макбет и слуга.
    ЛЕДИ МАКБЕТ
Уехал Банко?
[544]
    СЛУГА
Как же, госпожа,
И будет к ночи.
    ЛЕДИ МАКБЕТ
Скажешь государю,
Что я прошу его к себе.
    СЛУГА
Сейчас.
            (Уходит.)
    ЛЕДИ МАКБЕТ
Конца нет жертвам, и они не впрок!
Чем больше их, тем более тревог.
Завидней жертвою убийства пасть,
Чем покупать убийством жизнь и власть.
            Входит Макбет.
Ну что, мой друг? Ты все один, в кругу
Печальных размышлений? Эти мысли
Должны бы умереть со смертью тех,
К кому они относятся. Что пользы
Тужить о том, чего не воротить?
Что сделано, то сделано.
    МАКБЕТ
Мы только
[545]
Поранили змею. Она жива
И будет нам по-прежнему угрозой.
Но лучше пусть порвется связь вещей,
Пусть оба мира, тот и этот, рухнут,
Чем будем мы со страхом есть свой хлеб
И спать под гнетом страшных сновидений.
Нет, лучше быть в могиле с тем, кому
Мы дали мир для нашего покоя,
Чем эти истязания души
И этих мыслей медленная пытка.
Теперь Дункан спокойно спит в гробу.
Прошел горячечный припадок жизни.
Пережита измена. Ни кинжал,
Ни яд, ни внутренняя рознь, ни вражье
Нашествие - ничто его теперь
Уж больше не коснется.
    ЛЕДИ МАКБЕТ
Успокойся.
Смягчи свой взор. Будь весел средь гостей
На нынешнем пиру.
    МАКБЕТ
Я буду весел,
Будь весела и ты и за столом
Побольше уделяй вниманья Банко.
Пока мы не уверены в себе,
[546]
Придется долго нам потоки лести
Притворно изливать на всех кругом
И наши лица превращать в личины.
    ЛЕДИ МАКБЕТ
Брось эти мысли.
    МАКБЕТ
Не могу, жена!
Опять мне душу жалят скорпионы.
Ведь Флинс и Банко живы, милый друг.
    ЛЕДИ МАКБЕТ
Но ведь они не вечны.
    МАКБЕТ
В этом счастье.
К ним можно подступиться. Подбодрись:
Чуть замелькает тень летучей мыши
И сонный жук к Гекате полетит,
Свершится то, что всех повергнет в ужас.
    ЛЕДИ МАКБЕТ
Что ты задумал?
    МАКБЕТ
Лучше не скажу,
Будь временно в неведенье, голубка,
[547]
Когда ж свершится дело, похвали.
Ночь, завяжи глаза платком потуже
Участливому, любящему дню
И разорви кровавою рукою
Мои оковы. Меркнет свет. Летит
К лесной опушке ворон. На покое
Все доброе, зашевелилось злое.
Но ты удивлена? Что мне сказать.
Кто начал злом, для прочности итога
Все снова призывает зло в подмогу.
Пойдем, мой друг.
            Уходят.




        Сцена 3. Парк около дворца.

            Входят трое убийц.
    ПЕРВЫЙ УБИЙЦА
Тебя кто к нам послал сюда?
    ТРЕТИЙ УБИЙЦА
Макбет.
    ВТОРОЙ УБИЙЦА
Ему поверить можно. Он подробно
Нам все, что надо сделать, объяснил.
[548]
    ПЕРВЫЙ УБИЙЦА
Тогда стой здесь. На западе бледнеют
Следы зари. На постоялый двор
Коня торопит запоздалый путник,
И близко тот, кого мы стережем.
    ТРЕТИЙ УБИЙЦА
Чу! Конский топот.
    БАНКО
(за сценой) Эй, огня подайте!
    ВТОРОЙ УБИЙЦА
Наверно, это он. Другие все
Уж во дворце.
    ПЕРВЫЙ УБИЙЦА
Их кони повернули.
    ТРЕТИЙ УБИЙЦА
Их увели. Дорога для езды
Идет обходом с милю. Верно, Банко
Пройдет чрез парк пешком, как ходят все.
            Входят Банко и Флиис с факелом.
[549]
    ВТОРОЙ УБИЙЦА
Огонь!
    ТРЕТИЙ УБИЙЦА
Вот он!
    ПЕРВЫЙ УБИЙЦА
За дело! Не зевайте!
    БАНКО
А ночью будет дождь.
    ПЕРВЫЙ УБИЙЦА
Уж он идет!
            Втроем бросаются на Банко.
    БАНКО
Предательство! Беги, мой Флинс! Спасайся!
Беги и отомсти! Презренный раб!
            (Умирает.)
            Флинс убегает.
    ТРЕТИЙ УБИЙЦА
Кто факел потушил?
    ПЕРВЫЙ УБИЙЦА
К чему огонь?
[550]
    ТРЕТИЙ УБИЙЦА
Отец готов. А сын ушел.
    ВТОРОЙ УБИЙЦА
Полдела
Не сделано.
    ПЕРВЫЙ УБИЙЦА
Пойдемте к самому,
Доложим, что мы в силах были сделать.
            Уходят.




        Сцена 4. Зал для приемов во дворце. Накрытый стол.

            Входят Макбет, леди Макбет, Росс, Ленокс, лорды и свита.
    МАКБЕТ
Прошу занять места по старшинству.
Мы рады всем, и первым и последним.
    ЛОРДЫ
Благодарим.
    МАКБЕТ
Я сяду посреди,
Чтоб запросто ухаживать за вами.
[551]
Хозяйка - во главе стола. Мы просим
Приветом добрым пиршество открыть.
    ЛЕДИ МАКБЕТ
Вы за меня гостям скажите слово.
Добро пожаловать. Я рада всем.
    МАКБЕТ
Они благодарят тебя глазами.
Места разобраны. Я сяду здесь.
            Первый убийца показывается в дверях.
Дадим веселью волю. Для начала
Мы выпьем круговую.
            (Подходит к дверям.)
У тебя
Кровь на лице.
    УБИЙЦА
Ну да. Кровь Банко это.
    МАКБЕТ
Она милей мне на тебе, чем в нем.
Готово?
    УБИЙЦА
Насмерть. Перерезал горло.
Я сам. Своей рукой.
[552]
    МАКБЕТ
Ты образец
Головореза. Но и тот не хуже,
Кто стукнул Флинса. Если это ты,
Ты несравненен.
    УБИЙЦА
Флинс бежал и спасся.
    МАКБЕТ
(в сторону) Тоща я болен вновь. Я полагал,
Что ожил, стал несокрушим, как мрамор,
Тверд, как скала, неудержим, как вихрь,
А я сбит с ног, прижат к земле и отдан
В добычу снам и страхам. Банко мертв?
    УБИЙЦА
Да, добрый государь! Он в ров свалился.
На голове и теле двадцать ран,
И каждая - смертельная.
    МАКБЕТ
Спасибо!
(В сторону.) Змея убита, а змееныш жив
[553]
И будет мне со временем опасен,
Когда нальется ядом. - Ну, ступай.
Мы снова, будет время, потолкуем.
            Убийца уходит.
    ЛЕДИ МАКБЕТ
Мой друг, вы невнимательны к гостям.
За деньги ведь обедать можно дома.
Тем и приятно пировать в гостях,
Что пир приправлен ласкою хозяев.
    МАКБЕТ
Забылся, дорогая. Ты права.
Простите, гости. Ешьте на здоровье.
    ЛЕНОКС
Угодно ль будет сесть вам, государь?
            Появляется дух Банко и садится на место, предназначенное Макбету.
    МАКБЕТ
Вся знать была б тут в сборе,
если б Банко
Был налицо. Отсутствие его
Я б объяснить хотел изменой слову,
А не бедой в пути.
[554]
    РОСС
Он поступил
Нехорошо, нарушив обещанье.
За стол садитесь с нами, государь.
    МАКБЕТ
Места все заняты.
    ЛЕНОКС
Одно свободно.
    МАКБЕТ
Где?
    ЛЕНОКС
Вот оно. Что с вами, государь?
    МАКБЕТ
Кто это сделал?
    ЛОРДЫ
Что, наш повелитель?
    МАКБЕТ
Меня не можешь в смерти ты винить.
Зачем киваешь головой кровавой?
[555]
    РОСС
Его величеству не по себе.
Вставайте, господа.
    ЛЕДИ МАКБЕТ
Нет, не тревожьтесь.
С ним это смолоду. Прошу сидеть.
Все это вмиг пройдет. Не обращайте
Вниманья, чтоб припадка не продлить.
Садитесь, кушайте.
(Макбету.) И ты - мужчина?
    МАКБЕТ
Да, и бесстрашный, если я могу
Смотреть на то, что дьявола б смутило.
    ЛЕДИ МАКБЕТ
Опять, наверное, какой-то вздор,
Тебе внушенный глупым малодушьем,
Как тот кинжал, который ты видал
Пред спальнею Дункана. Пот холодный,
И дрожь, и бледность - словом, все черты
Нелепых дамских страхов у камина,
Зимой, за сказками! Какой позор!
Лица нет на тебе. Ты испугался
Пустого кресла, правду говоря.
[556]
Макбет
Взгляни туда! Ты видишь? Что ты скажешь?
Чем мне кивать, скажи мне лучше, дух,
Чего ты хочешь? Если своды склепов
Покойников нам шлют назад, пускай
Нам гробом будут коршунов утробы.
            Дух исчезает.
    ЛЕДИ МАКБЕТ
Нет, видно, ты совсем сошел с ума!
    МАКБЕТ
Клянусь, его я видел!
    ЛЕДИ МАКБЕТ
Постыдился б!
    МАКБЕТ
Кровь лили встарь, когда еще закон
В защиту людям не возвысил нравов,
И после продолжали совершать
Ужасные убийства. Но бывало,
Когда у жертвы череп размозжен,
Кончался человек, и все кончалось.
Теперь, имея даже двадцать ран
На голове, они встают из гроба,
[557]
Чтобы согнать нас с места за столом,
Что пострашней, чем ужасы убийства.
    ЛЕДИ МАКБЕТ
Без вас скучают гости, государь.
    МАКБЕТ
Задумался. Друзья, не беспокойтесь.
Нисколько не серьезен мой недуг,
И близкие привыкли. За здоровье
Вас всех, друзья! Налейте мне вина.
Полней налейте, и тогда я сяду.
За процветание всего стола
И за недостающего нам друга,
За дорогого Банко! О, как жаль,
Что с нами нет его!
    ЛОРДЫ
Здоровье ваше!
            Дух возвращается.
    МАКБЕТ
Сгинь! Скройся с глаз моих! Пускай земля
Тебя укроет. Кровь твоя застыла,
Без мозга кости и, как у слепых,
Твои глаза.
[558]
    ЛЕДИ МАКБЕТ
Не удивляйтесь, гости.
Припадок повторился. Жаль, что он
Расстраивает праздник.
    МАКБЕТ
Я отважусь
На все, что может человек. Явись
Медведем русским, страшным носорогом,
Гирканским тигром, чем-нибудь
другим,
И я не дрогну. Можешь появиться
Опять живым и вызови на бой
И выругай девчонкой, если струшу,
Но в этом облике не приходи!
Ступай отсюда! Скройся, мертвый призрак!
            Дух исчезает.
(В сторону.) Вот он ушел, и вновь я человек.
(Ко всем.) Зачем вы встали, господа? Садитесь.
    ЛЕДИ МАКБЕТ
Вы оборвали общий разговор,
И всех пугает ваше поведенье.
[559]
    МАКБЕТ
Но это ведь не летом облака,
Чтоб увидать их и не поразиться!
Наоборот, я удивляюсь вам,
Когда перед лицом таких явлений
Румянец свежий на щеках у вас
Не пропадает! Я же весь белею.
    РОСС
Каких таких явлений, государь?
    ЛЕДИ МАКБЕТ
Не говорите с ним. Ему все хуже.
Расспросы злят его. Прервемте пир.
Спокойной ночи. Расходитесь разом,
Без церемоний.
    Ленокс
Надо пожелать
Скорей его величеству здоровья.
    ЛЕДИ МАКБЕТ
Благодарю. Прощайте, господа.
            Уходят все, кроме Макбета и леди Макбет.
    МАКБЕТ
Он хочет крови. Кровь смывают кровью.
Преданье есть: сходили камни с мест,
[560]
Деревья говорили, и по крику
Сорок, грачей и галок колдуны
Разыскивали скрытого убийцу. -
Который час?
    ЛЕДИ МАКБЕТ
Уже к рассвету дело.
    МАКБЕТ
Как это нравится тебе? Макдуф
Осмелился к нам не явиться!
    ЛЕДИ МАКБЕТ
Разве
Ты посылал за ним?
    МАКБЕТ
Не посылал,
Но знаю о его холодных чувствах.
У всех в домах я содержу средь слуг
Доносчиков. С утра я собираюсь
К трем вещим сестрам, чтобы заглянуть
Поглубже в будущее. Я пред худшим,
Что скажут мне они, не отступлю.
Все средства хороши для человека,
Который погрузился в кровь, как в реку.
Чрез эту кровь назад вернуться вброд
[561]
Труднее, чем по ней пройти вперед.
Еще немало неотложных дел,
К которым я бы приступить хотел.
    ЛЕДИ МАКБЕТ
Ты мало спишь, а сон - спасенье жизни.
    МАКБЕТ
Да, ляжем спать. Ведь вся моя тоска -
Неопытность и робость новичка.
Привычки нет к решительным поступкам.
            Уходят.




        Сцена 5. Степь. Раскаты грома.

            Входят три ведьмы и навстречу им Геката.
    ПЕРВАЯ ВЕДЬМА
Геката, здравствуй. Чем ты недовольна?
    ГЕКАТА
На вас сердита - и права.
Без соблюденья старшинства
Вы тайно от меня, вдали,
Дела с Макбетом завели.
А я, царица вам и мать,
Должна все сбоку наблюдать.
[562]
Я, давшая вам знанья в дар,
Изобретательница чар!
Но горе в чем? Макбет - злодей
Без ваших колдовских затей.
Не из-за вас он впал в порок,
А сам бездушен и жесток.
Чтоб обеспечить наш успех,
Загладить надо этот грех.
В пещере я вас соберу,
Куда придет он поутру,
Чтоб дальше про свою судьбу
Узнать чрез вашу ворожбу.
Там вы во всеоружье зла
Колдуйте около котла,
А я за эту ночь введу
Макбета в верную беду.
К луне несет меня тропа.
На кончике ее серпа
Слезой повис смертельный сок.
Схвачу, покамест он не стек.
Тот яд Макбета ослепит,
И он, забывши страх и стыд,
Вообразит, что вправду он
От ран и смерти огражден.
Людей погибель - в похвальбе,
В уверенности их в себе.
            Музыка и пение за сценой.
[564]
Но я спешу. Нам надо разойтись.
Меня малютки-духи кличут ввысь.
            (Исчезает.)
    ПЕРВАЯ ВЕДЬМА
Ну, не зевай. Она вернется скоро.
            Уходят.




        Сцена 6. Форрес. Комната во дворце.

            Входят Ленокс и другой лорд.
    ЛЕНОКС
Мои намеки - только ведь ответ
На ваши мысли. Правда, сопоставим:
Как о Дункане горевал Макбет!
И как не плакать - человек ведь умер.
Наш храбрый Банко ехал в поздний час,
Вот и погиб. И вы подумать вправе,
Что Флинс его убил: ведь Флинс бежал.
Итак, не надо ездить слишком поздно.
Найдется ль кто, кого б не потрясло
Злодейство Дональбайна и Малькольма?
Убить такого редкого отца!
Чудовищно! Как этим огорчился
Макбет! Как к месту был священный гнев,
В котором он убил двух негодяев,
[565]
Добычу опьянения и сна!
Как благородно! Как умно! Иначе
Мерзавцы стали все бы отрицать,
Бессовестностью всех нас возмущая.
И если бы Малькольм и Дональбайн
Попались, от чего храни их боже,
Он им, а также Флинсу б показал,
Что значит убивать отца! Но тише.
За вольные слова и за отказ
Прийти на пир к тирану, как я слышал,
В немилость впал Макдуф. Где он сейчас?
    ЛОРД
Дункана сын, которого права
Присвоил этот похититель власти, -
Желанный гость английского двора.
Ему там Эдуард благочестивый
Помог забыть превратности судьбы.
Туда отправился Макдуф с мольбою
О помощи, чтобы святой король
Послал в защиту нам Нортумберленда
И Сиварда и с помощью творца
Мы возвратили то, что потеряли:
Хлеб за обедом и спокойный сон,
Чтоб не грозили нам в гостях кинжалы,
Чтоб искренне любили мы престол
И пользовались полными правами.
[566]
Макбет узнал про все. Он вне себя
И, кажется, готовится к походу.
    ЛЕНОКС
А звал ли сам Макбет к себе Макдуфа?
    ЛОРД
О да. Но тан ответил: "Не явлюсь".
Гонец нахмурился и удалился,
Ворча: "Поплатишься ты за ответ".
    ЛЕНОКС
Вот это-то его и побудило
К предосторожности, и он бежал,
Чтоб переждать тот гнев на расстоянье.
Пусть добрый ангел будет на пути
К английскому двору его защитой,
Чтобы благословенье низошло
На бедную отчизну под проклятой
Рукою притеснителя.
    ЛОРД
Аминь!
            (Уходит.)




[567]
                АКТ IV


        Сцена 1. Пещера. Посреди нее - кипящий котел. Раскаты грома.

            Входят три ведьмы.
    ПЕРВАЯ ВЕДЬМА
В третий раз мяукнул кот.
    ВТОРАЯ ВЕДЬМА
Ежик писк свой издает.
    ТРЕТЬЯ ВЕДЬМА
Гарпии кричат.
    ПЕРВАЯ ВЕДЬМА
Пора
В хоровод вокруг костра.
Хоровод пошел, пошел.
Все, что с вами, - шварк в котел!
[568]
Жаба, в трещине камней
Пухнувшая тридцать дней,
Из отрав и нечистот
Первою в котёл пойдет.
    ВСЕ
Взвейся ввысь, язык огня!
Закипай, варись, стряпня!
    ВТОРАЯ ВЕДЬМА
А потом - спина змеи
Без хвоста и чешуи,
Песья мокрая ноздря
С мордою нетопыря,
Лягушиное бедро,
И совиное перо,
Ящериц помет и слизь
В колдовской котел вались!
    ВСЕ
Взвейся ввысь, язык огня!
Закипай, варись, стряпня!
    ТРЕТЬЯ ВЕДЬМА
Волчий зуб кидай в горшок
И драконий гребешок.
Брось в него акулы хрящ,
[569]
Хворост заповедных чащ,
Запасенный в холода,
Печень нехристя-жида,
Турка нос, татарский лоб,
Матерью в грязи трущоб
При рожденье, миг спустя,
Удушенное дитя,
Погребенное во рву,
Чтобы обмануть молву.
Эй,кипи,кипи,бурда!
А последнею сюда,
Чтоб бурлила наверху,
Бросим тигра требуху!
    ВСЕ
Взвейся ввысь, язык огня!
Закипай, варись, стряпня!
    ВТОРАЯ ВЕДЬМА
Чтоб отвар остыл скорей,
Обезьяньей крови влей.
            Входит Геката.
    ГЕКАТА
Вы все сварили к кутежу.
Я вас за это награжу.
Но надо цель иметь в виду:
[570]
Попеть, сплясать и на ходу
Заклясть, заговорить бурду.
            Музыка и пение. Геката уходит.
    ВТОРАЯ ВЕДЬМА
Пальцы чешутся. К чему бы?
К посещенью душегуба.
Чей бы ни был стук,
Падай с двери крюк.
            Входит Макбет.
    МАКБЕТ
Чем заняты, ночные вы чертовки?
    ВСЕ
Нельзя назвать.
    МАКБЕТ
Откуда бы ни шли
Познанья ваши, я вас заклинаю
Тем, что творите вы, ответьте мне.
Пусть ваш ответ повалит колокольни,
Утопит в океане корабли,
Прибьет хлеба поднявшеюся бурей,
Деревья с корнем вывернет в лесах,
Обрушит крыши замков на владельцев,
[571]
Пускай перемешает семена
Всего, что существует во вселенной,
Ответьте все равно на мой вопрос!
    ПЕРВАЯ ВЕДЬМА
Так спрашивай.
    ВТОРАЯ ВЕДЬМА
Задай вопрос.
    ТРЕТЬЯ ВЕДЬМА
Ответим.
    ПЕРВАЯ ВЕДЬМА
Ты хочешь знать ответ из наших уст
Или от высших духов?
    МАКБЕТ
Пусть предстанут.
    ПЕРВАЯ ВЕДЬМА
Кровь свиньи, три дня назад
Съевшей девять поросят,
И повешенного пот
На огонь костра стечет.
[572]
    ВСЕ
Мал ли ты или велик,
Призрак, покажи свой лик.
            Гром. Подымается первый призрак:
            голова в шлеме.
    МАКБЕТ
Скажи, неведомый...
    ПЕРВАЯ ВЕДЬМА
Он знает мысль твою.
Лишь слушай и не говори ни слова.
    ПЕРВЫЙ ПРИЗРАК
Макбет, Макбет, Макдуфа берегись,
Макдуфа, тана файфского. Довольно.
            (Уходит в землю.)
    МАКБЕТ
Кто б ни был ты, спасибо, что меня
Предостерег так метко. Но послушай...
    ПЕРВАЯ ВЕДЬМА
Он просьб не слушается. Вот другой,
Сильнее первого.
            Гром. Подымается второй призрак:
            окровавленный младенец.
[573]
    ВТОРОЙ ПРИЗРАК
Макбет! Макбет! Макбет!
    МАКБЕТ
Я б слушать мог тебя тремя ушами.
    ВТОРОЙ ПРИЗРАК
Лей кровь, играй людьми. Ты защищен
Судьбой от всех, кто женщиной рожден.
            (Уходит в землю.)
    МАКБЕТ
Живи, Макдуф! Что мне тебя бояться!
Но нет, упрочу свой покой
вдвойне.
Судьба судьбою, а тебя не станет.
Тогда меня уж не обманет страх
И гром не помешает спать ночами.
            Гром. Подымается третий призрак:
            дитя в короне, с ветвью в руке.
А это вышел кто из-под земли?
По-видимому, царственного рода,
С короной на младенческом челе.
    ВСЕ
Не разговаривай. Молчи и слушай.
[574]
    ТРЕТИЙ ПРИЗРАК
Будь смел, как лев. Никем и никаким
Врагом и бунтом ты не победим.
Пока не двинется наперерез
На Дунсинанский холм Бирнамский лес.
    МАКБЕТ
Но этого не может быть! Я рад.
Нельзя нанять деревья, как солдат.
Нельзя стволам скомандовать: вперед.
Пророчество мне духу придает.
Цари, Макбет, покамест не полез
На Дуисинанский холм Бирнамский лес.
Всю жизнь неси уверенно венец
В надежде на естественный конец.
Еще одно, прошу, ответьте мне:
Род Банко будет ли царить в стране?
    ВСЕ
Довольно спрашивать.
    МАКБЕТ
Я знать хочу.
Иль будьте прокляты вы все навеки!
            Котел проваливается сквозь землю.
Куда пропал котел? И что за шум?
[575]
            Музыка.
    ПЕРВАЯ ВЕДЬМА
Явитесь!
    ВТОРАЯ ВЕДЬМА
Явитесь!
    ТРЕТЬЯ ВЕДЬМА
Явитесь!
    ВСЕ
Чуть мелькнете, скройтесь с глаз!
С болью он запомнит вас.
            Появляются призраки: восемь королей, из которых последний
            с зеркалом в руке. За ними следует дух Банко.
    МАКБЕТ
Ты чересчур похож на Банко! Сгинь!
Глаза мне колешь ты своей короной.
Второй похож на первого. За ним
Еще один! Все три - одной породы.
Проклятые колдуньи, для чего
Меня вы злите видом их? - Четвертый!
Чтоб я ослеп! До Судного ли дня
Продлится эта ветвь? - Какой-то новый!
Седьмой! Я больше не хочу смотреть!
Но в зеркале я вижу у восьмого
[576]
Сплошную вереницу королей
Со скипетром тройным, с двойной державой.
И зрелище - не сказка. С торжеством
Дух Банко мне показывает пальцем
На правнуков своих.
            Призраки исчезают.
Так быть должно?
    ПЕРВАЯ ВЕДЬМА
Так быть должно, так рок судил.
Но ты, Макбет, что приуныл?
Давайте обществом своим
Его втроем развеселим.
Я песню затяну без вас,
А вы пуститесь обе в пляс,
Чтобы король Макбет потом
Не жаловался на прием.
            Музыка. Ведьмы танцуют и затем исчезают.
    МАКБЕТ
Где ведьмы? Скрылись? Пусть же этот час
Останется отмеченным проклятьем
В календаре! - Эй, вы! Кто там? Сюда!
    ЛЕНОКС
Что вам угодно?
[577]
    МАКБЕТ
Ты старух не видел?
    ЛЕНОКС
Нет, государь.
    МАКБЕТ
Они сейчас с тобой
Не разминулись?
    ЛЕНОКС
Нет, я не заметил.
    МАКБЕТ
Чума возьми их по пути и всех,
Кто верит в них! Я слышал конский топот.
Кто это?
    ЛЕНОКС
Это трое верховых
Со срочным донесеньем о Макдуфе.
Он в Англию бежал.
    МАКБЕТ
Макдуф бежал?
    ЛЕНОКС
Да,государь.
578
    МАКБЕТ
(в сторону) Ты предварило, время,
Мои деянья страшные. Нельзя
Откладывать решения. Да будут
Созданья чувств, родясь, созданьем рук.
Так я и стану поступать отныне.
Я Файф возьму себе и захвачу
Макдуфа замок. Всё, что будет в замке -
Его жену, детей, родию и слуг, -
Я вырежу. Не буду знать покоя,
Пока не кончу этого всего.
И это не пустое хвастовство.
Довольно духов вызывать!
(Леноксу.) А где же
Гонцы? Пойдём, и покажи мне их.
            Уходят.




        Сцена 2. Файф. Комната в замке Макдуфа.

            Входят леди Макдуф, её сын и Росс.
    ЛЕДИ МАКДУФ
Что сделал он такого, чтоб бежать?
[579]
    РОСС
Терпение.
    ЛЕДИ МАКДУФ
А он имел терпенье?
Его побег - безумье. По делам
Он не предатель, по своим же страхам
Им кажется.
    РОСС
Нам рано говорить,
Что это, - страх или благоразумье.
    ЛЕДИ МАКДУФ
Благоразумье! Бросить дом, жену,
Детей и всех в таком опасном месте,
Откуда сам он вынужден бежать!
Он нас не любит, чувств лишён природных.
Малейшая из птичек, королёк,
Своих птенцов отстаивает грудью
От страшных сов. А он? От нелюбви
И страхи лишние. Благоразумье!
    РОСС
Спокойнее, сестрица! Ваш супруг
Умён и добр. Он лучше многих знает,
[580]
Что делать в наше время. Ничего
Я не прибавлю. Времена ужасны,
Когда винят в измене и никто
Не знает почему; когда боятся
Ползущих слухов, не имея средств
Опасность уяснить; когда безвестность
Колышется кругом, как океан,
И всех подбрасывает, как скорлупку.
Прощайте. Я вас скоро навещу.
Мы у предела. Хуже быть не может,
И либо должен наступить конец,
Иль наконец настанет облегченье.
Прощай, малыш! Храни тебя господь!
    ЛЕДИ МАКДУФ
Отец в живых, а сын осиротел!
    РОСС
Нельзя у вас мне медлить. Я напорчу
Себе и вам. Прощайте. Ухожу.
            (Уходит.)
    ЛЕДИ МАКДУФ
Отец твой умер. Что ты будешь делать?
Чем жить?
    СЫН
Чем птички, мамочка, живут.
[581]
    ЛЕДИ МАКДУФ
Червями? Мошкарою?
    СЫН
Чем придётся.
Как птички.
    ЛЕДИ МАКДУФ
Ах ты, бедный воробей!
А ты силков и клеток не боишься?
    СЫН
Не ставят их на бедных воробьев. -
Отец мой жив, чтоб ты ни говорила.
    ЛЕДИ МАКДУФ
Нет, умер. Где ты нового возьмёшь?
    СЫН
А где ты мужа нового добудешь?
    ЛЕДИ МАКДУФ
Куплю на каждом рынке двадцать штук.
    СЫН
Чтобы на следующий день продать их.
[582]
    ЛЕДИ МАКДУФ
Ты судишь в меру сил своих и всё ж
Не по летам умён.
    СЫН
Отец - изменник?
    ЛЕДИ МАКДУФ.
Да.
    СЫН.
А что такое изменник?
    ЛЕДИ МАКДУФ.
Тот, кто клянётся и не держит своего слова.
    СЫН.
И все, кто так делает, изменники?
    ЛЕДИ МАКДУФ.
Да, всякий, кто так поступает, измен-
ник и должен быть повешен.
    СЫН.
Все, кто клянётся и не держит своего слова?
    ЛЕДИ МАКДУФ.
Да, все.
    СЫН.
А кто их должен вешать?
    ЛЕДИ МАКДУФ.
Честные люди.
    СЫН.
Так ведь эти изменники попросту дураки! Этих из-
менников так много, что они сами могли бы напасть на чест-
ных и всех их перевешать.
    ЛЕДИ МАКДУФ.
Спаси тебя господь, бедная мартышка!
Где же ты все-таки раздобудешь отца?
    СЫН.
Если б он умер, ты бы плакала. А если бы не плакала,
то тогда это был бы хороший знак, что я скоро заполучу нового
отца.
    ЛЕДИ МАКДУФ.
Только послушать, что ты мелешь, болтунишка!
[583]
            Входит гонец.
    ГОНЕЦ
Храни нас бог, сударыня. Я вам
Неведом, хоть и полон к вам почтенья.
К вам близится опасность. Мой совет,
Хотя я человек простой: спешите
Бежать с детьми. Вам в замке
быть нельзя.
Бесчеловечно вас пугать. Но много
Бесчеловечней не предупреждать.
Беда уже близка. Храни вас небо!
Я должен скрыться.
            (Уходит.)
    ЛЕДИ МАКДУФ
Но куда бежать?
Я ничего не сделала дурного!
Но я забыла: я ведь на земле,
Где делать нехорошее похвально
И безрассудно совершать добро.
Что ж я хочу по-женски
защититься
Тем, что не причинила людям зла?
            Входят убийцы.
О, что за лица!
[584]
    ПЕРВЫЙ УБИЙЦА
Где ваш муж?
    ЛЕДИ МАКДУФ.
Надеюсь,
Не в месте воровском каком-нибудь,
Где б мог с тобой столкнуться.
    ПЕРВЫЙ УБИЙЦА
Он изменник.
    СЫН
Лжешь, негодяй лохматый!
    ПЕРВЫЙ УБИЙЦА
Ишь какой!
Изменника последыш!
            (Закалывает его.)
    СЫН
Мама, мама!
Убили, мамочка! Беги, беги!
            (Умирает.)
            Леди Макдуф убегает с криком: "Убийцы!"
            Убийцы преследуют её.




[585]
        Сцена 3. Англия. Перед дворцом короля.

            Входят Малькольм и Макдуф.
    МАЛЬКОЛЬМ
Уединимся где-нибудь в тиши
И выплачем всё горе.
    МАКДУФ
Лучше вынем
Мечи и встанем за несчастный край,
Откуда каждый день несётся новый
И новый слёзный стон сирот и вдов
И заставляет небо содрагаться
И как бы над Шотландией рыдать.
    МАЛЬКОЛЬМ
Я плачу лишь о том, чему я верю,
И верю лишь тому, что знаю сам.
Я выступлю, когда найду опору
И время подойдёт. Из ваших слов
Мне ясно вот что: этот притеснитель,
Чьё имя режет слух, когда-то слыл
Порядочным, и вы его любили.
Он вам ещё ничем не досадил.
Я молод, слаб. Вам ничего не стоит
[586]
Разгневанному богу принести
Меня, невинного ягнёнка, в жертву
И тем умилостивить божество.
    МАКДУФ
Я не предатель.
    МАЛЬКОЛЬМ
Но Макбет - предатель.
Повиноваться воле короля
Ваш долг, долг подчинённого. Простите,
Но вашей скрытой сущности никак
Не переделают мои догадки.
Пресветлы ангелы, хотя из них
Пал самый светлый. Оттого что подлость
Глядит невинностью, нельзя хотеть,
Чтобы невинность изменила внешность.
    МАКДУФ
Конец моим надеждам!
    МАЛЬКОЛЬМ
А ведь с них
И начались мои сомненья. Странно,
Как вы могли уехать, не простясь
С женою и детьми, ценнейшим в жизни?
[587]
Не гневайтесь, наверно, я не прав
И только вынужденно осторожен.
    МАКДУФ
Мой край несчастный, кровью истекай!
Насилье, зло, царите безраздельно!
На вас не смеет посягнуть добро,
Ваш произвол надёжно узаконен.
Прощайте, принц! Ценою всех земель
Шотландии и всех богатств Востока
Не согласился б быть тем подлецом,
Каким кажусь я вам.
    МАЛЬКОЛЬМ
Не обижайтесь.
Тут не одно лишь недоверье к вам.
Страна исходит кровью и слезами
Под тяжким игом. Каждый божий день
Ей прибавляют раны. Знаю это.
Немало, знаю, рук бы поднялось
В мою защиту. Англия готова
Дать много тысяч войска. А меж тем,
Когда бы даже я и сверг тирана
И поднял голову его на меч,
Не потерпела б родина ущерба
И не попала б в худшую беду,
Когда на трон взойдет преемник.
[588]
    МАКДУФ
Кто он?
    МАЛЬКОЛЬМ
Я сам. Моим порокам нет числа.
Когда их выяснят, со мною рядом
Макбет, как он ни чёрен, станет бел,
Как снег, и вам покажется овечкой.
    МАКДУФ
О нет! Никто из дьяволов в аду
С чудовищным Макбетом не сравнится.
    МАЛЬКОЛЬМ
Согласен: он жесток, распутен, лжив,
Коварен, необуздан и повинен
Во всех семи грехах. Но нет границ
Разгулу моему. Мои желанья
Не знают удержу. Ещё сильней
Моё корыстолюбье. Из корысти
Переказнил бы я всю знать страны,
Чтоб отобрать её дома и земли.
Чем больше б я сокровищ загребал,
Тем только б становился ненасытней
И заводил бы с лучшими людьми
Суды и тяжбы ради их богатства.
[589]
    МАКДУФ
Такая жадность хуже и страшней,
Чем сластолюбье. Эта ненасытность
Сгубила многих королей. И всё ж
Шотландия достаточно богата,
Чтоб вас законно удовлетворить.
Нет, это всё терпимо, если только
Есть чем пороки эти уравнять.
    МАЛЬКОЛЬМ
Но их во мне уравновесить нечем -
Достоинств нет во мне, вот в чём беда.
Что требуется королю? Правдивость,
Разумность, справедливость, доброта,
Бесстрашье, постоянство, благочестье,
А я - собранье всех обратных свойств.
Нет, обладай я королевской властью,
Я б в царстве всё перевернул вверх дном,
Разрушил нравственность, покой, порядок
И молоко согласья вылил в ад.
    МАКДУФ
О бедный край!
    МАЛЬКОЛЬМ
Ну как, достоин править,
По-вашему, подобный человек?
[590]
    МАКДУФ
Достоин ли он править? Жить на свете
Он недостоин! Бедный мой народ!
Как вырваться теперь тебе на волю
И как дождаться лучших дней, когда
Твоя надежда, твой прямой наследник
Сам низложил себя и запятнал
Своё рожденье сделанным признаньем!
Отец твой был святейшем королём,
А мать стояла чаще на коленях,
Чем подымалась с них, молясь всю жизнь.
Твои разоблаченья преграждают
Мне путь назад в Шотландию. Прощай.
Всему конец! О, горькое изгнанье!
    МАЛЬКОЛЬМ
Макдуф, твой гнев, рождённый прямотой,
В моей душе рассеял подозренья.
Ты чист и прав. Я сердцем всем с тобой.
Макбет не раз мне расставлял ловушки
И научил не верить ничему.
Но ты - другое дело, и отныне
Лишь бог судья меж мною и тобой.
Я отдаюсь в твоё распоряженье
И тут же объявляю клеветой
Всё, что возвёл я на себя нарочно,
Чтоб испытать тебя. Я не такой.
[597]
Я девственник ещё, ни разу клятве
Не изменял, не трясся над своим,
Не то чтоб позавидовать чужому.
Я чёрта не предам другим чертям.
Мне правда дорога, как жизнь. Впервые
Я лгал сегодня, оболгав себя.
Всё, что я есть, Макдуф, на самом деле
Принадлежит отчизне и тебе.
Уже готово войско в десять тысяч
Под Сиварда командой, и теперь
Мы выступим. Да будет в правом деле
Удача нам! Что ж ты молчишь?
[592]
    МАКДУФ
Нельзя
Перелетать от горя сразу к счастью.
            Входит врач.
    МАЛЬКОЛЬМ
Ну хорошо. Поговорим потом. -
Что, выйдет ли король сегодня, доктор?
    ВРАЧ
Да, принц. Там собралась уже толпа
Несчастных в ожиданье исцеленья.
Перед болезнью их бессилен врач.
А он - едва притронется к больному,
И тот здоров. Такая благодать
Дана его руке.
    МАЛЬКОЛЬМ
Спасибо,доктор.
            Врач уходит.
    МАКДУФ
Что это за болезнь?
    МАЛЬКОЛЬМ
Народ зовет
Её тут немощью. Угодник божий -
Король с ней производит чудеса.
[593]
Я сам бывал свидетелем нередко,
С тех пор как в Англии. Не знаю, чем
Он вымолил у неба эту силу,
Но золотушных в язвах и прыщах,
Опухших, гнойных и неизлечимых
Он лечит тем, что молится за них
И вешает монетку им на шею.
Я слышал, будто этот чудный дар
Останется в роду его.
            Входит Росс.
    МАКДУФ
Не знаешь,
Кто это там?
    МАЛЬКОЛЬМ
По платью - наш земляк,
А кто, не знаю.
    МАКДУФ
Друг ты мой,откуда?
Мой свойственник!
    МАЛЬКОЛЬМ
Теперь и я узнал.
Все мы - скитальцы, чуждые друг другу.
Верни домой нас, господи!
[594]
    РОСС
Аминь!
    МАКДУФ
В Шотландии по-прежнему?
    РОСС
К несчастью.
Страна неузнаваема. Она
Уже не мать нам, но могила наша.
Улыбку встретишь только у блажных.
К слезам привыкли, их не замечают.
К мельканью частых ужасов и бурь
Относятся, как к рядовым явленьям.
Весь день звонят по ком-то, но никто
Не любопытствует, кого хоронят.
Здоровяки хиреют на глазах
Скорей, чем вянут их цветы на шляпах,
И умирают, даже не болев.
    МАКДУФ
Как верно это всё и как ужасно!
    МАЛЬКОЛ ЬМ
Кто новый пострадавший?
    РОСС
Каждый час
[595]
Их прибавляет, новости стареют,
И я освистан буду за рассказ.
    МАКДУФ
Ну, как моя жена?
    РОСС
Без перемены.
    МАКДУФ
А дети как?
    РОСС
Всё так же.
    МАКДУФ
Изувер
Их мира не нарушил?
    РОСС
Не нарушил.
Я в мире их оставил.
    МАКДУФ
Не цеди
Слова так скупо. Расскажи подробней,
Как там дела.
[596]
    РОСС
Когда я выезжал
С такими тягостными новостями,
По слухам, много наших поднялось,
И это подтвердилось по дороге.
Я заставал передвиженья войск,
Которые Макбет готовит к бою.
Теперь пора. Спешите. Ваш приход
Родит солдат в Шотландии, заставит
Вооружиться женщин, чтобы всем
Стряхнуть с себя порабощенья бремя.
    МАЛЬКОЛЬМ
Утешь их: мы решили выступать.
Нам Англия даёт большое войско
И полководца Сиварда, бойца
На зависть прочим в христианском мире.
    РОСС
О, если б мог за радость я воздать
Такой же вам! Но то, что мне известно.
В пустыне мог бы только я провыть,
Чтобы никто не слышал.
    МАКДУФ
Это горе
Для всех или кого-то одного?
[597]
    РОСС
Для всех, кто только наделён душою,
Но главное касается тебя.
    МАКДУФ
Но если так, рассказывай скорее!
    РОСС
Но не возненавидь, не прокляни!
Ты будешь оглушён сейчас. Такого
Ещё не слышал в жизни ты.
    МАКДУФ
О, я
Догадываюсь.
    РОСС
Замок твой захвачен,
Зарезаны жена и дети все.
Подробным описаньем этой бойни
Я б умертвил тебя в придачу к ним.
    МАЛЬКОЛЬМ
Всемилостивый боже!.. Друг мой, шляпу
Не надвигай на брови. Волю дай
Отчаянью. Та скорбь, что не рыдает,
Закравшись в душу, сердце разрывает.
[598]
    МАКДУФ
Ты говоришь, и дети?
    РОСС
Да, жена
И дети, слуги - все, кто им попался,
Зарезаны.
    МАКДУФ
А я был далеко!
Жена убита тоже?
    РОСС
Ты ведь слышал.
    МАЛЬКОЛЬМ
Макдуф, мужайся и найди исход
В достойном мщенье.
    МАКДУФ
Но Макбет бездетен! -
Всех бедненьких моих? До одного?
О изверг, изверг! Всех моих хороших?
Всех, ты сказал? И жёнушку мою?
Всех разом?
    МАЛЬКОЛЬМ
В горе будь теперь мужчиной.
[599]
    МАКДУФ
Я буду им. Но я и человек,
И не могу забыть того, что жизни
Давало смысл. И сверху небеса
Видали это и не заступились?
Из-за тебя убили их, Макдуф.
[600]
Не их вина, но ты тому причиной.
Ты, недостойный, ты на них навлёк
Такую гибель, упокой их небо!
    МАЛЬКОЛЬМ
Точи свой меч об этот оселок,
Не знай покоя, распаляйся гневом.
    МАКДУФ
Не надо бесноваться на словах
И слезы лить, как женщина. О боже,
Скорей сведи меня лицом к лицу
С моим врагом и демоном шотландцев,
И если от меня уйдёт он цел,
Прости и ты ему!
    МАЛЬКОЛЬМ
Мужские речи!
Теперь пойдём скорее к королю.
Поход обдуман, надо лишь проститься.
Макбет созрел для гибели, и меч
Небесной кары поднят над злодеем:
Длиннейшей ночи долгая пора
Продлиться может только до утра.
            Уходят.




[601]
                АКТ V


        Сцена 1. Дунсинан. Комната в замке.

            Входят врач и придворная дама.
    ВРАЧ.
Я уже две ночи дежурю с вами и не мог проверить
ваших показаний. Когда в последний раз бродила спящая?
    ПРИДВОРНАЯ ДАМА.
После отъезда его величества к
войску я это видела довольно часто. Она встаёт с постели,
накидывает ночное платье, отпирает письменный стол, берёт
бумагу, раскладывает, что-то пишет, перечитывает написан-
ное, запечатывает и снова ложится в постель. И всё это не
просыпаясь.
    ВРАЧ.
Какое раздвоение всей нашей природы! Пользо-
ваться покоем ночного сна и быть охваченной дневной забо-
той! Скажите, в этом сонном возбуждении, кроме таких
прогулок и названных вами движений, вы не слыхали, чтобы
она что-нибудь говорила?
    ПРИДВОРНАЯ ДАМА.
Этого, сэр, я никому не повторю.
    ВРАЧ.
Напрасно. Мне бы вы могли это сказать не колеблясь.
[602]
    ПРИДВОРНАЯ ДАМА.
Не скажу ни вам, ни кому друго-
му, потому что нет свидетеля который подтвердил бы мои
слова.
            Входит леди Макбет со свечою.
Смотрите, вот она идет! Это ее обычный вид. И, клянусь вам,
она крепко спит. Наблюдайте за ней. Станьте ближе.
    ВРАЧ.
Где взяла она свечу?
    ПРИДВОРНАЯ ДАМА.
Свеча стояла около ее постели.
Спальня всегда освещена. Это ее приказание.
[603]
    ВРАЧ.
Видите, глаза ее смотрят на нас!
    ПРИДВОРНАЯ ДАМА.
Да, но они ничего не видят.
    ВРАЧ.
Что это она делает? Как беспокойно она трет свои
руки!
    ПРИДВОРНАЯ ДАМА.
Это ее привычка. Ей кажется,
будто она их моет. Иногда это продолжается целые четверть
часа.
    ЛЕДИ МАКБЕТ.
Вот еще пятно.
    ВРАЧ.
Тсс, она говорит! Я запишу все, что она скажет, для памяти.
    ЛЕДИ МАКБЕТ.
Ах ты, проклятое пятно! Ну когда же ты
сойдешь? Раз, два... Ну что же ты? Пора за работу. Ада испу-
гался? Фу, фу, солдат, а какой трус! Кого бояться? После того
как это будет сделано, кто осмелится нас спрашивать? Но кто
бы мог думать, что в старике окажется столько крови!
    ВРАЧ.
Вы слышали?
    ЛЕДИ МАКБЕТ.
У тана файфского была жена. Где она
теперь? Что это, неужели больше никогда я не отмою этих рук
дочиста? Довольно, довольно, милый мой! Ты все погубишь
этим вздрагиваньем.
    ВРАЧ.
Дальше, дальше. В жизни ты познала что-то недозволенное.
    ПРИДВОРНАЯ ДАМА.
Она выдала, чего не должна была
говорить. Одно небо знает, какие у нее тайны.
    ЛЕДИ МАКБЕТ.
И рука все еще пахнет кровью. Никакие
ароматы Аравии не отобьют этого запаха у этой маленькой
ручки! О, о, о!
[604]
    ВРАЧ.
Вы слышали этот вздох? Как отягощено ее сердце!
    ПРИДВОРНАЯ ДАМА.
Я бы не согласилась носить его в
груди ни за какие выгоды ее положения.
    ВРАЧ.
Еще бы, еще бы!
    ПРИДВОРНАЯ ДАМА.
Помоги ей, господи!
    ВРАЧ.
Ее недуг не по моей части. Но я знал лунатиков, ни
в чем не повинных, которые спокойно умирали в своих постелях.
    ЛЕДИ МАКБЕТ.
Вымой руки. Надень ночное платье. По-
чему ты такой бледный? Повторяю тебе, Банко похоронили.
Он не может выйти из могилы.
    ВРАЧ.
Скажите пожалуйста!
    ЛЕДИ МАКБЕТ.
В постель, в постель. Слышишь, стучат
в ворота. Идём, идём, идём. Дай мне руку. Сделанного не
воротишь. В постель, в постель, в постель.
            (Уходит.)
    ВРАЧ.
Теперь она ляжет?
    ПРИДВОРНАЯ ДАМА.
Немедленно.
    ВРАЧ
Недобрая молва кругом. Насилья
Всегда ведут к насильственным концам.
Больная совесть лишь глухой подушке
Свои секреты смеет поверять.
Священник больше нужен ей, чем доктор.
Прости нас, грешных, господи! За ней
Смотреть необходимо. Удалите
Все острые предметы. Потрясён
Услышанным сейчас! Спокойной ночи.
[606]
От страшных дум захватывает дух,
Но не осмелюсь высказать их вслух.
    ПРИДВОРНАЯ ДАМА.
Спокойной ночи, доктор.
            (Уходит.)




        Сцена 2. Местность близ Дунсинана. Барабаны и знамена.

            Входят Ментейс, Кэтнес, Ангус, Ленокс и солдаты.
    МЕНТЕЙС
Отряды англичан недалеко.
Малысольм, Макдуф, Малысольмов дядя
Сивард
Начальствуют над войском. Все полны
Непримиримости. Их огорченья
Могли бы мёртвого расшевелить.
    АНГУС
Наверно, мы их встретим по дороге
В Бирнамский лес. Туда лежит их путь.
    КЭТНЕС
Что Дональбайн сопровождает брата?
[607]
    ЛЕНОКС
Я выяснил, что нет. Я видел лист
Со списком близких нам дворян. Меж ними
Сын Сиварда и множество юнцов,
Мечтающих о боевом крещенье!
    МЕНТЕЙС
Что делает наш деспот?
    КЭТНЕС
Укрепил
Свой Дунсинан. Одни предполагают,
Что он взбесился. Люди подобрей
Находят в этом бешеную храбрость.
Одно лишь ясно: что в своих делах
Не может он свести концов с концами.
    АНГУС
Так вот когда убийце отлилась
Кровь жертв его! В бесчисленных восстаньях
Прочёл он приговор своим делам.
Ведь не любовь - одни приказы движут
Оставшимися у него людьми.
Вот наконец когда он убедился,
Что титул короля на нём висит,
Как мантия гиганта на воришке.
[608]
    МЕНТЕЙС
Понятно, как клянёт он сам себя
И всё на свете, если поразмыслить,
Чем полон он, что делается в нём!
    КЭТНЕС
Так в путь, друзья! Пойдём, изъявим верность
Тому, кто заслужил её, - врачу
[609]
Больной страны, и чтоб её очистить,
Прольём за родину всю нашу кровь.
    ЛЕНОКС
По крайней мере, столько, сколько нужно,
Чтоб цвет венчанный не остался сух
И захлебнулся и погиб лопух.
Итак, вперёд, к Бирнаму!
            Уходят.




        Сцена 3. Дунсинан. Комната в замке.

            Входят Макбет, врач и свита.
    МАКБЕТ
Не доносите больше ничего.
Пусть все бегут. Покамест лес Бирнамский
Не двинулся на Дунсинанский холм,
Мне страх неведом. Что в Малькольме этом?
Не женщиною разве он рождён?
Всезнающие духи мне сказали:
"Никто из тех, кто женщиной рождён,
Макбет, тебе не страшен, будь спокоен".
Бегите ж, таны лживые, толпой
На сторону английских сластолюбцев.
Не дрогнет сердце у меня в груди,
Ничто мне не опасно впереди.
[610]
            Входит слуга.
Чтоб чёрт тебя обуглил, беломордый!
Ты отчего так бледен? Вот глупец!
    СЛУГА
Там десять тысяч...
    МАКБЕТ
Видимо, таких же
Глупцов, как ты?
    СЛУГА
Нет, государь, - солдат.
    МАКБЕТ
Ты бел, как холст. Ступай и нарумянься.
Солдат, ты говоришь? Каких солдат?
Каких солдат, ничтожество?
    СЛУГА
Английских.
    МАКБЕТ
Пошёл ты к чёрту!
            Слуга уходит.
Сейтон! - А в душе
Я сам встревожен. - Сейтон! - Эта битва
[611]
Меня погубит или утвердит.
Я пожил на своём веку. Я дожил
До осени, до жёлтого листа.
На то, что скрашивает нашу старость -
На преданность, любовь и круг друзей, -
Не вправе я рассчитывать. Проклятья,
Прикрытые трусливой лестью, - вот
Что мне осталось да дыханье жизни,
Которую б не прочь я прекратить,
Когда бы с нею мог расстаться. - Сейтон!
            Входит Сейтон.
    СЕЙТОН
Здесь, государь.
    МАКБЕТ
Что нового?
    СЕЙТОН
Увы,
Известья подтвердились.
    МАКБЕТ
Буду биться,
Пока не снимут мяса мне с костей.
Дай мне мой панцирь.
[672]
    СЕЙТОН
В нем еще покамест
Нет надобности.
    МАКБЕТ
Я вооружусь.
Пошли побольше конных. Пусть объедут
Окрестности. На месте вешай всех,
Кто скажет про опасность.
Дай мой панцирь.
            Сейтон уходит.
Ну, как больная, доктор?
    ВРАЧ
Государь,
Она не так больна, как вихрь видений
Расстраивает мир её души.
    МАКБЕТ
Избавь её от этого. Придумай,
Как удалить из памяти следы
Гнездящейся печали, чтоб
в сознанье
Стереть воспоминаний письмена
И средствами, дающими забвенье,
[613]
Освободить истерзанную грудь
От засоряющих её придатков.
    ВРАЧ
Тут должен сам больной себе помочь.
    МАКБЕТ
Так выбрось псам свои лекарства!
            Возвращается Сейтон с офицером.
Сейтон!
Стяни броню на мне. Подай копьё.
Ты выслал верховых? - А таны, доктор,
Бегут к врагам. Когда б ты распознал
Болезнь страны и на ноги поставил
Её, как встарь, я похвалой тебе
Надолго бы греметь заставил эхо.
(Пытаясь снять доспехи, Сейтону.) Сними броню! - Каким же ревенём
Или листом александрийским, доктор,
Очистить край от этих англичан?
О них ты слышал?
    ВРАЧ
Как же, повелитель.
Приготовленья ваши нам дают
Понятье о вторженье.
[614]
    МАКБЕТ
(Сейтону и офицеру) Понесите
Ненужную броню за мною вслед.
Я смерти не боюсь, пока не сдан
Бирнамской роще замок Дунсинан.
            Все, кроме врача, уходят.
    ВРАЧ
Когда б из замка я убрался цел,
В него я вновь вернуться б не хотел.
            (Уходит.)




        Сцена 4. Бирнамский лес. Барабаны и знамена.

            Входят Малькольм, Сивард-отец и Сивард-сын, Макдуф,Ментейс, Кэтнес, Ангус, Ленокс, Росс и солдаты.
    МАЛЬКОЛЬМ
Друзья, я верю, близок день, когда
Жилища наши станут безопасны.
    МЕНТЕЙС
В том нет сомненья.
[615]
    МАЛЬКОЛЬМ
Это что за лес?
    МЕНТЕЙС
Бирнамский, принц.
    МАЛЬКОЛЬМ
Пусть каждый воин срубит
По ветви и несет перед собой.
Скрыв нашу численность, мы тем обманем
Противника.
    СОЛДАТЫ
Сейчас исполним все.
    СИВАРД
Как видно, деспот так в себе уверен,
Что укрепляет Дунсинан, решив
Выдерживать осаду.
    МАЛЬКОЛЬМ
Это ставка
Последняя. Вне укрепленных стен
Кто может, все, от мала до велика,
Бегут, и только этот гарнизон
Остался с ним, служа по принужденью.
[616]
    МАКДУФ
Увидим по исходу. А пока
Доверимся солдатской нашей хватке.
    СИВАРД
По счастию, пора недалека,
Когда мы выясним наверняка,
Кто истинный союзник, кто наш враг.
Гаданьями тут не помочь никак.
Исход войны решит последний бой,
Которого и жду я всей душой.
            Уходят.




        Сцена 5. Дунсинан. Внутри крепости.

            Входят с барабанным боем и знаменами Макбет, Сейтон и солдаты.
    МАКБЕТ
Повесь вдоль стен знамена наши. Всюду
По-прежнему я слышу крик: "Идут!"
Смеется над осадой эта крепость.
Пусть окружат нас. Голод и болезнь
Их уничтожат. Если б наши таны
Их не усилили, я, не смутясь,
Одной бы вылазкой отбил их натиск.
[617]
            Женские крики за сценой.
Что там за шум?
    СЕЙТОН
Крик женщин, государь.
            (Уходит.)
    МАКБЕТ
А я совсем утратил чувство страха.
Бывало, не шутя я леденел
От вскрика ночью, а от страшных сказок
Вздымались волосы на голове.
С тех пор я ужасами сыт по горло,
Чудовищность сродни моей душе.
Что может напугать ее?
            Возвращается Сейтон.
Откуда
Кричали?
    СЕЙТОН
Королева умерла.
    МАКБЕТ
Не догадалась умереть попозже,
Когда б я был свободней, чем сейчас!
Мы дни за днями шепчем: "Завтра, завтра"
Так тихими шагами жизнь ползет
[618]
К последней недописанной странице.
Оказывается, что все "вчера"
Нам сзади освещали путь к могиле.
Конец, конец, огарок догорел!
Жизнь - только тень, она - актер на сцене.
Сыграл свой час, побегал, пошумел -
И был таков. Жизнь - сказка в пересказе
Глупца. Она полна трескучих слов
И ничего не значит.
            Входит гонец.
Ты явился
Работать языком. Руби скорей!
    ГОНЕЦ
Не знаю, государь, как и сказать.
    МАКБЕТ
Скажи скорей.
    ГОНЕЦ
Я был сейчас в дозоре
И вдруг увидел, как Бирнамский лес
Как бы задвигался.
    МАКБЕТ
Обманщик подлый!
[619]
Гонец
Казните гневом, если я соврал.
Пойдемте покажу. В трех милях виден
Навстречу замку шествующий лес.
Шагающая роща.
    МАКБЕТ
Если это
Обман, повешу тут же на суку,
Чтобы живьем от голода ты высох,
А если правда, сам меня повесь.
Теперь я начинаю сомневаться.
Я веровал в двусмысленность. Меня
Поймал на правде дьявол, обнадежив:
"Спокоен будь, пока Бирнамский лес
Не двинулся на Дунсинан". И что же?
Какой-то лес идет на Дунсинан.
К оружию, к оружию - ив поле!
Коль скоро то, что он сказал, не ложь,
Ни здесь, ни там спасенья не найдешь.
Я жить устал, я жизнью этой сыт
И зол на то, что свет еще стоит.
Бить сбор! Тревогу! Если гибель мне,
Хочу погибнуть в воинской броне.
            Уходят




[620]
        Сцена 6. Там же. Равнина перед крепостью. Барабаны и знамена.

            Входят Малькольм, Сивард-отец, Макдуф и их войско с ветвями.
    МАЛЬКОЛЬМ
Мы перед замком. Бросим ветви прочь
И явимся без лиственных прикрытий.
(Сиварду.) Вам, дядя, с вашим сыном начинать
В передовом отряде. Мы с Макдуфом
Все прочее закончим, как о том
Условлено.
    СИВАРД
Желаю вам удачи.
И если мы его не разобьем,
Туда нам и дорога, поделом.
    МАКДУФ
Пускай трубят горнисты во весь дух,
Чтоб оглушить предвестьем
смерти слух.
            Уходят.




[621]
        Сцена 7. Другая часть равнины. Шум битвы.

            Входит Макбет.
    МАКБЕТ
Я как цепной медведь. Бежать
нельзя,
Но буду защищаться от облавы.
Кто женщиною не рожден? Лишь он
Мне страшен.
            Входит молодой Сивард.
    МОЛОДОЙ СИВАРД
Назови свое мне имя.
    МАКБЕТ
Ты задрожишь, узнав его.
    МОЛОДОЙ СИВАРД
О нет,
Будь это имя хуже самых страшных
Имен в аду!
    МАКБЕТ
Меня зовут Макбет.
[622]
    МОЛОДОЙ СИВАРД
Сам дьявол не сумел бы ненавистней
Моим ушам назваться.
    МАКБЕТ
И страшней.
    МОЛОДОЙ СИВАРД
Неправда, лжешь, презренный притеснитель!
Мечом я докажу, что ты не прав.
            Они бьются, молодой Сивард падает мертвый.
    МАКБЕТ
Ты женщиной рожден. Каким мечом
Ни угрожал бы женщиной рожденный,
Я буду цел без всякой обороны.
            (Уходит.)
            Шум битвы.
            Входит Макдуф.
    МАКДУФ
Вот где шумят. Мучитель, покажись
Когда б ты пал не от моих ударов,
Меня бы продолжали посещать
Не отомщенные навеки духи
Моей жены и маленьких детей.
[624]
Я не могу рубить крестьян наемных.
Явись, Макбет, иль я вложу назад
В ножны свой меч, не побывавший
в деле.
Ты где-то там - по выкрикам сужу,
Что там боец испытанный дерется.
Судьба моя, мне Макбета найди,
Другого счастья в жизни мне не надо!
            (Уходит.)
            Шум битвы.
            Входят Малькольм и старый Сивард.
    СИВАРД
Сюда, принц. Замок сдался без борьбы.
Их люди рубятся в обоих станах.
Я танов храбростью не нахвалюсь -
Мы выиграли без труда сраженье.
Еще немного - и конец.
    МАЛЬКОЛЬМ
Наш враг
В душе за нас.
    СИВАРД
Мой принц, войдемте в замок.
            Уходят.
            Шум битвы.




[625]
        Сцена 8. Там же. Другой конец равнины.

            Входит Макбет.
    МАКБЕТ
Зачем, подобно римскому безумцу,
Кончать с собою, бросившись на меч?
Пока живых я вижу, лучше буду
Их убивать.
            Входит Макдуф.
    МАКДУФ
Сюда, проклятый пес!
    МАКБЕТ
Из всех людей я лишь с одним тобой
Встречаться не хотел. И так уж кровью
Твоих домашних дух мой отягчен.
    МАКДУФ
Я слов не нахожу. Тебе их скажет
Мой меч. Ты негодяй, какому нет
Достойного названья.
            Они бьются.
    МАКБЕТ
Труд пропащий.
Ты легче можешь воздух поразить,
Чем нанести своим мечом мне рану.
Бей им по уязвивым черепам -
Я защищен заклятьем от любого,
Кто женщиной рожден.
    МАКДУФ
Так потеряй
Надежду на заклятье! Пусть твой демон,
Которому служил ты подтвердит:
До срока из утробы материнской
Был вырезан Макдуф, а не рожден.
    МАКБЕТ
Язык отсохни, это возвестивший!
Он сразу мужество во мне сломил!
Не надо верить прорицаньям ада,
Проклятье им за их двоякий смысл!
Слова их не обманывают слуха,
Чтоб тем полней надежды обмануть.
Я не дерусь с тобой.
    МАКДУФ
Так сдайся,трус!
Останься жить диковинкою века.
Твое изображенье на шесте
Поставим мы, как выставляют чудищ,
[627]
И выведем под вывескою: "Здесь
Тирана можно видеть".
    МАКБЕТ
Я не сдамся.
Перед Малькольмом землю целовать
И яростной толпы проклятья слушать?
Хотя Бирнам напал на Дунсинан
И не рожден ты женщиной,
мой недруг,
Мне хочется, свой щит отбросив прочь,
Пробиться напролом в бою с тобой,
И проклят будь, кто первый крикнет "Стой!"
            Удаляются, сражаясь.
            Шум битвы. Отбой. Трубы.
            Входят с барабанным боем и знаменами Малькольм, Сивард-отец, Росс, Ленок с,Ангус, Кэтнес, Ментейс и солдаты.
    МАЛЬКОЛЬМ
Хотел бы я, чтоб были невредимы
Отсутствующие.
    СИВАРД
Нельзя без жертв.
Но по тому, что вижу я, победу
Купили мы недорогой ценой.
[628]
    МАЛЬКОЛЬМ
Нет сына вашего и нет Макдуфа.
    РОСС
Ваш сын уж заплатил солдатский долг.
Ой юношею жил и умер мужем,
Что он неоспоримо доказал
Бесстрашием в последнюю минуту.
    СИВАРД
Так он убит?
    РОСС
И с поля унесен.
Не меряйте его заслуги горем,
А то безмерна будет ваша скорбь.
    СИВАРД
Он ранен спереди?
    РОСС
Да, в лоб.
    СИВАРД
Он будет
Воителем господним. Сыновьям,
Когда б я больше, чем волос, имел их,
[630]
Я б лучшей смерти не желал. Вот мой
Надгробный звон по нем.
    МАЛЬКОЛЬМ
О нет, я память
Его сильнейшей скорбию почту.
    СИВАРД
Скорбеть сильней обозначает слабость.
Он пал в бою, он с честью смерть нашел,
Он честно жил и с жизнью счеты свел.
Да будет с ним господь.
            Входит Макдуф, неся голову Макбета.
Вот утешенье.
    МАКДУФ
Живи, Малькольм! Теперь ты наш король.
Вот голова злодея. Край свободен.
Вокруг тебя, как жемчуг на венце,
Цвет королевства. Братья, грянем хором
От всей души: "Да здравствует король
Шотландии!"
    ВСЕ
Да здравствует шотландский
Король!
            Трубный туш.
[631]
    МАЛЬКОЛЬМ
Не будем тратить время. Всем
Спасибо за любовь и помощь. Таны
И родственники, я решил ввести
В Шотландии впервые графский титул
И вам его даю. Нам надлежит
[632]
Вернуть друзей, бежавших от гонений,
К себе на родину. Переловить
Пособников и близких кровопийцы
И дьявола в венце, его жены,
Которая сама, как полагают,
Покончила с собой. Хоть дел не счесть,
Надежда есть, что лишь найдется время,
Мы с божьей помощью займемся всеми.
Друзья, еще раз низкий вам поклон,
Всех просим на коронованье в Скон.
            Трубы.
            Уходят.



                ПРИМЕЧАНИЯ И КОММЕНТАРИИ

[666]
    Как ни странно это теперь для нас, "Макбет" был написан Шекспиром для того, чтобы его труппа могла угодить королю. Внешние обстоятельства возникновения трагедии таковы.
    В 1603 г. умерла королева Елизавета. На престол вступил Иаков I, сын казненной шотландской королевы Марии Стюарт. Проводя политику укрепления абсолютизма, новый монарх, в частности, решил взять под свой непосредственный контроль театры. Он отменил право вельмож оказывать им покровительство. Отныне только члены царствующего дома могли патронировать актерские труппы. Этим последним были выданы новые патенты, разрешавшие публичные и придворные представления, причем труппы были переименованы. Самой высокой чести удостоилось актерское товарищество "слуг лорда-камергера", к которому принадлежал Шекспир. Отныне оно стало труппой самого короля и актеры получили звание "слуг его королевского величества".
    На рубеже XVI-XVII вв. большое место в театральной жизни Лондона заняли два театра, в которых актерами были мальчики-хористы певческих капелл. Они составляли
[667]
опасную конкуренцию для трупп взрослых актеров, и Шекспир не без горечи отметил это в "Гамлете" (II, 2, разговор Гамлета с Розенкранцем и Гильденстерном).
    Одна из групп мальчиков, игравшая в театре Блекфрайерс, поставила в 1605 г. пьесу Джорджа Чепмена, Бена Джонсона и Джона Морстона "Эй, на Восток!" При дворе в ней усмотрели непозволительные насмешки над шотландцами, о чем было доложено королю. Иаков I принял это за косвенный выпад против его персоны, разгневался и приказал посадить авторов в тюрьму. Следующий промах труппы привел к ее роспуску.
    "Слуги его королевского величества", часто выступавшие при дворе, сочли, что при сложившейся ситуации они только выиграют, если поставят пьесу на шотландскую тему. Написание пьесы взял на себя главный драматург театра - Шекспир.
    Дело было тонкое, политическое. Надо было учесть многое. Во-первых, показать, что шотландцы отнюдь не только объект для насмешек, во-вторых, польстить королю, в-третьих, подчеркнуть давние исторические корни установленной Иаковом I унии между Англией и Шотландией, в-четвертых, откликнуться на идеологическую политику нового короля, выступившего с "учеными" трактатами о ведьмах и колдовстве.
    В пьесе, созданной Шекспиром, все это так или иначе отражено. Сюжет он выбрал из истории Шотландии. В тексте пьесы содержится предсказание о том, что потомки Банко будут королями, а один из них объединит под своей державой два королевства - Англию и Шотландию (IV, 1). Спасение Шотландии от деспотизма Макбета приходит из
[668]
Англии, куда бежали Малькольм и Макдуф и откуда они идут, при поддержке англичан, походом на короля-убийцу. А его злодейства связаны с влиянием на него ведьм, от коих исходит всяческая скверна.
    Для нынешнего читателя и зрителя все это не имеет никакого значения, тогда как для современников Шекспира трагедия была произведением, полным аллюзий, из которых здесь перечислены наиболее существенные.
    Время создания трагедии - 1606 г. Впервые она была напечатана лишь после смерти Шекспира в фолио 1623 г. Но в апреле 1610 г. ее уже видел на сцене Саймон Форман, оставивший в своем дневнике запись о спектакле.
    Сюжет заимствован из "Хроник Англии, Шотландии и Ирландии" Р.Холиншеда, постоянно служившей Шекпиру источником исторических сведений при создании драм из прошлого его страны. В изображении судьбы своего главного героя Шекспир следовал биографии Макбета, изложенной Холиншедом. Но весь эпизод убийства короля Дункана основан на другой части хроники, рассказывающей об умерщвлении короля Дуффа феодалом Дональдом. Полное драматизма повествование летописца легко укладывалось в сюжет пьесы, но Шекспир усилил его выразительность, сконцентрировав события. Это относится, во-первых, к начальным моментам пьесы, где Шекспир объединил в один эпизод три разделенных временем события: восстание Макдональда, вторжение норвежского короля Свено и нападение войск Канута на шотландцев (I, 2). Вообще время развития событий сильно сокращено Шекспиром. Макбет царствовал семнадцать лет, а в трагедии его правление длится гораздо меньше, хотя годы его царствова-
[669]
ния точно не обозначены. Из других изменений, произведенных Шекспиром, отметим такие: Макдональд сам покончил с собой, в трагедии его убивает Макбет; у Холиншеда убийство короля совершают подосланные слуги, у Шекспира - сам Макбет. У Холиншеда убийство Банко происходит после пира у Макбета, у Шекспира Банко погибает на пути к Макбету. Эти изменения усиливали драматизм событий, давали возможность более яркого выявления характеров, в обрисовке которых Шекспир также не во всем следовал за источником.
    В повествовании Холиншеда Макбет представлен мудрым и справедливым правителем. Шекспир сделал Макбета законченным воплощением политического деспотизма.
    Более всего самостоятельность Шекспира по отношению к своему источнику проявилась в создании образа леди Макбет. У Холинешда ей посвящена буквально одна фраза. Рассказывая о честолюбии Макбета, летописец добавил:
    "Но особенно растравляла его жена, добивавшаяся, чтобы он совершил это, ибо она была весьма честолюбива и в ней пылало неугасимое желание приобрести сан королевы". Вот и все. Из одной этой фразы творческое воображение Шекспира создало образ леди Макбет. Из истории драматург ничего не мог узнать о последующей судьбе жены Макбета. Ее безумие и смерть "выдуманы" Шекспиром.
    Изменил он и характер Банко, придав ему больше благородства. Исторический Банко был соучастником Макбета в убийстве короля Дункана. У Шекспира он освобожден от всех черт, которые делали его не меньшим преступником, чем Макбет.
[670]
    В хрониках государственные и политические проблемы стояли на первом плане. В трагедиях, сюжеты которых также были историческими, центр тяжести переносите> Шекспиром на характеры. Это не значит игнорирования реальных исторических условий, в которых действуют герои. Шекспир и здесь твердо стоит на почве действительности. Но если в хрониках трагическим субъектом является государство, переживающее кризис, то в трагедиях драматизм сконцентрирован на переживаниях героев. Кризисы происходят в их душах.
    Однако психологические и этические проблемы трагедий никогда не отрываются Шекспиром от социальной почвы, порождающей их. Страсти героев обусловлены всем складом общественных отношений эпохи. Социальная действительность не является далеким фоном основного действия, она все время перед нами, ибо она составляет почву, на которой живет и действует герой. Мир его личных переживаний связан с миром общественных отношений, а эти последние не ограничены какой-нибудь одной социальной ячейкой, например семьей. Герой стоит на самой вершине социальной пирамиды. И если это зло овладевает его душой, то от совершаемых им преступлений, от его ошибок и грехопадений сотрясается все общественное здание. Более того, не только все государство вовлечено в поток трагических событий. Если творится дурное, то конвульсия сотрясает небеса и землю. Когда зло овладевает душой человека, сама природа корчится от мук.
    С особой силой эта космическая масштабность трагического предстает у Шекспира в "Короле Лире" и "Макбете". Если в трагедии Лира поэтическим образом
[671]
возмущения природы является буря, то в "Макбете" это воплощено в образе ведьм.
    Что представляют собой зловещие фигуры ведьм? Просто ли это уступка гуманиста Шекспира обскурантизму короля, распространявшего веру в колдовство? Или проявление предрассудков самого Шекспира? Но если это так, почему же мы, люди просвещенного времени, чуждые наивных заблуждений прошлого, не воспринимаем вещих жен как досадную деталь, портящую фасад величественного здания трагедии, а видим в них ее неотделимую часть?
    Потому что, каковы бы ни были предрассудки Шекспира и его современников, ведьмы в "Макбете" не бытовые фигуры, а образы символические и поэтические. Наше сознание не нуждается в подтверждении их бытовой реальности, ибо они есть реальность поэтическая. Они реальны и в то же время нереальны. Они не существуют вне сознания Макбета и Банко, которым прорицают их зловещую судьбу, корону и смерть, но только по-разному: Макбету - духовную смерть и непрочную власть, Банко - физическую гибель и прочную власть в потомстве.
    Уже самый зачин трагедии вводит нас в ее атмосферу. Страшный хоровод ведьм предвещает чудовищное попрание человечности. Зло, которое они воплощают, коренится в самом низменном, что есть в природе. Их уродство - символ всего безобразного в жизни. У них есть свой страшный юмор, их чудовищные шутки связаны со смертью, и для них высшая радость - хаос бессмысленных убийств и жестоких страданий. Они хихикают от зрелища повешенных и потирают костлявые руки, чуя запах человеческой крови. Речи их полны бессмыслицы, но так и должно быть,
[672]
ибо они воплощают ту стихию жизни, где разум бессилен, где царит слепая страсть и человек оказывается игрушкой примитивных темных инстинктов, подстерегающих то роковое мгновение, когда они смогут полностью завладеть его душой.
    И, как это постоянно бывает в великих творениях Шекспира, одна деталь, подобно молнии, своей вспышкой освещает все. Зачем ведьмы появляются одновременно перед Макбетом и Банко? Ведь они то мрачное, что дремлет в душе Макбета, но не Банко. Но для того они и возникают перед обоими танами, чтобы мы увидели, как по-разному те воспринимают их. Слова вещих жен пробуждают дурные страсти Макбета, они - его собственные темные мысли, а для Банко их зловещие фигуры - лишь "пузыри, которые рождает земля, как и вода" (I, 3).
    Поэтическая символика трагедии подчеркивает с самого начала борьбу добрых и дурных начал. Борьба этих начал происходит и в душе Макбета.
    Макбет творит злодейские дела, но он не злодей типа Ричарда III, Яго или Эдмонда. Те были обделены природой или обществом. Они чувствовали себя ущемленными, сознавали свою неполноценность. Макбет ни в чем не ущемлен. Он предстает перед нами вначале как воплощение подлинной человеческой мощи. У него есть и сила, и мужество, и поприще для применения их. Его доблести вызывают всеобщее восхищение, успех сопутствует ему, и подвиги его награждаются по достоинству.
    Но в душе его гнездится червь честолюбия. Чем больше он получает, тем большего хочет. И хотя он поистине
[673]
прекрасен таков, как он есть, ему начинает казаться, что его человеческие достоинства по-настоящему не оценены. Ему нет равных в доблестях, украшающих воителя. Он царственный человек. Рядом с ним мелким выглядит даже сам король Дункан, со всем своим добросердечием и уважением к чужим заслугам.
    В душе Макбета загорается желание увенчать свою человеческую царственность королевским саном. В этом он прямая противоположность Лиру. Тот захотел утвердить свое человеческое величие, отдав власть и корону. Макбет жаждет утвердить себя как человека, став королем.
    Но к трону для Макбета нет прямого и честного пути, каким он всегда шел до сих пор. Дорогу ему преграждает не только сам Дункан, но и названный им наследник - принц Малькольм. В душе Макбета начинается борьба.
    Хотя Макбет стал для нас таким же воплощением честолюбия, как Отелло - ревности, в том-то и дело, что честолюбие не составляет существа натуры героя. Подобно тому как Отелло от природы не ревнив, так и не честолюбив по своей природе Макбет. В его натуре главным было свободное проявление своей человеческой мощи. Обстоятельства, однако, привели к тому, что он столкнулся с противоречием - достоинства человека не сочетаются с равноценным общественным положением. В этом отношении Макбет решительно отличается от Ричарда III. Жестокий горбун не имел никаких формальных и человеческих прав на то, чтобы стать выше всех в стране. Он узурпировал эти права, действуя коварно и жестоко. Законных прав Макбет тоже не имеет. Но он считает, что имеет естественное право по своим личным достоинствам.
[674]
    Трагедия Макбета состоит в том, что гибнет прекрасный, подлинно великий человек.
    Честолюбие Макбета порождено не пустым, необоснованным тщеславием. Оно является таким же уродливым извращением понятия о человеческом достоинстве, как у короля Лира. Но Лира мы видим с самого начала уже во власти ложных понятий, от которых он потом, пройдя через страдания, освобождается. Его крестный путь - это трагедия очищения. Трагедия Макбета в том, что он становится на путь преступлений, оскверняющих его душу. Он все глубже вязнет в тине бесчеловечности, доходя до полного отупения чувств.
    И все же он остается человеком. Есть одна черта, вернее всего открывающая нам отношение Шекспира к его героям. Это - их поэтичность и музыкальность. Шекспировские злодеи лишены чувства прекрасного. Они умны, смелы, решительны, но дух поэзии задевает их лишь извне. Те же Ричард, Яго, Эдмонд вполне подтверждают это.
    Но там, где мы слышим голос поэзии, где музыкой полны речи героя, там перед нами люди, сохранившие человечность. Она может быть замутнена дурными страстями, но мы ощущаем, что основу духовного мира такого героя составляет врожденное знание подлинных человеческих ценностей.
    Прямое подтверждение этому в отношении Макбета исходит не от кого иного, как от его собственной жены. Когда она говорит, что он "от природы молочной незлобивостью вспоен" (I, 5), то выявляет существо натуры Макбета. Пусть в ее глазах это недостаток, мы понимаем, что именно эта "слабость" не только делает Макбета человеч-
[675]
ным, но и составляет причину его трагических душевных мук. Шекспировские злодеи-макиавеллисты человеческих ценностей не признавали. Они не верили ни в любовь, ни в дружбу, ни в долг, ни в честь. Для них это пустые слова. А Макбет знает всему этому цену. Он содрогается уже от одной мысли, что он нарушит нравственные законы.
    Но в том-то и дело, что в сознании Макбета произошло смешение истинных и человеческих ценностей. Чем воздействует на него леди Макбет? Соблазнами власти? Нет. Она взывает к его гордой вере в свое человеческое достоинство.
    Возвыситься как человек - вот чего хочет Макбет. Но, как мы знаем, путь, избранный им для этого, оказался ложным. Предчуствие этого с самого начала жило в душе Макбета. Он сознает, что должен нарушить долг подданого, обязанности гостеприимства, закон чести и, главное, самый принцип человечности. В нем нет недостатка мужественности. Начало трагедии показывает нам Макбета-воина. Без колебаний, рискуя жизнью, шел он в бой. Ему ничего не стоило вспороть живот врага, отрубить ему голову и водрузить ее на копье над башней. Он делал это, добиваясь победы в честном бою, сражаясь против бесчестного мятежника. Но теперь мятежник он сам, и борется он не в открытую, а с коварством предателя и убивает беззащитного. Такой способ действий противен натуре Макбета. Поэтому он колеблется, перед тем как убить Дункана, и испытывает потрясение, пролив его кровь.
    Отныне душа его не будет знать покоя. Он сознает, что навсегда лишил себя его, "зарезал свой сон". Бесчестно убив другого, Макбет совершил моральное убийство. Но
[676]
трагедия не только в этом. Уже в первом большом монологе Макбет говорит о яде, отраве, губящей не тело, а душу:
    "Возмездье рукой бесстрастной чашу с нашим ядом подносит нам же" (I, 7). Одно убийство влечет за собой и другие. Первое же злодейство Макбета оказывается не единственным: он убивает не только Дункана, но и слуг, охранявших короля. А дальше начинается вакханалия убийств, все более подлых и жестоких, - жертвами Макбета оказываются его друг Банко, жена и сын Макдуфа. Правда, их Макбет приканчивает не собственными руками, но от этого его вина не меньше. Кровь жертв пятнает его, и если те, кто выполняет волю Макбета, делают это с жестоким безразличием, то сам он ощущает моральное бремя злодеяний.
    К чему же приходит Макбет? К самой страшной для него трагедии. Ее своеобразие определяется тем, что Макбет до конца остается героической личностью. Его последнее прибежище - мужество. Это единственное, что осталось у него. И хотя все против него - земля и небо, природа и люди, - и хотя ему уже не за что бороться, он не сдается. В бой он бросается отнюдь не для того, чтобы найти смерть. Выстоять, победить, несмотря ни на что, - вот чего он хочет, даже тогда, когда сознает, что, собственно, отстаивать ему нечего, кроме своего опустошенного "я". Но и последнее, что осталось у Макбета, - его мужество - оказывается сломленным, когда он встречается в бою с Макдуфом и тот говорит, что не рожден женщиной. Теперь только ярость отчаяния владеет Макбетом, когда он сражается с Макдуфом и погибает.
    Смерть Макбета - это гибель без нравственного очищения, какое озарило страдальческий путь Лира, и без про-
[677]
светляющего примирения, осенившего последнее дыхание Отелло. Это гибель полная и беспросветная. В этом смысле "Макбет" - самая мрачная из всех трагедий Шекспира, ибо здесь представлена полная моральная гибель человека.
    Леди Макбет во многом подобна своему мужу. Она также не обычная "злодейка". Среди женщин она выделяется красотой, как Макбет возвышается над всеми своими мужественными достоинствами. Они стоят друг друга по своим внешним совершенствам, и в этом смысле образуют идеальную пару. Так же как Макбет хотел увенчать свои доблести властью, так мечтает она о том, чтобы ее красоту увенчала корона. Мы не поймем ничего в ее характере, если не увидим ее женской красоты. О своей женственности она настойчиво напоминает сама.
    Но у этой царственной женщины сердце окаменело. Так же как Макбет, она живет только для себя, для своей красоты. Ее честолюбие равно честолюбию Макбета. Но не превосходит его. Это необходимо подчеркнуть со всей силой, ибо нередко неправильно представляют, будто она одна повинна в том, что Макбет вступил на кровавый путь. Нет, в этом они были едины и равны. Если верить ее словам, то первоначально именно Макбет зажег в ней огонь честолюбия.
    Все ее чувства подчинены честолюбию. Даже любовь ее честолюбива. Она любит Макбета за то, что он превосходит всех других людей. Ей важна не та радость, которую любящая женщина получает от ответных чувств мужчины, а его способность возвысить себя и заодно ее. Она хочет быть женой первого человека в государстве. Такая любовь бывает, она по-своему может быть искренней и сильной,
[678]
но, конечно, представляет собой извращение истинной любви.
    Отличает ее от Макбета решительность. Ее честолюбие - действительно страсть, слепая, нетерпеливая и неукротимая. Она железная женщина, дьявол в прекрасном облике. Если честолюбие Макбета - это страсть, борющаяся с его нравственным сознанием, то в ней - это мания, уничтожившая все остальные чувства. Моральных понятий она начисто лишена. Все кажется ей простым. Макбет сознает преступность своих поступков, для нее же никаких моральных препон не существует: вода смоет с рук пятно преступно пролитой крови (II, 2). Нужно только сделать так, чтобы не оставалось видимых следов злодеяния, и тогда его как не было.
    Но если леди Макбет ни сердцем, ни умом не в состоянии понять, что она преступила грань человечности, то сама природа в ней возмущается. Она нарушила ее законы и расплачивается за это безумием.
    Леди Макбет безумна иначе, чем Офелия или король Лир. Ее сознание не пробуждается. Она бродит как сомнамбула. Раньше ее одержимость была такова, что леди Макбет не боялась пролить кровь, в безумии ее преследует одна мысль - стереть невидимые кровавые пятна с рук, но не только вода не в состоянии смыть их, их не смоют все ароматы Аравии. Она была убеждена, что можно уничтожить все следы преступления. Оказалось же, что они неистребимы. След остается в самом человеке, и от этого ему никуда не уйти. Душевная опустошенность наступила у нее задолго до того, как это произошло у Макбета. Все в леди Макбет бездушно - ее красота, женственность, любовь, че-
[679]
столюбие и ее безумие. Вот почему она ни на миг не вызывает симпатий.
    В этом отношении ее любопытно сравнить с Клеопатрой. У египетской царицы не было добродетели, честности, смелости, и красота и любовь ее были окрашены порочностью. Но при всех своих пороках она женщина и человек. У леди Макбет нет пороков, но нет и человечности. Она вся - порок.
    Природа человека не в состоянии вынести этого. Вот почему леди Макбет сходит с ума и умирает.
    Леди Макбет - самое сконцентрированное у Шекспира выражение зла, овладевшего человеческим существом. От Ричарда III, Таморы и мавра Арона ("Тит Андроник") тянется нить к шотландской королеве. Не было у Шекспира ни одного злодея и злодейки, так предельно воплощающих зло в человеческой натуре. И нет у Шекспира образа, вызывающего равное возмущение своей бесчеловечностью. Даже Ричард III в какие-то моменты по-человечески интересен; в Яго тоже остается что-то, делающее возможным хотя бы понять его. Но леди Макбет вызывает холодную отчужденность. Она воспринимается как существо иной породы, чем человек. И это тем более так, ибо она женщина. Самое прекрасное, что мы связываем с женственностью, - любовь и материнство - преданы ею во имя призрака власти и иллюзорного величия. Ее любовь направлена лишь на то, чтобы побудить Макбета к преступлению, и она сама признается, что разбила б голову собственному младенцу, лишь бы не нарушать преступной клятвы убить короля (I, 7)
    Женщина, способная убить собственное дитя, - страшнее этого бесчеловечности не может быть. В трагедии
[680]
это только слова, образ, вложенный в уста леди Макбет. Но она в самом деле способна убить самое дорогое: она отравляет душу Макбета и в миг, когда могла бы спасти его, подталкивает к бездне, в которую падает вместе с ним.
    Макбет и его жена показывают, как ужасно зло, овладевающее человеческими душами. Но зло не всесильно. Если в одном отношении "Макбет" самая мрачная из великих трагедий Шекспира, то в другом - более обнадеживающая, чем "Гамлет", "Отелло" или "Король Лир". Ни в одной из них злу не противостоит так много людей, как в "Макбете", и нигде они не активны в такой мере, как здесь.
    Против Макбета и его жены, поправших человечность, восстает все общество. С ними вступают в борьбу не одиночки, а вся страна. Враги Макбета сознают, что они ведут борьбу не столько за династические интересы против короля-узурпатора, сколько за человечность вообще.
    Драматический конфликт в "Макбете" особенно наглядно обнаруживает отличие Шекспира от последующей драмы, в которой ставились психологические и моральные проблемы. Там борьба замыкалась в кругу душевных и нравственных переживаний. У Шекспира эта борьба захватывает все общество.
    Яснее всего мы видим это в эпизоде встречи Малькольма и Макдуфа (IV, 3). Некоторые критики пытались преуменьшить значение данной сцены, ссылаясь на то, что диалог Малькольма и Макдуфа почти дословно заимствован из хроники Холиншеда. Это действительно так. Но довольно плоское морализаторство летописца обретает у Шекспира глубокое значение, ибо собственно здесь раскры
[681]
вается социальный смысл моральной проблемы, стоявшей перед Макбетом.
    Мы ощущаем здесь воинственность гуманизма Шекспира. Борьба, которую ведут против Макбета его враги, - это священная война за человечность. И у Малькольма, и у Макдуфа есть личные причины ненавидеть Макбета: у первого он убил отца и отнял трон, у второго убил жену, сына и отнял владения. Но они сражаются не из чувства мести, а движимые стремлением к справедливости.
    Что значат страдания Макбета по сравнению со страданиями его жертв? Шекспир не хочет, чтобы за трагедией Макбета мы забывали о трагедии общества и народа. Макбет вдвойне виновен - и в том, что погубил себя, и в том, что несет гибель всем другим.
    Трагедия проникнута пафосом борьбы за человечность в личных и общественных отношениях. Как было сказано, внешним поводом для написания ее послужило намерение труппы угодить королю. А Шекспир написал драму, проникнутую обличением кровавой узурпации и монархического произвола!
    Ни в одной из великих трагедий Шекспира победа справедливости над злом не является столь полной и реальной, как в "Макбете". Нет нужды доказывать, насколько неоправданным был оптимистический финал трагедии для шекспировского времени. Может быть, это тоже было уступкой автора преходящим обстоятельствам. Для нас в этом иной смысл - и он не оставался скрытым уже от современников Шекспира, - а именно, что нет и не может быть никакого оправдания стремлению человека возвыситься над другими посредством кровавых злодейств; ника-
[682]
кое мнимое величие не в состоянии перекрыть того, что, действуя так, человек противопоставляет себя всему человечеству и приходит к полной нравственной гибели.

        А.Аникст




        Примечания к тексту "Макбета"

        К с. 471.
    Макбет
Шотландский король Макбет царствовал в XI веке (1040-1057). Имя Макбет произносится с ударением на втором слоге.
    Три ведьмы.
В то время, когда Шекспир писал "Макбета" (1605), по всей Англии пылали костры, на которых сжигали женщин, обвиненных в ведовстве. Холиншед, у которого Шекспир заимствовал общие контуры сюжета трагедии, полагал, что Макбету явились не обычные ведьмы. "То были, - пишет Холиншед, - три вещие сестры, то есть богини судьбы, или другие волшебные существа". В тексте шекспировской трагедии о ведьмах также говорят как о "вещих сестрах" (впрочем, это говорят Макбет и Банко, которые жаждут исполнения пророчества: Макбет - для себя, Банко - для своего потомства). В древнесканди-навской религии "вещими сестрами" назывались властвовавшие над судьбами людей три норны, соответствующие трем паркам древнегреческой религии.
        К с. 474.
    Мурлычит кот... зов жабы...
Согласно поверьям той эпохи, черный кот и жаба были неизменными спутниками ведьм: под обликом этих животных якобы скрывались бесы.
[683]
        К с. 477.
    ...как пушки мощности двойной...
В XI веке, конечно, не было пушек (порох был изобретен лишь в XIV веке). С такого рода анахронизмами мы часто встречаемся у Шекспира.
        К с. 478.
    Тан
старинный шотландский титул крупного феодала.
        К с. 479.
    Беллона
богиня войны в древнеримской мифологии.
        К с. 480.
    ...как крыса без хвоста...
Согласно поверью той эпохи, ведьма могла превратиться в крысу, но только бесхвостую.
        К с. 494.
    В сан принца Камберленда.
В старинной Шотландии это был титул наследника престола.
        К с. 505.
    ...как кошка в пословице.
Леди Макбет имеет ввиду старинную английскую поговорку: "Кошка любит рыбу, но боится лапки замочить".
        К с. 512.
    ...как Тарквиний.
Макбет вспоминает легендарного древнеримского царя Тарквиния, обесчестившего  Лукрецию.   Преступный  Тарквиний   описан Шекспиром в его ранней поэме "Лукреция".
        К с. 520.
    Какой-нибудь земледелец, повесившийся в ожидании большого урожая.
Когда Шекспир писал "Макбета", неурожайные годы усугубили тяжелое положение народа. Из уст в уста передавали рассказ о фермере, который набрал денег в долг и накупил зерна в расчете на недород и на то, что цены на зерно повысятся. Увидав, что урожай в том году будет лучше, чем он предполагал, он повесился с отчаяния. В рассказе подчеркивалось, что алчный фермер был наказан за свое намерение нажиться на народном бедствии.
[684]
    Это английский портной, который урезал французские брюки...
Комментаторы объясняют, что французские штаны, которые в то время были модными в Англии, были очень широкими, а потому портным, шившим их, было легко красть материал.
        К с. 525.
    ... вас Горгона ослепит.
Горгоны - женоподобные чудовища в древнегреческой мифологии. У Горгоны вместо волос на голове вились змеи. Один взгляд Горгоны превращал человека в камень.
        К с. 533.
    ...поехал в Скон короноваться.
Скон - старинный шотландский замок, где происходило коронование шотландских королей.
        К с. 565.
    Ему там Эдуард благочестивый...
то есть английский король Эдуард (1042-1066), прозванный "Исповедником".
    Нортумберленда и Сиварда
то есть старого Сивар-да, графа Нортумберлендского, и его сына, молодого Сиварда.
        К с. 575.
    Восемь королей.
Имеются в виду восемь шотландских королей (не считая королевы Марии) из дома Стюартов, правивших с конца XIV по начало XVII века. Банко был легендарным предком династии Стюартов.
        К с. 576.
    Со скипетром тройным, с двойной державой.
После смерти Елизаветы (1603) на английский престол взошел шотландский король Яков Стюарт, ставший королем Англии и Шотландии ("двойная держава"), а также королем Ирландии ("тройной скипетр").
        К с. 611.
    Входит Сейтон.
Сейтоны были наследственными оруженосцами шотландских королей. Можно предположить, что Сейтон не потому остается верным Макбету, что сочувствует ему, но потому, что боится запятнать честь своего рода.
        К с. 625.
    ...подобно римскому безумцу.
Макбет вспоминает Марка Антония, который покончил собой, бросившись на меч (см. трагедию "Антоний и Клеопатра").



   Чарльз Диккенс.
   Мадфогские записки

---------------------------------------------------------------------------
     Перевод И.Гуровой
     OCR: Максим Бычков
---------------------------------------------------------------------------

                         Общественная жизнь мистера
                    Талрамбла, бывшего мадфогского мэра


     Приятный - можно даже сказать, чрезвычайно  приятный  -  город  Мадфог*
расположен в очаровательной низине, на самом берегу  реки;  именно  реке  он
обязан тонким запахом смолы, дегтя, угля и  пеньки,  бродячим  населением  в
клеенчатых шляпах, постоянным наплывом пьяных лодочников и  многими  другими
преимуществами приморского местоположения. В Мадфоге много воды,  по  ездить
туда на воды, пожалуй, все-таки не стоит. Вода вообще  капризная  стихия,  а
мадфогская - особенно. Зимой она просачивается на улицы и резвится в  полях,
более того - врывается даже в погреба и кухни и  заливает  их  с  совершенно
излишней щедростью; в  жаркую  летнюю  погоду  она,  наоборот,  подсыхает  и
зеленеет, а зеленый цвет, хотя  он  по-своему  очень  неплох,  особенно  для
травы, решительно не подходит воде, и нельзя  отрицать.  что  это  пустячное
обстоятельство сильно портит красоту Мадфога. Климат в  Мадфоге  здоровый  -
очень здоровый; может быть, несколько сырой, но от этого  он  не  становится
хуже. Те, кто считает сырость вредной, ошибаются: растения  в  сырых  местах
благоденствуют - почему бы не благоденствовать и  людям?  Обитатели  Мадфога
единодушно утверждают, что на земле нет более прекрасных представителей рода
человеческого,  нежели  они  сами,  -  и  этим  неоспоримо   и   убедительно
опровергается  вышеупомянутое  столь  широко  распространенное  заблуждение.
Таким  образом,  признавая,  что  Мадфог  сыроват,  мы,  с  другой  стороны,
недвусмысленно заявляем, что воздух его целебен.
     Город Мадфог весьма живописен. Лаймхаус и Рэтклифская дорога  несколько
напоминают его, но дают о нем только слабое представление. В Мадфоге гораздо
больше кабаков - больше, чем в Лаймхаусе  и  на  Рэтклифской  дороге  вместе
взятых. К тому же общественные здания здесь очень  внушительны.  Мы  считаем
его ратушу прекраснейшим из ныне  существующих  образцов  стиля  сарая:  она
представляет  собой  сочетание  ордеров  свинарника  и  садовой  беседки,  а
простота ее планировки полна неизъяснимой прелести.  Особенно  удачной  была
мысль расположить  с  одной  стороны  двери  большое  окно,  а  с  другой  -
маленькое. Смелая дорическая красота висячего замка  и  скребка  на  крыльце
строго гармонирует с общим замыслом зодчего.
     Здесь, в этом здании, и собираются в неусыпных заботах об  общественном
благе мэр и муниципалитет Мадфога. Восседая на тяжелых  деревянных  скамьях,
которые вместе со столом посредине составляют единственную мебель выбеленной
известкой залы, старейшины Мадфога проводят долгие часы в серьезных дебатах.
Здесь они решают, в котором часу  должны  вечером  закрываться  кабаки  и  в
котором часу допускается их открытие утром, с какого часа обитателям Мадфога
дозволяется обедать по воскресеньям,  а  также  другие  важные  политические
вопросы; и нередко, когда  в  городе  давно  уже  воцарилась  тишина,  когда
далекие огоньки магазинов и жилых домов давно  уже  перестали  мерцать,  как
звезды, радуя взоры лодочников на реке, свет в  двух  разнокалиберных  окнах
ратуши оповещает жителей Мадфога, что их крохотное законодательное собрание,
подобно более многочисленному и более известному собранию того же  рода,  от
которого шума больше, а толку столько же, в полном единодушии  патриотически
дремлет далеко за полночь на благо родины.
     В течение многих лет среди этой компании  мудрецов  и  ученых  особенно
выделялся  скромностью  своей  наружности  и  поведения  Николас   Талрамбл,
известный торговец углем. Каким бы животрепещущим ни был обсуждаемый вопрос,
какими бы горячими ни были прения, каким бы ядовитым ни был обмен личностями
(ведь даже в Мадфоге  мы  норой  доходим  до  личностей),  Николас  Талрамбл
оставался невозмутим. Дело  в  том,  что  Николас  -  человек  трудолюбивый,
встававший с зарей, - когда начинались прения, обыкновенно засыпал и спал до
их  окончания,  а  затем  просыпался  весьма  освеженный  и   с   величайшим
благодушием подавал свой голос. Объяснялось это тем, что  Николас  Талрамбл,
зная, что каждый из присутствующих  составил  свое  мнение  заранее,  считал
всякие обсуждения ненужным переливанием из пустого в порожнее; и по сей день
остается вопросом, не был ли Николас Талрамбл близок к истине -  по  крайней
мере в данном пункте.
     Время, которое покрывает голову человека серебром, иногда наполняет его
карманы золотом. По мере того, как оно оказывало Николасу  Талрамблу  первую
услугу, оно любезно не забывало и  о  второй.  Николас  начал  свою  деловую
карьеру в лачуге четыре фута на четыре, обладая  капиталом  в  два  шиллинга
девять пенсов и запасом товара в три с  половиной  бушеля  угля,  не  считан
большого куска, подвешенного снаружи в качестве  вывески.  Затем  он  сделал
пристройку к сараю и купи". тачку; затем отказался  от  сарая,  а  также  от
тачки, и обзавелся ослом и миссис  Талрамбл;  затем  поднялся  ни  следующую
ступень и приобрел тележку;  вскоре  тележку  сменил  фургон;  так  Талрамбл
поднимался  все  выше  и  выше,  подобно  своему  великому   предшественнику
Виттингтону* - только без кота-компаньона, -  приумножал  свое  богатство  и
славу, пока, наконец, не удалился  от  дел  и  не  переехал,  забрав  миссис
Талрамбл и свое потомство, в Мадфог-Холл, выстроенный им в четверти мили  от
города Мадфога на холме - как он тщетно пытался убедить себя.
     Примерно тогда же по  Мадфогу  поползли  слухи,  что  Николас  Талрамбл
преисполнился спеси и чванства,  что  преуспеяние  и  богатство  лишили  его
обхождение простоты, испортили его от природы  доброе  сердце;  что,  короче
говоря, он задумал стать политическим деятелем и важным джентльменом,  а  на
прежних друзей поглядывает  теперь  с  презрительной  жалостью.  Неизвестно,
имелись ли в то время основания для подобных слухов, но как бы то  ни  было,
вскоре после их возникновения миссис Талрамбл обзавелась  коляской,  которой
правил высокий форейтор в желтой шапке, мистер Талрамбл-младший начал курить
сигары и называть лакея "человек", а сам мистер Талрамбл перестал  проводишь
вечера в своем любимом уголке у камина в зале "Герба  лодочника".  Это  были
скверные признаки, но более того стали замечать, что мистер Николас Талрамбл
посещает заседания муниципалитета гораздо усерднее, чем раньше; что  на  них
он уже не засыпает,  как  делал  это  в  течение  многих  лет,  а  наоборот,
придерживает веки указательными пальцами, не давая глазам  закрываться;  что
дома он наедине с самим собой читает газеты и что у него появилась  привычка
туманно и  таинственно  упоминать  о  "народных  массах",  "производительных
силах",  "государственной  собственности"  и  "интересах  капитала"   откуда
неопровержимо следовало, что Николас Талрамбл либо сошел с ума, либо и  того
хуже; и все это повергало добрых граждан Мадфога в глубочайшее недоумение.
     Наконец, примерно в  середине  октября  мистер  Талрамбл  с  семейством
отправился  в  Лондон,  потому  что,  как  сообщила  миссис  Талрамбл  своим
мадфогским  знакомым,  в  середине  октября  великосветский  сезон  в  самом
разгаре.
     В это время, несмотря на целебность местного воздуха, по той  или  иной
причине скончался мадфогский мэр. Событие было беспрецедентным - он прожил в
Мадфоге  восемьдесят  пять  лет.  Муниципалитет  никак  не   мог   осмыслить
происшедшее, и одного старичка, большого формалиста, лишь с  трудом  удалось
удержать  от  предложения  вынести  мэру  вотум  недоверия  в  связи  с  его
необъяснимым поведением. Но, как ни странно, он все-таки умер, не обратив ни
малейшего внимания на мнение муниципалитета; и муниципалитет очутился  перед
необходимостью немедленно избрать ему  преемника.  С  этой  целью  советники
собрались на заседание, а так как они последнее время только и говорили, что
о Николасе Талрамбле, и  так  как  Николас  Талрамбл  был  весьма  почтенной
особой, то они и избрали его и со следующей же  почтой  написали  в  Лондон,
дабы сообщить Николасу Талрамблу о новой ступени, на которую он поднялся.
     А поскольку на дворе стоял ноябрь и поскольку мистер Талрамбл находился
в Лондоне, ему довелось увидеть  процессию  лорд-мэра  и  присутствовать  на
торжественном  обеде  в  Гилдхолле,  и  созерцание  означенного   блеска   и
великолепия крайне его, мистера Талрамбла, огорчило, так как он  не  мог  не
подумать, что, родись он не в Мадфоге, а в Лондоне, то, возможно, тоже  стал
бы  лорд-мэром,  снисходительно  улыбался  бы  судьям,  был  бы  любезен   с
лорд-канцлером, фамильярен с премьер-министром, холодно вежлив  с  министром
финансов, обедал бы под сенью флага и совершал  бы  много  других  деяний  и
подвигов, составляющих исключительную прерогативу лорд-мэров города Лондона.
Чем больше Николас Талрамбл размышлял о  привилегиях  лорд-мэра,  тем  более
завидной представлялась ему эта должность. Быть королем,  конечно,  неплохо,
но что такое король по сравнению с лорд-мэром! Если король произносит  речь,
все знают. что написал ее  кто-то  другой;  а  вот  лорд-мэр  говорил  целых
полчаса - и только то, что сам придумал, - и все ему бурно  рукоплескали,  а
король, как хорошо известно может разговаривать со своим  парламентом,  пока
не охрипнет, но так и не добьется ни единого хлопка. И  в  итоге  всех  этих
размышлений    лорд-мэр    представился    мистеру    Николасу     Талрамблу
могущественнейшим из земных владык,  который  по  всем  статьям  превосходит
русского императора и оставляет далеко за флагом Великого Могола.
     Когда мистеру Николасу Талрамблу было вручено письмо муниципалитета, он
как раз предавался этим размышлениям, в душе проклиная  судьбу,  забросившую
его угольный сарай именно в Мадфог. Пока он читал письмо, малиновый  румянец
начал заливать его лицо, потому  что  перед  ним  уже  витали  ослепительные
видения.
     - Моя дорогая, - сказал мистер Талрамбл  жене,  -  меня  избрали  мэром
Мадфога.
     - Ах ты господи! - сказала миссис Талрамбл. -  А  что  приключилось  со
старикашкой Снигсом?
     - Покойный мистер Снигс, миссис Талрамбл,  -  ответил  мистер  Талрамбл
раздраженно, ибо ни в коей мере не одобрял бесцеремонное наименование  лица,
исполнявшего высокую  должность  мэра,  "старикашкой  Снигсом",  -  покойный
мистер Снигс, миссис Талрамбл, скончался.
     Несмотря  на  всю  неожиданность  этого  сообщения,   миссис   Талрамбл
ограничилась только повторным восклицанием "ах ты господи!", как  будто  мэр
был самым обыкновенным смертным, и мистер Талрамбл сердито нахмурился.
     - А жалко, что это не Лондон, правда? - сказала миссис  Талрамбл  после
краткого молчания. - Жалко, что  это  не  Лондон,  а  то  бы  тебе  устроили
процессию.
     - Я полагаю, мне могут устроить процессию и в Мадфоге, если я сочту это
нужным, - загадочно ответил мистер Талрамбл.
     - А ведь и впрямь могут! - ответила миссис Талрамбл.
     - И неплохую к тому же, - сказал мистер Талрамбл.
     - Чудесную! - воскликнула миссис Талрамбл.
     - Такую, которая  удивит  тамошнюю  невежественную  публику,  -  сказал
мистер Талрамбл.
     - Все от зависти поумирают! - сказала миссис Талрамбл.
     И так они решили, что подданные его величества в Мадфоге будут удивлены
великолепием и сражены завистью при  виде  процессии,  подобной  которой  не
бывало ни в этом городе, ни в каком-либо другом  городе,  ни  даже  в  самом
Лондоне.
     На  другой  же  день  после получения письма почтовая карета примчала в
Мадфог  высокого  форейтора  (и  сидел  он  не на какой-нибудь из лошадей, а
внутри  -  да,  да, именно внутри кареты!), который, подъехав к самым дверям
ратуши,  где  заседал  муниципалитет,  предъявил  написанное бог знает кем и
подписанное   Николасом  Талрамблом  письмо,  в  котором  Николас  на  мелко
исписанном  с  обеих  сторон  золотообрезном листке атласной почтовой бумаги
сообщал, что он отвечает на призыв своих сограждан с искренней радостью; что
он  принимает  многотрудную  должность,  которую  они  доверили  ему; что он
обещает  никогда не уклоняться от исполнения своего долга; что он попытается
нести  свои  ответственные обязанности с тем достоинством, какого требует их
серьезность и важность; и многое другое в том же роде. Но даже и это было не
все.  Высокий  форейтор  извлек из своего правого сапога еще сырой экземпляр
газеты  графства;  в  ней крупным шрифтом, занимая весь первый столбец, было
напечатано обращение Николаса Талрамбла к гражданам Мадфога, где он сообщал,
что  с  радостью  подчиняется  их  воле,  и,  короче говоря, как будто желая
избежать  недоразумения,  еще  раз описывал, каким замечательным деятелем он
будет в тех же самых выражениях, которые он уже употребил в своем письме для
освещения того же вопроса.
     Члены муниципалитета уставились друг на друга, а  затем  посмотрели  на
высокого форейтора, словно ожидая разъяснения, но гак как  высокий  форейтор
внимательно созерцал золотую кисточку, свисавшую с самого верха его шапки, и
так как он не мог бы ничего объяснить даже в том случае, если бы  его  мысли
ничто не отвлекало, они удовлетворились тем. что  с  сомнением  покашляли  и
нахмурились. Потом высокий форейтор  вручил  им  еще  одно  письмо,  которым
Николас  Талрамбл  извещал  муниципалитет  о  своем  намерении  торжественно
прибыть в ратушу с пышной  процессией  в  ближайший  понедельник.  При  этом
мрачное настроение, охватившее советников, усугубилось; но поскольку в конце
послания мадфогские законодатели в полном  составе  официально  приглашались
после церемонии отобедать у мэра в МадфогХолле  (Мадфог-Хилл,  Мадфог),  они
незамедлительно обнаружили во всем происходящем светлую  сторону  и  просили
передать, что благодарят и непременно будут.
     Случилось так, что в Мадфоге, как это  почему-то  случается  почти  во.
всех городах, расположенных в пределах британских владений, а может быть,  и
за их  пределами,  -  считая  последнее  весьма  вероятным,  мы,  не  будучи
любителем путешествий, не беремся утверждать это с  полной  уверенностью,  -
случилось так, что в Мадфоге проживал симпатичнейший, добродушнейший  лентяй
и бездельник, питавший непреодолимое отвращение ко всякому  труду,  а  также
непобедимую страсть к крепкому пиву и прочим спиртным  напиткам,  с  которым
все были знакомы и никто, за исключением его жены, не трудился ссориться,  и
который, унаследовав от своих предков имя Эдварда Туиггера, с  честью  носил
прозвище Красноносого Нэда. Он напивался в среднем раз в день и  каялся,  по
столь же точным вычислениям, раз в  месяц,  а  когда  каялся,  то  неизменно
находился в последней стадии сентиментального опьянения. Это был  оборванный
неугомонный буян, крепкий,  остроумный  и  находчивый,  умевший  делать  что
угодно, когда у него возникало желание поработать. Он не был  принципиальным
противником тяжелого труда, отнюдь  нет  -  во  время  крикетного  матча  он
трудился весь день  напролет:  бегал,  ловил,  бил,  отбивал  и  наслаждался
работой, которой не выдержал бы и галерный раб. Он был бы  украшением  любой
пожарной команды:  он,  как  никто,  обладал  врожденным  уменьем  орудовать
насосом, лазать по лестницам и выбрасывать мебель из окон верхнего этажа.  И
не только огонь был его  родной  стихией  -  он  один  был  целым  обществом
спасания на водах, одушевленным багром, живым спасательным кругом и за  свою
жизнь спас больше утопающих, чем плимутская спасательная шлюпка или  аппарат
капитана Мэнби*. Благодаря таким талантам Красноносый Нэд, несмотря на  свою
распущенность, был всеобщим любимцем; памятуя о его  многочисленных  услугах
населению, мадфогекие власти в награду разрешали ему напиваться, как угодно,
не опасаясь колодок,  штрафа  или  узилища.  К  нему  относились  с  большой
снисходительностью, а он, чтобы не прослыть неблагодарным,  пользовался  ею,
как мог.
     Мы посвятили столько места  описанию  характера  и  времяпрепровождения
Красноносого Нэда для того,  чтобы  иметь  возможность  без  навязчивости  и
неприличной спешки сообщить читателю одну подробность, и  теперь  с  большой
естественностью можем рассказать, как в тот же  самый  вечер,  когда  мистер
Талрамбл с семейством возвратился в Мадфог, только что вывезенный из Лондона
новый секретарь мистера Талрамбла, обладавший бледным лицом и очень светлыми
бакенбардами, по самый галстук просунул голову в  дверь  "Герба  лодочника",
осведомился, не блаженствует ли в зале за кружкой пива некий Нэд Туиггер,  и
объявил, что Николас Талрамбл, эсквайр, возложил на  него  миссию  попросить
мистера Туиггера  немедленно  явиться  в  Мадфог-Холл  по  очень  важному  и
секретному делу. Поскольку ссора с мэром явно не отвечала интересам  мистера
Туиггера, он с легким вздохом покинул свое местечко у камина  и  без  всяких
препирательств последовал за белобрысым  секретарем  по  слякоти  мадфогских
улиц к Мадфог-Холлу.
     Мистер Николас Талрамбл восседал в чулане с верхним светом, который  он
называл своей библиотекой, и занимался тем, что набрасывал на большом  листе
бумаги план пресловутой процессии. В этот-то чулан секретарь и  провел  Нэда
Туиггера.
     - Как делишки, Туиггер? - снисходительно спросил Николас Талрамбл.
     Было время, когда Туиггер ответил бы: "Как делишки, Ник?" Но то было  в
дни тачки, года за два до осла, теперь же он ограничился поклоном.
     - Я хочу,  чтобы  вы  начали  упражняться,  Туиггер,  -  сказал  мистер
Талрамбл.
     - Для чего, сэр? - удивленно осведомился Нэд.
     - Ш-ш-ш, Туиггер! - сказал мэр. -  Закройте  дверь,  мистер  Дженнингс.
Посмотрите-ка сюда, Туиггер.
     Говоря это, мэр отпер высокий шкаф и указал на гигантские медные латы.
     - Я хочу, чтобы в будущий понедельник вы их надели, Туиггер,  -  сказал
мэр.
     - Господи боже мой, сэр! - ответил Нэд.- Вы бы еще  захотели,  чтобы  я
надел семидесятичетырехфунтовую пушку или чугунный котел.
     - Чепуха, Туиггер, чепуха! - сказал мэр.
     - Я в этой штуке на ногах не удержусь, - сэр, - сказал Туиггер,  -  она
из меня лепешку сделает.
     - Чушь, чушь, Туиггер, - отмахнулся мэр. - Говорю вам, я своими глазами
видел в Лондоне, как это делается, а тот человек был куда более щуплый,  чем
вы.
     - А почему бы не попробовать носить  футляр  от  стоячих  часов,  чтобы
сэкономить на белье? - отозвался Нэд, с опаской поглядывая на латы.
     - Легче этого ничего на свете нет, - возразил мэр.
     - Сущий пустяк! - сказал мистер Дженнингс.
     - Если привыкнуть, - добавил Нэд.
     - Одеваться надо постепенно, - сказал мэр. - Завтра вы наденете одну из
частей, послезавтра две, и так  будете  продолжать,  пока  не  наденете  все
целиком. Мистер Дженнингс, налейте Туиггеру стаканчик рома. Ну-ка, примерьте
нагрудник, Туиггер. Постойте, выпейте сперва  еще  стаканчик.  Помогите  мне
поднять эту штуку, мистер Дженнингс. Не качайтесь, Туиггер.  Вот  и  все!  И
вовсе не так тяжело, как кажется, правда?
     Туиггер был сильным и крепким человеком; немного пошатавшись, он  сумел
удержаться на ногах под тяжестью медного нагрудника  и  с  помощью  третьего
стаканчика даже ухитрился пройтись в нем по комнате, да еще с  рукавицами  в
придачу. Он попытался надеть шлем, но опыт оказался не столь удачным, потому
что Нэд тут же опрокинулся на спину - происшествие, как  справедливо  указал
мистер Талрамбл, вызванное тем, что его ноги не были уравновешены поножами.
     - Ну-с, носите латы в понедельник с грацией и  достоинством,  -  сказал
мистер Талрамбл, - и я вас озолочу.
     - Постараюсь, сэр, - сказал Туиггер.
     - Все это надо хранить в строжайшей тайне, - сказал Талрамбл.
     - Понятно, сэр, - ответил Туиггер.
     - И вы должны быть трезвы, - сказал Талрамбл, - совершенно трезвы.
     Мистер Туиггер тут же  торжественно  поклялся,  что  будет  трезв,  как
судья, и Николас Талрамбл вполне удовлетворился этим, хотя, будь мы на месте
Николаса, мы потребовали бы менее расплывчатого обещания, поскольку  в  свое
время мы неоднократно присутствовали на вечерних заседаниях мадфогского суда
и готовы торжественно засвидетельствовать, что нам приходилось видеть судей.
чьи  парики  не  могли  скрыть  симптомов  послеобеденного  состояния.  Это,
впрочем, к делу не относится.
     Весь следующий день, и следующий за ним, и еще один Нэд Туиггер  провел
под замком в чулане с верхним светом, изо всех сил привыкая к латам.  Каждый
раз, когда ему, надев новую часть брони, удавалось удержаться на  ногах,  он
получал новый стаканчик рома; и  в  конце  концов,  несколько  раз  едва  не
задохнувшись, он умудрился выдержать весь комплект и, пошатываясь,  прошелся
по комнате, как пьяная статуя из Вестминстерского аббатства.
     Никогда еще ни один мужчина не испытывал такого восторга,  как  Николас
Талрамбл; никогда еще ни одна женщина не была в таком восхищении,  как  жена
Николаса Талрамбла. Что  за  зрелище  для  мадфогских  простолюдинов!  Живой
человек в медных латах! Да они ошалеют от изумления!
     И вот наступил понедельник.
     Даже если бы это утро изготовили на заказ, оно не  могло  бы  оказаться
удачнее. В Лондоне и то никогда не подбирали для процессии  лорд-мэра  столь
добротного тумана, как  тот,  который  окутал  город  Мадфог  в  день  этого
знаменательного события. С первым лучом зари он начал медленно, но неуклонно
подниматься с зеленых, гниющих вод, пока не  добрался  до  верхушек  уличных
фонарей, где и повис, исполненный сонного и  тупого  упрямства,  не  обращая
внимания на солнце, которое встало с налитыми кровью глазами, словно провело
ночь за бутылкой, и выполняло свои дневные обязанности с  крайней  неохотой.
Этот густой, сырой туман затянул город, как гигантская  кисейная  занавеска.
Все было тускло и уныло. Церковные колокольни временно  удалились  от  мира,
расположенного внизу, а все предметы поменьше дома, сараи, изгороди, деревья
и баржи - надели покрывала.
     Часы  на  церкви  пробили  час. В палисаднике Мадфог-Холла надтреснутая
труба  испустила  хриплую  фиоритуру,  как  будто  в  нее  случайно кашлянул
астматик;  ворота распахнулись, и появился джентльмен на кауром боевом коне,
долженствовавший изображать герольда, но скорее похожий на карточного валета
верхом.  Это  был  один из тех циркачей, которые к осени всегда съезжаются в
Мадфог;  Николас Талрамбл нанял его специально для процессии. Копь взмахивал
хвостом,  вставал  на  дыбы  я  бил  по  воздуху передними копытами так, что
покорил  бы сердце любой благоразумной толпы. Но мадфогская толпа никогда не
отличалась  благоразумием  в  прошлом  и  вряд  ли приобретет его в будущем.
Вместо  того  чтобы кликами восторга разорвать в клочья самый туман, что ей,
бесспорно,  следовало бы сделать и чего, собственно, и ожидал от нее Николас
Талрамбл,  она,  едва  узнав  герольда,  принялась ворчать, выражая ничем не
оправданное  неудовольствие  только  оттого,  что  он  едет  верхом, как все
обыкновенные  люди.  Если  бы он выехал, стоя на голове, прыгая через обруч,
проскакивая  сквозь  горящий  барабан или хотя бы стоя на одной ноге и держа
другую  во  рту,  зрители, быть может, нашли бы для него слова одобрения, но
чтобы  циркач  сидел  в  седле  как  следует,  сунув  ноги в стремена, - это
переходило  все  границы.  Герольд  потерпел решительный провал и, гарцуя на
своем скакуне, бесславно удалился под свист толпы.
     Появилась процессия. К сожалению, мы вряд ли  сможем  сказать,  сколько
именно статистов в полосатых куртках и бархатных беретах шествовало  в  ней,
изображая лондонских лодочников, или сколько именно неуклюжих имитаций пеших
лакеев бежало по сторонам, или сколько именно знамен из-за  сырости  воздуха
не желало развертываться, чтобы показать написанные на них девизы; еще менее
мы склонны рассказывать, как музыканты, игравшие  на  духовых  инструментах,
устремив глаза в небо (мы имеем  в  виду  туман),  в  артистическом  экстазе
шагали по лужам и слякоти, забрызгивая пудреные парики вышеупомянутых лакеев
грязью, придававшей им вид оригинальный, хотя и не  совсем  привлекательный;
или как шарманщик включил не тот регистр и играл  один  марш,  а  оркестр  -
другой; или как лошади, более привыкшие к арене цирка, чем к  улицам,  то  и
дело останавливались и начинали танцевать,  вместо  того  чтобы,  играя  под
своими всадниками, весело бежать вперед, -  обо  всем  этом  можно  было  бы
рассказать к вящей нашей пользе и славе, но мы тем не менее воздержимся.
     Ах!   Какое   прекрасное   и   величественное   зрелище   являл   собой
муниципалитет, восседавший в каретах со стеклами - все расходы по  их  найму
взял на себя Николас Талрамбл, - словно похоронный  кортеж,  снявший  траур;
как  приятно  было  наблюдать  за  усилиями  членов  муниципалитета  принять
торжественный и важный  вид,  когда  вслед  за  ними  в  коляске  с  высоким
форейтором выкатил сам Николас  Талрамбл,  по  правую  руку  которого  сидел
заменявший капеллана мистер Дженнингс, а по  левую  -  статист,  при  помощи
старой гвардейской сабли изображавший меченосца; и созерцать слезы,  которые
текли  по  щекам  зрителей,  задыхавшихся  от  хохота.  Это  было   поистине
прекрасно! Как и лица миссис  Талрамбл  и  ее  сына,  когда  они  с  большим
достоинством  пивали  из  окон  своей  кареты   всем   забрызганным   грязью
физиономиям,  ухмылявшимся  вокруг.  Но  даже  и  об  этом  мы   не   станем
рассказывать. Наша задача - описать неожиданную остановку  процессии,  когда
вновь  загремела  труба,  после  чего  и  вследствие   чего   взгляды   всех
присутствующих обратились к воротам Мадфог-Холла в предвкушении новых чудес.
     - Теперь они смеяться не будут,  мистер  Дженнингс,  -  сказал  Николас
Талрамбл.
     - Думаю, что нет, сэр, - сказал мистер Дженнингс.
     - Поглядите, как они заинтересовались, - сказал мистер Талрамбл.-  Ага!
Настал наш черед посмеяться, а, мистер Дженнингс?
     - Вне всяких сомнений, сэр,  -  ответил  мистер  Дженнингс,  и  приятно
взволнованный мэр выпрямился во весь рост  и  начал  знаками  выражать  свое
удовольствие ехавшей позади супруге.
     Пока происходило все вышеописанное, Нэд  Туиггер  отправился  на  кухню
Мадфог-Холла, дабы слуги  могли  частным  образом  полюбоваться  диковинкой,
которая должна была ошеломить город; лакей был  так  обходителен,  горничная
так мила, а кухарка так  сердечна,  что  он  не  устоял  перед  приглашением
первого присесть и чего-нибудь выпить - за успех хозяина.
     И вот Нэд Туиггер в своем медном обмундировании присел на кухонный стол
и выпил преподнесенный ему  обходительным  лакеем  и  оплаченный  ничего  не
подозревавшим Николасом стакан чего-то  крепкого  за  здоровье  мэра  и  его
процессии; и едва Нэд, чтобы заняться чем-то крепким, положил свой  шлем  на
стол, как  обходительный  лакей  нахлобучил  его  на  собственную  голову  к
безмерному и неописуемому восторгу кухарки и горничной. Обходительный  лакей
шутил с Нэдом, а Нэд галантно ухаживал то за горничной, то за кухаркой.  Все
чувствовали себя очень свободно и весело; и бутылка с чем-то  крепким  то  и
дело ходила вкруговую.
     Наконец,  участники  процессии  начали  громко  звать  Нэда,  и   когда
обходительный лакей, милая горничная и сердечная кухарка  с  великим  трудом
застегнули  на  нем  шлем,  он  прошествовал  к  воротам  и  появился  перед
бесчисленными зрителями.
     Толпа взревела - не  от  восхищения,  не  от  удивления,  а  совершенно
очевидно и несомненно от хохота.
     - Как! - воскликнул мистер  Талрамбл,  подскочив  в  своей  коляске.  -
Смеются? Ну, уж если они смеются над человеком  в  подлинных  медных  латах,
значит они способны смеяться у смертного одра собственных отцов.  Почему  он
не идет на свое место, мистер Дженнингс? Зачем он движется сюда?  Ему  здесь
нечего делать!
     - Боюсь, сэр...- замялся мистер Дженнингс.
     - Боитесь чего, сэр? - спросил  Николас  Талрамбл,  заглядывая  в  лицо
секретаря.
     - Боюсь, что он пьян, сэр, - ответил мистер Дженнингс.
     Николас Талрамбл оглядел странную фигуру, которая надвигалась  на  них,
и, уцепившись за локоть своего секретаря, испустил в томлении духа  довольно
громкий стон.
     Как ни печально, но мистер  Туиггер,  получивший  разрешение  требовать
один стакан рома  за  каждую  надетую  часть  доспехов,  в  спешке  и  суете
приготовлений каким-то образом сбился со счета и пил  в  среднем  по  четыре
стакана вместо одного, не говоря уже о чем-то  крепком  в  заключение.  Наши
научные познания слишком недостаточны, чтобы решить, насколько  медные  латы
мешали  естественному  потению  и,  следовательно,  препятствовали  алкоголю
улетучиваться; но, какова бы ни  была  причина,  не  успел  мистер  Туиггер.
оказаться за воротами  Мадфог-Холла,  как  он  оказался,  кроме  того,  и  в
состоянии глубокого опьянения, чем и объяснялась его странная  походка.  Это
было плохо уже само по себе, но более того - словно сама судьба была  против
Николаса Талрамбла -  мистер  Туиггер,  который  целый  месяц  не  испытывал
покаянного  настроения,   забрал   себе   в   голову   проявить   чрезмерную
чувствительность именно  теперь,  когда  без  его  покаяния  можно  было  бы
обойтись с наименьшими неудобствами. Громадные слезы катились по его  щекам,
и он тщетно пытался скрыть свое  горе,  прижимая  к  глазам  синий  бумажный
носовой платок в белую горошину - предмет, который несколько  не  вязался  с
латами трехсотлетней древности.
     - Туиггер, мерзавец, - сказал  Николас  Талрамбл,  забыв  свое  высокое
звание, - идите на место.
     - Ни за что, - сказал Нэд.- Я жалкая тварь. Я ни за что вас не покину.
     Зрители, разумеется, встретили это заявление восторженными криками:
     - Правильно, Нэд! Не покидай!
     - И не покину, - сказал Нэд  с  упрямством  человека,  находящегося  во
власти винных паров. - Я страдаю. Я жалкий отец несчастной семьи, но я  умею
быть преданным, сэр. Я никогда вас не покину.
     И  многократно  повторив  это  любезное  заверение,  Нэд  прерывающимся
голосом обратился к толпе, объясняя, сколько лет он прожил в Мадфоге,  какой
безупречной репутацией пользуется и еще многое в том же духе.
     - Эй, кто-нибудь! Уведите же его! - сказал Николас. - А  потом  зайдите
ко мне, и я прилично вознагражу вас.
     Несколько человек хотели было приблизиться, чтобы оттащить Нэда, но тут
вмешался секретарь.
     - Осторожнее! Осторожнее! - сказал мистер Дженнингс. - Прошу  прощенья,
сэр, но от него следует держаться подальше, потому  что,  если  он  потеряет
равновесие, он, безусловно, кого-нибудь раздавит.
     При этом намеке толпа отхлынула на почтительное расстояние, и Нэд,  как
герцог Девонширский, остался в своем собственном тесном кругу.
     - Но, мистер Дженнингс, - сказал Николас Талрамбл, - он же задохнется!
     - Мне очень жаль,  сэр,  -  ответил  мистер  Дженнингс,  -  но  он  так
застегнул латы, что без его помощи никто их снять не сумеет.
     Тут Нэд горестно разрыдался и потряс заключенной  в  шлем  головой  так
жалостно, что тронул бы даже каменное сердце, но зрители, у  которых  сердца
были не каменные, хохотали от всего сердца.
     - Боже мой, мистер Дженнингс, - сказал Николас, бледнея при мысли,  что
Нэд задохнется в своем антикварном костюме. - Боже  мой,  мистер  Дженнингс,
неужели ему ничем нельзя помочь?
     - Ничем! - ответил Нэд.- Ничем, совсем  ничем.  Джентльмены,  я  жалкая
тварь. Я тело в медном гробу, джентльмены.
     При  этом,  им  же  самим  высказанном,   поэтическом   сравнении   Нэд
расплакался так, что толпа прониклась  сочувствием  к  нему,  и  послышались
вопросы,  с  какой,  собственно,  стати  Николас  Талрамбл  запихнул  живого
человека в эту машину, а какой-то субъект в жилете, мохнатом, как  ранец  из
телячьей кожи, еще ранее утверждавший, что, не будь  Нэд  бедняком,  Николас
никогда не посмел бы так над ним измываться, теперь намекнул, что  следовало
бы разбить либо коляску, либо  голову  Николаса,  либо  и  то  и  другое,  и
последнее компромиссное предложение пришлось толпе особенно по вкусу.
     Выполнено оно, однако, не было, потому что не успели его выдвинуть, как
в вышеуказанном тесном кружке  внезапно  появилась  жена  Нэда  Туиггера,  и
последний, едва завидя ее лицо и фигуру,  в  силу  давней  привычки  тут  же
пустился со всех ног домой -  на  этот  раз,  однако,  не  особенно  быстро,
поскольку его ноги, всегда готовые носить его, не могли с обычной  скоростью
нести  еще  и  медные  латы.  Таким  образом,  у  миссис  Туиггер  оказалось
достаточно времени для того, чтобы  в  глаза  обличить  Николаса  Талрамбла,
высказать свое мнение о нем, назвав его настоящим  чудовищем,  и  намекнуть,
что, если медные латы причинят какой-нибудь телесный  ущерб  ее  замученному
супругу, она подаст на Николаса Талрамбла в суд за человекоубийство. Изложив
все это с надлежащим жаром, она  пустилась  за  Нэдом,  который  тащился  по
дороге, заунывным голосом оплакивая свои несчастья.
     Какой плач и рев подняли дети Нэда,  когда  он,  наконец,  добрался  до
дому! Миссис Туиггер попыталась расстегнуть латы сперва  в  одном,  потом  в
другом месте, но у нее ничего не вышло,  и  тогда  она  опрокинула  Нэда  на
кровать - в шлеме, нагруднике, рукавицах и во всем прочем. Ну, и скрипела же
кровать под весом Нэда и его нового костюма! Однако она  не  проломилась,  и
Нэд,  как  некое  безыменное  судно  в  Бискайском  заливе,  протомился   до
следующего дня в самом жалком виде,  утоляя  жажду  ячменной  водой,  а  при
каждом его стоне любящая супруга заявляла, что так  ему  и  надо,  -  других
утешений Нэд Туиггер не слышал.
     Николас Талрамбл и великолепная процессия проследовали вместе к ратуше,
сопровождаемые свистом и неодобрительными криками черни, которой  неожиданно
взбрело в голову считать беднягу  Нэда  мучеником.  Николас  был  официально
утвержден в своей  новой  должности  и  в  заключение  церемонии  разразился
составленной секретарем речью, очень длинной и, без сомнения, очень хорошей,
но из-за шума толпы снаружи никто, кроме самого Николаса, ее  не  расслышал.
Затем процессия, как могла, вернулась в Мадфог-Холл, где Николаса  и  членов
муниципалитета ожидал парадный обед.
     Но обед прошел вяло, и Николас был разочарован.  Муниципалитет  состоял
из таких скучных,  сонных  стариков!  Николас  произносил  тосты,  такие  же
длинные, как тосты лорд-мэра Лондона, более того - он говорил то  же  самое,
что сказал  лорд-мэр  Лондона,  а  муниципалитет  не  устроил  ему  никакого
чествования. Только один человек за столом не клевал носом, но он был дерзок
и назвал его Ником. Ником!  Что  произошло  бы,  подумал  Николас,  если  бы
кто-нибудь вздумал назвать Ником лорд-мэра Лондона! Хотел бы он  знать,  что
на  это  сказал  бы  меченосец,  или   судья   по   уголовным   делам,   или
церемониймейстер, или другие высокие сановники Сити.  Они  бы  показали  ему
Ника!
     Но это были еще не наихудшие из деяний Николаса Талрамбла. Если  бы  он
ограничился ими, то оставался бы мэром и по сей день и  мог  бы  произносить
речи, пока не надоест. Он приобрел вкус к статистике и  философствованию,  а
статистика в соединении с  философией  толкнули  его  на  поступок,  который
увеличил его непопулярность и ускорил его падение.
     В самом конце Главной улицы Мадфога,  на  берегу  реки,  стоит  трактир
"Веселые барочники" - старомодное заведение с  низкими  потолками  и  окнами
"фонарем", где в зале (она же буфет, кухня и распивочная) у большого  очага,
украшенного котлом соответствующих размеров, в зимние вечера с  незапамятных
времен собирался рабочий люд, чтобы подкрепиться добрым  крепким  пивом  под
веселые звуки скрипки и бубна -  ибо  "Веселые  барочники"  с  давней  поры,
воспоминания о которой не  сохранилось  даже  у  самых  дряхлых  старожилов,
получали от мэра и муниципалитета разрешение пиликать на скрипке  и  бить  в
бубен. И вот Николас Талрамбл, начитавшись парламентских отчетов и брошюр  о
росте преступности или, быть может, заставив секретаря читать их  ему  вслух
(суть дела от этого не меняется), - быстро сообразил, что скрипка  и  бубен,
вероятно, способствовали падению нравов в Мадфоге более любых других причин,
какие могла бы подыскать самая изобретательная фантазия. Поэтому он прочитал
все, относящееся к данному вопросу, и решил потрясти муниципалитет в  первый
же раз,  когда  хозяин  "Веселых  барочников"  обратится  к  властям,  чтобы
продлить свое разрешение.
     Этот день наступил, и краснолицый трактирщик явился в  ратушу  с  самым
веселым видом, успев уже нанять на  вечер  вторую  скрипку,  чтобы  отметить
годовщину выдачи "Веселым барочникам" разрешения на музыку. Он по всей форме
попросил о продлении своего разрешения, и как нечто само собой разумеющееся,
его просьбу уже собирались удовлетворить, когда  Николас  Талрамбл  встал  и
обрушил на удивленный муниципалитет бурные потоки красноречия. Он  бичующими
словами.  описал  все  возрастающую  развращенность  своего  родного  города
Мадфога и безобразия, творимые его жителями. Затем он  поведал,  какой  ужас
испытал при виде того, как в погреб "Веселых барочников" неделю  за  неделей
Катятся  бочки  с  пивом;  и  как  он  просидел  у  окна  напротив  "Веселых
барочников" два дня подряд, считая посетителей,  которые  заходили  туда  за
пивом только между двенадцатью и часом (кстати сказать, это  было  обеденным
временем для большинства жителей Мадфога). Затем он перешел  к  сообщению  о
том, что число  людей,  выходивших  оттуда  с  пивными  кувшинами  в  руках,
равнялось двадцати одному за пять минут; при  умножении  на  двенадцать  это
число дает двести пятьдесят два человека с пивными кувшинами в  час,  а  при
дальнейшем умножении на  пятнадцать  (число  часов,  на  протяжении  которых
трактир бывал ежедневно открыт) получается три  тысячи  семьсот  восемьдесят
человек с пивными кувшинами  в  день  или  двадцать  шесть  тысяч  четыреста
шестьдесят человек с пивными кувшинами в неделю.  После  этого  он  принялся
доказывать, что бубен и падение нравов -  синонимы,  а  скрипка  и  порочные
наклонности неотделимы друг от  друга.  Свои  доказательства  он  подкреплял
частыми  ссылками  на  толстую  книгу  в  синем  переплете  и  иллюстрировал
разнообразными цитатами из мидлсекских судебных отчетов; и  в  конце  концов
муниципалитет, сбитый с толку цифрами,  усыпленный  этой  речью  и  вдобавок
сильно  проголодавшийся,  сдался  Николасу  Талрамблу  и  отказал   "Веселым
барочникам" в разрешении на музыку.
     Но   хотя   Николас   Талрамбл   торжествовал,   торжество   это   было
недолговечным. Поведя войну против пивных кувшинов и скрипок,  он  забыл  то
время, когда сам любил отхлебнуть из первых и сплясать под вторые, и  жители
города его возненавидели, а старые друзья отвернулись от  него.  Вскоре  ему
надоело одиночество среди великолепия Мадфог-Холла, и  сердце  его  томилось
тоской по "Гербу лодочника". Он глубоко сожалел, что ему  взбрело  в  голову
заняться политической деятельностью, и  вздыхал  о  добрых  старых  временах
угольной лавчонки и об уютном уголке у камина.
     Дело кончилось тем,  что  истосковавшийся  старый  Николас  собрался  с
духом, заплатил секретарю за три месяца вперед и отправил  его  в  Лондон  с
первым же дилижансом. Покончив с этим, он сунул ноги в сапоги, а гордость  в
карман, и отправился в залу "Герба лодочника". Из старых  друзей  он  застал
там только двоих, и они холодно посмотрели на его протянутую руку.
     - Может быть, вы  собираетесь  запретить  трубки,  мистер  Талрамбл?  -
сказал один.
     -  Или  установить  связь  между  ростом  преступности  и  табачком?  -
проворчал второй.
     - Ни то, ни другое, - ответил Николас Талрамбл, пожимая им руки, хотели
они того или нет. - Я пришел сюда, чтобы сказать,  как  мне  стыдно,  что  я
свалял такого дурака, и чтобы попросить  вас  пустить  меня  на  мое  старое
местечко.
     Старые друзья широко открыли глаза, другие старые друзья открыли дверь,
и Николас со слезами на глазах тоже протянул им руку и повторил свои  слова.
Они испустили вопль восторга, от  которого  зазвенели  колокола  на  древней
церкви, передвинули старое кресло в теплый угол и,  усадив  в  него  старого
Николаса,  тут  же  заказали  самую   большую   миску   горячего   пунша   и
неограниченное количество трубок.
     На следующий же день "Веселые барочники" получили свое разрешение, и на
следующий же вечер старый Николас в паре с женой Нэда Туиггера открыл  танцы
под скрипку и бубен, которые, казалось, только выиграли от короткого  отдыха
- никогда еще они не звучали так весело. Нэд  Туиггер  отличался  вовсю:  он
плясал матросские танцы, балансировал стульями на подбородке, а  соломинками
на  носу,  и  своими   талантами   привел   в   неописуемый   восторг   всех
присутствующих, включая муниципалитет в полном составе.
     Мистер Талрамбл-младший желал и далее пребывать в великолепии,  поэтому
он отправился в Лондон и начал выдавать векселя  на  своего  отца,  а  когда
окончательно запутался и влез в долги, то раскаялся и вернулся в отчий дом.
     Что касается старого  Николаса,  то  он  сдержал  свое  слово  и  после
шестинедельного пребывания на общественном поприще  никогда  более  туда  не
возвращался.  Он  заснул  на  следующем  же  заседании  муниципалитета  и  в
доказательство полной своей искренности попросил нас написать это  правдивое
повествование. Мы будем рады, если благодаря ему Талрамблы иных общественных
сфер вспомнят, что надутое чванство - еще не благородство и что, когда  они,
желая забыть о годах, прожитых в более смиренной доле, поносят те  маленькие
удовольствия, от которых сами в свое время не отказывались, они навлекают на
себя презрение и насмешки.
     Мы впервые публикуем часть  материалов,  почерпнутых  нами  из  данного
источника. В дальнейшем, быть может, мы возьмем на  себя  смелость  заняться
летописью Мадфога.


                        Полный отчет о первом съезде
                           Мадфогской ассоциации
                           для усовершенствования
                               всего-на-свете

                            перевод Л. Борового

     Мы употребили совершенно  беспримерные  и  чрезвычайные  усилия,  чтобы
представить нашим  читателям  полный  и  точный  отчет  о  трудах  недавнего
исторического съезда Мадфогской Ассоциации*, состоявшегося в городе Мадфоге;
мы счастливы, что ныне можем предложить им результаты этих  усилий  в  форме
различных сообщений, полученных нами от энергичного, талантливого, прекрасно
владеющего пером корреспондента, который был отправлен нами  специально  для
этой цели в Мадфог и разом обессмертил нас, себя,  Мадфог  и  Ассоциацию.  В
течение нескольких дней мы даже не  могли  определить,  кто  будет  наиболее
прославлен  в  потомстве:  мы  ли,  потому  что  это  мы  послали  на  место
происшествия такого корреспондента; он ли, потому что это он  написал  такой
отчет; или  Ассоциация,  потому  что  это  она  дала  нашему  корреспонденту
материал для его писем. Мы все же склоняемся  к  тому  мнению,  что  в  этом
предприятии мы главный компаньон,  поскольку  нам  принадлежала  самая  идея
отчета от нашего  собственного  корреспондента;  скажут,  что  есть  в  этом
некоторая предвзятость; скажут, что это свидетельствует  о  некотором  нашем
пристрастии к собственной особе. Пусть так. Мы не  сомневаемся,  что  каждый
джентльмен, имевший отношение к этому знаменательному собранию, страдает тем
же недостатком, в большей или меньшей степени; и мы видим для себя  утешение
в том, что хотя бы эта слабость роднит нас с  великими  светилами  науки,  с
теми несравненными и блистательными светочами  знания,  чьи  рассуждения  мы
здесь увековечили.
     Мы приводим письма нашего корреспондента в том  порядке,  в  каком  они
были нами получены. Любая  попытка  придать  им  стройность  единого  целого
только убила бы тот страстный тон, ту дикую подчас неукротимость,  щедрую  и
яркую живописность, которые пронизывают все эти письма насквозь.

                                       Мадфог понедельник, семь часов вечера

     Мы все здесь в большом волнении. Только и  говорят  что  о  предстоящем
съезде Ассоциации. В дверях гостиниц толпятся официанты и коридорные, ожидая
появления обещанных гостей; многочисленные билетики,  приклеенные  облатками
на окнах частных домов и оповещающие о том, что здесь можно остановиться  на
ночлег, придают улицам очень оживленный и праздничный вид, поскольку облатки
эти - самых различных цветов, а однообразие печатных  объявлений  скрашивают
почерки  всевозможного  характера  и  стиля.  Доверительно   сообщают,   что
профессора Снор, Доуз и Уизи заказали номер на  три  постели  с  гостиной  в
"Поросенке и Огниве". Я передаю вам этот слух, как он дошел до меня;  но  не
могу пока еще поручиться за его достоверность. Как только я буду располагать
какими-нибудь положительными сведениями об  этом  интересном  предмете,  вы,
конечно, получите соответствующее сообщение.

                                                           Половина восьмого

     Я только что возвратился после личного свидания с хозяином "Поросенка и
Огнива". Он сообщает доверительно, что профессора Снор, Доуз и Уизи,  весьма
возможно, остановятся в его гостинице, но опровергает сообщения о  том,  что
помер  уже  заказан;  это  заявление  подтверждает  и  горничная  -  девушка
бесхитростная  и  привлекательной  наружности.  А  номерной  считает  вообще
невероятным, чтобы профессора Снор, Доуз и Уизи здесь остановились; однако у
меня  есть  основания  полагать,  что  этот   человек   подкуплен   хозяином
"Настоящего  Поросенка",  конкурентом  "Поросенка  и  Огнива".  Ввиду  такой
противоречивости полученных мною сведений трудно установить истину,  но  как
только факт будет проверен,  вы,  разумеется,  будете  поставлены  о  том  в
известность. Всеобщее возбуждение продолжается. Около получаса тому назад из
окна кондитерской на углу Главной улицы выпал мальчик, что  вызвало  большой
переполох. Все склонны рассматривать это как  несчастный  случай.  Дай  бог,
чтобы это было так!

                                                          Вторник, в полдень

     Сегодня рано утром колокола всех церквей  пробили  семь;  при  нынешнем
возбужденном состоянии города это произвело на всех необычайное впечатление.
Когда я сидел за первым завтраком, лошадь темно-серой масти, с белым  пятном
над веком правого глаза, промчала желтого цвета двуколку  по  направлению  к
конюшням "Настоящего Поросенка"; по  распространенному  мнению,  сидевший  в
двуколке джентльмен прибыл сюда, чтобы присутствовать на съезде  Ассоциации,
и судя по тому, что мне удалось услышать, я  считаю  это  в  высшей  степени
вероятным, хотя ничего окончательного об этом джентльмене еще  не  известно.
Вы легко  поймете,  с  каким  волнением  все  ждут  сегодня  четырехчасового
дилижанса.
     Несмотря на возбужденное состояние черни,  никаких  бесчинств  пока  не
было благодаря превосходной дисциплине и выдержке полиции, которой нигде  не
видно. Насупротив моего окна  играет  шарманка,  и  какие-то  люди,  кучками
расхаживая по  улицам,  предлагают  для  продажи  рыбу  и  овощи.  За  этими
исключениями все спокойно, и, я надеюсь, так оно и останется.

                                                                  Пять часов

     Теперь уже точно установлено, что  профессора  Снор,  Доуз  и  Уизи  не
остановятся в "Поросенке и Огниве" и что они в самом деле заказали комнаты в
"Настоящем Поросенке". Это сообщение вашего собственного корреспондента; и я
предоставляю вам и вашим читателям сделать самим из этого  все  выводы.  Как
случилось, что не кто-нибудь, а именно профессор Уизи предпочел  "Настоящего
Поросенка", не так-то легко уразуметь. Уж ему бы следовало быть  выше  таких
мелочей.  Кое-кто  здесь  открыто  говорит  о  предательстве   и   очевидном
вероломстве со стороны профессоров Снора и Доуза; другие же склонны снять  с
них всякую вину за эту сделку и дают понять, что вся вина лежит  единственно
на профессоре Уизи. Признаюсь, что я склоняюсь к этому последнему мнению;  и
хотя мне  очень  больно  говорить  неодобрительно  или  даже  осудительно  о
человеке такой из ряда вон выходящей гениальности и с такими заслугами перед
наукой, все же я считаю своим долгом  сказать,  что  если  подтвердятся  мои
подозрения и оправдаются дошедшие до меня кой-какие слухи, - то  я  поистине
не знаю, что и думать.
     Мистер  Слэг,  широко  известный  своими   исследованиями   в   области
статистики, прибыл сюда  сегодня  четырехчасовым  дилижансом.  У  него  лицо
темно-багрового цвета, и есть у него привычка непрерывно вздыхать.  Выглядит
он исключительно хорошо, его здоровье и расположение духа,  по-видимому,  не
оставляют желать лучшего. Тем же дилижансом прибыл и мистер Вуденсконс. Этот
выдающийся джентльмен крепко спал, когда они приехали, и,  как  мне  сообщил
кондуктор,  проспал  всю  дорогу.  Совершенно  ясно,  что  он  готовился   к
предстоящим трудам; какие гигантские видения проносятся, вероятно,  в  мозгу
такого человека, когда тело его пребывает в оцепенении!
     Наплыв посетителей усиливается с каждой минутой. Мне говорили (не знаю,
насколько это верно),  что  в  течение  последнего  получаса  к  "Настоящему
Поросенку" подкатили две кареты, а не далее как пять минут тому назад я  сам
видел тачку с тремя дорожными мешками и одним узлом, которая въехала во двор
"Поросенка и Огнива".  Население  все  еще  продолжает  спокойно  заниматься
обычными своими делами; но  есть  некая  дикость  в  глазах,  и  есть  новая
твердость в мускулах лица, и все это ясно говорит внимательному наблюдателю,
что напряжение ожидания достигло высшей точки. Боюсь, что,  если  только  не
будет сегодня еще каких-нибудь уже совершенно исключительных  приездов,  это
брожение  в  народе  может  повлечь  за  собой  последствия,  которые  будут
прискорбны для каждого здравого и чувствительного человека.

                                                  Шесть часов двадцать минут

     Я только что узнал, что мальчик, который вчера вечером  выпал  из  окна
кондитерской,  скончался  от  испуга.  С  него  неожиданно  потребовали  три
шиллинга шесть пенсов в виде возмещения за причиненный им ущерб, а  здоровье
у  него,  видно,  было  недостаточно  крепкое,  чтобы  вынести  такой  удар.
Дознание, как говорят, будет произведено завтра.

                                                         Без четверти восемь

     Только что подъехали к двери гостиницы профессора Мэфф и Ного; и  сразу
же изволили заказать себе обед. Мы все совершенно восхищены  любезностью  их
обхождения и той  легкостью,  с  какой  они  приспособляются  к  правилам  и
порядкам обыденной жизни. Сейчас же по прибытии они вызвали старшего лакея и
попросили его, частным образом, купить для них живую собаку - самую дешевую,
какая только попадется, - и доставить ее после обеда к ним в номер, вместе с
доской для теста, ножом  и  вилкой  и  чистой  тарелкой.  Предполагают,  что
сегодня же вечером будут поставлены некоторые опыты  на  этой  собаке;  если
просочатся какие-нибудь подробности, я сообщу срочной почтой.

                                                           Половина девятого

     Животное доставлено. Это мопс с довольно умной физиономией,  в  хорошем
состоянии здоровья, и с очень короткими лапами. Его привязали  к  крюку  для
шторы в темной комнате, и он воет ужасно.

                                                           Без десяти девять

     Они только что потребовали к себе  пса.  По  инстинкту,  который  может
показаться почти разумным, догадливое животное схватило лакея за икру  ноги,
когда  он  подошел,  чтобы  взять  его,  и   оказало   отчаянное,   хотя   и
безрезультатное  сопротивление.  Я  не  мог  получить  доступ   в   комнату,
занимаемую учеными джентльменами; но судя по звукам, которые достигали  моих
ушей, когда  я  вот  только  что  стоял  на  площадке  за  дверью,  я  готов
утверждать, что пес укрылся под каким-то  предметом  обстановки  и  заставил
профессоров  перейти   к   осаде.   Это   предположение   подтверждается   и
свидетельством конюха, который подглядывал в  замочную  скважину  и  уверяет
меня, что он явственно видел профессора Ного на коленях,  протягивающим  псу
пузырек с синильной кислотой, каковую  кислоту  животное,  спрятавшееся  под
креслом, упорно не желало вдыхать. Вы не можете себе представить,  насколько
мы здесь встревожены: как бы интересы  науки  не  оказались  принесенными  в
жертву  предрассудкам  грубой  твари,  не   обладающей   достаточной   силой
разумения, чтобы предвидеть неизмеримые блага, которые  могли  бы  проистечь
для всего рода человеческого из такой ничтожной уступки с ее стороны!

                                                                Девять часов

     Хвост и уши пса посланы вниз для промывки; из этого обстоятельства  Мы.
заключаем, что животное уже больше не существует. Его  передние  лапы  сданы
номерному для причесывания, что еще более подкрепляет наше предположение.

                                                       Половина одиннадцатою

     Я  так потрясен. тем, что произошло в течение последних полутора часов,
что  почти  не  в  силах  подробно  и  последовательно описать быструю смену
событий, совершенно ошеломивших всех, кто о них осведомлен. Оказывается, что
мопс,  о  котором  шла  речь  в  моей  последней  корреспонденции,  был взят
хитростью  -  по  сути,  украден-  кем-то  из  людей, причастных к ведомству
конюшни,  у  одной  незамужней  леди,  проживающей  в этом городе. Обнаружив
утрату  своего  любимца,  эта леди, совершенно обезумев от горя, выскочила в
беспамятстве  на  улицу  и  стала  взывать  ко всем прохожим, требуя в самых
душераздирающих  и  трогательных выражениях, чтобы ей вернули ее Огастеса, -
так  она  назвала  покойного  мопса в память о прежнем своем возлюбленном, с
которым" у него было поразительное внешнее сходство, что еще более усиливает
драматизм  всего  этого  события.  Сейчас  я еще не могу сообщить вам, какие
именно  обстоятельства побудили осиротевшую леди направиться в ту гостиницу,
которая видела предсмертные муки ее протеже. Я могу только удостоверить, что
она  прибыла  сюда  в  тот  самый момент, когда некоторые, уже отделенные от
животного члены несли по коридору на маленьком блюде. Ее вопли доселе звучат
в  моих  ушах!  Должен  с  прискорбием сказать, что выразительные черты лица
профессора Мэффа были сильно исцарапаны и разодраны руками оскорбленной леди
и  что  профессор  Него  не  только  был  несколько раз жестоко укушен, но и
лишился, по той же причине, нескольких прядей волос. Некоторым утешением для
этих джентльменов может служить только то, что причиной всех этих неприятных
происшествий была единственно пламенная их преданность высшим задачам науки;
и  да  вознаградит  их  за это за достаточной мере сочувствие признательного
отечества.  Несчастная  леди до сих пор находятся в "Поросенке и Огниву", и,
как сообщают, ее состояние все еще внушает опасения.
     Едва ли нужно говорить, что эта непредвиденная катастрофа повергла нас,
среди общего веселья, в уныние и скорбь; это было  бы  естественно  в  любом
случае, в данном  же  случае  особенно  понятно  ввиду  симпатичных  свойств
усопшего животного, которое, по-видимому, пользовалось большим и заслуженным
уважением у всех, кто знал его лично.

                                                                     Полночь

     Прежде чем запечатать этот пакет, пользуюсь случаем сообщить  вам,  что
мальчик, выпавший  давеча  из  окна  кондитерской,  не  скончался,  как  все
полагали, но жив и здоров, а поводом к возникновению этого слуха  послужило,
видимо, его таинственное исчезновение. Полчаса тому назад он был обнаружен в
лавке  другого  кондитера,  где  была   объявлена   лотерея:   разыгрывались
подержанная меховая шапка и тамбурин; так как не сразу набралось достаточное
число участников, мальчик терпеливо ждал, пока список  будет  заполнен.  Это
счастливое открытие возвратило нам, в  известной  мере,  прежнее  веселое  и
праздничное расположение духа. Принято решение незамедлительно  собрать  для
мальчика некоторую сумму по подписке.
     Все мы с нетерпением ожидаем - что  принесет  завтрашний  день?  Я  дал
строгие указания тотчас разбудить меня, если кто-нибудь  приедет  в  течение
ночи. Мне бы, конечно, и вовсе не следовало ложиться, но  волнующие  события
этого дня исчерпали мои силы.
     Все еще нет известий ни о профессоре Сноре, ни о Доузе, ни о Уизи.  Это
весьма странно.

                                                        Среда, после полудня

     Теперь уже все позади; и в одном  по  крайней  мере  отношении  я  могу
совершенно успокоить ваших читателей. Три профессора прибыли в десять  минут
третьего и вместо того, чтобы занять комнаты в "Настоящем  Поросенке",  как,
по общему мнению, они непременно должны были  поступить,  проехали  прямо  к
"Поросенку и Огниву", где окончательно сбросили маски, открыто объявив,  что
здесь они и намерены остаться. Профессор Уизи, возможно,  сумеет  как-нибудь
примирить столь необычайное поведение со своими представлениями о  честности
и справедливости, но я бы посоветовал профессору  Уизи  не  слишком  все  же
полагаться на свою репутацию, впрочем вполне заслуженную.  Вы,  естественно,
спросите, как мог такой человек, как профессор  Снор,  или,  что  еще  более
невероятно, такая  личность,  как  профессор  Доуз,  дать  запутать  себя  в
подобные дела. На  этот  счет  ничего  не  слышно;  у  меня  есть  кой-какие
собственные соображения, но до поры до времени я воздержусь от  того,  чтобы
их высказывать.

                                                                 Четыре часа

     Город быстро наполняется; кто-то уже предлагал восемнадцать  пенсов  за
ночлег и получил отказ. Несколько джентльменов вынуждены были провести  ночь
на пустырях и в подъездах домов, за что и предстали сегодня утром  в  полном
составе перед мировым судьей и были приговорены к  тюремному  заключению  на
разные  сроки  за  бродяжничество.  Один  из  них,   по   моим   данным,   -
высокоуважаемый   медник,   большой   мастер-практик,   который   представил
председателю Секции Д. - Механика - проект изготовления глиняных  горшков  с
медными доньями и предохранительными клапанами,  чрезвычайно,  как  говорят,
интересный.  Заключение  этого  джентльмена  в  тюрьму  в   высшей   степени
прискорбно,  поскольку  его  отсутствие   сделает   невозможным   какое-либо
обсуждение этого проекта.
     Объявления повсюду сняты, и для того чтобы получить ночлег,  люди  идут
почти на любые условия. Я слышал уже о пятнадцати шиллингах в неделю за  две
комнаты, без угля и услуг, но мне  трудно  в  это  поверить.  Возбуждение  в
городе растет. Сегодня утром мне сообщили, что гражданские власти,  опасаясь
каких-нибудь  проявлений  общественного   недовольства,   приказали   одному
сержанту-вербовщику и двум капралам быть под ружьем; а чтобы  не  раздражать
попусту народ своим присутствием, они получили указание занять  до  рассвета
позиции у заставы, приблизительно за четверть  мили  от  города.  Невозможно
переоценить твердость и своевременность этих мероприятий.
     Мне  только  что  донесли,  что  некая  пожилая  женщина,  в  нетрезвом
состоянии, открыто объявила на улице о своем намерении "разделаться" с м-ром
Слэгом. Причиной столь враждебного отношения к нему  этой  презренной  особы
явились, как полагают, некоторые статистические  сводки,  составленные  этим
джентльменом,  относительно  потребления  неочищенных  спиртных  напитков  в
Мадфоге. Добавляют также, что ее заявление вызвало  бурное  одобрение  целой
толпы разных личностей,  собравшихся  на  месте  происшествия,  и  что  один
человек посмел вслух применить к м-ру Слэгу оскорбительное  слово  "Дубина"!
Мы все серьезно надеемся, что теперь, когда вмешательство властей стало  уже
необходимым, они не уклонятся от использования тех полномочий, которые  дает
им конституция нашей общей родины.

                                                      Половина одиннадцатого

     Счастлив сообщить, что  беспорядки  полностью  подавлены,  а  зачинщица
взята под стражу. Прежде чем отправить ее в заключение, на нее вылили  ведро
холодной воды, и она выражает теперь глубокое раскаяние и беспокойство. Мы с
лихорадочным нетерпением ждем завтрашнего дня;  но  сейчас,  когда  остается
всего несколько часов до открытия съезда Ассоциации  и  когда  мы,  наконец,
можем с гордостью  сознавать,  что  среди  нас  уже  присутствуют  ее  самые
прославленные члены,  я  верю  и  надеюсь,  что  все  пройдет  благополучно.
Подробный отчет о завтрашних заседаниях Ассоциации  я  пошлю  вам  с  ночным
дилижансом.

                                                           Одиннадцать часов

     Распечатываю  письмо,  чтобы  сообщить,  что  с  тех  пор,  как  я  его
запечатал, ничего решительно не случилось.

                                                                     Четверг

     Сегодня утром солнце взошло  в  обычное  время.  Я  не  заметил  ничего
особенного во внешнем облике этой славной планеты, кроме того, что, как  мне
казалось (это могло быть и обманчивой игрой  моей  разыгравшейся  фантазии),
она излучала более, чем когда-либо, ослепительный свет  и  озаряла  город  с
такой  силой,  как  еще  ни  разу  на  моей  памяти.  Это  было  тем   более
поразительно, что на небе не было ни тучки, а  воздух  был  как-то  особенно
прозрачен.  В   половине   десятого   собрался   Генеральный   комитет   под
председательством прошлогоднего председателя. Был оглашен отчет Совета; одно
место отчета, в котором говорилось, что Совет вел переписку с тремя тысячами
пятьюстами семьюдесятью одним человеком (из коих каждый сам оплатил почтовые
расходы) по семи тысячам двести сорока трем вопросам, было встречено взрывом
восторга,  который  долго  не  удавалось  заглушить.  После  того  как  были
образованы различные комитеты и секции и было  покончено  со  всеми  другими
формальностями, точно в одиннадцать съезд начал свою великую работу. Я  имел
счастье занимать в это время весьма удобное место в

        СЕКЦИИ А. - ЗООЛОГИЯ И БОТАНИКА.
                    "Поросенок и Огниво". Большая зала.

     Председатель-профессор Снор.  Вице-председатели  -  профессора  Доуз  и
Уизи.
     Общий   вид   Собрания   в  этот  момент  производил  особенно  сильное
впечатление.  Солнце хлынуло через окна и озарило комнату яркими лучами, так
что  стали  явственно  видны  благородные  лица  профессоров и ученых мужей,
которые,  кто  с  лысой,  кто  с рыжей, кто с каштановой, кто с седой, кто с
черной,  кто  с  пустой  головой  представляли  собою  coup  d'oeil <Зрелище
(франц.).>,  коего  никто  из  видевших его своими глазами не забудет. Перед
каждым  из  джентльменов  -  бумага  и  чернильница;  а вокруг всей залы, на
скамьях,   уходящих   уступами  вверх  так  далеко,  как  позволяют  размеры
помещения,  -  блестящее  собрание  тех  милых  и  изящных женщин, которые и
создали  Мадфогу,  по  справедливости,  его  славу, непревзойденную ни одним
городом  в  мире.  Контраст  между  этими  очаровательными  лицами и темными
сюртуками  и  панталонами ученых джентльменов таил в себе нечто такое, что я
не перестану об этом вспоминать, пока вообще не потеряю память.
     Как  только  улеглось  небольшое  замешательство,  вызванное  крушением
помоста в большей его части, председатель  предложил  одному  из  секретарей
прочитать сообщение,  озаглавленное:  "Некоторые  замечания  о  трудолюбивых
блохах, а также соображения о необходимости учреждения начальных школ в этом
многочисленном классе общества; о направлении их трудолюбия  на  полезные  и
практические цели; и об использовании дополнительных средств, которые  будут
получены от этого, на обеспечение им безбедного и почетного существования  в
старости".
     Автор сообщил, что, заинтересовавшись уже давно моральным и  социальным
статусом этих любопытных животных, он  почувствовал  необходимость  посетить
выставку на Риджент-стрит, в Лондоне, именуемую в просторечии  "Трудолюбивые
блохи". Он увидел там много блох, занятых, правда, самыми различными делами,
но  занятых,  как  он  обязан  добавить,  таким   образом,   что   ни   один
здравомыслящий человек не может не взирать  на  это  с  горечью  и  душевным
сокрушением. Одна блоха, низведенная до положения  рабочей  скотины,  возила
миниатюрный  кабриолетик,  в  котором  находилось   совсем   уже   крохотное
изображение его светлости, герцога Веллингтона; тогда как  другая  сгибалась
под  бременем  золотой  статуэтки,  изображавшей  его  великого  противника,
Наполеона Бопапарта. Некоторые, прошедшие специальную подготовку в  качестве
клоунов и балетных танцовщиков, исполняли фигуры какого-то танца (он должен,
к сожалению, отметить, что среди них было  несколько  особ  женского  пола);
другие, в маленькой картонной коробке, тренировались в качестве пешеходов  -
это был уже  спорт  в  чистом  виде,  -  а  две  блохи  -  подумать  только!
хладнокровно предавались варварской забаве, которая называется дуэлью  и  от
которой человечество уже отшатнулось с ужасом  и  омерзением.  Он  предложил
поэтому принять незамедлительно меры к  тому,  чтобы  труд  этих  блох  стал
составной частью производительных сил нашей страны,  что  может  быть  легко
достигнуто путем учреждения для блох начальных школ и мастерских, в  которых
должна проводиться система  воспитания,  основанная  на  здоровых  принципах
благонравия и добродетели. и внедряться правила высокой  нравственности.  Он
предложил. чтобы каждая блоха, которая вздумает, ради  денег,  выступать  на
поприще  музыки,  или  танцев,  или  еще  каких-нибудь  других   театральных
развлечений любого рода, без  надлежащего  разрешения,  рассматривалась  как
бродяга и чтобы с ней поступали соответственно; в этом отношении  он  только
приравнивает блох ко всему  остальному  человечеству.  Он  предлагал  далее,
чтобы труд блох был поставлен под надзор и управление  государства,  которое
должно выделить из своих доходов особый фонд для обеспечения  престарелых  и
неработоспособных блох, их вдов  и  сирот.  В  этих  целях  он  рекомендовал
учредить щедрые  премии  за  три  лучших  проекта  богадельни;  из  этого  -
поскольку архитектура у насекомых, как известно,  достигла  весьма  высокого
уровня  развития  -  и  мы  сможем,  вероятно,  извлечь  ценные  уроки   для
усовершенствования наших  столичных  университетов,  национальных  картинных
галерей и других общественных зданий.
     Председатель пожелал узнать,  как  остроумный  джентльмен  предполагает
установить связь с блохами,  хотя  бы  на  первом  этапе,  чтобы  они  могли
полностью осознать  те  преимущества,  которые  они  неизбежно  извлекут  от
перемены образа  жизни  и  перехода  к  честному  труду.  Он  видит  в  этoм
единственное затруднение.
     Автор отметил, что это  затруднение  легко  преодолевается,  а  вернее,
здесь и вообще нет никакого затруднения. Совершенно  очевидно,  каким  путем
надо будет следовать,  если  удастся  убедить  правительство  ее  величества
принять этот  план:  надо  будет  привлечь  к  работе,  на  основе  хорошего
жалования, того джентльмена, о котором он уже упоминал  как  о  руководителе
выставки  на  Риджент-стрит  в  пору  его  посещения  этой  выставки.   Этот
джентльмен сможет сразу же  установить  связь  с  широкими  массами  блох  и
руководить  ими  при  осуществлении   того   или   иного   плана   всеобщего
перевоспитания (который будет должным образом  санкционирован  парламентом),
вплоть до  того  времени,  когда  наиболее  способные  из  блох  продвинутся
настолько  в  своем  развитии,  что  смогут  стать  наставниками  для   всех
остальных.
     Председатель и  несколько  членов  секции  высоко  оценили  только  что
прочитанный доклад и  поздравили  автора  с  весьма  остроумным  и  полезным
научным  трудом.  Было   постановлено   рекомендовать   Совету,   немедленно
рассмотреть этот проект.
     М-р Уигсби представил собранию кочан цветной капусты, несколько больший
по размерам, чем зонт коляски, который был выведен им не каким-нибудь особым
искусственным способом, а  только  путем  применения  в  качестве  удобрения
сильно карбонированной содовой воды. Он объяснил, что если выскрести из него
сердцевину, которая сама по себе составила бы новый и прекрасный питательный
продукт для бедняков, - мы получим парашют, в принципе сходный  с  парашютом
конструкции м-ра Гарнерина; держать  его  надо  будет,  конечно,  кочерыжкой
вниз. Он добавил, что охотно совершит спуск на этом  парашюте  с  высоты  не
менее трех миль с четвертью; и более  того,  уже  сделал  такое  предложение
владельцам  Воксхолла,  которые  любезнейшим  образом  пошли  навстречу  его
желаниям и назначили для этого опыта день в самом начале будущего лета; они,
однако, поставили условием, чтобы края кочана были предварительно надломлены
в трех или  четырех  местах,  дабы  обеспечить  таким  образом  безопасность
спуска.
     Председатель  поздравил  публику  с  grand  gala  <Праздничное  зрелище
(франц.).>, которое ей  предстоит  увидеть,  и  горячо  похвалил  владельцев
упомянутого  заведения  за  их  любовь  к  науке  и  заботу  о  безопасности
человеческой жизни, заметив, что и то и другое несомненно делает им честь.
     Один из членов секции пожелал  узнать,  сколько  тысяч  фонарей  усилят
иллюминацию королевского парка Воксхолл вечером после спуска на парашюте.
     М-р Уигсби ответил, что этот вопрос еще не решен окончательно;  но,  по
его сведениям, предполагается сверх обычной иллюминации зажечь еще восемь  с
половиной миллионов дополнительных ламп, фонарей и плошек.
     Член  секции,  задавший  последний  вопрос,  заявил,  что   он   вполне
удовлетворен этим сообщением.
     М-р Блэндерэм привел всю секцию в восхищение весьма интересным и ценным
докладом "О последних минутах  ученой  свиньи",  который  произвел  особенно
сильное впечатление потому, что был основан на личных  воспоминаниях  самого
любимого  из  состоявших  при  ней  служителей.  В   своем   докладе   автор
недвусмысленно утверждал, что имя этого животного  было  никак  не  Тоби,  а
Соломон, и убедительно доказывал, что оно не могло иметь родственников среди
других свиней  той  же  ученой  профессии,  как  заведомо  лживо  утверждали
некоторые злонамеренные люди, - поскольку его отец, мать, братья и сестры  в
разные сроки пали жертвой мясника. Правда,  одного  из  его  дядей  удалось,
ценой больших усилий, проследить до хлева в Сомерс-Тауне; но так как он в то
время тяжело болел корью, а  вскоре  после  этого  совсем  исчез,  есть  все
основания предполагать, что он был превращен в колбасу. Недуг ученой  свиньи
начался жестокой  простудой,  которая  обострилась  ввиду  невоздержности  в
питании из корыта, а затем перебросилась на  легкие  и  привела  в  конечном
счете к полному разрушению всего организма. Докладчик привел также  грустный
рассказ, из которого следовало,  что  животное  предчувствовало  приближение
конца.  После   того   как   оно   своими   номерами,   которые   никак   не
свидетельствовали  об  упадке  сил  и  таланта,  доставило   живую   радость
многочисленному и фешенебельному обществу, оно устремило взгляд на нынешнего
его биографа; повернувшись затем к  часам,  которые  лежали  на  полу  и  по
которым оно столько раз безошибочно сообщало публике верное  время,  оно  на
этот раз дважды спокойно обвело рылом  циферблат.  И  ровно  через  двадцать
четыре часа оно перестало существовать!
     Профессор Уизи спросил, не выражало ли оно перед  смертью  звуками  или
как-нибудь иначе своей последней воли в отношении своего маленького  личного
имущества.
     М-р Блэндерэм ответил, что, когда служитель, после представления,  взял
в руки колоду карт, оно многозначительно прохрюкало несколько  раз  и  затем
покивало головой, как делало всякий раз, когда выражало  удовлетворение.  По
этим жестам он заключил, что оно предлагает ему оставить эти карты  себе,  и
он так и поступил. Но в отношении часов оно не выразило никаких пожеланий, и
поэтому тот же служитель заложил их у ростовщика.
     Председатель пожелал узнать, встречался ли и беседовал ли  кто-либо  из
членов секции с некоей  свинолицей  дамой,  которая,  как  сообщают,  носила
черную бархатную маску и принимала пищу из золотого корыта.
     После некоторых колебаний один из членов ответил, что свинолицая дама -
его теща и что председатель, как он  надеется,  не  позволит  себе  нарушить
священную неприкосновенность тайн личной жизни.
     Председатель попросил извинения. Он полагал, что свинолицая  дама  есть
не частное, а общественное лицо. Не согласится ли, все же, досточтимый  член
секции, имея в виду общие интересы развития науки, сообщить,  имеет  ли  эта
особа какое-либо отношение к ученой свинье?
     Досточтимый  член  секции сказал все так же тихо, что, поскольку в этом
вопросе   содержится  намек,  что  ученая  свинья  могла  быть  его  сводной
сестрой, он вынужден уклониться от ответа.

        СЕКЦИЯ Б. - АНАТОМИЯ И МЕДИЦИНА.
                      "Поросенок и Огниво". Каретник.

     Председатель - д-р Турелл. Вице-председатели - профессора Мэфф и Ного.
     Д-р Кутанкумаген (из Москвы) представил секции доклад о случае  из  его
собственной практики,  который  ярко  иллюстрирует  могущество  медицины  на
примере проведенного им успешного лечения одной смертельной болезни. Он  был
приглашен к данному пациенту 1  апреля  1837  года.  Болезнь  протекала  при
симптомах, которые должны были вызвать  особую  тревогу  у  каждого  медика.
Больной был человек сложения плотного и крепкого,  походку  имел  твердую  и
упругую, щеки - пухлые и румяные, голос - громкий, аппетит  -  превосходный,
пульс хорошего наполнения и  четкий.  Он  имел  обыкновение  принимать  пищу
трижды per diem <В день (лат.).>, а выпивать за сутки не менее одной бутылки
вина и одного стакана спиртного, разбавленного водой. Он часто смеялся, итак
заливчато,  что  страшно  было  слушать.  В  результате  сильно  действующих
лекарств, строгой диеты и кровопускания  эти  симптомы  уже  через  три  дня
заметно ослабли. Строгое соблюдение того же курса лечения  в  течение  одной
только недели, при малых дозах кашки на  воде,  жидком  бульоне  и  ячменном
отваре, привело, наконец, к полному их  исчезновению.  Через  месяц  он  уже
поправился настолько, что его можно было, при помощи двух сиделок,  выносить
на улицу, и он мог дышать свежим  воздухом  в  закрытой  карете,  обложенный
мягкими подушками. В настоящее время он окреп настолько,  что  способен  уже
ходить  при  некоторой  поддержке  костылей  и  мальчика  поводыря.  Секция,
вероятно, рада будет узнать, что он теперь мало ест, мало пьет, мало спит  и
уже никогда не смеется по какому бы то ни было поводу.
     Д-р У. Р. Фи, поздравив досточтимого члена  секции  с  таким  блестящим
завершением лечебного  процесса,  пожелал  узнать,  продолжается  ли  еще  у
больного кровотечение.
     Д-р Кутанкумаген ответил утвердительно.
     Д-р У. Р. Фи. Было ли, по вашим наблюдениям,  кровотечение  обильным  в
течение всей болезни?
     Д-р Кутанкумаген. О боже, конечно; очень обильным.
     Д-р Нишоутс  высказал  предположение,  что,  если  бы  больной  не  был
подвергнут кровопусканию сразу же и с  такой  твердостью,  столь  блестящего
излечения не удалось бы добиться.
     Д-р Кутанкумаген согласился, что, конечно, не удалось бы.
     М-р Найт Белл (Королевское  Хирургическое  общество)  продемонстрировал
восковую модель внутренностей джентльмена,  который  в  раннем  возрасте  по
рассеянности проглотил дверной ключ. Любопытно, что один из медиков, которые
присутствовали на вскрытии, человек, известный своей  распущенностью,  нашел
возможность исчезнуть  незамеченным  из  комнаты  с  той  частью  желудочной
оболочки, на которой остался отчетливый отпечаток  формы  ключа,  с  каковым
отпечатком он и поспешил к слесарю, человеку тоже сомнительного поведения, и
этот последний изготовил ключ по  предъявленному  ему  образцу.  При  помощи
этого ключа медик проник в дом покойного джентльмена и совершил там  крупную
кражу со взломом, за что и был впоследствии судим и казнен.
     Председатель пожелал узнать, что сталось за  столько  лет  с  настоящим
ключом. М-р Найт Белл ответил, что тот джентльмен был всегда очень привержен
к пуншу, и кислота, как полагают, постепенно растворила ключ.
     Д-р Нишоутс и некоторые другие члены секции высказали мнение, что  ключ
должен был сильно холодить и отяжелять желудок покойного джентльмена.
     Д-р Найт Белл сказал, что так оно, вероятно,  и  было  вначале.  Стоит,
пожалуй, отметить, продолжал он, что в течение  нескольких  лет  джентльмена
мучили кошмары, под воздействием которых он  всегда  воображал  себя  дверью
винного погреба.
     Профессор Мэфф привел весьма необычное  и  убедительное  доказательство
поразительной эффективности системы бесконечно малых доз. Эта  система,  как
должно быть хорошо известно членам  секции,  основана  на  теории,  согласно
которой самое  ничтожное  количество  любого  лекарства,  введенное  должным
образом в человеческий организм, дает в точности такой же результат,  как  и
самая большая доза, введенная обычным способом. Так,  одна  сороковая  грана
каломеля равноценна, как полагают, пятиграновой пилюле каломеля, и то же,  в
соответствующей пропорции, относится ко всем другим лекарствам. Он  проверил
это, поставив весьма оригинальный опыт на трактирщике, которого  привезли  в
больницу с  разбитой  головой  и  который  был  излечен  на  основе  системы
бесконечно малых доз в невероятно  короткий  -  трехмесячный  -  срок.  Этот
человек был горький пьяница. Он (профессор Мэфф), развел три  капли  рома  в
ведре воды и велел больному выпить все без остатка. Каков же был  результат?
Прежде чем он выпил одну кварту, он был уже мертвецки  пьян;  а  при  помощи
того, что оставалось после этого в ведре, еще пять человек были приведены  в
состояние полного опьянения.
     Председатель пожелал  узнать,  не  могла  ли  излечить  этого  человека
бесконечно малая доза содовой воды? Профессор  Мэфф  ответил,  что  двадцать
пятая часть чайной ложки, введенная должным образом в каждого из  пациентов,
протрезвила бы такового немедленно. Председатель  отметил,  что  это  весьма
важное  открытие,  и  выразил  надежду,  что  лорд-мэр  и  совет  олдерменов
немедленно выскажутся в пользу его применения.
     Один из членов секции  просил  сообщить,  нельзя  ли  вводить,  скажем,
двадцатую часть грана хлеба и сыра во взрослых бедняков и сороковую часть  в
их детей, с тем же удовлетворительным результатом, какой дают отпускаемые им
ныне порции.
     Профессор Мэфф ручался своей репутацией ученого, что такого  количества
пищи вполне достаточно для поддержания жизни в человеке - в работных  домах;
при добавлении же одной пятнадцатой грана пудинга дважды в неделю  это  было
бы уже усиленное питание.
     Профессор  Ного  предложил  вниманию  секции  весьма  необычный  случай
животного магнетизма.  Некий  сторож,  на  которого  экспериментатор  только
посмотрел  с  противоположной  стороны  широкой  улицы,  сейчас  же  впал  в
состояние сонливости и оцепенения. Когда за ним последовали в  его  будку  и
слегка потерли ему ладони, он погрузился в здоровый сон, в котором  пребывал
без перерыва десять часов.

        СЕКЦИЯ В. - СТАТИСТИКА.
                      "Настоящий Поросенок". Сеновал.

     Председатель  -  м-р Вудонсконс. Вице-председатели - м-р Ледбрэйн и м-р
Тимберед.
     М-р Слэг доложил секции результаты некоторых своих  сложных  и  трудных
вычислений относительно состояния детского  образования  среди  торгового  и
служилого населения Лондона. Он установил, что в радиусе трех миль от "Слона
и Замка" наиболее распространены среди детей следующие  книги  (с  указанием
количества экземпляров):

     Джек - победитель великанов         7 943
     то же и Бобовый стебель             8 621
     то же и Одиннадцать братьев         2 845
     то же и Джилл                       1 998
                             --------------------------
                             Всего      21 407

     Он установил, что соотношение  Робинзонов  Крузо  к  Филиппам  Кворлзам
равно четырем с половиной к одному; преобладание Валентинов  и  Орсонов  над
Бабушками-два-башмачка выражается в пропорции три с  восьмой  для  первых  к
половине для вторых;  Семь  поборников  и  Саймоны-простаки  дают  такое  же
соотношение. Всюду царит удручающее  невежество.  Один  ребенок,  когда  его
спросили, предпочитает ли он быть Святым  Георгиев  Победоносцом  Английским
или почтенным торговцем сальными свечами,  сейчас  же  ответил:  "Бедоносцем
английским". Другой, восьмилетний мальчик, как оказалось,  глубоко  верил  в
существование драконов и прямо  заявил,  что  он  намерен,  когда  вырастет,
броситься с мечом в руках на освобождение плененных  принцесс  и  сокрушение
всех великанов до последнего. Ни  один  ребенок  из  опрошенных  никогда  не
слышал о Мунго Парке*, - некоторые спрашивали, не родственник ли он  черному
человеку,  метельщику  улиц;  а  другие  -  не  имеет  ли  он  отношения   к
Риджент-парку. У них не было ни малейшего представления  об  элементарнейших
основах математики, и они  считали  Синдбада-Морехода  самым  предприимчивым
путешественником, какого когда-либо видел свет.
     Один из  членов  секции,  строго  осудив  все  названные  произведения,
высказал мнение, что Джека и Джилл можно было бы, пожалуй, изъять из  общего
списка вредных книг, поскольку  герой  и  героиня  в  самом  начале  повести
изображаются поднимающимися на горку, чтобы принести воды ведерко, что  есть
занятие нелегкое и полезное, - если,  например,  предположить,  что  в  этой
семье шла в тот день стирка белья.
     М-р Слэг высказал, однако, опасение, что моральный эффект этого отрывка
сводится на нет другим в  последующей  части  поэмы,  там,  где  есть  очень
прозрачный намек на то, как наказала героиню ее мать

                    За то, что над Джеком смеялась... -

к тому же и все произведение в целом имеет тот общий порок, что оно сплошь -
вымысел.
     Председатель похвалил досточтимого  члена  секции  за  то  превосходное
разграничение понятий, которое он только что наметил. Некоторые другие члены
также остановились на том, что в высшей степени важно, а теперь уже и просто
необходимо питать детские умы только фактами и цифрами;  ведь  именно  такой
метод воспитания, - как эффектно отметил Председатель, - позволил им (членам
секции) стать такими, как они есть.
     М-р Слэг привел затем кое-какие любопытные подсчеты относительно  тачек
с мясом для лондонских собак. Он установил, что общее число ручных тележек и
тачек, на которых развозят провизию для кошек и собак столицы,  равно  одной
тысяче семистам сорока трем. Среднее число деревянных  спиц  для  скрепления
кусков туши, которые доставляются ежедневно вместе с мясом  каждой  тележкой
или тачкой, составляет тридцать  шесть.  Помножив  число  пропадающих  таким
образом спиц на число тачек, получаем шестьдесят две  тысячи  семьсот  сорок
восемь спиц в день. Если отбросить для ровного  счета  из  этих  шестидесяти
двух тысяч семисот сорока восьми две тысячи семьсот сорок восемь и  принять,
что столько спиц пожираются наиболее алчными из животных вместе с мясом, все
же получается, что шестьдесят тысяч спиц ежедневно, или - чудовищная цифра -
двадцать один миллион девятьсот тысяч спиц ежегодно, пропадают без пользы  в
конурах и помойках Лондона; а если собрать и сложить их в склады,  мы  имели
бы через десять лет такую массу дерева, которой  более  чем  достало  бы  на
постройку первоклассного военного корабля для флота ее  величества,  каковой
корабль, под названием "Королевская спица", стал бы грозой для  всех  врагов
нашего острова.
     М-р К. Ледбрэйн прочитал весьма замечательное  сообщение,  из  которого
явствовало, что общее число ног,  принадлежащих  рабочему  населению  одного
большого города в Йоркшире, составляет, в круглых цифрах, сорок тысяч, тогда
как общее число ножек стульев и табуретов в их домах равно  только  тридцати
тысячам, так что, если даже положить, с самой щедрой накидкой, в среднем  по
три ножки на каждый стул или табурет, получается всего десять тысяч сидений.
Из этих вычислений, - не принимая в расчет  деревянных  и  пробковых  ног  и
допуская по две ноги на  каждого  человека,  -  следует,  что  десять  тысяч
человек (половина всего населения)  лишены  возможности  вообще  дать  покой
своим ногам или проводят весь свой досуг, сидя на ящиках.

        СЕКЦИЯ Г. - МЕХАНИКА.
                      "Настоящий Поросенок". Каретник.

     Председатель - м-р Картер. Вице-председатели - м-р Трэк и м-р Уэгхорн.
     Профессор  Куирспек  продемонстрировал   изящную   модель   портативной
железной дороги, которая  вместе  с  аккуратным  зеленым  футляром  свободно
умещается в жилетном кармане. Привязав этот изящный прибор к сапогам, каждый
банковский  или  конторский  служащий  может  перенестись  от  места  своего
жительства к месту своей работы, легко развивая скорость до шестидесяти пяти
миль в час, что для джентльменов, ведущих сидячий образ жизни,  представляет
неисчислимые преимущества.
     Председатель пожелал  узнать,  необходимо  ли,  чтобы  поверхность,  по
которой проносится данный джентльмен, была ровной.
     Профессор Куирспек объяснил, что джентльмены, служащие  в  Сити,  будут
передвигаться гуськом, прикованные друг к другу, во избежание столкновений и
других неприятностей. Такие  "поезда"  будут  отправляться  каждое  утро,  к
примеру, в восемь,  девять  и  десять  часов  от  Кемден-Тауна.  Излингтона,
Кемберуэла, Хэкни  и  разных  других  мест,  где  большей  частью  проживают
джентльмены Сити. Требуется  ровная  поверхность,  но  он  предусмотрел  это
затруднение и предлагает,  чтобы  наилучший  в  каждом  случае  маршрут  был
проложен по сточным трубам, которые пролегают под  улицами  столицы;  будучи
хорошо освещены рожками, отведенными от газовых  труб,  которые  расположены
непосредственно над сточными, они образовали бы приятный и удобный  туннель,
особенно  в  зимнюю  пору,  когда   можно   было   бы   покончить   с   ныне
распространенной, но обременительной модой -  носить  зонтики.  В  ответ  на
другой вопрос д-р Куирспек признал, что он еще не нашел замены этим туннелям
в той их функции,  которую  они  выполняют  в  настоящее  время,  однако  он
надеется, что никому не будет позволено сорвать такое великое начинание  при
помощи тех или иных надуманных возражений.
     М-р Джобба представил прибор оригинальной конструкции  для  быстрейшего
повышения курса акций железнодорожных компаний. Прибор имеет форму  изящного
позолоченного барометра, прямо-таки ослепительного на вид; действует он  при
помощи веревочек, вроде тех, которыми орудует фокусник в пантомиме; в данном
случае за эти веревочки дергают директоры той компании, которой  принадлежит
прибор. Ртуть помещена так остроумно, что, когда директоры  держат  акции  в
своих  карманах,  на  стекле  появляются  цифры,  обозначающие  очень  малые
издержки и очень большие доходы; но как только директоры сбывают эти бумаги,
сумма необходимых издержек внезапно возрастает до огромных  размеров,  тогда
как сумма верных прибылей понижается в той же пропорции. М-р Джобба сообщил,
что за последние несколько месяцев на его прибор был большой спрос, и он  не
знает случая, когда бы этот прибор соврал.
     Один из членов секции высказал  мнение,  что  прибор  сделан  в  высшей
степени аккуратно и красиво. Он поинтересовался, однако, не подвержен ли  он
тем или иным расстройствам? М-р Джобба  сказал,  что  весь  прибор  в  целом
может, конечно, быть взорван, но больше  ничего  дурного  про  него  сказать
нельзя.
     Профессор   Ного   прибыл   сюда   из   анатомической   секции,   чтобы
продемонстрировать модель безопасной пожарной лестницы, которая  может  быть
установлена в любое время, менее чем в полчаса, и при  помощи  которой  даже
самый юный или самый немощный человек (если только  он  устоит  в  борьбе  с
огнем до момента пуска этого прибора) может быть спасен, при условии, что он
удачно пробалансирует  несколько  минут  на  подоконнике  спальни  и  сможет
попасть на эту лестницу, не свалившись на мостовую.  Профессор  указал,  что
общее количество мальчиков, которые были спасены в дневное время при. помощи
этой машины, из домов, не охваченных пожаром, почти  невероятно.  Уже  много
месяцев в Лондоне не было такого пожара, куда лестница не была бы доставлена
на другой же день и не  вступила  бы  немедленно  в  действие  при  огромном
стечении народа.
     Председатель спросил, не возникает ли некоторое затруднение, когда надо
решить,  где  верх  и  где  низ  этого  прибора,  в  случаях,  не   терпящих
отлагательства.
     Профессор Ного пояснил, что, конечно, нельзя  требовать,  чтобы  прибор
действовал так же хорошо тогда, когда  есть  пожар,  как  тогда,  когда  нет
пожара; но в первом случае, по его мнению, он будет в равной  мере  полезен,
независимо от того, будет ли верх его наверху или внизу.
     На этом наш корреспондент заканчивает свой в высшей степени талантливый
и правдивый отчет, который навсегда прославит его за его научные достижения,
а нас за нашу смелую предприимчивость. Нет нужды давать здесь  общую  оценку
тех проблем, которые подверглись обсуждению; самих методов их  рассмотрения;
тех великих истин, которые они перед нами  раскрыли.  Они  теперь  достояние
всего мира, и мы предоставляем всем читать, оценивать и извлекать пользу.
     Подвергся обсуждению и вопрос о  месте,  где  будет  происходить  съезд
Ассоциации  в  следующем  году;  в  итоге  было  принято  решение,   которое
учитывает,  после  надлежащей  проверки,  качество  вин  в  данном   городе,
разнообразие товаров  на  его  рынках,  гостеприимство  жителей  и  удобства
гостиниц. Мы надеемся, что  наш  корреспондент  будет  присутствовать  и  на
следующем съезде,  а  мы  снова  будем  иметь  возможность  представить  его
сообщения; всему миру. А пока, уступая пожеланиям многочисленных  читателей,
мы согласились пустить этот номер "Смеси" как в розничную, так и  в  оптовую
продажу без какой-либо накидки на обычную цену.
     Остается  только  добавить,  что  комитеты  распущены,  что  в  Мадфоге
наступило полное успокоение, что профессора и члены Ассоциации после  балов,
soirees <Приемов (франц.).>,  и  ужинов,  и  горячих  взаимных  поздравлений
разъехались по домам до следующего года - и вслед  им  полетели  наши  самые
добрые пожелания.

                                                             Подписано: Боз.


                        Полный отчет о втором съезде
                         мадфогской ассоциации для
                     усовершенствования всего-на-свете

                            перевод Л. Борового

     В октябре минувшего года мы снискали себе бессмертную  славу  тем,  что
увековечили, ценой огромных затрат  и  таких  усилий,  каких  еще  не  знала
история   периодической   печати,   труды    Мадфогской    Ассоциации    для
Усовершенствования Всего-на-свете, которая провела в том месяце свой  первый
полугодичный съезд, на удивление и радость всей Империи. В  конце  этого  из
ряда вон выходящего и весьма замечательного Отчета мы объявили,  что,  когда
состоится Второй съезд этого  Общества,  мы  будем  снова  на  посту,  снова
приложим гигантские и вдохновенные усилия и снова заставим весь мир говорить
о точности, достоверности, неизмеримой ценности  и  глубокой  значительности
нашего Отчета. Верные нашему обещанию, мы направили пароходом в Олдкасл (где
20-го      с.   м.   состоялся   Второй   съезд   Общества)   того   же
сверхъестественно-одаренного джентльмена, который  создал  первый  Отчет  и,
будучи наделен от природы выдающимися талантами,  а  к  тому  же  располагая
группой помощников, которые едва ли ему уступают  в  чем-либо,  прислал  нам
серию писем, по точности описаний, по силе языка, по страстности  мысли,  по
выразительности стиля и значительности содержания не имеющих себе  равных  в
эпистолярной литературе всех времен и  стран.  Мы  приводим  корреспонденции
этого джентльмена полностью и в том порядке, в каком они  прибывали  в  нашу
редакцию.

                                            Кают-компании парохода, четверг,
                                                     половина девятою вечера

     Когда  я  уезжал  сегодня  вечером  с  Нью-Берлингтон-стрит  в  наемном
кабриолете номер четыре тысячи двести восемьдесят  пять,  я  был  во  власти
ощущений столь  же  непривычных,  сколь  и  удручающих.  Значительность  той
миссии, которую я. на себя взял; сознание, что я покидаю Лондон и,  что  еще
более,  странно,  еду  куда-то  в  другое  место;  чувство   одиночества   и
непрерывная тряска привели мои мысли в полное расстройство и даже  заставили
меня забыть на какое-то время о моей дорожной сумке и  шляпной  картонке.  Я
буду вечно благодарен кучеру блэкуоллского омнибуса, который, въехав  дышлом
в  дверцу  моего  кабриолета,  разогнал  обступившие  меня  смутные   и   не
поддающиеся описанию видения. Но так  уж  созданы  мы,  люди,  несовершенное
творение природы!
     Счастлив отметить, что я  первый  ступил  на  борт  парохода  и,  таким
образом, буду иметь возможность давать вам отчет о всем случившемся по  мере
того, как оно будет передо мной  совершаться.  Густой  дым  валит  из  трубы
парохода, как и из уст членов команды; а капитан, как мне  сообщают,  сильно
пьян и лежит в своем маленьком  домике  на  палубе,  несколько  напоминающем
будку на заставе. Из слов окружающих я заключаю, что  он  приказал  развести
пары.
     Вы легко догадаетесь, с каким чувством я  узнал  только  что,  что  моя
койка в  той  же  каюте,  где  находятся  и  койки,  заказанные  профессором
Вуденсконсом, м-ром  Слэгом  и  профессором  Граймом.  Профессор  Вуденсконс
занимает койку надо мной, а м-р Слэг и профессор Грайм две  койки  напротив.
Их багаж уже прибыл. На постели м-ра Слэга лежит какая-то  длинная  жестяная
труба, около трех дюймов в диаметре, аккуратно закрытая с обоих концов.  Что
в ней может быть? Конечно, какой-нибудь мощный прибор новой конструкции.

                                                       Десять минут десятого

     Никто еще не прибыл, и  ничто  новое  еще  не  встретилось  мне,  кроме
нескольких говяжьих и бараньих туш,  из  чего  я  заключаю,  что  на  завтра
готовится славный простой обед. Снизу  доносится  какой-то  странный  запах,
который по началу меня немного обеспокоил; но поскольку стюард говорит,  что
там всегда такой запах и он никогда не проходит,  я  уже  опять  спокоен.  Я
узнал от него же, что различные секции будут размещены в гостиницах  "Черный
слуга и Колики" и "Мозоль и Выдержка". Если это сообщение верно (а я не имею
оснований в том сомневаться), ваши читатели  сделают  из  этого  те  выводы,
какие им подскажут их различные взгляды и убеждения.
     Я записываю  здесь  эти  наблюдения  по  мере  того,  как  они  у  меня
возникают, или по мере того, как я узнаю те или иные факты - для того, чтобы
мои первые впечатления не потеряли ничего от своей  изначальной  живости.  Я
буду отправлять их вам небольшими пакетами, как только будет  представляться
к тому возможность.

                                                           Половина десятого

     На  пристани  обозначился  какой-то  темный  предмет.  Думаю,  что  это
пассажирская карета.

                                                         Без четверти десять

     Нет, ошибся.

                                                      Половина одиннадцатого

     Каждую минуту вливаются новые пассажиры. Четыре переполненных  омнибуса
только что  прибыли  на  пристань,  все  в  движении.  Очень  шумно;  суета,
толкотня. В каютах накрывают на стол, и стюард  расставляет  на  столах,  по
самой середине, на равном расстоянии  одну  от  другой,  голубые  тарелки  с
ломтями сыра. Много таких ломтей он роняет на пол, но уже, видимо,  привыкши
к этому, очень ловко поднимает их с пола и, вытерев рукавом, бросает обратно
в тарелку. Это  молодой  человек  чрезвычайно  приятной  наружности,  то  ли
грязный, то ли мулат, но думаю, что - первое.
     Один довольно примечательный  старый  джентльмен,  который  приехал  на
пристань в омнибусе,  только  что  разругался  с  носильщиками,  и  вот  он,
шатаясь, идет к судну с большим чемоданом в руках. Верю и  надеюсь,  что  он
дойдет благополучно, но  сходни,  по  которым  он  должен  пройти,  узкие  и
скользкие. Что это, всплеск? Боже милостивый!
     Я только что вернулся с палубы. Чемодан стоит у самого края пристани, а
старого джентльмена нигде не видно. Сторож не может сказать с  уверенностью,
свалился он в воду или нет, но обещает, что завтра же, первым делом,  поищет
его багром. Да увенчаются успехом его гуманные усилия!
     Только что прибыл профессор  Ного  в  ночном  колпаке  под  шляпой.  Он
заказал стакан грога с сухим бисквитом и таз, а затем сразу лег  в  постель.
Что бы это могло значить?
     Три остальных ученых джентльмена, о которых я  упоминал  выше,  уже  на
борту,  и  уже  все  опробовали  свои  койки,  за   исключением   профессора
Вуденсконса, - ему досталась одна из верхних,  и  он  никак  не  может  туда
взобраться. А м-р Слэг, который лежит на другой  верхней,  не  может  оттуда
слезть, и слуга подаст ему ужин туда, наверх.  Я  имел  честь  представиться
этим джентльменам, и мы дружески  уговорились,  в  каком  порядке  мы  будем
ложиться спать; об этом необходимо было условиться, потому что, хотя каюта и
очень комфортабельна, на полу ее может поместиться одновременно только  один
джентльмен, да и то он должен снимать сапоги в коридоре.
     Как я и предвидел, ломти сыра предназначались для ужина пассажиров, и в
настоящее время они  в  процессе  поглощения.  Ваши  читатели  с  удивлением
узнают, что профессор Вуденсконс уже восемь лет воздерживается от сыра, хотя
масло принимает в значительных количествах. Профессор  Грайм,  поскольку  он
потерял несколько зубов, не может, как я наблюдаю, есть  корочки  без  того,
чтобы не размочить их предварительно в портере из своей собственной бутылки.
Как интересны все эти личные особенности каждого из них!

                                                        Половина двенадцатою

     Профессора  Вуденсконс  и  Грайм,  с  добродушием,  которое  нас   всех
восхищает, решили разыграть бутылку подогретого портвейна. Возник  небольшой
спор о том, будет ли платить тот, кто выиграет при первом же броске  монеты,
или тот, кто будет иметь лучший результат по трем броскам.  В  конце  концов
был принят этот последний вариант. Мне очень хотелось бы, чтобы выиграли оба
джентльмена; но так как это невозможно, признаюсь, что я  лично  (говорю  от
своего имени и нисколько не связываю этим выражением моих личных  чувств  ни
вас, ни ваших  читателей)  мечтаю  о  победе  профессора  Вуденсконса.  Я  и
поставил на этого джентльмена в размере восемнадцати пенсов.

                                               Без двадцати минут двенадцать

     Профессор Грайм по нечаянности выбросил свою  полкрону  через  одно  из
окон каюты, и было решено, что вместо него будет метать стюард. Мазать можно
на каждого и в любом размере, но желающих мазать не оказалось.
     Только что профессор Вуденсконс загадал на "решку". Но так  как  монета
засела в пазах между бимсами каюты, придется долго ждать,  пока  она  оттуда
свалится.  Значительность  и  напряжение  этой  минуты  вам   невозможно   и
вообразить.

                                                            Двенадцать часов

     Подогретый портвейн дымится на столе передо мной, а  выиграл  профессор
Грайм. В таком розыгрыше все дело случая, но не  могу  не  высказать  своего
мнения, что по всем основаниям, как общественного, так и частного характера,
по своему интеллектуальному богатству и научным достижениям должен был выйти
победителем профессор Вуденсконс.  Ликование  профессора  Грайма  по  такому
поводу, боюсь, несовместимо с истинным величием.

                                                           Четверть первого.

     Профессор  Грайм  продолжает  ликовать  и  в   неумеренных   выражениях
бахвалиться своей победой; он утверждает, что всегда выигрывает, что он знал
заранее, что будет "орел", и делает много других замечаний  подобного  рода.
Неужели  этот  джентльмен  в  такой  мере   утратил   чувство   приличия   и
соразмерности, что не видит и  не  сознает,  насколько  выше  его  профессор
Вуденсконс? Уж не потерял ли профессор Грайм рассудок? Или он  хочет,  чтобы
ему откровенно напомнили о его подлинном положении в  обществе  и  подлинной
ценности его достижений и способностей? Профессору Грайму очень бы следовало
подумать об этом.

                                                                    Час ночи

     Пишу  в  постели.  Маленькая  каюта  слабо  освещена  мигающей  лампой,
подвешенной к потолку; профессор Грайм лежит  на  противоположной  койке  на
спине, с широко открытым  ртом.  Есть  неописуемая  торжественность  в  этой
картине. Плеск воды, тяжелые шаги  матросов  над  головой,  чьи-то  сердитые
голоса на реке, лай собак на берегу, храп  пассажиров  и  непрерывный  скрип
всех деревянных частей парохода - только эти  звуки  улавливает  ухо.  А  за
этими исключениями, всюду глубокая тишина.
     Мое  любопытство  сильно  возбуждено.  М-р  Слэг,  который  лежит   над
профессором Граймом, только что осторожно отдернул занавески у  своей  койки
и, тревожно оглядевшись, -  как  бы  для  того,  чтобы  убедиться,  что  его
спутники спят, - взял уже упоминавшуюся мной жестяную трубу и  теперь  очень
внимательно  ее  рассматривает.  Какое  редкостное  механическое  устройство
заключено в этом таинственном футляре? Это, конечно, для всех нас  пока  еще
полная загадка.

                                                            Четверть второго

     Поведение м-ра Слэга  становится  все  более  загадочным.  Он  отвинтил
верхнюю крышку трубы и сейчас снова оглядывает своих спутников, очевидно для
того, чтобы убедиться, что никто за ним не следит. По всему  видно,  что  он
готовится поставить какой-то важный опыт. Молю небо, чтобы  не  опасный;  но
науку надо двигать вперед, и я готов даже к самому худшему.

                                                            Через пять минут

     Он достал большие ножницы и вытащил из трубы свиток какого-то вещества,
по внешнему виду не лишенного сходства с пергаментом. Вот-вот начнется опыт.
Я  должен  до  крайности  напрягать  зрение,  чтобы  не  упустить  ни  одной
подробности.

                                                            Без двадцати два

     Я смог, наконец, убедиться, что жестяная труба содержит несколько ярдов
широко известного пластыря, рекомендуемого - как я установил, разглядев  при
помощи моего лорнета наклейку, - в качестве предохранительного  средства  от
морской болезни. М-р Слэг разрезал пластырь  на  маленькие  куски  и  сейчас
облепляет ими себя со всех сторон.

                                                                    Три часа

     Ровно четверть часа тому назад мы  снялись  с  якоря,  и  машины  вдруг
заработали с таким страшным шумом, что профессор Вуденсконс (он поднялся  на
свою койку при помощи особого сооружения из чемоданов, воздвигнутого  им  по
строго-геометрическим принципам) рухнул со своей  полки  головой  вперед,  а
затем, решив, что мы тонем, вскочил на  ноги  и  с  той  скоростью,  которую
рождает только неодолимый страх, побежал в женскую каюту,  громко  взывая  о
помощи. То, что там произошло,  не  поддается,  как  мне  говорят,  никакому
описанию. На судне в это время покоилось на  своих  койках  сто  сорок  семь
женщин.
     М-р  Слэг  отметил,   как   еще   одно   доказательство   замечательной
хитроумности паровой машины в ее применении к  навигации,  что  в  какой  бы
части  судна  ни  находилась  койка  пассажира,  все  механизмы   непременно
оказываются в точности у него под подушкой. Он намерен представить это  свое
изящное, хотя и скромное открытие Ассоциации.

                                                         Половина четвертого

     Мы сейчас в штиле, хочу сказать - настолько в  штиле,  насколько  может
быть в штиле пароход, так как, по ученым наблюдениям профессора  Вуденсконса
(он  только  что  проснулся),   другая   хитроумная   особенность   парохода
заключается в том, что он всегда возит с собой маленький шторм. Вы  вряд  ли
можете  себе  представить,  какой  несносной  становится  иногда  судорожная
пульсация судна. Заснуть теперь положительно трудная задача.


                                              Пятница, шесть часов пополудни

     Должен,  к  сожалению,  сообщить,  что  пластырь  м-ра  Слэга  оказался
недействительным. Этот джентльмен жестоко страдает, но тем не менее  налепил
на себя еще несколько дополнительных кусков пластыря.  Как  трогательна  эта
преданность  задачам  науки  и  общего  развития  наших  знаний  при   самых
критических обстоятельствах!
     Сегодня утром мы были в прекрасном расположении духа, и завтрак  прошел
на редкость весело. До полудня не было никаких неприятностей, за исключением
того, что коричневый шелковый зонтик д-ра Фокси и его белая шляпа  оказались
втянутыми в машину, когда он  объяснял  группе  женщин  устройство  парового
котла. Подавать ко второму завтраку мясной суп, пожалуй, не стоило. Сразу же
после завтрака мы потеряли из виду очень многих пассажиров.

                                                           Половина седьмого

     Я снова в постели. Мне еще никогда не доводилось  видеть  ничего  более
душераздирающего, чем страдания м-ра Слэга.

                                                                  Семь часов

     Только что пришел посыльный  за  чистым  носовым  платком  из  чемодана
профессора Вуденсконса,  поскольку  этот  несчастный  джентльмен  совершенно
неспособен уйти с палубы и все время умоляет выбросить его за борт. От этого
же посыльного я узнал, что профессор Ного,  хоть  и  находится  в  состоянии
полного изнеможения, из последних сил продолжает поглощать сухие бисквиты  и
грог, в надежде, что это еще сможет его возвратить к жизни. Вот победа  духа
над материей!
     Профессор Грайм лежит в постели и, судя по всему, чувствует себя вполне
хорошо; но он упорно питается, и смотреть на него  неприятно.  Есть  у  него
хоть капля сочувствия к страданиям ближних? Если есть. то по  какому  такому
принципу он может теперь заказывать бараньи котлеты и притом еще смеяться?.

                                                    "Черный слуга и Колики",
                                                 Олдкасл, пятница, в полдень

     Вы будете рады услышать, что я в конце концов благополучно сюда прибыл.
Город переполнен сверх всякой меры, и все частные дома  и  гостиницы  заняты
savants  <Учеными   (франц.).>   обоего   пола.   Небывалое   сосредоточение
интеллектуальной  мощи,  какое  можно  увидеть  на   любой   улице,   просто
ошеломляет.
     Несмотря  на  великое  стечение  народа,  мне,  по   счастью,   удалось
устроиться весьма удобно и на весьма приемлемых условиях: я получил диван  в
коридоре первого этажа за одну гинею в ночь, что  включает  для  меня  право
столоваться в буфете, с тем, однако, чтобы я во все остальное время гулял по
улицам,  освобождая  тем  самым  место  для  других  джентльменов,   которые
находятся в таком же положении. Я побывал во всех тех  помещениях  гостиниц,
где будут работать различные секции, здесь и в "Мозоли и  Выдержке",  и  был
совершенно восхищен их благоустройством. Что может сравниться в  свежести  с
опилками, которыми посыпаны здесь полы! Скамьи сколочены из нетесаных досок,
и общий вид, как вы легко себе представляете, чрезвычайно привлекателен.

                                                           Половина десятого

     Гости съезжаются в совершенно ошеломляющем темпе и  количестве.  Десять
минут назад к дверям  подъехала  почтовая  карета,  переполненная  внутри  и
снаружи и доставившая таких выдающихся лиц, как м-р Мадлбрэйнс,  м-р  Дроли,
профессор Мэфф, м-р Кс. Мисти, м-р Кс. Кс. Мисти, м-р  Пэрблайнд,  профессор
Рэмман, досточтимый и преподобный м-р Лонг Ирс,  профессор  Джон  Кеч,  сэр)
Уильям  Джолтеред,  д-р  Баффер,  м-р  Смит  (из  Лондона),  м-р  Браун  (из
Эдинбурга), сэр Хукхем Снайви и  профессор  Пампкинскалл.  Последние  десять
джентльменов в дороге насквозь промокли и вид имели чрезвычайно вдумчивый.

                                             Воскресенье, два часа пополудни

     Досточтимый и преподобный м-р Лонг Ирс, в  сопровождении  сэра  Уильяма
Джолтереда, предпринял сегодня утром прогулку пешком и на лошадях. Первый из
этих подвигов они совершили в  обыкновенных  сапогах,  а  второй  в  наемном
экипаже. Это, естественно, вызвало много споров.
     Я только что узнал, что в "Мозоли и Выдержке" состоялось свидание между
Саустером, энергичным и  рассудительным  надзирателем  здешнего  прихода,  и
профессором Пампкинскаллом, который, как ваши читатели, без сомнения, знают,
является одним из влиятельных членов Совета.  Воздержусь  от  изложения  тех
слухов, которые породило это совершенно необычайное событие,  до  того,  как
увижусь с Саустером и постараюсь узнать всю правду от него самого.

                                                           Половина седьмого

     Вскоре после того как было написано вышеизложенное,  я  нанял  тележку,
запряженную  осликом,  и  отправился  быстрым  аллюром  по   направлению   к
резиденции Саустера; миновал  живописную  местность  с  красными  кирпичными
домами по  обе  стороны  и  сделал  остановку  на  рыночной  площади,  чтобы
осмотреть то место, где у м-ра Куокли вчера слетела шляпа.  Мостовая  здесь,
правда, неровная, но все же у вас не создается впечатления, что здесь  могло
недавно произойти такого рода событие. Из этого пункта я отправился -  минуя
газовый и салотопенный заводы - к тому переулку,  который  мне  указали  как
местожительство приходского  надзирателя;  не  успел  я  проехать  по  этому
переулку десяти ярдов, как  мне  посчастливилось  увидеть  самого  Саустера,
идущего мне навстречу.
     Саустер  тучный  мужчина;  то  особое  образование  на  лице,   которое
именуется в просторечии двойным подбородком, получило у  него  такое  мощное
развитие, какого я, сколько помню, еще никогда не видел. У него также  очень
красный нос, -  он  объясняет  это  привычкой  рано  вставать,  -  настолько
красный, что если бы не такое объяснение, я был  бы  вынужден  предположить,
что временами он бывает не вполне трезв. Он сообщил мне, что не считает себя
вправе  изложить  все  то,   что   произошло   между   ним   и   профессором
Пампкинскаллом,  но  может  сказать,  что  это  было  связано  с   вопросами
полицейского порядка, и добавил многозначительно: "Ну и времечко настало!"
     Вы легко поймете, что эти слова вызвали  у  меня  некоторое  удивление,
отчасти смешанное даже с тревогой, и что я, не теряя времени,  отправился  к
профессору Пампкинскаллу и изложил ему цель своего визита. После  нескольких
минут раздумья профессор, который, нужно сказать,  держал  себя  чрезвычайно
вежливо, открыто признался (я выделяю это место  курсивом),  что  он  просил
Саустера присутствовать в понедельник утром в  "Мозоли  и  Выдержке",  чтобы
отгонять мальчишек, и что  он,  кроме  того,  распорядился,  чтобы  помощник
надзирателя в тех же целях находился в "Черном слуге и Коликах".
     Я предоставляю на ваше суждение и на рассмотрение ваших читателей  этот
неконституционный образ действий. Что до меня, то я  еще  не  слыхал,  чтобы
приходский надзиратель - за пределами церкви, кладбища или работного дома  и
без специального на то приказа церковных старост и попечителей,  действующих
в качестве  приходского  совета  в  полном  составе  и  применяющих  законы,
установленные в отношении людей, обращающихся  к  приходу  за  помощью,  или
других правонарушителей, - имел также  какие-нибудь  законные  полномочия  в
отношении подрастающего поколения нашей  страны.  Я  еще  не  слыхал,  чтобы
приходский надзиратель мог быть призван гражданским  лицом  к  осуществлению
мер подавления и деспотизма в отношении юношей Британии. Я  еще  не  слыхал,
чтобы уполномоченные по осуществлению закона о бедных разрешали  приходскому
надзирателю сбивать каблуки и  подметки  только  для  того,  чтобы  нарушать
законные права людей, которые не изобличены в бедности или других каких-либо
преступлениях. Я еще не слыхал, чтобы приходский надзиратель имел  право  по
своему  произволу  или  своей  прихоти  закрыть  королевскую  дорогу  общего
пользования и чтобы улица по всей своей ширине не была  свободна  и  открыта
для каждого живущего в нашей стране мужчины, мальчика или женщины, до  самых
стен домов - будь то даже стены "Черного  слуги  и  Колик".  или  "Мозоли  и
Выдержки" (это мне безразлично).

                                                                Девать часов

     Я заказал  местному  художнику  карандашный  портрет  тирана  Саустера,
поскольку он приобрел уже позорную известность, - и  вы,  я  не  сомневаюсь,
распорядитесь сделать с него гравюру, чтобы поместить  в  каждом  экземпляре
ближайшего  номера.  Портрет  прилагаю.  Помощник   надзирателя   согласился
написать биографию Саустера, но имя биографа должно остаться неизвестным.
     Портрет сделан с натуры, и сходство полное  во  всех  отношениях.  Даже
если б я совсем не знал подлинной сущности этого человека и если  6  рисунок
был предъявлен  без  каких-либо  пояснений,  я  бы  при  виде  его  невольно
содрогнулся. Есть неистовая злобность во всем  выражении  этого  лица,  есть
злорадная свирепость  в  глазах  этого  разбойника,  которая  и  поражает  и
отталкивает. Весь его вид говорит о наглой и откровенной жестокости, и живот
его не менее ярко свидетельствует о его демонических склонностях.

                                                                 Понедельник

     И вот наступил, наконец, великий день. Мои глаза, уши, перья,  чернила,
бумага отданы теперь безраздельно тем замечательным  событиям,  которые  так
потрясли меня всего.  Надо,  однако,  собраться  с  силами  и  приступить  к
составлению Отчета!

        СЕКЦИЯ А. - ЗООЛОГИЯ И БОТАНИКА.
                  "Черный слуга и Колики". Парадная зала.

     Председатель-сэр Уильям Джолтеред. Вице-председатели - м-р Мадлбрэйнс и
м-р Дроли.
     М-р Кс. Кс. Мисти  сделал  краткое  сообщение  об  исчезновении  ученых
медведей с улиц Лондона, дополнив его своими наблюдениями касательно обезьян
с точки зрения их связи с шарманками. Докладчик отметил, с чувством огромной
боли и горечи, что несколько лет тому назад произошли какие-то неожиданные и
необъяснимые перемены во вкусах общества в отношении  бродячих  медведей,  и
эти последние, не встречая сочувствия у черни, постепенно, один  за  другим,
покинули улицы столицы, так что  не  осталось  ни  одного,  который  мог  бы
возродить влечение к естествознанию в сердцах людей бедных и непросвещенных.
Правда, один медведь, бурый и ободранный,  еще  долго  скитался,  усталый  и
угнетенный, едва влача свои слабые члены, по местам, где жили  призраки  его
былых триумфов, и пытался размахивать палкой на потеху  толпе;  но  голод  и
полнейшее отсутствие какого-либо вознаграждения за  проявленные  им  таланты
заставили и его вставить поле боя, и более чем вероятно, что он стал жертвой
все  возрастающего  увлечения  медвежьим  жиром.  Докладчик  с   прискорбием
добавил, что  подобная  и  не  менее  печальная  перемена  совершилась  и  в
отношении обезьян. Эти очаровательные  животные  встречались  ранее  так  же
часто, как и шарманки,  на  которых  они  привыкли  сидеть;  в  году  тысяча
восемьсот  двадцать  девятом  (как  явствовало  из  парламентского   отчета)
соотношение равнялось одной обезьяне  на  три  шарманки.  Однако  вследствие
преобразившихся вкусов в отношении  музыкальных  инструментов  и  замены,  в
большой мере, шарманок узкими музыкальными ящиками, так что обезьянам не  на
чем и сидеть, иссяк и этот источник развлечения для народа. Считая это делом
величайшей важности, в связи с общими вопросами народного образования, автор
предлагал  безотлагательно  принять  меры  к  возрождению  этих  приятных  и
поистине поучительных развлечений,  с  тем  чтобы  народ  не  лишился  столь
широких  возможностей  к  познанию  нравов  и  обычаев  двух   интереснейших
разновидностей животного мира.
     Председатель  спросил,  какими  средствами   предполагает   досточтимый
коллега добиться осуществления этой весьма желанной для всех цели?
     Автор ответил, что она может быть наиболее  полно  и  удовлетворительно
осуществлена правительством ее величества, если  оно  прикажет  доставить  в
Англию и содержать на общественные средства, для общественного  развлечения,
такое количество  медведей,  которое  позволило  бы  по  крайней  мере  трем
медведям  еженедельно  посещать  каждый  квартал   города.   Не   встретится
трудностей и при подыскании подходящего местожительства для  этих  животных,
поскольку   благоустроенный   медвежатник   может    быть    воздвигнут    в
непосредственной близости от обеих палат парламента; вполне понятно, что это
наиболее подходящее место для такого учреждения.
     Профессор Мэлл выразил  сомнение  в  том,  насколько  точны  знания  по
естественной истории, распространявшиеся при помощи тех средств,  к  которым
досточтимый  джентльмен  с  таким  искусством  привлек  наше  внимание.  Он,
наоборот, полагает, что то были средства к распространению весьма неверных и
неполноценных представлений. Он основывается на личных наблюдениях и  личном
опыте, когда говорит, что многие очень способные дети,  на  основании  того,
что они видели на улицах  в  тот  период,  о  котором  упоминал  досточтимый
джентльмен, и ранее, приучались к мысли, что обезьяны  рождаются  в  красных
платьях с блестками и что их шляпы и перья также  даны  им  самой  природой.
Кроме того, он хотел бы уточнить, объясняет ли досточтимый джентльмен утрату
медведями их былой  популярности  вырождением  общественных  вкусов  в  этом
отношении или упадком мастерства самих медведей?
     М-р  Кс.  Кс.  Мисти  ответил,   что   он   отвергает   это   последнее
предположение: у обезьян и медведей безусловно есть большие скрытые таланты,
которые, однако, без надлежащего  поощрения  расточаются  сейчас  на  другие
дела.
     Профессор Пампкинскилл  пожелал  воспользоваться  этим  случаем,  чтобы
привлечь внимание секции к другому чрезвычайно важному и серьезному вопросу.
Автор прочитанного только что трактата  упомянул  о  повсеместном  увлечении
медвежьим  жиром  как  средством  для  ращения  волос,  каковое   увлечение,
несомненно, приняло в последнее  время  очень  большие  и  (на  его  взгляд)
тревожные размеры. Ни один из присутствующих на этом заседании  джентльменов
не мог не отметить для себя тот факт, что в поведении современной  молодежи,
будь то на улицах или в других общественных местах, отсутствует  галантность
и джентльменство, которые в минувшие, более невежественные времена считались
единственно приличествующими порядочным людям. Он хотел бы уяснить, не имеем
ли мы  здесь  дело  с  тем  фактом,  что  постоянное  наружное  употребление
светскими молодыми джентльменами  медвежьего  жира  незаметно  привило  этим
несчастным кое-какие природные свойства и качества медведя. Он с содроганием
выдвигает  эту  гипотезу;  но  если  его  теория   при   проверке   окажется
обоснованной,  она  сразу  же  и  в  большой  мере  объяснит   ту   досадную
эксцентричность  поведения,  которая  без   такого   предположения   кажется
совершенно необъяснимой.
     Председатель, поздравил ученого джентльмена, очень  высоко  оценил  его
соображения, которые произвели огромное впечатление на всех  собравшихся,  и
заметил, что не далее как на прошлой неделе он видел в театре, как несколько
молодых джентльменов с грубейшей настойчивостью разглядывали дам в ложе, что
можно  удовлетворительно  объяснить  только  действием   какой-то   звериной
жадности. Страшно подумать, что наша молодежь  так  быстро  перерождается  в
медведей.
     После  волнующей  сцены  всеобщего  научного  энтузиазма  было   решено
немедленно представить этот важный вопрос на рассмотрение Совета.
     Председатель спросил затем, не  может  ли  кто-нибудь  из  джентльменов
сообщить секции, что сталось с учеными собаками?
     Один из членов, после некоторого колебания, ответил, что  в  тот  день,
когда три уличных певца были отправлены  в  тюрьму  как  преступники  некиим
сверхусердным столичным полицейским чиновником, ныне уже покойным, -  собаки
оставили свои  обычные  профессиональные  занятия  и  разбрелись  по  разным
кварталам города, чтобы добывать себе там пропитание менее опасным способом.
Как ему дали понять, с тех пор они поддерживают свое существование тем,  что
подстерегают пуделей, которые сопровождают слепых нищих, и  отбирают  у  них
выручку.
     М-р Фламмери продемонстрировал ветку, которая, по его утверждению, есть
отросток благородного дерева, известного  естествоиспытателям  как  Шекспир,
того дерева, которое  привилось  во  всех  странах  и  во  всех  климатах  и
объединило  под  сенью  своих  широких  зеленых  ветвей  всю  великую  семью
человечества. Ученый джентльмен заметил, что в свое время эта  ветвь  имела,
без сомнения, и другие наименования; но одна старая дама из  Уорикшира,  где
произросло это  великое  дерево,  указала  ему,  что  ветвь  эта  -  отпрыск
подлинного Шекспира, под каковым названием он и  позволяет  себе  предъявить
его своим соотечественникам.
     Председатель пожелал узнать, какое специальное ботаническое определение
может досточтимый джентльмен предложить для этой редкости.
     М-р Флэммери высказался в том смысле, что это, бесспорно, растение.

        СЕКЦИЯ Б. - ВЫСТАВКА МОДЕЛЕЙ И МЕХАНИКИ.
              Большая комната в гостинице "Мозоль и Выдержка".

     Председатель - м-р Мэллет. Вице-председатели - м-р Ливер и м-р Скру.
     М-р Кринклз продемонстрировал очень красивый и изящный прибор, размером
не больше обычной табакерки, изготовленный им  собственноручно,  целиком  из
стали. С помощью этого прибора может. быть очищено в  течение.  одного  часа
больше карманов, чем при  нынешней  медленной  и  утомительной  методе  -  в
двадцать четыре часа. Изобретатель отметил, что этот прибор  был  испробован
на Флит-стрит, Стрэнде и других людных улицах, и, насколько ему известно, ни
разу не отказал.
     После  небольшого  перерыва,  вызванного  тем,  что  все  члены  секции
принялись застегивать свои карманы,
     Председатель внимательно рассмотрел это изобретение и  заявил,  что  он
еще не видел прибора более интересной и изысканной конструкции. Не будет  ли
изобретатель любезен сказать, принимал ли он меры, и какие именно,  к  тому,
чтобы ввести этот прибор в общее употребление.
     М-р  Кринклз  заявил,  что  по  преодолении  некоторых  предварительных
трудностей ему удалось установить связь с м-ром Фоглом  Хантером  и  другими
джентльменами, имеющими отношение к карманникам высшего ранга, и  они  очень
горячо и безоговорочно одобрили его изобретение.  Он  должен,  к  сожалению,
сказать, что эти выдающиеся практики своего дела, -а также некий  джентльмен
по имени Томми-Острый-Глаз и другие второразрядные деятели той же профессии,
представителем которых он является, - дружно воспротивились введению прибора
во всеобщее употребление на том основании, что  это  неизбежно  будет  иметь
своим следствием почти  полное  вытеснение  ручного  труда  и  лишит  работы
большое число весьма заслуженных деятелей.
     Председатель выразил  надежду,  что  не  будет  допущено,  чтобы  такие
надуманные возражения закрыли дорогу столь значительному усовершенствованию.
     М-р Кринклз тоже выразил надежду,  что  это  не  случится;  все  же  он
опасается,  что,  если  джентльмены  из  высших  сфер  карманничества  будут
упорствовать в своих возражениях, ничего нельзя будет сделать.
     Профессор Грайм заметил, что в этом случае, возможно,  удастся  убедить
правительство ее величества взять дело в свои руки.
     М-р Кринклз сказал, что, если  сопротивление  окажется  неодолимым,  он
обратится к парламенту, который,  по  его  мнению,  не  сможет  не  признать
полезности этого изобретения.
     Председатель отметил, что вплоть до сего  времени  парламент  прекрасно
обходился без этого прибора; но, поскольку они там, в парламенте, ведут свои
дела в очень большом  масштабе,  то,  без  сомнения,  охотно  примут  и  это
усовершенствование. Он только опасается,  как  бы  машина  не  износилась  в
результате постоянного ее применения.
     М-р  Копперноз  привлек  внимание  секции  к  весьма  значительному   и
интересному предложению, которое он  наглядно  проиллюстрировал  на  большом
числе моделей, а изложил с большой ясностью и проникновенностью в  трактате,
озаглавленном  "Практические  соображения  о  необходимости   предоставления
невинного и здорового отдыха молодым дворянам Англии". Мысль его заключалась
в том,  чтобы  новая  компания,  должным  образом  зарегистрированная  актом
парламента, приобрела участок земли - не менее чем десять  миль  в  длину  и
четыре в ширину - и обнесла его кирпичной стеной не менее чем  в  двенадцать
футов вышины. Он предлагал далее, чтобы там были проложены  хорошие  дороги,
построены заставы, мосты, миниатюрные деревни и всякое  другое,  чем  только
можно соблазнить благородную молодежь из клубов  "Выезд  четверкой"  -  так,
чтобы члены этих клубов не имели оснований  искать  каких-либо  прогулок  за
пределами своего  участка.  Прелестное  это  убежище  должно  также  вмещать
удобные и обширные конюшни, в угоду тем  молодым  людям  из  аристократии  и
мелкого дворянства, которые любят ухаживать за  лошадьми,  и  увеселительные
заведения, обставленные возможно более красиво и роскошно.  Предусмотрены  и
целые улицы домов с дверными молотками и колокольчиками огромных размеров  и
сконструированных таким образом, чтобы их можно было с легкостью обрывать по
ночам, а днем опять привинчивать силами специальных служителей.  Там  должны
быть газовые фонари из настоящего стекла, которые можно  разбивать  дюжинами
за сравнительно небольшую плату, и широкий,  красивый  тротуар,  на  который
джентльмены  смогут  въезжать  в  своих  кабриолетах,  когда  им  вздумается
пошутить,  -  а  для  того  чтобы  они  могли  полностью  насладиться  этими
подвигами, им будут по сходной  цене  доставлять  из  работных  домов  живых
пешеходов.
     Поскольку участок обнесен непроницаемой оградой и возможность вторжения
посторонней публики исключается,  не  будет  препятствий  и  к  тому,  чтобы
джентльмены  сбрасывали  с  себя  те  предметы  одежды,   которые,   по   их
рассуждению, могут им помешать при осуществлении той или  иной  любезной  им
шалости, или, наконец, чтобы они гуляли  совсем  без  одежды,  если  им  так
больше  нравится.  Короче  говоря,  им  должны  быть   предоставлены   любые
возможности для наслаждений, каких только может пожелать  истый  джентльмен.
Но поскольку даже всех этих удобств будет недостаточно, если  не  обеспечить
молодым  аристократам  и  дворянам   полную   возможность   для   проявления
послеобеденной лихости, и поскольку, если им не останется ничего, как только
тузить друг друга, это может повести к некоторым неудобствам, - изобретатель
озаботился созданием полиции совершенно нового типа, состоящей исключительно
из  автоматов;  при  содействии  опытного  мастера  -  синьора  Гальярди   с
Уиндмилл-стрит, в Хэймаркет - ему удалось сработать эти  фигуры  так  тонко,
что полисмен, кучер кэба или старуха, изготовленные по принципу предлагаемых
моделей, будут свободно передвигаться, пока их кто-нибудь не собьет с ног, -
как любой настоящий человек; более того, когда на такую фигуру нападут шесть
или  восемь  благородных  джентльменов  и  повалят  ее  наземь,  она  начнет
испускать разнообразные стоны и мольбы  о  пощаде,  так  что  иллюзия  будет
полной и получаемое наслаждение безоблачным. Но и это еще не все, что  может
дать  предлагаемое  изобретение;  будут  построены  полицейские  участки   с
хорошими постелями для ночлега благородных джентльменов, а наутро  их  будут
доставлять  в  благоустроенное  помещение  суда,   где   будет   проводиться
пантомимическое разбирательство перед  лицом  судей-автоматов  -  совершенно
таких, как в жизни, - и эти последние  будут  присуждать  их  к  штрафам  на
столько-то фишек, которые будут им заблаговременно  выдаваться  нарочно  для
этой цели. В этих участках будет устроена наклонная плоскость, то есть будут
обеспечены специальные удобства для любого благородного джентльмена, который
пожелал бы привести сюда свою лошадь в  качестве  свидетеля;  и  заключенные
будут иметь полное право, как и сейчас,  перебивать  жалобщиков  сколько  им
заблагорассудится и делать любые  замечания,  какие  они  сочтут  уместными.
Плата за эти развлечения будет не намного больше того,  что  они  стоят  уже
сейчас,  а  все  наше  общество,  как  полагает  изобретатель,  извлечет  из
предлагаемого устройства большую пользу и утешение.
     Профессор  Ного  попросил  сообщить,  какова  численность  того  отряда
автоматической полиции, который предполагается навербовать для начала.
     М-р Копперноз ответил, что предполагается начать с шести  подразделений
по двадцать человек в каждом, обозначаемых буквами от А до Е включительно. К
действительной службе намечено привлечь не более чем половину,  а  остальные
будут  сохраняться  на  полках  в  полицейском  управлении,   в   постоянной
готовности немедленно вступить в строй.
     Председатель,  признавая  огромные  заслуги  остроумного   джентльмена,
создавшего этот проект, усомнился в том,  будет  ли  автоматическая  полиция
вполне соответствовать своему назначению. Он  подозревает,  что  благородные
джентльмены едва ли откажутся от того особого удовольствия, какое может дать
только избиение живых субъектов.
     М-р  Копперноз  сообщил,  что  поскольку  обычное   в   таких   случаях
соотношение равно десяти благородным джентльменам  к  одному  полисмену  или
кэбмену, то едва ли степень  удовольствия  существенно  изменится  от  того,
будет ли полисмен или кэбмен  человеком  или  чурбаном.  А  преимущество,  и
большое, состоит в том, что если у  такого  полисмена  будут  совсем  отбиты
конечности, он уже на следующий день будет  опять  способен  выполнять  свой
долг. Он сможет уже  назавтра  утром  давать  показания,  держа  собственную
голову в руке, и делать это с обычным в таких случаях успехом.
     Профессор Мэфф.  Позвольте  спросить  вас,  сэр,  из  какого  материала
предполагается сделать головы судей?
     М-р Копперноз. Головы у судей  будут,  разумеется,  деревянные,  и  они
будут изготовлены из самых твердых и плотных пород, какие только можно будет
достать.
     Профессор Мэфф. Я вполне удовлетворен. Это - великое изобретение.
     Профессор Ного. У меня только одно возражение. Мне кажется,  что  судьи
должны уметь говорить.
     М-р Копперноз, едва он услышал это замечание, тронул пальцем пружинку в
каждой из двух моделей мировых судей, которые лежали на столе;  и  сразу  же
одна из фигурок начала раз за разом восклицать, что ей весьма грустно видеть
джентльменов в таком состоянии, а другая - выражать опасение,  что  полисмен
был пьян.
     Секция в один голос заявила под  гром  аплодисментов,  что  изобретение
вполне готово к употреблению, а Председатель  в  большом  волнении  удалился
вместе с м-ром Коппернозом, чтобы передать его Совету.
     По его возвращении,
     М-р Тикл представил изобретенные им очки,  которые  позволяют  человеку
различать предметы на большом отдалении, и притом в самых ярких  красках,  и
делают его же совершенно слепым к тем предметам, которые  находятся  у  него
под  носом.  Это,  сказал  он,  весьма  ценное  и  полезное  приспособление,
изготовленное в строгом соответствии с законами человеческого зрения.
     Председатель попросил дать некоторые разъяснения по этому поводу. Он до
сих пор не знал, что человеческий глаз обладает свойствами, о которых только
что говорил досточтимый джентльмен.
     М-р Тикл сказал, что это его очень удивляет, так  как  Председатель  не
может не знать, что многие замечательные личности и великие  государственные
деятели видят невооруженным глазом  самые  чудовищные  ужасы  на  плантациях
Вест-Индии, но не могут решительно  ничего  разглядеть  на  хлопчатобумажных
фабриках Манчестера. Он должен бы также знать, как быстро большинство  людей
распознают ошибки своего ближнего и как они слепы к своим собственным.  Если
Председатель отличается в этом отношении от большинства людей, значит зрение
у него с изъяном, и эти очки как раз и изобретены  для  того,  чтобы  помочь
ему.
     М-р Бланк продемонстрировал модель изящного  альманаха,  состоящего  из
медных  пластинок,  золотого  листа  и   шелковых   крышек   и   работающего
исключительно на молоке, разбавленном водой.
     М-р Прози после осмотра машины  заявил,  что  она  построена  настолько
остроумно, что он совершенно неспособен понять, почему она вообще работает.
     М-р Бланк. И никто не может; в этом-то вся ее прелесть.

        СЕКЦИЯ В. - АНАТОМИЯ И МЕДИЦИНА.
                      "Черный слуга и Колики". Буфет.

     Председатель - д-р Сумз  п.  Вице-председатели  -  м-р  Песселл  и  м-р
Мортэр.
     Д-р Грэммидж представил секции весьма  любопытный  случай  мономании  и
описал курс лечения, который он провел  в  этом  случае  с  полным  успехом.
Пациентка, замужняя дама среднего достатка,  будучи  в  гостях,  увидела  на
другой даме большое  жемчужное  ожерелье,  и  ее  вдруг  охватило  страстное
желание обладать таким  же  украшением,  хотя  средства  ее  мужа  никак  не
позволяли ему пойти на такой расход. Поняв, что ее желание не  осуществится,
она заболела, и симптомы заболевания скоро стали настолько  тревожными,  что
за помощью обратились к нему  (д-ру  Грэммиджу).  В  тот  период  важнейшими
признаками расстройства были  угрюмость,  полное  нежелание  выполнять  свои
обязанности по дому, большая раздражительность и совершенная апатия, пока не
упоминались так или иначе жемчуга; а в эти минуты пульс ускорялся, появлялся
блеск в глазах, расширялись зрачки, и пациентка, после различных  бессвязных
восклицаний, разрешалась потоком слез и при этом кричала, что  никто  ее  не
любит и лучше бы  ей  умереть.  Установив,  что  в  присутствии  посторонних
пациентка теряет аппетит, он начал с того, что велел  ей  воздерживаться  от
каких-либо  возбуждающих  средств  и  запретил  принимать  что-либо,   кроме
жиденькой каши; он взял у нее затем двадцать унций крови, прилепил по  мушке
под обоими ее ушами, одну на грудь  и  одну  на  спину;  сделав  все  это  и
прописав ей пять граммов каломеля, он оставил пациентку. На другой день  она
была несколько грустна, но чувствовала себя несомненно лучше, и все признаки
раздраженности  уже  отсутствовали.  На  следующий  день   она   еще   более
поправилась, и так  же  -  на  третий  день.  На  четвертый  день  появились
некоторые признаки возвращения прежних симптомов, но раньше чем они получили
развитие, он прописал еще одну дозу  каломеля  и  строго-настрого  приказал,
чтобы,  если  не  наступит  решительное  улучшение  в  ближайшие  два  часа,
пациентке немедленно обрили голову вплоть  до  последнего  локона.  С  этого
момента она начала поправляться и менее чем через двадцать четыре часа  была
уже вполне здорова. Сейчас она не выказывает ни  малейшего  возбуждения  при
виде жемчугов и других украшений или когда о  них  при  ней  упоминают.  Она
весела и благодушна, и в общем ее состоянии и темпераменте совершились самые
благоприятные перемены.
     М-р Пипкин (Королевское общество хирургов) прочитал короткое, но весьма
замечательное сообщение, в котором пытался доказать, что сэр Уильям Куртенэ,
иначе Том, недавно застреленный в Кентербери, свято верил и  гомеопатические
методы. Секция, конечно, помнит,  что,  согласно  одной  из  гомеопатических
доктрин, те же бесконечно малые дозы любого лекарства,  которые  вызывают  у
здорового человека ощущение болезненного расстройства, могут его излечить  в
случае  настоящей  болезни.  Так   вот,   надо   учесть   то   замечательное
обстоятельство, - подтвержденное показаниями свидетелей, - что покойный  Том
имел в своем услужении женщину, которая должна была ходить за ним весь  день
с ведром воды, и он уверял ее, что одна капля (чисто  гомеопатическая  доза,
как, конечно, согласится секция), помещенная на его язык после  его  смерти,
воскресит его. Какой напрашивается из этого вывод? Том,  который  непрерывно
слонялся взад и вперед по ивовым  зарослям  и  другим  топким  местам,  имел
предчувствие, что он когда-нибудь утонет; в этом случае, если  бы  поступили
по его указаниям, он непременно и немедленно был бы возвращен  к  жизни,  по
своему  же  собственному  рецепту.  Вот  почему,  если  6  эта  женщина  или
какая-нибудь другая особа ввела в него  ничтожную  дозу  свинца  или  пороха
сразу же после того, как его подстрелили, он сейчас же оправился бы.  Но,  к
сожалению, упомянутая женщина не  обладала  способностью  делать  выводы  по
аналогии или последовательно применять какой-нибудь общий  принцип,  и  этот
несчастный джентльмен был принесен в жертву крестьянскому невежеству.

        СЕКЦИЯ Г. - СТАТИСТИКА.
                   Пристройка в "Черном слуге и Коликах".

     Председатель - м-р Слэг. Вице-председатели - м-р Ноукс и м-р Стайлс.
     М-р Куокли доложил результаты своих  весьма  остроумных  статистических
исследований   относительно   расхождений   между   теми   оценками   личной
собственности некоторых членов парламента, которые объявляются всему миру, и
подлинными размерами и достоинствами их имущества. Напомнив секции,  что  по
закону каждый член парламента от какого-нибудь города  или  местечка  обязан
иметь свободное от долгов недвижимое имущество, приносящее ежегодно не менее
трехсот фунтов дохода, досточтимый джентльмен  вызвал  большое  оживление  и
смех, когда доложил о подлинных размерах недвижимого имущества целой  группы
законодателей,  в  которую  он  включил  и  себя  самого.  Из  этой  таблицы
явствовало, что общая  сумма  такого  дохода,  получаемого  каждым  из  них,
составляет ноль фунтов, ноль шиллингов и ноль пенсов,  что  дает  в  среднем
столько  же.  (Общий  смех.)  Хорошо   известно,   что   существуют   весьма
обязательные  джентльмены,  которые  всегда  готовы  снабдить  новых  членов
парламента временными свидетельствами о владении имуществом, в  чем  и  дают
торжественную присягу - в качестве простой  только  формальности.  Докладчик
заключил, на основе  этих  данных,  что  вовсе  не  обязательно  для  членов
парламента иметь какую бы то ни было собственность, тем более  что,  если  у
них совсем нет таковой, публика может купить их  по  гораздо  более  дешевой
цене.

        ДОПОЛНИТЕЛЬНАЯ СЕКЦИЯ Д.
                         ВЗДОРОЛОГИЯ И ПОМОИСТИКА.

     Председатель - м-р Грэб. Вице-председатели - м-р Далл и м-р Дамми.
     Секретарь  прочитал  сообщение о гнедом одноглазом пони, которого автор
увидел запряженным в тележку мясника на углу Ньюгетского рынка. Из сообщения
явствовало,  что  прошлым  летом  автор,  в связи с одним своим коммерческим
делом,  отправился  как-то  в  субботнее утро из Сомерс-Тауна на Чипсайд; во
время  этой экспедиции он и увидел вышеописанное необычайное явление. У пони
был  только  один  ясно  выраженный  глаз, и, как указал докладчику его друг
капитан   Блэндербор   из  Морской  Кавалерии,  сопутствовавший  ему  в  его
странствиях,  когда этот пони подмигивал своим единственным глазом, он также
помахивал  хвостом  (для  того,  возможно,  чтобы  отогнать  мух), но всегда
подмигивал  и  помахивал  в  одно  и  то  же время. Пени был тощий, хромой и
нетвердо  держался  на  ногах;  и  автор  предлагал  отнести его к семейству
"собакамвпищукус".  Конечно,  он  отметил  для  себя сразу же, что в научной
литературе  еще  никогда  не  был  описан  случай,  чтобы  пони с одним ясно
выраженным   и   отчетливым  органом  зрения  одновременно  подмигивал  бы и
помахивал хвостом.
     М-р К. Дж. Смафлтофл слышал о пони, подмигивающем одним  глазом,  равно
как и о пони, помахивающем хвостом, но были ли это два пони или один  и  тот
же пони, он не берется сказать положительно. Во всяком случае, он не  помнит
ни одного достоверного факта одновременного подмигивания  и  помахивания,  и
он,  поистине,  не  может  не  усомниться  в   самом   существовании   столь
необыкновенного пони, которое совершенно  опровергало  бы  все  естественные
законы, управляющие этими животными. Обращаясь,  однако,  к  самой  проблеме
одного органа зрения, он позволил бы себе высказать предположение, что  этот
пони, когда его увидел автор, возможно,  наполовину  спал  в  прямом  смысле
слова - и потому закрыл один глаз.
     Председатель отметил, что наполовину ли спал пони или полностью - члены
Ассоциации несомненно бодрствуют, а  поэтому  им  лучше  всего  покончить  с
делами и отправиться  обедать.  Он-то,  конечно,  никогда  не  видел  ничего
аналогичного этому пони, но он не склонен сомневаться в  его  существовании,
поскольку он видывал в свое время еще более странных пони; а вот видел ли он
когда-либо более удивительных ослов, чем те джентльмены, которые сейчас  его
окружают, - этого он не решится утверждать.
     Затем профессору Джону Кечу было  предложено  продемонстрировать  череп
покойного м-ра Гринакра, который он и вытащил из синего мешка и,  когда  его
попросили  высказать  свои  соображения  по  этому  поводу,   заметил,   что
провалиться ему на месте, если уважаемое собрание видело когда-нибудь такого
ловкого мошенника, каким был покойный.
     Воспоследовала весьма оживленная дискуссия по  поводу  этой  интересной
реликвии; и поскольку мнения о  подлинном  характере  покойного  джентльмена
несколько разошлись, м-р Блэбб прочитал лекцию о черепе,  который  находился
перед ним, и ясно показал, что м-р  Гринакр  обладал  самым  необычайным  по
размеру органом разрушения при весьма замечательном  также  развитии  органа
потрошения. Сэр Хукхем Снайви собирался оспорить это мнение, когда профессор
Кеч вдруг прервал работу собрания, воскликнув чрезвычайно запальчивым тоном:
"Враки!"
     Председатель позволил себе призвать ученого джентльмена к порядку.
     Профессор Кеч. К черту порядок! Это не тот череп, вот какое  дело.  Это
совсем не голова; это кокосовый орех, мой зять его вырезал,  чтобы  украсить
ларек для продажи печеной картошки, который он привез сюда на то время, пока
будет работать съезд Ассоциации. Дайте мне его сюда, слышите?
     С этими словами профессор Кеч схватил кокосовый орех  и  достал  череп,
вместо которого он выставил было свой орех. Воспоследовал весьма  интересный
разговор; но так как в конце концов возникли некоторые сомнения, был ли  это
череп  м-ра  Гринакра,  или  какого-нибудь   пациента   из   больницы,   или
какого-нибудь бедняка, или еще какого-нибудь мужчины, женщины или обезьяны -
прийти  к  определенному  выводу  не  удалось  взыграть  высокие  умы,  если
представляется   случаи   передать   истину   внимательному   слушателю    в
привлекательной и игривой форме.  Я  был  подле  Вуденсконса,  когда,  после
педели банкетов,  этот  ученый  джентльмен,  в  сопровождении  целой  группы
замечательных людей, входил вчера в  залу,  где  был  приготовлен  роскошный
обед, где искрились на столе редкие вина и где жирные косули - искупительные
жертвы на алтарь науки - источали свои пленительные запахи.
     - Да! - сказал профессор Вуденсконс, потирая руки, - вот  для  чего  мы
собрались; вот что нас вдохновляет; вот что нас  спаивает  воедино  и  манит
вперед; это пир ученой мысли, и пир, я бы сказал, хоть куда.
     Не могу, пишет наш талантливый  корреспондент  в  заключение,  не  могу
закончить мой Отчет об этих  гигантских  исследованиях  и  величественных  и
возвышенных триумфах без того, чтобы не повторить здесь mot  <Острое  словцо
(франц.).> профессора Вуденсконса, которое показывает, как могут


        ПАНТОМИМА ЖИЗНИ

                             перевод М. Беккер

     Прежде чем очертя голову броситься в предлагаемые читателю рассуждения,
мы должны сознаться в пристрастии к пантомимам, в нежной симпатии к  клоунам
и Панталоне, в неизъяснимом восхищении арлекинами и коломбинами,  в  наивном
восторге перед любыми поступками, которые  они  совершают  в  течение  своей
короткой жизни, как бы ни были эти поступки неожиданны и оригинальны, а иной
раз даже несовместимы  с  суровыми  и  жесткими  правилами  приличия,  коими
руководствуются в своих действиях более мелочные и менее разносторонние умы.
Мы упиваемся пантомимой - не  потому,  что  она  ослепляет  глаз  мишурой  и
позолотой, не потому, что она воскрешает перед нами  с  детских  дней  милые
сердцу размалеванные рожи и выпученные глаза, и даже не потому, что, подобно
сочельнику, крещению и нашему собственному дню  рожденья,  она  бывает  лишь
один раз в год, - нет, для привязанности  нашей  есть  иные,  гораздо  более
веские основания. Пантомима для нас - зеркало жизни; более того, мы считаем,
что не только для нас, а для всех зрителей  вообще,  хотя  они  этого  и  не
сознают, и что именно  здесь  и  кроется  тайная  причина  доставляемого  ею
удовольствия и радости.
     Приведем маленький пример. Место действия - улица;  появляется  пожилой
джентльмен с крупными, резкими чертами лица. Физиономия его сияет лучезарной
улыбкой, на толстой румяной щеке красуется вечная ямочка.  По-видимому,  это
богатый пожилой джентльмен, обладающий  солидными  средствами  и  занимающий
видное положение  в  свете.  Нельзя  сказать,  чтобы  он  пренебрегал  своей
наружностью,  ибо  одет  он  нарядно,  чтоб  не  сказать  щеголевато;  а  то
обстоятельство, что он в пределах  благоразумия  предается  гастрономическим
утехам, явствует из игривой и елейной манеры, с какой  он  поглаживает  свое
брюшко, давая тем понять публике, что идет домой обедать. В  полноте  чувств
всецело полагаясь на то, что богатство защитит его от  всех  возможных  бед,
упоенный  всеми  жизненными  благами,  наш   пожилой   джентльмен   внезапно
оступается  и  падает.  Какой  вопль  вырывается   у   зрителей!   На   него
набрасывается шумная назойливая толпа, его  немилосердно  толкают  и  пинают
ногами. Все визжат от восторга! Всякий раз, как  пожилой  джентльмен  делает
попытку подняться, безжалостные преследователи  снова  сбивают  его  с  ног.
Публика корчится от хохота! А когда пожилой джентльмен, наконец, поднимается
и, шатаясь,  уходит  прочь,  лишившись  шляпы,  парика,  часов  и  денег,  в
растерзанной одежде, избитый и изувеченный,  публика  помирает  со  смеху  и
выражает свое веселье и радость взрывом аплодисментов.
     Разве это не похоже на жизнь? Замените сцену любой  лондонской  улицей,
фондовой  биржей,  конторой  банкира  или  коммерсанта  в  Сити,  или   даже
мастерской ремесленника. Представьте себе падение любого из них - чем  более
неожиданное и чем ближе к зениту его славы и  богатства,  тем  лучше.  Какой
дикий вой поднимается над его распростертым телом,  как  вопит  и  улюлюкает
толпа  при  виде  его  унижения.  Заметьте,  с  каким  остервенением   толпа
набрасывается на поверженного, как издевается и насмехается над  ним,  когда
он сторонкой крадется прочь. Да ведь это же самая настоящая пантомима!
     Из всех dramatis personae <Действующих  лиц  (лат.).>  пантомимы  самым
негодным и распутным мы считаем Панталоне. Независимо от  неприязни,  какую,
естественно,  внушает  джентльмен  его  лет,  занятый   в   высшей   степени
неподобающими для его почтенного возраста делами, мы не можем скрыть от себя
то  обстоятельство,  что  это  суетный,  коварный  старый  негодяй,  который
постоянно  толкает  своего  младшего  партнера  -   клоуна   -   на   мелкие
мошенничества и  воровские  проделки,  а  сам  всегда  остается  в  стороне,
выжидая, что из этого получится. Если дело сойдет  успешно,  он  никогда  не
забудет вернуться  за  своей  долей  добычи;  однако  в  случае  неудачи  он
непременно ускользнет, выказав при этом поразительную ловкость и проворство,
и будет  скрываться  до  тех  пор,  покуда  все  не  затихнет.  Его  амурные
наклонности тоже в высшей степени отвратительны, а его манера среди бела дня
приставать на улице к дамам совершенно неприлична, ибо он не более не  менее
как щекочет вышеуказанных  дам  за  талию,  после  чего  отскакивает  назад,
очевидно  устыдившись  (что   вполне   естественно!)   своего   собственного
нахальства и дерзости, но  продолжает,  однако,  подмигивать  и  строить  им
глазки самым отталкивающим и непристойным образом.
     Кто не мог бы насчитать в своем кругу по крайней мере с  десяток  таких
Панталоне? Кому не приходилось видеть, как они толкутся на  улицах  западных
кварталов Лондона в  солнечный  день  или  в  летний  вечер,  выделывая  все
вышеназванные  пантомимные  фокусы  с  такою  пьяной  энергией  и  полнейшим
отсутствием сдержанности, как если бы они  и  в  самом  деле  находились  на
сцене? Мы так можем, не сходя с  места,  перечислить  десяток  знакомых  нам
Панталоне - превосходнейших  Панталоне,  которые,  к  великому  удовольствию
своих друзей и  знакомых,  уже  много  лет  подряд  откалывают  всевозможные
странные  штуки  и  по  сей  день  до  такой  степени  упорствуют  в   своих
смехотворных и жалких потугах казаться  юными  и  легкомысленными,  что  все
зрители помирают со смеху.
     Возьмем, например, того старого джентльмена, что как раз вышел из  Cafe
de l'Europe на Хэймаркет, где он пообедал на счет  некоего  юного  лондонца,
которому  теперь  пожимает  руку  у  дверей.  Притворная  сердечность  этого
рукопожатия, учтивый кивок, довольная усмешка  при  воспоминании  об  обеде,
приятный вкус которого еще сохранился у него на губах, - все это  характерно
для его великого прототипа. Прихрамывая, он уходит прочь,  напевая  какую-то
арию  и  с  притворной   небрежностью   помахивая   тростью.   Внезапно   он
останавливается возле магазина дамских шляп. Он заглядывает  в  витрину,  но
так как индийские  шали  мешают  ему  рассмотреть  находящихся  внутри  дам,
направляет свое внимание на молодую девушку с  картонкой  в  руках,  которая
тоже глядит в витрину. Смотрите! Он  подбирается  к  ней.  Он  кашляет;  она
отворачивается от него. Он подбирается поближе;  она  не  обращает  на  него
внимания. Он игриво треплет ее по подбородку и, отступив на несколько шагов,
кивает и  подмигивает,  строя  фантастические  гримасы,  тогда  как  девушка
бросает презрительный и высокомерный взгляд на его  морщинистую  физиономию.
Она с досадой поворачивается, чтобы уйти, а старый  джентльмен  ковыляет  за
нею следом, ухмыляясь беззубым ртом. Точная копия Панталоне!
     Но что  поистине  достойно  удивления,  так  это  разительное  сходство
клоунов на сцене с клоунами в жизни. Многие сокрушаются об упадке  пантомимы
и со вздохом произносят имя Гримальди*. Не желая  умалить  достоинств  этого
замечательного старика, мы должны, однако, сказать,  что  это  сущий  вздор.
Клоуны, способные заткнуть за  пояс  самого  Гримальди,  встречаются  каждый
день, и никто им, бедный, не покровительствует.
     - Я знаю, кого вы имеете в виду,  -  скажет  иной  неумытый  посетитель
заведения мистера Осбалдистона, добравшись до этого места. Отложив в сторону
"Смесь", он устремит многозначительный взор в пространство и добавит:  -  Вы
имеете в виду К. Дж. Смита, который играл Гая Фокса* и  Джорджа  Барнуэла  в
"Ковент-Гардене".
     Не успел неумытый джентльмен произнести эти слова, как  его  перебивает
молодой человек без воротничка, одетый в пальто из грубого сукна.
     - Нет, нет, - говорит молодой человек, - он имеет в виду Брауна,  Кинга
и Гибсона из "Адельфи".
     Однако при всем  уважении  к  неумытому  джентльмену,  равно  как  и  к
вышеуказанному молодому человеку в несуществующем воротничке мы не  имеем  в
виду  ни  того  актера,  который  столь  гротескно  пародировал  папистского
заговорщика, ни тех троих комедиантов, которые уже пять или шесть лет подряд
неизменно  выплясывают  один  и  тот  же  танец  под  разными  внушительными
названиями и исполняют одну и ту же пьесу под различными  звучными  титлами.
Едва мы в этом признались, как публика, до сих пор молча следившая за  нашим
спором, спросила, что же мы в конце концов имеем  в  виду,  и  с  подобающим
уважением к ней мы отвечаем.
     Всем посетителям балаганов  и  пантомим  хорошо  известно,  что  вершин
своего искусства театральный клоун  достигает  в  тех  сценках,  которые  на
афишах значатся как "Молочная торговля и посудная лавка",  или  "Портновская
мастерская и пансион миссис Квиртейбл", или  еще  как-нибудь  в  этом  роде,
причем вся соль заключается в том,  что  герой  либо  снимает  квартиру,  за
которую не  имеет  ни  малейшего  намерения  платить,  либо  обманным  путем
приобретает  разные  вещи,  либо  похищает  товары   у   своего   почтенного
соседа-лавочника,  либо  обкрадывает  разносчиков  из  магазина,  когда  они
проходят у него под окнами, либо, наконец  (дабы  сократить  наш  перечень),
обманывает всех, кого только может; остается лишь заметить, что чем  крупнее
мошенничество и очевиднее беспардонность мошенника,  тем  больше  восторг  и
упоение зрителей. Удивительнее всего, однако, что совершенно то же самое изо
дня в день происходит в действительности, и никто не  видит  в  этом  ничего
смешного. В подтверждение нашей  точки  зрения  изложим  подробно  один  акт
пантомимы, которая разыгрывается не на театре, а в жизни.
     Достопочтенный капитан Фиц-Вискер Фирси в  сопровождении  своего  лакея
Доэма - слуги  с  виду  в  высшей  степени  респектабельного  и  к  тому  же
поседевшего на службе в капитанском  семействе  -  осматривает,  торгует  и,
наконец, приобретает в собственность немеблированный дом номер  такой-то  на
улице  такой-то.  Все  соседние  лавочники  наперебой  стараются  заполучить
капитана в качестве покупателя. Капитан, будучи добродушным,  мягкосердечным
и покладистым малым, не желает никого обидеть и щедро раздает  заказы  всем.
Вино,  провизия,  мебель,  всевозможные  драгоценности  и  предметы  роскоши
стекаются в  дом  достопочтенного  капитана  Фиц-Вискера  Фирси,  где  их  с
величайшей готовностью принимает в высшей степени респектабельный Доэм;  сам
же капитан тем временем важно расхаживает вокруг, и на лице  его  отражается
сознание  своего  величия,  а  также  классическая  кровожадность,  каковыми
свойствами должны  отличаться  и  большей  частью  действительно  отличаются
военные чины - к вящему восторгу и устрашению плебеев. Но  стоит  лавочникам
удалиться, как капитан с эксцентричностью, свойственной  великим  умам,  при
помощи неизменного Доэма, верность и преданность коего составляют едва ли не
самую трогательную черту его характера, распродает все имущество  с  большою
для себя выгодой, ибо, хотя вещи сбываются за бесценок, вырученная сумма все
же значительно превышает затраты - ведь капитан не уплатил за них ни  гроша.
После различных махинаций обман раскрывается, Фиц  Фирси  и  Доэма  признают
сообщниками, и в полицейский участок, куда их препровождают, являются толпой
все их жертвы.
     Кто  не  увидит  в  этом  точную  копию  театральной   пантомимы,   где
Фиц-Вискера Фирси играет клоун, Доэма - Панталоне, а лавочников -  статисты?
Самое забавное в этой шутке, что угольщик, который громче всех  жалуется  на
обманщика, - это тот самый зритель, что вчера сидел в середине первого  ряда
партера и громче всех смеялся над тем же представлением, разыгранным к  тому
же во много раз слабее. Что тут говорить о Гримальди, заметим  мы  еще  раз.
Разве Гримальди даже в лучшие свои дни мог в подобных проделках сравниться с
Да Коста?
     Упоминание об этом последнем клоуне, пользующемся  заслуженной  славой,
наводит нас на мысль  об  его  последнем  комическом  номере  -  выманивании
векселей у одного молодого джентльмена из военных. Едва успели  мы  положить
перо, чтобы  несколько  минут  полюбоваться  великолепным  исполнением  этой
шутки, как нас внезапно осенила мысль о другой стороне нашей темы, и  потому
мы тотчас же снова беремся за дело.
     Все, кто бывал за  кулисами,  и  большинство  из  тех,  кто  сиживал  в
театральной зале, знают, что при исполнении  пантомимы  очень  многих  людей
выталкивают на подмостки единственно ради того,  чтобы  их  обманывали,  или
сбивали с ног, или проделывали с ними и то и другое, а между тем мы  еще  до
последней минуты никак не могли понять, для какой в сущности цели  сотворено
множество странных, ленивых, большеголовых людей, которые часто  встречаются
то тут, то там. Но теперь нам все это ясно.
     Они - статисты  в  пантомиме  жизни,  люди,  которых  втолкнули  в  нее
единственно ради того, чтобы они перекатывались друг через  Друга,  стукаясь
головами обо все, что попало. Не далее как на прошлой  неделе  нам  пришлось
сидеть за ужином напротив одного из таких людей. Теперь мы припоминаем,  что
этот человек как две капли воды похож на джентльменов с картонными  головами
и лицами, которые исполняют подобную роль в театральных пантомимах, - та  же
глупая деревянная улыбка, те же тусклые  свинцовые  глаза,  тот  же  пустой,
ничего не выражающий взгляд; и что бы ни говорилось, что бы ни  делалось  на
сцене, он непременно появится не вовремя или  наткнется  на  что-нибудь,  не
имеющее к нему ни малейшего касательства. А мы-то все глядели  на  человека,
сидящего напротив нас за столом, и никак не могли понять, к  какому  разряду
существ его причислить. Как странно, что это  только  сейчас  пришло  нам  в
голову!
     Сознаемся  откровенно,  что  арлекин  доставил  нам  много  хлопот.   В
пантомиме реальной жизни мы видим столько всевозможных арлекинов, что, право
же, затрудняемся, которого из них выбрать в  товарищи  арлекину  на  театре.
Одно время мы склонны были думать,  что  арлекин  не  кто  иной,  как  некий
знатный и состоятельный молодой  человек,  который,  убежав  с  танцовшицей,
прожигает свою жизнь и средства  в  пустых  и  легкомысленных  развлечениях.
Однако, поразмыслив, мы вспомнили, что арлекины иногда  способны  острить  и
даже  совершать  разумные  действия,  что  же  касается  нашего  знатного  и
состоятельного молодого человека, то думается нам, что он едва ли повинен  в
подобных проступках. По зрелом размышлении мы пришли к выводу, что  арлекины
в жизни - это по большей части обыкновенные  люди,  отнюдь  не  составляющие
обязательной принадлежности каких-либо  определенных  кругов  или  сословий,
некоторых определенное положение или особое стечение обстоятельств  наделило
волшебным жезлом. И это обязывает нас сказать  несколько  слов  о  пантомиме
общественной и политической жизни, - что мы тотчас же и сделаем, после  чего
умолкнем, предпослав  здесь  лишь  замечание  о  том,  что  мы  отказываемся
упоминать о коломбине, ибо никоим образом не одобряем характера ее отношений
с разноцветным любовником и ни  в  коем  случае  не  чувствуем  себя  вправе
представить ее высоконравственным  и  почтенным  дамам  которые  внимательно
читают наши пространные рассуждения.
     Мы утверждаем, что открытие  сессии  парламента  не  более  как  подъем
занавеса перед большой комической пантомимой, и  что  всемилостивейшую  речь
его королевского величества по случаю начала таковой  не  без  успеха  можно
сравнить со вступительной речью клоуна: "А вот и мы! Милорды и  джентльмены,
а вот и мы!" Нам кажется,  что  это  вступление  отлично  передает  смысл  и
содержание умилостивительной  речи  премьер-министра.  Если  вспомнить,  как
часто произносится эта речь и притом тотчас  же  после  перемены  декораций,
сходство будет полным и еще более разительным.
     Быть  может,  никогда  еще  состав  исполнителей   нашей   политической
пантомимы не был так богат, как  ныне.  Особенно  повезло  нам  с  клоунами.
Никогда еще, кажется, они так ловко  не  кувыркались  и  не  исполняли  свои
фокусы  с  такой  готовностью  на  потеху  восхищенной  толпе.  Их  неуемное
пристрастие к  выступлениям  дало  даже  повод  к  некоторым  упрекам:  так,
говорят, будто, разъезжая с  бесплатными  представлениями  по  всей  стране,
когда театр  закрыт,  они  опускаются  до  уровня  шутов,  унижая  тем  свою
почтенную профессию. Само собою разумеется, что Гримальди никогда  не  делал
ничего подобного; и хотя Браун,  Кинг  и  Гибсон  между  сезонами  ездили  в
Сэррей, а мистер К. Дж. Смит иногда выезжал в Сэдлерс-УэлЛс, мы не находим в
истории театра такого прецедента, чтобы все акробаты разъехались на гастроли
по провинции, за исключением неизвестного джентльмена, выделывавшего  сальто
под маркой покойного мистера Ричардсона; однако он также не может почитаться
авторитетом, ибо никогда не выступал на настоящих подмостках.
     Оставив в стороне сей вопрос - в конце концов это лишь дело вкуса, - мы
можем с гордостью и радостью в сердце думать  об  искусстве  наших  клоунов,
выступающих во время сессии парламента.  Изо  дня  в  день  они  вертятся  и
кувыркаются до двух, трех, а  то  и  четырех  часов  утра,  откалывая  самые
удивительные фортели  и  награждая  друг  друга  забавнейшими  тумаками,  не
выказывая при этом ни малейших признаков усталости.  Все  это  проделывается
среди  невероятного  шума,  возни,  воя  и  рева,  перед  которыми  бледнеет
поведение самых буйных завсегдатаев шестипенсовой  галерки  на  второй  день
святок.
     Особенно любопытно наблюдать,  как  повелитель,  то  есть  арлекин,  по
мановению своего начальственного  жезла  заставляет  какого-нибудь  из  этих
клоунов проделывать самые неожиданные телодвижения. Под неотразимым влиянием
этих чар "клоун внезапно останавливается как вкопанный, не шевеля ни руками,
ни ногами, в  единый  миг  лишается  дара  речи  или,  наоборот,  необычайно
оживляется, извергает целый поток совершенно бессмысленных слов, корчится  в
самых диких, фантастических судорогах, извиваясь по земле, и даже вылизывает
языком грязь. Подобные представления  скорее  удивительны,  нежели  забавны,
вернее, они просто отвратительны для всех, за  исключением  разве  любителей
подобных фокусов, к которым, признаться, мы не испытываем дружеских чувств.
     Странные, чрезвычайно  странные  штуки  проделывает  также  и  арлекин,
который сейчас держит в руках упомянутый выше волшебный жезл.  Стоит  только
помахать им перед глазами у человека, и у него тотчас вылетят из головы  все
прежние убеждения, а их место займут совершенно  новые.  От  одного  легкого
удара по спине он  совершенно  перекрашивается.  Есть  даже  такие  искусные
фокусники, которые при каждом  прикосновении  этого  жезла  меняют  обличье,
проделывая это с такой быстротой и ловкостью, что самый зоркий глаз не может
уследить за их эволюциями. Время от времени гений, вручающий жезл,  вырывает
его из рук временного  обладателя  и  передает  новому  фокуснику;  в  таких
случаях все  актеры  меняются  ролями,  а  беготня  и  колотушки  начинаются
сызнова.
     Мы могли бы еще  дальше  продолжить  эту  главу,  могли  бы,  например,
распространить наше сравнение на свободные профессии,  могли  бы  -  в  чем,
между прочим, и состояла наша первоначальная цель - показать, что каждая  из
них сама по себе  маленькая  пантомима  со  своими  собственными  сценами  и
действующими лицами, но, опасаясь, что и так уже слитком  много  наговорили,
закончим на  этом  месте  главу.  Один  джентльмен,  небезызвестный  поэт  и
драматург, писал года два назад:

                   Весь мир - лишь театральные подмостки,
                   А люди просто все комедианты*, -

мы  же,  следуя  по его стопам на ничтожном расстоянии в несколько миллионов
миль,  осмелимся  добавить  -  как  бы  в  виде  нового толкования, - что он
подразумевал пантомиму и что все мы - актеры в пантомиме жизни.


                Некоторые подробности касательно одного льва

                             перевод М. Беккер

     В принципе мы питаем глубокое уважение ко  львам.  Подобно  большинству
людей, мы  слышали  и  читали  о  многочисленных  примерах  их  храбрости  и
великодушия. Мы  восхищались  геройским  самопожертвованием  и  трогательным
человеколюбием,  которые  побуждают  львов  никогда  не  есть  людей  -   за
исключением тех случаев, когда Они голодны, - и на нас произвела глубочайшее
впечатление похвальная учтивость, которую они, как  говорят,  выказывают  по
отношению к незамужним дамам, занимающим известное положение в обществе. Все
руководства по естественной истории изобилуют рассказами, подтверждающими их
превосходные  качества,  а  в  одном  старинном   букваре   можно   прочесть
трогательную повесть о старом льве, отличавшемся  высокими  достоинствами  и
строгими правилами, который счел  своим  непререкаемым  долгом  в  назидание
подрастающему поколению сожрать некоего молодого человека,  имевшего  дурную
привычку сквернословить.
     Все это дает весьма приятную пищу для ума и, без сомнения,  убедительно
свидетельствует в пользу львов вообще. Мы должны, однако, признаться, что те
отдельные экземпляры, с которыми нам приходилось  иметь  дело,  не  обладали
какими-либо выдающимися чертами  характера  и  не  придерживались  рыцарских
правил, приписываемых львам  их  летописцами.  Мы,  разумеется,  никогда  не
видели льва в его, так сказать, естественном состоянии, то есть  мы  никогда
не наблюдали, как лев прогуливается по лесу или, притаившись, сидит в  своем
логове под лучами тропического солнца и ждет, когда мимо пробежит его  обед.
Но зато нам приходилось не раз видеть львов в неволе, согбенных под тяжестью
горя, и мы  должны  сознаться,  что  они  показались  нам  весьма  тупыми  и
апатичными существами.
     Вот, например, лев из Зоологического сада. Он очень хорош - у него, без
сомнения, есть грива, и вид у него весьма свирепый, но - боже милосердный  -
что из того? Светские львы выглядят не менее грозно, хотя в действительности
это самые безобидные  существа  на  свете.  Лев  из  театрального  фойе  или
экземпляр с Риджент-стрит напускает на себя самый  зверский  вид  и  страшно
рычит, если  вы  его  затронете,  но  он  никогда  не  укусит;  если  же  вы
мужественно нападете на него, он тотчас подожмет хвост и  поспешит  убраться
восвояси. Правда, эти хищники иногда бродят  стаями,  и  если  им  попадется
какой-нибудь очень уж добродушный и робкий на вид малый, они постараются его
напугать, но достаточно оказать малейшее сопротивление, чтобы они  в  страхе
разбежались.  Это  чрезвычайно  приятные  качества,  тогда   как   льва   из
Зоологического сада и его собратьев на ярмарках мы порицаем главным  образом
за их сонливость, апатию и вялость.
     Нам, сколько помнится, ни разу не приходилось видеть, чтобы  кто-нибудь
из них не дремал, разве только когда его кормят. Мы  считаем,  что  двуногие
львы во всех отношениях выше, чем их четвероногие  тезки,  и  смело  бросаем
вызов всякому, кто пожелает вступить с нами в спор по этому предмету.
     При таких убеждениях не удивительно, что наше любопытство  было  сильно
возбуждено, когда на  днях  одна  знакомая  дама  пригласила  нас  в  гости,
решительно заявив, что не примет никаких отказов, ибо - как она сказала -  у
нее будет лев. Мы тотчас взяли назад свои слова о том, что уже приглашены  в
другое место, и наше желание пойти к  ней  сделалось  настолько  же  сильно,
насколько прежде было сильно желание отделаться от приглашения.
     Мы пришли рано и заняли в  гостиной  такое  место,  откуда  можно  было
получше рассмотреть интересного зверя. Прошло два  или  три  часа,  начались
танцы, зала наполнилась людьми, а льва все не  было.  Хозяйка  дома  была  в
отчаянии - ведь, как известно, одна из особых привилегий этих львов  состоит
в том, чтобы давать торжественные обещания и никогда их не выполнять,  -  но
вдруг у парадной двери раздался оглушительный стук, и хозяин дома незаметно,
как ему казалось,  выскользнул  на  лестницу,  чтобы  посмотреть,  кто  там,
вернулся в гостиную и, с восторгом потирая руки, необыкновенно  значительным
тоном возвестил: "Дорогая, мистер Имярек (он назвал фамилию льва) приехал".
     При этих словах все взоры обратились  на  дверь,  и  мы  заметили,  что
несколько молодых девиц, которые прежде весело болтали  и  смеялись,  тотчас
притихли,  приняв  необычайно  томный  вид,  а   некоторые   молодые   люди,
отличавшиеся изысканным остроумием, сразу упали в глазах общества, и  теперь
все смотрели  на  них  с  холодным  равнодушием.  Даже  молодой  человек  из
музыкальной  лавки,  которого  пригласили  играть  на  фортепьяно,  был  так
взволнован, что от избытка чувств взял несколько фальшивых нот.
     Все это время из-за двери доносился оживленный  разговор,  неоднократно
прерываемый громким смехом и возгласами: "О! великолепно! бесподобно!" -  из
чего мы заключили, что лев изволит шутить  и  что  восклицания  эти  вызваны
восторгами его вожака и нашего хозяина. И в  самом  деде,  мы  не  ошиблись:
когда лев, наконец, появился, мы услышали, как его вожак, низенький жеманный
человечек, воздев руки к небу и стараясь подавить восторженное выражение  на
лице, шепчет на ухо некоторым из своих  знакомых  джентльменов,  что  Имярек
сегодня необыкновенно в ударе!
     Лев, о котором идет речь,  был  лев  литературный.  Разумеется,  среди,
собравшихся нашлось много людей,  которые  давно  восхищались  его  ревом  и
желали быть ему представленными, и нам очень приятно было смотреть,  как  их
подводили ко льву и с  каким  спокойным  достоинством  он  принимал  все  их
любезности. Это напомнило нам сельские ярмарки, где другим львам  приходится
без  конца  демонстрировать  все  известные  им  формы   вежливости   толпам
восхищенных зрителей, беспрестанно сменяющим друг друга.
     Пока лев таким образом выставлял себя  напоказ,  его  вожак,  не  теряя
времени  даром,  сновал  в  толпе,  усердно  расточая  ему   хвалы.   Одному
джентльмену он шепотом повторял какую-то изысканную  остроту,  произнесенную
царственным зверем, когда  тот  поднимался  по  лестнице,  что,  несомненно,
делало произведенное им умственное усилие тем более  поразительным;  другому
он скороговоркой давал краткий отчет о состоявшемся накануне  званом  обеде,
где двадцать семь джентльменов дружно  встали  и  провозгласили  специальный
тост за здоровье льва; в то время как дамам он  обещал  замолвить  словечко,
чтобы царь зверей украсил своим автографом их альбомы. Затем во  всех  углах
начались небольшие интимные совещания насчет наружности и сложения  льва,  а
именно - оказался ли он ниже или выше ростом, полнее или худее,  старше  или
моложе, чем они ожидали; похож ли он на свой портрет; и какого цвета у  него
глаза - черные, голубые, карие, зеленые, желтые или смешанные. Во всех  этих
совещаниях участвовал и вожак. Словом, до тех пор, покуда льва не усадили за
вист, он был единственным предметом обсуждения, а затем гости принялись, как
всегда, говорить о себе и друг о друге.
     Мы должны признаться, что с нетерпением  ожидали  ужина,  ибо  если  вы
желаете видеть дрессированного льва в наиболее  благоприятных  условиях,  то
самое удобное для этого время - когда его кормят.  Поэтому  мы  с  восторгом
заметили распространившееся среди гостей оживление,  причина  которого  была
вполне понятна, и тотчас же увидели, как хозяйка дома в  сопровождении  льва
направилась вниз, в столовую. Мы предложили руку знакомой  пожилой  леди.  О
добрая душа! В целом свете  не  найдется  дамы,  которую  было  бы  приятнее
повести к столу, ибо как бы комната ни была мала, а  общество  велико,  она,
руководимая каким-то таинственным чутьем, непременно  проберется  вместе  со
своим кавалером к самым  лакомым  блюдам.  Итак,  мы  предложили  руку  этой
пожилой леди, и благодаря тому, что мы спустилась  вниз  по  лестнице  сразу
вслед за львом, нам посчастливилось занять место почти напротив него.
     Вожак, разумеется,  был  уже  там.  Он  поместился  как  раз  на  таком
расстоянии от своего подопечного, чтобы, обращаясь к нему,  иметь  приличный
предлог повышать голос до той степени,  какая  требовалась  для  привлечения
внимания всего общества, и тотчас же принялся усердно демонстрировать  льва,
заставляя его проделывать все свои фокусы. Каких только блесток остроумия не
удавалось ему извлечь из  льва!  Прежде  всего  они  начали  острить  насчет
солонки,  затем  насчет  курятины,  затем  -  насчет  пирожного  со  сбитыми
сливками, но самые лучшие каламбуры, без сомнения, относились  к  салату  из
омаров предмет, о котором лев распространялся весьма энергично и, по  мнению
наиболее выдающихся авторитетов, превзошел самого  себя.  Этот  превосходный
способ  блистать  в  свете,  по  нашему  скромному  разумению,  основан   на
классических диалогах между мистером Панчем и его хозяином, в коих последний
берет на себя всю черную работу и удовлетворяется тем, что прокладывает путь
всем шуткам и остротам самого мистера Панча,  которому  всякий  раз  удается
снискать похвалы и вызвать общий смех. Как бы то  ни  было,  мы  рекомендуем
этот способ всем львам, настоящим и будущим, ибо в  данном  случае  он  имел
блестящий успех и совершенно ошеломил всех слушателей.
     Когда истощился запас острот насчет  солонки,  курятины,  пирожного  со
сбитыми сливками и салата из омаров и не осталось больше ни  единого  повода
для каламбуров, вожак решился на чрезвычайно опасную штуку, которую  до  сих
пор еще проделывают с некоторыми львами в бродячих зверинцах,  хотя  однажды
она и кончилась трагически, - он положил свою голову в пасть  льва,  всецело
отдавшись на  милость  последнего.  Босуэл*  часто  являет  собой  достойный
сожаления  пример  того,  к  каким  печальным  последствиям  может  привести
вышеупомянутый подвиг, а другие вожаки и литературные шакалы не раз получали
сильные увечья за свою дерзость. Следует отдать справедливость нашему льву -
он снисходительно и кротко позволял над собою подшучивать, а затем вместе со
своим вожаком отправился домой в извозчичьей  карете  -  настроенный  весьма
мирно, хотя и был несколько навеселе.
     Находясь  в  созерцательном  расположении  духа,  мы  по  дороге  домой
принялись размышлять о характере и поведении  этой  породы  львов  и  вскоре
пришли к выводу, что наша прежняя симпатия к  ним  чрезвычайно  усилилась  и
укрепилась после того, что мы недавно видели. В то  время  как  другие  львы
встречают всякую любезность со стороны общества с видом угрюмым и мрачным, а
то и огрызаясь, - этой породе  львов,  по-видимому,  льстит  оказываемое  им
внимание. В то время как первые изо всех сил стараются  скрыться  от  взоров
толпы, последние ищут популярности и, в отличие от своих собратьев,  которых
только  силой  можно  заставить  выступать,  всегда  готовы  показать   свое
искусство восхищенной публике. Мы знавали необыкновенно способных  медведей,
которые ни за что не соглашались плясать,  хотя  куча  народа  с  величайшим
нетерпением ожидала их выхода; отлично выдрессированных обезьян  -  они  без
всякой видимой  причины  не  желали  кувыркаться  на  проволоке;  несомненно
гениальных слонов, которые вдруг ни с того ни с  сего  отказывались  вертеть
ручку шарманки; но нам никогда еще не приходилось слышать  о  двуногом  льве
литературном или  не  литературном  (мы  приводим  это  как  факт,  делающий
величайшую честь всей их породе), - который при первом же удобном случае  не
ухватился бы с жадностью за любую возможность  играть  в  свое  удовольствие
первую скрипку.


           Мистер Роберт Боултон, джентльмен, связанный с прессой

                             перевод М. Беккер

     В зале трактира "Зеленый Дракон", что близ Вестминстерского моста,  все
каждый  вечер  толкуют  о  политике,  и  главным  политическим   авторитетом
считается мистер Роберт Боултон, именующий себя "джентльменом,  связанным  с
прессой", -  определение  в  высшей  степени  неопределенное.  Обычный  круг
слушателей и почитателей  мистера  Роберта  Боултона  составляют  гробовщик,
владелец зеленной лавки, парикмахер, булочник,  огромное  брюхо,  увенчанное
человеческой головой и установленное на паре поразительно коротких ножек,  а
также некий тощий субъект в черном, неизвестного имени, звания и  профессии,
который всегда сидит в одинаковой позе, с одинаково бессмысленным выражением
на длинной физиономии и, хотя вокруг  него  идет  оживленнейшая  беседа,  не
раскрывает рта, кроме тех случаев, когда он выпускает клубы  табачного  дыма
или издает очень громкое, пронзительное и отрывистое "гм!". Поскольку мистер
Боултон причастен к литературе, разговор иногда касается  литературных  тем,
но обыкновенно речь идет о новостях  дня,  которые  являются  исключительным
достоянием этой талантливой личности. Как-то вечером я очутился (разумеется,
случайно) в "Зеленом Драконе" и услышал следующий, немало позабавивший  меня
разговор.
     -  Не  можете  ли  вы  одолжить  мне  десять  фунтов  до  рождества?  -
осведомится парикмахер у брюха.
     - Под какое обеспечение, мистер Чик?
     - Мой инвентарь. По-моему, его вполне хватит, - мистер  Толстинг.  Штук
пятьдесят париков, две вывески, полдюжины болванов да чучело медведя.
     - Нет, не пойдет, - пробурчал Толстинг, - под такое  обеспечение  вы  у
меня ничего не получите. Парики да вывески -  одна  видимость,  с  болванами
(иронически) я никогда дела не имею, если в том нет особой надобности, а  от
дохлого медведя мне ровно столько проку, сколько ему от меня.
     - Ну, в таком случае, -  настаивал  Чик,  -  я  вам  дам  книгу  "Стихи
Байрона", которая принадлежала Попу*. Она стоит сорок фунтов, потому что  на
переплете  имеются  собственноручные  каракули  Попа.  Годится   вам   такое
обеспечение?
     - Вот это здорово! - вскричал булочник. - Однако  что  вы  этим  хотите
сказать, мистер Чик?
     - Что я хочу сказать? Да то, что на ней стоит автограф Попа:

     Кто книгу украдет, щелчок получит в лоб, -
     Писал владелец Александр Поп.

     Это написано на самой книжке, с внутренней стороны переплета, и  потому
мой сын говорит, что мы сему обязаны верить.
     - Однако, сэр, - вполголоса заметил гробовщик, почтительно перегнувшись
через стол и пролив грог, стоявший перед парикмахером, - этот аргумент очень
легко опрокинуть.
     - Быть может, сэр, - возразил Чик, слегка вспыхнув, -  быть  может,  вы
сперва уплатите за опрокинутый грог, а уже после возьметесь опрокидывать еще
что-нибудь.
     - Итак, - произнес гробовщик, любезно кланяясь парикмахеру.  -  сдается
мне, понимаете ли, сдается мне. уж вы меня извините, мистер Чик,  да  только
сдается мне, что в нашей компании этот номер не  пройдет  к  сожалению,  мой
хозяин имел честь делать гроб служанке этого самого лорда не больше как  лет
двадцать назад. Вы не  подумайте,  джентльмены,  будто  я  этим  горжусь,  -
другие, может, и гордились бьь а я так  ненавижу  всякие  титулы.  Я  уважаю
лакея какого-нибудь лорда ничуть не больше, чем любого почтенного лавочника,
сидящего в этой зале. Я даже скажу - не больше, чем мистера Чика!  (Поклон.)
Стало быть, этот самый лорд наверняка родился много лет спустя после  смерти
Попа, и отсюда следует логическое следствие, что ни один из  них  не  жил  в
одно время с другим. Так вот я и хочу сказать, что у Попа  никогда  не  было
никакой книги, что он никогда не видал, не щупал и не нюхал никакой книги (с
торжеством), которая принадлежала этому самому лорду. А теперь, джентльмены,
когда я подумаю, как вы терпеливо выслушали все мои рассуждения, я чувствую,
что обязан наилучшим способом вознаградить вас за  вашу  доброту,  а  потому
сажусь и замолкаю, тем паче, что я вижу  -  сюда  входит  человек  достойнее
меня. Я не имею привычки говорить любезности, джентльмены, а уж когда  я  их
говорю, то, надеюсь, они бьют в самую точку.
     - А, мистер Моргатроид! Кто это бьет в самую точку? - проговорил, входя
в комнату, тот, к кому относилось вышеупомянутое замечание. - Я не  одобряю,
если человек горячится в зимнее время, даже когда он сидит так же близко  от
очага, как вы. Весьма неблагоразумно этак вгонять себя в пот. В чем  причина
столь сильного умственного и физического возбуждения, сэр?
     Таково было в высшей степени философическое вступление мистера  Роберта
Боултона - парламентского стенографиста-репортера, как именовал он сам  себя
(ходячее между  его  собратьями  двусмысленное  определение,  долженствующее
внушить непосвященным уважение к обширному штату нашего министерского органа
печати, тогда как для посвященных оно означало, что ни одна газета не  может
претендовать на их услуги).
     Мистер Боултон был молодой человек с  несколько  болезненным  и  весьма
легкомысленным выражением лица. Одеяние его являло  собой  изысканную  смесь
изящества, неряшливости, претенциозности, простоты, новизны и ветхости. Одна
его половина была одета по-зимнему, другая  -  по-летнему.  Он  носил  шляпу
новейшего фасона д'Орсэй; панталоны  его  когда-то  были  белого  цвета,  но
воздействие грязи, чернил к тому подобного придало им какой-то некий вид; на
шее у него красовался высоченный черный, зверски накрахмаленный  галстук,  а
вся верхняя часть костюма  была  скрыта  под  необъятными  складками  старой
коричневой шинели с собачьим воротником, наглухо застегнутой на все пуговицы
вплоть до вышеупомянутого галстука. Пальцы рук мистера Боултона  выглядывали
из кончиков черных лайковых перчаток, и по два пальца каждой ноги точно  так
же глядели на свет сквозь  носки  его  сапог.  Пусть  голые  стены  мансарды
мистера Боултона свято хранят тайну остальных подробностей его  туалета!  Он
был невысок ростом, сухощав  и  отличался  несколько  вульгарными  манерами.
Приход  его,  по-видимому,  произвел  на  всех  сильное  впечатление,  и  он
приветствовал каждого из присутствующих  снисходительным  тоном.  Парикмахер
подвинулся, чтобы дать ему место между собой и брюхом. Через минуту  он  уже
вступил во владение своей  кружкой  пива  и  трубкой.  Разговор  умолк.  Все
нетерпеливо ожидали его первого замечания.
     - Сегодня утром в Вестминстере произошло страшное убийство,  -  заметил
мистер Боултон.
     Все повернулись. Все глаза устремились на мастера печатного слова.
     - Булочник убил своего сына,  сварив  его  в  котле,  -  сказал  мистер
Боултон.
     - О боже! - в ужасе воскликнули все разом.
     - Да, джентльмены, он его  сварил!  -  выразительно  подчеркнул  мистер
Боултон, - сварил!
     - А подробности, мистер Боултон, -  осведомился  парикмахер,  -  каковы
подробности?
     Мистер Боултон отхлебнул большущий глоток пива и раз двадцать затянулся
трубкой -  без  сомнения,  для  того,  чтобы  вселить  в  меркантильные  умы
слушателей понятие о превосходстве  джентльмена,  связанного  с  прессой,  -
после чего продолжал:
     - Этот человек был булочник, джентльмены. (Все посмотрели на булочника,
который остановившимся взором глядел на Боултона.) Жертва, будучи его сыном,
являлась, следовательно, сыном булочника. У несчастного  убийцы  была  жена,
которую он, находясь в состоянии опьянения, пинал ногой и бил  кулаками.  Он
также швырял в нее пивными кружками и бросал ее на пол, а  лежа  в  постели,
душил, запихивая ей в рот значительную часть простыни или одеяла.
     Рассказчик отхлебнул еще глоток; все переглянулись и воскликнули:
     - Ужасно!
     - Достоверно доказано, джентльмены, - продолжал мистер Боултон,  -  что
вчерашнего дня вечером булочник Сойер явился  домой  в  достойном  порицания
пьяном виде. Миссис Сойер, как подобает верной супруге, отвела находившегося
в указанном состоянии мужа в его  комнату  на  втором  этаже  и  уложила  на
супружеское ложе. Спустя минуту она уже спала рядом с человеком, который  на
рассвете оказался убийцей! (Глубокое молчание убедило рассказчика в том, что
нарисованная им ужасающая картина произвела желаемый эффект.) Примерно через
час сын пришел домой, отпер дверь и поднялся наверх в свою спальню. Не успел
он (представьте себе охватившее его чувство тревоги, джентльмены), не  успел
он снять свои невыразимые, как отчаянные вопли (его опытное ухо  признало  в
них вопли матери) нарушили тишину  окружающей  ночи.  Он  снова  надел  свои
невыразимые и побежал вниз. Он отворил дверь родительской спальни. Отец  его
плясал на его матери. Что должен был почувствовать сын! В порыве отчаяния он
бросился на своего родителя в ту минуту, когда тот собирался вонзить  нож  в
бок его родительницы. Мать вскрикнула. Отец схватил в охапку  сына  (который
успел вырвать нож из родительской длани), стащил его вниз, засунул в  котел,
где кипятилось белье, и, захлопнув крышку, вскочил на нее, в  каковой  позе,
со свирепым выражением на лице, и был обнаружен  матерью,  которая  достигла
зловещей прачечной в ту самую минуту, когда он занял указанную позицию.
     - Где мой мальчик? - вскричала мать.
     - Кипит в котле, - невозмутимо ответил добросердечный отец.
     Потрясенная чудовищным известием, мать бросилась на улицу и подняла  на
ноги  соседей.  Через  минуту  в  доме  уже  была  полиция.   Отец   сбежал,
предварительно заперев дверь  прачечной.  Полицейские  вытащили  бездыханное
тело сваренного сына булочника из котла  и  с  проворством,  похвальным  для
людей их профессии, тут же спроворили его в участок.  Булочник  был  схвачен
позже  на  Парламент-стрит  -  он  сидел  на  верхушке  фонарного  столба  и
раскуривал трубку.
     Все мистические ужасы "Удольфских Тайн", изложенные в газетной  заметке
на десять строк, не  могли  бы  так  потрясти  слушателей.  Молчание,  самый
красноречивый и благородный из всех  видов  одобрения,  служило  достаточным
доказательством варварства булочника, равно  как  и  свойственного  Боултону
дара рассказчика, и лишь по прошествии нескольких минут  молчание  это  было
прервано негодующими возгласами всех присутствующих. Булочник удивлялся, как
британский булочник мог до такой  степени  опозорить  себя  и  ту  почтенную
профессию, к которой  он  принадлежит,  остальные  высказывали  всевозможные
недоуменные замечания относительно происшествия,  причем  немалое  изумление
вызвал талант и осведомленность мистера Роберта Боултона; сам  же  он  после
пылкого  панегирика  по  своему  собственному  адресу  и  по  поводу  своего
неизъяснимого влияния на ежедневную прессу принялся  с  торжественным  видом
выслушивать все про и контра на тему об автографе Попа, но тут я  взял  спою
шляпу и удалился.


        Евгений Ланн. Комментарии

     Три  последних  рассказа:  "Пантомима  жизни",  "Некоторые  подробности
касательно одного льва" и "Мистер Роберт Боултон,  джентльмен,  связанный  с
прессой", не входят  в  цикл  "Мадфогских  записок",  а  принадлежат  к  так
называемым "разрозненным главам Боза".

     Город Мадфог. - Под названием "Мадфог" Диккенс описал город Четем,  где
он провел свое детство.

     Виттингтон - герой популярной английской народной легенды, неоднократно
упоминаемый  Диккенсом.  Легенда  рассказывает  о  том,  как  бедный  ученик
лондонского торговца  мануфактурой  Дик  (уменьшительное  от  имени  Ричард)
Виттингтон не вынес жестокого обращения хозяина и пытался от него бежать; но
не выполнил своего намерения, ибо в звоне колоколов церкви  Сент-Мэри-Ле-Боу
явственно услышал голос, вещавший:  "Вернись,  Виттингтон,  трижды  лорд-мэр
Лондона". Послушный этому зову. Дик вернулся назад  и  благодаря  счастливой
случайности фантастически разбогател (он продал  кота  какому-то  восточному
царьку, в стране которого  водилось  множество  мышей),  женился  на  дочери
своего хозяина, стал почтенным купцом,  и  сограждане  трижды  избирали  его
лордмэром. Исторической основой  этой  легенды  является  биография  Ричарда
Виттингтона, трижды избиравшегося лорд-мэром (в 1397, 1406 и 1419 гг.).

     Аппарат  капитана  Мэнби  -   спасательный   аппарат   Джорджа   Мэнби,
английского изобретателя (1765-1854),  получивший  признание  в  1808  году,
когда благодаря этому изобретению была  спасена  команда  брига  "Элизабет",
потерпевшего крушение.

     Съезд  Мадфогской  Ассоциации.  -  Оба  отчета  о  съездах   Мадфогской
Ассоциации - сатира на ежегодную конференцию Британской Ассоциации прогресса
в науках; эта Ассоциация была основана в  1831  году  известным  шотландским
физиком  сэром  Дэвидом  Брустером,  изобретателем   калейдоскопа,   автором
"Оптики", "Новой системы освещения для маяков", биографом Ньютона.

     Мунго  Парк  (1771-18(16)  -  известный   шотландский   путешественник,
проникший в Центральную Африку,  первый  из  европейцев,  достигший  берегов
Нигера; описание своих путешествий он издал в 1799 году, оно  имело  большой
успех. В 1805 году он отправился во второе путешествие в  глубь  Африки,  из
которого не возвратился.

     Гримальди - знаменитый английский клоун (1779-1837),  прославившийся  в
пантомимах, шедших на сцене театра  Сэдлерс-Уэллс  в  Лондоне.  Диккенс  был
большим его поклонником, редактировал "Мемуары Джозефа  Гримальди",  которые
вышли в 1838 году и предпослал им предисловие.

     Гай Фокс - один  из  участников  католического  заговора  1605  года  в
Лондоне; организаторы этого заговора Роберт Кетсби и другие дворяне-католики
назначили выступление своих сторонников  на  ноябрь:  сигналом  к  восстанию
должен был. послужить взрыв парламента во время  открытия  его,  на  котором
должен  был  присутствовать  король  Иаков  I;  Гай  Фокс  один  из  главных
заговорщиков-должен был взорвать бочки с порохом в подвале палаты лордов, но
5 ноября, за день до открытия парламента, бочки с порохом были обнаружены  и
планы  заговорщиков  расстроены.  На  плахе  погибли  вожаки   католического
заговора и среди них Гай Фокс.

     Шекспир, "Как вам угодно", акт II, сц. 7.

     Босуэл  Джеймс  (1740-1795)  -  друг   и   биограф   Сэмюела   Джонсона
(1709-1784),  писателя,  журналиста  и   лексикографа.   Джонсон   отличался
вспыльчивым и неуживчивым нравом. Диккенс в шутку приравнивает его к  дикому
зверю, а Босуэла - к вожаку.

     Поп Александр (1688-1744) - английский поэт.


        Евгений Ланн. Быт англичан 30-60-Х годов

     Читатель,  которому  открывается  мир  идей  и  образов,  преображенный
творческой фантазией Диккенса, входит в общение с героями его  произведений,
превращенными благодаря художественному гению Диккенса в живых  людей.  Этих
людей множество - в одном  романе  "Посмертные  записки  Пиквикского  клуба"
больше двухсот пятидесяти персонажей. И  все  эти  люди,  встающие  один  за
другим  со   страниц,   написанных   Диккенсом,   обладают   психологической
убедительностью. Вступая в  мир  диккенсовских  персонажей,  читатель  верит
Диккенсу  именно  потому,  что  все   его   портреты   сделаны   по   закону
художественного  преображения  действительности,  ибо  простое   копирование
действительности ни в какой мере еще не есть искусство.
     Чтобы  найти  пути  и  средства,  которыми  пользовался  художник   для
преображения действительности в произведения искусства, надо задать  вопрос:
какова же была эта  действительность?  Такой  вопрос  законен  при  изучении
творчества любого художника, законен он и при изучении  творчества  великого
реалиста Диккенса.

        1

     В 30-60-х годах Англия все еще с трудом залечивала раны, нанесенные  ей
войнами, которые она вела с небольшим  перерывом  в  течение  двадцати  лет.
Войны эти  закончились  только  после  разгрома  Наполеона,  и  за  истекшие
пятнадцать лет последствия наполеоновских войн еще не были ликвидированы для
английского народа.
     В промышленность  внедрялись  новые  машины,  сокращавшие  общее  число
рабочих рук. Фабриканты, нуждаясь в меньшем количестве рабочих для получения
своих прибылей, понижали заработную плату  и  увольняли  все  новые  десятки
тысяч  рабочих.  Положение  промышленников  и  купцов   в   новых   условиях
укреплялось в такой же мере, в какой ухудшалось  положение  трудового  люда.
Безработица  росла,  особенно  в  периоды  торговых,  а  затем  промышленных
кризисов. Например, в городе Престоне треть всего  населения  находилась  на
иждивении  органов  общественного  призрения.  Пособия,   выдаваемые   этими
органами, были ничтожны, но у престонцев, которым грозила  голодная  смерть,
не было другого выхода, как не было его и у безработных в других городах.  В
особенности  тяжело  пришлось  многочисленной  армии  рабочих,   занятых   в
текстильной промышленности, которой славилась Англия. Как раз в эту эпоху  в
текстильной  промышленности  механизированный  станок  решительно   вытеснял
ручные станки. Уволенный с фабрики ткач продолжая трудиться  дома  на  своем
ручном станке, за 16-18  часов  работы  мог  заработать  в  день  не  больше
шиллинга - тридцати копеек серебром (соответственно эквиваленту  России  той
эпохи). Но и те счастливцы, которым удалось остаться на фабрике и перейти на
механизированные станки, обречены были с семьей на  голодание.  В  день  они
зарабатывали не больше двух шиллингов, тогда как фунт хлеба стоил три  пенса
-  десять  копеек  серебром.  Положение  рабочих  во  всех  других  отраслях
промышленности было немногим лучше положения ткачей.
     На улицах больших городов дети дрались из-за объедков. В мясных  лавках
мясо покупали такими порциями, которые могли бы служить только приманкой для
крыс.
     Промышленник     и     негоциант,     более      дальновидные,      чем
реакционеры-землевладельцы, опасались восстания народных масс, которое могло
бы перейти в революцию. Они понимали, что надо  всеми  мерами  предотвратить
обнищание масс  -  оно  не  сулило  добра  ни  им,  ни  землевладельцам.  Но
землевладелец не склонен был выпустить из рук политическую  власть,  которую
сохранял и теперь - к 30-м годам XIX века, - несмотря  на  то,  что  потерял
экономическое господство. Промышленник уже одержал над ним победу  в  борьбе
за экономическую власть в стране, и тем более цепко  держался  землевладелец
за свои политические преимущества.
     Эти преимущества выражались прежде всего в том, что парламент -  палата
лордов  и  палата  общий  -  был  в  его  руках.  Таким  образом,   он   мог
противодействовать любому законодательному акту,  который  ослаблял  бы  его
господство и усиливал политическую роль буржуазии.
     У землевладельца была надежная защита: затон о выборах в палату  общин.
Пока этот закон существовал, он был уверен, что  правительство  находится  в
его руках и буржуа не  сможет  провести  через  парламент  ни  одного  акта,
который был бы невыгоден для землевладельца. Пока этот  избирательный  закон
не был отменен, землевладелец знал, что высокие цены  на  хлеб  удержатся  в
Англии. В процессе борьбы с буржуа он терял одну  экономическую  позицию  за
другой, но монополию на продажу зерна (и, стало быть, на снабжение населения
хлебом) он сохранил, и эта монополия помогала ему сопротивляться наступлению
энергичного буржуа.
     Таким образом, на социальном фоне той эпохи разыгралась жестокая борьба
классов.  Эта  борьба  началась  со  столкновения  промышленной   буржуазии,
поддержанной  рабочими,  и  землевладельцев   по   "больному"   вопросу   об
избирательном законе, который  сохранял  за  землевладельцами  господство  в
парламенте.
     Странный, на наш взгляд, был этот закон, если принять во внимание,  что
он действовал в ту пору, когда английский купец и промышленник уже раскинули
свои сети по всему миру и подвалы торговых контор в любом городе ломились от
избытка товаров, производимых в самой Англии и ввозимых  из-за  моря.  Давно
уже этот закон стал анахронизмом, ибо он  по-прежнему  препятствовал  буржуа
быть выбранным в парламент.
     Как  и  в  начале  XVIII  века,  избирательный  закон  давал  отдельным
местечкам  право  посылать  представителей  в  палату  общин.  Эти  местечки
принадлежали крупным землевладельцам, и жители продолжали посылать одно и то
же число членов палаты,  угодных  землевладельцам,  хотя  число  избирателей
уменьшилось за сто двадцать пять лет во много раз. Такие местечки назывались
"гиилые", и выборы в них превращались в фарс.
     Какое-нибудь захудалое местечко Тивертон с двумя десятками  избирателей
посылало двух  членов  в  палату  общин,  а  местечко  Тэвисток  с  десятком
избирателей - одного. Еще более курьезно протекали выборы в  Олд-Сэрум,  где
из двадцати жителей имели право избирать двух членов палаты только двое. Эти
избиратели, конечно, избирали самих себя. Наконец, было и  такое  прибрежное
местечко, которое давным-давно исчезло, поглощенное морем. Тем  не  менее  и
это местечко имело право избирать одного члена палаты общин. Комедия выборов
происходила так: собственник берега, уцелевшего от затопления, усаживался  в
лодку вместе  с  тремя  избирателями,  и  над  тем  местом,  где  под  водой
находилось затопленное  местечко,  трое  избирателей  выбирали  собственника
этого несуществующего местечка членом палаты общин.
     А в то же время Лондон мог послать в палату только пять-шесть  человек,
а такие большие  промышленные  города,  как  Манчестер,  Бирмингем,  Лидс  и
другие, не посылали ни одного.
     В 1830 году не  только  буржуазная  Англия,  но  и  рабочие  перешли  в
наступление против этого закона.
     Ожесточенная  борьба  за   реформу   избирательного   закона,   которая
продолжалась два с лишним года, - первый этап социально-политической истории
Англии в те годы. Буржуазия мобилизовала печать, организовала союзы в разных
городах для пропаганды  реформы,  устраивала  грандиозные  митинги...  Всеми
средствами  она  внушала  трудовому  народу  Англии,  что  реформа   поможет
облегчить крайне тяжелое положение народных масс. Несмотря на то, что проект
реформы не предоставлял трудовому люду право отстаивать в палате общин  свои
интересы,  буржуа  удалось  поднять  гигантскую  волну  народного  движения.
Рабочие массы были втянуты о общую с буржуа борьбу против землевладельцев за
билль о реформе.
     Эта борьба  закончилась  принятием  нового  избирательного  закона.  Но
реформа  была  такая  скромная,  что  землевладельцы  в  сущности   остались
по-прежнему хозяевами в парламенте. А "низшие классы" - то  есть  трудящийся
люд - непосредственно ничего не выиграли от получения  городской  буржуазией
Англии нескольких десятков мест в палате общин.
     Развернулся  второй  цикл  борьбы  классов  в  так  называемый  "ранний
викторианский период" истории Англии (названный по имени королевы  Виктории,
занимавшей  престол  в  течение  шестидесяти  трех   лет   (1837-1901).   Но
противниками в этой борьбе были  не  буржуа  и  землевладельцы,  а  трудовое
население Англии - в первую очередь рабочие - и господствующие классы.
     Очень тяжелое положение рабочих и  ремесленников,  создавшееся  в  30-е
годы, не могло не привести к конфликту между народом и  правящими  классами.
Для многих буржуазных политиков  вопрос  сводился  к  тому,  в  какой  форме
возникнет этот конфликт и не разразится ли революция.
     Но революция в Англии, как известно, не  разразилась.  Конфликт  привел
только к борьбе за  "хартию"  -  к  широкому  народному  рабочему  движению,
которое вошло в историю под наименованием "чартизм". В борьбе чартистов было
немало моментов, позволявших полагать, что это движение неминуемо приведет к
восстанию народных масс и к  революции.  Таких  гигантских  митингов,  таких
многочисленных стихийных демонстраций трудящихся еще  не  знала  Англия.  На
трех митингах, созванных в 1838 году, присутствовало, например, до  миллиона
человек.
     Правительство было испугано масштабами движения. И оно решило  подавить
его  вооруженной   силой.   Оно   приказало   войскам   обстреливать   толпы
демонстрантов. Народные массы не ответили на эту  расправу  восстанием,  но,
несмотря на это, чартизм нельзя было  считать  побежденным,  темпы  движения
непрерывно нарастали в начале 40-х годов.
     Тогда господствующие классы нашли боковое русло, по которому  направили
возмущение народа. Началось общественное движение, известное как "борьба  за
отмену хлебных законов".
     Как было упомянуто выше, землевладельцы, пользуясь своим господством  в
парламенте,  решительно  препятствовали  законопроектам,  которые  могли  бы
ограничить, хотя бы в малой степени, их прибыли, связанные с продажей зерна.
Для того чтобы бесконтрольно владеть рынком зерна, землевладельцы установили
через парламент столь высокие пошлины на заграничное зерно, что  иностранные
купцы отказались от ввоза, так как это было им невыгодно.  Вполне  очевидно,
что монополия землевладельцев привела к очень высоким ценам на хлеб.
     Понятно также, что дороговизна в Англии была тесно  связана  с  высокой
ценой на хлеб. И когда чартизм стал угрожать  восстанием,  буржуазия  решила
направить  гнев  народа  против  землевладельцев.  Промышленная  и  торговая
буржуазия организовала через  печать  и  митинги  ожесточенную  кампанию  за
отмену хлебных пошлин на ввозимый из-за границы хлеб.  Всеми  способами  она
старалась убедить трудящееся население в том, что единственной причиной  его
тяжелого  положения  являются  эти  пошлины.  Не  будь  их,   землевладельцы
вынуждены были бы сильно снизить цены на зерно, так  как  ввозной  хлеб  был
дешевле.
     Буржуа удалось вовлечь много десятков  тысяч  трудящихся  в  борьбу  за
отмену "хлебных  законов".  Основанная  буржуазией  "Лига"  развила  бешеную
пропаганду, борьба  Лиги  шла  параллельно  с  борьбой  чартистов,  но  этот
параллелизм не мог не ослаблять чартизма.
     Наконец  в  1846   году   буржуазии   удалось   сломить   сопротивление
землевладельцев, которые увидели, что дальнейшая борьба  против  удешевления
хлеба в самом деле грозит им серьезными последствиями.  Пошлины  на  ввозной
хлеб были отменены парламентом. Хлеб подешевел, цены на  другие  продукты  и
промышленные товары начали снижаться. Буржуазия выиграла игру, теперь  можно
было не опасаться немедленного революционного взрыва.
     Современники  Диккенса,   наблюдая   широкое   общественное   движение,
вызванное борьбой  за  отмену  "хлебных  законов",  вместе  с  тем  являлись
свидетелями  угасания  чартизма.  Немало  причин  вызвали  это  угасание   -
разногласие в программах вождей чартизма, отход от  революционного  чартизма
колеблющихся рядовых членов, падение цен на предметы  первой  необходимости,
открытие золотых россыпей в Калифорнии и Австралии, усилившее  эмиграцию  из
Англии, и другие. После еще одной вспышка чартистского движения в 1852  году
борьба за хартию в Англии стала затухать.

        2

     Несмотря на отмену "хлебных законов", положение  трудящихся  оставалось
очень тяжелым.
     Достаточно было внимательно обозреть Лондон, чтобы в этом убедиться.  В
западной  его  части  -  в  так  называемом  Вест-Энде-можно   было   видеть
бесчисленное количество великолепных особняков,  на  главных  улицах  центра
можно было удивляться роскоши магазинов, которой не знали магазины Парижа, а
л восточной части, за Темзой и  на  окраинах,  можно  было  наблюдать  такую
нищету, которую современник Диккенс не мог бы встретить в том же Париже.
     Почти в каждом романе Диккенса, в его "Очерках  Воза",  "О  многих  его
повестях и рассказах читатель находит незабываемые описания "Лондона  нищих"
и незабываемые сцены, участниками которых являются обитатели  этих  страшных
лондонских  трущоб.  Некоторые  из  этих  трущоб  даже   имели   специальные
наименования.
     Типичный двор, населенный лондонской беднотой, напоминал узкий коридор,
зажатый между высокими деревянными  домами.  Ширина  коридора  не  превышала
иногда трех метров, а длиной он бывал метров пятьдесят, и в этот коридор вел
с улицы еще более узкий проход.
     Верхние  этажи  этих  домов  часто  подпирались  контрфорсами,  которые
выдавались вперед настолько, что в нижние этажи  солнечный  свет  совсем  не
проникал. В таком дворе бывало два-три десятка домов,  по  восемь  комнат  в
каждом. И в каждой комнате обычно жили десять человек.
     Такими домами застроены были целые кварталы в восточной н южной  частях
Лондона. Но и в центре, неподалеку от  самых  фешенебельных  улиц,  их  было
немало - стоило только свернуть в сторону.
     О том, каково было санитарное состояние  Лондона  в  эту  эпоху,  можно
судить по тому факту, что канализационная  система  Лондона,  построенная  в
середине XVIII века, не была еще  заменена  новой,  хотя  население  Лондона
увеличилось с середины XVIII века в четыре-пять раз. Такой же древней была и
система водоснабжения.
     Не удивительно поэтому, что улицы вблизи  этих  трущоб  отравлены  были
миазмами, а эпидемии не прекращались. И нетрудно представить себе условия, в
которых росли дети лондонских бедняков.
     Бедняки, живущие в городах, вынуждены были браться за любые  профессии.
В Лондоне сотни мужчин, женщин и детей занимались тем,  что  вылавливали  из
Темзы кусочки угля, щепочки, обрывки веревок и т. п. и продавали свою добычу
особым скупщикам. Плата была ничтожная - за пятнаддать фунтов этих щепочек и
обломков они получали одно пенни - четыре копейки!  В  Лондоне  сотни  людей
разыскивали в канализационных канавах  те  же  предметы,  что  в  Темзе.  За
плечами у них висел мешок, в руках была мотыга, и они  бродили  в  подземных
сточных  канавах,  обложенных  кирпичами,  которые   каждую   минуту   могли
обвалиться на них, ибо кирпичная обшивка насчитывала много десятков  лет.  В
Лондоне были сотни людей, которые назывались "грязевыми жаворонками", -  они
собирали собачьи нечистоты и сбывали их на кожевенные заводы.
     А сколько было  уличных  торговцев,  предлагающих  самые  разнообразные
товары!  У  этих  торговцев  были  свои  традиции  и  нормы  поведения,   их
организация напоминала организацию профессиональных нищих,  от  которых  они
мало чем отличались. И мало чем отличались от нищих бедняки, подвизавшиеся в
балаганах  (в  которых  городская  толпа  могла  увидеть  уродов,  карликов,
великанов), или уличные актеры, показывавшие Панча (английского "петрушку"),
акробаты,  шпагоглотатели,  клоуны,  дрессировщики  или  уличные  музыканты,
игравшие на всех инструментах, имеющихся на земле. Вся эта  армия  лондонцев
влачила самое жалкое существование.
     Но и рядовой рабочий бедствовал, он должен был содержать себя  и  семью
на тридцать шиллингов в неделю. Один только хлеб в начале 40-х  годов  стоил
семье четыре шиллинга четыре пенса - седьмую  часть  всего  заработка  главы
семьи. При этом на долю каждого члена семьи, состоящей  в  среднем  из  пяти
человек, приходилось только двести пятьдесят граммов в день, а после  отмены
"хлебных законов" - на сто граммов больше. На мясо  семья  рабочего  тратила
семь шиллингов в неделю и на картофель - полтора, за  квартиру  должна  была
платить четыре шиллинга. Полтора фунта масла должно было хватить всей  семье
на неделю, во тогда рабочий мог купить только  семьсот  граммов  сахару,  то
есть каждый член семьи получал в неделю сто сорок граммов  сахару.  Истратив
на свечи, уголь и мыло три шиллинга, рабочий мог располагать на  одежду  для
себя и семьи и  на  непредвиденные  расходы  только  четырьмя  шиллингами  -
полутора рублями серебром в неделю. Не  удивительно  поэтому,  что  семейные
рабочие, имевшие даже постоянный заработок,  еле-еле  могли  добиться  того,
чтобы семья не  голодала  в  буквальном  смысле  слова,  но  даже  на  самую
необходимую одежду они должны были копить шиллинги в течение многих месяцев.

        3

     В эту  эпоху  впервые  появляются  в  Англии  железные  дороги.  Первая
железная дорога с паровой тягой построена была для общественного пользования
в  1825  году  между  городками  Стоктон  и  Дарлингтон.  Длина  линии  была
двенадцать миль, и предназначалась она для перевозки угля.  По  этой  дороге
паровоз шел со скоростью шестнадцать миль в час. Прошло пять лет, и  в  1830
году открылась пассажирская линия Ливерпуль - Манчестер.  Поезд,  шедший  по
этой линии, с тридцатью пассажирами делал уже тридцать миль в час.
     Это строительство привело прежде всего  к  улучшению  исконных  средств
сообщения между городами. Раньше, например, карета из Лондона в Шрусбери шла
двадцать семь часов, теперь то же расстояние она покрывала в шестнадцать,  а
так называемая карета "Комета" - нечто вроде конного "экспресса" - делала по
десять миль в час-скорость, которой не знали до появления железных дорог.
     Снабжение междугородних карет лошадьми всегда вызывало много жалоб.  По
до 30-х годов владельцы гостиниц и почтовых карет  обращали  на  эти  жалобы
мало внимания. С появлением железных дорог  положение  изменилось.  В  любое
время можно было ожидать постройки железной дороги там, где пролегал  конный
тракт,  и  поэтому,  из  боязни  потерять  клиентуру,  владельцы   карет   и
содержатели гостиниц всячески старались, чтобы недостатка в лошадях не было.
     Пассажирские кареты, курсировавшие между  городами,  не  придерживались
расписания. Владельцами этих карет были  частные  предприниматели.  Места  в
каретах надо было заказывать за несколько дней до отъезда и вносить аванс.
     Читатель получит полное представление о  междугородном  сообщении,  ибо
Диккенс по роду своей работы в газетах изучил его досконально и неоднократно
описывал  транспорт  этой  эпохи  и  придорожные  гостиницы;  междугородному
сообщению он специально посвятил одну  из  сценок  в  своих  "Очерках  Боза"
("Картинки с натуры", 15).
     Междугородние кареты были разнообразных цветов - большей частью  ярких.
Иные кареты носили названия, например: "Комодор" ("Пиквикский клуб", гл. 2).
В  каретах  внутри  обычно  помещались  четыре  пассажира,  а   снаружи   до
двенадцати: впереди, рядом с кучером, сидело двое, двое позади кареты, рядом
с кондуктором,  а  остальные  на  плоской  крыше  кареты.  Если  принять  во
внимание, что там же помещался и багаж, для  которого  не  хватало  места  в
ящиках под сиденьем кучера и кондуктора, то легко  себе  представить,  какая
была теснота на крыше.
     Дороги во времена Диккенса улучшились  сравнительно  с  дорогами  XVIII
века, но все же и  тогда  было  немало  трактов,  езда  по  которым  грозила
пассажирам катастрофой. И по-прежнему в весеннюю и осеннюю распутицу  кареты
увязали в грязи, а канавы и ямы являлись причиной постоянных аварий.
     До 1784 года почта в Англии перевозилась вьюками; но в этом году  некий
Джон Палмер, член палаты общин от города Бат, провел  через  палату  реформу
почтового транспорта. Государство приняло на себя организацию сети  почтовых
контор, отправлявших в другие города специальные почтовые кареты.
     Почтовые кареты, в отличие от пассажирских, отходили по расписанию. Они
перевозили не только почту, но и  пассажиров.  И  в  почтовых  каретах  было
четыре места для внутренних пассажиров, но наружных помещалось  меньше,  так
как на крыше находилась почта. За проезд  в  карете  плата  была  помильная,
очень высокая, - внутренние пассажиры платили пять пенсов с мили, наружные -
три пенса. Через каждые восемь миль меняли лошадей.
     Вид почтовых карет отличался от вида пассажирских.  На  дверцах  кареты
красовался королевский герб. Колеса окрашены были в  красный  цвет,  верхняя
часть кареты в черный, а низ в шоколадный.
     В  ту  пору  письма  и  прочие  почтовые   отправления   оплачивал   не
отправитель, а адресат. Оплата была сложная, она зависела и от расстояния  и
от числа листков, которые либо заклеивались облатками, либо  пересылались  в
самодельных конвертах (машинные появились только в конце  50-х  годов).  Для
удешевления  пересылки  письма  писались  очень  мелким  почерком.   Подсчет
стоимости  письма,  которое  должен  был  оплатить   адресат,   обычно   бил
длительным. Нередко адресат отказывался от уплаты и получения письма. Особая
почта существовала в пределах Лондона. Оплата городских писем в Лондоне была
унифицирована; в XVII веке - одно пенни, а с конца XVIII-два пенса.
     В один и тот же год (1844) в Америке и в Англии были  проложены  первые
телеграфные линии общего пользования. В  Англии  этим  телеграфом  соединены
были Пэддингтон и Слеф, длина ее была двадцать миль.
     Во времена Диккенса в Англии для шоссирования дорог  применялся  способ
Джона Макадама. Свои опыты по новому способу шоссирования  Макадам  начал  в
1810 году, и после длительного испытания  парламентская  комиссия  утвердила
новый способ. Сущность  его  заключалась  в  том,  что  щебень,  покрывавший
толстым слоем дорогу, спрессовывался, образуя  каменную  облицовку.  Дороги,
шоссированные по способу Макадама, называются его именем.  По  этим  дорогам
шли кареты, отличные от наемных, курсировавших в пределах города.
     В городские кареты была впряжена  пара  лошадей.  Двигались  они  очень
медленно. В это время в Париже омнибус уже получил широкое  распространение,
-но в Англии он появился только в 1830 году, хотя кареты не вытеснил.
     В омнибус  впрягали  трех  лошадей.  Рассчитан  он  был  на  двенадцать
внутренних пассажиров, с которых взимали  по  шесть  пенсов,  независимо  от
расстояния. Но в погоне за барышом кондукторы набивали омнибусы до предела -
впихивали но двадцать пассажиров. Только в 40-х  годах  появились  на  крыше
омнибусов два наружных места, в  50-х  годах  на  крыше  были  устроены  две
продольные скамьи.
     Тяжелые и медленно подвигающиеся  кареты  вытеснил  новый  двухколесный
экипаж-кэб.
     Кэб был создан в 1823 году, но только в 30-х  годах  он  стал  основным
средством передвижения по городу наряду с омнибусом.
     Форма кэба не была  неизменной.  Первые  кэбы  были  открытые,  желтого
цвета. Кучер сидел рядом с пассажиром, но не на скамейке, а  на  специальном
сиденье, прилепленном к кузову. Затем  кэб  принял  другую  форму.  Он  стал
закрытым, дверца - в задней стене. Пассажиры сидели  друг  против  друга,  а
кучер восседал на крыше. И, наконец, кэб  принял  ту  форму,  которая  стала
окончательной. Теперь он назывался "хэнсом-кэб" - закрытая большая коробка с
двумя  огромными  колесами.  Дверца  появилась  сбоку,  а   сиденье   кучера
прикреплено было сзади коробки, так что вожжи лежали на крыше.
     "Хэнсом-кэб" вплоть до полного вытеснения конного городского транспорта
автомобильным являлся основным в Англии наемным экипажем для передвижения по
городу. Старинный портшез (переносное кресло в  закрытом  ящике  с  оконцем)
доживал в 30-е годы последние дни,

     Во времена Диккенса стоимость земельных участков еще  более  повысилась
сравнительно с  XVIII  веком.  Поэтому  домовладельцы  строили  дома  с  тем
расчетом, чтобы необходимые для них участки были небольшими. Уже с  середины
XVIII   века   приходилось   располагать    жилые    комнаты    не    вокруг
"холла"-вестибюля, - а во втором и третьем этаже. Такая планировка дома  для
буржуазной семьи среднего достатка оставалась  неизменной.  Эти  трехэтажные
дома имели по фасаду три-четыре окна, то есть  были  довольно  узкими  (см.,
например, "Дэвид Копперфилд", гл. 15, 23; "Николас  Никльби",  гл.  16).  Из
"холла" (см. рис. Физа к "Домби и Сын", гл. 17) такого  дома  дверь  направо
обычно вела в маленькую комнату о двух окнах в нишах, называемую "приемной".
Между камином и окном в этой приемной - дверь, она вела в маленький  кабинет
главы семьи. Дверь из "холла" налево вела в столовую. Как и "холл", столовую
обычно обшивали панелью (см. "Копперфилд",  рис.  Физа  к  гл.  22,  28).  В
столовой-камин, рядом с ним буфет. В углу столовой лестница с перилами  (см.
"Копперфилд", рис. Физа к гл. 5), она вела на второй этаж. Во  втором  этаже
две маленькие гостиные; благодаря раздвижной стене между ними  обе  гостиные
могли быть превращены в одну комнату (см. рис. Физа к "Никльби", гл. 19). По
той же лестнице можно было подняться в третий этаж и еще выше  -  на  чердак
(см. "Домби", гл. 30; "Копперфилд", гл. 60).  В  третьем  этаже  -  спальни.
Кухня и службы - в подвале (см. "Никльби", гл. 46). Нередко перед домом  был
дворик ниже уровня мостовой; с этого дворика ход был в кухню и  в  помещение
для прислуги (см. "Холодный дом", гл. 4).
     Дом богатого землевладельца или крупного буржуа планировался иначе (см.
"Холодный дом", гл. 6; "Домби", гл. 23).
     К помещичьему дому обычно примыкали два крыла. Одно  -  предназначалось
для слуг, другое - для конюшен. При  кухне  -  несколько  маленьких  комнат:
буфетная, кладовая, чуланы.
     В городском доме богатого  буржуа  расположение  комнат  было  иным.  В
первом этаже - "холл", вокруг которого были столовая, небольшая  гостиная  и
гостиная-зала, кабинет и библиотека. Во втором  этаже  -  спальни,  детские,
классные комнаты.
     В  первую  половину  эпохи  (1830-1850)  сохранился  стиль   мебели   и
декорировки конца XVIII века, во вторую половину (1850-1870) внедряется  так
называемый "викторианский" стиль.
     В 1830-1850 годах основная  масса  состоятельных  англичан  меблировала
свои дома тяжелой мебелью красного дерева с резьбой. Стиль этой мебели  имел
большую давность - в 1754 году вышел первый "справочник"  фабриканта  мебели
Чиппендэла, в котором даны были образцы, рекомендуемые  его  фирмой.  Авторы
этих  рисунков  были  безвестные  художники,  работавшие  у  Чиппендэла,   и
последний являлся только умелым предпринимателем - не больше. Тем  не  менее
за мебелью, выпускаемой его  фирмой  и  имеющей  несомненное  стилистическое
единство, сохранилось название - мебель "стиля Чиппендэл" (см. рис.  Физа  к
"Пикнику", гл. 31; к "Домби", гл. 21; к "Копперфилду", гл. 14).
     Но постепенно в Англии начали  появляться  предметы  меблировки,  резко
отличные   от    меблировки    стиля    Чиппендэл,    -    так    называемый
"средневикторианский" стиль, поражающий своей безвкусицей.
     Лампы с прямым фитилем, которые можно было видеть повсюду, не означали,
что Англия не знала другого освещения. Свечи,  разумеется,  еще  сохранились
(см. "Пиквик", гл. 28, 40; "Холодный дом", гл. 3,  4;  "Никльби",  гл.  55).
Диккенс часто упоминал о "тростниковых свечах" - сальных свечах с фитилем из
сердцевины тростника.
     В первые два десятилетия  эпохи  Диккенса  в  дампы  наливали  сурепное
масло, затем  его  заменили  парафином;  керосин  еще  не  употреблялся  для
освещения.
     Но  уже  с  начала  40-х  годов  появилось  в  домах  англичан  газовое
освещение, хотя Вестминстерский мост был освещен еще в 1813 году.

        4

     Любопытной чертой общественной жизни англичан  прошлого  века  является
пристрастие  к  крайне  замкнутым  общественным  организациям.  Самым  ярким
выражением этого можно считать английские  клубы.  Клубы  зародились  еще  в
конце XVII века, а в начале  XVIII  клубов  было  уже  немало  не  только  в
Лондоне, но и в других городах. Но в XVIII веке  они  находились  на  втором
плане - общественная жизнь протекала  в  основном  в  кофейнях  и  тавернах.
Правда, эти заведения -  в  особенности  кофейни  -  сплошь  и  рядом  имели
завсегдатаев, объединенных либо общностью политических убеждений, либо общей
профессией, но все же и кофейни и таверны открыты были каждому, кто  пожелал
бы  их  посетить,  тогда  как  пожелавшие  вступить  в  клуб  проходили  при
вступлении строгий контроль.
     Роль  кофеев  и  таверн  в  организация  общественной  жизни   англичан
закончилась в основном к началу XIX века. Наоборот, роль клубов возросла,  а
число их увеличивалось с каждым годом. Вместе с  тем  состав  членов  клубов
стал более демократическим, чем раньше. Вступительные взносы в клуб  были  Я
ранее очень высоки,  к  тому  же  в  клубы  начала  XIX  века  не  принимали
представителей некоторых профессий: солиситоров, поверенных, хирургов и  др.
Новые клубы, открывшиеся во времена Диккенса, стали более доступны лицам, не
обладавших большими  доходами;  тем  не  менее  каждый  клуб  был  замкнутым
учреждением,  а  вступительные  взносы  даже  в  недорогие  клубы  достигали
пятидесяти фунтов.
     Большинство клубов помещалось в специально  оборудованных  зданиях,  на
отделку которых подчас затрачивались  большие  суммы.  Ибо  неписаный  закон
английских  клубов  требовал  предоставления  своим  членам  комфорта,  и  в
достижении этой целя клубы состязались между  собой  -  переманивали  лучших
кулинаров и пр. На кулинарию клубы обращали особое внимание. Так,  например,
шефом кулинарного дела  в  клубе  радикалов  "Реформ  Клуб"  был  знаменитый
француз-повар Алексис Сойер, приехавший при  жизни  Диккенса  из  Франции  и
попавший даже в Биографический национальный словарь Англии.
     Руководители клубов заботились о крайне строгом режиме, в подопечных им
учреждениях. Ни один посторонний не мог войти в  клуб.  Исключение  делалось
лишь для знатных и богатых иностранцев. Обедать в клубе разрешалось только в
вечерних костюмах, как было принято  в  самых  фешенебельных  домах  Англии.
Курить в некоторых клубах разрешалось лишь  в  курительных  комнатах.  В  ту
эпоху курили трубки в сигары, папиросы  появились  только  в  середине  50-х
годов после Крымской  войны,  когда  английские  солдаты,  бывшие  в  Крыму,
позаимствовали от французов привычку курить папиросы. Как правило, в мужские
клубы женщины не допускались. Нередко  члены  клуба  проводили  там  большую
часть дня в полном безделье.

        5

     "Сезон" в Лондоне начинался с апреля и длился по август.  В  это  время
открыты были оба главных лондонских театрах - Друри-Леин и Ковент-Гарден,  а
также Итальянская опера, парламент, высшие суды и т. д. Поздняя осень и зима
- самые плохие климатически времена года в Англии; холодные дожди и туманы с
ноября по апрель прерывали "сезон" - Итальянская опера закрывалась, знать  и
крупная  буржуазия  проводили  время  в  Вате,  Брайтоне  и  на  заграничных
курортах.  Особенно   популярным   английским   курортом   являлся   Бат   в
Сомерсетшире, в ста пятидесяти километрах к западу от Лондона.
     Диккенс  дал  сатирическое  описание  Вата   в   "Посмертных   записках
Пиквикского клуба". В Бате - горячие источники и воды его использовались  не
только для лечебных ванн, но и  для  питья.  Из  всех  курортов  Англии  Бат
являлся (да и теперь  является)  самым  фешенебельным.  В  Бате  во  времена
Диккенса  уже  была  выстроена  великолепная  галерея  (заключавшая  горячие
источники) и колоннада, перед которыми была разбита большая площадь,  откуда
открывался  вид  на  старинное  Аббатство.  Знаменитая  батская  "Зала   для
Ассамблей", выстроенная в 1771 году, являлась центральным пунктом для встреч
курортной публики.
     Кроме Бата, знать и буржуазия посещали в те  месяцы,  когда  "сезон"  в
Лондоне и в других крупных городах кончался, приморский курорт Брайтон,  где
не раз проводил осень и Диккенс.
     Итальянская опера, переезжавшая к этому времени  из  Парижа  в  Лондон,
открывалась к началу апреля.  Здание  Оперы  на  Хэймаркет,  построенное  по
образцу миланской оперы, было пятиярусным, роскошно, но безвкусно отделанным
и недоступным для широкой публики. В партер  публика  допускалась  только  в
вечерних костюмах, все дожи были абонированы, а места на галерее  стоили  не
дешевле пяти шиллингов.
     В Англии существовал закон о  "королевских  патентах"  для  театров,  с
небольшими изменениями он действовал с XVII века. Сущность его  сводилась  к
тому, что классические драмы имел;  право  ставить  только  театры,  имевшие
"королевский патент". Эти патенты закреплялись не за труппами актеров, но за
театральными  помещениями,  а  актеры,  игравшие  в  помещении  с  патентом,
выделялись из армии  английских  актеров.  Еще  в  начале  XVIII  века,  при
королеве Анне, был издан закон, который по точному  его  смыслу  приравнивал
актеров к  представителям  социальной  группы,  которые  именовались  кратко
"мошенники и бродяги". Только в 1737 году закон был  несколько  изменен,  он
исключил из числа "мошенников и бродяг"  актеров,  работавших  в  театрах  с
королевским патентом или со специальным разрешением лорд-канцлера. Но власти
опасались просветительной роли  театра,  и  новые  патенты  невозможно  было
получить руководителям актерских групп, намеревавшимся ставить  классические
пьесы - например, Шекспира. Поэтому  в  XVIII  веке  они  должны  были  либо
обходить закон, переделывая трагедии в оперы, либо покупать право участия  в
управлении театром с "патентом". За это право надлежало уплачивать  огромные
суммы: Шеридан в 1776 году уплатил Дэвиду Гаррику,  уходившему  на  покой  и
владевшему только половиной патента, тридцать пять тысяч фунтов стерлингов.
     Во времена Диккенса королевские патенты все еще были закреплены  только
за двумя лондонскими театрами: Ковент-Гарден и Друри-Лейн, а  труппа  театра
"Хэймаркет" имела право играть только летом (зимой здесь играла  французская
труппа). Но так как закон о патентах давно уже изжил себя (другие театры его
нарушали), то надо было добиться его отмены, чтобы  создать  лучшие  условия
для роста английского театрального искусства. В 1843 году  и  другие  театры
получили право ставить драмы, а не только оперы, пантомимы или водевили.
     Репертуар  Ковент-Гарденского  театра  в  то  время  не  отличался   от
репертуара  Друри-Лейнского:  драмы,  оперы,   балеты.   Оба   театра   были
значительно более доступны широкой публике, чем Итальянская опера,  -  места
на галерее продавались по два шиллинга. К тому же, начиная  с  девяти  часов
вечера билеты на спектакль продавались за полцены - спектакли  начинались  в
семь часов ("см. "Копперфилд", гл. 61).
     Ряд более мелких театров - "Королевский театр  Виктории",  "Королевский
театр Адельфи", "Олимпия" и другие  ставили  в  эпоху  Диккенса  водевили  с
музыкой, балеты, пантомимы и т. д.
     Лучшим актером эпохи Диккенса был Уильям Макриди, друг Диккенса,  долго
гастролировавший в провинции, в Америке, во Франции и руководивший некоторое
время театром Друри-Лейн. Макриди напоминал методом своей работы Гаррика.  В
шекспировском репертуаре  он  создал  образы  Макбета,  Лира,  Яго,  Кассио,
вошедшие в историю английского театра.
     Если не считать Шекспира, то едва ли не основными пьесами в  репертуаре
того времени являлись переделки романов и  повестей  Диккенса.  Например,  в
1846 году переделка повести "Сверчок в очаге"  шла  одновременно  в  четырех
лондонских театрах.
     Но  англичане  этой  эпохи  слушали  концерты  иностранных  гастролеров
значительно чаще, чем видели  зарубежных  драматических  актеров  и  актрис.
Такие концерты были обычным  явлением,  так  же  как  и  публичные  балы.  В
лондонских залах "Уиллис Румс" устраивались по средам балы.  Доступ  на  них
был свободен лишь с 1840 года, и самое название предприятия до  конца  XVIII
века было иное. Это был знаменитый Олмэк, упоминаемый в романах XVIII  века,
а также Диккенсом. В 1765 году владельцу ресторации Олмэку пришло  в  голову
построить увеселительное заведение, но закрыть в него доступ всем  тем,  кто
не входит в "светское" общество; в смежной с залой комнате шла крупная  игра
в карты. Любопытно отметить, что  в  Англии  азартная  картежная  игра  была
воспрещена законом. Воспрещено было также содержание игорных домов.  Однако,
невзирая на это, в Англии  было  их  множество.  В  Лондоне  лучшие  из  них
находились на самых центральных улицах, один из них - игорный дом  Крокфорда
на  улице  Сент-Джеймс,  открыто  посещался  вельможами  и   даже   герцогом
Веллингтоном. Правда, этот игорный дом носил название  клуба,  но  доступ  в
него был открыт всем "приглашаемым", то есть фактически всем  представителям
крупной буржуазии и знати, желающим развлечься азартной игрой.
     Наиболее популярными карточными  играми  в  частных  домах  были  вист,
пикет,  "коммерция",  "спекуляция",  "двадцать  одно",   "Папесса   Иоанна",
упоминаемые Диккенсом. В игорных домах играли в "фаро" и в  другие  азартные
игры.
     Одним из  любимых  развлечений  английской  публики  в  то  время  были
увеселительные сады. Из двух наиболее  известных  лондонских  увеселительных
садов  "Воксхолл"  и  "Рэнлах",  предназначенных  для  состоятельных  людей,
сохранился при Диккенсе только "Воксхолл".
     "Воксхолл" изобиловал различного рода развлечениями. В этом  саду  было
несколько оркестров, театр и  многочисленные  балаганы  с  аттракционами;  в
крытых павильонах шли танцы, с площадок  запускались  воздушные  шары,  а  в
одиннадцать часов  вечера  в  иллюминованном  саду  устраивали  традиционный
фейерверк. Первый наш  общественный  увеселительный  сад  в  Петербурге  был
открыт в 1793 году по этому образцу; название  его  "Воксад  в  Нарышкинском
саду" было искажением "Воксхолл". В начале  прошлого  века  увеселитель  ные
сады назывались  у  нас  "Воксалы".  Для  развлечения  более  широких  слоев
лондонского населения служили  другие  увеселительные  сады,  среди  которых
лучшим являлся "Сэдлерс-Уэллс", куда входная  плата  была  невысока  -  один
шиллинг.
     Англичане очень увлекались спортом, но грубость нравов, характерная для
Англии XVIII века, постепенно смягчалась и жестокие подчас забавы,  носившие
спортивный  характер,  уже  не  имели  во  времена  Диккенса  того  широкого
распространения,  какое  мы   наблюдаем   в   XVIII   веке.   Бой   петухов,
сопровождавшийся всегда азартнейшими пари, еще привлекал к себе внимание, но
предприятий, устраивавших это жестокое зрелище,  становилось  все  меньше  и
меньше. Значительно реже можно было встретить в  сельской  Англии  и  травлю
быка собаками. Для сельской Англии охота на лисиц оставалась основным  видом
спорта. Для городской Англии - состязания в боксе.
     За столетие до рождения Диккенса были выработаны правила  состязаний  в
боксе и основан специальный театр для состязаний,  а  в  начале  90-х  годов
XVIII века боксу начали обучать в специальных школах. В  рядах  любителей  и
покровителей бокса можно было увидеть и герцога  Веллингтона,  и  известного
политического деятеля Роберта Пиля,  современника  Диккенса,  и  других  его
знаменитых современников - Байрона, лорда Пальмерстона, Теккерея.
     Скачки и бега оставались по-прежнему национальным спортом, как и бокс.
     В те времена игра в футбол, который известей был в  Англии  еще  в  XIV
веке  (но,  конечно,  не  походил  на  современный),  впервые   приняла   те
организационные формы, которые мы видим и  теперь,  -  были  созданы  клубы,
объединенные затем в  футбольную  лигу.  Тогда  же  начали  возникать  клубы
"регби" (правила этой игры в мяч отличаются от правил футбола). С основанием
футбольных клубов начался новый период этого старинного спорта.
     Еще с большим правом, чем футбол, может именоваться национальным  видом
спорта крикет.
     Широкое распространение  среди  имущих  классов  Англии  получил  гольф
(шотландский спорт, известный с XVI века).
     Всеми этими видами спорта занимались мужчины,  -  женщивы  из  неимущих
классов, а также жены и дочери городских буржуа во времена Диккенса  спортом
не занимались. Но жены английских землевладельцев,  живущие  за  городом,  в
поместьях, ездили верхом и даже принимали участие в охоте на лисиц. В  конце
XVIII века возродился старинный английский спорт - состязания в стрельбе  из
лука.

        6

     В заключение остановимся на одной стороне жизни англичан, которая плохо
известна нашему читателю и занимает особое место в творчестве  Диккенса.  Мы
имеем в виду совокупность юридических институтов, которые входят  в  понятие
правопорядка. Ни один классик с такой тщательностью, полнотой и точностью не
описывал судоустройства своей страны,  судебного  производства,  организации
адвокатуры и магистратуры (судейских чиновников всех рангов), различия между
двумя  системами  источников  права  (источник  права   -   закон,   обычай,
прецедент), как это делал Диккенс.  Работа  клерком  в  юридической  конторе
позволила  Диккенсу  прекрасно  изучить   сложнейшую   систему   английского
правопорядка и сделать неоспоримый вывод о  значении  этого  правопорядка  в
создании и укреплении власти имущих классов  над  трудовым  народом  Англии.
Художественный   талант   помог   Диккенсу   убедительно   показать   полную
беспомощность бедняка, волей судьбы пришедшего  в  столкновение  с  системой
правосудия,  разработанной  юристами  в  течение  столетий.  Но  рисуя   это
"правосудие", Диккенс предполагал,  что  его  читатель  знаком  в  некоторой
степени с основными началами правопорядка в Англии хотя бы потому, что  этот
читатель -  его  соотечественник.  Что  касается  читателей-иностранцев,  не
знакомых со спецификой английских юридических институтов,  многое  из  того,
что Диккенс считал всем известным, было им непонятно, а иное  ставило  их  в
тупик.
     В настоящем очерке,  вам  думается,  было  бы  целесообразно  обобщить,
суммировать некоторые данные о юридических  реалиях,  чтобы  эти  обобщенные
данные помогли легче усвоить беспощадную критику Диккенсом современного  ему
социального порядка, оплотом которого являлись институты,  неведомые  нашему
читателю.

     Чем больше читатель будет знакомиться с творчеством Диккенса, тем  чаще
ему придется удивляться обилию  судебных  учреждений,  деятельность  которых
является источником многих бед  и  несчастий,  подстерегающих  диккенсовских
героев. Он встретится с Судом  Общих  Тяжб,  с  Канцлерским  судом  и  Судом
Олд-Бейли, с Судом Докторс-Коммовс, с Судом по делам о несостоятельности,  с
судами мировыми и судами полицейскими. Из текста он поймет, что  первые  два
суда - гражданские, но тут же узнает, что, кроме этих двух судов,  в  Англии
есть еще  Суд  Королевской  Скамьи  -  тоже  гражданский,  узнает,  что  Суд
Олд-Бейли - уголовный суд, а Суд Докторс-Коммонс состоит из целой  коллекции
судов с разной компетенцией. В одном суде дела решаются по одним законам,  в
другом - те же самые дела - по другим. Хотя  мы  и  упростили  разграничение
между двумя системами судов (правильней  было  бы  сказать,  что  "источники
права" для решения дел в этих судах различные), но суть дела не меняется.  В
Англии действительно одни суды в своих решениях  опираются  на  обычаи  (так
называемое "обычное право") и на предыдущие решения  судов  (так  называемые
"судебные прецеденты"), а другие - на приказы лорд-канцлера, который  должен
был восполнять пробелы общего права, исходя  из  требований  справедливости.
Такое разграничение имеет корни в далеком прошлом, о котором нам  нет  нужды
говорить,  но  результаты  этого  разграничения  были  очень  плачевны   для
английского  народа.  "Справедливость",  которая  якобы  лежала  "в   основе
приказов  лорд-канцлера",  редко  имела   что-нибудь   общее   с   подлинной
справедливостью. Деятельность Канцлерского  суда  основана  на  этой  мнимой
справедливости, а Суд Королевской Скамьи  и  Суд  Общих  Тяжб,  где  решения
принимались на основе обычаев и прецедентов, дают  такое  широкое  поле  для
злоупотреблений бессовестных юристов, что  трудно  сказать,  какая  из  двух
систем правосудия принесла больше вреда английскому народу.
     Переходя к судам  уголовным,  следует  сказать,  что  читатель  не  раз
встретятся с упоминанием о судебных "ассизах". На этих "ассизах" -  судебных
сессиях - трижды в год решаются дела уголовные, руководит заседаниями судья,
присланный из Лондона, и происходят эти  сессии  в  главном  городе  каждого
графства. Кроме таких сессий в начале 30-х годов прошлого века в Лондоне был
основан Центральный Уголовный Суд - Суд Олд-Бейли, которому  подведомственны
те же дела, что и  судам  ассизов,  а  более  мелкие  преступления  подлежат
ведению мировых судей, назначаемых правительством, и разбираются на  сессиях
мировых судей, так  называемых  "квартальных  сессиях",  или  же  отдельными
мировыми судьями, смотря по тому, каков характер правонарушения.
     Читая у Диккенса описание  судебного  разбирательства  в  мировом  суде
(такой суд есть  при  Полицейском  управлении  и  называется  для  краткости
Полицейский суд), наш читатель  столкнется  с  фактом  для  него  необычным.
Мировой судья не оправдывает  подсудимого,  но  и  не  приговаривает  его  к
какому-либо наказанию: он "приговаривает" подсудимого к процессу в следующей
инстанции и выносит определение о заключении его в тюрьму до суда. Необычной
для нашего читателя является и вся процедура взыскания  кредитором  долга  с
должника,  отказывающегося   этот   долг   уплатить.   Диккенс   многократно
рассказывает о неимущих должниках, которых по английским законам  его  эпохи
кредитор мог заключить в тюрьму впредь до уплаты долга. (В те времена  такой
порядок существовал и  в  других  странах  Европы.)  Однако  есть  некоторые
особенности в английской процедуре  заключения  в  тюрьму  за  долги:  после
решения  специального  Суда  по  делам  о  несостоятельности  о   заключении
неимущего должника в тюрьму,  приказ  об  его  аресте  специальный  чиновник
шерифа (бейлиф) должен вручить самому должнику  и  только  тогда  может  его
арестовать. Но после вручения приказа об аресте бейлиф отвозит должника не в
тюрьму, а к себе домой, где  за  высокую  плату  предоставляет  ему  комнату
примерно на недельный срок, в течение которого друзья должника  имеют  право
уплатить числящийся за арестованным  долг,  в  случае  же  неуплаты  должник
переводится из "заведения" бейлифа в  тюрьму.  Хорошо  знакомый  с  тюремным
режимом в лондонских тюрьмах - Флит, Маршалси, Тюрьма Королевской Скамьи,  -
Диккенс не раз упоминает еще об одной особенности  тюремного  заключения  за
долги в Англии его  эпохи-особенности,  которая  может  показаться  странной
нашему читателю: о возможности,  предоставляемой  должнику,  заключенному  в
тюрьму, жить вне тюрьмы - в пределах так называемых  "тюремных  границ"  иди
"тюремных правил", на  площади  около  трех  миль  в  окружности;  нечего  и
говорить, что плата за такую поблажку была очень высокая,  по  разработанной
тюремным начальством таксе.
     Неизвестна  нашему  читателю   деятельность   чиновника,   совмещающего
судейские функции с функциями  следователя-коронера,  -  который  производит
дознания в случаях скоропостижной или загадочной смерти, а также дознание  о
причинах пожаров, если есть предположение о поджоге; но решения по всем этим
вопросам выносились не им, а "судом коронера", то есть  присяжными  под  его
руководством. С "судом присяжных" (жюри) наш читатель встретится не раз,  но
его может поставить в тупик вопрос: в чем же разница между  большим  жюри  и
малым  жюри  в  уголовном  процессе.  А  различие  между  двумя  этими  жюри
существенное. " Большое жюри" решает только вопрос, достаточны ли  основания
для предания обвиняемого суду или нет, но в самом судопроизводстве принимает
участие "малое жюри". Такое различие запомнить нетрудно, значительно труднее
нашему  читателю  освоиться  с  мыслью,  что  и  в   гражданских   процессах
участвовали также присяжные, и  это  "жюри"  называлось  "общим".  Не  менее
необычен для нас принятый в Англии в гражданских  делах  порядок  письменных
состязаний до суда, то  есть  обмена  заявлениями,  ответами  на  заявления,
контрответами и т.д. до той поры, покуда адвокаты  обеих  сторон  не  сочтут
целесообразным прекратить это весьма выгодное для них состязание.
     Читая Диккенса, не перестаешь удивляться тому, с каким знанием дела  он
рисовал представителей касты правозаступников  и  с  каким  профессиональным
умением вскрывал ухищрения "законников" всех видов и рангов.  Он  не  только
показал нам целую  галерею  незабываемых  портретов  юристов  (около  сорока
человек), но дал читателю полную возможность оценить поистине огромную  роль
английских правозаступииков в охране  интересов  господствующих  классов.  И
достиг  он  этого  простыми  средствами:  правдиво  изобразил   все   детали
хитроумной системы английской адвокатуры. Прежде всего  он  вывел  на  сцену
представителей  различных  рангов  адвокатуры,  точно  очертив   компетенцию
каждого из этих профессионалов. Из его  произведений  читатель  узнает,  что
основных рангов в английской адвокатуре три -  солиситор  (он  же  атторни),
барристер, сарджент (он же королевский юрисконсульт), но, кроме этих рангов,
существовали во времена Диккенса еще два вида адвокатов:  плидеры  (то  есть
поверенные, которые имели право лишь на письменные  объяснения  в  интересах
своего клиента до суда) и  прокторы,  а  барристеры  могли  выполнять  также
функции юниора, специального плидера  и  нотариуса.  По  английским  законам
полноправный   адвокат   (барристер,   сарджент)   не   может   входить    в
непосредственное общение с  клиентом  помимо  поверенных,  которые  являются
посредниками между ним и клиентом.
     Если вспомнить о том, что английское законодательство (до  сей  поры  в
Англии нет кодекса законов)  создало  все  предпосылки  для  злоупотреблений
адвокатов, которые, при отсутствии кодифицированных норм,  могли  без  конца
затягивать любой процесс и опутывать клиента сетью ухищрений, - если об этом
помнить,  то  понятно,  что  между  неимущим  людом  Англии  и   правосудием
господствующие классы воздвигли высокие стены. Одна  из  них  -  необычайная
сложность судоустройства и судопроизводства, и другая -  система  английской
адвокатуры.
     Читатель Диккенса познакомится  со  своеобразным  учреждением,  имеющим
прямое отношение к созданию системы адвокатуры. Мы имеем в виду Иннс-оф-Корт
(так называемые Судебные Инны) - рассадник юридического образования в Англии
и вместе с тем замкнутые кастовые организации юристов, возглавляемые  самыми
преуспевающими адвокатами, - организации, издавна  монополизировавшие  право
экзаменовать соискателей на звание "барристера" (полноправного  адвоката)  и
давать  разрешение  выдержавшим  экзамен  на  выступления  в  судах  Англии.
Судебные Инны, эти мощные корпорации, владеющие большим имуществом,  в  ходе
своего исторического развития последовательно служили господствующему классу
- ранее земельным собственникам, а с течением времени - буржуа.
     Роль  юристов,  прошедших  подготовку  в  Иннах   и   подвизающихся   в
многочисленных  судах,  весьма  велика  в  общественной  жизни  Англии.  Это
общеизвестно. Велика она была и во времена Диккенса,  и  именно  "законники"
приняли самое близкое участие в  разработке  и  проведении  в  жизнь  одного
института, о котором читатель Диккенса узнает из  многих  его  произведений.
Речь идет о "работном доме" - о доме призрения бедных.  Ни  в  одной  стране
Европы, кроме Англии, не созданы были подобные учреждения,  восхваляемые  их
"создателями", как  "самые  гуманные",  но  являющиеся  лучшими  памятниками
лицемерия буржуа. По английским законам, предшествовавшим  принятию  в  1834
году парламентом билля о "Работных  домах",  житель  Англии,  лишившийся  по
каким-либо причинам (болезнь, старость, длительная безработица) всех средств
существования,  имел  право  получать   от   прихода   материальную   помощь
("приходом"   назывался   городской   район,   являющийся    самостоятельной
административной единицей).  Помощь  эта  была  мизерная  и  не  спасала  от
медленного умирания, но и эта помощь  сочтена  была  английской  буржуазией,
стоявшей во главе городских самоуправлений и приходов,  обременительной  для
себя, и против этой помощи  еще  с  20-х  годов  прошлого  века  она  повела
кампанию. Кампания усилилась, когда усилился промышленный и торговый кризис,
о котором говорилось выше. Армия безработных,  потерявших  надежду  получить
работу, увеличивалась с каждым годом, и вся буржуазная печать, весь  аппарат
пропаганды  буржуа  внушал  жителям  Англии,  что  помощь  прихода  беднякам
является  бременем  для  налогоплательщика.  Но  отменить  начисто  хотя  бы
мизерную помощь обреченным на голодную смерть людям  было  нельзя;  в  эпоху
массовой безработицы отмена могла быть чревата  социальными  потрясениями  -
это хорошо понимали господствующие классы. И  выход  нашли  -  были  созданы
"работные дома". Бедняку, стоявшему на грани голодной смерти, был  предложен
выбор между полной отменой какой  бы  то  ни  было  помощи  и  помещением  в
работный дом.
     Диккенс не преувеличивал жестокости режима, созданного в работных домах
для решившихся войти в них несчастных людей, которые должны были согласиться
даже на разлуку с семьей. Не  менее  точно  он  изобразил  положение  сирот,
выросших в сиротских приютах при  работных  домах.  В  изображении  Диккенса
работный дом был тюрьмой в подлинном смысле слова, и о тюремных  порядках  в
"домах" хорошо знали советы "попечителей", состоявшие из богатых  буржуа,  и
специальные чиновники по надзору за бедными. Но  это  не  мешало  буржуазной
прессе провозглашать работный дом благодеянием для неимущих. Диккенс проявил
немалое гражданское мужество, развеяв в прах легенду об английских  работных
домах.
     Самые талантливые художники-графики Англии иллюстрировали  произведения
Диккенса. Замечательного иллюстратора он нашел в лице Хэблота Найта  Брауна,
чей  псевдоним  "Физ"  навсегда  связан   с   именем   Диккенса.   X.Н.Браун
иллюстрировал  "Пиквикский  клуб"  (начиная  с  третьего  выпуска),  целиком
романы:  "Николас  Никльби",  "Мартин  Чезлвит".  "Домби  и   Сын",   "Дэвид
Копперфилд", "Холодный дом", "Крошка Доррит", "Повесть о  двух  городах",  а
также частично романы "Лавка древностей" и "Барнеби Радж". Вместе с  "Физом"
читатель  познакомится  и   с   Джорджем   Крукшенком,   не   менее   острым
рисовальщиком, увидит рисунки  Джорджа  Каттермала,  Джона  Лича,  Клерксона
Стэнфилда, Маркуса Стона,  талантливых  художников  следующего  поколения  -
Фреда Бернарда, Артура Рэкхама и др. Длинная панорама превосходных  рисунков
поможет читателю увидеть воочию некоторые стороны  быта  англичан,  которому
посвящен наш очерк.
     В нашем очерке мы  пытались  очень  сжато  рассказать  о  той  реальной
действительности, которая окружала Диккенса в течение его творческой жизни.
     Мы выделили совокупность таких "реалий", знакомство с которыми  поможет
читателю Собрания  сочинений  Диккенса  воссоздать  жизненный  фон  (включая
панораму объектов материальной  культуры),  на  котором  Диккенс  расположил
сотни своих  персонажей.  Этот  фон  не  связан  с  каким-нибудь  конкретным
произведением, но он существенен для понимания  социального  поведения  всех
его персонажей-то есть для знакомства с той самой действительностью, которая
питала глубокие корни диккенсовского реализма.



   Уильям Шекспир.
   Кориолан

---------------------------------------------------------------------------
     перевод Ю.Корнеева
     OCR: Максим Бычков
---------------------------------------------------------------------------


                              Действующие лица

     Кай Марций, затем Кай Марций Кориолан.

     Тит Ларций
                } полководцы римлян в борьбе против вольсков.
     Коминий

     Менений Агриппа, друг Кориолана.

     Сициний Велут
                   } народные трибуны.
     Юний Брут

     Маленький Марций, сын Кориолана.
     Тулл Авфидий, полководец вольсков.
     Военачальник вольсков, подчиненный Авфидию.
     Заговорщики, единомышленники Авфидия.
     Никанор, римлянин.
     Горожанин из Анциума.
     Два вольских часовых.
     Глашатай.
     Волумния, мать Кориолана.
     Виргилия, жена Кориолана.
     Валерия, подруга Виргилии.
     Прислужница Виргилии.

  Римские и вольские сенаторы, патриции, эдилы, ликторы, воины, горожане,
                    гонцы, слуги Авфидия и другие слуги.

                     Место действия - Рим и его окрестности;
                        Кориолы и их окрестности; Анциум.

        AКT I

        СЦЕНА 1
                                Рим. Улица.

   Входит толпа восставших горожан с кольями, дубинами и другим оружием.

                              Первый горожанин

     Послушайте меня, прежде чем пойдем дальше.

                                    Все

     Говори, говори.

                              Первый горожанин

     Готовы ли вы скорее умереть, чем голодать?

                                    Все

     Готовы, готовы.

                              Первый горожанин

     А знаете ли вы, что злейший враг народа - Кай Марций?

                                    Все

     Знаем, знаем.

                              Первый горожанин

     Так  убьем  его,  а  уж тогда сами цену на хлеб установим. Таков ли наш
приговор?

                                    Все

     Да что там толковать - убьем его, и все. Идем, идем!

                              Второй горожанин

     Одно слово, достойные сограждане...

                              Первый горожанин

     Достойными  нас  никто не считает: ведь все достояние - у патрициев. Мы
бы  прокормились  даже  тем,  что  им  уже  в глотку не лезет. Отдай они нам
объедки  со  своего  стола, пока те еще не протухли, мы и то сказали бы, что
нам  помогли  по-человечески.  Так  нет - они полагают, что мы и без того им
слишком  дорого  стоим.  Наша  худоба,  наш  нищенский  вид - это вывеска их
благоденствия.  Чем  нам горше, тем им лучше. Отомстим-ка им нашими кольями,
пока  сами  не  высохли,  как  палки. Клянусь богами, это не месть во мне, а
голод говорит!

                              Второй горожанин

     И начать вы хотите с Кая Марция?

                              Первый горожанин

     С него самого: он для народа хуже собаки.

                              Второй горожанин

     Да разве вы забыли, какие у него заслуги перед отечеством?

                              Первый горожанин

     Ничуть  не  забыли.  Я  бы  даже хвалил его за них, если бы он сам себя
спесью не вознаграждал.

                              Второй горожанин

     Нет, погоди. Ты говори без злости.

                              Первый горожанин

     А  я  тебе  и  говорю  -  все, чем он прославился, сделано им ради этой
спеси.   Пусть   мягкосердечные   простаки   думают,  что  он  старался  для
отечества.  На  самом-то  деле он поступал так в угоду матери; ну, отчасти и
ради своей спеси, а ее у него не меньше, чем славы.

                              Второй горожанин

     Ты вот считаешь пороком то, что он себя переделать не может. Но ведь ты
же не скажешь, что он жаден?

                              Первый горожанин

     А хотя бы и так. Зато у меня других обвинений хватит. Да у него столько
пороков, что устанешь перечислять.

                              Крики за сценой.

Это  что  за  шум?  Видно,  и  по  другую сторону Тибра восстание. Что же мы
болтаем да время тратим? На Капитолий!

                                    Все

     Идем, идем.

                              Первый горожанин

     Тише! Кто сюда идет?

                          Входит Менений Агриппа.

                              Второй горожанин

     Достойнейший Менений Агриппа - тот самый, кто всегда любил народ.

                              Первый горожанин

     Да, это человек честный. Вот если б и остальные были такими!

                                  Менений

                    Эй, земляки, что с вами происходит?
                    Куда с дубьем бежите вы? Ответьте.

                              Первый горожанин

     Что  с нами происходит - сенату известно: там уж недели две назад могли
смекнуть, что мы задумали, а сегодня воочию увидят. Там ведь любят говорить:
от  черни голой - дух тяжелый. Пусть теперь знают, что рука у нас тоже не из
легких.

                                  Менений

                    Друзья мои, почтенные соседи,
                    Неужто горя вы хлебнуть хотите?

                              Первый горожанин

     Да мы и так уже им захлебнулись.

                                  Менений

                    Друзья, поверьте мне, о вас пекутся
                    Патриции. Я знаю, дорог хлеб
                    И голод вас томит, но столь же глупо,
                    Как замахнуться палкою на небо,
                    Вам восставать на Рим, в ком хватит силы
                    Порвать железо тысячи удил
                    Покрепче пут, которыми вы мните
                    Его стреножить. Голод не сенатом
                    Ниспослан, а богами, и не руки,
                    А лишь колени вас спасут. Увы!
                    Влекомы вы бедой туда, где ждет
                    Вас горшая беда, а вы клянете
                    Как супостатов кормчих государства,
                    Отечески пекущихся о вас.

                              Первый горожанин

     Пекущихся  о  нас?  Как бы не так! Да им никогда до нас дела не было. У
них амбары от хлеба ломятся, а они нас морят голодом да издают законы против
ростовщичества  на  пользу  ростовщикам.  Что ни день, отменяют какой-нибудь
хороший  закон,  который  не по вкусу богачам; что ни день, выдумывают новые
эдикты,  чтобы  поприжать и скрутить бедняков. Если нас не пожрет война, они
сами это сделают; вот как они нас любят.

                                  Менений

                    Или честно
                    Сознайтесь в том, что вы безмерно злобны,
                    Иль вы глупцы. Я расскажу вам басню,
                    Хоть вы ее, быть может, и слыхали.
                    Но раз она уместна, я отважусь
                    Еще разок ее напомнить.

                              Первый горожанин

     Отчего  не  послушать!  Только  не  надейся,  что  твоя басня наше горе
умаслит. Начинай, если тебя такая охота разобрала.

                                  Менений

                    Однажды возмутились против чрева
                    Все части человеческого тела,
                    Виня живот за то, что, словно омут,
                    Всю пищу поглощает он, а время
                    Проводит в лени и безделье праздном,
                    Тогда как остальные члены ходят,
                    Глядят и слышат, чувствуют и мыслят,
                    Друг другу помогая и служа
                    Потребностям и устремленьям общим
                    Родного тела. Чрево ж отвечало...

                              Первый горожанин

     Да говори же, что им чрево ответило.

                                  Менений

                    Сейчас скажу. С язвительным смешком,
                    Возникшим  не в груди, а ниже легких
                    (Взгляните - чревом я могу не только
                    Вещать, но и смеяться) отвечало
                    Оно мятежным членам, коих зависть
                    К его доходам мучила, как вас,
                    Порочащих сенаторов за то, что
                    Они вам не чета.

                              Первый горожанин

                                     Но что ж ответить
                    Сумело чрево бдительному глазу.
                    Челу, венец носящему, и сердцу.
                    Советчику, и языку-горнисту,
                    Ноге-коню, руке-бойцу и прочим
                    Помощникам и слугам тела, если...

                                  Менений

                    Что "если"? Перебил - так сам кончай.
                    Ну?

                              Первый горожанин

                        Если выгребная яма тела,
                    Живот-обжора грабит их...

                                  Менений

                                              Ну, дальше.

                              Первый горожанин

                    Что может он ответить на упреки
                    Всех членов остальных?

                                  Менений

                                           Скажу вам это,
                    Коль вы себя сумеете к терпенью,
                    Хоть коротко оно у вас, принудить.

                              Первый горожанин

                    Ты слишком долго тянешь!

                                  Менений

                                            Слушай, друг.
                    Живот неторопливый был разумней
                    Хулителей своих и так ответил:
                    "Вы правы в том, мои друзья-сочлены,
                    Что общий харч, которым вы живете,
                    Мне первому идет. Но так и надо,
                    Затем что телу призван я служить
                    И житницей и лавкой. Не забудьте,
                    Что соки я по рекам кровяным
                    Шлю к сердцу во дворец и к трону мозга,
                    Что по извивам и проходам тела
                    Все - от крепчайших мышц до мелких жилок -
                    Лишь я питаю жизненною силой.
                    Но, добрые друзья мои, хоть всем вам...
                           (Первому горожанину.)
                    Заметь, не я, а чрево то сказало.

                              Первый горожанин

                    Так. Продолжай.

                                  Менений

                                    Хоть всем вам и не видно,
                    Чем каждый в одиночку мне обязан,
                    Я вправе заключить, что отдаю
                    Вам лучшую муку и оставляю
                    Лишь отруби себе.
                           (Первому горожанину.)
                                     Ну, что ты скажешь?

                              Первый горожанин

                    Ответ неплох. Как ты его толкуешь?

                                  Менений

                    Сенат - вот чрево мудрое, а вы -
                    Бунтующие члены. Стоит только
                    Вам честно оценить его заботы
                    И попеченье о всеобщем благе,
                    Как вы поймете, что оно всегда
                    Лишь от него исходит и приходит,
                    А не от вас. - Что ты на это скажешь,
                    Ты, палец сборища большой?

                              Первый горожанин

     Я - большой палец? Ты зачем меня большим пальцем называешь?

                                  Менений

                    Затем, что ты, кто всех дрянней и ниже,
                    Возглавить хочешь этот бунт премудрый;
                    Затем, что первым ты к поживе рвешься,
                    Трусливый, слабосильный пес.
                    Ну что ж, готовьте колья и дубины.
                    Ни Рим напали крысы, и кому-то
                    Не сдобровать.

                             Входит Кай Марций.

                                   Привет, достойный Марций!

                                   Марций

                    Благодарю.
                                  (Толпе.)
                              Мятежный  сброд, зачем,
                    Чесотке умыслов своих поддавшись,
                    Себе вы струпья расчесали?

                              Первый горожанин

                                               Вечно
                    Для нас ты сыщешь доброе словечко!

                                   Марций

                    Кто скажет слово доброе тебе,
                    Тот мерзкий льстец.
                                  (Толпе.)
                                       Что нужно вам, дворнягам,
                    Ни миром, ни войною недовольным?
                    В вас страх война вселяет, наглость - мир.
                    Чуть в вас поверь, так вместо лис и львов
                    Найдешь гусей и зайцев. Вы надежны,
                    Как угли раскаленные на льду
                    Иль градины на солнце. Вы привыкли
                    Караемых злодеев обелять,
                    Черня закон карающий. Полны вы
                    Враждою к тем, кто дружбой славы взыскан.
                    Желанья ваши - прихоти больного:
                    Чего нельзя вам, вас на то и тянет.
                    Кто ищет в вас опоры, тот плывет,
                    Плавник свинцовый прицепив, иль рубит
                    Тростинкой дуб. Безумье - верить в вас,
                    Меняющих ежеминутно мненья,
                    Превозносящих тех, кто ненавистен
                    Был вам еще вчера, и поносящих
                    Любимцев прежних! Почему клянете
                    Вы благородный наш сенат повсюду?
                    Ведь не держи вас он да боги в страхе,
                    Друг друга вы сожрали б.
                                 (Менению.)
                                            Что им надо?

                                  Менений

                    Дешевых цен на хлеб. Они считают,
                    Что в городе запасы есть.

                                   Марций

                                              Считают?
                    Мерзавцы! Мнят они, у печки сидя,
                    Что знают все, чем занят Капитолий:
                    Кто в гору там потел, кто процветает,
                    Кто пал, кто с кем в союз вступил, кто в брак.
                    Они лишь тех, кто им по нраву, любят,
                    А чуть кто им не люб - мешают с грязью.
                    Есть хлеб в запасе - так они считают?
                    Не будь сенат столь милосерд и волю
                    Дай моему мечу, я навалил бы
                    Из трупов этой черни гору выше
                    Копья, что я ношу.

                                  Менений

                    Не трать слова. Горланы присмирели:
                    Ведь трусость в них еще сильней, чем наглость.
                    Расходятся они. Но что, скажи мне,
                    С другой толпой?

                                   Марций

                                     Рассеялась она.
                    Сначала все - черт их возьми! - орали,
                    Что голодны, ссылались на присловья:
                    Мол, голод ломит каменные стены;
                    Мол, и собакам нужен корм; мол, пищу
                    Грешно гноить; мол, создан хлеб богами
                    Не для одних богатых - и потоки
                    Косноязычных жалоб изливали.
                    Когда же обещали им исполнить
                    Их требованье, дерзкое безмерно
                    (Оно всем знатным сердце разобьет
                    И власти острый взор притупит), - стали
                    Они кидать в восторге шапки, словно
                    На рог луны повесить их хотели.

                                  Менений

                    Так что же им обещано?

                                   Марций

                                           Им дали,
                    Чтоб защищать их подлые затеи,
                    Пять ими избранных трибунов. Это
                    Сициний  Велут, Юний Брут, а прочих
                    Я позабыл... Черт с ними! Черни было б
                    Сорвать с домов все крыши в Риме легче,
                    Чем вынудить меня к таким уступкам.
                    Теперь она, войдя с годами в силу,
                    Еще наглее станет.

                                  Менений

                                       Странно, странно.

                                   Марций
                                  (толпе)

                    Эй вы, охвостье, по домам!

                               Вбегает гонец.

                                   Гонец
                    Где здесь Кай Марций?

                                   Марций

                                          Это я. В чем дело?

                                   Гонец

                    Спешу я с вестью, что поднялись вольски.

                                   Марций

                    Я рад: война очистит Рим от гнили...
                    Но вот отцы сенаторы идут.

               Входят Коминий, Тит Ларций и другие сенаторы,
                         Юний Брут и Сициний Велут.

                               Первый сенатор

                    Ты прав был, Марций, нас предупреждая:
                    Поднялись вольски.

                                   Марций

                                       Вождь их - Тулл Авфидий,
                    А с ним хлопот не оберетесь вы.
                    Завидую я доблести его
                    И только им, когда б я не был Марций,
                    Хотел бы стать.

                                  Коминий

                                   Да, вы в бою встречались.

                                   Марций

                    Будь мир расколот на два вражьих стана
                    И очутись в одном из них мы с Туллом,
                    Я б поднял бунт, чтоб биться с ним. Он - лев.
                    Я горд охотой на него.

                               Первый сенатор

                                           Тем лучше.
                    С Коминием командуй войском, Марций.

                                  Коминий

                    Ты обещал помочь мне.

                                   Марций

                                          Я готов.
                    Привык держать я слово. Вновь увидишь
                    Ты с Туллом нас лицом к лицу, Тит Ларций.
                    Как! Ты ослаб? Ты остаешься дома?

                                   Ларций

                    Нет, Марций, даже если костылями
                    Придется мне сражаться, не отстану
                    Я от других.

                                  Менений

                                 О доблестная кровь!

                               Первый сенатор

                    Идем на Капитолий - там, я знаю,
                    Друзья нас ждут.

                                   Ларций

                                     Ступай вперед, Коминий,
                    Мы ж - за тобою, ибо ты меж нами
                    По праву первый.

                                  Коминий

                                     Благородный Ларций!

                               Первый сенатор
                                (горожанам)

                    Эй, по домам!

                                   Марций

                                  Нет-нет, мы их прихватим:
                    Богаты вольски хлебом; к ним в амбары
                    Мы пустим крыс.
                                  (Толпе.)
                                   Почтенные смутьяны,
                    Раз вы так храбры, то прошу за нами!

                Сенаторы, Коминий, Марций, Ларций и Менений
                  уходят. Горожане потихоньку скрываются.

                                  Сициний

                    Есть ли на свете человек надменней,
                    Чем Марций.

                                    Брут

                                Нет.

                                  Сициний

                    Когда народ трибунами избрал нас...

                                    Брут

                    Ты взгляд его запомнил?

                                  Сициний

                                            Нет, лишь ругань.

                                    Брут

                    Озлясь, богов он выбранить способен.

                                  Сициний

                    И высмеять стыдливую луну.

                                    Брут

                    Пусть на войне он сгинет. Стал он слишком
                    От храбрости надменен.

                                  Сициний

                                           Он из тех,
                    Кто собственную тень с презреньем топчет,
                    Когда успехом опьянен. Но странно,
                    Что он, гордец, согласен подчиняться
                    Коминию.

                                    Брут

                             Верней и легче славу,
                    Которой алчет он, хоть ей обласкан,
                    Сберечь и приумножить, занимая
                    Второе место в войске. Ведь за промах
                    Всегда в ответе будет полководец.
                    Сверши он чудеса, и то завоет
                    Хула-проныра: "Ах, когда бы делом
                    Наш Марций заправлял!"

                                  Сициний

                                           А при удаче
                    Лишь Марцием живущая молва
                    Коминия заслуг лишит.

                                    Брут

                                          Коминий
                    Уже с ним делит почести, хоть Марций
                    Того не заслужил, и в честь ему
                    Оплошности Коминия послужат,
                    Хотя б заслуг он не имел.

                                  Сициний
                                              Пойдем
                    Посмотрим, как идут приготовленья
                    И Марций, этот сумасброд опасный,
                    Сбирается в поход.

                                    Брут

                                       Идем, идем.

                                  Уходят.


        СЦЕНА 2
                              Кориолы. Сенат.
                      Входят Тулл Авфидий и сенаторы.

                               Первый сенатор

                      Итак, предполагаешь ты, Авфидий,
                      Что римлянам известны наши планы
                      И все, что мы ни делаем?

                                  Авфидий

                                               А ты?
                      Успели ль мы хоть раз решенье наше
                      В деянье претворить, пока о нем
                      Рим не пронюхал? Дня тому четыре
                      Пришло ко мне послание оттуда.
                      Оно гласит... Но где ж письмо?.. Да вот:
                                 (Читает.)
                      "Войска собрались, но никто не знает,
                      Пошлют их на восток или на запад.
                      Хлеб дорог, чернь бунтует, и, по слухам,
                      Коминий, Марций, враг твой давний (в Риме
                      Его сильней, чем сам ты, ненавидят),
                      И римлянин отважнейший Тит Ларций
                      Поход подготовляют на кого-то,
                      Всего же вероятней - на тебя.
                      Будь начеку".

                               Первый сенатор

                                    Что ж! Наше войско - в поле.
                      Не сомневались мы, что Рим отпор
                      Готов нам дать.

                                  Авфидий

                                      Сочли вы мудрым в тайне
                      Держать ваш план великий до того,
                      Как он созреет и наружу выйдет,
                      А Рим меж тем о нем уже проведал.
                      Наш замысел расстроен. Мы не сможем
                      Взять много городов без боя, римлян
                      Врасплох застав.

                               Второй сенатор

                                       Авфидий благородный,
                      Спеши к войскам, прими их под начальство,
                      А нам доверь охрану Кориол.
                      Коль враг осадит город, на подмогу
                      Ты подоспеешь к нам, но полагаю,
                      Что не готовы римляне.

                                  Авфидий

                                             В противном
                      Уверен я. Уверен даже в большем:
                      Часть рати их уже идет сюда.
                      Отцы, прощайте. Если мне случится
                      Столкнуться с Каем Марцием, я буду -
                      Мы клятву дали в том - с ним драться насмерть.

                                    Все

                      Да сохранят тебя в сраженьях боги!

                                  Авфидий

                      И вас, отцы!

                               Первый сенатор

                                   Прощай!

                               Второй сенатор

                                           Прощай!

                                    Все

                                                    Прощай!

                                  Уходят.


        СЦЕНА 3
                        Рим. Комната в доме Марция.
     Входят Волумния и Виргилия, садятся на два низких табурета и шьют.

                                  Волумния

     Прошу  тебя,  дочь  моя,  спой  что-нибудь  или будь повеселее. Если бы
Марций  был  моим  мужем,  я  больше  радовалась бы его отсутствию, когда он
уходит  добывать  себе славу, чем самым пылким объятиям на супружеском ложе.
Еще  когда  он был хрупким ребенком и единственным плодом моего чрева, когда
его  отроческая  красота пленяла все взоры, еще тогда, когда ни одна мать ни
на  час  не  отпустит  сына от себя, даже если ее об этом целыми днями будут
просить  цари,  я уже понимала, что такой человек, как он, создан для чести,
что,  не  одушевясь  стремлением  стать  знаменитым, он будет лишь картиной,
украшающей  стену;  поэтому  я  охотно позволяла ему искать опасностей - и с
ними  славы. Я послала его на жестокую войну, и он вернулся с дубовым венком
на  голове.  Поверь, дочь моя, я меньше ликовала, узнав, что родила мужчину,
чем тогда, когда узнала, что он показал себя доблестным мужем.

                                  Виргилия

     А если бы он погиб на войне? Что тогда?

                                  Волумния

     Тогда  сына  заменила  бы  мне  его  добрая  слава, и в ней я обрела бы
потомство.  Скажу  тебе  правду:  будь  у  меня  двенадцать сыновей и люби я
каждого  из  них  столь  же  горячо,  как нашего славного Марция, я легче бы
смирилась  с  доблестной  смертью  одиннадцати за отечество, чем с трусливой
праздностью двенадцатого.

                            Входит прислужница.

                                Прислужница

                   Вас желает видеть благородная Валерия.

                                  Виргилия
                                 (Волумнии)

                   Позволь мне удалиться.

                                  Волумния

                   Нет, оставайся здесь.
                   Мне кажется, я вижу, как твой муж
                   За волосы под грохот барабанов
                   Авфидия влачит и гонит вольсков,
                   Бегущих, словно дети от медведя,
                   И, топая ногой, кричит солдатам:
                   "Вперед, вы, трусы, что зачаты в страхе,
                   Хоть в Риме рождены!" - и кровь стирает
                   С чела рукой в броне, вперед шагая,
                   Как жнец, который не получит платы,
                   Не сняв весь хлеб.

                                  Виргилия

                                      Чело в крови? О боги!

                                  Волумния

                   Безумица, умолкни! Кровь мужчины
                   Сверкает ярче золота трофеев.
                   Груди Гекубы, Гектора вскормившей,
                   Прекрасней лоб его, чья кровь пятнала
                   Мечи данайцев.
                               (Прислужнице.)
                                 Выйди и скажи,
                   Что мы принять Валерию готовы.

                            Прислужница уходит.

                                  Виргилия

                   Спаси, о небо, мужа моего
                   От страшного Авфидия.

                                  Волумния

                                         Наш Марций
                   Его повалит и пятой раздавит.

               Входят Валерия с прислужницей и привратником.

                                  Валерия

     Добрый день, мои благородные друзья.

                                  Волумния

     Милая Валерия!

                                  Виргилия

     Я рада видеть тебя.

                                  Валерия

     Здоровы  ли  вы? Вы заняты по дому? Что это вы шьете? Право, прелестная
вышивка. (Виргилии.) А как твой сынок?

                                  Виргилия

     Благодарю тебя, он здоров.

                                  Волумния

     Его больше тянет глядеть на меч и слушать барабан, чем учиться.

                                  Валерия

     Значит, весь в отца. Клянусь честью, чудесный мальчик. Нет, правда, я в
среду  с  полчаса  наблюдала  за  ним;  он  такой решительный! Он гонялся за
золотой  бабочкой:  поймает, потом отпустит, и снова за ней; поймает и опять
отпустит.  А  один  раз упал и рассердился, - то ли из-за этого, то ли из-за
чего  другого,  не  знаю;  но  только  стиснул  зубы - вот так! - и разорвал
бабочку. Ах, видели бы вы, как он ее рвал!

                                  Волумния

     Совсем как отец, когда тот вспылит!

                                  Валерия

     В самом деле, замечательный ребенок.

                                  Виргилия

     Только ужасный шалун.

                                  Валерия

     Послушай, отложи ты свое шитье. Пойдем прогуляемся немного.

                                  Виргилия

     Нет, милая Валерия, я не пойду из дому.

                                  Валерия

     Не пойдешь?

                                  Волумния

     Пойдет, пойдет.

                                  Виргилия

     Нет-нет,  не уговаривай. Пока мой супруг не вернется с войны, я шагу за
порог не ступлю.

                                  Валерия

     Да полно тебе. Целыми днями сидеть взаперти - просто неразумно. Пойдем.
Надо же навестить добрую соседку, которая лежит в родах.

                                  Виргилия

     Желаю  ей  скорее  поправиться и помогу ей своими молитвами, но пойти к
ней не могу.

                                  Волумния

     Почему, скажи на милость?

                                  Виргилия

     Уж, конечно, не потому, что ленюсь или не люблю ее.

                                  Валерия

     Ты,  видно,  решила стать второй Пенелопой. Но ведь говорят, что пряжа,
сотканная ею, пока Улисса не было, только развела моль на Итаке. Пойдем! Как
жаль, что твоя ткань не так чувствительна к боли, как твой палец: ты бы хоть
из сострадания перестала ее колоть. Пойдем же. Ты должна пойти с нами.

                                  Виргилия

     Нет, милая Валерия, прости, но я не пойду.

                                  Валерия

     А все-таки тебе придется пойти: у меня хорошие вести о твоем муже.

                                  Виргилия

     Ах, что ты! Ведь они еще не успели прийти.

                        Валерия

     Я не шучу, а всерьез говорю. Ночью пришло известие от него.

                                  Виргилия

     В самом деле?

                                  Валерия

     Истинная  правда;  один сенатор рассказывал при мне. Вольски выступили;
на  них  двинулся  полководец  Коминий  с частью наших сил, а твой муж и Тит
Ларций  тем  временем  осадили  Кориолы. Они уверены в победе и скором конце
войны. Клянусь честью, это правда. Ну, теперь пойдешь с нами?

                                  Виргилия

     Вот  кончится  война,  и я во всем буду тебя слушаться, а пока - прости
меня, дорогая.

                                  Волумния

     Лучше оставь ее, милая, не то она сегодня и на нас тоску нагонит.

                                  Валерия

     Да,  я тоже так думаю. - Прощай, милая. - Пойдем, благородная Волумния.
- Прошу тебя, Виргилия, забудь ты свой торжественный вид и пойдем с нами.

                                  Виргилия

     Нет, честное слово, я не могу пойти. Желаю вам весело провести время.

                                  Валерия

     В таком случае прощай.

                                  Уходят.

        СЦЕНА 4
                            Под стенами Кориол.
Входят с барабанами и знаменами Марций, Тит Ларций, военачальники и войско.
                           Навстречу им - гонец.

                                   Марций

                  Есть новости. Бьюсь об заклад: был бой.

                                   Ларций

                  Коня я ставлю: не было.

                                   Марций

                                          Я тоже.

                                   Ларций

                  Идет.

                                   Марций
                                  (гонцу)

                        Скажи, вступил ли в бой наш вождь?

                                   Гонец

                  Войска уже сошлись, но выжидают.

                                   Ларций

                  Твой конь за мной!

                                   Марций

                                     Я выкуплю его.

                                   Ларций

                  Нет, не продам, не подарю его.
                  Но одолжу тебе лет на полсотни.
                  Начнем осаду.

                                   Марций
                                  (гонцу)

                               Где войска?

                                   Гонец

                                           В двух милях.

                                   Марций

                  Тогда наш бранный клич им будет слышен,
                  А мы услышим их призыв. - О Марс,
                  Молю, дай нам быстрей с врагом покончить,
                  Чтоб мы с еще дымящимся оружьем
                  Пришли к друзьям на помощь. - Эй, трубите.

      Трубят к переговорам. На стенах появляются два сенатора и воины.

                  Скажите, Тулл Авфидий в Кориолах?

                               Первый сенатор

                  Нет, как и никого, кто б вас боялся
                  Сильней, чем он, а вы ему не страшны.

                          В городе бьют барабаны.

                  Ты слышишь? Наших юношей на бой
                  Сзывают барабаны. Мы скорее
                  Разрушим стены, чем замкнемся в них.
                  Ворота наши тростником скрепили
                  Для виду мы и сами их откроем.
                  Вот, слышишь?

                          Доносится шум сражения.

                                То громит Авфидий вашу
                  Разметанную рать.

                                   Марций

                                    Да, там дерутся.

                                   Ларций

                  Шум  этой  битвы  -  нам  сигнал.  Эй, лестниц!

                   Появляются вольски, сделавшие вылазку.

                                   Марций

                  Они выходят: значит, расхрабрились.
                  Прикрыть сердца щитами, но пусть будут
                  Сердца щитов надежней! - Тит, вперед!
                  Враги посмели к нам питать презренье.
                  От гнева жарко мне. - Друзья, смелее!
                  Тех, кто отступит, я почту за вольсков
                  И познакомлю со своим мечом.

                        Сражение. Римляне отступают.

                  Да поразит вас вся зараза юга,
                  О стадо Рим покрывших срамом трусов!
                  Пусть язвы и нарывы вас облепят,
                  Чтоб встречный, к вам еще не подойдя,
                  От смрада убегал и чтоб под ветром
                  На милю вы друг друга заражали!
                  Вы духом гуси, хоть обличьем - люди.
                  Как смели вы бежать перед рабами,
                  Которых бить и обезьянам впору?
                  О ад! У вас в крови одни лишь спины,
                  А лбы бледны от лихорадки страха.
                  Назад! Иль я - клянусь огнем небесным! -
                  Врагов оставлю и на вас ударю.
                  За мной! Лишь выстойте, и мы погоним
                  Их к женам, как они ко рвам нас гнали!

Сражение возобновляется. Вольски отходят к Кориолам. Марций преследует их до
                               ворот города.

                  Ворота настежь? Не упустим случай.
                  Судьба не беглецам их распахнула,
                  А победителям. Вперед, за мной!
                             (Входит в город.)

                                Первый воин

                  Нет, я не спятил: не пойду!

                                Второй воин

                                              Я тоже.

                           Ворота захлопываются.

                                Первый воин

                  Ворота запирают!

                          Шум битвы продолжается.

                                    Все

                                  Он пропал.

                             Входит Тит Ларций.

                                   Ларций

                  Что с Марцием?

                                    Все

                                  Сомненья нет: убит.

                                Первый воин

                  За беглецами по пятам он гнался,
                  Вошел в ворота с ними, но внезапно
                  Их заперли. Теперь он там один
                  На целый город.

                                   Ларций

                                  О мой друг отважный!
                  Ты был при жизни тверже, чем твой меч
                  Безжизненный: он гнулся, ты же - нет.
                  Утрачен Марций! Бриллиант чистейший,
                  Будь он с тебя величиной, и тот
                  Не стоил бы дороже. Рисовался
                  Таким, как ты, в мечтах Катону воин:
                  Ты не одним ударом страшен был;
                  Твой грозный вид и голос твой громовый
                  Враги бросали в дрожь, как если б бился
                  Мир в лихорадке...

           Возвращается Марций, обливаясь кровью; за ним - враги.

                                Первый воин

                                      Тит, смотри!

                                   Ларций

                                                   Наш Марций!
                  Спасем его - иль вместе с ним погибнем!

                        Сражаясь, врываются в город.


        СЦЕНА 5
                             Улица в Кориолах.
              Входят несколько римских воинов несущих добычу.

                              Первый римлянин

     Вот это я прихвачу с собой в Рим.

                              Второй римлянин

     А я - это.

                              Третий римлянин

     Ах, чтоб тебе сдохнуть! Я эту дрянь за серебро посчитал!

   Вдали шум продолжающейся битвы. Входят Марций и Тит Ларций с трубачом.

                                   Марций

                  Взгляни, ну и вояки! Им дороже
                  Истертый грош, чем время. Бой не кончен,
                  А эти низкие рабы уж тащат
                  Подушки, ложки, хлам железный, тряпки,
                  Которые палач зарыл бы в землю
                  С тем, кто носил их. Перебить мерзавцев!
                  Ты слышишь шум в той стороне, где бьется
                  Наш вождь? К нему! Там режет ненавистный
                  Авфидий римлян. Ну, отважный Тит,
                  Бери отряд, который сможет город
                  Удерживать, а тех, кто посмелее,
                  Я поведу к Коминию на помощь.

                                   Ларций

                  Достойный друг, ты истекаешь кровью.
                  Так тяжек был твой ратный труд, что снова
                  Ты в бой идти не должен.

                                   Марций

                                           Не хвали.
                  Я даже толком не разгорячился.
                  Скорей полезно, нежели опасно
                  Мне кровь пустить. Авфидию предстану
                  Таким я, как сейчас, и с ним сражусь.
                  Прощай.

                                   Ларций

                          Пускай прекрасная богиня
                  Фортуна, полюбив тебя, введет
                  В смятенье силой чар своих волшебных
                  Мечи твоих врагов! Смельчак, да будет
                  Тебе слугой успех.

                                   Марций

                                     К своим любимцам
                  Пусть и тебя она причтет. Прощай!

                                   Ларций

                  О Марций наш, достойный из достойных!

                               Марций уходит.

                                 (Трубачу.)
                  Иди на площадь и труби, сзывая
                  Ко мне все власти города, чтоб им
                  Я нашу волю объявил. Ступай!

                                  Уходят.


        СЦЕНА 6
                             У лагеря Коминия.
                  Входит Коминий с войском. Они отступают.

                                  Коминий

                     Друзья, передохните. Вы сражались
                     Как римляне: в бою - без сумасбродства,
                     Без страха - в отступлении. Поверьте,
                     Ждет новый натиск нас. Когда мы дрались,
                     По ветру то и дело доносился
                     К нам бранный клич друзей. - О боги Рима,
                     Победу ниспошлите им и нам.
                     Чтоб жертвой благодарственной две рати,
                     Сойдясь, почтили вас.

                               Входит гонец.

                                           Какие вести?

                                   Гонец

                     На вылазку решились кориольцы,
                     На Ларция и Марция ударив.
                     Я видел, как ко рвам погнали наших,
                     И поскакал сюда.

                                  Коминий

                                      Пусть даже правду
                     Ты возвестил, не нравится мне весть.
                     Давно ли это было?

                                   Гонец

                                        Час назад.

                                  Коминий

                     Мы слышим барабаны. Значит, будет
                     Туда не больше мили. Что ж так долго
                     Ты добирался?

                                   Гонец

                                   Вольские дозоры
                     Охотились за мной, и прокружил
                     Я мили три-четыре, а иначе
                     За полчаса б поспел к тебе.

                               Входит Марций.

                                  Коминий

                                                 Кто это
                     Пришел к нам окровавленный, как будто
                     С него вся кожа содрана? О боги,
                     Как с Марцием он схож! Того случалось
                     Таким мне видеть.

                                   Марций

                                       Я не опоздал?

                                  Коминий

                     Скорей пастух не отличит волынки
                     От грома, чем от голосов обычных
                     Я голос Марция.

                                   Марций

                                     Не опоздал я?

                                  Коминий

                     Нет, если ты забрызган вражьей кровью,
                     А не своей.

                                   Марций

                                 Позволь тебя обнять
                     Так радостно и крепко, как когда-то
                     Я обнимал невесту в вечер свадьбы,
                     Когда зажглись над ложем брачным свечи.

                                  Коминий

                     Цвет храбрецов, скажи, где наш Тит Ларций?

                                   Марций

                     Он в Кориолах, где изрядно занят:
                     Одних казнит, других в изгнанье шлет,
                     Тех милует, тем выкуп назначает
                     И устрашает всех. На сворке город,
                     Как льстивого, но рвущегося пса,
                     По воле Рима держит он.

                                  Коминий

                                             Где раб,
                     Сказавший мне, что вас ко рвам прогнали?
                     Где он? Позвать сюда?

                                   Марций

                                           Оставь его.
                     Он не солгал. Лишь нобили сражались,
                     Плебеи же - чума на них! - бежали.
                     И вот таким еще дают трибунов!
                     Не удирали так от кошки мыши,
                     Как этот сброд от худших, чем он сам,
                     Мерзавцев.

                                  Коминий

                                Как же верх вы взять сумели?

                                   Марций

                     А до рассказов ли сейчас? Едва ли.
                     Где враг? За кем осталось поле битвы?
                     Коль не за вами, что ж не бьетесь вы?

                                  Коминий

                     Мы отошли, неся потери, Марций,
                     Чтобы потом вернее победить.

                                   Марций

                     Как расположены враги? Где встали
                     Их лучшие бойцы?

                                  Коминий

                                      Насколько знаю,
                     Передовой отряд их - анциаты.
                     Они - опора войска. Там Авфидий,
                     Залог надежд врага.

                                   Марций

                                         Молю тебя,
                     Во имя битв, где кровь мы лили вместе,
                     Во имя нашей клятвы в вечной дружбе
                     Позволь ударить мне на анциатов
                     Авфидия. Не упускай минуты!
                     Взметнем же в воздух вновь мечи и копья
                     И попытаем счастья.

                                  Коминий

                                         Хоть желал бы
                     Тебя я видеть в бане, где бальзамом
                     Тебе обмыли б раны, не могу я
                     В подобной просьбе отказать. Бери
                     На выбор лучших воинов.

                                   Марций

                                             Со мною
                     Пойдет лишь тот, кто сам захочет.
                                 (Войску.)
                                                      Если
                     Меж вами есть хотя б один (а в это
                     Не верить - грех), кому приятно видеть
                     Меня размалевавшие румяна,
                     Кому милей опасность, чем бесславье,
                     И доблестная смерть, чем прозябанье,
                     Кому дороже родина, чем жизнь, -
                     Пусть он один иль все, кто так же мыслит,
                     Свои мечи поднимут в знак согласья
                     За Марцием идти.
                              (Обнажает меч.)

Крики. Воины, потрясая мечами и кидая в воздух шлемы, подхватывают Марция на
                                   руки.

                     Прочь! Я - не меч; хватать меня не надо.
                     Коль вы не хвастуны, то стоит каждый
                     Меж вами четырех врагов и может
                     Сойтись с самим Авфидием могучим
                     Щитом к щиту. Хоть всех благодарю,
                     Но выберу немногих я, а прочим
                     Найдется дело и в других сраженьях,
                     Когда судьба захочет. Выступаем!
                     Пусть четверо из вас мне отберут
                     Охотников идти со мной.

                                  Коминий

                                             Вперед!
                     Свою готовность делом подкрепите, -
                     И равны славой станете вы нам.

                                  Уходят.


        СЦЕНА 7
                              У ворот Кориол.
Тит  Ларций,  оставив  отряд  для  охраны  города,  выходит под звуки труб и
барабанов  на  помощь  Коминию  и  Каю  Марцию. С ним воины и проводник. Его
                          провожает военачальник.

                                   Ларций
                              (военачальнику)

                      Ворота охраняй и мой приказ
                      Исполни точно. Если дам я знать,
                      Пришли ко мне на помощь часть центурий,
                      А с остальными продержись пока.
                      Коль проиграем бой, оставим город.

                                Военачальник

                      Ты можешь положиться на меня.

                                   Ларций

                      Когда мы выйдем, запереть ворота! -
                      Ну, проводник, веди нас в римский лагерь.

                                  Уходят.


        СЦЕНА 8
           Поде боя между лагерями римлян и вольсков. Шум битвы.
                  Входят с разных сторон Марций и Авфидий.

                                   Марций

                    Дерусь с одним тобой. Ты ненавистней
                    Мне, чем клятвопреступник.

                                  Авфидий

                                                Ты мне - также.
                    Гнусней мне ты, и злость твоя, и слава,
                    Чем африканский гад. Готовься к бою!

                                   Марций

                    Пусть тот, кто дрогнет первым, будет проклят
                    И станет победителю рабом.

                                  Авфидий

                    Коль побегу, трави меня, как зайца.

                                   Марций

                    Тулл, три часа назад один ворвался
                    Я в Кориолы и потешил душу.
                    Ты видишь: я в крови, но не в своей.
                    Сбирай для мести силы!

                                  Авфидий

                                           Будь ты Гектор,
                    Сей бич для вас, его бахвалы внуки,
                    Ты и тогда бы от меня не спасся.

        Сражаются. Несколько вольсков бросаются на помощь к Авфидию.
                             Марций теснит их.

                    Услужливые трусы! Ваша помощь
                    Меня лишь осрамила. К черту вас!

                             Уходят, сражаясь,


        СЦЕНА 9
     Шум битвы. Трубят отбой. Входят с одной стороны Коминий и римляне,
        с другой - Марций, у которого рука на перевязи, и его отряд.

                                  Коминий

                    Когда б о том, что ты свершил сегодня,
                    Тебе я рассказал, ты б не поверил
                    Своим деяньям. Лучше донесенье
                    Я в Рим отправлю, чтоб, его читая,
                    Сенаторы сквозь слезы улыбались;
                    Чтоб нобили, сперва пожав плечами,
                    Возликовали под конец; чтоб жены
                    Ему внимали в сладостном испуге;
                    Чтобы сказать пришлось глупцам трибунам,
                    Тебе, как весь их затхлый плебс, враждебным:
                    "Хвала богам, у Рима есть защитник!"
                    Но ты на пир пришел, уже насытясь,
                    И к самому концу его.

             Возвращается с войском Тит Ларций, преследовавший
                                неприятеля.

                                   Ларций
                            (указывая на Марция)

                                          О вождь,
                    Вот бранный конь; мы - лишь чепрак на нем.
                    Ах, если б ты видал...

                                   Марций

                                           Прошу, умолкни!
                    Я не стерплю, чтоб даже мать моя -
                    А ей уж кровь свою хвалить пристало -
                    Меня превозносила. Совершил я
                    Для родины, как вы, лишь то, что мог.
                    Любой, кто, жизни не щадя, сражался,
                    Делами равен мне.

                                  Коминий

                                       Нет, ты не будешь
                    Могилою заслуг своих: пусть Рим
                    О доблести своих сынов узнает.
                    Скрывать твой подвиг, обойти молчаньем
                    Того, кто хочет скромно в тень уйти,
                    Хоть всех похвал превыше он, - преступней,
                    Чем кража, и предательству равно.
                    Поэтому, прошу тебя, послушай
                    То, что скажу я воинам, приняв
                    Его как должное, а не награду.

                                   Марций

                    Изранен я. Чтоб раны не заныли,
                    Не надо вспоминать о них.

                                  Коминий

                                               Нет, надо,
                    Не то их загноит неблагодарность
                    И перевяжет смерть. Из всех коней
                    (Немало нам досталось их) и всех
                    Сокровищ, взятых в городе и в битве,
                    Даем мы часть десятую тебе,
                    Ее в раздел добычи не включая.
                    Бери что хочешь.

                                   Марций

                                     Вождь, благодарю,
                    Но неподкупным сердцем не приемлю
                    Я платы за деяния меча
                    И требую себе такой же доли,
                    Какую все, кто был в бою, получат.

    Протяжный звук труб. Все кричат: "Марций, Марций!", бросая в воздух
              шлемы и копья. Коминий и Ларций обнажают головы.

                    Пусть трубы оскверненные умолкнут!
                    Уж если льстят они на поле брани,
                    То, значит, лишь слащавых лицемеров
                    Мы встретим во дворцах и городах.
                    Доспехи бесполезны, если мягче,
                    Чем шелк на царедворце, станет сталь.
                    Довольно! Неужели лишь за то,
                    Что кровь с лица я не успел омыть
                    Или убил двух-трех бедняг тщедушных,
                    Не больше сделав, чем безвестный воин,
                    Напыщенными возгласами чтите
                    Меня вы, словно мне питать приятно
                    Приправленными лестью похвалами
                    Ничтожество свое?

                                  Коминий

                                      Ты слишком скромен
                    И к доброй славе собственной жесток,
                    Гневясь на нас за правду. Помни, если
                    Себя ты поносить не перестанешь,
                    Тебе скуем мы руки (как безумцу,
                    Себе вреда желающему), чтобы
                    Спокойно говорить с тобой. Итак,
                    Пусть знают все, как это нам известно,
                    Что в битве Марций заслужил венок.
                    В знак этой чести конь мой благородный,
                    Которого здесь знает каждый воин,
                    К нему со всею сбруей переходит.
                    А сверх того отныне да получит
                    За все, что он свершил у Кориол,
                    Кай Марций при хвалебных криках войска
                    Кориолана имя, и пускай
                    Он носит это прозвище со славой!

                             Трубы и барабаны.

                                    Все

                    Кориолан - Кай Марций!

                                  Кориолан

                                            Я пойду
                    Лицо умою, и тогда посмотрим,
                    Не покраснел ли я. Так иль иначе,
                    Благодарю вас всех.
                                 (Коминию.)
                                       Коня приму,
                    А это имя постараюсь с честью
                    Носить и дальше, как на шлеме гребень.

                                  Коминий

                    Идем в палатку. Там мы о победе
                    Напишем в Рим, а после отдохнем.
                    Тит Ларций, возвращайся в Кориолы
                    И шли вождей их в Рим для заключенья
                    Взаимовыгодного мира с нами.

                                   Ларций

                    Исполню, полководец.

                                  Кориолан

                                         Боги, видно,
                    Смеются надо мной. Я отказался
                    От царственных даров, и тут же просьбой
                    Я должен докучать вождю.

                                  Коминий

                                             Согласье
                    Заранее даю. Чего ты просишь?

                                  Кориолан

                    Один бедняк когда-то в Кориолах
                    Мне оказал гостеприимство. Видел
                    Сегодня я, как он, попавши в плен,
                    Взывал ко мне, но в эту же минуту
                    Заметил я Авфидия, и смолкла
                    Пред злобой жалость. Дай ему свободу.

                                  Коминий

                    О, просьба благородная! Да если б
                    Он был убийцей сына моего,
                    И то б свободен стал как ветер. Ларций,
                    Исполни.

                                   Ларций

                             Марций, как его зовут?

                                  Кориолан

                    Забыл, клянусь Юпитером. Усталость
                    Отбила память. Нет ли здесь вина?

                                  Коминий

                    Идем в палатку. Запеклось от крови
                    Твое лицо. Пора уже подумать
                    О перевязке. Ну, идем скорей.

                                  Уходят.


        СЦЕНА 10
                              Лагерь вольсков.
 Трубы и рожки. Входит окровавленный Тулл Авфидий, с ним несколько воинов.

                                  Авфидий

                     Наш город взят.

                                Первый воин

                                     Но возвратится к нам
                     На выгодных условьях.

                                  Авфидий

                                           На условьях!
                     Хотел бы стать я римлянином, если
                     Как вольск быть не могу самим собой.
                     Условья! Да какие там условья
                     Для тех, кто побежден! - С тобою, Марций,
                     Пять раз я бился, и разбит пять раз,
                     И буду вновь разбит, хотя б встречались
                     Мы так же часто, как едим. - Клянусь
                     Стихиями, когда мы вновь сойдемся
                     Лицом к лицу, - иль он меня убьет,
                     Иль я его. Былое благородство
                     Мой гнев утратил. Если раньше думал
                     Я Марция сломить в бою, как равный,
                     То я теперь готов на все: не силой,
                     Так хитростью возьму.

                                Первый воин

                                           Он сущий дьявол!

                                  Авфидий

                     Смелей его, но не хитрее. Доблесть
                     Во мне он отравил клеймом позора,
                     И от себя теперь я отрекаюсь.
                     Каким бы ни был он: нагим, больным
                     Иль спящим; где бы ни был он: во храме,
                     На Капитолии, у алтаря
                     В часы молитв и жертвоприношений,
                     Когда стихает злоба, - никакие
                     Обычаи и ржавые законы
                     Не победят моей вражды к нему.
                     Когда б его я встретил в отчем доме
                     И защищал его мой брат родной,
                     То даже там, забыв гостеприимство,
                     Я руку в сердце у него б омыл.
                     Идите в Кориолы и узнайте,
                     Что там решили и кого отправят
                     Заложниками в Рим.

                                Первый воин

                                        А ты куда?

                                  Авфидий

                     Пойду я в рощу кипарисов, к югу
                     От мельниц городских. Там ждут меня.
                     Туда ты и явись ко мне с вестями,
                     Чтоб знал я, что мне делать.

                                Первый воин

                                                   Все исполню.

                                  Уходят.


        АКТ II

        СЦЕНА 1
                               Рим. Площадь.
             Входят Менений и народные трибуны Сициний и Брут.

                                  Менений

     Я слышал от авгура, что к вечеру будут вести.

                                    Брут

     Хорошие или дурные?

                                  Менений

     Не такие, каких народу хочется: он ведь Марция не любит.

                                  Сициний

     Чему ж тут удивляться: зверь и тот понимает, кто ему друг.

                                  Менений

     А скажи-ка на милость, кого любит волк?

                                  Сициний

     Овечку.

                                  Менений

     Да,  чтобы  сожрать  ее;  голодный  плебс хотел бы поступить так же и с
благородным Марцием.

                                    Брут

     Истинная овечка, только блеет по-медвежьи.

                                  Менений

     Медведь-то  он  медведь,  да живет как овца. Вот вы оба - люди пожилые.
Ответьте-ка мне на один вопрос.

                                Оба трибуна

     Ладно, спрашивай.

                                  Менений

     Назовите мне хоть один порок, которым Марций не был бы беден, а вы - не
богаты.

                                    Брут

     Да он ни одним не беден: у него любого хоть отбавляй.

                                  Сициний

     Особенно высокомерия.

                                    Брут

     А хвастливости еще больше.

                                  Менений

     Вот  это странно. А известно ли вам самим, за что вас в городе осуждают
- не все, разумеется, а мы, именитые люди? Ну, известно?

                                Оба трибуна

     Так за что же нас осуждают?

                                  Менений

     Вы тут сейчас про высокомерие толковали... А вы не рассердитесь?

                                Оба трибуна

     Нет-нет, продолжай.

                                  Менений

     Впрочем,  если  и  рассердитесь,  беда невелика: ведь все ваше терпение
малейший  пустяк  расхитить  может. Поэтому дайте себе волю и злитесь в свое
удовольствие. Итак, вы порицаете Марция за высокомерие?

                                    Брут

     Но мы одни.

                                  Менений

     Знаю,  что  одни вы немногого стоите. Зато помощников у вас хватает; не
будь  их,  ваши  поступки  были  бы  только  смешны.  Вы  же разумом - сущие
младенцы,  и  одни  много  не  сделаете.  А  не  худо  бы  вам на самих себя
посмотреть да полюбоваться своими драгоценными особами! Ох как не худо бы!

                                    Брут

     А что мы увидели бы?

                                  Менений

     А  увидели  бы  вы  пару негодных, спесивых, наглых, упрямых трибунов -
проще сказать, дураков, каких Рим не видывал.

                                  Сициний

     Мы тебя, Менений, тоже хорошо знаем.

                                  Менений

     Да,  меня  все  знают  за  весельчака патриция, который не дурак выпить
кубок  подогретого  вина,  не  разбавленного ни единой каплей тибрской воды.
Худого  же  про  меня  говорят лишь то, что я таю от первой слезы просителя,
вспыхиваю,  как  трут,  от  каждого пустяка и больше знаком с тыльной частью
ночи,  чем с лицом утра. Я не стану злобу про себя таить: у меня что на уме,
то  и  на языке. Уж если я встретил двух таких государственных мужей, как вы
(Ликургами  вас,  конечно,  не  назовешь!),  и  если  меня воротит от питья,
которое  вы  мне  преподносите,  то  я  морщусь  не  стесняясь. Не могу же я
признать,  что ваши милости говорят разумно, если в каждом звуке ваших речей
слышу  ослиный рев. Когда другие назовут вас людьми почтенными и серьезными,
я  еще  смолчу;  но уж когда они станут утверждать, что лица у вас добрые, я
скажу,  что  это  бессовестная  ложь.  Вы все это, конечно, и сами прочли на
карте  моего  микрокосма,  но  следует ли отсюда, что вы меня хорошо знаете?
Какие  же такие изъяны выискала во мне ваша близорукая проницательность, что
вы смеете заявлять, будто хорошо меня знаете?

                                    Брут

     Что ты там ни говори, мы тебя все равно хорошо знаем.

                                  Менений

     Не  знаете  вы  ни  меня, ни себя, да и вообще ничего. Вы любите, когда
всякие  оборванцы  перед  вами  шапку  ломают. Вы готовы целое утро убить на
разбор  тяжбы между торговкой апельсинами и трактирщиком, да еще отложить до
следующего  дня  решение  этого  спора  из-за  ломаного  гроша. А если у вас
схватит   живот,   когда  вам  надо  выслушивать  стороны,  то  лица  у  вас
перекашиваются,  как  у  ряженых,  терпение лопается, вы шумно требуете себе
ночной  горшок  и уходите, оставляя дело еще более запутанным, чем до вашего
разбирательства.  У  вас  только  один  способ примирить тяжущихся: обозвать
мошенниками и правого и виноватого. Ну и замечательная же вы парочка!

                                    Брут

     Ладно-ладно, мы-то ведь знаем, что ты отменный балагур за столом, а вот
на Капитолии - плохой советчик.

                                  Менений

     Сами   жрецы   научились   бы   смеяться,  попадайся  им  почаще  такие
смехотворные  дурни,  как  вы.  Бородой  вы  и  то  трясете осмысленнее, чем
произносите  самые  лучшие  свои  речи,  хотя  для  ваших бород даже подушка
портняжки  или  вьючное  седло  осла  -  чересчур  почетная могила. А вы еще
жалуетесь,  что  Марций высокомерен! Да ведь он, на самый худой конец, стоит
больше  всех  ваших  предков, начиная с Девкалиона, хотя лучшие из них были,
кажется,  потомственными  палачами. Пожелаю-ка я вам всего хорошего, а не то
слишком  долгие разговоры с вами, пастыри плебейского стада, еще засорят мне
мозг. Беру на себя смелость распроститься с вами.

          Брут и Сициний отходят в глубину сцены. Входят Волумния,
                            Виргилия и Валерия.

Что   с  вами,  прекрасные  дамы,  благородные  и  чистые,  как  сама  луна,
спустившаяся к нам на землю? Куда это так нетерпеливо устремлены ваши взоры?

                                  Волумния

     Достойный  Менений,  сын  мой  Марций  подходит к Риму. Юноной заклинаю
тебя, не задерживай нас.

                                  Менений

     Что? Марций возвращается?

                                  Волумния

     Да, достойный Менений, и с великой славой.

                                  Менений
                          (бросает шапку в воздух)

     Прими  мою шапку и мои благодарения, Юпитер! Неужели правда, что Марций
возвращается?

                             Виргилия и Валерия

     Да-да, правда.

                                  Волумния

     Видишь, вот его письмо ко мне; сенату он прислал другое, жене - третье,
да и тебя, пожалуй, дома письмо ожидает.

                                  Менений

     Ну,  сегодня  у  меня  весь  дом  от радости запляшет. Неужели мне есть
письмо?

                                  Виргилия

     Есть, есть, я сама видела.

                                  Менений

     Письмо  ко мне! Да оно мне на целых семь лет вперед здоровья придаст, и
я  натяну  нос  моему  лекарю.  По  сравнению с таким снадобьем самые мудрые
рецепты  Галена  -  шарлатанство  или,  в  лучшем случае, промывательное для
лошадей. А Марций не ранен? Он же никогда невредимым домой не возвращается.

                                  Виргилия

     Ах, нет, нет!

                                  Волумния

     Конечно, ранен, и я благодарна богам за это.

                                  Менений

     Я  тоже  -  если раны не слишком тяжелые. Впрочем, они ему к лицу. Так,
значит, победа у него в кармане?

                                  Волумния

     Нет, Менений, - на челе. В третий раз он возвращается в дубовом венке.

                                  Менений

     А он, наверно, крепко приструнил Авфидия?

                                  Волумния

     Тит Ларций пишет, что они схватились один на один, но Авфидий бежал.

                                  Менений

     И  правильно сделал, клянусь честью. Не сбеги он вовремя, Марций бы так
его  разавфидил,  что  за  все золото в кориольских сундуках я не захотел бы
очутиться на его месте. А сенату обо всем этом известно?

                                  Волумния
                            (Виргилии и Валерии)

     Идемте,  милые.  (Менению.)  Да-да.  Сенат получил письма от полководца
Коминия.  Тот уверяет, что вся слава этого похода принадлежит моему сыну. Он
затмил свои прежние подвиги.

                                  Валерия

     В самом деле, о нем рассказывают чудеса.

                                  Менений

     Чудеса? Ручаюсь - только истинные.

                                  Виргилия

     Боги да подтвердят их истинность!

                                  Волумния

     Истинность? Да кто же в этом сомневается!

                                  Менений

     Истинность?  Готов  в  ней  поклясться.  - Куда же он ранен? (Трибунам,
которые   опять   подходят   к   нему.)   Привет,   почтеннейшие!  Марций-то
возвращается,   и  теперь  у  него  еще  больше  причин  быть  высокомерным.
(Волумнии.) Так куда же он ранен?

                                  Волумния

     В плечо и в левую руку. Теперь у него достаточно шрамов, чтобы показать
народу,  когда  он  будет  добиваться  консульства.  Когда мы отражали набег
Тарквиния, Марций уже получил семь ран.

                                  Менений

     Одну - в шею, две - в бедро. Всего, кажется, девять.

                                  Волумния

     У него и до этого похода было двадцать пять ран.

                                  Менений

     Значит,  теперь  их  стало  двадцать  семь: что ни рана - то могила для
врага.

                          Крики и трубы за сценой.

Слышите?  Трубы!

                                  Волумния

                    То весть нам Марций шлет. Его повсюду
                    Восторг встречает, провожают слезы.
                    В его руке дух смерти воплощен:
                    Чуть ею он взмахнул - и враг сражен.

                                   Трубы.

             Входят Коминий и Тит Ларций; между ними Кориолан в
         дубовом венке; за ними - военачальники, воины и глашатай.

                                  Глашатай

                     Знай, Рим, что кориольские ворота
                     Кай Марций в одиночку захватил,
                     Стяжав себе со славой третье имя -
                     Кориолан - вдобавок к первым двум.
                     Добро пожаловать, Кориолан!

                                   Трубы.

                                    Все

                     Добро пожаловать, Кориолан!

                                  Кориолан

                     Довольно же! Не по сердцу мне это.
                     Прошу...

                                  Коминий

                               Вот мать твоя подходит.

                                  Кориолан

        О!
                     Я знаю, кем удача у богов
                     Мне вымолена.
                          (Опускается на колени.)

                                  Волумния

                                   Встань, мой славный воин,
                     Мой милый Марций, мой достойный Кай,
                     За подвиги отныне нареченный...
                     Ну, как его?.. Кориоланом. Так ведь?
                     Взгляни же, вот твоя жена.

                                  Кориолан

                                                Привет,
                     Молчальница прелестная моя!
                     Что ж ты на мой триумф глядишь сквозь слезы?
                     Тогда уж ты должна была б смеяться,
                     Вернись в гробу я... Плакать, дорогая,
                     Сегодня нужно кориольским вдовам
                     И матерям.

                                  Менений

                                Богами будь увенчан!

                                  Кориолан

                     Ты жив, дружище?
                                 (Валерии.)
                                      Госпожа, прости...

                                  Волумния

                     Не знаю, с кем здороваться!..
                                 (Коминию.)
                                                   Привет
                     Тебе, наш вождь, и всем, кто возвратился!

                                  Менений

                     Нет, тысяча приветов! И смеяться
                     И плакать я готов, а на душе
                     И тяжко и легко. Привет вам всем!
                     Пусть тех, кто увидать тебя не рад,
                     Проклятье поразит. А вас троих
                     Боготворить обязан Рим, хоть в нем
                     Найдутся застарелые дички,
                     Которым не привьешь ваш дух высокий.
                     Да что нам в них! Привет вам, полководцы!
                     Крапива же останется крапивой,
                     А дурни - дурнями.

                                  Коминий

                                         Всегда он прям.

                                  Кориолан

                     Всегда, во всем все тот же он Менений.

                                  Глашатай

                     Вперед! Дорогу!

                                  Кориолан
                           (Волумнии и Виргилии)

                                     Дайте ваши руки.
                     Но раньше чем склонюсь пред отчим кровом,
                     Я обойду патрициев почтенных,
                     Благодаря их за слова привета
                     И почести.

                                  Волумния

                                Мне удалось дожить
                     До исполненья всех моих желаний,
                     Воображеньем смелым порожденных.
                     Осталась у меня одна мечта,
                     Но и ее исполнит Рим.

                                  Кориолан

                                            Нет, лучше
                     По-своему служить ему, чем править
                     Им так, как хочет чернь.

                                  Коминий

                                              На Капитолий!

                               Трубы и рожки.
       Триумфальное шествие удаляется. Брут и Сициний выходят вперед.

                                    Брут

                     Все лишь о нем толкуют. Нацепили
                     Слепцы очки, чтоб на него взглянуть.
                     О нем стрекочет нянька, позабыв
                     Про малыша орущего; стряпуха,
                     На шее грязь прикрыв холщовой тряпкой,
                     В окошко пялится; ларьки, прилавки
                     И двери от людей черны; на крышах
                     Торчит народ; зеваки на коньках
                     Сидят верхом. Везде пестреют лица.
                     Все лишь его глазами жадно ищут.
                     Затворники жрецы и те сегодня
                     С толпой смешались и пыхтят, пытаясь
                     Вперед пролезть. Матроны в покрывалах
                     Под поцелуи Феба подставляют
                     Свой нежный лик, где белизна с румянцем
                     Ведет войну. На улицах так шумно,
                     Как если б некий бог, его хранящий,
                     Вошел в него, свое очарованье
                     Ему придав.

                                  Сициний

                                 Ручаюсь, скоро будет
                     Он консулом.

                                    Брут

                                   А при его правленье
                     Одно останется нам - спать.

                                  Сициний

                     Он и у власти будет безрассуден,
                     Не кончит так, как начал, и утратит
                     Все, что снискал.

                                    Брут

                                       Хоть в этом утешенье!

                                  Сициний

                     Поверь, что плебс, чью сторону мы держим,
                     Ждет только повода, чтоб позабыть
                     Сегодняшний триумф его и вспомнить
                     Вчерашнюю вражду к нему. А повод
                     Он сам создаст своим высокомерьем.

                                    Брут

                     При мне он клялся, что когда захочет
                     Быть консулом, то ни за что не выйдет
                     На рыночную площадь, не наденет
                     До нитки вытертых одежд смиренья
                     И не покажет (как велит обычай)
                     Народу ран своих, чтоб домогаться
                     Его вонючих голосов.

                                  Сициний

                                          Недурно!

                                    Брут

                     Добавил он, что консульства искать
                     Не станет вовсе, если не попросят
                     Патриции его об этом сами.

                                  Сициний

                     Чего же лучше! Одного желаю:
                     Пусть клятве не изменит.

                                    Брут

                                               Так и будет.

                                  Сициний

                     А это, как того мы и хотим,
                     Его погубит.

                                    Брут

                                  Иль его мы свалим,
                     Иль наша власть падет. Мы с этой целью
                     Должны внушать плебеям, что всегда
                     Он ненавидел их, что, если б мог,
                     Он превратил бы их во вьючных мулов,
                     И вольностей лишил, и рот заткнул
                     Защитникам народа, убежденный,
                     Что чернь в делах и разумом и сердцем
                     Не выше, чем верблюды войсковые,
                     Которых кормят, чтоб таскали грузы,
                     И бьют, когда они под тяжкой ношей
                     На землю валятся.

                                  Сициний

                                        Все эти мысли
                     Плебеям мы внушим, как только он
                     Их спесью оскорбит, что будет скоро:
                     Ведь Марция на чернь науськать проще,
                     Чем на овец собаку. Разом вспыхнет
                     Народ, как куча хворосту, и дымом
                     Его навеки закоптит.

                               Входит гонец.

                                    Брут

                                          В чем дело?

                                   Гонец

                     На Капитолий вас зовут. Есть слух,
                     Что Марций будет консулом. Теснятся
                     Там все: глухие - чтоб его увидеть,
                     Слепые - чтоб услышать. Путь его
                     Перчатками матроны забросали,
                     А девушки и женщины - платками.
                     Пред ним склонились нобили, как будто
                     Пред статуей Юпитера, и шапки
                     Дождем летели из толпы народной
                     Под гром приветствий. Никогда такого
                     Я не видал.

                                    Брут

                                 Идем на Капитолий!
                     Пусть трудятся пока глаза и уши,
                     А сердце выжидает.

                                  Сициний

                                         Я с тобой.

                                  Уходят.


        СЦЕНА 2
                             Там же. Капитолий.
                Входят два служителя с подушками для скамей.

                              Первый служитель

     Скорее,  скорее,  они  сейчас  придут.  А  сколько  человек  добивается
консульства?

                              Второй служитель

     Говорят, трое. Но все уверены, что будет избран Кориолан.

                              Первый служитель

     Малый  он  храбрый,  но только чертовски спесив и недолюбливает простой
народ.

                              Второй служитель

     Полно  тебе!  Ведь  уж  сколько  больших людей льстили народу, а он все
равно  их  не  любил;  а  других  любил неизвестно за что. Значит, можно так
сказать:  если  народ  любит  без  причины,  то  и  ненавидит без основания.
Кориолан  это понимает; ему все равно - любит его народ или ненавидит. А так
как он человек благородный и прямой, то он этого и не скрывает.

                              Первый служитель

     Будь  ему  все  равно,  любит  его народ или нет, он держался бы себе в
сторонке  и  не делал ему ни добра, ни зла. Но он словно старается заслужить
народную ненависть и прямо из кожи лезет, чтобы показать это своим недругам.
А  напрашиваться  на вражду и злобу народа ничуть не лучше, чем льстить тем,
кого ненавидишь, чтобы они тебя полюбили.

                              Второй служитель

     Он  достойно  послужил отечеству. Уж ему-то возвыситься потруднее было,
чем  многим  другим,  которые только кланялись да угождали народу, не сделав
ничего, чтобы пробудить в нем уважение к ним. А Кориолан так запечатлел свою
славу  во  всех  глазах и свои подвиги во всех сердцах, что замалчивать и не
признавать это было бы черной неблагодарностью. Отзываться о нем плохо может
только  человек  злобный  и  лживый, которого попрекнет и осудит каждый, кто
услышит такие слова.

                              Первый служитель

     Ну,  хватит о нем. Я вижу: он и в самом деле человек достойный. Прочь с
дороги, сенаторы идут.

                                   Трубы.

              Входят консул Коминий, предшествуемый ликторами,
                Менений, Кориолан, сенаторы, Сициний и Брут.
       Сенаторы занимают свои места, трибуны - свои. Кориолан стоит.

                                  Менений

                     Теперь, когда отозван Ларций в Рим
                     И с вольсками покончено, осталось
                     (Для этого мы здесь и собрались)
                     Решить, как мы вознаградим заслуги
                     Того, кто столько сделал для отчизны.
                     Поэтому, почтенные отцы,
                     Прошу я, чтобы здесь сидящий консул
                     И вождь победоносный нам поведал
                     О подвигах, которые Кай Марций
                     Кориолан свершил. Он тут, меж нами,
                     И почести воздать ему должны мы
                     Как подобает.

                               Первый сенатор

                                   Говори, Коминий,
                     Наскучить не боясь, и докажи,
                     Что дело не за нами, а за тем,
                     Что Риму средств не хватит для награды.
                                (Трибунам.)
                     Мы просим вас, избранники народа,
                     Все благосклонно выслушать, а после
                     Решенье наше дружественной речью
                     Перед народом поддержать.

                                  Сициний

                                               Всем сердцем
                     Стремясь к согласью общему, охотно
                     Согласны мы почтить того, кому
                     Посвящено собранье.

                                    Брут

                                         Но охотней
                     Его мы чтили б, научись он сам
                     Ценить и почитать народ побольше,
                     Чем раньше.

                                  Менений

                                 Брут, не к месту речь твоя!
                     Ты б лучше помолчал. Ну, будешь слушать
                     Коминия?

                                    Брут

                              Да, буду, но уместней
                     Его предостеречь мне, чем тебе
                     Меня бранить.

                                  Менений

                                   Он любит твой народ,
                     Но с ним в одной постели спать не станет. -
                     Коминий, говори.

                         Кориолан порывается уйти.

                                     А ты останься.

                               Первый сенатор

                     Кориолан, хвалу своим деяньям
                     Не стыдно слушать. Сядь.

                                  Кориолан

                                              Отцы, простите:
                     Полезней раны мне лечить, чем слушать
                     О том, как получил я их.

                                    Брут

                                              Надеюсь,
                     Не речь моя тебя спугнула?

                                  Кориолан

                                                Нет,
                     Хоть часто я, ударов не страшась,
                     От слов пустых бежал. Ты мне не льстил,
                     Поэтому меня ты не обидел.
                     А твой народ и я люблю - настолько,
                     Насколько стоит он того.

                                  Менений

                                             Ну, сядь же.

                                  Кориолан

                     Скорей я стану нежиться на солнце,
                     Почесывая голову под звуки
                     Тревоги боевой, чем праздно слушать
                     Слова хвалы делам моим ничтожным.
                                 (Уходит.)

                                  Менений

                     Избранники народа, как он может
                     Льстить вашим плодовитым оборванцам
                     (На тысячу которых нет и двух
                     Людей достойных), если много легче
                     Ему отдать всю жизнь во имя чести,
                     Чем пять минут вниманья восхваленью
                     Своих деяний? - Начинай, Коминий.

                                  Коминий

                     Мой голос слаб. Ему ли описать
                     Дела Кориолана? - Если правда,
                     Что храбрость - высшее из всех достоинств,
                     Которые мужчину украшают,
                     То в мире равных нет тому, о ком
                     Я речь веду. Уже в шестнадцать лет,
                     Когда на Рим Тарквиний шел, он всех
                     В бою затмил. Тогдашний наш диктатор,
                     Прославленный воитель, видел сам,
                     Как безбородый, словно амазонка,
                     Кай Марций гнал щетинистых врагов.
                     Заметив, что один из римлян ранен,
                     Его он заслонил своею грудью
                     И на глазах вождя убил троих.
                     Сойдясь с самим Тарквинием, свалил
                     Он с ног его в тот день, когда на сцене
                     Еще играть он мог бы роли женщин,
                     Но получил как первый меж мужами
                     Венок дубовый. В юность он вступил
                     Как зрелый муж и рос подобно морю,
                     В семнадцати сражениях лишив
                     Соратников надежды на награду.
                     И, наконец, у кориольских стен
                     И в городе сражаясь (у меня
                     Нет слов, достойных этого деянья!),
                     Он беглецов остановил и трусам
                     Помог своим примером превратить
                     В забаву страшный бой. Как острым килем
                     Корабль бегущий гнет траву морскую,
                     Так он своим мечом - печатью смерти,
                     Косившим всех, кого клинок коснулся,
                     Сминал и раздвигал ряды врагов,
                     Израненный от головы до пят
                     И стон предсмертный исторгая каждым
                     Своим движеньем. Он один ворвался
                     В губительные стены Кориол,
                     Кровь - знак судьбы - оставив на воротах,
                     Без помощи сумел оттуда выйти
                     И, снова с подоспевшим подкрепленьем
                     В них вторгшись, как комета, город взял.
                     Но тут же, чутким ухом уловив
                     Шум битвы вдалеке, он укрепил
                     Измученную плоть воспрявшим духом
                     И вновь на вольсков ринулся, шагая
                     По грудам мертвецов, как если б были
                     Они его несметною добычей,
                     И так, в крови, без отдыха сражался,
                     Пока не стали нашими и город,
                     И поле битвы.

                                  Менений

                                   О достойный муж!

                               Первый сенатор

                     Он заслужил те почести, какие
                     Ему готовим мы.

                                  Коминий

                                     Добычу нашу
                     Он оттолкнул, ценнейшие дары
                     Сочтя за грязь и меньшего желая,
                     Чем нищий мог бы дать ему; награду
                     За подвиги он видит в их свершенье,
                     Довольный тем, что каждый день рискует
                     Своею жизнью.

                                  Менений

                                   Как он благороден!
                     Пускай его введут.

                               Первый сенатор

                                        Позвать сюда
                     Кориолана.

                                 Служитель

                                Вот он сам идет.

                              Входит Кориолан.

                                  Менений

                     Кориолан, сенат тебя возводит
                     В сан консула.

                                  Кориолан

                                    Готов служить сенату
                     Мечом и жизнью.

                                  Менений

                                     Обратись теперь
                     К народу с речью, как велит обычай.

                                  Кориолан

                     Позвольте мне его не соблюсти.
                     Не в силах я стоять перед толпою
                     Полунагим и, раны открывая,
                     Молить ее отдать мне голоса.
                     Прошу, меня от этого увольте.

                                  Сициний

                     Избранье без народа - незаконно,
                     А он не даст обычай нарушать.

                                  Менений

                     Прошу, не раздражай народ напрасно,
                     Смирись с обрядом древним и добудь
                     Свой сан по установленному чину,
                     Как все, чей ты преемник.

                                  Кориолан

                                               Роль такую
                     Играя, покраснею я, и лучше
                     Народу этого не видеть.

                                    Брут
                                 (Сицинию)

                                             Слышишь?

                                  Кориолан

                     Мне ль хвастаться перед толпою; "Дескать,
                     Я сделал то да се" - и не скрывать,
                     Но обнажать зажившие рубцы,
                     Как будто ради голосов ее
                     Я раны получал?..

                                  Менений

                                       Оставь упрямство. -
                     Трибуны, сообщить вам поручаем
                     Народу о решенье нашем.
                                (Кориолану.)
                                             Славься
                     Н счастлив будь, наш консул благородный!

                                  Сенаторы

                     Кориолан, будь счастлив! Славься! Славься!

                                   Трубы.
                    Все, кроме Сициния и Брута, уходят.

                                    Брут

                     Вот как с народом поступить он хочет!

                                  Сициний

                     Пора бы это всем понять! Он будет
                     Просить о том, что презирает, ибо
                     Просимое дает народ.

                                    Брут

                                          Идем
                     На рыночную площадь и народу,
                     Который ждет нас там, расскажем все.

                                  Уходят.


        СЦЕНА 3
                               Там же. Форум.
                        Входят семь-восемь горожан.

                              Первый горожанин

     Да что там толковать: попроси он наших голосов, мы ему не откажем.

                              Второй горожанин

     Ну, если захотим, то можем и отказать.

                              Третий горожанин

     Это,  конечно, наше право, но ведь этим правом мы воспользоваться-то не
вправе:  покажи  он  нам свои раны да расскажи про свои подвиги, так мы наши
языки  в  эти  раны  всунем и за них говорить начнем. Да, уж если он нам про
свои  благородные  дела  расскажет,  так  нельзя же нам такое неблагородство
проявить,  чтоб  ему  в признательности отказать! Неблагодарность чудовищна;
значит,  неблагодарный  народ-чудовище.  А  раз  мы  сами из народа, то и мы
окажемся чудовищами.

                              Первый горожанин

     Да  нас  и  теперь  из-за  каждого  пустяка готовы чудовищами объявить.
Помните, когда мы из-за хлеба взбунтовались, он и сам не постыдился обозвать
нас многоголовой чернью.

                              Третий горожанин

     Многие  нас так называли: и не за то, что головы у одних из нас черные,
у  других - русые, у третьих - каштановые, а у четвертых и вовсе плешивые, а
за то, что умы у нас совсем уж разномастные. Честное слово, если б они разом
выскочили  из одного черепа, то и тогда разлетелись бы на все четыре стороны
-  на восток, запад, север, юг - и, продолжая двигаться по прямой, очутились
бы все на одной окружности, да только в разных точках.

                              Второй горожанин

     Вот ты как думаешь? А в какую сторону полетел бы, по-твоему, мой ум?

                              Третий горожанин

     Ну,  твой-то не так быстро из башки выберется: он в нее чересчур крепко
заколочен; а если все-таки вырвется на свободу, то наверняка полетит на юг.

                              Второй горожанин

     Это почему же именно на юг?

                              Третий горожанин

     Да  чтобы  в тумане растаять: там три четверти его растворятся в гнилых
испарениях,  а  четвертая  для  очистки совести вернется и поможет тебе жену
подыскать.

                              Второй горожанин

     Никак ты без своих шуточек не можешь. Да ладно, продолжай.

                              Третий горожанин

     Так как же порешили? Отдадим ему голоса или нет? Впрочем, ничего они не
изменят:  большинство  и  так за него. А я скажу все-таки: будь он с народом
помягче, не было бы человека достойнее.

                Входит Кориолан в одежде смирения и Менений.

А  вот  и  он  сам идет в одежде смирения. Примечайте получше, как он себя с
нами  держать  станет.  Толпиться нам всем ни к чему: будем подходить к тому
месту,  где  он стоит, по одному, по двое, по трое. Пусть каждого поодиночке
попросит,  чтобы  каждому  выпала честь собственный голос собственным языком
отдать. Идите-ка за мной: я вам покажу, как мимо него проходить надо.

                                    Все

     Согласны, согласны.

                              Горожане уходят.

                                  Менений

                     Нет, ты неправ: блюли обычай этот
                     Достойнейшие люди.

                                  Кориолан

                                        Что сказать мне?
                     "Мой друг..." Чума тебя возьми! Никак
                     На нужный лад язык я не настрою.
                     "Взгляни, вот раны, друг! Служа отчизне,
                     Я получил их в час, когда, как стадо,
                     Твои собратья с ревом удирали
                     От грохота своих же барабанов!"

                                  Менений

                     О небо! Нет, не так. Проси их вспомнить
                     Твои заслуги.

                                  Кориолан

                                   Их? Мои заслуги?
                     К чертям! Пусть лучше обо мне забудут,
                     Как и о добродетели, которой
                     Жрецы их тщетно учат.

                                  Менений

                                           Ты упрямством
                     Испортишь все. Ну, я пойду. Прошу,
                     Будь с ними поприветливей.

                                  Кориолан

                                                Сначала
                     Пусть зубы вычистят себе и рожи
                     Умоют.

                            Входят двое горожан.

                             Вот подходят сразу двое.

                          Входит третий горожанин,

     Вы, конечно, знаете, почему я здесь стою.

                              Третий горожанин

     Знаем, знаем. А все-таки ответь, что же тебя сюда привело?

                                  Кориолан

     Мои собственные заслуги.

                              Второй горожанин

     Твои собственные заслуги?

                                  Кориолан

     Да, но пришел-то я сюда не по собственной воле.

                              Третий горожанин

     Как - не по собственной воле?

                                  Кориолан

     По собственной воле я никогда бы не стал у нищего милостыню клянчить.

                              Третий горожанин

     Ты  все-таки  помни,  что  если  мы  тебе что-нибудь даем, то и от тебя
кое-что надеемся получить.

                                  Кориолан

     Вот  и  хорошо.  Тогда  скажи  напрямик:  в  какой цене у вас должность
консула.

                              Первый горожанин

     Цена ее - дружеская просьба.

                                  Кориолан

     Дружеская? Изволь. Отдай мне свой голос, приятель. А я тебе покажу свои
раны, когда мы будем наедине.
                           (Второму горожанину.)
И ты, приятель, дай мне свой голос. Что скажешь?

                              Второй горожанин

     Он твой, доблестный воин.

                                  Кориолан

     Что  ж, по рукам! Вот я и выпросил себе два достойных голоса. Благодарю
за подаяние. Прощайте.

                              Третий горожанин

     Как-то странно все это.

                              Второй горожанин

     Если б снова пришлось... Ну, сделанного не воротишь.

                           Три горожанина уходят.
                       Входят два других горожанина.

                                  Кориолан

     Если вы настроены так, чтоб я был консулом, отдайте мне ваши голоса. Вы
же видите: я одет, как полагается по обычаю.

                            Четвертый горожанин

     Ты честно служил отечеству, но служба твоя не была честной.

                                  Кориолан

     Это что, загадка?

                            Четвертый горожанин

     Для  его врагов ты был бичом, а для его друзей - скорпионом: ты никогда
не любил простого народа.

                                  Кориолан

     Значит,  ты  должен  еще  больше  ценить  меня  за то, что я не якшался
запросто  с  кем  попало.  Впрочем, я готов льстить моему названому братцу -
народу,  чтобы  снискать  его  драгоценное  уважение,  раз  он  согласен его
оказывать только на таком условии. Если мудрому народу милей согнутая спина,
чем  прямое сердце, что ж, я выучусь кланяться пониже и корчить сладкие рожи
на  манер  тех,  к  кому  он  благоволит;  словом,  буду  прислуживаться  ко
встречному и поперечному. Поэтому прошу вас: изберите меня консулом.

                              Пятый горожанин

     Мы надеемся, что ты станешь нам другом, и охотно отдаем тебе голоса.

                            Четвертый горожанин

     К тому же ты получил много ран, сражаясь за отечество.

                                  Кориолан

     Раз  ты  про  них  знаешь,  я  их показывать не буду. Я очень ценю ваши
голоса и поэтому не смею их больше утруждать.

                               Оба горожанина

     От всей души желаем: да пошлют тебе боги счастье!

                                  Уходят.

                                  Кориолан

                       О, как их голоса отрадны мне!
                       Нет, лучше голодать, издохнуть лучше,
                       Чем клянчить то, что заслужил по праву.
                       Зачем прошу я, стоя здесь в лохмотьях,
                       У Дика с Хобом голосов ненужных?
                       Да потому, что так велит обычай!
                       Но повинуйся мы ему во всем,
                       Никто не стал бы пыль веков стирать
                       И горы заблуждений под собою
                       Похоронили б истину. Не лучше ль,
                       Чем роль шута играть, отдать и должность
                       И честь тому, кто ради них все стерпит?
                       Нет, раз я вынес половину срама,
                       То и другую вынесу упрямо!

                          Входят еще трое горожан.

                       А вот три голоса еще. -
                       Я ваших голосов прошу. Я дрался
                       Лишь ради них; лишь ради них ночами
                       Не спал; лишь ради них раз двадцать пять
                       Был ранен в восемнадцати сраженьях.
                       Свершил я много дел больших и малых
                       Лишь ради них. Давайте ж голоса:
                       Я впрямь быть консулом хочу.

                              Шестой горожанин

     А  ведь он доблестно сражался. Ни один честный человек не откажет ему в
голосе.

                             Седьмой горожанин

     Что ж, пускай будет консулом. Да пошлют ему боги счастья и да превратят
его в истинного друга народа.

                                    Все

                     Аминь. Пусть боги консула хранят!

                              Горожане уходят,

                                  Кориолан

                     О, как почетны эти голоса!

                    Входит Менений с Брутом и Сицинием.

                                  Менений

                     Твой искус кончен. Голоса народа
                     Несут тебе трибуны. Остается
                     Тебе в одежду консула облечься,
                     Чтоб в ней предстать народу.

                                  Кориолан

                                                  Это все?

                                  Сициний

                     Ты выполнил обряд. Народ согласен,
                     Чтоб консульство ты получил. Но прежде
                     Твое избранье нужно утвердить.

                                  Кориолан

                     В сенате?

                                  Сициний

                               Да, Кориолан, в сенате.

                                  Кориолан

                     Так можно мне переодеться?

                                  Сициний

                                                Можно.

                                  Кориолан

                     Пойду сменю одежду и отправлюсь,
                     Вновь став самим собой, в сенат.

                                  Менений

                     И я с тобой. - А вы куда, трибуны?

                                    Брут

                     С народом мы побудем.

                                  Сициний

                                           В добрый час!

                         Кориолан и Менений уходят.

                     Достиг он цели, хоть взбешен изрядно.

                                    Брут

                     Надев наряд смиренья, он все так же
                     Остался горд. Ты что, народ распустишь?

                              Входят горожане.

                                  Сициний

                     Ну как, друзья? Избрали вы его?

                              Первый горожанин

                     Ему мы дали голоса.

                                    Брут

                                         О небо,
                     Да не обманет он любви народной.

                              Второй горожанин

                     Аминь. А все ж спроста мне показалось,
                     Что нас о них с издевкой он просил.

                              Третий горожанин

                     Конечно, он в насмешку это делал.

                              Первый горожанин

                     Нет-нет, уж просто так он говорит.

                              Второй горожанин

                     Мы все, за исключением тебя,
                     Нашли, что проявил он к нам презренье.
                     Он был обязан показать нам раны -
                     Следы своих заслуг перед отчизной.

                                  Сициний

                     Он, несомненно, их и показал!

                                  Горожане
                             (отдельные голоса)

                     Да кто их видел! Нет! И не подумал!

                              Третий горожанин

                     Сказал он нам, махнув с презреньем тапкой:
                     "Наедине я покажу вам раны.
                     Не позволяет мне обычай старый
                     Стать консулом без ваших голосов.
                     Поэтому вы их должны мне дать".
                     Когда ж мы согласились, он прибавил:
                     "Благодарю. Я ваши голоса
                     Весьма ценю, но больше делать вместе
                     Нам нечего". Ну не насмешка ль это?

                                  Сициний

                     Но как могли вы быть настолько глупы,
                     Чтоб не понять его, и так по-детски
                     Доверчивы, чтоб голоса отдать,
                     Коль поняли его?

                                    Брут

                                       Что ж не смогли вы
                     Ему ответить так, как вас учили, -
                     Что в дни, когда он не стоял у власти,
                     А был еще слугой безвестным Рима,
                     Он к вам уже питал вражду и речи
                     Держал в собраньях против вас, пытаясь
                     Лишить плебеев вольностей и прав;
                     И что теперь, когда он приобрел
                     Влияние и силу в государстве,
                     Оставшись, как и встарь, врагом народа,
                     Беду накличут ваши голоса
                     На вас самих. Сказать вам было надо,
                     Что, хоть довольно у него заслуг
                     Для назначенья консулом, он все же
                     Вам должен благодарен быть за выбор
                     И, позабыв вражду былую, стать
                     Вам другом и защитником.

                                  Сициний

                                              Вот если б
                     Ему вы наши речи повторили,
                     Он тут же, вспыхнув, выложил бы душу
                     И вы могли б добиться обещаний,
                     Чтобы о них при случае напомнить,
                     Иль, распалив его строптивый нрав,
                     Который не выносит принужденья,
                     Найти в его неистовстве предлог,
                     Чтоб отменить избранье.

                                    Брут

                                             Иль не ясно,
                     Что, даже в вас нуждаясь, он открыто
                     Вас презирал? Иль не понятно вам,
                     Что вас своим презреньем он раздавит,
                     Когда получит власть давить? Иль сердце
                     У вас в груди не бьется? Иль язык
                     Вам дан лишь для того, чтоб восставать
                     На разум?

                                  Сициний

                               Или не случалось вам
                     Ни разу отказать тому, кто просит?
                     Зачем же вы отдали голоса
                     Тому, кто не просил вас, а смеялся
                     Над вами?

                              Третий горожанин

                               Он еще не утвержден.
                     Его отвергнуть можно.

                              Второй горожанин

                                           И отвергнем!
                     Я сам уговорю пять сотен граждан!

                              Первый горожанин

                     Я - тысячу, и с ними их друзей.

                                    Брут

                     Ступайте объясните им, что избран
                     Был вами тот, кто втайне замышляет
                     Вас вольностей и голосов лишить,
                     Как псов, которых бьют за лай, хоть держат,
                     Чтоб лаяли.

                                  Сициний

                                 Плебеев созовите
                     Для обсужденья дела и отмены
                     Избранья безрассудного. Сошлитесь
                     На то, как он спесив и вам враждебен,
                     На то, с каким презрением одежду
                     Смиренья он носил и как глумился
                     Над вами, голосов прося. Скажите,
                     Что только память о его заслугах
                     Понять вам помешала непристойность
                     Его язвительных речей, внушенных
                     Закоренелой злобой к вам.

                                    Брут

                                               Свалите
                     Вину на нас, трибунов ваших, - дескать,
                     Мы сами, возраженьям не внимая,
                     Склоняли вас его избрать.

                                  Сициний

                                               Скажите,
                     Что вами избран он не добровольно,
                     А по приказу нашему; что занят
                     Был разум ваш не тем, что вам хотелось,
                     А тем, что надлежало сделать вам;
                     И вышло так, что нехотя избрали
                     Вы консулом его. Вините нас.

                                    Брут

                     Да, не щадите нас. Друзьям скажите,
                     Как часто мы втолковывали вам,
                     Что с юности до нынешнего дня
                     Он родине служил; что происходит
                     Он из семьи тех Марциев, которой
                     Дан римлянам четвертый царь - Анк Марций,
                     Великого Гостилия преемник
                     И Нумы внук по матери своей,
                     А также Квинт и Публий, кем построен
                     Водопровод, чтоб Рим снабжать водой,
                     И Цензорин, любимец бедняков,
                     Себе прозванье это заслуживший
                     Тем, что был дважды цензором.

                                  Сициний

                                                   Скажите,
                     Что постоянно мы твердили вам
                     Не только о его происхожденье,
                     Но и о дарованиях его,
                     На консульство ему дающих право;
                     Однако, взвесив все его поступки
                     Как в прошлом, так и в день голосованья,
                     Вы поняли, что он - ваш враг заклятый,
                     И отменили свой поспешный выбор.

                                    Брут

                     Да посильней при этом напирайте
                     На то, что вы без наших настояний
                     Его бы не избрали никогда.
                     А после, голоса собрав, спешите
                     На Капитолий.

                                  Горожане

                                   Так мы и поступим.
                     Уже почти что все теперь жалеют
                     О выборе недавнем.

                                  Уходят.

                                    Брут

                                        Пусть идут!
                     Нам их подбить на бунт не так опасно,
                     Как ждать, пока не грянет неизбежно
                     Другой мятеж, во много раз страшней.
                     Коль взбесит Марция, что несомненно,
                     Лишенье сана, это может пользу
                     Нам принести.

                                  Сициний

                                   Идем на Капитолий,
                     Покуда плебс туда волной не хлынул.
                     Пусть бунт, к которому мы подстрекнули,
                     Предстанет (так оно и есть отчасти)
                        Как дело рук народа самого.

                                  Уходят.


        АКТ III

        СЦЕНА 1
                               Улица в Риме.
               Рожки. Входят Кориолан, Менений, Коминий, Тит
                        Ларций, сенаторы и патриции.

                                  Кориолан

                     Итак, вновь поднял голову Авфидий?

                                   Ларций

                     Да, поднял. Потому нам и пришлось
                     Поторопиться с заключеньем мира.

                                  Кориолан

                     И, значит, вольскам нужен только случай,
                     Чтобы опять напасть на нас?

                                  Коминий

                                                   Нет, консул.
                     Они истощены, и не придется
                     До смерти видеть нам, как их знамена
                     Колышатся.

                                  Кориолан
                                  (Ларцию)

                                 Авфидия ты видел?

                                   Ларций

                     Ко мне с охранной грамотой пришел он,
                     Кляня сограждан, подло сдавших город,
                     И удалился в Анциум затем.

                                  Кориолан

                     И говорил он обо мне?

                                   Ларций

                                           Да.

                                  Кориолан

                                                Что дa?

                                   Ларций

                     Что скрещивали вы мечи не раз,
                     Что он тебя смертельно ненавидит,
                     Что в безвозвратный долг отдать готов
                     Все, чем владеет, лишь бы победить
                     Тебя в бою.

                                  Кориолан

                                 Он в Анциуме ныне?

                                   Ларций

                                                     Да.

                                  Кориолан

                     Я хотел туда б к нему пробраться,
                     Чтоб ненависть его опять сломить. -
                     Тебя же с возвращеньем поздравляю.

                           Входят Сициний и Брут.

                     А, вот они, трибуны, горло черни!
                     Я презираю их за чванство властью,
                     Которое невыносимым стало
                     Для нас, патрициев.

                                  Сициний

                                         Ни шагу дальше!

                                  Кориолан

                     Как? Почему?

                                    Брут

                                  Идти вперед опасно.

                                  Кориолан

                     Что тут еще за новости?

                                  Менений

                                            В чем дело?

                                  Коминий

                     Ведь он же избран знатью и народом.

                                    Брут

                                                          Нет.

                                  Кориолан

                     Кто ж тогда голосовал? Мальчишки?

                               Первый сенатор

                     Прочь! Он идет на рыночную площадь.

                                    Брут

                     Он прогневил народ.

                                  Сициний

                                         Назад, иль бунта
                     Теперь не миновать.

                                  Кориолан

                                         Вот ваше стадо!
                     Вот что бывает, если голос дать
                     Тем, кто от слов своих готов отречься!
                     Куда ж трибуны, глотки черни, смотрят?
                     Зачем не сжали зубы ей? Иль сами
                     Их навострили?

                                  Менений

                                    Полно, успокойся.

                                  Кориолан

                     Тут заговор умышленно устроен,
                     Чтоб волю плебса знати навязать.
                     Что ж, покоритесь, поживите с теми,
                     Кто неспособен властвовать, но власти
                     Не признает.

                                    Брут

                                  Тут заговора нет.
                     Народ кричит, что ты над ним глумился,
                     Что порицал раздачу хлеба даром,
                     Что обзывал защитников народа
                     Подлизами и недругами знати.

                                  Кориолан

                     Давно известно это всем.

                                    Брут

                                              Не всем.

                                  Кориолан

                     Так ты им это разболтал?

                                    Брут

                                               Кто? Я?

                                  Коминий

                     На это ты способен.

                                    Брут

                                        Я способен
                     На лучшее, чем лучшие из вас.

                                  Кориолан

                     Тогда к чему мне консульство? Клянусь
                     Вон той высокой тучей, мне удобней
                     Стать вашим сотоварищем-трибуном,
                     По низости вам равным.

                                  Сициний

                                            Слишком много
                     В тебе того, что в гнев народ приводит.
                     Уж если ты достичь желаешь цели,
                     Так спрашивай учтивей о дороге,
                     Которой к ней приходят и с которой
                     Ты сбился, а не то оставь надежды
                     Быть консулом иль хоть трибуном.

                                  Менений

                     Полно.

                                  Коминий

                     Народ обманут. Недостойны Рима
                     Все эти плутни, и Кориолан
                     Не заслужил, чтоб заграждала ложь
                     Ему дорогу славы.

                                  Кориолан

                                       Хлеб он вспомнил!
                     Да, так я говорил и вновь скажу...

                                  Менений

                     Но позже, позже.

                               Первый сенатор

                                      Слишком ты взволнован.

                                  Кориолан

                     Нет, жизнью в том клянусь, скажу сейчас.
                     Достойные друзья, меня простите,
                     Но черни смрадной и непостоянной
                     Я льстить не в силах. Пусть она увидит
                     Себя в моих речах. Я повторяю,
                     Что, потакая ей во зло сенату,
                     Мы сами сеем сорную траву
                     Бесчинств и бунтов, для которой почву
                     Вспахали и удобрили мы сами,
                     Себя поставив с чернью наравне,
                     Смешавшись с ней и поступаясь властью
                     В угоду подлым нищим.

                                  Менений

                                           Перестань.

                               Первый сенатор

                     Прошу: ни слова больше.

                                  Кориолан

                                              Что? Ни слова?
                     В боях, где кровь за родину я пролил,
                     Врагов я не страшился и теперь
                     Не устрашусь, пока есть сила в легких,
                     Клеймить словами этих прокаженных,
                     Которым мы идем навстречу сами,
                     Хоть избегать их надо.

                                    Брут

                                            О народе
                     Ты смеешь отзываться так, как будто
                     Ты не такой же слабый человек,
                     А божество карающее.

                                  Сициний

                                           Стоит
                     Твои слова пересказать народу.

                                  Менений

                     Не смей! Ему внушил их гнев.

                                  Кориолан

                                                   Что? Гнев?
                     Да будь спокойней я, чем сон полночный,
                     Клянусь богами, я бы думал так же.

                                  Сициний

                     Ну, эта дума лишь тебя отравит,
                     А для других безвредна будет.

                                  Кориолан

                                                    "Будет! "
                     Вы слышите, как властно кинул "Будет!"
                     Тритон плотвы всем нам?

                                  Коминий

                                             Но это слово
                     Отнюдь не противозаконно.

                                  Кориолан

                                               "Будет!"
                     О добрый и почтенный, но безвольный
                     И непредусмотрительный сенат!
                     Как мог ты допустишь, чтоб проходимцы,
                     Став трубным гласом черни, этой гидры,
                     Поток твоих решений, как запруда,
                     В болото направляли дерзким "Будет!"
                     Коль власть у них, тогда, отцы, склонитесь
                     Пред ними головой недальновидной,
                     А если нет, то гибельную слабость
                     Пора отбросить. Если мудры вы,
                     То не уподобляйтесь недоумкам;
                     А если глупы, то сажайте их
                     С собою рядом на подушки ваши.
                     Вы с плебсом, видно, местом поменялись,
                     Раз голосом его в совете общем
                     Ваш голос заглушен. Избрала чернь
                     Сановников себе, как, скажем, этот,
                     Бросающий запанибрата "Будет!"
                     В лицо такому славному собранью,
                     Какого даже Греция не знала.
                     Он консулов унизил, видит небо!
                     И я скорблю душою, ибо знаю,
                     Что стоит лишь возникнуть двум властям,
                     Как смута проберется в щель меж ними,
                     Одной другую подорвав.

                                  Коминий

                                            Довольно!
                     Идем на площадь!

                                  Кориолан

                                      Кто б ни дал совет
                     Раздать бесплатно хлеб, как иногда
                     И греки делали...

                                  Менений

                                       Прошу, довольно!

                                  Кориолан

                     ...(Хоть у народа больше прав там было),
                     Я повторяю: тот своим советом
                     Вскормил непослушанье и мятеж
                     На гибель государству.

                                    Брут

                                           Неужели
                     Народ подаст свой голос за того,
                     Кто это говорит?

                                  Кориолан

                                      Я приведу
                     Вам доводы ценней, чем этот голос.
                     Плебеям ли не знать, что не в награду
                     Был роздан хлеб, которого они
                     Не заслужили? Кто как не народ,
                     Когда его мы звали на войну
                     С врагом, грозившим сердцу всей отчизны,
                     Не пожелал и за ворота выйти?
                     А на войне чем проявил он храбрость?
                     Одними бунтами да мятежами.
                     Едва ль и те пустые обвиненья,
                     Которые он предъявлял сенату,
                     На щедрый дар ему давали право.
                     И что ж? Как понял доброту сената
                     Желудок черни? Все ее поступки
                     Нам говорят яснее слов: "Нас много.
                     Мы захотели хлеба - и со страху
                     Нам дали хлеб". Унизили мы сами
                     Свою же власть и побудили чернь
                     Почесть за трусость наше снисхожденье.
                     Оно взломает скоро дверь сената,
                     И вороны туда ворвутся стаей
                     И заклюют орлов.

                                  Менений

                                      Молчи! Довольно!

                                    Брут

                     И даже с лишком!

                                  Кориолан

                                      Нет, скажу еще,
                     Скрепив свои слова любою клятвой -
                     Небесной иль земною. - Двоевластье,
                     Когда одни правители с презреньем
                     По праву смотрят на других, а те
                     Поносят первых вовсе без причины,
                     Когда важней, чем сан, рожденье, мудрость,
                     Невежественный голос большинства, -
                     Такое двоевластье неизбежно
                     К забвению потребностей насущных
                     И к общему разброду приведет.
                     Там, где преграждена дорога к цели,
                     Недостижима цель.
                                (Сенаторам.)
                                       А потому
                     Молю я вас, людей не столько робких,
                     Сколь осторожных; вас, кто больше любит
                     Порядок, чем боится перемен;
                     Вас, для кого важней прожить достойно,
                     Чем долго; вас, кто предпочесть способен
                     Опасное лекарство верной смерти, -
                     Немедля вырвите язык толпе,
                     Чтоб не лизала сладостной отравы.
                     Иначе унижение сената,
                     Заставив смолкнуть здравый смысл, разрушит
                     Единство, без которого нет власти.
                     Коль зло поработит ее, она
                     Служить добру не сможет.

                                    Брут

                                              Все нам ясно!

                                  Сициний

                     Он как изменник говорил и будет
                     За это как изменник отвечать!

                                  Кориолан

                     Мерзавец! Ты от злости раньше лопнешь!
                     Затем ли мы трибунов черни дали,
                     Чтоб эти облысевшие прохвосты
                     Ее учили неповиновенью?
                     Она избрала их во время бунта,
                     Когда не долг законом был, а сила.
                     Но времена бесчинства миновали.
                     Воскликнем же: "Пусть торжествует право!" -
                     И власть трибунов превратим во прах.

                                    Брут

                     Измена налицо!

                                  Сициний

                                    И это - консул?
                     Ну, нет!

                                    Брут

                     Сюда, эдилы!

                                Входит эдил.

                                  Взять его!

                                  Сициний

                     Зови народ.

                                Эдил уходит.

                                 А ты задержан мною
                     От имени народа как изменник,
                     Как враг его. Зову тебя на суд
                     И обвиняю.

                                  Кориолан

                                Прочь, седой козел!

                             Сенаторы и прочие

                     Мы за него ручаемся.

                                  Коминий

                                         Старик,
                     Не смей его касаться!

                                  Кориолан

                                           Прочь, иль кости
                     Твои гнилые из одежды грязной
                     Я вытрясу.

                                  Сициний

                                Сограждане, на помощь!

                       Входят эдилы с толпой горожан.

                                  Менений

                     Опомнитесь вы оба!

                                  Сициний

                                         Горожане,
                     Вот тот, кто хочет власть у вас отнять!

                                    Брут

                     Хватай его, эдилы!

                                  Горожане

                                        Смерть ему! -
                     Долой его! - Покончить с ним!

                             Сенаторы и прочие

                                                   К оружью!

                      Все с криком окружают Кориолана.

                     Патриции!.. Сограждане!.. Трибуны!..
                     Сициний!.. Брут!.. - Кориолан!.. - Постойте!..
                     На помощь!.. - Успокойтесь!.. - Тише, тише!..

                                  Менений

                     Что происходит здесь? Я задыхаюсь.
                     Беда близка, а говорить нет сил!
                     Кориолан, трибуны, успокойтесь!
                     Уйми народ, Сициний добрый!

                                  Сициний

                                                 Тише!
                     Сограждане, послушайте меня!

                                  Горожане

                     Послушаем трибуна. - Тише, тише!

                                  Сициний

                     Вам всем грозит беда: задумал Марций,
                     Которого вы консулом избрали,
                     Отнять у вас свободы ваши.

                                  Менений

                                                 Тьфу!
                     Не тушишь ты пожар, а разжигаешь!

                               Первый сенатор

                     Безумец, ты разрушить город хочешь?

                                  Сициний

                     А что такое город? Наш народ.

                                  Горожане

                     Он дело говорит: народ есть город.

                                    Брут

                     Народ нам поручил единодушно
                     Быть судьями от имени его.

                                  Горожане

                     И оставайтесь ими.

                                  Менений

                                        Да, конечно.

                                  Коминий

                     Да, оставайтесь, чтоб разрушить город,
                     Сравнять его с землею и порядок
                     Похоронить под грудами развалин!

                                  Сициний

                     За речь свою достоин Марций смерти.

                                    Брут

                     Иль отстоим мы нашу власть сейчас,
                     Иль потеряем. - Именем народа,
                     Который нас избрал, постановляем:
                     Немедля Марций будет предан казни.

                                  Сициний

                     А потому изменника хватайте,
                     Тащите на Тарпейскую скалу
                     И сбросьте в пропасть.

                                    Брут

                                            Взять его, эдилы!

                                  Горожане

                     Сдавайся, Марций!

                                  Менений

                                       Дайте мне сказать!
                     Я слова требую, трибуны!

                                   Эдилы

                                              Тише!

                                  Менений

                     Считается, что вы друзья отчизны.
                     На деле докажите это. Взвесьте
                     Без гнева и без спешки то решенье,
                     Что ярость вам внушила.

                                    Брут

                                             Хладнокровно,
                     Но медленно оказанная помощь
                     Опасней, чем отрава для больного,
                     Когда недуг смертелен. - Взять его
                     И на скалу стащить!

                                  Кориолан
                               (обнажая меч)

                                         Нет, здесь умру я!
                     Кой-кто из вас видал, как я сражаюсь.
                     Ну что ж, проверьте это на себе.

                                  Менений

                     Да спрячь ты меч! - Трибуны, отойдите
                     Хоть на минуту.

                                    Брут

                                     Взять его.

                                  Менений

                                                На помощь!
                     Кто благороден, будь он стар иль молод, -
                     Все Марцию на помощь!

                                  Горожане

                                           Бей его!

             Общая схватка. Трибунов, эдилов и народ прогоняют.

                                  Менений
                                (Кориолану)

                     Ступай домой, иначе все погибло!

                               Второй сенатор

                     Да-да, иди скорее.

                                  Коминий

                                        Нет, останься:
                     Друзей у нас не меньше, чем врагов.

                                  Менений

                     Ужель польется кровь?

                               Первый сенатор

                                           Да не допустят
                     Такого боги. - Благородный друг,
                     Прошу, иди домой и все уладить
                     Нам предоставь.

                                  Менений

                                     Ведь рану нанесли
                     Нам всем, и ты один ее не сможешь
                     Перевязать. Ступай.

                                  Коминий

                                         Мы за тобою.

                                  Кориолан

                     Зачем они не варвары, которым
                     Они подобны, хоть родились в Риме,
                     А римляне, с которыми ничем
                     Не схожи, хоть зачаты у подножья
                     Холма Капитолийского?

                                  Менений

                                           Иди.
                     Заставь молчать свой правый гнев и верь:
                     Наступит час возмездья.

                                  Кориолан

                                             Я свалил бы
                     В бою таких с полсотни.

                                  Менений

                                             Да и я бы
                     Пришиб двух лучших - парочку трибунов.

                                  Коминий

                     Ио здесь нас чернь своим числом подавит.
                     Стоять же пред готовым рухнуть зданьем -
                     Не мужество, а просто безрассудство.
                     Уйди, пока толпа не возвратилась
                     И все, пред чем обычно отступала,
                     Не смыла, как разлив, плотину.

                                  Менений

                                                    Скройся,
                     Чтоб попытаться мог мой старый ум
                     Унять безумных. Если рвется платье -
                     Любой лоскут пригоден для заплаты.

                                  Коминий

                     Идем.

                     Кориолан, Коминий и другие уходят.

                              Первый патриций

                     Он слишком прям, чтоб в мире с миром жить.
                     Нептун трезубцем и Юпитер громом
                     И те его польстить им не принудят.
                     Мысль у него со словом нераздельна:
                     Что сердце скажет, то язык повторит.
                     Позабывает он в минуты гнева,
                     Что значит слово "смерть".

                               За сценой шум.

                                                 Ну, будет дело.

                              Второй патриций

                     Желал бы я их уложить в постели.

                                  Менений

                     А я бы - в Тибр. Ах, черт! Зачем он не был
                     Повежливее с ними!

                  Входят Брут и Сициний с толпой плебеев.

                                  Сициний

                                        Где ехидна,
                     Где тот, кто Рим задумал обезлюдить,
                     Чтоб в нем царить?

                                  Менений

                                        Почтенные трибуны...

                                  Сициний

                     Он будет сброшен со скалы Тарпейской,
                     Затем что воспротивился закону
                     И потому законом без суда
                     Передается в руки строгой власти,
                     С которой не считался.

                              Первый горожанин

                                            Пусть узнает,
                     Что наши благородные трибуны -
                     Уста народа, мы же - руки их.

                                  Горожане

                     Да-да, пускай!

                                  Менений

                                   Послушайте...

                                  Сициний

                                                 Умолкни!

                                  Менений

                     Зачем кричать: "Трави!" - когда медведя
                     Взять и без боя можно?

                                  Сициний

                                            Для чего
                     Ему помог ты скрыться?

                                  Менений

                                            Дай сказать. -
                     Не хуже, чем достоинства, известны
                     Мне недостатки консула.

                                  Сициний

                                             Какого?

                                  Менений

                     Кориолана.

                                    Брут

                               Консул? Он?

                                  Горожане

                                           Нет, нет!

                                  Менений
                     Могу ль я, люди добрые, сказать
                     С согласия трибунов два-три слова,
                     Которые лишь несколько минут
                     У вас отнимут?

                                  Сициний

                                    Говори, но кратко:
                     С изменой ядовитою покончить
                     Нам нужно быстро. Если мы изгоним
                     Предателя - опасность нам грозит,
                     А если здесь его оставим - гибель.
                     Сегодня он умрет.

                                  Менений

                                       Да не потерпят
                     Бессмертные, чтоб Рим, чью благодарность
                     К его сынам, себя покрывшим славой,
                     Заносит сам Юпитер в книгу судеб,
                     Пожрал своих же собственных детей,
                     Бесчувственному зверю уподобясь.

                                  Сициний

                     Он язва. Надо вырезать ее.

                                  Менений

                     Он член, который язва поразила.
                     Лечить его легко, отсечь - смертельно.
                     Чем заслужил он казнь, чем Рим обидел?
                     Тем, что громил его врагов? Иль тем,
                     Что за отчизну пролил больше крови,
                     Чем в жилах у него теперь осталось?
                     Пролив ее остаток, вы навеки
                     На всех, кто это допустил иль сделал,
                     Положите пятно.

                                  Сициний

                                     Слова пустые!

                                    Брут

                     И вздорные. Народом был он чтим,
                     Пока любил отчизну.

                                  Менений

                                         Разве ногу,
                     Служившую нам верно, мы не ценим,
                     Когда ей омертветь случится?

                                    Брут

                                                  Хватит. -
                     К нему домой ступайте и сюда
                     Его тащите, чтоб заразе этой
                     Не дать распространиться.

                                  Менений

                                               Стойте, стойте! -
                     Позвольте мне сказать еще хоть слово.
                     За Марцием вы гонитесь, как тигры.
                     Когда ж поймете, чем грозит поспешность,
                     То вам придется к пяткам привязать
                     Свинцовый груз, но будет слишком поздно.
                     Пусть суд решит судьбу Кориолана,
                     Не то начнется смута (он любим!)
                     И римлянами будет Рим разгромлен.

                                    Брут

                     Ну, если так...

                                  Сициний

                                     Да что нам тут болтают?
                     Мы видим, как закону он послушен!
                     Кто бил эдилов? Кто сопротивленье
                     Трибунам оказал? - За ним идите...

                                  Менений

                     Но вспомните, что на войне он рос
                     С тех пор, как меч поднять рукою может,
                     Что выбирать слова он не приучен,
                     А потому их сыплет без разбора,
                     Как отруби с мукою вперемешку.
                     Позвольте мне пойти за ним. Ручаюсь,
                     Что явится он в суд, где по закону
                     На обвиненье грозное спокойно
                     Ответит.

                               Первый сенатор

                             Благородные трибуны,
                     Вот это человечное решенье.
                     Другой же путь кровав, и хоть известно
                     Его начало, но конец неведом.

                                  Сициний

                     Тогда, Менений благородный, действуй
                     От имени народа.
                                 (Народу.)
                                     Эй, на время
                     Сложить оружье!

                                    Брут

                                     Но не расходиться!

                                  Сициний

                     Мы подождем на площади тебя,
                     Но если ты без Марция вернешься,
                     Он будет силой взят.

                                  Менений

                                          Я с ним вернусь.
                                (Сенаторам.)
                     Прошу меня сопровождать. Он должен
                     Прийти, иль все пропало.

                               Первый сенатор

                                              Да, идемте!

                                  Уходят.


        СЦЕНА 2
                         Комната в доме Кориолана.
                        Входят Кориолан и патриции.

                                  Кориолан

                     Пусть мне они грозят колесованьем
                     Иль смертью под копытами коней;
                     Пусть друг на друга десять скал Тарпейских
                     Нагромоздят, чтоб я не видел дна
                     Пред тем, как буду сброшен, - все таким же
                     Останусь с ними я.

                              Первый патриций

                                        Ты благороден!

                                  Кориолан

                     Я удивлен
                     Лишь тем, что мать меня не одобряет,
                     Хотя она всегда их называла
                     Скотами грубошерстными, чье дело
                     Из-за гроша на рынке торговаться
                     Да с непокрытой головой в собраниях
                     Зевать, молчать и слушать с изумленьем
                     Все то, что кто-нибудь из равных мне
                     По поводу войны иль мира скажет.

                              Входит Волумния.

                     Речь о тебе идет. Зачем ты хочешь,
                     Чтоб я своей природе изменил
                     И мягче стал? Уж лучше пожелай
                     Мне быть таким, каков я есть.

                                  Волумния

                                                   Мой сын,
                     Сперва облечься нужно в пурпур власти,
                     А уж потом изнашивать его.

                                  Кориолан

                     К чему беречь лохмотья!

                                  Волумния

                                             Ты бы мог
                     Остаться тем, чем создан, если б меньше
                     Врагам стремился это показать.
                     Их ненависть к тебе была б слабее,
                     Сумей ты скрыть намеренья свои
                     До дня, когда уже никто не смел бы
                     Тебе мешать.

                                  Кориолан

                                  На виселицу чернь!

                                  Волумния

                     И даже на костер.

                         Входят Менений и сенаторы.

                                  Менений

                     Сознайся: ты был резок, слишком резок.
                     Вернись и попытайся все исправить.

                               Первый сенатор

                     Иного средства нет. Иди, иль смута
                     Расколет Рим и город наш погибнет.

                                  Волумния

                     Прошу тебя, последуй их совету.
                     Как ты, я сердцем тоже непреклонна,
                     Но все-таки, когда необходимо,
                     Рассудок мой умеет гнев смирять.

                                  Менений

                     Ты хорошо сказала, госпожа!
                     Не требуй лихорадочное время
                     Для родины столь горького лекарства,
                     Я сам надел бы через силу латы,
                     Чтоб друга уберечь от унижений
                     Пред этим стадом.

                                  Кориолан

                                       Что я должен сделать?

                                  Менений

                     Со мной к трибунам выйти.

                                  Кориолан

                                               Что еще?

                                  Менений

                     Пред ними осудить свои слова.

                                  Кориолан

                     Пред ними? Нет, я этого б не сделал
                     Не то что перед ними - пред богами!

                                  Волумния

                     Ты слишком неуступчив. Благородству
                     Приходится пред голосом нужды
                     Порой смолкать. Ты говорил мне сам,
                     Что хитрость и отвага на войне -
                     Подруги неразлучные. Зачем же
                     Им ссориться в дни мира, причиняя
                     Друг другу вред?

                                  Кориолан

                                      Молчи!

                                  Менений

                                             Вопрос разумен.

                                  Волумния

                     Раз на войне притворство не бесчестно
                     И помогает нам прийти к победе,
                     То почему несовместимо с честью
                     Оно теперь, при мире, если пользу
                     Приносит нам?

                                  Кориолан

                                   К чему ты речь ведешь?

                                  Волумния

                     К тому, что должен ты поговорить
                     С народом, но не так, как ты хотел бы,
                     Не так, как сердце гневное подскажет,
                     А с помощью пустых, холодных слов,
                     Которые, чтоб мысль вернее скрыть,
                     Язык рождает как детей побочных.
                     Поверь, мой сын, что это не бесчестней,
                     Чем город словом увещанья взять,
                     Вместо того чтоб добывать победу
                     Рискованной кровавою осадой.
                     Стой жизнь моя или друзей на карте,
                     И я была б готова притворяться,
                     Не видя в том бесчестья. Я, твой сын,
                     Жена, сенат, патриции - все просят
                     Тебя об этом. Ты ж предпочитаешь
                     Чернь раздражать нахмуренным челом,
                     Чем ей польстить улыбкою хоть раз,
                     Чтобы снискать ее расположенье,
                     А без него - и ты об этом знаешь -
                     Погибло все.

                                  Менений

                                  Достойная жена!
                                (Кориолану.)
                     Иди же с нами. Ласковою речью
                     Ты отвратишь грозящую опасность
                     И то, что потерял, вернешь.

                                  Волумния

                                                  Мой сын,
                     Прошу, иди к ним, шапку сняв. Держи
                     Ее в руке - вот так, отставив локоть
                     (Как делают они). Слегка коснись
                     Коленями камней (в таких делах
                     Движение красноречивей слов:
                     Ведь зренье у невежд острее слуха)
                     И головой качай, смиряя сердце,
                     Которое нажима не выносит,
                     Как шелковицы спелые плоды.
                     Затем напомни им, что ты их воин,
                     Что, вскормленный в боях, ты не привык
                     К учтивости, которой с полным правом
                     Они потребовали от тебя,
                     Раз ты от них приязни добивался,
                     И обещай толпе, что будешь впредь
                     Приноровляться к ней, насколько сможешь.

                                  Менений

                     Ты только сделай то, что мать сказала, -
                     И все сердца - твои, затем что чернь
                     (Когда ее попросят) на прощенье
                     Щедра не меньше, чем на пустословье.

                                  Волумния

                     Молю тебя, послушайся совета,
                     Хоть знаю, что скорее за врагом
                     Ты бросишься в пылающую бездну,
                     Чем станешь льстить ему в саду цветущем.

                              Входит Коминий.

                     Гляди, пришел Коминий.

                                  Коминий

                                            Я спешу
                     К вам с площади. Кориолан, готовься
                     Иль силу силой встретить, иль смириться,
                     Или бежать. Восстал уже весь город.

                                  Менений

                     Всего два слова ласковых...

                                  Коминий

                                                 Да-да,
                     Они помогут, если он сумеет
                     Себя смирить.

                                  Волумния

                                  Он должен - значит, сможет.
                     Мой сын, я твоего согласья жду.

                                  Кориолан

                     Итак, я должен черни показать,
                     Что голову пред нею обнажаю?
                     Я должен заставлять язык бесстыдный
                     Позорить ложью доблестное сердце?
                     Что ж, я пойду, но знайте: если б дело
                     Шло лишь о смерти этой плотской формы,
                     В которой Марций заключен, то я
                     Скорее дал бы раздробить ее
                     И прах развеять, чем... Идем на площадь,
                     Хотя я никогда не справлюсь с ролью,
                     Навязанною вами.

                                  Коминий

                                      Мы подскажем.

                                  Волумния

                     Мой милый сын, ты говорил, что доблесть
                     В тебя вселили похвалы мои.
                     Прошу тебя, коль вновь их хочешь слышать:
                     Исполни роль, которой не играл.

                                  Кориолан

                     Да будет так. Прощай, мой гордый дух!
                     Пускай во мне живет душонка шлюхи!
                     Пусть голос мой, который покрывал
                     Раскаты барабанов, станет дудкой
                     Пискливой, как фальцет скопца, и слабой,
                     Как пенье няньки над младенцем сонным!
                     Пусть искривит холопская улыбка
                     Мои уста; пусть отуманят слезы
                     Наказанного школьника мой взор;
                     Пусть у меня шевелится во рту
                     Язык бродяги нищего и пусть
                     Мои броней прикрытые колени,
                     Которые лишь в стременах сгибались,
                     Согнутся, как у попрошайки! Нет!
                     Не в силах лгать я пред самим собою,
                     Не дам я телу подлость совершить,
                     Чтоб душу к ней не приучать!

                                  Волумния

                                                  Как хочешь!
                     Прося тебя, унизилась я больше,
                     Чем мог бы ты унизиться пред чернью.
                     Пускай все гибнет. Матери твоей
                     Пасть жертвой гордости сыновней легче,
                     Чем ждать с тоской последствий роковых
                     Упрямства твоего. Я, как и ты,
                     Смеюсь над смертью. Поступай как знаешь.
                     Ты с молоком моим всосал отвагу,
                     Но гордость приобрел ты сам.

                                  Кориолан

                                                  Ну, полно
                     Бранить меня. Утешься, мать. Я выйду
                     На рыночную площадь и любовь,
                     Как шут кривляясь, выклянчу у плебса
                     И возвращусь, его сердца похитив,
                     Кумиром римских лавочников. Видишь -
                     Я ухожу. Поклон моей супруге.
                     Я консулом вернусь, а если нет,
                     То больше не надейся, что способен
                     На лесть и мой язык.

                                  Волумния

                                          Тебе виднее.
                                 (Уходит.)

                                  Коминий

                     Идем. Трибуны ждут. Ты постарайся
                     Их кротостью обезоружить, ибо.
                     Как я слыхал, их обвиненья будут
                     Куда серьезней прежних.

                                  Кориолан

                                             Ну, идем.
                     Пароль мой - кротость. Пусть любую ложь
                     Они возводят на меня, отвечу
                     Я им по чести.

                                  Менений

                                    Да, но только кротко.

                                  Кориолан

                     О да, конечно, кротко, очень кротко.

                                  Уходят.


        СЦЕНА 3
                               Там же. Форум.
                           Входят Сициний и Брут.

                                    Брут

                     Доказывай особенно ретиво,
                     Что он хотел тираном стать, а если
                     Он это опровергнет, напирай
                     На давнюю его вражду к народу,
                     Из-за которой он еще не роздал
                     Добычи, отнятой у анциатов. -

                                Входит эдил.

                     Ну что, придет?

                                    Эдил

                                     Уже идет.

                                    Брут

                                               Кто с ним?
                                    Эдил

                     Старик Менений, друг его, и кучка
                     Сенаторов, к нему благоволящих.

                                  Сициний

                     С тобой ли поименный список тех,
                     Чьи голоса мы получили?

                                    Эдил

                                             Вот он.

                                    Брут

                     Ты граждан опросил по трибам?

                                    Эдил

                                                    Да.

                                  Сициний

                     Сзывай народ и растолкуй ему,
                     Чтоб он, как только я провозглашу:
                     "Да будет так во имя прав народных!"
                     И крикну: "Пеня!", "Смерть!" или "Изгнанье!" -
                     Подхватывал за мною хором: "Пеня!"
                     При слове "пеня", "Смерть!" - при слове "смерть",
                     На вольности старинные ссылаясь,
                     Равно как и на правоту свою.

                                    Эдил
                     Я так и передам.

                                    Брут

                                     Пусть, крик подняв,
                     Не умолкают более плебеи,
                     Покуда этим шумом не заставят
                     Наш приговор исполнить.

                                    Эдил

                                             Понимаю.

                                  Сициний

                     И пусть, как только знак мы подадим,
                     Без колебаний действуют.

                                    Брут

                                              Ступай.

                                Эдил уходит.

                     Ты сразу же взбесить его попробуй.
                     Привык он всюду, в том числе и в спорах,
                     Быть первым. Если разозлить его,
                     Он начисто забудет осторожность
                     И выложит нам все, что есть на сердце
                     Тяжелого. А там его довольно,
                     Чтоб Марцию хребет переломить.

                Входят Кориолан, Менений, Коминий, сенаторы
                                и патриции.

                                  Сициний

                     Да вот он сам.

                                  Менений

                                   Прошу тебя, будь сдержан.

                                  Кориолан

                     Да, буду, словно конюх, за гроши
                     Любую брань глотающий. - О боги,
                     Храните Рим! Судейские скамьи
                     Заполните достойными мужами!
                     Любовь меж нас посейте, чтобы мы
                     В обширных храмах прославляли мир,
                     А не дрались на улицах!

                               Первый сенатор

                                             Аминь.

                                  Менений

                     Желанье благородное.

                         Входит эдил с горожанами.

                                  Сициний

                                          Приблизьтесь,
                     Сограждане.

                                    Эдил

                                Трибунам слово! Тише!

                                  Кориолан

                     Сначала мне.

                                Оба трибуна

                                  Что ж, говори.
                                (Горожанам.)
                                                 Эй, тихо!

                                  Кориолан

                     Все ль обвиненья мне предъявят здесь
                     И здесь ли будет дело решено?

                                  Сициний

                     Сперва ответь: готов ли подчиниться
                     Ты волеизъявлению народа,
                     Признать права трибунов и принять
                     Законное возмездье за поступки,
                     В которых будешь уличен?

                                  Кориолан

                                              Готов.

                                  Менений

                     Народ, ты слышишь? Он сказал; "Готов".
                     Подумай о его заслугах ратных,
                     Припомни, что на теле у него
                     Не меньше шрамов, чем камней надгробных
                     На кладбище священном.

                                  Кориолан

                                            Пустяки!
                     Царапины ничтожные!

                                  Менений

                                         Пойми,
                     Что хоть в речах он гражданин плохой,
                     Зато в бою - твой самый верный воин.
                     Не принимай за злобу резкость, ибо
                     Тебе, как я сказал, он не враждебен,
                     А просто по-солдатски груб с тобой.

                                  Коминий

                     Об этом хватит.

                                  Кориолан

                                     Пусть народ расскажет,
                     За что, меня избрав единогласно,
                     Он отменил свой выбор, чем нанес
                     Бесчестье мне?

                                  Сициний

                                   Не мы, а ты - ответчик.

                                  Кориолан

                     Ты прав. Ответ - за мною. Говори.

                                  Сициний

                     Тебя мы обвиняем в том, что ты
                     Пытался стать тираном, ниспровергнув
                     Законы и правопорядок в Риме.
                     Поэтому тебя мы объявляем
                     Изменником народу.

                                  Кориолан

                                        Я - изменник?!

                                  Менений

                     Спокойней! Вспомни, что ты обещал нам.

                                  Кориолан

                     Испепели народ, о пламя ада!
                     Изменник? Я? Трибун, ты клеветник!
                     Когда б гнездилось целых двадцать тысяч
                     Смертей в твоих глазах, когда б зажал
                     Ты двадцать миллионов их в руках
                     И столько же на лживом языке
                     Таилось у тебя, то и тогда бы
                     Сказал я: "Лжешь!" - не с большею боязнью,
                     Чем я молюсь богам.

                                  Сициний

                                         Народ, ты слышишь?

                                  Горожане

                     Тащите на скалу его!

                                  Сициний

                                          Молчать!
                     Нам нет нужды в дальнейших обвиненьях.
                     Его дела и речи вам известны:
                     Он бил эдилов ваших, вас ругал,
                     С мечом в руке противился закону,
                     А ныне издевается над теми,
                     Кто властью облечен судить его.
                     Все это столь преступно, что повинен
                     Он в явной государственной измене
                     И смерти подлежит.

                                    Брут

                                        Но так как Риму
                     Служил он честно...

                                  Кориолан

                                         Что болтать о службе!

                                    Брут

                     Я говорю о том, что знаю.

                                    Эдил

                     Уходит он! Уходит враг народа?

                                  Горожане

                     Врага изгнали! Он уходит! У!..
                      (Кричат и бросают шапки вверх.)

                                  Сициний

                     Последуйте за ним к воротам Рима
                     И с той же самой злобою, какою
                     Преследовал он вас, над ним посмейтесь. -
                     А мы пройдем со стражей через город.

                                  Горожане

                     Да сохранят трибунов наших боги!
                     Проводим до ворот его! - Пошли!

                                  Уходят.


        АКТ IV

        СЦЕНА 1
                            Перед воротами Рима.
               Входят Кориолан, Волумния, Виргилия, Менений,
                   Коминий и несколько молодых патрициев.

                                  Кориолан

                       Не плачьте. Пусть прощанье будет кратким.
                       Скотом бодливым и многоголовым
                       Из города я вытолкнут. - О мать,
                       Где мужество твое былое? Прежде
                       Твердила ты, что бедствия большие
                       Для сильных духом служат пробным камнем,
                       А заурядный человек способен
                       Сносить лишь заурядные несчастья -
                       Ведь по морю безбурному плывут
                       Любые корабли с успехом равным -
                       И что лишь тот, кто мудр и благороден,
                       Умеет сохранять невозмутимость
                       Под злейшими ударами судьбы.
                       Ты мне сама внушила эти мысли -
                       Залог непобедимости души,
                       Воспитанной на них.

                                  Виргилия

                                           О небо, небо!

                                  Кориолан

                       Жена, прошу тебя...

                                  Волумния

                                           Да истребит
                       Багровая чума весь римский люд
                       Торговый и мастеровой!

                                  Кориолан

                                             Зачем?
                       Когда исчезну я, меня оценят.
                       Мать, ободрись. Ведь ты же говорила,
                       Что ты, будь Геркулес твоим супругом,
                       Шесть подвигов сама бы совершила,
                       Чтоб облегчить его труды. - Прощайте,
                       Жена и мать. - Не унывай, Коминий,
                       А я не пропаду. - Менений верный,
                       Твоя слеза скупая солонее,
                       Чем слезы молодых. Она отрава
                       Для старых глаз.
                                 (Коминию.)
                                       Мой бывший полководец,
                       Я помню, ты умел взирать бесстрастно
                       На сердце леденившие картины.
                       Втолкуй же этим женщинам печальным,
                       Что плакать при ударах неизбежных
                       Не менее нелепо, чем смеяться. -
                       Ты знаешь, мать, что мужество мое
                       Тебе всегда служило утешеньем.
                       Так верь, хоть ухожу я одинокий,
                       Как в логове дракон, который сеет
                       Повсюду ужас тем, что он невидим
                       И людям лишь по россказням знаком, -
                       Что над толпой возвысится твой сын,
                       Коль хитростью ее не будет сломлен.

                                  Волумния

                       Мой первенец, куда же ты пойдешь?
                       Пускай проводит добрый наш Коминий
                       Тебя немного. Тщательно обдумай
                       Свой путь, чтобы опасностям случайным
                       На нем не подвергаться зря.

                                  Кориолан

                                                   О боги!

                                  Коминий

                       Сопровождать тебя я буду месяц,
                       А там увидим, где тебе остаться,
                       Так, чтоб могли мы вести слать друг другу
                       И чтоб потом, когда приспеет время
                       Потребовать возврата твоего,
                       Нам не пришлось разыскивать тебя
                       По белу свету, ибо проволочка
                       Со стороны просителя способна
                       Расхолодить дающих.

                                  Кориолан

                                           Нет, прощай!
                       Немолод ты и чересчур пресыщен
                       Трудами боевыми, чтоб скитаться
                       С тем, кто их алчет. У ворот простимся. -
                       Жена и мать, любимые мои,
                       И вы, друзья чистейшей, лучшей пробы,
                       Идем. Как только выйду из ворот,
                       Скажите: "В добрый час!" - и улыбнитесь.
                       Прошу, идем. Пока топчу я землю,
                       К вам постоянно будут приходить
                       Известья обо мне, но никогда
                       Не скажут вам, что Марций стал иным,
                       Чем раньше был.

                                  Менений

                                       Не приходилось слышать
                       Мне слов, достойней этих. Полно плакать.
                       Идем... Эх, если б с этих старых плеч
                       Стряхнуть десяток лет, клянусь богами,
                       Я всюду за тобою неотступно
                       Последовал бы.

                                  Кориолан

                                      Руку дай. - Идем.

                                  Уходят.


        СЦЕНА 2
          Там же. Улица поблизости от ворот. Входят два трибуна -
                        Сициний и Брут. С ними Эдил.

                                  Сициний

                    Всех по домам отправь. Он удалился.
                    И этого довольно. Ропщет знать,
                    Которая была с ним заодно.

                                    Брут

                    Поставив на своем, мы показали,
                    Что мы сильны. Теперь держаться надо
                    Скромней, чем раньше.

                                  Сициний

                                          Пусть идут домой.
                    Скажи, что главный их противник изгнан
                    И власть плебеев вновь, как встарь, крепка.

                                    Брут
                                  (эдилу)

                    Всем разойтись вели.

                                Эдил уходит.
                    Входят Волумния, Вергилия и Менений.

                                         Вон мать его.

                                  Сициний

                    Свернем-ка мы с дороги.

                                    Брут

                                           Почему?

                                  Сициний

                    Да говорят, она ума решилась.

                                    Брут

                    Нет, поздно уходить: нас увидали.

                                  Волумния

                    А, вот и вы! Пусть язвами чумными
                    Вам боги за любовь ко мне и сыну
                    Отплатят!

                                  Менений

                              Тише! Ну зачем так громко?

                                  Волумния

                    Когда б не слезы, я б сказала вам...
                    Да и теперь скажу...
                                  (Бруту.)
                                        Постой, куда ты?

                                  Виргилия
                                 (Сицинию)

                    И ты останься. - Ах, зачем была я
                    Не властна мужу то же слово молвить!

                                  Сициний
                                 (Волумнии)

                    В тебе, я вижу, много от мужчины.

                                  Волумния

                    А что же в том позорного, глупец? -
                    Нет, посмотрите, как он глуп! - Да разве
                    Я родилась на свет не от мужчины.
                    В отличье от тебя, отродье лисье,
                    Изгнавшее того, кто ради Рима
                    Нанес ударов больше, чем успел
                    Ты слов наговорить?

                                  Сициний

                                       Благое небо!

                                  Волумния

                    Да-да, за ним ударов славных больше,
                    Чем за тобой премудрых слов. И он
                    Их наносил всегда на благо Риму.
                    Скажу тебе я... Впрочем, уходи...
                    Нет, ты остаться должен... Мне б хотелось,
                    Чтоб повстречал в пустыне аравийской
                    Мой сын тебя и всю твою родню
                    И чтоб при нем был добрый меч...

                                  Сициний

                                                     И что же?

                                  Виргилия

                    А то, что он со всем твоим потомством
                    Покончил бы.

                                  Волумния

                                Вплоть до детей внебрачных.
                    О, сколько раз он ранен был за Рим!

                                  Менений

                    Довольно, успокойся.

                                  Сициний

                                        Я желал бы,
                    Чтоб он, служа отчизне так, как начал,
                    Вовек не порывал узла заслуг,
                    Которым с нею сам себя связал.

                                    Брут

                    И я желал бы этого.

                                  Волумния

                                       Желал бы!
                    Тогда зачем же с ним толпу стравили
                    Вы, два кота облезлых, хоть способны
                    Вы о его достоинствах судить
                    Не более, чем я - о тайнах неба,
                    Сокрытых от людей.

                                    Брут

                                      Уйдем, Сициний.

                                  Волумния

                    Теперь я вас сама прошу - уйдите:
                    Вы славно потрудились. Но сначала
                    Еще два слова выслушать извольте:
                    Насколько выше холм Капитолийский
                    Беднейшей римской хижины, настолько
                    Супруг вот этой женщины, мой сын,
                    Хотя он изгнан вами, - выше вас.

                                    Брут

                    Ну вот и хорошо. Прощай.

                                  Сициний

                                             Не стоит
                    На споры с сумасшедшей время тратить.

                                  Волумния

                    Мои молитвы - с вами.

                              Трибуны уходят.

                                         Пусть отныне
                    Одно лишь боги знают: исполнять
                    Мое проклятье. - О, как я желаю
                    Хоть раз на дню встречать их, чтобы тяжесть
                    Свалить с души.

                                  Менений

                                   Досталось им изрядно,
                    И поделом. Поужинаем вместе?

                                  Волумния

                    Моя еда - мой гнев. Мой ужин - скорбь.
                    Я с голода умру при этой пище.
                                (Виргилии.)
                    Идем, и перестань стенать бессильно,
                    Но, как Юнона грозная, как я,
                    Излейся гневом. Ну, идем.

                        Волумния и Виргилия уходят.

                                  Менений

                                             О низость!

                                  Уходит.


        СЦЕНА 3
                       Дорога между Римом и Анциумом.
               Входят римлянин и вольск навстречу друг другу.

                                  Римлянин

     А  ведь  я  тебя,  друг,  хорошо знаю, да и ты меня тоже. Тебя вроде бы
Адрианом зовут?

                                   Вольск

     Верно, приятель. Только, по правде сказать, как зовут тебя - я забыл.

                                  Римлянин

     Я  родом  из  Рима,  но теперь, как и ты, служу его врагам. Ну, узнаешь
меня?

                                   Вольск
     Никанор, что ли?

                                  Римлянин

     Он самый, дружище.

                                   Вольск

     Когда  мы  виделись  в  последний  раз,  борода  у тебя была подлиннее;
впрочем,  тебя  всегда  по  голосу  признать  можно.  Что нового в Риме? Наш
Вольский  сенат меня затем и послал, чтоб тебя разыскать. Как хорошо, что ты
укоротил мой путь на целый день!

                                  Римлянин

     В   Риме  был  большой  мятеж:  народ  взбунтовался  против  сенаторов,
патрициев и прочей знати.

                                   Вольск

     Был, ты говорить? Значит, уже кончился? Вот так неожиданность для наших
правителей! Они ведь вовсю вооружаются, чтобы ударить на Рим, как только там
междоусобица разгорится.

                                  Римлянин

     Главный-то  пожар  потушили,  но  он  по  любому поводу снова вспыхнуть
может. Знать до того близко приняла к сердцу изгнание доблестного Кориолана,
что  каждую  минуту  готова  отнять  у  народа  власть и навсегда упразднить
должность  трибунов. Уж ты мне поверь: огонь тлеет себе да тлеет под пеплом,
а потом возьмет и вырвется наружу.

                                   Вольск

     Неужели Кориолана изгнали?

                                  Римлянин

     Да, друг, изгнали.

                                   Вольск

     Ну, Никанор, за такую весть тебя у нас хорошо встретят.

                                  Римлянин

     Да, время для ваших самое подходящее. Верно говорится: чужую жену проще
всего  соблазнить,  когда  она  с  мужем в ссоре. Теперь вашему благородному
Туллу  Авфидию  легко  будет  отличиться, раз родина его великого противника
отвергла услуги Кориолана.

                                   Вольск

     Да,  в  этом  сомневаться  не  приходится.  Мне  очень  повезло,  что я
повстречал тебя. Теперь дело мое кончено и я охотно провожу тебя до Анциума.

                                  Римлянин

     А  я  по  дороге,  до ужина, выложу тебе кучу самых нежданных вестей из
Рима. Все складывается для вас так, что лучше и не придумаешь. Вы, говоришь,
уже и войско набрали?

                                   Вольск

     Да еще какое! Центурионы на местах, люди расписаны по сотням, жалованье
выплачено - словом, хоть сейчас в поход.

                                  Римлянин

     Приятно  слышать,  что  все  готово.  Вот  от  моих вестей ваши сразу и
двинутся. Рад, что повстречал тебя, друг, а еще больше - тому, что ты будешь
моим попутчиком.

                                   Вольск

     Я  сам  собирался  сказать  тебе то же, приятель. Я еще больше рад этой
встрече, чем ты.

                                  Римлянин

     Вот и пойдем вместе.

                                  Уходят.


        СЦЕНА 4
                        Анциум. Перед домом Авфидия.
            Входит Кориолан, переодетый бедняком; он прикрывает
                             лицо краем плаща.

                                  Кориолан

                     Как ты прекрасен, Анциум богатый,
                     А я наполнил вдовами тебя,
                     Передо мною падали со стоном
                     В бою владельцы этих дивных зданий.
                     Не узнавай Кориолана, город,
                     Чтобы камнями женщины и дети
                     Меня в бесславной схватке не побили!

                             Входит горожанин.

                     Приятель, здравствуй.

                                 Горожанин

                                          Здравствуй.

                                  Кориолан

                                                      Ты не скажешь,
                     Где тут живет прославленный Авфидий
                     И в городе ли он?

                                 Горожанин

                                      Да-да. Сегодня
                     Он пир дает в честь городских властей.

                                  Кориолан

                     Где ж дом его?

                                 Горожанин

                                   Вон здесь. Ты перед ним.

                                  Кориолан

                     Прощай, спасибо.

                             Горожанин уходит.

                                     О, как мир изменчив!
                     Друзей по клятвам, в чьей груди, казалось,
                     Стучало сердце общее, друзей,
                     Деливших труд, постель, забавы, пищу,
                     Любовью связанных и неразлучных,
                     Как близнецы, - мгновенно превращает
                     Пустячный случай во врагов смертельных.
                     А недругов, которых сна лишали
                     Их ненависть и мстительные планы,
                     Такой же мелкий и внезапный повод
                     Сближает, заставляет подружишься
                     И браком два потомства слить в одно.
                     Не то же ли со мной? Я ненавижу
                     То место, где рожден, и полюбил
                     Вот этот вражий город. Что ж, войду.
                     Быть может, умертвит меня Авфидий -
                     И будет прав. Но если приютит,
                     Я честно послужу его отчизне.
                                 (Уходит.)


        СЦЕНА 5
                        Там же. Зал в доме Авфидия.
                     Внутри дома музыка. Входит слуга.

                                Первый слуга

     Вина, вина! Ну и слуги у нас! Заснули все они, что ли? (Уходит.)

                            Входит второй слуга.

                                Второй слуга

     Где Котус? Господин зовет его. - Котус! (Уходит.)

                              Входит Кориолан.

                                  Кориолан

                     Как дом богат и запах пира сладок!
                     Лишь  я - незваный гость.

                            Входит первый слуга.

                                Первый слуга

     Ты что тут делаешь, приятель? Откуда ты? Здесь тебе не место. Ступай-ка
себе за двери. (Уходит.)

                                  Кориолан

                     Не заслужил я лучшего приема:
                     Ведь я - Кориолан.

                            Входит второй слуга.

                                Второй слуга

     Ты  откуда  взялся?  Где  только  у  привратника  глаза  были? Зачем он
впускает сюда всяких оборванцев? Пошел вон!

                                  Кориолан

                     Эй, отвяжись!

                                Второй слуга

     Как это - отвяжись? Сам отвяжись от нас!

                                  Кориолан

                     Ты докучаешь мне!

                                Второй слуга

     Нет,  вы  посмотрите  какой  храбрец!  Ну,  я сейчас с тобой по-свойски
поговорю!

                       Входят первый и третий слуги.

                                Третий слуга

     Это еще кто?

                                Первый слуга

     Какой-то  полоумный. Я такого сроду не видывал: никак не могу выставить
его из дома. Поди-ка позови сюда господина. (Отходит в сторону.)

                                Третий слуга

     Что тебе здесь надо, приятель? Сделай милость, убирайся.

                                  Кориолан

                     Отстаньте. Ваш очаг не оскверню я.

                                Третий слуга

     Да ты что за человек?

                                  Кориолан

                     Я не простого рода.

                                Третий слуга

     Верно: ты не просто бедняк, а настоящий нищий.

                                  Кориолан

                     Ты прав: я нищ.

                                Третий слуга

     А  не  угодно  ли  тебе,  нищий  не простого рода, поискать себе другое
пристанище: здесь тебе не место. Сделай милость, убирайся. Ну!..

                                  Кориолан

     Знай свое дело. Иди клянчить объедки! (Отталкивает его )

                                Третий слуга

     Ты  еще сопротивляешься? (Второму слуге.) Пойди-ка скажи господину, что
за гость к нам пожаловал.

                                Второй слуга

     Я мигом. (Уходит)

                                Третий слуга

     Ты где живешь?

                                  Кориолан

     Под сводом небесным.

                                Третий слуга

     Под сводом небесным?

                                  Кориолан

     Да.

                                Третий слуга

     Где же это находится?

                                  Кориолан

     В царстве коршунов и воронов.

                                Третий слуга

     В царстве коршунов и воронов? (В сторону.) Ну и осел! (Громко.) Значит,
с сороками вместе?

                                  Кориолан

     Нет, я ведь у твоего хозяина не служу.

                                Третий слуга

     Ого! Ты, кажется, моего господина затрагиваешь?

                                  Кориолан

     Почему  бы  нет?  Это  честнее,  чем  трогать  твою хозяйку. Я вижу, ты
чересчур  много  болтаешь.  Ступай  за  столом  прислуживать. Прочь! (Бьет и
выталкивает его.)

                            Третий слуга уходит.
                       Входят Авфидий и второй слуга.

                                  Авфидий

                     Где этот малый?

                                Второй слуга

     Вот  он,  господин.  Не  бойся я гостей потревожить, я б его как собаку
избил. (Отходит в сторону.)

                                  Авфидий

                     Откуда ты и кто? Чего ты хочешь?
                     Что ж ты молчишь? Скажи, кто ты такой.

                                  Кориолан
                              (открывая лицо)

                     Ну если и теперь, в лицо мне глядя,
                     Ты снова, Тулл, меня узнать не сможешь,
                     Я должен буду сам себя назвать.

                                  Авфидий

                     Скажи свое мне имя.

                                  Кориолан

                     Оно для уха Вольского не сладко,
                     Для твоего - враждебно.

                                  Авфидий

                                             Кто же ты?
                     Твой облик грозен. На твоем лице
                     Читается привычка к власти. Виден
                     Из-под твоих изодранных снастей
                     Корабль могучий. Кто же ты такой?

                                  Кориолан

                     Сейчас ты помрачнеешь. Что, узнал?

                                  Авфидий

                     Не узнаю. Ты кто?

                                  Кориолан

                     Я тот Кай Марций, что нанес так много
                     Вреда и ран твоим собратьям-вольскам,
                     А больше всех - тебе и был за это
                     Кориоланом прозван. Мне дала
                     Моя неблагодарная отчизна
                     За пролитую ради Рима кровь,
                     За страшные опасности, за службу
                     Одно лишь это прозвище в награду.
                     Оно - порука злобы и вражды,
                     Которое ко мне питать ты должен.
                     Оно одно осталось у меня:
                     Все остальное пожрано народом,
                     Чью зависть и жестокость разнуздала
                     Трусливая бездеятельность знати,
                     Покинувшей меня и допустившей,
                     Чтоб рабьи голоса меня изгнали
                     Из Рима с улюлюканьем. И вот,
                     Нуждой теснимый, я вступил под кровлю
                     Над очагом твоим. Не обольщайся,
                     Что я пришел в надежде жизнь спасти:
                     Страшись я смерти, никого на свете
                     Не избегал бы так я, как тебя.
                     Нет, только жажда расплатиться с теми,
                     Кем изгнан я, меня к тебе толкнула.
                     Коль в сердце ты еще скрываешь гнев
                     И хочешь мстить как за свои обиды,
                     Так и за унижение отчизны -
                     Спеши использовать мои несчастья,
                     Поставь себе на службу жажду мщенья,
                     Которой я пылаю, ибо буду
                     С остервененьем злых подземных духов
                     Я биться против родины прогнившей.
                     Но если ты, устав пытать судьбу,
                     На это не осмелишься, то помни:
                     Мне так постыла жизнь, что сам подставлю
                     Я грудь свою твоей вражде давнишней.
                     Зарежь меня, иль ты глупец: ведь я
                     Тебя всегда преследовал свирепо,
                     Кровь бочками пускал твоей отчизне,
                     И жизнь моя, не став твоей служанкой,
                     Твоим позором будет.

                                  Авфидий

                                          Марций, Марций!
                     Ты каждым словом вырываешь с корнем
                     Из сердца моего былую злобу.
                     Заговори со мной из туч Юпитер
                     О тайнах неба и скрепи он клятвой
                     Свои слова, ему бы я поверил
                     Не больше, чем тебе я верю, Марций!
                     Позволь моим рукам обвить любовно
                     То тело, о которое ломался
                     Сто раз мой тяжкий дротик, чьи осколки
                     Луну, взлетая, ранили.
                           (Обнимает Кориолана.)
                                           Сжимаю
                     Я наковальню моего меча
                     В объятьях и отныне состязаюсь
                     С тобою в благородной пылкой дружбе,
                     Как некогда с тобой из честолюбья
                     Я в доблести соперничал. Послушай,
                     Я девушку любил, мою невесту,
                     И вряд ли кто-нибудь вздыхал на свете
                     Так искренне, как я по ней; но даже
                     В тот миг, когда избранница моя
                     Впервые через мой порог шагнула,
                     Не радостней во мне плясало сердце,
                     Чем, о высокий дух, при нашей встрече!
                     Знай, Марс, мы втайне здесь собрали войско,
                     И я уж думал попытаться снова
                     Лишить тебя щита с рукою вместе -
                     Иль собственную руку потерять.
                     С тех пор как был я побежден тобою
                     В двенадцатом по счету поединке,
                     Не проходило ночи, чтоб не снились
                     Мне схватки наши: видел я во сне,
                     Как мы с тобой, друг другу стиснув горло,
                     Катались по земле, срывали шлемы, -
                     И я в изнеможенье просыпался.
                     Достойный Марций, если б не имели
                     Других причин для ссоры с Римом вольски,
                     То за одно изгнание твое
                     Призвали б мы к оружию всех граждан
                     С семидесяти лет до десяти
                     И принесли б войну в пределы Рима,
                     Чтоб затопить неблагодарный город
                     Ее потоком яростным. Входи же
                     В мой дом, где, как друзьям, пожмешь ты руки
                     Сенаторам, которые сегодня
                     Прощаются со мной перед походом
                     Хоть не на Рим, но на его владенья.

                                  Кориолан

                     Благие боги, как я вами взыскан!

                                  Авфидий

                     Ты здесь хозяин. Если самолично
                     Захочешь месть свою осуществить,
                     Я разделю с тобою власть над войском.
                     Сам принимай решения. Твой опыт
                     Богаче нашего. Ты лучше знаешь,
                     Где Рим силен, где слаб. Тебе виднее -
                     Идти ли сразу нам к его воротам
                     Иль в отдаленных областях сначала
                     Посеять страх и римлян разгромить.
                     Войди же в дом. Позволь тебя сперва
                     Представить тем, кто должен дать согласье
                     На замыслы твои. Стократ привет!
                     Мы враждовали сильно, но сдружились
                     Еще сильней. Дай руку мне. Привет!

                         Кориолан и Авфидий уходят.
                   Первый и второй слуги выходят вперед.

                                Первый слуга

     Вот так перемена!

                                Второй слуга

     Честное  слово,  я  хотел  было  огреть  его  палкой,  да,  по счастью,
сообразил, что он не то, чем по одежде кажется.

                                Первый слуга

     Ну  и  ручища у него! Он как крутанет меня двумя пальцами, словно я ему
кубарь какой-нибудь.

                                Второй слуга

     А  я  чуть  посмотрел  ему в лицо, так сразу и смекнул, что тут дело не
простое. В его лице есть что-то такое... как бы это сказать...

                                Первый слуга

     Да-да,  что-то  такое,  словно  он...  Пусть  меня  повесят,  если я не
догадался, что он поважнее, чем нам казалось.

                                Второй слуга

     Клянусь, и я тоже. Второго такого во всем мире не сыскать.

                                Первый слуга

     И я так думаю, хоть мы с тобой и знаем воина, который почище его будет.

                                Второй слуга

     Ты это про кого? Про нашего господина, что ли?

                                Первый слуга

     А про кого же еще!

                                Второй слуга

     Ну, наш-то шестерых таких стоит.

                                Первый слуга

     Это ты, конечно, перехватил, хоть я и считаю хозяина великим воином.

                                Второй слуга

     Видишь  ли,  в  таких  делах  трудно  решать,  кто первый; но уж города
защищать наш полководец лучше всякого другого умеет.

                                Первый слуга

     Да и брать их тоже.

                            Входит третий слуга.

                                Третий слуга

     Эй,  друзья,  и  новости  же  я вам расскажу! Ох и новости, пройдохи вы
этакие!

                           Первый и второй слуги

     Что? Что? - Какие? - Да не тяни ты!

                 Тсретий   слуга

     Не хотел бы я сейчас быть римлянином; уж лучше пусть меня вздернут!

                           Первый и второй слуги

     Это почему? - Это почему?

                                Третий слуга

     Как  -  почему?  Да  ведь у нас в доме сам Кай Марций - тот, что всегда
колотил нашего полководца.

                                Первый слуга

     Что? Марций колотил нашего?

                                Третий слуга

     Ну, не то чтоб колотил, а спуску ему не давал.

                                Второй слуга

     Брось,  приятель,  мы  здесь  люди  свои. Марций всегда был не по зубам
нашему. Это его собственные слова - я же слышал.

                                Первый слуга

     Что  верно,  то  верно  -  не  по зубам. Под Кориолами он сам изрубил и
размолол нашего, как отбивную.

                                Второй слуга

     Так что запросто мог его поджарить и скушать, если б был людоедом.

                                Первый слуга

     А еще какие новости?

                                Третий слуга

     Наши  так его ублажают, будто он сын и наследник Марса. Его посадили на
самый  верхний  конец  стола;  если  кто  из  сенаторов с ним заговорит, так
обязательно  встанет и шапку снимет. Наш полководец ухаживает за ним, как за
любовницей:  то  рукой  его  тронет  словно  святыню  какую, то слушает его,
выкатив  глаза.  Но  главная  новость  вот  какая:  полководец-то наш теперь
напополам  разрезан,  он  уже только половинка того, чем был вчера; а другой
половинкой  по  желанию и с согласия всех, кто сидит за столом, стал Марций.
Он  обещает  римскому  привратнику уши нарвать и все со своей дороги смести,
чтоб позади него одно гладкое место осталось.

                                Второй слуга

     Что ж, он, по-моему, больше любого другого способен это сделать.

                                Третий слуга

     Он  не  только  способен  это  сделать,  но  и  сделает,  потому  что -
понимаешь, приятель, - у него на родине друзей не меньше, чем врагов, только
эти друзья, понимаешь, не смеют показать, что они ему друзья, покуда он, как
бы это сказать, декредитации подвергается.

                                Первый слуга

     Декредитации? Это что такое?

                                Третий слуга

     А  как  только, приятель, они увидят, что он гребень шлема опять кверху
задрал,  да  в  полную  силу  пришел,  так сейчас выскочат из своих нор, как
кролики после дождя, и сбегутся к нему на подмогу.

                                Первый слуга

     Когда же все это будет?

                                Третий слуга

     Завтра,  сегодня,  прямо  сейчас.  Чуть  обед кончится, ударил барабан,
вроде как на сладкое, и наши выступят, не успев даже губ утереть.

                                Второй слуга

     Значит, опять повеселимся. Что хорошего в мирном времени? Только железо
ржавеет, портные разводятся да стихоплеты плодятся.

                                Первый слуга

     Да  и  я скажу: война - лучше мира, как день лучше ночи. Во время войны
живешь  весело:  то  тебе  новый  слух, то новое известие. А мир - это вроде
спячки  или  паралича:  скучно,  пусто,  тоскливо.  В  мирное  время  больше
незаконных детей родится, чем на войне людей гибнет.

                                Второй слуга

     Это  точно.  Конечно, на войне подчас чужих жен насилуют; зато в мирное
время жены своих же мужей рогами украшают.

                                Первый слуга

     Верно. Оттого люди и ненавидят друг друга.

                                Третий слуга

     А все почему? Потому что в мирное время они не так друг другу нужны. То
ли  дело  война!  Надеюсь,  римляне скоро будут стоить не дороже вольсков. -
Слышите, из-за стола встают!

                           Первый и второй слуги

     Идем, идем скорее!

                                  Уходят.


        СЦЕНА 6
                               Рим. Площадь.
                    Входят оба трибуна - Сициний и Брут.

                                  Сициний

                     Чего бояться нам? О нем не слышно,
                     Да и безвреден он во время мира
                     И прекращенья смут, народ державших
                     В тревоге постоянной. Пусть краснеют
                     При виде процветающей отчизны
                     Друзья спесивца Марция, которым,
                     Хоть и они страдали от раздоров,
                     Приятней видеть уличные схватки,
                     Чем слышать, как ремесленники наши
                     В довольстве и покое распевают
                     За верстаком своим.

                                    Брут

                     Мы зло сумели вовремя пресечь.

                              Входит Менений.

                     Гляди - никак, Менений?

                                  Сициний

                                             Да, он самый.
                     Он стал с тех пор куда любезней с нами. -
                     Привет тебе.

                                  Менений

                                  И вам обоим также.

                                  Сициний

                     Жалеют о твоем Кориолане
                     Одни его друзья, а государство,
                     Назло ему, стояло и стоит.

                                  Менений

                     Все это хорошо, но было б лучше,
                     Когда б он уступил.

                                  Сициний

                                         Не знаешь, где он?

                                  Менений

                     Не знаю ничего. Вестей о нем
                     Жена и мать его не получают.

                      Входят трое или четверо горожан.

                                  Горожане

                     Да охраняют боги вас обоих!

                                  Сициний

                     Соседи, добрый вечер!

                                    Брут

                                           Добрый вечер,
                     Всем добрый вечер!

                              Первый горожанин

                                        Мы и наши семьи
                     Должны за вас молиться на коленях.

                                  Сициний

                     Живите, благоденствуйте.

                                    Брут

                                              До встречи,
                     Соседи наши добрые. О, если б
                     Кориолан любил вас так, как мы!

                                  Горожане

                     Пусть боги вас хранят.

                                Оба трибуна

                                            До скорой встречи!

                              Горожане уходят.

                                  Сициний

                     Теперь спокойней, легче жить, чем раньте,
                     Когда с мятежным криком горожане
                     По улицам метались.

                                    Брут

                                         Был Кай Марций
                     Отважен на войне, но слишком дерзок,
                     Заносчив, полон спеси непомерной
                     И самомненья...

                                  Сициний

                                     Он всегда стремился
                     К верховной безраздельной власти.

                                  Менений

                                                       Вряд ли.

                                  Сициний

                     Не будь он нами консульства лишен,
                     С прискорбием мы б убедились в этом.

                                    Брут

                     Но промыслом благих богов он изгнан -
                     И счастлив Рим.

                                Входит эдил.

                                    Эдил

                                     Достойные трибуны.
                     Какой-то раб (в тюрьму он нами брошен)
                     Болтал, что два огромных вольских войска,
                     Все на пути сметая беспощадно,
                     Ворвались в земли Рима.

                                  Менений

                                             То Авфидий
                     Вновь высунул, узнав, что изгнан Марций,
                     Свои рога, которые он прятал,
                     Пока стоял за дело Рима Марций.

                                  Сициний

                     Да что ты нам заладил - Марций, Марций?

                                    Брут

                     Под розги болтуна! Нарушить мир
                     Не могут вольски.

                                  Менений

                                       Как это - не могут?
                     Нет, опыт учит нас, что очень могут.
                     Я сам тому свидетелем был трижды.
                     Не лучше ль, прежде чем пороть раба,
                     Порасспросить его, чтобы не высечь
                     Того, кто об опасности грозящей
                     Вас предостерегает?

                                  Сициний
                                         Что ты мелешь?
                     Быть этого не может!

                                    Брут

                                          Невозможно.

                               Входит гонец.

                                   Гонец

                     Патриции стекаются к сенату.
                     Пришло известье, стершее румянец
                     С их лиц.

                                  Сициний

                               Всему виною этот раб.
                                  (Эдилу.)
                     Пусть высекут его перед народом,
                     Который он мутил.

                                   Гонец

                                       Достойный муж,
                     Раб не солгал. Известье подтвердилось,
                     И новые пришли - еще страшнее,
                     Чем первое.

                                  Сициний

                                 Как так - еще страшнее?

                                   Гонец

                     Насколько это верно, я не знаю,
                     Но говорят открыто, будто Марций
                     Ведет войска с Авфидием совместно,
                     Всем римлянам от мала до велика
                     Поклявшись отомстить.

                                  Сициний

                                           Все это сказки!

                                    Брут

                     Придуманные стороной слабейшей,
                     Чтоб Марция вернуть.

                                  Сициний

                                          Вот это ловко!

                                  Менений

                     Не верю я! Две крайности такие,
                     Как Марций и Авфидий, - не сойдутся.

                            Входит второй гонец.

                                Второй гонец

                     Сенаторами послан я за вами.
                     Кай Марций и Авфидий с грозным войском
                     Неистово в пределы наши вторглись,
                     Огнем себе дорогу пролагая
                     И грабя все, что встретится на ней.

                              Входит Коминий.

                                  Коминий

                     Вы натворили дел!

                                  Менений

                                       Какие вести?

                                  Коминий

                     Вы сами все устроили так мудро,
                     Что ваших дочерей бесчестить будут,
                     Что с ваших крыш, расплавленных пожаром,
                     Свинцовый дождь вам хлынет на башку,
                     Что станут ваших жен у вас под носом
                     Насиловать...

                                  Менений

                                   Ответь: какие вести?

                                  Коминий

                     ...Что ваши храмы превратятся в пепел,
                     Что ваши вам столь милые права
                     В мышиной норке уместятся...

                                  Менений

                                                  Вести!
                                (Трибунам.)
                     Боюсь я, дел наделали вы славных!
                                 (Коминию.)
                     Ответь: какие вести? Если Марций -
                     Союзник вольсков...

                                  Коминий

                                         Что еще за "если"!
                     Он их кумир. Они ему покорны,
                     Как будто он был создан не природой,
                     А более разумной высшей силой.
                     Они идут на все отродье наше
                     Не с большею опаской, чем мальчишки
                     За бабочкой бегут иль давит мух
                     Мясник.

                                  Менений

                             Понатворили славных дел
                     Вы вместе с вашими мастеровыми,
                     Которые пропахли чесноком
                     И за которых вы горой стояли.

                                  Коминий

                     Ваш Рим тряхнет он и на вас обрушит...

                                  Менений

                     ...Как Геркулес на землю спелый плод.
                     Наделали вы дел!

                                    Брут

                                      Но можно ль верить
                     Известиям?

                                  Коминий

                                Вполне. И бледным трупом
                     Ты станешь раньше, чем их опровергнешь.
                     Все земли, завоеванные Римом,
                     С восторгом отпадают. Все смеются
                     Над теми прямодушными глупцами,
                     Которые, дерзнув сопротивляться,
                     Бессмысленно, хоть и бесстрашно гибнут.
                     Кто Марция осудит? Ведь находят
                     В нем кое-что его враги и ваши!

                                  Менений

                     Мы все погибли, если не добьемся
                     У мужа благородного пощады.

                                  Коминий

                     А кто пойдет просить? Трибуны?
                     Им не позволит стыд. Народ? Он вправе
                     Ждать состраданья от него не больше,
                     Чем волк от пастухов. Его друзья?
                     Да ведь мольбою сжалиться над Римом
                     Они б к нему враждебность проявили
                     И оскорбили бы его не меньше,
                     Чем те, кого он ненавидит.

                                  Менений

                                                Правда!
                     Стань поджигать он собственный мой дом,
                     И то б я не посмел просить пощады.
                     Да, славное вы дельце смастерили
                     С мастеровыми вашими!

                                  Коминий

                                           Вогнали
                     Вы Рим в такую дрожь, что не излечишь
                     Ее уже ничем.

                                Оба трибуна

                                  При чем здесь мы?

                                  Менений

                     А кто ж? Быть может, мы? Он был нам дорог,
                     Но, знатные трусливые скоты,
                     Мы вашей черни поддались, и свистом
                     Она его изгнала.

                                  Коминий

                                      Я боюсь,
                     Чтоб он на крик ее не возвратился.
                     Сам Тулл Авфидий в войске стал вторым
                     И повинуется, как подчиненный,
                     Любому знаку Марция. У Рима
                     Теперь одна опора и защита -
                     Отчаянье.

                           Входит толпа горожан.

                                  Менений

                               А вот и ваша шайка!
                     Так, значит, и Авфидий с ним?
                                  (Толпе.)
                                                   На Рим
                     Заразу вы накликали в тот день,
                     Когда свои засаленные шапки
                     Кидали вверх и требовали с ревом
                     Изгнать Кориолана. Он вернулся,
                     И каждый волос на его бойцах
                     Для вас бичом окажется. Заплатит
                     Он вам за ваши голоса и с плеч
                     За каждую подброшенную шапку
                     Снесет одну безмозглую башку.
                     Да что там! Пережги он нас на уголь,
                     И то б нам было поделом.

                                  Горожане

                     Ужасное известье!

                              Первый горожанин

                                       Я-то сам,
                     Сказав: "Изгнать", прибавил: "Жаль".

                              Второй горожанин

                                                           Я тоже.

                              Третий горожанин

     Я,  конечно,  тоже. Сказать по правде, не мы одни так говорили. Мы ведь
думали  сделать, чтобы всем было лучше, и хоть соглашались его изгнать, но в
душе-то были с этим несогласны.

                                  Коминий

                     И ловки ж вы голосовать!

                                  Менений

                                              Изрядно
                     Сумела отличиться ваша свора!
                                 (Коминию.)
                     Идешь со мной в сенат?

                                  Коминий

                                            А то куда же!

                         Менений и Коминий уходят.

                                  Сициний

                     Соседи, по домам! Не унывайте.
                     Ведь все они приверженцы его
                     И только ждут, чтоб подтвердилось то,
                     Чего они для виду так боятся.
                     Ступайте и не вешайте голов.

                              Первый горожанин

     Да  смилостивятся  над  нами  боги!  Пойдем  домой,  соседи. Зря мы его
изгнали - я же всегда это говорил.

                              Второй горожанин

     Все мы говорили то же самое. Идем-ка поскорей.

                              Горожане уходят.

                                    Брут

                     Не нравится мне эта весть.

                                  Сициний

                                                Мне тоже.

                                    Брут

                     Идем на Капитолий. - Половину
                     Того, чем я владею, я бы отдал,
                     Чтоб это было ложью.

                                  Сициний

                                           Ну, пойдем.

                                  Уходят.


        СЦЕНА 7
                         Лагерь неподалеку от Рима.
                 Входит Авфидий с одним из военачальников.

                                  Авфидий

                   Так, значит, войско к римлянину льнет?

                                Военачальник

                   В нем что-то колдовское есть. Солдаты
                   Лишь про него толкуют. Имя Марций
                   Им служит предобеденной молитвой,
                   Питает их застольную беседу,
                   "Спасибо" заменяет за едой.
                   Да, вождь, на время этого похода
                   Ты отодвинут в тень.

                                  Авфидий

                                        А что ж мне делать?
                   Бороться? Это значит нашим планам
                   Колени перебить. Он и со мною
                   Надменней, чем я ждал, когда впервые
                   Мы обнялись. Но он всегда такой,
                   Его не изменить. Я извиняю
                   То, что исправить не могу.

                                Военачальник

                                              Мой вождь,
                   Хотел бы я для твоего же блага,
                   Чтоб ты с ним власть над войском не делил,
                   А либо сам распоряжался, либо
                   Ему начальство сдал.

                                  Авфидий

                                        Тебя я понял.
                   Однако помни: он и не предвидит,
                   Какие обвиненья предъявлю
                   Ему я в день сведения всех счетов.
                   Хоть кажется - и сам он в это верит,
                   Да и толпа, наверно, так же мыслит, -
                   Что он походом и делами вольсков
                   Руководит отлично, что дерется
                   В сраженьях, как дракон, что стоит только
                   Ему взмахнуть мечом, как враг бежит,
                   Но то, на чем он шею в день расчета
                   Себе иль мне сломает, - впереди.

                                Военачальник

                   Ты думаешь, что Рим он взять сумеет?

                                  Авфидий

                   Все города ему сдались без боя,
                   А в Риме и сенаторы и знать -
                   Его друзья. Трибуны - не солдаты.
                   Народ же призовет его обратно
                   Еще поспешней, чем изгнал. И Рим
                   Он схватит, как морской орел рыбешку,
                   Которая сама к тому всплывает,
                   В ком видит прирожденного владыку.
                   Сперва он верно родине служил,
                   Но устоять не смог под грузом славы.
                   Быть может, в том была повинна гордость,
                   Которая нас портит в дни успеха,
                   Иль вспыльчивость, которая мешает
                   Использовать разумно цепь удач,
                   Иль то, что от рождения ему
                   Присущи непреклонность и упорство,
                   Из-за которых на скамьях сената
                   Он шлема не снимал и оставался
                   В дни мира столь же грозен, как в бою.
                   Из этих свойств любого (обладает
                   Он ими всеми, хоть не в полной мере)
                   Довольно, чтобы на себя навлечь
                   Изгнание и ненависть народа.
                   Он сам свои заслуги свел на нет,
                   Твердя о них кичливо. Наша слава
                   Лишь мнением народным создается.
                   Тому, кто стал у власти (пусть по праву),
                   Вернее нет могилы, чем трибуна,
                   С которой слышит он хвалу.
                   Гвоздь выбивается другим гвоздем,
                   Ломает силу сила. Ну, идем. -
                   О Кай, как только Рим возьмешь ты свой,
                   Я верх возьму, несчастный, над тобой.

                                  Уходят.


        АКТ V

        СЦЕНА 1
                               Рим. Площадь.
              Входят Менений, Коминий, Сициний, Брут и другие.

                                  Менений

                     Нет, не пойду. Вы слышали, что он
                    Ответил своему вождю былому,
                    Любившему его нежней, чем сына?
                    Меня он тоже звал отцом. Что толку?
                    Идите вы, кем изгнан он, и, ниц
                    За милю пав перед его палаткой,
                    К пощаде на коленях доползите.
                    Уж если он Коминию не внял,
                    Я лучше дома посижу.

                                  Коминий

                                         Он даже
                    Узнать меня не захотел.

                                  Менений
                                 (трибунам)

                                            Слыхали?

                                  Коминий

                    Когда, забывшись, он сказал: "Коминий",
                    Я стал о крови, пролитой совместно,
                    О дружбе нашей вспоминать. Он крикнул,
                    Что нет Кориолана, что отрекся
                    Он от своих прозваний и пребудет
                    Без имени, пока себе другого
                    В огне пожаров гибнущего Рима
                    Не выкует.

                                  Менений

                               Спасибо вам, трибуны!
                    Вы крепко потрудились, чтобы уголь
                    Подешевел. Вас будут помнить в Риме.

                                  Коминий

                    Сказал я, что пощаду дать тому,
                    Кто ждать ее не вправе, - благородно.
                    Ответил он, что глупо государству
                    Просить того, кого оно карает.

                                  Менений

                    А что ж еще ему ответить было?

                                  Коминий

                    Его просил я пожалеть друзей.
                    Он возразил, что недосуг ему
                    Перебирать прогнившую мякину,
                    Разыскивая два иль три зерна,
                    Что ради них трухи зловонной кучу
                    Не сжечь - нелепо.

                                  Менений

                                       Два иль три зерна!
                    Одно - я сам, другие - мать, жена,
                    Его сынок да этот храбрый воин.
                    А вы - мякина, гниль, чей смрад взлетает
                    До самых звезд. Сгорим мы из-за вас!

                                  Сициний

                    Не гневайся. Уж если ты помочь
                    Не хочешь нам в беде неотвратимой,
                    Так не кори хоть ею нас. А все же,
                    Возьмись ты быть ходатаем за Рим,
                    Язык твой ловкий мог бы сделать больше,
                    Чем наше наспех набранное войско.

                                  Менений

                    Нет, в это я мешаться не желаю.

                                  Сициний

                    Молю тебя, ступай к нему!

                                  Менений

                                              Зачем?

                                    Брут

                    Чтоб хоть увидеть, не пойдет ли Риму
                    На пользу ваша дружба.

                                  Менений

                                           Ну, а если
                    Меня он, как Коминия, прогонит,
                    Не выслушав, и я вернусь,
                    Презреньем друга тяжко оскорбленный?
                    Ну, что тогда?

                                  Сициний

                                   Тогда отчизна будет
                    За добрые намеренья твои
                    Признательна тебе.

                                  Менений

                                       Что ж, попытаюсь.
                    Я думаю, что выслушан им буду,
                    Хоть на Коминия глядел он косо
                    И прикусив губу. Как это горько!
                    Но, может быть, пришел к нему Коминий,
                    Когда он был не в духе, не обедал?
                    Ведь если в жилах пусто, кровь не греет,
                    То нам не в радость даже солнце утром
                    И скупы мы на деньги и прощенье.
                    Но если кровеносные каналы
                    Наполнены у нас вином и пищей,
                    То мы душою кротче, чем в часы,
                    Когда постимся, как жрецы. Я лучше
                    Дождусь, пока обед его смягчит,
                    А уж потом примусь просить.

                                    Брут

                    Путь к доброте его тебе известен,
                    И ты не заплутаешь.

                                  Менений

                                        Будь что будет,
                    А то, что будет, я узнаю скоро.
                    Попробую.
                                 (Уходит.)

                                  Коминий

                              Не станет даже слушать
                    Его Кориолан.

                                  Сициний

                                 Ты так уверен?

                                  Коминий

                    Да я же видел: он сидит в палатке,
                    Весь раззолоченный, глаза сверкают
                    Так, словно Рим предать огню хотят.
                    Он жалость заточил в тюрьму обиды.
                    Когда пред ним я преклонил колени,
                    Он процедил мне: "Встань!" - и отослал
                    Меня рукой безмолвною, а после
                    Уведомил меня письмом о том,
                    Что может сделать и чего не может,
                    Поскольку связан клятвой, данной вольскам.
                    Итак, одна у нас надежда -
                    Достойные его жена и мать,
                    Которые, как слышал я, решили
                    Молить его о жалости к отчизне.
                    Идем. Упросим их поторопиться.

                                  Уходят.


        СЦЕНА 2
                    У входа в лагерь вольсков под Римом.
              На постах стоят часовые. К ним подходит Менений.

                               Первый часовой

                    Стой! Ты откуда взялся?

                               Второй часовой

                                            Стой! Назад!

                                  Менений

                    Хвалю: вы хорошо несете службу.
                    Но я сановник, и с Кориоланом
                    У нас дела.

                               Первый часовой

                                Откуда ты?

                                  Менений

                                           Из Рима.

                               Первый часовой

                    Назад! Не хочет вождь о Риме слышать.

                               Второй часовой

                    Скорей твой Рим сгорит, чем ты с вождем
                    Поговоришь.

                                  Менений

                               Любезные мои,
                    Когда ваш вождь рассказывал при вас
                    О Риме и своих друзьях, ручаюсь,
                    Меня упоминал он. Я - Менений.

                               Первый часовой

                    А все ж - назад! И с именем таким
                    Тебе здесь ходу нет.

                                  Менений

                                         Послушай, малый,
                    Твой вождь меня любил. Я был той книгой,
                    Где летопись велась его деяньям.
                    Читали в ней сограждане о славе
                    Его бессмертной, хоть отчасти мною
                    Преувеличенной, затем что я
                    Друзьям (а он меж ними первым был)
                    Воздать по правде должное старался,
                    Но слишком уносился вдаль порой,
                    Как шар, который пущен по дорожке
                    С обманчивым наклоном и длиною,
                    И уснащал хвалу крупицей лжи.
                    Поэтому дай мне пройти, приятель.

                               Первый часовой

     Честное  слово,  налги ты ему в похвалу столько же, сколько слов в свою
собственную  честь наговорил, я и тогда не пропустил бы тебя. Нет, даже если
бы ложь, как целомудрие, считалась добродетелью. Поэтому - назад!

                                  Менений

     Да  пойми  ты, приятель: меня зовут Менений, и я всегда был сторонником
твоего вождя.

                               Второй часовой

     Вернее,  лжецом,  который, как ты сам уверяешь, вечно про него небылицы
сочинял.  Зато  я  обязан  резать  правду,  раз  уж состою у него на службе.
Поэтому заявляю тебе: не пропущу. Назад!

                                  Менений

     Ты  мне  хоть  скажи,  обедал  он или не обедал. Пока он не пообедал, я
лучше с ним говорить не буду.

                               Первый часовой

     Ты - римлянин, не так ли?

                                  Менений

     Да, как и твой вождь.

                               Первый часовой

     Значит, ты должен был бы ненавидеть Рим, как и он. На что ты надеешься?
Вы  сначала  вытолкали за ворота лучшего вашего защитника, отдали врагу свой
собственный  щит,  чтоб  угодить  бессмысленной черни, а теперь думаете, что
хныканье  ваших  старух,  сложенные  руки  ваших дочерей да плаксивые мольбы
выживших  из  ума  старикашек,  вроде  тебя,  спасут вас от его мести. Уж не
собрался ли ты своим немощным дыханием задуть огонь, который вот-вот охватит
ваш город? Не тут-то было! Поэтому - назад! Вернись в Рим, пусть там к казни
готовятся. Вы все осуждены. Наш вождь поклялся, что пощады никому не будет.

                                  Менений

     Ты полегче! Если бы твой начальник знал, что я здесь, он бы меня принял
с уважением.

                               Первый часовой

     Поди ты. Мой начальник тебя и знать не знает.

                                  Менений

     Да я говорю не о твоем центурионе, а о самом вашем полководце.

                               Первый часовой

     А  ему-то  что  за дело до тебя? Назад! Кому я говорю? Уйди, не то я из
тебя последние полпинты крови выпущу. Назад!

                                  Менений

     Но послушай, приятель, послушай...

                         Входят Кориолан и Авфидий.

                                  Кориолан

     Что тут происходит?

                                  Менений
                             (первому часовому)

     Ну,  приятель,  я сейчас за тебя замолвлю словечко! Ты еще увидишь, как
меня  здесь  уважают.  Знай,  что  какому-то  паршивому  часовому никогда не
удастся  отогнать  меня  от  Кориолана:  он  же  мне  все равно что сын. Вот
послушай, как мы с ним поговорим, и сообрази, что не миновать тебе повешения
или  иной  казни,  которая  для зрителей будет попродолжительнее, а для тебя
самого  потяжелее.  Ну  смотри  же: сейчас ты от страха в обморок свалишься.
(Кориолану.)   Пусть   ежечасно  совет  всемогущих  богов  печется  о  твоем
благоденствии  и  пусть  они  любят тебя так же крепко, как твой старый отец
Менений. Сын мой, сын мой! Ты готовишь для нас пожар, но влага вот этих глаз
потушит  его.  Римляне долго не могли упросить меня пойти к тебе, но я знал,
что  я  один способен тронуть твое сердце, и, наконец, их вздохи выдули меня
за  ворота  города.  Взгляни,  я,  я  заклинаю  тебя  -  прости  Рим и твоих
соотечественников, с мольбою взывающих к тебе. Да растворят благие боги твой
гнев  в  наших  слезах  и выплеснут его остатки на вот этого бездельника, на
этого чурбана, который преградил мне дорого к тебе.

                                  Кориолан

     Уйди!

                                  Менений
     Как! Уйди?

                                  Кориолан

                   Мать, сын, жена - я больше их не знаю.
                   Мои дела другим отныне служат.
                   За много месть, а право на пощаду -
                   За вольсками. Скорей я отравлю
                   Забвением былую нашу дружбу,
                   Чем милосердьем покажу, как прочно
                   Мы ею были связаны! Уйди!
                   Мой слух для ваших просьб надежней замкнут,
                   Чем от моих солдат ворота ваши.
                   Но так как ты был дорог мне когда-то,
                   Возьми бумагу эту. Для тебя
                   Я написал ее и собирался
                   Тебе отправить.
                             (Дает ему бумагу.)
                                   А теперь, Менений.
                   Уйди, не тратя слов. - Авфидий, в Риме
                   Он мною был любим, однако видишь...

                                  Авфидий

                   Да, неизменен ты во всем.

                         Кориолан и Авфидий уходят.

                               Первый часовой

     Ну, достойный муж, так, значит, твое имя Менений?

                               Второй часовой

     Скажите, каким оно оказалось всесильным! Дорогу домой сам найдешь?

                               Первый часовой

     И влетело же нам за то, что мы такую высокую особу не пропустили!

                               Второй часовой

     Что-то не вижу я, чтобы мне от страха в обморок свалиться пришлось.

                                  Менений

     Нет  мне  дела  ни  до  вашего  вождя,  ни до всего света. А уж о таких
ничтожествах,  как  вы,  мне  и  думать не стоит. Кто сам на себя решил руки
наложить,  тот убийц не испугается. Пусть ваш вождь творит свое черное дело.
Вы  же  оставайтесь такими, какие вы есть, чтобы ваше убожество возрастало с
годами. Скажу вам то же, что вы мне говорили: "Прочь с глаз моих!" (Уходит.)

                               Первый часовой

     А ведь правду сказать - человек-то он достойный!

                               Второй часовой

     Нет,  достойный  человек - это наш вождь: он вроде скалы или дуба - его
никакой ветер не свалит.

                                  Уходят.


        СЦЕНА 3
                             Палатка Кориолана.
                     Входят Кориолан, Авфидий и другие.

                                  Кориолан

                   Итак, с рассветом войско Рим обложит.
                                 (Авфидию.)
                   Тебя, мой сотоварищ по походу.
                   Прошу я донести сенату вольсков,
                   Что вам я верен был.

                                  Авфидий

                                       Лишь в вашей пользе
                   Стремился ты, не внял моленьям Рима
                   И уповавших на тебя друзей
                   Не выслушал ни разу.

                                  Кориолан

                                        Тот старик.
                   Что в Рим с разбитым сердцем мной отослан,
                   Любил меня сильнее, чем отец, -
                   Боготворил меня. Его посольство
                   Последнею надеждой Рима было.
                   О нашей стародавней дружбе помня,
                   Я, хоть и встретил холодно его,
                   Вновь предложил им мир на тех условьях,
                   Который они отвергли раньше,
                   Да вряд ли примут и теперь. Я сделал
                   Лишь самые ничтожные уступки,
                   Чтоб старика утешить (он ведь думал,
                   Что может многого достичь). Отныне
                   Я не хочу посланцев Рима видеть,
                   Мольбам друзей внимать.

                               За сценой шум.

                                           Что там за шум?
                   Не снова ли пытаются склонить
                   Меня к тому, чтоб я нарушил клятву
                   В тот миг, когда принес ее? Ну нет!

            Входят в траурной одежде Виргилия, Волумния, ведущая
                    маленького Марция, Валерия и свита.

                   Идет моя жена! За нею следом,
                   Ведя с собою маленького внука, -
                   Та, что служила благородной формой
                   Для лепки этой плоти.
                            (Указывает на себя.)
                                         Прочь, любовь!
                   Да распадутся узы прав природы!
                   Пусть будет добродетелью моею
                   Неумолимость! Да, но как прелестны
                   Глаза и стан моей голубки! Боги,
                   И вы презрели б клятву ради них!
                   Растроган я. Как все другие люди,
                   Я создан не из камня. Предо мной
                   Склонилась мать моя, как будто должен
                   Олимп сгибаться перед кротовиной.
                   И мальчик мой глядит с такой мольбою,
                   Что мне кричит всевластная природа:
                   "О, сжалься!" Нет, пусть вольски Рим распашут
                   И взборонят весь италийский край, -
                   Не подчинюсь я, как птенец, влеченью,
                   Но твердость сохраню, как если б сам
                   Я был своим творцом, родства не зная.

                                  Виргилия

                   Мой муж и господин, ты не узнал нас?

                                  Кориолан

                   Мои глаза теперь не те, что в Риме.

                                  Виргилия

                   Так говоришь ты потому, что горе
                   Нас изменило.

                                  Кориолан

                                 Как плохой актер,
                   Я сбился с роли, к своему позору.
                   О половина лучшая моя,
                   Прости мою жестокость, но не требуй,
                   Чтоб римлян я простил.
                             (Целует Виргилию.)
                                          Твой поцелуй,
                   Как мщенье, сладок, как изгнанье, долог!
                   Клянусь небес ревнивою царицей,
                   Мои уста твой поцелуй прощальный
                   Всегда хранили в чистоте. - О боги,
                   За болтовней я позабыл склониться
                   Пред благороднейшей из матерей!
                          (Становится на колени.)
                   Колени, опуститесь, чтобы в прах
                   Вдавил я след почтенья так глубоко,
                   Как ни один из сыновей.

                                  Волумния

                                           О, встань
                   И будь благословен. Не на подушки -
                   На камни я склоню свои колени
                   Перед тобой, чтоб так тебя почтить,
                   Как по ошибке дети почитали
                   Доныне матерей.
                          (Становится на колени.)

                                  Кориолан

                                   Что! На колени
                   Пред сыном, столь наказанным, ты встала?
                   Тогда пускай до звезд подпрыгнут камни
                   Бесплодных побережий; пусть хлестнет
                   Ветвями гордых кедров дерзкий ветер
                   По пламенному солнцу. Все возможно,
                   Раз невозможное сбылось.

                                  Волумния

                                            Мой воин,
                   Ты создан мною.
                          (Указывает на Валерию.)
                                   Узнаешь ее?

                                  Кориолан

                   Публиколы достойная сестра,
                   О римская луна, что чище льдинки.
                   Морозом на святилище Дианы
                   Повешенной!.. Валерия, привет!

                                  Волумния
                         (подводя к Кориолану сына)

                   А вот и малое твое подобье,
                   Которое с годами может стать
                   Совсем таким, как ты.

                                  Кориолан

                                         Пусть бог войны
                   С согласия Юпитера дарует
                   Тебе высокий дух, чтоб для бесславья
                   Ты был неуязвим и в ратных бурях
                   Стоял неколебимо, как маяк,
                   Спасая тех, кто лик твой светлый видит.

                                  Волумния

                   Встань на колени, внук.

                                  Кориолан

                                            Мой славный мальчик!

                                  Волумния

                   Валерия, твоя жена, я, он -
                   Мы все пришли тебя просить...

                                  Кориолан

                                                 Умолкни!
                   А если не просить не можешь, помни:
                   Не отступлюсь я от того, в чем клялся.
                   Не требуй, чтобы распустил я войско
                   Иль с подлыми мастеровыми Рима
                   Покончил дело миром, не тверди,
                   Что я бесчеловечен, и не пробуй
                   Взывать к рассудку, чтобы охладить
                   Мой гнев и жажду мести.

                                  Волумния

                                           О, довольно!
                   Ты нас предупредил, что не уступишь,
                   А мы пришли просить о том, в чем нам
                   Ты отказал заранее. Но все же
                   Попросим мы, чтоб в случае отказа
                   Твое жестокосердье на тебя
                   Легло пятном. Поэтому послушай.

                                  Кориолан

                   Авфидий, вольски, подойдите. Римлян
                   Без вас не стану слушать я. - В чем просьба?

                                  Волумния

                   Без наших слов - по лицам и по платью
                   Ты можешь угадать, как нам жилось
                   Со дня изгнанья твоего. Подумай,
                   Найдутся ль в мире женщины несчастней,
                   Чем мы? Твой взгляд, который был бы должен
                   Нам увлажнить глаза слезою счастья,
                   Сердца наполнить трепетом восторга,
                   Несет нам лишь отчаянье и ужас.
                   Ты нас - супругу, сына, мать - заставляешь
                   Смотреть, как раздирает грудь отчизны
                   Супруг, отец и сын. Твою враждебность
                   Нам видеть горше, чем другим: тобою
                   Закрыт нам путь к молитве - утешенью,
                   Доступному для всех. Нельзя ж молиться
                   Одновременно за твою победу,
                   Как долг велит, и за отчизну нашу,
                   Как долг велит. Увы! Лишимся мы
                   Иль дорогой, вскормившей нас отчизны,
                   Или тебя, дарованного ею
                   На утешенье нам. Нас горе ждет,
                   Какой бы из молитв ни вняли боги:
                   Ведь ты или по улицам в цепях
                   Пройдешь, как чужеземец и предатель,
                   Или, поправ развалины отчизны,
                   Венком увенчан будешь за отвагу,
                   С которой пролил кровь жены и сына.
                   Что до меня, то я, мой сын, не стану,
                   С судьбою примирясь, покорно ждать
                   Конца войны. Уж если я не в силах
                   Склонить тебя великодушным быть
                   К обеим сторонам, а не стремиться
                   Добить одну из них, то знай, что, прежде
                   Чем двинуться на Рим, тебе придется
                   Ногою наступить на чрево той,
                   Что жизнь тебе дала.

                                  Виргилия

                                        И на мое,
                   Где зачат сын, который должен имя
                   Твое сберечь.

                                  Мальчик

                                 Он на меня не ступит:
                   Я спрячусь, вырасту и драться буду.

                                  Кориолан

                   Чтоб неженкой, как женщины, не стать,
                   Глядеть не надо на детей и женщин.
                   Я засиделся тут.
                                 (Встает.)

                                  Волумния

                                   Ты не уйдешь.
                   Когда б мы римлян пощадить просили
                   На гибель вольскам, чей слуга ты ныне,
                   Ты был бы вправе упрекнуть нас в том,
                   Что честь твою мы ядом отравляем.
                   Но молим мы тебя лишь примирить
                   Враждебные народы, чтобы вольски
                   Могли воскликнуть: "Мы явили милость!".
                   А римляне: "Мы приняли ее!",
                   Чтоб обе стороны тебя встречали
                   Приветом общим: "Будь благословен,
                   Ты, что принес нам мир!" Мой сын великий,
                   Ты знаешь, счастье на войне - неверно;
                   Но верно то, что, если Рим ты сломишь,
                   Заслужишь ты одну награду - имя,
                   Которому проклятья будут вторить
                   И под которым летопись напишет:
                   "Он был велик, но все его деянья
                   Последнее из них свело на нет.
                   Он родину сгубил, за что навеки
                   Покрыт позором!" - Отвечай мне, сын!
                   Ведь ты считал, что высший признак чести -
                   Быть равным в милосердии богам,
                   Чья молния, пронзая щеки неба,
                   Становится затем секирой грома
                   И лишь дубы разит. Что ж ты молчишь?
                   К лицу ли тем, кто сердцем благороден,
                   Обиду помнить? - Нет, он глух к слезам. -
                   Дочь, говори же с ним. - Малыш, проси.
                   Твой лепет, может быть, его скорее,
                   Чем наши слезы, тронет. Кто на свете
                   Обязан большим матери, чем он?
                   И все ж он допустил, чтоб я к нему
                   Взывала безответно, как колодник. -
                   О, ты всегда был с матерью неласков,
                   Ни в чем не уступал ей, хоть она,
                   Клохча, как одинокая наседка,
                   Жила тобой, тебя для битв растила,
                   Ждала, когда со славой из похода
                   Вернешься ты... Что ж, если наша просьба
                   Несправедлива, прогони меня;
                   А если справедлива - ты бесчестен
                   И гнев богов изведаешь сполна
                   За то, что посягнул своим отказом
                   На право матери. - Он отвернулся!
                   Все на колени: пристыдим его!

                       Все падают к ногам Кориолана.

                   Ведь он Кориолан, а это имя
                   Не жалости, но гордости сродни.
                   Склонимся перед ним в последний раз.
                   Откажет - возвратимся, чтобы дома
                   Среди соседей встретить смерть. - Взгляни же
                   На нас, взгляни хотя б на малыша:
                   Не знает он, о чем просить, но с нами
                   К тебе ручонки тянет на коленях.
                   А это довод посильнее тех,
                   Которыми отказ ты подкрепляешь. -
                   Идем. Довольно. Этот человек
                   На свет от вольской матери родился,
                   Жена его, наверно, в Кориолах,
                   И внук мой на него похож случайно. -
                   Что ж ты не гонишь нас? Я помолчу,
                   Пока наш город пламя не охватит,
                   А уж тогда - заговорю.

                                  Кориолан

                                          О мать,
                   Что сделала со мною ты! Взгляни,
                   Разверзлось небо, и со смехом боги
                   На зрелище неслыханное смотрят.
                   О мать моя! Счастливую победу
                   Для Рима одержала ты, но знай,
                   Что сына грозной, может быть, смертельной
                   Опасности подвергла. Будь что будет! -
                   Авфидий, заключу я мир почетный,
                   Раз не могу войну вести как надо.
                   Скажи, сумел бы ты, Авфидий добрый,
                   Когда б со мною местом поменялся,
                   Остаться твердым, матери не внять
                   И ей не уступить? Скажи, Авфидий.

                                  Авфидий

                   Я тоже был растроган.

                                  Кориолан

                                         Я дерзну
                   Поклясться в том, что говоришь ты правду:
                   Ведь и мои глаза не так-то просто
                   Подернуть влагой состраданья, друг.
                   Но посоветуй, на каких условьях
                   Мы им даруем мир. Что до меня,
                   Мне в Рим возврата нет. Уйду я с вами.
                   А ты мне помоги. - О мать! Жена!

                                  Авфидий
                                (в сторону)

                   Я рад, что честь твоя и состраданье
                   Вступили в ссору, - это мне вернет
                   Удачу прежних дней.

                   Женщины хотят прощаться с Кориоланом.

                                  Кориолан

                                       Не торопитесь!
                   Сначала выпьем мы вина и этим
                   Надежней слов скрепим наш договор,
                   Который вы потом снесете в Рим.
                   Идемте, женщины. За этот подвиг
                   Должны бы храм воздвигнуть вам. Без вас
                   Мечи всех италийских государств
                   Не вынудили б нас к такому миру.

                                  Уходят.


        СЦЕНА 4
                               Рим. Площадь.
                         Входят Менений и Сициний.

                                  Менений

     Видишь вон тот выступ Капитолия, угловой камень?

                                  Сициний

     Вижу. А что?

                                  Менений

     А вот если сдвинешь его с места мизинцем, значит, еще есть надежда, что
римлянки,  особенно  его  мать, Кориолана уговорят. Но я тебе скажу: надежды
нет! У нас на шее петля - осталось только ее затянуть.

                                  Сициний

       Неужели человек за такой короткий срок может так перемениться?

                                  Менений

     Гусеница  тоже  на  бабочку  непохожа,  а  ведь бабочка была гусеницей.
Марций из человека стал драконом: у него выросли крылья и ползать ему больше
незачем.

                                  Сициний

     Но он так горячо любил свою мать.

                                  Менений

     Меня тоже. А теперь думает о матери не больше, чем жеребец-восьмилетка.
От  его хмурого вида спелый виноград киснет. Он ходит как осадная башня; под
его  шагами земля дрожит. Взглядом он, кажется, панцирь пробить в состоянии.
Голос у него вроде набата, каждое слово - громче пушечного залпа. Он сидит в
кресле под балдахином, словно статуя Александра. Не успеет он отдать приказ,
как  тот  уже  выполнен.  Дайте  ему  бессмертие  да  трон на небе - и будет
настоящий бог.

                                  Сициний

     Ему  для  этого  еще  одного не хватает - милосердия, если ты, конечно,
верно его описал.

                                  Менений

     Я  изобразил его доподлинно. Вот увидишь, с какой милостью мать от него
вернется.  Милосердия  в  нем столько же, сколько молока у тигра. Наш бедный
город скоро в этом убедится. И все из-за вас!

                                  Сициний

     Да сжалятся над нами боги!

                                  Менений

     Нет, уж на этот раз они над нами не сжалятся. Когда мы изгоняли его, мы
о  них  и  не  вспомнили. Зато теперь, когда он явится свернуть нам шею, они
тоже о нас не вспомнят.

                               Входит гонец.

                                   Гонец

                     Беги домой, трибун, иль ты погиб!
                     Плебеями твой сотоварищ схвачен.
                     Они его по улицам волочат,
                     Клянясь, что, если только нам пощады
                     И римлянки не принесут, он будет
                     Разорван на куски.

                            Входит второй гонец.

                                  Сициний

                                         Какие вести?

                                Второй гонец

                     Счастливые: уводит вольсков Марций -
                     Добились наши римлянки победы!
                     Столь радостного дня не видел Рим
                     И в год, когда Тарквиния изгнали.

                                  Сициний

                     Ты не ошибся, друг мой? Это правда?

                                Второй гонец

                     Такая же, как то, что солнце светит.
                     Да где ж ты был, что все еще не веришь?
                     Под арками мостов прилив не мчится
                     С такою быстротой, с какой к воротам
                     Спешит народ, воспрявший духом. Слушай!

     За сценой звуки труб и гобоев, грохот барабанов, радостные крики.

                     От флейт, кимвалов, барабанов, труб
                     И кликов римлян, кажется, вот-вот
                     Запляшет солнце. Слушай!

                                Снова крики.

                                  Менений

                                              Весть благая!
                     Пойду-ка встречу женщин. Больше стоит
                     Одна Волумния, чем целый город
                     Патрициев, сенаторов почтенных
                     И консулов, чем целый мир таких,
                     Как вы, трибунов. Видно, вы усердно
                     Молились нынче. Утром я бы не дал
                     Гроша за десять тысяч ваших глоток. -
                     Послушай, как ликует Рим!

                              Крики и музыка.

                                  Сициний
                              (второму гонцу)

                                               Сперва
                     Да будешь ты благословен богами
                     За эту весть, а после благодарность
                     И от меня прими.

                                Второй гонец

                                       Что ж, есть причины
                     У каждого из нас быть благодарным.

                                  Сициний

                     Далеко ли от города они?

                                Второй гонец

                     Почти что у ворот.

                                  Сициний

                                        Пойдем навстречу,
                     Разделим радость горожан.

                                  Уходят.


        СЦЕНА 5
                    Там же. Улица близ городских ворот.
                Входят Волумния, Виргилия, Валерия и другие
             в сопровождении сенаторов, патрициев и народа; они
                           проходят через сцену.

                               Первый сенатор

                     Смотрите, вот спасительницы Рима,
                     Вернувшие нам жизнь! Сзывайте трибы!
                     Огни, ликуя, зажигайте всюду!
                     Богов бессмертных славьте! Усыпайте
                     Дорогу перед женами цветами!
                     Пусть крик, изгнавший Марция, заглушат
                     Приветствия в честь матери его,
                     Чтобы они ей возвратили сына.
                     Кричите все: "Привет достойным женам!"

                                    Все

                     Привет достойным женам!

                             Трубы и барабаны.
                                Все уходят.


        СЦЕНА 6
                             Кориолы. Площадь.
                       Входит Тулл Авфидий со свитой.

                                  Авфидий

                     Сенаторам сказать, что я вернулся.
                     Пускай они прочтут бумагу эту
                     И тотчас же пожалуют на площадь,
                     Где подтвержу пред ними и народом
                     Я то, что написал. Вступает в город
                     Мной обвиненный человек. Он хочет,
                     Надеясь обелить себя словами,
                     С народом говорить. Поторопитесь.

                               Свита уходит.
            Входят три или четыре заговорщика из партии Авфидия,

                     Привет.

                             Первый заговорщик

                              Как поживаешь, вождь?

                                  Авфидий

                                                    Как тот,
                     Кто подаяньем собственным отравлен,
                     Кого свое ж великодушье губит.

                             Второй заговорщик

                     Вождь, если ты не изменил решений,
                     Содействовать которым нас просил,
                     Мы от опасности тебя избавим.

                                  Авфидий

                     Сперва узнайте, за кого народ.

                             Третий заговорщик

                     Раз можно выбирать ему меж вами,
                     Он будет колебаться, выжидая,
                     Чтоб пал один из вас и все наследство -
                     К другому отошло.

                                  Авфидий

                                      Я знаю это.
                     Настало время нанести удар.
                     Я Марция возвысил. Поручился
                     Я честью за него, а он, окрепнув,
                     Росою лести всходы новой славы
                     Стал поливать, друзей моих прельщая.
                     Он даже обуздал для этой цели
                     Свой нрав, когда-то столь неукротимый,
                     Упорный и суровый.

                             Третий заговорщик

                                        А ведь прежде
                     Он из упрямства консульство утратил.

                                  Авфидий

                     Об этом я как раз и говорю.
                     Изгнанником он в дом ко мне явился
                     И горло моему ножу подставил.
                     Его я принял, разделил с ним власть,
                     Ему во всем оказывал поддержку,
                     Дал выбрать лучших из моих бойцов
                     Для исполненья замыслов его
                     И сам пошел служить ему в надежде,
                     Что славу вместе с ним пожну, а он
                     Ее присвоил. Я гордился даже
                     Тем, что собою жертвовать умею,
                     Пока не понял, кто я для него -
                     Не сотоварищ, а слуга, наемник,
                     Которому он милостивым взглядом
                     За помощь платит.

                             Первый заговорщик

                                       Это правда, вождь.
                     Дивилось войско твоему терпенью.
                     В конце концов, когда к воротам Рима
                     Он подступил, и мы не только славы,
                     Но и добычи ждали...

                                  Авфидий

                                          Вот за это
                     Как раз я и обрушусь на него.
                     За каплю женских слез, как ложь дешевых,
                     Труды и кровь великого похода
                     Он продал, а поэтому умрет
                     И вознесет меня своим паденьем.
                     Вот, слышите?

              За сценой звук, барабанов, труб и клики народа.

                             Первый заговорщик

                                  Ты, как простой гонец,
                     В свой город незамеченным вернулся.
                     А Марция встречает гром приветствий.

                             Второй заговорщик

                     И многотерпеливые глупцы
                     Надсаживают глотки в честь того,
                     Кто убивал их сыновей.

                             Третий заговорщик

                                             Итак,
                     Пока еще он не склонил народ
                     На сторону свою искусной речью,
                     Берись за меч, а мы тебе поможем.
                     Пусть он сперва падет, а уж потом
                     По-своему ты дело истолкуешь
                     И в гроб все оправданья мертвеца
                     Уложишь вместе с ним.

                                  Авфидий

                                           Ни слова больше.
                     Сенаторы идут!

                              Входят сенаторы.

                                  Сенаторы

                     Привет тебе!

                                  Авфидий

                                  Его не заслужил я.
                     Прочли ли вы мое посланье к вам,
                     Почтенные отцы?

                                  Сенаторы

                                      Прочли.

                               Первый сенатор

                                               С прискорбьем.
                     За прежние проступки извинить
                     Его нетрудно, но закончить там,
                     Где надо было начинать, утратить
                     Плоды похода тяжкого, оставить
                     В награду нам одни издержки наши,
                     Пойти на мир с врагом, готовым сдаться, -
                     Такое оправдать уже нельзя!

                                  Авфидий

                     Да вот и он. Послушаем, что скажет.

           Входит Кориолан с барабанами и знаменами, за ним толпа
                                  горожан.

                                  Кориолан

                     Привет, отцы! Ваш воин возвратился,
                     К отечеству любовью зараженный
                     Не более, чем в первый день похода,
                     И, как и прежде, вам покорный. - Знайте,
                     Что, вашу волю выполнив с успехом,
                     Путем кровавым я к воротам Рима
                     Привел войска. На треть добыча наша
                     Военные расходы превышает.
                     Мы с римлянами заключили мир,
                     Для них позорный и для вольсков славный.
                     Вот договор, сенатскою печатью
                     Скрепленный и подписанный рукою
                     Патрициев и консулов.

                                  Авфидий

                                           Отцы,
                     Его вы не читайте, а скажите
                     Изменнику, что властью, вами данной,
                     Он злоупотребил.

                                  Кориолан

                                      Что? Я - изменник?

                                  Авфидий

                     Да, Марций, ты изменник.

                                  Кориолан

                                               Марций? Я?

                                  Авфидий

                     А кто же ты, Кай Марций? Неужели
                     Ты полагал, что я тебя украшу
                     Почетным прозвищем Кориолана,
                     Украденным тобою в Кориолах? -
                     Отцы народа, главы государства,
                     Он вероломно предал ваше дело
                     И матери с женою уступил
                     Ваш Рим (да, ваш!) за каплю слез соленых.
                     Он не созвал военного совета,
                     Но клятву, как гнилую нить, дорвав,
                     Слезам своей кормилицы поддался.
                     Победу он прохныкал и проплакал,
                     Чем изумил мужей и в стыд вогнал
                     Юнцов безусых.

                                  Кориолан

                                    Марс, ты это слышишь?

                                  Авфидий

                     Тебе ль к нему взывать, плаксивый мальчик?

                                  Кориолан

                     Что? Повтори!

                                  Авфидий

                                   Ты плакса и мальчишка!

                                  Кориолан

                     Бесстыдный лжец, ты гневом переполнил
                     Мне сердце. Я мальчишка? Ах ты раб! -
                     Отцы, простите. Вынужден впервые
                     Я так браниться. Пусть собаку эту
                     Ваш суд, отцы, изобличит во лжи,
                     Чтобы клеветнику, чье тело будет
                     Носить до смерти след моих ударов,
                     Его признанье вбило в глотку ложь.

                               Первый сенатор

                     Молчите оба! Слушайте меня!

                                  Кориолан

                     Меня рубите, вольски, на куски!
                     Мужи и юноши, мечи омойте
                     В моей крови! Мальчишка! Лживый пес!
                     Коль летописи ваши пишут правду,
                     То вы прочтете там, что в Кориолы
                     Я вторгся, как орел на голубятню,
                     Гоня перед собой дружины ваши.
                     Я это совершил один. Мальчишка!

                                  Авфидий

                     Как можете вы позволять, отцы,
                     Чтобы хвастун безбожный перед вами
                     Превозносил свое слепое счастье
                     И ваш позор?

                     Заговорщики

                                  Убить его за это!

                                  Горожане

     Разорвать  его  на части! - Чего там ждать! - Он убил моего сына! - Мою
дочь! - Моего брата Марка! - Моего отца!

                               Второй сенатор

                     Молчать! Не оскорблять его! Молчать!
                     Он знаменит. Молва о нем идет
                     По всей земле. Обсудим беспристрастно
                     Его последнюю вину пред нами.
                     Авфидий, перестань. Не подстрекай
                     К самоуправству.

                                  Кориолан

                                      О, как я хотел бы,
                     Чтоб семь таких Авфидиев, как он,
                     И весь их род пришли отведать этой
                     Безгрешной стали!

                                  Авфидий

                                       Негодяй! Наглец!

                                Заговорщики

                     Убить его, убить! Убить!

        Заговорщики обнажают мечи, бросаются на Кориолана и убивают
                   его. Авфидий наступает ногой на труп.

                                  Сенаторы

                                              Стой, стой!

                                  Авфидий

                     Отцы, позвольте мне сказать...

                               Первый сенатор

                                                    О Тулл!..

                               Второй сенатор

                     Поступок твой заставит доблесть плакать.

                               Третий сенатор

                     Не попирай его ногой! - Молчать!
                     Вложить мечи в ножны!

                                  Авфидий

                     Почтенные отцы, когда известна
                     Вам станет та великая опасность,
                     Которой вам грозила жизнь его
                     И о которой, разъярив меня,
                     Он помешал мне рассказать вам раньше,
                     Порадуетесь вы концу такому.
                     Прошу, отцы, в сенат меня ведите,
                     Где я иль оправдаюсь, доказав,
                     Что я слуга ваш верный, иль приму
                     Любую кару.

                               Первый сенатор

                                 Унесите тело.
                     Оплачем Марция. Еще ни разу
                     Глашатаи не провожали к урне
                     Столь благородный труп.

                               Второй сенатор

                                              Он был строптив,
                     А этим и с Авфидия отчасти
                     Снимается вина. Быть может, лучше,
                     Что все сложилось так.

                                  Авфидий

                                            Мой гнев прошел.
                     Я скорбью потрясен. - Пусть труп его
                     Три лучшие вождя со мной поднимут. -
                     Греми сильней, печальный барабан!
                     Склонитесь до земли, стальные копья!
                     Хоть он и отнял в наших Кориолах
                     Мужей и сыновей у многих женщин,
                     Чьи щеки до сих пор от слез влажны,
                     Почтить мы память славную должны. -
                     Берите труп!

                         Уходят с телом Кориолана.
                              Похоронный марш.



        "КОРИОЛАН"

     При жизни Шекспира "Корнолан" в печати не появлялся. Первая  публикация
была уже посмертной в фолио 1623 г., где пьеса  открывает  раздел  трагедий.
Сравнительно многочисленные ремарки, указывающие, как  надлежит  представить
на сцене отдельные моменты действия, по  мнению  Э.К.Чемберса  и  У.У.Грега,
свидетельствуют о том, что текст  фолио  печатался  по  авторской  рукописи.
"Кориолан" - одна из немногих трагедий, в которых последовательно  проведено
деление на акты (но не на сцены). Однако невозможно определить, кем это было
сделано - самим ли Шекспиром или редакторами фолио.
     Никаких фактических данных для датировки трагедии не сохранилось. Никто
из современников не упоминает ее, нет и сведений о постановке ее  на  сцене,
поэтому время создания устанавливается на основе показаний стиля  и  метрики
стиха, а эти последние заставляют предположить, что трагедия  была  написана
после "Антония  и  Клеопатры"  и  до  "Перикла".  С  тех  пор  как  началось
установление хронологии пьес  Шекспира,  исследователи  единодушно  относили
"Кориолана" к числу последних трагедий драматурга. Э.К.Чемберс предполагает,
что "Кориолан" был создан в самом начале 1608 г.
     Источником  сюжета  послужила  биография  Кориолана  в   "Сравнительных
жизнеописаниях" Плутарха. Шекспир читал эту книгу в переводе  на  английский
язык, сделанном Томасом Портом. Как  и  в  других  подобных  случаях,  он  в
основном следовал повествованию историка, лишь  укорачивая  интервалы  между
отдельными событиями и  опуская  факты  второстепенного  значения.  Этим  он
стремился   придать   динамичность   драматическому    действию.    Наиболее
существенные изменения, произведенные Шекспиром, касаются характера главного
героя. Кай Марций,  за  завоевание  города  Кориолы  прозванный  Кориоланом,
представлен у Плутарха грубым воином, человеком  необщительным,  не  имевшим
друзей.  У  Шекспира   Кориолан   окружен   друзьями,   пользуется   горячим
расположением близких, уважением  и  поддержкой  сограждан,  за  исключением
народных трибунов,  ненавидящих  его.  Шекспир  усилил  ряд  черт,  делающих
Кориолана привлекательной личностью. У него  он  даже  более  храбр,  чем  у
Плутарха.  Если  историк  рассказывает,  что  герой  ворвался  в  Кориолы  в
сопровождении лишь горсточки друзей, то у Шекспира он совершает свой  подвиг
единолично.  Плутарху  Шекспир   обязан   эпизодом,   показывающим   доброту
Кориолана: после захвата Кориол он  просит  за  одного  из  граждан  города,
взятых в плен, по Шекспир  и  тут  кое-что  изменил.  Историк  говорит,  что
Кориолан ходатайствовал за своего друга, к  тому  же  богатого  человека;  у
Шекспира Кориолан просит за человека, который ему вовсе  не  друг  и  притом
совсем не богат. Все это завершается выразительной деталью,  которой  мы  не
находим у Плутарха, - ее придумал Шекспир,  и  она  типична  для  Кориолана:
когда его спрашивают имя человека, за которого  он  ходатайствует,  Кориолан
отвечает, что не помнит, как того зовут.
     В рассказе Плутарха Кориолан выведен человеком сдержанным в  проявлении
чувств, умеющим владеть собой - словом,  это  суровый,  замкнутый  римлянин.
Шекспир наделил героя неукротимостью нрава, неспособностью сдерживать  гнев,
неумением дипломатничать. Он порывист, гнев его легко  вспыхивает,  и  тогда
уже он не знает удержу ни в своих поступках, ни в речах, равно  раскрывающих
его пламенную натуру. Шекспировский Кориолан -  героическая  личность  более
крупного масштаба, чем у Плутарха. Но в  такой  же  мере,  в  какой  Шекспир
усилил его благородное мужество, подчеркнул он и его доходящую до  крайности
враждебность по отношению к народу.
     Шекспир сделал все возможное, чтобы углубить антагонизм между героем  и
народом.  Посредством  отдельных  штрихов  он  сделал  более   выразительной
неустойчивость мнений  толпы,  ее  ожесточение  против  Кориолана  и  вообще
богатых патрициев.
     По сравнению  с  Плутархом  в  драме  Шекспира  углублена  роль  матери
Кориолана  Волумнии.  Гордая  римская  матрона  напоминает   своей   суровой
мужественностью королеву Маргариту из ранних хроник о Генрихе  VI,  а  также
леди  Макбет.  Но  эта  римская  волчица  наделена  и  хитростью  лисы,  что
проявляется в ее уговорах Кориолана внешне смириться, пока он не получил еще
в руки полноту власти.
     По сравнению с Плутархом более выразительно раскрыт  в  драме  и  образ
Авфидия. Характер Менения Агриппы - чисто шекспировский; вспоминая "Троила и
Крессиду",  можно  сказать,  что  он  представляет  собой  помесь  Улисса  с
Пандаром. Образ Виргилии, любящей  жены  Кориолана,  обрисован  с  такой  же
скупостью, как образ Октавии  ("Антоний  и  Клеопатра"),  но  и  в  немногих
чертах, которыми она наделена, угадывается весь  ее  характер  терпеливой  и
преданной жены.
     Наконец, нельзя не поразиться мастерству,  с  каким  Шекспир  изобразил
массовый персонаж драмы - римский народ. Начиная со  второй  части  "Генриха
VI", Шекспир не раз выводил народ на сцену. Мы видели,  в  частности,  какую
большую роль играл римский плебс в трагическом конфликте "Юлия  Цезаря".  Но
там главный антагонизм был между двумя  группами  патрициата,  тогда  как  в
"Кориолане" центральный конфликт сводится  к  антагонизму  между  народом  и
патрициями.
     Это обстоятельство уже с давних пор дало основание  видеть  в  трагедии
произведение откровенно политическое.  И  действительно,  нигде  у  Шекспира
основной социальный антагонизм между  господствующей  верхушкой  общества  и
народом не представлен так полно и ясно, как в "Кориолане". В прочих  драмах
Шекспира это было одной из тем в ряду других. Там подобный антагонизм служил
фоном главного действия. Здесь - это сердцевина конфликта, центральная  тема
трагедии. Поэтому нет ничего удивительного в том, что критика давно уже при-
знала  "Кориолана"  произведением,  особенно  существенным  для  определения
политических  взглядов   Шекспира.   Давнишней   является   также   традиция
рассматривать "Кориолана" как выражение антидемократизма Шекспира.
     Критика последних десятилетий как на Западе, так и у  нас  обнаруживает
иную тенденцию. Прежде всего она отказывается от прямолинейного и  несколько
наивного отождествления Шекспира  с  его  трагическими  героями.  Все  более
утверждается взгляд на трагедии Шекспира как на произведения  реалистические
и объективные по характеру.  Точку  зрения  Шекспира  ищут  не  в  отдельных
высказываниях тех или иных персонажей, а в логике  драматического  действия,
взятого  в  целом.  Такой  подход  открывает  возможность  более   глубокого
раскрытия смысла трагедии и более точного определения позиции драматурга.
     Необходимо   со   всей   решительностью   сказать,   что   марксистское
шекспироведение отнюдь не считает обязательным доказывать,  что  Шекспир  по
своим личным взглядам был сторонником  демократии.  С  пашей  точки  зрения,
безусловно, что великий драматург был писателем  подлинно  народным.  Однако
история  мировой  литературы  знает  много   примеров   несовпадения   между
объективной   народностью   творчества   писателей   и   их    субъективными
политическими взглядами, предрассудками и иллюзиями.  Классическим  примером
этого в литературе нового времени является Бальзак. Ф. Энгельс (в  известном
письме к М. Гаркнесс) показал, что, будучи легитимистом, т.  е.  сторонником
феодальной монархии, Бальзак тем не менее со всей силой  реализма  изобразил
обреченность аристократии и увидел "людей будущего" в ненавистных ему  левых
республиканцах.
     Все произведения Шекспира, в которых он сколько-нибудь серьезно касался
социально-политических вопросов, свидетельствуют  о  том,  что  он  разделял
политическую доктрину  гуманизма.  Ее  кардинальное  отличие  от  феодальной
идеологии состояло в утверждении принципа общего  блага.  Социальная  теория
феодального строя начисто игнорировала интересы народной массы, она освящала
крепостническую эксплуатацию.  Гуманисты  признавали  за  каждым  человеком,
независимо от сословной принадлежности, право на его долю земных  благ.  Они
по-своему возродили римское  понятие  "res  publica"  как  принципа  "общего
блага". Государство мыслилось ими как сложное единство всех сословий, каждое
из которых выполняет свою функцию в обществе. Именно такой  идеал  сословной
монархии рисует в "Генрихе V" архиепископ Кентерберийский (1, 2).
     Но забота о народном благе ни у Шекспира, ни у подавляющего большинства
гуманистов не перерастала  в  признание  народовластия.  Всякий  раз,  когда
Шекспир изображает попытки парода править государством, он обнаруживает свое
недоверие к демократии как форме политического строя. Но, признав этот факт,
мы сказали только половину правды. В такой же мере, в какой Шекспир осуждает
политические  притязания  народной  массы,  отвергает  он  и   эгоистическое
своеволие  представителей  правящего  аристократического  сословия.   Власть
существует не для удовлетворения потребностей тех, кто  ее  держит  в  своих
руках, не для удовлетворения эгоистических интересов  правящей  верхушки,  а
для всего общества, всех его сословий и государства в целом.
     Таков был политический идеал Шекспира-гуманиста. Однако Шекспир был  не
только гуманистом, но и реалистом. Величие его  ума.  политическая  зоркость
проявились в том,  что  он  одним  из  первых  увидел  несоответствие  между
доктриной   ренессансного   гуманизма   и   политической   действительностью
абсолютистского государства.
     Начало XVII в, было отмечено в Англии рядом  политических  событий,  со
всей ясностью обнаруживших кризис абсолютной монархии. В статье о  "Гамлете"
уже говорилось о неудачном дворянском путче Эссекса и народных волнениях  по
поводу монополий аристократов. Но брожение продолжалось и при  новом  короле
Иакове I. В мае  1607  г.  в  графстве  Нортгемптоншир  вспыхнуло  восстание
крестьян, вызванное нехваткой хлеба  и  помещичьими  огораживаниями  земель.
Неорганизованная и почти безоружная толпа была быстро разгромлена, и за этим
последовали жесточайшие репрессии.
     События 1607 г.,  по  мнению  современного  исследователя  Э.  Петтета,
послужили непосредственным поводом  для  создания  "Кориолана".  (Отметим  в
скобках,  что  это  подтверждает  независимо  от  этого  принятую  датировку
трагедии.)  Э.  Петтет  подметил,  что  объяснение  недовольства  народа   в
"Кориолане" дано Шекспиром не столько по Плутарху, сколько в соответствии  с
современными драматургу английскими условиями. У Плутарха возмущение  римлян
имеет  причиной  грабительство  ростовщиков  и  ту  поддержку,  которую   им
оказывает  сенат.  В  трагедии  Шекспира  осталась  только   одна   реплика,
касающаяся ущерба, приносимого народу ростовщиками (I, 1).  Это  объяснялось
отнюдь не желанием Шекспира "обелить" ростовщиков. Его отношение к ним  ясно
выражено в осуждении ростовщичества Шейлока ("Венецианский купец").  Шекспир
отстранил этот мотив, ибо он не  был  актуальным  для  того  времени,  когда
создавался "Кориолан". В его трагедии недовольство народа вызвано голодом  и
высокими цепами на хлеб, иначе  говоря,  именно  тем,  что  волновало  массу
английского народа в это время, У Плутарха тоже упоминается  о  недовольстве
народа нехваткой хлеба, но у него это является второй  причиной,  тогда  как
Шекспир сделал голод главным поводом народных волнений.
     Трагедия  начинается  с  экономического  кризиса,  вызывающего   кризис
политический.  Как   ни   странным   может   показаться   применение   нашей
социологической терминологии к произведению Шекспира, но  всякий,  кто  даст
себе труд вдуматься в  исходную  ситуацию  трагедии,  убедится  в  том,  что
существо дела состоит именно в этом.
     Нужда народа вызывает его недовольство властью.  Народ  хочет  добиться
того, чтобы власть исходила из его интересов. Плебеи  ясно  осознали,  какая
непроходимая  грань  разделяет  их  и  "отцов  государства"   -   патрициев.
"Достойными нас никто не считает, - говорит первый горожанин в самом  начале
трагедии, - ведь все достояние - у наших патрициев. Мы бы прокормились  даже
тем, что им уже в глотку не лезет. Отдай они нам объедки  со  своего  стола,
пока те еще не протухли, мы и то сказали бы, что нам помогли по-человечески.
Так нет - они полагают, что мы и без того  им  слишком  дорого  стоим.  Наша
худоба, наш нищенский вид - это вывеска их благоденствия" (1, 1).
     Шекспир  славится  как  великий  сердцевед.  Но  как   великий   знаток
социальной жизни и общественных отношений Шекспир еще  не  получил  должного
признания, О нем нередко все еще судят по старинке,  как  о  сентиментальном
филантропе, не замечая его изумительного социологического  чутья  и  тонкого
понимания политики.  Именно  это  долго  мешало  постигнуть  истинный  смысл
"Кориолана", где уже самый зачин действия вводит нас в атмосферу  накаленных
общественных страстей. Пьеса начинается с картины народного волнения,  а  мы
знаем, как велико у Шекспира значение начала  -  здесь  задастся  тон  всему
последующему действию.
     Перед мятежной толпой граждан появляется  аристократ  Менений  Агриппа.
Пытаясь успокоить толпу, он взывает к ее рассудку и рассказывает  знаменитую
басню о частях тела, взбунтовавшихся против живота (I, 1). Исследовательница
образной системы поэтического  языка  Шекспира  К.  Сперджен  отмечает,  что
притча Менения Агриппы составляет  основу  системы  образов  в  "Кориолане".
Метафоры  и  сравнения  с  человеческим  телом,  его  органами  и  болезнями
составляют, по  ее  подсчетам,  одну  пятую  поэтических  образов  трагедии.
Король, государственный деятель, воин, конь, барабанщиц уподобляются голове,
глазу и сердцу, руке, ноге и  языку.  Одного  из  самых  говорливых  граждан
Менений называет  "большим  пальнем  на  ноге"  (1,  1),  Трибунов  Кориолан
называет "горлом черни" (III, 1). Уподобление общества человеческому телу, а
его отдельных сословий - органам и членам тела придумано не  Шекспиром.  Эта
басня приводится у Плутарха и Тита Ливня. Она была широко известна в средние
века и в эпоху Возрождения. Поставленная в  один  ряд  с  другими  образными
лейтмотивами трагедий Шекспира, она значительно уступает им  в  поэтичности.
Это  не  случайность,  не  проявление  безвкусицы  Шекспира,   а   следствие
авторского намерения придать действию особую атмосферу.
     Критика справедливо отмечает, что в  "Кориолане"  нет  той  поэтической
возвышенности, которая  характерна  для  стиля  других  трагедий,  созданных
Шекспиром в эти годы. "Пошлая басня Менения Агриппы" <К.Маркс,  Капитал,  т.
1, 1955, стр. 368.> придает прозаическую приниженность  всей  художественной
композиции  "Кориолана".  Перед  нами   картина   общественного   организма,
пораженного болезнью.
     Внутренний  конфликт  в  Римском  государстве  дополняется   конфликтом
внешним. Рим находится в постоянной вражде с  племенем  вольсков,  и,  таким
образом,  вражда  сословий  сочетается  с  враждой  между  народами.  Каждый
персонаж или группа персонажей раскрывается в своем отношении  к  этим  двум
конфликтам.
     Едва ли где еще мы  найдем  у  Шекспира  такой  полный  прообраз  всего
классового общества с его вечными и неразрешимыми антагонизмами. Углубленное
раскрытие их и составляет важнейшую сторону содержания  трагедии.  Окружение
героя всегда занимает значительное место в трагедиях  Шекспира.  Но  все  же
личности Гамлета, Отелло, Лира и Макбета доминируют над окружающим их миром.
Кориолан тоже обладает  значимостью,  возвышающей  его  над  остальными.  Но
изымите его фигуру из окружения, оставьте только его поступки и речи,  и  вы
убедитесь,  что  сам  по  себе  он  не  обладает  для  нас  той   внутренней
наполненностью, которая делает столь привлекательными или волнующими  образы
других   трагических   героев    Шекспира.    Как    справедливо    отмечает
X.Гренвиль-Баркер, характер Кориолана раскрывается перед  нами  не  в  своем
внутреннем  содержании,  как  это  сделано  Шекспиром  в  отношении   других
трагических героев, а в его внешних  проявлениях.  Вне  конкретных  ситуаций
трагедии Кориолан не существует.  Поэтому  путь  к  постижению  произведения
лежит через  рассмотрение  развития  сюжета  и  многообразных  реакций  всех
основных участников конфликта. Если в других трагедиях  мастерство  Шекспира
проявилось с особенной силой в грандиозных и бесконечно сложных  характерах,
созданных им, то в "Кориолане" его  драматургический  гений  раскрывается  в
изумительно  тонком  и  всестороннем  изображении  диалектики   общественных
отношений.
     Оставив под конец рассмотрение образа Кориолана, остановимся сначала на
других действующих силах трагедии.
     Наше внимание  привлекает  прежде  всего  коллективный  образ  римского
народа. Ошибки в толковании отношения Шекспира  к  народу  в  этой  трагедии
проистекали из того, что критики, как  правило,  судили  о  нем  по  бранным
характеристикам,  даваемым  плебеям  Кориоланом.   Более   верный   путь   -
рассматривать этот коллективный  персонаж  в  его  собственных  поступках  и
словесных изъявлениях. Как и в  более  ранних  шекспировских  произведениях,
здесь нельзя не заметить того особого, присущего, пожалуй,  только  Шекспиру
драматургического умения изображать толпу  как  некое  единство,  наделенное
внутренним разнообразием. Поступки толпы едины, по мнения и  суждения  в  ее
среде разноречивы. Отсюда и возникает  ощущение  того,  что  перед  нами  не
безликий хор, а живое людское многообразие.
     Начальные  эпизоды  трагедии  обнаруживают  несомненную  справедливость
народного возмущения. Недовольство народа, вызвано не капризом, а  тем,  что
самое существование плебеев находится  под  угрозой.  Речи  римских  граждан
показывают, чего они хотят: им нужен хлеб, без которого они не  могут  жить.
Они отлично понимают свое низкое положение в обществе. Но не менее ясно  для
них и то, что они представляют собой силу, которая при определенных условиях
может добиться удовлетворения своих требований. Перед  нами  не  безропотная
толпа рабов, а  масса  граждан,  сознающих  если  не  свои  гражданские,  то
человеческие права.
     Для того чтобы добиться  своего,  эта  масса,  именно  потому  что  она
многолика, нуждается в  руководителях.  Народ  в  "Кориолане"  не  бездумная
толпа, движимая одним лишь  слепым  инстинктом  -  голодом.  Плебеи  отлично
разбираются в классовой  морали,  которой  пропитана  басня,  рассказываемая
Менением Агриппой. Еще в большей степени  проявляется  ум  народа  в  оценке
Кориолана. Его воинские доблести вызывают восхищение  плебеев,  и,  будь  он
дружелюбен по отношению, к ним, они не желали бы себе другого вождя.
     Впервые у Шекспира в "Кориолане" народ  требует  уважения  к  себе.  Он
готов принять любых руководителей государства, но при одном условии -  чтобы
они сознавали интересы народа и делали все  необходимоз  для  удовлетворения
их. Именно поэтому граждане признают своими руководителями трибунов Врута  и
Сициния. Эти  последние  все  время  подчеркивают  свое  стремление  служить
интересам народа.
     Любопытно посмотреть, как изображает Шекспир отношение граждан к  Риму.
По сравнению с хрониками Шекспир сделал огромный шаг вперед в трактовке темы
патриотизма.  Там  государство,  родина  были  прекрасной  и  величественной
абстракцией, окруженной поэтическим ореолом, - "алмаз  в  серебряной  оправе
океана" ("Ричард II").  Здесь  отношение  к  государству  определяется  тем,
насколько оно действительно является родиной для  человека,  почвой,  дающей
ему жизнь и поддерживающей его жизнь. Не абстрактный патриотизм поддерживает
римлян в их войнах с вольсками, а  трезвое  понимание  того,  что  хотя  они
занимают низкое положение в государственной иерархии,  но  все  же  являются
здесь свободными гражданами, тогда как победившие  вольски  превратят  их  в
рабов. Можно, конечно, сказать, что  патриотизм  в  "Кориоланс"  приобретает
эгоистическую окраску, но именно в этом одно из проявлений реализма Шекспира
в изображении общественных отношений. Мы увидим далее, что не только плебеи,
но и патриции руководствуются в своем патриотизме  сословными  и  классовыми
интересами. В этом нельзя не увидеть новой  для  Шекспира  (по  сравнению  с
хрониками) черты его политического  реализма.  Однако  при  этом  нельзя  не
заметить, что такое "потребительское",  эгоистическое  отношение  к  понятию
родины явно ненавистно Шекспиру.
     Ясное  сознание  своих  интересов,  стремление  добиться  того,   чтобы
государство удовлетворяло насущные потребности народа, - свидетельство того,
что народ уже способен мыслить.  Но  нужда  придает  односторонний  характер
мышлению народа. Он может мыслить только о своих заботах.
     Много говорилось о шаткости мнений толпы у Шекспира. Но мало  замечали,
что даже в своей переменчивости народ последователен: он всегда за тех и  за
то, что, как кажется толпе, соответствует ее интересам, Но глядящего  далеко
вперед политического разума  у  народа  нет.  Поэтому  на  его  интересах  и
стремлениях постоянно играют Другие.
     Народ предпочел бы иметь своим  руководителем  такого  мужественного  и
прямодушного человека, как Кориолан, Но враждебность Кориолана толкает народ
в объятия Брута и Сициния.
     Об этих трибунах с XVIII в. в критике прочно установилось мнение как  о
демагогах. Начало такой оценке положил Семюэль Джонсон, всегда  пристрастный
в своих суждениях и видевший в Брутс и  Сицинии  прообразы  ненавистных  ему
вигов. Мнение о них как политических демагогах основано на том, что, открыто
выступая перед  народом,  они  говорят  как  пламенные  защитники  интересов
демократии, а наедине толкуют друг  с  другом  как  расчетливые  политики  и
дипломаты, обдумывающие средства косвенного осуществления своих целей.
     Это противоречие в поведении Брута и  Сициния  действительно  есть.  Но
может ли оно быть поставлено им в упрек, если  представители  патрицианского
лагеря   проявляют   не   меньшую    двойственность,    прикрывая    внешней
благожелательностью к народу антинародную  политику,  как  мы  это  видим  в
поведении Менения Агриппы? Современный шекспировед Джон Палмер первым  -  и,
на  наш  взгляд,  справедливо  -  указал,  что  Брута  и   Сициния   следует
рассматривать как вожаков демократического  лагеря,  действующих  в  сложных
условиях, С одной стороны, они имеют перед собой могущественного  и  хитрого
врага - патрициев, а с другой, сила, на которую они  опираются,  -  народ  -
по-детски переменчив,  и  им  нелегко  руководить.  Нигде  и  ни  в  чем  не
проявляется у них стремление использовать доверие народа во вред ему. А  раз
этого нет, то неверно смотреть на них как на демагогов. Они  последовательны
в своей борьбе против патрицианской власти, но цели они не могут достичь без
применения хитрых тактических шагов. Однако если тактика их оппортунистична,
то конечная цель - господство  демократии  -  отнюдь  не  является  для  них
обманным лозунгом.
     Из сказанного ранее должно быть ясно, что Шекспир не мог  сочувствовать
политикам типа Брута и Сициния. Это видно и по тому, как он  их  изображает.
Однако, если они не вызывают симпатий  читателя  или  зрителя,  это  еще  не
означает, что изображение их у Шекспира было враждебно тенденциозным. Они не
лучше  политиков  аристократического  лагеря,  но  и  не  хуже  их.  Шекспир
подчеркивает  лишь  то,  что  политики   обоих   лагерей   исходят   не   из
общегосударственных интересов, а из интересов своей социальной группы.  Ему,
гуманисту, мечтавшему о гармонии сословных интересов, это равно претило и  у
аристократов и у демократов. Но, может  быть,  именно  потому,  что  Шекспир
испытывал антипатию к  сложному  хитросплетению  эгоистических  классовых  и
сословных интересов в обществе, он и сумел так глубоко увидеть  политическую
реальность своего времени.
     Нам представляется верным замечание Гренвиля-Баркера, писавшего о  том,
что  Шекспир  занимает  по  отношению  ко  всем  персонажам  драмы   позицию
объективного, но сурового судьи. Он судит политическую жизнь  как  гуманист,
но вместе с тем изумительно прозорлив в понимании реальной действительности.
     Изображение аристократического лагеря у  Шекспира  выполнено  не  менее
суровыми красками. Разница, пожалуй, лишь в том, что среди патрициев  больше
индивидуального разнообразия. Но, как и народ, все они движимы прежде  всего
отчетливым сознанием своих  сословных  интересов  и  яростно  защищают  свои
привилегии.
     Менений Агриппа отличается внешним добродушием. Он умеет  поговорить  с
народом, представить себя доброжелательным, мудрым советчиком.  Плебеи  даже
обманываются, считая его своим другом. Но все, что делает и говорит Менений,
ясно обнаруживает в нем убежденного защитника  привилегий  аристократии.  Он
понимает,  что  народ  представляет  собой  большую  силу  в  обществе.  Это
вынуждает его снисходить до него, но в душе он презирает плебс  и  не  видит
ничего бесчестного  в  том,  чтобы  обмануть  его.  Менений  искренне  любит
Кориолана.  Он  гордится  им  как  живым  воплощением  добродетелей   своего
сословия, в его силе и несравненном мужестве он видит  доказательство  права
аристократов на господство над чернью.
     То же  можно  сказать  и  о  Волумнии,  матери  Кориолана.  Она  гордая
патрицианка, воспитавшая в сыне те качества победителя  и  владыки,  которые
должны дать ему моральное право на власть и господство над всеми остальными.
Она самозабвенна в стремлении возвысить сына.  Волумния  готова  подвергнуть
жизнь Кориолана любой опасности, лишь бы он доказал свое  превосходство  как
воин.
     Видя, что народ представляет  собой  реальную  политическую  угрозу  их
господству, патриции противопоставляют  силе  массы  посредственностей  мощь
выдающейся, необыкновенной личности. Кориолан своим мужеством,  бескорыстием
и  славой  спасителя  Рима  может  восстановить   пошатнувшееся   могущество
аристократии.
     Но как раз силой  этого  нельзя  сделать.  Понимая  это,  все  патриции
требуют от Кориолана, чтобы он, смирив гордыню, пошел на необходимую уступку
и испросил согласие народа. Поистине великолепна  сцена  спора  Кориолана  с
Волумнией, Менением, Коминием и другими  патрициями  (III,  2).  Аристократы
поняли, что смогут удержать власть,  лишь  обманув  народ.  Они  требуют  от
Кориолана притворного смирения, с тем чтобы, получив таким  образом  власть,
затем подавить волю народа.
     Те, кто столь охотно подчеркивал коварство тактики  народных  трибунов,
должны были бы заметить, что и аристократы отнюдь не проявляют щепетильности
в выборе средств, К каким только доводам и софизмам не прибегают Волумния  и
Менений, чтобы сломить  упрямство  Кориолана!  Беспристрастное  рассмотрение
этого эпизода - одного из центральных в трагедии - убеждает  в  том,  что  в
поведении патрициев нет ни грана истинного благородства.
     Развитие событий в первой  половине  трагедии  раскрывает  неприглядную
картину  общества,  раздираемого  жесточайшими  антагонизмами.  Ни  те,  кто
борется за справедливость, ни те, кто отстаивает несправедливые  привилегии,
не обнаруживают  высоких  моральных  качеств.  Великие  человеческие  идеалы
оказываются в непримиримом  противоречии  с  суровой  борьбой  эгоистических
классовых и сословных интересов.
     Не обнаруживаются моральные  достоинства  и  в  борьбе  против  врагов,
грозящих Риму. Война с вольсками вызывает ужас.  На  поле  сражения  римляне
бегут.  Только  личное  мужество  Кориолана  (и  отчасти  Комипия)  приносит
спасение.
     Глава вольсков Авфидий уступает Кориолану в  воинских  доблестях.  Пять
раз сходился он с героем и неизменно оказывался побежденным. Но он не теряет
надежды отомстить. Его оружием будет не сила, а хитрость. Таким образом, и в
лице Авфидия мы видим человека, стремящегося  к  своим  целям  не  прямым  и
честным путем, а дорогою обмана, - как римские патриции и трибуны. Обратимся
теперь к Кориолану.
     Уже было сказано, что он не герой  того  типа,  какими  были  Гамлет  и
Отелло. Ближе всего он стоит, пожалуй, к Макбету. Сходство между ними в том,
что оба - выдающиеся люди, утверждающие свое  величие  не  в  слиянии  своих
интересов с интересами других, а противопоставляя себя остальному обществу.
     Кориолан - герой в  самом  точном  смысле  слова.  Он  возвышается  над
Другими своим мужеством, силой, способностью побеждать врагов в  открытом  и
честном бою. Но героическое начало в нем получило одностороннее развитие.  В
нем есть черты, унаследованные от рыцарских понятии героического. Но во  сто
крат в нем больше того ренессансного  индивидуализма,  который  оборачивался
своей   антиобщественной   стороной.   И   ни    у    одного    из    героев
индивидуалистического    склада    из    числа    изображенных     Шекспиром
антисоциальность не проявляется так ясно  и  разительно,  как  у  Кориолана.
Кориолана  иногда  хотят  представить  исключительно   или   преимуществонно
носителем старого традиционного отношения к  жизни.  Но  этому  противоречит
весь облик Кориолана и, в частности, одно из его суждений,  имеющее  большое
принципиальное значение.
     Когда от Кориолана требуют, чтобы он подчинился  обычаю,  выпрашивая  у
народа утверждение в должности консула и показывая  свои  раны,  все  в  нем
возмущается именно против традиции:

                     "Да потому, что так велит обычай!
                     Но повинуйся мы ему во всем,
                     Никто не стал бы пыль веков стирать
                     И горы заблуждений под собою
                     Похоронили б истину" (II, 3).

     Будь Кориолан приверженцем традиционных устоев, он подчинился бы  этому
унизительному обычаю, не придавая ему никакого значения. Но в том-то и дело,
что Кориолан - личность, восстающая против  всех  обычаев,  и  в  том  числе
традиционного избирательного ритуала.  Он  желает,  чтобы  ценили  его,  его
самого, и чтобы общество склонялось перед его доблестями независимо от каких
бы то ни было традиций,
     Пресловутая гордость Кориолана - не  аристократическое  чванство  своим
титулом и  наследственными  привилегиями.  Это  гордость  человека,  который
добился всего суровой  дисциплиной  самовоспитания,  постоянным  риском.  Он
требует уважения к своим личным качествам. Толпу он презирает не столько как
аристократ по званию,  сколько  как  аристократ  духа.  Ему,  способному  на
борьбу, в которой  ставкой  является  жизнь,  кажутся  низменными  претензии
бедняков, то вымаливающих, то требующих хлеба. Он гнушается этих ничтожеств,
из которых ни один не обладает его воинскими  доблестями.  Жалкие  в  мирное
время, они еще отвратительнее ему в суровых условиях войны.  Брань,  которой
он осыпает струсивших и бросившихся в бегство -  воинов,  а  ведь  они  тоже
народ, - ничем не уступает тем гневным речам, которые он обрушивает на толпы
граждан в Риме.
     Кориолан  презирает  парод  за  его  заботу  о  своих  нуждах,  которая
представляется ему проявлением корыстолюбия. Ему самому никакие богатства не
нужны. Он отказывается от своей доли военной добычи  (1,  9).  Как  Лир,  он
жаждет человеческого величия, не прикрытого никакими внешними атрибутами. Он
сам, его личные достоинства - вот основа его прав на всеобщее преклонение  и
на власть.
     Безразличие к материальным интересам отличает Кориолана и от народа,  и
от  близкой  ему  среды  патрициев.  В  противовес   окружающему   обществу,
проникнутому духом стяжательства, преданному заботам  о  своем  материальном
благополучии,  Кориолан  в   некотором   роде   идеалист.   В   его   глазах
действительную цену имеют только  духовные  качества-сила  духа,  храбрость,
мужество, нравственная стойкость.
     С этим связана другая сторона его натуры - принципиальность. И  народу,
и трибунам, и патрициям он противостоит как  единственный  в  Риме  человек,
который прямодушен, откровенен, органически неспособен на обман и  хитрость.
Он просто не понимает, зачем нужно притворяться, быть  не  таким,  каков  он
есть, когда его гордость составляет именно то,  что  он  такой,  а  не  иной
человек. Ему всегда хочется быть самим собой.  Его  величайшее  человеческое
завоевание - то, каким он стал, а его заставляют отказаться именно от  того,
что он ценит в себе больше всего. В этом основа его конфликта  не  только  с
народом, но и с собственным классом, с ближайшими ему людьми, одним  словом,
со всем обществом.
     Такова важнейшая социальная  сторона  трагедии,  на  которую,  как  нам
представляется, не обращали должного внимания. Именно в этом пункте трагедия
Кориолана  смыкается  с  другими  великими  трагедиями,  в  которых  Шекспир
изобразил, как родилось самосознание личности и как гуманистический идеал ее
подвергся ломке, искажению под влиянием социальных противоречий рождающегося
буржуазного общества.
     Гений Шекспира проявил себя в том, что под  поверхностью  значительного
политического конфликта он  обнаружил  глубочайшее  социальное  противоречие
классового  общества  -   антагонизм   между   материальными   и   духовными
стремлениями человека, противоречие между обществом и личностью.
     Но пока мы коснулись только одной стороны этих противоречий,  а  именно
той, в силу которой Кориолан является не только формально  героем  трагедии,
но и подлинно героической личностью. Однако в его характере  есть  и  черты,
вступающие в противоречие  с  личным  началом  в  его  высочайшем  идеальном
выражении.
     Личность Кориолана получила одностороннее развитие. Во-первых,  высокое
понятие о достоинстве человека ограничено у Кориолана  только  мужественными
доблестями. Они с Гамлетом не поняли бы друг  друга,  потому  что  Кориолан,
строго говоря, лишен интеллектуальности.  Гордость  самим  собой  стала  его
слепой   страстью.   Он   способен   рассуждать   только   применительно   к
непосредственно  данной  ситуации.  У  него  нет  гамлетовской   способности
мысленно "глядеть и вперед и вспять", нет  и  воображения  Макбета,  заранее
предчувствовавшего весь ужас того, что ему придется пережить.
     Вторая особенность Кориолана -  его  сосредоточенность  на  собственной
личности. Он "эготист" в том смысле,  в  каком  Тургенев  (неверно,  на  наш
взгляд) применил это слово к Гамлету. В мире для него важно только его  "я".
Оно для него выше  всех  его  личных  и  общественных  связей.  Самосознание
личности доходит до полного противопоставления своего  "я"  всему  обществу.
Это противоречие глубоко волновало Шекспира-гуманиста.  Он  не  склонен  был
ограничиваться  установлением   тех   объективных   обстоятельств,   которые
обусловили этот конфликт. Глубокая этическая основа  шекспировских  трагедий
состояла в том, что и сама личность была повинна в этом и потому должна была
нести за свою трагическую вину ответственность.
     Поворотный пункт трагедии - сцена на Форуме (III, 3). Кориолан поддался
уговорам Волумнии и Менения. Он вышел к толпе, готовый унизиться до просьб и
терпеливо выслушать общественное порицание его  недостатков.  Дело  трибунов
почти проиграно. Еще мгновение  -  и  власть  окажется  в  руках  Кориолана,
который, как они верно предвидят, будет пользоваться  ею  с  непреклонностью
тирана. В стремлении к  тиранической  власти  его  и  обвиняет  Сициний.  Но
Кориолан стерпел бы и это, если бы не одно слово, вонзающееся в его сознание
ядовитой стрелой. Сициний называет его "изменником народу"  (III,  3).  Удар
был направлен метко. Кориолан мгновенно сбрасывает несвойственную ему личину
смирения и разражается потоком ругательств по адресу народа и трибунов.  Это
решает его судьбу: римляне изгоняют Кориолана. Он и сам яе хочет  оставаться
здесь, где всех его заслуг перед государством оказалось недостаточно,  чтобы
иметь право быть самим собой.
     С этого момента  действие  становится  трагическим.  Обнаруживается  не
только трагическое положение героя, но и трагедия всего  римского  общества.
Сначала только близкие ощущают горе разлуки  с  Кориоланом.  Но  уже  вскоре
осознают трагизм своего положения и все остальные.
     Корни трагизма в том всеобщем  разладе,  который  мы  видели  с  самого
начала действия, по непосредственным  толчком  к  взрыву  является  изгнание
Кориолана и следующий за этим его переход на сторону вольсков.
     Если борьба в Риме  происходила  на  наших  глазах  и  мы  видели,  как
созревал конфликт, то измена Кориолана оказывается внезапной и мы  не  имеем
возможности судить о том, что  происходило  в  его  душе,  когда  он  принял
роковое решение. Прощаясь с родными и друзьями (IV, 1), Кориолан еще сам  не
знает, что будет делать. Он лишь обещает остаться самим собой. Но уже в  IV,
4 мы его видим в Анциуме и слышим признание: Рим он  возненавидел,  а  город
врагов стал ему мил.
     На  этом  этапе  действия  обнаруживается  самое  крайнее   последствие
индивидуализма Кориолана. Его вера в себя, свою самоценность, доводящая  его
до измены родине, - свидетельство того последнего предела, до которого дошел
распад всех естественных и общественных связей между людьми.
     Начиная с первой части "Генриха VI",  Шекспир  не  раз  изображал  акты
измены  (в  данной  хронике  -  герцога  Бургундского).   Всюду   она   была
свидетельством низменности тех, кто  ее  совершал.  Побудительными  мотивами
была мелкая корысть, самозащита и т. п. Здесь же мы имеем случай  измены  из
принципа, по убеждению. Кориолан не мелкий предатель, не жалкий трус, даже в
своей измене он остается по-своему мужественным и  величественным,  как  это
можно видеть в сцене его объяснения с Авфидием (IV, 5). Как ни парадоксально
это прозвучит, но, даже совершая измену, Кориолан остается прямодушным.
     Его чистая жажда мести нуждается в  реальной  поддержке  вольсков.  Для
Кориолана они и их вождь Авфидий были неким  абстрактным  воплощением  силы,
враждебной Риму. Он и хочет использовать ее для своей мести. Однако и лагерь
вольсков заражен язвой своекорыстия, которая так возмущала Кориолана в Риме.
Кориолан  думает,  что  вольски  будут  орудием   его   мести,   а   Авфидий
рассчитывает, что орудием ему послужит Кориолан. При этом Авфидий не  просто
отдельное лицо. За ним  стоит  государство,  общество,  такое  же  внутренне
противоречивое, как Рим. У вольсков есть свой  плебс  и  своя  аристократия.
Одной короткой сценой Шекспир дает нам почувствовать это - в  конце  IV,  5,
когда после сговора Кориолана с Авфидием слуги  обмениваются  полушутливыми,
полусерьезными замечаниями  по  поводу  предстоящего  похода  на  Рим,  И  у
вольсков, как у римлян, мирное время совсем не  характеризуется  гражданским
миром. Недаром первый слуга в конце беседы говорит о том, что в мирное время
"люди и  ненавидят  друг  друга".  А  третий  слуга  объясняет,  почему  это
происходит: "Потому что в мирное время они не так друг другу нужны".
     "Они не так друг Другу нужны"! Эти слова могли бы  послужить  эпиграфом
ко всей трагедии, показывающей  все  большее  обособление  между  сословиями
общества и отдельными индивидами. И если еще остается для них  необходимость
какой-то  связи,  то  парадоксальным  образом  она  возникает  тогда,  когда
возгорается костер вражды и человекоубийства - во время войны.
     О беседе слуг Авфидия надо сказать еще и в другой  связи.  Джон  Палмер
справедливо подчеркнул, что она в цепи других  доказательств  служит  важным
звеном для опровержения преднамеренного  антидемократизма  Шекспира.  Устами
этих людей из народа глаголет истина. Они верно судят о  своем  господине  и
его новом союзнике, но еще вернее приведенные нами суждения  о  том,  что  в
обществе,  раздираемом  внутренними  антагонизмами,  единственной   реальной
связью, объединяющей людей перед лицом одинаково страшной для них опасности,
стала война - совместное человекоубийство.
     Теперь обратимся к цепи трагических  событий,  обусловленных  изгнанием
Кориолана и его переходом на сторону вольсков. Никто еще не гибнет,  но  дух
трагедии осеняет всех  ее  участников.  Трагизм  проявляется  не  во  внешне
ужасном, ибо, как  известно,  никто  не  умирает,  и  "Кориолан"  не  драма,
венчающаяся  горой  трупов,  как  "Гамлет"  или  "Король  Лир".  Трагическое
оборачивается здесь той причудливой  иронией,  с  какой  все  предшествующие
действия   людей,   совершенные   ими   для   своего   блага,   приводят   к
противоположному результату.
     Прежде других это испытывают на себе  трибуны  Брут  и  Сициний.  Когда
становится известно, что Кориолан во  главе  армии  вольсков  идет  на  Рим,
Коминий и Менений Агриппа винят в этом  их,  и  трибунам  нечего  возразить.
Добившись изгнания Кориолана, они хотели спасти Рим от тирании,  но  создали
угрозу самому существованию Рима,
     Патрициям тоже не приходится злорадствовать. Опасность грозит им  в  не
меньшей степени, чем плебеям.  Явившемуся  для  переговоров  с  ним  Коминию
Кориолан заявил, что его гнев обрушится на всех без разбора. Он прогоняет  и
Менения Агриппу, когда тот приходит к нему с просьбой  пощадить  римлян  (V,
2).
     Наступает решающий момент. Кориолана, подступившего с войсками к стенам
Рима, встречают  мать,  жена  и  сын.  Нет  нужды  напоминать  читателю  эту
великолепную  по  драматизму  сцену,  стоящую  в  одном  ряду  с  вершинными
эпизодами других трагедий Шекспира. Трагическая ирония проявляется  здесь  в
том, что Волумния, годами воспитывавшая в своем сыне непреклонность,  видит,
как это оборачивается прошв нее же, против Рима, которому она растила  героя
и вождя. Как известно  ей  удается  переломить  Кориолана.  Но  этим  она  в
конечном счете губит его. Так  все,  чему  посвятила  свою  жизнь  Волумния,
оказалось бесплодным, ибо, вложив в Кориолана мужество, она не наделила  его
человечностью.  А  когда  в  последний  миг  она  воззвала  к  его   чувству
человечности, то это и погубило вконец Корнолана.
     Кориолан отнюдь не был насголько наивен, чтобы не  понимать  морального
смысла своего перехода на сторону вольсков. Мнение других, однако, было  ему
безразлично, поскольку, как ему казалось, он всегда оставался  самим  собой.
Чего Кориолан не понимал, это то, что человек не только таков, каков он  сам
по себе, но и то, каков он в своем отношении к обществу,  в  котором  живет.
Трагедия Кориолана в том, что он не стал своим нигде - ни в Риме,  ни  среди
вольсков. Он не желал считаться с  обществом,  и  оно  мстило  ему.  Римляне
изгнали его, а вольски убили.
     Трагическая неизбежность гибели Кориолана  обусловлена  не  только  его
характером. Если Шекспир с предельной наглядностью показал  антисоциальность
индивидуализма Кориолана,  то  не  менее  очевидно  в  трагедии  и  то,  что
общество, с которым герой не ужился, тоже повинно  в  происшедшей  трагедии.
Эту диалектику трагического в "Кориолане" не всегда  замечают,  сводя  смысл
произведения к одной из альтернатив. Между тем суть дела  состоит  именно  в
непримиримости антагонизмов, рождаемых расчленением человечества на сословия
и классы, на толпу и индивидов.  Выхода  из  этих  противоречий  Шекспир  не
видит. Но в его эпоху  не  это  стояло  на  очереди  дня.  Если  наше  время
ознаменовалось  крайним  развитием  всех  общественных  антагонизмов  и  это
подвело передовые слои общества к решению их, то Шекспир  жил  тогда,  когда
эти антагонизмы зарождались. Его величие в том, что он, как художник,  одним
из первых открыл их.
     "Кориолан"  не  завершается  моралью,  которая  позволила  бы   сделать
непосредственные выводы. Последнее,  что  мы  видим  на  сцене,  -  расправа
вольсков над Кориоланом. Здесь сводятся счеты,  которые  у  Авфидия  были  с
вольсками. Его положение было тяжелым, ибо он  не  смог  защитить  страну  в
многочисленных войнах с Римом. Не добился он победы и  тогда,  когда  сделал
ставку на месть Кориолана  римлянам.  Только  убийство  Кориолана  примиряет
вольсков с Авфидием. И Рим  тоже  обеспечил  себе  дальнейшее  существование
ценою жизни изгнанного Кориолана.
     Все остается  так,  как  было.  Ни  одно  из  противоречий,  породивших
трагедию, не уничтожено. Хотя наступил мир, но мы знаем, что это то  "мирное
время", когда "люди не так друг другу нужны".
     С глаз Шекспира спала пелена. Он не верит теперь в иллюзорную  гармонию
общества. Но все изображенное им было освещено для него  трагическим  светом
именно потому, что великий гуманист  сохранял  уверенность  в  необходимости
гармонических отношений между людьми.

                                                                   А.Аникст

        ПРИМЕЧАНИЯ К ТЕКСТУ "КОРИОЛАНА"

     Действующие лица.  -  Кай  Марций  Кориолан  (годы  рождения  и  смерти
неизвестны)   -   римский   полководец,   о   жизни   которого   сохранились
полулегендарные предания. Неясно, принимал ли он участие в  конфликте  между
патрициями и плебеями в 495 г. до н. э. Он был еще юношей, когда отличился в
493 г. до н. э. при взятии Кориол. Изгнание его и предпринятая им месть Риму
произошли в 491 г. до н. э. Относительно того,  что  последовало  после  его
решения пощадить Рим, сведения расходятся.  По  одной  версии,  разгневанные
вольски убили его, но другой - он дожил в изгнании до глубокой старости.

     Не забудьте, что соки я по рекам кровяным шлю к сердцу во  дворец  и  к
трону мозга... - Истинный механизм кровообращения  был  объяснен  лет  через
десять после возникновения "Кориолана" Гарвеем. До тех же пор на  этот  счет
существовали весьма фантастические представления.

     Рисовался таким, как ты, в мечтах Катону воин...  -  Плутарх  сообщает,
что Катон-старший требовал от  воина  не  только  силы  и  храбрости,  но  и
громкого голоса и грозного вида, которые наводили бы ужас на врагов. Шекспир
допускает здесь анахронизм: Катон жил в III-II вв. до н. э., то есть на  три
столетия позднее времен Кориолана.

     ...тряпки, которые палач зарыл бы в землю с тем, кто носил их -  Одежда
казненного переходила в собственность палача.

     Будь ты Гектор, сей бич для вас, его бахвалы  внуки...  -  Существовало
легендарное  представление,  что  римляне  были  потомками   троянцев.   Для
трусливых римлян доблестный предок является вопиющим укором, "бичом".

     ...не дурак выпить кубок подогретого вина, не разбавленного  ни  единой
каплей тибрской воды - Здесь соединены вместе два обычая -  древнеримский  и
английский. Римляне  разбавляли  вино  водой,  англичане  любили  подогретое
чистое вино.

     Зачем прошу я, стоя здесь в лохмотьях, у Дика с Хобом голосов ненужных?
- Дик - уменьшительная форма имени Ричард,  Хоб  -  имени  Роберт.  Введение
английских имен (для обозначения лиц низших  сословий)  в  пьесах,  действие
которых происходит в другой стране, у Шекспира встречается довольно часто.

     ...называла скотами грубошерстными... - Это  можно  понять  двояко:  1)
грязными, грубыми, как скот; 2)  одетыми  в  отличие  от  воинов,  в  грубую
шерстяную одежду.

     ...с не покрытой головой в собраниях зевать...  -  Привилегией  знатных
лиц было при любых обстоятельствах не снимать головного убора.

     Ты граждан опросил по трибам? - Плутарх поясняет,  что  голосование  по
трибам (территориально-административное подразделение римского парода), а не
по  центуриям  (подразделение  военного  характера)   обеспечивало   перевес
беднякам.

     Знай Mapс... - Авфидий называет Кориолана именем  бога  воины  Марса  в
знак уважения к подвигам своего бывшего противника.

     И Рим он схватит,  как  морской  орел  рыбешку,  которая  сама  к  тому
всплывает, в ком видит прирожденного владыку. -  Существовало  поверье,  что
морской орел одной  лишь  силой  своего  "благородства"  заставляет  рыб  из
инстинкта покорности подниматься на поверхность моря, где затем  он  хватает
их.

     ...поскольку связан клятвой, данной вольскам. -  Перевод  этого  места,
очень неясного в подлиннике и, может быть, испорченного, гадателен. Возможен
другой перевод его: "...и заставил меня дать клятву,  что  я  подчинюсь  его
условиям".

     ...словно статуя Александра. - Снова анахронизм: Александр  Македонский
жил через полтора столетия после Кориолана.

                                                                  А.Смирнов



   Уильям Шекспир.
   Зимняя сказка

---------------------------------------------------------------------------
        Перевод В.ЛЕВИНА
        OCR: Максим Бычков
---------------------------------------------------------------------------

        ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

     Леонт, король Сицилии.
     Мамиллий, юный принц Сицилийский.

     Камилло
     Антигон     }сицилийские  вельможи.
     Клеомен
     Дион

     Поликсен, король Богемии.
     Флоризель, сын его, принц Богемии.
     Архидам, богемский вельможа.
     Старый пастух, названый отец Утраты.
     Крестьянин, его сын.
     Работник пастуха.
     Автолик, бродяга.
     Матрос.
     Тюремщик.
     Гермиона, королева, жена Леонта.
     Утрата, дочь Леонта и Гермионы.
     Паулина, жена Антигона.
     Эмилия, придворная дама Гермионы.

     Мопса
             } пастушки.
     Доркас

     Придворные,  слуги,  свита,  судьи,  сатиры,  пастухи, пастушки. Время,
     заменяющее хор.

     Место действия - частью в Сицилии, частью в Богемии.

        АКТ I

        СЦЕНА I
               Сицилия. Парадный зал во дворце короля Леонта.
                         Входят Камилло и Архидам.

                                  Архидам

     Если  вам случится, Камилло, по долгу государственной службы приехать в
Богемию,  как  я  приехал к вам, вы убедитесь, насколько я прав, говоря, что
между нашей Богемией и вашей Сицилией огромная разница.

                                  Камилло

     Я полагаю, этим летом король Сицилии нанесет богемскому королю ответный
визит.

                                  Архидам

     Мы  не  сможем  оказать  вам  достойный  прием,  но  искупим  это своей
сердечностью, так как поистине...

                                  Камилло

     Умоляю вас...

                                  Архидам

     Поверьте мне, я знаю, что говорю: мы не сумеем принять вас так пышно, с
таким  великолепием,  с  таким  поразительным...  я просто не нахожу слов...
Придется  одурманить  снотворными  напитками  ваш  рассудок, чтобы он не мог
судить, насколько мы посрамлены, - и пусть вы не будете нас хвалить, зато не
сможете и хулить.

                                  Камилло

     К чему платить дорого за то, что вам дарят от чистого сердца.

                                  Архидам

     Клянусь, я говорю то, что мне подсказывают честь и разум.

                                  Камилло

     Любовь  короля  Сицилии  к  богемскому  королю  безгранична. Они вместе
воспитывались в детстве, и тогда возникли корни их дружбы, которая с тех пор
пускает  все  новые  ветви.  Едва  их  королевские  величества возмужали, их
разлучили  державные  заботы.  Но,  лишенные  возможности  встречаться,  они
поддерживали свою дружбу дарами, письмами и дружескими посольствами. Они и в
разлуке  оставались  неразлучны,  и  на  огромном  расстоянии  про-  должали
обмениваться   горячими  рукопожатиями.  Разделенные  землей  и  морем,  они
братски обнимали друг друга, и небо да продлит их любовь.

                                  Архидам

     Я  полагаю,  нет  такой  причины,  нет  такой беды, которая могла бы ее
разрушить.  В  лице  молодого принца Мамиллия господь послал вам несказанное
утешение.  Он  подает  самые  большие  надежды,  такого ребенка я в жизни не
видал.

                                  Камилло

     Полностью  разделяю  ваши мысли. Это чудесный мальчик. Все подданные не
нарадуются  на  него,  а  старым сердцам он приносит молодость. Даже те, кто
ходил  до его рождения на костылях, теперь хотят жить подольше, чтоб увидеть
его взрослым мужчиной.

                                  Архидам

     А если б не принц, они предпочли бы умереть?

                                  Камилло

     Конечно, если бы ничто другое не привязывало их к жизни.

                                  Архидам

     Не  имей  ваш  король  сына,  они,  вероятно,  согласились бы ходить на
костылях и жить, пока он не появится.

                                  Уходят.

        СЦЕНА 2
                           То же. Зал во дворце.

                Входят Леонт, Гермиона, Мамиллий, Поликсен,
                              Камилло и свита.

                                  Поликсен

                         Итак, неутомимый земледел
                         Уж девять раз отметил новолунье
                         С тех пор, как мы пустились в дальний путь,
                         Покинув королевство без боязни.
                         И, если бы от полноты сердечной
                         Мы столь же долю, дорогой наш брат,
                         За честь и дружбу вас благодарили,
                         То все ж навек остались бы в долгу.
                         Но как один стоящий справа нуль
                         Десятикратно числа умножает,
                         Пускай одно "благодарим еще раз!"
                         Умножит  все, что говорили мы.

                                   Леонт

                         Приберегите речь свою к отъезду.

                                  Поликсен

                         Мы едем на заре. Благоразумье
                         Уже тревогу бьет по временам:
                         Спокойно ли без нас в державе нашей?
                         Что, если буря встретит наш возврат?
                         Придется пожалеть, что загостились.
                         Да и притом уж, верно, стали в тягость
                         Мы вашему величеству.

                                   Леонт

                                              О нет!
                         Я крепче, брат, чем вам угодно думать.

                                  Поликсен

                         Я должен торопиться.

                                   Леонт

                                             Хоть неделю!

                                  Поликсен

                         Мы уезжаем завтра.

                                   Леонт

                                            Кончим спор,
                         Помиримся, мой брат, на середине.

                                  Поликсен

                         Нет, право, не задерживай меня.
                         Никто, никто на свете не умеет
                         Так быстро убеждать меня, как ты,
                         И я бы согласился, если б видел
                         В желании твоем необходимость.
                         Нет, государь, не надо нас просить!
                         Ведь если б мы пренебрегли делами,
                         Для нас бичом бы стала ваша дружба
                         Н наше пребывание у вас
                         Доставило б вам только беспокойство.
                         Вот почему - прощайте, милый  брат!

                                   Леонт

                         А вы лишились речи, королева?
                         Просите!

                                  Гермиона

                                  Я ждала, мой государь,
                         Чтоб дал он клятву в том, что едет завтра.
                         Но ваши просьбы слишком холодны.
                         Сказали бы, что утром были вести,
                         Что все в его Богемии спокойно, -
                         Тогда ему пришлось бы замолчать.

                                   Леонт

                         Вот это справедливо, Гермиона!

                                  Гермиона

                         Хоть бы сказал, что хочет сына видеть,
                         Никто ему перечить бы не стал.
                         Пусть это скажет - выпроводим сами,
                         Еще погоним прялками домой.
                         Нет, коль просить, так уж просить иначе:
                         Неделю в долг нам дайте, государь!
                         Когда мой муж в Богемию поедет,
                         Ему сверх срока дам я целый месяц.
                         А между тем на свете нет жены,
                         Которая сильней любила б мужа,
                         Чем я Леонта. Ну, вы остаетесь?

                                  Поликсен

                         Нет, королева.

                                  Гермиона

                                        Нет, вы остаетесь.

                                  Поликсен

                         Я, право, не могу.

                                  Гермиона

                                           Ах, право, право?
                         Ну, это слабый довод. Но пускай бы
                         Вы даже звезды клятвами сдвигали,
                         Я вам сказала б: "Оставайтесь! Право,
                         Вы остаетесь". А ведь право дамы
                         Не уступает праву кавалера.
                         Как, вы хотите ехать? Но тогда
                         Считать вас будут пленником, не гостем
                         И за отъезд возьмут немалый выкуп:
                         Три сотни благодарностей. Ну что же?
                         Мой пленник или гость? Даю вам право
                         Избрать одно.

                                  Поликсен

                                       Сударыня, ваш гость.
                         Мне оскорбить вас предпочтеньем плена
                         Трудней, чем вам послать меня на казнь.

                                  Гермиона

                         Тогда для вас я больше не тюремщик,
                         А добрая хозяйка. Расскажите
                         О вашей дружбе с мужем. Верно, в детстве
                         Немало вы проказили?

                                  Поликсен

                                             Случалось.
                         Да, королева, мы росли с Леонтом,
                         Не помня промелькнувшего вчера,
                         Не отличая завтра от сегодня,
                         Считая детство вечным.

                                  Гермиона

                                                Мой супруг -
                         Убеждена! - в проказах верховодил.

                                  Поликсен

                         Мы были как ягнята-близнецы,
                         Что на лугу и прыгают, и блеют,
                         И веселят невинностью невинность,
                         Не зная зла в сердечной чистоте.
                         И если б так могли мы жить всегда,
                         Чтоб слабый дух не ведал буйства крови,
                         Мы богу бы ответили: "Безгрешны!
                         На нас лежит лишь первородный грех".

                                  Гермиона

                         О, значит, после вы споткнулись оба?

                                  Поликсен

                         Соблазн пришел, но это было позже,
                         Светлейшая владычица моя!
                         А в те незабываемые годы
                         Моя жена была еще ребенком.
                         И вашей юной прелести не видел
                         Товарищ игр моих.

                                  Гермиона

                                           Остановитесь!
                         Не то меня и вашу королеву
                         Вы в дьяволы сейчас произведете.
                         А впрочем, продолжайте! Если так,
                         Мы обе за вину свою ответим.
                         Что делать! Мы ввели вас в этот грех,
                         Вы из-за нас невинность потеряли,
                         Ни с кем вы не грешили, кроме нас!..

                                   Леонт

                         Ну, наконец противник твой сдается?

                                  Гермиона

                         Он не поедет.

                                   Леонт

                                       Мне он отказал.
                         Ты никогда еще не говорила
                         Так хорошо.

                                  Гермиона

                                     Да что ты!

                                   Леонт

                                                Никогда.
                         Иль только раз.

                                  Гермиона

                                         Ах, так - ну, значит, дважды.
                         Открой же мне, когда был первый раз?
                         Я жду похвал, я стану от похвал
                         Спесивее раскормленной гусыни.
                         Не забывай: ты должен непременно
                         Хвалить меня за добрые дела! -
                         Я всем мужьям советую запомнить:
                         Нас тридцать миль прогонишь поцелуем, -
                         А шпорой -  еле сдвинешь. - Ну открой же:
                         Второй мой подвиг - то, что он остался,
                         А первый - что? Когда он совершен?
                         Скорей, иль я сгорю от любопытства!

                                   Леонт

                         Ты совершила первый раз добро,
                         Когда меня, три месяца промучив,
                         Любимым назвала и протянула
                         Мне руку белоснежную, воскликнув:
                         "Твоя навеки!"

                                  Гермиона

                                        Лучше не сказать!
                         Итак, два славных подвига - и первый
                         Мне дал навеки мужа-короля,
                         Второй, на время, друга.

                       (Протягивает руку Поликсену.)

                                   Леонт
                                (в сторону)

                                                  Слишком пылко!
                         От пылкой дружбы - шаг до пылкой страсти.
                         Как бьется сердце... Сердце так и пляшет...
                         Но не от счастья, не от счастья, нет...
                         Иль то игра, возникшая случайно
                         От доброты, сердечности, радушья?
                         Опасная, однако же, игра!
                         Иль я воображением обманут?
                         Нет, эти взгляды, и касанья рук,
                         И эти пальцы, вложенные в пальцы,
                         Ответные улыбки, этот вздох,
                         Подобный стону раненого зверя, -
                         Такой игры мое не терпит сердце,
                         Не скроют брови ярости моей. -
                         Мамиллий, ты мне сын?

                                  Мамиллий

                                               Да, государь.

                                   Леонт.

                         Ты - мой, пострел. Но чем ты нос испачкал?
                         Все говорят, твой нос похож на мой.
                         Фу, капитан, не надо быть грязнулей,
                         Старайтесь чистым быть, мой капитан.
                         Рогатый скот - быки, телята - чисты!
                         Ну, мой теленок! Что ж, ты мой теленок?

                                  Мамиллий

                         Да, если вам угодно, государь.

                                   Леонт

                         Чтоб видно было сходство между нами,
                         Ты должен стать рогатым. А болтают,
                         Что мы с тобою, мой теленок, схожи,
                         Как два яйца. Так бабы говорят.
                         Им врать легко, но, будь они фальшивей
                         Воды и ветра, крашеных волос,
                         Костей игральных под руками плута,
                         Который хочет загрести чужое, -
                         Все ж это правда: мальчик схож со мной.
                         Ну, подойди, мой паж, и посмотри
                         В мои глаза глазами голубыми.
                         Мой милый мальчик! Сын мой! Кровь моя! -
                         Могла ль она? Могла ли эта самка?..
                         О ревность, как впиваешься ты в сердце!
                         Немыслимое делаешь возможным
                         И явью - сон. Откуда власть твоя?
                         Мелькнувший призрак одеваешь плотью -
                         И человек погублен. И ничто,
                         Преобразившись в нечто, существует,
                         И мозг отравлен, ум ожесточен.

                                  Поликсен

                         О чем король задумался?

                                  Гермиона

                                                 Что с ним?
                         Он озабочен.

                                  Поликсен

                                     Государь, в чем дело?
                         Что-с вами, брат мой?

                                  Гермиона

                                               Вы глядите хмуро,
                         Как будто рассердились, мой супруг.

                                   Леонт

                         Нет, нет, ну что вы! Иногда природа,
                         Пресытясь видом нежности сердечной,
                         Себе забаву новую находит
                         В жестокосердье. Я глядел на сына
                         И мысленно переносился в детство,
                         Тому назад на года двадцать три,
                         В те дни, когда ходил я без штанов,
                         В темно-зеленом бархатном камзоле,
                         За поясом серебряный кинжальчик
                         В наморднике, чтоб укусить не мог, -
                         Игрушка также может стать опасной!
                         И думалось; я, верно, был в ту пору
                         Похож на это зернышко, жучка,
                         На этого пострела. -

                                (Мамиллию.)

                                                Честный друг мой!
                         Когда ты станешь сильным и большим,
                         Как отвечать ты будешь на обиду?

                                  Мамиллий

                         Я буду драться, государь.

                                   Леонт

                                                   Вот как!
                         Счастлив твой жребий! - Мой бесценный брат,
                         Вам так же дорог юный ваш наследник,
                         Как нам - наш  сын?

                                  Поликсен

                                             Когда я дома, брат мой,
                         Он для меня все в мире: и забота,
                         И радость, и печаль, и утешенье,
                         Мой друг, мой враг, солдат мой и вельможа,
                         С ним  летний день короче зимних дней.
                         Он все, чем нас обворожает детство,
                         Мой избавитель от тяжелых дум.

                                   Леонт

                         Таков и мой высокочтимый  рыцарь.
                         Мы, понимая важность ваших дел,
                         С ним удалимся, чтоб не стать помехой. -
                         Ты, Гермиона, из любви ко мне,
                         Всем удовольствуй дорогого гостя.
                         Пусть лучшее - чего дороже нет -
                         В Сицилии мой брат получит даром.
                         Ведь после вас двоих - тебя да сына -
                         Он мне дороже всех...

                                  Гермиона

                         Мы в сад пойдем. Вы к нам придете? Ждать вас?

                                   Леонт

                         Вы можете идти куда угодно,
                         Я вас найду везде, хоть под землей.

                                (В сторону.)

                         Ловец хитер, и пташкам невдомек,
                         Что он для них уже раскинул сети.
                         Добро, добро!

                   (Наблюдая за Поликсеном и Гермионой.)

                                       Ишь как она к нему
                         Свой птичий нос и губы протянула,
                         Чтоб дерзкой откровенностью кокетства
                         Сбить мужа с толку.

                     Поликсен, Гермиона и свита уходят.

                                            Наконец ушли...
                         Рога, рога! громадные рога!
                         Играй, мой сын, - и мать твоя играет,
                         И я играю, но такую роль,
                         Которая сведет меня в могилу.
                         Свистки мне будут звоном погребальным.
                         Играй, играй! Иль твой отец рогат,
                         Иль дьявол сам его толкает в пропасть.
                         О, разве я один? Да в этот миг
                         На белом свете не один счастливец
                         Дражайшую супругу обнимает,
                         Не помышляя, что она недавно
                         Другому отдавалась, что сосед
                         Шмыгнул к жене, как только муж за двери,
                         И досыта удил в чужом пруду.
                         Хоть в этом утешение: у многих
                         Ворота настежь, как ни запирай,
                         И если б всех распутство жен смущало,
                         Так каждый третий в петлю бы полез.
                         Лекарства нет! Какая-то звезда
                         Все развращает, сводничает всюду
                         И отравляет воздух - ей подвластны
                         И юг и север, запад и восток.
                         Один лишь вывод - чрево не закроешь:
                         И впустит в дверь и выпустит врага
                         Со всем добром. И тысячи мужей
                         Больны, как я, но этого не знают. -
                         Так что ж, мой сын?

                                  Мамиллий

                                             Мне часто говорили,
                         Что я похож на вас.

                                   Леонт

                                             Какое счастье! -
                         Ты здесь, Камилло?

                                  Камилло

                                            Здесь, мой государь.

                                   Леонт

                         Играй, мой сын, играй, ты честный малый. -

                              Мамиллий уходит.

                         Камилло, знатный гость решил остаться.

                                  Камилло

                         С трудом вы этот якорь укрепили:
                         Вы - вниз его, он - кверху.

                                   Леонт

                                                     Ты заметил?

                                  Камилло

                         Да, он считал отъезд необходимым
                         И глух был к вашим просьбам.

                                   Леонт

                                                      Верно, верно.

                                (В сторону.)

                         Почуяли... уже все видят, шепчут:
                         "А наш король-то..." Далеко зайдет,
                         Пока я твердый разгрызу орешек! -
                         Камилло, почему же он остался?

                                  Камилло

                         Чтоб не обидеть доброй королевы.

                                   Леонт

                         Зачем же - доброй? Просто - королевы.
                         Названье "доброй" надо заслужить.
                         А есть еще сметливая башка,
                         Заметившая то, что ты заметил?
                         Ведь ты умен, ты подмечаешь больше,
                         Чем эти остолопы. Кто попроще,
                         Я думаю, глядел да не видал.
                         Из бывших здесь еще один, ну двое
                         Все поняли - не правда ли, Камилло?

                                  Камилло

                         Еще один иль двое, государь?
                         Все поняли, что гость ваш остается.

                                   Леонт

                         Да?

                                  Камилло

                         Остается.

                                   Леонт

                         Да, но почему?

                                  Камилло

                         Чтоб удовольствие доставить вам и вашей
                         Достойнейшей супруге.

                                   Леонт

                                                А, так вот что?
                         Чтобы моей достойнейшей супруге
                         Доставить удовольствие! Довольно!
                         Камилло, я вверял тебе и сердце
                         И тайны государства моего.
                         Как духовник, ты облегчал мне душу,
                         И, кающийся грешник, обращенным
                         С тобой я расставался. Но ужасно
                         Обманут был я честностью твоей,
                         Обманут тем, что честностью казалось.

                                  Камилло

                         Спаси господь, мой добрый государь!

                                   Леонт

                         Да, если разобраться, - ты бесчестен.
                         Ты честности удар наносишь в спину,
                         Сбивая с толку тех, кто видит правду.
                         Скажи мне сам: ты нерадивый раб,
                         Доверьем господина развращенный,
                         Или глупец, который милой шуткой
                         Готов назвать преступную игру?

                                  Камилло

                         Мой государь, не знаю, что ответить.
                         Быть может, я труслив иль нерадив,
                         Быть может, глуп - нет совершенства в мире,
                         И часто трусость, глупость, нерадивость
                         Одерживают верх над человеком.
                         Но если, государь, когда-нибудь
                         В том, что вы мне изволили доверить,
                         По доброй воле был я нерадив,
                         То это глупость. Если был я глуп -
                         Моя оплошность иль недальновидность.
                         А если трусость проявлял в делах,
                         Исход которых вызывал сомненья,
                         То это страх, не чуждый и мудрейшим.
                         Мой добрый господин, ведь это все
                         Такие недостатки, от которых
                         Нельзя и честность полностью избавить.
                         Но я хочу понять мою ошибку.
                         Позвольте мне узнать мой тяжкий грех,
                         И если от стыда я не ослепну,
                         То я не грешен.

                                   Леонт

                                         Замолчи, Камилло!
                         Да разве ты не видел, что случилось,
                         Не догадался, чем я оскорблен?
                         Ты, может быть, очки напялил на нос
                         И стекла закоптил, чтобы не видеть?
                         Иль ты не слышал - но могла ль молва
                         Не разгласить того, что всем известно?
                         Иль не подумал - ибо, если думал,
                         Не мог же, наконец, ты не понять,
                         Что я женой  обманут. Низкий плут,
                         Иль поклянись трусливо господину,
                         Что у тебя нет мозга, глаз, ушей,
                         Иль сукой назови мою жену,
                         Распутницей, разнузданною девкой,
                         Которая до свадьбы отдается.
                         Ну, говори, я прав?

                                  Камилло

                                             Даю вам клятву,
                         Когда посмел бы кто-нибудь другой
                         При мне чернить супругу государя,
                         Он жизнью поплатился бы. О боже!
                         Я никогда, я никогда не слышал
                         От вас речей, которые настолько
                         Вам не к лицу. Тому, кто повторит их, -
                         Великий грех.

                                   Леонт

                                        А что, не грех - шептаться,
                         Щекою льнуть к щеке, губами - в губы,
                         Смех похотливый вздохом прерывать?
                         Не может быть измена очевидней!
                         Друг к другу прижиматься потесней,
                         Чтоб ногу через ногу перекинуть,
                         Молить нетерпеливо небеса,
                         Чтоб утро ночью стало, час - мгновеньем,
                         При всех глазами предаваться блуду, -
                         И это - ничего? Тогда весь мир,
                         Весь мир - ничто, ничто - создатель мира,
                         Моя жена, Богемия - ничто!
                         Я сам - ничто, со всем, что есть под солнцем!

                                  Камилло

                         Мой государь, покуда время есть,
                         Гоните прочь болезненные мысли,
                         Таящие великую опасность.

                                   Леонт

                         Скажи, я прав?

                                  Камилло

                                        Нет, нет, мой государь.

                                   Леонт

                         Нет, прав, ты лжешь, ты подло лжешь, Камилло!
                         Трусливый лжец, предатель двоедушный,
                         Чему служить ты хочешь - выбирай! -
                         Добру иль злу? Да если б кровь жены,
                         Как жизнь ее, была насквозь гнилою,
                         Она и часу жить бы не могла.

                                  Камилло

                         Но кто же заразил ее?

                                   Леонт

                                               Король
                         Богемии. Да! Тот, кому на шею
                         Она, как шлюха, вешается нагло.
                         Имей я верных слуг, они бы сразу
                         Конец прелюбодейству положили.
                         Ты сам, мой кравчий, ты, моей рукой
                         Из нищего в вельможу превращенный,
                         Ты, видевший всю горечь мук моих,
                         Как только небо может видеть землю, -
                         Ты яду мог ему насыпать в чашу,
                         Убить его, но исцелить меня!

                                  Камилло

                         Мой государь, чтобы себя не выдать,
                         Я предпочел бы медленной отравой
                         Его сгубить. Но не могу поверить
                         В позор моей прекрасной госпожи,
                         Чья добродетель служит всем примером.
                         Я вас люблю...

                                   Леонт

                                         На том умри, Камилло!
                         Ты думаешь, я так безумен, низок,
                         Что сам оклеветал свою супругу?
                         Что чистоту и белизну постели,
                         Хранившей сон мой, обратил я в грязь,
                         Покрыл крапивой, иглами, шипами,
                         Что сына кровь без смысла, без причины
                         Позорным обвиненьем обесчестил!
                         Настолько ль безрассуден я и слеп?

                                  Камилло

                         Не смею вам не верить, государь.
                         Я устраню богемца. Но надеюсь,
                         Когда его не станет, вы супруге
                         Свою любовь вернете? Ради сына!
                         Вы этим сразу пресечете сплетни
                         И клевету.

                                   Леонт

                                    Такой совет, Камилло,
                         Мне по душе, я сам бы не хотел
                         Предать позор огласке.

                                  Камилло

                                                Государь,
                         Пройдите в сад, явитесь к ним с приветом,
                         С улыбкой, как на пиршестве веселом,
                         И, видит бог: когда своей рукой
                         В его стакан я не насыплю яду,
                         Я недостоин вашего доверья!

                                   Леонт

                         Вот все, чего хотел я, - сделай это,
                         И я тебе полсердца отдаю,
                         Не сделаешь - твое я вырву сердце.

                                  Камилло

                         Клянусь вам, государь.

                                   Леонт

                                                А я пойду
                         И притворюсь по твоему совету
                         Веселым и любезным.

                                 (Уходит.)

                                  Камилло

                                           Горе, горе!
                         Бедняжка королева! Что ж, Камилло,
                         Преступной воле кесаря покорствуй,
                         Преступником, убийцей подлым стань!
                         Меня за низость хочет он возвысить?
                         Да если б знал я тысячи имен,
                         Обретших славы блеск в цареубийстве,
                         Я и тогда бы этого не сделал.
                         Но нам не говорит о них ни мрамор,
                         Ни бронза, ни пергамент, их удел -
                         Бесславное забвенье. Нет, бежать!
                         Свершу злодейство - отомстит мне совесть,
                         Не совершу - мне отомстит король.
                         Благословенна будь моя звезда:
                         Идет король Богемии.

                              Входит Поликсен.

                                  Поликсен

                                              Как странно!
                         Сам убеждал и сам же обозлился.
                         Со мной - ни слова. - Добрый день, Камилло!

                                  Камилло

                         День добрый, государь.

                                  Поликсен

                                                Какие вести?
                         Что при дворе?

                                  Камилло

                         Покуда все - как было.

                                  Поликсен

                         Король угрюм, как будто он лишился
                         Иль города, иль области любимой.
                         Мы встретились у выхода - я тотчас
                         Приветствовал его, но он безмолвно
                         Прошел вперед, не глядя на меня,
                         И, рот скривив презрительной усмешкой,
                         Как будто непосильную загадку
                         Мне предлагал.

                                  Камилло

                         Не смею знать причины.

                                  Поликсен

                         Не смею? Знаю, но не смею знать?!
                         О, я прошу вас, будьте откровенны.
                         Иль то, что вам известно, не должны вы,
                         Не можете, не смеете сказать
                         И самому себе? Но в чем же дело?
                         Камилло! Вы меняетесь в лице,
                         И в нем, как в верном зеркале, я вижу
                         Ту перемену, что меня коснулась.

                                  Камилло

                         Да, есть недуг, который омрачает
                         Всех нас; его назвать я не могу;
                         И тот недуг от вас, король, исходит,
                         Хоть вы здоровы.

                                  Поликсен

                                          От меня? Недуг?
                         Иль наделен я взглядом василиска?
                         Но взгляд мой горя людям не приносит,
                         А счастье приносил. Непостижимо!
                         Камилло, вы, я знаю, благородны.
                         Пусть благородство дали вам не предки,
                         Но знанья, опыт - это все равно.
                         И я прошу вас, если вам известно
                         Хоть что-нибудь, что связано со мной,
                         Не замыкайтесь в тайну и в молчанье!

                                  Камилло

                         Я не могу!

                                  Поликсен

                                    Во мне очаг заразы,
                         Хоть я здоров! Ты должен мне ответить,
                         Камилло, слышишь? Я прошу тебя,
                         Я заклинаю уваженьем к сану,
                         Которым облечен, твоею честью -
                         Скажи, какая мне грозит беда?
                         И где она? Далеко или близко?
                         Возможно ли ее предотвратить?
                         А если нет - возможно ль с ней бороться?

                                  Камилло

                         Так. Если тем, кто безусловно честен,
                         Во имя чести спрошен  я - отвечу.
                         Исполните совет мой, государь,
                         Немедленно! Иль мы погибнем оба!

                                  Поликсен

                         Я жду, Камилло.

                                  Камилло

                                          Он мне поручил
                         Вас отравить.

                                  Поликсен

                                       Кто - он?

                                  Камилло

                                                 Король.

                                  Поликсен

                                                         За что?
                                  Камилло

                         Он думает, нет, он клянется небом,
                         Что видел вас и вам помог невольно
                         В прелюбодействе с нашей королевой.

                                  Поликсен

                         В прелюбодействе! Мне помог! Так пусть
                         В гниющий студень кровь моя сгустится,
                         Пусть назовут меня вторым Иудой,
                         И пусть не слава - трупное зловонье
                         Предшествует мне всюду, чтобы люди,
                         Как от чумы, в смятенье разбегались.

                                  Камилло

                         Хотя б клялись вы каждою звездой,
                         Планетой каждой - клятвы не помогут.
                         Как море в сушу вам не обратить,
                         Так вам не совладать с его безумьем.
                         Оно умрет лишь вместе с королем.

                                  Поликсен

                         Как эта мысль могла в нем зародиться?

                                  Камилло

                         Не знаю, но умней и безопасней
                         От этого чудовища бежать,
                         Чем предаваться тщетным размышленьям.
                         Прошу вас, если честности моей
                         Вы верите, - меня с собой возьмите,
                         И вам залогом будет жизнь моя.
                         Бежим сегодня ночью. Вашим людям
                         Шепну, что нужно, выведу их сам,
                         И по два, по три мы покинем город.
                         Мне места нет в Сицилии, я ваш.
                         Что не солгал, клянусь вам честью предков.
                         Но если захотите вы свидетельств,
                         Не стану ждать, не то погибну с вами -
                         Вы королем на смерть осуждены.

                                  Поликсен

                         Тебе я верю. По его лицу
                         Я понял все. Отныне ты мой кормчий,
                         И жизнь пройдешь ты об руку со мной.
                         Уже два дня к отплытью мы готовы,
                         Суда под парусами, люди ждут.
                         Слепой безумец! Лучшему созданью
                         Не верит он. И тем сильнее ревность,
                         Что сам ревнивец так силен и горд,
                         Так несравненна прелесть королевы.
                         В безумной слепоте вообразив,
                         Что лучший друг нанес ему бесчестье,
                         Он ярости исполнился. Ужасно!
                         Да принесет нам счастье мой отъезд,
                         Невинной да поможет королеве.
                         Бежим, Камилло! Выведи  меня,
                         И как отца тебя любить я буду.
                         Бежим!

                                  Уходят.



        АКТ II

        СЦЕНА 1
                        Сицилия. Комната во дворце.
                Входят Гермиона, Мамиллий и придворные дамы.

                                  Гермиона

                      Ах, заберите шалуна! - Мамиллий,
                      Довольно прыгать, голова болит!

                                Первая дама

                      Пойдемте, принц, хотите, будем с вами
                      Во что-нибудь играть.

                                  Мамиллий

                                            Я не хочу.

                                Первая дама

                      Да неужели? Почему, мой принц?

                                  Мамиллий

                      Так. Вы меня начнете целовать
                      И говорить со мною, как с ребенком.

                               (Второй даме.)

                      Вот вы мне больше нравитесь.

                                Вторая дама

                                                   Да? Чем же?

                                  Мамиллий

                      Не думайте: не тем, что ваши брови
                      Черны как смоль, - хоть говорят, что брови,
                      Когда они изогнуты и тонки,
                      Как лунный серп, начерченный пером,
                      Должны быть черными.

                                Вторая дама

                                           Кто вам сказал?

                                  Мамиллий

                      Не помню кто. Я, сравнивая женщин,
                      Сам это понял. Ну, а ваши брови
                      Какого цвета?

                                Первая дама

                                     Синие, мой принц.

                                  Мамиллий

                      Вы шутите, у женщин только нос
                      Бывает синий, а совсем не брови.

                                Первая дама

                      Взгляните! Королева-мать полнеет,
                      Настанет время, новый принц придет,
                      И мы к нему поступим в услуженье.
                      А уж тогда придется в_а_м просить,
                      Чтоб мы играли с вами.

                                Вторая дама

                                            Пожелаем
                      Благополучных родов королеве.
                      По талии судя, подходит срок.

                                  Гермиона

                      О чем это вы шепчетесь? - Мой мальчик,
                      Поди ко мне. Садись. Мне стало лучше.
                      Побудь со мной и расскажи мне сказку.

                                  Мамиллий

                      Веселую иль грустную?

                                  Гермиона

                                            Любую.
                      Нет, самую веселую!

                                  Мамиллий

                                          Зачем?
                      Зиме подходит грустная. Я знаю
                      Одну, про ведьм и духов.

                                  Гермиона

                                               Хорошо.
                      Садись и расскажи как можно лучше,
                      Чтоб маму небылицей напугать.
                      Ведь ты умеешь.

                                  Мамиллий

                                      Жил да был на свете...

                                  Гермиона

                      Нет, сядь сначала. Вот. Ну, начинай.

                                  Мамиллий

                      Жил бедный человек вблизи кладбища.
                      Я буду шепотом, совсем тихонько,
                      Чтобы сверчка не напугать - он спит.

                                  Гермиона

                      Да, да, ты на ушко мне говори.

                    Входят Леонт, Антигон и придворные.

                                   Леонт

                      Он в гавань шел? Со свитой? И с Камилло?

                             Первый придворный

                      Я встретил их за рощей и глазами
                      До кораблей за ними проследил.
                      Могу сказать, спешили наши гости!

                                   Леонт

                      Как был я прав! Я видел их насквозь!
                      О, лучше бы не понимать, не видеть,
                      Я проклинаю правоту мою!
                      Когда паук утонет в винной чаше,
                      Ее любой осушит, не поморщась,
                      Но лишь увидит гадину на дне -
                      Вмиг тошнота, и судорога в горле,
                      И вырвет все, что с наслажденьем пил, -
                      Вот так лежал паук в моем бокале.
                      Им нужен трон мой, жизнь моя нужна,
                      И подлый раб Камилло помогал им.
                      Я прав во всем, во всех догадках прав!
                      Меня прислужник собственный им предал,
                      Предупредил ее и Поликсена,
                      И вот Леонт остался в дураках.
                      Для них я тут. Кто им открыл ворота?

                             Первый придворный

                      Камнлло, - он и раньше это делал.
                      Его приказ был все равно что ваш.

                                   Леонт

                      Мне это слишком хорошо известно.

                                (Гермионе.)

                      Ты сына мне отдашь. Я очень рад,
                      Что не твоею грудью был он вскормлен.
                      Хоть, спора нет, он на меня похож,
                      В нем слишком много материнской крови.

                                  Гермиона

                      Что это? Шутка?

                                   Леонт

                                     Уведите сына!

                              Мамиллия уводят.

                      Он рядом с ней не должен находиться.
                      Ее утешит тот, который в ней, -
                      Ведь это Поликсен набил ей брюхо.

                                  Гермиона

                      Ложь! Это ложь! Убей меня, но верь!
                      Нет, ты мне веришь!

                                   Леонт

                                         Приглашаю всех:
                      Всмотритесь в королеву. Рассмотрите
                      Ее получше - и воскликнет каждый:
                      "Красавица!" - но справедливым сердцем
                      Добавит молча: "Жаль, что не чиста!"
                      И как же в ней греха не заподозрить:
                      Едва начнешь дивиться красоте -
                      Что говорить! достойной восхищенья, -
                      Как вдруг услышишь: этот скажет: "Ах",
                      Другой: "Да, да", "Гм, гм", - прибавит третий.
                      Пусть это все любимые словечки
                      Пятнающей невинность клеветы
                      Иль жалости, которая горюет,
                      Когда при ней клевещут на невинность, -
                      Но, право, после этих восклицаний
                      "Она чиста" уже никто не скажет,
                      А я, хотя и больно мне признать,
                      Я прямо говорю: "Прелюбодейка!"

                                  Гермиона

                      Скажи мне так последний негодяй,
                      Он дважды оказался б негодяем,
                      Но вы, мой муж, вы попросту ошиблись.

                                   Леонт

                      Нет, вы ошиблись, вы, моя жена!
                      Вы Поликсена спутали с Леонтом.
                      Ты, тварь! Да я бы именем другим
                      Назвал тебя, когда б не опасался,
                      Что чернь сошлется на пример монарха
                      И, разнуздавшись, станет выражаться
                      Одним и тем же грубым языком
                      О короле и нищем. - Я сказал вам:
                      Она прелюбодейка. Я назвал
                      Предателя, который с ней в союзе.
                      Я более скажу: моя жена
                      И лицемер Камилло, этот сводник,
                      Виновны в государственной измене.
                      Он знал все то, в чем ей признаться стыдно,
                      Он совершил побег с ее согласья.

                                  Гермиона

                      Нет, нет и нет! Я жизнью вам клянусь!
                      Поймите же, ведь это клевета.
                      Вам, государь, самим же будет стыдно.
                      О, никаким признанием  ошибки
                      Вам честь мою теперь не обелить!

                                   Леонт

                      Признанием ошибки! Я - ошибся!
                      Я строил на непрочном основанье!
                      Скорей поверю, что устои мира
                      Не выдержат под тяжестью волчка!
                      В тюрьму ее! Кто слово молвит против,
                      Того я за изменника сочту.

                                  Гермиона

                      Какое-то враждебное созвездье
                      Царит над нами. Призовем терпенье,
                      Покуда не смягчатся небеса.
                      Я женских слез чужда, мои синьоры.
                      Увы, без их живительной росы,
                      Боюсь, увянет ваше милосердье,
                      А горе будет жечь меня сильней.
                      Но я готова. Суд ваш непреклонный
                      Да будет справедлив, как ваша совесть.
                      Смиренно жду приказов короля.

                                   Леонт
                                  (страже)

                      Я приказал вам.

                                  Гермиона

                                      Кто пойдет со мной?
                      У вашего величества прошу,
                      Как милости великой, разрешенья
                      Впускать ко мне моих придворных дам,
                      Мое здоровье требует ухода. -
                      Ах, глупые, расплакались! О чем вы?
                      Вот если б я преступницей была,
                      Но наслаждалась полною свободой,
                      Тогда прилично было  б слезы лить.
                      Как благодать приму я заточенье. -
                      Прощайте, государь, я никогда
                      Вас не хотела видеть огорченным,
                      Теперь - хочу. - Пойдемте, мои дамы,
                      Вам разрешают.

                                   Леонт

                     Вон! Ступайте с ней!

                Королева под стражей уходит, за нею - дамы.

                             Первый придворный

                     Верните королеву, государь,
                     Мы  умоляем.

                                  Антигон

                                 Государь, смягчитесь.
                      Не то ваш гнев великим станет злом
                      Для нас, для королевы и для принца.

                             Первый придворный

                      О государь, возьмите жизнь мою,
                      Но верьте: пред супругом и богами
                      Безгрешна королева.

                                  Антигон

                                         Я жену
                      Запру в конюшню, если это правда.
                      Я буду сам впрягаться с нею в дышло,
                      Чтоб всюду видеть, осязать ее,
                      И то вовеки не решусь ей верить.
                      Нет, если лжива наша королева, -
                      Не только речь, но каждый женский взгляд,
                      Движенья все, дыханье женщин лживо!

                                   Леонт

                      Прошу не горячиться!

                             Первый придворный

                                            Государь!

                                  Антигон

                      Ведь мы для вас, не для себя хлопочем.
                      Вас обманул какой-то клеветник,
                      Будь проклят он, - о, попадись он мне,
                      Я шею бы свернул ему! Бесчестна!
                      Она бесчестна! У меня три дочки:
                      Двенадцать старшей, средней скоро девять,
                      А младшей - пять. Но если это правда,
                      Я отплачу им: я их изувечу,
                      Чтоб не плодили незаконных внуков.
                      Они мои наследницы, и лучше
                      Своей рукой себя же оскопить,
                      Чем видеть столь приятное потомство.

                                   Леонт

                      Довольно, замолчите! Вы ослепли!
                      А для меня тут ясно все как день.

                                  Антигон

                      Ну, если так, не надо рыть могилу
                      Для честности - ее на свете нет!

                                   Леонт

                      Как! Мне не верят!

                             Первый придворный

                                         Я предпочитаю,
                      Чтобы не вам поверили, а мне.
                      Сердитесь на меня, но мне приятней,
                      Чтоб королева честной оказалась.

                                   Леонт

                      Что вам приятней - это дело ваше.
                      Не возражать, когда я говорю!
                      Ведь если я в советники избрал вас,
                      Так только от излишней доброты.
                      И я не знаю, глупость иль притворство
                      Вас принуждает  истины не видеть, -
                      Но мне таких советников не нужно.
                      Расследованье, суд и все решенья
                      Беру я на себя.

                                  Антигон

                                       А я б хотел,
                      Мой государь, чтоб вы решали тайно
                      И без огласки.

                                   Леонт

                                     Мыслимо  ли это?
                      Рехнулся ты иль от рожденья глуп?
                      Я понял все по одному их виду,
                      Для полноты улик лишь оставалось
                      Застигнуть их на месте преступленья.
                      Вот почему я действовать решил.
                      Но если хочешь избежать сомнений,
                      Не доверяй глазам. Неосторожность
                      В таких делах презрения достойна,
                      Вот почему я только что послал
                      В святые Дельфы, к храму Аполлона,
                      Гонцами Клеомена и Диона,
                      Людей весьма надежных. Пусть оракул
                      Решит за нас. Его совет священный
                      Меня иль остановит, иль заставит
                      Все кончить. Хорошо я поступил?

                             Первый придворный

                      Да, государь.

                                   Леонт

                                   Я знаю то, что знаю,
                      И в подтвержденьях правды  не нуждаюсь
                      Но пусть оракул просветит глупцов,
                      Которым скудоумие мешает
                      Постигнуть то, что ясно. Мы решили
                      Подвергнуть королеву заточенью,
                      Дабы пример преступных беглецов
                      Ее не соблазнил. Теперь идемте.
                      Мы гласный суд назначим. Это дело
                      Взволнует всех.

                                  Антигон
                                (в сторону)

                                     И  все от смеха лопнут,
                      Как только правда выплывет на свет.

                                  Уходят.


        СЦЕНА 2
                         Сицилия. Приемная тюрьмы.
                           Входят Паулина, слуги.

                                  Паулина


                      Позвать сюда начальника тюрьмы,
                      Сказать ему, кто я.

                               Слуга уходит.

                                          О королева!
                      Во всей Европе нет дворца иль замка,
                      Достойного тебя, - а ты в тюрьме!

                  Слуга возвращается вместе с тюремщиком.

                      Так что же, сударь, вам известно, кто я?

                                  Тюремщик

                      Достойная и знатная синьора.

                                  Паулина

                      Мне нужно повидаться с королевой.

                                  Тюремщик

                      Велели никого не пропускать.

                                  Паулина

                      Все ясно! Разве честность и невинность
                      Имеют право видеться с друзьями!
                      Но я прошу вас - может быть, возможно
                      Одну из дам придворных повидать?
                      Любую, ну Эмилию хотя бы.

                                  Тюремщик

                      Я приведу Эмилию, синьора,
                      Но ваши слуги пусть уйдут.

                                  Паулина

                                                 Прошу вас. -
                      А вы уйдите.

                               Слуги уходят.

                                  Тюремщик

                                   Добрая синьора,
                      Я вынужден присутствовать при встрече.

                                  Паулина

                      Да как хотите, только поскорее.

                              Тюремщик уходит.

                      Вот так красильня! Белый цвет хотят
                      Представить черным, а невинность - ложью.

                  Тюремщик возвращается вместе с Эмилией.

                      Ах, дорогая, здравствуйте! Ну что?
                      Как переносит горе королева?

                                   Эмилия

                      С той твердостью великой, на какую
                      Способны лишь великие сердца.
                      Измученная горем, королева
                      От бремени до срока разрешилась.

                                  Паулина

                      Что, сын?

                                   Эмилия

                                Нет, дочь. Чудесная малютка!
                      Красивый, крепкий и живой ребенок.
                      В ней госпожа находит утешенье
                      И говорит ей: "Бедная моя!
                      Мы пленницы, и мы безвинны обе".

                                  Паулина

                      Чума возьми безумство короля!
                      Он должен, должен истину услышать!
                      Но это дело женщины - и если
                      Язык мой оробеет перед ним,
                      Пускай отсохнет! Даже в лютой злобе
                      Пускай не сможет правду говорить! -
                      Прошу вас, передайте королеве,
                      Что, как всегда, я повинуюсь ей.
                      И если мне дитя она доверит,
                      Отцу я дочь родную покажу
                      И буду защищать пред ним супругу.
                      Король, быть может, увидав ребенка,
                      Смягчится. Ведь невинности молчанье
                      Порой сильней красноречивых слов.

                                   Эмилия

                      Сударыня, вы так добры и смелы,
                      Что ваше благородное желанье
                      Не может к неудаче привести.
                      Кто, кроме вас, среди придворных дам
                      С такой задачей справится? Пройдите
                      В ту комнату. О вашем предложенье
                      Уведомлю я тотчас королеву.
                      Она сама уж думала, кому бы
                      Шепнуть об этом, но, боясь отказа,
                      К мужчинам не решилась обратиться.

                                  Паулина

                      Эмилия, скажите королеве,
                      Что все-таки я верю в свой язык.
                      Когда он будет мудр, как сердце храбро,
                      Сомненья нет, мы сломим короля.

                                   Эмилия

                      Храни вас бог. Пойду спрошу ее
                      И тотчас возвращусь, не уходите.

                                  Тюремщик

                      Сударыня, с меня, боюсь я взыщут,
                      Когда я пропущу без разрешенья
                      Младенца королевы.

                                  Паулина

                                         Что за глупость!
                      Ребенок, бывший пленником во чреве,
                      Освобожден законами природы
                      И не подвластен гневу короля.
                      Хотя бы мать его и согрешила,
                      Не мог он соучаствовать в грехе.

                                  Тюремщик
                      Вы правы.

                                  Паулина

                               Вас не тронут, я ручаюсь.
                      А если что - я заступлюсь за вас.

                                  Уходят.

                                  Сцена 3
                           Зал во дворце Леонта.
                 Входят Леонт, Антигон, придворные и слуги.

                                   Леонт

                      Ни днем, ни ночью мне покоя нет!
                      Но эти муки - слабость, только слабость.
                      И я, пожалуй, мог бы исцелиться,
                      Ее источник главный уничтожив:
                      Мою жену. Пускай король-развратник
                      Недосягаем, вне пределов мщенья,
                      Но ведь ее-то я держу в руках!
                      Я чувствую: умри она, сгори -
                      И мой покой, быть может, возвратиться. -
                      Эй, вы!

                                Первый слуга

                             Да, государь?

                                   Леонт

                                          Что сын мой?

                                Первый слуга


                      Он ночью спал спокойно. Есть надежда,
                      Что скоро выздоравливать начнет.

                                   Леонт

                      Как чист и благороден этот мальчик!
                      Едва открылся матери позор,
                      Он стал хиреть ослабевать и чахнуть,
                      Утратил сон, на пищу не глядел
                      И занемог. - Оставь меня покуда.
                      Вступай взгляни, как поживает сын.

                               Слуга уходит.

                      О короле пока не нужно думать.
                      Ему не отомстишь - он сильный враг,
                      И мощные державы с ним в союзе.
                      Нет, королю мы мстить повременим,
                      Сполна отплатим только королеве.
                      Пускай ликуют Поликсен с Камилло,
                      Глумясь над горем рогача. Пускай!
                      В моих руках они бы смех забыли.
                      Зато о_н_а теперь забудет смех.

                    Входит Паулина с младенцем на руках.

                             Первый придворный

                      Сюда нельзя.

                                  Паулина

                                  Да вы бы уж не гнали,
                      А лучше помогли бы мне войти.
                      Что вам страшнее, добрые синьоры, -
                      Гнев короля иль королевы смерть?
                      Что больше стоит: злоба короля
                      Иль чистота прекрасной королевы?

                                  Антигон

                      Ну, будет, будет!

                                Второй слуга

                                        Он всю ночь не спал
                      И вас не примет.

                                  Паулина

                                      Сударь, успокойтесь!
                      Я государю сон хочу вернуть.
                      Вы бродите вокруг него как тени,
                      Чуть он вздохнет, вздыхаете в вы -
                      Так может ли он спать? А я пришла
                      Его печаль бессонную развеять
                      Целебным словом разума и правды.

                                   Леонт

                      Что там за шум?

                                  Паулина

                                        Нет никакого шума.
                      Мы просто обсуждаем, государь,
                      Кто в ваши кумовья годится.

                                   Леонт

                                                  Что?
                      Вон, шельма! Вон! Ты все-таки явилась! -
                      Где Антигон? - Ведь я тебе велел
                      Ее не пропускать.

                                  Антигон

                                        Мой господин!
                      Я передал ей все, что вы сказали,
                      Грозил ей гневом и моим и вашим.

                                   Леонт

                      Где власть твоя?

                                  Паулина

                                       Он властен запретить
                      Мне только то, что низко и бесчестно.
                      Но в деле чести - если он не будет
                      Примеру господина подражать,
                      Не заключит жену свою в темницу -
                      Мне власть его препятствовать не может.

                                  Антигон

                      Вы слышите? Как удила закусит
                      Да понесет - куда твой борзый конь!

                                  Паулина

                      Мой повелитель, выслушайте ту,
                      Что к вам явилась верною рабыней,
                      Правдивою советчицей, врачом, -
                      Не буду льстить вам, как другие слуги,
                      Без раболепства возвещаю правду:
                      Достойная супруга государя
                      Шлет государю радостную весть.

                                   Леонт

                      Достойная супруга государя?!

                                  Паулина

                      Да, государь! Сто раз вам повторю:
                      Достойная супруга государя!
                      Будь я мужчиной, меч мой доказал бы,
                      Что это непреложно.

                                   Леонт

                                          Вон отсюда!

                                  Паулина
                                  (слугам)

                      Ну, сунься, кто не дорожит глазами!
                      Да я сама уйду, когда скажу.
                      Достойная супруга - повторяю:
                      Достойная! - вам дочку родила.
                      Благословите, государь, малютку.

                             (Кладет младенца.)

                                   Леонт

                      Прочь, ведьма, прочь, пронырливая сводня!

                                  Паулина

                      Я в ведьмовстве не лучше разбираюсь.
                      Чем вы в моих поступках, государь.
                      Насколько вы ослеплены неправдой,
                      Настолько я правдива: не довольно ль,
                      Чтоб в этом мире честною прослыть?

                                   Леонт

                      Изменники! Гоните прочь ее!
                      Пусть уберет паршивого ублюдка!

                                (Антигону.)

                      Ты, хвост овечий, тряпка, рот разинул!
                      Бери ублюдка, я сказал, бери!
                      Отдай его своей карге.

                                  Паулина
                                   (мужу)

                                             Не трогай!
                      Будь проклят каждый, чья рука посмеет
                      Притронуться к принцессе оскорбленной!

                                   Леонт
                          (показывая ни Антигона)

                      Жены боится!

                                  Паулина

                                   Если бы и вы
                      Своей жены боялись! Нет сомненья,
                      Ее детей тогда вы признавали б.

                                   Леонт

                      Изменники!

                                  Антигон

                      Клянусь, я не изменник.

                                  Паулина

                      Я также не изменница, клянусь!
                      Меж нас король - единственный изменник:
                      Он честью короля, и королевы,
                      И лучшего из принцев, и принцессы
                      Пожертвовал презренной клевете.
                      И он не хочет - да, теперь я вижу,
                      Что корень зла в его слепом упрямстве, -
                      Не хочет правде посмотреть в глаза!

                                   Леонт

                      Ах ты, трещотка! В спальне мужа бьешь,
                      А на людях кусаешь господина!
                      На что мне Поликсеново отродье, -
                      Прочь вместе с ним и с матерью его!
                      Обеих сжечь!

                                  Паулина

                                   Но это ваша дочь!
                      Как говорит пословица: "На вас
                      Похожа так, что и смотреть противно!"
                      Ведь это вы, лишь в уменьшенном виде:
                      Глаза, и нос, и то, как хмурит бровки,
                      И этот лоб высокий, и улыбка,
                      И даже ручки, пальчики - ну все! -
                      Природа-мать, великая богиня,
                      Ей сходство даровавшая с отцом!
                      Когда ты будешь создавать ей душу,
                      Возьми все краски мира, кроме желтой, -
                      Да не внушит ей желчное безумье,
                      Что не от мужа дети у нее.

                                   Леонт

                      Вот подлая! - Ты, старый дуралей,
                      Ты стоишь петли, если не умеешь
                      Ей рот зажать.

                                  Антигон

                                     Но если всех повесить,
                      Кто не умеет рот зажать жене,
                      Мир опустеет.

                                   Леонт

                                   Выгнать вон ее!

                                  Паулина

                      Нет, худший из мужей не поступил бы
                      Так низко.

                                   Леонт

                      Что? Я сжечь тебя велю.

                                  Паулина

                      Я не боюсь. Не тот, кого сжигают,
                      Тот, кто сжигает, - лютый еретик.
                      Тираном вас я называть не смею,
                      Но ваши обвиненья без улик,
                      Жестокость в обращенье с королевой
                      Позорят вас и делают тираном
                      В глазах людей.

                                   Леонт

                                      Гоните прочь ее!
                      Кто верен мне, гоните эту ведьму!
                      Будь я тираном, ты была б мертва.
                      И языком бы не молола. Вон!

                                  Паулина
                                  (слугам)

                      Не трогайте! Сама уйду отсюда! -
                      Взгляните на малютку, государь:
                      Ведь это ваша дочь. - Пошли, Юпитер,
                      Ей лучшую защиту. - Руки прочь!
                      Вы только льстить умеете! Мужчины!.
                      Никто из вас ему добра не хочет.
                      Да, да, никто. Прощайте. Я ушла.

                                 (Уходит.)

                                   Леонт

                      Ты эту тварь подговорил, изменник.
                      Дочь принесла мне! Вышвырнуть! А если
                      Ты возымел такую нежность к ней,
                      Так сам возьми и брось в огонь ублюдка.
                      Да, на тебя, ни на кого другого,
                      Я возлагаю этот долг почетный.
                      Ступай, и доложи мне через час,
                      Что мой приказ исполнен. Да смотри мне,
                      Чтоб были доказательства, не то
                      С твоей каргой тебя на казнь отправлю.
                      Ступай! А если вывернуться хочешь,
                      Заранее скажи. Тогда я сам
                      Своей рукой девчонку уничтожу.
                      Нет, это вздор! Ты сжечь ее обязан
                      За то, что натравил свою жену.

                                  Антигон

                      Я в этом не повинен.

                               (Придворным.)

                                           Подтвердите,
                      Достойные синьоры.

                                 Придворные

                                         Это правда.
                      Он даже не хотел ее впустить.

                                   Леонт

                      Вы все лжецы.

                             Первый придворный

                                   Мы просим, государь,
                      Доверия. Мы все вам честно служим
                      И на коленях умоляем вас
                      За нашу верность и усердье в службе,
                      В награду нам, приказ ваш отменить.
                      Он так свиреп и так бесчеловечен,
                      Что принесет ужасные плоды.
                      Мы умоляем!

                                   Леонт

                                  Что ж я вам - пушинка,
                      Летящая куда подует ветер!
                      Дожить до тех времен, когда девчонка
                      Поклонится и скажет мне: отец!
                      О нет, уж лучше сжечь ее сейчас,
                      Чем проклинать потом. Но я согласен.
                      Пускай живет. Ей все равно не выжить.

                                (Антигону.)

                      Пожалуйте сюда, вы так усердно
                      Старались вместе с вашей повитухой
                      Ее спасти - ну! что ж для этой цели
                      Готов ты сделать?

                                  Антигон

                                         Все, что буду в силах!
                      Все, что позволит честь, мой государь!
                      Я кровь отдам, чтоб не губить невинность, -
                      Но что ж ее спасло бы?

                                   Леонт

                                             Я скажу!
                      Клянись мечом мою исполнить волю!

                                  Антигон

                      Клянусь, мой государь!

                                   Леонт

                                             Запоминай!
                      И точен будь, иль казнь тебя постигнет
                      С твоею злоязычною женой,
                      Которую на этот раз прощаю.
                      Тебе велим, как нашему слуге,
                      Без промедлений отвезти ублюдка
                      В пустынный край, далекий от пределов
                      Державы нашей. Там свой груз ты бросишь
                      На произвол природы и судьбы.
                      Пусть ей, по воле случая рожденной,
                      Предпишет случай: умереть иль жить.
                      Бери ее.

                                  Антигон

                               Немедленная смерть
                      Была бы милосердней, но клянусь вам
                      Исполнить все. - Пойдем, мое дитя.
                      Быть может, некий благосклонный дух
                      Стервятникам и коршунам прикажет
                      Тебя вскормить. Я слышал, даже волки.
                      Забыв природу, жалость проявляли. -
                      Я вам желаю счастья, государь,
                      Хотя вы поступили недостойно. -
                      Бедняжка, обреченная на смерть,
                      Да ниспошлет судьба тебе защиту.

                                 (Уходит.)

                                   Леонт

                      На что чужая дочь мне!

                                   Слуга

                                            Государь,
                      Вам сообщают: час тому назад
                      Из Дельф вернулись и сошли на берег
                      Дион и Клеомен. Они в столицу
                      С ответом от оракула спешат.

                             Первый придворный

                      Невероятно быстро.

                                   Леонт

                                         С их отъезда -
                      Лишь двадцать третий день. Но это значит,
                      Что всемогущий Аполлон желает
                      Скорей открыть нам истину. Готовьтесь!
                      Созвать весь двор, и пусть на общий суд
                      Жена прелюбодейная предстанет.
                      Я обвинил изменницу открыто,
                      Открытым и правдивым будет суд.
                      Мне жизни нет, пока она жива.
                      Ступайте все! Исполнить повеленье!

                                  Уходят.


        АКТ III

        СЦЕНА 1
                         Улица в сицилийском порту.
                           Входят Клеомен и Дион.

                                  Клеомен

                      Я не забуду этот край цветущий,
                      Душистый воздух, величавый храм,
                      Красой превосходящий все святыни.

                                    Дион

                      Как хороши средь этой белизны
                      Жрецов одежды, желтые с лазурным!
                      А шествие во славу Аполлона
                      И жертвоприношенья торжество -
                      Поистине великолепный праздник!

                                  Клеомен

                      А трубный глас оракула, подобный
                      Раскату грома! Я таким ничтожным
                      Почувствовал себя!

                                    Дион

                                         Молю богов,
                      Да принесет паломничество наше
                      Счастливые плоды для королевы,
                      Как нам оно отраду принесло.
                      Тогда скажу: мы ездили недаром.

                                  Клеомен

                      Благослови, великий Аполлон!
                      Не по душе мне суд над Гермионой.

                                    Дион

                      События бегут, и скоро время
                      Рассеет мрак и злу конец положит.
                      Когда прочтут оракула ответ,
                      Который сам верховный жрец вручил нам,
                      Скрепив решенье храмовой печатью,
                      На темное прольется яркий свет.
                      Но нам пора. Глашатаи трубят.
                      Все лучшее да ниспошлют нам боги!

                                  Уходят.


        СЦЕНА 2
                             Сицилия. Зал суда.
                     Входят Леонт, придворные и судьи.

                                   Леонт

                      К великой нашей скорби открываем
                      Мы этот суд. Обвинена в злодействе
                      Дочь короля и короля супруга,
                      Возлюбленная нами. Но тираном
                      Никто не назовет нас, ибо мы
                      Передаем решенье правосудью,
                      Чтоб осудить иль оправдать открыто.
                      Введите подсудимую.

                                   Судья

                                          Согласно
                      Высокому веленью короля
                      Перед судом предстанет королева.
                      Молчание!

                  Входит Гермиона в сопровождении Паулины
                            и приближенных дам.

                                   Леонт

                      Читайте обвиненье!

                                   Судья
                                  (читает)

     "Гермиона,  супруга достославного Леонта, короля Сицилии, ты привлечена
к   суду  по  обвинению  в  государственной  измене,  в  преступной  связи с
Поликсеном,  королем  Богемии,  и  в  заговоре с Камилло против жизни нашего
великого  государя,  твоего царственного супруга, а также обвиняешься в том,
что,  когда  злой  умысел  был  частично  обнаружен,  ты,  Гермиона, вопреки
верности  и  долгу супруги и подданной, помогла преступникам советом и делом
спастись бегством в ночное время".

                                  Гермиона

                      Что мне сказать? Я эти обвиненья
                      Могу лишь отвергать с негодованьем.
                      Но в подтвержденье правоты моей
                      Ни на кого сослаться не могу я.
                      Что пользы говорить: "Я не виновна!"
                      Кто мне поверит? Вы хотите видеть
                      В моем чистосердечии обман.
                      Но если боги правят справедливо
                      (А в этом нет сомненья!), то невинность
                      Восторжествует здесь над клеветой
                      И правда победит несправедливость.
                      Вам, государь, как никому, известно
                      (Да и какое дело всем другим?),
                      Что жизнь моя чиста и непорочна
                      И в прошлом незапятнанна настолько ж,
                      Насколько ныне в грязь обращена.
                      В каких преданьях, летописях, былях
                      Найдешь пример, подобный моему:
                      Дочь короля и короля супруга,
                      Мать принца, я стою перед судом
                      И защищаю жизнь и честь мою
                      От ложных и постыдных обвинений.
                      Не жаль мне жизни. Жизнь моя - страданье,
                      И с ней расстаться было бы легко. -
                      Отстаивать я буду только честь,
                      Чтоб детям передать ее в наследье.
                      Я вопросить хотела б вашу совесть,
                      Мой государь: покуда Поликсен
                      Не прибыл в дом ваш гостем долгожданным,
                      Вы мне благоволение дарили,
                      Но разве встречей и приемом гостя
                      Дала я повод обвинить меня?
                      Когда я в чем-нибудь переступила
                      Дозволенное честью и приличьем,
                      Пускай сердца у вас окаменеют
                      И на мою могилу плюнет сын.

                                   Леонт

                      Я так и знал: порок всегда бесстыден
                      И отрицает все свои грехи.

                                  Гермиона

                      Вы правы, государь, но разве это
                      Относится ко мне?

                                   Леонт

                                         Не сознаешься?

                                  Гермиона

                      Могу лишь в том сознаться, что была
                      Радушною, любезною хозяйкой,
                      Что мной любим был царственный наш гость
                      Лишь в меру дружбы и гостеприимства,
                      Как мне, супруге вашей, подобало.
                      Да, государь, я так его любила,
                      Как вы мне приказали, но не больше.
                      Когда б я отнеслась к нему иначе,
                      Вы были б вправе называть меня
                      И непослушной и неблагодарной
                      По отношенью к вам и к Поликсену,
                      Который другом стал вам с детских лет,
                      С тех пор как говорить вы научились.
                      А то, что заговорщицей я стала,
                      Ну, это, право, уж такая глупость -
                      Не знаю, что об этом и сказать.
                      Мне лишь одно известно: что Камилло
                      Был честный и достойный человек,
                      А почему бежал он, только боги
                      Нам объяснить могли бы, государь.

                                   Леонт

                      Не лги! Ты помогала им в побеге,
                      И ты осталась продолжать их дело.

                                  Гермиона


                      Я вас не понимаю, государь.
                      Но вашего безумья не сломлю я
                      И вам готова жизнь мою отдать.

                                   Леонт

                      Твои поступки - вот мое безумье!
                      Ужель мое безумье - дочь твоя,
                      Ублюдок, прижитой  от Поликсена?
                      Ты, как и все, подобные тебе,
                      Не только стыд забыла, но и правду.
                      Не будет в запирательстве добра!
                      Я вышвырнуть велел твое отродье.
                      Его отец бежал, но ты преступней,
                      Чем он. Так подчинись же правосудью
                      И смерть легчайшей карою сочти.

                                  Гермиона

                      Напрасно вы грозите, государь.
                      Вы смертью запугать меня хотите,
                      Но смерть - освобождение от жизни,
                      А жизнь мученьем стала для меня.
                      Ее венец и радость - ваше чувство -
                      Я потеряла, а за что - не знаю.
                      Вторая радость - сын мой, от меня
                      Он вами огражден, как от проказы.
                      И третья радость - мой второй ребенок,
                      Рожденный под злосчастною звездой,
                      Оторван от груди и предан смерти.
                      Бесправная, покрытая позором,
                      Я после родов лишена покоя,
                      Доступного для женщин всех сословий.
                      Меня к вам привели, еще больную,
                      По холоду. Скажите, государь,
                      Могу ли я какой-нибудь отрады
                      От жизни ждать? И чем страшна мне смерть?
                      Но честь я защищаю. Если вы,
                      Лишь подозреньям смутным доверяясь,
                      Меня признали без улик виновной,
                      То это произвол, не правосудье,
                      А потому, мой государь, прошу вас:
                      Пусть огласят оракула ответ,
                      И Аполлон моим судьею будет.

                             Первый придворный

                      Я нахожу законной эту просьбу.
                      Во имя Аполлона, огласите
                      Ответ оракула.

                      Некоторые из членов суда уходят.

                                  Гермиона

                                      Моим отцом
                      Был русский царь. Когда б он жил еще
                      И видел суд над дочерью любимой,
                      Он взором состраданья, но не мести
                      Измерил бы всю горечь мук моих.

               Члены суда возвращаются с Дионом и Клеоменом.

                                   Судья

                      Клянитесь над секирой правосудья,
                      Дион и Клеомен, что были в Дельфах,
                      Что привезли оракула ответ,
                      Что был он по уставу запечатан,
                      Что отдал вам его собственноручно
                      Верховный жрец и что святых печатей
                      Вы не сломали и великой тайны
                      Нарушить не посмели.

                               Дион и Клеомен
                                  (вместе)

                                           Мы клянемся.

                                   Леонт

                      Сорвать печати и прочесть ответ.

                                   Судья
                                  (читает)

                       "Гермиона   -   целомудренна.  Поликсен  -  безвинен.
Камилло верный слуга. Леонт - ревнивый тиран. Его невинное дитя - законно. У
короля не будет наследника, покуда не найдется утраченное".

                                 Придворные

                      Хвала тебе, великий Аполлон!

                                  Гермиона

                      Хвала, хвала!

                                   Леонт

                                   А верно ли прочел ты?

                                   Судья

                      Да, государь, все точно, слово в слово.

                                   Леонт

                      От слова и до слова - это ложь.
                      Суд не окончен!

                               Входит слуга.

                                   Слуга

                                          Государь, простите!
                      Мой государь!

                                   Леонт

                      В чем дело?

                                   Слуга

                                  Государь,

                      Не гневайтесь на вестника печали!
                      Встревоженный судьбою королевы,
                      От горести и страха принц, ваш сын...
                      Принц...

                                   Леонт

                                Говори же!

                                   Слуга

                                           В вечность отошел.

                                   Леонт

                      О силы неба! Мне за богохульство
                      Мстит Аполлон.

                        Гермиона падает без чувств.

                                     Что там случилось?

                                  Паулина

                      Дурная весть сразила королеву,
                      Я чувствую, над нею кружит смерть.

                                   Леонт

                      Велик удар! Пусть унесут ее.
                      Она очнется. О, зачем я верил
                      Слепому подозренью! Умоляю,
                      Все сделайте, чтобы ее спасти.

                      Паулина и дамы уносят Гермиону.

                      Прости, прости, великий Аполлон!
                      Прости мне богохульство! Поликсену
                      Я возвращаю дружбу. Королеву
                      Вновь назову возлюбленной женой.
                      У доблестного, честного Камилло
                      Я на коленях вымолю  прошенье.
                      Ревнивец лютый, в злобе кровожадной
                      Ему велел я друга отравить,
                      Но ясный ум Камилло не смутился
                      Пред выбором награды или смерти.
                      В порыве доброты и благородства
                      Мой умысел открыл он Поликсену,
                      Не пожалев своих богатств, бежал
                      И вверил жизнь изменчивой фортуне.
                      Каким алмазом честь его сияет
                      Сквозь ржавчину моих деяний темных!
                      В сравненье с ним я черен!

                              Входит Паулина.

                                  Паулина

                                                  Горе, горе!
                      Разрежьте мне одежду, или сердце,
                      Стесненное шнуровкой, разорвется.

                             Первый придворный

                      Сударыня, что с вами?

                                  Паулина

                                            Ты, тиран!
                      Какие пытки ты мне уготовишь,
                      Колесованье, дыбу иль костер?
                      Или велишь сварить в кипящем масле?
                      Что ты измыслишь, если каждым словом
                      Я самых страшных пыток заслужу?
                      Твоей ревнивой злобы тирания,
                      По глупости достойная мальчишки,
                      Какие принесла она плоды!
                      Подумай - и казни себя, проклятый!
                      Пред этим злодеянием кровавым
                      Померкло все, что прежде ты свершил.
                      Ты сделался глупцом неблагодарным,
                      Когда в измене друга заподозрил;
                      Как верности и чести отравитель,
                      К убийству ты Камилло подстрекал,
                      Все это - вздор, ничтожные проступки
                      В сравненье с новым подвигом твоим.
                      И даже то, что воронам в добычу
                      Дочь бросил ты, -  не самый тяжкий  грех,
                      Хоть этого и дьявол бы но сделал!
                      И то, что принц убит твоею злобой,
                      Наследник твой, чей благородный дух
                      Заставил сердце юное разбиться,
                      Когда отец бесчестью предал мать, -
                      Не в этом величайшее злодейство!
                      Нет, ты стократно худшее свершил,
                      Гнуснейшее - о небо! - Плачьте, плачьте
                      Кровавыми слезами: королева,
                      Чудесное и чистое созданье,
                      Скончалась - и убийца  не наказан!

                             Первый придворный

                      Помилуй, Аполлон!

                                  Паулина

                                        Она мертва!
                      Клянусь, она мертва! Кто мне не верит,
                      Ступай и убедись. О! Если б ты
                      Ее щекам вернул румянец нежный,
                      Губам дыханье, телу теплоту,
                      Тебе как богу вновь бы я служила.
                      Но ты напрасно каешься, палач!
                      Нет скорби, равной твоему злодейству.
                      Отчаянью бессильному предайся.
                      Коленопреклоненный и нагой,
                      Бессонницей и голодом терзаясь,
                      Под бурями, на ледяном утесе
                      Стой десять лет, нет, десять тысяч лет -
                      Ты у богов не вымолишь прощенья.

                                   Леонт

                      Так! Продолжай! Язви! Все будет мало.
                      Мне мало слов, хотя бы все вы, все
                      Горчайшее в лицо мне говорили.

                             Первый придворный

                      На государе нет лица, довольно!
                      Пускай великий совершил он грех,
                      Вы речью дерзкой перешли границы.

                                  Паулина

                      Вы правы, сударь... Верно... Перешла...
                      Язык-то бабий, как его удержишь!
                      Смотрите, весь дрожит и побледнел.
                      Что горевать, когда уж не воротишь,
                      Какой в том прок! - Утешься, государь!
                      Стыд мне за то, что прошлым вас корила!
                      Простите дуру! Только потому,
                      Что всей душой любила  королеву...
                      Опять! Ах, дура! Больше я не буду.
                      Ни бедную покойницу, ни принца,
                      Ни вашу дочь, ни моего супруга
                      Погибшего... Молчу, молчу, не надо!
                      Ни слова больше, добрый государь!

                                   Леонт

                      Ты хорошо и честно говорила.
                      Мне правда легче жалости твоей.
                      Пройди со мной к телам жены и сына.
                      Я их в одной могиле схороню
                      И надпись дам с правдивым изложеньем
                      Причин их смерти - вечный мой позор!
                      И каждый день к ним приходить я буду,
                      И слезы лить, и каяться в грехах.
                      Пойдем взглянуть на это ложе скорби.

                                  Уходят.


        СЦЕНА 3
          Богемия. Дикая пустыня на морском берегу. Входят Антигон
                       с младенцем на руках и матрос.

                                  Антигон

                      Так мы пустынь Богемии холодной,
                      По-твоему, достигли? Ты уверен?

                                   Матрос

                      Да, господин, но мы в недобрый час
                      Пришли сюда. Глядите, небо в тучах
                      И молнии сверкают. Будет буря.
                      Мне сердце говорит, что небеса
                      Накажут нас за этого младенца,

                                  Антигон

                      Да совершится их святая воля!
                      Ступай на борт и подавай мне голос.
                      А я недолго.

                                   Матрос

                                   Сударь, торопитесь.
                      И вглубь не заходите. Будет буря.
                      А здесь в трущобах рыщет дикий зверь.

                                  Антигон

                      Иди, я крикну.

                                   Матрос

                                    Слава небесам,
                      Что я избавлен от такого дела.

                                 (Уходит.)

                                  Антигон

                      Несчастная малютка! Я слыхал,
                      Что мертвецы порой встают из гроба.
                      Я думал, это вздор, но прошлой ночью,
                      Сомненья нет, я видел королеву.
                      Она явилась в белом одеянье
                      И головой качала сокрушенно.
                      Такой печальной и такой прекрасной
                      Я госпожу мою еще не видел.
                      Она склонилась трижды и хотела
                      Мне что-то молвить, но внезапно скорбь
                      Стеснила ей дыханье, а глаза,
                      Казалось, в два потока обратились,
                      Но все же наконец она сказала:
                      "Мой добрый Антигон, ты клятву дал.
                      Жестокая судьба тебе велела
                      Стать палачом моей малютки бедной.
                      В Богемии немало диких мест,
                      Где слез ее никто и не услышит.
                      Прошу, навек утраченное нами
                      Дитя мое Утратой назови.
                      Ты невиновен, знаю, но злодейству
                      Покорно ты служил, и в наказанье
                      Ты не увидишь больше Паулины".
                      И, зарыдав, растаяла она.
                      Я от испуга памяти лишился,
                      Когда же с глаз упала пелена,
                      Я понял ясно, что не сон я видел.
                      Сны лгут всегда, но этот сон не лжив.
                      Я понял: Гермиона умерла,
                      И справедливый Аполлон желает,
                      Чтобы младенец, отпрыск Поликсена,
                      Жил или умер на земле отца.
                      Живи, цветок, родным хранимый небом!
                      Лежи здесь рядом с именем твоим
                      И с тем, что может обернуться счастьем,
                      Когда иначе не рассудят боги.
                      Ну, буря поднимается! Бедняжка,
                      За прегрешенья матери ты гибнешь.
                      В моих глазах нет больше слез, но сердце
                      Исходит кровью. Будь я трижды проклят
                      За то, что против разума поклялся.
                      Прощай, дитя, прощай! Какие тучи!
                      День будто ночь. А море и гроза
                      Хотят мою сиротку убаюкать.
                      Где ж барка? Тьфу ты, ветер валит с ног.
                      И эта темень! Что там? Рев какой-то.
                      Медведь, медведь! О боги, я погиб!

                     (Убегает, преследуемый медведем.)

                               Входит пастух.

                                   Пастух

     Лучше  бы  люди,  когда  им  уже исполнилось десять, но еще не стукнуло
двадцать  три,  вовсе не имели возраста. Лучше бы юность проспала свои годы,
потому  что  нет  у  нее  другой  забавы, как делать бабам брюхо, оскорблять
стариков, драться и красть.

                         За сценой охотничьи рога.

Слышите?  Кто,  кроме этих двадцатилетних балбесов, станет охотиться в такую
погоду? Они спугнули двух моих лучших баранов, и волк, чего доброго, разыщет
их  скорей,  чем хозяин. Вернее всего искать их на берегу, где плющ. Они его
любят.  Пошлите  мне,  боги,  счастья,  да  будет  ваша  воля.  -  Что  это?
Милосердное  небо,  ребенок!  Да  какой  красавчик! Мальчик это или девочка?
Ох,  ты,  наверно,  чей-нибудь  грешок.  Хоть я и не обучен грамоте, а вижу,
вижу:  дело  не  обошлось без служанки. Была работа где-нибудь под лестницей
или  в  чулане.  А  им, греховодникам, было теплей, чем бедной малютке. Надо
взять ее, пожалеть бедняжку. А где же сын? Ведь он только что кричал оттуда.
Эй! Ау!

                             Входит крестьянин.

                                 Крестьянин

     Ау!

                                   Пастух

     Ты  так близко! Если хочешь увидеть что-то, о чем будут говорить, когда
ты уже истлеешь в могиле, так ступай сюда. Что случилось?

                                 Крестьянин

     Я такое видел на земле и на море! Да где там на море - теперь это небо.
Между морем и небом не просунешь и тонкого шила.

                                   Пастух

     Ну и что же?

                                 Крестьянин

     Если бы ты видел, как оно ревет, беснуется и кидается на берег! Но дело
не  в  этом.  Если  бы  ты слышал вопли несчастных! То их выносит наверх, то
захлестывает.  А  корабль  то  упрется  мачтой в луну, то закружится в пене,
словно  пробка  в  пивном  бочонке.  А  на земле, на земле! Медведь рвет ему
плечо,  а  он  барахтается  и  зовет меня на помощь. Кричал, что он Антигон,
дворянин.  Потом  корабль  так и проглотило - видно, морю надоело потешаться
над  несчастными. А дворянин бедный воет, и медведь тоже воет - забавляется.
Этот вой не могли заглушить даже море и буря.

                                   Пастух

     Ради всех богов, когда это было?

                                 Крестьянин

     Вот  только  сейчас,  только что! Я с тех пор и моргнуть не успел. Люди
еще  не  остыли  под водой, а медведь еще не дообедал дворянином. Вон там он
сидит на нем.

                                   Пастух

     Жаль, меня не было. Я-то уж помог бы старику.

                                 Крестьянин

     Жаль, тебя не было кораблю помочь, с твоим милосердием. Посмотрел бы я,
что ты сумел бы сделать.

                                   Пастух

     Печальные  дела,  печальные!  Но  ты, малый, погляди. Тебе подвернулись
умирающие,  а мне новорожденный. Полюбуйся: пеленки-то - господские! Видишь?
Тащи, тащи! Ну-ка раскрой, что там? Феи мне предсказывали, что я буду богат.
Э, да они подкинули мне младенца. Ну, чего же ты! Раскрывай!

                                 Крестьянин

     Повезло  тебе, старина! Если твои грехи прощены, на старости лет можешь
веселиться. Золото! Все - золото!

                                   Пастух

     А ведь это, малый, волшебное золото - увидишь! Бери его и прячь! Домой,
домой,  ближайшей  дорогой!  Нам  повезло,  только никому ни слова! Дьявол с
ними, с овцами. Домой, малый, домой!

                                 Крестьянин

     Ты  ступай  домой  со  своим  кладом, а я пойду взглянуть, сидит ли еще
медведь на дворянине и сколько он его съел. Медведь только с голоду страшен.
Если еще остался хоть кусочек дворянина, я его похороню.

                                   Пастух

     Доброе дело! Коли распознаешь по останкам, кто такой, кликни меня!

                                 Крестьянин

     Ладно, ты мне и поможешь его зарыть.

                                   Пастух

     Нам  выдался  счастливый  день,  малый,  надо  его отпраздновать добрым
делом.

                                  Уходят.


        АКТ IV

                            Входит Время - хор.

                                   Время

                Не всем я по душе, но я над каждым властно.
                Борьбу добра и зла приемлю безучастно.
                Я - радость и печаль, я - истина и ложь.
                Какое дело мне, кто плох, а кто хорош.
                Я - Время. Я хочу вас наделить крылами.
                Мы сказочный полет свершаем ныне с вами
                И вмиг перенеслись через шестнадцать лет,
                Они ушли во тьму, но не исчез их след.
                Игра и произвол - закон моей природы.
                Я разрушаю вмиг, что создавалось годы,
                И созидаю вновь. С начала бытия
                От прихотей своих не отступало я.
                Свидетель прошлого, всего, что стало былью,
                Я настоящее покрою темной пылью,
                И лучезарный круг свершающихся дней
                Потомки назовут легендою моей.
                Итак, терпение! Шестнадцать лет вы спали.
                Вращаю зеркало. В магическом кристалле
                Читайте прошлое. О сделанном скорбя,
                Уединению Леонт обрек себя.
                И нас в Богемию влечет событий смена.
                Уже вели мы речь о сыне Поликсена,
                Мой добрый слушатель. Он прозван - Флоризель.
                Утрата расцвела, как солнечный апрель.
                Она красавица. О том, что будет с нею,
                Пророчествовать я пока еще не смею,
                Но срок придет всему. Мы дочке пастуха,
                Конечно, посвятим не два, не три стиха.
                И те, кому не жаль убить часы без дела,
                Пускай останутся и ждут развязки смело.
                А кто спешит к делам и ценит свой досуг,
                Покиньте этот зал - советую как друг.

                                 (Уходит.)


        СЦЕНА 1
                         Богемия. Дворец Поликсена.
                         Входят Поликсен и Камилло.

                                  Поликсен

     Прошу  тебя,  мой добрый Камилло, не настаивай. Когда я тебе отказываю,
мне так тяжело, словно я болен. Но остаться без тебя - равносильно смерти.

                                  Камилло

     Пятнадцать  лет  я  не  был на родине. Хоть большую часть своей жизни я
провел  на чужбине, мне хотелось бы сложить свои кости в родной земле. Кроме
того,  король, мой господин, раскаявшись, прислал за мною. Смею думать, я бы
мог облегчить его горе, и это также заставляет меня уехать.

                                  Поликсен

     Если  ты  любишь  меня, Камилло, не уничтожай внезапным отъездом всего,
что сделал для меня. Ведь если я не могу без тебя обойтись - тому виной твои
же  достоинства.  Лучше  бы мне не знать тебя вовсе, чем теперь остаться без
тебя.  Того,  что  сделал  ты для меня, не мог бы сделать никто другой. И ты
должен  кончить  то,  что  начал.  Если я недостаточно ценил твои услуги, то
они  ведь  неоценимы.  Но  моя  благодарность  и  дружеское  чувство  к тебе
возрастают  с  каждым  днем. Прошу тебя, не вспоминай больше о Сицилии, этой
роковой  стране.  Уже  одно  ее  название  вызывает во мне тягостные мысли о
кающемся,  как ты сказал, короле, моем брате. Гибель его достойной супруги и
детей  еще  и  доныне острой болью отзывается в моем сердце. Скажи, когда ты
видел  в  последний  раз принца Флоризеля, моего сына? Дурные дети - большое
горе для королей, не меньшее, чем смерть хороших детей.


                                  Камилло

     Государь,  вот  уже  три  дня, как я не видел принца. Не знаю, каким он
предается  развлеченьям,  но,  несомненно,  он реже показывается при дворе и
стал менее прилежен в занятиях, достойных его сана.

                                  Поликсен

     Я  сам  это  заметил, Камилло, и немало встревожился. На первых порах я
ограничусь  тайным надзором: доверенные люди осторожно следят за принцем. От
них  я  знаю,  что  принц постоянно бывает в доме какого-то пастуха, который
много  лет  назад  непонятным  для  соседей  образом из нищего превратился в
богача.

                                  Камилло

     Об  этом  человеке  я  слышал,  государь.  У  него  есть дочь - девушка
необычайной  красоты.  Слава  о  ней превосходит все, о чем могли бы мечтать
обитатели такой лачуги.

                                  Поликсен

     Я  слышал  то же самое. Боюсь, это и есть та удочка, на которую попался
мой  сын.  Мы пойдем туда вместе и, не открывая. кто мы, расспросим пастуха.
Простак  не  утаит, почему мой сын привязался к его дому. Прошу тебя, помоги
мне в этом деле и перестань думать о Сицилии.

                                  Камилло

     Готов повиноваться вашему приказанию.

                                  Поликсен

     Мой дорогой Камилло! Ну, пойдем переоденемся.

                                  Уходят.


        СЦЕНА 2

                        Дорога близ хижины пастуха.
                     Входит Автолик, одетый оборванцем.

                                  Автолик
                                   (поет)

                     Поля расцветают - юххей, юххей! -
                     Красотки, спешите ко мне!
                     И воздух теплей, и душа веселей -
                     Мы рады зеленой весне.

                     Хозяев не видно - юххей, юххей! -
                     Холстами увешан забор.
                     Тащи, не робей, полквартой запей,
                     И будешь король, а не вор.

                     Малиновка свищет - юххей, юххей! -
                     Кричат "тира-лира" дрозды.
                     Мне любо их слушать с подружкой моей,
                     Забравшись подальше в кусты.

     Было  время,  служил я у принца Флоризеля, ходил в шелку и в бархате, а
теперь я без места.

                     Моя голубка, не грусти,
                     Я знаю, ночь темна,
                     Но, чтоб не сбился вор с пути,
                     Из туч глядит луна.

                     Твой медник сорок миль пройдет,
                     И ни гроша в суме.
                     А мне в любом дворе доход,
                     Пока я не в тюрьме.

Я  промышляю  простынями,  а  в  пору, когда ястреб начинает вить гнездо, не
брезгаю  и  мелким бельем. Отец назвал меня Автоликом; ведь этот парень, так
же как и я, родился под знаком Меркурия и был воришкой, прикарманивал мелкую
дребедень. Игральные кости да веселые девки довели меня до этих лохмотьев, и
вот приходится жить воровством. За грабеж на большой дороге платят виселицей
и плетьми. Мне и то и другое не по вкусу. А мысли о будущей жизни мне сна не
портят. - Добыча, добыча!

                             Входит крестьянин.

                                 Крестьянин

     Раскинем мозгами. Каждые одиннадцать овец дают 28 фунтов шерсти; каждые
28  фунтов шерсти приносят фунт золота. Острижено полторы тысячи. На сколько
же всего шерсти?

                                  Автолик
                                (в сторону)

     Лишь бы силок выдержал, тогда тетеря - моя.

                                 Крестьянин

     Нет,  на  память  не  сочтешь.  Лучше проверим, чего купить к празднику
стрижки овец. "Три фунта сахара, пять фунтов коринки, рису". - Зачем это рис
моей сестренке? Но это уж ее дело, если отец назначил ее хозяйкой праздника.
Она  приготовила  для стригачей двадцать четыре букета; все стригачи - певцы
как  на подбор. Очень недурно поют на три голоса. Большинство из них - басы.
Один  там - пуританин, и он поет псалмы под волынку. Надо еще купить шафрану
-  заправить яблочный пирог, мускатных орехов, фиников - нет, этого в списке
нету.  Орехов  -  семь штук. Один или два имбирных корешка - это я попрошу в
придачу, без денег. Четыре фунта чернослива и столько же изюма.

                                  Автолик
                             (корчась на земле)

     О, зачем я родился на белый свет!

                                 Крестьянин

                                 Во имя...

                                  Автолик

     О,  помогите,  помогите!  Только  бы  снять  эти лохмотья, а потом хоть
умереть, все равно, хоть умереть!

                                 Крестьянин

     Несчастная  твоя  душа!  Не снимать бы тебе эти лохмотья, а побольше их
напялить на себя!

                                  Автолик

     О  господи,  эта мерзость позорнее тех ударов, которые мне достались, а
было их тысячи и миллионы.

                                 Крестьянин

     Вот бедняга! Миллион ударов - этак можно человека искалечить.

                                  Автолик

     Меня  ограбили,  господин, и избили. Отобрали у меня деньги и платье, а
взамен нарядили в это мерзкое тряпье.

                                 Крестьянин

     Кто же тебя так отделал: конный или пеший?

                                  Автолик

     Пеший, мой добрый господин, пеший.

                                 Крестьянин

     Правда, что пеший, коли судить по наряду, который он тебе оставил. Если
в  этой  куртке  ездили  когда-нибудь  верхом,  то  немало  с  тех  пор  она
послужила. Давай же руку, я помогу тебе. Дай руку!

                                  Автолик

     Осторожнее, добрый господин! Ой-ой!

                                 Крестьянин

     Бедняга!

                                  Автолик

     Ах, дорогой господин! Я боюсь, у меня вывихнута лопатка!

                                 Крестьянин

     Этого еще не хватало! Не можешь встать?

                                  Автолик

     Осторожно,   драгоценный   господин!   (Вытаскивает  у  него  кошелек.)
Осторожно, драгоценный господин! Вы меня просто облагодетельствовали !

                                 Крестьянин

     Дать тебе немного денег? У меня, кажется, есть мелочь.

                                  Автолик

     Нет, мой несравненный господин, не надо. Прошу вас, не надо. За полмили
отсюда  живет  мой родственник, как раз к нему я шел. У него и добуду денег,
сколько  понадобится.  Прошу  вас,  не  предлагайте мне денег - вы меня этим
оскорбляете.

                                 Крестьянин

     Что за человек вас ограбил?

                                  Автолик

     Я  его  знаю,  мой  господин,  когда-то  мне  довелось  играть  с ним в
фортунку.  Он  был слугой у принца Флоризеля. Не знаю, за какую добродетель,
господин, но его прогнали со службы плетьми.

                                 Крестьянин

     Вы,  верно,  хотите  сказать:  не  знаю,  за  какой  порок.  Плетей  за
добродетель при дворе не полагается. За ней, напротив, там ухаживают, но она
все-таки не держится при дворе.

                                  Автолик

     Да,  господин,  я  хотел сказать - порок. Я хорошо знаю этого человека.
Когда-то  он  ходил  с  обезьянкой,  потом  служил  рассыльным в суде, потом
носил кукольный театр и показывал историю блудного сына, и, наконец, женился
на вдове лудильщика, живущего за милю от моего поместья. Перепробовал разные
жульнические промыслы и стал наконец бродягой. Зовут его Автоликом.

                                 Крестьянин

     Чтоб  его  черт  побрал!  Вор,  первейший  вор!  Он  шатается  по  всем
приходским праздникам, по ярмаркам и медвежьим травлям.

                                  Автолик

     Чистейшая правда, господин. Это он, хороший мой господин, он самый. Он,
проклятый, вырядил меня в эти лохмотья.

                                 Крестьянин

     Во  всей  Богемии нет более трусливого бродяги. Если б вы были побольше
ростом, вам стоило только поглядеть сердито и плюнуть ему в рожу - он тотчас
дал бы тягу.

                                  Автолик

     Должен  вам  сказать,  мой  господин, я терпеть не могу драться. У меня
плохое сердце - и он это знал, уверяю вас.

                                 Крестьянин

     А как вы теперь себя чувствуете?

                                  Автолик

     Хорошо, мой ласковый господин, гораздо лучше. Я могу и стоять и ходить.
Я даже скажу вам: прощайте! - и потихонечку поплетусь к моему родственнику.

                                 Крестьянин

     Не вывести ли вас на дорогу?

                                  Автолик

     Нет, благодетель, нет, милейший господин.

                                 Крестьянин

     Ну,  так  прощайте  -  мне  еще  нужно накупить съестного для праздника
стрижки овец.

                                  Автолик

     Желаю вам счастья, добрейший господин.

                             Крестьянин уходит.

                                  Автолик

     Хватит ли в твоем кошельке на эти покупки? Я тоже буду на твоей овечьей
стрижке,  и,  если  не остригу тебя опять со всеми стригачами, пусть мое имя
будет первым в списке честных людей.

                                  (Поет.)

                     Эй, пешеход, шагай вперед,
                     Не бойся ни дождя, ни пыли.
                     Кто весел - тридцать миль пройдет.
                     Кто грустен - не пройдет и мили.

                                 (Уходит.)


        СЦЕНА 3
                         Луг перед хижиной пастуха.
                         Входят Флоризель и Утрата.

                                 Флоризель

                     В таком наряде ты еще прелестней.
                     Ты не пастушка, ты богиня Флора,
                     Предвестница апреля. Праздник стрижки
                     Вокруг тебя барашков соберет,
                     Как божества вокруг земной богини.

                                   Утрата

                     Достойный принц, прошу простить мне дерзость,
                     Не мне проказы ваши осуждать,
                     Но, если вы, надежда королевства,
                     В пастушеское рубище оделись,
                     А мне, пастушке, дали сан богини, -
                     Я вам дивлюсь. И если бы не праздник
                     И не обычай ряженья, наряд ваш
                     Меня бы только унижал, всечасно
                     Напоминая о моей одежде
                     И о ничтожном звании моем.

                                 Флоризель

                     Благословен тот сокол, что спустился
                     В твоих владеньях и привел меня
                     На эту землю.

                                   Утрата

                                   Да пошлют мне боги
                     Благословенье ваше. Сан высокий
                     От страхов ограждает ваше сердце.
                     Но я дрожу, меня приводит в ужас
                     Различье между нами. Ведь случайно
                     Сюда заехать может сам король.
                     О боги! Что сказал бы ваш отец,
                     Когда бы он наследника престола
                     Увидел здесь в обличье пастуха.
                     И как в таком нелепом одеянье
                     Я вынесла бы взгляд его суровый?

                                 Флоризель

                     Поверь, все будет к лучшему, Утрата.
                     Теснимые любовью, сами боги
                     Животных облик часто принимали.
                     Юпитер стал быком. Нептун - бараном.
                     А лучезарный Аполлон являлся,
                     Подобно мне, убогим пастухом.
                     Но все их превращенья совершались
                     Не ради столь высокой красоты,
                     И не были так чисты их желанья,
                     Как помыслы мои. Ведь я над сердцем
                     Поставил долг, а над желаньем - честь.

                                   Утрата

                     Но ваш отец, мой благородный принц,
                     Когда узнает - распалится гневом.
                     Одно из двух должно тогда погибнуть:
                     Иль ваше чувство, или жизнь моя.

                                 Флоризель

                     Молю тебя, прелестная Утрата,
                     Не омрачай веселый этот праздник
                     Печалью преждевременных сомнений.
                     Иль буду я принадлежать тебе,
                     Или отцу не буду больше сыном.
                     Да, я самой судьбе наперекор
                     Не откажусь от своего решенья!
                     Так посмотри в глаза мне веселее,
                     Не думай о грядущем, наслаждайся
                     Днем настоящим. Соберутся гости,
                     И ты должна сегодня быть счастливой,
                     Как будто свадьбы день уже настал.
                     А он настанет, раз мы дали клятву.

                                   Утрата

                     Да охранят нас боги!

                                 Флоризель

                                          Вот и гости.
                     Ну, милая, развесели же всех,
                     Чтоб и глаза и щеки разгорелись.

          Входят Поликсен и Камилло, переодетые, за ними - пастух,
                    Доркас, Мопса, крестьянин и другие.

                                   Пастух

                     Ну, дочка, что ж ты? В этот день, бывало,
                     Для праздника покойница моя
                     Не только что хозяйкой - поварихой
                     И даже зазывалой становилась
                     И не гнушалась прислужить гостям.
                     Еще споет, а там, глядишь, и спляшет,
                     Подносит, приглашает, угощает
                     И с каждым перекинется словцом.
                     А как хлебнет стакан-другой хмельного,
                     Так вся и разрумянится, а ты
                     На празднике без дела, будто гостья.
                     Пойди встречай с поклоном незнакомцев,
                     Чужого приласкаешь - вот и свой.
                     Да не красней, ведь ты же здесь хозяйка,
                     Знай, чем радушней встретишь ты гостей,
                     Тем больше будет овцам благодати.

                                   Утрата
                                (Поликсену)

                     Прошу покорно, сударь. Мой отец
                     Велит мне быть на празднике хозяйкой.

                                (К Камилло.)

                     И вас мы просим. - Доркас, дай цветы. -
                     Вот вам букет. Здесь розмарин и рута,
                     Они цветут и пахнут и зимой.
                     Возьмите их на память и на счастье
                     И будете желанными гостями.

                                  Поликсен

                     Благодарю, прекрасная пастушка.
                     Тем, кто подходит к зимнему порогу,
                     Приличествуют зимние цветы.

                                   Утрата

                     Мой господин, еще дыханьем лета
                     Наполнен воздух осени прохладный,
                     Хотя недалеко и до снегов.
                     И лучшие цветы в такую пору -
                     Гвоздика и левкои. Их назвали
                     Природы незаконными детьми.
                     Но ими сад мой я не украшала.

                                  Поликсен

                     За что ж ты им обиду нанесла?

                                   Утрата

                     Я слышала, что их наряд махровый
                     Дала им не природа, но искусство.

                                  Поликсен

                     И что же? Ведь природу улучшают
                     Тем, что самой природою дано.
                     Искусство также детище природы.
                     Когда мы к ветви дикой прививаем
                     Початок нежный, чтобы род улучшить,
                     Над естеством наш разум торжествует,
                     Но с помощью того же естества.

                                   Утрата

                     Да, спору нет.

                                  Поликсен

                                   Так посади левкои
                     И незаконным цвет их не зови.

                                   Утрата

                     Хотя румянец нравится мужчинам,
                     Я на лице румян не выношу
                     И точно так же не люблю левкоев,
                     Но и для вас найдутся здесь цветы.
                     Вот майоран, вот мята и лаванда,
                     Вот ноготки, что спать ложатся с солнцем
                     И с солнцем пробуждаются в слезах,
                     И это все - цветы средины лета,
                     Они подходят людям средних лет.
                     Прошу!

                                  Камилло

                           Когда б я был твоей овцой,
                     Я жил бы тем, что на тебя глядел бы
                     И о траве не думал.

                                   Утрата

                                        О Юпитер!
                     Вы отощали б так, что зимним ветром
                     Вас унесло бы.

                                (Флоризелю.)

                                    Мой прекрасный друг!
                     Мне жаль, что нет теперь цветов весенних,
                     Которые по возрасту подходят
                     Тебе, а также вам, мои подруги,
                     Вам, девушки. Зачем, о Прозерпина,
                     Не можешь ты мне подарить цветы,
                     Которые в испуге обронила
                     Ты с колесницы Дия? Где нарциссы,
                     Предшественники ласточек, любимцы
                     Холодных ветров марта? Где фиалки,
                     Подобные мгновенной красотой
                     Глазам Юноны, темным и глубоким,
                     А запахом - дыханию Венеры?
                     Где скороспелки, что в безбрачье вянут,
                     Не испытав лобзаний жарких Феба,
                     Подобно многим девушкам? Где розы,
                     Где ландыши и лилии, шиповник?
                     Из них венки сплела бы я для вас,
                     Осыпала б возлюбленного ими.

                                 Флоризель

                     Как мертвеца?

                                   Утрата

                                   Как ложе наслаждений.
                     Иль, может быть, ты прав - как  мертвеца,
                     Который погребен в моих объятьях.
                     Берите же цветы, мои друзья!
                     В таком наряде я себе кажусь
                     Актрисой из любовной пасторали.

                                 Флоризель

                     О, что бы ты ни делала. Утрата,
                     Ты с каждым мигом лучше для меня.
                     Ты говоришь - готов я вечно слушать,
                     Ты запоешь - и вдруг, моя певунья,
                     Тебя хозяйкой я воображаю.
                     Как ты хлопочешь, вяжешь, иль прячешь,
                     Иль оделяешь бедных подаяньем.
                     Когда же начинаешь ты плясать,
                     Шепчу: танцуй! Еще, еще движенье!
                     Как бег волны, пусть вечно длится танец.
                     Ты царственна, во всем прекрасна ты!

                                   Утрата

                     О Дориклес, ты мне чрезмерно льстишь,
                     И, если бы не юный твой румянец,
                     Чистосердечья девственный свидетель,
                     Я думала б, мой милый Дориклес,
                     Что лестью злой ты мне готовишь гибель.

                                 Флоризель

                     Насколько чисты помыслы мои,
                     Настолько страх твой был бы неуместен. -
                     Ну, танцы, танцы! - Руку дай, Утрата!
                     Мы будем, точно пара голубков,
                     Вовеки неразлучны.

                                   Утрата

                                        О, за них-то,
                     За голубков, я клятву бы дала!

                                  Поликсен

                     Среди пастушек мир не знал подобной
                     Красавицы. Она скромна, проста,
                     Все дышит в ней высоким благородством,
                     В такой глуши невиданным.

                                  Камилло

                                               Смотрите,
                     Она краснеет, слушая его.
                     Вот королева творога и сливок!

                                 Крестьянин

                     Эй, музыка!

                                   Доркас

                                Ты с Мопсой? Вон чеснок,
                     Заешь им поцелуй твоей красотки.

                                   Мопса

                     Додумалась! Да ты б еще сказала...

                                 Крестьянин

                     Молчи! У нас на празднике сегодня
                     Приличья соблюдаются. Ну, вместе!

               Музыка. Начинается танец пастухов и пастушек.

                                  Поликсен

                     Скажи, старик, вон тот пастух красивый
                     С твоею дочкой в паре - кто такой?

                                   Пастух

                     А! Дориклес, он женишок богатый.
                     Я это слышал только от него,
                     Но все же верю. Парень, видно, честный!
                     Клянется мне, что любит дочь! Я верю.
                     Так ласково не смотрит месяц в воду,
                     Как он глядит в глаза моей Утраты,
                     Читая в них свою же думу. Да!
                     Взвесь их любовь - ей-ей, они друг дружку
                     На поцелуй один не перетянут.
                     Я в том клянусь.

                                  Поликсен

                                     Она чудесно пляшет.

                                   Пастух

                     Да у нее что ни начнет - чудесно.
                     И хоть не мне об этом говорить,
                     Но, если Дориклес ее получит,
                     Он завладел сокровищем. Вот что!

                              Входит работник.

                                  Работник

     Ну,  хозяин, кабы вы послушали разносчика у ворот, никогда бы вы больше
не  плясали  под бубен и дудку. А на волынку и смотреть бы не захотели. Этот
малый  дует  одну  песню за другой скорее, чем вы деньги считаете. Он словно
набит старыми песнями. Там уж все прямо уши развесили.

                                 Крестьянин

     Он  явился  как  раз  вовремя.  Зови  его  сюда.  Я люблю старые песни,
особенно если веселую поют печально, а печальную - весело.

                                  Работник

     Он знает песни любой длины, и для мужчин и для женщин. Никакой торговец
так  не  угодит покупателю перчатками. Для молодых девиц у него есть песенки
про  любовь,  и  притом  без  всяких  пакостей,  а  ведь  это, знаете, такая
редкость.  Припевы  самые  деликатные:  "Хватай  ее!  валяй  ее!"  -  а если
какой-нибудь  бесстыдник  захочет  ей гадостей наделать, так девица только и
ответит: "Гон, не обижай меня, добрый человек!" Так ему и отрежет, так его и
отбреет: "Гоп, не обижай меня, добрый человек!"

                                  Поликсен

     Вот это славный малый!

                                 Крестьянин

     Да уж это видно, парень отличный! А есть у него хорошие товары?

                                  Работник

     У  него  ленты  всех цветов радуги, такие хитрые кружева, что ни одному
судейскому крючку их не расплести, тесемки, галуны, полотно, батисты - он их
так  воспевает, словно это боги или богини. Можно подумать, что он поет не о
рубашке,  а  об  ангеле  небесном,  так  он  восхваляет вышивку на рукавах и
вырезе.

                                 Крестьянин

     Тащи его сюда скорее; пускай поет здесь.

                                   Утрата

     Но предупреди, чтобы никаких гадостей не пел.

                              Работник уходит.

                                 Крестьянин

     У этих разносчиков имеется такое, сестрица, такое, чего ты и вообразить
не можешь.

                                   Утрата

     Да и не хочу воображать, мой добрый братец.

                                  Автолик
                              (входит и поет)

                          Полотно - как снег бело,
                          Креп - как ворона крыло.
                          Шаль, перчатки мягче роз,
                          Маски на лицо и нос.
                          Гребешки, духи, стеклярус,
                          Для вязанья шерсть и гарус,
                          Пудру, щипчики для дам
                          Верным рыцарям отдам.
                          Ленты, шпильки, банты, бусы
                          На все платья, на все вкусы.
                          Эй, давай, давай, давай,
                          Приценяйся, не зевай,
                          Чтоб была девица рада,
                          Денег, денег, денег надо.
                          Не торгуйся, не глупи,
                          Эй, купи, купи, купи!

                                 Крестьянин

     Не  будь  я  влюблен  в Мопсу, не видать бы тебе от меня ни гроша. Но я
попал к ней в рабство, и моей данью будут ленты и перчатки.

                                   Мопса

     Ты мне обещал их еще к празднику. Но лучше поздно...

                                   Доркас

     То ли еще он тебе обещал, если люди не лгут.

                                   Мопса

     Зато  с  тобой  он уже расквитался, и даже с надбавкой. Будешь отдавать
излишки - не красней.

                                 Крестьянин

     Неужели  девки  в  наше  время  всякий  стыд потеряли? Скоро они начнут
носить  юбки  на  голове.  Обо  всем  этом  можно  шушукаться в коровнике, в
спальне  или на кухне, а зачем тары-бары при гостях разводить? Хорошо бы еще
говорили шепотом. Да будет вам трещать!

                                   Мопса

     Идем, ты обещал мне ожерелье и душистые перчатки. Я кончила.

                                 Крестьянин

     Разве я тебе не рассказывал, как меня облапошили на дороге, - у меня не
осталось ни гроша.

                                  Автолик

     Это  точно,  сударь,  на  здешних дорогах много мошенников. Ох как надо
быть осторожным!

                                 Крестьянин

     Здесь тебя не обчистят, старина, можешь быть спокоен.

                                  Автолик

     Да уж только на это, сударь, я и рассчитываю: товар у меня дорогой.

                                 Крестьянин

     А это что у тебя? Песни?

                                   Мопса

     Умоляю,  купи  мне  несколько.  Страх как люблю печатные песни. Уж если
напечатано - значит, правда.

                                  Автолик

     Вот  одна,  очень  хорошая, - на самый жалостный голос: о том, как жена
ростовщика  родила  двадцать мешков золота, а потом захотела поесть гадючьих
голов и жареных лягушек.

                                   Мопса

     А это правда?

                                  Автолик

     Истинная правда, и случилось месяц тому назад.

                                   Доркас

     Вот ни за что не пошла бы за ростовщика.

                                  Автолик

     Тут  названа  и  повивальная  бабка, которая принимала мешки, - госпожа
Сплетня,  и  пять  или  шесть  свидетельниц, самые порядочные женщины. Уж вы
поверьте, я вздором не торгую.

                                   Мопса

     Пожалуйста, купи мне эту песню.

                                 Крестьянин

     Хорошо,  отложи  ее.  Сначала посмотрим еще какие-нибудь песни, а потом
другие товары разберем.

                                  Автолик

     Вот  тоже  хорошая песня: о рыбе, которая в среду восьмидесятого апреля
поднялась  на  сорок  тысяч футов над водой и спела балладу о жестокосердных
девушках.  Говорят,  это была женщина, обращенная в холодную рыбу за то, что
не  пожалела  человека,  который ее любил. Песня очень жалостная, а главное,
достоверная.

                                   Доркас

     Ты думаешь, это правда?

                                  Автолик

     За  нее  ручаются  пять судейских подписей, а остальных свидетельств не
вместит мой короб.

                                 Крестьянин

     Эту тоже отложи. Дай еще какую-нибудь.

                                  Автолик

     Вот веселая песня, и притом отличная.

                                   Мопса

     Купи веселую.

                                  Автолик

     Веселее  не найти, а поется на голос: "Две влюбились в одного". Во всей
округе  нет  девицы,  которая  ее  не распевала бы. Нарасхват берут, честное
слово!

                                   Мопса

     Мы  с  Доркас  можем  ее спеть, если ты присоединишься. Ведь она на три
голоса.

                                   Доркас

     Мы ее еще месяц назад слышали.

                                  Автолик

     Споем,  споем,  еще  бы  не  спеть!  Ведь  это  мое  ремесло.  Валяйте!
(Запевает.)

                         Прочь вы, девки, надоело!

                                  Девушки

                         Ты куда?

                                  Автолик

                                  Не ваше дело.

                                  Девушки

                         Ах, нахал, нахал, нахал!

                                (Наперебой.)

                         Кто теперь твоя зазноба?
                         Ты клялся в любви до гроба
                         И налгал, налгал, налгал.
                         Ты на хутор или в поле?

                                  Автолик

                         Что ж, иль я у вас в неволе?

                                  Девушки

                         Он удрал, удрал, удрал.

                                (Наперебой.)

                         Звал меня своей женою,
                         Но смеялся надо мною,
                         Только даром честь украл.

                                 Крестьянин

     Довольно,   мы  потом  будем  песни  распевать.  Отец  толкует  с  этим
господином  о  каких-то важных делах, не надо мешать. Идем, тащи свой короб.
Девушки,  я  куплю  подарки  вам обеим. Разносчик, первый выбор мне! Пойдем,
красотки! (Уходит с Мопсой и Доркасом.)

                                  Автолик

                         Ну, теперь я с него сдеру.

                                  (Поет.)

                         Подари мне, мой дружок,
                         Ленты, пудру, гребешок,
                         Или кружев на подушку,
                         Или юбку, или шаль;
                         Если денег очень жаль,
                         Подари хоть безделушку,
                         В деньгах толку ни на грош,
                         Если в ларчик их запрешь,
                         Не порадовав подружку.

                           Возвращается работник.

                                  Работник

     Хозяин,  там  пришли  три  козлопаса, три свинопаса, три волопаса и три
овчара  - нарядились козлищами и называют себя как-то чудно: сатиры, что ли,
или  сартиры. Какой-то у них особый танец. Девки говорят, что это окрошка из
прыжков и скачков, - ну, да это они злы оттого, что без девушек танцуется. А
свинопасы  клянутся,  что пляска их понравится, хоть она и диковата для тех,
кто в танце только кружиться да кланяться привык.

                                   Пастух

     Не  надо,  гони их прочь! Тут и без них довольно всяких мужицких забав.
Господа, верно, обижаются на нас.

                                  Поликсен

     Ты  обижаешь  тех,  кто  хочет  нас  повеселить.  Мы  просим, дайте нам
взглянуть на этих плясунов.

                                  Работник

     Они  говорят,  что тройка свинопасов плясала перед самим королем и даже
худший из этих сартиров прыгает вверх на двенадцать с половиной футов.

                                   Пастух

     Если почтенные господа согласны, зови плясунов, живее!

                                  Работник

     Да они тут за воротами.

                Работник уходит и возвращается с плясунами.
                         Пляска двенадцати сатиров.

                                  Поликсен
                                 (пастуху)

                      Ты кой-чего еще не знаешь, друг!

                                (К Камилло.)

                      Не слишком ли мы тянем? Надо кончить.
                      Старик болтлив и глуп.

                                (Флоризелю.)

                                             Ну что, красавец?
                      Ты так влюблен, что праздник позабыл.
                      Когда б я был, как ты, влюблен и молод,
                      Я милую осыпал бы дарами,
                      Я перерыл бы все тюки торговца,
                      Чтоб для нее сокровище найти,
                      А ты и безделушки не купил ей.
                      О, если бы желанная твоя
                      Подумала об этом, то сказала б,
                      Что ты ее не любишь, и, пожалуй,
                      Ты не нашел бы, что ответить ей.

                                 Флоризель

                      Достойный гость, мою любовь Утрата
                      Не станет пустяками измерять.
                      Мой лучший дар ношу я скрытым в сердце,
                      И он обещан ей уже давно. -
                      О жизнь моя, тебе пред этим старцем,
                      Который знал в былые  дни любовь,
                      Излить хочу я душу. Дай коснуться
                      Руки твоей, она нежнее  пуха
                      Голубки молодой, она  белее,
                      Чем зубы мавра, чем полярный снег,
                      Провеянный жестоким зимним  ветром.

                                  Поликсен

                      И что же дальше? Как белишь ты руку,
                      Которая и без того бела!
                      Я перебил? О, продолжай, мы просим, -
                      Ты будешь клясться?

                                 Флоризель

                                          Вас просить я буду
                      В свидетели.

                                  Поликсен

                                  И друга моего?

                                 Флоризель

                      Да, и его! И небеса, и землю! -
                      Когда б я был красавцем первым в мире,
                      Когда б я был сильнейшим из царей,
                      Когда б я был умнее самых мудрых,
                      Я б это отдал за твою любовь. -
                      Лишь ей служить, все принести ей в жертву,
                      Или погибнуть!

                                  Поликсен

                                     Что за щедрый дар!

                                  Камилло

                      Он страстно любит!

                                   Пастух

                                        Что ты скажешь, дочка?

                                   Утрата

                      Так хорошо сказать я не сумею,
                      А лучше и придумать не смогу.
                      Лишь по своей любви судить могу я,
                      Как любит он.

                                   Пастух

                                   Ну вот и по рукам.
                      В свидетели друзей мы просим новых,
                      Я дочь свою отдам ему с приданым,
                      Которое не посрамит невесты.

                                 Флоризель

                      Пусть будут лишь достоинства Утраты
                      Ее приданым. А когда умрет
                      Один вам неизвестный человек,
                      Я стану так богат, как вам не снилось. -
                      Старик, благослови нас при друзьях.

                                   Пастух

                      Давайте руки!

                                  Поликсен

                                   Подожди, любезный!
                      Не торопись. - Есть у тебя отец?

                                 Флоризель

                      Да, есть, а что?

                                  Поликсен

                                      Об этом знает он?

                                 Флоризель

                      Не знает и не должен.

                                  Поликсен

                                            Мне казалось,
                      Что лучший гость на брачном пире сына -
                      Его отец. Прошу тебя, скажи мне -
                      Отец твой, верно, выжил из ума,
                      Так одряхлел, что потерял рассудок?
                      Еще он может говорить и слушать,
                      Вести свой дом? Распознавать людей?
                      Иль в детство впал и не встает с постели?

                                 Флоризель

                      О нет, мой господин, отец не стар,
                      Он крепче многих сверстников здоровьем.

                                  Поликсен

                      Клянусь моей седою бородой,
                      Плохой ты сын, отца ты оскорбляешь.
                      Сын вправе выбирать себе жену,
                      Но для отца все счастье - в счастье сына,
                      В хороших внуках. Он имеет право
                      В подобном деле сыну дать совет.

                                 Флоризель

                      Мой добрый друг, не буду спорить с вами,
                      Но есть причины - все равно какие, -
                      Чтоб от отца мою женитьбу скрыть.

                                  Поликсен

                      Скажи отцу!

                                 Флоризель

                                 Нет, нет!

                                  Поликсен

                                          Скажи отцу!

                                 Флоризель

                      Я не могу.

                                  Поликсен

                                Открой отцу свой выбор,
                      Ты не рассердишь этим старика.

                                 Флоризель

                      Но я клянусь вам, это невозможно.
                      Довольно будет, если вы скрепите
                      Наш договор.

                                  Поликсен

                                  Я твой разрыв скреплю.

                     (Является в своем настоящем виде.)

                      Ах ты, мальчишка! Это ли мой сын!
                      Ты слишком низко пал для принца крови.
                      На посох ты державу променял! -
                      А ты, предатель старый! Жаль, что петля
                      Уж ненадолго век твой сократит. -
                      А ты, колдунья, наглая девчонка!
                      Так моего наследника решила
                      Ты соблазнить!

                                   Пастух

                                    О боги, мое сердце!

                                  Поликсен

                      Я выбью дурь из красоты твоей,
                      Ее поставят розгами на место!

                                (Флоризелю.)

                      Вперед попробуй к ней ходить, повеса,
                      Посмей вздохнуть, когда тебя навеки
                      С ней разлучат, - тогда прощайся с троном!
                      Запомни это! И ступай за нами! -
                      А ты, старик, ты мог бы только смертью
                      Свою вину пред нами искупить. -
                      Ты, чародейка, ты была б достойна
                      Любого, даже этого безумца,
                      Когда б себя он не унизил так,
                      Что стал девчонки нищей недостойным.
                      Но если ты открыть ему посмеешь
                      Свою лачугу иль обнять его, -
                      О, я клянусь, насколько ты прекрасна,
                      Настолько будет казнь твоя страшна.

                                 (Уходит.)

                                   Утрата

                      Я все равно погибла - и без казни.
                      Но, право, он не испугал меня.
                      Я раз иль два хотела вставить слово,
                      Сказать, что над лачугой и дворцом
                      Одно и то же солнце светит в небе.
                      Прошу вас, принц, оставьте нас, я знала,
                      Что так случится. Будьте осторожны.
                      А я спала и вот теперь проснулась.
                      Пойду опять пасти мои стада
                      И горько плакать...

                                  Камилло

                                         Говори, отец.
                      Пока ты жив, хоть пораскинь мозгами.

                                   Пастух

                      Я не могу ни говорить, ни думать.
                      А ты-то, принц! Из-за твоей причуды
                      Погиб старик восьмидесяти лет,
                      Мечтавший умереть в своей постели,
                      В том домике, где умер дед, отец,
                      Лежать в могиле рядом с их костями.
                      Что сделал ты со мной! Теперь палач
                      Оденет в саван труп мой неомытый
                      И выбросит его без погребенья.
                      Проклятая! Уж ты, наверно, знала,
                      Что это принц. Куда ж ты занеслась?
                      О горе! Если б умереть до казни!

                                 (Уходит.)

                                 Флоризель

                      Зачем так странно на меня ты смотришь?
                      Мне тяжело, но я не испугался.
                      Преграды закаляют, и решенья
                      Не изменю я ни за что на свете.
                      Отцу не покорюсь и только буду
                      Упорнее стремиться к той же цели.

                                  Камилло

                      Любезный принц, вам нрав отца известен.
                      Он сгоряча и слушать не захочет.
                      Да вы к нему пока и не пойдете,
                      Боюсь, он вас не пустит на глаза.
                      Дождитесь, принц, покуда он остынет.

                                 Флоризель

                      И я дождусь. Камилло, это вы?

                                  Камилло

                      Да, принц.

                                   Утрата

                                 Ведь сколько раз я говорила,
                      Что кончится бедой и счастье рухнет,
                      Едва о нем узнает кто-нибудь.

                                 Флоризель

                      Нет, милая, твое не рухнет счастье,
                      Пока я верен, - если ж изменю,
                      Иссякнет жизнь и рухнет свод вселенной.
                      О, посмотри в глаза мне! Пусть отец
                      Отнимет трон! Что в нем? Моя держава -
                      Твоя любовь.

                                  Камилло

                                   Благоразумье, принц!

                                 Флоризель

                      Моя любовь - мое благоразумье.
                      А если разум не в ладу с любовью,
                      Отраду я в безумии найду.

                                  Камилло

                      В вас говорит отчаянье, мой принц.

                                 Флоризель

                      Мне все равно - отчаянье иль доблесть
                      То, что поможет клятву мне сдержать.
                      Ни честь, ни слава, верьте мне, Камилло,
                      Ни древний трон Богемии великой,
                      Ни все богатства гор, земли, морей
                      Меня нарушить клятву не заставят,
                      Любимой изменить не соблазнят.
                      А потому, Камилло, вас прошу я,
                      Прошу как друга моего отца,
                      С которым ныне расстаюсь надолго:
                      Когда начнет о сыне он грустить,
                      Его утешьте дружбой и советом,
                      Смягчайте мудро гнев его неправый.
                      Я твердо верю, что дорогу в жизни
                      Мы  для себя сумеем проложить.
                      Мои слова отцу вы передайте,
                      Скажите, что с возлюбленной моей
                      Уплыл я в море, потеряв надежду
                      С ней быть счастливым на родной земле.
                      Корабль мой близко, он предназначался
                      Для дел иных, но так велит судьба.
                      Куда плыву  я - знать вам бесполезно.

                                  Камилло

                      Желаю, принц, вам стойкости в нужде,
                      Но не гнушайтесь дружеским советом...

                                 Флоризель

                      Утрата, слушай... - Я сейчас, Камилло. -

                    (Отходит с Утратой в глубину сцены.)

                                  Камилло

                      Бесповоротно он решил бежать.
                      Я был бы счастлив ехать вместе с ними,
                      Служить им верно, охранять в пути
                      И, воротясь в Сицилию родную,
                      Увидеть вновь несчастного Леонта,
                      Владыку моего и господина,
                      Которого люблю я всей душой.

                                 Флоризель

                      Прошу простить, мой дорогой Камилло:
                      Так много дел, что я невежлив с вами.

                                  Камилло

                      Мой милый принц, надеюсь, вы слыхали,
                      Что мне случалось вашему отцу
                      Оказывать различные услуги.

                                 Флоризель

                      Да, вы служили преданно и честно.
                      Отец мой любит говорить об этом,
                      И он не знает, как вас наградить.

                                  Камилло

                      Отлично, принц, тогда нет нужды клясться,
                      Что я люблю и короля и все,
                      Что королем любимо; это значит:
                      Люблю и вас, и вам хочу служить.
                      Примите ж мой совет, я укажу вам
                      Страну, где встретят дружбой и любовью
                      И вас и вашу милую, с которой -
                      Храни вас небо! - только смерть, я вижу,
                      Вас разлучит. Так поскорей  женитесь,
                      А я стараться буду, чтоб король
                      Забыл свой гнев и с вами примирился.

                                 Флоризель

                      Со мной... король... но это будет чудо!
                      Камилло, друг мой, сотвори  его -
                      И жизнь тебе отдам я.

                                  Камилло

                                            Вы решили,
                      Куда вам плыть?

                                 Флоризель

                                      Пока еще не знаю.
                      Игра судьбы нас вынудила к бегству,
                      И потому мы  вверимся судьбе
                      И будем плыть по ветру.

                                  Камилло

                                               Если так -
                      Внимание! Немедля отправляйтесь
                      В Сицилию и со своей принцессой
                      (Что быть ей вашей, видно и слепцу)
                      Идите прямо к королю Леонту.
                      Конечно, нужен ей наряд, достойный
                      Подруги принца. Я уж представляю,
                      Как вас Леонт в объятья заключит
                      И со слезами радости у сына
                      Просить прощенья будет за отца,
                      Как будет руки целовать принцессе,
                      Как он любовь сравнит с прошедшим гневом
                      И гнев отправит в тартар, а любовь
                      Оставит в сердце расцветать и крепнуть.

                                 Флоризель

                      Но под каким предлогом, мой Камилло,
                      Явиться к королю?

                                  Камилло

                                        А вы скажите,
                      Что вас король послал к нему с приветом
                      И утешеньем. Как держаться дальше,
                      Как сообщить от имени отца
                      То, что пока лишь нам троим известно,
                      Я напишу вам, принц; необходимо,
                      Чтобы с Леонтом вы при каждой встрече
                      Об этом говорили, чтобы в вас
                      Почувствовал он душу Поликсена
                      И, как ему, во всем поверил вам.

                                 Флоризель

                      Благодарю. Придумано чудесно.

                                  Камилло

                      И, право, это больше вам сулит,
                      Чем бегство в неизведанные воды
                      К далеким и враждебным берегам,
                      Где за бедой идет беда другая,
                      Где мореход, надеясь лишь на якорь,
                      Стоит подолгу в нежеланном  месте.
                      Да и притом, запомните, мой принц,
                      Основа для любви - благополучье,
                      А горе разрушает красоту
                      И убивает чувства.

                                   Утрата

                                        Вы неправы.
                      Румянец гаснет в горестях нужды,
                      Но чувства неизменны.

                                  Камилло

                                            Что я слышу!
                      Раз в сорок лет рождаются такие,
                      Как вы, пастушка.

                                 Флоризель

                                        Дорогой Камилло!
                      Насколько низок род ее и званье,
                      Настолько ж высока она душой.

                                  Камилло

                      О да, хоть ей не дали воспитанья,
                      Она могла б учить учителей.

                                   Утрата

                      Оставьте, я и так уж покраснела.

                                 Флоризель

                      Любимая, прекрасная Утрата!
                      За что нам дан такой тернистый путь! -
                      Вы моего отца спасли, Камилло.
                      Вы друг наш и целитель. Что мне делать?
                      Где средства взять, чтобы прийти к Леонту
                      В достойном принца пышном одеянье?

                                  Камилло

                      Об этом, милый принц, не беспокойтесь.
                      В Сицилии ведь все мои богатства.
                      Я напишу, и вам дадут одежду.
                      А чтобы вы не удивлялись больше,
                      Пойдемте, я скажу вам кое-что.

                             Отходят в сторону.
                           Возвращается Автолик.

                                  Автолик

     Ха-ха!  Ну  какая  же  дура  эта  честность!  А доверчивость, ее родная
сестрица,  -  тоже  балда!  Я  спустил  им  весь  мой хлам. В моем коробе не
осталось  ни фальшивых бриллиантов, ни ленточки, ни зеркальца, ни брошки, ни
песенника,  ни  тесемки,  ни перчаток, ни шнурка, ни браслетки, ни колечка -
пусто!  Каждый  лез  первым,  точно  я  продавал  амулеты,  которые приносят
счастье.  Тут-то  я  и приметил, чей кошелек потолще, и хорошо это запомнил.
Этот  шут, который хвалился своим умом, так очаровался песнями девок, что не
отходил  от  меня,  пока  не  вызубрил  и  слова и голос. А глядя на него, и
остальное  стадо так заслушалось, что весь ум ушел у них в уши. Можно было в
любой  карман  под юбку залезть - никто бы и не заметил, - отрезать кошелек,
отпилить ключи от цепочки. Каждый только и слышал, что песни моей милости, и
наслаждался  этим  враньем.  И  пока они этак спали наяву, я прикарманил все
кошельки,  туго  набитые  для праздника. Не явись этот старый хрен со своими
воплями о дочке и о королевском сыне, не спугни он этих галок с мякины, я бы
уж ни одного кошелька в живых не оставил.

           Камилло, Флоризель и Утрата возвращаются на авансцену.

                                  Камилло

                     Мое письмо прибудет вместе с вами
                     И все его сомненья разрешит.

                                 Флоризель

                     А то письмо, что вам Леонт напишет...

                                  Камилло

                     Подарком будет вашему отцу.

                                   Утрата

                     Храни вас небо! Вы нам каждым словом
                     Сулите радость.

                                  Камилло
                              (видит Автолика)

                                     Это кто такой?
                     Он будет нам помощником прекрасным,
                     Мы не должны ничем пренебрегать.

                                  Автолик
                                (в сторону)

     Если они слышали - горе, я повешен!

                                  Камилло

     Эй,  молодец!  Чего  тебя  лихорадка  трясет?  Не бойся, мы тебе зла не
сделаем.

                                  Автолик

     Я, сударь, человек бедный.

                                  Камилло

     Ну и оставайся таким. Никто у тебя твоей бедности не украдет. Мы только
хотим  присвоить твой нищенский вид. Поэтому разоблачайся - пойми, брат, это
необходимо  -  и  обменяйся  платьем вот с этим господином. Хоть в проигрыше
останется он, мы тебе еще дадим прибавку.

                                  Автолик

     Я, сударь, человек бедный. (В сторону.) Отлично вижу, кто вы такие.

                                  Камилло

     Ну, живей, живей! Видишь, господин уже раздевается.

                                  Автолик

     Так вы взаправду? (В сторону.) Я, кажется, раскусил эти шутки.

                                 Флоризель

     Поторопись, любезный.

                                  Автолик

     Конечно, я вам благодарен за щедрость. Но, по совести, мне неудобно...

                                  Камилло

                       Отстегивай, отстегивай крючки.

                   Флоризель и Автолик меняются одеждой.

                       Прекрасная счастливица, пусть небо
                       Исполнит то, что вам я предсказал.
                       Подите за кусты, переоденьтесь.
                       Лицо закройте шарфом, на глаза
                       Надвиньте шляпу принца, чтобы в гавань
                       Неузнанной пробраться, - я уверен,
                       За вами кое-кто уже следит.

                                   Утрата

                       Играть, я вижу, надо как на сцене.

                                  Камилло

                       Нельзя иначе. Вы готовы, принц?

                                 Флоризель

                       Да если б я отца родного встретил,
                       Он, кажется, меня бы не узнал.

                                  Камилло

                       Нет, вам придется обойтись без шляпы.

                           (Отдает шляпу Утрате.)

                       Идите же, принцесса.

                                (Автолику.)

                                            Друг, прощай!

                                  Автолик

                       Adieu, синьор!

                                 Флоризель

                                      Утрата, мы забыли!..
                       Два слова...

                            (Шепчет ей на ухо.)

                                  Камилло
                                (в сторону)

                                    Я тотчас же королю
                       Скажу об их побеге и открою,
                       Куда они отплыли. Может быть,
                       За ними он отправится в погоню,
                       А я, сопровождая короля,
                       Сицилию увижу, по которой
                       Как женщина вздыхаю.

                                 Флоризель

                                            Да помогут
                       Нам небеса. Камилло, мы идем.

                                  Камилло

                       Да, да, идите. Чем быстрей, тем лучше.

                    Флоризель, Утрата и Камилло уходят.

                                  Автолик

     Хо-хо,  я  понял  все,  я  слышал все! Недаром главное для вора: острый
слух,  зоркий  глаз  и  проворные  руки.  Хороший нюх тоже не мешает - чтобы
вынюхивать работу для других частей тела. Однако в наши дни мошеннику - рай.
Такой  обмен  хорош  и  без приплаты, а с приплатой это сущий клад. Боги нам
помогают,  что  ни делаешь, все удается. Сам принц плутует: удирает от отца,
да  еще  с камнем на шее. Считай я честным предупредить короля - я бы к нему
не  побежал.  Но  скрыть  от него - много бесчестней. Поэтому останусь верен
своим убеждениям.

                        Входят крестьянин и пастух.

В  сторонку,  в  сторонку.  Есть  еще  одно дельце для хорошей головы. Умный
человек  везде  найдет  работу:  на  каждом  перекрестке,  в каждой лавке, в
церкви, на суде, даже возле виселицы.

                                 Крестьянин

     Будет,  будет,  ну  что  ты  за  человек!  Надо сказать королю, что она
подкидыш, а не твоя дочь.

                                   Пастух

     Нет, ты послушай...

                                 Крестьянин

     Нет, дай мне сказать...

                                   Пастух

     Ну, выкладывай.

                                 Крестьянин

     Если она не твоя плоть и кровь, значит, твоя плоть и кровь ничем короля
не  оскорбила.  Значит,  твою  плоть и кровь не за что наказывать. Покажи те
вещи,  которые  были  при ней. Все, что было на ней и с ней, кроме того, что
она сама хранит в секрете. Пускай тогда закон свистит. Плевать тебе.

                                   Пастух

     Я  все  расскажу  королю, каждое слово и все проделки его сынка. Он и с
отцом  поступил  нечестно  и  со  мной  -  хотел  меня свояком самому королю
сделать.

                                 Крестьянин

     Именно  свояком, никак не меньше. Вот вздорожала бы наша кровь, уж я не
знаю, почем стала бы за унцию!

                                  Автолик
                                (в сторону)

     И умны же, сукины дети!

                                 Крестьянин

     Ну,  пошли  к  королю. Как увидит, что в этом узелке, дернет он себя за
бороду!

                                  Автолик
                                (в сторону)

     Не помешал бы их донос побегу моего благодетеля!

                                 Крестьянин

     Только бы застать его во дворце.

                                  Автолик
                                (в сторону)

     Хоть по природе я вор, а иногда бываю честным. Спрячем в карман примету
разносчика. (Снимает фальшивую бороду.) Эй, вы, мужичье! Куда ковыляете?

                                   Пастух

     Во дворец, почтенный господин.

                                  Автолик

     У  вас  там дела, что ли? Какие, с кем? Что в этом узле? Ваше имя, ваше
звание, состояние, воспитание, сколько вам лет - все выкладывайте, живее!

                                 Крестьянин

     Мы люди простые, сударь!

                                  Автолик

     Ложь!  Вы люди грубые, лохматые, подавайте мае правду. Лгать полагается
только  купцам.  Лгут  они  нам,  солдатам,  а  мы  им платим за это звонкой
монетой, а не острым клинком, так что лгут они не даром.

                                 Крестьянин

     Ваша милость хотели, видно, и нам заплатить, да вовремя спохватились.

                                   Пастух

     Ведь вы придворный, сударь, с вашего позволенья.

                                  Автолик

     С позволенья или без позволенья, но я придворный. Разве ты не видишь по
моей  одежде,  что  я  придворный?  Разве ты не видишь по моей осанке, что я
придворный?  Разве не чувствуешь по моему запаху, что я придворный? Разве не
понимаешь  по  моему  презрению к тебе, что я придворный? Ты думаешь, если я
расспрашиваю  о  твоих  делишках,  значит,  я  не придворный? Я придворный с
головы  до  ног,  и  я  могу тебя при дворе и водворить и выдворить, так что
докладывай по порядку!

                                   Пастух

     У меня, сударь, дело к королю.

                                  Автолик

     А адвокат у тебя есть?

                                   Пастух

     А что это такое, с вашего позволенья?

                                 Крестьянин

     Адвокатами при дворе называют индюков. Скажи, что у тебя их нет.

                                   Пастух

     Нет у меня, сударь, ни индюка, ни петуха, ни курицы.

                                  Автолик

                    Какое счастье, что рожден я знатным!
                    Но я ведь мог родиться мужиком,
                    Вот почему к ним снизойти хочу я.

                                 Крестьянин

     Наверно, знатный вельможа.

                                   Пастух

     Платье на нем хорошее, да носит он его плохо.

                                 Крестьянин

     Это самый вельможа и есть, когда дураком покажется. Важная особа, я это
вижу по его зубочистке.

                                  Автолик

     Вон тот узел - что в этом узле? Коробка? Что в ней такое?

                                   Пастух

     Сударь,  в  этой  коробке  такая  тайна,  которую может знать один лишь
король, и он ее скоро узнает, если только я до него сразу доберусь.

                                  Автолик

     Старик, ты напрасно трудишься.

                                   Пастух

     Почему, сударь?

                                  Автолик

     Короля   нет  во  дворце.  Он  поехал  на  новом  корабле  освежиться и
проветриться.  Если  ты  способен  чувствовать  - я тебе скажу, что у короля
большая печаль.

                                   Пастух

     Я  слышал,  сударь;  толкуют, что виноват в этом его сын, который хотел
жениться на дочери пастуха.

                                  Автолик

     И  если  этот  пастух  еще  не схвачен, пусть удирает. Ему грозят такие
муки, такие пытки, от которых лопаются кишки у человека и разрывается сердце
у чудовища.

                                 Крестьянин

     Вы так думаете, сударь?

                                  Автолик

     И  это  грозит  не  только  ему,  но и всем его родственникам до пятого
колена  -  никто не минует палача. И таким и надо! Какой-то подлый, выживший
из  ума овчар задумал породниться с королевским сыном. Иные говорят, что его
побьют  камнями,  но,  помоему,  это слишком мягкая смерть. Переставить трон
нашего монарха в овчарню! Да самой страшной казни мало за это!

                                 Крестьянин

     С вашего позволенья, сударь, вы не слыхали, есть у этого старика сын?

                                  Автолик

     Есть, и с него заживо сдерут кожу. Потом вымажут медом и поставят возле
осиного  гнезда.  Там  он будет стоять, пока на три четверти не умрет. Потом
его оживят водкой или другим горячительным и в самый жаркий день приставят к
кирпичной  стене.  которую  палит  южное солнце, и так он будет стоять, пока
мухи не заедят его насмерть. Но к чему толковать об этих гнусных мошенниках?
Скажите  лучше, добрые люди, что у вас за дело до короля, - вы, мне кажется,
люди  простые  и честные. Если вы меня хорошо поблагодарите, я вас провожу к
королю и шепну ему словечко в вашу пользу. Если кто-нибудь может вам помочь,
кроме короля, так это я.

                                 Крестьянин
                                 (пастуху)

     Он,  кажется,  очень  сильный  человек.  Подмажь его, дай ему несколько
золотых.  Власти  -  это  упрямый  медведь,  но помани их золотом - и будешь
водить  за  нос. Вывороти ему кошелек на ладонь - и дело с концом. Ты только
вспомни: "побьют камнями, сдерут заживо кожу".

                                   Пастух

     Если  ваша  милость  хотите  нам помочь - вот все мое золото. Но я могу
сбегать  домой  и принести еще столько же, а этот молодец покуда останется у
вас заложником.

                                  Автолик

     Когда я сделаю, что обещал, тогда и отдашь.

                                   Пастух

     Слушаю, ваша милость.

                                  Автолик

     Хорошо, пока давай половину. А ты тоже хлопочешь об этом деле?

                                 Крестьянин

     Отчасти  да,  почтенный  господин.  Но  хоть и плохо быть в моей шкуре,
надеюсь, ее с меня не сдерут.

                                  Автолик

     Это  сделают только сыну пастуха. Или повесят его, тоже будет острастка
для других.

                                 Крестьянин

     Утешил,  нечего сказать. - Нет, мы должны увидеть короля и показать ему
наши  диковины.  Пускай узнает, что она тебе не дочь, а мне не сестра, иначе
мы  пропали. (Автолику.) Я дам вам, сударь, столько же, сколько этот старик,
когда  дело  будет сделано, и останусь вашим заложником, пока он не принесет
золото.

                                  Автолик

     Я  верю вам. Идите направо, к берегу моря, я только отойду на минутку и
- за вами.

                                 Крестьянин

     Благословенье, что нам попался этот человек, прямо благословенье.

                                   Пастух

     Пойдем, как он велел. Само небо его послало, чтоб нам помочь.

                        Пастух и крестьянин уходят.

                                  Автолик

     Если  бы я решил стать честным человеком, сама Фортуна мне помешала бы.
Она сует добычу мне прямо в рот. Теперь она послала мне двойную благодать. И
золото  получил  и  принцу  послужил,  моему  господину. Может, еще за это и
повышение  дадут.  Сведу этих кротов безголовых к принцу на корабль. Если он
отправит  их на берег и не обратит внимания на их донос - пусть назовет меня
бродягой за мою услужливость. Этой кличкой меня не прошибешь, я уже к такому
позору  привык.  Сведу  их  к  принцу,  может, из этого что-нибудь и выйдет.
(Уходит.)


        АКТ V

        СЦЕНА 1
                           Зал во дворце Леонта.
               Входят Леонт, Клеомен, Дион, Паулина и другие.

                                  Клеомен

                      О государь, довольно предаваться
                      Бесплодной скорби! Грех уже  искуплен.
                      Раскаянье превысило вину.
                      Пора вам поступить подобно небу,
                      Которое простило вас давно.
                      Забудьте то, что позабыли боги.

                                   Леонт

                      Пока я жив и помню Гермиону,
                      Моя вина мне будет сердце жечь.
                      Могу ль простить себе я злодеянье,
                      Лишившее наследника престол мой,
                      Убившее нежнейшую подругу,
                      Которой нет подобных на земле?

                                  Паулина

                      К несчастью, это слишком справедливо!
                      Мой государь, когда бы вы собрали
                      Всех в мире жен и взяли бы от каждой
                      Все лучшее, чтобы создать одну,
                      Она б с убитой вами не сравнилась.

                                   Леонт

                      Да, ты права! С убитой... гм, с убитой...
                      Ты не упустишь случая ужалить!
                      Какое право... Впрочем, мы не будем...
                      Но перестань мне это повторять!

                                  Клеомен

                      Есть тысячи предметов для беседы,
                      Вполне достойных вашей доброты
                      И более полезных государю.

                                  Паулина

                      Я знаю, вы женить его хотите.

                                    Дион

                      Чего ж другого можем мы хотеть?
                      Сударыня, иль вам не жаль отчизны,
                      Не жаль, что род высокий прекратится?
                      Подумайте, какая вспыхнет смута,
                      Когда король останется бездетным.
                      Пусть радует нас то, что в лучший мир
                      Вознесся дух покойной королевы.
                      Наш долг теперь - подумать о живых.
                      А что важней для блага всей державы,
                      Чем нового наследника рожденье?

                                  Паулина

                      Но где найти для короля подругу,
                      Достойную усопшей? И возможно ль
                      Препятствовать велению богов?
                      Не прорицал ли Аполлон могучий,
                      Что будет без наследника Леонт
                      До той поры, покуда не найдется
                      Потерянная дочь? Такого чуда,
                      Равно как возвращенья Антигона,
                      Наш слабый ум вообразить не может.
                      По что с того? Нет, сударь, ваш совет
                      Противен воле неба. - Не тревожьтесь!
                      Наследник вам найдется, государь!
                      Ведь завещал же Александр  Великий
                      "Достойнейшему" трон - и отыскался
                      Ему наследник.

                                   Леонт

                                    Верно, Паулина,
                      Ты свято память Гермионы чтишь.
                      Когда б я не отверг твоих советов,
                      Я и теперь, счастливый, бы глядел
                      В глубокие глаза моей подруги
                      И принимал дары желанных губ.

                                  Паулина

                      И сколько бы они вам ни дарили,
                      Богатство их росло бы.

                                   Леонт

                                             Ты права!
                      Нет жен таких! Н если б я женился
                      И отдал сердце менее достойной,
                      Передо мной бы встал, как судия,
                      Священный дух прекрасной Гермионы
                      И молвил бы: "За что?"

                                  Паулина

                                             Да, государь,
                      И так спросить она была бы вправе.

                                   Леонт

                      Конечно, вправе. Страшно и подумать,
                      Но я убил бы новую жену.

                                  Паулина

                      Я только бы того и добивалась!
                      Когда б могла я духом королевы
                      Явиться к вам, о, я бы вам велела
                      Смотреть в глаза своей второй жене
                      И перед ней мне объяснить свой выбор.
                      И вас ударом грома поразил бы
                      Мой крик прощальный: "Помни обо мне!"

                                   Леонт

                      Ее глаза сияли мне как звезды,
                      А у других они - потухший уголь.
                      Не бойся, Паулина, у Леонта
                      Другой жены не будет.

                                  Паулина

                                            Дайте клятву
                      Жениться только с моего согласья.

                                   Леонт

                      Спасением души тебе клянусь.

                                  Паулина

                      Вы, господа, свидетелями будьте.

                                  Клеомен

                      Как вы его связали!

                                  Паулина

                                          Развяжу!
                      Когда найду подобье Гермионы.

                                  Клеомен

                      Сударыня...

                                  Паулина

                                  Молчите! - Государь,
                      Когда вы захотите вновь жениться,
                      Позвольте мне найти для вас подругу.
                      Одну я знаю - старше Гермионы,
                      Но на нее похожую настолько,
                      Что светлый дух погибшей королевы
                      Благословил бы вас на этот брак.

                                   Леонт

                      Ты верный друг! Итак, распоряжайся
                      Моей судьбой.

                                  Паулина
                                (в сторону)

                                    Вы женитесь не раньше,
                      Чем встанет из могилы Гермиона.

                             Входит придворный.

                                 Придворный

                      К вам, государь, какой-то чужеземец.
                      Себя он называет Флоризелем,
                      Богемским принцем, сыном Поликсена.
                      И с ним принцесса - дивной красоты.

                                   Леонт

                      Что? Так внезапно! Быть того не может!
                      Несовместим с его державным саном
                      Такой приезд. У них большая свита?

                                 Придворный

                      Нет, только челядь, да и то немного.

                                   Леонт

                      Ты говоришь, принцесса тоже здесь?

                                 Придворный

                      Красавица! Я не видал подобной!

                                  Паулина

                      О Гермиона! Новый век всегда
                      Глядит с пренебрежением на старый.
                      И, мертвая, ты новой красоте
                      Дорогу уступаешь. Вы же сами
                      Писали ей надгробные стихи:
                      "Не будет, нет и не было подобной!"
                      И так остыл недавний ваш восторг,
                      Что гостью вы находите прекрасной!

                                 Придворный

                      Сударыня, простите! Королеву
                      Почти забыл я - но, прошу прощенья,
                      Лишь только вы  увидите принцессу,
                      Ей похвала сорвется с ваших губ.
                      Я слов не нахожу, ее достойных.
                      Здесь будут все у ног ее.

                                  Паулина

                                                Да что вы!
                      И женщины?

                                 Придворный

                                О, женщины полюбят
                      Ее за то, что лучше всех она,
                      А мы - за то, что лучшая из женщин.

                                   Леонт

                      Ты, Клеомен, с друзьями выйди к ним
                      И приведи гостей в мои объятья.

                          Клеомен и другие уходят,

                      Нет, это все мне кажется загадкой.

                                  Паулина

                      Вот если б жив был наш чудесный принц -
                      Как с этим гостем мог бы он сдружиться!
                      Они ведь однолетки.

                                   Леонт

                                         Паулина!
                      Оставь! Когда ты говоришь о принце,
                      Мне кажется, он снова умирает.
                      Зачем, зачем ты это мне сказала -
                      При виде гостя я с ума сойду.
                      Вот он идет.

                Входят Клеомен, Флоризель, Утрата и другие.

                                   Я рад вас видеть, принц!
                      О, ваша мать была верна супругу!
                      Клянусь, вы так похожи на отца,
                      Что, если бы мне лет на двадцать меньше,
                      Я кинулся бы к вам, воскликнув: брат!
                      И забросал словами, доверяя
                      Вам чувства, мысли, шалости, надежды.
                      Привет вам, принц, привет! И вам, принцесса!
                      Какая вы красавица! Увы!
                      И у меня такие были дети,
                      И мог я быть счастливейшим отцом,
                      Но сам разрушил собственное счастье,
                      Отвергнул дружбу вашего отца,
                      Которого я так люблю доныне,
                      Так жажду вновь хотя бы раз увидеть.

                                 Флоризель

                      Я по его желанью прибыл к вам.
                      Отец мой шлет, как королю и брату,
                      Вам свой привет и просит передать,
                      Что, если б не томился он недугом,
                      Ослабившим и дух его и тело,
                      Он пересек бы земли и моря,
                      Чтоб вновь обнять любимого монарха.

                                   Леонт

                      О брат мой! Он, как прежде, благороден!
                      Я узнаю его высокий дух.
                      И гложет стыд меня сильней, чем прежде.
                      Я рад вам, дети, как земля весной
                      Теплу и солнцу рада. Но скажите,
                      Как ваш отец такую красоту
                      Доверить мог безумству океана
                      И ради недостойного собрата
                      Послать принцессу в этот тяжкий путь?

                                 Флоризель

                      Мой государь, мы к вам явились прямо
                      Из Ливии.

                                   Леонт

                               Где правит храбрый Смал,
                      Которого и любят и боятся?

                                 Флоризель

                      Да, государь. Он слезы лил невольно,
                      На мой корабль сопровождая дочь.
                      А мы, простясь, поплыли с южным ветром,
                      Чтоб вашему величеству покорно
                      Привет отца сердечный передать.
                      От берегов Сицилии я свиту
                      Домой отправил - сообщить отцу,
                      Что сватовство успехом увенчалось
                      И я благополучно прибыл к вам.

                                   Леонт

                      Пока вы здесь, пусть праведные боги
                      Благословляют счастьем эту землю.
                      Судьба послала вашему отцу
                      Достойное заслуг его потомство.
                      А я наказан за свои грехи.
                      О, если бы вернуть мне дочь и сына!

                             Входит придворный.

                                 Придворный

                      Великий государь, такая весть,
                      Что невозможно было б ей поверить,
                      Когда б ее не подтверждало все!
                      Вам шлет король Богемии привет
                      И просит вас, чтоб задержали принца,
                      Который, сан, и честь, и долг забыв,
                      Бежал с пастушкой.

                                   Леонт

                                        Где ж он? Где король?

                                 Придворный

                      Здесь, в городе, я прямо от него.
                      Я говорю бессвязно, но событье
                      Настолько неожиданно... Простите,
                      Я отклонился вновь... Когда король
                      Шел ко дворцу, ему упали в ноги
                      Два пастуха - как после оказалось,
                      Отец и брат поддельной королевы,
                      Бежавшей с юным принцем.

                                 Флоризель

                                              Что я слышу!
                      Камилло, благороднейший, честнейший,
                      Нас выдал!

                                 Придворный

                                Вы спросите у него.
                      Он прибыл с государем.

                                   Леонт

                                            Кто? Камилло?

                                 Придворный

                      Да, государь, и я с ним говорил.
                      Он пастухов допрашивал. Вот случай!
                      Их ужас невозможно описать.
                      Валяются в ногах у короля,
                      Целуют землю, плачут и клянутся,
                      Но их король и слушать не желает
                      И казнью жесточайшей им грозит.

                                   Утрата

                      О мой отец! Нам подослали боги
                      Предателя, чтоб наш союз расторгнуть.

                                   Леонт

                      Вы не венчались?

                                 Флоризель

                                       Нет, и я боюсь,
                      Что легче звездам обвенчаться с морем.

                                   Леонт

                      Скажите, принц, возлюбленная ваша -
                      Дочь короля?

                                 Флоризель

                                  Конечно, - с той минуты,
                      Когда она моей женою станет.

                                   Леонт

                      Увы, поспешность вашего отца
                      Заставит долго ждать такой минуты.
                      Мне жаль, мой принц, мне очень жаль, что вы
                      Сыновний долг решаетесь нарушить,
                      И я скорблю, что избранная вами
                      Настолько ниже вас происхожденьем
                      И вам, увы, не может стать женой.

                                 Флоризель

                      О, посмотри в глаза мне, дорогая!
                      Пусть нам враждебны боги и отец,
                      Мою любовь они убить не в силах. -
                      Я умоляю, государь, когда-то
                      Вы были юны, вы, как я, любили, -
                      Вы можете спасти мою любовь.
                      Отец ни в чем, ни в чем вам не откажет -
                      Сокровище отдаст вам, как безделку!

                                   Леонт

                      О, я не знал, тогда пускай вручит
                      Мне вашу драгоценную невесту.

                                  Паулина

                      Мой государь, у вас блестят глаза!
                      Но вспомните, за пять недель до смерти
                      Супруга ваша не была ль прекрасней?

                                   Леонт

                      В ней... странно... мне почудилась... она!

                                (Флоризелю.)

                      Я вам еще на просьбу не ответил,
                      Но я согласен. Где же ваш отец?
                      Мы с ним поговорим, я обещаю.
                      И если брак ваш не противен чести,
                      Я вам обоим друг. Пойдемте, принц.

                                  Уходят.


        СЦЕНА 2
                       Сицилия. Перед дворцом Леонта.
                            Дворянин и Автолик.

                                  Автолик

     Простите, сударь, вы присутствовали при этом?

                                  Дворянин

     Я  видел,  как  вскрывали  ларчик.  В  это  время  пастух  начал что-то
рассказывать. И вдруг на их лицах выразилось неописуемое изумление, нам всем
приказали удалиться, и я расслышал только, что пастух нашел ребенка.

                                  Автолик

     Хотелось бы знать, чем это кончилось.

                                  Дворянин

     Я  только это и знаю. Король и Камилло прямо в лице переменились. Глаза
у  них  чуть не вылезли на лоб. Они молчали, но удивление их было такое, как
будто  целый  мир  не то погиб, не то родился. И нельзя было догадаться, чем
это  вызвано;  горем  или  радостью.  Во  всяком  случае,  они  узнали нечто
невероятное. Но вот идет человек, который, наверно, знает больше, чем я.

                          Входит второй дворянин.

Что нового, Роджеро?

                              Второй дворянин

     Только  то,  что  всюду  готовятся  к празднествам. Сбылось пророчество
оракула:  дочь  короля отыскалась. В Сицилии не хватит поэтов, чтобы воспеть
чудеса, случившиеся за какой-нибудь час.

                          Входит третий дворянин.

Вот  управитель  госпожи  Паулины.  Он, наверно, знает больше моего. Ну, что
слышно,  синьор?  Вся  эта  правда  так  похожа на сказку, что ей не верить.
Неужели король нашел наследную принцессу?

                              Третий дворянин

     Совершенно  точно.  Доказательства  такие,  что  кажется, будто сам все
видел.  Мантия  королевы  Гермионы,  ее  ожерелье на шее ребенка, лежавшая в
ларчике  записка  Антигона,  руку  которого все узнают; наконец, царственный
облик молодой девушки, ее сходство с матерью, врожденное благородство осанки
и  тысячи  других  признаков  свидетельствуют,  что  она королевская дочь. А
встречу королей вы видели?

                              Второй дворянин

     Нет.

                              Третий дворянин

     Вы  пропустили  зрелище,  которого  не  опишешь.  Если  б  вы видели их
радость!  А потом слезы! Казалось, плачет само горе, вынужденное покинуть их
сердца.  Лица  королей  стали  неузнаваемы,  и  только  по одежде можно было
догадаться,  что  это  они.  Наш  король  был вне себя от радости, что нашел
пропавшую  дочь.  Но  радость  напомнила  ему  о  другой  потере, и он начал
восклицать:  "О  Гермиона,  Гермиона!" Потом он просил прощения у богемского
короля,  потом  кинулся  обнимать своего зятя, потом принялся опять душить в
объятьях  свою  дочь.  И  кончил  тем, что стал благодарить старого пастуха,
стоявшего  тут  же,  подобно  памятнику,  разрушенному  временем  и  бурями,
видавшему многие царства и многих королей. Одним словом, я никогда не слышал
и не видел ничего подобного.

                              Второй дворянин

     А что стало с Антигоном, с тем, который увез ребенка?

                              Третий дворянин

     А  это как в старой сказке, где события продолжают наворачиваться, хотя
никто  уже  не  верит и не хочет слушать: Антигон был разорван медведем. Это
рассказывает  сын  пастуха,  и в том, что он не врет, убеждает не только его
простодушие  и  искренность,  но  также перстень и платок погибшего, которые
Паулина узнала.

                              Первый дворянин

     А что сталось с его кораблем и спутниками?

                              Третий дворянин

     Корабль  потерпел крушение на глазах пастуха в ту самую минуту, как был
растерзан  Антигон.  Так  что  все,  кто  участвовал к этом преступном деле,
погибли  именно тогда, когда малютка была спасена. Пастух подробно рассказал
об  их смерти. Но какая благородная борьба между горем и радостью бушевала в
сердце  Паулины!  Она  оплакивала гибель супруга и в то же время благодарила
оракула  за исполнение пророчества. Она подняла принцессу и сжала в объятиях
так,  как  будто  хотела  навеки  приковать  ее  к сердцу, чтобы не потерять
вторично.

                              Первый дворянин

     Да, величие этой сцены было достойно царственных актеров.

                              Третий дворянин

     Но  самым  трогательным было другое - то, что выудило из глаз моих если
не  рыбу,  так  целый  поток  слез.  Вы  не  представляете,  как  потрясающе
подействовал   на   дочь   рассказ  о  смерти  королевы  -  чистосердечное и
горестное   признание  короля.  Она  сначала  слушала  безмолвно,  но  вдруг
воскликнула:  "Несчастный  день!" - и залилась кровавыми слезами, я говорю -
кровавыми,  потому  что  сердце  мое  тоже  плакало кровью. При этом зрелище
даже  люди твердые как мрамор изменились в лице, а иные лишились чувств. Это
было всеобщее горе.

                              Первый дворянин

     Они уже вернулись во дворец?

                              Третий дворянин

     Нет,  принцесса  услышала,  что  Паулина  хранит у себя статую покойной
королевы - многолетний и недавно законченный труд знаменитого мастера Джулио
Романо,  который  с  таким  совершенством  подражает  природе, что, кажется,
превзошел  бы  ее,  когда  бы  сам  он  был  бессмертен  и мог оживлять свои
творения.  Говорят,  он  придал  статуе  такое  сходство  с  Гермионой, что,
забывшись,  можно  к  ней  обратиться  и  ждать  ответа.  Туда и направилась
принцесса  в  великом  нетерпении любви. И там они все останутся на вечернюю
трапезу.

                              Второй дворянин

     Я  всегда  подозревал, что у Паулины есть какая-то тайна. Со дня смерти
Гермионы  она  по два, по три раза в день посещала свою уединенную виллу. Не
пойти ли и нам туда, чтоб разделить всеобщую радость?

                              Первый дворянин

     Кто  же,  имея  возможность  туда  пойти, откажется от этого? Там новая
радость рождается каждое мгновенье, а мы упускаем такое зрелище. Идемте.

                              Дворяне уходят.

                                  Автолик

     Вот  когда  я мог заработать повышение, если бы не темные пятна на моей
прошлой  жизни.  Ведь  это  я привел пастуха и его сына на корабль принца, я
рассказал  ему  все,  что они болтали о каком-то ларчике и о всякой всячине.
Только  принц  на  ту пору занят был мнимой пастушкой и ее морской болезнью,
хотя  и  сам он был не в лучшем виде. А непогода не утихала, и поэтому тайна
осталась  тайной.  Впрочем, не о чем тужить: если бы тайну раскрыл именно я,
разве эта услуга сняла бы мои прежние грехи?

                        Входят пастух и крестьянин.

Вот  шествуют  те, кого я невольно облагодетельствовал. На глазах расцветают
от счастья!

                                   Пастух

     Ну, сынок, у меня уже детей больше не будет. Но твои сыновья и дочери -
все будут дворянами.

                                 Крестьянин
                                 (Автолику)

     Очень  рад,  сударь, что встретил вас. Намедни вы отказались драться со
мной,  потому  что  я  не  был  тогда  прирожденным  дворянином. Видите этот
камзол?  Попробуйте сказать, что не видите и что я не прирожденный дворянин!
Лучше  уж  скажите  тогда,  что этот камзол не прирожденный дворянин. Ну-ка,
скажите, что я лгу, а тогда испытайте, прирожденный ли я дворянин.

                                  Автолик

     Я вижу, сударь, что теперь вы прирожденный дворянин.

                                 Крестьянин

     Да, и вот уже четыре часа пребываю в этом звании.

                                   Пастух

     И я, сынок.

                                 Крестьянин

     И  ты.  Но  я  угодил  в  дворяне  прежде,  чем  мой  отец.  Потому что
королевский  сын взял меня за руку и назвал братом, потом оба короля назвали
моего  отца  братом. Потом принц, мой брат, и принцесса, моя сестра, назвали
моего  отца  отцом.  И тогда мы заплакали, и это были наши первые дворянские
слезы.

                                   Пастух

     Поживем, сынок, - будут не последние.

                                 Крестьянин

     А иначе было бы обидно - раз уж мы попали в такое положение.

                                  Автолик

     Сударь,  я смиренно молю вас, простите мне все провинности. перед вашей
милостью и замолвите за меня словечко принцу, моему прежнему хозяину.

                                   Пастух

     Изволь,  сынок,  не  отказывай  ему. Уж будем благородны, коль попали в
благородные.

                                 Крестьянин

     Ты изменишь свою жизнь?

                                  Автолик

     Непременно, если вашей милости угодно.

                                 Крестьянин

     Давай руку. Я поклянусь принцу, что ты такой же верный и честный малый,
как всякий человек в Богемии.

                                   Пастух

     Можешь это сказать, но зачем клясться?

                                 Крестьянин

     Как же не клясться, когда я дворянин? Пусть мужичье говорит просто, а я
буду клясться.

                                   Пастух

     А что, если это вранье, сынок?

                                 Крестьянин

     Какое  бы  ни  было  вранье,  истинный дворянин может ради своего друга
поклясться.  И  я непременно поклянусь принцу, что ты честный малый и больше
не  будешь  пьянствовать, хотя и знаю, что ты нечестный малый и пьянствовать
будешь. Непременно поклянусь.

                                  Автолик

     А я, сударь, изо всех сил буду это доказывать.

                                 Крестьянин

     Главное,  стань  честным.  И  если  я  тогда  не  удивлюсь,  почему  ты
пьянствуешь, назови меня лжецом.

                                   Трубы.

Слышишь,  короли  и  принцы,  наши  родственники,  идут смотреть изображение
королевы. Идем, ступай за нами; мы тебе будем добрыми господами.

                                  Уходят.


        СЦЕНА 3
                          Капелла в доме Паулины.

                 Входят Леонт. Поликсен, Флоризель. Утрата,
                   Камилло, Паулина, придворные и слуги.

                                   Леонт

                         Спасибо, дорогая Паулина,
                         Я так тебе обязан.

                                  Паулина

                                           Государь!
                         Я не по злобе вас порой сердила.
                         Я вам добра желала, и за это
                         Вы мне добром платили. Но сегодня,
                         В мой скромный дом придя желанным гостем
                         С державным братом, с юною четой -
                         Наследниками вашего престола, -
                         Вы оказали мне такую честь,
                         Что я мой долг не оплачу и жизнью.

                                   Леонт

                         О Паулина! Только беспокойство
                         Тебе мы этой честью причинили.
                         Я с наслажденьем осмотрю твой дом.
                         Но где же то, чего принцесса жаждет,
                         Где изваянье матери ее?

                                  Паулина

                         Она была живая несравненна,
                         И потому ее изображенье
                         Затмило все творенья рук людских.
                         Ему не место в общей галлерее.
                         Она вон там. Холодный этот камень
                         С живою королевой больше схож,
                         Чем спящий с мертвецом. Вы посмотрите!

            Распахивается занавес и открывает Гермиону, стоящую
                        на пьедестале в виде статуи.

                         Молчанье ваше - признак восхищенья,
                         Но все-таки скажите что-нибудь.
                         Вам слово, государь! Она похожа?

                                   Леонт

                         Непостижимо! О прекрасный мрамор,
                         Когда б я мог услышать твой укор
                         И радостно воскликнуть: Гермиона!
                         Но ты молчишь, ты упрекать не можешь,
                         И тем вдвойне похож ты на нее.
                         Но все ж таких морщин у Гермионы
                         Я, Паулина, что-то не припомню.
                         Она здесь много старше.

                                  Поликсен

                                                Это верно.

                                  Паулина

                         Тем прозорливей наш великий мастер.
                         Он на шестнадцать лет ее состарил,
                         Как если бы она не умерла.

                                   Леонт

                         Такой она была бы мне на радость.
                         А ныне я, живое знавший тело,
                         Пред равнодушным  мрамором стою
                         И не могу холодное величье
                         Склонить мольбой к любви, к ответной ласке.
                         Позор, позор! Она как будто молвит:
                         Не я из камня сделана, а ты.
                         Но это колдовство! В ней все живое!
                         Я вспоминаю... Дочь моя, смотри,
                         Ты веришь ли? Но что с тобой, Утрата,
                         И ты подобно статуе стоишь...

                                   Утрата

                         Мой государь, позвольте мне - не знаю...
                         Позвольте стать пред нею на колени
                         И попросить ее благословенья.
                         О мать, о дорогая королева,
                         Дай руку мне твою поцеловать!

                                  Паулина

                         Не прикасайтесь! Краски еще влажны.

                                  Камилло

                         О государь! Пора изгнать печаль!
                         Ужель шестнадцать лет ее не стерли!
                         Какое счастье может столько жить,
                         Какое горе вправе столько длиться!

                                  Поликсен

                         Мой милый брат, о, если бы я знал,
                         Как облегчить твоей печали бремя,
                         Взять хоть частицу горя твоего!

                                  Паулина

                         Когда б я знала, государь, что вас
                         Так опечалит это изваянье,
                         Нет, я бы вам его не показала!

                                   Леонт

                         Не закрывай!

                                  Паулина

                                      Нельзя смотреть так долго,
                         Не то воображенье вас обманет
                         И вам она покажется живой.

                         (Хочет задернуть занавес.)

                                   Леонт
                         Оставь, оставь! Но, боги, что за чудо!
                         Кто создал эту статую? Смотри:
                         Она ведь дышит! Разве в этих жилах
                         Не бьется кровь?

                                  Поликсен

                                          Прекрасное творенье!
                         Мне чудится улыбка на губах.

                                   Леонт

                         Глаза блестят, какая мощь искусства!

                                  Паулина

                         Нет, я закрою! Право - государь
                         Подумать может, что она живая.

                                   Леонт

                         О Паулина, если я обманут,
                         Пускай обман продлится двадцать лет!
                         Да есть ли счастье больше на земле,
                         Чем это счастье моего безумья!

                                  Паулина

                         Мне жаль вас, государь, так долго мучить,
                         Вам волноваться вредно.

                                   Леонт

                                                 Ах, оставь!
                         Что сладостней подобного мученья!
                         А все-таки она, клянусь вам, дышит.
                         Вы надо мною можете смеяться,
                         Но я хочу ее поцеловать.

                                  Паулина

                         Да что вы, государь! Остановитесь!
                         Ведь краска на губах ее свежа.
                         Вы можете гармонию нарушить.
                         Уж лучше я задерну.

                                   Леонт

                                             Перестань!
                         Я двадцать лет могу смотреть.

                                   Утрата

                                                       Я тоже!
                         Готова здесь не меньше простоять!

                                  Паулина

                         Иль уходите, или приготовьтесь
                         И не такие чудеса увидеть.
                         Да! Если хватит мужества у вас,
                         Я изваянье двигаться заставлю -
                         Сойти и взять вас за руку. Но только
                         Прошу вас не подумать, государь,
                         Что я тут занимаюсь чернокнижьем.

                                   Леонт

                         Все, что ты в силах, сделай, Паулина!
                         Сойти велишь ей - буду я смотреть.
                         Велишь ей говорить - я буду слушать.
                         О, ты ведь можешь! Пусть сойдет на землю,
                         Пусть говорит!

                                  Паулина

                                       Согласна, государь.
                         Но вы должны всем сердцем верить чуду.
                         Не шевелитесь. Тот, кто хочет видеть
                         Здесь колдовство, пускай уйдет.

                                   Леонт

                                                         Мы верим
                         И жаждем чуда.

                                  Паулина

                                       Музыка, играй!

                                  Музыка.

                         Пора, проснись! Не будь отныне камнем!
                         Покинь свой склеп для радостного солнца!
                         Приди в объятья дружбы и любви!
                         Приди, мы ждем! Лишь мертвые недвижны,
                         Но движется и дышит тот, кто жив.

                       Гермиона сходит с пьедестала.

                         Она сошла. Подходит. Не пугайтесь.
                         Как темным чарам замысел мой чужд,
                         Так все с живой природой в ней согласно.
                         Теперь до гроба с ней не разлучайтесь,
                         Иль королеву вы убьете вновь.
                         Мой государь, прошу вас, дайте руку.
                         Когда-то вы ее руки просили,
                         Теперь супруга вашей ждет руки.

                                   Леонт
                               (обнимает ее)

                         О, теплая! Пусть это волшебство.
                         Ему я верю, как самой природе.

                                  Поликсен

                         Она его целует!

                                  Камилло

                                        Обнимает!
                         Она жива! Так что ж она молчит?

                                  Поликсен

                         Пусть нам расскажет, где она таилась
                         И как была похищена у смерти.

                                  Паулина

                         Ведь вы лжецом назвали бы любого,
                         Кто вам сказал бы, что она жива.
                         Но видите: жива, хотя молчит.
                         Так потерпите! - Милая принцесса,
                         Склонитесь перед матерью своей,
                         Просите у нее благословенья. -
                         Вот ваша дочь!

                  Утрата падает на колени перед Гермионой.

                                  Гермиона

                                       О, посмотрите, боги!
                         Пролейте благодать на дочь мою!
                         Кто спас тебя, дитя мое, скажи мне!
                         Где ты жила? Как ты нашла отца?
                         От верной Паулины я узнала,
                         Что Аполлон предрек тебе спасенье,
                         И для тебя я сохранила жизнь.

                                  Паулина

                         Она вам все расскажет, будет время!
                         Не омрачайте этот светлый миг
                         Минувшим горем. Милые счастливцы,
                         Идите во дворец. Пусть вашу радость
                         Разделит весь народ. А я останусь,
                         Чтоб, как голубка на засохшей ветке,
                         Оплакивать покойного супруга,
                         С которым встречусь только в лучшем мире.

                                   Леонт

                         Нет, Паулина, победи печаль!
                         Жену мне выбрать я тебе позволил,
                         Позволь мне выбрать мужа для тебя.
                         Где ты нашла жену мою - не знаю
                         И не могу понять, ведь каждый день,
                         Молясь, я плакал на ее могиле.
                         Но мужа мне искать недалеко,
                         Тебя он ждет. - Ну, подойди, Камилло.
                         Дай руку той, чей ум и добродетель
                         Прославила молва и подтверждают
                         Два короля. Идемте во дворец. -
                         Что? Гермиона! Ты на брата смотришь?
                         Простите же меня. Вы оба чисты,
                         А я безумец. Вот твой юный зять,
                         Сын короля. Он волею богов
                         Помолвлен с нашей дочерью. - Идемте. -
                         Веди нас, дорогая Паулина,
                         Туда, где мы за дружеским столом
                         Расспросим и расскажем по порядку,
                         Где каждый был, как жил он эти годы. -
                         Не правда ли, пора за пир, друзья!

                                  Уходят.



        "ЗИМНЯЯ СКАЗКА"

     Пьесу  видел  в "Глобусе" 15 мая 1611 года Саймон Форман, о чем имеется
запись   в   его   дневнике.   На   основании  стилевых,  версификационных и
композиционных признаков пьеса датируется 1610/11 годом (Э.-К. Чемберс).
     Текст,  впервые напечатанный в фолио 1623 года, не является сценическим
вариантом, а, по-видимому, сделан по авторской рукописи.
     Источником  сюжета послужил прозаический роман Роберта Грина "Пандосто,
или  Торжество  Времени"  (1588).  Книга  была  переиздана  в  1607 году под
названием  "Дораст  и Фавния". Гриновский Пандосто - это Леонт у Шекспира, а
Дораст  и Фавния - Флоризель и Утрата. Авто- лик, Паулина, Антигон - образы,
не имеющие параллели у Грина.
     Мы    признаем    многогранность   Шекспира,   но   нередко   впадаем в
односторонность,  подходя  ко  всем  его  произведениям  с  одними и теми же
мерками.  Над  нами  довлеет  представление  о Шекспире как авторе великих и
глубоких  по  мыслям  трагедий,  и мы равняем под их уровень и остальные его
драмы. Так, в частности, обстоит с "Зимней сказкой".
     Эта  пьеса  не  выдержит проверки критериями реалистического искусства,
Все  в  ней  невероятно:  и неожиданно вспыхнувшая ревность Леонта, и мнимая
смерть  Гермионы,  скрывавшейся  шестнадцать лет от своего ревнивого мужа, и
чудесное   спасение   их  дочери  Утраты,  и  пасторальная  любовь  Утраты и
Флоризеля.  Напрасно стали бы мы искать здесь жизненного правдоподобия. Если
бы  Л.  Толстой  применил  свой  метод анализа творчества Шекспира к "Зимней
сказке",  он  легко убедил бы нас, что это произведение абсурдно от начала и
до  конца.  И  самый  неверный путь, который можно избрать при разборе этого
произведения,   -   это   пытаться  доказать,  что  действие  его  поддается
мотивированному объяснению.
     Мы  привыкли  игнорировать  значение  названий  пьес  Шекспира.  Он сам
приучил  нас  к  этому  своими  уклончивыми  "Как вам это понравится" и "Что
угодно".  Но в данном случае название является ключом к пьесе: это - сказка.
Почему  "зимняя"  -  нам  объяснит самый юный ее персонаж, принц Мамиллий, и
устами младенца нам глаголет истина: "Зиме подходит грустная" (II, 1).
     Долго  живя  в  народе,  сказка  вбирает много необыкновенного и всяких
чудес.  Кто  богат на выдумку, рассказывая ее, добавит что-нибудь и от себя.
Если  вам приходилось когда-нибудь рассказывать детям сказки, вы согласитесь
с   этим.  Нисколько  не  заботясь  о  правдоподобии,  вы  вставите  в  свое
повествование   самые  странные  подробности,  извлекая  из  запасов  памяти
разнообразные эпизоды.
     Так  складывал  эту  "Зимнюю  сказку"  и  Шекспир. Все равно, как будет
называться  страна,  где  происходит  действие.  Пусть  это будет Сицилия, а
другая  страна  пусть  называется Богемией. Шекспировский зритель знает, что
такие  страны где-то существуют, но никакого представления о них не имеет, и
это  тем  лучше для сказки. Для этой истории понадобилось кораблекрушение, и
оно  происходит у берегов Богемии (нынешняя Чехия). Какое значение имеет то,
что  около Богемии нет моря? Для рассказа оно нужно, и оно появляется так же
легко, как и медведь, который тут же на морском берегу загрызает Антигона. К
Сицилии  надо добавить Дельфы, куда отправляют послов к оракулу, и для вящей
красочности   Дельфы   оказываются   расположенными   на   острове.  Рядом с
дельфийским  оракулом соседствует пуританин, поющий псалмы под звуки волынки
(IV,  2).  А  героиня, Гермиона, пусть будет дочерью русского царя. Когда же
понадобится  сказать  о  том,  что  скульптор  изваял  ее  статую,  то  этим
скульптором  будет  итальянец  Джулио  Романо.  Так  нужно  тоже для большей
красочности рассказа.
     Какая  смесь имен, названий и понятий! Нет, это, конечно, не может быть
реальным   миром!   Это   мир   сказки,  и  было  бы  смешно  искать  в  ней
правдоподобия. Рассказчика не надо пытать придирчивыми расспросами. Слушайте
и  удивляйтесь!  Ведь  когда вам рассказывают сказку, вы хотите услышать про
удивительное, и сказочник вам его дает.
     Но, мы знаем, -
                   "Сказка - ложь, да в ней намек,
                   Добрым  молодцам урок!"

     Так  и  в  "Зимней  сказке"  Шекспира.  Сквозь фантастику и вымысел нам
светит  правда  жизни,  в  которой  есть и дурное, и печальное, и радостное.
Только  правда  эта  возникает  перед  нами  не  в  картине, последовательно
изображающей  причины  и  следствия, а в сумбурном стечении неожиданностей и
случайностей. От этого она не становится меньшей правдой, потому что, слушая
сказку,  мы  ведь  не  забываем о настоящей жизни и среди чудесных сказочных
происшествий  мы  узнаем то, что бывает на самом деле. И мы знаем - на самом
деле  бывают  ревнивые мужья, отвергнутые жены, брошенные дети, как бывают и
добрые кормилицы, верные слуги, честные советники.
     Мы  сказали,  что  эту  пьесу  не  следует  равнять  с драмами большого
социально-философского  значения,  ибо  автор  здесь  не доискивается тайных
пружин  событий  и  человеческих судеб, но и эта пьеса является социальной и
философской.  В  ней  даже  обнаженнее,  чем  в великих трагедиях, предстают
философские  категории  добра  и  зла. Как в сказке, все здесь аллегорично и
символично. Леонт - зло, Гермиона - его жертва, Паулина - верность, Утрата -
невинная юность. И каждый персонаж пьесы, как это полагается в сказке, сразу
обнаруживает - хороший он или плохой.
     Перед  нами  рассказ  о невероятном, но все в нем вероятно. В сказочных
происшествиях пьесы можно разглядеть ту же борьбу добра и зла в жизни, какую
мы  видим  и  в  великих  трагедиях  Шекспира.  Поэтому "Зимняя сказка" тоже
философская  пьеса.  Это  пьеса  о  зле,  овладевшем душою человека, который
разбил свое счастье и счастье тех, кого он больше всего любил.
     Давно уже было замечено, что одна из центральных тем пьесы - ревность -
повторяет  одну  из  тем  трагедии  "Отелло".  Но  Леонт  -  не  Отелло, ему
несвойственна  великая  доверчивость  венецианского мавра, и не понадобилось
страшного  коварства  Яго,  чтобы  разрушить  его доверие к любимой женщине.
Леонт  носит  натуру  Яго  в  душе своей, ибо он истинный ревнивец, человек,
полный  подозрительности,  не  верящий  никому  и ничему, кроме голоса своей
темной  страсти.  Даже  когда  сам  оракул  вещает, что Гермиона невинна, он
остается  при  своем  слепом  убеждении  в  ее неверности. Страшное чудовище
ревности  заставляет его желать смерти Гермионе и ее ребенку, последствию ее
греха, как думает Леонт.
     Мы  видели,  что и Отелло творил суд над Дездемоной, когда поверил в ее
вину.  Но мавр был введен в заблуждение, и некому было открыть Отелло глаза.
Леонт  не  торопился так, как Отелло. Он судил Гермиону не в душе своей, как
мавр,  а  открытым  судом  перед  всеми,  но  и он был слеп, хотя не великие
побуждения  гуманности,  не  жажда  нравственной  чистоты,  а  только ложное
понятие об оскорбленной чести руководило им.
     А  потом  и  в  нем,  как у Отелло, пробуждается сознание своей ошибки,
горькое  чувство  вины  за  зло,  причиненное  чистой  женщине  -  Гермионе,
раскаяние в содеянном, понимание того, что он собственными руками лишил себя
возможности  счастья  быть  мужем  и отцом. Но Леонт не обладает героической
натурой  Отелло,  столь решительно покаравшего себя за роковую ошибку. Он не
налагает на себя рук. Свои душевные муки он принимает как расплату за слепую
страсть.  В  душе  его  теперь  родилось преклонение перед Гермионой, верной
женой и прекрасной матерью. Человек страсти, он, прежде безумно ревновавший,
теперь так же безудержно предается раскаянию и тоске.
     Раскаяние  оказывается  великой  целительной  силой.  Мы не согласимся,
однако,  с  теми  критиками, которые утверждают, будто душевная драма Леонта
призвана  иллюстрировать  христианскую  мораль.  Пьеса  Шекспира свободна от
малейшего  налета  религиозной  этики.  Если  в  ней  и  есть  боги, то лишь
языческие,  от  имени  которых  вещает дельфийский оракул. Вообще же Шекспир
придал  всему  произведению такой сказочный колорит, который исключает самую
возможность  сведения  его  к  любой  этической доктрине, кроме одной - той,
которая исходит из природы человека.
     Леонт  сам  ответствен  за  зло,  совершенное  им,  и  ничто, кроме его
собственного  сознания,  не  побуждает  его  к  раскаянию.  Шекспир и в этой
пьесе  верен своей арелигиозности и вражде к этическому догматизму. Для него
и здесь, как в других произведениях, человек является началом и концом всего
происходящего между людьми.
     Тема  "преступления и наказания" решается в "Зимней сказке" так же, как
в  "Макбете"  и  во  всех  других  произведениях  Шекспира: хороший человек,
поддавшийся дурной страсти, расплачивается за преступление душевными муками,
ибо сама природа в нем возмущается против совершенного им зла. Такова вообще
"естественная" или "природная" мораль Шекспира.
     Леонта  не  следует  ставить  в  один  ряд с теми персонажами Шекспира,
которые творили зло ради зла и никогда не раскаивались в этом.
     Ни  Ричард  III,  ни  Яго,  ни Макбет, ни Клавдий не желали отречься oт
себя,  признать  вину, и тогда их постигала кара, но то была не божественная
кара, а возмездие, свершаемое людьми же.
     Леонт  раскаялся,  и  это  меняет  к нему отношение всех, в том числе и
Паулины,  беспощадной  обличительницы его злобного своеволия. о бренности, а
только с представлением о постоянной изменчивости, переходе от добра к злу и
обратно  -  от  зла  к  добру. Обычаи рушатся, по утверждаются новые. Старые
законы  отвергаются,  уступая место другим. Мир меняется, и в его постоянных
переменах залог возможной победы добра.
     Это  именно  и  происходит  в "Зимней сказке". Образ "Времени" обретает
здесь,  таким  образом,  глубокое значение, соединяя нравственно-этические и
социальные  идеи  пьесы  в  концепцию прогресса жизни, протекающего в борьбе
двух  противоречивых  начал  добра и зла. Для Шекспира теперь существенно не
то,  что есть зло и что оно могущественно, но что добро - не случайный гость
в  этом  мире,  а  постоянная в самая животворная сила бытия. О во и придает
жизни  ее  действительную  цену  и  смысл. И мы видим в сказке Шекспира, что
только  добро  и  может  принести  счастье. Это не новая для Шекспира мысль.
Новым   является   акцент.   Если   раньше  в  трагедиях  Шекспир  изображал
"праведность  на  службе  у порока" (66-й сонет), то теперь он рисует добро,
освобождающееся из-под ига зла.
     Разглядев и услышав эти социально-философские мотивы в "Зимней сказке",
мы,  однако, сделали бы ошибку, уподобив пьесу морализирующему произведению.
Меньше всего этого хотел сам Шекспир. Его мысль глубоко растворена в образах
и   ситуациях   пьесы,   которая  является  не  просто  сказкой,  а  сказкой
поэтической.  Один  современный  критик  предлагает смотреть на пьесу именно
таким  образом,  и тогда "отдельные этапы действия предстанут перед нами как
следующие  друг  за  другом  части, различные по настроению и темпу, как это
бывает в симфонии" (Д. Траверси).
     Да,  это  поэтическая  симфония,  и  только  исходя из такого понимания
пьесы,  можно  преодолеть  трудности постановки ее в современном театре, ибо
попытка понять "Зимнюю сказку" как реалистическую драму неизбежно приведет к
художественной неудаче.
     Сказка,  поэма,  симфония  -  только через эти понятия раскрывается нам
сущность  шекспировской  пьесы,  иначе она покажется произведением не только
странным,  но  и  просто  плохим. Лишь забыв, что Шекспир реалист, поймем мы
то   реальное  и  жизненное  содержание,  которое  было  им  вложено  в  это
причудливое создание его художественной фантазии.



        А.Аникст. Примечания к тексту "Зимней сказки"

     Действующие  лица.  -  В именах персонажей наблюдается пестрое смешение
форм  греческих  (Леонт,  Поликсен,  Гермиона и др.), латинских (Мамиллий) и
даже  итальянских  (Паулина  и  др.).  Имя  Флоризель придумано Шекспиром на
основе  латинского  (иди  романского)  корня  ?????Пог  -  цветок, цветущий.
Крестьянин  был  назван  у  Шекспира,  подобно  могильщикам  в "Гамлете" или
деревенскому  парню  в  "Антонии  и  Клеопатре", clown, т. е. "деревенщина",
"простак", "тут".

     ...ей   подвластны   и   юг   и  север,  запад  и  восток.  -  Согласно
астрологическим  воззрениям,  планеты  оказывали  влияние  на  судьбу лишь в
определенных сочетаниях и условиях; по мнению ослепленного ревностью Леонта,
"планета сводничества" действует по- всюду и в любых положениях.

     ...они  подкинули  мне младенца. - Существовало поверье, что феи иногда
выкрадывают  полюбившееся  им  человеческое  дитя и подкидывают на его место
собственное. Такой подкидыш фей упоминается также в "Сне в летнюю ночь".

     Пятнадцать  лет  я не был на родине. - Небрежность Шекспира: только что
перед этим (IV, 1,) хор возвестил, что истекло шестнадцать лет.

     Важная  особа,  я  это  вижу по его зубочистке. - Зубочистка во времена
Шекспира   была  французской  модой,  лишь  недавно  занесенной  в  Англию и
получившей распространение среди аристократии.

     ...недавно законченный труд знаменитого мастера Джулио Романо. - Джулио
Романо   был  итальянским  живописцем  (1482-1546),  и  нет  никаких  данных
полагать, чтобы он когда-либо занимался скульптурой.

     От  верной  Паулины  я  узнала,  что Аполлон предрек тебе спасенье... -
Неточность  со  стороны  Шекспира:  Гермиона  присутствовала,  когда  читали
изречение оракула.

                                                                  А. Смирнов



   Уильям Шекспир.
   Генрих VIII


---------------------------------------------------------------------------
        Перевод В.ТОМАШЕВСКОГО
        OCR: Максим Бычков
---------------------------------------------------------------------------

        ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

     Король Генрих VIII.
     Кардинал Вулси.
     Кардинал Кампейус.
     Капуциус, посол императора Карла V.
     Кранмер, архиепископ Кеитерберийский.
     Герцог Норфолк.
     Герцог Бекингем,
     Герцог Сеффолк.
     Граф Серри.
     Лорд-камергер.
     Лорд-канцлер.
     Гардинер, епископ Уинчестерский.
     Епископ Линкольнский.
     Лорд Эбергенни.
     Лорд Сендс.
     Сэр Генри Гилдфорд.
     Сэр Томас Ловел.
     Сэр Энтони Денни.
     Сэр Никлас Вокс.
     Секретари Вулси.
     Кромвель, служащий у Вулси.
     Гриффит, гофмаршал королевы Екатерины.
     Три дворянина.
     Доктор Бетс, королевский лекарь.
     Первый герольд.
     Управитель герцога Бекингема.
     Брендон.
     Судейский пристав.
     Привратник в зале совета.
     Другой привратник и его помощник.
     Паж Гардинера.
     Глашатай.
     Королева Екатерина, жена короля Генриха, потом - в разводе с ним.
     Анна Буллен, ее фрейлина, потом королева.
     Пожилая леди, приятельница Анны Буллен.
     Пейшенс, служанка королевы Екатерины.
     Различные лорды и леди без слов; прислужницы королевы; духи (призраки),
     писцы, офицеры, стража, слуги.

     Место действия - Лондон, Уэстминстер, Кимболтон.


        ПРОЛОГ

                     Я нынче здесь не для веселья, нет!
                     Картины прошлых лет и страшных бед,
                     Где рядом с троном стоны и измены,
                     Величием волнующие сцены
                     Представим вам сейчас. Добряк иной
                     В раздумье скорбном и всплакнет порой -
                     Тут есть над чем. Кто платит за билеты,
                     Надеясь правду здесь постигнуть где-то,
                     Ее найдет. А кто от пьесы ждет
                     Лишь двух-трех ярких сцен, не упрекнет
                     Нас за ошибки, и оно понятно:
                     Всего за шиллинг проведет он знатно
                     Здесь два часа. И только разве тот,
                     Кто ради сальностей сюда придет,
                     Или боев с мечами и щитами,
                     Иль сцен забавных с пестрыми шутами,
                     Обманется. Поверьте, господа,
                     Никак бы нам не миновать стыда,
                     Когда б высоты правды мы смешали
                     С шутами и щитами в этом зале.
                     Расставшись с правдой в хронике своей,
                     Лишимся мы достойнейших друзей.
                     Мы знатоками драмы вас считаем
                     И посему смиренно умоляем
                     Серьезность сохранять, как мы хотим.
                     Мы старины картины воскресим
                     В живых героях. Вот они пред вами
                     В день славы, окруженные друзьями!
                     Но дальше, посмотрите, в миг один
                     Герои в бездну рушатся с вершин.
                     А вдруг услышу смех по окончанье?
                     Что ж, плачут иногда и в день венчанья!


        АКТ I

        СЦЕНА 1
                        Лондон. Передняя во дворце.

          Входят с одной стороны герцог Норфолк, с другой - герцог
                         Бекингем и лорд Эбергенни.

                                  Бекингем

                     Добро пожаловать и с добрым утром!
                     В последний раз во Франции как будто
                     Мы виделись? Ну, как живете вы?

                                  Норфолк

                     Милорд, благодарю вас. Я здоров.
                     А всем, что там увидеть довелось мне,
                     Я восхищаюсь.

                                  Бекингем

                                   Приступ лихорадки
                     Меня к постели приковал, когда
                     Два солнца славы, два светила в блеске
                     Сошлись в долине Ард.

                                  Норфолк

                                           Да, я там был
                     И видел, как два всадника друг друга
                     Приветствовали. Спешившись потом,
                     Они в объятье тесном как бы слились.
                     Будь так, тогда б любых четыре трона
                     Навряд ли перевесили единство
                     Вот этих двух.

                                  Бекингем

                                    А я все это время
                     Прикован был к постели.

                                  Норфолк

                                             Значит, вы
                     Земную славу так и не видали.
                     Сказать бы можно, что дотоле был
                     Блеск славы холостым, а нынче он
                     С каким-то новым блеском повенчался.
                     Любое завтра выше, чем вчера.
                     Последний день собрал все чудеса:
                     Звенящие доспехами французы,
                     Все в золоте, как дикарей кумиры,
                     Сегодня затмевают англичан,
                     А завтра - словно Индия пред нами,
                     И каждый бритт как золотой рудник.
                     Вот рядом с ними их пажи-малютки,
                     Как раззолоченные херувимы,
                     А дамы, не привыкшие трудиться,
                     Под грузом драгоценностей потели,
                     Их красил и румянил этот труд.
                     Какой-нибудь наряд на маскараде
                     Сегодня объявлялся несравненным,
                     А в следующий вечер он казался
                     Уже нелепым нищенским отрепьем.
                     Сравнялись в блеске оба короля,
                     Кто появлялся, тот и побеждал,
                     Кого увидят, тот и прославлялся,
                     А вместе их за одного считали.
                     Никто не смел отыскивать различье
                     Или хулу сболтнуть о королях.
                     Когда два солнца - так их называли -
                     Через герольдов вызвали на бой
                     Славнейших рыцарей, то началось
                     Такое, что нельзя себе представить.
                     Все легендарное вдруг стало былью -
                     Настолько, что поверить мы могли
                     И в Бевиса.

                                  Бекингем

                                 Ну, это вы хватили.

                                  Норфолк

                     Поскольку я принадлежу к дворянам,
                     О чести вам я повествую честно.
                     Но даже и при мастерском рассказе
                     Событья эти что-то потеряют.
                     Рассказом было действие само,
                     Все было царственно, во всем порядок,
                     Который ни на миг не нарушался,
                     И каждый честно исполнял свой долг.

                                  Бекингем

                     А кто же этим всем руководил?
                     Кто стройное сумел придать единство
                     Торжественному празднеству, скажите?

                                  Норфолк

                     Да тот, в ком ранее не замечали
                     К таким делам талантов.

                                  Бекингем

                                             Кто же это?

                                  Норфолк

                     Все это с мастерством осуществил
                     Достопочтенный кардинал Йоркский.

                                  Бекингем

                     Черт бы его побрал! В любой пирог
                     Сует он свой честолюбивый палец.
                     Зачем он лезет в эту суету?
                     Наверно, может эта глыба жира
                     Впитать в свои объемистые недра
                     Лучи всеозаряющего солнца,
                     Не дав им до земли дойти.

                                  Норфолк

                                               Конечно,
                     Он словно создан для подобных дел.
                     Ведь он не опирается на предков,
                     Любезно помогающих потомкам,
                     Короне он услуг не оказал,
                     Со знатными он связей не имеет,
                     Он из себя, подобно пауку,
                     Все тянет паутину, и мы видим:
                     Его карьера - личные заслуги.
                     Вот это дар, ему врученный небом,
                     И к трону ближе всех он.

                                 Эбергенни

                                              Я не знаю,
                     Какой там дар ему вручило небо.
                     Те, кто позорче, в этом разберутся.
                     Но вижу я отлично, что надменность
                     В нем так и прет на свет из каждой щели.
                     Откуда только он ее обрел?
                     Коль не из ада, значит, дьявол - скряга
                     Иль всю ее уж раньше раздарил,
                     А Вулси новый ад в себе воздвигнул.

                                  Бекингем

                     Какого черта он посмел без спросу
                     У короля ему назначить свиту
                     Для выезда во Францию? Он сам
                     Составил список чуть не всех дворян.
                     Трудов-то много, ну а чести - мало!
                     Совета мненье даже не узнал...
                     Он подписал - и этого довольно!

                                 Эбергенни

                     Я знаю, что из родичей моих
                     По крайней мере трое обнищали
                     Настолько, что уж дел им не поправить.

                                  Бекингем

                     Да, многие себе хребет сломали,
                     Взвалив на плечи груз своих поместий,
                     Чтоб оплатить расходы по поездке.
                     Подобное тщеславье привело
                     К последствиям печальным.

                                  Норфолк

                                               Очень жаль,
                     Что мир между французами и нами
                     Издержек этих всех не окупил.

                                  Бекингем

                     Когда пронесся ураган зловещий,
                     Все вдруг прозрели и, не сговорись,
                     Одно и то же вместе предсказали:
                     Что буря, запятнав одежды мира,
                     Разрыв, казалось, дружбе предвещает.

                                  Норфолк

                     Так и сбылось. Ведь Франция расторгла
                     Союз военный, захватив в Бордо
                     Товары у купцов английских.

                                 Эбергенни

                                                 Значит,
                     Поэтому посол не принят?

                                  Норфолк

                                              Да.

                                 Эбергенни

                     Мир-то хорош, да что-то дорог очень.

                                  Бекингем

                     Все это наш почтенный кардинал
                     Устроил.

                                  Норфолк

                              Не забудьте, ваша милость,
                     Что ваши разногласья с кардиналом
                     Всем в Англии известны. Мой совет
                     (А я всех благ сердечно вам желаю) -
                     Примите во вниманье: кардинал
                     Могуществен, да и коварен очень;
                     И помню  я, что ненависть его
                     Любые силы приведет в движенье.
                     Он мстителен - вам нрав его знаком,
                     А лезвие меча его остро,
                     И этот меч далеко достает;
                     Где не достать, туда он меч добросит.
                     Таков совет - он может быть полезен,
                     Но вот она, подводная скала,
                     Которой должно вам остерегаться.

Входит  кардинал  Вулси.  Перед  ним  несут  сумку. За ним следуют несколько
телохранителей  и  два секретаря с бумагами. Кардинал, проходя мимо, смотрит
    пристально на Бекингема, а тот - на него, оба - весьма презрительно.

                                   Вулси
                                (секретарю)

                     Он управитель герцога? Так, так.
                     А где его доклад?

                              Первый секретарь

                                       Здесь, ваша светлость.

                                   Вулси

                     И сам он тут?

                              Первый секретарь

                                   Да, ваша светлость, здесь.

                                   Вулси

                     Так, значит, кое-что еще узнаем,
                     И Бекингема наглый взгляд померкнет.

                            (Уходит со свитой.)

                                  Бекингем

                     Пес мясника взбесился, брызжет ядом,
                     А у меня нет сил надеть намордник.
                     Пусть лучше спит - будить его не будем.
                     Бедняк ученый вознесен над знатью!

                                  Норфолк

                     Что гнев? О кротости молите бога.
                     Одна она недуг ваш исцелит.

                                  Бекингем

                     Против меня он что-то замышляет,
                     По взгляду видно. На меня глядел
                     Он как на омерзительного змея.
                     Сейчас готовит он какой-то фокус.
                     Пошел он к королю, и я пойду
                     И брошу вызов там.

                                  Норфолк

                                         Постойте, герцог!
                     Пусть посоветуются гнев и разум
                     О том, что вы хотите предпринять.
                     На холм крутой взбирайтесь не спеша,
                     Ведь гнев похож на пылкого коня:
                     Ослабь узду - и он себя загонит.
                     Вы лучше всех давали мне советы,
                     Так будьте другом самому себе.

                                  Бекингем

                     Я брошусь к королю, и голос чести
                     Изобличит ипсуичского нахала,
                     А не удастся - объявлю публично,
                     Что нет различья меж людьми.

                                  Норфолк

                                                  Спокойней!
                     Вы горн так раскалите для врага,
                     Что сами обожжетесь. В бурной спешке
                     Вы можете промчаться мимо цели,
                     И кончено! Ужель вам не известно -
                     Вскипая, влага льется через край:
                     Прирост по виду, а на деле убыль.
                     Спокойней! Повторяю, лучше всех
                     Себя в руках вы можете держать,
                     Но только влагой разума гасите
                     Иль охлаждайте пламя страсти.

                                  Бекингем

                                                   Сэр,
                     Благодарю и вашему совету
                     Последую. Но негодяй изменник!
                     (Не желчь во мне о нем так говорит,
                     А твердое, поверьте, убежденье.)
                     Я знаю из улик и доказательств
                     Столь ясных, как вода в ручьях в июле,
                     Где каждый камешек на дне мы видим,
                     Что он врагам продавшийся изменник.

                                  Норфолк

                     Изменник? Я бы так не говорил.

                                  Бекингем

                     А я скажу об этом королю.
                     Мои улики будут крепче скал.
                     Сей лис святой, иль волк, иль оба вместе,
                     Ведь он равно прожорлив и хитер
                     И так же склонен к злу, как и способен
                     Его творить, в нем ум и сан высокий,
                     И, только чтобы блеском всех затмить
                     Во Франции и здесь, он короля
                     Подбил на разорительный союз
                     И, наконец, устроил эту встречу.
                     Она так много денег поглотила -
                     Но лопнула затея, как стакан
                     От кипятка.

                                  Норфолк

                                  Так именно и было.

                                  Бекингем

                     Позвольте кончить. Хитрый кардинал
                     Составил все условья договора,
                     Как сам хотел. И был подписан мир.
                     Ведь крикнул он: "Так будет!" - хоть для нас
                     Такой трактат, что мертвому костыль.
                     Но раз его составил кардинал,
                     То он хорош. Ведь наш достойный Вулси
                     Не может ошибаться. А затем
                     (Еще пример того, что я назвал бы
                     Щенком измены - этой старой суки)
                     К нам прибыл в гости император Карл
                     Под видом встречи с нашей королевой,
                     Своею теткой, а на самом деле
                     Чтоб с Вулси побеседовать тайком.
                     Боялся он, что дружеский союз
                     Меж Англией и Францией  наносит
                     Ему ущерб, что скрыты здесь угрозы.
                     Он вел переговоры с кардиналом:
                     Я думаю, нет, я почти уверен,
                     Что попросту его он подкупил.
                     И сразу он добился своего:
                     Ведь вымостил он золотом дорогу!
                     Чего же император пожелал?
                     Чтоб Вулси короля уговорил
                     Мир вышеупомянутый нарушить!
                     Так пусть же от меня король узнает,
                     Что честью королевской кардинал
                     Торгует с пользой для себя!

                                  Норфолк

                                                 Мне жаль
                     О нем все это слышать. Я б хотел
                     Узнать, что вы ошиблись.

                                  Бекингем

                                              Ни на йоту!
                     Каким я здесь его изображаю,
                     Таким пред всеми и предстанет он.

             Входит Брендон, предшествуемый судейским приставом
                        и двумя или тремя стражами.

                                  Брендон

                     Долг службы тотчас выполняйте!

                             Судейский пристав

                                                    Сэр!
                     Милорд, светлейший герцог Бекингем,
                     Граф Херфордский, Стеффордский, Нортемптонский,
                     Я арестую вас по обвиненью
                     В измене. Это воля короля.

                                  Бекингем

                     Ну вот, милорд, я и попался в сеть!
                     Теперь погибну от коварных козней.

                                  Брендон

                     Мне жаль, что вы лишаетесь свободы.
                     Мне горько это видеть. Но придется
                     Отправиться вам в Тауэр. Королю
                     Угодно так.

                                  Бекингем

                                 Доказывать напрасно
                     Свою невинность буду. Черной краской
                     Они замажут белизну мою.
                     Да будет воля божья! Повинуюсь.
                     Прощаюсь с вами я, лорд Эбергенни.

                                  Брендон

                     Нет, вместе с вами он пойдет. Король
                     Желает, чтобы в Тауэре вы ждали,
                     Что дальше он решит.

                                 Эбергенни

                                          Я, как и герцог,
                     Скажу: да совершится воля божья!
                     Желанью короля я повинуюсь.

                                  Брендон

                     Приказ есть на арест. Лорд Монтекьют,
                     Священник герцога Джон де ла Кар
                     И некий Гилберт Пек, его писец...

                                  Бекингем

                     Так, так. Вот главные. И все - надеюсь?

                                  Брендон

                     Монах картезианский.

                                  Бекингем

                                          Хопкинс?

                                  Брендон

                                                    Да.

                                  Бекингем

                     Изменник управитель! Он подкуплен
                     Всесильным кардиналом. Я погиб!
                     Я только тень былого Бекингема.
                     И затмевает туча в этот миг
                     Свет солнца моего. - Милорд, прощайте!

                                  Уходят.

        СЦЕНА 2

                            Там же. Зал совета.
                                   Трубы.

Входят  король  Генрих,  опираясь  на  плечо кардинала Вулси, вельможи и сэр
         Томас Ловел. Кардинал садится справа от короля, у его ног.

                               Король Генрих

                 Всей жизнью, всем, что лучшего есть в ней,
                 Благодарю за верность и заботу:
                 Был заговор нацелен в сердце мне,
                 Но вы его прикончили. Спасибо! -
                 Пускай войдет служитель Бекингема,
                 Пусть повторит признания свои
                 И шаг за шагом пусть опять раскроет
                 Измену господина своего.

Шум  за  сценой,  крики: "Дорогу королеве!" Герцоги Норфолк и Сеффолк вводят
королеву  Екатерину.  Она опускается на колени. Король встает, поднимает ее,
                     целует и усаживает рядом с собой.

                             Королева Екатерина

                 Нет, я с колен не встану. К вам я с просьбой.

                               Король Генрих

                 Садись здесь рядом. Половину просьбы
                 Не называй - мы  вместе делим власть.
                 Другую  же считай уже свершенной.
                 Желанье повтори, и все.

                             Королева Екатерина

                                         Спасибо!
                 Я вот о чем хотела вас просить:
                 Чтоб вы себя любили и в любви
                 О чести бы своей не забывали
                 И о величье власти.

                               Король Генрих

                                     Продолжай.

                             Королева Екатерина

                 Уж многие докладывали мне,
                 Все люди честные, что ваш народ
                 Обиды терпит. Изданы указы,
                 Которые способны уничтожить
                 Всю верность в нем. - Любезный кардинал,
                 К вам обращают горькие упреки,
                 Виновнику налогов, но король,
                 Чью честь да защитит господь от злобы,
                 И он не избежал зазорных слов,
                 Что подрывают верности устои
                 И чуть ли не перерастают в бунт.

                                  Норфолк

                 Не чуть ли не, а совершенно точно.
                 Ведь все суконщики, сочтя налоги
                 Неодолимым бременем для дел,
                 Уволили прядильщиков, ткачей,
                 Чесальщиков и прочих сукновалов,
                 А те, не годные к иным занятьям,
                 Под властью голода, в когтях нужды,
                 В отчаянье судьбе бросают вызов
                 И угрожают мятежом.

                               Король Генрих

                                      Налоги?
                 Какие же? На что? - Лорд-кардинал!
                 Вы, тот, кого бранят со мною вместе,
                 Вы знаете о них?

                                   Вулси

                                  Простите, сэр,
                 О государственных делах я знаю
                 Не многое, и скромно я шагаю
                 В рядах с другими вместе.

                             Королева Екатерина

                                           Да, милорд,
                 Вы знаете не больше, чем другие,
                 Но вы вершитель дел, известных всем,
                 Худых для тех, кто знать их не желает,
                 Но поневоле узнает. Налоги,
                 О коих хочет знать сейчас король,
                 Для слуха гибельны и ядовиты,
                 Под грузом их ломается хребет,
                 И говорят, что вы ввели их в силу.
                 Иль слишком вас бранят?

                               Король Генрих

                                         Опять налоги?
                 Но в чем их суть? Какого рода, в общем,
                 Налоги эти?

                             Королева Екатерина

                             Я сказала это,
                 Терпенье ваше искушая. Смелость
                 Я почерпнула в вашем обещанье
                 Меня простить. Народа недовольство
                 Вполне понятно. Ведь указ был издан
                 Шестую часть имущества внести
                 Немедленно в казну, и называют
                 Причиной вашу с Францией войну.
                 Ведет все это к дерзким разговорам,
                 Все говорят, что долг им нипочем,
                 В сердцах холодных леденеет верность.
                 Проклятьями сменяются  молитвы,
                 Уж до того дошло, что их покорность
                 Становится рабой взъяренной воли.
                 Прошу вас это тщательно обдумать -
                 Сейчас важнее дела нет.

                               Король Генрих

                                          Клянусь,
                 Что этого совсем мы не хотели.

                                   Вулси

                 Что до меня, то я свой голос подал,
                 И только, да и то, услышав мненье
                 И одобренье опытных людей.
                 И ежели меня хулят невежды,
                 Которые, меня совсем не зная,
                 Желают летопись моих деяний
                 Вести, - тогда, позвольте мне заметить,
                 Таков уж власти рок, преодолеть
                 Должна такие дебри добродетель.
                 Нельзя же нам от дел необходимых
                 Отказываться только из боязни,
                 Что будут нас жестоко осуждать.
                 Они, подобно стае хищных рыб,
                 Гоняются за новым кораблем,
                 Но пользы из того не извлекают.
                 Благое дело извращают часто
                 Все те, кому его и не понять.
                 Не нам припишут или очернят.
                 Дурное дело часто всем понятней,
                 Оно грубей, и вот провозглашают
                 Его благим деяньем. Если мы
                 Стоять на месте будем, опасаясь,
                 Что каждый  шаг наш осмеют, осудят,
                 То мы иль корни пустим в глубину,
                 Иль обратимся в статуи немые.

                               Король Генрих

                 Дела благие страха не внушают,
                 Продуманные тщательно к тому же.
                 А то, чему примеров в прошлом нет,
                 Вот этого нам следует бояться.
                 Взимался ли такой налог доселе?
                 Не думаю. Ведь отрывать нельзя
                 Нам подданных от наших же законов
                 И к нашей воле прилеплять с размаху.
                 Шестая часть? Тут просто в дрожь бросает!
                 Ведь если мы с деревьев обдерем
                 Кору да крону, часть ствола и ветви,
                 То даже если корни мы оставим,
                 То воздух выпьет соки из калек.
                 По графствам нашим письма разошлите
                 И объявите каждому прощенье,
                 Кто не хотел уплачивать налог.
                 Заняться этим вам я поручаю.

                                   Вулси
                          (тихо, своему секретарю)

                 Короткие отправьте в графства письма
                 О милости монаршей и прощенье.
                 Общины мною очень недовольны.
                 Распространите слух о том, что я
                 Ходатайством у короля добился,
                 Чтоб их простить и подать отменить.
                 Потом скажу, как действовать вам дальше.

               Секретарь уходит. Входит управитель Бекингема.

                             Королева Екатерина

                 Прискорбно мне, что герцог Бекингем
                 Вас прогневил.

                               Король Генрих

                                Да, многие жалеют.
                 Он и учен, и редкостный оратор,
                 И одарен природой, как никто,
                 Воспитан так, что мог бы наставлять
                 И поучать великих мудрецов.
                 Он помощи не ищет у других.
                 Но вот, заметьте, в ложном направленье
                 В душевном строе эти дарованья
                 Нас поражают в десять раз сильней
                 Уродством, чем обычной красотою.
                 Столь совершенным чудом  он казался,
                 Его речам внимал я в восхищенье,
                 Час пролетал, как миг. Да, госпожа,
                 Он все достоинства свои былые
                 Облек в такой чудовищный наряд,
                 Так черен стал, как будто бы в аду
                 Измазался. Останьтесь с нами, сядьте!
                 Вот здесь его доверенный, услышим
                 Сейчас слова, прискорбные для чести.
                 Пусть сказанное снова повторит,
                 Хоть долго слушать это неприятно.

                                   Вулси

                 Поди сюда и расскажи, не труся,
                 Как верный подданный, что ты узнал
                 О Бекингеме?

                               Король Генрих

                               Смело говори.

                                 Управитель

                 Во-первых, он обычно каждый день
                 Такую мерзость повторял, что если
                 Король умрет бездетным, то на трон
                 Он сядет сам. Вот эти-то слова,
                 Клянусь, их слышал и лорд Эбергенни,
                 Зять герцога, и кардиналу клялся
                 Он отомстить.

                                   Вулси

                               Заметьте, государь,
                 Какой опасный замысел здесь скрыт.
                 Обманутый желаньями своими,
                 Всю силу воли сделал он врагом
                 И вашего величества, и ваших
                 Друзей.

                             Королева Екатерина

                         Прошу, достойный кардинал,
                 В речах быть милосердным.

                               Король Генрих

                                           Говори!
                 Как право он свое обосновать
                 Пытался на престол? Об этом слышал
                 Ты что-нибудь?

                                 Управитель

                                Его подбил на это
                 Обманщик прорицатель Никлас Хопкинс.

                               Король Генрих

                  А кто же он?

                                 Управитель

                               Монах-картезианец.
                 И духовник его. Ему о троне
                 Он уши прожужжал.

                               Король Генрих

                                   Почем ты знаешь?

                                 Управитель

                 Перед отъездом вашим, государь,
                 Во Францию однажды в доме Розы,
                 В Лаврентия Полтнейского приходе,
                 Вдруг как-то задал герцог мне вопрос:
                 Что лондонцы толкуют о поездке
                 Во Францию? А я ему ответил:
                 Боятся, что французы нас обманут
                 И королю грозит опасность. Герцог
                 Сказал тогда: тут есть чего бояться.
                 И что, пожалуй, правду говорит
                 Монах, который часто - так сказал он -
                 Ко мне наведывался и просил
                 Позволить, чтобы выслушал  его
                 Джон де-ла-Кар, мой капеллан, по делу,
                 Имеющему важное значенье.
                 Затем его поклясться он заставил,
                 Что никому на свете, только мне
                 Поведает все то, что услыхал,
                 И тут же доверительно промолвил:
                 "Ни королю, ни короля потомкам
                 Не будет счастья - герцогу скажите, -
                 Пусть он любовь народа завоюет,
                 И будет герцог Бекингем тогда
                 Над Англией царить".

                             Королева Екатерина

                                      Как мне известно,
                 Вы были управителем, и герцог
                 Уволил вас из-за того, что много
                 На вас скопилось жалоб от крестьян.
                 Поберегитесь! В злобе благородство
                 Черня, вы душу  губите свою.
                 Еще раз повторяю - берегитесь.
                 Совет от сердца дан.

                               Король Генрих

                                       Пусть продолжает.
                 Ну, говори!

                                 Управитель

                            Клянусь, что я не лгу,
                 Я герцогу сказал, что это дьявол
                 Монаха путает и что опасно
                 В мечтах подобных заходить далеко.
                 Возникнет план, уверуешь в него,
                 И - началось. А он в ответ мне: "Чушь!
                 Мне тут бояться нечего". А дальше
                 Он намекнул, что если бы король
                 Не справился с последнею болезнью,
                 То кардинал, а с ним сэр Томас Ловел
                 Лишились бы голов.

                               Король Генрих

                                    Вот это славно!
                 Он дышит злобой. Что-нибудь еще?

                                 Управитель
                 Да.

                               Король Генрих

                    Продолжай.

                                 Управитель

                               Когда сэр Уильям Бломер
                 На герцога навлек ваш грозный гнев,
                 То в Гринвиче...

                               Король Генрих

                                  Да, я припоминаю.
                 Слугу уволил я, а он оставил
                 Его на службе у себя. Что дальше?

                                 Управитель

                 Сказал он: "Ежели б за это в Тауэр
                 Я был посажен, я бы сделал так,
                 Как мой отец собрался поступить
                 С убийцей Ричардом. Он в Солсбери
                 Просил свиданья с ним, а если б тот
                 Пришел, он бы склонился перед ним
                 И нож вонзил в него".

                               Король Генрих

                                      Ну и предатель! -
                 Вот, государыня, как жить спокойно
                 Его величество сумел бы, зная,
                 Что герцог не в тюрьме.

                             Королева Екатерина

                                        Все в воле божьей.

                               Король Генрих

                 Еще ты хочешь что-то нам поведать?

                                 Управитель

                 Произнеся слова "отец" и "нож",
                 Он выпрямился, за кинжал схватился
                 Одной рукой, прижал другую к сердцу,
                 Возвел глаза он к небу, будто с клятвой,
                 В том смысле, что, мол, будь он оскорблен,
                 Отца он превзошел бы, как поступок
                 Стремленье робкое.

                               Король Генрих

                                    Вот час настал
                 Ему в нас нож вонзить. Уж он в темнице.
                 На суд его ведите. Если может,
                 Пускай в законах ищет милосердье,
                 Там не найдет - у нас пусть и не ищет.
                 Теперь я совершенно убежден
                 Что он предатель лютый.

                                  Уходят.


        СЦЕНА 3
                        Там же. Приемная во дворце.
                     Входят лорд-камергер и лорд Сендс.

                                  Камергер

                     Возможно ль, что влияние французов
                     Нас до таких чудачеств довело?

                                   Сендс

                     Да, все гоняются за новой модой,
                     Смешной и непристойной для мужчин.

                                  Камергер

                     Как вижу я, все наши англичане
                     Из этих путешествий привезли
                     Лишь две иль три гримасы, но со смыслом:
                     Когда состроют их, поклясться можно,
                     Что уж во время Лотаря с Пипином
                     Советниками были их носы.

                                   Сендс

                     По-новому, прихрамывая, ходят:
                     Кто раньше их не видел, тот решит,
                     Что шпат у них иль язва.

                                  Камергер

                                              Черт возьми!
                     И платье на языческий покрой.
                     Поди, их христианство износилось.

                            Входит Томас Ловел.

                     Какие новости, сэр Томас Ловел?

                                   Ловел

                     Да, собственно, не слышно никаких.
                     Вот разве что указ, на днях прибитый
                     К воротам замка.

                                  Камергер

                                      А о чем же он?

                                   Ловел

                     Дается в нем урок всем кавалерам,
                     Недавно за границей побывавшим
                     И ныне докучающим двору
                     Портными, ссорами и болтовней.

                                  Камергер

                     Я очень рад! Всем этим господам
                     Подумать бы, что при дворе английском
                     Быть можно умным, и не зная Дувра.

                                   Ловел

                     Предложено им - так гласит приказ -
                     Отбросить прочь все перья, и причуды,
                     И прочую такую  чепуху,
                     Французские дуэли и петарды,
                     Издевки над людьми умнее их
                     Лишь на основе мудрости заморской,
                     Страсть к теннису и длинные чулки,
                     Штанишки, выдутые в поездке этой,
                     И снова стать достойными людьми -
                     Или убраться прочь к друзьям старинным
                     И там cum privilegio <Получив особый патент. (Лат.)> предаться
                     Опять всем на смех жалкому  распутству.
                     Пора им дать лекарство. Их недуг
                     Становится заразным.

                                  Камергер

                                          Наши дамы
                     Заплачут, этих франтиков лишившись.

                                   Ловел

                     А как же! Вою тут не оберешься.
                     Ведь хитрецы же, сукины сыны,
                     В постельку дам валить-то обучились
                     Под стоны скрипки, с песенкой французской.

                                   Сендс

                     Черт их возьми! Я рад, что их убрали.
                     Ведь их не переделать все равно.
                     И нынче честный сельский дворянин,
                     Такой, как я, давно в игру не вхожий,
                     Спеть сможет дамам песенку простую.
                     И нас послушают. И, я клянусь,
                     Споем не худо.

                                  Камергер

                                   Сказано прекрасно.
                     Зубок молочный, значит, не утрачен.

                                   Сендс

                     Нет, сберегу хотя бы корешок.

                                  Камергер

                     Куда вы шли, сэр Томас?

                                   Ловел

                                             К кардиналу.
                     И вы туда приглашены.

                                  Камергер

                                           Да, верно.
                     Сегодня он дает роскошный ужин,
                     К нему вельможи, дамы соберутся,
                     Цвет королевства, уверяю вас.

                                   Ловел

                     Священник сей и щедр и очень добр,
                     Рука его как почва изобильна
                     И как роса.

                                  Камергер

                                  Он, право, благороден.
                     Лишь злые языки твердят иное.

                                   Сендс

                     Он любит добрым быть. Была бы скупость
                     Грехом похуже в нем, чем даже ересь.
                     Чертой таких людей должна быть щедрость,
                     Они - пример другим.

                                  Камергер

                                           Да, это верно.
                     Но мало ведь таких, как кардинал.
                     Меня здесь лодка ждет. Я вас возьму
                     С собой туда. - Пойдемте же, сэр Томас.
                     Мне опоздать не хочется - назначен
                     Я с сэром Генри Гилдфордом сегодня
                     В распорядители.

                                   Сендс

                                       К услугам вашим.

                                  Уходят.


        СЦЕНА 4

                     Зал во дворце кардинала Йоркского.

        Гобои. Небольшой стол под балдахином для кардинала, большой
                                для гостей.

      Входят в одну дверь гости - кавалеры и дамы, среди которых Анна
                Буллен; в другую дверь - сэр Генри Гилдфорд.

                                  Гилдфорд

                       Всем дамам от хозяина привет!
                       Он этот вечер посвящает вам
                       И буйному веселью, и, надеясь,
                       Что все заботы дома позабыты,
                       Он хочет, чтобы веселы все были, -
                       Гостям ведь хорошо, раз хороши
                       Компания, вино, гостеприимство.

            Входят лорд-камергер, лорд Сендс и сэр Томас Ловел.

                       Милорд, вы запоздали, я ж мечтою
                       О красоте такой был окрылен.

                                  Камергер

                       Вы молоды еще, сэр Гарри Гилдфорд.

                                   Сендс

                       Сэр Томас Ловел, если б кардинал
                       Обрел хоть часть моих земных желаний,
                       То некоторым дамам перед сном
                       Пришлось бы угощения отведать
                       Приятней ужина, пожалуй. Я клянусь,
                       Что здесь цветник блистательных красавиц.

                                   Ловел

                       Вот если бы вам стать духовником
                       Одной иль двух особ.

                                   Сендс

                                            Да, хорошо бы.
                       Была бы мягкой кара.

                                   Ловел

                                           Как так - мягкой?

                                   Сендс

                       Такой, какой позволит пух перины.

                                  Камергер

                       Прошу прелестных дам занять места.-
                       Сэр Гарри, сядьте здесь, я там усядусь.
                       Вот-вот и кардинал...

                                  (Дамам.)

                                              Нельзя вам мерзнуть.
                       Две дамы рядом холод нагоняют.
                       Лорд Сендс, прошу вас, развлекайте дам,
                       Садитесь между ними.

                                   Сендс

                                             Очень вас
                       Благодарю. - Красавицы, позвольте.

                (Садится между Анной Буллен и другой дамой.)

                       Простите, если чушь какую брякну,
                       Я весь в отца.

                                Анна Буллен

                                       А он был сумасшедший?

                                   Сендс

                       Да, он совсем рехнулся от любви.
                       Он не кусался, но вот так, как я,
                       Он вас раз двадцать чмокнул бы подряд.

                                (Целует ее.)

                                  Камергер

                       Опять прекрасно сказано, милорд.
                       Теперь сидят все гости так, как надо.
                       Но, господа, ответственность на вас,
                       Коли уйдут красавицы нахмурясь.

                                   Сендс

                       Уж как-нибудь. Вы только не мешайте.

                                   Гобои.
           Входит кардинал Вулси со свитой и занимает свое место.

                                   Вулси

                       Приветствую гостей! Но кто из дам
                       Или господ не будет нынче весел,
                       Тот мне не друг. Чтоб завершить привет,
                       Я пью здоровье всех.

                                  (Пьет.)

                                   Сендс

                                             Вот благородство?
                       Такой мне кубок дайте, чтоб вместил
                       Всю благодарность, - он мне речь заменит.

                                   Вулси

                       Милорд, прошу, повеселите дам. -
                       Скучаете вы, дамы. - Господа,
                       Чья тут вина?

                                   Сендс

                                      Пусть красное вино
                       На щечках вспыхнет, и они тогда
                       Начнут болтать.

                                Анна Буллен

                                       Вы, право, весельчак,
                       Лорд Сендс.

                                   Сендс

                                   Тогда, когда веду игру.
                       Я пью за вас. Вы тост мой поддержите.
                       Я пью за то...

                                Анна Буллен

                                       Что показать нельзя?

                                   Сендс

                         Я говорил же, что начнут болтать.

              За сценой - трубы, барабаны и пушечные выстрелы,

                                   Вулси

                       В чем дело там?

                                  Камергер

                                       Эй, кто там, поглядите!

                               Слуга уходит.

                                   Вулси

                       Что означает этот шум сраженья? -
                       Нет, дамы, вы не бойтесь. По законам
                       Войны всегда даются льготы вам.

                            Слуга возвращается.

                                  Камергер

                       Ну, что же там?

                                   Слуга

                                       Отряд вельмож каких-то.
                       Они причалили, из лодки вышли
                       И шествуют сюда, как бы послы
                       Иной страны.

                                   Вулси

                                     Любезный камергер!
                       Прошу, вы по-французски говорите,
                       Подите встретьте их гостеприимно,
                       Сюда введите, чтобы ослепило
                       Их небо красоты. Возьмите слуг.

            Камергер и еще несколько человек уходят. Все встают,
                          слуги отодвигают столы.

                       Пир прерван наш, но дело поправимо.
                       Я всех гостей приветствую опять
                       И аппетита доброго желаю.

                                   Гобои.

Входят  маски  в  костюмах  пастухов,  среди  них - король Генрих. Их вводит
лорд-камергер.  Они  направляются  прямо к кардиналу и почтительно кланяются
                                    ему.

                       Какое общество! Что им угодно?

                                  Камергер

                       Они не понимают по-английски,
                       И вам они просили передать,
                       Что слух дошел до них об этом пире,
                       Который нынче должен состояться.
                       И, преклоняясь перед красотой,
                       Они свои покинули стада
                       И умоляют вас позволить им
                       Всех этих дам прелестных лицезреть
                       И час иль два здесь провести вольготно
                       За пиршеством.

                                   Вулси

                                       Скажите, что они
                       Честь оказали скромному жилищу.
                       Я их благодарю тысячекратно,
                       И быть как дома попрошу гостей.

          Гости приглашают дам на танец. Король Генрих приглашает
                                Анну Буллен.

                               Король Генрих

                       Прелестнейшая ручка на земле!
                       О красота, тебя не знал я раньше.

                               Музыка. Танцы.

                                   Вулси

                       Милорд!

                                  Камергер

                               Что, сэр?

                                   Вулси

                                          Прошу, скажите им,
                       Что среди них, по-видимому, тот.
                       Кто больше быть хозяином достоин.
                       И если б я его узнал, пред ним
                       Склонился бы с любовью и почтеньем.

                                  Камергер

                       Скажу, милорд.

                           (Шепчется с масками.)

                                   Вулси

                                      Что говорят они?

                                  Камергер

                       Они признались, что здесь есть особа...
                       Пусть ваша милость лишь ее узнает,
                       И ваше место он займет.

                                   Вулси

                                               Посмотрим!

                            (Подходит к маскам.)

                       Простите, господа! Вот выбор мой:
                       Король!

                               Король Генрих

                               Вы угадали, кардинал!

                              (Снимает маску.)

                       У вас тут весело. Что ж, превосходной
                       Вы, кардинал, священник, а не то
                       О вас бог знает что подумать можно.

                                   Вулси

                       Я рад, что мой король шутить изволит.

                               Король Генрих

                       Лорд-камергер, подите-ка сюда,
                       Что это за прелестная особа?

                                  Камергер

                       Дочь рыцаря... Такой есть Томас Буллен,
                       Виконт Рочфорд. - Она  одна из фрейлин.

                               Король Генрих

                       Клянусь, она прелестна! - Дорогая,
                       Ведь было бы, пожалуй, неучтиво
                       Вас пригласить - и не поцеловать!

                                (Целует ее.)

                       Я пью за всех. Пустите вкруговую.

                                   Вулси

                       Сэр Томас Ловел, в комнате отдельной
                       Накрыли стол?

                                   Ловел

                                    Да.

                                   Вулси

                                        Государь, боюсь,
                       Что танцы вас слегка разгорячили.

                               Король Генрих

                       Не слишком ли?

                                   Вулси

                                     Там воздух посвежей,
                       В соседней комнате.

                               Король Генрих

                       Пусть каждый даму поведет свою. -
                       Красавица, давайте веселиться! -
                       Лорд-кардинал, поднять сейчас бокалы
                       Нам надо за здоровье этих дам.
                       Я с каждой буду танцевать. Пускай
                       Угадывают, кто мне всех милее! -
                       Эй, музыку для танцев! Начинайте!

                             Уходят под музыку.



        АКТ II

        СЦЕНА 1
                            Уэстминстер. Улица.
                         Встречаются два дворянина.

                              Первый дворянин

                              Куда спешите вы?

                              Второй дворянин

                                              Храни вас бог!
                   Я в суд бегу скорей узнать, что будет
                   С великим Бекингемом.

                              Первый дворянин

                                         Облегчу
                   Вам этот труд. Суд кончен, и в тюрьму
                   Его отправят снова.

                              Второй дворянин

                                       Вы там были?

                              Первый дворянин

                   Да, я там был.

                              Второй дворянин

                                  Но что же там случилось?

                              Первый дворянин

                   Легко понять.

                              Второй дворянин

                                 Что, признан он виновным?

                              Первый дворянин

                   Ну да, и к смерти он приговорен.

                              Второй дворянин

                   Мне очень жаль.

                              Первый дворянин

                                   Не одному вам жаль.

                              Второй дворянин

                   Но расскажите, как же это было?

                              Первый дворянин

                   Я вкратце расскажу. Великий герцог
                   Упорно отрицал свою вину.
                   И очень много доводов удачных
                   Привел в опроверженье обвиненья.
                   На это королевский обвинитель
                   Сослался на улики и признанья
                   Свидетелей различных. Очной ставки
                   Тут герцог viva voce <В форме  устной беседы. (Лат.)> пожелал,
                   И посему явились - управитель,
                   Сэр Гилберт Пек, писец его, Джон Кар,
                   Его священник, и монах проклятый,
                   Затеявший все это, - дьявол Хопкинс.

                              Второй дворянин

                   Ему всегда предсказывавший?

                              Первый дворянин

                                               Да.
                   Они его все вместе обвиняли.
                   Отбиться бы он рад, да не сумел.
                   И пэры в государственной измене
                   Его виновным потому признали.
                   Себя он защищал умно, но судьи
                   Иль с жалостью, иль просто не внимали.

                              Второй дворянин

                   И как же он все это перенес?

                              Первый дворянин

                   Когда опять предстал он пред судом,
                   Чтобы услышать звон свой погребальный,
                   Свой приговор, он страхом был объят,
                   Облился потом, что-то крикнул в гневе.
                   Затем опомнился и уж затем
                   Смиренно вел себя и благородно.

                              Второй дворянин

                   Не думаю, чтоб он боялся смерти.

                              Первый дворянин

                   Конечно, он не робкая девица,
                   Но все же как-то жалко.

                              Второй дворянин

                                           Несомненно,
                   Причиною тут кардинал.

                              Первый дворянин

                                         Как видно.
                   Сначала Килдера он обвинил,
                   Правителя Ирландии в то время.
                   Затем сменил его он графом Серри,
                   Скорей, чтоб тот помочь не мог бы тестю.

                              Второй дворянин

                   Да, тут видна завистника интрига.

                              Первый дворянин

                   Граф отомстит ему, когда вернется.
                   Замечено, и всем известно даже,
                   Что, чуть король к кому благоволит,
                   Мгновенно кардинал тому находит
                   Любую должность от двора подальше.

                              Второй дворянин

                   Всем общинам так ненавистен он,
                   Да провались он! - общее желанье! -
                   А герцога все любят и жалеют
                   И добрым Бекингемом именуют,
                   Зерцалом чести.

                              Первый дворянин

                                   Здесь еще  побудьте.
                   Вот тот, кто благороден, но погублен.

Входит  Бекингем,  возвращающийся  из  суда.  Перед  ним  стража с секирами,
обращенными  в его сторону; стража с алебардами - по обе стороны от него. За
     ним - сэр Томас Ловел, сэр Никлас Вокс, сэр Уильяме Сендс и народ.

                              Второй дворянин

                    Пройдемте-ка вперед, там всє увидим.

                                  Бекингем

                    О люди добрые, сюда пришли вы
                    Издалека, чтоб пожалеть меня!
                    Послушайте меня, затем ступайте
                    Домой и позабудьте обо мне.
                    Изменником объявлен я сегодня
                    И должен умереть. Свидетель небо,
                    Что, если я изменник, на меня
                    Пусть грянет как топор моя же совесть.
                    За смерть мою я судей не виню,
                    Их приговор основан на уликах,
                    Но тем, кто ждал и жаждал приговора,
                    Желаю больше христианских чувств.
                    Пусть будет как хотят, я их прощаю,
                    Но славы пусть не ищут в злодеяньях,
                    Достойным людям пусть могил не роют,
                    Иль кровь моя безвинная о них
                    Возопиет. Жить не надеюсь дольше
                    И не молю, хоть милостив король
                    Гораздо больше, нежели я грешен.
                    Вас мало здесь, сочувствующих мне,
                    Дерзнувших слезы лить о Бекингеме.
                    О добрые друзья, вы благородны!
                    Как ангелы, меня сопровождайте
                    До горького, до смертного конца!
                    Когда ж меня настигнет сталь разлуки,
                    Как жертву пусть взнесут молитвы ваши
                    Мой дух на небо. С богом, в путь! - Ведите!

                                   Ловел

                    Высокородный лорд, вас умоляю:
                    О, если вы когда-то на меня
                    Таили злобу, то теперь простите.

                                  Бекингем

                    Сэр Томас Ловел, я прощаю вас!
                    Мне б так простили. Я прощаю все!
                    Не так уж много вынес я обид,
                    Чтоб с ними мне сейчас не примириться.
                    Не унесу в могилу злобы черной.
                    Привет мой передайте королю,
                    А если речь зайдет о Бекингеме,
                    Скажите - к небу я на полпути.
                    Но все же я за короля молюсь,
                    Пока душа во мне, благословляю,
                    Пусть дольше он живет, чем мне осталось
                    Минут, чтоб сосчитать его года!
                    Да правит он, любимый, всем на счастье!
                    Когда ж умрет он стариком седым,
                    Пусть доброту в гробу хоронят с ним.

                                   Ловел

                    Я проводить вас должен до реки.
                    Сэр Никлас Вокс вас примет у меня
                    И будет с вами до конца.

                                    Вокс

                                            Эй, там!
                    Готовы ль вы?  Уж герцог подошел.
                    Украсьте лодку так, как подобает
                    Его особе.

                                  Бекингем

                               Нет, сэр Никлас, нет.
                    Оставьте! Нынче это лишь насмешка.
                    Прибыв сюда, я звался лорд-констебль
                    И герцог Бекингем, ну, а теперь
                    Я снова только бедный Эдвард Бун,
                    Но все же я значительно богаче
                    Бесчестных обвинителей своих
                    (Не ведающих, что такое правда).
                    Я кровью эту истину скреплю,
                    За эту кровь им каяться придется.
                    Отец мой славный, Генри Бекингем,
                    Восстав на Ричарда-злодея первый,
                    Бежал потом за помощью  к слуге,
                    Но выдал подлый Бенистер отца,
                    И без суда отец был предан казни.
                    Да будет вечный мир его душе!
                    Он был оплакан Генрихом Седьмым,
                    Который, как монарх великодушный,
                    Вернул мне имя, и оно из праха
                    Лишь большим благородством воссияло.
                    А сын его, да и наследник, Генрих
                    Восьмой, и жизнь, и честь, и имя отнял.
                    Все, чем я счастлив был, - одним ударом.
                    Меня судили, признаюсь, достойно,
                    Здесь посчастливилось мне чуть побольше,
                    Чем некогда несчастному отцу.
                    Но все же нас одна судьба постигла,
                    Мы оба с ним погибли из-за слуг,
                    Которых, кстати, больше всех любили.
                    Бесчестно и бесчеловечно это!
                    Все в воле неба! Вы же все - внимайте,
                    Вам умирающий дает совет:
                    Любовь свою дарите людям щедро,
                    Но не доверье. Ваши же друзья,
                    Кому открыто ваше сердце, видя
                    Малейшие препоны в вашем счастье,
                    От вас отхлынут, словно волны, прочь
                    И, только чтоб вас потопить, вернутся.
                    Друзья мои, молитесь за меня!
                    Теперь пора мне вас навек покинуть,
                    Настал последний час усталой жизни!
                    Прощайте!
                    А захотите рассказать о грустном,
                    Поведайте о том, как я погиб!
                    Я кончил. - Да простит меня господь!

                     Бекингем и провожающие его уходят.

                              Первый дворянин

                    Мне жаль его! Боюсь, падет за это
                    Проклятий тьма на голову виновных.

                              Второй дворянин

                    Прискорбно, если он не виноват.
                    Но я теперь могу вам намекнуть
                    На худшую беду, что ждет в грядущем.

                              Первый дворянин

                    Спасите, ангелы, нас от нее.
                    Какая же? В вас нет ко мне доверья?

                              Второй дворянин

                    Да, это тайна важная весьма,
                    Не всякому ее доверить можно.

                              Первый дворянин

                    Поведайте ее, я не болтун.

                              Второй дворянин

                    Ну хорошо, я вам ее доверю.
                    Не слышали ли вы недавно толки
                    О том, что наш разводится король
                    С Екатериной?

                              Первый дворянин

                                  Слух не подтвердился.
                    Король узнал о нем и, разъяренный,
                    Лорд-мэру приказал все это кончить
                    И рты заткнуть ретивым болтунам.

                              Второй дворянин

                    Но клевета ведь превратилась в правду!
                    Она растет опять еще сильнее,
                    Считают, что король решил рискнуть!
                    По-видимому, или кардинал,
                    Иль кто-то из его людей, желая
                    Вред учинить достойной королеве,
                    Ему сомненье в душу заронил,
                    Чтоб королеву погубить. Недавно
                    Сюда и кардинал Кампейус прибыл,
                    Как полагают все, с такой же целью.

                              Первый дворянин

                    Да, это все устроил кардинал!
                    В отместку императору за то,
                    Что отказался тот его назначить
                    Потом архиепископом Толедским.

                              Второй дворянин

                    Вот именно. Но разве не жестоко
                    За это на нее обрушить кару?
                    Так хочет кардинал! Ей суждено
                    Погибнуть.

                              Первый дворянин

                               Это все весьма печально.
                    Но здесь, пожалуй, могут нас подслушать.
                    Ко мне пойдемте, там поговорим.

                                  Уходят.


        СЦЕНА 2
                        Там же. Передняя во дворце.
                    Входит лорд-камергер, читая письмо.

                                  Камергер

     "Милорд!  Лошади,  за  которыми послала ваша светлость, были мною самым
тщательным образом выбраны, объезжены и снабжены сбруей. Они молоды, красивы
и  принадлежат  к  лучшей северной породе. Когда они были уже приготовлены к
отправке  в Лондон, слуга лорда-кардинала забрал их у меня по его полномочию
и  приказу,  заявив  при  этом,  что его господин требует, чтобы ему служили
лучше,  чем  любому  подданному,  если  не лучше, чем самому королю, - и вот
это-то, сэр, и заткнуло нам рты".

                    Боюсь, что так он хочет. Ну и пусть
                    Берет коней! Он все возьмет, я знаю!

                     Входят герцоги Норфолк и Сеффолк.

                                  Норфолк

                    Лорд-камергер, привет!

                                  Камергер

                                           День добрый вам.

                                  Сеффолк

                    Чем занят государь?

                                  Камергер

                                        Сидит один.
                    В печали и тоске.

                                  Норфолк

                                     А в чем причина?

                                  Камергер

                    Я думаю, что брак с женою брата
                    В нем совесть пробудил.

                                  Сеффолк

                                            О нет, в нем совесть
                    Вдруг пробудилась вновь от новой дамы.

                                  Норфолк

                    Все кардинал, властитель кардинал!
                    Слепой священник, старший  сын Фортуны,
                    Всем вертит, как желает. Но король
                    Поймет когда-нибудь, что он за птица!

                                  Сеффолк

                    Дай бог! А то себя он не поймет.

                                  Норфолк

                    Как он дела ведет благочестиво
                    И как усердно! Вот теперь союз
                    Он разорвал, в котором с нами был
                    Племянник королевы, император.
                    Он в глубь души прокрался к королю
                    И сеет там сомненья, спасенья,
                    Укоры совести, тревоги, страх -
                    Все из-за брака этого. Как средство
                    Избавиться - советует развод,
                    Разлуку с той, кто вот уж двадцать лет
                    С ним рядом, как немеркнущий алмаз,
                    С той, кто горит к нему святой любовью,
                    Как к праведникам ангелы. Да, с той,
                    Кто даже под ударом грозным рока
                    Благословенье слала б королю.
                    Ну разве это все не благочестье?

                                  Камергер

                    Избавь нас, боже, от таких советов!
                    Да, это так, об этом слухи всюду,
                    Толкуют все, и каждый сожалеет.
                    А кто дерзнет всмотреться чуть поглубже,
                    Наверно, цель конечную уловит -
                    Сестру французского монарха. Небо
                    Откроет вскоре, королю глаза,
                    Так долго замкнутые наглецом,
                    И стать его рабами нам не даст.

                                  Норфолк

                    Молиться должно
                    Нам о своем спасении усердно,
                    Иль этот властелин нас из вельмож
                    Пажами сделает. Чины и ранги,
                    Как глины ком бесформенный, пред ним,
                    Он придает ему любую форму.

                                  Сеффолк

                    Я не люблю  его, но не боюсь.
                    Вот мой девиз, сиятельные лорды.
                    Не он меня создал, и я останусь
                    Таким же, лишь  бы пожелал король.
                    Его проклятья и благословенья -
                    Все это миф, мираж, я им не верю.
                    Я знал его и знаю. Пусть займется
                    Им папа, тот, кто в нем раздул гордыню.

                                  Норфолк

                    Войдем, попробуем другим вопросом
                    Отвлечь от грустных мыслей короля. -
                    Милорд, вы вместе с нами?

                                  Камергер

                                              Извините,
                    Король мне дал иное порученье,
                    Да и не время как-то беспокоить...
                    А вам всех благ.

                                  Норфолк

                                     Лорд-камергер, спасибо.

                           Лорд-камергер уходит.
       Отдергивается занавес, за которым в задумчивости сидит король
                             Генрих; он читает.

                                  Сеффолк

                    Как мрачен он! Да, удручен он сильно.

                               Король Генрих

                    Кто там еще?

                                  Норфолк

                                 Дай бог, чтоб не был в гневе.

                               Король Генрих

                    Кто там, я говорю? Да как вы смели,
                    Ворвавшись, помешать моим раздумьям?
                    Кто перед вами, а?

                                  Норфолк

                                       Вы, государь,
                    Прощающий невольные обиды;
                    Мы вас по государственному делу
                    Дерзнули потревожить.

                               Король Генрих

                                          Слишком смелы!
                    Вон! Я вам покажу для дела время!
                    Что это, час для ваших дел пустячных?

                     Входят кардиналы Вулси и Кампейус.

                    Кто там? Мой добрый кардинал. О Вулси!
                    Ты совести больной успокоенье.
                    Бальзам для короля!

                                (Кампейусу.)

                                       Почтенный сэр,
                    Добро пожаловать к нам в королевство.
                    Мы и оно сейчас к услугам вашим.

                                 (К Вулси.)

                    Прошу вас позаботиться, милорд,
                    Чтоб не пошли мои слова на ветер.

                                   Вулси

                    Нет, не пойдут. Я только попрошу,
                    Чтоб нам вы для беседы уделили
                    Хотя бы час.

                               Король Генрих
                           (Сеффолку и Норфолку)

                    Мы заняты. Ступайте.

                                  Норфолк
                              (тихо, Сеффолку)

                    Прелат наш не надменен.

                                  Сеффолк
                              (тихо, Норфолку)

                                           Да, не слишком.
                    Но пост его занять я не желал бы.
                    Однако так не может продолжаться.

                                  Норфолк
                                   (тихо)

                    А если да, то я тогда рискну
                    Пойти в атаку на него.

                                  Сеффолк
                                   (тихо)

                                           Я с вами.

                         Норфолк и Сеффолк уходят.

                                   Вулси

                    Вы всем монархам мудрости пример
                    Явили, государь, свои сомненья
                    Отдать на суд церковный пожелав.
                    Кто злобно клеветать теперь посмеет?
                    Испанцы, кровно связанные с нею,
                    Должны по справедливости признать
                    Законным этот суд и благородным,
                    И клирики из христианских стран
                    Все это, без сомнения, обсудят.
                    Вот Рим, источник истинных суждений,
                    По вашей просьбе и прислал сюда
                    Достойного ученого судью.
                    Здесь перед вами кардинал Кампейус,
                    Позвольте вновь его представить вам.

                               Король Генрих

                    Приветствуя его и обнимая,
                    Святой конклав за все благодарю.
                    Он мне прислал того, кого мне надо.

                                  Кампейус

                    Все иноземцы, государь, вас любят
                    За ваше благородство. Разрешите
                    Вручить вам грамоты мои из Рима.
                    Согласно им вы, кардинал Йоркский,
                    Назначены со мною вместе быть
                    Судьею беспристрастным в этом деле.

                               Король Генрих

                    Два равных! Пусть узнает королева
                    О вашей миссии. Где Гардинер?

                                   Вулси

                    Вы королеву любите так нежно.
                    Что, знаю, не откажете ей в том,
                    На что любой жене дается право:
                    Себе защитников ученых взять.

                               Король Генрих

                    Да, лучших мы дадим на помощь ей!
                    Я награжу того, кто самым лучшим
                    Окажется. Иному быть грешно!
                    Я попрошу, любезный кардинал,
                    Вы Гардинера к нам сюда пришлите.
                    Мой новый секретарь - умелый малый.

            Вулси уходит и тотчас же возвращается с Гардинером.

                                   Вулси
                             (тихо, Гардинеру)

                    Ну, руку жму. Желаю вам успеха.
                    Вы - приближенный короля отныне.

                                  Гардинер
                              (тихо, к Вулси)

                    Но я всегда жду ваших приказаний,
                    Ведь ваша власть возвысила меня.

                               Король Генрих

                    Поди-ка, Гардинер, сюда...

                  Они тихо беседуют, прохаживаясь по зале.

                                  Кампейус

                    Милорд Йорк, не состоял ли раньше
                    В сей должности какой-то доктор Пэйс?

                                   Вулси

                    Да.

                                  Кампейус

                        Был он сведущим лицом?

                                   Вулси

                                               Конечно.
                                  Кампейус

                    Так вот на этот счет о вас идет
                    Молва худая, кардинал.

                                   Вулси

                                           Неужто?

                                  Кампейус

                    Вас в зависти бесстыдной обвиняют:
                    Он, дескать, был так чист и благороден,
                    Что вы его тайком от короля,
                    Боясь соперничества, отдаляли,
                    От горя он сошел с ума и умер.

                                   Вулси

                    Да будет вечный мир его душе!
                    Так долг велит сказать мне христианский,
                    А болтунам живым найдем управу.
                    Тот добродетельным был дураком,
                    А этот добрый малый мне послушен.
                    Другого я не подпущу так близко.
                    Запомните, любезный брат, мешать
                    Нам не должны ничтожные людишки.

                               Король Генрих

                    Все королеве доложи смиренно.

                              Гардинер уходит.

                    Блекфрайерс я считал бы лучшим местом
                    Для столь многоученых заседаний.
                    Там встретимся для этих важных дел.
                    Мой Вулси, позаботьтесь обо всем!
                    Как тяжело, милорд, во цвете лет
                    С такой супругой милой расставаться.
                    Но совесть, совесть! Как все это трудно!
                    Расстаться должен я теперь с женой!

                                  Уходят.


        СЦЕНА 3
                        Передняя в покоях королевы.
                     Входят Анна Буллен и пожилая леди.

                                Анна Буллен

                 Нет, и не то! Вот боль, что сердце колет:
                 Его величество с ней прожил долго,
                 Она такой хороший  человек,
                 О ней никто не смел худое молвить.
                 Клянусь, она и зла вовек не знала!
                 И вот теперь, когда кругов так много
                 Свершило коронованное солнце,
                 Все ярче, все пышнее каждый год, -
                 Утратить это в тысячу раз горше,
                 Чем было сладостно обресть впервые.
                 Вдруг услыхать: уйди! Тут прослезится
                 И зверь.

                                Пожилая леди

                          Да, и суровые сердца
                 О ней жалеют.

                                Анна Буллен

                              Боже! Лучше б ей
                 Не знать величья. Хоть оно мгновенно,
                 Но если злобная судьба срывает
                 С нас этот блеск, то тут такая боль,
                 Как если б с телом разлучался дух.

                                Пожилая леди

                 Бедняжка! Снова станет иноземкой.

                                Анна Буллен

                 Тем более жалеть о ней нам надо!
                 Нет, право, лучше в нищете родиться
                 И скромно, но достойно жизнь прожить,
                 Чем вознестись в блистающее горе
                 И облачиться в золотую скорбь.

                                Пожилая леди

                 Довольным быть - нет в жизни выше блага.

                                Анна Буллен

                 Клянусь своей невинностью и верой,
                 Я не желала б королевой быть.

                                Пожилая леди

                 Я девственность за это отдала бы.
                 И вы бы, лицемерка, с ней расстались.
                 Вы женской прелестью одарены,
                 Но женское и сердце вам дано.
                 Его прельщают власть, богатство, сан,
                 Все эти блага, данные судьбою,
                 И, как вы там притворно ни жеманьтесь,
                 Вы в замшевую совесть их впихнете,
                 Чуть растянув ее.

                                Анна Буллен

                                   Клянусь, что нет.

                                Пожилая леди

                 Клянусь, клянусь! Не тянет быть на троне?

                                Анна Буллен

                 Нет, и за все сокровища земли!

                                Пожилая леди

                 Вот это странно! Ну, а я, старуха,
                 На трон пошла бы даже за три пенса.
                 А герцогиней вас не тянет стать?
                 Такой взвалить вы титул не хотите
                 Себе на плечи?

                                Анна Буллен

                                Нет, клянусь я вам.

                                Пожилая леди

                 Да вы трусиха! Сбросим груз маленько,
                 Представьте: я - красивый, юный граф;
                 Но вы и тут румянцем не зальетесь.
                 Нет, ежели и этот груз вам тяжек,
                 Так, значит, вы мальчишку не родите.

                                Анна Буллен

                 Ну как не стыдно говорить такое?
                 Еще раз вам клянусь, что королевой
                 За целый мир не стану.

                                Пожилая леди

                                       Нет, вас можно
                 И крошечною Англией прельстить.
                 А я и на Карнарвоншир согласна,
                 Будь королевством он. - Кто там идет?

                           Входит лорд-камергер.

                                  Камергер

                 Привет вам, дамы! Сколько будет стоить
                 Мне выведать секрет беседы вашей?

                                Анна Буллен

                 Милорд, дешевле он, чем ваш вопрос.
                 О нашей госпоже мы тут горюем.

                                  Камергер

                 Вот это благородно и достойно
                 Хороших женщин. Есть еще надежда,
                 Что все уладится.

                                Анна Буллен

                                  Ах, дай-то бог!

                                  Камергер

                 Вы доброе созданье, а таким
                 Сопутствует небес благословенье.
                 Чтоб вы могли, прелестная особа,
                 Удостовериться, что это так,
                 Что ваши добродетели в почете,
                 Король вам шлет свое благоволенье,
                 И вам оказана большая честь:
                 Дается вам маркизы Пембрук титул,
                 Вдобавок тысячею фунтов в год
                 Вас щедро награждают.

                                Анна Буллен

                                       Я не знаю,
                 Как высказать мне преданность свою.
                 Все, чем владею, будет здесь ничтожно;
                 Слова молитв моих не столь священны.
                 А пожелания мои так жалки.
                 Но все же пожеланья и молитвы -
                 Вот все, чем я могу благодарить.
                 Милорд, благоволите передать
                 Все это от зардевшейся служанки
                 Его величеству, а я молюсь
                 О здравии его и процветанье.

                                  Камергер

                 Я не премину укрепить монарха
                 В его высоком мнении о вас.

                                (В сторону.)

                 Я разгадал ее. В ней честь и прелесть
                 Так слиты, что пленили короля!
                 Кто знает, может быть, от этой леди
                 Зажжется  вдруг алмаз и озарит
                 Весь остров наш.

                                 (Громко.)

                                  Отправлюсь к королю
                 И доложу о разговоре с вами.

                                Анна Буллен

                 Милорд, прощайте!

                           Лорд-камергер уходит.

                                Пожилая леди

                                  Вот вам! Не угодно ль?
                 Я клянчу при дворе шестнадцать лет
                 И клянчу нынче, только мало толку:
                 Иль "слишком  рано", или "слишком поздно" -
                 В ответ на просьбы. Вы же - вот судьба! -
                 Вы, птенчик желторотый, фу ты, дьявол,
                 Фортуна подлая! Вам рот набили
                 Скорей, чем вы разинули его.

                                Анна Буллен

                 Все это выглядит довольно странно!

                                Пожилая леди

                 Что? Горько? Ставлю  сорок пенсов - нет!
                 Вы знаете, есть старое преданье;
                 Одна девица королевой стать
                 Не соглашалась за весь нильский ил.

                                Анна Буллен

                 Оставьте шуточки.

                                Пожилая леди

                                  На вашем месте
                 Я выше жаворонка бы взлетела!
                 Маркиза Пембрук с тысячею фунтов -
                 И только за прекрасные глаза!
                 Без прочих обязательств! Нет, ей-ей,
                 Вас дальше ожидает много тысяч.
                 Шлейф почестей длиннее их подола.
                 Теперь стал легок титул герцогини?
                 Ну что, ведь стали вы сильней?

                                Анна Буллен

                                                Миледи,
                 Вы тешьтесь сами шутками своими.
                 Меня ж увольте. Лучше умереть,
                 Чем по такой причине веселиться.
                 Что дальше будет, страшно и подумать!
                 Горюет королева, мы о ней
                 Совсем забыли. Очень вас прошу,
                 О том, что здесь слыхали, - ей ни слова!

                                Пожилая леди

                 Вы за кого считаете меня?

                                  Уходят.


        СЦЕНА 4

                        Там же. Зала в Блекфрайерсе.
                               Трубы и рога.

Входят два жезлоносца с короткими серебряными жезлами; за ними - два писца в
одежде  докторов;  за  ними  - архиепископ Кентерберийский; далее - епископы
Линкольнский,  Илийский,  Рочестерский  и Сент-Асафский; далее, на некотором
расстоянии,  -  дворянин,  несущий  сумку  с большой печатью и кардинальскую
шляпу;  за  ним  -  два священника с серебряными крестами; далее - гофмаршал
королевы   с   непокрытой   головой  в  сопровождении  судейского  пристава,
несущего булаву; за ними - два дворянина с большими серебряными столпами; за
ними  -  рядом  оба  кардинала  - Вулси и Кампейус; за ними - двое вельмож с
мечом  и  булавой.  Затем  входят со своими свитами король Генрих и королева
Екатерина.  Король  занимает место под балдахином. Ниже его усаживаются, как
судьи, оба кардинала. Королева - на некотором расстоянии от короля. Епископы
садятся по обе стороны от кардиналов, как на соборах. Ниже их - писцы. Около
епископов  -  лорды.  Прочие  лица  свиты в должном порядке выстраиваются по
                                краям сцены.

                                   Вулси

                 Пока прочтут от Рима полномочья,
                 Пусть в зале тишина царит.

                               Король Генрих

                                            Зачем?
                 Его уже публично оглашали,
                 Законным всеми признано оно.
                 Не мешкайте.

                                   Вулси

                             Пусть будет так. Начнем!

                                   Писец

     Провозгласи: "Генрих, король Англии, предстань перед судом".

                                  Глашатай

     Генрих, король Англии, предстань перед судом!

                               Король Генрих

     Я здесь.

                                   Писец

     Провозгласи: "Екатерина, королева Англии, предстань перед судом!"

                                  Глашатай

     Екатерина, королева Англии, предстань перед судом!

 Королева не отвечает; она встает с кресла, проходит мимо судей, подходит к
            королю и преклоняет перед ним колени, затем говорит.

                             Королева Екатерина

                        Сэр, я о правосудье умоляю:
                        И я прошу вас пожалеть меня.
                        Я так несчастна, я чужая здесь,
                        Я родилась не во владеньях ваших,
                        Здесь суд небеспристрастен для меня,
                        И нет друзей надежных. Государь,
                        Скажите, чем же вас я оскорбила,
                        Чем вызвала я ваше недовольство?
                        За что теперь, отвергнутая вами,
                        И ваших милостей я лишена?
                        Свидетель небо, что была всегда я
                        Вам верной и смиренною женой,
                        Во всем покорствующей вашей воле,
                        И, в вечном страхе вызвать в вас досаду,
                        Я взгляду вашему повиновалась,
                        Ловя в нем зорко радость иль печаль.
                        Когда перечила я вашей воле
                        Или своей не делала ее?
                        Каких друзей я ваших не стремилась
                        Любить, хоть знала - мне они враги.
                        Кто из моих друзей, вас прогневивший,
                        Моим любимцем дальше оставался?
                        Заметьте, вмиг я удаляла их.
                        Сэр, вспомните, что двадцать лет была
                        Я вам во всем покорною женой,
                        И много родила я вам детей.
                        Да, если можете вы доказать,
                        Что я за эти годы погрешила
                        Иль против чести, или брачных уз,
                        Любви, или супружеского долга,
                        Иль против вас, в котором все священно,
                        То -  боже мой! - отвергните меня.
                        Пусть самое ничтожное презренье
                        Передо мною замыкает дверь.
                        Пусть это будет самый строгий суд.
                        Ведь ваш отец, король, умом был славен
                        И осмотрительностью отличался.
                        Отец мой Фердинанд, король Испанский,
                        Считался  самым мудрым  государем
                        Из всех на протяженье многих лет.
                        И оба несомненно привлекли
                        Из разных стран советников умнейших,
                        Они вопрос подробно обсудили,
                        Наш брак законным признан ими был.
                        И посему смиренно умоляю
                        Мне дать отсрочку, чтобы написать
                        В Испанию к друзьям бы я успела,
                        Они мне посоветуют, как быть.
                        А если уж нельзя - то, бога ради,
                        Пусть будет, как угодно вам.

                                   Вулси

                                                     Но здесь
                        Собрались только те, кто вами избран:
                        Отцы святейшие, миледи, люди
                        Ученые и честности редчайшей.
                        Да, это лучшее, что есть в стране,
                        Они явились на защиту вашу.
                        Поэтому считаю неуместной
                        Я вашу просьбу об отсрочке дела
                        Как ради вас самих, так и затем,
                        Чтоб хаос чувств утишить в короле.

                                  Кампейус

                        Лорд-кардинал все здраво изложил.
                        А потому, миледи, заседанье
                        Вполне уместно будет нам продолжить
                        И выслушать все доводы сторон.

                             Королева Екатерина

                        Лорд-кардинал, я обращаюсь к вам!

                                   Вулси

                        Что вам угодно от меня, миледи?

                             Королева Екатерина

                        Сэр, я вот-вот расплачусь, но я помню,
                        Что королева я иль королевой
                        Себя считала долго. Но бесспорно,
                        Что мой отец король, и капли слез
                        Я мигом в искры пламени раздую.

                                   Вулси

                        Я дам совет вам: будьте терпеливой.

                             Королева Екатерина

                        Я буду, если только вы смиритесь.
                        Нет, раньше, или бог меня накажет.
                        Я веские имею основанья
                        Вас полагать своим врагом. Отвод
                        Я заявляю -  вы мне не судья!
                        Вы вздули угли между мной и мужем,
                        Пусть гасит их господняя роса.
                        Поэтому я снова говорю,
                        Что всей душой, всем сердцем отвергаю
                        Вас как судью, и повторю еще,
                        Что вы - мой самый злобный враг на свете,
                        И другом правды вас я не считаю.

                                   Вулси

                        Действительно, вы вышли из себя,
                        Вы, кто всегда склонялась к милосердью.
                        Всегда вы отличались кротким нравом
                        И редкостным для женщины умом.
                        Меня вы обижаете, миледи,
                        Но против вас я злобы не таю.
                        Я справедливости хочу для всех -
                        На все, что мною свершено уже
                        Иль далее последует, имею
                        Я полномочья консистории,
                        Всей римской консистории! От вас
                        Я слышу обвинение, что угли
                        Я тут раздул, - я отрицаю это!
                        Но здесь король, и если б он узнал,
                        Что я отрекся от своих поступков,
                        Он сразу ложь мою бы заклеймил,
                        Как вы сейчас мою клеймите правду.
                        Он знает, что не ваше обвиненье,
                        А оскорбленье - мне источник мук.
                        Лишь он меня способен излечить
                        Тем, что избавит вас от этих мыслей.
                        Но до того как он заговорит,
                        Я вас молю смиренно, королева,
                        От ваших слов и мыслей отказаться.

                             Королева Екатерина

                        Милорд, милорд, я женщина простая,
                        Куда мне с вашей хитростью бороться?
                        Вы с виду кротки и в речах смиренны,
                        И даже сан свой облекли притворно
                        Смирением и кротостью, но в сердце
                        Вы затаили наглость, желчь и спесь.
                        По милости монарха и Фортуны
                        Вы вверх поднялись с низших ступеней,
                        И власть теперь поддерживает вас,
                        И, как лакеи, служат вам слова,
                        Любое приказанье исполняя.
                        Должна сказать, что вас влечет тщеславье
                        Вперед сильней, чем ваш священный долг.
                        Я повторяю: вы мне не судья!
                        Здесь, перед всеми, к папе я взываю,
                        Его святейшеству все изложу,
                        Пусть судит он!

                  (Отдав поклон королю, собирается уйти.)

                                  Кампейус

                                       Упряма королева,
                        Противится суду, чернит его,
                        С презреньем отвергает. Это худо!
                        Она уходит.

                               Король Генрих

                                   Возвратить ее!

                                  Глашатай

     Екатерина, королева Англии, предстань перед судом.

                                  Гриффит

                        Миледи, вас зовут.

                             Королева Екатерина

                        Вам что за дело? Вы собой займитесь!
                        Коли зовут - бегите. - Боже мой!
                        Они меня выводят из терпенья! -
                        Идите, говорю! Я не останусь!
                        Нет, нет, отныне больше никогда
                        По делу этому я не предстану
                        Пред их судами.

                         (Уходит со своей свитой.)

                               Король Генрих

                                       Что же, Кэт, иди!
                        Но если кто-нибудь на свете скажет,
                        Что лучше, чем она, -  его жена,
                        Тогда ему уже ни в чем не верьте,
                        Раз в этом он солгал. Да, ты одна
                        С достоинствами редкими своими,
                        С пленительностью, с кротостью святой,
                        С величьем женским, с властностью покорства,
                        Где царственность так слита с благочестьем,
                        Ты - королева королев земных!
                        В том, как вела себя она со мною,
                        Я вижу подлинное благородство!

                                   Вулси

                        О государь, я вас прошу смиренно,
                        Не соизволите ли объявить
                        Во всеуслышанье в таком собранье
                        (Ведь там, где я ограблен был и связан,
                        Там должен быть и разрешен от уз),
                        Хоть, может быть, не полностью, не сразу, -
                        Скажите, разве это я затеял
                        Или намек какой-то обронил,
                        Вас побудивший  в этом разбираться,
                        Иль произнес когда-нибудь хоть слово,
                        Помимо благодарностей творцу
                        За нашу царственную королеву,
                        Которое бы нанесло ущерб
                        Ей лично иль ее высокой власти?

                               Король Генрих

                        Лорд-кардинал, прощенье вам дарую!
                        Вы не виновны - честью в том клянусь.
                        Что ж говорить - врагов у вас немало,
                        Но вот за что они не любят вас,
                        И сами объяснить едва ли смогут.
                        Они, подобно деревенским псам,
                        Вслед за другими начинают лаять,
                        И кто-то вызвал ярость королевы.
                        Вина снята! Вам мало оправданий?
                        Всегда замять желая это дело,
                        Вы никогда его не раздували,
                        А замедляя, выступали против.
                        Я честью в том клянусь, и кардинал
                        Оправдан мною. Ну, а что во мне
                        Сомненья породило, то извольте -
                        Послушайте меня не торопясь:
                        Прошу вниманья. Вот как это было.
                        Впервые растревожили мне совесть
                        Епископа Байонского слова,
                        Он был у нас тогда послом французским
                        И прислан был для обсужденья брака
                        Меж Орлеанским герцогом и Мэри,
                        Моею дочерью, и в ходе дела,
                        Уже перед принятием решенья,
                        Он, то есть этот вот епископ самый,
                        Внезапно стал просить нас об отсрочке
                        Желая с королем своим снестись
                        Насчет того, законна ль дочь моя,
                        Поскольку первым мужем королевы
                        Был брат мой. Ах, тогда отсрочка эта
                        Всю совесть потрясла во мне, войдя
                        Во глубину ее как острый нож.
                        Тогда моя душа затрепетала,
                        Исполненная помыслов тревожных,
                        Я заблудился в лабиринте дум.
                        Сперва подумалось, что я утратил
                        Благоволенье неба, и оно
                        Природе повелело, чтобы чрево
                        Моей супруги, мальчика родив,
                        В него вдохнуло жизни сил не больше,
                        Чем их дает могила мертвецу.
                        Да, все младенцы мужеского пола
                        Или в самой утробе погибали,
                        Иль сделав первый воздуха глоток.
                        Тогда я понял - это приговор:
                        И королевство, лучшего на свете
                        Наследника достойное, не будет
                        Им мною осчастливлено. И вот -
                        Я понял, что скрывается опасность
                        Для всей страны в бесплодии моем.
                        Как много мук мне это причинило!
                        И, в бурном море совести скитаясь,
                        Я парус свой направил в гавань цели,
                        Для коей мы и собрались сюда.
                        Иначе говоря, намерен я
                        Уврачевать свою больную совесть,
                        В которой и сейчас недуг силен,
                        При помощи почтенных лиц духовных
                        И докторов ученых. - С  вас я начал,
                        Милорд Линкольнский, помните, как я
                        Весь был в поту под гнетом этих дум,
                        Когда вас вызвал.

                            Епископ Линкольнский

                                           Помню, государь.

                               Король Генрих

                        Я долго говорил. Прошу, скажите,
                        Как утешали вы меня.

                            Епископ Линкольнский

                                            Милорд,
                        Вопрос меня сперва в тупик поставил.
                        Я понял, как он важен и серьезен,
                        Какие тут опасности таятся...
                        Я смелый дал совет, но усомнился
                        И стал молить вас новый путь избрать,
                        Которым вы теперь идете.

                               Король Генрих

                                                Дальше
                        Призвал я вас, милорд Кентерберийский,
                        И дали вы на суд свое согласье. -
                        Я всех почтенных лиц здесь пригласил,
                        Мое решение теперь зависит
                        От подписей и от печатей ваших.
                        Поэтому давайте продолжать:
                        Не гнев мой против доброй королевы,
                        А только острые шипы сомнений
                        Торопят это дело разрешить.
                        Лишь докажите, что наш брак законен,
                        И поклянусь вам жизнью и короной,
                        Что радостнее проведу весь век
                        Я с королевою Екатериной,
                        Чем с лучшею  красавицей на свете.

                                  Кампейус

                        Позвольте, государь, вам указать:
                        Ввиду ухода королевы надо
                        На день иной наш суд перенести.
                        Тем временем должны мы королеве
                        Внушить серьезно, чтоб она от мысли
                        Прибегнуть к папе сразу отказалась.

                               Король Генрих
                                (в сторону)

                        Со мной шутить изволят кардиналы!
                        Я ненавижу эти проволочки
                        И плутни, исходящие от Рима!
                        Ученый муж, слуга любимый, Кранмер,
                        Скорей вернись! Я знаю, твой приезд
                        Мне возвратит покой.

                                 (Громко.)

                                             Отложен  суд!
                        Всем удалиться!

                Все уходят в том же порядке, в каком пришли.



        АКТ III

        СЦЕНА 1
                     Лондон. Покои королевы Екатерины.

                 Королева Екатерина с несколькими женщинами
                                за работой.

                             Королева Екатерина

                   Возьми-ка лютню, девушка! Мне грустно.
                   Спой, прогони тоску. Оставь работу.

                                   Песня

                            Вечно снежные вершины,
                            Лес, луга, холмы, долины -
                            Лютней всє пленял Орфей.
                            Все растенья оживали,
                            Как весною, расцветали
                            В смене солнца и дождей.

                            Всє кругом, певцу внимая,
                            Умолкало, засыпая,
                            Даже бурная волна.
                            Музыка волшебной властью
                            Гонит мысли о несчастье,
                            Смерть несет им в неге сна.

                             Входит придворный.

                             Королева Екатерина

                   Ну что?

                                 Придворный

                           Миледи, на прием два кардинала
                   Пришли,

                             Королева Екатерина

                           Хотят поговорить со мною?

                                  Придворный

                   Да, так они просили доложить.

                              Королева Екатерина

                   Пускай войдут.

                              Придворный уходит.

                                 Что нужно им еще
                   От бедной, слабой женщины в опале?
                   Не нравится мне что-то их приход.
                   Их следует святыми почитать,
                   Но не клобук ведь создает монаха.

                      Входят кардиналы Вулси и Кампейус.

                                    Вулси

                   Мир вашему величеству.

                              Королева Екатерина

                                          Меня
                   Застали вы в занятьях по хозяйству,
                   Я к худшему готова быть должна.
                   Что вам угодно от меня, милорды?

                                    Вулси

                   Быть может, госпожа, вы согласитесь
                   Нас в кабинете выслушать своем?
                   Там мы изложим все.

                              Королева Екатерина

                                      Скажите здесь.
                   Таиться мне ни в чем не приходилось
                   От совести своей. Пусть так же смело
                   Все женщины на свете говорят!
                   Милорды, я не придаю значенья
                   (И в этом я счастливее других),
                   Что судят о моих поступках все,
                   Что все глаза на них устремлены.
                   Чернят их тайно зависть и злоречье,
                   Но жизнь моя чиста. И если вы
                   Все выведать от женщины пришли,
                   Тогда вам лучше говорить смелее,
                   Ведь правда любит действовать открыто!

                                    Вулси

          Tanta est erga te mentis integritas, regina serenissima...
          <Такова чистота помышлений по отношению к тебе, светлейшая
          государыня. (Лат.)>

                              Королева Екатерина

                   Милорд, я попрошу вас - без латыни.
                   Я не была здесь, в Англии, лентяйкой,
                   Английским языком теперь владею.
                   Чужой язык процесс бы мой запутал,
                   Прошу вас, говорите по-английски.
                   Вам будут благодарны здесь за правду
                   Те, кто свою жалеет госпожу.
                   Поверьте мне, ей много зла чинили,
                   Лорд-кардинал, и самый вольный грех,
                   Который я когда-нибудь свершила,
                   Мне можно по-английски отпустить.

                                    Вулси

                   Миледи, право, мне весьма прискорбно,
                   Что, бескорыстный, безупречно честный
                   Слуга его величества и ваш,
                   Я вызвал в вашем сердце подозренье,
                   Хоть полон был намерений  благих.
                   Явились мы сюда не обвинять,
                   Не честь чернить, что все благословляют,
                   Не предавать ваш дух во власть печали
                   (У вас ее довольно), - но узнать
                   Ваш взгляд на столь большие разногласья
                   Меж вами и монархом, и представить
                   Открыто наши все соображенья,
                   И вам помочь.

                                   Кампейус

                                Светлейшая миледи,
                   Лорд-кардинал, душою благородный,
                   Вам остается преданным слугой,
                   Забыв о том, как строго вы судили
                   О нем самом и верности его.
                   Он, как и я, в знак мира предлагает
                   Вам свой совет.

                              Королева Екатерина
                                 (в сторону)

                                  Чтобы предать меня!

                                  (Громко.)

                   Милорды, я за все вам благодарна,
                   Как люди честные вы говорили,
                   Дай бог, чтоб вы и оказались ими!
                   Но как могу я быстро вам ответить
                   В таком вопросе важном, в деле чести
                   И для меня, боюсь, в вопросе жизни
                   Я, глупая, таким мужам ученым, -
                   По правде говоря, совсем не знаю.
                   Я с девушками занята работой,
                   И, видит бог, никак я не ждала
                   Таких гостей, да и такой беседы.
                   Во имя той, кем раньше я была,
                   В последней вспышке моего величья,
                   Прошу мне время дать на размышленье.
                   Увы! нет ни надежды, ни друзей!

                                    Вулси

                   Любовь монарха вы черните страхом,
                   Надеждам вашим и друзьям нет счета!

                              Королева Екатерина

                   Какой мне толк здесь, в Англии, от них?
                   Ужели хоть единый англичанин,
                   Подумайте, дерзнет мне дать совет,
                   Мне другом стать, вразрез с его желаньем?,
                   Для подданного смельчаком быть надо,
                   Чтоб честным быть. О нет! Мои друзья,
                   Которые мне облегчат страданья,
                   Друзья, которым верить я могу,
                   Живут не здесь. Как все, что сердцу мило,
                   Они вдали, на родине моей.

                                   Кампейус

                   Вот если бы, тоску свою оставив,
                   Вы приняли бы мой совет.

                              Королева Екатерина

                                            Какой?

                                   Кампейус

                   Отдайтесь под защиту государя.
                   Он милостив и добр. Так будет лучше
                   Для вашей выгоды и вашей чести.
                   Ведь если суд решит не в вашу пользу,
                   С позором вы уйдете.

                                    Вулси

                                        Да, он прав.

                              Королева Екатерина

                   Вы погубить желаете меня?
                   Вот христианские советы. Стыдно!
                   Над миром небо есть. Там судия,
                   Он неподкупен и для королей.

                                   Кампейус

                   Вы в гневе ложно судите о нас.

                              Королева Екатерина

                   Тем больше стыд! Считала вас святыми,
                   Две высших добродетели в вас чтила,
                   Но смертные грехи в пустых сердцах -
                   Вот что такое вы! Исправьтесь, лорды!
                   Ужели это ваше утешенье?
                   Такое вы приносите лекарство
                   Несчастной женщине, гонимой всеми,
                   Изведавшей презренье и насмешки?
                   Я вам и половины бед своих
                   Не пожелаю  - вас я милосердней.
                   Но помните, я вас предупреждаю:
                   Смотрите, говорю вам, берегитесь,
                   Чтоб бремя бед моих на вас не пало!

                                    Вулси

                   Сейчас вы просто вне себя, миледи,
                   И в злобу обращаете добро!

                              Королева Екатерина

                   А вы меня - в ничто. О горе вам!
                   И всяким лжеучителям подобным.
                   Но если в вас есть жалость, справедливость
                   И что-нибудь живое, кроме рясы,
                   То как же вы хотите, чтобы я
                   Несчастную судьбу свою вручила
                   Во власть того, кому я ненавистна?
                   Увы, уж я отлучена от ложа,
                   А от любви - давно! Да, я стара,
                   И связывает ныне с ним меня
                   Одна покорность. Что случиться хуже
                   Со мною может? Ваша цель одна -
                   Меня обречь подобному проклятью.

                                   Кампейус

                   Да нет, пожалуй, ваши страхи хуже.

                              Королева Екатерина

                   Позвольте мне уж говорить самой,
                   Раз нет у добродетели друзей.
                   Ужель я верной не была женою?
                   Без ложной скромности сказать осмелюсь:
                   Давала ль поводы я к подозренью?
                   Нет, я ему всю душу отдавала,
                   Его любила чуть ли не как бога,
                   Во всем повиновалась, и любовь
                   Почти до суеверья доводила.
                   При нем молиться даже забывала...
                   А где награда? Как ужасно это!
                   Поставьте рядом верную жену,
                   Кому почти закон - желанье мужа,
                   И я добавлю к подвигам ее
                   Еще один - великое терпенье.

                                    Вулси

                   Не склонны вы от нас принять добро.

                              Королева Екатерина

                   Милорд, взять грех на душу не дерзну.
                   Я добровольно не отвергну сана,
                   С которым повелитель ваш меня
                   Когда-то повенчал. Одна лишь смерть
                   Нас разведет.

                                    Вулси

                               Послушайте меня!

                              Королева Екатерина

                   Мне б не ступать на английскую землю,
                   Которая вся лестью поросла.
                   Вы ангелам по облику подобны,
                   Но что у вас в сердцах - один бог знает!
                   И что теперь со мной, несчастной, будет?
                   Несчастней женщины на свете нет.

                         (Обращаясь к прислужницам.)

                   Увы, бедняжки, где же ваше счастье?
                   Разбилось об утесы королевства,
                   Где нет надежд, нет жалости, нет друга,
                   Нет даже слез из родственных очей.
                   Быть может, не дождусь здесь и могилы!
                   Как лилия, и былом полей царица,
                   Поникну и погибну.

                                    Вулси

                                     Если б вас
                   Нам убедить, что наши цели честны,
                   Вам легче было бы. Зачем же зло
                   Мы будем причинять вам? Нет, наш сан
                   И должность далеки от этих мыслей,
                   Мы исцеляем горе, а не сеем!
                   Подумайте, что делаете вы,
                   Как можете себе вы повредить
                   В глазах супруга этим поведеньем.
                   Сердца князей покорность одобряют,
                   Она люба им. Но к умам упрямым
                   Они вскипают ярым ураганом!
                   Я знаю ваш спокойный, кроткий нрав,
                   Душа у вас - морская тишь да гладь.
                   Считайте же нас тем, что мы и есть:
                   Мы - миротворцы, слуги и друзья!

                                   Кампейус

                   Мы это вам докажем. Женским страхом
                   Позорите вы вашу добродетель.
                   Пусть благородный дух ваш отшвырнет
                   Страх этот, как фальшивую монету.
                   Король вас любит. Бойтесь же утратить
                   Его любовь. А с нашей стороны,
                   Уж если вы нам доверять готовы,
                   Мы все, что можно, сделаем для вас.

                              Королева Екатерина

                   Как знаете, милорды, поступайте.
                   Простите, если резкой я была.
                   Как женщина, не  очень-то умею
                   Я речь вести с особами такими.
                   Скажите королю, что я послушна,
                   И сердце с ним, и все мои молитвы,
                   Пока жива я. Что ж, отцы святые,
                   Совет свой дайте мне. Да, я не знала,
                   Сюда приехав из страны родной,
                   Что трон куплю столь дорогой ценой.

                                   Уходят.


        СЦЕНА 2
                          Передняя в покоях короля.

              Входят герцог Норфолк, герцог Сеффолк, граф Серри
                               и лорд-камергер.

                                   Норфолк

                       Когда вы в жалобах объединитесь,
                       Их твердо предъявив, то кардинал
                       Не устоит. Упустите возможность -
                       И ничего я вам не обещаю,
                       Помимо новых бед, в придачу к бедам,
                       Уже постигшим  вас.

                                    Серри

                                            Я буду рад
                       Любому случаю отмстить ему
                       За герцога, за тестя моего
                       Покойного.

                                   Сеффолк

                                 Кого из наших пэров
                       Он не обидел иль по крайней мере
                       Не позабыл? В ком знатности печать
                       Узрел, за исключением себя?

                                   Камергер

                       Милорды, предаетесь вы мечтаньям!
                       Я знаю, кто он по сравненью с нами.
                       Но вряд ли многое мы можем сделать,
                       Хоть случай выдался удачный нам!
                       Пока он доступ к королю имеет,
                       Ему сопротивляться не пытайтесь!
                       Речами он чарует короля
                       Магически.

                                   Норфолк

                                 Нет, вы его не бойтесь!
                       Теперь уже бессильны эти чары:
                       Король располагает документом,
                       Навек убившим мед его речей.
                       Нет, с кардиналом кончено теперь,
                       Теперь опалы не избегнет он.

                                    Серри

                       Весь век бы слушал я такие вести!

                                   Норфолк

                       Да, дело верное. Его двуличье
                       Уж выяснилось в деле о разводе.
                       Хотел бы видеть я своих врагов
                       В такой ловушке.

                                    Серри

                                       Как же это все
                       Раскрылось?

                                   Сеффолк

                                  Очень странно.

                                    Серри

                                                 Как, скажите?

                                   Сеффолк

                       Посланье кардинала к папе как-то
                       Попало к королю. И тот прочел,
                       Что Вулси папу прямо умолял
                       Замедлить утверждение развода.
                       "Я вижу, - он писал, - что увлечен
                       Король одной из фрейлин королевы,
                       А именно - девицей Анной Буллен".

                                    Серри

                       Король все это знает?

                                   Сеффолк

                                            Несомненно.

                                    Серри

                       Но действие окажет ли письмо?

                                   Камергер

                       Король узнает из него, как Вулси
                       Его обходит, преграждая  путь,
                       Но тут все хитрости попа напрасны,
                       Лекарство он приносит мертвецу:
                       Король уже с девицей обвенчался.

                                    Серри

                       Ох, если бы и вправду было так!

                                   Сеффолк

                       Пусть пожеланье счастье вам дарует.
                       Оно сбылось.

                                    Серри

                                   Я этому союзу
                       Безмерно рад.

                                   Сеффолк

                                    Аминь.

                                   Норфолк

                                          Так скажут все!

                                   Сеффолк

                       Уж дан приказ ее короновать.
                       Но это новость свежая. Ее
                       Не будем разглашать. Ну что ж, милорды,
                       Девица хороша, в ней все прелестно,
                       И тело и душа. Я предрекаю,
                       Что от нее сойдет благословенье
                       На Англию на долгие года.

                                    Серри

                       А вдруг король в письме не разберется?
                       Помилуй бог!

                                   Норфолк

                                   Скажу - аминь!

                                   Сеффолк

                                                 Нет, нет!
                       Над носом у него другие осы
                       Жужжат, и он почувствует укус.
                       В Рим тайно отбыл кардинал Кампейус,
                       Ни с кем перед отъездом не простился
                       И дело о разводе не закончил.
                       Он попросту сообщник кардинала
                       Во всех интригах. Уверяю вас,
                       Узнав об этом, зарычал король.

                                   Камергер

                       Пусть бог его сильней воспламенит,
                       Пусть зарычит он громче.

                                   Норфолк

                                               А когда
                       Вернется Кранмер?

                                   Сеффолк

                       Уже вернулся он, и с тем же мненьем,
                       Что королю развод необходим,
                       И с этим взглядом целиком согласны
                       Коллегии известнейших ученых.
                       Наверно, вскоре будет оглашенье
                       Второго брака и коронованье.
                       Екатерину будут называть
                       Не королевой больше, а принцессой,
                       Вдовой Артура.

                                   Норфолк

                                      Этот самый Кранмер
                       Достойный малый. Не жалея сил,
                       Для короля трудился он.

                                   Сеффолк

                                              Бесспорно.
                       Архиепископом еще он станет
                       За это все.

                                   Норфолк

                                  Так говорят.

                                   Сеффолк

                                              Да, да. -
                       Вот кардинал.

                      Входят кардинал Вулси и Кромвель.

                                   Норфолк

                                    Взгляните, как он мрачен!

                                    Вулси

                       Пакет мой, Кромвель,
                       Ты отдал королю?

                                   Кромвель

                                       Вручил ему
                       В опочивальне.

                                    Вулси

                                     Он читал бумаги?

                                   Кромвель

                       Да, он пакет сейчас же распечатал
                       И первую прочел с серьезным видом,
                       Внимательно, с тревогою в лице.
                       Затем он приказал, чтоб вы его
                       Здесь ждали утром.

                                    Вулси

                                         Что, он скоро выйдет?

                                   Кромвель

                       Теперь, наверно, ждать уже недолго.

                                    Вулси

                       Ну что ж, иди.

                               Кромвель уходит.

                                 (В сторону.)

                       Женю на герцогине Алансонской,
                       Сестре французского монарха. Так-с!
                       На Анне Буллен? Нет! Что Анна Буллен?
                       Не в мордочке же милой дело! Буллен!
                       Нет, Булленов не надо нам! Как долго
                       Вестей из Рима нет! Маркиза Пембрук!

                                   Норфолк

                       Он раздражен.

                                   Сеффолк

                                    Услышал, может быть,
                       Что точит на него свой гнев король.

                                    Серри

                       Пусть божий гнев как острый меч сверкнет.

                                    Вулси

                                 (в сторону)

                       Дочь рыцаря, из фрейлин королевы,
                       Вдруг станет госпожой для госпожи,
                       При королеве королевой станет!
                       Мерцает эта свечка - дунуть раз,
                       И нет ее! Ну пусть она достойна
                       И добродетельна, но ведь она
                       Неистовая, право, лютеранка.
                       Для дела нашего нехорошо
                       Позволить пасть ей королю в объятья.
                       И так уж нелегко им управлять,
                       А тут еще, откуда ни возьмись,
                       Здесь этот Кранмер, архиеретик.
                       Он в милость к королю тихонько вкрался
                       И стал оракулом...

                                   Норфолк

                                         Он разъярен.

                                    Серри

                       Хоть оттого бы в сердце у него
                       Аорта лопнула!

                                   Сеффолк

                                     Король, король!

           Входят король Генрих, на ходу читающий бумагу, и Ловел.

                                Король Генрих

                       Да, он богатств сумел скопить немало
                       И каждый час без счета тратит их.
                       Как это все обделал ловко он. -
                       Вы видели, милорды, кардинала?

                                   Норфолк

                       Милорд, мы наблюдали тут за ним,
                       Охвачен он какою-то тревогой.
                       Кусает губы он и весь дрожит,
                       То вдруг замрет, уставясь взглядом в землю.
                       То вдруг к вискам приложит палец он,
                       То начинает взад-вперед метаться,
                       То вновь замрет, то в грудь себя колотит,
                       То на луну он взоры устремляет.
                       Ведет себя он чрезвычайно странно.

                                Король Генрих

                       Весьма возможно, что взволнован он.
                       Сегодня он прислал на подпись мне
                       Ряд важных государственных бумаг,
                       Как я просил... И что ж я там нашел,
                       Попавшее туда по недосмотру?
                       Внушительную по размерам опись
                       Его сокровищ, всей его посуды,.
                       И мебели, и драгоценных тканей,
                       И на такую сумму, что в руках
                       У подданного быть ей неуместно.

                                   Норфолк

                       Сие - соизволение небес.
                       То добрый дух вложил в пакет бумагу,
                       Чтоб взор ваш усладить.

                                Король Генрих

                                              Ну что же, если
                       Поднялся взором он за грань земли
                       И созерцает лишь бесплотных духов,
                       То стоит ли нам отвлекать его?
                       Но я боюсь, он здесь - в подлунном мире,
                       Не стоящем его серьезных мыслей.

                      (Садится и что-то шепчет Ловелу.)

                           Ловел подходит к Вулси.

                                    Вулси

                       Теперь да пощадит меня господь. -
                       Пусть бог благословит вас, государь.

                                Король Генрих

                       Мой добрый лорд, вы дум святых полны,
                       И мысленно вы взором пробегали
                       Весь список милосердных дел своих.
                       От дум возвышенных урвать вам трудно
                       Для дел земных хотя бы краткий миг.
                       О нет, вы не рачительный хозяин,
                       Я рад, что в этом вы товарищ мне.

                                    Вулси

                       Для дел священных нахожу я время
                       И время, чтоб вершить дела страны,
                       Порученные мне. Природа тоже
                       Законной дани требует от нас.
                       Я бренный сын ее, средь братьев смертных
                       Чтоб жизнь продлить, ей время уделяю.

                                Король Генрих

                       Вы это очень хорошо сказали.

                                    Вулси

                       Пусть вечно слиты будут у меня
                       Для вас, милорд, с хорошими делами
                       Хорошие слова.

                                Король Генрих

                                     Опять не худо!
                       Сказал удачно - будто сделал славно!
                       Но все-таки слова ведь не дела!
                       Отец мой вас любил, сам говорил он,
                       И он для вас венчал слова делами.
                       Став королем, он вас к себе приблизил
                       И вас не только назначал туда,
                       Где быть могли высокие  доходы,
                       Но и себя лишал порою благ,
                       Вас одаряя.

                                    Вулси
                                 (в сторону)

                                  Что все это значит?

                                    Серри

                                 (в сторону)

                       Дай бог, чтобы и дальше так же шло!

                                Король Генрих

                       Не сделал разве я во всей стране -
                       Вас первым из людей? Прошу, ответьте,
                       Я правду говорю сейчас иль нет?
                       И если да, то вот второй допрос:
                       Вы мне обязаны иль нет? Ну, что же?

                                    Вулси

                       О государь, я вынужден признать,
                       Что королевских милостей струилось
                       Всегда, пожалуй, больше на меня,
                       Чем я своим усердьем заслужил.
                       За них никто не может расплатиться!
                       Всегда я делал меньше, чем хотел,
                       Хотя и отдавал трудам все силы.
                       Я личных целей, право, не искал,
                       Я делал все для блага короля
                       И пользы государства. За щедроты
                       Чем, недостойный их, вам отплачу?
                       Одной лишь благодарностью смиренной,
                       Молитвами и верностью моей.
                       Она цвела и вечно будет цвесть,
                       Покуда смертный хлад ее не сгубит.

                                Король Генрих

                       Отлично сказано! Вот перед нами
                       Открылся верноподданный смиренный,
                       Таким вся честь, а лицемерным - кара!
                       Рука моя лила на вас щедроты,
                       Душа моя на вас любовь струила,
                       А власть моя дарила вас почетом,
                       Дождем наград, как никого на свете.
                       Так ваши руки, сердце, мозг и сила
                       Должны, помимо обязательств долга,
                       Стать для меня (а я ваш верный друг!)
                       Эмблемой самой преданной любви.

                                    Вулси

                       Я заявляю, что о вашем благе
                       Я больше ратовал, чем о своем.
                       Таков я есть, и был, и вечно буду!
                       Пускай весь мир нарушит верность вам
                       И от души навек ее отторгнет,
                       Пускай лавина бедствий самых страшных,
                       Немыслимых, неслыханных, ужасных
                       Вам угрожает, и тогда мой долг,
                       Как над прибоем яростным скала,
                       Поток неукротимый разобьет
                       Незыблемой, неколебимой силой.

                                Король Генрих

                       Вот это благороднейшая речь. -
                       Заметьте, лорды, верность какова,
                       Она ясна вам? - Ну-с, прочтите это,

                            (передает ему бумаги)

                       Затем вот то! И завтракать идите,
                       Коли еще найдется аппетит!

                  (Уходит, бросив грозный взгляд на Вулси.)

         Придворные толпою следуют за ним, улыбаясь и перешептываясь.

                                    Вулси

                       Что это значит? Что за гнев внезапный?
                       И чем я, собственно, его навлек?
                       Он удалился, бросив грозный взгляд,
                       Как будто в прах меня стереть желая.
                       Так озирает разъяренный лев
                       Мгновенье дерзновенного стрелка,
                       А там его приканчивает разом.
                       Прочту бумагу, в ней разгадка гнева!
                       Да, так и есть! Она меня и губит.
                       Здесь полный список всех моих богатств,
                       Накопленных для личных целей мною,
                       Чтобы добиться папского престола
                       И подкупить друзей, живущих в Риме.
                       Ну что за окаянная оплошность!
                       Я олух и достоин быть в опале.
                       Кой дьявол надоумил же меня
                       В пакет для короля засунуть это?
                       Ужель исправить это средства нет?
                       Как это выбить у него из мозга?
                       Я знаю, что разгневается он,
                       И все-таки как будто бы есть способ
                       Еще спастись назло лихой судьбе.
                       Но это что еще? Посланье к папе,
                       Где замыслы свои я изложил
                       Его святейшеству? Тогда - конец!
                       В величье я вознесся до зенита
                       И вот теперь с меридиана славы
                       Лечу к закату. Прорезая ночь,
                       Я пронесусь блестящим метеором
                       И рухну в тьму навек.

              Входят герцог Норфолк, герцог Сеффолк, граф Серри
                               и лорд-камергер.

                                   Норфолк

                       Вот, кардинал, желанье короля:
                       Печать большую вы вручите нам,
                       А сами удалитесь в Эшер-хаус,
                       Милорд Уинчестер, и затем туда
                       Вам сообщат дальнейшие приказы.

                                    Вулси

                       Постойте-ка, где ваши полномочья?
                       Одними лишь словами невозможно
                       Власть у меня отнять.

                                   Сеффолк

                                            Но кто дерзнет
                       Быть непокорным королевской воле?

                                    Вулси

                       Я вижу тут не волю короля
                       И не его священные слова,
                       А вашу злобу, лорды-лизоблюды.
                       Так знайте ж, я дерзну вам бросить вызов.
                       Из зависти вы отлиты природой
                       Из самого презренного металла.
                       Вы рыщете вокруг моей опалы,
                       Как бы готовясь тут урвать кусок.
                       С каким коварством скользким, утонченным
                       Вы ищете погибели моей!
                       Своим путем завистливым ступайте,
                       Злодеи под личиной христиан.
                       Но я не сомневаюсь, день придет,
                       И по заслугам вас постигнет кара.
                       Печать, которую вы дерзновенно
                       Отнять хотите, вверил мне король,
                       Властитель мой и ваш, своей рукою.
                       И он просил меня ее хранить
                       Пожизненно, как честь мою и должность.
                       Он эту милость грамотой скрепил.
                       Ну что же, кто печать отнять посмеет?

                                    Серри

                       Король, кто дал ее.

                                    Вулси

                                          Пусть сам возьмет.

                                    Серри

                       Служитель бога, ты предатель наглый!

                                    Вулси

                       О наглый лорд, ты лжешь! Еще вчера
                       Себе язык скорее сжег бы Серри,
                       Чем это все сказать.

                                    Серри

                                           Твое тщеславье,
                       Багряный грех, ограбило страну.
                       Пал благородный Бекингем, - мой тесть,
                       Но знай, что головы всех кардиналов
                       С твоей прекрасной головой в придачу
                       Не стоят даже волоска его.
                       Да поразит чума твое коварство!
                       В Ирландию я послан был тобою,
                       Оттуда я не мог ему помочь,
                       Вдали от короля и от всего,
                       Что снять могло бы ваши обвиненья,
                       Покуда вы из жалости святой
                       Ему грехов секирой не простили.

                                    Вулси

                       И это, и все прочее, чем нас
                       Пришел здесь попрекать болтливый лорд, -
                       Все это ложь. Заслуженно законом
                       Был герцог осужден. Что я невинен
                       И козней супротив него не строил,
                       То подтвердят его вина и суд.
                       Будь я словоохотлив, я сказал бы,
                       Что в вас не больше честности, чем чести,
                       Что в смысле преданности и любви
                       Моей к монарху, королю-владыке,
                       Я превзойду людей почище Серри
                       И тех, кто рад его безумствам диким.

                                    Серри

                       Клянусь, тебя лишь ряса защищает,
                       Не то б гулял мой меч в твоей крови! -
                       Милорды, как мы стерпим эту наглость?
                       И от кого? Нет, если мы робеем
                       Пред наглостью куска пурпурной ткани,
                       Тогда - конец вельможам! Пусть он нас,
                       Как жаворонков, всех накроет шляпой.

                                    Вулси

                       Все блага - яд для брюха твоего.

                                    Серри

                       Да, благо - сборы всех богатств страны
                       В одних руках, и в ваших, кардинал!
                       И благо перехваченных посланий
                       От вас - для короля враждебных - к папе!
                       Коли на то пошло, все блага ваши
                       Немедленно мы предадим огласке. -
                       Лорд Норфолк, вы душою благородны,
                       Всеобщее вы свято чтите благо,
                       Вы видите униженную знать
                       И жалкую судьбу ее потомков,
                       Которым уж дворянами не быть.
                       Представьте же ему итог грехов,
                       Деяний, им свершенных в этой жизни. -
                       Я вас сильней колоколов встревожу,
                       Когда под утро девушка-смуглянка
                       Лежит в объятьях ваших, кардинал.

                                    Вулси

                       Всем сердцем презирал бы я его,
                       Но чувству милосердья я подвластен.

                                   Норфолк

                       Счета грехов в руках у короля.
                       Они поистине неблаговидны.

                                    Вулси

                       Тем ярче заблестит моя невинность.
                       Когда всю правду будет знать король.

                                    Серри

                       Нет, это уж теперь вас не спасет.
                       По счастью, я кой-что из них запомнил.
                       Сейчас они предстанут перед вами.
                       Вы можете краснеть, признать вину?
                       Так, значит, в вас еще есть искра чести.

                                    Вулси

                       Что ж, говорите, сэр, я не боюсь,
                       Лишь за манеры ваши я краснею!

                                    Серри

                       Пусть нет манер, зато на месте сердце!
                       Так вот позвольте-ка: во-первых, дерзко,
                       Без ведома иль воли короля,
                       Вы захотели папским стать легатом
                       И ущемить епископов права.

                                   Норфолк

                       К тому же в письмах Риму и монархам
                       Подписывались: "Ego et rex meus" <Я и мой король. (Лат.)>,
                       Как бы слугой считая короля.

                                   Сеффолк

                       Затем, когда поехали послом
                       Вы к императору, тогда вы взяли
                       Во Фландрию с собой печать большую
                       Без ведома монарха и совета.

                                    Серри

                       Затем Грегорио Кассадо право
                       Письмом вы дали заключить союз
                       Меж нашим государством и Феррарой,
                       Без воли короля и всей страны.

                                   Сеффолк

                       Притом из честолюбья повелели
                       Чеканить на монетах вашу шляпу.

                                    Серри

                       Вы слали в Рим бесчисленные суммы
                       (Как добытые - знает ваша совесть),
                       Чтоб путь себе к величью проложить,
                       Ущерб и вред чиня для государства.
                       И много есть еще других проступков,
                       Но вашей мерзостью я не желаю
                       Марать себе язык.

                                   Камергер

                                        Увы, милорд,
                       Зачем давить упавшего пятою?
                       Его вина суду уже ясна,
                       Пусть он его карает, а не вы.
                       Мне больно видеть, как его величье
                       Бесследно тает.

                                    Серри

                                      Я его прощаю.

                                   Сеффолк

                       Лорд-кардинал, по воле короля,
                       Поскольку ваши прошлые деянья
                       Легатской власти в нашем государстве
                       Подходят под закон о praemunire, <Латинский юридический термин, означающий конфискацию имущества.>
                       То следует о вас такой приказ:
                       Конфисковать все ваше состоянье,
                       Именье, земли, замки, мебель, утварь
                       И прочее. Теперь вы - вне закона.
                       Такое порученье мне дано.

                                   Норфолк

                       Итак, дадим вам время поразмыслить,
                       Как лучше жить. За ваш отказ упрямый
                       Печать большую снова нам вручить
                       Король вам будет очень благодарен.
                       Прощайте же, ничтожный кардинал.

                          Все, кроме Вулси, уходят.

                                    Вулси

                       Прощай же, мой ничтожным ставший жребий!
                       Вот участь человека! Он сегодня
                       Распустит нежные листки надежд,
                       А завтра весь украсится цветами,
                       Но через день уже мороз нагрянет,
                       И в час, когда уверен наш счастливец,
                       Что наступил расцвет его величья,
                       Мороз изгложет корни, и падет
                       Он так же, как и я. Да, я дерзнул
                       На пузырях поплыть, как мальчуган,
                       Плыл много лет по океану славы,
                       Но я заплыл далеко за черту...
                       Спесь лопнула, раздувшись подо мною.
                       И вот уж я, усталый, одряхлевший,
                       Судьбою предоставлен воле волн,
                       Которые меня навеки скроют.
                       Я проклял вас, весь блеск земной и слава!
                       Отверзлась как бы вновь моя душа.
                       Как жалок и несчастен тот бедняк,
                       Кто от монарших милостей зависит.
                       Меж той улыбкой, к коей он стремится,
                       Эмблемой милости, и днем опалы
                       Познает больше страхов и мучений.
                       Чем в женщине таится иль в войне.
                       И вот он пал, он пал, как Люцифер,
                       Навеки, без надежд.

                Входит Кромвель и останавливается в смущении.

                                          А, ты здесь, Кромвель?

                                   Кромвель

                       Сэр, слов не нахожу я.

                                    Вулси

                                              Как! Смущен
                       Моим несчастьем? Изумлен безмерно,
                       Что может человек великий пасть?
                       Ты плачешь? Значит, я и вправду пал.

                                   Кромвель

                       Как чувствуете вы себя?

                                    Вулси

                                              Прекрасно!
                       Так счастлив, Кромвель, никогда я не был.
                       Теперь себя познал я, и в душе
                       Мир, что превыше всех земных блаженств, -
                       Спокойная, утихнувшая совесть!
                       Король от хвори излечил меня,
                       Его величеству я благодарен:
                       Да, с плеч вот этих, с дрогнувших колонн,
                       Из жалости снят груз великой чести,
                       Ко дну пустить способный целый флот.
                       О это бремя, Кромвель, это бремя,
                       Безмерный гнет для всех надежд на небо!

                                   Кромвель

                       Рад, что из бед вы пользу извлекли.

                                    Вулси

                       Да, так я полагаю. Я способен,
                       Несокрушимость духа проявив,
                       Стерпеть гораздо больше грозных бед,
                       Чем мне враги трусливые измыслят.
                       Какие новости?

                                   Кромвель

                                     Ужасней всех
                       Гнев короля.

                                    Вулси

                                   Храни его господь!

                                   Кромвель

                       Затем сэр Томас Мор уже лорд-канцлер
                       На вашем месте.

                                    Вулси

                                      Что ж, довольно быстро.
                       Но он - ученый муж. Да будет долго
                       Он в милости и пусть добро творит,
                       Всегда в ладу и с совестью и с правдой.
                       Свой путь свершив, пусть мирно он почиет
                       В безмолвном склепе из сиротских слез.
                       Ну что еще?

                                   Кромвель

                                  С приветом встречен Кранмер.
                       Архиепископом Кентерберийским
                       Уже назначен он.

                                    Вулси

                                       Вот это новость!

                                   Кромвель

                       Последняя же новость - леди Анна,
                       Повенчанная тайно с королем,
                       Как королева нынче появилась
                       Открыто в церкви с ним. Теперь лишь слышны
                       О коронации повсюду толки.

                                    Вулси

                       Вот груз, меня ко дну пустивший, Кромвель!
                       Я королем обманут. Все величье
                       Я из-за этой женщины утратил.
                       Честь не вернет мне никакое солнце,
                       Оно не озарит толпу вельмож,
                       Алкающую лишь моих улыбок.
                       Иди же от меня, спасайся, Кромвель,
                       Я падший раб, отныне недостойный
                       Твоим хозяином в дальнейшем быть.
                       Войти старайся в милость к королю.
                       Пусть это солнце не придет к закату!
                       Я говорил ему, что ты был честен,
                       Тебе при нем откроется дорога,
                       Он сделает... Он помнит обо мне!
                       Я знаю, что в душе он благороден,
                       Твоим заслугам он не даст померкнуть.
                       О милый Кромвель, миг не упускай,
                       О будущем своем сейчас подумай.

                                   Кромвель

                       Милорд, но как же вас-то я покину?
                       Ужели должен я теперь расстаться
                       С таким хорошим, добрым господином?
                       Пусть все, в ком не железные сердца,
                       Свидетелями той печали станут,
                       С которой Кромвель покидает вас.
                       Служить я буду королю, но вечно
                       За вас молитвы буду возносить.

                                    Вулси

                       Лить слезы в горе я не думал, Кромвель,
                       Но верностью своею ты меня,
                       Как женщину, заставил прослезиться.
                       Отрем же слезы! И послушай, Кромвель,
                       Когда, уже забытый, буду я
                       Покоиться под мрамором холодным,
                       На коем и не сыщешь эпитафий,
                       Скажи, что я учил тебя, что Вулси,
                       Когда-то шедший по дорогам славы
                       И в океане чести и величья
                       Изведавший все мели и глубины,
                       Сам пострадав от кораблекрушенья,
                       Тебя найти спасенье научил -
                       Забытый им, надежный, верный путь.
                       Пойми мое паденье, чем я сгублен:
                       Отринь тщеславье, Кромвель, заклинаю!
                       Ведь этот грех и ангелов сгубил.
                       Как может человек, творца подобье,
                       В грехе таком найти пути к спасенью?
                       Себе любви поменьше уделяй,
                       Зато врагов лелей в любви безбрежной.
                       Зло даст тебе не больше, чем добро,
                       Но твердо мир держи в своей деснице,
                       И зависти замолкнут языки.
                       Будь справедлив, не предавайся страхам!
                       Пусть будет жизнь твоя посвящена
                       Родной стране, и небесам, и правде.
                       И если, Кромвель, ты тогда падешь,
                       Ты примешь смерть как мученик святой.
                       Служи монарху! Ну, пойдем ко мне:
                       Составим опись всех моих сокровищ,
                       Всех, до гроша. Все это - королю!
                       Лишь ряса и лишь чистота пред небом -
                       Вот все, что я дерзну назвать своим
                       Отныне и навек! О Кромвель, Кромвель,
                       Служи я небесам хоть вполовину
                       С таким усердьем, как служил монарху,
                       То в старости меня бы он не предал,
                       Столь беззащитного, моим врагам.

                                   Кромвель

                       Терпенье, сэр!

                                    Вулси

                                     Земных надежд уж нет!
                       Надежды все лишь на небесный свет!

                                   Уходят.


        АКТ IV

        СЦЕНА 1

                            Улица в Уэстминстере.
                          Встречаются два дворянина.

                               Первый дворянин

                           Я рад вас видеть снова.

                               Второй дворянин

                                                   Рад и я.

                               Первый дворянин

                           Пришли сюда взглянуть, как леди Анна
                           Проследует обратно королевой?

                               Второй дворянин

                           Вот именно. Я помню, прошлый раз
                           Вели на эшафот здесь Бекингема.

                               Первый дворянин

                           Да, верно. Но тогда печаль царила,
                           А нынче - радость.

                               Второй дворянин

                                             Это хорошо.
                           Мне кажется, что показал народ
                           Безмерную приверженность к престолу, -
                           А впрочем, к этому всегда он склонен.
                           Он празднует так пышно этот день,
                           Процессии устроив, маскарады;
                           Торжественные зрелища да игры.

                               Первый дворянин

                           Таких торжеств давно уж не бывало.
                           Все сделано, скажу вам, превосходно.

                               Второй дворянин

                           Нельзя ли мне узнать, что за бумага
                           У вас в руках?

                               Первый дворянин

                                         Да, это список лиц,
                           Всех тех, кто были заняты сегодня
                           На коронационных торжествах.
                           Лорд-сенешал сегодня - герцог Сеффолк,
                           А далее - лорд-маршал - герцог Норфолк,
                           Об остальных прочтете сами, сэр.

                               Второй дворянин

                           Спасибо, сэр. Когда б не знал порядка,
                           В бумагу вашу я бы заглянул.
                           Но расскажите, что с Екатериной,
                           Принцессой вдовствующей? Как она?

                               Первый дворянин

                           И это вам я рассказать могу.
                           Недавно в Данстебле, что близ Эмптхилла,
                           Где ждет судьбы она, архиепископ
                           Кентерберийский и его собратья
                           Ученые из ордена святого
                           В судебном заседании собрались.
                           Они туда принцессу приглашали
                           Настойчиво, но все же безуспешно.
                           Короче говоря, ввиду неявки
                           И чтобы успокоить короля,
                           С согласья общего ученых этих
                           Решенье вынес суд - ей дать развод,
                           Их брак признав отныне незаконным.
                           Потом ее в Кимболтон увезли,
                           И там она занемогла.

                               Второй дворянин

                                               Бедняжка!

                                    Трубы.

                           Играют трубы! Тише! Королева!

                                    Гобои.
                               Порядок шествия.
                                   Фанфары.

Затем  входят:  1.  Двое судей. 2. Лорд-канцлер, перед которым несут сумку и
булаву.  3.  Хор  певчих,  которые  поют, и музыканты. 4. Лорд-мэр Лондона с
булавой.  За ним -первый герольд в воинских доспехах и с позолоченной медной
короной  на  голове.  5.  Маркиз Дорсет в золотом полувенце, несущий золотой
скипетр. Рядом с ним - граф Серри в графской короне, несущий серебряный жезл
с  голубем.  На  обоих  -  цепи  ордена  Подвязки. 6. Герцог Сеффолк в своей
герцогской  мантии  и  с  герцогской  короной  на голове, несущий в качестве
лорд-сенешала  длинный  белый жезл. Рядом с ним - герцог Норфолк в короне, с
обер-гофмаршальским  жезлом.  На  обоих  -  цепи  ордена  Подвязки.  7.  Под
балдахином,   который   несут   бароны   Пяти   портов,  -  королева  Анна в
коронационном  туалете,  в  короне на богато украшенных жемчугом волосах. Но
одну сторону от нее епископ Лондонский, по другую - Уинчестерский. 8. Старая
герцогиня  Норфолкская  в  золотом,  отделанном цветами венце, несущая шлейф
королевы.   9.  Несколько  леди  и  графинь,  увенчанных  простыми  золотыми
                           обручами, без цветов.

                              Второй дворянин

                     Парад-то пышный! Этих вот я знаю.
                     А кто со скипетром?

                              Первый дворянин

                                        А это Дорcет.
                     А тот, с жезлом серебряным, - граф Серри.

                              Второй дворянин

                     Вельможа видный. Это герцог Сеффолк?

                              Первый дворянин

                     Он самый, сенешал.

                              Второй дворянин

                                       А герцог Норфолк
                     С ним рядом?

                              Первый дворянин

                                 Да.

                              Второй дворянин
                            (глядя на королеву)

                                    Спаси тебя господь!
                     Прелестнее лица я не видал. -
                     Клянусь душою, сэр, ведь это ангел!
                     Вся Индия в объятьях короля,
                     Когда он эту леди обнимает.
                     Пожалуй, я корить его не стану.

                              Первый дворянин

                     Те, кто несет над нею балдахин,
                     Пяти портов бароны - их четыре.

                              Второй дворянин

                     Счастливцы, да и все, кто рядом с нею.
                     А дама знатная, что шлейф несет,
                     Не старая ли герцогиня Норфолк?

                              Первый дворянин

                     Ну да. И остальные все - графини.

                              Второй дворянин

                     Видать по их венцам. Они как звезды...
                     Падучие иной раз.

                              Первый дворянин

                                       Ну, довольно!

                Шествие удаляется под громкие звуки фанфар.
                          Входит третий дворянин.

                     Храни вас бог! Вы страшно запыхались.
                     Багровый весь! Скажите, вы откуда?

                              Третий дворянин

                     В аббатстве был. Толпа и теснота
                     Такая, что и пальца не просунешь.
                     От их веселья чуть я не задохся.

                              Второй дворянин

                     Всю церемонию видали?

                              Третий дворянин

                                          Видел.

                              Первый дворянин

                     Понравилась?

                              Третий дворянин

                                 Да, стоит посмотреть.

                              Второй дворянин

                     Любезный сэр, вы нам уж расскажите.

                              Третий дворянин

                     Попробую. Блистательный поток
                     Вельмож и дам доставил королеву
                     К назначенному месту в алтаре.
                     Затем чуть-чуть отхлынул от нее.
                     Она же там сидела, отдыхая,
                     Примерно с полчаса иль в этом роде
                     В роскошном тронном кресле, предоставив
                     Народу любоваться на нее.
                     Поверьте, сэр, что никогда с мужчиной
                     Прелестней не была жена на ложе.
                     Когда увидел это все народ,
                     Тогда кругом такой поднялся грохот,
                     Как в вантах корабля во время бури -
                     Скрип, гул и на любые голоса.
                     Плащи и шляпы, даже и камзолы
                     Летели в воздух. Если бы и лица
                     Отстегивались, их бы растеряли.
                     Таких восторгов я еще не видел:
                     Беременные женщины, которым
                     Носить осталось три-четыре дня,
                     Подобные таранам в древних войнах,
                     Себе в толпе прокладывали путь.
                     Мужья в толпе не узнавали жен,
                     Все перепуталось.

                              Второй дворянин

                                      И что же дальше?

                              Третий дворянин

                     Ну, королева встала и смиренно
                     Приблизилась теперь уж к алтарю.
                     И, как святая, взор воздела к небу,
                     И на коленях вознесла молитву,
                     Вновь встала и народу поклонилась.
                     Затем архиепископ подал ей
                     Все то, что подобает королеве:
                     Елей священный, а затем корону,
                     Что исповедник Эдуард носил,
                     И жезл, и голубя, и все эмблемы
                     Пристали ей! Когда обряд был кончен,
                     То хор под звуки лучшего оркестра
                     Пропел Те Deum <Тебя, боже, [славим] - католическая месса.>. Тут она ушла
                     И с той же самой свитой возвратилась
                     В дворец йоркский, где начнется пир.

                              Первый дворянин

                     Уже он не йоркский, как был раньше.
                     Пал кардинал, и взял король дворец,
                     Теперь он называется Уайтхолл.

                              Третий дворянин

                     Я знаю, но по-старому его
                     Все называю.

                              Второй дворянин

                                 Рядом с королевой
                     Шли два епископа. Их как зовут?

                              Третий дворянин

                     Стоксли и Гардинер. Из них второй
                     Уинчестерский, он был секретарем
                     У короля до полученья сана.
                     А Стоксли в Лондоне.

                              Второй дворянин

                                         Как говорят,
                     Опять у Гардинера не в почете
                     Наш дорогой архиепископ Кранмер.

                              Третий дворянин

                     Да, это знает вся страна. Однако
                     Меж ними острой нет еще вражды.
                     А вспыхнет, так у Кранмера есть друг,
                     Который от него не отвернется.

                              Второй дворянин

                     А кто же он, скажите?

                              Третий дворянин

                                          Томас Кромвель,
                     Которого король высоко ценит.
                     Он верный и достойный друг. Король
                     Ему дал пост хранителя алмазов,
                     Назначив членом тайного совета.

                              Второй дворянин

                     Он большего достоин.

                              Третий дворянин

                                         Несомненно.
                     Пойдемте, господа, сейчас ко мне.
                     Я там живу. Вас, дорогих гостей,
                     Кой-чем я угощу. А по дороге
                     Все доскажу.

                               Оба дворянина

                                Мы очень рады, сэр.

                                  Уходят.


        СЦЕНА 2

                                 Кимболтон.
                    Гриффит и Пейшенс вводят Екатерину.

                                  Гриффит

                      Как ваша милость чувствует себя?

                                 Екатерина

                      О Гриффит, я больна уже смертельно.
                      Как ветви, отягченные плодами,
                      Уж ноги пригибаются к земле,
                      Желая сбросить бремя. Дай мне стул.
                      Вот так. Теперь как будто стало легче.
                      Ты, кажется, мне только, что сказал,
                      Что кардинал, великой чести сын,
                      Скончался?

                                  Гриффит

                                Да, но думал я, что в горе
                      Вы просто не расслышали об этом.

                                 Екатерина

                      Скажи, любезный Гриффит, как он умер?
                      И если тихо, то примером мне
                      Послужит он.

                                  Гриффит

                                  Да, говорят, что тихо.
                      Как только грозный граф Нортемберленд
                      Его под стражу заключил в Йорке
                      И предложил предстать перед судом
                      Под гнетом очень тяжких обвинений,
                      Он сразу захворал настолько сильно,
                      Что даже сесть не мог на мула.

                                 Екатерина

                                                    Бедный!

                                  Гриффит

                      До Лестера он наконец добрался
                      И там в аббатстве был с почетом встречен
                      Почтенным настоятелем и братьей,
                      И он ему сказал: "Святой отец!
                      Старик, разбитый ураганом власти,
                      Пришел, усталый, кости здесь сложить,
                      Из милости ему могилу дайте!"
                      Он слег. Его болезнь не утихала,
                      И вот через три дня, в восьмом часу,
                      Как он и сам себе предрек заране,
                      Исполненный раскаянья и слез,
                      Благочестивых мыслей и печали,
                      Все почести он миру возвратил,
                      А душу - небу, и скончался тихо.

                                 Екатерина

                      Да успокоится он, грешник, с миром!
                      И все же, Гриффит, я хочу сказать
                      О нем без злобы. Он надменен был,
                      Всегда себя равняя с королями,
                      Стремился он страну держать в узде,
                      Твердил, что симония допустима,
                      А мнение свое считал законом.
                      Способен был порою лгать в глаза
                      И быть двуличным и в словах и в мыслях.
                      И лишь к тому, кому готовил гибель,
                      Выказывал притворное участье.
                      Он в обещаньях был могуч, как раньше,
                      А в исполненьях, как теперь, ничтожен.
                      Плоть услаждал свою, тем духовенству
                      Худой пример давая.

                                  Гриффит

                                         Госпожа,
                      Дела дурные мы чеканим в бронзе,
                      А добрые мы пишем на воде.
                      Нельзя ли мне сказать в его защиту?

                                 Екатерина

                      Да, Гриффит. Незлопамятна же я.

                                  Гриффит

                      Был кардинал из низкого сословья,
                      Но с колыбели предназначен к славе.
                      Он был ученый, зрелый и глубокий,
                      Весьма умен, блистательный оратор,
                      Надменен и суров он был с врагами,
                      Как лето, ласков был к своим друзьям,
                      И хоть в стяжанье был он ненасытен
                      (Я знаю, это грех), но, госпожа,
                      Он в щедрости зато не знал предела.
                      Свидетельствуют на века о том
                      Ипсуич и Оксфорд. Первый пал с ним вместе,
                      Как бы с творцом желая умереть.
                      Другой же, недостроенный, известен
                      Великолепьем и растущей силой.
                      В столетьях слава будет жить о нем.
                      Паденье Вулси счастье принесло,
                      Теперь он только и познал себя,
                      В судьбе ничтожной обретя блаженство.
                      Себя он большей честью увенчал,
                      Чем люди были дать ему способны,
                      И в страхе божьем так скончался он.

                                 Екатерина

                      Мне после смерти лучшего герольда
                      Иль восхвалителя моих деяний,
                      Чем этот честный летописец Гриффит,
                      Не надо, чтобы честь спасти от скверны.
                      Тот, кто мне был при жизни ненавистен,
                      Отныне мною чтится как мертвец.
                      Вот плод речей твоих благочестивых!
                      Пусть мирно он вкушает вечный сон! -
                      Будь рядом, Пейшенс, сдвинь меня чуть-чуть,
                      Тебе не много уж хлопот осталось...
                      Любезный Гриффит, пусть мне музыканты
                      Мелодию печальную сыграют,
                      Что мне звучит, как похоронный звон,
                      А я пока мечтам своим предамся
                      О музыке небес, куда спешу я.

                      Грустная и торжественная музыка.

                                  Гриффит

                      Она уснула... Посидим спокойно.
                      Мне не хотелось бы ее будить...
                      Потише, Пейшенс, милая, потише!

Видение.  Торжественно входят одна за другою шесть фигур в белых одеяниях, с
лавровыми  венками  на  головах,  золотыми  масками на лицах, пальмовыми или
лавровыми ветвями в руках. Сначала они кланяются Екатерине, затем танцуют, и
при  определенных  фигурах  танца  первые  две  держат скромный венок над ее
головой,  между  тем  как остальные четверо принимают различные почтительные
позы.  Затем  державшие венок передают его следующей паре, которая повторяет
ту  же  фигуру  танца, держа над головой спящей венок. Далее повторяет ту же
фигуру  третья  пара. Спящая при этом, как бы зачарованная, в порыве радости
поднимает  руки  к  небу.  Затем они, танцуя, исчезают, унося с собою венок.
                            Музыка продолжается.

                                 Екатерина

                     О, где вы, духи мира? Вы исчезли?
                     В несчастье вы покинули меня?

                                  Гриффит

                     Мы здесь, миледи.

                                 Екатерина

                                      Я зову не вас.
                     Никто, пока спала я, не входил?

                                  Гриффит

                     Нет.

                                 Екатерина

                        Вы не видели - сонм серафимов
                     Зовет меня на пир, их лики светлы,
                     Как солнце, мечут тысячи лучей
                     И обещают вечное блаженство.
                     Они сюда несут венки мне, Гриффит,
                     Их я носить покуда недостойна,
                     Но вскоре сделаюсь достойной их.

                                  Гриффит

                     Я рад, сударыня, что сны такие
                     Вы видите.

                                 Екатерина

                              Пусть музыка умолкнет.
                     Мне режет слух она.

                            Музыка прекращается.

                                  Пейшенс
                              (тихо, Гриффиту)

                                       Вы посмотрите,
                     Как госпожа внезапно изменилась,
                     Как заострились все черты! И бледность
                     Землистая в лице! А взор какой!

                                  Гриффит
                                   (тихо)

                     Она отходит. Девушка, молись!
                     Молись!

                                  Пейшенс

                     Над ней да смилуется небо!

                               Входит слуга.

                                   Слуга

                     Позвольте, ваша милость...

                                 Екатерина

                                               Дерзок ты!
                     Ужель я уважения не стою?

                                  Гриффит

                     Болван! Ведь с саном ей расстаться больно!
                     А ты, каналья, живо на колени!

                                   Слуга

                     У вашего высочества прощенья
                     Прошу смиренно. В спешке был я груб.
                     Посланец короля явился к вам.

                                 Екатерина

                     Пусть, Гриффит, он войдет. Но вот его
                     Чтоб никогда я больше не видала.

                          Гриффит и слуга уходят.
                     Гриффит возвращается с Капуциусом.

                                 Екатерина

                     Ax, если мне не изменяет зренье,
                     Прислал вас император, мой племянник.
                     Капуциус зовут вас. Вы посол?

                                  Капуциус

                     Он самый, госпожа, к услугам вашим.

                                 Екатерина

                     Ах, сэр, и титулы и времена,
                     С тех пор как мы увиделись впервые,
                     Все изменилось. Что же вам угодно?

                                  Капуциус

                     Во-первых, госпожа, я ваш слуга.
                     Затем, король просил вас навестить,
                     Весьма скорбит он о болезни вашей,
                     И посылает вам привет сердечный,
                     И просит вас утешиться в печали.

                                 Екатерина

                     Ах, добрый лорд, не поздно ль утешенье?
                     Оно как бы прощенье после казни.
                     Пораньше бы лекарство помогло.
                     Теперь не утешенья, а молитвы
                     Нужны мне. Как здоровье короля?

                                  Капуциус

                     Он чувствует себя теперь отлично.

                                 Екатерина

                     Пусть вечно будет, вечно будет так.
                     А я уж скоро буду жить с червями,
                     Об имени моем в стране забудут. -
                     Скажите, Пейшенс, вы письмо послали,
                     Что написать я вам велела?

                                  Пейшенс

                                               Нет.

                            (Подает ей письмо.)

                                 Екатерина

                     Сэр, я прошу вас это передать
                     Его величеству.

                                  Капуциус

                                   Весьма охотно.

                                 Екатерина

                     В нем доброте его я поручаю
                     Дочь юную; как знак любви чистейшей,
                     Роса небес, пролейся изобильно
                     Благословениями на нее.
                     Пусть строгое он даст ей воспитанье,
                     Она юна, скромна и благородна,
                     Надеюсь, что она того достойна.
                     Пусть он ее ну хоть немножко любит,
                     Хоть ради матери ее, любившей
                     Его бог знает как. Вторая просьба -
                     Чтоб с жалостью отнесся бы король
                     К моим служанкам бедным, очень долго
                     Служившим мне в беде и в счастье верно.
                     Я смею утверждать - и я не лгу, -
                     Что все они заслуживают счастья
                     За добродетель, красоту души,
                     За честность и смиренность обхожденья,
                     Мужей хороших, даже пусть из знати,
                     И счастливы же будут их мужья!
                     Последняя - о слугах самых бедных,
                     Но бедность от меня их не отторгла,
                     Пусть жалованье им сполна заплатят,
                     С доплатою - на память обо мне.
                     Когда б мне дольше жить сулило небо
                     В богатстве, мы бы не расстались так.
                     Вот это все. Теперь, мой добрый лорд,
                     Во имя самого для вас святого,
                     Во имя опочивших с миром душ,
                     Для этих всех несчастных станьте другом
                     И выполнить склоните короля
                     Последний мой завет.

                                  Капуциус

                                         Я в том клянусь!
                     Иль пусть утрачу образ человека!

                                 Екатерина

                     Благодарю вас, лорд. Привет прощальный
                     Смиренно передайте королю.
                     Скажите, что из мира исчезает
                     Забота, тяготившая его.
                     Скажите, что ему на смертном ложе
                     Свое благословенье посылаю. -
                     В глазах темнеет. - Ах, милорд, прощайте;
                     Прощайте, Гриффит.- Пейшенс, здесь побудь.
                     Я лечь хочу в постель. Зови служанок...
                     Когда умру, пусть почесть мне окажут:
                     Цветами девственными пусть осыплют,
                     Чтоб знали все, что чистою женой
                     Всю жизнь я оставалась, до могилы.
                     Мой прах набальзамируйте потом.
                     Развенчанную, но как королеву,
                     Дочь короля, меня похороните.
                     Вот это всє...

                                 Ее уводят.


        АКТ V

        СЦЕНА 1

                        Лондон. Галлерея во дворце.

           Входят Гардинер, епископ Уинчестерский. и перед ним -
            паж с факелом. Навстречу им входит сэр Томас Ловел.

                                  Гардинер
                                   (пажу)

                      Уж пробил час, малыш, не так ли?

                                    Паж

                                                       Да.

                                  Гардинер

                      Часы такие посвящать бы сну,
                      А не разгулу. Отдых дать себе,
                      А не растрачивать бесплодно силы.-
                      Сэр Томас, доброй ночи вам желаю.
                      Куда так поздно?

                                   Ловел

                                      Вы от короля?

                                  Гардинер

                      Да, он играет с герцогом Сеффолком
                      В примере.

                                   Ловел

                                К королю иду и я.
                      Он скоро ляжет спать. Пока прощайте!

                                  Гардинер

                      Сэр Томас, стойте. Что у Вас за дело?
                      Вы, кажется, спешите. Я прошу
                      Простить мне любопытство. Я вам друг.
                      Скажите, что за дело там у вас.
                      Как призраки блуждающие в полночь,
                      Тревожностью полны дела такие
                      В отличие от дел дневных.

                                   Ловел

                                               Я вас люблю,
                      И я решился бы доверить вам
                      И не такую тайну. Королева,
                      Как говорят лежит в тяжелых родах.
                      За жизнь ее боятся.

                                  Гардинер

                                         Я молюсь,
                      Чтоб выжил плод для будущего счастья.
                      Чтож дерева касается, сэр Томас,
                      Пусть гибнет.

                                   Ловел

                                   Тут и я аминь сказал бы.
                      Но совесть-то мне все-таки твердит,
                      Что эта очень милая девица
                      Заслуживает лучших пожеланий.

                                  Гардинер

                      Послушайте, сэр Томас, мы ведь с вами
                      Не мыслим разно. В вас есть светлый ум,
                      Вы набожны. Позвольте вам сказать,
                      Добру небыть, поверьте мне, сэр Томас,
                      Покуда Кранмер, Кромвель и она
                      В могиле не уснут.

                                   Ловел

                                       Вы, сэр, назвали
                      Двух самых видных в королевстве лиц.
                      Ведь Кромвель и хранителем сокровищ
                      Назначен и начальником архивов.
                      Он также королевский секретарь.
                      Он на пути и к почестям иным,
                      Там будет видно. Наш архиепископ,
                      Он королю - десница и язык.
                      Да кто ж об нем сказать посмеет хуже?

                                  Гардинер

                      Да, да, сэр Томас, дерзкие найдутся.
                      Я сам о нем высказывался смело.
                      Как раз сегодня (вам я доверяю)
                      Мне удалось, так полагаю я,
                      В волненье привести почти всех лордов
                      Совета, заявив, что этот самый Кранмер
                      (Хоть это все и мне и им известно)
                      Гнуснейший еретик, чума страны.
                      Они сечас же с этим к королю,
                      И нашей жалобе он внял мгновенно
                      И по своей монаршей доброте,
                      Заботясь лишь о благе государства,
                      Предвидя зло, изложенное нами,
                      Велел совету он собраться завтра.
                      Сей плевел надо выполоть, сэр Томас!
                      Но я вас задержал. Спокойной ночи!

                                   Ловел

                      И вам ночей спокойных. Ваш слуга.

                           Гардинер и паж уходят.
                      Входят король Генрих и Сеффолк.

                               Король Генрих

                      Чарлз, я сегодня больше не играю.
                      Рассеян я, а вы игрок отличный.

                                  Сеффолк

                      Я раньше не выигрывал у вас.

                               Король Генрих
                      Да, мало, Чарлз.
                      И дальше вы меня не победите.
                      Когда играт внимательно я буду. -
                      Что нового о королеве, Ловел?

                                   Ловел

                      Я не сумел ей лично изложить,
                      Что вы велели, но через служанку
                      Я передал ей ваше порученье.
                      Она покорно вас благодарит
                      И просит вас молитьтся за нее.

                               Король Генрих

                      Что ты сказал? Молиться за нее?
                      Да что ты? Разве начались уж роды?

                                   Ловел

                      Так говорит служанка. Королева
                      В мучительнейших схватках.

                               Король Генрих

                                                Ах, бедняжка!
                                  Сеффолк

                      Дай боже ей родить благополучно
                      И без труда и радость вам доставить
                      Наследником.

                               Король Генрих

                                  Уж било полночь, Чарлз!
                      Иди же спать. И помолись, прошу я,
                      За королеву бедную. Ступай!
                      А я здесь должен кое-что обдумать
                      В уединенье.

                                  Сеффолк

                                  Государь, желаю
                      Спокойной ночи. Госпожу мою
                      Я помяну в молитвах.

                               Король Генрих

                                          Доброй ночи.

                              Сеффолк уходит.
                          Входит сэр Энтони Денни.

                      Что скажете?

                                   Денни

                      Сэр, лорд архиепископ привезен,
                      Как вы велели.

                               Король Генрих

                                    А, Кентерберийский?

                                   Денни

                      Да, государь.

                               Король Генрих

                                   Прекрасно. Где он, Денни?

                                   Денни

                      Ждет здесь, за дверью.

                               Король Генрих

                                            Приведи его.

                               Денни уходит.

                                   Ловел
                                (в сторону)

                      Об этом-то и говорил епископ.
                      Пришел я кстати.

                         Входит Денни с Кранмером.

                               Король Генрих

                                      Уходите все
                      Из галлереи.

                               Ловел молчит.

                                 Я сказал. Идите!

                           Ловел и Денни уходят.

                     Ну!

                                  Кранмер
                                (в сторону)

                        Мне так страшно. Отчего он хмур?
                     Ведь это признак гнева. Дело худо!

                               Король Генрих

                      Ну что, милорд? Хотите вы узнать,
                      Зачем я вызвал вас сюда?

                                  Кранмер
                             (преклоняя колени)

                                              Мой долг -
                      Ждать изъявленья вашей воли.

                               Король Генрих

                                                  Встаньте,
                      Любезный, добрый лорд Кентерберийский.
                      Пройдемся и немного потолкуем.
                      Есть новости. Приблизьтесь, дайте руку.
                      Ах, добрый лорд, как жаль мне говорить,
                      Как грустно повторять такие вещи.
                      Недавно я с досадой превеликой
                      Услышал много тяжких, да, заметьте,
                      Услышал много тяжких обвинений.
                      Их рассмотрев, и я и мой совет
                      Вас нынче утром допросить решили.
                      Но сразу ведь вам трудно оправдаться,
                      И вот, покуда разберется суд
                      В ответах ваших всех на обвиненье,
                      Вам следует терпенье проявить
                      И ненадолго в Тауэр удалиться.
                      Вы брат наш, так и надо поступить,
                      Не то ведь против вас и не найдешь
                      Свидетелей.

                                  Кранмер
                             (преклоняя колени)

                                 Спасибо, государь.
                      Я очень рад, что случай подвернулся
                      Мне нынче через веялку пройти,
                      В себе зерно очистив от мякины.
                      Я знаю - никого клеветники
                      Не травят, как меня.

                               Король Генрих

                                          Встань, Кентербери!
                      Я знаю, что ты верен, неподкупен.
                      Дай руку, встань, пройдемся, я прошу.
                      Ох, господи, что ты за человек!
                      Милорд, я думал, будете просить
                      Вы здесь меня сейчас об очной ставке
                      С врагами, обвиняющими  вас,
                      Чтоб выслушал я ваши оправданья.

                                  Кранмер

                      О грозный государь, мой путь один,
                      Мой символ веры - преданность и честность.
                      Без них готов я с недругами вместе
                      Торжествовать победу над собой.
                      Без добродетелей чего я стою?
                      Я никаких наветов не боюсь.

                               Король Генрих

                      Ужель вам совершенно неизвестно,
                      Как судит мир о вас, да, целый мир?
                      У вас врагов опасных очень много,
                      Не менее опасны козни их.
                      Суд не всегда при ясном ходе дела
                      Выносит справедливый приговор.
                      Ведь так легко клеветникам продажным
                      Найти столь же продажных подлецов,
                      Свидетельствовать против вас готовых.
                      Мой друг, случались же дела такие!
                      Враги сильны, коварство их безмерно.
                      В защите против ложных обвинений
                      Хотите быть счастливей, чем господь,
                      Которому вы ревностный слуга?
                      Ему досталось в этом мерзком мире!
                      Ну полно, полно, вы убеждены,
                      Что в пропасть можно прыгнуть безопасно.
                      Вы смерти ищете.

                                  Кранмер

                                       Господь и вы
                      Невинности погибнуть не дозволят,
                      Иначе мне не миновать ловушки.

                               Король Генрих

                      Не бойтесь! Мы им ходу не дадим.
                      Тревожиться не надо. Завтра утром
                      Прошу я вас пожаловать в совет.
                      И если там начнут вас обвинять
                      И пожелают вас в тюрьму отправить,
                      Пустите в ход все доводы защиты,
                      Какие только вам подскажет ум,
                      А если вам все это не поможет,
                      Тогда им этот перстень предъявите,
                      Им станет ясно - вам защитой я! -
                      Смотрите-ка, расплакался, бедняга!
                      Нет, нет, он честен, честью я клянусь!
                      Да, дева пресвятая, он правдив!
                      Вернейший человек во всей стране. -
                      Ступай и сделай все, как я сказал.

                              Кранмер уходит.

                      Задушены его слова слезами!

                                 Придворный
                                (за сценой)

                      Назад! Что надо?

                            Входит пожилая леди.

                                Пожилая леди

                      Я не пойду назад. Я весть несу,
                      Которая простит любую дерзость.
                      О ангелы благие, осените
                      Высокую особу короля
                      На миг благословенными крылами!

                               Король Генрих

                      По взгляду твоему я догадался...
                      Ужели королева разрешилась?
                      Скажи, что да! И мальчиком, конечно?

                                Пожилая леди

                      Да, государь, мальчишкой превосходным,
                      Благослови ее господь навек!
                      Хоть это и девчонка, но она
                      Мальчишек вам в дальнейшем обещает.
                      Вас очень хочет видеть королева
                      И познакомить с новым существом,
                      На вас похожим - ну точь-в-точь две вишни!

                               Король Генрих

                      Эй, Томас Ловел!

                               Входит Ловел.

                                   Ловел

                                      Сэр, что вам угодно?

                               Король Генрих

                     Дай ей сто марок. Я иду к жене.

                                 (Уходит.)

                                Пожилая леди

                      Сто марок! Черт возьми, мне маловато,
                      Ведь это же подачка для лакея.
                      Я вытяну побольше из него:
                      Что дочь похожа на него - он слышал,
                      Пусть больше даст, не то узнает сразу,
                      Что на него и вовсе не похожа.
                      Железо куй, покуда горячо!

                                  Уходят.


        СЦЕНА 2

                        Передняя перед залом совета.

              Слуги. Привратник и прочие ждут у дверей. Входит
                   Кранмер, архиепископ Кентерберийский.

                                  Кранмер

                      Я полагаю, я не опоздал.
                      Ведь джентльмен, посыльный из совета,
                      Меня упрашивал поторопиться.
                      Что? Заперто? Гм, что же это значит? -
                      Эй! Кто там? Ты ведь знаешь же меня?

                                 Привратник

                      Да, знаю, но помочь-то не могу.

                                  Кранмер

                      Как!

                                 Привратник

                         Подождите - вызовут.

                                  Кранмер

                                             Ах, вот что!

                            Входит доктор Бетс.

                                    Бетс
                                (в сторону)

                      Они ведь издеваются над ним.
                      Как хорошо, что здесь я очутился.
                      Король мгновенно это все поймет.

                                 (Уходит.)

                                  Кранмер

                                (в сторону)

                      Вот это королевский доктор Бетс,
                      Прошел и на меня взглянул так странно...
                      Вдруг разгласит о том, что я в опале?
                      Конечно, все измышлено врагами,
                      Бог им судья! Я зла от них не ждал.
                      И вот теперь они не постыдились
                      Заставить ждать здесь, у дверей, меня,
                      Им равного советника, вельможу,
                      Среди пажей, прислужников, лакеев...
                      Пусть будет так - придется потерпеть!

             Наверху, у окна, появляются король Генрих и Бетс,

                                    Бетс

                      Вот, не угодно ль, зрелище...

                               Король Генрих

                                                   Какое?
                                    Бетс

                      Таких уж видеть много вам пришлось.

                               Король Генрих

                      Да где же, черт возьми?

                                    Бетс

                                             Вот, государь:
                      Архиепископ, в новом, высшем чине,
                      За дверью ждет - среди пажей, лакеев,
                      Просителей...

                               Король Генрих

                                   Ага! Да, это он!
                      Вот как они друг друга почитают!
                      Как хорошо, что кто-то есть над ними!
                      Я думал, что у них хватает чести
                      Или учтивости, чтобы не дать
                      Вельможе, столь ценимому монархом,
                      Томиться, ожидая их приказов,
                      Здесь, у дверей, как будто он лакей.
                      Клянусь святой Марией, это гнусность!
                      Черт с ними, Бетс, задерни занавеску.
                      Еще не то услышим вскоре мы.

                                  Уходят.


        СЦЕНA 3
                                Зал совета.

Входят   лорд-канцлер,   герцог   Сеффолк,  герцог  Норфолк,  граф  Серр  и,
лорд-камергер,  Гардинер  и  Кромвель.  Лорд-канцлер садится в верхнем конце
стола  слева;  одно  кресло  подле  него,  предназначенное  для архиепископа
Кентерберийского,  остается  незанятым.  Остальные  садятся  по обе стороны;
               Кромвель на нижнем конце в качестве секретаря.

                                  Канцлер

                      Лорд-секретарь, совету доложите
                      Порядок заседанья.

                                  Кромвель

                                        Первым - дело
                      Мы слушаем милорда Кентербери.

                                  Гардинер

                      Он вызван?

                                  Кромвель

                                Да.

                                  Норфолк

                                   А кто там ожидает?.

                                 Привратник

                     За дверью?

                                  Гардинер

                              Да.

                                 Привратник

                                 Милорд архиепископ,
                    Уж полчаса он ждет распоряжений.

                                  Канцлер

                    Пускай войдет.

                                 Привратник

                                  Теперь; милорд, входите.

                     Входит Кранмер и подходит к столу.

                                  Канцлер

                      Мне очень жаль, милорд архиепископ,
                      Здесь заседать и видеть ваше кресло
                      Сейчас пустым. Но все мы просто люди,
                      Как слаб наш дух, как бренна наша плоть!
                      Святых, пожалуй, нынче редко встретишь.
                      Служить должны вы были нам примером,
                      Но вы по слабости и неразумью
                      Проступков совершили очень много
                      Пред королем и перед всей страной.
                      Вы сами, да и ваши капелланы
                      По всей стране сейчас распространили -
                      Так нам сказали - новые воззренья,
                      Опасную и пагубную ересь.
                      И этот вред должны исправить мы!

                                  Гардинер

                      Исправить, и немедленно притом.
                      Ведь, укрощая диких лошадей,
                      Чтоб их смирить, мы их не водим шагом,
                      А вздергиваем морду удилами
                      И шпорим их, пока не покорятся.
                      И если мы дадим из добродушья
                      И глупой жалости к каким-то лицам
                      Свирепствовать опаснейшей заразе,
                      Тогда к чему лекарство? Что тогда?
                      Начнется смута, бунт... Над государством
                      Нависнет беспрестанная угроза.
                      Недавно нам немецкие соседи
                      Напомнили об этом очень ясно.
                      Об этом память все еще свежа.

                                  Кранмер

                      Милорды, я пытался до сих пор
                      И в жизни и в трудах следить за тем,
                      Как властью облеченное лицо,
                      Чтобы к добру вело мое ученье.
                      На свете нет, пожалуй, никого
                      (Я с чистой совестью скажу вам это),
                      Кто пагубных зачинщиков крамолы
                      И люто ненавидел бы и с ними
                      Так враждовал, как это делал я,
                      Как в помыслах, так и по долгу службы.
                      Дай бог, чтоб никого король не встретил,
                      Кто менее бы предан был ему!
                      Завистники и хитрые злодеи
                      Дерзают ведь достойнейших кусать,
                      Я вас прошу, милорды, в ходе дела,
                      Кто б ни был ныне обвинитель мой,
                      Пусть в очной ставке пред судом предстанет:
                      И пусть меня открыто обвинит.

                                  Сеффолк

                      О нет, милорд, нет, это невозможно!
                      Вы член совета, и пока никто
                      Вас обвинять поэтому не смеет.

                                  Гардинер

                      Милорд, у нас сегодня много дел,
                      Мы будем кратки. Воля короля
                      (А мы согласны с нею), чтобы вас
                      Для лучшего ведения процесса
                      Перевели на это время в Тауэр.
                      И вас тогда, как частное лицо,
                      Любой смелее будет обвинять.
                      Услышите такие нареканья,
                      О коих вы и не предполагали.

                                  Кранмер

                      Милорд Уинчестерский, благодарю вас.
                      Всегда вы были мне хорошим другом.
                      Вы будете судьею и присяжным,
                      Вы очень милосердны. Ваша цель -
                      Моя погибель. Но любовь и кротость
                      Духовному лицу гораздо больше
                      Приличествует, нежели тщеславье.
                      Овец заблудших кротко наставляйте,
                      А не гоните прочь. Я оправдаюсь,
                      Как долго бы меня вы ни терзали.
                      Я так же мало в этом сомневаюсь,
                      Как вы стыдитесь каждый день грешить.
                      Сказать я мог бы больше, но молчу,
                      Я ваши полномочья уважаю.

                                  Гардинер

                      Милорд, милорд, вы просто еретик!
                      В том нет сомненья. Ваш наружный блеск
                      Скрывает под собой слова пустые
                      И слабость духа - это видно всем.

                                  Кромвель

                      Милорд Уинчестерский, вы слишком резки!
                      Людей достойных, хоть виновных в чем-то,
                      За прошлое должны вы уважать.
                      Ведь павших оскорблять - бесчеловечно!

                                  Гардинер

                      Лорд-секретарь, любезнейший, спасибо!
                      Из всех присутствующих здесь не вам бы
                      Мне это говорить.

                                  Кромвель

                                       А почему?

                                  Гардинер

                      Не знаю разве я, что эту ересь
                      Вы поощряли? Сами вы грешны.

                                  Кромвель

                      Кто, я?

                                  Гардинер

                      Ну да, и вы не без греха.

                                  Кромвель

                      Будь вы хоть вполовину так же честны,
                      За вас молились бы, а не боялись.

                                  Гардинер

                      Я эту дерзость вам еще припомню.

                                  Кромвель

                      Припомните и собственную дерзость.

                                  Канцлер

                      Ну, это слишком, постыдитесь, лорды.

                                  Гардинер

                      Я кончил разговор.

                                  Кромвель

                                        Я тоже кончил.

                                  Канцлер

                      Теперь о вас, милорд. Согласны все,
                      Что в Тауэр вам отправиться бы надо
                      И оставаться там, пока король
                      Своей дальнейшей воли не объявит. -
                      Милорды, вы согласны с этим все?

                                    Все

                      Да.

                                  Кранмер

                         Неужели так немилосердно
                      Вы в Тауэр отправляете меня?

                                  Гардинер

                      Чего еще от нас вы ожидали?
                      Ведь это глупо! Вы нам надоели! -
                      Зовите стражу взять его.

                                  Кранмер

                                              Меня?
                      Ужель уйду отсюда, как предатель?

                               Входит стража.

                                  Гардинер

                      Берите и ведите прямо в Тауэр!

                                  Кранмер

                      Постойте, господа, сказать мне дайте!
                      Извольте-ка взглянуть сюда, милорды!

                           (Показывает перстень.)

                      Всей силой перстня этого я вырву
                      Свою судьбу из цепких лап злодеев
                      И королю вручу ее бесстрашно,
                      Судье и господину своему.

                                  Камергер

                      Да, перстень королевский.

                                   Серри

                                               Без подделки.

                                  Сеффолк

                      Клянусь, что это перстень настоящий.
                      Я говорил вам всем, когда впервые
                      Мы этот страшный камень покачнули,
                      Что он на нас обрушится.

                                  Норфолк

                                               Милорды,
                      Ужель вы думаете, что король
                      Хотя б его мизинец даст в обиду?.

                                  Камергер

                      Теперь нам это совершенно ясно:
                      Он жизнь его гораздо больше ценит!
                      Тут дай нам бог лишь ноги унести.

                                  Кромвель

                      Мой разум мне подсказывал, что вы,
                      Выдумывая разные наветы
                      Против него, внушающего зависть
                      Лишь дьяволу с его учениками,
                      Раздули опалившее вас пламя.
                      Теперь пеняйте сами на себя!

        Входит король Генрих, окидывает их гневным взором и садится.

                                  Гардинер

                      О государь, мы богу благодарны,
                      Нам давшего такого короля.
                      Он добр, и мудр, и полон благочестья,
                      Он церкви сын послушный, видя в ней
                      Несокрушимость своего величья.
                      И, чтя ее глубоко, ныне сам
                      Сюда пришел он, чтоб услышать тяжбу
                      Меж нею и хулителем ее!

                               Король Генрих

                      Вы славились всегда искусством лести,
                      Милорд Уинчестерский, но, знайте, я
                      Пришел сюда не похвалам внимать,
                      Не скроете вы ими вашей злобы.
                      Меня не проведете! Как левретка,
                      Виляя языком, вы льстите мне!
                      Что хочешь думай обо мне, я знаю -
                      Ты жаждешь крови, человек жестокий!

                                (Кранмеру.)

                      Садитесь, милый. Посмотрю-ка я,
                      Кто здесь так смел, чтоб вас хоть пальцем тронуть.
                      Клянусь, пусть лучше он, как пес, издохнет,
                      Чем думает, что здесь вы не на месте.

                                   Серри

                      Угодно ль вам...

                               Король Генрих

                                      Нет, сударь, не угодно!
                      Я думал, что со смыслом и умом
                      В моем совете люди, - но их нет!
                      Прилично ли такого человека,
                      Такого доброго - каких меж вами мало, -
                      Такого честного, заставить ждать
                      У двери, словно вшивого мальчишку!
                      А он по знатности ведь равен вам!
                      Какой позор! Да разве дал я право
                      Забыться вам до степени такой?
                      Я властью вас облек судить его,
                      Но как советника, а не лакея.
                      Тут кое-кто, я вижу, был бы рад,
                      Скорей по злобе, чем во имя правды,
                      До смерти затравить его судом.
                      Нет, не бывать тому, пока я жив!

                                  Канцлер

                      Великий государь, позвольте мне
                      Сказать в защиту всех, кто собран здесь,
                      Что это заключение в тюрьму
                      Задумано совсем ведь не по злобе,
                      А только для законного суда
                      И чтобы оправдать его пред всеми.

                               Король Генрих

                      Да, да, милорды, вы его любите
                      И уважайте, он того достоин.
                      И даже больше я готов сказать:
                      Король бывает подданному редко
                      Обязан так за службу и любовь.
                      Довольно ссор, его вы обнимите!
                      Друзьями станьте! - Лорд Кентерберийский,
                      Вы не откажете мне в скромной просьбе -
                      Отцом быть крестным девочки прелестной,
                      Которую нам надо окрестить.

                                  Кранмер

                      Славнейший из монархов оценил бы
                      Такую честь. Достоин ли ее
                      Я, ваш слуга ничтожный и смиренный?

                               Король Генрих

                      Ну, ну, милорд, на ложки трат немного!
                      Две благородных дамы будут с вами:
                      Почтеннейшая герцогиня Норфолк
                      И с нею госпожа маркиза Дорсет.
                      Я думаю, вы будете довольны! -
                      Милорд Уинчестерский, прошу еще раз
                      Обнять и полюбить его навек.

                                  Гардинер

                      Да, я готов обнять его по-братски.

                                  Кранмер

                      Свидетель бог, вот это мне приятно.

                               Король Генрих

                      О добрый человек! Как эти слезы
                      Нам говорят о широте души!
                      Недаром же молва идет в народе:
                      "Кто разобидит лорда Кентербери,
                      Тому навеки другом станет он!"
                      Пойдемте, лорды! Мы теряем время,
                      Хочу скорее дочку окрестить...
                      Я рад, что к дружбе вас сумел привесть:
                      Ведь в этом мощь моя и ваша честь!

                                  Уходят.


        СЦЕНА 4

                         Двор королевского дворца.
                            За сценой шум толпы.
                     Входят привратник и его помощник.

                                 Привратник

     Да  тише  вы  там,  канальи! Тут вам королевский дворец, а не Парижский
сад! Хватит орать, подлецы вы этакие!

                              Голос за сценой

     Добрейший господин привратник, я числюсь за придворной кухней.

                                 Привратник

     За виселицей бы тебе числиться, да и повиснуть на ней, бездельник! Что,
тут  место  орать,  что  ли?  Притащите-ка мне с десяток яблоневых палок, да
покрепче,  эти для них - только хлыстики. Вот я вас по башке-то и огрею. Им,
изволите  видеть,  надо  поглазеть  на  крестины!  Захотелось небось пива да
пирогов, канальи вы подлые!

                                  Помощник

                   Спокойней, сэр! Никак их не прогонишь!
                   Вот разве залп из пушки дать по ним!
                   Скорее вы заставите их спать
                   Все утро в майский праздник беспробудно
                   Иль сдвинете собор святого Павла.

                                 Привратник

                   Как эти дьяволы сюда пробрались?

                                  Помощник

                   Не знаю! Как врывается прилив?
                   Что сделать в силах был дубинкой крепкой
                   В четыре фута, постарался я,
                   И вот обломки.

                                 Привратник

                                 Черта с два ты сделал!

                                  Помощник

                   Ну, я не Гай, не Кольбранд, не Самсон,
                   Чтоб их косить. Но если пощадил
                   Я старика башку, или мальчишки,
                   Иль рогача, или его супруги,
                   Той, что рога наставила, то пусть
                   Мне больше в жизни не едать бифштекса.
                   Я этого бы страсть как не хотел.
                   Хоть мне пошли корову сам господь.

                              Голос за сценой

                   Послушайте, господин привратник!

                                 Привратник

     Сейчас  я к тебе приду, господин щенок. - Эй ты, малый, держи ворота на
запоре.

                                  Помощник

                   А что прикажете мне делать?

                                 Привратник

     Да просто вали их подряд десятками, и всє! Что это, Мурское поле, чтобы
здесь толпами собираться? Или ко двору прибыл какой-нибудь невиданный индеец
с  такой  огромной  снастью,  что  все бабы прямо-таки осаждают нас? Господи
спаси,  ну и блудливая же рыбешка толпится у ворот! Клянусь верой Христовой,
эти  крестины  породят тысячи других! Тут тебе и настоящие отцы и крестные -
все что угодно.

                                  Помощник

     Тем  больше  ложек  будет,  сэр.  Вон там стоит у ворот парень, по роже
видно,  что  медник.  У него, ей-ей, вроде как двадцать жарких летних дней в
носу.  И те, кто рядом с ним, уже словно под экватором, других адских мук им
и  не  надо.  Я три раза уже стукнул этого огненного дракона по башке, и его
нос  трижды  вы-  пускал  по  мне  залп.  Он  стоит тут как мортира, готовая
разнести нас вдребезги. А рядом с ним какая-то полоумная жена галантерейщика
все  честила меня за то, что я разжег этакий пожар в государстве, пока у нее
с  головы  не  съехала  ее  суповая миска. Я хотел звездануть с размаху этот
метеор,  да промазал и нечаянно съездил эту бабу по затылку, а она возьми да
заори:  "Палок сюда!" И сразу ей на помощь кинулось человек сорок палочников
со Стренда, где она квартирует. Все они напали на меня, а я ну отбиваться, и
дело  наконец  дошло  до  рукопашной.  Я  все-таки не сдавался, но тут вдруг
ватага  мальчишек,  откуда  ни возьмись, запустила в меня сзади таким градом
камней,  что  мне пришлось поступиться своей честью и покинуть поле битвы. Я
думаю, сам дьявол, ей-же-ей, был с ними вместе.

                                 Привратник

     Это  те  ребята,  что  вопят да орут в театрах и дерутся из-за яблочных
огрызков.  Их  никто  не  терпит,  кроме  Тауэрхиллской компании да любезных
братцев  ее  из  Лаймхауза.  Кое-кого  из них я уже засадил в Limbo Patrum <
Дословно:  "В преддверие ада, где помещаются патриархи"; здесь - в значении:
"в  тюрьму".>  и  там они могут на свободе отплясывать эти три дня, пока два
сторожа не пропишут им плетей на закуску.

                           Входит лорд-камеpгep.

                                  Камергер

                   О боже мой, что за толпа собралась?
                   И все растет, бегут со всех сторон,
                   Как будто бы на ярмарку. А где же
                   Привратники? - Бездельники, лентяи!
                   Вот так вы исполняете свой долг!
                   Какой же сброд сюда вы напустили?
                   Все это ваши верные дружки
                   С окраин города. Нет, надо нам
                   Очистить место для придворных леди,
                   Когда они с крестин пойдут обратно.

                                 Привратник

                   Позвольте, сэр, мы все здесь просто люди.
                   Мы сделали, что было в наших силах,
                   Не дав себя им разорвать в куски.
                   Тут с ними ведь не справится и войско.

                                  Камергер

                   Ну, если разбранит меня король,
                   Клянусь, я всех вас закую в колодки,
                   Я вам, мерзавцам, головы обрею!
                   Вы тут у бочек винных суетитесь,
                   А службу забываете нести.
                   Вы слышите? Уже играют трубы!
                   Уже идет процессия с крестин.
                   Ступайте, оттесните эти толпы
                   И шествию дорогу проложите,
                   А то для вас найдется Маршалси,
                   Где вам плясать два месяца придется.

                                 Привратник

                   Дорогу для принцессы!

                                  Помощник

                                         Ты, верзила,
                   Назад, а то как двину по башке!

                                 Привратник

                   Эй ты, в камлоте, отойди к воротам,
                   А то через решетку полетишь.

                                  Уходят.


        СЦЕНА 5
                                 Во дворце.

Входят  играющие  трубачи;  затем  два  олдермена. Лорд-мэр, первый герольд,
Кранмер, герцог Норфолк с маршальским жезлом, герцог Сеффолк, двое вельмож с
большими  чашами  на ножках - подарками новорожденной, затем четверо вельмож
вносят   балдахин,   под   которым  идет  с  младенцем  на  руках  герцогиня
Норфолкская, крестная мать, одетая в богатую мантию и т. д. - шлейф ее несет
леди;  за  нею  следуют маркиза Дорсет, вторая крестная мать, и другие леди.
          Шествие обходит сцену, затем первый герольд возглашает.

                               Первый герольд

     Да  дарует  небо  в своей бесконечной благости долгую, спокойную, вечно
счастливую жизнь высокой и могущественной принцессе английской Елизавете!

                                   Трубы.

                      Входит король Генрих со свитой.

                                  Кранмер
                             (преклонив колени)

                   За вас, о государь, и королеву
                   Мы молимся - две крестные и я.
                   Пускай все радости и утешенья
                   Дарует небо этой милой леди,
                   Чтоб счастье в ней родители нашли.

                               Король Генрих

                   Благодарю, милорд-архиепископ!
                   Назвали как?

                                  Кранмер

                   Елизаветой.

                               Король Генрих

                              Встаньте!

                             (Целует младенца.)

                   Прими благословенье с поцелуем.
                   Да защитит тебя господь навеки.
                   Ему тебя вверяю я!

                                  Кранмер

                                    Аминь!

                               Король Генрих

                   За вашу щедрость, крестные отцы
                   И матери, благодарю сердечно.
                   И то же скажет вам и эта леди,
                   Едва лишь по-английски лепетать
                   Она начнет.

                                  Кранмер

                             Позвольте мне сказать:
                   Мне речь внушает бог, в моих словах
                   Любой найдет не лесть, а только правду.
                   Сей царственный младенец (с небесами
                   Пока что не утративший единства)
                   Уже и в колыбели обещает
                   Британии поток благодеяний.
                   Со временем откроются они,
                   Не многие из нас увидят это.
                   Она послужит образцом монархам
                   Ее эпохи и годов грядущих.
                   Она царице Савской не уступит
                   В добре и мудрости. Все благородство
                   И добродетель - спутница добра,
                   Все, что царицу эту отличало,
                   Умножится в сем царственном младенце.
                   Ей истина кормилицею будет,
                   Советником ей станет благочестье,
                   Ее любить, ее бояться будут:
                   Друзья ей вознесут благословенья,
                   Враги же, как побитые колосья,
                   Дрожа, поникнут в горе головой.
                   С ней расцветет добро, и будет каждый
                   В тени своих садов и без боязни
                   Вкушать плоды того, что он посеял,
                   И петь своим соседям гимны мира,
                   И господа все истинно познают.
                   Она научит подданных своих
                   Всем подлинным понятиям о чести,
                   Чтоб в них - не в знатности - обресть величье.
                   И не померкнет с нею вечный мир!
                   Как девственница-феникс, чудо-птица,
                   Себя сжигая, восстает из пепла
                   Наследником, прекрасным, как сама, -
                   Так и она, вспорхнув из мрака к небу,
                   Свои заслуги передаст другому,
                   Который из ее святого пепла
                   Взойдет в сиянье славы, как звезда,
                   Ее навек незыблемый наследник.
                   Мир, изобилье, правда, страх, любовь,
                   Служившие избраннице-младенцу,
                   Вокруг него взрастут лозой покорной.
                   Повсюду, где сияет солнце в небе,
                   И честь, и имени его величье
                   Пребудут, страны новые создав.
                   Он будет славен, будет процветать,
                   Как горный кедр, свои раскинув ветви.
                   Почтят, увидев это, наши внуки
                   Хвалой творца.

                               Король Генрих

                                 Ты чудеса пророчишь!

                                  Кранмер

                   На благо Англии ей предстоит
                   Жить много лет, но будет каждый день
                   Из тысяч дней увенчан добрым делом.
                   Не знать бы больше мне! Но умереть
                   Ей должно, в сонм святых вступая девой.
                   Чистейшей лилией сойдет она
                   В могилу, и весь мир ее оплачет.

                               Король Генрих

                   О лорд-архиепископ, -
                   Ты мне вернул достоинство мужчины!
                   До этого счастливого младенца
                   Не создал я на свете ничего.
                   Так радостно мне это предсказанье,
                   Что и с небес хотел бы видеть я
                   Деянья дочери, хваля творца.
                   Я всех благодарю. - А вам, лорд-мэр,
                   С помощниками я весьма обязан:
                   Меня почтили вы своим приходом.
                   Но благодарным я умею быть. -
                   Пойдемте же, милорды. Королева
                   Вам выразить признательность желает,
                   А то ей не поправиться. Вы нынче
                   Не скоро разойдетесь по домам,
                   Сегодня даст малютка праздник вам!

                                  Уходят.

        ЭПИЛОГ

                      Ручаюсь я, что в зале эта пьеса
                      Не вызвала большого интереса.
                      Одни пришли, чтоб мирно подремать, -
                      Их громом труб могли мы напугать.
                      Они воскликнут: "Чушь!" Другим по нраву,
                      Когда весь город осмеют на славу...
                      Но ведь сатиры не найдешь у нас!
                      Так вот боюсь я, что на этот раз,
                      Как видно, мы услышим, к сожаленью,
                      Лишь от достойных женщин одобренье.
                      Есть в пьесе образ женщины такой...
                      А там улыбки дам и взор мужской
                      К нам привлекут. Ведь стыдно после драмы
                      Ломаться, если хлопать просят дамы.



        А.Аникст. "ГЕНРИХ VIII": Историко-литературная справка

     Напечатанная  впервые  в  фолио  1623 года под названием "Прославленная
история   короля   Генриха   Восьмого",   пьеса   завершала  раздел  хроник.
Сравнительно  с  многими  другими  произведениями,  она не выдвигает никаких
текстологических   проблем,  так  как  печаталась  с  хорошо  подготовленной
рукописи  (У.У.Грег).  Не  очень  сложен  и  вопрос о ее источниках, которые
сводятся  к двум книгам: "Хроникам" Холиншеда и "Книге мучеников" Фокса (для
эпизода  с  Кранмером  -  V,  1-3).  Датировка  также не представляет особых
затруднений,  ибо  сохранились  сведения о премьере пьесы. Она состоялась 29
июня  1613 года. Эта дата запомнилась из-за печального события, происшедшего
в тот день: во время спектакля, в сцене, когда был произведен пушечный салют
в  честь  Генриха  VIII,  горящий  пыж попал па соломенную крышу театра, и в
быстро  вспыхнувшем  пламени  сгорела  вся  постройка. Сохранилось несколько
рассказов    очевидцев,   сообщающих   красочные   подробности   театральной
катастрофы.  Ей  даже была посвящена анонимная баллада, описывавшая в стихах
это  происшествие.  Из  рассказов о пожаре "Глобуса" мы узнаем, что на сцене
пьеса  шла  под  названием  "Все  это правда". Редакторы фолио изменили его,
чтобы привести к единообразию с заглавиями других хроник.
     Если вопросы текста, источников и датировки не представляют трудностей,
то  одна  проблема,  связанная  с  пьесой,  имеет  первостепенное значение -
проблема авторства.
     Она   не  вставала  до  середины  прошлого  века.  Даже  Мелон,  первым
усомнившийся  в  принадлежности  Шекспиру трилогии "Генрих VI", не подвергал
сомнению,  что  "Генрих  VIII" написан Шекспиром. Один лишь С. Джонсон еще в
середине  XVIII  века высказал предположение, что пролог и эпилог могли быть
написаны  Беном  Джонсоном.  Пьеса занимала незыблемое место в шекспировском
каноне, пока в 1850 году английский исследователь Джемс Спеддинг не выступил
с  утверждением,  что  "Генрих VIII" - произведение двух авторов: Шекспира и
Флетчера.  Первый,  по  его мнению, написал только следующие части пьесы: 1,
1-2; II, 3-4; III, 2 (до момента ухода короля); V, 1. Остальные сцены, иначе
говоря, две трети пьесы, будто бы принадлежат перу Флетчера.
     Спеддинг  исходил  в первую очередь из того, что метрика стиха "Генриха
VIII"  существенно  отличается от шекспировской. В частности, он указывал на
то,   что  в  этой  пьесе  гораздо  больше  строк,  отклоняющихся  от  нормы
пятистопного  ямба,  чем  в любой другой драме Шекспира, и это соответствует
истине.  С  другой  стороны, он показал, что удлинение строки, дополнение ее
еще одним безударным слогом в конце, характерно для стихосложения Флетчера.
     Второй род доказательств Спеддинга касался уже драматургической стороны
пьесы.  По  его  мнению,  шекспировскими являются по преимуществу эпизоды, в
которых  фигурирует  королева Екатерина, да и то не все. Остальные же сцены,
как   ему   представляется,   поверхностны   в   психологическом  отношении,
невыразительны  по  стилю,  а  отдельные  эпизоды слишком плоски, чтобы быть
шекспировскими.
     Возникнув,  эта  волна сомнений стала разрастаться. Спеддинга поддержал
Сэмюел Хиксон, а также авторитетнейшие шекспироведы второй половины XIX века
Ф.  Фернивал  и  Ф.  Г.  Флей.  А  в  1885 году Р. Бойль выдвинул концепцию,
согласие которой Шекспир будто бы вообще не был причастен к написанию пьесы,
являвшейся,  по  его  мнению,  созданием Флетчера и Мессинджера. Олдис Райт,
авторитетный текстолог конца XIX века, также не находил "почерка" Шекспира в
"Генрихе VIII".
     Отрицавшие принадлежность Шекспиру всей пьесы или части ее опирались на
мнение  выдающегося  поэта  середины  XIX  века  Альфреда Теннисона, который
считался большим знатоком- стихотворной техники. Он утверждал, что в большей
части  пьесы  "не  узнает"  шекспировской  мелодики, метрики и стиля. Против
этого  со  всей резкостью выступили другой крупный английский поэт Олджернон
Чарльз  Суинберн,  шекспировед  Холиуэл-Филиппс  и  историк английской драмы
А.У.Уорд.   Последний   писал,   что   особенности  метрики  "Генриха  VIII"
представляют  собой  лишь крайнее развитие тех тенденций, которые с течением
времени  становились  все  сильнее в стихосложении Шекспира, а так как пьеса
является   одной   из  последних,  если  не  самым  последним  произведением
драматурга,  то  нет  ничего  удивительного  в  том, что здесь эти тенденции
достигли своей высшей точки.
     Дискуссия  продолжается  и  в  XX  веке. Э. К. Чемберс разделяет мнение
Спеддинга  о  соавторстве  Шекспира  и  Флетчера, добавляя, что если "Генрих
VIII"  и  не  является  типично флетчеровской пьесой, то в такой же мере эта
хроника  не  характерна  и  для  манеры Шекспира (1930). Но Питер Александер
(1931)  и Уилсон Найт (1936) как своими аргументами стилистического порядка,
так и анализом содержания склонились к признанию полной принадлежности пьесы
Шекспиру. Однако не успела эта точка зрения утвердиться, как ее поколебал А.
Партридж  (1949),  снова  представив  лингвистические доказательства участия
Флетчера   в   написании  хроники.  Мы  склоняемся  к  мнению  американского
исследователя    Ирвинга    Рибнера,    который    писал   (1957):   "Широко
распространенная  готовность  приписать  значительную  часть пьесы Флетчеру,
как  мне  кажется,  скорее  объясняется  резким различием между "Генрихом" и
предшествующими   шекспировскими   хрониками,   чем   сомнительными  данными
метрических  таблиц  стихосложения  - этим средством установления авторства,
которое  в  наше  время  все  больше  и  больше  утрачивает доверие, или чем
различиями  в  грамматической структуре, которые, как признает сам Партридж,
могут быть истолкованы самым различным образом".
     "Генрих  VIII"  не  только  отличается  от  предшествующих  хроник,  но
значительно  уступает  в  художественном  отношении шедеврам Шекспира в этом
жанре,  вот  почему  многие  критики охотно соглашаются совсем исключить это
произведение из канона иди хотя бы частично снять с Шекспира ответственность
за  него. Здесь мы сталкиваемся с распространенным как среди критиков, так и
в широкой публике мнением, что Шекспир не мог писать плохо. Конечно, было бы
прекрасно,  если  бы мы были убеждены, что все вышедшее из-под пера великого
драматурга  художественно  совершенно.  Факты, однако, говорят против этого.
"Генрих  VIII"  -  не  единственное  произведение  Шекспира,  в котором есть
небрежность   отделки,   плоские   места,   следы   торопливой  и  временами
поверхностной  обработки сюжета. Мы все, однако, легко забываем, что Шекспир
был  драматургом-профессионалом,  который  писал  не  только тогда, когда им
овладевало  вдохновение, но и тогда, когда его труппа нуждалась в пополнении
репертуара.  Если  в  годы полного расцвета творческих сил Шекспир, выполняя
эту  чисто  деловую  задачу,  находил в себе силы и способности с увлечением
создавать  шедевр  за шедевром, то в последние годы деятельности он все чаще
"сдавал".  Видимо,  у  него  уже  не хватало сил, чтобы выдержать напряжение
творческой  работы  до  конца,  и, может быть, этим объясняется его отход от
театра,  происшедший  как  раз после написания "Генриха VIII". Не исключено,
что  эту пьесу Шекспир написал после окончательного возвращения в Стретфорд.
Такое  предположение  основывается  на  том,  что  ее  текст содержит больше
подробных  ремарок  относительно  деталей постановки, чем любая другая драма
Шекспира.  Как  известно,  обычно  шекспировский  текст весьма скуп в данном
отношении.  В  подобных  ремарках не было необходимости, когда Шекспир жил в
Лондоне и мог давать устные пояснения на репетициях, что обычно делали тогда
авторы.  С  отъездом в Стретфорд он был лишен этой возможности и стал делать
необходимые  остановочные  указания  в  тексте  драмы. Как бы то ни было, мы
полагаем,  что  перед  нами  пьеса Шекспира, хотя и не принадлежащая к числу
лучших творений его пера. Однако, признав меньшую ценность "Генриха VIII" по
сравнению  с  шедеврами Шекспира, мы поступили бы неблагоразумно, отнесясь к
этой  хронике  с  пренебрежением. В ней есть немало интересного для тех, кто
любит  реалистическое  мастерство Шекспира, и для тех, кто хотел бы получить
полное представление о его работе в театре.
     Уже давно было замечено, что "Генрих VIII" - пьеса, предназначенная для
создания  пышного  театрального  зрелища. Такие помпезные, декоративно яркие
спектакли  все  больше  входили в моду после вступления на престол Иакова I,
особенно  после  1609  года.  Публика  полюбила  их,  и  театрам приходилось
считаться   с  этим,  "Генрих  VIII",  в  частности,  отличается  от  других
шекспировских  хроник  особой  парадностью  действия.  Пьеса писалась явно с
расчетом  дать  труппе  возможность  блеснуть постановочной стороной театра.
Правда,  декоративные возможности "Глобуса" были ограниченными, но это легко
было  возместить  массовостью действия, пышными одеяниями актеров, танцами и
т.п.  Так  это  и было сделано на том злополучном спектакле, когда произошел
пожар  в "Глобусе". Рассказывая об этом происшествии в одном частном письме,
Генри   Уоттон,   дипломат  и  писатель  того  времени,  сообщает  следующие
подробности  о спектакле: "Актеры короля поставили новую пьесу под названием
"Все  это  правда", изображающую некоторые из важнейших событий царствования
Генриха  VIII,  которая  была  представлена  с исключительной помпезностью и
величественностью,  вплоть  до того что сцену устлали соломенными циновками,
рыцари  выступали  со  своими  орденами  Георга  и  Подвязки,  а гвардейцы в
мундирах  с галунами и все такое прочее, чего было достаточно, чтобы сделать
величие близким, если не смешным".
   Появление на сцене фигуры короля Генриха VIII было также почти
новшеством в театре. До этого образ его лишь дважды встречался в пьесах
английского театра эпохи Возрождения. Первый раз - в "Иакове IV" Роберта
Грина,  где  он в конце действия возникал в качестве восстановителя
справедливости, а второй раз - в пьесе Уильяма Роули "Когда вы увидите меня,
вы меня узнаете". Грин писал еще в конце царствования Елизаветы, его пьеса
датируется 1589-1592 годами. Ничего исторического в ней но было, и фигура
короля была в высшей степени идеализированной. Специальный указ запрещал
изображение на сцене правящего монарха и текущих политических событий. Уже
один факт выведения в драме отца царствующей королевы представлял собой
случай беспрецедентный.
     После  смерти  Елизаветы  положение изменилось, так как произошла смена
династии.   В  начале  царствовадия  Иакова  I  Стюарта,  по-видимому  около
1604-1605  годов,  Уильям  Роули  и написал вышеназванную пьесу, центральным
персонажем  которой  был Генрих VIII. Она представляет собой серию эпизодов,
объединенных  чисто  внешним  образом  - фигурой короля. События относятся к
более  позднему  периоду,  чем  у  Шекспира,  когда  Генрих  VIII  женился в
последний  раз  - на Катерине Парр. Пьеса имела подчеркнуто антикатолическую
направленность,  для  чего в нарушение хронологии был введен образ кардинала
Вулси,   в  действительности  к  тому  времени  уже  умершего.  Его  интриги
иллюстрировали   коварство   папистов.   Центральным   эпизодом  пьесы  было
переодевание  Генриха  VIII,  который,  подобно  Гарун-аль-Рашиду, бродит по
Лондону  и за участие в уличной потасовке подвергается аресту. Наряду с этим
в  хронике  был  выведен  шут  Генриха  VIII Уил Саммерс, потешавший публику
своими прибаутками и комментировавший события, разыгрывавшиеся на сцене.
     Пьеса   пользовалась   большой  популярностью  и,  как  полагают,  была
возобновлена  на  сцене  в  1612-1613  годах.  Возможно,  что это натолкнуло
труппу    "слуг    его   величества",   к   которой   принадлежал   Шекспир,
противопоставить  ей  свою  пьесу  на  сюжет  о  том же короле. Когда Пролог
выходит на сцену, чтобы познакомить публику с тем, что ей предстоит увидеть,
он  прямо  начинает с предупреждения: "Я нынче здесь не для веселья, нет!" В
этом усматривают намек Шекспира на пьесу Роули, в которой комический элемент
занимал значительное место.
     Действительно,  хроника Шекспира является весьма драматичной по сюжету.
В  ней  изображен  один из важнейших моментов социально-политической истории
Англии  -  период  отхода  страны  от  римско-католической  церкви  и начало
реформации  в Англии. По тем временам тема была весьма острой и рискованной.
Если  мы  сравним  пьесу Роули с хроникой Шекспира, то бросится в глаза одно
существенное   политическое   различие.   Пьеса  Роули  была,  как  сказано,
антикатолической.  Роули  не  мог  не  знать,  что  новый  король  был сыном
казненной  католички  Марии  Стюарт, однако в начале нового царствования еще
казалось,  что  традиционная политика будет продолжаться. Шекспир писал свою
хронику   почти   десять   лет  спустя.  Новые  политические  тенденции  уже
обнаружились  достаточно ясно. Двор не скрывал своих симпатий к католицизму.
Шли  разговоры  о  примирении  с  Испанией. "Генрих VIII" Шекспира по-своему
отражает   эти  тенденции.  В  некоторой  степени  его  хроника  полемически
направлена  не  только против юмористической трактовки истории у Роули, но и
против  политической  тенденции  его пьесы. Шекспир, положив в основу сюжета
самый  острый  момент  борьбы Англии против Рима, трактовал эту тему в духе,
который  нельзя назвать иначе, как компромиссным. Это заметно в двух образах
драмы.  Во-первых, в обрисовке характера Екатерины Арагонской. Эта испанская
принцесса  и  католичка  представлена  самой  благородной  личностью во всей
пьесе. Королева-католичка, преданная казни за свою веру и связи с Испанией и
Римом,  -  яснее  нельзя  было  польстить  сыну  Марии Стюарт. Но тут же это
уравновешивается  изображением  коварства и жестокости папского наместника в
Англии-кардинала Вулси.
     Хроника  дала  повод  для  споров  о том, кому сочувствует сам Шекспир.
Сторонники  католицизма  ссылаются  на образ королевы-мученицы и утверждают,
что  в  этой  пьесе  Шекспир,  насколько  это  было возможно, обнаружил свои
симпатии  к  католицизму.  Однако  сторонники  англиканской и протестантской
церквей с не меньшим основанием утверждают, что симпатии Шекспира отражены в
том  апофеозе  новорожденной  Елизаветы,  которым  завершается драма. И те и
другие  отчасти  правы.  Драматург  общедоступного  театра,  дававшего также
спектакли  при  дворе,  написал  свою  пьесу  так,  что  не  оскорбил ничьих
религиозных  и  политических  убеждений.  Да  иначе и быть не могло. Шекспир
находился  между  Сциллой  протестантизма,  утвердившегося  в  народе  через
восемьдесят  лет  после  реформации  и закаленного борьбой против Испании, и
Харибдой  католических  тенденций короля и двора. Что что, а умение, с каким
Шекспир  решил  эту  труднейшую  задачу,  отрицать не приходится. Но неужели
человек  такого  ума,  как  Шекспир, не мог сказать ничего своего в драме со
столь  острым  политическим содержанием? Он сказал свое слово, но сказал его
как художник, и если мы хотим понять действительный смысл хроники, то должны
внимательно  присмотреться  к  ее  ситуациям  и  персонажам. Это откроет нам
обычную для Шекспира "тактику" драматурга, избегавшего конфликтов с властями
предержащими,    не    боявшегося    уступок    господствующим    понятиям и
предубеждениям,  но  вместе  с  тем оставлявшего вдумчивому зрителю пищу для
серьезных размышлений, о природе государства и королевской власти.
     Прежде  всего  это открывается нам в образе Генриха VIII. В короле, как
он представлен Шекспиром, нет ни одной привлекательной черты. Правда, внешне
он  ведет  себя "добрым малым", каким его рисовала монархическая тюдоровская
легенда.  Но Шекспир очень быстро обнажает подлинное лицо деспота под маской
добродушного весельчака и любителя удовольствий.
     Читатели, помнящие другие пьесы-хроники Шекспира, знают, как подробно и
точно   изображал   драматург   различные   политические   ситуации.   Когда
начинается  действие  данной  драмы, король, как видно, еще не обладает всей
полнотой  власти.  В  делах  политики  он  зависит от Вулси, а через него от
римского  папы.  В  личной  жизни  ему,  с  его  неутолимым  сладострастием,
приходится  считаться  с набожной и нравственно безупречной супругой. Генрих
связан настолько, что не может дать себе воли ни как король, ни как мужчина.
Но  он не сразу проявляет свой крутой нрав. Он настоящий макиавеллист, каким
рисовала  этот  тип  государственного  деятеля  политическая философия эпохи
Возрождения:  лиса  и  лев  одновременно. Сначала мы видим лису: Генрих VIII
балансирует  между  Екатериной  и  Вулси.  Когда  она  упрекает кардинала за
введенный  им  новый налог, король, якобы ничего не знавший, приказывает его
отменить.  Этим  дано удовлетворение Екатерине. Но Вулси он компенсирует: он
выдает ему с головой его врага Бекингема, которого казнят по лживому доносу.
Удивительно  тонко  показано  Шекспиром,  как  Генрих  VIII прислушивается к
наветам Вудси против Бекингема. Он просто наслаждается подробностями мнимого
заговора.  Ему  и  в голову не приходит проверять обвинения. Верит ли он им?
Хочет верить.- вот самый точный ответ, ибо деспоту нужна атмосфера заговоров
и  интриг  для  того,  чтобы  всегда  иметь  повод расправиться с неугодными
лицами.  Лучше  всего  мы  поймем мнимую доверчивость Генриха VIII, когда он
будет   жаждать  доказательств  "измены"  его  жены,  от  которой  он  хочет
избавиться.   Вот   тут-то  такой  помощник,  как  Вулси,  может  ему  очень
пригодиться. Но до поры до времени. Вулси поможет Генриху сбить одну из двух
сковывающих  его цепей - цепь брака. А вслед за тем король сам избавится еще
от  одной  - от цепи, которой его опутал всемогущий министр, кардинал Вулси.
Самая большая хитрость Генриха состоит в том, что он заставляет Вулси самого
подрубить тот сук, на котором тот сидит. Ведь помогая королю расторгать брак
с Екатериной, Вулси сам наносит удар по той политической силе, на которую он
опирается.   Католицизм  в  Англии  держался  авторитетом  римской  церкви и
военно-политической  силой Испании. Расторжение брака с Екатериной подрывает
основы  политического могущества католицизма в Англии. Это открывает Генриху
возможность  нанести  затем  завершающий  удар  и отставить Вулси от кормила
власти.
     Вот  что таится за "романической" историей увлечения Генриха VIII Анной
Буллен.  Так  оно  было  в действительности, и именно так увидел этот эпизод
английской истории Шекспир. То, что у драматурга-романтика превратилось бы в
дворцовую  адюльтерную  драму, Шекспиром изображено как сложное политическое
событие,  где  переплелись личные мотивы и политические интересы, от которых
зависели судьбы не только страны, но в какой-то мере и всей Европы.
     "Генрих  VIII", таким образом, - социально-политическая драма такого же
типа,  как  и  другие  шекспировские  хроники.  Тем, кто ищет в пьесе "руку"
Флетчера на основании версификационных и грамматических тонкостей, следовало
бы  обратить внимание на то, что драма от начала до конца пронизана деталями
социально-экономического  и  политического характера, которых мы не найдем у
Флетчера,  всегда  увлекавшегося  именно  романической  стороной истории, но
которые   типичны   для   Шекспира.   Никакая  королева,  принцесса  и  даже
обыкновенная  женщина  не  станут  в  пьесах  Флетчера заниматься вопросом о
налогах  так,  как  это делает королева Екатерина в "Генрихе VIII" (1, 2). А
все  политические  разговоры  между вельможами, кажущиеся "нешексппровскими"
потому,  что  в  них  нет  никакой  романтики,  но есть расчеты политических
интриганов,  привыкших  маневрировать  в хитросплетениях дворцовой политики?
Это ли не тот самый доподлинный Шекспир, с которым мы встречались в "Ричарде
III",  "Короле  Иоанне",  "Ричарде  II"  и  "Генрихе IV"? Если уж говорить о
"почерке",  то  только  слепота и глухота к содержанию хроник Шекспира может
привести к тем концепциям, о которых говорилось выше.
     Нельзя  не  узнать "руку" Шекспира и в обрисовке Вулси, который как две
капли  воды  похож на некоторых вельмож в других шекспировских хрониках. Он,
правда, не родовитый дворянин, а человек, поднявшийся из самых низов. Умом и
ловкими  расчетами  он добился власти, но, чем больше она, тем больше растет
его  аппетит.  Ему  всего мало, и нет предела его безграничному властолюбию,
которое он удовлетворяет чисто макиавеллистскими методами, как и его король.
Вулси   возносился   все   выше,   пока  его  властолюбие  не  столкнулось с
властолюбием  Генриха  VIII.  Он  не вынес своего поражения и опалы. Лишение
власти для него равносильно утрате смысла жизни. Падение становится причиной
глубокого  внутреннего  надлома,  который  и приводит Вулси к скоропостижной
смерти.  Он  умирает  "по-шекспировски",  покидая  сцену  и весь этот мир со
знаменитым  монологом  на  устах - монологом о тщете честолюбивых стремлений
(III,  2). Это только на первый взгляд кажется психологически неоправданным.
Шекспир  уже  не  раз  заставлял  своих  героев  находить оценку собственным
заблуждениям  и  страстям.  Ближе  всего  эта  последняя  речь Вулси к речам
Ричарда  II  после  его  падения  с  трона. Этот шекспировский штрих еще раз
заставляет  нас  разойтись  с  мнением  тех, кто не находит в "Генрихе VIII"
"почерка" Шекспира.
     Наконец,  образ  королевы  Екатерины.  Все  в  нем изобличает родство с
характерами   верных   и   честных  женщин,  непонятых  или  оклеветанных, с
достоинством  несущих  бремя  несправедливости,  которое  не  ожесточает  их
сердца,  а  делает  их  еще более милосердными. Таковы Дездемона, Корделия и
Гермиона.  С  последней  из  названных героинь королева имеет особенно много
общего.  Сама  собой  напрашивается  параллель  между  судом над Гермионой в
"Зимней сказке" и процессом Екатерины в "Генрихе VIII", что, кстати сказать,
лишний раз дает возможность убедиться в авторстве Шекспира.
     Судьба  Гермионы,  как  известно,  складывается  иначе.  Ее  спасают от
смерти,  и  в  конце  концов  король,  осудивший ее, раскаивается. Екатерина
Арагонская   до   конца  проходит  свой  крестный  путь  мучений  и  умирает
страдалицей,   до   последнего   дыхания   сохраняющей  душевную  стойкость,
благородство и милосердие.
     Различие   в  судьбе  героинь  соответствует  разнице  между  сказкой и
реалистической  драмой.  Характер  Екатерины поднимается до высот подлинного
трагизма. В великих трагедиях образы невинных страдалиц всегда оставались на
втором плане. Офелия, Дездемпна, Корделия затенены образами Гамлета, Отелло,
Лира.  В  "Генрихе  VIII"  Екатерина  выдвинута  па  первый план и в эпилоге
подчеркнуто,  что  именно пример ее добродетели заслуживает особого внимания
зрителей. В энергии и мужестве только Корделия может сравниться с ней. Как и
дочь  Лира,  она  не  пассивна.  С  первого  ее  появления на сцене мы видим
деятельную,  волевую натуру Екатерины, в характере которой есть и гордость и
сознание своего достоинства, женского и королевского.
     Падение  Екатерины  не является единственным в драме. Вся ее композиция
представляет  собой  историю  трех падений: Бекингема, Вулси и королевы. Это
придает   пьесе  особый  характер.  Она  становится  драмой  судьбы,  но  не
таинственного  мистического рока, а судьбы, творимой самими людьми, в первую
очередь  королем.  Пожалуй, ни в одной из драм Шекспира не было так наглядно
показано,  что "судьба" есть результат человеческой воли, как мы это видим в
"Генрихе  VIII".  При  этом  Шекспир  не  остается  в рамках чисто этической
трактовки темы, а раскрывает ее нам в плане государственно-политическом.
     Люди  гибнут  в  борьбе, которая ведется за власть, за преобладание над
другими.  Ум,  нравственная  чистота, добродетель не имеют никакого значения
перед  лицом неумолимой силы власти. Ее воплощениям является Генрих VIII. Он
казнит и милует по своей прихоти и произволу. Точно так же, как он позволяет
отправить  на эшафот Бекингема, подвергает опале Вулси и лишает королевского
сана  Екатерину,  по  прихоти  возвышает  он  и  Кранмера. Однако и в данном
случае,  как  тогда,  когда он маневрировал между Вулси и Екатериной, Генрих
ведет  себя  отнюдь  не  как  взбалмошный  самодур.  Возвышая  Кранмера,  он
преследует определенную цель. Для вельмож Кранмер - еретик, и они уже готовы
осудить  его,  но  король  останавливает их приговор. Как раньше ему для его
целей  нужен  был  Вулси,  так теперь он рассчитывает использовать Кранмера.
Королю  нужен  этот  епископ-еретик, ибо монарх сам собирается стать на путь
окончательного разрыва с Римом.
     Пьеса   завершается  объявлением  о  крещении  новорожденной  принцессы
Елизаветы,  дочери  второй  жены  Генриха VIII, Анны Буллен. По этому поводу
Кранмер  произносит речь, содержащую предсказание будущего величия Елизаветы
и  тех благ, которые ее царствование принесет стране. Это место пьесы подало
повод  для  теории, будто "Генрих VIII" был написан еще до смерти Елизаветы,
как  завершение  цикла  хроник. Однако как стилевые особенности драмы, так и
внешние данные, привлекаемые для определения хронологии творчества Шекспира,
исключают  такую возможность. "Генрих VIII" был написан тогда, когда страной
правил  уже  Иаков  I,  и  Шекспир  не  преминул  тут  же после прославления
Елизаветы вставить строки, восхваляющие ее преемника.
     Льстивые  слова по адресу монархов, звучащие как апофеоз всей драмы, не
вяжутся  с  тем  идеальным образом гордого поэта, каким нередко представляют
себе   Шекспира   его   почитатели.   Последнюю   большую   речь   Кранмера,
действительно, было бы "естественно" приписать авторству Флетчера, который в
своих  пьесах  неизменно проводил идею божественности королевской власти. Но
такие  соображения  не  могут заставить вас пересмотреть вопрос об авторстве
"Генриха   VIII".   Шекспир   не  раз  заканчивал  свои  политические  драмы
патетическими  речами  самого  благонадежного характера. Правда, нигде он не
доходил  до  такого  раболепства,  как  в  финале  "Генриха  VIII".  Но надо
представить  себе  политическую обстановку, сложившуюся тогда, когда Иаков I
стал проводить линию укрепления абсолютизма и утверждать обветшавший принцип
божественности  королевской власти. Таким финалом пьесы Шекспир расписался в
своей  политической  благонадежности,  а зрителям он дал возможность увидеть
закулисную  сторону  двора  и  показал  в  образе  Генриха VIII всю ложность
представления  о  короле  как  священной личности. Подобно прежним хроникам,
"Генрих  VIII"  дает  неприглядную  картину  того мирка, где решаются судьбы
народа  и  государства.  Здесь  царит  произвол,  отсутствует законность и в
основе  всего,  что  творится,  лежат эгоистические личные интересы тех, кто
держит власть в своих руках.
     Как  знать,  может  быть,  среди причин, побудивших Шекспира прекратить
деятельность в театре, было и отвращение к той политической реакции, которая
все  более  ощущалась  в общественной атмосфере страны в те годы. И разве не
вероятно  то,  что  ему  опостылела  необходимость  маскировать свой реализм
лестью  по  отношению  к сильным мира сего? Может быть, поэтому он и уехал в
маленький  Стретфорд.  чтобы  закончить  свои дни в кругу частных интересов,
вдали от сутолоки и грязи большого политического мира.
     Как   бы   там   ни  было,  "Генрих  VIII"  -  последнее  драматическое
произведение  Шекспира.  Написанное без особого вдохновения, оно заслуживает
внимания,  ибо  Шекспир  интересен  и  тогда, когда творит не в полную силу.
Читая  эту  драму,  мы  чувствуем,  что  великий мастер устал, но в ней есть
характеры,  эпизоды  и строки, в которых художественный дар и реалистическое
мастерство  его еще раз блистают перед нами, как это бывает, когда заходящее
в тучах солнце бросает сквозь просветы в облаках свои последние предзакатные
лучи.


        А.Смирнов. ПРИМЕЧАНИЯ К ТЕКСТУ "ГЕНРИХА VIII"

     Действующие  лица.  -  Генрих  VIII  (1509-1547),  род. в 1491 году был
жестоким  деспотом  и  натурой грубо чувственной, не считавшейся ни с какими
преградами.  Он был шесть раз женат, причем с двумя из своих жен развелся, а
двух  казнил.  Кроме  того, у него было множество любовниц. Не менее жестоко
расправлялся он со своими министрами и советниками, если они переставали ему
угождать.  Во  внешней  политике  он вел двойную игру и выступал попеременно
союзником  то  Карла  V, то Франциска I, стремясь сохранить равновесие между
Германией и Францией.

     Кардинал  Вулси выдвинулся благодаря своей учености и ловкости в делах.
Он  много лет был фактическим правителем Англии и пользовался неограниченным
доверием  Генриха  VIII  благодаря  тому,  что при полном самоуправстве умел
изображать  себя  лишь покорным исполнителем воли своего господина. Причиной
его   опалы  было  не  торможение  развода  Генриха  с  Екатериной,  а  лишь
неспособность добиться от папы согласия на этот развод.

     Королева  Екатерина  была  дочерью короля Испании Фердинанда Католика и
Изабеллы Арагонской.

     Анна  Буллен  (Болейн)  с ранней молодости подготовлялась окружающими к
роли  королевской  фаворитки,  какою  раньше была ее мать. Она была обвинена
Генрихом VIII в супружеской неверности и казнена в 1536 году.

     Сошлись  в  долине  Ард.  -  С  этим  именем  в ранних изданиях большая
путаница;  фолио  1623  года дает Andren, позднейшие - Arde. Согласно старым
хроникам,  свидание произошло между долиной Андреи и городом Ард, в Пикардии
(на северо-востоке Франции).

     Бевис - легендарный англосаксонский герой XI века.

     ...эта  глыба  жира.  -  По-видимому,  намек на то, что Вулси был сыном
мясника.

     ...многие себе хребет сломали, взвалив на плечи груз своих помести и...
-  В переносном и вместе с тем (в шутку) в буквальном смысле: многие дворяне
XVI  века  в  погоне  за  пышностью распродавали свои имения, чтобы накупить
роскошных одежд.

     Когда  пронесся  ураган  зловещий...  -  Буря,  разразившаяся  во время
описанных празднеств, упоминается у Холиншеда.

     Входит  кардинал  Вулси,  и  т.д. - Кардинал Вулси окружал себя большой
пышностью.  Он роскошно одевался, и его сопровождала большая свита. В сумке,
которую  несли  перед  ним в официальных случаях, находилась государственная
печать, хранителем которой он был.

     ...ипсуичского нахала. - Вулси был родом из города Ипсуича.

     Хопкинс  Никлас  -  Таково  подлинное  имя духовника Бекингема, которое
приводится в хрониках. В фолио 1623 года ошибочно: Хентон.

     ...в  доме  Розы,  в Лаврентия Полтнейского приходе.. - Название одного
дома, вероятно, по цветку, изображенному на его фронтоне.

     ...во  время  Лотаря с Пипином... - Лотарь и Пипин - французские короли
VIII-IX веков.

     Эдвард Бун - фамилия одного из предков Бекингема.

     ...отказался  тот  его  назначить архиепископом Толедским. - Германский
император  Карл V, племянник Екатерины Арагонской, был в то же время королем
Испании.

     Слепой  священник,  старший  сын  Фортуны.  - Слепой, как богиня судьбы
Фортуна.

     ...сестру французского монарха. - Вулси подготовлял брак Генриха VIII с
Маргаритой Ангулемской (иначе Алансонской), сестрой Франциска I.

     Блекфрайерс   -  монастырь  монахов-доминиканцев  ("черных  братьев") в
Лондоне.

     Карнарвоншир - гористая и неплодородная область

     ...за  весь  нильский  ил.  -  Плодородный нильский ил - источник всего
богатства Египта.

     ...и  не  клобук  ведь создает монаха. - Парафраза латинской пословицы:
"Клобук еще не делает человека монахом".

     ...две  высших  добродетели  в  вас  чтила...-  В подлиннике: "Cardinal
virtues...  cardinal  sins - "кардинальные (т. е. величайшие) добродетели...
кардинальные грехи", с намеком на кардинальский сан Вулси и Кампейуса.

     ...вдовой  Артура.  -  Артур  -  имя  ее  первого мужа, покойного брата
Генриха VIII.

     ...багряный  грех...-  Намек  на  пурпурный  цвет  кардинальской мантии
Вулси.

     ...как  жаворонков,  всех  накроет  шляпой.  -  Жаворонка  иногда можно
поймать,   привлекши   его   чем-нибудь   ярким  (в  данном  случае  красной
кардинальской шляпой).

     ...когда  под  утро девушка-смуглянка...- Указание на распутство Вулси,
без намека на какую-нибудь определенную женщину.

     Свой  путь  свершив,  пусть  мирно он почиет... - В эти слова драматург
вложил  едкий  намек на тираническую жестокость Генриха VIII, который казнил
Томаса Мора.

     ...в  безмолвном  склепе  из  сиротских  слез.  -  Лорд-канцлер  Англии
считался опекуном всех сирот страны.

     Бароны  Пяти  портов.  - Так назывались Довер, Хестингс и еще несколько
портов, расположенных в юго-восточной части Англии, напротив Франции.

     ...которого   король   высоко  ценит.  -  Кромвель  впоследствии  также
подвергся опале и был казнен Генрихом VIII.

     Вы брат наш. - Как член государственного совета.

     Об  этом  память  все еще свежа. - Намек на крестьянское восстание 1524
года, возглавлявшееся Томасом Мюнцером.

     ...на   ложки   трат   немного!   -  Обычным  подарком  крестного  отца
новорожденному была дюжина серебряных или латунных ложек.

     Парижский сад. - Местность на окраине Лондона, где находились арены для
травли медведей и другие увеселения.

     Ну,  я  не  Гай,  не  Кольбранд, не Самсон. - Имена знаменитых силачей,
героев английских баллад.

     Мурское  поле.  -  На  Мурском поле, расположенном к северу от Лондона,
происходили  военные  занятия  юродской милиции. привлекавшие такие же толпы
любопытных,  как  и  показ какого-нибудь привезенного из Америки дикаря (см.
следующую фразу).

     У него, ей-ей, вроде как двадцать жарких летних дней в носу. - Намек на
багровый нос. Медники считались большими пьяницами.

     ...пока у нее с головы не съехала ее суповая миска. - Женщины из народа
носили чепцы причудливой формы, напоминавшие миски.

     ...человек  сорок  палочников  со  Стренда... - Стренд - людная улица в
Лондоне,  где  водилось  много  буйной  молодежи,  о  которой  говорит далее
привратник.

     Их никто не терпит, кроме тауэрхиллской компании да любезных братцев ее
из  Лайм-хауза.  -  Аристократическая  публика лож лондонских театров иногда
забавлялась  тем,  что  бросала  в  партер (самые дешевые места) надкушенные
яблоки,  из-за  которых  там  происходили  драки. Шум, производимый публикой
партера,   был   так  велик,  что  его  могли  переносить  только  пуритане,
собиравшиеся  на  площади  перед Тауэром (Тауэрхилл) или в Лаймхаузе, в двух
милях по Темзе от Лондона.

     ...и  господа все истинно познают. - Намек на завершение реформации при
Елизавете.

     ...пребудут,  страны  новые  создав.  -  Намек  на английскую колонию в
Северной  Америке  Виргинию,  получившую  в  1612  году  от  Иакова  I новую
конституцию.



   Уильям Шекспир.
   Буря

---------------------------------------------------------------------------
        Перевод МИX. ДОНСКОГО
     OCR: Максим Бычков
---------------------------------------------------------------------------


        ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

     Алонзо, Kороль Неаполитанский.
     Себастьян, его брат.
     Просперо, законный герцог Миланский.
     Антонио, его брат, незаконно захвативший власть в Миланском герцогстве.
     Фердинанд, сын короля Неаполитанского
     Гонзало, старый честный советник короля Неаполитанского.

     Адриан
                       }  придворные.
     Франсиско

     Калибан, раб, уродливый дикарь.
     Тринкуло, шут.
     Стефано, дворецкий, пьяница.
     Капитан корабля.
     Боцман.
     Матросы.
     Миранда, дочь Просперо.
     Ариэль, дух воздуха.

     Ирида
     Церера
     Юнона    }  духи.
     Нимфы
     Жнецы

     Другие духи, покорные Просперо.

     Место действия - корабль в море, остров.

        АКТ I

        СЦЕНА 1

    Корабль в море. Буря. Гром и молния. Входят капитан корабля и боцман.

                                   Капитан

     Боцман!

                                   Боцман

     Слушаю, капитан.

                                  Капитан

     Зови  команду  наверх! Живей за дело, не то мы налетим на рифы. Скорей!..
Скорей!..

                    Капитан уходит; появляются матросы.

                                   Боцман

     Эй, молодцы!.. Веселей, ребята, веселей!.. Живо! Убрать марсель!.. Слушай
капитанский  свисток!..  Ну,  теперь,  ветер,  тебе  просторно  - дуй, пока не
лопнешь!

      Входят Алонзо, Себастьян, Антонио, Фердинанд, Гонзало и другие.

                                   Алонзо

     Добрый боцман, мы полагаемся на тебя. А где капитан? Мужайтесь, друзья!

                                   Боцман

     А ну-ка, отправляйтесь вниз.

                                  Антонио

     Боцман, где капитан?

                                   Боцман

     А  вам  его  не  слышно, что ли? Вы нам мешаете! Отправляйтесь в каюты!
Видите, шторм разыгрался? А тут еще вы...

                                  Гонзало

                        Полегче, любезный, усмирись!

                                   Боцман

     Когда  усмирится  море!..  Убирайтесь!  Этим  ревущим валам нет дела до
королей! Марш по каютам!.. Молчать!.. Не мешайте!..

                                  Гонзало

     Все-таки помни, любезный, кто у тебя на борту.

                                   Боцман

     А  я  помню,  что  нет  никого,  чья  шкура  была  бы  мне  дороже моей
собственной!  Вот  вы,  советник.  Может, посоветуете стихиям утихомириться?
Тогда  мы  и не дотронемся до снастей. Ну-ка, употребите вашу власть! А коли
не  беретесь,  то скажите спасибо, что долго пожили на свете, проваливайте в
каюту   да   приготовьтесь:  неровен  час,  случится  беда.  -  Эй,  ребята,
пошевеливайся! - Прочь с дороги, говорят вам!

                        Все, кроме Гонзало, уходят,

                                  Гонзало

     Однако этот малый меня утешил: он отъявленный висельник, а кому суждено
быть  повешенным,  тот  не  утонет. О Фортуна, дай ему возможность дожить до
виселицы!  Сделай  предназначенную  для  него веревку нашим якорным канатом:
ведь   от  корабельного  сейчас  пользы  мало.  Если  ему  не  суждено  быть
повешенным, мы пропали.

                    Гонзало уходит, боцман возвращается.

                                   Боцман

     Опустить стеньгу! Живо! Ниже! Ниже!.. Попробуем идти на одном гроте.

                                Слышен крик.

     Чума  задави  этих  горлодеров!  Они  заглушают  и  бурю, и капитанский
свисток!

                 Возвращаются Себастьян, Антонио и Гонзало.

     Опять  вы  тут?  Чего вам надо? Что же, бросить все из-за вас и идти на
дно? Вам охота утонуть, что ли?

                                 Себастьян

     Язва тебе в глотку, проклятый горлан! Нечестивый безжалостный пес - вот
ты кто!

                                   Боцман

     Ах так? Ну и работайте тогда сами!

                                  Антонио

     Подлый  трус! Мы меньше боимся утонуть, чем ты, грязный ублюдок, наглая
ты скотина!

                                  Гонзало

     Он-то  уж  не  потонет, если б даже наш корабль был не прочней ореховой
скорлупы,  а течь в нем было бы так же трудно заткнуть, как глотку болтливой
бабы.

                                   Боцман

     Держи  круче  к  ветру! Круче! Ставь грот и фок! Держи в открытое море!
Прочь от берега!

                         Вбегают промокшие матросы.

                                  Матросы

     Мы погибли! Молитесь! Погибли!

                                 (Уходят.)

                                   Боцман

     Неужто нам придется рыб кормить?

                                  Гонзало

                   Король и принц мольбы возносят к богу.
                   Наш долг быть рядом с ними.

                                 Себастьян

                                               Я взбешен.

                                  Антонио

                   Вас погубила эта шайка пьяниц!..
                   Горластый пес! О, если б утонул
                   Ты десять раз подряд, избитый морем!

                                  Гонзало

                   Нет, поручусь, - он виселицей кончит,
                   Хотя бы все моря и океаны
                   Уговорились потопить его!

                                   Голоса
                              (внутри корабля)

     Спасите!..  Тонем!  Тонем!..  Прощайте,  жена  и  дети! Брат, прощай!..
Тонем! Тонем! Тонем!..

                                  Антонио

                   Погибнем рядом  с королем!

                        Все, кроме Гонзало, уходят.

                                  Гонзало

     Я  бы  променял сейчас все моря и океаны на один акр бесплодной земли -
самой  негодной  пустоши,  заросшей  вереском  или дроком. Да свершится воля
господня! Но все-таки я бы предпочел умереть сухой смертью! (Уходит.)


        СЦЕНА 2

                      Остров. Перед пещерой Просперо.
                         Входят Просперо и Миранда.

                                  Миранда

                      О, если это вы, отец мой милый,
                      Своею властью взбунтовали море,
                      То я молю вас усмирить его.
                      Казалось, что горящая смола
                      Потоками струится с небосвода;
                      Но волны, достигавшие небес,
                      Сбивали пламя. О, как я страдала,
                      Страданья погибавших разделяя!
                      Корабль отважный, где, конечно, были
                      И честные и праведные люди,
                      Разбился в щепы. В сердце у меня
                      Звучит их вопль. Увы, они погибли!
                      Была бы я всесильным божеством,
                      Я море ввергла бы в земные недра
                      Скорей, чем поглотить ему дала бы
                      Корабль с несчастными людьми.

                                  Просперо

                                                    Утешься!
                      Пусть доброе твое не стонет сердце:
                      Никто не пострадал.

                                  Миранда

                                           Ужасный день!

                                  Просперо

                      Никто не пострадал. Я все устроил,
                      Заботясь о тебе, мое дитя, -
                      О дочери единственной, любимой!
                      Ведь ты не знаешь - кто мы и откуда.
                      Что ведомо тебе? Что твой отец
                      Зовется Просперо и что ему
                      Принадлежит убогая пещера.

                                  Миранда

                      Расспрашивать мне в мысль не приходило.

                                  Просперо

                      Настало время все тебе открыть.
                      Но помоги мне снять мой плащ волшебный!

                              (Снимает плащ.)

                      Лежи, могущество мое.

                                 (Миранде.)

                                            Утешься,
                      Отри, Миранда, слезы состраданья:
                      Столь бедственное кораблекрушенье,
                      Которое оплакиваешь ты,
                      Я силою искусства своего
                      Устроил так, что все остались живы.
                      Да, целы все, кто плыл на этом судне,
                      Кто погибал в волнах, зовя на помощь,
                      С их головы и волос не упал.
                      Садись и слушай: все сейчас узнаешь.

                                  Миранда

                      Вы часто собирались мне открыть,
                      Кто мы; и прерывали  свой рассказ
                      Словами: "Нет, постой, еще не время..."

                                  Просперо

                      Но пробил час - внимай моим речам.
                      Когда в пещере поселились мы,
                      Тебе едва исполнилось три года,
                      И ты, наверное, не можешь вспомнить
                      О том, что было прежде.

                                  Миранда

                                             Нет, я помню.

                                  Просперо

                      Ты помнишь? Что же? Дом  или людей?
                      Поведай обо всем, что сохранила
                      Ты в памяти своей.

                                  Миранда

                                         Так смутно-смутно,
                      Скорей на сон похоже, чем на явь,
                      Все то, что мне подсказывает память.
                      Мне кажется, что будто бы за мной
                      Ухаживали пять иль шесть прислужниц.

                                  Просперо

                      И более. Но как в твоем сознанье
                      Запечатлелось это? Что еще
                      В глубокой бездне времени ты видишь?
                      Быть может, помня, что происходило
                      До нашего прибытия на остров,
                      Ты вспомнишь, как мы очутились здесь?

                                  Миранда

                      Нет, не могу, отец!

                                  Просперо

                                          Двенадцать лет!
                      Тому назад двенадцать лет, дитя,
                      Родитель твой был герцогом миланским,
                      Могущественным князем.

                                  Миранда

                                            Как? Так вы
                      Мне не отец?

                                  Просперо

                                  От матери твоей,
                      В которой воплотилась добродетели,
                      Я знаю, что ты дочь моя. И все же
                      Был герцогом миланским твой отец,
                      А ты - наследницей его владений.

                                  Миранда

                      О небеса! Какое же коварство
                      Нас привело сюда? Иль, может, счастье?

                                  Просперо

                      То и другое вместе: нас изгнало
                      Коварство, счастье - привело сюда.

                                  Миранда

                      Ах! Сердце кровью облилось при мысли
                      О том, что я напомнила невольно
                      Вам горести былые... Что же дальше?

                                  Просперо

                      Мой младший брат Антонио, твой дядя...
                      Узнай, Миранда, что и брат родной
                      Порой врагом бывает вероломным!..
                      Его любил я больше всех на свете
                      После тебя; я поручил ему
                      Делами государства управлять.
                      В то время герцогство мое считалось
                      Первейшим из владений италийских,
                      А Просперо - первейшим  из князей,
                      В науках и в искусствах умудренным.
                      Занятьями своими поглощен,
                      Бразды правленья передал я брату
                      И вовсе перестал вникать в дела.
                      И тут, Миранда, твой коварный дядя...
                      Ты слушаешь меня?

                                  Миранда

                                        Со всем вниманьем!

                                  Просперо

                      Он изучил, когда на просьбы надо
                      Согласьем отвечать, когда - отказом;
                      Кого приблизить, а кого сослать.
                      Он слуг моих себе служить заставил,
                      Переманил к себе моих друзей;
                      Держа в руках колки от струн душевных,
                      Он все сердца на свой настроил лад.
                      Вкруг моего державного ствола
                      Обвился он, как цепкая лиана,
                      И высосал все соки...

                                  Миранда

                                            Ах, отец!

                                  Просперо

                      Но слушай дальше. Отойдя от дел,
                      Замкнувшись в сладостном уединенье,
                      Чтобы постичь все таинства науки,
                      Которую невежды презирают,
                      Я разбудил в своем коварном брате
                      То зло, которое дремало в нем.
                      Как, балуя, отец ребенка губит,
                      Так в нем мое безмерное доверье
                      Взрастило вероломство без границ.
                      Брат, опьяненный герцогскою властью,
                      Могуществом, богатством, и почетом,
                      И всеми атрибутами величья,
                      Которые ему я предоставил,
                      Как своему наместнику, решил,
                      Что он воистину миланский герцог:
                      Так лжец, который приучил себя
                      Кривить душой, быть с истиной в разладе,
                      Подчас в свою неправду верит сам.
                      Все возрастало честолюбье брата...
                      Ты слушаешь, Миранда?

                                  Миранда

                                             Ваш рассказ
                      Заставит и глухого исцелиться!

                                  Просперо

                      Он грань хотел стереть меж тем, чем был
                      И чем казался; он хотел Миланом
                      Владеть один, всецело, безраздельно.
                      Ведь Просперо - чудак! Уж где ему
                      С державой совладать? С него довольно
                      Его библиотеки!.. И настолько
                      Мой брат стал жаждой власти одержим,
                      Что с королем Неаполя стакнулся:
                      Дань обещал выплачивать ему,
                      Признать себя вассалом королевским
                      И подчинить свободный мой Милан -
                      Увы, неслыханное униженье -
                      Короне неаполитанской...

                                  Миранда

                                                Боже!

                                  Просперо

                      За это выторговал он... Скажи-ка,
                      Не изверг ли? И это брат родной!

                                  Миранда

                      Я вашу матушку не осужу:
                      Злодеев носит и благое чрево.

                                  Просперо

                      Итак, каков же был позорный торг?
                      Король Неаполя, мой враг заклятый,
                      С Антонио о том договорился,
                      Чтобы в обмен на денежную дань,
                      На подчиненье герцогства короне
                      Отдать изменнику мои права
                      И титул герцогский, изгнав меня
                      И весь мой род навеки из Милана.
                      Так и сбылось: в условленную ночь
                      Открыл мой брат ворота городские,
                      Своих пособников впустил в Милан,
                      И в ту же ночь нас увезли в изгнанье
                      Его клевреты. Ты рыдала горько...

                                  Миранда

                      Увы! Не помню, как тогда рыдала,
                      Но заново сейчас об этом плачу:
                      Для слез моих достаточно причин.

                                  Просперо

                      Еще немного потерпи - и повесть
                      Я доведу до нынешнего дня;
                      Иначе мой рассказ без смысла будет.

                                  Миранда

                      Но почему же нас не умертвили?

                                  Просперо

                      Законен твой вопрос. Они не смели!
                      Парод меня любил. Они боялись
                      Запачкаться в крови; сокрыть хотели
                      Под светлой краской черные дела.
                      Итак, поспешно вывезя на судне,
                      В открытом море нас пересадили
                      На полусгнивший остов корабля
                      Без мачты, без снастей, без парусов,
                      С которого давно бежали крысы,
                      И там покинули, чтоб, нашим стонам
                      Печально вторя, рокотали волны.
                      А вздохи ветра, вторя нашим вздохам,
                      Нас отдаляли от земли...

                                  Миранда

                                               О ужас!
                      Н я была обузой вам!

                                  Просперо

                                           Напротив,
                      Ты ангелом-хранителем была!
                      Божественным неведеньем сияя,
                      Ты кротко улыбалась мне, в то время
                      Как я стонал и слезы проливал
                      Под бременем обрушившейся скорби.
                      Твоя улыбка придала мне силы
                      И укрепила мужество мое.

                                  Миранда

                      Но как спаслись мы?

                                  Просперо

                                          Волей провиденья.
                      Один вельможа неаполитанский,
                      По имени Гонзало, тот, кому
                      Отправить нас на гибель поручили,
                      Из состраданья наделил нас пищей
                      И пресною водой, дал нам одежду
                      И все необходимые припасы.
                      К тому же, зная, как я дорожу
                      Своими книгами, он мне позволил
                      С собою захватить те фолианты,
                      Что я превыше герцогства ценю.

                                  Миранда

                      Ах, если б я могла его увидеть!

                                  Просперо

                      Теперь я встану!

                           (Надевает свой плащ.)

                                     Ты  же, дочь моя,
                      Сиди и слушай о конце скитаний.
                      На этот остров выбросило нас.
                      И тут я стал учителем твоим -
                      И ты в науках преуспела так,
                      Как ни одна из молодых принцесс,
                      У коих много суетных занятий
                      И нет столь ревностных учителей.

                                  Миранда

                      Вам воздадут за это небеса!
                      Но я, отец, еще не понимаю,
                      Зачем вы бурю вызвали?

                                  Просперо

                                             Узнай!
                      Случилось так, что щедрая Фортуна,
                      Теперь благоволящая ко мне,
                      Врагов моих направила сюда.
                      Исчислил я, что для меня сегодня
                      Созвездия стоят благоприятно;
                      И если упущу я этот случай,
                      То счастье вновь меня не посетит.
                      Но больше мне не задавай вопросов.
                      Ты хочешь спать. То будет сон благой.
                      Ему сопротивляться ты не в силах.

                             Миранда засыпает.

                      Сюда, ко мне, слуга мой и помощник!
                      Я жду тебя! Приблизься, Ариэль!

                             Появляется Ариэль.

                                   Ариэль

                      Приветствую тебя, мой повелитель!
                      Готов я сделать все, что ты прикажешь:
                      Плыть по волнам, иль ринуться в огонь,
                      Иль на кудрявом облаке помчаться.
                      Вели - и все исполнит Ариэль!

                                  Просперо

                      Ты выполнил ли все мои приказы
                      О буре?

                                   Ариэль

                              Сделал так, как ты велел.
                      На королевский я напал корабль;
                      Повсюду там - от носа до кормы,
                      На палубе, и в трюме, и в каютах -
                      Я сеял ужас; пламенем взвивался
                      На мачте, на бушприте и на реях.
                      Быстрей, неуловимей не бывают
                      И молнии, которые Юпитер
                      Шлет как предтеч раскатов громовых.
                      И от сверканья, грохота и дыма
                      Затрепетал в пучине сам Нептун,
                      Его трезубец грозный задрожал.
                      И в ужасе взметнулись к небу волны.

                                  Просперо

                      Прекрасно! Кто ж остался духом тверд?
                      В сумятице кто сохранил рассудок?

                                   Ариэль

                      Никто. Все обезумели от страха
                      И начали бессмысленно метаться.
                      Все друг за другом, кроме моряков,
                      Кидаться стали в пенистую бездну.
                      Чтобы спастись от пламени пожара,
                      Который я зажег на корабле.
                      Сын королевский, Фердинанд, был первым,
                      И волосы его стояли дыбом,
                      Когда он прыгнул в волны, закричав:
                      "Ад пуст! Все дьяволы сюда слетелись!"

                                  Просперо

                      Вот как? Но берег был недалеко?

                                   Ариэль

                      Да, господин.

                                  Просперо

                                    И все они спаслись?

                                   Ариэль

                      Все невредимы. Даже их одежда
                      Не тронута, ни пятнышка на ней.
                      Как ты мне повелел, я разбросал их
                      По острову; а королевский сын
                      Оставлен мной один в пустынном месте
                      Вздыхает он, в тоске ломая руки.

                                  Просперо

                      Что с королевским кораблем ты сделал,
                      С матросами и с флотом остальным?

                                   Ариэль

                      Корабль стоит на якоре в той бухте,
                      Куда меня призвал ты как-то в полночь
                      Сбирать росу Бермудских островов.
                      Весь экипаж я крепко запер в трюме:
                      Там моряки усталостью своей
                      И волшебством моим усыплены.
                      А королевский флот, который я
                      По морю Средиземному рассеял,
                      Соединился вновь и держит путь
                      Домой, в Неаполь, с грустными вестями:
                      Ведь все видали, что корабль разбился
                      И что король погиб.

                                  Просперо

                                          Так, Ариэль!
                      Ты порученье выполнил отлично.
                      Но дело есть еще. Который час?

                                   Ариэль

                      Уже за полдень.

                                  Просперо

                                      Два часа, не меньше.
                      А до шести должны мы все успеть.

                                   Ариэль

                      Ты шлешь меня на новые труды?
                      Позволь же, господин, тогда напомнить:
                      Ведь ты мне обещал...

                                  Просперо

                                            Как? Недовольство?
                      Чего ты хочешь от меня?

                                   Ариэль

                                              Свободы!

                                  Просперо

                      Чтоб я тебя до срока отпустил?
                      И слышать не хочу о том.

                                   Ариэль

                                              Но вспомни -
                      Тебе служил я преданно и честно,
                      Без лени, без ошибок, без обмана,
                      И жалоб от меня ты не слыхал.
                      Ты обещал меня освободить
                      За год до срока.

                                  Просперо

                                        Ах, неблагодарный!
                      Забыл ты, от каких мучений страшных
                      Я спас тебя?

                                   Ариэль

                                    О нет!

                                  Просперо

                                           Нет, ты забыл!
                      А разве сделанное мной добро
                      Того не стоит, чтобы, мне служа,
                      Ты в бездну вод соленых погружался,
                      Летел на крыльях северного ветра
                      Иль пробивался в скованные льдом
                      Земные недра?

                                   Ариэль

                                     Стоит, господин.

                                  Просперо

                      О лживый дух, ты все забыл. Припомни
                      Ужасную колдунью Сикораксу,
                      Которая от старости и злобы
                      В дугу согнулась! Помнишь ты ее?

                                   Ариэль

                      Да, господин.

                                  Просперо

                                  Где родилась она?
                      Ну, отвечай!

                                   Ариэль

                                  В Алжире.

                                  Просперо

                                            Так. Раз в месяц
                      Тебе о ней напоминать я должен.
                      За колдовство и разные злодейства,
                      О коих мне и говорить противно,
                      Изгнали Сикораксу из Алжира.
                      Но все-таки оставили ей жизнь,
                      Не знаю уж за что. Ну, так ли это?

                                   Ариэль

                      Да, господин.

                                  Просперо

                                   Матросы  эту ведьму
                      С ее исчадьем привезли сюда.
                      Теперь - мой раб, ты ей тогда служил.
                      Но ты был слишком чист, чтоб выполнять
                      Ее приказы скотские и злые;
                      Нередко проявлял ты непокорство.
                      И вот колдунья в ярости своей,
                      Призвав на помощь более послушных
                      И более могущественных духов,
                      В расщелине сосны тебя зажала,
                      Чтоб там ты мучился двенадцать лет.
                      Тот срок истек, но умерла колдунья,
                      А ты остался в тягостной тюрьме
                      И воплями весь остров оглашал.
                      Тогда еще здесь не было людей,
                      Коль не считать поганого отродья
                      Проклятой ведьмы; он один здесь жил.

                                   Ариэль

                      Да, Калибан здесь жил тогда один.

                                  Просперо

                      Тот самый Калибан, тупой и темный,
                      Которого держу я для услуг.
                      Ты помнишь ли, в каких жестоких муках
                      Ты изнывал, когда сюда я прибыл?
                      Твоим стенаньям вторя, выли волки,
                      Внушал ты жалость яростным медведям -
                      То были муки ада. Сикоракса
                      Уж не могла тебя освободить.
                      Но я, прибыв сюда, своим искусством
                      Сосну разверз и выпустил тебя.

                                   Ариэль

                      Тебе я благодарен, господин.

                                  Просперо

                      Но станешь мне перечить - расщеплю
                      Я узловатый дуб, и в нем ты будешь
                      Еще двенадцать лет вопить от боли.

                                   Ариэль

                      О, пощади! Тебе я повинуюсь!

                                  Просперо

                      Ну то-то же. Еще два дня послужишь,
                      И я тебя на волю отпущу.

                                   Ариэль

                      О мой великодушный повелитель!
                      Приказывай! Что делать мне? Скажи!

                                  Просперо

                      Ступай и обернись морскою нимфой.
                      До времени будь видим только мне
                      И больше никому. В обличье этом
                      Вернись сюда. Ступай же. Торопись.

                              Ариэль исчезает.

                      Проснись, дитя! Твой сон был благодатен.
                      Проснись!

                                  Миранда
                               (просыпается)

                                Отец, чудесный ваш рассказ
                      Меня сковал какой-то странной дремой.

                                  Просперо

                      Стряхни ее с себя. Вставай, Миранда.
                      Теперь позвать нам нужно Калибана,
                      Хоть от него мы, верно, не услышим
                      Ни слова доброго.

                                  Миранда

                                        Он груб и страшен.
                      Я не люблю встречаться с ним, отец.

                                  Просперо

                      Но без него мы обойтись не можем:
                      Он носит нам дрова, огонь разводит
                      И делает всю черную работу.
                      Эй, Калибан! Ты, грубая скотина!
                      Откликнись, раб!

                                  Калибан
                                (за сценой)

                                      Еще там хватит дров.

                                  Просперо

                      Раз я зову - тебе найдется дело.
                      Ну, черепаха, шевелись быстрей!
                      Кому я говорю?

                 Появляется Ариэль в облике морской нимфы.

                      Мой Ариэль! Чудесное виденье!
                      Послушай же...

                          (Шепчет Ариэлю на ухо.)

                                   Ариэль

                                    Исполню, господин.

                                (Исчезает.)

                                  Просперо

                      Эй, грязный раб! Ублюдок злобной ведьмы
                      И дьявола! Живей иди сюда!  -

                              Входит Калибан.

                                  Калибан

                      Пускай на ваши головы падет
                      Зловредная роса, что мать сбирала
                      Пером совиным с гибельных болот!
                      Пусть ветер юго-западный покроет
                      Вам тело волдырями!

                                  Просперо

                      За эту брань ты дорого заплатишь!
                      Всю ночь - попомни это - будут духи
                      Тебя колоть и судорогой корчить.
                      От их щипков ты станешь ноздреватым,
                      Как сот пчелиный, и щипки их будут
                      Еще больнее, чем укусы пчел.

                                  Калибан

                      Ты даже и поесть мне не даешь!..
                      Я этот остров получил по праву
                      От матери, а ты меня ограбил.
                      Сперва со мной ты ласков был и добр,
                      Ты вкусным угощал меня напитком,
                      Ты научил меня, как называть
                      И яркое и бледное светила,
                      Которые нам светят днем и ночью,
                      И я тебя за это полюбил,
                      Весь остров показал и все угодья:
                      И пастбища, и соляные ямы,
                      И родники... Дурак я! Будь я проклят!..
                      Пусть нападут на вас нетопыри,
                      Жуки и жабы - слуги Сикораксы!..
                      Сам над собою был я господином,
                      Теперь я - раб. Меня в нору загнали,
                      А остров отняли!

                                  Просперо

                                      Ты лживый раб!
                      С тобой добром не сладишь, только плетью.
                      Сначала я с тобою обращался,
                      Хоть ты животное, как с человеком.
                      Ты жил в моей пещере. Но потом
                      Ты дочь мою замыслил обесчестить!

                                  Калибан

                      Хо-хо! Хо-хо! А жаль, не удалось!
                      Не помешай ты мне - я населил бы
                      Весь остров Калибанами.

                                  Просперо

                                             Презренный!
                      Нет, добрых чувств в тебе не воспитать,
                      Ты гнусный раб, в пороках закосневший!
                      Из жалости я на себя взял труд
                      Тебя учить. Невежественный, дикий,
                      Ты выразить не мог своих желаний
                      И лишь мычал, как зверь. Я научил
                      Тебя словам, дал знание вещей.
                      Но не могло ученье переделать
                      Твоей животной, низменной природы.
                      И за нору меня благодари.
                      Ты стоишь кары злейшей, чем темница.

                                  Калибан

                      Меня вы научили говорить
                      На вашем языке. Теперь я знаю,
                      Как проклинать, - спасибо и за это.
                      Пусть унесет чума обоих вас
                      И ваш язык.

                                  Просперо

                                 Отродье ведьмы, сгинь!
                      Дров принеси. Да поживее, слышишь?
                      Еще работа будет. Что? Кривишься?
                      Смотри, за нерадивость и за лень
                      Нашлю я корчи на тебя и кости
                      Заставлю ныть. Так заревешь от боли,
                      Что звери испугаются.

                                  Калибан

                                            Нет! Сжалься!

                                (В сторону.)

                      Пока смирюсь. Сильна его наука.
                      Ему подвластен даже Сетебос,
                      Бог матери моей.

                                  Просперо

                                      Ступай же, раб!

            Калибан уходит. Появляется невидимый Ариэль, он поет
             в сопровождении музыки; за ним следует Фердинанд.

                                   Ариэль
                                   (поет)

                           Духи гор, лесов и вод,
                               Все в хоровод!
                                Утихло море.
                       В легкой пляске, с плеском рук
                               Сомкните круг,
                             Мне дружно вторя!
                                 Внимайте!

                                    Духи
                              (со всех сторон)

                                 Гау! Гау!

                                   Ариэль

                           Псы сторожевые, лайте!

                                    Духи

                                 Гау! Гау!

                                   Ариэль

                                 Внимайте!
                          Море смолкло, даль тиха,
                            Слышно пенье петуха!
                                 Кукареку!

                                 Фердинанд

                      Откуда эта музыка? С небес
                      Или с земли? Теперь она умолкла.
                      То, верно, гимны здешним божествам.
                      Я, смерть отца оплакивая горько,
                      Сидел на берегу. Вдруг по волнам
                      Ко мне подкрались сладостные звуки,
                      Умерив ярость волн и скорбь мою.
                      Я следую за музыкой; вернее,
                      Она меня влечет... Она умолкла.
                      Нет, вот опять.

                                   Ариэль
                                   (поет)

                       Отец твой спит на дне морском,
                             Он тиною затянут,
                         И станет плоть его песком,
                           Кораллом кости станут.
                          Он не исчезнет, будет он
                       Лишь в дивной форме воплощен.
                        Чу! Слышен похоронный звон!

                                    Духи

                             Дин-дон, дин-дон!

                                   Ариэль

                        Морские нимфы, дин-дин-дон,
                         Хранят его последний сон.

                                 Фердинанд

                      Поется в песне о моем отце!
                      Не могут быть земными эти звуки,
                      Они сюда нисходят с высоты.

                                  Просперо
                                 (Миранде)

                      Приподними же занавес, ресниц,
                      Взгляни туда.

                                  Миранда

                                   Что это? Дух? О боже,
                      Как он прекрасен! Правда ведь, отец,
                      Прекрасен он? Но это лишь виденье!

                                  Просперо

                      О нет, дитя, он нам во всем подобен:
                      И спит, и ест, и чувствует, как мы.
                      Он спасся вплавь при кораблекрушенье;
                      Здесь ищет он товарищей пропавших.
                      Когда бы только скорбь, враг красоты,
                      Не искажала черт его лица,
                      Ты назвала бы юношу красивым.

                                  Миранда

                      Божественным его б я назвала!
                      Нет на земле существ таких прекрасных!

                                  Просперо
                                (в сторону)

                      Случилось все, как я предначертал.
                      Мой Ариэль искусный! Я за это
                      Через два дня тебя освобожу.

                                 Фердинанд

                      Так вот она, богиня, в честь которой
                      Звучал тот гимн!... Ответом удостой:
                      Ты здесь, на этом острове, живешь?
                      Что делать мне велишь? Вопрос последний,
                      Но главный для меня: скажи мне, чудо,
                      Ты фея или смертная?

                                  Миранда

                                          Синьор!
                      Я девушка простая. Я не чудо.

                                 Фердинанд

                      Как? Мой родной язык! Но если б я
                      Был там, где говорят на нем, - я был бы
                      Из всех, кто говорит на нем, первейшим!

                                  Просперо

                      Первейшим? Ну, а если б услыхал
                      Тебя король Неаполя?

                                 Фердинанд

                                          Он слышит,
                      Дивясь, что вдруг ты вспомнил про Неаполь:
                      Увы, король Неаполя - я сам.
                      Мои глаза с тех пор не просыхали,
                      Как видели, что мой отец, король,
                      Погиб в морских волнах.

                                  Миранда

                                             Увы! Несчастный!

                                 Фердинанд

                      Погибли с ним и все его вельможи,
                      Погиб миланский герцог вместе с сыном...

                                  Просперо
                                (в сторону)

                      Миланский герцог с дочерью своей
                      Тебя легко могли бы опровергнуть...
                      Еще не время... С первого же взгляда
                      Огонь любви зажегся в их глазах...
                      Мой нежный Ариэль, тебе свободу
                      За это дам.

                                  (Вслух.)

                                  Послушайте, синьор!
                      Зачем позорите себя неправдой?.

                                  Миранда

                      Ах, почему отец мой так суров?
                      Передо мною третий человек,
                      Которого я знаю. Но он первый,
                      Кто вызвал в сердце странное томленье.
                      Как я хочу, чтобы отец смягчился!

                                 Фердинанд

                      О, если никому своей любви
                      Еще не отдала ты, королевой
                      Неаполя я сделаю тебя.

                                  Просперо

                      Держитесь поскромней, синьор!

                                (В сторону.)
                                                    Они
                      Друг другом очарованы. Но должно
                      Препятствия создать для их любви,
                      Чтоб легкостью ее не обесценить.

                                  (Вслух.)

                      Я разгадал тебя: ты самозванец.
                      Тайком пробрался ты на этот остров,
                      Чтоб у меня отнять мои владенья.

                                 Фердинанд

                      О нет, клянусь!

                                  Миранда

                                     В таком прекрасном храме
                      Злой дух не может обитать. Иначе
                      Где ж обитало бы добро?

                                  Просперо
                                (Фердинанду)

                                             Идем!

                                 (Миранде.)

                      А ты не заступайся - он обманщик.

                               (Фердинанду.)

                      Идем! Тебя я в цепи закую,
                      Ты будешь пить одну морскую воду,
                      Ты будешь есть ракушки, да коренья,
                      Да скорлупу от желудей. Ступай!

                                 Фердинанд

                      Нет, я не подчинюсь, пока мой враг
                      Меня не одолеет в поединке.

              (Выхватывает меч, но чары Просперо не позволяют
                             ему пошевелиться.)

                                  Миранда

                      Отец, к чему такое испытанье?
                      Вы видите: он добр, учтив и смел.

                                  Просперо

                      Что? Яйца учат курицу?

                               (Фердинанду.)

                                            Предатель!
                      Вложи свой меч в ножны! Ты мне грозишь,
                      Но, отягченный совестью нечистой,
                      Ударить не посмеешь. Брось свой меч,
                      Не то его я выбью этой палкой.

                                  Миранда

                      Отец, я умоляю!

                                  Просперо

                                     Прочь! Отстань!

                                  Миранда

                      Ах, сжальтесь! Я ручаюсь за него!

                                  Просперо

                      Не возражай - во мне пробудишь ярость,
                      Не только гнев! Как! Под свою защиту
                      Ты смеешь брать обманщика!.. Молчать!
                      Ты видела его да Калибана
                      И думаешь, что он красивей всех?
                      Ах, глупая! С мужчинами другими
                      Его сравнить - он сущий Калибан,
                      А те пред ним - как ангелы господни.

                                  Миранда

                      Непритязательна моя любовь:
                      Он для меня достаточно красив.

                                  Просперо
                                (Фердинанду)

                      Ступай за мною! Слышишь? Повинуйся!
                      Ведь ты теперь бессилен, как дитя!

                                 Фердинанд

                      Да, это так. Я скован, как во сне.
                      Но все - и это странное бессилье,
                      И смерть отца, и гибель всех друзей,
                      И плен, которым враг мне угрожает, -
                      Легко я снес бы, если б только знал,
                      Что из моей тюрьмы хотя бы мельком
                      Увидеть эту девушку смогу.
                      Пусть на земле везде царит свобода,
                      А мне привольно и в такой тюрьме!

                                  Просперо
                                (в сторону)

                      Любовь овладевает им.

                               (Фердинанду.)

                                             Идем!
                                 (Ариэлю.)

                      Ты сделал все как должно, Ариэль!

                          (Фердинанду и Миранде.),

                      За мною оба следуйте!

                                 (Ариэлю.)

                                           Послушай,
                      Что надлежит еще тебе исполнить...

                          (Шепчет Ариэлю на ухо.)

                                  Миранда
                                (Фердинанду)

                      Не бойтесь: мой отец добрей и лучше,
                      Чем можно по речам его судить.
                      Не понимаю, что случилось с ним.

                                  Просперо
                                  (Ариэлю)

                      Свободен будешь ты, как горный ветер,
                      Когда все сделаешь, что я сказал.

                                   Ариэль

                      Исполню все. Ты будешь мной доволен.

                                  Просперо
                           (Фердинанду и Миранде)

                      Ступайте!

                                 (Миранде.)

                                За него не смей просить!

                                  Уходят.


        АКТ II

        СЦЕНА 1

                           Другая часть острова.

            Входят Алонзо, Себастьян. Антонио, Гонзало, Адриан,
                            Франсиско и другие.

                                  Гонзало

                      Я вас молю - утешьтесь, государь!
                      Спасенью радоваться надо больше,
                      Чем горевать о тягостных утратах.
                      Несчастия такие повседневны:
                      Они знакомы женам моряков,
                      Судовладельцам и негоциантам;
                      Но мало кто - один на сотню тысяч -
                      Поведать мог бы о спасенье чудном.
                      И если на весы благоразумья
                      Печаль и утешенье положить -
                      Вторая чаша, верно, перетянет.

                                   Алонзо

                      Прошу тебя, оставь меня в покое.

                                 Себастьян

     Эти утешения ему так же по нутру, как остывшая похлебка.

                                  Антонио

                      От утешителя отделаться не так-то просто.

                                 Себастьян

     Смотрите, он заводит часы своего остроумия; сейчас они начнут бить.

                                  Гонзало

                      Но, государь...

                                 Себастьян

     Раз!.. Считай.

                                  Гонзало

                      Когда мы горю делаем уступки,
                      Ему послушно отдавая...

                                 Себастьян

     Пенни.

                                  Гонзало

     Вот  именно  пени  -  мы  пеняем  и жалуемся; вы сказали умнее, чем вам
кажется.

                                 Себастьян

                      А вы поняли меня мудрее, чем я сам.

                                  Гонзало

                      Итак, мой государь...

                                  Антонио

                      Тьфу, пропасть! Язык его мелет без устали.

                                   Алонзо

                      Молчи, пожалуйста!

                                  Гонзало

                                         Молчу. Однако...

                                 Себастьян

     Однако он будет болтать.

                                  Антонио

     Предлагаю  побиться  об  заклад  -  кто,  он  или Адриан, первый начнет
кукарекать.

                                 Себастьян

     Старый петух.

                                  Антонио

     Молодой кочет.

                                 Себастьян

     А какой заклад?

                                  Антонио

     Смех.

                                 Себастьян

     Идет.

                                   Адриан

     Хотя этот остров, по-видимому, необитаем...

                                 Себастьян

     Ха-ха-ха!

                                  Антонио

     Ну вот ты со мной и в расчете.

                                   Адриан

     ...и почти недосягаем с моря...


                                 Себастьян

                                  Однако.

                                   Адриан
     ...однако...

                                  Антонио

                      Без этого словца он не может обойтись.


                                   Адриан

     ...это местечко в известной мере не лишено приятности.

                                  Антонио

     В известной Мэри? А, как же! Эта Мэри - известная потаскушка.

                                 Себастьян

     И, как он справедливо заметил, не лишенная приятности.

                                   Адриан

     Здесь ветерок так нежно вздыхает...

                                 Себастьян

     Словно у него есть легкие, да к тому же изъеденные чахоткой.

                                  Антонио

     Или будто он надушен ароматами гнилого болота.

                                  Гонзало

     Как все располагает к тому, чтобы здесь жить!

                                  Антонио

     Совершенно верно. Только чем жить-то?

                                 Себастьян

     Да, жить, пожалуй, нечем.

                                  Гонзало

     Какая здесь пышная и сочная трава! Какая свежая зелень!

                                  Антонио

     Эта голая земля и впрямь бурого цвета.

                                 Себастьян

     С пятнами плесени.

                                  Антонио

     Он не так уж отклонился от истины.

                                 Себастьян

     Ничуть не отклонился - он просто вывернул ее наизнанку.

                                  Гонзало

     Но вот что приятно на редкость...

                                 Себастьян

     Неслыханное количество приятных редкостей.

                                  Гонзало

     Наша  одежда, вымокшая в море, не утратила тем не менее ни свежести, ни
красок; она не только не полиняла от морской воды, но даже стала еще ярче.

                                  Антонио

     Если  бы хоть один из его карманов мог заговорить, то обвинил бы его во
лжи.

                                 Себастьян

     Еще бы. Если только это не фальшивый карман.

                                  Гонзало

     По-моему,  наше  платье  выглядит  новехоньким,  как в Африке, когда мы
надели  его  впервые  на  празднество  по  случаю  бракосочетания прекрасной
дочери короля, Кларибель, с царем Туниса.

                                 Себастьян

     Это  было  прелестное  бракосочетание,  и  нам необыкновенно повезло на
обратном пути.

                                   Адриан

     Еще никогда царицей Туниса не было подобное совершенство.

                                  Гонзало

     Никогда со времен матроны Дидоны.

                                  Антонио

     Матроны  Дидоны?  Язва  ему  в  глотку, при чем тут эта Дидона? Матрона
Дидона!

                                 Себастьян

     Не  стоит  так  горячиться.  Хорошо, он еще не добавил, что при ней был
Эней.

                                   Адриан

     Вы  сказали  -  матрона  Дидона?  Постойте-ка,  ведь  она  была царицей
Карфагена, а не Туниса.

                                  Гонзало

     Синьор, нынешний Тунис это и есть Карфаген.

                                   Адриан

     Карфаген?

                                  Гонзало

     Да, Карфаген, смею вас уверить.

                                  Антонио

     Он своей болтовней способен творить чудеса.

                                 Себастьян

     Поднимать из праха дома и крепостные стены.

                                  Антонио

     Какое еще несбыточное дело окажется для него легче легкого?

                                 Себастьян

     Наверно,  он положит этот остров себе в карман и отвезет сыну в подарок
вместо яблока.

                                  Антонио

     А зернышки посеет в море, и из них вырастет целая куча островов.

                                  Гонзало

     Что?

                                  Антонио

     Ничего. На здоровье.

                                  Гонзало

     Государь,  мы  говорили о том, что наше платье выглядит таким же новым,
как во время бракосочетания вашей дочери, царицы Туниса.

                                  Антонио

     И самой редкостной царицы, которая была там когда-либо.

                                 Себастьян

     Не забудь присовокупить - со времен матроны Дидоны!

                                  Антонио

     Да, матроны Дидоны. О матрона Дидона!

                                  Гонзало

     Не правда ли, ваше величество, мой камзол выглядит как с иголочки?

                                  Антонио

     Вернее, с рыболовного крючка.

                                  Гонзало

     Как в день бракосочетания вашей дочери?

                                   Алонзо

                       Вы уши мне наполнили словами,
                       Противными рассудку моему.
                       Увы, зачем я этот брак затеял?
                       При возвращенье потерял я сына;
                       А дочь так от Неаполя далеко,
                       Что свидеться мне с ней не суждено.
                       Мой Фердинанд, мой царственный наследник!
                       Добычею каких морских чудовищ
                       Ты стал?

                                 Франсиско

                                Быть может, государь, он жив.
                       Я видел, как боролся он с волнами,
                       Как грудью он встречал напор валов
                       И побеждал их бешеную  ярость.
                       Он, голову отважную вздымая
                       Над пенистыми гребнями, их с силой
                       И с ловкостью руками рассекал
                       И приближался к берегу. А скалы,
                       Подточенные морем, перед принцем,
                       Как будто бы стремясь ему помочь,
                       Склонялись ниже. Я не сомневаюсь,
                       Что спасся он.

                                   Алонзо

                       Нет, нет, мой сын погиб!

                                 Себастьян

                       Что ж, государь, себя благодарите
                       За горькую потерю. Вы Европе
                       Не захотели дочь свою оставить,
                       Вы африканцу отдали ее.
                       И скрылась дочь навек из ваших глаз,
                       Которым остается только плакать.

                                   Алонзо

                       Прошу тебя, молчи!

                                 Себастьян

                                          Мы на коленях
                       Вас умоляли изменить решенье.
                       Бедняжка, чистая душа, страдала:
                       Покорность в ней боролась с отвращеньем.
                       Что ж вышло из того? Погиб ваш сын;
                       В Неаполе осталось и в Милане
                       Намного больше безутешных вдов,
                       Чем жен, которым мы вернем супругов.
                       И в этом виноваты только вы.

                                   Алонзо

                       Я и утратил больше, чем другие.

                                  Гонзало

                       Синьор, как ни похвальна прямота,
                       Сейчас она груба и неуместна.
                       Накладывать на рану должно пластырь,
                       А вы лишь растравляете ее.

                                 Себастьян

                       И очень хорошо!

                                  Антонио

                                      Как истый врач.

                                  Гонзало

                       О государь, отчаиваться рано!
                       Вы пасмурны, и вот нам всем темно.

                                 Себастьян

                       Как - всем темно?

                                  Антонио

                                         О да, весьма темно.

                                  Гонзало

                       Когда бы эту землю дали мне...

                                  Антонио

                       Засеял бы весь остров он крапивой.

                                 Себастьян

                       Репейник тут везде бы насадил.

                                  Гонзало


                       ...И королем бы здесь я стал, то что бы
                       Устроил я?

                                 Себастьян

                                 Уж верно, не попойку -
                       По той причине, что вина тут нет.

                                  Гонзало

                       Устроил бы я в этом государстве
                       Иначе все, чем принято у нас.
                       Я отменил бы всякую торговлю.
                       Чиновников, судей я упразднил бы,
                       Науками никто б не занимался,
                       Я б уничтожил бедность и богатство,
                       Здесь не было бы ни рабов, ни слуг,
                       Ни виноградарей, ни землепашцев,
                       Ни прав наследственных, ни договоров,
                       Ни огораживания земель.
                       Никто бы не трудился: ни мужчины,
                       Ни женщины. Не ведали бы люди
                       Металлов, хлеба, масла и вина,
                       Но были бы чисты. Никто над ними
                       Не властвовал бы...

                                 Себастьян

                                          Вот тебе и раз,
                       Ведь начал он с того, что он властитель!

                                  Антонио

                       В конце он позабыл уже начало.

                                  Гонзало

                       Все нужное давала бы природа -
                       К чему трудиться? Не было бы здесь
                       Измен, убийств, ножей, мечей и копий
                       И вообще орудий никаких.
                       Сама природа щедро бы кормила
                       Бесхитростный, невинный мой народ.

                                 Себастьян

                       А можно будет подданным жениться?

                                  Антонио

                       Нет, это тоже труд. Все будут праздны:
                       Толпа бездельников и свора шлюх.

                                  Гонзало

                       И я своим правлением затмил бы
                       Век золотой.

                                 Себастьян

                                    О, мудрый государь!

                                  Антонио

                       Да здравствует король Гонзало Первый!

                                  Гонзало

                       Что скажете на это, государь?

                                   Алонзо

                       Ах, перестань! Я все равно не слышу,
                       Вокруг меня как будто пустота.

                                  Гонзало

     Я  вас понимаю, ваше величество. Зато по крайней мере я дал возможность
этим смешливым господам посмеяться попусту.

                                  Антонно

     Попусту? То есть над вами.

                                  Гонзало

     Вы  так  наполнены  глупым  шутовством, что по сравнению с вами я пуст.
Можете продолжать смеяться попусту.

                                  Антонио

     Вот, что называется, отбрил.

                                 Себастьян

     Спасибо еще, что тупой бритвой.

                                  Гонзало

     Я  знаю,  господа,  что на вас угодить трудно. Если бы луна не менялась
недель пять кряду, вы бы и ее сбросили с неба.

                        Появляется невидимый Ариэль.
                           Торжественная музыка.

                                 Себастьян

     Конечно. А потом бы поохотились с факелами на птиц.

                                  Антонио

     Не гневайтесь, любезный синьор.

                                  Гонзало

     И  не думаю. Я не так низко ценю свой гнев. Не посмеетесь ли еще, чтобы
мне спалось покрепче? Что-то мне захотелось спать.

                                  Антонио

     Спите и прислушивайтесь к нам во сне.

             Все, кроме Алонзо, Себастьяна и Антонио, засыпают.

                                   Алонзо

                     Все спят уже? О, если б мои веки,
                     Сомкнувшись, отогнали злую скорбь!
                     Ко сну и правда клонит...

                                 Себастьян

                                              Государь,
                     Не отвергайте сна. Он посещает
                     Так редко тех, кто горем удручен.
                     Сон - лучший утешитель.

                                  Антонио

                                             Государь,
                     Вы можете здесь отдохнуть спокойно,
                     А мы вдвоем вас будем охранять.

                                   Алонзо

                     Благодарю... Слипаются глаза...

                                (Засыпает.)
                              Ариэль исчезает.

                                 Себастьян

                     На них напала странная сонливость.

                                  Антонио

                     Должно быть, климат этому причиной.

                                 Себастьян

                     Но почему он нас не усыпляет?
                     Меня ко сну не клонит.

                                  Антонио

                                           И меня.
                     Заснули все, как будто сговорились.
                     А если бы, достойный Себастьян...
                     Что, если бы случилось так... Молчу!..
                     Но все же на лице твоем читаю
                     Твою судьбу. Не случай ли дает
                     Тебе совет? Мое воображенье
                     Корону видит на твоем челе.

                                 Себастьян

                     Ты спишь?

                                  Антонио

                              А разве ты меня не слышал?

                                 Себастьян

                     Нет, слышал. Но, конечно, это сон.
                     Ты говорил во сне. Что ты сказал?
                     Ты странно спишь - с открытыми глазами:
                     Ты ходишь, говорить и видишь сны -
                     Все сразу.

                                  Антонио

                               Благородный Себастьян!
                     Ты сам не усыпи свою фортуну,
                     Не умертви ее. Проспать ты можешь,
                     Хоть бодрствуешь.

                                 Себастьян

                                      Ты явственно храпишь,
                     Но в храпе я улавливаю смысл.

                                  Антонио

                     Я не шучу. И ты, внимая мне,
                     Брось шутки - и возвысишься ты втрое.

                                 Себастьян

                     Ну, где мне, я - стоячая вода.

                                  Антонио

                     Я научу тебя, как стать потоком.

                                 Себастьян

                     Учи, но не забудь - я неудачник,
                     В наследство получил я только лень.

                                  Антонио

                     О, если б знал ты, как мечту лелеешь,
                     Смеясь над ней. Чем дальше ее гонишь,
                     Тем ближе и настойчивей она.
                     Что тянет неудачников на дно?
                     Их собственная лень и трусость.

                                 Себастьян

                                                    Дальше!
                     По блеску глаз твоих, румянцу щек
                     Я вижу, что чреват ты важной мыслью, -
                     Так пусть она родится.

                                  Антонио

                                            Хорошо.
                     Итак, хотя забывчивый синьор,
                     Которого и самого забудут
                     Назавтра после смерти, уверял
                     (Он просто страсть питает к увереньям),
                     Что королевский сын не утонул,
                     Но это так же верно, как и то,
                     Что сам сейчас плывет он, а не дрыхнет.

                                 Себастьян

                     Надежды нет, что спасся Фердинанд.

                                  Антонио

                     Надежды  нет! - вот в этом и надежда!
                     Ведь безнадежность и дает тебе
                     Такую величайшую  надежду,
                     Что даже честолюбие робеет
                     И на нее взирает боязливо.
                     Уверен ты, что Фердинанд погиб?

                                 Себастьян

                     Уверен.

                                  Антонио

                            Кто ж наследует корону?

                                 Себастьян

                     Дочь короля.

                                  Антонио

                                  Тунисская царица?
                     Живущая за тридевять земель?
                     Которая, коль солнце не послужит
                     Ей вестником, узнает все тогда,
                     Когда младенец, нынче спящий в люльке,
                     Научится брить бороду? Принцесса.
                     Из-за которой смерть нас всех ждала?
                     О нет, не для того мы уцелели!
                     Все, что случилось с нами, лишь пролог
                     К тому, что мы с тобой должны свершить!

                                 Себастьян

                     Бессмыслица!.. Да нет!.. Так ты считаешь?..
                     Гм... Кларибель, тунисская царица, -
                     Наследница Неаполя... Да странно...
                     От одного владенья до другого
                     И вправду расстоянье велико.

                                  Антонио

                     И каждый локоть водного пространства
                     Кричит: "Как сможет эта Кларибель
                     Измерить нас, чтоб вновь узреть Неаполь?""
                     Так пусть спокойно царствует в Тунисе.
                     И пусть скорей проснется Себастьян!
                     Взгляни на них: их сон подобен смерти;
                     Умри они - им  не было бы хуже.
                     А для Неаполя король найдется
                     Получше этого, который спит.
                     Найдутся и вельможи, как Гонзало,
                     Чтоб мудрый вздор без умолку молоть, -
                     Я сам трещать сумею, как сорока.
                     О, если б мысль моя твоею стала,
                     То как их сон возвысил бы тебя!
                     Меня ты понимаешь?

                                 Себастьян

                                        Да, как будто.

                                  Антонио

                     Ужель ты оттолкнешь свою фортуну?

                                 Себастьян

                     Ведь помнится, и сам ты брата сверг,
                     Чтоб овладеть Миланом.

                                  Антонио

                                            Ну  и что же?
                     Мне герцогская мантия к лицу,
                     А слуги Просперо, которым прежде
                     Я ровней был, все нынче служат мне.

                                 Себастьян

                     Да, может быть, ты прав... Но совесть?..

                                  Антонио

                                                    Совесть?
                     А что это? Мозоль? Так я хромал бы.
                     Нет, я такому богу не молюсь.
                     Когда бы между мною и Миланом
                     Не совесть - двадцать совестей легло,
                     Как ледники или озера лавы,
                     Я все равно бы их перешагнул.
                     Вот на земле лежит твой брат; но, спящий
                     Или мертвец, - он то же, что земля.
                     Достаточно трех дюймов этой стали -
                     И не проснется он; ты ж в это время
                     Проткнешь благоразумного святошу,
                     Чтоб он не вздумал нам читать мораль.
                     А остальные - те любую новость
                     Проглотят, словно кошки молоко,
                     И нашим песням станут подпевать.

                                 Себастьян

                     Сподвижник мой! Возьму с тебя пример!
                     Что сделал ты в Милане, то свершу я
                     В Неаполе. Так обнажи свой меч!
                     Удар - и ты платить не будешь дани;
                     Мне, королю, ты будешь первый друг!

                                  Антонио

                     Мы обнажим мечи одновременно.
                     В тот миг, когда свой меч я занесу
                     Над королем, - ты поражай Гонзало.

                                 Себастьян

                     Постой, еще хочу сказать два слова.

        Отходят в сторону и совещаются. Музыка. Появляется невидимый
                                  Ариэль.

                                   Ариэль

                     Мой господин провидел, что грозит
                     Его доброжелателю опасность,
                     И мне он приказал спасти обоих:
                     Ведь с ними - замысел его умрет.

                          (Поет над ухом Гонзало.)

                       Ты крепко спишь, а в этот час
                           Измена не смыкает глаз
                              И обнажает меч.
                       Дремоту сбрось с тяжелых век,
                       Проснись, чтоб не уснуть навек
                             И короля сберечь!
                            Проснись! Проснись!

                                  Антонио

                     Мы оба нападем на них внезапно.
                     Ну!..

                               Обнажают мечи.

                                  Гонзало
                                (просыпаясь)

                            Ангелы, спасите короля!

                              Все просыпаются.

                                   Алонзо

                     Что?.. Как!.. Зачем мечи обнажены?
                     Как дико смотрите вы...

                                  Гонзало

                                            Что случилось?

                                 Себастьян

                     Мы здесь на страже возле вас стояли
                     И вдруг... услышали ужасный рев
                     Быка... нет, льва скорей. Он разбудил вас?
                     Мой слух был потрясен.

                                   Алонзо

                                           Нет, я не слышал.

                                  Антонио

                     Ужасный рев! Он мог бы испугать
                     И великана... Сотряслась земля,
                     Как будто сотня львов взревела сразу.

                                   Алонзо

                     А ты слыхал, Гонзало?

                                  Гонзало

                                          Государь,
                     Сквозь сон я странное услышал пенье,
                     Которое меня и разбудило.
                     Я громко закричал - и вы проснулись.
                     Тут вижу их, с оружием в руках.
                     Да, шум здесь был. Остерегаться надо.
                     А лучше бы совсем уйти отсюда.
                     На всякий случай обнажим мечи.

                                   Алонзо

                     Пойдемте прочь и поиски продолжим:
                     Быть может, сына я еще найду.

                                  Гонзало

                     Он здесь, на острове, я в это верю.
                     Бог да хранит его от этих диких
                     И яростных зверей.

                                   Алонзо

                                       Пойдемте прочь.

                                   Ариэль
                                (в сторону)

                     Оповестить мне надо господина,
                     Что жив король и что он ищет сына.

                                Все уходят.


        СЦЕНА 2

                           Другая часть острова.
               Входит Калибан с вязанной дров. Раскаты грома.

                                  Калибан

                     Пускай пары гнилых болот и топей,
                     Которые высасывает солнце,
                     Падут на Просперо! Пусть он зачахнет!
                     Я не могу не проклинать его,
                     Хотя меня подслушать могут духи.
                     Они меня не тронут без приказа;
                     А скажет он - и тотчас же начнут
                     Меня толкать, щипать, сбивать с дороги,
                     Пугать и мучить всякой чертовщиной.
                     Чуть что, их напускают на меня.
                     Они то корчат рожи, как мартышки,
                     Стараясь укусить исподтишка;
                     То, как ежи, колючими клубками
                     Мне на дороге норовят попасться,
                     Чтоб я босые ноги занозил;
                     То, как гадюки, жалят и шипят,
                     Сводя меня с ума...

                              Входит Тринкуло.

                                  Калибан

                                        Ну вот! Опять!
                     Опять наслал он духа... Будет мучить
                     За то, что долго дров я не несу.
                     А если распластаться на земле?
                     Он, может быть, меня и не заметит.

                                  Тринкуло

     Ни  тебе  деревца,  ни тебе кусточка, чтобы укрыться даже от пустячного
дождя,  а  тут  надвигается новая буря. Ветер-то как завывает! Вон та черная
туча, вон та тучища - ни дать ни взять огромный гнилой бурдюк, который, того
и  гляди, лопнет и выпустит из себя всю жижу. Если снова разразится такая же
гроза,  я  уж не знаю, куда и голову приклонить! А если хлынет из этой тучи,
то  будет  настоящий  потоп...  Это  еще  что? Человек или рыба? Мертвое или
живое?  Рыба!  -  воняет  рыбой.  Застарелый запах тухлой рыбы; что-то вроде
соленой  трески,  и  не  первой  свежести.  Диковинная рыба! Будь я сейчас в
Англии  -  а  я  там  был  однажды  - да показывай я эту рыбу, пусть даже на
картинке,  любой зевака отвалил бы мне серебряную монету за посмотрение. Там
бы  это  чудище  вывело  меня  в  люди. Там всякое странное животное выводит
кого-нибудь  в  люди.  Те,  кому  жалко подать грош безногому калеке, охотно
выложат в десять раз больше, чтобы поглазеть на мертвого индейца... Да у нее
человечьи ноги! А плавники точь-в-точь как руки! Ей-богу, оно теплое! Нет, я
ошибся!   Отрекаюсь  от  своих  слов.  Никакая  это  не  рыба.  Это  здешний
островитянин, которого убило грозой.

                             Снова гремит гром.

     Ай-ай-ай!  Опять  начинается  гроза.  Ничего  не  поделаешь  - придется
залезть   под   его   лохмотья:   больше  деваться  некуда.  Каких  странных
сопостельников  дает  человеку  нужда!  Устроюсь тут, пока буря не выплеснет
всех своих помоев.

                    Входит Стефано, с бутылкой в руках.

                                  Стефано
                                   (поет)

                         Я больше в море не пойду,
                              На берегу помру!
     Ну  и дрянная же песня, только на похоронах ее и петь. Одна только есть
у меня отрада! (Пьет.)

                     И юнга, и боцман, и шкипер, и я -
                         Каждый гуляет с девчонкой,
                   Но гордую Китти - совет мой, друзья, -
                           Вы обходите сторонкой,
                             Коль вы не хотите
                             Услышать от Китти:
                           "Матросов - к чертям!"
                     От нашего брата воротит свой нос;
                     Мол, пахнет смолою и варом матрос.
                     Но слышал вчера я от девки одной -
                    Гуляет с гордячкой какой-то портной.
                           С портняжкой не споря,
                             Уходим мы в море,
                            А Китти - к чертям!

     Тоже дрянная песня. Но вот моя отрада. (Пьет.)

                                  Калибан

                     Не мучай меня! О-о-о!

                                  Стефано

     В  чем  дело?  Может,  у  нас  тут  водятся  черти?  Может,  думают нас
разыграть, прикинувшись дикарями или индейцами? Как бы не так! Не для того я
вышел  сухим  из  воды,  чтобы  вы меня напугали своими четырьмя ногами. Как
говорится,  -  не  родилась  еще  четвероногая  овца,  чтобы напугать такого
молодца. И это будут повторять до тех пор, пока Стефано дышит воздухом.

                                  Калибан

                     Дух мучает меня! О-о-о!

                                  Стефано

     Это  какое-нибудь  здешнее четвероногое чудище. Не иначе как его трясет
лихорадка.  Но что за дьявольщина - откуда оно умеет говорить по-нашему? Уже
ради  одного  этого  стоит  ему помочь. Если бы мне удалось вылечить его, да
приручить,  да  вернуться  с  ним  вместе  в  Неаполь - ни один император не
отказался бы от такого подарка.

                                  Калибан

     Пожалуйста, не мучай меня! Я сейчас отнесу дрова домой.

                                  Стефано

     У  него,  видно, сейчас приступ: плетет оно какую-то чепуху. Дам-ка ему
глотнуть  из  моей бутылки. Если оно еще никогда не пробовало вина, припадок
может  пройти.  Только  бы мне вылечить его да сделать ручным, а там уж я на
нем  наживусь.  Тот,  кто  захочет  его  получить,  мне  за него заплатит. И
заплатит как следует быть!

                                  Калибан

     Пока  ты,  еще  не  очень  больно дерешься. Но я знаю, что сейчас будет
больно, потому что ты дрожишь. Это Просперо тебя науськивает.

                                  Стефано

     Кис-кис-кис! Открой ротик. Здесь у меня есть что-то - оно развяжет тебе
язык,  киска.  Открой  рот. Поверь моему слову, это снадобье стряхнет с тебя
твою  трясучку;  ручаюсь  -  стряхнет. Ты не понимаешь, кто тебе друг, а кто
враг. Ну же, открой пасть еще разок.

                                  Тринкуло

     Знакомый  голос:  это...  Не  может  быть,  он ведь утонул. Это, верно,
нечистая сила! Ой! Господи помилуй!..

                                  Стефано

     Четыре  ноги и два голоса - ну и ловко же устроено это чудище! Передним
голосом  оно  может  расхваливать  своих друзей, а задним - клепать на них и
поносить  их  последними  словами.  Я вылечу его от лихорадки, если даже для
этого  потребуется  опорожнить  всю  бутылку.  Ну,  лакай!.. Аминь!.. Теперь
немножко в твою другую глотку.

                                  Тринкуло

     Стефано!..

                                  Стефано

     Другая  глотка зовет меня по имени? Вот так штука! Это не чудище, а сам
сатана! Нет, надо уходить, у меня нет длинной ложки.

                                  Тринкуло

     Стефано,- если только ты Стефано,- дотронься до меня, поговори со мной.
Это я, Тринкуло. Не бойся, это я, твой закадычный друг Тринкуло.

                                  Стефано

     Если  ты  Тринкуло,  то  вылезай.  Я  буду  тебя тащить за те ноги, что
поменьше.  Если  тут  есть ноги Тринкуло, то это они. И правда, ты настоящий
Тринкуло.  Как  тебя угораздило выползти из этого урода? Или он испражняется
Тринкулами?

                                  Тринкуло

     Я  решил,  что  его убило громом, и... Но разве ты, Стефано, не утонул?
Кажись,  ты  и вправду не утонул. Гроза уже прошла? Я спрятался от грозы под
тряпьем  этого  урода.  Так  ты  жив,  Стефано?  Ура,  Стефано,  вот уже два
неаполитанца спаслись!

                                  Стефано

     Послушай, не верти меня так: меня стошнит.

                                  Калибан

                      Они не духи. Этот - добрый бог.
                      В его руках божественный напиток.
                      Я на колени стану перед ним.

                                  Стефано

     А  ты-то  как спасся? Как ты сюда попал? Поклянись на этой бутылке, что
расскажешь мне правду. Я спасся на бочке хереса, которую матросы выкинули за
борт,  -  клянусь  этой  бутылкой!  Я собственноручно сделал ее из древесной
коры, как только очутился на суше.

                                  Калибан

     Я буду служить тебе верой и правдой - клянусь этой бутылкой, потому что
в ней божественный напиток.

                                  Стефано
                      (не слушая Калибана, к Тринкуло)

     Поклянись, что расскажешь чистую правду. Как ты спасся?

                                  Тринкуло

     Я просто пустился вплавь к берегу, как утка. Я, друг ты мой, плаваю как
утка, ей-богу!

                                  Стефано

     На,  приложись  к  моему  евангелию.  Хоть  ты  и плаваешь как утка, но
вообще-то ты хорош гусь.

                                  Тринкуло

     Ах, Стефано! А у тебя больше нету?

                                  Стефано

     Говорят  тебе  -  целая бочка. Мой винный погреб на берегу, под скалой.
Там спрятано мое винцо. Ну как, образина? Как твоя лихорадка?

                                  Калибан

                     Скажи, на остров с неба ты сошел?

                                  Стефано

     А  как  же! С луны свалился. Разве ты не знаешь - я ведь жил да поживал
на луне.

                                  Калибан

                     Мне говорила о тебе хозяйка,
                     Она показывала мне тебя,
                     Твой куст, твою собаку. Ты - мой бог!

                                  Стефано

     Да?  Тогда  приложись  к  моему  евангелию.  Я  скоро наполню его новым
содержанием. Поклянись, что не врешь.

                                  Тринкуло

     Да  это, ей-богу, ерундовое чудище! А я-то его боялся! Жалкое чудище!..
Человек  с  луны!  Ха-ха-ха!  Ну и простофиля же это несчастное чудище. А ты
неплохо лакаешь, чудище, право слово!

                                  Калибан

                     Пойдем, я покажу тебе весь остров.
                     Я буду ноги целовать тебе.
                     Прошу, будь моим богом!

                                  Тринкуло

     Клянусь,  это  чудище  -  хитрец и пьянчуга. Как только его бог заснет,
чудище выкрадет у него бутылку.

                                  Калибан

                     Тебе я буду ноги целовать.
                     Хочу тебе я в верности поклясться.

                                  Стефано

     Ладно. Становись на колени и клянись.

                                  Тринкуло

     Нет,  я  просто лопну со смеху, глядя на это безмозглое чудище! Мерзкое
чудище! Так бы и стукнул его...

                                  Стефано

     На, целуй.

                                  Тринкуло

     ...не будь несчастное чудище таким пьяным. Поганое чудище.

                                  Калибан

                     Я покажу тебе все родники,
                     Рыб наловлю, насобираю ягод,
                     Дров принесу. Будь проклят мой мучитель,
                     Который в рабство обратил меня!
                     Служить ему не буду; за тобою
                     Пойду я следом, человекобог!

                                  Тринкуло

     Ой, умора! Ай да чудище! Из ничтожного пьянчужки бога себе сотворило!

                                  Калибан

                     Позволь, тебе нарву я диких яблок...
                     Нарою сладких земляных орехов...
                     Я гнезда соек покажу тебе...
                     Я научу тебя ловить силками
                     Мартышек юрких... Я тебе достану
                     Птенцов с отвесных скал... Пойдем за мной!

                                  Стефано

     Ладно,  хватит  болтовни,  показывай  дорогу. - Послушай, Тринкуло, раз
король и все остальные вкупе с ним потонули, нам придется принять тут бразды
правления. - Эй ты, неси мою бутылку! - Мы сейчас наполним ее снова, дружище
Тринкуло.

                                  Калибан
                              (охмелев, поет)

                        Прощай, хозяин мой, прощай!

                                  Тринкуло

     Вот горластое чудище! Вот пьяное чудище!

                                  Калибан

                           Не стану я ему в угоду
                      Весь день таскать дрова и воду,
                         И рыбу загонять в запруду,
                      И стол скоблить, и мыть посуду.
                        Прочь рабство, прочь обман!
                          Бан-бан! Ка... Калибан,
                             Ты больше не один:
                            Вот новый господин!
                           Твой добрый господин!

           Свобода, эгей! Эгей, свобода! Свобода, эгей! Свобода!

                                  Стефано

     Ай да молодчина! Ну, чудище, показывай дорогу!

                                  Уходят.


        АКТ III

        СЦЕНА 1

                          Перед пещерой Просперо.
                    Входит Фердинанд с бревном на плече.

                                 Фердинанд

                        Порой забава причиняет боль,
                        Порою тяжкий труд дает отраду.
                        Подчас и униженье возвышает,
                        А скромный путь приводит к славной цели.
                        Мне был бы ненавистен этот труд,
                        Когда бы не она. Она способна
                        Смерть сделать жизнью, муку - наслажденьем.
                        Она добра настолько же, насколько
                        Жесток ее безжалостный  отец.
                        Он тысячи таких огромных бревен
                        Велел перенести и здесь сложить.
                        Она, бедняжка, смотрит со слезами,
                        Как я тружусь, и скорбно повторяет,
                        Что не бывало у работы грубой
                        Доныне исполнителей таких...
                        Я замечтался. Но от этих мыслей
                        Тяжелая работа мне легка.

        Входят Миранда и в отдалении - Просперо, не замечаемый ими.

                                  Миранда

                        Я вас прошу, не тратьте столько сил!
                        Ах, если б молния сожгла все бревна,
                        Которые должны вы здесь сложить!
                        На землю сбросьте ношу, отдохните!
                        О, сам этот чурбан, горя в огне,
                        Прольет над вами смоляные слезы.
                        Вы отдохните. Мой отец сейчас
                        В науку погружен. Сюда вернется
                        Не раньше он, чем через три часа.

                                 Фердинанд

                        Увы, прекраснейшая госпожа,
                        Урок я должен кончить до заката.

                                  Миранда

                        Вы посидите, а пока за вас
                        Я потружусь. Давайте мне бревно.

                                 Фердинанд

                        О нет, великодушное созданье!
                        Пусть у меня сломается хребет,
                        Пусть разорвутся жилы от натуги,
                        Но я не стану праздно наблюдать,
                        Как черная работа вас бесчестит.

                                  Миранда

                        Мне так же, как и вам, приличен труд.
                        Но мне он легче: я по доброй воле
                        Трудиться буду, вы ж - по принужденью.

                                  Просперо
                                (в сторону)

                        Попалась ты, бедняжка! Ах, как тянет
                        Тебя к нему!

                                  Миранда

                        Вы так утомлены.

                                 Фердинанд

                        Нет, госпожа. Когда я вас встречаю,
                        Мне даже ночь светла, как ясный день.
                        Молю вас, назовите ваше имя,
                        Чтоб мог я вас в молитвах поминать.

                                  Миранда

                        Меня зовут Миранда.

                                (В сторону.)

                                            Ах, отец!
                        Я ваш запрет нарушила!

                                 Фердинанд

                                              Миранда!
                        Миранда - значит чудная. И вправду
                        Вы чудная, чудесней всех на свете!
                        Случалось с восхищеньем мне смотреть
                        На многих женщин, часто я бывал
                        Журчанием их речи околдован,
                        Иные мне по сердцу приходились, -
                        И все же ни одной я не встречал,
                        В которой бы не видел недостатков,
                        Пятнающих достоинства ее.
                        Но в вас изъянов нет, вы - совершенство,
                        Созданье выше всех земных существ.

                                  Миранда

                        Здесь женщин нет, и женское лицо
                        Я видела лишь в зеркале. И знаю
                        Я только двух мужчин, кого могу
                        Назвать людьми: отца и вас, друг милый.
                        Все остальные неизвестны мне;
                        Но поклянусь ценнейшим из сокровищ
                        В моем приданом - чистотой своей, -
                        Мне больше в мире никого не надо,
                        Вас избрала я в спутники себе.
                        Само воображение не может
                        Создать лицо прекраснее, чем ваше.
                        Но я заговорилась, позабыв
                        Внушения отца.

                                 Фердинанд

                                       Я принц, Миранда,
                        А может быть (не дай господь!), король.
                        И дровоносом был бы я не дольше,
                        Чем муху на лице своем терпел,
                        Когда бы не... Послушайте, Миранда!..
                        В тот миг, как я увидел вас впервые,
                        Моя душа взметнулась вам навстречу,
                        Отдав меня вам в рабство навсегда.
                        Лишь ради вас ношу я терпеливо
                        Тяжелые колоды.

                                  Миранда

                                        Так меня
                        Вы любите?

                                 Фердинанд

                                  И небеса и землю
                        Зову в свидетели своей любви!
                        Коль правду говорю я - пусть они
                        Мое признанье счастьем увенчают;
                        А если лгу - пусть в беды обратят
                        Все радости, что мне судьба сулила!
                        Бескрайне, безгранично, беспредельно
                        Тебя люблю, боготворю и чту!

                                  Миранда

                        Как я глупа: я слезы лью от счастья!

                                  Просперо
                                (в сторону)

                        Прекрасна встреча любящих сердец!
                        Пусть небеса дадут благословенье
                        Союзу их!

                                 Фердинанд

                        О чем же плачешь ты?

                                  Миранда

                        О том, что не могу, что не умею
                        Расстаться с тем, что я хочу отдать,
                        Взять то, что мне нужнее самой жизни.
                        Но нет!.. Чем больше я скрываю чувства,
                        Тем вырываются они сильней.
                        Прочь, лицемерье робкое! На помощь
                        Приди ко мне, святое простодушье! -
                        Твоей женой я стану, если ты
                        Меня захочешь взять. А не захочешь -
                        Умру твоей рабой. Ты как подругу
                        Меня отвергнуть можешь, но не в силах
                        Мне помешать служить тебе всегда!

                                 Фердинанд

                        Нет, будешь ты владычицей моей,
                        А я - твоим рабом.

                                  Миранда

                                          Так ты - мой муж?

                                 Фердинанд

                        О да! Ликует сердце, словно пленник,
                        Отпущенный на волю. Дай мне руку!

                                  Миранда

                        Возьми ее! И вместе с нею - сердце!
                        Теперь прости. Прости - на  полчаса.

                                 Фердинанд

                        Прощай! Сто тысяч добрых пожеланий!

                Фердинанд и Миранда уходят в разные стороны.

                                  Просперо

                        Я не могу таким же быть счастливым,
                        Как те, кому все эти чувства внове;
                        И все-таки я бесконечно счастлив.
                        Но мне уже пора вернуться к книгам:
                        Немало предстоит еще свершить.

                                 (Уходит.)


        СЦЕНА 2

                           Другая часть острова.

          Входят Стефано и Тринкуло; за ними - Калибан с бутылкой
                                  в руках.

                                  Стефано

     И  слушать  не  желаю! Вот когда бочка опустеет, тогда и начнем хлебать
воду.  До  тех  пор  - ни капли. А потому держись по ветру и лавируй. Эй ты,
слуга-чудище, лакай за мое здоровье.

                                  Тринкуло

     Слуга-чудище?..  Ну и дурацкий остров! Говорят, на нем живет всего пять
человек.  Трое  из  них - мы. Если у остальных в башке творится то же, что у
нас, то здешнее государство шатается.

                                  Стефано

     Пей, слуга-чудище! Пей, раз я тебе приказываю. Смотри-ка, да у тебя уже
глаза на лоб полезли.

                                  Тринкуло

     А  куда  же им лезть? Вот было бы занятное чудище, если бы у него глаза
полезли под хвост.

                                  Стефано

     Мой вассал-чудище утопил свой язык в хересе. А вот меня я море не могло
утопить.  Я  плавал,  плавал  -  сто двадцать миль проплыл, пока добрался до
берега. Ей-богу, чудище, я назначу тебя моим главнокомандующим... нет, лучше
моим знаменосцем.

                                  Тринкуло

     Главнокомандующим - еще куда ни шло. А знамя ему не удержать.

                                  Стефано

     Видишь ли, мусью чудище, мы не собираемся ходить в атаку.

                                  Тринкуло

     Никуда вы не будете ходить. Уляжетесь тут, как псы, без дальних слов.

                                  Стефано

     Урод! Пророни хоть раз в жизни словечко, если ты приличный урод!

                                  Калибан

                   Здоров ли ты, мой светлый повелитель?
                   Позволь мне полизать тебе сапог,
                   А трусу этому служить не стану.

                                  Тринкуло

     Ты  врешь, невежественное чудище! Я сейчас такой храбрый, что могу даже
стражника  толкнуть.  Отвечай,  распутная  ты  рыба, разве может быть трусом
человек,  который выпил столько хереса, сколько выпил я за сегодняшний день?
Ты, наверно, потому так чудовищно врешь, что сам ты полурыба, получудовище.

                                  Калибан

                   Смотри, как он глумится надо мной!
                   Не дай меня в обиду, государь!

                                  Тринкуло

     Хи-хи-хи! Он изрек "государь"! Это чудище совсем дурачок!

                                  Калибан

                   Опять! Ты слышал - он опять смеется.
                   Молю - его ты насмерть загрызи!

                                  Стефано

     Тринкуло,  не  распускай язык! Если подтвердится, что ты мятежник, то я
прикажу на первом же дереве... Бедное чудище - мой подданный, и я не позволю
его обижать.

                                  Калибан

     Спасибо, мой благородный государь. Не удостоишь ли услышать еще раз мою
просьбу?

                                  Стефано

     Чего  там  еще?  Ну, повторяй свою просьбу. Только на коленях. А я буду
стоять. И Тринкуло тоже будет стоять.

                        Появляется невидимый Ариэль.

                                  Калибан

     Я  уже  говорил  тебе,  что я в рабстве у тирана. У волшебника, который
обманом и хитростью отнял у меня остров.

                                   Ариэль

                                 Ты лжешь.

                                  Калибан
                      (думая, что это сказал Тринкуло)

                   Нет, лжешь ты сам, крикливая мартышка!
                   Пускай мой справедливый господин
                   Тебя убьет! Я правду говорю!

                                  Стефано

     Тринкуло,  если  ты  посмеешь  еще  раз прервать его, то, клянусь своим
кулаком, я вышибу из тебя дух.

                                  Тринкуло

     Да я ничего не говорил!

                                  Стефано

     Цыц! Молчать! (Калибану.) Продолжай.

                                  Калибан

                   Он колдовством мой остров захватил.
                   Когда твое величество захочет,
                   То отомстит ему. Ты можешь, знаю;
                   А эта тварь не может.

                                  Стефано

     Да уж где ему!

                                  Калибан

                   Ты станешь тут, на острове, владыкой,
                   А я - твоим рабом.

                                  Стефано

     А как же это обстряпать? Можешь ты объяснить толком?

                                  Калибан

                   Да, господин, его тебе я выдам,
                   И гвоздь ему ты в голову забьешь.

                                   Ариэль

                   Ты лжешь. Ты сделать этого не можешь.

                                  Калибан

                   Дурак лоскутный! Пестрый негодяй! -
                   Твое величество, побей его
                   И отбери бутылку. Пусть лакает
                   Одну соленую морскую воду.
                   Я родников ему не покажу.

                                  Стефано

     Эй,  Тринкуло,  берегись!  Если  ты  еще  хоть одним словечком заденешь
чудище,  то,  клянусь своим кулаком, я забуду про свое милосердие и отколочу
тебя, как колотят вяленую рыбу.

                                  Тринкуло

     Да что я такое сделал? Ничего я не сделал. Уйду от вас подальше...

                                  Стефано

     Как - ничего? А разве ты не сказал, что он врет?

                                   Ариэль

                                 Ты лжешь.

                                  Стефано

     Что?  Я  тоже?  Вот  тебе. (Бьет Тринкуло.) Ну-ка, скажи еще раз, что я
вру.

                                  Тринкуло

     И  не  думал  я говорить, что вы врете... Совсем рехнулись, у вас уже в
ушах  звенит!..  Пропади  она  пропадом,  ваша  бутылка! Вот до чего доводит
пьянство...  Чтоб  чума скрутила твое паршивое чудище! Чтоб черт сожрал твои
кулаки!

                                  Калибан

                                 Ха-ха-ха!

                                  Стефано

     Ну, рассказывай. (К Тринкуло.) А ты лучше отойди от греха.

                                  Калибан

                   Ударь его еще. Я скоро буду
                   Сам колотить его.

                                  Стефано
                                (к Тринкуло)

     Отойди. (Калибану.) Ну, продолжай.

                                  Калибан

                   Я говорил тебе: после обеда
                   Он спит всегда. Убей его во сне.
                   Но только книги захвати сначала.
                   Ему ты череп размозжи поленом,
                   Иль горло перережь своим ножом,
                   Иль в брюхо кол всади. Но помни - книги!
                   Их захвати! Без книг он глуп, как я,
                   И духи слушаться его не будут:
                   Ведь им он ненавистен, как и мне.
                   Сожги все книги. В доме у него
                   Есть утварь (так он это называет),
                   Ее возьмешь ты, домом завладев.
                   Но более, чем всем другим, гордится
                   Он красотою дочери своей:
                   Ее он сам считает несравненной.
                   Двух женщин только в жизни я и видел:
                   Ее да Сикораксу, мою мать.
                   Но знаю, что она и Сикоракса -
                   Как свет и тьма.

                                  Стефано

     Девчонка и вправду недурна?

                                  Калибан

                   Да, государь! И клятву я даю -
                   Она твоей наложницею станет
                   И славных наплодит тебе детей.

                                  Стефано

     Чудище,  я  прихлопну  этого  колдуна. Мы с его дочкой станем королем и
королевой.  Да  здравствуют  наши  королевские  величества!  А вы с Тринкуло
будете вице-королями.- Как тебе нравится наш заговор, Тринкуло?

                                  Тринкуло

     Здорово.

                                  Стефано

     Дай  мне  руку.  Прости,  что я тебя поколотил. Но если хочешь остаться
живым, держи язык на привязи.

                                  Калибан

                   Он должен через полчаса уснуть.
                   Убьешь его тогда?

                                  Стефано

     Ага. Клянусь честью.

                                   Ариэль
                                (в сторону)

                   Я расскажу об этом господину.

                                  Калибан

                   Как ты меня обрадовал! Я счастлив!
                   Давайте веселиться! Соизволь
                   Еще раз, государь, нам спеть ту песню,
                   Которой ты меня учил.

                                  Стефано

     Готов  уважить  твою просьбу, чудище. Любую просьбу. - Давай, Тринкуло,
споем. (Поет.)

                       Чихать на все, плевать на все!
                       Плевать на все, чихать на все!
                            Свободны мысли ваши!

                                  Калибан

                   Мне кажется, что ты не так поешь.

                Ариэль наигрывает мотив на дудке в барабане,

                                  Стефано

     Это еще что?

                                  Тринкуло

     Это мотив нашей песни; а играет ее господин Никто.

                                  Стефано

     Если  ты  человек,  то покажись, каков ты есть. А если дьявол, то прими
любой вид - на выбор.

                                  Тринкуло

     Господи боже, отпусти мне мои грехи!

                                  Стефано

     Коли ты помрешь, с тебя ничего не взыщут... Я тебя не боюсь!.. Господи,
прости и помилуй!

                                  Калибан

                   Ты испугался?

                                  Стефано

     Кто? Я? Ну нет, чудище, я не таковский.

                                  Калибан

                   Ты не пугайся: остров полон звуков -
                   И шелеста, и шепота, и пенья;
                   Они приятны, нет от них вреда.
                   Бывает, словно сотни инструментов
                   Звенят в моих ушах; а то бывает,
                   Что голоса я слышу, пробуждаясь,
                   И засыпаю вновь под это пенье.
                   И золотые облака мне  снятся.
                   И льется дождь сокровищ на меня...
                   И плачу я о том, что я проснулся.

                                  Стефано

     Вот это королевство! Даже музыка задарма.

                                  Калибан

                   Но только сначала убей Просперо.

                                  Стефано

     Это само собой. Я все помню.

                                  Тринкуло

     Музыка удаляется. Пойдем вслед за нею, а потом займемся нашим делом.

                                  Стефано

     Чудище,  ступай  вперед, а мы пойдем следом... Хотел бы я посмотреть на
этого барабанщика: здорово он лупит по барабану.

                                  Тринкуло

                                 (Калибану)

     Эй ты, ступай вперед. - Стефано, я за тобой.

                                  Уходят.

        СЦЕНА 3

                           Другая часть острова.

            Входят Алонзо, Себастьян, Антонио, Гонзало, Адриан,
                            Франсиско и другие.

                                  Гонзало

                     Клянусь пречистой девой, государь,
                     Ни шагу больше не могу я сделать:
                     Изныли кости старые. Весь остров
                     Измерили мы вдоль и поперек.
                     Позвольте хоть немного отдохнуть.

                                   Алонзо

                     Тебя, старик, я осуждать не стану:
                     И сам уже и выбился из сил.
                     Что ж, отдыхай. Прощаюсь я с надеждой,
                     Которой обольщался до сих пор.
                     Он утонул, сомнений в этом нет;
                     И море насмехается над теми,
                     Кто на земле его добычу ищет.

                                  Антонио
                                (Себастьяну)

                     Он потерял надежду. Превосходно!
                     Смотри же, из-за первой неудачи
                     Решенья своего не измени.

                                 Себастьян

                     Нет, нет, пусть только подвернется случай.

                                  Антонио

                     Итак, сегодня ночью все свершим!
                     Они измучены. Спать будут крепко,
                     Не то что днем.

                                 Себастьян

                                     Да, ночью. Решено.

       Странная и торжественная музыка. Наверху появляется невидимый
                                 Просперо.

                                   Алонзо

                     Вы слышали, друзья? Какие звуки!

                                  Гонзало

                     Волшебная гармония!

           Появляются странные фигуры; они вносят накрытый стол.
       Танцуя и кланяясь, они жестами приглашают к столу короля и его
                        свиту, после чего исчезают.

                                   Алонзо

                                         О  боже!
                     Кто эти существа?

                                 Себастьян

                                      Живые куклы.
                     Теперь и я поверю в чудеса:
                     В единорогов, в царственную птицу,
                     Что Фениксом зовется и живет
                     В Аравии...

                                  Антонио

                                  И я готов поверить
                     Во все, что ты сказал... Во что угодно...
                     Нет, путешественники нам не лгут,
                     Хоть дураки над ними и смеются.

                                  Гонзало

                     Вернись в Неаполь я и расскажи
                     Об этом чуде - кто бы мне поверил,
                     Что видел я таких островитян
                     (А это люди здешние, конечно),
                     Которые, хоть обликом и странны,
                     Но так гостеприимны и учтивы,
                     Как мало кто из нас.

                                  Просперо
                                (в сторону)

                                         Мой честный друг,
                     Ты прав: здесь, между вами, люди есть
                     Похуже дьяволов.

                                   Алонзо

                     Я надивиться не могу на них:
                     Их музыка, их жесты, их движенья
                     Красноречивей, чем потоки слов.

                                  Просперо
                                (в сторону)

                     Постой хвалить: конец венчает дело.

                                 Франсиско

                     Как странно все они исчезли вдруг.

                                 Себастьян

                     Что за беда? Зато остались яства,
                     А мы проголодались не на шутку.

                                (К Алонзо.)

                     Отведать не угодно ли?

                                   Алонзо

                                            О нет!

                                  Гонзало

                     Чего же вам бояться, государь?
                     Да, в юности не верил я рассказам
                     О том, что есть диковинные люди
                     С подгрудками, как у быков; что есть
                     Другие - с головами на груди,
                     Но нашему свидетельству поверит
                     И самый искушенный мореход.

                                   Алонзо

                     Ах, все равно! Я сяду и поем,
                     Будь даже эта трапеза последней:
                     От жизни больше нечего мне ждать. -
                     Брат, герцог, подкрепитесь вместе с нами.

             Гром и молния. Появляется Ариэль в образе гарпии.
            Он взмахивает крылами над столом, и яства исчезают.

                                   Ариэль

                     Преступники вы трое, и судьба,
                     Которой в этом мире все подвластно,
                     Велела ненасытной бездне моря
                     Извергнуть вас на сей пустынный остров:
                     Вы недостойны жить среди людей.
                     Я на безумие вас обрекаю.

                 Алонзо, Себастьян и другие обнажают мечи.

                     Жалка отчаянность самоубийц.


        АКТ IV

        СЦЕНА 1
                          Перед пещерой Просперо.
                   Входят Просперо, Фердинанд и Миранда.

                                  Просперо

                     Жестоко я с тобою поступил,
                     Но будешь ты вознагражден сторицей:
                     Нить жизни собственной тебе вручаю,
                     Все, чем живу, тебе я отдаю.
                     С тобою так сурово обращаясь,
                     Твою любовь хотел я испытать.
                     И выдержал ты с честью испытанье.
                     Прими же, друг, перед лицом небес
                     Мой драгоценный дар. О Фердинанд!
                     Не удивляйся, что горжусь я так
                     Своею дочерью. Ты сам увидишь,
                     Что все хвалы ничтожны по сравненью
                     С достоинствами редкими ее.

                                 Фердинанд

                     Клянусь, что в этом ни один оракул
                     Меня не разуверил бы!

                                  Просперо

                                           Итак.
                     Бери мой дар, тобою он заслужен.
                     Но если ты кощунственной рукой
                     Ей пояс целомудрия развяжешь
                     До совершенья брачного обряда -
                     Благословен не будет ваш союз.
                     Тогда раздор, угрюмое презренье
                     И ненависть бесплодная шипами
                     Осыплют ваше свадебное ложе,
                     И оба вы отринете его.
                     Так охраняй же чистоту, пока
                     Не озарил вас светоч Гименея.

                                 Фердинанд

                     Клянусь своею жизнью и любовью,
                     Грядущим счастьем и потомством нашим,
                     Что не позволю сумраку пещер,
                     Уединенью и дурным внушеньям
                     Злых духов осквернить мои мечты,
                     Благоговенье переплавить в похоть.
                     Не омрачу тот лучезарный день,
                     Когда казаться будет мне, что Феб
                     Остановил коней на небосводе,
                     Что ночь внизу прикована цепями!

                                  Просперо

                     Такая речь мне по душе. Садись же
                     И побеседуй с ней. Она твоя. -
                     Мой Ариэль! Искусный мой помощник!

                             Появляется Ариэль.

                                   Ариэль

                     Я здесь! Что мне прикажет повелитель?

                                  Просперо

                     И ты, и младшие твои собратья
                     Мне послужили нынче хорошо.
                     Еще хочу вам дать я порученье.
                     Зови сюда тебе подвластных духов.
                     Пусть поспешат. Для молодой четы
                     Я зрелище волшебное устрою.
                     Я обещал, и ждут они чудес.

                                   Ариэль

                     Когда мне их созвать?

                                  Просперо

                                            Без промедленья.

                                   Ариэль

                     Рад служить тебе всегда,
                     Для тебя не жаль труда.
                     Миг - и явится сюда
                     Легких духов череда.
                     Ты доволен? Нет иль да?

                                  Просперо

                     Доволен я, мой нежный Ариэль,
                     Явись сейчас же, как мой зов услышишь.

                                   Ариэль

                     Приказ я понял.

                                (Исчезает.)

                                  Просперо
                                (Фердинанду)

                     Клятву не забудь.
                     Своим желаньям воли не давай,
                     Будь сдержан. И великие обеты
                     В огне страстей сгорают, как солома.

                                 Фердинанд

                     Нет, мой отец, я не нарушу клятвы!
                     Снег целомудрия лежит на сердце,
                     Жар страсти охлаждая.

                                  Просперо

                                           Верю, верю. -
                     Явись, мой Ариэль! И приведи
                     С собою сонм тебе подвластных духов.

                         (К Фердинанду и Миранде.)

                     Молчание! Смотрите и внимайте!

                Музыка. Начинается Маска. Появляется Ирида.

                                   Ирида

                     Церера щедрая, услышь призыв!
                     Покинь просторы благодатных нив,
                     Покинь равнины с их ковром зеленым,
                     Стада, бродящие по горным склонам,
                     Покинь цветы на берегах реки,
                     Из коих нимфы вьют себе венки,
                     Покинь шатер ветвей уединенный,
                     Где слезы льет отвергнутый влюбленный,
                     Покинь сады с их ароматом роз
                     И тот прибрежный сумрачный утес,
                     Где отдыхаешь ты. Сюда Юнона
                     Грядет, сойдя с заоблачного трона.
                     Я, радуга, предвестница чудес,
                     Мост, на землю опущенный с небес,
                     Зову - встречай ее! Уже долины
                     Наполнил шум: летят ее павлины.

                             Появляется Церера.

                                   Церера

                     Привет тебе, небесная дуга,
                     Посланница Юноны и слуга!
                     О вестница, чьи радужные крылья
                     Моим полям даруют изобилье,
                     Дождем их окропляя и росой.
                     О ты, что многоцветной полосой,
                     Как поясом, охватываешь землю!
                     Зачем меня зовешь? Тебе я внемлю.

                                   Ирида

                     Исполни волю царственной сестры:
                     Юнона хочет принести дары,
                     Благословенье дать чете влюбленной.

                                   Церера

                     О ты, венец, над миром округленный,
                     Скажи, не явятся ль с моей сестрой
                     Венера или сын ее слепой?
                     Я видеть не хочу ни Купидона,
                     Ни матери его. Ведь для Плутона
                     Они вдвоем мою украли дочь,
                     И вечная ее сокрыла ночь.

                                   Ирида

                     О нет, не опасайся встречи с ними,
                     С обидчиками давними твоими:
                     Они сейчас на Пафос держат путь
                     В досаде, что не удалось толкнуть
                     Влюбленных этих: на стезю распутства,
                     Внушить им страсти пыл и безрассудство,
                     Пока Гимена светоч не зажжен.
                     Смущенный неудачей Купидон
                     Сломал свой лук и клятву дал - отныне
                     Не осквернять людских сердец святыни
                     И лишь невинно резвым быть.

                                   Церера

                                                Но вот
                     Самой Юноны слышу я полет.

                             Появляется Юнона.

                                   Юнона

                     Привет тебе, сестра! В свои владенья
                     Вернешься ты опять без промедленья,
                     Прошу лишь, чтоб со мною вместе ты
                     Благословила брак младой четы.

                                  (Поет.)

                         Род ваш славный процветет.
                         Вам богатство и почет,
                         Счастья годы без числа
                         Я, Юнона, принесла.

                                   Церера
                                   (поет)

                         Будут щедры к вам поля,
                         Изобилье даст земля,
                         Хлеб заполнит закрома,
                         Маем станет вам зима,
                         Будут вам давать сады
                         Небывалые плоды,
                         Жизнь без горя и забот
                         Вам Церера в дар несет.

                                 Фердинанд

                     C великолепным зрелищем в согласье
                     Чарующая музыка. Осмелюсь
                     Спросить: не духи ль это?

                                  Просперо

                                               Это духи.
                     Которых я своим искусством вызвал,
                     Желаниям моим служить велел.

                                 Фердинанд

                     О, если бы остаться здесь навеки!
                     С такой женой, с таким отцом премудрым
                     Здесь был бы рай.

        Юнона и Церера шепчутся и отдают Ириде какое-то приказание.

                                  Просперо

                                     Постой-ка! Помолчи!
                     О чем-то важном шепчутся богини,
                     Готовят, верно, что-то. Замолчи же,
                     Иначе наши чары пропадут.

                                   Ирида

                     Кувшинками венчанные наяды!
                     Покиньте реки, полные прохлады!
                     Сюда, на этот изумрудный луг,
                     Своих Юнона созывает слуг.
                     Влюбленным, нимфы, пожелайте счастья,
                     Примите в брачном празднестве участье.

                             Появляются нимфы.

                     Вы, солнцем опаленные жнецы,
                     Чьи шляпы из соломы как венцы
                     Горят над лбами, мокрыми от пота!
                     Сюда! Дневная кончена работа!
                     Пусть каждый нимфу за руку возьмет
                     И вступит с ней в веселый хоровод.

        Появляются жнецы в крестьянской одежде. Вместе с нимфами они
      кружатся в грациозном танце. Внезапно Просперо встает и начинает
говорить, в конце его речи раздается странный глухой шум и видения исчезают.

                                  Просперо

                     Я и забыл о гнусном покушенье
                     На жизнь мою, которое готовят
                     Зверь Калибан и те, кто с ним. А час,
                     Назначенный злодеями, уж близок.

                                  (Духам.)

                     Доволен я. - Исчезните. - Конец.

                                 Фердинанд

                     Чем огорчен родитель твой, Миранда?

                                  Миранда

                     Не знаю. Не видала никогда
                     Его я столь встревоженным и гневным.

                                  Просперо

                     Мой милый сын, ты выглядишь смущенным
                     И опечаленным. Развеселись!
                     Окончен праздник. В этом представленье
                     Актерами, сказал я, были духи.
                     И в воздухе, и в воздухе прозрачном,
                     Свершив свой труд, растаяли они. -
                     Вот так, подобно призракам без плоти,
                     Когда-нибудь растают, словно дым,
                     И тучами увенчанные горы,
                     И горделивые дворцы и храмы,
                     И даже весь - о да, весь шар земной.
                     И как от этих бестелесных масок,
                     От них не сохранится и следа.
                     Мы созданы из вещества того же,
                     Что наши сны. И сном окружена
                     Вся наша маленькая жизнь. - Мой сын,
                     Взволнован я. Простите эту слабость.
                     Смешались мысли в старой голове.
                     Не обращайте на меня вниманья.
                     Ступайте же в пещеру, отдохните,
                     А я пока немного поброжу,
                     Чтобы унять волненье.

                            Фердинанд и Миранда
                                  (вместе)

                                          Успокойтесь!

                                  Уходят.

                                  Просперо

                     Ко мне, мой Ариэль! Будь скор, как мысль!

                             Появляется Ариэль.

                                   Ариэль

                     Я исполнитель мыслей. Что прикажешь?

                                  Просперо

                     Дух! Нам уже готовиться пора,
                     Чтоб Калибана встретить.

                                   Ариэль

                                             Повелитель,
                     Хотел тебе напомнить я об этом,
                     Когда Цереру здесь изображал,
                     Но побоялся рассердить.

                                  Просперо

                                            Скажи,
                     Где ты оставил этих негодяев?

                                   Ариэль

                     Они совсем взбесились от вина.
                     С отвагой пьяной бьют безумцы ветер
                     За то, что им подул в лицо; бьют землю
                     За то, что прикоснулась к их подошвам;
                     Но все же замысел лелеют свой.
                     Я в барабан ударил. С недоверьем,
                     Как необъезженные жеребцы,
                     Они сейчас же навострили уши,
                     Глаза скосили, подняли носы,
                     Принюхиваясь  к  музыке. А я
                     Заворожил их слух, и, как телята
                     Вослед мычанью, побрели они
                     Сквозь заросли шиповника и дрока,
                     Колючками с себя сдирая кожу.
                     Я их завел в болото, где они
                     Увязли по уши в вонючей жиже.

                                  Просперо

                     Так! Хорошо, помощник мой крылатый!
                     По-прежнему незримым оставайся.
                     В моей пещере много ярких тряпок -
                     Сюда их принеси, чтоб эти воры
                     Прельстились мишурой.

                                   Ариэль

                                            Лечу! Лечу!

                                (Исчезает.)

                                  Просперо

                     Нет, Калибана мне не приручить!
                     Он прирожденный дьявол, и напрасны
                     Мои труды и мягкость обращенья.
                     Напрасно все! Становится с годами
                     Он лишь еще уродливей и злей.
                     Но я их покараю всех, да так,
                     Что завопят...

                     Является Ариэль с яркими одеждами.

                                    Развесь все на веревке.

     Просперо и Ариэль остаются невидимыми. Входят промокшие и грязные
                        Калибан, Стефано и Тринкуло.

                                  Калибан

                     Тсс! Тише! Чтоб и крот слепой не слышал,
                     Как мы ступаем. Вот его пещера.

                                  Стефано

     Послушай,  чудище,  эта  твоя  фея,  о  которой  ты  говорил,  что  она
безвредная фея, сыграла с нами премерзкую штуку.

                                  Тринкуло

     Чудище,  я с ног до головы провонял конской мочой; в мой нос испытывает
по этой причине великое негодование.

                                  Стефано

     И  мой  тоже.  Слышишь, чудище? Если ты попадешь ко мне в немилость, то
смотри у меня!..

                                  Тринкуло

     Фью-у-у-у!.. Тогда ты будешь вовсе пропащее чудище!

                                  Калибан

                     О, не лишай меня благоволенья,
                     Мой добрый повелитель! Потерпи -
                     За все вознагражден ты скоро будешь.
                     Но тише! Тсс! Здесь тихо, будто в полночь.

                                  Тринкуло

     Так-то так, но потерять наши бутылки в болоте...

                                  Стефано

     Чудище,  это  не  только  стыд  и срам, но более того - невознаградимая
утрата.

                                  Тринкуло

     Для меня это еще хуже, чем купанье в грязи. Вот так безобидная фея.

                                  Стефано

     Я  разыщу бутылку, хотя бы мне для того пришлось залезть снова по уши в
болото.

                                  Калибан

                     О мой король, тревожиться не надо!
                     Вот вход. В пещеру прокрадись бесшумно,
                     Благое преступленье соверши,
                     И станешь ты  на острове владыкой,
                     А я - лизальщиком твоих сапог.

                                  Стефано

     Дай-ка мне руку. Я чувствую, как во мне просыпается жажда крови.

                                  Тринкуло

     О  король  Стефано!  О  ваша  светлость! О знаменитый Стефано! Погляди,
какие тут висят одежды для тебя!

                                  Калибан

                     Оставь, дурак, ведь это только тряпки!

                                  Тринкуло

     Как  бы  не  так, чудище! В чем в чем, а уж в тряпье мы знаем толк... О
король Стефано!

                                  Стефано

     Сдерни-ка эту мантию, Тринкуло! Клянусь кулаком, я надену эту мантию.

                                  Тринкуло

     Твоя милость ее наденет.

                                  Калибан

                     Раздуй тебя водянка, остолоп!
                     Что к этому тряпью ты привязался?
                     Сначала надо Просперо убить.
                     Ведь он же, если мы его разбудим,
                     Исщиплет нас от головы до пят
                     Так, что самих себя мы не узнаем.

                                  Стефано

     Чудище,  не  ерепенься!  Госпожа веревка, не мой ли это камзол? Ну вот,
господин  камзол,  вы  так  прильнули  к  госпоже  веревке,  что никак ее не
распутать.  От  этого  распутства  вы еще, чего доброго, сотрете свой ворс и
станете плешивым камзолом.

                                  Тринкуло

     Давай,  давай! Если будет угодно вашему высочеству, мы стащим с веревки
все до нитки.

                                  Стефано

     Спасибо,  ты  славно сострил. Вот тебе за это платье. Пока я царствую в
этой  стране,  остроумие всегда будет вознаграждаться. Стащить с веревки все
до нитки? Вот здорово отмочил. На тебе за это еще штаны.

                                  Тринкуло

     Ну-ка,  чудище,  намажь  птичьим  клеем  свои  лапы  да забирай то, что
осталось.

                                  Калибан

                     Не буду. Мы напрасно тратим время.
                     Он в чаек может нас преобразить
                     Иль в мерзких низколобых обезьян.

                                  Стефано

     Чудище,  протяни  свои  лапы. Помоги мне снести все имущество туда, где
спрятана бочка, не то я тебя вышвырну из своего королевства. Ну, живо! Держи
это.

                                  Тринкуло

     И это.

                                  Стефано

     И вот это.

         Слышен шум приближающейся охоты. Появляются духи в образе
    гончих псов и преследуют воров. Просперо и Ариэль науськивают собак.

                                  Просперо

                     Ату, Алмаз, ату!

                                   Ариэль

                                      Куси его, Тиран!

                                  Просперо

                     Эй, Фурия, возьми их, улю-лю!

             Калибан, Стефано и Тринкуло убегают, преследуемые
                                   псами.

                                  Просперо

                     Лети и духам прикажи лесным,
                     Чтоб корчами замучили злодеев,
                     Чтоб судорогой мышцы им свели,
                     Чтоб кожу им щипками испестрили,
                     Как шкуру леопарда.

                                   Ариэль

                                        Чу, вопят!

                                  Просперо

                     И поделом - пусть гончие их травят.
                     Итак, отныне все мои враги -
                     В моих руках. Труды я скоро кончу,
                     Тогда вздохнешь ты воздухом свободы.
                     Но напоследок послужи еще.

                                  Уходят.


        АКТ V

        СЦЕНА 1

                          Перед пещерой Просперо.
             Входят Просперо в своей волшебной мантии и Ариэль.

                                  Просперо

                    Мой замысел уж близок к завершенью.
                    Власть чар сильна, покорно служат духи,
                    И колесница времени как должно
                    Везет свой груз. Скажи, который час?

                                   Ариэль

                    Шестой. Ты говорил мне, повелитель,
                    Что кончишь в шесть часов свои труды.

                                  Просперо

                    Я так определил еще тогда,
                    Когда впервые вызвал эту бурю.
                    Что делают сейчас король и свита?

                                   Ариэль

                    Они, как пленники, не могут выйти
                    Оттуда, где оставлены тобой:
                    Все в той же роще, что от непогоды
                    Защитой служит для твоей пещеры.
                    Освободить их можешь только ты.
                    Король, брат короля, твой брат - все трое
                    По-прежнему безумны; остальные
                    В отчаянье оплакивают их.
                    А больше всех горюет тот, кого
                    Назвал ты добрым стариком Гонзало.
                    По бороде его струятся слезы -
                    Так дождь стекает с камышовой кровли.
                    Как мучатся от чар твоих они!
                    Взглянув на них, ты сам их пожалел бы.

                                  Просперо

                    Ты полагаешь?

                                   Ариэль

                                 Будь я человеком,
                    Мне было бы их жаль.

                                  Просперо

                                        И мне их жалко.
                    Уж если их мученьями растроган
                    Ты, бестелесный дух, то неужели
                    Я, созданный из плоти, как они,
                    Кому близки их чувства и желанья,
                    Не буду сострадательней, чем ты?
                    Хотя обижен ими я жестоко,
                    Но благородный разум гасит гнев
                    И милосердие сильнее мести.
                    Единственная цель моя была
                    Их привести к раскаянью. Я больше
                    К ним не питаю зла. Освободить
                    Ты должен их. Заклятье я сниму,
                    И возвратится снова к ним рассудок.

                                   Ариэль

                    Лечу приказ исполнить, повелитель.

                                (Исчезает.)

                                  Просперо

                    Вы, духи  гор, ручьев, озер, лесов!
                    И вы, что на брегах морских резвитесь,
                    Что гоните Нептуна в час отлива
                    И от него опять потом бежите,
                    Следов не оставляя на песке!
                    Вы, крошки эльфы, что при лунном свете
                    В незримой пляске топчете траву,
                    Которую потом обходят овцы!
                    Вы, по ночам растящие грибы!
                    Вы все, кого зовет вечерний звон
                    К ночным забавам, шалостям и играм!
                    Хотя вы сами не сильны, но все же
                    Лишь с вашей помощью затмил я солнце,
                    Мятежный ветер подчинил себе,
                    В лазурь небес взметнул зеленый вал
                    И разбудил грохочущие громы.
                    Стрелой Юпитера я расщепил
                    Его же гордый дуб, обрушил скалы,
                    С корнями сосны вырвал я и кедры.
                    По моему велению могилы
                    Послушно возвратили мертвецов.
                    Все это я свершил своим искусством.
                    Но ныне собираюсь я отречься
                    От этой разрушительной науки.
                    Хочу лишь музыку небес призвать
                    Чтоб ею исцелить безумцев бедных,
                    А там - сломаю свой волшебный жезл
                    И схороню его в земле. А книги
                    Я утоплю на дне морской пучины,
                    Куда еще не опускался лот.

                           Торжественная музыка.

      Возвращается Ариэль. За ним следует Алонзо, делающий судорожные
     движения, его сопровождает Гонзало. Далее, в таком же состоянии, -
             Себастьян и Антонио, которых сопровождают Адриан и
         Франсиско. Все они вступают в магический круг, очерченный
                 Просперо, и останавливаются, зачарованные.

                                  Просперо
                       (обращается сначала к Алонзо)

                    Торжественная музыка врачует
                    Рассудок, отуманенный безумьем,
                    Она кипящий мозг твой исцелит.
                    Стань здесь и знай, что ты во власти чар. -
                    Гонзало добродетельный и честный,
                    Мои глаза, сочувствуя твоим,
                    Роняют слезы. - Но уже слабеет
                    Могущество ужасного заклятья.
                    Как утро, незаметно приближаясь,
                    Мрак ночи постепенно растопляет,
                    Так воскресает мертвое сознанье,
                    Туман безумья отгоняя прочь. -
                    Гонзало, мой спаситель благородный
                    И государя преданный слуга!
                    Я, возвратясь на родину, словами
                    И делом отблагодарю тебя. -
                    Алонзо, поступил бесчеловечно
                    Со мною ты и с дочерью моей.
                    Твой брат был соучастником злодейства. -
                    Ты, Себастьян, казнись теперь за это. -
                    Ты, плоть и кровь моя, родной мой брат;
                    Ты, в ком неистовое честолюбье
                    Попрало совесть и природу; ты,
                    Кто думал с Себастьяном (пусть за это
                    Казнится вдвое) короля убить, -
                    Хоть изверг ты, но и тебя прощаю. -
                    Сознанье возвращается к безумцам,
                    И полноводный разума поток
                    Вновь затопляет илистое русло.
                    Но ни один из них меня не видит,
                    Узнать меня не может. - Ариэль!
                    Возьми в моей пещере меч и шляпу.

                              Ариэль исчезает.

                    Теперь я стану зримым и явлюсь
                    Пред ними снова как миланский, герцог. -
                    Скорее, дух! Близка твоя свобода!

                                   Ариэль
              (появляется и поет, помогая Просперо облачиться)

                             Буду я среди лугов
                             Пить, как пчелы, сок цветов,
                             Ночью лютик даст мне кров,
                             Там засну под крики сов;
                             Чуть зари услышу зов -
                             К ней помчусь быстрей ветров.
                           Радостной, радостной жизнью свободы
                           Буду я жить средь цветущей природы.

                                  Просперо

                    Мой нежный, мой веселый Ариэль!
                    Как мне ни жаль с тобою расставаться,
                    Свободу ты получишь. Да, да, да!
                    Но мчись теперь незримым на корабль
                    И разбуди матросов, спящих в трюме.
                    Пускай немедля капитан и боцман
                    Появятся пред нами. Торопись!

                                   Ариэль

                    Глотать я буду воздух на лету,
                    Мой путь займет лишь два биенья пульса.

                                (Исчезает.)

                                  Гонзало

                    Как все вокруг таинственно и странно,
                    Тревожно и зловеще. Силы неба,
                    Молю, отсюда выведите нас!

                                  Просперо

                    Король, взгляни сюда - перед тобою
                    Обиженный тобой миланский герцог.
                    Я - Просперо. Не бойся, я не призрак
                    И это докажу, обняв тебя.
                    Король, и ты, и спутники твои,
                    Добро пожаловать на этот остров!

                                   Алонзо

                    Кто ты - тот, кем назвался, иль виденье
                    Из тех, что здесь преследуют меня, -
                    Не знаю я... Но слышу, что в тебе,
                    Как в существах из плоти, бьется сердце.
                    И вот - проходит боль в моем мозгу;
                    Боюсь, что был я одержим безумьем.
                    То было явью или сном? Как странно!
                    Прости меня за тяжкие обиды,
                    Я герцогство твое тебе верну. -
                    Но как мог Просперо живым остаться
                    И очутиться здесь?

                                  Просперо
                                (к Гонзало)

                                      Хочу сначала
                    Обнять тебя, мой седовласый друг,
                    Тебя, чье благородство безгранично.

                                  Гонзало

                    На самом деле это или только
                    Мне кажется? Клянусь, не понимаю.

                                  Просперо

                    Вы все еще не до конца свободны
                    От власти волшебства. И нелегко
                    Поверить вам  в действительность. - Друзья,
                    Вам всем я рад.

                       (Тихо, Себастьяну и Антонио.)

                                   А что до вас, синьоры, -
                    Вы стоите друг друга, - я бы мог
                    Навлечь на вас немилость государя,
                    Изобличив в измене. Но не бойтесь:
                    Я промолчу.

                                 Себастьян
                                (в сторону)

                                Он, видно, дьявол?

                                  Просперо

                                                   Нет.

                                (К Антонио.)

                    Тебе ж, злодей (чтоб уст не осквернить,
                    Тебя назвать я братом не хочу),
                    Твой давний грех прощаю. Все прощаю.
                    Но герцогство ты должен мне вернуть.

                                   Алонзо

                    Когда ты - Просперо, то объясни,
                    Как спасся ты и как нашел ты нас
                    Здесь, где всего лишь три часа назад
                    Мы потерпели кораблекрушенье,
                    Здесь, где - о горе мне! - утрачен мною
                    Мой милый сын.

                                  Просперо

                                  Мне скорбь твоя понятна.

                                   Алонзо

                    Увы, потеря невознаградима.
                    Здесь даже и терпенье не поможет.

                                  Просперо

                    А у него искал ли ты поддержки?
                    В потере столь же горькой я прибег
                    К его державной помощи - и, видишь.
                    Утешился.

                                   Алонзо

                              В потере столь же горькой?

                                  Просперо

                    О да, в столь же большой, в столь же недавней!
                    И возместить бесценную потерю,
                    Пожалуй, мне труднее, чем тебе:
                    Утратил я единственную дочь.

                                   Алонзо

                    Утратил дочь? О, если б небеса
                    Обоих оживили и вернули
                    В Неаполь королем и королевой!
                    О, если бы не сын мой Фердинанд,
                    А я лежал, покрытый грязной тиной!..
                    Когда же дочь свою ты потерял?

                                  Просперо

                    Во время этой бури. Но я вижу,
                    Что наша удивительная встреча
                    Так потрясла умы синьоров этих,
                    Что собственным глазам они не верят
                    И не находят слов. Но знайте все:
                    Я точно - Просперо, тот самый герцог,
                    Которого изгнали из Милана.
                    На этот берег, так же как и вы,
                    Был выброшен я чудом и остался
                    Владыкой острова. Но кончим с этим:
                    Ведь было б глупо хронику читать
                    За трапезой иль в час подобной встречи.
                    Добро пожаловать в мою пещеру.
                    Глубокая пещера - мой дворец,
                    Слуг мало здесь, а подданных нет вовсе.
                    Взгляни, король! За герцогство мое,
                    Которое ты мне вернул обратно,
                    Тебе я отплачу великодушно.
                    Моим чудесным даром восхититься
                    Ты больше, чем я - герцогством своим.

             Открывается вход в пещеру; там Фердинанд и Миранда
                             играют в шахматы.

                                  Миранда

                    Мой нежный друг, не хочешь ли меня
                    Поймать в ловушку?

                                 Фердинанд

                                       Ни за что на свете,
                    Любимая, хитрить с тобой не мог бы.

                                  Миранда

                    За сотню царств наверно бы схитрил,
                    Но честной все ж сочла бы я игру,

                                   Алонзо

                    Коль это - лишь волшебное виденье,
                    Утрачу я единственного сына
                    Сегодня дважды.

                                 Себастьян

                                    Чудо из чудес!

                                 Фердинанд
                      (преклоняя колени перед Алонзо)

                    Так море я напрасно проклинал?
                    Оно грозит, но все же милосердно!

                                   Алонзо

                    Мой Фердинанд! Тебя благословляет
                    Счастливый твой отец. Но встань с колен
                    И расскажи, как спасся ты.

                                  Миранда

                                               О чудо!
                    Какое множество прекрасных лиц!
                    Как род людской красив! И как хорош
                    Тот новый мир, где есть такие люди!

                                  Просперо

                    Тебе все это ново.

                                   Алонзо
                                (Фердинанду)

                                       Кто она,
                    Та девушка, с кем в шахматы играл ты?
                    Ты с ней знаком не дольше трех часов.
                    Скажи, - она, наверное, богиня,
                    Что разлучила нас и вновь свела?

                                 Фердинанд

                    Нет, смертная она. По мне ее
                    Бессмертное  вручило провиденье.
                    Когда ее я избирал - не думал,
                    Что у отца смогу спросить совета.
                    Дочь герцога Миланского она,
                    Которого я не видал, хоть много
                    О нем слыхал. Он дал мне жизнь вторично.
                    И вот теперь избранница моя
                    Его вторым отцом мне нарекает.

                                   Алонзо

                    Зато я тем же стану для нее.
                    Но не ужасно ли просить прощенья
                    У собственных детей?

                                  Просперо

                                         Оставим это.
                    Отягощать не будем нашу память
                    Несчастьями, которые прошли.

                                  Гонзало

                    Не мог я подавить рыданий сердца
                    И оттого молчал. Венчайте, боги,
                    Двух любящих короною счастливой:
                    Конечно, вами был начертан путь,
                    Приведший нас сюда.

                                   Алонзо

                                        Аминь, Гонзало!

                                  Гонзало

                    Не для того ль был изгнан из Милана
                    Миланский герцог, чтоб его потомки
                    В Неаполе царили? О, ликуйте!
                    Пишите золотыми письменами
                    На нерушимых каменных скрижалях
                    О том, как в этом плаванье счастливом
                    Дочь короля нашла себе супруга,
                    Сын короля нашел себе жену
                    Там, где мы все сочли его погибшим,
                    А Просперо нашел свои владенья
                    На острове пустынном. Мы же все
                    Нашли  себя, когда уже боялись
                    Утратить свой рассудок.

                                   Алонзо
                           (Фердинанду и Миранде)

                                            Дайте руки.
                    Пусть тот, кто вам не пожелает счастья,
                    Скорбит всю жизнь.

                                  Гонзало

                                       Да будет так. Аминь!

            Появляется Ариэль, за ним следуют изумленные капитан
                                 и боцман.

                    О государь! Еще знакомцы наши!
                    Я говорил, что этот не утонет,
                    Пока на свете виселицы есть.
                    Ну, богохульник, ты ругался в море,
                    На суше ты молчишь? Отсох язык?
                    Какие новости ты нам расскажешь?

                                   Боцман

                    Вот новость, лучшая для нас: король
                    И спутники его - все невредимы!
                    А вот другая новость: наш корабль,
                    Что три часа назад разбился в щепы,
                    Стоит опять целехонек, наряден,
                    Как в первый день, когда он вышел в море.

                                   Ариэль
                                (к Просперо)

                    Все это, повелитель, я устроил.

                                  Просперо
                                  (Ариэлю)

                    Искусный и проворный Ариэль!

                                   Алонзо

                    Событья сворхъестественные, право!
                    И с каждою минутой все чудесней!
                    Как вы сюда попали?

                                   Боцман

                                        Государь,
                    Я расскажу, хотя и не уверен,
                    Что я не сплю. Не знаю, как случилось,
                    Но в трюме нас свалило мертвым сном.
                    Вдруг поднялся какой-то странный шум,
                    И крик, и вой, и лязг цепей, и скрежет.
                    Проснулись мы и, выйдя на свободу,
                    Увидели наш царственный корабль
                    В порядке полном и новей, чем прежде.
                    От радости подпрыгнул капитан.
                    Тут подхватила нас, как в сновиденье,
                    Какая-то неведомая сила,
                    И в миг один мы очутились здесь.

                                   Ариэль
                                (к Просперо)

                    О повелитель, ты доволен мною?

                                  Просперо
                                  (Ариэлю)

                    Прекрасно, мой усердный Ариэль!
                    Свободен будешь ты.

                                   Алонзо

                                       Мы словно бродим
                    В таинственном и дивном лабиринте.
                    Таких чудес не ведает природа,
                    Их лишь оракул сможет объяснить.

                                  Просперо

                    О государь, не напрягайте ум
                    Разгадываньем тайн. Сам на досуге
                    Я происшедшее вам объясню;
                    Вы скоро все поймете. А пока
                    Отдайтесь радости, вкушайте счастье.

                                 (Ариэлю.)

                    Мой Ариэль! Освободи от чар
                    И приведи скорее Калибана
                    И двух его сообщников сюда.

                              Ариэль исчезает.

                    Ну как вы, государь? Из вашей свиты
                    Здесь кой-кого еще недостает.

          Возвращается Ариэль, гоня перед собою Калибана, Стефано
          и Тринкуло: последние двое наряжены в украденные одежды.

                                  Стефано

     Все  за  одного,  а  один  за  никого, ибо нами управляет рок. Бодрись,
молодчага чудище, бодрись!

                                  Тринкуло

     Если  только  два  соглядатая  на  моем  лице  не врут, то перед нами -
зрелище на славу!

                                  Калибан

                    О Сетебос! Как грозны эти духи!
                    Как ослепителен мой господин!
                    Боюсь, накажет он меня.

                                 Себастьян

                                            Ха, ха!
                    Взгляни, Антонио, на эти рожи!
                    Нельзя ли их купить?

                                  Антонио

                    Должно  быть, можно.
                    Одна из этих тварей - просто рыба
                    И, верно, продается.

                                  Просперо

                                         Полюбуйтесь
                    На этих трех преступников, синьоры.
                    Вот этот безобразный раб - сын ведьмы,
                    Колдуньи столь искусной, что луна
                    Служила ей покорно, вызывая
                    Приливы и отливы ей в угоду...
                    Они втроем ограбили меня.
                    А этот полудьявол - потому что
                    Он отпрыск дьявола и этой ведьмы -
                    Их подговаривал меня убить.
                    Те двое вам достаточно известны,
                    А это порожденье тьмы - мой раб.

                                  Калибан

                    Теперь меня защиплет он до смерти.

                                   Алонзо

                    Как! Стефано? Мой пьяница дворецкий?

                                 Себастьян

                    Пьян и сейчас. Где ж он добыл вина?

                                   Алонзо

                    И Тринкуло качает, как былинку!
                    Но где они нашли такую жидкость.
                    Чтоб человеческий утратить облик?

                               (К Тринкуло.)

                    Ответь, дурак, где нахлестались вы?

                                  Тринкуло

     Ох, с тех пор как мы виделись в последний раз, меня так нахлестали, что
пробрало до самых костей. Теперь уж меня ничем не удивишь.

                                 Себастьян

                    А ты что скажешь, Стефано?

                                  Стефано

     Ой, не трогайте меня! Я не Стефано, а сплошная судорога.

                                  Просперо

                    Ты, плут, мечтал быть здешним королем?

                                  Стефано

     Если и королем, то уж тогда королем болячек.

                                   Алонзо
                          (указывая на Калибана)

                    Вот удивительное существо.

                                  Просперо

                    Уродлив он и телом и душой.

                                (Калибану.)

                    Эй ты, в мою пещеру отправляйся,
                    С собой возьми приспешников своих.
                    Коль вы хотите заслужить прощенье -
                    Все вычистите там и приберите.

                                  Калибан

                    Исполню все. Прощенье заслужу
                    И стану впредь умней. Тройной осел!
                    Дрянного пьяницу считал я богом!
                    Я дураку тупому поклонялся!

                                  Просперо

                    Ступайте прочь!

                                   Алонзо

                                    А вещи положите
                    Туда, где их нашли.

                                 Себастьян

                                       Верней, украли.

                    Калибан, Стефано и Тринкуло уходят.

                                  Просперо

                    Вас, государь, и приближенных ваших
                    Прошу пожаловать в мою пещеру,
                    Мы эту ночь там вместе проведем.
                    Надеюсь, время быстро пролетит:
                    Часть ночи я займу своим рассказом
                    О том, как я попал на этот остров,
                    О том, как жил я здесь. И поутру
                    Мы отплывем на корабле в Неаполь,
                    Где бракосочетание детей
                    Хочу я поскорее увидать.
                    А после возвращусь домой, в Милан,
                    Чтоб на досуге размышлять о смерти.

                                   Алонзо

                    Жду твоего рассказа с нетерпеньем,
                    Он, верно, слух наш прикует к себе.

                                  Просперо

                    Все расскажу я вам. И обещаю;
                    Под вами будет море безмятежным;
                    Попутный ветер, паруса надув,
                    Поможет вам догнать флот королевский!

                                 (Ариэлю.)

                    Исполни это, мой крылатый друг, -
                    И ты свободен! Возвратись к стихиям.
                    Прощай! Прощай!

                               (К остальным.)

                                   Друзья, прошу сюда.

                                  Уходят.


        ЭПИЛОГ
                 (произносится актером, играющим Просперо)

                          Отрекся я от волшебства.
                          Как все земные существа,
                          Своим я предоставлен силам.
                          На этом острове унылом
                          Меня оставить и проклясть
                          Иль взять в Неаполь - ваша власть.
                          Но, возвратив свои владенья
                          И дав обидчикам прощенье,
                          И я не вправе ли сейчас
                          Ждать милосердия от вас?
                          Итак, я полон упованья,
                          Что добрые рукоплесканья
                          Моей ладьи ускорят бег.
                          Я слабый, грешный человек,
                          Не служат духи мне, как прежде.
                          И я взываю к вам в надежде,
                          Что вы услышите мольбу,
                          Решая здесь мою судьбу.
                          Мольба, душевное смиренье
                          Рождает в судьях снисхожденье.
                          Все грешны, все прощенья ждут.
                          Да будет милостив ваш суд.




        "БУРЯ": ИСТОРИКО-ЛИТЕРАТУРНАЯ СПРАВКА

     Пьеса  была впервые напечатана в фолио 1623 года. Текст ее дошел до нас
в  хорошем  состоянии.  Несмотря  на то, что "Буря" после "Комедии ошибок" -
самая  короткая  из  шекспировских  пьес  (2058  строк),  некоторые  критики
полагают,  что  кое-что  в  дошедшем до нас тексте добавлено каким-то другим
автором.  Думают,  например,  что  эпилог,  а  также вся "маска" с античными
божествами и духами (IV, 1, после появления Ириды, особенно же песни Юноны и
Цереры)  не  принадлежат  Шекспиру. Все это, однако, маловероятно. Краткость
пьесы  скорее  всего объясняется тем, что она была написана для постановки в
придворном театре, где спектакли были короче, чем в городских театрах.
     По своему стилю и общему характеру (принадлежность к жанру трагикомедии
и  определяемая  этим пышность и живописность) "Буря" несомненно относится к
последнему   периоду   творчества  Шекспира,  тесно  примыкая  к  "Периклу",
"Цимбелину"  и  "Зимней  сказке".  Известно,  что  "Буря"  была представлена
шекспировской  труппой  в  придворном  театре  1  ноября  1611 года. По всей
вероятности,  это  была  первая  постановка  пьесы,  которая  была  написана
незадолго перед тем.
     В  мае 1613 года "Буря" снова исполнялась при дворе во время празднеств
по  случаю  бракосочетания дочери Иакова I принцессы Елизаветы и пфальцграфа
Фридриха.  Хотя  о  других  ранних  постановках  ее сведений не сохранилось,
однако,  судя  по ряду упоминаний о ней у современников, можно предполагать,
что пьеса пользовалась успехом.
     Узловой  момент  действия  пьесы,  определивший  ее  заглавие,  - буря,
разбившая  корабль  поблизости  от  Бермудских  островов,  -  был  подсказан
Шекспиру действительным событием его времени. В 1609 году английская эскадра
под  начальством  адмирала  Джорджа  Сомерса,  плывшая  в  Виргинию,  первую
английскую  колонию  в Америке, потерпела жестокое крушение около Бермудских
островов.  Адмиральский корабль дал течь и спасся от гибели только благодаря
тому,  что Сомерсу удалось сделать благополучную высадку на берегу одного из
островов, усеянном острыми скалами.
     В  1610  году  вышло  в свет описание этой экспедиции, в котором, между
прочим, рассказывается: "Сэр Джордж Сомерс сидел на корме при свете звезд и,
считая, что спасение невозможно, ежеминутно ожидал, что пойдет ко дну. Вдруг
он  завидел  землю, - по мнению капитана Ньюпорта и его собственному, это не
могло быть не чем иным, как только берегами тех ужасных Бермудских островов,
которые   у   всех  народов  слыли  зачарованными,  населенными  дьяволами и
ведьмами,  так  как  около них вечно гремел гром, сверкали молнии и бушевали
ужаснейшие  бури.  Все  побережье  было  усеяно  крайне  опасными подводными
скалами,  вследствие  чего  к  нему  невозможно  было приблизиться без риска
потерпеть   кораблекрушение".   Все  это  соответствует  описанию  острова в
шекспировской пьесе.
     Что  касается сюжета пьесы, прикрепленного к этой обстановке, то прямой
источник  его  до  сих  пор  не  разыскан.  В  сюжетном  отношении  к "Буре"
чрезвычайно  близка  немецкая  драма XVI или самого начала XVII века (точная
дата  неизвестна)  Якоба  Айрера  (ум.  в 1605 г.) "Прекрасная Сидея". В ней
рассказывается,  что  князь  Лейдегаст  захватил  владения  князя  Лудольфа,
который вместе со своей дочерью Сидеей был вынужден отправиться в изгнание и
поселиться  в  дремучем  лесу. Будучи искусным волшебником, Лудольф заставил
служить  себе духа Рупцифаля (шекспировский Ариэль) и грубого, совсем дикого
человека  Яна  Моситора (шекспировский Калибан). Через некоторое время в тот
же  лес  попал сын Лейдегаста, Энгельбрехт. Оказавшись во власти Лудольфа, и
был  осужден последним на носку дров. Сидея, увидев юношу, прониклась к нему
жалостью,  перешедшей  в  любовь.  Энгельбрехт  также  полюбил  ее,  и  дело
кончилось  браком  между  молодыми  людьми,  который  привел к примирению их
родителей.
     Трудно  допустить,  чтобы  пьеса  Айрера  могла  получить известность в
Англии,  поскольку  на  знакомство  с этим автором по ту сторону Ламанша нет
никаких  указаний.  Основываясь на том, что Айрер нередко обрабатывал сюжеты
пьес,   привозимых   в   Германию   странствующими   английскими   труппами,
исследователи  предполагают,  что  и  "Буря" и "Прекрасная Сидея" восходят к
какой-то более старой английской пьесе, до нас не дошедшей.
     Делались  попытки  искать  сюжетный  источник  шекспировской  пьесы и в
других  направлениях.  Было,  например,  отмечено,  что в одном из рассказов
книги   испанского   писателя  Антонио  де  Эславы  "Зимние  вечера"  (1609)
изображается  король-волшебник,  вынужденный  вместе  с  дочерью удалиться в
изгнание за море; в те же места попадает и сын гонителя короля, влюбляющийся
в  дочь  последнего,  и  дело  оканчивается  браком  между  молодыми людьми,
примирением их отцов и восстановлением изгнанного короля на престоле.
     Большое  сходство  с  "Бурей"  представляют  также  четыре сравнительно
недавно  опубликованных  сценария итальянских комедий импровизации, особенно
один   из   них   -   "Три   сатира",   где  изображается,  как  потерпевшие
кораблекрушение  моряки  пристают  к острову, над которым властвует "великий
маг". Моряки ухаживают за туземками, а туземцы принимают прибывших иноземцев
за  богов  (подобно  тому  как  Калибан обожествляет Стефано). На этой почве
возникает ряд комических сцен.
     Между  прочим, двое туземцев крадут волшебную книгу "мага" (подобно ому
как  Стефано  и  Тринкуло хотят похитить книги Просперо). В другом сценарии,
очень  близком  по  сюжету,  "Панталончино",  маг, подобно Просперо, в конце
концов  отрекается  от  своей волшебной власти. Хотя рукописи этих сценариев
датируются   лишь   1618-1622   годами,   они   почти   несомненно  являются
переработками   более   старых  сценариев,  которые  вполне  могли  получить
известность  в  Англии  благодаря старым связям между английскими актерскими
труппами и труппами итальянской комедии импровизации.
     Вполне возможно, что Шекспир использовал для своей пьесы два источника,
которые  он  скомбинировал  между  собой: какой-нибудь итальянский сценарий,
вроде  "Трех  сатиров"  или "Панталончино", и старую пьесу (или, быть может,
какую-нибудь  новеллу,  вроде  упомянутой  испанской  новеллы),  послужившую
источником  и для Айрера. Из первого он заимствовал всю обстановку действия,
изображение  туземцев  и матросов, а вместе с тем разные комические эпизоды,
из  второй  -  служение  духов  волшебнику,  историю любви молодых существ и
примирение их родителей.
     Утрата  этих  источников  не позволяет нам судить о характере обработки
Шекспиром  заимствованного  им материала, но искусство его сказывается уже в
том,   что  пьеса  его,  построенная  из  довольно  разнородных  материалов,
производит впечатление полного стилистического и сюжетного единства.
     "Буря"  -  единственная  пьеса  Шекспира,  в  которой  почти  полностью
соблюдено  единство  места и вполне, даже с избытком, - единство времени. Из
нескольких  мест пьесы (1, 2; и V, 1) следует, что все действие происходит в
течение примерно четырех часов.
     Мы  охарактеризовали  в  своем  месте  творчество  Шекспира  последнего
периода,  отметив в его поздних творениях черты, приближающие их к модному в
то  время  жанру  трагикомедии.  Такой  трагикомедией  была,  по существу, и
"Буря",  представляющая  собой  живописное  и  развлекательное  зрелище, где
отсутствуют  большие гуманистические проблемы и героическая борьба за лучшие
идеалы,  уступая  место  мягкой  гуманности  и духу всепрощения. Центральное
место в "Буре" занимает образ "мудреца" Просперо (prospero - по-итальянски -
"счастливый",   с   оттенком:  "блаженный",  "безмятежный"),  который  своей
великодушной  волей  и глубокими познаниями в магии (конечно, "белой магии",
направленной  на  извлечение  из  природы  всего  доброго  и целебного, а не
зловещей  и  губительной "черной" магии) обуздывает эгоистические побуждения
в  себе  и  в  других,  в конце концов направляя судьбу всех окружающих к их
собственному  и  общему  благу.  Но  все  это  происходит  уже  без борьбы и
конфликтов  (как  в  прежних трагедиях или в наиболее глубоких, "проблемных"
комедиях Шекспира), разыгрывается как по нотам по мановению волшебного жезла
Просперо,  знающего  наперед, когда и что ему надо предпринять и чем все это
кончится.
     И  потому истинным ключом к пониманию этой чудесной комедии, венца всех
последних   пьес   Шекспира  и  завершения  в  известном  смысле  всего  его
творческого  пути,  является,  пожалуй,  не  логическая,  а  музыкальная  ее
интерпретация.  Не  случайно  вся  пьеса  в гораздо большей степени, чем все
остальные  творения  Шекспира,  симфонична,  являясь  игрой  звуков,  песен,
стонов,  радостных  и  печальных:  рев  морских волн, завывание ветра, стоны
бури,  шепот  леса,  шорох  человеческих  шагов  в зарослях или по песчаному
берегу  -  все  то,  что  мы слышали в звуках вдохновенной увертюры-фантазии
Чайковского "Буря". Голоса природы - голоса мироздания...
     Но  ни  на  миг  не замолкают у Шекспира и голоса человеческие - голоса
гнева,  обиды,  жалобы,  восхищения,  любви.  И  есть  в  "Буре"  еще  один,
первостепенной важности момент. Здесь Шекспир отразил в прямой и развернутой
форме   одно  из  крупнейших  исторических  явлений  своей  эпохи:  политику
колониальной  экспансии,  столь  существенную  для  процесса первоначального
капиталистического  накопления,  и все связанные с нею общественно-моральные
проблемы.  Ответ  его на все это Характеризуется двойственностью, отражающей
сложность позиций Шекспира в этот последний период его творчества.
     Старший современник Шекспира, французский гуманист Монтень, настроенный
отрицательно  к  поднимающейся  вокруг него феодальной реакции, реагировал в
своих  "Опытах"  (1588) на новую для того времени картину жизни американских
дикарей  идеализацией  ее, фантазией о блаженной жизни первобытных людей, не
знающих  насилия,  чинов  и рангов, корыстных влечений, раздирающих общество
культурных европейцев. Еще раньше из описаний жизни дикарей почерпнул краски
Томас Мор для набросанной им в "Утопии" (англ. изд. 1551) картины идеального
устройства  человеческого  общества,  где  нет ни государственной власти, ни
частной  собственности,  ни  тяжкой  нужды, ни угнетения человека человеком.
Несколько  иначе  реагирует  на все это Шекспир в своей "Буре". Он как будто
оправдывает,  даже  обосновывает методы колониальной политики с закабалением
туземцев,  изображая Калибана как существо по природе своей тупое и злобное,
умственно  и  морально неполноценное, годное лишь на то, чтобы таскать дрова
да  подвергаться  за свою строптивость телесным наказаниям, а Просперо - как
"естественного" его повелителя, истинного "культуртрегера" далеких стран.
     Как  мало  похоже это "решение расовой проблемы" на то, которое Шекспир
намечал ранее в "Венецианском купце" и в "Отелло"!
     Однако Шекспир не мог до конца отречься от своих старых позиций. Наряду
с  указанным  решением  вопроса  в  пьесе  мелькает другая точка зрения, ему
противоположная. Любопытна прежде всего фантазия Гонзало (самого разумного и
"положительного"  персонажа  в  пьесе после самого Просперо), развиваемая им
сразу  же  после  того,  как  он  и его спутники попадают на остров (II, 1).
Подобно  Монтеню  (послужившему  здесь Шекспиру прямым источником), он также
мечтает  о  создания  на этом острове государства, где не будет ни денег, ни
торговли,  ни  чинов,  ни наследства, ни "огораживания" (злоба дня тогдашней
экономически  развивающейся  Англии),  ни  даже  правительства...  Слушатели
поднимают  Гонзало  на  смех,  но  остроты их тупы и плоски, как сами они, и
симпатии автора и читателей - целиком на стороне Гонзало.
     Но еще важнее другое: замечательный показ методов "колонизаторов" в той
сцене,  где  Стефано  опаивает  Калибана,  который за "божественный" напиток
выражает   готовность   стать  навеки  его  рабом  и  предоставить  ему  все
естественные богатства своего острова:

           "Пойдем, я покажу  тебе весь остров.
           Я буду ноги целовать тебе.
           Прошу, будь моим  богом!

           Я покажу тебе все родники,
           Рыб наловлю, насобираю ягод,
           Дров принесу..." (II, 2).

     Водка  и  бич  плантатора  - таково гениально вскрытое Шекспиром резюме
миссионерско-культуртрегерских    методов    первоначального    накопления в
применении  к  "дикарям".  И  еще  замечательно  другое:  изображение  бунта
Калибана. Упрощенно и нескладно выражает он сначала Просперо свой протест:

           "Я этот остров получил по праву
           От матери, а ты меня ограбил.
           ..............................
           Сам  над собою был я господином,
           Теперь я - раб. Меня в нору загнали,
           А остров отняли" (1, 2).

     За  этим  следует  прямое  восстание.  Правда,  не  во  имя абсолютного
освобождения  (в  данной  ситуации  оно Калибану недоступно, хотя оп сильнее
всего мечтает о нем), а только ради замены одного хозяина другим, "худшего",
по  его  понятиям,  "лучшим".  Но  все  равно:  им  владеет порыв к свободе,
находящий выражение в его неистовой, подлинно бунтарской песне:

           "Прощай, хозяин  мой, прощай!..
           Не стану я ему в угоду
           Весь день таскать дрова и воду,
           И рыбу загонять в запруду,
           И стол скоблить, и мыть посуду.

           Прочь, рабство, прочь, обман!
           Бан-бан! Ка... Калибан,
           Ты больше не один:
           Вот новый господин!
           Твой добрый господин!

           Свобода, эгей! Эгей, свобода!
           Свобода, эгей! Свобода!"  (II, 2)

     Интересно  далее,  как осуществляется это восстание. Калибан, Стефано и
Тринкуло   отправляются  убивать  Просперо.  По  дороге  Ариэль  развешивает
красивые  одежды, которые прельщают обоих европейцев. Калибан в отчаянии, он
умоляет  своих  спутников  не соблазняться этим тряпьем, не задерживаться, а
прямо идти к главной своей цеди - свободе, но уговоры его бессильны. Калибан
оказывается  на  голову  выше  Стефано  и Тринкуло. Только он один одушевлен
порывом к свободе, только он один - настоящий мятежник.
     Шекспир,  несомненно,  не  мог  долго  удержаться  на  новых,  частично
вынужденных  позициях,  так  противоречивших  мироощущению и художественному
методу   цветущей   поры  его  творчества.  Чувствуя,  в  какое  нестерпимое
противоречие  с  самим  собой  он попал, он предпочел расстаться со сценой и
уйти  в  частную  жизнь  стретфордского  горожанина и семьянина. Решение его
было,  конечно,  сознательным.  Правы  те  критики,  которые  видят в "Буре"
прощание  Шекспира  с  театром.  Это  придает пьесе оттенок глубокой грусти,
сконцентрированной   в  образе  Пpoсперо.  Соединив  Миранду  и  Фердинанда,
обеспечив  им  и  себе  счастливое  будущее,  он сразу же после великолепной
феерии,  показанной  обрученным,  впадает в печальное раздумье, предсказывая
наступление момента, когда весь мир разрушится и все, что было так прекрасно
и так нас радовало, исчезнет без следа, ибо

           "Мы созданы из вещества того же,
           Что наши сны. И сном окружена
           Вся наша маленькая жизнь"  (IV, 1),

     И он прибавляет, ставя, как это часто бывает у Шекспира, точку над i:

           "Взволнован я. Простите эту слабость",

     Хотя  духи, казалось бы, могли служить Просперо с пользой для него и на
родине,  он  все  же,  покидая  остров,  отпускает  их  навсегда.  И  тот же
пониженный,  грустный  тон  слабого, отрекшегося от своей власти и от борьбы
человека слышится в эпилоге пьесы, который произносит Просперо.
     Остров и духи, говорят критики, - это та сцена и то служение искусству,
с  которым  расстается  Шекспир.  Весьма возможно. Но в более глубоком плане
уход  Просперо  с  острова  - признание великого писателя и борца в глубокой
усталости, охватившей его, в утрате им веры в возможность победы и в уходе в
мир сказки и музыкальной фантазии.


        ПРИМЕЧАНИЯ К ТЕКСТУ "БУРИ"

     Действующие  лица. - Просперо - итальянское (как почти все имена в этой
пьесе), означает: "счастливый".

     Калибан  -  как  думают,  не  что  иное,  как  измененная  форма  слова
"каннибал";  по другому предположению, имя это взято из цыганского языка, на
котором "cauliban" означает черноту.

     Имя  Тринкуло  явно  родственно  немецкому  слову  "trinken" - "пить" и
французскому "trinquer" - "чокаться".

     Миранда - "достойная удивления".

     Имя Ариэль - древнееврейского происхождения: в средневековой раввинской
литературе  так  называется один из ангелов; причиной выбора этого имени для
обозначения  "воздушного"  Ариэля  явилось,  без  сомнения,  созвучие  его с
итальянским "aria", английским "air" - "воздух".

     Но  помоги мне снять мой плащ волшебный! - Сила Просперо как волшебника
зависит от его чудесного плаща.

     Бермудские  острова  находятся в Атлантическом океане, на северо-восток
от Антильских. В начале XVII века были колонизованы англичанами из Виргинии.
В  этом  районе  часто  бывают  бури.  Здесь  одна  из  нередких  у Шекспира
географических  вольностей: пересекая Средиземное море, флот неаполитанского
короля оказался у побережья Америки.

     ...зловредная роса, что мать сбирала пером совиным с гибельных болот! -
О  ведьмовском колдовстве подобного рода рассказывается в латинском трактате
того  времени  "О  свойствах  вещей"  (1582). Там же упоминается вредоносный
юго-западный ветер, о котором говорит дальше Калибан.

     Сетебос.  -  Согласно  Идену,  автору "Истории путешествия в западную и
восточную  Индию"  (1877),  этим  именем патагонцы называли своего "главного
дьявола".
     ...погиб  миланский герцог вместе с сыном... - По-видимому, небрежность
Шекспира:  сын  миланского  герцога в тех сценах, где выводятся спасшиеся от
кораблекрушения, не упоминается.

     Дидона  -  карфагенская  царица,  история которой рассказана в "Энеиде"
Вергилия (песнь IV); часто упоминается в произведениях Шекспира.

     Устроил  бы я в этом государстве... - Вся эта речь Гонзало об идеальном
устройстве  человеческого  общества является прямым отражением того места из
"Опытов"  Монтеня  (кн.  I,  гл. 30), где дается картина морально чистой
жизни дикарей, близкой к состоянию первобытного коммунизма.

     Огораживание  -  насильственное  изгнание  крестьян  с  земли,  которую
присваивали  себе  помещики,  -  одна  из  форм  первоначального  накопления
капитала в Англии (а также и в других странах).

     А  потом  бы  поохотились  с  факелами  на  птиц. - Во времена Шекспира
практиковалась ночная охота на птиц при факелах.

     Они  то  корчат  рожи,  как  мартышки...  -  Все  это описание мучений,
причиняемых  духами,  заимствовано  Шекспиром  из  книги Харснета "Обличение
отменных папистских плутней" (1603).

     Будь  я  сейчас  в  Англии  - а я там был однажды, - да показывай я эту
рыбу...  -  Во  времена  Шекспира  в  Англии  показывали за деньги заморские
диковины, а также привезенных из Америки туземцев.

     Здесь  у  меня  есть что-то - оно развяжет тебе язык. киска. - Намек на
английскую пословицу: "От хорошей выпивки и кот заговорит".

     Нет,  надо  уходить,  - у меня нет длинной ложки. - Намек на пословицу:
"Хочешь  есть  с  дьяволом,  запасайся  длинной  ложкой" (ибо иначе он будет
перехватывать у тебя твою долю).

     ...она  показывала  мне  тебя,  твой  куст, твою собаку. - По народному
поверью,  пятна  на  луне  изображают  фигуру  Каина  или  какого-то другого
великого  грешника,  осужденного жить на луне. Он якобы стоит там неподвижно
около куста.

     Живые куклы - намек на театр марионеток или кукольный театр.
     Единорог - баснословное животное, описанное многими древними писателями
и играющее значительную роль в средневековых легендах. Его изображали в виде
коня с черным рогом посреди лба.

     Феникс  - в древнеегипетской мифологии птица, сжигающая себя каждые 500
лет и возрождающаяся из пепла; символ вечного возрождения.

     Гарпия  -  в  античной  мифологии чудовище, имевшее вид птицы с женской
головой.   Гарпии  мучили  людей  и,  отличаясь  прожорливостью,  похищали и
оскверняли их пищу. Предполагается, что Ариэль - гарпия - пожрал все яства.

     Маска  -  так  во  времена Шекспира назывались музыкально-драматические
представления на условно-мифологический сюжет.

     Ирида  -  в  греко-римской  мифологии  богиня радуги и вестница Юноны -
покровительницы женщин и брака.

     ...летят ее павлины. - Павлин считался священной птицей Юноны.

     Церера - богиня плодородия.

     Плутон  - бог подземного царства; по воле богини любви Венеры и ее сына
Купидона влюбился в дочь Цереры Прозерпину и похитил ее.

     Пафос - город на острове Кипре, считавшийся местопребыванием Венеры.

     Вы, крошки эльфы, что при лунном свете в незримой пляске топчете траву,
которую  потом  обходят  овцы!  - По народному поверью, кружки очень яркой и
сочной  травы,  попадающиеся на равнинах Англии, являются местом, на котором
ночью танцуют эльфы и феи; скот будто бы не ест этой "завороженной" травы.

                                                                  А. Смирнов



   Уильям Шекспир.
   Антоний и Клеопатра

---------------------------------------------------------------------------
     перевод Мих.Донского
     OCR: Максим Бычков
---------------------------------------------------------------------------


                              Действующие лица

     Марк Антоний
     Октавий Цезарь    } триумвиры.
     Марк Эмилий Лепид

     Домиций Энобарб
     Вентидий
     Эрос
     Скар              } приверженцы Антония.
     Деркет
     Деметрий
     Филон

     Меценат
     Агриппа
     Долабелла         } приверженцы Цезаря.
     Прокулей
     Тирей
     Галл

     Менас
     Менекрат          } приверженцы Помпея.
     Варрий

     Тавр, полководец Помпея.
     Канидий, полководец Антония.
     Силий, военачальник в войске Вентидия.
     Евфроний, посол Антония к Цезарю.

     Алексас
     Мардиан } приближенные Клеопатры.
     Селевк
     Диомед

     Прорицатель.
     Простолюдин.
     Клеопатра, царица Египта.
     Октавия, сестра Цезаря и супруга Антония.

     Хармиана
                   } прислужницы Клеопатры.
     Ирада


             Военачальники, солдаты, гонцы, придворные, слуги.

               Место действия - разные части Римской империи.


        АКТ I

        СЦЕНА 1
                   Александрия. Зал во дворце Клеопатры.
                          Входят Деметрий и Филон.

                                   Филон

                       Наш полководец вовсе обезумел!
                       Тот гордый взор, что прежде перед войском
                       Сверкал, как Марс, закованный в броню,
                       Теперь вперен с молитвенным восторгом
                       В смазливое цыганское лицо,
                       И сердце мощное, от чьих ударов
                       Рвались застежки панциря в сраженьях,
                       Теперь смиренно служит опахалом,
                       Любовный пыл развратницы студя.
                       Смотри, они идут.

                Трубы. Входят Антоний и Клеопатра со свитой.
                   Евнухи обмахивают Клеопатру опахалами.

                                         Взгляни получше, -
                       Вот он, один из трех столпов вселенной,
                       Который добровольно поступил
                       В шуты к публичной девке. Полюбуйся!

                                 Клеопатра

                       Любовь? Насколько ж велика она?

                                  Антоний

                       Любовь ничтожна, если есть ей мера.

                                 Клеопатра

                       Но я хочу найти ее границы.

                                  Антоний

                       Ищи их за пределами вселенной.

                        Входит один из слуг Антония.

                                   Слуга

                       Мой повелитель, новости из Рима.

                                  Антоний

                       Какая скука! Коротко - в чем суть?

                                 Клеопатра

                       Нет, надо выслушать гонцов, Антоний.
                       Вдруг Фульвию ты чем-то прогневил?
                       А может статься, желторотый Цезарь
                       Повелевает грозно: "Сделай то-то,
                       Того царя смести, того поставь.
                       Исполни, или мы тебя накажем".

                                  Антоний

                       Возлюбленная, что ты говоришь?

                                 Клеопатра

                       Быть может, - нет, наверно, запрещают
                       Тебе здесь быть и отрешен от власти
                       Ты Цезарем. Узнай же, что велит
                       Антонию его жена... нет, Цезарь...
                       Вернее - оба. Выслушай гонцов!
                       Ты покраснел, клянусь моей короной!
                       То знак почтенья к Цезарю? Иль стыд,
                       Что от крикливой Фульвии получишь
                       Ты нагоняй? - Позвать сюда гонцов!

                                  Антоний

                       Пусть будет Рим размыт волнами Тибра!
                       Пусть рухнет свод воздвигнутой державы!
                       Мой дом отныне здесь. Все царства - прах.
                       Земля - навоз; равно дает он пищу
                       Скотам и людям. Но величье жизни -
                       В любви.
                           (Обнимает Клеопатру.)

                                И доказать берусь я миру,
                       Что никогда никто так не любил,
                       Как любим мы.

                                 Клеопатра

                                     Блистательная ложь!
                       Не тот ли, кто любовь так славословит,
                       На Фульвии женился, не любя?
                       Не так глупа я: знаю, что Антоний -
                       Антоний.

                                  Антоний

                                ...Покоренный Клеопатрой.
                       Но умоляю: из любви к любви
                       И сладостным часам ее не будем
                       На горестные споры тратить время.
                       Пусть каждый миг несет нам наслажденье.
                       Каким забавам вечер посвятим?

                                 Клеопатра

                       Послушаем гонцов.

                                  Антоний

                                         Ах, как упряма!
                       Но спорит ли, смеется или плачет -
                       Все ей к лицу. Любым ее порывом
                       Я только восторгаюсь удивленно. -
                       Что мне гонцы? Я твой и только твой.
                       Вдвоем с тобой мы вечером побродим
                       По улицам, посмотрим на толпу.
                       Пойдем, моя царица. Ведь вчера
                       Ты этого хотела.
                                  (Слуге.)

                                        Прочь! Ни слова.

                   Антоний и Клеопатра со свитой уходят.

                                  Деметрий

                       Пренебрегает Цезарем Антоний.

                                   Филон

                       По временам, когда он не Антоний,
                       Теряет он величие души,
                       Которое Антонию присуще.

                                  Деметрий

                       Как жаль, что сам он подтверждает слухи,
                       Дошедшие до Рима. Но надеюсь,
                       Что завтра будет он другим. Прощай.

                                  Уходят.


        СЦЕНА 2
                          Там же. Покой во дворце.
               Входят Хармиана, Ирада, Алексас и прорицатель.

                                  Хармиана

     Сиятельнейший  Алексас, сладчайший Алексас, наипревосходнейший Алексас,
почти  всесовершеннейший  Алексас!  Где  же тот прорицатель, которого ты так
расписывал  царице?  Мне  не  терпится  узнать что-нибудь о будущем супруге,
который, по твоим словам, будет венком прикрывать свои рога!

                                  Алексас

                    Эй, прорицатель!

                                Прорицатель

                                     Я к твоим услугам.

                                  Хармиана
                    Так это он? - Ты, говорят, всеведущ?

                                Прорицатель

                    Порой в великой книге тайн природы
                    Мне удается кое-что прочесть.

                                  Алексас
                                 (Хармиане)

                    Пускай он взглянет на твою ладонь.

                          Входят Энобарб и слуги.

                                  Энобарб
                                  (слугам)

                    Живее, ужин! И вина побольше.
                    Мы будем пить за здравье Клеопатры.

                                  Хармиана

                    Дай, добрый человек, судьбы мне доброй.

                                Прорицатель

                    Дать не могу, могу лишь предсказать.

                                  Хармиана

                    Ну, предскажи.

                                Прорицатель

                    Краса твоя безмерно возрастет.

                                  Хармиана

     В толщину?

                                   Ирада

     Нет, к старости ты начнешь без меры краситься.

                                  Хармиана

     Только бы не украситься морщинами.

                                  Алексас

     Не сердите его пророческое величество. Будьте почтительнее.

                                  Хармиана
     Тсс!

                                Прорицатель

                    Влюбленной будешь чаще, чем любимой.

                                  Хармиана

     Еще чего! Лучше уж я тогда буду. распалять печень вином, чем любовью.

                                  Алексас

     Да не прерывай ты его, дай послушать.

                                  Хармиана

     Ну,  предскажи  мне что-нибудь чудесное. Пусть я в один прекрасный день
выйду  замуж  сразу  за трех царей и тут же овдовею. Пусть я в пятьдесят лет
разрешусь  младенцем,  который  наведет  страх  на  самого Ирода Иудейского.
Пообещай,  что  я стану женой Октавия Цезаря и, стало быть, сравняюсь с моей
государыней.

                                Прорицатель

                    Ты госпожу свою переживешь.

                                  Хармиана

     Бог это чудесно! Долголетие для меня слаще винных ягод.

                                Прорицатель

                    Ты счастья больше испытала в прошлом,
                    Чем испытаешь впредь.

                                  Хармиана

     Тогда похоже на то, что не дождаться мне знатного потомства. Поведай же
мне, сколько я рожу сыновей и дочерей.

                                Прорицатель

                    Будь каждое твое желанье чревом,
                    Имела бы ты миллион детей.

                                  Хармиана

     Пошел  вон,  дурак!  Прощаю  тебе  только  потому, что ты не человек, а
колдун.

                                  Алексас

     А ты думала, что о твоих желаниях знает только твоя постель?

                                  Хармиана

     Нет, постой! Погадай теперь Ираде.

                                  Алексас

     Мы все хотим знать, что нас ждет.

                                  Энобарб

     Во  всяком  случае, что ждет сегодня и меня и многих из вас, я знаю. Мы
напьемся до бесчувствия.

                                   Ирада

     По линиям этой руки можно предсказать только одно: целомудренную жизнь.

                                  Хармиана

     Так же как по высокой воде Нила можно предсказать... недород.

                                   Ирада

     Да замолчи ты, ненасытная распутница, ты-то уж не берись гадать.

                                  Хармиана

     Если  влажная  ладонь  не предвещает плодовитости, то, стало быть, я не
умею и за ухом почесать. - Послушай, предскажи ей что-нибудь самое обычное.

                                Прорицатель

                    Вас ждет одна судьба.

                                   Ирада

     Но какая? Какая? Расскажи подробнее.

                                Прорицатель
                    Я все сказал.

                                   Ирада

     Неужели я ни на волос не счастливее, чем она?

                                  Хармиана

     Ну,  а  если  и  счастливее на один волос, то где бы ты хотела, чтоб он
вырос?

                                   Ирада

     Только не в носу у моего мужа.

                                  Хармиана

     Да  спасут  нас  небеса  от непристойных догадок. Ну, а теперь Алексас!
Теперь  его  будущее.  Всеблагая  Изида!  Сделай  так,  чтобы  он женился на
колченогой.  И  чтобы  она  умерла,  а  он нашел сокровище еще почище. И так
далее,  пока  наконец  самая  отъявленная  дрянь  не  проводит его, хохоча и
приплясывая, в могилу после того, как он станет стократ рогат. Добрая Изида,
услышь  мою  молитву! Откажи мне в чем угодно, только не в этом. Прошу тебя,
милосердная Изида!

                                   Ирада

     Аминь.   Благосклонная  богиня,  внемли  нашей  мольбе.  Обидно  видеть
порядочного  мужчину, женатого на распутной бабе, но еще обиднее смотреть на
прохвоста,  которому  не наставлены рога. А потому, милостивая Изида, воздай
ему по заслугам хотя бы для соблюдения благопристойности.

                                  Хармиана

     Аминь.

                                  Алексас

     Смотри-ка!  Если  бы  это  зависело  от  них,  они  с радостью стали бы
непотребными тварями, лишь бы украсить меня рогами.

                                  Энобарб

                    Тсс! Тише вы! - Антоний.

                                  Хармиана

                                             Нет, - царица.

                             Входит Клеопатра.

                                 Клеопатра

                             Вы видели Антония?

                                  Энобарб

                             Нет, государыня.

                                 Клеопатра

                             Он не был здесь?

                                  Хармиана

                               Нет, госпожа.

                                 Клеопатра

                      Он собирался нынче веселиться, -
                      И вдруг о Риме вспомнил. - Энобарб!

                                  Энобарб

                      Что, государыня?

                                 Клеопатра

                                       Сыщи его
                      И приведи сюда. А где Алексас?

                                  Алексас

                      Здесь, госпожа. - А вот и сам Антоний.

                       Входят Антоний, гонец и свита.

                                 Клеопатра

                      И не взгляну. Идемте все отсюда.

               Клеопатра, Энобарб, Алексас, Ирада, Хармиана.
                        прорицатель и слуги уходят,

                                   Гонец

                      Тогда твоя жена пошла войною...

                                  Антоний

                      На моего родного брата?

                                   Гонец

                                               Да.
                      Они, однако, вскоре помирились,
                      Чтоб двинуться на Цезаря совместно,
                      Но в первом же бою разбил их Цезарь,
                      И оба из Италии бежали.

                                  Антоний

                      Так. Худших нет вестей?

                                   Гонец

                                             Дурные вести
                       Нередко вестнику грозят бедой.

                                  Антоний

                      Когда он их несет глупцу иль трусу.
                      Все говори. Что было - не изменишь.
                      Дороже лести мне любая правда,
                      Хотя бы даже в ней таилась смерть.

                                   Гонец

                      Есть горькое известье. Лабиен
                      С парфянским войском перешел Евфрат
                      И вторгся в Азию. Его знамена
                      Над Сирией, и над Лидийским царством,
                      И над Ионией победно реют,
                      В то время как...

                                  Антоний

                                        Чего ж осекся ты?
                      В то время как Антоний...

                                   Гонец

                                                О властитель!

                                  Антоний

                      Чего стесняться? Не смягчай молвы.
                      Как в Риме называют Клеопатру,
                      Так и зови ее. Кори меня,
                      Как Фульвия корит. Перечисляй
                      Мои грехи с суровой прямотой,
                      Присущей лишь правдивости и гневу.
                      Потворство взращивает сорняки,
                      Пропалывает душу укоризна.
                      Ступай!

                                   Гонец

                              Твоим веленьям подчиняюсь.
                                 (Уходит.)

                                  Антоний

                      Что сообщают нам из Сикиона?

                                Первый слуга

                      Эй, кто из Сикиона? Где гонец?

                                Второй слуга

                      Он здесь и ждет приказа.

                                  Антоний

                                               Пусть войдет. -
                      Нет, крепкие египетские путы
                      Порвать пора, коль не безумец я. -

                            Входит второй гонец.

                      Ну, с чем ты? Говори!

                                Второй гонец

                      Твоя супруга, Фульвия, скончалась.

                                  Антоний

                      Скончалась Фульвия? Где?

                                Второй гонец

                                               В Сикионе.
                              (Подает письмо.)

                      Здесь о ее болезни ты прочтешь
                      И о других событиях важнейших.

                                  Антоний

                      Ступай.

                            Второй гонец уходит.

                              Ушла великая душа.
                      И этого я сам желал. Как часто
                      Хотим вернуть мы то, что лишь недавно
                      С презрением отшвыривали прочь,
                      А то, что нынче нам приятно, вдруг
                      Становится противным. О, когда бы
                      Могла исторгнуть мертвую из гроба
                      Ее туда толкавшая рука!
                      Усопшая, она мне вновь близка...
                      Расстаться надо с этой чародейкой,
                      Не то бездействие мое обрушит
                      Сто тысяч бед на голову мою. -
                      Эй, Энобарб!

                              Входит Энобарб.

                                  Энобарб

                                   Что приказать изволишь?

                                  Антоний

                      Уехать надо мне, и поскорей.

                                  Энобарб

     Но  этим  мы  убьем  здешних  женщин. Известно, как убийственна для них
суровость. А уж если мы уедем - перемрут все до одной.

                                  Антоний

                      Мне надо ехать.

                                  Энобарб

     Ну  если  уж  так необходимо, то пусть их умирают. Было бы жалко морить
женщин  из-за  выеденного яйца, но когда речь идет о важном деле, то всем им
цена  -  ломаный  грош. Клеопатра первая умрет на месте, чуть только об этом
прослышит.  Она  умирала  на  моих  глазах раз двадцать, и притом с меньшими
основаниями.  Она  умирает с удивительной готовностью, - как видно, в смерти
есть для нее что-то похожее на любовные объятия.

                                  Антоний

                      Никто не знает, как она хитра.

                                  Энобарб

     О  нет!  Все  ее порывы - искреннейшие проявления чистейшей любви. Мало
сказать,  что ее вздохи - ветер, слезы - дождь, Нет, таких ураганов и ливней
не отмечал ни один календарь. Это не хитрость. А если хитрость, то Клеопатра
повелевает бурями не хуже, чем сам Юпитер.

                                  Антоний

                      Зачем я только увидал ее!

                                  Энобарб

     Как  можно об этом жалеть? Если бы ты ее не увидел, то прозевал бы одно
из  чудес  света.  Не  удостойся  ты этого счастья, пришлось бы считать, что
странствовал ты напрасно.

                                  Антоний

                      Фульвия умерла.

                                  Энобарб
     Что?

                                  Антоний

                      Фульвия умерла.

                                  Энобарб

     Фульвия?

                                  Антоний

                      Умерла.

                                  Энобарб

     Ну  что ж, принеси богам благодарственную жертву. Когда их божественным
величествам  заблагорассудится  прибрать к себе мужнюю жену, то мужу следует
утешаться  мыслью  о  том,  что  найдутся  портные, которые сошьют ему новое
платье  взамен старого тряпья. Коли бы в мире не существовало других женщин,
то  потеря  Фульвии  была  бы тяжелым ударом, тут было бы о чем горевать. Но
твоя  беда  поправима: износилась старая исподница, будет новая юбка. Поверь
мне, надо натереть глаза луком, чтобы плакать по такому поводу.

                                  Антоний

                      Я должен сам распутать те узлы,
                      Что Фульвия связала.

                                  Энобарб

     А  как  же твоя здешняя связь? И как будет выпутываться Клеопатра, если
ты будешь распутываться далеко отсюда?

                                  Антоний

                      Довольно шуток. Объяви приказ
                      Моим военачальникам. Я сам
                      Причины столь поспешного отъезда
                      Царице объясню и с ней прощусь.
                      Смерть Фульвии - одно лишь из событий,
                      Которые зовут меня домой.
                      Осведомленные друзья мне пишут,
                      Чтоб я вернулся в Рим без промедленья.
                      На Цезаря восставший Секст Помпей
                      Над морем властвует. А наш народ,
                      Что переменчив в склонностях своих
                      И ценит по заслугам только мертвых,
                      Достоинства великого отца
                      Приписывает сыну. И Помпей,
                      Который именем своим и войском
                      Сильней, чем мужеством и бранной славой,
                      Превознесен молвою, как герой.
                      Я вижу в нем угрозу государству.
                      Да, потаенно созревает нечто;
                      Оно уже не мертвый конский волос,
                      Еще не ядовитая змея.
                      Так передай, чтобы мои войска
                      Готовились к отплытью.

                                  Энобарб

     Передам.

                                  Уходят.


        СЦЕНА 3
                           Там же. Другой покой.
               Входят Клеопатра, Хармиана, Ирада в Алексас.

                                 Клеопатра

                   Где он?

                                  Хармиана

                           С тех пор его я не видала.

                                 Клеопатра
                                 (Алексасу)

                   Узнай, где он, кто с ним и чем он занят.
                   Но помни - я тебя не посылала.
                   Коль он грустит, скажи, что я пляшу,
                   Коль весел, передай, что я больна.
                   Ступай и возвращайся поскорее.

                              Алексас уходит.

                                  Хармиана

                    Царица, если ты и вправду любишь, -
                    Мне кажется, не тот ты путь избрала,
                    Чтоб вызвать в нем ответную любовь.

                                 Клеопатра

                     А что, по-твоему, должна я делать?

                                  Хармиана

                   Во всем ему дай волю, не перечь.

                                 Клеопатра

                   Как ты глупа. Ведь это верный способ
                   Его утратить.

                                  Хармиана

                                 Не дразни его.
                   К тем людям, что внушают нам боязнь,
                   Не можем мы питать большой любви. -

                              Входит Антоний.

                   Вот и Антоний.

                                 Клеопатра

                                  Худо мне и тяжко.

                                  Антоний
                                (в сторону)

                   Как роковые вымолвить слова?

                                 Клеопатра
                                 (Хармиане)

                   Уйдем отсюда - я боюсь упасть.
                   Не может долго длиться эта пытка,
                   Природа воспротивится тому.

                                  Антоний

                   Возлюбленнейшая моя царица!

                                 Клеопатра

                   Прошу, не приближайся!

                                  Антоний

                                          Что с тобой?

                                 Клеопатра

                   Твой взгляд сулит отрадные известья.
                   Что пишет нам законная супруга?
                   Вернись домой. Не стоило бы ей
                   Тебя и отпускать. Пусть не считает,
                   Что я тебя удерживала здесь.
                   Под силу ль мне? Ты ей принадлежишь.

                                  Антоний

                   Одни лишь боги знают...

                                 Клеопатра

                                           Так постыдно
                   Не предавали ни одну царицу!
                   Но я ждала измены.

                                  Антоний

                                       Клеопатра!

                                 Клеопатра

                   Хоть призывал ты всех богов державных,
                   Клянясь мне в верности, могла ли я
                   Тому, кто предал Фульвию, поверить?
                   Безумие - поддаться обольщенью
                   Клятвопреступных уст.

                                  Антоний

                                         Моя царица!..

                                 Клеопатра

                   Нет, не подыскивай красивых слов.
                   Скажи - прощай, и все. В те времена,
                   Когда у нас просил ты позволенья
                   Остаться здесь, - ты был красноречив.
                   В моих губах, в глазах ты видел вечность,
                   Блаженством был изгиб моих бровей,
                   Я с головы до ног была небесной.
                   Но я осталась той же - значит, ты,
                   Ты, величайший полководец мира,
                   Лжецом стал величайшим.

                                  Антоний

                                           О царица!

                                 Клеопатра

                   Будь я таким же воином плечистым,
                   Ты б оценил отвагу египтян.

                                  Антоний

                   Послушай же, царица. Отзывают
                   Меня на время спешные дела,
                   Но сердце я в Египте оставляю.
                   В Италии обнажены мечи
                   Войны междоусобной. Секст Помпей
                   Грозит совсем отрезать Рим от моря.
                   Рождается брожение в народе
                   От двоевластья. То, что отвращало,
                   Сегодня, сил набрав, влечет к себе.
                   Так, Секст Помпей, что изгнан был из Рима.
                   Отцовской славой ныне озаренный,
                   Становится героем недовольных.
                   Страна больна застоем, мнится ей,
                   Что исцелит ее переворот.
                   И есть еще причина для отъезда;
                   Узнав ее, спокойней примешь ты
                   Мое решенье; Фульвия скончалась.

                                 Клеопатра

                   Хотя не по годам я легковерна,
                   Но все же не поверю детским сказкам.
                   Она скончалась?

                                  Антоний

                                   Да, моя царица.
                   Узнаешь ты, прочтя посланье это,
                   Какую смуту подняла она,
                   А лучшее ты для себя найдешь
                   В конце: когда и где она скончалась.

                                 Клеопатра

                   Так вот твоя любовь!
                   А где же те священные сосуды.
                   Что ты наполнишь горестною влагой?
                   Смерть Фульвии показывает мне,
                   Как смерть мою когда-нибудь ты примешь.

                                  Антоний

                   Не будем ссориться. Пойми меня.
                   Я поступлю по твоему совету.
                   Клянусь тебе животворящим солнцем,
                   Что я твоим слугой, твоим солдатом
                   Отсюда ухожу. Мир иль война -
                   Все будет так, как ты мне повелишь.

                                 Клеопатра
                                 (Хармиане)

                   Ослабь шнуровку, душно. Нет, не надо!
                   То вдруг найдет, то схлынет дурнота,
                   Как и любовь Антония.

                                  Антоний

                                         Опомнись,
                   Владычица моя, поверь любви,
                   Способной выдержать все испытанья.

                                 Клеопатра

                   Да, Фульвия бы это подтвердила.
                   Ты отвернись, чтобы о ней поплакать.
                   Потом простись со мною и скажи,
                   Что плачешь, расставаясь с Клеопатрой.
                   Ну, разыграй чувствительную сцену.
                   И пусть правдоподобной будет ложь.

                                  Антоний

                   Теряю я терпенье. Замолчи!

                                 Клеопатра

                   Неплохо. Но могло бы выйти лучше.

                                  Антоний

                   Клянусь мечом!..

                                 Клеопатра

                                    Да? И щитом? Недурно.
                   Но все же это не предел искусства.
                   Посмотрим, Хармиана, как умеет
                   Беситься этот римский Геркулес.

                                  Антоний

                   Прощай же, госпожа.

                                 Клеопатра

                                       О господин мой,
                   Позволь тебе сказать еще два слова.
                   Расстаться мы должны... не то, не то!
                   Друг друга мы любили... нет, не то!
                   Ты это знаешь... Что же я хотела?..
                   Мне память изменила, как Антоний;
                   Забытая, и я забыла все.

                                  Антоний

                   Я счел бы, что в тебе воплощены
                   Все сумасбродства, если бы не знал я,
                   Какое сумасбродство - быть твоим.

                                 Клеопатра

                   И Клеопатре нелегко носить
                   Так близко к сердцу это сумасбродство.
                   Прости. Ведь все, чем я наделена, -
                   Ничто, когда тебе оно немило.
                   Раз честь твоя зовет тебя отсюда.
                   Будь к моему отчаянью глухим.
                   К тебе да будут благосклонны боги.
                   Пусть лаврами венчанная победа
                   Твой осеняет меч, и пусть успех
                   У ног твоих расстелется покорно.

                                  Антоний

                   Прощай. В самой разлуке будем вместе.
                   Оставшись здесь, уходишь ты со мной,
                   Я, отплывая, остаюсь с тобой.
                   Так в путь!

                                  Уходят.


        СЦЕНА 4
                         Рим. Покой в доме Цезаря.
           Входят Октавий Цезарь с письмом в руке, Лепид и слуги.

                                   Цезарь

                    Взгляни, Лепид, и сам ты убедишься,
                    Что не мой нрав зловредный мне велит
                    Высокого собрата порицать.
                    Вот что мне пишут из Александрии:
                    Его занятия - уженье рыбы
                    Да шумные попойки до утра;
                    Не мужественней он, чем Клеопатра,
                    Которая не женственней, чем он;
                    Принять гонцов едва он соизволил,
                    Едва припомнил тех, с кем делит власть.
                    Как видишь, он живое воплощенье
                    Всех слабостей и всех дурных страстей.

                                   Лепид

                    Но слабости его не затмевают
                    Его достоинств: так ночное небо
                    Ночным светилам прибавляет блеск.
                    Скорей он унаследовал пороки,
                    Чем приобрел; не сам он их избрал,
                    Он только не сумел от них отречься.

                                   Цезарь

                    Ты снисходителен. Что ж, пусть не грех
                    Валяться на постели Птолемея,
                    За острое словцо дарить престол,
                    С рабами пить из чаши круговой,
                    Средь бела дня по улицам шататься
                    И затевать кулачную потеху
                    С вонючим сбродом. Ладно, пусть ему
                    Простительно такое поведенье, -
                    Хотя кого б оно не запятнало? -
                    Но легкомыслием своим Антоний
                    Тяжелую ответственность кладет
                    На нас с тобой. Добро бы лишь досуг
                    Он заполнял безудержным развратом,
                    Платясь похмельем и спинной сухоткой.
                    Но тратить драгоценные часы,
                    Которые, как гулкий барабан,
                    Тревогу бьют о нуждах государства!
                    Его приструнить надо, как мальчишку,
                    Который, невзирая на запрет,
                    Забаве краткой долг приносит в жертву.

                               Входит гонец.

                                   Лепид

                    Вот новые известья.

                                   Гонец

                                        Славный Цезарь!
                    Приказ исполнен. Вести с рубежей
                    К тебе стекаться будут ежечасно.
                    Помпей - хозяин моря; он силен
                    Приязнью тех, кто Цезаря боится.
                    Все недовольные бегут к нему.
                    Твердит молва: обижен Секст Помпей.

                                  Уходит.

                                   Цезарь

                    Иного я не ждал. Давно известно:
                    Желанен властелин лишь до поры,
                    Пока еще он не добился власти;
                    А тот, кто был при жизни нелюбим,
                    Становится кумиром после смерти.
                    Толпа подобна водорослям в море:
                    Покорные изменчивым теченьям,
                    Они плывут туда, потом сюда,
                    А там - сгниют.

                            Входит второй гонец.

                                Второй гонец

                                    К тебе я с вестью, Цезарь.
                    Поработили море два пирата -
                    Менас и Менекрат. Морскую гладь
                    Судами бороздя, они чинят
                    На берега Италии набеги.
                    Одна лишь мысль о них кровь леденит
                    Приморским жителям и вызывает
                    У пылких юношей румянец гнева.
                    Корабль чуть выйдет в море - уж захвачен.
                    Но более, чем силою своей,
                    Страшны пираты именем Помпея.

                                   Цезарь

                    Опомнись же, Антоний!
                    От оргий сладострастных оторвись!
                    В те дни, как отступал ты от Мутины,
                    Разбитый войском Гирция и Пансы
                    (Хоть пали оба консула в бою),
                    Жестокий голод за тобою гнался.
                    Привыкший к роскоши, ты проявил
                    В борьбе с лишеньями такую стойкость,
                    Что позавидовал бы ей дикарь.
                    Ты не гнушался жажду утолять
                    Мочою конской и болотной жижей,
                    Которую не пили даже звери.
                    Ты, как олень зимой, глодал кору,
                    Не морщился от терпких волчьих ягод,
                    Ел в Альпах, говорят, такую падаль,
                    Что самый вид ее смертелен был.
                    И что же - даже щеки у тебя
                    Округлости своей не потеряли.
                    Мне горько это вымолвить - тогда
                    Ты истинным был воином.

                                   Лепид

                                           Да, жаль!

                                   Цезарь

                    Так пусть же стыд вернет его сюда.
                    А нам с тобой пора поднять оружье,
                    И для того должны созвать мы нынче
                    Совет военный. Наше промедленье
                    Лишь на руку Помпею.

                                   Лепид

                                        Завтра, Цезарь,
                    Тебе смогу я точно сообщить,
                    Какими силами располагаю
                    На суше и на море.

                                   Цезарь

                                      К нашей встрече
                    И я все это буду знать. Прощай.

                                   Лепид

                    Прощай. И если новые известья
                    К тебе поступят с рубежей, - прошу,
                    Со мною ими поделись.

                                   Цезарь

                                          Конечно,
                    Почту это за долг.

                                  Уходят.


        СЦЕНА 5
                   Александрия. Зал во дворце Клеопатры.
               Входят Клеопатра, Хармиана, Ирада и Мардиан.

                                 Клеопатра

                     Хармиана!

                                  Хармиана

                               Что, госпожа?

                                 Клеопатра

                                             О-о!
                     Дай выпить мандрагоры мне.

                                  Хармиана

                                                Зачем?

                                 Клеопатра

                     Хочу заснуть и беспробудно спать,
                     Пока Антоний мой не возвратится.

                                  Хармиана

                     Ты слишком много думаешь о нем.

                                 Клеопатра

                     Твои слова - измени!

                                  Хармиана

                                          Нет, царица.

                                 Клеопатра

                     Эй, евнух! Мардиан!

                                  Мардиан

                                         Чем угодить
                     Я твоему величеству могу?

                                 Клеопатра

                     Уж только не твоим пискливым пеньем.
                     Мне евнух угодить ничем не может.
                     Как счастлив ты, скопец: твоим желаньям
                     Стремиться некуда. Скажи мне, знаешь
                     Ты, что такое страсть?

                                  Мардиан

                                            Да, госпожа.

                                 Клеопатра

                     Как? В самом деле?

                                  Мардиан

                                       Не совсем. Не в деле.
                     Я в деле не на многое способен.
                     Но страсть знакома мне. Люблю мечтать
                     О том, чем Марс с Венерой занимались.

                                 Клеопатра

                     Послушай, Хармиана, как считаешь -
                     Где он сейчас? Чем занят мой Антоний?
                     Как думаешь, сидит он иль стоит?
                     Идет пешком иль едет на коне?
                     Счастливый конь! Как должен наслаждаться
                     Ты тяжестью Антония! Гордись,
                     Ведь ты несешь Атланта полумира,
                     Людского племени и меч и шлем.
                     Он говорит сейчас... А может, шепчет:
                     "Где ты, моя египетская змейка?" -
                     Ведь так меня он часто называл.
                     О нет, зачем пить этот сладкий яд?
                     Как можно помнить обо мне, чья кожа
                     Черна от жарких поцелуев солнца,
                     Изрезана морщинами годов?
                     А ведь когда здесь был лобастый Цезарь,
                     Я царским лакомством слыла. Помпей
                     Не мог свой взор от глаз моих отвесть
                     И в них искал он жизни, умирая.

                              Входит Алексас.

                                  Алексас.

                     Привет тебе, владычица Египта!

                                 Клеопатра

                     С Антонием не сходен ты ни в чем,
                     Но ты был с ним, и близостью своею
                     Он в золото преобразил свинец.
                     Ну, как мой несравненный Марк Антоний?

                                  Алексас

                     Последнее, что сделал он, царица, -
                     Прижал к губам - еще, в последний раз -
                     Бесценную жемчужину вот эту.
                     Его слова вонзились в сердце мне.

                                 Клеопатра

                     Пусть мне вонзятся в уши.

                                  Алексас

                                               Он сказал:
                     "Друг, передай великой египтянке,
                     Что верный римлянин ей посылает
                     Морской ракушки клад - ничтожный дар.
                     Но что сверх этого повергнет он
                     К ее ногам бесчисленные царства".
                     "Скажи, - прибавил он, - что весь восток
                     Подвластен будет ей". Тут он кивнул
                     И на коня вскочил. А конь могучий
                     Ответ мой громким ржаньем заглушил.

                                 Клеопатра

                     Скажи мне, был он грустен или весел?

                                  Алексас

                     Как день, когда ни холодно, ни жарко,
                     Антоний был не грустен и не весел.

                                 Клеопатра

                     Вот человек! Заметь же, Хармиана,
                     Заметь, как он разумно вел себя.
                     Он не был грустен, чтоб не приводить
                     Сподвижников в унынье; не был весел,
                     Свидетельствуя этим, что в Египте
                     Оставил, помыслы свои и радость.
                     Смешенье дивное веселья с грустью!
                     А кто сравнится с ним в том и в другом?
                     Никто! - Встречал ли ты моих гонцов?

                                  Алексас

                     Да, госпожа, - не меньше двадцати.
                     Зачем ты посылаешь их так часто?

                                 Клеопатра

                     Тот день, когда ему не напишу,
                     Да будет злополучнейшим для мира! -
                     Бумаги и чернил мне, Хармиана. -
                     Благодарю, Алексас. - Хармиана,
                     Ну разве Цезаря я так любила?

                                  Хармиана

                     О, Цезарь доблестный!

                                 Клеопатра

                                          Что? Подавись
                     Восторгом этим, глупая. Скажи -
                     Антоний доблестный!

                                  Хармиана

                                         Отважный Цезарь!

                                 Клеопатра

                     Клянусь Изидой, разобью тебе
                     Я губы в кровь, коль с Цезарем еще раз
                     Равнять посмеешь мужа из мужей.

                                  Хармиана

                     Прости за то, что песню я запела
                     На твой же старый лад.

                                 Клеопатра

                                           Тогда была
                     Девчонкой я неопытной, незрелой;
                     Была холодной кровь моя тогда.
                     Пойдем же, дай бумагу и чернила.
                     Гонца вслед за гонцом я буду слать,
                     Пока не обезлюдеет Египет.

                                  Уходят.


        АКТ II

        СЦЕНА 1
                    Мессина. Покой в доме Секста Помпея.
                      Входят Помпей, Meнекрат и Менас.

                                   Помпей

                      Коль боги справедливы, пусть они
                      Помогут нам, чье дело справедливо.

                                  Менекрат

                      В их промедленье, доблестный Помпеи,
                      Не следует усматривать отказа.

                                   Помпей

                      Пока мольбы напрасные мы шлем,
                      Теряет ценность то, о чем мы молим.

                                  Менекрат

                      Но часто просим мы себе во вред,
                      И боги мудро отвергают просьбы,
                      Спасая нас. Так иногда во благо
                      И тщетная мольба.

                                   Помпей

                                        Успех за мной!
                      Народ ко мне расположен, и море
                      В моих руках. Могущество мое,
                      Как месяц прибывающий, растет,
                      Идя, как я надеюсь, к полнолунью.
                      Антоний обжирается в Египте
                      И не покинет пира для войны.
                      Октавий Цезарь выжимает деньги,
                      Теряя тысячи сердец. Лепид
                      Льстит им обоим, слыша лесть в ответ,
                      Но их не любит, а они Лепида
                      Ни в грош не ставят.

                                   Менас

                                           Цезарь и Лепид
                      С немалым войском двинулись в поход.

                                   Помпей

                      Неправда! От кого ты это слышал?

                                   Менас

                      От Сильвия.

                                   Помпей

                                  Ему приснилось, верно.
                      Известно мне, что в Риме ждут они
                      Антония. - О шлюха Клеопатра!
                      Пусть волшебство любовное заставит
                      Расцвесть твои поблекнувшие губы!
                      Пусть чародейство красоте поможет,
                      А похоть - чародейству с красотой.
                      Мозг сластолюбца отумань пирами;
                      Соблазнами эпикурейской кухни
                      Дразни чревоугодника, и пусть
                      Утонет честь его в обжорстве сонном,
                      Как в мертвых водах Леты.

                               Входит Варрий.

                                                С чем ты, Варрий?

                                   Варрий

                      С известьем верным: ожидает Рим
                      Антония с минуты на минуту.
                      Уже давно покинул он Египет.

                                   Помпей

                      Для слуха моего нет худшей вести,
                      Чем эта весть. - Не думал я, Менас,
                      Чтоб для такой войны влюбленный бражник
                      Надел свой шлем. А в воинском искусстве
                      Он вдвое превзошел двух остальных.
                      Гордиться надо, что восстаньем нашим
                      Оторван ненасытный сластолюбец
                      От юбки Птолемеевой вдовы.

                                   Менас

                      Едва ль поладят Цезарь и Антоний.
                      Ведь против Цезаря вели борьбу
                      Жена и брат Антония, хоть верю,
                      Что сам он их к тому не подстрекал.

                                   Помпей

                      Как знать, Менас? Уступят ли дорогу
                      Их распри мелкие большой вражде?
                      Когда б им не пришлось сражаться с нами,
                      Они бы перегрызлись меж собой;
                      Причин довольно, чтоб им друг на друга
                      Поднять мечи. Однако неизвестно,
                      Не сможет ли их общий страх пред нами
                      Пресечь их споры, их союз скрепить.
                      Пусть боги нам определят судьбу,
                      Мы ж силы все положим на борьбу. -
                      Идем, Менас.

                                  Уходят.


        СЦЕНА 2
                         Рим. Покой в доме Лепида.
                          Входят Энобарб и Лепид.

                                   Лепид

                    Благое дело совершил бы ты,
                    Мой добрый Энобарб, когда б склонил
                    Антония к речам миролюбивым.

                                  Энобарб

                    Его склоню я быть самим собой.
                    Коль Цезарь чем-нибудь его рассердит,
                    Пускай Антоний глянет сверху вниз
                    И рявкнет, словно Марс. Клянусь богами,
                    Что, если бы моим был подбородок
                    Антония, я ради этой встречи
                    Не стал бы утруждать себя бритьем.

                                   Лепид

                    Сейчас не время для сведенья счетов.

                                  Энобарб

                    Любое время годно для решенья
                    Назревших дел.

                                   Лепид

                                   Но малые дела
                    Должны перед большим посторониться.

                                  Энобарб

                    Бывает малое важней большого.

                                   Лепид

                    Не горячись. Не нужно дуть на угли. -
                    Вот и Антоний доблестный.

                         Входят Антоний и Вентидий.

                                  Энобарб

                                             И Цезарь.

                     Входят Цезарь, Меценат и Агриппа.

                                  Антоний
                                 (Вентидию)

                    Покончим здесь дела и - на парфян!

                                   Цезарь
                                 (Меценату)

                    Не знаю, Меценат, спроси Агриппу.

                                   Лепид

                    Союз наш, благородные друзья.
                    Основан для такой великой цели,
                    Что мелких распрей знать мы не должны.
                    Проявим снисходительность друг к другу.
                    Ожесточенный спор по пустякам
                    Разбередит, а не излечит раны.
                    Итак, прошу, высокие собратья,
                    Чтоб ваша речь, больных касаясь мест,
                    Была мягка; чтоб гнев не омрачал
                    Теченья дел.

                                  Антоний

                                 Хорошие слова.
                       (Жестом приветствует Цезаря.)

                    Будь даже мы врагами, перед битвой
                    Я б точно так приветствовал тебя.

                                   Цезарь

                    Добро пожаловать.

                                  Антоний

                                      Благодарю.

                                   Цезарь

                    Садись.

                                  Антоний

                            Садись ты первый.

                                   Цезарь

                                              Ну, как хочешь.

                                  Садятся.

                                  Антоний

                    Ты, слышно, осудил мои поступки,
                    В которых нет дурного; если ж есть,
                    Тебя они никак не задевают.

                                   Цезарь

                    Смешон я был бы, если бы сердился -
                    К тому же на тебя - по пустякам.
                    Еще смешней я был бы, осуждая
                    Поступки, не имеющие вовсе
                    Касательства ко мне.

                                  Антоний

                                         А как смотрел ты
                    На то, что я в Египте?

                                   Цезарь

                                           Точно так же,
                    Как ты смотрел на то, что в Риме я.
                    Вот если бы против меня в Египте
                    Ты строил козни, было бы мне это
                    Не все равно.

                                  Антоний

                                  Что значит - строил козни?

                                   Цезарь

                    А разве это нужно объяснять?
                    Твоя жена и брат со мной сражались,
                    Ты был основой домогательств их
                    И клич их боевой был - Марк Антоний!

                                  Антоний

                    Неверно зто. Именем моим
                    Брат Люций и не думал прикрываться:
                    Я верные свидетельства собрал
                    От тех, кто воевал в твоем же стане.
                    Да разве он, поднявшись на тебя,
                    На власть мою не покусился этим,
                    Не воевал со мной, с тобой воюя?
                    Ведь дело общее у нас с тобой.
                    И я о том тебе уже писал.
                    Нет, если ссору хочешь ты состряпать,
                    Не на таком огне ее вари.

                                   Цезарь

                    Превознести ты хочешь сам себя,
                    Изобразив меня несправедливым;
                    Но это значит стряпать оправданья.

                                  Антоний

                    Нет, нет. Уверен я, что ты способен
                    Разумно рассудить: как мог бы я.
                    Товарищ твой по общим начинаньям,
                    Подвигнуть брата на его мятеж.
                    Которым нашему грозил он делу?
                    Что ж до жены - тебе бы я желал
                    Когда-нибудь жену такого нрава.
                    Легко в узде ты держишь треть вселенной,
                    Но вот попробуй обуздать жену.

                                Энобарб

     Эх, кабы у нас у всех были такие воинственные жены! Тогда можно было бы
и в походах не лишаться женскою общества.

                                  Антоний

                       Я сожалею, Цезарь, что мятеж.
                       Который подняли против тебя
                       Ее неукротимость и горячность
                       (В содружестве с тщеславием), наделал
                       Тебе хлопот. Но чем я мог помочь?

                                   Цезарь

                       Тебе писал я, но ты занят был
                       Тогда александрийскими пирами.
                       Ты отложил письмо, не прочитав,
                       И выгнал моею гонца с насмешкой,
                       Не выслушав его.

                                  Антоний

                                        Но твой гонец
                       Ко мне без позволения вломился.
                       Я только что торжественным обедом
                       Трех чествовал царей и был тогда
                       Не в деловом расположенье духа.
                       Назавтра же я сам призвал гонца,
                       Что было равносильно извиненью.
                       Не стоит нам и говорить об этом.
                       Других причин для ссоры поищи.

                                   Цезарь

                       Ты мне поклялся и нарушил клятву.
                       Меня же упрекнуть ни в чем подобном
                       Язык твой не дерзнет.

                                   Лепид

                                             Помягче, Цезарь!

                                  Антоний

                       Оставь его, Лепид!
                       Пускай он продолжает. Честь моя
                       Не убоится этих подозрений.
                       Ну, Цезарь, дальше, - я нарушил клятву...

                                   Цезарь

                       ...По первой просьбе помчать мне словом
                       И делом. Я просил - ты отказал.

                                  Антоний

                       Верней сказать, не проявил вниманья.
                       То было время... Словно бы дурман
                       Тогда мое сознанье помутил.
                       В чем виноват - винюсь. Признаньем этим
                       Достоинство мое я не унижу,
                       Могущество мое не пошатну.
                       Быть может, Фульвия своею смутой
                       Меня хотела вырвать из Египта
                       И я - невольная причина бед;
                       Тогда прошу прощения - в той мере,
                       В какой просить возможно без урона
                       Для чести.

                                   Лепид

                                 Благородные слова.

                                  Меценат

                       Не лучше ли оставить обсужденье
                       Былых обид? Забыть их - это значит
                       О настоящем вспомнить, а оно
                       Велит вам примириться.

                                   Лепид

                                              Справедливо.

                                  Энобарб

     Попросту  говоря,  ссудите друг другу, малую толику взаимной приязни, с
тем чтобы вернуть этот долг, когда замолкнет даже и слух о Помпее. Тогда вам
будет нечего делать, вот и грызитесь себе на здоровье.

                                  Антоний

                       Ты воин, и не больше. Помолчи.

                                  Энобарб

                       Я и забыл, что правда колет глаз.

                                  Антоний

                       Ты слишком распустил язык. Молчи.

                                  Энобарб

                       Ну ладно, ладно. Буду нем как камень.

                                   Цезарь

                       Хоть грубо сказано, но суть верна.
                       Едва ли мы останемся друзьями,
                       Коль не достигнем в действиях единства.
                       И если б знал я, где найти тот обруч,
                       Который мог бы снова нас скрепить, -
                       Его искать пошел бы на край свеча.

                                  Агриппа

                       Позволь мне, Цезарь.

                                   Цезарь

                                            Говори, Агриппа.

                                  Агриппа

                       Твоя сестра, Октавия, превыше
                       Любой хвалы, а славный Марк Антоний
                       Теперь вдовец.

                                   Цезарь

                                      Остановись, Агриппа!
                       Услышав эти речи, Клеопатра
                       Была бы вправе обвинить тебя
                       В преступной дерзости.

                                  Антоний

                                              Я не женат.
                       Пускай Агриппа речь свою продолжит.

                                  Агриппа

                       Чтоб сделать вас друзьями навсегда,
                       Чтоб ваше братство укрепить и вам
                       Связать сердца нерасторжимой связью,
                       Пускай Антоний назовет супругой
                       Октавию, чья красота должна
                       Стать достояньем лучшего из смертных;
                       Чье целомудрие и добронравье
                       Красноречивее, чем все слова.
                       Такой союз мгновенно уничтожит
                       И малый спор, что кажется большим,
                       И тайный страх, большой бедой чреватый.
                       Сейчас вы полувымысла боитесь,
                       Тогда ж и быль вам будет не страшна.
                       Любовь Октавии к обоим вам,
                       Заставив вас друг друга полюбить.
                       К вам привлечет всеобщую приязнь.
                       Простите смелость слов, но эту мысль
                       Во мне давно уж выпестовал долг.

                                  Антоний

                       Что скажет Цезарь?

                                   Цезарь

                                          Пусть сперва Антоний
                       Ответит, что он думает об этом.

                                  Антоний

                       Какой же властью облечен Агриппа,
                       Чтобы уладить дело, если я
                       Скажу ему: "Да будет так, Агриппа"?

                                   Цезарь

                       Всей властью Цезаря он облечен
                       И Цезаревой властью над сестрой.

                                  Антоний

                       Мне не пригрезился бы и во сне
                       Отказ от столь счастливого союза.
                       Дай руку, Цезарь. Пусть отныне братство
                       Скрепляет нас, ведя к осуществленью
                       Великих целей.

                                   Цезарь

                                      Вот моя рука.
                       Так никогда брат не любил сестру,
                       Как я - свою. Тебе ее вручаю.
                       Пускай она живет для единенья
                       Империй наших и сердец. Пусть вечно
                       Царит меж нас любовь.

                                   Лепид

                                             Да будет так.

                                  Антоний

                       Не думал, что придется на Помпея
                       Мне меч поднять. Недавно оказал
                       Неоценимую он мне услугу.
                       Я поблагодарю его сначала,
                       Чтоб не прослыть непомнящим добра,
                       А после объявлю ему войну.

                                   Лепид

                       Спешить должны мы. Если на Помпея
                       Не нападем - он нападет на нас.

                                  Антоний

                       А где стоит он?

                                   Цезарь

                                       У горы Мизенской.

                                  Антоний

                       На суше он силен?

                                   Цезарь

                       Силен и все сильнее с каждым днем.
                       А на море - владыка полновластный.

                                  Антоний

                       Так говорит молва; я это слышал.
                       Пора с ним переведаться. Пора!
                       Однако прежде чем надеть доспехи,
                       Покончим с тем, о чем была здесь речь.

                                   Цезарь

                       С великой радостью. И сей же час
                       Я отведу тебя к сестре.

                                  Антоний


                                               Лепид,
                       Ты тоже с нами.

                                   Лепид

                                      Доблестный Антоний,
                       Меня не удержал бы и недуг.

                   Трубы. Антоний, Цезарь и Лепид уходят.

                                  Меценат

                       Добро пожаловать в Рим, друг Энобарб.

                                  Энобарб

     Правая рука Цезаря, достойный Меценат! - Мой благородный друг Агриппа!

                                  Агриппа

     Доблестный Энобарб!

                                  Меценат

     Какое  счастье,  что все так хорошо уладилось. - А вы, кажется, неплохо
пожили в Египте.

                                  Энобарб

     Что  и  говорить!  Вставали  так поздно, что дневному свету становилось
стыдно за нас; а бражничали до тех пор, пока ночь не бледнела от смущения.

                                  Меценат

     Правда  ли, что к завтраку подавали по восьми жареных кабанов, и это на
двенадцать человек?

                                  Энобарб

     Это  для нас было как мошка для орла. На наших пирах случалось дивиться
на такие диковины, - есть что порассказать.

                                  Меценат

     Если верить тому, что говорят, Клеопатра - необыкновенная красавица.

                                  Энобарб

     Она  завладела  сердцем  Марка Антония при первой же их встрече на реке
Кидне.

                                  Агриппа

     Она  действительно  тогда  была  великолепна,  если только очевидец, от
которого я об этом слышал, не присочинил.

                                  Энобарб

                      Сейчас вам расскажу.
                      Ее корабль престолом лучезарным
                      Блистал на водах Кидна. Пламенела
                      Из кованого золота корма.
                      А пурпурные были паруса
                      Напоены таким благоуханьем,
                      Что ветер, млея от любви, к ним льнул.
                      В лад пенью флейт серебряные весла
                      Врезались в воду, что струилась вслед,
                      Влюбленная в прикосновенья эти.
                      Царицу же изобразить нет слов.
                      Она, прекраснее самой Венеры, -
                      Хотя и та прекраснее мечты, -
                      Лежала под парчовым балдахином
                      У ложа стоя, мальчики-красавцы,
                      Подобные смеющимся амурам,
                      Движеньем мерным пестрых опахал
                      Ей обвевали нежное лицо,
                      И оттого не мерк его румянец,
                      Но ярче разгорался.

                                  Агриппа

                      Вот зрелище! Счастливец же Антоний!

                                  Энобарб

                      Подобные веселым нереидам,
                      Ее прислужницы, склонясь пред ней,
                      Ловили с обожаньем взгляд царицы.
                      Одна из них стояла у руля,
                      И шелковые снасти трепетали,
                      Касаясь гибких, нежных как цветы,
                      Проворных рук. Пьянящий аромат
                      На берег лился с корабля. И люди,
                      Покинув город, ринулись к реке.
                      Вмиг опустела рыночная площадь,
                      Где восседал Антоний. И остался
                      Наедине он с воздухом, который
                      Помчался б сам навстречу Клеопатре,
                      Будь без него возможна пустота.

                                  Агриппа

                      О, чудо женщина!

                                  Энобарб

                                       Когда она
                      Причалила, гонцов послал Антоний,
                      Прося ее прибыть к нему на пир.
                      Она ж ответила, что подобает
                      Скорей ему быть гостем у нее.
                      Антоний наш учтивый, отродясь
                      Не отвечавший женщине отказом,
                      Отправился, побрившись десять раз,
                      На пиршество и сердцем заплатил
                      За все, что пожирал он там глазами.

                                  Агриппа

                      Вот женщина! Великий Юлий Цезарь
                      И тот свой меч в постель к ней уложил.
                      Он шел за плугом, жатва ей досталась.

                                  Энобарб

                      Раз на моих глазах шагов полсотни
                      По улице пришлось ей пробежать.
                      Перехватило у нее дыханье
                      И, говоря, она ловила воздух;
                      Но что всех портит, то ей шло: она,
                      И задыхаясь, прелестью дышала.

                                  Меценат

                      Теперь-то уж Антоний ее бросит.

                                  Энобарб

                      Не бросит никогда.
                      Над ней не властны годы. Не прискучит
                      Ее разнообразие вовек.
                      В то время как другие пресыщают.
                      Она тем больше возбуждает голод,
                      Чем меньше заставляет голодать.
                      В ней даже и разнузданная похоть -
                      Священнодействие.

                                  Меценат

                      Все ж, если скромность, красота и ум
                      Мир принесут Антониеву сердцу, -
                      Октавия ему небесный дар.

                                  Агриппа

                      Пойдемте же. - Достойный Энобарб,
                      Прошу, прими мое гостеприимство,
                      Пока ты будешь здесь.

                                  Энобарб

                                            Спасибо, друг.

                                  Уходят.


        СЦЕНА 3
                        Там же. Покой в доме Цезаря.
                  Входят Цезарь, Антоний, Октавия и свита.

                                  Антоний

                    Мой долг высокий, нужды государства
                    Нас могут разлучать.

                                  Октавия

                                         В часы разлуки
                    Я буду на коленях за тебя
                    Молить богов.

                                  Антоний

                                  Покойной ночи, Цезарь. -
                    Молвы, порочащей меня, не слушай.
                    Моя Октавия. Да, я грешил,
                    Но в прошлом это все. Покойной ночи. -
                    Покойной ночи. Цезарь.

                                   Цезарь

                                           Доброй ночи.

                          Цезарь и Октавия уходят.
                            Входит прорицатель.

                                  Антоний

                    Ну как? Скучаешь, верно, по Египту?

                                Прорицатель

                    О если б я не уезжал оттуда!
                    О если б ты не приезжал туда!

                                  Антоний

                    Но почему? Ответь.

                                Прорицатель

                    Я не могу словами объяснить,
                    Так чувствую. Вернись назад, в Египет.

                                  Антоний

                    Поведай мне, кто будет вознесен
                    Судьбою выше: я иль Цезарь?

                                Прорицатель

                                                Цезарь.
                    Держись, Антоний, от него вдали.
                    Твой демон-покровитель, гений твой
                    Могуч, неодолим, бесстрашен, если
                    Нет Цезарева гения вблизи,
                    Но рядом с ним, подавленный, робеет.
                    Так будь от Цезаря на расстоянье.

                                  Антоний

                    Ни слова никогда об этом!

                                Прорицатель

                                              Нет.
                    Ни слова никому, кроме тебя.
                    В какую бы ты с Цезарем игру
                    Ни стал играть - наверно, проиграешь.
                    Твой меркнет блеск перед его сияньем.
                    Я повторяю: гений твой робеет
                    Близ Цезаря, вдали же он - могуч.

                                  Антоний

                    Ступай! Скажи - пускай придет Вентидий.

                            Прорицатель уходит.

                    Пора ему в поход. - Случайность это
                    Иль знание, но прорицатель прав:
                    Ведь даже кости Цезарю послушны.
                    В любой игре тягаться не под силу
                    Искусству моему с его удачей.
                    Мы кинем жребий - победитель он;
                    В боях петушьих моего бойца
                    Всегда его петух одолевает,
                    И бьют моих его перепела.
                    Скорей в Египет. Браком я хочу
                    Упрочить мир, но счастье - на востоке.

                              Входит Вентидий.

                    А, вот и ты, Вентидий. Должен будешь
                    Ты двинуться немедля на парфян.
                    Пойдем, тебе вручу я полномочья.

                                  Уходят.


        СЦЕНА 4
                               Там же. Улица.
                      Входят Лепид. Меценат и Агриппа.

                                   Лепид

                    Не нужно дальше провожать меня.
                    Теперь к своим спешите полководцам.

                                  Агриппа

                    Мы ждем, чтобы простился Марк Антоний
                    С Октавией, - и сразу в путь.

                                   Лепид

                                                  Итак,
                    Мы встретимся, одетые в доспехи,
                    Которые вам так к лицу. Прощайте.

                                  Меценат

                    Мы, верно, будем раньше у Мизен,
                    Чем ты, Лепид.

                                   Лепид

                                   Велят мои дела
                    Мне сделать крюк большой. Опередите
                    Дня на два вы меня.

                             Меценат и Агриппа
                                  (вместе)

                                        Счастливый путь.

                                   Лепид

                    Прощайте.

                                  Уходят.


        СЦЕНА 5
                        Александрия. Зал во дворце.
                Входят Клеопатра, Хармиана, Ирада и Алексас.

                                 Клеопатра

                      Я музыки хочу, той горькой пищи,
                      Что насыщает нас, рабов любви.

                                 Придворный

                      Эй, музыканты!

                              Входит Мардиан.

                                 Клеопатра

                                     Нет, не надо их. -
                      Давай в шары сыграем, Хармиана.

                                  Хармиана

                      Болит рука. Вот с евнухом сыграй.

                                 Клеопатра

                      И правда, женщине не все ль едино
                      Что с евнухом, что с женщиной играть? -
                      Сыграем? Ты сумеешь?

                                  Мардиан

                                           Постараюсь.

                                 Клеопатра

                      Тот, кто старается - хотя бы тщетно, -
                      Уж этим снисхожденье заслужил.
                      Играть я расхотела! - Лучше дайте
                      Мне удочку. Пойдем к реке. Там буду
                      Под звуки дальней музыки ловить
                      Я красноперых рыбок, поддевая
                      Их слизистые челюсти крючком.
                      Рыб из воды вытаскивая, буду
                      Антониями их воображать
                      И приговаривать: "Ага, попался!"

                                  Хармиана

                      Вот смех-то был, когда вы об заклад
                      Побились с ним - кто более наловит,
                      И выудил Антоний, торжествуя,
                      Дохлятину, которую привесил
                      Твой ловкий водолаз к его крючку.

                                 Клеопатра

                      В тот день - незабываемые дни! -
                      В тот день мой смех Антония взбесил,
                      В ту ночь мой смех его счастливым сделал.
                      А утром, подпоив его, надела
                      Я на него весь женский мой убор,
                      Сама же опоясалась мечом,
                      Свидетелем победы при Филиппах.

                               Входит гонец.

                      Ты из Италии? Так напои
                      Отрадной вестью жаждущие уши.

                                   Гонец

                      Царица! О царица!..

                                 Клеопатра

                                          Он погиб?
                      Раб, скажешь "да" - и госпожу убьешь.
                      Но если скажешь ты, что жив Антоний,
                      Что он свободен, хорошо ему, -
                      Вот золото, вот голубые жилки
                      Моей руки, к которой, трепеща,
                      Цари царей губами прикасались.

                                   Гонец

                      О да, царица, хорошо ему.

                                 Клеопатра

                      Вот золото. Еще... Но ведь о мертвых
                      Мы тоже говорим: "Им хорошо".
                      Коль надо так понять твои слова,
                      Я этим золотом, его расплавив,
                      Залью твою зловещую гортань.

                                   Гонец

                      Царица, выслушай.

                                 Клеопатра

                                        Да, говори.
                      Но доброго известья я не жду.
                      Ведь если жив и не в плену Антоний,
                      Зачем так сумрачно твое лицо?
                      А если ты принес беду - зачем
                      Ты человек, а не одна из фурий
                      Со змеями вместо волос?

                                   Гонец

                                              Царица,
                      Желаешь ли ты выслушать меня?

                                 Клеопатра

                      Желаю, кажется, тебя ударить.
                      Но если скажешь ты, что жив Антоний,
                      Не пленник Цезаря и в дружбе с ним, -
                      Дождь золотой, жемчужный град обрушу
                      Я на тебя.

                                   Гонец

                                 Он невредим, царица.

                                 Клеопатра

                      Прекрасно.

                                   Гонец

                                 С Цезарем они в ладу.

                                 Клеопатра

                      Ты добрый человек.

                                   Гонец

                                         Они друзья.

                                 Клеопатра

                      Я щедро награжу тебя.

                                   Гонец

                                            Однако...

                                 Клеопатра

                      "Однако"? Вот противное словцо.
                      "Однако" - смерть хорошему вступленью.
                      "Однако" - тот тюремщик, что выводит
                      Преступника на волю. Слушай, друг,
                      Выкладывай все сразу, без разбора,
                      И доброе и злое. Ты сказал -
                      Он в дружбе с Цезарем, здоров, свободен.

                                   Гонец

                      Свободен? Нет, я так не говорил.
                      С Октавией Антоний крепко связан.

                                 Клеопатра

                      С Октавией? Что общего у них?

                                   Гонец

                      Постель.

                                 Клеопатра

                               Я холодею, Хармиана.

                                   Гонец

                      Антоний взял Октавию в супруги.

                                 Клеопатра

                      Чума тебя возьми!
                           (Сбивает гонца с ног.)

                                   Гонец

                      Царица, смилуйся!

                                 Клеопатра

                                        Что ты сказал?
                                (Бьет его.)
                      Прочь, гнусный раб! Не то тебе я вырву
                      Все волосы и выдавлю глаза.
                           (С силой трясет его.)
                      Прутом железным будешь ты избит
                      И в едком щелоке вариться будешь
                      На медленном огне.

                                   Гонец

                                         О, пощади!
                      Не я их поженил - я только вестник.

                                 Клеопатра

                      Скажи, что это ложь, и я тебе
                      Владенья дам. Я жребий твой возвышу.
                      Я ложь прощу. Разгневал ты меня,
                      А я тебя ударила - мы квиты.
                      Я одарю тебя. Таких сокровищ
                      Ты и во сне не видел.

                                   Гонец

                                            Он женился.

                                 Клеопатра

                      Презренный раб! Ты слишком долго жил.
                           (Выхватывает кинжал.)

                                   Гонец
                                (в сторону)

                      Бежать!..
                                (Клеопатре.)
                               За что? Ведь невиновен я.
                                 (Убегает.)

                                  Хармиана

                      Остановись, приди в себя, царица!
                      Гонец не виноват.

                                 Клеопатра

                      А разве молния разит виновных?
                      Пусть в нильских водах сгинет весь Египет!
                      Пусть голуби преобразятся в змей! -
                      Вернуть сюда раба! Хоть я безумна, -
                      Не укушу его. Вернуть гонца!

                                  Хармиана

                      Напуган он.

                                 Клеопатра

                                  Его не трону я. -

                              Хармиана уходит.

                      Я руки обесчестила свои,
                      Побив слугу, меж тем как я сама
                      Всему причиной.

                      Возвращается Хармиана с гонцом.

                                     Подойди, не бойся.
                      Плохую новость приносить опасно.
                      Благая весть хоть сотней языков
                      Пускай кричит; дурное же известье
                      Мы чувствуем без слов.

                                   Гонец

                      Свой долг я выполнял.

                                 Клеопатра

                                            Так он женился?
                      Тебя сильней я не возненавижу,
                      Коль снова скажешь: "да".

                                   Гонец

                                                 Женился он.

                                 Клеопатра

                      Будь проклят ты! Все на своем стоишь?

                                   Гонец

                      Не смею лгать.

                                 Клеопатра

                                     О, если б ты солгал! -
                      Пусть пол-Египта станет нильским дном,
                      Гнездилищем для гадов! - Убирайся! -
                      Будь даже ты красивей, чем Нарцисс, -
                      Ты для меня урод. Так он женился?

                                   Гонец

                      Царица, пощади.

                                 Клеопатра

                                     Так он женился?

                                   Гонец

                      Не гневайся, что я тебя гневлю,
                      И не карай меня за послушанье.
                      С Октавией вступил Антоний в брак.

                                 Клеопатра

                      О! Весть принесший о таком злодействе
                      Сам разве не злодей? Прочь! Уходи!
                      Купец, мне римские твои обновки
                      Не по карману. Оставайся с ними
                      И разорись.

                               Гонец уходит.

                                  Хармиана

                                  Терпенье, госпожа!

                                 Клеопатра

                      Я Цезаря великого хулила,
                      Хваля Антония.

                                  Хармиана

                                     Да, много раз.

                                 Клеопатра

                      И вот наказана. Пойдем отсюда.
                      Я падаю... Ирада! Хармиана!..
                      Прошло. - Алексас, расспроси гонца,
                      Все об Октавии узнай: и возраст,
                      И какова она лицом и нравом.
                      Не позабудь спросить про цвет волос.
                      Все, что услышишь, мне перескажи.

                              Алексас уходит.

                      Навек рассталась с ним!.. Нет, не хочу!
                      То представляется он мне Горгоной,
                      То снова принимает облик Марса. -
                                (Мардиану.)
                      Пускай Алексас спросит у гонца,
                      Какого она роста. - Хармиана,
                      Не говори, но пожалей без слов. -
                      Ведите же меня в опочивальню.

                                  Уходят.

        СЦЕНА 6

                           Близ Мизенского мыса.
Входят под звуки труб и барабанный бой, во главе своих войск с одной стороны
   Помпей и Менас, с другой - Цезарь, Антоний, Лепид, Энобарб и Меценат.

                                   Помпей

                      Теперь, заложниками обменявшись,
                      Поговорить мы можем перед битвой.

                                   Цезарь

                      И мы хотим начать с переговоров,
                      А потому заранее тебе
                      Послали письменные предложенья.
                      Они, быть может, убедят твой меч,
                      Который подняла на вас обида,
                      Вернуться в ножны и домой отправят
                      Цвет сицилийских юношей, чтоб им
                      Не сгинуть здесь напрасно.

                                   Помпей

                                                 Я прошу,
                      Ответьте вы, наместники богов,
                      Вы, властелины мира, - неужели
                      Останется отец мой неотмщенным,
                      Когда в живых его друзья и сын?
                      В былые дни нашел ведь Юлий Цезарь,
                      Чья тень являлась Бруту при Филиппах,
                      Себе отмстителей - то были вы.
                      А почему решились бледный Кассий
                      И благороднейший из римлян, Брут,
                      И прочие ревнители свободы
                      Забрызгать алой кровью Капитолий?
                      Они хотели, чтоб не мог один
                      Стоять над всеми. Я с такой же целью
                      Собрал свой флот, и, вспенив грозным грузом
                      Сердитый океан, я накажу
                      Неблагодарный Рим за преступленье
                      Перед моим отцом.

                                   Цезарь

                                        Не горячись.

                                  Антоний

                      Нас флотом не пугай. С тобой поспорим
                      И на море. Насколько же богаче
                      Мы силами на суше, знаешь сам.

                      Помпей

                      На суше-то богаче: ведь владеешь
                      Ты даже домом моего отца.
                      Но раз кукушки гнезд себе не вьют, -
                      Живи там до поры.

                                   Лепид

                                       Не к делу это.
                      На наши предложенья соизволь
                      Ответить нам.

                                   Цезарь

                                   Сейчас об этом речь.

                                  Антоний

                      Просить тебя не станем. Трезво взвесь
                      Сам выгоды свои.

                                   Цезарь

                                       И то, к чему
                      Придешь ты, слишком многого желая.

                                   Помпей

                      Вы предлагаете мне во владенье
                      Сицилию с Сардинией. А я
                      Очистить должен море от пиратов
                      И Рим снабдить пшеницей. Вот условья,
                      Чтоб разойтись нам, не зазубрив лезвий
                      И не погнув щитов.

                          Цезарь, Антоний и Лепид
                                  (вместе)

                                        Да, это так.

                                   Помпей

                      Так знайте же, что я сюда пришел
                      С согласием на ваши предложенья,
                      Но Марк Антоний рассердил меня. -
                      Хотя, сказав о собственной заслуге,
                      Ее уменьшу я, - узнай, что в дни,
                      Когда твой брат на Цезаря поднялся,
                      В Сицилии твоя укрылась мать
                      И там была радушно принята.

                                  Антоний

                      Об этом слышал я, Помпей. Безмерно
                      Тебе я благодарен.

                                   Помпей

                                         Дай же руку.
                      Не думал я, что встречусь здесь с тобой.

                                  Антоний

                      Восточные постели слишком мягки,
                      И если был я вынужден вернуться
                      Из-за тебя, то это мне на пользу.

                                   Цезарь

                      С тех пор, Помпей, как видел я тебя
                      В последний раз, ты сильно изменился.

                                   Помпей

                      Не знаю, как мне злобная судьба
                      Лицо избороздила. Знаю только,
                      Что сердце ей мое не подчинить.

                                   Лепид

                      Мы рады этой встрече.

                                   Помпей

                                           Рад и я. -
                      Итак, пришли к согласью мы. Теперь
                      Нам остается написать условья
                      И приложить печати.

                                   Цезарь

                                         И немедля.

                                   Помпей

                      Почтим друг друга пиром на прощанье.
                      Кому начать - пусть скажет жребий.

                                  Антоний

                                                         Мне!

                                   Помпей

                      Нет, погоди, Антоний, бросим жребий.
                      Но первый будешь ты или последний,
                      Мы сможем должное отдать твоей
                      Изысканной египетской стряпне.
                      Я слышал - Юлий Цезарь разжирел
                      На тамошних хлебах.

                                  Антоний

                                          Ты много слышал.

                                   Помпей

                      Обидного я в мыслях не имел.

                                  Антоний

                      И слов обидных тоже не сказал.

                                   Помпей

                      Так слышал я. Еще мне говорили,
                      Что будто приносил Аполлодор...

                                  Энобарб

                      Довольно, замолчи! Ну, приносил.

                                   Помпей

                      Но что ж он приносил?

                                  Энобарб

                                            В мешке с постелью
                      Принес он Цезарю одну царицу.

                                   Помпей

                      А, я тебя узнал. Ну, как живешь?

                                  Энобарб

                      Отлично. Да и впредь не будет хуже,
                      Раз нам четыре пира предстоят.

                                   Помпей

                      Дай, воин, руку мне. Не враг я твой.
                      Тебя в сраженьях видя, изумлялся
                      Я храбрости твоей.

                                  Энобарб

                      К тебе любви я не питал, однако
                      Хвалил не раз; но подвиги твои
                      Во много раз звучней моих похвал.

                                   Помпей

                      А я тебя хвалю за прямоту. -
                      Прошу вас всех на борт моей галеры.

                          Цезарь, Антоний и Лепид
                                  (вместе)

                      Мы за тобой последуем.

                                   Помпей

                                             Идем.

                   Все, кроме Энобарба и Менаса, уходят.

                                   Meнас
                                (в сторону)

     Твой  отец, Помпей, никогда бы не заключил такого договора. (Энобарбу.)
Мы как будто встречались?

                                  Энобарб

     Кажется, в море.

                                   Менас

     Как видно, так.

                                  Энобарб

     Ты прославился морскими подвигами.

                                   Менас

     А ты сухопутными.

                                  Энобарб

     Это  похвально,  когда  меня  хвалят.  Впрочем,  нельзя отрицать, что я
кое-что совершил на суше.

                                   Менас

     А я - на воде.

                                  Энобарб

     Да.  Хотя  от  некоторых своих подвигов ты, верно, и сам бы отрекся. Ты
мастер морского разбоя.

                                   Менас

     А ты - сухопутного.

                                  Энобарб

     Тут  уж  моя  очередь  отрекаться.  Дай руку, Менас. Если бы наши глаза
имели  судейские права, они могли бы сейчас взять под стражу двух целующихся
разбойников.

                                   Менас

     Чем бы ни были запятнаны руки, лицо-то у каждого человека невинно.

                                  Энобарб

     Только не лицо красивой женщины.

                                   Менас

     И то сказать. Женщины разбойничают как раз лицом.

                                  Энобарб

     Мы собирались померяться с вами оружием.

                                   Менас

     Жаль, что придется состязаться всего-навсего в пьянстве. Сегодня Помпею
суждено веселиться на похоронах своего счастья.

                                  Энобарб

     Боюсь, что счастья ему уж не воскресить, как бы он его ни оплакивал.

                                   Менас

     Да  уж  где там. А мы не ждали, что Марк Антоний пожалует сюда. Правда,
что он женился на Клеопатре?

                                  Энобарб

     Сестру Цезаря зовут Октавией.

                                   Менас

     Да. Она была замужем за Гаем Марцеллом.

                                  Энобарб

     А теперь она замужем за Марком Антонием.

                                   Менас

     Что ты говоришь?

                                  Энобарб

     То, что ты слышишь.

                                   Менас

     Значит, теперь они с Цезарем связаны навсегда.

                                  Энобарб

     Будь я прорицателем, я бы воздержался это предрекать.

                                   Менас

     Да, пожалуй, устроила этот брак скорее политика, чем любовь.

                                  Энобарб

     Думаю, что так. Но вот увидишь - эти узы, вместо того чтобы скрепить их
дружбу,   окажутся   петлей   для   нее.   Октавия  благочестива,  холодна и
неразговорчива.

                                   Менас

     Кто не пожелает себе такой жены?

                                  Энобарб

     Тот,  кто  сам  не  таков,  -  Марк Антоний. Он вернется опять в своему
египетскому  лакомству.  Тогда вздохи Октавии раздуют в душе Цезаря пожар. И
тут,  как  я  сказал тебе, чем крепче они связаны, тем тяжелее будет разрыв.
Антоний будет искать любви там, где он ее оставил; женился же он на выгоде.

                                   Менас

     Может  быть.  Но  не  пойти  ли  и  нам  на галеру. Хочу выпить за твое
здоровье.

                                  Энобарб

     Я поддержу. В Египте мы приучили к этому занятию наши глотки.

                                   Meнас

     Ну, пойдем.

                                  Уходят.

        СЦЕНА 7
          На борту галеры Помпея, вблизи Мизенского мыса. Музыка.
                 Входят несколько слуг с вином и сластями.

                                Первый слуга

     Идут  сюда. Кое-кто из этих могучих дубов еле держится на своих корнях;
дунь ветерок - и они повалятся.

                                Второй слуга

     Лепид красен как рак.

                                Первый слуга

     Они сливают в него все опивки.

                                Второй слуга

     Как  только  один  из  них  наступит  другому  на больную мозоль, Лепид
кричит:   "Будет   вам!",   задувает   ссору,  готовую  разгореться,  а  сам
разгорается, надуваясь вином.

                                Первый слуга

     Их-то он мирит, зато сам в непримиримом разладе с частями своего тела.

                                Второй слуга

     Вот  что  значит  затесаться,  не  имея на то права, в компанию великих
мужей. Какой толк от тяжеленного копья, если оно тебе не под силу? Такой же,
как от ничтожного прутика,

                                Первый слуга

     Попасть  в  общество  первейших  людей  и ничего в нем не значить - все
едино что быть дырой на месте глаза и уродовать лицо.

  Трубы. Входят Цезарь, Антоний, Помпей, Лепид. Агриппа, Меценат, Энобарб,
                       Менас и другие военачальники.

                                  Антоний

                      Так водится у них. На пирамидах
                      Есть знаки, по которым измеряют
                      Разливы Нила. Если высоко
                      Стоит вода, ждать надо урожая,
                      А если низко - будет недород.
                      Когда вода спадает, земледелец
                      Бросает зерна в плодоносный ил,
                      А там уже недолго и до жатвы.

                                   Лепид

     Слышал я, у вас там диковинные гады родятся.

                                  Антоний

     Водятся, Лепид.

                                   Лепид

     Ваши египетские гады заводятся в вашей египетской грязи от лучей вашего
египетского солнца. Вот, например, крокодил.

                                  Антоний

     Правильно.

                                   Помпей
                                  (Лепиду)

     Садись. Ну-ка, выпей. - Здоровье Лепида!

                                   Лепид

     Я уже не очень-то... Но еще смогу за себя постоять.

                                  Энобарб

     Разве что на четвереньках.

                                   Лепид

     Нет,  в  самом  деле,  я  слышал,  что эти, как их, пирамеи Птоломида -
славные штучки. Нет, нет, не спорьте, - я сам эго слышал.

                                   Менас
                               (тихо, Помпею)

                      Помпей!

                                   Помпей
                               (тихо, Менасу)

                              В чем дело? На ухо шепни.

                                   Менас

                      В сторонку  отойдем. Тебе хочу
                      Сказать два слова.

                                   Помпей
                                   (тихо)

                                        Погоди. Сейчас. -
                                 (Громко.)
                      Выпьем  за здоровье Лепида!

                                   Лепид

     А что за вещь - крокодил?

                                  Антоний

     По  виду  он  похож сам на себя. Вдоль он достигает размера собственной
длины,  а поперек - собственной ширины. Передвигается при помощи собственных
лап.  Питается  тем,  что  съедает.  Когда издохнет, разлагается, а душа его
переходит в другое существо.

                                   Лепид

     Какого он цвета?

                                  Антоний

     Своего собственного.

                                   Лепид

     Диковинный гад.

                                  Антоний

     Что и говорить. А слезы у него мокрые.

                                   Цезарь

     Удовлетворит ли его такое описание?

                                  Антоний

     Надеюсь,  удовлетворит,  если  к этому прибавить все чаши, влитые ему в
глотку Помпеем. А если нет, то вот уж подлинно ненасытная утроба.

                                   Помпей
                               (тихо, Менасу)

                      Отстань! Чего ты хочешь? Отвяжись!
                      Тебе я говорю?
                                 (Громко.)
                                    Где моя чаша?

                                   Менас
                                   (тихо)

                      Иль не достоин я, чтоб ты поднялся
                      Из-за стола и выслушал меня?

                                   Помпей
                                   (тихо)

                      Да ты рехнулся. Говори, в чем дело?

                     Помпей и Менас отходят в сторону.

                                   Менас
                                   (тихо)

                      Всегда я предан был твоей фортуне.

                                   Помпей
                                   (тихо)

                      Ты верно мне служил. Ну, продолжай!
                                 (Громко.)
                      Друзья, вы что притихли?

                                  Антоний

                                               Эй, Лепид,
                      Ты словно бы в песках зыбучих вязнешь.
                      Держись прямее, друг!

                                   Менас
                                   (тихо)

                      Ты хочешь стать владыкой мира?

                                   Помпей
                                   (тихо)

                                                     Что?

                                   Менас
                                   (тихо)

                      Еще раз: хочешь стать владыкой мира?

                                   Помпей
                                   (тихо)

                      Как это может быть?

                                   Менас
                                   (тихо)

                                          Лишь согласись,
                      И, как бы ни казался я ничтожен,
                      Тебе весь мир я подарю.

                                   Помпей
                                   (тихо)

                                              Ты пьян?
                                   Менас
                                   (тихо)

                      Я чаши не пригубил. Пожелай -
                      И станешь ты Юпитером земным.
                      Границ не будет у твоих владений
                      Иных, чем океан и небосвод.

                                   Помпей
                                   (тихо)

                      Как этого достичь?

                                   Менас
                                   (тихо)

                      На корабле твоем все триумвиры,
                      Что поделили мир между собой.
                      Я разрублю канат. Мы выйдем в море,
                      Там перережем глотки всем троим,
                      И ты - властитель мира.

                                   Помпей
                                   (тихо)

                                              Зря болтаешь
                      О том, что надо было сделать молча.
                      Такой поступок для меня - злодейство,
                      А для тебя - служенье господину.
                      Нет, выгоде я честь не подчиню.
                      Вини язык, что погубил он дело.
                      Свершенное одобрить бы я мог,
                      Замышленное должен осудить.
                      Забудь об этом. Пей вино.

                                   Менас
                                (в сторону)

                                                Довольно
                      Мне следовать за меркнущей звездой.
                      Того, кто хочет, но не смеет взять,
                      В другой раз не побалует удача.

                                   Помпей

                      Еще, друзья, за здравие Лепида!

                                  Антоний

                      Его пора бы на берег снести.
                      Я за него на здравицу отвечу.

                                  Энобарб

                      Пью за тебя, Менас.

                                   Менас

                                         Друг, за тебя.

                                   Помпей

                      Полнее наливай.

                                  Энобарб
                 (указывая на раба, который уносит Лепида)

                      Менас, гляди-ка, вот силач!

                                   Менас

                                                 А что?
                                  Энобарб

                      Не видишь ты? Несет он треть вселенной.

                                   Менас

                      Ну и пьяна же эта треть. Будь так же
                      Пьян целый мир - он, верно б, зашатался.

                                  Энобарб

                      И зашатается, -  лишь сам напейся.

                                   Менас

                      Что ж, выпьем, друг.

                                   Помпей

                      А все же до пиров александрийских
                      Нам далеко.

                                  Антоний

                                  Не так уж далеко. -
                      Ну, чокнемся. Твое здоровье, Цезарь.

                                   Цезарь

                      Уволь. Полощем мы мозги, полощем,
                      Они же все грязней. Противный труд.

                                  Антоний

                      Мгновенье так велит. Уж подчинись.

                                   Цезарь

                      Уж лучше бы оно мне подчинилось.
                      Не есть, не пить четыре дня приятней,
                      Чем столько съесть и выпить - за один.

                                  Энобарб
                                 (Антонию)

                      Что, если на египетский манер
                      Устроить нам для завершенья пира
                      Вакхическую пляску?

                                   Помпей

                                          Просим! Просим!

                                  Антоний

                      Ну, в хоровод! Живей! Кружиться будем,
                      Пока наш разум, побежденный хмелем,
                      Не погрузится в ласковую Лету.

                                  Энобарб

                      Возьмитесь за руки и станьте в круг.
                      Пусть музыка неистовая грянет! -
                      Так. Становитесь. -  Мальчик, запевай,
                      А громовой припев мы все подхватим,
                      И глоток не жалеть!

                      Музыка, Энобарб заводит хоровод.

        ПЕСНЯ

                          Бахус, щедрый бог вина,
                          Напои нас допьяна.
                               Сердце наше
                               Укрепи,
                              Горе в чаше
                              Утопи.
                          Пусть в веселии хмельном
                          Мир заходит ходуном.
                          Мир заходит ходуном!

                                   Цезарь

                      Не хватит ли? - Помпей, покойной ночи! -
                      Позволь мне, шурин, увести тебя. -
                      Долг на разгул взирает с укоризной.
                      Пора нам. От вина пылают щеки.
                      Наш стойкий Энобарб и тот размяк,
                      А я едва владею языком.
                      В шутов преобразил нас буйный хмель.
                      Да что тут рассуждать? Покойной ночи. -
                      Антоний, руку!

                                   Помпей

                                     Что ж, на берегу
                      Мы встречу повторим.

                                  Антоний

                                          Еще бы. Руку!

                                   Помпей

                      Мой отчий дом ты захватил, Антоний,
                      Но все едино - мы теперь друзья.
                      Спускайся в лодку.

                                  Энобарб

                                        Тише не свалитесь. -

                   Все, кроме Энобарба и Менаса, уходят.

                      А я останусь здесь.

                                   Менас

                                         В моей каюте. -
                      Эй, барабаны, трубы, флейты! Гряньте!
                      Пускай Нептун послушает, как мы
                      Прощаемся с великими мужами.
                      Ну, жарь вовсю, чума вас разрази!

                             Трубы и барабаны.

                                  Энобарб

                      Эй! Шапки в воздух!

                                   Менас

                                         Эге-гей! - Пойдем.

                                  Уходят.


        АКТ III

        СЦЕНА 1
                              Равнина в Сирии.
Входят  триумфальным маршем Вентидий, Силий и другие римские военачальники с
      войском. Впереди несут тело убитого парфянского царевича Пакора.

                                  Вентидий

                     Разбита Парфия, отчизна стрел.
                     Мне рок судил отметить за гибель Красса. -
                     Пусть каждый воин поглядит на труп
                     Парфянского царевича. Ород,
                     Твой сын, Пакор, нам уплатил за Красса.

                                   Силий

                     Пока твой меч, Вентидий благородный,
                     Еще дымится от парфянской крови,
                     Преследуй беглецов. Гони парфян,
                     Гони из Мидии, из Междуречья.
                     Тогда Антоний даст тебе триумф
                     И увенчает лаврами.

                                  Вентидий

                                        Нет. Силий!
                     С меня довольно. Знай, что подчиненный
                     Остерегаться должен громких дел.
                     Прославиться в отсутствие вождя
                     Опасней иногда, чем оплошать.
                     И Цезарь и Антоний наш нередко
                     Чужим мечом победу добывали.
                     Здесь, в Сирии, предшественник мой, Сессий,
                     Столь быстро отличился, что за это
                     В немилость у Антония попал.
                     Кто своего вождя опережает,
                     Становится как бы вождем вождя.
                     Порою честолюбию солдата
                     Полезней пораженье. чем победа,
                     Которой он начальника затмил.
                     Я для Антония бы много сделал,
                     Но этим уязвлю его - и тут
                     Все подвиги мои пойдут насмарку.

                                   Силий

                     Ты доказал, Вентидий, что солдат
                     Есть нечто большее, чем только меч.
                     Но что же ты Антонию напишешь?

                                  Вентидий

                     Я напишу, что, именем своим
                     Нас окрылив, он нам принес победу,
                     Что под его орлами легионы,
                     Оплаченные им, разбили в прах
                     Непобедимых всадников парфянских.

                                   Силий

                     Где он сейчас?

                                  Вентидий

                                    Он на пути в Афины.
                     Насколько нам позволит груз добычи.
                     Мы поспешим туда же, чтобы там
                     Быть ранее, чем он. - Итак, в поход!

                                  Уходят.


        СЦЕНА 2
                        Рим. Передняя в доме Цезаря.
                 Входят с разных сторон Агриппа и Энобарб.

                                  Агриппа

                      Ну как там, распрощались зять и шурин?

                                  Энобарб

                      Помпея сплавив, трое триумвиров
                      Печатями скрепляют договор.
                      Октавия перед разлукой с Римом
                      Рыдает, Цезарь мрачен, а Лепида -
                      Так мне рассказывал Менас - мутит
                      С тех пор, как пировал он у Помпея.

                                  Агриппа

                      Достойнейший Лепид!

                                  Энобарб

                                         Непревзойденный!
                      Он в Цезаря поистине влюблен.

                                  Агриппа

                      А как Антония он обожает!

                                  Энобарб

                      Ведь Цезарь кто? "Юпитер он земной!"

                                  Агриппа

                      "Антоний всем Юпитерам Юпитер!"

                                  Энобарб

                      "О Цезарь! Нет подобного ему!"

                                  Агриппа

                      "О Марк Антоний! Феникс среди птиц!"

                                  Энобарб

                      "Хвалы нет высшей, чем слова: он - Цезарь!"

                                  Агриппа

                      Он расточает похвалы обоим.

                                  Энобарб

                      Но больше Цезарю. "О Марк Антоний!" -
                      Певец, художник, ритор, звездочет
                      Воспеть, изобразить, изречь, измерить
                      Его любовь к Антонию бессильны.
                      Но перед Цезарем благоговея,
                      Лежит он ниц.

                                  Агриппа

                                    В обоих он влюблен.

                                  Энобарб

                      Он - жук, они - блестящие надкрылья.

                                   Трубы.

                      Пора! Прощай, Агриппа благородный.

                                  Агриппа

                      Счастливый путь, достойный Энобарб.

                             Отходят в сторону.
                  Входят Цезарь, Антоний, Лепид и Октавия.

                                  Антоний

                      Не провожай нас дальше.

                                   Цезарь

                      Берешь с собой ты часть моей души.
                      Будь ласков с ней. - Сестра, супругой будь
                      Такою, чтобы оправдать надежды
                      И превзойти ручательства мои. -
                      Не допусти, Антоний благородный,
                      Чтобы тот столп, который предназначен
                      Для укрепленья дружбы, стал тараном
                      И развалил ее. Уж лучше б нам
                      Совсем не пользоваться этим средством,
                      Чем осквернить его.

                                  Антоний

                                          Ты недоверьем
                      Меня обидишь.

                                   Цезарь

                                    Что сказал, - сказал.

                                  Антоний

                      Как ты ни будь придирчив, оснований
                      Для страха своего ты не найдешь.
                      Пускай тебя оберегают боги.
                      Пусть бьются для тебя сердца всех римлян.
                      Пора нам в путь.

                                   Цезарь

                      Прощай же, милая сестра! Прощай!
                      Пускай стихии с нежной добротой
                      Баюкают тебя. Счастливый путь!

                                  Октавия

                      Мой милый брат!..

                                  Антоний

                      У нас весна любви, и эти слезы -
                      Апрельский вешний дождь. - Приободрись.

                                  Октавия
                                  (Цезарю)

                      Смотри за домом моего супруга
                      И...

                                   Цезарь

                           Что еще?

                                  Октавия

                                   Дай на ухо скажу.

                                  Антоний

                      Ее язык не слушается сердца,
                      А сердце не владеет языком.
                      Так пух лебяжий, зыблемый волнами,
                      Не ведает, куда он приплывет.

                                  Энобарб
                              (тихо, Агриппе)

                      Не думает ли Цезарь прослезиться?

                                  Агриппа
                              (тихо, Энобарбу)

                      Чело его темнеет.

                                  Энобарб
                              (тихо, Агриппе)

                                       Это жалко.
                      Не красит темное пятно на лбу
                      И жеребца, не только человека.

                                  Агриппа
                              (тихо, Энобарбу)

                      Антоний тоже ведь чуть не рыдал
                      Тогда, когда сражен был Юлий Цезарь.
                      Он слезы лил над Брутом при Филиппах.

                                  Энобарб
                              (тихо, Агриппе)

                      В тот год Антоний насморком страдал,
                      Губя врагов, их окроплял слезами.
                      Вот если я заплачу - верь слезам.

                                   Цезарь

                      Нет, милая Октавия, я буду
                      Тебе писать. И время не заставит
                      Меня забыть сестру.

                                  Антоний

                                         Ну полно, Цезарь.
                      Еще посмотрим, кто из нас двоих
                      Ее сильнее любит. На прощанье
                      Обнимемся, и я тебя покину,
                      Препоручив богам.

                                   Цезарь

                                       Прощай. Будь счастлив!

                                   Лепид

                      Пускай сиянье всех светил небесных
                      Твой освещает путь.

                                   Цезарь
                              (целуя Октавию)

                                         Прощай.

                                  Антоний

                                                Прощайте.

                             Трубы. Все уходят.


        СЦЕНА 3
                       Александрия. Покой во дворце.
                Входят Клеопатра, Хармиана, Ирада и Алексас.

                                 Клеопатра

                     Ну, где ж гонец?

                                  Алексас

                                     Боится он войти.

                                 Клеопатра

                     Вот вздор!

                               Входит гонец.

                               Входи, не бойся.

                                  Алексас

                                                 О царица!
                     Когда ты в гневе, на тебя взглянуть
                     Сам Ирод Иудейский не посмел бы.

                                 Клеопатра

                     Да, поплатился б Ирод головой,
                     Будь здесь Антоний, чтобы выполнять
                     Мои приказы.
                                  (Гонцу.)
                                 Подойди поближе.

                                   Гонец

                     Царица милостивая!..

                                 Клеопатра

                                          Скажи,
                     Октавию тебе случалось видеть?

                                   Гонец

                     Да, повелительница.

                                 Клеопатра

                                        Где же?

                                   Гонец

                                                В Риме.
                     Ее совсем вблизи я видел: шла
                     Она между Антонием и братом.

                                 Клеопатра

                     Что, высока она? С меня?

                                   Гонец

                                              Нет, ниже.

                                 Клеопатра

                     А голос звонкий у нее иль слабый?

                                   Гонец

                     Совсем чуть слышный голосок.

                                 Клеопатра

                                                  Так, так...
                     Недолго будет он ее любить.

                                  Хармиана

                     Ее? Любить? Да это невозможно!

                                 Клеопатра

                     И я так думаю. Он отвернется
                     От этой безголосой коротышки._
                     А поступь как? Величие в ней есть? -

                                   Гонец

                     Она едва передвигает ноги,
                     Не отличишь - стоит или идет.
                     Нет жизни в ней. Не женщина она,
                     А изваяние.

                                 Клеопатра

                                 Да полно, так ли?

                                   Гонец

                     Приметлив я.

                                  Хармиана

                                  Приметливей он втрое
                     Любого египтянина.

                                 Клеопатра

                                        Да, вижу,
                     Он наблюдателен. Ну что в ней есть?
                     Он здраво рассуждает.

                                  Хармиана

                                           Очень здраво.
                                 Клеопатра

                     Что скажешь ты о возрасте ее?

                                   Гонец

                     Она уже успела овдоветь.

                                 Клеопатра

                     Что? Овдоветь? - Ты слышишь, Хармиана?

                                   Гонец

                     Я думаю, что лет под тридцать ей.

                                 Клеопатра

                     Лицо продолговато иль округло?

                                   Гонец

                     Ее лицо округло до уродства.

                                 Клеопатра

                     Такие большей частью неумны.
                     А волосы какие? Цвет какой?

                                   Гонец

                     Цвет темный. Безобразно низкий лоб.

                                 Клеопатра

                     Вот золото, возьми. Не обижайся,
                     Что так сурова я была к тебе.
                     Тебя отправлю я в обратный путь,
                     Ты человек толковый. Собирайся.
                     Я приготовлю письма.

                               Гонец уходит.

                                  Хармиана

                                          Честный малый.

                                 Клеопатра

                     Да, ты права. Мне жаль, что я была
                     К нему несправедлива. Вижу я,
                     Что эта женщина мне не опасна.

                                  Хармиана

                     Ничуть.

                                 Клеопатра

                             Гонец способен отличить
                     Величье истинное от подделки.

                                  Хармиана

                     Еще бы! Он на службе у тебя
                     Не первый год!

                                 Клеопатра

                                   Послушай, Хармиапа,
                     Я кое-что еще узнать хотела...
                     Ну хорошо, пришли его потом.
                     Все, может быть, уладится.

                                  Хармиана


                                                Ручаюсь.
                                  Уходят.


        СЦЕНА 4
                        Афины. Покой в доме Антония.
                         Входят Антоний и Октавия.

                                  Антоний

                      Нет, нет, Октавия, не возражай.
                      И это все, и многое другое
                      Охотно б я простил. Но начал он
                      Опять войну с Помпеем. Он составил
                      И огласил публично завещанье,
                      Где обо мне едва упомянул;
                      А там, где обойти моих заслуг
                      Никак не мог, был более чем краток
                      И скуп на похвалу. В своих речах
                      Меня он мерит самой низкой меркой
                      И о славнейших подвигах моих
                      Едва сквозь зубы цедит.

                                  Октавия

                      Мой дорогой супруг! Верь не всему,
                      А если веришь - не на все сердись.
                      Ведь если между вами вспыхнет ссора,
                      Несчастнейшей из женщин буду я,
                      Молясь за двух врагов.
                      Лишь насмешу богов я милосердных,
                      К ним вознося смиренную мольбу:
                      "Благословите моего супруга!"
                      И, ей в опровержение, молясь:
                      "Благословите брата моего!"
                      Кто бы из вас ни победил - мне горе.
                      Меж этих крайностей средины нет.

                                  Антоний

                      Моя Октавия, свою любовь
                      Отдай тому, кому она дороже.
                      Честь потеряв, себя я потеряю.
                      Уж лучше б мне совсем не быть твоим,
                      Чем, будучи твоим, утратить честь.
                      Но если ты нас помирить желаешь,
                      Попробуй. А тем временем я буду
                      Готовиться к войне, позор которой
                      Падет на брата твоего. Спеши.
                      Пускай исполнится твое желанье.

                                  Октавия

                      Спасибо. Пусть Юпитер всемогущий
                      Мне, слабой, мне, бессильной, силы даст,
                      Чтоб я могла склонить вас к примиренью.
                      Война меж вами - трещина в земле;
                      Ее заполнят только горы трупов.

                                  Антоний

                      Ты на того, кто был причиной ссоры,
                      Свое негодованье обрати.
                      Едва ли так равно мы виноваты,
                      Чтоб поровну делить твою любовь.
                      Готовься. Отбери людей для свиты
                      И не отказывай себе ни в чем.

                                  Уходят.


        СЦЕНА 5
                           Там же. Другой покой.
                   Входят с разных сторон Энобарб и Эрос.

                                  Энобарб

                         Ну, что нового, друг Эрос?

                                    Эрос

                         Новости удивительные.

                                  Энобарб

                                               Какие же?

                                    Эрос

                     Цезарь и Лепид возобновили войну с Помпеем.

                                  Энобарб

                     Это старая новость. И кто кого победил?

                                    Эрос

     Цезарь одолел Помпея с помощью Лепида, но теперь не признает его равным
себе и не желает делиться с ним славой. Да еще обвиняет Лепида в сношениях с
врагом  на  основании  давних  его  писем  к  Помпею. Так что сейчас бедняга
триумвир находится в заточении и будет там, пока его не освободит смерть.

                                  Энобарб

                     Теперь у мира две звериных пасти.
                     И сколько ты им пищи ни бросай,
                     Одна из них другую загрызет. -
                     А где сейчас Антоний?

                                    Эрос

                                           Он в саду.
                     Сухие ветки яростно топча,
                     "Дурак Лепид!" - кричит он и грозится
                     Распять того, кто умертвил Помпея.

                                  Энобарб

                     Готов к отплытью наш огромный флот...

                                    Эрос

                     В Италию, на Цезаря. Послушай,
                     Антоний за тобой меня послал.
                     О новостях сказать я мог и позже.

                                  Энобарб

                     Да тут уж все равно. Эх, будь что будет.
                     Веди меня к Антонию.

                                    Эрос

                                          Идем.

                                  Уходят.


        СЦЕНА 6
                         Рим. Покой в доме Цезаря.
                     Входят Цезарь, Агриппа и Меценат.

                                   Цезарь

                      Он просто издевается над Римом.
                      В Александрии, сообщают мне,
                      На серебром обитом возвышенье
                      Антоний с Клеопатрой сели рядом
                      На тронах золотых; и у подножья -
                      Цезарион (сын якобы того,
                      Кто мне названым был отцом), а также
                      Весь выводок приблудных их детей.
                      И власть самодержавную он дал ей
                      Не только над Египтом, но еще
                      Над Палестиной, Лидией и Кипром.

                                  Меценат

                      И это объявил он всенародно?

                                   Цезарь

                      Публично, на арене для ристалищ.
                      А два их отпрыска - цари царей:
                      Над царствами армян, парфян, мидян
                      Владыкой он поставил Александра
                      И Птолемею отдал под начало
                      Сирийцев, киликийцев, финикиян.
                      А Клеопатра в этот день была
                      В священном одеянии Изиды,
                      В котором появлялась уж не раз.

                                  Меценат

                      Оповестить об этом надо римлян.

                                  Агриппа

                      И отвернется от него народ,
                      Давно его гордыней раздраженный.

                                   Цезарь

                      Народ уже осведомлен. Антоний
                      Прислал сенату список обвинений.

                                  Агриппа

                      Кого же обвиняет он?

                                   Цезарь

                                           Меня.
                      Сицилию забрав, мол, у Помпея,
                      Антонию не предоставил я
                      Его законной доли; не вернул
                      Тех кораблей, что дал он мне взаймы.
                      И, наконец, винит нас, что Лепида
                      Мы отстранили от триумвирата,
                      Конфисковав имущество его.

                                  Агриппа

                      На это все ответить надо, Цезарь.

                                   Цезарь

                      Ответ написан, и гонец в пути.
                      Я там пишу, что стал Лепид жесток,
                      Что злоупотреблял высокой властью
                      И поделом смещен; что я отдам
                      Антонию условленную часть
                      Того, что я завоевал, но пусть
                      В Армении и прочих государствах,
                      Им завоеванных, он даст мне долю.

                                  Меценат

                      Такой уступки от него не жди.

                                   Цезарь

                      Так пусть и он не ждет от нас уступок.

                         Входит Октавия со свитой.

                                  Октавия

                      Привет тебе, мой брат и господин!

                                   Цезарь

                      Как, это ты? Отвергнутая мужем?

                                  Октавия

                      Причины нет так называть меня.

                                   Цезарь

                      Зачем же ты неслышно к нам подкралась?
                      Сестре ли Цезаря являться так?
                      Супруге ль триумвира? Ей пристало
                      Пожаловать в сопровожденье войска,
                      Чтоб возвещало ржание коней
                      Еще задолго о ее прибытье;
                      Должны были под тяжестью зевак
                      Деревья гнуться; пыль должна была
                      От поезда ее вздыматься к небу.
                      Но ты явилась как простолюдинка,
                      Ты воспрепятствовала изъявленьям
                      Любви народной; а когда любовь
                      Нельзя излить, легко ей и зачахнуть.
                      Тебя встречать на море и на суше
                      Нам надо было, чтобы вызывал
                      Твой каждый шаг приветственные клики.

                                  Октавия

                      Мой добрый брат, я так сама хотела,
                      Никто меня не принуждал. Мой муж,
                      Узнав, что ты готовишься к войне,
                      Со мною поделился горькой вестью.
                      Я попросила, чтоб он мне позволил
                      Вернуться в Рим, - и согласился он.

                                   Цезарь

                      А как не согласиться, если ты
                      Стоишь меж ним и похотью его.

                                  Октавия

                      Не говори так, брат.

                                   Цезарь

                                           За ним слежу я.
                      Мне ветер о делах его доносит.
                      Где он сейчас?

                                  Октавия

                                     В Афинах, милый брат.

                                   Цезарь

                      Как ты обманута! Опять сманила
                      Его к себе в Египет Клеопатра.
                      Свою империю он отдал шлюхе.
                      Теперь, к войне готовясь, у себя
                      Они собрали всех царей восточных:
                      Там Бокх - ливийский царь; Адал - фракийский;
                      Понтийский царь; царь аравийский Малх;
                      Царь пафлагонский Филадельф; царь Ирод;
                      Монарх каппадокийский. Архелай;
                      Властитель комагенский Митридат;
                      Цари ликаонийский и мидийский
                      Аминт и Полемон, и тьма других.

                                  Октавия

                      О, горе мне! Я сердце разделила
                      Меж двух друзей, что сделались врагами.

                                   Цезарь

                      Добро пожаловать. Твои посланья
                      Заставили меня с разрывом медлить,
                      Пока не стало ясно мне, что ты
                      Обманута, а нам грозит опасность.
                      Будь стойкой. С неизбежностью суровой
                      Не спорь, но предоставь самой судьбе
                      Осуществить ее предначертанья.
                      Ты мне дороже всех людей на свете.
                      Тебя позорно предали. И боги
                      Нас изберут орудием своим,
                      Чтоб наказать обидчика. Утешься.
                      Все рады здесь тебе.

                                  Агриппа

                                           Да, госпожа.

                                  Меценат

                      Добро пожаловать. Сердца всех римлян
                      Полны любовью, жалостью к тебе.
                      И лишь один беспутный Марк Антоний,
                      В грехе погрязший, оттолкнул тебя
                      И отдал власть свою развратной твари,
                      Решившей, видно, взбаламутить мир.

                                  Октавия

                      Да правда ль это, брат?

                                   Цезарь

                                              Увы, все правда.
                      Добро пожаловать, сестра. Прошу,
                      Будь терпеливой. Милая сестра!

                                  Уходят.


        СЦЕНА 7

                     Лагерь Антония близ мыса Акциума.
                        Входят Клеопатра и Энобарб.

                                 Клеопатра

                    Я разочтусь с тобой, не сомневайся.

                                  Энобарб

                    За что? За что? За что?

                                 Клеопатра

                    Ты говорил, что мне не подобает
                    При войске быть.

                                  Энобарб

                                     А разве подобает?

                                 Клеопатра

                    Но если мы союзники в войне,
                    То почему бы мне тут и не быть?

                                  Энобарб
                                (в сторону)

                    Отвечу так: когда б держали в войске
                    Не только жеребцов, но и кобыл,
                    От жеребца не много было б толку:
                    Вскочил бы вместе с всадником своим
                    Он на кобылу.

                                 Клеопатра

                                  Что ты там бормочешь?

                                  Энобарб

                    Антонию ты будешь лишь помехой.
                    Не на тебя сейчас он должен тратить
                    Отвагу, ум и время. Уж и так
                    О легкомыслии его твердят.
                    Толкуют в Риме, что твои служанки
                    И евнух твой ведут эту войну.

                                 Клеопатра

                    Да сгинет Рим! Пусть языки отсохнут
                    У говорящих так. Я правлю царством
                    И наравне с мужчинами должна
                    Участвовать в походе. Не перечь!
                    Я все равно останусь здесь.

                                  Энобарб

                                                Молчу.
                    А вот наш вождь.

                         Входят Антоний и Канидий.

                                  Антоний

                                     Не странно ли, Канидий,
                    Что от Брундизия и от Tapeнта
                    Так быстро Ионическое море
                    Он пересек и захватил Торину? -
                    Ты слышала о том, моя любовь?

                                 Клеопатра

                    Проворство удивляет лишь лентяев.

                                  Антоний

                    Вот молодец! Какой воитель смог бы
                    Медлительность так метко заклеймить? -
                    Канидий, мы сразимся с ним на море.

                                 Клеопатра

                    На море! Где ж еще?

                                  Канидий

                                        Но почему?

                                  Антоний

                    На бой морской нас вызывает Цезарь.

                                  Энобарб

                    Подумаешь! А разве ты пред тем
                    Не вызывал его на поединок?

                                  Канидий

                    С тем чтобы при Фарсале биться вам,
                    Где Юлий Цезарь победил Помпея.
                    Твое невыгодное предложенье
                    Не принял враг, - ты так же поступи.

                                  Энобарб

                    Дрянной народ на кораблях твоих:
                    Погонщики ослов да землепашцы,
                    Поверстанные наскоро в матросы.
                    А ведь у Цезаря те моряки,
                    Которыми разбит был Секст Помпей.
                    Его суда легки, твои громоздки.
                    Стыда не будет в том, что, бой морской
                    Отвергнув, ты сразишься с ним на суше.

                                  Антоний

                    Нет, в море! В море!

                                  Энобарб

                                         Доблестнейший вождь!
                    На это согласясь, пренебрежешь
                    Ты полководческим своим искусством;
                    Посеешь ты смущенье в легионах,
                    Где много ветеранов. Опыт твой
                    Останется тогда без примененья.
                    Зачем, покинув верный путь к успеху,
                    Отдать свою судьбу ты хочешь риску,
                    Случайности?

                                  Антоний

                                 На море я сражусь.

                                 Клеопатра

                    И у меня есть шестьдесят галер,
                    Таких еще и Цезарь ваш не видел.

                                  Антоний

                    Часть кораблей сожжем. Командой их
                    Суда оставшиеся укрепим
                    И Цезаря при Акциуме встретим.
                    А если на море не одолеем,
                    На суше бой дадим. -

                               Входит гонец.

                                          Какие вести?

                                   Гонец

                    Мой повелитель, подтвердилась весть,
                    Что Цезарь взял Торину.

                                  Антоний

                    Сам Цезарь? Быть не может... Странно мне,
                    Что так продвинулись его войска. -
                    Итак, все девятнадцать легионов,
                    Двенадцать тысяч всадников в придачу
                    Возьми, Канидий, под свое начало.
                    Я - на корабль. - Пойдем, моя Фетида!

                           Входит старый солдат.

                    Ну, что мне скажет славный ветеран?

                                   Солдат

                    Не дело биться в море, император,
                    Вверять свою судьбу гнилым доскам.
                    Вот меч мой, вот рубцы мои - им верь.
                    Пусть финикийцы или египтяне
                    Барахтаются на воде, как утки, -
                    Мы, римляне, привыкли побеждать,
                    Ногою твердой стоя на земле.

                                  Антоний

                    Довольно! - На суда!

                    Антоний, Клеопатра и Энобарб уходят.

                                   Солдат

                    Я прав, могу поклясться Геркулесом.

                                  Канидий

                    Ты прав, солдат, но полководец наш
                    В себе не волен. Вождь - на поводу.
                    А мы у бабы ходим под началом.

                                   Солдат

                    Тебе подчинена пехота вся
                    И конница?

                                  Канидий

                               Начальствуют над флотом
                    Публикола, Марк Юстий, Марк Октавий
                    И Целий. Я ж начальствую на суше.
                    Но Цезарь-то каков? Вот быстрота!

                                   Солдат

                    Еще из Рима он не выступал,
                    Как двинулись уже его войска,
                    На мелкие отряды разделившись
                    И тем введя лазутчиков в обман.

                                  Канидий

                    А кто командует его войсками?

                                   Солдат

                    По слухам, некий Тавр.

                                  Канидий

                                           Он мне знаком.

                               Входит гонец.

                                   Гонец

                    Ты нужен императору, Канидий.

                                  Канидий

                    Чревато наше время новостями,
                    И каждый миг приносит новый плод.

                                  Уходят.


        СЦЕНА 8
                           Равнина близ Акциума.
                  Входят Цезарь и Тавр с военачальниками.

                                   Цезарь

                         Тавр!

                                    Тавр

                               Слушаю.

                                   Цезарь

                                       Не принимай сраженья
                         До окончания морского боя.
                         Вот в свитке указания мои.
                         От них не отклоняйся. Знай одно:
                         Все будущее наше здесь решится.

                                  Уходят.


        СЦЕНА 9
                           Другая часть равнины.
                         Входят Антоний и Энобарб.

                                  Антоний

                       Мы конницу поставим за холмом
                       Пред войском Цезаря. Оттуда сможем
                       Галеры вражеские сосчитать,
                       А далее поступим, как решили.

                                  Уходят.


        СЦЕНА 10
                           Другая часть равнины.

       Входит Канидий с войском; они проходят с одной стороны сцены.
        Входит Тавр с войском; они проходят с другой стороны сцены.
               Слышен шум морского сражения. Входит Энобарб.

                                  Энобарб

                   Конец! Конец! Всему конец! Проклятье!
                   "Антониада", судно Клеопатры,
                   Руль повернув, пустилась наутек.
                   Все шестьдесят египетских галер -
                   За нею вслед. О, лучше б мне ослепнуть!

                                Входит Скар.

                                    Скар

                   О небеса! О силы преисподней!

                                  Энобарб

                   В чем дело, Скар? Чего яришься ты?

                                    Скар

                   Утратили мы больше чем полмира
                   От глупости. Провинции и царства
                   Швырнули мы в обмен на поцелуй!

                                  Энобарб

                   Чем кончится сраженье, как считаешь?

                                    Скар

                   Чем кончится бубонная чума?
                   Конечно, смертью. Пусть возьмет проказа
                   Распутную египетскую тварь!
                   В разгаре битвы, в миг, когда успех
                   И пораженье были близнецами,
                   А может, первый старше был, - она,
                   Поставив паруса, помчалась прочь,
                   Ни дать ни взять как в жаркий летний день
                   Ужаленная оводом корова!

                                  Энобарб

                   Я видел. Но не вынесли глаза
                   Такого зрелища, и больше я
                   Смотреть не мог.

                                    Скар

                                    Когда она умчалась,
                   Антоний, жертва колдовства ее,
                   Расправил крылья-паруса и вслед,
                   Как селезень влюбленный, устремился,
                   Оставив бой на произвол судьбы.
                   Такого срама я еще не видел.
                   Отвага, честь и опыт никогда
                   Не падали так низко.

                                  Энобарб

                                        Горе! Горе!

                              Входит Канидий.

                                  Канидий

                   Чуть дышит наше воинское счастье
                   И тонет в море. Будь наш полководец
                   Тем, кем он был, мы б выиграли бой.
                   Своим позорным бегством подал он
                   Нам всем пример.

                                  Энобарб
                                (в сторону)

                                    Ах вот ты что задумал?
                   Тогда и в самом деле нам конец.

                                  Канидий

                   Они направились к Пелопоннесу.

                                    Скар

                   Недалеко. И я туда. Посмотрим,
                   Что будет дальше.

                                  Канидий

                                    С армией своей
                   Я сдамся Цезарю. Пример мне подан
                   Уже шестью союзными царями.

                                  Энобарб

                   Звезда Антония померкла. Все же
                   Я следую за ней, хотя мой ум
                   Противодействует, как встречный ветер.

                                  Уходят.

        СЦЕНА 11
                        Александрия. Зал во дворце.
                         Входит Антоний со свитой.

                                  Антоний

                    Вы слышите? Земля как будто стонет,
                    Прося, чтоб я не попирал ее;
                    Носить Антония она стыдится.
                    Друзья мои, такая тьма вокруг,
                    Что в мире не найти уж мне дороги.
                    Там есть груженный золотом корабль.
                    Казну между собою поделив.
                    Бегите. С Цезарем вы сговоритесь.

                                Приближенные

                    Бежать? Нет, никогда!

                                  Антоний

                                         Я сам бежал,
                    Я трусов научил, как надо спину
                    Показывать врагу. - Друзья, бегите!
                    Я выбрал путь, где обойдусь без вас.
                    Спасайтесь! В гавани казну найдете,
                    Все ваше. - О! Сгорю я со стыда,
                    Взглянув на ту, за кем вослед пустился.
                    И волосы мои в междоусобье:
                    Седые выговаривают черным
                    За безрассудство; черные - седым
                    За трусость и влюбленность. О друзья!
                    Бегите. Я вас письмами снабжу,
                    Которые расчистят вам дорогу.
                    Не надо скорбных лиц. Примите выход,
                    Предложенный отчаяньем моим.
                    Предавший сам себя да будет предан.
                    Бегите прямо к морю, на корабль,
                    Я вам дарю сокровища и судно.
                    Оставьте же меня. Я вас прошу.
                    Прошу, - приказывать не смею больше.
                    Итак, прошу. Мы свидимся еще.
                                 (Садится.)

     Входят Эрос и Клеопатра, которую ведут под руки Хармиана и Ирада.

                                    Эрос

                       Царица, подойди к нему, утешь.

                                   Ирада

                       О, подойди, царица!

                                  Хармиана

                       Утешь его! Что делать, госпожа.

                                 Клеопатра

                       Я сяду. О Юнона!

                                  Антоний

                       Нет, нет, нет, нет, нет!

                                    Эрос

                       Взгляни же, император.

                                  Антоний

                       О стыд! Стыд! Стыд!

                                  Хармиана

                       Царица!

                                   Ирада

                               Дорогая госпожа!

                                    Эрос

                       О повелитель мой!

                                  Антоний

                 Да... Цезарь... При Филиппах, как плясун,
                 Держал в руках он меч свой бесполезный.
                 А мной в тот день сражен был тощий Кассий,
                 Прикончен был отчаявшийся Брут...
                 Он действовал руками подчиненных,
                 Он был несведущ в воинском искусстве, -
                 И вот теперь... А впрочем, все равно.

                                 Клеопатра

                 Ах! Помогите мне!

                                    Эрос

                 Мой господин, царица здесь, царица.

                                   Ирада

                 Царица, подойди, заговори с ним.
                 Раздавлен он стыдом.

                                 Клеопатра

                 Ну хорошо... Я обопрусь на вас.
                 О!..

                                    Эрос

                      Встань же, господин мой благородный. -
                 Царица приближается к тебе,
                 Едва ступает, голову повесив.
                 Воспрянь же духом, иль она умрет.

                                  Антоний

                 Я над своею славой надругался.
                 Позорнейшее бегство!..

                                    Эрос

                                        Здесь царица!

                                  Антоний

                 О! Египтянка, до чего меня
                 Ты довела! Ну что же, полюбуйся,
                 Как я страдаю, глядя со стыдом
                 На все, что я разбил и обесчестил.

                                 Клеопатра

                 О господин! О повелитель мой!
                 Прости моим пугливым парусам.
                 Не знала я, что бросишься ты следом.

                                  Антоний

                 Ты это знала, египтянка, знала -
                 Руль сердца моего в твоих руках,
                 И за тобой последую я всюду.
                 Ты знала, что душой моей владеешь,
                 Что твоего достаточно кивка,
                 И я веления богов нарушу.

                                 Клеопатра

                 Прости меня!..

                                  Антоний

                               Придется мне теперь
                 Послов смиренно посылать к мальчишке,
                 Заискивать, хитрить и унижаться -
                 Мне, кто играл небрежно полумиром,
                 Вязал и разрубал узлы судьбы!
                 Ты знала - завоеван я тобой,
                 Ослаб мой меч, опутанный любовью,
                 И подчиняется во всем лишь ей.

                                 Клеопатра

                 Прости меня!.. Прости меня!..

                                  Антоний

                                               Не плачь.
                 Дороже мне одна твоя слеза
                 Всего, что я стяжал и что утратил.
                 Один твой поцелуй все возместит. -
                 Наставника своих детей отправил
                 Я к Цезарю послом. Он не вернулся? -
                 Любовь моя, весь налит я свинцом. -
                 Эй, вы, кто там, - вина, еды подайте. -
                 А, все равно! Пусть роком я гоним,
                 Тем с большим вызовом смеюсь над ним!

                                  Уходят.

        СЦЕНА 12
                          Лагерь Цезаря в Египте.
                 Входят Цезарь, Долабелла, Тирей и другие.

                                   Цезарь

                       Пускай посол Антония войдет. -
                       Кто он такой?

                                 Долабелла

                                     Наставник их детей.
                       Как должен быть ощипан наш Антоний.
                       Чтоб нам послать столь жалкую пушинку
                       Из своего крыла. А ведь давно ли
                       Гонцами отряжать он мог царей.

                              Входит Евфроний.

                                   Цезарь

                       Приблизься. Говори.

                                  Евфроний

                                           Кто б ни был я,
                       Я как посол Антония явился.
                       Я в замыслах его не больше значил
                       До сей поры, чем капля в океане.

                                   Цезарь

                       Пусть будет так. С чем прислан ты ко мне?

                                  Евфроний

                       Властителя судьбы своей Антоний
                       Приветствует и просит позволенья
                       Остаться здесь, в Египте. Если ж нет,
                       Он просит меньшего: позволь ему
                       В Афинах жить как частному лицу,
                       Дышать под небом, по земле ступать.
                       А Клеопатра просит, чтобы Цезарь,
                       Пред чьим могуществом она склонилась,
                       Не отнимал корону Птолемеев
                       У сыновей ее. Ведь их судьба
                       В твоих руках.

                                   Цезарь

                                      Я глух ко всяким просьбам
                       Антония. А что до Клеопатры,
                       То слушать просьб ее не стану я,
                       Пока не будет изгнан из Египта
                       Иль умерщвлен ее любовник жалкий.
                       А при таком условии готов
                       Я ей помочь. Вот мой ответ обоим.

                                  Евфроний

                       Удача да сопутствует тебе.

                                   Цезарь

                       Пускай его проводят через лагерь.

                              Евфроний уходит.

                       Тирей, для красноречья твоего
                       Теперь настало время. Клеопатру
                       Разъединить с Антонием попробуй.
                       Пообещай ей именем моим
                       Все, что попросит. Сверх того добавь,
                       Что в голову взбредет. Ведь даже в счастье
                       Нестойки женщины, а уж беда
                       Заставит пасть чистейшую из чистых.
                       Итак, Тирей, будь ловок. А за труд
                       Потом назначишь сам себе награду;
                       Твое желанье мне законом будет.

                                   Тирей

                       Иду.

                                   Цезарь

                           Заметь, как перенес Антоний
                       Свое паденье, как ведет себя,
                       И постарайся по его поступкам
                       Судить о мыслях.

                                   Тирей

                                        Постараюсь, Цезарь.

                                  Уходят.


        СЦЕНА 13
                        Александрия. Зал по дворце.
                Входят Клеопатра, Энобарб, Хармиана и Ирада.

                                 Клеопатра

                       Что ж, - Энобарб, нам делать?

                                  Энобарб

                                                     Поразмыслить
                       И умереть.

                                 Клеопатра

                                  Кто в этом виноват -
                       Антоний или я?

                                  Энобарб

                                     Один Антоний.
                       Он похоти рассудок подчинил.
                       Пусть ты бежала от лица войны,
                       Лица, которым два враждебных войска
                       Друг друга в содрогание приводят, -
                       А он куда помчался? В то мгновенье,
                       Когда две половины мира сшиблись
                       (И лишь из-за него), поставил он
                       Зуд страсти выше долга полководца.
                       Вот стыд-то был, страшней, чем пораженье,
                       Когда летел он за твоей кормою
                       Сквозь строй своих и вражеских галер.

                                 Клеопатра

                       Тсс... Замолчи.

                         Входят Антоний и Евфроний.

                                  Антоний

                                       Таков его ответ?

                                  Евфроний

                       Да, господин.

                                  Антоний

                                     Обещаны царице
                       Уступки, если выдан буду я?

                                  Евфроний

                       Он так сказал.

                                  Антоний

                                     Скажи об этом ей.
                                (Клеопатре.)
                       Седеющую голову мою
                       Пошли мальчишке Цезарю, и он
                       Тебя за это царствами осыплет.

                                 Клеопатра

                       За голову твою?

                                  Антоний
                                 (Евфронию)

                                      Вернись к нему.
                       Скажи, что, розой юности украшен,
                       Он должен мир геройством удивить;
                       Что деньги, корабли и легионы
                       Принадлежать могли бы даже трусу
                       И что военачальники его
                       Могли бы одержать свои победы
                       И под началом малого ребенка.
                       Так пусть один, без этих преимуществ,
                       Со мной, лишенным их, сразится он -
                       Клинок с клинком. Я дам письмо. Идем.

                         Антоний и Евфроний уходят,

                                  Энобарб
                                (в сторону)

                       Да, как же! Цезарь только и мечтает,
                       Чтоб, распустив победные войска,
                       Размахивать мечом, как гладиатор.
                       Эх, вижу я, что внешние утраты
                       Ведут к утрате внутренних достоинств:
                       Теряя счастье, мы теряем ум. -
                       Коль ты еще способен измерять,
                       Как с полновесным Цезарем ты мыслишь
                       Равнять себя, пустышку? Видно, Цезарь
                       И разум тоже твой завоевал.

                             Входит придворный.

                                 Придворный

                       Посол от Цезаря к царице.

                                 Клеопатра

                                                 Вот как?
                       Без церемоний, запросто! - Взгляните,
                       Как нос воротит от расцветшей розы
                       Тот, кто перед бутоном падал ниц. -
                       Впустить его.

                                  Энобарб
                                (в сторону)

                                     Я, кажется, повздорю
                       С моею совестью. Служить глупцу
                       Не значит ли из службы делать глупость?
                       Однако ж тот, кто своему вождю
                       Остался верен после пораженья,
                       Над победившим одержал победу
                       И тем себя в историю вписал.

                               Входит Тирей.

                                 Клеопатра

                       Чего желает Цезарь?

                                   Тирей

                                           Я хотел бы
                       Сказать тебе о том наедине.

                                 Клеопатра

                       Не опасайся. Здесь мои друзья.

                                   Тирей

                       Но и друзья Антония, не так ли?

                                  Энобарб

                       Ему друзей бы столько, сколько их
                       У Цезаря, иль ни к чему мы тоже.
                       Захочет Цезарь, и дружить с ним будет
                       Наш господин, а стало быть, и мы.

                                   Тирей

                       Отлично. - Достославная царица,
                       Забудь о бедах, - заклинает Цезарь, -
                       И помни лишь одно: что Цезарь он.

                                 Клеопатра

                       По-царски сказано. Ну, продолжай.

                                   Тирей

                       Он знает, что к Антонию в объятья
                       Тебя толкнула не любовь, но страх.

                                 Клеопатра

        О!

                                   Тирей

                         Честь твоя изранена, и он
                       Тебя жалеет, зная, что насилье
                       Тебя покрыло пятнами позора.

                                 Клеопатра

                       Он бог, ему вся истина известна.
                       Не добровольно честь моя сдалась,
                       Но сломлена в бою.

                                  Энобарб
                                (в сторону)

                                           Да неужели?
                       Проверю у Антония. - Бедняга,
                       Такую течь ты дал, что нам пора
                       Бежать, беря пример с твоей дражайшей,
                       Не то с тобой мы все пойдем ко дну.
                                 (Уходит.)

                                   Тирей

                       Что Цезарю сказать, о чем ты просишь?
                       Едва ли сам не молит он тебя,
                       Чтоб ты позволила ему быть щедрым.
                       Он был бы счастлив, если б захотела
                       Ты сделать посох из его Фортуны
                       Себе в поддержку. С радостью он примет
                       Известье, что, Антония отвергнув,
                       Себя считать ты будешь под защитой
                       Владыки мира.

                                 Клеопатра

                                     Как тебя зовут?

                                   Тирей

                       Тирей.

                                 Клеопатра

                              Наиучтивейший посол,
                       Ты Цезарю великому скажи:
                       Его победоносную десницу
                       Целую я коленопреклоненно
                       И свой венец кладу к его ногам.
                       Из уст его, которым внемлет мир,
                       Я приговора для Египта жду.

                                   Тирей

                       Вот благороднейшее из решений.
                       Когда со счастьем мудрость не в ладу,
                       Ей выгодней довольствоваться малым,
                       И будет ей случайность не страшна.
                       Даруй мне честь: знак выполненья долга
                       Дай на руке твоей запечатлеть.

                                 Клеопатра

                       Когда-то Цезаря отец названый,
                       О будущих походах размышляя,
                       Любил играть рукою этой бедной,
                       Дождь поцелуев падал на нее.

                           Тирей целует ей руку.
                         Входят Антоний и Энобарб.

                                  Антоний

                       Что вижу я? Юпитер громовержец! -
                       Ты кто такой?

                                   Тирей

                                     Я исполнитель воли
                       Могущественнейшего из людей,
                       Того, чьи повеления - закон.

                                  Энобарб
                                (в сторону)

                       И всыпят же тебе сейчас.

                                  Антоний

                                                Эй, слуги! -
                       Вот как, мерзавец!.. Демоны и боги!..
                       Где власть моя? Бывало, крикну: "Эй!" -
                       И взапуски мальчишечьей ватагой
                       Бегут ко мне цари: "Чего изволишь?".
                       Оглохли вы?

                               Входят слуги.

                                   Еще Антоний я.
                       Взять этого шута и отстегать.

                                  Энобарб
                                (в сторону)

                       Да, мучить издыхающего льва
                       Куда опасней, чем возиться с львенком.

                                  Антоний

                       Луна и звезды! - Высечь негодяя!
                       Да если б два десятка государей,
                       Подвластных Цезарю... я б их велел...
                       За дерзкое прикосновенье к этой...
                       Как звать ее - не Клеопатрой же.
                       Стегать его, пока, гримасы корча,
                       Не завопит он о пощаде. Взять!

                                   Тирей

                       О Марк Антоний!..

                                  Антоний

                                         Взять его и высечь!
                       И привести назад. С моим посланьем
                       Он к господину своему вернется. -

                            Слуги уводят Тирея.

                       Полуотцветшей ты уже была,
                       Когда с тобой я встретился. Затем ли
                       Оставил я супружеское ложе,
                       Не захотел иметь детей законных
                       От редкостной жены, чтоб надо мной
                       Негодница смеялась, для которой
                       Что я, что первый встречный лизоблюд!

                                 Клеопатра

                       Мой господин!

                                  Антоний

                                     Таким, как ты, нет веры!
                       Но если мы - увы! - в грехе погрязли,
                       То боги нас карают слепотой,
                       Лишают нас способности судить
                       И нас толкают к нашим заблужденьям,
                       Смеясь над тем, как шествуем мы важно
                       К погибели.

                                 Клеопатра

                                   О! До того дошло?

                                  Антоний

                       Покойный Цезарь мне тебя оставил
                       Объедком. Что там Цезарь, - Гней Помпей
                       От блюда этого отведал тоже;
                       Уж не считаю многих безымянных,
                       Кого тебе случалось брать в постель
                       В минуты вожделенья. Мне известно,
                       Что с воздержанием знакома ты
                       Лишь понаслышке.

                                 Клеопатра

                                        О! Зачем ты так?

                                  Антоний

                       Позволить, чтоб угодливый холуй
                       Осмелился простецки обращаться
                       С твоей рукой, усладою моей,
                       Печатью царской, символом священным.
                       О, будь сейчас я на горе Базанской,
                       Переревел бы там стада быков!
                       Для бешенства есть повод у меня.
                       Сейчас мне так же трудно быть учтивым,
                       Как шее висельника - говорить
                       Спасибо палачу.

                        Возвращаются слуги с Тиреем.

                                       Ну, отстегали?

                                Первый слуга

                       И как еще, мой господин.

                                  Антоний

                                                Кричал он?
                       Молил простить?

                                Первый слуга

                                       Помиловать просил.

                                  Антоний

                       Когда отец твой жив, пускай он плачет
                       О том, что ты ему не дочь, а сын:
                       И сам раскаивайся, что некстати
                       Пошел за Цезарем победоносным, -
                       За то и высечен. Как в лихорадке
                       Дрожи при виде белых женских рук.
                       Вернись же к Цезарю и расскажи,
                       Как принят был. Да передай, смотри,
                       Что, кажется, рассердит он меня,
                       Бубня о том презрительно и чванно,
                       Чем стал я, но не помня, чем я был.
                       А рассердить меня легко теперь,
                       Когда моя звезда, сойдя с орбиты,
                       Готова кануть в бездну преисподней.
                       И если господину твоему
                       Поступок мой и речи не по вкусу,
                       То мой вольноотпущенник Гиппарх
                       В его руках, и Цезарю вольно
                       Побить его, пытать или повесить -
                       На выбор, чтоб со мною расквитаться.
                       Прочь! Уноси рубцы свои! Пошел!

                               Тирей уходит.

                                 Клеопатра

                       Ну, все?

                                  Антоний

                                Увы! Моя луна земная!
                       Затмилась ты, и это уж одно
                       Антонию паденье предвещает.

                                 Клеопатра

                       Ты продолжай, я подождать могу.

                                  Антоний

                       Чтоб Цезарю польстить, ты строишь глазки
                       Завязывальщику его сандалий.

                                 Клеопатра

                       Меня ты плохо знаешь.

                                  Антоний

                                             Охладела?

                                 Клеопатра

                       О милый! Если охладела я,
                       Лед сердца моего пусть превратится
                       По воле неба в ядовитый град
                       И первая же градина пускай
                       В меня ударит: с нею пусть растает
                       И жизнь моя. Пусть градина вторая
                       Убьет Цезариона. Пусть погибнут,
                       Затопленные бурея ледяной,
                       И дети все мои, и весь парод;
                       И пусть непогребенные тела
                       Останутся москитам на съеденье.

                                  Антоний

                       Довольно, верю я.
                       Итак, Александрию взять осадой
                       Задумал Цезарь. Здесь я с ним сражусь.
                       Дух наших войск еще не поколеблен,
                       Рассеянный наш флот опять сплотился
                       И в боевой готовности. - Так где же
                       Ты было, мужество мое? - Послушай,
                       Коль не паду я в битве и смогу
                       Поцеловать еще раз эти губы,
                       Вернусь я, кровью вражеской забрызган
                       И в летопись мечом себя вписав.
                       Еще надежда есть!

                                 Клеопатра

                                         Вот мой герой!

                                  Антоний

                       Утроятся и мужество и сила,
                       Неистово сражаться буду я.
                       Во дни удач беспечных я врагов
                       Щадил нередко, - шуткой откупались.
                       Теперь же, зубы сжав, я буду в Тартар
                       Всех отсылать, кто станет на пути.
                       Давай же эту ночь мы, как бывало,
                       В веселье проведем. - Позвать ко мне
                       Моих военачальников унылых. -
                       Наполним чаши. Бросим вызов вновь
                       Зловещей полночи.

                                 Клеопатра

                                         К тому же нынче
                       День моего рожденья. Я считала,
                       Что горьким будет он. Но если ты
                       Антоний вновь - я снова Клеопатра.

                                  Антоний

                       Еще повеселимся.

                                 Клеопатра

                                        Император
                       Велит военачальников созвать.

                                  Антоний

                       Да, да. Объявим им. А к ночи пусть
                       Их шрамы от вина побагровеют.
                       Пойдем, моя царица. Не иссякла
                       Еще в нас сила жизни. В бой я ринусь,
                       И восхитится смерть, что столь же страшен
                       Мой меч, как страшная ее коса.

                     Антоний, Клеопатра и свита уходят.

                                  Энобарб

                       Сейчас-то и пред молнией небесной
                       Он не моргнет. Назвать бы можно ярость
                       Боязнью страха. В этом состоянье
                       Способен голубь заклевать орла.
                       У полководца нашего отвага
                       Растет за счет ума. А если храбрость
                       Без разума, тогда бессилен меч.
                       Нет, кажется, пора его покинуть.
                                 (Уходит.)


        АКТ IV

        СЦЕНА 1

                      Лагерь Цезаря близ Александрии.
         Входят Цезарь с письмом в руке, Агриппа, Меценат и другие.

                                   Цезарь

                      Меня зовет мальчишкой, угрожает,
                      Как будто властен выгнать нас отсюда;
                      Велел дать розог моему послу;
                      Меня на поединок вызывает -
                      Антоний против Цезаря. Смешно!
                      Понять бы должен старый забияка,
                      Что если смерти стану я искать,
                      То к ней найду и без него дорогу.

                                  Меценат

                      Уж раз безумствует такой титан -
                      Он, значит, загнан. И пока он в гневе,
                      Давать ему не надо передышки:
                      Кто разъярен, тот плохо бережется.

                                   Цезарь

                      Военачальников оповестить,
                      Что завтра - день последнего сраженья.
                      В войсках у нас немало тех, кто раньше
                      Служил Антонию; пускай они
                      Его захватят. Приглядеть за этим.
                      Устроить пир для войск. Припасы есть,
                      А воины награду заслужили
                      За бранный труд. Да, жалок мне Антоний!

                                  Уходят.


        СЦЕНА 2
                       Александрия. Покой во дворце.

   Входят Антоний, Клеопатра, Энобарб, Хармиана, Ирада, Алексас и другие.

                                  Антоний
                                 (Энобарбу)

                       Так он от поединка отказался?

                                  Энобарб

                       Да.

                                  Антоний

                            Почему?

                                  Энобарб

                                     Он в десять раз счастливей,
                       Нельзя ж вдесятером на одного.

                                  Антоний

                       Ну, завтра я на суше и на море
                       Ему дам бой. Иль я живым останусь,
                       Иль, умирающую честь омыв
                       Своею кровью, ей бессмертье дам.
                       Ты рвешься в бой?

                                  Энобарб

                                         Я в схватку брошусь с криком:
                       "А, пропади все пропадом!"

                                  Антоний

                                                   Шутник! -
                       Созвать сюда моих домашних слуг. -

                               Входят слуги.

                       Нам вечером устройте пир на славу. -
                       Дай руку мне, ты верным был слугой. -
                       И ты. - И ты. - И ты. - Служили вы
                       Честнее мне, чем многие цари.

                                 Клеопатра
                                 (Энобарбу)

                       Что это значит?

                                  Энобарб
                                (Клеопатре)

                                       Горе иногда
                       Не прочь поиздеваться над рассудком.

                                  Антоний

                       И ты был преданным слугой. - И ты. -
                       Хотелось бы мне поменяться с вами:
                       Пусть стал бы я толпою слуг, а вы -
                       Антонием одним, чтоб мог я так же
                       Вам послужить, как вы служили мне.

                                   Слуги

                       Да не попустят боги!

                                  Антоний

                                            Ну, друзья,
                       Еще мне в этот вечер послужите.
                       Лишь опустеет чаша - наполняйте
                       И подчиняйтесь всем моим веленьям,
                       Как если бы империя была
                       Еще, подобно вам, моей служанкой.

                                 Клеопатра
                                 (Энобарбу)

                       Чего он добивается?

                                  Энобарб
                                (Клеопатре)

                                           Их слез.

                                  Антоний

                       Мне послужите нынче. Может быть,
                       На том конец настанет вашей службе
                       И не увидите меня вы больше
                       Иль, может быть, увидите мой труп.
                       Быть может, завтра новый господин
                       Приказывать вам будет. Потому
                       Я озираю вас прощальным взором.
                       Я, верные друзья, вас не гоню.
                       Нет, только смерть расторгнет наши узы.
                       Лишь два часа еще мне угождайте,
                       И боги вас за это наградят.

                                  Энобарб

                       Ты всех разжалобил. Гляди, ревут.
                       Я сам хорош - глаза на мокром месте.
                       Не стыдно, - превратил нас в баб.

                                  Антоний

                                                         Ну-ну!
                       Клянусь, что я не ожидал такого.
                       Пускай же милосердие взрастет
                       От этой влаги. - Добрые друзья,
                       Вы слишком мрачно поняли меня.
                       Хотел я дух поднять ваш; я хотел,
                       Чтоб факелами тьму вы разогнали.
                       Не сомневайтесь, в завтра верю я;
                       К победной жизни поведу я вас,
                       Не к смерти доблестной. Готовьте пир.
                       В вине утопим тягостные мысли.

                                  Уходят.


        СЦЕНА 3
                           Там же. Перед дворцом.
                            Входят двое солдат.

                               Первый солдат

                 Здорово, брат. Ну, что-то ждет нас завтра.

                               Второй солдат

                     Решится завтра все. Желаю счастья.
                     Ты ничего не слышал?

                               Первый солдат

                                          Нет, а что?

                               Второй солдат

                     Пустые, верно, слухи. Доброй ночи.

                               Первый солдат

                     Того же, брат, желаю и тебе.

                          Входят еще двое солдат.

                               Второй солдат

                     Ну, братцы, нынче будьте начеку.

                               Третий солдат

                     Вы сами не зевайте. Доброй ночи.

           Первый и второй солдаты становятся на стражу у дворца.

                              Четвертый солдат

                     А наше место здесь.

     Третий и четвертый солдаты становятся на стражу с другой стороны.

                                        Что ж, если завтра
                     Не оплошает флот, то я ручаюсь,
                     Что уж на суше мы одержим верх.

                               Третий солдат

                     Испытанное войско, храбрецы.

                          Звуки гобоев под сценой.

                              Четвертый солдат

                     Тсс! Что это?

                               Первый солдат

                                   Ты слышишь?

                               Второй солдат

                                                Что за звуки?

                               Первый солдат

                     Да... музыка...

                               Третий солдат

                                     Звучит из-под земли.

                              Четвертый солдат

                     Хороший это знак?

                               Третий солдат

                                       Боюсь, что нет.

                               Первый солдат

                     Да тише ты... Что б это означало?

                               Второй солдат

                     Бог Геркулес, которого Антоний
                     Считает покровителем своим,
                     Уходит прочь.

                               Первый солдат

                                   Пойдем окликнем их. -
                     Слыхали ли они?

                   Подходят ко второму сторожевому посту.

                               Второй солдат

                                     Ну, что здесь слышно?

                                    Все

                     Вы тоже слышите? Что это значит?

                               Первый солдат

                     Чудно!

                               Третий солдат

                            Вы слышите? Вы тоже, братцы?

                               Первый солдат

                     Пойдем на звук, насколько позволяет
                     Нам наша служба.

                                    Все

                                      Что за чудеса!

                                  Уходят.


        СЦЕНА 4
                          Там же. Покой во дворце.
         Входят Антоний, Клеопатра, Хармиана и другие приближенные.

                                  Антоний

                     Мои доспехи, Эрос!

                                 Клеопатра

                                        Ляг, поспи!

                                  Антоний

                     Пора, моя любовь. - Доспехи, Эрос!

                          Входит Эрос с доспехами.

                     Одень меня в железо, добрый друг. -
                     Коль отвернется от меня удача,
                     То оттого, что я над ней смеюсь. -
                     Ну, надевай!

                                 Клеопатра

                                  Дай мне! Я помогу.
                     Вот это для чего?

                                  Антоний

                                       Не тронь, не тронь!
                     Ты сердца моего оруженосец.
                     Не то берешь, не то. Вот это, это.

                                 Клеопатра

                     Ага! Я помогу тебе. Вот так?

                                  Антоний

                     Так, так... Теперь мне битва нипочем. -
                                  (Эросу.)
                     Ну, друг, учись. Ты тоже снаряжайся.

                                    Эрос

                     Сейчас.

                                 Клеопатра


                            Ведь так я латы застегнула?

                                  Антоний

                     Так, так. Прекрасно! И не сдобровать
                     Тому, кто к ним притронется без спросу. -
                     Копаешься ты, Эрос. Погляди,
                     Как ловок мой оруженосец новый.
                     Не мешкай. - Если б ты, моя любовь,
                     Могла взглянуть на нынешнюю битву
                     И если б в этом царственном занятье
                     Ты смыслила, увидела бы ты,
                     Что значит воинское мастерство.

                         Входит вооруженный солдат.

                     А, здравствуй, воин. С первого же взгляда
                     Я храбреца умею распознать.
                     К любимому труду встаем мы рано
                     И отдаемся с радостью ему.

                                   Солдат

                     Знай, император, - хоть и ранний час,
                     Но тысячи закованных в броню
                     Стоят и ждут тебя на побережье.

                             Крики. Звуки труб.
                      Входят военачальники и солдаты.

                                Военачальник

                     Уж рассвело. - Да здравствует наш вождь!

                                    Все

                     Да здравствует наш вождь!

                                  Антоний

                                              Я рад, друзья,
                     Что в ваших кликах ощущаю бодрость.
                     Какой рассвет стремительный и ясный,
                     Как отрок, чья судьба - героем стать. -
                     Подай еще вон то. И это. Все.
                     Прощай, царица. Что мне суждено,
                     Как знать? Прими мой поцелуй солдата.
                     Сейчас постыдно было б изощряться
                     В учтивых пошлостях. С тобой прощаюсь,
                     Как мне велит простая эта сталь. -
                     Вы, полные решимости сразиться, -
                     За мною! Я вас поведу. - Прощай!

               Антоний, Эрос, военачальники и солдаты уходят,

                                  Хармиана

                     Позволь свести тебя в опочивальню.

                                 Клеопатра

                     Пойдем. Отважно он повел войска.
                     Ах, если бы исход борьбы великой
                     Определиться мог в единоборстве,
                     Тогда б Антоний... А теперь... Пойдем.

                                  Уходят.


        СЦЕНА 5
                      Лагерь Антония близ Александрии.
       Трубы. Входят Антоний и Эрос и встречаются со старым солдатом.

                                   Солдат

                       Пускай тебе пошлют удачу боги.

                                  Антоний

                       О, если бы тогда я, вняв тебе
                       И этим шрамам, битву дал на суше!

                                   Солдат

                       Да, были бы с тобой и посейчас
                       Отпавшие цари и твой сподвижник,
                       Покинувший тебя сегодня утром.

                                  Антоний

                       Сегодня утром? Кто же это?

                                   Солдат

                                                 Кто?
                       К тебе ближайший. Крикни: "Энобарб!" -
                       И не получишь отклика. А может,
                       Из Цезарева лагеря услышишь:
                       "Тебе я больше не служу".

                                  Антоний

                                                 Ты что?

                                   Солдат

                       Он к Цезарю перебежал.

                                    Эрос

                                              Властитель,
                       Его сокровища остались здесь.

                                  Антоний

                       Перебежал?

                                   Солдат

                                  Ручаюсь головой.

                                  Антоний

                       Ну что же. Эрос, отошли ему
                       Его сокровища, все до крупицы,
                       И напиши, что я прощаюсь с ним,
                       Желаю счастья и надеюсь крепко,
                       Что больше не придется господина
                       Ему менять. Я подпишу письмо. -
                       О злой мой рок! Ты честных превращаешь
                       В предателей. - Ступай. - Эх, Энобарб!

                                  Уходят.


        СЦЕНА 6
                      Лагерь Цезаря близ Александрии.
              Трубы. Входят Цезарь, Агриппа, Энобарб и свита.

                                   Цезарь

                      Пора, Агриппа, начинай сраженье.
                      Оповести, что мы желаем взять
                      Антония живым.

                                  Агриппа

                                    Оповещу.
                                 (Уходит.)

                                   Цезарь

                      Уж недалек от нас желанный мир.
                      Мы победим, и все три части света
                      Покроет сень оливковых ветвей.

                               Входит гонец.

                                   Гонец

                      Антоний выступил.

                                   Цезарь

                                       Скажи Агриппе,
                      Чтобы в передние ряды поставил
                      Всех перебежчиков. Тогда Антоний
                      Обрушит первый натиск на своих.

                          Цезарь со свитой уходит.

                                  Энобарб

                      Алексас изменил. Его Антоний
                      Отправил с порученьем в Иудею,
                      Но там он Ирода подговорил
                      Переметнуться к Цезарю. А Цезарь
                      В награду приказал его распять.
                      Канидия с товарищами Цезарь
                      На службу взял, но им не доверяет.
                      Я сделал подлость, и за это мне
                      Не видеть больше радости вовеки.

                           Входит солдат Цезаря.

                                   Солдат

                      Эй, Энобарб, прислал тебе Антоний
                      Твои сокровища и, сверх того,
                      Еще дары. Иди к своей палатке,
                      Там посланный развьючивает мулов.

                                  Энобарб

                      Все можешь взять себе.

                                   Солдат

                                             Ты шутки брось.
                      Я правду говорю. Тебе бы надо
                      Обратно посланного проводить, -
                      Мне отлучиться-то с поста нельзя.
                      Твой император щедр, как сам Юпитер.

                                  Энобарб

                      Гнусней, чем я, людей на свете нет.
                      И сам я это знаю. О Антоний!
                      Ты кладезь щедрости. Что дал бы ты
                      За верность долгу, если за измену
                      Ты осыпаешь золотом меня?
                      Налито сердце болью. Если вскоре
                      Отчаянье его не разорвет,
                      Найду для этого вернее средство.
                      Но хватит и отчаянья, я знаю.
                      С Антонием сражаться? Нет, пойду
                      И поищу зловонную канаву,
                      Чтоб там издохнуть. Чем она грязнее,
                      Тем лучше для позорного конца.

                                  Уходит.


        СЦЕНА 7
        Поле боя, между двумя лагерями. Шум битвы. Трубы и барабаны.
                     Входит Агриппа с военачальниками,

                                  Агриппа

                      Мы слишком углубились. Отходить!
                      Сам Цезарь вел сраженье. От врага
                      Такого натиска не ждали мы,

                                  Уходят.
                 Шум битвы. Входят Антоний и раненый Скар.

                                    Скар

                      Вот, император, битва так уж битва!
                      Нам сразу бы ударить, и давно бы
                      Погнали их, расквасив им носы.

                                  Антоний

                      Ты весь в крови.

                                    Скар

                                       Две раны были рядом,
                      Как буква "Т", но третью получил -
                      И стала буква "Н".

                                  Антоний

                                         А, отступают!

                                    Скар

                      Мы выбросим их в сточную канаву!
                      На теле места хватит у меня
                      Еще для полудюжины зарубок.

                                Входит Эрос.

                                    Эрос

                      Они бегут, и можно наш успех
                      Считать победой.

                                    Скар

                                       В спину их рубить!
                      Преследовать их по пятам, как зайцев!
                      Потехи лучшей нет, чем трусов гнать.

                                  Антоний

                      Я награжу тебя за нрав веселый
                      И вдесятеро больше - за отвагу.
                      Идем!

                                    Скар

                            Хоть на одной ноге - идем!

                                  Уходят.


        СЦЕНА 8
                            У стен Александрии.
                Шум битвы. Входят Антоний и Скар с войском.

                                  Антоний

                   Мы их отбросили назад, в их лагерь. -
                   Эй, кто-нибудь, - оповестить царицу.
                   Еще и солнце завтра не успеет
                   На нас взглянуть, а мы из жил врага
                   Уж выпустим оставшуюся кровь. -
                   Благодарю. Все бились так отважно,
                   Как если бы не долг свой выполняли,
                   Не за меня дрались, но за себя.
                   Вы Гекторы. Теперь ступайте в город, -
                   Обняв друзей и жен, им расскажите
                   О подвигах своих. Пусть смоют с вас
                   Счастливыми слезами кровь и пот
                   И поцелуями залечат раны.
                                  (Скару.)
                   Дай руку мне.

                        Входит Клеопатра со свитой.

                                 Я о твоем геройстве
                   Великой чаровнице расскажу,
                   Чтоб от нее услышал ты спасибо. -
                   Любимица вселенной! Обними
                   Мою железом стиснутую шею.
                   Проникни в царственном своем уборе
                   Сквозь толщу лат мне к сердцу и внемли:
                   То стук твоей победной колесницы.

                                 Клеопатра

                   О мой герой! Храбрец из храбрецов!
                   О воплощенье мужества и силы!
                   С улыбкой ты вернулся, разорвав
                   Тенета злой судьбы.

                                  Антоний

                                      Мой соловей!
                   Мы спать навеки уложили многих.
                   Любимая, хоть в волосах моих
                   Мелькает седина, все ж не совсем
                   Иссяк мой ум, источник нашей мощи,
                   Еще с юнцом могу я потягаться.
                            (Указывая на Скара.)
                   Вот кто герой. В знак милости особой
                   Ты руку вверь свою его губам. -
                   Целуй, храбрец! - Он бился нынче так,
                   Как будто некий бог в него вселился,
                   Решивший род людской искоренить.

                                 Клеопатра

                   В награду от меня получишь, друг,
                   Ты золотые царские доспехи.

                                  Антоний

                   Да будь они, как колесница Феба,
                   В рубинах все - он заслужил подарок.
                   Дай руку мне. Пройдем Александрию
                   Победным маршем, с гордостью неся
                   Свои щиты, изрубленные в битве.
                   Жаль, в наш дворец все войско не вместится,
                   А то бы сели мы за общий стол
                   И выпили в честь завтрашнего боя,
                   Который судьбы царств определит. -
                   Эй, трубачи, пусть медный голос труб,
                   Соединившись с грохотом литавр,
                   Весь город оглушит. Пусть этим гулом
                   Приветствуют нас небо и земля.

                                  Уходят.


        СЦЕНА 9
                               Лагерь Цезаря.
                  Солдаты стоят на страже. Входит Энобарб.

                               Первый солдат

                     Нас сменят через час. А если нет,
                     Вернуться в караульню мы должны.
                     Ночь лунная, и в два часа утра,
                     Как говорят, возобновится битва.

                               Второй солдат

                     Вчера, признаться, туго нам пришлось.

                                  Энобарб

                     О ночь, тебя в свидетели беру!..

                               Третий солдат

                     Кто это там?

                               Второй солдат

                                  Постой-ка... Дай послушать.

                                  Энобарб

                     О ты, луна, свидетельницей будь!
                     И в час, когда изменников помянут
                     С презрением потомки, подтверди,
                     Что каялся несчастный Энобарб
                     Перед тобою.

                               Первый солдат

                                   Энобарб!

                               Третий солдат

                                            Тсс... Слушай.

                                  Энобарб

                     Державная властительница скорби!
                     Впитай разлитую в ночи отраву
                     И выжми на меня - пусть жизнь моя,
                     Что с волею в разладе, оборвется.
                     Разбей иссушенное горем сердце
                     О камень преступленья моего
                     И этим положи предел тоске.
                     О ты, Антоний, чье великодушье
                     Огромнее, чем низость Энобарба, -
                     Прости, как человеку человек,
                     А мир пускай меня заносит в список
                     Изменников и трусов. О Антоний!
                     Антоний!..
                                 (Умирает.)

                               Второй солдат

                     Может, нам его окликнуть?

                               Первый солдат

                     Послушаем. Вдруг скажет он такое,
                     Что Цезарю полезно будет знать.

                               Третий солдат

                     Послушаем. Но он заснул как будто.

                               Первый солдат

                     Скорей в беспамятстве. Ведь перед сном
                     Таких молитв ужасных не творят.

                               Второй солдат

                     Разбудим-ка его.

                               Третий солдат

                                       Проснись! Проснись!
                     Эй, отзовись!

                               Второй солдат

                                   Откликнись, эй! Ты слышишь?

                               Первый солдат

                     Смерть сцапала его.

                           Барабанный бой вдали.

                                         Чу! Барабан -
                     Негромким рокотом он будит спящих.
                     Пора. Труп в караульню отнесем.
                     Он человек не из простых.

                               Третий солдат

                                               Пойдемте.
                     А может быть, еще очнется он.

                    Солдаты уходят, унося труп Энобарба.


        СЦЕНА 10

     Поле боя, между двумя лагерями. Входят Антоний и Скар с войсками.

                                  Антоний

                     Они готовятся к морскому бою.
                     На суше, знать, мы им не по нутру.

                                    Скар

                     Готовятся на море и на суше.

                                  Антоний

                     Хотя бы в воздухе, хотя б в огне!
                     Мы всюду им дадим отпор. Но к делу.
                     Пехоту под командованьем нашим
                     Близ города поставим, на холмах.
                     Флот получил приказ и вышел в море,
                     Нам будут хорошо видны отсюда
                     Маневры кораблей.

                                  Уходят.
                          Входит Цезарь с войском.

                                   Цезарь

                     Пока они на нас не нападут,
                     Не двигаться. А нападут навряд ли:
                     Цвет войска он послал на корабли.
                     На поле! Знайте, что успех за нами.

                                  Уходят.
                        Возвращаются Антоний и Скар.

                                  Антоний

                     Наш флот и вражеский почти сошлись.
                     С пригорка, где сосна, все видно лучше.
                     Взгляну и сразу же вернусь в тебе.
                                 (Уходит.)

                                    Скар

                     Между снастей царицыной галеры
                     Гнездо слепили ласточки. Авгуры
                     Отмалчиваются; их вид зловещ.
                     Антоний то отважен, то растерян.
                     Подточенное счастье то ласкает
                     Его, как встарь, надеждой на победу,
                     То гибелью пугает.

                        Вдали шум морского сражения.
                           Возвращается Антоний.

                                  Антоний

                                         Все пропало!
                     Я предан этой подлой египтянкой.
                     Флот перешел на сторону врага.
                     Смотри - они кидают шапки вверх
                     И вместе пьют, как старые друзья.
                     О тварь втройне продажная! Мальчишке
                     Меня ты предала. Теперь с тобой,
                     С тобой одной мое воюет сердце. -
                                  (Скару.)
                     Войска распустишь. Мне одно осталось:
                     Свести с колдуньей счеты. И - конец.
                     Войска распустишь. И спасайся сам.

                                Скар уходит.

                     О солнце! Мне уж больше не увидеть,
                     Как ты восходишь. Счастье и Антоний
                     Здесь, расставаясь, руки жмут друг другу.
                     Вот он - конец. Приверженцы мои,
                     Отказа не слыхавшие ни в чем,
                     Лизавшие мне пятки по-собачьи,
                     Сиропом растеклись и влить спешат
                     Нектар в цветенье Цезаря. А кедр,
                     Который поднимался выше всех,
                     Стоит с ободранной корой. Я предан.
                     О лживая египетская тварь!..
                     О колдовство! Ей стоило взглянуть -
                     И я бросал свои войска в сраженья.
                     Подумать, что ее объятья были
                     Венцом моих желаний, целью жизни!
                     И вот она, как истая цыганка,
                     Меня мошеннически обыграла,
                     И нищим стал я. - Эрос! Эй, ко мне!

                             Входит Клеопатра.

                     Ты, ведьма? Прочь!

                                 Клеопатра

                                        За что мой повелитель
                     Так гневается на свою любовь?

                                  Антоний

                     Сгинь! Или расплачусь с тобой за все
                     И Цезарю триумф его испорчу.
                     А надо бы, чтоб выставил тебя
                     Он на потеху озверелой черни;
                     Чтоб за его победной колесницей
                     Тащилась ты, как грязный ком, которым
                     Запятнан женский пол; чтобы тебя
                     Как чудище за мелкую монету
                     Показывали каждому зеваке.
                     Пусть ногти, ждущие уже так долго,
                     Октавия вонзит в твое лицо!

                             Клеопатра уходит.

                     Себе самой на благо ты ушла,
                     Конечно, если только жизнь есть благо.
                     Но, в гневе умертвив тебя, я спас бы
                     Тебя от множества смертей. - Эй, Эрос! -
                     На мне рубашка Несса. Геркулес!
                     Вдохни в меня неистовство твое!
                     Хочу раба на лунный серп закинуть.
                     Хочу тяжелой палицей твоей
                     Покончить с самым дорогим на свете.
                     Смерть ведьме! Продала меня мальчишке...
                     Я жертва заговора... Но она
                     Должна за это умереть. - Эй, Эрос!
                                 (Уходит.)


        СЦЕНА 11
                       Александрия. Покой во дворце.
                Входят Клеопатра, Хармиана, Ирада и Мардиан.

                                 Клеопатра

                        Скорее! Помогите! Он бушует
                        Сильней, чем Теламон из-за щита.
                        Он яростней, чем Фессалийский вепрь.

                                  Хармиана

                        Ты в царской усыпальнице укройся,
                        Антонию мы скажем - ты скончалась.
                        Властителю с величьем распрощаться
                        Труднее, чем душе расстаться с телом.

                                 Клеопатра

                        Да, в усыпальницу. - Ты, Мардиан,
                        Ступай к нему и расскажи, что я
                        Покончила с собой; что перед смертью
                        В последний раз шепнула я: "Антоний".
                        Разжалоби его. И поспеши
                        Мне рассказать, как смерть мою он принял,
                        Ступай. - Ну, в усыпальницу. Скорей!

                                  Уходят.


        СЦЕНА 12
                           Там же. Другой покой.
                           Входят Антоний и Эрос.

                                  Антоний

                      Ты думаешь, перед тобой Антоний?

                                    Эрос

                      Да, господин.

                                  Антоний

                                    Бывает иногда,
                      Что облако вдруг примет вид дракона,
                      Что пар сгустившийся напоминает
                      Медведя, льва иль крепостную стену,
                      Нависшую скалу иль горный кряж,
                      Иль синеватый мыс, поросший лесом.
                      Так воздух нам обманывает зренье.
                      Ты в сумраке вечернем наблюдал
                      Такие чудеса?

                                    Эрос

                                    Да, господин мой.

                                  Антоний

                      Перед тобою - конь, и вдруг мгновенно
                      Он в облаках теряет очертанья
                      И, как вода в воде, неразличим...

                                    Эрос

                      Бывает, господин мой.

                                  Антоний

                                            Добрый Эрос,
                      И я теперь - такой же зыбкий призрак.
                      Еще Антоний я, но этот образ
                      Теряется. Не ради ли Египта
                      Я вел войну? Так вот, его царица
                      (Чье сердце, думал я, мне вручено,
                      Как ей мое, и с ним мильон других,
                      Уже утраченных), так вот, царица
                      Мошеннически, за моей спиной
                      С моим противником вступила в сделку
                      И славу продала мою, купив
                      Ему триумф! Не плачь, еще живу я,
                      Чтоб самому избрать себе конец.

                              Входит Мардиан.

                      Эй ты! Твоя бесчестная царица
                      Меч у меня украла.

                                  Мардиан

                                         Нет, Антоний,
                      Тебя любила госпожа моя,
                      Свою судьбу сплела она с твоею.

                                  Антоний

                      Молчи, наглец! Пошел отсюда вон!
                      Злодейка предала меня и жизнью
                      Поплатится за это.

                                  Мардиан

                                         Человек
                      Не может дважды поплатиться жизнью.
                      Царицей этот долг уже уплачен.
                      Ты пожелал, - свершилось; не трудись.
                      И вот ее прощальные слова:
                      "О доблестный Антоний! Мой Антоний!..".
                      И слог последний был оборван стоном
                      На полпути меж сердцем и устами.
                      Уйдя из жизни с именем твоим,
                      Она его в себе похоронила.

                                  Антоний

                      Так умерла она?

                                  Мардиан

                                      Да, умерла.

                                  Антоний
                                  (Эросу)

                      Синими с меня доспехи. Вот и кончен
                      Мой труд дневной, и я могу уснуть.
                                (Мардиану.)
                      Скажи спасибо, что остался цел,
                      И это слишком щедрая награда.

                              Мардиан уходит.

                      Снимай! - И семислойный щит Аявса
                      От этого удара не спасет.
                      Пора. Грудь, разорвись! Стань, сердце, тверже,
                      Чем хрупкое вместилище твое,
                      Разбей его. - Как мешкаешь ты, Эрос! -
                      Да, я свое отвоевал. Прощайте,
                      Мои в боях иссеченные латы,
                      Я с честью вас носил.

                                Эрос уходит.

                                            Разлучены
                      С тобой мы ненадолго, Клеопатра.
                      Я вслед спешу, чтоб выплакать прощенье.
                      Так надо, ибо промедленье - пытка.
                      Погас светильник, - значит, время спать.
                      В борьбе нет смысла, даже мощь годится
                      Лишь на одно: на самоистребленье.
                      Конец. Осталось приложить печать. -
                      Ко мне, мой Эрос! - Я иду, царица. -
                      Эй, Эрос! - Подожди, моя любовь,
                      В счастливые сады блаженных душ
                      Мы радостно, рука с рукою, вступим,
                      И духи восхищенною толпой
                      Нас окружат, - мы переманим свиту
                      Дидоны и Энея. - Эрос! Эрос!

                                Входит Эрос.

                                    Эрос

                      Чего желает повелитель мой?

                                  Антоний

                      Раз умерла она, мне жить - бесчестье.
                      Я малодушием гневлю богов.
                      Как! Я, кто мир мечом перекроил,
                      Кто у Нептуна на спине зеленой
                      Построил города из кораблей,
                      Я мужеством от женщины отстал,
                      Ей отдал первенство в величье духа!
                      Ведь, смерть избрав, врагу она сказала:
                      "Я лишь самой собой побеждена!"
                      Ты, Эрос, дал мне клятву: если вдруг
                      Случится так (и вот теперь случилось),
                      Что встанут предо мной неотвратимо
                      Паденье и позор, - по первой просьбе
                      Ты умертвишь меня. Что ж, час настал.
                      Нет, не бледней - ты не меня сразишь,
                      Ты Цезарю его триумф испортить.

                                    Эрос

                      О боги! Мне, мне посягнуть на жизнь,
                      Которую щадили, отклоняясь
                      От верной цели, тьмы парфянских стрел?

                                  Антоний

                      А ты предпочитаешь любоваться
                      Из римского окна, как господин твой
                      Со скрученными за спиной руками,
                      Согнувшийся под бременем стыда,
                      Бредет за триумфальной колесницей?
                      Как Цезарь, упоенный торжеством,
                      Над пленником униженным смеется?

                                    Эрос

                      Нет, ни за что!

                                  Антоний

                                     Тогда решайся, друг!
                      Удар смертельный - вот мое лекарство.
                      Так обнажи свой меч, которым ты
                      Немало потрудился для отчизны.

                                    Эрос

                      О пощади меня, мой господин!

                                  Антоний

                      Когда тебя я отпускал на волю,
                      Ты клятву дал, что это совершишь,
                      По первому приказу. Сделай это,
                      Иначе прошлые твои заслуги
                      Я ставлю ни во что. Ну, вынь свой меч.

                                    Эрос

                      Тогда хоть отверни свое лицо,
                      Слепящее сияньем вечной славы.

                                  Антоний

                      Пусть будет так.

                                    Эрос

                                       Вот... меч я обнажил.

                                  Антоний

                      Исполни же, что должен ты исполнить.

                                    Эрос

                      Мой господин, мой вождь, мой император,
                      Позволь мне, прежде чем удар кровавый
                      Я нанесу, сказать тебе "прости".

                                  Антоний

                      Прощай.

                                    Эрос

                             Прощай, славнейший полководец!
                      Велишь мне нанести удар?

                                  Антоний

                                               Да, Эрос.

                                    Эрос

                      Ну что ж, тогда...
                          (Бросается на свой меч.)
                                        По крайней мере так
                      Антония я не увижу мертвым.
                                 (Умирает.)

                                  Антоний

                      Ты благороднее меня втройне.
                      Ты дал урок мне, мужественный Эрос.
                      Моя царица, мой оруженосец,
                      Вы подали мне доблести пример.
                      Но ведь и я со смертью уж помолвлен
                      И к ней стремлюсь на брачную постель.
                      Твой повелитель, Эрос, умирает
                      Твоим учеником: ты показал мне,
                      Как жизнь кончают.
                            (Бросается на меч.)
                                        Что? Я жив? Я жив? -
                      Эй, стража!.. О... прикончите меня!..

                          Входит Деркет и стража.

                               Первый солдат

                      Что здесь за шум?

                                  Антоний

                                       Я сделал лишь полдела.
                      Докончите, что начал я, друзья.

                               Второй солдат

                      Звезда скатилась.

                               Третий солдат

                                        Вот конец времен.

                                    Все

                      О горе!

                                  Антоний

                              Из любви ко мне - убейте.

                               Первый солдат

                      Я не могу.

                               Второй солдат

                                 И я.

                               Третий солдат

                                      Никто из нас.

                              Солдаты уходят.

                                   Деркет

                      Злой рок и смерть твоя велят бежать
                      Твоим приверженцам.
                          (Поднимает меч Антония.)
                                          А этот меч
                      И весть о совершившемся откроют
                      Мне доступ к Цезарю.

                               Входит Диомед.

                                   Диомед

                                           Где Марк Антоний?

                                   Деркет

                      Здесь. Вот он, Диомед.

                                   Диомед

                                             Он жив еще?
                      Ты что не отвечаешь?

                               Деркет уходит.

                                  Антоний

                                           Диомед,
                      Прошу, добей меня своим мечом.

                                   Диомед

                      О величайший вождь! Меня послала
                      К тебе моя царица, Клеопатра.

                                  Антоний

                      Когда? Скажи!

                                   Диомед

                                    Сейчас лишь.

                                  Антоний

                                                 Где она?

                                   Диомед

                      Укрылась в усыпальнице царей.
                      Предчувствие шепнуло ей, что здесь
                      Произошло несчастье. Убедившись,
                      Что ты несправедливо заподозрил
                      Ее в предательстве и что твой гнев
                      Нельзя смягчить, она тебе послала
                      Известье о своей кончине мнимой.
                      Но, опасаясь горестных последствий,
                      Она велела мне открыть тебе
                      Всю истину. Боюсь, что слишком поздно.

                                  Антоний

                      Да, слишком поздно, добрый Диомед.
                      Услугу окажи мне: кликни стражу.

                                   Диомед

                      Эй, кто там! Императорская стража!
                      Скорее! Полководец вас зовет.

                               Входит стража.

                                  Антоний

                      В последний раз мне сослужите службу,
                      Друзья мои, - снесите к Клеопатре.

                               Первый солдат

                      О горе нам! Зачем ты, император,
                      Не пережил приверженцев своих?

                                  Антоний

                      Соратники мои, своим уныньем
                      Не радуйте жестокую судьбу.
                      С улыбкою удар ее встречая,
                      Вы этим ей наносите удар.
                      Ну, поднимайте. Я водил вас часто,
                      Меня нести теперь вам довелось.
                      Спасибо вам за все.

                           Уходят, унося Антония.


        СЦЕНА 13
                        Там же. Царская усыпальница.
                Входят наверху Клеопатра, Хармиана и Ирада.

                                 Клеопатра

                      О Хармиана! Мне не суждено
                      Отсюда выйти.

                                  Хармиана

                                    Госпожа, утешься.

                                 Клеопатра

                      Нет, не хочу. Готова я принять
                      Ужасные событья, роковые,
                      Но утешенья... Нет их для меня.
                      Должна быть соразмерна скорбь моя
                      Ее причине.

                            Входит внизу Диомед.

                                  Говори! Он умер?

                                   Диомед

                      Он жив еще, но смерть над им витает.
                      Взгляни - и ты увидишь, как солдаты
                      Несут его сюда.

                   Входят внизу солдаты, несущие Антония.

                                 Клеопатра

                      О солнце! Небеса испепели!
                      Пусть вечный мрак вселенную объемлет.
                      Антоний! О Антоний! О Антоний!..
                      Сюда, друзья! Да помогите ж им,
                      Ирада, Хармиана! Помогите
                      Внести его сюда, наверх.

                                  Антоний

                                               Молчанье!
                      Не Цезарь сверг Антония. Антоний
                      Сам над собой победу одержал.

                                 Клеопатра

                      Конечно, так. Антония осилить
                      Один Антоний мог... Но горе нам!

                                  Антоний

                      Моя царица... Смерть, смерть ждет меня,
                      И я ей докучаю промедленьем
                      Лишь для того, чтоб на твоих устах
                      Сверх многих тысяч прежних поцелуев
                      Запечатлеть последний поцелуй...

                                 Клеопатра

                      Нельзя к тебе спуститься мне, любимый.
                      Прости, нельзя: вдруг схватят там меня.
                      Удачливому Цезарю не дам
                      Его триумф украсить Клеопатрой.
                      Пока есть у кинжала острие,
                      И сила смертоносная у яда,
                      И жало у змеи - я не боюсь:
                      Смиренница Октавия меня
                      Презреньем ханжеским не обольет...
                      Сюда, ко мне, ко мне, Антоний мой! -
                      Вы, девушки, и вы, друзья, - поднимем
                      Его наверх.

                                  Антоний

                                  Скорей. Я умираю.

                                 Клеопатра

                      Мне на руках носить тебя пришлось, -
                      Такой забавы мы еще не знали.
                      О мой возлюбленный, как ты тяжел!
                      Вся мощь твоя преобразилась в тяжесть.
                      Будь я Юноной, поднял бы тебя
                      На небеса Меркурий сильнокрылый
                      И рядом бы с Юпитером воссел ты.
                      Так, так... - Но о несбыточном мечтают
                      Одни глупцы... - Вот так... сюда... вот так.

                         Антония поднимают наверх.

                      Ко мне... Ты встретишь смерть, где жизнь нашел.
                      Я поцелуем оживлю тебя.
                      О, будь у губ моих такая сила,
                      Я поцелуями бы их истерла.

                                    Все

                      О горе!

                                  Антоний

                              Умираю... умираю...
                      Дай мне глотнуть вина... Хочу сказать...

                                 Клеопатра

                      Нет, я хочу сказать. Я прокляну
                      Так яростно Фортуну, злую пряху,
                      Что колесо свое она сломает.

                                  Антоний

                      Постой, любимая... Проси, чтоб Цезарь
                      Тебе оставил жизнь и честь... О-о!

                                 Клеопатра

                      Нельзя две эти вещи совместить.

                                  Антоний

                      Послушай, дорогая... Никому
                      Из приближенных Цезаря не верь,
                      Лишь Прокулею...

                                 Клеопатра

                                       Цезаревым слугам
                      Я доверять не стану. Доверяю
                      Своей решимости, своим рукам.

                                  Антоний

                      Не надо сокрушаться о плачевном
                      Моем конце. Пускай тебя утешат
                      Воспоминанья о счастливых днях,
                      Когда прославленнейшим, величайшим
                      Я был среди властителей земных.
                      Я умираю не позорной смертью.
                      Я не склонился, сняв трусливо шлем,
                      Пред соплеменником победоносным.
                      Но принял смерть как римлянин, который
                      Был римлянином честно побежден...
                      Отходит дух мой... Больше не могу...

                                 Клеопатра

                      Как! Ты умрешь, славнейший из мужей?
                      А я? Меня оставишь прозябать
                      В постылом этом мире? Без тебя
                      Он - хлев свиной.

                              Антоний умирает.

                                        О девушки, взгляните!
                      Венец вселенной превратился в прах. -
                      Любимый! - О!.. Увял победный лавр.
                      Повержен наземь воинский штандарт.
                      До уровня подростков несмышленых
                      Род снизился людской. Ушло геройство,
                      И не на что глядеть теперь луне,
                      Взирающей с небес.

                                  Хармиана

                                         О госпожа!
                      Не надо так!

                                   Ирада

                                    Она мертва.

                                  Хармиана

                                                Царица!

                                   Ирада

                      Царица!

                                  Хармиана

                              Господа моя! Царица!

                                   Ирада

                      О повелительница египтян!
                      Властительница!

                                  Хармиана

                                     Тсс... Ирада, тише!

                                 Клеопатра

                      Нет, не царица; женщина, и только.
                      И чувства так же помыкают мной,
                      Как скотницей последней... О, швырнуть бы
                      Богам бездушным скипетр мой в лицо
                      И крикнуть, что и я была богиней,
                      Пока они алмаз мой не украли!..
                      Нет сил терпеть. Грызет меня страданье,
                      Как пес взбесившийся. Так разве грех
                      Войти в заветное жилище смерти
                      Незваной гостьей? - Девушки, что с вами?
                      Мужайтесь! Что с тобою, Хармиана?
                      О милые мои! - Померкло все.
                      Иссяк источник света. - Соберите
                      Все ваше мужество, солдаты. С честью
                      Вождя мы похороним, а потом,
                      Как римлянам бесстрашным подобает,
                      Заставим смерть объятья нам открыть.
                      Как холодна немая оболочка,
                      В которой прежде жил могучий дух!
                      Нет больше друга, он ушел от нас,
                      Но мы его нагоним в смертный час.

                        Уходят, унося тело Антония.


        АКТ V

        СЦЕНА 1
                      Лагерь Цезаря близ Александрии.

    Входят Цезарь, Агриппа, Долабелла, Меценат, Галл, Прокулей и другие.

                                   Цезарь

                    Скажи, чтоб он сдавался, Долабелла.
                    Разгромлен он; его сопротивленье
                    Бессмысленно.

                                 Долабелла

                                  Я повинуюсь, Цезарь.
                                 (Уходит.)

                   Входит Деркет с мечом Антония в руках.

                                   Цезарь

                    Ты кто такой? Как смел ты появиться
                    Пред нами с окровавленным мечом?

                                   Деркет

                    Меня зовут Деркет. Служил я честно
                    Антонию, который, как никто,
                    Заслуживал, чтобы ему служили.
                    Пока он мог стоять и говорить,
                    Он был мне господином. Жизнь свою
                    Я не щадил в борьбе с его врагами.
                    Захочешь взять меня к себе на службу, -
                    Тебе я буду верен, как ему.
                    А нет, - ты властен над моею жизнью.

                                   Цезарь

                    Что это значит?

                                   Деркет

                                    Что Антоний мертв.

                                   Цезарь

                    Не может быть. Обвал такой громады
                    Вселенную бы грохотом потряс.
                    Земля должна была бы, содрогнувшись,
                    На городские улицы швырнуть
                    Львов из пустынь и кинуть горожан
                    В пещеры львиные. Его кончина
                    Не просто человеческая смерть.
                    Ведь в имени "Антоний" заключалось
                    Полмира.

                                   Деркет

                            Да. И все же умер он.
                    Он пал не от секиры правосудья,
                    Не от наемного кинжала. Нет,
                    Та самая рука, которой он
                    В историю вписал свои деянья,
                    Найдя решимость в мужественном сердце,
                    Пронзила это сердце. Поглядите,
                    Вот вынутый из раны меч; на нем
                    Застыла благороднейшая кровь.

                                   Цезарь

                    Друзья, вы все омрачены печалью.
                    Клянусь богами, что такой рассказ
                    Достоин царских слез.

                                  Агриппа

                                          Как это странно,
                    Что достиженье нашей высшей цели
                    Оплакивать природа нам велит.

                                  Меценат

                    Его достоинства и недостатки
                    Боролись в нем с успехом переменным.

                                  Агриппа

                    Он человеком был редчайших качеств;
                    Пороки же богами нам даны,
                    Чтоб сделать нас людьми, а не богами.
                    Как Цезарь потрясен!

                                  Меценат

                                         Пред ним открылось
                    Огромнейшее зеркало, и в нем
                    Увидел он себя.

                                   Цезарь

                                    Увы, Антоний,
                    Вот до чего ты мною доведен!
                    Но что же делать, если нам пришлось
                    На теле собственном вскрывать нарывы?
                    Один из нас погибнуть должен был -
                    Двоим нам было тесно во вселенной.
                    И все ж позволь оплакать мне тебя
                    Тяжелыми слезами, кровью сердца.
                    Позволь, мой брат и сотоварищ мой
                    По общим начинаниям и власти,
                    Соратник мой и друг на бранном поле,
                    Полтела моего и полдуши, -
                    Позволь печалиться о том, что нас
                    Так далеко друг с другом развели
                    Непримиримые созвездья наши. -
                    Я расскажу вам, добрые друзья...
                    Нет, не сейчас, потом, в другое время.

                               Входит гонец.

                    Я на его лице могу прочесть,
                    С чем он пришел. Послушаем. - Ты кто?

                                   Гонец

                    Я египтянин. Госпожа моя,
                    Царица Клеопатра, заперлась
                    В единственном теперь своем владенье.
                    В гробнице, и твоих приказов просит,
                    Чтоб знать, какая ждет ее судьба.

                                   Цезарь

                    Скажи - пускай она отбросит страх.
                    Один из наших приближенных вскоре
                    Ей возвестит, как мягки и почетны
                    Решенья наши для нее. Ведь Цезарь
                    И невеликодушье - несовместны.

                                   Гонец

                    Ты будешь взыскан милостью богов.
                                 (Уходит.)

                                   Цезарь

                    Сейчас же, Прокулей, ступай к царице,
                    Скажи, что не грозит ей униженье.
                    Что хочешь обещай, лишь бы она
                    Из гордости себя не умертвила
                    И не расстроила бы наши планы.
                    Ведь если в Рим живой ее доставим,
                    Запомнится навеки наш триумф.
                    Итак, ступай и тотчас возвращайся
                    С ее ответом.

                                  Прокулей

                                  Повинуюсь, Цезарь.
                                 (Уходит.)

                                   Цезарь

                    Ступай и ты с ним, Галл.

                                Галл уходит.

                                             Где Долабелла?
                    Пускай идет он тоже.

                             Агриппа и Меценат
                                  (вместе)

                                          Долабелла!

                                   Цезарь

                    Не надо - вспомнил я, что с порученьем
                    Он послан мной и скоро будет здесь.
                    Теперь прошу за мной, в мою палатку.
                    Я покажу вам письма, по которым
                    Вы сможете судить, как был я сдержан,
                    Как был миролюбив, и убедитесь,
                    Что я невольно втянут был в войну.
                    Идемте же со мной.

                                  Уходят.


        СЦЕНА 2
                     Александрия. Царская усыпальница.
                Входят наверху Клеопатра, Хармиана и Ирада.

                                 Клеопатра

                     Несчастье мне дает уроки жизни.
                     Властитель мира Цезарь жалок мне:
                     Он не вершит судьбу, он раб судьбы;
                     Он лишь ее приказы выполняет.
                     Велик же тот, кто волею своей
                     Все оборвал; кто обуздал случайность,
                     Остановил движенье и уснул,
                     Чтобы забыть навеки вкус навоза,
                     Питающего нищих и царей.

                   Входят внизу Прокулей, Галл и солдаты.

                                  Прокулей

                     Владычице Египта Цезарь шлет
                     Приветствие и просит, чтоб она
                     Ему свои желанья сообщила.

                                 Клеопатра

                     Как звать тебя?

                                  Прокулей

                                     Зовусь я Прокулеем.

                                 Клеопатра

                     Антоний называл мне это имя,
                     Сказав, чтоб я доверилась тебе.
                     Но раз уже не страшен мне обман, -
                     И честность обесценилась. Что ж, если
                     Твой повелитель хочет, чтоб царица
                     Просила подаянья, то скажи,
                     Что подаянья меньшего, чем царство,
                     Просить не подобает государям.
                     А потому, коль сыну моему
                     Отдаст он завоеванный Египет,
                     Благодарить я буду на коленях
                     За то, что он мое мне подарил.

                                  Прокулей

                     Страх отгони, ты в царственных руках.
                     На Цезаря ты можешь положиться:
                     Он полон милосердия и рад
                     Излить его на тех, кто обездолен.
                     Позволь мне передать ему, что ты
                     Вверяешься его благоволенью,
                     И твой великодушный победитель,
                     Подняв тебя с колен, попросит сам,
                     Чтоб от него ты помощь приняла.

                                 Клеопатра

                     Скажи, что перед счастием его
                     Склоняюсь я, что признаю за ним
                     Могущество, которого достиг он,
                     Что я учусь искусству подчиняться
                     И Цезаря мечтаю увидать.

                                  Прокулей

                     Все передам, пресветлая царица.
                     Утешься. Знай, что бед твоих виновник
                     Сочувствует тебе.

Прокулей  и двое солдат взбираются на верхний этаж усыпальницы по приставной
лестнице   и   окружают   Клеопатру.   Другие  солдаты  отодвигают  засовы и
                       распахивают двери усыпальницы.

                                    Галл

                     Ее мы захватили без труда.
                     Стеречь, покамест не прибудет Цезарь.
                                 (Уходит.)

                                   Ирада

                     Державная царица!

                                  Хармиана

                                       Клеопатра!
                     Царица! Ты захвачена врагами!..

                                 Клеопатра
                            (выхватывая кинжал)

                     Скорей, моя рука!

                                  Прокулей
                             (обезоруживая ее)

                                       Постой, царица!
                     Постой, не наноси себе вреда.
                     Не предал я тебя, но спас.

                                 Клеопатра

                                                От смерти?
                     Ты отказал мне в том, в чем не откажут
                     Из жалости и раненому псу.

                                  Прокулей

                     Своим самоубийством, Клеопатра,
                     Принизила б ты Цезареву щедрость.
                     Пусть убедятся все, как мягок Цезарь.
                     А ты умрешь - и не увидит мир
                     Его великодушья.

                                 Клеопатра

                                      Где ты, смерть?
                     Приди ко мне! Не скучно ли косить
                     Детей и нищих? На, возьми царицу!

                                  Прокулей

                     Спокойней, дорогая госпожа.

                                 Клеопатра

                     Не стану я ни есть, ни пить, ни спать
                     И тело смертное мое разрушу.
                     О чем бы там ни хлопотал твой Цезарь,
                     Но связанной пред ним я не предстану,
                     И постная Октавия не будет
                     Глядеть, надменно щурясь, на меня.
                     Не выставить меня вам на потеху
                     Беснующейся римской голытьбе!
                     Нет, лучше уж пускай мой труп зароют
                     В грязнейшей из египетских канав!
                     Пускай уж лучше, догола раздев,
                     Меня положат в вязкий нильский ил,
                     Чтоб оводы и мухи превратили
                     Меня в страшилище! Пускай уж лучше
                     Одна из пирамид родной страны
                     Мне виселицей станет - пусть в оковах
                     Меня на ней повесят!

                                  Прокулей

                                          Что за страхи
                     Тебя гнетут? Ведь поводов отнюдь
                     Не подавал к ним Цезарь.

                             Входит Долабелла.

                                 Долабелла

                                              Прокулей,
                     О происшедшем Цезарю известно,
                     Тебя он отзывает, а царицу
                     Ты должен передать под мой надзор.

                                  Прокулей

                     Отлично, Долабелла. Будь с ней мягок.
                                (Клеопатре.)
                     Что Цезарю мне сообщить? Чего
                     Желаешь ты?

                                 Клеопатра

                                  Желаю умереть.

                         Прокулей и солдаты уходят.

                                 Долабелла

                     Славнейшая царица! Обо мне
                     Слыхала ты когда-нибудь?

                                 Клеопатра

                                              Не помню.

                                 Долабелла

                     Меня бы знать должна ты.

                                 Клеопатра

                                             Важно разве,
                     О чем слыхала я и что я знаю?
                     Когда свои рассказывают сны
                     Вам дети или женщины, смеетесь
                     Над ними вы.

                                 Долабелла

                                  О чем ты, госпожа?

                                 Клеопатра

                     Мне снилось - жил когда-то император
                     По имени Антоний... Если б мне
                     Опять уснуть, чтоб мне опять приснился
                     Такой же человек!..

                                 Долабелла

                                         Позволь, царила...

                                 Клеопатра

                     Его лицо так лучезарно было,
                     Как небосвод, где солнце и луна
                     Свершают путь свой, освещая жалкий
                     Кружок земли...

                                 Долабелла

                                     О царственнейшая!..

                                 Клеопатра

                     Он мог бы океан перешагнуть.
                     Его рука увенчивала землю,
                     Как гребень шлема. В голосе его
                     Гармония небесных сфер звучала,
                     Когда он дружескую вел беседу;
                     Когда же устрашить хотел он мир,
                     Был этот голос как раскаты грома.
                     Скупой зимы не зная, одарял он,
                     Как осень щедрая. В своих забавах
                     Не опускался никогда на дно,
                     Но, как дельфин, резвясь, всплывал наверх.
                     Цари ему, как конюхи, служили.
                     Разбрасывал, как мелкую монету,
                     Он острова и царства...

                                 Долабелла

                                             Клеопатра!..

                                 Клеопатра

                     Как ты считаешь, - мог быть наяву
                     Приснившийся мне человек?

                                 Долабелла

                                               Не мог.

                                 Клеопатра

                     Ты лжешь, беру в свидетели богов!
                     И явь была прекрасней сновиденья.
                     Материи природе не хватает,
                     Чтобы соперничать с воображеньем
                     В изобретательности. Но Антоний
                     Таким созданием природы был,
                     Которое превыше всех мечтаний.

                                 Долабелла

                     Послушай, несравненная царица!
                     Твоя утрата велика, как ты.
                     И скорбь твоя с утратой соразмерна.
                     И если даже это будет стоить
                     Мне гибели надежд честолюбивых,
                     Я сердцем не могу не откликаться
                     На каждое биенье твоего
                     Израненного сердца.

                                 Клеопатра

                                         О, спасибо,
                     За доброту твою. Не знаешь ты,
                     Как поступить решил со мною Цезарь?

                                 Долабелла

                     Мне горько, но предупредить я должен...

                                 Клеопатра

                     Ну, ну?..

                                 Долабелла

                               Великодушен он, но все ж...

                                 Клеопатра

                     Меня за триумфальной колесницей
                     Он поведет?

                                 Долабелла

                                 Да, госпожа моя.

               Крики за сценой: "Дорогу императору! Дорогу!"

          Входят Цезарь, Галл, Прокулей, Меценат, Селевк и другие.

                                   Цезарь

                     Так кто же здесь царица Клеопатра?

                                 Долабелла
                                (Клеопатре)

                     Вот Цезарь.

                        Клеопатра падает на колени,

                                   Цезарь

                                 Встань. Зачем ты на коленях?
                     Встань. Встань, прошу, царица египтян.

                                 Клеопатра

                     Так пожелали боги. Я склоняюсь
                     Перед властителем и господином.

                                   Цезарь

                     К чему такие тягостные мысли?
                     Обиды, нанесенные тобой,
                     Нам в память врезались, но мы готовы
                     Случайности простой их приписать.

                                 Клеопатра

                     О нераздельный господин вселенной!
                     Мне не представить так свои поступки,
                     Чтоб безупречными они казались.
                     Я, признаюсь, подвержена была
                     Всем слабостям, что женский пол пятнают.

                                   Цезарь

                     Знай, Клеопатра, не усугублять,
                     Преуменьшать твою вину мы склонны.
                     И если ты намереньям моим
                     (А для тебя они благоприятны)
                     Не воспротивишься, то перемена
                     Тебе на пользу будет. Если ж ты
                     Набросишь тень жестокости на нас,
                     Избрав судьбу Антония, - тогда
                     Ты вызовешь негодованье наше
                     И обречешь детей своих на гибель.
                     В противном случае ее бы мог
                     Я отвратить. Прощай. Я ухожу.

                                 Клеопатра

                     Куда бы ты ни шел, властитель мира,
                     Ступать ты будешь по своей земле.
                     А мы - твои победные трофеи;
                     Где хочешь нас расставь. Вот, господин мой...

                                   Цезарь

                     Во всем, касающемся Клеопатры,
                     Советницей моею будешь ты.

                                 Клеопатра

                     ...Вот полный перечень моих сокровищ:
                     Все деньги, драгоценности и утварь
                     Указаны подробно. - Где Селевк?

                                   Селевк

                     Я здесь, царица.

                                 Клеопатра

                                      Вот мой казначей.
                     Пусть он под страхом смерчи поклянется,
                     Что я не утаила ничего.
                     Ну, поклянись, Селевк.

                                   Селевк

                                            Нет, госпожа.
                     Не стану лгать, рискуя головой,
                     Пусть лучше мой язык прилипнет к нєбу.

                                 Клеопатра

                     Но что ж я скрыла?

                                   Селевк

                                        Скрытого тобой
                     Достанет, чтоб купить все то, что в списке.

                                   Цезарь

                     Ну полно, Клеопатра, не красней.
                     Твоя предусмотрительность похвальна.

                                 Клеопатра

                     Вот, Цезарь, полюбуйся! Погляди,
                     Как власть к себе притягивает души.
                     Кто мне был верен, верен стал тебе.
                     Переменись мы судьбами, - все было б
                     Наоборот... Нет, но каков Селевк!
                     Бесстыдный раб, продажный, точно шлюха!
                     Ты пятишься? Ну что же, пяться! Пяться!
                     Но от моих ногтей твоим глазам
                     Не улететь на крыльях... О предатель!
                     Бездушный негодяй! Мерзавец! Пес!..

                                   Цезарь

                     Прошу тебя, царица...

                                 Клеопатра

                                           Стыд и срам!
                     О Цезарь! В то мгновение, когда
                     Меня ты удостоил посещеньем,
                     Склонясь к униженной с высот величья,
                     Мой собственный слуга своею злобой
                     Умножил горестей моих итог!
                     Допустим даже, благородный Цезарь,
                     Что я оставила себе кой-что
                     Из мелочей, из женских побрякушек,
                     Чтоб их друзьям на память подарить.
                     Допустим, что кой-что и поценнее
                     Я сохранила, чтобы в дар принесть
                     Октавии и Ливии, прося
                     Заступничества их. И вот за это
                     Меня позорит мой же лизоблюд!
                     О боги! Я не вижу дна той бездны,
                     Куда я падаю!
                                 (Селевку.)
                                  Прочь! Или ты
                     Увидишь, как под пеплом униженья
                     Пылают угли царственного гнева!..
                     Не может евнух женщину жалеть.

                                   Цезарь

                     Ступай, Селевк.

                               Селевк уходит.

                                 Клеопатра

                                     Ответственны владыки
                     За все, что совершалось в их правленье.
                     А потому, когда свергают нас,
                     Вменяют нам в вину чужие вины,
                     И тяжело нам падать.

                                   Цезарь

                                         Клеопатра,
                     Что в список ты внесла, что не внесла,
                     Мы не включим в число своих трофеев.
                     Твоей казной сама распоряжайся.
                     Не беспокойся. Цезарь не торгаш,
                     Не станет он с тобою торговаться.
                     Не строй себе тюрьму из черных мыслей.
                     Дражайшая царица, мы с тобой
                     Поступим так, как ты сама укажешь.
                     И ешь и спи. Тебе я сострадаю,
                     Забочусь о судьбе твоей как друг.
                     Прощай.

                                 Клеопатра

                             Мой господин! Мой повелитель!

                                   Цезарь

                     Нет, нет. Не господин, но друг. Прощай.

                      Трубы. Цезарь со свитой уходит.

                                 Клеопатра

                     Он хочет оплести меня словами,
                     Чтоб от себя самой я отреклась. -
                                (Хармиане.)
                     Но слушай-ка...
                            (Шепчет ей на ухо.)

                                   Ирада

                                     Пора кончать, царица.
                     Угас наш день, и сумрак нас зовет,

                                 Клеопатра

                     ...И тотчас возвращайся. Обо всем
                     Уже условлено. Поторопи.

                                  Хармнана

                     Да, госпожа, понятно!

                             Входит Долабелла.

                                 Долабелла

                                           Где царица?

                                  Хармиана

                     Она перед тобою.
                                 (Уходит.)

                                 Клеопатра

                                      Долабелла?

                                 Долабелла

                     Твою, царица, выполняя волю,
                     Которую любовь моя к тебе
                     Равняет с повелением богов,
                     Пришел я известить тебя, что Цезарь
                     Намерен через Сирию идти;
                     Тебя с детьми на днях вперед он вышлет.
                     Воспользуйся как хочешь этой вестью.
                     Свое сдержал я слово.

                                 Клеопатра

                                           Долабелла,
                     Я пред тобой в долгу.

                                 Долабелла

                                           Я твой слуга.
                     Мне к Цезарю пора. Прощай, царица.

                                 Клеопатра

                     Прощай. Благодарю.

                             Долабелла уходит.

                                        Ну вот, Ирада!
                     Мы, видишь ли, египетские куклы,
                     Заманчивое зрелище для римлян.
                     Толпа засаленных мастеровых,
                     Орудуя своими молотками,
                     Собьет помост; дышать мы будем смрадом
                     Орущих жирных ртов и потных тел.

                                   Ирада

                     Да не попустят боги!

                                 Клеопатра

                                           Нет, Ирада,
                     Все так и будет: ликторы-скоты
                     Нам свяжут руки, словно потаскушкам;
                     Ватага шелудивых рифмоплетов
                     Ославит нас в куплетах площадных;
                     Импровизаторы-комедианты
                     Изобразят разгул александрийский.
                     Антония там пьяницей представят,
                     И, нарядясь царицей Клеопатрой,
                     Юнец пискливый в непристойных позах
                     Порочить будет царственность мою.

                                   Ирада

                     О боги!

                                 Клеопатра

                             Вот что ожидает нас.

                                   Ирада

                     Мне этого не увидать вовеки:
                     Ведь ногти у меня сильнее глаз.

                                 Клеопатра

                     Вот, вот. И вздорные расчеты их
                     Мы, стало быть, сумеем опрокинуть. -

                              Входит Хармиана.

                     Ну, Хармиана? - Девушки мои,
                     Несите царские мои одежды,
                     Ценнейшие уборы. Вновь плыву
                     По Кидну я, Антонию навстречу. -
                     Ты слышала, Ирада? - Хармиана,
                     В последний раз мне послужи, а там
                     Гуляй хоть до скончания веков. -
                     Венец и все регалии сюда.

                        Ирада уходит. Шум за сценой.

                     Что там за шум?

                          Входит солдат из стражи.

                                   Солдат

                                     Простолюдин какой-то
                     Царицу требует. Тебе принес он
                     Корзину винных ягод.

                                 Клеопатра

                                          Пусть войдет.

                               Солдат уходит.

                     Каким ничтожным иногда орудьем
                     Свершаются великие дела!
                     Он мне принес свободу. Я решилась,
                     И ничего нет женского во мне,
                     Я - мрамор. Зыблющаяся луна
                     Уж не моя планета больше.

           Возвращается солдат с простолюдином, несущим корзину.

                                   Солдат

                                               Вот он.

                                 Клеопатра

                     Пускай останется, а ты ступай.

                               Солдат уходит.

                     Ну что ж, принес ты ласковую змейку,
                     Которая без боли дарит смерть?

                                Простолюдин

     Как  не  принести,  принес.  Да  только  я  не  из  таких,  чтобы  стал
подзадоривать  тебя  дотронуться до нее. Кусается - ого-го! Тот, кто помирал
от ее укуса, живым оставался редко, чтоб не сказать - никогда.

                                 Клеопатра

                     А от ее укуса умирали?

                                Простолюдин

     Э,  покойников  не  оберешься.  И мужского и женского даже пола. Да вот
намедни слыхал я об одной. Честнейшая бабенка, только любит малость приврать
для   пущей  правдивости,  как  и  положено  всякой  женщине.  Так  вот  она
рассказывала,  чего  ей чувствовалось, померши от змеиного укуса. Уж так она
эту  змею  расписывала!  Но,  как говорится, кто всякой басне верит - дурнем
прослывет. Одно скажу, - что она всем змеям змея.

                                 Клеопатра

                     Ты можешь уходить.

                                Простолюдин

     Желаю тебе от змейки всяческой радости.

                                 Клеопатра

                     Прощай.

                                Простолюдин
                           (ставя корзину на под)

     Вишь ты, понимать надо, что змея она и ведет себя по змеиному.

                                 Клеопатра

                     Да, да, прощай.

                                Простолюдин

     На  змею,  вишь ты, полагаться трудно, разве что она в руках человека с
понятием. Потому как ежели прикинуть, то что в ней хорошего, в змее?

                                 Клеопатра

                     Не беспокойся. Мы побережемся.

                                Простолюдин

     Вот и ладно. А еды ей не давай; не стоит она корма.

                                 Клеопатра

                     А не захочется ей съесть меня?

                                Простолюдин

     Я,  брат,  не  такой  простак. Бабой-то и сам черт подавится, не то что
змея.  Баба,  как  говорится,  была  бы угощением для богов, не состряпай ее
сатана.  Ну  и  гадит  же  богам  это поганое отродье, черти. Не успеют боги
сотворить десяток женщин, ан глядь - черти уже и совратили пяток.

                                 Клеопатра

                     Ну хорошо. Теперь иди. Прощай.

                                Простолюдин

     Да уж это по правде. Ну, пожелаю тебе радости от змеи.
                                 (Уходит.)

            Возвращается Ирада с царской мантией, короной и пр.

                                 Клеопатра

                     Порфиру мне подай. Надень корону.
                     Бессмертие зовет меня к себе.
                     Итак, вовеки виноградный сок
                     Не смочит этих губ. Поторопись!
                     Я слышу, как зовет меня Антоний, -
                     Я вижу, он встает навстречу мне,
                     Поступок мой отважный одобряя.
                     Смеется он над Цезаревым счастьем;
                     Ведь счастье боги нам дают затем,
                     Чтобы низвергнуть после за гордыню.
                     Иду, супруг мой. Так назвать тебя
                     Я мужеством завоевала право.
                     Я - воздух и огонь; освобождаюсь
                     От власти прочих, низменных стихий.
                     Готово все? Тогда прошу, примите
                     От губ моих последнее тепло.
                     Прощайте. - Дорогая Хармиана!
                     Моя Ирада!
                                (Целует их.)

                          Ирада падает и умирает.

                               Что это? Мертва!
                     Иль на моих губах змеиный яд?
                     И так легко ты распростилась с жизнью,
                     Что, верно, смерть - та сладостная боль,
                     Когда целует до крови любимый.
                     Безмолвно ты ушла, нам показав,
                     Что этот мир прощальных слов не стоит.

                                  Хармиана

                     О туча, ливнем разразись, чтоб я
                     Могла сказать, что сами боги плачут.

                                 Клеопатра

                     О стыд! Ее Антоний встретит первой,
                     Расспросит обо всем и ей отдаст
                     Тот поцелуй, что мне дороже неба.
                     (Прикладывает змею к своей груди )
                     Что ж, маленький убийца, перережь
                     Своими острыми зубами узел,
                     Который так запутала судьба.
                     Ну, разозлись, глупышка, и кусай.
                     Ах, если б ты владела даром слова,
                     Ты назвала бы Цезаря ослом:
                     Ведь мы с тобой его перехитрили.

                                  Хармиана

                     Звезда Востока!

                                 Клеопатра

                                     Тише, не шуми -
                     Не видишь, грудь мою сосет младенец,
                     Он усыпит кормилицу свою.

                                  Хармиана

                     О сердце, разорвись!

                                 Клеопатра

                                          Яд сладок-сладок.
                     Он как успокоительный бальзам,
                     Как нежный ветерок! - О мой Антоний! -
                     Иди и ты ко мне, вторая змейка.
                     (Прикладывает вторую змею к руке.)
                     Зачем мне жить...
                        (Падает на ложе и умирает.)

                                  Хармиана

                                        ...В ничтожном этом мире?
                     Прощай, царица. - Что же, смерть, гордись -
                     Ты овладела женщиной, которой
                     Подобных нет. - Закройтесь, ставни век.
                     Нет, к солнцу золотому никогда
                     Взор столь же царственный не устремится.
                     Корона сбилась на бок. Я поправлю,
                     И служба кончена.

                              Вбегает стража.

                               Первый солдат

                                       Царица где?

                                  Хармиана

                     Тсс... Тише. Не буди ее.

                               Первый солдат

                                              Но Цезарь
                     Прислал к ней...

                                  Хармиана

                                      ...запоздавшего гонца.
                     (Прикладывает к своей груди змею.)
                     Ну-ну, скорей. Как слабо ты кусаешь.

                               Первый солдат

                     Сюда! Неладно тут. Обманут Цезарь.

                               Второй солдат

                     Здесь Долабелла, Цезаря посол.
                     Позвать его?

                               Первый солдат
                                 (Хармиане)

                                  Что приключилось тут?
                     Годится ли так поступать?

                                  Хармиана

                                               О да.
                     Так надлежало поступить царице,
                     Наследнице славнейших государей.
                     Ах, воин!..
                                 (Умирает.)

                             Входит Долабелла,

                                 Долабелла

                                   Что случилось?

                               Второй солдат

                                                  Все мертвы.

                                 Долабелла

                     Ты справедливо опасался. Цезарь.
                     Сейчас, войдя сюда, увидишь ты:
                     Случилось то ужаснейшее дело,
                     Которому хотел ты помешать.

                 Крики за сценой: "Дорогу Цезарю! Дорогу!"
                          Входит Цезарь со свитой.

                                 Долабелла

                                                  Цезарь,
                     Какой ты прозорливый прорицатель:
                     Свершилось то, чего боялся ты.

                                   Цезарь

                     Вот мужественный шаг. Она, проникнув
                     В мои намеренья, нашла по-царски
                     Достойный выход. В чем причина смерти?
                     Не видно крови.

                                 Долабелла

                                     Кто сюда входил?

                               Первый солдат

                     Простолюдин принес им винных ягод.
                     Да вот его корзина.

                                   Цезарь

                                         Отравились!

                               Первый солдат

                     Войдя, еще застали мы в живых
                     Царицыну служанку, Хармиану.
                     Она на госпоже своей покойной
                     Поправила венец и, задрожав,
                     Упала вдруг.

                                   Цезарь

                                  О, доблестная слабость!
                     Но если б яд был принят ими внутрь,
                     Распухли б их тела. А Клеопатра
                     Как будто спит, и красотой ее
                     Второй Антоний мог бы опьяниться.

                                 Долабелла

                     Смотрите - ранка на ее груди,
                     Припухшая. А на руке - вторая.

                               Первый солдат

                     Укус змеи.
                          (Заглядывает в корзину.)

                                Смотрите - слизь на листьях.
                     Такую слизь на почве оставляют
                     В пещерах нильских аспиды.

                                   Цезарь

                                                Итак,
                     Причина смерти, вероятно, в этом.
                     Мне врач ее признался, что она
                     Все у него выпытывала средства
                     Без боли умереть. - Несите ложе.
                     Прислужниц вслед за госпожой несите.
                     Бог о бок мы царицу погребем
                     С ее Антонием. Земля не знала
                     Могил с такой великою четой.
                     События трагические эти
                     Волнуют даже тех, кто в них виновен,
                     И будет состраданье к побежденным
                     Жить столь же долго в памяти потомков,
                     Как слава победителя. - Войскам
                     Повелеваем, чтоб они к могиле
                     Усопших с почестями проводили. -
                                (Долабелле )
                     Все это мы тебе препоручим. -
                     И после похорон - обратно в Рим.

                                  Уходят.




        "АНТОНИЙ И КЛЕОПАТРА"

     Хотя пьеса была зарегистрирована в книгоиздательских списках в 1608 г.,
издание это не было осуществлено и пьеса  была  впервые  напечатана  лишь  в
фолио 1623 г., дающем очень хороший ее текст.
     Свою пьесу об Антонии и Клеопатре, написанную  в  1594  г.,  английский
драматург Деньел переиздал в 1607 г., внеся в текст  некоторые  подробности,
по-видимому, заимствованные из трагедии Шекспира. Равным  образом  намек  на
последнюю содержится в пьесе Барнеса "Грамота дьяволах, поставленной  в  том
же 1607 г. С другой стороны, метрика "Антония и Клеопатры" указывает на  то,
что пьеса эта возникла позднее  "Короля  Лира"  и  "Макбета".  Скорее  всего
шекспировская трагедия была написана в 1607 г.
     О ранних постановках ее сведений до нас не дошло.
     История роковой любви великого римского полководца Антония и  сказочной
восточной красавицы Клеопатры и трагического самоубийства обоих  была  почти
столь же популярна в западноевропейской литературе XVI и  XVII  вв.,  как  и
история величия и падения Юлия  Цезаря.  Кроме  уже  упомянутой  "Клеопатры"
Девьела существовали еще по  меньшей  мере  две  английские  пьесы  того  же
времени на тот же сюжет: "Антоний" леди Пембрук (1592) - перевод французской
пьесы Гарньеи "Добродетельная Октавия" Брендона (1598). Однако, если Шекспир
и знал эти пьесы, он, по-видимому, не почерпнул из  них  никакого  материала
для своей пьесы, для  которой  главным  (если  не  единственным)  источником
послужили те  же  "Жизнеописания"  Плутарха,  что  и  для  "Юлия  Цезаря"  и
"Кориолана", да еще -  для  некоторых  мелких  подробностей  -  "Гражданская
война" Аппиана.
     Как и в "Юлии Цезаре",  Шекспир  и  здесь  весьма  точно  воспроизводит
рассказ Плутарха. Но. почти ничего не меняя в сюжете, он внес много нового в
характеристики главных персонажей и в осмысление основного действия и судьбы
своих героев. Его Антоний является дальнейшим развитием образа,  намеченного
в "Юлии Цезаре". Черты авантюризма и беспечного эпикурейства, а вместе с тем
- смелости и великодушия,  взаимно  уравновешены  в  этом  образе.  Характер
Клеопатры с ее капризностью, непостоянством, страстностью  и  обаятельностью
считается многими критиками одним из лучших созданий Шекспира.
     Сопоставляя шекспировское творение ("драматическую поэму", как хотелось
бы его назвать) с плутарховским  рассказом,  удивляешься  тому,  как  близко
английский поэт следовал  за  своим  древнегреческим  образцом,  которым  он
пользовался, правда, не в греческом  подлиннике,  а  в  английском  переводе
Норта, сделанном с достаточно точного и весьма  выразительного  французского
перевода XVI в. Амио (1-е англ. изд., 1578; 2-е изд., 1595). Число эпизодов,
их порядок и взаимозависимость, подробности древнеримской и восточной жизни,
черты характера главных, а иногда  даже  второстепенных  персонажей,  детали
придворной обстановки, мелкие анекдоты ее, до нас сохранившиеся, -  все  это
воспроизведено Шекспиром с  удивительной  точностью  по  Плутарху,  согласно
версии Амио-Норта. Пожалуй, здесь  Шекспир  еще  ближе  к  своему  античному
источнику, чем в других  аналогичных  случаях  ("Юлий  Цезарь",  "Кориолан",
"Тимон Афинский"), - по крайней мере более старателен в  следовании  ему.  И
тем не менее у многих новейших критиков - и критиков, тонко  чувствующих,  -
встает вопрос: были ли Шекспир  и  его  современники  достаточно  вооружены,
чтобы ощутить всю сложность и изощренность событий и отношений, изображаемых
Плутархом; весь сладостный аромат египетской неги, потянувшей Антония ко дну
и в конце концов его утопившей. И на  вопрос  этот  некоторые  критики  -  и
критики весьма тонкие (Вальцель, Адлер) - отвечают отрицательно. Шекспир, по
их мнению, был способен воспроизвести канву событий, обрисованных Плутархом.
но не их "архитектонику" - не  скрытые  силы,  определившие  глубокий  смысл
событий и их роковой исход. Чтобы быть способным на это. Шекспир был слишком
здоровой, непосредственно чувствующей натурой, был слишком "варваром".
     Чтобы возразить должным образом этим  критикам,  мы  располагаем  одним
ценным свидетельством, подводящим пас  вплотную  к  шекспировской  концепции
этой трагедии  -  к  пониманию  особенного  характера  чувства,  овладевшего
Антонием и определившего его роковую судьбу, так  же  как  и  особое  место,
занимаемое Клеопатрой в сердце Антония, в их окружении, во всем  мироздании.
Энобарб, свидетель первой встречи Антония с  Клеопатрой  на  реке  Кидне  (в
Малой Азии), рассказывает о ней  у  Плутарха  (приводим  дословный  перевод,
выделяя курсивом слова, добавленные  Шекспиром  (II,  2)  и,  следовательно,
имеющиеся также в переводе, публикуемом нами здесь, равно как они содержатся
и в наиболее точных из прежних русских переводов): "Корабль, на котором  она
находилась, подобно л_у_ч_е_з_а_р_н_о_м_у престолу, пылал на воде: корма его
была из к_о_в_а_н_о_г_о золота,  а  паруса  -  из  пурпура  и  н_а_п_о_е_н_ы
т_а_к_и_м  б_л_а_г_о_у_х_а_н_ь_е_м,  что  ветры,  м_л_е_я   о_т   л_ю_б_в_и,
приникали к ним. Весла были серебряные, и они  ударяли  по  воде  под  звуки
флейт,  заставляя  этим  ее,   с_л_о_в_н_о   в_л_ю_б_л_е_н_н_у_ю   в   э_т_и
п_р_и_к_о_с_н_о_в_е_н_и_я, струиться быстрее".
     Это удивительное описание, составляющее одно из центральных  мест  всей
трагедии, имеет не только декоративное, но  и  глубоко  смысловое  значение.
Уберите образы,  самовольно  внесенные  Шекспиром  в  картину,  нарисованную
Плутархом, - что тогда останется? Красивое, пожалуй, волнующее описание,  но
целиком укладывающееся в рамки обыденного мышления  и  правдоподобия,  тогда
как полный шекспировский текст переносит нас в  атмосферу  чудесной  сказки,
волшебства, трансформирующего природу.
     Шекспир ставит здесь вопрос, к которому он еще вернется в поздней своей
пьесе "Зимняя  сказка",  -  вопрос  об  отношении  искусства  к  природе,  о
взаимодействии между ними. В сцене  IV,  3,  на  сельском  празднике,  между
Утратой и королем Богемии Поликсеном,  который,  переодевшись,  пришел  тоже
туда, происходит следующий разговор.  Король  спрашивает  ее,  отчего  среди
цветов, которые она разводит, нет левкоев. Она отвечает:

                     "Я слышала, что их наряд махровый
                     Дала им не природа, по искусство.

                                  Поликсен

                     И что же? Ведь природу улучшают
                     Тем, что самой природою дано.
                     Искусство также детище природы.
                     Когда мы к ветви дикой прививаем
                     Початок нежный, чтобы род улучшить,
                     Над естеством наш разум торжествует,
                     Но с помощью того же естества".

     И Утрата вынуждена сознаться: "Да, спору нет". Но когда вслед  за  этим
Поликсен делает логический вывод: "Так посади левкои, и незаконным  цвет  их
не зови", - она тотчас же берет свои слова назад, упрямо заявляя:

                      "Хотя румянец правится мужчинам,
                      Я на лице румян не выношу
                      И точно так же не люблю левкоев..."

     Итак, спор здесь остался незаконченным, и Утрата в  своей  простодушной
наивности  говорит  "нет!"  притязаниям  искусства  на  право  "изменять"  и
"улучшать" природу. Но в рассказе Энобарба искусство победоносно  утверждает
свои права, вовлекая самое природу в орбиту своего суверенитета. Это  триумф
египетской  царицы,  заражающей  и  ветры  и  воды  источаемой  ею  негой  и
сладострастием. "Счастливец  же  Антоний!"  -  восклицает  Агриппа,  еще  не
дослушав до конца рассказ Энобарба. И  это  далеко  не  единственный  пример
воздействия Клеопатры на окружающую ее обстановку, на  всех  близких  к  ней
людей, в первую очередь на ее прислужниц. Нега, сладкая  истома  пропитывает
все речи и жесты  Хармианы  и  Ирады.  Возьмите  их  разговор  с  Алексасом:
"Сиятельнейший Алексас, сладчайший Алексас,  наипревосходнейший  Алексас!.."
(1, 2). Но еще очевиднее завораживающее действие, оказываемое ею  на  своего
избранника и жертву - на самого Антония, -  расслабляющее  и  обессиливающее
действие, против которого он пытается восстать, бороться, протягивая руки  к
Октавию, к его сестре, к колыбели древней римской доблести - к  героическому
Риму, но безуспешно, бессильно.
     Образы юношеской поэзии Шекспира, образы "Венеры и  Адониса"  обступают
пас в этой трагедии заката, полной неистовой страсти и  безысходной  печали.
Но это как раз нельзя считать знаком отклонения от  Плутарха,  еще  менее  -
плохого понимания его. Весь рассказ Плутарха полон ощущения упадка, увядания
раннего  императорского  Рима,  отцветающего,  распадающегося   при   первых
цезарях. И в этом отношении Шекспир не  только  не  упрощает  или  огрубляет
трактовку плутарховской темы, но еще заостряет и утончает ее путем  внесения
дополнительных оттенков, идущих по той же линии, но с  использованием  иных,
специфических  художественных  средств.  Одно  из  таких   средств-то,   что
некоторые   черты   рисуемой   Шекспиром    картины    имеют    не    только
декоративно-выразительное, но и прямое смысловое значение. Вернемся еще  раз
к образу "воды, влюбленной в удары серебряных весел". Не так же ли и Антоний
влюблен в удары, наносимые ему Клеопатрой? И насмешки, шутки, поддразнивания
- не усиливают ли еще более его любовь,  действуя  совершенно  так  же,  как
действуют наряды, притирания и ароматы,  то  есть  присоединяя  к  природным
средствам еще средства искусства, чтобы окончательно  заворожить,  опьянить,
довести  до  экстаза  уже  влюбленного   или   начавшего   влюбляться?   <По
свидетельству  заслуживающих  доверия  современников,  Клеопатра  отнюдь  не
отличалась той  ослепительной,  ошеломляющей  красотой,  какою  ее  наделила
легенда позднейших веков, но она обладала  той  пленительностью  обхождения,
которая давала ей особую  власть  над  окружающими,  в  первую  очередь  над
мужчинами, чьи  сердца  ей  удалось  затронуть.  По-видимому,  здесь  играла
большую роль живость характера, капризность и остроумие всяких выдумок,  как
это  видно  из  многочисленных  анекдотов,  нашедших  отражение  в   повести
Плутарха, а через него - и в пьесе Шекспира.> И не так же  ли  действуют  на
Антония любовные прикрасы и ухищрения Клеопатры, как, в  описании  Энобарба,
на ветер действуют пурпур и благоухание парусов?
     Свою   переработку   шекспировской   трагедии,   выдержанную   в   духе
классицизма,  Драйден  озаглавил  "Все  за  любовь"  (1678),  что  могло  бы
послужить  названием  и  шекспировской  пьесы  -  настолько  любовь  в   ней
господствует над всем остальным. Однако слово  "любовь",  чтобы  быть  верно
понятым, требует некоторого уточнения. У Шекспира "любовь"  редко  выступает
как сила гибельная, фатальная. Трагическую трактовку любви, если не  считать
"Отелло", где следует видеть скорее  Драму  оскорбленной  любви,  чем  драму
ревности, надо искать только в "Ромео и  Джульетте".  Но  это  -  уникальная
трагедия Шекспира и по своему замыслу и  по  композиции.  Вообще  же  любовь
относится у Шекспира скорее к сфере комедии, чем  трагедии.  Другое  дело  -
"страсть", часто выступающая в обличье похоти. Обычно это  начало  темное  и
уродливое, оскорбляющее истинную человечность и тянущее человека  ко  дну  в
моральном смысле или в смысле его физической гибели (две старшие дочери Лира
с их мерзкими любовными похождениями, Клотен в "Цимбелине", эротика "Меры за
меру" или "Троила и Крессиды"). Но в "Антонии и Клеопатре" мы  имеем  совсем
особый случай. Здесь "страсть" есть нечто дополнительное к  "любви",  отнюдь
не отвергающее или профанирующее ее,  а,  наоборот,  как  бы  усиливающее  и
оживляющее ее силой своего вдохновенного экстаза. Итак, любовь плюс страсть!
И этот  "плюс"  играет  роль  не  острой  приправы,  воспламеняющей  усталые
чувства, но экстатического ухода в запредельное, из-под  контроля  логики  и
здоровых чувств. Довольно правильно поэтому говорит один из самых  тонких  и
остроумных  критиков  Шекспира  конца  XIX  в.  Даудем:  "Увлечение  Антония
Клеопатрой и едва  ли  в  меньшей  мере  Клеопатры  есть  не  столько  чисто
чувственное увлечение, как увлечение чувственного воображения".
     У  Антония  любовь  и  страсть  всегда  даны  слитно,  и  его   попытки
разъединить  их,  больше  того  -  противопоставить  друг   другу,   жестоко
наказываются. У Клеопатры дело обстоит сложнее, мы скажем об этом далее.  Но
у Антония это - единый душевный процесс, закон его жизни, это - его судьба.
     Хотя трагедия вбирает в  свою  сферу  мировую  историю,  изумляя  своей
масштабностью и динамизмом, мерилом и  нормой  всего  в  пей  совершающегося
оказывается только любовь (страсть) Антония к Клеопатре. Когда в сцене I,  1
Клеопатра сообщает Антонию о прибытии послов из Рима, он отвечает ей:

                   "Пусть будет Рим размыт волнами Тибра!
                   Пусть рухнет свод воздвигнутой державы!
                   Мой дом отныне здесь. Все царства - прах.
                   Земля - навоз; равно дает он пищу
                   Скотам и людям. Но величье жизни -
                   В любви... И доказать берусь я миру,
                   Что никогда никто так не любил,
                   Как любим мы".

     Вот  что,  оказывается,  надлежит  доказать  миру:   не   превосходство
эллинского   гения,   не   мощь   и   непобедимость   римского   оружия,   а
непревзойденность любви Антония и Клеопатры! И всякий оттенок иронии был  бы
здесь груб и неуместен - с такой проникновенностью и  с  таким  достоинством
обрисована в трагедии  эта  любовь.  Трагедия  буквально  пропитана  любовью
главных героев. В тех сценах, где мы не видим Клеопатры (например, в римских
сценах), ощущается ее незримое  присутствие.  Как  в  "Короле  Лире"  каждый
уголок Земли в трагедии кажется ареной  основного  драматического  действия,
так и здесь любовь Антония и Клеопатры заполняет весь мир, все пространство,
где движутся другие люди с их чувствами и интересами.
     Но при всем  том,  несмотря  на  опустошающее,  расслабляющее  действие
роковой любви (страсти) к Клеопатре, Антоний все  время  испытывает  вспышки
энергии, подобные воспоминаниям былой римской доблести,  сопровождающие  все
доходящие до него вести из внешнего мира, - нечто вроде сокращения  мускулов
и глубоких вздохов, вырывающихся у красивого и мощного хищного зверя. И  это
- хрупкий и тонкий мостик, перебрасываемый Шекспиром от Антония из  трагедии
"Юлий Цезарь" к нашему Антонию.
     Проблема оживления или повторения шекспировских персонажей, переходящих
из одной пьесы его в другую (иной  раз  даже  "посмертно",  как  Фальстаф  в
"Виндзорских  насмешницах"),  представляет   немалый   интерес.   Разрешение
преемственности  образа,  в  зависимости   от   обстоятельств,   дается   им
по-разному. Конечно, самый костяк характера (как в случае  с  уже  названным
Фальстафом) остается неизменным, но отдельные черты настолько развиваются  и
дифференцируются, что можно было бы говорить о совершенно новом характере. С
Антонием дело обстоит  не  так.  Он  существенно  меняется,  не  переставая,
однако,  быть  самим  собой.  Огромную  роль  играет  его  возраст,  который
изменился вместе с возрастом тогдашнего мира.  Римская  империя  вступила  в
стадию увядания, пышного осеннего заката, и то же самое случилось с Антонием
(блестяще показана картина нравов эпохи в сцене попойки триумвиров на  борту
корабля; II, 7).
     Две темы трагедии - любовная и политическая - слились между  собою,  но
не таким образом, чтобы первая влилась во вторую, а так, что вторая  слилась
с первой, окрасившись ею. Все стало трепетным, субъективным, неустойчивым. И
Антоний поэтому уже  не  прежний  римлянин.  Как  правильно  говорит  Филон,
римская доблесть в нем задремала под избытком наслаждений. А  Лепид  говорит
про Антония Цезарю:

                       "Скорей он унаследовал пороки,
                       Чем приобрел; не сам он их избрал,
                       Он только не сумел от них отречься" (1, 4),

     Он силен и "гениален", но тем трагичнее его  порабощение.  От  прежнего
Антония  он  сохранил  порывистость   чувств,   стремительность,   отчаянную
смелость. Этим он прекрасен, но прекрасен, по выражению одного критика,  как
"падший ангел", как Люцифер. У него все же достаточно  светлых  порывов:  он
щедр, великодушен, благороден, иногда  как-то  внезапно  (возврат  им  всего
имущества, брошенного на ветер Энобарбом)  чувствуется,  каким  престижем  и
привязанностью он пользуется у солдат.  Для  всех  этих  черт  мы  не  видим
задатков у былого Антония, но не находим для них и противопоказаний. Антоний
данной трагедии как характер вырастает легко и вольно на роскошной почве. Ни
в одной другой пьесе у Шекспира мы  не  найдем  характера,  который  бы  так
зависел от пороков, порожденных его  эпохой.  Он  -  гениальный  сын  своего
времени (вернее - своего безвременья),  когда  честность  и  верность  стали
пустым звуком. Он говорит: "С  чем  я  покончил,  тому  конец!"  Но  это  не
вероломство,  не  предательство,  а  легкокрылость   и   непосредственность,
придающие ему  чрезвычайное  обаяние.  Он  правильно  судит  о  себе,  когда
сравнивает себя с облаком (IV, 12). Однако он верен Клеопатре,  ибо  страсть
сильнее его. Проиграв сражение, он бежит к  ней  и  хочет,  забыв  позор  ее
измены, чтобы она его вооружила на последнюю смертельную схватку.
     С этого момента и  до  самого  конца  трагедии  Антоний  предстает  нам
овеянный подлинно  трагическим  величием,  ибо  он  столь  же  герой,  сколь
вызывает жалость подобно самому обычному  человеку.  И  последнее  утешение,
которое он получает, это общечеловеческое, самое скорбное из утешений - быть
похороненным с Клеопатрой, подобно Ромео и Джульетте, в общей могиле.
     Такое же глубокое, слитное чувство испытывает и  Клеопатра  к  Антонию.
Было бы совершенно неправильно пытаться расщепить его, отделить в ее  сердце
любовь от страсти, больше  того,  как  делают  многие  критики,  -  истинное
увлечение от  хитрой,  расчетливой  игры.  Но  известные  черты  мелочности,
лживости, даже вероломства исключить невозможно. В сцене 1, 5  она  серьезно
обсуждает со своими прислужницами вопрос, как  вернее  можно  привязать  или
удержать  возлюбленного,  так,  как  если  бы  коварство,  притворство  было
основной чертой ее характера. 'В решающем сражении с Октавием она настояла -
и добилась своего, - что бой ему был дан не на суше, а на море. Для чего это
ей было нужно? Чтобы, в случае поражения,  охранить  свои  военные  силы  от
полного разгрома и удержать свою власть в Египте.  Но  ведь  это  значило  -
обособить свою судьбу от судьбы Антония,  "перестраховать"  себя.  А  когда,
наконец, все рушится, она  уединяется  в  своей  гробнице  и  начинает  свою
сложную игру - борьбу с Октавием, пытаясь утаить от него (в  такую  минуту!)
часть своих сокровищ (V, 2), а главное - лишить его желанного триумфа  с  ее
участием, и в конце концов берет верх и добивается своего...
     Мы  имеем  здесь  богатый  материал  для  целого  обвинительного  акта,
доказывающий как будто бы расчетливость, корыстолюбие, двуличие Клеопатры. А
между тем это не так... Стоит рассмотреть вихрь коротеньких (большею  частью
по 2-3 страницы), молниеносных, судорожных  сцен  IV  акта,  чтобы  увидеть,
какая буря чувств проносится в душе Клеопатры, чтобы завершиться в последнем
акте аккордом освобожденной и просветленной  любви  -  страсти,  празднующей
свой высший, скорбный триумф.
     Читая этот акт, такой нервный по своей технике (но чисто конструктивно,
не по внутренней выразительности), больше напоминающий хроники Шекспира, чем
его трагедии, мы воспринимаем срывы Клеопатры ч не как ее "измены"  Антонию,
а как причудливые отклонения, тотчас  же  ею  преодолеваемые  в  безмятежной
ясности мыслей и чувств.
     Этому судорожному и путаному акту противостоят две сцены  V  акта,  где
чувство Клеопатры (кроме эпизода с казначеем Селевком в V, 2) встает во всей
своей правдивой патетике ("тот поцелуй, что мне дороже неба" и "Мне  снилось
- жил когда-то  император  по  имени  Антоний...").  Овеянная  этим  светлым
лиризмом, Клеопатра уходит из пьесы.
     По сравнению с обоими протагонистами трагедии  остальные  ее  персонажи
обрисованы весьма скупо  и,  можно  сказать,  сравнительно  мало  интересно.
Относительно ярче других - Октавий,  представляющий  собой  развитие  образа
своего   тезки   в   "Юлии   Цезаре".   Это   единственный   носитель   идеи
государственности в пьесе, натура насквозь рассудочная и чуждая иллюзий.  По
не черствая (см. его  теплые  слова  о  покойном  Антонин,  V,  1),  а  лишь
несколько трезвая и сухая. Живописен Секст Помпеи. Но большинство соратников
Октавия (Долабелла, Прокулей и другие) бесцветны или совсем неясны.  Октавия
- знакомый нам тип преданной и великодушной римской матроны (Порция в  "Юлии
Цезаре",  Валерия  в  "Кориолане"),  близкий  к  интернациональным   образам
Корделии, Имогены ("Цимбелин"), Гермионы ("Зимняя сказка"). Все  эти  фигуры
образуют приятный,  но  лишенный  самостоятельной  выразительности  орнамент
вокруг незабываемых образов Антония и Клеопатры.

                                                                  А. Смирнов

                 ПРИМЕЧАНИЯ К ТЕКСТУ "АНТОНИЯ и КЛЕОПАТРЫ"

     Действующие лица. - Марк  Антоний  (82-30  гг.  до  н.  э.)  -  римский
полководец, сподвижник Юлия Цезаря; после смерти его (44 г. до н. э.) - член
Второго триумвирата, совместно с Октавием Цезарем и Лепидом. В начале  драмы
Антонию 40 лет.

     Октавий (или Октавиан) Цезарь (63 г. до н. э. - 14 г. н. э.) - внучатый
племянник Юлия Цезаря, член Второго триумвирата; после разрыва с Антонием  и
победы над  ним  (30  г.  до  н.  э.)  -  самодержавный  правитель  Римского
государства, принявший титул императора.

     Марк Эмилий Лепид (89-12 гг. до н. э.) - сподвижник Юлия Цезаря,  позже
- третий член Второго триумвирата, вскоре отстраненный от власти Октавием.

     Секст Помпей (75-35 гг. до н. э.) - сын  Гнея  Помпея  Великого,  члена
Первого триумвирата. Успешно воевал с Октавием  и  Антонием,  но  затем  был
разбит Антонием и умер в заточении.

     Меценат Гай Цильний - друг  Октавия,  римский  аристократ,  покровитель
поэзии и искусств. Умер в 9 г. до н.э.

     Клеопатра (69-30 гг. до н. э.) - царица Египта, дочь  Птолемея  Авлета.
По завещанию отца вышла замуж за своего брата  Птолемея  Диониса  и  правила
совместно с ним. Затем была свергнута  с  престола,  но  в  47  г.  до  н.э.
восстановлена на нем Юлием Цезарем. После смерти Цезаря сблизилась в  41  г.
до н.э. с Антонием, участь которого разделила до  конца,  как  изображено  у
Шекспира. К началу драмы ей 27 лет.

     Октавия - сестра Октавия Цезаря, после смерти своего первого мужа Марка
Клавдия Марцелла вышла замуж за Марка Антония.

     ...один из трех столпов вселенной... - член триумвирата.

     ...за пределами вселенной - то есть любовь не знает границ.

     ...желторотый Цезарь...  -  В  начале  драмы  Октавию  шел  всего  лишь
двадцать второй год.

     Фульвия - первая жена Марка Антония.

     ...буду распалять печень вином... - Печень,  как  и  сердце,  считалась
носительницей страстей.

     События, о которых сообщает гонец, сводились  к  следующему:  в  период
отсутствия  Октавия  и  Антония  Фульвия  сделалась  в  Риме   самодержавной
правительницей и повела борьбу против Октавия, который развелся с Клодией  -
ее дочерью от первого брака. Война эта закончилась в 41 г. победой Октавия.

     Лабиен Квинт - римский полководец, сын Тита Лабиена,  сподвижника  Юлия
Цезаря (см. трагедию "Юлий Цезарь"); бежал к парфянам и в союзе с  ними  вел
войну против Рима. Был разбит Вентидием, полководцем Антония (III, 1).

     Сикион - город в Греции.

     ...натереть глаза луком... - средство, применявшееся в  актерской  игре
для вызывания слез.

     ...Секст Помпей над  морем  властвует.  -  Помпей,  изгнанный  из  Рима
триумвирами, захватил ряд хлебных областей - Сицилию, Сардинию и Корсику - и
подверг Рим голодной блокаде.

     Оно уже не мертвый конский волос, еще не ядовитая змея. - Было поверье,
что перегнивший конский волос превращается в змею.

     ...римский Геркулес. - Антоний лицом был  похож  на  статую  Геркулеса,
потомком которого считался.

     ...как отступал ты от Мутины... - В 43 г. Антоний осадил в Мутине (ныне
-  Модена)  одного  из  вождей  республиканцев,  Римский  сенат  на   помощь
последнему выслал войско под начальством двух консулов  -  Пансы  и  Горция,
которые разбили Антония, но сами пали в битве.

     Дай  выпить  мандрагоры  мне.  -  Мандрагоре  приписывалось  снотворное
действие.

     ...ведь ты несешь Атланта полумира... - Атлант  -  мифический  великан,
поддерживающий небосвод.

     Помпей не мог свой взор от глаз моих отвесть...  -  Согласно  Плутарху,
Юлий Цезарь, когда был в Египте, тоже подпал под влияние чар Клеопатры.  Что
касается Помпея, то  Плутарх  сообщает,  что  Клеопатра  пленила  не  Помпея
Великого, а его сына Гнея Помпея.

     Бумаги и чернил... - один из ярких анахронизмов Шекспира.

     У горы Мизенской. - Имеется в виду Мизенский мыс близ Неаполя.

     Она завладела сердцем Марка Антония при первой же их  встрече  на  реке
Кидне. - Кидн - река в Малой Азии (нынешняя Карасу).

     ...забрызгать алой кровью Капитолий? - На Капитолийском  холме  в  Риме
помещалось здание сената, в котором убили Юлия Цезаря.

     ...принес он Цезарю одну  царицу.  -  Согласно  Плутарху,  Юлий  Цезарь
пожелал, чтобы его свидание с  Клеопатрой  состоялось  втайне.  Приближенный
царицы внес ее в покои Цезаря в мешке для постели.

     Мне рок судил отметить за гибель Красса. - Марк Красс - римский консул,
погибший в войне с парфянами от руки их царя Орода. Сын  Орода,  Пакор,  был
разбит Вентидием.

     Феникс среди птиц! - Феникс - легендарная птица,  будто  бы  обладавшая
бессмертием. Имя ее - символ красоты и величия.

     Цезарион - сын Клеопатры от Юлия Цезаря.

     Перечисляемые Шекспиром восточные цари упоминаются у Плутарха.

     Мыс Акциум - коса при входе в Амбракийский залив.

     Брундизий (ныне Бринднзи) - римский порт в южной Италии.

     Тарент - город в южной Италии.

     Торина (ныне Парга) - город в Эпире (северная Греция).

     ...что бы при Фарсале биться вам... - В этой  битве  (48  г.  до  н.э.)
Цезарь одержал победу над Помпеем Великим, решившую борьбу между ними.

     Фетида - богиня моря, мать Ахилла.

     Пелопоннес - южная часть Греции.

     ...как плясун, держал в руках он меч... - Во времена Шекспира  кавалеры
для танцев нацепляли особые декоративные мечи,

     ...тощий Кассий... - так он охарактеризован уже в "Юлии Цезаре".

     ...не отнимал  корону  Птолемеев...  -  Птолемеи  -  царская  династия,
правившая в Египте. Птолемей XI - отец Клеопатры.

     ...на горе Базанской, переревел бы там стада быков! - Библейский образ,
взятый из псалмов Давида.

     Бог Геркулес,  которого  Антоний  считает  покровителем  своим,  уходит
прочь.  -  Согласно  Плутарху,  Антоний  считал  своим  "богом-покровителем"
Геркулеса лишь в военное время, а в мирное - Диониса, бога вина и веселья.

     На мне рубашка Несса. - По преданию, кентавр Несс, смертельно  раненный
Геркулесом за попытку оскорбить его жену,  дал  его  жене  пропитанную  ядом
рубашку, которая якобы обладала свойством возвращать  супружескую  верность.
Геркулес, надев ее, умер в тяжких страданиях.

     ...бушует сильней, чем Теламон из-за щита. - Аякс, сын Теламона, пришел
в ужасную ярость из-за того, что оружие погибшего Ахилла было отдано не ему,
а Одиссею.

     Фессалийский вепрь - мифическое чудовище, убитое Мелеагром.

     И семислойный щит Аякса ... - Этот щит состоял из семи пластов воловьей
кожи.

     ...мы переманим свиту Дидоны  и  Энея.  -  Шекспир  здесь  неточен.  По
Вергилию (см. "Эненда", VI, 472-474), Дидона  после  смерти  соединилась  со
своим мужем Сихеем, а не с Энеем.

     Бездушный негодяй! Мерзавец! Пес!.. - Хотя  сохранившийся  текст  и  не
содержит ремарки, несомненно, в данный момент Клеопатра бьет Селевка, как об
этом рассказывает Плутарх.

                                                                  А.Смирнов



   Уильям Шекспир.
   Гамлет, принц датский


 Источник текста: БВЛ
 Вычитан Ольгой и Сергеем Лебедевыми


     Перевод с английского Б.Пастернака

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

     Клавдий, король датский
     Гамлет, сын прежнего и племянник нынешнего короля
     Полоний, гофмейстер двора
     Горацио, друг Гамлета
     Лаэрт, сын Полония
     Вольтиманд, придворный
     Корнелий, придворный
     Розенкранц, придворный
     Гильденстерн, придворный
     Озрик, придворный
     Дворянин
     Священник
     Марцелл, офицер
     Бернардо, офицер
     Франциско, солдат
     Рейнальдо, слуга Полония
     Актеры
     Два мужика, могильщики
     Фортинбрас, принц норвежский
     Капитан
     Английские послы
     Гертруда, королева датская, мать Гамлета
     Офелия, дочь Полония
     Лорды, леди, офицеры, солдаты, матросы, гонцы и слуги
     Призрак отца Гамлета

     Место действия - Эльсинор.

 * АКТ ПЕРВЫЙ *

СЦЕНА ПЕРВАЯ
     Эльсинор.  Площадка  перед замком.  Полночь. Франциско на своем  посту.
Часы бьют двенадцать. К нему подходит Бернардо.

     Бернардо
     Кто здесь?

     Франциско
     Нет, сам ты кто, сначала отвечай.

     Бернардо
     Да здравствует король!

     Франциско
     Бернардо?

     Бернардо
     Он.

     Франциско
     Вы аккуратны и пришли в свой час.

     Бернардо
     Двенадцать бьет; поди поспи, Франциско.

     Франциско
     Спасибо, что сменили: я озяб,
     И на сердце тоска.

     Бернардо
     Как в карауле?

     Франциско
     Все, как мышь, притихло.

     Бернардо
     Ну, доброй ночи.
     А встретятся Гораций и Марцелл,
     Подсменные мои,- поторопите.

     Франциско
     Послушать, не они ли.- Стой! Кто здесь?

     Входят Горацио и Марцелл.

     Горацио
     Друзья страны.

     Марцелл
     И слуги короля.

     Франциско
     Прощайте.

     Марцелл
     До свиданья, старина.
     Кто вас сменил?

     Франциско
     Бернардо на посту.
     Прощайте.

     (Уходит.)

     Марцелл
     Эй! Бернардо!

     Бернардо
     Да, скажи,
     Гораций здесь?

     Горацио
     Да, в некотором роде.

     Бернардо
     Гораций, здравствуй;
     здравствуй, друг Марцелл.

     Марцелл
     Ну как, являлась нынче эта странность?

     Бернардо
     Пока не видел.

     Марцелл
     Горацио считает это все
     Игрой воображенья и не верит
     В наш призрак, дважды виденный подряд.
     Вот я и предложил ему побыть
     На страже с нами нынешнею ночью
     И, если дух покажется опять,
     Проверить дело и заговорить с ним.

     Горацио
     Да, так он вам и явится.

     Бернардо
     Присядем,
     И разрешите штурмовать ваш слух,
     Столь укрепленный против нас, рассказом
     О виденном.

     Горацио
     Извольте, я сажусь.
     Послушаем, что скажет нам Бернардо.

     Бернардо
     Минувшей ночью,
     Когда звезда, что западней Полярной,
     Перенесла лучи в ту часть небес,
     Где и сейчас сияет, я с Марцеллом,
     Лишь било час...

     Входит Призрак.

     Марцелл
     Молчи. Замри. Гляди, вот он опять.

     Бернардо
     Осанкой - вылитый король покойный.

     Марцелл
     Ты сведущ: обратись к нему, Гораций.

     Бернардо
     Ну что, напоминает короля?

     Горацио
     Да как еще! Я в страхе и смятенье.

     Бернардо
     Он ждет вопроса.

     Марцелл
     Спрашивай, Гораций.

     Горацио
     Кто ты, без права в этот час ночной
     Принявший вид, каким блистал бывало
     Похороненный датский государь,-
     Я небом заклинаю, отвечай мне!

     Марцелл
     Он оскорбился.

     Бернардо
     И уходит прочь.

     Горацио
     Стой! Отвечай! Ответь! Я заклинаю!

     Призрак уходит.

     Марцелл
     Ушел, и говорить не пожелал.

     Бернардо
     Ну что, Гораций? Полно трепетать.
     Одна ли тут игра воображенья?
     Как ваше мненье?

     Горацио
     Богом поклянусь:
     Я б не поверил, если б не увидел.

     Ма рцелл
     А с королем как схож!

     Горацио
     Как ты с собой.
     И в тех же латах, как в бою с норвежцем,
     И так же хмур, как в незабвенный день,
     Когда, при ссоре с выборными Польши,
     Он из саней их вывалил на лед.
     Невероятно.

     Марцелл
     В такой же час таким же важным шагом
     Проследовал он дважды мимо нас.

     Горацио
     Подробностей разгадки я не знаю,
     Но в общем, вероятно, это знак
     Грозящих государству потрясений.

     Марцелл
     Постойте. Сядем. Кто мне объяснит,
     К чему такая строгость караулов,
     Стесняющая граждан по ночам?
     Чем вызвана отливка медных пушек,
     И ввоз оружья из-за рубежа,
     И корабельных плотников вербовка,
     Усердных в будни и в воскресный день?
     Зачем мы бьемся до седьмого пота
     За днями дни и ночи напролет?
     Кто объяснит мне это?

     Горацио
     Постараюсь.
     По крайней мере, как слыхал. Король,
     Чью тень мы с вами только что видали,
     Однажды насмерть бился на мечах
     С былым и павшим в этом поединке
     Властителем норвежцев Фортинбрасом.
     Пред боем обусловили статью,
     Что победитель получает право
     На землю побежденного. Страну
     Убитого взял победитель Гамлет.
     Такого положенья никогда
     Не мог снести наследник Фортинбраса,
     Носящий то же имя по отцу.
     В избытке прирожденного задора
     Он по Норвегии набрал отряд
     За хлеб готовых в бой головорезов.
     Формирований видимая цель,
     Как это подтверждают донесенья,
     Насильственно, с оружием в руках
     Отбить отцом утраченные земли.
     Вот тут-то, полагаю, и лежит
     Важнейшая причина наших сборов,
     Источник беспокойства и предлог
     К растерянности и горячке в крае.

     Бернардо
     Все так, наверно, именно и есть.
     Недаром проверяет караулы
     Зловещий призрак, схожий с королем,
     Который был и есть тех войн виновник.

     Горацио
     Он как сучок в глазу души моей.
     Порой расцвета Рима, в дни побед,
     Пред тем как властный Юлий пал, могилы
     Стояли без жильцов, а мертвецы
     На улицах невнятицу мололи.
     В огне комет кровавилась роса,
     Являлись пятна в солнце; влажный месяц,
     На чьем влиянье зиждет власть Нептун,
     Был болен тьмой, как в светопреставленье.
     Предвестия таких же страшных бед,
     Предшествующие самим событьям,
     Как некий их трагический пролог,
     Земля и небо вместе посылают
     В широты наши нашим землякам.

     Призрак возвращается.

     Но тише! Вот он вновь! Остановлю
     Любой ценой. Ни с места, наважденье!
     О, если только речь тебе дана,
     Откройся мне.
     Быть может, надо милость сотворить
     Тебе за упокой и нам во благо,
     Откройся мне.
     Быть может, ты проник в удел страны,
     Который отвратить еще не поздно,
     Откройся.
     Быть может, ты при жизни закопал
     Сокровище, неправдой нажитое,-
     Вас, духов, манят клады, говорят,-
     Откройся! Стой! Откройся мне!

     Поет петух.

     Марцелл,
     Держи его!

     Марцелл
     Ударить алебардой?

     Горацио
     Бей, если увернется.

     Бернардо
     Вот он!

     Горацио
     Вот!

     Призрак уходит.

     Марцелл
     Ушел!
     Мы раздражаем царственность его
     Открытым проявлением насилья.
     При том, что он, как пар, неуязвим,
     Удары наши - шутовство, и только.

     Бернардо
     Он отозвался б, но запел петух.

     Горацио
     И тут он вздрогнул, точно провинился,
     И отвечать боится. Я слыхал,
     Петух, трубач зари, своею глоткой
     Пронзительною будит ото сна
     Дневного бога. При его сигнале,
     Где б ни блуждал скиталец-дух: в огне,
     На воздухе, на суше или в море,
     Он вмиг спешит домой. И только что
     Мы этому имели подтвержденье.

     Марцелл
     Он стал тускнеть при пенье петуха.
     Поверье есть, что каждый год, зимою,
     Пред праздником Христова рождества,
     Ночь напролет поет дневная птица.
     Тогда, по слухам, духи не шалят,
     Спокойны ночи, не вредят планеты
     И пропадают чары ведьм и фей,
     Так благодатно и священно время.

     Горацио
     Слыхал и я, и тоже склонен верить.
     Но вот и утро в розовом плаще
     Росу пригорков топчет на востоке.
     Пора снимать дозор. И мой совет:
     Поставим принца Гамлета в известность
     О виденном. Ручаюсь жизнью, дух,
     Немой при нас, прервет пред ним молчанье.
     Ну, как, друзья, по-вашему? Сказать,
     Что голос дружбы нам повелевает?

     Марцелл
     По-моему, сказать. Да и к тому ж
     Я знаю, где найти его сегодня.

     Уходят.

СЦЕНА ВТОРАЯ
     Там же. Приемный зал в замке.

     Входят король, королева, Гамлет, Полоний, Лаэрт,
     Вольтиманд, Корнелий, придворные и свита.

     Король
     Хотя по брате Гамлете бесценном
     Свежа печаль и всем нам надлежит
     Скорбеть душою, а державе нашей
     От сокрушенья сморщиться в комок,
     Но ум настолько справился с природой,
     Что надо будет сдержаннее впредь
     Жалеть о нем, себя не забывая.
     С тем и решили мы в супруги взять
     Сестру и ныне королеву нашу,
     Наследницу военных рубежей,-
     С отравленным, сказал бы я, восторгом,
     Смеясь вполглаза и тужа другим,
     Шутя над гробом и вопя на свадьбе,
     И соразмерив радость и печаль.
     При этом шаге мы не погнушались
     Содействием советников, во всем
     Нам давших одобренье. Всем спасибо.

     Второе. Королевич Фортинбрас,
     Не чтя нас ни во что и полагая,
     Что после смерти братниной у нас
     Развал в стране и все в разъединенье,
     Возмнил такое о своей звезде,
     Что надоел нам, требуя возврата
     Потерянных отцовых областей,
     Которые достал себе по праву
     Наш славный брат. Вот, вкратце, что о нем.

     Теперь о нас и сущности собранья.
     Тут нами извещается в письме
     Король норвежцев, дядя Фортинбраса.
     По дряхлости едва ли он слыхал
     О замыслах племянника. Мы просим
     Пресечь их в корне, так как войско сплошь
     Из подданных его и их содержат
     На счет казны. Письмо мы отдаем
     Вам, добрый Вольтиманд, и вам, Корнелий.
     Свезите старцу-королю поклон.
     Мы вам не расширяем полномочий.
     Держитесь в совещаньях с ним границ,
     Дозволенных статьями. Поезжайте.
     Готовность докажите быстротой.

     Корнелий и Вольтиманд
     Здесь, как и всюду, мы ее докажем.

     Король
     Не смеем сомневаться. Добрый путь.

     Вольтиманд и Корнелий уходят.

     Итак, Лаэрт, что нового услышим?
     Шла речь о просьбе. В чем она, Лаэрт?
     С чем дельным вы б ни обратились к трону,
     Успех предсказан: вещи нет такой,
     Что б не дали мы, не дождавшись просьбы.
     Не больше ладит с сердцем голова,
     Для пользы рта не больше служат руки,
     Чем датский трон для вашего отца.
     Что вам угодно?

     Лаэрт
     Дайте разрешенье
     Во Францию вернуться, государь.
     Я сам оттуда прибыл для участья
     В коронованье вашем, но, винюсь,
     Меня опять по исполненье долга
     Влекут туда и мысли и мечты.
     С поклоном хлопочу о дозволенье.

     Король
     Отец пустил? Что говорит Полоний?

     Полоний
     Он вымотал мне душу, государь,
     И, сдавшись после долгих убеждений,
     Я нехотя его благословил.
     Благоволите разрешить поездку.

     Король
     Ищите счастья; в добрый час, Лаэрт.
     Как вздумаете, проводите время.
     Ну, как наш Гамлет, близкий сердцу сын?

     Гамлет (в сторону)
     Ничуть не сын и далеко не близкий.

     Король
     Опять покрыто тучами лицо?

     Гамлет
     О нет, напротив: солнечно некстати.

     Королева
     Ах, Гамлет, полно хмуриться, как ночь.
     Взгляни на короля подружелюбней.
     До коих пор, потупивши глаза,
     Следы отца разыскивать во прахе?
     Так создан мир: живущее умрет
     И вслед за жизнью в вечность отойдет.

     Гамлет
     Так создан мир.

     Королева
     Что ж кажется тогда
     Столь редкостной тебе твоя беда?

     Гамлет
     Не кажется, сударыня, а есть.
     Мне "кажется" неведомы. Ни этот
     Суровый плащ, ни платья чернота,
     Ни хриплая прерывистость дыханья,
     Ни даже слез податливый поток
     И впалость черт, и все подразделенья
     Тоски не в силах выразить меня.
     Вот способы казаться, ибо это
     Лишь действия, и их легко сыграть,
     Моя же скорбь чуждается прикрас
     И их не выставляет напоказ.

     Король
     Приятно видеть и похвально, Гамлет,
     Как отдаешь ты горький долг отцу.
     Но твой отец и сам отца утратил,
     И так же тот. На некоторый срок
     Сыновняя забота переживших -
     Блюсти печаль. Но утверждаться в ней
     С закоренелым рвеньем - нечестиво.
     Мужчины недостойна эта скорбь
     И обличает волю без святыни,
     Слепое сердце, ненадежный ум
     И грубые понятья без отделки.
     Что неизбежно и в таком ходу,
     Как самые повальные явленья,
     Благоразумно ль этому, ворча,
     Сопротивляться? Это грех пред небом,
     Грех пред умершим, грех пред естеством,
     Пред разумом, который примирился
     С судьбой отцов и встретил первый труп
     И проводил последний восклицаньем:
     "Так быть должно". Пожалуйста, стряхни
     Свою печаль и нас в душе зачисли
     Себе в отцы. Пусть знает мир, что ты
     Ближайший к трону и к тебе питают
     Любовь не меньшей пылкости, какой
     Нежнейший из отцов привязан к сыну.
     Что до надежд вернуться в Внттенберг
     И продолжать ученье, эти планы
     Нам положительно не по душе,
     И я прошу, раздумай и останься
     Пред нами, здесь, под лаской наших глаз,
     Как первый в роде, сын наш и сановник.

     Королева
     Не заставляй, чтоб мать просила даром.
     Останься здесь, не езди в Виттенберг.

     Гамлет
     Сударыня, всецело повинуюсь.

     Король
     Вот кроткий, подобающий ответ.
     Наш дом - твой дом. Сударыня, пойдемте.
     Своей сговорчивостью Гамлет внес
     Улыбку в сердце, в знак которой ныне
     О счете наших здравиц за столом
     Пусть облакам докладывает пушка,
     И гул небес в ответ земным громам
     Со звоном чаш смешается. Идемте.

     Все, кроме Гамлета, уходят.

     Гамлет
     О если б этот грузный куль мясной
     Мог испариться, сгинуть, стать росою!
     О если бы предвечный не занес
     В грехи самоубийства! Боже! Боже!
     Каким ничтожным, плоским и тупым
     Мне кажется весь свет в своих затеях.
     Глядеть тошнит! Он одичалый сад,
     Где нет прохода. Низкий, грубый мусор
     Глушит его. Зайти так далеко!
     Два месяца, как умер. Двух не будет.
     Такой король природный. Рядом с тем,
     Как феб с сатиром. До того ревниво
     Любивший мать, что ветрам не давал
     Дышать в лицо ей. О земля и небо!
     Что поминать! Она к нему влеклась,
     Как будто голод рос от утоленья.
     И что ж, чрез месяц... Лучше не вникать!
     О женщины, вам имя - вероломство!
     Нет месяца! И целы башмаки,
     В которых шла в слезах, как Ниобея,
     За отчим гробом. И она, она,-
     О боже, зверь, лишенный разуменья,
     Томился б дольше,- замужем - за кем:
     За дядею, который схож с покойным,
     Как я с Гераклом. В месяц с небольшим!
     Еще от соли лицемерных слез
     У ней на веках краснота не спала,
     И замужем! С такою быстротой
     Нырять под простыню кровосмешенья!
     Нет, не видать от этого добра!
     Разбейся сердце, ибо надо смолкнуть.

     Входят Горацио, Марцелл и Бернардо.

     Горацио
     Почтенье, принц.

     Гамлет
     Рад вас здоровым видеть.
     Гораций,- если в памяти я сам?

     Горацио
     Он самый, принц, ваш верный раб до гроба.

     Гамлет
     Мой друг, еще поспорим мы, кто чей.
     Что принесло вас к нам из Виттенберга? -
     Марцелл,- не так ли?

     Марцелл
     Он, милейший принц..

     Гамлет
     Я очень рад вас видеть.

     (К Бернардо.)

     Добрый вечер.-
     Что ж вас из Виттенберга принесло?

     Горацио
     Милейший принц, расположенье к лени.

     Гамлет
     Ваш враг не отозвался б так о вас,
     И вы мне слуха лучше не терзайте
     Поклепами на самого себя.
     Я знаю вас: ничуть вы не ленивец.
     Но все же, чем вас встретил Эльсинор?
     Пока гостите, мы вас пить научим.

     Горацио
     Я видел вынос вашего отца.

     Гамлет
     Нехорошо смеяться над друзьями.
     Хотите, свадьбу матери, сказать?

     Горацио
     Да, правда, это следовало быстро.

     Гамлет
     Расчетливость, Гораций! С похорон
     На брачный стол пошел пирог поминный.
     Врага охотней встретил бы в раю,
     Чем снова испытать событья эти.
     Отец,- о вот он словно предо мной.

     Горацио
     Где, принц?

     Гамлет
     В очах души моей, Гораций.

     Горацио
     Я помню, он во всем был королем.

     Гамлет
     Он человек был, вот что несомненно.
     Уж мне такого больше не видать.

     Горацио
     Представьте, принц, он был тут нынче ночью.

     Гамлет
     Был? Кто?

     Горацио
     Король, отец ваш.

     Гамлет
     Мой отец?

     Горацио
     Спокойнее: сдержите удивленье
     И выслушайте. Я вам расскажу,-
     Меня поддержат эти очевидцы,-
     Бог знает что.

     Гамлет
     Молю вас, поскорей!

     Горацио
     Две ночи кряду этим господам,
     Бернардо и Марцеллу, на дежурстве
     Средь мертвой беспредельности ночной
     Такое выпадало. Кто-то, зримый,
     В вооруженье с ног до головы,
     И сущий ваш отец, проходит мимо
     Державным шагом. Трижды он скользит
     Пред их остолбенелыми глазами
     В длину жезла от них, они ж стоят,
     От ужаса почти свернувшись в студень
     И проглотив язык, о чем потом
     Рассказывают мне под страшной тайной.
     Я стал на стражу с ними в третью ночь,
     Где, подтверждая это все дословно,
     В такой же час проходит та же тень.
     Мне памятен отец ваш. Оба схожи,
     Как эти руки.

     Гамлет
     Где он проходил?

     Марцелл
     По той площадке, где стоит охрана.

     Гамлет
     Вы с ним не говорили?

     Горацио
     Говорил,
     Но без успеха. Впрочем, на мгновенье
     По повороту плеч и головы
     Я заключил, что он не прочь ответить,
     Но в это время закричал петух,
     И он при этом звуке отшатнулся
     И скрылся с глаз.

     Гамлет
     Я слов не нахожу.

     Горацио
     Ручаюсь жизнью, принц, что это правда,
     И мы за долг сочли вас известить.

     Гамлет
     Да, да, все так. Сейчас я успокоюсь.
     Кто ночью в карауле?

     Марцелл и Бернардо
     Мы, милорд.

     Гамлет
     В оружье, говорите?

     Марцелл и Бернардо
     Весь.

     Гамлет
     До пяток?

     Марцелл и Бернардо
     До пят.

     Гамлет
     И вы не видели лица?

     Горацио
     Нет, как же,- шлем был с поднятым забралом.

     Гамлет
     И что ж, он хмурил брови?

     Горацио
     Нет, смотрел
     Скорей с тоской, чем с гневом.

     Гамлет
     Он был бледен,
     Иль раскрасневшись?

     Горацио
     Совершенно бел.

     Гамлет
     И не сводил с вас глаз?

     Горацио
     Ни на минуту.

     Гамлет
     Жаль,- без меня.

     Горацио
     Он свел бы вас с ума.

     Гамлет
     Все может быть. И что ж, он долго пробыл?

     Горацио
     Я мог легко бы до ста досчитать.

     Марцелл и Бернардо
     Нет, дольше, дольше.

     Горацио
     Нет, при мне не больше.

     Гамлет
     С седою бородою?

     Горацио
     Не совсем.
     С едва посеребренной, как при жизни.

     Гамлет
     Я стану с вами на ночь. Может статься,
     Он вновь придет.

     Горацио
     Придет наверняка.

     Гамлет
     И если примет вновь отцовский образ,
     Я с ним заговорю, хотя бы ад,
     Восстав, зажал мне рот. А к вам есть просьба.
     Как вы скрывали случай до сих пор,
     Так точно и вперед его таите,
     И что бы ни случилось в эту ночь,
     Во всем ищите смысла и молчите.
     За дружбу отплачу. Храни вас бог.
     А около двенадцати я выйду
     И навещу вас.

     Все
     Ваши слуги, принц.

     Гамлет
     Не слуги, а друзья мои. Прощайте.

     Все, кроме Гамлета, уходят.

     Двойник отца в оружье! Быть беде!
     Обман какой-то. Только бы стемнело!
     А там, душа, терпенье: козней след,
     Зарой их в землю, выступит на свет.

     (Уходит.)

СЦЕНА ТРЕТЬЯ
     Там же. Комната в доме Полония.

     Входят Лаэрт и Офелия.

     Лаэрт
     Мешки на корабле. Прощай, сестра.
     Пообещай не упускать оказий
     И при попутном ветре не дремли
     И вести шли.

     Офелня
     Не сомневайся в этом.

     Лаэрт
     А Гамлета ухаживанья - вздор.
     Считай их блажью, шалостями крови,
     Фиалкою, расцветшей в холода,
     Нежданной, гиблой, сладкой, обреченной,
     Благоуханьем мига, и того
     Не более.

     Офелия
     Не более?

     Лаэрт
     Не боле.
     Рост жизни не в одном развитье мышц.
     По мере роста тела, в нем, как в храме,
     Растет служенье духа и ума.
     Пусть любит он сейчас без задних мыслей,
     Ничем еще не запятнавши чувств.
     Подумай, кто он, и проникнись страхом.
     По званью он себе не голова,
     Но сам в плену у своего рожденья.
     Не вправе он, как всякий человек,
     Располагать собою. От избранья
     Зависит благоденствие страны.
     Поэтому не он свершает выбор,
     А стан, которому он - голова.
     Пусть он пока твердит тебе, что любит.
     Твой долг не больше доверять словам,
     Чем в силах он при этом положенье
     Их оправдать, а он их подтвердит,
     Как общий голос Дании захочет.
     Итак, пойми, как пострадает честь,
     Когда ты примешь песнь его за правду,
     И сдашься сердцем, и откроешь клад
     Невинности горячим настояньям.
     Страшись, сестра; Офелия, страшись,
     Остерегайся, как огня, влеченья,
     На выстрел от взаимности беги.
     Уже и то нескромно, если месяц
     На девушку засмотрится в окно.
     Оклеветать легко и добродетель.
     Червь бьет всего прожорливей ростки,
     Когда на них еще не вскрылись почки,
     И ранним утром жизни, по росе,
     Особенно прилипчивы болезни.
     Пока наш нрав не искушен и юн,
     Застенчивость наш лучший опекун.

     Офелия
     Я смысл ученья твоего поставлю
     Хранителем души. Но, милый брат,
     Не поступай со мной, как тот лжепастырь,
     Который кажет нам тернистый путь
     На небеса, а сам, вразрез советам,
     Повесничает на стезях греха
     И не краснеет.

     Лаэрт
     За меня не бойся.
     Но что ж я медлю? Вот и наш отец.

     Входит Полоний.

     Вдвойне благословиться дважды благо.
     Вот новый повод попрощаться нам.

     Полоний
     Все тут, Лаэрт? В путь, в путь, стыдился б, право!
     Уж ветер выгнул плечи парусов,
     А сам ты где? Стань под благословенье
     И заруби-ка вот что на носу.
     Заветным мыслям не давай огласки,
     Несообразным - ходу не давай.
     Будь прост с людьми, но не запанибрата.
     Проверенных и лучших из друзей
     Приковывай стальными обручами,
     Но до мозолей рук не натирай
     Пожатьями со встречными. Старайся
     Беречься драк, а сцепишься, берись
     За дело так, чтоб береглись другие.
     Всех слушай, но беседуй редко с кем.
     Терпи их суд и прячь свои сужденья.
     Рядись, во что позволит кошелек,
     Но не франти,- богато, но без вычур.
     По платью познается человек,
     Во Франции ж на этот счет средь знати
     Особо зоркий глаз. Не занимай
     И не ссужай. Давая деньги в ссуду,
     Лишаемся мы денег и друзей,
     А займы притупляют бережливость.
     Всего превыше: верен будь себе.
     Тогда, как утро следует за ночью,
     Не будешь вероломным ты ни с кем.
     Прощай, запомни все и собирайся.

     Лаэрт
     Почтительно откланяться осмелюсь.

     Полоний
     Давно уж время. Слуги заждались.

     Лаэрт
     Прощай, Офелия, и твердо помни,
     О чем шла речь.

     Офелия
     Замкну в душе, а ключ
     Возьми с собой.

     Лаэрт
     Счастливо оставаться.

     (Уходит.)

     Полоний
     О чем шла речь, Офелия, у вас?

     Офелия
     Предмет - принц Гамлет, если вам угодно.

     Полоний
     Ах, вот как? Это кстати. Я слыхал,
     Он очень зачастил к тебе как будто.
     А также избалован, говорят,
     Твоим вниманьем? Если это правда,-
     А так передавали мне как раз
     Порядка ради,- должен я признаться,
     Совсем не так ты сознаешь свой долг,
     Как спросится с твоей дочерней чести.
     Что между вами? Будь со мной пряма.

     Офелия
     Со мной не раз он в нежности пускался
     В залог сердечной дружбы.

     Полоний
     Каково!
     В залог сердечной дружбы. Что ты смыслишь
     В таких вещах? А как ты отнеслась
     К его,- как ты их назвала,- залогам?

     Офелия
     Не знаю я, что думать мне о них.

     Полоний
     Я научу: за чистую монету
     Ты этих глупостей не принимай
     И требуй впредь залогов подороже.
     А то, сведя все это в каламбур,
     Под твой залог останешься ты в дурах.

     Офелия
     Отец, он предлагал свою любовь
     С учтивостью.

     Полоний
     С учтивостью! Подумай!

     Офелия
     И в подтвержденье слов своих всегда
     Мне клялся чуть ли не святыми всеми.

     Полоний
     Силки для птиц! Иль я забыл, когда
     Пылает кровь, как щедр язык на клятвы!
     Нет, эти вспышки не дают тепла,
     Слепят на миг и гаснут в обещанье.
     Не принимай их, дочка, за огонь.
     Будь поскупей на будущее время.
     Пускай твоей беседой дорожат.
     Не торопись навстречу, только кликнут.
     А Гамлету верь только в том одном,
     Что молод он, и меньше в поведенье
     Стеснен, чем ты; точней - совсем не верь.
     А клятвам и подавно. Клятвы - сводни.
     Не то они, чем кажутся извне.
     Они, как маклаки по ложным искам,
     Нарочно дышат кротостью святош,
     Чтоб обойти тем легче. Повторяю,
     Я не хочу, чтоб впредь на твой досуг
     Бросали тень хотя бы на минуту
     Беседы с принцем Гамлетом. Ступай.
     Смотри не забывай.

     Офелия
     Я повинуюсь.

     Уходят.

СЦЕНА ЧЕТВЕРТАЯ
     Там же. Площадка перед замком.

     Входят Гамлет, Горацио и Марцелл.

     Гамлет
     А на ветру как щиплет! Ну и холод!

     Горацио
     Пронизывает. Прямо как зимой.

     Гамлет
     Который час?

     Горацио
     Без малого двенадцать.

     Марцелл
     Нет. С лишним. Било.

     Горацио
     Било? Не слыхал.
     Тогда, пожалуй, наступает время,
     В которое всегда являлась тень.

     Трубы, пушечные выстрелы за сценой.

     Что это значит, принц?

     Гамлет
     Король не спит и пляшет до упаду,
     И пьет и бражничает до утра,
     И чуть осилит новый кубок с рейнским,
     Оповещает гром литавр и труб
     Про этот подвиг.

     Горацио
     Это что ж,- обычай?

     Гамлет
     Да, как сказать,- увы.
     Хотя я здешний и давно привык,
     Обычай непохвальный и достойный
     Уничтоженья. Эти кутежи,
     Расславленные на восток и запад,
     Покрыли нас стыдом в чужих краях.
     Там наша кличка - пьяницы и свиньи.
     И это отнимает, не шутя,
     Какую-то существенную мелочь
     У наших дел, достоинств и заслуг.
     Бывает и с отдельным человеком,
     Что, например, родимое пятно,
     В котором он невинен, ибо, верно,
     Родителей себе не выбирал,
     Иль странный склад души, перед которым
     Сдается разум, или недочет
     В манерах, оскорбляющий привычки,-
     Бывает, словом, что пустой изъян,
     В роду ли, свой ли, губит человека
     Во мненье всех, будь доблести его,
     Как милость божья, чисты и несметны.
     А все от этой глупой капли зла,
     И сразу все добро идет насмарку.
     Досадно ведь.

     Горацио
     Смотрите, принц, вот он.

     Входит Призрак.

     Гамлет
     Святители небесные, спасите!
     Благой ли дух ты или ангел зла,
     Дыханье рая, ада ль дуновенье,
     К вреду иль к пользе помыслы твои,
     Я озадачен так твоим явленьем,
     Что должен расспросить тебя, и вот
     Как назову тебя: отец мой, Гамлет,
     Король, властитель датский, отвечай!
     Не дай пропасть в неведенье. Скажи мне,
     Зачем на преданных земле костях
     Разорван саван? Отчего гробница,
     Где мы в покое видели твой прах,
     Разжала с силой челюсти из камня,
     Чтоб выплюнуть тебя? Чем объяснить,
     Что бездыханный труп, в вооруженье,
     Ты движешься, обезобразив ночь,
     В лучах луны, и нам, глупцам созданья,
     Так страшно потрясаешь существо
     Загадками не нашего охвата?
     Скажи, зачем? К чему? Что делать нам?

     Призрак манит Гамлета.

     Горацио
     Он подал знак, чтоб вы с ним удалились,
     Как будто хочет что-то сообщить
     Вам одному.

     Марцелл
     Смотрите, как любезно
     Он вас зовет подальше в глубину.
     Но не ходите.

     Горацио
     Ни за что на свете.

     Гамлет
     А здесь он не ответит. Я пойду.

     Горацио
     Не надо, принц.

     Гамлет
     Ну вот! Чего бояться?
     Я жизнь свою в булавку не ценю.
     А чем он для души моей опасен,
     Когда она бессмертна, как и он?
     Он снова мне кивает. Я приближусь.

     Горацио
     А если он заманит вас к воде
     Или на выступ страшного утеса,
     Нависшего над морем, и на нем
     Во что-нибудь такое обернется,
     Что вас лишит рассудка и столкнет
     В безумие? Подумайте об этом.
     На той скале и без иных причин
     Шалеет всякий, кто увидит море
     Под крутизной во столько саженей,
     Ревущее внизу.

     Гамлет
     Опять кивает.
     Ступай! Иду!

     Марцелл
     Не пустим.

     Гамлет
     Руки прочь!

     Горацио
     Опомнитесь. Не надо.

     Гамлет
     Это - голос
     Моей судьбы, и он все жилы мне
     Внезапно силой львиной наливает.

     Призрак манит.

     Все манит он. Дорогу, господа!

     (Вырывается от них.)

     Я в духов превращу вас, только троньте!
     Прочь, сказано! Иди. Я за тобой.

     Призрак и Гамлет уходят.

     Горацио
     Теперь он весь во власти исступленья.

     Марцелл
     Пойдем за ним, не слушаясь его.

     Горацио
     Последуем. Что это может значить?

     Марцелл
     Какая-то в державе датской гниль.

     Горацио
     Наставь на путь нас, господи!

     Марцелл
     Идемте.

     Уходят.

СЦЕНА ПЯТАЯ
     Там же. Более отдаленная часть площадки.

     Входят Призрак и Гамлет.

     Гамлет
     Куда ведешь? Я дальше не пойду.

     Призрак
     Следи за мной.

     Гамлет
     Слежу.

     Призрак
     Настал тот час,
     Когда я должен пламени геенны
     Предать себя на муку.

     Гамлет
     Бедный дух!

     Призрак
     Не сожалей, но вверься всей душою
     И выслушай.

     Гамлет
     Внимать тебе мой долг.

     Призрак
     И отомстить, когда ты все услышишь.

     Гамлет
     Что?

     Призрак
     Я дух родного твоего отца,
     На некий срок скитаться осужденный
     Ночной порой, а днем гореть в огне,
     Пока мои земные окаянства
     Не выгорят дотла. Мне не дано
     Касаться тайн моей тюрьмы. Иначе б
     От слов легчайших повести моей
     Зашлась душа твоя и кровь застыла,
     Глаза, как звезды, вышли из орбит
     И кудри отделились друг от друга,
     Поднявши дыбом каждый волосок,
     Как иглы на взбешенном дикобразе.
     Но вечность - звук не для земных ушей.
     О слушай, слушай, слушай! Если только
     Ты впрямь любил когда-нибудь отца...

     Гамлет
     О боже мой!

     Призрак
     Отмсти за подлое его убийство.

     Гамлет
     Убийство?

     Призрак
     Да, убийство из убийств,
     Как ни бесчеловечны все убийства.

     Гамлет
     Рассказывай, чтоб я на крыльях мог
     Со скоростью мечты и страстной мысли
     Пуститься к мести.

     Призрак
     Вижу, ты готов.
     И кто б ты был? -
     Болотной сонной ряской
     В стоячих водах Лоты, если б тут
     Не всколыхнулся. Значит, слушай, Гамлет.
     Объявлено, что спящего в саду
     Меня змея ужалила. Датчане
     Бесстыдной басней введены в обман.
     Ты должен знать, мой мальчик благородный;
     Змея - убийца твоего отца -
     В его короне.

     Гамлет
     О мои прозренья!
     Мой дядя?

     Призрак
     Да.
     Кровосмеситель и прелюбодей,
     Врожденным даром хитрости и лести
     (Будь прокляты дары, когда от них
     Такой соблазн!) увлекший королеву
     К постыдному сожительству с собой.
     Какое здесь паденье было, Гамлет!
     От возвышающей моей любви,
     Все годы шедшей об руку с обетом,
     Ей данным при венчанье,- к существу,
     Чьи качества природные ничтожны
     Перед моими!
     Но так же, как не дрогнет добродетель,
     Каких бы чар ни напускал разврат,
     Так похоть даже в ангельских объятьях
     Пресытится блаженством и начнет
     Жрать падаль.

     Но тише! Ветром утренним пахнуло.
     Потороплюсь. Когда я спал в саду
     В свое послеобеденное время,
     В мой уголок прокрался дядя твой
     С проклятым соком белены во фляге
     И влил в притвор моих ушей настой,
     Чье действие в таком раздоре с кровью,
     Что мигом обегает, словно ртуть,
     Все внутренние переходы тела,
     Створаживая кровь, как молоко,
     С которым каплю уксуса смешали.
     Так было и со мной. Сплошной лишай
     Покрыл мгновенно пакостной и гнойной
     Коростою, как Лазарю, кругом
     Всю кожу мне.

     Так был рукою брата я во сне
     Лишен короны, жизни, королевы;
     Так был подрезан в цвете грешных дней,
     Не причащен и миром не помазан;
     Так послан второпях на Страшный суд
     Со всеми преступленьями на шее.
     О ужас, ужас, ужас! Если ты
     Не обделен природой, не потворствуй.
     Не дай постели датских королей
     Служить кровосмешенью и распутству.
     Однако, как бы ни сложилась месть,
     Не оскверняй души, и умышленьем
     Не посягай на мать. Судья ей бог
     И совести глубокие уколы.
     Теперь прощай. Пора. Смотри, светляк,
     Встречая утро, убавляет пламя.
     Прощай, прощай и помни обо мпе.

     (Уходит.)

     Гамлет
     О небо! О земля! Кого в придачу?
     Быть может, ад? Стой, сердце! Сердце, стой!
     Не подгибайтесь подо мною, ноги!
     Держитесь прямо! Помнить о тебе?
     Да, бедный дух, пока есть память в шаре
     Разбитом этом. Помнить о тебе?
     Я с памятной доски сотру все знаки
     Чувствительности, все слова из книг,
     Все образы, всех былей отпечатки,
     Что с детства наблюденье занесло,
     И лишь твоим единственным веленьем
     Весь том, всю книгу мозга испишу
     Без низкой смеси. Да, как перед богом!
     О женщина-злодейка! О подлец!
     О низость, низость с низкою улыбкой!
     Где грифель мой, я это запишу,
     Что можно улыбаться, улыбаться
     И быть мерзавцем. Если не везде,
     То, достоверно, в Дании.

     (Пишет.)

     Готово, дядя. Мой завет отныне:
     "Прощай, прощай и помни обо мне".
     Я в том клянусь.

     Горацио и Марцелл (за сценой)
     Принц! Принц!

     Марцелл (за сценой)
     Принц Гамлет!

     Горацио (за сценей)
     Где он?

     Гамлет
     Да будет так!

     Горацио (за сценой)
     Ого-го-го, милорд!

     Гамлет
     Ого-го-го, сюда, моя охота!

     Входят Горацио и Марцелл.

     Марцелл
     Ну как, милорд?

     Горацио
     Что нового, милорд?

     Гамлет
     О, чудеса!

     Горацио
     А именно?

     Гамлет
     Сболтнете.

     Горацио
     Нет, никогда, милорд.

     Марцелл
     И я, милорд.

     Гамлет
     Ну, хорошо. Итак, кто б мог подумать...
     Но это между нами?

     Горацио и Марцелл
     Видит бог.

     Гамлет
     Нет в Дании такого негодяя,
     Который дрянью не был бы притом.

     Горацио
     Нет надобности в духах из могилы
     Для истин вроде этой.

     Гамлет
     Спору нет.
     Итак, без околичностей, давайте
     Пожмем друг другу руки и пойдем.
     Вы - по своим делам или желаньям,-
     У всех свои желанья и дела,-
     Я - по своим; точней - бедняк отпетый,
     Пойду молиться.

     Горацио
     Это только вихрь
     Бессвязных слов, милорд.

     Гамлет
     Я сожалею,
     Что вы в обиде.

     Горацио
     Здесь обиды нет.

     Гамлет
     Нет, есть, Гораций, есть, клянусь Патриком,-
     Немалая! О призраке ж скажу,
     Что это дух, достойный уваженья.
     А страсть узнать всю правду как-нибудь
     Уж пересильте. А теперь, собратья,
     Товарищи по школе и мечу,-
     Большая просьба.

     Горацио
     С радостью исполним.

     Гамлет
     О происшедшем чур не говорить.

     Горацио и Марцелл
     Не скажем, принц.

     Гамлет
     Клянитесь в этом.

     Горацио
     Честью
     Клянусь, не скажем.

     Марцелл
     Честию клянусь.

     Гамлет
     Вот меч,- клянитесь.

     Марцелл
     Мы уж дали клятву.

     Гамлет
     Нет, поклянитесь на моем мече.

     Призрак (из-под сцены)
     Клянитесь!

     Гамлет
     Ага, старик, и ты того же мненья?
     Вы слышите, что вам он говорит?
     Извольте ж клясться.

     Горацио
     Назовите клятву.

     Гамлет
     Клянитесь никогда не говорить
     О виденном. Ладонь на меч.

     Призрак (из-под сцены)
     Клянитесь!

     Гамлет
     Hic et ubique? Перейдем сюда,
     И вновь на рукоятку ваши руки
     Клянитесь никогда не говорить
     О слышанном. Ладонь на меч!

     Призрак (из-под сцены)
     Клянитесь!

     Гамлет
     Ты, старый крот! Как скор ты под землей!
     Уж подкопался? Переменим место.

     Горацио
     О день и ночь! Вот это чудеса!

     Гамлет
     Как чужестранцев вы их и примите.
     Гораций, в мире много кой-чего,
     Что вашей философии не снилось.
     Но к делу. Вновь клянитесь, если вам
     Спасенье мило, как бы непонятно
     Я дальше ни повел себя, кого
     Собой ни счел необходимым корчить,
     Вы никогда при виде этих штук
     Вот эдак рук не скрестите, вот эдак
     Не покачнете головой, вот так
     Не станете цедить с мудреным видом:
     "Кто-кто, а мы...", "Могли б, да не хотим",
     "Приди охота...", "Мы бы рассказали".
     Того не делать и не намекать,
     Что обо мне разведали вы что-то,
     Вот в чем клянитесь, и да будет бог
     На помощь вам.

     Призрак (из-под сцены)
     Клянитесь!

     Гамлет
     Успокойся,
     Мятежный дух! А дальше, господа,
     Себя с любовью вам препоручаю.
     Все, чем возможно дружбу доказать,
     Бедняк, как Гамлет, обещает сделать
     Поздней, бог даст. Пойдемте вместе все.
     И пальцы на губах,- напоминаю.
     Разлажен жизни ход, и в этот ад
     Закинут я, чтоб все пошло на лад!
     Пойдемте вместе.

     Уходят.

 * АКТ ВТОРОЙ *

СЦЕНА ПЕРВАЯ
     Эльсинор. Комната в доме Полония.
     Входят Полоний и Рейнальдо.

     Полоний
     Вот деньги и письмо к нему, Рейнальдо.

     Рейнальдо
     Вручу, милорд.

     Полоний
     Да было б хорошо
     До вашего свидания, голубчик,
     Разнюхать там, как он себя ведет.

     Рейнальдо
     Я это сам хотел, милорд.

     Полоний
     Похвально.
     Весьма похвально. Видите, дружок,
     Сперва спросите про датчан в Париже,
     Со средствами ль, кто родом, где стоят
     И в дружбе с кем, и если б вдруг открылось,
     Что сына знают, от обиняков
     Переходите прямо в наступленье,
     Не подавая вида. Например,
     Скажите тоном дальнего знакомства:
     "Я знал его друзей, встречал отца,
     Знаком отчасти и с самим". Понятно?

     Рейнальдо
     Вполне, милорд.

     Полоний
     "Отчасти и с самим.
     Хотя,- спешите вставить,- очень мало.
     Но если это тот же шалопай,
     То так и так", и врите, как на мертвых,
     Про что угодно, кроме сумасбродств,
     Вредящих чести. Это бог избави.
     Про все же разновидности проказ,
     Сопутствующих росту и свободе,
     Пожалуйста.

     Рейнальдо
     К примеру, про игру?

     Полоний
     Пожалуйста. Про пьянство, драки, ругань,
     Хожденье к девкам, даже и про то.

     Рейнальдо
     Милорд, не повредило б это чести.

     Полоний
     Зачем, все дело соус, как подать.
     Не обвиняйте в чем-нибудь чрезмерном,
     Что было б грубой крайностью. Зачем?
     Наоборот, вы так представьте дело,
     Чтоб промахи его приобрели
     Налет огня, оттенок своеволья
     И внешность молодого озорства,
     Простительные всем.

     Рейнальдо
     Но я осмелюсь...

     Полоний
     Спросить, к чему все это?

     Рейнальдо
     Да, милорд.
     К чему все это?

     Полоний
     Вот мои расчеты.
     Такие речи бьют наверняка.
     Когда вы вскользь запачкаете сына,
     Как за работой мажут рукава,
     Ваш собеседник тотчас согласится,
     И если тоже замечал за ним
     Подобные проделки, непременно
     Прервет вас, скажем, на такой манер:
     "Сэр", скажет он, иль "друг мой", или "сударь",
     Смотря по званью, и откуда сам,
     И как воспитан.

     Рейнальдо
     Совершенно верно.

     Полоний
     И вот тогда, тогда-то вот, тогда...

     Что это я хотел сказать? Клянусь причастием, я что-то
     хотел сказать. На чем я остановился?

     Рейнальдо
     На "он прервет вас, скажем..."

     Полоний
     Да, прервет.
     Ага, прервет, прервет. "Да! - скажет он,-
     Я знаю молодого человека.
     Он был вчера или позавчера
     С таким-то и таким-то там и там-то.
     Играли в мяч, он был порядком пьян
     И кончил дракой". Или: "Я свидетель,
     Как ходит он в один торговый дом,
     Точней сказать, публичный", и так дале.
     Ну, поняли? Насаживайте ложь
     И на живца ловите карпа правды.
     Так все мы, люди дальнего ума,
     Издалека, обходом, стороною
     С кривых путей выходим на прямой.
     Рекомендую с сыном тот же способ.
     Ну, поняли? Понятно?

     Рейнальдо
     Да, милорд.

     Полоний
     Желаю здравствовать.

     Рейнальдо
     Милорд мой добрый!

     Полоний
     Пускай не замечает, что следят.

     Рейнальдо
     О нет, милорд.

     Полоний
     А впрочем, вольным воля,
     Спасенным рай.

     Рейнальдо
     Понятно.

     Полоний
     Добрый путь.

     Рейнальдо уходит. Входит Офелия.

     Офелия! Что скажешь?

     Офелия
     Боже правый!
     В каком я перепуге!

     Полоний
     Отчего?
     Господь с тобой!

     Офелия
     Я шила, входит Гамлет,
     Без шляпы, безрукавка пополам,
     Чулки до пяток, в пятнах, без подвязок,
     Трясется так, что слышно, как стучит
     Коленка о коленку, так растерян,
     Как будто выпущен из-под земли
     Порассказать об ужасах геенны.

     Полоний
     От страсти обезумел?

     Офелия
     Не скажу,
     Но опасаюсь.

     Полоний
     Что же говорит он?

     Офелия
     Он сжал мне кисть и отступил на шаг,
     Руки не разнимая, а другую
     Поднес к глазам и стал из-под нее
     Рассматривать меня, как рисовальщик.
     Он долго изучал меня в упор,
     Тряхнул рукою, трижды поклонился
     И испустил такой глубокий вздох,
     Как будто перенес в него остаток
     Последнего дыханья, вслед за чем
     Разжал ладонь, освободил мне руку
     И удалился, глядя чрез плечо.
     Он шел и находил без глаз дорогу
     И тем же чудом, пятясь, вышел в дверь,
     Глаза все время на меня уставя.

     Полоний
     Пойдем со мной, отыщем короля.
     Здесь явный взрыв любовного безумья,
     В неистовствах которого подчас
     Доходят до отчаянных решений.
     Но таковы все страсти под луной,
     Играющие нами. Очень жалко.
     Ты не была с ним эти дни резка?

     Офелия
     Нет, кажется, но, помня наставленье,
     Не принимала больше ни его,
     Ни писем от него.

     Полоний
     Вот он и спятил!
     Жаль, что судил о нем я сгоряча
     И так легко. Я думал, это модник
     И твой губитель, и перемудрил.
     Но видит бог, излишняя забота
     Такое же проклятье стариков,
     Как беззаботность - горе молодежи.
     Идем и все расскажем королю.
     Спасая близких, действуй без опаски:
     Таить любовь опаснее огласки.
     Идем.

СЦЕНА ВТОРАЯ
     Там же. Комната в замке.
     Входят король, королева, Розенкранц, Гильденстерн и свита.

     Король
     Привет вам, Розенкранц и Гильденстерн!
     Помимо жажды видеть вас пред нами,
     Заставила вас вызвать и нужда.
     До вас дошла уже, наверно, новость
     О превращенье Гамлета. Нельзя
     Сказать иначе, так неузнаваем
     Он внутренне и внешне. Не пойму,
     Какая сила сверх отцовой смерти
     Произвела такой переворот
     В его душе. Я вас прошу обоих
     Как сверстников его, со школьных лет
     Узнавших коротко его характер,
     Пожертвовать досугом и провесть
     Его у нас. Втяните принца силой
     В рассеянье, и в обществе с собой,
     Где только будет случай, допытайтесь,
     Какая тайна мучает его
     И нет ли от нее у нас лекарства.

     Королева
     Он часто вспоминал вас, господа.
     Я больше никого не знаю в мире,
     Кому б он был так предан. Если вам
     Не жалко будет выказать любезность
     И ваше время можно посвятить
     Надежде нашей и ее поддержке,
     Приезд ваш будет нами награжден
     По-королевски.

     Розенкранц
     В королевской воле
     Приказы отдавать, а не просить.

     Гильденстерн
     В согласье с чем мы оба повергаем
     Свою готовность к царственным стопам
     И ждем распоряжений.

     Король
     Спасибо, Розенкранц и Гильденстерн.

     Королева
     Спасибо, Гильденстерн и Розенкранц.
     Пожалуйста, пройдите тотчас к сыну.
     Он так переменился! Господа,
     Пусть кто-нибудь их к Гамлету проводит.

     Гильденстерн
     Дай бог, чтоб наше общество пошло
     Ему на утешенье.

     Королева
     Бог на помощь.

     Розенкранц, Гильденстерн и некоторые из свиты уходят.
     Входит Полоний.

     Полоний
     Послы благополучно, государь,
     Вернулись из Норвегии.

     Король
     Ты был всегда отцом благих вестей.

     Полоний
     Был, государь, не так ли? И останусь.
     Я долг привык блюсти пред королем,
     Как соблюдаю душу перед богом.
     И знаете, что я вам доложу?
     Что либо этот мозг уж не годится
     В охотничьи ищейки, либо я
     Напал на корень Гамлетовых бредней.

     Король
     О, не тяни. Не терпится узнать.

     Полоний
     Сперва аудиенцию посольству,
     А мой секрет на сладкое к нему.

     Король
     Так сделай милость, выйди к ним навстречу.

     Полоний уходит.

     Он говорит, Гертруда, что нашел,
     На чем ваш сын несчастный помешался.

     Королева
     Причина, к сожалению, одна:
     Смерть короля и спешность нашей свадьбы.

     Король
     Увидим сами.

     Возвращается Полоний с Вольтимандом и Корнелием

     Здравствуйте, друзья!

     Что, Вольтиманд, наш брат король норвежский?

     Вольтиманд
     Благодарит и сам желает благ.
     Набор охотников приостановлен.
     Он до сих пор казался королю
     Военной подготовкой против Польши,
     Но прикрывал, как понял он, удар
     По вашему величеству. Увидев,
     Как сам он в дряхлом возрасте своем
     Обманут был племянником, он вызвал
     Его приказом. Фортинбрас пришел,
     От дяди получил головомойку
     И дал, раскаясь, клятву никогда
     На вас, милорд, не подымать оружья.
     На радостях растроганный старик
     Дает ему три тысячи годичных
     И право двинуть набранных солдат
     В поход на Польшу. В приложенье - просьба,

     (подает бумагу)

     Чтоб вы благоволили дать войскам
     Свободный пропуск чрез свои владенья
     Под верное ручательство, статьи
     Которого изложены особо.

     Король
     Весьма довольны положеньем дел.
     Вчитаемся подробней на досуге
     И, обсудив, придумаем ответ.
     Благодарим за рвенье. Отдохните.
     А вечером пожалуйте на пир.
     До скорой встречи.

     Вольтиманд и Корнелий уходят.

     Полоний
     Это дело в шляпе.
     Вдаваться, государи, в спор о том,
     Что значит царь и слуги и что время
     Есть время, день есть день и ночь есть ночь,-
     Есть трата времени и дня и ночи.
     Итак, раз краткость есть душа ума,
     А многословье- тело и прикрасы,
     То буду сжат. Ваш сын сошел с ума.
     С ума, сказал я, ибо сумасшедший
     И есть лицо, сошедшее с ума.
     Но побоку.

     Королева
     Дельней, да безыскусней.

     Полоний
     Здесь нет искусства, госпожа моя.
     Что он помешан - факт. И факт, что жалко.
     И жаль, что факт. Дурацкий оборот.
     Но все равно. Я буду безыскусен.
     Допустим, он помешан. Надлежит
     Найти причину этого эффекта,
     Или дефекта, ибо сам эффект
     Благодаря причине дефективен.
     А то, что надо, в том и есть нужда.
     Что ж вытекает?
     Я дочь имею, ибо дочь - моя.
     Вот что дала мне дочь из послушанья.
     Судите и внимайте, я прочту.

     (Читает.)

     "Небесной, идолу души моей, ненаглядной Офелии". Это
     плохое выраженье, избитое выраженье: "ненаглядной" - изби-
     тое выраженье. Но слушайте дальше. Вот:

     (Читает.)

     "На ее дивную белую грудь эти..." и тому подобное.

     Королева
     Ей это Гамлет пишет?

     Полоний
     Миг терпенья.
     Я по порядку, госпожа моя.

     (Читает.)

     "Не верь дневному свету,
     Не верь звезде ночей,
     Не верь, что правда где-то,
     Но верь любви моей.

     О дорогая Офелия, не в ладах  я со стихосложеньем. Вздыхать по мерке не
моя слабость. Но что я крепко  люблю тебя, о, моя хорошая, верь мне. Прощай.
Твой навеки, драгоценнейшая, пока эта махина принадлежит ему. Гамлет".

     Вот что мне дочь дала из послушанья,
     А также показала на словах,
     Когда по времени и где по месту
     Любезничал он с ней.

     Король
     Как приняла
     Она его любовь?

     Полоний
     Какого мненья
     Вы обо мне?

     Король
     Вы чести образец
     И преданности.

     Полоний
     Рад бы оказаться.
     Какого ж мненья были б вы, когда,
     Застигнув эту страсть в ее зачатке,
     А я ее, признаться, разглядел
     Скорей, чем дочь,- какого мненья были б
     Вы, государыня, вы, государь,
     Когда б я терпеливее бумаги
     Сквозь пальцы стал смотреть на эту страсть
     И сделал сердцу знак молчать. Какого
     Вы были б мненья? Нет, я напрямик
     Немедленно сказал своей девице:
     "Лорд Гамлет - принц, он не твоей звезды.
     Тому не быть" - и сделал ей внушенье
     Замкнуться от его похвал на ключ,
     Гнать посланных и возвращать подарки.
     Она меня послушалась, и что ж:
     Отвергнутый, чтоб выразиться вкратце,
     Он впал в тоску, утратил аппетит,
     Утратил сон, затем утратил силы,
     А там из легкого расстройства впал
     В тяжелое, в котором и бушует
     На горе всем.

     Король
     Вы тех же мыслей?

     Королева
     Да.
     Правдоподобно.

     Полоний
     Назовите случай,
     Когда бы утверждал я: "это так",
     А было б по-иному.

     Король
     Не припомню.

     Полоний (показывая на свою голову и плечи)
     Я это дам от этого отсечь,
     Что прав и ныне. С нитью путеводной
     Я под землей до правды доберусь.

     Король
     Как это нам проверить?

     Полоний
     Очень просто.
     Он бродит тут часами напролет
     По галерее.

     Королева
     Совершенно верно.

     Полоний
     Я дочь ему подкину в этот час,
     А мы вдвоем за занавеску станем.
     Увидите их встречу. Если он
     Не любит дочь и не любовью болен,
     Я больше не сановник, а держу
     Заезжий двор.

     Король
     Ну что ж, понаблюдаем.

     Королева
     А вот бедняжка с книжкою и сам.

     Полоний
     Уйдите оба, оба уходите.
     Я подойду к нему. Прошу простить.

     Король, королева и свита уходят.
     Входит Гамлет, читая.

     Как поживает господин мой Гамлет?

     Гамлет
     Хорошо, слава богу.

     Полоний
     Вы меня знаете, милорд?

     Гамлет
     Отлично. Вы рыбный торговец.

     Полоний
     Нет, что вы, милорд.

     Гамлет
     Тогда не мешало б вам быть таким же честным.

     Полоний
     Честным, милорд?

     Гамлет
     Да,  сэр. Быть честным,  по  ходу вещей, значит  быть  единственным  из
десяти тысяч.

     Полоний
     Это совершенная истина, милорд.

     Гамлет
     Уж если и  солнце  приживает червей  с  собачиной, была бы  падаль  для
лобзаний... Есть у вас дочь?

     Полоний
     Есть, милорд.

     Гамлет
     Не пускайте ее на солнце. Зачать  - благодатно, но не для вашей дочери.
Не зевайте, приятель.

     Полоний (в сторону)
     Ну  что  вы скажете? Нет-нетда и свернет на  дочку.  А вперед не узнал.
Рыбный,  говорит,  торговец.  Далеко зашел,  далеко. В  сущности  говоря,  в
молодости и  я ох как натерпелся от любви.  Почти что  в этом роде. Попробую
опять.- Что читаете, милорд?

     Гамлет
     Слова, слова, слова.

     Полоний
     А в чем там дело, милорд?

     Гамлет
     Между кем и кем?

     Полоний
     Я хочу сказать, что написано в книге, милорд?

     Гамлет
     Клевета. Каналья сатирик утверждает, что  у стариков седые бороды, лица
в морщинах,  из глаз густо сочится смола  и сливовый клей и что их распирает
от  маломыслия, сопряженного со слабостью ляжек.  Всему  этому,  сэр, я верю
легко и  охотно,  но  публиковать  это считаю  бесстыдством,  ибо  сами  вы,
милостивый государь, когда-нибудь состаритесь,  как  я, ежели, подобно раку,
будете пятиться назад.

     Полоний (в сторону)
     Если  это и безумье, то по-своему последовательное.-Не уйти ли подальше
с открытого воздуха, милорд?

     Гамлет
     Куда, в могилу?

     Полоний
     В самом деле,  дальше нельзя. (В сторону.) Как проницательны подчас его
ответы! Находчивость,  которая  часто сама валится на  полоумных и не всегда
жалует понятливых. Однако пойду поскорей придумаю, как  бы ему встретиться с
дочкой.-Досточтимый принц, прошу разрешенья удалиться.

     Гамлет
     Не мог бы вам дать ничего, сэр, с чем расстался бы  охотней. Кроме моей
жизни, кроме моей жизни, кроме моей жизни.

     Полоний
     Желаю здравствовать, принц.

     Гамлет
     О, эти несносные старые дурни!

     Входят Розенкранц и Гильденстерн.

     Полоний
     Вам принца Гамлета? Вот он как раз.

     Розенкранц (Полонию)
     Спасибо, сэр.

     Полоний уходит.

     Гильденстерн
     Почтенный принц!

     Розенкранц
     Бесценный принц!

     Гамлет
     Ба, милые друзья! Ты, Гильденстерн?
     Ты, Розенкранц? Ну как дела, ребята?

     Розенкранц
     Как у любого из сынов земли.

     Гильденстерн
     По счастью, наше счастье не чрезмерно.
     Мы не верхи на колпаке Фортуны.

     Гамлет
     Но также не низы ее подошв?

     Розенкранц
     Ни то, ни это, принц.

     Гамлет
     Значит,  вы  где-то  на  полдороге  к талии или в  самой  сердцевине ее
милостей.

     Гильденстерн
     Вот-вот. Там мы люди свои.

     Гамлет
     В тайниках Фортуны? Охотно верю. Это баба бывалая. Однако что нового?

     Розенкранц
     Ничего, принц, кроме того, что в мире завелась совесть.

     Гамлет
     Значит,  скоро  конец света.  Впрочем,  у вас  ложные  сведенья. Однако
давайте поподробнее.  Чем прогневили вы, дорогие мои, эту свою Фортуну,  что
она шлет вас сюда в тюрьму?

     Гильденстерн
     В тюрьму, принц?

     Гамлет
     Дания - тюрьма.

     Розенкранц
     Тогда весь мир тюрьма.

     Гамлет
     И притом образцовая, со множеством арестантских,  темниц и  подземелий,
из которых Дания - наихудшее.

     Розенкранц
     Мы не согласны, принц.

     Гамлет
     Значит, для вас она не тюрьма, ибо сами по себе вещи не бывают хорошими
и дурными, а только в нашей оценке. Для меня она тюрьма.

     Розенкранц
     Значит, тюрьмой делает ее ваша жажда славы. Вашим запросам тесно в ней.

     Гамлет
     О  боже!  Заключите  меня  в  скорлупу  ореха,  и  я  буду  мнить  себя
повелителем бесконечности, только избавьте меня от дурных снов.

     Гильденстерн
     А вот сны-то и есть мечты о  славе. Так  что  сущность честолюбца - это
как бы тень, отбрасываемая сном.

     Гамлет
     Сон сам по себе только тень.

     Розенкранц
     Ваша  правда. И по-моему, желанье славы такого воздушного строения, что
всего лишь тень тени.

     Гамлет
     Итак,  одни ничтожества у нас истинные  тела, а  владетельные и великие
особы - тени ничтожеств. Однако, чем умствовать, не пойти ли лучше ко двору.
Ей-богу, я едва соображаю.

     Розенкранц и Гильденстерн
     Мы ваши верные слуги.

     Гамлет
     Нет,  к  чему  же! Мои  слуги стали слишком  хорошо следить  за  мной в
последнее время. Но положа руку на сердце: зачем вы в Эльсиноре?

     Розенкранц
     В гостях у вас, принц, больше ни за чем.

     Гамлет
     При  моей  бедности, мала  и моя благодарность. Но  я благодарю вас.  И
однако: даже этой благодарности  слишком для вас много. За вами не посылали?
Это ваше собственное  побужденье?  Ваш приезд доброволен? А? Пожалуйста,  по
совести. А? А? Ну как?

     Гильденстерн
     Что нам сказать, милорд?

     Гамлет
     Ах, да  что угодно,  только не к делу! За вами послали. В ваших  глазах
есть род признанья, которое ваша сдержанность бессильна  затушевать. Я знаю,
добрый король и королева послали за вами.

     Розенкранц
     С какою целью, принц?

     Гамлет
     Это уж вам лучше знать. Но только заклинаю  вас  правами  товарищества,
былым единодушьем,  обязательствами,  налагаемыми  нерушимой любовью, и всем
тем  из  заветнейшего,  что  мог  бы  привести  кто-нибудь  поискусней,- без
изворотов со мной: посылали за вами или нет?

     Розенкранц (Гильденстерну)
     Что вы скажете?

     Гамлет (в сторону)
     Ну  вот,  не  в  бровь,  а  в  глаз.  (Громко.)  Если  любите меня,  не
отпирайтесь.

     Гильденстерн.
     Милорд, за нами послали.

     Гамлет
     Хотите, скажу вам -  зачем. Таким образом моя догадка предупредит  вашу
болтливость,  и  ваша  верность  тайне  короля и  королевы  не  полиняет  ни
перышком. Недавно, не знаю почему, я потерял всю свою веселость и привычку к
занятьям.  Мне  так не  по себе, что этот цветник мирозданья, земля, кажется
мне  бесплодною  скалою, а  этот  необъятный  шатер  воздуха  с  неприступно
вознесшейся  твердью, этот, видите ли, царственный свод, выложенный  золотою
искрой,  на мой взгляд - просто-напросто скопленье вонючих и  вредных паров.
Какое чудо природы человек!  Как благороден разумом!  С какими безграничными
способностями! Как точен  и поразителен по  складу и движеньям!  В поступках
как близок к ангелу! В  воззреньях как близок к богу! Краса вселенной! Венец
всего живущего! А что мне эта квинтэссенция праха? Мужчины не занимают меня,
и женщины тоже, как ни оспаривают этого ваши улыбки.

     Розенкранц
     Принц, ничего подобного не было у меня в мыслях!

     Гамлет. Что же вы усмехнулись, когда я  сказал, что мужчины не занимают
меня?

     Розенкранц
     Я подумал, какой постный прием окажете вы в таком случае актерам. Мы их
обогнали по дороге. Они направляются сюда предложить вам свои услуги.

     Гамлет
     Играющему  королей  - низкий поклон.  Я  буду данником его  величества.
Странствующий рыцарь найдет дело для своего меча и щита. Вздохи любовника не
пропадут даром. Меланхолик обретет желанный покой. Над шутом будут надрывать
животики  все  те,  у кого  они, как взведенные курки, только  ждут щекотки.
Пускай героиня выкладывает всю душу, не считаясь со стихосложением. Что  это
за актеры?

     Розенкранц
     Те самые, которые вам так нравились,- столичные трагики.

     Гамлет
     Что  их  толкнуло в  разъезды? Постоянное  пристанище  было выгоднее  в
отношении денег и славы.

     Розенкранц
     Я думаю, их к этому принудили последние нововведенья.

     Гамлет
     Ценят ли их, как  в прежнее время,  когда я был в городе? Такие же ли у
них сборы?

     Розенкранц
     Нет, в том-то и дело, что нет.

     Гамлет
     Отчего же? Разве они стали хуже?

     Розенкранц
     Нет, они подвизаются на  своем  поприще с  прежним блеском. Но в городе
объявился целый выводок детворы, едва из гнезда, которые берут самые верхние
ноты  и срывают нечеловеческие аплодисменты. Сейчас они  в моде и подвергают
таким нападкам обыкновенные театры, как они их называют, что люди со шпагами
не решаются их посещать из страха гусиных перьев.

     Гамлет
     Неужели эти дети так страшны?  Кто их содержит? Как им платят? Что, это
их временное призванье? А позже,  когда у них погрубеют  голоса  и они  сами
станут  актерами  обыкновенных  театров,  не  пожалеют ли  они, что  старшие
восстанавливали их против собственной будущности?

     Розенкранц
     Сказать  правду,  много  было шуму с обеих сторон, и  народ  не считает
грехом  стравливать их друг с другом. Одно время за  пьесу ничего не давали,
если в ней не разделывались с противником.

     Гамлет
     Неужели?

     Гильденстерн
     О, крови при этом испорчено немало.

     Гамлет
     И мальчишки одолевают?

     Розенкранц
     Да, принц. И Геркулеса с его ношей.

     Гамлет
     Впрочем,  это  не  удивительно. Например, сейчас  дядя  мой  -  датский
король, и те самые,  которые строили  ему рожи при жизни моего отца, дают по
двадцать, сорок, пятьдесят и по сто дукатов за его мелкие изображения.  Черт
возьми,  тут  есть что-то сверхъестественное, если бы только философия могла
до этого докопаться.

     Трубы за сценой.

     Гильденстерн
     Вот и актеры.

     Гамлет
     С  приездом в  Эльсинор вас, господа.  Ваши  руки, товарищи.  В понятья
радушья входят  такт  и светские условности.  Обменяемся  их знаками,  чтобы
после моей встречи с актерами вы не  подумали,  что с ними я более  любезен.
Еще раз, с приездом. Но мой дядя-отец и тетка-матушка ошибаются.

     Гильденстерн
     В каком отношении, милорд?

     Гамлет
     Я помешан только в норд-норд-вест. При южном ветре я еще отличу  сокола
от цапли.

     Входит Полоний.

     Полоний
     Здравствуйте, господа.

     Гамлет
     Слушайте, Гильденстерн,  и  вы тоже. На каждое ухо по слушателю. Старый
младенец, которого вы видите, еще не вышел из пеленок.

     Розенкранц
     Может быть, он попал в них вторично. Сказано ведь: старый, что малый.

     Гамлет
     Предсказываю, что он  с сообщеньем об актерах. Вот увидите.-Совершенная
правда, сэр. В понедельник утром, как вы сказали.

     Полоний
     Милорд, у меня есть новости для вас.

     Гамлет
     Милорд, у меня есть новости для вас. Когда Росций был в Риме актером...

     Полоний
     Актеры приехали, милорд.

     Гамлет
     Кудах-тах-тах, кудах-тах-тах...

     Полоний
     Ей-богу, милорд.

     Гамлет
     Прикатили на ослах...

     Полоний
     Лучшие в мире актеры  на  любой вкус, для исполнения трагедий, комедий,
хроник,  пасторалей,  вещей  пасторально-комических,  историко-пасторальных,
трагико-исторических,  трагикомико- и  историко-пасторальных, для  сцен  вне
разряда и непредвиденных сочинений. Важность Сенеки, легкость Плавта для них
не штука. В чтенье наизусть и экспромтом это люди единственные.

     Гамлет
     О Евфай, судья Израиля, какое у тебя было сокровище!

     Полоний
     Какое же это сокровище было у него, милорд?

     Гамлет
     А как же,
     "Единственную дочь растил
     И в ней души не чаял".

     Полоний (в сторону)
     Все норовит о дочке!

     Гамлет
     А? Не так, что ли, старый Евфай?

     Полоний
     Если Евфай -  это  я, то  совершенно справедливо,  у меня есть  дочь, в
которой я души не чаю.

     Гамлет
     Нет, ничуть это не справедливо.

     Полоний
     Что же тогда справедливо, милорд?

     Гамлет
     А вот что:
     "А вышло так, как бог судил,
     И клад, как воск, растаял".

     Продолженье,-виноват,-в  первой строфе  духовного  стиха,  потому  что,
видите, мы будем сейчас развлекаться.

     Входят четверо или пятеро актеров.

     Здравствуйте, господа. Милости  просим. Рад вам всем. Здравствуйте, мои
хорошие.- Ба,  старый друг! Скажите, какой бородой  завесился с тех пор, как
не видались! Приехал, прикрывшись ею, подсмеиваться надо мною в Дании? - Вас
ли я  вижу,  барышня моя? Царица небесная, вы  на целый венецианский  каблук
залетели  в небо с нашей  последней встречи. Будем надеяться,  ваш  голос не
фальшивит, как  золото,  изъятое  из  обращенья.-  Милости просим,  господа.
Давайте, как  французские сокольничьи, набросимся на первое, что  попадется.
Пожалуйста, какой-нибудь монолог. Дайте нам образчик вашего
     искусства. Ну! Какой-нибудь страстный монолог.

     Первый актер
     Какой монолог, добрейший принц?

     Гамлет
     Помнится, раз ты читал  мне  один отрывок, вещи никогда не ставили, или
не  больше разу,-пьеса не  понравилась. Для  большой  публики это  было, что
называется, не  в коня  корм. Однако, как воспринял я и  другие,  еще лучшие
судьи, это была великолепная пьеса, хорошо разбитая на  сцены и написанная с
простотой и умением. Помнится, возражали, что стихам  недостает пряности,  а
язык  не  обнаруживает приподнятости,  но находили  работу  добросовестной и
приятною  без прикрас.  Один  монолог я  в ней особенно любил, это, где Эней
рассказывает  о  себе Дидоне, и в  особенности то  место, где  он говорит об
убийстве Приама. Если  он еще у вас в памяти,  начните вот с какой  строчки.
Погодите, погодите.

     "Свирепый Пирр, тот, что, как зверь Гирканский..."
     Нет, не так. Но начинается с Пирра:
     "Свирепый Пирр, чьи черные доспехи
     И мрак души напоминали ночь,
     Когда лежал он, прячась в конском чреве,
     Теперь закрасил черный цвет одежд
     Малиновым,-и стал еще ужасней.
     Теперь он с ног до головы в крови
     Мужей и жен, и сыновей, и дочек,
     Запекшейся в жару горящих стен,
     Которые убийце освещают
     Дорогу к цели. В кровяной коре,
     Дыша огнем и злобой, Пирр безбожный,
     Карбункулами выкатив глаза,
     Приама ищет".

     Продолжайте сами.

     Полоний
     Ей-богу, хорошо, милорд, с хорошей дикцией я чувством меры.

     Первый актер
     "Пирр его находит.
     Насилу приподнявши меч, Приам
     От слабости его роняет наземь.
     Ему навстречу подбегает Пирр,
     Сплеча замахиваясь на Приама;
     Но этого уже и свист клинка
     Сметает с ног. И тут как бы от боли
     Стена дворца горящего, клонясь,
     Обваливается и оглушает
     На миг убийцу. Пирров меч в руке
     Над головою так и остается,
     Как бы вонзившись в воздух на лету.
     С минуту, как убийца на картине,
     Стоит, забывшись, без движенья Пирр,
     Руки не опуская.
     Но как бывает часто перед бурей,
     Беззвучны выси, облака стоят,
     Нет ветра, и земля, как смерть, притихла,-
     Откуда ни возьмись внезапный гром
     Раскалывает местность... Так, очнувшись,
     Тем яростней возжаждал крови Пирр,
     И вряд ли молот в кузнице циклопов
     За ковкой лат для Марса плющил сталь
     Бесчувственней, чем Пирров меч кровавый
     Пал на Приама.
     Стыдись, Фортуна! Дайте ей отставку,
     О боги, отымите колесо,
     Разбейте обод, выломайте спицы,
     И круглый вал скатите с облаков
     В тартарары!"

     Полоний
     Слишком длинно.

     Гамлет
     Это пошлют в цирюльню вместе с вашей бородой. - Продолжай,  прошу тебя.
Для него  существуют только балеты  и  сальные  анекдоты,  а  от прочего  он
засыпает. Продолжай. Перейди к Гекубе.

     Первый актер
     "Кто б увидал лохматую царицу..."

     Гамлет
     "Лохматую царицу"?

     Полоний
     Хорошо! "Лохматую царицу" - хорошо!

     Первый актер
     "Гася слезами пламя, босиком
     Она металась с головной повязкой
     Взамен венца, и обмотавши стан,
     Сухой от многочадья, одеялом,
     Случившимся в руках. Кто б увидал
     Все это, ядовитыми словами
     Фортуну бы позором заклеймил.
     А если б боги сами подсмотрели,
     Как потешался над царицей Пирр,
     Кромсая перед нею тело мужа,
     И если смертный мог бы их пронять,-
     Тогда бы вопль несчастной, переполнив
     Слезами жаркие глаза небес,
     Смягчил бессмертных".

     Полоний
     Смотрите, он изменился в лице и весь в слезах! Пожалуйста, довольно.

     Гамлет
     Хорошо. Остальное доскажешь после.  Почтеннейший,  посмотрите, чтоб  об
актерах хорошо позаботились. Вы слышите, пообходительнее с ними,  потому что
они обзор и  короткая повесть времени. Лучше иметь вам скверную  надпись  на
гробнице, нежели дурной их отзыв при жизни.

     Полоний
     Принц, я обойдусь с ними по заслугам.

     Гамлет
     Нет, лучше, чтоб вас черт побрал, любезнейший! Если обходиться с каждым
по  заслугам,  кто  уйдет  от  порки?   Обойдитесь  с  ними  в  меру  вашего
достоинства. Чем меньше у  них заслуг, тем больше их будет у вашей щедрости.
Проводите их.

     Полоний
     Пойдемте, господа.

     Гамлет
     Идите за ним, друзья. Завтра у нас представленье.

     Полоний и все актеры, кроме первого, уходят.

     Скажи, старый друг, можете вы сыграть "Убийство Гонзаго"?

     Первый актер
     Да, милорд.

     Гамлет
     Поставь  это завтра  вечером. Скажи, можно будет,  в случае надобности,
заучить кусок строк в двенадцать-шестнадцать, который я напишу и вставлю?

     Первый актер
     Да, милорд.

     Гамлет
     Превосходно. Ступай за тем господином, да смотри не передразнивай его.

     Первый актер уходит.

     Простимся  до вечера,  друзья  мои. Еще  раз:  вы  - желанные  гости  в
Эльсиноре.

     Розенкранц
     Добрейший принц!

     Гамлет
     Храни вас бог!

     Розенкранц и Гильденстерн уходят.

     Один я. Наконец-то.
     Какой же я холоп и негодяй!
     Не страшно ль, что актер проезжий этот
     В фантазии, для сочиненных чувств,
     Так подчинил мечте свое сознанье,
     Что сходит кровь со щек его, глаза
     Туманят слезы, замирает голос,
     И облик каждой складкой говорит,
     Чем он живет. А для чего в итоге?
     Из-за Гекубы!
     Что он Гекубе? Что ему Гекуба?
     А он рыдает. Что б он натворил,
     Будь у него такой же повод к страсти,
     Как у меня? Зал плавал бы в слезах.
     Он оглушил бы громом монолога
     Виновного, и свел его с ума,
     И вразумил бы скромность и невинность,
     И зренье бы и слух поверг во прах.
     А я,
     Тупой и жалкий выродок, слоняюсь
     В сонливой лени и ни о себе
     Не заикнусь, ни пальцем не ударю
     Для короля, чью жизнь и власть смели
     Так подло. Что ж, я трус? Кому угодно
     Сказать мне дерзость? Дать мне тумака?
     Как мальчику прочесть нравоученье?
     Взять за нос? Обозвать меня лжецом
     Заведомо безвинно? Кто охотник?
     Смелее! В полученье распишусь.
     Не желчь в моей печенке голубиной,
     Позор не злит меня, а то б давно
     Я выкинул стервятникам на сало
     Труп изверга. Блудливый шарлатан!
     Кровавый, лживый, злой, сластолюбивый!
     О мщенье!
     Ну и осел я, нечего сказать!
     Я, сын отца убитого, на мщенье
     Подвинутый из ада и с небес,
     Как проститутка, изливаю душу
     И громко сквернословью предаюсь,
     Как судомойка!
     Тьфу, черт! Проснись, мой мозг! Я где-то слышал,
     Что люди с темным прошлым, находясь
     На представленье, сходном по завязке,
     Ошеломлялись живостью игры
     И сами сознавались в злодеяньях.
     Убийство выдает себя без слов,
     Хоть и молчит. Я поручу актерам
     Сыграть пред дядей вещь по образцу
     Отцовой смерти. Послежу за дядей,-
     Возьмет ли за живое. Если да,
     Я знаю, как мне быть. Но может статься,
     Тот дух был дьявол. Дьявол мог принять
     Любимый образ. Может быть, лукавый
     Расчел, как я устал и удручен,
     И пользуется этим мне на гибель.
     Нужны улики поверней моих,
     Здесь, в записях. Для этого со сцены
     Я совесть короля на них поддену.

     (Уходит.)

 * АКТ ТРЕТИЙ *

СЦЕНА ПЕРВАЯ
     Эльсинор. Комната в замке.

     Входят король, королева, Полоний, Офелия,
     Розенкранц и Гильденстерн.

     Король
     Так, значит, вы не можете добиться,
     Зачем он напускает эту дурь?
     Чем взвинчен он, что, не боясь последствий,
     В душевном буйстве тратит свой покой?

     Розенкранц
     Он сам признал, что не в своей тарелке,
     Но почему, не хочет говорить.

     Гильденстерн
     Выпытыванью он не поддается.
     Едва заходит о здоровье речь,
     Он ускользает с хитростью безумца.

     Королева
     А как он принял вас?

     Розенкранц
     Как джентльмен.

     Гильденстерн
     Но с некоторой долей принужденья.

     Розенкранц
     Скупился на вопросы, но в ответ
     Был разговорчив.

     Королева
     Вы его не звали
     Развлечься?

     Розенкранц
     Как же. Все само сошлось.
     Дорогою мы встретили актеров.
     Узнав об этом, он был очень рад.
     Во всяком случае, актеры в замке
     И получили, кажется, приказ
     Играть сегодня.

     Полоний
     Истинная правда.
     Он просит августейшую чету
     Пожаловать к спектаклю.

     Король
     С наслажденьем.
     Мне радостно узнать, что у него
     Такие интересы. Джентльмены,
     И дальше поощряйте эту страсть.
     Пусть не хандрит.

     Розенкранц
     Приложим все усилья.

     Розенкранц и Гильденстерн уходят.

     Король
     Моя Гертруда, удались и ты.
     За Гамлетом негласно подослали.
     Он здесь столкнется как бы невзначай
     С Офелией. Шпионы поневоле,
     Мы спрячемся вблизи с ее отцом
     И разузнаем, в чем несчастье принца:
     Любовь ли это точно или нет.

     Королева
     Сейчас я удалюсь. А вам желаю,
     Офелия, чтоб ваша красота
     Была единственной болезнью принца,
     А ваша добродетель навела
     Его на путь, к его и вашей чести.

     Офелия
     О, дал бы бог.

     Королева уходит.

     Полоний
     Офелия, сюда.
     Прогуливайся. Государь, извольте
     Всемилостиво скрыться. Дочь, возьми
     Для вида книгу. Чтенье оправдает
     Укромность места.- Все мы хороши:
     Святым лицом и внешним благочестьем
     При случае и черта самого
     Обсахарим.

     Король (в сторону)
     О, это слишком верно.
     Он этим, как ремнем, меня огрел.
     Ведь щеки шлюхи, если снять румяна,
     Не так ужасны, как мои дела
     Под красными словами. О, как тяжко!

     Полоний
     Он близко. Отойдемте, государь.

     Король и Полоний уходят.
     Входит Гамлет.

     Гамлет
     Быть иль не быть, вот в чем вопрос.
     Достойно ль
     Души терпеть удары и щелчки
     Обидчицы судьбы иль лучше встретить
     С оружьем море бед и положить
     Конец волненьям? Умереть. Забыться.
     И все. И знать, что этот сон - предел
     Сердечных мук и тысячи лишений,
     Присущих телу. Это ли не цель
     Желанная? Скончаться. Сном забыться.
     Уснуть. И видеть сны? Вот и ответ.
     Какие сны в том смертном сне приснятся,
     Когда покров земного чувства снят?
     Вот объясненье. Вот что удлиняет
     Несчастьям нашим жизнь на столько лет.
     А то кто снес бы униженья века,
     Позор гоненья, выходки глупца,
     Отринутую страсть, молчанье права,
     Надменность власть имущих и судьбу
     Больших заслуг перед судом ничтожеств,
     Когда так просто сводит все концы
     Удар кинжала? Кто бы согласился
     Кряхтя под ношей жизненной плестись,
     Когда бы неизвестность после смерти,
     Боязнь страны, откуда ни один
     Не возвращался, не склоняла воли
     Мириться лучше со знакомым злом,
     Чем бегством к незнакомому стремиться.
     Так всех нас в трусов превращает мысль.
     Так блекнет цвет решимости природной
     При тусклом свете бледного ума,
     И замыслы с размахом и почином
     Меняют путь и терпят неуспех
     У самой цели. Между тем довольно! -
     Офелия! О, радость! Помяни
     Мои грехи в своих молитвах, нимфа.

     Офелия
     Принц, были ль вы здоровы это время?

     Гамлет
     Благодарю: вполне, вполне, вполне.

     Офелия
     Принц, у меня от вас есть подношенья.
     Я вам давно хотела их вернуть.
     Возьмите их.

     Гамлет
     Да полно, вы ошиблись.
     Я в жизни ничего вам не дарил.

     Офелия
     Дарили, принц, вы знаете прекрасно.
     С придачею певучих нежных слов,
     Их ценность умножавших. Так как запах
     Их выдохся, возьмите их назад.
     Порядочные девушки не ценят,
     Когда их одаряют, и изменят.
     Пожалуйста.

     Гамлет
     Ах, так вы порядочная девушка?

     Офелия
     Милорд?

     Гамлет
     И вы хороши собой?

     Офелия
     Что разумеет ваша милость?

     Гамлет
     То, что если  вы порядочная и хороши собой,  вашей порядочности  нечего
делать с вашей красотою.

     Офелия
     Разве для красоты не лучшая спутница порядочность?

     Гамлет
     О,  конечно.  И  скорей  красота стащит  порядочность  в  омут,  нежели
порядочность  исправит красоту.  Прежде это  считалось парадоксом, а  теперь
доказано. Я вас любил когда-то.

     Офелия
     Действительно, принц, мне верилось.

     Гамлет
     А  не надо  было  верить.  Сколько  ни  прививай добродетель  к  нашему
грешному стволу, старины не выкурить. Я не любил вас.

     Офелия
     Тем больней я обманулась.

     Гамлет
     Ступай  в  обитель.  К  чему  плодить  грешников?   Сам  я  -   сносной
нравственности. Но  и я  стольким мог бы попрекнуть себя, что  лучше  бы моя
мать  не  рожала  меня.  Я  очень  горд,  мстителен,  самолюбив.  И  в  моем
распоряженье  больше  гадостей,  чем  мыслей,  чтобы  эти гадости  обдумать,
фантазии,  чтоб  облечь их в  плоть, и  времени, чтобы  их исполнить. Какого
дьявола люди  вроде  меня  толкутся  меж  небом  и  землею?  Все  мы  кругом
обманщики. Не верь никому из нас. Ступай
     добром в обитель. Где твой отец?

     Офелия
     Дома, милорд.

     Гамлет
     Надо  запирать за ним  покрепче, чтобы  он разыгрывал  дурака только  с
домашними. Иди с миром.

     Офелия
     Святые силы, помогите ему!

     Гамлет
     Если пойдешь замуж, вот  проклятье тебе в приданое. Будь непорочна, как
лед,  и  чиста, как  снег,  не уйти  тебе от  клеветы. Затворись  в обители,
говорят тебе.  Иди с  миром.  А если  тебе  непременно надо мужа, выходи  за
глупого. Слишком  уж знают умные, каких чудищ вы из  них делаете. В обитель,
говорят тебе. И не откладывай. Иди с миром.

     Офелия
     Силы небесные, исцелите его!

     Гамлет
     Наслышался  и  про  вашу  живопись.  Бог  дал  вам   одно  лицо,  а  вы
себе-другое.  Иная  и хвостом,  и ножкой, и  языком,  и всякую  божью  тварь
обзовет  по-своему,  но  какую  штуку  ни  выкинет,  все  это   одна  святая
невинность. Нет, шалишь. Довольно. На этом я спятил. Никаких свадеб. Кто уже
в браке, дай  бог  здоровья всем, кроме  одного.  Остальные пусть  обходятся
по-прежнему. Ступай в обитель.

     (Уходит.)

     Офелия
     Какого обаянья ум погиб!
     Соединенье знанья, красноречья
     И доблести, наш праздник, цвет надежд,
     Законодатель вкусов и приличий,
     Их зеркало... все вдребезги. Все, все...
     А я? Кто я, беднейшая из женщин,
     С недавним медом клятв его в душе,
     Теперь, когда могучий этот разум,
     Как колокол надбитый, дребезжит,
     А юношеский облик бесподобный
     Изборожден безумьем. Боже мой!
     Что видела! Что вижу пред собой!

     Король и Полоний возвращаются.

     Король
     Любовь? Он поглощен совсем не ею.
     К тому ж хоть связи нет в его словах,
     В них нет безумья. Он не то лелеет
     По темным уголкам своей тоски,
     Высиживая что-то поопасней.
     Чтоб вовремя беду предотвратить,
     Пришел я к следующему решенью:
     Он в Англию немедля отплывет
     Для сбора недовыплаченной дани.
     Быть может, море, новые края
     И люди выбьют у него из сердца
     То, что сидит там и над чем он сам
     Ломает голову до отупенья.
     Что думаете вы на этот счет?

     Полоний
     Что ж, это - мысль. А думать продолжаю,
     Что основной предмет его хандры -
     Несчастная любовь.- Ну что, дочурка?
     Не повторяй, что Гамлет говорил.
     Слыхали сами.- Что же, ваша воля.
     На вашем месте, досмотрев спектакль,
     Я раньше свел бы принца с королевой.
     Пусть выспросит его наедине.
     Хотите, я подслушаю беседу.
     Не раскусить и ей его,- ну что ж,
     Сошлите в Англию, или сажайте,
     Куда рассудите.

     Король
     Быть по сему.
     Влиятельных безумцев шлют в тюрьму.

     (Уходит.)

СЦЕНА ВТОРАЯ
     Там же. Зал в замке.
     Входят Гамлет и несколько актеров.

     Гамлет
     Говорите, пожалуйста, роль, как я  показывал: легко и без запинки. Если
же вы собираетесь ее горланить, как большинство из вас, лучше было бы отдать
ее публичному выкликале. Кроме  того, не  пилите воздуха вот этак руками, но
всем пользуйтесь  в  меру. Даже в  потоке,  буре  и, скажем, урагане страсти
учитесь  сдержанности, которая придает всему стройность. Как не возмущаться,
когда здоровенный детина в саженном парике рвет перед вами страсть в куски и
клочья,  к  восторгу  стоячих  мест,  где  ни о чем, кроме  немых пантомим и
простого шума, не желают слышать. Я бы отдал высечь такого молодчика за одну
мысль переиродить Ирода. Это уж какое-то сверхсатанинство. Избегайте этого.

     Первый актер
     Будьте покойны, ваша светлость.

     Гамлет
     Однако  и без лишней  скованности,  но во  всем  слушайтесь внутреннего
голоса. Двигайтесь в согласии с диалогом, говорите, следуя движеньям, с  тою
только  оговоркой, чтобы  это не  выходило  из границ естественности. Каждое
нарушенье меры отступает от назначенья театра,  цель которого во все времена
была  и будет:  держать,  так  сказать, зеркало  перед природой,  показывать
доблести  ее истинное  лицо  и  ее  истиннное - низости, и каждому  возрасту
истории    его    неприкрашенный   облик.   Если   тут   перестараться   или
недоусердствовать, непосвященные будут смеяться, но знаток опечалится, а суд
последнего, с  вашего  позволенья, должен для вас перевешивать целый  театр,
полный первых. Мне попадались актеры, и среди них прославленные,  и  даже до
небес,  которые, не во  гнев  им  будь сказано,  голосом и манерами  не были
похожи ни на крещеных, ни  на нехристей, ни на кого бы то ни было на  свете.
Они так  двигались  и завывали, что брало удивленье, какой же  это  поденщик
природы смастерил людей, и притом так неважно, до того чудовищным изображали
они человечество.

     Первый актер
     Надеюсь, у себя, принц, мы, как могли, это устранили.

     Гамлет
     Устраните совершенно. А играющим дураков запретите говорить больше, чем
для  них  написано.  Некоторые  доходят  до  того,  что  хохочут  сами,  для
увеселенья худшей  части  публики, в  какой-нибудь момент,  существенный для
хода  пьесы.  Это недопустимо и показывает, какое  дешевое самолюбье у таких
шутников. Подите приготовьтесь.

     Актеры уходят.
     Входят Полоний, Розенкранц и Гильденстерн.

     Гильденстерн
     Ну как, милорд, желает ли король послушать эту пьесу?

     Полоний
     И королева также, и как можно скорее.

     Гамлет
     Велите актерам поторопиться.

     Полоний уходит.

     Вы б не пошли вдвоем поторопить их?

     Розенкранц и Гильденстерн
     Немедленно, милорд.

     Гамлет
     Горацио!

     Входит Горацио.

     Горацио
     Здесь, принц, к услугам вашим.

     Гамлет
     Горацио, ты изо всех людей,
     Каких я знаю, самый неподдельный.

     Горацио
     О, что вы, принц.

     Гамлет
     Не думай, я не льщу.
     Зачем мне льстить, когда твое богатство
     И стол и кров - один веселый нрав?
     Нужде не льстят. Подлизам предоставим
     Умильничать в передних богачей.
     Пусть гнут колени там, где раболепье
     Приносит прибыль. Слушай-ка. С тех пор
     Как для меня законом стало сердце
     И в людях разбирается, оно
     Отметило тебя. В тебе есть цельность.
     Все выстрадав, ты сам не пострадал.
     Ты сносишь все, и равно благодарен
     Судьбе за гнев и милости. Блажен,
     В ком кровь и ум такого же состава.
     Он не рожок под пальцами судьбы,
     Чтоб петь, смотря какой откроют клапан.
     Кто выше страсти? Дай его сюда,
     Я в сердце заключу его с тобою,
     Нет, даже в сердце сердца. Но постой.
     Сегодня королю играют пьесу.
     Я говорил тебе про смерть отца.
     Там будет точный сколок этой сцены.
     Когда начнется этот эпизод,
     Будь добр, смотри на дядю не мигая.
     Он либо выдаст чем-нибудь себя
     При виде сцены, либо этот призрак
     Был демон зла, а в мыслях у меня
     Такой же чад, как в кузнице Вулкана.
     Итак, будь добр, гляди во все глаза.
     Вопьюсь и я, а после сопоставим
     Итоги наблюдений.

     Горацио
     По рукам.
     И если вор уйдет неуличенным,
     Я штраф плачу за скрытье воровства.

     Гамлет
     Они идут. Я вновь больным прикинусь.
     Займи места.

     Датский марш. Трубы.

     (Входят король, королева, Полоний, Офелия,  Розенкранц,  Гильденстерн и
другие).

     Король
     Как здравствует принц крови нашей, Гамлет?

     Гамлет
     Верите ли,-  превосходно. По-хамелеонски. Питаюсь воздухом,  начиненным
обещаньями. Так не откармливают и каплунов.

     Король
     Это ответ не в мою сторону, Гамлет. Это не мои слова.

     Гамлет
     А теперь и не мои. (К  Полонию.) Милорд, вы  играли в  свою  бытность в
университете, не правда ли?

     Полоний
     Играл, милорд, и считался хорошим актером.

     Гамлет
     Кого же вы играли?

     Полоний
     Я играл Юлия Цезаря. Меня убивали в Капитолии. Брут убил меня.

     Гамлет
     С  его стороны было  брутально  убивать такого  капитального  теленка.-
Готовы актеры?

     Розенкранц
     Да, милорд. Они ждут вашего приказанья.

     Королева
     Поди сюда, милый Гамлет, сядь рядом.

     Гамлет
     Нет, матушка, тут металл попритягательней.

     Полоний (вполголоса королю)
     Ого, слыхали?

     Гамлет
     Леди, можно к вам на колени? (Растягивается у ног Офелии.)

     Офелия
     Нет, милорд.

     Гамлет
     То есть, виноват: можно голову к вам на колени?

     Офелия
     Да, милорд.

     Гамлет
     А вы уж решили - какое-нибудь неприличье?

     Офелия
     Ничего я не решила, милорд.

     Гамлет
     А ведь это чудная мысль - лежать у девушки меж ног.

     Офелия
     Что такое, милорд?

     Гамлет
     Ничего.

     Офелия
     Принц, вы сегодня в ударе?

     Гамлет
     Кто, я?

     Офелия
     Да, милорд.

     Гамлет
     Господи, ради вас я и колесом пройдусь. Впрочем, что и остается, как не
веселиться? Взгляните, какой радостный вид у моей матери, а  всего два часа,
как умер мой отец.

     Офелия
     Нет, принц, полных дважды два месяца.

     Гамлет
     Как? Так много? Ну тогда к дьяволу траур. Буду ходить  в  соболях. Силы
небесные! Умер назад два месяца, и все еще не забыт! Тогда есть надежда, что
память великого  человека переживет его на полгода. Но только пусть жертвует
на  построенье храмов, а  то никто  не  вспомнит  о  нем,  как о  деревянной
лошадке, у которой на могиле надпись:

     "Где ноги, где копыта.
     Заброшена, забыта".

     Играют  гобои.  Начинается  пантомима.  Входят  король   и  королева  с
проявленьями нежности. Королева обнимает короля,  а он ее. Она становится на
колени перед ним с изъявленьями преданности. Он поднимает ее и кладет голову
ей на  плечо. Потом ложится  в цветнике на клумбу. Видя, что  он  уснул, она
уходит. Тогда входит человек, снимает  с него  корону, целует  ее, вливает в
ухо  короля яд и уходит. Возвращается  королева, видит, что король  мертв, и
знаками  выражает  отчаяние.  Снова  входит  отравитель  с  двумя или  тремя
носильщиками,  давая понять, что разделяет ее горе.  Труп уносят. Отравитель
подарками  добивается благосклонности королевы. Вначале  она  с негодованием
отвергает его любовь, но под конец смягчается.

     Уходят.

     Офелия
     Что это означает, принц?

     Гамлет
     "Змея подколодная", а означает темное дело.

     Офелия
     Наверное, пантомима выражает содержание предстоящей пьесы?

     Входит Пролог.

     Гамлет
     Сейчас  мы все узнаем от этого  малого. Актеры  не умеют хранить тайн и
должны все выболтать.

     Офелия
     Он объяснит значенье показанной вещи?

     Гамлет
     Да,  и  любой  вещи,  которую вы  ему  покажете.  Не  стыдитесь  только
показывать, а он без стыда будет объяснять, что это значит.

     Офелия
     Вы злюка, вы злюка. Я буду смотреть пьесу.

     Пролог
     Пред нашим представленьем
     Мы просим со смиреньем
     Нас выслушать с терпеньем.

     Гамлет
     Что это, пролог или надпись для колечка?

     Офелия
     Действительно коротковато, милорд.

     Гамлет
     Как женская любовь.

     Входят два актера: король и королева.

     Король на сцене
     В тридцатый раз на конях четверней
     Объехал Феб моря и мир земной,
     И тридцать дюжин лун вокруг земли
     Двенадцать раз по тридцать раз прошли,
     С тех пор как нам сближает все тесней
     Любовь - сердца, а руки - Гименей.

     Королева на сцене
     О если б нам еще раз ход светил
     На тот же срок любовь и жизнь продлил!
     Но горе мне,- годам наперекор
     Болезнен вид ваш с некоторых пор.
     Однако опасаться вам, дружок,
     Нет надобности ни на волосок.
     Страшится или любит женский пол,
     В нем все без меры, всюду пересол.
     Моей любви изведали вы вкус,
     Люблю я слепо, слепо и страшусь.
     Где чувство в силе, страшно пустяка,
     Где много любят, малость велика.

     Король на сцене
     Душа моя, прощанья близок час.
     К концу приходит сил моих запас,
     А ты и дальше в славе и любви
     Существованья радостью живи.
     Другой супруг, как знать...

     Королева на сцене
     Не суесловь.
     Предательством была бы та любовь.
     Убей меня за новым мужем гром!
     Кровь первого да будет на втором!

     Гамлет (в сторону)
     Труха, труха!

     Королева на сцене
     Не по любви вступают в новый брак.
     Расчет и жадность - вот его рычаг.
     Пускать второго в брачную кровать,
     По первом значит память убивать.

     Король на сцене
     Мне верится, вы искренни во всем.
     Но мы привязанности сами рвем.
     Обеты нам подсказывает страсть:
     Остынет жар, они должны отпасть,
     Как с ветки падает созревший плод,
     Когда свалиться время настает.
     Чтоб жить, должны мы клятвы забывать,
     Которые торопимся давать.
     И мы живем не чем-нибудь одним,
     А сменой увлечений жить хотим.
     Печаль и радость в дикости причуд
     Сметают сами, что произведут.
     Печали жалок радости предмет,
     А радости до горя дела нет.
     Итак, когда все временно и тлен,
     Как и любви уйти от перемен?
     Кто вертит кем, еще вопрос большой,
     Судьба любовью иль любовь судьбой?
     Ты пал, и друг лицо отворотил.
     Ты всплыл, и ты врагам вчерашним мил.
     Нарочно это или невзначай?
     Кто дружбой сыт, друзей хоть отбавляй,
     А кто в нужде подумает о ком,
     Единственного делает врагом.
     Но кончу тем, откуда речь повел.
     Превратностей так полон произвол,
     Что в нашей власти в случае нужды
     Одни желанья, а не их плоды.
     Так и боязнь второго сватовства
     Жива у вас до первого вдовства.

     Королева на сцене
     Померкни свет, погибни урожай!
     И день и ночь покою я не знай!
     Отчаянье заволоки мой взор!
     Будь жизнью мне отшельницы затвор!
     Недобрый вихрь развей в небытии
     Мои надежды и мечты мои!
     Малейший шаг ввергай меня в беду,
     Когда, вдова, я замуж вновь пойду!.

     Гамлет
     А ну обманет?

     Король на сцене
     Зарок не шутка. Но оставь меня.
     Я утомился сутолокой дня
     И отдохну немного.

     (Засыпает.)

     Королева на сцене
     Выспись всласть,
     И да минует в жизни нас напасть.

     (Уходит.)

     Гамлет
     Сударыня, как вам нравится пьеса?

     Королева
     По-моему, леди слишком много обещает.

     Гамлет
     О, но она сдержит слово.

     Король
     Вы знаете содержанье? В нем нет ничего предосудительного?

     Гамлет
     Нет,  нет.  Все  это  в  шутку,  отравленье   в  шутку.   Ровно  ничего
предосудительного.

     Король
     Как названье пьесы?

     Гамлет
     "Мышеловка".  Но   как   это  понимать?  Фигурально.  Пьеса  изображает
убийство, совершенное в Вене. Имя герцога - Гонзаго. Его жена - Баптиста. Вы
сейчас увидите. Это препакостнейшая  проделка. Но нам-то что  с того? Вашего
величества  и  нас, с нашей  чистой совестью,  это не касается.  Пусть кляча
кидает задом, если зашибла. Наши кости в порядке.

     Входит Луциан.

     Это некто Луциан, племянник короля.

     Офелия
     Вы хорошо заменяете хор, милорд.

     Гамлет
     Я  бы мог быть пояснителем между вами  и  вашей зазнобой, если б только
эти куклы дались мне в руки.

     Офелия
     Вы остры, принц, вы остры.

     Гамлет
     Вам пришлось бы постонать, чтобы притупить меня.

     Офелия
     Час от часу не легче.

     Гамлет
     Как в замужестве.  -Начинай,  убийца.  Ну, чума  ты  этакая! Брось свои
безбожные рожи и начинай. Ну! "Взывает к мести каркающий ворон".

     Луциан
     Рука тверда, дух черен, крепок яд,
     Удобен миг, ничей не видит взгляд.
     Теки, теки, верши свою расправу,
     Гекате посвященная отрава!
     Спеши весь вред, который в травах есть,
     Над этой жизнью в действие привесть!

     Вливает яд в ухо спящего.

     Гамлет
     Он  отравляет его  в  саду,  чтобы  завладеть престолом.  Имя герцога -
Гонзаго.  История   существует  отдельно,  изложенная  отборным  итальянским
языком. Сейчас вы увидите, как убийца заручается любовью жены Гонзаго.

     Офелия
     Король встает.

     Гамлет
     Испугался хлопушки?

     Королева
     Что с его величеством?

     Полоний
     Прервите пьесу.

     Король
     Посветите мне. Скорей на воздух.

     Все
     Огня, огня, огня!

     Уходят все, кроме Гамлета и Горацио.

     Гамлет
     Пусть раненый олень ревет,
     А уцелевший скачет.
     Где - спят, а где - ночной обход:
     Кому что рок назначит.

     Ну-с,  сэр,  если  бы другие виды на будущее пролетели у меня к туркам,
разве это,  да целый лес перьев, да пара провансальских  роз  на башмаках не
доставили бы мне места в актерской труппе?

     Горацио
     С половинным окладом.

     Гамлет
     Нет, с полным.
     Ты знаешь, дорогой Дамон,
     Юпитера орел
     Слетел с престола, и на трон
     Воссел простой осе...тр.

     Горацио
     Вы могли бы и в рифму.

     Гамлет
     О, Горацио! Тысячу фунтов за каждое слово призрака. Ты заметил?

     Горацио
     Еще бы, принц.

     Гамлет
     Когда заиграли отравленье.

     Горацио
     Я с него глаз не спускал.

     Гамлет
     Ах, ах! А ну, а ну музыку! Ну-ка, флейтисты!

     Раз королю неинтересна пьеса,
     Нет для него в ней, значит, интереса.

     А ну, а ну музыку!

     Возвращаются Розенкранц и Гильденстерн.

     Гильденстерн
     Добрейший принц! Можно попросить вас на два слова?

     Гамлет
     Хоть на целую историю, сэр.

     Гильденстерн
     Король, сэр...

     Гамлет
     Да, сэр, что с ним?

     Гильденстерн
     Удалился к себе и чувствует себя очень скверно.

     Гамлет
     От вина, сэр?

     Гильденстерн
     Нет, сэр, скорее от желчи.

     Гамлет
     Остроумней  было бы  сказать это его врачу. Если  я примусь чистить его
своими средствами, опасаюсь, как бы желчь не разлилась у него еще сильнее.

     Гильденстерн
     Добрейший принц, введите свою речь в какие-нибудь  рамки и не чурайтесь
все время того, что мне поручено.

     Гамлет
     Пожалуйста. Я весь смиренье и слух.

     Гильденстерн
     Королева, ваша матушка, в крайнем удрученье послала меня к вам.

     Гамлет
     Милости просим.

     Гильденстерн
     Нет, добрейший принц, сейчас эти любезности ни к чему. Если вам  угодно
дать мне надлежащий ответ, я  исполню  приказанье вашей матери. Если нет,  я
попрошу принять мои извиненья и удалюсь.

     Гамлет
     Не могу, сэр!

     Гильденстерн
     Чего, милорд?

     Гамлет
     Дать вам надлежащий ответ. У меня мозги не в порядке. Но какой бы ответ
я вам ни дал, располагайте им,  как  найдете нужным. Вернее, это относится к
моей матери. Итак, ни слова больше. К делу. Моя мать, говорите вы...

     Розенкранц
     В  таком  случае вот что.  Ваше  поведение, говорит она, повергло  ее в
изумленье и ошеломило.

     Гамлет
     О, удивительный сын, так удивляющий свою мать! А не прилипло ли к этому
удивленью чего-нибудь повещественней? Любопытно.

     Розенкранц
     Она  желает поговорить с вами у себя  в  комнате,  прежде чем вы ляжете
спать.

     Гамлет
     Рады стараться,  будь она нам  хоть  десять раз матерью. Чем еще  можем
служить вам?

     Розенкранц
     Принц, вы когда-то любили меня.

     Гамлет (показывая на свои руки)
     Как и сейчас, клянусь этими ворами и загребалами.

     Розенкранц
     Добрейший принц! Что причина вашего нездоровья? Вы сами  отрезаете путь
к своему спасенью, пряча свое горе от друга.

     Гамлет
     Я нуждаюсь в служебном повышенье.

     Розенкранц
     Как это возможно,  когда сам король  назначил вас  наследником датского
престола?

     Гамлет
     Да, сэр, но "пока трава вырастет..." - старовата поговорка.

     Возвращаются музыканты с флейтами.

     А, флейты! Дайте мне одну на пробу. Отойдите в сторону.  Что это вы все
вьетесь вокруг да около, точно хотите загнать меня в какие-то сети?

     Гильденстерн
     О, принц, если мое участие так навязчиво, значит, так безоговорочна моя
любовь.

     Гамлет
     Я что-то не понял. Ну да все равно. Вот флейта. Сыграйте что-нибудь.

     Гильденстерн
     Принц, я не умею.

     Гамлет
     Пожалуйста.

     Гильденстерн
     Уверяю вас, я не умею.

     Гамлет
     Но я прошу вас.

     Гильденстерн
     Но я не знаю, как за это взяться.

     Гамлет
     Это так же просто, как лгать. Перебирайте отверстия  пальцами, вдувайте
ртом воздух, и из нее польется выразительнейшая музыка. Видите, вот клапаны.

     Гильденстерн
     Но я не знаю,  как  ими пользоваться. У  меня  ничего  не выйдет.  Я не
учился.

     Гамлет
     Смотрите же, с какою  грязью  вы меня смешали! Вы собираетесь играть на
мне.  Вы приписываете себе знанье моих клапанов.  Вы уверены, что выжмете из
меня голос моей  тайны. Вы воображаете, будто все мои ноты снизу доверху вам
открыты. А эта маленькая вещица нарочно приспособлена для игры, у ней чудный
тон, и тем не менее вы не можете заставить ее говорить.  Что ж вы думаете, я
хуже флейты? Объявите меня каким угодно инструментом, вы  можете  расстроить
меня, но играть на мне нельзя.

     Возвращается Полоний.

     Благослови вас бог, сэр.

     Полоний
     Милорд, королева желает поговорить с вами, и немедленно.

     Гамлет
     Видите вы вон то облако в форме верблюда?

     Полоний
     Ей-богу, вижу, и действительно, ни дать ни взять верблюд.

     Гамлет
     По-моему, оно смахивает на хорька.

     Полоний
     Правильно: спинка хорьковая.

     Гамлет
     Или как у кита.

     Полоний
     Совершенно как у кита.

     Гамлет
     Ну, так я приду сейчас к матушке.

     (В сторону.)

     Они сговорились меня с ума свести.- Я сейчас приду.

     Полоний
     Я так и доложу.

     Гамлет
     Шутка сказать: "сейчас".- Оставьте меня, приятели.

     Уходят все, кроме Гамлета.

     Теперь пора ночного колдовства.
     Скрипят гроба и дышит ад заразой.
     Сейчас я мог бы пить живую кровь,
     И на дела способен, от которых
     Отпряну днем. Итак, нас мать звала.
     Без зверства, сердце! Что бы ни случилось,
     Души Нерона в грудь мне не вселяй.
     Я буду строг, но не бесчеловечен.
     Все выскажу и без ножа убью.
     Уста мои, прощаю вам притворство.
     Куда б слова ни завели в бреду,
     Я в исполненье их не приведу.

     (Уходит.)

СЦЕНА ТРЕТЬЯ
     Комната в замке. Входят король, Розенкранц и Гильденстерн.

     Король
     Я не люблю его и потакать
     Безумью не намерен. Приготовьтесь.
     Сейчас я вам бумаги подпишу
     И в Англию его отправлю с вами.
     Наш сан не терпит, чтоб из-за угла
     Везде подстерегала нас случайность
     Под видом блажи.

     Гильденстерн
     Соберемся в путь.
     Священно в корне это попеченье
     О тысячах, которые живут
     Лишь вашего величества заботой.

     Розенкранц
     Долг каждого беречься от беды
     Всей силой, предоставленной рассудку.
     Какая ж осмотрительность нужна
     Тому, от чьей сохранности зависит
     Жизнь множества. Кончина короля
     Не просто смерть. Она уносит в бездну
     Всех близстоящих. Это - колесо,
     Торчащее у края горной кручи,
     К которому приделан целый лес
     Зубцов и перемычек. Эти зубья
     Всех раньше, если рухнет колесо,
     На части разлетятся. Вздох владыки
     Во всех в ответ рождает стон великий.

     Король
     Пожалуйста, скорей сберитесь в путь.
     Пора забить в колодки этот ужас,
     Гуляющий на воле.

     Розенкранц и Гильденстерн
     Поспешим.

     Розенкранц и Гильденстерн уходят.
     Входит Полоний.

     Полоний
     Он к матери прошел. Хочу подслушать,
     Став за висящим на стене ковром.
     Она его, наверно, отчитает.
     Но ваша правда: мать тут не судья.
     Она лицеприятна. Не мешает,
     Чтоб был при этом кто-нибудь другой
     И наблюдал. Прощайте, государь мой.
     С разведки этой я еще пред сном
     К вам загляну.

     Король
     Благодарю вас, друг мой.

     Полоний уходит.

     Удушлив смрад злодейства моего.
     На мне печать древнейшего проклятья:
     Убийство брата. Жаждою горю,
     Всем сердцем рвусь, но не могу молиться.
     Помилованья нет такой вине.
     Как человек с колеблющейся целью,
     Не знаю, что начать, и ничего
     Не делаю. Когда бы кровью брата
     Был весь покрыт я, разве и тогда
     Омыть не в силах небо эти руки?
     Что делала бы благость без злодейств?
     Зачем бы нужно было милосердье?
     Мы молимся, чтоб бог нам не дал пасть
     Или нас спас из глубины паденья.
     Отчаиваться рано. Выше взор!
     Я пал, чтоб встать. Какими же словами
     Молиться тут? "Прости убийство мне"?
     Нет, так нельзя. Я не вернул добычи.
     При мне все то, зачем я убивал:
     Моя корона, край и королева.
     За что прощать того, кто тверд в грехе?
     У нас не редкость, правда, что преступник
     Грозится пальцем в золотых перстнях,
     И самые плоды его злодейства
     Есть откуп от законности. Не то
     Там наверху. Там в подлинности голой
     Лежат деянья наши без прикрас,
     И мы должны на очной ставке с прошлым
     Держать ответ. Так что же? Как мне быть?
     Покаяться? Раскаянье всесильно.
     Но что, когда и каяться нельзя!
     Мучение! О грудь, чернее смерти!
     О лужа, где, барахтаясь, душа
     Все глубже вязнет! Ангелы, на помощь!
     Скорей, колени, гнитесь! Сердца сталь,
     Стань, как хрящи новорожденных, мягкой!
     Все поправимо.

     Отходит в глубину и становится на колени.
     Входит Гамлет.

     Гамлет
     Он молится. Какой удобный миг!
     Удар мечом, и он взовьется к небу,
     И вот возмездье. Так ли? Разберем.
     Меня отца лишает проходимец,
     А я за то его убийцу шлю
     В небесный рай.
     Да это ведь награда, а не мщенье.
     Отец погиб с раздутым животом,
     Весь вспучившись, как май, от грешных соков.
     Бог весть, какой еще за это спрос,
     Но по всему, наверное, не малый.
     Так месть ли это, если негодяй
     Испустит дух, когда он чист от скверны
     И весь готов к далекому пути?
     Нет.
     Назад, мой меч, до боле страшной встречи.
     Когда он будет в гневе или пьян,
     В объятьях сна или нечистой неги,
     В пылу азарта, с бранью на устах
     И чем-нибудь, что только не к спасенью,
     Тогда подбрось его ногами вверх,
     Чтоб кубарем, весь черный от пороков,
     Упал он в ад.- Но мать звала.- Поцарствуй.
     Отсрочка это лишь, а не лекарство.

     (Уходит.)

     Король (поднимаясь)
     Слова парят, а чувства книзу гнут,
     А слов без чувств вверху не признают.

     (Уходит.)

СЦЕНА ЧЕТВЕРТАЯ
     Комната королевы.
     Входят королева и Полоний.

     Полоний
     Он к вам идет. Предупредите сына:
     Пусть обуздает выходки свои.
     Скажите, вы собою заслонили
     Его от кары. Я забьюсь в углу.
     Пожалуйста, покруче.

     Гамлет (за сценой)
     Леди, леди!

     Королева
     Не бойтесь, положитесь на меня.
     Он, кажется, идет. Вам надо скрыться.

     Полоний становится за стенным ковром.
     Входит Гамлет.

     Гамлет
     Ну, матушка, чем вам могу служить?

     Королева
     Зачем отца ты оскорбляешь, Гамлет?

     Гамлет
     Зачем отца вы оскорбили, мать?

     Королева
     Ты говоришь со мною, как невежа.

     Гамлет
     Вы спрашиваете, как лицемер.

     Королева
     Что это значит, Гамлет?

     Гамлет
     Что вам надо?

     Королева
     Ты помнишь, кто я?

     Гамлет
     Помню, вот вам крест.
     Вы королева в браке с братом мужа
     И, к моему прискорбью, мать моя.

     Королева
     Так пусть с тобой поговорят другие.

     Гамлет
     Ни с места. Сядьте. Я вас не пущу
     И зеркало поставлю перед вами,
     Где вы себя увидите насквозь.

     Королева
     Что ты задумал? Он меня заколет!
     Не подходи! Спасите!

     Полоний (за ковром)
     Боже мой!

     Гамлет (обнажая шпагу)
     Ах, так? Тут крысы? На пари - готово.

     (Протыкает ковер.)

     Полоний (за ковром)
     Убит!

     (Падает и умирает.)

     Королева
     Что ты наделал!

     Гамлет
     Разве там
     Стоял король?

     Королева
     Какое беспримерное злодейство!

     Гамлет
     Не больше, чем убийство короля
     И обрученье с деверем, миледи.

     Королева
     Убийство короля?

     Гамлет
     Да, леди, да.

     (Откидывает ковер и обнаруживает Полония.)

     Прощай, вертлявый, глупый хлопотун!
     Тебя я с высшим спутал,- вот в чем горе.
     Ты видишь, суетливость не к добру.
     А вы садитесь. Рук ломать не надо.
     Я сердце вам сломаю, если все ж
     Оно из бьющегося матерьяла
     И пагубные навыки не сплошь
     Его от жизни в бронзу заковали.

     Королева
     Что я такого сделала, что ты
     Так груб со мной?

     Гамлет
     Вы сделали такое,
     Что попирает нравственность и стыд,
     Шельмует правду, выступает сыпью
     На белом лбу нетронутой любви
     И превращает брачные обеты
     В торг игроков. Вы совершили то,
     Что обездушивает соглашенья
     И делает пустым набором слов
     Обряды церкви. Небеса краснеют
     И своды мира, хмурясь, смотрят вниз,
     Как в Судный день, чуть вспомнят ваш поступок.

     Королева
     Нельзя ль узнать, в чем дела существо,
     К которому так громко предисловье?

     Гамлет
     Вот два изображенья: вот и вот.
     На этих двух портретах лица братьев.
     Смотрите, сколько прелести в одном.
     Лоб, как у Зевса, кудри Аполлона,
     Взгляд Марса, гордый, наводящий страх,
     Величие Меркурия, с посланьем
     Слетающего наземь с облаков.
     Собранье качеств, в каждом из которых
     Печать какого-либо божества,
     Как бы во славу человека. Это
     Ваш первый муж. А это ваш второй,
     Как колос, зараженный спорыньею,
     В соседстве с чистым. Где у вас глаза?
     Как вы спустились с этих горных пастбищ
     К таким кормам? На что у вас глаза?
     Ни слова про любовь. В лета, как ваши,
     Живут не бурями, а головой.
     А где та голова, что променяла б
     Того на этого? Вы не без чувств,
     А то б не шевелились. Значит, чувства -
     В параличе. Ведь тут и маниак
     Не мог бы просчитаться. Не бывает,
     Чтоб и в бреду не оставался смысл
     Таких различий. Так какой же дьявол
     Средь бела дня вас в жмурки обыграл?
     Глаза без осязанья, осязанье
     Без глаз и слуха, слабый их намек,
     Зачаток чувства не дали бы маху
     Так очевидно.
     Стыдливость, где ты? Искуситель-бес,
     Когда ты так могуч во вдовьем теле,
     Как девственности быть с ее огнем?
     Пускай, как воск, растает. Нет позора
     В разнузданности от избытка сил,
     Когда и лед пылает, и рассудок
     Дурманит волю.

     Королева
     Гамлет, перестань!
     Ты повернул глаза зрачками в душу,
     А там повсюду черные следы,
     И нечем вывести.

     Гамлет
     Валяться в сале
     Продавленной кровати, утопать
     В испарине порока, целоваться
     Среди навоза...

     Королева
     Гамлет, пощади!
     Твои слова, как острия кинжалов,
     И режут слух.

     Гамлет
     С убийцей и скотом,
     Не стоящим одной двухсотой доли
     Того, что тот. С петрушкой в королях.
     С карманником на царстве. Он завидел
     Венец на полке, взял исподтишка
     И вынес под полою.

     Королева
     Гамлет, сжалься!

     Гамлет
     Со святочной игрушкою...

     Входит Призрак.

     Под ваши крылья, ангелы небес! -
     Что вашей статной царственности надо?

     Королева
     О горе, с ним припадок!

     Гамлет
     Ленивца ль сына вы пришли журить,
     Что дни идут, а он под злую руку
     Приказов ваших страшных не свершил?
     Не правда ли?

     Призрак
     Цель моего прихода - вдунуть жизнь
     В твою почти остывшую готовность.
     Но оглянись на мать. У ней столбняк.
     Спаси ее от налетевших страхов.
     Сильна их власть над слабыми душой.
     Скажи ей что-нибудь.

     Гамлет
     Что с вами, леди?

     Королева
     Нет, что с тобой? Ты смотришь в пустоту,
     Толкуешь громко с воздухом бесплотным
     И пялишь одичалые глаза.
     Как сонные солдаты по сигналу,
     Взлетают вверх концы твоих волос
     И строятся навытяжку. О сын мой,
     Огонь болезни надо остужать
     Невозмутимостью. Чем полон взор твой?

     Гамлет
     Да им же, им! Смотрите, как он бел!
     История его и эта бледность
     Могли б растрогать камень. Отвернись.
     Твои глаза мне душу раздирают.
     Она слабеет и готова лить
     Не кровь, а слезы.

     Королева
     С кем ты рассуждаешь?

     Гамлет
     Как, вы не видите там ничего?

     Королева
     Нет. Только то, что видно.

     Гамлет
     И ни слова
     Не слышите?

     Королева
     Лишь наши голоса.

     Гамлет
     Да вот же он! Туда, туда взгляните.
     Отец мой, совершенно как живой.
     Вы видите, скользит и в дверь уходит.

     Королева
     Все это плод твоей больной души.
     По части духов белая горячка
     Большой искусник.

     Гамлет
     Белая горячка!
     Мой пульс, как ваш, отсчитывает такт
     И так же бодр. Нет нарушений смысла
     В моих словах. Переспросите вновь,-
     Я повторю их, а больной не мог бы.
     Во имя бога, бросьте ваш бальзам.
     Не тешьтесь мыслью, будто все несчастье
     Не в ваших шашнях, а в моей душе.
     Такая мазь затянет рану коркой,
     А скрытый гной вам выест все внутри.
     Вам надо исповедаться. Покайтесь
     В содеянном и берегитесь впредь.
     Траву худую вырывают с корнем.
     Прошу простить меня за правоту,
     Как в наше время просит добродетель
     Прощенья у порока за добро,
     Которое она ему приносит.

     Королева
     Ах, Гамлет, сердце рвется пополам.

     Гамлет
     Вот и расстаньтесь с худшей половиной,
     Чтоб пользоваться лучшей тем полней.
     Спокойной ночи. Не ходите к дяде.
     Нет совести - прикиньтесь, будто есть.
     Привычка, этот враг живого чувства,
     Кой в чем и друг. В личине доброты
     Мы можем сами пристраститься к благу,
     Разнашивая нравственный уклад,
     Как новый плащ. Сегодня воздержитесь,
     И завтра будет легче устоять,
     И что ни ночь, то легче все и легче.
     Повторность изменяет лик вещей.
     Чертей смиряют или изгоняют.
     Еще раз доброй ночи. А когда
     Вы сами пожелаете блаженства,
     Меня благословите. А о нем,
     (показывает на Полония)
     О человеке этом, сожалею.
     Но, видно, так судили небеса,
     Чтоб он был мной, а я был им наказан,
     И стал бы их карающей рукой.
     Я тело уберу и сам отвечу
     За эту кровь. Еще раз - добрый сон.
     Из жалости я должен быть суровым.
     Несчастья начались, готовьтесь к новым.
     Еще два слова.

     Королева
     Что ж теперь мне делать?

     Гамлет
     О, лишь не то, что я сейчас скажу.
     Поддайтесь королю, в постель юркните,
     Подставьте щечку, дайте мышкой звать
     И в благодарность за его лобзанья,
     Которыми он будет вас душить,
     В приливе откровенности признайтесь,
     Что не сошел с ума я, но блажу
     Для видимости. Правда, проболтайтесь!
     К лицу ли королеве-красоте
     Скрывать от упыря, кота и жабы
     Такие вещи? Нет. Наоборот.
     Всему назло взберитесь с птичьей клеткой,
     Как обезьяна в басне, на чердак,
     Пустите птиц и, в подражанье стае,
     Из любопытства выпрыгните вниз
     И, пробуя летать, сломайте шею.

     Королева
     Верь, если слово заключает вздох,
     А вздохи - жизнь, я задохнусь скорее,
     Чем выдам то, что ты сказал.

     Гамлет
     Меня
     Шлют в Англию, слыхали?

     Королева
     Да, к несчастью.
     Я и забыла. Это решено.

     Гамлет
     Скрепляют грамоты. Два школьных друга,
     По верности не лучше двух гадюк,
     Везут пакет и стелют мне дорогу
     К расставленным сетям. Пускай, пускай.
     Забавно будет, если сам подрывник
     Взлетит на воздух. Я под их подкоп,
     Будь я неладен, вроюсь ярдом глубже
     И их взорву. Ну и переполох,
     Когда подвох наткнется на подвох! -
     Вот мне кого бы сбыть теперь подальше.
     Стащу-ка в сени эти потроха.
     Итак, спокойной ночи. А советник,
     Действительно, и присмирел и строг,
     А в жизни был болтливее сорок.-
     Ну, милый мой, пора о вас подумать.-
     Спокойной ночи, матушка.

     Расходятся врозь, Гамлет - волоча Полония.

     АКТ ЧЕТВЕРТЫЙ

СЦЕНА ПЕРВАЯ
     Эльсинор. Комната в замке.
     Входят король, королева, Розенкранц и Гильденстерн.

     Король
     В глубоких этих вздохах что-то есть.
     Нельзя ли выразить их попонятней?
     Где сын ваш?

     Королева
     Оставьте нас на несколько минут.

     Розенкранц и Гильденстерн уходят.

     О, что сейчас случилось!

     Король
     Что, Гертруда?
     Как Гамлет?

     Королева
     Рвет и мечет, как прибой,
     Когда он с ветром спорит, кто сильнее.
     В бреду услышал шорох за ковром
     И с криком "крысы!", выхватив рапиру,
     Прокалывает насмерть старика,
     Стоявшего в засаде.

     Король
     Быть не может!
     Так было б с нами, очутись мы там.
     Что он на воле - вечная опасность
     Для вас, для нас, для каждого, для всех.
     А кто теперь в ответе за убийство?
     Увы, я сам, чья бдительность могла
     Взять бедного страдальца под опеку
     И удалить. Всему виной любовь.
     Она лишила нас благоразумья.
     Мы скрыли, как постыдную болезнь,
     Семейное несчастье и загнали
     Заразу внутрь. Куда девался он?

     Королева
     Пошел куда-то с телом бедной жертвы.
     Сквозь порчу проглянула в нем душа,
     Как золото сквозь слой чужой породы.
     Он плачет о случившемся навзрыд.

     Король
     Пойдем, Гертруда. Не успеет солнце
     Коснуться гор, он сядет на корабль.
     А эту гнусность как-нибудь придется
     Самим потом загладить.- Гильденстерн!

     Возвращаются Розенкранц и Гильденстерн.

     Кого-нибудь возьмите на подмогу!
     В горячке принц Полония убил.
     Труп вынесен из спальни королевы.
     Не раздражая, надо отобрать
     И отнести в часовню. Поспешите.

     Розенкранц и Гильденстерн уходят.

     Пойдем, Гертруда, соберем друзей,
     Расскажем им про новости и планы.
     Шипенье ядовитой клеветы,
     Несущее сквозь поперечник мира,
     Как пушечный снаряд, свое ядро,
     С их помощью, быть может, нас минует,
     Ударив в воздух. Будь со мной, жена.
     Душа в тревоге и устрашена.

     Уходят.

СЦЕНА ВТОРАЯ
     Там же. Другая комната в замке.

     Входит Гамлет.

     Гамлет
     Сдан в целости на место.

     Розенкранц и Гильденстерн (за сценой)
     Гамлет! Гамлет!

     Гамлет
     Откуда шум? Кто Гамлета зовет?
     А, вот они.

     Входят Розенкранц и Гильденстерн.

     Розенкранц
     Милорд, что сделали вы с мертвым телом?

     Гамлет
     Смешал с землей, которой труп сродни.

     Розенкранц
     Скажите, где он, мы снесем в часовню.

     Гамлет
     Об этом бросьте даже помышлять.

     Розенкранц
     О чем?

     Гамлет
     Что я буду действовать в  ваших  интересах, а не в своих. Да и что  это
еще за расспросы со стороны какой-то губки? Что отвечать на них сыну короля?

     Розенкранц
     Вы меня сравниваете с губкою, принц?

     Гамлет
     Да, вас. С губкою, живущей соками царских милостей, наград и попущений.
Но  на поверку это его  лучшие  слуги. Король  закладывает  их за  щеку, как
обезьяна.  Сует  в рот  первыми, а проглатывает последними.  Понадобится то,
чего вы насосались, он взял, выдавил вас, и снова вы сухи для новой службы.

     Розенкранц
     Я вас не понимаю, принц.

     Гамлет
     Это меня радует. В уме нечутком не место шуткам.

     Розенкранц
     Милорд, вы должны сказать нам, где тело, и пойти с нами к королю.

     Гамлет
     Тело во  владении короля, но король  не во  владении телом. Да  и какую
роль играет тут король?

     Гильденстерн
     А что же, принц?

     Гамлет
     Не более,  чем  ноль. Ведите меня  к нему.  Гуси, гуси,  домой, волк за
горой.

     Уходят.

СЦЕНА ТРЕТЬЯ
     Там же. Другая комната в замке.
     Входит король со свитой.

     Король
     За ним пошли. Труп велено найти.
     Вот как опасен он, пока на воле.
     Сурово с ним расправиться нельзя.
     К нему привязано простонародье,
     Где судят все на глаз, а не умом.
     Там видят только кару, а не смотрят,
     За что она. Для гладкости отъезд
     Изобразим служебным назначеньем,
     Давно решенным. Сильную болезнь
     Врачуют сильно действующим средством.

     Входит Розенкранц.

     Ну как у вас там? Что произошло?

     Розенкранц
     Где тело, невозможно доискаться.

     Король
     А сам он где?

     Розенкранц
     За дверью, государь.
     Впредь до распоряженья под надзором.

     Король
     Ну что ж, введите принца.

     Розенкранц
     Гильденстерн!
     Введите принца.

     Входят Гамлет и Гильденстерн.

     Король
     Гамлет, где Полоний?

     Гамлет
     На ужине.

     Король
     На ужине? Каком?

     Гамлет
     Не там, где ест он, а  где едят его самого. Сейчас за него уселся целый
собор  земских  червей. Червь,  что  ни  говори,  единственный столп всякого
чиноначалья.  Мы  откармливаем  всякую  живность  на  прокорм себе,  и  сами
кормимся  червям на выкорм. Возьмете ли толстяка-короля или худобу-горемыку,
это только два блюда к столу, два сменных кушанья, а конец один.

     Король
     Увы! Увы!

     Гамлет
     Можно  вытащить  рыбу  на  червяка, который  попользовался  королем,  и
попользоваться рыбой, которая съела этого червяка.

     Король
     Что ты хочешь этим сказать?

     Гамлет
     Ничего, кроме того, как король  может совершать внутренние  объезды  по
кишкам нищего.

     Король
     Где Полоний?

     Гамлет
     На небе. Пошлите посмотреть.  Если посланный не найдет, поищите  сами в
другом месте. Во всяком случае,  если он не сыщется  раньше месяца, вы носом
почуете его у входа на галерею.

     Король (кое-кому из свиты)
     Наведайтесь, где сказано.

     Гамлет
     Он вас терпеливо дождется.

     Свитские уходят.

     Король
     Кровавая проделка эта, Гамлет,
     Заставит нас для целости твоей
     Молниеносно сбыть тебя отсюда.
     Изволь спешить. Корабль у берегов,
     Подул попутный ветер, и команда
     Ждет не дождется в Англию отплыть.

     Гамлет
     Мы в Англию?

     Король
     Да, в Англию.

     Гамлет
     Прекрасно.

     Король
     Так ты б сказал, знай наши мысли ты.

     Гамлет
     Я  вижу  херувима, видящего их.-  Ну что ж, едем в  Англию! - Прощайте,
дорогая матушка.

     Король
     Дорогой отец, хочешь ты сказать, Гамлет?

     Гамлет
     Нет,- мать.  Отец  и мать - муж и жена, а муж и жена - это плоть едина,
значит, все равно: прощайте, матушка.- Значит, в Англию, вот как!

     (Уходит.)

     Король
     Догнать его. Сейчас же на корабль.
     Чтоб духу не было его сегодня.
     Прощайте. Все изложено в письме.
     Формальности в порядке. Торопитесь.

     Розенкранц и Гильденстерн уходят.

     И если, Англия, мою любовь
     Ты ценишь так, как я заставить в силе,-
     А твой рубец от датского меча
     Еще горит, и ты благоговейно
     Нам платишь дань,- не думай обойти
     Прямую букву моего приказа,
     Которым тайно Гамлета тебе
     Я в руки отдаю на убиенье.
     Исполни это, Англия! Как жар
     Горячки, он в крови моей клокочет.
     Избавь меня от этого огня.
     И жизнь не в жизнь и свет не для меня.

     (Уходит.)

СЦЕНА ЧЕТВЕРТАЯ
     Равнина в Дании.
     Входят Фортинбрас, капитан и войско в походе.

     Фортинбрас
     Шлю вас с поклоном к королю датчан.
     Скажите, капитан, что по трактату
     Страну пересекает Фортинбрас.
     Где сборный пункт, вы знаете. Прибавьте,
     Что, если бы явилась в нас нужда,
     Мы тут как тут по первому желанью.
     Прощайте.

     Капитан
     Добрый путь.

     Фортинбрас
     Отряд, вперед!

     Фортинбрас с войском уходит.
     Входят Гамлет, Розенкранц, Гильденстерн и другие.

     Гамлет
     Чье это войско?

     Капитан
     Армия норвежцев.

     Гамлет
     Куда поход?

     Капитан
     На Польшу.

     Гамлет
     Кто их вождь?

     Капитан
     Принц Фортинбрас, племянник королевский.

     Гамлет
     Вы движетесь к границе или внутрь?

     Капитан
     Сказать по правде, мы идем отторгнуть
     Невзрачный кус, в котором барыша -
     Лишь званье, что земля. Пяти дукатов
     Я б не дал за аренду, да и тех
     Не выручить Норвегии и Польше,
     Пусти они в продажу этот клад.

     Гамлет
     Какой полякам смысл в его защите?

     Капитан
     Туда уж стянут сильный гарнизон.

     Гамлет
     Двух тысяч душ, десятков тысяч денег
     Не жалко за какой-то сена клок.
     Так иногда среди благополучья
     Людей здоровых постигает смерть
     От внутреннего скрытого недуга.-
     Покорнейше благодарю вас, сэр.

     Капитан
     Храни вас бог.

     (Уходит.)

     Розенкранц
     Милорд, пойдемте тоже.

     Гамлет
     Ступайте. Я вас тотчас догоню.

     Все уходят, кроме Гамлета.

     Все мне уликой служит, все торопит
     Ускорить месть. Не велика цена
     Того, единственные чьи желанья
     Еда да сон. Он зверь - не человек.
     Наверно, тот, кто создал нас с понятьем
     О будущем и прошлом, дивный дар
     Вложил не с тем, чтоб разум гнил без пользы.
     Что тут виной? Забывчивость скота,
     Или привычка разбирать поступки
     До мелочей,- такой разбор всегда
     На четверть - мысль, а на три прочих - трусость,-
     Что ж медлю я и без конца твержу
     О надобности мести, если к делу
     Есть воля, сила, право и предлог?
     Нелепость эту только оттеняет
     Все, что ни встречу. Например, ряды
     Такого ополченья, под командой
     Изнеженного принца, гордеца
     До кончиков ногтей. В мечтах о славе
     Он рвется к сече, смерти и судьбе
     И жизнью рад пожертвовать, а дело
     Не стоит выеденного яйца.
     Но тот-то и велик, кто без причины
     Не ступит шага, если ж в деле честь,
     Подымет драку за пучок соломы.
     Отец убит, и мать осквернена,
     И сердце пышет злобой: вот и время
     Зевать по сторонам и со стыдом
     Смотреть на двадцать тысяч обреченных,
     Готовых лечь в могилу, как в постель.
     Издалека их гонит призрак славы
     В борьбу за землю, где не разместить
     Дерущихся и не зарыть убитых.
     О мысль моя, отныне будь в крови.
     Живи грозой иль вовсе не живи.

     (Уходит.)

СЦЕНА ПЯТАЯ
     Комната в замке

     Входят королева и Горацио.

     Королева
     Я не приму ее.

     Горацио
     Она шумит,
     И в самом деле, видно, повредилась.
     Посожалейте.

     Королева
     Что такое с ней?

     Горацио
     Отцом все время бредит, обвиняет
     Весь свет во лжи, себя колотит в грудь,
     Без основанья злится и лепечет
     Бессмыслицу. В ее речах сумбур,
     Но кто услышит, для того находка.
     Из этих фраз, ужимок и кивков
     Выуживает каждый по желанью,
     Что дело дрянь, нет дыма без огня,
     И здесь следы какой-то страшной тайны.

     Королева
     Я лучше свижусь с ней. В умах врагов
     Не трудно ей посеять подозренья.
     Пускай войдет.

     Горацио уходит.

     Больной душе и совести усталой
     Во всем мерещится беды начало.
     Так именно утайками вина
     Разоблачать себя осуждена.

     Возвращается Горацио с Офелией.

     Офелия
     Где Дании краса и королева?

     Королева
     Что вам, Офелия?

     Офелия (поет)
     А по чем я отличу
     Вашего дружка?
     Шлык паломника на нем,
     Странника клюка.

     Королева
     Голубушка, что значит эта песня?

     Офелия
     Да ну вас, вот я дальше вам спою.

     (Поет.)

     Помер, леди, помер он,
     Помер, только слег,
     В головах зеленый дрок,
     Камушек у ног.

     Королева
     Послушайте, Офелия...

     Офелия
     Да ну вас...

     Входит король.

     Королева
     Вот горе-то, взгляните на нее.

     Офелия
     Белый саван, белых роз
     Деревцо в цвету,
     И лицо поднять от слез
     Мне невмоготу.

     Король
     Как вам живется, милочка моя?

     Офелия
     Хорошо, награди вас бог. Говорят, сова была раньше дочкой пекаря. Вот и
знай после этого, что нас ожидает. Благослови бог вашу трапезу.

     Король (в сторону)
     Воображаемый разговор с отцом.

     Офелия
     Об  этом  не надо распространяться. Но если бы  вас  спросили, что  это
значит, скажите:

     (Поет.)

     С рассвета в Валентинов день
     Я проберусь к дверям
     И у окна согласье дам
     Быть Валентиной вам.
     Он. встал, оделся, отпер дверь,
     И из его хором
     Вернулась девушка в свой дом
     Не девушкой потом.

     Король
     Офелия родная!

     Офелия
     Вот, не побожась, сейчас кончу.

     (Поет.)

     Какая гадость, сладу нет!
     Стоит покуда свет,
     Вот так и будут делать вред
     По молодости лет?
     Пред тем, как с ног меня валить,
     Просили вы руки...

     А он отвечает:
     И обошелся б по-людски,
     Не будь вы так легки.

     Король
     Давно это с ней?

     Офелия
     Надеюсь,  все  к лучшему. Надо быть терпеливой. Но не  могу не плакать,
как подумаю, что его  положили в сырую землю.  Надо известить брата. Спасибо
за доброе  участие.-Поворачивай,  моя карета! Покойной ночи,  леди. Покойной
ночи, дорогие леди. Покойной ночи. Покойной ночи.

     (Уходит.)

     Король
     Скорее вслед. Смотреть за нею в оба.

     Горацио уходит.

     Вот яд глубокой скорби. Вся беда
     В ее отца кончине. Ах, Гертруда,
     Повадятся печали, так идут.
     Не врозь, а валом. Главные несчастья -
     Ее отец и ваш изгнанник-сын,
     Кругом повинный в ссылке на чужбину.
     Затем народ. Вся муть всплыла со дна,
     И все рядит и судит о кончине
     Полония. Напрасно мы его
     Зарыли втихомолку. Третье горе -
     Офелия в той спячке чувств, когда
     Мы лишь изображенья или звери.
     Но верх всего: из Франции тайком
     Лаэрт приехал, держится поодаль,
     Живет молвой и верит болтунам,
     А те ему все уши прожужжали
     Про смерть отца. Виновных не найти,
     Так все на нас- и свалят. Эти страхи
     Меня, Гертруда, стерегут везде
     И подсекают, как осколки ядер.

     Шум за сценой.

     Королева
     Что это там за шум?

     Король
     Швейцарцы где?
     Пусть двери охраняют.

     Входит придворный.

     Что случилось?

     Придворный
     Спасайтесь, государь. Морской прилив,
     Размыв плотины, заливает берег
     Не шибче, чем с толпой бунтовщиков
     Лаэрт разоружает вашу стражу.
     Чернь за него. И будто бы до них
     Не знали жизни, не было порядка
     И старины, оплота общих чувств,
     Они кричат: "Короновать Лаэрта!
     Да здравствует Лаэрт!" - и в честь его
     Кидают шапки вверх и бьют в ладоши.

     Королева
     Обрадовались, перепутав след!
     Назад! Ошиблись, датские собаки.

     Шум за сценой.

     Король
     Дверь взломана.

     Входит вооруженный Лаэрт, за ним датчане.

     Лаэрт
     Где он, король? - Уйдите, господа.

     Датчане
     Нет, мы войдем.

     Лаэрт
     Прошу вас выйти в сени.

     Датчане
     Да ладно, ладно уж.

     (Уходят за дверь.)

     Лаэрт
     Благодарю.
     Займите вход.- Итак, король презренный,
     Где мой отец?

     Королева
     Спокойнее, Лаэрт.

     Лаэрт
     Найдись во мне спокойствия хоть капля,
     И я - внебрачный сын, отец - рогач,
     А мать моя безгрешная достойна
     Клейма гулящей здесь, между бровей.

     Король
     Лаэрт, что значит этот бунт гигантов?
     Оставь, Гертруда, он ведь без вреда.
     Власть короля в такой ограде божьей,
     Что сколько враг на нас ни посягай,
     Руками не достать.- Итак, признайся,
     Откуда это бешенство, Лаэрт?
     Ну что же, отвечай.- Оставь, Гертруда.

     Лаэрт
     Где мой отец?

     Король
     В гробу.

     Королева
     Но не король
     Тому виной.

     Король
     Пусть спрашивает вволю.

     Лаэрт
     Как умер он? Но за нос не водить!
     Я рву все связи и топчу присягу,
     И долг дворянский шлю ко всем чертям.
     Возмездьем не пугайте. Верьте слову:
     Что тот, что этот свет, мне все равно.
     Но, будь что будет, за отца родного
     Я отомщу!

     Король
     А кто вам запретит?

     Лаэрт
     Никто, когда моя на это воля,
     А средства,- обойдусь и тем, что есть.
     Не беспокойтесь.

     Король
     Вы б узнать желали
     Всю подноготную про смерть отца?
     А вдруг, узнав, вы в ослепленье мести
     Сметете разом, точно кучу карт,
     Врага и друга, правых и неправых?

     Лаэрт
     Нет, лишь врагов.

     Король
     Вы их хотите знать?

     Лаэрт
     Да. А друзьям открою я объятья
     И кровь свою с готовностью пролью,
     Как пеликан.

     Король
     Теперь вы говорите,
     Как добрый сын н верный дворянин.
     Что я в утрате вашей неповинен
     И сам скорблю, вам станет дня ясней.

     Датчане (за сценой)
     Дорогу ей!

     Лаэрт
     Что там за суматоха?

     Возвращается Офелия.

     Гнев, иссуши мой мозг! Соль слез моих,
     В семь раз сгустясь, мне оба глаза выжги!
     Свидетель бог, я полностью воздам
     За твой угасший разум. Роза мая!
     Дитя мое, Офелия, сестра!
     Где видано, чтоб девушки рассудок
     Был ненадежней жизни старика?
     Любовь способна по природе к жертвам
     И расстается с самым дорогим
     Для дорогих.

     Офелия (поет)
     Без крышки гроб его несли,
     Скок-скок со всех ног,
     Ручьями слезы в гроб текли.
     Прощай, мой голубок.

     Лаэрт
     Будь ты в уме и добивайся мщенья,
     Ты б не могла так тронуть.

     Офелия
     А вы  подхватывайте: "Скок  в  яму,  скок со  дна, не сломай  веретена.
Крутись, крутись,  прялица, пока  не  развалится". Это  вор-ключник, увезший
хозяйскую дочь.

     Лаэрт
     Набор слов почище иного смысла.

     Офелия
     Вот розмарин, это  для памятливости: возьмите, дружок, и помните. А это
анютины глазки: это чтоб думать.

     Лаэрт
     Изреченья безумья: память и мысль неотделимы.

     Офелия
     Вот укроп для вас, вот водосбор. Вот рута. Вот несколько стебельков для
меня. Ее можно  также  звать  богородичной  травой. В отличье от моей носите
свою как-нибудь по-другому.  Вот ромашка. Я было хотела  дать вам фиалок, но
все они завяли, когда умер мой отец. Говорят, у него был легкий конец.

     (Поет.)

     Но Робин родной мой - вся радость моя.

     Лаэрт
     Тоске и страсти и кромешной тьме
     Она очарованье сообщает.

     Офелия (поет)
     Неужто он не придет?
     Неужто он не придет?
     Нет, помер он
     И погребен.
     И за тобой черед.
     А были снежной белизны
     Его седин волнистых льны.
     Но помер он,
     И вот
     За упокой его души
     Молиться мы должны.

     И за все души христианские, господи, помилуй!
     - Ну, храни вас бог.

     (Уходит.)

     Лаэрт
     Видали? Боже!

     Король
     Слушайте, Лаэрт.
     Поверьте в живость моего участья
     И дайте оправдаться. Из друзей
     Подите выберите самых умных,
     Пусть, выслушав, они рассудят нас.
     Когда бы против нас нашлись улики,
     Прямые или косвенные, мы
     Корону, царство, жизнь и все, что наше,
     Даем вам в возмещенье. Если ж нет,
     Извольте уделить нам миг терпенья,
     И мы в союзе с вашею душой
     Добьемся удовлетворенья.

     Лаэрт
     Ладно.
     Загадка смерти, тайна похорон,
     Отсутствие герба и шпаг над прахом,
     Обход обрядов, нарушенье форм -
     Все это вопиет с небес на землю
     И ждет разбора.

     Король
     И его найдет.
     А виноватого - на эшафот.
     Пожалуйте.

     (Уходит.)

СЦЕНА ШЕСТАЯ
     Там же. Другая комната в замке.
     Входят Горацио и слуга.

     Горацио
     Кто хочет говорить со мной?

     Слуга
     Матросы.
     У них к вам письма, говорят.

     Горацио
     Прошу.-
     Ума не приложу, кто и откуда
     Мне мог бы, кроме Гамлета, писать.

     Входят матросы.

     Первый матрос
     Бог в помощь, сэр.

     Горацио
     Дай бог тебе здоровья.

     Первый матрос
     Была б  его воля, а мы не откажемся.-  Вот письмо для  вас, сэр. Оно от
посланника  с  корабля,  шедшего в Англию,- если ваше  имя  Горацио, как мне
сказали.

     Горацио (читает)
     "Горацио, по  прочтении сего устрой, чтобы эти люди попали как-нибудь к
королю. У них есть письма  к нему. Не были мы и двух дней в море, как сильно
вооруженный корсар погнался  за нами. Уступая им в скорости, мы их атаковали
с вынужденной  отвагой.  При абордаже я перескочил к ним на борт. Но в  этот
миг корабли расцепились,  и  таким  образом  я очутился у  них  единственным
пленником.  Они обошлись  со  мной  как  милосердные разбойники. Однако  они
ведали,  что  творили.  За это я  должен  буду  сослужить им службу. Доставь
королю приложенные письма и поспеши  ко мне, как бежал  бы от смерти. Я тебе
скажу на ухо несколько слов, от которых  ты онемеешь, хотя им далеко до всей
истины.  Эти добряки  доставят тебя к  месту моего нахождения. Розенкранц  и
Гильденстерн  продолжают путь в  Англию.  О  них тоже  много  расскажу тебе.
Прощай. Твой, в чем ты не сомневаешься, Гамлет".

     Пойдем, сдадим оставшиеся письма
     И поспешим к тому, кто их послал.

     Уходят.

СЦЕНА СЕДЬМАЯ
     Там же. Другая комната в замке.

     Входят король и Лаэрт.

     Король
     Теперь ваш долг принять меня в друзья
     И в сердце подписать мне оправданье.
     Вы видите, тот самый человек,
     Который вас лишил отца, пытался
     Убить меня.

     Лаэрт
     Я вижу. Отчего ж
     Не нарядили следствия по делу
     Такой великой важности, в обход
     Понятьям безопасности и права?

     Король
     Причины две, на ваш, наверно, взгляд
     Пустых, а для меня особо веских.
     Лишь им и дышит королева-мать.
     А хорошо ли, плохо ль,- ваше дело,
     Но нас с женой водой не разольешь:
     Душой и телом, как звезда с орбитой.
     Другое основанье, отчего
     Не предал я суду его открыто,-
     Привязанность к нему простых людей.
     Его ошибки возведут в заслуги.
     Народ, как соль чудесного ключа,
     Который ветку обращает в камень.
     Стихию эту лучше не дразнить,
     А то поднявшийся ответный ветер
     Вернет мне стрелы острием назад.

     Лаэрт
     Итак, забыть про смерть отца и ужас,
     Нависший над сестрою? А меж тем -
     Хоть дела не воротишь похвалами -
     Она легко затмила б этот век.
     Нет, месть моя придет.

     Король
     Не беспокойтесь.
     Вы думаете, я такой чурбан,
     Что, собственной опасности не видя,
     Я за бороду дам себя хватать?
     Потом поймете прочее. Отец ваш
     Был другом мне, и я не враг себе,
     И этого, я думаю, довольно...

     Входит вестовой с письмом.

     Ну? Что еще там?

     Вестовой
     Письма, государь.
     От Гамлета. Вот вам, вот королеве.

     Король
     От Гамлета? Кто подал?

     Вестовой
     Говорят,
     Какие-то матросы. Я не видел.
     Мне Клавдио их дал, а у него -
     Из первых рук.

     Король
     Лаэрт, хотите слушать?
     Я вам прочту.- Ступайте.

     Вестовой уходит.

     (Читает.)

     "Великий и могущественный, узнайте, что я голым высажен на берег вашего
королевства.  Завтра  я   буду   просить  разрешения  предстать   пред  ваши
королевские очи,  чтобы,  заручившись  вперед вашим  благоволеньем, изложить
обстоятельства моего внезапного и еще более странного возвращения.
     Гамлет".

     Что это значит? Все ли возвратились?
     Иль это ложь и все идет на лад?

     Лаэрт
     Верна ли подпись?

     Король
     Точный почерк принца.
     Вот это "голым" и внизу: "Один"
     В приписке. Что вы скажете на это?

     Лаэрт
     Не знаю сам. Но встретиться хочу.
     Мне легче на душе от предвкушенья
     Того, что я швырну ему в лицо.

     Король
     Но если так, зачем же дело стало?
     Раз так, то все улажено, Лаэрт.
     Я буду направлять вас.

     Лаэрт
     Направляйте.
     Но только не старайтесь помирить.

     Король
     Какой там мир! Напротив. Он вернулся,
     И вновь его так просто не ушлешь.
     Поэтому я новое придумал.
     Я так его заставлю рисковать,
     Что он погибнет сам по доброй воле.
     Его конец не поразит молвы,
     И даже мать, не заподозрив козней,
     Во всем увидит случай.

     Лаэрт
     Государь,
     Скажу тем тверже: управляйте мною,
     Я буду вам орудьем.

     Король
     Все к тому.
     В отлучку вашу вас не забывали.
     При Гамлете хвалили вас за то,
     Чем вы сильны, и вот, из всех отличий
     Завидовал он только вам в одном,
     Хотя оно не кажется мне главным.

     Лаэрт
     И это?..

     Король
     Бант на шляпе молодца,
     Хоть и уместный. В молодости носят
     Небрежно легкий плащ. А пожилой
     Заботу о здоровье облекает
     В сукно и мех. Два месяца назад
     Здесь был нормандский дворянин. Я видел
     Французов и сражался против них.
     Им равных нет в езде верхом. Но этот
     Был чародей. Он прирастал к седлу
     И достигал с конем такой сноровки,
     Как будто был до половины слит
     С четвероногим. И во сне не снится,
     Словами не сказать, что он творил!
     Непостижимо!

     Лаэрт
     Это был нормандец?

     Король
     Нормандец.

     Лаэрт
     Так порукой жизнь,- Ламонд.

     Король
     Он самый.

     Лаэрт
     Как не знать: алмаз известный,
     Цвет всей страны.

     Король
     Он знает вас, сказал,
     И с похвалой большою отзывался
     О вашем фехтовальном мастерстве,
     Особенно о бое на рапирах,
     Где вам, как уверял он, равных нет.
     Он говорил,- их первые задиры
     Теряют глаз, расчет и быстроту
     При встрече с вами. Этот отзыв поднял
     Такую зависть в Гамлете, что он
     Лишь спал и видел, как бы вас дождаться
     И упросить, чтоб вы побились с ним.
     Вот и предлог.

     Лаэрт
     Предлог? Не понимаю.
     Предлог к чему?

     Король
     Скажите мне, Лаэрт,
     Вы чтите не шутя отцову память,
     Иль, как со скорби писанный портрет,
     Вы лик без жизни?

     Лаэрт
     Странные расспросы.

     Король
     Кто отрицает в вас любовь к отцу?
     Но всякую любовь рождает время,
     И время же, как подтверждает жизнь,
     Решает, искра это или пламя.
     В самом огне любви есть вещество,
     Которое и гаснет от нагару.
     Непостоянна качеств полнота
     И погибает от переполненья.
     Что хочется, то надо исполнять,
     Пока не расхотелось: у хотенья
     Не меньше дел и перемен на дню,
     Чем рук и планов и голов на свете.
     Когда же поздно, нечего вздыхать.
     Как слезы с перепою эти вздохи.
     Итак, здесь Гамлет. Чем, помимо слов,
     Докажете вы связь с отцом на деле?

     Лаэрт
     Увижу в церкви, глотку перерву.

     Король
     Конечно, для убийцы нет святыни,
     И месть границ не знает. Но тогда,
     Мой дорогой, сидите лучше дома.
     Про ваш приезд узнает Гамлет сам,
     На всех углах вас будут славословить
     Вслед за французом. Вас сведут вдвоем.
     За вас обоих выставят заклады.
     Как человек беспечный и прямой
     И чуждый ухищрений, он не станет
     Рассматривать рапир, и вы легко,
     Чуть изловчась, подмените тупую,
     С предохраненьем, голой боевой
     И за отца сквитаетесь.

     Лаэрт
     Отлично.
     Кой-чем вдобавок смажу острие.
     Я как-то мазь купил такого свойства,
     Что если смазать нож и невзначай
     Порезать палец, каждый умирает,
     И не спасти травою никакой,
     С заклятьем припасенной ночью лунной.
     Я этим ядом вымажу клинок.
     Его довольно будет оцарапать,
     И он погиб.

     Король
     Обдумаем полней,
     Какие могут ждать нас вероятья.
     Допустим, план наш белой ниткой шит
     И рухнет или выйдет весь наружу.
     Как быть тогда? Нам надобно взамен
     Иметь другое что-нибудь в запасе.
     Постойте, я смекну.- Готово, есть.
     Ага, мы ставим ценные заклады...
     Так, так.
     Когда вы разгоритесь от борьбы -
     Для этого я б участил атаки,-
     На случай, если б попросил он пить,
     Поставлю кубок. Только он пригубит,
     Ему конец, хотя б он уцелел
     От смертоносной раны.-Что за крики?

     Входит королева.

     А, королева!

     Королева
     Несчастье за несчастием, Лаэрт.
     Сестра, мой милый, ваша утонула.

     Лаэрт
     Как, утонула? Где? Не может быть!

     Королева
     Над речкой ива свесила седую
     Листву в поток. Сюда она пришла
     Гирлянды плесть из лютика, крапивы,
     Купав и цвета с красным хохолком,
     Который пастухи зовут так грубо,
     А девушки - ногтями мертвеца.
     Ей травами увить хотелось иву,
     Взялась за сук, а он и подломись,
     И, как была, с копной цветных трофеев
     Она в поток обрушилась. Сперва
     Ее держало платье, раздуваясь,
     И, как русалку, поверху несло.
     Она из старых песен что-то пела,
     Как бы не ведая своей беды
     Или как существо речной породы.
     Но долго это длиться не могло,
     И вымокшее платье потащило
     Ее с высот мелодии на дно,
     В муть смерти.

     Лаэрт
     Утонула...

     Королева
     Утонула.

     Лаэрт
     Офелия, довольно вкруг тебя
     Воды, чтоб доливать ее слезами.
     Но как сдержать их? Несмотря на стыд,
     Природа льет их. Ими вон исходит
     Все бабье в нас. Прощайте, государь.
     В душе пожар, а эта дурья слабость
     Мне портит все.

     (Уходит.)

     Король
     Гертруда, сколько сил
     Потратил я, чтоб гнев его умерить.
     Теперь, боюсь, он разгорится вновь.
     Пойдем за ним.

     Уходят.

     АКТ ПЯТЫЙ

СЦЕНА ПЕРВАЯ
     Эльсинор. Кладбище.
     Входят два могильщика с лопатами.

     Первый могильщик
     А правильно ли  хоронить  по-христиански, которая самовольно добивалась
вечного блаженства?

     Второй могильщик
     Стало  быть, правильно.  Ты  и копай  ей  живей  могилу.  Ее показывали
следователю и постановили, чтобы по-христиански.

     Первый могильщик
     Статочное ли дело? Добро бы она утопилась в состоянии самозащиты.

     Второй могильщик
     Состояние и постановили.

     Первый могильщик
     Состояние надо доказать. Без него не закон. Скажем, я теперь утоплюсь с
намереньем. Тогда это дело троякое. Одно -  я его сделал,  другое - привел в
исполнение, третье - совершил. С намерением она, значит, и утопилась.

     Второй могильщик
     Ишь ты как, кум гробокопатель...

     Первый могильщик
     Нет, без смеху. Вот  тебе, скажем, вода. Хорошо. Вот, скажем,  человек.
Хорошо. Вот, скажем, идет  человек к воде и  топится. Хочешь не хочешь, а он
идет,  вот в чем суть. Другой  разговор - вода. Ежели найдет  на него вода и
потопит, он своему концу сторона. Стало быть, кто в своей  смерти неповинен,
тот своей жизни не губил.

     Второй могильщик
     Это по какой же статье?

     Первый могильщик
     О сысках и следствиях.

     Второй могильщик
     Хочешь  знать  правду?  Не  будь  она  дворянкой,  не   видать  бы   ей
христианского погребенья.

     Первый могильщик
     Твоя правда.  То-то и обидно. Чистая  публика топись и вешайся  сколько
душе угодно, а наш брат  прочий верующий и не помышляй. Ну да ладно. Пора за
лопату. А  насчет  дворян  -  нет  стариннее,  чем  садовники,  землекопы  и
могильщики. Их звание от самого Адама.

     Второй могильщик
     Разве он был дворянин?

     Первый могильщик
     Он первый носил ручное оружие.

     Второй могильщик
     Полно молоть, ничего он не носил.

     Первый могильщик
     Да ты  язычник, что ли? Как ты понимаешь  Священное писание?  В Писании
сказано: "Адам копал землю".  Что ж, он копал ее голыми руками?  Ну вот тебе
еще вопрос. Только ты отвечай впопад, а то смотри...

     Второй могильщик
     Валяй спрашивай.

     Первый могильщик
     Кто строит крепче каменщика, корабельного мастера и плотника?

     Второй могильщик
     Строитель виселиц. Это помещение перестаивает всех нахлебников.

     Первый могильщик
     Ей-богу, умница.  Виселица  -  это хорошо. Но только  смотря  для кого.
Хорошо для того,  чье дело  плохо.  Ты сказал  плохо, будто  виселица крепче
церкви.  Вот  виселица  для  тебя и хороша.  Давай  сначала,  только  теперь
спрашивай ты.

     Второй могильщик
     Кто строит крепче каменщика, корабельного мастера и плотника?

     Первый могильщик
     Вот и говори кто, и отвяжись.

     Второй могильщик
     А вот и скажу.

     Первый могильщик
     Ну?

     Второй могильщик
     Не могу знать кто.

     Входят Гамлет и Горацио и останавливаются в отдалении.

     Первый могильщик
     Не надсаживай себе этим мозгов. Сколько осла  ни  погоняй,  он шибче не
пойдет.  В следующий раз, спросят тебя эту же вещь,- отвечай: могильщик. Его
дома  простоят  до второго пришествия. Ну да ладно. Сбегай, брат, к Иогену и
принеси-ка мне шкалик.

     Второй могильщик уходит.

     (Копает и поет.)

     Не чаял в молодые дни
     Я в девушках души
     И думал, только тем они
     Одним и хороши.

     Гамлет
     Неужели  этот шутник не сознает рода  своей работы,  что поет за рытьем
могилы?

     Горацио
     Привычка ее упростила.

     Гамлет
     Это естественно. Рука чувствительна, пока не натрудишь.

     Первый могильщик (поет)
     Но тихо старость подошла
     И за руку взяла,
     И все умчалось без следа
     Неведомо куда.

     (Выбрасывает череп.)

     Гамлет
     В этом черепе был когда-то язык, он  умел петь. А этот негодяй  шмякнул
его  обземь, точно  это  челюсть  Каина, который  совершил  первое убийство.
Возможно,  голова,  с  которою  этот  осел  обходится  так пренебрежительно,
принадлежала какому-нибудь  политику, который  собирался  перехитрить самого
господа Бога. Не правда ли?

     Горацио
     Возможно, милорд.

     Гамлет
     Или какому-нибудь придворному. Он говаривал:
     "С  добрым утром, светлейший государь. Как изволите здравствовать?" Его
звали князь такой-то и такой-то, и он нахваливал князю такому-то его лошадь,
в надежде напроситься на подарок. Не правда ли?

     Горацио
     Правда, принц.

     Гамлет
     Да,  вот именно. А  теперь он угодил к  Курносой,  сам без  челюстей, и
церковный сторож бьет его по скулам лопатой. Поразительное превращенье, если
б  только  можно  было  подсмотреть его тайну. Стоило ли давать этим  костям
воспитанье, чтобы потом играть ими в бабки? Мои начинают ныть  при мысли  об
этом.

     Первый могильщик (поет)
     Бери лопату и кирку,
     И новый саван шей,
     И рой могилу старику
     На водворенье в ней.

     (Выбрасывает другой череп.)

     Гамлет
     Вот  еще один.  Почему  не быть  ему черепом законника?  Где теперь его
крючки  и  извороты,  его  уловки  и  умствованья,  его  казуистика?  Отчего
принимает он подзатыльники заступом от этого грубияна и не привлекает его за
оскорбленье действием? Гм! В свое время это мог быть крупный скупщик земель,
погрязший в разных закладных, долговых обязательствах, судебных протоколах и
актах о взысканье. В том  ли пеня на  пеню и взысканье по взысканью  со всех
его  земельных оборотов, что голова  его пенится грязью и вся набита землей?
Неужели  все его  поручительства, простые  и  двусторонние,  обеспечили  ему
только надел величиной в  одну купчую крепость  на двух листах  бумаги? Одни
его передаточные записи едва  ли  улеглись бы на таком пространстве. А разве
сам владелец не вправе разлечься попросторней?

     Горацио
     Нет, ни на одну пядь, милорд.

     Гамлет
     Кажется, ведь пергамент выделывают из бараньей кожи?

     Горацио
     Да, принц, а также из телячьей.

     Гамлет
     Ну так бараны и телята - те, кто ищет в  этом обеспеченья. Я поговорю с
этим малым. -Чья это могила, как тебя там?

     Первый могильщик
     Моя, сэр.

     (Поет.)

     И рой могилу старику
     На водворенье в ней.

     Гамлет
     Верю, что твоя, потому что ты лжешь из могилы.

     Первый могильщик
     А вы - не из могилы.  Стало быть, она не ваша. А я-в ней и, стало быть,
не лгу.

     Гамлет
     Как  же не лжешь? Торчишь в могиле и говоришь,  что она твоя. А она для
мертвых, а не для живых. Вот ты и лжешь, что в могиле.

     Первый могильщик
     Эта ложь в могиле не останется. Она оживет и уйдет от меня к вам.

     Гамлет
     Для какого мужа праведна ты ее роешь?

     Первый могильщик
     Ни для какого.

     Гамлет
     Тогда для какой женщины?

     Первый могильщик
     Тоже ни для какой.

     Гамлет
     Для кого же она предназначена?

     Первый могильщик
     Для особы, которая, сэр, была женщиной, ныне же,  царствие ей небесное,
преставилась.

     Гамлет
     До чего досконален, бездельник! С этим народом надо держать ухо востро,
а то пропадешь  от двусмыслиц. Клянусь богом, Горацио, за последние три года
я  заметил:  время  так  подвинулось,  что   мужики  наступают  дворянам  на
пятки.-Давно ли ты могильщиком?

     Первый могильщик
     Изо всех  дней в  году с того самого, как  покойный король  наш  Гамлет
одолел Фортинбраса.

     Гамлет
     Сколько же теперь этому?

     Первый могильщик
     Аль не знаете? Это всякий  дурак знает. Это было  как  раз в тот  день,
когда родился молодой Гамлет, тот самый,  что сошел теперь с ума и послан  в
Англию.

     Гамлет
     Вот те на. Зачем же его послали в Англию?

     Первый могильщик
     Как это зачем? За умом и послали. Пускай  поправит.  А не поправит, так
там и это не беда.

     Гамлет
     То есть как это?

     Первый могильщик
     А так, что никто не заметит. Там все такие же сумасшедшие.

     Гамлет
     Каким образом он помешался?

     Первый могильщик
     Говорят, весьма странным.

     Гамлет
     Каким же именно?

     Первый могильщик
     А таким, что взял и потерял рассудок.

     Гамлет
     Да, но на какой почве?

     Первый могильщик
     Да все на той же, на нашей датской. Я здесь тридцать лет при погосте, с
малолетства.

     Гамлет
     Много ли пролежит человек в земле, пока не сгниет?

     Первый могильщик
     Да как  сказать. Если  он  не протухнет  заживо,-  сейчас  пошел  такой
покойник, что едва дотягивает до похорон,- то лет восемь-девять продержится.
Кожевник, этот все девять с верностью.

     Гамлет
     Отчего же этот дольше других?

     Первый могильщик
     А видите, сударь, шкура-то у него  так  выдублена промыслом,  что долго
устоит против воды. А  вода, будь вам ведомо,  самый первый  враг для вашего
брата покойника, как помрете. Вот, например, еще  череп. Этот череп пролежал
в земле двадцать три года.

     Гамлет
     Чей он?

     Первый могильщик
     Одного шалопая окаянного, лучше не говорить. Чей бы вы думали?

     Гамлет
     Не знаю.

     Первый могильщик
     Чтоб ему пусто было, до чего это был чумовой сорванец! Бутылку ренского
вылил мне раз  на голову, что вы скажете. Этот череп, сэр, это череп Йорика,
королевского скомороха.

     Гамлет
     Этот?

     Первый могильщик
     Этот самый.

     Гамлет
     Дай взгляну.

     (Берет череп в руки.)

     Бедняга  Йорик!-  Я  знал  его,  Горацио. Это  был человек бесконечного
остроумия, неистощимый на  выдумки.  Он тысячу раз таскал меня  на спине.  А
теперь это само отвращение и тошнотой подступает к  горлу. Здесь должны были
двигаться  губы, которые  я целовал не знаю  сколько  раз.- Где теперь  твои
каламбуры,   твои   смешные  выходки,   твои   куплеты?  Где  взрывы  твоего
заразительного  веселья, когда со  смеху покатывался  весь  стол?  Ничего  в
запасе, чтоб позубоскалить над собственной беззубостью? Полное расслабленье?
Ну-ка, ступай в  будуар великосветской женщины и скажи ей, какою она  будет,
несмотря  на   румяна   в  дюйм  толщиною.   Попробуй  рассмешить   ее  этим
пророчеством. -Скажи мне одну вещь, Горацио.

     Горацио
     Что именно, принц?

     Гамлет
     Как ты  думаешь: Александр  Македонский представлял  в  земле  такое же
зрелище?

     Горацио
     Да, в точности.

     Гамлет
     И так же вонял? Фу!

     (Кладет череп наземь.)

     Горацио
     Да, в точности, милорд.

     Гамлет
     До какого убожества  можно  опуститься, Горацио! Что мешает  вообразить
судьбу Александрова  праха шаг за шагом, вплоть до последнего, когда он идет
на затычку бочки?

     Горацио
     Это значило бы смотреть на вещи слишком предвзято.

     Гамлет
     Ничуть  не бывало.  Напротив, это значило  бы почтительно  следовать за
предметом, подчиняясь вероятности. Примерно так: Александр умер,  Александра
похоронили, Александр стал прахом, прах  -  земля, из земли  добывают глину.
Почему глине, в которую он обратился, не оказаться в обмазке пивной бочки?

     Истлевшим Цезарем от стужи
     Заделывают дом снаружи.
     Пред кем весь мир лежал в пыли,
     Торчит затычкою в щели.

     Но тише! Станем дальше! Вон король.

     Входит шествие со священником во главе, за которым следует тело Офелии,
Лаэрт, провожатые, король, королева и их свита.

     Вон королева. Двор. Кого хоронят?
     Как искажен порядок! Это знак,
     Что мы на проводах самоубийцы.
     Какой-то знатный. Станем в стороне
     И поглядим.

     (Отходит с Горацио в сторону.)

     Лаэрт
     Что вы добавите из службы?

     Гамлет
     Вот благородный юноша Лаэрт.

     Лаэрт
     Что вы еще намерены добавить?

     Священник
     В предписанных границах свой устав
     Мы уж и так расширили. Кончина
     Ее темна и, не вмешайся власть,
     Лежать бы ей в неосвященном месте
     До гласа трубного. Взамен молитв
     Ее сопровождал бы град каменьев.
     А ей на гроб возложены венки,
     И шли за нею с колокольным звоном
     До изгороди.

     Лаэрт
     Значит, это все,
     Что в вашей власти?

     Священник
     Да, мы отслужили.
     Мы осквернили бы святой обряд,
     Когда б над нею реквием пропели,
     Как над другими.

     Лаэрт
     Опускайте гроб! -
     Пусть из ее неоскверненной плоти
     Взрастут фиалки! - Помни, грубый поп,
     Сестра на небе ангелом зареет,
     Когда ты в корчах взвоешь.

     Гамлет
     То есть как:
     Офелия?!

     Королева (разбрасывая цветы)
     Прекрасное прекрасной.
     Спи с миром. Я тебя мечтала в дом
     Ввести женою Гамлета. Мечтала
     Покрыть цветами брачную постель,
     А не могилу.

     Лаэрт
     Трижды тридцать казней
     Свались втройне на голову того,
     От чьих злодейств твой острый ум затмился.
     Не надо. Погодите засыпать.
     Еще раз заключу ее в объятья.

     (Прыгает в могилу.)

     Заваливайте мертвую с живым.
     На ровном месте взгромоздите гору,
     Которая превысит Пелион
     И голубой Олимп.

     Гамлет (выступая вперед)
     Кто тут горюет
     Так выспренно?
     Чьей жалобы раскат
     В движенье останавливает звезды,
     Как зрителей?
     К его услугам я,
     Принц Гамлет Датский.

     (Прыгает в могилу.)

     Лаэрт
     Чтоб тебя, нечистый?

     (Борется с ним.)

     Гамлет
     Учись молиться. Горла не дави.
     Я не горяч, но я предупреждаю,
     Отчаянное что-то есть во мне.
     Ты, право, пожалеешь. Руки с горла!

     Король
     Разнять их!

     Королева
     Гамлет, Гамлет!

     Все
     Господа!

     Горацио
     Принц, успокойтесь.

     Их разнимают, и они выходят из могилы.

     Гамлет
     За причину спора
     Я с ним согласен драться до конца,
     И не уймусь, пока мигают веки.

     Королева
     Какого спора, сын мой?

     Гамлет
     Я любил
     Офелию, и сорок тысяч братьев
     И вся любовь их - не чета моей.
     Скажи, на что ты в честь ее способен?

     Король
     Он вне себя.

     Королева
     Не трогайте его.

     Гамлет
     Я знать хочу, на что бы ты пустился?
     Рыдал? Рвал платье? Дрался? Голодал?
     Пил уксус? Крокодилов ел? Все это
     Могу и я. Ты слезы лить пришел?
     В могилу прыгать мне на посмеянье?
     Живьем зарытым быть? Могу и я.
     Ты врал про горы? Миллионы акров
     Нам на курган, чтоб солнце верх сожгло
     И в бородавку превратилась Осса!
     Ты думал глоткой взять? Могу и я.

     Королева
     Все это взрыв безумья. С ним припадок.
     Немного переждать, и он опять
     Притихнет, как голубка над птенцами,
     И сложит крылья.

     Гамлет
     Надо объяснить,
     За что вы так со мной небрежны, сударь?
     Ведь я любил вас.- Впрочем, все равно;
     Хоть выбейся из силы Геркулес,
     Как волка ни корми, он смотрит в лес.

     (Уходит.)

     Король
     Побудьте с ним, пожалуйста, Гораций.

     Горацио уходит.

     (Лаэрту.)

     Припомните вчерашний разговор
     И потерпите. Все идет к развязке.-
     Гертруда, пусть за принцем последят.-
     Мы здесь живой ей памятник поставим.
     Терпеть еще недолго. А потом
     Зато тем безмятежнее вздохнем.

     Уходят.

СЦЕНА ВТОРАЯ
     Там же. Зал в замке.

     Входят Гамлет и Горацио.

     Гамлет
     Как будто все. Два слова о другом.
     Но хорошо ли помнишь ты событья?

     Горацио
     Еще бы, принц.

     Гамлет
     Мне не давала спать
     Какая-то борьба внутри. На койке
     Мне было, как на нарах в кандалах.
     Я быстро встал. Да здравствует поспешность!
     Как часто нас спасала слепота,
     Где дальновидность только подводила.
     Есть, стало быть, на свете божество,
     Устраивающее наши судьбы
     По-своему.

     Горацио
     На наше счастье, есть.

     Гамлет
     Я вышел из каюты. Плащ накинул,
     Пошел искать их, шарю в темноте,
     Беру у них пакет и возвращаюсь.
     Храбрясь со страху и забывши стыд,
     Срываю прикрепленные печати
     И, венценосной подлости дивясь,
     Читаю сам, Горацио, в приказе,
     Какая я опасность и гроза
     Для Дании и Англии. Другими
     Словами: как, по вскрытии письма,
     Необходимо, топора не правя,
     Мне голову снести.

     Горацио
     Не может быть!

     Гамлет
     Вот предписанье. После прочитаешь.
     Сказать ли, как я дальше поступил?

     Горацио
     Пожалуйста.

     Гамлет
     Опутанный сетями,
     И роли я себе не подыскал,-
     Уж мысль играла. Новый текст составив,
     Я начисто его переписал.
     Когда-то я считал со всею знатью
     Хороший почерк пошлою чертой
     И сил не пожалел его испортить,
     А как он выручил меня в беде!
     Сказать, что написал я?

     Горацио
     О, конечно.

     Гамлет
     Устами короля указ гласил:
     Ввиду того, что Англия наш данник,
     И наша дружба пальмою цветет,
     И нас сближает мир в венке пшеничном,
     А также и ввиду других причин,-
     Здесь следовало их перечисленье,-
     Немедля по прочтении сего
     Подателей означенной бумаги
     Предать на месте смерти без суда
     И покаянья.

     Горацио
     Где печать вы взяли?

     Гамлет
     Ах, мне и в этом небо помогло.
     Со мной была отцовская, с которой
     Теперешняя датская снята.
     Я лист сложил, как тот, скрепил печатью
     И положил за подписью назад,
     Как тайно подмененного ребенка.
     На следующий день был бой морской.
     Что было дальше, хорошо известно.

     Горацио
     Так Гильденстерн и Розенкранц плывут
     Себе на гибель?

     Гамлет
     Сами добивались.
     Меня не мучит совесть. Их конец -
     Награда за пронырство. Подчиненный
     Не суйся между высшими в момент,
     Когда они друг с другом сводят счеты.

     Горацио
     Каков король-то!

     Гамлет
     Вот и посуди,
     Как я взбешен. Ему, как видишь, мало,
     Убив отца и опозорив мать,
     Быть мне преградой на пути к престолу.
     Еще он должен удочку с крючком
     На жизнь мою закидывать украдкой.
     Так разве это не прямой мой долг
     С ним рассчитаться этою рукою
     И разве не позор давать вреду
     Въедаться глубже?

     Горацио
     Скоро он узнает,
     Что в Англии случилось.

     Гамлет
     А пока
     Остаток дней в моем распоряженье.
     Хоть человеческая жизнь и вся
     Не долее, чем сосчитать до разу.
     Но я стыжусь, Горацио, что так
     С Лаэртом нашумел. В его несчастьях
     Я вижу отражение своих
     И помирюсь с ним. Но зачем наружу
     Так громко выставлять свою печаль?
     Я этим возмутился.

     Горацио
     Тише. Кто там?

     Входит Озрик.

     Озрик
     Со счастливым возвращением в Данию, ваше высочество!

     Гамлет
     Благодарю покорно, сэр. (Вполголоса Горацио.) Знаешь ты эту мошку?

     Горацио (вполголоса Гамлету)
     Нет, милорд.

     Гамлет (вполголоса Горацио)
     Твое счастье.  Знать  его  не заслуга.  У  него много земли, и вдобавок
плодородной.  Поставь  скотину   царем  скотов,-  его  ясли  будут  рядом  с
королевскими.  Это сущая  галка, но, как  я  сказал,  по количеству  грязи в
владении - крупнопоместная.

     Озрик
     Милейший принц,  если  бы  у  вашего высочества нашлось время, я бы вам
передал что-то от его величества.

     Гамлет
     Сэр,  я  это  запечатлею  глубоко  в  душе.  Но  пользуйтесь  шляпой по
назначенью. Ее место на голове.

     Озрик
     Ваше высочество, благодарю вас. Очень жарко.

     Гамлет
     Нет, поверьте, очень холодно. Ветер с севера.

     Озрик
     Действительно, несколько холодновато, ваша правда.

     Гамлет
     И все же, я бы сказал, страшная жара и духота для моей комплекции.

     Озрик
     Принц,- неописуемая. Такая  духота, что просто не подберу слов. Однако,
принц, по приказу его величества довожу до вашего сведения, что он держит за
вас пари на большую сумму.

     Гамлет
     Тем не менее прошу вас... (Принуждает его надеть шляпу.)

     Озрик
     Нет, оставьте,  уверяю вас. Мне так лучше,  уверяю вас. Сэр, на днях  к
здешнему  двору прибыл Лаэрт, настоящий джентльмен, полный самых законченных
достоинств,  обаятельный в обращении и  прекрасной наружности. Не шутя, если
говорить  картинно,  это справочник  и  указатель благородства,  ибо  в  нем
заключено все, что может нравиться светскому человеку.

     Гамлет
     Сэр, он ничего не потерял в вашем изображении.  Хотя, думаю я, описанье
его  по  частям затруднило  бы  память,  заставив  ее  едва  тащиться за его
достоинствами, однако  скажу  с  искренностью  прославителя,  я  считаю  его
существом высшей породы  и  таким редким, что, по  совести, с  ним  сравнимо
только  его собственное отраженье, а  его  подражатели - его жалкие тени, не
больше.

     Озрик
     Ваше высочество говорите о нем очень верно.

     Гамлет.
     Куда вы гнете,  сэр? Зачем оскверняем мы этого джентльмена своим грубым
дыханьем.

     Озрик
     Сэр?

     Горацио
     Что  у   вам  в   мыслях?  Нельзя  ли  сказать   это  попрямее.  Право,
постарайтесь, милостивый государь.

     Гамлет
     К чему приплели вы этого джентльмена?

     Озрик
     Лаэрта?

     Горацио (вполголоса Гамлету)
     Запас его красноречья иссяк. Все золотые слова истрачены.

     Гамлет
     Да, Лаэрта, сэр.

     Озрик
     Я знаю, от вас не скрыто...

     Гамлет
     Я  хотел бы, чтобы это не было скрыто от вас. Хотя и в таком случае я б
ничего не выиграл. Итак, сэр?

     Озрик
     Я знаю, от вас не скрыто совершенство, с каким Лаэрт...

     Гамлет
     Не смею судить, чтобы не быть вынужденным  с ним мериться. Знать хорошо
другого, значит, знать самого себя.

     Озрик
     Речь,  сударь,  о  совершенстве,  с каким он владеет оружием. По общему
убеждению, ему в этом нет равных.

     Гамлет
     Какое у него оружие?

     Озрик
     Рапира и кинжал.

     Гамлет
     Оружие двойное. Что же дальше?

     Озрик
     Король, сэр, держит с  ним пари на шесть арабских коней, против которых
тот, как я  слышал, прозакладывал шесть  французских рапир и  кинжалов, с их
принадлежностями, как-то: кушаками, портупеями и так далее. Три пары  гужей,
действительно, сказочной красоты и  очень подходят  к рукоятям.  Чрезвычайно
изящные гужи, с остроумными украшениями.

     Гамлет
     Что вы называете гужами?

     Горацио (вполголоса Гамлету)
     Я предчувствовал, что дело не обойдется без пояснений.

     Озрик
     Гужи, сэр,- это ремешки к портупеям.

     Гамлет
     Выраженье  было  бы более подходящим,  если  бы вместо шпаг  мы  носили
пушки. До тех пор пусть это будут портупеи.  Но не  будем отвлекаться. Итак,
шесть  арабских  коней  против шести французских шпаг, их  принадлежностей и
трех пар гужей с остроумными украшеньями.  За что же все это прозакладовано,
как вы сказали?

     Озрик
     Король, сэр, утверждает, что из двенадцати схваток его перевес над вами
не превысит трех ударов. Он  ставит на девять из двенадцати. Это  можно было
бы немедленно проверить, если бы ваше высочество соблаговолили ответить.

     Гамлет
     А если я отвечу: нет?

     Озрик
     Я  хотел  сказать,   милорд:  если  вы  ответите  принятьем  вызова  на
состязанье.

     Гамлет
     Сэр, я буду прогуливаться по  залу. Если  его величеству угодно, сейчас
время  моего отдыха. Пусть принесут рапиры. Если молодой человек согласен  и
король останется при своем намеренье, я постараюсь, если смогу, выиграть его
пари. Если же нет, мне достанутся только стыд и неотбитые удары противника.

     Озрик
     Можно ли именно так передать ваши слова?

     Гамлет
     Именно так, сэр, с прикрасами, какие вам заблагорассудится прибавить.

     Озрик
     Поручаю себя в своей преданности вашему высочеству.

     Гамлет
     Честь имею, честь имею...

     Озрик уходит.

     Хорошо делает, что поручает. Никто другой за него бы не поручился.

     Горацио
     Побежал, нововылупленный, со скорлупой на головке.

     Гамлет
     Он,  верно, и  материнской груди  не брал  иначе  как с  комплиментами.
Таковы все они, нынешние кривляки. Они  подхватили общий тон и преобладающую
внешность,  род бродильного начала, которое  выносит их на поверхность среди
невообразимого  водоворота вкусов.  А подуть  на  поверку,  пузырей  как  не
бывало.

     Входит лорд.

     Лорд
     Милорд,  его  величество государь  посылал  к вам  с  приветом молодого
Озрика, который сообщил, что  вы ждете его в зале.  Государь послал  узнать,
остаетесь ли вы при желании состязаться с Лаэртом или думаете отложить.

     Гамлет
     Я верен своим решеньям. Они приноровлены к желаньям короля. Была бы его
воля, а я в долгу не останусь. Сейчас или когда угодно, лишь бы я чувствовал
себя так же хорошо, как теперь.

     Лорд
     Тогда король, королева и остальные сейчас пожалуют вниз.

     Гамлет
     В добрый час.

     Лорд
     Королева желала бы, чтобы перед состязаньем вы по-хорошему поговорили с
Лаэртом.

     Гамлет
     Она учит меня добру.

     Лорд уходит.

     Горацио
     Вы проиграете заклад, милорд.

     Гамлет
     Не думаю. С тех пор как он уехал во Францию, я  постоянно упражнялся. А
тут еще льгота в мою пользу. Я выиграю. Но не поверишь, как нехорошо на душе
у меня. Впрочем, пустое.

     Горацио
     Нет, как же, добрейший принц!

     Гамлет
     Совершенные  глупости.  И,  вместе с  тем,  род  предчувствия,  которое
остановило бы женщину.

     Горацио
     Если у вас душа не на месте,  слушайтесь ее. Я пойду к ним навстречу  и
предупрежу, что вам не по себе.

     Гамлет
     Ни в коем случае.  Надо быть выше суеверий. Без божьей воли не пропасть
и воробью. Если судьба этому сейчас, значит не потом. Если  не потом, значит
- сейчас.  Если  же этому сейчас не бывать, то все равно оно неминуемо. Быть
наготове, в этом  все  дело. Раз  никому  не  известно,  с чем  когда-нибудь
придется расставаться, отчего не расстаться с этим заблаговременно? Будь что
будет.

     Входят король, королева, Лаэрт, Озрик, свита, слуги с рапирами и пр.

     Король
     Стой, Гамлет. Дай соединю вам руки.

     (Вкладывает руку Лаэрта в Гамлетову.)

     Гамлет
     Прошу прощенья, сэр. Я был неправ.
     Но вы, как дворянин, меня простите.
     Собравшиеся знают, да и вам
     Могли сказать, в каком подчас затменье
     Бывает ум мой. Все, чем мог задеть
     Я ваши чувства, честь и положенье,
     Прошу поверить, сделала болезнь.
     Ответственен ли Гамлет? Неответствен.
     Раз Гамлет невменяем и нанес
     Лаэрту оскорбленье, оскорбленье
     Нанес не Гамлет, а совсем другой.
     Кто ж этому виной? Его безумье.
     А если так, то Гамлет сам истец,
     И Гамлетов недуг - его обидчик.
     Прошу во всеуслышанье при всех
     Сложить с меня упрек в предумышленье.
     Пусть знают все: я не желал вам зла.
     Ошибкой я пустил стрелу над домом
     И ранил брата.

     Лаэрт
     В глубине души,
     Где ненависти, собственно, и место,
     Прощаю вас. Иное дело честь:
     Тут свой закон, и я прощать не вправе,
     Пока подобных споров знатоки
     Меня мириться не уполномочат.
     Во всяком случае, до той поры
     Ценю предложенную вами дружбу
     И дружбой отплачу.

     Гамлет
     Душевно рад,
     И с легким сердцем принимаю вызов.
     Приступим.- Где рапиры?

     Лаэрт
     Мне одну.

     Гамлет
     Для вас я очень выгодный соперник.
     Со мною рядом ваше мастерство
     Тем явственней заблещет.

     Лаэрт
     Вы смеетесь.

     Гамлет
     На отсеченье руку дам, что нет.

     Король
     Раздайте им рапиры, Озрик.- Гамлет,
     Известны вам условья?

     Гамлет
     Да, милорд.
     Вы ставите на слабость против силы.

     Король
     Неправда. Я обоих вас видал.
     Он вышколен, но в вашу пользу льгота.

     Лаэрт
     Другую. Эта слишком тяжела.

     Гамлет
     Мне эта по руке.- Равны ли обе?

     Озрик
     Да, милый принц.

     Они готовятся к бою.

     Король
     Вина сюда на стол.-
     При первом и втором его ударе
     И отраженье третьего - палить
     В честь Гамлета со всех бойниц из пушек.
     Король его здоровье будет пить.
     Сейчас в бокал жемчужину он бросит
     Ценнее той, которою в венце
     Четыре датских короля гордились.
     Подайте кубки мне. Пусть гром литавр
     Разносит трубам, трубы канонирам,
     Орудья - небу, небеса - земле
     Тост короля за Гамлета.- Начнемте.
     Вниманье, судьи. Просим не зевать.

     Гамлет
     Готовьтесь.

     Лаэрт
     Бьюсь.

     Бьются.

     Гамлет
     Удар.

     Лаэрт
     Отбито.

     Гамлет
     Судьи!

     Озрик
     Удар, удар всерьез.

     Лаэрт
     Возобновим.

     Король
     Стой, выпьем.- За твое здоровье, Гамлет.
     Жемчужина твоя.- Вот твой бокал.

     Трубы и пушечные выстрелы за сценой.

     Гамлет
     Не время пить.- Начнемте. Защищайтесь.

     Бьются.

     Опять удар. Не правда ли?

     Лаэрт
     Удар.
     Не отрицаю.

     Король
     Сын наш побеждает.

     Королева
     Он дышит тяжело от полноты.
     На, Гамлет, мой платок. Какой ты потный.
     Я, королева, пью за твой успех.

     Гамлет
     О, матушка...

     Король
     Не пей вина, Гертруда!

     Королева
     Я пить хочу. Прошу, позвольте мне.

     Король (в сторону)
     В бокале яд! Ей больше нет спасенья!

     Гамлет
     Нет, матушка, мне рано с вами пить.

     Королева
     Дай оботру лицо тебе от пота.

     Лаэрт
     А ну теперь ударю я.

     Король
     Едва ль.

     Лаэрт (в сторону)
     Как совести все это ни противно.

     Гамлет
     На этот раз, Лаэрт, без баловства.
     Я попрошу вас нападать, как надо.
     Боюсь, вы лишь играли до сих пор.

     Лаэрт
     Вы думаете? Ладно.

     Бьются.

     Озрик
     Оба мимо.

     Лаэрт
     Так вот же вам!

     Лаэрт ранит Гамлета. Затем, в схватке, они меняются рапирами, и  Гамлет
ранит Лаэрта.

     Король
     Разнять их. Так нельзя.

     Гамлет
     Нет, сызнова.

     Королева падает.

     Озрик
     На помощь к королеве!

     Горацио
     Они в крови.- Откуда кровь, милорд?

     Озрик
     Откуда кровь, Лаэрт?

     Лаэрт
     Кулик попался.
     Я ловко сети, Озрик, расставлял
     И угодил в них за свое коварство.

     Гамлет
     Что с королевой?

     Король
     Обморок простой
     При виде крови.

     Королева
     Нет, неправда, Гамлет,-
     Питье, питье! - Отравлена! - Питье!

     (Умирает.)

     Гамлет
     Средь нас измена! - Затворите двери!
     Найти концы!

     Лаэрт
     Они в твоих руках.
     Ты умерщвлен. Спасти тебя нет средства.
     Всей жизни у тебя на полчаса.
     Улики пред тобой. Рапира эта
     Отравлена и с голым острием.
     Я гибну сам за подлость и не встану.
     Нет королевы. Больше не могу...
     Всему король, король всему виновник!

     Гамлет
     Как, и рапира с ядом? Так ступай,
     Отравленная сталь, по назначенью!

     (Закалывает короля.)

     Все
     Предательство!

     Король
     На выручку, друзья!
     Еще спасенье есть. Я только ранен!

     Гамлет
     Так на же, самозванец-душегуб!
     Глотай свою жемчужину в растворе!
     Марш к матери моей!

     Король умирает.

     Лаэрт
     И - поделом:
     Напиток был его изготовленья.
     Ну, честный Гамлет, а теперь давай
     Прощу тебе я кровь свою с отцовой,
     Ты ж мне - свою!

     (Умирает.)

     Гамлет
     Прости тебя господь.
     Я тоже вслед. Все кончено, Гораций.
     Простимся, королева! Бог с тобой!
     А вы, немые зрители финала,
     О, если б только время я имел,-
     Но смерть - тупой конвойный и не терпит
     Отлыниванья,- я б вам рассказал -
     Но пусть и так. Все кончено, Гораций.
     Ты жив. Расскажешь правду обо мне
     Непосвященным.

     Горацио
     Этого не будет.
     Я не датчанин - римлянин скорей.
     Здесь яд остался.

     Гамлет
     Если ты мужчина,
     Дай кубок мне. Отдай его.- Каким
     Бесславием покроюсь я в потомстве,
     Пока не знает истины никто!
     Будь другом мне и поступись блаженством.
     Дыши тяжелым воздухом земли.
     Останься в этом мире и поведай
     Про жизнь мою.

     Марш вдали и выстрелы за сценой.

     Что за пальба вдали?

     Озрик
     Послам английским, проходя с победой
     Из Польши, салютует Фортинбрас.

     Гамлет
     Гораций, я кончаюсь. Сила яда
     Глушит меня. Уже меня в живых
     Из Англии известья не застанут.
     Предсказываю: выбор их падет
     На Фортинбраса. За него мой голос.
     Скажи ему, как все произошло
     И кончилось. Дальнейшее - молчанье.

     (Умирает.)

     Горацио
     Разбилось сердце редкостное.- Спи,
     В полете хором ангелов качаем.-
     Кто это с барабанами сюда?

     Марш за сценой.

     Входят Фортинбрас  и  английские послы  с  барабанным боем, знаменами и
свитой.

     Фортинбрас
     Где место происшествия?

     Горацио
     Какого?
     Печали небывалой? Это здесь.

     Фортинбрас
     Стон истребленья жив еще в останках.
     В чертогах смерти, видно, пир горой,
     Что столько свежих королевских трупов
     Нагромоздила.

     Первый посол
     Просто страх берет.
     Английские известья опоздали.
     Закрылся слух того, кто был бы рад
     Услышать, что приказ его исполнен
     И Розенкранца с Гильденстерном нет.
     Кто нам спасибо скажет?

     Горацио
     Он - едва ли.
     Его б он и при жизни не сказал.
     Он никогда не требовал их смерти.
     Но раз уж вы сошлись здесь на крови
     Дорогами из Англии и Польши,
     То прикажите положить тела
     Пред всеми на виду, и с возвышенья
     Я всенародно расскажу про все
     Случившееся. Расскажу о страшных,
     Кровавых и безжалостных делах,
     Превратностях, убийствах по ошибке,
     Наказанном двуличье, и к концу -
     О кознях пред развязкой, погубивших
     Виновников. Вот что я расскажу
     Вам полностью.

     Фортинбрас
     Скорей давайте слушать.
     И созовем для этого совет.
     Не в добрый час мне выпадает счастье.
     На этот край есть право у меня.
     Я предъявлю его.

     Горацио
     Я и об этом
     Имею слово от лица того,
     Чей голос есть судьба голосованья.
     Но поспешим, пока умы в чаду
     Не натворили новых беззаконий.

     Фортинбрас
     Пусть Гамлета к помосту отнесут,
     Как воина, четыре капитана.
     Будь он в живых, он стал бы королем
     Заслуженно. При переносе тела
     Пусть музыка звучит по всем статьям
     Церемоньяла. Уберите трупы.
     Средь поля битвы мыслимы они,
     А здесь не к месту, как следы резни.
     Команду к канонаде.

     Похоронный марш.
     Уходят, унося трупы, после чего раздается пушечный залп.



   Уильям Шекспир.
   Ричард II

---------------------------------------------------------------------------
     Перевод МИХ. ДОНСКОГО
     OCR: Максим Бычков
---------------------------------------------------------------------------


        ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

     Король Ричард Второй.

     Эдмунд Ленгли, герцог Йоркский
                                     } дяди короля.
     Джон Гант, герцог Ланкастерский

     Генри Болингброк, герцог Херифорд, сын герцога Ланкастерского.
     Герцог Омерль, сын герцога Йоркского.
     Томас Маубрей, герцог Норфолк.
     Герцог Серри.
     Граф Солсбери.
     Граф Баркли.

     Буши   |
     Бегот  } фавориты короля Ричарда.
     Грин   |

     Граф Нортемберленд.
     Генри Перси, его сын.
     Лорд Росс.
     Лорд Уиллоби.
     Лорд Фицуотер.
     Епископ Карлейльский.
     Аббат Уэстминстерский.
     Лорд-маршал.
     Сэр Пирс Экстон.
     Сэр Стивен Скруп.
     Капитан отряда уэльцев.
     Королева, жена короля Ричарда.
     Герцогиня Глостерская.
     Герцогиня Йоркская.
     Придворные дамы королевы.

      Лорды, герольды, офицеры, солдаты, садовники, тюремщики, конюх и
                             другие служители.

                      Место действия - Англия и Уэльс.


        АКT I

        СЦЕНА 1

                     Лондон. Зал в королевском дворце.
             Входят король Ричард со свитой; Джон Гант и другие
                                   лорды.

                               Король Ричард

                     Мой добрый Гант, Ланкастер престарелый.
                     Привел ли, верный долгу и присяге,
                     Ты Херифорда, сына своего,
                     Чтоб громогласно повторил он, в чем
                     Виновен герцог Норфолк, Томас Маубрей, -
                     Мы в прошлый раз досуга не имели
                     Заняться сим.

                                    Гант

                                    Да, государь, он здесь.

                               Король Ричард

                     Еще скажи: известно ли тебе -
                     На герцога доносит он по злобе
                     Иль обличает тайную измену
                     Как преданный и добрый наш вассал?

                                    Гант

                     Насколько я могу судить, он знамт
                     Что вам грозит опасность, государь;
                     Я в нем не видел затаенной злобы.

                               Король Ричард

                     Позвать сюда обоих; пусть они,
                     И обвиняемый и обвинитель,
                     Лицом к лицу, нахмурясь друг на друга,
                     Откроют нам все помыслы свои.

                        Несколько придворных уходят.

                     Они горды, высокомерны в споре,
                     Как пламя, пылки, глухи, словно море.

                   Возвращаются придворные с Болингброком
                                и Норфолком.

                                 Болингброк

                     Да будет счастлив много лет король,
                     Всемилостивейший мой повелитель.

                                  Норфолк

                     Пусть день за днем судьба вам счастье множит,
                     Пока, к земле ревнуя, небеса
                     Бессмертной славой вас не увенчают.

                               Король Ричард

                     Обоих вас благодарю, хотя
                     Один из вас кривит душой, как ясно
                     Из дела, вас приведшего сюда:
                     В измене обвинили вы друг друга.
                     Поведай нам, кузен, в чем виноват
                     Пред нами герцог Норфолк, Томас Маубрей.

                                 Болингброк

                     Начну с того, - и небо мне свидетель! -
                     Что преданности полный к государю,
                     Лишь в мыслях о его благополучье,
                     А не по злым и низким побужденьям
                     Пришел я обвинителем сюда.
                     Теперь скажу тебе я, Томас Маубрей,
                     И помни, за свои слова ответить
                     Не побоюсь я телом на земле
                     Или душой перед судом небесным.
                     Изменник ты бесчестный и злодей;
                     Для низости рожден высоко слишком,
                     Ты слитком низок, чтоб существовать.
                     Чем небосвод прозрачней и ясней.
                     Тем тучи кажутся на нем черней.
                     Изменник ты, - я повторяю снова,
                     Вобью тебе я в глотку это слово.
                     Пускай король позволит, и мечом
                     Я докажу, что не солгал ни в чем.

                                  Норфолк

                     Пусть рвенья моего не опорочит
                     Холодность слов. Но здесь не бабья свара:
                     Крикливой бранью бойких языков
                     Не разрешить меж нами эту тяжбу.
                     Вскипела кровь; ей надо охладиться,
                     И все-таки я не могу похвастать
                     Таким терпеньем, чтоб совсем смолчать.
                     Мешает мне почтенье к государю
                     Словам дать волю и пришпорить их
                     Так, чтоб вернулись речи об измене
                     Удвоенными в глотку наглеца.
                     Не будь он принцем королевской крови,
                     Кузеном господину моему,
                     Я плюнул бы ему в глаза и вызвал
                     На бой, как труса и клеветника.
                     Чтобы лжеца изобличить, я дал бы
                     Ему все преимущества в бою;
                     Его бы я настиг, хотя бы гнаться
                     За ним пришлось по кручам снежных Альп
                     Иль по любым безлюдным самым землям
                     Из всех, куда ногой ступал британец.
                     Теперь же, честь свою оберегая,
                     Спасением души клянусь - он лжет.

                                 Болингброк
                             (бросая перчатку)

                     Ничтожный трус, - тебе бросаю вызов,
                     Отрекшись от высокого родства.
                     Не поминай о королевской крови,
                     Свой трепет выдавая за почтенье.
                     И если страх еще оставил силы
                     В тебе, чтобы перчатку взять, - нагнись!
                     Залогом этим я клянусь и всеми
                     Обычаями рыцарства - я буду
                     Отстаивать в единоборстве честном
                     Ты - то, что я сказал, коль не скверней.

                                  Норфолк
                            (поднимая перчатку)

                     Беру перчатку; и клянусь мечом,
                     Мне возложившим рыцарство на плечи,
                     Отвечу я на вызов твой достойно.
                     Пускай наш спор решится поединком,
                     И пусть живым я не сойду с коня,
                     Когда правдив донос твой на меня.

                               Король Ричард

                     Но в чем, скажи, кузен, виновен Маубрей?
                     Поистине вина должна быть тяжкой,
                     Чтоб мысль дурную нам внушить о нем.

                                 Болингброк

                     Я говорил, - и жизнью подтвержу, -
                     Что получил он восемь тысяч ноблей
                     На жалованье, якобы, солдатам,
                     Но их на гнусные дела истратил,
                     Как вероломный лжец и негодяй.
                     Добавлю, - и отстаивать оружьем
                     Согласен это здесь иль где угодно,
                     Хотя бы в самом дальнем из краев,
                     Куда британцы проникали взором,
                     Что всех измен, за восемнадцать лет
                     Задуманных в стране и совершенных,
                     Он вдохновитель тайный и глава.
                     Еще скажу, - и докажу я правду
                     Ценою жизни этого лжеца, -
                     Что подло им погублен герцог Глостер:
                     Трусливо подстрекнул он легковерных
                     Противников его, - и отлетела
                     Безвинная душа с потоком крови.
                     Но, даже из безмолвных недр земли
                     Та кровь, подобно Авелевой крови,
                     Взывает к справедливому отмщенью;
                     И совершу я праведную месть
                     Или умру, - порукой в этом честь.

                               Король Ричард

                     Как высоко взнеслась его решимость!
                     Что ты на это скажешь, Томас Норфолк?

                                  Норфолк

                     Да отвратит лицо мой государь,
                     Да повелит ушам своим оглохнуть,
                     Пока тому, кто кровь его позорит,
                     Я выскажу, как ненавистен людям
                     И господу такой бесстыдный лжец.

                               Король Ричард

                     Глаза и уши наши беспристрастны:
                     Он только отпрыск дяди моего,
                     Но, будь мне брат родной или наследник,
                     И то, - величьем скипетра клянусь, -
                     Он близостью к священной нашей крови
                     Добиться бы не мог от нас пристрастья,
                     Поколебать не мог бы нашу твердость.
                     Он подданный наш, Маубрей, как и ты, -
                     Будь смел в речах, не бойся прямоты.

                                  Норфолк

                     Коль так, - знай, Болингброк: ты, сердцем лживый,
                     Из лживой глотки изрыгаешь ложь.
                     Три четверти той суммы я в Кале,
                     Как надлежало, выплатил солдатам;
                     Остаток взял себе я по условью,
                     Поскольку должен был мой государь
                     Мне оплатить издержки на поездку
                     Во Францию за нашей королевой.
                     И этой клеветой ты подавись.
                     Теперь о смерти Глостера. Его
                     Я не убил; мой долг был сделать это,
                     Но я, стыжусь, не выполнил обета. -
                     На вашу жизнь, достойный лорд Ланкастер,
                     Отец почтенный моего врага,
                     И вправду я однажды покушался,
                     И этот грех мне душу тяготит;
                     Но в прошлый раз, когда я шел к причастью,
                     Я каялся, просил у вас прощенья
                     И, уповаю, получил его.
                     В том грешен я. А все другие вины
                     Измышлены предателем коварным,
                     Подлейшим выродком и злобным трусом.
                     Я это подтвердить готов в бою,
                     И встречную перчатку я швыряю
                     К ногам изменника и наглеца,
                     Чтоб лучшей кровью, заключенной в нем,
                     Всем доказать, что честный дворянин я.
                     Пусть на себя властитель примет труд
                     Назначить поскорее божий суд.

                               Король Ричард

                     Вы, рыцари, пылающие гневом,
                     Послушайтесь совета моего:
                     Излейте желчь, но без кровопусканья.
                     Не лекарь мы, но в этом смыслим тоже:
                     Слепая злоба на недуг похожа.
                     Забудьте все и помиритесь вновь,
                     Ведь в этот месяц не пускают кровь. -
                     Ну, дядя, сложим силы воедино:
                     Я Норфолка уговорю, ты - сына.

                                    Гант

                     Кто стар - тот миротворец, искони.
                     Мой сын, перчатку герцогу верни.

                               Король Ричард
                                 (Норфолку)

                     Верни и ты.

                                    Гант

                                 Мой сын, повиновенье!
                     Я приказал, - не жди же повторенья.

                               Король Ричард
                                 (Норфолку)

                     Верни перчатку, повинуйся нам.

                                  Норфолк

                     Сам брошусь, государь, к твоим стопам.
                     Хоть жизнь отнять одним ты можешь взором,
                     Не властен ты покрыть меня позором.
                     Я жизнь тебе отдам, как долг велит,
                     Но честь моя лишь мне принадлежит.
                     Враг честь мою попрал; он ей увечье
                     Нанес отравленным копьем злоречья.
                     Для этой раны есть один бальзам:
                     То - кровь клеветника.

                               Король Ричард

                                            К моим ногам
                     Перчатку брось. Тебе приказ понятен?
                     Львы укрощают барсов.

                                  Норфолк

                                            Да, но пятен
                     Не могут с барсов снять. Когда б ты мог
                     Снять стыд с меня, вернул бы я залог.
                     От века люди честью дорожили:
                     Ведь без нее мы стали б горстью пыли.
                     Сокровище на свете разве есть
                     Ценней, чем незапятнанная честь?
                     Нужнее жизни добрая мне слава:
                     Ее отдав, на жизнь утрачу право.
                     Так жил я, так умру. О мой король,
                     За честь мою сразиться мне позволь!

                               Король Ричард

                     Кузен, подай пример: верни перчатку.

                                 Болингброк

                     О! Сохрани господь! Чтоб нашу схватку
                     Я отменил на радость наглецу?
                     Как мне тогда смотреть в глаза отцу?
                     И если бы нанес мне оскорбленье
                     Мой же язык словами отреченья, -
                     Я был бы беспощаден: в тот же миг
                     Свой подлый я бы откусил язык,
                     Чтоб выплюнуть за трусость, в знак укора,
                     Его в лицо врага - сосуд позора.

                                Гант уходит.

                               Король Ричард

                     Нам подобает лишь повелевать,
                     Но не просить. Коль скоро мы не можем
                     Вас помирить, то назначаем встречу
                     Вам в Ковентри в день Ламберта святого.
                     Там спор, раздутый яростью речей,
                     Решится сталью копий и мечей.
                     Раз не миритесь, - тот пусть будет правым,
                     Чья доблесть победит в бою кровавом.
                     Лорд-маршал, шлите свой отряд туда
                     Готовить все для божьего суда.

                                  Уходят.


        СЦЕНА 2

              Лондон. Покой во дворце герцога Ланкастерского.
                    Входят Гант и герцогиня Глостерская.

                                    Гант

                      Увы! Мне голос крови говорит
                      Настойчивей, чем сетованья ваши,
                      Чтоб я убийцам Глостера отмстил.
                      Но если наказание - в руках
                      Того, кто сам причастен к злому делу
                      И кто не может быть наказан нами, -
                      Пусть небеса свершают правый суд;
                      Когда настанет срок, они обрушат
                      Возмездие на головы злодеев.

                                 Герцогиня

                      Иль мысль о брате гнев твой не пришпорит?
                      Иль в старом сердце жар любви остыл?
                      Семь сыновей Эдварда, из которых
                      Один - ты сам, как семь сосудов были,
                      Наполненных его священной кровью,
                      Как семь ветвей единого ствола!
                      Рок осушил иные из сосудов;
                      Иные ветви парки отсекли.
                      Но Томас, милый мой супруг, мой Глостер!..
                      Он был сосудом с драгоценной кровью,
                      Цветущей ветвью гордого ствола!
                      Разбит сосуд кощунственной рукой,
                      И вытекла божественная влага;
                      Упала ветвь под топором убийцы,
                      И облетела пышная листва.
                      Ах, Гант! Одна утроба вас носила,
                      Из одного металла в ту же форму
                      Отлиты вы. И пусть еще ты жив,
                      Пусть дышишь ты, - но в нем и ты убит.
                      На смерть отца ты дал свое согласье,
                      Смотря на гибель брата безучастно:
                      Ведь Глостер был подобием отца.
                      Не называй терпеньем малодушье!
                      Снеся безропотно убийство брата,
                      Покажешь ты свирепому убийце,
                      Что он легко покончит и с тобой.
                      Терпение к лицу простолюдинам,
                      У благородных это значит - трусость.
                      Что мне добавить? Лишь отметив за брата,
                      Ты жизнь свою сумеешь сохранить.

                                    Гант

                      Один судья здесь - бог; его наместник.
                      Помазанный божественным елеем,
                      Повинен в этой смерти. Пусть же небо
                      Само отмстит; а я поднять руки
                      На божьего избранника не смею.

                                 Герцогиня

                      Но кто ж, увы, мои услышит стоны?

                                    Гант

                      Бог, покровитель и защитник вдов.

                                 Герцогиня

                      Да, верно, так. Прощай! Увидишь скоро
                      Ты в Ковентри, как там на поединке
                      Сойдутся Херифорд и гнусный Маубрей.
                      О! Пусть несчастье мужа моего
                      С копьем кузена Херифорда вместе
                      Убийце Маубрею вонзится в грудь.
                      Но коль он в первой сшибке уцелеет,
                      То пусть под бременем его грехов
                      Сломается хребет его коня,
                      Чтоб, грянувшись о землю, трус презренный
                      Пред Херифордом дух свой испустил.
                      Прощай! Твой брат был прежде мне супругом,
                      Теперь мне горе стало вечным другом.

                                    Гант

                      Прощай! Мне ехать в Ковентри пора.
                      Бог да хранит обоих нас, сестра.

                                 Герцогиня

                      Еще два слова... Скорбь, упав на землю,
                      Как грузный мяч, опять взлетает вверх, -
                      От тяжести, а не от пустоты;
                      Уже простясь, я снова начинаю,
                      Ведь нет у горя ни конца, ни краю.
                      Поклон мой брату, Йорку, передай.
                      Вот, кажется, и все... Ах, нет, постой!
                      Еще мгновенье, Гант, побудь со мной.
                      Ты Йорку передай... Что? Вдруг забыла...
                      Да, - пусть меня он в Плэши навестит.
                      Увы! Предстанет взору жалкий вид:
                      Безлюдный дом и двор, нагие стены,
                      И что услышит он? Не гул приветствий,
                      Но плач вдовы, сраженной ливнем бедствий.
                      Нет, просто Йорку передай поклон,
                      Пускай ко мне не приезжает он:
                      Скорбь незачем искать - она повсюду.
                      Я там одна до смерти плакать буду.

                                  Уходят.


        СЦЕНА 3

                      Равнина в окрестностях Ковентри.
                  Арена для поединка. На возвышении трон.

                   Входят лорд-маршал, Омерль и герольды.

                                Лорд-маршал

                     Милорд Омерль, готов ли Херифорд?

                                   Омерль

                     Готов и боя ждет во всеоружье.

                                Лорд-маршал

                     Отважный герцог Норфолк здесь предстанет,
                     Едва услышит трубный зов врага.

                                   Омерль

                     Итак, мы тотчас можем бой начать,
                     Когда его величество прибудет.

Трубы.  Входят  король  Ричард,  Гант,  Буши,  Бегот,  Грин и другие. Король
садится  на  трон,  остальные занимают свои места. Звучит труба, ей отвечает
другая труба за сценой. Входит Норфолк в полном вооружении; ему предшествует
                                  герольд.

                               Король Ричард

                     Лорд маршал, вопросите: кто сей рыцарь
                     И что пришел отстаивать оружьем.
                     Пусть по обычаю нам клятву даст,
                     Что правое он защищает дело.

                                Лорд-маршал

                     Пред богом и пред королем ответь!
                     Кто ты, зачем явился ты с оружьем,
                     С кем хочешь биться ты и в чем ваш спор?
                     Скажи всю правду, как тебе велит
                     Честь рыцаря и ленная присяга, -
                     И небеса дадут тебе защиту!

                                  Норфолк

                     Зовусь я Томас Маубрей герцог Норфолк.
                     Сюда пришел я, верный данной клятве
                     (Ее нарушить не позволит бог),
                     Чтоб с герцогом сразиться Херифордом
                     За честь мою, за правоту мою
                     Пред богом и пред нашим государем.
                     И, с божьей помощью, своим оружьем
                     Я докажу, что Херифорд повинен
                     В измене богу, королю и мне.
                     Пусть небо мне поможет в правом деле.

           Звук трубы. Входит Болингброк в полном вооружении; ему
                           предшествует герольд.

                               Король Ричард

                     Лорд-маршал, вам спросить повелеваю -
                     Кто рыцарь сей, закованный в доспехи,
                     И для чего явился он сюда.
                     Пусть поклянется, как велит обычай,
                     Что правое он защищает дело.

                                Лорд-маршал

                     Ответь: кто ты и почему стоишь
                     Пред государем на судебном поле?
                     С кем хочешь ты сразиться, в чем ваш спор?
                     Скажи всю правду, как достойный рыцарь,
                     И небеса пошлют тебе защиту!

                                 Болингброк

                     Я Генрих герцог Херифорд Ланкастер;
                     Я здесь предстал с оружьем, уповая
                     На божью милость и на мощь свою,
                     Готовый доказать, что герцог Норфолк
                     Повинен в мерзостной измене богу
                     И государю своему, и мне.
                     Пусть в правом деле мне поможет небо!

                                Лорд-маршал

                     Под страхом смерти всем запрещено
                     Вступать на это поле дерзновенно
                     За исключеньем маршала и стражей,
                     Назначенных следить за поединком.

                                 Болингброк

                     Лорд-маршал, я о милости прошу:
                     Пусть мне позволят руку государя
                     Поцеловать коленопреклоненно.
                     Мы, я и Маубрей, - двое пилигримов.
                     Идущих по обету в дальний путь;
                     Должны мы совершить обряд прощанья,
                     Родным и близким счастья пожелать.

                                Лорд-маршал

                     Почтительнейше просит обвинитель
                     О том, чтоб государь простился с ним
                     И дал ему для поцелуя руку.

                               Король Ричард

                     Мы сами спустимся ему навстречу
                     И заключим его в свои объятья.
                     Кузен, тебе желаем в битве сей
                     Успеха в меру правоты твоей.
                     В нас кровь одна; но коль твоя прольется, -
                     Не мстить, а лишь скорбеть нам остается.

                                 Болингброк

                     Пусть слез не льют о жребии моем,
                     Коль Маубрей поразит меня копьем.
                     По вражескому боевому кличу
                     Я ринусь в бой, как сокол на добычу. -
                     Прощаюсь с вами, добрый государь,
                     И с вами, мой кузен, милорд Омерль.
                     Хоть смерть грозит, - в лицо гляжу ей смело:
                     Спокоен я - и дух мой бодр и тело.
                     Как на пиру, где много разных блюд,
                     Сладчайшее - последним подают,
                     Так приберег в минуту расставанья
                     Я для конца сладчайшее прощанье.
                                  (Ганту.)
                     О ты, родитель! Мой земной творец!
                     Во мне твоя отвага возродилась;
                     Она меня поднимет высоко,
                     Чтоб я схватил летящую победу.
                     Молитвой укрепи мою броню,
                     Благословеньем закали копье,
                     Чтоб словно воск ему был вражий панцырь, -
                     И новым блеском имя Джона Ганта
                     Покроет подвиг сына твоего.

                                    Гант

                     Дай бог тебе успеха в правом деле.
                     Как молния, стремительно карай;
                     Пусть гром вдвойне удвоенных ударов
                     Ошеломит преступного врага!
                     Пусть закипит кровь юная твоя,
                     Будь пылок и отважен, бейся рьяно!

                                 Болингброк

                     Святой Георг и правда - мне охрана!
                          (Садится на свое место.)

                                  Норфолк
                                 (вставая)

                     Какой бы жребий ни судил мне бог,
                     Но будет жить со мной, умрет со мной
                     Правдивый, честный и достойный рыцарь,
                     Который предан трону короля.
                     Так ни один не радовался пленник,
                     Когда, оковы сбросив наконец,
                     Он обнимал свободу золотую,
                     Как я ликую просветленным сердцем,
                     Встречая этот праздник - бой с врагом! -
                     Вам, государь, и вам, собратья пэры,
                     Счастливых лет желаю. Полон веры
                     В свою победу, с ясною душой,
                     Как на забаву, я иду на бой.

                               Король Ричард

                     Прощай, милорд! В твоих глазах - отвага;
                     Тому, кто сердцем чист, желаю блага.
                     Лорд-маршал, пусть начнется божий суд.

                                Лорд-маршал

                     Ты, Генрих герцог Херифорд Ланкастер,
                     Прими копье! Бог за того, кто прав!

                                 Болингброк

                     Как башня, я в надежде тверд. Аминь!

                                Лорд-маршал
                            (одному из стражей)

                     Копье пусть примет Томас герцог Норфолк.

                               Первый герольд

                     Здесь Генрих герцог Херифорд Ланкастер
                     Стоит во имя бога, государя
                     И самого себя как обвинитель.
                     Под страхом слыть вовек лжецом и трусом
                     Берется доказать он, что в измене
                     И богу, и монарху, и ему
                     Виновен Томас Маубрей герцог Норфолк
                     И вызов шлет он Норфолку на бой.

                               Второй герольд

                     Стоит здесь Томас Маубрей герцог Норфолк.
                     Под страхом слыть вовек лжецом и трусом
                     Готов он, защищаясь, доказать,
                     Что Генрих герцог Херифорд Ланкастер
                     В обмане злонамеренном виновен
                     Пред богом, пред монархом и пред ним.
                     Он ждет бесстрашно и нетерпеливо
                     И вступит в бой, лишь подан будет знак.

                                Лорд-маршал

                     Трубите, трубы! И вперед, бойцы!

                                Звуки труб.

                     Постойте! Жезл свой бросил государь.

                               Король Ричард

                     Пускай, сняв шлемы, копья отложив,
                     Бойцы вернутся на свои места!..
                            (Ганту и вельможам.)
                     За нами следуйте!
                              (Лорду-маршалу.)
                                      Трубят пусть трубы,
                     Пока мы участь герцогов решаем.

                    Король Ричард и вельможи удаляются.
           Продолжительные звуки труб. Возвращается король Ричард
                               с вельможами.

                               Король Ричард
                            (обоим противникам)

                     Приблизьтесь и внемлите!
                     Вот что решили мы и наш совет.
                     Чтобы ни капли драгоценной крови,
                     Взлелеянной землей державы нашей,
                     На ту же землю вновь не пролилось;
                     Чтоб взоры наши здесь не оскорблялись
                     Ужасным зрелищем братоубийства
                     И чтоб орлинокрылая гордыня,
                     Тщеславные и дерзкие мечты,
                     Ревнивое соперничество ваше
                     Не нарушали мир, который спит
                     Блаженным сном невинного младенца,
                     Как в колыбели, в нашем государстве;
                     Чтоб мир, разбужен громом барабанов,
                     Воинственным и хриплым ревом труб,
                     Железным лязгом грозного оружья,
                     Не улетел испуганно от нас,
                     Оставив нас брести в крови по пояс,
                     Решили мы обоих вас изгнать.
                     Кузен наш Херифорд, под страхом смерти,
                     Пока мы десять жатв с полей не снимем,
                     Не смеешь ты ступать на земли наши,
                     Скитальцем будешь на чужих путях.

                                 Болингброк

                     Да будет так. Лишь то смягчит мой жребий,
                     Что солнце здесь и там - одно на небе.
                     Его лучи, лаская край родной,
                     Сиять в изгнанье будут надо мной.

                               Король Ричард

                     Твоя же участь, Норфолк, тяжелей.
                     Мы приговор выносим с неохотой:
                     Бег времени предела не положит
                     Бессрочной скорби твоего изгнанья.
                     В моих словах услышишь безнадежность.
                     Под страхом смерти изгнан ты навек!

                                  Норфолк

                     О государь, суров и неожидан
                     Ваш приговор. Надеяться я мог
                     Из рук монарха получить награду
                     Ценней, чем мне назначенная участь, -
                     Отверженным бродягой стать навек.
                     Ужель я в детстве речь учил родную
                     Затем, чтоб в сорок лет ее забыть?
                     К чему же мне тогда язык во рту?
                     Нет пользы в нем, как в арфе, струн лишенной,
                     Как в редкостном и дивном инструменте,
                     Когда он под ключом иль дан невежде,
                     Который не умеет им владеть.
                     Вы заперли во рту язык мой бедный
                     Решеткою двойной зубов и губ;
                     В тюремщики ему - непониманье
                     Тупое, равнодушное вы дали.
                     Я стар, чтоб вновь учить слова от няньки,
                     По возрасту не годен в школяры.
                     Речь предков у скитальца отнимая,
                     Твой приговор жесток: в нем - смерть немая.

                               Король Ричард

                     Сочувствием нельзя помочь тебе.
                     Наш суд свершен. Покорен будь судьбе.

                                  Норфолк

                     Прощай, отчизны яркое сиянье,
                     Я ухожу в зловещий мрак изгнанья.
                               (Хочет уйти.)

                               Король Ричард

                     Остановись! Возьми с собою клятву.
                         (Болингброку и Норфолку.)
                     На меч монарший положите руки
                     И поклянитесь долгом перед богом
                     (Раз мы отринули ваш долг пред нами)
                     Запрета нашего не преступать:
                     Вы никогда не будете в изгнанье
                     (И да помогут в том вам бог и правда)
                     Искать любви и дружбы обоюдной,
                     Не будете писать друг другу с целью,
                     Чтоб вихрь вражды, рожденной здесь, утих;
                     Не станете искать друг с другом встречи,
                     Чтоб, в заговор вступив или стакнувшись,
                     Противу нас или державы нашей,
                     Иль наших подданных злоумышлять.

                                 Болингброк

                     Клянусь.

                                  Норфолк

                               Клянусь не нарушать запрета.

                                 Болингброк

                     Мы расстаемся, Норфолк, как враги.
                     Когда бы нам король позволил, - ныне
                     Блуждала бы одна из наших душ,
                     Из бренной плоти изгнанная в вечность,
                     Как изгнана теперь отсюда плоть.
                     Покайся же в измене, уходя:
                     Далек твой путь, так не бери с собой
                     Тяжелый груз - души преступной бремя.

                                  Норфолк

                     Нет, Болингброк! Пусть, если я изменник,
                     Из книги жизни вычеркнут меня,
                     Пусть бог меня отринет, как король!
                     Но что такое ты, - то знают трое:
                     Бог, ты и я. Боюсь, король узнает
                     Об этом тоже, - на беду свою. -
                     Прощай, мой государь! Передо мной
                     Открыт весь мир, закрыт лишь край родной!
                                 (Уходит.)

                               Король Ричард

                     Через кристалл твоих очей мы, дядя,
                     Зрим сердце сокрушенное твое.
                     Твою печаль уважив, сократим
                     Мы срок изгнанья на четыре года.
                               (Болингброку.)
                     Шесть хладных зим пройдет, - и в отчий дом
                     Ты вступишь; милость мы тебе вернем.

                                 Болингброк

                     Какой огромный срок - в едином слове!
                     Четыре смены долгих зим и лет! -
                     Но рек король, и вот - их больше нет.

                                    Гант

                     Я повелителя благодарю:
                     Заботясь обо мне, изгнанье сына
                     Он на четыре года сократил.
                     Но от того, увы, мне мало пользы:
                     Покамест, месяцем сменяя месяц,
                     Шесть лет, ему назначенных, пройдут, -
                     Иссякнет масло в старой сей лампаде;
                     Ее фитиль день ото дня короче,
                     Угаснет он во мраке вечной ночи.
                     Не встретить вновь мне сына своего,
                     Слепая смерть не даст узреть его.

                               Король Ричард

                     Тебе умножит годы провиденье.

                                    Гант

                     Но ты не властен дать мне и мгновенья!
                     Ты в силах годы жизни сократить,
                     Учи так рассуждать свою нужду.
                     Нужда благоразумней всех достоинств.
                     Считай, что не король тебя отринул,
                     А ты его. Печаль гнетет сильней
                     Того, кто ей покорно поддается.
                     Считай, что ты не изгнан королем,
                     Но мною послан для деяний славных.
                     Предположи, что зачумлен здесь воздух
                     И ты бежишь в иной, здоровый край.
                     Представь, что все, чем дорожит душа,
                     Не там оставил ты, где жил доселе,
                     Но встретишь там, куда направишь путь.
                     Вообрази, что птицы - музыканты,
                     Что луг - усыпанный травою зал,
                     Что васильки - толпа красавиц юных,
                     А странствие твое - веселый танец.
                     Того, кто насмехается над горем,
                     Кому лишь бодрость светлая близка, -
                     Не станет грызть строптивая тоска.

                                 Болингброк

                     О! Разве, думая о льдах Кавказа,
                     Ты можешь руку положить в огонь?
                     И разве утолишь ты жгучий голод,
                     Воображая пиршественный стол?
                     И разве голым ляжешь в снег январский,
                     Себе представив летнюю жару?
                     Нет! Если вспоминаешь о хорошем,
                     Еще острее чувствуешь плохое!
                     Тоска так больно потому грызет,
                     Что от ее укусов кровь нейдет.

                                    Гант

                     Ступай, мой сын. Ты молод, чист душою.
                     Я б не грустил, когда б я был тобою.

                                 Болингброк

                     Прощай, родная Англия! Прощай!
                     Еще меня на ласковых руках,
                     Как мать и как кормилица, ты держишь.
                     Где б ни скитался я, - душа горда:
                     Я - англичанин,  всюду и всегда!

                                  Уходят.


        СЦЕНА 4

                      Там же. Зал в королевском замке.
              Входят король Ричард, Бегот и Грин в одну дверь,
                             Омерль - в другую.

                               Король Ричард
                              (Беготу и Грину)

                     Да, мы заметили...
                                 (Омерлю.)

                                        Кузен Омерль,
                     Так что же, - долго пробыли вы вместе
                     В пути с великим вашим Херифордом?

                                   Омерль

                     С великим, как назвали вы его,
                     Мой путь совместный был не так велик:
                     Расстались мы на первом перекрестке.

                               Король Ричард

                     Что ж, был обилен ток прощальных слез?

                                   Омерль

                     О, что касается меня, - ничуть.
                     Лишь резкий ветер, дувший нам навстречу,
                     Одну слезинку выдавил из глаза,
                     Прощанье тем неискреннее скрасив.

                               Король Ричард

                     Что, расставаясь, молвил наш кузен?

                                   Омерль

                     Сказал мне: "До свиданья!"
                     А так как сердцу моему претило,
                     Чтоб мой язык те осквернил слова,
                     Я, сделав вид, что горем обессилен,
                     Слова в могиле скорби схоронил.
                     О! Если б "до свиданья" удлинило
                     Изгнанье краткое его на годы, -
                     Ему бы десять тысяч "досвиданий"
                     Я произнес, а так - ни одного!

                               Король Ричард

                     Он - наш кузен. Однако сомневаюсь,
                     Чтоб родич наш, изгнанья срок окончив,
                     Вернулся навестить своих друзей.
                     Мы сами, да и Буши, Бегот, Грин
                     Заметили, с каким смиреньем льстивым
                     Подлаживался он к простонародью,
                     Как в души к ним старался он пролезть,
                     Как он рабам отвешивал поклоны,
                     Мастеровым слал мастерски улыбки,
                     Стараясь показать, что он страдалец,
                     Что изгнана любовь народа с ним.
                     Он шляпу снял перед торговкой рыбой;
                     Два возчика сказали: "Добрый путь!" -
                     А он в ответ раскланялся учтиво:
                     "Спасибо вам, любезные друзья", -
                     Как если б нашей Англии наследник,
                     Надежда наших подданных он был.

                                    Грин

                     Он далеко; так прочь и эти мысли.
                     Пора заняться мятежом ирландским.
                     Собрать вам нужно войско, государь,
                     Ведь промедленье наше - им на пользу,
                     А вашему величеству - в ущерб.

                               Король Ричард

                     Мы сами поведем свои войска.
                     И так как нам казну поистощили
                     Большой наш двор и царственная щедрость,
                     Придется сдать в аренду королевство.
                     На снаряженье хватит этих денег.
                     А если подойдут они к концу, -
                     За нашей подписью листы мы вышлем,
                     Чтобы наместники мои вписали
                     Туда людей богатых имена,
                     Заставив их внести большие деньги,
                     Которые пойдут на наши нужды.
                     Итак, в Ирландию направим путь.

                                Входит Буши.

                     А, Буши, что случилось?

                                    Буши

                     Джон Гант внезапно тяжко занемог.
                     И вас он умоляет, государь,
                     Чтоб вы его немедля навестили.

                               Король Ричард

                     А отнесен куда он?

                                    Буши

                                         В Или-Хауз.

                               Король Ричард

                     О боже, лекаря его наставь,
                     Как старца поскорей свести в могилу.
                     На содержимое его казны
                     Мы сможем содержать своих солдат.
                     Спешим к нему! Но, с помощью господней,
                     Надеюсь, слишком поздно мы придем!

                                  Уходят.


        АКТ II

        СЦЕНА 1

                         Лондон. Покой в Или-Хаузе.
         Гант на ложе; вокруг него стоят герцог Йоркский и другие.

                                    Гант

                      Успеет ли король прибыть сюда,
                      Чтоб я вложил последний вздох в советы
                      Для безрассудной юности его?

                                    Йорк

                      Не тратьте драгоценною дыханья:
                      Внимать советам не захочет он.

                                    Гант

                      Не может быть! Предсмертные слова,
                      Гармонии торжественной подобно,
                      Должны к себе вниманье приковать.
                      Ведь тот, кто вынужден слова беречь,
                      Одну лишь истину влагает в речь.
                      Всю мудрость жизни, знания и опыт
                      Передает он людям в час конца,
                      И старца умирающего шепот
                      Стократ звучней, чем болтовня юнца.
                      Кончают песнь сладчайшим из созвучий,
                      Всех ярче в небе след звезды падучей.
                      Я жил, - к моим словам был Ричард глух,
                      К предсмертной речи он преклонит слух.

                                    Йорк

                      О нет! В его ушах иные звуки:
                      Его правленью льстивые хвалы,
                      Любовные стишки, чей сладкий яд
                      С такой охотою впивает юность,
                      Да россказни о модах итальянских, -
                      Ведь нынче мы Италии кичливой
                      Во всем, как обезьяны, подражаем
                      И тащимся у ней на поводу.
                      Чуть где-нибудь появится игрушка, -
                      Пускай дрянная, лишь бы поновей, -
                      Ему жужжат наперсники об этом.
                      Но мудрой речи не внимает тот,
                      В ком прихоть на рассудок восстает.
                      Он путь избрал, и тщетны увещанья,
                      Щадите же и силы и дыханье!

                                    Гант

                      Я, вдохновленный свыше, как пророк,
                      В мой смертный час его судьбу провижу.
                      Огонь его беспутств угаснет скоро:
                      Пожар ведь истощает сам себя.
                      Дождь мелкий каплет долго, ливень - краток;
                      Все время шпоря, утомишь коня;
                      Глотая быстро, можешь подавиться.
                      Тщеславие - обжора ненасытный,
                      И, снедь пожрав, начнет себя глодать.
                      Подумать лишь, - что царственный сей остров,
                      Страна величия, обитель Марса,
                      Трон королевский, сей второй Эдем,
                      Противу зол и ужасов война
                      Самой природой сложенная крепость,
                      Счастливейшего племени отчизна,
                      Сей мир особый, дивный сей алмаз
                      В серебряной оправе океана,
                      Который, словно замковой стеной
                      Иль рвом защитным ограждает остров
                      От зависти не столь счастливых стран;
                      Что Англия, священная земля,
                      Взрастившая великих венценосцев,
                      Могучий род британских королей,
                      Прославленных деяньями своими
                      Во имя рыцарства и христианства
                      Далеко за пределами страны, -
                      До родины упорных иудеев,
                      Где был господь спаситель погребен;
                      Что эта драгоценная земля,
                      Страна великих душ, жилище славы,
                      Теперь сдана, - мне в этом слове смерть, -
                      В аренду, словно жалкое поместье!
                      Та Англия, что скована была
                      Лишь торжествующей стихией моря
                      И берег чей всегда давал отпор
                      Завистливому натиску Нептуна, -
                      Она позором скована теперь,
                      Опутана бумажными цепями!
                      Та Англия, что побеждала всех,
                      Сама себя постыдно победила!
                      О, если бы исчез со мною вместе
                      И этот стыд, - я смерти был бы рад!

            Входит король Ричард, королева, Омерль, Буши, Грин,
                           Бегот, Росс и Уиллоби.

                                    Йорк

                      Вот и король. Помягче будьте с ним:
                      Коней горячих горячить не стоит.

                                  Королева

                      Как поживает благородный дядя?

                               Король Ричард

                      Ну? Как твое здоровье, старый Гант?

                                    Гант

                      О, мне сейчас так впору это имя!
                      Я - старый Гант, летами изможден.
                      Во мне моя печаль постилась долго,
                      А каждый, кто постится, - изможден.
                      Я бодрствовал над спящею отчизной,
                      А каждый, кто постится, - изможден.
                      Отцов их дети счастьем насыщают,
                      Но на меня и здесь наложен пост;
                      Ты отнял счастье - стал я изможденным.
                      Болезнью для могилы изможден,
                      Я изможденный, как сама могила,
                      Во чреве чьем пустом - одни лить кости.

                               Король Ричард

                      Не слишком ли искусно для больного
                      Смеешься ты над именем своим?

                                    Гант

                      Нет! Это горе над собой смеется.
                      Мой сын, наследник мой, тобою изгнан;
                      Втоптал, король, ты имя Ганта в грязь, -
                      И вот, я льщу тебе, над ним смеясь.

                               Король Ричард

                      К чему лесть умирающих живущим?

                                    Гант

                      Нет, тем, кто умирает, льстят живые.

                               Король Ричард

                      Ты при смерти и мне, сказал ты, льстишь?

                                    Гант

                      Нет. Умираешь ты, хоть я и болен.

                               Король Ричард

                      Но я здоров, а ты, я вижу, плох.

                                    Гант

                      Клянусь творцом, я вижу, что ты плох.
                      Я вижу, как ты плох, и вот, - мне тяжко.
                      Сразил недуг честь, славу короля,
                      И наша родина - их смертный одр.
                      А ты, больной помазанник, вручаешь
                      Свою судьбу беспечно тем врачам,
                      Которые тебя ж и отравили.
                      Кишат льстецы в зубцах твоей короны;
                      Она мала, как голова твоя,
                      И все же, хоть и невелик сей обруч,
                      Сдавил ты им великую страну.
                      О, если бы твой дед умел провидеть,
                      Как внук начнет губить его сынов, -
                      Тебя спасти он мог бы от позора,
                      Не допустив к наследованью трона,
                      Который ты позором осквернил.
                      Племянник, если б ты владел всем миром, -
                      В аренду сдать сей остров было б стыдно.
                      Но этот остров - все, чем ты владеешь,
                      И оттого твой стыд еще стыдней.
                      Помещик ты, в наем сдающий ферму,
                      А не король. Твой сан, законов крепость,
                      Отныне в рабстве крепостном. А ты...

                               Король Ричард

                      А ты - ты выжил из ума, глупец!
                      Своей горячкой злоупотребляя.
                      Ты ледяным потоком поучений
                      Принудил кровь от наших щек отхлынуть.
                      Заставил нас от гнева побледнеть.
                      Клянусь величьем нашего престола:
                      Не будь ты сын великого Эдварда, -
                      Вся голова твоя, платя за то,
                      Что в ней язык летает слишком бойко,
                      Слетела бы сейчас с упрямых плеч.

                                    Гант

                      О, не щади меня за то, что я
                      И твой отец, Эдвард, - сыны Эдварда.
                      Родную кровь ты проливал и раньше,
                      Питаясь ею, словно пеликан.
                      Мой старший брат, высокий духом Глостер
                      (Он в небесах, среди блаженных душ) -
                      Тому пример, тому свидетель верный,
                      Что ты умеешь кровь Эдварда лить.
                      Итак, вступи в союз с моим недугом, -
                      Твоя жестокость, словно серп кривой,
                      Подрежет тотчас перезрелый колос.
                      Живи с позором. Вечен твой позор!
                      В моих словах - твой тяжкий приговор.
                      Пора мне лечь, - мне скоро спать в могиле.
                      Да будут живы те, кто с честью жили.
                       (Уходит, поддерживаемый слугами.)

                               Король Ричард

                      И да погибнут те, кто с дурью жили!
                      Безумцам старым место лишь в могиле.

                                    Йорк

                      О государь! Я вас молю считать,
                      Что эти речи внушены больному
                      Ворчливой старостью, недугом злым.
                      Он любит вас, - я в это верю твердо, -
                      Как собственного сына, Херифорда.

                               Король Ричард

                      Нет, любит он меня, как Херифорд,
                      А я их так же. Вот и все, милорд.

                           Входит Нортемберленд.

                               Нортемберленд

                      Я к вашему величеству явился
                      От герцога Ланкастера с поклоном.

                               Король Ричард

                      Что он сказал?

                               Нортемберленд

                                     О, ничего. Ни слова.
                      Бесструнной арфой стал его язык.
                      И речь и жизнь - утратил все старик.

                                    Йорк

                      Пусть Йорк последует за Гантом вскоре!
                      Хоть смерть горька, но с ней уйдет я горе.

                               Король Ричард

                      Он на землю упал, как спелый плод.
                      Ему лежать, а нам - идти вперед.
                      Достаточно о сем. Теперь обсудим,
                      Как нам войну с ирландцами вести.
                      Должны мы раздавить косматых кернов,
                      Которые гнездятся, словно змеи,
                      На острове, где гадов нет других.
                      А так как столь большое начинанье
                      Потребует немалых и расходов,
                      То мы решаем отобрать в казну
                      Поместья, деньги, движимость и утварь,
                      Которыми владел наш дядя Гант.

                                    Йорк

                      Доколь, доколь велит долг послушанья
                      Сносить несправедливые деянья?
                      Смерть Глостера, изгнанье Херифорда,
                      Расстройство брачных планов Болингброка,
                      Всей Англии чинимые обиды,
                      Ланкастера опалу и свою
                      Терпел я с ненахмуренным челом,
                      Не мысля зла на своего монарха.
                      Я - младший сын великого Эдварда,
                      Был старшим принц Уэльский, твой отец;
                      Он на войне был яростнее льва,
                      В дни мира был он кроток, словно агнец, -
                      Таков был этот рыцарственный принц.
                      Лицом ты весь в него. Он был таким же,
                      Когда он счетом дней с тобой равнялся.
                      Что добывал в бою, то он и тратил,
                      Не расточал отцовского добра.
                      Кровь недругов он проливал нередко,
                      Но братской кровью рук не запятнал.
                      О Ричард! Йорк скорбит, должно быть, тяжко,
                      Коль сравнивать он стал тебя с отцом.

                               Король Ричард

                      Но что с тобою, дядя?

                                    Йорк

                                            Государь!
                      Простите дерзость, если вам угодно,
                      А не угодно, - обойдусь и так.
                      Хотите вы отнять и захватить
                      Наследство изгнанного Херифорда?
                      Иль Гант не мертв? Иль Херифорд не жив?
                      Иль Гант - не Гант? Иль сын ему не сын?
                      Иль Гант наследника иметь не вправо?
                      Иль прав наследственных у Гарри нет?
                      Что ж, отобрав права у Херифорда,
                      У времени их также отбери:
                      Пусть завтра не идет вслед за сегодня.
                      Сам от себя тогда ты отрекись:
                      Ведь свой престол ты получил в наследство.
                      Клянусь, что если, - сохрани господь, -
                      Решите вы отнять несправедливо
                      У Херифорда право на наследство
                      И грамоты, что стряпчим он предьявит
                      Для ввода во владенье, и присягу.
                      Которую он вам давал, - презрите,
                      То сотни бед к себе вы привлечете,
                      Лишитесь сотен дружеских сердец;
                      Меня ж о том заставите подумать,
                      О чем не может верность помышлять.

                               Король Ричард

                      Что хочешь думай! Но без промедленья
                      Возьму себе я все его именье.

                                    Йорк

                      Прощай, король! Грядущее темно,
                      Что сбудется, - нам ведать не дано.
                      Добавлю только, уходя отсюда:
                      Добром не кончишь, если начал худо.
                                  (Уходит.)

                               Король Ричард

                      Ты, Буши, к графу Уилтширу спеши,
                      Пусть явится он тотчас в Или-Хауз,
                      Чтоб надзирать за домом. Мы же завтра
                      В Ирландию отправимся. Пора!
                      Пока мы в Англию не возвратимся,
                      Пусть правит государством дядя Йорк,
                      Он справедлив и нам всегда был предан.
                      Идемте же отсюда, королева.
                      Развеселитесь! Близок час разлуки, -
                      Нет времени для горести и скуки.

            Трубы. Король, королева, Омерль, Буши. Грин и Бегот
                                  уходят.

                               Нортемберленд

                      Что ж, лорды, доблестный Ланкастер умер.

                                    Росс

                      И жив: ведь сын его теперь Ланкастер.

                                  Уиллоби

                      Но лишь по титулу, не по владеньям.

                               Нортемберленд

                      То и другое получил бы он,
                      Не будь у нас бесправной справедливость.

                                    Росс

                      Хоть многое на сердце накипело, -
                      Пускай оно в молчанье разобьется,
                      Но я не дам свободы языку.

                               Нортемберленд

                      Нет, говори! И тот пусть онемеет,
                      Кто станет разглашать твои слова.

                                  Уиллоби

                      Быть может, речь пойдет о Херифорде?
                      Ну, если так, то начинай смелей:
                      Я слышать рад все, что ему на пользу.

                                    Росc

                      Смогу ли пользу я ему принесть?
                      Вот разве лишь полезным вы сочтете,
                      Что я сочувствую его несчастьям,
                      Тому, что он наследством обделен.

                               Нортемберленд

                      Воистину позорные обиды
                      Чинятся принцу королевской крови
                      И многим в этой гибнущей стране.
                      Король наш - не король. Им управляют
                      Презренные льстецы. И лишь по злобе
                      Они ему о ком-нибудь шепнут, -
                      И у того король отнимет тотчас
                      И жизнь, и достоянье, и детей.

                                    Росс

                      Он подати умножил непомерно, -
                      И отшатнулся от него народ;
                      Он пеню ввел за родовые распри, -
                      И отшатнулось от него дворянство.

                                  Уиллоби

                      Все новые поборы, что ни день:
                      Пожертвованья разные и бланки...
                      О боже, до чего мы так дойдем!

                               Нортемберленд

                      Не войнами он разорил страну,
                      Он войн не вел. В бесславных договорах
                      Все отдал, что в боях стяжали предки.
                      Нам мир его накладней, чем их войны.

                                    Росс

                      Граф Уилтшир взял в аренду королевство!

                                  Уиллоби

                      Король - несостоятельный должник!

                               Нортемберленд

                      Над ним нависли и позор и гибель.

                                    Росс

                      Нет денег на ирландскую войну,
                      Хоть непосильно тяжелы налоги. -
                      Так он решил изгнанника ограбить!

                               Нортемберленд

                      Кузена своего! Король безродный! -
                      Но, лорды, мы внимаем свисту бури,
                      Укрытья же не ищем от нее;
                      Глядим, как вихрь рвет наши паруса,
                      И смерти ждем, сложивши руки праздно.

                                    Росс

                      Грозит беда. Но, лорды, слишком долго
                      Мирились мы с причинами ее,
                      И потому беды не избежать.

                               Нортемберленд

                      Нет, ты неправ. В пустых глазницах смерти
                      Я различаю жизнь. Но я не смею
                      Вам сообщить спасительную весть.

                                  Уиллоби

                      Будь откровенен с нами, как и мы.

                                    Росс

                      Нортемберленд, все молви без утайки.
                      Мы трое - как один, и эти речи -
                      Лишь мысли наши. Говори смелей!

                               Нортемберленд

                      Итак, я нынче получил известье
                      Из Пор-ле-Блана, гавани в Бретани,
                      О том, что герцог Генрих Херифорд,
                      Лорд Кобхем, брат его, который был
                      Архиепископом Кентерберийским,
                      Сэр Норбери, сэр Уотертон, сэр Куойнт,
                      Сэр Томас Эрнингем и сэр Джон Рамстоп
                      Отплыли от французских берегов;
                      И на восьми могучих кораблях
                      Они везут трехтысячное войско,
                      Которое им дал Бретонский герцог,
                      Солдат снабдивший всем необходимым.
                      Они хотят на севере пристать
                      И ожидают только одного:
                      Когда король в Ирландию отбудет.
                      Хотите сбросить рабское ярмо,
                      Дать родине расправить снова крылья,
                      Заложенную выкупить корону,
                      Стереть со скиптра золотого грязь
                      И возвратить величеству величье? -
                      Тогда со мной скачите в Ревенсперг.
                      А слаб ваш дух для подвига такого, -
                      Помчусь один, вы ж никому ни слова.

                                    Росс

                      Седлать коней! Кто остается - трус!

                                  Уиллоби

                      Я с вами! Неразрывен наш союз!

                                  Уходят.


        СЦЕНА 2

                    Лондон. Покои в королевском дворце.
                       Входят королева, Буши и Бегот.

                                    Буши

                     Грусть вашего величества безмерна,
                     А между тем, с супругом расставаясь,
                     Вы обещанье дали не грустить,
                     Веселость сохранять и бодрость духа.

                                  Королева

                     Для короля я это обещала,
                     Но для себя исполнить не могу.
                     Тоска, зачем ты у меня в гостях?
                     Затем, что Ричард, милый гость, уехал?
                     Нет, чует сердце, что большое горе
                     Судьба во чреве носит для меня.
                     Я трепещу, чего-то ожидая,
                     И это что-то горше и страшней
                     Разлуки с королем, моим супругом.

                                    Буши

                     У каждой существующей печали -
                     Сто отражений. Каждое из них
                     Не есть печаль, лишь сходно с ней по виду.
                     Ведь в отуманенном слезами взоре
                     Дробится вещь на множество частей.
                     Картины есть такие: если взглянешь
                     На них вблизи, то видишь только пятна,
                     А если отойдешь и взглянешь сбоку, -
                     Тогда видны фигуры. Так и вы
                     Взглянули сбоку на отъезд супруга,
                     И призрак торя вам явился вдруг;
                     Вглядитесь пристальней, - оно исчезнет.
                     Нет, госпожа, поверьте, оттого лишь
                     И слезы ваших глаз, и сердца боль,
                     Что нас покинул ваш супруг, король;
                     Все прочее - одно воображенье:
                     Вам просто ваша скорбь туманит зренье.

                                  Королева

                     Пусть так. И все же больно сжалось сердце,
                     Предчувствуя недоброе. Так тяжко,
                     Так тяжко и тоскливо на душе!
                     Предчувствие мое - ничто? Быть может.
                     Но страшное ничто  гнетет и гложет.

                                    Буши

                     То призрачные страхи, госпожа.

                                  Королева

                     Нет! Призрачные страхи - порожденье
                     Былого горя. У меня не так.
                     Мое ничто само рождает горе,
                     Как будто бы в моем ничто есть нечто
                     И буду им я скоро обладать.
                     Я знаю лишь, что ждет меня страданье.
                     Хотя не знаю для него названья.

                                Входит Грин.

                                    Грин

                     О государыня, храни вас бог!
                     Привет вам, джентльмены! Я надеюсь, -
                     В Ирландию король наш не отплыл?

                                  Королева

                     Зачем же ты надеешься на это,
                     Не на обратное? Ведь он спешил,
                     На быстроту он возлагал надежду;
                     Зачем надеешься, что медлит он?

                                    Грин

                     Затем, чтобы король, надежда наша,
                     Еще успел вернуть свои полки
                     И отнял все надежды у врага,
                     Уже вступившего на нашу землю:
                     Вернулся самовольно Болингброк
                     И высадился с войском в Ревенсперге.

                                  Королева

                     Нет! Не попустит бог!

                                    Грин

                                           Но это так.
                     Есть новость хуже: лорд Нортемберленд
                     И Генри Перси, юный сын его,
                     А также лорды Уиллоби, Росс, Боменд
                     И много их влиятельных друзей
                     Бежали к Болингброку.

                                    Буши

                                           Почему же
                     Изменниками вы не объявили
                     Нортемберленда и всех тех, кто с ним?

                                    Грин

                     Мы так и сделали. Тогда граф Вустер
                     Переломил свой сенешальский жезл
                     И с челядью своей перебежал
                     К мятежнику.

                                  Королева

                                   Ты, Грин, - моей печали повитуха,
                     А Болингброк - ее злосчастный плод.
                     Так вот каким уродом разрешилась
                     Моя душа. И задыхаюсь я,
                     Былую скорбь умножив новой скорбью.

                                    Буши

                     Отчаиваться рано, госпожа.

                                  Королева

                     Нет, не мешай отчаиваться мне
                     И враждовать с обманчивой надеждой.
                     Она мне лжет и отдаляет смерть;
                     Меня бы смерть избавила от горя,
                     А лживая надежда длит его.

                         Входит Йорк; он в панцире.

                                    Грин

                     А вот и герцог Йорк.

                                  Королева

                                           И в ожерелье
                     Войны его морщинистая шея.
                     Как взор его заботой омрачен! -
                     Скажите слово утешенья, дядя.

                                    Йорк

                     Я, сделав так, душой бы покривил.
                     На небесах найдем мы утешенье,
                     А на земле - лишь скорби да заботы.
                     Супруг ваш ищет за морем победу,
                     Но как бы здесь беду он не нашел.
                     Оставлен я опорой быть державе,
                     Но, стар и слаб, в опоре сам нуждаюсь.
                     Идет вослед за пиршеством похмелье,
                     И пробил час, когда король узнает,
                     На что годны льстецы, его друзья.

                               Входит слуга.

                                   Слуга

                     Милорд, я опоздал: ваш сын уехал.

                                    Йорк

                     Уехал?.. Вот как... Что ж, пусть едут все!..
                     Бежит дворянство, а народ молчит,
                     Как будто безучастен, но боюсь,
                     Восстанет и примкнет он к Херифорду.
                                  (Слуге.)
                     К сестре моей отправишься ты в Плэши,
                     Скажи, - прошу, мол, тысячу я фунтов.
                     На, вот мое кольцо!

                                   Слуга

                     Милорд, простите, я вам не сказал:
                     Я побывал сегодня там проездом.
                     Боюсь, что вас известьем огорчу...

                                    Йорк

                     Ну, что там? Говори!

                                   Слуга

                     За полчаса до моего приезда
                     Скончалась герцогиня.

                                    Йорк

                                            Правый боже!..
                     Какой огромный океан несчастий
                     Вдруг затопил несчастную страну!
                     Что делать мне?.. О, если бы король, -
                     Хоть казни я не заслужил изменой, -
                     Велел меня, как брата, обезглавить!..
                     Отправлены ль в Ирландию гонцы?..
                     Откуда денег взять на эти войны?..
                     Пойдем, сестра... Простите, я ошибся. -
                     Племянница.
                                  (Слуге.)
                                 А ты ступай домой
                     И все оружье, что у нас найдется,
                     Доставь сюда немедля на повозках.

                               Слуга уходит.

                     Милорды, не собрать ли ополченье?..
                     Как быть? В мои слабеющие руки
                     Вложили дел запутанных клубок, -
                     Не приложу ума, как их распутать.
                     Тот и другой - моя родня. Один -
                     Мой государь, кому я дал присягу,
                     Велит мне долг сражаться за него.
                     Но и другой - племянник мне. И с ним
                     Несправедливо поступил король;
                     Быть за него велят мне кровь и совесть.
                     Что ж мне избрать?.. Племянница, пойдемте.
                     Милорды, собирайте ополченье,
                     Я в замке Баркли буду вас встречать.
                     Мне надо было бы заехать в Плэши,
                     Да некогда. - Уж так оно сошлось,
                     Все в нашем государстве - вкривь и вкось!

                          Йорк и королева уходят.

                                    Буши

                     Благоприятен ветер для известий
                     От нас - в Ирландию, но не оттуда.
                     А здесь нам не набрать такое войско,
                     Чтоб мы с врагом померяться могли.

                                    Грин

                     И наша близость к королю приблизит
                     К нам злобу тех, кто от него далек.

                                   Бегот

                     Изменчива и ненадежна чернь,
                     Ее любовь лежит у ней в мошне;
                     И кто ее кошель опустошает,
                     Тот злобой сердце наполняет ей.

                                    Буши

                     За это короля и осуждают.

                                   Бегот

                     И нас: ведь мы всех ближе к королю.

                                    Грин

                     Пока в Бристольском замке я укроюсь;
                     Граф Уилтшир тоже выехал туда.

                                    Буши

                     Я с вами. Ведь от этой злобной черни
                     Хорошего не жди. Им дай лишь волю, -
                     Как стая псов, нас в клочья разорвут.
                                 (Беготу.)
                     И вы, надеюсь, с нами?

                                   Бегот

                     Нет, к королю в Ирландию отправлюсь.
                     Предчувствий сердце горестных полно:
                     Нам свидеться, боюсь, не суждено.

                                    Буши

                     Но, может статься, натиск Болингброка
                     Йорк отразит.

                                    Грин

                                    Он мог бы точно так же
                     Счесть все песчинки, выпить океан.
                     Его успех, к несчастью, невозможен:
                     Из ста солдат едва ль один - надежен.
                     Прощайте! Да хранит нас бот от бед.

                                    Буши

                     Мы свидимся еще.

                                   Бегот

                                      Боюсь, что нет.

                                  Уходят.


        СЦЕНА 3

                     Пустынная местность в Глостершире.
               Входят Болингброк и Нортемберленд с войсками.

                                 Болингброк

                     До Баркли далеко еще, милорд?

                               Нортемберленд

                     Мой благородный принц,
                     Здесь, в Глостершире, я, как чужестранец.
                     Унылые, пустынные холмы,
                     Крутые, каменистые дороги
                     Наводят грусть и мили удлиняют.
                     И лишь беседа с вами, словно сахар,
                     Мне услаждает этот скучный путь.
                     Я думаю, что Уиллоби и Россу
                     Безмерно утомительна дорога,
                     Ведущая из Ревенсперга в Котсолд;
                     А я счастливей: трудностей пути
                     Я в вашем обществе не замечаю.
                     И все ж им услаждает путь надежда
                     На то, чем обладаю нынче я.
                     Когда нет радости, тогда надежда
                     На будущую радость - тоже радость.
                     И потому тем двум усталым лордам
                     Надежда сокращает долгий путь,
                     Как мне - мой благородный собеседник.

                                 Болингброк

                     О нет, ваш собеседник недостоин
                     Столь добрых слов. Но кто спешит сюда?

                            Входит Генри Перси.

                               Нортемберленд

                     А, это юный сын мой, Гарри Перси.
                     Его послал, должно быть, брат мой Вустер. -
                     Здоров ли дядя, Гарри?

                                   Перси

                                             Ах, милорд,
                     Я сам хотел у вас спросить о том же.

                               Нортемберленд

                     Как? Разве он не там, где королева?

                                   Перси

                     Переломив свои сенешальский жезл,
                     Граф Вустер распустил дворцовых слуг
                     И сам оставил двор.

                               Нортемберленд

                                         Из-за чего же?
                     Он не имел намерений таких.

                                   Перси

                     Из-за того, что объявили вас
                     Изменником, милорд. И в Ревенсперг
                     Он к герцогу уехал Херифорду -
                     Ему свои услуги предложить.
                     Меня ж послал он в Баркли разузнать,
                     Какое герцог Йорк собрал там войско,
                     И сведенья доставить в Ревенсперг.

                               Нортемберленд

                     Ты герцога не помнишь Херифорда?

                                   Перси

                     Милорд, как помнить я могу того,
                     Кого ни разу в жизни я не видел?

                               Нортемберленд

                     Тогда взгляни: перед тобою герцог.

                                   Перси

                     Милорд, я буду счастлив вам служить.
                     Я знаю, что неопытен и молод,
                     Однако время принесет мне зрелость
                     И я смогу вам пользу принести.

                                 Болингброк

                     Благодарю тебя, мой славный Перси.
                     Лишь думая об искренних друзьях,
                     Я высшее испытываю счастье.
                     Созреешь ты с моей Фортуной вместе,
                     Твою любовь она вознаградит.
                     Сей договор я заключаю сердцем,
                     Взамен печати - вот моя рука.

                               Нортемберленд

                     Далеко ль Баркли? Как там старый Йорк?
                     Большое ли собрал он ополченье?

                                   Перси

                     Вон замок, сразу же за этой рощей.
                     Солдат, я слышал, там всего лишь триста,
                     Там герцог Йорк, лорд Баркли и лорд Сеймор,
                     Из знатных лордов больше никого.

                           Входят Росс и Уиллоби.

                               Нортемберленд

                     А вот и лорды Уиллоби и Росс,
                     В крови их шпоры, жаром пышут лица.

                                 Болингброк

                     Милорды, вашу дружбу ценит тот,
                     Кто изгнан, кто изменником объявлен.
                     Из всех моих сокровищ мне осталась
                     Лишь благодарность, - вам ее дарю.
                     А если стану в будущем богаче,
                     Воздам за вашу службу и любовь.

                                    Росс

                     Вы сами, славный принц, богатство наше.

                                  Уиллоби

                     Его еще должны мы заслужить.

                                 Болингброк

                     Спасибо вам, - вот щедрость бедняка!
                     Когда моя Фортуна возмужает, -
                     И щедрость вырастет... А это кто?

                               Входит Баркли.

                               Нортемберленд

                     Я узнаю как будто лорда Баркли.

                                   Баркли

                     Я к вам с посланьем, герцог Херифорд.

                                 Болингброк

                     Теперь, милорд, меня зовут Ланкастер,
                     И в Англии ищу я это имя.
                     На вашу речь отвечу я не прежде,
                     Чем титул сей произнесете вы.

                                   Баркли

                     Милорд, меня превратно не поймите:
                     На титул ваш я посягать не стану.
                     Но как бы вы, милорд, ни назывались,
                     Я прислан к вам правителем страны.
                     Светлейший герцог Йорк велел спросить:
                     Вы, пользуясь отъездом государя,
                     Зачем нарушили его запрет?
                     Зачем ваш меч грозит отчизне мирной?

                           Входит Йорк со свитой.

                                 Болингброк

                     Не нужно мне посредничество ваше:
                     Вот герцог сам.
                            (Преклоняет колено.)
                                    Мой благородный дядя!

                                    Йорк

                     Что мне твое смиренье показное?
                     Не гни колен, согни свою гордыню.

                                 Болингброк

                     Мой добрый дядя!..

                                    Йорк

                                        Слушать не хочу!
                     К тебе не добрый и тебе не дядя!
                     Не дядя я изменнику. А "добрый"
                     Звучит в устах недобрых, как насмешка.
                     Зачем стопой изгнанника, скажи,
                     Коснуться ты дерзнул английской почвы?
                     Как грудь отчизны ты посмел топтать
                     Грозя войною беззащитным селам,
                     Хвалясь братоубийственным мечом?
                     Явился ты, мальчишка неразумный,
                     Прослышав об отъезде короля?
                     Ошибся ты: он правит государством
                     И власть его - здесь, в этом верном сердце.
                     О, будь я так же молод и горяч,
                     Как в день, когда с отцом твоим отважным
                     Пробились мы сквозь тысячи французов
                     И выручен был нами Черный Принц,
                     Сей юный Марс, сей доблестный воитель, -
                     Тогда бы я своей рукой, вот этой,
                     Теперь, увы, параличом сведенной,
                     Тебя за преступленье покарал!

                                 Болингброк

                     Но в чем моя вина, светлейший дядя,
                     Какое совершил я преступленье?

                                    Йорк

                     Какое? Тяжелейшее из всех:
                     Ты в мятеже повинен и в измене.
                     Срок твоего изгнанья не истек,
                     А ты посмел вернуться и оружье
                     Поднять на государя своего.

                                 Болингброк

                     Я изгнан из страны, как Херифорд,
                     В нее я возвратился, как Ланкастер.
                     Взгляните, дядя, беспристрастным оком
                     Какие мне наносятся обиды!
                     Я вижу в вас отца: ведь старый Гант
                     Мне мнится, воплотился в вас. Отец!
                     Потерпите ли вы, чтоб я скитался
                     В чужих краях бродягою бездомным,
                     А все мои богатства и права
                     Отобраны у их владельца были
                     И отданы каким-то проходимцам?
                     Кто я такой? Раз мой кузен король,
                     То по тому же праву я - Ланкастер.
                     У вас есть сын, Омерль, мой славный родич.
                     Когда бы умерли вы, а не Гант,
                     И с ним бы обошлись несправедливо, -
                     Ему бы дядя заменил отца
                     И ополчился на его невзгоды.
                     Я все права имею на наследство,
                     Но грамот здесь моих не признают.
                     Распродано отцовское добро,
                     Оно пошло на низменные цели.
                     Что было делать мне? Я обратиться
                     Решил, как верноподданный, к закону,
                     Но стряпчие не приняли мой иск.
                     И мне не оставалось средств иных,
                     Как самому явиться за наследством.

                               Нортемберленд

                     Обижен тяжко благородный герцог.

                                    Росс

                     Вступитесь же за правду, ваша светлеть.

                                  Уиллоби

                     Его добром владеют подлецы.

                                    Йорк

                     Позвольте мне ответить вам, милорды.
                     Я знаю, что племянник мой обижен,
                     И для него я сделал все, что мог.
                     Но вторгнуться с оружьем, пробиваться
                     К своим правам неправедным путем -
                     То значит быть мятежником. А вы,
                     Бунтовщика поддерживая, сами
                     Не менее виновны в мятеже.

                               Нортемберленд

                     Но благородный герцог дал нам клятву,
                     Что ищет только прав своих законных.
                     Ему помочь мы в этом поклялись,
                     И стыд тому, кто сей обет нарушит.

                                    Йорк

                     Ну, ну, - добра не жду я от войны,
                     Однако же ей помешать не в силах.
                     Нет войска у меня; все врозь идет...
                     О, если бы я мог, - клянусь творцом, -
                     Я вас бы тотчас заключил под стражу
                     И головою выдал королю.
                     Но я бессилен; потому останусь
                     Покамест в стороне. Итак, прощайте.
                     А, может быть, со мною в этом замке
                     Вы проведете нынешнюю ночь?

                                 Болингброк

                     Охотно, дядя, примем приглашенье.
                     А вы участвовать не согласитесь
                     В походе нашем на бристольский замок?
                     Там, говорят, засели Буши, Бегот
                     И те, кто с ними заодно сосут
                     Все соки из народа. Я поклялся
                     Их вырвать прочь, как сорную траву.

                                    Йорк

                     Посмотрим... Поразмыслю я сначала:
                     Мне нарушать законы не пристало.
                     Я вам не друг, но и не враг. Ну что ж, -
                     Что сделано, того уж не вернешь.

                                  Уходят.


        СЦЕНА 4

                              Лагерь в Уэльсе.
                 Входят Солсбери и капитан отряда уэльцев.

                                  Капитан

                     Милорд, мы здесь стоим уж десять дней,
                     Моим уэльцам это надоело,
                     Известий же от короля все нет.
                     Мы разойдемся по домам. Прощайте!

                                  Солсбери

                     Повремени хоть день, уэлец верный,
                     Лишь на тебя надеется король.

                                  Капитан

                     Нет, мы уйдем. Король погиб, должно быть.
                     Засохли все лавровые деревья,
                     Грозя созвездьям, блещут метеоры,
                     А бледный месяц стал багрян, как кровь;
                     Зловещие блуждают ясновидцы
                     И страшные пророчат перемены;
                     Богатые мрачны, а чернь ликует:
                     Одни за выгоды свои боятся,
                     Другие от войны себе ждут выгод.
                     А знаменья такие предвещают
                     Паденье или гибель королей.
                     Не удержать мне земляков своих,
                     Известно им: нет короля в живых.
                                 (Уходит.)

                                  Солсбери

                     О Ричард! Я гляжу с тяжелым сердцем,
                     Как на землю с небес звездой падучей
                     Твое величье катится стремглав.
                     Увы, покинула тебя удача!
                     Диск солнца твоего заходит, плача.
                     Везде - враги; друзья твои бегут.
                     О, время потрясений, время смут!
                                 (Уходит.)


        АКТ III

        СЦЕНА 1

                  Лагерь Болингброка под стенами Бристоля.
               Входят Болингброк, Йорк, Нортемберленд, Перси,
                               Уиллоби, Росс.

                                 Болингброк

                     Пускай их приведут.
                     Входят Буши  и Грин, под стражей.
                     Сейчас ваш дух проститься должен с плотью,
                     И перечнем всех ваших преступлений
                     Не стану я вам души отягчать:
                     Ведь это не было бы милосердно.
                     Но вашу кровь с себя хочу я смыть,
                     А потому пред всеми объявляю
                     Причины, по которым вы умрете.
                     Вы короля на путь дурной толкнули, -
                     Прекраснейший, светлейший государь
                     Обезображен вами и растлен.
                     Втянув его в свой мерзостный разврат,
                     Его вы от супруги оттолкнули,
                     Нарушили мир царственного ложа
                     И юной королевы красоту
                     Заставили от едких слез поблекнуть.
                     Я, кровный принц, был близок к государю
                     И по родству и по любви к нему,
                     Но вы меня пред ним оговорили,
                     И я, склонясь под бременем неправды,
                     Дышать был должен воздухом чужбины,
                     Был должен есть изгнанья горький хлеб;
                     А вы меж тем моим добром кормились,
                     Срубили на дрова леса и парки,
                     Со стекол замка вытравить велели
                     И мой девиз и родовой мой герб,
                     Так, что и знаков моего дворянства
                     Нет у меня, - осталась только жизнь
                     Да память обо мне в людских сердцах.
                     Лишь перечисленным, - добавить мог бы
                     Я вдвое больше, чем уже сказал, -
                     Вы, Грин и Буши, заслужили смерть.
                                 (Страже.)
                     Да предадут обоих смертной казни.

                                    Буши

                     Прощайте, лорды! - Хоть страшна мне смерть,
                     Но Болингброк для Англии страшнее.

                                    Грин

                     Я верю, небо примет наши души
                     И адом покарает беззаконье.

                                 Болингброк

                     Милорд Нортемберленд, возьмите их.

             Нортемберленд и другие уходят, уводя Буши и Грина.

                     Так королева, дядя, в вашем доме?
                     Пекитесь же о ней, молю вас богом.
                     Ей передайте низкий мой поклон,
                     Я вас прошу - об этом не забудьте.

                                    Йорк

                     Я к ней гонца отправил и в письме
                     Подробно описал все ваши чувства.

                                 Болингброк

                     Благодарю, любезный дядя. - Лорды,
                     Пора нам в путь с Глендауром сразиться
                     И с соумышленниками его.
                     Окончим труд и отдых свой заслужим

                                  Уходят.


        СЦЕНА 2

                        Берег Уэльса. Вдали - замок.
                Входят король Ричард, епископ Карлейльский,
                             Омерль и солдаты.

                               Король Ричард

                     Ведь это замок Барклофли как будто?

                                   Омерль

                     Да, государь. Не легче ль вам дышать
                     С тех пор, как вы ступили вновь на сушу?

                               Король Ричард

                     Дышать легко. И плачу я от счастья,
                     Что я в свое вернулся королевство. -
                     Приветствую тебя, моя земля,
                     Хоть ты и терпишь, чтоб тебя топтали
                     Бунтовщики копытами коней.
                     Как разлученная с ребенком мать
                     Встречается с ним вновь, смеясь сквозь слезы,
                     Так я, моя земля, смеюсь и плачу,
                     Тебя лаская царственной рукой.
                     Будь, добрая моя земля, сурова
                     С врагами государя своего:
                     Их алчности не дай своих плодов,
                     Нет, пауков, твой яд в себя впитавших,
                     Да мерзких жаб навстречу им пошли. -
                     Пускай они вредят стопам злодеев,
                     Преступно попирающим тебя.
                     Взрасти моим врагам одну крапиву;
                     Когда ж сорвут с груди твоей цветок, -
                     Пусть спрятанную в нем найдут змею,
                     И пусть ее раздвоенное жало
                     Убьет врагов монарха твоего. -
                     Не смейтесь над моим заклятьем, лорды:
                     Скорей моя земля мой зов услышит,
                     В солдат все эти камни превратив,
                     Чем задрожит перед мятежным войском
                     Ее природный властелин, король.

                                  Карлейль

                     У власти, подарившей вам корону,
                     Есть власть корону вашу сохранить.
                     Мужайтесь! Не отталкивайте средств,
                     Ниспосланных вам свыше: ведь иначе
                     Пренебрежете помощью небес.

                                   Омерль

                     А это значит, что мы слишком медлим,
                     Тогда как с каждым часом прибывает
                     У Болингброка денег и людей.

                               Король Ричард

                     Не унывай, кузен! Иль ты не знаешь:
                     В часы, когда за горизонтом скрыто
                     Господне испытующее око,
                     Разбойники выходят на добычу,
                     Творя насилья, проливая кровь.
                     Но чуть, взойдя над рубежом земли,
                     Воспламенив вершины гордых сосен,
                     Оно метнет лучи в притоны зла, -
                     И уж разбой, измена и убийство,
                     С которых сорваны покровы тьмы,
                     Дрожат и наготы своей стыдятся.
                     Вот так и Болингброк, изменник, вор,
                     Который нагло рыскал здесь в ночи,
                     Пока скрывались мы за горизонтом,
                     Увидит, как восходим мы на трон,
                     И покраснеет от стыда измены,
                     Не в силах вынести сиянья солнца,
                     Дрожа при виде собственных грехов.
                     Не смыть всем водам яростного моря
                     Святой елей с монаршего чела.
                     И не страшны тому людские козни,
                     Кого господь наместником поставил.
                     За каждого из тех, кто поднял сталь,
                     Поддавшись наущеньям Болингброка,
                     Противу нашей золотой короны,
                     Бог Ричарду даст ангела с мечом.
                     За правду бьется ангельская рать,
                     Злодеям перед ней не устоять!

                              Входит Солсбери.

                     Привет, милорд! Далеко ль ваши силы?

                                  Солсбери

                     Не дальше и не ближе, государь,
                     Чем эта слабая моя рука.
                     Моим устам отчаянье велело
                     О горести поведать. Государь,
                     Боюсь, день опозданья омрачил
                     Все радости грядущих наших дней.
                     Верни вчерашний день, - и ты с ним вместе
                     Двенадцать тысяч воинов вернешь.
                     А день сегодняшний, день злых несчастий,
                     Лишил тебя друзей, надежд и власти:
                     Решив, что пал ты мертвым там, вдали,
                     Уэльцы к Болингброку перешли.

                                   Омерль

                     Мужайтесь, государь! Вы побледнели!

                               Король Ричард

                     Кровь войска в двадцать тысяч человек
                     Румянила лицо мое. А ныне
                     Их нет, - и обескровлен я навек,
                     Пришел конец и мощи и гордыне.
                     Бегите ж прочь вы все, кто хочет жить:
                     И время отказалось мне служить.

                                   Омерль

                     Мужайтесь! Вспомните, кто вы таков.

                               Король Ричард

                     Да, я забылся! Разве не король я?
                     Эй, сонное величество, проснись!
                     Иль имя короля не больше стоят,
                     Чем сорок тысяч прозвищ и имен?
                     О, имя королевское мое!
                     Вооружись! Ведь на твое величье
                     Восстал всего лить подданный ничтожный.
                     Любимцы короля, наш сан высок,
                     И вы держите голову высоко. -
                     У дяди Йорка есть еще войска.

                               Входит Скруп.

                                   Скруп

                     Желаю государю больше счастья,
                     Чем возвещу я скорбными устами.

                               Король Ричард

                     Мой дух готов, мои открыты уши.
                     Ты скажешь мне лишь о земных утратах.
                     Что ж я утратил? Может быть, державу?
                     Тогда я с ней утратил и заботы.
                     Возвыситься стремится Болингброк?
                     Но выше нас он все равно не станет;
                     Он только раб господний, как и мы.
                     Бунтует наш народ? Что ж тут поделать, -
                     Он грешен и пред богом и пред нами.
                     Вещай же нам о бедствии любом:
                     Смерть хуже их, а мы ведь все умрем.

                                   Скруп

                     Я счастлив, что вы так вооружились,
                     Чтобы услышать горестную весть.
                     Как от внезапно налетевшей бури
                     Вздуваются серебряные реки
                     И водами всю затопляют землю,
                     Как будто растворился мир в слезах, -
                     Так ярость Болингброка захлестнула
                     Всю вашу устрашенную державу
                     Потоком стали и стальных сердец.
                     Надвинув шлем на облысевший череп,
                     Восстали старики на вашу власть.
                     Мальчишки, говорить стараясь басом,
                     Напялили доспехи не по росту,
                     Чтобы идти войной на ваш престол;
                     Пономари и те хотят сражаться
                     И учатся, грозя короне вашей,
                     Гнуть лук из дважды гибельного тиса;
                     И даже пряхи ржавою секирой
                     Замахиваются на скипетр ваш.
                     И стар и млад бунтуют против вас,
                     И хуже истина, чем мой рассказ.

                               Король Ричард

                     Ты слишком хорошо нам рассказал
                     О столь худых делах. Но где же Буши?
                     Что сталось с графом Уилтширом? Где Грин?
                     И как они позволили врагу
                     Без боя перейти границы наши?
                     Когда мы одолеем Болингброка,
                     Они за все ответят головой.
                     Ручаюсь, что они с ним помирились.

                                   Скруп

                     Воистину меж ними подлый мир.

                               Король Ричард

                     О, негодяи! Гнусные ехидны!
                     Собаки, лижущие руку вора!
                     Змей отогрел я на своей груди
                     И в сердце мне они вонзили жало!
                     Из трех Иуд тройной Иуда каждый!
                     Они с ним заключили мир? Так пусть
                     За то их душам ад войну объявит!

                                   Скруп

                     Любовь, своей природе вопреки,
                     Преобразилась в ненависть, я вижу.
                     Не надо проклинать их: не рукою,
                     Но головой скреплен был этот мир.
                     Возьмите же назад свое проклятье:
                     Ведь все они погибли смертью злой
                     И мирно спят теперь в земле сырой.

                                   Омерль

                     Так, значит, Уилтшир, Буши, Грин - погибли?

                                   Скруп

                     В Бристоле обезглавлены они.

                                   Омерль

                     А где же герцог, мой отец, с войсками?

                               Король Ричард

                     Не все ль равно? Молчите о надеждах, -
                     Поговорим о смерти, о червях.
                     Нам прах земной взамен бумаги будет,
                     В него слезами впишем нашу скорбь.
                     Нам надлежит составить завещанье,
                     Избрать душеприказчиков. Но что же,
                     Что вправе завещать мы? Плоть - земле?
                     Владеет враг всем нашим достояньем,
                     А нам принадлежит лишь наша смерть
                     Да эта жалкая щепотка глины,
                     Что служит оболочкою костям.
                     Давайте сядем наземь и припомним
                     Предания о смерти королей.
                     Тот был низложен, тот убит в бою,
                     Тот призраками жертв своих замучен,
                     Тот был отравлен собственной женой,
                     А тот во сне зарезан, - всех убили.
                     Внутри венца, который окружает
                     Нам, государям, бренное чело,
                     Сидит на троне смерть, шутиха злая,
                     Глумясь над нами, над величьем нашим.
                     Она потешиться нам позволяет:
                     Сыграть роль короля, который всем
                     Внушает страх и убивает взглядом;
                     Она дает нам призрачную власть
                     И уверяет нас, что наша плоть -
                     Несокрушимая стена из меди.
                     Но лишь поверим ей, - она булавкой
                     Проткнет ту стену, - и прощай, король!
                     Накройте ваши головы: почтенье
                     К бессильной этой плоти - лишь насмешка.
                     Забудьте долг, обычай, этикет:
                     Они вводили в заблужденье вас.
                     Ведь, как и вы, я насыщаюсь хлебом,
                     Желаю, стражду и друзей ищу,
                     Я подчинен своим страстям, - зачем же
                     Вы все меня зовете "государь"?

                                  Карлейль

                     Мудрец над грянувшей бедой не плачет,
                     Но преграждает путь для новых бед.
                     Страх только ослабляет вашу мощь,
                     А ваша слабость - это мощь врага.
                     Вам малодушье лишь ущерб приносит;
                     Трус обречен, у смелых есть надежда;
                     Отважный, если он и мертвым пал,
                     То славной смертью смерть саму попрал.

                                   Омерль

                     В войсках отца опора вашей власти:
                     Мы целое воссоздадим из части.

                               Король Ричард
                                 (Карлейлю)

                     Ты прав в своих укорах. - Близок срок,
                     С тобой сражусь я, гордый Болингброк!
                     Прошел мой страх, исчезли колебанья;
                     Легко вернуть свое же достоянье.
                                 (Скрупу.)
                     Где дядя наш? Дай радостную весть
                     В твоем суровом взоре нам прочесть.

                                   Скруп

                     Взглянув на небо, люди говорят,
                     Дождливо будет нынче или ясно;
                     И если так безрадостен мой взгляд,
                     От уст моих ждать радости - напрасно.
                     Я длю мученья ваши, как палач,
                     И худшее оставил напоследок:
                     Ваш дядя Йорк в союзе с Болингброком,
                     Все крепости на севере сдались,
                     На юге же примкнуло к Болингброку
                     Все рыцарство.

                               Король Ричард

                                    Достаточно! Довольно!
                                 (Омерлю.)
                     Будь проклят ты, кузен! Ты преградил
                     Мне сладкий путь к отчаянью. - Зачем?
                     Что ж смолкли вы? Где ваши утешенья?
                     Клянусь, возненавижу я навек
                     Того, кто утешать меня возьмется.
                     Поедем в замок Флинт, чтоб там скорей
                     Угас король, теперь - лишь раб скорбей
                     Солдат я не держу; пусть пашут, сеют
                     И пусть на их полях надежды зреют,
                     А у меня надежды больше нет. -
                     Уже ничей не нужен мне совет.
                     Ни слова! Принято мое решенье.

                                   Омерль

                     Но, государь...

                               Король Ричард

                                      Двойное оскорбленье
                     Мне нанесет тот, кто посмеет льстить.
                     Всей свите на восток велю спешить:
                     Здесь Ричарда закат по воле рока,
                     А там восходит солнце Болингброка!

                                  Уходят.


        СЦЕНА 3

                     Уэльс. Равнина перед замком Флинт.
         Входят с барабанным боем и со знаменами Болингброк, Йорк,
                   Нортемберленд, приближенные и войска.

                                 Болингброк

                     Доносят нам, что разбрелись уэльцы,
                     А Солсбери уехал к королю,
                     Который с небольшим числом друзей
                     На этом высадился побережье.

                               Нортемберленд

                     Отличные известия, милорд.
                     Так, значит, где-то здесь укрылся Ричард.

                                    Йорк

                     Милорд, вам подобало бы сказать
                     "Король наш Ричард". О, прискорбный день,
                     Когда помазанник скрываться должен!

                               Нортемберленд

                     Я, ваша светлость, лишь для сокращенья
                     Сей титул опустил.

                                    Йорк

                                        В былое время,
                     Чтоб голову вы впредь не задирали,
                     Он, вам платя за это сокращенье,
                     На голову бы вас укоротил.

                                 Болингброк

                     Вы, дядя, переходите границы.

                                    Йорк

                     Не ты ль, племянник, перешел границы?
                     Но берегись: над нами есть господь.

                                 Болингброк

                     Я знаю, дядя, и господней роле
                     Я не противлюсь. - Кто идет сюда?

                               Входит Перси.

                     А, Гарри! Что же, замок не сдается?

                                   Перси

                     Нет, замок укреплен по-королевски,
                     Чтоб вам противиться.

                                 Болингброк

                                            По-королевски?
                     Там разве есть король?

                                   Перси

                                            О да, милорд,
                     Там есть король: король английский Ричард
                     В его стенах; с ним вместе лорд Омерль,
                     Лорд Солсбери, сэр Стивен Скруп, а также
                     Высокое духовное лицо,
                     Чье имя мне осталось неизвестным.

                               Нортемберленд

                     Я узнаю епископа Карлейля.

                                 Болингброк

                     Милорд Нортемберленд!
                     Ступайте к остову твердыни древней,
                     И в уши дряхлые ее бойниц
                     Пускай проникнет медный голос труб,
                     Призыв к переговорам.
                     Скажите так: я, Генрих Болингброк,
                     Пред королем колени преклоняю,
                     Ему целую царственную руку
                     И признаю себя его вассалом;
                     Согласен я сложить и меч и власть
                     К его стопам лишь при одном условье:
                     Чтоб он мое изгнанье отменил
                     И мне вернул законные владенья.
                     А если нет, - употреблю я силу,
                     И хлынет кровь сраженных англичан,
                     И пыль к земле прибьет тот бурный ливень.
                     Но как далек я в мыслях от того,
                     Чтоб напоить сей пурпурною влагой
                     Зеленое и сладостное лоно
                     Страны, где правит государь наш Ричард, -
                     Покорностью готов я доказать.
                     Скажите так. Мы ж развернем войска
                     На травяном ковре равнины этой.

                    Нортемберленд направляется к замку.

                     Да смолкнет грозный грохот барабанов,
                     Чтоб всем, кто там, - за ветхими зубцами, -
                     Была ясна благая наша цель. -
                     Предвижу я, что будет наша встреча,
                     Как встреча двух враждующих стихий,
                     Огня с водой, когда их столкновенье,
                     Рождая гром, рвет в клочья небеса.
                     Пускай он - молния, тогда я - туча;
                     Ярится он, а я прольюсь дождем,
                     Не на него прольюсь, прольюсь на землю. -
                     Вперед! И взглянем королю в лицо.

    Раздается звук трубы, приглашающей к переговорам, ей отвечает труба
        внутри замка. Трубы. На стены входят король Ричард, епископ
                  Карлейльский, Омерль, Скруп и Солсбери.

                                    Йорк

                     Смотрите, вот и сам король! Подобен
                     Он покрасневшему от гнева солнцу,
                     Когда оно выходит в небеса
                     Через врата востока огневые
                     И видит вдруг завистливые тучи,
                     Которые ему сиять мешают
                     И омрачают триумфальный путь.
                     Нет, все же он - король. И взор его -
                     Орлиный взор, исполненный величья.
                     Увы, как жаль, что небо обрекло
                     Злой скорби столь прекрасное чело.

                               Король Ричард
                              (Нортемберленду)

                     Мы в изумленье. Долго ждали мы,
                     Что трепетные ты согнешь колени
                     Перед своим законным королем.
                     И если государь я, - как посмели
                     Твои колени должный страх забыть?
                     А если нет, то где десница божья,
                     Что от престола отрешила нас?
                     Ничья рука из плоти и из крови
                     Из наших рук не может вырвать скипетр,
                     А если кто отважится на это -
                     Тот святотатец, бунтовщик и вор.
                     Вы мните, что, сгубив изменой души,
                     Не только вы - все отреклись от нас,
                     Что мы бессильны, лишены друзей?
                     Но знайте, что господь мой всемогущий
                     С заоблачных высот на помощь нам
                     Пошлет всесокрушающее войско;
                     Оно сразит и вас и ваших чад,
                     Живых и тех, что в чреве материнском,
                     За то, что вы, вассалы, взбунтовались,
                     Моей короне вздумали грозить.
                     Не Болингброк ли там? Скажи ему,
                     Что каждым шагом по моей стране
                     Он совершает тяжкую измену.
                     Иль хочет он оставить за собой
                     Кровавый след войны междоусобной?
                     Не прежде, чем он наш венец себе
                     На голову наденет, - десять тысяч
                     Разрубленных голов обезобразят
                     Лик Англии, измяв ее цветы,
                     И белоснежный мир ее заменят
                     Багровым гневом, и ее луга
                     Обрызжут английской священной кровью,

                               Нортемберленд

                     Да сохранит наш властелин небесный
                     Земного властелина, короля,
                     От ужасов войны междоусобной!
                     Кузен твой благородный, Болингброк,
                     Почтительно тебе целуя руку,
                     Клянется досточтимою гробницей,
                     Воздвигнутой над прахом ваших предков,
                     И королевской кровью, что течет
                     В обоих вас из единого истока,
                     И мужественной дланью Джона Ганта,
                     И собственным достоинством и честью,
                     И всем, чем может клясться дворянин,
                     Что он сюда пришел с одной лишь целью:
                     Вернуть свои наследные права
                     И короля коленопреклоненно
                     Просить, чтоб он изгнанье отменил.
                     Коль это государь ему дарует, -
                     Блестящий меч он ржавчине отдаст,
                     И берберийского коня - конюшне,
                     А верное и преданное сердце -
                     Служенью государю своему.
                     Он поклялся, как принц, и это правда;
                     Как дворянин, я клятву подтвержу.

                               Король Ричард

                     Нортемберленд, ответ наш передай:
                     Здесь будет наш кузен желанным гостем,
                     И все, о чем он справедливо просит,
                     Мы жалуем ему без возражений.
                     И передай в любезнейших словах
                     Привет от нас достойному кузену.

                 Нортемберленд возвращается к Болингброку.
                                 (Омерлю.)

                     Уж не унизились ли мы, кузен,
                     Смиренным видом и учтивой речью?
                     Быть может, нам вернуть Нортемберленда,
                     С изменником не заключать условий,
                     Сразиться с ним и умереть в бою?

                                   Омерль

                     Нет, надо время выиграть речами,
                     А время нам пошлет друзей с мечами.

                               Король Ричард

                     О боже! Неужели мой язык,
                     Приговоривший гордеца к изгнанью,
                     Словами вкрадчивыми должен взять
                     Свой приговор назад? О, если б я
                     Мог быть великим, как мое несчастье,
                     Иль меньшим, чем велит высокий сан!
                     О, если б мне забыть, чем был я прежде,
                     Иль то, чем стал теперь, не вспоминать!
                     Ты бьешься, сердце? Или ты разбилось?
                     Мои враги разбили нас с тобой.

                                   Омерль

                     Нортемберленд опять идет сюда.

                               Король Ричард

                     Что ж королю прикажут? Подчиняться?
                     Он подчинится. Иль его сместят?
                     И этим тоже будет он доволен.
                     Он должен титул потерять? Бог с ним!
                     Готов сменять я свой дворец на келью,
                     Каменья драгоценные - на четки,
                     Наряд великолепный - на лохмотья,
                     Резные кубки - на простую миску,
                     Мой скипетр - на посох пилигрима,
                     Весь мой народ - на грубое распятье,
                     И всю мою обширную страну -
                     На маленькую, тесную могилку,
                     На тесную убогую могилку.
                     А то пускай проезжая дорога
                     Мне будет кладбищем, чтоб мой народ
                     Вседневно попирал чело монарха:
                     Уж раз он мне живое сердце топчет, -
                     Пусть топчет погребенное чело! -
                     Ты плачешь, добрый мой кузен Омерль! -
                     Мы вызовем слезами непогоду,
                     От вздохов и от слез поляжет хлеб,
                     И на земле мятежной будет голод.
                     Иль, может быть, мы станем забавляться
                     Какой-нибудь игрою с нашим горем,
                     Веселою игрой? Вот, например:
                     Лить слезы на одно и то же место,
                     Пока не выдолбим себе могилы.
                     И пусть напишут на надгробном камне:
                     "Два родича лежат в могилах сих,
                     Могилы вырыты слезами их".
                     Смешно! - Ну что ж, посмейтесь надо мною,
                     Над болтовней безумною, пустою. -
                     Сиятельнейший принц Нортемберленд,
                     Что повелел король наш Болингброк?
                     Его величество согласно ль ждать,
                     Пока умру я собственною смертью?
                     Коль вы кивнете, - я пойму тогда,
                     Что милостиво он ответил: "Да!"

                               Нортемберленд

                     Благоволите, государь, спуститься:
                     Он хочет с вами говорить внизу.

                               Король Ричард

                     Спуститься? Я спущусь, как Фаэтон,
                     Не удержавший буйных жеребцов.

                 Нортемберленд возвращается к Болингброку.

                     Вниз! Вниз, король! - дорогой униженья,
                     Чтоб выказать изменникам смиренье.
                     Вниз, солнце, - тьме отдай свои права!
                     Где жаворонок пел, - кричит сова!

                         Все уходят со стен замка.

                                 Болингброк

                     Ну, что его величество ответил?

                               Нортемберленд

                     От горести он словно обезумел:
                     Бессвязна речь его. Но вот он сам.

                     Входят король Ричард и его свита.

                                 Болингброк

                     Все окажите должное почтенье
                     Его величеству - и отойдите.
                            (Преклоняет колено.)
                     Мой добрый государь!

                               Король Ричард

                     Любезный мой кузен, не унижайтесь,
                     Чтоб низкая земля не возгордилась
                     Касаньем ваших царственных колен.
                     Я холодно взираю на учтивость,
                     Милей бы ваша дружба мне была.
                     Не гнитесь низко! Встаньте же с колен:
                     Ведь метите высоко вы, кузен.

                                 Болингброк

                     Я, государь, лишь за своим явился.

                               Король Ричард

                     Берите! Ваше все. Я тоже - ваш.

                                 Болингброк

                     О повелитель! Вы настолько мой,
                     Насколько я своею верной службой
                     Достоин вашу заслужить любовь.

                               Король Ричард

                     Достойны? Вы? Тот все иметь достоин,
                     Кто брать умеет дерзостью и силой. -
                     Дай руку, дядя. Слезы осуши:
                     Не исцелить слезами боль души. -
                     Хоть вам, кузен, в отцы я не гожусь, -
                     Знать, вы-то мне в наследники годитесь.
                     Я все отдам, чего б вы ни просили:
                     Не должно ли нам покоряться силе? -
                     Что ж - в Лондон? Дайте мне, кузен, ответ.

                                 Болингброк

                     Да, государь.

                               Король Ричард

                                   Могу ль сказать я "нет"?

                             Трубы. Все уходят.


        СЦЕНА 4

                       Ленгли. Сад герцога Йоркского.
                   Входят королева и две придворные дамы.

                                  Королева

                     Какую бы придумать нам игру,
                     Чтобы рассеять горькие заботы?

                           Первая придворная дама

                     Сыграем, государыня, в шары.

                                  Королева

                     О нет, - шары напомнят мне о том,
                     Что на пути у нас стоят преграды
                     И что удары мне судьба готовит.

                           Первая придворная дама

                     Давайте танцевать.

                                  Королева

                     Могу ль со счета я не сбиться в танце,
                     Со счета сбившись в горестях моих?
                     Нет, нет, прошу тебя, не надо танцев.

                           Первая придворная дама

                     Тогда давайте что-нибудь расскажем.

                                  Королева

                     О чем же? О печали иль о счастье?

                           Первая придворная дама

                     О том и о другом.

                                  Королева

                                        Нет, ни о чем!
                     Рассказ о счастье мне печаль умножит,
                     Напомнив то, чего лишилась я;
                     А повесть о печали увеличит
                     Несчастием чужим мою печаль.
                     К чему твердить о том, что есть в избытке,
                     Жалеть о том, чего мы лишены?

                           Первая придворная дама

                     Тогда я вам спою.

                                  Королева

                                       Коль сможешь - пой!
                     Но плач мне больше был бы по душе.

                           Первая придворная дама

                     Чтоб вам помочь, готова я заплакать.

                                  Королева

                     Когда б я горе выплакать умела,
                     Я петь могла б, слез не прося твоих.
                     Постойте! Вон садовники идут.
                     Я ставлю против сломанной булавки
                     Всю скорбь мою, что разговор меж ними
                     Пойдет о государственных делах.
                     В годину смут одни у всех тревоги;
                     Беда кричит, что горе на пороге.

            Королева и придворные дамы прячутся. Входят садовник
                              и два работника.

                                  Садовник

                     Ты подвяжи на этих абрикосах
                     Большие ветки, что отягощают
                     Свой ствол, как блудные сыны - отца;
                     Поставить надо для ветвей подпорки. -
                     Тебе же надлежит, как палачу,
                     Отсечь чрезмерно длинные побеги,
                     Которые так вознеслись надменно:
                     Пусть в царстве нашем будут все равны. -
                     Я ж сорняки выпалывать начну,
                     Которые сосут из почвы соки
                     И заглушают добрые цветы.

                              Первый работник

                     Зачем же нам внутри ограды этой,
                     На этом небольшом клочке земли
                     Поддерживать порядок, меру, стройность,
                     Когда наш огражденный морем сад,
                     Наш край родной зарос травою сорной,
                     Зачахли лучшие его цветы,
                     Плодовые деревья одичали,
                     Изъедены червями?

                                  Садовник

                                       Помолчи!
                     Кто не навел в саду своем порядка,
                     Тот сам теперь увянуть обречен.
                     Он дал приют под царственной листвою
                     Прожорливым и вредным сорнякам,
                     Считая, что они - его опора;
                     Но вот их ныне вырвал Болингброк.
                     Те сорняки - граф Уилтшир, Грин и Буши.

                              Первый работник

                     Они мертвы?

                                  Садовник

                                 Мертвы. И Болингброком
                     Взят в плен сам расточительный король.
                     Как жаль, что не хранил он, не лелеял
                     Свою страну, как мы лелеем сад!
                     Чтоб не могли плодовые деревья
                     Погибнуть от переполненья соком,
                     Весной мы надрезаем их кору.
                     Когда б с вельможами так поступал он,
                     Росли б они на пользу государству,
                     А он вкушал бы верности плоды.
                     Мы обстригаем лишние побеги,
                     Чтоб дать простор ветвям плодоносящим.
                     Так поступая, он царил бы мирно,
                     Но нерадив и беззаботен он,
                     И должен потому отдать свой трон.

                              Первый работник

                     Так, стало быть, низложат короля?

                                  Садовник

                     Унижен он; а будет и низложен.
                     В письме, что нынче ночью получило
                     Одно лицо, с кем герцог Йоркский в дружбе, -
                     Дурные новости.

                                  Королева

                     Нет сил терпеть! Молчать я не могу!
                          (Выходит из за кустов.)
                     О ты, что наподобие Адама
                     Возделываешь райский этот сад!
                     Как повернулся грубый твой язык,
                     Чтоб разглашать дурные эти вести?
                     Какая Ева, змей какой толкнул
                     Тебя на новое грехопаденье?
                     Как смел ты молвить, что король низложен?
                     Как ты, что лишь немногим лучше грязи,
                     Посмел предречь паденье божества?
                     Ответь мне: как, откуда и когда
                     Узнал ты это? Говори, несчастный!

                                  Садовник

                     Простите, государыня, мне жалко
                     Вас огорчать, но мой рассказ правдив.
                     Наш государь во власти Болингброка.
                     Теперь их судьбы на весах Фортуны.
                     На чаше той, где ваш супруг, - он сам
                     Да несколько напыщенных ничтожеств,
                     Которые лишь уменьшают вес;
                     А на другой - всесильный Болингброк
                     И вместе с ним псе английские пэры.
                     Так, верно, перевесит эта чаша.
                     Спешите в Лондон; вы поймете там
                     Все знают то, что здесь сказал я вам.

                                  Королева

                     Зачем, о быстроногое несчастье,
                     Ко мне твое известье запоздало?
                     Зачем я все последней узнаю?
                     Иль ты желаешь, чтобы я подольше
                     Печаль хранила в сердце у себя?
                            (Придворным дамам.)
                     Скорее в путь! Скорее в Лондон, где
                     Властитель Лондона теперь в беде. -
                     Ужель, судьба, велишь ты мне жестоко
                     Быть пленницей в триумфе Болингброка? -
                     Садовник, за такую злую весть
                     Дай бог твоим цветам вовек не цвесть.

                     Королева и придворные дамы уходят.

                                  Садовник

                     Пускай бы все труды мои пропали,
                     Коль от того пройдут твои печали.
                     Бедняжка! Здесь, где плакала она,
                     Плакун-травы посеем семена;
                     Кто взглянет на зеленые посевы,
                     Пусть вспоминает слезы королевы.

                                  Уходят.


        АКТ IV

        СЦЕНА 1

               Лондон. Тронный зал в Уэстминстерском дверце.
        Вокруг трона, на возвышении, стоят лорды: слева - светские,
           справа - духовного звания; внизу - члены палаты общин.

              Входят Болингброк, Омерль, Серри, Нортемберленд,
                Перси, Фицуотер, епископ Кардейльский, аббат
           Уэстминстерский и другие, за ними стража ведет Бегота.

                                 Болингброк

                     Пусть Бегот подойдет. -
                     Итак, поведай, Бегот, без утайки, -
                     Как умерщвлен был благородный Глостер?
                     Кто вместе с королем задумал это
                     И кто свершил кровавое деянье,
                     Жизнь герцога до срока оборвав?

                                   Бегот

                     Пусть предо мною встанет лорд Омерль.

                                 Болингброк

                     Кузен, взгляните Беготу в лицо.

                                   Бегот

                     Милорд, отказом от своих же слов
                     Унизите ли вы язык ваш дерзкий?
                     В час роковой, когда был герцог Глостер
                     На гибель обречен, сказали вы:
                     "Ужель рука моя так коротка,
                     Что ей из Англии не дотянуться
                     До дядюшкиной головы в Кале?"
                     В другой раз я слыхал, как вы сказали,
                     Что легче было б вам отвергнуть дар
                     В сто тысяч крон, чем видеть Болингброка
                     Опять здесь, в Англии, к тому прибавив,
                     Что смерть кузена вашего была бы
                     Благословеньем для страны.

                                   Омерль

                                                 Милорды!
                     Как мне ответить низкому лжецу?
                     Сразившись с этим подлецом, как с равным,
                     Я оскорблю высокий мой удел.
                     И все же языку клеветника
                     Я честь свою порочить не позволю.
                            (Бросает перчатку.)
                     Моя перчатка, смертное клеймо,
                     Теперь тебя отметила для ада.
                     Ты лжешь, и лживо все, что ты сказал:
                     Я это докажу твоею кровью,
                     Хоть жаль марать мне рыцарский свой меч.

                                 Болингброк

                     Постой! Не поднимай перчатку, Бегот!

                                   Омерль

                     О, если бы не он был оскорбитель,
                     А лучший из дворян, что здесь стоят, -
                     За исключеньем только одного.

                                  Фицуотер

                     Коль равного противника ты ищешь,
                     Омерль, - мою перчатку подними.
                     Клянусь сияющим над нами солнцем,
                     Я слышал сам, как похвалялся ты,
                     Что славный Глостер был тобой погублен.
                     И если станешь это отрицать,
                     Унизишься двадцатикратной ложью;
                     И в грудь твою, где ложь взяла начало,
                     Ее верну я острием меча.

                                   Омерль

                     До дня того не доживешь ты, трус!

                                  Фицуотер

                     Клянусь душой, - готов немедля биться!

                                   Омерль

                     За ложь, Фицуотер, будешь ты в аду!

                                   Перси

                     Ты лжешь, Омерль! Правдив твой обвинитель
                     Настолько же, насколько сам ты лжив.
                     Чтоб это доказать, готов я биться
                     С тобою на смерть. Вот моя перчатка;
                     Осмелишься ли ты ее поднять?

                                   Омерль

                     Коль не осмелюсь, пусть рука отсохнет,
                     Чтобы не смог я мстительную сталь
                     Обрушить на блестящий шлем врага!

                               Один из лордов

                     И я земле, Омерль, клятвопреступник,
                     Мою перчатку для тебя вручаю.
                     Чтобы разъярить тебя, я не устану
                     И днем и ночью повторять: "Ты лжец!"
                     Вот мой залог, коль смеешь, подними!

                                   Омерль

                     Ну, кто еще? Любой приму я вызов!
                     Во мне отвага тысячи бойцов,
                     Таких, как вы, сражу я двадцать тысяч.

                                   Серри

                     Милорд Фицуотер, я отлично помню
                     Беседу вашу с герцогом Омерлем.

                                  Фицуотер

                     Да, разговор происходил при вас;
                     Свидетель вы тому, что это правда.

                                   Серри

                     Клянусь небесной правдой, что - неправда!

                                  Фицуотер

                     Ты, Серри, лжешь!

                                   Серри

                                       Молчи, щенок бесчестный!
                     Я ложь твою на меч свой положу,
                     И тяжкое обрушит он возмездье,
                     Пока не обретут себе покоя
                     На смертном ложе лжец и его ложь.
                     Тебе свою перчатку я бросаю,
                     Когда посмеешь ты, - сразись со мной!

                                  Фицуотер

                     Как ты горячего коня пришпорил!
                     Я смею пить и есть, дышать и жить,
                     И так же, встретив Серри, хоть в пустыне,
                     Ему в лицо посмею плюнуть я
                     И повторить, что лжет он, лжет и лжет!
                     Я привяжу тебя своею клятвой
                     К суровому отмщенью моему.
                     Как правда, что прославиться мечтаю
                     Я в этом мире, новом для меня,
                     Так правда все, в чем я виню Омерля. -
                     Еще, Омерль, от Норфолка я слышал, -
                     Послал в Кале ты двух своих вассалов,
                     Чтоб Глостера достойного убить.

                                   Омерль

                     Пусть кто-нибудь из честных христиан
                     Мне даст перчатку, чтоб ее я бросил
                     В залог того, что Норфолк лжет, и пусть
                     Он явится для божьего суда.

                                 Болингброк

                     Все распри под залогами оставим,
                     Пока домой не возвратится Норфолк.
                     Хоть мне он враг, он будет возвращен
                     И вновь получит все свои владенья.
                     Омерлю с ним назначим поединок.

                                  Карлейль

                     Сей славный день вовеки не наступит.
                     Изгнанник Норфолк ревностно сражался
                     В святой земле за гроб честной господень;
                     Под стягом крестоносным побеждал
                     Он турок, сарацин и чернокожих,
                     И, утомленный бранными трудами,
                     В Венецию решил он удалиться
                     И там земле Италии прекрасной
                     Предал он плоть, а благородный дух
                     Предал он своему вождю Христу,
                     Под чьей хоругвью воевал так долго.

                                 Болингброк

                     Вы точно знаете, что Норфолк умер?

                                  Карлейль

                     Как знаю то, что ныне сам я жив.

                                 Болингброк

                     Пускай его блаженная душа
                     Почиет с миром в лоне Авраама. -
                     Вы, лорды, обвинившие друг друга,
                     На время прекратите ваши распри,
                     Пока мы не назначим божий суд.

                           Входит Йорк со свитой.

                                    Йорк

                     К тебе пришел я, доблестный Ланкастер,
                     Униженного Ричарда послом.
                     Он признает тебя по доброй воде
                     Наследником престола и свой скиптр
                     Тебе влагает в царственную руку.
                     Взойди на трон, раз он с него сошел.
                     Взойди! Да здравствует король наш Генрих!

                                 Болингброк

                     То - божья воля: я взойду на трон.

                                  Карлейль

                     Избави боже! Нет!
                     Пусть сильным мира я не угожу
                     Своею речью, - угожу я правде.
                     Когда бы в благородном сем собранье
                     Нашелся кто-нибудь столь благородный,
                     Чтобы он мог быть праведным судьей
                     Над благородным Ричардом, - тогда
                     Его бы удержало благородство
                     От этого ужасного греха.
                     Как может подданный судить монарха?
                     А подданные Ричарда - здесь все!
                     Ведь даже вора осудить нельзя,
                     Не выслушав, хоть кража очевидна.
                     Так можно ли судить вам государя,
                     Носителя небесного величья,
                     Избранника, наместника господня,
                     Венчанного, помазанного богом,
                     И приговор заочно выносить?
                     Избави боже, чтобы христиане
                     Столь черное свершили преступленье!
                     Я к подданным взываю; бог велит
                     Мне, подданному, встать за государя.
                     Лорд Херифорд, которого назвали
                     Вы королем, - изменник королю.
                     И если вы возложите корону
                     На голову его, - я предрекаю:
                     Кровь павших англичан удобрит землю,
                     И многие грядущие века
                     Оплачут горько это злое дело;
                     К язычникам переселится мир,
                     А здесь междоусобья разгорятся,
                     Восстанет брат на брата, род на род.
                     Насилье, страх, разруха и мятеж
                     Здесь будут жить, и край наш будет зваться
                     Голгофой и страною мертвецов.
                     О! Если дом английских королей
                     Сам на себя восстанет, - это будет
                     Ужаснейшим  из всех земных раздоров.
                     Опомнитесь! Не порождайте смут,
                     Иначе вас потомки проклянут!

                               Нортемберленд

                     Отлично, сэр! Вы славно потрудились,
                     Чтобы изобличить себя в измене,
                     И мы сейчас под стражу вас возьмем. -
                     Вам поручается, милорд Уэстминстер,
                     Его стеречь до вызова на суд. -
                     Благоволят ли лорды согласиться
                     С решеньем, принятым палатой общин?

                                 Болингброк

                     Введите Ричарда: пусть всенародно
                     Он отречется; и тогда мы сможем
                     От нас все подозренья отвести.

                                    Йорк

                     Ему служить я буду провожатым.
                                 (Уходит.)

                                 Болингброк
                              (Омерлю и Серри)

                     Вас, лорды, мы пока возьмем под стражу;
                     Должны вы поручительства представить,
                     Что в должный день вы явитесь на суд.
                                (Карлейлю.)
                     От вас не ожидали мы любви
                     И не надеялись на вашу помощь.

          Возвращается Йорк с королем Ричардом. За ними несколько
             дворян несут королевские регалии: корону и прочее.

                               Король Ричард

                     Увы! Уже я позван к королю,
                     А сам еще не вовсе отрешился
                     От королевских помыслов и чувств!
                     Еще не научился я гнуть спину,
                     Поддакивать, наушничать и льстить.
                     О, дайте скорби срок, - она научит.
                     Но я припоминаю эти лица:
                     Как будто люди эти мне служили,
                     Кричали мне: "Да здравствует король!"
                     Вот так лобзал Иуда. Но Христос
                     Одним лишь из двенадцати был предан;
                     Меня же предали двенадцать тысяч.
                     И не остался верен ни один.
                     Бог короля храни! - Но я не слышу
                     В ответ "Аминь!" Я, видно, и священник
                     И причт? Ну что же, сам скажу аминь!
                     Бог короля храни! - хоть он - не я.
                     И все-таки аминь; быть может, небо
                     Еще меня считает королем. -
                     Зачем сюда велели мне прийти?

                                    Йорк

                     Затем, чтоб ты от бремени величья
                     Отрекся добровольно и признал,
                     Что должен и державу и корону
                     Взять Генрих Болингброк.

                               Король Ричард

                     Подайте мне корону. - Здесь, кузен,
                     Вот здесь, кузен, возьмитесь за нее.
                     Итак, мы с двух сторон венец сей держим.
                     Он - как колодец, мы - как два ведра,
                     Что связаны друг с другом общей цепью:
                     Одно из них пустое, вверх стремится,
                     Другое тонет, полное водою.
                     Я полон скорбью и в слезах тону,
                     А вы легко стремитесь в вышину.

                                 Болингброк

                     Но сами вы отречься пожелали.

                               Король Ричард

                     От трона - да; увы, - не от печали.
                     Я отдаю вам власть, но скорбь и боль
                     Возьму себе, над ними я король.

                                 Болингброк

                     С короной часть забот вы мне вручите.

                               Король Ричард

                     Себя заботой вы обремените,
                     Приняв мои заботы, мой венец,
                     Но все ж моим заботам - не конец.
                     У нас заботы - с разною основой:
                     Забота ваша - страсть к заботе новой,
                     Меня же то заботит и гнетет,
                     Что буду я лишен былых забот.

                                 Болингброк

                     Согласны ль вы отречься от короны?

                               Король Ричард

                     Да, нет... Нет, да... Ведь я - ничто. В ответ,
                     Чтоб вышло "да", я отрекусь от "нет".
                     Итак, смотри, как сам себя я свергну! -
                     С главы сниму я непосильный груз,
                     Из сердца вырву царственную гордость
                     И выпущу из рук тяжелый скиптр.
                     Я днесь смываю свой елей слезами,
                     Я днесь свою корону отдаю,
                     Я днесь с себя слагаю сан священный,
                     Я днесь от всех отказываюсь прав.
                     От почестей, от власти отрекаюсь,
                     Отказываюсь от своих владений,
                     Свои указы все беру назад.
                     Пусть изменившим мне господь простит!
                     Тебя пусть от измены он хранит!
                     Пусть я, кто стал ничем, стал неимущим,
                     Ничем не буду удручен в грядущем;
                     Тебе же, кто вознесся выше всех,
                     Пускай во всем сопутствует успех!
                     Тебе - царить на Ричардовом троне,
                     А Ричарду - в земном сокрыться лоне.
                     Безоблачны твои да будут дни.
                     Король наш Генрих, бог тебя храни! -
                     Ну, что еще?

                               Нортемберленд
                              (подавая бумагу)

                                  Еще прочтите это, -
                     Признание в тяжелых преступленьях,
                     Которыми вы с вашими друзьями
                     Стране ущерб огромный нанесли.
                     Покайтесь же, и пусть народ узнает,
                     Что по заслугам низложили вас.

                               Король Ричард

                     Как! Сам я должен размотать пред всеми
                     Клубок своих безумств? Нортемберленд,
                     Когда бы речь шла о твоих проступках,
                     Не стыдно ль были бы в таком собранье
                     Тебе их оглашать? А если нет, -
                     Ты в списке том прочел бы страшный грех:
                     Свержение законного монарха
                     И поругание святой присяги,
                     За что и будешь богом проклят ты. -
                     А вы - вам любопытно поглазеть,
                     Как надо мной беда моя глумится?
                     Кой-кто меня жалеет лицемерно
                     И умывает руки, как Пилат;
                     Но это вам, Пилаты, не мешает
                     На муки крестные меня отдать,
                     И вам водой не смыть сего греха.

                               Нортемберленд

                     Читайте же, милорд, не будем медлить.

                               Король Ричард

                     Не вижу - слез полны мои глаза!
                     И все же я соленой этой влагой
                     Не ослеплен настолько, чтоб не видеть
                     Изменников, столпившихся вокруг.
                     И если взор я обращу к себе,
                     Окажется, что я изменник тоже:
                     Я дал свое согласие на то,
                     Чтоб с короля сорвать его порфиру,
                     Власть ввергнуть в рабство, обесчестить славу
                     И государя в смерда превратить.

                               Нортемберленд

                     Милорд...

                               Король Ричард

                               Тебе не лорд я, оскорбитель!
                     Я титул потерял, утратил имя, -
                     И даже имя, данное в купели,
                     Я потерял, - не Ричард больше я.
                     О горе! Столько зим прожив на свете,
                     Не знаю, как мне называть себя!
                     О, если б я был шуточный король,
                     Из снега слепленный, и мог растаять,
                     Растечься мог под солнцем Болингброка! -
                     Мой добрый, мой великий государь! -
                     Хоть доброты в твоем величье мало, -
                     Когда еще какую-нибудь цену
                     Имеют в Англии мои слова, -
                     Вели, пусть зеркало мне принесут,
                     Хочу я посмотреть на короля,
                     Лишенного могущества и власти.

                                 Болингброк

                     Пусть зеркало достанет кто-нибудь.

                            Один из слуг уходит.

                               Нортемберленд

                     А вы пока бумагу прочитайте.

                               Король Ричард

                     Еще я не в аду - не мучай, дьявол!

                                 Болингброк

                     Оставим это, лорд Нортемберленд.

                               Нортемберленд

                     Палата общин будет недовольна.

                               Король Ричард

                     Довольна будет. Я прочту довольно,
                     Коль загляну в ту подлинную книгу,
                     Где значатся мои грехи, - в себя.

                          Входит слуга с зеркалом.

                     Дай зеркало, и все я в нем прочту. -
                     Как! Линии морщин не стали глубже?
                     Скорбь нанесла мне по лицу удары,
                     А шрамов нет? О, льстивое стекло!
                     Как все мои приверженцы былые,
                     Ты лжешь! Ужели здесь - лицо того,
                     Кто каждый день под кров гостеприимный
                     Сзывал по десять тысяч человек?
                     Лицо, что заставляло, словно солнце,
                     Зажмуриться глядевших на него?
                     Лицо того, кто был так безрассуден,
                     Так добрых от дурных не отличал,
                     Что был отлично свергнут Болингброком.
                     Величьем бренным светится лицо,
                     Но бренно, как величье, и лицо.
                     (С силой бросает зеркало на пол.)
                     Ну вот, оно лежит, в куски разбито,
                     И в том тебе урок, король угасший:
                     Как быстро скорбь разрушила лицо.

                                 Болингброк

                     Разрушена лишь тенью вашей скорби
                     Тень вашего лица.

                               Король Ричард

                                       Как? Повтори!
                     Тень скорби, говоришь ты? Гм! Быть может. -
                     Конечно, так: гнездится скорбь внутри,
                     А горестные жалобы мои -
                     Лишь призраки невидимого горя,
                     Созревшего в истерзанной душе.
                     Король, благодарю тебя за щедрость:
                     Причины мне даруя для печали,
                     Ты сам же учишь, как мне горевать.
                     Лишь об одном еще вас попрошу,
                     А там уйду и докучать не стану.
                     Могу ль надеяться на эту милость?

                                 Болингброк

                     Какую же, достойнейший кузен?

                               Король Ричард

                     "Достойнейший"? Я - больше, чем король!
                     Я был король, - мне подданные льстили;
                     Я - подданный, и вот - король мне льстит.
                     Я так велик, зачем же мне просить?

                                 Болингброк

                     Просите все-таки.

                               Король Ричард

                                        И получу?

                                 Болингброк

                                                    О да!

                               Король Ричард

                     Итак, позвольте мне уйти.

                                 Болингброк

                     Куда?

                               Король Ричард

                            Туда, куда вы повелите,
                     Но только поскорее прочь отсюда.

                                 Болингброк

                     Пусть проведут его немедля в Тауэр.

                               Король Ричард

                     Пусть проведут? Вы хорошо сказали.
                     Меня любой сумеет провести:
                     Раз пал король - изменники в чести.

              Король Ричард, несколько лордов и стража уходят.

                                 Болингброк

                     На будущую среду назначаем
                     Мы нашу коронацию. Готовьтесь.

     Уходят все, кроме епископа Карлейльского, аббата Уэсминстерского и
                                  Омерля.

                                   Аббат

                     Я зрелища плачевней не видал.

                                  Карлейль

                     Плач впереди: за это преступленье
                     Заплатят будущие поколенья.

                                   Омерль

                     Ужель, отцы святые, средства нет
                     Наш край избавить от грозящих бед?

                                   Аббат

                     Милорд, я буду с вами откровенен,
                     Но только раньше вы должны поклясться
                     Моих намерений не разглашать
                     И все, что я потребую, исполнить. -
                     Я вижу на челе у вас заботу,
                     Печаль на сердце, слезы - на глазах.
                     Прошу обоих вас ко мне на ужин,
                     И я вам изложу к спасенью путь;
                     Дни радости он сможет нам вернуть.

                                  Уходят.


        АКТ V

        СЦЕНА 1

                         Лондон. Покой в Или-Хаузе.
                     Входят королева и придворные дамы.

                                  Королева

                     Вот путь к угрюмой крепости; ее
                     На горе нам построил Юлий Цезарь.
                     По этому пути пройдет король.
                     Супруг мой будет в каменной громаде
                     Надменным Болингброком заточен.
                     Здесь отдохнем. - Мятежная земля,
                     Дай отдохнуть законной королеве!

                     Входит король Ричард под стражей.

                     Скорей! Взгляните!.. Или нет, не надо.
                     Цветок моей души, как он увял!
                     Нет, все же поглядите: состраданье
                     Пусть освежит его росою слез.
                     Вот что осталось от великой Трои!
                     Ты - отблеск прежней славы! Ты - не Ричард,
                     Ты лишь гробница Ричарда былого!
                     Увы, зачем в прекраснейшем дворце
                     Уродливое горе обитает,
                     А счастье поселилось в кабаке?

                               Король Ричард

                     О, не вступай, красавица, в союз
                     Со скорбью: тем ты мой конец приблизишь.
                     Учись считать былое чудным сном,
                     От коего мы ныне пробудились.
                     Я побратался с беспощадным горем
                     И до могилы буду связан с ним.
                     Любимая, во Францию спеши
                     И затворись там в келье монастырской.
                     О, если бы мы праведною жизнью
                     Небесные венцы стяжать могли,
                     Раз уж своих земных не сберегли!

                                  Королева

                     Как! Ричард мой настолько изменился,
                     Ослаб настолько телом и душой?
                     Иль Болингброк твой разум тоже сверг?
                     Иль в сердце Ричарда он тоже вторгся?
                     Лев раненый, когда когтистой лапой
                     До недруга не может дотянуться,
                     Терзает землю в ярости. А ты -
                     Ты, словно провинившийся школяр,
                     Льстишь ярости врага, целуя розгу?
                     Опомнись же - ты лев, ты царь зверей!

                               Король Ричард

                     Воистину я - царь зверей! О, если б
                     Средь подданных не только звери были,
                     Я счастливо царил бы над людьми.
                     Былая королева! Собирайся
                     Во Францию. Считай, что ты вдова,
                     Что умер я, с тобою здесь простившись.
                     Когда тебе случится коротать
                     Со стариками долгий зимний вечер
                     У очага и слушать их рассказы
                     О бедствиях времен давно минувших. -
                     Ты расскажи им повесть обо мне,
                     Пусть перед сном они меня оплачут.
                     В твоих словах такая будет скорбь,
                     Что огненные слезы состраданья
                     Прольются из бесчувственных поленьев
                     И в черный уголь или в серый пепел
                     Они затем оденутся, печалясь
                     О свергнутом законном короле.

                       Входят Нортемберленд и другие.

                               Нортемберленд

                     Милорд, решил иначе Болингброк:
                     Отправитесь вы в Помфрет, а не в Тауэр. -
                     Вы ж, государыня, благоволите
                     Немедленно во Францию отплыть.

                               Король Ричард

                     Нортемберленд, ты - лестница, по коей
                     На мой престол поднялся Болингброк.
                     Но близок час, когда твой гнусный грех
                     Прорвется, как нарыв, набухший гноем.
                     Ты, если даже Болингброк отдаст
                     Тебе полцарства, - будешь недоволен:
                     Ему ведь все помог ты захватить.
                     А он поймет, увидев, как умеешь
                     Ты делать незаконных королей,
                     Что и его, чуть он тебя заденет,
                     С захваченного трона ты столкнешь.
                     Так ваша дружба обратится в страх,
                     Страх - в ненависть, а ненависть обеим
                     Заслуженную гибель принесет.

                               Нортемберленд

                     Мой грех, мой и ответ, - покончим с этим.
                     Прощайтесь же, расстаться вы должны.

                               Король Ричард

                     Двойной развод! - Расторгли, злые люди,
                     Вы мой союз с законною короной
                     И мой союз с законною женой.
                                (Королеве.)
                     Вернем друг другу брачные обеты
                     Прощальным поцелуем... Нет, не надо, -
                     Ведь поцелуй их некогда скрепил.
                             (Нортемберленду.)
                     Что ж, разлучай! Отправь меня на север,
                     Туда, где холод, сырость и болезни;
                     Ее - во Францию. Она оттуда
                     Пришла, как май, нас радостью даря,
                     Вернется же - грустнее ноября.

                                  Королева

                     Мы будем врозь? Должны мы жить в разлуке?

                               Король Ричард

                     Да, будут врозь сердца, врозь будут руки.

                                  Королева

                     Пускай пошлют в изгнанье нас вдвоем.

                               Нортемберленд

                     Опасность для страны была бы в том.

                                  Королева

                     Тогда пусть с ним я разделю неволю.

                               Король Ричард

                     Чтоб вместе горькую оплакать долю?
                     Нет, если вместе жить не довелось,
                     То лучше уж и горевать нам врозь.
                     Твой путь измерят стоны, мой - рыданья.

                                  Королева

                     Мой долог путь, надолго и стенанья.

                               Король Ричард

                     Но вдвое горше мой короткий путь,
                     И вздохи будут разрывать мне грудь.
                     Раз вам со скорбью обвенчаться надо,
                     Не будем длить венчального обряда.
                     И молча, - лишь с лобзаньем, - в знак конца
                     Друг другу мы вручим свои сердца.

                           Обмениваются поцелуем.

                                  Королева

                     Нет, снова обменяемся сердцами:
                     Я не хочу убить твое слезами.

                        Снова обмениваются поцелуем.

                     Ты сердце мне вернул; теперь иди:
                     Тоска убьет его в моей груди.

                               Король Ричард

                     Прощай! Молчи - слова лишь множат горе;
                     Все наша скорбь за нас доскажет вскоре.

                                  Уходят.


        СЦЕНА 2

                 Лондон. Покой во дворце герцога Йоркского.
                     Входят Йорк и герцогиня Йоркская.

                                 Герцогиня

                     Супруг мой, вам рыданья помешали,
                     Но вы должны окончить свой рассказ
                     О въезде двух племянников в столицу.

                                    Йорк

                     На чем остановился я?

                                 Герцогиня

                                           На том,
                     Что на голову Ричарду из окон
                     Бросали злые руки всякий сор.

                                    Йорк

                     Как я сказал, великий Болингброк
                     Въезжал верхом на скакуне горячем,
                     Который выступал неторопливо,
                     Как будто бы гордясь столь славной ношей,
                     Своим честолюбивым седоком.
                     Народ его приветствовал, крича:
                     "Да здравствует наш Болингброк!" Казалось,
                     Что окна ожили: и стар и млад
                     Глазами жадными на них глядели;
                     Казалось, что кричали даже стены,
                     Украшенные яркими коврами:
                     "Добро пожаловать, наш Болингброк!"
                     Он ехал с непокрытой головой
                     И, кланяясь направо и налево,
                     Сгибаясь ниже гордой конской шеи,
                     Всем говорил: "Спасибо, земляки".
                     Так, всю дорогу кланяясь, он ехал.

                                 Герцогиня

                     А бедный Ричард? Как же ехал он?

                                    Йорк

                     Когда любимый публикой актер,
                     Окончив роль, подмостки покидает,
                     На сцене ж появляется другой,
                     То на него все смотрят без вниманья,
                     Зевают, слушая его слова.
                     Так Ричард встречен был пренебреженьем,
                     Никто "да здравствует!" не возгласил,
                     Никто "добро пожаловать!" не молвил,
                     Кой-кто бросал в помазанника грязью,
                     И кротко он стирал ее с себя;
                     А на лице его боролись слезы
                     С улыбкой - знаки скорби и терпенья.
                     Когда бы с некой высшей целью небо
                     Сердца людские не ожесточило, -
                     Смягчились бы они; и состраданья
                     Исполнилось бы варварство само.
                     Но всем видна здесь божия десница,
                     Должны мы вышней воле подчиниться.
                     Я Болингброку свой принес обет;
                     Он - мой король, возврата больше нет.

                                 Герцогиня

                     Но вот Омерль.

                                    Йорк

                                     Он больше не Омерль.
                     Друг Ричарда, он герцогства лишен
                     И только графом Ретлендом зовется.
                     В парламенте я нынче дал присягу,
                     Что государю новому мой сын
                     Вассалом верным будет навсегда.

                               Входит Омерль.

                                 Герцогиня

                     Мой сын, какие новые фиалки
                     Взрастила эта новая весна?

                                   Омерль

                     Не знаю. Что мне в том? Господь свидетель, -
                     Я не желал бы стать одной из них.

                                    Йорк

                     Сию весну ты должен стойко снесть,
                     Иль будешь сорван, не успев расцвесть.
                     Что в Оксфорде? Турниры и веселье?

                                   Омерль

                     Как будто.

                                    Йорк

                                 Собираешься туда?

                                   Омерль

                     Коль мне господь не помешает, - да.

                                    Йорк

                     Постой! Что это за шнурок с печатью?
                     Ты побледнел! Что это за бумага?

                                   Омерль

                     Безделица, милорд.

                                    Йорк

                                         Ну, если так,
                     Тогда и показать ее не страшно.
                     Подай бумагу, я хочу прочесть.

                                   Омерль

                     Прошу меня уволить, ваша светлость.
                     Значения бумага не имеет,
                     Но все ж ее читать вы не должны.

                                    Йорк

                     И все же, сэр, ее прочесть я должен.
                     Боюсь, боюсь...

                                 Герцогиня

                                       Чего боитесь вы?
                     Расписка это, верно, долговая:
                     Вошел в долги он, чтобы нарядиться
                     К оксфордским торжествам.

                                    Йорк

                                                Вошел в долги?
                     И самому себе вручил расписку?
                     В уме ли ты?
                                 (Омерлю.)
                                  Подай сюда бумагу.

                                   Омерль

                     О нет, отец! Простите, не могу.

                                    Йорк

                     Нет, ты отдашь, и я ее прочту.
                       (Вырывает бумагу и читает ее.)
                     Предательство!.. Злодей! Подлец! Изменник!

                                 Герцогиня

                     Но что случилось? Что все это значит?

                                    Йорк

                     Эй! Слуги! Кто там! Эй!

                               Входит слуга.

                                              Седлать коня!
                     О боже! Что за гнусная измена!

                                 Герцогиня

                     О чем вы, мой супруг?

                                    Йорк

                     Подать мне сапоги! Седлать коня! -

                               Слуга уходит.

                     Клянусь я честью, жизнью и присягой -
                     Изобличу злодея!

                                 Герцогиня

                                       Что случилось?

                                    Йорк

                     Безумная, молчи!

                                 Герцогиня

                     Не замолчу! - Омерль, скажи, в чем дело?

                                   Омерль

                     Не бойся, пустяки, и я отвечу
                     За это только жизнью.

                                 Герцогиня

                                            Только жизнью?

                                    Йорк

                     Эй, сапоги! Я еду к королю.

                     Входит слуга с высокими сапогами.

                                 Герцогиня

                     Гони его, Омерль! Мой бедный мальчик,
                     Растерян ты?
                                  (Слуге.)
                                  Прочь с глаз моих, холоп!

                               Слуга уходит.

                                    Йорк

                     Я говорю - подать мне сапоги!

                                 Герцогиня

                     Остановись! Что ты задумал, Йорк?
                     Ужель ты выдашь собственное чадо?
                     Иль есть у нас другие сыновья?
                     Иль мне рожать детей еще не поздно?
                     Отнять ты хочешь сына у старухи,
                     Чтоб матерью ее никто не звал?
                     Иль в вас нет сходства? Он тебе чужой?

                                    Йорк

                     Несчастная! Лишилась ты рассудка?
                     Ты хочешь скрыть сей заговор ужасный?
                     Двенадцать заговорщиков решили -
                     Вот клятва их, скрепленная печатью, -
                     Убить монарха в Оксфорде.

                                 Герцогиня

                                                О нет!
                     Мы сына своего туда не пустим!
                     Так нам-то что до этого?

                                    Йорк

                                                Отстань!
                     Безумная! Да будь он двадцать раз
                     Мой сын, - его изобличить я должен.

                                 Герцогиня

                     Когда б из-за него ты принял муки,
                     Как я, - к нему ты был бы милосердней.
                     Теперь я вижу: ты подозреваешь,
                     Что ложе осквернила я твое
                     И он тебе не сын, но плод греха?
                     О нет, не думай так, супруг любимый!
                     Нет сходства большего, чем между вами.
                     Ни на меня, ни на моих родных
                     Он вовсе не похож, а между тем
                     Я так его люблю!

                                    Йорк

                                       Прочь! Прочь с дороги!
                                 (Уходит.)

                                 Герцогиня

                     Омерль, - за ним! Возьми его коня!
                     Мчись к королю, опередив отца,
                     И вымоли заранее прощенье,
                     Пока отцом еще не обвинен.
                     Я - тоже за тобой. Хоть я стара,
                     Но Йорк меня намного не обгонит.
                     И там с колен я поднимусь не прежде,
                     Чем Болингброк тебя простит. Спеши!

                                  Уходят.


        СЦЕНА 3

                          Уиндзор. Зал во дворце.
          Входит Болингброк в королевском одеянии, Перси и другие
                                   лорды.

                                 Болингброк

                     Кто скажет мне, где мой беспутный сын?
                     Три месяца, как я его не видел.
                     Поистине, для нас он божья кара.
                     Прошу вас разыскать его, милорды.
                     По лондонским ищите кабакам:
                     Там, говорят, он днюет и ночует
                     Среди своих друзей - головорезов,
                     Из тех, что рыщут в узких переулках,
                     Чиня разбой, на стражу нападая.
                     А он, шальной, балованный юнец,
                     Считает для себя великой честью
                     Кормить весь этот сброд.

                                   Перси

                     На днях я встретил принца, государь,
                     И рассказал об оксфордских турнирах.

                                 Болингброк

                     И что ж тебе ответил шалопай?

                                   Перси

                     Ответил, что пойдет в публичный дом,
                     Возьмет перчатку у последней шлюхи,
                     Что, прикрепив сей знак благоволенья
                     На шлем, участье примет он в турнире
                     И выбьет там любого из седла.

                                 Болингброк

                     В нем удали не меньше, чем беспутства!
                     И все же в сыне проблески я вижу,
                     Которые мне подают надежду,
                     Что славы он достигнет, возмужав.

                              Вбегает Омерль.

                                   Омерль

                     Где государь?

                                 Болингброк

                                   Но что с кузеном нашим?
                     Как дико он глядит.

                                   Омерль

                     Бог да хранит вас, государь. Могу ли
                     Просить у вас беседы с глазу на глаз?

                                 Болингброк

                     Оставьте нас вдвоем.

                           Перси и другие уходят.

                                           Кузен, что с вами?

                                   Омерль
                             (преклоняя колено)

                     Пускай врастут мои колени в землю,
                     Пускай прилипнет к небу мой язык,
                     Коль поднимусь или заговорю,
                     Не получив от короля прощенья.

                                 Болингброк

                     Ты грешен помыслом или поступком?
                     Но если помыслом, - пусть самым злым, -
                     Прощу, чтоб впредь ты другом стал моим.

                                   Омерль

                     Позвольте дверь мне запереть на ключ,
                     Чтоб не вошел сюда никто, покамест
                     Не кончу я рассказ.

                                 Болингброк

                                         Ну что ж, запри.

                       Омерль запирает дверь на ключ.

                                    Йорк
                                (за сценой)

                     Откройте! Государь, остерегись!
                     Остерегись - перед тобой изменник!

                                 Болингброк
                               (обнажая меч)

                     Злодей! Сейчас тебя я обезврежу!

                                   Омерль

                     О нет, тебе опасность не грозит,
                     Не поднимай же мстительную руку!

                                    Йорк
                                (за сценой)

                     Открой, король беспечный, легковерный!
                     Любя, тебе кричу я оскорбленья.
                     Открой, иначе выломаю дверь!

                  Болингброк отпирает дверь. Входит Йорк.

                                 Болингброк

                     Ну, что случилось, дядя? Отдышись.
                     Скажи нам, где опасность, чтобы мы
                     Ее могли во всеоружье встретить.

                                    Йорк
                              (подавая бумагу)

                     Здесь все прочтешь. Я так сюда спешил,
                     Что об измене рассказать - нет сил.

                                   Омерль

                     Но не забудь, что дал мне обещанье.
                     Ведь я раскаялся. Прошу тебя
                     Считать, что нет там подписи моей:
                     С рукою сердце не было в согласье.

                                    Йорк

                     Ложь! Ты - изменник сердцем и рукой! -
                     Бумагу эту вырвал у злодея
                     Я из-за пазухи. И здесь, король,
                     Не от любви он кается - от страха:
                     Щадя его, ты пощадишь змею,
                     Которая тебя ужалит в сердце.

                                 Болингброк

                     Что? Заговор - ужасный, дерзкий, подлый!
                     О доблестный отец злодея-сына!
                     Ты - чистый и прозрачный горный ключ,
                     Из коего, беря свое начало,
                     Ручей вот этот долго тек по грязи
                     И вредоносным сделался теперь.
                     В тебе избыток доброго, в нем - злого;
                     Но все ж искупит преданность отца
                     И этот тяжкий грех дурного сына.

                                    Йорк

                     Как! Добродетель - сводня для порока?
                     Отцовской честью сын свой стыд оплатит,
                     Как золотом родительским - долги?
                     Нет, стыд и честь не существуют вместе.
                     Позор сыновний - смерть отцовской чести.
                     И верности в могилу должно лечь,
                     Когда измену не карает меч!

                                 Герцогиня
                                (за сценой)

                     Где государь? Впустите! Ради бога!

                                 Болингброк

                     Кто там кричит, так жалобно моля?

                                 Герцогиня
                                (за сценой)

                     Я женщина, я тетка короля.
                     Откройте дверь во имя состраданья:
                     Вас просит нищенка о подаянье.

                                 Болингброк

                     Трагедия окончилась, - и вот,
                     "Король и Нищенка" у нас идет. -
                                 (Омерлю.)
                     Впустите мать. За ваше преступленье
                     Она пришла вымаливать прощенье.

                                    Йорк

                     Кто б ни молил, но если ты простишь,
                     То преступленья новые родишь.
                     Гниющий член должны отсечь мы смело,
                     Иль порча вскоре поразит все тело.

                             Входит герцогиня.

                                 Герцогиня

                     Не слушай, государь! Он так жесток,
                     Что даже сына полюбить не смог.

                                    Йорк

                     Безумная! Изменника ты снова
                     Вскормить сосцами старыми готова?

                                 Герцогиня
                           (становясь на колени)

                     Йорк, сжалься! Сердца моего не рань! -
                     Послушай, государь мой добрый!

                                 Болингброк

                                                     Встань!

                                 Герцогиня

                     О нет; с колен я до тех пор не встану
                     Рыдать, к тебе взывая, не устану,
                     Пока мне радость не вернешь: вина
                     Заблудшему да будет прощена!

                                   Омерль
                           (становясь на колени)

                     Мою мольбу прими с ее мольбою.

                                    Йорк
                           (становясь на колени)

                     И я склоню колени пред тобою:
                     Им откажи, иль пожалеешь ты!

                                 Герцогиня

                     Что он сказал? Вглядись в его черты:
                     Нет слез в глазах, смеется он над нами.
                     Мы сердцем говорим, он - лишь устами
                     Он просит, уповая на отказ;
                     Мы просим, и в отказе - смерть для нас.
                     Он только ждет, чтоб распрямить колени,
                     А мы умрем, склонившись для молений;
                     Притворны пылкие его мольбы,
                     Мы ж верим в милосердие судьбы.
                     Прошу тебя уважить то прошенье,
                     Которое честней, - даруй прощенье!

                                 Болингброк

                     Встань!

                                 Герцогиня

                             Нет! Другого слова я ищу:
                     Я встану, если скажешь ты "прощу".
                     Будь нянькой я твоей, - ты это слово
                     Узнал бы раньше всякого другого.
                     О, как услышать мы его хотим!
                     Пусть жалость даст его устам твоим!
                     В нем много мягкости, хоть звуков мало.
                     Как это слово королю пристало!

                                    Йорк

                     Ответь  ей  "Pardonnez  moi", король.
                     <Простите меня. (Франц.)>

                                 Герцогиня

                     Нет, от игры словами нас уволь!
                     О злой, посредством языка чужого
                     Двусмысленным ты сделал это слово! -
                     Король, тебя мы просим об одном:
                     Скажи "прощу" на языке родном.
                     Твой взгляд смягчился, дай устам смягчиться;
                     Пусть в сердце чутком слух твой поместится,
                     Чтоб, вняв мольбам, от сердца полноты,
                     "Прощу" ответил милостиво ты.

                                 Болингброк

                     Но встань же!

                                 Герцогиня

                                   Нет! Молить я перестану,
                     Когда простишь. А не простишь, - не встану.

                                 Болингброк

                     Прощу, и пусть меня простит господь.

                                 Герцогиня

                     Он будет жить! Он, кровь моя и плоть!
                     О, счастие коленопреклоненья!
                     Мне страшно... Повтори слова прощенья,
                     Чтоб я уверилась.

                                 Болингброк

                                        Прощен он мной.
                     Прощен от всей души.

                                 Герцогиня

                                           Ты - бог земной!

                                 Болингброк

                     Но за вернейшим братцем, за аббатом,
                     За этой всей достопочтенной шайкой,
                     Как гончий пес, сейчас помчится смерть. -
                     Погоню, дядя, отряди немедля,
                     Пускай их ищут в Оксфорде и всюду.
                     Ах, только бы их разыскать смогли, -
                     Изменников сотру с лица земли.
                     Счастливый путь, мой благородный дядя. -
                     Кузен, ступайте. Мать вам жизнь спасла,
                     Служите ж нам, не замышляя зла.

                                 Герцогиня

                     Мой сын не юн, но воля, знать, господня,
                     Чтоб заново он начал жизнь сегодня.

                                  Уходят.


        СЦЕНА 4

                                  Там же.
                      Входят сэр Пирс Экстон и слуга.

                                   Экстон

                     Ты тоже слышал, как король сказал:
                     "Иль не найдется друга, чтоб избавить
                     Меня от этого живого страха?"
                     Не так ли?

                                   Слуга

                                 Точные его слова.

                                   Экстон

                     "Иль не найдется друга?" - он спросил
                     Он дважды это повторил, и дважды -
                     С особым удареньем. Так ведь?

                                   Слуга

                                                     Так.

                                   Экстон

                     И на меня он поглядел при этом
                     Как будто говоря: "Не ты ли снимешь
                     Давящий ужас с сердца моего?" -
                     Того, кто в Помфрете, в виду имея.
                     Мне дружба государя дорога
                     И я его избавлю от врага.

                                  Уходят.


        СЦЕНА 5

                          Помфрет. Замковая башня.
                           Входит король Ричард.

                               Король Ричард

                     Живя в тюрьме, я часто размышляю, -
                     Как мне ее вселенной уподобить?
                     Но во вселенной - множество существ,
                     А здесь - лишь я, и больше никого.
                     Как сравнивать? И все же попытаюсь.
                     Представим, что мой мозг с моей душой
                     В супружестве. От них родятся мысли,
                     Дающие дальнейшее потомство.
                     Вот племя, что живет в сем малом мире.
                     На племя, что живет в том, внешнем, мире,
                     Похоже удивительно оно:
                     Ведь мысли тоже вечно недовольны.
                     Так, мысли о божественном всегда
                     Сплетаются с сомненьями, и часто
                     Одна из них другой противоречит;
                     Здесь, например, "Придите все", а там -
                     "Ко мне попасть не легче, чем пройти
                     Верблюду сквозь игольное ушко".
                     Иное у честолюбивых мыслей,
                     Им надобно несбыточных чудес:
                     Чтоб эти ногти слабые могли
                     Прорыть проход сквозь каменную толщу,
                     Разрушить грубый мир тюремных стен.
                     Но так как это неосуществимо, -
                     В своей гордыне гибнут мысли те.
                     А мысли о смиренье и покое
                     Твердят о том, что в рабстве у Фортуны
                     Не первый я и, верно, не последний.
                     Так утешается в своем позоре
                     Колодник жалкий - тем, что до него
                     Сидели тысячи бродяг в колодках, -
                     И ощущает облегченье он,
                     Переложив груз своего несчастья
                     На плечи тех, кто прежде отстрадал. -
                     В одном лице я здесь играю многих,
                     Но все они судьбою недовольны.
                     То я - король, но, встретившись с изменой.
                     Я нищему завидую. И вот,
                     Я - нищий. Но тяжелые лишенья
                     Внушают мне, что королем быть лучше.
                     И вновь на мне венец. И вспоминаю
                     Я снова, что развенчан Болингброком
                     И стал ничем. Но, кем бы я ни стал, -
                     И всякий, если только человек он,
                     Ничем не будет никогда доволен
                     И обретет покой, лишь став ничем.

                                  Музыка.

                     Что? Музыка? Ха-ха! Держите строй:
                     Ведь музыка нестройная ужасна!
                     Не так ли с музыкою душ людских?
                     Я здесь улавливаю чутким ухом
                     Фальшь инструментов, нарушенье строя,
                     А нарушенье строя в государстве
                     Расслышать вовремя я не сумел.
                     Я долго время проводил без пользы,
                     Зато и время провело меня.
                     Часы растратив, стал я сам часами:
                     Минуты - мысли; ход их мерят вздохи;
                     Счет времени - на циферблате глаз,
                     Где указующая стрелка - палец,
                     Который наземь смахивает слезы;
                     Бой, говорящий об истекшем часе, -
                     Стенанья, ударяющие в сердце,
                     Как в колокол. Так вздохи и стенанья
                     Ведут мой счет минутам и часам.
                     Послушное триумфу Болингброка,
                     Несется время; я же - неподвижен,
                     Стою кукушкой на его часах.
                     Не надо больше музыки. Устал я.
                     Хоть, говорят, безумных ею лечат, -
                     Боюсь, я от нее сойду с ума.
                     И все ж, да будет мне ее пославший
                     Благословен. Ведь это - знак любви,
                     А к Ричарду любовь - такая редкость,
                     Такая ценность в этом мире злом.

                               Входит конюх.

                                   Конюх

                     Привет мой королю!

                               Король Ричард

                                        Привет вельможе!
                     Мы вместе стоим фартинг, не дороже.
                     Кто ты? Зачем ты здесь, куда приходит
                     Лишь мрачный пес, который носит пищу,
                     Чтобы мое несчастье жить могло.

                                   Конюх

                     Я конюхом был у тебя, король,
                     Когда ты королем был. В Йорк я еду
                     И, хоть с трудом, добился разрешенья
                     На господина прежнего взглянуть.
                     Как больно сжалось сердце у меня
                     В день коронации, когда - вдруг вижу:
                     На Берберийце едет Болингброк!
                     На жеребце, тобою столь любимом,
                     На жеребце, так выхоленном мной!

                               Король Ричард

                     На Берберийце? Расскажи мне, друг,
                     Как шел мой конь под ним?

                                   Конюх

                     Так горделиво, словно бы гнушался
                     Землею, по которой он ступал.

                               Король Ричард

                     Гордился тем, что Болингброка нес?
                     Из рук моих хлеб ела эта кляча,
                     Она гордилась ласкою моей!
                     И не споткнулась кляча? Не упала
                     (Раз уж случилось, что упала гордость)
                     И шею не сломала гордецу,
                     Который сел в ее седло насильно?..
                     Прости, мой конь! За что тебя бранить?
                     Ты сотворен для подчиненья людям
                     И выношен, чтоб их носить. А я,
                     Хоть по рожденью - человек, не лошадь,
                     Тащу свою поклажу, словно мул,
                     И загнан беспощадным Болингброком.

                         Входит тюремщик с блюдом.

                                  Тюремщик
                                  (конюху)

                     Приятель, уходи! Прошел твой срок.

                               Король Ричард
                                  (конюху)

                     Коль ты мне друг, - переступи порог.

                                   Конюх

                     Так много в сердце, а сказать - не смог.
                                 (Уходит.)

                                  Тюремщик

                     Милорд, вам не угодно ль пообедать?

                               Король Ричард

                     Изволь сначала, как всегда, отведать.

                                  Тюремщик

     Я не смею, милорд. Мне запретил это сэр Пирс Экстон, который только что
прибыл от короля.

                               Король Ричард

                     Пускай сам дьявол заберет тебя
                     И Генриха Ланкастера впридачу!
                     Мое терпенье истощили вы.
                             (Бьет тюремщика.)

                                  Тюремщик

                     Помогите! Помогите! Помогите!

                Входят сэр Пирс Экстон и вооруженные слуги.

                               Король Ричард

                     Вот как! Мне угрожает смерть? - Злодей,
                     Погибнешь ты от собственной секиры!
            (Выхватывает секиру у одного из слуг и убивает его.)
                     И ты найдешь пристанище в аду.
                          (Убивает второго слугу.)

                      Экстон поражает короля Ричарда.

                     Рука, меня сразившая, да будет
                     В неугасимом пламени гореть. -
                     Свою страну ты, Экстон дерзновенный,
                     Забрызгал кровью короля священной. -
                     Душа, с греховной плотью распростись.
                     Твой трон на небе, - отлетай же ввысь!
                                 (Умирает.)

                                   Экстон

                     О нем скажу одно в надгробном слове:
                     Он был король по доблести, по крови.
                     Я пролил кровь и доблесть я убил;
                     Благое ли я дело совершил?
                     Но дьявол, сам мою толкавший руку,
                     Теперь мне адскую пророчит муку. -
                     Я к королю свезу труп короля,
                     А эти два пусть примет здесь земля.


        СЦЕНА 6

                    Уиндзор. Покои в королевском дворце.
                  Трубы. Входят Болингброк, Йорк и свита.

                                 Болингброк

                     Мятежники, как слышно, в Глостершире
                     Творят свои преступные дела:
                     Наш город Сайстер там сожжен дотла.
                     Успели ли схватить их, мы не знаем.

                           Входит Нортемберленд.

                     Добро пожаловать. Какие вести?

                               Нортемберленд

                     Да будет счастье над твоей державой! -
                     Шлю в Лондон я четыре головы:
                     Блент, Спенсер, Солсбери и Кент - мертвы.
                              (Подает бумагу.)
                     Здесь, государь, в подробном донесенье
                     Перечисляются их преступленья.

                                 Болингброк

                     Нортемберленд, за твой достойный труд
                     Тебя достойные награды ждут.

                              Входит Фицуотер.

                                  Фицуотер

                     Я, государь, из Оксфорда вернулся.
                     Всех прочих заговорщиков опасных,
                     Готовивших убийство короля,
                     Там ждали Брокас и сэр Беннет Сили.
                     Их головы я в Лондон отослал.

                                 Болингброк

                     Фицуотер, ты достоин восхваленья,
                     Я твоего не позабуду рвенья.

                    Входят Перси и епископ Карлейльский

                                   Перси

                     Аббат Уэстминстерский, главарь их шайки,
                     Замученный раскаяньем и скорбью,
                     Плоть бренную свою могиле предал.
                     Но вот Карлейль. Я взял его живым,
                     Чтоб сам король вершил свой суд над ним.

                                 Болингброк

                     Так слушай же, Карлейль!
                     К тебе судьба не будет столь жестокой:
                     Вдали от мира, в келье одинокой
                     Жить будешь ты и там, в святой тиши,
                     Молиться о спасении души.
                     Хоть мне как давний враг мой ты известен,
                     Но ты порой бывал и прям и честен.

              Входит сэр Пирс Экстон, за ним слуги несут гроб.

                                   Экстон

                     Великий государь, вот гроб. Узнай же,
                     Что Ричарда Бордоского в нем прах.
                     Взгляни - в гробу покоится твой страх:
                     Твой злейший недруг больше не опасен.

                                 Болингброк

                     Прочь, Экстон, прочь! Поступок твой ужасен.
                     И за него не жди себе похвал:
                     Меня и Англию он запятнал.

                                   Экстон

                     Он вами был внушен, хоть он и дерзок.

                                 Болингброк

                     Порою нужен яд, - и все ж он мерзок.
                     Убийца гадок мне, убитый - мил,
                     Хоть звал я смерть к нему, пока он жил.
                     Ты встретишь не мое благоволенье,
                     Но совести нечистой угрызенья:
                     Бродить, как Каин, будешь ты в ночи,
                     И солнце спрячет от тебя лучи. -
                     О горе! Неужели, боже правый,
                     Чтоб вырос я, был нужен дождь кровавый? -
                     Пусть все разделят скорбь мою сейчас;
                     Облечься в траур призываю вас.
                     Сей тяжкий грех я на себя приемлю,
                     Смыть кровь отправлюсь я в святую землю.
                     Несите гроб. - Восплачем же над ним,
                     Безвременно усопшего почтим.

                                  Уходят.



        "РИЧАРД II"

     Эта пьеса была впервые  зарегистрирована  в  реестре  Палаты  торговцев
бумагой в августе 1597 года и еще до конца года вышла  и  свет  изданием  in
quarto. Уже в следующем, 1598 году Ф. Мерее упоминает ее в  своем  известном
списке пьес Шекспира. Таким образом устанавливается,  что  "Ричард  II"  был
создан  не  позже  1597  года.  До  недавнего  времени  возникновение  пьесы
датировалось предположительно, и исследователи называли даты от 1594 до 1596
года. Э. К. Чемберс открыл один документ,  который  позволил  уточнить  дату
написания "Ричарда II" и вместе  с  тем  показал,  насколько  близки  бывают
догадки  исследователей,  даже  когда  они  не  располагают   документацией.
Документ этот -  частное  письмо  члена  парламента  Эдуарда  Хоби,  который
приглашал  на   представление   этой   пьесы   в   своем   доме   известного
елизаветинского вельможу Роберта Сесиля, сына министра королевы лорда Берли.
Приглашение  датировано  7  декабря  1595  года,  а  спектакль  должен   был
состояться 9 декабря. На основании этого Э. К. Чемберс считает, что  "Ричард
II" был создан в том же 1595  году,  и  его  мнение  разделяется  Дж.  Довер
Уилсоном.
     Различные эпизоды царствования Ричарда  II  и  до  Шекспира  привлекали
внимание драматургов. Крестьянскому восстанию 1381 года была посвящена пьеса
"Жизнь и смерть Джека Строу", напечатанная в 1593 году,  но  появившаяся  на
сцене за несколько лет до этого. Другая пьеса сохранилась  в  рукописи.  Она
дошла до нас  без  названия,  н  исследователи  обычно  называют  ее  "Томас
Вудсток". (Текст ее был напечатан в 1870 г.) В драме  изображаются  события,
предшествовавшие тем, которые составили сюжет шекспировского  "Ричарда  II".
Исходя  из  этого,  некоторые  исследователи  называют  ее  "первой  частью"
"Ричарда II" и считают  хронику  Шекспира  продолжением  "Томаса  Вудстока".
Высказывалось предположение, что существовала хроника в двух частях,  первой
частью которого был "Томас Вудсток" неизвестного автора, а второй -  "Ричард
II" Шекспира. Но  против  этого  говорит  то  обстоятельство,  что  персонаж
"Томаса Вудстока" Грин, которого убивают  в  этой  пьесе,  снова  появляется
живым в начале драмы Шекспира. Не совпадает и другой  эпизод:  Джон  Гант  в
"Томасе Вудстоке" обещает герцогине  Глостер  отомстить  за  ее  мужа,  а  в
"Ричарде II" он отказывает ей в поддержке. Версия о  том,  что  "Ричард  II"
продолжение "Томаса Вудстока", таким образом, отпадает.
     Основным источником Шекспира при написании этой хроники  был  Холиншед.
Однако  не  во  всем.  Некоторые  детали,  отсутствующие  у  Холиншеда,   он
заимствовал у других авторов.
     Наибольший интерес представляет вопрос об отношении  пьесы  Шекспира  к
поэме его современника Сэмюеля Деньела "Гражданские  войны"  (1595),  где  в
стихотворной форме излагается история царствования и падения Ричарда  II.  У
Шекспира и Деньела есть совершенно  одинаковые  отклонения  от  исторических
источников. В частности, это касается образа королевы Изабеллы, жены Ричарда
II. Во время изоб ражаемых событий ей было всего двенадцать лет. И Шекспир и
Деньел изображают  ее  взрослой  женщиной.  Замечен  также  ряд  других  тек
стуальных совпадений. Возникает вопрос: кто у кого заимствовал -  Шекспир  у
Деньела или Деньел у Шекспира?
     Делиус, Грант Уайт, Кларк и Райт считали, что Деньел подражал Шекспиру.
Найт и некоторые другие исследователи склонны были считать,  что,  наоборот.
Шекспир воспользовался кое-чем из поэмы Деньела, и Довер Уилсон  убедительно
подкрепляет этот взгляд в своем предисловии к изданию "Ричарда II".
     Накануне восстания Эссекса (1601) один из заговорщиков заказал  труппе,
в которой состоял Шекспир, поставить "Ричарда II",  за  что  обещал  актерам
дополнительное  вознаграждение   в   сорок   шиллингов.   Актеры   пробовали
отговориться тем, что пьеса  устарела  и  едва  ли  привлечет  публику,  но,
уступая настояниям заказчика, все же поставили ее. После неудачи  восстания,
во время следствия один из заговорщиков признался, что  постановка  "Ричарда
II" имела целью "возбудить чувства народа изображением  на  сцене  отречения
одного из английских королей". Труппе Шекспира  было  предложено  дать  свои
показания по этому поводу. Ответ держал актер Огастин Филипс. Его  показания
убедили следователей, что труппа была  непричастна  к  заговору,  и  Филипса
отпустили с миром.
     Весь этот эпизод хорошо объясняет нам, почему в первых  изданиях  пьесы
сцена низложения Ричарда II отсутствовала. Мнение. будто она написана позже,
явно опровергается показаниями ва следствии  по  делу  о  заговоре  Эссекса.
Совершенно  очевидно,  что  сцена  низложения  Ричарда  II  существовала   в
рукописном тексте, по которому играли актеры.
     Рассматривая историю создания "Ричарда  II",  необходимо  отметить  еще
один очень важный  факт.  Известно,  что  в  начале  своей  драматургической
деятельности Шекспир испытал  влияние  корифея  тогдашней  драмы  Кристофера
Марло. О влиянии Марло мы можем гоне рить также и в связи с ""Ричардом  II".
У Марло была историческая драма "Эдуард II". Ее сюжет и образ главного героя
во многом сходны с тем, что мы видим в пьесе Шекспира.
     Однако при несомненной близости этих двух произведений все же сравнение
их показывает, что Шекспир  здесь  был  гораздо  более  самостоятелен,  чем,
скажем, при создании "Генриха VI" и "Ричарда III". Это  видно  уже  в  стихе
шекспировской пьесы, в  значительной  мере  освободившемся  от  помпезности,
свойственной стилю Марло. Стих у Шекспира легче, ближе к живой речи, хотя  и
сохраняет поэтическую образность, введением которой английская драма была  в
большой степени обязана Марло. Отличие от последнего проявляется у  Шекспира
и в более тонкой трактовке  образа  центрального  героя.  В  особенности  же
творческая самостоятельность Шекспира проявилась в идейной концепции пьесы.
     Для Марло тема "Эдуарда II" была связана с  постоянно  волновавшим  его
вопросом о правах личности. В отличие  от  Марло  для  Шекспира  центральной
является не проблема личности, а вопрос о судьбах  государства.  Именно  это
определяет композицию шекспировского  "Ричарда  II".  Конечно,  и  вопрос  о
личности короля имеет дли Шекспира существенное значение,  но  эта  проблема
ставится Шекспиром совсем в ином плане, чем Марло.
     С четкостью, не оставляющей места для недоговоренности, в "Ричарде  II"
поставлен  вопрос,  являются  ли  наследственное  право  и  так   называемое
"божественное право" короля  незыблемыми.  Ричард  II  представлен  в  пьесе
носителем феодального  принципа  "божественного"  происхождения  королевской
власти. Он глубоко убежден, что его сан имеет своим источником санкцию самих
небес. Ему представляется, что божественное право накладывает  отпечаток  на
самую его личность и что человек и король в нем неразделимы.  Мы  слышим  из
его уст патетическую речь  о  божественности  его  королевского  достоинства
(III,  2).   Принципы   божественного   происхождения   королевской   власти
поддерживает и епископ Карлейль. Но епископ считает, что божественное  право
короля  не  исключает  его  определенных   обязанностей   по   отношению   к
государству. Однако Ричард настолько упоен своей  властью,  что  не  считает
необходимым заботиться о каких бы то ни было обязанностях. Своим могуществом
он пользуется лить для удовлетворения своих страстей и прихотей,  нимало  не
заботясь о благе страны.
     Поведение Ричарда  II  вызывает  все  большее  недовольство  в  стране.
Перечень  его  несправедливостей  мы  узнаем  из  беседы  Росса,  Уилоуби  и
Нортемберленда (II, 2, конец сцены): тяжелыми налогами он разорил общины,  и
новым,  поборам  нет  конца;  он  проматывает  и   раздает   государственные
достояния;  забирает  в  свою  казну  имущество  опальных   дворян;   отдает
государство на откуп своим фаворитам. Ричард II смотрит  на  страну  как  на
свое личное владение. Старый вельможа Джон Гант с полным основанием  говорит
ему, что он ведет себя в государстве не как король, а как "помещик" (II, 1).
     И действительно, Ричард II считает существенными только  свое  право  и
свою волю. Он живой носитель принципа, согласно которому в личности  монарха
сосредоточена вся сущность власти, ее начало и конец. Поэтому он  и  смотрит
на государство лишь с точки зрения того, что он может извлечь  из  него  для
удовлетворения своих дорогих прихотей.
     Этому взгляду Шекспир  на  протяжении  пьесы  противопоставляет  другую
точку зрения, выражающую политическую  концепцию  гуманизма.  Согласно  этой
точке зрения, средоточием всего является не личность монарха, а государство.
Соответственно этому королевская власть представляет собой  не  самоцель,  а
функцию, которая должна обеспечить благосостояние страны.  Именно  эту  идею
выражает старый Джон Гант.  Шекспир  идеализировал  это  историческое  лицо.
Подлинный Джон Гант был таким же феодалом, как и все остальные. Шекспиром он
преображен  в  благородного  мудреца,  высшей  заботой   которого   является
процветание государства. В его уста  вложен  полный  патриотического  пафоса
монолог об Англии (II, 1), которая представляется ему  чуть  ли  не  райским
островом, "вторым Эдемом", который мог бы процветать, - если бы ею не правил
плохой король.
     Принцип    государственности    утверждается    Шекспиром    с    такой
настойчивостью, что для большей ясности своего тезиса он вводит  в  действие
пьесы сцену, в сущности, никак не связанную с сюжетом и  имеющую  откровенно
дидактический характер. Мы имеем в виду сцену в саду  Йорка  (III,  4),  где
Шекспир  выводит  садовника,  беседующего  с  двумя   слугами.   Их   беседа
представляет собой рассуждение о государстве, облеченное в форму  аллегории.
Садовник уподобляет государство саду, а короля - садовнику,  который  обязан
заботиться о процветании сада, выпалывая ненужные растения, обрубая засохшие
ветки и всячески ухаживая за  полезными  растениями.  По  мнению  садовника,
король Ричард дозволил паразитическим растениям расцвести за счет  полезных.
Тем самым он нарушил свой долг, за что и понесет кару.
     Ричард оказывается недостойным королем не только потому, что, пользуясь
своим "божественным" правом, пренебрегал интересами  государства,  но  также
потому,  что  попрал  и  земные  законы,  на  которых  зиждется  порядок   в
государстве. Он владеет своим королевским саном по праву наследства, но  при
этом наследственное право других он нисколько не уважает. Когда умирает Джон
Гант, владения которого должны  перейти  его  сыну  Болингброку,  Ричард  II
присваивает себе имущество своего подданного. Поправ закон наследования,  он
тем самым  подрывает  наследственное  право  вообще,  в  том  числе  и  свое
собственное, ибо закон в государстве должен быть один.
     Всем ходом пьесы, логикой  развивающихся  в  ней  событий  опровержение
"божественного" права монарха подкрепляется обоснованием права на  восстание
против короля и свержение его с престола.  Вопрос  о  том,  имеют  ли  право
подданные низлагать монарха, неоднократно рассматривается  Шекспиром  в  его
хрониках. Шекспир в принципе считал восстания ненужным нарушением порядка  в
государстве и осуждал мятежи, поднимаемые во имя частных интересов отдельных
лиц или даже целых сословий. Именно с этой точки зрения Шекспир осуждает как
восстание феодалов, так и крестьянский бунт в трилогии "Генрих VI". Но уже в
"Ричарде III" утверждается право да восстание против короля. Однако при этом
нужно иметь в виду, что Ричард III  сам  является  узурпатором,  захватчиком
власти и  кровавым  тираном.  В  "Ричарде  II"  Шекспир  признает  право  на
восстание даже против короля, владеющего престолом законно,  по  наследству,
но пользующегося своей властью во вред государству.
     Такова политическая концепция, лежащая в основе  пьесы.  Надо  сказать,
что  стремление  утвердить  определенный  политический   тезис   во   многом
определяет художественный  строй  этого  произведения.  Ряд  эпизодов  драмы
обладает  откровенно  иллюстративным   характером,   имея   целью   выразить
посредством речей персонажей те или иные политические принципы.
     Однако  политические  вопросы  не  заслоняют   для   Шекспира   проблем
нравственных и задачи создания живых образов участников политической  драмы,
разыгрывающейся  перед  нами.  Сравнивая  "Ричарда  II"  с   предшествующими
хрониками, можно заметить, как углубляется мастерство Шекспира в изображении
характеров.
     Это заметно  уже  в  обрисовке  второстепенных  фигур.  Если  в  ранних
хрониках подобные персонажи мало чем отличались Друг от друга, то в "Ричарде
II" Шекспир находит  уже  достаточно  выразительные  штрихи,  чтобы  придать
каждой  фигуре  четкое  отличие  от  других.  Вот  образы   двух   почтенных
государственных деятелей - Джон Гант и епископ Карлейль.  Оба  они  носители
идеи государственности. И вместе с  тем  они  различаются  не  только  своим
отношением к королю, которого Гант осуждает, а Карлейль поддерживает,  но  и
характерами. В Джоне Ганте мы замечаем страстность, с  которой  он  судит  о
государственных делах, а в епископе  -  спокойную  рассудительность.  Герцог
Йоркский характеризуется миролюбивостью и благодушием, доходящими у него  до
слабости и нерешительности, когда  дело  идет  о  серьезных  государственных
делах. Герцог  Омерль  -  верный  слуга  короля  Ричарда  II.  Нортемберленд
честолюбив и суров. Если фавориты Ричарда II -  Буши,  Бегот  и  Грин  -  не
наделены чертами, позволяющими отличить  одного  от  другого,  то  в  данном
случае это может быть сознательный художественный прием,  аналогичный  тому,
который Шекспир впоследствии применил в "Гамлете", изображая  Розенкранца  и
Гильденстерна во всем похожими друг на друга.
     Все эти участники развертывающейся перед  нами  драмы  служат,  однако,
лишь фоном для двух центральных фигур, конфликт  между  которыми  составляет
главное содержание пьесы. Это - Ричард II и Болингброк, будущий Генрих IV.
     Ричарду II нельзя отказать в царственности. Она  присуща  его  внешнему
облику. Он красивый, обаятельный человек,  даже  внешне  выделяющийся  среди
своего окружения. Ему присуще сознание своего высокого положения, которым он
гордится и любит покрасоваться. Он хочет, чтобы все видели, что он и в самом
деле король - человек, призванный повелевать другими.
     Ричард II весь сосредоточен на своей личности, представляющейся ему как
бы центром всей жизни.  Поэтому  он  очень  любит  говорить  о  себе,  своих
чувствах  и  настроениях.  Он  склонен  поэтизировать  себя   и   все   свои
переживания, о которых всегда говорит с большим вдохновением. И даже  тогда,
когда наступает  время,  требующее  решительных  действий,  он  предпочитает
рассуждать о себе и своем трудном положении.
     Он жадно ищет в жизни удовольствий  и  не  знает  удержу  в  роскоши  e
мотовстве. Его при этом нисколько не беспокоит то, что траты производятся им
за счет средств, которые нужны государству. О  королевских  обязанностях  он
вспоминает лишь тогда, когда этого избежать уже нельзя. Да и то это всегда в
большей или меньшей степени связано с какими-нибудь его личными интересами.
     Этот изнеженный и сибаритствующий монарх, однако, совсем не  безобиден.
Он может быть жестоким и беспощадным. Если ему это нужно, он не  остановится
и перед преступлением.
     Легко возбудимый, он очень неустойчив в своих чувствах  и  настроениях.
Переходы от одного состояния к другому происходят в  нем  мгновенно.  То  он
хитер и коварен, как тогда, когда судит Болингброка  и  Норфолка;  то  груб,
как, например, у одра смертельно больного Джона Ганта; то  появляется  перед
нами глубоко чувствительным человеком с тонким строем душевных  переживаний.
Но это последнее качество проявляется в нем только  по  отношению  к  самому
себе.
     Переменчивость, капризность, присущие  Ричарду  II,  не  ограничиваются
только сферой его личной жизни и личных отношений. Эти качества он проявляет
и как король. Будучи  человеком  в  достаточной  степени  мужественным,  он,
однако, не способен действовать целеустремленно. Так, он затевает ирландский
поход, тратит на это массу государственных средств и человеческих жизней,  в
то время как ему следовало бы позаботиться об упрочении своей власти  внутри
страны. С присущей ему беззаботностью  он  необдуманно  назначает  на  время
своего отсутствия правителем страны герцога Йорка, который по мягкости своей
не способен оградить владения Ричарда II от грозящей им опасности.  А  когда
его престол нуждается в защите, он, вернувшись  из  Ирландии,  не  прибегает
сразу к решительным действиям, давая противнику возможность собрать все силы
для удара против него, Ричарда II.
     Все эти личные качества Шекспиром раскрываются для того, чтобы наглядно
показать, что Ричард не способен быть королем и не достоин им быть.
     Характер  Болингброка  во  всех  отношениях  противоположен   характеру
Ричарда II. Если все  качества  короля  являются,  так  сказать,  внутренней
Немезидой, с неизбежностью приводящей  его  к  поражению,  то  Болингброк  -
человек,  успех  которого  обусловлен   его   волевым   и   целеустремленным
характером.
     Еще тогда, когда он предстает перед нами всего лишь  одним  из  крупных
баронов государства, в нем ощущается царственное чувство своего  достоинства
и смелая независимость суждений. Мы видим это в той настойчивости,  с  какой
он требует наказания  виновника  убийства  Глостера.  Мы  видим  это  в  том
мужестве, с каким он принимает приговор короля, осуждающего его на изгнание.
И зрителю попятно, что, подчиняясь силе и власти, Болингброк  тем  не  менее
внутренне не смиряется.
     Действительно, как только возникает  возможность,  он  поднимает  знамя
борьбы против короля. Начинает он  с  защиты  своих  прав,  отнятых  у  него
Ричардом II, но постепенно Болингброк  осознает,  что  он  ведет  борьбу  не
только за себя и свои интересы, но и за  интересы  государства  в  целом.  В
отличие от Ричарда II, который любит Англию  лишь  как  нечто  принадлежащее
лично ему, Болингброк любит свою страну независимо от того, какое  положение
он в ней занимает.
     Умный и расчетливый политик, он умеет завоевать  симпатии  народа.  Его
поведение по отношению к другим крупным  феодалам  отличается  тактичностью.
Способный быть и суровым и мягким,  он  умеет  управлять  своими  чувствами.
Поэтому он проявит  суровость  по  отношению  к  фаворитам  короля,  которых
предаст казни,  но  будет  достаточно  осторожен  с  теми,  кого  ему  нужно
завоевать в качестве союзников для борьбы против Ричарда. Болингброк  отнюдь
не является альтруистом. Но он  умеет  сочетать  борьбу  за  свои  права  со
стремлениями других людей, оказывается способным выступать как представитель
национальных интересов и именно в качестве такового  противопоставлять  себя
откровенно эгоистичному Ричарду.
     Болингброк в самом точном смысле слова политик. Он  умеет  рассчитывать
обстоятельства, предвидеть события и  вместе  с  тем  проявляет  способность
направлять ход событий  в  сторону,  выгодную  для  него  и  соответствующую
стремлениям большинства окружающих его людей.
     Таким образом, он обнаруживает качества, свидетельствующие о  том,  что
он  способен  быть  монархом,  руководящимся   интересами   страны.   Однако
Болингброк далек от того, чтобы быть тем идеальным королем, которого Шекспир
хотел бы видеть на троне.
     Прежде всего  уже  одно  то,  что  он  приходит  к  власти  посредством
восстания и, сколь ни справедлива его борьба против Ричарда, все жг является
в конечном счете узурпатором, - это обстоятельство само по себе противоречит
тому понятию государственности,  которого  придерживался  Шекспир  в  период
создания данной драмы. Захват  власти  Генрихом  IV  является  нежелательным
прецедентом,  который  может  вызвать  и  у  других   честолюбивых   баронов
стремление завоевать корону. Такая власть является непрочной,  а  главное  -
опасной  для  государства,  ибо  если  вправе  захватить  власть  один,   то
утрачивается всякая возможность объявлять  незаконной  подобную  попытку  со
стороны  другого  лица.  В  эпоху  Шекспира  это  было   вполне   актуальной
политической проблемой, и передовые слои общества, а в особенности народ, не
хотели того, чтобы  честолюбивые  стремления  представителей  крупной  знати
ввергли страну в ужасы гражданской войны.
     Но власть Генриха IV становится  непрочной  еще  и  потому,  что  новый
король решает навсегда избавиться от опасности  восстановления  на  престоле
прежнего монарха. Хотя он уже обезвредил Ричарда  II,  но  это  кажется  ему
недостаточным, и тогда он затевает тайное убийство свергнутого короля.  Этой
ненужной жестокостью Генрих IV пятнает не только свою  личную  честь,  но  и
свое королевское достоинство.  Точно  так  же,  как  началом  всех  бедствий
Ричарда II явилось убийство Глостера, совершенное  им  для  упрочения  своей
личной власти, так убийство Ричарда II, осуществленное  по  приказу  Генриха
IV,  является  началом  бедствий  и  смут,  которые  будут   сотрясать   его
царствование.
     В первых изданиях эта  пьеса  именовалась  трагедией.  Какие  основания
могут оправдать такое жанровое определение этого  произведения?  Несомненно,
что трагичной  является  судьба  Ричарда  II.  В  подлинном  соответствии  с
законами трагического он сам  своим  характером  и  поведением  обусловил  и
потерю короны и свою гибель. Ричард II вызывает разные  чувства  у  зрителя.
Когда мы видим его как недостойного короля,  наши  симпатии  оказываются  на
стороне тех, кто борется против него. Но когда Ричард свергнут с престола  и
становится узником нового короля, он вызывает к себе  другое  отношение.  Из
тирана  он  сам  превращается  в  жертву.  Со  свойственной  ему   привычкой
поэтизировать все он поэтизирует теперь свое страдание.
     Личная трагедия Ричарда II, однако, не исчерпывает  всего  трагического
содержания драмы. Как  и  в  других  хрониках  Шекспира,  главным  субъектом
трагедии  является  не  тот  или  иной  отдельный  человек,  а  государство,
несправедливо управляемое,  не  знающее  мира  и  покоя,  терзаемое  борьбой
интересов. И если вначале перед нами -  государство,  трагичность  положения
которого определяется тем, что существующая в  нем  власть  не  обеспечивает
стране спокойного благосостояния, то в конце драмы государство оказывается в
таком же положении. Уже первые шаги Генриха IV подрывают основы законности и
общественной нравственности, предвещая новые бури и бедствия.
     Финал драмы содержит в себе зародыши  новых  драм,  и  было  совершенно
естественно, что Шекспир продолжил работу  над  созданием  пьес,  в  которых
перед зрителем предстали картины  дальнейшей  истории  Англии.  "Ричард  II"
явился,  таким  образом,  естественным  началом  цикла  исторических   драм,
посвященных вопросам гражданского мира и внешних войн, власти и ее отношения
к народу. Трактовка этого круга вопросов была продолжена в  "Генрихе  IV"  и
"Генрихе V".

                                                                   А. Аникст

        ПРИМЕЧАНИЯ К ТЕКСТУ "РИЧАРДА II"

     Действующие лица. - Ричард II, родившийся в 1365 году и царствовавший с
1377 по 1399 год, был сыном Эдуарда, принца Уэльского  (который  прославился
своими победами над французами  и  был  прозван  по  цвету  доспехов  Черным
Принцем; умер до смерти своего  отца  и  потому  не  царствовал),  и  внуком
Эдуарда  III.  Ричард  II  был  лицемерным  и  трусливым  тираном.   В   его
царствование произошел ряд крупных народных восстаний, из которых главнейшее
- восстание Уота Тайлера в 1381 году, в пьесе не нашедшее прямого отражения.
Народное   недовольство   королем   Шекспир   упрощенно    объясняет    лишь
грабительством группы откупщиков, королевских фаворитов.

     Джон Гант (т. е. Гентский), герцог Ланкастерский (ум.  в  1399  г.),  и
Эдмунд Ленгли, герцог Иоркский (ум. в 1402 г.), третий и  четвертый  сыновья
Эдуарда III, приходились дядями Ричарду II. Во время малолетства Ричарда  II
Джон Гант, стоявший во главе партии крупных помещиков-феодалов, стремился  к
власти и оказывал огромное влияние на внутреннюю  политику  Англии.  В  1399
году ему было всего лишь сорок  восемь  лет.  Его  сын  Генри  Херифорд  был
прозван  Болингброком  по  месту  своего  рождения  в  замке  Болингброк   в
Линкольншире. После своего воцарения он стал называться Генрихом IV.

     Томас Маубрей, герцог Норфолк, был одним из крупнейших феодалов  эпохи.
По историческим данным,  он  вместе  с  Болингброком  и  Томасом  Вудстоком,
герцогом Глостерским (еще одним дядей Ричарда II, пятым сыном Эдуарда  III),
составил заговор с целью убийства Ричарда II.  Но  затем  он  выдал  заговор
королю, который поручил ему убить  герцога  Глостерского.  Маубрей,  однако,
этого приказания не выполнил, и герцог Глостерский был убит по  распоряжению
короля наемными убийцами. Этим объясняются в пьесе слова Маубрея  (1,  1)  о
том, что "он пренебрег своим долгом". Надо сказать, что причины  и  характер
столкновения с Болингброком изображены у Шекспира  весьма  неясно,  с  явным
расчетом на знакомство зрителей с некоторыми историческими фактами.

     Весь образ королевы - плод фантазии Шекспира. На самом деле французской
принцессе, второй жене Ричарда II, в  1399  году  было  десять  лет.  (Такие
скороспелые браки, заключавшиеся ради политических целей и  некоторое  время
остававшиеся фиктивными, вообще были в ту пору нередким явлением.)

     Залог (здесь и дальше) - брошенная перчатка.

     Нобль - старинная монета стоимостью от 5 до 6 шиллингов.

     Его я не убил; мой долг был сделать это... - Маубрей жалеет о том,  что
не он убил Глостера, повинного в смерти его брата.

     Ведь в этот месяц не пускают кровь. - В старых календарях  указывалось,
какие месяцы благоприятны и какие неблагоприятны для пускания крови.

     Львы укрощают барсов. - На гербе Ричарда был изображен  лев,  на  гербе
Норфолка - барс.

     Раз мы отринули ваш долг пред нами... - Ричард уже не может налагать на
изгнанников обязанностей по отношению к самому себе.

     ...с вами я помчусь до рубежа земли - до берега моря.

     Что я ходил в поденщиках у скорби. - В подлиннике игра слов: journeyman
значит и "поденщик" и "путешественник".

     Придется сдать в аренду королевство. - В  последние  годы  царствования
Ричарда II, как отмечено в хрониках Холиншеда, в народе  ходили  слухи,  что
государственные имения сданы в аренду любимцам короля. На этом  построена  в
пьесе вся характеристика Ричарда - как разорителя страны, а Уилтшира,  Буши,
Бегота и Грина - как гнусных хищников.

     Я, вдохновленный свыше, как пророк...  -  Этот  патриотический  монолог
Ганта пользовался огромной популярностью и уже в 1600 году  был  перепечатан
отдельно в сборнике "Английский Парнас".

     О, мне сейчас так впору это имя! - Имя Gaunt  созвучно  слову  gaunt  -
"худой", "изможденный".

     Керны - легко вооруженные ирландские воины.

     ...на острове, где гадов нет других. - Согласно легенде, святой Патрик,
обративший Ирландию в христианство, изгнал из нее всех ядовитых змей.

     ...расстройство брачных планов Болингброка. - Ричард II  помешал  браку
изгнанного им Болингброка с дочерью герцога Беррийского,  дяди  французского
короля.

     ...пожертвованья   разные   и   бланки...   -   Под   "пожертвованиями"
подразумеваются дополнительные налоги по  какому-нибудь  особенному  случаю.
"Бланками"  называли  письменные  обязательства  -  без  обозначения  суммы,
которая вписывалась затем королевскими чиновниками по их усмотрению.

     Граф   Вустер   -   Томас   Перси,   граф    Вустер,    брат    герцога
Нортемберлендского. Он появляется как действующее лицо "Генрихе  IV",  часть
1.

     Черный Принц - сын Эдуарда III, брат Йорка и дядя Болингброка.

     Глендаур (Оуэн) - один из  уэльских  князей,  который  после  воцарения
Болингброка поднял восстание за  независимость  Уэльса,  притязая  на  титул
принца Уэльского. Борьба короля с Глендауром  изображена,  между  прочим,  в
"Генрихе IV", часть 1.

     ...гнуть лук из дважды гибельного тиса. - Дважды - потому, что тис  сам
по себе уже, считался ядовитым деревом.

     ...эта жалкая шепотка глины, что служит оболочкою костям.  -  Выражение
это может иметь двоякий смысл: 1) могила, 2) бренное тело, созданное  богом,
согласно библейской легенде, из глины.

     ...припомним предания о смерти королей. - В Англии времен Шекспира были
весьма популярны несколько сборников рассказов о падении  и  смерти  великих
людей.

     Смотрите, вот и сам король! - Первые шесть строк этой  речи  английские
издания, на основании данных F и Q, обычно приписывают Болингброку. Но  этот
хвалебный тон в устах лица, ненавидящего  Ричарда,  крайне  неправдоподобен.
Наоборот, он вполне понятен в устах лояльного Йорка.

     ...спущусь, как Фаэтон, не удержавший  буйных  жеребцов.  -  В  мифе  о
Фаэтоне, сыне Аполлона, бога солнца, рассказывается, что, выпросив у отца на
один день его солнечную колесницу, он не справился с конями, которые понесли
и разбили колесницу.

     Сыграем, государыня, в шары. - Игра в шары,  состоявшая  в  том,  чтобы
попасть пущенным шаром в цель, была весьма популярна в Англии.

     Тронный зал в Уэстминстерском дворце. - В залах Уэстминстерского дворца
уже в те времена происходили заседания  парламента.  В  данной  сцене  слиты
вместе  два  исторически  различных  заседания  парламента  двух   различных
созывов. Низложение Ричарда произошло 30 сентября 1399  года  в  парламенте,
созванном им самим. Суд над Беготом состоялся 16  октября  того  же  года  в
парламенте, созванном уже новым королем. Ни на том, ни на  другом  заседании
сам Ричард не присутствовал.

     ...прославиться мечтаю я в этом  мире,  новом  для  меня.  -  Намек  на
молодость Фицуотера.

     Избави боже! Нет! - и далее. -  По  свидетельству  Холиншеда,  подобная
речь была действительно произнесена епископов Карлейльским  после  отречения
Ричарда и провозглашения Болингброка королем.

     Помфрет - замок в Йоркшире.

     Тауэр  (tower  значит  "башня")  -  старинная  лондонская  крепость  по
преданию сооруженная  Юлием  Цезарем.  Первоначально  она  была  резиденцией
английских королей, но уже при Ричарде II  была  превращена  в  политическую
тюрьму.
     ...беспутный сын - принц Гарри, молодость которой изображена в "Генрихе
IV", части 1 и 2.

     "Король и Нищенка" - намек на  народную  балладу  о  короле  Кофетуа  и
нищенке Зенелофон.

     Нет,  от  игры  словами  нас  уволь.  -  Приведенное  выше  французское
выражение помимо своего прямого смысла (просьбы о прощении) имело еще второй
смысл: "увольте меня", и именно он был в Англии обычным.

     Вернейший братец - граф Эксетер,  в  пьесе  не  фигурирующий,  один  из
участников заговора. Причем, "братцем" он назван иронически, так как Эксетер
не брат, а шурин Ричарда II.

     Аббат - уэстминстерский аббат.

     Я долго время проводил без пользы, зато и время провело меня.  -  Время
(time), как нередко у Шекспира, имеет здесь широкий смысл: условия эпохи или
момента.

     Мы вместе стоим фартинг, не дороже. -  Фартинг  -  грош.  В  подлиннике
непереводимая игра  слов:  перед  этим  конюх  назвал  Ричарда  "королевским
принцем" (royal prince). Но royal  есть  также  название  старинной  монеты.
Ричард хочет сказать: "я не стою сейчас и десятой доли рояла".

     Экстон поражает короля Ричарда. -  В  хрониках  сообщается  три  версии
относительно смерти Ричарда II: согласно одной -  он  уморил  себя  голодом,
согласно другой - его уморили голодом по  приказанию  Болингброка,  согласно
третьей - он был убит Экстоном по приказанию того же Болингброка.

     Ричард Бордоский - титул, который Ричард носил еще будучи  принцем,  по
месту своего рождения - в  Бордо.  (В  XIV  в.  значительная  часть  Франции
принадлежала англичанам, в том числе город Бордо.)

                                                                  А. Смирнов



   Уильям Шекспир.
   Король Иоанн


     Перевод Н. РЫКОВОЙ
     OCR: Максим Бычков



ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

     Король Иоанн.
     Принц Генрих, сын короля.
     Артур, герцог Бретонский, племянник короля.
     Граф Пембрук.
     Граф Эссекс.
     Граф Солсбери.
     Роберт Бигот, граф Норфолк.
     Хьюберт де Бург.
     Роберт Фоконбридж, сын сэра Роберта Фоконбриджа.
     Филипп Фоконбридж (Бастард), брат его.
     Джемс Герни, слуга леди Фоконбридж.
     Питер из Помфрета, мнимый пророк.
     Филипп, король французский.
     Людовик, дофин.
     Лимож, эрцгерцог Австрийский.
     Кардинал Пандольф, папский легат.
     Мелен, французский вельможа.
     Шатильон, французский посол к королю Иоанну.
     Королева Элеонора, мать короля Иоанна.
     Констанция, мать Артура.
     Бланка Испанская, племянница короля Иоанна.
     Леди Фоконбридж.

                       Лорды, леди, горожане Анжера,
                         шериф, герольды, офицеры,
                         солдаты, вестники, слуги.

                   Место действия - частью Англия, частью
                                  Франция.


АКТ I

СЦЕНА 1

                     Нортемптон. Тронный зал во дворце.
              Входят король Иоанн, королева Элеонора, Пембрук.
                Эссекс, Солсбери и другие, а также Шатильон.

                                Король Иоанн

                      Так что же, Шатильон, сказать нам хочет
                      Французский брат наш?

                                  Шатильон

                                            Вот что мне велел
                      Король французский передать с приветом
                      Назвавшемуся королем английским.

                                  Элеонора

                      Назвавшемуся? Странное начало!

                                Король Иоанн

                      Пусть, матушка, договорит посол.

                                  Шатильон

                      Король Филипп, вступаясь за права
                      Артура, отпрыска Плантагенетов,
                      И сына брата твоего Готфрида,
                      Желает, чтобы ты ему вернул
                      Прекрасный этот остров и другие
                      Владения: Ирландию, Анжу,
                      Турень, и Пуатье, и Мен; чтоб ты,
                      Свой меч захватнический опустив,
                      Его племяннику вручил, как должно,
                      Законному монарху твоему.

                                Король Иоанн

                      А если мы на это скажем: "Нет"?

                                  Шатильон

                      Тогда - война. Ее жестокой силой
                      Неправое насилье сокрушится.

                                Король Иоанн

                      Вот наше слово: на войну - войной,
                      И кровь за кровь, и сила против силы.

                                  Шатильон

                      Прими же вызов короля. На том
                      Кончается мое к тебе посольство.

                                Король Иоанн

                      Мой вызов передашь ему. Ступай:
                      Ты для него, как молния, сверкнешь,
                      Затем, что он, едва ты молвишь слово,
                      Меня услышит - гром английских пушек.
                      Тебе же - стать предвестьем роковым
                      И трубным гласом гнева моего,
                      Несущего французам гибель. - Пембрук,
                      С почетом проводить посла. - Прощай.

                         Шатильон и Пембрук уходят.

                                  Элеонора

                      Что, сын мой? Не была ли я права?
                      Констанция покоя не узнает,
                      Покуда не побудит встать за сына
                      И Францию и всех на белом свете.
                      А это мы могли предотвратить,
                      Всего добившись миром и согласьем.
                      Теперь же - два великих королевства,
                      Судьбу решая, кровью истекут.

                                Король Иоанн

                      За нас - и наша власть и право наше!

                                  Элеонора

                      Доверься лучше нашей твердой власти,
                      Не то придется плохо нам с тобой.
                      Мой шепот, совести тревожный вздох,
                      Пусть кроме нас услышит только бог.

                    Входит шериф и шепчется с Эссексом.

                                   Эссекс

                      К вам, государь, явились двое. Просят,
                      Чтоб вы решили спор их - самый странный
                      Из всех, какие знал я. Что сказать им?

                                Король Иоанн

                      Впустите их.

                               Шериф уходит.

                                   Аббатства и монастыри дадут
                      Нам средства для войны.

           Входят Роберт Фоконбридж и Филипп, его побочный брат.

                                               Вы что за люди?

                                  Бастард

                      Ваш верноподданный и дворянин
                      Нортемтонширский; полагаю также -
                      И старший сын Роберта Фоконбриджа,
                      Который в рыцари на поле битвы
                      Был Львиным Сердцем славно посвящен.

                                Король Иоанн

                      А ты кто?

                                   Роберт

                                 Я того же Фоконбриджа
                      Сын и наследник.

                                Король Иоанн

                      Он старший, а отца наследник - ты?
                      Наверно, вы от разных матерей?

                                  Бастард

                      Нет, мать у нас одна, король могучий,
                      Все это знают. Думаю, что также
                      Один отец. Известно про отца
                      Наверняка лишь матери да богу;
                      А дети разве могут точно знать?

                                  Элеонора

                      Бесстыдник грубый! Мать свою позоришь!
                      На честь ее, шутя, бросаешь тень.

                                  Бастард

                      Я, государыня? Никак не я.
                      Все это брат мой хочет доказать,
                      И если замысел его удастся,
                      Пятьсот - не меньше - добрых фунтов в год
                      Утянет у меня. Бог сохрани
                      Мне - землю, матери же нашей - честь.

                                Король Иоанн

                      Вот прямодушный малый! Почему же
                      Твой младший брат потребовал наследство?

                                  Бастард

                      Не знаю. Землю хочет получить
                      И вот клевещет: я-де незаконный!
                      Но так же ли законно я рожден,
                      Как брат, - об этом матери известно.
                      Зато удался ей не хуже брата
                      (Хвала тому, кто с нею потрудился!).
                      Сравните нас обоих, государь,
                      И посудите сами: если мы
                      От сэра Роберта, и брат мой вышел
                      В отца - то как обласкан я судьбой,
                      Отец мой добрый, что не схож с тобой!

                                Король Иоанн

                      Ну сумасброд! Пошлет же бог такого!

                                  Элеонора

                      Я в голосе его, в чертах лица
                      Улавливаю сходство с Львиным Сердцем.
                      По-твоему, своим сложеньем мощным
                      Он не похож на сына моего?

                                Король Иоанн

                      С него я глаз все время не спускал:
                      Он - Ричард вылитый. Ну, а теперь
                      Доказывай свои права ты, младший?

                                  Бастард

                      Он на отца похож, и у него
                      Лишь пол-лица, как на монете медной;
                      А землю хочет целиком забрать:
                      На медный грош - полтысячи дохода!

                                   Роберт

                      Король мой милостивый! С братом вашим
                      Был верной службой связан мой отец.

                                  Бастард

                      Ну, землю этим ты не оттягаешь:
                      Доказывай, что мать связалась с ним!

                                   Роберт

                      Случилось, что король послал отца
                      С германским императором о важных
                      В те дни делах вести переговоры;
                      А сам он времени терять не стал
                      И в замке нашем тотчас поселился.
                      Мне совестно рассказывать подробно,
                      Но правда все же - правда. Мой отец
                      Сам говорил: его и нашу мать
                      В те дни моря и земли разделяли,
                      Когда зачат был этот бойкий малый.
                      На смертном ложе завещал мне он
                      Все наши земли, будучи уверен,
                      Что старший отпрыск матери моей
                      Не сын ему - уж разве что родился
                      До срока за четырнадцать недель.
                      Вот и хочу я, добрый государь,
                      Все получить, согласно отчей воле.

                                Король Иоанн

                      Но брата твоего в законном браке
                      Жена отца произвела на свет.
                      А вышел грех - ну что ж, ее вина:
                      С любым женатым может быть такое.
                      Но ты скажи мне: как бы мог мой брат,
                      Приживший сына по твоим словам,
                      Его потребовать у Фоконбриджа?
                      Тот был бы вправе удержать теленка
                      От собственной коровы, в полном праве!
                      Мой брат, хоть сына и прижил, не мог
                      Его признать, а твой отец отвергнуть
                      Его не мог. И вот мое решенье:
                      От сына матери моей рожден
                      Наследник твоему отцу: он должен
                      Отцовское наследье получить.

                                   Роберт

                      Неужто воля моего отца
                      Не может прав лишить чужое семя?

                                  Бастард

                      Не больше может, сэр, чем помешать
                      Могла в то время моему рожденью.

                                  Элеонора

                      Скажи, кем хочешь быть? Как Фоконбридж
                      Владеть землей и жить, подобно брату?
                      Иль признанным потомком короля,
                      Хоть без земли, своей гордиться честью?

                                  Бастард

                      Когда бы, государыня, мой брат
                      Стал обликом, как я, а я, как он,
                      Верней - как батюшка его, сэр Роберт,
                      И ноги были бы мои, как жерди,
                      А руки, словно чучела угрей,
                      А рожа так худа, что я б не смог
                      На людях за ухо заткнуть цветок,
                      Не услыхав: "Ни дать, ни взять - монета!",
                      И если бы при этом вся земля
                      Досталась мне, - я, не сойти мне с места,
                      Клочок последний отдал бы за то,
                      Чтобы себе вернуть свое лицо!

                                  Элеонора

                      Ты молодец! Ну как, отдашь именье?
                      Пойдешь искать удачи? Мы готовим
                      Поход на Францию - пойдешь за мной?

                                  Бастард

                      Вперед, за счастьем! Брат, владей землей.
                      Полтысячи твоей достались роже,
                      А ей цена - пять пенсов, не дороже. -
                      За вами до могилы, госпожа!

                                  Элеонора

                      Нет, лучше ты меня опереди.

                                  Бастард

                      У нас, у деревенских, пропускают
                      Вперед знатнейших.

                                Король Иоанн

                                          Как тебя зовут?

                                  Бастард

                      Филипп я, мой король и господин,
                      Супруги Фоконбриджа старший сын.

                                Король Иоанн

                      Прими же имя гордое того,
                      Чей облик принял. Преклони колени,
                      Филипп, и встань. Имен славнее нет:
                      Сэр Ричард, признанный Плантагенет!

                                  Бастард

                      Подай же руку мне, товарищ детства!
                      Я - честь, ты землю получил в наследство.
                      На благо нам обоим, сводный брат,
                      Без сэра Роберта я был зачат.

                                  Элеонора

                      Вот остроумие Плантагенета!
                      Тебе я бабка, Ричард, помни это.

                                  Бастард

                      Родство случайное, но все равно!
                      Пришло мне счастье левой стороной.
                      Нельзя в ворота - смело лезь в окно;
                      Не можешь  днем - иди сквозь мрак ночной;
                      Как ты ни взял - а приз отныне твой;
                      Как ни стрелял - задета цель твоя.
                      Кем ни рожден, а я уж верно Я!

                                Король Иоанн

                      Ступай же, Фоконбридж. Владей землею
                      По воле Безземельного. За мною,
                      Сэр Ричард! Матушка, пора уж нам
                      К французским устремиться берегам.

                                  Бастард

                      Ты, брат, на божий свет родился честно:
                      Тебе-то счастья пожелать - уместно.

                        Уходят все, кроме Бастарда.

                      На добрый фут теперь я выше стал,
                      Земли же - сотни футов потерял.
                      Но в леди превращу любую Джен.
                      "Сэр Ричард, добрый день!" "Здорово, парень!"
                      Он - Джордж, я Питером его зову. -
                      Ведь те, кто только что из грязи и князи,
                      Чужих имен не помнят: им же надо,
                      Чтоб видели их важность. Вот ко мне
                      Приходит со своею зубочисткой
                      Приезжий иностранец на обед.
                      Набив едой свой рыцарский желудок
                      И чистя зубы, завожу беседу
                      С заморским щеголем: "Мой добрый сэр, -
                      Я говорю, на стол облокотясь, -
                      Позвольте мне спросить"... И тут же, словно
                      По катехизису, ответ: "О сэр!
                      Приказывайте, я к услугам вашим;
                      Располагайте мной!" А я: "О нет,
                      Дражайший сэр, я ваш слуга". И вот,
                      Еще и не добравшись до вопросов,
                      В любезностях рассыплемся мы оба.
                      А там пойдет рассказ про Апеннины,
                      Про Пиренеи, Альпы, реку По, -
                      И так до ужина и се и то.
                      Обычай круга знатного усвоить
                      Я должен: ведь в него теперь вхожу,
                      А век твой оттолкнет тебя с презреньем,
                      Когда не сможешь в ногу с ним идти
                      (Боюсь, что мне, пожалуй, не суметь...), -
                      Затем что надо перенять не только
                      Повадку, лоск и внешнее обличье,
                      Но на потребу века источать
                      Сладчайший яд из сердца, из души.
                      Не для обмана это изучу я, -
                      Чтоб самого меня не обманули,
                      Чтоб восхожденье облегчить себе.
                      Но что это за всадница? Гонец
                      В одежде женской? Нет при ней супруга
                      С хорошим рогом, чтоб в него трубить?

                   Входят леди Фоконбридж и Джемс Герни.

                    Да это матушка! - Привет вам, леди!
                    Что прибыли так спешно ко двору?

                              Леди Фоконбридж

                      Где братец твой, где этот негодяй,
                      Который честь мою везде позорит?

                                  Бастард

                      Мой братец Роберт? Это он вам нужен?
                      Могучий витязь, Кольбранд-великан
                      И сэра Роберта законный сын?

                              Леди Фоконбридж

                      А ты, мальчишка, почему так дерзко
                      О сэре Роберте заговорил?
                      Ему вы оба - сыновья родные.

                                  Бастард

                      Джемс Герни, ты бы вышел ненадолго.

                                   Герни

                      Извольте, добрый господин Филипп.

                                  Бастард

                      Какой Филипп? Здесь, милый Джемс, такие
                      Пошли дела! Потом я расскажу.

                               Герни уходит.

                      Мать, я ведь не был сыном Фоконбриджа.
                      Он, не нарушив святости поста,
                      В Страстную пятницу мог съесть все мясо,
                      Которым я ему обязан. Право!
                      Ну мог ли он такого породить?
                      Мы знаем, как и что он мог. Так вот -
                      Кого же, матушка, благодарить мне
                      За силу рук и богатырский рост?

                              Леди Фоконбридж

                      Ты что, стакнулся с братом? Честь мою
                      Себя же ради защищать ты должен.
                      Разбойник дерзкий, что все это значит?

                                  Бастард

                      Я рыцарь, мать. Совсем, как Базилиско.
                      Да нет, почище: я ведь посвящен!
                      Сэр Роберт не отец мне. Я отверг
                      И вотчину и имя Фоконбриджа,
                      Признал свое рожденье незаконным.
                      О матушка, молю тебя, скажи,
                      Кто был отец мой? Человек достойный?

                              Леди Фоконбридж

                      Отрекся ты от рода Фоконбриджей?

                                  Бастард

                      Отрекся, как от черта самого.

                              Леди Фоконбридж

                      Твоим отцом был Ричард, наш король.
                      Так долго он ухаживал за мною,
                      Так пламенно, что я его пустила
                      К себе на ложе мужнее. Пусть бог
                      Меня за грех не покарает строго!
                      А грех мой - ты. Я, слабая, сдалась -
                      Так властен был тот незабвенный час.

                                  Бастард

                      Клянусь, когда б рождаться мне вторично,
                      Я лучшего отца не пожелал бы!
                      Не злая воля, матушка, тебя
                      Ввела во грех, и он тебе простится.
                      Ты сердце, как добычу, отдала
                      Всепобеждающей любви того,
                      Кто яростной, неодолимой силой
                      И льва смирил, кто из груди у льва
                      Бесстрашно вырвал царственное сердце.
                      Ему не больших стоило трудов
                      Осилить сердце женское. О мать,
                      Как за отца тебе я благодарен!
                      Любого, кто осудит мать мою,
                      Мечом я прямо в пекло загоню.
                      Хочу, чтоб ты родню мою узнала.
                      Пойдем - и ясным сделаем для всех,
                      И все поймут, что если б отказала
                      Ты Ричарду - вот это был бы грех.

                                  Уходят.


АКТ II

СЦЕНА 1

                        Франция. Под стенами Анжера.
           Входят с одной стороны эрцгерцог Австрийский во главе
       своего войска, с другой - Филипп, король французский, во главе
                своего; Людовик, Констанция, Артур и свита.

                                  Людовик

                    Приветствуем вас, доблестный эрцгерцог,
                    У стен Анжера. - Друг Артур, твой родич,
                    У льва исторгший сердце, славный Ричард,
                    Отважный паладин Святой земли.
                    Сражен был этой рыцарской рукой.
                    По нашему призыву и желая
                    Загладить грех перед его потомством,
                    Войска привел эрцгерцог - поддержать
                    Тебя в борьбе с твоим преступным дядей,
                    Присвоившим английскую корону.
                    Приветствуй же его и обними.

                                   Артур

                    Смерть Ричарда прости вам бог за то,
                    Что вы несете жизнь его потомству,
                    Овеяв дело правое крылами
                    Своих знамен. Моя рука слаба,
                    Но в сердце - дружба верная. Эрцгерцог,
                    Привет у врат Анжера!

                                  Людовик

                                          Славный мальчик!
                    Как за твои права не постоять?

                                 Эрцгерцог
                               (целуя Артура)

                    Прими же поцелуй, печать горячей
                    Моей любви к тебе, залог того,
                    Что не вернусь домой, пока Анжер
                    И все твои французские владенья, -
                    А с ними вместе бледнолицый берег,
                    Что гордо отражает натиск волн,
                    Своих островитян от всех отрезав,
                    Пока страна за водною твердыней,
                    За крепким валом из морских валов,
                    Защитой мощной от любых вторжений,
                    Твой остров западный, твой дальний край, -
                    Тебя, прекрасный отрок, не признает
                    Своим владыкой. И до той поры
                    Меч занесенный я не опущу.

                                 Констанция

                    Примите благодарность от вдовы,
                    От матери его, покуда сам он,
                    В боях окрепнув дружбой вашей крепкой,
                    Щедрее вам за помощь не воздаст.

                                 Эрцгерцог

                    Тот в мире с небом, кто посмел поднять
                    Бесстрашный меч войны святой и правой.

                               Король Филипп

                    Друзья, за дело! Пушки мы нацелим
                    В упрямый лоб твердыни городской;
                    Искуснейшие наши полководцы
                    Должны измыслить способ нападенья.
                    Мы кости царственные сложим здесь,
                    Мы улицы зальем французской кровью,
                    Но юный принц войдет с победой в город.

                                 Констанция

                    Чтоб безрассудно меч не обнажать,
                    Дождитесь Шатильона. Он, быть может,
                    Нам принесет желанный мир и то,
                    Чего хотим войною мы добиться.
                    Не пожалеть бы, завязавши бой,
                    О каждой капле крови пролитой!

                              Входит Шатильон.

                               Король Филипп

                    Ну, чудеса! Ты только пожелала,
                    А наш посол и прибыл - тут как тут.
                    Какой ответ принес ты, Шатильон?
                    Мы без тебя не начинали дела.

                                  Шатильон

                    Осаду жалкую вам надо снять:
                    Понадобится войско для иного.
                    Отвергнув справедливый ваш призыв,
                    Король английский вынул меч из ножен.
                    Пока я ветра ждал, уж он собраться
                    Успел в поход, и вот он с войском здесь
                    Под городом, со мной одновременно.
                    Его бойцы уверенно и быстро
                    К Анжеру осажденному идут.
                    С ним королева-мать, - как злая Ата,
                    Что подстрекает на раздор и кровь, -
                    Ее племянница, принцесса Бланка,
                    И Ричарда покойного бастард,
                    А также полчище сорви-голов,
                    Отчаянных и буйных добровольцев:
                    Хоть лица их мягки, сердца драконьи;
                    Имущество в доспехи превратив
                    И на себе неся свое наследье,
                    Они пришли сюда за новой долей.
                    Доставили английские суда
                    Таких неистовых головорезов,
                    Каких еще не приносили волны
                    Всем добрым христианам на беду.

                        За сценой - барабанный бой.

                    Вот барабаны их. Я все сказал.
                    Готовые и к торгу и к сраженьям,
                    Они пришли. Вы тоже приготовьтесь.

                               Король Филипп

                    Так скоро мы не ждали нападенья!

                                 Эрцгерцог

                    Пускай. Чем неожиданней оно,
                    Тем яростней нам надо защищаться.
                    В нелегком деле мужество крепчает.
                    Мы встретим их, как должно; пусть идут!

              Входят король Иоанн, Элеонора, Бланка, Бастард,
                             вельможи и войско.

                                Король Иоанн

                    Мир Франции, когда не помешает
                    Нам Франция вступить в пределы наши. -
                    Не то - ей кровью истекать, а нам,
                    Бичу господня гнева, - покарать
                    За гордость тех, кто мир изгнать решится.

                               Король Филипп

                    Мир Англии, когда ее полки
                    Домой вернутся, не нарушив мира.
                    Мы любим Англию: ее же ради
                    Потеем здесь под тяжестью брони.
                    Тебе бы потрудиться вместо нас;
                    Но Англию так мало возлюбил ты,
                    Что, короля неправо отстранив,
                    Законную преемственность нарушил,
                    Ограбил отрока и осквернил
                    Насильем наглым девственность короны.
                    Взгляни на мальчика - и облик брата
                    Узнаешь ты: его глаза и лоб;
                    Здесь уменьшенным все воплощено,
                    Что умерло в Готфриде. Будет время -
                    Страница жизни превратится в книгу.
                    Готфрид тебе был старшим братом; мальчик -
                    Его наследник. Как же королем
                    Назвался ты, скажи во имя бога,
                    Когда живая кровь струится в жилах
                    Того, чье место ты посмел занять?

                                Король Иоанн

                    А от кого ты право получил
                    Допрашивать меня, король французский?

                               Король Филипп

                    От вышнего владыки, что внушает
                    Благие помыслы земным владыкам,
                    Обязанным неправду пресекать.
                    А отрок этот под мою защиту
                    Поставлен им, и мне поможет он
                    За зло твое расправиться с тобой.

                                Король Иоанн

                    Захватчиком ты хочешь стать, я вижу!

                               Король Филипп

                    Прости: захватчика хочу сразить,

                                  Элеонора

                    А кто, король, по-твоему, захватчик?

                                 Констанция

                    Отвечу я: бессовестный твой сын.

                                  Элеонора

                    Прочь, наглая: чтоб королевой стать,
                    Ублюдка своего на трон сажаешь.

                                 Констанция

                    Всегда я верной сыну твоему
                    Была, как ты - законному супругу.
                    И с Готфридом мой мальчик больше сходен,
                    Чем ты с Иоанном, хоть по духу вы -
                    Как дождь с водой, как черт и мать его.
                    Артур - ублюдок? Да клянусь душой,
                    Отец его не так был честно зачат:
                    Ведь он тобой произведен на свет.

                                  Элеонора

                    Вот, мальчик, мать твоя отца позорит!

                                 Констанция

                    Вот, сын мой, как тебя позорит бабка!

                                 Эрцгерцог

                    Потише!

                                  Бастард

                            Он глашатай!

                                 Эрцгерцог

                                           Что за шут?

                                  Бастард

                    Да, шут, и он с тобой сыграет шутку:
                    С тебя сорвет он живо шкуру льва -
                    С твоей впридачу. Ты - тот самый заяц,
                    Что дергает за гриву мертвых львов.
                    Тебя я выкурю из львиной шкуры;
                    Ей-богу, выкурю тебя, ей-богу!

                                   Бланка

                    По праву носит одеянье льва
                    Лишь тот, кто сам сорвал его со льва.

                                  Бастард

                    Ему ж оно пристало, как ослу
                    Пристала обувь славного Алкида.
                    Но груз я со спины осла сниму,
                    Не то - хребет переломлю ему.

                                 Эрцгерцог

                    Что за трещотка уши нам терзает
                    Неугомонным шумом лишних слов?
                    Король, Людовик, вам - принять решенье!

                                  Людовик

                    Пусть женщины и дурни помолчат!
                    Король Иоанн, от имени Артура
                    Мы требуем: ты Англию свою,
                    Ирландию, Анжу, Турень и Мен
                    Верни ему. Согласен это сделать?

                                Король Иоанн

                    Нет, лучше смерть! - Король, прими мой вызов. -
                    Артур Бретонский, перейди ко мне,
                    И от любви моей получишь больше,
                    Чем взял бы для тебя француз трусливый.
                    Доверься нам.

                                  Элеонора

                                   Доверься бабке, внук.

                                 Констанция

                    Да, детка, к бабушке иди на ручки:
                    Ты - королевство ей, она - тебе
                    Изюминку, и вишенку, и фигу:
                    Добрей ее не сыщешь.

                                   Артур

                                          Мать, не надо!
                    О, лучше бы в могиле мне лежать!
                    Такой жестокой распри я но стою.

                                  Элеонора

                    За мать стыдится он и плачет, бедный.

                                 Констанция

                    За мать иль нет, - пусть будет стыдно вам!
                    Не матерью он опозорен, - бабка
                    Обидела его, и льется жемчуг
                    Из бедных глаз. И небо, словно мзду,
                    Прозрачный драгоценный бисер примет,
                    Свершит свой суд - и покарает вас.

                                  Элеонора

                    Ты и земли и неба клеветница!

                                 Констанция

                    А ты обидчица земли и неба!
                    Где клевета? Ты с сыном отняла
                    У этого ребенка власть, корону,
                    Права. Его отец - твой старший отпрыск.
                    Страдает мальчик по твоей вине;
                    Твои грехи на голове его,
                    За них же он отмечен божьим гневом -
                    Несчастное второе поколенье
                    Из мерзостного чрева твоего.

                                Король Иоанн

                    Молчи, безумная!

                                 Констанция

                                     Одно добавлю:
                    Не просто он казнится за нее;
                    Она сама и все ее грехи -
                    Тот бич, которым бог его карает,
                    Хоть он ей только внук. И та обида,
                    Которая ему нанесена, -
                    Ее палач, невинному ребенку
                    Жестоко мстящий за ее же грех.
                    Проклятье ей! Всему виной она.

                                  Элеонора

                    Бранишься без толку! По завещанью
                    Артур, твой сын, лишился прав на трон.

                                 Констанция

                    О да, составленному по твоей
                    Безбожной воле, воле злобной бабки!

                               Король Филипп

                    Сударыня, довольно, успокойтесь!
                    Нам здесь не подобает поощрять
                    Неугомонной этой перебранки!
                    Пусть вызовет на стены трубный звук
                    Анжерских граждан. Мы от них услышим,
                    Кого они считают королем.

                 Трубы. На стену выходят несколько горожан.

                              Первый горожанин

                    Кто вызвал нас на городскую стену?

                               Король Филипп

                    Король французский, ради дел английских...

                                Король Иоанн

                    Король английский, по делам своим
                    Любезных подданных я вызываю...

                               Король Филипп

                    Анжерцев верных, подданных Артура,
                    Мы трубным звуком кличем на совет.

                                Король Иоанн

                    ...И выслушать прошу мои слова.
                    У ваших стен и на глазах у вас
                    Развернуты французские знамена.
                    На гибель вам сюда пришли французы:
                    Уже из яростного чрева пушек,
                    На город ваш нацеленных, готов
                    Железный гнев свирепо изрыгнуться.
                    Кровавую осаду затевают
                    Французы эти, и на их дела
                    Уставились, не глядя, очи стен -
                    Закрытые ворота. Если б мы
                    Не подошли к твердыне вашей спящей,
                    То камни, опоясавшие вас,
                    Из их покойных известковых гнезд
                    Исторгла бы пальба, и грозный враг
                    Ворвался бы в дотоле мирный город.
                    Но, быстро завершив поход нелегкий,
                    С таким же сильным войском к стенам вашим
                    Явились мы, законный ваш король,
                    Лицо Анжера уберечь от шрамов.
                    К переговорам страх склонил врага.
                    Не ядра раскаленные он шлет,
                    Чтоб жаркой дрожью било город ваш,
                    А мирные слова в дыму дурманном,
                    Чтоб улестить вас и склонить к измене.
                    Познай им цену, добрый наш Анжер,
                    И нас, монарха твоего, прими:
                    В походе тяжком дух наш истомился
                    И жаждет у тебя найти приют.

                               Король Филипп

                    Нет, выслушав меня, ответь обоим.
                    Вот, правая рука моя, - которой
                    Вручил господь защиту прав того,
                    Кто за нее схватился, - держит руку
                    Артура юного: он старшим братом
                    Захватчика английского рожден, -
                    Его и Англии король законный.
                    Растоптанную правду защищая,
                    Мы с войском топчем луг зеленый ваш,
                    Но к вам вражды не ведаем: должны мы,
                    Покорствуя небесному веленью,
                    За принца угнетенного вступиться.
                    Воздайте же священный долг тому,
                    Кто вправе этот долг принять, Артуру, -
                    И наше войско грозное для вас
                    Медведем укрощенным обернется.
                    Мы пушек ярость мирно разрядим
                    В плывущие по небу облака;
                    Свершая радостное отступленье,
                    Не смяв брони, клинков не зазубрив,
                    Домой вернемся с жаркой кровью в жилах,
                    Которую хотели здесь пролить,
                    И будет мир - и вам и детям вашим.
                    Но если вы ответите отказом,
                    То и кольцо старинных ваших стен
                    Вас не спасет от вестников войны,
                    Хотя бы в нем собрались эти все
                    Искусные в сраженьях англичане.
                    Итак - согласны вы принять владыкой
                    Того, за чьи мы ратуем права?
                    Откажетесь - дадим сигнал к сраженью
                    И, проливая кровь, возьмем свое.

                              Первый горожанин

                    Король английский - наш монарх законный,
                    И твердо за него стоит Анжер.

                                Король Иоанн

                    Признайте ж нас, откройте нам ворота.

                              Первый горожанин

                    Не можем. Но когда король докажет
                    Законность прав своих, - его мы примем,
                    А до того - ворот не отопрем.

                                Король Иоанн

                    На мне венец английских королей.
                    Чего ж еще? Со мною тридцать тысяч
                    Пришло свидетелей - сердец английских...

                                  Бастард

                    Бастардов и других.

                                Король Иоанн

                    ...Готовых жизнь отдать за право наше.

                               Король Филипп

                    Не меньше с нами столь же благородных...

                                  Бастард

                    Бастарды есть небось!

                               Король Филипп

                    ...Ему сейчас способных дать отпор.

                              Первый горожанин

                    Так вот, решайте, чьи права законней;
                    Законнейший и будет наш король.

                                Король Иоанн

                    Тогда господь да примет милосердно
                    В своих селеньях горних души тех,
                    Кто нынче же, еще до рос вечерних,
                    За право королевское падет!

                               Король Филипп

                    Аминь! Аминь! К оружью! На коней!

                                  Бастард

                    Святой Георгий, ты, сразивший змея
                    И с той поры на вывесках трактирных
                    Гарцующий, учи нас биться!
                               (Эрцгерцогу.)
                                               Ты же
                    Знай, грозный лев: попасть бы только мне
                    В твою берлогу, - я с твоею львицей
                    Наставил бы тебе рога над гривой,
                    Чтоб стал ты чудищем.

                                 Эрцгерцог

                                           Наглец, молчать!

                                  Бастард

                    О ужас: начинает лев рычать!

                                Король Иоанн

                    Скорее в поле: там свои полки
                    Построим мы в порядке боевом.

                                  Бастард

                    На высоте расставим войско наше.

                               Король Филипп

                    Пусть будет так!
                                (Людовику.)
                                     Мой сын, ты холм другой
                    Займи с отрядом. С нами правда божья!

                                Все уходят.
        После нескольких стычек входит французский герольд с трубой:
                      он подходит к городским воротам.

                            Французский герольд

                    Анжерский люд, ворота распахните.
                    Чтоб к вам вошел Артур, Бретонский герцог!
                    Рукою Франции сражался он,
                    И в Англии немало матерей
                    Над сыновьями павшими заплачут.
                    Немало вдов заплачут над мужьями,
                    Что на земле, от крови почерневшей,
                    Раскинув руки, мертвые лежат.
                    Недорого победа нам далась,
                    И радостно взыграли наши стяги
                    Над войском, что готово к вам войти,
                    Провозгласив победно королем
                    Земель английских юного Артура.

                    Входит английский герольд с трубой.

                             Английский герольд

                     Ликуй, Анжер, и колокольным звоном
                     Приветствуй короля. Иоанн Английский
                     В жестокой битве одолел врага.
                     Сияли наши брони серебром -
                     Их вражья кровь теперь позолотила.
                     Копьем французским ни одно перо
                     Не сбито, гордое, у нас со шлемов.
                     Знамена - в тех же доблестных руках,
                     Что их несли, когда мы в бой вступали.
                     Сюда толпой охотников веселых
                     Стремятся англичане. Руки их
                     Окрашены багрянцем вражьей смерти.
                     Встречай же победителей, Анжер!

                              Первый горожанин

                    Герольды, мы следили с наших башен
                    С начала до конца за ходом битвы.
                    Решить не мог бы самый зоркий глаз,
                    Какая рать победу одержала.
                    За кровь платилось кровью, за удар
                    Ударом, доблесть доблести равнялась
                    И сила силе. Оба ваших войска
                    Равно сильны, равно любезны нам.
                    Пока одно из них не одолеет,
                    Мы никому ворот не отопрем.

                Входят с разных сторон оба короля с войсками
                              и приближенными.

                                Король Иоанн

                    Король французский, разве слишком мало
                    Ты крови пролил? Тщетно преграждаешь
                    Потоку ровному - моим правам -
                    Его теченье: разъярясь, он выйдет
                    Из берегов, твои затопит земли.
                    Не лучше ли его сребристым водам
                    Катиться без помехи в океан?

                               Король Филипп

                    Король английский, - в этой жаркой битве
                    У вас не меньше крови пролилось,
                    Чем у французов, - может быть, и больше.
                    Клянусь рукой моей, что держит власть
                    Над всей землей под этим небосводом,
                    Меча, за правду поднятого, мы,
                    Пока ты не повержен, не опустим.
                    Пусть лучше нас найдут среди погибших,
                    Чтоб список их печальный украшало
                    Торжественное имя короля.

                                  Бастард

                    Стремишься в высь ты, царственная слава,
                    Когда у королей ярится кровь!
                    Оскалены стальные зубы смерти:
                    Резцы ее, клыки - мечи бойцов;
                    И, разрывая мясо человечье,
                    Она пирует в битвах королей.
                    Но почему войска стоят без дела?
                    Владыки, кличьте их на смертный бой!
                    Ваш дух пылает, в мощи вы равны:
                    Пускай один падет, другой получит
                    Желанный мир. Пока же - смерть и кровь!

                                Король Иоанн

                    Чью сторону вы держите, анжерцы?

                               Король Филипп

                    Ответьте, горожане, кто король ваш?

                              Первый горожанин

                    Король законный Англии. Но кто он?

                               Король Филипп

                    Наш подопечный, юный принц Артур.

                                Король Иоанн

                    Нет, мы. Свою монаршую особу
                    Мы ныне лично представляем здесь:
                    Себе владыка и тебе, Анжер.

                              Первый горожанин

                    Власть более высокая, чем наша,
                    Опровергает вас обоих. Мы же,
                    Покуда длится спор, свои сомненья
                    Не выпустим из запертых ворот
                    Святого страха божья. Этот страх
                    Рассеет только истинный король.

                                  Бастард

                    Ей-богу, нагло же они смеются
                    Над вами, короли, спокойно глядя
                    Из-за бойниц могучих на театр,
                    Где страшное дается представленье!
                    Осмелюсь вам совет мой предложить:
                    Взяв за пример иерусалимских граждан
                    Во дни их мятежа, вражду свою
                    На время позабудьте и совместно
                    Анжерцам дайте жару. Пусть с востока
                    И с запада француз и англичанин
                    Наставят жерла пушек и палят
                    По городу надменному, круша
                    Смертельным громом каменные ребра
                    Так, чтоб у этих подлецов осталась
                    Одна ограда - воздух. А потом
                    Войска свои опять разъедините,
                    Знамена - врозь, и, став лицом к лицу,
                    Направьте снова копья друг на друга.
                    Тогда кого-нибудь из вас в любимцы
                    Фортуна непременно изберет,
                    Счастливчика победой обласкает,
                    Ему даруя славный этот день.
                    По нраву вам совет мой безрассудный?
                    И нет ли в нем разумного зерна?

                                Король Иоанн

                    Клянусь шатром небесным, что над нами,
                    Совет хорош. Давай, французский брат наш,
                    Анжер с землей сравняем, а затем
                    Решим в сраженьи, кто его король!

                                  Бастард

                    И если ты король не на словах,
                    И оскорблен нахальным городишкой,
                    Подобно нам, своих орудий жерла
                    На эти стены дерзкие направь.
                    А уж когда мы разнесем их в мусор,
                    Тогда борьба последняя решит,
                    Кто в рай из нас, кто в бездну угодит.

                               Король Филипп

                    Согласен я. Откуда ты ударишь?

                                Король Иоанн

                    Мы с запада метнем огонь и смерть
                    Анжеру в грудь.

                                 Эрцгерцог

                                     Я с севера.

                               Король Филипп

                                                  Мы с юга
                    Затопим город грозным ливнем ядер.

                                  Бастард
                                (в сторону)

                    Вот это мудро: с севера и с юга
                    Они друг в друга примутся палить.
                    Что ж, подстрекнем их. - Ну, живей, за дело!

                              Первый горожанин

                    Внемлите нам, внемлите, государи!
                    Я укажу вам, как достигнуть мира
                    И прочного союза, без боев
                    Вступить в наш город; предоставьте тем,
                    Кто пал бы в битве, умереть в постелях.
                    Прошу вниманья у монархов славных.

                                Король Иоанн

                    Что ж, мы готовы слушать, говори.

                              Первый горожанин

                    Дитя Испании, принцесса Бланка,
                    Английскому властителю родня,
                    По возрасту в невесты подошла бы
                    Людовику-дофину. Если страсть
                    У юноши стремится к красоте -
                    Кого бы ты нашел прекрасней Бланки?
                    А если сердце ищет чистоты -
                    Кого найдет он непорочней Бланки?
                    А если знатность гордому нужна -
                    В чьих жилах кровь знатнее, чем у Бланки?
                    Рожденье, добродетель, красота -
                    Все уравняло их. В одном, быть может,
                    Не равен ей дофин: он - не она.
                    А ей лишь одного недостает:
                    Она - не он. Еще не совершенный -
                    Пусть совершенство в ней он обретет,
                    Она же полной славы не достигла -
                    Да будет в нем дана ей полнота.
                    Двух светлых рек соединим теченье,
                    И берега гордиться будут ими, -
                    А берегами царственной реки
                    Вы станете, о короли, связав
                    Законным браком принца и принцессу.
                    Такой союз скорей, чем ваши пушки,
                    Ворота наши сможет распахнуть:
                    Быстрей, чем порох, рушащий твердыни,
                    Мы сами вам свободный доступ в город
                    Открыли бы. Но если этот брак
                    Не состоится - глухи мы, как море,
                    Когда оно бушует; диких львов
                    Мы недоверчивей, и горных скал
                    Недвижнее и тверже. Даже смерть
                    В неистовстве своем не так упорна,
                    Как мы в решенье город отстоять.

                                  Бастард

                    Опять помеха! Этот говорун
                    Вытряхивает из лохмотьев смерти
                    Ее скелет прогнивший! Мелет, мелет
                    Его язык о смерти, о морях,
                    О скалах. Для него рычащий лев -
                    Что для шалуньи-девочки болонка.
                    Пушкарь болвана, верно, породил -
                    Все он про пушки, дым, огонь и грохот
                    Дубиной языка нещадно в уши
                    Колотит вам! Слова его дубасят
                    Покрепче кулаков французских. Черт!
                    Так не глушил меня никто со дня,
                    Как мужа матери отцом назвал я.

                                  Элеонора

                    Сын, согласись на этот брак и щедро
                    Племяннице приданое назначь.
                    Так крепко этот узел утвердит
                    Твою непрочную еще корону,
                    Что мальчику тому не хватит солнца,
                    Чтоб из цветка могучий вызрел плод.
                    Король французский, кажется, согласен.
                    Смотри, как шепчутся они. Вмешайся,
                    Пока мутит им души честолюбье,
                    Не то подтаявшее рвенье их
                    Мольбы овеют, жалость укрепит,
                    И глыбой льда для нас оно застынет.

                              Первый горожанин

                    Что ж не дают ответа короли
                    На предложенье об исходе мирном?

                               Король Филипп

                    Тебе, король английский, слово: первый
                    Ты выслушать анжерцев пожелал.

                                Король Иоанн

                    Когда прочел бы царственный дофин
                    "Люблю тебя" в прекрасной этой книге,
                    Приданым одарил бы я невесту,
                    Как королеву: Мен, Турень, Анжу,
                    И Пуатье, и все, за исключеньем
                    Анжера осажденного, что здесь,
                    На этих берегах подвластно вам,
                    Ей ложе брачное позолотило б;
                    Она бы властью, почестями, саном
                    Поспорила с любой своею ровней
                    По крови, воспитанью, красоте.

                               Король Филипп

                    Что скажешь, сын мой? Погляди на Бланку.

                                  Людовик

                    Гляжу, отец мой. И в ее глазах
                    Я вижу чудо, чудо из чудес:
                    В них облик мой, лишь тень моя, - и все же
                    Тень сына вашего, мой государь,
                    В них солнцем стала; по сравненью с ним -
                    Ваш сын - лишь тень. Я никогда себя
                    Так не любил, как в том изображенье,
                    Безмерно лестном, что сейчас нашел
                    В блестящем зеркале ее очей.
                           (Шепчется с Бланкой.)

                                  Бастард

                    "В блестящем зеркале ее очей"
                    Он отражен. Так пусть же он увидит
                    Повешенным себя на грозных дугах
                    Ее бровей, - пусть испытает он
                    Четвертованье в сердце Бланки, чуя
                    В себе изменника любви. Как жалко,
                    Что будет отражен любовью этой
                    И ею же, ей изменив, казнен
                    Такой болван ничтожнейший, как он.

                                   Бланка

                    Желанье дяди для меня священно,
                    И если в вас увидел он все то,
                    Что нравится ему, и я готова
                    Ему желанное признать желанным.
                    Точнее выражаясь: я могу
                    К любви себя принудить без труда.
                    Не стану льстить вам, принц: не все, быть может.
                    Что в вас я вижу, следует любить;
                    Но самый строгий суд не обнаружит
                    У вас того, что можно ненавидеть.

                                Король Иоанн

                    Решайте ж, дети. Что ты скажешь нам,
                    Племянница?

                                   Бланка

                                Мне честь велит склониться,
                    Принявши мудрость вашего решенья.

                                Король Иоанн

                    А ты, дофин, полюбишь ли принцессу?

                                  Людовик

                    Спросите лучше: смог бы я сейчас
                    От искренней любви своей отречься?

                                Король Иоанн

                    Тогда за ней получишь пять провинций -
                    Вексен, Турень, Мен, Пуатье, Анжу.
                    Даю впридачу десять тысяч марок
                    Английских. Если этим ты доволен,
                    Король Филипп, вели, чтоб сын и дочь
                    Соединили руки.

                               Король Филипп

                                    Очень рад я.
                    Принц и принцесса, обручаю вас.

                                 Эрцгерцог

                    Пусть и уста соединят. Клянусь,
                    Так сделал я, когда в любви поклялся.

                               Король Филипп

                    Анжерцы, открывайте же ворота!
                    Вы помогли нам дружбу заключить, -
                    Примите ж нас. Венчанье совершим
                    В часовне пресвятой Марии-Девы.
                    Я госпожи Констанции не вижу -
                    Ее здесь нет. При ней не без труда
                    Устроилось бы это обрученье.
                    Кто скажет - где она и юный принц?

                                  Людовик

                    У вас в шатре, объята гневной скорбью.

                               Король Филипп

                    Господь свидетель, этот наш союз
                    Ее скорбей, увы, не облегчит.
                    Английский брат мой, чем бы нам утешить
                    Высокую вдову? Сюда пришли мы,
                    Чтоб ей помочь, но к выгоде своей
                    На путь иной вступили.

                                Король Иоанн

                                           Все уладим.
                    Мы герцогом Бретонским утверждаем,
                    А также графом Ричмондом Артура.
                    Ему Анжер богатый отдаем.
                    Пусть госпожу Констанцию на свадьбу
                    Посланец наш немедля пригласит.
                    Надеюсь я, что мы в какой-то мере,
                    Хоть и не полной, угодим ей так,
                    Чтоб гневный вопль ее умолк. Теперь же
                    Пойдем справлять нежданные для нас,
                    Неподготовленные торжества.

                        Уходят все, кроме Бастарда.

                                  Бастард

                    Безумный мир! Безумцы короли!
                    Безумен их союз! Лишить желая
                    Артура прав на целое, Иоанн
                    От части добровольно отказался.
                    Француз был совестью вооружен:
                    Влекомый жалостью и благочестьем,
                    Он шел на битву, словно воин божий, -
                    Но начал бес шептать ему и живо
                    С дороги сбил. О, этот хитрый бес,
                    Что заставляет клятвам изменять
                    И нарушать обеты королей,
                    Бездомных нищих, юношей и старцев,
                    Девиц - и если нечего терять
                    Девицам, кроме этого нaзвaнья,
                    Он и его похитит. Этот бес
                    Лицом пригож, зовется он - Корысть.
                    Корысть, ты совратительница мира!
                    Ведь мир от первых дней уравновешен,
                    По ровному пути направлен прямо,
                    Но выгода, бессовестный толчок,
                    Косой удар, всесильная Корысть
                    Его заставит отклониться, сбиться
                    С пути прямого, отойти от цели.
                    И эта же Корысть, коварный враг,
                    Личинами играющая сводня,
                    Блеснув очам коварного француза,
                    Его от цели доброй отвела,
                    От благородно начатой войны
                    К гнуснейшему, постыднейшему миру.
                    Но почему я поношу Корысть?
                    Готов ответ: ведь я не знал соблазна.
                    Смогу ли гордо руку сжать в кулаж,
                    Когда червонцы, ангелы Корысти,
                    Ладонь мою попробуют ласкать?
                    Она еще не знала искушенья
                    И, нищая, ругает богачей
                    Ну что ж, я нищий - вот и негодую
                    Твердя, что величайший грех - богатство,
                    Разбогатею - благородно-строг,
                    Начну вещать, что нищета - порок.
                    Корысти короли предались ныне, -
                    Так будь же, Выгода, моей богиней.
                                 (Уходит.)


АКТ III

СЦЕНА 1

                        Палатка французского короля.
                    Входят Констанция, Артур и Солсбери.

                                 Констанция

                      Венчаются! И заключают мир!
                      Союз между обманщиками кровный!
                      Дофин получит Бланку, Бланка - земли?
                      Не может быть: оговорился ты,
                      Ослышался, - рассказывай же снова,
                      Но поразмыслив. Ты шутил, признайся!
                      Поверь мне - веры нет твоим словам,
                      Простого смертного случайной сплетне.
                      Поверь - немыслимо тебе поверить:
                      В обратном мне поклялся сам король.
                      Ты напугал меня - и ты ответишь:
                      Ведь я измучена и жертва страха;
                      Угнетена - и вся дрожу от страха;
                      Вдова - и нет защиты мне от страха;
                      Я женщина - и рождена для страха.
                      Хотя б сознался ты, что пошутил, -
                      Смятенный дух мой не найдет покоя,
                      Весь день он будет маяться в тоске.
                      Но почему, качая головой,
                      На сына моего глядишь печально,
                      И руку горестно прижал к груди,
                      И проступает влага на глазах,
                      Как затопивший берега поток?
                      Ты скорбным видом подтвердить желаешь
                      Свои слова? О, говори! Не надо
                      Рассказа повторять; скажи лишь - верно ль
                      Все это?

                                  Солсбери

                                Да, не меньше это верно,
                      Чем, - как, наверно, мыслишь ты, - обман
                      Содеянное теми, чьи поступки
                      Я передал правдиво.

                                 Констанция

                                          Если учишь
                      Меня ты верить горю, научи
                      И злое горе умертвить меня.
                      Пусть жизнь и вера встреться в борьбе,
                      Как два бойца отчаянных, что оба
                      В кровавой схватке пасть обречены.
                      Дофин на Бланке женится! Мой сын,
                      А твой удел? Француз и англичанин
                      Отныне в дружбе... Что же делать мне?
                      Уйди, посол! Пришел ты с гнусной вестью,
                      И гнусным сделался мне облик твой.

                                 Солсбери

                      Ужели было злом поведать вам
                      О зле, другими причиненном вам?

                                 Констанция

                      Так мерзко это зло, что для меня
                      Зловреден тот, кто мне о нем поведал.

                                   Артур

                      Утешьтесь, матушка, я вас молю!

                                 Констанция

                      О, если б, утешающий меня,
                      Ты был урод, позор моей утробы,
                      Ходил бы в пятнах мерзких и прыщах,
                      Противных бородавках и наростах,
                      Хромой горбун, чернявый дурачок, -
                      Я б не страдала и не огорчалась:
                      Ты не был бы мне дорог, недостойный
                      И крови королевской и венца.
                      Но ты красив. Природой и Фортуной
                      Ты словно предназначен для величья.
                      Дары природы сделали тебя
                      Нежнее роз и лилий. Но Фортуна!
                      Ты брошен ею, девкой совращенной,
                      Она блудит с твоим преступным дядей.
                      Маня француза ручкой золотой,
                      Она его заставила попрать,
                      Мой сын, твои священные права,
                      И сводней сделалось его величье:
                      Он свел Фортуну  с королем Иоанном,
                      Захватчика бессовестного с девкой. -
                      Признай, посланец, что француз - изменник
                      Своей же клятве; брызни на него
                      Отравой слов; а коли нет - уйди,
                      Чтоб я одна осталась мыкать горе.

                                  Солсбери

                      Без вас, принцесса, не осмелюсь я
                      Предстать пред королями.

                                 Констанция

                                               Нет, предстанешь:
                      Я не пойду с тобой. Свое страданье
                      Я научу быть гордым и сама
                      Покорно подчинюсь веленьям скорби;
                      И королям явиться надлежит
                      Ко мне и к ней: так тяжела она,
                      Что лишь земля могучая смогла бы
                      Ее снести. Здесь трон мы обрели:
                      Пусть перед ним склонятся короли.
                            (Садится на землю.)

                Входят король Иоанн, король Филипп, Людовик,
              Бланка, Элеонора, Бастард, эрцгерцог Австрийский
                                  и свита.

                               Король Филипп

                      Да, этот день, возлюбленная дочь,
                      Во Франции, как праздник, будет чтиться.
                      Ему во славу задержало бег
                      Сияющее солнце, превращая,
                      Алхимику подобно, дивным оком
                      Сухую землю в царственное злато.
                      И этот день в круговращенье лет
                      Пусть празднуют всегда, как день счастливый.

                                 Констанция
                            (поднимаясь с земли)

                      Как день несчастный, пусть его клянут.
                      Чем заслужил он главу, и за что
                      Его ты станешь золотом писать
                      В календаре средь праздников церковных?
                      Нет, день позора, клятвопрестулленья,
                      Обиды тяжкой вырви из недели;
                      А если он останется, пускай
                      Беременные молятся о том,
                      Чтоб им в тот день де выкинуть, не видеть
                      Своих надежд крученье, и пускай
                      В тот день страшатся бури моряки,
                      Все сделки неудача постигает,
                      Все начатое кончится бедой,
                      И даже верность станет черной ложью!

                               Король Филипп

                      Клянусь я небом, славный этот день
                      Вам не придется проклинать, принцесса.
                      Ведь я давал вам слово короля.

                                 Констанция

                      Поддельная монета - ваше слово:
                      Да ней - лицо монарха, но она
                      Не выдержала пробы. Вы - отступник.
                      Вы кровь моих врагов пролить грозили,
                      Теперь же с ней хотите слить свою.
                      Могучий пыл и гневный взор войны
                      Остыли под личиной ложной мира.
                      Для нас обида злая - ваш союз.
                      Карай же, небо, королей-лжецов!
                      Тебя вдовица молит, будь ей мужем!
                      Не допусти, чтоб этот день безбожный
                      Был мирно завершен! Посей раздор
                      Еще до вечера между лжецами.
                      Услышь меня!

                                 Эрцгерцог

                                   Спокойствие, принцесса!

                                 Констанция

                      Война, война! Спокойствие - мне смерть!
                      Лиможский граф, эрцгерцог! Свой трофей
                      Позоришь ты, раб, негодяй и трус!
                      В бою ничтожный, в подлости великий,
                      Ты - сильный только с сильными в союзе!
                      Фортуны рыцарь, бьешься лишь тогда,
                      Когда капризной госпоже угодно
                      Тебя оберегать. Ты тоже лжец,
                      Холуй при королях! Болван пустой,
                      Ничтожный дурень! Пыжился, грозил
                      Моим врагам! Ты, раб с холодной кровью,
                      Не громыхал ли, что стоишь за нас,
                      Что служишь мне, что смело я могу
                      Твоей звезде довериться и силе?
                      И вот - к врагам моим переметнулся!
                      Тебе ли Ричарда трофей пристал?
                      Сбрось шкуру льва, скорей напяль телячью!

                                 Эрцгерцог

                      О, если б это мне сказал мужчина!..

                                  Бастард

                      Сбрось шкуру льва, скорей напяль телячью!

                                 Эрцгерцог

                      Молчи, мерзавец, если хочешь жить!

                                  Бастард

                      Сбрось шкуру льва, скорей напяль телячью.

                                Король Иоанн

                      Нам это не угодно. Ты забылся.

                         Входит кардинал Пандольф.

                               Король Филипп

                      Преосвященнейший посланец Рима!

                                  Пандольф

                      Помазанникам неба мой привет! -
                      Я, папы Иннокентия легат,
                      Пандольф, миланский кардинал, тебя,
                      Король Иоанн, прошу во имя божье
                      Ответить мне, как посланному папой,
                      Зачем ты церкви, матери святой,
                      Нанес обиду злую, помешав
                      Стефану Ленгтону, что ныне избран
                      Архиепископом Кентерберийским,
                      Вступить в его права? Отцу святому,
                      Король английский, нужен твой ответ.

                                Король Иоанн

                      От имени кого из смертных можно
                      Допрашивать помазанников божьих?
                      Призвав меня к ответу, кардинал,
                      Не мог ты выбрать имени смешней,
                      Ничтожней и пустей, чем имя папы!
                      Так и скажи ему, от нас добавив
                      Еще одно: что итальянский поп
                      Взимать не будет во владеньях наших
                      Ни десятины, ни других поборов.
                      Но если мы под небом - властелин
                      Своей страны, то под защитой неба,
                      Его святым покровом, будем править
                      И не хотим поддержки смертных рук.
                      Так папе и скажи: отныне мы
                      Его захватническую власть отвергли.

                               Король Филипп

                      Английский брат мой, ваша речь - кощунство.

                                Король Иоанн

                      Пусть вас и всех монархов христианских
                      Нахальный поп ведет на поводу;
                      Пусть вам страшны проклятья, от которых
                      Нетрудно откупиться: ведь за деньги -
                      Прах, мусор - покупаете прощенье
                      Вы у того, кто в мерзостном торгу
                      Прощенья сам лишается; пусть вы
                      И все другие хитрого волхва
                      Улещивать готовы щедрой данью, -
                      Я восстаю один - да будет так! -
                      И каждый друг его - мой смертный враг.

                                  Пандольф

                      Тогда я облечен законной властью
                      Тебя проклясть и отлучить от церкви.
                      Благословен твой ленник, если он
                      Тебе, еретику, нарушит верность;
                      Благословен, прославлен, как святой,
                      Тот, чья рука открыто иди тайно
                      Твою отнимет мерзостную жизнь.

                                 Констанция

                      Пусть голос мой вольется в голос Рима!
                      Отец наш кардинал, скажи "амен"
                      Моим проклятьям ярым. Больше прав,
                      Чем я, никто на них иметь не может.

                                  Пандольф

                      Проклятье церкви свято и законно.

                                 Констанция

                      Как и мое. Когда не мог закон
                      Встать на защиту правды, - он не должен
                      И незаконной мести помешать.
                      Закон Артуру не вернет престола:
                      Его занявший сам творит законы.
                      А если весь закон - одна неправда,
                      Так он и рта не может мне закрыть.

                                  Пандольф

                      Король Филипп, страшась проклятья церкви,
                      Порви союз с архиеретиком
                      И, если он не подчинится Риму,
                      Обрушься на него с французским войском.

                                  Элеонора

                      Ты побледнел, король? Не разрывай
                      Союза с нами.

                                 Констанция

                                    Дьявол, берегись:
                      Раскается Филипп, порвет союз -
                      И ты душой его не завладеешь.

                                 Эрцгерцог

                      Внемли, король, словам посланца папы.

                                  Бастард

                      Сбрось шкуру льва, скорей напяль телячью.

                                 Эрцгерцог

                      Я проглочу обиду, негодяй!
                      Ведь я...

                                  Бастард

                                Широкой глоткою известен.

                                Король Иоанн

                      Так что же ты ответишь кардиналу?

                                 Констанция

                      А что сказать? Одно лишь - согласиться!

                                  Людовик

                      Отец, подумайте, что выбрать вам:
                      Проклятья церкви бремя или утрату
                      Не столь уж тяжкую английской дружбы, -
                      Что менее опасно?

                                   Бланка

                                         Папский гнев.

                                 Констанция

                      Смотри, дофин! Тебя с пути сбивает
                      Лукавый бес, наряженный невестой.

                                   Бланка

                      Не голос правды говорит в принцессе -
                      Нужда ее.

                                 Констанция

                                 А если признаешь
                      Нужду, живущую лишь смертью правды,
                      Так ты должна признать и то, что правда
                      Воскреснет, если кончится нужда!
                      Нужду растопчешь - правда воцарится;
                      Питай нужду - и правда горько сникнет.

                                Король Иоанн

                      Король смущен, ответа не дает.

                                 Констанция

                      О, не внимай ему, ответь, как должно.

                                 Эрцгерцог

                      Ответь, король, и сбрось сомнений груз.

                                  Бастард

                      А ты набрось телячью шкуру, трус.

                               Король Филипп

                      Да, я смущен, и что сказать - не знаю.

                                  Пандольф

                      А что сказать ты мог бы для того,
                      Чтоб худшего смущенья не изведать
                      В церковном отлученьи и проклятьи?

                               Король Филипп

                      Достойнейший отец, каким путем
                      Пошли бы вы, когда бы стали мною?
                      Мы только что с моим английским братом
                      Друг другу руки подали, скрепив
                      Согласье душ и добрый наш союз
                      Священной силой клятвы нерушимой.
                      В последних нами сказанных словах
                      Повеяло любовью, верой, миром
                      И нам самим и королевствам нашим.
                      Чтоб в мирной сделке по рукам ударить,
                      Пришлось нам вымыть их: свидетель бог,
                      По ним ведь только что кровавой грязью
                      Мазнула кисть войны, запечатлев
                      Раздоры распаленных королей.
                      И эти чисто вымытые руки,
                      Так крепко сжатые взаимной дружбой,
                      Должны расторгнуть добрый свой союз?
                      Позволено ли с небом нам шутить -
                      По-детски верностью своей играя,
                      Беспечно вырвать руку из руки,
                      Нарушить клятвы, брачную постель
                      Улыбчивого мира растоптать
                      Ногами поднятых на битву ратей,
                      И судорогой гнева исказить
                      Чело сердечной дружбы? Пастырь душ,
                      Святой отец, да не случится это!
                      Ты небом вразумлен - найди, придумай,
                      Открой нам выход правильный, и мы
                      Все примем, дружбу нашу сохранив.

                                  Пандольф

                      Согласье - видимость, порядок - смута,
                      Когда доволен ими англичанин.
                      К оружию, Филипп, в защиту церкви,
                      Не то изведаешь, мятежный сын,
                      Всю тяжесть материнского проклятья.
                      Король, ты лучше бы змею за жало,
                      И разъярившегося льва за лапу,
                      И тигра лютого за клык держал,
                      Чем руку ту, что ныне пожимаешь.

                               Король Филипп

                      Могу отнять я руку, но не верность.

                                  Пандольф

                      Так, значит, верность встанет против веры;
                      И, как в усобицах, на клятву - клятва
                      И слово против слова. Но сейчас,
                      Филипп, исполни первый свой обет,
                      Что дал ты небу, - стань борцом за церковь.
                      В другой же клятве - ты себе изменник,
                      И не обязан исполнять ее.
                      Тот, кто поклялся злое совершить,
                      Творит добро, когда не верен слову;
                      В его неделанье - благое дело.
                      Свернул ты с правого пути - сверни
                      Опять с худого: это кривизна,
                      Но кривизна и станет выпрямленьем,
                      Ложь исцелится ложью - так огнем
                      Огонь врачи смягчают при ожогах.
                      Святая вера есть опора клятвы.
                      Твоя же клятва не согласна с ней.
                      Ты верою поклялся против веры
                      И клятвой утвердить желаешь право
                      Нарушить изначальный свой обет.
                      Так знай: ты ею связан только в том,
                      Что первого обета не нарушит;
                      Иначе клятвы - жалкая насмешка!
                      Ты слово дал, обету изменив, -
                      Исполнив слово, углубишь измену.
                      Второю клятвой первую нарушив,
                      Сам на себя преступно восстаешь.
                      Но ты содержишь высшую победу,
                      С достоинством и твердостью отвергнув
                      Весь этот жалкий и пустой соблазн.
                      Иди путями правды - мы тебя
                      Молитвами поддержим; если ж нет -
                      Проклятье наше ляжет на тебя
                      Таким необоримым, черным гнетом,
                      Что ты под ним в отчаяньи умрешь.

                                 Эрцгерцог

                      Мятеж, мятеж!

                                  Бастард

                                    Ты снова за свое?
                      Заткнуть бы рот тебе телячьей шкурой!

                                  Людовик

                      Отец, к оружию!

                                   Бланка

                                      В день свадьбы нашей?
                      И против родичей твоей жены?
                      Как? Мы убитых соберем на пир,
                      А музыкой нам будут трубный рев
                      И грохот барабанный, вопли ада?
                      Услышь меня, супруг! (Увы, как странно
                      Произносить: "супруг"!) Но ради слова,
                      Доселе чуждого моим устам,
                      Молю я на коленях: с нашим дядей
                      В сраженье не вступай.

                                 Констанция

                                             Мои колени
                      В мозолях от коленопреклонений,
                      Но я молю у ног твоих, дофин,
                      Не нарушай веления небес!

                                   Бланка

                      Теперь увижу, как меня ты любишь:
                      Какое побужденье для тебя
                      Сильней призыва любящей жены?

                                 Констанция

                      То, что ему опора, как тебе -
                      Опора он: честь. Честь твоя, Людовик!

                                  Людовик

                      Как холодны вы, государь, в минуту,
                      Когда принять решенье неизбежно!

                                  Пандольф
                              (королю Филиппу)

                      Я на тебя проклятье изреку.

                               Король Филипп

                      Не нужно. - Мы - враги, король Иоанн.

                                 Констанция

                      О, снова ты величьем осиян!

                                  Элеонора

                      Француз, француз! Что клятва, то обман!

                                Король Иоанн

                      И часа не пройдет, король французский,
                      Как этот час ты станешь горько клясть.

                                  Бастард

                      Когда звонарь плешивый, старец Время,
                      К раскаянью призвать тебя решит.

                                   Бланка

                      В крови заходит солнце. День прекрасный,
                      Прощай! Увы! Чью сторону принять?
                      Протянута одна моя рука
                      К одной из ратей, а к другой - другая.
                      Я схвачена, меня на части рвут.
                      Нет сил молиться о победе мужа,
                      Когда победа эта - гибель дяди,
                      Удачи не могу желать отцу
                      И разделять надежд любимой бабки.
                      Кто б верх ни одержал, мне пораженье
                      Уже сулит любой исход войны.

                                  Людовик

                      Твое, подруга, счастье там, где я.

                                   Бланка

                      Где вспыхнет счастье, гаснет жизнь моя.

                                Король Иоанн

                      Немедля стягивай войска, племянник.

                              Бастард уходит.

                      Король французский, гнев во мне пылает
                      Столь ярым пламенем, что этот жар
                      Ничто залить не сможет - только кровь,
                      Кровь избранных сынов твоей земли.

                               Король Филипп

                      Пока зальешь свой жар французской кровью,
                      Тебя успеет он испепелить.
                      Остерегись: судьба грозит бедой!

                                Король Иоанн

                      Не больше, чем тебе. - К оружью, в бой!

                                  Уходят.


СЦЕНА 2

                      Равнина близ Анжера.
           Шум битвы, стычки. Входит Бастард с головой эрцгерцога
                               Австрийского.

                                  Бастард

                    День здорово горяч, ей-богу! С неба
                    Нам бедствия воздушный демон шлет.
                    Здесь голову эрцгерцога положим
                    И отдохнем, Филипп.

                   Входят король Иоанн, Артур и Хьюберт.

                                Король Иоанн

                    За мальчиком присмотришь, Хьюберт. Ты же,
                    Филипп, скорей - на помощь: мать в палатке
                    Окружена врагами.

                                  Бастард

                                      Государь,
                    Я королеву выручил, не бойтесь,
                    Но медлить незачем: еще усилье -
                    И славно мы закончим ратный труд.

                                  Уходят.


СЦЕНА 3

                                  Там же.
          Шум битвы, стычки, отбой. Входят король Иоанн, Элеонора,
                      Артур, Бастард, Хьюберт и свита.

                                Король Иоанн

                    Пусть будет так.
                                (Элеоноре.)
                                    Вы, матушка, останьтесь
                    С отрядом сильным здесь.
                                 (Артуру.)
                                             Ты не грусти,
                    Племянник: бабушке своей ты дорог,
                    А дядя заменить готов отца.

                                   Артур

                    Ах, мать моя теперь умрет от горя!

                                Король Иоанн
                                 (Бастарду)

                    А ты, племянник, в Англию спеши
                    И до приезда нашего мошны
                    Скупых аббатов растряси, свободу
                    Дай пленным ангелам: пускай война
                    Подкормится мясцом и салом мира.
                    Тебе вручаю власть - так действуй смело.

                                  Бастард

                    Свечам, колоколам, церковным книгам
                    Не задержать меня, когда иду
                    За звонким золотом и серебром.
                    Прощайте, государь. Целую руку
                    Вам, бабушка, и помолюсь за вас,
                    Когда случится приступ благочестья.

                                  Элеонора

                    Прощай, мой милый внук.

                                Король Иоанн

                                            Прощай, племянник.

                              Бастард уходит.

                                  Элеонора
                                  (Артуру)

                    Пойдем со мною, внучек.
                        (Отводит Артура в сторону.)

                                Король Иоанн

                                            Друг мой Хьюберт,
                    Послушай: много сделал ты для нас.
                    В жилище плоти этой есть душа;
                    Она - должник твой и готова щедро
                    С тобою расплатиться за любовь.
                    Мой Хьюберт, предан ты по доброй воле,
                    И я тебе всем сердцем благодарен.
                    Дай руку мне. Хотел я кое-что
                    Тебе сказать, да надо бы получше
                    Мелодию для этой песни выбрать.
                    Клянусь, неловко даже говорить,
                    Что я к тебе так горячо привязан.

                                  Хьюберт

                    Безмерно, государь, я вам обязан.

                                Король Иоанн

                    Для этого еще причины нет,
                    Но будет, друг. Как время ни ползет,
                    Настанет час - и расплачусь я щедро.
                    Хотел тебе сказать я... но потом.
                    Сияет солнце в небе, пышный день
                    От преизбытка радостей земных
                    Так суетен и безрассудно весел, -
                    Мои слова не для него. Но если б
                    Железным языком из пасти медной
                    Тревожил колокол полночный сон;
                    Но если б мы на кладбище стояли
                    И гнулся ты под бременем скорбей;
                    Но если бы угрюмый дух унынья
                    В тебе сгущал, отяжеляя, кровь
                    (Что слишком уж легко струится в жилах,
                    Дурацкий смех в глазах людей рождая,
                    Пустой ухмылкой искажая лица, -
                    А нынче это все противно мне),
                    Но если б мог без глаз меня ты видеть
                    И слышать без ушей, и отвечать
                    Без языка, одним порывом чувства.
                    Без глаз, ушей, без тяжких звуков речи, -
                    Тогда, хоть день уставился на нас
                    Наседкой, бодрствующей над птенцами,
                    Я помыслы свои тебе излил бы...
                    Но не хочу! А все ж люблю тебя,
                    Того же ожидая для себя.

                                  Хьюберт

                    Так велика моя любовь, что я
                    Для вас любое выполню, хотя бы
                    Мне смерть грозила.

                                Король Иоанн

                                        Разве я не знаю?
                    Мой Хьюберт, друг мой Хьюберт! Погляди
                    На мальчика. Хочу тебе признаться:
                    Он на моем пути - змея лихая.
                    Куда б я ни подался, всюду он.
                    Меня ты понял, страж его?

                                  Хьюберт

                                               Стеречь
                    Я стану так, что королю помехой
                    Не будет он.

                                Король Иоанн

                                 Смерть.

                                  Хьюберт

                                          Государь!

                                Король Иоанн

                                                     Могила.

                                  Хьюберт

                    Так он умрет!

                                Король Иоанн

                                  Довольно. Спала тяжесть
                    С моей души. Люблю тебя, мой друг!
                    Сейчас я о награде умолчу,
                    Но помни... - Государыня, прощайте;
                    И ждите подкреплений, не страшась.

                                  Элеонора

                    Благослови тебя господь!

                                Король Иоанн

                                             Племянник,
                    Ты - с нами в Англию. Слугою верным
                    К тебе приставлен Хьюберт. Ну, в Кале!

                                  Уходят.


СЦЕНА 4

                    Там же. Палатка французского короля.
              Входят король Филипп, Людовик, Пандольф и свита.

                               Король Филипп

                    Так ураган, ревущий в бурном море,
                    Повсюду разгоняет корабли,
                    Суда одной эскадры разделяя.

                                  Пандольф

                    Все сладится: мужайтесь, государь!

                               Король Филипп

                    Что сладится? Ведь хуже быть не может.
                    Мы не разбиты? И не взят Анжер?
                    И не в плену Артур? И многих верных
                    Не потеряли мы? И не ушел
                    К себе домой кровавый англичанин,
                    Французские преграды сокрушив?

                                  Людовик

                    Он закрепить сумел свои успехи:
                    Такой расчет в стремительности действий,
                    Такой порядок в яростном напоре
                    Не виданы доселе: кто читал,
                    Кто слышал о делах, подобных этим?

                               Король Филипп

                    Хвалы ему мне было б легче слушать,
                    Когда б столь тяжким не был наш позор.

                             Входит Констанция.

                    Кто к нам идет? Та, чья душа - могила,
                    А горестная плоть - тюрьма, в которой
                    Томится дух, от жизни отвратясь.
                    Пойдемте, госпожа моя, отсюда.

                                 Констанция

                    Вот он, тобою заключенный мир!

                               Король Филипп

                    Спокойствие, Констанция! Терпенье!

                                 Констанция

                    Нет, не нужны мне помощь и советы;
                    Единственная помощь и совет -
                    Смерть, смерть! Люблю и призываю смерть.
                    Благоуханный смрад! Блаженный тлен!
                    Встань, поднимись от ложа вечной ночи,
                    Ты, враг, ты горький ужас для счастливых!
                    Лобзать я буду мерзостные кости,
                    В провал глазниц вложу свои глаза,
                    Червями пальцы обовью и в рот,
                    Чтоб не дышал, набью земли могильной,
                    И стану трупом страшным, как и ты.
                    Приди! Оскал твой для меня - улыбка.
                    Несчастная возьмет тебя в мужья,
                    В любовники. Приди!

                               Король Филипп

                                         О, успокойтесь,
                    Страдалица прекрасная!

                                 Констанция

                                           Нет, нет!
                    Пока дыханье есть, не смолкнет голос.
                    О, если б мой язык вещал, как гром,
                    Я потрясла бы мир призывом скорбным.
                    Я грозный разбудила бы скелет,
                    Что не внимает слабым женским воплям,
                    Не отвечает на обычный зов.

                                  Пандольф

                    Не горе, а безумье - ваши речи.

                                 Констанция

                    Твои же - клевета, и это грех.
                    Я не безумна. Волосы я рву -
                    Они мои. Констанцией зовусь,
                    Была женою Готфрида. А сын мой -
                    Артур, и он погиб. Я не безумна,
                    Но разума хотела бы лишиться,
                    Чтоб ни себя, ни горя своего
                    Не сознавать! Придумай, кардинал,
                    Такое мудрое увещеванье,
                    Чтоб я сошла с ума - и сразу будешь
                    К святым причтен; не то рассудок мой,
                    Пронзенный горем, скоро мне внушит,
                    Что удавиться, горло перерезать -
                    Вернейший путь избавиться от мук.
                    Будь я безумной, я б забыла сына
                    И утешалась бы тряпичной куклой.
                    Но разум жив, и жгуче, слишком жгуче
                    Терзает душу каждая из бед.

                               Король Филипп

                    О, заплетите косы! Как любовно
                    Друг к другу льнут волос чудесных нити!
                    Чуть на одну блестящая слеза
                    Падет случайно - тысячи других
                    К ней устремятся, разделяя горе,
                    Как нежные и верные друзья,
                    Что не хотят в несчастье разлучаться.

                                 Констанция

                    Молю, пустите в Англию меня!

                               Король Филипп

                    Прошу вас косы заплести.

                                 Констанция

                                              Извольте,
                    Но для чего? Я распустила их,
                    Крича: "О если б сына моего
                    Могли из плена вырвать руки эти
                    Так, как свободу дали волосам!"
                    Но вольность их во мне рождает зависть,
                    И вольных заключу опять в оковы,
                    Затем, что бедный мальчик мой в плену.
                    Отец наш кардинал, вы говорили,
                    Что с близкими мы свидимся в раю:
                    Раз так, я сына своего увижу!
                    От Каина, от первого младенца,
                    До самого последнего, вчера
                    Рожденного на свет, земля не знала
                    Прелестней существа! Но червь тоски
                    Пожрет нераспустившуюся почку
                    И сгонит красоту с его лица,
                    И станет бледным он, как тень, худым,
                    Как лихорадящий, и так умрет,
                    И в небесах его я не узнаю,
                    И, значит, никогда уж, никогда
                    Не видеть мне прекрасного Артура!

                                  Пандольф

                    Великий грех - отчаянье такое.

                                 Констанция

                    Слова того, кто сына не имел.

                               Король Филипп

                    Вам горе ваше дорого, как сын.

                                 Констанция

                    Оно сейчас мне сына заменило,
                    Лежит в его постели и со мною
                    Повсюду ходит, говорит, как он,
                    И, нежные черты его приняв,
                    Одежд его заполнив пустоту,
                    Напоминает милый сердцу облик.
                    Я полюбила горе - и права.
                    Прощайте, я б утешила вас лучше,
                    Когда бы вы познали ту же долю.
                    Не стану убирать своих волос -
                    В душе и помыслах одно смятенье.
                    О боже! Мой Артур, мой сын, мой мальчик!
                    Ты жизнь и радость, ты мне - все на свете!
                    Ты - утешенье горестной вдовы!
                                 (Уходит.)

                               Король Филипп

                    Пойду за ней: беды бы не случилось.
                                 (Уходит.)

                                  Людовик

                    Мне радости не ведать на земле.
                    Несносна жизнь, как выслушанный дважды,
                    В унылый сон вгоняющий рассказ.
                    Стыдом и горечью отравлен мир;
                    Исчезла сладость - есть лишь стыд и горечь.

                                  Пандольф

                    Когда нам исцеленье предстоит
                    От тяжкого недуга, в самый миг
                    Выздоровленья он всего сильнее.
                    Зло обреченное больней язвит.
                    Вы проиграли день? А что еще?

                                  Людовик

                    Всю славу, счастье, радость дней грядущих.

                                  Пандольф

                    Вы проиграли б, одержав победу.
                    Нет, нет: чем ласковей Фортуна к людям.
                    Тем больше бедствий взор ее сулит.
                    Не странно ли - как много потерял
                    Король Иоанн в самой своей победе!
                    Огорчены вы, что Артур в плену?

                                  Людовик

                    Не меньше, чем король Иоанн ликует.

                                  Пандольф

                    Как ум твой юн, - совсем, как кровь твоя!
                    Но слушай, - я пророчески вещаю.
                    Ведь даже звук вот этих слов моих
                    Пылинку каждую, песчинку - все
                    Сметет с пути, которым ты пойдешь
                    К английскому престолу. Ты подумай:
                    Артур в плену у дяди. Но пока
                    В крови у мальчика играет жизнь,
                    Преступник ни на час, ни на минуту,
                    Нет - ни на миг не обретет покоя.
                    Захваченные дерзостью бразды
                    Не удержать иначе, как насильем.
                    Ведь для того, кто стал на скользкий путь,
                    Опоры слишком гнусной не бывает
                    Чтоб выстоял Иоанн, падет Артур.
                    Пусть будет так, раз это неизбежно.

                                  Людовик

                    Что мне за польза, если он умрет?

                                  Пандольф

                    От имени своей супруги Бланки
                    Предъявишь ты права на то, что было
                    Законным достоянием Артура.

                                  Людовик

                    Чтоб жизнь и все утратить, как Артур?

                                  Пандольф

                    Как в старом мире зелен ты и юн!
                    Все козни Иоанна, ход событий -
                    Тебе в подмогу. Тот, кто кровь прольет,
                    Ища спасенья, в ней же захлебнется.
                    Его деянье злое охладит
                    Сердца народа, рвенье заморозит.
                    Малейшая представится возможность -
                    И встанут все, чтоб свергнуть власть ею.
                    В явлениях природных на земле
                    И в небе, - непогода ли случится,
                    Внезапный ветер, или что еще, -
                    Разумную причину отвергая,
                    Увидят чудо, знаменье, предвестье,
                    Зловещий метеор, глагол небес,
                    Что королю грозят господней карой.

                                  Людовик

                    Возможно, он Артура не убьет:
                    Достаточно окажется темницы.

                                  Пандольф

                    Хотя б Артур был жив, когда Иоанн
                    О приближении твоем узнает, -
                    Он в тот же час умрет; сердца людей
                    Охватит возмущенье; все, ликуя,
                    Благословят любую перемену
                    И вырвут поводы для мятежа
                    Из пальцев окровавленных Иоанна.
                    Я так и вижу грозный этот взрыв:
                    Ничто тебе так славно не поможет!
                    Сейчас в земле английской Фоконбридж,
                    Бастард безбожный, нагло грабит церковь.
                    Была б там дюжина солдат французских -
                    Как дудка птицелова, приманили б
                    Они десятки тысяч англичан;
                    Они бы выросли, как снежный ком,
                    Что вмиг становится горою снега.
                    О мой дофин, скорее к королю!
                    Представить трудно, что извлечь мы сможем
                    Из недовольства душ, обиды полных.
                    На Англию! Король согласье даст.

                                  Людовик

                    К большим делам ведет благой совет,
                    На ваше "да" король не скажет "нет".

                                  Уходят.


АКТ IV

СЦЕНА 1

                              Комната в замке.
                        Входят Хьюберт и два палача.

                                  Хьюберт

                      Прут раскалите докрасна и стойте
                      Там, за коврами. Как ногою топну -
                      Скорей сюда: хватайте мальчугана,
                      Которого увидите со мной,
                      И привяжите к стулу. Прочь - и ждите!

                                Первый палач

                      Надеюсь, есть распоряженье свыше?

                                  Хьюберт

                      Вопрос пустой! Не бойся, будь готов.

                               Палачи уходят.

                      Поди сюда, малец, поговорим.

                               Входит Артур.

                                   Артур

                      День добрый, Хьюберт.

                                  Хьюберт

                                             Маленькому принцу -
                      Привет.

                                   Артур

                              Да, маленькому, - меньше нет;
                      Но он по праву мог бы стать большим.
                      Ты что грустишь?

                                  Хьюберт

                                       Да, веселей бывал я.

                                   Артур

                      О господи, а я-то ведь считал,
                      Что только мне пристало быть печальным.
                      Во Франции у молодых дворян -
                      Я помню - как-то прихоть появилась
                      Ходить угрюмыми, как ночь. Клянусь,
                      Будь я на воле даже пастухом, -
                      Я был бы весел целый день. И здесь
                      Я не грустил бы, если б новых козней
                      Не ожидал от дяди моего.
                      Его боюсь я, он меня боится.
                      Моя ль вина, что Готфридом рожден я?
                      При чем тут я? О, если б был ты, Хьюберт,
                      Моим отцом! Меня бы ты любил.

                                  Хьюберт
                                (в сторону)

                      Молчать я должен. Болтовня ребячья
                      Во мне пробудит дремлющую жалость;
                      Пора кончать.

                                   Артур

                                    А ты не болен, Хьюберт?
                      Ты что-то бледен. Я бы и хотел,
                      Чтоб ты немного прихворнул, и мог я
                      С тобой пробыть всю ночь. Наверно, крепче
                      Тебя я полюбил, чем ты меня.

                                  Хьюберт
                                (в сторону)

                      Его слова мне в сердце проникают.
                         (Протягивает ему бумагу.)
                      Прочти, Артур.
                                (В сторону.)
                                    Дурацкой влагой глаз
                      Выносится наружу боль души.
                      Скорей кончать, не то совсем по-бабьи
                      Моя решимость изойдет слезами.
                                 (Громко.)
                      Не разбираешь? Плохо написали?

                                   Артур

                      Для дела злого - слишком хорошо.
                      Железом ты глаза мне должен выжечь?

                                  Хьюберт

                      Да, мальчик, должен.

                                   Артур

                                           И решишься?

                                  Хьюберт

                                                        Да.

                                   Артур

                      И хватит духу у тебя? А помнишь,
                      Как мучился ты головною болью
                      И лоб тебе я повязал платком
                      (То был мой самый лучший; мне его
                      Принцесса вышила), и я обратно
                      Его не взял? Я голову тебе
                      Держал всю ночь; как верно служат часу
                      Минуты быстрые, так я старался,
                      Чтоб время для тебя текло быстрей.
                      Я спрашивал: "Где больно? Что ты хочешь?
                      Чем я могу помочь тебе, мой милый?"
                      Иной бы сын простолюдина спал
                      И ласкового слова не промолвил,
                      Но принц оберегал тебя в ночи.
                      Ты можешь думать, что моя любовь -
                      Притворство, ложь; когда угодно року,
                      Что ж, думай так и поступай жестоко!
                      Ты хочешь зренье у меня отнять,
                      Глаза мои, что на тебя ни разу
                      Не поглядели гневно?

                                  Хьюберт

                                           Я поклялся,
                      Что выжгу их железом раскаленным.

                                   Артур

                      Возможно только в наш железный век
                      Такое дело! Ведь само железо,
                      Хоть докрасна его ты раскалишь
                      И поднесешь к глазам моим, напьется
                      Моих невинных слез, погасит ими
                      Свой жаркий гнев и пощадит меня.
                      И ржавчиной покроется оно,
                      Стыдясь того, что мне огнем грозило.
                      О, если бы явился ангел с вестью,
                      Что Хьюберт ослепит меня, - ему
                      Я не поверил бы. Пусть скажет Хьюберт.

                                  Хьюберт
                               (топая ногой)

                      Сюда!

           Входят палачи с веревками, железными прутьями и т. д.

                            Исполнить мой приказ!

                                   Артур

                      Спаси меня, мой Хьюберт! Слепну я
                      От одного их зверского обличья!

                                  Хьюберт

                      Подайте прут, а мальчика свяжите.

                                   Артур

                      Зачем, зачем? Вязать меня не надо!
                      Не стану я ни рваться, ни бороться.
                      О, бога ради, Хьюберт! Не вяжи!
                      Послушай, Хьюберт, пусть они уйдут,
                      И буду я с тобой смирней ягненка,
                      Не вымолвлю ни слова, не моргну,
                      Не шелохнусь, не погляжу со злобой
                      На страшное железо. Прогони их -
                      И все мученья я тебе прощу.

                                  Хьюберт

                      Оставьте нас одних. За дверью ждите.

                                Первый палач

                      Я рад уйти: подальше от злодейства.

                               Палачи уходят.

                                   Артур

                      О горе! Значит, друга я прогнал!
                      Сурово он глядит, но сердцем добр.
                      Пусть он вернется, жалостью своей
                      Твою пробудит...

                                  Хьюберт

                                        Мальчик, приготовься!

                                   Артур

                      Спасенья нет?

                                  Хьюберт

                                    Нет; ты лишишься глаз.

                                   Артур

                      О боже! Если бы в глаза тебе попала
                      Соринка, мошка, волос иль песчинка -
                      Ты понял бы, как может эта малость
                      Измучить нас, - и замысел лихой
                      Чудовищным тебе бы показался.

                                  Хьюберт

                      А обещанье? Придержи язык.

                                   Артур

                      Мой Хьюберт, чтоб молить о паре глаз,
                      Двух языков, пожалуй, не хватило б.
                      Не затыкай мне рта, не надо, Хьюберт.
                      А то уж лучше вырви мне язык,
                      Но пощади глаза, чтоб мог я видеть,
                      Чтоб на тебя хотя бы мог смотреть.
                      Клянусь душой, железо ведь остыло,
                      И глаз не выжжет.

                                  Хьюберт

                                        Раскалю опять.

                                   Артур

                      Не сможешь, нет. Огонь погас от горя,
                      Что им хотят невинного пытать,
                      Им, созданным на благо людям. Хьюберт,
                      Ты видишь: угли не пылают злобой,
                      Дыханье неба охладило жар
                      И пеплом покаянья их покрыло.

                                  Хьюберт

                      Мое дыханье оживит огонь.

                                   Артур

                      И угли, Хьюберт, тотчас покраснеют,
                      Но от стыда за то, что ты творить.
                      Пожалуй, стыд в глазах твоих зажжется.
                      Когда хозяин псу кричит: "Куси!" -
                      Порою пес в него вцепиться может.
                      Все, чем ты мне хочешь повредить,
                      Откажется служить: огонь, железо,
                      Хотя и не привычны к милосердью,
                      Способны сжалиться; лишь ты - жесток!

                                  Хьюберт

                      Пусть будет так! Отрады жизни, глаз,
                      Я не лишу тебя за все богатства,
                      Что мне сулил твой дядя! Все же знай:
                      Я клятву дал, что выжгу их железом.

                                   Артур

                      Теперь ты снова Хьюберт, и снята
                      С тебя личина!

                                  Хьюберт

                                     Хватит слов. Прощай.
                      Известье ложное, что ты погиб,
                      От псов-шпионов дядя твой получит.
                      Спи, милое дитя, не зная страха:
                      За все сокровища земные Хьюберт
                      Тебе вреда не причинит.

                                   Артур

                                              Мой бог!
                      Спасибо, Хьюберт!

                                  Хьюберт

                                        Тише! Замолчи.
                      Иди за мной неслышно. Нынче я
                      В большой опасности из-за тебя.

                                  Уходят.


СЦЕНА 2

                           Дворец короля Иоанна.
              Входят король Иоанн в короне, Пембрук, Солсбери
                  и другие лорды. Король садится на трон.

                                Король Иоанн

                      Вновь мы воссели здесь и вновь - в короне;
                      И вы, надеюсь, рады видеть нас.

                                  Пембрук

                      Не будь на то высокой вашей воли,
                      И нужды не было бы в повторенье:
                      Вы были коронованы, и с вас
                      Достоинство монаршее не снято...
                      Народной верности не оскверняли
                      Мятежные порывы, и страна
                      Не волновалась жаждой перемен.

                                  Солсбери

                      Торжественный обряд свершить вторично,
                      Еще украсить полный блеска сан,
                      Позолотить червонец золотой,
                      И навести на лилию белила,
                      И лоск на лед, и надушить фиалку,
                      И радуге прибавить лишний цвет,
                      И пламенем свечи усилить пламя
                      Небесного сияющего ока -
                      Напрасный труд, излишество пустое.

                                  Пембрук

                      Мы не перечим воле короля,
                      Но все ж похоже это на рассказ,
                      Без нужды пересказанный вторично
                      И скуку нагоняющий на всех.

                                  Солсбери

                      Здесь, государь, немало искажен
                      Привычный лик обычаев старинных.
                      Как с переменой ветра изменяет
                      Свой путь корабль, решенье ваше так же
                      С пути сбивает мысли, смутный страх
                      Вселяет в души, здравому сужденью
                      Препоны ставит: трудно верить правде,
                      Одетой в столь диковинный наряд.

                                  Пембрук

                      Когда себя стремится превзойти
                      Ремесленник умелый, - губит он
                      Свое искусство тщетною потугой.
                      Бывает, неуместным извиненьем
                      Себе мы портим дело. Так заплата
                      На небольшой прорехе нам в глаза
                      Бросается сильней самой прорехи.

                                  Солсбери

                      Вот почему считали мы ненужным
                      Коронованье новое. Но вы
                      Нам, государь, не вняли, - и прекрасно:
                      Всегда, везде, во всем желанья наши
                      Смиренно воле вашей уступают.

                                Король Иоанн

                      Я кое-что открыл вам из причин
                      Решенья своего: довольно вески,
                      По-моему, они. А о других
                      Скажу потом: все спасенья наши -
                      Ничто пред ними. А теперь скажите,
                      Каких бы вы желали улучшений?
                      Увидите - готов я слушать вас
                      И все, что захотите вы, исполнить.

                                  Пембрук

                      От имени присутствующих я
                      Тогда вам выскажу желанье наше:
                      Прошу и ради них, и для себя,
                      И, что всего важней, для вашей пользы, -
                      О чем забота главная у нас -
                      Освободить Артура. Ропщут люди,
                      И принца длительное заключенье
                      Наводит на недобрые сомненья:
                      Раз вам по праву то принадлежит,
                      Чем мирно вы владеете, - зачем
                      Ненужный страх, который, говорят,
                      С неправдой неразлучен, - вас заставил
                      Племянника, совсем еще ребенка,
                      Держать в тюрьме, невежеству обречь,
                      Лишить потребных детству развлечений?
                      Чтоб не могли воспользоваться этим
                      Враги престола, ныне молим вас
                      Внять просьбе нашей - дать свободу принцу.
                      Нам для себя не нужно ничего:
                      Ко благу общему - его свобода
                      И к вашему же благу, государь.

                                Король Иоанн

                      Согласен я, и воспитанье принца
                      Вам поручить готов.

                              Входит Хьюберт.

                      Что скажешь, Хьюберт?

                                  Пембрук

                      Вот тот, кто должен совершить злодейство:
                      Полученный им письменный приказ
                      Показывал он другу моему.
                      В глазах его я гнусный вижу грех,
                      А сумрачный, угрюмый лик скрывает
                      Жестокое смятение души.
                      Не выполнил ли он уже того,
                      На что имел, как видно, полномочье?

                                  Солсбери

                      Король наш то бледнеет, то краснеет.
                      С желаньем совесть борется, гоня
                      По жилам кровь, как вестника меж ратей.
                      В нем страсть созрела и сейчас прорвется.

                                  Пембрук

                      Когда ж прорвется, - брызнет страшный гной:
                      Лихая гибель милого ребенка.

                                Король Иоанн

                      Мы руку смерти удержать не властны!
                      Хоть воля добрая во мне жива,
                      Но смерть не даст исполнить вашу просьбу:
                      Он сообщил мне, что Артур скончался.

                                  Солсбери

                      Да, видно, был недуг неизлечим.

                                  Пембрук

                      Сдыхали мы, что смерть его близка,
                      Когда он и не чувствовал, что болен.
                      Виновников за это ждет расплата
                      Здесь или там.

                                Король Иоанн

                                      Что ж на меня так мрачно
                      Глядите вы? Иль ножницы судьбы
                      В моих руках? Иль я над жизнью властен?

                                  Солсбери

                      Нечисто это дело. Тяжкий стыд,
                      Что до него унизилось величье!
                      Желаю вам успеха - и прощайте!

                                  Пембрук

                      Стой, Солсбери. Вдвоем пойдем туда,
                      Где вотчина несчастного ребенка,
                      Где королевство малое - могила,
                      В которую насильем он уложен.
                      Была его наследьем вся страна -
                      Три фута получил он. Подлый мир!
                      Но этого нельзя терпеть. И скоро
                      Спадет с нас бремя скорби и позора.

                               Лорды уходят.

                                Король Иоанн

                      Они горят негодованьем. Каюсь!
                      Непрочно то, что строишь на крови!
                      Чужая смерть для жизни не спасенье.

                               Входит гонец.

                      Как сумрачен твой взор! А где румянец,
                      Что на лице твоем всегда играл?
                      В тяжелых тучах небо: грянет буря.
                      Будь вестником ее. Ну, как дела
                      Во Франции?

                                   Гонец

                                   Вся Франция идет
                      На Англию. Таких огромных сил
                      Еще не собирали для вторженья.
                      Вы научили их не мешкать с делом, -
                      И вместо вести о военных сборах
                      Приходит весть, что враг уж тут как тут.

                                Король Иоанн

                      Ну, а лазутчики-то наши, что ж?
                      Валялись пьяные? А мать моя?
                      Не слышала она, что столько войска
                      Собрал француз?

                                   Гонец

                                      Мой государь, земля
                      Ей слух закрыла. Первого апреля
                      Скончалась ваша царственная мать.
                      А за три дня до этого, как будто,
                      Констанция, я слышал, умерла,
                      Лишившись разума. Но, может быть,
                      Известье это - болтовня пустая.

                                Король Иоанн

                      Повремени, коварная судьба!
                      Вступи со мной в союз, чтоб успокоил
                      Я пэров недовольных! Мать скончалась!
                      Во Франции дела сложились худо. -
                      А кто ведет французские войска,
                      Которые к нам вторглись, говоришь ты?

                                   Гонец

                      Дофин.

                                Король Иоанн

                             От всех вестей, что ты принес,
                      Мутится ум.

                    Входят Бастард и Питер из Помфрета.
                                (Бастарду.)

                                  Ну, расскажи, какая
                      О действиях твоих идет молва?
                      Ты только помни: голова моя
                      Полным-полна худыми новостями.

                                  Бастард

                      Когда о худшем слышать не хотите, -
                      Оно на вас обрушится неслышно.

                                Король Иоанн

                      Прости, племянник. Опрокинут был
                      Я грозным валом бед. Но вот опять
                      Я всплыл, могу дышать, готов услышать
                      Все, что угодно, и от всех на свете.

                                  Бастард

                      Каких я дел наделал у попов,
                      Увидите вы, деньги подсчитав.
                      Но возвращаясь, сразу я заметил,
                      Что в страшном возбужденье весь народ,
                      Повсюду бредни дикие и слухи,
                      Чего-то все боятся, а чего -
                      Не знают сами. Вот, со мной пророк:
                      Я в Помфрете схватил его, - за ним
                      По улицам ходили толпы сброда.
                      Он им вещал нескладными стихами,
                      Что до полудня в праздник Вознесенья
                      Вы, государь, утратите венец.

                                Король Иоанн
                                  (Питеру)

                      Зачем ты это все болтал, бездельник?

                                   Питер

                      Предвидел я, что так оно и будет.

                                Король Иоанн

                      Бери его, мой Хьюберт, и в тюрьму!
                      А в день и час, когда по предсказанью
                      Я должен пасть, - пускай его повесят.
                      Отдашь под стражу - и скорей назад:
                      Ты нужен будешь мне.

                         Хьюберт уходит с Питером.

                                            Племянник милый!
                      Слыхал ты, кто пожаловал к нам в гости?

                                  Бастард

                      Французы, государь. Все это знают.
                      Я встретил Бигота и Солсбери.
                      Глаза у них пылали, точно угли,
                      Раздутые сейчас. А с ними вместе
                      Другие шли разыскивать могилу
                      Артура - будто бы он в эту ночь
                      Был умерщвлен по вашему приказу.

                                Король Иоанн

                      Мой милый родич, отправляйся к ним,
                      Уговори их возвратиться, знаю
                      Я средство, чтобы их сердца привлечь.

                                  Бастард

                      Я разыщу их.

                                Король Иоанн

                                   Торопись - пускай
                      Одна нога другую обгоняет.
                      О, только б подданный не стал врагом,
                      Когда страну пугает чужеземец
                      Блистательно удавшимся вторженьем!
                      Меркурию подобно, окрыли
                      Свои стопы и с быстротою мысли
                      Лети и к пэрам и назад ко мне.

                                  Бастард

                      Дух времени научит быстроте.
                                 (Уходит.)

                                Король Иоанн

                      Вот речи подлинного дворянина!
                                  (Гонцу.)
                      Ступай за ним: ему, быть может, нужен
                      В переговорах с пэрами гонец.
                      Ты будешь им.

                                   Гонец

                                    Охотно, государь.

                                Король Иоанн

                      Скончалась мать моя!

                           Возвращается Хьюберт.

                                  Хьюберт

                      Болтают, государь, что нынче ночью
                      Пять лун светили в небе и кружилась
                      Одна из них диковинно вокруг
                      Недвижных четырех.

                                Король Иоанн

                                         Пять лун?

                                  Хьюберт

                                                    Безумцы
                      И старики на улицах вещают
                      О судьбах злых, без устали твердя
                      Про смерть Артура, головой качая
                      И что-то на ухо шепча друг другу.
                      Рассказчик слушателя своего
                      Хватает за руку; тот хмурит брови,
                      Кивает мрачно, в ужасе глазами
                      Вращает. Видел я: стоит кузнец,
                      Над наковальней молот занеся,
                      Но, позабыв о стынущем железе,
                      Глотает он, разинув рот, слова
                      Приятеля-портного, тот же с меркой
                      И ножницами, в шлепанцах (причем
                      Он в спешке перепутал их) болтает,
                      Что в Кенте тысячи солдат французских
                      Уже стоят в порядке боевом.
                      Но тут же перебив его, другой
                      Почтенный мастер, тощий и немытый,
                      Заводит речь о гибели Артура.

                                Король Иоанн

                      Скажи, ты хочешь в страх меня вогнать,
                      Без устали твердя про смерть Артура?
                      Твоей рукой убит он. Пусть желал я
                      Его кончины - что тебе-то в ней?

                                  Хьюберт

                      Что, государь? А ваше повеленье?

                                Король Иоанн

                      Проклятье королей, что служат им
                      Рабы, которым их любая прихоть -
                      Указ на беспощадное вторженье
                      В обитель жизни. Мы едва моргнем -
                      Они закон в глазах у нас читают.
                      Беда величья - что случайный взгляд
                      Возможно счесть обдуманным решеньем.

                                  Хьюберт
                          (протягивая ему бумагу)

                      Вот подпись ваша и печать под ней.

                                Король Иоанн

                      Да, в страшный час последнего расчета
                      Меж небом и землей - печать и подпись
                      На нас проклятье божье навлекут.
                      Как часто мы свершаем злое дело
                      Лишь потому, что так доступны средства!
                      Случайно оказался ты при мне,
                      Отмеченный рукой самой природы,
                      Назначенный для гнусного деянья, -
                      Вот мне на ум убийство и пришло.
                      Мне подсказал ужасный облик твой,
                      Что ты легко пойдешь на преступленье,
                      Что ты годишься для опасных дел -
                      И бросил я намек на смерть Артура.
                      А ты, подлаживаясь к королю,
                      Не побоялся принца погубить.

                                  Хьюберт

                      Мой государь...

                                Король Иоанн

                      Ты только покачал бы головой,
                      Ты притворился б только, что не понял,
                      Ты б с удивленьем на меня взглянул,
                      Как будто ожидая пояснений, -
                      И тяжкий стыд сковал бы мне уста,
                      И ужас твой во мне родил бы ужас.
                      Но как легко схватил ты мой намек,
                      Греховным замыслам ответив ловко!
                      Без колебаний согласилось сердце
                      И поднялась жестокая рука,
                      Свершая то, что мы назвать не смели.
                      Прочь! На глаза не попадайся мне!
                      Дворянством я покинут, силы вражьи
                      Почти что вламываются в ворота,
                      И даже существо мое - страну
                      Моей живой и полной силы плоти
                      Усобица терзает: это совесть
                      С убийством родича не примирилась.

                                  Хьюберт

                      Идите в бой на внешнего врага,
                      А с совестью я сразу примирю вас.
                      Племянник ваш живет: рука моя,
                      Как девушка, чиста, и нет на ней
                      Кровавых пятен. Сердца моего
                      Смутить не мог соблазн смертоубийства.
                      В моем обличье оскорбили вы
                      Саму природу: как оно ни грубо,
                      В нем есть душа, и стать она не в силах
                      Невинного ребенка палачом.

                                Король Иоанн

                      Артур живет? Беги скорее к пэрам
                      И этой вестью ярость их залей,
                      Чтоб, укротив, вернуть к повиновенью.
                      Прости мне то, что я в сердцах сказал
                      Про облик твой. Ведь я ослеп от гнева:
                      В кровавой дымке мне твое лицо
                      Страшней казалось, чем оно на деле.
                      Не отвечай - я раздраженных лордов
                      Жду с нетерпеньем в комнате своей.
                      Беги за ними слов моих быстрей.

                                  Уходят.


СЦЕНА 3

                               Перед замком.
                          На стену всходит Артур.

                                   Артур

                     Да, высока стена, а прыгнуть надо.
                     Будь милосердна, добрая земля.
                     Меня здесь мало знают, и притом
                     На мне одежда юнги. О, как страшно!
                     И все ж я попытаюсь. Если, спрыгнув,
                     Не разобьюсь, - дорогу на свободу
                     Найду я без труда - и не одну:
                     Уж лучше в бегстве смерть, чем смерть в плену.
                              (Прыгает вниз.)
                     Ах, камни с дядей заодно. Господь,
                     Мой дух - тебе; земле английской - плоть!

                     Входят Пембрук, Солсбери и Вигот.

                                  Солсбери

                     В Сент-Эдмондсбери я с ним встречусь, лорды.
                     Спасенье в этом: отвергать нельзя
                     Любезных предложений в час суровый.

                                  Пембрук

                     А кто привез письмо от кардинала?

                                  Солсбери

                     Французский рыцарь, граф Мелен. В беседе
                     Он больше рассказал мне, чем письмо,
                     О добрых чувствах юного дофина.

                                   Бигот

                     На завтра утром встречу мы назначим.

                                  Солсбери

                     Не медля надо ехать: ведь к нему
                     Никак не менее двух дней пути.

                              Входит Бастард.

                                  Бастард

                     Вновь мы сошлись, разгневанные лорды!
                     Король вас просит поскорей прийти.

                                  Солсбери

                     Он сделал все, чтоб мы порвали с ним.
                     Мы честью нашей не хотим латать
                     Истасканной, запятнанной порфиры
                     И не пойдем за ним: его нога
                     Повсюду след кровавый оставляет.
                     Нам худшее известно, - так ему
                     И передай.

                                  Бастард

                                 Решайте, как хотите.
                     По мне - ответить лучше добрым словом.

                                  Солсбери

                     Сильнее всех приличий - наша скорбь.

                                  Бастард

                     Сейчас для скорби нет у вас причин,
                     И, значит, нет причин забыть приличье.

                                  Пембрук

                     Сэр, сэр! В права вступает нетерпенье!

                                  Бастард

                     В права - на вас одних навлечь беду.

                                  Солсбери

                     Темница - здесь.
                           (Заметив тело Артура.)
                                      А это кто лежит?

                                  Пембрук

                     Как царственен и чист твой облик, смерть!
                     Земля не схоронила злодеянье!

                                  Солсбери

                     Убийца ужаснулся и не скрыл
                     К возмездию взывающее дело.

                                   Бигот

                     Могиле обрекая красоту,
                     В могилу не посмел ее упрятать.

                                  Солсбери

                     Сэр Ричард, вы что скажете? Случалось
                     Вам это видеть, слышать, иль читать,
                     Иль думать о подобном? Видя это,
                     Глазам вы верите? Могла бы мысль
                     Возникнуть о таком, когда б глаза
                     Не увидали? Вот предел, вершина,
                     Венец, корона рыцарского шлема
                     В гербе убийцы! Самый злой позор,
                     Свирепейшее зверство и подлейший
                     Из всех ударов, что могли нанесть
                     Слепая злоба или ярый гнев,
                     Чтоб состраданье слезы проливало.

                                  Пембрук

                     Убийства дней былых - ничто пред этим,
                     И беспримерностью своей оно
                     Должно придать и чистоту и святость
                     Злодействам нерожденных поколений.
                     Нет зрелища страшнее; рядом с ним
                     Покажется любая бойня шуткой.

                                  Бастард

                     Кровавое и мерзкое деянье!
                     Жестокая рука его свершила,
                     Когда виновна чья-нибудь рука.

                                  Солсбери

                     "Когда виновна чья-нибудь рука"?
                     Мы этого, пожалуй, ожидали.
                     Свершилось Хьюберта рукою гнусной,
                     Задумал же и повелел король.
                     От верности ему я отрекаюсь,
                     Склонясь над этим мертвым нежным- телом.
                     Над бездыханной прелестью его
                     Мой вздох да вознесется фимиамом
                     Священного и страшного обета -
                     Не ведать больше радостей мирских,
                     Не осквернить веселием души,
                     Чуждаться лени и бежать покоя,
                     Покуда славой не покрою руку,
                     Которую я мщенью посвятил.

                              Пембрук и Бигот

                     Твои слова мы свято подтверждаем!

                              Входит Хьюберт.

                                  Хьюберт

                     Я, право, сбился с ног, ища вас, лорды.
                     Живет Артур! Король вас ждет к себе.

                                  Пембрук

                     Какая дерзость! Он не покраснел
                     Пред ликом смерти! - Прочь отсюда, изверг!

                                  Хьюберт

                     Не изверг я!

                                  Солсбери
                               (обнажая меч)

                                   Пора мне заменить
                     Судью и палача.

                                  Бастард

                                     Блестит ваш меч,
                     Но лучше вы в ножны его вложите.

                                  Солсбери

                     Убийцы шкура - вот ему ножны!

                                  Хьюберт

                     Лорд Солсбери, ни с места, говорю вам!
                     Мой меч наверно не тупей, чем ваш.
                     Я не хотел бы, чтоб к защите правой,
                     Забывшись, вы принудили меня,
                     И я бы сам, такую видя ярость,
                     Забыл ваш ранг, величие и честь!

                                   Бигот

                     Смердящий пес! Грозишь ты дворянину?

                                  Хьюберт

                     Нет, но своей безвинной жизни ради
                     И против цезаря я поднимусь!

                                  Солсбери

                     Убийца ты!

                                  Хьюберт

                                О нет, и вы меня
                     Не делайте убийцей. Кто клевещет -
                     Неправду говорит, а где неправда -
                     Там ложь.

                                  Пембрук

                               Руби его!

                                  Бастард

                                         Ни с места, лорды!

                                  Солсбери

                     Прочь, Фоконбридж! Не то тебя ударю!

                                  Бастард

                     Ударь-ка лучше черта, Солсбери!
                     Ты только шевельнись, нахмурься грозно,
                     Худое слово, не сдержавшись, брось, -
                     Прикончу мигом! И бери-ка меч,
                     Не то тебя я с вертелом твоим
                     Так двину, что подумаешь: из ада
                     Сам черт пришел.

                                   Бигот

                                       Как, славный Фоконбридж!
                     Ты защищаешь изверга, убийцу?

                                  Хьюберт

                     Не убивал я.

                                   Бигот

                     Кем же принц убит?

                                  Хьюберт

                     Когда я час назад его оставил,
                     Он был здоров. Я чтил его, любил,
                     Оплакивать до самой смерти буду
                     Утрату этой жизни.

                                  Солсбери

                                         Нет, не верьте
                     Слезам коварным. Увлажнять глаза
                     Умеют и злодеи. Уж поверьте -
                     Он мастер изливать из глаз своих
                     Невинности и жалости потоки.
                     Скорей за мною все, кому противен
                     Тошнотный запах бойни. Здесь меня
                     Удушит преступленья тяжкий смрад.

                                   Бигот

                     Скорее в Бери. Встретимся с дофином!

                                  Пембрук

                     Скажите королю: пусть ищет нас.

                               Лорды уходят.

                                  Бастард

                     Хорош же мир! Об этом славном деле
                     Ты знал? А если гнусное убийство
                     Совершено тобой, ты проклят, Хьюберт,
                     Как ни безмерна милость божья...

                                  Хьюберт

                                                       Сэр,
                     Послушайте!

                                  Бастард

                                 Сначала доскажу:
                     Как черный... нет, всего черней твой грех! -
                     Как Люцифер, владыка зла, ты проклят.
                     Нет мерзостнее грешника в аду,
                     Чем будешь ты, раз ты убийца принца.

                                  Хьюберт

                     Клянусь душой...

                                  Бастард

                                       А если допустил ты
                     Деянье зверское - умри в тоске.
                     Нужна тебе веревка? Хватит нити,
                     Которую паук прядет. Повиснешь
                     Ты на тростинке хрупкой, как на балке.
                     Пойдешь топиться? В ложку влей воды -
                     И ложка превратится в океан,
                     Чтоб гнусного злодея поглотить.
                     Ты у меня на тяжком подозреньи.

                                  Хьюберт

                     О, если я согласьем, мыслью, делом
                     Помог исхитить душу, что жила,
                     Прекрасная, в прекрасном этом прахе,
                     Пусть для меня в аду не хватит мук.
                     Когда расстались мы, он был здоров.

                                  Бастард

                     Возьми его и унеси отсюда.
                     Я потрясен, я словно заблудился
                     В колючих, страшных чащах этой жизни.
                     О, как легко вся Англия восстала!
                     С последним вздохом умершего принца
                     Жизнь, и права, и правда всей страны
                     Исчезли в небе. Англии осталось
                     Зубами и когтями раздирать
                     Наследье королей в борьбе за власть.
                     Вот, на обглоданную кость величья,
                     Как пес, уже щетинится война
                     И миру кроткому рычит в лицо.
                     Вот, чужеземный враг и свой мятежник
                     Соединили силы; смута ждет,
                     Как ворон над полуиздохшим зверем,
                     Чтоб сгинула неправедная власть.
                     Счастливцы те, кого их плащ и пояс
                     В ненастье защитят. - Возьми ребенка;
                     Иди скорей за мной. Я - к королю.
                     Забот и дел кругом несметный рой,
                     И взор небес мрачнеет над страной.

                                  Уходят.


АКТ V

СЦЕНА 1

                           Дворец короля Иоанна.
         Входят король Иоанн, Пандольф (с короной в руках) и свита.

                                Король Иоанн

                     Итак, венец величья моего
                     Я отдал вам.

                                  Пандольф
                           (возвращая ему корону)

                                  Назад его примите
                     Из рук моих, а с ним, как дар от папы,
                     Державный королевский сан и власть.

                                Король Иоанн

                     Сдержите же теперь святое слово:
                     Войска французские остановите
                     Во имя папы, чтобы нам в огне
                     Здесь не погибнуть. Графы восстают,
                     И наш народ отверг повиновенье;
                     Он чужеземцу присягнуть готов
                     И полюбить заморского владыку.
                     Разлитье яростное этой желчи
                     Предотвратить способны только вы.
                     Не медлите: недуг зашел далеко,
                     И, чтобы он не стал неизлечим,
                     Здесь быстрое потребно врачеванье.

                                  Пандольф

                     Мое дыхание раздуло бурю,
                     Когда глумились вы над властью папы.
                     Теперь же вы раскаялись в грехе -
                     И мой язык уймет грозу войны,
                     Чтоб возвратить вам ясную погоду.
                     В день Вознесенья нынче - знайте это -
                     Вы присягнули папе, - и французы
                     По слову моему опустят меч.
                                 (Уходит.)

                                Король Иоанн

                     Сегодня Вознесенье? Предсказатель
                     Вещал тогда, что в Вознесенье утром
                     Сложу я свой венец, - и вышло так.
                     Страшился я - меня к тому принудят,
                     Но, слава богу, дело сделал сам.

                              Входит Бастард.

                                  Бастард

                     Весь Кент в руках врага, и не сдается
                     Лишь замок Довер. Лондон, словно гостя,
                     Дофина с войском принял. Ваши лорды
                     Вас не желают слушать и пошли
                     Свои услуги предлагать врагу;
                     Сторонников же ваших ненадежных
                     Безумное смятенье охватило.

                                Король Иоанн

                     Но почему, узнав, что жив Артур,
                     Не захотели лорды возвратиться?

                                  Бастард

                     Он под стеною мертвым найден был;
                     Пустой ларец!.. Бесценный жемчуг жизни
                     Украла чья-то подлая рука.

                                Король Иоанн

                     Мерзавец Хьюберт мне сказал, что жив он.

                                  Бастард

                     Клянусь душою, он и думал так!
                     Но почему вы годовой поникли,
                     И скорбь у вас во взоре? Быть вам надо
                     В делах своих, как в замыслах, великим.
                     Пускай в очах властителей земных
                     Не видит мир ни страха, ни сомнений!
                     Так будьте же стремительным, как время, -
                     Огонь с огнем, угроза на угрозу, -
                     Глядите смело в страшный лик беды,
                     Чтоб низкие, готовые всегда
                     Великим подражать, на вас взирая
                     И тоже возвеличившись душой,
                     Решимостью прониклись боевой.
                     Вперед! Вы будете как бог войны,
                     Блистающий в лучах на поле бранном:
                     Пусть в вас горят уверенность и храбрость.
                     Хотят враги, напав на льва в берлоге,
                     Чтоб устрашился он, затрепетал?
                     О, да не будет так! С бедою злой
                     Схватитесь в поле, дальше от ворот,
                     Пока она не подошла вплотную.

                                Король Иоанн

                     Я принимал здесь папского легата;
                     Счастливый мир мы заключили с ним:
                     Он обещал мне, что ушлет обратно
                     Войска дофина.

                                  Бастард

                                     О, бесславный сговор!
                     Ужели мы, тут, на своей земле,
                     Должны идти на сделки, на уступки,
                     На подлый торг и на постыдный мир
                     С врагом-захватчиком? Юнец безусый,
                     Бездельник, неженка в шелках, дерзнет
                     На родине героев подвизаться,
                     Насмешливо развеет в нашем небе
                     Свои знамена, не найдя отпора?
                     Нет, государь, к оружью! Может быть,
                     И кардинал не выговорит мира;
                     А если да, пускай никто не скажет,
                     Что мы обороняться не смогли.

                                Король Иоанн

                     Сейчас - тебе распоряжаться всем.

                                  Бастард

                     Смелей вперед! Мы защитим свой дом,
                     Вступая в бой и не с таким врагом!

                                  Уходят.


СЦЕНА 2

                    Лагерь дофина близ Сент-Эдмондсбери.
           Входят вооруженные Людовик, Солсбери, Мелен, Пембрук,
                              Бигот и войска.

                                  Людовик

                     Пусть это перепишут и для нас
                     Оставят список, граф Мелен, а лордам
                     Вы подлинник вернете, чтоб они,
                     А также мы всегда могли прочесть,
                     О чем договорились, в чем клялись
                     У алтаря, и чтобы нерушимой
                     И твердой клятва верная была.

                                  Солсбери

                     Ее мы не нарушим никогда.
                     Но, доблестный дофин, хоть мы клялись
                     По доброй воле вам служить поддержкой, -
                     Поверьте, я не рад, что мы должны
                     Недуг лихого времени лечить
                     Таким проклятым средством, как мятеж,
                     И, рану застарелую врачуя,
                     Другие наносить. Душа скорбит,
                     Что должен извлекать я меч из ножен,
                     Чтоб умножать вдовиц в моей стране,
                     Где к Солсбери взывают для спасенья
                     И для защиты грозной от врага.
                     Но так полно заразой это время,
                     Что мы оздоровлять свои права
                     Принуждены рукой неправды черной
                     И беззаконной смуты. О друзья,
                     Скорбящие друзья мои! Как горько,
                     Что рождены мы островом своим,
                     Чтоб видеть час его беды жестокой,
                     Идя за чужеземцем, попирать
                     Земли родимой ласковое лоно
                     И числиться в рядах ее врагов
                     (Я отойду оплакать честь свою,
                     Позором омраченную невольным), -
                     Среди дворян заморских подвизаясь,
                     Чужим знаменам открывая путь!
                     Чужим? О, если б встал ты, мой народ!
                     О, если бы Нептун, что сжал тебя
                     В объятьях мощных, мог тебя заставить
                     Забыть дела твои и перенес
                     К неверным оба христианских войска,
                     Чтоб их враждующая  кровь слилась
                     В один поток союзный и не стала
                     Преступно истекать в борьбе взаимной!

                                  Людовик

                     Как высоки и речь твоя и дух!
                     Боролись чувства страстные в тебе,
                     И взрывом благородства завершился
                     Их поединок. Славно же сразились
                     Святая честь с нуждою слишком властной!
                     Дай отереть мне чистую росу,
                     Что на щеках твоих засеребрилась.
                     Меня нередко трогал женский плач,
                     Хотя привычны мы к потокам этим;
                     Но мужем гордым пролитые слезы,
                     Душевной бурею рожденный ливень
                     Дивит глаза и изумляет дух,
                     Как будто надо мною небосвод
                     Пронизан весь огнями метеоров.
                     Но, славный Солсбери, чело свое
                     Ты подними и мужественным сердцем
                     Отринь дыханье бури, а слезам
                     Из глаз ребячьих литься предоставь,
                     Не видевших грозы в великом мире,
                     Из глаз того, кто мог изведать счастье
                     Лишь на пирах, где смех и болтовня
                     Подогревают кровь. Ну, полно, друг:
                     В кошель успеха ты запустишь руку
                     Так глубоко, как сам дофин Людовик,
                     Как все дворяне, силу мышц своих
                     Связавшие с моей.

                         Входит Пандольф со свитой.

                                        О, видно, мне
                     Слова подсказывал небесный ангел;
                     Смотрите, к нам идет святой легат,
                     От бога он несет нам полномочья;
                     Его благословенье освятит
                     Деянья наши.

                                  Пандольф

                                   Мой привет дофину!
                     Узнайте: ныне примирился с папой
                     Король Иоанн и укротил свой дух,
                     На церковь восстававший, нашу мать,
                     На Рим - святой престол, столицу веры.
                     Сверните асе грозящие знамена,
                     И да смирится буйный дух войны,
                     Да ляжет он, как прирученный лев,
                     У ног святого мира и отныне
                     Да будет страшен людям лишь по виду.

                                  Людовик

                     Святой отец, простите: отступать
                     Не стану я, и так высок мой род,
                     Что не могу я быть ничьим слугой,
                     Приказы получать, как подчиненный,
                     Как подданный, и быть слепым орудьем
                     Какой-нибудь державы. Сами вы
                     Раздули тлеющий огонь войны
                     Меж нами и несчастным этим краем,
                     Вы топлива подбросили, и пламя
                     Теперь уже не затушить дыханьем,
                     Которое смогло его разжечь.
                     Вы доказали мне мои права
                     На эти земли, вы уговорили
                     Меня начать поход, - и вот, сейчас
                     Являетесь с известьем, что Иоанн
                     Смирился перед Римом? Что мне в этом?
                     Я, в силу прав супружеских - преемник
                     Артура юного, король английский.
                     Наполовину покорив страну,
                     Я отступлюсь лишь потому, что Рим
                     С Иоанном помирился? Раб я Риму?
                     Дал Рим хоть грош, послал солдат, припасы,
                     Чтоб нам помочь? Не я ли на себя
                     Все бремя взял? Не я ль и те, кто клятвой
                     Со мною связан, тяготы несем?
                     И разве не слыхал я, как кричали
                     "Vive le roi" островитяне эти,
                     <Да здравствует король! (Франц.)>
                     Едва я подплывал к их городам?
                     Игра идет, все козыри держу я -
                     И брошу их, не выиграв венца?
                     Такого не дождетесь вы конца!

                                  Пандольф

                     Поверхностен ваш взгляд на это дело.

                                  Людовик

                     Поверхностен иль нет, - не отступлюсь,
                     Покуда чести всей не обрету,
                     Которую сулили мне надежды,
                     Когда сзывал я доблестную рать,
                     Когда скликал я пламенные души,
                     Достойные глядеть в лицо победы
                     И вырвать славу из зубов у смерти.

                                   Трубы.

                     Что нам запела звонкая труба?

                         Входит Бастард со свитой.

                                  Бастард

                     Согласно всем обычаям почтенным
                     Прошу вас выслушать меня. Я послан
                     От короля, отец мой кардинал,
                     Узнать исход переговоров ваших.
                     Ответ же мне укажет, что за речи
                     Обязан здесь держать я как посол.

                                  Пандольф

                     Дофин, упорствуя, внимать не хочет
                     Моим миролюбивым увещаньям.
                     Он отказался опустить свой меч.

                                  Бастард

                     Клянусь я кровью, закипевшей гневом, -
                     Юнец ответил дельно! - А теперь
                     Король английский отвечает вам
                     Через меня: готов он в бой - как должно,
                     Вторженье наглое и шутовское,
                     Дурацкая игра в парад военный,
                     Вся шайка безбородых сорванцов
                     Ему смешны, и он готов прогнать
                     С земли своей ударами хлыста
                     Ребячье войско, армию пигмеев.
                     Неужто мощная его рука,
                     Что трепку вам у вашего порога
                     Так славно задала, загнала в дом,
                     Что вас заставила нырять, как ведра
                     В колодцы, прятаться в навозных кучах,
                     Среди свиней скрываться по хлевам,
                     Таиться, как заклады, в сундуках,
                     Убежища искать в темницах, в склепах,
                     Заслышав карканье своих ворон,
                     Дрожать от страха: "Это англичане!" -
                     Неужто здесь ослабла та рука,
                     Что с вами справилась под кровлей вашей?
                     Нет! Знайте, наш король вооружился.
                     Он, как орел, почуял, что гнездо
                     В опасности, и устремился ввысь,
                     Чтоб ринуться оттуда на врага.
                     А вы, ублюдки, вы, неблагодарный
                     Мятежный сброд, кровавые Нероны,
                     Терзая чрево родины своей,
                     Краснейте от стыда! Ведь жены ваши
                     И девы нежноликие спешат,
                     Заслышав рев трубы, как амазонки.
                     Они иглу сменили на копье,
                     Наперсток на железную перчатку
                     И нежность душ на ярость боевую.

                                  Людовик

                     Довольно хвастать, отправляйся с миром!
                     Тебя не переспоришь. Будь здоров!
                     Нельзя нам тратить время дорогое
                     На болтуна.

                                  Пандольф

                                  Позвольте мне сказать.

                                  Бастард

                     Нет, я не кончил!

                                  Людовик

                                       Глухи мы для всех.
                     Бить в барабаны! Языком войны
                     Сумеем защитить мы наше дело.

                                  Бастард

                     Да, бьешь по барабану - он вопит;
                     Побитые, вы тоже завопите.
                     Ваш первый барабан пробудит эхо:
                     Поблизости ему ответит наш,
                     И так же громко. Чуть в другой забьете, -
                     Тотчас же новый отзвук, столь же зычный,
                     Дойдет до облаков и передразнит
                     Небесный гром. Затем, что здесь стоит, -
                     Не полагаясь вовсе на легата,
                     К нему прибегнув больше ради шутки, -
                     Иоанн-воитель, и с его чела
                     Грозит вам смерть костлявая: сегодня
                     Ей будут пищей тысячи французов.

                                  Людовик

                     Бить в барабан! Мы ждем опасных встреч!

                                  Бастард

                     Дождешься, принц: он близок, вражий меч.

                                  Уходят.


СЦЕНА 3

                                Поле битвы.
                  Тревога. Входят король Иоанн и Хьюберт.

                                Король Иоанн

                     Ну, как у нас дела? Скажи мне, Хьюберт.

                                  Хьюберт

                     Боюсь, что плохо. Государь, что с вами?

                                Король Иоанн

                     Душа болит; к тому же лихорадка
                     Давнишняя измучила меня.

                               Входит гонец.

                                   Гонец

                     Мой государь, вас просит Фоконбридж,
                     Ваш славный родич, удалиться с поля.
                     Я должен передать ему - куда.

                                Король Иоанн

                     Направлюсь я в Суинстедское аббатство.

                                   Гонец

                     Мужайтесь! Те большие подкрепленья,
                     Что ждал дофин, три дня назад погибли
                     На Гудвинских песках. Об этом весть
                     Сейчас до сэра Ричарда дошла.
                     Враг отступает, пыл его угас.

                                Король Иоанн

                     О, горе! Истомила лихорадка.
                     Не даст порадоваться доброй вести.
                     Подать носилки и скорее в Суинстед.
                     Я ослабел, мне труден каждый шаг.

                                  Уходят.


СЦЕНА 4

                 Входят Солсбери, Пембрук, Бигот и другие.

                                  Солсбери

                     Не думал я, что столько сохранилось
                     Друзей у короля.

                                  Пембрук

                                      Еще раз в бой!
                     И подстегнем французов: их побьют -
                     Нам будет плохо.

                                  Солсбери

                                       Фоконбридж проклятый,
                     Ублюдок, дьявол, всюду поспевает
                     На зло судьбе.

                                  Пембрук

                                    Я слышал, что Иоанн,
                     Совсем больной, покинул поле битвы.

              Входит раненый, поддерживаемый солдатами Мелен.

                                   Мелен

                     К мятежникам английским подведите.

                                  Солсбери

                     В дни счастья, помню, мы не так звались.

                                  Пембрук

                     О, граф Мелен!

                                  Солсбери

                                     Он ранен, умирает!

                                   Мелен

                     Всему конец, английские дворяне.
                     Распутавшейся ниткой надо вам
                     Из тесного игольного ушка
                     Своей крамолы выскользнуть. Бегите,
                     Падите ниц пред вашим королем.
                     Дофин решил, победу одержав,
                     За вашу службу верную в награду
                     Вам головы срубить. Дал в этом клятву
                     Он сам, и я, и многие другие
                     В Сент-Эдмондсбери перед алтарем -
                     Тем самым алтарем, где мы клялись,
                     Что вечно будем вашими друзьями.

                                  Солсбери

                     Возможно ль это? Правду ты сказал?

                                   Мелен

                     Да разве смерть в глаза мне не глядит.
                     И жизнь моя не вытекает с кровью,
                     Как на огне растаяло бы вмиг
                     Мое изображенье восковое?
                     Из мира лжи навеки уходя,
                     Зачем мне лгать, когда я знаю правду,
                     А правда в том, что здесь я умираю,
                     И там одной лишь правдой буду жив.
                     Я повторяю: если, одолев,
                     Останется Людовик верен клятве,
                     Вы завтра не увидите рассвета;
                     Но в эту ночь, что черное дыханье
                     Уже клубит над кромкой огневой
                     Усталого слабеющего солнца,
                     Да, в эту злую ночь, когда победу
                     Одержит с вашей помощью  дофин, -
                     Предательство свое вы искупите,
                     Сраженные предательским ударом.
                     Вы Хьюберту привет мой передайте, -
                     Он состоит при вашем короле.
                     Мы дружбу с ним вели, к тому ж мой дед
                     Был родом англичанин. Потому
                     Я и решил сейчас во всем признаться.
                     А вы взамен, прошу вас, уведите
                     Меня от грохота и шума битвы,
                     Чтоб думы я последние свои
                     Додумал мирно, чтоб моя душа
                     В благочестивых чувствах отлетела.

                                  Солсбери

                     Тебе мы верим. Пусть я буду проклят,
                     Коль не сочту прельстительным, прекрасным
                     Счастливый случай повернуть назад
                     С недоброго, опасного пути
                     И, словно усмиренная волна,
                     Расставшаяся с буйным непокорством,
                     Опять войти в родные берега
                     И устремить послушное теченье
                     В наш океан, к великому Иоанну. -
                     Я помогу нести тебя отсюда
                     Затем, что муку смертную прочел
                     В твоих глазах. - Ну, други, новый путь
                     К старинной правде должен нас вернуть!

                        Уходят, поддерживая Мелена.


СЦЕНА 5

                            Французский лагерь.
                         Входит Людовик со свитой.

                                  Людовик

                     Казалось, солнце медлило садиться,
                     Багрянцем заливая небосвод,
                     Когда родную землю англичане
                     Сдавали, отступая. Мы же славно
                     Закончили кровавый ратный труд,
                     Вдогонку пожелав им доброй ночи
                     Последним залпом, и свернули с честью
                     Знамена рваные, почти оставшись
                     Хозяевами поля.

                               Входит гонец.

                                   Гонец

                                     Где мой принц?

                                  Людовик

                     Я здесь. Какие вести?

                                   Гонец

                                            Граф Мелен
                     В сраженьи пал, но убедил пред смертью
                     Вельмож английских вновь отпасть от вас.
                     Отряды, посланные вам в подмогу,
                     Погибли все на Гудвинских песках.

                                  Людовик

                     Будь проклят за подобные известья!
                     Не думал я, что мне скорбеть придется
                     Сегодня к ночи. Кто же говорил,
                     Что сам Иоанн бежал за час иль два
                     Пред тем, как сумрак сонный разделил
                     Войска усталые?

                                   Гонец

                                     Кто б это ни был,
                     Сказал он правду, государь.

                                  Людовик

                                                  Итак,
                     Сегодня ночью сторожить усердней!
                     А утром поднимусь я раньше солнца,
                     Чтоб снова в битве счастье испытать.

                                  Уходят.


СЦЕНА 6

           Открытое место в окрестностях Суинстедского аббатства.
                 С разных сторон входят Бастард и Хьюберт.

                                  Хьюберт

                     Кто там? Ответь скорей, не то - стреляю!

                                  Бастард

                     Я свой. Ты кто?

                                  Хьюберт

                                     Из войска англичан.

                                  Бастард

                     Куда идешь?

                                  Хьюберт

                                  А что тебе за дело?
                     Я у тебя о том же мог спросить.

                                  Бастард

                     Как будто Хьюберт?

                                  Хьюберт

                                         Угадал неплохо.
                     И своего готов признать я в том,
                     Кто распознал мой голос в темноте.
                     Но кто же ты?

                                  Бастард

                                    Да кто тебе угодно!
                     А если хочешь быть любезным, думай,
                     Что я Плантагенетам не чужой.

                                  Хьюберт

                     Ах, память, память! Вместе с ночью темной
                     Ты подвела меня. Прости, храбрец,
                     Что речь твою и голос твой знакомый
                     Мой чуткий слух не сразу распознал

                                  Бастард

                     Не извиняйся, брось! Какие вести?

                                  Хьюберт

                     Я все брожу под черным сводом ночи
                     И вас ищу.

                                  Бастард

                                Скорее говори.

                                  Хьюберт

                     Любезный сэр! Черны, как эта ночь,
                     Ужасны, тягостны и скорбны вести.

                                  Бастард

                     Показывай мне смело эту язву.
                     Я ведь не баба, чтоб лишиться чувств.

                                  Хьюберт

                     Боюсь, не отравил ли короля
                     Один монах: его почти безмолвным
                     Оставил я, чтоб вас предупредить
                     И чтобы вы могли во всеоружье
                     Беду, на нас нагрянувшую, встретить.

                                  Бастард

                     А что он пил? Кто пробовал питье?

                                  Хьюберт

                     Я вам сказал - один монах, злодей,
                     Который тут же сам издох от яда.
                     Король - в сознаньи. Выживет, быть может.

                                  Бастард

                     Кого же ты оставил с королем?

                                  Хьюберт

                     Как, вы не слышали? Вернулись лорды,
                     И с ними Генрих, наш наследный принц.
                     Его величество по просьбе принца
                     Их всех простил. Они сейчас при нем.

                                  Бастард

                     Не шли нам непосильных испытаний,
                     О небо грозное! Умерь свой гнев!
                     Знай, Хьюберт, нынче ночью, проходя
                     По отмелям линкольнским, половина
                     Моих солдат была приливом смыта.
                     Я спасся на коне, хотя с трудом.
                     Веди же к королю меня: боюсь,
                     Не умер бы до моего прихода.

                                  Уходят.


СЦЕНА 7

                       Сад в Суинстедском аббатстве.
                   Входят принц Генрих, Солсбери и Бигот.

                                Принц Генрих

                     Нет, поздно; яд уже в его крови,
                     И светлый мозг, - который, говорят.
                     Души бессмертной хрупкая обитель. -
                     Туманится и страшным бормотаньем
                     Предсказывает горестный конец.

                              Входит Пембрук.

                                  Пембрук

                     Наш государь еще владеет речью.
                     Он верит: если вынести его
                     На свежий воздух, яд уже не будет
                     Так сильно жечь, и муки облегчатся.

                                Принц Генрих

                     Перенесите в сад его скорей.

                               Бигот уходит.

                     Он мечется?

                                  Пембрук

                                  Как будто стал спокойней,
                     Чем был при вас. Сейчас он пел тихонько.

                                Принц Генрих

                     Обманчива болезнь! От сильных мук
                     В нас чувства притупляются, и смерть,
                     Что истерзала нашу оболочку,
                     Ее бросает и теперь незримо
                     На дух наш ополчается: рои
                     Причудливых видений жалят, ранят,
                     Кидаясь на последнюю твердыню
                     В неистовом порыве. Странно мне,
                     Что смерть поет, что я сейчас птенец
                     Больного лебедя, который смерть
                     Встречает скорбным гимном, слабым вздохом
                     Органных труб, успокоенья песней
                     Измученному телу и душе.

                                  Солсбери

                     Мужайтесь, принц. Назначено судьбой
                     Вам привести в согласье и порядок
                     Полученный в наследье тяжкий хаос.

               Бигот в придворные возвращаются, неся в кресле
                               короля Иоанна.

                                Король Иоанн

                     Вот, обрела душа моя простор;
                     Не надо рваться ей к дверям и окнам.
                     Такой во мне палящий летний зной,
                     Что внутренности прахом иссыхают.
                     Я - лишь рисунок, сделанный пером
                     На лоскуте пергамента; я брошен
                     В огонь и корчусь.

                                Принц Генрих

                                       Государь, что с вами?

                                Король Иоанн

                     Отравлен... худо мне... покинут, мертв.
                     Никто из вас позвать не может зиму,
                     Чтоб ледяные пальцы погрузила
                     В утробу мне; никто не повелит
                     Моим английским рекам течь мне в грудь
                     И не умолит север утолить
                     Мои уста холодными ветрами.
                     Немногого прошу: одной прохлады,
                     Но вы так жестки, так неблагодарны,
                     И мне ее от вас не получить.

                                Принц Генрих

                     О если бы в слезах моих была
                     Целительная сила!

                                Король Иоанн

                                       Соль их жжет.
                     Весь ад - в моем нутре, и яд, как дьявол,
                     Терзает ныне проклятую богом
                     Отверженную кровь.

                              Входит Бастард.

                                  Бастард

                                        Мой государь!
                     Я так спешил, что, верно, семь потов
                     С меня сошло; едва дышу от бега.

                                Король Иоанн

                     Поспел ты, родич, мне закрыть глаза.
                     Сожгло и разорвало снасти сердца,
                     А паруса, что надувала жизнь,
                     Свернулись так, что стали тощей нитью,
                     И я держусь на этом волоске:
                     Порвется он, едва доскажешь речь, -
                     И комом праха станет все, что видишь,
                     Пустой личиной бренного величья.

                                  Бастард

                     Готовится к сражению дофин.
                     Бог ведает, каким отпор наш будет.
                     Когда я нынче в ночь для пользы дела
                     Войска послал в обход, приливный вал,
                     Внезапно хлынув, лучшие отряды
                     На отмелях линкольнских поглотил.

                              Король умирает.

                                  Солсбери

                     Вы мертвому о мертвых говорите.
                     Мой государь! О горе! Миг назад
                     Ои был король - и чем он стал теперь!

                                Принц Генрих

                     Сужден мне путь такой же и конец.
                     Где в мире мощь, надежда и опора?
                     Сейчас властитель - прахом станешь скоро.

                                  Бастард

                     От нас ушел ты. Я ж обязан жить,
                     Чтоб выполнить святое дело мщенья!
                     Потом моя душа тебе послужит
                     На небесах, как на земле служила. -
                     Вы, звезды, что вернулись наконец
                     В свою орбиту, где же силы ваши?
                     Вновь покажите верность, и за мной,
                     Скорей за мной! Разруху и позор
                     Мы выбросим за шаткие ворота
                     Измученной страны. Живей ударь -
                     Не то ударит враг. От нас дофин
                     Не отстает - он в двух шагах отсюда.

                                  Солсбери

                     Вам, видимо, еще не все известно.
                     В аббатстве кардинал Пандольф; сейчас
                     Он отдыхает. Полчаса назад
                     Он от дофина мирные условья
                     Привез нам: с честью можно их принять
                     И прекратить войну без промедленья.

                                  Бастард

                     Еще скорей ее он прекратит,
                     Увидев, как у вас набухли мышцы.

                                  Солсбери

                     Да он уже почти что сделал это:
                     Обозы двинул к морю и прислал
                     К нам кардинала, чтоб уладить спор!
                     И если вы согласны, то сегодня
                     После полудня вы, и я, и лорды
                     Сойдемся с ним и кончим дело миром.

                                  Бастард

                     Пусть будет так. Вы, благородный принц,
                     С другими пэрами, которых мы
                     Не станем беспокоить, воздадите
                     Последний долг усопшему отцу.

                                Принц Генрих

                     Мы погребенье в Вустере свершим, -
                     Так повелел он.

                                  Бастард

                                     Значит, так и будет.
                     Примите счастливо, мой добрый принц,
                     Венец и власть над всей страною нашей.
                     Склонив колено, клятву я даю
                     Быть вашим верным подданным до гроба
                     И честью вам и правдою служить.

                                  Солсбери

                     И мы даем обет любви покорной.
                     Пускай ничто ее не осквернит!

                                Принц Генрих

                     Я вас хотел бы всей душою кроткой
                     Благодарить, но только слезы лью.

                                  Бастард

                     Вперед мы уплатили горькой доле.
                     Погашен долг; теперь умерим скорбь.
                     Нет, не лежала Англия у ног
                     Надменного захватчика и впредь
                     Лежать не будет, если ран жестоких
                     Сама себе не нанесет сперва.
                     К ней возвратились пэры. Пусть приходят
                     Враги теперь со всех концов земли.
                     Мы сможем одолеть в любой борьбе, -
                     Была бы Англия верна себе.

                                  Уходят.



"КОРОЛЬ ИОАНН"

     Среди хроник Шекспира "Король Иоанн" стоит особняком. Другие  драмы  из
истории Англии складывались у Шекспира в серии пьес. "Король Иоанн"  остался
одиноким. Если в Других случаях Шекспира увлекала идея создания серии  драм,
широко и полно охватывающей целую полосу  в  истории  страны,  то  здесь  он
ограничил себя рамками сравнительно  узкого  сюжета.  Он  не  воспользовался
возможностью изобразить предшественника Иоанна Безземельного,  его  старшего
брата, прославленного Ричарда Львиное  Сердце,  история  которого  по-своему
была не менее драматична. Даже и в рамках царствования Иоанна драматург счел
возможным опустить не только  второстепенные  эпизоды,  но  и  такое  широко
известное событие, как прокламирование великой Хартии вольностей и  создание
парламента.
     У Шекспира об этом ни  слова,  и  это  всегда  вызывало  удивление  тех
английских  критиков,  для  которых   парламентаризм   является   идея   лом
государственности. Однако в эпоху Шекспира парламент не играл сколько-нибудь
значительной роли в жизни страны. Если в феодальную  эпоху  он  был  органом
волеизъявления феодалов, ограничивавшим власть короля, то  с  тех  пор,  как
утвердилась абсолютная монархия Тюдоров, парламент превратился  в  собрание,
угодливо  подтверждавшее  волю  короля,  в  частности  дававшее  санкцию  на
всевозможные поборы для пополнения королевской казны.  Естественно  поэтому,
что Шекспир не обратил особого внимания на историю возникновения парламента,
который казался в те времена изжившим себя феодальным установлением.
     Зато  другие  факты  царствования  Иоанна  имели  для  Шекспира  и  его
современников  вполне   актуальное   значение.   Таковы   были:   вопрос   о
престолонаследии,  проблема  внутреннего   мира,   внешние   войны,   борьба
королевской  власти  против  политических   притязаний   римско-католической
церкви. Это и вошло в круг тем, охватываемых сюжетом пьесы Шекспира.
     Хроника  была  написана  между  1594-1597  годами.  Ряд  исследователей
склоняются  к  сравнительно  раннему  возникновению  ее  и  датируют   пьесу
1594-1595 годами, тогда как Э. К. Чемберс  считает,  что  она  была  создана
зимой 1596/97 года. Соответственно этому одни  исследователи  полагают,  что
"Король Иоанн" предшествовал "Ричарду II", другие же придерживаются  мнения,
что "Король Иоанн" был создан после "Ричарда II".
     Обычно,  создавая  пьесы-хроники,  Шекспир   пользовался   в   качестве
источника собранием летописей Холиншеда. На этот раз, однако, я этом не было
необходимости.   Уже   существовала   драматическая   обработка   сюжета   о
царствовании Иоанна, и она послужила источником для Шекспира.
     Эта  пьеса  была  опубликована  в  1591  году  в  двух  частях.  Первая
называлась: "Беспокойное царствование короля Иоанна, с открытием  того,  кто
был незаконным сыном короля Ричарда Львиное Сердце (в просторечье  именуемый
ублюдком Фоконбриджем), а также со  смертью  короля  Иоанна  в  Суинстедском
аббатстве". На  титуле  второй  части  стояло:  "Вторая  часть  Беспокойного
царствования короля Иоанна, содержащая смерть Артура  Плантагенета,  высадку
Людовика и отравление короля Иоанна в Суинстедском аббатстве".
     На обоих изданиях помечено, что пьеса неоднократно  игралась  "актерами
ее величества королевы в Лондоне".
     В 1611 году  обе  части  "Беспокойного  царствования"  были  напечатаны
вместе, причем издатель поставил на титульном листе слова: "Написано У.  Ш."
Третье издание,  вышедшее  уже  после  смерти  Шекспира,  в  1622  году,  не
ограничивалось  инициалами.  На  титульном  листе  полностью   стояло:   "У.
Шекспир".
     Известно, что Шекспиру при жизни не раз приписывали пьесы,  которых  он
не писал. Но в данном случае нельзя сказать, что у издателей не было никаких
оснований  приписать  пьесу   Шекспиру.   Известно   было,   что   драматург
действительно написал хронику о короле  Иоанне.  Она  шла  на  сцепе,  и  ее
упоминает в своем списке пьес Шекспира Ф. Мерее в  1598  году.  Опираясь  на
это, издатели и могли выдать  "Беспокойное  царствование"  за  шекспировскую
пьесу, тем 60-. лее, что по сюжету они совпадают.
     Шекспировский "Король Иоанн" был впервые напечатан в фолио  1623  года.
Сравнение  текстов  показывает,  что  пьеса  Шекспира   представляет   собой
сокращенный вариант "Беспокойного  царствования".  Здесь  две  ранние  пьесы
сведены в одну. Некоторые эпизоды при сокращении Шекспиром были опущены,  но
он  точно  следовал  порядку  сцен   и   развитию   действия   "Беспокойного
царствования", переписав, однако, заново весь стихотворный  текст  и  развив
некоторые характеристики персонажей.
     Вопрос об отношении пьесы Шекспира к "Беспокойному царствованию" вызвал
большие споры среди шекспироведов. Существуют три взгляда на эту проблему:
     1) "Беспокойное царствование"  -  произведение  одного  или  нескольких
предшественников Шекспира, предположительно Марло либо  Марло  и  Грина,  а,
может  быть,  Пиля.   Шекспир   создал   новую   пьесу   по   канве   своего
предшественника. Этого мнения придерживается большинство исследователей.
     2) "Беспокойное царствование" - не дошекспировская пьеса,  а  переделка
шекспировского  "Короля  Иоанна",  выполненная  неизвестным   автором.   Это
предположение  было  высказано  П.  Александером,  но   Дж.   Довер   Уилсон
убедительно опроверг его.
     3) Шекспир написал  сначала  "Беспокойное  царствование",  затем  через
несколько лет сам переделал эту пьесу,  и  таким  образом  появился  "Король
Иоанн". Этот  взгляд  был  высказан  У.  Кортхопом  и  поддержан  Э.  М.  У.
Тильярдом.
     Нам представляется наиболее вероятной  первая  из  перечисленных  здесь
точек  зрения,  которой  придерживается  и   Э.   К.   Чемберс.   Тщательное
сопоставление обоих текстов, произведенное им,  показывает,  что  в  "Короле
Иоанне" есть  только  одна  строка,  полностью  совпадающая  с  "Беспокойным
царствованием". Правда, он же насчитал сто пятьдесят мест,  где  у  Шекспира
повторяются те или иные слова из старой пьесы, но многие из них  употреблены
в совершенно другом контексте.
     Обращаясь к содержанию, можно увидеть, что Шекспир изменил политические
мотивы,  содержавшиеся  в  ранней  пьесе.  Он  убрал  резкие  выпады  против
французов, имевшие место  в  "Беспокойном  царствовании",  а  также  смягчил
антипапистскую направленность  пьесы.  У  Шекспира  первостепенное  значение
приобретает идея патриотизма, выразителем которой выступает Фоконбридж. Этот
образ был уже в старой пьесе, но Шекспир  значительно  развил  его,  как  он
углубил и характеристику короля Иоанна.
     Впрочем, даже усовершенствовав разработку данного  сюжета,  Шекспир  не
создал шедевра, который получил бы такое же признание, как некоторые  другие
его хроники. "Король  Иоанн"  уступает  в  цельности  и  концентрированности
действия "Ричарду III", в широте охвата действительности и ее  контрастов  -
"Генриху IV". В группе хроник эта пьеса является  произведением  переходного
типа, как и "Ричард II". Образы героев здесь более индивидуализированы,  чем
в предшествующих хрониках,  и  не  трудно  заметить,  что  Шекспир  расширил
несколько рамки  жанра,  в  частности,  введением  комических  мотивов,  что
особенно проявляется в юморе Фоконбриджа,  частично  и  пока  еще  отдаленно
предвосхищающем фальстафовский юмор "Генриха IV".
     Как и в других пьесах-хрониках, Шекспир заостряет в сюжете политические
мотивы, представлявшие интерес для его  современников.  Он  увязывает  их  с
проблемами этическими, и это получает концентрированное выражение  в  образе
центрального персонажа драмы - короля Иоанна.
     Фигура этого монарха задолго до Шекспира появилась на английской сцене.
Ему была посвящена первая историческая драма, созданная  в  Англии  в  эпоху
Возрождения. Около 1547 года  в  царствование  Генриха  VIII  епископ  Бейль
написал  пьесу  "Король  Иоанн".  В  драматургическом  отношении  это   была
причудливая смесь исторической драмы с моралите, где фигурировали  наряду  с
реальными   историческими   персонажами   абстрактные   фигуры   -    Мятеж,
Стяжательство, Притворство и т. д. В период, когда недавно свершился раз рыв
с Римом, личность Иоанна привлекала внимание, ибо  он  был  первым  королем,
сделавшим  попытку  восстать  против  власти  пап.   Это   была   откровенно
тенденциозная пьеса, в которой Иоанн прославлялся как поборник независимости
монархии от римско-католической  церкви.  Соответственно  образ  короля  был
представлен в идеализированном свете.
     В "Беспокойном царствовании" образ уже более соответствует исторической
истине.  Этот  набросок  характера  в  ранней  драме  получил   у   Шекспира
полноценное психологическое раскрытие. - Фигура Иоанна стоит в  ряду  других
королей, чьи  портреты  даны  Шекспиром  в  хрониках  в  плане  рассмотрения
проблемы личных качеств монарха.
     Иоанн является узурпатором. По праву  престолонаследия  королем  должен
был стать после смерти Ричарда Львиное Сердце молодой принц Артур. Но  Иоанн
захватил власть и царит по праву сильного. Он, однако,  сознает  непрочность
своего  положения.  Ему  грозят  разные  враги,  и  его  подстерегает  много
опасностей: Констанция, мать Артура, лелеет план восстановления прав  своего
сына; Франция стремится отвоевать у Истина его владения в Бретани; Рим зорко
следит за действиями короля, оберегая интересы  церкви  в  Англии;  наконец,
Иоанну приходится все  время  считаться  с  крупными  феодальными  баронами,
отнюдь не склонными к беспрекословному повиновению.
     Перед лицом всех хитросплетений политики  Иоанн  вначале  держится  как
человек, намеренный отстоять свою власть от всех опасностей и посягательств.
Он мужественно сражается против Франции, защищая одновременно интересы  свои
и английского государства.  Однако  сознание  государственных  интересов  не
является преобладающей чертой  его  как  короля.  Личный  интерес  для  него
гораздо важнее. Стремясь удержать власть, он решает устранить силой  слабого
соперника - принца Артура. Что же касается противников сильных, то с ними он
хочет замириться.
     Мы видим, как постепенно все больше раскрывается  своекорыстная  натура
короля, который к тому же не обладает упорной непреклонностью,  какая  была,
например, у Ричарда III. Иоанн проявляет жестокость, хитрит,  изворачивается
и доходит до унижения, когда соглашается отдать  свою  власть,  чтобы  снова
принять ее из рук представителя римского папы.
     Даже в жестокости Иоанна проявляется его малодушие.  Он  жаждет  смерти
принца Артура, но не решается на убийство, как  это  сделал  в  подобном  же
положении Ричард III.  Намеками  он  стремится  внушить  своему  придворному
Хьюберту, чтобы тот покончил с  юным  принцем,  но  делает  это  так,  чтобы
сохранить возможность снять с себя даже моральную вину за смерть Артуру.
     Преобладание личных интересов над государственными особенно проявляется
тогда, когда Иоанн ради закрепления своих прав  покупает  поддержку  Франции
ценой уступок территории. Это  вызывает  гнев  даже  у  Фоконбриджа,  самого
преданного из сторонников Иоанна.
     Все  ухищрения  Иоанна  ни  к  чему  не  приводят.  Он  теряет  друзей,
сторонников, союзников и в конце концов падает жертвой заговора собственного
духовенства - один монах, мстя за разграбление монастырей, отравляет Иоанна.
     В лице Иоанна Шекспиром изображен монарх, недостойный править  страной.
И дело здесь не столько в отсутствии законных прав  на  владение  престолом,
сколько в нравственном облике Иоанна. Убийца невинного ребенка, он ничем  не
доказал своего морального права на то, чтобы быть главой государства.  Более
того, своими действиями он обнаружил,  что  готов  в  любой  момент  предать
интересы страны ради личного благополучия.
     Как и в других хрониках Шекспира, в "Короле Иоанне"  коренным  является
вопрос о благе государства. И если Иоанн оказался недостойным монархом, то в
пьесе  есть  другой  персонаж,  который  выступает  как  носитель  принципов
государственности и патриотизма. Это - Фоконбридж.
     Незаконнорожденный сын Ричарда Львиное Сердце, он был воспитан  знатным
лордом, которого считал своим  отцом.  Когда  обнаруживается  действительное
происхождение  Фоконбриджа,  перед  ним  возникает   необходимость   выбора:
признать своим законным отцом  покойного  Фоконбриджа  и  получить  от  него
богатое наследство, либо согласиться с тем, что он будет признан  незаконным
сыном короля и лишиться при этом каких-либо имущественных  прав.  Фоконбридж
выбирает второе, ибо честь быть сыном, хотя бы и незаконным, такого славного
воителя, как Ричард Львиное Сердце, ему дороже всех земель, какие  он  может
получить в наследство от старого Фокоибриджа.
     Однако Фоконбридж отнюдь не идеальный "рыцарь без упрека". Воинственный
сын сурового века, он  спокойно  будет  разить  людей,  сражаясь  за  своего
короля. А когда король  приказывает  ему  взять  деньги  у  духовенства  для
пополнения отощавшей казны, Фоконбридж с веселым задором грабит монастыри.
     И все же у этого грубоватого вояки есть  инстинктивная  нравственность,
состоящая в том, что он признает для себя  обязательным  служение  королю  и
своей стране. Они для него одно  и  то  же.  И  даже  если  король  окажется
недостойным или неспособным быть  защитником  своей  страны,  то  Фоконбридж
возьмет эту миссию на себя, действуя именем короля, хотя бы он и  знал,  что
король совсем не тот человек, который заслуживает поклонения и  повиновения.
Так оно и происходит в пьесе. Даже осуждая короля,  когда  становится  ясной
его вина в гибели  принца  Артура,  Фоконбридж  не  отступает  от  него.  Он
продолжает борьбу, - теперь уже не столько за короля, сколько за Англию.
     Суровая мужественность Фоконбриджа несомненно  привлекательна.  Если  в
пьесе и есть герой, то это именно он. Но Фоконбридж не только  храбр.  Он  и
умен. Живя в обстановке борьбы корыстных интересов,  приглядываясь  к  тому,
что происходит, а особенно после  сделки  Иоанна  с  французами,  Фоконбридж
делает из своих наблюдений  и  опыта  глубокие  выводы.  Он  выражает  их  в
монологе, которым завершается второй акт, когда произносит тираду о том, что
миром правит "дьявол" - выгода (Commodity). Эта речь Фоконбриджа заслуживает
особого внимания, как выражение взглядов самого Шекспира  на  общество.  Она
перекликается с знаменитыми монологами героя  трагедии  "Тимон  Афинский"  о
власти золота, которую Шекспир осуждал и в  ряде  других  пьес,  особенно  в
"Венецианском купце".
     Фоконбридж выступает также как выразитель  идеи  патриотизма.  особенно
сильно звучащей в его финальном монологе, которым  заканчивается  пьеса.  Он
утверждает  необходимость  внутреннего  единства  государства  как  наиболее
прочной опоры для его независимости. В эпоху создания национальных  монархий
это была прогрессивная идея, направленная против феодального сепаратизма,  и
этот  принцип  поддерживался  как  гуманистами,  так  и  народными  массами,
отстаивавшими национальную независимость страны от  посягательств  извне.  В
пьесе  Шекспира  такие  реальные  враги  Англии  представлены   французскими
феодалами и римскими церковниками.
     Рядом с двумя  центральными  образами  пьесы  стоят  другие  персонажи,
причем  некоторые  из  них   очерчены   с   большой   рельефностью.   Такова
властолюбивая  мать  Иоанна  -  королева  Элеонора;  мать  принца  Артура  -
Констанция, не уступающая Элеоноре в честолюбивом стремлении  к  власти,  но
также показанная  как  скорбящая  мать;  патетическая  фигура  юного  принца
Артура, чья гибель является наиболее трагическим эпизодом  пьесы;  хитрый  и
беспощадный   политик-макиавеллист   -   кардинал   Пандольф;   воинственные
французские феодалы король Людовик и дофин Филипп.
     Сложная интрига пьесы развивается динамически, но заключительная  часть
хроники несколько скомкана из-за того, что при  сокращении  выпали  эпизоды,
предшествовавшие смерти короля, которая оказывается  несколько  неожиданной,
не подготовленной закономерным развитием действия.

                                                                   А. Аникст

ПРИМЕЧАНИЯ К ТЕКСТУ "КОРОЛЯ ИОАННА"

     Действующие лица. - Король Иоанн (Иоанн Безземельный) царствовал с 1199
по 1216 год. Он был младшим сыном Генриха  II  и  взошел  на  престол  после
смерти своего старшего брата Ричарда Львиное Сердце  в  обход  прав  Артура,
сына ранее умершего, следующего по старшинству сына  Генриха  II.  Готфрида.
Смерть Иоанна последовала  от  неизвестных  причин.  В  качестве  наследника
фамилии Плантагенетов Иоанн владел целым рядом областей  Франции,  и  в  том
числе городом Анжером.

     Французский  король  -  Филипп  II,  или   Филипп-Август   (1180-1223),
выступивший на защиту  прав  Артура  под  влиянием  его  матери  Констанции.
Впрочем, это было лишь предлогом для задуманного Филиппом-Августом  изгнания
англичан из Франции. В 1203-1206 годах он  отвоевал  у  Иоанна  Нормандию  и
Анжу.  В  результате  религиозно-политического  конфликта  Иоанна  с   папой
Иннокентием III  последний  уполномочил  Филиппа-Августа  низложить  Иоанна.
Иоанн смирился и в 1213 году признал себя вассалом  римского  престола.  Еще
раз  Филипп-Август  нанес  Иоанну,  организовавшему  против  него  коалицию,
сокрушительное поражение при Бунине во Фландрии (1214). Все эти сражения,  с
произвольной локализацией их, в пьесе искусственно приурочены  к  последнему
году жизни Иоанна.

     Филипп Фоконбридж (Бастард), незаконный сын Ричарда Львиное  Сердце,  -
лицо историческое. Полагают, что на обрисовку его  характера  уже  в  старой
пьесе, а через нее и в хронике Шекспира оказал влияние образ упоминаемого  в
хрониках Холиншеда  рыцаря  Фалько  Брентского,  также  незаконнорожденного,
сначала принимавшего участие в восстании баронов  против  Иоанна,  но  затем
сделавшегося его верным помощником в разных делах.

     Хьюберт - также лицо историческое. Его звали Хьюберт де Бург,  и  Иоанн
поручил ему присматривать за Артуром (взятым в плен в 1202  г.  при  захвате
Мирбо, между тем как Анжер был захвачен Иоанном лишь в  1206  г.),  а  затем
ослепить его. Но Хьюберт последнего приказания не исполнил. Артур либо погиб
при попытке бежать из темницы, либо был  убит  каким-то  лицом,  подосланным
Иоанном. В момент смерти ему было пятнадцать лет, и он, вероятно, уже  лично
принимал участие в сражениях.

     Бланка была дочерью сестры Иоанна  Элеоноры  и  Альфонса  VIII,  короля
Кастильского. Ее обручение с французским дофином - исторический факт.

     В лице эрцгерцога Австрийского,  графа  Лиможского,  слиты  вместе  две
исторические личности - Леопольд, эрцгерцог Австрийский, заключивший Ричарда
Львиное Сердце в тюрьму в 1193 году, и  Видомар,  граф  Лиможский,  владелец
замка, под стенами которого Ричард был смертельно ранен в 1199 году.  Филипп
Бастард, мстя за смерть отца, убил второго из них в том же  1199  году,  как
сообщает об этом Холиншед.
     Почти все указанные отступления от исторических фактов  имелись  уже  в
старой пьесе

     Ни дать ни взять - монета! - Имеются в виду  монеты  с  очень  плоскими
профилями королей.

     Сэр Ричард, признанный Плантагенет. - При посвящении в рыцари  и  члены
королевского дома меняется личное имя Бастарда: Ричард вместо Филипп.

     Приходит со своею зубочисткой... - Зубочистки были принадлежностью всех
благовоспитанных   людей.   Щеголи   ходили   обязательно   с   собственными
зубочистками, которыми ковыряли у себя в зубах, часто без всякой надобности.

     Кольбранд-великан - могучий витязь, датчанин, герой  многих  английских
баллад.

     Какой Филипп? - Он уже теперь не просто "Филипп", как его звал  до  сих
пор запросто слуга, он теперь носит королевскую фамилию Плантагенет  (о  чем
слуга еще не знает).

     Базилиско - персонаж трагедии  Кида  "Соломон  и  Персида"  -  хвастун,
утверждавший, что он рыцарь.

     ...бледнолицый берег. - Побережье Англии, обращенное к Франции, покрыто
меловыми скалами.

     Потише! - Он глашатай. - Глашатаи всегда начинали свои речи  возгласом:
"Потише!" (Внимание!).

     Алкид - Геркулес.

     ...как ослу пристала обувь славного Алкида. - "Как  башмаки  Алкида  на
детской ножке" - довольно распространенная в  то  время  поговорка.  Бастард
искажает ее, чтобы сильнее оскорбить эрцгерцога.

     Святой Георгий... учи нас биться. - Святой  Георгий  считался  патроном
английского рыцарства.

     Взяв за пример иерусалимских граждан во дни их  мятежа...  -  Во  время
осады Иерусалима императором Титом (в I в. н. э.) две партии, враждовавшие в
городе, временно объединились для борьбы с римлянами.

     ...вели, чтоб  сын  и  дочь  соединили  руки.  -  С  момента  обручения
принцесса становится как бы дочерью французского короля.

     Свой трофей позоришь ты. - Трофей - львиная  шкура,  которую  эрцгерцог
носит после того, как отнял ее у Ричарда, убив его.

     ...огнем огонь врачи смягчают при ожогах. - В XVI веке раны  от  ожогов
лечили прижиганиями.

     Святая вера есть опора клятвы. Твоя же клятва  не  согласна  с  ней.  -
Смысл этого места,  довольно  темного  в  подлиннике,  таков:  "Если,  давая
клятву, ты не уверен в  ее  законности,  те  ты  можешь  соблюдать  ее  лишь
постольку, поскольку она не противоречит другой, данной тобой ранее клятве".

     ...как тебе - опора  он.  -  Возможно,  что  в  это  мгновение  Людовик
поднимает Бланку с колен, что дает повод Констанции назвать его ее опорой.

     Ангел - старинная монета.

     ...суда одной эскадры разделяя. - В  подлиннике:  "A  whole  armado"  -
намек на Великую Армаду, испанский флот, посланный Филиппом II в  1588  году
на завоевание Англии и уничтоженный бурей и английскими морскими силами.

     Вы проиграли день? - День - в военном смысле: "проиграв сегодня битву".

     Первого апреля скончалась ваша  царственная  мать,  а  за  три  дня  до
этого... Констанция. - На самом деле Элеонора умерла в  июле  1204  года,  а
Констанция не за три дня, а за три года до этого, в августе 1201 года.

     Питер из Помфрета  -  лицо  историческое.  Как  сообщает  Холиншед,  он
предсказал около 1 января 1213 года, что король Иоанн  "в  будущий  праздник
Вознесения" будет низложен, за что король предал его вместе с его ни  в  чем
не повинным сыном мучительной казни.

     Дух  времени...  -  Выражение,  часто  встречающееся   у   Шекспира   и
означающее; стечение обстоятельств, условия эпохи и т. д.

     В страшный час последнего расчета меж небом и землей - то есть  в  день
Страшного суда.

     В Сент-Эдмондсбери я с ним встречусь... - Речь идет о  дофине,  который
вступил с английскими лордами в переговоры через посредство графа  Мелена  и
кардинала Пандольфа.

     ...и вы меня не делайте убийцей...  -  То  есть  не  заставляйте  меня,
защищая свою честь, обнажить меч и пролить вашу кровь.

     ...с нуждою слишком властной. - В смысле не личной его  потребности,  а
принудительной потребности общих политических обстоятельств.

     Гудвинские песни - опасная мель на юго-восточном побережье Англии.

     Кто пробовал питье? - Перед тем как король что-нибудь ел или пил,  один
из слуг пробовал эту еду или питье, чтобы убедиться, что предлагаемая королю
пища не отравлена.

А. Смирнов




   Уильям Шекспир.
   Венецианский купец

---------------------------------------------------------------
 Перевод: Т.Щепкина-Куперник
 OCR: Максим Бычков
---------------------------------------------------------------

        ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

     Дож Венеции.

     Принц Марокканский
                        } Женихи Порции
     Принц Арагонский

     Антонио, венецианский купец.
     Бассанио, его друг.

     Саланио    |
     Саларино   | друзья Антонио
     Грациано   } и Бассанио.
     Салерио    |

     Лоренцо, влюбленный в Джессику.
     Шейлок, богатый еврей.
     Тубал, еврей, друг его.
     Ланчелот Гоббо, шут, слуга Шейлока.
     Старый Гоббо, отец Ланчелота.
     Леонардо, слуга Бассанио.

     Бальтазар
                } слуги Порции.
     Стефано

     Порция, богатая наследница.
     Нерисса, ее прислужница.
     Джессика, дочь Шейлока.

    Венецианские сенаторы, члены суда, тюремщик, слуги Порции и другие.

                Действие происходит частью в Венеции, частью
                 в Бельмонте, поместье Порции на материке.


        АКT I

        СЦЕНА 1

                              Венеция. Улица.
                    Входят Антонио, Саларино и Саланио.

                                  Антонио

                    Не знаю, отчего я так печален.
                    Мне это в тягость; вам, я слышу, тоже.
                    Но где я грусть поймал, нашел иль добыл.
                    Что составляет, что родит ее, -
                    Хотел бы знать!
                    Бессмысленная грусть моя виною,
                    Что самого себя узнать мне трудно.

                                  Саларино

                    Вы духом мечетесь по океану,
                    Где ваши величавые суда,
                    Как богатей и вельможи вод
                    Иль пышная процессия мореная,
                    С презреньем смотрят на торговцев мелких,
                    Что кланяются низко им с почтеньем,
                    Когда они летят на тканых крыльях.

                                  Саланио

                    Поверьте, если б я так рисковал,
                    Почти все чувства были б там мои -
                    С моей надеждой. Я бы постоянно
                    Срывал траву, чтоб знать, откуда ветер,
                    Искал на картах гавани и бухты;
                    Любой предмет, что мог бы неудачу
                    Мне предвещать, меня бы, несомненно,
                    В грусть повергал.

                                  Саларино

                                       Студя мой суп дыханьем,
                    Я в лихорадке бы дрожал от мысли,
                    Что может в море ураган наделать;
                    Не мог бы видеть я часов песочных,
                    Не вспомнивши о мелях и о рифах;
                    Представил бы корабль в песке завязшим,
                    Главу склонившим ниже, чем бока,
                    Чтоб целовать свою могилу! В церкви,
                    Смотря на камни здания святого,
                    Как мог бы я не вспомнить скал опасных,
                    Что, хрупкий мой корабль едва толкнув,
                    Все пряности рассыпали бы в воду
                    И волны облекли б в мои шелка, -
                    Ну, словом, что мое богатство стало
                    Ничем? И мог ли б я об этом думать,
                    Не думая при том, что если б так
                    Случилось, мне пришлось бы загрустить?
                    Не говорите, знаю я: Антонио
                    Грустит, тревожась за свои товары.

                                  Антонио

                    Нет, верьте мне: благодарю судьбу -
                    Мой риск не одному я вверил судну,
                    Не одному и месту; состоянье
                    Мое не мерится текущим годом:
                    Я не грущу из-за моих товаров.

                                  Саларино

                    Тогда вы, значит, влюблены.

                                  Антонио

                                                 Пустое!

                                  Саларино

                    Не влюблены? Так скажем: вы печальны.
                    Затем что вы невеселы, и только!
                    Могли б смеяться вы, твердя: "Я весел,
                    Затем что не грущу!" Двуличный Янус!
                    Клянусь тобой, родит природа странных
                    Людей: одни глазеют и хохочут,
                    Как попугай, услышавший волынку;
                    Другие же на вид, как уксус, кислы,
                    Так что в улыбке зубы не покажут,
                    Клянись сам Нестор, что забавна шутка!

                    Входят Бассанио, Лоренцо и Грациано.

                                  Саланио

                    Вот благородный родич ваш Бассанио;
                    Грациано и Лоренцо с ним. Прощайте!
                    Мы в лучшем обществе оставим вас.

                                  Саларино

                    Остался б я, чтоб вас развеселить,
                    Но вот я вижу тех, кто вам дороже.

                                  Антонио

                    В моих глазах цена вам дорога.
                    Сдается мне, что вас дела зовут
                    И рады вы предлогу удалиться.

                                  Саларино

                    Привет вам, господа.

                                  Бассанио

                    Синьоры, но когда ж мы посмеемся?
                    Когда? Вы что-то стали нелюдимы!

                                  Саларино

                    Досуг ваш мы делить готовы с вами.

                         Саларино и Саланио уходят.

                                  Лоренцо
                                (к Бассанио)

                    Синьор, раз вы Антонио нашли,
                    Мы вас оставим; но прошу - к обеду
                    Не позабыть, где мы должны сойтись.

                                  Бассанио

                    Приду наверно.

                                  Грациано

                    Синьор Антонио, вид у вас плохой;
                    Печетесь слишком вы о благах мира.
                    Кто их трудом чрезмерным покупает
                    Теряет их. Как изменились вы!

                                  Антонио

                    Я мир считаю, чем он есть, Грациано:
                    Мир - сцена, где у всякого есть роль;
                    Моя - грустна.

                                  Грациано

                                    Мне ж дайте роль шута!
                    Пускай от смеха буду весь в морщинах;
                    Пусть лучше печень от вина горит,
                    Чем стынет сердце от тяжелых вздохов.
                    Зачем же человеку с теплой кровью
                    Сидеть подобно мраморному предку?
                    Спать наяву или хворать желтухой
                    От раздраженья? Слушай-ка, Антонио:
                    Тебя люблю я; говорит во мне
                    Любовь. Есть люди, у которых лица
                    Покрыты пленкой, точно гладь болота:
                    Они хранят нарочно неподвижность,
                    Чтоб общая молва им приписала
                    Серьезность, мудрость и глубокий ум.
                    И словно говорят нам: "Я оракул,
                    Когда вещаю, пусть и пес не лает!"
                    О мой Антонио! Знаю я таких,
                    Что мудрыми слывут лишь потому,
                    Что ничего не говорят, - тогда как,
                    Заговорив, они терзали б уши
                    Тем, кто, их слыша, ближних дураками
                    Назвал бы, верно. - Да об этом после.
                    Но не лови ты на приманку грусти
                    Такую славу - жалкую рыбешку! -
                    Пойдем, Лоренцо. -  Ну, пока прощай!
                    А проповедь я кончу, пообедав.

                                  Лоренцо

                    Итак, вас оставляем - до обеда.
                    Придется мне быть мудрецом таким
                    Безмолвным: говорить не даст Грациано!

                                  Грациано

                    Да, поживи со мною года два -
                    Звук голоса ты своего забудешь.

                                  Антонио

                    Ну, для тебя я стану болтуном!

                                  Грациано

                    Отлично: ведь молчанье хорошо
                    В копченых языках да в чистых девах.

                         Грациано и Лоренцо уходят.

                                  Антонио

                    Где смысл в его словах?

                                  Бассанио

     Грациано  говорит  бесконечно  много  пустяков,  больше, чем кто-либо в
Венеции;  его  рассуждения  - это два зерна пшеницы, спрятанные в двух мерах
мякины.  Чтобы  их  найти, надо искать весь день, а найдешь - увидишь, что и
искать не стоило.

                                  Антонио

                     Ну, хорошо. Скажите - кто та дама,
                     К которой дали вы обет поехать
                     На поклоненье? Вы мне обещали.

                                  Бассанио

                     Небезызвестно вам, Антонио,
                     Как сильно я дела свои расстроил,
                     Ведя пышней гораздо образ жизни,
                     Чем позволяла скромность средств моих.
                     Я не ропщу, что должен сократить
                     Роскошный обиход: одна забота -
                     Как с честью выйти из больших долгов,
                     В какие мотовство меня втянуло.
                     Вам должен я, Антонио, больше всех -
                     И деньгами и дружбой. Эта дружба
                     Порукой мне, что смело вам могу
                     Открыть мои намеренья и планы,
                     Как от долгов очиститься совсем.

                                  Антонио

                     Скажите все мне, добрый мой Бассанио;
                     И если ваши планы, как вы сами,
                     Согласны с честью, - уверяю вас,
                     Мой кошелек, я сам, мои все средства -
                     Открыто все, чтоб только вам помочь.

                                  Бассанио

                     Еще в дни школы, потеряв стрелу,
                     За ней я тотчас вслед пускал другую, -
                     И в ту же цель, следя усердней только, -
                     Чтоб первую найти; рискнув двумя,
                     Я часто обе находил. Пример
                     Беру из детства - так мой план невинен.
                     Я много должен вам; как безрассудный
                     Мальчишка, это все я потерял.
                     Но коль решитесь вы стрелу вторую
                     Послать за первой вслед, - не сомневаюсь,
                     Что, целясь метко, иль найду я обе,
                     Иль возвращу вторую, благодарным
                     За первую оставшись должником.

                                  Антонио

                     Вы знаете меня; не тратьте ж время,
                     Ища окольный путь к моей любви.
                     Вы больше огорчаете меня,
                     В моем сильнейшем чувстве сомневаясь,
                     Чем если б разорили впрах меня.
                     Скажите просто мне, что надо сделать
                     И что, по-вашему, я сделать в силах, -
                     И я готов на все. Так говорите ж!

                                  Бассанио

                     Богатая наследница в Бельмонте
                     Живет; красавица - прекрасней вдвое
                     Высокой добродетелью; порой
                     Ее глаза привет мне молча слали.
                     Ей имя - Порция; она не ниже
                     Супруги Брута, дочери Катона.
                     Все знают цену ей: из разных стран
                     Четыре ветра навевают ей
                     Искателей. А солнечные кудри
                     Как золотое светятся руно;
                     Бельмонт они в Колхиду обращают,
                     И не один Язон туда стремится.
                     О, будь возможность у меня, Антонио,
                     С любым из них достойно состязаться, -
                     Душа моя предсказывает мне,
                     Что я бесспорно одержу победу.

                                  Антонио

                     Ты знаешь, вся моя судьба - на море:
                     Нет у меня ни денег, ни товаров,
                     Чтоб капитал достать; ступай, узнай,
                     Что может сделать мой кредит в Венеции.
                     Его я выжму весь и до предела,
                     Чтоб к Порции в Бельмонт тебя отправить.
                     Ступай, - разузнавать мы будем оба,
                     Где деньги есть: найдем их, без сомненья,
                     Под мой кредит иль в виде одолженья.

                                  Уходят.


        СЦЕНА 2

                      Бельмонт. Комната в доме Порции.
                          Входят Порция и Нерисса.

                                   Порция

     Правду  сказать,  Нерисса, моя маленькая особа устала от этого большого
мира.

                                  Нерисса

     Так  бы  это  и было, моя дорогая синьора, если бы у вас несчастий было
столько  же,  сколько счастья. Но, видно, тот, кто слишком много ест, болеет
точно  так  же, как тот, кто мучается от голода. Поэтому счастье - в золотой
середине: излишество скорей доводит до седых волос, чем умеренность, которая
ведет к долговечности.

                                   Порция

     Прекрасные нравоучения, и прекрасно сказаны.

                                  Нерисса

     Они были бы еще лучше, если бы исполнялись, как должно.

                                   Порция

     Если  бы  делать  было  так  нее  легко, как знать, что надо делать, то
часовни  стали  бы  храмами,  а бедные хижины - царскими дворцами. Хорош тот
священник,  который  поступает  по  собственным поучениям. Мне легче научить
двадцать  человек,  как  надо  поступать,  чем быть одной из этих двадцати и
следовать  собственным наставлениям. Рассудок может предписать законы крови;
но  пылкий  темперамент  перепрыгивает  через все холодные правила. Юность -
сумасбродный  заяц,  который перескакивает через капкан калеки-благоразумия.
Но  все  эти рассуждения не помогут мне выбрать мужа! Бедная я! "Выбрать"! Я
не  смею  ни выбрать того, кого хочу, ни отказать тому, кто мне не нравится:
воля  живой  дочери  порабощена  волей  умершего  отца!  Не  жестоко ли это,
Нерисса, что я не ногу ни выбрать, ни отвергнуть?

                                  Нерисса

     Ваш  отец был всегда добродетельным человеком, а к людям чистым душою в
предсмертные  минуты  иногда  приходит благое прозрение: раз он придумал рту
лотерею - три ларца, золотой, серебряный и свинцовый, и тот, кто угадает его
мысль, получит вас, - так поверьте, угадает, наверно, тот, кто по-настоящему
любит.  Но  скажите:  есть  ли  у вас хоть к одному из прибывших царственных
женихов какая-нибудь склонность?

                                   Порция

     Пожалуйста,  назови  их  по  именам;  по  мере  того  как  ты их будешь
называть,  я  буду описывать их тебе, и из моих описаний ты сможешь судить о
степени моей склонности.

                                  Нерисса

     Во-первых, принц Неаполитанский.

                                   Порция

     О,  это  настоящий  жеребенок:  говорит только о своей лошади и считает
своим главным талантом, что сам может ее подковывать. Боюсь, не согрешила ли
его светлейшая матушка с каким-нибудь кузнецом.

                                  Нерисса

     Затем пфальцграф.

                                   Порция

     Этот  только  и  знает,  что  хмурит  брови  и точно хочет сказать: "Не
желаете меня - воля ваша". Он самые веселые рассказы слушает без улыбки. Раз
он  в молодости так неприлично угрюм, боюсь, что к старости он превратится в
плачущего  философа. Да я бы скорей вышла замуж за мертвую голову с костью в
зубах, чем за одного из них. Господи, спаси меня от обоих!

                                  Нерисса

     А что вы скажете о французском вельможе, мосье Ле-Боне?

                                   Порция

     Раз  уж его бог создал, так пусть слывет за мужчину. Право, я знаю, что
насмехаться  грех.  Но  этот!  Да,  у него лошадь лучше, чем у неаполитанца;
гадко  хмурить брови он умеет лучше, чем пфальцграф; он - все и никто. Стоит
дрозду запеть, он уже готов прыгать... Он рад фехтовать со своей собственной
тенью.  Выйди  я  за  него,  я  бы вышла за двадцать мужей сразу. Если бы он
презирал меня, я бы ему это простила, потому что, люби он меня до безумия, я
никогда не ответила бы ему любовью.

                                  Нерисса

     Ну, а что вы скажете о Фоконбридже, молодом английском бароне?

                                   Порция

     Знаешь,  ничего не могу ни о нем, ни ему сказать, потому что ни он меня
не  понимает,  ни  я  его.  Он не говорит ни по-латыни, ни по-французски, ни
по-итальянски,  а  ты смело можешь дать на суде присягу, что я ни на грош не
знаю  по-английски.  Он - воплощение приличного человека; но, увы, кто может
разговаривать с немой фигурой? И как странно он одевается! Я думаю, он купил
свой  камзол  в Италии, широчайшие штаны - во Франции, шляпу - в Германии, а
манеры - во всех странах мира.

                                  Нерисса

     А что вы думаете о шотландском лорде, его соседе?

                                   Порция

     Что  в  нем  есть  добрососедское милосердие: он получил от англичанина
взаймы  пощечину  и поклялся, что отдаст ее при первой возможности. Кажется,
француз был его поручителем и подписался за него.

                                  Нерисса

     Как вам нравится молодой немец, племянник герцога Саксонского?

                                   Порция

     Он  отвратителен  по  утрам,  когда  трезв,  и еще отвратительнее после
обеда,  когда  пьян. В лучшие свои минуты он немножко хуже, чем человек, а в
худшие  -  немного  лучше,  чем  животное.  В  самом  худшем  случае  - я уж
постараюсь от него избавиться.

                                  Нерисса

     Однако,  если  он  пожелает  принять  участие  в выборе и угадает ларец
правильно,  вам  придется согласиться на брак с ним, или же вы нарушите волю
вашего отца.

                                   Порция

     Во  избежание  этого поставь, пожалуйста, большой стакан рейнского вина
на  невыигрышный  ящик;  и тогда - будь хоть сам черт внутри, а снаружи этот
соблазн,  -  я  знаю, немец выберет его. Я пойду на все, Нерисса, лишь бы не
выйти замуж за губку.

                                  Нерисса

     Не бойтесь, синьора: вам не достанется ни один из всех этих господ. Они
сообщили мне свое решение: они намерены разъехаться по домам и больше вас не
беспокоить   своими   домогательствами,  если  нельзя  добиться  вашей  руки
каким-нибудь  другим  способом,  кроме  выбранного  вашим отцом - при помощи
этих ларцов.

                                   Порция

     Доживи  я  до  старости  Сивиллы, я умру целомудренной, как Диана, если
никому  не  удастся  получить меня так, как хотел мой отец. Но я очень рада,
что  эта  партия женихов оказалась такой благоразумной, потому что среди них
нет  никого,  о  ком бы я сердечно пожалела; и я прошу создателя даровать им
счастливый путь.

                                  Нерисса

     А  помните  вы, синьора, когда отец ваш еще был жив, одного венецианца:
он был ученый и воин, - он приезжал к нам с маркизом Монферратским?

                                   Порция

     О, да. Это был Бассанио. Кажется, его так звали?

                                  Нерисса

     Верно,  синьора. Из всех людей, на которых глядели мои глупые глаза, он
всех достойнее прекрасной синьоры.

                                   Порция

     Я хорошо его помню; и помню, что он вполне достоин твоей похвалы.

                               Входит слуга.

Что там такое? Какие новости?

                                   Слуга

     Четверо  иностранцев  ищут  вас,  синьора,  чтобы проститься с вами. А,
кроме  того,  прибыл  вестник от пятого - принца Марокканского; он сообщает,
что принц, его господин, будет здесь сегодня вечером.

                                   Порция

     Если  бы  я могла сказать этому пятому: "здравствуйте" - так же охотно,
как  скажу  тем  четверым:  "прощайте", - я была бы рада его приезду. Будь у
него  нрав  святого,  а  лицо  дьявола, так лучше бы он меня взял в духовные
дочери, чем в жены!
                    Пойдем, Нерисса. - Ты ступай вперед.
                    Лишь за одним запрем, другой уж у ворот!

                                  Уходят.


        СЦЕНА 3

                             Венеция. Площадь.
                         Входят Бассанио и Шейлок.

                                   Шейлок

     Три тысячи дукатов? Хорошо.

                                  Бассанио

     Да, синьор, на три месяца.

                                   Шейлок

     На три месяца? Хорошо.

                                  Бассанио

     За меня, как я уже сказал, поручится Антонио.

                                   Шейлок

     Антонио поручится по векселю? Хорошо.

                                  Бассанио

     Можете вы мне помочь? Хотите вы обязать меня? Могу я узнать ваш ответ?

                                   Шейлок

     Три тысячи червонцев на три месяца и за поручительством Антонио?

                                  Бассанио

     Ваш ответ?

                                   Шейлок

     Антонио - хороший человек.

                                  Бассанио

     Слышали вы когда-нибудь о нем, что это не так?

                                   Шейлок

     О, нет, нет, нет, нет! Словами "он хороший человек" я хочу сказать, что
он,  понимаете, человек состоятельный. Однако капитал его весь в надеждах. У
него  одно  судно плывет в Триполи, другое в Индию; кроме того, на Риальто я
слыхал,  что  третье у него сейчас в Мексике, четвертое в Англии и остальные
суда  тоже  разбросаны по всему свету. Но ведь корабли - это только доски, а
моряки  -  только  люди;  а  ведь  есть  и земляные крысы и водяные крысы, и
сухопутные  воры и водяные воры, то есть пираты; а кроме того - опасности от
воды,  ветра и скал. Несмотря на это, он человек состоятельный... Три тысячи
червонцев... Пожалуй, вексель его взять можно.

                                  Бассанио

     Будьте уверены, что можно.

                                   Шейлок

     Я  хочу  быть  уверенным,  что можно; а чтобы быть уверенным, мне нужно
обдумать. Могу я поговорить с Антонио?

                                  Бассанио

     Не угодно ли вам отобедать с нами?

                                   Шейлок

     Да?  Чтобы  свинину нюхать? Есть сосуд, в который ваш пророк-назареянин
загнал  бесов  заклинаниями?  Я буду покупать у вас, продавать вам, ходить с
вами,  говорить  с  вами  и  прочее, но не стану с вами ни есть, ни пить, ни
молиться. - Что нового на Риальто? Кто это идет?

                              Входит Антонио.

                                  Бассанио

     Вот и синьор Антонио.

                                   Шейлок
                                (в сторону)

                    Вот истинно на вид слащавый мытарь!
                    Он ненавистен мне как христианин,
                    Но больше тем, что в жалкой простоте
                    Взаймы дает он деньги без процентов
                    И курса рост в Венеции снижает.
                    Ох, если б мне ему вцепиться в бок!
                    Уж я вражду старинную насыщу.
                    Он ненавидит наш народ священный
                    И в сборищах купеческих поносит
                    Меня, мои дела, барыш мой честный
                    Зовет лихвой. Будь проклят весь мой род,
                    Коль я ему прощу!

                                  Бассанио

                                       Ну, что же, Шейлок?

                                   Шейлок

                    Я обсуждаю мой запас наличный;
                    По памяти прикинувши, я вижу,
                    Что сразу мне всей суммы не собрать
                    В три тысячи червонцев. Что ж такое?
                    Тубал, еврей, богатый мой сородич,
                    Поможет мне. Но стойте! Срок какой
                    Угоден вам?
                                (К Антонио.)

                    Привет, синьор добрейший;
                    Вот только что о вас мы толковали.

                                  Антонио

                    Я, Шейлок, не даю и не беру
                    С тем, чтоб платить или взымать проценты, -
                    Но, чтоб помочь в нужде особой Другу,
                    Нарушу правило.
                               (К Бассанио.)
                    Он знает, сколько вам нужно?

                                   Шейлок

                                          Да, три тысячи червонцев.

                                  Антонио

                    И на три месяца.

                                   Шейлок

                    Забыл! Три месяца: вы так сказали.
                    И вексель ваш. Подумаем... Но вот что:
                    Сказали вы, что не берете ссуд
                    И не даете в рост?

                                  Антонио

                                        Да, никогда.

                                   Шейлок

                    Когда Иаков пас овец Лавана
                    (Иаков сей святому Аврааму -
                    Так мать его устроила премудро -
                    Преемником был третьим... Так... да, третьим...).

                                  Антонио

                    При чем же это? Он проценты брал?

                                   Шейлок

                    Нет, не проценты... То есть, не проценты
                    В прямом значенье слова; но заметьте,
                    Что сделал он: условился с Лаваном,
                    Что всех ягняток пестрых он получит.
                    Когда же овцы, полные желанья,
                    Осеннею порой пошли к баранам
                    И дело зарожденья началось
                    Меж этой пышношерстною породой, -
                    Хитрец узором ветки обдирал
                    И в самый миг зачатия их ставил
                    Он перед зачинающего маткой;
                    Зачавши так, приплод они несли
                    Сплошь пестрый; все Иакову досталось.
                    Вот путь к наживе, - он благословен...
                    Благословен барыш, коль не украден!

                                  Антонио

                    Иакову помог счастливый случай;
                    Совсем не от него исход зависел:
                    Он небом был задуман и свершен.
                    Рассказ ваш был, чтоб оправдать проценты?
                    Иль ваши деньги - овцы и бараны?

                                   Шейлок

                    Не знаю; я положу их так же быстро.
                    Но слушайте, синьор...

                                  Антонио

                                           Заметь, Бассанио:
                    В нужде и черт священный текст приводит.
                    Порочная душа, коль на святыню
                    Ссылается, похожа на злодея
                    С улыбкой на устах иль на красивый,
                    Румяный плод с гнилою сердцевиной.
                    О, как на вид красива ложь бывает!

                                   Шейлок

                    Три тысячи червонцев! Куш немалый...
                    Три месяца... А сколько годовых?

                                  Антонио

                    Что ж, Шейлок, вы хотите обязать нас?

                                   Шейлок

                    Синьор Антонио, много раз и часто
                    В Риальто поносили вы меня
                    Из-за моих же денег и процентов.
                    Я все сносил с пожатьем плеч покорным:
                    Терпенье - рода нашего примета.
                    Меня вы звали злобным псом, неверным,
                    Плевали на жидовский мой кафтан
                    За то, что y лишь пользуюсь своим.
                    Так; но теперь, как видно, я вам нужен.
                    Что ж! Вы ко мне идете, говорите:
                    "Нам нужны деньги, Шейлок"... Это вы,
                    Вы просите, плевавший мне в лицо,
                    Меня пинками гнавший, как собаку,
                    От своего крыльца? Вам деньги нужны!
                    Что ж мне сказать вам? Не сказать ли мне;
                    "Где ж деньги у собак? Как может пес
                    Давать взаймы три тысячи червонцев?"
                    Иль, низко поклонившись, рабским тоном,
                    Едва дыша и с трепетным смиреньем
                    Сказать:
                    "Синьор, вы в среду на меня плевали,
                    В такой-то день пинка мне дали, после
                    Назвали псом; и вот, за эти ласки
                    Я дам взаймы вам денег".

                                  Антонио

                    Тебя опять готов я так назвать,
                    И плюнуть на тебя, и пнуть ногою.
                    Коль хочешь дать нам денег, так давай их
                    Не как друзьям. Когда же дружба ищет
                    Приплода от бесплодного металла?
                    Скорее одолжи их как врагу,
                    Чтоб, если обанкротился, спокойно
                    Взыскать с него.

                                   Шейлок

                                     Смотрите, как вспылили!
                    Хочу вам другом быть, снискать приязнь,
                    Забыть позор, каким меня клеймили,
                    Помочь вам и не взять с вас ни гроша
                    Процентов, - вы же слушать не хотите.
                    Я говорю по доброте сердечной.

                                  Бассанио

                    По доброте?

                                   Шейлок

                                 Я это докажу:
                    К нотариусу вы со мной пойдите
                    И напишите вексель; в виде шутки, -
                    Когда вы не уплатите мне точно
                    В такой-то день и там-то суммы долга
                    Указанной, - назначим неустойку:
                    Фунт вашего прекраснейшего мяса,
                    Чтоб выбрать мог часть тела я любую
                    И мясо вырезать, где пожелаю.

                                  Антонио

                    Отлично, подпишу я этот вексель;
                    Притом скажу, что жид был очень добр.

                                  Бассанио

                    Нет, за меня ты векселя такого
                    Не дашь; нет, лучше я в нужде останусь!

                                  Антонио

                    Не бойся, милый друг, я не просрочу.
                    В ближайшие два месяца - за месяц
                    До срока, значит, - получить я должен
                    Раз в десять более, чем эта сумма.

                                   Шейлок

                    О отче Авраам! Вот каковы
                    Все эти христиане: их жестокость
                    Их учит и других подозревать!
                    Судите сами: если он просрочит -
                    Что пользы мне от этой неустойки?
                    Людского мяса фунт - от человека! -
                    Не столько стоит и не так полезен,
                    Как от быка, барана иль козла.
                    Помочь хочу, чтоб милость заслужить;
                    Согласен он - извольте; нет - прощайте;
                    За дружбу мне обидой не платите.

                                  Антонио

                    Да, Шейлок, я твой вексель подпишу.

                                   Шейлок

                    Сойдемся ж у нотариуса. Вексель
                    Шутливый заготовьте у него,
                    А я пойду и соберу дукаты;
                    Зайду в мой дом, оставленный на волю
                    Небрежного слуги, и очень скоро
                    Приду я к вам.

                                  Антонио

                                    Ступай же, добрый жид.

                               Шейлок уходит.

                    Еврей придет к Христу. Он стал добрей!

                                  Бассанио

                    Боюсь я сладких слов от злых людей.

                                  Антонио

                    Идем. Опасность всякая далеко:
                    Суда придут за тридцать дней до срока.

                                  Уходят.


        АКТ II

        СЦЕНА 1

                      Бельмонт. Комната в доме Порции.
            Входят принц Марокканский со свитой, Порция, Нерисса
                          и другие ее прислужницы.
                              Роговая музыка.

                             Принц Марокканский

                    Не презирай меня за черноту;
                    Ливреей темной я обязан солнцу;
                    Я с ним сосед, я вскормлен рядом с ним.
                    Зови белейшего из северян
                    Из края, где под солнцем льды не тают, -
                    Надрежем кожу из любви к тебе,
                    Чтоб посмотреть, чья кровь краснее будет. -
                    Синьора, верь: мой вид страшил храбрейших,
                    Но, я клянусь тебе моей любовью,
                    Страны моей прекраснейшие девы
                    Его любили. Цвет мой изменить
                    Я только для того бы согласился,
                    Чтоб этим чувства у тебя похитить,
                    О нежная владычица моя!

                                   Порция

                    Я в выборе руковожусь не только
                    Взыскательным советом глаз девичьих;
                    Притом моя судьба, как лотерея,
                    Мне запрещает добровольный выбор.
                    Но, если б мой отец не ограничил
                    Меня своею мудростью, назначив
                    Женой тому, кто угадает ларчик, -
                    Вы, славный принц, темнее б не казались
                    Для чувств моих, чем все, кого встречала
                    Доныне.

                             Принц Марокканский

                             Благодарен и за это!
                    Ведите же меня к ларцам, чтоб счастье
                    Мне попытать. Клянусь мечом, которым
                    Убит был Софи и персидский принц,
                    Что победил в трех битвах Сулеймана,
                    Я взглядом самый грозный взгляд сразил бы,
                    Померялся б с храбрейшим сердцем в мире,
                    Сосущих медвежат у матки б вырвал
                    И посмеялся б над голодным львом, -
                    Чтоб завладеть тобой. Но ах! Когда
                    Лихас и Геркулес играют в кости,
                    Решая, кто сильней, случайно может
                    Слабейшего рука удачней кинуть -
                    И победит Алкида паж его.
                    Так я могу, ведом слепой судьбою,
                    Утратить, что получит недостойный,
                    И умереть от горя.

                                   Порция

                                        Вы должны
                    Решиться иль совсем не выбирать,
                    Иль раньше клятву дать - коль ошибетесь,
                    Не говорить о браке никогда
                    И ни одной из женщин. Обсудите ж.

                             Принц Марокканский

                    На все согласен; ну, ведите ж к счастью.

                                   Порция

                    Сначала в храм; а после, пообедав,
                    Дерзните.

                             Принц Марокканский

                    Пусть судьба пошлет успех.
                    Быть мне счастливей иль несчастней всех!

                              Роговая музыка.

                                  Уходят.


        СЦЕНА 2

                              Венеция. Улица.
                              Входит Ланчелот.

                                  Ланчелот

     Конечно, совесть моя позволит мне сбежать от этого жида, моего хозяина.
Бес  меня  так  вот и толкает, так вот и искушает; говорит: "Гоббо, Ланчелот
Гоббо,  добрый  Ланчелот", или: "Добрый Гоббо", или: "Добрый Ланчелот Гоббо,
пусти  ноги  в  ход,  беги во все тяжкие, удирай отсюда". А совесть говорит:
"Нет,  постой,  честный  Ланчелот,  постой,  честный  Гоббо",  или, как выше
сказано:  "Честнейший  Ланчелот Гоббо, не удирай, топни ногой на эти мысли".
Ладно;  а  храбрый  дьявол велит мне складывать пожитки: "В путь!" - говорит
бес; "марш!" - говорит бес; "ради бога, соберись с духом, - говорит бес, - и
лупи".  Ладно; а совесть моя вешается на шею к моему сердцу и мудро говорит:
"Мой  честный друг Ланчелот, ведь ты сын честного отца...", или, скорее, сын
честной  матери, потому что, сказать правду, отец-то мой несколько... как бы
это  выразиться...  отдавал  чем-то...  был  у него этакий привкус... Ладно;
совесть мне говорит: "Ланчелот, не шевелись!.." - "Пошевеливайся", - говорит
бес.  "Ни  с  места!"  - говорит совесть. "Совесть, - говорю, - правильно ты
советуешь!"  Если  повиноваться  совести,  надо  мне  остаться у жида, моего
хозяина; а он-то - прости меня, господи! - сам вроде дьявола; а чтобы удрать
от  жида, придется повиноваться лукавому, а ведь он-то, с вашего позволения,
и  есть сам дьявол. И то правда, что жид - воплощенный дьявол; и, по совести
говоря, совесть моя - жестокосердная совесть, если она мне советует остаться
у  жида. Бес мне дает более дружеский совет; я таки удеру, дьявол; мои пятки
к твоим услугам; удеру.

                      Входит старый Гоббо с корзинкой.

                                   Гоббо

     Молодой синьор, скажите, пожалуйста, как тут пройти к синьору жиду?

                                  Ланчелот
                                (в сторону)

     О  небо! Да это мой единородный отец. Он слеп так, словно ему не то что
песком,  а  крупным  гравием  глаза  засыпало.  Не узнает меня; сыграю с ним
какую-нибудь штуку.

                                   Гоббо

     Почтеннейший молодой синьор, сделайте милость: как мне пройти к синьору
жиду?

                                  Ланчелот

     А поверните направо - при первом повороте, но при самом первом повороте
поверните  налево;  да смотрите, при настоящем-то, повороте не поворачивайте
ни направо, ни налево, а ворочайте прямехонько к дому жида.

                                   Гоббо

     Святые угодники! Трудно будет попасть на настоящую дорогу. Вы не можете
сказать мне: некий Ланчелот, что у него живет, живет у него или нет?

                                  Ланчелот

     Вы  говорите  о  молодом  синьоре Ланчелоте? (В сторону.) Вот погодите,
какую  я  сейчас  историю  разведу. (Старику.) Вы говорите о молодом синьоре
Ланчелоте?

                                   Гоббо

     Какой  там  синьор, ваша милость? Сын бедного человека! Отец его - хоть
это я сам говорю - честный, но очень бедный человек, - хотя, благодаря бога,
здоровый.

                                  Ланчелот

     Ну, кто бы там ни был его отец, мы говорим о молодом синьоре Ланчелоте.

                                   Гоббо

     О знакомом вашей милости - просто Ланчелоте, сударь.

                                  Ланчелот

     Но  прошу  вас,  старик, то бишь умоляю вас; следственно, вы говорите о
молодом синьоре Ланчелоте?

                                   Гоббо

     О Ланчелоте, с позволения вашей милости.

                                  Ланчелот

     Следственно,  о  синьоре  Ланчелоте.  Не  говорите о синьоре Ланчелоте,
батюшка  мой,  ибо  этот молодой синьор (согласно поле судеб и рока и всяких
таких  ученых  вещей,  вроде  трех  сестер  Парок  и  прочих отраслей науки)
действительно  скончался,  или, если можно выразиться проще, отошел в лучший
мир.

                                   Гоббо

     Господи  упаси!  Да  ведь мальчуган был истинным посохом моей старости,
истинной моей подпорой!

                                  Ланчелот

     Неужто  ж  я  похож на палку или на балку, на посох или на подпорку? Вы
меня не узнаете, батюшка?

                                   Гоббо

     Ох,  нет!  Я  вас  не  знаю, молодой синьор. Но, прошу вас, скажите мне
правду: что мой мальчик - упокой, господь, его душу - жив или помер?

                                  Ланчелот

     Неужто вы не узнаете меня, батюшка?

                                   Гоббо

     Ох, горе, я ведь почти что ослеп; не признаю вас.

                                  Ланчелот

     Ну,  по  правде,  даже  будь у вас глаза в порядке, вы и то могли бы не
узнать  меня; умен тот отец, что узнает собственного ребенка. Ладно, старик,
я вам все расскажу про вашего сына. (Становится на колени.) Благослови меня.
Правда  должна  выйти  на свет: убийства долго скрывать нельзя! Кто чей сын,
это скрыть можно, но в конце концов правда выйдет наружу.

                                   Гоббо

     Встаньте,  синьор,  встаньте, пожалуйста; это невозможно, чтобы вы были
Ланчелот, мой мальчик.

                                  Ланчелот

     Бросим дурачиться; благослови меня. Я, Ланчелот, был твоим мальчуганом,
остался твоим сыном и буду всегда твоим детищем.

                                   Гоббо

     Не могу поверить, что вы мой сын.

                                  Ланчелот

     Не  знаю,  что  мне  об  этом  подумать; но я - Ланчелот, слуга жида, и
уверен в одном: что жена твоя Марджери - моя мать.

                                   Гоббо

     Да,  ее  зовут  Марджери,  верно...  И  могу  дать присягу, что если ты
Ланчелот,  так  ты  плоть и кровь моя. Господи! Будь благословенно имя твое!
Какую  ты бороду отрастил! Да у тебя на подбородке больше волос, чем у моего
коренника Доббина в хвосте.

                                  Ланчелот

     Значит, у Доббина хвост короче стал; когда я его последний раз видел, у
него в хвосте куда больше волос было, чем у меня на подбородке.

                                   Гоббо

     Господи,  как  ты  изменился! Как же ты ладишь со своим хозяином? Я ему
подарок принес. Как вы с ним ладите?

                                  Ланчелот

     Ничего,  хорошо.  Но что до меня, я решил от него убежать; и до тех пор
не  присяду,  пока  не  проделаю  хорошего  конца.  Хозяин  мой  - настоящий
жидюга.  Ему  - подарки дарить! Подари ему веревку, чтобы удавился; я у него
на  службе  с  голоду  дохну. У меня все ребра можно пальцами пересчитать. Я
очень  рад,  отец,  что  ты  пришел.  Отдай-ка  свой  подарок  лучше синьору
Бассанио;  какие  он, говорят, замечательные ливреи своим слугам заказывает!
Если  мне  не  удастся поступить к нему, я убегу, на край света убегу. - Вот
редкая  удача! Он сам сюда идет. К нему, отец! Потому - будь я жид, если еще
останусь служить у жида.

               Входит Бассанио с Леонардо и другими слугами.

                                  Бассанио

     Это  вы  можете сделать; но поторопитесь: ужин - не позднее пяти часов.
Отправьте  эти письма, отдайте ливреи в работу и попросите Грациано зайти ко
мне домой.

                            Один из слуг уходит.

                                  Ланчелот

     Прямо к нему, отец.

                                   Гоббо

     Спаси, господи, вашу милость!

                                  Бассанио

     Очень благодарен. Тебе что-нибудь нужно от меня?

                                   Гоббо

     Вот, синьор, сын мой, бедный малый...

                                  Ланчелот

     Не бедный малый, синьор, а слуга богатого жида, который хотел бы... как
вам объяснит мой отец...

                                   Гоббо

     Он, синьор, как говорится, спит и видит...

                                  Ланчелот

     Словом, долго ли, коротко ли, я служу у жида, а желательно мне, как вам
объяснит мой отец...

                                   Гоббо

     С  позволения  вашей  милости,  нельзя  сказать,  чтобы он жил со своим
хозяином душа в душу.

                                  Ланчелот

     Короче  говоря,  сущая правда в том, что жид меня всячески притеснял, а
это  меня  и  заставляет,  как мой отец, старый человек, божьей милостью вам
изложит...

                                   Гоббо

     Тут  вот  у  меня  блюдо  из  голубей;  я осмелюсь предложить его вашей
милости, и просьбица моя...

                                  Ланчелот

     Чтобы  не тратить даром слов, просьба эта меня очень интерцедирует, как
узнает  ваша  милость  от этого честного старика... потому... хоть я сам это
говорю, хоть и старик он, бедняга, а все-таки отец мой.

                                  Бассанио

     Говорите кто-нибудь один. Чего вы хотите?

                                  Ланчелот

     Служить у вас, синьор.

                                   Гоббо

     Вот и весь дефект нашей просьбы!

                                  Бассанио

                     Тебя я знаю, и исполню просьбу.
                     Тебя хвалил мне нынче твой хозяин;
                     Повышен ты, коль это повышенье -
                     Оставить дом богатого жида,
                     Чтобы служить такому бедняку.

                                  Ланчелот

     Старая  пословица  прекрасно  поделилась между моим хозяином Шейлоком и
вами, синьор: у вас - божья благодать, а у него - деньги.

                                  Бассанио

                     Ты хорошо сказал. Ступайте оба;
                     Простись с хозяином и приходи
                     Тогда в мой дом.
                                 (Слугам.)
                                      Ему ливрею выдать
                     Наряднее других. Исполнить точно.

                                  Ланчелот

     Пойдем,  отец.  А!  Так мне не найти себе места? А! Так у меня языка во
рту  нет?  Ладно!  (Смотрит  на  свою ладонь.) Найдите-ка во всей Италии еще
такую счастливую ладонь. Готов ее положить на библию для присяги, что я буду
удачлив.  Вы  посмотрите-ка, нечего сказать, простая линия жизни: женшин-то,
женщин  сколько!  Пятнадцать  женщин,  пустое дело; одиннадцать вдов, девять
девиц - для одного человека недурной доходец. Кроме того, трижды буду тонуть
на краю гибели. Да еще смертельная опасность на краю перины. Это я называю -
удачное  спасение.  Ну,  если  фортуна  женщина,  она добрая бабенка в таких
делах.  Пойдем, отец; я с жидом прощусь в одно мгновенье ока. (Уходит вместе
со старым Гоббо.)

                                  Бассанио

                    Так позаймись, прошу, друг Леонардо,
                    Всем этим. Закупив и все устроив,
                    Скорей вернись; я нынче угощаю
                    Друзей ближайших. Поспеши! Ступай.

                                  Леонардо

                    Со всем усердьем все исполню я.

                              Входит Грациано.

                                  Грациано

                    Где господин ваш?

                                  Леонардо

                                       Вот он там, синьор.
                                 (Уходит.)

                                  Грациано

                    Синьор Бассанио...

                                  Бассанио

                                        Грациано!

                                  Грациано

                    К вам просьба есть...

                                  Бассанио

                                           Заранее согласен.

                                  Грациано

     Вы не должны мне отказывать в этом: я должен ехать с вами в Бельмонт.

                                  Бассанио

                    Должны? Так едем! - Но, Грациано, слушай:
                    Ты слишком резок, пылок, невоздержан
                    В речах. Тебе идут такие свойства, -
                    В глазах у нас все это - не пороки;
                    Но где тебя не знают, там, пожалуй,
                    Покажешься ты дерзким; постарайся ж
                    Прибавить несколько холодных капель
                    Терпения в свой пылкий дух, - иначе
                    Ты повредишь мне диким поведеньем,
                    И все надежды рухнут!

                                  Грациано

                                           О Бассанио!
                    Коль не приму я скромный вид, не буду
                    Учтиво говорить, ругаться редко,
                    Молитвенник носить, взирать смиренно,
                    Во время предобеденной молитвы,
                    Глаза прикрывши шляпою, вздыхать:
                    "Аминь", и строго соблюдать приличья,
                    Как тот, кто смотрит бабушке в угоду
                    Святошей, -  больше вы не верьте мне.

                                  Бассанио

                    Отлично; мы увидим.

                                  Грациано

                    Но эта ночь не в счет: вы не судите
                    Меня по ней.

                                  Бассанио

                                 Нет, это было б жаль.
                    Скорей просил бы вас надеть одежды
                    Смелейшего веселья: жду друзей я
                    Повеселиться! А теперь прощайте.
                    Есть дело у меня.

                                  Грациано

                    А я иду к Лоренцо и к другим,
                    Но к ужину мы будем все у вас.

                                  Уходят.


        СЦЕНА 3

                      Там же. Комната в доме Шейлока.
                        Входят Джессика и Ланчелот.

                                  Джессика

                   Мне жаль, что ты отца оставить хочешь.
                   Наш дом ведь ад; а ты, веселый дьявол,
                   Подчас мне помогал рассеять скуку.
                   Но - в добрый час... А вот тебе дукат. -
                   Да, Ланчелот, за ужином увидишь
                   Ты у Бассанио в гостях Лоренцо:
                   Отдай ему письмо; но только тайно.
                   Прощай. Не надо, чтоб отец мой видел,
                   Что мы с тобою говорим.

                                  Ланчелот

     Будьте  здоровы!  Слезы  застилают  мой  язык.  Прекраснейшая язычница,
очаровательнейшая  жидовка!  Если  какой-нибудь  христианин  не пойдет из-за
тебя  на  мошенничество, чтобы только заполучить тебя, - я буду положительно
обманут.  Но...  будьте здоровы! Эти глупые слезы затопляют мой мужественный
дух. Будьте здоровы! (Уходит.)

                                  Джессика

                    Прощай, друг Ланчелот!
                    Увы, какой постыдный грех - стыдиться,
                    Что я ребенок моего отца!
                    Но я ведь дочь ему по крови только,
                    Не по душе. Сдержи обет, Лоренцо, -
                    И стану я, покончивши с борьбой,
                    И христианкой и твоей женой,
                                 (Уходит.)


        СЦЕНА 4

                               Там же. Улица.
               Входят Грациано, Лоренцо, Саларино и Саланио.

                                  Лоренцо

                     Так; мы тайком от ужина сбежим
                     Ко мне, наденем маски и вернемся;
                     За час успеем.

                                  Грациано

                     Но ничего у нас ведь не готово.

                                  Саларино

                     Не заказали мы факелоносцев.

                                  Саланио

                     Устраивать кой-как - да это гадость!
                     Уж лучше не устраивать совсем.

                                  Лоренцо

                     Сейчас четыре; два часа у нас,
                     Чтоб все успеть...

                         Входит Ланчелот с письмом.

                                         Что нового, приятель?

                                  Ланчелот

     А вот, если вы изволите распечатать вот это, - так, верно, узнаете, что
нового. (Дает ему письмо.)

                                  Лоренцо

                    Я знаю руку... Дивная рука!
                    Белей листка, написанного ею,
                    Та ручка нежная!

                                  Грациано

                                      Письмо любви?

                                  Ланчелот

     Разрешите откланяться, синьор.

                                  Лоренцо

     Куда идешь ты?

                                  Ланчелот

     Да  вот, синьор, иду приглашать моего прежнего хозяина жида отужинать у
моего нового хозяина - христианина.

                                  Лоренцо

                    На вот, возьми. И Джессике прелестной
                    Скажи секретно, что приду. Ступай.

                              Ланчелот уходит.

                    Идем приготовляться к маскараду.
                    Факелоносец у меня уж нанят.

                                  Саларино

                    Ну что ж, иду сейчас же; я готов.

                                  Саланио

                    Приду и я.

                                  Лоренцо

                                 Так через час сойдемся
                    Мы все у Грациано на дому.

                                  Саларино

                    Придем, отлично.

                         Саларино и Саланио уходят.

                                  Грациано

                    Письмо от Джессики прекрасной было?

                                  Лоренцо

                    Тебе доверюсь я. Она мне пишет,
                    Как от отца ее мне увезти;
                    Что у нее есть золото и камни
                    И что костюм пажа она достала.
                    Да, если жид попасть на небо может,
                    Так только из-за дочери прелестной,
                    И если ей несчастно посмеет
                    Путь преградить, так только под предлогом,
                    Что Джессика - дочь гнусного жида.
                    Пойдем со мной; прочти письмо дорогой.
                    Мне милая факелоносцем будет.

                                  Уходят.


        СЦЕНА 5

                        Там же. Перед домом Шейлока.
                         Входят Шейлок и Ланчелот.

                                   Шейлок

                     Увидишь сам. Твои глаза рассудят;
                     Меж ним и мною разницу увидишь. -
                     Эй, Джессика! - Не будешь обжираться,
                     Как у меня... - Эй, Джессика! - Не будешь
                     Спать и храпеть и рвать свою одежду.
                     Да что ж ты, Джессика?

                                  Ланчелот

                                             Эй, Джессика!

                                   Шейлок

                     Ты что кричишь? Тебя кричать не просят.

                                  Ланчелот

     Ваша милость всегда меня бранили, что я ничего не умею без приказания.

                              Входит Джессика.

                                  Джессика

                     Вы звали? Что угодно?

                                   Шейлок

                     Я, Джессика, сегодня зван на ужин.
                     Возьми ключи. - Но стоит ли идти?
                     Зовет не дружба - лесть. Но я пойду,
                     Из ненависти буду есть: пусть платит
                     Мот-христианин. - Ну, мое дитя,
                     Смотри за домом. -  Лучше б не ходить мне.
                     Грозит несчастье моему покою:
                     Всю ночь мешки с дукатами мне снились.

                                  Ланчелот

     Сделайте  милость,  пожалуйте, синьор; мой молодой господин надеется на
ваше отвращение.

                                   Шейлок

                     Как и я - с его стороны.

                                  Ланчелот

     Там  целый  заговор;  я  не говорю, что будет маскарад, но увидите, что
недаром  у меня в чистый понедельник кровь из носу шла с шести часов утра, -
а  это  был  как раз тот день, что четыре года тому назад выпал на покаянную
среду.

                                   Шейлок

                     Как, маскарад? Ну, Джессика, так слушай:
                     Запрись кругом. Заслышишь барабаны
                     Иль писк противный флейты кривоносой -
                     Не смей на окна лазить да не вздумай
                     На улицу высовывать и носа,
                     Чтобы глазеть на крашеные хари
                     Безмозглых христиан; но в нашем доме
                     Заткни все уши, то есть окна все,
                     Чтоб не проникнул шум пустых дурачеств
                     В мой дом почтенный. Ох, клянусь жезлом
                     Иакова, что мне не до пирушек!
                     Но я отправлюсь. - Ну, ступай вперед;
                     Скажи - приду.

                                  Ланчелот

     Иду, синьор! - А вы, синьора, поглядывайте все-таки в окошко:
                        Христианин придет сейчас, -
                        Стоит он еврейки глаз.
                                 (Уходит.)


                                   Шейлок

                     Что шут сказал, Агари семя? А?

                                  Джессика

                     Сказал "прощайте", больше ничего.

                                   Шейлок

                     Не злой бездельник, но обжора страшный.
                     В работе - что улитка; спит весь день,
                     Как кот. А мне не надо трутней в улье;
                     Так я и уступил его другому, -
                     Пусть он ему опустошать поможет
                     Заемный кошелек. Ну, дочь, домой!
                     Быть может, я сейчас же возвращусь.
                     Все сделай, как сказал я; да запрись.
                     Запрешь плотней - найдешь верней -
                     Пословица хозяйственных людей.
                                 (Уходит.)

                                  Джессика

                     Прощай! Захочет мне судьба помочь -
                     Отца я потеряю, ты же - дочь.
                                 (Уходит.)


        СЦЕНА 6

                                  Там же.
                    Входят Грациано и Саларино в масках.

                                  Грациано

                    Вот тот навес, где подождать Лоренцо
                    Просил нас.

                                  Саларино

                                 Час его почти прошел.

                                  Грациано

                    Не чудо ль, что опаздывает он?
                    Любовники бегут скорей часов.

                                  Саларино

                    О! Голуби Венеры в десять раз
                    Быстрей летят скрепить пыл новой страсти.
                    Чем прежних клятв спешат сдержать обет.

                                  Грациано

                    Да, так всегда. Кто ж от стола встает
                    С таким же аппетитом, как садился?
                    Где конь, чтобы бежал в обратный путь
                    Наскучивший с таким же пылким рвеньем,
                    Как начал бег? За каждой вещью в мире
                    Нам слаще гнаться, чем иметь ее.
                    Как с юным мотом схож корабль, когда,
                    Весь в флагах, покидает порт родимый,
                    Ласкаемый непостоянным ветром!
                    Как, возвращаясь, схож он с блудным сыном:
                    Бока помяты, паруса в лохмотьях,
                    Он порван, смят непостоянным ветром!

                                  Саларино

                    Вот и Лоренцо. Ну, об этом после.

                              Входит Лоренцо.

                                  Лоренцо

                    Друзья мои, простите промедленье.
                    Не я - дела мои виной задержки.
                    Когда жену украсть вы захотите,
                    Я столько ж буду ждать вас. Подойдите;
                    Живет здесь тесть мой, жид. - Эй! Кто там есть?

               В окне показывается Джессика в мужском платье.

                                  Джессика

                    Кто вы? Для верности скажите мне,
                    Хоть клятву дам, что голос ваш я знаю.

                                  Лоренцо

                    Лоренцо я, твоя любовь!

                                  Джессика

                    Лоренцо - так; моя любовь - да, верно.
                    Кого ж еще я так люблю? Но вот что:
                    Кто знает, кроме вас, что я-то - ваша?

                                  Лоренцо

                    Бог и твой ум - свидетели тому.

                                  Джессика

                    Лови мой ларчик; этого он стоит.
                    Я рада ночи: вам меня не видно, -
                    Так я стыжусь наряда моего.
                    Но ведь любовь слепа, и тот, кто любит.
                    Не видит сам своих безумств прелестных;
                    Нс то сам Купидон бы покраснел,
                    Меня увидев мальчиком одетой.

                                  Лоренцо

                    Спустись; ты будешь мне факелоносцем.

                                  Джессика

                    Как? Мне самой же освещать свой стыд?
                    Ах, он и без того уж слишком ясен.
                    Я буду всем видна, - а мне ведь надо
                    Скрываться, милый.

                                  Лоренцо

                                       Ангел мой, ты скрыта
                    Прелестнейшим мальчишеским нарядом.
                    Но выходи!
                    Ведь ночь уж скоро обратится в бегство, -
                    А нас Бассанио на ужин ждет.

                                  Джессика

                    Я все запру, позолочу себя
                    Еще червонцами - и выйду к вам.
                               (Скрывается.)

                                  Грациано

                    Клянусь вам клобуком моим - она
                    Язычница, но вовсе не жидовка!

                                  Лоренцо

                    Будь проклят я, коль не люблю ее.
                    Она умна, как я могу судить;
                    Прекрасна, коль мои глаза не лгут мне;
                    Верна, что доказала мне сама.
                    Такой же умной, верной и прекрасной
                    Любовь моя к ней вечно в сердце будет!

                              Входит Джессика.

                    А, ты уж здесь? Итак, друзья, вперед!
                    Давно уж масок сборище нас ждет.
                  (Уходит вместе с Джессикой и Саларино.)

                              Входит Антонио.

                                  Антонио

                    Кто это здесь?

                                  Грациано

                                    Синьор Антонио!

                                  Антонио

                    Фу, стыд, Грациано! Где же остальные?
                    Девятый час; друзья давно вас ждут.
                    Пир отменен: подул попутный ветер, -
                    Бассанио торопится отплыть.
                    Я двадцать человек послал за вами.

                                  Грациано

                    Я рад! Мне выше счастья не найти -
                    Под парусами нынче ж быть в пути.

                                  Уходят.


        СЦЕНА 7

                      Бельмонт. Комната в доме Порции.
            Роговая музыка. Входят Порция, принц Марокканский и
                                 их свита.

                                   Порция

                     Отдерните завесу и откройте
                     Ларцы для благороднейшего принца.
                     Ваш выбор, принц?

                             Принц Марокканский

                     Вот первый, золотой ларец, и надпись:
                     "Со мной получишь то, что многие желают".
                     Второй - серебряный и с обещаньем:
                     "Со мной получишь то, чего достоин ты".
                     Свинцовый, третий, резко заявляет:
                     "Со мной ты все отдашь, рискнув всем, что имеешь".
                     Но как узнаю, правильно ль я выбрал?

                                   Порция

                     В одном из них - портрет мой. Если, принц,
                     Он будет вами выбран - с ним я ваша.

                             Принц Марокканский

                     Пусть некий бог направит выбор мой!
                     Посмотрим; надписи перечитаю.
                     Что говорит свинец?
                     "Со мной ты все отдашь, рискнув всем, что имеешь".
                     Дать - за свинец? Рискнуть - из-за свинца?
                     Ларец грозит. Ведь тот, кто всем рискует,
                     Надеется на выгоду большую.
                     Ум золотой не соблазнится шлаком.
                     Нет, не рискну ничем я за свинец!
                     Что скажет серебро с невинным цветом?
                     "Со мной получишь то, чего достоин ты".
                     Чего достоин?.. Стой, Марокканский принц!
                     Рукою твердой цену взвесь себе.
                     Ты много стоишь. Но такое "много"
                     Быть может малым для прекрасной дамы.
                     Однако ж сомневаться мне в своих
                     Достоинствах - бессилие и слабость.
                     Чего достоин?.. Я ее достоин!
                     Ее я стою родом и богатством,
                     И красотой, и также воспитаньем,
                     Но более всего - моей любовью.
                     Что если, не колеблясь, выбрать это?
                     Прочту еще на золоте я надпись:
                     "Со мной получишь то, что многие желают".
                     Ее, конечно! Все ее желают,
                     Со всех концов земли сюда стремятся -
                     Облобызать алтарь живой святыни;
                     Гиркании пустыни, даль степной
                     Аравии - путем проезжим стали
                     Для принцев, к дивной Порции спешащих.
                     И царство волн, чьи дерзкие вершины
                     Плюют в лицо небес, уж не преграда
                     Для чужестранцев; море, как ручей,
                     Переплывают, чтоб ее увидеть.
                     В одном из трех - ее портрет небесный.
                     Ужель в свинцовом? Нет! Кощунством было б
                     Так думать; слишком было бы жестоко
                     Ее в могиле мрачной заключить.
                     Иль в серебро ее замуровали,
                     Что золота дешевле в десять раз?
                     Грех думать так: кто видел ценный перл
                     В оправе ниже золота? Монета
                     Есть в Англии: там вычеканен ангел
                     На золоте; но только он снаружи,
                     А здесь - внутри, на ложе золотом
                     Мой ангел! - Дайте ключ - ларец закрыт.
                     Вот, выбор сделан. Что судьба решит?

                                   Порция

                     Вот... Если там портрет найдете мой, -
                     Я ваша.

                             Принц Марокканский
                          (отпирает золотой ларец)

                              Смерть и ад! Что предо мной?
                     Тут череп и в его пустой глазнице
                     Бумаги свиток. Я прочту его.
                                 (Читает.)
                      "Не все то злато, что блестит, -
                      Вот что мудрость говорит.
                      Жизнь продать иной спешит,
                      Чтобы лицезреть мой вид.
                      Червь в злаченом гробе скрыт.
                      Будь твой ум с отвагой слит,
                      Разум зрел, - хоть юн твой вид, -
                      Ты б не был холодом убит.
                      Так прощай, твой путь открыт".
                      Холод, да! Мой труд пропал!
                      Прощай, тепло: мороз настал!
                                 (Порции.)
                     Прости! Мне тяжко; длить не стану муку.
                     Так проигравший вынесет разлуку.
                                 (Уходит.)

                                   Порция

                     Избавились! - Спустить завесу. Что ж!
                     Вот так бы всем, кто с ним по виду схож!
                                 (Уходит.)


        СЦЕНА 8

                              Венеция. Улица.
                         Входят Саларино и Саланио.

                                  Саларино

                     Ну что ты, друг? Я видел, как отплыл
                     Бассанио и вместе с ним Грациано;
                     Лоренцо, я уверен, с ними нет.

                                  Саланио

                     Жид поднял дожа воплями с постели;
                     Он обыскать решил корабль Бассанио.

                                  Саларино

                     Он опоздал: корабль уж отошел.
                     Но дожу в это время сообщили,
                     Что видели в одной гондоле вместе
                     Лоренцо с Джессикой его влюбленной.
                     К тому ж Антонио заверил дожа,
                     Что их на корабле Бассанио нет.

                                  Саланио

                     Не видел я страстей подобной смены,
                     Неистовой и странной, как когда
                     Собака-жид на улице вопил:
                     "О дочь моя! Мои дукаты! Дочь
                     Сбежала с христианином! Пропали
                     Дукаты христианские! Где суд?
                     Где правосудье? Дочь моя украла
                     Мешок - нет, два - червонцев за печатью,
                     Двойных дукатов! Дочь моя украла!
                     И камни! Два бесценнейших брильянта
                     Украла дочь! Найди девчонку, суд!
                     При ней ведь все - и камни и дукаты!"

                                  Саларино

                     Со всей Венеции за ним мальчишки
                     Бегут, крича: "Где камни? Дочь? Дукаты?"

                                  Саланио

                     Пусть не просрочит дня Антонио добрый -
                     Не то за все заплатит он.

                                  Саларино

                                               Да, кстати, -
                     Вчера один француз мне рассказал,
                     Что затонул в проливе нешироком
                     Меж Францией и Англией корабль
                     Из наших стран, богато нагруженный.
                     Мысль об Антонио сразу мне пришла;
                     Подумал: только б не его корабль!

                                  Саланио

                     Про это надо бы сказать Антонио, -
                     Но исподволь, чтоб он не огорчился.

                                  Саларино

                     Добрей его нет в мире человека.
                     Я видел, как с Бассанио он прощался.
                     Бассанио обещал скорей вернуться;
                     Он отвечал: "О, нет! Из-за меня
                     Не делай дела кое-как, Бассанио!
                     Жди, чтоб оно от времени созрело;
                     И векселем, что выдал я жиду,
                     Не омрачай души, любовью полной.
                     Будь весел; мысли посвяти всецело
                     Ты сватовству и нежным проявленьям
                     Любви, какие нужными найдешь".
                     Сказал и со слезами на глазах,
                     Отворотясь, он руку протянул
                     И с нежностью глубокою пожал
                     Бассанио руку; так они расстались.

                                  Саланио

                     Оп любит жизнь из-за Бассанио только,
                     Мне кажется! Прошу, пойдем к нему,
                     Чтоб разогнать хоть чем-нибудь веселым
                     Привычную тоску его.

                                  Саларино

                                           Отлично.

                                  Уходят.


        СЦЕНА 9

                      Бельмонт. Комната в доме Порции.
                   Входит Нерисса в сопровождении слуги.

                                  Нерисса

                     Скорей, скорей отдерни занавеску.
                     Принц Арагонский клятву уж принес,
                     И к выбору сейчас приступит он.

            Роговая музыка. Входят принц Арагонский, Порция и их
                                   свита.

                                   Порция

                     Вот, благородный принц, здесь три ларца.
                     Коль правильно ваш выбор будет сделан,
                     Немедленно свершим союз мы брачный;
                     Но если нет, - без дальних слов, мой принц,
                     Тотчас же вы уедете отсюда.

                              Принц Арагонский

                     Я клятву дал исполнить три условья:
                     Во-первых, никому не открывать,
                     Какой ларец я выбрал; во-вторых,
                     Себе другой невесты не искать;
                     И, наконец,
                     Коль в выборе Фортуна не поможет,
                     Тотчас же вас покинуть и уехать.

                                   Порция

                     Клянется в этом каждый, кто рискует
                     Судьбой за недостойную меня.

                              Принц Арагонский

                     На все пошел я. Помоги, Фортуна,
                     Надежде сердца! - Золото я вижу,
                     И серебро, и низменный свинец.
                     "Со мной ты всем рискнешь, отдав все, что имеешь".
                     Будь ты красивей, я б рискнул, быть может!
                     Что скажет золотой ларец? Посмотрим.
                     "Со мной получишь то, что многие желают".
                     Так, "многие"; но многие - ведь это
                     Та пошлая толпа, что выбирает
                     По виду, слушается глупых глаз,
                     Не смотрит внутрь, - как стриж, что на ветру
                     Гнездо возводит на стене наружной,
                     Открытое всем прихотям ненастья.
                     Не выберу по вкусу большинства,
                     Чтоб не смешаться с пошлыми умами
                     Или сравняться с варварской толпой.
                     К тебе, серебряный казнохранитель!
                     Еще раз повтори мне свой девиз.
                     "Со мной получишь то, чего ты заслужил".
                     Прекрасно сказано! И кто же вправе
                     Обманывать судьбу, искать почета,
                     Не заслуживши? Пусть никто не смеет
                     Величье незаслуженно носить.
                     О, если б званья, должности, чины
                     Не низкими, бесчестными путями,
                     А истинной заслугой добывались,
                     Накрылся б гордо тот, кто спину гнет,
                     И подчинился б, кто повелевает!
                     А сколько плевелов бы отмелось
                     От чистых зерен чести! Сколько славы
                     От гибели веков бы уцелело,
                     Чтоб снова заблестеть! - Но выбор ждет.
                     "Со мной получишь то, чего достоин ты".
                     Возьму - чего достоин. - Дайте ключ,
                     И пусть моя откроется удача!
                       (Открывает серебряный ларец.)

                                   Порция
                                (в сторону)

                     Не стоила находка долгой речи.

                              Принц Арагонский

                     Что вижу я? Бессмысленная рожа
                     Записку держит! Я ее прочту. -
                     О, как на Порцию ты не похож,
                     На все мои надежды и заслуги!
                     "Со мной получишь то, чего достоин ты".
                     Ужель достоин я дурацкой рожи?
                     Вот мне награда? Лучшей я не стою?

                                   Порция

                     Ответчик и судья - два разных званья.
                     Различны свойства их.

                              Принц Арагонский

                                            Что здесь? Посмотрим.
                         "Семь раз испытан я огнем;
                         Семь раз испытан разум в том,
                         Кто ошибок не имел.
                         Тот, кто тень поймать хотел,
                         Счастья тень - того удел.
                         Много есть глупцов кругом,
                         Как я, покрытых серебром.
                         Кого бы ты ни взял женой,
                         Я - портрет навеки твой.
                         В путь! Покончено с тобой".
                         Тем глупее я кажусь,
                         Чем здесь дольше нахожусь.
                         Пришел с дурацкой головой, -
                         Две их уношу с собой.
                         Милая, прости... Молчу:
                         Свой обет сдержать хочу.
                                 (Уходит.)

                                   Порция

                     Моль налетела на свечу...
                     О мудрые глупцы! Коль выбирают,
                     То разум свой из-за ума теряют.

                                  Нерисса

                     В пословице недаром говорится:
                     "Все от судьбы - жениться ль, удавиться ль".

                                   Порция

                     Идем; задерни занавес, Нерисса.

                               Входит слуга.

                                   Слуга

                     Синьора где?

                                   Порция

                                   Здесь. Что тебе, синьор?

                                   Слуга

                     Синьора, к вашим воротам подъехал
                     Венецианец молодой с известьем,
                     Что вслед прибудет господин его,
                     Который шлет вещественный привет:
                     Помимо слов учтивых и поклонов -
                     Богатые дары. Я не видал
                     Приятнее посланника любви.
                     Апрельский день не возвещал таи нежно
                     Роскошнейшего лета приближенье,
                     Как своего владыку этот вестник.

                                   Порция

                     Прошу, довольно. Я боюсь, ты скажешь,
                     Что он тебе сродни, - так расточаешь
                     По-праздничному ум на похвалы!
                     Пойдем, пойдем, Нерисса; жажду видеть
                     Посла любви, что так учтив и мил.

                                  Нерисса

                     Дай бог любви, чтоб то Бассанио был.

                                  Уходят.


        АКТ III

        СЦЕНА 1

                              Венеция. Улица.
                         Входят Саланио и Саларино.

                                  Саланио

     Ну, что нового на Риальто?

                                  Саларино

     Да что? По-прежнему упорно держится слух, что корабль Антонио с богатым
грузом  потерпел  крушение в Узком проливе. Гудвинские пески, - кажется, так
оно называется, - роковое место, очень опасная мель, где лежит не один остов
большого  корабля, если только кумушка-молва, от которой я это знаю, честная
женщина и говорит правду.

                                  Саланио

     Хотел  бы  я,  чтобы  в  данном  случае она оказалась самой отъявленной
лгуньей  из  всех  кумушек,  какие  когда-либо  грызли  имбирные конфеты или
уверяли  соседей,  что оплакивают смерть третьего мужа. Но, видно, правда, -
если  говорить  без всяких околичностей и ничем не преграждать ровной дороги
толков,  -  правда,  что  добрый  Антонио,  честный  Антонио... О, если бы я
нашел эпитет, достойный сопровождать его имя!..

                                  Саларино

     Довольно; поставь точку!

                                  Саланио

     А? Что ты говоришь? Ну, словом, конец тот, что Антонио потерял корабль.

                                  Саларино

     Хотел бы я, чтобы это было концом его потерь!

                                  Саланио

     Дай  скорей  сказать "аминь", чтобы дьявол не помешал моей молитве; вон
он сам идет во образе жида.

                               Входит Шейлок.

Что скажешь, Шейлок? Что нового в купеческом мире?

                                   Шейлок

     Вы же знаете, - никто не знает лучше вас, - что у меня сбежала дочь!

                                  Саларино

     Совершенно  верно.  Я даже знаю портного, который ей делал крылышки, на
которых она улетела.

                                  Саланио

     А Шейлок сам знал, что птичка уже оперилась. В эту пору они все улетают
от родителей - такова уж их природа.

                                   Шейлок

     Будь она за это проклята!

                                  Саларино

     Непременно - если судьей ей будет дьявол.

                                   Шейлок

     Моя собственная плоть и кровь взбунтовалась!

                                  Саланио

     Ах ты, старая падаль! Взбунтовалась в такие годы!

                                   Шейлок

     Я говорю: дочь моя, моя собственная плоть и кровь.

                                  Саланио

     Между  твоей  плотью  и  ее  больше  разницы, чем между черной амброй и
слоновой  костью;  а  между вашей кровью - больше, чем между красным вином и
рейнвейном.  Но  скажи,  что  ты слышал: потерял Антонио корабль на море или
нет?

                                   Шейлок

     Вот  еще  моя  беда!  Банкрот,  мот, который едва смеет нос показать на
Риальто;  нищий, а привык таким щеголем расхаживать по рынку! Пусть попомнит
о  своем  векселе!  Он все называл меня ростовщиком - пусть попомнит о своем
векселе!  Он  давал  деньги  в  долг  из христианского человеколюбия - пусть
попомнит о своем векселе!

                                  Саларино

     Ну, я уверен, если он и просрочит, не станешь же ты требовать его мяса:
на что оно годится?

                                   Шейлок

     Чтобы  рыбу  на него ловить! Пусть никто не насытится им, - оно насытит
месть  мою.  Он  меня  опозорил,  помешал  мне  заработать  по  крайней мере
полмиллиона,  насмехался  над  моими убытками, издевался над моими барышами,
поносил   мой   народ,  препятствовал  моим  делам,  охлаждал  моих  друзей,
разгорячал  моих  врагов;  а  какая у него для этого была причина? Та, что я
жид.  Да  разве у жида нет глаз? Разве у жида нет рук, органов, членов тела,
чувств,  привязанностей,  страстей?  Разве не та же самая пища насыщает его,
разве не то же оружие ранит его, разве он не подвержен тем же недугам, разве
не  те  же  лекарства исцеляют его, разве не согревают и не студят его те же
лето  и  зима,  как  и  христианина?  Если нас уколоть - разве у нас не идет
кровь?  Если нас пощекотать - разве мы не смеемся? Если нас отравить - разве
мы не умираем? А если нас оскорбляют - разве мы не должны мстить? Если мы во
всем  похожи  на  вас,  то  мы  хотим  походить  и  в  этом. Если жид обидит
христианина,  что  тому  внушает его смирение? Месть! Если христианин обидит
жида,  каково должно быть его терпение по христианскому примеру? Тоже месть!
Вы  нас  учите гнусности, - я ее исполню. Уж поверьте, что я превзойду своих
учителей!

                               Входит слуга.

                                   Слуга

     Синьоры,  мой  господин, синьор Антонио, дома и желал бы побеседовать с
вами обоими.

                                  Саларино

     А мы его сами везде искали.

                               Входит Тубал.

                                  Саланио

     Бот  еще один из их племени; третьего им под стать не подберешь - разве
сам дьявол обратится в жида!

                     Саланио, Саларино и слуга уходят.

                                   Шейлок

     Ну что, Тубал, какие новости из Генуи? Нашел ты дочь мою?

                                   Тубал

     Во многих местах слышал о ней, но найти ее не мог.

                                   Шейлок

     Ну  так,  так,  так,  так!  Пропал  брильянт,  за который я заплатил во
Франкфурте  две тысячи дукатов! До сих пор проклятие еще не обрушивалось так
тяжко  на наше племя; я его никогда не чувствовал так до сих пор. Две тысячи
червонцев - в одном этом брильянте, и еще другие драгоценные камни! Хотел бы
я, чтобы моя дочь лежала мертвой у ног моих с драгоценными каменьями в ушах!
Чтобы ее похоронили у моих ног, а червонцы положили в гроб! Так ничего о них
не  слышно?  Ну, конечно! А сколько истрачено на поиски я и не знаю! О, чтоб
тебя!  Убыток  за убытком! Столько-то украл вор, да столько-то - чтобы найти
вора,  и  никакого  удовлетворения, никакого отмщения. Нет такого несчастья,
как  то,  что  на  меня обрушилось! Нет вздохов, кроме моих; нет слез, кроме
тех, что я проливаю.

                                   Тубал

     Нет,  и  у  других  людей  бывают  несчастья.  Антонио,  как я слыхал в
Генуе...

                                   Шейлок

     Что? Что? Что? Несчастье, несчастье?

                                   Тубал

     У него потерпел крушение корабль, возвращавшийся из Триполиса.

                                   Шейлок

     Благодарю бога! Благодарю бога! Это верно? Это верно?

                                   Тубал

     Я говорил с несколькими матросами, спасшимися при кораблекрушении.

                                   Шейлок

     Благодарю тебя, добрый Тубал! Добрые вести! Добрые вести! Ха-ха! Где же
это? В Генуе?

                                   Тубал

     Дочь  ваша  истратила  в  Генуе, как я слышал, в один вечер восемьдесят
дукатов.

                                   Шейлок

     Ты  в  меня вонзаешь кинжал! Не видать мне никогда больше моего золота!
Восемьдесят дукатов зараз! Восемьдесят дукатов!

                                   Тубал

     Со  мной приехали в Венецию несколько кредиторов Антонио; они клянутся,
что он должен неминуемо обанкротиться.

                                   Шейлок

     Очень рад этому! Я его истерзаю! Я его замучаю! Я рад этому!

                                   Тубал

     Один из них показывал мне кольцо, которое он получил от вашей дочери за
обезьяну.

                                   Шейлок

     Проклятье ей! Ты меня терзаешь, Тубал; это была моя бирюза, - я получил
ее от Лии, когда был еще холостым. Я бы не отдал ее за целую обезьянью рощу!

                                   Тубал

     Но Антонио безусловно пропал.

                                   Шейлок

     Да,  это  верно, это совершенно верно! Ступай, Тубал, найми мне заранее
пристава,  договори  его  за две недели до срока. Я вырежу у Антонио сердце,
если  он  только просрочит; когда его не будет в Венеции, тогда я буду волен
делать  дела,  как  хочу.  Ступай,  ступай,  Тубал!  Мы  встретимся  в нашей
синагоге; ступай, добрый Тубал; в нашей синагоге, Тубал.

                                  Уходят.


        СЦЕНА 2

                      Бельмонт. Комната в доме Порции.
            Входят Бассанио, Порция, Грациано, Нерисса и свита.

                                   Порция

                     Помедлите, день-два хоть подождите
                     Вы рисковать; ведь если ошибетесь -
                     Я потеряю вас; так потерпите.
                     Мне что-то говорит (хоть не любовь),
                     Что не хочу терять вас; вам же ясно,
                     Что ненависть не даст подобной мысли.
                     Но, если вам не все еще понятно
                     (Хоть девушке пристойней мысль, чем слово), -
                     Я б месяц-два хотела задержать вас,
                     Пока рискнете. Я б вас научила,
                     Как выбрать... Но тогда нарушу клятву.
                     Нет, ни за что! Итак, возможен промах.
                     Тогда жалеть я буду, что греха
                     Не совершила! О, проклятье взорам,
                     Меня околдовавшим, разделившим!
                     Две половины у меня: одна
                     Вся вам принадлежит; другая - вам...
                     Мне - я сказать хотела; значит, вам же, -
                     Так ваше все! Злой рок преграду ставит
                     Между владельцем и его правами -
                     И я хоть ваша, но не ваша... Если
                     Случится, что я вашею не стану, -
                     Пошлите в ад судьбу, а не меня.
                     Я слишком много говорю; но это,
                     Чтоб, время задержав и протянув,
                     Замедлить выбор ваш.

                                  Бассанио

                                           Позвольте выбрать;
                     Жить так, как живу я, ведь это пытка.

                                   Порция

                     Как пытка? А какую же измену
                     К любви вы примешали? Сознавайтесь.

                                  Бассанио

                     Лишь гадкую измену - недоверье,
                     Мешающее мне поверить в счастье.
                     Меж снегом и огнем возможней дружба,
                     Чем меж изменой и моей любовью.

                                   Порция

                     Боюсь, не говорите ль вы под пыткой:
                     Под пыткой люди могут все сказать.

                                  Бассанио

                     Даруйте жизнь мне - я сознаюсь в правде.

                                   Порция

                     Признайтесь - и живите.

                                  Бассанио

                                              "И любите".
                     Вот все мое признание. О пытка
                     Блаженная, когда палач мой сам
                     Меня ответам учит для спасенья!
                     Пустите же к моей судьбе - к ларцам.

                                   Порция

                     Пусть так!

               Открывают занавес, за которым находятся ларцы.

                                В одном из них скрываюсь я.
                     Коль любите меня вы, так найдете.
                     Нерисса, стань подальше с остальными.
                     Пусть музыка сопровождает выбор...
                     Коль проиграет, кончит он, как лебедь,
                     Исчезнув с песней. Чтоб сравненье было
                     Верней, мои глаза потоком будут,
                     Где влажный смертный одр найдет он. Если ж
                     Он победит... чем станут эти звуки?
                     Фанфарой труб, склоняющей народ
                     Пред нововенчанным его монархом,
                     Небесно-сладкой песнью на заре,
                     Что проникает в грезы жениха,
                     Зовя к венчанью. - Вот, идет, с не меньшим
                     Величием, но с большею любовью,
                     Чем молодой Алкид, освобождавший
                     Скорбящей Трои девственную дань
                     От чудища морского. Я как жертва
                     Стою. Вдали - дарданянки с глазами,
                     Опухшими от слез, глядят, чем подвиг
                     Окончится. Иди, мой Геркулес!
                     Живи - я буду жить! Страшней сторицей
                     Мне видеть битву, чем тебе - сразиться.

        ПЕСНЯ
                    (пока Бассанио рассматривает ларцы)

                        Скажи мне, где любви начало?
                        Ум, сердце ль жизнь ей даровало?
                        И чем питаться ей пристало?
                              Ответь, ответь!
                        В глазах впервые возникает,
                        От взглядов пищу получает,
                        В своей же люльке умирает.
                        Пусть отпоет ее наш звон.
                        Я начинаю: динь-динь-дон!

                                    Все

                                                   Динь-динь-дон!

                                  Бассанио

                     Так внешний вид от сущности далек:
                     Мир обмануть не трудно украшеньем;
                     В судах нет грязных, низких тяжб, в которых
                     Нельзя бы было голосом приятным
                     Прикрыть дурную видимость. В религии -
                     Нет ереси, чтоб чей-то ум серьезный
                     Не принял, текстами не подтвердил,
                     Прикрыв нелепость пышным украшеньем.
                     Нет явного порока, что б не принял
                     Личину добродетели наружно.
                     А сколько трусов, чьи сердца неверны,
                     Как лестница песчаная, имеют
                     На подбородках бороды такие,
                     Как Геркулес или суровый Марс, -
                     А вскрой их печень - молока белей,
                     Но на лице знак мужества являют,
                     Чтоб страх вселять. На красоту взгляните -
                     И ту теперь на вес купить возможно;
                     И часто мы в природе видим чудо,
                     Что легче те, на ком надето больше.
                     Так, эти золотые кудри-змейки,
                     Что шаловливо с ветерком играют
                     Над мнимою красавицей, нередко
                     Принадлежат совсем другой головке,
                     И череп, что их вырастил, - в могиле.
                     Вся эта пышность - лишь коварный берег
                     Опаснейшего моря, шарф прелестный,
                     Сокрывший индианки красоту.
                     Да, ты личина правды, под которой
                     Наш хитрый век и самых мудрых ловит, -
                     Ты, золото блестящее! Мидаса
                     Ты жесткий корм! Я не хочу тебя! -
                     И не тебя, посредник тусклый, пошлый
                     Между людьми! - Но ты, простой свинец,
                     Скорей грозящий, чем сулящий блага, -
                     Ты бледностью своей красноречив:
                     Беру тебя - будь выбор мой счастлив!

                                   Порция
                                (в сторону)

                     Как все другое отлетело вдруг:
                     Сомнение, отчаянье, испуг
                     И муки ревности зеленоглазой!
                     Сдержись, любовь, сдержи порыв восторга;
                     Дождь радости слегка останови:
                     О, слишком сильно счастие любви -
                     Не вынести боюсь!

                                  Бассанио
                         (открывает свинцовый ящик)

                                        Что я найду?
                     Твой дивный лик! О, что за полубог
                     Природу так постиг? Глаза живут!
                     Иль потому, что движутся мои,
                     Так кажется? Уста полуоткрыты,
                     Разделены дыханьем сладким губы -
                     Друзьям прелестным милая преграда.
                     А волосы! Художник, как паук,
                     Сплел золотую сеть - ловить сердца,
                     Как мошек в паутину. Но глаза -
                     Как мог он их создать и не ослепнуть?
                     Один из них его б лишил обоих,
                     Неконченным оставшись. Но насколько
                     Моя хвала на эту тень клевещет,
                     Не в силах оценить ее, - настолько ж
                     Хромает тень за сущностью вослед.
                     Вот свиток: в нем судьбы моей решенье.
                       "На внешность ты не стал смотреть, -
                       Столь же будь удачлив впредь!
                           Если рок так повелел -
                           Оцени ты свой удел;
                           Коль по сердцу он тебе,
                           Ты рай нашел в своей судьбе:
                           Ты красавицей своей
                           С поцелуем завладей!"

                     Благой приказ! Позвольте же, синьора
                     Мне взять и дать согласно приговору.
                              (Целует Порцию.)
                     Как тот, кто победил из двух борцов, -
                     Хотя в успех свой верить был готов, -
                     А после, слыша крик, рукоплесканья,
                     В каком-то колебании, растерян,
                     Не знает, для него ль прием такой, -
                     Красавица, так я перед тобой
                     Стою в сомненье и поверю лишь,
                     Коль ты скрепишь, подпишешь, подтвердишь.

                                   Порция

                     Вы видите меня, синьор Бассанио,
                     Такою, как я есть; хоть для себя
                     Во мне честолюбивых нет желаний
                     Быть много лучше, но для вас хотела б
                     Я в двадцать раз свою утроить цену:
                     Быть во сто раз красивей и богаче,
                     Чтоб высоко подняться в вашем мненье,
                     Талантов, красоты, друзей, богатства
                     Иметь без счета. Но итог мой полный -
                     Вполне ничтожен; в сущности, вот он:
                     Простая девушка, без всяких знаний,
                     Тем счастлива, что уж не так стара,
                     Чтоб не учиться; а еще счастливей -
                     Что не глупа и сможет научиться;
                     Счастливей же всего, что дух покорный
                     Вверяет вам, мой господин, мой царь.
                     И я и все мое - отныне ваше,
                     Вам отдано; доныне я была
                     Хозяйкой замка, госпожою слугам,
                     Сама себе царицей; ныне ж, ныне
                     Мой дом и слуги, я сама - все ваше.
                     Супруг мой, все даю вам с этим перстнем;
                     Расставшись с ним, отдав иль потеряв,
                     Предскажете конец своей любви
                     И повод мне дадите к обвиненью.

                                  Бассанио

                     Синьора, вы меня лишили слов!
                     Лишь в жилах кровь моя вам отвечает.
                     В моей душе такое же смятенье,
                     Какое после речи благосклонной
                     Любимого монарха наступает
                     В жужжащей, полной радости толпе,
                     Когда в ней воедино все слилось,
                     Смешалось в хаос радости всеобщей
                     С словами и без слов. Коль этот перстень
                     Расстанется со мной, - расстанусь с жизнью;
                     Тогда скажите вы: Бассанио умер!

                                  Нерисса

                     Синьора и синьор, теперь для нас,
                     Увидевших венец своих желаний,
                     Настал черед кричать: дай бог вам счастья!

                                  Грациано

                     Синьор Бассанио, милая синьора,
                     Желаю вам всего, что вы хотите.
                     Мне к этому ведь нечего добавить!
                     Когда же брачных клятв своих обмен
                     Торжественно свершите вы, прошу -
                     Тотчас и мне позвольте обвенчаться.

                                  Бассанио

                     От всей души, коль ты найдешь жену.

                                  Грациано

                     Благодарю; вы мне ее нашли.
                     Мой взгляд, синьор, не меньше быстр, чем ваш;
                     Вы госпожу увидели, а я -
                     Прислужницу. Вы полюбили - также
                     И я. Как вы, я мешкать не люблю.
                     Вот здесь, в ларцах, судьба таилась ваша,
                     Но также и моя, как оказалось.
                     За нею я ухаживал до поту
                     И клялся так, что в горле пересохло
                     От пылких клятв; и наконец, вполне
                     Растрогавши красавицу, добился
                     Согласия - с условьем, если счастье
                     Отдаст вам госпожу.

                                   Порция

                                          Нерисса, правда?

                                  Нерисса

                     Да, госпожа, коль вы на то согласии.

                                  Бассанио

                     И ты, Грациано, говоришь серьезно?

                                  Грациано

     О да, синьор!

                                  Бассанио

     Наш пир весьма украсит ваша свадьба.

                                  Грациано

     Мы с ними побьемся об заклад, у кого родится первый мальчик - на тысячу
червонцев.

                                  Нерисса

     Как, и поставим все на карту?

                                  Грациано

     Нет; в этом случае выиграть нельзя, если все поставить на карту.
                     Но кто идет сюда? Лоренцо с милой
                     Язычницей? Как! Старый друг Салерио?

          Входят Лоренцо, Джессика и Салерио, посланец из Венеции.

                                  Бассанио

                     Лоренцо и Салерио, прошу вас, -
                     Коль новость положенья моего
                     Мне власть дает принять вас. - Разрешите,
                     Мой ангел, мне друзей и земляков
                     Просить гостями быть?

                                   Порция

                                           И я прошу их:
                     Я рада им, супруг мой.

                                  Лоренцо

                     Благодарю, синьора. - Я, синьор,
                     Не собирался навестить вас здесь;
                     Но встретился с Салерио по пути -
                     И он просил меня, чтоб с ним пошел я,
                     Не принимая отговорок.

                                  Салерио

                                            Да,
                     На то причины есть. - Синьор Антонио
                     Привет вам шлет.
                         (Отдает Бассанио письмо.)

                                  Бассанио

                                        Еще не вскрыв письма,
                     Прошу сказать, как друг мой поживает.

                                  Салерио

                     Не болен он, коль не считать души;
                     И не здоров - душой. Его письмо
                     Вам объяснит все дело.

                          Бассанио читает письмо.

                                  Грациано

                     Нерисса, чужестранку обласкай.
                     Салерио, руку. Что в Венеции слышно?
                     Как царственный купец, Антонио добрый?
                     Удаче нашей будет рад он, знаю;
                     Мы, как Язоны, добыли руно.

                                  Салерио

                     Найди вы то руно, что он утратил!

                                   Порция

                     Недобрые в письме, должно быть, вести -
                     Согнали краску всю с его лица.
                     Друг умер, верно; что б еще могло
                     Так выраженье изменить мужчины
                     Столь твердого? Как! Хуже все и хуже? -
                     Бассанио! Я ведь ваша половина;
                     Позвольте ж мне по праву половину
                     Того, что есть в письме.

                                  Бассанио

                                              Любовь моя,
                     Здесь самые ужасные слова,
                     Когда-либо чернившие бумагу!
                     Когда я вам открыл свою любовь,
                     Я честно вам сказал, что все богатство
                     Мое в крови: я истый дворянин.
                     Я правду вам сказал; но, дорогая,
                     Себя считая за ничто, и тут
                     Похвастал я, сказав, что ничего
                     Я не имею, - должен бы сказать я,
                     Что меньше я имею, чем ничто.
                     Себя всего я другу заложил,
                     А друга - злейшему его врагу,
                     Чтоб денег мне достать. Вот вам письмо:
                     Бумага эта - точно тело друга;
                     На ней слова - зияющие раны -
                     Кровоточат. - Но правда ли, Салерио,
                     Ужель погибло все, без исключенья?
                     Из Триполи, из берберийских стран,
                     Из Мексики, двух Индий, Лиссабона,
                     Из Англии? И ни один корабль
                     Не спасся? Все разбились об утесы,
                     Грозу купцов?

                                  Салерио

                                    Нет, ни один, синьор.
                     Притом теперь, хотя б имел он деньги
                     Наличные, чтоб уплатить жиду, -
                     Тот не взял бы. Я не встречал созданья
                     Во образе людском, чтобы так жадно
                     Стремилось человека погубить!
                     Он день и ночь не отстает от дожа;
                     Твердит, что попрана свобода будет
                     В Венеции, когда ему откажут.
                     Знатнейшие сенаторы, сам дож,
                     Купцы - его все тщетно убеждали;
                     Не хочет он от кляуз злых отречься:
                     "Просрочка... правосудье... неустойка!"

                                  Джессика

                     Еще при мне он клялся - я слыхала -
                     Тубалу с Хусом, землякам своим,
                     Что хочет получить он лучше мясо
                     Антонио, чем в двадцать раз ту сумму,
                     Что задолжал он. И, синьор, я знаю, -
                     Когда закон, и высший суд, и власти
                     Не вступятся - погиб Антонио бедный!

                                   Порция

                     Ваш близкий друг в такой беде, скажите?

                                  Бассанио

                     Ближайший друг, добрейший человек
                     С душой честнейшею, не устающей
                     Творить добро; да, человек, в котором
                     Дух древних римлян больше проявился,
                     Чем в ком-либо, в Италии рожденном.

                                   Порция

                     Что должен он жиду?

                                  Бассанио

                     Три тысячи червонцев за меня.

                                   Порция

                     Как! Только? Шесть ему вы заплатите
                     И выкупите вексель; вдвое, втрое -
                     Скорей!.. Чтоб допустить такого друга
                     Хоть волос потерять из-за Бассанио!
                     Пойдем же в храм; меня вы назовете
                     Женой, а там - скорей в Венецию, к другу!
                     Вы не должны у Порции в объятьях
                     Покоиться с тревожною душой.
                     Дам золота, чтоб в двадцать раз покрыть
                     Ничтожный долг! Потом вернитесь с другом
                     Сюда; а мы пока с Нериссой будем,
                     Как девушки и вдовы, ждать. Вперед!
                     В день свадьбы вас отъезд немедля ждет.
                     Приветствуйте друзей с веселым видом:
                     Так дорого купив, я вас не выдам.
                     Но прочитайте мне его письмо.

                                  Бассанио
                                  (читает)

     "Милый  Бассанио,  все  корабли  мои  погибли.  Кредиторы  мои делаются
жестоки;  положение мое очень плохое. Мой вексель жиду просрочен. И так как,
заплатив по нему, мне невозможно будет остаться в живых, то между нами - все
долги  уплачены,  и  я  только  хотел  бы увидеть тебя перед смертью. Однако
поступай  по  своему  усмотрению;  если  твоя  любовь ко мне не побудит тебя
приехать, пусть не побуждает и мое письмо".

                                   Порция

                     Любовь моя, брось все и поезжай!

                                  Бассанио

                     Коль ехать ты даешь мне позволенье,
                     Спешу! Пока я не вернусь домой,
                     Постель виной не будет промедленья,
                     Разлучником не будет отдых мой.

                                  Уходят.


        СЦЕНА 3

                              Венеция. Улица.
                Входят Шейлок, Саларино, Антонио и тюремщик.

                                   Шейлок

                    Смотри за ним, тюремщик! Нет пощады;
                    Вот он - глупец, ссужавший деньги даром.
                    Смотри за ним!

                                  Антонио

                                    Послушай, добрый Шейлок...

                                   Шейлок

                    Мой вексель! Против векселя ни слова!
                    Я клятву дал, что получу сполна.
                    Ты звал меня собакой без причины.
                    Собака я! Страшись моих клыков!
                    Дож будет справедлив. Я удивляюсь,
                    Дрянной тюремщик, - слишком уж ты глуп:
                    Едва попросит, ходишь с ним на волю.

                                  Антонио

                    Прошу, дай мне сказать...

                                   Шейлок

                    Мой вексель! Ничего не стану слушать.
                    Плати по векселю; ни слова больше.
                    Я не из тех глупцов, унылых, слабых,
                    Что, охая и головой качая,
                    На просьбы христиан идут. Довольно!
                    Не слушаю. По векселю плати!
                                 (Уходит.)

                                  Саларино

                    Бесчувственнейший пес, какого знаю
                    Среди людей!

                                  Антонио

                                  Оставь его. Не стану
                    Бесцельно больше умолять его.
                    Моей он ищет смерти. Но причину
                    Я знаю: часто от его сетей
                    Спасал несчастных я, и вот за это
                    Меня он ненавидит.

                                  Саларино

                                        Я уверен -
                    Такого иска не признает дож.

                                  Антонио

                    Не может дож законы нарушать:
                    Ведь он, отняв у чужестранцев льготы,
                    В Венеции им данные, доверье
                    К законам государства подорвет;
                    А наши и торговля и доходы -
                    В руках всех наций. Потому - довольно.
                    Я изнурен потерями и горем
                    Так, что едва-едва себе фунт мяса
                    Найдет мой кровожадный кредитор.
                                (Тюремщику.)
                    Идем! - Дай бог, чтоб увидал Бассанио,
                    Как долг его я заплачу; а там...

                                  Уходят.


        СЦЕНА 4

                      Бельмонт. Комната в доме Порции.
                 Входят Порция, Нерисса, Лоренцо, Джессика
                                и Бальтазар.

                                  Лоренцо

                    Синьора, я в глаза вам говорю:
                    Постигли благородно вы и верно
                    Божественную дружбу, - доказали
                    Вы это тем, как сносите разлуку.
                    Но знай лишь вы, кому вы честь дарите,
                    Какому благороднейшему мужу,
                    Какому другу вашего супруга, -
                    Конечно, больше б вы гордились этим,
                    Чем свойственно при вашей доброте.

                                   Порция

                       Я до сих пор ни разу не жалела
                       О сделанном добре; так и теперь.
                       Ведь меж друзей, что вместе жизнь проводят,
                       Чей дух несет одно ярмо любви,
                       Гармония должна быть несомненно
                       В чертах лица, и в нравах, и в душе;
                       И потому я думаю: Антонио,
                       Как друг сердечный мужа моего,
                       С ним, верно, схож. А если это так,
                       Как мало я истратила на то,
                       Чтобы спасти души моей подобье
                       От дьявольской жестокости! Но это
                       Походит уж на самовосхваленье, -
                       Так лучше потолкуем о другом. -
                       Лоренцо, я вручаю все хозяйство
                       И управленье домом в ваши руки
                       До возвращенья моего супруга.
                       Сама ж дала обет я тайный небу:
                       С Нериссою, пока мой повелитель
                       И муж ее не возвратятся к нам,
                       Жить в тихом созерцанье и молитвах.
                       Есть монастырь отсюда мили за две;
                       Там будем жить мы. Я бы вас просила
                       В моем желанье мне не отказать.
                       Не только дружба - и необходимость
                       Обязывают вас к услуге этой.

                                  Лоренцо

                       От всей моей души готов, синьора,
                       Я выполнить все ваши приказанья.

                                   Порция

                       Желания мои известны слугам;
                       Они вам с Джессикой повиноваться.
                       Как мне и моему супругу, будут.
                       Прощайте же, до нового свиданья.

                                  Лоренцо

                       Дай бог вам светлых мыслей, ясных дней!

                                  Джессика

                       Я вам желаю радости сердечной.

                                   Порция

                       Благодарю за ваши пожеланья
                       И их охотно возвращаю вам.
                       Прощайте, Джессика...

                         Джессика и Лоренцо уходят.

                                              Ну, Бальтазар,
                       Ты был всегда и верен мне и честен, -
                       Будь и теперь таков. Возьми письмо
                       И, сколько хватит сил у человека,
                       Мчись в Падую. Там доктору Белларио,
                       Кузену моему, вручишь посланье,
                       А он тебе бумаги даст и платье;
                       Затем доставишь все скорей как можно
                       Ты к перевозу, где паром отходит
                       В Венецию. Не трать напрасно слов,
                       Но поспеши; там ждать тебя я буду.

                                 Бальтазар

                       Синьора, поспешу как хватит сил.
                                 (Уходит.)

                                   Порция

                       Идем, Нерисса, у меня есть план.
                       Не знаешь ты... Мы их скорей увидим,
                       Чем ждут они.

                                  Нерисса

                                      А нас они увидят?

                                   Порция

                       О да, увидят. Но в таких одеждах,
                       Нерисса, что у нас то заподозрят,
                       Чего нам не дано. Бьюсь об заклад,
                       Коль мы с тобой мужской наряд наденем,
                       Я буду лучший мальчик из двоих.
                       Изящней меч носить, чем ты, сумею;
                       Ломать свой голос, как при переходе
                       От мальчика к мужчине; мелкий шаг
                       Сменять мужской походкой; хвастать дракой,
                       Как юный хват, и лгать напропалую
                       О том, как дамы бегали за мной,
                       Отвергнутые, чахли, умирали:
                       "Хоть я не виноват, но мне их жалко, -
                       Уж лучше бы я их не убивал".
                       И двадцать небылиц таких прибавлю,
                       Что поклянутся все, что школу кончил
                       Я с год уже! Я знаю пропасть шуток
                       Во вкусе тех болтливых Хвастунишек, -
                       Пущу их в ход!

                                  Нерисса

                                        Так пол мужской нам нужен?

                                   Порция

                       Фу, стыд! Какой вопрос!
                       Услышь тебя двусмысленные уши!
                       Пойдем, тебе мой замысел подробно
                       Я расскажу в карете. Ждет она
                       У въезда в парк, - теперь же недосужно;
                       Нам двадцать миль сегодня сделать нужно.

                                  Уходят.


        СЦЕНА 5

                                Там же. Сад.
                        Входят Ланчелот и Джессика.

                                  Ланчелот

     Да,  уж  это  так;  потому  что, видите ли, грехи отцов взыскиваются на
детях. Потому, уверяю вас, я за вас боюсь. Я всегда был с вами откровенен; и
теперь  выражаю  вам  свою  ажитацию  по  этому  поводу;  поэтому, уж будьте
спокойны,  я  уверен,  что вы осуждены на вечные муки. Правда, есть еще одна
надежда, которая могла бы вам помочь... Да и та вроде как незаконнорожденная
надежда...

                                  Джессика

     Что же это за надежда?

                                  Ланчелот

     А  вот:  вы  отчасти  можете надеяться, что не ваш отец произвел вас на
свет и что вы не дочь жида.

                                  Джессика

     Действительно,  какая-то  незаконнорожденная надежда: ведь тогда с меня
взыщут грехи моей матери.

                                  Ланчелот

     В  таком разе я боюсь, что вы осуждены на вечные муки и по батюшке и по
матушке.  Избегаю я Сциллы - вашего отца, так попадаю в Харибду - вашу мать.
Так ли, сяк ли - пропали вы.

                                  Джессика

     Я спасусь через моего мужа: ведь он сделал меня христианкой.

                                  Ланчелот

     Правду  говоря,  за это его похвалить нельзя; нас, христиан, было и без
того  довольно:  как раз столько, чтобы всем можно было прокормиться. А если
еще  понаделать христиан, то, пожалуй, повысится цена на свиней: коли мы все
начнем  есть  свинину,  так  скоро пи за какие деньги ломтя жареного сала не
получишь!

                                  Джессика

     Все,  что  вы говорите, я расскажу моему мужу, Ланчелот; кстати, вот он
идет.

                              Входит Лоренцо.

                                  Лоренцо

     Я  скоро  начну  ревновать к тебе, Ланчелот, если ты будешь шептаться с
моей женой по углам.

                                  Джессика

     Нет,  вам нечего за нас опасаться, Лоренцо: мы с Ланчелотом не в ладах.
Он прямо заявляет, что нет мне милосердия в небесах, потому что я дочь жида;
и  прибавляет,  что  вы  плохой  гражданин республики, потому что, обращая в
христианство евреев, вы повышаете цену на свинину.

                                  Лоренцо

     Я  за  это  перед  республикой меньше отвечу, чем ты за то, что устроил
негритянке брюшко; ведь арапка-то от тебя в положении, Ланчелот.

                                  Ланчелот

     Это  одно  предположение  пока;  но  положим, что это и так... виной ее
расположение ко мне.

                                  Лоренцо

     Как  любой  дурак может играть словами! Скоро, действительно, остроумие
будет  выражаться в молчании, а болтовня будет поощряться только у попугаев.
Ступай, скажи, чтобы все было готово к обеду.

                                  Ланчелот

     Все готово, синьор: аппетит имеется у всех.

                                  Лоренцо

     Боже милостивый, что за остряк! Ну, так вели им готовить обед.

                                  Ланчелот

     И это сделано, синьор, остается только накрыть.

                                  Лоренцо

     Ну, так вы можете накрыть, синьор.

                                  Ланчелот

     Накрыться, синьор? Ни в коем случае! Я знаю свое место.

                                  Лоренцо

     Опять  придрался к слову! Да что ты, хочешь свое богатство истратить за
один  раз?  Прошу тебя, пойми простые слова просто: пойди к своим товарищам,
прикажи им накрыть на стол, подай кушанье, а мы придем обедать.

                                  Ланчелот

     Что  касается  стола, синьор, он будет подан; что касается кушаний, они
будут накрыты; а что касается вашего прихода к обеду, синьор, это уж зависит
от вашего каприза и фантазии. (Уходит.)

                                  Лоренцо

                    О, где ты, разум? Сколько лишних слов!
                    Какое полчище острот дурак
                    Собрал в своем уме! Я многих знаю
                    Глупцов, стоящих выше, что, так точно
                    Вооружась, для острого словца
                    Вступают с правдой в бой. - Ну что, мой друг?
                    Как, Джессика? Скажи свое ты мненье.
                    Как ты нашла Бассанио супругу?

                                  Джессика

                    Превыше всех похвал. Синьор Бассанио
                    Теперь примерной жизнью должен жить.
                    Такую благодать найдя в жене,
                    Он на земле вкусит всю радость неба;
                    А не захочет этого понять,
                    Так он поистине не стоит неба.
                    Когда б два бога бились об заклад
                    И на весы двух смертных женщин взяли, -
                    Будь Порция одной, к другой пришлось бы
                    Прибавить кое-что; ведь в жалком мире
                    Второй подобной нет!

                                  Лоренцо

                                          Такого мужа
                    Во мне имеешь, как он в ней - жену.

                                  Джессика

                    Не худо б моего спросить вам мненья.

                                  Лоренцо

                    Спрошу; но раньше мы пойдем обедать.

                                  Джессика

                    Дай оценить тебя до насыщенья.

                                  Лоренцо

                    Нет, лучше за застольною беседой.
                    Тогда, что б ни сказала ты, я легче
                    Переварю.

                                  Джессика

                                Так, ждет тебя оценка.

                                  Уходят.


        АКТ IV

        СЦЕНА 1

                             Венеция. Зал суда.
             Входят дож, сенаторы. Антонио, Бассанио, Грациано,
                             Салерио и другие.

                                    Дож

                    Что, здесь Антонио?

                                  Антонио

                    Готов я, ваша светлость.

                                    Дож

                    Мне очень жаль тебя: имеешь дело
                    Ты с каменным врагом, бесчеловечным,
                    На жалость не способным; нету в нем
                    Ни капли милосердия.

                                  Антонио

                                           Я слышал,
                    Что вы, светлейший дож, смягчить старались
                    Жестокий иск; но раз он так настойчив
                    И нет законных средств меня спасти
                    От злобных козней, - противопоставлю
                    Свое терпенье бешенству его;
                    Вооружась спокойствием душевным,
                    Снесу его тиранство и жестокость.

                                    Дож

                    Подите, позовите в зал жида.

                                  Салерио

                    Он у дверей, светлейший дож; вот он.

                               Входит Шейлок.

                                    Дож

                    Посторонитесь; пусть пред нами станет.
                    Все думают, - и я со всеми, Шейлок, -
                    Что видимость злодейства сохранишь ты
                    Лишь до развязки дела, а потом
                    Проявишь милость, поразив сильнее,
                    Чем мнимою жестокостью своей;
                    И хоть сейчас ты требуешь в уплату
                    Фунт мяса у несчастного купца -
                    Не только не возьмешь ты неустойки,
                    Но, движим человечною любовью,
                    Ему простишь ты половину долга,
                    Взглянувши с состраданьем на потери,
                    Что на него обрушились: их хватит,
                    Чтоб царственный купец был разорен
                    И возбудил участье в медных душах,
                    И в каменных сердцах, и в непреклонных
                    Татарах иди турках, не привыкших
                    К делам любви и жалости. Итак,
                    Мы все ждем доброго ответа, жид.

                                   Шейлок

                    Я вашей светлости уж объяснял:
                    Поклялся я святой субботой нашей,
                    Что получу по векселю сполна.
                    Мне отказав, вы ввергнете в опасность
                    Республики законы и свободу.
                    Вы спросите, зачем предпочитаю
                    Фунт падали трем тысячам дукатов?
                    На это не отвечу. Или, скажем,
                    Таков мой вкус! Что, это не ответ?
                    Что, если дом мой беспокоит крыса
                    И, чтоб ее стравить, хоть десять тысяч
                    Готов я дать? Что, это не ответ?
                    Один не любит поросячьей морды;
                    Другой при виде кошки прямо сходит
                    С ума; а третий, услыхав волынку,
                    Не может удержать мечи. Так склонность,
                    Страстей хозяйка, направляет их
                    К любви иль отвращенью. Вот ответ мой!
                    Как объяснить нельзя определенно,
                    Из-за чего один свиней не любит,
                    Другой - невинной и полезной кошки,
                    Волынки - третий, но неодолимо
                    Он слабости постыдной поддается
                    И, угнетенный, угнетает сам, -
                    Так не могу и не хочу назвать
                    Других причин тому, что я веду
                    Безвыгодный процесс против Антонио,
                    Чем ненависть. Что, это не ответ?

                                  Бассанио

                    Нет, бессердечный, не такой ответ,
                    Чтоб мог он оправдать твою жестокость!

                                   Шейлок

                    Тебе ответом угождать не должен!

                                  Бассанио

                    Да можно ль всех убить, кого не любишь?

                                   Шейлок

                    А можно ль ненавидеть тех, кого
                    Убить не хочешь?

                                  Бассанио

                                      Неужели сразу
                    Должна обида ненависть родить?

                                   Шейлок

                    Как! Дать змее себя ужалить дважды?

                                  Антонио

                    Прошу, подумай - споришь ты с жидом.
                    Скорей ты можешь стать на берегу
                    И повелеть понизиться приливу;
                    Скорей у волка спросишь, почему
                    Овцу заставил плакать о ягненке;
                    Скорее запретишь ты горным соснам
                    Качать вершиной и шуметь ветвями,
                    Когда их клонит ураган небесный;
                    Скорее ты свершишь труднейший подвиг,
                    Чем умягчишь (что в мире жестче?) сердце
                    Его еврейское! Я умоляю,
                    Оставьте все попытки, все старанья,
                    Но коротко и ясно: пусть свершится
                    Мой приговор, как хочет жид того.

                                  Бассанио

                    Наместо трех шесть тысяч я даю!

                                   Шейлок

                    Когда б во всех дукатах этих каждый
                    На шесть частей делился по дукату, -
                    Я б не взял их, а взял бы неустойку.

                                    Дож

                    Как можешь ты надеяться на милость,
                    Когда ее не проявляешь сам?

                                   Шейлок

                    Какой же суд мне страшен, если прав я?
                    У вас немало купленных рабов;
                    Их, как своих ослов, мулов и псов,
                    Вы гоните на рабский труд презренный,
                    Раз вы купили их. Ну что ж, сказать вам:
                    "Рабам вы дайте волю; пожените
                    На ваших детях; чем потеть под ношей,
                    Пусть спят в постелях мягких, как у вас,
                    Едят все то, что вы"? В ответ услышу:
                    "Они - мои рабы". И я отвечу:
                    "Фунт мяса, что я требую, купил я
                    Не дешево; он мой, хочу его!"
                    Откажете - плюю на ваш закон!
                    Венеции декреты не надежны.
                    Я жду суда. Ответьте - будет он?

                                    Дож

                    Я властен заседанье отложить,
                    Пока Белларио, ученый доктор,
                    За кем послал я для решенья дела,
                    К нам не придет.

                                  Салерио

                                     Ваша светлость, ждет
                    Здесь посланный от доктора с письмом,
                    Из Падуи прибывший.

                                    Дож

                    Пусть он войдет; а мне письмо подайте.

                                  Бассанио

                    Антонио, бодрись, не все пропало.
                    Отдам жиду и плоть и кровь я раньше,
                    Чем за меня прольешь ты каплю крови.

                                  Антонио

                    Друг, в стаде я паршивая овца, -
                    Всех ближе к смерти: слабый плод всех раньше
                    На землю падает. Дай мне упасть.
                    Тебе ж приличней жить, Бассанио,
                    И надписью меня почтить надгробной.

                  Входит Нерисса, одетая писцом адвоката.

                                    Дож

                    Белларио вас из Падуи прислал?

                                  Нерисса

                    Да, ваша светлость. Он вам шлет почтенье.
                           (Передает ему письмо.)

                                  Бассанио
                                 (Шейлоку)

                    Зачем ты так усердно точишь нож?

                                   Шейлок

                    Чтоб резать у банкрота неустойку.

                                  Грациано

                    Об душу, гнусный жид, не о подошву
                    Ты точишь нож; но ни один металл, -
                    Секира палача не так остра,
                    Как злость твоя. Мольбы тебя не тронут.

                                   Шейлок

                    Нет, не найдет твой ум такой мольбы.

                                  Грациано

                    О, будь ты проклят, пес неумолимый!
                    Вся жизнь твоя - закону злой укор.
                    Во мне почти поколебал ты веру;
                    И я почти поверять с Пифагором
                    Готов в переселенье душ животных
                    В тела людей. Твой гнусный дух жил в волке,
                    Повешенном за то, что грыз людей:
                    Свирепый дух, освободясь из петли,
                    В утробе подлой матери твоей
                    В тебя вселился; да, таков твой дух:
                    Несытый, волчий, кровожадный, хищный!

                                   Шейлок

                    Хулой печати с векселя не снимешь, -
                    Тебе не стоит портить легких криком.
                    Побереги свой ум, юнец любезный,
                    Иль даром пропадет. - Я жду суда.

                                    Дож

                    Белларио рекомендует нам
                    Ученого юриста молодого.
                    Где он?

                                  Нерисса

                             Тут, недалеко; ждет ответа.
                    Угодно будет вам его принять?

                                    Дож

                    О, с радостью. - Пусть кто-нибудь пойдет;
                    Его сюда учтиво проводите. -
                    А суд пока заслушает письмо.

                                   Писец
                                  (читает)

     "Да будет известно вашей светлости, что письмо ваше застало меня тяжело
больным;  но  в  момент  прибытия  вашего  гонца  у  меня находился дружески
навестивший меня молодой законовед из Рима, - имя его Бальтазар. Я ознакомил
его  с  делом, возникшим между жидом и купцом Антонио. Мы просмотрели вместе
множество  книг.  Мнение  мое  он  знает  и,  придав  ему  своей  ученостью,
обширность  которой я не могу достаточно восхвалить, много большую ценность,
он  изложит его вам, заняв мое место ввиду полной невозможности мне прибыть.
Прошу  вас,  пусть  молодость  не  препятствует  достодолжной  оценке его; я
никогда не встречал в таком юном теле такой старчески мудрой головы. Поручаю
его  вашей  благосклонности;  но  испытание  его на деле будет ему наилучшей
рекомендацией".

                                    Дож

                    Вы слышали, что пишет нам Белларио?

                    Входит Порция, одетая доктором прав.

                                    Дож

                    А вот, должно быть, доктор. - Вашу руку!
                    Так это вы от старого Белларио?

                                   Порция

                    Да, ваша светлость.

                                    Дож

                                        Мой привет; садитесь.
                    Скажите, вы уже знакомы с тяжбой,
                    Которую здесь разбирает суд?

                                   Порция

                    Я с делом ознакомился подробно.
                    Который здесь купец? Который жид?

                                    Дож

                    Антонио, старый Шейлок, - подойдите.

                                   Порция

                    Зовут вас Шейлок?

                                   Шейлок

                                       Шейлок - мое имя.

                                   Порция

                    Вы предъявили иск необычайный;
                    Но все по правилам, - закон Венеции
                    Не может запретить вам этот иск.
                                (К Антонио.)
                    И с вас взыскать он вправе по суду?

                                  Антонио

                    Он так сказал.

                                   Порция

                                   Вы признаете вексель?

                                  Антонио

                    Да.

                                   Порция

                    Ну, так должен жид быть милосердным.

                                   Шейлок

                    А по какой причине должен? А?

                                   Порция

                    Не действует по принужденью милость;
                    Как теплый дождь, она спадает с неба
                    На землю и вдвойне благословенна:
                    Тем, кто дает и кто берет ее.
                    И власть ее всего сильней у тех,
                    Кто властью облечен. Она приличней
                    Венчанному монарху, чем корона.
                    Знак власти временной есть царский скипетр:
                    Он - атрибут величья и почета,
                    Внушающий пред царской мощью трепет;
                    Но милость выше мановенья скиптра,
                    И трон ее живет в сердцах царей.
                    Она есть свойство бога самого;
                    Земная власть тогда подобна божьей,
                    Когда с законом милость сочетает.
                    Жид, за тебя закон; но вспомни только,
                    Что если б был без милости закон,
                    Никто б из нас не спасся. Мы в молитве
                    О милости взываем - и молитва
                    Нас учит милости. - Все это я
                    Сказал, чтобы смягчить тебя; но если
                    Ты требуешь, то строгий суд Венеции
                    Обязан вынесть приговор купцу.

                                   Шейлок

                    На голову мою мои дела!
                    Я требую закона и уплаты.

                                   Порция

                    Но разве он внести не может денег?

                                  Бассанио

                    О да, я пред судом здесь предлагаю
                    Удвоить сумму; если это мало,
                    Я обязуюсь удесятерить.
                    Ручаюсь головой, рукой и сердцем, -
                    Коль мало этого, так, значит, зло
                    Попрало истину. Я вас молю,
                    Закон хоть раз своей склоните властью;
                    Для высшей правды малый грех свершите
                    И обуздайте дьявольскую волю.

                                   Порция

                    Нет, так нельзя; в Венеции нет власти,
                    Чтоб изменить уставленный закон.
                    То был бы прецедент, и по примеру
                    Его немало вторглось бы ошибок
                    В дела республики. Нет, так нельзя.

                                   Шейлок

                    О, Даниил здесь судит! Даниил!
                    Почет тебе, о мудрый судия!

                                   Порция

                    Прошу вас, дайте мне взглянуть на вексель.

                                   Шейлок

                    Вот, вот он, мой почтенный доктор, вот он.

                                   Порция

                    Вам втрое сумму предлагают, Шейлок.

                                   Шейлок

                    А клятва? Клятва? Небу дал я клятву!
                    Так неужель мне душу погубить?
                    Нет, нет, за всю Венецию...

                                   Порция

                                                 Итак,
                    Просрочен вексель. Жид законно может
                    Потребовать фунт мяса у купца
                    Как можно ближе к сердцу. - Смилосердись!
                    Возьми втройне и дай порвать мне вексель.

                                   Шейлок

                    Когда он будет полностью оплачен.
                    Как видно, вы достойный судия:
                    Вы знаете закон; решенье ваше
                    Прекрасно. Именем того закона,
                    Которому вы служите опорой,
                    Прошу - кончайте суд. Клянусь душою,
                    Ничей язык меня разубедить
                    Не в силах; я за вексель мой стою.

                                  Антонио

                    От всей души я умоляю суд
                    Произнести свой приговор.

                                   Порция

                                               Пусть так.
                    Вот он: готовьте грудь его ножу.

                                   Шейлок

                    Судья прекрасный! Юноша достойный!

                                   Порция

                    И дух и текст закона совершенно
                    Находятся в согласье с неустойкой,
                    Которая здесь в векселе стоит.

                                   Шейлок

                    Так, точно так, судья правдивый, мудрый!
                    Насколько же ты старше, чем на вид!

                                   Порция

                    Так обнажите грудь.

                                   Шейлок

                                         Да! Грудь его!
                    Так в векселе стоит, судья почтенный, -
                    Не так ли? Ближе к сердцу - так стоит там.

                                   Порция

                    Да, так. А есть ли здесь весы, чтоб взвесить
                    Фунт мяса?

                                   Шейлок

                               Я принес их.

                                   Порция
                                 (Шейлоку)

                    Хирурга на свой счет возьмите - раны
                    Перевязать, иль изойдет он кровью.

                                   Шейлок

                    А в векселе написано об этом?

                                   Порция

                    Нет, не написано; но что ж такое?
                    Из милосердья надо это сделать.

                                   Шейлок

                    Ну, нет: об этом в векселе ни слова.

                                   Порция

                    Купец, что вы имеете сказать?

                                  Антонио

                    Не много: я готов, вооружен.
                    Дай руку мне, Бассанио; прости
                    И не скорби, что за тебя я гибну.
                    Судьба ко мне добрее, чем обычно:
                    Она ведь большей частью заставляет
                    Несчастных пережить свое богатство
                    И с тусклым взором и с челом в морщинах
                    Влачить век нищеты. От этой пытки
                    Медлительной избавлен я судьбой.
                    Привет мой шлю жене твоей достойной.
                    Ты расскажи ей о конце Антонио;
                    Скажи, как я любил тебя; воздай
                    Честь мертвому; когда ж рассказ окончишь,
                    Пусть судит, был ли у Бассанио друг.
                    И не жалей, что друга ты теряешь,
                    Как не жалеет он, что платит долг:
                    Ведь если жид поглубже нож запустит,
                    Я заплачу всем сердцем за тебя.

                                  Бассанио

                    Антонио! Я на женщине женат,
                    Которая мне дорога, как жизнь;
                    Но жизнь сама, жена моя, весь мир -
                    Все не дороже мне, чем жизнь твоя.
                    Я дьяволу бы этому все отдал,
                    Принес все в жертву, чтоб тебя спасти.

                                   Порция

                    Жена была б не очень благодарна,
                    Услышав, чем вы жертвовать хотите.

                                  Грациано

                    И я люблю жену, но был бы рад,
                    Чтоб в небесах она уже могла
                    Молить все силы неба о смягченье
                    Жестокого жида!

                                  Нерисса

                                     Вот хорошо.
                    Что за ее спиной вы так сказали:
                    Не то б у вас тревожно стало в доме.

                                   Шейлок
                                (в сторону)

                    Вот браки христиан! Я дочь имею...
                    О, лучше бы из племени Варравы
                    Ей муж достался, чем христианин! -
                    Мы тратим время. Приговор исполним.

                                   Порция

                    Фунт мяса от купца по праву твой.
                    Так суд решил, и так велит закон.

                                   Шейлок

                    Судья премудрый!

                                   Порция

                    И мясо можешь вырезать из груди;
                    Так повелел закон, так суд решил.

                                   Шейлок

                    Судья - мудрец! Вот приговор! Готовься!

                                   Порция

                    Постой немного; есть еще кой-что.
                    Твой вексель не дает ни капли крови;
                    Слова точны и ясны в нем: фунт мяса.
                    Бери ж свой долг, бери же свой фунт мяса;
                    Но, вырезая, если ты прольешь
                    Одну хоть каплю христианской крови,
                    Твое добро и земли по закону
                    К республике отходят.

                                  Грациано

                    Судья достойный! - Жид, заметь! - О мудрый!

                                   Шейлок

                    Таков закон?

                                   Порция

                                 Его ты можешь видеть.
                    Ты хочешь правосудья? Будь уверен -
                    Его получишь больше, чем желаешь.

                                  Грациано

                    Мудрец! Что, жид? Заметь: судья ученый!

                                   Шейлок

                    Так я согласен получить втройне,
                    И пусть идет христианин!

                                  Бассанио

                    Вот деньги.

                                   Порция

                                 Постойте!
                    Жид хочет правосудья; не спешите, -
                    Он должен получить лишь неустойку.

                                  Грациано

                    О жид! Что за судья - достойный, мудрый!

                                   Порция

                    Итак, готовься мясо вырезать,
                    Но крови не пролей. Смотри, отрежь
                    Не больше и не меньше ты, чем фунт:
                    Хотя б превысил иль уменьшил вес
                    На часть двадцатую двадцатой доли
                    Ничтожнейшего скрупула, хотя бы
                    На волосок ты отклонил иглу
                    Твоих весов, - то смерть тебя постигнет,
                    Имущество ж твое пойдет в казну.

                                  Грациано

                    О новый Даниил! - Жид! - Даниил! -
                    А, нехристь, ты теперь-таки попался!

                                   Порция

                    Что медлит жид? Бери же неустойку!

                                   Шейлок

                    Отдайте деньги мне, и я уйду.

                                  Бассанио

                    Я приготовил их тебе - возьми.

                                   Порция

                    Он пред судом от денег отказался. -
                    По праву он получит неустойку.

                                  Грациано

                    О Даниил! Да, новый Даниил! -
                    Спасибо, жид, что подсказал мне слово.

                                   Шейлок

                    Ужель не получу я капитала?

                                   Порция

                    Получишь ты одну лишь неустойку, -
                    Бери ее на собственный свой страх.

                                   Шейлок

                    Так пусть же черт берет ее себе.
                    Мне нечего здесь делать!

                                   Порция

                                              Жид, постой;
                    Претензию к тебе имеет суд.
                    В Венеции таков закон, что если
                    Доказано, что чужестранец прямо
                    Иль косвенно посмеет покуситься
                    На жизнь кого-либо из здешних граждан, -
                    Получит потерпевший половину
                    Его имущества, причем другая
                    Идет в казну республики, а жизнь
                    Преступника от милосердья дожа
                    Зависит: он один решает это.
                    Вот ныне положение твое:
                    Улики ясные нам подтверждают,
                    Что посягал ты косвенно и прямо
                    На жизнь ответчика и тем навлек
                    Опасность на себя, как я сказал.
                    Пади же ниц - и милости проси!

                                  Грациано

                    Моли, чтоб сам повеситься ты мог;
                    Хоть, раз в казну идет твое богатство,
                    Тебе не хватит денег на веревку.
                    Казна тебя повесит за свой счет.

                                    Дож

                    Чтоб ты увидел наших чувств различье,
                    Дарую жизнь тебе еще до просьбы,
                    Имущество твое разделим мы
                    Между Антонио и государством.
                    Покайся - мы заменим это штрафом.

                                   Порция

                    Да, что касается той половины,
                    Которую получит государство;
                    Другая же к Антонио отойдет.

                                   Шейлок

                    Берите жизнь и все; прощать не надо.
                    Берите вы мой дом, отняв опору,
                    Чем он держался; жизнь мою берите,
                    Отнявши все, чем только я живу.

                                   Порция

                    Окажет ли ему Антонио милость?

                                  Грациано

                    Веревку даром даст; а что же больше?

                                  Антонио

                    Коль вы, светлейший дож и суд, решите
                    Взять штраф взамен законной половины,
                    С меня довольно, если он запишет
                    Вторую половину на меня, -
                    Чтоб после смерти Шейлока я отдал
                    Ее тому, кто дочь его похитил.
                    Еще: во-первых, чтоб за эту милость
                    Немедленно он принял христианство;
                    И, во-вторых, чтоб здесь, перед судом,
                    Он тотчас завещал все, что имеет,
                    По доброй воле дочери и зятю.

                                    Дож

                    Быть по сему: иначе отменю я
                    Прощение, что даровал ему.

                                   Порция

                    Доволен ли ты этим, жид? Что скажешь?

                                   Шейлок

                    Доволен.

                                   Порция

                              Пусть писец составит акт.

                                   Шейлок

                    Прошу вас, разрешите мне уйти;
                    Мне худо. Документ ко мне пришлите, -
                    Я подпишу.

                                    Дож

                                Ступай, но все исполни.

                                  Грациано

                    Двух крестных ты получить при крестинах;
                    Будь я судьей, прибавил бы десяток;
                    На виселицу бы тебя они,
                    А не к святой купели проводили.

                               Шейлок уходит.

                                    Дож
                                  (Порции)

                    Прошу вас отобедать у меня.

                                   Порция

                    Прошу прощенья, ваша светлость: должен
                    Я в Падуе сегодня ж ночью быть,
                    И мне пора уж отправляться в путь.

                                    Дож

                    Жаль, что досуг не позволяет вам. -
                    Антонио, наградите вы синьора;
                    По-моему, вы перед ним в долгу.

                           Дож со свитой уходят.

                                  Бассанио

                    Синьор почтеннейший, меня и друга
                    Избавили вы мудростью своей
                    От страшного несчастья, и за это
                    Те деньги, что жиду предназначались,
                    Позвольте вам за славный труд вручить.

                                  Антонио

                    И все ж в долгу остаться неоплатном,
                    Любя вас и служа вам весь свой век.

                                   Порция

                    Нет лучшей платы, чем большая радость;
                    А я, освободив вас, очень рад
                    И, значит, щедро плату получил
                    Корыстнее я не был никогда!
                    Прошу меня признать при новой встрече.
                    Желаю счастья вам. Итак, прощайте.

                                  Бассанио

                    Синьор мой, все ж настаивать я буду:
                    На память что-нибудь от нас примите -
                    Как дань любви, не плату. Я прошу вас
                    Не отказать мне и простить меня.

                                   Порция

                    Вы так настойчивы, что уступлю я.
                                (К Антонио.)

                    Перчатки я возьму у вас на память.
                               (К Бассанио.)
                    А вы мне дайте перстень в знак любви.
                    Отдернули вы руку? Не хочу я
                    Иного; если любите, отдайте.

                                  Бассанио

                    Синьор... Мой перстень - это ведь безделка!
                    Мне стыдно вам дарить такой пустяк.

                                   Порция

                    Я не желаю ничего другого -
                    Такая мне фантазия пришла.

                                  Бассанио

                    Тут дело не в цене; вам подарю
                    В Венеции я самый лучший перстень,
                    Найдя его посредством объявленья.
                    Но этот удержать позвольте мне.

                                   Порция

                    Я вижу - вы щедры на обещанья!
                    Сперва меня просить вы научили,
                    Теперь же учите, - я вижу ясно, -
                    Как надо попрошайкам отвечать.

                                  Бассанио

                    Синьор, жена дала мне этот перстень,
                    Взяв клятву, что не буду никогда
                    Его дарить, терять иль продавать.

                                   Порция

                    Предлог удобный - отказать в подарке.
                    Коль не сошла с ума у вас жена, -
                    Узнав, чем заслужил я этот перстень,
                    Она на вас разгневаться не может,
                    Что дали мне его. Что ж, будьте здравы.

                          Порция и Нерисса уходят.

                                  Антонио

                    Бассанио, отдай ему ты перстень.
                    Его заслуги и любовь ко мне
                    Должны жены твоей приказ превысить.

                                  Бассанио

                    Беги, Грациано, догони его,
                    Дай перстень; приведи его, коль сможешь,
                    К Антонио в дом. Ступай же, торопись!

                              Грациано уходит.

                    Пойдем; отправимся и мы туда же.
                    А завтра рано утром устремимся
                    В Бельмонт с тобою мы. Идем, Антонио.

                                  Уходят.


        СЦЕНА 2

                               Там же. Улица.
                Входят Порция и Нерисса, все еще переодетые.

                                   Порция

                    Спроси, где дом жида; дай акт ему -
                    Пускай подпишет. Мы уедем в ночь
                    И раньше, чем мужья, домой вернемся.
                    Лоренцо будет рад бумаге этой.

                              Входит Грациано.

                                  Грациано

                    Ну вот, я и догнал вас!
                    Синьор Бассанио после размышленья
                    Вам перстень шлет и очень просит вас
                    С ним отобедать!

                                   Порция

                                      Это невозможно.
                    Но перстень с благодарностью приму, -
                    Так и скажите. Кстати, укажите
                    Дом Шейлока вы моему писцу.

                                  Грациано

                    Исполню с радостью!

                                  Нерисса

                                         Синьор, два слова.
                              (Тихо, Порции.)
                    Удастся ль выманить у мужа перстень,
                    Что клялся он хранить, я посмотрю.

                                   Порция
                              (тихо, Нериссе)

                    Ручаюсь я, что да. Вот будут клясться,
                    Что перстни отдали они мужчинам!
                    Но мы их уличим и переспорим.
                                 (Громко.)
                    Спеши! Ты знаешь, где я буду ждать.

                                  Нерисса
                                (к Грациано)

                    Пойдем; вы мне укажете дорогу.

                                  Уходят.


        АКТ V

        СЦЕНА 1

                  Бельмонт. Аллея, ведущая к дому Порции.
                         Входят Лоренцо и Джессика.

                                  Лоренцо

                    Как ярок лунный свет... В такую ночь,
                    Когда лобзал деревья нежный ветер,
                    Не шелестя листвой, - в такую ночь
                    Троил всходил на стены Трои, верно,
                    Летя душой в стан греков, где Крессида
                    Покоилась в ту ночь.

                                  Джессика

                                         В такую ночь
                    Пугливо по росе ступала Фисба
                    И, тень от льва увидев раньше льва,
                    Бежала в ужасе...

                                  Лоренцо

                                       В такую ночь
                    Дидона, с веткой ивы грустно стоя
                    На берегу морском, манила друга
                    Вернуться в Карфаген.

                                  Джессика

                                          В такую ночь
                    Медея, верно, собирала травы
                    Волшебные, чтоб молодость вернуть
                    Эзону старому.

                                  Лоренцо

                                    В такую ночь,
                    Покинув дом богатого жида,
                    С беспутным другом Джессика бежала
                    Из города в Бельмонт!

                                  Джессика

                                           В такую ночь
                    Лоренцо юный клялся ей в любви
                    И клятвами украл ее он душу;
                    Все клятвы были ложь!

                                  Лоренцо

                                          В такую ночь
                    Хорошенькая Джессика-малютка,
                    Обидчица-шалунья, клеветала
                    На милого, и он ее простил.

                                  Джессика

                    Нашла б ночей я больше, если б мы
                    Одни здесь были; но шаги я слышу.

                              Входит Стефано.

                                  Лоренцо

     Кто так спешит сюда в молчанье ночи?

                                  Стефано

     Ваш друг!

                                  Лоренцо

     Друг? Что за друг? Как ваше имя, друг?

                                  Стефано

                    Стефано!
                    Я вам приношу известье,
                    Что на рассвете госпожа моя
                    В Бельмонте будет; у крестов она
                    Сейчас коленопреклоненно молит
                    О счастии в супружестве!

                                  Лоренцо

                                 Кто с ней?

                                  Стефано

                    Святой монах с ней и служанка только.
                    Прошу, скажите - наш синьор вернулся?

                                  Лоренцо

                    Нет, и о нем не слышно ничего.
                    Пойдем, однако, Джессика; с тобою
                    Торжественную встречу как-нибудь
                    Мы приготовим для хозяйки дома.

                              Входит Ланчелот.

                                  Ланчелот

     Ола, ола, о-го-го! Ола-ола!

                                  Лоренцо

     Кто там зовет?

                                  Ланчелот

     Ола, ола! Не видали ли вы господина Лоренцо, господина Лоренцо?

                                  Лоренцо

     Перестань орать, малый, я здесь.

                                  Ланчелот

     Ола! Где, где?

                                  Лоренцо

     Здесь.

                                  Ланчелот

     Скажите  ему,  что  от  хозяина  прибыл  гонец;  его почтовый рог набит
добрыми вестями. Хозяин будет дома еще до утра. (Уходит.)

                                  Лоренцо

                    Душа моя, пойдем; там ждать их будем.
                    А, впрочем, для чего идти нам в замок?
                    Стефано, друг, прошу вас, сообщите
                    Домашним, что хозяйка их уж близко,
                    И музыкантов позовите в сад.

                              Стефано уходит.

                    Как сладко дремлет лунный свет на горке!
                    Дай сядем здесь, - пусть музыки звучанье
                    Нам слух ласкает; тишине и ночи
                    Подходит звук гармонии сладчайший.
                    Сядь, Джессика. Взгляни, как небосвод
                    Весь выложен кружками золотыми;
                    И самый малый, если посмотреть,
                    Поет в своем движенье, точно ангел,
                    И вторит юнооким херувимам.
                    Гармония подобная живет
                    В бессмертных душах; но пока она
                    Земною, грязной оболочкой праха
                    Прикрыта грубо, мы ее не слышим.

                             Входят музыканты.

                    Сюда! Диану разбудите гимном.
                    Хозяйки вашей слух плените сладко
                    И привлеките музыкой ее.

                                  Музыка.

                                  Джессика

                    От сладкой музыки всегда мне грустно.

                                  Лоренцо

                    Причина та, что слушает душа.
                    Заметь: степные дикие стада
                    Иль необъезженных коней табун
                    Безумно скачут, и ревут, и ржут,
                    Когда в них кровь горячая играет;
                    Но стоит им случайно звук трубы
                    Или иную музыку услышать,
                    Как тотчас же они насторожатся;
                    Их дикий взор становится спокойней
                    Под кроткой властью музыки. Поэты
                    Нам говорят, что музыкой Орфей
                    Деревья, скалы, реки чаровал.
                    Все, что бесчувственно, сурово, бурно, -
                    Всегда, на миг хоть. музыка смягчает;
                    Тот, у кого нет музыки в душе,
                    Кого не тронут сладкие созвучья,
                    Способен на грабеж, измену, хитрость;
                    Темны, как ночь, души его движенья
                    И чувства все угрюмы, как Эреб:
                    Не верь такому. - Слушай эту песню.

                   Входят Порция и Нерисса - в отдалении.

                                   Порция

                    Ты видишь? В зале свет, горит огонь.
                    Как далеко свеча бросает луч!
                    Так добрые дела блестят в злом миро.

                                  Нерисса

                    При лунном свете не видна свеча.

                                   Порция

                    Так меркнет слава меньшая пред высшей.
                    Наместник ведь сияет, как король,
                    Пока король в отсутствии; а после
                    Его величье тонет, точно в море
                    Ручей ничтожный. - Музыка! Ты слышишь?

                                  Нерисса

                    Синьора, это ваш оркестр домашний.

                                   Порция

                    Все хорошо, когда бывает кстати;
                    Мне звуки слаще кажутся, чем днем.

                                  Нерисса

                    Молчанье придает им эту прелесть.

                                   Порция

                    Крик ворона и жаворонка пенье
                    Равны, коль им внимают равнодушно.
                    И соловей, - когда б запел он днем,
                    Когда гогочет каждый гусь, - считался б
                    Не лучшим музыкантом, чем щегленок.
                    Как многое от времени зависит
                    В оценке правильной и в совершенстве! -
                    Довольно! Спит луна с Эндимионом;
                    Не хочет просыпаться!

                            Музыка прекращается.

                                  Лоренцо

                                           Это голос
                    Синьоры Порции - иль я ошибся?

                                   Порция

                    Меня узнал он, как слепой - кукушку,
                    По голосу дурному.

                                  Лоренцо

                                        О синьора,
                    Добро пожаловать!

                                   Порция

                                       Мы за мужей
                    Молились, и надеюсь, что успешно.
                    Они вернулись?

                                  Лоренцо

                                   Нет еще, синьора;
                    Но был сейчас от них гонец с известьем,
                    Что едут оба!

                                   Порция

                                   Так ступай, Нерисса,
                    И слуг предупреди, чтобы молчали
                    О том, что отлучались мы из дома.
                    И вы, Лоренцо; Джессика, и вы.

                                Звуки труб.

                                  Лоренцо

                    Супруг ваш близко: слышу я, трубят.
                    Не бойтесь, не болтливы мы, синьора.

                                   Порция

                    Какая ночь! Как будто день больной;
                    Немногим лишь бледнее. Это день
                    Такой, как день, когда сокрылось солнце.

                Входят Бассанио, Антонио, Грациано и свита.

                                  Бассанио

                    У вас бы день был, как у антиподов,
                    Являйся вы в часы, когда нет солнца.

                                   Порция

                    Пусть я сияю, - только бы не жгла;
                    Ведь плохо на жене обжечься мужу, -
                    Я этого Бассанио не желаю.
                    А, впрочем, это все как бог захочет!..
                    Синьор, добро пожаловать в ваш дом.

                                  Бассанио

                    Благодарю, синьора. Встретьте лаской
                    И друга моего: вот мой Антонио,
                    Кому так бесконечно я обязан.

                                   Порция

                    Да, вы ему обязаны во всем:
                    Ведь он за вас немалым обязался!

                                  Антонио

                    Со мною расквитался он вполне.

                                   Порция

                    Синьор, вы гость желанный в нашем доме;
                    Но это вам докажут не слова, -
                    Так сокращу словесную любезность.

                                  Грациано
                                 (Нериссе)

                    Клянусь луной, что ты несправедлива;
                    Поверь, его я дал писцу судьи.
                    Да пусть он стал бы евнухом, по мне,
                    Раз ты так это к сердцу принимаешь.

                                   Порция

                    Ото! Уже и ссора? В чем же дело?

                                  Грациано

                    В колечке золотом, в пустой безделке,
                    Что подарила мне она; с девизом -
                    Точь-в-точь стишок на черенке ножа:
                    "Люби меня, со мной не расставайся".

                                  Нерисса

                    Что говоришь ты про девиз и цену?
                    Ты поклялся, когда ты перстень брал,
                    Что будет он с тобой до самой смерти
                    И что с тобой его положат в гроб.
                    Берег бы ты его из уваженья
                    Хоть не ко мне, так к этим громким клятвам!
                    Писцу судьи? Нет, нет! Бог мне судья:
                    Писец твой век останется безусым!

                                  Грациано

                    Усатым будет, если доживет.

                                  Нерисса

                    Да, если женщина мужчиной станет!

                                  Грациано

                    Клянусь рукой, я дал его юнцу,
                    Мальчишке, малышу, который ростом
                    Не выше был тебя: писцу судьи.
                    Он выклянчил его за труд в награду;
                    Ну, духу не хватило отказать.

                                   Порция

                    Вас можно упрекнуть, - скажу вам прямо, -
                    Что с первым даром молодой жены
                    Расстались так легко. Надет он с клятвой
                    И этим с вашей верностью был скован.
                    Я тоже перстень мужу подарила;
                    Он клятву дал не расставаться с ним.
                    Вот он, и я готова клятву дать:
                    Он с пальца никогда его не снимет
                    За все богатства мира. Нет, Грациано,
                    Жену вы слишком больно огорчили.
                    Будь так со мной, с ума бы я сошла.

                                  Бассанио
                                (в сторону)

                    Мне лучше б руку левую отсечь
                    И клятву дать, что с ней утратил перстень.

                                  Грациано

                    Синьор Бассанио тоже отдал перстень
                    Судье, который попросил его
                    И заслужил, поистине! А мальчик,
                    Его писец, за труд просил мое.
                    Тот и другой не пожелали взять
                    Иное что-нибудь: просили только
                    Два этих перстня.

                                   Порция

                                       Что ж это за перстень
                    Вы отдали ему? Не мой, надеюсь?

                                  Бассанио

                    Когда б к вине я мог прибавить ложь,
                    Я б отрицал; но видите - на пальце
                    Нет перстня вашего: я с ним расстался.

                                   Порция

                    Так с верностью рассталось ваше сердце!
                    Свидетель бог: не стану вам женой,
                    Пока я перстня не увижу!

                                  Нерисса

                                              Да!
                    И я, пока я перстня не увижу!

                                  Бассанио

                    Знай ты, мой друг, кому я отдал перстень,
                    Знай ты, из-за кого я отдал перстень.
                    Пойми лишь ты, за что я отдал перстень,
                    И как я неохотно отдал перстень,
                    Когда принять хотели только перстень, -
                    Смягчила б ты свое негодованье.

                                   Порция

                    Знай вы, как драгоценен этот перстень,
                    Знай цену той, что отдала вам перстень,
                    Знай честь, что вам хранить велела перстень.
                    Вы б никогда не отдали тот перстень;
                    И кто ж бы был настолько неразумен, -
                    Когда бы вы отстаивали перстень
                    С горячностью, - кто был бы так нескромен,
                    Чтоб требовать то, что другим святыня?
                    Нерисса подсказала, что мне думать:
                    Хоть умереть - у женщины  мой перстень.

                                  Бассанио

                    Нет, не у женщины. Клянусь вам честью,
                    Клянусь душой, у доктора мой перстень, -
                    Достойный доктор денег не хотел,
                    Просил он перстень; отказал сперва я
                    И дал ему уйти б большой досаде -
                    Ему, что другу моему спас жизнь!
                    Что мне сказать, прекрасная супруга?
                    Я принужден был вслед за ним послать;
                    Меня терзали стыд и долг приличья:
                    Мне честь пятнать себя не позволяла
                    Неблагодарностью. Простите ж мне;
                    Священными светилами ночными
                    Клянусь: будь вы со мной, меня б вы сами
                    Просили доктору отдать тот перстень.

                                   Порция

                    Не допускайте доктора вы к дому,
                    Раз у него любимый перстень мой,
                    Что из любви ко мне клялись хранить вы.
                    Я щедростью хочу сравняться с вами:
                    Ни в чем не будет доктору отказа,
                    В моей любви и в брачном вашем ложе.
                    Я с ним сойдусь, уверена я в этом.
                    Не отлучайтесь на ночь, стерегите
                    Меня, как Аргус; чуть одна останусь, -
                    Клянусь я честью (честь еще моя),
                    Что доктора возьму к себе в кровать.

                                  Нерисса

                    А я - писца; так сами посудите -
                    Как без надзора оставлять меня?

                                  Грациано

                    Ну ладно, пусть он мне не попадется, -
                    Не то пропасть перу его придется.

                                  Антонио

                    К несчастью, я причина этой распри.

                                   Порция

                    Не огорчайтесь; все ж вы нам желанны.

                                  Бассанио

                    Прости мне, Порция, мой грех невольный,
                    В присутствии друзей клянусь тебе
                    Твоими же прекрасными глазами,
                    Где вижу сам себя...

                                   Порция

                                          Заметьте это!
                    В моих глазах себя вдвойне он видит -
                    По разу в каждом... Двойственной душой
                    Клянись: доверья это стоит!

                                  Бассанио

                                                 Слушай,
                    Прости мой грех, и я клянусь душой,
                    Что больше ввек я клятвы не нарушу.

                                  Антонио

                    Я тело заложил свое для счастья
                    Его; когда б не получивший перстень,
                    Оно погибло б; а теперь я душу
                    Отдам в залог того, что ваш супруг
                    Уж не нарушит верности обетов.

                                   Порция

                    Вы за него порукой. Так отдайте
                    Ему; пусть лучше бережет, чем первый.
                         (Отдает Антонио перстень.)

                                  Антонио
                       (передавая перстень Бассанио)

                    Возьми, Бассанио; клянись хранить.

                                  Бассанио

                    Мой бог! Тот самый, что судье я отдал!

                                   Порция

                    Он отдал мне его; прости, Бассанио.
                    За это я спала с ним этой ночью.

                                  Нерисса

                    И ты прости, мой милый Грациано:
                    Писец судьи, мальчишка недорослый,
                    Вчера со мной за этот перстень спал.

                                  Грациано

                    Да разве же дороги чинят летом,
                    Когда они в порядке? Что за черт!
                    Не заслужив рога, уж мы их носим.

                                   Порция

                    Оставьте грубость. Вы удивлены?
                    Вот вам письмо, прочтите на досуге.
                    Из Падуи оно к вам, от Белларио:
                    Вы из него узнаете, что доктор
                    Был Порция, писец же был Нерисса.
                    Лоренцо подтвердит, что мы за вами
                    Уехали и только что вернулись.
                    Я в доме не была еще. Антонио,
                    Я припасла для вас такие вести,
                    Каких не ждете вы. Письмо прочтите;
                    Стоит в нем, что три ваши корабля
                    С богатым грузом возвратились в гавань.
                    Не стану говорить, как странный случай
                    Мне в руки дал письмо.

                                  Антонио

                                            Я онемел!

                                  Бассанио

                    Ты доктором была - и не узнал я?

                                  Грациано

                    Так ты писец, что мне рога наставил?

                                  Нерисса

                    Да; но писец тебе их не наставит,
                    Пока мужчиною не станет он.

                                  Бассанио

                    Прелестный доктор, ложе мы разделим;
                    А без меня ты спи с моей женой.

                                  Антонио

                    Синьора милая, вы жизнь мне дали
                    И средства к ней; за верное здесь пишут:
                    Суда мои пришли.

                                   Порция

                                      Ну, что, Лоренцо?
                    Писец мой кое-чем и вас утешит.

                                  Нерисса

                    Да, и за это платы не возьму.
                    Вот я вам с вашей Джессикой вручаю
                    Формальный акт, которым жид богатый
                    Вам отказал богатства все свои.

                                  Лоренцо

                    Красавицы, небесной манной вы
                    Осыпали голодных.

                                   Порция

                                       Скоро утро;
                    А, верно, вы подробно знать хотите,
                    Как все случилось. Так пойдемте в дом;
                    Там можете подвергнуть нас допросу,
                    И мы ответим честно вам на все.

                                  Грациано

                    Ну, так вопрос мой первый, на который
                    Нерисса даст ответ мне под присягой:
                    Желает ли она до завтра ждать,
                    Или пойти на два часа в кровать?
                    Я ж предпочел бы утру мрак ночной,
                    Чтоб дольше мой писец лежал со мной.
                    Всю жизнь бояться буду одного:
                    Не потерять бы перстня твоего!

                                  Уходят.




        "ВЕНЕЦИАНСКИЙ КУПЕЦ"

     Пьеса эта до фолио 1623 года была отдельно издана дважды: в первый  раз
- в 1600 году под заглавием "Превосходнейшая история о венецианском купце. С
чрезвычайной жестокостью еврея Шейлока по отношению к  сказанному  купцу,  у
которого он хотел вырезать ровно фунт  мяса;  и  с  получением  руки  Порции
посредством  выбора  из  трех  ларцов.  Как  она  неоднократно   исполнялась
лорда-камергера слугами. Написана Уильямом Шекспиром"; во второй раз в  1619
году, под тем же заглавием, но без указания  на  постановку.  Разница  между
этими двумя изданиями и между  ними  и  текстом  в  фолио  1623  года  очень
невелика.
     Пьеса содержит несколько намеков на  сенсационный  процесс  придворного
врача, португальского еврея Родриго Лопеса (который был казнен 7  июня  1594
г.), и Антонио Переса,  претендента  на  португальский  престол,  жившего  в
Лондоне, - обвиненных в попытке отравить королеву Елизавету. Самый яркий  из
этих намеков содержится в сцене IV,  1:  "Твой  гнусный  дух  жил  в  волке,
повешенном за то, что грыз людей (по-латыни волк - lupus, откуда  происходит
испано-португальская фамилия Лопес). С другой  стороны,  в  двух  письмах  к
Роберту Сесилю, лорду Берли, канцлеру Елизаветы, от 27 октября и  10  ноября
1596 года Френсис  Девисон  насмешливо  называет  общего  их  врага  Эссекса
"святым  Гоббо",  что  предполагает  знакомство  с  "Венецианским   купцом",
вероятно, незадолго перед, тем представленным. Эти обстоятельства,  а  также
значительная зрелость языка и версификации комедии делают наиболее вероятным
возникновение ее ранней осенью 1596 года.
     Историю о жестоком заимодавце, пытавшемся вырезать,  согласно  условиям
векселя, фунт  мяса  у  неисправного  должника,  в  соединения  с  необычным
сватовством юноши, ради которого этот купец занял деньги,  рассказывается  в
целом ряде средневековых произведений. Прямым источником послужила  Шекспиру
новелла  (день  IV,  новелла  1)  из  сборника  "Овечья   голова"   Джованни
Фьорентино, составленного около 1378 года, хотя напечатанного впервые лишь в
1558 году. Именно из всех дошедших до нас  версий  сказания  только  в  этой
содержится на звание Бельмонте и мотив кольца, отданного в награду искусному
адвокату. Хотя сборник Джованни Фьорентино был переведен на англий ский язык
только  в  XVIII  веке,  вполне  допустимо,  что  уже  во  времена  Шекспира
существовал более старый перевод его, который он мог прочесть в рукописи.
     В новелле рассказывается, что молодой венецианец Джаннетто, воспитанник
купца Ансальдо, путешествуя, познакомился в Бельмовте с прекрасной и богатой
молодой вдовой, поставившей всем искателям ее руки условие - овладеть  ею  в
первое же любовное свидание; в противном случае претендент должен отдать  ей
все свое состояние. Хитрость алчной вдовы заключается в том,  что  она  дает
выпить влюбленному снотворный напиток. Ансальдо дважды снаряжает Джаннетто в
путь, и тот дважды терпит неудачу. Он хочет попытать счастья в третий раз, и
добрый Ансальдо, уже совсем разоренный им, занимает  для  этой  цели  десять
тысяч дукатов у еврея ростовщика на тех  же  самых  условиях,  как  в  пьеее
Шекспира.  Однако  на  этот  раз  служанка  вдовы,   тронутая   красотой   и
достоинством Джаннетто, предупреждает его  о  напитке.  Джаннетто  незаметно
выливает его и достигает своей цели. Но, среди радостей любви он забывает  о
сроке векселя и вспоминает об этом слитком поздно. Он все же устремляется  в
Венецию, так как Ансальдо, прощаясь с  ним,  сказал,  что  единственное  его
желание в случае неудачи Джаннетто - увидеть его перед смертью. Жена следует
за ним и, переодевшись адвокатом, выступает на суде. Все происходит так, как
у Шекспира, за исключением того, что ростовщик не подвергается никакой каре.
После этого мнимый адвокат выпрашивает у Джаннетто  кольцо,  подаренное  ему
женой, и когда Джаннетто, привезя с  собой  Ансальдо,  снова  встречается  с
женой в Бельмонте, она  обвиняет  его  в  неверности,  но  затем  раскрывает
секрет. В заключение Аисальдо женится па служанке, которой Джаннетто  обязан
своим счастьем.
     Шекспир кое-что изменил в этой фабуле  и  довольно  многое  добавил  от
себя. Прежде всего он заменил мотив сонного  напитка  мотивом  трех  ларцов,
который  он  заимствовал  из  совершенно  другой  истории,  рассказанной   в
латинском сборнике новелл "Римские деяния", возникшем в XIII веке и изданном
в английском переводе в  1577  году.  Но,  по-видимому.  Шекспир  уже  нашел
соединение мотива ларцов с историей жестокого ростовщика в недошедшей до нас
пьесе "Еврей", ставившейся, по показанию Госсона ("Школа обманов", 1579),  в
театре Бык. Однако, принимая во внимание свидетельство  пуританина  Гоосена,
который  хвалит  эту  пьесу  за  то,  что  она   "не   оскорбляет   никакими
непристойностями ни зрения, ни слуха чистых душою зрителей", можно  сказать,
что пьеса эта, при всей возможной  сюжетной  близости  ее  к  "Венецианскому
купцу", по своему характеру имела с ним мало общего. Едва ли также  повлияла
на него другая, тоже не сохранившаяся пьеса - "Венецианский  еврей"  Деккера
(дата неизвестна).
     Скорее можно говорить о влиянии на Шекспира  пьесы  Марло  "Мальтийский
еврей" (1588), откуда он взял краски для обрисовки характера Шейлока и мотив
любви дочери жестокого еврея к  христианину  (Джессика-Лоренцо),  не  считая
нескольких прямо заимствованных выражений.
     Опуская более мелкие подробности, отметим важнейшие  добавочные  черты,
введенные Шекспиром в его пьесу. Они относятся не  столько  к  ее  сюжету  в
собственном смысле слова, сколько к построению характеров и через  это  -  к
идейному содержанию комедии. Это  мотивировка  (совершенно  отсутствующая  в
новелле) ненависти Шейлока к Антото; культ  дружбы,  соединяющий  Антонио  с
Бассанио (вместо полуродственных отношений между ними),  делающий  отношения
между ними более трогательными; знаменитый монолог  Шейлока  о  праве  еврея
быть человеком (III, 1); благородный характер Порции  и  влюбленность  ее  в
Бассанио; речь ее о "милости" на суде; широкий показ ее женихов и различного
их поведения во время предложенного им испытания;  развитие  образа  Нериссы
(служанка из новеллы) и заключительный брак ее с Грациано, а  не  с  Антонио
(Ансальдо), что безусловно поднимает последнего; шутливо-лирическая сцена  в
пятом акте,  полная  философского  смысла;  наконец,  веселые  интермедии  с
Ланчелотом Гоббо и его отцом. Всего этого более чем достаточно для признания
глубокой оригинальности пьесы, являющейся одним из шедевров Шекспира.
     Своеобразие  этой  комедии  заключается  прежде   всего   в   особенном
полусказочном-полуновеллистическом тоне, который ее пронизывает. Мало  можно
найти  комедий  Шекспира,  где  неправдоподобие  и  подчеркнутая  условность
положений, характеров, всего сюжета были бы так  заметны.  Несостоятельность
аргументов Порции-адвоката давно уже была отмечена юристами. Не  нужно  быть
особенно ученым законоведом, чтобы признать, что в любую  эпоху  и  в  любой
стране закон не мог не разрешать заимодавцу взять меньше, чем то, на что он,
согласно договору, имел право, и что кровь  должна  считаться  частью  тела,
поскольку она  неотделима  от  него,  подобно  тому  как  вместе  с  яблоком
покупается и его кожура, а вместе с комнатой сдается и  содержащийся  в  ней
или притекающий в нее воздух. Невероятно  также,  чтобы  наивная  загадка  с
тремя  ларцами  не  была  разгадана  давно  уже   до   Бассанио   одним   из
предшествовавших ему женихов  Порции  или  чтобы  Порция  не  нашла  способа
намекнуть полюбившемуся ей Бассанио, на какой из ларцов ему следует указать.
Почему Антонио с первого появления его в  пьесе  все  время  томит  какая-то
непонятная грусть? Почему друзья  Антонио,  так  ему  преданные  (см.  сцену
суда), не пришли ему заблаговременно на помощь, одолжив  необходимую  сумму?
Как мог Бассанио забыть о сроке  векселя,  подписанного  лучшим  его  другом
Антонио на таких  страшных  условиях,  чтобы  достать  для  него.  Бассанио,
деньги, составившие счастье всей  его  жизни?  Не  приводя  других  примеров
такого рода, отметим лишь, что все эти условности и натяжки  придают  пьесе,
несмотря на чувственный оттенок ее и  материальную  яркость  и  пластичность
образов, какой-то фантастический, иллюзорный  оттенок,  делающий  ее  слегка
похожей на типичные пьесы-сказки Шекспира,  как  "Сон  в  летнюю  ночь"  или
"Буря". Не без основания поэтому в своей постановке "Венецианского купца" (в
началу XX в.) немецкий режиссер Макс Рейнгардт трактовал его как мимо летную
интригу, легкую игру мыслей на фоне происходящего в Венеции  карнавала  (см.
сцену - II, 4).
     Другой  особенностью,  также  придающей  пьесе   большое   своеобразие,
является богатство ее идейного содержания и многогранность, доходящая  почти
до противоречивости, ее ведущих  характеров.  Две  темы,  как  будто  бы  не
имеющие между собой ничего общего, выделяющиеся  среди  множества  мыслей  и
тенденций комедии, это - тема отношения человека к имуществу, собственности,
и тема дружбы как одного из главных устоев светлой,  гармонической  жизни  -
именно дружбы, соединяющей благородные натуры независимо от их  пола,  а  не
любви между мужчиной и женщиной, которой в пьесе, собственно говоря, и  нет;
ибо чувство, соединяющее Бассанио и Порцию или  Лоренцо  и  Джессику,  менее
всего можно назвать страстью: это просто склонность, влечение, имеющее целью
наслаждение и счастливую дружную жизнь.
     Первая тема выразительное всего представлена сюжетной линией Шейлока  и
Антонио, о которой мы подробнее скажем  ниже.  Но  она  появляется,  хотя  и
слабее, и в других частях пьесы. Мы не находим в ней ни малейшего намека  на
презрение к земным благам, на пренебрежение к богатству.  Антонио  при  всей
его щедрости производит  торговые  операции,  относясь  к  ним  как  к  делу
естественному  и  вполне  благородному.  Бассанио  откровенно  стремится   к
женитьбе на богатой наследнице. Да и  Порция,  умелая  и  разумная  хозяйка,
отнюдь не равнодушна к своему достоянию. Джессика, убегая из отцовского дома
с Лоренцо, не забывает захватить с собой  фамильные  драгоценности.  Но  для
всех них деньги - лишь средство,  обеспечивающее  им  светлую  и  привольную
жизнь, а не самоцель, как для  Шейлока,  влюбленного  в  деньги,  одержимого
жаждой  накопления  и  способного  пойти  на  все  ради  преумножения  своею
капитала.
     Вторая тема, тема дружбы, занимает в пьесе не менее видное место. Культ
дружбы,  столь  типичный  для  культуры  и  литературы  Возрождения,   можно
рассматривать как естественный, закономерный ответ гуманистов на безудержную
и беспощадную погоню за наживой, все более  охватывающую  активные  элементы
общества в век  зарождения  первоначального  капиталистического  накопления.
Лозунгу  "человек  человеку  -   волк"   гуманизм   противопоставил   лозунг
человечности, милосердия, дружбы. Как дополнение и корректив  ко  все  более
утверждающейся  в  национальных  монархиях  XVI  века  идее   "легальности",
железной  и  бездушной,  не  признающей  никаких  исключений   "законности",
выдвигается доктрина милосердия ("милости", к которой призывает в сцене суда
адвокат-Порция) как  необходимого  корректива,  без  которого  нет  в  жизни
человека красоты и радости, без которого, - как в случае Антонио - Шейлок, -
по выражению  юристов,  summumjus  (высшее  право)  становится  summainjuria
(высшею  несправедливостью).  Одной  из  форм  этого  светлого   альтруизма,
украшающего и обогащающего  человеческую  жизнь,  и  является  идея  дружбы,
занимающая также огромное место в творчестве Шекспира  (его  сонеты,  дружба
Валентина и Протея в "Двух веронцах", где дружба  выдерживает  состязание  с
любовью; дружба Гамлета с Горацио, дружба Селии с Розалиндой в "Как вам  это
понравится" или Ромео с Меркуцио). Такова  же  дружба  Бассанио  и  Антонио,
который готов отдать своему молодому другу все, что ему принадлежит, и  даже
то, чего у него нет. И эта тема дружбы в данной комедии  глубоко  связана  с
мечтой о более прекрасной жизни, в которой деньги должны  служить  человеку,
не делая его рабом. Вот в чем заключается связь двух тем, образующая сложное
идейное единство этой чудеснейшей пьесы.
     Два мира противопоставлены  здесь  друг  другу.  Один  -  мир  радости,
красоты, великодушия, дружбы; ею составляют Антонио с  группой  его  друзей,
Порция, Нерисса, в  известной  мере  Джессика.  Другой  -  мир  хищничества,
скаредности и злобы; его составляют Шейлок, Тубал и их присные,  которые  не
показаны в пьесе, но ощущаются  как  ее  фон.  Если  в  предыдущих  комедиях
возможно было примирение, превращение злых в добрых (Протей), то  здесь  это
исключено. Между двумя мирами идет война не на жизнь, а на смерть.
     Трудно сказать, которая из двух сторон начинает нападение,  которая  из
них более агрессивна: обе они одинаково, еще до начала действия, презирают и
ненавидят друг друга. Лица первой группы смотрят на жизнь  с  доверием,  они
ощущают  ее  красоту,  их  душа  открыта  всему   радостному,   прекрасному,
благородному.  Таков  прежде  всего  сам  Антонио,  который  из   природного
великодушия одалживает деньги, никогда не беря  за  это  процентов,  который
исповедует настоящий культ дружбы.  Таковы  же  и  все  другие  члены  этого
кружка, друзья Антоний. Напротив, Шейлок и ему  подобные  не  знают  ничего,
кроме сухого расчета и корысти. Им недоступны  жалость,  душевная  щедрость,
милосердие. Это хорошо показано в четвертом акте пьесы, в сцене суда,  когда
Порция в своей замечательной  речи  о  "милости"  тщетно  призывает  Шейлока
проявить по отношению к Антонио великодушие.
     Разница между этими двумя душевными  складами  очень  тонко  обозначена
Шекспиром  одним  поэтическим  образом.  В  пятом  акте,  этом  своеобразном
музыкальном финале к сказочному действию,  говоря  о  "небесной  музыке",  о
"гармонии небесных сфер", которая в эту  дивную  ночь  слышится  ему  и  его
возлюбленной,  Лоренцо  отмечает  свойство  музыки  очаровывать  и  смягчать
человеческие сердца. Он прибавляет:

                      "Тот, у кого нет музыки в душе,
                      Кого не тронут сладкие созвучья,
                      Способен на грабеж, измену, хитрость;
                      Темны, как ночь, души его движенья
                      И чувства все угрюмы, как Эреб".

     Такая угрюмая, темная душа - у Шейлока, который не ощущает и  не  может
создать себе гармонию жизни, который не носит в своей душе музыки.
     Многие западные критики пытаются изобразить столкновение между  Антонио
и  Шейлоком  как  противопоставление  идеалов  христиан-европейцев   идеалам
еврейства. По их мнению, Шекспир хотел разоблачить  в  "Венецианском  купце"
порочность евреев  и  написал,  таким  образом,  антисемитскую  пьесу.  Это,
конечно, есть грубейшее искажение замысла пьесы. В  целом  ряде  своих  пьес
Шекспир проводит идею равенства людей всех рас, наций, вероисповеданий, всех
общественных положений. Но почему  же  в  таком  случае  он  сделал  Шейлока
евреем? Прежде всего, эту черту Шекспир придумал не сам,  а  заимствовал  из
итальянской новеллы, послужившей ему источником. Он воспроизвел  ее  потому,
что она соответствовала действительности. В XVI веке евреи, жившие в  разных
странах Западной Европы, не имея доступа к очень многим, и  притом  наиболее
выгодным  и   почетным   профессиям,   усиленно   занимались   торговлей   и
ростовщичеством.  Но  самое  существенное   -   как   именно   и   насколько
разносторонне обрисовал своего  Шейлока  Шекспир,  ибо  он  дал  чрезвычайно
многогранный образ его. Вспомним замечание  Пушкина  в  его  высказывании  о
разносторонности характеров  Шекспира:  "Шейлок  скуп,  сметлив,  мстителен,
чадолюбив, остроумен".
     Чтобы проникнуть  лучше  в  подлинные  намерения  Шекспира,  необходимо
учесть, каково было положение евреев в Англии времен Шекспира  и  каков  был
господствующий  взгляд  на  них  в  общественном  мнении  и   художественной
литературе эпохи.
     С конца XIII века до времен Кромвеля (середина XVII в.) верующие  евреи
были лишены права жительства  в  Англии.  Евреи,  встречавшиеся  во  времена
королевы Елизаветы в Лондоне, -  по  большей  части  иностранные  подданные,
вроде упомянутого выше врача Лопеса, - были  редкими  исключениями.  За  все
указанные три с половиной столетия в Англии крепко  держался  религиозный  и
расовый  предрассудок,  и   среди   населения   ходило   немало   рассказов,
компрометирующих евреев. Особенно распространены они были в XVI веке,  когда
в  связи  с  ростом  национального  сознания  и  патриотических  чувств  как
искаженная  форма  их  стал  усиливаться  шовинизм  -  нелюбовь   ко   всему
иностранному, насмешки над ним и т. п. Эти настроения проявились и  в  драме
того времени, в частности и у Шекспира,  но  у  него  в  шутливой  и  весьма
безобидной форме (см., например, подтрунивание над  замашками  и  слабостями
представителей  разных  национальностей  в  "Комедии  ошибок",  "Виндзорских
насмешницах",  разбираемой  комедии  или   выпады   против   французских   и
итальянских мод в "Ромео и Джульетте"). Но особенно остры  были  во  времена
Шекспира нападки на евреев. Госсон в своей "Школе обманов" (1579)  упоминает
какую-то пьесу о еврее ростовщике, шедшую в  одном  из  лондонских  театров.
Модный романист эпохи Энтони Мендей обработал в  1580  году  в  виде  романа
историю о жестоком ростовщике и похищении его дочери.  Существовала  баллада
(неизвестно, возникла ли она до пьесы  Шекспира,  или  после  нее)  о  еврее
Герунтии  и  бессердечных  условиях  полученного  им  векселя,  а  в   своем
"Руководстве красноречия" (1596) Александр Сильвен посвящает  одну  из  глав
истории еврея, требовавшего от одного христианина в уплату долга фунт  мяса.
Известен, наконец, успех, каким пользовалась упомянутая уже выше,  возникшая
лет за десять до "Венецианского купца" трагедия Марло  "Мальтийский  еврей",
где  выводится  богатый  еврейский  банкир,  который   совершает   ужасающие
предательства и жестокости вплоть  до  отравления  родной  дочери,  лишь  бы
отомстить христианам, посягающим на его  деньги.  Гуманист  Джордано  Бруно,
побывавший в Англии в 1584 году, рассказывал потом, что в  Лондоне  ни  один
еврей, проходя по  улице,  не  был  гарантирован  от  худших  оскорблений  и
издевательств. Среди этого потока злобы  и  ненависти  редкими  исключениями
были такие проявления гуманности и благожелательности, как  анонимная  пьеса
(изд. в 1584 г.) "Три лондонские дамы", где  был  выведен  поражающий  своим
душевным благородством еврей. Другим примером такого отношения к евреям,  но
скрытого, требующего комментария, является пьеса Шекспира.
     Лучшим  свидетельством  истинного   отношения   Шекспира   к   злостным
проявлениям  грубого  шовинизма  является  пьеса,   коллективно   написанная
(вероятно, около 1600 г.) пятью авторами и в том числе. как теперь  полагает
большинство критиков. Шекспиром, - "Сэр  Томас  Мор".  В  той  части  пьесы,
которая приписывается Шекспиру, есть и сцена, изображающая  бунт  лондонских
горожан,  охваченных  таким  зоологическим,  хищническим   национализмом   и
собирающихся разграбить  товары  иностранных  приезжих  купцов.  Томас  Мор,
который был в ту пору лорд-мэром Лондона, выходит навстречу  своим  мятежным
землякам и предлагает им представить себе, что бы они почувствовали, если бы
они сами были на чужбине и их имущество подверглось бы опасности  такого  же
расхищения.   Вот   истинное   лицо   Шекспира,   сторонника   человечности,
справедливости, морального равенства всех людей, - и эти же  черты,  как  мы
покажем далее, наличествуют и в "Венецианском купце".
     Еще Гейне в своей замечательной  книге  "Женщины  и  девушки  Шекспира"
(глава "Джессика") заметил, что "о различии религии в этой пьесе нет и речи,
нет малейшего намека", как нет намека и на этнические  особенности,  которые
автору, будь он во власти "расового предрассудка",  было  бы  соответственно
постараться изобразить в смешном или отталкивающем виде. Нигде во всей пьесе
нет ни слова о каких либо страшных суевериях и мрачных религиозных  обрядах,
якобы свойственных иудаизму,  или  о  превосходстве  христианской  веры  над
иудейской. Насквозь фальшивой и грубо искажающей  Шекспира  следует  считать
тенденцию английских актеров XVII и XVIII  веков,  применяя  соответствующую
мимику, интонации, жестикуляцию, делать образ Шейлока уродливым,  мерзким  и
часто даже комическим. Текст не дает для зтого ни малейшего основания дело в
том, что Шекспир строго  различает  в  Шейлоке.  с  одной  стороны,  хищного
ростовщика, с другой стороны - еврея как человека, имеющего такое  же  право
на существование,  как  и  окружающие  его  венецианцы.  Сильнее  всего  это
подчеркнуто Шекспиром в знаменитом монологе  Шейлока  (III,  1),  в  котором
доказывается тождественность природы всех людей независимо от их  религии  и
этнической принадлежности, с помощью  аргументов  физического  тождества  их
строения, которые не раз повторяются у Шекспира (например,  в  пьесе  "Конец
делу венец" - слова короля к графу Бертраму; II, 3).  Тот,  кто  прочел  его
один  раз,  никогда  не  забудет  этих  страстных,   потрясающих   в   своей
справедливости восклицаний Шейлока:  "Он  меня  опозорил...  насмехался  над
моими убытками, издевался над моими барышами, поносил мой народ... А какая у
него для этого была причина? То, что я еврей. Да разве  у  еврея  нет  глаз?
Разве у  еврея  нет  рук,  органов,  членов  тела,  чувств,  привязанностей,
страстей?.. Если нас  уколоть,  разве  у  нас  не  идет  кровь?..  Если  нас
отравить, разве мы не умираем? А если нас оскорбляют,  разве  мы  не  должны
мстить?"
     Зритель на одно мгновение забывает весь ход  пьесы,  характер  Шейлока,
его жестокость и весь проникается сочувствием к нему как к человеку,  к  его
угнетенному  человеческому  достоинству.   Некоторые   критики   справедливо
называют этот монолог лучшей защитой равноправия евреев, какую только  можно
найти в мировой литературе.  Но  это  не  мешает  Шекспиру  сурово  осуждать
кровопийцу  Шейлока   и   клеймить   его   ростовщическую   деятельность   и
мстительность. Эта широта и сложность  подхода  Шекспира  к  образу  Шейлока
проявились, между прочим, и в сложности его характера.
     Осуждение власти денег и золота выражено в пьесе не только  в  связи  с
действиями Шейлока. Та же самая мысль повторена, в  более  общей  и  скрытой
форме, в сцене выбора ларца (III,  2).  Бассанио  отвергает  золотой  ларец,
называя золото "личиной правды", которая прикрывает всякое уродство и порок.
Он презрительно отталкивает и серебро второго  ларца,  которое  он  называет
"тусклым,  пошлым  посредником  между  людьми".  Им  обоим  он  предпочитает
"прямой" и "честный" свинец - и действительно, в свинцовом ларце он  находит
портрет Порции и свое счастье. И крайне примечательно для идейного  единства
пьесы то, что в этой сцене Бассанио от темы золота так естественно переходит
к теме правды, которая есть основа мира гармонии, грезящейся всем  чистым  и
светлым душам, и которая искажается, уничтожается золотом.
     Но дело сводится не только к наличию в злодее и хищнике человека.  Надо
посмотреть, как этот хищник возникает в  человеке  и  как  Шекспир  понимает
соотношение ростовщической профессии с окружающей средой,
     Надо посмотреть также, как рисует он  связь  между  жестокими  навыками
Шейлока и самыми естественными человеческими началами в его душе.
     Шекспир изображает Шейлока не только как нарост  на  теле  Венеции,  не
только как бич ее, но и как продукт и жертву ее  уклада,  самого  ее  строя.
Шекспир  хорошо  знал,  что  Венеция  его  времени  была  образцом  торговой
республики, все благосостояние и политическая сила которой покоились на  той
"коммерческой  честности",   которая   составляла   и   основу   английского
пуританства,  уже  медленно  подбиравшегося  в  ту  пору   к   политическому
господству. Ведь если нарушить хоть один раз условия векселя, законные права
заимодавца, этим будет создан опасный прецедент, Венеция сразу потеряет свой
внешний кредит, свою основу и мощь! Вот почему в сцене суда ни все сенаторы,
ни сам дож, как им ни хотелось бы спасти Антонио, не  решаются  вмешаться  и
нарушить "священную" букву  закона,  так  для  них  важную.  И  Шейлок  этим
пользуется.  Поскольку  он  лишен  положения  в  обществе,   титулов,   даже
равноправия, ему не остается ничего другого. "Отнимая у меня  имущество,  вы
отнимаете у меня жизнь!" - восклицает он в сцене  суда.  И  эти  слова,  так
потрясающе звучавшие в исполнении Кина  (1814),  положившего  начало  новой,
трагической трактовке этой роди, служат ключом  к  пониманию  всей  сущности
конфликта между торговой венецианской знатью и страшным, несчастным евреем.
     Пушкин указал на сложность характера Шейлока. Но им указаны еще не  все
положительные или, скажем, достойные  человека  черты  его  характера.  Надо
вспомнить не только его чадолюбие, но и былую верную и трогательную любовь к
покойной жене. Ее  кольцо,  которое  Джессика  захватила  с  собой  и  потом
променяла на приглянувшуюся ей  обезьянку,  дорого  Шейлоку  не  только  как
денежная ценность (вспомним его восклицания: "Восемьдесят дукатов!..",  "Две
тысячи дукатов!.." III, 1), но и как память жены. Деньги, вообще говоря, для
него не самое главное: дочь дороже ему, - до той  минуты  по  крайней  мере,
пока она не бежала от него, а, может быть, даже, несмотря на его  проклятья,
и после того.
     Еще дороже, пожалуй, честь,  хотя  иногда  она  облекается  в  страшную
форму: иногда это внешнее  достоинство,  внутренняя  гордость,  с  какой  он
держит  себя  с  венецианцами,  иногда   неутолимая,   ни   перед   чем   не
останавливающаяся месть.
     И хотя в объяснении причин его ненависти к  Антонио  (1,  3)  и  звучит
несколько разных мотивов, главным из  них  выделяются  все  же  оскорбления,
которыми Антонио осыпает его и которых честь Шейлока не может перенести.
     Шейлок говорит в лицо  своим  противникам  горькие  истины,  выраженные
Шекспиром в такой прозрачной и убедительной форме, что сам поэт  не  мог  не
чувствовать их правдивости. Самая яркая из них - речь Шейлока, обращенная  к
дожу (IV, 1) о рабах, которых венецианцы не хотят "из милости" отпустить  на
волю. Шейлок претендует лишь на свое денежное  имущество,  дож  -  на  живых
людей. Не только в своем знаменитом  монологе,  но  и  в  ряде  других  мест
душевно сложный, хищный и ужасный, но всегда зоркий  и  разумный,  а  иногда
человечный Шейлок служит рупором мыслей Шекспира. А иногда своим рупором  он
делает (как в других пьесах) шутовские персонажи, как, например, в созвучном
той же распре, отмеченном Гейне (там же) дерзком замечании Ланчелота Гоббо о
переходе Джессики в христианство.
     Характер Джессики дополняет образ Шейлока.  Гейне  в  названной  статье
осыпает укорами эту бездушную дочь, стыдящуюся своего  отца,  не  забывающую
при   своем   побеге   ограбить   его,   при   несомненной   своей   внешней
привлекательности несущую  на  себе  какой-то  налет  цинизма.  "Этот  отец,
которого она покинула, ограбила, которому  изменила,  был  не  жестокий,  но
любящий отец... Гнусная измена! Джессика даже  действует  заодно  с  врагами
Шейлока, и, когда они в Бельмонте говорят про него всякие скверности, она не
опускает глаз, ее губы не бледнеют, но сама  она  говорит  про  своего  отца
самое дурное... У нее нет души, есть только ищущий приключений ум".
     Есть одна довольно слабо уловимая,  но  многозначительная  подробность.
Многие  девушки   Шекспира,   чтобы   соединиться   с   любимым   человеком,
переодеваются юношами (Джулия в "Двух веронцах", Розалинда в  "Как  вам  это
понравится"). Они при этом ведут себя непринужденно, игриво шутят по  поводу
своего нового положения, деталей своего мужского костюма. Но в каждой из них
ощущается какая-то деликатность, трогательная нежность. Джессика,  напротив,
держит себя (II, 4 и 6) с подчеркнутой развязностью, и ее шутки о  том,  что
"неся факел, она будет освещать свой собственный стыд", удовлетворение  тем,
что ночь  скроет  ее  "стыд"  и  т.  п.,  -  носят  демонстративно-пикантный
характер,  оттенок  какого-то  бесстыдства.  Сопоставление  ее  с   Шейлоком
акцентирует горечь, которую он испытывает и трагизм его судьбы.
     Из других характеров увлекателен и  разработан  лишь  характер  Порции,
веселой, нежной и любящей радости  жизни,  истинной  девушки  Ренессанса,  в
момент рождения которой "в небе плясала звезда". Остальные фигуры, начиная с
бесцветного  Антонио  и  банального  Бассанио   и   кончая   второстепенными
персонажами, как индивидуальные лица, не представляют большого значения.
     Но для глубоких мыслей и ведущих  образов  этой  пьесы  Шекспир  создал
замечательную по живописности рамку. Немногими, но  выразительными  штрихами
он передал атмосферу венецианской жизни эпохи -  совмещение  в  ней  кипучей
деловой деятельности с праздничным духом,  весельем  и  жаждой  наслаждений.
Этот светлый фон смягчает драматические  моменты  пьесы.  По  понятиям  того
времени,  отчасти  сохранившим  значение  и  сейчас,  "Венецианский   купец"
считался  комедией,  так  как  исход  пьесы  -   счастливый.   Ее   светлое,
оптимистическое настроение еще усиливается вставленными в нее Шекспиром  (и,
конечно,  отсутствовавшими  в  его  источниках)  многочисленными  шутками  и
комическими сценами, особенно теми, в которых участвует  весельчак  Ланчелот
Гоббо. Но особенно радужный характер придает пьесе ее пятый акт,  в  котором
красота природы, любовь и радость по поводу победы над злым началом  слились
в очаровательную лирическую картину.

                                                                  А. Смирнов

        ПРИМЕЧАНИЯ К ТЕКСТУ "ВЕНЕЦИАНСКОГО КУПЦА"

     Действующие лица. - Шейлок - еврейское имя, встречающееся  в  Италии  в
форме Scialocca. Имя Тубал встречается в Библии (Книга Бытия, X, 2), так  же
как и Джессика (Есха. - Там же, XI, 29).

     Нерисса - итальянское Nericcia - черненькая, черноволосая.

     Фамилия Гоббо существует в Италии, но встречается также и на английской
почве (в Тичфилде).

     Главной героине пьесы Шекспир по неизвестной причине  дал  римское  имя
Порция (имя жены Брута, противника Цезаря).

     Нет оснований представлять себе Шейлока (как  это  обычно  делается  на
сцене) глубоким стариком. Хотя он и назван два раза в пьесе "старым"  (old),
выражение это применялось иногда в ту эпоху к людям,  достигшим  сорока  лет
(см. замечания о возрасте Гамлета и Отелло в комментариях к  соответствующим
пьесам). Напротив, исходя из того, что ничего не говорится о его седине  или
других признаках старости, и из того, что Джессика,  которой,  надо  думать,
лет пятнадцать или шестнадцать,  изображена  как  единственное  дитя,  можно
считать, что Шейлоку от сорока до пятидесяти лет.

     В отношении имен  Салерио,  Саланио  и  Саларпно  в  различных  Q  и  F
наблюдается путаница, в  результате  чего  в  некоторых  изданиях  XIX  века
Салерио совсем выпадает, что неправильно.

     ...срывал траву, чтоб знать, откуда ветер... -  Травинка,  брошенная  в
воздух, своим полетом показывает направление ветра.

     Студя мой суп дыханьем, я  в  лихорадке  бы  дрожал  от  мысли...  -  В
подлиннике сказано более сложно: "Мое дыхание, студя мой суп, надуло бы  мне
лихорадку...".

     Нестор - один из персонажей  "Илиады";  здесь  приводится  как  образец
серьезности, не любящей смеха.

     ...тем, кто их слыша, ближних дураками назвал  бы,  верно.  -  Шуточный
намек на Евангелие Матфея: "Тот, кто назовет братьев своих глупцами, достоин
адского огня".

     Ей  имя  -  Порция,  она  не  ниже  супруги  Брута,  дочери  Катона.  -
Упоминаемая здесь  римлянка  Порция  выведена  Шекспиром  в  трагедии  "Юлий
Цезарь".

     О, это настоящий жеребенок. - Неаполитанцы в  XVI  веке  славились  как
превосходные наездники.

     Затем пфальцграф. - Думают,  что  здесь  содержится  намек  на  некоего
польского пфальцграфа Альберта-а-Ласко, который в 1583 году  вел  в  Лондоне
роскошную жизнь, а затем, наделав долгов, скрылся.

     ...о шотландском лорде... - так стоит в Q, напечатанном  до  восшествия
на престол Якова I, родом шотландца (1603).  Но  после  этого  насмешки  над
шотландцами, хотя бы самые невинные, были признаны цензурой недопустимыми, и
поэтому она здесь подставляет: "о другом лорде".

     Кажется, француз был его поручителем и подписался за него. -  Намек  на
обещания, неоднократно дававшиеся Францией поддержать Шотландию в ее  борьбе
против Англии.

     Будь у него нрав святого, а лицо дьявола... - Намек на черный цвет кожи
Марокканского принца.

     Риальто - островок в Венеции, где помещалась биржа.

     ...пророк-назареянин. - Иисус Христос, который, согласно легенде о нем,
провел детство в городе Назарете, в Палестине. В  евангелии  рассказывается,
что Иисус изгнал из одного "одержимого" бесов, которые будто бы переселились
из его тела в стадо свиней.  Поэтому  Шейлок  называет  свинью  "сосудом,  в
который Иисус загнал бесов заклинаниями". На самом деле  религиозный  запрет
евреям есть свинину не имеет ничего общего с этой легендой о бесах.

     Мытарь - старинное  слово,  обозначающее  сборщик  податей  (в  Древней
Иудее).

     Иаков - один из "патриархов", о которых рассказывается в Библии. Он пас
стада Лавана, будущего своего тестя.

     ...узором ветки обдирал... - "узором", то  есть  фестонами,  вследствие
чего они становились наполовину белыми, наполовину черными,  "пестрыми".  От
этого будто бы ягнята, матки которых смотрели на эти ветки,  рождались  тоже
пестрыми.

     ...рода нашего примета. - Примета - в двояком смысле. Евреи  в  Венеции
носили  как  отличительный  признак  своей  национальности   желтые   шапки.
Произнося слово "примета", Шейлок дотрагивается до своей шапки.

     Софи (Сефевиды) - династия персидских шахов, правившая с 1499  по  1732
год.

     Сулейман  -  турецкий  султан  Сулейман  II  Великолепный  (1495-1566).
завоевавший Венгрию и едва не взявший Вену в 1529 году.

     Лихас - раб Геркулеса.

     Алкид - потомок Алкея, то есть Геркулес.

     Сначала в храм... - Порция предлагает пройти в ее домашнюю часовню  для
принесения клятвы

     ...был у него этакий привкус... - Ланчелот не договаривает своей мысли:
его законный отец смахивал на рогоносца.

     Встаньте, синьор, встаньте... - По старинной актерской  традиции,  быть
может,  воспроизводящей  замысел  Шекспира,  старый  Гоббо  в  этот   момент
ощупывает затылок Ланчелота и не допускает мысли, чтобы  у  его  сына  могла
вырасти такая густая борода (см. ниже).

     ...как вам объяснит мой отец... - Эта  фраза,  повторяющаяся  несколько
раз  дальше,  объясняется  следующей  сценической  игрой:  каждый  раз,  как
Ланчелот произносит эти слова, он выталкивает отца вперед  и  становится  за
его спиной, а затем, едва тот начинает говорить, отстраняет  его  и  говорит
сам.

     ...у вас - божья благодать, а у него  -  деньги.  -  Пословица  гласит:
"Божья благодать лучше богатства".

     Глаза прикрывши шляпою... - Люди  знатного  происхождения  обедали,  не
снимая шляп.

     ...наденем маски и вернемся;  за  час  успеем.  -  Маскарад,  затеянный
Лоренцо, имеет целью облегчить побег Джессики среди веселой суматохи.

     ...надеется на ваше отвращение. - Ланчелот говорит "отвращение"  вместо
"посещение".

     Как и я - с его стороны. - Намек на ту  ненависть,  которую  вызовет  в
Бассанио Шейлок, когда ему удастся погубить Антонио.

     Чистый понедельник - понедельник на  Фоминой  неделе,  то  есть  первый
понедельник после пасхальной недели.

     Покаянная среда - среда на первой неделе великого поста. Как это с  ним
часто случается, Ланчелот говорит бессмыслицу, так как "чистый  понедельник"
приходится через два месяца после "покаянной среды".

     ...Агари семя. - По библейскому сказанию, от Агари,  служанки  Авраама,
прогнанной им, произошло племя измаильтян, враждовавшее с древними евреями.

     ...что я то-ваша? - То есть что и я - ваша любовь.

     Клянусь вам клобуком моим... - Клобук - капюшон плаща,  который  надел,
замаскировавшись, Грациано.

     Что  скажет  серебро  с  невинным  цветом?  -   Белый   цвет   -   цвет
девственности.

     Гиркания - область Древней Персии, расположенная  вдоль  юго-восточного
берега Каспийского моря.

     Не делай дела кое-как, Бассанио! Жди, чтоб оно от  времени  созрело.  -
Антонио не знает, что решение Порции не зависит от ее воли, и полагает,  что
Бассанио должен постепенно завоевать ее сердце.

     Чтоб не смешаться с пошлыми умами или сравняться с варварской толпой. -
Весь  облик  испанского  аристократа,   презирающего   "варварскую   толпу",
надменного,  самоуверенного  и  холодного  (в  отличие  от  пылкого   принца
Марокканского, он ничем не проявляет своего чувства к Порции),  представляет
собой выпад против Испании, с представлением о которой в сознании Шекспира и
его аудитории связывались образы Филиппа II, Великой Армады, инквизиции и т.
п.

     ...накрылся б гордо тот, кто спину гнет. - Сохранять на голове шляпу  в
присутствии знатных особ было привилегией лиг, благородных.

     Ужель достоин я дурацкой рожи? -  Сопоставьте  с  этим  высказанное  им
раньше презрение к "пошлым умам", и "нравоучение",  выраженное  в  следующих
словах Порции, станет ясным.

     Семь раз испытан я огнем. -  Это  говорит  про  себя  серебро  кованого
ларца.

     Узкий пролив - старинное название Ламаиша.

     Гудвинские пески - находятся в устье Темзы; там  действительно  нередко
происходили кораблекрушения.

     ...кажется, так оно называется. - Этими словами  Шекспир  подчеркивает,
что говорящий - итальянец, плохо знающий эти места.

     ...если судьей ей будет дьявол. - То есть сам Шейлок.

     Это была моя бирюза... я бы не отдал ее  за  целую  обезьянью  рощу!  -
Камень, потерю которого Шейлок оплакивает как большую  денежную  ценность  и
как дорогое ему воспоминание, имеет, кроме того, еще символическое значение.
По старинным представлениям, бирюза обладает целым рядом чудесных свойств, в
том числе она: 1) предупреждает владельца ее о грозящем  ему  несчастье,  2)
обеспечивает согласие между супругами. Отсюда двойная линия мыслей  Шейлока:
с одной стороны, пропажа камня острее напоминает ему о постигшей его беде, с
другой стороны, он злорадно думает о том, что супружество Джессики, отдавшей
камень, не будет счастливым.

     Как пытка? - Порция делает вид, будто поняла слова Бассанио о "пытке" в
буквальном смысле. Она спрашивает его, какое же  преступление  он  совершил,
если его подвергают пытке, чтобы добиться от него признания.

     ...освобождавший скорбящей Трои девственную дань... - Одним из подвигов
Алкида (Геркулеса) было освобождение от морского  чудовища  Гесионы,  дочери
троянского царя Лаомедонта.

     Дарданянки - троянки.

     На красоту взгляните. - Здесь - в  смысле  поддельной  красоты:  румян,
накладных локонов и т. п.

     ...индианки  красоту.  -  Сказано  здесь  в  ироническом  смысле.   См.
примечания к "Двум веронцам".

     Полубог - в значении: гениальный, "божественный" художник.

     Иль  потому,  что  движутся  мои...  -  В  подлиннике   это   выражение
затейливее: "Или потому они кажутся движущимися, что (победоносно)  катаются
на моих глазных яблоках".

     Мне к этому ведь нечего  добавить.  -  В  подлиннике  -  очень  неясное
выражение. Возможные толкования его: 1) "вы не можете пожелать  себе  ничего
такого, что пришлось бы отнять у меня"; 2) "ничего такого, чего бы и  я  вам
не пожелал"; 3) "ничего с моей стороны (поскольку вам вполне достаточно друг
друга)".

     Как царственный купец,  Антонио  добрый...  -  Эпитет  "царственный"  в
применении  к  купцу  объясняется  тем,  что  крупным  итальянским   купцам,
торговавшим на архипелаге, предоставлялись известные административные  права
на некоторых островах, где они чувствовали себя почти государями, а иногда и
на деле основывали самостоятельные  княжества.  Вообще  же  выражение  royal
merchant было довольно привычным  в  Англии,  где  в  значении  "королевский
купец"  оно  применялось,  между  прочим,  к  Роберту  Грешему,   основателю
Лондонской биржи, советнику Елизаветы и ее агенту в разных финансовых делах.

     ...из берберийских стран... - Берберией или  Варварией  называлась  вся
область Африки, прилегавшая к западной части Средиземного моря.

     Две Индии - Ост-Индия (сейчас называемая просто Индией) н Вест-Индия  -
архипелаг, лежащий между материками Северной и Южной Америки.

     ...души моей подобье. - "Душой своей" Порция называет Бассанио.

     Так пол мужской нам нужен?- В подлиннике игра слов: to turn  to  men  -
"превратиться в мужчин" и "обратиться (отправиться) к мужчинам".

     Я спасусь через моего мужа...  -  пародия  на  одно  место  из  первого
"Послания к коринфянам" (VII, 14): "Неверующая жена  спасется  через  своего
мужа".

     Это одно предположение пока...  виной  ее  расположение  ко  мне.  -  В
подлиннике очень сложная игра слов, замененная в переводе другою.

     Накрыться, синьор? Ни в коем случае! Я  знаю  свое  место.  -  Ланчелот
делает вид, будто Лоренцо предлагает ему накрыть голову в его присутствии.

     О, где ты, разум? - Разум противопоставляется здесь острословию.

     Так склонность, страстей хозяйка, направляет их к любви иль отвращенью.
- Перевод несколько упрощает выражение подлинника: for  affection,  mistress
of passion, sways it to the mood of what it likes or loathes, заключающее  в
себе целую психологическую доктрину: "Склонность (порождаемая  впечатлениями
внешних чувств), руководя  страстью  (внутренним  чувством),  заставляет  ее
служить по линии ее (склонности)  симпатией  и  антипатией".  Иначе  говоря:
"Страсть порождается впечатлениями внешних чувств, управляется ими и  служит
их усилению".

     Передает ему письмо. - В продолжение всего  происходящего  диалога  дож
занят чтением письма.

     Об душу, гнусный жид, не о подошву. - В подлиннике игра  слов:  Sole  -
"подошва", soule - "душа".

     ...ты точишь нож. - По мнению Грациано, душа Шейлока так "жестка",  что
об нее можно точить нож.

     О, будь ты проклят, пес неумолимый! - Inexe сrаblе - "тот, для которого
не  найдется  достаточно  сильных  проклятий";  в  поздних   F   inexecrable
-"неумолимый".

     Пифагор  -  древнегреческий  философ  (VI  в.  до  и.  э.),  учивший  о
переселении души, то  есть  о  том,  что  душа  человека  после  его  смерти
переселяется в тело какого-нибудь родившегося в  этот  момент  животного  и,
наоборот, из тела умершего животного - в новорожденного младенца.

     Даниил - древнегреческий пророк.
     И не жалей, что друга ты теряеiь... - Вместо Repent not (принятый  нами
текст F) в Q  стоит:  Repent  but,  что  дает  такой  смысл:  "Пожалей  лишь
(немного), что теряешь друга, а он не жалеет..." и т. д.

     Я дочь имею... - Довольно трудное место, которое  комментаторы  толкуют
так: Шейлок хочет сказать: "У меня нет жены, но есть дочь, и ее я не  принес
бы в жертву другу", но тут он вспоминает о предательстве Джессики и, оборвав
начатую фразу, восклицает: "О, лучше бы..." и т. д.

     Варрава - разбойник,  который,  согласно  евангельскому  рассказу,  был
распят на другом кресте сбоку от Иисуса.

     ...хотя бы на волосок ты отклонил иглу... - Иглу весов.

     Да, что касается той половины, которую получит государство, -  то  есть
лишь конфискация второй половины имущества, переходящей к государству, может
быть заменена штрафом.

     С меня довольно, если он запишет вторую половину на мен я, - Это  место
ввиду неясности выражения let me have un use допускает несколько толкований,
из которых главное следующее: 1) "пусть  Шейлок  отдаст  мне  в  пользование
вторую половину с тем, чтобы после его смерти я передал ее..." и т.  д.;  2)
"пусть Шейлок передаст мне вторую половину как доверенному лицу  (фактически
продолжая, с моего согласия, пожизненно пользоваться доходами с нее) с  тем,
чтобы..." и т. д. Второе толкование, согласующееся с бескорыстием и добротой
Антонио, представляется нам более вероятным.

     Будь я судьей, прибавил бы десяток. - Намек на двенадцать  присяжных  в
английских судах того времени.

     Те деньги... позвольте вам за славный труд вручить. - Комическая черта:
Бассанио хочет подарить Порции ее же собственные деньги.

     ...где Крессида  покоилась  в  ту  ночь.  -  История  любви  троянского
царевича Троила к гречанке Крессиде была позже обработана Шекспиром в  пьесе
"Троил и Крессида".

     Фисба. - Сказание о Пираме и Фисбе  использовано  Шекспиром  в  комедии
"Сон в летнюю ночь" (V, 1).

     Дидона...  манила  друга  вернуться  в  Карфаген.   -   История   любви
карфагенской царицы Дидоны к Энею, который ее бросил, рассказана в  "Энеиде"
Вергилия (песнь IV).

     Медея - жена Язона, героя сказания  об  аргонавтах;  своими  волшебными
зельями она омолодила Эзона, отца своего мужа Язона.

     ...у  крестов  она  сейчас  коленопреклоненно  молит...  -  Придорожные
кресты, часто встречающиеся в католических странах.

     Ола-ола, о-го-ого! Ола-ола! - Ланчелот имитирует звуки почтового рожка,
намекая на появление Стефано в качестве почтальона-вестника.

     ...его почтовый рог набит добрыми вестями. - Намек на рог изобилия.

     ...небосвод весь выложен кружками золотыми; и  самый  малый...  поет  в
своем движенье... - Намек на учение пифагорейцев о "гармонии небесных сфер".

     Диану разбудите гимном. - Диану - то есть луну.

     Эреб - подземное царство мрака (в античной мифологии).

     Как многое от времени зависит...  -  Время  (season)  -  "время  года",
"пора", "момент", в значении  не  только  времени,  но  и  как  совокупность
обстоятельств

     Эндимион - сын Зевса, возбудивший к себе любовь Селены -  богини  луны,
которая погрузила его в вечный сон, чтобы он не мог ее покинуть,

     Антиподы - обитатели противоположного пункта земли на другом полушарии.
Бассанио хочет сказать, что Порция могла бы заменить солнце.

     Мне лучше б руку  левую  отсечь  и  клятву  дать,  что  с  ней  утратил
перстень. - В подлиннике сказано  сложнее:  "Что  я  потерял  руку,  защищая
кольцо".

     ...просил он перстень, отказал сперва я... я принужден был вслед за ним
послать. - Бассанио из деликатности не упоминает о том, что Антонио уговорил
его отдать кольцо (IV, 1).

     ...когда б не получивший перстень, оно погибло  б...  -  Не  получивший
перстень - адвокат (Порция).

                                                                  А. Смирнов



   Уильям Шекспир.
   Сон в летнюю ночь

---------------------------------------------------------------
 Перевод: Т.Щепкина-Куперник
 OCR: Максим Бычков
---------------------------------------------------------------

        ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

     Тезей, герцог Афинский.
     Эгей, отец Гермии.

     Лизандр
              } влюбленные  в Гермию.
     Деметрий

     Филострат, распорядитель увеселений при дворе Тезея
     Пигва, плотник.
     Миляга, столяр.
     Основа, ткач.
     Дудка, починщик раздувальных мехов.
     Рыло, медник.
     Заморыш, портной.
     Ипполита, царица амазонок, обрученная с Тезеем.
     Гермия, влюбленная в Лизандра.
     Елена, влюбленная в Деметрия.
     Оберон, царь фей и эльфов.
     Титания, царица фей и эльфов.
     Пэк, или Добрый Малый Робин, маленький эльф.

     Душистый Горошек                |
     Паутинка                        |
     Мотылек                         }   эльфы.
     Горчичное Зерно                 |

     Феи и эльфы, покорные Оберону и Титании, свита.

                Место действия - Афины и лес поблизости.

        АКТ I

        СЦЕНА 1

                          Афины, дворец Тезея.
               Входят Тезей, Ипполита, Филострат и свита.

                                 Тезей

                  Прекрасная, наш брачный час все ближе:
                  Четыре дня счастливых - новый месяц
                  Нам приведут. Но ах, как медлит старый!
                  Стоит он на пути к моим желаньям,
                  Как мачеха иль старая вдова,
                  Что юноши доходы заедает.

                                Ипполита

                  Четыре дня в ночах потонут быстро;
                  Четыре ночи в снах так быстро канут...
                  И полумесяц - лук из серебра,
                  Натянутый на небе, - озарит
                  Ночь нашей свадьбы!

                                 Тезей

                                      Филострат, ступай!
                  Расшевели всю молодежь в Афинах
                  И резвый дух веселья пробуди.
                  Печаль для похорон пусть остается:
                  Нам на пиру не нужно бледной гостьи.

                           Филострат уходит.

                                 Тезей

                  Тебя мечом я добыл, Ипполита,;
                  Угрозами любви твоей добился,
                  Но свадьбу я в ином ключе сыграю:
                  Торжественно, и весело, и пышно!

                Входят Эгей, Гермия, Лизандр и Деметрий.

                                  Эгей

                  Будь счастлив, славный герцог наш Тезей!

                                 Тезей

                  Благодарю тебя, Эгей! Что скажешь?

                                  Эгей

                  Я в огорченье, с жалобой к тебе
                  На Гермию - да, на родную дочь! -
                  Деметрий, подойди! - Мой государь,
                  Вот тот, кому хотел отдать я дочь. -
                  Лизандр, и ты приблизься! - Государь мой!
                  А этот вот околдовал ей сердце. -
                  Ты, ты, Лизандр! Ты ей писал стихи,
                  Залогами любви менялся с ней,
                  Под окнами ее при лунном свете
                  Притворно пел любви притворной песни!
                  Ты в ход пускал, чтобы пленить ей сердце,
                  Браслеты, кольца из волос, конфеты,
                  Цветы, безделки, побрякушки - все,
                  Что юности неискушенной мило!
                  Коварством ты ее любовь похитил,
                  Ты послушанье, должное отцу,
                  В упрямство злое превратил! - Так если
                  Она при вас, мой государь, не даст
                  Согласия Деметрию, взываю
                  К старинному афинскому закону:
                  Раз дочь моя, могу всецело ею
                  Располагать; а я решил: Деметрий
                  Или - как предусмотрено законом
                  В подобных случаях - немедля смерть!

                                 Тезей

                    Ну, Гермия, прекрасная девица,
                    Что скажешь ты? Обдумай хорошенько.
                    Отца должна считать ты как бы богом:
                    Он создал красоту твою, и ты
                    Им отлитая восковая форма;
                    Ее оставить иль разбить - он вправе.
                    Деметрий - человек вполне достойный.

                                   Гермия

                    Лизандр мой - также.

                                   Тезей

                                          Да, сам по себе;
                    Но если твой отец не за него,
                    То, значит, тот достойней.

                                   Гермия


                                                Как бы я
                    Хотела, чтоб отец смотрел моими
                    Глазами!

                                   Тезей

                             Нет! Скорей твои глаза
                    Должны его сужденью подчиняться.

                                   Гермия

                    Простите, ваша светлость, умоляю.
                    Сама не знаю, где нашла я смелость,
                    И можно ли, не оскорбляя скромность,
                    При всех мне так свободно говорить.
                    Но заклинаю, мне узнать позвольте:
                    Что самое плохое предстоит мне,
                    Когда я за Деметрия не выйду?

                                   Тезей

                    Что? Смерть! Иль отречение навеки
                    От общества мужчин. Вот почему,
                    О Гермия, проверь себя. Подумай:
                    Ты молода... Свою спроси ты душу,
                    Когда пойдешь против отцовской воли:
                    Способна ль ты надеть наряд монашки,
                    Навек быть заключенной в монастырь,
                    Всю жизнь прожить монахиней бесплодной
                    И грустно петь луне холодной гимны?
                    Стократ блажен, кто кровь свою смиряет,
                    Чтоб на земле путь девственный свершить;
                    Но роза, в благовонье растворясь,
                    Счастливей той, что на кусте невинном
                    Цветет, живет, умрет - все одинокой!

                                   Гермия

                    Так я цвести, и жить, и умереть
                    Хочу скорей, чем девичьи права
                    Отдать ему во власть! Его ярму
                    Душа моя не хочет покориться.

                                   Тезей

                    Обдумай, Гермия! В день новолунья
                    (В день, что меня с моей любовью свяжет
                    На вечное содружество) должна
                    Ты быть готова: или умереть
                    За нарушение отцовской воли,
                    Иль обвенчаться с тем, кого он выбрал,
                    Иль дать навек у алтаря Дианы
                    Обет безбрачья и суровой жизни.

                                  Деметрий

                    Смягчись, о Гермия! - А ты, Лизандр,
                    Моим правам бесспорным уступи.

                                  Лизандр

                    Деметрий, раз отец тебя так любит,
                    Отдай мне дочь, а сам женись на нем!

                                    Эгей

                    Насмешник дерзкий! Да, любовь отца -
                    За ним и с ней все то, чем я владею.
                    Но дочь - моя, и все права над нею
                    Я отдаю Деметрию сполна!

                                  Лизандр

                    Но, государь, с ним равен я рожденьем
                    Да и богатством; я люблю сильней;
                    По положенью я ничем не ниже,
                    Скорее даже выше, чем Деметрий;
                    А главное - что превышает все -
                    Я Гермией прекрасною любим!
                    К чему ж от прав моих мне отрекаться?
                    Деметрий - да, скажу ему в лицо -
                    В Елену, дочь Недара, был влюблен.
                    Ее увлек он. Нежная Елена
                    Непостоянного безумно любит,
                    Боготворит пустого человека!

                                   Тезей

                    Признаться, я кой-что об этом слышал
                    И даже думал с ним потолковать;
                    Но, занятый важнейшими делами,
                    Забыл о том. - Иди со мной, Деметрий,
                    И ты, Эгей! Со мной идите оба,
                    И мы найдем, о чем поговорить! -
                    Ты ж, Гермия, старайся подчинить
                    Свои мечты желанию отца,
                    Не то предаст тебя закон афинский
                    (Которого мы изменить не в силах)
                    На смерть или на вечное безбрачье. -
                    Ну, Ипполита... Что, любовь моя?
                    Идем...- Деметрий и Эгей - за мною.
                    Я поручу вам кое-что устроить
                    К торжественному дню и потолкую
                    О том, что вас касается обоих.

                                    Эгей

                    Исполнить долг наш рады мы всегда.

              Тезей, Ипполита, Эгей, Деметрий и свита уходят.

                                  Лизандр

                    Ну что, моя любовь? Как бледны щеки!
                    Как быстро вдруг на них увяли розы!

                                   Гермия

                    Не оттого ль, что нет дождя, который
                    Из бури глаз моих легко добыть.

                                  Лизандр

                    Увы! Я никогда еще не слышал
                    И не читал - в истории ли, в сказке ль, -
                    Чтоб гладким был путь истинной любви.
                    Но - или разница в происхожденье...

                                   Гермия

                    О горе! Высшему - плениться низшей!..

                                  Лизандр

                    Или различье в летах...

                                   Гермия

                                             О насмешка!
                    Быть слишком старым для невесты юной!

                                  Лизандр

                    Иль выбор близких и друзей...

                                   Гермия
                                                  О мука!
                    Но как любить по выбору чужому?

                                  Лизандр

                    А если выбор всем хорош, - война,
                    Болезнь иль смерть всегда грозят любви
                    И делают ее, как звук, мгновенной,
                    Как тень, летучей и, как сон, короткой.
                    Так молния, блеснув во мраке ночи,
                    Разверзнет гневно небеса и землю,
                    И раньше, чем воскликнем мы: "Смотри!" -
                    Ее уже поглотит бездна мрака -
                    Все яркое так быстро исчезает.

                                   Гермия

                    Но если для влюбленных неизбежно
                    Страданье и таков закон судьбы,
                    Так будем в испытаньях терпеливы:
                    Ведь это для любви обычной крест,
                    Приличный ей, - мечты, томленья, слезы,
                    Желанья, сны - любви несчастной свита!

                                  Лизандр

                    Да, ты права... Но, Гермия, послушай:
                    Есть тетка у меня. Она вдова,
                    Богатая, бездетная притом.
                    Живет отсюда милях так в семи.
                    Так вот: она меня как сына любит!
                    Там, Гермия, мы можем обвенчаться.
                    Жестокие афинские законы
                    Там не найдут нас. Если правда любишь,
                    Ты завтра в ночь уйди тайком из дома.
                    В лесу, в трех милях от Афин, в том месте,
                    Где встретил вас с Еленой (вы пришли
                    Свершать обряды майским утром, помнишь?),
                    Тебя я буду ждать.

                                   Гермия

                                        О мой Лизандр!
                    Клянусь крепчайшим луком Купидона,
                    Его стрелою лучшей, золотой,
                    Венериных голубок чистотой,
                    Огнем, в который бросилась Дидона,
                    Когда троянец поднял паруса, -
                    Всем, чем любовь связуют небеса,
                    Тьмой клятв мужских, нарушенных безбожно
                    (В чем женщинам догнать их невозможно),
                    Клянусь: в лесу, указанном тобой,
                    Я буду завтра ночью, милый мой!

                               Входит Елена.

                                  Лизандр

                    Ты сдержишь клятву... Но смотри - Елена!

                                   Гермия

                    Привет! Куда идешь, мой друг прекрасный?

                                   Елена

                    Прекрасна - я? О, не шути напрасно.
                    Твоя краса Деметрия пленяет,
                    Счастливица! Твой взор ему сияет
                    Светлей, чем звезды, голос твой милей,
                    Чем жаворонка песнь среди полей...
                    Будь красота прилипчивый недуг -
                    Я б заразилась у тебя, мой друг!
                    Переняла бы у тебя украдкой
                    И блеск очей, и нежность речи сладкой...
                    Будь мой весь мир - Деметрия скорей
                    Взяла б себе я; всем другим - владей!
                    Но научи меня: каким искусством
                    Деметрия ты завладела чувством?

                                   Гермия

                    Я хмурю бровь - он любит все сильней.

                                   Елена

                    Такую власть - улыбке бы моей!

                                   Гермия

                    Кляну его - в нем только ярче пламя!

                                   Елена

                    О, если б мне смягчить его мольбами!

                                   Гермия

                    Чем жестче я, тем он нежней со мной!

                                   Елена

                    Чем я нежней, тем жестче он со мной!

                                   Гермия

                    В его безумье - не моя вина.

                                   Елена

                    Твоей красы! О, будь моей, вина!

                                   Гермия

                    Я больше с ним не встречусь: не страдай.
                    Мы навсегда покинем этот край!
                    Пока я здесь жила, любви не зная,
                    Афины мне казались лучше рая...
                    И вот - любовь! Чем хороша она,
                    Когда из рая сделать ад вольна?

                                  Лизандр

                    Елена, друг, открою все тебе я:
                    Назавтра в ночь, едва узрит Фебея
                    Свой лик сребристый в зеркале речном,
                    Камыш усыпав жидким жемчугом, -
                    В час, что влюбленных тайны бережет,
                    Мы выйдем с ней из городских ворот.

                                   Гермия

                    В лесу, где часто, лежа меж цветами,
                    Делились мы девичьими мечтами,
                    Лизандр мой должен встретиться со мной,
                    И мы покинем город наш родной,
                    Ища иных друзей, иного круга.
                    Прощай же, детских игр моих подруга!
                    Прошу, о нашей помолись судьбе,
                    И бог пошли Деметрия тебе. -
                    Так помни уговор, Лизандр: до ночи
                    Должны поститься будут наши очи.

                                  Лизандр

                    Да, Гермия моя...

                               Гермия уходит.

                                       Прощай, Елена!
                    Деметрия любви тебе желаю.
                                 (Уходит.)

                                   Елена

                    Как счастлива одна в ущерб другой!
                    В Афинах с ней равна я красотой...
                    Что из того? Он слеп к моей красе:
                    Не хочет знать того, что знают все.
                    Он в заблужденье, Гермией плененный;
                    Я - также, им любуясь ослепленно.
                    Любовь способна низкое прощать
                    И в доблести пороки превращать
                    И не глазами - сердцем выбирает:
                    За то ее слепой изображают.
                    Ей с здравым смыслом примириться трудно.
                    Без глаз - и крылья: символ безрассудной
                    Поспешности!.. Ее зовут - дитя;
                    Ведь обмануть легко ее шутя.
                    И как в игре божатся мальчуганы,
                    Так ей легки и нипочем обманы.
                    Пока он не был Гермией пленен,
                    То градом клятв в любви мне клялся он;
                    Но лишь от Гермии дохнуло жаром -
                    Растаял град, а с ним все клятвы даром.
                    Пойду, ему их замыслы открою:
                    Он, верно, в лес пойдет ночной порою;
                    И если благодарность получу,
                    Я дорого за это заплачу.
                    Но мне в моей тоске и это много -
                    С ним вместе в лес и из лесу дорога!
                                 (Уходит.)

        СЦЕНА 2

                          Афины. Комната в хижине.
            Входят Пигва, Миляга, Основа, Дудка, Рыло и Заморыш.

                                   Пигва

     Вся ли наша компания в сборе?

                                   Основа

     А ты лучше сделай перекличку: вызови нас всех по списку.

                                   Пигва

     Вот  список  с  именами всех, кого нашли мало-мальски пригодными, чтобы
представить  нашу  интермедию  перед герцогом и герцогиней вечером в день их
бракосочетанья.

                                   Основа

     Прежде  всего,  добрейший  Питер Пигва, скажи нам, в чем состоит пьеса,
потом прочти имена актеров - так и дойдешь до точки!

                                   Пигва

     Правильно! Пьеса наша - "Прежалостная комедия и весьма жестокая кончина
Пирама и Фисбы".

                                   Основа

     Превосходная  штучка,  заверяю  вас словом, и превеселая! Ну, добрейший
Питер  Пигва,  теперь  вызови  всех актеров по списку. Граждане, стройтесь в
ряд!

                                   Пигва

     Отвечайте по вызову!.. Ник Основа!

                                   Основа

     Есть! Назови мою роль и продолжай перекличку.

                                   Пигва

     Тебя, Ник Основа, наметили на Пирама.

                                   Основа

     Что такое Пирам? Любовник или злодей?

                                   Пигва

     Любовник, который предоблестно убивает себя из-за любви.

                                   Основа

     Ага!  Значит,  тут  требуются слезы, чтобы сыграть его как следует. Ну,
если  я  возьмусь  за  эту  роль  -  готовь, публика, носовые платки! Я бурю
подниму...  Я в некоторой степени сокрушаться буду... Но, сказать по правде,
главное  мое  призвание - роли злодеев. Еркулеса я бы на редкость сыграл или
вообще такую роль, чтобы землю грызть и все кругом в щепки разносить!
                              Послышится рев,
                              Удары бойцов -
                              И рухнет засов
                              Жестокой темницы.
                              А Фиб, светлый бог,
                              Далек и высок,
                              Изменит злой рок
                              Со своей колесницы!
Каково это было? Отменно, а? Ну, вызывай других актеров. Вот вам была манера
Еркулеса, характер злодея; любовник - куда слезоточивее.

                                   Пигва

     Френсис Дудка, починщик раздувальных мехов.

                                   Дудка

     Есть, Питер Пигва!

                                   Пигва

     Ты должен взять на себя роль Фисбы.

                                   Дудка

     А кто это будет Фисба? Странствующий рыцарь?

                                   Пигва

     Нет, это дама, в которую влюблен Пирам.

                                   Дудка

     Нет,  честью  прошу,  не заставляйте меня играть женщину: у меня борода
пробивается!

                                   Пигва

     Ничего не значит; можешь играть в маске и будешь пищать самым тоненьким
голоском.

                                   Основа

     А!  Если  можно  играть в маске - давайте, я вам и Фисбу сыграю: я могу
говорить чудовищно тоненьким голосом. "Твоя, твоя... Ах, Пирам, мой любовник
дорогой! Я твоя Фисба дорогая, я твоя дама дорогая!"

                                   Пигва

     Нет! Нет! Ты должен играть Пирама, а ты, Дудка, - Фисбу.

                                   Основа

     Ну ладно. Валяй дальше!

                                   Пигва

     Робин Заморыш, портной!

                                  Заморыш

     Есть, Питер Пигва!

                                   Пигва

     Заморыш, ты будешь играть мать Фисбы.- Томас Рыло, медник!

                                    Рыло

     Есть, Питер Пигва!

                                   Пигва

     Ты  -  Пирамов  отец.  Я  сыграю  Фисбина  отца.  -  Миляга, столяр, ты
получаешь роль Льва. Ну вот, надеюсь, что пьеса расходится у нас прекрасно.

                                   Миляга

     А  у  вас роль Льва переписана? Вы мне теперь же ее дадите, а то у меня
память очень туга на ученье.

                                   Пигва

     Тут и учить-то нечего, и так сыграешь: тебе придется только рычать.

                                   Основа

     Давайте  я  вам  и  Льва  сыграю!  Я  так буду рычать, что у вас сердце
радоваться  будет;  я так буду рычать, что сам герцог обязательно скажет: "А
ну-ка, пусть его еще порычит, пусть еще порычит!"

                                   Пигва

     Ну,  если  ты  будешь так страшно рычать, ты, пожалуй, герцогиню и всех
дам  насмерть  перепугаешь;  они тоже завопят, а этого будет довольно, чтобы
нас всех перевешали!

                                    Все

     Да, да, перевешают всех до одного!

                                   Основа

     Это я с вами, друзья, согласен, что если мы настращаем дам, так лучшего
ничего  не  придумают, как нас всех вздернуть. Но я сумею так переделать мой
голос,  что  буду рычать нежно, что твой птенчик-голубенок; буду вам рычать,
что твой соловушка!

                                   Пигва

     Никакой  тебе  роли  нельзя  играть,  кроме  Пирама, потому что Пирам -
красивый молодец, как раз такой настоящий мужчина во цвете лет, первосортный
мужчина,  благовоспитанный,  с  манерами, ну, словом, точь-в-точь такой, как
ты... Тебе только и играть Пирама.

                                   Основа

     Ладно, согласен, беру роль. А в какой бороде мне ее играть?

                                   Пигва

     Да в какой хочешь.

                                   Основа

     Ладно.  Я  вам  его  представлю в бороде соломенного цвета. Или лучше в
оранжево-бурой?  Или  в  пурпурово-рыжей? Или, может быть, цвета французской
короны - чисто желтого цвета?

                                   Пигва

     У  некоторых  французских  корон  и вовсе никаких волос нет, и придется
тебе  играть  с  голой физиономией... - Ну, граждане, вот вам ваши роли, и я
прошу  вас,  умоляю вас и заклинаю вас - вызубрить их наизусть к завтрашнему
вечеру.  А вечером приходите в дворцовый лес, в одной миле от города: там мы
при лунном свете устроим репетицию. А то, если будем собираться в городе, об
этом  пронюхают  и  выболтают  нашу  затею.  А  пока  что  я составлю список
бутафории, которая нам нужна для пьесы. И прошу вас - не подведите меня.

                                   Основа

     Придем  обязательно.  Там  можно  будет  репетировать,  как  говорится,
бесцеремоннее,  вольнее. Постарайтесь, не ударьте в грязь лицом! Пока будьте
здоровы!

                                   Пигва

     Встреча - у герцогского дуба.

                                   Основа

     Ладно. Хоть удавитесь, а будьте на месте.

                                  Уходят.


        АКТ II

        СЦЕНА 1

                          Лес поблизости от Афин.
                   Появляются с разных сторон фея и Пэк.

                                    Пэк

                    А, фея! Здравствуй! А куда твой путь?

                                    Фея

                    Над холмами, над долами,
                    Сквозь терновник, по кустам,
                    Над водами, через пламя
                    Я блуждаю тут и там!
                    Я лечу луны быстрей,
                    Я служу царице фей,
                    Круг в траве кроплю росой.
                    Буквицы - ее конвой.
                    Видишь золотой наряд?
                    Пятнышки на нем горят:
                    То рубины, цвет царицы, -
                    В них весь аромат таится.
                    Для буквиц мне запас росинок нужен -
                    Вдеть каждой в ушки серьги из жемчужин.
                    Прощай, дух-увалень! Лечу вперед.
                    Сюда ж царица с эльфами придет.

                                    Пэк

                    Мой царь здесь ночью будет веселиться, -
                    Смотри, чтоб с ним не встретилась царица!
                    Он на нее взбешен, разгневан - страх!
                    Из-за ребенка, что при ней в пажах
                    (Похищен у индийского султана).
                    Она балует, рядит мальчугана,)
                    А Оберон-ревнивец хочет взять
                    Его себе, чтоб с ним в лесах блуждать.
                    Царица же всю радость видит в нем,
                    Не отдает! С тех пор лишь над ручьем,
                    На озаренной светом звезд полянке
                    Они сойдутся - вмиг за перебранки,
                    Да так, что эльфы все со страху - прочь,
                    Залезут в желудь и дрожат всю ночь!

                                    Фея

                    Да ты... не ошибаюсь я, пожалуй:
                    Повадки, вид... ты - Добрый Малый Робин?
                    Тот, кто пугает сельских рукодельниц,
                    Ломает им и портит ручки мельниц,
                    Мешает масло сбить исподтишка,
                    То сливки поснимает с молока,
                    То забродить дрожжам мешает в браге,
                    То ночью водит путников в овраге;
                    Но если кто зовет его дружком -
                    Тем помогает, счастье вносит в дом.
                    Ты - Пэк?

                                    Пэк

                    Ну да, я - Добрый Малый Робин,
                    Веселый дух, ночной бродяга шалый.
                    В шутах у Оберона я служу...
                    То перед сытым жеребцом заржу?
                    Как кобылица; то еще дурачусь:
                    Вдруг яблоком печеным в кружку спрячусь,
                    И лишь сберется кумушка хлебнуть,
                    Оттуда я к ней в губы - скок! И грудь
                    Обвислую всю окачу ей пивом.
                    Иль тетке, что ведет рассказ плаксиво,
                    Трехногим стулом покажусь в углу:
                    Вдруг выскользну - тррах! - тетка на полу.
                    Ну кашлять, ну вопить! Пойдет потеха!
                    Все умирают, лопаясь от смеха,
                    И, за бока держась, твердит весь хор,
                    Что не смеялись так до этих пор...
                    Но, фея, прочь! Вот царь. Ступай отсюда.

                                    Фея

                    А вот она! Ах, не было бы худо!

          Входят с одной стороны Оберон со своей свитой, с другой
                             Титания со своей.

                                   Оберон

                    Не в добрый час я при сиянье лунном
                    Надменную Титанию встречаю.

                                  Титания

                    Как, это ты, ревнивец Оберон? -
                    Летимте, эльфы, прочь! Я отрекаюсь
                    От общества и ложа Оберона.

                                   Оберон

                    Постой, негодная! Не я ль супруг твой?

                                  Титания

                    Так, я - твоя супруга! Но я знаю,
                    Как ты тайком волшебный край покинул
                    И в образе Корина на свирели
                    Играл весь день и пел стихи любви
                    Филлиде нежной. А зачем ты здесь?
                    Из дальней Индии затем явился,
                    Что дерзкую любовницу твою,
                    В котурнах амазонку, нынче в жены
                    Берет Тезей, и хочешь ты их ложу
                    И счастие и радость даровать?

                                   Оберон

                    Стыдись, стыдись, Титания! Тебе ли
                    Меня за Ипполиту упрекать?
                    Я знаю ведь твою любовь к Тезею!
                    Не ты ль его в мерцанье звездной ночи
                    От бедной Перигены увела?
                    Не для тебя ль безжалостно он бросил
                    Эгмею, Ариадну, Антиопу?

                                  Титания

                    Все измышленья ревности твоей!
                    Уж с середины лета мы не можем
                    Сойтись в лугах, в лесу, у шумной речки,
                    У камнем обнесенного ключа,
                    На золотом песке, омытом морем,
                    Водить круги под свист и песни ветра,
                    Чтоб криком не мешал ты нашим играм!
                    И ветры нам напрасно пели песни.
                    В отместку подняли они из моря
                    Зловредные туманы. Те дождем
                    На землю пали. Реки рассердились
                    И вышли, возгордясь, из берегов.
                    С тех пор напрасно тянет вол ярмо,
                    Напрасно пахарь льет свой пот: хлеба
                    Сгнивают, усиков не отрастив.
                    Пусты загоны в залитых полях,
                    От падали вороны разжирели...
                    Грязь занесла следы веселых игр;
                    Тропинок нет в зеленых лабиринтах:
                    Зарос их след, и не найти его!
                    Уж смертные зимы скорее просят;
                    Не слышно песен по ночам у них...
                    И вот луна, властительница вод,
                    Бледна от гнева, воздух весь омыла
                    И ревматизмы всюду развела.
                    Мешаются все времена в смятенье:
                    И падает седоголовый иней
                    К пунцовой розе в свежие объятья;
                    Зато к короне ледяной зимы
                    Венок душистый из бутонов летних
                    В насмешку прикреплен. Весна, и лето,
                    Рождающая осень, и зима
                    Меняются нарядом, и не может
                    Мир изумленный различить времен!
                    Но бедствия такие появились
                    Все из-за наших ссор и несогласий:
                    Мы - их причина, мы их создаем.

                                   Оберон

                    В твоих руках все изменить: к чему
                    Титания перечит Оберону?
                    Ведь я прошу немногого: отдай
                    Ты мальчика в пажи мне!

                                  Титания

                                            Будь спокоен:
                    За весь твой край волшебный не отдам!
                    Ведь мать его была моею жрицей!
                    С ней в пряном воздухе ночей индийских
                    На золотых нептуновых песках
                    Сидели часто мы, суда считая.
                    Смеялись с ней, смотря, как паруса,
                    Беременные ветром, надувались...
                    Она шутя им мило подражала
                    (В то время тяжела она была
                    Моим любимцем) и плыла, как будто
                    С какой-нибудь безделкой возвращаясь
                    Ко мне, как бы из плаванья с товаром...
                    Но смертною была моя подруга,
                    И этот мальчик стоил жизни ей.
                    Любя ее, ребенка я взлелею;
                    Любя ее, я не отдам его!

                                   Оберон

                    Как долго ты пробудешь здесь в лесу?

                                  Титания

                    Должно быть, до венчания Тезея.
                    Коль хочешь с нами мирно танцевать
                    И веселиться при луне - останься.
                    Коль нет - ступай, и я уйду подальше.

                                   Оберон

                    Отдай ребенка, я пойду с тобой!

                                  Титания

                    Ни за волшебный край! - За мною, эльфы!
                    Коль не уйду - поссоримся навек.

                         Титания и ее свита уходят.

                                   Оберон

                    Иди! Ты не уйдешь из леса раньше,
                    Чем за обиду я не отомщу. -
                    Мой милый Пэк, поди сюда! Ты помнишь"
                    Как слушал я у моря песнь сирены,
                    Взобравшейся к дельфину на хребет?
                    Так сладостны и гармоничны были
                    Те звуки, что сам грубый океан
                    Учтиво стихнул, внемля этой песне,
                    А звезды, как безумные, срывались
                    С своих высот, чтоб слушать песнь...

                                    Пэк

                                                          Я помню!

                                   Оберон

                    В тот миг я увидал (хоть ты не видел):
                    Между луной холодной и землею
                    Летел вооруженный Купидон.
                    В царящую на Западе Весталку
                    Он целился и так пустил стрелу,
                    Что тысячи сердец пронзить бы мог!
                    Но огненная стрелка вдруг погасла
                    Во влажности лучей луны невинной,
                    А царственная жрица удалилась
                    В раздумье девственном, чужда любви.
                    Но видел я, куда стрела упала:
                    На Западе есть маленький цветок;
                    Из белого он алым стал от раны!
                    "Любовью в праздности" его зовут.
                    Найди его! Как он растет, ты знаешь...
                    И если соком этого цветка
                    Мы смажем веки спящему, - проснувшись,
                    Он в первое живое существо,
                    Что он увидит, влюбится безумно.
                    Найди цветок и возвратись скорее,
                    Чем милю проплывет Левиафан.

                                    Пэк

                    Весь шар земной готов я облететь
                    За полчаса.
                                (Исчезает.)

                                   Оберон

                                 Добывши этот сок,
                    Титанию застигну спящей я,
                    В глаза ей брызну жидкостью волшебной,
                    И первый, на кого она посмотрит,
                    Проснувшись, - будь то лев, медведь, иль волк,
                    Иль бык, иль хлопотливая мартышка, -
                    За ним она душою устремится,
                    И раньше, чем с нее сниму я чары
                    (Что я могу другой травою сделать),
                    Она сама мне мальчика отдаст!
                    Но кто сюда идет? Я невидимкой
                    Могу подслушать смертных разговор.

                   Входит Деметрий; Елена следует за ним.

                                  Деметрий

                    Я не люблю тебя! Оставь меня!
                    Ну, где же Гермия и где Лизандр?
                    Хочу убить его, - убит я ею!
                    Сказала ты: они бежали в лес...
                    Ну вот, я здесь - я пнем стою в лесу,
                    А Гермии здесь нету и в помине!
                    Пошла ты прочь и не тянись за мной!

                                   Елена

                    Ты притянул меня, магнит жестокий,
                    Хоть не железо тянешь ты, а сердце,
                    Которое в любви верней, чем сталь.
                    Брось привлекать - не стану я тянуться.

                                  Деметрий

                    Да разве я любезничал с тобою?
                    Я завлекал тебя? Сказал я прямо,
                    Что не люблю, не полюблю тебя.

                                   Елена

                    А я зато люблю тебя все больше.
                    Ведь я твоя собачка: бей сильнее -
                    Я буду лишь в ответ вилять хвостом.
                    Ну, поступай со мной как с собачонкой:
                    Пинай ногою, бей, гони меня;
                    Позволь одно мне только, недостойной
                    (Могла ли бы я меньшее просить?) -
                    Чтоб, как собаку, ты меня терпел.

                                  Деметрий

                    Не искушай ты ненависть мою.
                    Меня тошнит, когда тебя я вижу.

                                   Елена

                    А я больна, когда тебя не вижу.

                                  Деметрий

                    Свою ты скромность подвергаешь риску,
                    Покинув город и отдав себя
                    Тому на волю, кто тебя не любит:
                    Ты доверяешь искушеньям ночи
                    И злым внушеньям этих мест пустынных
                    Сокровище невинности своей.

                                   Елена

                    Твоя же честь защитой будет мне!
                    Твое лицо мне освещает ночь.
                    Пустынным этот лес я не считаю;
                    Ты здесь со мной, ты для меня - весь мир.
                    Как я могу сказать, что я одна,
                    Когда весь мир здесь смотрит на меня?

                                  Деметрий

                    Я убегу и спрячусь в чаще леса,
                    Тебя ж зверям я брошу на съеденье.

                                   Елена

                    Ах! Самый лютый зверь добрей! Ну что ж,
                    Беги. Пусть переменятся все сказки:
                    Пусть гонится за Аполлоном Дафна,
                    Голубка - за грифоном, лань - за тигром, -
                    Бесцельная погоня, если храбрость
                    Бежит, а робость гонится за ней!

                                  Деметрий

                    Довольно, не хочу я больше слушать!
                    Пусти! А если побежишь за мною,
                    Тебе в лесу я причиню обиду!

                                   Елена

                    Ах, ты давно обиды мне наносишь
                    Везде - во храме, в городе и в поле.
                    Стыдись! Во мне ты оскорбил всех женщин.
                    Нам не пристало за любовь сражаться:
                    Нас молят, ваше дело - умолять.
                    Я не отстану. Ад бывает раем,
                    Коль от руки любимой умираем.

                          Деметрий и Елена уходят.

                                   Оберон

                    Путь добрый, нимфа! Минет ночь - и будешь
                    Ты убегать, он гнаться за тобой!

                              Появляется Пэк.

                    Привет мой, странник! Что, нашел цветок?

                                    Пэк

                    Да, вот он!

                                   Оберон

                                 О! Давай его скорей!
                    Есть холм в лесу: там дикий тмин растет,
                    Фиалка рядом с буквицей цветет,
                    И жимолость свой полог ароматный
                    Сплела с душистой розою мускатной;
                    Там, утомясь веселою игрой,
                    Царица любит отдыхать порой;
                    Из сброшенной змеей блестящей кожи -
                    Для феи покрывало там на ложе.
                    Там ей в глаза впущу волшебный сок,
                    Чтоб странный бред Титанию увлек.
                    Но часть - возьми: блуждает здесь по лесу
                    Красавица, в надменного повесу
                    Влюбленная. Ему глаза ты смажь,
                    Но постарайся, чтоб красавец наш
                    Ее увидел, чуть откроет вежды.
                    Ищи: на нем афинские одежды.
                    Да сделай так, смотри, чтоб непременно
                    Сильней ее влюбился он мгновенно.
                    Вернись, покуда не пропел петух.

                                    Пэк

                    Не бойся, все исполнит верный дух.

                                  Уходят.


        СЦЕНА 2

                             Другая часть леса.
                      Входит Титания со своей свитой.

                                  Титания

                    Составьте круг теперь и спойте песню!
                    Потом на треть минуты - все отсюда:
                    Кто - убивать червей в мускатных розах,
                    Кто - добывать мышей летучих крылья
                    Для эльфов на плащи, кто - сов гонять,
                    Что ухают всю ночь, дивясь на нас.
                    Теперь вы убаюкайте меня,
                    Потом ступайте: я хочу уснуть.

                                Первый эльф
                                   (поет)

                         В пестрых пятнах медяницы
                         И колючие ежи,
                         Прочь, подальше от царицы,
                         Змеи, черви и ужи!

                                    Xop

                         Сладкогласный соловей,
                         С нашей песней песню слей!
                         Баю, баю, баю, баю, баю, баю, баю, бай!
                         Козни, чары вражьих ков,
                         Не смущайте светлых снов.
                         Спи, царица, отдыхай.
                         Доброй ночи, баю, бай!

                                Первый эльф

                         Вы не смейте делать худо,
                         Долгоножки-пауки!
                         Все улитки, прочь отсюда!
                         Сгиньте, черные жуки!

                                    Xop

                          Сладкогласный соловей,
                          С нашей песней песню слей!
                          Баю, баю... и т. д.

                                Второй эльф

                    Спокойно все... Теперь - летим.
                    Один - останься часовым!

            Эльфы исчезают. Титания засыпает. Появляется Оберон.

                                   Оберон
                     (выжимая цветок на глаза Титании)

                    Что увидишь, как проснешься,
                    Всей душой тем увлечешься.
                    Пусть любовь тебя гнетет:
                    Будь то волк, медведь, иль кот,
                    Иль с щетиной жесткой боров -
                    Для твоих влюбленных взоров
                    Станет он всего милей.
                    Как придет, проснись скорей!
                                (Исчезает.)

                          Входят Лизандр и Гермия.

                                  Лизандр

                    Любовь моя! Устала ты блуждать,
                    Но признаюсь, что сбился я с дороги.
                    Не хочешь ли прилечь и подождать,
                    Чтоб новый день рассеял все тревоги?

                                   Гермия

                    Ну что ж, тогда найди себе приют;
                    А я на мшистый склон прилягу тут.

                                  Лизандр

                    На тот же мох и я прилягу тоже:
                    Одно в нас сердце, пусть одно и ложе!

                                   Гермия

                    Нет, нет, Лизандр мой! Я тебя люблю!
                    Но ляг подальше, я о том молю!

                                  Лизандр

                    Мой друг, пойми невинность слов моих,
                    Любовь тебе понять поможет их.
                    Хотел сказать я, что любовь чудесно
                    В одно слила два наших сердца тесно
                    И клятвою их так связала оба,
                    Что верность в них одна живет до гроба.
                    В местечке рядом мне не откажи:
                    Поверь, что не способен я ко лжи.

                                   Гермия

                    Словами ты играешь преискусно;
                    Но гордости моей как было б грустно,
                    Когда в тебе я допустила б ложь!
                    Но уваженье и любовь ты все ж
                    Докажешь мне, коль дальше отойдешь:
                    Для юноши с девицей стыд людской
                    Не допускает близости такой...
                    Ляг дальше. Спи спокойно, без забот;
                    И только с жизнью пусть любовь пройдет.

                                  Лизандр

                    Аминь, аминь, - вослед твоей мольбе,
                    И пусть умру, коль изменю тебе.
                    Здесь лягу я. Во сне найди вновь силы!

                                   Гермия

                    Того же и тебе желаю, милый!

                                 Засыпают.
                                Входит Пэк.

                                    Пэк

                        Я прошел весь лес насквозь:
                        Никого там не нашлось,
                        Чтоб на нем проверить мог
                        Я цветка волшебный сок.
                        Ночь... Молчанье... Тcс! Кто там?
                        Да не он ли это сам?
                        Это он, сомненья нет:
                        По-афински он одет.
                        Вот и девушка здесь тоже
                        Сладко спит на влажном ложе.
                        Ах, бедняжка! Так нежна...
                        И не смела лечь она
                        К бессердечному поближе?
                        О, злодей! Ну, погоди же!
                  (Выжимает сок цветка на глаза Лизандру.)
                        Властью чар порабощен,
                        Пусть, едва проснется, он
                        От любви утратит сон.
                        Я ж лечу: ждет Оберон!
                                (Исчезает.)

                    Входит Деметрий, за ним бежит Елена.

                                   Елена

                    О, подожди! Убей меня, убей!

                                  Деметрий

                    Я говорю: прочь с глаз моих скорей!

                                   Елена

                    Одну меня ты бросишь? Пощади!

                                  Деметрий

                    Оставь меня, не то... Пусти! Уйди!
                                 (Убегает.)

                                   Елена

                    Нет сил! В погоне я изнемогаю.
                    Чем больше просьб, тем меньше достигаю.
                    О, счастье ей, - где б ни была она, -
                    Что прелесть звезд глазам ее дана!
                    И почему те звезды так блестящи?
                    Не от соленых слез: я плачу чаще!
                    Нет, я дурна, противна, как медведь!
                    Зверь на меня боится посмотреть.
                    Так как же мне Деметрию дивиться,
                    Что он, как зверь, прочь от меня стремится?
                    Как, зеркало, ты, лживое стекло,
                    Равняться с ней позволить мне могло?
                    Но что это? Лизандр? Он здесь лежит!
                    Но мертв иль спит? Нет крови: не убит.
                    Проснитесь, о Лизандр, мой друг! Что с вами?

                                  Лизандр
                                (просыпаясь)

                    Я за тебя с восторгом кинусь в пламя,
                    Прозрачная Елена! Вижу я,
                    Как в красоте сквозит душа твоя.
                    Деметрий где? Вот имя для того,
                    Кто от меча погибнет моего!

                                   Елена

                    Нет, нет, Лизандр, вы так не говорите.
                    Пускай ее он любит; но поймите:
                    Она вас любит - этого довольно!

                                  Лизандр

                    Довольно? Нет! Мне тяжело и больно,
                    Что с ней я время тратил добровольно!
                    Не Гермию люблю - люблю Елену.
                    Голубку взял вороне я в замену.
                    Ведь у рассудка воля в подчиненье,
                    А он сказал: ты выше без сравненья!
                    До времени ведь не созреть плодам:
                    Я молод был доселе по годам,
                    Но разум мой созрел до основанья
                    И ныне стал вождем моим желаньям.
                    В твоих глазах читаю в этот миг
                    Рассказ любви в прекраснейшей из книг.

                                   Елена

                    За что обречена я на мученья?
                    Чем заслужила эти оскорбленья?
                    Иль мало вам, иль мало вам того,
                    Что ласки я не вижу от него,
                    Что надо мной смеялись вы безбожно?
                    Нет, хуже поступить едва ль возможно!
                    Стыдиться б надо шутки вам дурной:
                    В насмешку вдруг ухаживать за мной!
                    Прощайте! Но должна я вам заметить,
                    Что больше рыцарства ждала в вас встретить.
                    О боги! Быть отвергнутой одним,
                    Чтоб грубо быть осмеянной другим!
                                 (Убегает.)

                                  Лизандр

                    А! Гермии не видела она!
                    Спи, Гермия! Ты мне уж не нужна.
                    Да, так в нас вызывает отвращенье
                    Излишек в лакомстве иль пресыщенье.
                    Так ересь после возмущает тех,
                    Кого прельщала, - точно тяжкий грех.
                    Была такой ты ересью моей:
                    Пусть все тебя клянут, я - всех сильней!
                    Все силы я отдам во власть Елены:
                    Любить ее, служить ей без измены.
                                 (Убегает.)

                                   Гермия
                                (просыпаясь)

                    Лизандр мой, помоги! Скорей придя,
                    Ползучую змею сорви с груди!..
                    О страшный сон!.. Дрожу от страха я.
                    Мне снилось, что ужасная змея
                    Мне грызла сердце. Было тяжко, душно,
                    А ты смотрел с улыбкой равнодушно.
                    Лизандр! Как! Нет? Ушел? О мой супруг!..
                    Не слышит он? Откликнись, милый друг,
                    Во имя всей любви! Да что же это?
                    Лишаюсь чувств от страха. Нет ответа?
                    Так, значит, мне на поиски идти?
                    Найти его - иль смерть свою найти!
                                 (Убегает.)


        АКТ III

        СЦЕНА 1

                                    Лес.
                               Титания спит.
            Входят Пигва, Миляга, Основа, Дудка, Рыло и Заморыш.

                                   Основа

     Вся ли наша компания в сборе?

                                   Пигва

     Все  налицо.  А  вот  и  замечательно  подходящее  местечко  для  нашей
репетиции.  Вот эта зеленая лужайка будет нашей сценой, эти кусты боярышника
- уборной, и мы можем представлять все в точности как перед самим герцогом.

                                   Основа

     Питер Пигва!

                                   Пигва

     Что скажешь, удалец Основа?

                                   Основа

     А  то, что в этой комедии о Пираме и Фисбе есть вещи, которые никому не
понравятся.  Во-первых, Пираму придется вынуть меч, чтобы заколоться; а дамы
этого совершенно не выносят. Что же вы на это можете ответить?

                                    Рыло

     Ах ты, сделай милость - это опасная штучка!

                                  Заморыш

     Я полагаю, что придется нам в конце концов самоубийство вымарать.

                                   Основа

     Ничего  подобного!  Я  придумал такую хитрую штуку, что все великолепно
обойдется. Напишите вы мне пролог, и пусть этот Пролог доложит публике, что,
мол,  мечи  наши  никакой  беды  наделать не могут и что Пирам на самом деле
вовсе  не  закалывается;  а  чтобы  окончательно их уверить в этом, пусть он
скажет,  что,  мол,  я,  Пирам,  вовсе  и  не Пирам, а ткач Основа: это всех
совершенно и успокоит.

                                   Пигва

     Отлично,   закажем   пролог,   велим   его   написать  восьмисложными и
шестисложными стихами.

                                   Основа

     Не   пожалейте   лишних  двух  стоп:  пусть  уж  будут  восьмисложные с
восьмисложными.

                                    Рыло

     А не испугаются дамы Льва?

                                  Заморыш

     Ох, боюсь, что испугаются, - ручаюсь вам.

                                   Основа

     Друзья,  об  этом  надо  хорошенько  подумать!  Вывести Льва к дамам!..
Сохрани  нас  бог!  Это страшная затея. Ведь опаснее дичины нет, чем лев, да
еще живой! Надо это иметь в виду.

                                    Рыло

     Так пускай другой Пролог объяснит, что Лев совсем не лев.

                                   Основа

     Нет,  вот  что:  надо,  чтобы  он  назвал  себя  по имени. Потом, чтобы
полфизиономии  его было видно из-под львиной шкуры. А он сам пусть заговорит
и  скажет что-нибудь в таком роде: "сударыня, позвольте мне просить вас...",
или:  "позвольте мне умолять вас...", или: "позвольте мне заклинать вас - не
дрожать  и не бояться: я готов за вас жизнь свою отдать! Будь я в самом деле
львом  - плохо мне пришлось бы здесь. Но я вовсе не лев, ничего подобного, я
такой  же человек, как и все другие". И тут пусть он себя назовет: так прямо
и скажет, что он, мол, столяр Миляга!

                                   Пигва

     Ладно,  так  и порешим. Теперь остаются еще две трудности. Как устроить
лунный  свет  в  комнате? Потому что, знаете ли, у Пирама и Фисбы - свидание
при лунном свете.

                                    Рыло

     А будет луна в вечер нашего представления?

                                   Основа

     Календарь, календарь! Поглядите в альманах: найдите луну, найдите луну!

                                   Пигва

     Да, будет луна.

                                   Основа

     Так  чего  проще  -  открыть  пошире  окно  в той комнате, где мы будем
играть: луну и будет видно.

                                   Пигва

     Пожалуй.  А  то  можно  еще  так:  кто-нибудь должен войти с кустом и с
фонарем  и  объяснить,  что  он  фигурирует, то есть изображает лунный свет.
Отлично!  А  второе  вот что: в комнате еще необходима стена, потому что, по
пьесе, Пирам и Фисба разговаривают через щель в стене.

                                    Рыло

     Стену в комнату втащить никак не возможно. Что ты скажешь, Основа?

                                   Основа

     Опять-таки  кто-нибудь  нам сыграет стену! Мы его подмажем штукатуркой,
глиной  и  цементом; это и будет значить, что он - стена. А пальцы он пускай
вот так растопырит, и сквозь эту щель Пирам и Фисба и будут шептаться.

                                   Пигва

     Ну, раз все так хорошо устраивается, то у нас все обстоит благополучно.
Садитесь, и пусть каждый твердит свою роль. Пирам, тебе начинать! Как только
отговоришь  свои  слова, так ступай в кусты. И так - каждый, сообразно своей
роли.

                         Сзади них появляется Пэк.

                                    Пэк

                    Что здесь за сброд мужланов расшумелся
                    Так близко от царицы? Ба! Тут пьеса!
                    Ну что ж, я буду зрителем у них,
                    При случае, быть может, и актером!

                                   Пигва

     Начинай, Пирам! А ты, Фисба, приготовься.

                                   Основа

                    "О Фисба, цвет цветочков бездыханных!"

                                   Пигва

                    "Цветов благоуханных!"

                                   Основа

                    "...цветов благоуханных!
                    Твое дыхание, о Фисба, друг драгой!
                    Но чу! Я слышу глас! Останься здесь покуда:
                    А вскоре, вскоре вновь я здесь с тобою буду!"
                                 (Уходит.)

                                    Пэк
                                (в сторону)

     Чуднее я не видывал Пирама! (Исчезает.)

                                   Дудка

     Теперь мне говорить?

                                   Пигва

     Ну  да, тебе. Имей в виду, он только пошел взглянуть, что там за шум, и
сейчас должен вернуться.

                                   Дудка

                    "Блистательный Пирам, чей лик, белей лилей
                    И алых роз алей, предивно расцветает!
                    Юнейший юноша, всех миленьких милей,
                    Верней, чем верный конь, что устали не знает...
                    Клянусь, мы встретимся у Ниновской гробницы..."

                                   Пигва

     "У  Ниновой  гробницы",  милый. Да только это еще рано говорить: это ты
отвечаешь  Пираму. А ты хочешь всю роль сразу отбарабанить! Пирам, ну что же
ты! Ты реплику прозевал; твоя реплика: "Что устали не знает..."

                                   Дудка

                    "О! Верный конь, что устали не знает!"

                   Входят Пэк и Основа с ослиной головой.

                                   Основа

                    "Будь я прекрасней всех, о Фисба, все ж я твой!.."

                                   Пигва

     О  ужас!  О  чудо!  Здесь  нечистая сила! Молитесь, друзья! Спасайтесь,
друзья!.. На помощь!

               Пигва, Дудка, Миляга, Рыло и Заморыш убегают.

                                    Пэк

                    Я за вами пойду, я вас в круг заведу;
                    Сквозь кусты, через гать буду гнать и пугать.
                    То прикинусь конем, то зажгусь огоньком,
                    Буду хрюкать и ржать, жечь, реветь и рычать,
                    То как пес, то как конь, то как жгучий огонь!
                                 (Убегает.)

                                   Основа

     Чего это они все удирают? Знаю я: это штуки, чтобы напугать меня.

                               Вбегает Рыло.

                                    Рыло

     Ох, Основа! Тебя подменили! Что это я на тебе вижу?

                                   Основа

     Чего тебе видеть, кроме собственной ослиной головы?

                               Рыло убегает.
                               Вбегает Пигва.

                                   Пигва

     Спаси тебя бог, Основа, спаси тебя бог! Ты стал оборотнем! (Убегает.)

                                   Основа

     Вижу я их плутни! Они хотят осла из меня сделать. Настращать меня! Кабы
могли...  А  я  и  с  места не сдвинусь, что бы они ни вытворяли. Буду здесь
разгуливать да песни петь: пускай слышат, что я и не думаю бояться. (Поет.)
                    "Эй черный дрозд, эй, черный хвост,
                              Оранжевый носок.
                     И сладкозвучный певчий дрозд,
                              И крошка-королек!"

                                  Титания
                                (просыпаясь)

                    О, что за ангел пробудил меня
                    Среди цветов?

                                   Основа
                                   (поет)
                        "Щегленок, зяблик, воробей,
                        Кукушка с песнею своей,
                        Которой человек в ответ
                        Сказать не часто смеет: нет!"
Да  и  правда:  кто станет спорить с такой глупой птицей? Кто ей скажет, что
она врет, сколько бы она ни кричала свое "ку-ку"?

                                  Титания

                    Прошу, прекрасный смертный, спой еще!
                    Твой голос мне чарует слух, твой образ
                    Пленяет взор. Достоинства твои
                    Меня невольно вынуждают сразу
                    Сказать, поклясться, что тебя люблю я!

                                   Основа

     По-моему,  сударыня,  у  вас  для  этого  не  очень-то  много резону. А
впрочем,  правду говоря, любовь с рассудком редко живут в ладу в наше время,
-  разве  какие-нибудь  добрые соседи возьмутся помирить их. Что? Разве я не
умею пошутить при случае?

                                  Титания

     Ты так же мудр, как и хорош собой!

                                   Основа

     Ну,  это,  положим,  преувеличение. Но будь у меня достаточно смекалки,
чтобы выбраться из этого леса, - вот бы с меня и хватило.

                                  Титания

                    Покинуть лес!.. Не думай и пытаться.
                    Желай иль нет - ты должен здесь остаться.
                    Могуществом я высшая из фей.
                    Весна всегда царит в стране моей.
                    Тебя люблю я. Следуй же за мной!
                    К тебе приставлю эльфов легкий рой,
                    Чтоб жемчуг доставать тебе со дна,
                    Баюкать средь цветов во время сна.
                    Я изменю твой грубый смертный прах:
                    Как эльф, витать ты будешь в облаках.
                    Скорей ко мне, Горчичное Зерно,
                    Горошек, Паутинка, Мотылек!

                          Появляются четыре эльфа.

                              Душистый Горошек

                     Я здесь!

                                  Паутинка

                               И я!

                         Мотылек и Горчичное Зерно

                                     И мы!

                                Все четверо

                                            Куда лететь нам?

                                  Титания

                    Вот господин ваш: вы ему служите,
                    Его воздушной пляской окружите,
                    Кормите виноградом, ежевикой,
                    Берите мед ему от пчелки дикой,
                    А из пчелиных лапок восковых
                    Наделайте светильников ночных;
                    О звезды светляков их зажигайте
                    И милого на отдых провожайте,
                    Взяв крылья мотыльков на опахала,
                    Чтоб спать ему луна не помещала.
                    Склонитесь и приветствуйте его!

                                   Эльфы

                    Привет тебе! Привет! Привет, о смертный!

                                   Основа

     Сердечно  признателен  вашей  милости.  Нельзя ли узнать, как имя вашей
милости?

                                  Паутинка

     Паутинка.

                                   Основа

     Очень  рад  буду с вами ближе познакомиться, любезная госпожа Паутинка.
Если  я  обрежу  себе  палец,  я  обращусь  к  вам за помощью. - А ваше имя,
почтеннейший?

                              Душистый Горошек

     Душистый Горошек.

                                   Основа

     Позвольте   попросить  вас  передать  поклон  госпоже  Горошине,  вашей
матушке,  и господину Стручку, вашему батюшке. Очень рад буду с вами поближе
познакомиться. - А как вас зовут, сударь мой, прошу вас?

                              Горчичное Зерно

     Горчичное Зерно.

                                   Основа

     Добрейший  господин  Горчичное Зерно! Я хорошо знаю ваше долготерпение.
Этот бессовестный великан Ростбиф пожрал не одного члена вашей семьи. Уверяю
вас, я не раз проливал слезы из-за вашей родни. Очень, очень рад буду с вами
поближе познакомиться.

                                  Титания

                       Идите ж с милым к моему покою.
                       Луна как будто плачет в высоте.
                       Она в слезах; цветы полны тоскою
                       О чьей-нибудь погибшей чистоте.
                       Связав ему уста, ведите молча.

                                  Уходят.


        СЦЕНА 2

                             Другая часть леса.
                               Входит Оберон.

                                   Оберон

                    Хотел бы знать, проснулась ли царица
                    И кто ей первый на глаза попался
                    И стал предметом страсти роковой.

                              Появляется Пэк.

                    Вот мой посол. - Ну, дух безумный мой,
                    Что нового в лесу у нас случилось?

                                    Пэк

                    В чудовище Титания влюбилась.
                    Пока в священном уголке своем
                    Покоилась царица крепким сном,
                    Поблизости толпа афинской черни -
                    Мастеровых, свободных в час вечерний, -
                    На репетицию явилась в лес,
                    Чтоб разучить глупейшую из пьес.
                    Сыграть ее взбрела им в ум затея
                    В день свадьбы благородного Тезея.
                    Нелепей всех в той кучке был Пирам.
                    Лишь он в кусты, я вмиг за ним и там
                    Дурацкую башку сменил ослиной.
                    Как только вышел с этой образиной
                    Он к Фисбе, тут все сразу - наутек.
                    Как гуси дикие, едва стрелок
                    Покажется, как пестрых галок стая
                    От выстрелов, крикливо улетая,
                    В безумии взмывает к небесам, -
                    Все кинулись. В лесу и шум и гам:
                    Зовут на помощь; все в них ослабело.
                    Немые вещи тут взялись за дело:
                    Терновники протягивают лапки,
                    Хватают за руки, сбивают шапки,
                    Бежать мешают им кусты и пни...
                    Я их завел: пусть кружатся они!
                    Не выбраться оторопелой шайке.
                    Герой Пирам остался на лужайке,
                    Титания разбужена была;
                    Она влюбилась в тот же миг в осла.

                                   Оберон

                    Удачней вышло все на этот раз,
                    Чем мог я ждать. А мой другой приказ?
                    Ты юноше глаза обрызгал соком?

                                    Пэк

                    Обрызгал. Он лежал во сне глубоком,
                    С ним рядом я афинянку застиг:
                    Открыв глаза, ее увидит вмиг!

                         Входят Деметрий и Гермия.

                                   Оберон

                    Стой! Вот и он!

                                    Пэк

                                     Кто? Я не разумею:
                    Вот девушка, но ведь другой был с нею!

                                  Деметрий

                    Не мучь того, кому ты дорога!
                    Оставь свой гнев для злейшего врага.

                                   Гермия

                    Боюсь, ты стал врагом мне настоящим;
                    Что, если ты убил Лизандра спящим?
                    По горло ты в крови; тебя кляну
                    Недаром я... Ныряй же в глубину
                    И с ним меня убей!
                    Как солнце - дню, был милый верен мае.
                    Чтоб бросил он меня, одну, во сне?
                    Скорей могла бы я себе представить,
                    Что шар земной возможно пробуравить
                    И, проскочив через него, луна
                    Смутит сиянье дня у антиподов.
                    Да, ты его убил! Не надо слов:
                    Глядишь убийцей, мрачен и суров.

                                  Деметрий

                    Гляжу убитым я: убит тобою.
                    Да, ты пронзила сердце мне враждою.
                    Убийца же прекрасна и горда,
                    Как в небесах Венерина звезда.

                                   Гермия

                    Ах, что мне в том? О мой Лизандр, где ты? -
                    Отдай его, во имя доброты.

                                  Деметрий

                    Отдать бы труп его собачьей своре!

                                   Гермия

                    О, сам ты пес! Собака! Горе! Горе!
                    Нет сил стерпеть. Так ты убил, злодей?
                    Отныне будь ты проклят средь людей!
                    Раз в жизни правду мне скажи! Ответь:
                    В глаза ему боялся ты смотреть?
                    Его убил ты спящим? Так постыдно
                    Мог поступить лишь гад, змея, ехидна.
                    Но что я? Нет, твой яд еще сильней:
                    Так не ужалить ни одной из змей.

                                  Деметрий

                    Ты сердишься... Но гнев твой беспричинен,
                    И я в крови Лизандра неповинен.
                    Да вряд ли что и приключилось с ним.

                                   Гермия

                    Скажи скорей: он жив и невредим?

                                  Деметрий

                    А что за это будет мне наградой?

                                   Гермия

                    Что? Право на меня не кинуть взгляда.
                    О, ненавистен мне один твой вид:
                    Прочь от тебя, жив он или убит!
                                 (Убегает.)

                                  Деметрий

                    Она сейчас раздражена смертельно.
                    Останусь здесь: бежать за ней бесцельно.
                    Скорбь - тяжелей, когда не отдает
                    Своих долгов ей бедный Сон-банкрот.
                    Попробую заснуть хоть ненадолго:
                    Быть может, он вернет частицу долга.
                           (Ложится и засыпает.)

                                   Оберон

                    Что сделал ты? Кого в беду вовлек?
                    Ты не тому впустил волшебный сок,
                    И верность чьей-нибудь любви сердечной
                    Нарушил ты небрежностью беспечной.

                                    Пэк

                    Что делать? Уж таков судьбы закон:
                    На верную - фальшивых клятв мильон.

                                   Оберон

                    Ступай, несись, как вихрь, лети быстрее!
                    Елену из Афин найди скорее.
                    Она бледна: болезнь ее - любовь.
                    Ей вздохи грусти отравляют кровь.
                    Сюда ее заманишь, в глушь лесную,
                    Пока его во сне я зачарую.

                                    Пэк

                    Я в путь готов! Смотри, как полетел!
                    Помчусь быстрее всех татарских стрел.
                                (Исчезает.)

                                   Оберон

                         Ты, цветок пурпурный мой,
                         Ранен Эроса стрелой,
                         Сок в глаза ему пролей:
                         Пусть, проснувшись рядом с ней,
                         Он найдет ее прекрасной,
                         Как Венеру в тверди ясной.
                         Пробудясь, моли ее
                         Сердце вылечить твое.

                              Появляется Пэк.

                                    Пэк

                         Мой великий властелин,
                         Вот Елена из Афин.
                         Юноша пленен Еленой,
                         Полюбуйся этой сценой:
                         Молит он любви с тоской.
                         Как безумен род людской!

                                   Оберон

                         Стань подальше. Что-то будет?
                         Шум Деметрия разбудит.

                                    Пэк

                          Два - в погоне за одной:
                          Это случай пресмешной.
                          Чем нелепей приключенье,
                          Тем мне больше развлеченья.

                          Входят Лизандр и Елена.

                                  Лизандр

                    В чем видишь ты насмешку? Я не знаю,
                    Где видела в слезах насмешку ты?
                    Но плачу я, смотри: я заклинаю.
                    Рожденные в слезах слова чисты.
                    Возможно ль счесть насмешкою пустою
                    То, что сияет правды чистотою?

                                   Елена

                    О, как хитро вы боретесь со мной!
                    Убьет ли правда правдой? Клятвы ваши
                    Принадлежат лишь Гермии одной.
                    Кладите ж клятвы ей и мне на чаши,
                    И равный вес получите на двух:
                    И тут и там - неуловимый пух.

                                  Лизандр

                    Утратил разум я, когда ей клялся.

                                   Елена

                    С изменою он к вам не возвращался.

                                  Лизандр

                    Ее Деметрий любит, не тебя.

                                  Деметрий
                                (просыпаясь)

                    Елена! О богиня, свет, блаженство!
                    С чем глаз твоих сравню я совершенство?
                    Кристалл - тусклей! Уста твои цветут,
                    Они как вишни, что лобзанья ждут.
                    А белизна вершины Тавра снежной
                    Черна в сравненье с этой ручкой нежной.
                    О, дай же мне, о, дай поцеловать
                    Верх белизны и счастия печать!

                                   Елена

                    О стыд! О ад! Откуда эта злоба?
                    Терзать меня вы сговорились оба.
                    Будь вам учтивость не совсем чужда,
                    Вы б так не поступили никогда.
                    Мужчинами не будь вы только с виду,
                    Вы б женщине не нанесли обиду.
                    Довольно, что не терпите меня;
                    Но, издевательства соединя,
                    Хвалить меня и клясться так бесчестно,
                    Когда мне ваша ненависть известна!
                    Соперники вы были в страсти к ней, -
                    Соперники теперь - в беде моей.
                    О рыцарство, о подвиг благородный!
                    Чтоб вызвать слезы скорби безысходной
                    У бедной девы шуткою холодной,
                    Насмешкою! О, как вы недобры!
                    Шутить над беззащитной - для игры!

                                  Лизандр

                    Нехорошо, Деметрий, неуместно!
                    Что Гермию ты любишь, всем известно.
                    Ее любовь тебе я уступлю
                    От всей души: другую я люблю.
                    Мне уступи любовь Елены милой:
                    Ее любить клянусь я до могилы.

                                   Елена

                    Пустых насмешек слушать нету силы!

                                  Деметрий

                    Лизандр! Знай, Гермия мне не нужна.
                    Была любовь, теперь прошла она.
                    Ведь сердце только у нее гостило:
                    Теперь домой к Елене поспешило,
                    Чтоб с нею быть.

                                  Лизандр

                                     Не верь его словам!

                                  Деметрий

                    Смотри - любви, какой не знаешь сам,
                    Ты не порочь, иль будешь ты наказан!
                    Вот - та, кого ты любишь, с кем ты связан.

                               Входит Гермия.

                                   Гермия

                    Ночная тьма глаза лишает зренья,
                    Но обостряет слух наш, без сомненья,
                    И если нам мешает видеть ночь,
                    С двойною силой может слух помочь.
                    Тебя, Лизандр, хоть взор мой не нашел,
                    Но, к счастью, слух меня к тебе привел.
                    Как мог меня покинуть ты?

                                  Лизандр

                                              Где ж тот,
                    Кто станет медлить, если страсть зовет?

                                   Гермия

                    Какая страсть могла тебя заставить
                    Прочь от меня бежать, меня оставить?

                                  Лизандр

                    Любовь к Елене, блещущей средь ночи
                    Прекрасней, чем созвездий ярких очи.
                    Что хочешь ты? Ужель тебе вполне
                    Не ясно, как ты ненавистна мне?

                                   Гермия

                    Не думаешь того, что говоришь ты.
                    Не может быть!

                                   Елена

                                    Как! С ними заодно?
                    Так вы все трое сговорились вместе,
                    Чтоб злую шутку надо мной сыграть?
                    О Гермия, коварная подруга!
                    И ты могла в их заговор вступить,
                    Чтоб сделать из меня себе потеху?
                    Так все, что прежде мы с тобой делили,
                    Как сестры, клятвы и часы досуга,
                    Когда мы время горько упрекали,
                    Что разлучает нас, - ах, все забыто?
                    Забыта дружба школьных дней невинных,
                    Когда, как два искусных божества,
                    Мы, сидя рядом, вместе вышивали
                    Один цветок по одному узору,
                    Одну и ту же песню пели в лад,
                    И наши души, голоса и руки -
                    Все было неразлучно. Мы  росли
                    Двояшкой-вишнею, хотя по виду
                    Разделены, но в сущности одно:
                    Две ягоды на стебельке одном,
                    Два тела, но одна душа в обеих,
                    Как бы два поля, что в одном гербе
                    Увенчаны нашлемником единым.
                    И хочешь ты порвать любовь былую,
                    С мужчинами глумиться над подругой?
                    Не дружеский, не девичий поступок!
                    Тебя за это весь наш пол осудит,
                    Хоть и одна обиду я терплю.

                                   Гермия

                    Не понимаю страстных слов твоих.
                    Я не глумлюсь, скорее ты глумишься.

                                   Елена

                    Кто ж, как не ты, Лизандру приказал
                    Преследовать меня и восхвалять?
                    А твоему поклоннику другому,
                    Что чуть меня ногою не толкал, -
                    Вдруг величать меня богиней, нимфой,
                    Божественной, и дивной, и небесной?
                    К чему так говорит он с ненавистной?
                    Зачем Лизандр отрекся от тебя
                    И мне клянется пламенно в любви?
                    Конечно, только с твоего согласья.
                    Увы, не так я счастлива, как ты,
                    Не так окружена любовью общей;
                    Несчастна я: люблю - и не любима.
                    Тебе б жалеть, не презирать меня!

                                   Гермия

                    Не понимаю, что все это значит?

                                   Елена

                    Так, так. Гляди печально, притворяйся
                    И строй гримасы за моей спиной.
                    Перемигнувшись, продолжайте шутку,
                    Она, пожалуй, может вас прославить.
                    Когда б была в вас жалость или честь,
                    Вы б надо мною так не издевались.
                    Прощайте же! Тут и моя вина.
                    Но все исправит смерть или разлука.

                                  Лизандр

                    Стой, милая! Дай оправдаться мне,
                    Душа моя; любовь и жизнь, Елена!

                                   Елена

                    Чудесно!

                                   Гермия

                            Милый, не шути над ней!

                                  Деметрий

                    Ты не упросишь, - я его заставлю.

                                  Лизандр

                    Ты не заставишь, ей - не упросить.
                    Здесь и угрозы и мольбы бессильны.
                    Клянусь я жизнью, что люблю Елену,
                    И жизнь отдам, чтоб доказать, что лжет,
                    Кто скажет, что Елену не люблю я!

                                  Деметрий

                    А я клянусь, что я люблю сильней.

                                  Лизандр

                    Ты докажи своим мечом мне это.

                                  Деметрий

                    Идем - сейчас!

                                   Гермия

                                   Лизандр, да что же это?

                                  Лизандр

                    Прочь, эфиопка!

                                  Деметрий

                                    Славно, сударь, славно!
                    Ха-ха! Он притворился, что взбешен,
                    А сам ни с места - смирный малый, право!

                                  Лизандр

                    Прочь, кошка! Отцепись, оставь, репейник,
                    Не то тебя стряхну я, как змею!

                                   Гермия

                    Как груб со мной ты! Что за перемена?
                    Мой друг...

                                  Лизандр

                                 Твой друг? Прочь, - смуглая татарка!
                    Прочь, гадкое лекарство, прочь, микстура!

                                   Гермия

                    Ты шутишь?

                                   Елена

                                Да, он шутит, как и ты.

                                  Лизандр

                    Деметрий, слово я свое сдержу.

                                  Деметрий

                    Не худо б нам условье подписать:
                    Тебя легко удерживает слабость.

                                  Лизандр

                    Что ж, мне ее побить, убить? Ей боли
                    Не причиню я, как ни ненавижу.

                                   Гермия

                    Какая боль мне может быть ужасней,
                    Чем ненависть твоя? Ко мне? За что?
                    Иль я не Гермия? Ты не Лизандр?
                    Я так же хороша, как и была.
                    Ты в эту ночь еще меня любил.
                    Но в эту ночь меня ты и покинул.
                    Так ты меня покинул не шутя?

                                  Лизандр

                    Какие шутки? Я ушел навек.
                    Оставь сомненья, просьбы и надежды
                    И знай вернее верного: тебя
                    Я ненавижу, а люблю  Елену.

                                   Гермия

                    Так вот что! Ты - обманщица, ты - язва,
                    Воровка! Значит, ночью ты прокралась
                    И сердце у него украла?

                                   Елена

                                             Славно!
                    Нет у тебя ни робости, ни капли
                    Девичьего стыда; ты хочешь вызвать
                    Мой кроткий дух на резкие слова.
                    Стыдись, стыдись, ты, лицемерка, кукла!

                                   Гермия

                    Что? Кукла я? Ах, вот твоя игра!
                    Так ты наш рост сравнила перед ним
                    И похвалялась вышиной своей,
                    Своей фигурой, длинною фигурой...
                    Высоким ростом ты его пленила
                    И выросла во мнении его
                    Лишь потому, что ростом я мала?
                    Как, я мала, раскрашенная жердь?
                    Как, я мала? Не так уж я мала,
                    Чтоб не достать де глаз твоих ногтями!

                                   Елена
                           (Деметрию и Лизандру)

                    Хоть вы смеетесь надо мной, у вас же
                    Прошу защиты: так меня никто
                    Не проклинал! На брань не мастерица,
                    Я робости девической полна.
                    Она меня побьет! Хотя она
                    И ниже ростом, я не справлюсь с нею.

                                   Гермия

                    Пониже ростом! Слышите, опять!

                                   Елена

                    Но, Гермия, не надо так сердиться.
                    Тебя всегда я, милая, любила,
                    Я слушалась тебя, не обижала.
                    Одно лишь - что, Деметрия любя,
                    Ваш план ему открыла. Он за вами
                    Отправился; я из любви - за ним.
                    Но он меня прогнал и угрожал
                    Меня ударить, да, прибить, убить.
                    Пустите же меня: вернусь в Афины
                    С своим безумьем и за вами больше
                    Я следовать не буду. Отпустите!
                    Ты видишь, как проста я и кротка.

                                   Гермия

                    Ступай же прочь! Да кто тебя здесь держит?

                                   Елена

                    То сердце глупое, что здесь оставлю.

                                   Гермия

                    С Лизандром?

                                   Елена

                                  Нет, с Деметрием.

                                  Лизандр
                                  (Елене)

                                                     Не бойся,
                    Она тебя и тронуть не посмеет.

                                  Деметрий

                    О да, хотя б и ты ей помогал.

                                   Елена

                    Но Гермия страшна бывает в гневе;
                    Она была уже и в школе злючкой,
                    Хоть и мала, неистова и зла.

                                   Гермия

                    Опять "мала"! И все о малом росте!
                    Зачем вы ей даете издеваться?
                    Пустите к ней!

                                  Лизандр

                                   Прочь, карлица, пигмейка,
                    Зачатая на спорынье! Прочь, желудь!
                    Прочь, бусинка!

                                  Деметрий

                                     Ты чересчур услужлив
                    Для тех, кто у тебя услуг не просит.
                    Оставь! Не смей Елену защищать
                    И о любви с ней говорить не смей,
                    Не то раскаешься!

                                  Лизандр

                                      А, я свободен!
                    Иди ж за мной, коль смеешь, чтоб решить,
                    Кто больше прав имеет на Елену.

                                  Деметрий

                    Я - за тобой? Ну нет, пойдем мы вместе.

                         Лизандр и Деметрий уходят.

                                   Гермия

                    Ну, милая, из-за тебя все это!..
                    Куда ты? Стой!

                                   Елена

                                    Тебе не верю я,
                    И ненавистна близость мне твоя.
                    Хоть в драке руки у тебя сильней, -
                    Чтоб бегать, ноги у меня длинней.
                                 (Убегает.)

                                   Гермия

                    Как странно все! Не знаю, что подумать.
                                 (Уходит.)

                                   Оберон

                    Твоя оплошность! Вечные ошибки!
                    Но ты нарочно сплутовал, злодей!

                                    Пэк

                    Нет, верь мне: я ошибся, царь теней.
                    Подумай: мне велел искать героя
                    Ты по плащу афинского покроя.
                    Кого нашел я - тоже из Афин;
                    Так, значит, я был прав, мой властелин.
                    Но я-то рад, что вышло так забавно;
                    Над распрей их мы посмеемся славно.

                                   Оберон

                    Для поединка в глушь пошли они.
                    Скорее, Робин, ночь им затемни
                    И затяни все звезды небосклона
                    Туманной мглой чернее Ахерона.
                    Соперников упрямых сбей с пути,
                    Чтоб им никак друг друга не найти.
                    То, голосу Лизандра подражая,
                    Дразни Деметрия не умолкая;
                    То за Деметрия - его брани,
                    Пока из сил не выбьются они.
                    Подобный смерти, встанет над врагами
                    Сон-нетопырь с свинцовыми ногами;
                    Тогда Лизандру веки смажь травой,
                    Чей сок своею силою благой
                    Рассеять может пагубный обман;
                    В глазах его прояснится туман.
                    Проснувшимся былые заблужденья
                    Покажутся игрою сновиденья.
                    Вернутся вновь они к местам родным:
                    Союз их вечно будет нерушим.
                    Пока займешься этим, поспешу
                    К царице я; отдать мне упрошу
                    Ребенка. Чары я сниму - очнется
                    Титания, и всюду мир вернется.

                                    Пэк

                    Не торопись: наш срок ведь все короче.
                    Быстрей летят драконы черной ночи,
                    Взошла звезда Авроры в небесах;
                    Ее завидев, духи впопыхах
                    Спешат домой скорее на кладбище,
                    А грешники, чье вечное жилище  -
                    Дорог распутье иль речное дно,
                    Вернулись в мрачный свой приют давно;
                    Чтоб ясный день не видел их стыда,
                    Они сдружились с ночью навсегда.

                                   Оберон

                    Но духи мы совсем другого рода.
                    Играть с зарею мне дана свобода.
                    В лесу мне, как охотнику, дан срок,
                    Пока огнем не заблестит восток
                    И в золото лучей блестящих струны
                    Не превратят зеленых волн Нептуна.
                    Однако все ж лети, спеши: пора!
                    Свои дела мы кончим до утра.
                                 (Уходит.)

                                    Пэк

                    Их поведу я там и сям.
                    Меня боятся здесь и там,
                    По городам и по полям
                    Веди их, дух, то здесь, то там!
                    Один пришел.

                              Входит Лизандр.

                                  Лизандр

                    Где ж ты, гордец Деметрий? Отвечай!

                                    Пэк

                    Здесь! Меч готов! А ты где, негодяй?

                                  Лизандр

                    Иду к тебе.

                                    Пэк

                                 Скорее! Тут ровней:
                    Иди за мной.

                       Лизандр уходит на голос Пэка.

                                  Деметрий
                                  (входя)

                                   Откликнись же, злодей!
                    Лизандр, эй, жалкий трус, да где же ты?
                    Куда со страха спрятался в кусты?

                                    Пэк

                    Сам трус! Ты что же, хвалишься кустам,
                    Звездам кричишь, что рвешься в бой, а сам
                    Скрываешься? Мальчишка! Проучу
                    Тебя я розгой: нечего мечу
                    С тобою делать.

                                  Деметрий

                                     А, ты здесь? Постой!

                                    Пэк

                    Не место драться здесь: иди за мной!

                                  Уходят.

                                  Лизандр
                                  (входя)

                    Он прочь бежит, меня же вызывает.
                    Приближусь я - он снова убегает.
                    Куда проворнее меня, злодей!
                    Как я ни мчался, он бежал быстрей.
                    Я наконец упал во тьме ужасной.
                    Прилягу здесь...
                                 (Ложится.)

                                    Приди, о день прекрасный!
                    Блеснуть лишь стоит первому лучу -
                    Найду врага и местью отплачу.

                           Входят Пэк и Деметрий.

                                    Пэк

                    Го-го! Чего ж ты прячешься трусливо?..

                                  Деметрий

                    Так подожди! Скрываешься ты живо;
                    Чуть догоню, ты прячешься, как тать:
                    Не смеешь посмотреть, не смеешь встать.
                    Да где же ты?

                                    Пэк

                                  Я здесь. Иди-ка ближе!

                                  Деметрий

                    Смеешься надо мной? Ну, погоди же!
                    Дай встретиться с тобой при свете дня.
                    Ступай! Усталость вынудит меня
                    Холодную постель собой измерить.
                    Жди утром гостя - можешь мне поверить.
                           (Ложится и засыпает.)

                               Входит Елена.

                                   Елена

                    О долгая, мучительная ночь!
                    Умерь часы, пошли хоть луч с востока,
                    Чтоб я могла уйти в Афины прочь
                    От тех, чья ненависть ко мне жестока.
                    Сон, взор тоски смыкающий порой,
                    Ты от себя самой меня укрой!
                           (Ложится и засыпает.)

                                    Пэк

                    Спите, спите сладким сном.
                    Я тайком своим цветком
                    Исцелю тебя, влюбленный.
                  (Выжимает сок на глаза Лизандра.)
                    Пробудись, в нее вглядись,
                    Прежним счастьем упоенный.
                    Пусть пословица на вас
                    Оправдается сейчас:
                    Всяк сверчок знай свой шесток,
                    Всякий будь с своею милой,
                    Всяк ездок - с своей кобылой,
                    А конец - всему венец.
                                (Исчезает.)


        АКТ IV

        СЦЕНА 1

                                  Там же.
               Лизандр, Гермия, Деметрий, Елена спят. Входит
            Титания с Основой, за ними эльфы. В глубине Оберон,
                             невидимый для них.

                                  Титания

                    Любовь моя, здесь на цветы присядь!
                    Я голову поглажу дорогую.
                    Дай розами тебя мне увенчать.
                    Дай уши я большие расцелую.

                                   Основа

     Где Душистый Горошек?

                              Душистый Горошек

     Я здесь.

                                   Основа

     Почешите-ка мне голову, Душистый Горошек. - А где Паутинка?

                                  Паутинка

     Здесь!

                                   Основа

     Госпожа  Паутинка, любезная госпожа Паутинка, возьмите-ка оружие в руки
и  убейте  вон  того красноногого шмеля, что сидит на репейнике, и, милейшая
моя,  принесите  мне  его  медовый  мешочек.  Да  смотрите, милейшая госпожа
Паутинка,  берегитесь,  чтобы мешочек не лопнул: мне будет очень прискорбно,
если вы обольетесь медом, синьора. - А где господин Горчичное Зернышко?

                              Горчичное Зерно

     Я здесь!

                                   Основа

     Пожалуйте-ка  сюда  вашу лапку, господин Горчичное Зернышко. Да бросьте
всякие церемонии, прошу вас, любезный мой господин Горчичное Зернышко.

                              Горчичное Зерно

     Что вам угодно приказать?

                                   Основа

     Ничего  особенного,  почтеннейший,  только  помогите кавалеру Душистому
Горошку чесать меня. Надо бы мне к цирюльнику, любезнейший: мне сдается, что
у  меня  лицо  слишком уж заросло волосами. А я такой нежный осел: чуть меня
волосок где-нибудь пощекочет - я должен скрестись.

                                  Титания

                     Не хочешь ли ты музыки послушать,
                     Любовь моя?

                                   Основа

     О, что до музыки - у меня отличное ухо. Ну что ж, пожалуй, сыграйте мне
что-нибудь на щипцах и на костяшках.

                              Грустная музыка.

                                  Титания

                   А может быть, скажи мне, нежный друг,
                   Желаешь ты чего-нибудь покушать?

                                   Основа

     Что  ж,  я,  пожалуй,  съел бы гарнец-другой корму: пожалуй, пожевал бы
хорошего  сухого овсеца. Нет, вот что: самое лучшее - дайте мне охапку сена.
С хорошим, сладким сеном ничто не сравнится.

                                  Титания

                      Есть у меня один отважный эльф:
                      У белочек обыщет склады он
                      И принесет тебе орешков свежих.

                                   Основа

     Я  бы  предпочел пригоршни две сухого гороха Впрочем, пожалуйста, пусть
ваш народец пока отстанет от меня я чувствую, что меня одолевает сон.

                                  Титания

                    Спи! Я тебя руками обовью. -
                    Ступайте, эльфы, все рассейтесь прочь.

                               Эльфы улетают.

                    Так жимолость душистая ствол дуба
                    Любовно обвивает; пальцы вяза
                    Корявые плющ женственный сжимает.
                    Как я люблю тебя, как обожаю!

                                 Засыпают.
                                Входит Пэк.

                                   Оберон

                    Ты видишь эту нежную картину?
                    Становится мне жаль ее безумья.
                    Недавно я ее за лесом встретил,
                    Цветы сбиравшей гнусному уроду.
                    Я стал ее стыдить и упрекать,
                    Что голову косматую ему
                    Украсила она венком душистым;
                    И та роса, что на цветах обычно
                    Светлей восточных жемчугов сверкает,
                    Теперь стояла у цветов в глазах,
                    Как слезы об их собственном позоре.
                    Когда ж над ней я вдоволь насмеялся,
                    Она прощенья кротко попросила,
                    И я тогда потребовал ребенка.
                    Она сейчас же уступила, эльфов
                    Послала отвести его ко мне.
                    Теперь он мой, и я хочу прогнать
                    Очей ее пустое заблужденье.
                    Ты тоже это украшенье, Пэк,
                    Сними с башки афинского бродяги.
                    Пусть он проснется вместе с остальными,
                    В Афины вместе с ними возвратится
                    И приключенья этой ночи вспомнит
                    Лишь как нелепую проделку сна.
                    Но раньше я царицу расколдую.
               (Дотрагивается до ее глаз волшебным цветком.)
                    Будь ты прежней с этих пор:
                    Пусть как раньше видит взор.
                    Прогони, цветок Дианы,
                    Купидона все обманы!
                    Титания! Проснись, моя царица!

                                  Титания

                    Мой Оберон! Что может нам присниться!
                    Мне снилось, что влюбилась я в осла!

                                   Оберон

                    Вот милый твой.

                                  Титания

                                     Так правда? Я была...
                    О, на него теперь глядеть мне страшно.

                                   Оберон

                    Тсс... тише! - Пэк, личину прочь с него!
                    Пусть музыки волшебной колдовство
                    На спящих сон глубокий навевает.

                                  Титания

                    Эй, музыку, чтоб сон наколдовать!

                               Тихая музыка.

                                    Пэк

                    Проснувшись, станешь дураком опять.

                                   Оберон

                    Летите, звуки! Мы ж с тобой вдвоем
                    Своею пляской землю всколыхнем.
                    Отныне мы с тобою в дружбе, фея,
                    И завтра в полночь во дворце Тезея
                    Торжественную пляску поведем,
                    Благословим союз его и дом.
                    Влюбленных этих тут же, вместе с ним,
                    Мы в радостный союз соединим.

                                    Пэк

                          Тише... Слышишь, Оберон,
                          В небе жаворонка звон?

                                   Оберон
                                 (Титании)

                           Дай же руку! Улетим
                           Молча с сумраком ночным
                           И мгновенно опояшем
                           Шар земной в полете нашем.

                                  Титания

                           Да, летим! О мой супруг,
                           Ты расскажешь, как случилось,
                           Что заснула я и вдруг
                           Между смертных очутилась.

                                  Улетают.

                                Звуки рогов.
                   Входят Тезей, Ипполита, Эгей и свита.

                                   Тезей

                    Пусть кто-нибудь лесничего найдет.
                    Закончены все майские обряды,
                    И так как мы опередили день, -
                    Могу перед возлюбленной похвастать
                    Я музыкою гончих. - Всех спустите
                    Со своры в западной долине! Живо!
                    На горную вершину мы взойдем.
                    Оттуда мы с моей царицей будем
                    Внимать слиянью эха с звонким лаем.

                                  Ипполита

                    В лесах на Крите как-то с Геркулесом
                    И с Кадмом затравили мы медведя
                    Спартанскими собаками. Я в жизни
                    Прекрасней не слыхала ничего:
                    Все - небо, горы, лес кругом - слилось
                    В сплошной могучий шум, - я не слыхала
                    Разлада музыкальней, грома - слаще.

                                   Тезей

                    А псы мои спартанской ведь породы;
                    По челюстям, по масти их узнаешь.
                    С подгрудками они, как у быков,
                    Небыстрый бег, но голосов подбор -
                    Что колокольный звон. Стройнее сворам
                    Не улюлюкали, рога не пели
                    Ни в Спарте, ни в Фессалии, нигде.
                    Суди сама! Но что это за нимфы?

                                    Эгей

                    Я вижу - дочь, мой государь, спит крепко.
                    А вот Лизандр. А рядом здесь Деметрий.
                    А вот Елена, дочь Недара-старца.
                    Зачем они все вместе здесь сошлись?

                                   Тезей

                    Обряды майские свершали, верно,
                    И, зная, что мы явимся сюда,
                    Остались здесь дождаться торжества.
                    Но, друг Эгей, скажи мне, не сегодня ль
                    Свой выбор сделать Гермия должна?

                                    Эгей

                    Да, государь.

                                   Тезей

                                  Пускай же их разбудят
                    Охотники игрою на рогах.

                       Звуки рогов и крики за сценой.
               Лизандр, Гермия, Деметрий и Елена просыпаются.

                    Друзья, ведь Валентинов день прошел,
                    А пташки только начали слетаться.

                                  Лизандр

                    Простите, государь!

                         Все опускаются на колени.

                                   Тезей

                                        Прошу вас, встаньте.
                    Я знаю, вы соперники в любви:
                    Что ж это за согласье стало в мире,
                    Что ненависть спит с ненавистью рядом
                    И не боится злобы и вражды?

                                  Лизандр

                    Я, государь, не знаю, что ответить;
                    Во сне иль наяву я - сам не знаю;
                    И как сюда попал - не знаю тоже.
                    Но кажется... сказать бы только правду...
                    Нет, нет, вот как все это было, - вспомнил:
                    Мы с Гермией пришли сюда; решили
                    Мы из Афин бежать туда, где б можно,
                    Афинского закона не боясь...

                                    Эгей

                    Довольно, государь, довольно с вас.
                    Закон, закон на голову его!
                    Они бежали! - Да, они хотели,
                    Деметрий, нас обоих обмануть:
                    Тебя - лишить жены, меня же - права
                    Тебе в супруги Гермию отдать.

                                  Деметрий

                    Мой государь, прекрасная Елена
                    Открыла мне их замысел. Взбешенный,
                    За ними я погнался в этот лес.
                    Елена ж из любви пошла за мною.
                    И тут... я сам не знаю, государь,
                    Чья власть, но - несомненно, чья-то власть -
                    Заставила любовь мою растаять.
                    Она мне кажется пустой игрушкой,
                    Которую в дни детства я любил.
                    Страсть, цель и радость глаз моих теперь -
                    Не Гермия, а милая Елена.
                    Одна Елена! С ней я был помолвлен,
                    Когда еще я Гермии не знал.
                    Но как в болезни ненавидят пищу,
                    В здоровье ж возвращается к ней вкус,
                    Теперь ее люблю, хочу, желаю
                    И ей останусь верен я всю жизнь!

                                   Тезей

                    Влюбленные, я в добрый час вас встретил;
                    Об этом мы еще поговорим.
                    Эгей, тебе придется уступить.
                    Сегодня ж в храме две четы влюбленных
                    Соединятся, как и мы, навеки.
                    Но утро далеко ушло вперед,
                    А потому отложим мы охоту.
                    Скорее все в Афины! Нас три пары:
                    Торжественно три свадьбы справим там.
                    Пойдем же, Ипполита!

                   Тезей, Ипполита, Эгей и свита уходят.

                                  Деметрий

                    Все кажется мне малым и неясным,
                    Как будто горы в тучи расплылись.

                                   Гермия

                    Я точно вижу разными глазами,
                    Когда двоится все.

                                   Елена

                                        Я точно так же.
                    Как будто драгоценность, я нашла
                    Деметрия; он - мой, и он - не  мой.

                                  Деметрий

                    Мне кажется, мы спим и видим сны.
                    Был герцог здесь? Велел идти за ним?

                                   Гермия

                    И мой отец был здесь.

                                   Елена

                                           И Ипполита.

                                  Лизандр

                    И герцог в храм за ним прийти велел.

                                  Деметрий

                    Так, значит, мы не спим. Пойдем скорее;
                    Дорогою расскажем наши сны.

                                  Уходят.

                                   Основа
                                (просыпаясь)

     Когда  будет  моя  реплика,  вы меня только кликните - и я тут как тут.
Следующая  моя  реплика:  "Прекраснейший  Пирам!"  Эй,  Питер  Пигва! Дудка,
починщик  мехов!  Рыло,  медник!  Заморыш! Господи помилуй! Удрали, оставили
меня  тут  спать  одного.  Ну  и  чудной же мне сон приснился! Такой сон мне
приснился,  что  не хватит ума человеческого объяснить его! Ослом будет тот,
кто  станет  рассказывать  этот  сон.  Мне  снилось, что я был... что у меня
была...  Круглым  дураком  будет тот, кто вздумает сказать, что у меня было.
Глаз  человеческий  не слыхал, ухо человеческое не видало, рука человеческая
не  осилила,  сердце бы лопнуло, если бы рассказать, какой мне сон снился. Я
заставлю  Пигву  написать  балладу  про этот сон; она будет называться: "Сон
Основы" потому что в ней нет никакой основы. И я ее спою в конце пьесы перед
герцогом.  Даже  вот  что: чтобы вышло полюбезнее, спою ее во время Фисбиной
смерти.
                                 (Уходит.)


        СЦЕНА 2

                        Афины. Комната в доме Пигвы.
                    Входят Пигва, Дудка, Рыло и Заморыш.

                                   Пигва

     Ну что, посылали к Основе? Вернулся он домой

                                  Заморыш

     О нем ничего не слышно: не иначе как его унесла нечистая сила.

                                   Дудка

     Если он не вернется, пропала наша пьеса: ничего не выйдет.

                                   Пигва

     Да,  без него играть нельзя. Во всех Афинах найти человека, подходящего
для Пирама.

                                   Дудка

     Не найти! Изо всех афинских ремесленников у Основы самая умная голова.

                                   Пигва

     И  к  тому  же  он  у  нас самый красивый. А уж по голосу так настоящий
любовник.

                                   Дудка

     Какое непристойное слове - "любовник"! Скажи лучше: "любитель".

                               Входит Миляга.

                                   Миляга

     Друзья,  герцог  возвратился  из храма; там с ним заодно обвенчали двух
или трех дам и кавалеров. Ох, кабы наша пьеса пошла, мы бы все людьми стали.

                                   Дудка

     Ах,  милый  наш  удалец  Основа!  Потерял он шесть пенсов в день на всю
жизнь.  Не  миновать  бы  ему  шести пенсов в день пожизненно: пусть бы меня
повесили, если 6ы герцог не назначил ему шести пенсов в день. Шесть пенсов -
и никаких!

                               Входит Основа.

                                   Основа

     Где они, мои молодчики? Где они, мои сердечные дружки?

                                   Пигва

     Основа! Вот благословенный день, вот счастливый час!

                                   Основа

     Ну,  куманьки,  и  есть  же  у  меня что пересказать вам. Чудеса! Но не
спрашивайте меня ни о чем. Не будь честный афинянин, если я не расскажу вам,
что со мной было. Я вам все до точности расскажу, как что случилось.

                                   Пигва

     Рассказывай, рассказывай, драгоценный Основа!

                                   Основа

     Ни  слова обо мне. Все, что я вам пока скажу, - это вот что: герцог уже
отобедал.  Собирайте  ваши пожитки. Привяжите новые шнурки к бородам и новые
банты  к  туфлям.  Белено  нам  всем  сойтись  у  дворца.  Каждый  просмотри
хорошенько  свою роль. Короче сказать, наша пьеса выбрана. Во всяком случае,
Фисба пусть наденет чистое белье, а Лев чтобы не вздумал обрезать ногти: они
должны  выглядывать  из-под львиной шкуры, как когти. А главное, дорогие мои
актеры,  не  ешьте  ни  луку,  ни  чесноку.  Мы  должны испускать сладостное
благоуханье,  и  я  не сомневаюсь, что зрители скажут: вот сладчайшая пьеса.
Без всяких рассуждений! Марш вперед без дальних слов!

                                  Уходят.


        АКТ V

        СЦЕНА 1

                        Афины. Зал во дворце Тезея.
                Входят Тезей, Ипполита, Филострат, вельможи
                                  и свита.

                                  Ипполита

                    Как странен, мой Тезей, рассказ влюбленных!

                                   Тезей

                    Скорее странен, чем правдив. Не верю
                    Смешным я басням и волшебным сказкам.
                    У всех влюбленных, как у сумасшедших,
                    Кипят мозги: воображенье их
                    Всегда сильней холодного рассудка.
                    Безумные, любовники, поэты -
                    Все из фантазий созданы одних.
                    Безумец видит больше чертовщины,
                    Чем есть в аду. Безумец же влюбленный
                    В цыганке видит красоту Елены,
                    Поэта взор в возвышенном безумье
                    Блуждает между небом и землей.
                    Когда творит воображенье формы
                    Неведомых вещей, перо поэта,
                    Их воплотив, воздушному "ничто"
                    Дает и обиталище и имя.
                    Да, пылкая фантазия так часто
                    Играет: ждет ли радости она -
                    Ей чудится той радости предвестник.
                    Напротив, иногда со страха ночью
                    Ей темный куст покажется медведем.

                                  Ипполита

                    Не говори; в событьях этой ночи
                    Есть не одна игра воображенья.
                    Как сразу изменились чувства их!
                    Мне кажется, что правда в этом есть.
                    Но все-таки как странно и чудесно!

                                   Тезей

                    Вот и они идут, сияя счастьем.

                 Входят Лизандр, Гермия, Деметрий и Елена.

                    Привет, друзья! Пусть радость и любовь
                    Живут средь вас.

                                  Лизандр

                                     Пусть вам сторицей радость
                    Сопутствует на царственном пути.

                                   Тезей

                    Что ж нам придумать? Маскарад иль танцы?
                    Чем сократить нам вечность трех часов
                    От ужина до сна? Где наш придворный
                    Веселья поставщик? Что у него
                    В запасе есть? Какая-нибудь пьеса,
                    Чтоб облегчить тоску часов ползучих?
                    Где Филострат?

                                 Филострат

                                   Я здесь, великий герцог.

                                   Тезей

                    Скажи, что ты нам нынче приготовил?
                    Какие маски, танцы? Чем заполнить
                    Часы пустые, если не весельем?

                                 Филострат

                    Вот список всех готовых развлечений.
                    Пусть ваша светлость выберет любое,
                    С чего начать.
                            (Подает ему бумагу.)

                                   Тезей
                                  (читает)

                                    "Сражение кентавров, -
                    Афинский евнух пропоет под арфу".
                    Не стоит: это я читал жене
                    В честь Геркулеса, предка моего.
                    "Как пьяные вакханки растерзали
                    Фракийского певца в своем безумье".
                    Старо: уж это мне играли раз,
                    Когда из Фив с победой я вернулся.
                    "Плач муз, скорбящих о судьбе Науки,
                    Скончавшейся в жестокой нищете".
                    Какая-нибудь острая сатира,
                    Негодная для свадебных торжеств.
                    "Любовь прекрасной Фисбы и Пирама,
                    Короткая и длительная драма,
                    Веселая трагедия в стихах".
                    Короткая и длительная пьеса,
                    Веселая трагедия притом?
                    Горячий лед! Но как согласовать
                    Все эти разногласья?

                                 Филострат

                                         Государь,
                    Вся эта пьеса - в десять слов длиной;
                    Короче пьесы нет, насколько помню;
                    Но лишние все эти десять слов -
                    Вот чем она длинна. Ни слова в ней
                    Нет путного, ни путного актера.
                    Трагедия она лишь потому,
                    Что в ней герой Пирам с собой кончает.
                    На репетиции до слез дошел я,
                    Но признаюсь, что никогда еще
                    Так весело не плакал я от смеха.

                                   Тезей

                    А кто актеры?

                                 Филострат

                                  Все простые люди,
                    Ремесленники из Афин. Привыкли
                    Не головой работать, а руками,
                    И вдруг свою неразвитую память
                    Обременили пьесой в вашу честь.

                                   Тезей

                    И мы ее посмотрим.

                                 Филострат

                                       Нет, мой герцог,
                    Нет, это не для вас; я слушал пьесу:
                    В ней ничего нет, ровно ничего!
                    Но, может быть, вас все же позабавят
                    Их тяжкие усилья вас развлечь.

                                   Тезей

                    Да, эту пьесу будем мы смотреть!
                    Не может никогда быть слишком плохо,
                    Что преданность смиренно предлагает, -
                    Зови их! Дам прошу занять места.

                             Филострат уходит.

                                  Ипполита

                    Я не люблю над нищетой смеяться
                    И видеть, как усердье гибнет даром.

                                   Тезей

                    Нет, милая, здесь этого не будет.

                                  Ипполита

                    Сказал он: ничего они не стоят.

                                   Тезей

                    Тем будем мы добрей, благодаря
                    Их за ничто. Мы примем добродушно
                    Ошибки их. Где преданность бессильна,
                    Она усердьем искупает все.
                    Меня в моих поездках иногда
                    Ученые встречать хотели речью,
                    Заране приготовленной, и вдруг
                    Теряли нить: бледнели, забывали
                    Готовые слова и в заключенье,
                    Не кончив, обрывали речь свою.
                    И, веришь ли, любимая моя,
                    В молчанье их я находил привет,
                    И в скромности смущенного почтенья
                    Читал я большее, чем в болтовне
                    Напыщенных  и смелых краснобаев.
                    Мне кажется, что у любви правдивой
                    Чем меньше слов, тем больше будет чувства.

                             Входит Филострат.

                                 Филострат

                    Итак, коль вашей светлости угодно,
                    Пролог готов.

                                   Тезей

                                  Пускай войдет сюда!

                                Звуки труб.
                        Входит Пигва, он же Пролог.

                                   Пролог

                    "Не думайте. Коль мы не угодим,
                    Что может быть. У нас желанья мало
                    Искусством скромным вас занять своим.
                    Вот нашего конца сейчас начало.
                    Мы не жалеем своего труда
                    Вас оскорбить. Не входит в наши цели
                    Вас развлекать. Явились мы сюда
                    Не с тем. Чтоб вы об этом пожалели,
                    Актеры здесь. Их стоит показать,
                    Чтоб вы узнали все, что надо знать".

                                   Тезей

     Этот молодец не очень-то считается со знаками препинания.

                                  Лизандр

     Он пустил свой пролог, как необъезженного жеребца: он не знает, где ему
остановиться.  Отсюда  мораль,  государь:  недостаточно  говорить,  надо еще
говорить правильно.

                                  Ипполита

     Действительно,  он  сыграл  свой  пролог, как ребенок играет на флейте:
звук есть, но управлять им он не умеет.

                                   Тезей

     Его  речь похожа на спутанную цепь: все звенья целы, но в беспорядке. А
теперь что будет?

               Входят Пирам, Фисба, Стена, Лунный Свет и Лев,
                              как в пантомиме.

                                   Пролог

                      "Почтенные, сей вид не ясен вам?
                      Дивитесь: скоро все вам станет ясно.
                      Сей человек, известно будь, Пирам,
                      Девицу же звать Фисбою прекрасной.
                      В известке с глиной человек - Стена,
                      Любовников жестокая преграда:
                      Сквозь щель ее шептаться (вот она!)
                      Бедняжечкам - и то уже отрада.
                      Вот этот малый - Лунный Свет; при нем -
                      Терновый Куст, фонарик и собака,
                      Чета влюбленных виделась тайком
                      В лучах луны, сияющей средь мрака.
                      Зверь, Львом рекомый, что наводит страх,
                      Завидел Фисбу, что спешила к другу.
                      Он напугал ее - и вот с испугу
                      Красавица бежала впопыхах,
                      Свой плащ при этом уронив, к несчастью.
                      Лев вмиг его порвал кровавой пастью.
                      Тут появился, строен и высок,
                      Пирам. Узрел в крови он плащ девицы
                      И сразу острый в грудь вонзил клинок.
                      Тем временем, под сенью шелковицы,
                      Узрев, что мертвый друг ее лежал,
                      Вонзила Фисба в грудь свою кинжал.
                      Подробно вам доскажут остальное
                      Луна, Стена, Лев и влюбленных двое".

              Пролог, Пирам, Фисба, Лев и Лунный Свет уходят.

                                   Тезей

     Интересно, заговорит ли и Лев?

                                  Деметрий

     В  этом  ничего не будет удивительного, отчего бы и не поговорить Льву,
когда столько ослов разговаривают?

                                   Стена

                     "В сей интермедье решено так было,
                     Что Стену я представлю, медник Рыло.
                     Стена такая я, что есть во мне
                     Дыра, иль щель, иль трещина в стене.
                     Влюбленные не раз сквозь эту щелку
                     Все про любовь шептались втихомолку.
                     Известка с глиной, с камешком должна
                     Вам показать, что я и есть Стена.
                     А вот и щель - направо и налево:
                     Шептаться будут здесь Пирам и дева".

                                   Тезей

     Можно ли требовать, чтобы известь и глина говорили лучше?

                                  Деметрий

     Государь,   это   положительно   самая   остроумная  стена,  какую  мне
приходилось слышать.

                               Входит Пирам.

                                   Тезей

                  Тише! Пирам подходит к стене.

                                   Пирам

                  "О ночи тьма! Ночь, что как мрак черна!
                  Ночь, что везде, где дня уж больше нет!
                  О ночь, о ночь! Увы, увы, увы!
                  Боюсь, забыла Фисба свой обет!
                  А ты, Стена, любезная Стена,
                  Отцов-врагов делящая владенья, -
                  Пусть станет мне хоть щель в тебе видна
                  Для моего предмета лицезренья.

                        Стена растопыривает пальцы.

                   Пошли тебе Юпитер благодать!
                   Но ах, увы! - что вижу я сквозь Стену?
                   Стена-злодейка, девы не видать!
                   Будь проклята, Стена, ты за измену!"

                                   Тезей

     По-моему,   Стена  тоже  должна  напугаться,  раз  она  обладает  всеми
чувствами.

                                   Пирам

     Никак  это  не  возможно, ваша светлость: "за измену" - это реплика для
Фисбы:  она  теперь  должна  войти,  а мне надо ее заметить сквозь стену. Вы
увидите, что все будет точка в точку, как я сказал. А вот и она идет.

                                   Фисба

                  "Не ты ль, Стена, внимала вопль печали,
                  Что от меня отторжен мой Пирам?
                  Вишневые уста мои лобзали
                  Твою известку с глиной пополам".

                                   Пирам

                  "Я вижу голос; дай взгляну я в щелку.
                  Услышу ль Фисбы я прекрасный лик?
                  О Фисба!"

                                   Фисба

                             "Ты ли к щелке там приник?
                  Я думаю..."

                                   Пирам

                               "Что думаешь без толку?
                  Я, как Лизандр, не ведаю измены".

                                   Фисба

                  "И я, пока жива, верней Елены".

                                   Пирам

                  "Шафал Прокрусу так не обожал".

                                   Фисба

                  "И я верна не меньше, чем Шафал".

                                   Пирам

                  "Целуй сквозь щель: уста твои так сладки".

                                   Фисба

                  "Целую не уста - дыру в стене!"

                                   Пирам

                  "К гробнице Ниньевой придешь ко мне?"

                                   Фисба

                  "Хоть умереть, приду я без оглядки!"

                           Пирам и Фисба уходят.

                                   Стена

                      "Тут роль свою закончила Стена,
                      И может хоть совсем уйти она".
                                 (Уходит.)

                                   Тезей

     Вот и нет больше преграды между соседями.

                                  Деметрий

     Это  неизбежно,  государь,  если  стены  имеют  уши  и подслушивают без
разрешения.

                                  Ипполита

     Я никогда ничего глупее не слыхала!

                                   Тезей

     Лучшие  пьесы такого рода - и то только тени; а худшие не будут слишком
плохи, если воображение поможет им.

                                  Ипполита

     Но это должно сделать наше воображение, а не их.

                                   Тезей

     Если  мы  будем  воображать  о  них не меньше того, что они сами о себе
воображают,  они  могут  представиться  отличными  людьми.  А  вот  идут два
благородных зверя: Луна и Лев.

                         Входят Лев и Лунный Свет.

                                    Лев

                   "Сударыни, в ком нежных чувств излишек
                   Пугается при виде малых мышек,
                   Боюсь, чтоб вы не начали кричать,
                   Коль будет грозный лев при вас рычать.
                   Но я не лев и не его подруга;
                   Я лишь столяр; не надобно испуга.
                   Когда б, как лев, забрался я сюда,
                   Ведь мне была бы самому беда".

                                   Тезей

     Какое кроткое животное и какое рассудительное!

                                  Деметрий

     Самое милое животное, государь, какое я видел.

                                  Лизандр

     Этот лев по храбрости - настоящая лисица.

                                   Тезей

     Верно, а по благоразумию - настоящий гусь,

                                  Деметрий

     Не  совсем  так, государь, потому что его храбрость не пересиливает его
благоразумия, а лисица всегда пересилит гуся.

                                   Тезей

     Во  всяком  случае, его благоразумие не пересилит его храбрости, потому
что  гусь  никогда  не пересилит лисицы. Однако предоставим его собственному
его благоразумию и послушаем, что скажет Луна.

                                Лунный Свет

                     "Двурогую луну фонарь являет сей,
                     А я - тот человек, что обитает в ней".

                                   Тезей

     Вот  тут  самая  большая ошибка: человека надо было поместить в фонаре;
какой же он иначе человек на луне?

                                  Деметрий

     Он не решился туда влезть из-за свечки смотрите, как она нагорела.

                                  Ипполита

     Мне надоела эта луна; пора бы ей перемениться!

                                   Тезей

     Судя  по слабому пламени ее разума, она уже на ущербе; но из любезности
нам надо дождаться.

                                  Лизандр

     Продолжай, Луна.

                                Лунный Свет

     Все, что я должен сказать, это вот что только объяснить вам, что фонарь
- это луна, а я - человек на луне; этот терновый куст - мой терновый куст, а
эта собака - моя собака.

                                  Деметрий

     Собственно, все это должно бы было находиться в фонаре: ведь это все на
луне. Но тише: вот идет Фисба.

                               Входит Фисба.

                                   Фисба

     "Вот Нина старого гробница. Где ж мой милый?.."

                                    Лев
                                  (рычит)

     "У-у-у!.."

                               Фисба убегает.

                                   Тезей

     Отлично рычишь, Лев!

                                  Ипполита

     Отлично светишь, Луна! Право, Луна светит очень мило!

                    Лев разрывает плащ Фисбы и убегает.

                                   Тезей

     Отлично разодрал, Лев!

                                  Деметрий

     Тут является Пирам...

                                  Лизандр

     И Лев исчезает.

                               Входит Пирам.

                                   Пирам

                    "Благодарю, Луна, за солнечны лучи,
                    За то, что ярко так сияешь ты в ночи.
                    Твой свет мерцающий, златой, лазурно-ясный
                    Поможет Фисбы мне увидеть лик прекрасный.
                              Но страх какой!
                              О рыцарь, стой!
                              Разит судьбина злая.
                              Темно в очах...
                              Возможно ль? Ах!
                              Друг, дева дорогая!
                              Твой плащ в крови! Беда!
                              О фурии, сюда!
                              Вы, парки, приходите
                              Разрезать жизни нити,
                              Ты, злобный рок, спеши:
                              Рази, грози, убей, добей,
                              Кончай и сокруши!"

                                   Тезей

     Такое отчаяние и смерть милого друга, право, могут опечалить.

                                  Ипполита

     Клянусь душой, мне жаль этого человека.

                                   Пирам

                   "Зачем, Природа, жизнь даруешь львам,
                   Чтоб красоту твою они губили?
                   Увы, она была милей всех дам,
                   Что на земле росли, цвели, любили.
                   О, лейтесь, токи слезны!
                   Сюда, мой меч любезный!
                   Рази меня, клинок,
                   В тот самый левый бок,
                   Где слышен сердца стук.
                   Избавь меня от мук!
                              (Закалывается.)
                   И вот я мертв, ах, ах!
                   Мой дух уж в небесах!
                   На небо улетаю,
                   Лишь кости здесь слагаю.
                   Язык, свой свет сокрой!..
                   Луна, лети долой!

                            Лунный Свет уходит.

                    Несчастный, умирай!
                    Ай-ай-ай-ай-ай-ай!"
                                 (Умирает.)

                                  Деметрий

     Какие же он кости слагает? Всего одно очко: ведь он один.

                                  Лизандр

     Меньше, чем одно очко, приятель: он умер - значит, он пустышка.

                                   Тезей

     С помощью хорошего хирурга он мог бы исцелиться и оказаться ослом.

                                  Ипполита

     Как  же  это Лунный Свет ушел раньше, чем Фисба вернулась? Ведь ей надо
отыскать своего любовника.

                                   Тезей

     Она  его  отыщет при свете звезд. Вот и она: ее отчаянием заканчивается
пьеса.

                               Входит Фисба.

                                  Ипполита

     По-моему,   из-за   такого   Пирама  отчаяние  не  может  быть  слишком
продолжительным: надеюсь, она будет краткой.

                                  Деметрий

     Пылинка перетянет чашу весов, если начать взвешивать, кто из них лучше,
Пирам  или  Фисба:  он  как  мужчина  (боже  нас упаси!) или она как женщина
(сохрани нас боже!).

                                  Лизандр

     Вот она уже высмотрела его своими прелестными глазками.

                                  Деметрий

     И начинает его оплакивать.

                                   Фисба

                           "Ты спишь ли, голубок?
                           Как! Умер мой дружок?
                           Проснись! Ты нем иль мертв совсем
                           И очи тьмой покрыты?
                           Твоя исчезла красота -
                           Вишневый нос алее роз,
                           Твои лилейные уста
                           И желтые ланиты...
                           Любовники, стенайте все:
                           Вот он лежит во всей красе!
                           Ах, чудный взор его очей
                           Был зеленее, чем порей.
                           Прощай, мой ненаглядный!
                           Вы, три сестры, сюда скорей,
                           С руками молока белей;
                           Теперь они у вас в крови:
                           Вы нить шелковую любви
                           Порвали беспощадно.
                           Молчи, язык! К чему тут речь?
                           Приди сюда, мой верный меч!
                           Рази скорей - вот грудь моя.
                              (Закалывается.)
                           Прощайте, все друзья:
                           Кончает Фисба жизнь свою, -
                           Адью, адью, адью!"
                                 (Умирает.)

                                   Тезей

     Лев и Луна остались в живых, чтобы схоронить мертвых.

                                  Деметрий

     Да, и Стена тоже.

                                   Основа

     Нет,  смею  вас  уверить,  стена, которая разделила их отцов, больше не
существует.  Угодно вам посмотреть эпилог или прослушать бергамаский танец в
исполнении двух наших актеров?

                                   Тезей

     Не  надо  эпилога:  ваша  пьеса  в  извинении  не  нуждается.  Какие же
извинения?  Раз  все  актеры умерли, бранить некого. Если бы сочинитель этой
пьесы  сыграл  Пирама и удавился бы подвязкой Фисбы, то это была бы отличная
трагедия  и  прекрасно  исполненная;  но  она и так хороша. Покажите нам ваш
бергамаский танец, а эпилог не нужен.

                                   Танец.

                     Ах! Полночь языком своим железным
                     Двенадцать отсчитала. Спать скорее!
                     Влюбленные, настал волшебный час.
                     Боюсь, что утром так же мы проспим,
                     Как незаметно за ночь засиделись.
                     Нам пьеса сократила ночи ход.
                     В постель, друзья, - еще нам две недели
                     Ночных забав и новых развлечений.

                                  Уходят.


        СЦЕНА 2

                                  Там же.
                              Появляется Пэк.

                                    Пэк
                          Вот голодный лев рычит,
                          И на месяц воет волк.
                          Утомленный пахарь спит.
                          Труд окончен, шум замолк.
                          Гаснут рдяные дрова,
                          В темноте кричит сова,
                          И больному крик тот злобный
                          Предвещает холм надгробный.
                          Час настал, чтоб на погосте
                          Разверзалась пасть гробов.
                          Возле церкви всюду гости -
                          Бродят тени мертвецов.
                          Мы ж Гекате вслед летим,
                          И, как сны во тьме, мы таем;
                          Но пока везде чудим,
                          Дом счастливый облетаем.
                          Не мешай ничто покою,
                          Даже мышь не смей скрести.
                          Послан я вперед с метлою
                          Сор за двери весь смести.

                   Появляются Титания и Оберон со свитой.

                                   Оберон

                            Осветите спящий дом
                            Сонным мертвенным огнем.
                            Каждый эльф и крошка-фея,
                            Легче птичек всюду рея,
                            Вторьте песенке моей
                            И пляшите веселей!

                                  Титания

                           Прежде песню разучите,
                           Нота в ноту щебечите;
                           Легким роем все потом
                           Осветим мы с пеньем дом.

                              Поют и танцуют.

                                   Оберон

                           До зари по всем углам
                           Разлетитесь здесь и там.
                           Я же царственное ложе
                           Прежде всех благословлю;
                           Остальных влюбленных тоже
                           Светлым счастьем наделю.
                           В дар прекрасным новобрачным
                           Верность чувств мы принесем.
                           Пусть счастливым и удачным
                           Будет их союз во всем.
                           Я породы благородство
                           Навсегда их детям дам.
                           Не коснется их уродство,
                           Знак, пятно, рубец иль шрам -
                           Все природы поврежденья,
                           Что бывают от рожденья;
                           Вы росою полевою
                           Окропите мирный кров:
                           Будь над царственной четою
                           Счастье, мир во век веков!
                           Отправляйтесь, разлетайтесь,
                           На заре ко мне являйтесь.

                      Оберон, Титания и свита уходят.

                                    Пэк

                       Коль я не смог вас позабавить,
                       Легко вам будет все исправить:
                       Представьте, будто вы заснули
                       И перед вами сны мелькнули.
                       И вот, плохому представленью,
                       Как бы пустому сновиденью,
                       Вы окажите снисхожденье.
                       Мы будем благодарны ввек.
                       Притом клянусь, как честный Пэк,
                       Что если мы вам угодили
                       И злобных змей не разбудили,
                       То лучше все пойдет потом.
                       Давайте руку мне на том.
                       Коль мы расстанемся друзьями,
                       В долгу не буду перед вами.
                                (Исчезает.)



        "СОН В ЛЕТНЮЮ НОЧЬ"

     Ф. Мерес своим упоминанием этой комедии в 1598 году  все  еще  помогает
нам  установить  предел,  до  которого  были  созданы  некоторые  из  ранних
произведений Шекспира. "Сон в летнюю ночь" также находится в его  списке,  и
это значит, что комедия была написана до  1598  года.  Пробовали  определить
дату ее создания, исходя из того, что она явно была создана для спектакля по
случаю  свадьбы  каких-то  высокопоставленных  лиц.  Исследователи  проявили
большую старательность, стремясь установить, чье брачное торжество послужило
поводом возникновения этой замечательной комедии, но, так как таких свадеб в
90-е годы было изрядное количество и  все  они  с  равным  основанием  могли
сопровождаться такого рода  спектаклем,  то  мы  даже  не  станем  разбирать
вопроса о том, какую из них следует считать  причиной,  послужившей  толчком
для шекспировского творчества.  Единственное  более  или  менее  достоверное
основание для датировки пьесы находится в самом ее тексте.Это  речь  Титании
(II, 2) о недавних стихийных бедствиях и  наводнении,  представляющая  собой
намек на бурную погоду 1593 и 1594 годов. По-видимому, вскоре после этого  -
в 1594 или 1595 году - пьеса и была создана,
     Название пьесы показывает, что события, изображенные в ней, относятся к
празднику ночи на Ивана Купалу, то есть 24 июня. Но в тексте (IV,  1)  Тезей
упоминает "майские игры", что относит события к 1 мая. Это подало повод  для
многочисленных   догадок   комментаторов,   по-разному   объяснявших   такое
противоречие. Не вдаваясь в  детали,  ограничимся  тем,  что  отметим  связь
комедии  Шекспира  с   народными   празднествами   и   древними   поверьями,
коренившимися в давних языческих обрядах.
     Исследователи установили в пьесе Шекспира отголоски многих литературных
источников. Образ Тезея был явно навеян рассказом рыцаря из "Кентерберийских
рассказов"  Чосера.  Может  быть,  Шекспир   запомнил   кое-что   также   из
"Сравнительных жизнеописаний" Плутарха в  переводе  Порта,  где  также  есть
рассказ об этом афинском царе. Историю Пирама и Фисбы Шекспир, конечно, знал
из  своего  любимца  Овидия,  чьи  "Метаморфозы"  он  учил  еще   в   школе.
Фантастические фигуры Оберона, Титании, Пэка и лесных эльфов встречались  во
многих литературных произведениях, но вероятнее всего, что  наименьшую  роль
здесь играли книжные источники.  Подобного  рода  фантастикой  был  наполнен
английский фольклор, с которым Шекспир был знаком еще  с  детства.  Отзорной
лесной дух Пэк, иначе Добрый Малый Робин,  встречается  во  многих  сказках,
откуда он, по-видимому, и был заимствован Шекспиром.
     Однако   ни   эти,   ни   другие   литературные   источники,    которые
исследователями обнаружены в большом количестве, не  говорят  нам  ничего  о
самом главном. Все они  послужили  только  составными  частями  поэтического
сплава, созданного Шекспиром совершенно самостоятельно. "Сон в летнюю  ночь"
- пьеса, выделяющаяся среди произведений Шекспира уже в том  отношении,  что
прямого и непосредственного источника ее сюжета не найдено. Замысел сюжета и
композиция действия полностью принадлежат самому Шекспиру.
     Каждая  из   предшествующих   комедий   Шекспира   представляла   собой
какую-нибудь новую разновидность жанра. То же следует сказать  и  о  "Сне  в
летнюю ночь". Эта комедия совершенно не  похожа  на  другие  ранние  комедии
Шекспира.  Путь  Шекспира  от  "Комедии  ошибок"  до  "Сна  в  летнюю  ночь"
характеризовался все большим отходом от бытовизма  и  постепенным  усилением
мотивов, которые мы условно назовем романтическими. "Сон в  летнюю  ночь"  -
наиболее романтическая из всех комедий Шекспира. Это волшебная феерия, и еще
Белинский отметил, что наряду с "Бурей" "Сон  в  летнюю  ночь"  представляет
собой  "совершенно  другой  мир  творчества  Шекспира,  нежели  его   прочие
драматические произведения - мир фантастический".  В  этой  комедии  великий
реалист отдался на волю своего воображения. Он наполнил пьесу  вымышленными,
фантастическими существами, представил события в таком необычном виде, что у
зрителя  создается  впечатление,  похожее  на  то,  какое  бывает  во  время
сновидений.
     Да, это сон - сон в летнюю ночь, когда луна мягким светом озаряет нежно
шуршащую под легким ветерком листву деревьев и в шорохе ночного леса чудится
какая-то странная и таинственная жизнь. Белинский писал, что  в  этой  пьесе
образы героев носятся перед нами, словно "тени  в  прозрачном  сумраке  ночи
из-за розового занавеса зари, на разноцветных облаках, сотканных из ароматов
цветов...".
     Но даже фантазия никогда не бывает  у  Шекспира  оторванной  от  земной
реальности. Как и сновидение, она соткана из  элементов  жизни,  и,  подобно
тому как в сне есть своя логика, так есть она и в этой комедии.
     Разнородные мотивы составили основу этого  причудливого  сна  а  летнюю
ночь. Английская природа и типы, взятые  из  английской  жизни,  современной
Шекспиру, соседствуют с чертами культуры и быта  южных  стран.  Еще  Энгельс
отмечал, что в комедии "Сон в летнюю ночь"  "в  характерах  действующих  лиц
чувствуется влияние юга с его  климатом  так  же  сильно,  как  в  "Ромео  и
Джульетте" < К.Маркс и Ф.Энгельс, Соч., изд. 1, т. II, стр. 60.>.
     Действие происходит в Афинах. Правитель Афин носит имя Тезея, одного из
популярнейших героев античных преданий  о  покорении  греками  воинственного
племени женщин - амазонок. На царице  этого  племени,  Ипполите,  и  женится
Тезей. Юные герои комедии Лизандр и Деметрий,  Гермия  и  Елена,  похожи  на
образы  итальянских  комедий  Шекспира.   Царь   эльфов   Оберон   попал   в
шекспировскую комедию из средневекового рыцарского романа "Гюон  Бордоский",
а его жена Титания  носит  имя,  заимствованное  Шекспиром  у  его  любимого
римского поэта Овидия. Что же касается ремесленников - Основы, Пигвы,  Дудки
и других, то они были списаны Шекспиром из современной ему английской жизни.
И лес, который, судя по ремарке в тексте, должен быть  неподалеку  от  Афин,
конечно, совсем не греческий  лес.  Молодой  Энгельс  в  очерке  "Ландшафты"
писал: "О, какая  дивная  поэзия  заключена  в  провинциях  Британии!  Часто
кажется, что ты находишься в golden days of merry England и вот-вот  увидишь
Шекспира с ружьем за плечом, крадущимся в кустарниках за чужой дичью, или же
удивляешься, что на этой зеленой лужайке не разыгрывается в действительности
одна из его божественных комедий" <К.Маркс и Ф. Энгельс, Соч.,  изд.  1,  т.
II, стр. 59-60.>. В таком  именно  лесу  и  развертывается  перед  нами  все
действие "Сна в летнюю ночь".
     Это  одна  из  самых  поэтичных  комедий   Шекспира.   Она   производит
удивительно  обаятельное  впечатление  совершенно  неповторимым   сочетанием
реальности и фантастики, серьезного и смешного,  лирики  и  юмора.  Все  это
спаяно  у  Шекспира  так  прочно  и  органически,  что  критический  анализ,
разлагающий  это  единство  на  отдельные  элементы,  разрушает  поэтическую
цельность произведения. Зато, с другой стороны, может быть,  он  в  какой-то
мере прольет свет на замысел Шекспира и средства,  примененные  им  для  его
осуществления.
     В комедии два основных плана действия - реальный и  фантастический.  Но
внутри каждого из них есть еще  свои  градации.  Они  воплощены  в  сюжетные
мотивы, составляющие действие комедии, а оно складывается из пяти элементов.
     Бракосочетание Тезея и Ипполиты  составляет  обрамление  всего  сюжета.
Комедия начинается с изображения двора Тезея,  и  в  ходе  первой  сцены  мы
узнаем о предстоящей свадьбе  афинского  царя  с  повелительницей  амазонок.
Завершением действия комедии является  празднество  по  случаю  состоявшейся
свадьбы  Тезея  и  Ипполиты.  Эта  сюжетная  рамка   не   содержит   никаких
драматических мотивов. Здесь нет и намека на конфликт. Тезей - мудрый  царь,
любящий свою невесту и пользующийся  взаимной  любовью  с  ее  стороны.  Эти
образы даны Шекспиром статично.
     Второй и центральный  сюжетный  мотив  -  истории  Лизандра  и  Гермии,
Деметрия  и  Елены.   Действие,   развертывающееся   здесь,   содержит   уже
значительные драматические мотивы и конфликты. Прежде всего  возникает  тема
отцов и детей и вопрос о праве детей на свободный выбор спутника жизни. Отец
Гермии Эгей является к Тезею с жалобой на свою дочь. Он выбрал  ей  в  мужья
Деметрия, но она предпочитает Лизандра. Тезей, будучи  государем,  стоит  на
страже отцовского права и велит Гермии повиноваться  родительской  воле.  Но
молодость не желает мириться с насилием над чувствами. Гермия решает  бежать
в лес вместе со своим возлюбленным. Туда же отправляются Елена  и  Деметрий.
Но здесь, в лесу - свой мир, в котором уже не действуют законы  государства,
нравы и обычаи, выработанные обществом. Это царство природы, и чувства здесь
раскованы; они проявляются с максимальной свободой.
     Мир природы  поэтически  одухотворен  Шекспиром.  В  чаще  леса,  среди
деревьев и кустарников,  травы  и  цветов  витают  маленькие  духи,  легкие,
воздушные. Они - душа леса,  а  что  такое  душа  вообще,  душа  человека  в
частности, - не лес ли это, где человек может заблудиться среди  собственных
чувствований? Так, во всяком  случае,  можно  подумать,  глядя  на  то,  что
происходит с молодыми влюбленными, попавшими в этот заколдованный мир.
     В этом мире есть свой царь - лесной дух Оберон, которому подвластны все
эльфы леса. Если афинский царь Тезей требует повиновения обычаям и  законам,
предоставляя при этом возможность подумать и осознать  свою  ошибку,  лесной
царь применит чары колдовства для того, чтобы подчинить своей воле.  Так  он
наказывает Титанию, поспорившую с ним.
     Если в  жизни  всякие  уклонения  от  принятых  норм  влекут  за  собой
серьезные последствия, то в царстве лесных духов все превращается в  веселую
шутку.
     В этом лесу мы встречаем еще  одну  группу  персонажей,  и  перед  нами
возникает  еще  один  сюжетный  мотив  комедии.   Сюда   приходят   афинские
ремесленники, чтобы репетировать пьесу, которую они  собираются  показать  в
день  свадьбы  своего  государя.   Простодушные   ремесленники   с   крайней
серьезностью относятся к своему делу. Им не до шуток, но и они, попав в  мир
лесных чудес, оказываются  вовлеченными  в  круговорот  странных  событий  и
необыкновенных превращений,  происходящих  в  этом  мире  причуд.  Читатели,
конечно, помнят, как  ткач  Основа  вдруг  оказался  с  ослиной  головой  и,
несмотря на это уродство, в него влюбилась воздушная царица эльфов красавица
Титания. Наконец, последний сюжетный мотив возникает перед нами  уже  тогда,
когда, казалось бы, все действие завершено: ремесленники разыгрывают историю
любви Пирама  и  Фисбы,  лишь  косвенно  связанную  с  остальными  сюжетными
мотивами комедии, но имеющую значение в ее общем замысле.
     Мы уже сказали выше,  что  центральный  драматический  мотив  возникает
тогда, когда обнаруживается противоречие между волей отца и чувством дочери.
На чьей же стороне оказывается победа? Минуя нее перипетии,  происшедшие  во
время пребывания молодых людей в  лесу,  и  приходя  к  тому,  чем  все  это
завершилось, мы видим, что  любовь  Гермии  и  Лизандра,  пройдя  через  все
испытания, восторжествовала. Что же касается Деметрия, он убедился, что  его
чувство к Гермии было непрочным. В лесу он полюбил Елену, которая уже  давно
пылала к нему страстью. Таким образом, чувства двух девушек  преодолели  все
препятствия:  Гермия  утвердилась  в  намерении  соединить  свою   жизнь   с
Лизандром, а Елена завоевала  любовь  Деметрия,  который  долго  был  к  ней
равнодушен.
     Перед  этой  победой  любви  вынужден  смириться  даже  Эгей,   ревниво
оберегавший свое право решать  судьбу  дочери  и  навязывавший  ей  в  мужья
нелюбимого человека. Перед ней, перед победой чувства  склоняется  и  Тезей,
дающий молодым людям возможность вступить в брак  согласно  своим  сердечным
влечениям.
     Таким образом, природа  оказалась  сильнее  закона  и  обычая.  В  этом
отражается гуманистический взгляд Шекспира на  вопросы  морали.  В  конечном
счете весь  этот  конфликт  выражает  сдвиги,  происшедшие  в  сфере  личных
отношений  в  эпоху,  когда  старые  феодальные  нормы  уже  перестали  быть
действенной силой, регулирующей взаимоотношения людей в их  личном  быту,  в
вопросах любви и брака.
     Именно в связи с  этим  центральным  мотивом  пьесы  находится  история
Пирама и Фисбы, составляющая сюжет пьесы, которую разыгрывают  ремесленники.
Пирам и Фисба  полюбили  друг  друга  вопреки  воле  родителей.  Вынужденные
встречаться тайно, они подвергались опасностям.  На  Пирама  напал  лев,  и,
когда он погиб, любящая Фисба не перенесла смерти своего вoзлюблeннoгo.  Вся
эта история ремесленниками изображается  со  всей  серьезностью,  но  пьеса,
которую  они   разыгрывают,   явно   устарела.   Зрители,   наблюдающие   ее
представление, сопровождают спектакль ироническими  репликами.  И  мы  можем
сказать, что пародийный характер этого представления  обусловлен  не  только
тем, как играют пьесу ремесленники, и даже не  тем,  что  драматургия  этого
произведения наивна, а больше всего тем, что в мире. где природа  и  чувство
оказались сильнее воли отца и традиционного закона, сюжет и самая тема пьесы
о Пираме и Фисбе кажутся архаичными.
     Однако Шекспир показывает нам не  только  торжество  природы  и  победу
чувства. Со свойственным ему умением видеть явления  жизни  со  всех  сторон
Шекспир  раскрывает  нам  и  противоречия,  возникающие  там,  где   чувства
выступают в качестве определяющей жизненной  силы.  Может  быть,  ни  в  чем
гениальность Шекспира в этой комедии не проявляется так, как  в  изображении
перипетий любовных отношений Деметрия, Лизандра, Гермии и Елены.
     Именно здесь сосредоточен основной комический мотив  пьесы.  Комическое
проявляется у Шекспира в разных формах. В "Сне в летнюю  ночь"  сравнительно
мало того острословия, которое вызывает смех зрителя в других комедиях. Зато
здесь достаточно фарсовых положений. Элементы  фарса  особенно  наглядны  во
всей линии действия, связанной с  ремесленниками.  Фарсовой  является  также
знаменитая сцена, когда Титания ласкает Основу с ослиной головой. Но есть  в
"Сне в летнюю ночь" и юмор  иного,  более  высокого  порядка.  Он  связан  с
историей четырех молодых людей, когда они находятся в лесу.
     Шекспир с большим поэтическим пафосом воспел любовь как одно  из  самых
прекрасных и  возвышенных  проявлений  человеческой  природы.  Такой  именно
предстает перед нами любовь в "Ромео  и  Джульетте".  Но  если  там  Шекспир
показал нам трагедию любви, разбившейся о враждебные ей  жизненные  условия,
то в "Сне в летнюю ночь" Шекспир изобразил комедию любви.
     Если любовь может поднять человека до высот истинного героизма, как  мы
это видим в "Ромео и Джульетте", то бывают и такие жизненные ситуации, когда
увлеченность  своей  страстью  делает  человека   смешным.   Любовь   иногда
заставляет человека совершать странные, причудливые поступки. Об этом  очень
ясно говорит  в  комедии  мудрый  Тезей.  Сумасшедший,  поэт  и  влюбленный,
замечает Тезей, одинаково поддаются воле своего воображения и, находясь  под
его влиянием, способны наделать тысячи глупостей (V, 1).
     Когда человек руководствуется только чувством,  он  нередко  ошибается.
Чувства обманчивы, и человек,  поддавшись  воображению,  может  ошибиться  в
своих привязанностях. Так, Деметрию кажется сначала, что он любит Гермию,  а
потом его чувство переносится на Елену, и он убеждается в  том,  что  первое
влечение было ошибочным. Мы знаем, что в комедии метаморфоза чувств юношей и
девушек, бежавших в афинский лес, вызвана чарами того волшебного  цветочного
сока, который Добрый Малый Робин выжал им в  глаза.  Но  если  здесь  случай
представлен в фантастическом образе  веселого  лесного  духа,  то  это  лишь
символ того, что может произойти с  человеком  и  в  реальной  жизни,  когда
стечение обстоятельств заставит его менять  свои  симпатии  и  привязанности
самым неожиданным образом.
     Эта переменчивость чувств и ослепление, вызываемое ими, достигают своей
кульминации тогда, когда Титания под воздействием чар влюбляется  в  Основу,
как если бы он был изумительным красавцем.
     Комическое, следовательно,  проявляется  в  "Сне  в  летнюю  ночь"  как
причудливая игра человеческих чувств, заставляющих героев совершать странные
поступки и менять свои симпатии самым необъяснимым образом. Весь этот массив
комедии проникнут тончайшей иронией, с какой  Шекспир  смотрит  на  странные
причуды человеческого сердца. И если  он  посмеивается  над  этими  героями,
проявляющими непостоянство чувств, то в смехе его нет и тени  осуждения  или
сарказма. Ирония Шекспира добродушна. Хотя юным героям и может казаться, что
они на грани трагической потери всякой возможности счастья,  Шекспир  знает,
что юность склонна преувеличивать страдания, вызываемые неудачами в любви. В
этой комедии, как и в других, Шекспир знает, что истинная любовь победит все
препятствия. Тем более должна она победить  в  сказочном  мире,  возникающем
перед нами в комедии "Сон в летнюю ночь", ибо в сказке добро  и  все  лучшие
начала жизни всегда одерживают победу. А  "Сон  в  летнюю  ночь"  -  сказка,
полная чарующей прелести, рисующая вымышленный мир, в  котором  трудности  и
противоречия жизни преодолеваются легко, по мановению волшебства. Это сказка
о человеческом счастье, о свежих юных чувствах, о прелести летнего  леса,  в
котором происходят чудесные и необыкновенные истории.
     Художественная смелость Шекспира проявилась в  том,  как  непринужденно
сочетал он тончайшую поэзию с самой низменной прозой, волшебную фантастику с
фарсом. Именно потому, что он уже сознавал силу своего искусства, он мог так
посмеяться над ремесленниками с  их  примитивным  театром  и  стремлением  к
натуралистическим подробностям.
     Мы  не  знаем  точно,  как  ставилась  комедия  "Сон  в  летнюю   ночь"
шекспировской  труппой.  Даже  если  кое-какие  машинные  приспособления   и
применялись при постановке, в основном театр того времени  мог  рассчитывать
главным образом все же на то, что зритель  сумеет  многое  вообразить.  Весь
сюжет комедии - это  смелый  полет  творческой  фантазии  драматурга,  и  от
зрителя  требовалась  способность  поддаться  игре  воображения   художника,
проникнуться ею,  забыв  о  всех  рассудочных  требованиях  натуральности  и
правдоподобия.
     Мы можем сказать, что ирония пронизывает не только сюжет комедии, но  и
всю ее художественную структуру. Автор как  бы  говорит  нам:  все,  что  вы
видите, конечно, фантазия, шутка, но и в  фантазии,  и  в  шутке  есть  доля
правды.
     "Сон в летнюю  ночь"  -  вызов  художника  всякого  рода  педантизму  и
догматизму  в  искусстве,  и  можно  представить  себе  Шекспира,   который,
перефразируя слова Гамлета, как бы говорит: "Есть многое в  искусстве,  друг
Горацио, что и не снилось философии твоей". И действительно, эта комедия  не
укладывается в рамки одного определенного жанра. В ней столько  разнообразия
вымысла,  поэтического   взлета,   иронии,   шутовской   буффонады,   тонкой
психологии, лирики и фарсовых положений, что даже не верится  в  возможность
совместить все это в одном  произведении.  И,  однако,  созданная  Шекспиром
поэтическая форма оказалась настолько емкой, что для всего нашлось  место  и
все слилось в  такое  нерасторжимое  единство,  когда  уже  трудно  отделить
вымысел от правды. Нам, зрителям, остается лишь поддаться обаянию  Шекспира,
пойти  за  ним  в  это  поэтическое  царство   и   пробыть   три   часа   на
головокружительных  высотах,  где  владычествуют  музы  поэзии,  веселья   и
мудрости.

                                                                   А. Аникст

        ПРИМЕЧАНИЯ К ТЕКСТУ "СНА В ЛЕТНЮЮ НОЧЬ"

     ...в ином ключе. - Музыкальный термин, здесь означает в другом  тоне  -
весело, радостно.

     ...быть  заключенной  в  монастырь,   всю   жизнь   прожить   монахиней
бесплодной. - В Древней Греции не было, конечно, ни монастырей, ни монахинь.
Это - один из частых у Шекспира анахронизмов.

     ...роза, в благовонье растворясь... - Имеется в виду изготовление духов
из роз.

     Клянусь крепчайшим луком Купидона, его стрелою лучшей, золотой. - Поэты
отмечали стрелы Купидона с золотым острием (счастливая любовь) от  стрел  со
свинцовым наконечником (несчастная любовь).

     ...венериных  голубок  чистотой.  -  Афродиту   (Венеру)   сопровождали
целующиеся голубки.

     ...огнем,  в  который  бросилась  Дидона.   -   В   "Энеиде"   Вергилия
рассказывается, что Дидона, царица карфагенская, после того как троянец Эней
покинул ее, сожгла себя на костре.

     Фебея (или Феба) - одно из имен Дианы, богини ночи  и  луны.  В  данном
случае Фебея - поэтическое название луны.

     Пирам и Фисба - герои  трагической  повести  о  любви,  рассказанной  в
"Метаморфозах" Овидия. Содержание ее довольно верно воспроизведено в  пьесе,
которую дальше разыгрывают афинские ремесленники.

     Еркулес. -  Основа  искажает  имена  древнегреческих  богов  и  героев:
Еркулес - вместо Геркулес, как немного дальше Фиб вместо Феб.

     ...не заставляйте меня играть женщину: у меня борода пробивается!  -  В
английском театре времен Шекспира женские роли исполнялись  очень  молодыми,
еще безбородыми актерами.

     Я вам его представлю в  бороде  соломенного  цвета.  -  В  театре  того
времени цвет  парика  и  бороды  соответствовал  характеру  того  или  иного
персонажа. Так, бороду рыжего цвета надевали при исполнении ролей злодеев  и
предателей, например Иуды. Все  цвета,  перечисленные  Основой,  очень  мало
подходили для роли нежного любовника Пирама.

     ...цвета  французской  кроны  -  чисто  желтого  цвета...  У  некоторых
французских корон и вовсе никаких волос нет... - Французская крона - золотая
монета,  то  есть  монета  желтого  цвета.  Весь  этот  диалог  построен  на
перекрестной игре слонами: "французская крона"  (монета)  гола,  на  ней  не
может быть волос, но "французская крона", corona  Veneris  (мед.),  является
последствием "французской болезни", часто приводящей в выпаданию волос.

     Круг в траве кроплю росой. - По народному английскому  поверью,  в  тех
местах, где выросла особенно яркая и сочная трава, водили хороводы  эльфы  и
феи. Считалось, что овцы боятся есть эту "заколдованную" траву.

     Из-за ребенка, что при ней в пажах (похищен у индийского султана). - По
народному поверью, эльфы и фен похищают иногда из колыбелей маленьких детей,
взамен оставляя собственных.

     Корин и Филлида - условные имена, которые часто давались в античной,  а
вслед за ней и в ренессансной  пасторальной  поэзии  влюбленным  пастухам  и
пастушкам.

     Котурнами у древних греков и римлян назывались шнурованные  башмаки  на
высоких каблуках. По преданию, амазонки носили котурны,  тогда  как  обычной
обувью у древних греков и римлян были сандалии.

     Перигена - дочь разбойника Синниса, убитого Тезеем. После  смерти  отца
она была некоторое время возлюбленной Тезея.

     Эгмея - нимфа.

     Ариадна. - См. примечание к "Двум веронцам".

     Антиопа - одна из амазонок.

     Нептуновы пески - морской песчаный берег.

     Весталки  (в  Древнем  Риме)  -  жрицы  богини  Весты,  принесшие  обет
безбрачия. "Царящая на Западе Весталка" - английская королева Елизавета.

     "Любовь в праздности" - старинное английское народное  название  цветка
"анютины глазки".

     Левиафан - упоминаемое в  Библии  морское  чудовище,  которое  обладало
способностью передвигаться с необыкновенной быстротой.

     Грифон (или гриф) - сказочное хищное животное, имеющее туловище льва, а
голову и крылья - орла.

     ...на нем афинские одежды. - Афиняне носили плащи особого покроя.

     ...пусть этот Пролог доложит публике... - Актер, произносивший  пролог,
сам назывался Прологом.

     ...пусть  уж  будут  восьмисложные  с  восьмисложными.  -   Чередование
восьмисложных (то есть четырехстопных) и шестисложных (то есть  трехстопных)
стихов было обычным в английских народных  балладах.  Но  некоторые  баллады
были написаны сплошь восьмисложными  стихами.  Основа  полагает,  что  более
длинные строки придадут прологу больше пышности.

     Поглядите в  альманах.  -  Альманахами  называли  в  старину  подробные
календари, содержавшие некоторые астрономические и астрологические сведения.

     Как только отговоришь свои слова, так  ступай  в  кусты.  -  Кусты  при
случае заменяли актерам кулисы.

     Клянусь, мы встретимся у Ниновской гробницы. - Имеется  в  виду  Нинова
гробница, т. е. гробница легендарного  ассирийского  царя  Нина.  основателя
города Ниневии, столицы Ассирии. Дудка говорит неправильно,  так  же  как  и
дальше, когда он называет гробницу Ниньевой.

     Чего тебе видеть, кроме собственной ослиной головы? - Одна  из  ходячих
во времена Шекспира острот. Юмор ее в данном  случае  усиливается  тем,  что
Основа еще не знает о постигшем его превращении.

     Кто ей скажет, что она врет, сколько бы она ни кричала свое "ку-ку"?  -
Здесь Шекспир  не  упускает  случая  сыграть  на  созвучье  слов:  cuckoo  -
"кукушка" и cuckold - "рогоносец".

     ...великан Ростбиф пожрал  не  одного  члена  вашей  семьи.  -  Горчица
считалась весьма лакомой приправой и мясу.

     Помчусь быстрее всех татарских  стрел.  -  Купидон  обычно  изображался
держащим в руках изогнутый лук  с  перехватом  посредине.  Лук  такой  формы
называли во времена Шекспира "татарским" в отличие  от  прямого  английского
лука. Поэтому и стрелы Купидона - "татарские".

     ...как бы два поля, что в одном гербе увенчаны  нашлемником  единым.  -
Дворянские гербы состояли из  двух  половинок  (полей)  с  изображением  так
называемых геральдических зверей (львы, единороги и тому подобное),  которые
увенчивались перемычкой ("нашлемником").

     Прочь, эфиопка! - Эфиопов считали уродливыми главным образом по причине
черного цвета кожи. Лизандр  называет  Гермию  "эфиопкой"  для  того,  чтобы
оскорбить ее. С этой же целью он называет ее ниже "смуглой татаркой".

     Раскрашенная жердь - украшенное "майское дерево".

     ...карлица, пигмейка, зачатая на спорынье! - Существовало поверье,  что
спорынья задерживает рост детей.

     Быстрей летят драконы  черной  ночи.  -  В  древности  движение  солнца
объясняли  тем,  что  бог  солнца  Феб  в  своей  колеснице  едет  по  небу.
Соответственно этому течение ночи  рисовалось  в  виде  катящейся  колесницы
божества ночи. Но колесница Феба запряжена белыми конями, а колесница ночи -
черными драконами.

     Аврора - богиня  утренней  зари.  "Звезда  Авроры"  -  планета  Венера,
которую называют также "Утренней звездой".

     ...ее завидев, духи... спешат домой... -  Считалось,  что  духи  бродят
только во мраке и не показываются после восхода солнца.

     ...сыграйте мне что-нибудь на щипцах и на  костяшках.  -  В  F  имеется
ремарка, которую можно истолковать в том  смысле,  что  здесь  дело  идет  о
деревенской "шумовой" музыке, отбивающей лишь ритм ударами щипцов о кости.
     Прогони, цветок Дианы, Купидона  все  обманы!  -  Диана,  древнеримская
богиня девственности, противница Венеры и Купидона.

     ...затравили мы медведя спартанскими собаками. -  Спартанские  псы,  по
утверждению древних авторов, отличались особенной лютостью.

     ...ведь Валентинов день прошел, а пташки только начали слетаться. -  По
народному поверью, в день святого Валентина (14 февраля) птицы  прилетают  с
юга.

     Потерял он шесть пенсов в день на всю  жизнь.  -  Дудка  надеялся,  что
Основа за хорошо сыгранную роль получит от Тезея пожизненную  пенсию.  Такие
случаи бывали  при  английском  дворе.  Так,  например,  пожизненную  пенсию
получил актер Престон.

     Фракийский певец - легендарный Орфей,  о  котором  рассказывалось,  что
после смерти своей жены Эвридики  он  погрузился  в  мрачное  отчаяние,  чем
вызвал гнев вакханок, растерзавших его за это.

     "Плач муз, скорбящих о судьбе Науки..."  -  вероятно,  намек  на  поэму
Спенсера "Слезы муз" (1591).

     Не думайте. Коль мы не угодим, что может быть, и т. д. -  Пигва  делает
паузы не там, где следует, что местами придает тексту  смешной  или  обидный
для слушателей смысл. Он должен был сказать: "Мы не жалеем своего труда. Вас
оскорбить не входит в наши цели" - и так далее.

     Лимандр - вместо Леандр. - См. примечание к "Двум веронцам".

     И я, пока жива, верней Елены.  -  Елена  Спартанская,  конечно,  плохой
пример женской верности.

     Шафал - вместо Кефал; Прокруса -  вместо  Прокрида.  -  Кефал  -  герой
древнегреческого сказания, покончивший с собой после гибели жены.

     "Двурогую луну фонарь являет сей, а этот человек, что обитает в ней". -
В старину пятна на луне принимали нередко за очертания человеческой  фигуры.
Считалось, что это какой-то великий  грешник  (например,  Каин),  который  в
наказание за свои грехи осужден жить на луне.

     Какие же он кости слагает? -  Деметрий  шутит,  играя  словами.  Основа
говорит о своих костях, Деметрий - об игральных костях.

     Вы, три сестры, сюда скорей... - Три сестры - Парки, богини судьбы. Они
якобы пряли  нить  жизни  человека  и,  когда  она  достигала  определенной,
предназначенной ими длины, обрезали ее. Тогда человек умирал.

     Угодно вам посмотреть эпилог или прослушать берга  масский  танец...  -
Основа по обыкновению путает слова. Он хочет сказать: "прослушать  эпилог  и
посмотреть танец". Бергамасский танец - веселый народный итальянский танец.

     Коль я не смог вас позабавить, и  т.  д.  -  Этот  монолог,  являющийся
эпилогом всей пьесы, Пэк произносит, обращаясь к зрителям.

А. Смирнов



   Уильям Шекспир.
   Тит Андроник

---------------------------------------------------------------
     Перевод А. КУРОШЕВОЙ
     ПСС в восьми томах. Издательство "Искусство", 1958, т. 2.
     OCR Бычков М.Н.
---------------------------------------------------------------

        ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА
     Сатурнин, сын умершего римского императора, потом император.
     Бассиан, брат Сатурнина.
     Тит Андроник, знатный римлянин.
     Марк Андроник, народный трибун, брат Тита.

     Люций  |
     Квинт  |
            } сыновья Тита Андроника.
     Марций |
     Муций  |

     Люций Младший, мальчик, сын Люция.
     Публий, сын Марка Андроника.
     Эмилий, знатный римлянин.

     Аларб    |
     Деметрнй } сыновья Таморы.
     Хирон    |

     Арон, мавр, возлюбленный Таморы.
     Военачальник,   трибун,  гонец,  деревенский  парень  (шут),  римляне и
           готы.
     Тамора, королева готов.
     Лавиния, дочь Тита Андроника.
     Кормилица и черный ребенок.

                        Родственники Тита, сенаторы,
                   трибуны, военачальники, воины, слуги.

                   Место действия - Рим и его окрестности


        АКТ I

        СЦЕНА 1

             Рим. Перед Капитолием. Видна гробница Андроников.
                                   Трубы.
           Входят наверху трибуны и сенаторы; затем входят внизу,
         с барабанами и знаменами, с одной стороны - Сатурнин и его
             приверженцы, с другой - Бассиан и его приверженцы.

                                  Сатурнин

                      Патриции, опора прав моих,
                      Оружьем защищайте их законность;
                      И вы, сограждане, друзья, мечами
                      Наследный сан отстаивайте мой:
                      Я - первородный сын того, кто был
                      До нас последним венценосцем Рима.
                      Величие отца за мной упрочьте
                      И старшинство мое не опорочьте.

                                  Бассиан

                      Вы, римляне, защита прав моих,
                      Коль Бассиан, сын цезаря, снискал
                      Благоволенье царственного Рима, -
                      Вход в Капитолий охраняйте здесь.
                      Да не приблизится порок бесчестить
                      Трон цезарей, величью посвященный,
                      Умеренности, правде и добру;
                      Да воссияют в избранном заслуги.
                      Боритесь за свободный выбор ваш.

                  Входит наверху Марк Андроник с короной.

                                    Марк

                      При помощи друзей и партий, принцы,
                      Вы боретесь за титул и за власть,
                      Но знайте, что народом Рима, чьею
                      Особой волей мы облечены,
                      На цезарский престол единогласно
                      Андроник избран, по прозванью Пий,
                      За многие заслуги перед Римом:
                      Достойней мужа, воина храбрее
                      Нет в наше время в городских стенах.
                      Сенатом он на родину отозван
                      С войны тяжелой против диких готов;
                      С сынами смелыми, грозой врагов,
                      Он покорил воинственное племя.
                      Десятилетье протекло с тех пор,
                      Как, став за Рим, он дерзких покарал
                      Оружием; пять раз он возвращался,
                      Изранен, в Рим и сыновей отважных
                      К нам привозил в гробах.
                      И вот, добычей славной отягченный,
                      Андроник добрый возвратился в Рим,
                      Достойный Тит, великий в деле бранном.
                      Во имя цезаря, кому хотели б
                      Преемника достойного вы дать,
                      И правом Капитолия с сенатом,
                      Столь чтимых нами, говорите вы, -
                      Вас заклинаем избежать насилья
                      И, отпустив друзей, в смиренье, я мире
                      За право состязаться как истцы.

                                  Сатурнин

                      Смирил мой дух трибун красноречивый!

                                  Бассиан

                      Так в честь твою я верю, Марк Андроник,
                      И в беспристрастие и в прямоту,
                      Так почитаю и люблю тебя,
                      И Тита, брата твоего, с сынами,
                      И ту, которой предан я всецело, -
                      Лавинию, красу и гордость Рима, -
                      Что отпустить своих друзей готов;
                      И милости народа и судьбе
                      Вверяю я мое избранье взвесить.

                        Приверженцы Бассиана уходят.

                                  Сатурнин

                      Друзья, за ревность к праву моему
                      Благодарю всех вас и отпускаю;
                      И милости, любви моей отчизны
                      Вверяю я избранье и себя.

                       Приверженцы Сатурнина уходят.

                      Будь так же милостив ко мне, о Рим,
                      И справедлив, как мною ты любим! -
                      Открыть ворота! Пропустить меня!

                                  Бассиан

                      И я войду в них, скромный соискатель.

                                   Трубы.
                Сатурнин и Бассиан поднимаются в Капитолий.
                            Входит военачальник.

                                Военачальник

                      Дорогу, римляне! Андроник добрый.
                      Поборник правды, Рима лучший воин,
                      Победоносный в битвах, данных им,
                      Вернулся к нам со славою и честью,
                      Мечом из римских вытеснив владений
                      И в рабство наших обратив врагов.

                             Трубы и барабаны.
            Входят Марций и Муций, за ними два человека, несущих
           покрытый черным гроб; затем Люций и Квинт. За ними Тит
        Андроник; затем Тамора, королева готов, с Аларбом, Хироном,
            Деметрием, Ароном и другими пленными готами; за ними
        следуют воины и народ. Гроб ставят на землю, и Тит говорит.

                                    Тит

                      Привет, о Рим, и в трауре победный!
                      Как тот корабль, который груз свой сбросил
                      И с драгоценной кладью входит в порт,
                      Откуда с якоря впервые снялся, -
                      Андроник прибыл, лаврами повит,
                      Приветствовать отчизну со слезами,
                      Слезами счастья о возврате и Рим.
                      Хранитель Капитолия великий,
                      Будь милостив к обрядам предстоящим!
                      Вот двадцати пяти сынов отважных, -
                      Приам имел и вдвое больше их, -
                      Остаток жалкий - мертвых и живых!
                      Кто жив, тех награди любовью, Рим;
                      Кого я вез к последнему жилищу,
                      Тех подле праха предков упокой.
                      Мне дали готы в ножны меч вложить.
                      Что ж, допускаю, нерадивый к близким,
                      Сынов своих еще не погребенных
                      Блуждать по мрачным Стикса берегам!
                      Им возле братьев отведите место.

                            Открывают гробницу.

                      В молчанье встретьтесь, как довлеет мертвым,
                      И спите с миром, за отчизну пав!
                      Вместилище былой моей отрады,
                      Обитель доблести и благородства,
                      Хранишь ты многих сыновей моих
                      И никогда не возвратишь мне их!

                                   Люций

                      Дай нам славнейшего из пленных готов,
                      Чтоб, изрубив, мы на костре его
                      Ad manes fratrum в жертву принесли
                      {Братским теням... (Все иноязычные фразы
                      и отдельные слова в этой пьесе - латинские.)}
                      Перед земной темницей их останков, -
                      Чтоб не томились тени неотмщенных,
                      Смущая нас зловещим появленьем.

                                    Тит

                      Возьмите, вот знатнейший из живых:
                      Он старший сын несчастной королевы.

                                   Тамора

                      О, стойте, братья-римляне! Ты, Тит,
                      Великодушный победитель, сжалься
                      Над матерью, страдающей за сына;
                      О, если дорог сын тебе родной,
                      Подумай! Мне ведь так же дорог мой!
                      Иль мало вам того, что нас пригнали
                      Украсить въезд твой триумфальный в Рим,
                      Твоих рабов и Рима подъяремных?
                      Ужели сыновей моих зарежут
                      За подвиги в защиту их отчизны?
                      О, если этот подвиг должно чтить
                      В твоих сынах, - в моих он так же славен.
                      Андроник, не пятнай гробницы кровью.
                      Ты хочешь уподобиться богам?
                      Так будь же в милосердье им подобен;
                      Ведь милосердье - признак благородства.
                      Оставь мне сына, благородный Тит.

                                    Тит

                      Прости мне, королева, и смирись.
                      Вот братья тех, кого видали готы
                      В живых и мертвыми; за павших жертвы
                      Благочестиво требуют они.
                      Твой сын к тому намечен и умрет,
                      Чтоб успокоить тени отошедших,

                                   Люций

                      Забрать его и развести огонь!
                      Мечами будем тело на костре
                      Рубить, пока не обратится в пепел.
                      Сыновья Андроника с Аларбом уходят.

                                   Тамора

                      Обряд бесчеловечный, нечестивый!

                                   Хирон

                      Была ли Скифия такой жестокой?

                                  Деметрий

                      Со Скифией сравнится ль властный Рим?
                      Аларб почиет, мы же остаемся
                      Под грозным взором Тита трепетать.
                      Смирись же, королева, но надейся,
                      Что боги, давшие царице Трои
                      Возможность беспощадно отомстить
                      В его шатре фракийскому тирану,
                      Тебе помогут, королеве готов, -
                      Пока мы готы, ты ж их королева, -
                      За кровные обиды отплатить.

             Входят сыновья Андроника с окровавленными мечами.

                                   Люций

                      Отец и господин, исполнен нами
                      Обряд наш римский. Уж Аларб изрублен,
                      И внутренности брошены в огонь,
                      И дым, как фимиам, воскурен в небо.
                      Похоронить осталось наших братьев
                      И бранным звоном в Риме здесь их встретить.

                                    Тит

                      Да будет так, и да пошлет Андроник
                      Последнее прощанье душам их.

                       Трубы. Гроб вносят в гробницу.

                      Здесь, сыновья, покойтесь с миром, с честью;
                      Герои Рима, тихо почивайте,
                      Сокрыты от превратностей и бедствий.
                      Не сторожат измена здесь, ни зависть,
                      Отрава не растет; здесь нет ни шума,
                      Ни бурь, но тишина и вечный сон.
                      Здесь, сыновья, покойтесь с миром, с честью!

                              Входит Лавиния.

                                  Лавиния

                      Да здравствует Андроник с миром, с честью!
                      Отец и господин, живи во славе!
                      Здесь, на могиле, приношу слезами
                      Дань погребенью братьев и, склонясь
                      К твоим ногам, я слезы проливаю
                      От радости, что ты вернулся в Рим.
                      Благослови меня десницей славной;
                      Ее победам рукоплещет Рим.

                                    Тит

                      Рим благосклонный бережет любовно,
                      На радость сердцу, старости утеху! -
                      Переживи мой век! Цвети по праву,
                      Извечной добродетели во славу!

             Входят внизу Марк Андроник и трибуны; возвращаются
                       Сатурнин и Бассиан со свитой.

                                    Марк

                      Да здравствует любимый брат мой Тит,
                      Любезный взорам Рима, триумфатор!

                                    Тит

                      Благодарю, трибун и брат мой Марк.

                                    Марк

                      Племянники, с победой поздравляю
                      И вас, живых, и спящих в славе, вас!
                      В удаче все вы, юноши, сравнялись,
                      Поднявшие за родину мечи.
                      Но погребенья торжество надежней:
                      Оно Солонова взыскует счастья,
                      На ложе чести победив превратность. -
                      Андроник Тит, тебе народ наш римский,
                      Чьим другом истинным ты был всегда,
                      Через меня, посредника, трибуна,
                      Шлет паллий непорочной белизны
                      И намечает к выборам на царство
                      С наследниками цезаря - тебя:
                      Надев его, стань нашим candidatus
                      {Носящий белый плащ (паллий), какой надевали в Риме
                      на высокие государственные должности.}
                      И Рим наш обезглавленный возглавь.

                                    Тит

                      Прилична телу славному глава
                      Получше этой, что от лет трясется.
                      К чему смущать нас, в паллий облачившись?
                      Быть избранным сегодня всенародно,
                      А завтра власть сложить, и жизнь отдать,
                      И новые навлечь на вас заботы?
                      Рим, сорок лет я был твоим солдатом,
                      И силой ратной управлял с успехом,
                      И девятнадцать смелых сыновей
                      Похоронил, что мужественно пали
                      За родину с оружием в руках.
                      Почетный посох дайте мне на старость,
                      Не скипетр - миром управлять; держал
                      Его высоко, кто держал последним.

                                    Марк

                      Тит, пожелай лишь - и получишь власть.

                                  Сатурнин

                      Трибун надменный, можешь ли ручаться?

                                    Тит

                      Терпенье, принц.

                                  Сатурнин

                                       О Рим, будь справедлив
                      Меч обнажив, патриции, не прячьте,
                      Пока я в Риме цезарем не стал.
                      Андроник, в ад отравишься ты прежде.
                      Чем у меня сердца народа взять!

                                   Люций

                      Гордец ты, Сатурнин,- добру мешаешь,
                      Которое готовит Тит тебе!

                                    Тит

                      Принц, успокойся, я верну тебе
                      Сердца народа, у него ж отняв их.

                                  Бассиан

                      Андроник, я не льщу тебе, но чту
                      И буду чтить тебя, пока не умер;
                      И если партию мою поддержишь,
                      Признателен я буду; для достойных
                      Признательность - почетней всех наград.

                                    Тит

                      У римского народа и трибунов
                      Поддержки я прошу и голосов.
                      Их дружески Андронику дадите ль?

                                  Трибуны

                      Чтоб доброго Андроника почтить,
                      Отпраздновав счастливое прибытье, -
                      Кто избран им, того народ признает.

                                    Тит

                      Благодарю, трибуны, и прошу,
                      Чтоб выбор пал на старшего из принцев,
                      На Сатурнина, чья заслуги, верю,
                      Рим озарят, как землю - луч Титана,
                      И правосудие в стране взрастят.
                      Итак, совет мой вам - венчать его,
                      Провозгласив; "Да здравствует наш цезарь!"

                                    Марк

                      С согласья и при одобренье всех,
                      Патрициев, как и плебеев, принца
                      Им императором провозглашаем:
                      "Да здравствует наш цезарь, Сатурнин!"
                      Непрерывные трубные звуки, пока они сходят вниз.

                                  Сатурнин

                      Андроник, за твои услуги, нынче
                      Оказанные при избранье нам,
                      Тебе я благодарность изъявляю
                      И по заслугам наградить хочу.
                      И для начала, Тит, чтоб возвеличить
                      Твой славный род, хочу императрицей
                      Лавинию назвать, царицей Рима,
                      Властительницей сердца моего,
                      С ней сочетавшись браком в Пантеоне.
                      Доволен этим предложеньем ты?

                                    Тит

                      Да, господин мой, и высокой честью
                      Союз тот почитаю для себя.
                      И здесь же, перед Римом, Сатурнину,
                      Вождю и повелителю народа,
                      Властителю вселенной, посвящаю
                      Мой меч, и пленников, и колесницу -
                      Дары, достойные владыки Рима.
                      Прими же их как дань, трофеи славы,
                      К твоим ногам повергнутые мной.

                                  Сатурнин

                      Благодарю, отец моей любви,
                      Тит славный! Как я горд тобой и даром -
                      Свидетель Рим; и, если я забуду
                      Малейшую из всех заслуг бесценных,
                      Вы, римляне, забудьте верность мне.

                                    Тит
                                  (Таморе)

                      Ты цезаревой пленницею стала;
                      Согласно с саном, Тамора, твоим
                      Поступит благородно он с тобою.

                                  Сатурнин
                                (в сторону)

                      Красавица от головы до ног!
                      Ах, если б ею обладать я мог!
                                 (Громко.)
                      Лик скорбный, королева, проясни.
                      Войны превратности тому причиной;
                      Но ты явилась в Рим не на позор:
                      В тебе всегда признают королеву.
                      Доверься мне и не давай печали
                      Затмить надежды все. Твой повелитель
                      Возвысить может королеву готов. -
                      Лавиния, не гневаешься ты?

                                  Лавиния

                      О нет! Порукой Сатурнина честь,
                      Что эта речь - лишь царственная лесть.

                                  Сатурнин

                      Благодарю. - Ну, римляне, идемте.
                      Без выкупа мы пленных отпускаем.
                      Пусть нашу славу трубы возвестят.

                                   Трубы.
                       Сатурнин ухаживает за Таморой.

                                  Бассиан
                          (хватая Лавинию за руку)

                      Тит, разреши мне! Девушка - моя.

                                    Тит

                      Как! Ты серьезно говоришь, мой принц?

                                  Бассиан

                      Да, Тит, вполне; и доказать намерен
                      Как право, так и правоту свою.

                                    Марк

                      Suum cuique {Всякому - свое.} - в нашем римском праве:
                      Лишь собственность берет по праву принц.

                                   Люций

                      И он возьмет ее, коль буду жив.

                                    Тит

                      Изменники! Где стража государя?
                      Лавиния похищена! Измена!

                                  Сатурнин
                      Похищена! Но кем же?

                                  Бассиан

                                           Тем, кто прав,
                      Свою невесту ото всех отняв.

                     Бассиан и Марк с Лавинией уходят.

                                   Муций

                      Вы, братья, помогите скрыться ей,
                      А я останусь охранять здесь двери.

                       Квинт, Люций и Марций уходят.

                                    Тит

                      Ее верну я. Государь, за мной!

                                   Муций

                      Ты не пройдешь здесь.

                                    Тит

                      Как, мальчишка дерзкий!
                      Путь в Риме преграждаешь мне?
                            (Закалывает Муция.)

                                   Муций

                      На помощь!
                                 (Умирает.)

          Во время этой схватки Сатурнин, Тамора, Деметрий, Хирон
                    и Арон уходят и появляются наверху.
                               Входит Люций.

                                   Люций

                      Отец, ты больше чем несправедлив:
                      В неправой ссоре умертвил ты сына.

                                    Тит

                      Ни ты, ни он - не сыновья вы мне:
                      Так сын не опозорил бы. Изменник,
                      Лавинию ты цезарю вернешь!

                                   Люций

                      Лишь мертвою! Она обручена
                      С другим - и цезарю женой не будет!
                                 (Уходит.)

                                  Сатурнин

                      Знай, Тит, нет нужды цезарю в тебе,
                      Ни в ней, ни в ком из твоего семейства.
                      Я лучше вверюсь тем, кем был осмеян,
                      Вам - никогда, надменным, вероломным
                      Виновникам позора моего.
                      Иль не нашлось вам на потеху в Риме
                      Другого никого? Согласны, Тит,
                      Дела такие с похвальбой твоей,
                      Что у тебя я выклянчил державу.

                                    Тит

                      Чудовищно! Какое оскорбленье!

                                  Сатурнин

                      Но будь по-твоему; отдай девчонку
                      Тому, кто за нее махал мечом;
                      Зять будет славный: он поспорить может
                      С беспутными твоими сыновьями
                      В уменье государство возмутить.

                                    Тит

                      Нож - эта речь для раненого сердца.

                                  Сатурнин

                      Ты ж, Тамора, правительница готов,
                      Затмившая собой красавиц римских,
                      Как дивная Фебея - нимф своих,
                      Коль выбором нежданным ты довольна,
                      Тебя, своей супругою избрав,
                      Провозглашу императрицей Рима.
                      Одобришь ли мой выбор, королева?
                      Здесь римскими богами я клянусь,
                      Затем, что близко жрец с водой святою,
                      И факелы пылают, и готово
                      Для Гименея все, - не покажусь
                      На римских улицах, и во дворец
                      Я не войду, пока, обвенчан с нею,
                      Не уведу отсюда я супругу.

                                   Тамора

                      Здесь, пред лицом небес, клянусь я Риму, -
                      Коль Сатурнин возвысит королеву,
                      Она слугой его желаний станет
                      И матерью - для юности его.

                                  Сатурнин

                      В храм, королева. - Следуйте, друзья,
                      За императором с супругой милой,
                      Дарованною Сатурнину небом,
                      Исправившим судьбу ее премудро.
                      Там совершатся брачные обряды.

                          Уходят все, кроме Тита.

                                    Тит

                      Не позван я сопровождать невесту.
                      Когда ты был, Андроник, так отвергнут,
                      Так опозорен, обвинен в измене?

                    Входят Марк, Люций, Квинт и Марций.

                                    Марк

                      О Тит, подумай, что ты совершил!
                      В ничтожной ссоре сына ты убил.

                                    Тит

                      Нет, нет, глупец-трибун, не сын мне он;
                      И ты и те сообщники деянья,
                      Нас опозорившего, - кто вы мне?
                      Презренный брат, презренные сыны!

                                   Люций

                      Дай схоронить его как подобает;
                      Как братьев, Муция дай схоронить.

                                    Тит

                      Не сметь, изменник! Здесь ему не место,
                      Гробница эта пять веков стоит;
                      Я заново ее отстроил пышно.
                      Здесь только воины и слуги Рима
                      Покоятся во славе - не буяны.
                      Где знаете, кладите, но не здесь.

                                    Марк

                      О брат мой, это будет нечестиво:
                      Оправдывают Муция деянья.
                      Он должен с братьями быть погребен.

                               Квинт и Марций

                      И будет, иль за ним уйдем мы следом.

                                    Тит

                      "И будет"! Кто сказал здесь это слово?

                                   Квинт

                      Тот, кто его повсюду подтвердит.

                                    Тит

                      Как! Схоронить без моего согласья?

                                    Марк

                      Нет, славный Тит, но просим у тебя
                      Прощенья Муцию и погребенья.

                                    Тит

                      И ты меня ударил, Марк, по шлему!
                      С мальчишками ты ранил честь мою!
                      Вас за врагов всех почитаю я;
                      Уйдите прочь, оставьте все меня.

                                   Марций

                      Он вне себя; нам лучше удалиться.

                                   Квинт

                      Не схоронив останков, не уйду.

                 Марк и сыновья Тита становятся на колени.

                                    Марк

                      Мой брат, природы голос умоляет...

                                   Квинт

                      Отец, природы голос говорит...

                                    Тит

                      Молчи, твой голос их надежд лишает.

                                    Марк

                      О Тит, часть большая души моей...

                                   Люций

                      Отец, душа и сущность сыновей...

                                    Марк

                      О, допусти, чтоб был схоронен Маркой
                      В жилище добродетели племянник,
                      Погибший за Лавинию и честь!
                      Ты римлянин - так варваром не будь.
                      Ведь греки предали земле Аякса,
                      Убившего себя; об этом их
                      Просил усердно мудрый сын Лаэрта.
                      Дай Муцию - он был твоей утехой -
                      Сюда войти свободно.

                                    Тит

                                          Встань же, Марк! -
                      Несчастней дня я не знавал, чем этот:
                      Я опозорен сыновьями и Риме! -
                      Похорони его, за ним - меня.

                          Муция вносят в гробницу.

                                   Люций

                      Покойся там с друзьями, милый Муций,
                      Пока трофей гробницы не украсил!

                                    Все
                             (преклонив колени}

                      По Муцию не проливайте слез:
                      Кто пал за дело чести, жив во славе.

                                    Марк

                      Врат, чтоб из мрачного унынья выйти,
                      Скажи, как хитрой королеве готов
                      Возвыситься вдруг в Риме удалось?

                                    Тит

                      Не знаю, Марк, но знаю - это так.
                      А ловкостью иль нет, то скажет небо.
                      Но не обязана ль она тому.
                      Кто издали привел ее к величью?
                      Да, и она вознаградит его.

                                   Трубы.
             Входят с одном стороны Сатурнин со свитой, Тамора,
       Деметрий, Хирон и Арон; с другой - Бассиан, Лавиния и другие.

                                  Сатурнин

                      Ты получил награду, Бассиан!
                      Пошли тебе бог счастья от супруги.

                                  Бассиан

                      Тебе того же. Больше не скажу
                      И меньше не желаю. С тем оставлю.

                                  Сатурнин

                      Коль в Риме есть закон и власть у нас,
                      Ты с шайкою раскаешься в насилье.

                                  Бассиан

                      Насильем называешь, что беру я
                      Свое - мою невесту и жену?
                      Но пусть законы Рима все решат;
                      Пока же, что мое, тем и владею.

                                  Сатурнин

                      Отлично, принц; ты очень резок с нами;
                      Так будем столь же строги мы с тобой.

                                  Бассиан

                      За то, что я свершил, я в полной мере
                      Ответить должен и отвечу - жизнью.
                      Одно лишь милости твоей скажу
                      Из чувства долга моего пред Римом:
                      Патриций этот, благородный Тит,
                      Во мненье всех и в чести опорочен,
                      Лавинию освободить пытаясь,
                      Убил он сына собственной рукой,
                      Служа тебе и разъяренный тем,
                      Что дар, который он тебе назначил,
                      Похитили тебе наперекор.
                      Верни же милость, Сатурнин, тому,
                      Кто выказал себя во всех поступках
                      Как друг, отец и Риму и тебе.

                                    Тит

                      Не защищай мои поступки, принц.
                      Ты сам помог предать меня позору.
                      Пусть судит Рим и праведное небо,
                      Как мной любим и чтим был Сатурнин!

                                   Тамора

                      О цезарь, если Тамора достойна
                      Благоволенья в царственных глазах,
                      Послушай, что скажу я беспристрастно,
                      И прошлое, прошу тебя, прости.

                                  Сатурнин

                      Как! Получить открыто оскорбленье
                      И низко вытерпеть, не отомстив?

                                   Тамора

                      Нет, государь, да не допустят боги,
                      Чтоб на тебя я навлекла позор!
                      Но честью я осмелюсь в том ручаться,
                      Что неповинен добрый Тит ни в чем:
                      Гнев непритворный говорит о горе.
                      Взгляни же милостиво на него;
                      Из подозренья не лишайся друга,
                      В нем сердце строгим взглядом не печаль.
                             (Тихо, Сатурнину.)
                      Послушайся меня, на просьбы сдайся,
                      Печаль свою и недовольство скрой.
                      Ты только что взошел на свой престол;
                      Народ и знать, все на сторону Тита
                      По здравом размышленье могут стать,
                      Тебя низвергнув за неблагодарность, -
                      Что Рим считает низменным пороком.
                      Склонись к мольбам и предоставь все мне:
                      Я день найду, чтоб всех их перерезать,
                      Искоренить их партию и род,
                      Отца-злодея, сыновей коварных,
                      Кого за сына милого молила:
                      Пусть впредь не заставляют королеву
                      С мольбой средь улиц падать на колени. -
                                 (Громко.)
                      Прости же, цезарь! - Подойди, Андроник! -
                      Ты старца подними, ободри сердце,
                      Убитое грозою гневных глаз.

                                  Сатурнин

                      Встань, Тит, императрица победила.

                                    Тит

                      Вас, государь, благодарю обоих:
                      От этих слов и взглядов ожил я.

                                   Тамора

                      Тит, я сроднилась с Римом. Принял он
                      Как римлянку меня, тем осчастливив, -
                      И я должна подать благой совет.
                      Все распри ныне кончены, Андроник.-
                      Честь предоставь мне, добрый государь,
                      Тебя с друзьями помирить твоими. -
                      Принц, за тебя замолвила я слово
                      И обещанье цезарю дала,
                      Что станешь ты сговорчивей и мягче. -
                      Лавиния, вы, юноши, - не бойтесь:
                      Совет мой вам - смиренно на коленях
                      У цезаря прощения просить.

                                   Люций

                      Охотно, и клянемся государю,
                      Что поступали сколь возможно мирно,
                      Честь уважая нашу и сестры.

                                    Марк

                      В том я своею честью заверяю.

                                  Сатурнин

                      Прочь, и молчать: не досаждайте нам!

                                   Тамора

                      Нет, цезарь, нет, нам должно быть друзьями.
                      Они пощады просят на коленях.
                      Ужели ты откажешь мне, любимый?

                                  Сатурнин

                      Марк, снизойдя к мольбам твоим и Тита,
                      По настояньям Таморы любезной,
                      Я юношам прощаю их проступки.
                      Вставайте! -
                      Лавиния, пусть брошен я тобою,
                      Но я нашел подругу. Клятвой, верной
                      Как смерть, клянусь, что жрец нас повенчает. -
                      Пойдем, - пусть двор отпразднует две свадьбы:
                      Будь гостьей у меня с друзьями всеми. -
                                 (Таморе.)
                      День нынешний пусть будет днем любви.

                                    Тит

                      А завтра, коль тебе угодно будет
                      Загнать со мной пантеру, нас разбудят
                      Рога и лай - охотничий привет.

                                  Сатурнин

                      Пусть так и будет. Тит, благодарю.

                                   Трубы.
                                  Уходят.


        АКТ II

        СЦЕНА 1

                            Рим. Перед дворцом.
                                Входит Арон.

                                    Арон

                       Достигла Тамора высот Олимпа,
                       Ударам рока недоступна там,
                       Защищена от грома и от молний,
                       Над завистью грозятся вознесясь.
                       Как солнце в час, когда, зарю встречая
                       И золотя лучами океан,
                       По зодиаку мчится в колеснице
                       И озирает выси дальних гор, -
                       Так Тамора!
                       Все на земле ей льстиво угождает,
                       Трепещет добродетель перед ней. -
                       Арон, во всеоружье сердца, мыслей
                       С любовницей венчанной вознесись;
                       Возвысься с той, которую ты долго
                       Держал, как пленницу, в цепях любви,
                       Прикованной к очам Арона крепче,
                       Чем Прометей прикован был к скале.
                       Прочь, рубище раба и раболепство!
                       Хочу блистать я в жемчугах и злате,
                       Императрице новой послужить.
                       Служить? Нет, тешиться с ней, королевой,
                       Богиней, нимфою, Семирамидой,
                       Сиреною, завлекшей Сатурнина,
                       И видеть гибель Рима и его. -
                       Эй! Это что за шум?

                Входят Деметрий и Хирон, угрожая друг другу.

                                  Деметрий

                       Твоим годам, Хирон, недостает
                       Ума. Уму же - остроты, с которой
                       Проник бы он туда, где я любезен
                       И даже буду, может быть, любим.

                                   Хирон

                       Деметрий, ты всегда самонадеян;
                       И тут ты хочешь похвальбою взять.
                       Не оттого, что я на год моложе,
                       Я менее удачлив и любим.
                       И я, как ты, возлюбленной служить
                       И милость заслужить ее способен.
                       Меч подтверди! сейчас мои слова
                       И на любовь Лавинии права.

                                    Арон
                                (в сторону)

                       Дубин, дубин! Влюбленные буянят.

                                  Деметрий

                       Не потому ль, что мать неосторожно
                       Твой бок украсила мечом для танцев,
                       Ты стал так яростно грозить друзьям?
                       Уйди отсюда! И пускай твой меч
                       Игрушечный прилипнет к детским ножнам,
                       Пока ты им владеть не научился.

                                   Хирон

                       Тем временем и с небольшим уменьем
                       Я покажу тебе, на что гожусь.

                                  Деметрий

                       Храбришься, мальчик?

                             Они обнажают мечи.

                                    Арон
                             (выступая вперед)

                                            Это что такое?
                       Так близко от дворца открыто смели
                       В подобной ссоре обнажить мечи!
                       Известна мне причина вашей распри;
                       И за мильон не пожелал бы я,
                       Чтоб знали те о ней, кто в том замешан;
                       Ни за какие деньги ваша мать
                       Не пожелала б в Риме так срамиться.
                       Стыдитесь! Прочь оружье!

                                  Деметрий

                                                Нет, покуда
                       Меч не вложу я в грудь ему и с ним
                       Не всуну в глотку все попреки эти,
                       Которыми порочил он меня.

                                   Хирон

                       Трусливый сквернослов! Ты мечешь громы
                       Лишь языком, но не было ни разу.
                       Чтоб ты оружьем что-нибудь свершил.

                                    Арон

                       Прочь, говорю!
                       Клянусь богами непокорных готов,
                       Нас всех погубит ваш пустой раздор.
                       Иль не подумали вы, как опасно
                       На право принца дерзко посягать?
                       Лавиния ли стала столь распутной,
                       Иль Бассиан так низко пал, что в ссору
                       Вступать возможно за ее любовь,
                       Ни правосудья не страшась, ни мести?
                       Узнай причину ссоры ваша мать,
                       Не по сердцу была б ей эта распря.

                                   Хирон

                       Что в том? Пусть мать узнает и весь мир:
                       Лавиния милей мне, чем весь мир.

                                  Деметрий

                       Молокосос, пониже выбирай:
                       В Лавинии - Деметрия надежда.

                                    Арон

                       В уме ли вы? Не знаете, как в Риме
                       Несдержанны и вспыльчивы мужья?
                       Что здесь соперников в любви не терпят?
                       Себе готовите вы только смерть
                       Таким путем.

                                   Хирон

                                    И тысячу раз смерть
                       Готов принять я, чтоб добиться милой.

                                    Арон

                       Добиться! Как?

                                  Деметрий

                       Что странного в том видишь?
                       Коль женщина она, то добивайся!
                       Коль женщина она, бери ее!
                       И коль Лавиния,- любви достойна.
                       На мельнице воды уходит больше,
                       Чем видит мельник, и украсть легко
                       Кусочек от разрезанного хлеба.
                       Пусть Бассиан - брат цезаря, - носили
                       И лучшие Вулкана украшенье.

                                    Арон
                                (в сторону)

                       И так же хорошо, как Сатурнин.

                                  Деметрий

                       Так что ж отчаиваться, если знаешь,
                       Как нежным взглядом, словом обольстить?
                       Иль не умел ты серну уложить
                       И унести под самым носом стражи?

                                    Арон

                       Сдается мне, что нечто в этом роде
                       Уладит дело?

                                   Хирон

                                    Если б сладить с ним!

                                  Деметрий
                                  (Арону)

                       Попал ты в цель.

                                    Арон

                                        Попасть бы так и вам,
                       Чтоб не шумели вы по пустякам.
                       Послушайте, иль глупы вы настолько,
                       Чтоб ссориться? Вам мало, если вместе
                       Вам повезет?

                                   Хирон

                                     Не мне.

                                  Деметрий

                       Ни мне, будь я один из двух.

                                    Арон

                       Сдружитесь в том, из-за чего вы в ссоре.
                       Помогут хитрость и уменье вам
                       Желанным овладеть; итак, решайтесь:
                       Чего достичь не в силах, как хотели б, -
                       Как можете, исполнить то должны.
                       Лукреция была не чище, верьте,
                       Лавинии, подруги Бассиана.
                       Скорейший путь, чем долгое томленье,
                       Должны избрать мы; я нашел тропу.
                       Готовится парадная охота;
                       Там соберутся римлянки, друзья.
                       Лесные чащи глубоки, обширны,
                       И много там пустынных уголков,
                       Природой созданных для злодеяний;
                       Туда сманите лакомую лань,
                       С ней справьтесь силой, если не словами.
                       Лишь этот путь надежду подает.
                       Императрице, чей священный разум
                       Бесчестию и мести посвящен,
                       Откроем мы намерения наши;
                       Ее совет отточит нам оружье;
                       Он не допустит ссоры между вами,
                       На высоту желаний вознесет.
                       Двор Цезаря подобен храму Славы,
                       Что полон глаз, ушей и языков.
                       Леса безжалостны, дремучи, глухи;
                       Кричите там, творите что хотите,
                       Насытьте страсть, от взоров неба скрыты,
                       Сокровищем Лавинии натешьтесь.

                                   Хирон

                       Совет твой трусостью не отзывает.

                                  Деметрий

                       Sit ras aut nefas, до поры, когда
                       {Будет ли это законно или незаконно.}
                       Найду поток, что охладит мой пыл,
                       И чары, что утихомирят страсти.
                       Per Styge, per manes vehor.
                       {Я несусь через Стикс и царство мертвых.}

                                  Уходят.


        СЦЕНА 2

                               Лес близ Рима.
                         Слышны рога и собачий лай.
            Входят Тит Андроник с охотниками, Марк, Люций, Квинт
                                 и Марций.

                                    Тит

                   Охота началась, сияет утро.
                   Поля благоухают, зелен лес. -
                   Спустите псов, и пусть их лай разбудит
                   И цезаря с супругою и принца;
                   И пусть звенит охотничий призыв,
                   Весь двор наполнив многозвучным эхом.
                   Вы, сыновья, себе поставьте долгом,
                   Как мы, особе цезаря служить.
                   Мой сон был неспокоен нынче ночью,
                   Но вновь дохнул отрадою рассвет.
                   Собаки лают, рога звенят.

            Входят Сатурнин, Тамора, Бассиан, Лавиния, Деметрий,
                               Хирон и свита.

                   Дней добрых много, государь, желаю, -
                   И столько ж их, императрица, вам! -
                   Я обещал вам славную охоту.

                                  Сатурнин

                   Да, звучно вы трубили, господа,
                   Но рановато все ж для новобрачных.

                                  Бассиан

                   Лавиния, что скажешь ты?

                                  Лавиния

                                            О нет,
                   Уж два часа прошло, как я проснулась.

                                  Сатурнин

                   Идемте же; коней и колесницы
                   Подайте нам.
                                 (Таморе.)
                                Ты римскую охоту
                   Увидишь, государыня.

                                    Марк

                                        Затравят
                   Сильнейшую пантеру псы мои,
                   На высочайшую из гор взберутся.

                                    Тит

                   За зверем вслед погонится мой конь -
                   И ласточкой над долом пронесется.

                                  Деметрий
                               (тихо, Хирону)

                   Надеемся без псов и без коней
                   Мы лакомую лань загнать верней.

                                  Уходит.


        СЦЕНА 3

                           Пустынная часть леса.
                        Входит Арон с мешком золота.

                                    Арон

                     Разумный муж сочтет меня безумцем
                     За то, что столько золота я прячу
                     Под деревом, чтоб не владеть им больше.
                     Пусть знает тот, кто обо мне так мыслит,
                     Что это золото перекуется
                     В жестокий замысел, который будет
                     Искусно выполнен и породит
                     Поистине прекраснейшую подлость.
                         (Зарывает золото в землю.)
                     Покойся, чтоб у тех покой отнять,
                     Кто дар императрицы должен взять.

                               Входит Тамора.

                                   Тамора

                     Арон мой милый, что печален ты,
                     Когда все похваляется, ликуя?
                     На каждой ветке птицы распевают;
                     Змея на солнышке, свернувшись, спит;
                     Под свежим ветерком листва трепещет.
                     Бросая пятнами на землю тень.
                     Под сенью сладостной, Арон, присядем
                     И, между тем как эхо дразнит псов,
                     На звук рогов крикливо отзываясь,
                     Как будто две охоты слышны разом, -
                     Сидеть мы будем, слушая их лай.
                     Вслед за борьбой, какою, полагаем,
                     С Дидоной тешился скиталец-принц,
                     Когда, застигнутых грозой счастливой,
                     Пещера скрытная их приютила, -
                     В объятиях друг друга сплетены,
                     Сном золотым забудемся, натешась,
                     Меж тем как лай, рога и пенье птиц
                     Нам будут колыбельной песней няньки,
                     Баюкающей сонное дитя.

                                    Арон

                     Тобою, Тамора, Венера правит
                     В твоих желаньях; мной в моих - Сатурн.
                     Что означает взор мой омертвевший,
                     Задумчивая мрачность и молчанье,
                     Моих волос развившиеся кольца, -
                     Так змей коварный распускает кольца,
                     К смертельному готовясь нападенью?
                     Нет, Тамора, то не Венеры знаки;
                     Месть в этом сердце, смерть в моей руке,
                     Кровь и отмщенье мне стучат в виски.
                     Души моей владычица, в которой
                     Заключено все небо для нее,
                     День роковой настал для Бассиана;
                     Отнимется язык у Филомелы;
                     Похитив честь ее, сыны твои
                     Омоют руки кровью Бассиана.
                     Вот здесь письмо, - прошу тебя, возьми
                     И цезарю отдай фатальный свиток.
                     Не спрашивай, - за нами наблюдают:
                     Сюда идет добычи нашей часть,
                     О гибели своей не помышляя.

                                   Тамора

                     Мой милый мавр, ты жизни мне милее!

                                    Арон

                     Довольно, Тамора, вот Бассиан.
                     Будь резкой с ним; я сыновей сыщу,
                     Чтоб поддержать тебя во всяком споре.
                                 (Уходит.)

                         Входят Бассиан и Лавиния.

                                  Бассиан

                     Кто это здесь? Императрица Рима,
                     Без свиты, подобающей по сану?
                     Иль то Диана (весь наряд - ее!)
                     Покинула священные дубравы,
                     Чтоб на охоту смертных посмотреть?

                                   Тамора

                     Хулитель дерзостный поступков наших!
                     Имей я власть, присущую Диане,
                     Твой лоб рогами тут же б увенчался,
                     Как с Актеоном было то, - и псы
                     На тело превращенное твое
                     Набросились бы, мерзостный невежа!

                                  Лавиния

                     Сдается, милая императрица,
                     Что ты умеешь наделять рогами,
                     И с мавром ты затем уединилась,
                     Чтоб в этом опыт с ним произвести:
                     Храни Юпитер цезаря от псов!
                     Жаль, если за оленя будет принят.

                                  Бассиан

                     Твой черный киммериец, королева,
                     Поверь мне, запятнает честь твою
                     Позорным, грязным, гнусным цветом тела.
                     Зачем бы удалилась ты от свиты,
                     Со снежно-белого сойдя коня,
                     И забрела в глухое это место
                     В сопровожденье мавра-дикаря,
                     Коль не была б влекома низкой страстью?

                                  Лавиния

                     За то, что помешал твоей утехе,
                     Супруг мой славный в дерзости тобою
                     Был обвинен. - Уйдем, и пусть любовью,
                     Как ворон черной, тешится она, -
                     Ложбина эта отвечает цели.

                                  Бассиан

                     Узнать об этом должен брат мой, цезарь.

                                  Лавиния

                     Проступка знак уже давно он носит.
                     Наш добрый цезарь, - как обманут он!

                                   Тамора

                     Ужель терпенья хватит все снести?

                          Входят Деметрий и Хирон.

                                  Деметрий

                     В чем дело, матушка и королева?
                     Ты так бледна! Скажи нам, что с тобою?

                                   Тамора

                     Бледна я, думаете, без причины?
                     Вот эти двое завлекли меня
                     В бесплодную, проклятую ложбину!
                     Деревья даже летом здесь мертвы,
                     Их душат мох и злобная омела;
                     Здесь солнца нет, и водятся здесь только
                     Сова ночная да зловещий ворон.
                     И, показав мне этот гнусный ров,
                     Они сказали, что глухою ночью
                     Здесь тысячи злых духов, змей шипящих,
                     Раздутых жаб и тысячи ежей
                     Такой нестройный, страшный крик поднимут,
                     Что каждый смертный, услыхав его,
                     Сойдет с ума вдруг иль умрет внезапно.
                     Едва окончив адский свой рассказ,
                     Здесь привязать меня они грозили
                     К стволу грозящего бедою тиса
                     И жалкой этой гибели предать.
                     Меня прелюбодейкой грязной звали,
                     Распутной готкой, всяким бранным слоном,
                     Какое уху слышать доводилось,
                     И, если б чудом не явились вы,
                     Они свершили б надо мной расправу.
                     Отмстите, если любите вы мать.
                     Иль впредь детьми моими не зовитесь.

                                  Деметрий

                     Вот доказательство, что я твой сын.
                            (Поражает Бассиана.)

                                   Хирон

                     И я ударом силу покажу.
                (Также поражает Бассиана, который умирает.)

                                  Лавиния

                     Семирамида! Нет, тебе пристало
                     Лишь варварское имя, что ты носишь!

                                   Тамора

                     Дай мне кинжал: отплатит ваша мать
                     Своей рукою за свою обиду.

                                  Деметрий

                     Стой, государыня: ей мало смерти:
                     Хлеб смолоти, потом солому жги.
                     Красотка чистотой горда своею
                     И верностью супружеской и ею
                     Бросает вызов вашему величью.
                     Ужели ей в могилу все забрать?

                                   Хирон

                     Да, если так, пусть евнухом я буду!
                     Давай ее супруга стащим в ров:
                     Пусть труп послужит изголовьем страсти.

                                   Тамора

                     Желанный мед вкусив, не оставляйте
                     Осу живой, не то ужалит вас.

                                   Хирон

                     Уж ты поверь, ее мы приручим. -
                     Идем, голубушка: мы насладимся
                     Насильно чистотой, что ты блюла.

                                  Лавиния

                     О Тамора! Ты женщина лицом...

                                   Тамора

                     Я не желаю слушать. Прочь ее!

                                  Лавиния

                     Друзья мои, пусть даст сказать хоть слово.

                                  Деметрий

                     Позволь ей, матушка, и торжествуй
                     При виде слез ее; но сердце им
                     Пусть, как кремень дождю, не поддается.

                                  Лавиния

                     Иль учат мать тигрята? Не внушай
                     Ей ярости, тебе внушенной ею.
                     От молока ее окаменел ты:
                     Жестокость ты с младенчества всосал.
                     Но не всегда же сын на мать походит!
                                 (Хирону.)
                     Проси; пусть женскую проявит жалость.

                                   Хирон

                     Как! Доказать, что сын я незаконный?

                                  Лавиния

                     Ты прав: дрозда не высидит ворона
                     Но я слыхала, - если б это сбылось! -
                     Что, тронут жалостью, позволил лев
                     Себе обрезать царственные когти.
                     Вороны кормят брошенных детей,
                     Птенцов голодных оставляя в гнездах.
                     О, будь ко мне, хоть сердцу вопреки,
                     Не столь добра, но только милосердна.

                                   Тамора

                     Я этих слов не понимаю. Прочь!

                                  Лавиния

                     Дай научить тебя. Во имя Тита -
                     Тебе ведь жизнь он дал, хоть мог убить! -
                     Не будь жестокосердной и глухою.

                                   Тамора

                     Не будь тобой оскорблена и даже,
                     Из-за него тебя не пощажу. -
                                (Сыновьям.)
                     Вы помните, как слезы я лила,
                     Чтоб в жертву брат ваш не был принесен,
                     Свирепый же Андроник не смягчился.
                     Возьмите, тешьтесь ею как хотите:
                     Чем хуже ей, тем вы милее мне.

                                  Лавиния

                     О Тамора, будь доброй королевой,
                     Своей рукой ты здесь меня убей!
                     Молила я так долго не о жизни:
                     Со смертью Бассиана я мертва.

                                   Тамора

                     О чем ты молишь, глупая, оставь.

                                  Лавиния

                     О смерти здесь, немедля, и о том,
                     Что женский мой язык сказать не смеет,
                     Избавь меня от худшего, чем смерть, -
                     От похоти их мерзкой. Брось меня
                     В глубокую, ужаснейшую яму,
                     Где трупа не увидит глаз людской.
                     Убей, но будь убийцей милосердной.

                                   Тамора

                     Лишить награды милых сыновей?
                     Нет, пусть насытят страсть красой твоей.

                                  Деметрий

                     Вперед! И так ты здесь нас задержала.

                                  Лавиния

                     Ни жалости? Ни женственности? Зверь!
                     Позор и враг ты имени всех женщин!
                     Да поразит...

                                   Хирон

                     Нет, рот тебе заткну я. - Брат, скорей
                     Тащи-ка в ров сюда ее супруга.
                     Здесь спрятать труп его велел Арон.

        Деметрий бросает тело Бассиана в ров, после чего Деметрий и
                     Хирон уходят, уводя силой Лавинию.

                                   Тамора

                     Счастливый путь! Вы с нею обручитесь. -
                     И пусть веселья сердцем не вкушу,
                     Пока с Андрониками не покончу.
                     Теперь пойду за милым мавром я.
                     Пусть эту тварь бесчестят сыновья.
                                 (Уходит.)

                      Входят Арон с Квинтом и Марцием.

                                    Арон

                     Сюда, друзья мои, прибавьте шагу:
                     Сейчас я приведу вас к страшной яме,
                     Где спящую пантеру подстерег.

                                   Квинт

                     В глазах темнеет; это неспроста.

                                   Марций

                     И у меня. Когда б не стыдно было,
                     Я бросил бы охоту и заснул.
                              (Падает в яму.)

                                   Квинт

                     Как, ты упал? Предательская яма,
                     Прикрытая терновником лесным!
                     На листьях - крови капли незасохшей,
                     Свежей росы поутру на цветах!
                     Зловещим кажется мне это место.
                     Брат, при паденье ты не пострадал?

                                   Марций

                     От зрелища ужасного страдаю:
                     Изноет сердце, глядя на него!

                                    Арон
                                (в сторону)

                     Теперь я государя приведу:
                     Найдя их здесь, сочтет он вероятным,
                     Что брат его был ими умерщвлен.
                                 (Уходит.)

                                   Марций

                     Что ж не ободришь, не поможешь выйти
                     Из окровавленной проклятой ямы?

                                   Квинт

                     Я поражен необычайным страхом.
                     Дрожу, холодным потом весь облит,
                     И сердце чует больше, чем я вижу.

                                   Марций

                     Чтоб убедиться, что ты чуешь правду,
                     С Ароном вместе в яму посмотри,
                     И ты увидишь ужас - кровь и смерть!

                                   Квинт

                     Арон ушел, а состраданье в сердце
                     Не позволяет глазу видеть то,
                     В предчувствии чего оно трепещет.
                     Скажи, что там? Досель я не боялся
                     По-детски так, не зная сам чего.

                                   Марций

                     Принц Бассиан окровавленной тушей
                     Лежит здесь, как зарезанный ягненок,
                     В проклятой, черной, полной крови яме.

                                   Квинт

                     Но в темноте как ты узнал его?

                                   Марций

                     На пальце окровавленном надет,
                     Бесценный перстень яму освещает;
                     Подобно факелу в гробнице, он
                     Землистые ланиты мертвеца
                     И недра взрытой ямы озаряет.
                     Так свет луны Пирама озарял,
                     Когда лежал он, весь в крови девичьей.
                     Брат, помоги рукою ослабевшей, -
                     Коль ты от страха ослабел, как я. -
                     Подняться из прожорливой трущобы,
                     Как устье мглистое Коцита, мерзкой,

                                   Квинт

                     Дай руку мне, тебе я помогу;
                     Иль, если сил не хватит это сделать,
                     Я провалюсь в разверстую утробу
                     Той ямы, где схоронен Бассиан.
                     Я вытащить тебя наверх не в силах.

                                   Марций

                     А я не в силах выйти без тебя.

                                   Квинт

                     Дай руку вновь; не выпущу ее,
                     Пока тебя не вытащу наверх,
                     Иль окажусь внизу, с тобою вместе.
                     Ты не придешь, так я к тебе приду.
                              (Падает в яму.)

                          Входит Сатурнин и Арон.

                                  Сатурнин

                     Идем, - взгляну я, что за яма эта
                     И кто тут спрыгнул только что в нее. -
                     Скажи, кто ты, скрывающийся в черном
                     Зияющем провале? Отвечай!

                                   Марций

                     Несчастный сын Андроника, попавший
                     Не в добрый час сюда, чтоб твоего
                     Найти здесь брата, Бассиана, мертвым.

                                  Сатурнин

                     Мой брат - здесь, мертвый? Шутишь ты, конечно,
                     Он в домике охотничьем с женой
                     На северной окраине загона
                     Лишь час назад оставлен мною был.

                                   Марций

                     Не знаем, где оставлен был живым,
                     Но здесь, увы, он найден нами мертвым!

               Входят Тамора со свитой, Тит Андроник и Люций.

                                   Тамора

                     Где цезарь, мой супруг?

                                  Сатурнин

                     Здесь, Тамора; но страждет он смертельно.

                                   Тамора

                     А где же брат твой, Бассиан?

                                  Сатурнин

                     До глубины исследуешь ты рану;
                     Лежит здесь бедный Бассиан, убит.

                                   Тамора
                              (подавая письмо)

                     Я опоздала с роковым письмом,
                     Где этой ранней смерти план начертан.
                     Дивлюсь я, сколько лютости лицо
                     Скрывать умеет под улыбкой сладкой.

                                  Сатурнин
                                  (читает)

                     "Коль в час удобный мы его не встретим,
                     Охотник милый (речь о Бассиане),
                     Ты вырой сам могилу для него;
                     Ты понял нас. Ищи себе награду
                     В крапиве возле корня бузины,
                     Что осеняет ямы той отверстье,
                     Где мы зарыть решили Бассиана.
                     Исполни; в нас найдешь друзей навеки.-
                     О Тамора! Да слыхано ли это?
                     Вот яма здесь, а вот и бузина;
                     Ищите, не найдется ль и охотник,
                     Который должен был убийцей стать?

                                    Арон

                     Мой государь, вот с золотом мешок.

                                  Сатурнин
                                   (Титу)

                     Твои щенки, породы кровожадной,
                     Лишили жизни брата моего. -
                     Из ямы вытащив, в тюрьму их бросьте;
                     Пусть изнывают там, пока для них
                     Неслыханной не выдумаем казни.

                                   Тамора

                     Как! В яме здесь они? Вот чудеса!
                     Как быстро обнаружилось убийство!

                                    Тит

                     Великий император, на коленях
                     Молю тебя в слезах, - я редко плачу! -
                     Проступок адский сыновей проклятых, -
                     Проклятых, если б он доказан был...

                                  Сатурнин

                     "Доказан был"! Смотри: он очевиден! -
                     Кто, Тамора, письмо нашел? Не ты ль?

                                   Тамора

                     Его нашел и поднял сам Андроник.

                                    Тит

                     Я, государь. Дай мне их на поруки.
                     Гробницей предков, чтимой мной, клянусь:
                     Лишь повели - и тотчас же они
                     За подозренье вам заплатят жизнью.

                                  Сатурнин

                     Ступай за мной; не дам их на поруки. -
                     Убитого возьмите и убийц.
                     И пусть молчат - вина неоспорима.
                     Найдись конец, что горше смерти будет,
                     Клянусь, такой конец им уготован.

                                   Тамора

                     Андроник, цезаря я упрошу;
                     Не бойся, - сыновья не пострадают.

                                    Тит

                     Оставь их, Люций, и пойдем со мной.

                                  Уходят.


        СЦЕНА 4

                             Другая часть леса.
         Входят Деметрий и Хирон с обесчещенной Лавинией, у которой
                       отрублены руки и отрезан язык.

                                  Деметрий

                   Ступай, рассказывай всем, если можешь,
                   Кто отнял у тебя язык и честь.

                                   Хирон

                   Пиши, что думаешь, чего желаешь;
                   Изображай с обрубками писца.

                                  Деметрий

                   Смотри, что нацарапает значками.

                                   Хирон

                   Спроси воды душистой вымыть руки.

                                  Деметрий

                   Нет языка - спросить, ни рук - умыть.
                   Мы предоставим ей гулять в молчанье.

                                   Хирон

                   На месте бы ее я удавился.

                                  Деметрий

                   Будь руки у тебя, чтоб взять веревку.

                          Деметрий и Хирон уходят.
                         За сценой охотничьи рога.
                     Входит Марк в охотничьем костюме.

                                    Mapк

                   Кто здесь? Племянница? И прочь бежит? -
                   Одно лишь слово: где же твой супруг? -
                   О, если сплю, все дам я, чтоб проснуться!
                   Не сплю, - так пусть недобрая планета
                   Сразит меня, чтоб я заснул навек! -
                   Скажи, чьи руки грубые так зверски
                   От стана отрубили твоего
                   Две ветви, сладостное украшенье,
                   Под сенью чьей мечтали короли
                   Забыться сном, но счастья не снискали
                   Твоей любви. Но что же ты молчишь? -
                   Увы! Ручей горячей алой крови,
                   Как водомет под ветром, то встает,
                   То падает меж уст окровавленных
                   Вслед за дыханьем сладостным твоим.
                   Тебя Терей, знать, некий обесчестил,
                   Язык отняв, чтоб выдать не могла.
                   Ах, вот, стыдясь, лицо ты отвращаешь.
                   О, несмотря на всю потерю крови,
                   Из трех отверстий бьющей, как из труб,
                   Оно зарделось, словно лик Титана,
                   Когда столкнется с облаками он.
                   Отвечу ль за тебя? Скажу ль - то правда?
                   О, если б сердце знать твое, знать зверя.
                   Чтоб душу облегчить, прокляв его!
                   Как печь закрытая, немое горе
                   Сжигает в пепел сердце, где живет.
                   Лишь языка лишилась Филомела
                   И вышила рассказ свой на холсте.
                   Но у тебя возможность эту взяли,
                   Хитрейшего ты встретила Терея:
                   Он отрубил прекрасные персты,
                   Что выткали б искусней Филомелы.
                   О! Если б изверг видел эти руки
                   Лилейные, когда они касались
                   На лире струн, как листья трепетавших
                   В восторженных и нежных поцелуях, -
                   О нет, он отрубить бы их не смог!
                   Внимая же гармонии, творимой
                   Сладчайшим языком,
                   Заснуло б, выронив кинжал, как встарь
                   У ног фракийского поэта Цербер.
                   Пойдем со мной и ослепи отца:
                   Ведь он при зрелище таком ослепнет.
                   За час грозы затопятся луга, -
                   За годы слез что станется с глазами?
                   Останься, будем вместе слезы лить,
                   Когда бы стон мог горе облегчить!

                                  Уходят.


        АКТ III

        СЦЕНА 1

                                Рим. Улица.
           Входят судьи, сенаторы и трибуны со связанными Марцием
        и Квинтом, которых ведут на казнь; Тит идет впереди, умоляя.

                                    Тит

                     Молю, сенаторы! Трибуны, стойте!
                     Из сожаленья к старику, чья жизнь
                     Прошла средь войн, пока вы мирно спали;
                     Во имя крови, пролитой за Рим,
                     Ночей морозных, проведенных в бденье,
                     И горьких этих слез, текущих ныне
                     По старческим морщинам на щеках, -
                     Над осужденными сынами сжальтесь,
                     Чьи души не испорчены, поверьте!
                     О двадцати двух сыновьях не плакал, -
                     На ложе чести умерли они;
                     Об этих же в пыли напечатлею
                     Тоску сердечную и скорбь души.
                     Пусть слезы жажду утолят земли;
                     Кровь сыновей краснеть ее заставит.
                           (Бросается на землю.)

                Судьи и другие проходят мимо него и уходят.

                     Земля! Тебе я услужу дождем,
                     Струящимся из этих древних ура
                     Сильнее ливней юного апреля:
                     Я летом знойным орошу тебя,
                     Зимою снег я растоплю слезами
                     И вечную весну тебе доставлю, -
                     Не пей лишь крови сыновей моих.
                     Входит Люций с обнаженным мечом.
                     О старцы благосклонные, трибуны!
                     Возьмите смертный приговор назад,
                     Пусть я, еще ни разу слез не ливший,
                     Скажу, что ныне слезы победили.

                                   Люций

                     Отец мой, ты взываешь здесь напрасно:
                     Трибуны не услышат, все ушли,
                     И скорбь свою ты поверяешь камню.

                                    Тит

                     За братьев, Люций, дай просить твоих. -
                     Еще раз умоляю вас, трибуны...

                                   Люций

                     Тебя не слышит ни один трибун.

                                    Тит

                     Что в том? Не важно это, друг; и слыша,
                     Не вняли б мне, а если бы и вняли,
                     Не пожалели бы; но, хоть и тщетно,
                     Я должен умолять...
                     Вот почему я скорбь вверяю камням;
                     Пусть отозваться на тоску не могут,
                     Но лучше для меня они трибунов
                     Уж тем, что не прервут моих речей.
                     Когда я плачу, камни молчаливо
                     Приемлют слезы, словно плачут вместе;
                     И если бы их в тоги облачить,
                     Трибунов равных не нашлось бы в Риме.
                     О, камни - мягкий воск, трибуны тверже камней
                     Безмолвен камень, зла он не творит;
                     А ведь трибуны языком жестоким
                     Людей на смерть способны обрекать.
                           (Поднимается на ноги.)
                     Но почему ты меч свой обнажил?

                                   Люций

                     Двух братьев я хотел спасти от смерти,
                     Но за попытку эту вынес суд
                     Мне приговор: изгнание навеки.

                                    Тит

                     Счастливец ты! Он услужил тебе.
                     Как, глупый Люций, разве ты не видишь,
                     Что Рим - пустыня, где живут лишь тигры?
                     Нужна добыча им; но в Риме нет
                     Для них добычи, кроме нас: как счастлив
                     Ты, изгнанный от хищников навек!
                     Но кто идет к нам вместе с братом Марком?

                           Входят Марк и Лавиния.

                                    Марк

                     Твои глаза готовы ль плакать, Тит,
                     Иль сердце благородное - разбиться?
                     Смертельную тебе несу я муку.

                                    Тит

                     Коль смерть она мне даст, приму ее!

                                    Марк

                     Вот это дочь твоя была.

                                    Тит

                                             И есть.

                                   Люций

                     Убит я тем, что вижу!

                                    Тит

                     Встань, мальчик малодушный, и смотри. -
                     О дочь моя! Лавиния! Скажи нам,
                     Скажи нам, чья проклятая рука
                     Тебя свирепо сделала безрукой?
                     Глупец! Он воду в море подливал,
                     Он поджигал пылающую Трою!
                     Достигла скорбь предела: ты пришла -
                     Она, как Нил, из берегов выходит.
                     Где меч мой? Руки отрублю себе
                     За то, что Рим напрасно защищали;
                     Питая жизнь мою, вскормили скорбь,
                     С мольбою безуспешной простирались
                     И бесполезно послужили мне.
                     Одной лишь, требую от них услуги:
                     Чтоб мне одна другую отрубила. -
                     Дочь, хорошо, что у тебя нет рук:
                     На службе Риму руки не нужны нам.

                                   Люций

                     Прекрасная сестра моя, скажи нам:
                     Кто страшное нанес тебе увечье?

                                    Марк

                     Орудье усладительное мыслей,
                     Им выраженных с вялым красноречьом,
                     Из клетки ныне вырвано прелестной,
                     Где сладкогласной птицей распевало
                     И сладкозвучьем нам пленяло слух.

                                   Люций

                     Сам за нее ответь: чье это дело?

                                    Марк

                     Такой я повстречал ее в лесу,
                     Где в поисках убежища блуждала
                     Она, как насмерть раненная лань.

                                    Тит

                     О лань моя! Тот, кто ее изранил,
                     Меня сильней, чем смертью, поразил.
                     И я тому подобен, кто с утеса,
                     Пустыней моря окружен, следит
                     За нарастающим в волнах прибоем
                     И ждет, чтоб он его коварным валом
                     В своих соленых недрах поглотил.
                     Здесь сыновья мои прошли на казнь;
                     Вот здесь стоит мой третий сын, изгнанник;
                     Здесь брат мой плачет над моей бедою.
                     Но всех больнее дочь мне душу ранит, -
                     Дочь милая, милей моей души, -
                     Явись ты мне такой в изображенье,
                     Я б обезумел; что же делать мне,
                     Когда тебя такой во плоти вижу?
                     Рук лишена, чтоб слезы отереть,
                     И языка, чтоб мне назвать злодея.
                     Супруг твой умер; братьев, обвиненных
                     В его убийстве, нет уже в живых.
                     Смотри-ка, Марк, ax, Люций, посмотри:
                     Лишь братьев назвал, выступили слезы
                     Росой медовой на ее лице,
                     Как на завядшей сорванной лилее.

                                    Марк

                     О том ли плачет, что убит он ими,
                     Иль потому, что нет вины на них?

                                    Тит

                     Будь рада, если ими он убит:
                     Закон свершил возмездие над ними. -
                     Нет, в деле мерзостном они невинны:
                     О том сестры свидетельствует скорбь. -
                     Дай, поцелую, милая, тебя,
                     Иль сделай знак мне, как тебя утешить.
                     Не сесть ли брату Люцию и дяде,
                     Тебе и мне, всем нам у водоема;
                     Склонясь над ним, смотреть на щеки наши.
                     Подобные лугам еще сырым
                     И в пятнах ила после наводненья;
                     И долго на воду смотреть, пока
                     Свой чистый вкус она не потеряет,
                     Соленой став от горьких наших слез?
                     Иль руки отрубить, как у тебя?
                     Иль, откусив нам языки свои,
                     Остаток дней проклятых провести?
                     Что делать нам? Пусть, языком владея,
                     Замыслим мы дальнейшие несчастья,
                     Чтоб в будущем все удивлялись нам.

                                   Люций

                     Отец, не надо слез; при виде их
                     Несчастная сестра моя рыдает.

                                    Марк

                     Терпи, племянница. - Тит, вытри слезы.

                                    Тит

                     Ах, Марк, мой Марк! Прекрасно знаю, брат:
                     Платок твой слез моих впитать не может;
                     Своими ты, бедняк, его смочил.

                                   Люций

                     Лавиния, тебе я вытру щеки.

                                    Тит

                     Смотри-ка, Марк! Я понял знак ее.
                     Имей она язык, она бы брату
                     Сказала то же, что и я тебе:
                     Его платок, его слезами смочен,
                     Ее заплаканных не вытрет щек.
                     Единодушны мы среди мучений,
                     Как ад - блаженству, чужды утешений!

                                Входит Арон.

                                    Арон

                     Андроник! Государь мой цезарь шлет
                     Приказ свой: если сыновей ты любишь,
                     Пусть Люций, Марк иль сам ты, старый Тит,-
                     Любой из вас, - себе отрубит руку
                     И цезарю пошлет, а он за это
                     Тебе вернет живыми сыновей.
                     То будет выкуп их за преступленье.

                                    Тит

                     О добрый цезарь! Милый мой Арон!
                     Певал ли ворон с жаворонком сходно,
                     Несущим о восходе солнца весть?
                     Всем сердцем рад я государю руку
                     Послать. -
                     Арон, ты мне ее отсечь поможешь.

                                   Люций

                     Постой, отец мой! Доблестную руку,
                     Сразившую бесчисленных врагов,
                     Нельзя послать; моя в обмен послужит:
                     Кровь легче в юности нам расточать;
                     Так пусть моя спасает братьям жизнь.

                                    Марк

                     Не каждая ль из ваших рук за Рим
                     Кровавую секиру поднимала,
                     Смерть начертав на вражеских стенах?
                     За каждой есть высокие заслуги,
                     Моя ж осталась праздной. Пусть послужит
                     За жизнь невинных выкупом она;
                     Ее сберег я для достойной цели.

                                    Арон

                     Решайте же, чью руку отрубить,
                     Не то умрут, не получив прощенья.

                                    Марк

                     Пошлем мою.

                                   Люций

                                 Ее мы не пошлем!

                                    Тит

                     Друзья, не будем спорить: подобает
                     Засохшие растенья вырывать;
                     А посему мою рубите руку.

                                   Люций

                     Отец мой милый, если я твой сын,
                     Дай мне от смерти выкупить двух братьев.

                                    Mapк

                     Нет, в честь отца и материнской ласки
                     Дай доказать мне братнюю любовь.

                                    Тит

                     Кончайте сговор! Сохраню я руку.

                                   Люций

                     Я принесу топор.

                                    Марк

                                      Я в ход пущу топор.

                            Люций и Марк уходят.

                                    Тит

                     Я их обоих обману; дам руку
                     Тебе, Арон, но помоги своею.

                                    Арон
                                (в сторону)

                     Коль это звать обманом, - буду честным
                     И никогда не обману я так.
                     Но по-другому обману я вас,
                     С чем согласитесь, не пройдет и часа.
                           (Отрубает руку Титу.)

                            Входят Люций и Марк.

                                    Тит

                     Оставьте спор наш: должное свершилось. -
                     Дай эту руку цезарю, Арон:
                     Скажи, что ей обязан он спасеньем
                     От тысяч бед; пусть он ее схоронит,
                     Хотя достойна большего она.
                     Скажи, что сыновей ценю не меньше
                     Алмазов, дешево приобретенных,
                     И вместе дорого: свое купил я.

                                    Арон

                     Иду, Андроник, и взамен руки
                     Жди с сыновьями скорого свиданья,
                                (в сторону)
                     Верней - с их головами. О, я сыт
                     Одной лишь мыслью о злодействе этом!
                     Кто чист и глуп, утешен добрым делом;
                     Я ж буду черен и душой и телом.
                                 (Уходит.)

                                    Тит

                     Я воздеваю руку к небесам,
                     Обрубок жалкий долу опуская;
                     Коль сила есть, что тронется слезами,
                     Взываю к ней.
                                 (Лавинии.)
                                   Стать хочешь на колени?
                     Стань, милая, мольбы услышит небо,
                     Иль вздохами затмим мы небосвод
                     И солнце затуманим, словно тучи,
                     Когда его объемлет лоно их.

                                    Марк

                     О брат мой, рассуждай благоразумно
                     И так глубоко в крайность не впадай.

                                    Тит

                     Не глубока ли скорбь, коль дна ей нет?
                     Так пусть отчаянье бездонным будет.

                                    Марк

                     Но жалобой пусть разум управляет.

                                    Тит

                     Когда бы в этих бедах разум был,
                     Я заключил бы скорбь свою в границы.
                     Заплачет небо, - залита земля;
                     Вихрь забушует, - обезумев, море
                     Грозится небу вздувшимся челом.
                     А ты разумности в смятенье ищешь?
                     Я - море; слышишь, как оно вздыхает?
                     Оно, как небо, плачет; я - земля;
                     Меня, как море, вздох ее волнует;
                     Меня, как землю, слез его поток
                     Потопом заливает, наводняя;
                     Я не могу вместить его скорбей.
                     Как пьяница, я должен их извергнуть.
                     Оставь меня: кто много потерял,
                     Тот горькой речью облегчает сердце.

                   Входит гонец, неся две головы и руку.

                                   Гонец

                     Андроник, плохо ты вознагражден
                     За руку, посланную государю.
                     Вот головы двух сыновей твоих,
                     И руку шлют тебе назад с насмешкой.
                     Забавно горе им, смешна решимость.
                     Скорблю сильней я о твоих скорбях,
                     Чем вспоминая об отце умершем.
                                 (Уходит.)

                                    Марк

                     Пусть Этны жар в Сицилии остынет,
                     В моем же сердце запылает ад!
                     Несчастья эти свыше наших сил.
                     Кто плачет с нами, нашу боль смягчает;
                     Осмеянное горе - смерть вдвойне.

                                   Люций

                     Ах, это зрелище так тяжко ранит,
                     А все проклятой жизни пет конца!
                     Пусть жизни смерть свое уступит имя,
                     Раз в жизни благо лишь одно - дышать!

                            Лавиния целует Тита.

                                    Марк

                     Бедняжка, безотраден поцелуй:
                     Вода студеная земле замерзшей.

                                    Тит

                     Когда же сну жестокому конец?

                                    Марк

                     Не обольщай себя; умри, Андроник!
                     Не сновиденье это; посмотри -
                     Вот головы двух сыновей твоих,
                     Твоя рука, и дочь твоя - калека,
                     И третий сын - изгнанник, смертно-бледный
                     При этом зрелище, и я, твой брат,
                     Как изваянье, хладный и недвижный.
                     Ах! Сдерживать не стану скорбь твою:
                     Рви серебро седин своих, и руку
                     Грызи зубами в ярости, и пусть
                     При страшном этом зрелище навеки
                     Сомкнутся наши скорбные глаза!
                     Теперь безумствуй. Что же ты затих?

                                    Тит

                     Ха-ха-ха!

                                    Марк

                     Что ты смеешься, Тит? Не время смеху.

                                    Тит

                     Нет больше слез, чтоб плакать, у меня.
                     К тому же горе - враг и завладеть
                     Глазами, влагой полными, желало б,
                     Чтоб ослепить их данью слез моих.
                     Но как найду тогда берлогу Мести?
                     Все мнится, головы мне говорят,
                     Грозя, что не достигну я блаженства,
                     Пока все злодеянья в глотки тех,
                     Кто учинил их, вновь не возвратятся.
                     Подумаем - решим, что делать мне. -
                     Несчастные, вокруг меня вы встаньте,
                     Чтоб каждому из вас душой поклясться
                     Я мог отмстить за зло, я клятву дал. -
                     Возьми же, брат, одну из двух голов;
                     Своей рукой я понесу другую. -
                     Ты, дочь, участье в этом примешь тоже:
                     Ты эту руку понесешь в зубах. -
                     А ты ступай, мой мальчик, удались;
                     Изгнанник ты и здесь не должен медлить.
                     Отправься к готам, набери войска.
                     И, если любите меня, как верю,
                     Обнимемся, пойдем. Нас ждут дела.

                          Уходят все, кроме Люция.

                                   Люций

                     Прощай, Андроник, мой отец достойный,
                     Несчастнейший из всех, кто в Риме жил! -
                     Прощай, надменный Рим. Вернется Люций:
                     В залог остались те, кем был он жив. -
                     Прощай, Лавиния, сестра моя.
                     О, если б ты была такой, как прежде!
                     И Люций и Лавиния живут
                     В забвенье ныне и в жестоких муках.
                     Но отомщу я, если буду жив:
                     Пусть Сатурнин с женою у ворот
                     Здесь молят, как Тарквиний с королевой.
                     Теперь же - к готам: собирать войска,
                     Чтоб Риму отомстить и Сатурнину.
                                 (Уходит.)


        СЦЕНА 2

                      Зала в доме Тита. Накрытый стол.
            Входят Тит, Марк, Лавиния и Люций Младший - мальчик.

                                    Тит

                   Садитесь же; смотрите, есть не больше,
                   Чем следует, чтоб силы поддержать
                   Для мщения за горькие обиды. -
                   Марк, разомкни сплетенье скорбных рук;
                   И дочь и я - безрукие страдальцы,
                   И выразить не можем тяжкой боли,
                   В отчаянье заламывая руки.
                   Ты видишь, только правая рука
                   Осталась у меня, чтоб грудь терзать.
                   И, если сердце, обезумев с горя,
                   Забьется здесь, в глухой темнице плоти,
                   Вот так стучу по нем.
                                 (Лавинии.)
                   Ты, образ скорби, говоришь без слов!
                   Но коль неистово забьется сердце,
                   Ударом в грудь его не усмирить.
                   Рань сердце вздохом, стонами убей;
                   Иль в зубы ножик небольшой возьми
                   И возле сердца сделай им отверстье,
                   Чтоб слезы все, текущие из глаз,
                   Струились в сток и скорбного безумца
                   Своей соленой влагой затопили.

                                    Марк

                   Стыдись! Так дочь ты учишь налагать
                   На жизнь свою насильственные руки?

                                    Тит

                   Ты заговариваться стал от горя!
                   Нет, Марк, безумным должен быть лишь я.
                   Как может руки наложить она?
                   О, для чего ты молвил слово: руки!
                   Энея ль принуждать, чтоб гибель Трои
                   И скорбь свою поведал дважды он?
                   Руководись иным, не трогай руки,
                   Чтоб не напомнить, что у нас их нет. -
                   О стыд! Я речь слагаю, как безумец!
                   Как будто мы забыли б, что безруки, -
                   Не повтори брат Марк нам слово: руки! -
                   Давайте есть. Отведай это, дочь. -
                   Здесь нет питья! Марк, слушай, дочь сказала. -
                   Толкую я страдальческие знаки, -
                   Сказала: нет питья ей, кроме слез,
                   От горя накипевших на щеках.
                   Хочу понять страдалицу немую
                   И выучить движенья наизусть.
                   Как нищие отшельники молитву:
                   Вздохнешь ли ты, обрубки ль к небу вскинешь
                   Мигнешь, кивнешь иль станешь на колени, -
                   Из жестов всех составить алфавит
                   И научиться понимать все мысли.

                               Люций Младший

                   Брось, дедушка, ты сетовать так горько,
                   Развесели забавной сказкой тетю.

                                    Марк

                   Увы, мой нежный отрок, - он растроган
                   И плачет, видя огорченье деда.

                                    Тит

                   О нежный отпрыск! Создан ты из слез,
                   И слезы скоро жизнь твою растопят.

                        Марк ударяет по блюду ножом.

                   Что ты ударил, Марк, своим ножом?

                                    Марк

                   То, что убил я, брат мой: это муха.

                                    Тит

                   Убийца! Сердце мне ты убиваешь...
                   Мой взор пресыщен видом всяких зверств:
                   Нет, не пристало Марку, брату Тита,
                   Убить невинного. Уйди отсюда:
                   Мы, видно, не товарищи с тобой.

                                    Марк

                   Увы! Убита мной всего лишь муха.

                                    Тит

                   А если мать с отцом у мухи были?
                   Как золотые крылышки повесят
                   И жалобно в пространство зажужжат!
                   Бедняжка муха!
                   Жужжаньем мелодическим потешить
                   Явилась к нам, - а ты убил ее.

                                    Марк

                   Прости, - была противной, черной муха,
                   Как мавр Арон,- и я убил ее.

                                    Тит

                   О-о-о!
                   Тогда прости, что упрекал тебя:
                   Ты, значит, совершил благодеянье.
                   Дай мне твой нож, натешусь я над нею,
                   Вообразив себе, что это мавр,
                   Чтоб отравить меня, сюда явился!
                   Так вот тебе! За Тамору теперь!
                   Ах, подлый! -
                   Надеюсь я, не так мы низко пали,
                   Чтоб мухи не убить нам, если муха,
                   Как уголь, черным мавром мнится нам.

                                    Марк

                   Увы, бедняк так горем поражен,
                   Что призраки за правду принимает.

                                    Тит

                   Убрать все со стола! - К тебе пойдем,
                   Лавиния, и вместе мы прочтем
                   О старине печальные сказанья. -
                   Идем со мной, мой мальчик; зреньем юный,
                   Читай, когда начнет слабеть мое.

                                  Уходят.


        АКТ IV

        СЦЕНА 1

                               Рим. Сад Тита.
          Входят Люций Младший и Лавиния, которая преследует его;
     мальчик, с книгами под мышкой, убегает от нее. Затем входят Тит и
                                   Марк.

                               Люций Младший

                    На помощь, дедушка, на помощь! Тетя
                    Преследует меня - зачем, не знаю. -
                    О дядя, посмотри, она бежит!
                    Мне страшно; я не знаю, что ей надо...

                                    Марк

                    Встань, Люций, подле нас, не бойся тети.

                                    Тит

                    Она тебя, мой мальчик, нежно любит,
                    И зла тебе не сделает она.

                               Люций Младший

                    Любила - да, когда отец был в Риме.

                                    Марк

                    Что хочет знаками сказать она?

                                    Тит

                    Не бойся, милый Люций. В самом деле,
                    Она как будто что-то затевает:
                    Смотри, как около тебя хлопочет;
                    Куда-то хочет увести тебя.
                    Ах! Сыновьям Корнелия читала
                    Не так усердно, как она тебе,
                    Стихи и книгу Туллия "Оратор".

                                    Марк

                    Ты отгадал, что от тебя ей нужно?

                               Люций Младший

                    Не знаю, не могу и отгадать;
                    Безумье, верно, ею овладело.
                    Я слышал, дедушка так говорил:
                    Чрезмерность горя делает безумным.
                    И я читал, - троянская Гекуба
                    От горя помешалась. Потому
                    И стало страшно мне, хоть знаю - тетя
                    Меня так любит, как любила мать,
                    И, не сойдя с ума, пугать не стала б.
                    Вот почему бежал я, бросив книги, -
                    Напрасно, может быть. Прости мне, тетя;
                    И если с нами дядя Марк пойдет,
                    Тогда и я пойду с тобой охотно.

                                    Марк

                    Идем же, Люций.

      Лавиния своими обрубками перебирает книги, которые уронил Люций.

                                    Тит

                    Ну что, Лавиния? - В чем дело, Марк?
                    Какую-то из этих книг ей нужно. -
                    Которую же, дочь? - Раскрой их, мальчик. -
                    Но ты читала больше, больше знаешь, -
                    Найди же нужную средь книг моих
                    И горе позабудь, пока нам небо
                    Проклятого злодея не открыло. -
                    Но почему она таким движеньем
                    Поочередно руки поднимает?

                                    Марк

                    Мне кажется, ей хочется сказать,
                    Что не один в содеянном виновен,
                    А может быть, она вздымает руки,
                    Взывая об отмщенье, к небесам...

                                    Тит

                    Но что за книгу треплет так она?

                               Люций Младший

                    Овидий это, матушкин подарок, -
                    "Метаморфозы".

                                    Марк

                    Любовь к умершей, может быть, внушилась...

                                    Тит

                    Ты видишь, как листы перебирает?
                    Помочь бы ей...
                    Что хочет отыскать? - Прочесть тебе
                    Трагический рассказ о Филомеле,
                    Предателе Терее и насилье;
                    Боюсь, - в том корень и твоей беды.

                                    Марк

                    Смотри, смотри, мой брат, с каким волненьем
                    Она глазами пожирает строки!

                                    Тит

                    Была ль настигнута ты так же, дочь,
                    И обесчещена, как Филомела,
                    В дремучем и безжалостном лесу? -
                    Смотри!
                    То место, где охотились мы вместе, -
                    О, лучше б не охотились мы там! -
                    Вот здесь оно описано поэтом,
                    Природой созданное для злодейств.

                                    Марк

                    Не создала б она такой трущобы,
                    Не возлюби трагического боги!

                                    Тит

                    Дай знак нам, милая, - здесь все друзья, -
                    Кто из патрициев пошел на это?
                    Иль Сатурнин прокрался, как Тарквиний,
                    Покинувший свой стан, чтобы на ложе
                    Лукрецию бесчестьем осквернить?

                                    Марк

                    Садись, племянница; брат, сядь. - О боги,
                    Паллада, Аполлон, Юпитер строгий,
                    Внушите, как предательство раскрыть! -
                    Смотри-ка, брат, - Лавиния, смотри:
                    Песок здесь гладкий, вслед за мной попробуй
                    Водить вот этим.
       (Пишет свое имя тростью, держа ее во рту и направляя ногами.)
                                     Имя здесь свое
                    Я написал, не пользуясь руками. -
                    Будь проклят тот, кто прибегать к уловкам
                    Принудил нас! - Попробуй написать
                    И ты, племянница, и нам поведай,
                    Что бог судил разоблачить для мщенья.
                    О, да поможет бог напечатлеть
                    Рассказ плачевный о твоих невзгодах,
                    Чтоб мы узнали правду о злодеях!

    Лавиния берет трость в рот и, направляя ее своими обрубками, пишет.

                                    Тит

                    Прочел ты, брат, что написала дочь?
                    "Stuprum. Chiron. Demetrius".
                    {"Изнасилование. Хирон. Деметрий".}

                                    Марк

                    Как! Таморы распутные сыны -
                    Виновники кровавого злодейства?

                                    Тит

                    Magni Dominator poli,
                    Tarn lentus audis scelera? Tarn lentus vides?
                    {Великий властелин мира, столь терпеливо
                    внемлешь ты злодействам? Столь терпеливо
                    взираешь на них?}

                                    Марк

                    Брат, успокойся, хоть и знаю я:
                    Здесь на земле начертано довольно,
                    Чтоб возмутить кротчайшие умы
                    И громкий вопль исторгнуть у младенцев.
                    Мой брат, Лавиния, - все на колени! -
                    И ты, мой мальчик, в ком надежду видит
                    Наш римский Гектор! - Поклянемся все,
                    Как Юний Брут с отцом и мужем жертвы
                    Насилия - Лукреции невинной, -
                    Что будем мы осуществлять упорно
                    Жестокую злодеям-готам месть,
                    Что мы их кровь увидим иль умрем
                    С позорной мыслью, что не отомстили.

                                    Тит

                    Все это так, когда б я знал как взяться;
                    Но, медвежат затронув, берегись:
                    Проснется матка их, тебя почуяв,
                    Со львом в союзе, на спине валяясь,
                    Заигрываньем усыпит его
                    И сделает тогда, что пожелает.
                    Марк, ты неопытный охотник: брось!
                    Я медный лист возьму и острой сталью
                    На нем слона вот эти напишу
                    И сохраню их. Северные ветры
                    Песок развеют, как листы Сивиллы,
                    И где ж урок твой? - Что ты скажешь, мальчик?

                               Люций Младший

                    Скажу я, дед, что, будь мужчиной я,
                    И матери их спальня не укрыла б
                    Рабов негодных римского ярма.

                                    Марк

                    Да, мальчик мой! Так делал твой отец
                    Не раз для родины неблагодарной.

                               Люций Младший

                    И я так сделаю, коль буду жив.

                                    Тит

                    Пойдем со мной, и в оружейне, Люций,
                    Я снаряжу тебя; затем, мой мальчик,
                    Снесешь ты сыновьям императрицы
                    Мной предназначенные им подарки.
                    Пойдем, пойдем. Исполнишь порученье?

                               Люций Младший

                    Да, дедушка, всадив им в грудь кинжал.

                                    Тит

                    Нет, мальчик, научу тебя другому. -
                    Ступай же, дочь. - Марк, присмотри за домом, -
                    Идем мы подвизаться при дворе;
                    Да, право так, и примут нас с почетом.

                    Тит, Лавиния и Люций Младший уходят.

                                    Марк

                    О небо! Слыша праведника стоны,
                    Не тронешься, не сжалишься над ним?
                    Марк, будь ему, безумному, опорой!
                    На сердце больше шрамов у него,
                    Чем на щите его зарубок вражьих.
                    Но столь он праведен, что мстить не станет.
                    О небо, за Андроника отмсти!
                                 (Уходит.)


        СЦЕНА 2

                            Рим. Зала во дворце.
        Входят с одной стороны - Арон, Деметрий и Хирон, с другой -
         Люций Младший и слуга, несущий связку оружия с написанными
                              на нем стихами.

                                   Хирон

                      Деметрий, вот сын Люция пришел;
                      Какое-то принес он порученье.

                                    Арон

                      Безумен дед, безумно порученье.

                               Люций Младший

                      От имени Андроника смиренно
                      Приветствую я, принцы, вашу честь.
                                (В сторону.)
                      И у богов вам гибели молю.

                                  Деметрий

                      Благодарю. Что у тебя за новость?

                               Люций Младший
                                (в сторону)

                      Что вас разоблачили - вот вам новость, -
                      Как злых насильников.
                                 (Громко.)
                                            Не обессудьте;
                      Мой дедушка послал через меня
                      Вам лучшее оружье от себя,
                      Им жалуя в вас юношей достойных,
                      Надежду Рима, - как велел сказать,
                      Я так и говорю, - чтоб ваша милость
                      В подарках этих в случае нужды
                      Имела все оружье и доспехи.
                      С тем вас оставлю,
                                (в сторону)
                                        подлецов кровавых!

                       Люций Младший и слуга уходят.

                                  Деметрий

                      Что это? Свиток; весь кругом исписан!
                      Прочтем...
                                 (Читает.)
                      "Integer vitae, sceleris que purus,
                      Non eget Mauri jaculis, nec arcu".
                      {"Тот, кто живет честно и чужд беззакония,
                      не нуждается ни мавританских копьях, ни в луке".}

                                   Хирон

                      Стих из Горация; знаком он мне:
                      В грамматике читал его когда-то.

                                    Арон

                      Стих из Горация, он самый, точно.
                                (В сторону.)
                      Однако вот что значит быть ослом!
                      Здесь не до шуток! Их разоблачив,
                      Старик им шлет оружье со стихами,
                      Разящими помимо их сознанья.
                      Будь хитрая императрица наша
                      Сейчас здорова, сразу бы она
                      Андроника затею оценила,
                      Но надо дать покой ей в беспокойстве. -
                                 (Громко.)

                                    Арон

                      Ну, принцы, не счастливая ль звезда
                      В Рим привела нас, иноземцев пленных,
                      Чтоб возвести на эту высоту?
                      Не счастье ль было - у ворот дворца
                      Трибуну вызов бросить перед Титом?

                                  Деметрий

                      Не счастье ль видеть, как вельможа важный,
                      Заискивая, шлет подарки нам?

                                    Арон

                      Иль оснований нет к тому, Деметрий?
                      Не дружески ль вы с дочкой обошлись?

                                  Деметрий

                      Пусть тысяча б красавиц римских пала.
                      Затравлена, чтоб утолить нам страсть.

                                   Хирон

                      В желанье том - любовь и милосердье.

                                    Арон

                      Нет только матери - сказать; аминь.

                                   Хирон

                      Сказала б то же, будь их двадцать тысяч.

                                  Деметрий

                      Пойдем и станем всем богам молиться
                      За матушку в мученьях родовых.

                                    Арон
                                (в сторону)

                      Чертям молитесь, - боги нас забыли.

                              За сценой трубы.

                                  Деметрий

                      Что трубы цезаря нам возвещают?

                                   Хирон

                      Рожденью сына радуется он.

                                  Деметрий

                      Тсс... Кто идет?

                Входит кормилица с черным ребенком на руках.

                                 Кормилица

                                       День добрый, принцы.
                      Вы не видали, где Арон-арап?

                                    Арон

                      Раб, или господин он, иль никто,
                      Вот здесь Арон: что нужно от Арона?

                                 Кормилица

                      О дорогой Арон, мы все погибли!
                      Спасай, иль горе вечное тебе!

                                    Арон

                      Ну, что еще тут за концерт кошачий?
                      Что кутаешь и тискаешь в руках?

                                 Кормилица

                      Что скрыть хотела бы от взоров неба,
                      Императрицын стыд, бесчестье Рима!
                      Ах, принесла она, ах, принесла.

                                    Арон

                      Что? И куда?

                                 Кормилица

                                   Куда? В постель! Ребенка!

                                    Арон

                      Дай бог ей счастья. Кто ж ей послан богом?

                                 Кормилица

                      Да черт.

                                    Арон

                               Ну что ж! Мать чертова она!
                      Счастливый вывод.

                                 Кормилица

                                        Выводок дурной -
                      Неладный, черный, гадкий, будто жаба,
                      Среди породы белой наших стран.
                      Императрица шлет тебе твой оттиск,
                      Чтоб острием кинжала окрестить.

                                    Арон

                      Черт побери! Чем черный цвет так плох?
                      Морданчик милый, славненький цветочек!

                                  Деметрий

                      Что сделал ты, подлец?

                                    Арон

                      Тебе того не переделать.

                                   Хирон

                      Бед матери наделал.

                                    Арон

                      Ее лишь матерью я сделал.

                                  Деметрий

                      И этим, чертов пес, ей бед наделал.
                      Будь проклят выбор мерзостный ее!
                      Проклятье дьявольскому порожденью!

                                   Хирон

                      Он жить не должен.

                                    Арон

                                         Нет, он не умрет.

                                 Кормилица

                      Так надлежит, Арон: так мать желает.

                                    Арон

                      Как - надлежит? Так пусть никто другой, -
                      Сам плоть и кровь свою предам я смерти.

                                  Деметрий

                      Я головастика проткну мечом.
                      Дай мне его: покончу с ним я скоро.

                                    Арон

                      Скорей я выпущу тебе кишки.
                (Берет ребенка у кормилицы и обнажает меч.)
                      Прочь, подлецы! Убить хотите брата?
                      Но светочами я клянусь небес,
                      Сиявшими, когда зачат был мальчик, -
                      Тот под мечом моим умрет, кто тронет
                      Наследника и первенца Арона!
                      Вам говорю, юнцы: ни Энкелад
                      С исчадьями грозящими Тифона,
                      Ни славный сам Алкид, ни бог войны
                      Его не вырвут из отцовских рук.
                      Мальчишки, выбелены вы, как стены,
                      Как вывески кабачные, пестры!
                      Цвет черный лучше всех других цветов:
                      Он отвергает все цвета другие.
                      Не обелить всем водам океана
                      Вовеки черных лебединых лап,
                      Хоть он их омывает непрестанно.
                      Скажи императрице, - я не мальчик:
                      Свое возьму; пусть делает как знает.

                                  Деметрий

                      Ты хочешь госпожу свою предать?

                                    Арон

                      То госпожа моя, а это - сам я;
                      Подобье юности моей и сила.
                      Я это миру предпочту всему,
                      Я это миру вопреки спасу,
                      Иль поплатиться вам придется в Риме.

                                  Деметрий

                      Осрамлена навеки этим мать.

                                   Хирон

                      Рим заклеймит ее позор презреньем.

                                 Кормилица

                      И в гневе цезарь обречет на смерть.

                                   Хирон

                      При мысли о бесчестье я краснею.

                                    Арон

                      В том преимущество всех вас, красавцев:
                      Коварный цвет! Он краской выдает
                      Поступки скрытые и тайны сердца!
                      Вот паренек, окрашенный иначе:
                      Плутишка улыбается отцу,
                      Как будто молвя: "Старина, я твой".
                      Он брат ваш, принцы: той же кровью вскормлен,
                      Которая дала вам прежде жизнь;
                      Из той же заключавшей вас утробы
                      Освободясь, явился он на свет;
                      Так, он ваш брат с вернейшей стороны,
                      Хоть на лице мою печать он носит.

                                 Кормилица

                      Арон, что я скажу императрице?

                                  Деметрий

                      Решай, Арон, что делать надлежит:
                      Мы под твоим подпишемся решеньем.
                      Спаси дитя так, чтоб мы все спаслись.

                                    Арон

                      Присядем и давайте все обсудим.
                      Нам с сыном лучше быть настороже:
                      Садитесь-ка подальше, и давайте
                      Про безопасность нашу толковать.

                                Они садятся.

                                  Деметрий

                      А сколько женщин видело ребенка?

                                    Арон

                      Так, молодцы! Когда мы все в ладу,
                      Ягненок я; но лишь заденьте мавра, -
                      Ни бешеный кабан, ни львица гор,
                      Ни океан, вздымающийся бурно,
                      С неистовством Арона не сравнятся.
                      Но кто ж ребенка видел? Отвечай!

                                 Кормилица

                      Корнелия-повитуха, я сама,
                      Да кто ж еще? - Одна императрица.

                                    Арон

                      Императрица, бабка, ты сама...
                      Хорош секрет, коль третьего в нем нет.
                      Ступай скажи о том императрице.
                          (Закалывает кормилицу.)

                      Куви! Куви!
                      Вот так визжит пред вертелом свинья.


                                  Деметрий

                      Что ты, Арон! Зачем ты это сделал?

                                    Арон

                      Принц, осторожностью поступок вызван.
                      В живых оставить - выдала бы нас
                      Болтливым длинным языком. Нет, принцы!
                      Узнайте же намеренье мое:
                      Мулей, земляк мой, близко здесь живет;
                      Его жена вчера лишь разрешилась.
                      Дитя - в нее и белое, как вы.
                      Дав золота жене, вы с ним столкуйтесь
                      И расскажите все подробно им:
                      Как через то возвысится ребенок,
                      И цезаря наследником он станет
                      За моего, подмененного им,
                      Чтоб успокоить при дворе грозу;
                      И пусть с ним цезарь нянчится, как с сыном.
                      Смотрите, принцы, я ей дал лекарство,
                          (показывая на кормилицу)
                      А вы устройте похороны ей;
                      Поля вблизи, вы ловкие ребята.
                      Покончив с этим, не теряйте время,
                      Сейчас же присылайте бабку мне.
                      А раз кормилицу и бабку сбудем,
                      Пусть женщины болтают что хотят.

                                   Хирон

                      Ты тайны, вижу, на ветер не бросишь,
                      Арон.

                                  Деметрий

                           За мать и за вниманье к ней
                      Премного мы обязаны тебе.

               Деметрий и Хирон уходят, унося тело кормилицы.

                                    Арон

                      Теперь быстрее ласточки я - к готам:
                      Пристроить там сокровище мое
                      И Таморы друзей увидеть тайно. -
                      Я унесу тебя, мой толстогубый;
                      Ведь это ты толкнул пас на уловки.
                      Кормиться будешь ягодами ты,
                      Кореньями, плодами, творогом,
                      Сосать козу, и жить в пещере будешь,
                      И станешь воином и полководцем.
                                 (Уходит.)


        СЦЕНА 3

                                  Площадь.
       Входит Тит, неся стрелы, к концам которых прикреплены записки
                с ним Марк, Люций Младший и другие патриции
                    (Публий, Семпроний и Кай) с луками.

                                    Тит

                Сюда, мой Марк, сюда. - Друзья, вот здесь. -
                Ну, покажи свою стрельбу мне, мальчик.
                Потуже натяни, - достигнет цели. -
                Terras Astraea reliquit {Астрея покинула землю.}.
                Марк, помнишь ты - она бежала, скрылась.-
                Ну, примемся за дело. Вы, друзья,
                Измерьте океан, закиньте сети:
                Поймаете ее, быть может, в море,
                Хоть там не больше правды, чем на суше. -
                Нет, Публий и Семпроний, вы должны
                Лопатою и заступом рыть землю
                И прорубиться в самый центр ее;
                А вступите в Плутоново владенье,
                Не откажите передать прошенье;
                Сказать, что помощи и правосудья
                Старик Андроник просит у него,
                Что страждет он в неблагодарном Риме. -
                О Рим! Тебя несчастным сделал я
                В тот час, как отдал голоса народа
                Тому, кто ныне так жесток ко мне.
                Ступайте и внимательнее будьте,
                Военные суда все обыщите:
                Преступный цезарь мог сослать ее -
                И правды ищем мы, что ветра в поле.

                                    Марк

                О Публий мой, не тяжело ли видеть
                В таком расстройстве дядю твоего?

                                   Публий

                И потому, отец, и днем и ночью
                Нам следует заботиться о нем
                И потакать причудам всем его,
                Пока не сыщем средства к исцеленью.

                                    Марк

                Друзья, его скорбям нет исцеленья.
                Соединимся с готами; войной
                Отплатим Риму за неблагодарность
                И Сатурнину лживому отмстим.

                                    Тит

                Ну что же, Публий? Что, друзья мои?
                Вы не нашли ее?

                                   Публий

                Нет, но Плутон велел тебе сказать,
                Что просьбу о возмездье ад исполнит;
                Астрея же так занята на небе
                С Юпитером иль где-нибудь еще,
                Что подождать еще тебе придется.

                                    Тит

                Увы, меня отсрочками он кормит!
                Я в огненное озеро нырну
                И вытащу ее из Ахерона. -
                Марк, лишь кустарник, а не кедры мы;
                Костяк наш сделан не под стать циклопам.
                Но мы - металл, мы сталь вплоть до спины,
                Хоть от обид спина разбита, гнется.
                И если правды нет в аду, ни здесь,
                Мы к небу обратимся: пусть нам боги
                Для мщенья правосудье ниспошлют.
                За дело! Ты стрелок хороший, Марк.
                            (Раздает им стрелы.)
                Ad lovem - это вам; вот - ad Apollinem;
                Ad Martem - для меня;
                {Юпитеру... Аполлону... Марсу.}
                Меркурию, Палладе это, мальчик;
                Сатурну это, Кай, не Сатурнину:
                Ты б на ветер пустил свою стрелу. -
                Когда скажу я, Люций, Марк, - стреляйте!
                Поверьте, я обдуманно писал:
                Мной из богов никто не обойден.

                                    Марк

                Друзья, пускайте во дворец все стрелы:
                Мы цезаря в гордыне уязвим.

                                    Тит

                Теперь стреляйте!

                               Они стреляют.

                                  Славно, Люций! В лоно
                Ты Девы угодил: теперь - в Палладу.

                                    Марк

                Брат, целюсь я на милю за Луну;
                Твое письмо уж получил Юпитер.

                                    Тит

                О Публий, Публий, что же ты наделал?
                Смотри, смотри, ты рог отбил Тельцу.

                                    Марк

                Брат, вот потеха: выстрелил наш Публий,
                И Бык, задетый, Овна так боднул,
                Что во дворец рога бараньи сбросил.
                Кто ж их нашел? Подлец императрицын.
                Она же - рассмеялась и велела
                Их цезарю в подарок поднести.

                                    Тит

                В час добрый! Дай бог радость государю!

          Входит деревенский парень, неся корзину с парой голубей.

                Весть! С неба весть! Вот почта, Марк, пришла! -
                Что нового, приятель? Нет ли писем?
                Добьюсь ли правды? Что сказал Юпитер?

                                   Парень

     Кто?  Палач  Питер?  Он  говорит,  что  разобрал  виселицу,  потому что
молодчика будут вешать не раньше будущей недели.

                                    Тит

     Я спрашиваю тебя: что сказал Юпитер?

                                   Парень

     Виноват, сударь! С господином Юпитером я не знаком; отродясь не выпивал
с ним.

                                    Тит

     Как, плут, разве ты не разносишь письма?

                                   Парень

     Сударь, я разношу только своих голубей.

                                    Тит

     Как, разве ты не явился с небес?

                                   Парень

     С  небес?  Виноват,  сударь, никогда там не был. Упаси боже, я не такой
смельчак,  чтобы  в  мои  молодые  годы  торопиться на небо. Я иду со своими
голубями  к  народному т_р_е_п_у_н_у, чтобы уладить ссору между моим дядей и
одним из и_м_п_е_р_ь_я_л_ь_с_к_и_х слуг.

                                    Марк

     Брат,  вот  самый  подходящий  случай,  чтобы передать твое послание; и
пусть он поднесет императору голубей от твоего имени.

                                    Тит

     Скажи, можешь ли ты учтиво передать императору это послание?

                                   Парень

     По  правде говоря, нет, сударь; насчет чтива я всю жизнь свою был очень
слаб.

                                    Тит

                     Поди сюда. Не рассуждай, приятель,
                     Но цезарю ты голубей вручи, -
                     И чрез него найдешь ты правосудье.
                     Возьми пока; здесь деньги за услугу. -
                     Перо мне и чернил! -
                     Вручить учтиво можешь ты прошенье?

                                   Парень

     Да, сударь.

                                    Тит

     Вот  тебе  прошенье.  И  когда ты придешь к императору, ты прежде всего
должен преклонить колени; потом поцеловать ему ногу: потом вручить ему твоих
голубей  и  затем ожидать награды; я буду. сударь, поблизости; постарайся же
исполнить все как следует.

                                   Парень

     Ручаюсь, сударь; положись на меня.

                                    Тит

                     Есть нож с тобою? Покажи-ка мне. -
                     Вот, Марк, возьми и заверни в посланье:
                     Его писал смиренный челобитчик. -
                                  (Парню.)
                     Когда же цезарю все передашь,
                     Зайди ко мне, скажи, что он ответил.

                                   Парень

     Храни тебя бог, сударь; приду.
                                 (Уходит.)

                                    Тит

                     Идем же, Марк. - За мною следуй, Публий.

                                  Уходят.


        СЦЕНА 4

                            Рим. Перед дворцом.
             Входят Сатурнин, Тамора, Деметрий, Хирон, патриция
           и другие. У Сатурнина в руках стрелы, пущенные Титом.

                                  Сатурнин

                     Не оскорбленье ль это? Кто видал,
                     Чтоб в Риме цезарю так досаждали,
                     Противоречили; за правый суд
                     К нему с таким презреньем относились?
                     Известно вам, как и богам всесильным,
                     Что ни шептали бы смутьяны там
                     Народу в уши, - по закону были
                     Андроника мятежные сыны
                     Осуждены. И если огорченье
                     Рассудок повредило в нем, - ужели
                     Должны мы выносить его причуды,
                     Припадки бешенства и раздраженья?
                     Теперь он пишет к небесам прошенья:
                     Юпитеру, Меркурию. Смотрите:
                     Вот - богу Аполлону, вот - Аресу...
                     Как раз летать им в Риме, этим свиткам!
                     Ведь это клевета на наш сенат
                     И обвинение в неправосудье!
                     Прекрасная, не правда ли, забава?
                     Как будто в Риме правосудья нет!
                     Пока живу я, мнимому безумью
                     Прикрытьем оскорблений не бывать!
                     Пусть знает он, что мною правосудье
                     Живет и совершается. Не надо
                     Его будить, когда оно задремлет:
                     Оно способно в ярости казнить
                     Мятежника надменнейшего в мире.

                                   Тамора

                     Мой государь, мой милый Сатурнин,
                     Владыка дней моих, властитель мыслей,
                     Не гневайся на старца, чьи проступки
                     Печалью вызваны о сыновьях, -
                     Потеря их ему пронзила сердце, -
                     И лучше утоли его печали,
                     Чем знатного иль низкого карать
                     За оскорбления.
                                (В сторону.)
                                     Так подобает
                     Высокоумной Таморе всем льстить.
                     Тит, ранен мной, ты кровью истекаешь;
                     И, если будет мой Арон разумен,
                     Все спасено, в порту наш якорь брошен.
                     Входит деревенский парень.
                     Ты что, приятель? Ты по делу к нам?

                                   Парень

     Ну да, похоже на то, коль вы - господин Имперьял.

                                   Тамора

                     Императрица я; вот император.

                                   Парень

     Он  это.  -  Дай тебе бог и святой Стефан доброго вечера. Я принес тебе
письмо и пару голубей.

                                  Сатурнин
                              (читает письмо)

     Эй, взять его и тотчас же повесить!

                                   Парень

     А сколько мне отвесят?

                                   Тамора

                   Ступай, повешен будешь

                                   Парень

     Повешен? Святая дева, славный же конец я уготовил своей шее!
                           (Уходит под стражей.)

                                  Сатурнин

                       Жестокие, несносные обиды!
                       Чудовищную подлость допущу ль?
                       Известно мне, откуда все исходит.
                       Стерплю ли? - Будто б сыновья его
                       Не по закону за убийство принца, -
                       По произволу мною казнены!
                       Эй, за волосы притащить мерзавца:
                       Ни сан его, ни годы не спасут. -
                       Я палачом твоим за дерзость буду.
                       Притворщик подлый, ты меня возвысил
                       В надежде Римом управлять и мной!

                               Входит Эмилий.

                       Что нового, Эмилий?

                                   Эмилий

                       К оружию! В опасности наш Рим!
                       Вновь готы поднялись и с силой ратной
                       Из удальцов, наклонных к грабежу,
                       Идут сюда стремительно; их Люций.
                       Сын старого Андроника, ведет,
                       Грозя расправу учинить над нами
                       Такую же, как встарь Кориолан.

                                  Сатурнин

                       У готов полководцем - храбрый Люций?
                       Весть гибельная: никну головой,
                       Как цвет в мороз или трава под вихрем.
                       Да, вот оно, начало наших бедствий:
                       Простым народом очень он любим;
                       Я слышал сам, как говорили, -
                       Когда бродил как частное лицо, -
                       Что Люций незаконно изгнан был,
                       И цезарем его иметь желали.

                                   Тамора

                       К чему боязнь? Не укреплен ли город?

                                  Сатурнин

                       Но Люций в милости у горожан,
                       И против нас они его поддержат.

                                   Тамора

                       Как в имени, имей величье в мыслях.
                       Затмят ли солнце мошки, в нем летая?
                       Орел дает и малым пташкам петь,
                       О том, что на уме их, не заботясь,
                       Уверенный, что тенью крыл своих
                       Он при желанье прекратит их пенье:
                       Так не заботься о смутьянах Рима.
                       Развеселись и знай ты, император, -
                       Я старика Андроника прельщу
                       Словами сладостнее и опасней,
                       Чем клевер для овцы, живец для рыбы:
                       Одна бывает ранена крючком.
                       От корма сладкого другая гибнет.

                                  Сатурнин

                       За нас просить не станет сына он.

                                   Тамора

                       Но, если Тамора упросит, - станет.
                       Слух старческий сумею я задобрить
                       Посредством обещаний золотых;
                       Пусть неприступно сердце, глухи уши, -
                       Ушам и сердцу мой язык - приказ.
                                 (Эмилию.)
                       Ступай вперед послом от нас, - скажи,
                       Что цезарь с Люцием в переговоры
                       Вступить желает, для свиданья дом
                       Его отца, Андроника, назначив.

                                  Сатурнин

                       Исполни поручение достойно;
                       И, если он заложников захочет
                       Для верности, пусть выберет их сам.

                                   Эмилий

                       Я в точности исполню ваш приказ.
                                 (Уходит.)

                                   Тамора

                       Я к старому Андронику отправлюсь;
                       Склоню его со всем моим искусством
                       От храбрых готов Люция отвлечь.
                       Так будь же снова весел, император,
                       Сладчайший цезарь! Позабудь тревоги
                       И спрячься в сети хитрости моей.

                                  Сатурнин

                       Ступай скорей и убеди его.

                                  Уходят.


        АКТ V

        СЦЕНА 1

                             Равнина близ Рима.
                                   Трубы.
               Входят Люций и готы с барабанами и знаменами.

                                   Люций

                   Испытанные воины, друзья,
                   Великий Рим шлет письма, где мне пишут
                   О том, как цезаря там ненавидят
                   И как нетерпеливо все нас ждут.
                   Итак, вожди, согласно с саном вашим,
                   Из гордости обид не потерпите
                   И, в чем бы ни нанес ущерб вам цезарь,
                   Вознагражденья требуйте втройне.

                                 Первый гот

                   Ты, смелый отпрыск доблестного Тита,
                   Чье имя, нас страшившее, нам - радость,
                   Чьи подвиги высокие презреньем
                   Вознаградил неблагодарный Рим,
                   Доверься нам: пойдем вслед за тобою,
                   Как жалящие пчелы в знойный день
                   За маткою летят на луг цветущий,
                   И Таморе проклятой отомстим.

                                    Готы

                   Что он сказал, то все мы повторяем.

                                   Люций

                   Благодарю его и вас усердно.
                   Кого ведет к нам этот честный гот?

             Входит второй гот, ведя Арона с ребенком на руках.

                                 Второй гот

                   Я отошел от войска, славный Люций,
                   Чтоб поглазеть на древний монастырь.
                   Но лишь внимательней я присмотрелся
                   К строению разрушенному, вдруг
                   Из-за стены раздался детский крик;
                   Я бросился туда и услыхал,
                   Как кто-то уговаривал ребенка:
                   "Молчи, смугляк, в ком я и мать смешались.
                   Когда б не выдал цвет, чье ты отродье,
                   Будь создан ты похожим лишь на мать,
                   Ты стал бы императором, бездельник;
                   Но, если бык с коровой снежно-белы,
                   Им черного теленка не родить.
                   Молчи, пострел! - так он журил ребенка. -
                   Я к готу верному тебя снесу.
                   Узнав, что ты - дитя императрицы,
                   Он ради матери тебя возьмет".
                   С мечом в руке к нему я устремился,
                   Напал врасплох и к вам его привел,
                   Чтоб поступить с ним, как найдете нужным.

                                   Люций

                   Так знай же, это воплощенный дьявол,
                   Лишивший Тита доблестной руки, -
                   Жемчужина очей императрицы;
                   А это пылкой страсти гнусный плод. -
                   Куда снести ты думал, белоглазый,
                   Подобье хари дьявольской своей?
                   Что ты молчишь? Как! Иль ты глух? Ни слова?
                   Веревку! Вздернуть их на сук - отца
                   И плод прелюбодейства подлеца.

                                    Арон

                   Не тронь его! Он царственного рода.

                                   Люций

                   Он весь в отца: в нем злобная природа. -
                   Сперва дитя повесьте: пусть глядит
                   Отец на корчи сына и скорбит.
                   Эй, лестницу!

         Приносят лестницу, на которую заставляют подняться Арона.

                                    Арон

                                 Спаси ребенка, Люций,
                   Императрице отнеси его.
                   Исполнишь это - я открою вещи,
                   Которые тебе полезно знать.
                   А не исполнишь, - будь что будет с нами, -
                   Скажу одно: "Пусть месть покончит с вами!"

                                   Люций

                   Рассказывай; и, если угодишь мне.
                   Ребенок твой и жив и вскормлен будет.

                                    Арон

                   Я угожу ль? О, будь уверен, Люций,
                   Всю душу истерзает речь моя;
                   То об убийствах речь, резне, насильях,
                   Ночных злодействах, гнусных преступленьях,
                   Злых умыслах, предательствах - о зле,
                   Взывающем ко всем о состраданье;
                   И это все уйдет со мной в могилу,
                   Иль поклянись, что сын мой будет жить.

                                   Люций

                   Я обещаю. Говори теперь.

                                    Арон

                   Клянись, что будет жить, тогда начну.

                                   Люций

                   Чем клясться мне? Не веришь в бога ты:
                   Какой же можешь ты поверить клятве?

                                    Арон

                   А если б и не верил? Да, не верю,
                   Но знаю: ты к религии привержен,
                   В тебе есть то, что совестью зовут;
                   Поповских выдумок и церемоний
                   Усердный, знаю, исполнитель ты. -
                   Вот почему и требую я клятвы. -
                                (В сторону.)
                   Дурак за бога палку принимает
                   И держит клятву, данную ему, -
                   Того и надо мне. -
                                 (Громко.)
                                      Клянись же богом,
                   Тем самым, - кто бы ни был этот бог, -
                   Которого ты чтишь, пред ним склоняясь,
                   Спасти дитя, вскормить и воспитать, -
                   Иначе ничего я не открою.

                                   Люций

                   Клянусь мной чтимым богом, все исполню.

                                    Арон

                   Знай, что ребенок - от императрицы.

                                   Люций

                   Развратница, чья похоть ненасытна!

                                    Арон

                   Ну, это лишь невинная забава
                   В сравненье с тем, что ты услышишь здесь:
                   Ее сыны убили Бассиана,
                   Лишили чести, языка и рук
                   Твою сестру, - украсили на славу.

                                   Люций

                   Украсить - это ты зовешь, мерзавец!

                                    Арон

                   Смочить, подстричь, украсить всю на славу -
                   Забава славная для тех, чей труд!

                                   Люций

                   О звери, варвары, как и ты сам!

                                    Арон

                   То правда, я наставником их был.
                   Мать похотливостью их наделила, -
                   Вот так выигрывает карта ставку;
                   А кровожадность взяли у меня. -
                   Вот так бульдог хватает всех за горло.
                   Чего я стою, пусть дела покажут:
                   Я братьев двух твоих к коварной яме,
                   Где Бассиана труп лежал, завлек;
                   Я исписал найденный Титом свиток
                   И спрятал клад, указанный в письме,
                   В согласье с Таморой и сыновьями.
                   И делалось ли что тебе на горе
                   Без злобного участья моего?
                   Обманом раздобыл я руку Тита,
                   А получив, в сторонку отошел
                   И сердце чуть не надорвал от смеха.
                   Я подсмотрел сквозь трещину в стене,
                   Как получил он головы детей,
                   Как плакал, - и смеялся так усердно,
                   Что прослезился я и сам, как он.
                   А выслушав забавный мой рассказ,
                   Пришла в восторг моя императрица,
                   За весть поцеловав меня раз двадцать.

                                   Люций

                   Ты говоришь все это, не краснея?

                                    Арон

                   Как в поговорке - словно черный пес.

                                   Люций

                   Ты не жалеешь обо всем, что сделал?

                                    Арон

                   Жалею лишь о том, что сделал мало.
                   Кляну я каждый день, - хоть дней таких
                   Немного в жизни у меня бывало, -
                   Когда бы я злодейства не свершил:
                   Не умертвил, убийства не замыслил,
                   Не подготовил, не свершил насилья,
                   Не обвинил и не дал ложных клятв,
                   Не перессорил насмерть двух друзей,
                   Скотину бедняка не покалечил,
                   Гумна иль стога ночью не поджег,
                   Хозяев принудив гасить слезами.
                   Частенько, вырыв из могилы трупы.
                   Перед дверьми друзей я ставил их,
                   Когда печаль была почти забыта:
                   На коже их, как на коре древесной,
                   Я по-латыни вырезал ножом:
                   "Да не умрет печаль, хоть я и умер".
                   И тысячу я ужасов свершил
                   Так, невзначай, как убивают муху;
                   Но лишь одно мне сердце сокрушает:
                   Что в тысячу раз больше не свершу.

                                   Люций

                   Спустите черта; умереть не должен
                   Столь легкой, скорой смертью, как в петле.

                                    Арон

                   Коль черти есть, хотел бы я быть чертом,
                   Чтоб жить и в вечном пламени гореть
                   И, ваше общество имея в пекле,
                   Вас ядовитым языком язвить!

                                   Люций

                   Заткните рот ему, пусть он умолкнет.

                             Входит третий гот.

                                 Третий гот

                   Мой государь, там посланный из Рима
                   Желает, чтобы принял ты его.

                                   Люций

                   Пусть он войдет.

                               Входит Эмилий.

                   Привет, Эмилий, что за весть из Рима?

                                   Эмилий

                   О славный Люций, готские вельможи,
                   Вам римский император шлет привет
                   И просит, раз взялись вы за мечи,
                   Вступить в переговоры в доме Тита;
                   А если вы заложников хотите,
                   То их сейчас же предоставят вам.

                                 Первый гот

                   Что вождь наш скажет?

                                   Люций

                   Эмилий, пусть заложников отцу
                   Иль дяде Марку даст ваш император -
                   И мы придем. - Вперед!

                                   Трубы.
                                  Уходят.


        СЦЕНА 2

                           Рим. Перед домом Тита.
                Входят переодетые Тамора, Деметрий и Хирон.

                                   Тамора

                   Так, в этом странном, мрачном одеянье
                   Перед Андроником предстану я,
                   Скажу, что Месть я, посланная адом
                   С ним сообща обиды возместить.
                   Стучитесь в комнату, где он сидит,
                   Обдумывая план жестокой мести;
                   Скажите - Месть пришла, чтоб с ним сдружиться
                   И гибель принести его врагам.

                               Они стучатся.
                            Входит наверху Тит.

                                    Тит

                   Кто размышление мое тревожит? -
                   Иль хитрость то, чтоб дверь я отворил
                   И скорбные решенья разлетелись,
                   Бесплодны оказались все труды?
                   Ошиблись вы: что я намерен сделать,
                   Я написал кровавыми чертами.
                   И что написано - должно свершиться.

                                   Тамора

                   Тит, сговориться я пришла.

                                    Тит

                   Ни слова, нет; чем речь я подчеркну? -
                   Руки лишен, чтоб делать жесты ею.
                   Неровня мы с тобой; на том и кончим.

                                   Тамора

                   Узнав меня, ты стал бы говорить.

                                    Тит

                   Я не безумец, знаю я тебя:
                   Порукой - кровь письмен, обрубок жалкий;
                   Порукой - и морщины от забот;
                   Порукой - ночи гнет и дня томленье;
                   Порукой - горе в том, что узнаю
                   В тебе я Тамору, императрицу;
                   Не за другой ли ты рукой пришла?

                                   Тамора

                   Несчастный, знай: не Тамора я вовсе;
                   Враг Тамора тебе, а я - твой друг.
                   Я - Месть и послана подземным царством,
                   Чтоб коршун дум, терзающий тебя,
                   Насытился возмездьем над врагами.
                   Сойди, приветствуй нас на этом свете.
                   Поговорим о смерти и убийстве.
                   Вертепа нет, ни потаенных мест,
                   Тьмы непроглядной, ни долины мглистой,
                   Где б подлое насилье иль убийство
                   Укрылись в страхе: я настигну их
                   И страшное шепну им в уши имя,
                   Обидчиков дрожать принудив: Месть.

                                    Тит

                   Ты - Месть? И послана ко мне затем,
                   Чтоб стать для недругов моих мученьем?

                                   Тамора

                   Я - Месть; сойди приветствовать меня.

                                    Тит

                   Но услужи мне прежде, чем сойду.
                   Ведь здесь с тобой Насилье и Убийство:
                   Так докажи на деле, что ты - Месть;
                   Убей их, раздави под колесницей -
                   И я приду, и буду править ею,
                   И понесусь вокруг земли с тобою.
                   Достань двух черных, словно смоль, коней,
                   Чтоб мчать карающую колесницу,
                   Накрыть убийц в преступных их вертепах.
                   Когда же головами их она
                   Наполнится, сойду и у колес
                   Бежать весь день, как скороход, я буду.
                   С восхода над землей Гипериона
                   Вплоть до заката за морем его.
                   Я день за днем труд тяжкий понесу -
                   Лишь уничтожь Насилье и Убийство.

                                   Тамора

                   Они - помощники; пришли со мною.

                                    Тит

                   Твои помощники? Как их зовут?

                                   Тамора

                   Насилье и Убийство; так зовутся
                   За то, что мстят творящим это зло.

                                    Тит

                   Как Таморы сынов напоминают,
                   Вы ж - Тамору! Но мы, земные люди,
                   Безумны, жалки, и наш глаз неверен.
                   О сладостная Месть, иду к тебе!
                   И коль одной руки тебе довольно,
                   Я тотчас же обнять тебя сойду.
                             (Уходит наверху.)

                                   Тамора

                   Его безумью сговор этот впору.
                   Чем мозг его больной я ни потешу,
                   Вы поддержать меня должны речами:
                   Теперь меня считает Местью он.
                   В безумной мысли той его уверив,
                   Уговорю за Люцием послать
                   И, задержав на пиршестве его,
                   Изобрету я хитрую уловку,
                   Чтоб готов легковерных разогнать
                   Иль сделать их хотя б его врагами.
                   Вот он идет, я роль должна играть.

                             Входит внизу Тит.

                                    Тит

                   Я долго был из-за тебя несчастен.
                   Добро пожаловать в мой скорбный дом,
                   О Фурия, Насилье и Убийство.
                   Не Тамору ль я вижу с сыновьями?
                   Прибавьте мавра - сходство будет полным.
                   Иль не нашлось в аду такого беса?
                   Прекрасно знаю я, - императрица
                   Без мавра не выходит никогда,
                   И, чтобы правильно ее представить,
                   Вам дьявола бы надо привести.
                   Но все ж пожалуйте. Что будем делать?

                                   Тамора

                   Чего хотел бы ты от нас, Андроник?

                                  Деметрий

                   Дай мне убийцу, - я расправлюсь с ним.

                                   Хирон

                   Дай подлеца, свершившего насилье, -
                   Я послан, чтобы отомстить ему.

                                   Тамора

                   Дай тысячу обидчиков своих, -
                   И за тебя я отомщу им всем.

                                    Тит

                   Ищи среди преступных улиц Рима
                   И, увидав подобного себе,
                   Рази его, Убийство: он - убийца. -
                   Ступай и ты и, если в свой черед
                   Увидишь сходство в ком-нибудь с собою,
                   Рази его, Насилье: он - насильник. -
                   Ступай и ты: при цезарском дворе
                   Царица есть в сопровожденье мавра;
                   Узнать ее ты можешь по себе:
                   Вся с головы до ног с тобою схожа.
                   Прошу тебя, дай лютую им смерть, -
                   Они ко мне и близким люты были.

                                   Тамора

                   Ты хорошо нас научил, - исполним,
                   Но будь так добр, Андроник, и пошли
                   За храбрым сыном, Люцием, идущим
                   С воинственными готами на Рим.
                   Проси его на пир в твой дом явиться:
                   Когда придет на празднество твое,
                   Сюда я приведу императрицу,
                   И цезаря, и всех твоих врагов;
                   Пусть на коленях молят о пощаде;
                   На них ты сердце отведешь свое.
                   Что скажешь ты на эту мысль, Андроник?

                                    Тит

                   Марк, брат мой! Тит тебя зовет несчастный.

                                Входит Марк.

                   Марк, к Люцию, племяннику, ступай;
                   Ты должен разыскать его у готов.
                   Проси прийти ко мне и привести
                   Кого-нибудь из самых знатных готов;
                   Проси оставить в лагере войска.
                   Скажи - императрица, как и цезарь,
                   Со мной пируют; должен быть и он.
                   Исполни все, и он пусть все исполнит,
                   Жизнь престарелого отца ценя.

                                    Марк

                   Исполню все и возвращусь немедля,
                                 (Уходит.)

                                   Тамора

                   Теперь отправлюсь по твоим делам
                   И уведу помощников с собою.

                                    Тит

                   Оставь со мной Насилье и Убийство:
                   Иначе брата я верну назад,
                   Соединясь лишь с Люцием для мести.

                                   Тамора
                              (тихо, сыновьям)

                   Что скажете? Хотите с ним остаться,
                   Пока я к императору схожу,
                   Чтоб рассказать, как удалась мне шутка?
                   Его причудам потакайте, льстите,
                   Беседуйте, пока я не вернусь.

                                    Тит
                                (в сторону)

                   Я знаю их, хоть им кажусь безумцем.
                   В их собственные сети всех поймаю, -
                   И матку и проклятых адских псов.

                                  Деметрий

                   Ступай же, матушка, оставь нас здесь.

                                   Тамора

                   Прощай, Андроник. Месть идет, чтоб сети
                   Расставить для врагов твоих на свете.

                                    Тит

                   Я знаю, сладостная Месть, прощай.

                               Тамора уходит.

                                   Хирон

                   Скажи, старик, что ты готовишь нам?

                                    Тит

                   Довольно дела у меня найдется. -
                   Кай, Валентин, сюда идите! Публий!

                          Входят Публий и другие.

                                   Публий

                   Чего же хочешь ты?

                                    Тит

                                      Кто эти двое?

                                   Публий

                   Деметрий и Хирон, два наших принца.

                                    Тит

                   Стыдись, стыдись! Жестоко ты ошибся.
                   Убийством и Насильем их зовут.
                   А потому вяжи их, милый Публий. -
                   Кай, Валентин, их за руки хватайте.
                   О, как давно я ждал такого часа,
                   И вот - дождался; так скрутите крепче
                   И рты заткните, лишь начнут кричать.
                                 (Уходит.)

                 Публий и другие хватают Деметрия и Хирона.

                                   Хирон

                   Не сметь! Мы сыновья императрицы.

                                   Публий

                   Мы потому приказ и выполняем.
                   Заткните рты им, пусть они умолкнут.
                   Надежно связаны? Вяжите крепче.

               Входят Тит и Лавиния; он несет нож, она - таз.

                                    Тит

                   Смотри, Лавиния, врагов связали. -
                   Заткните рты им, пусть они молчат
                   И страшные слова мои услышат. -
                   О подлые Деметрий и Хирон,
                   Источник этот загрязнили вы,
                   С зимой своей ее смесили лето;
                   Убили мужа и за грех тот подлый
                   Ее двух братьев на смерть обрекли;
                   Мне руку отрубили для забавы;
                   Язык и обе руки, то, что рук
                   И языка дороже, - непорочность, -
                   Насильем отняли вы у нее.
                   Что вы сказали б, разреши я вам?
                   Стыд помешал бы вам просить пощады.
                   Так слушайте, как стану вас пытать:
                   Рукой оставшейся я вас зарежу,
                   Лавиния же таз меж двух обрубков
                   Возьмет, чтоб кровь преступную собрать
                   Со мной пирует ваша мать и Местью
                   Себя зовет, безумцем мнит меня.
                   Так вот, я в порошок сотру вам кости,
                   Из них и крови тесто приготовлю.
                   Из теста сделаю два пирога -
                   Два гроба для голов презренных ваших,
                   И вашу мать, бессовестную шлюху,
                   На славу угощу: пусть, как земля,
                   Она пожрет свое же порожденье.
                   Вот пир, к которому я звал ее,
                   Вот блюдо, что должно ее насытить.
                   Лютей, чем к Филомеле, к дочке были, -
                   Лютей, чем Прокна, буду отомщен.
                   Подставьте глотки. - Подойди, Лавиния.
                   (Перерезает горло Деметрию и Хирону.)
                   Кровь собери. Когда ж они умрут,
                   Я в мелкий порошок сотру их кости
                   И с этой скверной жидкостью смешаю,
                   Чтоб головы их в тесте том запечь.
                   Иди, иди, готовить помоги;
                   Пир более жестокий и кровавый
                   Хочу устроить я, чем пир кентавров.
                   Тащите их; как повар, постараюсь
                   К приходу матери сготовить их.

                            Уходят, унося трупы.


        СЦЕНА 3

                      Двор в доме Тита. Накрыты столы.
                Входят Люций, Марк и готы с пленным Ароном.

                                   Люций

                     Когда отца в том воля, дядя Марк,
                     Чтоб в Рим вернуться мне, я повинуюсь.

                                 Первый гот

                     И мы с тобой, что б ни судил нам рок.

                                   Люций

                     Запри злодея-мавра, добрый дядя, -
                     Он хищный тигр, проклятый дьявол он, -
                     Держи в цепях и пищи не давай,
                     Пока пред Таморой он не предстанет.
                     Чтоб обличить ее в поступках грязных;
                     И укрепи засаду из друзей:
                     Боюсь, недоброе задумал цезарь.

                                    Арон

                     Мне на ухо проклятья шепчет дьявол
                     И побуждает мой язык излить
                     Яд злобы, переполнившей мне сердце!

                                   Люций

                     Прочь, пес безжалостный, проклятый раб!
                     Друзья, вы с дядей уведите мавра.

                           Готы с Ароном уходят.
                              Трубы за сценой.

                     Что цезарь близко, трубы возвещают.

            Входят Сатурнин и Тамора, Эмилий, трибуны, сенаторы
                                 и другие.

                                  Сатурнин

                     Как! Разве не одно на небе солнце?

                                   Люций

                     Что проку, если солнцем назовешься?

                                    Марк

                     Прошу обоих - бросьте пререканья
                     И мирно разрешите этот спор.
                     Готово к пиру все; заботой Тита
                     Достойной целью он имеет мир,
                     Любовь, содружество и благо Рима;
                     Прошу приблизиться, занять места.

                                  Сатурнин

                     Охотно, Марк.

                                   Гобои.
                            Все садятся за стол.
            Входит Тит, одетый поваром, и ставит блюда на стол;
          за ним Лавиния, под покрывалом, Люций Младший и другие.

                                    Тит

                     Привет тебе с супругой грозной, цезарь;
                     Привет вам, готы; Люцию - привет;
                     Привет вам всем. Хоть скромен стол, - желудки
                     Наполнит вам; отведать вас прошу.

                                  Сатурнин

                     Зачем ты нарядился так, Андроник?

                                    Тит

                     Хотел увериться, что угостят
                     Как должно цезаря с императрицей.

                                   Тамора

                     Андроник, мы признательны тебе.

                                    Тит

                     Да, были б, если б знали это сердце.
                     Но вот что ты реши мне, государь:
                     Виргиний пылкий хорошо ли сделал,
                     Дочь умертвив своей рукой за то,
                     Что чести и невинности лишилась?

                                  Сатурнин

                     Да, хорошо, Андроник.

                                    Тит

                                           Твой довод, государь?

                                  Сатурнин

                     Не подобало жить ей, честь утратив,
                     И вечно скорбь отца возобновлять.

                                    Тит

                     Да, довод основательный и веский, -
                     Пример, живое указанье мне:
                     Несчастный, так же поступить я должен. -
                     Умри, Лавиния, и стыд с тобою!
                     А со стыдом и скорбь отца умри!
                             (Убивает Лавинию.)

                                  Сатурнин

                     Что сделал ты, чудовищный злодей?

                                    Тит

                     Убил ее; я слеп от слез о ней.
                     Несчастен так же я, как был Виргиний,
                     И более причин имел, чем он,
                     Свершить жестокость эту я. Свершилось!

                                  Сатурнин

                     Но кем же обесчещена она?

                                    Тит

                     Откушай: угощение на славу.

                                   Тамора

                     Как мог убить ты? Это дочь твоя!

                                    Тит

                     Убил Хирон, Деметрий, а не я:
                     Лишили чести, отрубили руки;
                     Они, они ей причинили муки.

                                  Сатурнин

                     Чтоб тотчас же сюда их привели!

                                    Тит

                     Их в этом пироге мы запекли,
                     Которым лакомилась мать родная,
                     Плоть, вскормленную ею, поедая;
                     Порукой в этом - острие ножа.
                             (Убивает Тамару.)

                                  Сатурнин

                     Умри, несчастный, за свой грех проклятый!
                              (Убивает Тита.)

                                   Люций

                     Помирится ли сын с такой утратой?
                     За плату - плата: смерть прими, проклятый!
                      (Убивает Сатурнина.)

          Все в смятении. Люций, Марк и другие поднимаются наверх.

                                    Марк

                     Вы, скорбные, народ и дети Рима,
                     Разъятые враждой, как стая птиц,
                     Рассеянная вихрями и бурей,
                     О, дайте научить вас, как собрать
                     В единый сноп разбитые колосья
                     И в плоть одну разрозненные члены,
                     Чтоб сам себе не стал отравой Рим
                     И он, пред кем склоняются держаны,
                     В отчаянье, как жалкий отщепенец,
                     Постыдно не покончил сам с собой.
                     Но, если иней старости, морщины -
                     Свидетельство об опыте нелживом, -
                     Не убедят вас выслушать меня,
                                  (Люцию)
                     Друг Рима, говори. Как встарь наш предок,
                     Когда торжественно повествовал
                     Дидоне скорбной и больной любовью
                     О ночи мрачной, пламенной, когда
                     Лукавый грек взял Трою у Приама, -
                     Скажи, какой Синон нас обольстил,
                     Кто ввез машину, нашей Трое - Риму -
                     Гражданскую тем рану нанеся. -
                     Не камень сердце у меня, не сталь;
                     Заговорю ль о горьких наших бедах, -
                     Потоки слез затопят красноречье,
                     Прервав правдивый мой рассказ в тот миг,
                     Когда он должен захватить вниманье
                     И вызвать сострадание у вас.
                     Вот вождь, за ним рассказ: от слов его
                     В вас сердце содрогнется и заноет.

                                   Люций

                     Итак, друзья, да будет вам известно:
                     Проклятые Деметрий и Хирон -
                     Вот кто зарезал цезарева брата,
                     Кто нашу изнасиловал сестру.
                     За их вину казнили наших братьев,
                     Презрев отца их слезы и лишив
                     Руки, сражавшейся за Рим достойно,
                     Его врагов в могилу отправлявшей.
                     И, наконец, и сам я изгнан был.
                     За мной ворота затворились; плача,
                     Пошел просить о помощи врагов.
                     В моих слезах вражда их потонула,
                     Объятья их раскрылись для меня.
                     Отверженный, да будет вам известно,
                     Я охранял ценою крови Рим
                     И меч врага от Рима отводил,
                     Сталь направляя в грудь свою отважно.
                     Вы знаете, я хвастать не люблю;
                     Мои рубцы порукой в том, хоть немы,
                     Что мой рассказ и точен и правдив.
                     Довольно! Слишком я и так отвлекся
                     Хвалой себе недолжной. О, простите!
                     Нет друга - сами хвалим мы себя.

                                    Марк

                     Черед за мной. Смотрите, вот ребенок:
           (указывая на ребенка, которого держит на руках слуга)
                     Им разрешилась Тамора; он ею
                     От мавра нечестивого рожден,
                     Зачинщика, творца всех этих бедствий.
                     Мерзавец жив; здесь, в доме Тита, он
                     И это подтвердит, как ни преступен.
                     Решите, мог ли Тит не отомстить
                     За несказанные обиды эти, -
                     Их ни один бы смертный не стерпел!
                     Узнав всю правду, римляне, судите!
                     В чем погрешили - укажите нам;
                     И с места, где нас видите сейчас, -
                     Андроников несчастные остатки, -
                     Мы об руку низринемся вдвоем
                     И, раздробив себе мозги о камни,
                     Положим роду нашему конец.
                     Ответьте, римляне; скажите слово -
                     И с Люцием мы броситься готовы.

                                   Эмилий

                     Сойди, сойди к нам, муж почтенный Рима,
                     И за руку к нам цезаря снеди:
                     Наш цезарь - Люций; в том я убежден:
                     Единогласно будет избран он.

                                    Все

                     Привет, о Люций, повелитель Рима!

                                    Марк

                     Ступайте в дом Андроника печальный -
                                 (Слугам.)
                     Безбожного сюда тащите мавра,
                     Чтоб к страшной смерти присудить его,
                     За жизнь преступную его карая.

                               Слуги уходят.
                      Люций, Марк и другие спускаются.

                                    Все

                     Привет, о Люций наш, правитель Рима!

                                   Люций

                     Благодарю. Когда б я мог так править,
                     Чтоб Рим от горя и от слез избавить!
                     Но дайте срок мне, римляне: природой
                     Тяжелый долг возложен на меня. -
                     Посторонитесь. - Дядя, подойди
                     Прощальную слезу на труп пролить.
                               (Целует Тита.)
                     Горячий поцелуй устам холодным
                     И слезы на лице окровавленном -
                     Вот сына верного последний долг!

                                    Марк

                     Слезу слезой, лобзание лобзаньем
                     Брат на устах здесь возместит тебе.
                     О, будь число их, должных мной, несметно
                     И бесконечно, - расплачусь за все!

                                   Люций

                     Поди сюда, учись у нас, мой мальчик,
                     Как слезы лить. Тебя твой дед любил.
                     И на коленях все качал, бывали,
                     И песнею баюкал на груди;
                     И он тебе рассказывал немало,
                     Что твоему младенчеству пристало.
                     Из уваженья к этому, с любовью
                     Пролей слезинки от своей весны,
                     Как требует того закон природы:
                     Друг должен с другом разделить невзгоды.
                     Простись же с ним, предай его могиле
                     И, долг отдав ему, расстанься с ним.

                               Люций Младший

                     О дедушка! Желал бы я всем сердцем
                     Сам умереть, чтоб только ты был жив! -
                     Отец, мне слезы говорить мешают,
                     Рыданья душат, лишь раскрою рот.

                           Входят слуги с Ароном.

                               Один из римлян

                     Андроники, конец страданьям вашим!
                     Произнесите приговор злодею,
                     Виновнику событий роковых.

                                   Люций

                     По грудь заройте в землю, не кормите:
                     Пусть бесится, вопит о пище он;
                     Кто, сжалившись над ним, ему поможет,
                     Умрет за это. Вот наш приговор.
                     Смотрите, чтоб зарыт был в землю прочно.

                                    Арон

                     Но что ж во мне замолкли гнев и ярость?
                     Я не ребенок, чтоб с мольбой презренной
                     Покаяться в содеянном мной зле.
                     Нет, в десять тысяч раз еще похуже
                     Я б натворил, лишь дайте волю мне.
                     Но, если я хоть раз свершил добро,
                     От всей души раскаиваюсь в этом.

                                   Люций

                     Пусть тело цезаря друзья возьмут,
                     Чтоб схоронить его в отцовском склепе,
                     Отца же моего с сестрою должно
                     В гробницу родовую поместить.
                     А что до Таморы, тигрицы злобной,
                     Ни трауром, ни чином погребальным,
                     Ни похоронным звоном не почтить,
                     Но выбросить зверям и хищным птицам:
                     Жила по-зверски, чуждой состраданья,
                     И вызывать не может состраданья.
                     Пусть правосудие свершат над мавром, -
                     Он бедам всем начало положил.
                     Затем в стране мы учредим порядок,
                     Чтоб не пришла от дел таких в упадок.

                                  Уходят.




        "ТИТ АНДРОНИК"

     Уже в начале (I, 2) трагедии на сцену вносят гроб,  и  в  нем  покоятся
останки двадцати  сыновей  Тита  Андроника,  погибших  в  сражениях.  Триумф
полководца Тита венчается  тем,  что  одного  из  пленных  принцев,  Аларба,
уводят, чтобы разрубить на куски и сжечь на костре  как  жертву  богам.  Эта
казнь возбуждает у пленной  царицы  Таморы  жажду  мести,  которая  послужит
причиной многих последующих событий.
     Убийства следуют одно за другим. Тит Андроник  закалывает  своего  сына
Муция, осмелившегося ослушаться его. Сын Таморы Деметрий убивает Бассиана  и
сваливает вину на двух сыновей Тита, которых казнят.  Деметрий  и  его  брат
Хирон насилуют дочь Тита Лавинию и, чтобы она не выдала их, отрезают ей язык
и руки, лишая  возможности  и  говорить  и  писать.  Тит  Андроник,  поверив
коварному мавру Арону, отрубает себе левую руку, надеясь этой жертвой спасти
двух осужденных сыновей. Мавр Арон закалывает кормилицу царицы, чтобы та  не
выдала тайну  его  связи  с  Таморой,  и  обещает  сделать  то  же  самое  с
повивальной бабкой, помогавшей царице разрешиться от бремени.
     На  казнь  отправляют  крестьянина,  передавшего  императору  Сатурнину
дерзкое  послание   Тита.   Тит   осуществляет   месть   над   насильниками,
обесчестившими его дочь, и, в то  время  как  он  наносит  смертельные  раны
связанным Деметрию и Хирону, Лавиния в обрубках рук держит  таз,  в  который
стекает кровь ее обидчиков. Но и отмщенная Лавиния не остается в живых -  ее
убивает отец, чтобы она не пережила своего  позора.  Тит  убивает  и  своего
главного врага - Тамору,  но  сначала  он  угощает  ее  пирогом,  в  который
запечено мясо ее сыновей. Сатурнин мстит за смерть своей жены,  убивая  Тита
Андроника, а сын последнего Луций  поражает  мечом  Сатурнина.  И,  наконец,
мавра Арона,  злобного  интригана,  подстроившего  ряд  убийств,  подвергают
страшной казни; закапывают живым в землю в отместку за содеянное им зло.
     Четырнадцать убийств, тридцать четыре трупа, три отрубленные руки, один
отрезанный язык - таков инвентарь ужасов, наполняющих эту трагедию.
     Мог  ли  написать  ее  Шекспир,   тот,   кого   современники   называли
"благородным", "медоточивым", "сладостным"? Тот, кто написал  столь  изящные
комедии и такие глубокие философские трагедии?
     Многие критики отказываются верить этому. Содержание  "Тита  Андроника"
столь грубо, низменно, жестоко, говорят они,  что  невозможно  признать  это
произведение плодом гения Шекспира, хотя бы и молодого.  Никакая  незрелость
не может оправдать столь чудовищное нагромождение ужасов. Только дурной вкус
и примитивная фантазия могли породить трагедию такого рода, создать  которую
мог кто угодно, только не Шекспир.
     Весь арсенал средств критики был привлечен для  того,  чтобы  "обелить"
Шекспира и смыть пятно, марающее чистую одежду гения. Ссылались на  то,  что
три прижизненных издания "Тита Андроника" (1594, 1600, 1611) были напечатаны
без имени автора на титульном листе.
     Приводили слова драматурга XVII века Эдуарда Рейвенскрофта,  который  в
предисловии к своей  переделке  "Тита  Андроника"  (поставленной  в  1678  и
напечатанной в 1687 г.) писал: "Люди, издавна  осведомленные  в  театральных
делах, говорили мне, что эта пьеса первоначально не принадлежала Шекспиру, а
была принесена посторонним автором, и он лишь приложил руку мастера к  одной
или двум ролям или характерам; и я склонен поверить этому, ибо из  всех  его
произведений это самое неудобоваримое; оно напоминает  скорее  кучу  мусора,
нежели постройку".
     Текстологи посредством скрупулезных  сравнений  стиля  показывают,  что
"Тит Андроник" отличается лексикой, фразеологией, версификационными приемами
от  пьес,  достоверно  являющихся  шекспировскими.  Они   приводят   данные,
свидетельствующие о сходстве трагедии с пьесами его предшественников,  среди
которых будто бы и следует искать автора трагедии, каковым мог  быть  Марло,
Грин, Кид, Нэш, Пиль - кто угодно, но только не божественный Уильям.
     Но против  всей  массы  доказательств,  предположений  и  умозаключений
критиков есть два непоколебимых свидетельства,  возлагающих  ответственность
за "Тита Андроника" на Шекспира.  Френсис  Мерес,  перечисляя  в  1598  году
известные ему пьесы Шекспира, называет в числе других и "Тита Андроника".  А
Хемминг  и  Кондед,  друзья  Шекспира,  приготовившие  первое  собрание  его
сочинений, включили "Тита Андроника" в фолио  1623  года.  И  от  этих  двух
фактов  никуда  не  уйдешь:   они   делают   неопровержимой   и   бесспорной
принадлежность этой пьесы Шекспиру, как бы мы ни оценивали ее с точки зрения
художественности.
     Другое дело вопрос, является  ли  Шекспир  единоличным  автором  пьесы.
Здесь можно допустить, что он работал по  тексту  уже  ранее  существовавшей
пьесы и, переделывая ее, дополнял, сокращал и, может быть, сохранил  кое-что
из рукописи предшественника. Но если это имело место,  то,  так  или  иначе,
Шекспир принял на себя ответственность  за  пьесу,  а  мы  знаем  по  другим
драмам, что Шекспир всегда перерабатывал старые  тексты  самым  кардинальным
образом.
     Соображения, выдвигавшиеся против авторства Шекспира,  были  не  только
эстетическими. Смущало не одно лишь то обстоятельство,  что  создатель  этой
трагедии нагромоздил кучу убийств и злодейств, вызывающих у зрителей начиная
с XVIII века и по наше  время  лишь  чувство  отвращения.  Против  авторства
Шекспира говорит как будто и  то,  что  пьеса  полна  выспренности,  ложного
пафоса, крикливой декламации, психологическая мотивировка поступков либо  до
крайности примитивна, либо просто отсутствует.
     Отрицать это невозможно. "Тит Андроник" действительно не  имеет  ничего
общего  ни  с  другими  "римскими"  трагедиями  Шекспира,  ни  с  "Ромео   и
Джульеттой", ни с "Гамлетом",  ни  с  "Лиром".  Но  это  не  дает  основания
отрицать его авторство.
     Пути  писательские  неисповедимы.   Творческие   биографии   величайших
художников  сложны,  противоречивы  и  складываются  из  фактов,   кажущихся
несовместимыми. Разве мы поверили бы, что  Гете,  написавший  "Фауста",  был
также автором "Триумфа чувствительности", если бы не знали этого  наверняка?
Разве не было у Лоне де Вега и Кальдерона пьес пустых и просто плохих?
     "Тита Андроника" написал Шекспир. И от  этого  он  становится  для  нас
более достоверно живым человеком  и  писателем.  Этот  факт  его  творческой
биографии  делает  очевидным  то,  что  в  начале   своей   драматургической
деятельности Шекспир пробовал разные пути,  искал  и  ошибался,  прежде  чем
обрел те качества, которые  сделали  его  тем  великим  художником,  который
покорил мир. Не в готовом виде, не из головы Зевса, не из пены морской, а  в
процессе борьбы и исканий родилось искусство Шекспира.  Именно  родилось,  и
пьесы, подобные "Титу Андронику" и трем частям "Генриха VI", ценны  для  нас
тем, что раскрывают Шекспира-художника в процессе его развития. Они - первые
ступени  его  творчества.  И  отнюдь   не   бесплодным   является   открытие
исследователей, показавших сходство "Тита Андроника"  с  драматургией  конца
80-х - начала 90-х годов XVI века.
     Шекспир во всех жанрах начинал с того, что вступал на  уже  проторенные
пути. Так было и с жанром  трагедии.  Одной  из  первых  форм  этого  жанра,
утвердившихся на сцене английского театра эпохи Возрождения, была  "кровавая
трагедия",  высшие  образцы  которой  дали  Марло  и  Кид.  Есть   писатели,
начинающие с того, что отвергают все сделанное предшественниками. Шекспир не
принадлежал к числу таких.  Его  стремление  состояло  в  другом:  превзойти
предшественников в том, в чем они сами были сильны.
     "Испанская  трагедия"  Томаса  Кида  поразила  воображение  театральной
публики того времени  чудовищным  нагромождением  злодейств.  Мы  можем  как
угодно  расценивать  вкусы  этой  публики,  но  остается  фактом,  что  жанр
"кровавой трагедии" пользовался большой популярностью.
     Шекспир не был художником-творцом, сидевшим в башне из слоновой  кости,
где он творил шедевры для будущих поколений. Он  был  театральным  деятелем,
чутко реагировавшим на запросы  зрителей.  Он  следовал  закону,  что  театр
должен давать публике то, чего она хочет. И он написал "Тита Андроника". При
этом он не стремился нарушить основы жанра "кровавой трагедии", а, наоборот,
в полной мере следовал им. Как автор, он поставил себе лишь  одну  задачу  -
"переиродить  самого  Ирода",   как   выразится   впоследствии   Гамлет.   И
действительно, Шекспир превзошел в "Тите  Андронике"  все  ужасы  "Испанской
трагедии",  не  преминув  при  этом  использовать  некоторые  приемы   Кида,
доказавшие свою театральную эффективность.
     Жанр "кровавой трагедии" отнюдь не стремился угодить "низменным  вкусам
толпы", как это представляют  иногда  буржуазные  историки  драмы.  Он  имел
исторические истоки как в самой жизни, так и  в  культуре  эпохи.  Старинные
летописи и современная хроника в изобилии давали материал  для  пьес  такого
рода. Кровавая месть, физическое  истребление  соперников,  тайные  и  явные
убийства,  совершаемые  самыми  изощренными  способами,   были   не   плодом
воображения писателей, а повседневной жизненной практикой. В  особенности  в
среде  высшего  сословия  насилие  было  постоянным   средством   разрешения
жизненных конфликтов.  "Кровавая"  драма  эпохи  Возрождения  лишь  отразила
реальные факты.
     Этот жанр явился важной вехой в развитии драматического  искусства.  Он
был одним из знамений рождения  нового  искусства  и  нового  миропонимания.
Средневековое  мировоззрение,  отразившееся  и   в   драме   того   времени,
воспринимало   жизнь   как   некое   организованное   явление,   в   котором
индивидуальное всегда было отклонением от нормы и закона. Эпоха  Возрождения
отмечена  тем,  что  прежнему  единству  жизни,  основанной   на   иерархии,
противостало бесконечное разнообразие враждующих между собой  индивидуальных
стремлений. Это мы видим и в "Испанской  трагедии"  и  в  "Тите  Андронике".
Перед  нами  мир,  управляемый  не  богом,  не  гражданскими   законами,   а
единственно лишь действиями индивидов, составляющих общество.
     Если внимательно вчитаться  в  "Тита  Андроника",  то  раскроется,  что
трагедия  при  всей  ее  кажущейся  примитивности  не  лишена  определенного
идейного стержня.
     Тит Андроник - носитель патриотического начала. Его жизненный  идеал  -
служение родине, Риму, которому он принес в жертву все  свои  силы  и  кровь
многочисленных сыновей. Он желает гражданского мира и потому отказывается от
предложенной ему  власти  в  пользу  Сатурнина,  лишь  бы  избавить  Рим  от
раздоров.
     Но патриархальные добродетели Тита Андроника уже не являются  гарантией
внутреннего мира. Им противостоят честолюбие Сатурнина, мстительность Таморы
и хищническая жестокость Арона. Вероятно, неслучайно то,  что  разрушителями
внутреннего мира выступают чужеземцы - Тамора и Арон, эти пленники  римского
полководца, хитро проникшие к источнику власти и разрушающие Рим изнутри.
     Тематически и идейно трагедия о Тите Андронике смыкается с трилогией  о
Генрихе VI. И здесь и там основу конфликта составляет распад патриархального
уклада жизни под натиском своекорыстного индивидуализма. Сюжет и его идейное
наполнение в "Тите  Андронике"  содержат,  таким  образом,  зерна  подлинной
трагедии,  имеющей  исторически  эпохальное  значение.  Но  само   понимание
трагического и его художественное облачение здесь  еще  примитивны.  Так  мы
подходим к литературным и драматургическим истокам жанра.
     Понимание трагического у гуманистов эпохи Возрождения формировалось под
влиянием римской драматургии. Хотя  "Поэтика"  Аристотеля  и  была  известна
гуманистам, не она определила их понимание жанра, а  единственные  доступные
тогда его образцы - трагедии Сенеки. В "кровавых" драмах  эпохи  Возрождения
трагическое предстает лишь в чисто внешнем качестве - как ужасное. И  таково
то понимание трагического, которое лежит в основе "Тита Андроника".
     Сопоставив это с  тем,  как  начинал  Шекспир  в  области  комедии,  мы
убедимся в том, что "Тит Андроник" так  же  представляет  собой  примитивное
понимание трагического, как "Комедия  ошибок"  дает  элементарное  выражение
комического,  заключающегося  в  случайных  и   внешних   совпадениях.   Оба
произведения находятся на одном и том же эстетическом уровне,  что  косвенно
подтверждает авторство Шекспира в  отношении  "Тита  Андроника",  как  и  не
случайна связь обеих пьес с традициями "римской" драмы.
     Обращение молодого Шекспира к античному сюжету было вполне в духе эпохи
Возрождения, когда гуманисты культивировали изучение  истории  и  литературы
древнего  мира.  Не  забудем,  что  изучение  латыни  и  памятников  римской
литературы составляло главное содержание обучения  в  грамматической  школе,
которую окончил Шекспир, возможно, после этого и сам преподававший некоторое
время. Интерес Шекспира к античности сказался не только в "Тите  Андронике".
Вспомним, что его "Комедия ошибок" представляет собой переработку "Менехмов"
Плавта.  Наконец,  об  этом  же  свидетельствуют  многочисленные  ссылки  на
античную мифологию и историю в таких ранних  произведениях,  как  "Укрощение
строптивой", "Бесплодные усилия любви", в "Генрихе VI" и т. д.
     Мы не знаем, правда, источника, послужившего основой  сюжета  "кровавой
трагедии" Шекспира.  Возможно,  что  он  опирался  на  не  дошедший  до  нас
полулегендарный рассказ. Не менее вероятно,  что  источником  ему  послужила
чья-либо пьеса на тот же сюжет.  В  записях  театрального  антрепренера  той
эпохи Филиппа Хенсло встречаются упоминания пьес со  сходным  названием,  но
никаких оснований для суждения по этому вопросу они не дают.
     Для нашего восприятия "Комедия ошибок" более приемлема эстетически, чем
"Тит Андроник", в силу того что эмоции, вызываемые  комическим  даже  в  его
самой  примитивной  форме,  связаны  все  же  с  удовольствием,  тогда   как
трагическое в его элементарном проявлении вызывает лишь  отвращение.  Но  не
такова  была   реакция   современников   Шекспира.   Документальные   данные
свидетельствуют о популярности пьесы. Шекспир написал и  поставил  ее  около
1594 года, но она имела долгую сценическую жизнь. Даже появление "Гамлета" и
"Короля Лира" не могло вытеснить "Тита Андроника", и Бен Джонсон в 1614 году
с иронией отмечал в прологе к своей комедии "Варфоломеевская  ярмарка",  что
"Испанская трагедия" и "Тит Андроник" продолжают  находить  поклонников.  По
мнению Бена Джонсона, "тот, кто клянется, что  "Иеронимо"  (другое  название
"Испанской трагедии". - Ред.) и "Тит  Андроник"  являются  лучшими  пьесами,
показывает, что его вкус не сдвинулся с места за прошедшие 25-30 лет".
     Кровавая  драма  была  вскоре  превзойдена  трагедией  более   высокого
художественного уровня.  Но  и  на  своем  новом  этапе  искусство  трагедии
сохранило  некоторые  элементы  более  ранней  формы  жанра.  В   "Гамлете",
"Макбете" и "Короле Лире" зритель  видит  достаточное  количество  ужасов  и
злодейств. Однако  внешне  трагическое  отступает  там  на  второй  план  по
сравнению с истинно трагическим.
     Хотя "Тит Андроник" в художественном отношении бесконечно ниже  великих
трагедий Шекспира, но и в этой пьесе есть черты примечательные.  Это  прежде
всего энергия, с какой ведется действие, и несомненная театральность.  Автор
уже тогда обладал чувством драматизма. Каждая сцена пьесы представляет собой
стычку,   столкновение,   конфликт.   Сюжет   развивается   стремительно   и
целеустремленно.
     Хотя здесь нет еще характеров  и  персонажи  представляют  собой  типы,
лишенные   индивидуальности,   контуры   фигур   обладают   драматургической
определенностью.  Добродетельный  воин,  гражданин  и  отец  Тит   Андроник,
страдалица Лавиния, элодей Арон, коварная Тамора, безумный эгоист Сатурнин и
другие наполняют сцену  кипением  страстей,  изливающихся  в  речах,  полных
условной  театральной  патетики,  среди  которой  изредка  сверкают  искорки
истинных чувств и подлинной поэзии. Некоторые из этих персонажей  -  первые,
весьма несовершенные типы характеров, которые получат впоследствии  глубокое
раскрытие у Шекспира. Наибольший интерес в этом отношении  представляют  два
образа. В Таморе есть черты, предвещающие и леди Макбет и Клеопатру, а  мавр
Арон - первый эскиз Яго, Эдмунда и  других  подобных  гениев  зла  в  пьесах
зрелого Шекспира.
     Самые несовершенства "Тита Андроника" интересны для нас как  показатели
того, с чего Шекспир начинал в сфере трагедии, они помогают лучше  понять  и
оценить стремительное развитие его гения, уже  вскоре  давшего  в  "Ромео  и
Джульетте" новое и более глубокое понимание трагического.

                                                                   А. Аникст

        ПРИМЕЧАНИЯ К ТЕКСТУ "ТИТА АНДРОНИКА"

     ...чьею особой волей мы облечены... - Марк - народный трибун.

     ...по прозванью Пий... - Пий (лат. Pius) значит "благочестивый".

     Хранитель Капитолия великий - верховный бог римлян Юпитер.

     Стикс  -  река  в  подземном  царстве,  на  берегах  которой,  согласно
верованиям древних, души блуждали, пока их тела не предавали погребению.

     ...возможность беспощадно отомстить в его шатре фракийскому тирану... -
Троянская  царица  Гекуба  вырвала  глаза  фракийскому  царю   Полимнестору,
убившему одного из ее сыновей.

     Солон - афинский мудрец и  законодатель  VII-VI  веков  до  н.  э.,  по
преданию, полагал, что  истинно  счастливыми  можно  считать  лишь  умерших,
потому что они более неподвластны превратностям судьбы.

     ...и новые навлечь на вас заботы?  -  Заботу  о  необходимости  избрать
нового правителя.

     Фебея - одно из наименований Дианы, богини луны.

     И ты меня ударил, Марк, по шлему! - то есть нанес оскорбление.

     Ведь греки предали земле Аякса... - Греки под Троей по совету  Одиссея,
сына Лаэрта, предали погребению  Аякса,  который  в  припадке  ярости  хотел
перебить их и затем в отчаянии покончил с собой.

     День любви -  юридический  термин,  означавший  день,  назначенный  для
мировых соглашений.

     Дубин, дубин! - обычный крик английских  горожан,  призывавших  стражу,
чтобы разнять уличную свалку.

     ...твой бок украсила мечом для танцев... - Для танцев  кавалеры  времен
Шекспира  привешивали  к  поясу  бутафорские  мечи,  которыми  нельзя   было
сражаться.

     Вулкана украшенье - рога, так как жена Вулкана Венера  изменила  ему  с
Марсом.

     Храм Славы - или, что почти то же, Молвы - в представлении древних весь
состоял из глаз, ушей и языков.

     Скиталец-принц - Эней, история любви  которого  к  карфагенской  царице
Дидоне, составляющая  один  из  эпизодов  его  странствий  после  разрушения
греками Трои, рассказана в "Энеиде" Вергилия.

     Сатурн. - По астрологическим верованиям, лица, родившиеся под  планетой
Сатурном, отличались холодностью чувств.

     Об истории Филомелы см. предисловие к пьесе.

     Актеон - юный охотник, подсмотревший,  как  Диана  купалась  со  своими
нимфами. Разгневанная богиня обратила Актеона в оленя,  после  чего  он  был
разорван собственными псами.

     Твой черный киммериец... - О киммерийцах в  "Одиссее"  сообщается,  что
они обитали на крайнем Западе, в области, куда  никогда  не  проникали  лучи
света.  В  историческое  время  киммерийцами  назывался  народ,  живший   на
Таврическом полуострове. Однако ни  тем,  ни  другим  черный  цвет  кожи  не
приписывался. Слово "черный" здесь применено в переносном смысле -  лишенный
света, мрачный душой.

     ...к стволу грозящего бедою тиса... - Тис  считался  зловещим  деревом,
весьма пригодным для всякого колдовства.

     Семирамида - полумифическая царица Ниневии, по  преданию,  отличавшаяся
чрезвычайной жестокостью.

     Так свет луны Пирама озарял, когда лежал он, весь в крови девичьей. - В
"Метаморфозах" Овидия рассказывается история любви Пирама и Фисбы. Придя  на
свидание, Фисба встретила льва и бежала от  него,  оставив  свое  покрывало,
которое лев, перед тем  кого-то  растерзавший,  разорвал  и  испачкал  своей
окровавленной мордой. Явившись  немного  позже  на  свидание,  Пирам  увидел
покрывало  и,  решив,  что  его  возлюбленная  погибла,   закололся   мечом.
Вернувшаяся Фисба, увидев труп Пирама, тоже покончила с собой.

     Коцит - река в загробном мире.

     Титан - одно из наименований бога солнца Феба.

     ...у ног фракийского поэта Цербер. -  Пес  Цербер,  сторожащий  вход  в
загробный  мир   (ад),   заснул,   убаюканный   сладостным   пением   Орфея,
отправившегося в ад за своей женой Эвридикой.

     Энея ль принуждать, чтоб гибель Трои и скорбь свою поведал дважды он? -
Свой рассказ Дидоне о  пережитых  им  бедствиях  Эней  в  "Энеиде"  Вергилия
начинает следующими словами: "Царица, ты  приказываешь  мне  вновь  пережить
невыразимое страданье".

     Ах! Сыновьям Корнелия  читала...  стихи  и  книгу  Туллия  "Оратор".  -
Корнелия - мать Гракхов, воспитавшая  в  них  самоотверженный  патриотизм  и
любовь к народу. Туллий - Марк Туллий Цицерон.

     Magni Dominator... - два слегка измененных  стиха  из  трагедии  Сенеки
"Ипполит".

     И ты, мой мальчик, в ком  надежду  видит  наш  римский  Гектор!  -  Как
надеждой троянского Гектора был его малолетний сын Астианакс,  так  надеждой
"римского Гектора"Люция является его юный сын Люций.

     ...как Юний Брут с отцом и мужем жертвы насилия - Лукреции  невинной...
- Юний Брут поклялся вместе с отцом и мужем обесчещенной Лукреции  отомстить
за нее. Согласно преданию, результатом этого было свержение в 509 году до н.
э. царской власти в Риме и установление республики.

     Северные ветры песок развеют, как листы Сивиллы... - Легендарные "книги
Сивиллы",  будто  бы  содержавшие  пророчества  о  грядущих  судьбах   Рима,
хранились в Капитолии под надзором жрецов. Позже они исчезли при неизвестных
обстоятельствах.

     Марк, будь  ему,  безумному,  опорой!  -  Не  поняв  горького  сарказма
предыдущих слов Тита, Марк решает, что он от горя лишился рассудка.

     Латинская цитата из "Од" Горация (книга I, ода XXII).

     Не счастье ль было - у ворот дворца трибуну вызов бросить перед  Титом?
- Намек на события, изображенные в акте III, сцене 1.

     ...ни Энкелад с исчадьями грозящими Тифона, ни славный сам  Алкид...  -
Энкелад и Тифон - гиганты, побежденные Зевсом (Юпитером). Алкид - Геркулес.

     Он отвергает все цвета другие. - Арон хочет сказать,  что  черный  цвет
нельзя закрасить никаким другим.

     Латинская  цитата  из  "Метаморфоз"  Овидия,  где  рассказывается,  что
Астрея, богиня справедливости, покинула землю после  наступления  "железного
века", сменившего "золотой", и с тех пор сияет  на  небе  в  виде  созвездия
Девы.

     ...и прорубиться в самый центр ее... - В поисках Астреи, которой больше
уже нет на земле.

     Ad lоvеm... - Адресатами стрел являются столько  же  небесные  светила,
сколько и самые боги, имена которых носят эти светила.

     ..и Бык, задетый, Овна так боднул, что во дворец рога бараньи  сбросил.
- Марк делает вид, что принимает упавшие на землю стрелы за отбитые им куски
созвездий.

     ...трепуну (трибуну)  ...имперьяльских  (императорских)...  -  Здесь  и
дальше,  подобно  другим  шутовским  персонажам  Шекспира,   парень   иногда
коверкает слова.

     Гиперион - одно из наименований Гелиоса (Солнца).

     ...пир более жестокий и кровавый хочу устроить я, чем пир кентавров.  -
На свадебном пиру  паря  лапифов  Пирифоя  приглашенные  в  качестве  гостей
кентавры, напившись, хотели похитить невесту, но были перебиты.

     ...дочь умертвив своей рукой за то, что чести и невинности лишилась?  -
Шекспир допускает неточность: согласно преданию, древний  римлянин  Виргиний
убил свою дочь для того, чтобы предупредить грозившее ей бесчестье.

     Как встарь наш предок... - Эней считался родоначальником римлян.

     Синон - хитрый грек, который  соорудил  деревянного  коня,  погубившего
Трою. Синон уговорил троянского царя Приама ввезти в город  этого  коня,  из
которого потом вышли спрятанные в нем греческие воины.

                                                                  А. Смирнов

   Уильям Шекспир.
   Комедия ошибок

---------------------------------------------------------------
     Перевод А. НЕКОРА
     ПСС в восьми томах. Издательство "Искусство", 1958, т. 2.
     OCR Бычков М.Н.
---------------------------------------------------------------

        ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

     Солин, герцог Эфесский.
     Эгеон, сиракузский купец.

     Антифол Эфесский    | братья-близнецы,
                         } сыновья Эгеона
     Антифол Сиракузский | и Эмилии.

     Дромио Эфесский    | братья-близнецы,
                        } слуги двух
     Дромио Сиракузский | Антифолов.

     Бальтазар, купец.
     Анджело, ювелир.
     Первый купец, друг Антифола Сиракузского.
     Второй купец, кредитор Анджело.
     Пинч, школьный учитель.
     Эмилия, жена Эгеона, аббатиса монастыря в Эфесе.
     Адриана, жена Антифола Эфесского.
     Люциана, ее сестра.
     Люс, служанка Адрианы.
     Куртизанка.

                     Тюремщик, пристава, свита, слуги.

                           Место действия - Эфес.


        АКТ I

        СЦЕНА 1

                           Зал во дворце герцога.
             Входят герцог, Эгеон, тюремщик, пристава и свита.

                                   Эгеон

                     Кончай, Солин, мою судьбу реши;
                     Мои мученья смертью заверши.

                                   Герцог

                     Не трать речей, купец из Сиракуз;
                     Я беспристрастен и храню закон.
                     Вражда, раздор родились из обиды,
                     Которую нанес ваш злобный герцог
                     Купцам, почтенным нашим землякам:
                     Им не хватило золота на выкуп
                     Своих голов, и был тогда скреплен
                     Его декрет их кровью; с той поры
                     И мы к вам потеряли состраданье.
                     Как только начался раздор смертельный,
                     Решили мы в собрании старейшин
                     Немедленно торговые сношенья
                     Двух наших стран враждебных прекратить!
                     И сверх того:
                     Коль кто-нибудь, рожденный здесь, в Эфесе,
                     Свезет товар на рынок в Сиракузы
                     Или, напротив, сиракузский житель
                     Прибудет в порт Эфеса, - пусть умрет,
                     Имущество же герцог конфискует,
                     Когда себя не выкупит виновный
                     И тысячу нам марок не внесет.
                     Твое ж добро, как ни цени высоко,
                     Не стоит сотни марок; стадо быть,
                     Ты осужден на смерть законом нашим.

                                   Эгеон

                     Утешен я: ваш суд произнесен;
                     К закату дня покончит муку он.

                                   Герцог

                     Но, сиракузянин, скажи мне кратко:
                     Зачем родной покинул город ты,
                     И что тебя к нам привело в Эфес?

                                   Эгеон

                     Что может быть страшнее испытанья,
                     Чем говорить о несказанном горе?
                     Но расскажу, насколько скорбь позволит,
                     Чтоб знали все: я обречен на смерть
                     Не преступленьем, а самой природой.
                     Из Сиракуз я родом и женат
                     На женщине, что счастлива со мной
                     Была б, как с нею я, будь счастье прочно.
                     Мы горестей не знали, и богатство
                     Мое росло в поездках в Эпидамн,
                     В торговых сделках; но мой маклер умер;
                     Чтоб охранить оставшийся товар,
                     Покинул я объятия супруги.
                     Шесть месяцев прошло, когда она, -
                     Хотя уже и очень ослабела
                     От сладкой кары, женщинам сужденной, -
                     Собралась вдруг ко мне в далекий путь
                     И прибыла спокойно, без задержки.
                     Прошло немного дней еще, и стала
                     Она счастливой матерью двоих
                     Здоровых сыновей, так странно схожих,
                     Что различить их было невозможно.
                     В тот самый час и в том же самом доме
                     Такой же двойней схожих близнецов
                     Одна из нищих женщин разрешилась;
                     У бедняков-родителей купил
                     Обоих я, чтоб воспитать в них слуг
                     Для сыновей. Жена, гордясь детьми,
                     Домой вернуться все меня просила;
                     Ей уступил, увы, я слишком скоро.
                     Мы сели на корабль
                     И отплыли от Эпидамна милю,
                     Как вдруг ветрам покорная пучина
                     Нам стала злою гибелью грозить;
                     Мы больше не могли питать надежду:
                     Взамен ее померкший свет небес
                     Предсказывал трепещущим сердцам,
                     Что близится, что неизбежна гибель.
                     Будь я один, я бодрость сохранил бы;
                     Но плач жены и леденящий ужас
                     При мысли о мучительном конце,
                     Крик милых деток, плачущих, не зная,
                     Что им грозит, но видя общий страх, -
                     Принудили меня искать отсрочки
                     Себе и им; я сделал все, что мог.
                     Матросы в лодку бросились, покинув
                     Нас и корабль, готовый затонуть.
                     Моя жена, полна забот о старшем
                     Из близнецов, малютку привязала
                     С одним из купленных детей к одной
                     Из небольших запасных мачт, что возят
                     На случай бурь с собою моряки.
                     Я так же поступил с другою парой.
                     Устроив все и не спуская глаз
                     С детей, схватились мы с женою каждый
                     За свой конец, - и волны понесли,
                     Бушуя, но покорствуя теченью,
                     Всех нас, казалось, в сторону Коринфа.
                     Меж тем и солнце, землю осветив,
                     Рассеяло облекший нас туман;
                     И этот свет, так горячо желанный,
                     Волненье усмирил; мы увидали,
                     Что вдалеке плывут два корабля:
                     Один был из Коринфа, а другой -
                     Из Эпидавра. Не успели к нам
                     Они подплыть... Позволь не продолжать!
                     Конец рассказа можно угадать.

                                   Герцог

                     О нет, не прерывай его;
                     Хоть нам тебя помиловать нельзя,
                     Мы все же сострадать тебе способны!

                                   Эгеон

                     О, если б боги поступили так,
                     Чтоб их не звал безжалостными я!
                     С десяток миль тем кораблям осталось
                     Проплыть до нас, как на утесы вал
                     Метнул спасительный кораблик наш
                     И пополам переломил ударом.
                     Насильственным разводом разлучив,
                     Обоим нам оставила Фортуна
                     То, что дает и радость и печаль.
                     Обломок, что держал жену-бедняжку,
                     Был тяжелее скорбью, легче весом;
                     По ветру вдаль понесся он быстрей,
                     И видел я, как всех троих забрал
                     Корабль коринфский, видимо - рыбачий.
                     Другой позднее подобрал и нас.
                     Узнав, кого спасти им выпал случай,
                     В нас приняли участье моряки
                     И отняли б у рыбаков добычу,
                     Но их корабль не мог свой ход ускорить,
                     И им пришлось направиться домой.
                     Ты видишь, как я счастье потерял,
                     И жизнь мою продолжила судьба,
                     Чтобы я мог свое поведать горе.

                                   Герцог

                     О, ради тех, по ком теперь ты плачешь,
                     Тебя прошу я, расскажи подробно,
                     Что было дальше с ними и с тобой.

                                   Эгеон

                     Мой сын второй, - в отцовском сердце первый,
                     В осьмнадцать лет на поиски пустился
                     Потерянного брата и просил
                     С ним отпустить слугу (ведь так же тот,
                     Утратив брата, знал его лишь имя),
                     Чтоб вместе их искать они могли.
                     И я рискнул утратить, что любил,
                     Стремясь вернуть любимую утрату.
                     Пять лет с тех пор ищу обоих сам;
                     Всю Грецию и Азию прошел я
                     И на пути домой в Эфес заехал,
                     Найти уж не надеясь, но решив
                     Искать везде, где только жить возможно.
                     Здесь кончится и целой жизни повесть.
                     Как радостно б я встретил эту смерть,
                     Будь мне она за жизнь детей порукой!

                                   Герцог

                     Несчастный Эгеон, судьба судила
                     Тебе до края горестей дойти!
                     Поверь, когда бы мне не воспрещал
                     Закон, долг венценосца, клятва, сан -
                     Все то, что должен государь блюсти, -
                     Я сам бы адвокатом был твоим.
                     И все ж, хотя ты к смерти присужден
                     И приговор я изменить не мог бы,
                     Не нанеся урона нашей чести,
                     Я для тебя все сделаю, что можно:
                     Отсрочку дам на день, чтоб ты найти
                     В чужих щедротах попытался помощь;
                     Ты обратись к своим друзьям в Эфесе.
                     Проси ссудить иль просто подарить
                     На выкуп деньги. Не дадут - умрешь. -
                     А ты, тюремщик, стереги его.

                                  Тюремщик

                     Да, государь.

                                   Эгеон

                     Где Эгеон ту помощь обретет?
                     Надежды нет; лишь позже он умрет.

                                  Уходят.


        СЦЕНА 2

                             Рыночная площадь.
               Входят Антифол Сиракузский, Дромио Сиракузский
                              и первый купец.

                                Первый купец

                     Скажите же, что вы из Эпидамна, -
                     Иначе конфискуют все у вас.
                     Вот только что купец из Сиракуз
                     Задержан был за то, что в гавань прибыл,
                     И, так как внесть не мог он выкуп тот,
                     Что был назначен городским законом,
                     Его казнят сегодня на закате.
                     Вот деньги ваши, те, что я хранил.

                            Антифол Сиракузский

                     Неси к "Кентавру" их, туда, где мы
                     Остановились, Дромио, и жди:
                     Туда я через час приду обедать;
                     Пока же поброжу и посмотрю
                     На город этот, здания и лавки;
                     Потом вернусь и лягу отдыхать:
                     Я дьявольски устал от переезда.
                     Тащи!

                             Дромио Сиракузский

                           Другой бы вас поймал на слове
                     И впрямь стащил: ведь ноша недурна.
                                 (Уходит.)

                            Антифол Сиракузский

                     Надежный малый, сударь: он нередко,
                     Когда я загрущу среди забот,
                     Меня развлечь своей умеет шуткой.
                     Вам не угодно ли со мной пройтись
                     И отобедать у "Кентавра" вместе?

                                Первый купец

                     Я приглашен знакомыми купцами
                     И кстати сделку с ними заключу;
                     Поэтому простите. В пять часов
                     Мы можем снова встретиться на рынке
                     И, коль угодно, время провести
                     До ночи вместе. А теперь есть дело.

                            Антифол Сиракузский

                     Так до свиданья вечером. Пойду
                     Бродить один, осматривая город.

                                Первый купец

                     Желаю вам вполне довольным быть!
                                 (Уходит.)

                            Антифол Сиракузский

                     Желает мне вполне довольным быть!
                     Как раз того, что недоступно мне,
                     Ведь в мире я - как капля водяная,
                     Что в океане хочет отыскать
                     Другую каплю и в попытках этих,
                     Незримая, теряется сама.
                     Так я ищу напрасно мать и брата
                     И в поисках себя уж потерял.

                          Входит Дромио Эфесский.

                     Мой календарь и справка о рожденье!
                     Что там? Зачем так скоро ты пришел?

                              Дромио Эфесский

                     Так скоро? Я? Сказал бы лучше - поздно!
                     Сжег каплуна, передержал свинину;
                     Часы ударили двенадцать раз,
                     И раз хозяйка - по моей щеке:
                     Обед остыл - она разгорячилась;
                     А он остыл затем, что вас все нет;
                     Вас нет затем, что не хотите есть;
                     Есть не хотите - значит, разговелись
                     Уж где-то вы, заставив тем нас всех
                     Поститься и замаливать ваш грех.

                            Антифол Сиракузский

                     Вихрь болтовни сдержи. Скажи-ка лучше
                     Куда девал ты деньги, что я дал?

                              Дромио Эфесский

                     Шесть пенсов те, что вы велели в среду
                     Дать шорнику в уплату за подхвостник
                     Для госпожи моей? Их получил он,
                     И у меня их, сударь, больше нет.

                            Антифол Сиракузский

                     Послушай, я дурачиться не склонен, -
                     Так не шути. Где деньги, говори!
                     Мы здесь чужие: как ты смел оставить
                     Такую сумму денег без присмотра?

                              Дромио Эфесский

                     Уж вы шутите лучше, сев за стол!
                     Меня прислала госпожа гонцом;
                     Вернусь без вас - так мне же будет гонка:
                     Зарубят счет ваш на башке, как бирке.
                     А мог бы быть часами ваш желудок,
                     Как мой, и без посланцев гнать к обеду.

                            Антифол Сиракузский

                     Ну, Дромио, теперь не время шуткам;
                     Ты до поры их лучше отложи.
                     Где золото, что отдал я тебе?

                              Дромио Эфесский

                     Мне, сударь? Вы его мне не давали.

                            Антифол Сиракузский

                     Эй, негодяй, дурачиться довольно!
                     Скажи, как выполнен тобой приказ?

                              Дромио Эфесский

                     Мне приказали привести вас с рынка
                     В наш дом, дом "Феникса"; готов обед,
                     И госпожа с сестрой вас ждут давно.

                            Антифол Сиракузский

                     Не будь христианин я! Коль не скажешь,
                     Где золото надежно спрятал ты,
                     Я проломлю башку твою пустую,
                     Чтоб знал ты впредь, когда нельзя шутить!
                     Где десять сотен марок? Дай отчет!

                              Дромио Эфесский

                     Моя башка - та счет ведет тому,
                     Что дали вы, а плечи - что хозяйка;
                     Да только то пинки, не марки; вздумай
                     Я вам вернуть подарки эти, вряд ли
                     Вы б согласились кротко их принять.

                            Антифол Сиракузский

                     Хозяйка? Кто твоя хозяйка, раб?

                              Дромио Эфесский

                     Супруга ваша. "Феникса" хозяйка.
                     Без вас она не сядет за обед
                     И просит вас скорей идти обедать!

                            Антифол Сиракузский

                     Теперь уж ты нахально врешь в глаза -
                     Так на тебе! Вот, получи, мерзавец!

                              Дромио Эфесский

                     За что? За что? Сдержите ваши руки,
                     Не то ведь я и пятки в ход пущу!
                                 (Уходит.)

                            Антифол Сиракузский

                     Клянусь я жизнью, этого болвана
                     Уже успели здесь обворовать!
                     Ведь, говорят, мошенников здесь тьма -
                     Искусников, что всем глаза отводят,
                     Волшебников, мутящих здравый ум,
                     Проклятых ведьм, уродующих тело,
                     Воров переодетых, шарлатанов,
                     Вралей и всяких жуликов иных.
                     И, если так, скорей уехать надо.
                     Пойду к "Кентавру", там его сыщу;
                     Боюсь, что денег все ж не получу.
                                 (Уходит.)


        АКТ II

        СЦЕНА 1

                          Дом Антифола Эфесского.
                         Входят Адриана и Люциана.

                                  Адриана

                     И мужа нет, и не вернулся раб,
                     Которого за ним я посылала;
                     А два часа теперь ведь, Люциана.

                                  Люциана

                     Какой-нибудь купец его позвал,
                     И с рынка он пошел к нему обедать.
                     Не жди, сестра, сядь без него за стол.
                     Мужчина сам себе хозяин: время
                     Одно ему укажет час, когда
                     Прийти, уйти. Так будь же терпеливой.

                                  Адриана

                     Но почему свободней нас им быть?

                                  Люциана

                     Ведь по делам им надо выходить.

                                  Адриана

                     Ушла бы я - что б он сказал тогда?

                                  Люциана

                     О, для твоих желаний муж - узда.

                                  Адриана

                     Одни ослы своей уздой довольны.

                                  Люциана

                     Нехорошо, когда мы слишком вольны, -
                     Опасно то; взгляни на целый свет:
                     В земле, в воде и в небе воли нет,
                     Ведь самки рыб, крылатых птиц, зверей -
                     Все в подчиненье у самцов-мужей.
                     Мужчины же над миром господа:
                     Покорны им и суша и вода.
                     Они наделены умом, душой,
                     Каких ведь нет у твари ни одной.
                     Их право - всем в семье распоряжаться,
                     А долг жены - всегда повиноваться.

                                  Адриана

                     Но ты не хочешь стать рабою тоже!

                                  Люциана

                     Страшусь забот супружеского ложа.

                                  Адриана

                     А выйдя замуж, подчинишься власти?

                                  Люциана

                     Я, полюбив, сочту ее за счастье.

                                  Адриана

                     А если муж увлекся бы другой?

                                  Люциана

                     Я все б ждала, вернется ль он домой.

                                  Адриана

                     Легко терпеть, коль горя нет, сестрица,
                     И кроткой быть, где нет причин сердиться!
                     Когда судьбой помятые кричать
                     Начнут при нас, мы им велим молчать;
                     А если б горе приключилось с нами,
                     Мы б, верно, больше жаловались сами.
                     Пока злой муж не оскорбит тебя,
                     Внушаешь ты другим терпеть, любя;
                     А если б ты обиду испытала,
                     Дурацкого терпенья бы не стало.

                                  Люциана

                     Ну, ладно: выйду замуж - поглядим.
                     Вон твой слуга, и муж твой, верно, с ним.

                          Входит Дромио Эфесский.

                                  Адриана

                     Ну что ж? Пожаловал твой господин?

                              Дромио Эфесский

     Пожаловал - обеими руками: оба мои уха свидетели.

                                  Адриана

                     Ты звал его? Так что же он сказал?

                              Дромио Эфесский

                     Да речь его заехала мне в ухо;
                     Едва-едва слова его я понял.

                                  Люциана

                     Он говорил так странно? Был неясен смысл?

                              Дромио Эфесский

     Гм...  он  объяснялся так звонко, что я ясно помню все, и в то же время
так странно, что не могу опомниться.

                                  Адриана

                      Скажи скорей: идет ли он домой?
                      Как видно, угодить жене он хочет!

                              Дромио Эфесский

                      Взбесился господин мой, как рогатый...

                                  Адриана

                      Рогатый!

                              Дромио Эфесский

                               Бык, не муж! Поверьте мне,
                      Совсем взбесился он.
                      Зову его идти домой обедать
                      Про тысячу он марок говорит.
                      "Готов обед". - "Где деньги?" - он твердит.
                      "Жаркое сохнет". - "Деньги где?" - твердит.
                      "Идете вы?" - "Где деньги? - он твердит. -
                      Дурак, где тысяча мной данных марок?"
                      "Свинья сгорит!" - "Где деньги?" - он твердит.
                      "Хозяйка ждет". - "Повесься ты с хозяйкой!
                      Пошел! Хозяйки знать не знаю я!"

                                  Люциана

                      Он так сказал?

                              Дромио Эфесский

                                     Да, так сказал он:
                      "Знать не хочу ни дома, ни жены".
                      И тот ответ не языку доверил,
                      А на плечи навьючил, чтоб я снес;
                      Ну, словом, он поколотил меня.

                                  Адриана

                      Ступай опять, зови его домой.

                              Дромио Эфесский

                      Идти опять, чтоб кулаком прогнал он?
                      Нет, ради бога, шлите уж других!

                                  Адриана

                      Ступай, иль по башке хвачу сейчас.

                              Дромио Эфесский

                      Он поперек другой мне шрам положит
                      И так крестом мой череп освятит.

                                  Адриана

                      Пошел, дурак! Зови его домой!

                              Дромио Эфесский

                      Да будто я такой дурак уж круглый,
                      Чтобы меня, как мяч, пинать ногой?
                      Оттуда гонит он, а вы - туда;
                      По крайней мере хоть обшейте кожей!
                                 (Уходит.)

                                  Люциана

                      Стыдись, сестра. Как гнев тебе нейдет!

                                  Адриана

                      Он в обществе любовниц проведет
                      Веселый день, жене не кинув ласки!
                      Иль я стара? Иль уж поблекли краски
                      Печальных щек? Так он же их согнал!
                      Иль я скучна? Мой ум живой пропал?
                      Так невниманье шутку убивает
                      И остроту, как мрамор, притупляет.
                      Иль он пленен нарядом дорогим?
                      Пусть купит мне, владея всем моим!
                      Все, что могла утратить я в красе,
                      Разрушил он; и недостатки все -
                      Его вина. Как солнцем, озарить
                      Он мог бы взглядом, все мне возвратить;
                      Но, как олень, ломая все ограды,
                      Бежит он в лес, я ж - вяну без отрады.

                                  Люциана

                      Пустая ревность может так смутить!

                                  Адриана

                      Нет, лишь глупец бесчувственный простить
                      Обиду может явную. Другой
                      Он занят весь, иначе б был со мной!
                      Сестра, цепочку мне он обещал:
                      О, пусть бы обещаний не сдержал,
                      Но не грязнил супружеского ложа!
                      Ах, на него кольцо теперь похоже,
                      Что потеряло блеск; хоть злато тленья
                      Не ведает, а все ж прикосновенья
                      Грязнят его; и разве средь мужчин
                      Развратом не запятнан хоть один?
                      Моя краса - ничто в его глазах;
                      Ее оплачу я, умру в слезах!

                                  Люциана

                      О, как наш ум темнит ревнивый страх!

                                  Уходят.


        СЦЕНА 2

                                  Площадь.
                        Входит Антифол Сиракузский.

                            Антифол Сиракузский

                     Те деньги, что взял Дромио, лежат,
                     Все в целости, в "Кентавре"; верный раб
                     Пошел искать меня. Но странно вот что:
                     По моему расчету и словам
                     Хозяина, никак не мог я видеть
                     Его опять на рынке. Вот он сам!

                         Входит Дромио Сиракузский.

                     Ну, сударь, как? Прошла у вас веселость?
                     Иль нравятся толчки? Так продолжай:
                     Не знаешь ты "Кентавра"? Не брал денег?
                     К обеду госпожа прислала звать?
                     Живу я в "Фениксе"? С ума сошел ты,
                     Что начал вдруг мне так безумно врать?

                             Дромио Сиракузский

                     Я врал? Я вам не говорил ни слова!

                            Антифол Сиракузский

                     На этом месте, полчаса назад.

                             Дромио Сиракузский

                     Вас не видал с тех пор я, как отсюда
                     К "Кентавру" послан деньги отнести.

                            Антифол Сиракузский

                     Ты, негодяй, сказал, что денег не брал,
                     Твердил мне про жену и про обед,
                     Пока я не отбил охоты к шуткам.

                             Дромио Сиракузский

                     Вы веселы - тому я очень рад;
                     Скажите лишь, что значат эти шутки?

                            Антифол Сиракузский

                     Глумишься вновь, смеешься мне в глаза?
                     Шучу? Так вот тебе! А вот еще!
                                (Бьет его.)

                             Дромио Сиракузский

                     Постойте, сударь! Дело-то серьезно:
                     Задаток крупный. Только дан за что?

                            Антифол Сиракузский

                     Ты думаешь, что если фамильярность
                     Я допускал и быть моим шутом
                     Тебе позволил, так ты можешь нагло
                     Шутить со мной в серьезные минуты?
                     При свете солнца пляшут роем мошки,
                     А в хмурый день все прячутся они.
                     Вперед и ты, когда шутить захочешь,
                     Взгляни в лицо, не хмуро ли оно.
                     Крепка башка, но все ж урок вобью я!

                             Дромио Сиракузский

     Вы  принимаете  мою башку за какую-то крепость и собираетесь штурмовать
ее?  Пусть лучше она будет просто головой. Но, если вы не прекратите побоев,
придется  мне  ту крепость хорошенько укрепить; иначе мои мозги вывалятся на
плечи. А все-таки сделайте милость, сударь, скажите, за что я побит?

                            Антифол Сиракузский

     Ты этого не знаешь?

                             Дромио Сиракузский

     Ничего не знаю, кроме того, что был побит.

                            Антифол Сиракузский

     Сказать тебе, за что?

                             Дромио Сиракузский

     Да, сударь, за что и почему; ведь, говорят, всему должна быть причина.

                            Антифол Сиракузский

                     За то, что был ты нагл, и потому,
                     Что повторить решился дерзко шутку.

                             Дромио Сиракузский

                     Ну, били ли кого-нибудь так, ни за что в награду?
                     В таких "за что" и "почему" ни складу нет, ни ладу.
 Спасибо, сударь.

                            Антифол Сиракузский

     Благодаришь? За что?

                             Дромио Сиракузский

     За то, сударь, что вы дали мне кое-что за ничто.

                            Антифол Сиракузский

     Ну,  я  взыщу  с  тебя  в  будущем:  не  дам  ничего за что-нибудь. Но,
скажи-ка, не пора еще обедать?

                             Дромио Сиракузский

     Нет,  сударь;  я  думаю,  что  говядина  еще нуждается в том, что я уже
получил.

                            Антифол Сиракузский

     Это еще что такое?

                             Дромио Сиракузский

     Ее надо побить и полить.

                            Антифол Сиракузский

     А иначе будет жесткой и сухой?

                             Дромио Сиракузский

     Да, сударь, и я попрошу вас не есть ее.

                            Антифол Сиракузский

     По какой причине?

                             Дромио Сиракузский

     Она укрепит ваш холерический темперамент, и вы устроите мне снова сухую
поливку.

                            Антифол Сиракузский

     А вы, сударь, отучитесь шутить не ко времени. На все своя пора.

                             Дромио Сиракузский

     Очень  бы  хотелось  опровергнуть  это,  да  боюсь  опять  холерической
вспышки.

                            Антифол Сиракузский

     Опровергнуть? Каким примером?

                             Дромио Сиракузский

     Таким же ясным, как ясна лысина на голове у старика Времени.

                            Антифол Сиракузский

     Любопытно было бы послушать.

                             Дромио Сиракузский

     Да  вот;  ни  в какую пору не удастся вырастить волосы, которые вылезли
сами собой.

                            Антифол Сиракузский

     Разве нельзя это сделать, употребив врачебные средства?

                             Дромио Сиракузский

     Только  употребив  денежные  средства  на покупку чужих волос. Но тогда
оплешивеет другой.

                            Антифол Сиракузский

     Почему же Время так скупится на волосы, когда их всюду так много?

                             Дромио Сиракузский

     Волосы - дар, который оно бережет для зверей; а людям, недодавая волос,
оно прибавляет ума.

                            Антифол Сиракузский

     Ну, у многих волос больше, чем ума.

                             Дромио Сиракузский

     А все-таки ума у них хватит на то, чтобы потерять волосы.

                            Антифол Сиракузский

     Так, по-твоему, люди с густыми волосами - простаки, лишенные ума?

                             Дромио Сиракузский

     Чем они проще, тем скорее плешивеют; но потеря волос идет им на пользу.

                            Антифол Сиракузский

     По какому соображению?

                             Дромио Сиракузский

     По двум и очень здравым.

                            Антифол Сиракузский

     Здравым? Какое уж тут здоровье?

                             Дромио Сиракузский

     Ну, так верным.

                            Антифол Сиракузский

     Что тут верного, когда приходится прибегать к фальшивым волосам?

                             Дромио Сиракузский

     Ну, скажем, по некоторым.

                            Антифол Сиракузский

     Каким же именно?

                             Дромио Сиракузский

     Во-первых,  сохранятся деньги, которые уходили на причесыванье волос, а
во-вторых, волосы не будут падать в суп.

                            Антифол Сиракузский

     Ты всем этим хотел доказать, что не на все бывает свое время?

                             Дромио Сиракузский

     Конечно,  и доказал: ни в какое время не вытребуешь у природы пропавших
волос.

                            Антифол Сиракузский

     Но твой аргумент не доведен до конца; почему их не вытребуешь?

                             Дромио Сиракузский

     А  я  его  дополню: Время само лысо и хочет, чтобы до конца мира у всех
было на голове пусто и лысо.

                            Антифол Сиракузский

                     Вот ты и кончил лысым заключеньем.
                     Но тише! Кто-то подает нам знаки.

                         Входят Адриана и Люциана.

                                  Адриана

                     Да, Антифол, смотри, суров и хмур;
                     Дари другим всю сладость этих взоров.
                     Не Адриана, не жена тебе я!
                     А было время - ты охотно клялся,
                     Что слаще слов не слышал никогда,
                     Что ничего прекраснее не видел,
                     Прикосновения не знал нежней
                     И ничего не ел вкусней, как в дни,
                     Когда с тобой была я, говорила,
                     Тебя ласкала, подавала есть.
                     Как мог ты стать таким чужим себе же?
                     Да-да, себе - чужим став для меня:
                     Ведь я с тобою слита нераздельно;
                     Я часть твоя и лучшая притом.
                     Не разрывай же этого союза:
                     Ведь легче, мой любимый, каплю бросить
                     В пучину моря и потом ее
                     Извлечь опять несмешанной оттуда,
                     Без приращенья или уменьшенья,
                     Чем взять тебя, не взяв тем и меня!
                     Ведь как тебя задело б за живое,
                     Когда б ты знал, что впала я в разврат.
                     Что это тело, данное тебе,
                     Осквернено бесстыдством похотливым?
                     Ты б отшвырнул с презреньем имя мужа,
                     Содрал с меня запятнанную кожу,
                     Сорвал кольцо венчальное с руки
                     И разломал, навеки дав развод!
                     Ты это сделал бы? Так сделай сразу!
                     Меня позор измены запятнал,
                     И в кровь мою проникла грязью похоть:
                     Ведь если два - едина плоть, то разом
                     С тобой ты отравляешь и жену;
                     Распутна я от твоего разврата.
                     Оберегай супружеское ложе:
                     Когда ты чист, чиста я буду тоже.

                            Антифол Сиракузский

                     Сударыня, ко мне ли ваша речь?
                     Не знаю вас: я два часа в Эфесе;
                     Мне город чужд, как ваших смысл речей;
                     Я слушал их, я полон был вниманья,
                     И все же я далек от пониманья.

                                  Люциана

                     Фи, брат! Зачем так изменились вы?
                     Когда с сестрой так странно обращались?
                     Она шлет Дромио вас звать домой...

                            Антифол Сиракузский

                     Как, Дромио?

                             Дромио Сиракузский

                                  Меня?

                                  Адриана

                     Тебя; и, возвратясь, ты говоришь,
                     Что он побил тебя, крича: "Не знаю,
                     Знать не хочу ни дома, ни жены!"

                            Антифол Сиракузский

                     Так с этой дамой сговорились вы?
                     В чем смысл и цель такого заговора?

                             Дромио Сиракузский

                     Я, сударь? Я в глаза ее не видел!

                            Антифол Сиракузский

                     Лжешь, негодяй: как мог тогда ты раньше
                     Твердить мне то, что говорит она?

                             Дромио Сиракузский

                     Да отродясь не говорил я с нею!

                            Антифол Сиракузский

                     Тогда откуда наши имена
                     Она узнала? По наитью, что ли?

                                  Адриана

                     О, как свое достоинство роняешь
                     Ты, подстрекая низкого раба
                     Противоречить мне! Оскорблена
                     Уже одним твоим я удаленьем;
                     Зачем удар усиливать презреньем?
                     Мой муж! За твой рукав я уцеплюсь,
                     Мой крепкий вяз! Лозою обовьюсь
                     Вокруг тебя, чтоб мощь твоя и сила
                     И мне, бессильной, крепость сообщила!
                     И разделять что может нас с тобой?
                     Колючки, плющ нахальный, мой дрянной?
                     Отрежь его, иль будет он впиваться
                     Все дальше вглубь и соками питаться!

                            Антифол Сиракузский

                     Да, эта речь обращена ко мне...
                     Уж не женился ль я на ней во сне?
                     Иль сплю теперь, и это лишь виденье?
                     Как обмануть нас могут слух и зренье!
                     Ну что ж, пока загадку не пойму,
                     В обмане чувств участие приму.

                                  Люциана

                     Вели же, Дромио, подать обед.

                             Дромио Сиракузский

                     Спаси нас крест святой! Жаль, четок нет.
                     Ну, и сторонка леших! Где мы, что мы?
                     Ведь это черти, домовые, гномы.
                     Признай их власть, не то без дальних слов
                     Защиплют нас они до синяков!

                                  Люциана

                     Ты что бормочешь там и не идешь?
                     Ползи, лентяй, слизняк, улитка, вошь!

                             Дромио Сиракузский
                                 (Антифолу)

                     Скажите мне, я, верно, превращен?

                            Антифол Сиракузский

                     Духовно ты, как сам я, подменен.

                             Дромио Сиракузский

                     Духовно и телесно, без изъяна.

                            Антифол Сиракузский

                     Ты - тот же.

                             Дромио Сиракузский

                     Я, должно быть, обезьяна!

                                  Люциана

                     Нет, ты прямой осел, коль хочешь знать.

                             Дромио Сиракузский

                     И впрямь: охота травки пощипать!
                     Как не осел? Она меня взнуздала.
                     Не знаю, кто она; меня ж признала.

                                  Адриана

                     Ну, будет, не хочу я глупой быть,
                     Тереть глаза и лить насильно слезы,
                     Смеша и господина и слугу. -
                                (Антифолу.)

                                  Адриана

                     Идем обедать. -
                                (К Дромио.)
                                     Ты же стой у двери. -
                     Сегодня, муж, со мною пообедай
                     И исповедуйся в своих проделках. -
                     Ты, плут, здесь сторожи, а спросит кто,
                     Где господин, - скажи: ушел из дома,
                     И не впускай! - Иду, сестра, иду!

                            Антифол Сиракузский

                     Я на земле, на небе иль в аду?
                     Я сплю иль нет? Здоров иль ум теряю?
                     Известно им, а сам того не знаю!
                     Пока слова их буду подтверждать;
                     Хочу еще в тумане поблуждать.

                             Дромио Сиракузский

                     Что ж, господин мой, дверь мне сторожить?

                            Антифол Сиракузский

                     Да, берегись кого-нибудь впустить.

                                  Люциана

                     Пойдемте, брат: успел обед остыть.

                                  Уходят.


        АКТ III

        СЦЕНА 1

                      Перед домом Антифола Эфесского.
                 Входят Антифол Эфесский, Дромио Эфесский,
                            Анджело и Бальтазар.

                              Антифол Эфесский

                    Синьор добрейший Анджело, прошу мне
                    Помочь: жена не любит опозданий.
                    Скажите ей, что в вашей мастерской
                    Я задержался, глядя, как готовят
                    Ту цепь, что принесете ей вы завтра.
                          (Показывает на Дромио.)
                    Вот этот плут мне врет в лицо: я будто
                    Его на рынке встретил, колотил,
                    Снабдил зачем-то тысячею марок,
                    Отрекся вдруг от дома и жены... -
                    К чему ты врал - ну, пьяница, скажи?

                              Дромио Эфесский

                    Говорите что хотите: знаю я, что знаю;
                    Вы меня на рынке били, боль я ощущаю:
                    Будь моя спина пергамент, а пинки - чернила,
                    Ваша рукопись самих вас быстро б убедила.

                              Антифол Эфесский

                    Убежден я, что осел ты.

                              Дромио Эфесский

                                            Очень может быть:
                    Как осел, я терпеливо дал себя избить;
                    А вот если б я лягнул вас, рассержен пинками,
                    Вы б, узнавши пяток силу, не дрались с ослами.

                              Антифол Эфесский

                    У синьора Бальтазара невеселый вид;
                    Может быть, прием радушный вас развеселит.

                                 Бальтазар

                    Яства дешево ценю я, но привет манит.

                              Антифол Эфесский

                    О синьор, коль мясом, рыбой не полна посуда,
                    То привет радушный - вряд ли лакомое блюдо.

                                 Бальтазар

                    Угощение найдется и у мужиков.

                              Антифол Эфесский

                    А привет у всех: не жалко никому ведь слов

                                 Бальтазар

                    Как ни скромен стол радушный, это пир горой.

                              Антифол Эфесский

                    Если скуп хозяин дома, да и гость - скупой.
                    Впрочем, сам я вам ручаюсь только за привет;
                    Пир найдете вы обильней, но радушней - нет. -
                    Но все заперто: кричи же, чтоб открыли вход!

                              Дромио Эфесский

                    Эй, Цецилия, Бригитта, Джен, Джильяна, Мод!

                             Дромио Сиракузский
                                 (изнутри)

                    Дуралей, колпак, бездельник, сборище заплат!
                    Вон! Не то, у двери сидя, высидишь цыплят!
                    Что ты кличешь потаскушек без числа и счета?
                    Убирайся! И с одной нам тяжкая забота.

                              Дромио Эфесский

                    Олух! Господин наш ждет тут посреди дороги!

                             Дромио Сиракузский
                                 (изнутри)

                    Пусть скорей назад уходит, иль простудит ноги.

                              Антифол Эфесский

                    Кто там мешкает так долго? Живо, отворите!

                             Дромио Сиракузский
                                 (изнутри)

                    Да зачем вам это нужно, вы сперва скажите.

                              Антифол Эфесский

                    Как зачем? Хочу обедать: я еще не ел.

                             Дромио Сиракузский
                                 (изнутри)

                    Подадут обед вам завтра: нынче не поспел.

                              Антифол Эфесский

                    Кто ты? Как меня ты смеешь в дом мой не пускать?

                             Дромио Сиракузский
                                 (изнутри)

                    Дромио, привратник здешний; вот меня как звать.

                              Дромио Эфесский

                    Негодяй! Украл ты должность, да еще и имя;
                    Впрочем, выгоды не много приобрел ты с ними.
                    Стань ты Дромио пораньше в звании моем,
                    Ты б сменил лицо и имя, чтобы стать ослом.

                                    Люс
                                 (изнутри)

                    Что за шум там у порога? Дромио, кто там?

                              Дромио Эфесский

                    Господин мой, Люс.

                                    Люс
                                 (изнутри)

                                       Поздненько он приплелся к нам, -
                    Так ему и передай ты.

                              Дромио Эфесский

                                           Право? Вот потеха!
                    Но как пустим в ход мы палку, будет не до смеха.

                                    Люс
                                 (изнутри)

                    По пословице, у палки есть другой конец.

                             Дромио Сиракузский
                                 (изнутри)

                    Люс тебя зовут как будто? Девка молодец!

                              Антифол Эфесский

                    Что же, слышишь нас, милашка? Впустишь или нет?

                                    Люс
                                 (изнутри)

                    Вы уж раз меня спросили.

                             Дромио Сиракузский
                                 (изнутри)

                                             И был дан ответ.

                              Дромио Эфесский

                    Вот лихая перепалка: за привет - привет!

                              Антифол Эфесский

                    Отворяй сейчас, скотина!

                                    Люс
                                 (изнутри)

                                             Было б для кого!

                              Дромио Эфесский

                    Бейте в дверь!

                                    Люс
                                 (изнутри)

                                   Она не плачет; бейте, ничего!

                              Антифол Эфесский

                    Ты, милашка, будешь плакать, как ее собьем.

                                    Люс
                                 (изнутри)

                    Мы для вас колодок пару без труда найдем.

                                  Адриана
                                 (изнутри)

                    Кто стучит так нагло в двери, беспокоя нас?

                             Дромио Сиракузский
                                 (изнутри)

                    Да, хорошие ребята в городе у вас!

                              Антифол Эфесский

                    Это ты, жена? Вели же, чтоб открыл он нам.

                                  Адриана
                                 (изнутри)

     Что? Жена твоя, бездельник? Убирайся вон!

                              Дромио Эфесский

                    В час расплаты и "бездельник" будет вам зачтен.

                                  Анджело

                    Ни привета, ни обеда; коли так - уйдем.

                                 Бальтазар

                    Да, мы спорили, что лучше, и остались ни при чем.

                              Дромио Эфесский
                            (Антифолу Эфесскому)

                    У дверей стоят ведь гости - приглашайте в дом!

                              Антифол Эфесский

                    Ветром, что ли, нам надуло чертовщину эту?

                              Дромио Эфесский

                    Хорошо, что вам случилось быть тепло одетым.
                    Мерзни здесь! Пирог горячий, да не нам назначен;
                    Как козел, начнет бодаться, кто так одурачен.

                              Антифол Эфесский

                    Принеси скорее лом мне: дверь я разобью.

                             Дромио Сиракузский
                                 (изнутри)

                    Разбивай, что разобьется; я ж - башку твою.

                              Дромио Эфесский

                    Эх, слова ведь только ветер: что же ими драться?
                    Замолчишь ты очень скоро, только б нам ворваться!

                             Дромио Сиракузский
                                 (изнутри)

                    И удары будут, олух! Поспешишь уйти.

                              Дромио Эфесский

                    Да ушел-то я давно уж; надо бы войти.

                             Дромио Сиракузский
                                 (изнутри)

                    Ну, сперва без перьев птицу нужно принести.

                              Антифол Эфесский

                    Лом добудь мне у соседей, будем дверь долбить.

                              Дромио Эфесский

                    Лом? Долбить? Без перьев галку, значит, вам добыть?
                    Это можно! Плут, ты слышишь? Птицу мы найдем
                    И потом тебя ощиплем - будешь голым соколом.

                              Антифол Эфесский

                    Ступай скорей и принеси мне лом.

                                 Бальтазар

                    Терпенье, сударь! Не годится это:
                    Вы штурмовать свою ж хотите честь;
                    Вы шумом навлечете подозренья
                    На добродетель собственной жены.
                    Ручаются прожитые года,
                    Все поведение ее и скромность
                    За то, что есть теперь у ней причина
                    Пред вами двери дома затворить.
                    Она потом вам объяснит ее.
                    Послушайтесь меня: уйдем спокойно
                    И сядем в "Тигре" вместе за обед;
                    А вечером вернетесь вы один
                    Узнать, зачем вас в дом ваш не пускали.
                    Но, если силой вы ворветесь в дверь
                    Средь бела дня, когда полна вся площадь, -
                    Чего о вас толпа не наплетет?
                    И клевета, направленная дерзко
                    На вашу незапятнанную честь,
                    Проникнет всюду, даже и в могилу, -
                    Дурная слава держится в потомстве;
                    Она и вас самих переживет, -
                    Вселившись в дом, она уж не уйдет.

                              Антифол Эфесский

                    Вы правы: я уйду отсюда мирно
                    И даже постараюсь весел быть.
                    Я знаю здесь веселую девчонку -
                    Лицом красива, бойкостью мила
                    И умница; жена моя не раз
                    (Но, право, без достаточной причины)
                    К ней ревновала. Так теперь пойдем
                    Обедать с ней.
                                (К Анджело.)
                                  А вы домой зайдите,
                    Возьмите цепь - готова уж она,
                    Я думаю, - и приходите с ней
                    В дом "Дикобраза", где сберемся мы;
                    Девчонка там живет. Хочу цепочку
                    (Моей супруге назло) подарить
                    Хозяйке пира. Но поторопитесь!
                    Когда мои мне двери закрывают,
                    Стучусь к другим: там, может, принимают.

                                  Анджело

                    Вам обождать меня часок придется.

                              Антифол Эфесский

                    Недешево мне шутка обойдется!

                                  Уходят.


        СЦЕНА 2

                                  Там же.
                   Входят Люциана и Антифол Сиракузский.

                                  Люциана

                    Как, Антифол, могли вы так забыть
                    Свой долг? Ужель назначено судьбиной
                    Росткам любви во дни весны загнить,
                    Дворцу любви так скоро пасть руиной?
                    Коль вас расчет толкнул на брак с сестрой,
                    Платите ей за деньги честно лаской;
                    И, если страсть теперь влечет к другой,
                    Таите грех; грешите, но с опаской.
                    Пусть не прочтет о нем у вас в глазах
                    Моя сестра: язык, как лжесвидетель,
                    Скрывать позор научится в словах;
                    Пусть ваш порок рядится в добродетель.
                    Вид чистоты учитесь сохранять,
                    Святым казаться даже в прегрешенье.
                    Зачем сестре измены ваши знать?
                    Какой же вор кричит о преступленье?
                    Двойное зло - женой пренебрегать
                    И ей кричать об этом каждым взглядом.
                    Ведь грех и славу может порождать,
                    Коль нет злых слов с дурным поступком рядом.
                    Бедняжки мы! Хоть тень любви нам дав,
                    Утешьте нас: ведь верим так легко мы!
                    Отнявши руку, дайте хоть рукав;
                    В орбите вашей мы, вослед влекомы.
                    Мой милый брат, вернитесь же туда,
                    Сестру утешьте, с ней побудьте вместе;
                    И ложь вам во спасение, когда
                    Окончить ссору может голос лести!

                            Антифол Сиракузский

                    Прекрасная! Как вас зовут, не знаю;
                    Не ведаю столкнувших нас чудес;
                    Вы сами чудо: прелесть неземная
                    Велит вас счесть посланницей небес.
                    О дивная! Я б счастлив был, когда бы
                    Помочь земному грубому уму
                    Решились вы; растерянный и слабый,
                    Я скрытый смысл слов ваших не пойму.
                    Зачем душе доверчивой велите
                    В пространствах неизвестности блуждать?
                    Богиня вы? Пересоздать хотите?
                    Покорен я, готов другим я стать!
                    Но все ж пока собою остаюсь я.
                    Та женщина в слезах - мне не жена;
                    Совсем не к ней, не к ней душой стремлюсь я:
                    Вам, а не ей над сердцем власть дана.
                    О, не влеки меня, морская дева,
                    В пучину слез, излитую сестрой:
                    Мани к себе всей прелестью напева
                    И златом кос, раскинутых волной
                    На ложе вод серебряных. Плененный,
                    Я лягу сам, чтоб сном любви уснуть;
                    Умру, блаженством смерти упоенный,
                    Когда Любовь способна потонуть.

                                  Люциана

                    Безумны вы, что говорите так.

                            Антифол Сиракузский

                    Я ослеплен, и сам не знаю как.

                                  Люциана

                    Так пусть порок вам не слепит очей.

                            Антифол Сиракузский

                    Я ослеплен игрой твоих лучей,
                    Мой дивный свет!

                                  Люциана

                                     Спешите же к жене!

                            Антифол Сиракузский

                    Любовь моя! Во мраке слепнуть мне?

                                  Люциана

                    В сестре моей для вас любовь и свет.

                            Антифол Сиракузский

                    В сестре сестры.

                                  Люциана

                                     В моей сестре.

                            Антифол Сиракузский

                                                    О нет!
                    В тебе одной, душа души моей!
                    Ты сердце сердца, свет моих очей,
                    Дороже мне, нужней богатств и хлеба,
                    Мой рай земной, моей надежды небо!

                                  Люциана

                    Но вы должны мою сестру так звать.

                            Антифол Сиракузский

                    О, согласись сестрой своею стать!
                    Тебя люблю, тебе я жизнь отдам!
                    Свободна ты, и я свободен сам;
                    Отдай мне руку...

                                  Люциана

                                      Полно, замолчите;
                    Придет сестра, вы это с ней решите.
                                 (Уходит.)

                         Входит Дромио Сиракузский.

                            Антифол Сиракузский

                    В чем дело, Дромио? Почему ты бежишь?

                             Дромио Сиракузский

     Узнаете вы меня, сударь? Я - Дромио? Ваш слуга? Это - я сам?

                            Антифол Сиракузский

     Ты Дромио, ты мой слуга, и ты - ты сам.

                             Дромио Сиракузский

     Нет, я - осел, я - муж какой-то женщины и я - не я.

                            Антифол Сиракузский

     Муж какой-то женщины? И как это ты - не ты?

                             Дромио Сиракузский

     Ну,  конечно,  сударь,  не  я;  я - собственность какой-то женщины; она
требует меня, пристает и хочет владеть мною.

                            Антифол Сиракузский

     Какие же она предъявляет права?

                             Дромио Сиракузский

     Да такие самые, господин, по каким вы владеете своей лошадью. Она хочет
владеть  мной,  как скотиной, и не потому, чтобы я был скотом, а потому, что
сама на скотину похожа.

                            Антифол Сиракузский

     Кто же она?

                             Дромио Сиракузский

     Да  просто  туша  таких  почтенных  размеров,  что  прямо мое почтение!
Невеста, что и говорить, - жирный кусок, да только я при ней совсем отощаю.

                            Антифол Сиракузский

     Что же это за жирный кусок?

                             Дромио Сиракузский

     Она,  сударь, кухарка и вся заплыла жиром; не знаю, на что она годится,
разве  только сделать из нее лампу и бежать от нее при ее собственном свете.
И  в лохмотьях ее столько сала, что его хватит на всю длинную польскую зиму;
а  если  она  доживет до Страшного суда, то будет гореть неделей дольше, чем
все остальные люди.

                            Антифол Сиракузский

     А какова лицом?

                             Дромио Сиракузский

     Черная,  как  мои  башмаки,  только  рожа  ее  гораздо грязнее: она так
потеет, что любой мужчина наберет полные башмаки, пройдя по такой грязи.

                            Антифол Сиракузский

     Ну, этот недостаток можно устранить водой.

                             Дромио Сиракузский

     Нет, сударь, это уж врожденное: тут и Ноев потоп не помог бы.

                            Антифол Сиракузский

     А зовут ее как?

                             Дромио Сиракузский

     Зовут  Нелль; и в нее, как в бочку, можно наливать эль: три четверти не
заполнят ее от бедра до бедра.

                            Антифол Сиракузский

     Так она широка?

                             Дромио Сиракузский

     От  головы  до  пяток  не  больше,  чем от бедра до бедра; поперек себя
толще: совсем шар, глобус; все страны можно отыскать на ней.

                            Антифол Сиракузский

     Не какой ее части находится Ирландия?

                             Дромио Сиракузский

     Конечно, сударь, на задней: сразу видно по грязи.

                            Антифол Сиракузский

     А Шотландия?

                             Дромио Сиракузский

     Где голо и шероховато: на ладонях.

                            Антифол Сиракузский

     А Франция?

                             Дромио Сиракузский

     На лбу, вооружившемся и поднявшемся войною против собственных волос.

                            Антифол Сиракузский

     А Англия?

                             Дромио Сиракузский

     Искал я меловых утесов, да не нашел ничего белого; полагаю, однако, что
Англия находится на подбородке, судя по соленой влаге, протекающей между ним
и Францией.

                            Антифол Сиракузский

     А Испания?

                             Дромио Сиракузский

     Этого я, право, не знаю, но она чувствуется в ее горячем дыхании.

                            Антифол Сиракузский

     А Америка и обе Индии?

                             Дромио Сиракузский

     О,   сударь,  на  ее  носу:  он  весь  усыпан  рубинами,  карбункулами,
сапфирами;  все  эти  богатства  рассыпались перед горячим дыханием Испании,
высылающей целые армады галер нагружаться под ее носом.

                            Антифол Сиракузский

     А где находятся Бельгия и Нидерландские низменности?

                             Дромио Сиракузский

     Сударь,  так  низко  я не стал смотреть. И вот эта грязнуха, Эта ведьма
предъявила  свои  права  на  меня!  Она  называла  меня Дромио; клялась, что
обручен  с ней, описала мои приметы: пятно на плече, родинку на шее, большую
бородавку на левой руке... Я в страхе бежал от нее, как от колдуньи.

             Не будь твердыней веры грудь из стали закаленной,
             Крутил бы вертел ведьме я, в собаку превращенный.

                            Антифол Сиракузский

                     Беги сейчас, взгляни, откуда дует
                     Сегодня ветер. Если с берегов,
                     То не хочу здесь оставаться на ночь.
                     Найди корабль, к отплытию готовый,
                     И приходи: я буду ждать на рынке.
                     Все знают нас, а нам никто не ведом;
                     Пора бежать; все приготовь - и едем.

                             Дромио Сиракузский

                     Да, господин! Как от медведя, я бы
                     Удрать был рад от этой скверной бабы!
                                 (Уходит.)

                            Антифол Сиракузский

                     И подлинно здесь колдуны живут;
                     Пора, давно пора бежать отсюда!
                     Та, что зовет меня супругом, мне
                     Не по душе; зато ее сестра
                     Так привлекательна, кротка, мила,
                     Так обольстительна лицом и речью,
                     Что я себе почти что изменил.
                     Но, чтоб избегнуть гибели и плена,
                     Заткну я уши - пусть поет сирена!

                              Входит Анджело.

                                  Анджело

                     Вот Антифол!

                            Антифол Сиракузский

                                  Да, так меня зовут.

                                  Анджело

                     Я знаю, сударь; вот и ваша цепь.
                     Мне вас застать хотелось в "Дикобразе",
                     Но ждать пришлось, чтоб кончили ее.

                            Антифол Сиракузский

                     Чего ж хотите вы? Что с ней мне делать?

                                  Анджело

                     Что вам угодно: ваша ведь она.

                            Антифол Сиракузский

                     Она - моя? Я вам давал заказ?

                                  Анджело

                     Не раз, не два, а двадцать раз велели
                     Ее принесть. Идите же домой
                     Обрадовать жену; а за деньгами
                     К вам на дом сам я вечером зайду.

                            Антифол Сиракузский

                     Берите деньги сразу: ведь остаться
                     Вы можете без цепи и без них.

                                  Анджело

                     О сударь, вы шутник! До скорой встречи.
                                 (Уходит.)

                            Антифол Сиракузский

                     Что думать мне? Что значат эти речи?
                     Но, право, глупо было бы не брать
                     Того, что вам хотят любезно дать.
                     Ну, город! В нем могли бы жить без трат:
                     Здесь золото на улицах дарят.
                     А все ж пойду... Что Дромио нейдет?
                     Коль есть корабль, пусть тотчас нас везет.
                                 (Уходит.)


        АКТ IV

        СЦЕНА 1

                                  Площадь.
                  Входят второй купец, Анджело и пристав.

                                Второй купец

                    Вы знаете, что с Троицы должны мне,
                    И я не слишком беспокоил вас;
                    Не стал бы и теперь теснить, но еду
                    Я в Персию, и деньги нужны мне.
                    А потому со мною расплатитесь,
                    Иль в руки власти вас я передам.

                                  Анджело

                    Как раз ту сумму, что я должен вам,
                    Мне Антифол обязан уплатить.
                    Сейчас, пред тем, как встретились мы с вами,
                    Я цепь ему вручил, а в шесть часов
                    Я должен получить с него и деньги.
                    Угодно вам пройти со мной к нему?
                    Я долг верну признательно и честно.

                Из дома куртизанки выходят Антифол Эфесский
                             и Дромио Эфесский.

                                  Пристав

                    Не надо и ходить: вот он и сам.

                              Антифол Эфесский
                                 (к Дромио)

                    Схожу я к ювелиру, ты ж купи
                    Конец веревки мне; хочу жену
                    И слуг ее попотчевать подарком
                    За то, что двери заперли мои. -
                    А, ювелир пришел!.. - Ты все ж поди
                    И жди меня с веревкой у ворот.

                              Дромио Эфесский

                    Куплю с такой охотою, как если б
                    Две тысячи дохода покупал!
                                 (Уходит.)

                              Антифол Эфесский

                    Как можно вам довериться - я вижу!
                    Я обещал, что цепь она получит, -
                    И до сих пор ни вас нет, ни подарка!
                    Иль вы боялись цепью спутать нас
                    Уж слишком крепко? Что за осторожность!

                                  Анджело

                    Все шутки! Перейдем, однако, к делу.
                    Вот счет; в каратах здесь указан вес,
                    И проба цепи, и цена работы;
                    На два иль три дуката выше сумма
                    Той, что я должен этому купцу.
                    Я вас прошу отдать мой долг ему
                    Теперь же; он совсем готов в дорогу
                    И ждет лишь денег, чтоб пуститься в путь.

                              Антифол Эфесский

                    Сейчас при мне такой нет суммы. Сам я
                    Спешу по делу в город; так пройти
                    Вы потрудитесь вместе с господином
                    В мой дом и захватите эту цепь.
                    Жена сейчас вам за нее заплатит;
                    А может быть, вернусь уже и я.

                                  Анджело

                    Супруге цепь вы сами отдадите?

                              Антифол Эфесский

                    Снесите вы: я запоздать могу.

                                  Анджело

                    Охотно, сударь: ведь она при вас?

                              Антифол Эфесский

                    Как так - при мне? При вас она должна быть.
                    За что ж иначе деньги вам платить?

                                  Анджело

                    Ну, полно, сударь! Дайте же мне цепь.
                    Теперь прилив, попутный ветер: время
                    Как раз отплыть; я задержал его.

                              Антифол Эфесский

                    Вы не хотите ль этой странной шуткой
                    Предупредить заслуженный упрек
                    За то, что не явились к "Дикобразу"?
                    Затеяв спор, по-бабьи скрыть вину?

                                Второй купец

                    Кончайте же; теряю время я.

                                  Анджело

                    Вы слышите, торопит он; так цепь...

                              Антифол Эфесский

                    Отдав жене, свои возьмите деньги.

                                  Анджело

                    Ну, будет! Вы ее недавно взяли...
                    Давайте цепь иль ваш приказ жене.

                              Антифол Эфесский

                    Фу! В шутке вы уж перешли границы.
                    Где эта цепь? Показывайте! Ну!

                                Второй купец

                    Мои дела не терпят проволочки.
                    Ответьте же мне, сударь: да иль нет?
                    Коль нет, я взять его велю под стражу.

                              Антифол Эфесский

                    Ответить? Вам? О чем вам дать ответ?

                                  Анджело

                    О тех деньгах, что мне за цепь должны вы.

                              Антифол Эфесский

                    Я буду должен, получив ее.

                                  Анджело

                    Я дал вам цепь лишь полчаса назад!

                              Антифол Эфесский

                    Вы не давали! Это уж обида.

                                  Анджело

                    Обидно то, что говорите вы,
                    И подрывает мой кредит торговый.

                                Второй купец

                    Ну, пристав, арестуйте же его.

                                  Пристав

                    Сейчас. - Во имя герцога, за мною!

                                  Анджело

                    Ведь репутацию теряю я!
                    Платите деньги, или передам,
                    Иск предъявив, и я вас в руки власти.

                              Антифол Эфесский

                    Платить за то, чего не получал?
                    Что ж, арестуйте, коль сошли с ума.

                                  Анджело

                    Возьмите плату, пристав: арестуйте. -
                    Родному брату не простил бы я,
                    Когда б он стал так нагло издеваться!

                                  Пристав

                    Вы слышали? Я арестую вас.

                              Антифол Эфесский

                    Покуда вам залога не представлю,
                    Закону должен я повиноваться.
                    Но эта шутка обойдется вам
                    Дороже золота всей вашей лавки.

                                  Анджело

                    О сударь! Что в Эфесе есть законы,
                    Вы убедитесь, к вашему стыду.

                         Входит Дромио Сиракузский.

                             Дромио Сиракузский

                    Есть, сударь, есть корабль из Эпидамна;
                    Совсем готов и ожидает только
                    Хозяина, чтоб паруса поднять.
                    Я, сударь, уж отнес пожитки наши
                    На борт; купил бальзама, масла, водки.
                    Корабль готов, попутный ветер дует
                    От берегов; хозяина и вас
                    Ждут моряки, чтобы пуститься в море.

                              Антифол Эфесский

                    Оно и видно, что купил ты водки!
                    Какой корабль? Зачем он ждет меня?

                             Дромио Сиракузский

                    Да вы меня искать корабль послали.

                              Антифол Эфесский

                    Я за веревкой посылал тебя,
                    Ты, пьяница! Зачем она - ты знаешь.

                             Дромио Сиракузский

                    Для петли? Нам не время в петлю лезть.
                    Найти корабль меня вы посылали.

                              Антифол Эфесский

                    С тобой я потолкую на свободе
                    И дам урок внимания ушам.
                    Беги, бездельник, прямо к Адриане,
                    Дай этот ключ, скажи, что в сундуке
                    Том, что покрыт ковром турецким, спрятан
                    С дукатами мешок; так пусть пришлет.
                    Скажи, что я внезапно арестован
                    И должен дать залог. Ну, раб, беги! -
                    А мы пока к тюрьме пойдемте, пристав.

                  Второй купец, Анджело, пристав и Антифол
                              Эфесский уходят.

                             Дромио Сиракузский

                    Какая Адриана? Ах, в том доме,
                    Где был обед и лезла в жены мне
                    Грязнуха, трехобхватная кухарка!
                    Я не пошел бы волею туда,
                    Да ведь не мы решаем - господа.
                                 (Уходит.)


        СЦЕНА 2

                          Дом Антифола Эфесского.
                         Входят Адриана и Люциана.

                                  Адриана

                     Так соблазнял тебя он, Люциана?
                     Но что могла заметить ты в глазах:
                     Серьезность ли иль признаки обмана?
                     Румянец был иль бледность на щеках?
                     Как отражали лик его и взоры
                     Души волненье, сердца метеоры?

                                  Люциана

                     Он отрицал твои права над ним.

                                  Адриана

                     Из них он не считался ни с одним.

                                  Люциана

                     Поклялся, что он чужестранец, путник.

                                  Адриана

                     Да, так; он не во всем клятвопреступник.

                                  Люциана

                     Тебя любить просила я.

                                  Адриана

                                             Что ж? Нет?

                                  Люциана

                     Моей любви просить он стал в ответ!

                                  Адриана

                     Но как?

                                  Люциана

                             Звучала пылкой страстью речь,
                     И, будь честна, могла б она увлечь:
                     Хвалил красу, мой разум, речь мою...

                                  Адриана

                     Уж ты старалась!

                                  Люциана

                                      Потерпи, молю!

                                  Адриана

                     Я не могу, я не хочу; нет боле
                     Сдержаться сил; хоть языку дам волю.
                     Ах он урод горбатый и кривой,
                     С противной рожей, старый и худой,
                     Порочный, грубый, глупый, неспособный.
                     С дурною славой и душою злобной!

                                  Люциана

                     Но как такого можно ревновать?
                     С его уходом нечего терять.

                                  Адриана

                     Ах! Для меня он будет мил всегда,
                     Но станет пусть дурным в чужих глазах:
                     Так птички крик отводит от гнезда;
                     Его люблю, хоть брань в моих устах.

                         Входит Дромио Сиракузский.

                             Дромио Сиракузский

                     Скорей сундук... мешок... он ключ вам дал...

                                  Люциана

                     Да отдышись!

                             Дромио Сиракузский

                                  Я весь в поту... бежал...

                                  Адриана

                     Где господин твой, Дромио? Что надо?

                             Дромио Сиракузский

                     Попал он в Тартар... это хуже ада!
                     Был сцапан дьяволом в прочнейшей куртке,
                     Чье злое сердце оковала сталь.
                     Проклятый дьявол! Жалости в нем нет;
                     Он лют, как волк, и буйволом одет, -
                     Тот приятель, чьи приветы и объятья жестки,
                     Кто на улице хватает, ждет на перекрестке;
                     Как собака, забегает он туда, сюда
                     И несчастных в ад таскает раньше дня суда. -

                                  Адриана

                     Да говори, в чем дело?

                             Дромио Сиракузский

                     Я не знаю, в чем там дело; господин в тюрьме!

                                  Адриана

                     Неужели арестован? Кем предъявлен иск?

                             Дромио Сиракузский

                     Кем предъявлен иск, не знаю, не видал я сам,
                     Но у буйвола он нынче, я сказал уж вам.
                     Выкуп вы ему пошлете? Деньги в сундуке.

                                  Адриана

                     Достань, сестра.

                              Люциана уходит.

                                      Понять я не могу,
                     Как, у кого он может быть в долгу.
                     Он связан обязательством прямым?

                             Дромио Сиракузский

                     Не связан, а скорей окован он
                     Какой-то цепью... Слышите вы звон?

                                  Адриана

                     Звон цепи?

                             Дромио Сиракузский

                     Да нет, часов! Скорей, прошу я вас:
                     Я шел, так было два; а вот уж бьет и час.

                                  Адриана

                     Часы бегут назад? О, что ты говоришь!

                             Дромио Сиракузский

                     От пристава назад невольно побежишь!

                                  Адриана

                     Но время не должник: зачем ему бежать?

                             Дромио Сиракузский

                     Оно банкрот: не может долга мгновению отдать.
                     Оно и вор к тому же: случалось вам слыхать,
                     Как говорят, что время подкралось, словно тать?
                     Если так и если пристав попадется на пути,
                     Как же тут не постараться хоть на час назад уйти?

                              Входит Люциана.

                                  Адриана

                     Вот деньги, Дромио: беги, спеши
                     И приведи скорей его обратно. -
                     Пойдем, сестра. В смятении души
                     О нем мне думать больно и приятно.

                                  Уходят.


        СЦЕНА 3

                                  Там же.
                        Входит Антифол Сиракузский.

                            Антифол Сиракузский

                   Кого ни встречу - все со мной знакомы,
                   Приветствуют, как давние друзья,
                   И правильно по имени зовут;
                   Готовы денег дать и приглашают
                   К себе, за что-то вдруг благодаря.
                   Один мне предложил набрать товару,
                   А вот сейчас портной меня зазвал,
                   Чтоб показать атлас, что им был куплен
                   На платье мне, и кстати мерку снять.
                   Заехал я в страну воображенья?
                   Иль город здесь лапландских колдунов?

                         Входит Дромио Сиракузский.

                             Дромио Сиракузский

     Вот  вам,  сударь,  деньги,  которые вы велели принести. А где же образ
древнего Адама, вырядившегося по-новому?

                            Антифол Сиракузский

     Какие деньги? И какой такой Адам?

                             Дромио Сиракузский

     Не  тот Адам, что когда-то стерег рай, а тот, что ныне сторожит тюрьму,
одетый  в кожу жирного тельца, заколотого для блудного сына; тот, что шел за
вами, как злой дух, и хотел отнять у вас свободу.

                            Антифол Сиракузский

     Я не понимаю тебя.

                             Дромио Сиракузский

     Нет?  Да  ведь  это так ясно. Ну, тот контрабас в кожаном футляре; тот,
что  сажает  в  свой  карман  усталых  путников, чтобы они отдохнули; жалеет
разорившихся  людей  и  доставляет  им  даровые  квартиры,  а сам свой досуг
употребляет  на  то,  чтобы  дубинкой творить более великие чудеса, чем мавр
своим копьем?..

                            Антифол Сиракузский

     Как! Ты говоришь о приставе?

                             Дромио Сиракузский

     Ну  да,  о  начальнике  стражи,  чей долг - тянуть к ответу тех, кто не
платит  долгов;  о том, кто заключил, что всем людям хочется спать, и потому
готов дать любому постель в местах заключения.

                            Антифол Сиракузский

     Ну,  ладно,  заключи  этим  свою  болтовню. Уходит какой-нибудь корабль
ночью? Можем мы уехать?

                             Дромио Сиракузский

     Как  же,  сударь!  Час  назад я докладывал вам, что судно "Поспешность"
отплывает ночью; но вас задержал пристав на пароме "Отсрочка", и вот в мешке
ангелочки, посланные освободить вас.

                            Антифол Сиракузский

                     Ну, малый с толку сбился, как и я!
                     Мы оба здесь во власти заблуждений.
                     Спасите нас, святые силы неба!

                             Входит куртизанка.

                                 Куртизанка

                     Как рада, Антифол, я встретить вас.
                     Вы отыскали, вижу, ювелира:
                     Ведь вот та цепь, что обещали мне?

                            Антифол Сиракузский

                     Не искушай! Отыди, сатана!

                             Дромио Сиракузский

     Сударь, неужели это госпожа Сатана?

                            Антифол Сиракузский

     Это сам господин черт.

                             Дромио Сиракузский

     Нет, хуже; это чертова бабушка, явившаяся сюда в образе женщины легкого
поведения. От этого и происходит, что когда женщина говорит: "Прокляни меня,
господи!",  то  это  все  равно  как  если  бы она сказала: "Сделай из меня,
господи,  женщину  легкого  поведения!"  Ведь в писании сказано, что дьяволы
являлись людям в образе легких и светлых ангелов; свет происходил от огня, а
огонь жжет; следственно, потаскушка также может обжечь: не подходите к ней!

                                 Куртизанка

                    Шутник вы, сударь, как и ваш слуга.
                    Пойдем ко мне? Дополним наш обед?

                             Дромио Сиракузский

     Господин мой, если будет жидкое кушанье, так приготовьте длинную ложку.

                            Антифол Сиракузский

     Почему, Дромио?

                             Дромио Сиракузский

     Да потому, что кто ест с дьяволом, у того должна быть длинная ложка.

                            Антифол Сиракузский

                      Отыди, бес! Какой с тобою ужин?
                      Ты чародейка, как и все твои.
                      Аминь, аминь, рассыпься, уходи!

                                 Куртизанка

                      Верните перстень, взятый за обедом,
                      Иль дайте цепь, обещанную мне, -
                      Тогда уйду и вас смущать не буду.

                             Дромио Сиракузский

                      Другим чертям обрезок ногтя нужен,
                      Булавка, капля крови, волосок,
                      Орешек, косточка от вишни; этой -
                      Дай дорогую цепь!
                      Побойтесь, господин мой! Не давайте,
                      А то нас дьявол в цепи закует!

                                 Куртизанка

                      Прошу, отдайте мне кольцо иль цепь;
                      Надеюсь, обмануть вы постыдитесь,

                            Антифол Сиракузский

                      Исчезни, ведьма! - Дромио, идем!

                             Дромио Сиракузский

                      "Не чваньтесь, дама", - говорил павлин.

              Антифол Сиракузский и Дромио Сиракузский уходят.

                                 Куртизанка

                      Ну, Антифол с ума совсем сошел,
                      Иначе б так себя он не унизил.
                      Он взял кольцо, ценой дукатов в сорок,
                      И обещал дороже цепь взамен;
                      Теперь же дать не хочет ничего.
                      Чем объяснить, как не безумьем явным.
                      И это, и его внезапный гнев,
                      И за обедом тот рассказ безумный,
                      Что дома дверь замкнули перед ним?
                      Жена болезнь его, конечно, знает,
                      А потому и не впустила в дом.
                      Мне надо к ней отправиться сейчас же
                      И рассказать, что, вдруг сойдя с ума,
                      Ко мне ворвался он и силой взял
                      Мое кольцо; да, надо так сказать.
                      Дукатов сорок! Их нельзя терять.
                                 (Уходит.)


        СЦЕНА 4

                                   Улица.
                     Входят Антифол Эфесский и пристав.

                              Антифол Эфесский

                       Не бойся за меня: не убегу;
                       Уйду тогда, когда внесу сполна
                       Тебе всю сумму должного залога.
                       Моя жена расстроена сегодня
                       И не поверит так легко слуге,
                       Что мог быть арестован я в Эфесе.
                       Да это, правда, трудно и понять.

                     Входит Дромио Эфесский с веревкой.

                       Вот мой слуга; принес, должно быть, деньги. -
                       Ну, как дела? Что я велел, принес?

                              Дромио Эфесский

                       А вот; уж этого на всех вам хватит.

                              Антифол Эфесский

                       А деньги где?

                              Дромио Эфесский

                       Я, сударь, их истратил на канат.

                              Антифол Эфесский

                       Пятьсот дукатов - на канат, бездельник?

                              Дромио Эфесский

                       Что? О, за столько я пятьсот куплю.

                              Антифол Эфесский

                       Да на какой конец ты послан мной?

                              Дромио Эфесский

                       Купить конец веревки; вот он, нате.

                              Антифол Эфесский

                       На, получи, вот этим же концом.
                                (Бьет его.)

                                  Пристав

     О, сударь, будьте терпеливей!

                              Дромио Эфесский

     Терпенья надо пожелать мне: ведь невзгоду терплю я.

                                  Пристав

     Ну, ты, сдержи язык.

                              Дромио Эфесский

     Если он сдержит свои руки.

                              Антифол Эфесский

     Сын потаскухи, бесчувственный негодяй!

                              Дромио Эфесский

     Я хотел бы быть бесчувственным, чтоб не чувствовать ваших ударов.

                              Антифол Эфесский

     Ты только удары и чувствуешь, как осел.

                              Дромио Эфесский

     Я  и в самом деле осел; можете убедиться в этом по моим длинным ушам. -
Я  служу  ему  с  того  часа, как родился, и до сих пор ничего не получил за
службу  из  его  рук,  кроме  побоев.  Если  мне  холодно, он согревает меня
ударами;  если  жарко,  прохлаждает  ими; меня будят пинками, если я заснул;
поднимают  ими,  если сижу, провожают ими, когда ухожу из дому, и встречают,
когда возвращаюсь. Я постоянно ношу их на спине, как нищая - своего ребенка;
и, когда он искалечит меня, я так и буду с ними ходить за милостыней из дома
в дом.

                              Антифол Эфесский

     Идем, идем: вот и моя жена.

                Входят Адриана, Люциана, куртизанка и Пинч.

                              Дромио Эфесский

     Сударыня!  Как  говорится, respice finem - помните о конце, а еще лучше
пророчество попугая: "Берегись конца веревки!"

                              Антифол Эфесский

                     Да замолчишь ли ты?
                                (Бьет его.)

                                 Куртизанка

                     Вот видите? Иль не безумен он?

                                  Адриана

                     Да, эта грубость выдает его. -
                     Мой добрый доктор Пинч, вы заклинатель:
                     Верните же бедняге здравый смысл.
                     Я заплачу вам, сколько захотите.

                                  Люциана

                     Как взор его пронзителен и горд!

                                 Куртизанка

                     Заметьте же, как он дрожит в припадке.

                                    Пинч

                     Позвольте руку мне - пощупать пульс.

                              Антифол Эфесский

                     Пощупайте и выслушайте ухом!
                                (Бьет его.)

                                    Пинч

                     Прочь, сатана, вселившийся в него!
                     Беги, сокройся пред святой молитвой
                     И в царство тьмы вернись прямым путем!
                     Тебя святыми неба заклинаю!

                              Антифол Эфесский

                     Пошел, колдун! Я вовсе не безумен.

                                  Адриана

                     О, если б так, смятенная душа!

                              Антифол Эфесский

                     У вас, милашка, завелся приятель?
                     Не этот ли, с шафранной рожей, друг
                     Вас утешал сегодня за обедом?
                     Вы потому велели запереть
                     И заградить хозяину все двери?

                                  Адриана

                     Клянусь я богом, ты обедал дома;
                     И, если б там остался до сих пор,
                     Ты избежал бы этого позора!

                              Антифол Эфесский

                     "Обедал дома!" Дромио, что скажешь?

                              Дромио Эфесский

                     Скажу по чести: не было того.

                              Антифол Эфесский

                     И дверь они держали на замке?

                              Дромио Эфесский

                     Perdieu, клянусь, ее держали на замке,
                     {Ей-богу. (Франц.)}

                              Антифол Эфесский

                     Жена меня ругала через двери?

                              Дромио Эфесский

                     Sans fable, сама ругалась через двери.
                     {Без лжи. (Франц.)}

                              Антифол Эфесский

                     И судомойка-девка - вместе с нею?

                              Дромио Эфесский

                     Certes, и судомойка - вместе с нею.
                     {Безусловно. (Франц.)}

                              Антифол Эфесский

                     И в бешенстве я должен был уйти?

                              Дромио Эфесский

                     Да, в бешенстве; мои то знают кости:
                     Им ощутить пришлось ваш ярый гнев.

                                  Адриана

                     Полезно ль так больному потакать?

                                    Пинч

                     Худого нет: нащупал малый пунктик -
                     И усмирит, поддакивая, гнев.

                              Антифол Эфесский

                     Арестовать меня ты подучила.

                                  Адриана

                     Напротив! Тотчас деньги на залог
                     Послала с Дромио, чуть прибежал он.

                              Дромио Эфесский

                     Со мною? Деньги? Может быть, хотели
                     То сделать вы, но я их не видал.

                              Антифол Эфесский

                     Ты к ней ходил, чтоб взять мешок дукатов?

                                  Адриана

                     Он прибежал, и я их отдала.

                                  Люциана

                     Да, отдала; свидетель я тому.

                              Дромио Эфесский

                     А мой свидетель - бог и тот канатчик,
                     К которому послали вы меня!

                                    Пинч

                     Сударыня, они безумны оба -
                     Слуга и господин; теперь я вижу:
                     Связать их нужно и держать в потемках.

                              Антифол Эфесский

                     Скажи, зачем ты не впускала в дом? -
                     Зачем ты врешь, что не видал червонцев?

                                  Адриана

                     Я, милый муж, дверей не запирала.

                              Дромио Эфесский

                     Я, господин мой, их не получал;
                     А двери, точно, заперли пред нами.

                                  Адриана

                     Лгун! Негодяй! Ты лжешь теперь вдвойне.

                              Антифол Эфесский

                     Сама ты лжешь, распутница, во всем.
                     Ты сговорилась с этой шайкой сделать
                     Меня предметом общего презренья.
                     Но не увидишь ты мой стыд и срам:
                     Я лживые глаза ногтями вырву!

                                  Адриана

                     Связать его! Ко мне не подпускайте!

             Входят несколько слуг и вяжут Антифола Эфесского.

                                    Пинч

                     Сюда! На помощь! Как в нем бес силен!

                                  Люциана

                     О бедный! Как он бледен, как глядит!

                              Антифол Эфесский

                     Убить меня хотите? - Эй, тюремщик!
                     Ведь я твой пленник: как же терпишь ты,
                     Чтоб увели меня?

                                  Пристав

                                      Оставьте!
                     Под стражей он; его я не отдам.

                                    Пинч
                      (показывая на Дромио Эфесского)

                     Вяжите и его: и он - безумный.

                          Слуги связывают Дромио.

                                  Адриана

                     Ты допускаешь это, глупый пристав?
                     Иль любо видеть, как больной, несчастный
                     Наносит вред себе же самому?

                                  Пристав

                     Он арестован; если отпущу,
                     То долг его потребуют с меня.

                                  Адриана

                     Сейчас сниму обязанность твою;
                     Веди меня немедля к кредитору,
                     И этот долг сама я уплачу. -
                     А вы, почтенный доктор, позаботьтесь
                     Их увести. - О злой, несчастный день!

                              Антифол Эфесский

                     О злая потаскуха!

                              Дромио Эфесский

                     Меня связали тоже из-за вас.

                              Антифол Эфесский

                     Пошел ты прочь! Не зли меня, бездельник!

                              Дромио Эфесский

                     Себя связать и сделать сумасшедшим
                     Дадите вы? Я черта б призывал!

                                  Люциана

                     Спаси их бог! Как дики все их речи!

                                  Адриана

                     Ведите их! - Пойдем со мной, сестра.

               Пинч и слуги уходят, уводя Антифола Эфесского
                            и Дромио Эфесского.

                     Ну, говори, кто требовал ареста?

                                  Пристав

                     Анджело, ювелир, известен вам?

                                  Адриана

                     Да, знаю. А какая сумма долга?

                                  Пристав

                     Он о двухстах дукатах говорил.

                                  Адриана

                     А долг за что?

                                  Пристав

                                    За цепь, что взял ваш муж.

                                  Адриана

                     Он заказал, но я не получала.

                                 Куртизанка

                     После того как ваш супруг ворвался
                     Ко мне сегодня днем и взял кольцо, -
                     Оно сверкает у пего на пальце, -
                     Я встретила на улице его:
                     Он шел один, и цепь была на шее.

                                  Адриана

                     Все ж я сама не видела ее.
                     Веди меня, тюремщик, к ювелиру;
                     Хочу узнать я истину вполне.

           Входят Антифол Сиракузский с обнаженным мечом и Дромио
                                Сиракузский.

                                  Люциана

                     О боже мой! Они опять на воле!

                                  Адриана

                     Он вынул меч! Скорей людей зови,
                     Чтоб их связать!

                                  Пристав

                                     Бежим, а то убьет!

                     Пристав, Адриана и Люциана уходят.

                            Антифол Сиракузский

                     О, ведьмы испугались лезвия!

                             Дромио Сиракузский

                     Звалась женой, а как бежать пустилась!

                            Антифол Сиракузский

                     Иди к "Кентавру", вещи собери.
                     Скорей бы нам убраться по-здорову!

                             Дромио Сиракузский

     Право,  если  бы мы остались на ночь, они не причинили бы нам вреда. Вы
сами  видели: разговаривают они с нами любезно, дают деньги. Народ, кажется,
добрый.  Если  бы  не эта гора взбесившегося мяса, что хочет получить меня в
мужья, я бы не прочь остаться здесь и сам обратиться в колдуна.

                            Антифол Сиракузский

                     Я не хочу, хоть дай мне весь их город.
                     Иди, сбирай скорей пожитки наши.

                                  Уходят.


        АКТ V

        СЦЕНА 1

                          Улица перед аббатством.
                       Входят второй купец и Анджело.

                                  Анджело

                   Мне, сударь, жаль, что задержал я вас,
                   Но, уверяю, цепь он получил,
                   Хоть отрицает нагло и бесчестно.

                                Второй купец

                   И уваженьем пользуется он
                   У вас в Эфесе?

                                  Анджело

                                  Лучшей славой, сударь,
                   Доверьем безграничным и любовью,
                   Каких никто из граждан не имел.
                   Я сам ему всегда на слово верил.

                                Второй купец

                   Не говорите громко: вот и он.

              Входят Антифол Сиракузский и Дромио Сиракузский.

                                  Анджело

                   Да, он; и даже цепь висит на шее -
                   Та самая, что будто он не брал.
                   Пойдемте, сударь, я скажу ему. -
                   Я очень удивлен, синьор, что вы
                   Мне причинить и стыд и затрудненья
                   Решились вдруг, себе же на позор,
                   Поклявшись, что не получали цепи,
                   Какой теперь украсили себя.
                   Меня вы чуть не ввергнули в тюрьму
                   И друга моего ввели в убыток.
                   Не подними вы этот спор и ссору,
                   Сегодня он взошел бы на корабль -
                   Что ж, эту цепь не от меня вы взяли?

                            Антифол Сиракузский

                   От вас; когда ж я это отрицал?

                                Второй купец

                   Вы отрицали, даже с клятвой ложной.

                            Антифол Сиракузский

                   Кто слышать мог, что лживо клялся я?

                                Второй купец

                   Я слышал, я, вот этими ушами.
                   Мошенник ты! Тебе не место быть
                   Среди людей порядочных и честных!

                            Антифол Сиракузский

                   Лишь негодяй мне это мог сказать!
                   Но честь свою и честность докажу я
                   Мечом, коль в бой посмеешь ты вступить.

                                Второй купец

                   Посмею? Сам тебя я вызываю!

                             Они обнажают мечи.
               Входят Адриана, Люциана, куртизанка и другие.

                                  Адриана

                   Постойте, ради бога! Он безумен!
                   Бросайтесь разом, отнимите меч;
                   И господина и слугу свяжите!

                             Дромио Сиракузский

                   Бежимте, сударь! Я аббатство вижу:
                   Скорей туда, иль мы пропали оба!

              Антифол Сиракузский и Дромио Сиракузский уходят
                                в аббатство.

                              Входит аббатиса.

                                  Аббатиса

                   Покой и мир! Зачем вы здесь толпитесь?

                                  Адриана

                   Мой бедный муж безумный скрылся здесь.
                   Впустите нас; его мы крепко свяжем
                   И уведем, чтоб дома полечить.

                                  Анджело

                   Я сам подумал: не в своем уме он.

                                Второй купец

                   Мне жаль, что на него я так напал.

                                  Аббатиса

                   Давно ли им безумье овладело?

                                  Адриана

                   Уже с неделю он угрюм и скучен
                   И на себя был вовсе не похож;
                   Но лишь сегодня в полдень овладел им
                   Безумия припадок в первый раз.

                                  Аббатиса

                   Не разорен он кораблекрушеньем?
                   Не схоронил ли друга? Может быть,
                   Он увлечен любовью недостойной?
                   Ведь этот грех так свойствен молодежи,
                   Лишь стоит волю дать своим глазам, -
                   Какой из этих бед он поражен?

                                  Адриана

                   Из всех из них, быть может, лишь последней:
                   Его все что-то из дому влекло.

                                  Аббатиса

                   И вы его за это упрекали?

                                  Адриана

                                             Да, упрекала.

                                  Аббатиса

                   Как? Сурово? Резко?

                                  Адриана

                   Насколько скромность позволяла мне.

                                  Аббатиса

                   Наедине?

                                  Адриана

                            Случалось, и на людях.

                                  Аббатиса

                   Наверно, слишком мало!

                                  Адриана

                   Ему об этом только и твердила:
                   Ночами даже не давала спать,
                   И за обедом часто упрекала, -
                   В гостях на это намекала вечно, -
                   Всегда к тому сводила разговор.
                   Нет-нет, греху не потакала я.

                                  Аббатиса

                   Вот почему твой муж сошел с ума,
                   Вредней, чем псов взбесившихся укусы,
                   Ревнивых жен немолкнущий упрек!
                   Ты сон его своей смущала бранью, -
                   Вот почему стал слаб он головой;
                   Ему упреком пищу приправляла, -
                   Ее не мог усвоить он, волнуясь:
                   Вот почему жар лихорадки в нем!
                   Огонь и крови и есть огонь безумья.
                   Ты говоришь, его лишила ты
                   Утех и отдыха; то порождало
                   В нем меланхолию, она ж - сестра
                   Отчаянья угрюмого и злого;
                   И вслед за ней идет болезней рать...
                   Что может быть вредней ее для жизни?
                   Нет развлечений, и обед и сон,
                   Что жизнь хранят, упреками смущен.
                   Взбесился б скот! Так мужа ты сама
                   Свела своей ревнивостью с ума.

                                  Люциана

                   Она всегда так мягко упрекала,
                   А муж был груб; не он - она страдала.
                   Зачем, сестра, не возразишь ты ей?

                                  Адриана

                   Во мне самой та речь смутила совесть. -
                   Ну, люди добрые, пойдем за ним.

                                  Аббатиса

                   Нет! Пусть никто в обитель не вступает.

                                  Адриана

                   Так ваши слуги приведут его?

                                  Аббатиса

                   О нет! Ваш муж избрал приют священный:
                   Он защитит его от ваших рук,
                   Его не выдам я; быть может, разум
                   Ему еще сумею возвратить.

                                  Адриана

                   Но я сама, сама хочу быть с мужем:
                   Его беречь, смотреть за ним - мой долг;
                   Мне в этом заместителей не нужно!
                   Пустите, я возьму его сейчас!

                                  Аббатиса

                   Потише! Я не дам его тревожить,
                   Пока не испытаю лучших средств -
                   Лекарств, молитв; ему, возможно, снова
                   Я образ человека возвращу.
                   То - исполненье моего обета,
                   То - орденом предписанный мне долг.
                   Идите же, у нас оставив мужа.

                                  Адриана

                   Я не уйду, его я не покину!
                   Едва ли вашей святости прилично
                   Желать жену и мужа разлучить.

                                  Аббатиса

                   Иди, смирись; я не отдам его.
                                 (Уходит.)

                                  Люциана

                   Проси у герцога себе защиты.

                                  Адриана

                   Да-да, идем. К его ногам я брошусь
                   И буду плакать и молить, пока
                   Не согласится сам сюда прийти он
                   И не прикажет возвратить мне мужа.

                                Второй купец

                   Уж циферблат показывает пять.
                   Должно быть, герцог сам пройдет сейчас -
                   Здесь мимо нас к обители печали,
                   К долине смерти, где вершится казнь;
                   Ведь это здесь, как раз за рвом аббатства.

                                  Анджело

                   А для чего сюда прибудет герцог?

                                Второй купец

                   Присутствовать при казни старика,
                   Купца из Сиракуз: он прибыл в гавань
                   И тем нарушил строгий наш закон,
                   За что и будет скоро обезглавлен.

                                  Анджело

                   Они идут; мы будем видеть казнь.

                                  Люциана

                   Стань на колени на его пути.

         Входят герцог со свитой, Эгеон с обнаженной головой, палач
                               и полицейские.

                                   Герцог

                   Еще раз объявите: если деньги
                   Хоть кто-нибудь внесет за старика,
                   Он не умрет; он милости достоин.

                                  Адриана

                   Прошу защиты, благородный герцог,
                   От аббатисы!

                                   Герцог

                               Но она особа
                   Почтенная и добрая: никак
                   Она тебя обидеть не могла.

                                  Адриана

                   Ax, ваша светлость! Муж мой Антифол -
                   Кому себя и все свое вручила
                   Я по приказу вашему - сегодня
                   Охвачен был безумья силой злой.
                   На улицу он выбежал из дома
                   С одним слугой, безумным, как и он.
                   И, устрашая мирных граждан, начал
                   Врываться в их дома и уносить
                   Алмазы, кольца, все, что привлекало
                   Безумный взор. Едва нам удалось
                   Его, связав, домой отправить, тотчас
                   Пошла я, чтоб убытки возместить
                   Всем пострадавшим. В это время он,
                   Не знаю как, вновь вырвался на волю,
                   И с ним - слуга; тут, обнажив мечи,
                   Пылая гневом, в ярости безумной
                   Они, нас встретив, бросились вперед,
                   Чтоб заколоть; сбежались, к счастью, люди
                   И вновь связали б их, но удалось
                   Обоим скрыться в этом вот аббатстве;
                   И аббатиса запереть ворота
                   Велела слугам, вход нам воспретив
                   И отказавши в выдаче безумных.
                   О, разреши мне, милостивый герцог,
                   Несчастных взять и оказать им помощь!

                                   Герцог

                   Твой муж служил мне прежде на войне;
                   В тот день, как ты с ним ложе разделила,
                   Тебе я сам дал княжеское слово
                   Его взыскать всей милостью моей. -
                   Эй, кто-нибудь! В ворота постучите;
                   Просите аббатису выйти к нам.
                   Я не уйду, не разрешив их спора.

                               Входит слуга.

                                   Слуга

                   Сударыня, спасайтесь поскорей!
                   Мой господин и раб его на воле;
                   Избив служанок, доктора они
                   Связали, стали бороду палить,
                   И каждый раз, как вспыхивал огонь,
                   Они его помоями тушили.
                   Мой господин его терпенью учит,
                   Слуга ж стрижет макушку, как безумцу;
                   И если вы на помощь не придете,
                   То заклинателя они, наверно,
                   Убьют!

                                  Адриана

                          Что врешь, дурак? Они - здесь оба.
                   Все это ложь, что ты сейчас сказал.

                                   Слуга

                   Нет, госпожа, я правду говорю.
                   Я не вздохнул с тех пор, как видел их.
                   Они грозят добраться и до вас,
                   Вам опалить лицо, обезобразить.

                              Крики за сценой.

                   Чу! Слышно их! Бегите же скорей!

                                   Герцог

                   Стань близ меня, не бойся. -
                                 (Страже.)
                                                Обнажите
                   Свои мечи!

                                  Адриана

                              О горе! Это муж мой!
                   Он носится каким-то невидимкой.
                   Ведь только что вбежал в аббатство он,
                   И вот - уж здесь! Непостижимо это!

                 Входят Антифол Эфесский и Дромио Эфесский.

                              Антифол Эфесский

                   Молю о правосудье, добрый герцог!
                   Хотя б за то, что я тебе служил,
                   Что я собой прикрыл тебя в сраженье,
                   Спас жизнь твою ценою ран своих, -
                   Ту вспомни кровь и окажи защиту!

                                   Эгеон

                   Когда страх смерти не темнит мне взора,
                   То Дромио и сын мой Антифол!

                              Антифол Эфесский

                   Спаси меня от женщины, мой герцог,
                   Которую ты сам дал в жены мне!
                   Она меня унизила, покрыла
                   Бесчестьем злым, позором без границ!
                   И рассказать нельзя все зло, что ныне
                   Она бесстыдно причинила мне!

                                   Герцог

                   Открой мне все; я буду справедлив.

                              Антифол Эфесский

                   Меня сегодня не впустила в дом,
                   Пируя в нем с любовником развратным.

                                   Герцог

                   Тяжелый грех!
                                 (Адриане.)
                                Скажи мне: так все было?

                                  Адриана

                   Нет, государь: сестра, и я, и он
                   Обедали все вместе: да погибнет
                   Моя душа, коль не клевещет он!

                                  Люциана

                   Да не увижу больше дня и ночью
                   Не знаю сна, коль солгала она!

                                  Анджело

                   Бесстыдные! Клялись вы обе ложно;
                   Безумец правду чистую сказал.

                              Антифол Эфесский

                   Мой государь, я говорю, что знаю.
                   Мой ум не отуманило вино;
                   Не омрачен он яростью безумной,
                   Хоть здесь свели б с ума и мудреца.
                   Та женщина мне точно дверь замкнула;
                   Вот ювелир, - коль он не в стачке с ней,
                   То подтвердит: он был тогда со мною.
                   Ушли мы вместе; он зашел за цепью,
                   Чтоб к "Дикобразу" мне ее принесть,
                   Где я обедал вместе с Бальтазаром.
                   Но не принес. Я, кончивши обед,
                   Пошел искать его и скоро встретил.
                   Он был вдвоем вот с этим господином
                   И начал вдруг бесчестно уверять,
                   Что эту цепь уж мне сегодня отдал,
                   Хоть, видит бог, ее не видел я.
                   Он приставу отдал меня под стражу.
                   Я подчинился и послал раба
                   За кошельком домой; он не принес,
                   Но пристава я сам уговорил
                   Пройти со мною к дому; по дороге
                   Мы встретили жену
                   С ее сестрой и целою толпою
                   Сообщников презренных; был средь них
                   И некий Пинч, с голодной мордой
                   И на скелет похожий шарлатан,
                   Паяц оборванный, гадатель голый,
                   С глазами впалыми, живой мертвец.
                   И этот гнусный раб был ею нанят
                   Как заклинатель, чтоб сгубить меня.
                   Смотря в глаза и щупая мне пульс,
                   Он, не стыдясь, с нахальством беспримерным,
                   Вдруг закричал: "Он бесом одержим!"
                   Тогда меня связали, повели
                   Домой и там в сырой и темный погреб
                   Толкнули нас: меня и вот его.
                   Но я зубами перегрыз веревку,
                   Вернул себе свободу и тотчас
                   К вам побежал - молить, чтоб ваша светлость
                   Дала защиту мне и право мстить
                   За ряд обид и тяжких оскорблений.

                                  Анджело

                   Я, государь, могу вам подтвердить,
                   Что точно в дом при мне он впущен не был.

                                   Герцог

                   А эту цепь - он получил ее?

                                  Анджело

                   Да, получил; все видели: в аббатство
                   Сейчас вбежал он с цепью той на шее.

                                Второй купец

                   И я клянусь, что здесь я слышал сам,
                   Как вы признались в том, что получили,
                   Хотя сначала отрицали это.
                   И потому я шпагу обнажил.
                   Но вы укрылись в этом вот аббатстве;
                   Потом каким-то чудом вышли вновь.

                              Антифол Эфесский

                   Я не был никогда в стенах аббатства;
                   Ты на меня не обнажал меча;
                   Не видел цепи я, клянусь в том небом,
                   Все это ложь, все это клевета!

                                   Герцог

                   Как это все запутанно и странно!
                   Не опоила ли уж вас Цирцея?
                   В аббатстве он - я здесь передо мною:
                   Безумен он - и здраво говорит. -
                                 (Адриане.)
                   Ты поклялась, что он обедал дома, -
                                (к Анджело)
                   А ты - что нет! -
                           (К Дромио Эфесскому.)
                                     Ну, что ты скажешь, плут?

                              Дромио Эфесский

                   Он с ней обедал нынче в "Дикобразе".

                                 Куртизанка

                   Обедал, да; и с пальца снял кольцо.

                              Антифол Эфесский

                   То правда, государь; вот этот перстень.

                                   Герцог

                   Ты видела, в аббатство он входил?

                                 Куртизанка

                   Так ясно, государь, как вашу светлость.

                                   Герцог

                   Как странно все! Зовите аббатису.
                   Тут сговор, иль вы все сошли с ума!

                           Один из свиты уходит.

                                   Эгеон

                   Великий герцог! Разреши мое слово.
                   Я вижу друга: он спасет мне жизнь,
                   Внеся в казну положенную сумму.

                                   Герцог

                   Я слушаю. Что скажешь, сиракузец?

                                   Эгеон
                            (Антифолу Эфесскому)

                   Вас, сударь, называют Антифолом?
                   То Дромио, привязанный ваш раб?

                              Дромио Эфесский

                   Лишь час назад я точно был привязан,
                   Да господин веревку перегрыз.
                   Я Дромио и раб, но уж не связан.

                                   Эгеон

                   Наверно, оба помните меня!

                              Дромио Эфесский

                   Глядя на вас, себя я вспоминаю.
                   Ведь час назад я так же скручен был
                   Не из числа ль вы пациентов Пинча?

                                   Эгеон

                   Зачем так странно на меня глядите
                   Вы оба? Ведь вы знаете меня.

                              Антифол Эфесский

                   Я никогда вас в жизни не встречал.

                                   Эгеон

                   Меня, конечно, изменило горе,
                   Часы забот; и времени рука
                   Немало черт в лице мне исказила.
                   Но разве голос мой для вас чужой?

                              Антифол Эфесский

                   Не знаю.

                                   Эгеон

                            Ну, Дромио, а ты?

                              Дромио Эфесский

                                              Нет, сударь, нет.

                                   Эгеон

                   А я уверен, что меня узнал ты!

                              Дромио Эфесский

     В  самом  деле,  сударь?  А я уверен, что нет; и, если человек отрицает
что-нибудь, вы обязаны верить ему.

                                   Эгеон

                   Не узнают и голоса! О время
                   Суровое! Ужель в семь кратких лет
                   Ты так могло разбить мой бедный голос,
                   Что сын родной его не узнает!
                   Но пусть мое землистое лицо
                   Снег старости сединами усыпал;
                   Пусть холод лет оледенил мне кровь, -
                   Я в годы мрака память не утратил:
                   Огни очей льют, догорая, свет;
                   Слабеет слух, но звуки различает;
                   И эти все свидетели твердят,
                   Что ты - мой сын, что ты - мой Антифол.

                              Антифол Эфесский

                   Я никогда отца не знал, не видел.

                                   Эгеон

                   Мой мальчик, лишь семь лет тому назад
                   С тобою в Сиракузах мы расстались.
                   Меня стыдишься ты признать в нужде?

                              Антифол Эфесский

                   Сам герцог, все, кто знал меня и знает,
                   Все подтвердят, что не было того:
                   Я в Сиракузах не жил никогда.

                                   Герцог

                   Да, знаю я, что двадцать лет живет
                   Он здесь, в Эфесе под моей защитой;
                   Ни разу он не ездил в Сиракузы.
                   Твой взор боязнью смерти омрачен.

              Входят аббатиса с Антифолом Сиракузским и Дромио
                                Сиракузским.

                                  Аббатиса

                   Вот, государь, обиженный жестоко.

                           Все окружают вошедших.

                                  Адриана

                   Два мужа предо мной! Не грежу ль я?

                                   Герцог

                   Один из них - двойник иль дух другого.
                   А эти два? Кто человек из них,
                   Кто призрак? Как сказать мы это можем?

                             Дромио Сиракузский

                   Я - Дромио; его гоните вон.

                              Дромио Эфесский

                   Я, сударь, Дромио; меня оставьте!

                            Антифол Сиракузский

                   Ты Эгеон? Или ты дух его?

                             Дромио Сиракузский

                   О, старый господин мой! Кто связал вас?

                                  Аббатиса

                   Кто б ни связал, я разрешу все узы
                   И, дав свободу, мужа обрету. -
                   Скажи мне, Эгеон, ты был тем мужем,
                   Что прежде звал Эмилию женой?
                   Она тебе двух сыновей родила!
                   О, если ты тот самый Эгеон,
                   Скажи о том Эмилии той самой!

                                   Эгеон

                   Коль я не сплю, Эмилию я вижу!
                   Но, если ты - она, скажи, что сталось
                   С тем сыном, что на мачте был с тобой?

                                  Аббатиса

                   Корабль из Эпидамна спас меня,
                   Его и Дромио. Но тех двоих
                   Отняли силой рыбаки Коринфа
                   Почти тотчас; осталась я одна
                   На корабле людей из Эпидамна.
                   Судьбу детей я не могла узнать,
                   А что со мной произошло - ты видишь.

                                   Герцог

                   Ну, вот уже начало разъясненья:
                   Два Антифола на одно лицо,
                   Два Дромио, как капли две похожих;
                   Вот подтвержденье их потери в море.
                   Конечно, здесь родители с детьми
                   Сошлись опять, и кончен срок разлуки. -
                   Ты, Антифол, ведь прибыл из Коринфа?

                            Антифол Сиракузский

                   Нет, государь: я сам из Сиракуз.

                                   Герцог

                   Отдельно станьте: вас не разберешь.

                              Антифол Эфесский

                   Я, государь, приехал из Коринфа.

                              Дромио Эфесский

                   А с ним и я.

                              Антифол Эфесский

                   И нас привез тот воин знаменитый,
                   Ваш славный дядя, герцог Менафон.

                                  Адриана

                   Но кто из вас со мной обедал дома?

                            Антифол Сиракузский

                   То я, сударыня.

                                  Адриана
                          (Антифолу Сиракузскому)

                                   Вы мне - не муж?

                              Антифол Эфесский

                   Нет, нет, ручаюсь.

                            Антифол Сиракузский

                   И я, хотя меня вы звали так;
                   Прекрасной дамой же, сестрою вашей,
                   Я братом назван был.
                                 (Люциане.)

                            Антифол Сиракузский

                                         Все, что я ей
                   Сказал тогда, осуществить готов я,
                   Конечно, если это все не сон.

                                  Анджело

                   А эту цепь из рук моих вы взяли?

                            Антифол Сиракузский

                   Да, сударь, так: не буду отрицать.

                              Антифол Эфесский

                   Вы ж за нее меня арестовали?

                                  Анджело

                   Да, сударь, так: не буду отрицать.

                                  Адриана

                   Я деньги вам послала для залога
                      (показывая на Дромио Эфесского)
                   Вот с Дромио; он, верно, не принес?

                              Дромио Эфесский

                   Нет, не со мной!

                            Антифол Сиракузский

                   Я получил мешок дукатов ваших:
                   Мой Дромио его ко мне принес.
                   Я вижу, постоянно мы встречались
                   С чужим слугой: с моим - он, я - с его;
                   Они ж нас принимали за господ.

                              Антифол Эфесский

                   Дукаты эти за отца внесу я.

                                   Герцог

                   Не надо: я помилую его.

                                 Куртизанка

                   А мой брильянт вы мне вернете, сударь?

                              Антифол Эфесский

                   Возьми его; спасибо за обед.

                                  Аббатиса

                   Прошу, благоволите, славный герцог,
                   Пожаловать ко мне в аббатство: там
                   Я расскажу о наших приключеньях. -
                   Прошу и вас, собравшихся сюда
                   И также пострадавших от ошибок,
                   Случившихся в один лишь этот день,
                   Зайти ко мне: останетесь довольны. -
                   О дети, тридцать три тяжелых года
                   Без вас томилась я; и час один
                   Освободил от тяжкой ноши сердце, -
                   Вас, герцог, мой супруг и сыновья,
                   И вас, календари моих детей,
                   Зову на праздник дружеской беседы.
                   Какая радость после скорбных лет!

                                   Герцог

                   Всем сердцем принимаю приглашенье.

             Уходят все, кроме обоих Антифолов и обоих Дромио.

                             Дромио Сиракузский

                   Забрать мне, сударь, вещи с корабля?

                              Антифол Эфесский

                   Какие вещи вздумал погружать ты?

                             Дромио Сиракузский

                   Пожитки ваши, что в "Кентавре" были.

                            Антифол Сиракузский

                   То мои. Я, Дромио, твой господин.
                   Не торопись! Мы вместе все решим.
                   Ты радуйся и обнимайся с братом.

               Антифол Сиракузский и Антифол Эфесский уходят.

                             Дромио Сиракузский

                   А та толстуха, что у вас на кухне
                   Меня кормила нынче, не женой,
                   А лишь сестрой-невесткой мне придется!

                              Дромио Эфесский

                   Да ты не брат, а зеркало мое.
                   В нем вижу я, что недурен собою.
                   Ну что ж, пойдем на общую пирушку?

                             Дромио Сиракузский

     Ладно; только ты иди вперед: ты ведь - старший.

                              Дромио Эфесский

     Это еще вопрос. Как его решить?

                             Дромио Сиракузский

     Давай, бросим жребий; а покамест ты ступай вперед.

                              Дромио Эфесский

     Нет, вот что:
             Раз вместе мы, как две руки, явились в мир вдвоем,
             Так и теперь мы станем в ряд и об руку пойдем.

                                  Уходят.



        "КОМЕДИЯ ОШИБОК"

     Пьеса эта - одно из самых ранних произведений Шекспира - при жизни  его
никогда не издавалась и была напечатана лишь в посмертном фолио  1623  года.
Известно, что на сцене она шла уже до 1594 года. Но  установить  еще  точнее
время ее возникновения помогает один намек, содержащийся в ее тексте.
     В акте III, сцене 2 Дромио Сиракузский, уподобляя отдельные части  тела
дородной кухарки разным странам, на вопрос своего хозяина: "А где  находится
у нее Франция?" - отвечает: "На  лбу,  вооружившемся  и  поднявшемся  войною
против собственных волос (against  her  hair)".  В  этих  словах  содержится
каламбур, основанный на созвучии слов hair - "волосы" и heir -  "наследник".
Именно, помимо прямого смысла - что кухарка лысеет, - здесь можно обнаружить
еще и скрытый - что Франция воюет со  своим  наследником.  А  это  намек  на
гражданскую войну, начавшуюся в августе 1589 года, после смерти Генриха  III
Валуа, между новым королем, протестантом Генрихом IV,  основателем  династии
Бурбонов, и Католической лигой. Война эта закончилась  в  1593  году,  когда
Генрих IV, перешедший в католичество, окончательно утвердился на французском
престоле. Отсюда можно заключить, что пьеса написана до  1593  года,  вернее
всего - в 1591 году, когда королева Елизавета послала на помощь  Генриху  IV
отряд войск под начальством Эссекса: именно в этом году намек на французские
дела должен был быть особенно злободневным.
     Существует, правда, и другое толкование, основанное на том,  что  слово
France может означать не только "Франция", но и "французский король",  и  на
том, что в момент смерти Генриха III  других  "королей"  во  Франции,  кроме
Генриха IV, не  было.  А  между  тем  Генрих  III,  хотя  и  назначил  этого
последнего своим наследником, находился  с  ним  во  враждебных  отношениях,
доходивших до военных столкновений. В таком случае пришлось бы признать, что
пьеса возникла не после, а до августа 1589 года.
     Такое толкование, однако, совершенно не обязательно, да и вообще  очень
маловероятно, чтобы Шекспир уже до 1589 года, то есть через каких-нибудь два
года после приезда в  Лондон,  писал  и  ставил  на  сцене  свои  пьесы.  Но
практически это разногласие не представляет никакого значения, ибо и в том и
в другом случае пьеса является первой комедией, написанной Шекспиром. 3а это
говорят и многие ее стилистические черты, характерные  для  "первой  манеры"
Шекспира,  как  обилие  рифмованных   стихов,   каламбуров,   симметрическое
расположение действующих лиц и т. п. На то же указывают влечение к  школьной
эрудиции, проявившееся в выборе сюжета, и решительное  преобладание  игровой
занимательности над разработкой характеров и какой-либо  социально-моральной
проблематикой.
     "Комедия ошибок" - не что иное, как переделка комедии римского писателя
III-II века до н. э. Плавта "Менехмы" (личное  имя  обоих  героев  ее),  где
развертывается аналогичная история двух близнецов со всеми вытекающими из их
сходства недоразумениями. К фабуле этого основного источника Шекспир добавил
еще  несколько  черт,  взятых  из  других  комедий   Плавта,   особенно   из
"Амфитриона", откуда почерпнута  вторая,  дополнительная  пара  двойников  -
слуг. Этот выбор материала и манера его обработки проливают свет на истинный
характер шекспировской пьесы.
     Интерес к античной комедии возник в Англии - как  и  в  других  странах
Европы - в конце XV века. Сперва подлинные пьесы Плавта - на латинском языке
или в переводе на английский, - а затем вольные подражания им появляются  на
английской  сцене  начиная  с  1520  года.  Но  всякий  раз  эти  постановки
происходят либо в университетских колледжах - в порядке практики студентов в
латинском языке или для более глубокого ознакомления с античной литературой,
- либо в придворном театре,  либо,  наконец,  на  закрытых  сценах  в  домах
каких-нибудь вельмож. Так, например, "Менехмы"  Плавта  исполнялись  в  1527
году в  присутствии  кардинала  Вулси,  первого  министра  Генриха  VIII,  а
"Комедия ошибок", поставленная в 1594 году  на  закрытом  спектакле  в  зале
собраний лондонских юристов, была затем возобновлена в 1604 году в дворцовом
театре Иакова I, тогда как нет никаких следов того, чтобы она шла когда-либо
на сценах  публичных  театров.  3а  пределы  узкого  круга  интеллигенции  -
преимущественно  аристократической  -  интерес   к   этой   классицизирующей
драматургии ни в  дошекспировскую,  ни  в  шекспировскую  эпоху  никогда  не
выходил.
     "Комедия   ошибок"   -   определенно   "классическая"   пьеса,   притом
единственная из всех пьес Шекспира, принадлежащая к данному типу. На то, что
пьеса предназначалась для закрытой сцены, указывает и необычайная  краткость
ее (всего  лишь  1777  строк).  Характерно  также  подсказанное  античностью
соблюдение в ней не только единства времени (одни сутки), но и  -  в  слегка
расширенном смысле - единство места (в одном городе).
     Все это находится в полном  согласии  с  тем,  что  в  первые  годы  по
прибытии  в  Лондон,  стремясь  в  своих  хрониках,  ставившихся  на   сцене
публичного театра, к общению с самым широким, народным зрителем,  Шекспир  в
то же время жадно пытался  овладеть  знаниями,  художественным  мастерством,
всей культурой Возрождения, а это лучше всего  он  мог  приобрести  в  среде
образованных молодых юристов или в кружках  просвещенных  аристократов,  как
Саутгемптон и его друг Эссекс, Уолтер Роли, Филипп Сидни и другие. Некоторые
из этих вельмож  держались  весьма  передовых  взглядов  и  были  склонны  к
вольномыслию,  питательной  средой  для  которого  была  античная,  а  также
итальянская ренессансная  культура.  Б  этой  атмосфере,  очень  далекой  от
каких-либо феодальных и реакционных традиций, и возникла  "Комедия  ошибок";
знакомство с  этой  средой  чувствуется  также  в  сонетах  и  обеих  поэмах
Шекспира, в "Бесплодных усилиях любви", в "Сне в летнюю ночь" и в  некоторых
фразах интродукции к "Укрощению  строптивой".  Во  всех  этих  произведениях
Шекспир не отходит от народного и национального  начала,  а  приближается  к
нему, но сложным путем, развивающим и обогащающим его искусство. Он берет из
этой культуры не эстетизированные и окаменелые, а наиболее живые и передовые
черты, отлично соединяющиеся с его народным и гуманистическим мироощущением.
     Своеобразие  освоения  Шекспиром  античности  хорошо  раскрывается  при
сопоставлении его комедии с возникшей лет за сорок до того на основе  другой
плавтовской комедии пьесы Николаса Юделла "Ралф Ройстер-Дойстер". Тогда  как
Юделл делает плавтовскую пьесу лишь своей исходной  точкой,  развивая  сюжет
по-своему и всюду вводя английские типы, нравы и понятия, Шекспир  сохраняет
почти весь сценарий, основной дух и тон античной комедии. Но при этом -  как
он умеет это делать, обрабатывая готовые сюжеты,  -  немногими  добавочными,
взятыми из современности чертами  и  оттенками  он  придает  заимствованному
материалу  совсем  иное  звучание  и  новую  выразительность.  В  результате
получается как бы своеобразное слияние двух культур.
     Отклонения от римского  образца  и  добавления  к  нему  идут  по  трем
основным линиям. С одной стороны, Шекспир разными средствами  еще  усиливает
фарсовый  комизм.  Прежде  всего  он  еще   более   усложняет   головоломные
недоразумения  плавтовской  комедии,  введя  вторую  пару  близнецов  (двоих
Дромио), а также гротескную фигуру заклинателя Пинча,  прообразом  которого,
возможно, послужил известный  лондонский  шарлатан  того  времени  Джон  Ди.
Комизм усилен также внесением черт современности  и  шуток  на  злободневные
сюжеты, например политические намеки при обсуждении прелестей кухарки  (III,
2), фейерверк английских каламбуров в устах слуг и т. п.
     Более близкой шекспировскому зрителю - а тем самым и более  забавной  -
делало пьесу включение черт английского быта. Так, например, в древнем Эфесе
действуют пристава; дома, как и в шекспировском Лондоне,  носят  собственные
имена  ("Дикобраз",  "Кентавр"  и  т.  д.);   мать   Антифолов   оказывается
"аббатисой";  бойкот  Эфесом  сиракузских  купцов  должен   был   напоминать
тогдашние отношения между Англией и Испанией. Но все эти черточки  рассыпаны
в пьесе очень умело и бережно, и они не стирают ее древнеримского  колорита.
Тот же самый метод мы обнаружим позже  и  в  "римских"  трагедиях  Шекспира.
Отличие от Юделла, с одной стороны, и от  археологизирующего  Бена  Джонсона
("Сеян"), с другой, - очевидно.
     Добавим, что живописность и  гротескная  занимательность  повышаются  в
пьесе использованием добавочных красок из итальянской комедии дель арте. Это
особенно относится к ролям обоих Дромио, весьма  напоминающих  разбитного  и
дурашливого Дзанни итальянской комедии. Любопытно, что  наряду  с  античными
формами  имен  некоторые  персонажи  носят  итальянские  имена  -   Анджело,
Бальтаэар, Адриана, Люциана. Один раз  даже  встречается  выражение  "синьор
Антифол". Хотя не всегда итальянский колорит выступает  осязательно,  легкий
оттенок его не раз чувствуется в пьесе.
     Существеннее, чем все это, смягчение и облагораживание многих образов и
мотивов комедии. С этим связана и известная индивидуализация их,  совершенно
отсутствующая у Плавта. Приезжий Антифол, воспитанный у отца, мягче, тоньше,
чем  его  брат.  На  его  характере  лежит  отпечаток  какой-то  меланхолии,
мечтательности. Но и Антифол Эфесский  при  всей  своей  грубости  не  лишен
честности и прямоты. Это не бесчувственный солдат Плавта,  ворующий  плащ  у
своей жены. Напротив, он хочет сам подарить ей золотую цепь, и, только когда
дверь собственного дома оказывается  перед  ним  запертой,  он  отправляется
обедать к "веселой девчонке", отношения с которой у него не до конца ясны (у
Плавта это обыкновенная гетера), ибо, по его уверению, жена  ревнует  его  к
этой особе "без достаточной причины" (III, 1). Вообще эпизод  с  куртизанкой
сильно отодвинут Шекспиром на задний план.
     Есть также различие и между обоими слугами. Дромио Эфесский, под  стать
своему хозяину, грубее своего брата; он приучен к  побоям  и  обладает  лишь
пассивным комизмом, будучи лишен  самобытного,  творческого  остроумия.  Еще
более  отчетлива  разница  в  обрисовке  ревнивой  жены.  У  Плавта  комедия
кончается тем, что раб местного  Менехма  ввиду  отъезда  своего  хозяина  в
Сиракузы объявляет к продаже его дом, все имущество и заодно  его  сварливую
жену. Последнее добавление он делает, конечно, в шутку, но все  же  в  пьесе
хозяйка его обрисована  истинной  фурией.  Между  тем  у  Шекспира  ревность
Адрианы основана на подлинной любви к  мужу  и  изображена  в  более  мягких
тонах. То, как она расписывает перед аббатисой свое обращение  с  мужем  (V,
1), объясняется ее желанием заслужить одобрение  этой  почтенной  особы.  На
самом деле у Адрианы  есть  глубокочеловечные  черты.  Она  оплакивает  свою
полуувядшую красоту и недостаток ума и в светлые минуты искренне сожалеет  о
своем характере.
     Но  наиболее  важным  новшеством,  крайне  характерным  для   Шекспира,
является внесение в этот, казалось бы,  насквозь  фарсовый  сюжет  идеальных
чувств и лирических тонов. Это относится,  во-первых,  к  драматизации  роли
отца, который у Шекспира отправляется на поиски утраченного  нежно  любимого
сына и при этом чуть не платится жизнью,  попав  во  враждебный  его  родине
город. Великолепен по своим краскам и глубине чувства монолог Эгеона (I, 1),
вызывающий сострадание у  всех  присутствующих.  И  еще  раз  нотки  той  же
семейной и человеческой нежности звучат в сцене счастливой развязки (V, 1).
     Второй момент  лирического  характера  -  это  эпизод,  когда  приезжий
Антифол влюбляется в  сестру  ревнивой  Адрианы  -  Люциану  (образ,  кстати
сказать, целиком созданный Шекспиром, как и образ матери Антифолов),  и  его
пламенное признание ей в своем чувстве. Получается трогательная и  вместе  с
тем острокомическая ситуация. Люциана, принимая приезжего Антифола  за  мужа
сестры, приходит в ужас от его чувства и всячески убеждает его  быть  верным
Адриане. А в то же время какой-то инстинкт влечет ее к  нему,  и  она  не  в
силах его  отвергнуть.  Здесь,  в  этой  первой  комедии  Шекспира,  мы  уже
встречаем мотив, который станет потом одним из самых  типичных  для  него  и
найдет свое наиболее полное и законченное выражение  в  двух  последних  его
"романтических"  комедиях:  чем  смешнее,  тем   трогательнее,   -   и   чем
трогательнее, тем забавнее.
     А вместе с тем внесение в фарсовую основу элемента  лиризма  и  высоких
чувств  намечает  путь  развития  общей  концепции   комедии   у   Шекспира,
стремящегося к синтезу  этих  двух  начал.  То,  что  включение  лирического
элемента произведено не случайно, не просто ради разнообразия,  доказывается
тем, в каких местах он помещен в пьесе: в  самом  начале,  в  середине,  где
происходит кульминация интриги, и в финале - как раз там, где Шекспир обычно
расставлял "сигналы",  долженствующие  помочь  зрителю  верно  понять  общий
характер, "тональность" пьесы. Из этих  трех  точек  "романтическое"  начало
бросает  свой  светлый  отблеск  на  всю  пьесу,   соответственным   образом
настраивая зрителя.
     Все это  сделано  настолько  свежо  и  оригинально,  до  такой  степени
по-шекспировски,   что   совершенно   отпадает    предположение    некоторых
исследователей, будто Шекспир мог почерпнуть кое-какие из своих  новшеств  и
дополнений к Плавту  в  промежуточном  звене  между  римской  пьесой  и  его
комедией. А именно: до нас дошло сведение, что в 1576  году  в  Лондоне  шла
пьеса под названием "История ошибок"; но мы не знаем ни  ее  содержания,  ни
имени  автора,  и,  если  эта  пьеса   действительно   разрабатывала   сюжет
"Менехмов", она была, вероятно, механическим переложением комедии Плавта, не
оставившим в английской драматургии никакого следа.
     "Комедия ошибок" писалась, видимо, очень торопливо, на что в ее  тексте
указывают несколько мелких несогласованностей. Возраст близнецов в I, 1 и V,
1 дан по-разному; рассказ их матери в V, 1 не вполне согласован с  рассказом
отца в I, 1; кухарка в III, 1 называется Люс, а в III, 2 - Нелль; Анджело  в
III, 2 забыл то,  что  он  говорил  в  III,  1.  Но  эти  мелкие  царапинки,
попадающиеся иногда и в других пьесах Шекспира и почти  не  встречающиеся  у
прочих драматургов, его современников, - служат тоже  своеобразной  "меткой"
его стремительного, но глубокого творчества, в котором фактическая  точность
всегда отступала на второй план перед остротой и верностью мысли.

                                                                  А. Смирнов

        ПРИМЕЧАНИЯ К ТЕКСТУ "КОМЕДИИ ОШИБОК"

     Действующие лица.
     Имена персонажей  комедии  представляют  смешение  латинских  (Антнфол,
Дромио,  Эгеон  и  так  далее),  итальянских  (Анджело,  Бальтазар)  и  даже
английских форм (Люс).  Имя  Пинч  -  смысловое:  pinch  значит  "ущемление,
стесненное  положение"  (намек  на  малозначительность  и   бедность   этого
персонажа).

     Эпидамн - город на северном побережье Адриатического моря, ныне Дуррес.

     Эпидавр - город на восточном побережье Греции.

     "Кентавр" - название гостиницы.

     Шесть пенсов те... - Шекспир здесь больше, чем в какой-либо  другой  из
своих пьес, переносит в древнюю и далекую обстановку современные  английские
понятия и черты быта.

     Мне приказали привести вас... в наш дом, дом "Феникса"... - Во  времена
Шекспира не только гостиницы, но  и  частные  дома  носили  особые  названия
(обычно по лепным украшениям на их фасаде).

     Да только то пинки, не марки... - В подлиннике игра  двойным  значением
слова marks - "марки" (монеты) и "отметки" (зарубки, шрамы).

     Задаток крупный. - В подлиннике игра двойным значением слова earnest  -
"серьезный" и "задаток".

     Вы принимаете мою башку за какую-то крепость и  собираетесь  штурмовать
ее? - В подлиннике  игра  двойным  значением  слова  "sconce"  -  "череп"  и
"крепостные укрепления".

     Ее надо побить и полить. - В подлиннике basting  с  двойным  значением:
"бить" и "поливать" (жарящееся мясо).

     Вот ты и кончил лысым заключеньем. - В подлиннике игра созвучием  слов:
bald - "лысый" и bold - "смелый", "дерзкий".

     ...ты б сменил лицо и имя, чтобы стать ослом... - намек  на  упомянутое
выше "превращение" Дромио.

     Лом? Долбить? Без перьев галку, значит, вам добыть? - В подлиннике игра
двойным значением слова crow - "ворона", "галка" и "лом".

     Я ослеплен, и сам не знаю как. - В подлиннике игра созвучием: not  mad,
but mated - "не безумен, а ослеплен", с добавочной игрой  двойным  значением
слова mated - "приведен в смятение" в "женат" (здесь - "обручен").

     ...и в нее, как в бочку, можно наливать эль: три четверти  не  заполнят
ее от бедра до бедра. - В подлиннике игра созвучием слов: Nell - женское имя
(уменьшительное от Елена) и ell - "локоть" (мера длины). Дромио говорит: "Ее
имени и трех четвертей (то есть локтя и трех  четвертей)  не  хватит,  чтобы
измерить ее от бедра до бедра".

     А  Шотландия?  -  Где  голо  и  шероховато:  на  ладонях.  -  Намек  на
неплодородную почву и гористость Шотландии.

     А  Франция?  -  На  лбу,  вооружившемся  и  поднявшемся  войною  против
собственных волос.  -  Разъяснение  каламбура,  который  содержится  в  этих
словах, см. в общей статье к пьесе.

     ...обе Индии - Вест-Индия и Ост-Индия.

     ...закону должен я повиноваться. - За  исполнение  законных  требований
частных  лиц  во  времена  Шекспира  полицейские  получали  лично   от   них
определенную плату.

     ...так птички крик отводит от гнезда... - Адриана  хочет  сказать,  что
она бранит мужа для того, чтобы  другим  женщинам  он  казался  дурным;  как
птичка, отлетая в сторону и  крича,  старается  этим  отвлечь  человека  или
собаку от своего гнезда.

     Оно банкрот: не может долга мгновению отдать. - Смысл этой фразы таков:
время (в абстрактном смысле - совокупность условий жизни, "наш век")  иногда
бывает  не  в  состоянии  удовлетворить  всем   требованиям,   предъявляемым
отдельным моментом (положением,  стечением  обстоятельств);  поэтому  время,
взятое в целом, беднее своей частицы - мгновения.

     Иль город здесь лапландских  колдунов?  -  Лапландия  славилась  своими
колдунами.

     А где же  образ  древнего  Адама,  вырядившегося  по-новому?  -  Дромио
называет пристава "древним Адамом",  потому  что,  подобно  Адаму  (согласно
библейской легенде, одевшемуся после грехопадения в звериные шкуры), пристав
тоже одет в кожу (буйволовую куртку), только скроенную по-новому.

     ...дать любому  постель  в  местах  заключения.  -  В  подлиннике  игра
созвучием слов: rest - "отдых" и arrest - "арест".

     ...и вот в мешке ангелочки... - В Англии XVI  в.  существовали  монеты,
называвшиеся ангелами.

     ...в образе легких и светлых ангелов... - В подлиннике: angels of light
с игрой двояким значением слова light - "легкий" и "свет".

     ...кт ест с дьяволом,  у  того  должна  быть  длинная  ложка  -  старая
пословица.

     "Не чваньтесь, дама", - говорил павлин. - Павлин, распуская хвост,  как
бы говорит женщинам: "Не чваньтесь своими нарядами".

     Мой добрый доктор Пинч... - "Доктор" здесь - в общем  значении  "ученый
муж".

     ...слуга ж стрижет макушку, как  безумцу...  -  Сумасшедшим  подбривали
волосы на темени и по каплям лили на бритое место холодную воду.

     Не опоила ли уж вас Цирцея? - В "Одиссее" рассказывается, что  колдунья
Цирцея напоила спутников Одиссея волшебным напитком, под действием  которого
они превратились в свиней и утратили способность разумно мыслить.

     Лишь час назад я точно был привязан... - Дромио играет созвучием  слов:
bondman - "раб" и bound man - "связанный человек".

                                                                  А. Смирнов


   Уильям Шекспир.
   Веселые виндзорские кумушки

---------------------------------------------------------------
     Перевод М.А. Кузмин
     ПСС в восьми томах. М.-Л.: Издательство "ACADEMIA", 1937, т. 1.
     OCR Бычков М.Н.
---------------------------------------------------------------


        ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:

     Сэр Джон Фальстаф.
     Фентон, дворянин.
     Шеллоу, мировой судья.
     Слендер, родственник Шеллоу.

     Мистер Форд |
                 } два дворянина, живущие в Виндзоре.
     Мистер Педж |

     Вильям Педж, мальчик, сын мистера Педжа.
     Сэр Гью Эванс, валлийский священник.
     Доктор Кайюс, французский лекарь.
     Хозяин гостиницы "Подвязка".

     Бардольф |
     Пистоль  } бездельники, спутники Фальстафа.
     Ним      |

     Робин, паж Фальстафа.
     Симпль, слуга Слендера.
     Регби, слуга доктора Кайюса.
     Мистрис Форд.
     Мистрис Педж.
     Анна Педж, ее дочь.
     Мистрис Куикли, служанка доктора Кайюса.

                          Слуги Педжа, Форда и др.

                 Место действия: Виндзор и его окрестности.


        АКТ I

        СЦЕНА 1

                        Виндзор. Перед домом Педжа.
               Входят судья Шеллоу, Слендер и сэр Гью Эванс.

                                   Шеллоу

     Не  уговаривайте  меня,  сэр  Гью;  я  собираюсь подать на это жалобу в
Звездную  палату;  будь  он  двадцать  раз  сэром  Джоном Фальстафом, ему не
удастся безнаказанно оскорблять Роберта Шеллоу, эсквайра.

                                  Слендер

     Из  Глостерского  графства,  мирового  судью  и coram. {В 'присутствии'
(лат.). Слендер употребляет это слово некстати.}

                                   Шеллоу

     Да, братец Слендер, и custalorum.

                                  Слендер

     Да, и кроме того ratolorum и родовой дворянин, ваше преподобие, который
пишет  себя armigero, на каждом прошении, решении, расписке, обязательстве -
armigero.   {Custalorum  (вместо  custos  rotulorum)  -  'хранитель  актов'.
Ratolorum  -  искажение слова rotulorum. Armigero - 'оруженосец', 'эсквайр'.
Слова, взятые из юридических формул.}

                                   Шеллоу

     Да, так у нас водится, так мы писали уже на протяжении трех сотен лет.

                                  Слендер

     Все  потомки, что были до него, так делали, и все его предки, что после
него  будут,  будут  так  же  делать. Они имеют право на то, чтоб у них было
вшито двенадцать белых щук в мантию.

                                   Шеллоу

     Это старинная мантия!

                                   Эванс


                                   Шеллоу

     Щука - свежая рыба; в старой же мантии они не пресноводные, а морские.

                                  Слендер

     Мне хоть бы четвертушку из этой мантии, братец.

                                   Шеллоу

     Можете, когда вступите в брак.

                                   Эванс

     Да, он взаправду превратит ее в брак, если получит четвертушку.

                                   Шеллоу

     Ни капельки.

                                   Эванс

     Да,  да,  клянусь  пресвятой  девой!  Если он возьмет четвертушку вашей
мантии,  то,  по моему скромному разумению, у вас самих останется только три
четверти;  но  это  все  равно.  Если  сэр  Джон Фальстаф по отношению к вам
совершил  непотребства,  то я, как человек, принадлежащий к церкви, буду рад
сподобиться содействовать миру и благоволению между вами.

                                   Шеллоу

     Совет услышит про это. Это - бунт.

                                   Эванс

     Совету не надлежит слышать о бунте, так как в бунте нет страха божьего;
Совету, видите ли, желательно слышать о страхе божием, а не слышать о бунте.
Подумайте об этом.

                                   Шеллоу

     А! Черт возьми! Сделайся я по-прежнему молодым, меч разрешил бы дело!

                                   Эванс

     Гораздо  лучше, когда мечом вам служат друзья, и они разрешают дело; но
в уме у меня появляется еще один план, который, может быть, принесет с собою
толк. Насчет Анны Педж, дочери мистера Джорджа Педжа, чистой девственницы.

                                  Слендер

     Мистрис  Анна  Педж? У нее темно-русые волосы, и она говорит дискантом,
как женщина.

                                   Эванс

     Эта  самая  персона  во всем свете как раз та, которую вам следовало бы
желать;  у  нее  кроме  того есть еще на семьсот фунтов монет, да золота, да
серебра,   которое   ее  дед  на  смертном  одре  (дай  бог  ему  радостного
воскресения!)  отказал  ей, когда она будет в состоянии иметь семнадцать лет
от  роду;  это  не  плохой  куш,  если  вы, бросив всякие ссоры и пересвары,
пожелаете устроить брак между мистером Абрагамом и мистрис Анной Педж.

                                   Шеллоу

     Ее дед завещал ей семьсот фунтов?

                                   Эванс

     Да, и еще отец даст ей побольше денег.

                                   Шеллоу

     Я знаю эту девушку, данные у нее хорошие.

                                   Эванс

     Семьсот фунтов да виды на будущее - неплохое приданое.

                                   Шеллоу

     Хорошо. Посетим почтенного мистера Педжа. Фальстаф там?

                                   Эванс

     Должен  ли  я  вам  сказать  неправду?  Я  презираю лжеца, как презираю
всякого  фальшивого  человека  или как презираю всякого человека, который не
правдив.  Рыцарь  сэр  Джон там, но я умоляю вас, поступайте по совету ваших
благожелателей.  Я  сейчас постучусь к мистеру Педжу. (Стучит.) Эй, кто там?
Благословение господне над домом сим!

                                    Педж

     Кто там?

                                   Эванс

     Божье благословенье и друг ваш судья Шеллоу; а вот юный мистер Слендер:
он,  может статься, и другое вам что порасскажет, если вам по вкусу придется
то, о чем будет речь.

                                Входит Педж.

                                    Педж

     Я  рад  видеть ваше преподобие в добром здравии. Благодарю вас за дичь,
мистер Шеллоу.

                                   Шеллоу

     Мистер  Педж,  я рад видеть вас. Пусть она вам пойдет на пользу. - Я бы
лучшей  для  вас  пожелал  дичи; эта неважно была убита. Как поживает добрая
мистрис Педж? Всегда сердечно вам предан. Да, сердечно.

                                    Педж

     Благодарю вас, сэр.

                                   Шеллоу

     Я благодарю вас. Что бы ни случилось, за все благодарю вас.

                                    Педж

     Рад видеть вас, добрый мистер Слендер.

                                  Слендер

     Как  поживает  ваша  рыжая  борзая,  сэр?  Я  слышал,  будто ее Котсоле
{Городок  в  Глостершире,  где  производились  состязания собак в резвости.}
обогнали.

                                    Педж

     Это еще дело не решенное, сэр.

                                  Слендер

     Вы не хотите признаться, вы не хотите признаться.

                                   Шеллоу

     Конечно,  он  не  хочет  признаться. Вам не везет, вам не везет; собака
хорошая.

                                    Педж

     Паршивый пес, сэр.

                                   Шеллоу

     Хорошая  собака, сэр. И видная собака. Что можно еще сказать? Хорошая и
видная. Сэр Джон Фальстаф здесь?

                                    Педж

     Он здесь, сэр. И я хотел бы оказать вам обоим хорошую услугу.

                                   Эванс

     Он говорит, как подобает говорить истинному христианину, да.

                                   Шеллоу

     Он обидел меня, мистер Педж.

                                    Педж

     Он до некоторой степени сознается в этом.

                                   Шеллоу

     Сознаться  еще  не  значит  рассчитаться,  - не так ли, мистер Педж? Он
обидел  меня,  в  самом  деле обидел, честное слово, обидел, поверьте мне, -
Роберт Шеллоу, эсквайр, говорит вам, что он обижен.

                                    Педж

     Вот идет сэр Джон.

             Входят сэр Джон Фальстаф, Бардольф, Ним и Пистоль.

                                  Фальстаф

     Ну что же, мистер Шеллоу, вы хотите жаловаться на меня королю?

                                   Шеллоу

     Рыцарь,  вы  прибили  моих  людей,  перестреляли  мою  дичь  и взломали
сторожку.

                                  Фальстаф

     Но не целовал дочки вашего лесничего.

                                   Шеллоу

     Это пустые отговорки. Вы за это ответите.

                                  Фальстаф

     Отвечу, хоть сейчас. Да, я все это сделал. Вот и ответил.

                                   Шеллоу

     Совет услышит об этом.

                                  Фальстаф

     Лучше бы вы послушали моего совета. Ведь вас подымут насмех.

                                   Эванс

     Pauca verba, {'В немногих словах' (лат.).} сэр Джон, добрая дичь.

                                  Фальстаф

     Кого печь? Репу, что ли? Слендер, я вам проломил голову; что за материю
имеете вы против меня?

                                  Слендер

     Из  головы  моей  вышло немало материи против вас и против ваших подлых
мошенников: Бардольфа, Нима и Пистоля.

                                  Бардольф

     Ну, вы, бенберийский сыр!

                                  Слендер

     Это к делу не относится.

                                  Пистоль

     В чем дело, Мефистофилус?

                                  Слендер

     Это к делу не относится.

                                    Ним

     Молчать, говорю я! Pauca, pauca. Такой у меня нрав.

                                  Слендер

     Где же это Симпль, мой человек? Не можете ли вы сказать, братец?

                                   Эванс

     Тише,  прошу  вас. Приступим теперь к выяснению. Здесь три посредника в
этом  деле,  насколько  я  понимаю:  вот мистер Педж, fidelicet {Fidelicet -
искажение  слова  videlicet  (лат.)  -  'то есть', 'а именно'.} мистер Педж,
затем   я  сам,  fidelicet  я  сам;  и  с  третьей  стороны,  окончательно и
заключительно, наш хозяин "Подвязки".

                                    Педж

     Мы трое готовы выслушать и привести к концу дело между вами.

                                   Эванс

     Очень  хорошо.  Я  отмечу  в своей записной книжке, а затем приступим к
разбирательству с возможною для нас осторожностью.

                                  Фальстаф

     Пистоль!

                                  Пистоль

     Он весь превращен в cлух.

                                   Эванс

     Что  за чертовщина! Что это за оборот речи? "Он весь превращен в слух".
Это - вычурность.

                                  Фальстаф

     Пистоль, опорожнили вы кошелек мистера Слендера?

                                  Слендер

     Клянись  этими перчатками, опорожнил! Пусть мне иначе не входить в свою
гостиную.  Семь  гротов шестипенсовиками, два стертые - Эдуарда для игры, за
которые,  клянусь  этими  перчатками, я заплатил Киллеру по два шиллинга два
пенса за штуку.

                                  Фальстаф

     Правда это, Пистоль?

                                   Эванс

     Нет, это фальшь, раз это было карманным воровством.

                                  Пистоль

     Ну ты, черный иностранец! Сэр Джон и мой хозяин,
              Я вызов шлю жестяной этой шпаге!
              Слова неправды у тебя в устах,
              Слова неправды. Лжешь, нагар и накипь!

                                  Слендер

     Тогда, клянусь этими перчатками, это сделал вот он.

                                    Ним

     Ну,  вы,  сэр,  эти  шутки  оставьте.  Я  ведь  могу  тоже  сказать вам
"попался", если вы вздумаете напустить на меня полицейских ищеек. Зарубите у
себя на носу.

                                  Слендер

     Тогда,  клянусь этой шапкой, вот эта красная рожа. Хоть я и не - помню,
что со мною было, когда вы меня напоили, но не такой же я все-таки осел.

                                  Фальстаф

     Что скажете вы, Краснушка и Джон?

                                  Бардольф

     Что до меня, так я скажу, что господин этот упился до потери пяти своих
чувствий.

                                   Эванс

     Это значит: пяти своих чувств. Что за невежество!

                                  Бардольф

     А  нагрузившись,  как  говорится, он облегчил свою казну, и шутка зашла
слишком далеко.

                                  Слендер

     Да,  вы и тогда по-латыни разговаривали; но не в этом дело. После такой
выходки  я  никогда  в  жизни  не  буду пить иначе, как в честной, вежливой,
хорошей компании. Если захочу выпить, так буду пить с людьми, в которых есть
страх божий, а не с пьяницами.

                                   Эванс

     Суди меня бог, добродетельное намерение.

                                  Фальстаф

     Вы слышали, господа: все обвинения опровергаются! Вы слышали?

           Входит Анна Педж с вином, за нею следом мистрис Педж и
                               мистрис Форд.

                                    Педж

     Нет, дочка, в дом неси вино, мы там будем пить.

                             Уходит Анна Педж.

                                  Слендер

     О небеса! Вот мистрис Анна Педж!

                                    Педж

     Как поживаете, мистрис Форд?

                                  Фальстаф

     Мистрис  Форд, уверяю вас, я очень рад вас видеть. С вашего позволения,
почтеннейшая.
                                (Целует ее.)

                                    Педж

     Приглашай, жена, этих джентльменов. Идемте; у нас на обед будет горячий
пирог  с  дичью.  Идемте,  господа!  Надеюсь,  что  мы  за питьем утопим все
неприятности.

                     Уходят все, кроме Шеллоу, Слендера
                                 и Эванса.

                                  Слендер

     Не  пожалел  бы  я  теперь  сорока шиллингов, имей я сейчас мой сборник
песен и сонетов.

                               Входит Симпль.

     Ну как дела, Симпль? Куда вы провалились? Сам я должен себе услуживать,
сам должен? Не при вас ли сборник загадок? Не при вас ли он?

                                   Симпль

     Сборник  загадок?  Разве  вы  не  отдали  его Алисе Шорткек в день Всех
святых за две недели до Михайлова дня?

                                   Шеллоу

     Идемте,  братец.  Идемте,  братец. Вы нас задерживаете. Еще одно слово,
братец.  Вот  в  чем  дело, братец. Сэр Гью сделал вроде как бы предложение,
так, издали, обиняками. Вы понимаете меня?

                                  Слендер

     Да,  сэр,  и  вы  найдете  меня  благоразумным. Если это так, то я буду
поступать благоразумно.

                                   Шеллоу

     Да, но поймите меня...

                                  Слендер

     Я это и делаю, сэр.

                                   Эванс

     Склоните слух к его внушениям, мистер Слендер. Я сделаю вам описание, в
чем суть дела, если вы способны слушать.

                                  Слендер

     Нет,  я  собираюсь  делать  то,  что  скажет  братец  Шеллоу. Прошу вас
извинить меня. Он мировой судья у нас в графстве, а я - частный человек.

                                   Эванс

     Но совсем не об этом идет речь; речь идет касательно вашей женитьбы.

                                   Шеллоу

     Да, в этом как раз вопрос, сэр.

                                   Эванс

     Как раз в этом; настоящий вопрос в этом, в мистрис Анне Педж.

                                  Слендер

     Что ж, если так, я готов жениться на любых разумных условиях.

                                   Эванс

     Но можете ли вы иметь расположение к этой женщине? Разрешите нам узнать
это  из ваших уст, или из ваших губ, - ведь некоторые философы называют губы
частью  уст.  Так  вот: определенно можете вы направить свое благоволение на
эту девицу?

                                   Шеллоу

     Братец Абрагам Слендер, можете вы полюбить ее?

                                  Слендер

     Надеюсь,   сэр.   Я   поступлю  так,  как  надлежит  человеку,  который
руководится благоразумием.

                                   Эванс

     Но,  господи  боже  и пресвятая дева, вы должны в конце концов сказать:
можете ли вы направить свои желания в ее направлении?

                                   Шеллоу

     Да,  вы  должны  на  это  дать ответ. Хотите ли вы жениться при хорошем
приданом?

                                  Слендер

     Я  готов  и  на  большее, если вы, братец, по каким-нибудь соображениям
этого потребуете.

                                   Шеллоу

     Нет,  милый  братец,  вникните  в мои слова, вникните в мои слова. Ведь
все,  что  я  делаю,  я  делаю  для  вашего  удовольствия, братец. Можете вы
полюбить эту девушку?

                                  Слендер

     Я женюсь на ней, сэр, если вы этого потребуете; вначале любовь будет не
так  велика,  но  с  божьей  помощью,  может,  и  уменьшится  при  ближайшем
знакомстве,  когда  мы  поженимся  и  будем  иметь случай узнать друг друга.
Надеюсь,  что  при нашем сближении недовольство сильно возрастет; но если вы
скажете: женись - я женюсь. Я решил это добровольно и решительно.

                                   Эванс

     Это   вполне  осмотрительный  ответ;  одна  только  ошибка  -  в  слове
"решительно":  тут  должно  согласно вашим намерениям стоять "положительно".
Намерение прекрасное!

                                   Шеллоу

     Полагаю, что у братца хорошие намерения.

                                  Слендер

     Иначе - пускай меня повесят!

                                   Шеллоу

     Вот идет прекрасная мистрис Анна.

                             Входит Анна Педж.

     Видя вас, мистрис Анна, я жалею, что не могу помолодеть!

                                    Анна

     Обед  на  столе.  Моему  отцу  очень  желательно  быть в обществе вашей
милости.

                                   Шеллоу

     Я сейчас присоединюсь к нему, прекрасная мистрис Анна.

                                   Эванс

     Господи благослови! Я не хочу пропускать предобеденной молитвы.

                           Уходят Шеллоу и Эванс.

                                    Анна

     Угодно ли вашей милости войти в дом, сэр?

                                  Слендер

     Мне  не  хочется есть, право; благодарю вас. - Идите, малый; раз вы мой
слуга, идите к моему братцу Шеллоу.

                               Уходит Симпль.

     Иногда  и  мировому  судье  можно  оказать дружескую услугу, послав ему
человека.  Покуда  матушка  не  умерла, я держу только троих слуг, не считая
мальчика,  но  что  же  из  этого?  Все  же  я  живу как бедный прирожденный
дворянин.

                                    Анна

     Я  не  могу идти в дом без вашей милости; они не сядут за стол, пока вы
не придете.

                                  Слендер

     Уверяю вас, я совсем не хочу есть; благодарю вас за приглашение.

                                    Анна

     Пожалуйста, сэр, прошу вас, пойдите туда.

                                  Слендер

     Благодарю  вас,  я  лучше  здесь  погуляю.  На  этих  днях я зашиб себе
коленку,  упражняясь  на  шпагах  и  кинжалах с мастером фехтовального дела;
уговор  был:  за  три удара - блюдо вареного чернослива. Так, поверите ли, я
теперь  запаха  горячего кушанья не выношу. Что это ваши собаки так лают? Не
привезли ли в город медведей?

                                    Анна

     Кажется, что так, сэр. Я слышала, об этом говорили.

                                  Слендер

     Обожаю  эту  забаву.  Но  очень  уж  я горяч пари держать. Кажется, нет
другого такого человека в Англии. А вы боитесь или нет, когда видите медведя
спущенным?

                                    Анна

     Ну, конечно, боюсь, сэр.

                                  Слендер

     А  меня,  так  хлебом  не корми. Секерсона {Имя медведя, которого часто
спускали  с  цепи  и  травили  в  "Парижском  саду",  поблизости  от  театра
"Глобус".}  я  раз двадцать видел, даже за цепь трогал, но если бы вы знали,
какой  крик  и  писк  подняли  женщины: просто страсть! Но понятно, женщинам
трудно на них смотреть: это такие неприглядные, грубые животные.

                                Входит Педж.

                                    Педж

     Идемте, дорогой мистер Слендер, идемте, мы ждем вас.

                                  Слендер

     Мне совсем есть не хочется, благодарю вас, сэр.

                                    Педж

     Нет, чорт побери, вам выбора нет. Идем, идем!

                                  Слендер

     Пожалуйста, прошу вас, покажите пример.

                                    Педж

     Идите, сэр.

                                  Слендер

     Мистрис Анна, вам идти первой!

                                    Анна

     Не мне, сэр. Прошу вас, идите.

                                  Слендер

     Право  же,  я  не  хочу  идти  первым; право же, я не хочу наносить вам
обиды.

                                    Анна

     Прошу вас, сэр.

                                  Слендер

     Лучше  быть невежливым, чем надоедливым. Вы сами виноваты я этой обиде,
да.

                                  Уходят.


        СЦЕНА 2

                                  Там же.
                       Входят сэр Гью Эванс и Симпль.

                                   Эванс

     Идите  своей  дорогой  и  спросите, какой дорогой пройти к дому доктора
Кайюса; там обитает некая мистрис Куикли, которая у него чем-то вроде няньки
или мамки: не то она стряпает, не то стирает, не то выжимает.

                                   Симпль

     Хорошо.

                                   Эванс

     А  вот  так  будет  еще  лучше.  Отнесите ей письмо; эта женщина хорошо
знакома  с  мистрис Анной Педж, а в письме выражено желанье и просьба, чтобы
она  содействовала  вашему  хозяину в его желаниях относительно мистрис Анны
Педж.  Прошу  вас,  сходите,  а  я  хочу  докончить свой обед. Там еще будут
подавать ранеты и сыр.

                                  Уходят.


        СЦЕНА 3

                      Комната в гостинице "Подвязка".
         Входят Фальстаф, Хозяин гостиницы, Бардольф, Ним, Пистоль
                                  и Робин.

                                  Фальстаф

     Дорогой хозяин "Подвязки"!

                                   Хозяин

     Что скажет мой вояка-забияка? Говори умно и книжно.

                                  Фальстаф

     Уверяю,  дорогой  хозяин,  я  кое-кого  из  своих  спутников  принужден
рассчитать.

                                   Хозяин

     Увольняй, вояка Геркулес, гони, укажи им дорогу: марш, марш!

                                  Фальстаф

     Мне каждая неделя обходится в десять фунтов.

                                   Хозяин

     Ты  - император, цезарь, кесарь, слесарь. Бардольфа я возьму к себе: он
будет цедить, он будет пенить. Верно я говорю, вояка Гектор?

                                  Фальстаф

     Сделай так, мой дорогой хозяин.

                                   Хозяин

     Сказано  -  сделано.  Скажи ему, чтобы он следовал за мною. (Бардольфу)
Посмотрим, как у тебя пена и игра пойдет. Мое слово крепко. Следуй за мной!

                                  Уходит.

                                  Фальстаф

     Бардольф,  иди  за  ним. Трактирный слуга - хорошее занятие; из старого
плаща   сделаем   новую  жилетку,  из  подержанного  услужающего  -  свежего
целовальника. Ступай! Adieu!

                                  Бардольф

     Я о такой жизни и мечтал. Тут я процвету.

                                  Пистоль

                 Ты хочешь кран вертеть, цыганская утроба?

                                    Ним

     Он был зачат вполпьяна. Разве плоха острота?

                              Уходит Бардольф.

                                  Фальстаф

     Я  рад,  что избавился таким образом от этого огнива; он плутовал вроде
как плохой певец, не соблюдая такта.

                                    Ним

     Ловкий вор всегда крадет с передышкой.

                                  Пистоль

     "Перемещает"  - сказал бы умный человек! "Крадет" - Фи! Получай фигу за
такое выражение!

                                  Фальстаф

     Прекрасно,   господа,   но   у  меня  на  сапогах  пятки  почти  совсем
истоптались.

                                  Пистоль

     Тогда можно их отморозить.

                                  Фальстаф

     Этим  делу  не поможешь. Я должен приняться за мошенничество, пуститься
на разные выдумки.

                                  Пистоль

     Воронятам надо питаться.

                                  Фальстаф

     Кто из вас знает Форда в этом городе?

                                  Пистоль

     Я знаю этого человека: зажиточный малый.

                                  Фальстаф

     Почтенные мои друзья, нужно вам сказать, что теперь во мне...

                                  Пистоль

     Два ярда, если не больше.

                                  Фальстаф

     Не издевайся, Пистоль. Конечно, в талии у меня два ярда, но я теперь не
в  такой  талии,  которая  проигрывает.  Я  теперь  занят  выигрышем; короче
сказать,   я  хочу  завести  любовь  с  женою  Форда:  в  ней  я  пронюхиваю
расположение  ко  мне;  она  вступает в разговор, любезничает, делает всякие
пригласительные  жесты;  смысл  ее  тайного  языка  я  могу разгадать; самое
непонятное  слово  в  ее  обращении на чисто английском языке обозначает; "Я
принадлежу сэру Джону Фальстафу".

                                  Пистоль

     Он   изучил   ее   тайные   желания  и  перевел  эти  желания  с  языка
благопристойности на английский.

                                    Ним

     Якорь брошен глубоко. Хороша острота?

                                  Фальстаф

     Слух  идет,  что  она распоряжается мужниным кошельком, а у него легион
ангелов.

                                  Пистоль

     Найми себе столько же чертей, и я скажу тебе: "В бой, мой мальчик!"

                                    Ним

     Остроты растут. Прекрасно! Состри мне насчет ангелов.

                                  Фальстаф

     Я  написал  к  ней вот это письмо, а это другое - к жене Педжа, которая
тоже  достаточно  дарила меня благосклонными взглядами и осматривала со всех
сторон  с видом знатока; иногда луч ее взглядов золотил мне ногу, иногда мой
мощный живот.

                                  Пистоль

     Значит, солнце светило на навозную кучу.

                                    Ним

     Спасибо тебе за остроту.

                                  Фальстаф

     О, она разглядывала мою внешность с такими плотоядными намерениями, что
вожделение  ее глаз жгло меня, как зажигательное стекло. Это другое письмо -
к  ней. Она тоже владеет кошельком мужа; она как область Гвиана, изобилующая
золотом  и достатком. Я подвергну конфискации ту и другую, и они будут моими
казначейшами:  они  будут для меня восточной и западной Индией, и я с обеими
заведу торговлю. Отнеси это письмо мистрис Педж, а ты это - мистрис Форд. Мы
еще поживем, молодцы, мы еще поживем!

                                  Пистоль

                       Что ж я - Пандар троянский, что ли?
                       Я меч ношу, возьми вас Люцифер!

                                    Ним

     Я избегаю низкопробных шуток. Вот, берите ваше шутовское письмо. Я хочу
соблюдать пристойность.

                                  Фальстаф
                                  (Робину)

                     Так ты неси тогда скорее письма.
                     Как парусник, лети к златым брегам! -
                     А вы, мерзавцы, прочь! Себе ищите
                     Пристанище другое. К чорту! Вон!
                     Фальстаф дух времени усвоит живо!
                     Вдвоем с пажом он заживет счастливо.

                          Уходят Фальстаф и Робин.

                                  Пистоль

                     Пусть коршун рвет кишки! Фальшивые есть кости,
                     Чтоб богачей обыгрывать и бедных.
                     Набью кошель, когда ты будешь нищ,
                     Фригийский турок!

                                    Ним

     У меня есть махинация для остроумного мщения.

                                  Пистоль

     Ты хочешь мстить?

                                    Ним

     Клянусь небом и его звездой!

                                  Пистоль

     Остроумием или сталью?

                                    Ним

                     Обоими, клянусь!
                     Его любовный план открою Педжу я.

                                  Пистоль

                         А я так Форду дам понять,
                         Что хочет гусь Фальстаф
                         Голубку взять, казну отнять,
                         Их ложе запятнав.

                                    Ним

     Мой  характер  не  охладится!  Я  подстрекну Педжа пустить в дело яд. Я
вгоню  его  в  желтуху,  так  как  возмущение  мое  опасно. Вот какой у меня
характер!

                                  Пистоль

     Ты - Марс всех недовольных! Я - второй после тебя. Пошагаем.

                                  Уходят.


        СЦЕНА 4

                       Комната в доме доктора Кайюса.
                   Входят мистрис Куикли, Симпль и Регби.

                                   Куикли

     Вот  что, Джон Регби; прошу тебя, пойди открой окно и посмотри, яе идет
ли  мой  хозяин,  мистер доктор Кайюс. Если он придет и застанет хоть единую
чужую  душу  в  доме,  опять  по-старому  примется  испытывать долготерпение
господа бога и английского короля.

                                   Регби

     Пойду покараулю.

                                   Куикли

     Иди,  а  я тебе, не поспеешь оглянуться, на последнем огне молочный суп
разогрею.

                               Уходит Регби.

     Хороший  малый!  Честный,  услужливый,  для дома находка и, поручусь за
него,  не  сплетник,  не  задира; хуже всего то, что очень богомолен: в этом
отношении  он  немного  придурковат, но ведь у всякого есть свои недостатки.
Довольно об этом! Значит, Питер Симпль, - так вас и зовут, говорите вы?

                                   Симпль

     Да, за неимением лучшего.

                                   Куикли

     И мистер Слендер - ваш хозяин?

                                   Симпль

     Так точно.

                                   Куикли

     Он носит большую круглую бороду, как нож у перчаточника?

                                   Симпль

     Ничего  подобного.  У него маленькое, крохотное лицо и маленькая желтая
бородка, рыжая, как у Каина.

                                   Куикли

     Смирный, покладистый человек?

                                   Симпль

     Так  точно;  но  чуть  что,  так  он  может  между моей и своей головой
орудовать  руками,  как  и  всякий  другой.  Как-то  подрался он с кроличьим
сторожем...

                                   Куикли

     Что  вы  говорите?  О, теперь я вспоминаю. Он все так задирает голову и
выступает фертом.

                                   Симпль

     Так точно, он самый.

                                   Куикли

     Прекрасно.  Хуже  партии  Анне Педж не найти. Передайте мистеру пастору
Эвансу,  что  я  все,  что  могу,  сделаю  для  вашего хозяина: Анна славная
девушка, и я бы хотела...

                               Входит Регби.

                                   Регби

     Беда! Хозяин сюда идет!

                                   Куикли

     Здорово  нам всем достанется. Спрячьтесь сюда, славный молодой человек.
Пойдите  в  его  кабинет:  он  не  долго дома пробудет. (Вталкивает Симпля в
соседнюю  комнату.)  Эй,  Джон  Регби! Джон, эй! Джон, говорят тебе! Ступай,
Джон,  узнай, что с хозяином. Боюсь, не случилось ли чего-нибудь, что он так
долго не идет домой. (Напевает) "Там внизу, внизу, под горкой..."

                               Уходит Регби.
                            Входит доктор Кайюс.

                                   Кайюс

     Что  это  вы  поете?  Не  люблю  этих  глупостей. Пожалуйста, пойдите и
поищите  у  меня в кабинете boitier vert - коробку, зеленую коробку. Поняли,
что я говорю? 3еленую коробку.

                                   Куикли

     Слушаюсь,  пойду  сейчас  отыщу. (В сторону) Я рада, что он сам туда не
идет. Если бы он там нашел молодого человека, он взбесился бы, как бык.

                                   Кайюс

     Fe,  fe,  fe, fe! ma foi, il fait fort chaud. Je m'on vais la cour - la
grande  affaire. {'Фф, фф... чорт возьми, жарко! Пойду на двор по серьезному
делу' (франц.).}

                                   Куикли

     Эта, сэр?

                                   Кайюс

     Oui.  Mets  le  {'Да.  Положи  ее'  (франц.).}  в  мой карман, depeche,
{'Торопись' (Франц.).} проворней! Где этот негодяй Регби?

                                   Куикли

     Эй, Регби! Джон Регби! Джон!

                               Входит Регби.

                                   Регби

     Здесь, сэр.

                                   Кайюс

     Вы  - Джон Регби, вы - Джек Регби. Возьмите вашу рапиру и сопровождайте
меня по двору.

                                   Регби

     Она наготове, сэр, здесь в прихожей.

                                   Кайюс

     Чорт  возьми, как я опаздываю. Господи, qu'ai j'oublie! {'Что я забыл!'
(франц.).}.  Забыл кое-какие снадобья у себя в кабинете, которые я ни за что
на свете не хотел бы оставлять.

                                   Куикли

     Беда мне! Теперь он найдет там молодого человека и взбесится!

                                   Кайюс

     Oh,  diable, diable! {'Чорт, чорт!' (франц.).} Что это в моем кабинете?
Подлец larron! {'Вор' (франц.).} (Выталкивает Симпля.) Регби, рапиру мне!

                                   Куикли

     Хозяин, сделайте милость, успокойтесь.

                                   Кайюс

     А зачем мне успокаиваться?

                                   Куикли

     Молодой человек - честный человек.

                                   Кайюс

     Зачем  честному  человеку ходить в мой кабинет? Он - нечестный человек,
раз забрался в мой кабинет.

                                   Куикли

     Умоляю  вас,  не  будьте  так  флегматичны.  Послушайте, в чем дело. Он
пришел с поручением от пастора Гью.

                                   Кайюс

     Прекрасно.

                                   Симпль

     Так точно. Он желал...

                                   Куикли

     Молчите, пожалуйста.

                                   Кайюс

     Вы придержите свой язык. - Продолжайте свою историю.

                                   Симпль

     Он  желал,  чтоб  эта почтенная женщина, ваша девушка, замолвила доброе
словечко мистрис Анне Педж за моего хозяина по поводу его сватовства.

                                   Куикли

     Все  это истинная правда, но я пальца в огонь не собираюсь класть. Была
нужда!

                                   Кайюс

     Сэр Гью вас послал? Регби, baillez {'Дайте' (франц.).} мне какой-нибудь
лист бумаги. А вы подождите одну минуту.
                                  (Пишет.)

                                   Куикли
                               (тихо Симплю)

     Я  рада,  что  он  так  спокоен;  если  бы  он как следует рассердился,
наслушались  бы  от него всяких криков и м_а_л_о_х_о_л_и_и. Но как бы там ни
было,  голубчик,  я для вашего хозяина сделаю, что могу. Потому что, сказать
по правде, французский доктор - мой хозяин: я могу его назвать хозяином, так
как я у него веду весь дом - я и стираю, и полощу, и пеку, и варю, и чищу, и
приправляю кушанья и напитки, и делаю постель, - все сама.

                                   Симпль
                               (тихо Куикли)

     Много дела для рук одного человека.

                                   Куикли
                               (тихо Симплю)

     Вы  так  думаете?  Находите,  что  много  дела?  И  надо вставать рано,
ложиться  поздно.  Но как-никак, скажу вам по секрету, - ни слова об этом! -
мой  хозяин  сам  влюблен  в мистрис Анну Педж; но как-никак, что в голове у
Анны, я знаю: она ни за того ни за другого.

                                   Кайюс

     Вы,  обезьяна,  отдайте  это  письмо  сэру Гью; ей-богу, это - вызов. Я
перережу  ему  горло  в  парке,  я  научу  эту  паршивую  поповскую обезьяну
вмешиваться  не  в свои дела. Вы можете идти, нет толку вам здесь топтаться.
Ей-богу, я ему ядра отрежу, - ему нечем будет в собаку запустить.

                               Уходит Симпль.

                                   Куикли

     Бедняга! Ведь он только за своего друга хлопочет.

                                   Кайюс

     Мне  до  этого дела нет. Разве вы не говорили, что Анна Педж достанется
мне  самому?  Ей-богу,  я убью этого дурацкого попа, а на то, чтобы вымерить
наше  оружие, я выбрал своего приятеля, хозяина "Подвязки". Ей-богу, я хочу,
чтобы мне самому досталась Анна Педж.

                                   Куикли

     Сэр,  девушка  вас  любит,  и все обойдется хорошо. Пусть народ болтает
себе на здоровье. Вам какая нужда?

                                   Кайюс

     Регби,  сопровождай  меня  во  двор.  Ей-богу,  если  Анна  Педж мне не
достанется, я вас выставлю из дома башкой вперед. - Регби, следуй за мной.

                           Уходят Кайюс и Регби.

                                   Куикли

     Самому  вам ослиная башка достанется. Нет, что у Анны в голове, т_о мне
известно; ни одной женщине в Виндзоре не известно лучше, чем мне, что у Анны
в голове. Благодарение небу, никто не может сделать с ней того, что я могу.

                                   Фентон
                                (за сценой)

     Кто тут есть? Эй!

                                   Куикли

     Кого еще принесло? Войдите, прошу вас.

                               Входит Фентон.

                                   Фентон

     Ну, как, почтеннейшая? Как поживаешь?

                                   Куикли

     Хорошо, тем более, что ваша милость изводит спрашивать об том.

                                   Фентон

     Что нового? Как поживает прелестная мистрис Анна?

                                   Куикли

     Вот  это  верно,  сэр.  Она  и  прелестная,  она и честная, и милая, и,
кстати,  могу  вам сказать, принадлежит к числу ваших друзей. Благодарю небо
за это.

                                   Фентон

     Так что, ты думаешь, выйдет толк? Ухаживаю я не зря?

                                   Куикли

     Это,  сударь,  в  руках всевышнего, но как-никак, мистер Фентон, - могу
присягнуть  на  Библии,  - она вас любит. У вашей милости есть бородавка над
глазом?

                                   Фентон

     Ну, есть. Так что же из этого?

                                   Куикли

     Так  вот,  по  поводу  этой бородавки вышла делая история. Славная она,
Нен!  Другую  такую  не  сыскать; можете мне поверить, честнейшая девушка из
тех, что хлеб ели; мы целый час про бородавку проговорили. Ни с кем я так не
смеюсь,    как   с   этой   девушкой.   Конечно,   она   слишком   склонна к
м_а_л_о_х_о_л_и_и и задумчивости, но вам одно могу сказать: действуйте.

                                   Фентон

     Отлично.  Я  ее  сегодня увижу. Вот деньги тебе; замолви за меня слово.
Если увидишь ее раньше, чем я, не забудь обо мне.

                                   Куикли

     Я-то!  Мы всегда о вас помним, а когда на досуге еще встретимся с вами,
я вам расскажу про бородавку и про остальных женихов.

                                   Фентон

     Ладно. Прощай, я очень тороплюсь.

                                   Куикли

     Прощайте, ваша милость!

                               Уходит Фентон.

     Ничего  не скажешь, - честный джентльмен; но Анна-то его не любит. Ведь
кому  же  знать,  как не мне, что в голове у Анны! - А, чтоб тебя! Как это я
позабыла!

                                  Уходит.


        АКТ II

        СЦЕНА 1

                             Перед домом Педжа.
                       Входит мистрис Педж с письмом.

                                Мистрис Педж

     Вот  как!  В счастливые дни моей молодости я была избавлена от любовных
писем, а теперь стала их получать! Посмотрим!
                                  (Читает)
"Не  спрашивайте  у  меня,  почему  я вас люблю; рассудок призывается иногда
любовью в качестве врача, но никогда не в качестве советника. Вы немолоды, я
тоже,  -  вот уже между нами точка соприкосновения; вы веселы, я тоже, - еще
точка  соприкосновения; вы любите херес, и я также, - какой же вам еще точки
соприкосновения? Удовлетворись, мистрис Педж, тем (если любовь солдата может
доставить  удовлетворение),  что  я люблю тебя. Я не хочу говорить: "сжалься
надо  мною",  так  как не подходят такие Фразы солдату; я говорю: люби меня.
Остаюсь
                               Я рыцарь твой
                               Во тьме ночной,
                               Также в час любой,
                               С отвагой злой,
                               Готовый в бой
                                                             Джон Фальстаф".

Вот  Ирод-то  иудейский!  О  подлый,  подлый  свет! Такая почти окончательно
источенная  временем  развалина  мнит  себя молодым кавалером! Неужели я так
необдуманно  вела себя, что подала повод этому фламандскому пьянице, чорт бы
его  побрал,  так приставать ко мне? Он и встречался со мной всего раза три.
Что  я  ему  могла сказать? Я своей веселости воли не давала, да простит мне
небо. Право, я внесу билль в парламент об упразднении мужчин. Как же мне ему
отомстить?  Уж  отомстить-то  я отомщу, это так же верно, как то, что у него
кишки - сплошная колбаса.

                            Входит мистрис Форд.

                                Мистрис Форд

     Мистрис Педж, а я, верьте моему слову, шла к вам.

                                Мистрис Педж

     А я, верьте моему слову, шла к вам. Вы совсем плохо выглядите.

                                Мистрис Форд

     Никогда  не  поверю  этому. Я могу вам дать доказательство, что как раз
наоборот.

                                Мистрис Педж

     Право, так по-моему.

                                Мистрис Форд

     Ну,  хорошо.  Но  повторяю,  я  могу  дать  доказательство, что как раз
наоборот. О, мистрис Педж, дайте мне совет.

                                Мистрис Педж

     В чем дело, дорогая?

                                Мистрис Форд

     Ах,  дорогая, если бы я не обращала внимания на один пустяк, я могла бы
приобрести большую честь.

                                Мистрис Педж

     Плюньте на этот пустяк, дорогая, и приобретайте честь. Но в чем и дело?
Бросьте о пустяках! В чем дело?

                                Мистрис Форд

     Если  бы я согласилась на одну-две вечные минуты сойти в ад, я получила
бы рыцарское звание.

                                Мистрис Педж

     Как!  Что  ты  врешь? Сэр Алиса Форд! Грош цена такому рыцарству. Лучше
тебе уж не менять своего дворянского звания.

                                Мистрис Форд

     Мы  только время попусту теряем. Вот читай, читай - поймешь, как я могу
получить  рыцарское  звание. Пока глаза мои смогут различать одного человека
от  другого,  я  всегда буду иметь самое плохое мнение о толстых мужчинах; а
между  тем этот толстяк не сквернословил, хвалил в женщинах скромность и так
рассудительно  и  складно  осуждал  всякую непристойность, что я готова была
присягнуть,  что  мысли  у  него  не  расходятся  со  словами;  а они у него
подходили  друг  к другу, как сотый псалом к напеву "Зеленых рукавов". Какая
буря,  хотела  бы  я  знать,  выбросила  на  Виндзорский берег этого кита, у
которого  столько  бочек  сала  в  брюхе? Как бы мне отомстить ему? Я думаю,
лучше всего будет поддерживать в нем надежду, покуда он от нечистого пламени
похоти сам не растопится в собственном жиру. Слышали вы что-нибудь подобное?

                                Мистрис Педж

     Слово  в  слово!  Только  тут имя Педж, а там - Форд! Это может служить
тебе  не малым утешением, как объяснение, откуда о тебе такое плохое мнение.
Вот  близнец твоего письма; но наследственное право принадлежит твоему: я за
своего торжественно отказываюсь от всякого наследства. Я уверена, что у него
заготовлена тысяча таких писем с чистыми местами для разных имен - наверное,
даже  больше,  и это - уже второе издание. Без всякого сомнения, он хочет их
напечатать:  ему  все  равно,  что пускать под пресс, раз он нас обеих хотел
загнать  под  пресс.  Я  бы  предпочла  быть  великаншей  и лежать под горой
Пелионом. {Согласно античному мифу, гиганты, восставшие против богов Олимпа,
пытались взобраться на него, вгромоздя Оссу на Пелион.} Право, я легче найду
двадцать распутных горлиц, чем одного целомудренного мужчину.

                                Мистрис Форд

     Да,  да,  совершенно  то  же  самое!  Та  же  самая  рука,  те же самые
выражения. Что он о нас думает?

                                Мистрис Педж

     Право,   не   знаю.   Я   готова   поссориться   со  своею  собственною
порядочностью.  Я  готова относиться к себе, как к совершенно незнакомой мне
личности.  Наверное, во мне есть какие-то неизвестные мне самой наклонности,
что он решился пойти на такой бешеный абордаж.

                                Мистрис Форд

     Вы  называете  это абордажем? Ну, я ручаюсь, что он не заберется ко мне
на палубу.

                                Мистрис Педж

     Да  и  я  тоже;  если  он  попадет  в  мой трюм, я навсегда откажусь от
плавания.  Но  надо  ему отомстить! Давайте назначим ему свиданье, дадим ему
кое-какое поощрение в его ухаживанье и под благовидными предлогами будем все
откладывать  и  водить  его  за нос, пока он своей лошади не отдаст в заклад
хозяину "Подвязки".

                                Мистрис Форд

     Хорошо;  я  на всякую пакость по отношению к нему согласна, если только
это  не запятнает нашей заботы о порядочности. О, если бы мой муж увидел это
письмо! Это послужило бы ему навсегда пищею для ревности.

                                Мистрис Педж

     Вот  он  и  идет,  смотрите. И мой добряк с ним вместе. Он настолько же
далек  от  ревности, насколько я от того, чтобы подать повод к ней. Надеюсь,
что между нами неизмеримое расстояние.

                                Мистрис Форд

     Да, вы счастливее меня.

                                Мистрис Педж

     Давайте  же  сговоримся,  что  предпринять против этого жирного рыцаря.
Отойдем сюда. (Отходят в сторону.)

                   Входят Форд с Пистолем и Педж с Нимом.

                                    Форд

     Право, надеюсь, все это не так.

                                  Пистоль

                    Надежда иногда - что пес бесхвостый.
                    Сэр Джон влюблен, влюблен в твою жену.

                                    Форд

     Да что вы, сэр! Моя жена уже не молода.

                                  Пистоль

                    Он гонится за бедной и богатой,
                    За старой, молодой - за всеми, Форд.
                    Он любит винегрет, - вниманье, Форд.

                                    Форд

     Влюблен в мою жену!

                                  Пистоль

                    Всем жаром печени. Предупреди -
                    Иль будешь Актеон с Рингвудом * по пятам.
                    {* Кличка борзой.}
                    О, слово гнусное!

                                    Форд

     Что за слово, сэр?

                                  Пистоль

                    Рог! Я сказал. Прощай!
                    Бди! Не смыкай очей! Ступают воры ночью,
                    Бди! Лето уж идет, кукушка закукует. -
                    Вперед, капрал сэр Ним! -
                    Верь, Педж, - толкова речь.

                                  Уходит.

                                    Форд
                                (в сторону)

     Запасусь терпением. Это надо расследовать.

                                    Ним
                                  (Педжу)

     Это правильно; я не такого рода человек, чтобы иметь склонность ко лжи.
Он  в  некотором  роде  оскорбил  меня.  Я  бы мог к ней отнести его письмо,
написанное  в  известном  духе,  но  у  меня есть меч, который в необходимые
минуты  колется.  Он  влюблен в вашу жену, коротко и ясно. Меня зовут капрал
Ним.  Я  говорю  и  заявляю: меня зовут Ним, и Фальстаф влюблен в вашу жену.
Adieu!  Я  не  в  таком  духе,  чтобы любить хлеб с сыром. У меня такой дух.
Adieu!

                                    Педж

     Такой  дух! Рассказывай! Вот малый, у которого ума мало, да и тот ум за
разум зашел.

                                    Форд

     Буду присматривать за Фальстафом.

                                    Педж

     Никогда еще не слыхивал такого болтливого и жеманного бездельника.

                                    Форд

     Если там что-нибудь окажется - ладно!

                                    Педж

     Ни  за  что  бы  я  не  поверил  этому  китайцу,  хотя бы наш городской
священник ручался за него, что он правдивый человек.

                                    Форд

     Он добрый и чуткий малый, - прекрасно.

                 Мистрис Форд и мистрис Педж приближаются.

                                    Педж

     Как поживаешь, Мег?

                                Мистрис Педж

     Куда вы идете, Джордж? Послушайте.

                                Мистрис Форд

     Как поживаете, милый Френк? Что вы так меланхоличны?

                                    Форд

     Я меланхоличен? Я не меланхоличен. Ступайте домой, ступайте.

                                Мистрис Форд

     Ну,  конечно,  у  тебя какие-то пустяки в голове. - Ну, что же, идемте,
мистрис Педж.

                                Мистрис Педж

     Иду с вами. Вы придете к обеду, Джордж? (Тихо к мистрис Форд) Смотрите,
кто сюда идет. Она будет послом от нас к этому жалкому рыцарю.

                                Мистрис Форд
                           (тихо к мистрис Педж)

     Поверьте мне, я только что о ней думала. Она это устроит.

                           Входит мистрис Куикли.

                                Мистрис Педж

     Вы пришли повидаться с моею дочкою Анной?

                                   Куикли

     Точно так. Будьте добры, как поживает добрая мистрис Анна?

                                Мистрис Педж

     Вот  идемте с нами и увидите, как она поживает. Пойдемте в комнаты, нам
надо кое о чем поговорить с вами.

                        Уходят мистрис Педж, мистрис
                           Форд и мистрис Куикли.

                                    Педж

     Ну, как, мистер Форд?

                                    Форд

     Вы слышали или нет, что этот негодяй рассказывал мне?

                                    Педж

     Да. А что другой мне рассказывал, вы слышали?

                                    Форд

     И вы думаете, есть правда в их словах?

                                    Педж

     Чорт  с  ними, с подлецами! Я не думаю, чтобы рыцарь пошел на это. Да и
кто  обвиняет  его  в  замыслах  против  наших  жен?  Двое  слуг, которых он
рассчитал, остались без работы и сделались форменными мошенниками.

                                    Форд

     Разве они были у него в услужении?

                                    Педж

     Ну, конечно, были.

                                    Форд

     Мне от этого не легче. Он стоит в "Подвязке"?

                                    Педж

     Ну  да,  он  там  стоит.  Если  он  предпримет  набег  на  мою  жену, я
предоставлю это дело ей самой и голову прозакладываю, что кроме ругани он от
нее ничего не добьется.

                                    Форд

     У  меня  нет  никаких  сомнений  насчет  моей  жены,  но  я не хотел бы
полагаться   только   на  нее.  Мужья  часто  слишком  доверчивы.  Мне  мало
прозакладывать свою голову, меня этим не удовлетворишь.

                                    Педж

     Глядите,  вон идет хозяин "Подвязки", распустя глотку. Или у него хмель
в голове, или деньги в кошельке, что он смотрит так весело.

                               Входит Хозяин.

     Ну, как, добрейший хозяин?

                                   Хозяин

     Ну, как, вояка-забияка? Ведь ты же дворянин, кавалер-судья, говорю я.

                               Входит Шеллоу.

                                   Шеллоу

     Иду  следом,  дорогой  хозяин,  иду  следом.  Добрый и еще двадцать раз
добрый  вечер, мистер Педж. Мистер Педж, хотите пойти с нами? У нас наготове
забавная штука.

                                   Хозяин

     Расскажи ему, кавалер-судья! Расскажи ему, вояка-забияка.

                                   Шеллоу

     Сэр,  речь  идет о дуэли между сэром Гью, уэльским пастором, и Кайюсом,
французским доктором.

                                    Форд

     Почтеннейший хозяин "Подвязки", на два слова.
                          (Отводит его в сторону.)

                                   Хозяин

     Что скажешь, мой вояка-забияка?

                                   Шеллоу
                                  (Педжу)

     Угодно вам пойти с нами взглянуть? Мы весельчака хозяина выбрали, чтобы
он  мерил  оружие,  а он, сдается мне, назначил им разные места для встречи.
Ведь  с пастором, как мне говорили, шутки плохи. Послушайте, что я вам скажу
про ожидающую нас забаву.

                            Говорят между собою.

                                   Хозяин

     Нет  ли  у  тебя  исполнительного  листа  на  моего  рыцаря,  на  моего
кавалера-гостя?

                                    Форд

     Никакого,  уверяю.  Но  я вам преподнесу кувшин выдержанного испанского
вина,  если вы сведете меня с ним и скажете, что меня зовут Брук. Так, - для
шутки.

                                   Хозяин

     Идет, мой забияка! Ты будешь иметь вход и выход, - хорошо оказано? - ты
будешь  называться  Брук.  Он  -  весельчак-рыцарь!  -  Ну,  идемте, честная
компания.

                                   Шеллоу

     К вашим услугам, хозяин.

                                    Педж

     Я слышал, что француз - большой мастер драться на рапирах.

                                   Шеллоу

     Ну,  сэр, я бы еще большее мастерство мог показать вам. Теперь вы очень
считаетесь   с  вашими  пассадами,  эстокадами,  не  знаю  уж  как  они  там
называются.  А дело в сердце, мистер Педж, в нем дело, в нем дело! Видывал я
такое  времечко,  что от моего длинного меча вы четверо запрыгали бы у меня,
как крысы.

                                   Хозяин

     Ну, молодцы, ну, ну! Идем, что ли?

                                    Педж

     Мы  готовы  к  вашим  услугам. Но я предпочел бы слушать их ругань, чем
смотреть на их драку.

                       Уходят Хозяин, Шеллоу и Педж.

                                    Форд

     Хотя  Педж  до  глупости  беспечен  и  крепко полагается на честь своей
хрупкой  жены,  я  не  могу так легко отказаться от своего мнения. Она с ним
встречалась в доме у Педжа. Что они там делали, я не знаю. Ладно, я это дело
расследую:  я,  переодевшись,  расспрошу Фальстафа. Если я найду ее честной,
труд  мой  не будет потерян; если она окажется в другом роде, труд мой будет
хорошо вознагражден.

                                  Уходит.


        СЦЕНА 2

                      Комната в гостинице "Подвязка".
                         Входят Фальстаф и Пистоль.

                                  Фальстаф

     Не дам я тебе ни гроша.

                                  Пистоль

                            Как устрицу, я мир
                            Мечом тогда открою!

                                  Фальстаф

     Ни гроша. Я уже не раз ручался за вас, сэр, и вы закладывали мой кредит
моим  согласием.  Я  своими  решительными  хлопотами  у своих друзей добился
троекратных отсрочек для вас и для вашей пристяжной - Нима. А то смотреть бы
вам  из-за  решетки,  как  паре  обезьян.  Я  в  преисподнюю  себя  посылал,
распинаясь  за  вас перед дружественными мне джентльменами, что вы - хорошие
солдаты  и храбрые малые, а когда мистрис Бриджот потеряла ручку от веера, я
честью поручился, что этой вещи у тебя нет.

                                  Пистоль

     Разве я с тобой не поделился? Разве ты не получил пятнадцать пенсов?

                                  Фальстаф

     Так  и  следовало, каналья, так и следовало! Ты думал, что я даром буду
рисковать  своей  душой?  Одним  словом,  не  висни больше на мне, я тебе не
виселица.  Ступай.  Короткий  нож  да  толкучка!  Проваливай  в свой замок в
Пикт-Хетче  {Квартал  в  Лондоне,  изобиловавший  притонами.}.  Ты, каналья,
письма  моего  не хотел отнести? Считал, что это ниже твоей чести? Как? Ты -
неизмеримая низость, когда даже я не могу удержаться в границах, допускаемых
честью.  Я,  я,  я сам, случается, принужден бываю смотреть сквозь пальцы на
страх   божий,   прикрывая   свою   честь   необходимостью   изворачиваться,
скрываться,  притворяться.  А  ты, каналья, хочешь свои лохмотья, свои глаза
дикой   кошки,  свои  кабацкие  фразы,  свои  сногсшибательные  ругательства
поставить под прикрытие своей чести! Ты этого не желаешь исполнить!

                                  Пистоль

                       Сдаюсь! Чего же требовать еще?

                               Входит Робин.

                                   Робин

     Сэр, тут какая-то женщина хочет говорить с вами.

                                  Фальстаф

     Пусть приблизится.

                           Входит мистрис Куикли.

                                   Куикли

     Добрый день вашей милости.

                                  Фальстаф

     Добрый день, славная женщина.

                                   Куикли

     Не так, с позволения вашей милости.

                                  Фальстаф

     Значит, славная девушка.

                                   Куикли

                    Такая,
                    Клянусь, как мать была, меня рожая.

                                  Фальстаф

     Верю клятве; чего же ты хочешь от меня?

                                   Куикли

     Могу ли я сказать вашей милости слова два-три?

                                  Фальстаф

     Хоть две тысячи, чудная женщина. Можешь получить от меня аудиенцию.

                                   Куикли

     Есть некая мистрис Форд, сэр... Прошу вас, отойдемте немного в сторону.
А я живу у доктора Кайюса.

                                  Фальстаф

     Хорошо. Продолжайте. Мистрис Форд, говорите вы?

                                   Куикли

     Совершенно   верно   изволили  выразиться,  ваша  милость.  Прошу  вас,
отойдемте немного в сторону.

                                  Фальстаф

     Уверяю  тебя,  никто  не  слушает.  Это  -  мои  собственные  люди, мои
собственные люди.

                                   Куикли

     Ах, так? Благослови их господь и помоги им сделаться рабами божьими.

                                  Фальстаф

     Ну хорошо... Мистрис Форд - что же она?

                                   Куикли

     Она,  сэр,  прекрасное  созданье.  Господи, господи, какой ваша милость
греховодник! Ну, ладно. Да простит небо вам и всем нам - вот моя молитва.

                                  Фальстаф

     Мистрис Форд... ну дальше!.. Мистрис Форд...

                                   Куикли

     Ну  вот,  коротко  и  ясно. Вы ее всю так растревожили, хуже канарского
танца!  Прямо  удивительно.  Лучшие придворные из тех, что здесь были, когда
двор  находился в Виндзоре, не могли ее до такой степени растревожить. А тут
бывали  и  рыцари,  и  лорды, и дворяне, все со своими каретами, уверяю вас:
карета  за  каретой  письмо за письмом, подарок за подарком, - все пахло так
сладко  мускусом  и  так  шуршало  шелком  и  золотом; и все в таки отборных
выражениях!  А  что  касается  вин  и  сладостей  -  все  это  было лучшее и
прелестнейшее,  чего  только может пожелать женское сердце; и смею заверить,
она  хоть  бы  взглянула  на  них.  Мне  само  сегодня утром давали двадцать
ангелов,  но  я  пренебрегаю  всяким ангелами, всякого сорта, как говорится,
если  только  они  отвлекаю  от  честной  стези.  И смею вас заверить, самый
знатный  из  них мог добиться, чтобы она пригубила из его бокала. А там были
всякие  графы,  даже  пенсионеры.  {Так  назывались лица, служившие в личной
охране королевы.} Смею вас уверить, для нее это все едино!

                                  Фальстаф

     Что же она говорит мне? Будь коротка, мой милый Меркурий женского пола.

                                   Куикли

     Ну,  она  получила  ваше  письмо,  благодарит  вас за него тысячу раз в
извещает вас, что мужа ее не будет дома между десятью и одиннадцатью.

                                  Фальстаф

     Десятью и одиннадцатью?

                                   Куикли

     Так  точно.  И тогда вы можете придти и посмотреть на картину, которую,
говорит  она,  вы  знаете. Мистера Форда, ее мужа, не будет дома. Увы, плохо
живется  с  ним  этой  прелестной  женщине! Он настоящий ревнивец; она ведет
прямо каторжную жизнь с ним, бедное сердечко.

                                  Фальстаф

     Между  десятью и одиннадцатью. Женщина, кланяйся ей от меня. Не премину
придти.

                                   Куикли

     Прекрасно сказано. Но у меня есть еще другое поручение к вашей милости.
Мистрис Педж тоже шлет вам свой сердечный привет. И позвольте сказать вам по
секрету,  она - добродетельная, скромная и приличная дама, которая ни за что
не пропустит ни утренней ни вечерней молитвы. Другой такой нет в Виндзоре. И
она  послала меня сообщить вашей чести, что муж ее редко отлучается из дому,
но  она  надеется,  что  со  временем  это  случится. Никогда я еще не знала
женщины,  которая бы так сходила с ума по мужчине. Наверное, я думаю, есть у
вас какое-нибудь приворотное зелье. Не спорьте.

                                  Фальстаф

     Нет,  уверяю  вас,  кроме привлекательности моих достоинств, у меня нет
другого приворотного зелья.

                                   Куикли

     Да будет за это благословенно ваше сердце!

                                  Фальстаф

     Но  вот  что скажи, пожалуйста: жена Форда и жена Педжа признались друг
другу, что любят меня?

                                   Куикли

     Вот  это  была  бы, действительно, штука! Но они не так просты судьбою,
надеюсь.  Это  была  бы,  действительно,  история!  Но  мистрис  Педж просит
прислать  ей  своего  маленького пажа, очень, очень просит. Ее муж чувствует
удивительную  симпатию  к  этому маленькому пажу; а мистер Педж, уверяю вас,
порядочный  человек.  Ни  одна женщина в Виндзоре не видит лучшей жизни, чем
она;  она  делает, что ей угодно, говорит, что ей угодно; все у нее есть, за
все  она может заплатить; ложится спать, когда ей заблагорассудится, встает,
когда  ей  заблагорассудится, и, право, она достойна такой жизни - нет более
обходительной женщины в Виндзоре, чем она. Вам придется прислать вашего пажа
- никаких отговорок!

                                  Фальстаф

     Ну что же, я согласен.

                                   Куикли

     Непременно  пришлите.  И заметьте, он может ходить от одного к другому;
но  на  всякий  случай,  пусть  будет  у вас какое-нибудь условленное слово,
чтобы  вы  могли  узнавать,  что она думает, а мальчик бы ничего не понимал.
Ведь  нехорошо,  когда  детям известны разные безнравственные вещи, а старые
люди, сами знаете, умеют соблюдать приличие и, как говорится, знают жизнь.

                                  Фальстаф

     Будь  здорова;  кланяйся от меня обеим. Вот мой кошелек, но я еще перед
тобой в долгу. - Мальчик, иди за этой женщиной.

                       Уходят мистрис Куикли и Робин.

     От этих новостей у меня закружилась голова!

                                  Пистоль

                      Из вестниц Купидона - эта шкура.
                      К снастям скорей! За ней! Готовься к бою!
                      Огонь! Она - моя иль скрой все, океан!

                                  Уходит.

                                  Фальстаф

     Ну, что ты на это скажешь, старый Джек? Продолжай, продолжай продолжай.
Я  использую  твое  старое  тело  больше,  чем делал это до сих пор. Они еще
обращают  внимание  на тебя? Что же, после того как ты меня вводило только в
расходы,  ты  хочешь  стать  источником дохода? Спасибо, славное тело! Пусть
себе говорят, что ты грубо сделано - не важно! Лишь бы прочно было!

                              Входит Бардольф.

                                  Бардольф

     Сэр  Джон, там внизу находится мистер Брук; он очень хочет поговорить с
вами и завязать с вами знакомство. Это он сегодня утром прислал вам утренний
глоток хереса.

                                  Фальстаф

     Брук, говоришь, зовут его?

                                  Бардольф

     Да, сэр.

                                  Фальстаф

     Зови его.

                              Уходит Бардольф.

     Нам  друг  -  всякий Брук, который источает из себя такие напитки. Ага,
мистрис  Форд  и  мистрис  Педж,  попались в ловушку! Ну, ну, via! {'В путь,
вперед!' (итал.).}

                    Входит Бардольф с переодетым Фордом.

                                    Форд

     Всякого благополучия, сэр.

                                  Фальстаф

     И вам того же, сэр.

                                    Форд

     С моей стороны дерзость - так бесцеремонно являться.

                                  Фальстаф

     Милости  просим. Чего вы желаете? - Освободи нас от своего присутствия,
прислужник.

                              Уходит Бардольф.

                                    Форд

     Сэр, я дворянин, истративший массу денег. Зовут меня Брук.

                                  Фальстаф

     Почтеннейший мистер Брук, я горю желанием поближе познакомиться с вами.

                                    Форд

     Почтеннейший  сэр  Джон,  я  ищу  знакомства  с вами не для того, чтобы
вводить  вас  в расходы; потому что, должен вам заметить, я нахожусь в таком
положении,  что  скорее  сам вас могу ссужать деньгами, чем брать у вас; это
обстоятельство  до  некоторой  степени  и  придало  мне храбрости для такого
несвоевременного  вторжения; ведь, как говорится, везде дорога открыта, если
впереди деньги бегут.

                                  Фальстаф

     Деньги, сэр, - хорошие солдаты, которые рвутся вперед.

                                    Форд

     Правильно:  и  вот  у  меня  с  собою  мешок  с  деньгами, который меня
связывает; если бы у вас, сэр Джон, явилось желание помочь мне нести его, то
берите хоть весь, хоть половину, чтобы избавить меня от ноши.

                                  Фальстаф

     Сэр, не знаю, что меня сделало достойным быть вашим носильщиком.

                                    Форд

     Я об этой расскажу вам, если вы меня удостоите вниманием.

                                  Фальстаф

     Говорите, добрейший мистер Брук, я буду очень рад оказать вам услугу.

                                    Форд

     Я  слышал,  сэр,  что вы - человек ученый. Буду с вами краток: вы давно
уже  были  для  меня  знакомым человеком, хотя я до сих пор не имел удобного
случая,  как  хотел  бы,  завязать  лично с вами знакомство. Я сообщу вам об
одной  вещи, причем должен буду открыть вам свои собственные недостатки: но,
добрейший  сэр Джон, когда вы увидите мои сумасбродства, когда я буду вам их
открывать,  обратите  взоры  на  список  ваших  собственных. Я легче заслужу
снисхождение, если вы сами сознаетесь, как легко впасть в эти крайности.

                                  Фальстаф

     Совершенно верно, сэр. Продолжайте.

                                    Форд

     Здесь, в этом городе, находится одна женщина; фамилия ее мужа - Форд.

                                  Фальстаф

     Ну и что же, сэр?

                                    Форд

     Я  долго  был влюблен в нее и, могу вам заявить, много на нее потратил;
ходил  за нею следом с упрямой страстностью, раздавая всевозможные предлоги,
чтобы   увидеться  с  нею,  пользовался  малейшим  случаем  хотя  бы  тайком
посмотреть  на  нее;  не  только покупал множество подарков и посылал ей, но
щедро  платил  за  то,  чтобы  узнать,  какие она хотела бы получить; короче
сказать,  я  преследовал ее таким же образом, каким любовь преследовала меня
на  крыльях  всяческих случайностей. Но чего бы я ни заслуживал моим образом
мыслей  и  действий,  поверите  ли,  награды  я  не  добился  никакой, кроме
драгоценного  опыта,  который  я  приобрел  такой чрезмерной ценой и который
убедил меня в справедливости изречения:

               Любовь, как тень, бежит тех, кто за ней летит,
               И тех преследует, кто от нее бежит.

                                  Фальстаф

     Вы никогда не получали от нее какого-нибудь утешительного обещания?

                                    Форд

     Никогда.

                                  Фальстаф

     Но вы добивались от нее этого?

                                    Форд

     Никогда.

                                  Фальстаф

     Какой же характер носила тогда ваша любовь?

                                    Форд

     Она  была  подобна  прекрасному  дому,  выстроенному  на чужой земле. Я
потому и лишился своего здания, что ошибся в месте, на котором воздвиг его.

                                  Фальстаф

     С какою целью вы мне в этом признались?

                                    Форд

     Когда  я  вам это скажу, я вам все скажу. Поговаривают, что, как она ни
добродетельна  со  мною, в других местах она дает такую волю своему веселому
нраву,  что  о  ней  составилось  нелестное  мнение. Вот, сэр Джон, в этом и
заключается  сущность моей цели: вы - джентльмен с превосходным воспитанием,
удивительным  красноречием,  высокопоставленным знакомством, имеющий большой
вес  по  своему  положению, вообще личность, пользующаяся всеобщим уважением
как примерный воин, придворный и начитанный человек.

                                  Фальстаф

     О сэр!

                                    Форд

     Не  сомневайтесь,  вы сами это знаете. Вот деньги. Тратьте их, тратьте!
Тратьте  все,  что  у  меня есть. Взамен я попрошу вас уделить мне из вашего
времени  столько,  сколько  потребуется  на  ведение  любовной  осады против
добродетели  жены  этого  Форда.  Пустите в ход ваше искусство соблазнителя,
добейтесь, чтоб она дала вам согласие; если какой-нибудь человек может этого
достигнуть, то вы скорее всякого другого.

                                  Фальстаф

     Хорошо ли будет для вашего пылкого чувства, если я добьюсь того, чем вы
желаете   насладиться?   Не   прописываете   ли   вы  себе  лекарство,  явно
противоречащее всем законам природы?

                                    Форд

     О, поймите мой замысел! Она так безопасно чувствует себя в совершенстве
своей  добродетели,  что  безумие  моей  души даже не представляется ей; она
слишком блистает, чтобы можно было взирать на нее. Теперь же, когда у меня в
руках  будет  находиться  какое-нибудь  уличающее свидетельство, мои желания
найдут  в  нем  ходатая  и заступника перед нею. Мой план заключается в том,
чтобы  выступить  против  ее  чистоты, доброго имени, супружеской верности и
тысячи  прочих оплотов, с помощью которых она так сурово отбивается от меня.
Что скажете вы на это, сэр Джон?

                                  Фальстаф

     Мистер  Брук,  прежде  всего  я смело беру ваши деньги; затем дайте мне
вашу  руку, и так же, как я джентльмен, верно то, что если вам будет угодно,
вы сможете насладиться женою Форда.

                                    Форд

     Добрейший сэр!

                                  Фальстаф

     Говорю вам, что сможете.

                                    Форд

     Не жалейте денег, сэр Джон, - у вас будет их, сколько захотите.

                                  Фальстаф

     Не  жалейте  мистрис  Форд,  мистер  Брук,  -  она  будет ваша, сколько
захотите.  Должен  вам  сказать,  что я с нею движусь: она сам назначила мне
свиданье;  только  что  перед  тем,  как  вы  пришли ко мне, от меня ушла ее
приспешница,   или  сводня.  Повторяю,  я  увижусь  с  нею  между  десятью и
одиннадцатью:  в  это  время этого мошенника, ревнивого канальи, ее мужа, не
будет дома. Приходите ко мне под вечер, - вы узнаете, как у меня все выйдет.

                                    Форд

     Для меня прямо счастье - знакомство с вами. А вы знаете Форда, сэр?

                                  Фальстаф

     Чтобы  черт  его  побрал,  бедного  рогача!  Я  его не знаю. Впрочем, я
напрасно  называю  его  бедным:  говорят,  что у ревнивого рогатого мерзавца
масса  денег;  потому-то  мне  его  жена  и  кажется  такой желанной. Я хочу
воспользоваться  ею, как ключом к сундуку рогатого. мерзавца. Тогда настанет
для меня время жатвы.

                                    Форд

     По-моему,  вам  лучше  бы  знать  Форда  в  лицо,  сэр, чтобы, в случае
встречи, вы могли избегнуть его.

                                  Фальстаф

     Чорт бы его побрал, проклятого разносчика соленого масла! Я так взгляну
на  него,  что он ума решится. Я его палкой запугаю; она будет носиться, как
метеор,  над  его  речами.  Мистер  Брук,  я  знаю, что одержу верх над этим
мужланом,  и  ты  будешь  целоваться с его женою. Приходи ко мне сегодня под
вечер.  Форд - мерзавец, и я хочу умножить его титулы; знай, мистер Брук: он
и мерзавец и рогач. Приходи ко мне под вечер.

                                  Уходит.

                                    Форд

     Что за проклятый эпикурейский мерзавец! У меня сердце готово лопнуть от
злости.  А  еще говорят, что я ревную без причины! Моя жена посылала к нему,
час  назначен,  соглашение  состоялось!  Кто  бы Это мог подумать? Смотрите,
какой  ад  -  иметь  неверную  жену!  Мое ложе будет осквернено, мои сундуки
расхищены,   моя   репутация   испорчена,  и  я  принужден  буду  не  только
подвергаться  подлым оскорблениям, но и выслушивать отвратительные выражения
от  того самого человека, который нанес мне эти оскорбления. Название Амайон
-  звучит  хорошо,  Люцифер  -  хорошо,  Барбазон  -  хорошо, а ведь это все
названия дьяволов и имена нечистых! Но рогач, слепой рогач! У самого дьявола
нет  такого  имени. Педж - осел, беспечный осел; он доверяет своей жене и не
хочет  быть  ревнивым. Я скорее доверю свое масло фламандцу, сыр - уэльскому
пастору  Гью,  бутылку  с  водкой  -  ирландцу  и  дам вору проездить своего
иноходца,  чем доверю свою жену ей же самой; она сейчас же начнет составлять
заговоры, придумывать что-нибудь, строить всякие каверзы, и если что решит в
сердце  сделать,  так  скорее  сердце разобьет, а сделает. Благодарю бога за
свою ревность! Одиннадцать часов - назначенное время. Я предупрежу свиданье,
разоблачу  свою жену, отомщу Фальстафу и насмеюсь над Педжем. Поспешу: лучше
придти  тремя  часами  раньше,  чем  одной  минутой позже. Тьфу, тьфу, тьфу!
Рогач, рогач, рогач!

                                  Уходит.


        СЦЕНА 3

                            Поле близ Виндзора.
                           Входят Кайюс и Регби.

                                   Кайюс

     Джек Регби!

                                   Регби

     Что прикажете, сэр?

                                   Кайюс

     Который час, Джек?

                                   Регби

     Прошел тот час, сэр, когда сэр Гью назначил встречу.

                                   Кайюс

     Ей-богу,  он  спас  свою душу тем, что не пришел. Он усердно читал свою
Библию,  потому  и  не пришел; ей-богу, Джек Регби, он был бы мертв, если бы
пришел сюда.

                                   Регби

     Он  хитер,  сэр.  Он  догадался,  что  ваша  милость убьет его, если он
придет.

                                   Кайюс

     Ей-богу,  если  я  его  убью,  он будет мертв, как селедка. Возьми свою
рапиру, Джек, я хочу тебе рассказать, как я его убью.

                                   Регби

     Увы, сэр, я фехтовать не умею.

                                   Кайюс

     Бери свою рапиру, подлец!

                                   Регби

     Постойте, сюда идут!..

             Входят Хозяин, гостиницы, Шеллоу, Слендер и Педж.

                                   Хозяин

     Господь тебя благослови, вояка-доктор.

                                   Шеллоу

     Доброго здоровья, доктор Кайюс.

                                    Педж

     Здравствуйте, добрейший доктор.

                                  Слендер

     С добрым утром, сэр.

                                   Кайюс

     Что это все - раз, два, три, четыре - пришли сюда?

                                   Хозяин

     Смотреть  на  твой  поединок,  смотреть на твое фехтованье, смотреть на
твои выпады, смотреть на тебя и так и сяк, смотреть, как ты выделываешь свои
пунто,  стаккато,  реверсы,  вольты,  парады.  Он  мертв, мой Эфиоплянин? Он
мертв,  мой  Франческо?  Эй, вояка! Что скажешь, мой Эскулап, мой Гален, моя
бузинная сердцевина? А, он мертв, мочевой вояка? Он мертв?

                                   Кайюс

     Ей-богу, это самый трусливый поп на свете, он носа своего не показал.

                                   Хозяин

     Ты - кастильский король Уринал, Гектор греческий, мой мальчик.

                                   Кайюс

     Прошу  вас,  будьте  свидетелями:  я провел в ожидании его шесть, семь,
два, три часа, а он не пришел.

                                   Шеллоу

     Он  -  умный человек, доктор; он врачует души, а вы врачуете тело; если
бы  вы  вступили  в  бой,  вы  бы погладили против шерсти ваши профессии. Не
правда ли, мистер Педж?

                                    Педж

     Мистер Шеллоу, вы сами были великим воителем, хотя и водворяете мир.

                                   Шеллоу

     Чорт  побери,  мистер  Педж,  хотя я стар и должен быть миротворцем, но
стоит  мне увидеть меч, как пальцы начинают зудеть и тянуться к нему. У всех
нас,  мистер  Педж,  у  судейских,  у докторов, у духовных лиц, - у всех нас
какая-то  закваска от молодости сохраняется; все мы - сыновья женщин, мистер
Педж.

                                    Педж

     Правильно, мистер Шеллоу.

                                   Шеллоу

     Я  тоже  так  нахожу,  мистер  Педж.  Доктор Кайюс, я пришел сюда, чтоб
отвести вас домой. Я давал присягу, как мировой судья, и я могу сказать, что
вы  себя  выказали,  как мудрый доктор, а сэр Гью выказал себя, как мудрое и
терпеливое духовное лицо. Вам нужно идти со мною, мистер доктор.

                                   Хозяин

     Простите, выездной судья. Два слова, monsieur Навозная Жижа.

                                   Кайюс

     Навозная жижа? Что это такое?

                                   Хозяин

     Навозная жижа на нашем английском языке - очень ценная вещь, вояка.

                                   Кайюс

     Чорт  возьми!  Тогда я такая же навозная жижа, как и всякий англичанин.
Паршивый поп, собака! Чорт возьми, я обрежу ему уши.

                                   Хозяин

     Он накостыляет тебе по шее, вояка.

                                   Кайюс

     Накостыляет? Что это значит?

                                   Хозяин

     Это значит, что он понесет за тебя взыскание.

                                   Кайюс

     Чорт  возьми,  увидишь,  как  он  мне  накостыляет. Чорт побери, я хочу
этого!

                                   Хозяин

     А я подстрекну его к этому, или пускай проваливает.

                                   Кайюс

     Благодарю вас за это.

                                   Хозяин

     А  кроме того, вояка... (Тихо другим) Но прежде всего, господин судья и
мистер Педж, а также кавалер Слендер, отправляйтесь через город в Фрогмор.

                                    Педж

     А сэр Гью, он там находится?

                                   Хозяин

     Он  там.  Посмотрите, в каком он духе, а я проведу туда доктора лугами.
Хорошо?

                                   Шеллоу

     Мы согласны.

                           Педж, Шеллоу и Слендер

     Прощайте, добрейший доктор.

                       Уходят Педж, Шеллоу и Слендер.

                                   Кайюс

     Чорт  возьми!  Я  убью попа, потому что он хлопочет перед Анной Педж за
обезьяну.

                                   Хозяин

     Пусть  его  сдохнет!  Вложи  свое  нетерпение  в ножны, облей свой гнев
холодной  водой  и пойдем со мной через поля в Фрогмор; я приведу тебя туда,
где  находится  мистрис Анна Педж, - она в фермерском доме на празднике, - и
там ты будешь ухаживать за нею. Ну как, правильно я говорю?

                                   Кайюс

     Чорт  возьми, благодарю вас. Чорт возьми, я люблю вас. И я доставлю вам
хороших  постояльцев:  графов,  рыцарей,  лордов,  джентльменов,  всех  моих
пациентов.

                                   Хозяин

     За это я выступлю твоим ходатаем перед Анной Педж. Правильно. я говорю?

                                   Кайюс

     Чорт возьми, правильно! Хорошо сказано!

                                   Хозяин

     Ну, значит, давай проваливать.

                                   Кайюс

     Следуй за мной, Джек Регби.

                                  Уходят.


        АКТ III

        СЦЕНА 1

                            Поле близ Фрогмора.
                       Входят сэр Гью Эванс и Симпль.

                                   Эванс

     Прошу  вас,  услужающий человек добрейшего мистера Слендера и друг мой,
называемый  Симплем,  скажите,  с  какой стороны вы караулили приход мистера
Кайюса, именующего себя доктором медицины?

                                   Симпль

     Уверяю  вас,  и со стороны Питти и со стороны парка, со всех сторон: со
старой Виндзорской дороги и со всех дорог, исключая городской.

                                   Эванс

     Я имею настоятельное желание, чтобы вы посмотрели также с этой стороны.

                                   Симпль

     Слушаю, сэр.

                                  Уходит.

                                   Эванс

     Господи  благослови мою душу: как она полна раздражения как мятутся мои
мысли!  Я  буду  рад,  если он надует меня. В какой я меланхолии! Я хотел бы
разбить  все  банки  с  мочой  на голове этого негодяя, если бы представился
удобный случай. Господи благослови мою душу! (Поет)

                       "У мелких рек, где по привычке
                       Слагают мадригалы птички;
                       Там ложе сделаем из роз.
                       Туда букетов я нанес.
                       У мелких..."

     Господи помилуй, я чувствую великую потребность плакать.

                       "У мелких рек, где по привычке
                       У Вавилона я сидел,
                       Там ложе сделаем из роз.
                       У мелких..."

                               Входит Симпль.

                                   Симпль

     Он идет с этой стороны, сэр.

                                   Эванс

     Милости просим.
                     "У мелких рек, где по привычке..."
     Небо да благоприятствует правому. Какое при нем оружие?

                                   Симпль

     Он  безо  всякого  оружия,  сэр. С ним идут мой хозяин, мистер Шеллоу и
другой какой-то господин - из Фрогмора, на место поединка, этой дорогой.

                                   Эванс

     Прошу  вас,  дайте  мне  мою рясу. Впрочем, лучше оставьте ее у себя на
руках.

                       Входят Педж, Шеллоу и Слендер.

                                   Шеллоу

     Как  поживаете,  ваше  преподобие?  Здравствуйте, почтеннейший сэр Гью.
Удивительная вещь - встретить игрока не за костями, а ученого человека не за
книгой.

                                  Слендер
                                (в сторону)

     Ах, милая Анна Педж!

                                    Педж

     Будьте здоровы, добрейший сэр Гью.

                                   Эванс

     Да будет благословение господне со всеми вами!

                                   Шеллоу

     Как,  и  меч  и  речь?  Вы  упражняетесь  в  той и другой области, ваше
преподобие?

                                    Педж

     И  ведете  себя  как  молодой человек - в одной куртке и штанах в такой
сырой, ревматический день!

                                   Эванс

     На это есть поводы и причины.

                                    Педж

     Мы пришли сюда для доброго дела, ваше преподобие.

                                   Эванс

     Прекрасно. В чем же оно заключается?

                                    Педж

     Некий  весьма  почтенный  дворянин,  сочтя  себя оскорбленным известной
особой, впал в такие нелады с собственною степенностью и терпением, что вы и
представить себе не можете.

                                   Шеллоу

     Мне  вот  больше  восьми  десятков,  и  то я никогда не слыхивал, чтобы
человек  такого положения, солидности и воспитанности имел так мало уважения
к самому себе.

                                   Эванс

     Кто же это?

                                    Педж

     Я  полагаю,  вы  знаете  его.  Это  доктор Кайюс, известный французский
лекарь.

                                   Эванс

     Господи спаси и помилуй! Лучше бы уж вы мне стали рассказывать о горшке
с похлебкой.

                                    Педж

     Что так?

                                   Эванс

     Да  он не больше имеет понятия о Гиппократе и Галене. Кроме того - плут
и трус, если вам угодно знать.

                                    Педж

     Уверяю вас, вот - тот человек, который с ним должен драться

                                  Слендер
                                (в сторону)

     О, милая Анна Педж!

                                   Шеллоу

     Да,  судя по вооружению. Не подпускайте их близко одного к другому. Вот
идет доктор Кайюс!

                  Входят Хозяин гостиницы, Кайюс и Регби.

                                    Педж

     Ну, почтеннейшее ваше преподобие, вложите ваше оружие в ножны.

                                   Шеллоу

     И вы также, добрейший доктор.

                                   Хозяин

     Разоружите  их  и  предоставьте  им  возможность объясниться; пусть они
сохранят свои тела невредимыми и калечат только наш английский язык.

                                   Кайюс

     Прошу  вас,  позвольте  мне  сказать  вам  два  слова на ухо. Почему вы
избегаете встречи со мною?

                                   Эванс
                               (тихо Кайюсу)

     Прошу вас, имейте терпение. Все будет во благовремении.

                                   Кайюс

     Чорт возьми, вы - трус, собака, обезьяна!

                                   Эванс
                               (тихо Кайюсу)

     Прошу  вас,  не  делайте  нас  посмешищем в глазах посторонних людей. Я
по-дружески прошу вас об этом и так или иначе готов дать вам удовлетворение.
(Громко)  Я  на  вашей негодяйской башке разобью все ваши склянки с мочой за
то, что вы не пришли на назначенное место!

                                   Кайюс

     Diable!  Джек Регби, любезнейший хозяин "Подвязки", разве я не стоял на
месте с тем, чтобы убить его? Разве я не находился там, где было назначено?

                                   Эванс

     Как  верно  то,  что  у  меня  есть христианская душа, вот - это место,
обозначенное в условии. Ссылаюсь на суждение добрейшего хозяина "Подвязки".

                                   Хозяин

     Спокойствие, прошу вас! Галлия и Валлия, француз и валлиец, врач души и
врач тела!

                                   Кайюс

     Вот это очень хорошо! Вот это превосходно!

                                   Хозяин

     Спокойствие, прошу вас! Послушайте добрейшего хозяина "Подвязки". Разве
я  -  не  политик?  Разве  я  -  не тонкий человек? Разве я - не Макиавелли?
Согласен  ли  я  потерять  моего  доктора?  Нет;  он дает мне слабительное и
усыпительное.  Согласен  ли  я  потерять моего пастора, моего пастыря? Моего
сэра  Гью?  Нет:  он  дает мне проповеди и отповеди. Дай мне руку, земной, -
так!  Дай  мне  руку,  небесный,  -  так! Ради науки, я обоих вас обманул: я
направил вас в разные места. Ваши сердца возвышенны, ваша шкура в целости, и
выходом  из  всего  этого  пусть  будет подогретый херес. Возьмите их мечи в
залог. За мной, миролюбцы, за мной, за мной, за мной!

                                   Шеллоу

     Уверяю вас, хозяин с ума сошел. За ним, джентльмены, за ним.

                                  Слендер
                                (в сторону)

     О, милая Анна Педж!

                   Уходят Шеллоу, Слендер, Педж и Хозяин.

                                   Кайюс

     Что  же,  я  не  понимаю разве? Он хочет из нас сделать sots {'Дураков'
(франц.).}, xa-xa!

                                   Эванс

     Прекрасно!  Он  сделал  нас  посмешищем.  Прошу  вас,  будем  друзьями,
соединим  наши  усилия,  чтобы отомстить этому паршивому, шелудивому малому,
хозяину гостиницы "Подвязка".

                                   Кайюс

     Чорт возьми! От всего сердца! Он обещал свести меня туда, где находится
Анна Педж, чорт возьми. Он обманул меня!

                                   Эванс

     Прекрасно! Я ему проломлю череп. Прошу вас, следуйте за мною.

                                  Уходят.


        СЦЕНА 2

                             Улица в Виндзоре.
                        Входят мистрис Педж и Робин.

                                Мистрис Педж

     Ну,  идите,  идите, кавалерчик! Вы привыкли ходить следом, а теперь вам
нужно  будет идти во главе. Что вы предпочитаете: идти впереди моих глаз или
следовать по пятам вашего хозяина?

                                   Робин

     Конечно,  я предпочитаю идти впереди вас, как человек, чем следовать за
ним, как карлик.

                                Мистрис Педж

     О, какой вы льстивый мальчик! Видно, что из вас выйдет придворный.

                                Входит Форд.

                                    Форд

     Рад вас видеть, мистрис Педж. Куда это вы идете?

                                Мистрис Педж

     По правде сказать, сэр, повидаться с вашей женой. Она дома?

                                    Форд

     Да. И ничего не делает за неимением компании. Я думаю, умри ваши мужья,
вы бы обе вышли замуж.

                                Мистрис Педж

     Конечно, за двух других мужей.

                                    Форд

     Откуда у вас этот хорошенький флюгерок?

                                Мистрис Педж

     Не  могу  сказать  вам  имени  того  человека,  от которого мой муж его
получил. Как зовут вашего рыцаря?

                                   Робин

     Сэр Джон Фальстаф.

                                    Форд

     Сэр Джон Фальстаф?

                                Мистрис Педж

     Да, да. Никак не могу запомнить это имя. Он так сдружился с моим мужем.
Так ваша жена в самом деле дома?

                                    Форд

     В самом деле дома.

                                Мистрис Педж

     Прошу прощения, сэр. Мне не терпится повидать ее.

                        Уходят мистрис Педж и Робин.

                                    Форд

     Есть  ли у Педжа какие-нибудь мозги? Есть ли у него какие-нибудь глаза?
Есть  ли  у  него  какое-нибудь соображение? Очевидно, все это спит, он всем
этим не пользуется. Да ведь этому мальчугану отнести письмо за двадцать миль
так  же  легко,  как  пушке  попасть в цель на расстоянии в триста шагов. Он
потворствует наклонностям своей жены, он раздувает ее безумие и способствует
его  развитию.  И  вот  она  идет к моей жене, и Фальстафов мальчишка с нею.
Всякий  мог  бы  расслышать  в  завывании  ветра  бурю  и град. И Фальстафов
мальчишка  с нею! Хорошие заговорчики они составляют! А наши взбунтовавшиеся
жены  обе  стараются  о своей погибели. Прекрасно! Я хочу его поймать, затем
хорошенько помучить мою жену, сорвать заимствованное покрывало скромности со
столь  благообразной  мистрис Педж, ославить Педжа в его собственных глазах,
как  беспечного и упрямого Актеона и все эти решительные действия мои соседи
только похвалят.

                                 Бьют часы.

     Часы  подают  мне  сигнал,  и  моя  уверенность заставляет меня идти на
поиски;  я найду там Фальстафа. Этим я заслужу скорее похвалы, чем насмешки;
как верно, что земля неподвижна, так верно то, что Фальстаф там. Пойду!

       Входят Педж, Шеллоу, Слендер, Хозяин гостиницы, сэр Гью Эванс,
                               Кайюс и Регби.

                           Шеллоу, Педж и другие.

     Здравствуйте, мистер Форд.

                                    Форд

     По  чести,  славная  компания.  У меня дома хорошее угощение, и я прошу
вас, пойдемте со мною.

                                   Шеллоу

     Что касается меня, то я должен извиниться, мистер Форд.

                                  Слендер

     И  я тоже, сэр. Мы условились обедать вместе с мистрис Анной, и я ни за
какие деньги не хотел бы нарушить своего слова.

                                   Шеллоу

     Мы  устраиваем  свадьбу Анны Педж с моим родственником Слендером, и как
раз сегодня должны получить решительный ответ.

                                  Слендер

     Надеюсь, вы не откажете мне, батюшка Педж?

                                    Педж

     Нет,  мистер  Слендер.  Я  всецело  на  вашей  стороне; а вот моя жена,
доктор, стоит, наоборот, за вас.

                                   Кайюс

     Да,  чорт  возьми!  Да  и  сама девушка любит меня. Моя экономка Куикли
твердит мне об этом.

                                   Хозяин

     А  что  вы скажете о молодом мистере Фентоне? Он порхает, он танцует, у
него  молодые  глаза,  он  пишет  стихи, он говорит по-праздничному, от него
пахнет  апрелем  и  маем. Он одержит верх! Само собой разумеется, он одержит
верх!

                                    Педж

     Но  без  моего  согласия, ручаюсь вам. Это дворянин из безземельных; он
водит  компанию с беспутным принцем и Пойнсом; он слишком высокого ранга; он
слишком  много  чего  знает.  Нет,  ему  не удастся пальцами моего состояния
завязать  узлы  своего  положения. Если он берет ее, пусть берет просто, без
всякого  приданого. Путь моего богатства сопровождается моим согласием, а на
такой путь нет моего согласия.

                                    Форд

     Сердечная просьба, пойдемте хоть кто-нибудь ко мне домой на обед. Кроме
угощенья  я  вам  доставлю  и  забаву, я вам покажу диковину. Мистер доктор,
пойдем, пожалуйста, и вы, мистер Педж, и вы, сэр Гью.

                                   Шеллоу

     Ну,  так  прощайте.  Нам  будет  свободнее  сговариваться  о  свадьбе с
мистером Педжем.

                          Уходят Шеллоу и Слендер.

                                   Кайюс

     Иди домой, Джон Регби; я скоро приду.

                               Уходит Регби.

                                   Хозяин

     Прощайте,  мои дорогие. А я пойду к моему уважаемому рыцарю Фальстафу и
выдую с ним канарского.

                                  Уходит.

                                    Форд
                                (в сторону)

     Я рассчитываю сам сначала с ним выдуть такого канарского, что он у меня
попляшет. Угодно вам войти, мои милые?

                                    Все

     Пойдем посмотрим на его диковину.

                                  Уходят.


        СЦЕНА 3

                           Комната в доме Форда.
                    Входят мистрис Форд и мистрис Педж.

                                Мистрис Форд

     Эй, Джон! Эй, Роберт!

                                Мистрис Педж

     Проворней, проворней! А бельевая корзина?

                                Мистрис Форд

     Все готово. - Эй, где же Робин?

                          Входят слуги с корзиной.

                                Мистрис Педж

     Сюда, сюда, сюда!

                                Мистрис Форд

     Сюда, ставьте сюда!

                                Мистрис Педж

     Сделайте распоряжение вашим людям: времени у нас мало.

                                Мистрис Форд

     Значит,  Джон  и  Роберт,  как  я раньше вам говорила, будьте наготове,
неподалеку, в пивоварне, и как только я позову, тотчас приходите, без всяких
промедлений  и проволочек, берите эту корзину себе на плечи, идите с нею как
можно  скорее и несите ее на Детчетский луг, туда, где прачки стирают, и там
вывалите все из нее в грязный ров у берега Темзы.

                                Мистрис Педж

     Поняли?

                                Мистрис Форд

     Я  уж  им  и так и этак объясняла. Больше учить их нечего. Идите, и как
только я позову - скорее сюда!

                               Уходят слуги.

                                Мистрис Педж

     Вот идет маленький Робин.

                               Входит Робин.

                                Мистрис Форд

     Ну что, моя пташечка, что нового?

                                   Робин

     Мой  хозяин,  сэр  Джон,  пришел  к вам с черного хода, мистрис Форд, и
добивается увидеть вас.

                                Мистрис Педж

     А вы, святочная куколка, нас не выдадите?

                                   Робин

     Нет, клянусь вам. Мой хозяин ведь не знает, что вы, мистрис Педж, здесь
находитесь,  и  пригрозил мне, если я вам проговорюсь, освобождением на веки
вечные; значит, он прогонит меня.

                                Мистрис Педж

     Ты  славный мальчик; твоя скромность будет тебе портным и доставит тебе
новую куртку и штаны. Пойду спрячусь.

                                Мистрис Форд

     Да, да. Поди скажи своему хозяину, что я одна.

                               Уходит Робин.

     Мистрис Педж, не забудьте вашей роли.

                                Мистрис Педж

     Ручаюсь за себя. Если плохо сыграю, можете меня освистать.

                                  Уходит.

                                Мистрис Форд

     Ну,  встретим,  как  следует, эту вредную сырость, эту разбухшую тыкву,
научим его отличать голубок от сорок.

                              Входит Фальстаф.

                                  Фальстаф

     "Сокровище  небес,  ужель  моя  ты?" {Начало стихотворения современника
Шекспира  Ф.  Сиднея  "Астрофель  и  Стелла".} О, пусть я теперь умру: я жил
достаточно долго, я дожил до предела моего честолюбия. О благословенный час!

                                Мистрис Форд

     О милый сэр Джон!

                                  Фальстаф

     Мистрис  Форд,  я  не  умею  льстить, я не умею празднословить, мистрис
Форд.  Но сейчас я грешу в помыслах. Я желал бы, чтобы твой муж был мертв. Я
скажу  в  присутствии  любого  лорда: я хочу сделать из тебя свою жену, свою
леди!

                                Мистрис Форд

     Из меня сделать вашу жену, сэр Джон? Увы, жалкая вышла бы из меня леди!

                                  Фальстаф

     Пусть  французский  двор  покажет  мне подобную! Я вижу, что твои глаза
могли бы состязаться с бриллиантами, к прелести твоих бровей и их правильным
дугам  так  пошли  бы  и шляпа-кораблик, и шляпа-амазонка, и всякий головной
убор венецианского фасона.

                                Мистрис Форд

     Простой чепчик, сэр Джон, вот это идет к моим бровям, - ничего больше.

                                  Фальстаф

     Клянусь  богом,  говоря  это, ты изменяешь самой себе; из тебя вышла бы
законченная  придворная  дама,  и  крепкая  постановка твоей ноги придала бы
превосходное  движение твоей походке, если бы ты носила полукруглые фижмы. Я
вижу,  чем  бы  ты стала, не будь Фортуна врагом тебе, при благосклонности к
тебе природы. Полно, тебе этого не скрыть!

                                Мистрис Форд

     Ничего подобного нет во мне, поверьте.

                                  Фальстаф

     Что  же заставило меня полюбить тебя? Пусть хоть это убедит тебя в том,
что  в  тебе  есть  что-то  из ряду вон выходящее. Полно, я и умею льстить и
говорить, что ты такая и сякая, как какой-нибудь из тех лепечущих цветочков,
похожих   на   женщин   в   мужском   наряде   от  которых  пахнет,  как  на
Беклерсберийской улице {Улица в Лондоне, на которой помещался ряд аптек.} во
время  сушки  лекарственных  трав. Я не умею этого делать, но я люблю тебя и
люблю только тебя, и ты этого заслуживаешь.

                                Мистрис Форд

     Не обманывайте меня, сэр. Боюсь, что вы любите мистрис Педж.

                                  Фальстаф

     Ты  могла  бы  с  таким  же  успехом  сказать,  что я люблю гулять мимо
Коунтергетской   тюрьмы   {Долговая   тюрьма   в   Лондоне.},   которая  мне
ненавистна, как дым известковой печи.

                                Мистрис Форд

     Прекрасно.  Небу известно, как я люблю вас, и в один прекрасный день вы
убедитесь в этом.

                                  Фальстаф

     Останься верна этой любви. Я заслужу ее.

                                Мистрис Форд

     Должна признаться, что вы уже заслужили ее; иначе я не полюбила бы вас.

                                   Робин
                                (за сценой)

     Мистрис  Форд,  мистрис  Форд!  Здесь  мистрис Педж у дверей. Она вся в
поту,  еле  переводит дыхание, смотрит растерянно и хочет немедленно, сейчас
же поговорить с вами.

                                  Фальстаф

     Она не должна меня видеть; я спрячусь за ковер.

                                Мистрис Форд

     Спрячьтесь, пожалуйста: она ужасно болтливая женщина.

                             Фальстаф прячется.
                        Входят мистрис Педж и Робин.

Что случилось? Что с вами?

                                Мистрис Педж

     О  мистрис  Форд,  что  вы  наделали! Вы осрамлены, унижены, вы погибли
навеки!

                                Мистрис Форд

     Но что случилось, добрейшая мистрис Педж?

                                Мистрис Педж

     Увы,  мистрис  Форд! Будучи замужем за таким честным человеком, как ваш
супруг, подавать такие поводы к подозрениям!

                                Мистрис Форд

     Какие поводы к подозрениям?

                                Мистрис Педж

     Какие поводы к подозрениям? Стыдитесь! Как я в вас ошиблась!

                                Мистрис Форд

     Но, ради бога, в чем дело?

                                Мистрис Педж

     В  том  дело,  милая,  что  муж  ваш  идет  сюда  со всеми полицейскими
Виндзора,   чтобы  искать  некоего  джентльмена,  который,  по  его  словам,
находится у вас в доме с целью злоупотребить его отсутствием. Вы погибли.

                                Мистрис Форд

     Надеюсь, все это не так.

                                Мистрис Педж

     Я  тоже  молю  небо, чтобы это было не так, если этот человек здесь. Но
наверняка  то, что ваш муж идет в сопровождении половины Виндзора искать его
здесь.  Я  пришла  сказать  вам  об этом. Если вы чувствуете себя совершенно
чистой,  я очень рада этому; но если у вас здесь находится друг, выпроводите
его скорей. Не теряйтесь, соберите все ваше присутствие духа, защищайте вашу
репутацию или навсегда распроститесь с вашей счастливой жизнью.

                                Мистрис Форд

     Что  мне делать? Здесь находится один джентльмен, мой дорогой друг, и я
боюсь  не  столько  срама  для  себя,  сколько  опасности  для него. Я бы не
пожалела тысячи фунтов, чтобы только он не был здесь.

                                Мистрис Педж

     Фу,  стыд!  Бросьте  ваши "я бы не пожалела", "я бы не пожалела".., Ваш
муж  близко,  рукой подать. Придумайте, как выпроводить вашего друга. В доме
вы  его  не  сможете спрятать. Как вы меня обманули, смотрите - вот корзина.
Если он не слишком высок и тучен, он мог бы в ней поместиться. Прикройте его
грязным  бельем, как будто вы отправляете все это в стирку, а так как теперь
как раз стирают, пусть двое из ваших слуг снесут его на Детчетский луг.

                                Мистрис Форд

     Нет, он слишком тучен для этой корзины. Что мне делать?

                                  Фальстаф
                                  (выходя)

     Дайте  мне посмотреть, дайте мне посмотреть! О, дайте мне посмотреть! Я
помещусь, я помещусь! Последуйте совету вашей подруги. Я помещусь!

                                Мистрис Педж

     Как, сэр Джон Фальстаф? А что же ваши письма, рыцарь?

                                  Фальстаф

     Я  люблю  тебя... Помогите мне выбраться... Дайте, я влезу туда. Если я
когда-нибудь...
          (Влезает в корзину; они прикрывают его грязным бельем.)

                                Мистрис Педж

     Помоги  прикрыть  твоего  хозяина,  мальчик. Зовите ваших слуг, мистрис
Форд. Ах, вы, двуличный рыцарь!

                                Мистрис Форд

     Эй, Джон, Роберт, Джон!

                               Уходит Робин.
                               Входят слуги.

Живей  берите  это белье. Где у вас шест? Ну, что вы копаетесь? Несите его к
прачкам на Детчетский луг. Живей поворачивайтесь!

                 Входят Форд, Педж, Кайюс и сэр Гью Эванс.

                                    Форд

     Прошу   вас,   заходите.   Если  мои  подозрения  не  имеют  оснований,
потешайтесь  надо мною; пусть я буду для вас посмешищем, я заслуживаю этого.
- Это что? Куда вы это несете?

                                   Слуги

     Разумеется, в стирку.

                                Мистрис Форд

     Что  вам  до  того, куда они это несут? Нехватает, чтобы вы совали свой
нос в грязное белье.

                                    Форд

     Грязь! Я хотел бы сам себя отмыть от грязи! Грязь! грязь! грязь! грязь!
Да,  грязь!  Уверяю  вас,  грязь,  -  и  настал  условленный  час, чтобы она
обнаружилась.

                          Уходят слуги с корзиной.

     Господа,  сегодня ночью я видел сон. Я расскажу вам свой сон. Вот, вот,
вот  мои ключи, подымитесь в мою комнату, ищите, ройтесь, копайтесь; ручаюсь
вам,  что  мы поднимем лисицу. Надо, прежде всего, запереть дверь. (Запирает
дверь.) Так. Теперь на облаву.

                                    Педж

     Добрейший мистер Форд, успокойтесь. Вы сами себе вредите.

                                    Форд

     Верно,  мистер  Педж.  За  дело,  господа!  Вы  позабавитесь.  За мною,
господа!

                                  Уходит.

                                   Эванс

     Вот сумасбродный и ревнивый характер!

                                   Кайюс

     Чорт возьми, во Франции не такие нравы. Во Франции не ревнуют.

                                    Педж

     Пойдемте за ним, господа. Посмотрим, что выйдет из его поисков.

                        Уходят Педж, Эванс и Кайюс.

                                Мистрис Педж

     Не оказалась ли шутка вдвойне превосходной?

                                Мистрис Форд

     Я  даже  не  знаю,  что  мне  больше доставило удовольствия: то, что мы
надули моего мужа, или - сэра Джона.

                                Мистрис Педж

     Что  он  должен  был  чувствовать,  когда  ваш  муж спросил, что это за
корзина?

                                Мистрис Форд

     Я  почти  уверена, что помыться ему очень нужно; поэтому мы оказали ему
благодеяние, сунув его в воду.

                                Мистрис Педж

     Пусть  и  сидит  там,  бесчестный  негодяй!  Желаю  того  же и всем ему
подобным.

                                Мистрис Форд

     Я  думаю,  что  у  моего  мужа  были особые основания предполагать, что
Фальстаф  находится  здесь.  Я  никогда  до сих пор не замечала у него таких
припадков ревности.

                                Мистрис Педж

     Я  попытаюсь  как-нибудь  разузнать это. Но мы сыграем еще какую-нибудь
штуку с Фальстафом. Эта распутная болезнь сразу не проходит от лекарства.

                                Мистрис Форд

     Пошлем  к  нему  эту  глупую тварь, мистрис Куикли, извиниться, что его
бросили  в  воду,  и,  заново  обнадежив,  подвергнем  его еще какому-нибудь
наказанию.

                                Мистрис Педж

     Отлично.  Пригласим его в виде возмещения за сегодняшнюю неудачу завтра
на восемь часов.

                 Входят Форд, Педж, Кайюс и сэр Гью Эванс.

                                    Форд

     Я не мог его найти. Может быть, негодяй хвастался тем, чего на деле ему
не удалось получить.

                                Мистрис Педж
                           (тихо к мистрис Форд)

     Вы слышали?

                                Мистрис Форд

     Хорошо вы со мной поступаете, мистер Форд, как по-вашему?

                                    Форд

     Плохо, я и сам вижу.

                                Мистрис Форд

     Пусть небо сделает вас лучшим, чем ваши мысли.

                                    Форд

     Аминь!

                                Мистрис Педж

     Вы сами себе приносите большой вред, мистер Форд.

                                    Форд

     Да, да, я должен страдать за это.

                                   Эванс

     Пусть  мои грехи припомнятся в день страшного суда, если хоть одна душа
находится в этом доме и в этих комнатах, в этих сундуках и шкафах.

                                   Кайюс

     Чорт возьми, и я того же мнения: здесь нет ни души.

                                    Педж

     Фу,  фу,  мистер  Форд, как вам не стыдно! Какой злой дух, какой дьявол
внушает  вам  эти  бредни? Не хотел бы я за все сокровища Виндзорского замка
страдать таким расстройством, как ваше.

                                    Форд

     Это моя вина, мистер Педж, и я за нее страдаю.

                                   Эванс

     Вы  страдаете вследствие нечистой совести. Ваша жена - честная женщина;
хотел бы я найти такую среди пяти тысяч и еще среди пяти сотен.

                                   Кайюс

     Чорт возьми, я вижу, что она - честная женщина.

                                    Форд

     Ладно.  Я обещал вас угостить обедом. Пойдемте, пойдемте прогуляться по
парку.  Прошу  вас,  простите  меня;  впоследствии я вам объясню, почему так
поступил.  Идем,  жена.  Идемте,  мистрис Педж. Прошу вас, простите меня, от
всего сердца прошу вас, простите меня.

                                    Педж

     Что  же, пойдемте, господа. Но уверяю вас, надо бы его поднять на смех.
Приглашаю  вас к себе завтра утром на завтрак. Потом мы вместе отправимся на
охоту: у меня есть отличный сокол для леса. Согласны?

                                    Форд

     К вашим услугам.

                                   Эванс

     Если у вас найдется одиночка, я готов составить ему пару.

                                   Кайюс

     А если будет одиночка или пара, я могу составить тройку.

                                    Форд

     Прошу вас, пожалуйста, мистер Педж.

                                   Эванс

     Прошу вас, вспомните завтра об этом вшивом мошеннике, моем хозяине.

                                   Кайюс

     Это хорошо, чорт возьми! Одобряю от всего сердца.

                                   Эванс

     Чтобы этот вшивый мошенник смел всячески издеваться и насмехаться!

                                  Уходят.


        СЦЕНА 4

                           Комната в доме Педжа.
                         Входят Фентон и Анна Педж.

                                   Фентон

                      Я вижу, твой отец меня не любит;
                      Не отсылай же, Нен, меня к нему.

                                    Анна

                      Что ж делать нам?

                                   Фентон

                                        Что ты решишь сама.
                     Находит он, что слишком знатен я
                     И что, свое наследство промотав,
                     Я помощь вижу лишь в его богатстве.
                     Затем еще имеет возраженья:
                     Проказы прошлые, друзей беспутных,
                     И говорит, что прямо невозможно,
                     Чтоб я любил тебя не из-за денег.

                                    Анна

                     А, может быть, он прав?

                                   Фентон

                     Нет, нет! Клянусь я будущей удачей!
                     Хотя признаюсь, что отца богатство
                     Посвататься к тебе меня толкнуло, -
                     Но стал ухаживать я и увидел,
                     Что всех мешков с чеканною монетой
                     Милее ты, сокровище мое.
                     Стремлюсь к тебе!

                                    Анна

                                        Но, милый мистер Фентон,
                     Любовь отца старайтесь заслужить.
                     А если все окажутся старанья
                     Напрасными, тогда... Сюда идут!
             (Отходят в сторону, продолжая тихо разговаривать.)

                  Входят Шеллоу, Слендер и мистрис Куикли.

                                   Шеллоу

     Прервите   их   разговор,   мистрис   Куикли.   Мой  родственник  хочет
переговорить сам за себя.

                                  Слендер

     Как бы там ни было, попытаюсь. Только, чтобы испытать судьбу.

                                   Шеллоу

     Не робей!

                                  Слендер

     Она не внушает мне робости; об этом я и не думаю; но я боюсь.

                                   Куикли

     Послушайте, мистер Слендер хочет перекинуться с вами словечком.

                                    Анна

                      Иду сейчас.
                                (В сторону)
                                 Таков отцовский выбор!
                      И целый мир нелепых недостатков
                      Приятен - при доходе в триста фунтов.

                                   Куикли

     А  вы  как поживаете, добрейший мистер Фентон? Прошу вас, позвольте мне
сказать вам кое-что.

                                   Шеллоу

     Она подходит. К делу! О мальчик, у тебя был отец!

                                  Слендер

     У  меня  был  отец,  мистрис  Анна. Мой дядюшка знает про него Забавные
истории.  Пожалуйста, дядюшка, расскажите мистрис Анне историю, как мой отец
из птичника двух гусей украл, добрейший дядюшка.

                                   Шеллоу

     Мистрис Анна, мой родственник любит вас.

                                  Слендер

     Да, я люблю, люблю, как всякую женщину в Глостершире.

                                   Шеллоу

     Он будет содержать вас как благородную даму.

                                  Слендер

     Да,  я  намерен это сделать, жить как короткохвостый или длиннохвостый,
чином ниже эсквайра.

                                   Шеллоу

     Он откажет вам полтораста фунтов.

                                    Анна

     Добрейший мистер Шеллоу, пускай он сам ухаживает.

                                   Шеллоу

     Благодарю  вас,  благодарю  вас за такое поощрение. Она приглашает вас,
племянник, я оставляю вас.

                                    Анна

     Ну, мистер Слендер.

                                  Слендер

     Ну, добрейшая мистрис Анна.

                                    Анна

     Какова ваша последняя воля?

                                  Слендер

     Моя  последняя  воля?  Вот  умора!  Благодарю  небо, я не составлял еще
последней воли, я, слава богу, не такое хворое существо.

                                    Анна

     Я спросила, мистер Слендер, чего вы от меня желаете?

                                  Слендер

     По  правде  сказать, для себя лично я ничего от вас не желаю, или самую
малость.  Ваш  батюшка  и  мой  дядюшка  пустили  дело  в ход. Удастся мне -
отлично,  не  удастся  -  пусть будет счастлив, кто хочет. Они об этих вещах
могут лучше рассказать, чем я. Вы можете справиться у вашего батюшки. Вот он
идет.

                        Входят Педж и мистрис Педж.

                                    Педж

                   А, Слендер? - Полюби его, дочь Анна. -
                   Что это? Вы зачем здесь, мистер Фентон?
                   Мне ваши посещения досадны.
                   Я вам сказал, что не свободна дочь.

                                   Фентон

                   Не будьте, мистер Педж, нетерпеливы.

                                Мистрис Педж

                   Оставьте, мистер Фентон, нашу дочь.

                                    Педж

                   Да, не для вас она.

                                   Фентон

                   Послушайте меня!

                                    Педж

                                    Нет, мистер Фентон. -
                   Идемте, вы, сынок, и мистер Шеллоу.
                                 (Фентону)
                   Меня упорство ваше оскорбляет.

                       Уходят Педж, Шеллоу и Слендер.

                                   Куикли

     Поговорите с мистрис Педж.

                                   Фентон

                     О мистрис Педж, я вашу дочь люблю,
                     Так искренно люблю, что, несмотря
                     На все обиды эти и отказы,
                     Любовного я флага не спущу,
                     Содействие, прошу вас, окажите.

                                    Анна

                     Не выдайте меня за дурака.

                                Мистрис Педж

                     Нет, нет, я лучшего готовлю мужа.

                                   Куикли

     Моего хозяина, доктора.

                                    Анна

                    Живьем пусть лучше в землю закопают
                    Иль репою забьют меня насмерть!

                                Мистрис Педж

                    Не беспокойся, дочка. - Мистер Фентон,
                    Не буду вам ни другом ни врагом:
                    Я дочь спрошу, любимы ли вы ею,
                    И с ней свои я чувства согласую.
                    Пока прощайте, сэр. Идти ей надо.
                    Отец сердиться будет.

                                   Фентон

                    Прощайте, мистрис Педж. Прощайте, Нен.

                        Уходят мистрис Педж и Анна.

                                   Куикли

     Это ведь я так устроила. "Неужели, - сказала я, - вы отдадите свою дочь
дураку и лекарю? Взгляните на мистера Фентона". Это я устроила.

                                   Фентон

                     Благодарю. И передай мой перстень
                     Сегодня Нен. Вот в тебе за службу.

                                   Куикли

     Дай бог тебе удачи!

                               Уходит Фентон.

     Кроткое у него сердце: за такое кроткое сердце любая женщина согласится
пойти  в  огонь  и  воду. Но я хочу, чтобы Анну Педж получил мой хозяин, или
чтоб  ее  получил  мистер  Слендер,  или, по правде сказать, чтоб ее получил
мистер  Фентон.  Прекрасно,  ведь  у  меня  еще есть поручение от моих обеих
мистрис к сэру Джону Фальстафу; а я болтаюсь как дура!

                                  Уходит.


        СЦЕНА 5

                      Комната в гостинице "Подвязка".
                        Входят Фальстаф и Бардольф.

                                  Фальстаф

     Эй, Бардольф!

                                  Бардольф

     Здесь, сэр.

                                  Фальстаф

     Принеси мне кварту вина да захвати сухарей.

                              Уходит Бардольф.

     Затем ли я жил на свете, чтобы меня таскали в корзине, как остатки мяса
в тачке, и бросили в Темзу? Ну, хорошо! Если я второй раз позволю сыграть со
мной  такую штуку, то пусть вытащат мои мозги, поджарят на масле и бросят их
собаке  как  новогоднюю  подачку. Негодяи швырнули меня в реку без малейшего
зазрения совести, как будто они хотели утопить пятнадцать слепых щенят; а вы
можете  заключить  по  моей  фигуре,  что  я  отличаюсь  способностью быстро
погружаться  в  воду:  будь  дно  глубже ада, я все равно дойду до дна. Я бы
утонул, не будь река так мелководна и камениста, и погиб бы смертью, которую
ненавижу; от воды ведь человек разбухает, а что я из себя буду представлять,
если разбухну? Я был бы похож на гору!

                          Входит Бардольф с вином.

                                  Бардольф

     Там мистрис Куикли, сэр: хочет с вами поговорить.

                                  Фальстаф

     Ну,  подбавим  немного  хересу в воду Темзы; моему желудку так холодно,
точно  я  наглотался  снежных  комьев  вместо  пилюль для охлаждения чресел.
Позови ее.

                                  Бардольф

     Войди, женщина!

                           Входит мистрис Куикли.

                                   Куикли

     С вашего позволения, прошу прощения. Доброе утро вашей милости.

                                  Фальстаф

     Убери рюмки. Подогрей мне самым лучшим манером бутылку хереса.

                                  Бардольф

     С яйцами, сэр?

                                  Фальстаф

     Нет,  без  всякой  примеси.  Я не хочу, чтобы в моем питье были куриные
зародыши.

                              Уходит Бардольф.

     Что нового?

                                   Куикли

     Да вот, сэр, пришла к вашей милости от мистрис Форд.

                                  Фальстаф

     Мистрис  Форд!  Знаю я этот форт. Вот где у меня этот форт! Полно брюхо
этого форта.

                                   Куикли

     Сударь, она так горюет, что у вас сердце сжалось бы, если бы вы увидели
ее.  Ее муж сегодня утром идет на охоту, и она просит вас придти к ней между
восемью и девятью. Я должна проворно принести ей ответ. Она вознаградит вас,
уверяю вас.

                                  Фальстаф

     Хорошо,  я  посещу ее. Передай ей это. И скажи, чтобы она подумала, что
такое  есть  человек,  чтобы  приняла  во  внимание человеческую хрупкость и
посудила о моих достоинствах.

                                   Куикли

     Я ей передам это.

                                  Фальстаф

     Сделай это. Между девятью и десятью, говоришь?

                                   Куикли

     Между восемью и девятью, сэр.

                                  Фальстаф

     Хорошо, я приду. Непременно приду.

                                   Куикли

     Да будет мир с вами, сэр.

                                  Уходит.

                                  Фальстаф

     Удивляюсь,  что  о  мистере  Бруке  ни слуху ни духу; он известил меня,
чтобы я ждал его здесь. Его деньги весьма мне по вкусу. О, вот и он идет.

                                Входит Форд.

                                    Форд

     Будьте здоровы, сэр.

                                  Фальстаф

     Что,  мистер  Брук?  Вы пришли узнать, что произошло между мною и женою
Форда?

                                    Форд

     Действительно, сэр Джон, это меня крайне интересует.

                                  Фальстаф

     Мистер Брук, не хочу вам лгать: я был у нее в доме в назначенное время.

                                    Форд

     И это увенчалось успехом, сэр?

                                  Фальстаф

     Поистине, очень неблагополучным, мистер Брук.

                                    Форд

     Что так, сэр? Или она переменила свое решение?

                                  Фальстаф

     Нет, мистер Брук, но ее муж, этот жалкий рогач, мистер Брук, находясь в
непрерывном  припадке  ревности,  явился  как  раз во время нашего свидания,
после  того  как  мы  обнялись, поцеловались, признались друг другу в любви,
одним  словом,  сыграли  пролог  нашей  комедии.  По его пятам шла шайка его
приятелей,  которых  он  созвал  и возбудил своими бреднями. И они взаправду
стали отыскивать в доме любовника его жены.

                                    Форд

     Как! В то время, когда вы там находились?

                                  Фальстаф

     В то время, когда я там находился.

                                    Форд

     И он искал вас и не нашел?

                                  Фальстаф

     Вот  послушайте.  К  счастью,  туда  пришла  некая  мистрис  Педж.  Она
предупредила  о  том,  что  муж  приближается,  в,  благодаря  ее  выдумке и
расстройству мистрис Форд, меня выпроводили в бельевой корзине.

                                    Форд

     В бельевой корзине?

                                  Фальстаф

     Ей-богу, в бельевой корзине! Меня запихали вместе с грязными рубашками,
женским  бельем,  носками,  грязными  чулками,  жирными скатертями. Все это,
мистер  Брук, производило зловоннейшую смесь отвратительных запахов, которая
когда-либо оскорбляла ноздри.

                                    Форд

     И долго вы там пролежали?

                                  Фальстаф

     Сейчас  вы  услышите,  мистер  Брук,  сколько  я вытерпел, стараясь для
вашего блага склонить эту женщину к злу. Когда меня запихали в корзину, двое
Фордовских  мерзавцев,  позванных  хозяйкой, понесли меня под видом грязного
белья  на  Детчетский  луг.  Они взвалили меня себе на плечи, но в дверях их
встретил  ревнивый  мерзавец,  их хозяин, и раз или два спросил, что у них в
корзине.  Я  дрожал  от  страха,  как  бы этот полоумный мерзавец не задумал
осматривать  корзину,  но  судьба,  постановившая,  чтоб  он был рогоносцем,
удержала  его  руку.  Прекрасно:  он  отправился  дальше  на поиски, а я был
вынесен  под видом грязного белья. Но заметьте, что из этого воспоследовало,
мистер  Брук.  Я  испытывал  муки  трех  различных  родов смерти; во-первых,
невыносимый  страх,  что  меня  откроет  гнилой ревнивый баран; затем - быть
скрюченным,  как добрый испанский клинок, на крошечном расстоянии, рукоять к
острию  и  пятки  к  голове;  затем  -  быть плотно укупоренным, как крепкая
настойка,  в  вонючем  белье,  разлагавшемся в собственном соку. Представьте
себе   человека   моей   комплекции,  представьте  себе!  Я  вообще  склонен
подвергаться  таянию,  как масло; я - человек, который постоянно находится в
состоянии  таяния  и  топления;  это  чудо,  что я там не задохся. И в самом
разгаре  этой  бани,  когда  я  больше  чем  наполовину стушился в сале, как
голландское  кушанье,  вдруг  меня швыряют в Темзу и, докрасна раскаленного,
как  подкову,  охлаждают  в воде. Представьте себе это: раскаленное докрасна
тело; представьте себе это, мистер Брук!

                                    Форд

     По  совести  говоря,  мне очень жаль, сэр, что из-за меня вы претерпели
все это. Мое домогательство, очевидно, в безнадежном состоянии. Вы, конечно,
ничего больше не предпримете?

                                  Фальстаф

     Мистер  Брук.  пускай  меня  швырнут в Этну, как меня швырнули в Темзу,
если  я все это так оставлю. Ее муж сегодня отправится на охоту, и я получил
от нее новое приглашение на свидание, между восемью и девятью часами, мистер
Брук.

                                    Форд

     Восемь уж било, сэр.

                                  Фальстаф

     Вот  как! Я на свой страх отправлюсь, как условились. Приходите ко мне,
когда  у  вас будет свободное время, и вы услышите о моих успехах. Adieu! Вы
ее будете иметь, мистер Брук; мистер Брук, вы наставите рога Форду.

                                  Уходит.

                                    Форд

     Гм!  Что  это?  Наваждение? Сон? Сплю я, что ли? Мистер Форд, проснись!
Проснись,  мистер  Форд!  В  твоем  лучшем  платье образовалась дыра, мистер
Форд.  Вот  что  значит  быть женатым! Вот что значит иметь белье и бельевую
корзину!  Отлично!  Я  самому себе покажу, что я за человек. Теперь я поймаю
этого  распутника.  Он  находится  у меня в доме, он не сможет увернуться от
меня,  ему  это  не  удастся.  Не  сможет  же  он  забраться  в  кошелек для
полупенсовых  монет  или  в  перечницу? Но, чтобы дьявол, руководящий им, не
помог ему, я обыщу даже самые невозможные места. Пусть мне не избежать своей
участи, - все же я не дам себя этому поработить. Если у меня рога такие, что
можно взбеситься, я оправдаю пословицу - взбешусь, как рогатый бык.

                                  Уходит.


        АКТ IV

        СЦЕНА 1

                                   Улица.
               Входят мистрис Педж, мистрис Куикли и Вильям.

                                Мистрис Педж

     Ты думаешь, он уже в доме мистера Форда?

                                   Куикли

     Наверно  там,  или сию минуту явится. Но, надо сказать, он взбешен тем,
что его бросили в воду. Мистрис Форд просит вас придти к ней немедленно.

                                Мистрис Педж

     Я  сию  минуту  буду  у  нее,  только  провожу  моего мальчика в школу.
Смотрите, учитель сюда идет. Должно быть, сегодня нет занятии.

                           Входит сэр Гью Эванс.

     В чем дело, сэр Гью? Сегодня нет занятий?

                                   Эванс

     Да, мистер Слендер попросил меня отпустить школьников погулять.

                                   Куикли

     Да будет благословенно его сердце!

                                Мистрис Педж

     Сэр  Гью,  вот  муж  мой говорит, что никакого толка мой сын от книг не
получает.   Прошу   вас,  задайте  ему  какие-нибудь  вопросы  по  латинской
грамматике.

                                   Эванс

     Подойдите сюда, Вильям. Подымите голову. Подойдите.

                                Мистрис Педж

     Ну, иди, глупенький, подыми голову, отвечай учителю, не бойся.

                                   Эванс

     Вильям, сколько существует чисел?

                                   Вильям

     Два.

                                   Куикли

     Ей-богу,   я   думала,   что  больше!  Как  же  говорят:  "бесчисленное
множество"?

                                   Эванс

     Прекратите ваши глупости. Как "красивый", Вильям?

                                   Вильям

     Pulcher.

                                   Куикли

     Пухлый? Ну, не всегда пухлый бывает красивым.

                                   Эванс

     Вы  -  совершенная  дура,  тетушка.  Прошу вас, умолкните. - Что значит
"lapis", Вильям?

                                   Вильям

     Камень.

                                   Эванс

     А что значит "камень", Вильям?

                                   Вильям

     Булыжник.

                                   Эванс

     Нет. Камень значит "lapis". Удержи это у себя в уме, пожалуйста.

                                   Вильям

     Lapis.

                                   Эванс

     Верно, Вильям. От чего, Вильям, получают свое начало члены?

                                   Вильям

     Члены   происходят  от  местоимений  и  склоняются  так.  Singulariter,
nominative:  hic,  haec,  hoc  {Здесь  и  дальше  называются различные формы
латинских  местоимений,  а также - грамматические категории (числа, падежи и
т. д.).}.

                                   Эванс

     Nominativo:  hic, haec, hoc. Заметьте это, пожалуйста. Genitivo: huius.
Отлично. А как будет винительный падеж, accusative?

                                   Вильям

     Accusative: hinc.

                                   Куикли

     Хинч, хонч! На такой латыни, уверяю вас, в свинарне разговаривают.

                                   Эванс

     Прекратите  ваши  глупости,  женщина.  -  Как звательный падеж, Вильям:
vocative?

                                   Вильям

     Гм, vocative, гм...

                                   Эванс

     Припомните,  Вильям.  Vocative  caret  {'Звательный  падеж отсутствует'
(лат.).}.

                                   Куикли

     Кого же он парит?

                                   Эванс

     Женщина, прекратите!

                                Мистрис Педж

     Тише!

                                   Эванс

     Как будет родительный падеж множественного числа, Вильям?

                                   Вильям

     Родительный падеж?

                                   Эванс

     Да.

                                   Вильям

     Родительный: horum, harum, horum.

                                   Куикли

     Ой, какой срам! Никогда не говори об этом хором.

                                   Эванс

     Стыдитесь, женщина!

                                   Куикли

     Плохо  вы  делаете,  что учите ребенка таким словам: родительные падежи
множественного  числа  сами  по  себе  уж  срамота, а тут еще говорить о них
хором! Фуй!

                                   Эванс

     Да  что,  женщина,  ты  в  своем  уме?  Ты понятия, что ли, не имеешь о
падежах, числах и родах? Я не встречал еще такой глупой христианки.

                                Мистрис Педж

     Прошу тебя, умолкни.

                                   Эванс

     Просклоняй теперь, Вильям, некоторые местоимения.

                                   Вильям

     Я, по правде сказать, позабыл.

                                   Эванс

     Они  склоняются  так:  qui, quae, quod. Если вы забудете ваши qui, ваши
quae и quod, вас высекут. Теперь идите играть; ступайте.

                                Мистрис Педж

     Он гораздо больше знает, чем я думала.

                                   Эванс

     У него хорошая память. Прощайте, мистрис Педж.

                                Мистрис Педж

     Прощайте, добрейший сэр Гью.

                              Уходит сэр Гью.

     Ступай домой, мальчик. Идем, мы долго здесь замешкались.

                                  Уходят.


        СЦЕНА 2

                           Комната в доме Форда.
                      Входят Фальстаф и мистрис Форд.

                                  Фальстаф

     Мистрис  Форд,  ваша  печаль  заставляет  меня забыть свои страдания, Я
вижу,  как  пламенно  вы  меня  любите,  и  заявляю,  что  воздам  за это до
последнего волоска не только, мистрис Форд, простым исполнением долга любви,
но  и соблюдением всех ее прерогатив, ритуалов и обязанностей. Но уверены ли
вы насчет вашего мужа?

                                Мистрис Форд

     Он на охоте, милый сэр Джон.

                                Мистрис Педж
                                (за сценой)

     Эй, кумушка Форд! Эй!

                                Мистрис Форд

     Войдите в эту комнату, сэр Джон.

                              Уходит Фальстаф.
                            Входит мистрис Педж.

                                Мистрис Педж

     Как поживаете, голубушка? Вы совершенно одна в доме?

                                Мистрис Форд

     Да; кроме нашей прислуги, больше никого нет.

                                Мистрис Педж

     В самом деле?

                                Мистрис Форд

     Ну да, конечно. (Тихо) Говорите громче.

                                Мистрис Педж

     Ну, я очень рада, что у вас никого нет.

                                Мистрис Форд

     А что?

                                Мистрис Педж

     А то, милая моя, что у мужа вашего возобновились прежние его бредни. Он
там  шумит с моим мужем, мечет громы на все женатое человечество, проклинает
всех дочерей Евы без всякого исключения, колотит себя по лбу, крича: "Улита,
улита,  высунь  рога!"  Сколько  я  бешенства  на свете ни видывала, все мне
кажется   кротким,  вежливым,  терпеливым  по  сравнению  с  его  теперешним
припадком. Я очень рада, что толстого рыцаря здесь нет.

                                Мистрис Форд

     Как, разве о нем шла речь?

                                Мистрис Педж

     Только о нем и шла. Он клянется, что последний раз, когда он его искал,
рыцаря  унесли  в  корзине,  и уверяет моего мужа, что он и теперь находится
здесь; он потащил его и остальную компании с охоты, чтобы вторично проверить
свои подозрения. Но я рада, что рыцаря здесь нет: теперь ваш муж увидит сам,
как он глуп.

                                Мистрис Форд

     Он близко, мистрис Педж?

                                Мистрис Педж

     Совсем близко, в конце улицы, сейчас придет.

                                Мистрис Форд

     Я погибла! Рыцарь здесь.

                                Мистрис Педж

     Как?  Вы навсегда опозорены, а он не избежит смерти! Что вы за женщина!
Вон его! Вон его! Лучше срам, чем смерть.

                                Мистрис Форд

     Каким  же  путем  он  выйдет?  Как я его спасу? Не запрятать ли мне его
опять в корзину?

                              Входит Фальстаф.

                                  Фальстаф

     Нет,  я  не хочу больше лезть в корзину. Нельзя ли мне выйти из дому до
его прихода?

                                Мистрис Педж

     Увы,  три  брата мистера Форда с пистолетами в руках караулят у дверей,
чтобы  никто не мог выйти вон; иначе вы могли бы ускользнуть до того, как он
придет. Но что же вы будете делать?

                                  Фальстаф

     А что мне делать? Запрячусь в камин.

                                Мистрис Форд

     Через него они обыкновенно разряжают свои ружья после охоты. Спрячьтесь
в печь.

                                  Фальстаф

     Где она?

                                Мистрис Форд

     Слово  даю,  что  он  будет ее осматривать. Ни один ящик, шкаф, сундук,
колодец,  подвал  не  будет забыт им: он все решительно осмотрит. В доме вам
некуда спрятаться.

                                  Фальстаф

     Так я выйду наружу.

                                Мистрис Педж

     Если вы выйдете в вашем настоящем виде, вы лишитесь жизни, сэр Джон. Вы
можете выйти разве только переодетым.

                                Мистрис Форд

     Да во что же мы можем одеть его?

                                Мистрис Педж

     Ах,  не  знаю! Всякое женское платье недостаточно для него широко, а то
он мог бы надеть шляпу, плащ и покрывало - и так спастись.

                                  Фальстаф

     Добрые  души,  выдумайте  что-нибудь. Всякое самое необычайное средство
лучше, чем убийство.

                                Мистрис Форд

     Тетка  моей  горничной,  толстуха  из Брентфорда, оставила наверху свое
платье.

                                Мистрис Педж

     Честное  слово,  оно ему годится. Она такая же толстая, как он И там же
находится ее мохнатая шапка и плащ. Подымайтесь наверх, сэр Джон.

                                Мистрис Форд

     Идите,  идите,  милый  сэр  Джон. Мистрис Педж и я поищем какого-нибудь
платка для вашей головы.

                                Мистрис Педж

     Проворней,  проворней!  Мы  сейчас  придем  одевать  вас.  А  вы покуда
наденьте платье.

                              Уходит Фальстаф.

                                Мистрис Форд

     Хотелось  бы  мне,  чтобы  мой  муж  встретил  его в этом наряде. Он не
выносит  брентфордскую  старуху  и  клянется, что она ведьма; он запретил ей
показываться у нас в доме и пригрозил, что побьет ее.

                                Мистрис Педж

     Да  подставит небо его под палку твоему мужу, в пусть дьявол направляет
эту палку!

                                Мистрис Форд

     Но муж-то мой идет?

                                Мистрис Педж

     Идет  на  самом  деле.  И  толкует  о  бельевой  корзине.  Откуда-то он
разузнал.

                                Мистрис Форд

     Мы  это  разъясним.  Ну,  так  я велю своим слугам опять нести бельевую
корзину и встретиться с ним в дверях, как было прошлый раз.

                                Мистрис Педж

     Но  он  сию  минуту  придет.  Пойдемте наряжать Фальстафа брентфордской
ведьмой.

                                Мистрис Форд

     Сначала  я  дам  наставления  моим  людям, что делать с корзиной. Идите
наверх, я сейчас отыщу какой-нибудь платок для головы.

                                  Уходит.

                                Мистрис Педж

     Чтоб  ему  пусто было, бесчестному негодяю! Что бы мы с ним ни сделали,
все будет мало.

                       И мы докажем шуткою уместной,
                       Что можно быть веселою и честной.
                       Смеяться вовсе не грешно, поверьте,
                       И в тихом омуте бывают черти.

                                  Уходит.
                      Входят мистрис Форд и двое слуг.

                                Мистрис Форд

     Ну  вот,  молодцы, взвалите снова эту корзину себе на плечи. Хозяин ваш
находится  у  дверей. Если он велит вам поставить ее на землю, исполните его
приказание. Живей, пошевеливайтесь!

                                  Уходит.

                                 1-й Слуга

     Ну, ну, подымай.

                                 2-й Слуга

     Дай бог, чтобы там опять не лежал рыцарь.

                                 1-й Слуга

     Надеюсь, что не лежит. Лучше уж свинец таскать, чем его.

                 Входят Форд, Педж, Кайюс, Шеллоу и Эванс.

                                    Форд

     Ну,  мистер Педж, если я вам докажу справедливость моих подозрений, чем
вы  меня вознаградите за то, что называли меня безумцем. - Опустить корзину,
подлецы!  Эй,  кто-нибудь  - позвать мою жену! Молодчик - в корзине! Ах, вы,
мерзкие пособники! Здесь целая толпа, ватага, шайка сговорилась против меня.
Но  чорт  будет  посрамлен!  Где  же  жена? Поди, поди сюда! Посмотри, какое
славное белье ты отправляешь в стирку!

                                    Педж

     Вы  пересаливаете, мистер Форд. Вас дальше нельзя оставлять на свободе.
Вас надо связать.

                                   Эванс

     Это - бредни! Он взбесился, как бешеная собака.

                                   Шеллоу

     Право, мистер Форд, это нехорошо. Право.

                                    Форд

     Я вполне с вами согласен, сэр.

                            Входит мистрис Форд.

Подойдите  сюда,  мистрис  Форд!  Мистрис  Форд,  честная  женщина, скромная
супруга,  добродетельное  созданье,  у которой муж - сумасшедший ревнивец! Я
подозреваю вас без всякого основания, не так ли?

                                Мистрис Форд

     Если  вы  меня  заподозрили  в  чем-нибудь  бесчестном,  то,  небо  мне
свидетель, что вы не имели для этого основания.

                                    Форд

     Хорошо сказано, меднолобая! Продолжай в том же роде. Ну, выходи наружу,
мерзавец!
                      (Выбрасывает белье из корзины.)

                                    Педж

     Вы пересаливаете.

                                Мистрис Форд

     Как вам не стыдно? Оставьте белье в покое.

                                    Форд

     Сейчас я вас поймаю.

                                   Эванс

     Это  противно  здравому  смыслу. Неужели вы собираетесь ворошить женино
белье? Бросьте!

                                    Форд

     Опорожните корзину, говорят вам!

                                Мистрис Форд

     Как, мой муж? Как?

                                    Форд

     Мистер  Педж,  как  верно  то, что я мужчина, так верно то, что вчера в
этой корзине был выпровожен отсюда некий человек; отчего ему и теперь там не
находиться?  Что  он  в  моем  доме,  в этом я уверен, мои сведения верны, и
ревность моя основательна. - Выбросьте все это белье!

                                Мистрис Форд

     Если вы найдете там кого-нибудь, убейте как блоху.

                                    Педж

     Там никого нет.

                                   Шеллоу

     Клянусь  моею  верностью,  это  нехорошо,  мистер  Форд;  вы  сами себе
вредите.

                                   Эванс

     Мистер  Форд,  вы  должны  молиться,  а не следовать воображению своего
собственного сердца. Это - чистейшая ревность.

                                    Форд

     Отлично. Того, кого я ищу, здесь нет.

                                    Педж

     Его нет нигде, кроме вашего мозга.

                                    Форд

     Помогите  мне  еще  раз  обыскать  дом!  Если  я не найду, кого ищу, не
оказывайте   никакого  снисхождения  моему  самодурству:  пусть  я  навсегда
останусь  для вас застольным посмешищем, пусть обо мне говорят: "Ревнив, как
Форд, что искал в ореховой скорлупе женина любовника". Уважьте меня еще раз,
сделайте еще раз обыск вместе со мною.

                                Мистрис Форд

     Эй,  мистрис Педж, идите вниз со старухой. Мой муж собирается подняться
наверх.

                                    Форд

     Со старухой? Что еще за старуха?

                                Мистрис Форд

     Да тетка моей служанки, - из Брентфорда.

                                    Форд

     Ведьма,  рухлядь,  старая  пакостная  рухлядь!  Разве  я не запретил ей
являться к нам в дом? Что ж она, с порученьем пришла? Мы люди простые, мы не
знаем,  какие  фокусы  можно  протащить  под видом гаданья. Ее дело гаданье,
колдовство,  ворожба и всякая всячина, которая выше нашего разума: мы в этом
ничего  не  понимаем.  - Спускайся, ведьма, старая карга, спускайся, говорят
тебе!

                                Мистрис Форд

     Полно,  добрый, милый муженек! - Добрые господа, не позволяйте ему бить
старушку.

              Входит Фальстаф в женском платье и мистрис Педж.

                                Мистрис Педж

     Идемте, бабушка Прет, идемте; дайте мне вашу руку.

                                    Форд

     Вот  я  покажу  ей  сейчас! (Бьет его) Вон из моих дверей, вы - ведьма,
мерзавка,  дрянь,  негодница,  шельма!  Вон,  вон!  Я  тебе поворожу, я тебе
погадаю!

                              Уходит Фальстаф.

                                Мистрис Педж

     Как вам не стыдно! Вы до полусмерти избили бедную женщину.

                                Мистрис Форд

     Наверно это так. Очень хорошо это вас рекомендует.

                                    Форд

     Чорт с ней, с ведьмой!

                                   Эванс

     Так  или  иначе, а я полагаю, что эта женщина действительно ведьма. Мне
не  нравится,  когда  у  женщины  большая  борода.  Я  разглядел  у  нее  на
подбородке большую бороду, торчащую из-под платка.

                                    Форд

     Угодно   вам  идти  за  мной,  господа?  Умоляю  вас,  идите  за  мной.
Посмотрите,  чем  кончится  моя ревность. Если я своим лаем не наведу вас на
след, не верьте впредь ни в чем мне.

                                    Педж

     Уважим еще раз его причуду. Пойдемте, господа.

                         Уходят Форд, Педж, Шеллоу,
                               Кайюс и Эванс.

                                Мистрис Педж

     Уверяю вас, он отколотил его самым жалостным манером.

                                Мистрис Форд

     Нет,  право  же,  это  не  так.  Я  полагаю, что он отколотил его самым
безжалостным манером.

                                Мистрис Педж

     Я освящу эту палку и повешу ее у алтаря. Она сослужила хорошую службу.

                                Мистрис Форд

     Как вы думаете, можем ли мы, не оскорбляя своего женского достоинства и
сохраняя чистую совесть, продолжать нашу месть?

                                Мистрис Педж

     Я уверена, что дух распутства из него изгнан. Если дьявол не взял его в
вечное  и  потомственное  владение,  то,  я  думаю,  он  откажется от всяких
поползновений относительно нас.

                                Мистрис Форд

     Расскажем мы нашим мужьям, как мы с ним обошлись?

                                Мистрис Педж

     Да,  конечно,  хотя бы для того, чтобы ваш муж выкинул из головы всякие
бредни.  Если  они  решат, что этого злополучного толстого рыцаря, лишенного
добродетели,  надо  еще  наказать, мы обе опять примем на себя исполнение их
решения.

                                Мистрис Форд

     Бьюсь  об  заклад,  что  они  захотят публично его осрамить; да вообще,
по-моему,  наша  шутка  окажется  не  доведенной  до конца, если он не будет
осрамлен публично.

                                Мистрис Педж

     Тогда за дело! Надо ковать железо, пока горячо.

                                  Уходят.


        СЦЕНА 3

                      Комната в гостинице "Подвязка".
                    Входят Хозяин гостиницы и Бардольф.

                                  Бардольф

     Сэр,  немцы  желают  взять  трех из ваших лошадей. Сам герцог ожидается
завтра ко двору, и они хотят выехать ему навстречу.

                                   Хозяин

     Как же приезд герцога хранился в такой тайне? Я ничего не слышал о том,
что  он  едет  ко  двору.  Дай  я  поговорю  с  этими господами. Они говорят
по-английски?

                                  Бардольф

     Да, сэр. Я позову их к вам.

                                   Хозяин

     Лошадей-то  моих  они  подучат, но надо будет заплатить. Я их поприжму.
Целую  неделю  моя гостиница была к их услугам; всех прочих гостей я отсылал
обратно. Теперь надо расплачиваться. Я их и поприжму. Идемте.

                                  Уходят.


        СЦЕНА 4

                           Комната в доме Форда.
       Входят Педж, Форд, мистрис Педж, мистрис Форд и сэр Гью Эванс.

                                   Эванс

     Это   одно   из  лучших  женских  изобретений,  которые  мне  удавалось
наблюдать.

                                    Педж

     И он обеим вам послал письма одновременно?

                                Мистрис Педж

     В одну и ту же четверть часа.

                                    Форд

                  Прости, жена. Теперь, что хочешь, делай.
                  Скорее солнце я сочту холодным,
                  Чем легкомысленной тебя. И честь
                  Твоя для бывшего еретика -
                  Незыблема.

                                    Педж

                             Ну, полно, перестаньте,
                  Не надо пересола в подчиненье,
                  Как и в обиде.
                  Но двинем дальше план. Пусть наши жены
                  Назначат вновь свиданье толстяку,
                  Чтоб мы могли его тут осрамить,

                                    Форд

                  Придумать лучше, чем они, нельзя.

                                    Педж

     Как!  Известить  его, что они в полночь будут ждать его в парке? Вздор!
он никогда не войдет!

                                   Эванс

     Вы  говорите,  что  его  ввергали  в  реку, что его подвергали жестоким
побоям  под  видом  старой женщины. Я думаю, что ужас до такой степени обуял
его, что он не пойдет. Я думаю, его плоть претерпела такое наказание, что из
нее улетучились все вожделения.

                                    Педж

     Я согласен с вами.

                                Мистрис Форд

                     Придумайте лишь, как с ним постудить,
                     А заманить его уж мы сумеем.

                                Мистрис Педж

                     Есть старое предание о Герне,
                     Что был давно лесничим в здешнем парке:
                     Он будто бы зимою по ночам,
                     Украшенный рогами, дуб обходит,
                     Деревья сушит и скотину портит,
                     Удой кровавит и гремит цепями,
                     Внушая всем смятение и страх.
                     Вы слышали и знаете прекрасно,
                     Что деды эту сказку принимали
                     За истину; таким же перешел
                     И к нам о Герне - егере рассказ.

                                    Педж

                     Да много и теперь людей боятся
                     У дуба Герна ночью проходить.
                     Но что с того?

                                Мистрис Форд

                                    А то, что мы свиданье
                     Под этим дубом рыцарю назначим.

                                    Педж

                     Ну, хорошо; положим, он придет
                     В таком наряде, как вы пригласите, -
                     Но что же делать с ним? В чем ваши планы?

                                Мистрис Педж

                     И это все обдумано у нас.
                     Мы нашу дочку Нен, меньшого сына,
                     Трех-четырех ребят такого ж роста
                     Оденем в белое с зеленым, словно эльфов,
                     На головы дадим кружки из свечек,
                     Трещотки в руки. Только мы сойдемся, -
                     Фальстаф, она и я, - как изо рва
                     Они на нас набросятся сейчас же
                     С нестройным пеньем. Мы при виде их
                     В ужаснейшем испуге убежим,
                     Они же, окружив кольцом, как феи,
                     Начнут щипать нечистого героя
                     И спрашивать, как смел нарушить он
                     Урочный час волшебного веселья
                     Своим приходом.

                                Мистрис Форд

                                     И пока не скажет,
                     Его щипать не перестанут феи
                     И жечь свечами.

                                Мистрис Педж

                                     А как скажет правду,
                     Мы выступим, рога с него мы снимем -
                     И все, смеясь, домой.

                                    Форд

                                           Ребятам надо
                     Прорепетировать, а то не выйдет.

                                   Эванс

     Я научу детей, что им надо будет делать, да и сам наряжусь какой-нибудь
обезьяной, чтоб подпалить рыцаря свечкой.

                                    Форд

     Так будет отлично. Пойду покупать маски.

                                Мистрис Педж

                         А Нен изобразит царицу Фей
                         В прекрасном белом платье.

                                    Педж

                         Пойду куплю я шелку.
                                (В сторону)
                                              Тут же может
                         Похитить нашу дочку мистер Слендер
                         И обвенчаться в Итоне.
                                  (Громко)
                                                Скорей
                         Фальстафу посылайте приглашение.

                                    Форд

                         Я сам пойду к нему как мистер Брук.
                         Он мне расскажет все. Придет наверно.

                                Мистрис Педж

                         Не сомневайтесь. Ну, идем готовить
                         Костюмы нашим феям.

                                   Эванс

     Да,  давайте  готовиться. Это будет забава на диво и вполне благородное
плутовство.

                         Уходят Педж, Форд и Эванс.

                                Мистрис Педж

                   Ну, мистрис Форд, пишите к сэру Джону.
                   Что вам ответит он?

                            Уходит мистрис Форд.

                   Я к доктору. К нему благоволю я,
                   И только он и женится на Нен.
                   Вот Слендер, хоть помещик, да дурак,
                   А муж из всех его предпочитает.
                   У доктора и деньги есть и связи.
                   Пусть двадцать тысяч лучше есть других -
                   Но дочь свою я не отдам за них.

                                  Уходит.


        СЦЕНА 5

                      Комната в гостинице "Подвязка".
                          Входят Хозяин и Симпль.

                                   Хозяин

     Чего  ты  хочешь,  мужлан?  Чего,  пентюх? Говори, произноси, заявляй -
коротко, сжато, быстро, разом.

                                   Симпль

     Право,  сэр,  я  пришел  поговорить  с сэром Джоном Фальстафом от имени
мистера Слендера.

                                   Хозяин

     Вот  его  комната,  его жилище, его замок, его постоянная кровать и его
исходная кровать, над ней только что расписана история блудного сына. Стучи,
зови его, он с тобой поговорит подобно антропофагу. Стучи, говорят тебе.

                                   Симпль

     Сейчас  какая-то старуха, толстая старуха вошла в его комнату, Я возьму
на  себя  смелость,  сэр,  подождать,  когда она выйдет. Мне нужно, право, с
нею поговорить.

                                   Хозяин

     Как!   Толстая   старуха?  Рыцаря  могут  обокрасть!  Я  позову  его. -
Вояка-забияка!  Сэр  Джон-вояка,  произнеси  что-нибудь  своей  воинственной
глоткой.  Здесь  ли  ты?  Это  - твой хозяин, твой эфесец {Названия: эфесец,
коринфянин и т. п. были синонимами слов 'плут', 'грабитель'.} зовет тебя.

                                  Фальстаф
                                (за сценой)

     В чем дело, почтенный хозяин?

                                   Хозяин

     Здесь  бродячий  цыган  ждет,  когда от тебя спустится толстая старуха.
Спусти   ее,   вояка,  спусти  ее.  У  меня  честные  комнаты.  Фи,  что  за
секретничанье! Фи!

                              Входит Фальстаф.

                                  Фальстаф

     У меня сейчас, почтеннейший хозяин, действительно была толстая старуха,
но она уже ушла.

                                   Симпль

     Скажите, пожалуйста, сэр, не брентфордская ли это была ворожея?

                                  Фальстаф

     Она самая, устричная вы ракушка. А что вам от нее угодно?

                                   Симпль

     Мой  хозяин,  мистер Слендер, увидя, что она идет по улице, послал меня
за  нею вслед, узнать, сэр, насчет некоего Нима. Тот выманил у него цепочку,
так вот: у него эта цепочка или нет?

                                  Фальстаф

     Я говорил со старухой насчет этого.

                                   Симпль

     Ну, и что же она сказала, сэр?

                                  Фальстаф

     Она  сказала, что человек, который выудил у мистера Слендера цепочку, и
есть тот самый, который стибрил ее.

                                   Симпль

     Я  хотел бы поговорить с ней самой. Он мне еще поручил поговорить с ней
насчет одной вещи.

                                  Фальстаф

     О чем же? Открой нам.

                                   Хозяин

     Ну, живо!

                                   Симпль

     Я никак не могу скрыть этого, сэр.

                                   Хозяин

     Скроешь - тут тебе и смерть.

                                   Симпль

     Так,  сэр,  пустяки,  насчет Анны Педж. Узнать: судьба ли моему хозяину
получить ее или нет?

                                  Фальстаф

     Судьба, судьба.

                                   Симпль

     Что судьба, сэр?

                                  Фальстаф

     Получить ее или нет. Передай, что она мне так сказала.

                                   Симпль

     Могу ли я это передать, сэр?

                                  Фальстаф

     Можете, можете. Очень даже можете, сэр.

                                   Симпль

     Благодарю вашу милость. Я очень обрадую моего хозяина такими новостями.

                                  Уходит.

                                   Хозяин

     Ты  говоришь,  сэр  Джон,  как  ученый,  прямо  как ученый. У тебя была
ворожея?

                                  Фальстаф

     Была,  почтеннейший  хозяин.  И  так  меня научила, как в жизни меня не
учили. И за ученье я ничего не дал, - наоборот, мне еще надавали.

                              Входит Бардольф.

                                  Бардольф

     Ну, сэр, беда! Мошенничество, чисто мошенничество!

                                   Хозяин

     Где мои лошади? Говори толком, varletto! {'Лакей' (итал.).}

                                  Бардольф

     Ускакали  вместе  с  мошенниками.  Как  только  мы  проехали  Итон, они
столкнули  меня, сидевшего позади одного из них, в лужу, а сами дали шпоры и
ускакали,  как  три  немеющих  дьявола,  три доктора Фауста. {Намек на пьесу
современника Шекспира, Марло "Доктор Фауст".}

                                   Хозяин

     Они  просто  поехали  навстречу герцогу. Невежа, нельзя сказать что они
удрали: немцы - честные люди.

                           Входит сэр Гью Эванс.

                                   Эванс

     Где мой почтеннейший хозяин?

                                   Хозяин

     В чем дело, сэр?

                                   Эванс

     Держите  ухо  востро с вашими постояльцами. В город прибыл один из моих
друзей  и  рассказал  мне,  что  здесь  находятся  три  немецких  мошенника,
которые  обмошенничали всех содержателей гостиниц в Ридинге, в Меденхеде и в
Кольбруке:  забрали  и лошадей и деньги. Говорю, желая вам добра. Смотрите в
оба. Вы - человек умный, полный всяких шуток, проделок, и вам не к лицу быть
обманутым. Всего хорошего.

                                  Уходит.
                            Входит доктор Кайюс.

                                   Кайюс

     Где почтеннейший хозяин "Подвязки"?

                                   Хозяин

     Здесь, доктор, и находится в смущенье перед затруднительной дилеммой.

                                   Кайюс

     Не  могу  вам в точности сказать, что это такое, но мне говорили, будто
вы делаете большие приготовления для встречи немецкого герцога; ручаюсь вам,
что  о  прибытии  какого бы то ни было герцога при дворе ничего не слышно. Я
говорю из желания вам добра. Прощайте!

                                  Уходит.

                                   Хозяин

     Вопи,  кричи,  подлец!  - Помогите мне, рыцарь! Я пропал! - Лети, беги,
вопи, кричи, подлец! Я пропал!

                         Уходят Хозяин и Бардольф.

                                  Фальстаф

     Хотел  бы  я,  чтобы  весь свет был обманут, затем, что сам я обманут и
избит  к  тому  же.  Если бы до двора дошли слухи о том, какие превращения я
претерпеваю  и  как  при  этих  превращениях  подвергался я мытью и катанью,
наверное весь жир из меня вытопили бы капля за каплей и смазали бы им сапоги
рыбаков.  Я  уверен,  что своими острыми шуточками они добичевали бы меня до
того, что я повесил бы нос и сморщился, как сушеная груша. Ни разу я не имел
удачи с тех пор, как сам не сдержал своего слова в п_р_и_м_е_р_о. {Карточная
игра.} Ладно, если у меня хватит духу прочитать молитвы, я готов покаяться.

                           Входит мистрис Куикли.

Ну, от кого вы являетесь?

                                   Куикли

     Право же, от обеих.

                                  Фальстаф

     Пусть чорт возьмет одну, а его бабушка другую: вот они и устроятся обе.
По  их  милости  я  претерпел  больше,  чем может вынести жалкий и непрочный
человеческий состав.

                                   Куикли

     А они не пострадали? Еще как! Уверяю вас. Особенно одна из них, мистрис
Форд;  бедное  сердечко,  она  избита  до того, что вся в синяках - черных и
синих; белого местечка на ней не найдете.

                                  Фальстаф

     Что  ты  там  толкуешь про черные и синие пятна? Меня самого отколотили
так,  что  я  окрасился  во  все  цвета радуги. Кроме того, чуть не схватили
вместо   брентфордской   ведьмы.   Только  моя  удивительная  находчивость и
ловкость,  с  которой  я  представился  обыкновенной  старухой,  помогли мне
освободиться от негодного полицейского, который посадил бы меня в колодки, в
общественные колодки, как ведьму.

                                   Куикли

     Сэр,  разрешите  побеседовать  с  вами в вашей комнате: вы узнаете, как
идут  дела,  и, уверяю вас, останетесь довольны. Вот письмо: из него вы тоже
кое-что  узнаете.  Милые  мои, сколько нужно труда, чтобы свести вас вместе!
Наверное  кто-нибудь  из  вас  не  угодил  небу, что столько вам встречается
препятствий!

                                  Фальстаф

     Идем в мою комнату.

                                  Уходят.


        СЦЕНА 6

                   Другая комната в гостинице "Подвязка".
                          Входят Фентон и Хозяин.

                                   Хозяин

     Оставьте  меня  в  покое, мистер Фентон. У меня на душе тяжело. Мне все
безразлично.

                                   Фентон

                      Послушайте: лишь помогите мне -
                      И я, как дворянин, вам обещаю
                      Сто фунтов золотом за все убытки.

                                   Хозяин

     Я  выслушаю вас, мистер Фентон, и, конечно, никому не выдам, что вы мне
доверите.

                                   Фентон

                      Не раз мне вам случалось признаваться,
                      Как от души люблю я Анну Педж
                      И как она взаимно отвечает,
                      Насколько это от нее зависит,
                      Моим желаньям. Вот ее письмо.
                      Оно вас содержаньем удивит.
                      Но здесь забава связана так тесно
                      С моими планами, что невозможно
                      Отдельно говорить о них. Фальстаф
                      Играет здесь большую роль. В чем дело,
                      Поймете из письма. Так вот, хозяин,
                      Сегодня в полночь возле дуба Герна
                      Царицу фей изображает Нен.
                      Цель из письма видна. Отец велел ей,
                      Чтоб так, как есть, не переодеваясь,
                      Со Слендером ушла в разгаре шутки
                      И в Итоне немедля обвенчалась.
                      Она отцу никак не возражала.
                      Но, сэр,
                      Противится такому браку мать:
                      Она за то, чтоб зять был доктор Кайюс,
                      И сговорилась, что он дочь похитит,
                      Когда все увлекутся представленьем;
                      Пойдут в приход, где будет ждать священник,
                      И обвенчаются. План материнский
                      Она для виду только приняла
                      И обещала доктору. Теперь заметь:
                      Отец желает, чтоб была вся в белом.
                      Ее увидя в этом платье, Слендер
                      К ней подойдет и скажет, что пора.
                      Она за ним пойдет. А мать решила, -
                      Чтоб доктор Кайюс легче мог узнать,
                      Когда все будут ряжеными в масках, -
                      Одеть ее в зеленый балахон
                      И лентами ей голову украсить.
                      Когда увидит доктор, что пора,
                      Он руку ущипнет ей, знак давая
                      Идти за ним. И Анна согласилась.

                                   Хозяин

                      Кого, отца иль мать она обманет?

                                   Фентон

                      Обоих, милый мой, уйдя со мною.
                      Вы помогите пастора достать,
                      Чтоб ждал он нас меж полночью и часом
                      И нам сердца соединил навек
                      Законного супружества обрядом.

                                   Хозяин

                      Обделывайте дело. Пастор будет.
                      Вы девушку нам дайте, - поп найдется.

                                   Фентон

                      Навеки буду я тебе обязан.
                      Что дам тебе сейчас я, то не в счет.

                                  Уходят.


        АКТ V

        СЦЕНА 1

                      Комната в гостинице "Подвязка".
                     Входят Фальстаф и мистрис Куикли.

                                  Фальстаф

     Не болтай больше, прошу тебя. Я приду. Это будет в третий раз. Надеюсь,
что  нечетные  числа  - счастливые. Ну, марш! Ступай Говорят, что в нечетных
числах  таится  что-то роковое, касается ли это рождения, судьбы или смерти.
Марш!

                                   Куикли

     Я  добуду  вам цепь, а также приложу все усилия, чтобы достать вам пару
рогов.

                                  Фальстаф

     Иди, говорят тебе! Время не терпит. Голову вверх и марш мелкой рысцой.

                               Уходит Куикли.
                                Входит Форд.

А,  мистер  Брук! Мистер Брук, дело наше выяснится сегодня ночью или никогда
не  выяснится.  Будьте в парке около полуночи под дубом Герна - и вы увидите
чудеса.

                                    Форд

     А разве вчера, сэр, вы не ходили туда, куда вам было назначено?

                                  Фальстаф

     Ходил,  мистер  Брук, таким, как вы видите, бедным стариком, а вернулся
оттуда,  мистер  Брук,  бедной  старухой.  Ее муж, этот самый негодный Форд,
одержим,  мистер  Брук,  самым  безумным  бесом ревности, каким только бывал
одержим  сумасшедший.  Могу  признаться,  он  меня  жестоко  избил,  когда я
находился  в женском образе; в мужском образе, мистер Брук, я не испугаюсь и
Голиафа,  хотя бы у меня был один навой в руках; ведь я знаю, что жизнь наша
-  как  ткацкий  челнок! У меня времени мало, пойдемте вместе со мною, я вам
все  расскажу,  мистер  Брук.  С  тех  времен как я ощипывал гусей, убегал с
уроков  и  гонял  кубарь,  я  не  знал  до  вчерашнего  дня, что значит быть
поколоченным.  Идемте вместе, я странные вещи вам расскажу про этого негодяя
Форда.  Но сегодня ночью я с ним расквитаюсь и передам вам его жену из рук в
руки. Идемте. Странные вещи должны произойти, мистер Брук! Идемте.

                                  Уходят.


        СЦЕНА 2

                             Виндзорский парк.
                       Входят Педж, Шеллоу и Слендер.

                                    Педж

     Идемте,  идемте!  Заляжем в замковом рву, пока не увидим огоньков наших
фей. Помни, сынок Слендер, о моей дочери.

                                  Слендер

     Еще  бы!  Я  с ней сговорился, и мы придумали пароль, чтобы узнать друг
друга.  Я  подойду  к  той,  что одета в белое, и скажу "ни", а она докончит
"гу-гу": так мы и узнаем один другого.

                                   Шеллоу

     Превосходно.  К  чему  только  ваша "ни" и ее "гу-гу"? Белый цвет и без
того хорошо поможет ее узнать. Десять часов пробило.

                                    Педж

     Ночь  темная,  для  огоньков  и духов очень подходящая. Да поможет небо
нашей  выдумке!  Никто  не имеет зла на уме, кроме дьявола, рога которого мы
скоро увидим. Ну, вперед! Идите за мною.

                                  Уходят.


        СЦЕНА 3

                          Улица, ведущая к парку.
             Входят мистрис Педж, мистрис Форд к доктор Кайюс.

                                Мистрис Педж

     Доктор,  моя дочь одета в зеленое. Когда вы увидите, что пора, возьмите
ее  за руку и отправляйтесь в приходскую церковь кончать скорее дело. Теперь
идите в парк. Мы обе должны явиться вместе.

                                   Кайюс

     Я знаю, что я должен делать. Прощайте!

                                Мистрис Педж

     Прощайте, сэр.

                               Уходит Кайюс.

Мой  муж  не  столько  будет радоваться нашей расправе с Фальстафом, сколько
рассердится на то, что доктор женится на моей дочери. Но это не важно, лучше
небольшая воркотня, чем целый короб сердечных неприятностей.

                                Мистрис Форд

     Где же Нен со своей толпой фей и с уэльским дьяволом Гью?

                                Мистрис Педж

     Они  спрятались  около дуба Герна и прикрыли свои огоньки. Но как раз в
ту минуту, когда Фальстаф встретится с нами, они вдруг выйдут из темноты.

                                Мистрис Форд

     Конечно, он будет испуган.

                                Мистрис Педж

     Если он не будет испуган, то будет осмеян; а если будет испуган, то тем
более будет осмеян.

                                Мистрис Форд

     Ловко мы его обманем!

                                Мистрис Педж

                      Когда урок распутным людям дан,
                      Считать не должно это за обман.

                                Мистрис Форд

     Час приближается. К дубу, к дубу!

                                  Уходят.


        СЦЕНА 4

                             Виндзорский парк.
      Входит сэр Гью Эванс, одетый духом; с ним прочие, одетые феями.

                                   Эванс

     Марш, марш. Феи! Идите! Помните ваши роли. Прошу вас, не бойтесь. Идите
за  мною  следом  в ров, и когда я дам сигнал, действуйте, как я вас научил.
Идем, идем! Марш, марш!

                                  Уходят.


        СЦЕНА 5

                            Другая часть парка.
                    Входит Фальстаф, переодетый Герном.

                                  Фальстаф

     На  виндзорской  колокольне  пробило  двенадцать.  Минута приближается.
Пылкие  боги,  помогите мне! Вспомни, Юпитер, ведь ты превратился в быка для
твоей  Европы.  Любовь довела тебя до рогов. Всевластная любовь! В некотором
отношении  ты  из  животных  делаешь  людей,  в другом отношении ты из людей
делаешь животных. Ты, Юпитер, обращался также и в лебедя из-за любви к Леде.
О  всемогущая  любовь!  Как  мало  отличался бог от гуся по сложению! Первый
грех,  совершенный  в образе животного, о Юпитер, - животный грех. А второй,
совершенный  в образе дичи, - дикий грех. Подумай об этом, Юпитер! Уж если у
богов  такая горячая кровь, то что же делать нам, бедным людям? Что до меня,
то я теперь обратился в виндзорского оленя, самого жирного, полагаю, во всем
лесу.  Повей на меня прохладой, Юпитер, во время течки; а иначе моя ли будет
вина, если я весь истеку жиром? Кто идет сюда? Моя лань?

                    Входят мистрис Форд и мистрис Педж.

                                Мистрис Форд

     Сэр Джон, ты ли это, мой олень, мой дорогой олень?

                                  Фальстаф

     О чернохвостая моя лань! Пусть теперь с неба льется картофельный дождь,
пусть  гром  грохочет  на  напев  "Зеленых  рукавов", пусть сыплется град из
ароматных  лепешек,  пусть  падает  снег  из ванили, пусть разразится ураган
возбудительных средств, - здесь я нашел себе убежище.

                                Мистрис Форд

     Мой любимый, мистрис Педж пришла со мною вместе.

                                  Фальстаф

     Делите  меня,  как  покупного  барашка: каждой по ляжке. Бока я оставлю
себе, лопатки здешнему сторожу, а свои рога я откажу вашим мужьям. Хороший я
егерь,  а?  Вылитый  Герн-охотник! Ну, сегодня Купидон, совестливый ребенок,
платит  свои  долги.  Добро  пожаловать,  -  говорю  вам  это, как настоящее
привидение!

                              Шум за суженой.

                                Мистрис Педж

     Ах, что это за шум?

                                Мистрис Форд

     Небо да простит наши прегрешения!

                                  Фальстаф

     Что это может быть?

                        Мистрис Форд и Мистрис Педж

     Бежим! Бежим!

                                  Убегают.

                                  Фальстаф

     Я  полагаю,  что  дьявол  не хочет моей погибели, боясь, чтобы от моего
сала не загорелась преисподняя; иначе он не стал бы так мешать мне.

      Входят сэр Гью Эванс. одетый духом. Пистоль в виде Гоб-Гоблина,
       мистрис Куикли, Анна Педж и остальные в виде фей со свечками.

                                   Куикли

                    Зеленый, белый, серый рой,
                    Вам любы лунный свет и мрак ночной,
                    Наследники судьбы вы и сиротки,
                    Приступимте скорей к своей работке:
                    Призвал нас Гоб-Гоблин ведь не для шутки.

                                  Пистоль

                    Внимайте, эльфы! Тишина, малютки!
                    Смотри в виндзорских очагах, сверчок:
                    Огня не видно ль, прибран ли шесток?
                    А то в чернику исщипи стряпух, -
                    Не терпят феи грязи и грязнух.

                                  Фальстаф

                    То - феи. Коль скажу что, - я пропал;
                    Зажмурюсь, будто я их не видал.
                             (Ложится ничком.)

                                   Эванс

                    Где Шарик? Если девушку найдет,
                    Что три молитвы перед сном прочтет,
                    Пусть вознесет воображенье ей -
                    И будет сон ей детского мирней,
                    Кто ж перед сном не вспомнит о грехах,
                    Исщипан будет пусть во всех местах.

                                   Куикли

                    За дело! Ну же!
                    Внутри обшарьте замок и снаружи:
                    Пусть счастье в залу каждую слетит,
                    И пусть такою, как теперь, стоит,
                    Стоит она до страшного суда,
                    Хозяина достойна, как всегда.
                    Ряд кресел орденских * там перебрав,
                    {* Кресла, которые предназначались для
                    лиц, принадлежащих к рыцарским орденам.}
                    Бальзамом освежите чудных трав.
                    Ряд шлемов и гербов вдоль старых стен
                    Навеки будет пусть благословен.
                    Вам, луговые феи, - песни, пляски
                    И хороводами плести подвязки,
                    И где траву помнете, зеленей
                    Она останется других полей -
                    И "Honni soit qui mal y pense" * готов
                    {* 'Да будет стыдно тому, кто дурно об
                    этом подумает' (Франц.) - один рыцарских
                    девизов. Эльфы должны с помощью цветов
                    вычертить девиз наподобие того, который
                    украшал колено рыцарей ордена Подвязки.}
                    Из синих, белых, розовых цветов:
                    Как над коленом рыцарским, для глаза
                    Горит он из сапфира и топаза.
                    Цветы - у эльфов буквы для указа.
                    Вперед лети! Пока не пробил час
                    Потанцевать, как принято у нас,
                    Пусть к дубу Герна феи все летят.

                                   Эванс

                    Прошу: рука с рукой, все становитесь в ряд;
                    И двадцать светляков - нам фонари,
                    Чтоб мы вести могли свои круги.
                    Стоп! Чую я: здесь смертный человек.

                                  Фальстаф

     Небо  да  защитит  меня от этого уэльского духа, а то он обратит меня в
кусок сыра.

                                  Пистоль

                    Червяк несчастный, проклятый навек!

                                   Куикли

                    Для испытанья пальцы подпалим.
                    Коль чист, так будет он неуязвим;
                    Огонь отклонится. А вздрогнет он, -
                    В разврат душой и телом погружен.

                                  Пистоль

                    Пытай его!

                                   Эванс

                               Приступим к испытанью!

                          Жгут Фальстафа свечками.

                                  Фальстаф

     Ой, ой, ой!

                                   Куикли

                   Нечист! Нечист! В нем низкие желанья.
                   За дело, феи, - песней осмеять,
                   И будем в такт, летя, его щипать.

        ПЕСНЯ

                         "Фу, греховное стремленье!
                         Похоть, фу! и вожделенье!
                         Похоть - крови возгоранье
                         От нечистого желанья.
                         Сердце - жар его питает,
                         Мысль - все больше раздувает.
                           Жги, щипли его все враз!
                           Жги его за подлый глаз!
                         Жги и щипли и туда и сюда,
                         Пока не погасла свеча и звезда!"

Во  время  этой  песни  феи  щиплют  Фальстафа. Доктор Кайюс выходит с одной
стороны  и  уводит  юношу  в  зеленом  платье;  Слендер - с другой стороны и
уводит  юношу  в белом платье. Приходит Фентон и уводит Анну Педж. За сценой
слышен  шум  охоты. Все феи разбегаются. Фальстаф сбрасывает с головы рога и
                               хочет бежать.

              Входят Педж, Форд, мистрис Педж и мистрис Форд.

                                    Педж

                     Не убежать! Попались вы с поличным.
                     Один лишь выход был - одеться Герном?

                                Мистрис Педж

                     Прошу вас, не ведите дальше шутки.
                     Ну, как вам, сэр, понравились виндзорки? -
                     Супруг, взгляните: эти украшенья
                     Скорей к лесам, чем к городу подходят.

                                    Форд

     Ну,  сэр,  кто  теперь  рогоносец?  Мистер  Брук,  Фальстаф  - негодяй,
негодный  рогоносец:  вот его рога, мистер Брук. И заметьте, мистер Брук, из
имущества  Форда он попользовался только его бельевой корзиной, его палкой и
двадцатью фунтами денег, которые он должен будет уплатить мистеру Бруку; ибо
мистер Брук в обеспеченье уплаты долга захватил его лошадей.

                                Мистрис Форд

     Сэр  Джон,  нам  не  повезло: так и не удалось сойтись. Я теперь уже не
хочу  делать  вас  своим  возлюбленным,  но  вы всегда будете считаться моим
оленем.

                                  Фальстаф

     Я начинаю замечать, что из меня сделали осла.

                                    Форд

     Да, и вола к тому же. Доказательства того и другого налицо.

                                  Фальстаф

     И это были не феи? Мне три или четыре раза приходило в голову что они -
не  феи,  но  сознание  моей  вины  и  внезапное  помрачение моих умственных
способностей  заставили  меня  поддаться грубейшему обману и вопреки всякому
смыслу  принять их за фей. Вот в какую святочную куколку превращает человека
дурно направленный ум!

                                   Эванс

     Сэр  Джон  Фальстаф,  чтите  бога,  бросьте ваши вожделенья, - и феи не
будут больше вас щипать.

                                    Форд

     Хорошо сказано, фея Гью.

                                   Эванс

     А вы бросьте вашу ревность, прошу вас.

                                    Форд

     Я  не  буду  иметь  недоверия  к  своей  жене,  пока  вы  не  научитесь
любезничать с нею на чистом английском языке.

                                  Фальстаф

     Или  у  меня  мозг высох от солнца до того, что не мог меня охранить от
такого  грубого  обмана?  Что  же,  меня  оседлает уэльский козел? Что же, я
напялил  уэльский  колпак? Теперь только осталось подавиться куском жареного
сыра.

                                   Эванс

     Сыр не идет к жиру, а ваш желудок - сплошной жир.

                                  Фальстаф

     "Сыр  и  жир".  Что  же,  я дожил до того, что меня оскорбляет человек,
острящий   так   глупо?   Этого   достаточно,   чтобы   всякое  распутство и
бездельничанье вымерло во всем королевстве.

                                Мистрис Педж

     Как,  сэр  Джон! Вы воображали, что, если бы мы и вытолкали добродетель
из нашего сердца и обрекли себя без всякого зазрения совести адским мукам, -
дьявол мог бы нас заставить плениться вами?

                                    Форд

     Такой требухой, таким тюком льна?

                                Мистрис Педж

     Такой тушей?

                                    Педж

     Таким потасканным, поганым стариком?

                                    Форд

     Злобным, как сатана?

                                    Педж

     Бедным, как Иов?

                                    Форд

     Злонравным, как его жена?

                                   Эванс

     Преданным  блуду, и тавернам, и вину, и пиву, и пивомедию, и винопитию,
и срамословию, и суесловию, и вздорам, и раздорам?

                                  Фальстаф

     Отлично.  Я  вам  попался на зубок. Ваш верх, я проиграл. Я не способен
даже  ответить  этому уэльскому войлоку. Я опустился ниже самого невежества.
Пользуйтесь мною, как вам заблагорассудится.

                                    Форд

     Ладно,  сэр,  мы  поведем  вас  в  Виндзор  к  некоему мистеру Бруку, у
которого  вы  вытянули деньги, пообещав ему свои услуги в качестве сводника.
Полагаю,  что  из  всех ваших злоключений необходимость вернуть деньги будет
для вас самой чувствительной обидой.

                                    Педж

     Не  падай духом, рыцарь. Сегодня ночью ты будешь у меня в доме ужинать,
и  я  желаю,  чтобы  ты  посмеялся  над моей женой, которая теперь над тобой
смеется. Ты сообщишь ей, что мистер Слендер женился на ее дочери.

                                Мистрис Педж
                                (в сторону)

     Ученые  доктора думают иначе. Если Анна Педж - моя дочь, то в настоящее
время она - жена доктора Кайюса.

                              Входит Слендер.

                                  Слендер

     Ой, ой, он! Батюшка Педж!

                                    Педж

     Сынок, в чем дело? В чем дело, сынок? Покончили вы?

                                  Слендер

     Покончили! Я расскажу об этом всем лучшим людям в Глостершире. Пусть бы
меня чорт подрал!

                                    Педж

     Что случилось, сынок?

                                  Слендер

     Пошел  я  в  Итон  венчаться  с  мистрис  Анной Педж, а она - здоровый,
высоченный  парень. Если бы дело происходило не в церкви, так я бы его отдул
или  он  бы  меня  отдул.  Провалиться мне на этом месте! Я думал, что иду с
Анной Педж, а она, оказывается, почтальон.

                                    Педж

     Видно, вы ошиблись.

                                  Слендер

     Для чего вы мне говорите это? Конечно, ошибся, раз я принял мальчика за
девушку.  Но  хоть  я  чуть-чуть не женился на нем, потому что он был одет в
женское платье, - он мне не нужен.

                                    Педж

     Это  все  по  вашей  собственной  глупости. Разве я вам не говорил, как
узнать мою дочь по платью?

                                  Слендер

     Я и подошел к той, что была в белом, и сказал: "ни", а она сказала мне:
"гу-гу",  как  у нас с Анной было условлено, а все-таки оказалось, что это -
не Анна, а почтальон.

                                Мистрис Педж

     Не сердись, добрый Джордж. Я узнала о вашем уговоре и одела свою дочь в
зеленое  платье.  Теперь  она,  наверное,  находится  в  приходской церкви с
доктором и обвенчана с ним.

                               Входит Кайюс.

                                   Кайюс

     Где мистрис Педж? Ей-богу, я обманут, я женился на garcon, на мальчике,
на  деревенском  парне,  ей-богу,  на garcon. Это - не Анна Педж. Ей-богу, я
обманут.

                                Мистрис Педж

     Вы взяли ту, что была в зеленом?

                                   Кайюс

     Ну, конечно, а она оказалась мальчиком. Ей-богу, я подыму весь Виндзор!

                                    Форд

     Странное дело! Кому же досталась настоящая Анна?

                                    Педж

     Чует мое сердце недоброе. Вот идет мистер Фентон.

                         Входят Фентон и Анна Педж.

Что это значит, мистер Фентон?

                                   Фентон

     Простите, батюшка. Матушка, простите.

                                    Педж

     Ну, сударыня, по какому случаю вы не пошли с мистером Слендером?

                                Мистрис Педж

     Почему вы не пошли с мистером доктором Кайюсом?

                                   Фентон

                    Ее смутили вы. Скажу я правду.
                    Вы заключить хотели брак постыдный,
                    Без соответствия с ее любовью.
                    Она и я обручены давно,
                    Теперь же нас ничто не разлучит.
                    Проступок, совершенный ею, свят.
                    Нельзя строптивостью его назвать,
                    Непослушаньем или непочтеньем.
                    Благодаря ему она избегла
                    Проклятий богохульных, что исторг бы
                    Из уст ее навязанный ей брак.

                                    Форд

                    Не огорчайтесь. Дела не поправишь.
                    Поместья мы за деньги покупаем,
                    А жен - по воле неба получаем.

                                  Фальстаф

     Я рад, что ваша стрела, хоть вы и целились в меня, попала в вас самих.

                                    Педж

                    Ну что ж? Пошли вам небо счастье, Фентон.
                    Чему уж быть, тому не миновать.

                                  Фальстаф

                    Всю дичь собаки могут в ночь поднять.

                                Мистрис Форд

                    Ну, дуться я не буду. - Мистер Фентон,
                    Пусть небо даст вам много дней счастливых. -
                    Ну, муженек, пойдемте все домой
                    И шутке посмеемся у камина.
                    Сэр Джон, идем!

                                    Форд

                                    Отлично. Ну, сэр Джон,
                    Сдержали все-таки вы Бруку слово:
                    Сегодня мистрис Форд с ним спать готова.

                                  Уходят.



        ВЕСЕЛЫЕ ВИНДЗОРСКИЕ КУМУШКИ

     Текст. Комедия эта была в первый  раз  издана  в  1602  г.  под  весьма
сложным заглавием: "Чрезвычайно забавная и превосходно составленная  комедия
о  сэре  Джоне  Фальстафе  и  веселых  виндзорских  кумушках.   Пересыпанная
разнообразными забавными выходками сэра Гью, уэльского рыцаря, судьи  Шеллоу
и, его  премудрого  племянника,  мистера  Слендера.  С  пустым  хвастовством
прапорщика Пистоля и капрала Нима. Сочинение Вильяма Шекспира.  Как  она  не
раз исполнялась слугами достопочтенного лорда-камергера, как  в  присутствии
ее величества, так и в других местах" (Q1). Текст этот был  перепечатан  без
всяких изменений в Q2 1619 г.
     Q1 - типичный образец "пиратского" издания, сделанного, повидимому,  по
стенографической записи спектакля, вдобавок  еще  плохо  использованной.  Он
содержит огромное количество искажений и пропусков: сцены III, 4  и  III,  5
переставлены, сцены IV, 1 и V, 1-4 вовсе выпали и т. п.
     Наоборот, F1 1623 г. дает чрезвычайно удовлетворительный текст пьесы.

     Датировка и первые представления. Пьеса в  списке  Миреса  1598  г.  не
упоминается. Хронологическим пределом для нее является январь 1602 г., когда
она была внесена в книгопродавческие списки  (анонс  издания  Q1).  По  всей
вероятности, пьеса возникла в 1600-1601 гг.
     По довольно достоверному преданию, восходящему к первым годам XVIII в.,
Шекспир написал эту  комедию  по  приказанию  Елизаветы,  пожелавшей,  после
Генриха IV, еще раз увидеть Фальстафа на сцене, именно - в роли влюбленного.
Исполняя желание королевы, Шекспир будто бы  написал  пьесу  в  две  недели.
Этим, быть может, объясняется тот  факт,  что  она  почти  целиком  написана
прозой и притом с явной торопливостью, ибо язык ее изобилует погрешностями и
шероховатостями.
     Сведений о постановке комедии, кроме указаний титульного  листа  Q1  не
сохранилось.

     Источники.  Пьеса  в  целом  представляет  собою  свободную  композицию
Шекспира.  Наиболее  "фабульная"  ее  часть,  -  проделки  виндзорских  дам,
издевающихся над влюбленным Фальстафом, - принадлежит к числу мотивов, много
раз обрабатывавшихся в средневековой и ренессансной литературе.  Чрезвычайно
общая форма, в какой  эпизоды  эти  изложены  в  пьесе,  делает  невозможным
установление непосредственных источников Шекспира.  Все  остальное  в  пьесе
является плодом его свободного вымысла.

     Время действия. События пьесы  развертываются,  повидимому,  в  течение
трех дней,  следующих  один  за  другим.  Точная  разверстка  времени  очень
затруднительна в виду явной путаницы со свиданиями  Фальстафа  в  сцене  5-й
акта III. Допуская в двух или трех местах ошибку в  тексте  с  приветствиями
"доброе утро" вместо "добрый вечер", Дениел приходит к такой схеме:
     День 1-й: акт I, сцены 1-4.
     День 2-й: акт II, сцены 1-3; акт III, сцены 1-4 и часть  сцены  5,  где
            участвует мистрис Куикли.
     День 3-й: конец акта III, сцены 5 с участием мистера Форда; акты  IV  и
            V.


        ПРИМЕЧАНИЯ К ТЕКСТУ ПЬЕСЫ

                             Действующие лица:

     Среди имен  персонажей  имеется  довольно  много  смысловых:  Шеллоу  -
'плоский', 'пустой'; Слендер - 'хилый',  'тупой';  Пистоль  -  'пистолет'  и
название  золотой  испанской  монеты;   Симпль   -   'простец';   Куикли   -
'торопящаяся'.
     В оригинале сэр Гью Эванс и доктор Кайюс говорят с сильным  уэльским  и
французским  акцентом,  который  мы  не  сочли  возможным  воспроизвести   в
переводе, ограничившись передачей стилистической причудливости  и  некоторой
неправильности их речи.

                               Акт I, сцена 1

     2. Звездная палата - верховное уголовное судилище,  учрежденное  в  XVI
в.;  названо  так  от  изображений  звезд  на  потолке  помещения   суда   в
Вестминстере.

     14. Вшито двенадцать белых щук в  мантию...  В  подлиннике  игра  слов,
основанная на созвучии: luces - 'щука' и louses - 'вши'.  Биографы  пытались
связать это место с фактом  из  биографии  юного  Шекспира,  который  якобы,
браконьерствуя в лесах сэра Джона Люси, имение которого было  неподалеку  от
Стретфорда, был привлечен за это к суду (или бежал, чтобы избежать этого,  в
Лондон).

     19. В старой же мантии они  не  пресноводные,  а  морские  -  намек  на
соленый пот, которым пропитана старая мантия.

     41. Джорджа Педжа. В некоторых изданиях он назван Томасом Педжем.

     102. Но  не  целовал  дочки  вашего  лесничего  -  вероятно,  намек  на
современную песню или ходячий анекдот.

     118. В чем дело, Мефистофилус? - намек на персонаж исполнявшейся  в  то
время пьесы Марло о докторе Фаусте.

     139. Семь гротов шестипенсовиками.  Неточность:  в  гроте  было  четыре
пенса; следовательно, семь гротов уплатить шестипенсовиками невозможно.

                              Акт II, сцена I

     17. Вот Ирод-то иудейский! - намек на чувственность  Ирода,  отмеченную
Библией.

     44. Сэр Алиса Форд. У англичан и сейчас жена носит сословное  звание  и
имя своего мужа.

     54. Как сотый псалом к напеву "Зеленых рукавов" -  комический  контраст
между популярным веселым напевом и священным текстом.

     106. Иль будешь Актеон с Рингвудом по пятам - намек  на  мифологический
рассказ об Актеоне, который подсмотрел наготу Дианы, богини  целомудрия,  за
что и был растерзан сворой собак Дианы. Историю эту Шекспир мог  прочесть  в
"Метаморфозах" Овидия, которые он хорошо знал.

     195. Меня зовут Брук. В устах Форда этот псевдоним звучит как  синоним.
Brook значит - 'ручей', ford - 'брод'.

                              Акт II, сцена 2

     17-18. Намек на ремесло воров, срезавших кошельки, которые носились  на
ремешке.

     54-55. Растревожили, хуже канарского  танца.  Канарский  танец,  как  и
канарское вино, очень часто упоминается Шекспиром. Танец этот  исполнялся  в
быстром темпе, а вино, если судить по соответствующим местам текста,  быстро
сваливало с ног.

     56. Когда двор находился  в  Виндзоре.  Виндзорский  замок,  на  берегу
Темзы,  в  дне  езды  (на  лошадях)  от  Лондона,  был  летней   резиденцией
английского короля.

     66. Игра слов, основанная на двойном значении слова angel -  'ангел'  и
золотая монета.

     102. Мистрис Педж просит  прислать  ей  своего  маленького  пажа.  Игра
двойным смыслом: page ('паж') и Page (Педж).

                              Акт III, сцена 1

     15. Песенка  Эванса,  находящегося  в  состоянии  тревожного  ожидания,
построена на эффекте полной спутанности мыслей: тут и  начальная  строка  из
стихотворения Марло, говорящая о "птичках, поющих мадригалы", и стих из  137
псалма Давида,  и  отрывок  из  популярной  баллады,  и  дважды  всплывающая
ассоциация "shallow - Shallow" ('пустой' - Шеллоу).

     95-94. Разве я - не Макиавелли? Имя  Никколо  Макиавелли,  итальянского
автора  политического  трактата  "Государь"   (начала   XVI   в.),   уже   в
шекспировские времена  сделалось  в  Англии  нарицательным  для  обозначения
человека, который не останавливается  ни  перед  чем  для  достижения  своих
целей.

                              Акт III, сцена 2

     4-5. По обычаю  того  времени,  паж,  сопровождая  даму,  шел  впереди,
расчищая ей дорогу; напротив, карлик, если таковой имелся, шел за нею.

     62.  Он  водит  компанию  с  беспутным  принцем  и  Пойнсом  -   фраза,
указывающая, что время действия "Веселых виндзорских  кумушек"  предшествует
последнему акту второй части "Генриха IV".

                              Акт III, сцена 4

     44 - 45. Как короткохвостый или  длиннохвостый.  Этими  птицеводческими
терминами Слендер обозначает  более  высокое  или  более  низкое  социальное
положение.

                              Акт III, сцена 5

     51. Мистрис Форд! Знаю я этот форт. В подлиннике  -  другая  игра  слов
(ford - 'брод').

                              Акт IV, сцена 5

     5-6. Его постоянная кровать и его походная кровать. В то время, обычно,
под кровать на высоких ножках пододвигалась легкая низкая кровать,  игравшая
роль запасной.

     87-88. Если бы  до  двора  дошли  слухи  о  том,  какие  превращения  я
претерпеваю... - еще одно указание  на  то,  что  время  действия  настоящей
комедии предшествует концу второй части Генриха IV.

                               Акт V, сцена 1

     3.  Говорят,  что  в  нечетных  числах  таится  что-то  роковое.  Самое
английское слово odd означает и 'нечет', и 'несовпадающее', и 'странное',  и
'неблагоприятное'.

     20-21. В отличие от Давида, Фальстаф готов выступить против  Голиафа  с
одной пустой пращой в руках (с "навоем"),

                               Акт V, сцена 5

     17 и сл. Перечисление ряда  возбуждающих,  по  взглядам  того  времени,
средств: картофель, ваниль и т.  д.  Здесь  еще  раз  звучит  мотив  веселых
"Зеленых рукавов".




   Уильям Шекспир.
   Сон в Иванову ночь

---------------------------------------------------------------
                          Перевод М.М. Тумповской
     ПСС в восьми томах. М.-Л.: Издательство "ACADEMIA", 1937, т. 1.
     OCR Бычков М.Н.
---------------------------------------------------------------

        ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:

     Тезей, герцог Афинский.
     Эгей, отец Гермии.

     Лизандр  |
              } влюбленные в Гермию.
     Деметрий |

     Филострат, распорядитель празднеств при дворе Тезея.

     Айва, плотник.
     Миляга, столяр.
     Основа, ткач.
     Дудка, починщик раздувательных мехов.
     Рыльце, медник.
     Заморыш, портной.
     Ипполита, царица амазнок, обрученная с Тезеем.
     Гермия, дочь Эгея, влюбленная в Лизандра.
     Елена, влюбленная в Деметрия.
     Оберон, король эльфов.
     Титания, королева эльфов.
     Пек или Робин, Добрый Друг.

     Душистый Горошек |
     Паутинка         }      эльфы.
     Мотылек          |
     Горчичное Зерно  |

                Другие эльфы из свиты их короля и королевы.
                   Придворные из свиты Тезея и Ипполиты.

               Место действия: Афины и лес поблизости от них.


        АКТ I

        СЦЕНА 1

                            Афины. Дворец Тезея.
                 Входят Тезей, Ипполита, Филострат и свита.

                                   Тезей

                    Да, Ипполита дивная, уж близок
                    Наш брачный час. Четыре дня счастливых
                    К нам месяц новый приведут. Но старый -
                    О, как он медлит! Он во мне желанья
                    Томит, как мачеха или вдова,
                    Что юношу к наследству не пускает.

                                  Ипполита

                    Четыре дня в ночах потонут быстро,
                    Четыре ночи в снах поглотят время;
                    И месяц, вновь серебряный свой лук
                    Согнув на небесах, увидит ночь
                    Обрядов брачных.

                                   Тезей

                                      Филострат, ступай,
                    Афинян юных призови к утехам,
                    Их резвый дух к веселью пробуди,
                    Тоску ж спровадь на похороны. Гостье
                    Унылой на пиру у нас не место.

                             Уходит Филострат.

                    Тебя мечом добыл я, Ипполита,
                    Обидами твою любовь стяжал.
                    Но свадьбу мы в ином ключе сыграем,
                    Средь маскарадов, празднеств и торжеств.

                  Входят Эгей, Гермия, Лизандр и Деметрий.

                                    Эгей

                    Привет тебе, Тезей, наш славный герцог.

                                   Тезей

                    Благодарю, мой друг. Что скажешь нам?

                                    Эгей

                    С душевной скорбью жалобу на дочь,
                    На Гермию свою, вам приношу я. -
                    Приблизься ты, Деметрий. - Господин мой,
                    Ему хотел я в жены дочь отдать. -
                    Приблизься ты, Лизандр. - Мой добрый герцог,
                    Вот тот, кто сердце ей околдовал.
                    Да, ты, Лизандр, стишки преподносил ей,
                    Обменивался с ней любви дарами;
                    При лунном свете пел ей под окном
                    Ты лживым голосом о лживой страсти.
                    Ты впечатлел в ее душе свой образ
                    Через безделки, сласти, побрякушки,
                    Запястья из волос, букет, перстни -
                    Послы, чья власть над юностью сильна.
                    Коварством ты у ней похитил сердце,
                    Дочернюю покорность обратил
                    В упрямство черствое. - Мой добрый герцог,
                    Когда, при вашей светлости, согласья
                    Она Деметрию не даст, - Афин
                    Вы древнее мне предоставьте право:
                    Она моя, и я над нею властен.
                    Пусть изберет меж этим дворянином
                    И смертью, что наш прямой закон
                    Установил для случаев подобных.

                                   Тезей

                    Что, Гермия? Примите мой совет:
                    В своем отце должны мы видеть бога.
                    Он создал вашу прелесть. Перед ним
                    Вы - образ, им же созданный из воска,
                    Не более того, и может он
                    Иль сохранить его или разрушить.
                    Деметрий - человек весьма достойный.

                                   Гермия

                    Таков же и Лизандр.

                                   Тезей

                                        Пусть так, не спорю.
                    Но раз не за него отцовский голос,
                    Должны признать достойней вы другого.

                                   Гермия

                    Когда б отец имел мои глаза!

                                   Тезей

                    Его сужденьем вам пристало видеть.

                                   Гермия

                    О государь, молю меня простить!
                    Я не пойму сама, какая сила
                    Дает мне дерзость, скромность преступив,
                    При вас отстаивать мои желанья.
                    Но объяснить прошу я вашу светлость,
                    Чем в худшем случае мне угрожает
                    Отказ мой стать Деметрию женой?

                                   Тезей

                    Иль смертью умереть или отречься
                    На весь ваш век от общества мужчин.
                    Проверьте, Гермия, свои желанья,
                    Внемлите юности, спросите кровь:
                    Посильно ль вам, отца отвергнув выбор,
                    Покровами монахини облечься,
                    Принять затвор во мгле монастыря,
                    Влачить весь век судьбу сестры бесплодной,
                    Луне холодной воссылая гимны.
                    Стократ блажен, кто, овладев страстями,
                    Путь пилигрима в чистоте свершает;
                    Но роза, в ароматах растворясь,
                    Счастливей, по-земному, той, что в девстве
                    Растет, живет и вянет одиноко.

                                   Гермия

                    Так мне расти, прожить, потом увянуть
                    Отраднее, чем право дать на девство
                    Во власть тому, чье мне не мило иго,
                    На чье господство не согласно сердце.

                                   Тезей

                    Даю вам срок подумать. К новолунью,
                    В день заключенья вечного союза
                    Между моей возлюбленной и мной,
                    В тот самый день готовьтесь умереть
                    За ослушанье вашему отцу,
                    Иль выйти за того, кого он выбрал,
                    Или принесть на алтаре Дианы
                    Обет уединения и девства.

                                  Деметрий

                    Смягчитесь, нежная! - Лизандр, бесспорны
                    Мои права; отбрось же притязанья.

                                  Лизандр

                    Любовь отца вы обрели, Деметрий,
                    Вступайте в брак с ним, мне ж оставьте дочь.

                                    Эгей

                    Насмешник! Да, мою любовь обрел он,
                    С любовью ж - все, что мне принадлежит.
                    Она - мне дочь, и все права над ней
                    Деметрию я передать намерен.

                                  Лизандр

                    Мой государь, рожденьем и богатством
                    Ему я равен, но люблю сильней.
                    Во всех делах не меньше, чем Деметрий,
                    Когда не боле, взыскан я судьбой.
                    И, что важней всех этих благ мишурных,
                    Я Гермией прекрасною любим.
                    Как не отстаивать свое мне право?
                    Деметрий, он - в лицо ему скажу -
                    Искал любви у дочери Недара
                    И душу обольстил ей; и Елена
                    Боготворит и преданно и пылко
                    Изменою запятнанное сердце,

                                   Тезей

                    Признаться должен, я слыхал об этом
                    И думал с ним о том поговорить;
                    Но в преизбытке собственных забот
                    Я это упустил. - Идем, Деметрий,
                    И ты, Эгей: мне нужно вам обоим
                    Дать несколько особых наставлений. -
                    Вы, Гермия прекрасная, готовьтесь
                    Отцовской воле прихоть подчинить;
                    Не то присудит вас закон афинский
                    (Его же мы не властны изменить)
                    К обету девственности или к смерти.
                                 (Ипполите)
                    Что скажешь ты, любовь моя? Идем. -
                    Деметрий и Эгей, ступайте с нами;
                    Вы мне нужны для подготовки пира;
                    Я также должен с вами обсудить
                    То, что самих касается вас близко.

                                    Эгей

                    Мы следуем по долгу и желанью.

                    Уходят все кроме Лизандра и Гермии.

                                  Лизандр

                    Что, нежный друг? Откуда эта бледность?
                    Как быстро розы на щеках поблекли!

                                   Гермия

                    Им, верно, нужен дождь, которым буря
                    Моих очей их оросить могла бы.

                                  Лизандр

                    Увы! Нередко я читал и слышал
                    Предания об истинной любви:
                    Она нигде не протекала мирно;
                    То вмешивалась рознь происхожденья...

                                   Гермия

                    О зло! Высокий - пленником у низкой!

                                  Лизандр

                    То разность лет стояла между ними...


                                   Гермия

                    О - боль! Со старостью в союзе юность!

                                  Лизандр

                    Иль выбором друзей решалось дело...

                                   Гермия

                    О ад! В любви чужим глазам вверяться!

                                  Лизандр

                    Когда же склонностью решался выбор, -
                    Болезнь, война и смерть, их осаждая,
                    Его мгновенным делали, как звук,
                    Как сон коротким, беглым точно тень,
                    Летучим точно молния, что страстно
                    Срывает тьмы покров с земли и неба, -
                    Но не успел и вымолвить: "Смотри!",
                    Как глотка ночи все уж поглотила, -
                    Так быстро меркнет радости сверканье.

                                   Гермия

                    Когда удел всех любящих - невзгоды,
                    То таково судьбы предначертанье.
                    Так пусть терпенью трудности нас учат,
                    Раз это крест обычный для любви,
                    Ей свойственный, как сны, заботы, вздохи,
                    Желанья, слезы - свита бедной страсти.

                                  Лизандр

                    Благая вера! - Гермия, послушай:
                    Есть тетка у меня; она вдова
                    Бездетная, имеет состоянье
                    И дом, - он от Афин за восемь миль.
                    Она меня за сына почитает.
                    Там, милая, с тобой вступлю я в брак;
                    Афин закон жестокий в этом месте
                    Нас не достигнет. Коль меня ты любишь,
                    То завтра в ночь покинь ты дом отцовский;
                    И в том лесу, за милю от Афин,
                    Где утром раз застал я вас с Еленой
                    За выполненьем майского обряда, -
                    Там ждать тебя я буду.

                                   Гермия

                                           Мой Лизандр!
                    Клянусь крепчайшим луком Купидона,
                    Стрелою лучшей с острием златым,
                    Правдивостью голубок Афродиты,
                    Любовным счастьем, в коем души слиты,
                    Костром, что жег Дидону, пламенея,
                    Меж тем, как парус уносил Энея,
                    И ложью клятв мужских, что в столько раз
                    Обильней клятв, услышанных от нас:
                    Там, где назначил ты, порой полночной
                    Я буду завтра встречи ждать урочной.

                                  Лизандр

                    Храни же слово, друг мой. Вот Елена.

                               Входит Елена.

                                   Гермия

                    Привет, красавица! Куда спешите?

                                   Елена

                    Красавица? О красоте молчите!
                    Красою вашей увлечен мой друг.
                    Глаза, как звезды! Речи нежный звук,
                    Что словно жаворонка переливы
                    Для пастуха среди зеленой нивы!
                    О, если б, как болезнь, несла заразу
                    И красота. Я б заразилась сразу;
                    Ваш взор моим бы стал, и в мой язык
                    Звучаньем нежным голос ваш проник.
                    Стань мир моим - и я немедля вам,
                    Изъяв Деметрия, весь мир отдам.
                    О, как принять ваш вид? Каким искусством
                    Вы овладеть его сумели чувством?

                                   Гермия

                    Растет в нем страсть, хотя мой вид все строже.

                                   Елена

                    Когда б улыбкой мне достичь того же!

                                   Гермия

                    Он нежностью мне платит за проклятья.

                                   Елена

                    Когда б мольбе могла их силу дать я!

                                   Гермия

                    Я ненавижу, он же льнет ко мне.

                                   Елена

                    Люблю его, а он жесток ко мне.

                                   Гермия

                    В его безумье нет вины моей.

                                   Елена

                    Ваш взор - виной. О, будь она моей!

                                   Гермия

                    Утешьтесь: он меня не встретит ввек;
                    Лизандр и я замыслили побег.
                    Пока жила, Лизандра я не зная,
                    Афины были мне отрадней рая.
                    Каким же счастьем пламень мой богат,
                    Когда и небо превратил он в ад?

                                  Лизандр

                    Узнайте же наш замысел, Елена!
                    Назавтра в ночь, едва узрит Селена
                    Свой лик сребристый в ясной глади вод
                    И жемчугами травы уберет, -
                    Любви и бегству час благоприятный! -
                    Афины мы покинем безвозвратно.

                                   Гермия

                    И в том лесу, где примулы не раз
                    Стелили ложе для обеих нас,
                    Где мы делили мысли и желанья,
                    С Лизандром мы назначили свиданье;
                    И, от Афин отворотясь отныне,
                    Друзей иных мы сыщем на чужбине.
                    Прощай, подруга игр, молись за нас,
                    Пусть для твоей любви настанет час. -
                    Лизандр, сдержите слово: в полуночи
                    Мы, встретясь завтра, вновь насытим очи.

                                  Лизандр

                    О да, сдержу.

                               Уходит Гермия.

                                  Елена, вам привет;
                    Деметрий пусть полюбит вас в ответ.

                                  Уходит.

                                   Елена

                    О, почему не все равно счастливы?
                    В глазах Афин мы с ней равно красивы;
                    И лишь Деметрий (что мне в остальном?)
                    Не видит то, что видят все кругом;
                    И как зажжен он Гермии очами,
                    Так доблестью во мне зажег он пламя.
                    Любовь предмет и низкий и пустой
                    Достоинством дарит и красотой;
                    Любовь глядит не взором, но желаньем,
                    Она не мерит верным пониманьем;
                    Крылат, но слеп - таким изображен
                    В своем стремленье бурном Купидон;
                    И, в выборе обманута не раз,
                    Любовь ребенком прослыла у нас.
                    Как дети лгут, играя иль шутя,
                    Так рад от клятв отречься бог-дитя.
                    Мне клятвы так Деметрий сыпал градом,
                    Но с Гермией он повстречался взглядом,
                    И тотчас же, лучом ее согрет,
                    Град растопился - и тех клятв уж нет.
                    Я Гермии побег ему открою;
                    Им вслед он завтра же ночной порою
                    Погонится. Недешево за весть
                    Признательность хочу я приобресть.
                    И тем стремлюсь мои смягчить мученья,
                    Что буду с ним в пути и возвращенье.

                                  Уходит.


        СЦЕНА 2

                              Афины. Дом Айвы.
           Входят Айва, Миляга, Основа, Дудка, Рыльце и Заморыш.

                                    Айва

     Ну что, вся компания в сборе?

                                   Основа

     Вы бы лучше сделали перекличку; вызывайте нас всех гуртом, по списку.

                                    Айва

     Вот  он,  перечень;  тут  по  именам перечислены все, кто только Афинах
признаны  подходящими,  чтобы  разыграть  нашу  интермедию  перед герцогом и
герцогиней в вечер их свадьбы.

                                   Основа

     Прежде  всего, добрейший Питер Айва, скажите, о чем в пьесе речь, затем
прочтите имена актеров; так вы прямо к делу и перейдете.

                                    Айва

     Ладно. Наша пьеса называется "Прежалостная комедия и прежестокая смерть
Пирама и Фисбы".

                                   Основа

     Отличная,  доложу  вам, штука, и презабавная! Ну, добрейший Питер Айва,
теперь начинайте выкликать по списку своих актеров. Расступитесь, господа.

                                    Айва

     Откликайтесь, когда я буду вас вызывать. Ник Основа, ткач.

                                   Основа

     Здесь. Назовите мою роль - и дальше.

                                    Айва

     Вам, Ник Основа, назначена роль Пирама.

                                   Основа

     А что такое Пирам? Любовник или злодей?

                                    Айва

     Любовник, который предоблестно убивает себя из-за любви.

                                   Основа

     Да, тут не обойтись без слез, если эту роль исполнить как следует. Если
играть  ее  буду я, пусть уж зрители сами позаботятся о своих глазах: я бурю
подниму.  Уж  я, можно сказать, посетую. Ну, переходите к другим. А впрочем,
мне  больше  всего  подошла бы роль злодея: Еркулеса я мог бы сыграть надиво
или  другую  какую  роль,  чтобы  можно  было  все  в клочья рвать и в щепки
разносить. {Основа искажает мифологические имена: Еркулес - вместо Геркулес,
Фиб - вместо Феб и т. д.}
                              Громады гор,
                              Взъярив простор,
                              Сшибут затвор
                              С ворот темницы;
                              И Фиб в тот срок
                              Поборет рок,
                              Пронзив восток
                              Лучом денницы.

Изрядно,  не  правда  ли? Ну, теперь выкликайте остальных актеров. - Да, это
по-еркулесски, по-злодейски. Любовники - те больше насчет чувствительности.

                                    Айва

     Френсис Дудка, починщик раздувательных мехов.

                                   Дудка

     Здесь, Питер Айва.

                                    Айва

     Вы, Дудка, будете играть Фисбу.

                                   Дудка

     Что это такое - Фисба? Странствующий рыцарь?

                                    Айва

     Это та дама, в которую влюблен Пирам.

                                   Дудка

     Нет,  только  уж  не заставляйте меня играть женщину: у меня борода уже
пробивается.

                                    Айва

     Это  не  беда:  вы  будете  играть  в маске, а говорить вы можете самым
тонюсеньким голоском.

                                   Основа

     Раз  можно играть в маске, позвольте мне сыграть заодно и Фисбу; я ужас
каким  крохотным  голоском  буду говорить: "Фусба, Фусба!" - "Ах, Пирам, мой
возлюбленный! Я любезная твоя Фисба, подруга твоя любезная!"

                                    Айва

     Нет, нет, вы должны играть Пирама, а вы, Дудка, - Фисбу.

                                   Основа

     Ладно, вызывайте дальше.

                                    Айва

     Робин Заморыш, портной.

                                  Заморыш

     Здесь, Питер Айва.

                                    Айва

     Робин Заморыш, вы должны играть мать Фисбы. - Том Рыльце, медник.

                                   Рыльце

     Здесь, Питер Айва.

                                    Айва

     Вы  будете  отцом  Пирама,  а  я  -  отцом Фисбы. - Миляга, столяр, вам
назначается роль льва. - Ну вот, теперь все роли как будто бы розданы.

                                   Миляга

     А  что,  переписана  уже  у  вас  роль  льва? Очень вас прошу, если она
готова, дайте мне ее, - я очень туго заучиваю.

                                    Айва

     Вы можете импровизировать: вам придется только рычать.

                                   Основа

     Позвольте  мне сыграть заодно и льва; я буду так рычать, что сам герцог
скажет: "Пусть порычит еще, пусть порычит еще".

                                    Айва

     Если вы станете слишком страшно рычать, то перепугаете герцогиню и дам,
они подымут крик; а этого будет довольно, чтобы нас всех повесили.

                                    Все

     Да, нас повесят, всех до одного.

                                   Основа

     Это  верно,  друзья: если вы и в самом деле перепугаете до сумасшествия
дам,  то  они,  конечно, не постоят за тем, чтобы нас повесить; но я надсажу
себе глотку, я буду рычать так нежно, как голубь-сосунок; я буду рычать, как
соловей какой-нибудь.

                                    Айва

     Никого  вам  больше нельзя играть, кроме как Пирама; потому что Пирам -
человек  приятной  наружности,  мужчина  в цвете сил, весьма любезный и вида
самого благородного; потому-то вы и должны непременно играть Пирама.

                                   Основа

     Ладно, беру эту роль. А в какой бороде мне лучше всего играть ее?

                                    Айва

     Да в какой вам угодно.

                                   Основа

     Я  вам представлю его в бороде соломенного цвета или буро-оранжевого, а
то  еще  пурпурового  с  искрой  или  же  в бороде цвета французской кроны -
чистого желтого цвета.

                                    Айва

     У  некоторых  французских крон нет вовсе волос, и придется вам играть с
голым лицом. - Ну вот, господа, и все ваши роли; и я прошу, умоляю и требую,
чтобы  вы все вызубрили их к завтрашнему вечеру, и еще - чтобы нам собраться
при  лунном свете во дворцовой роще в миле от города; там мы порепетируем; а
то,  если  мы соберемся в городе, сейчас же нас облепят, и затея наша станет
известна всем. Пока что я составлю список бутафории, которая нам понадобится
для представления. Прошу вас, не подведите меня.

                                   Основа

     Придем,  придем;  и  будем там репетировать решительно и без стеснения.
Ну, постарайтесь; уж будьте на высоте. Прощайте.

                                    Айва

     Встреча - у герцогова дуба.

                                   Основа

     Ладно. Хоть треснем, а придем.

                                  Уходят.


        АКТ II

        СЦЕНА 1

                          Лес поблизости от Афин.
                     Входят с разных сторон Эльф и Пек.

                                    Пек

                     Привет вам, дух! Куда вы мчитесь?

                                    Эльф

                          Над холмом и над долом,
                              Через куст и корягу,
                          Над плетнем, частоколом,
                              Через пламень и влагу,
                          В лете дальнем, в лете близком,
                          Вперегонки с лунным диском,
                          Госпожи творя завет,
                          Кроплю росой кружений след.
                          Вот буквицы, ее отряд:
                          Весь в точках солнечный наряд;
                          Это фейный дар - гранаты,
                          Там живут их ароматы.
                     Иду искать для них росу,
                     По всем цветам алмазы разнесу.
                     Ну, увалень, прощай: лететь мне время.
                     Царица будет здесь, с ней - эльфов племя.

                                    Пек

                     Король здесь в ночь пирует. Королеве
                     Не след встречаться с ним: он в сильном гневе.
                     Прелестный мальчик вызвал этот спор,
                     Что в свите у нее с недавних пор.
                     Его у принца Индии украли.
                     Милей приемыш* был у ней едва ли.
                     {* Феям приписывалось обыкновение похищать
                     у людей детей и воспитывать их как приемышей.}
                     И пожелал ревнивый Оберон,
                     Чтоб в свите с ним бродил по лесу он.
                     Она ж дитя цветами украшает,
                     И дышит им, и прочь не отпускает.
                     Теперь при встречах, в роще ль, у ключа,
                     В лугах, в сиянье звездного луча, -
                     Уж спор готов... И в страхе толпы фей
                     Спешат укрыться в чашках желудей.

                                    Эльф

                     Когда меня в ошибку не ввели вы
                     Наружностью, - вы дух тот шаловливый,
                     Что всеми прозван Робин, Добрый Друг.
                     На девок любо вам нагнать испуг,
                     Снять сливки, мельницу пустить в работу,
                     Хозяйка масло из-за вас до поту
                     Сбивает зря, а пиву - не дойти;
                     Вас тешит путников сбивать с пути.
                     Но для кого вы Пек, Гоб-Гоблин* милый,
                     {* Один из духов английского фольклора,
                     в данном случае отождествленный с Пеком.}
                     Тому во всем удача до могилы.
                     Вы, верно, он и есть?

                                    Пек

                                           Ну да, ты прав.
                     Ночной бродяга я, мой весел нрав.
                     Сам Оберон со мною веселится,
                     Когда примусь я ржать, как кобылица,
                     И тучных жеребцов ввожу в обман.
                     Печеным яблоком к куме в стакан
                     Я заберусь, а чуть пригубит пива,
                     Я по губам ее ударю живо,
                     И эль зальет ей высохшую грудь.
                     И только тетке мудрой затянуть
                     Умильный сказ удастся, - в то ж мгновенье
                     Трехногим стулом я из-под сиденья
                     Ее скользну, и тетка - кувырком!
                     Ай-ай! И в слезы... Смех и чих кругом,
                     И, за бока держась, все уверяют,
                     Что ничего смешней они не знают. -
                     Дорогу, эльф! Идет к нам Оберон.

                                    Эльф

                     Вот госпожа моя. Ушел бы он.

               Входят с одной стороны Оберон со своей свитой,
                     с другой стороны Титания со своей.

                                   Оберон

                     Надменная! К чему луна свела нас?

                                  Титания

                     Завистник Оберон! Бегите, эльфы!
                     От ложа и от встреч с ним отвлеклась я.

                                   Оберон

                     Стой, шалая! Иль я тебе не муж?

                                  Титания

                     Раз так, тебе жена я. Мне ж известно,
                     Что улетел из царства Фей ты тайно
                     И в образе Корина пел весь день
                     Свою любовь Филлиде, ей на дудке
                     Наигрывая. Для чего ты с гор
                     Далекой Индии сюда явился?
                     Не к свадьбе ли удалой Амазонки -
                     Твоей котурнами обутой милой,
                     Воинственной твоей любви - с Тезеем?
                     Явился ты их ложу дать веселье
                     И благоденствие?

                                   Оберон

                                      Стыдись, Титания:
                     Меня корить за дружбу с Ипполитой!
                     Твоя ль мне страсть к Тезею неизвестна?
                     Не ты ль его при звездах увела
                     Вдаль от похищенной им Перигены?
                     Не для тебя ли он нарушил клятвы
                     Эглее, Ариадне, Антиопе?

                                  Титания

                     То измышленья ревности. Ни разу
                     Мы с середины лета не встречались
                     В лесах иль долах, на холмах, лугах,
                     У камышей ручья, иль у ключа
                     С кремнистым дном, иль на пологом взморье
                     И не кружились мы под песню ветра, -
                     Чтоб ссорой ты забав нам не нарушил.
                     И ветры, мстя за то, что нам напрасно
                     Насвистывали, вызвали из моря
                     Тлетворные туманы; пав на землю,
                     Они ничтожной речке дали мощь
                     Разлиться горделиво; оттого
                     Без толку вол влачит ярмо, и тщетен
                     Пот пахаря: зеленым гибнет колос,
                     Не доукрасив усиками юность;
                     Загон на залитом лугу пустеет,
                     Тучнеет ворон от скотины павшей,
                     Площадки для лапты заносит ил,
                     И в буйных травах глохнет, не протоптан,
                     Затейливых тропинок переплет.
                     Зимы заждались смертные; их ночи
                     Не освящает праздничное пенье;
                     И оттого луна, царица вод,
                     От гнева бледная, размыла воздух
                     И лихорадки развела в избытке.
                     Нарушен строй, все времена в году
                     Пришли в смятенье: седоглавый иней
                     Лежит на свежем доне алой розы;
                     Зимы же, старца, лысый, льдистый череп
                     Обвит венком пахучих летних почек,
                     Как будто насмех. И весна, и лето,
                     И осень щедрая - с зимою злобной
                     Нарядом обменялись; в изумленье
                     Их меж собой не различает мир.
                     И пагубы все эти происходят
                     От наших споров, наших несогласий;
                     Мы - их источник, их родоначалье.

                                   Оберон

                     Исправить это все - от вас зависит.
                     Титании ль перечить Оберону?
                     Всего лишь подмененного ребенка
                     Прошу в пажи я.

                                  Титания

                                     Успокойте сердце:
                     За фейный мир я не отдам ребенка.
                     Моею жрицей мать его была;
                     Не раз индийской благовонной ночью
                     На желтых мы Нептуновых песках,
                     Болтая с ней, следили за судами
                     Торговыми, что плыли по волнам;
                     Смеялись мы при виде парусов,
                     Что вздулись, забеременев от ветра.
                     Им подражая (моего пажа
                     Она тогда носила), точно парус
                     Она плыла, красиво колыхаясь,
                     По берегу, ища мне безделушек,
                     И возвращалась с грузом, как из странствий.
                     Но, смертная, она погибла в родах.
                     Ее любя, я вырощу ребенка,
                     Ее любя, я не расстанусь с ним.

                                   Оберон

                     В лесу пробудете вы много дней?

                                  Титания

                     Пока торжеств не завершит Тезей!
                     Хотите вы кружиться с нами вместе,
                     Глядеть на игры под луной - пойдем!
                     А нет - так прочь! Я стану избегать вас.

                                   Оберон

                     Отдай дитя - и я пойду с тобой.

                                  Титания

                     За царство фей его б не отдала я!
                                  (Эльфам)
                     Летим; не то грозит нам ссора злая.

                      Уходит Титания со своей свитой.

                                   Оберон

                     Иди, иди: не выпущу тебя я
                     Из чащи, не помучив за обиду. -
                     Мой милый Пек, ко мне! Ты помнишь, раз
                     На мысе я сидел, внимая пенью
                     Сирены, плывшей на спине дельфина?
                     Был звук его так гармонично нежен,
                     Что от него стихала ярость волн
                     И звезды падали стремглав из сфер,
                     Той музыки заслушавшись.

                                    Пек

                                              Я помню.

                                   Оберон

                     В тот миг я увидал (не мог ты видеть):
                     Между землей холодной и луной
                     Вооруженный Купидон летел;
                     Он целился в прекрасную весталку,
                     Царящую на западе; так сильно
                     Его стрела любовная взвилась,
                     Что тысячу сердец пронзить могла бы;
                     Но вмиг погас стрелы его огонь
                     В сиянье влажном девственной луны,
                     И вдаль ушла, свободная от страсти,
                     В раздумье чистом царственная жрица.
                     Но видел я, куда стрела упала:
                     Она вонзилась в западный цветок;
                     Он белым был - и алым стал от раны.
                     "Любовью в праздности" у дев он прозван.
                     Добудь цветок: его ростки ты видел.
                     Чьих сонных век коснется он, - мужчины
                     Иль женщины, - тот влюбится безумно
                     В то существо, что он увидит первым.
                     Добудь цветок и воротись с ним прежде,
                     Чем милю проплывет Левиафан.
                     {Левиафан - гигантское морское чудовище,
                     описанное в книге Иова (Библия).}

                                    Пек

                     Чтоб опоясать землю, мне довольно
                     И сорока минут.

                                  Уходит.

                                   Оберон

                                      Добыв тот сок,
                     Дождусь, когда Титания уснет,
                     И капну им в глаза ей: и любого,
                     Кого увидит первым, пробудясь, -
                     Будь лев то, бык, иль волк, иль павиан,
                     Медведь, иль суетливая мартышка, -
                     Она полюбит с самой пылкой страстью;
                     И прежде, чем ей с глаз сниму я чары, -
                     Что сделать я могу другой травой, -
                     Пажа отдать мне я ее заставлю.
                     Но кто сюда идет? Как невидимка,
                     Их разговор подслушать я хочу.

                       Входит Деметрий, за ним Елена.

                                  Деметрий

                     Я не люблю тебя, за мной не следуй.
                     Но где Лизандр со спутницей прекрасной?
                     Сраженный ею, я его сражу!
                     Сказала ты, они в лесу укрылись. -
                     И, одичав, брожу я в дикой чаще,
                     Затем, что Гермии моей тут нет.
                     Прочь уходи, меня ты не преследуй.

                                   Елена

                     Магнит жестокосердый! Вы влечете
                     Меня к себе; но в сердце - верность стали,
                     А не железа... Влечь утратьте силу -
                     И сил лишусь я следовать за вами.

                                  Деметрий

                     Вас обольщал я? Называл прекрасной?
                     Да разве прямо вам я не сказал,
                     Что не люблю вас и любить не в силах?

                                   Елена

                     Еще сильней я вас люблю за это.
                     Я - спаньель ваш: так бейте же меня, -
                     Я только больше ластиться к вам буду.
                     Пусть буду спаньель я для вас: пинайте,
                     Гоните, бейте, - разрешите только
                     Мне, недостойной, следовать за вами.
                     Могу ль в любви я вашей ниже место, -
                     А для меня оно цены высокой, -
                     Себе искать, чем быть для вас собакой?

                                  Деметрий

                     Во мне ты ненависть не искушай,
                     Лишь на тебя взгляну - уже я болен.

                                   Елена

                     А я больна, когда не вижу вас.

                                  Деметрий

                     Вы слишком вашей скромности вредите,
                     Покинув город и предавшись в руки
                     Мужчины, что совсем не любит вас,
                     Случайностям ночным и злым внушеньям
                     Пустынной этой местности вручая
                     Сокровища своей девичьей чести.

                                   Елена

                     Охраною мне - ваша добродетель:
                     Когда вас вижу, ночи нет; не мыслю
                     Поэтому, чтоб ночь кругом была.
                     И этот лес - он не пустынен боле,
                     Раз для меня в вас заключен весь мир;
                     И кто сказать бы мог, что здесь одна я,
                     Раз на меня взирает целый мир?

                                  Деметрий

                     Я убегу и спрячусь в чаще леса,
                     Тебя зверям оставив на съеденье.

                                   Елена

                     Из них дичайший милосердней вас.
                     Пусть гонится за Аполлоном Дафна,
                     {Бог Аполлон преследовал своей любовью нимфу
                     Дафну, которая спасалась от него бегством.}
                     Голубка - за грифоном, дань стремится
                     Настигнуть тигра: тщетные усилья,
                     Раз доблесть перед трусостью бежит.

                                  Деметрий

                     Довольно мне речей твоих; пусти!
                     А не оставишь ты меня, так знай:
                     Тебе в лесу я причиню обиду.

                                   Елена

                     Ах, и в полях, и в городах, и в храме
                     Вы мне чините их. Деметрий, стыдно!
                     Обиды ваши пол позорят мой.
                     К лицу лишь мужу - за любовь сражаться;
                     Не покорять дано нам - покоряться.

                              Уходит Деметрий.

                     Иду и рай найду средь адских мук,
                     Коль смерть найду я от любимых рук.

                                  Уходит.

                                   Оберон

                     Не выйдет, нимфа, он из этой сени,
                     Как от его ты убежишь молений.

                             Возвращается Пек.

                     Привет мой, странник! Ты принес цветок?

                                    Пек

                     Да, вот он.

                                   Оберон

                                  Так! Давай его сюда!
                     Я знаю холм, поросший тмином пряным,
                     Меж буквиц там Фиалка никнет станом;
                     Там - жимолости купол ароматный;
                     Сплелся шиповник с розою мускатной:
                     Там спит Титания ночной порой,
                     Утомлена круженьем и игрой;
                     Из кожи змейка там скользнет узорной,
                     И эльфу в ней уютно и просторно.
                     Тот сок я ей в глаза пущу - и разом
                     Нелепый бред ее заполнит разум.
                     А часть - тебе; ты лес обрыщешь живо:
                     Здесь юноша афинянки красивой
                     Отверг любовь с презреньем: выжми сок
                     В его глаза, да так, чтоб в нужный срок
                     Была тут девушка. Афинский плащ
                     Укажет юношу тебе средь чащ.
                     Да постарайся, чтобы страсти сила
                     Сильнее в нем, чем в ней, себя явила.
                     Вернись ко мне до первых петухов.

                                    Пек

                     Мой господин, я сделать все готов.

                                  Уходят.


        СЦЕНА 2

                             Другая часть леса.
                      Входит Титания со своей свитой.

                                  Титания

                     Так, хороводный круг еще и песню;
                     Потом на треть минуты удадитесь:
                     Одни - губить червей в бутонах роз;
                     Другие - в бой с летучими мышами,
                     Чтоб из их крыльев кожаных нашить
                     Кафтанов эльфам; третьи ж - отогнать
                     Сову несносную, что ночью с криком
                     На фей глазеет. Перед сном мне спойте,
                     А там - к работе; мне же отдых дайте.

        ПЕСНЯ

                                  1-й эльф

                       Спрячь оба жала, пестрый гад;
                       Яд сдержи свой, медяница;
                       Колкий еж и червь - назад:
                       Не тревожьте сон царицы.

                                    Хор

                       Филомела, трель подай
                       Нам в ответ на баю-бай;
                   Баю-баю-лулла-бай, баю-баю-лулла-бай.
                                Злобный взор
                                И заговор,
                       Сна ее не нарушай!
                       Доброй ночи, лулла-бай.

                                  1-й эльф

                       Тонконожки-пауки,
                     Прочь вы, с пряжей! С глаз подале!
                       Вы, улитки, червяки,
                       Не творите ей печали.

                                    Хор

                       Филомела, трель подай

                                  2-й эльф

                       Прочь же! Пусть один из вас
                       Примет стражу. В добрый час!

                               Уходят эльфы.
                             Титания засыпает.

               Входит Оберон и выжимает в глаза Титании сок.

                                   Оберон

                       Тот, кого узришь со сна,
                       Будь к тому привлечена,
                       Страстью томной зажжена.
                       Будь то рысь, медведь, козел,
                       Барс иль вепрь, колюч и зол,
                       Для тебя он - нежный друг.
                       Если вступит в ближний круг
                       Мерзкий кто, - проснешься вдруг!

                                 Исчезает.
                          Входят Лизандр и Гермия.

                                  Лизандр

                     Любовь моя, вас так измучил путь,
                     А я, признаюсь вам, забыл дорогу.
                     Хотите ль, Гермия, вы отдохнуть,
                     Пока рассвет придет к нам на подмогу?

                                   Гермия

                     Постель себе сыщите, дорогой;
                     На кочку тут склонюсь я головой.

                                  Лизандр

                     Грудь у груди, и мох одни для сна;
                     Одно в нас сердце, и любовь - одна.

                                   Гермия

                     Нет, мой Лизандр, из нежности ко мне,
                     Уйдите дальше, лягте в стороне.

                                  Лизандр

                     О, чистый смысл в моем ищите слове!
                     Любови речь понятна лишь любови.
                     Раз сердце к сердцу столь привлечено,
                     Я мнил, голубка, что они - одно;
                     Раз грудь груди передала обеты,
                     То две груди в любви одной согреты.
                     Скажите ж, друг, что мне прилечь к вам можно;
                     Не оскверню я ложа клятвой ложной.

                                   Гермия

                     Словами вы играете красиво.
                     Я проявила б злой и гордый нрав,
                     Лизандра подозреньем запятнав;
                     Но все ж прошу, чтоб из любви учтивой,
                     Мой нежный друг, так далеко легли вы
                     От Гермии, как, по молве обычной,
                     От юноши быть девушке прилично.
                     Так разлучимся ж; доброй ночи, милый.
                     Любовь твоя пусть длится до могилы!

                                  Лизандр

                     Молитве нежной я скажу: "аминь";
                     Тебя покину, - жизнь, меня покинь!
                     Вот ложе мне. Сон дай тебе покой!

                                   Гермия

                     Пусть будет, милый, он и над тобой!

                               Они засыпают.
                                Входит Пек.

                                    Пек

                       Обошел я лес кругом,
                       Нет афинянина в нем.
                       Где он, чтоб явить мне власть
                       Цветка, рождающего страсть?
                       Ночь, молчанье... - Кто там спит,
                       Под плащом афинским скрыт?
                       Вот кто деву из Афин -
                       Так сказал мой господин -
                       Отверг... и вот, на мху сыром
                       Спит она глубоким сном.
                       Ей, голубке, лечь к нему бы,
                       Да не смеет... Ах, безлюбый!
                       Власть, что в чарах сих таится,
                       Лью в твой глаз, любвеубийца!
                       Пробудись, и в тот же час
                       Страсть отгонит сон из глаз.
                       Лишь уйду, стряхни свой сон.
                       Меня ж в лесу ждет Оберон.

                                  Уходит.
                    Входит Деметрий, Елена бежит за ним.

                                   Елена

                     Остановись. А хочешь - так убей.

                                  Деметрий

                     Прочь, - слышишь ты? За мной идти не смей!

                                   Елена

                     О нет, во тьме меня не покидай!

                                  Деметрий

                     На гибель здесь останься... И прощай!

                                  Уходит.

                                   Елена

                     Я от охоты нежной без дыханья!
                     Чем больше просьб, тем меньше состраданья.
                     О Гермия! Как счастлива она,
                     Что сила влечь ее глазам дана.
                     Не слезы блеск в ее родили взоре!
                     Будь так, мой взор сильней омыло б горе.
                     Нет, нет, я, как медведь, на вид ужасна;
                     Зверь в страхе от меня бежит; и ясно,
                     Что, со страшилищем гнушаясь встреч,
                     Деметрий мной был должен пренебречь.
                     Я с Гермией себя сравнить могла?
                     Как низко мне солгали зеркала!
                     Но что я вижу? Здесь Лизандр лежит.
                     Ни ран ни крови. Умер он иль спит?
                     Вы живы ль? Друг, откройте же ресницы!

                                  Лизандр

                     Для вас готов я в пламя устремиться,
                     Прозрачная Елена! Через грудь
                     Дано в твое мне сердце заглянуть.
                     Деметрий здесь? Где имя, чтоб наречь
                     Мне подлого, кого мой ищет меч?

                                   Елена

                     Не говорите так: пусть любит тоже
                     Он вашу Гермию (ведь так, о боже!), -
                     Но вас она ведь любит: будьте ж рады!

                                  Лизандр

                     Рад Гермии? Нет, полон я досады,
                     Что дни с ней тратил, чуждые услады.
                     Не Гермию люблю я, а Елену.
                     Как галке голубя не взять взамену?
                     Ведь воля в нас уму подчинена,
                     А ум твердит: вы лучше, чем она.
                     Как плод растущий до поры не зрел,
                     Так и мой ум раскрыться не успел,
                     И лишь теперь, закончив созреванье,
                     Он стал владыкой води и желанья.
                     Он мне ваш взор раскрыл, и я проник
                     В нежнейшую из всех любовных книг.

                                   Елена

                     За что от вас насмешка эта злая?
                     Не на глумленье рождена была я!
                     Что ж, юноша, с вас не довольно, - да? -
                     Что никогда Деметрий, никогда
                     Не подарил мне ласкового взгляда?
                     Мою ничтожность осмеять вам надо?
                     Поверьте: на смех волочась за мной,
                     Поступок вы затеяли дурной.
                     Прощайте же. Скажу вам без прикрас:
                     Ждала я больше рыцарства от вас.
                     О, если даму кто отверг сурово,
                     Ужель ей ждать обиды от другого?

                                  Уходит.

                                  Лизандр

                     Она не видит спящей. - Спи, но знай:
                     С Лизандром ты встречаться не дерзай.
                     Как тот, кто сласти ел до пресыщенья
                     И содрогнулся вдруг от отвращенья;
                     Как тот, кто долго погружен был в ересь
                     И от нее отрекся, в ней изверясь, -
                     Кляну тебя, излишество и грех!
                     Стань ненавистна всем, мне ж - больше всех.
                     Отдав служенью сердце, ум и силы,
                     Прославлю имя я Елены милой.

                                  Уходит.

                                   Гермия
                                (просыпаясь)

                     Лизандр! На помощь мне, Лизандр! Приди,
                     Сорви змею ползучую с груди!
                     Мне страшно! Сжалься! Что за сон, о боже!
                     Лизандр, смотри, мне не осилить дрожи:
                     Мне снилось, сердце грызла мне змея,
                     А вы прошли, улыбки не тая.
                     Лизандр! Ушел? Лизандр! О, что за мука!
                     Не слышит? Как? Ни отклика ни звука?
                     Увы! Где он? Молю любовью вас!
                     Откликнитесь! Я чувств лишусь сейчас.
                     Нет! Вижу я: вас нет вблизи. О горе!
                     Иль вас иль гибель отыщу я вскоре.

                                  Уходит.


        АКТ III

        СЦЕНА 1

                                    Лес.
                               Титания спит.
           Входят Айва, Миляга, Основа, Дудка, Рыльце и Заморыш.

                                   Основа

     Ну, все мы в сборе?

                                    Айва

     Все  до  единого.  Место  тут  на  редкость  удобное для репетиции. Эта
зеленая лужайка будет нам сценой, этот куст боярышника - нашей уборной; и мы
тут все разыграем совершенно так же, как потом перед герцогом.

                                   Основа

     Питер Айва...

                                    Айва

     Что скажешь нам, удалой Основа?

                                   Основа

     В  этой  комедии  о  Пираме  и  Фисбе  есть  вещи, которые вряд ли кому
придутся  по  вкусу. Во-первых, Пирам вынимает меч, чтобы заколоться; а дамы
этого совершенно не выносят. Что вы на это скажете?

                                   Рыльце

     Матерь божия, это и впрямь страшно!

                                  Заморыш

     Придется нам, пожалуй, в конце пьесы выкинуть убиение.

                                   Основа

     Ни  за  что.  Я  придумал  такую  штуку, что все обойдется великолепно.
Напишите  пролог,  и  пусть этот пролог скажет, что мы своими мечами никакой
беды  не наделаем, и что Пирам вовсе не закалывается; а для большей верности
скажите им, что я, Пирам, вовсе не Пирам, а ткач Основа: это успокоит их.

                                    Айва

     Хорошо,  у  нас будет такой пролог. И он будет написан восьмисложными и
шестисложными стихами.

                                   Основа

     Нет, накинь лучше парочку: пусть уж будут сплошь восьмисложные.

                                   Рыльце

     А дамы не испугаются льва?

                                  Заморыш

     Ох, боюсь, что испугаются.

                                   Основа

     Господа,  это  надо  хорошенько  обдумать: вывести, боже упаси, к дамам
льва  -  это  опаснейшая штука; ведь нет более страшной птицы чем живой лев;
тут есть над чем задуматься.

                                   Рыльце

     Тогда пускай другой пролог скажет, что он не лев.

                                   Основа

     Нет,  вы  должны назвать его по имени, но половина его лица должна быть
видна  из-под  львиной  шеи,  и он сам должен заговорить оттуда вот так или,
примерно,  в таком с_т_ы_л_е: "Сударыня", или "Милостивые государыни, я хочу
пожелать",  или  "Я  хочу  просить", или "Я хочу умолять вас не бояться и не
дрожать;  я отвечаю своей жизнью за вашу. Если вы думаете, что я сюда явился
в  качестве  льва,  то  я  пропал:  но  нет,  ничего подобного, - я такой же
человек, как и все другие". И тут пусть он себя назовет, так прямо и скажет,
что он, мол, столяр Миляга.

                                    Айва

     Ладно,  так  и  сделаем.  Но остаются еще две трудности, а именно - как
устроить  лунный  свет  в  комнате;  потому  что, ведь вы знаете, свидание у
Пирама и Фисбы происходит при лунном свете.

                                   Миляга

     А в ту ночь, когда мы будем играть нашу пьесу, будет луна?

                                   Основа

     Давайте сюда календарь! Календарь! Поглядите в альманах; смотрите луну,
смотрите луну.

                                    Айва

     Да, она будет светить в этот вечер.

                                   Основа

     Отлично.  Значит  можно будет открыть окно в большой зале, где мы будем
играть, и луна будет светить нам через окно.

                                    Айва

     Ладно;  или пусть кто-нибудь войдет с кустом и фонарем и скажет, что он
пришел с целью ф_и_г_у_р_и_р_о_в_а_т_ь или изобразить самолично лунный свет.
А  теперь  еще  другое  затруднение:  нам  понадобится в большой зале стена,
потому  что  Пирам и Фисба, по пьесе, разговаривают между собою через щель в
стене.

                                   Миляга

     Никогда вы стену в залу не втащите. Как вы полагаете, Основа?

                                   Основа

     Пусть  кто-нибудь  из  нас  изобразит  стену, вымазав себя штукатуркой,
глиной  или  известкой;  это  и будет значить, что он стена; пальцы пусть он
держит  вот  так, и через эту щель Пирам и Фисба будут перешептываться между
собой.

                                    Айва

     Если можно это устроить, все в порядке. А теперь все садитесь и читайте
свои  роли.  Пирам,  вам  начинать.  Как  только вы свое скажете, уходите за
этот куст; пусть так же делают и остальные, сообразно своим ролям.

                    Входит Пек и, становится позади их.

                                    Пек

                      Что за народ посконного изделья
                      Близ ложа королевы разорался?
                      Как, представленье? Зрителем я буду,
                      А если будет повод, и актером.

                                    Айва

     Говори, Пирам. Фисба, выходи вперед.

                                   Основа

                    "О Фисба, цветик нежный и отвратный..."

                                    Айва

     Ароматный, ароматный.

                                   Основа

                    "... Цветик нежный, ароматный.
                    В твоем дыханье, о дражайший друг... -
                    Но голос - чу! Постой же тут немного,
                    Пока опять не появлюсь я вдруг".

                                  Уходит.

                                    Пек

                        Нелепей я не видывал Пирама!

                                  Уходит.

                                   Дудка

     Теперь мне говорить?

                                    Айва

     Ясное  дело;  ведь  вы должны понимать, что он только пошел посмотреть,
что там за шум, и сейчас же вернется назад.

                                   Дудка

                   "Блистательный Пирам лилейной белизны,
                   Алей тех роз, что над кустом победно рдеют,
                   Могучий юноша, о жемчуг без цены,
                   Вернейший из коней, что в скачке не слабеет,
                   Тебя я жду, Пирам, у гроба Нуна".
                   {Нин - легендарный царь древнего
                   Вавилона. Дудка искажает его имя.}

                                    Айва

     У  гроба  Нина,  милейший! Но этого вы не должны пока еще говорить; это
будет ответ ваш на слова Пирама. Вы сразу выкладываете всю вашу роль, вместе
с  концами  чужих  реплик. Пирам, идите же: вы прозевали свою реплику; после
"не слабеет".

                   Входят Пек и Основа с ослиной головой.

                                   Дудка

               О! - "...Вернейший из коней, что в скачке не слабеет".

                                   Основа

               "Будь я красивей всех, я был бы все ж твоим!"

                                    Айва

     О  ужас!  О  чудеса!  Тут  нечистая  сила!  Молитесь,  господа, бегите,
господа! На помощь!

                        Уходят Айва, Миляга, Дудка,
                             Рыльце и Заморыш.

                                    Пек

                    Сейчас по топям, по кустам терновым,
                    По пням вас погоню кругами, -
                    То вепрем, то медведем безголовым,
                    То псом, то вдруг метнусь, как пламя.
                    Полаем, хрюкнем, порычим, пожжем -
                    Медведем, вепрем, псом или огнем.

                                  Уходит.

                                   Основа

     Зачем они удирают? Все это плутни, чтобы испугать меня.

                            Возвращается Рыльце.

                                   Рыльце

     О Основа! Во что ты превратился? Что я на тебе вижу?

                                   Основа

     А что вам видеть? Собственную свою ослиную голову вы видите, наверно!

                               Уходит Рыльце.
                                Входит Айва.

                                    Айва

     Помилуй тебя бог, Основа, помилуй тебя бог! Ты околдован!

                                  Уходит.

                                   Основа

     Я  вижу  насквозь  их  плутни:  все это для того, чтобы сделать из меня
осла;  чтобы  испугать  меня...  Как  бы  не так! Я и с места не сдвинусь, -
пускай  их делают, что хотят! Я буду разгуливать взад и вперед, буду петь, -
пусть видят, что я нисколько не испугался.
                                   (Поет)
                      "Ты, красноклювый, черный дрозд,
                      Скворец, чье сладко пенье,
                      И королек, что мил и прост,
                      Хоть куцо оперенье".

                                  Титания
                               (пробуждаясь)

                     На ложе роз не ангела ль я слышу?

                                   Основа
                                   (поет)

                        "Щегленок, зяблик, воробей,
                        Кукушка с песней грубой,
                        Та песнь - никто не спорит с ней,
                        Разжать не смея губы".

     И  в  самом  деле,  как  тягаться с этой дурацкой птицей, и кто посмеет
обозвать эту птицу лгуньей, хотя бы она вечно кричала свое "ку-ку"?

                                  Титания

                     О милый смертный, спой еще, молю:
                     Как в пение твое мой слух влюблен,
                     Так покорен мой взор твоим обличьем.
                     Твою я мощь и доблесть возлюбя,
                     Спешу поклясться, что люблю тебя.

                                   Основа

     Мне  думается,  сударыня,  смысла  в  этом  было бы мало. Но, по правде
сказать,  здравый смысл и любовь не очень-то в наше время ладят между собой.
Жаль  только,  что  какие-нибудь добрые люди не постараются друг с другом их
подружить. Вот! Я при случае и пошутить сумею.

                                  Титания

                  Ты столь же мудр, как и прекрасен, милый.

                                   Основа

     И  это  тоже  не  совсем  так.  Но найдись у меня достаточно ума, чтобы
выбраться из этого леса, мне бы этого вполне хватило.

                                  Титания

                  Не рвись уйти из глубины лесной:
                  Желай иль нет - ты будешь здесь со мной.
                  Узнай - я дух высокого значенья.
                  Тепло всегда мои живит владенья.
                  Тебя люблю я, близ меня живи ты.
                  Тебе даю я слуг из фейной свиты.
                  Пусть жемчуг ищут для тебя в волнах
                  И пеньем сон твой нежат на цветах,
                  А ты, от грубой плотскости свободен,
                  Стань чрез меня с воздушным духом сходен.
                  Эй, Мотылек! Горчичное Зерно!
                  Горошек мой Душистый! Паутинка!

       Входят Душистый Горошек, Паутинка, Мотылек и Горчичное Зерно.

                                  1-й эльф

                   Здесь!

                                  2-й эльф

                           Здесь я!

                                  3-й эльф

                                    Здесь я!

                                  4-й эльф

                                              Здесь!

                                Все четверо

                                                      Куда лететь?

                                  Титания

                     Приветливы и милы будьте с гостем;
                     Его игрой, прыжками веселите,
                     Его вы фигой, персиком кормите
                     И виноградным соком напоите.
                     У диких пчел вы меду украдите,
                     Им восковые лапки оборвите,
                     Как факелы, о светлячков зажгите, -
                     При свете их вы спать его ведите.
                     У бабочек вы крылья отнимите
                     И ими луч вы лунный заслоните.
                     Все эльфы, головы пред ним клоните!

                                  1-й эльф

     Привет мой смертному!

                                  2-й эльф

     Привет!

                                  3-й эльф

     Привет!

                                   Основа

     Прошу  от всего сердца вашего снисхожденья. Молю ваши милости звать мне
свои имена.

                                  1-й эльф

     Паутинка.

                                   Основа

     Я   очень  надеюсь  поближе  познакомиться  с  вами,  любезная  госпожа
Паутинка.  Если  я  пораню  палец,  я осмелюсь к вам обратиться. - Ваше имя,
почтеннейший господин?

                              Душистый Горошек

     Душистый Горошек.

                                   Основа

     Прошу  вас  передать  поклон  госпоже Горошине, вашей матушке господину
Стручку,  вашему  батюшке.  Добрейший  господин  Душистый Горошек, я надеюсь
также  и с вами поближе познакомиться. - А ваше имя, сударь, не разрешите ли
узнать?

                              Горчичное Зерно

     Горчичное Зерно.

                                   Основа

     Милейший  господин Горчичное Зерно, мне хорошо известны ваши страданья:
этот  подлый  великан, ростбиф, пожрал множество лиц из вашей семьи. Клянусь
вам, ваши родственники не раз заставляли мои глаза омываться влагой. Надеюсь
поближе познакомиться с вами, милейший господин Горчичное Зерно.

                                  Титания

                     Его сведите в мой приют укромный.
                     Луна глядит в слезах... Когда ж луна
                     Льет слезы, льет их каждый цветик скромный
                     О чистоте, что силой сметена.
                     Пусть смолкнет милый. Мир и тишина...

                                  Уходят.


        СЦЕНА 2

                             Другая часть леса.
                               Входит Оберон.

                                   Оберон

                  Узнать бы мне, проснулась ли? Кто первым
                  Ей ухитрился на глаза попасть?
                  К кому должна в ней возгореться страсть?
                  Вот мой посол. Ну, сумасбродный дух,
                  Что за ночь нового в лесу случилось?

                                Входит Пек.

                                    Пек

                  Царица наша с чудищем слюбилась!
                  Пока, в тени священной павильона,
                  Она дремала, нежась в грезе сонной, -
                  Мастеровых ватага, что до поту
                  Принуждена в Афинах несть работу,
                  Собралась там готовить представленье,
                  Чтоб герцогу доставить развлеченье.
                  Из этих дурней толстокожий самый,
                  Что в пьесе их изображал Пирама,
                  Со сцены скрылся в заросли дремучей.
                  Ему я тут же, подстерегши случай,
                  Всадил на плечи голову осла.
                  И вновь на сцену (Фисба там ждала)
                  Мой вышел мим. Как диких уток стая,
                  Когда стрелок в них целит, подползая,
                  Как сонмище крикливое ворон,
                  Заслышав выстрел, рвется в небосклон
                  И машет крыльями в разброде диком, -
                  Так от него метнулись парни с криком, -
                  Кто кувырком, чуть я ускорю шаг,
                  Кто призывал афинян с криком: "Враг!"
                  Тупая трусость, дух круша им хилый,
                  Бездушное на них же натравила:
                  И шип и терн, одежды им порвав,
                  Срывали с них то шапку, то рукав.
                  Руководил я скачкой исступленной;
                  На месте лишь прелестник превращенный
                  Застрял... Титания пробуждена -
                  И вмиг в осла она уж влюблена!

                                   Оберон

                  Все вышло лучше, чем я думать мог.
                  А юноше в глаза любовный сок
                  Впустил ты, как тебе я приказал?

                                    Пек

                  Исполнил. Спящим я его застал.
                  Афинянка спала с ним тут же рядом:
                  Проснувшись, с нею встретился он взглядом.

                         Входят Гермия и Деметрий.

                                   Оберон

                  Молчи! Тот юноша - он к нам идет.

                                    Пек

                  Та женщина... Мужчина же не тот.

                                  Деметрий

                  О! Отвергать того, кто любит так...
                  Столь злых речей лишь злейший стоит враг.

                                   Гермия

                  Я лишь браню тебя; боюсь понять я,
                  Что от меня ты заслужил проклятья.
                  Когда Лизандр убит рукой твоею,
                  Ступивши в кровь, в нее нырни по шею -
                  Дай смерть и мне!
                  Дню не было верней светило,
                  Чем мне - Лизандр. Покинул ли бы милый
                  Меня во сне? Скорей поверю в весть,
                  Что шар земной просверлен и пролезть
                  Луна стремится в гости к антиподам,
                  Чтоб брату-солнцу досадить приходом.
                  Все ясно мне: тобой убит он, спящий.
                  О взор убийцы, темный и мертвящий!

                                  Деметрий

                  Взор мертвеца... Да, вами я убит,
                  Пронзен клинком безжалостных обид.
                  А взор убийцы - он ясней Венеры,
                  Что светит нам из озаренной сферы.

                                   Гермия

                  Вся эта лесть не облегчит мне мук.
                  Где мой Лизандр? Верни его мне, друг!

                                  Деметрий

                  Костяк его я б отдал песьей стае.

                                   Гермия

                  Прочь, смрадный пес! Во мне довел до края
                  Девичью кротость ты... Убит он, да?
                  Так будь людьми отвергнут навсегда.
                  О, правду, правду! Для меня, хоть раз!
                  Чтоб на тебя не устремил он глаз,
                  Ты сонного убил? Удар завидный!
                  Змеей он мог быть совершен, ехидной!
                  О гнусный гад! Ничье двойное жало
                  Еще так злобно яд не источало.

                                  Деметрий

                  Ах, попусту вы тратите свой пыл!
                  Крови Лизандровой я не пролил,
                  И он в живых, насколько мне известно.

                                   Гермия

                  Он невредим? Молю, ответь мне честно!

                                  Деметрий

                  А что в награду получу от вас?

                                   Гермия

                  Что? Честь навек с моих исчезнуть глаз.
                  Прочь от меня! Во мне ты будишь злобу.
                  Он мертв иль нет, - меня искать не пробуй.

                                  Уходит.

                                  Деметрий

                  Чрезмерна ярость в ней... Напрасный труд
                  Ее преследовать; останусь тут.
                  Печали гнет - гнетет все боле он,
                  Коль, обанкротившись, не платит сон.
                  Хочу остаться я на время здесь:
                  Быть может, долг вернет он, - хоть не весь.
                           (Ложится и засыпает.)

                                   Оберон

                    Что сделал ты? Как ошибиться мог?
                    Тому, кто верен, влил в глаза ты сок.
                    Боюсь - свихнул ты верного при этом,
                    А не изменника вернул к обетам.

                                    Пек

                    Ну что ж? Для клятв - таков судьбы закон:
                    Верна одна, а лживых - миллион.

                                   Оберон

                    Лес облети, как вихрь, и в миг один
                    Вернись сюда с Еленой из Афин:
                    Она бледна; ее болезнь - любовь -
                    Стенаньями ей изнурила кровь.
                    Ее искусно замани ко мне;
                    Ему ж я взор заворожу во сне.

                                    Пек

                    Бегу! Взгляни на бег лихой:
                    Стреле татарской не поспеть за мной.

                                  Уходит.

                                   Оберон

                       Алый цвет, стрелой пронзенный
                       Из колчана Купидона,
                       Ты проникни в глаз смеженный;
                       Пусть, восстав от грезы сонной,
                       Зрит он деву восхищенно,
                       Как звезду средь небосклона,
                       И о нежном исцеленье
                       К ней стремит свое моленье.

                             Возвращается Пек.

                                    Пек

                         Вождь порхающих ватаг,
                         Тут - Елена, тут, за шаг -
                         Муж, что спутан ворожбой,
                         Следом - с пламенной мольбой.
                         Проследим их нежный бой?
                         Как безумен род людской!

                                   Оберон

                       Отойдем; их громкой ссорой
                       Деметрий будет поднят скоро.

                                    Пек

                       В двух к одной зажжется страсть.
                       То-то посмеюсь я всласть!
                       Что нелепо, что превратно,
                       То сердцу моему приятно.

                          Входят Елена и Лизандр.

                                  Лизандр

                     В насмешку вам могу ль любви искать я?
                     Насмешку кто рядить бы в слезы мог?
                     В слезах родятся клятвы - их зачатье
                     Правдивости в себе несет залог.
                     Как вы могли насмешкой счесть обеты,
                     Что истины в себе таят приметы?

                                   Елена

                     Хитрите вы! Где правда правду бьет,
                     Там - дьявольски-священное сраженье!
                     А ваши клятвы Гермии? Не в счет?
                     Взвесь клятву с клятвой - вес без измененья.
                     Пусть в паре чаш по клятве разместится:
                     Их равен вес и пуст, как небылица.

                                  Лизандр

                     Я сослепу давал обет нелепый!

                                   Елена

                     Теперь, бросая Гермию, вы слепы.

                                  Лизандр

                     Ее Деметрий любит; вас же - нет.

                                  Деметрий
                                (просыпаясь)

                     Елена, нимфа, красота, богиня!
                     С чем, нежная, сравню я взор твой синий?
                     Кристалл мутней. О, как влекут несмело
                     Две вишни губ, так поцелуйно-зрелы!
                     На Тавре снег, в ветрах оледенелый,
                     Вороной мнится, чуть рукою белой
                     Ты шевельнешь. О, дай поцеловать
                     Царицу белизны, блаженств печать!

                                   Елена

                     О стыд! О ад! Я вижу: на потеху
                     Затеяли меня предать вы смеху;
                     Будь свойственна учтивость вам и честь,
                     Вы б не могли такой мне срам нанесть.
                     Пусть ненавидите меня вы... Нужно
                     Вам, сговорясь, поиздеваться дружно?
                     Будь мужи вы душой, не только видом,
                     Вы б девушку не предали обидам;
                     О, клясться, льстить мне, не щадя прикрас,
                     Меж тем как ненависть снедает вас!
                     Как взапуски вы к Гермии пылали,
                     Так взапуски Елену осмеяли.
                     О подвиг доблестный! Какая честь
                     Бедняжку-девушку до слез довесть
                     Издевкой злой! Нет, рыцарь от рожденья
                     Не ранит деву, изводя терпенье
                     Обиженной себе на развлеченье.

                                  Лизандр

                     Деметрий, полно; ваша шутка зла.
                     Мы знаем все - вам Гермия мила.
                     В ее любви готов душой и волей
                     Для вас своей я поступиться долей.
                     Отдайте мне свою - в любви Елены:
                     Навек к ней пыл я сберегу нетленный.

                                   Елена

                     В насмешку - сколько болтовни презренной!

                                  Деметрий

                     Коль Гермию любил я, страсть прошла.
                     Люби ее, - она мне не мила.
                     У ней гостило сердце лишь мгновенье,
                     Теперь же в дом вернулось свой - к Елене,
                     Чтоб там пребыть.

                                  Лизандр

                                       Не верь его словам!

                                  Деметрий

                     Не лги на верность, если чужд ей сам, -
                     Не то за ложь с тебя взыщу я силой...
                     А вот твоя любовь: ступай же к милой.

                               Входит Гермия.

                                   Гермия

                     Ночная тьма слепит нам зоркость глаз,
                     Но чуткость слуха умножает в нас;
                     И если вред она наносит взгляду,
                     То слух зато берет вдвойне награду.
                     Не зреньем я тебя сыскала, друг,
                     Но слухом я привлечена на звук.
                     Зачем одну меня ты бросил в ночь?

                                  Лизандр

                     Кто ждет, коль страсть его позвала прочь?

                                   Гермия

                     Какая ж страсть вас от меня влекла?

                                  Лизандр

                     Лизандра страсть, что медлить не могла, -
                     К Елене дивной, чьи лучи средь ночи
                     Затмили звезд пылающие очи.
                     Зачем ты здесь? Не ясно ли вполне:
                     Ты брошена, ты ненавистна мне.

                                   Гермия

                     Не верю. Мысль в вас с речью несогласна.

                                   Елена

                     Как! Этим козням и она причастна?
                     Вы заодно все трое, - это ясно, -
                     Чтоб сделать, насмех вам, меня несчастной.
                     Обидчица! Как, друг неблагодарный!
                     Стакнулись с ними, спелись вы лукаво,
                     Чтоб насмеяться вместе надо мной?
                     Что ж? Тайны, что делили мы, обеты
                     Быть сестрами, часы, что проводили
                     Мы вместе, время быстрое браня,
                     Что разлучало нас, - о! все забыто?
                     Вся дружба школьных дней, невинность детства?
                     Мы, Гермия, как два искусных бога,
                     Цветок один иглой одной творили,
                     С того ж узора, сидя вместе рядом,
                     Трель выводя одну, в ключе одном,
                     Как если б руки, голоса и мысли
                     В одну включились плоть. Так мы росли
                     Двойною вишней, с виду разделенной,
                     Но целостной в раздельности своей;
                     Две нежных ягоды на стебле общем;
                     На вид два тела, - но с единым сердцем,
                     Подобны двум щитам в гербе одном,
                     Соединенным под одним клейнодом.
                     И вот, вы рвете давнюю любовь,
                     Глумясь с мужчинами над бедным другом.
                     Не дружеский, не девичий поступок!
                     Со мною весь наш пол вас осудил бы,
                     Хоть боль обиды я терплю одна.

                                   Гермия

                     Изумлена я вашей речью страстной.
                     Не я глумлюсь: боюсь, не вы ль глумитесь?

                                   Елена

                     Кто, как не вы, глумясь, подбил Лизандра
                     Преследовать и восхвалять меня?
                     И для кого другой ваш друг, Деметрий,
                     Чnо только что меня ногой пинал,
                     Теперь меня зовет богиней, нимфой,
                     Бесценной, дивной? К той, что ненавистна, -
                     Такая речь!.. Зачем Лизандр отверг бы
                     Любовь, что так ему запала в душу,
                     Чтоб предложить мне чувство? Не иначе,
                     Как вам в угоду и по вашей просьбе.
                     Коль счастьем я не взыскана, как вы,
                     Не столь срослась с любовью и удачей,
                     Любя, - и нелюбима и несчастна, -
                     Жалеть, не презирать меня должны вы.

                                   Гермия

                     Неясно мне, что значат эти речи.

                                   Елена

                     Что ж, продолжайте грусть изображать:
                     Гримасы стройте за моей спиною;
                     Перемигнитесь: вашей ловкой шутке
                     Могло бы место в хрониках найтись.
                     Имей вы жалость, доброту, учтивость,
                     Посмешищем меня б вы не избрали.
                     Прощайте ж! Есть тут и моя вина, -
                     Но все искупит смерть или разлука.

                                  Лизандр

                     Постой, Елена! Дай мне оправдаться,
                     Мой свет, любовь и жизнь, моя Елена!

                                   Елена

                     О, чудно!

                                   Гермия

                               Друг, не смейся так над ней.

                                  Деметрий

                     А мало просьб ее, так я заставлю!

                                  Лизандр

                     Не в большей мере, чем она упросит:
                     Ты слаб в угрозе, как она - в мольбе. -
                     Елена, я люблю тебя; в том жизнью
                     Клянусь и жизнь отдам, чтоб опровергнуть
                     Всю лживость тех, кто говорит иное.

                                  Деметрий

                     Люблю я больше, чем любить он в силах.

                                  Лизандр

                     Твердишь свое, - так докажи мечом.

                                  Деметрий

                     Идем!

                                   Гермия

                            Лизандр, к чему ведет все это?

                                  Лизандр

                     Прочь, эфиопка!

                                  Деметрий

                                     Кажется, сейчас он... -
                     Вы рветесь в бой, за мной стремясь притворно,
                     А все ни с места. Вот уж вялый воин!

                                  Лизандр

                     Не висни, кошка, клещ! Прочь, тварь дрянная!
                     Иль, как змею, тебя я сброшу прочь.

                                   Гермия

                     Откуда грубость в вас? Что сталось с вами,
                     Мой нежный друг?

                                  Лизандр

                                      Твой друг? Отстань, татарка!
                     Настой отвратный! Мерзостное зелье!

                                   Гермия

                     Вы шутите?

                                   Елена

                                Да, шутит, как и вы.

                                  Лизандр

                     Я слово данное сдержу, Деметрий.

                                  Деметрий

                     Не скреплено оно, а вам от скреп
                     И слабых не уйти; я вам не верю.

                                  Лизандр

                     Что ж - драться, бить ее, убить до смерти?
                     Ее не трону я, хоть ненавижу.

                                   Гермия

                     Мне ваша ненависть страшней всех зол!
                     Я ненавистна?.. Как! Что изменилось?
                     Не Гермия уж я? Вы - не Лизандр?
                     Не хороша ль я, как и прежде, милый?
                     Меня любил ты ночью; ночью ж бросил.
                     Так бросили меня (о, сжальтесь, боги!)
                     Вы в самом деле?

                                  Лизандр

                                       Да, клянусь в том жизнью,
                     И ввек с тобой желал бы не встречаться.
                     Оставь надежды, поиски, сомненья.
                     Нет ничего вернее; знай, люблю
                     Елену я, тебя ж я ненавижу.

                                   Гермия

                     Увы! Цветок червивый! Комедьянтка!
                     Прокралась ночью, чтоб похитить сердце
                     Любимого! Ты вор любви!

                                   Елена

                                             О, чудно!
                     Где скромность в вас, девичий стыд? Ни искры
                     Стыдливости? Вам нужно довести
                     Язык мой кроткий до ответов резких?
                     Стыдись, фальшивая монета, кукла!

                                   Гермия

                     Что? Кукла? А! теперь игра ясна мне:
                     Она его заставила сравнить
                     Свой рост с моим; размером щегольнула
                     И станом - о, своим высоким станом,
                     Длиной его пленила! - Уж не тем ли
                     Вы так возвысились в его глазах,
                     Что так мала я, так я низкоросла?
                     Что, майская расписанная жердь*,
                     {* Во время празднования весны вели
                     пляску вокруг дерева или просто воткнутого
                     в землю шеста, разукрашенного лентами и
                     пестрыми лоскутками.}
                     Низка я очень? Все ж не так низка,
                     Чтоб не достать до глаз твоих ногтями.

                                   Елена

                     Прошу вас, господа, - хоть надо мной
                     Смеетесь вы, - ей драться не давайте.
                     Мне злость чужда; браниться не умею
                     И робостью - я девушка вполне.
                     Не дайте ей вы бить меня. Хоть ростом
                     Она меня и ниже, не считайте,
                     Что с ней я справлюсь.

                                   Гермия

                                            Ниже? Как, опять?

                                   Елена

                     Не будьте, Гермия, со мной так злы.
                     Мой милый друг, я вас всегда любила,
                     Хранила тайны, зла вам не чинила;
                     Лишь в этот раз я ваше бегство в лес
                     Деметрию, любя его, открыла.
                     Он кинулся за вами; я, любовью
                     Влекомая, за ним; меня он гнал,
                     Грозил ударить, растоптать, убить.
                     Теперь, - меня лишь отпустите с миром, -
                     Мое безумье я снесу в Афины,
                     Чтоб вас уж не преследовать. Пустите ж!
                     Вы видите: бесхитростна, проста я.

                                   Гермия

                     Так уходите. Кто ж мешает вам?

                                   Елена

                     Безумье сердца, что оставлю здесь я.

                                   Гермия

                     С Лизандром? Да?

                                   Елена

                                      С Деметрием.

                                  Лизандр

                                                   Не бойся.
                     Она вреда тебе не причинит.

                                  Деметрий

                     Наверно нет, хоть ты ее сообщник.

                                   Елена

                     Она бывает в гневе злой и вредной;
                     Слыла она и в школе забиякой,
                     И, хоть мала, неистова она.

                                   Гермия

                     Опять "мала"? Низка, мала - и только!
                     Зачем глумиться вы даете ей?
                     Пустите к ней!

                                  Лизандр

                                     Прочь, карлица! Уйди,
                     На спорынье зачатый недоросток!
                     Ты, желудь, бузина!

                                  Деметрий

                                         Как много рвенья
                     В защиту той, что им пренебрегает! -
                     Оставь ее: ни слова о Елене;
                     Не защищай ее; когда посмеешь
                     Хоть тень любви к ней выказать, - заплатишь
                     За это ты.

                                  Лизандр

                                 Она теперь отстала;
                     Идем со мной, коль смеешь: убедимся,
                     Кто больше прав имеет на Елену.

                                  Деметрий

                     Мне - за тобой? Пойдем мы рядом в ногу!

                         Уходят Лизандр и Деметрий.

                                   Гермия

                     Вы, вы - причина кутерьмы всей этой.
                     Так стойте ж!

                                   Елена

                                   К вам доверья нет во мне;
                     Останусь ли с врагом наедине?
                     Хоть руки ваши в драке и быстрей,
                     Для бега ноги у меня длинней.

                                  Уходит.

                                   Гермия

                     Я слов не нахожу. Что стало с ней?

                                  Уходит.

                                   Оберон

                     А все твой промах. Вечные ошибки!
                     Иль, может быть, плутуешь ты нарочно?

                                    Пек

                     Поверь мне, царь теней, ошибка это.
                     Не ты ль сказал, что юношу сыщу
                     Я по афинскому его плащу?
                     И так я точен был, как только мог:
                     В глаза афинянина влил я сок.
                     И так я рад, что все пошло неладно:
                     От галдежа их - на душе отрадно!

                                   Оберон

                     Ревнивцы ищут, где начать им драку.
                     Спеши же, Робин, дай сгуститься мраку;
                     Окутай живо звездный небосклон
                     В густой туман, что хмур, как Ахерон;
                     {Ахерон в античной мифологии - река,
                     отделявшая преисподнюю от земли.}
                     Соперников гневливых сбей с дороги,
                     Чтобы один с другим сойтись не мог.
                     То у Лизандра голос перейми ты,
                     Дразни врага насмешкой ядовитой;
                     То, как Деметрий, издевайся злобно.
                     Измучь их так, чтоб сон смертоподобный,
                     С свинцом в ногах, с тьмой нетопырьих врыл,
                     К ним подползя, им головы укрыл.
                     Тут выжми травку эту на ресницы
                     Лизандру ты; в ней дивный сок таится:
                     Сняв наважденье, он заставит взор
                     Все видеть так же, как до этих пор.
                     И, пробудясь, весь наш обман шутливый
                     Сочтут за сон и призрак прихотливый
                     Любовники и повернут в Афины
                     Скрепить союз и жить в нем до кончины.
                     Ты это справь; спешу к царице фей,
                     Чтобы ребенка выпросить у ней;
                     Урода образ с обольщенных глаз
                     Сгоню потом - и будет мир у нас.

                                    Пек

                     Спеши, о царь волшебств; уж сонм могучий
                     Драконов ночи рассекает тучи;
                     Авроры вестника узрев меж звезд,
                     Спешат домой из странствий на погост
                     Рои проклятых душ; все те, чей прах
                     Зарыт на перекрестке, скрыт в волнах,
                     На одр червивый свой спешат укрыться.
                     Чтоб срама их не видела денница,
                     Себя от света отлучив дневного,
                     Они сдружились с ночью чернобровой.

                                   Оберон

                     Но мы, мы - духи не того разбора:
                     Делил со мною игры друг Авроры;
                     Пока лесничим я брожу по чащам,
                     Врата Зари - уж в пурпуре горящем,
                     И в золото лучом превращена
                     Зеленая Нептунова волна.
                     Но к делу, друг; не мешкай же смотри:
                     Нам нужно дело кончить до зари.

                                  Уходит.

                                    Пек

                          По кругам, по кругам,
                          Я гоню их по кругам.
                          Страшный замкам и лугам,
                          Я гоню их по кругам!
                     Один - уж тут.

                              Входит Лизандр.

                                  Лизандр

                     Деметрий, где ты? Отвечай, гордец!

                                    Пек

                     Я здесь, с мечом. Трус! Ты пропал вконец?

                                  Лизандр

                     Вмиг буду близ тебя.

                                    Пек

                                          Иди мне вслед.
                     Удобней тут.

                     Уходит Лизандр, следуя за голосом.
                           Возвращается Деметрий.

                                  Деметрий

                                   Лизандр, подай ответ!
                     Эй, трус, беглец, куда укрылся ты?
                     Ну? Голову куда уткнул? В кусты?

                                    Пек

                     Ты - трус! Звездам бахвалишься всю ночь,
                     Твердишь кустам, что воевать охоч, -
                     А сам нейдешь? Мальчишка, трус, сюда!
                     Прута отведай. Не приму стыда
                     Я меч скрестить с тобой.

                                  Деметрий

                                               Где ты, ничтожный?

                                    Пек

                     Ступай за мной. Здесь биться невозможно.

                           Возвращается Лизандр.

                                  Лизандр

                     Он впереди, и все зовет он к драке.
                     Приду на зов, - уж сгинул он во мраке.
                     Чтоб удирать, меня проворней плут.
                     Как ни спешу за ним, он все не тут.
                     Попал на путь я темный и тяжелый!
                     Прилягу тут.
                                 (Ложится.)
                                  Приди, о день веселый!
                     Едва твой свет забрезжит сероватый,
                     Приду к врагу для мести и расплаты.

                        Возвращаются Пек и Деметрий.

                                    Пек

                     Хо-хо! Трус! Что же ты нейдешь? Иди.

                                  Деметрий

                     Дождись, коль смеешь. Вижу - впереди
                     Ты предо мной бежишь, чертя зигзаги,
                     А ждать и взор мой встретить - нет отваги.
                     Где ты?

                                    Пек

                              Я здесь. Иди на голос мой.

                                  Деметрий

                     Смеешься ты? Заплатишь мне с лихвой
                     За все, коль встретимся при свете дня.
                     Ступай. Усталость уж влечет меня
                     Раскинуться на хладном ложе этом.
                     Жди посещенья моего с рассветом.
                           (Ложится и засыпает.)

                            Возвращается Елена.

                                   Елена

                     Ночь долгая, томительная мгла,
                     Промчись! Блесни с востока, утешенье,
                     Чтобы в Афины я уйти могла
                     От тех, кого со мной гневит общенье.
                     О сон, тоске смыкающий ресницы,
                     Мне от себя самой ты дай укрыться!
                           (Ложится и засыпает.)

                                    Пек

                          Только трое? Нет одной.
                          Две четы - союз двойной.
                          Вот идет - грустна, устала...
                          Купидон - коварный малый,
                          От него все бабы - шалы.

                               Входит Гермия.

                                   Гермия

                     Не знала я такой беды и боли;
                     Росой обрызгана, в крови от терна.
                     Идти - нет больше сил, ползти - нет воли,
                     И сила ног желаньям не покорна.
                     До света тут посплю я на тропинке.
                     Храни, господь, Лизандра в поединке!
                           (Ложится и засыпает.)

                                    Пек

                                Спи во мгле
                                На земле.
                                Прысну в глаз
                                Я тотчас
                         Сок, что вмиг излечит вас.
                      (Выжимает в глаза Лизандра сок.)
                                Сон стряхнешь -
                                И найдешь
                                Радость вновь
                                И любовь
                         К той, к которой пыл угас.
                         Все, - лишь стоит пробудиться, -
                         По пословице случится:
                         Всяк возьмет, на что он льстится.
                               С Джиль будет Джек, -
                               Добрый им век!
     Бери же всяк свою кобылу - и все пойдет налад!

                                  Уходит.


        АКТ IV

        СЦЕНА 1

                                    Лес.
                  Лизандр, Деметрий. Елена и Гермия спят.
       Входят Титания и Основа; Душистый Горошек, Паутинка, Мотылек,
          Горчичное Зерно и другие эльфы из свиты; позади Оберон,
                             невидимый для них.

                                  Титания

                    Присядь, о милый, на цветочном ложе.
                    На гладкий лоб твой розы возложу я.
                    Дай провести рукой по нежной коже,
                    Красу ушей подставь для поцелуя.

                                   Основа

     Где Душистый Горошек?

                              Душистый Горошек

     Здесь.

                                   Основа

     Поскребите мне голову, Душистый Горошек. А где мадам Паутинка?

                                  Паутинка

     Здесь.

                                   Основа

     Мадам  Паутинка,  милая  мадам  Паутинка, возьмите ваше оружие в руки и
убейте  краснобедрого  шмеля,  что  сидит  там,  на  верхушке чертополоха, и
принесите мне, моя драгоценная, его медовый мешочек. Да не спешите особенно,
сударыня,  смотрите,  моя милейшая, чтобы медовый мешочек не порвался. Я был
бы  чрезвычайно  огорчен,  если  бы  вы облились медом, синьора. А где мосье
Горчичное Зерно?

                              Горчичное Зерно

     Здесь.

                                   Основа

     Дайте  мне  ваш  кулачок,  мосье Горчичное Зерно, - прошу вас, оставьте
всякие церемонии, мой добрый мосье.

                              Горчичное Зерно

     Что вам будет угодно?

                                   Основа

     Ничего,  дорогой  мосье;  только  помогите  кавалеру  Душистому Горошку
почесать  меня. Мне, сударь, нужно бы к цирюльнику, потому что, мне кажется,
у  меня  лицо ужасно заросло волосами; а я такой нежный осел, что, чуть меня
волосок пощекочет, я уже должен скрестись.

                                  Титания

                   Ты хочешь музыки, любовь моя?

                                   Основа

     О,  что  до  музыки,  у меня весьма недурное ухо; пускай сыграют мне на
щипцах и костях.

                                  Титания

                   О нежный мой, скажи, ты хочешь кушать?

                                   Основа

     Кормушку  фуража,  по  правде  сказать,  я бы съел; сухого доброго овса
пожевал  бы  охотно. Я чувствую, что меня тянет к охапке сена: хорошее сено,
сладкое сено, - что может быть лучше этого?

                                  Титания

                    Есть эльф проворный у меня. Он белки
                    Гнездо найдет и принесет орехов.

                                   Основа

     Я  предпочел  бы  горсточку  или две сухого гороху. Однако прошу вас, -
пускай  никто  из  ваших  не  беспокоит больше меня: я чувствую, что на меня
нашло настроение поспать.

                                  Титания

                     Засни, я обниму тебя руками
                     Рассейтесь, эльфы, удалитесь прочь.

                               Уходят эльфы.

                     Так жимолость, сладчайший медоносец,
                     Обвиться ищет; женственно прильнув,
                     Так никнет плющ к шершавым пальцам дуба.
                     Как я люблю тебя, как обожаю!
                                (Засыпает.)

                                Входит Пек.

                                   Оберон

                     А, милый Робин? Что, нежна картина?
                     Ее безумье жалость мне внушает...
                     Ее за лесом встретил я; глупцу
                     Противному она цветы сбирала.
                     Я пожурил ее и с ней повздорил.
                     Виски заросшие она обвила
                     Гирляндой свежей из цветов душистых;
                     И та роса, что часто на бутонах
                     Круглилась, как восточный крупный жемчуг,
                     Теперь стояла в глазках у цветов,
                     Как слезы об их собственном бесчестье.
                     Поиздевавшись так над нею вдоволь, -
                     Она ж молила кротко снисхожденья, -
                     Ребенка я потребовал у ней.
                     Она тот час велела эльфу
                     Его в беседку, в мой волшебный край.
                     Теперь он мой, и я согнать хочу
                     С ее очей их ненавистный недуг.
                     Ты ж, милый Пек, афинского мужлана
                     От заколдованной избавишь морды,
                     Чтоб, с остальными вместе пробудясь,
                     В Афины мог он с ними возвратиться.
                     И пусть они об этой ночи помнят
                     Лишь как о яростных терзаньях сна.
                     Но прежде чары я сниму с царицы.
                            Стань такой, как до сих пор,
                            Зри, как прежде зрел твой взор.
                            Власть Дианина бутона
                            Выше власти Купидона.*
                     Титания! проснись моя царица!
                     {* Диана, древнеримская богиня девственности,
                     противница Венеры и Купидона}

                                  Титания

                     Мой Оберон! Могло ж такое сниться!
                     Мне грезилось - я влюблена в осла.

                                   Оберон

                     Здесь милый ваш.

                                  Титания

                                      Вот дивные дела!
                     О, как глазам противна эта харя!

                                   Оберон

                     Молчанье! - Пек, сними с него личину. -
                     Дай музыки, Титания. С кончиной
                     Пусть схожий сон здесь спящим свяжет чувства.

                                  Титания

                     Эй, музыки, что сон дарует нам!

                                    Пек
                                  (Основе)

                     Проснувшись, дурнем стань, как был ты сам.

                                   Оберон

                    Эй, музыки, чтоб пляску нам начать!
                    Баюкай их, земля, где спят все пять.
                    Теперь, царица, в дружбе мы опять,
                    И будет завтра в ночь дворец сиять;
                    Мы у Тезея станем танцевать
                    И ниспошлем им мир и благодать,
                    Любовники ж, средь блеска и услад,
                    С Тезеем вместе брак свой заключат,

                                    Пек

                        Царь, внемли: уж прозвенели
                        В небе жаворонка трели.

                                   Оберон

                        Час, царица, вслед теням
                        В тишине умчаться нам;
                        Можем, взапуски с луной,
                        Облететь мы шар земной.

                                  Титания

                        Да, супруг, летим же прочь,
                        Все открой, что было в ночь:
                        Как меж смертных на земле
                        Очутилась я во мгле.

                                  Уходят.
                           Звуки рогов за сценой.
                   Входят Тезей, Ипполита, Эгей и свита.

                                   Тезей

                    Пусть кто-нибудь лесничего найдет,
                    Закончены уж майские обряды.
                    День начался уж, - пусть же псов моих,
                    С их музыкой, моя любовь услышит. -
                    Спустите свору в западной долине,
                    Скорей же мне лесничего найдите; -
                    Мы ж, дивная царица, с выси горной
                    Услышим музыкальное смешенье
                    Собак и эхо в звонком единенье.

                                  Ипполита

                    Была я с Кадмом раз и с Геркулесом, -
                    На Крите с ними я медведя гнала
                    Спартанской сворой; право, не слыхала
                    Прелестней гама; и не только лес, -
                    Ручей и небо - все кругом, гремя,
                    Перекликалось в крике. Не услышать
                    Разлада музыкальней, грома слаще.

                                   Тезей

                    И псы мои - спартанской крови; буры
                    И длинноморды; уши их, с голов
                    Свисая, ранние сметают росы;
                    С подгрудками, как фессалийский бык;
                    Не быстрый бег, но голосов подбор -
                    Как колокольный звон. Звучнее лая
                    Рог не поддерживал, "ату" не гнало
                    Ни в Спарте, ни на Крите, ни в Фессалии.
                    Суди сама. - Но тише! Что за нимфы?

                                    Эгей

                    Мой господин, я дочь здесь вижу спящей.
                    А вот Лизандр; Деметрий тоже тут;
                    Елена здесь, дочь старого Недара.
                    Я изумлен, что застаю их вместе.

                                   Тезей

                    Они так рано встали, без сомненья,
                    Для майского обряда, - сведав наше
                    Намеренье, явились к нам на праздник. -
                    Однако ж, друг, скажи, не нынче ль день
                    Для Гермии свой объявить нам выбор?

                                    Эгей

                    Да, государь.

                                   Тезей

                                   Охотникам вели
                    Поднять их звуками своих рогов.

      Звучат рога, раздаются клики, Лизандр, Деметрий, Елена и Гермия
                           просыпаются и встают.

                    Друзья, прошел уж Валентинов день.
                    {По народному поверью, птицы начинают
                    спариваться в Валентинов день (14 Февраля).
                    Здесь этот день назван фигурально, как синоним брака.}
                    Не поздно ли для птиц слетаться в пары?

                                  Лизандр

                    Простите, государь.

                                   Тезей

                                        Прошу вас, встаньте,
                    Вы два врага-соперника, я знаю;
                    Откуда ж здесь столь кроткое согласье,
                    Что ненависть близ ненависти спит,
                    Отбросив ревность, не страшась вражды?

                                  Лизандр

                    Я спутанный ответ вам дам, мой герцог;
                    Во сне ль я, на яву ль? И сам - клянусь! -
                    Не знаю точно, как сюда попал я;
                    Но думаю, - хочу быть верен правде,
                    И мнится мне, что так оно и есть, -
                    Я с Гермией сюда пришел; решили
                    Мы из Афин уйти туда, где можно,
                    Вдали угроз афинского закона...

                                    Эгей

                    Довольно! О мой герцог, с вас довольно!
                    Закон, закон на голову его!
                    Они бежать хотели; нас, Деметрий, -
                    Вас и меня, - хотели обойти:
                    Жены лишить вас, а меня - согласья,
                    Согласья в жены вам ее отдать.

                                  Деметрий

                    Мой государь, прекрасная Елена
                    Мне замысел побега их открыла;
                    Я в ярости последовал за ними,
                    Елена ж дивная - за мной, из страсти.
                    Тут, государь, не знаю сам, чьей властью, -
                    Но власть тут высшая была, - как снег,
                    Та страсть во мне растаяла и стала
                    В моих глазах лишь погремушкой жалкой,
                    Как те, что я ребенком обожал;
                    И верность вся моя, и воля сердца,
                    Предмет и радость взора моего -
                    Одна Елена. С нею, государь,
                    До встречи с Гермией я был помолвлен;
                    Но, как в болезни, я презрел ту пищу;
                    А исцелясь, вернул я прежний вкус.
                    Теперь о ней томлюсь, ее я жажду
                    И ей в любви хочу навек быть верным.

                                   Тезей

                    Влюбленные, мы встретились на счастье.
                    К беседе этой мы вернемся вскоре. -
                    Эгей, придется вам мне подчиниться:
                    Пусть с нами вместе эти две четы
                    Навек союз свой в храме заключат.
                    Но так как утро частью уж прошло,
                    То нам охоту отменить придется.
                    Итак - в Афины. Трое нас и трое.
                    С великим торжеством мы справим праздник. -
                    Идем же, Ипполита.

                   Уходят Тезей, Ипполита, Эгей и свита.

                                  Деметрий

                    Все кажется мне малым и неясным:
                    Так в далях горы переходят в тучи.

                                   Гермия

                    Все вижу я как бы раздельным зреньем, -
                    Двоится все.

                                   Елена

                                  Так видится и мне.
                    Деметрий мой, как драгоценность, найден, -
                    Мой и не мой.

                                  Деметрий

                                  Уверены ли вы,
                    Что мы проснулись? Кажется мне, будто
                    Мы спим и грезим. Не был ли тут герцог
                    И не велел ли следовать за ним?

                                   Гермия

                    Да, и отец мой был.

                                   Елена

                                         И Ипполита.

                                  Лизандр

                    Он приказал идти за ними в храм.

                                  Деметрий

                    Раз так, - не спим мы. Так идем за ними
                    И по пути расскажем наши сны.

                                  Уходят.

                                   Основа
                                (просыпаясь)

     Когда  дойдет  до моей реплики, кликните меня - и я заговорю. Следующая
реплика  моя  - это: "Прекраснейший Пирам". Гей! Питер Айва! Дудка, починщик
мехов!  Рыльце,  медник! Заморыш! Помилуй господи! Улизнули, а меня оставили
спящего.  Мне  приснился удивительнейший сон. Мне привиделось... выше разума
человеческого  рассказать  что  это  был  за  сон:  ослом  был  бы  тот, кто
попробовал  бы  рассказать  этот  сон.  Мне кажется, я был... не родился еще
человек,  который  мог  бы  сказать,  чем  я  был! Мне кажется, я был... мне
кажется,  у  меня...  да  нет,  писаным  дураком  будет  тот,  кто попробует
рассказать, что у меня было. Глаз человеческий не слыхивал, ухо человеческое
не видывало, рука человеческая не отведывала, язык еще такого не придумывал,
и сердце никогда не рассказывало, что это был за сон. Я заставлю Питера Айву
написать балладу про этот сон: она будет называться "Сон Основы", потому что
в  нем  нет  никакой  основы;  и я спою ее в самом конце представления перед
герцогом;  даже,  может  быть,  - так выйдет еще красивее, - я спою ее после
Фисбиной смерти.

                                  Уходит.


        СЦЕНА 2

                              Афины. Дом Айвы.
                    Входят Айва, Дудка, Рыльце, Заморыш.

                                    Айва

     Вы посылали к Основе? Пришел ли он наконец домой?

                                  Заморыш

     Ничего о нем не слышно. Без сомнения, он п_е_р_е_в_р_а_щ_е_н.

                                   Дудка

     Если   он   не   явится,   пропало   наше   представление!   Ничего  не
получится.

                                    Айва

     Без него - невозможно. Во всех Афинах не найти, кроме него, подходящего
человека, чтобы сыграть Пирама.

                                   Дудка

     Не найти! Он самый умный из афинских мастеровых.

                                    Айва

     Вдобавок  еще  -  самый  красивый.  И  взгляд  у  него  такой нежный, -
ну, прямо идол!

                                   Дудка

     Вы  хотите  сказать  -  идеал?  Идол  - боже упаси! - это что-то совсем
неподходящее.

                               Входит Миляга.

                                   Миляга

     Господа, герцог возвращается из храма, где заодно с ним повенчались еще
два или три знатных господина. Если бы нам удалось двинуть дело с пьесой, мы
бы все вышли в люди.

                                   Дудка

     Ах,  милый  наш  удален  Основа!  Вот  и потерял он шесть пенсов я день
пожизненно!  Уж  он  бы  наверно  получил  свои  шесть пенсов в день; будь я
повешен,  если  герцог  не  назначил  бы  ему шести пенсов в день, сыграй он
только  Пирама;  он  это  заслужил:  шесть пенсов в день за Пирама: - или же
ничего!

                               Входит Основа.

                                   Основа

     Где эти парни? Где они, мои драгоценные?

                                    Айва

     Основа! О д_о_б_л_е_с_т_н_ы_й день! О счастливейший час!

                                   Основа

     Господа,  я  должен рассказать вам о чудесах. Но не спрашивайте меня, о
каких  чудесах,  потому  что  не быть мне честным афинянином, если я вам это
скажу. Я вам все расскажу так именно, как это произошло.

                                    Айва

     Ну-ну, выкладывай, любезный Основа.

                                   Основа

     Обо  мне  - ни слова! Я вам только одно скажу, что герцог уже отобедал.
Собирайте ваши пожитки; прикрепите новые шнурки к вашим бородам, новые ленты
к  туфлям и отправляйтесь немедленно во дворец, и пусть каждый перечтет свою
роль; потому что, скажу вам прямо, наша пьеса уже назначена к представлению.
Во всяком случае, пусть Фисба наденет чистое белье, а тому, кто играет льва,
не  позволяйте стричь ногти, - они должны торчать у него, словно когти льва.
И  еще,  любезные  мои  актеры,  не  ешьте ни луку ни чесноку, потому что мы
должны  испускать  сладостное  дыхание;  и тогда зрители наши, без сомнения,
скажут: "Вот сладостная комедия!" Ни слова больше. Идем! Живо, идем!

                                  Уходят.


        АКТ V

        СЦЕНА 1

                            Афины. Дворец Тезея.
            Входят Тезей, Ипполита, Филострат, вельможи и свита.

                                  Ипполита

                    Как странен, мой Тезей, рассказ влюбленных!

                                   Тезей

                    Но вряд ли он правдив. Не верю я
                    Нелепым бредням и волшебным сказкам.
                    Влюбленный - что безумец: мозг его
                    Кипуч и щедр на вымыслы; он видит
                    То, что и ум холодный не вмещает.
                    Безумный, и влюбленный, и поэт
                    Наполнены одним воображеньем:
                    Помешанный чертей увидит больше,
                    Чем есть в аду; влюбленный, обезумев,
                    В цыганке видит красоту Елены;
                    Поэта взор скользит в безумье дивном
                    С небес на землю и с земли на небо;
                    Когда ж творит воображенье формы
                    Вещей неведомых, - поэт пером
                    Дает им плоть, воздушному "ничто"
                    Даруя место в мире и названье.
                    Такая власть дана воображенью,
                    Что, стоит радость ощутить, оно
                    Уж зрит того, кто подарил ту радость;
                    Так и средь ночи, ужасами бредя,
                    В кусте нетрудно увидать медведя!

                                  Ипполита

                    И все же их рассказ об этой ночи,
                    Их чувств внезапное преображенье -
                    Знак большего, чем образы мечты.
                    Он вырастает мощно в достоверность,
                    Хоть кажется диковинным и странным.

                                   Тезей

                    А вот влюбленные, полны веселья.

                 Входят Лизандр, Деметрий, Гермия и Елена.

                    Привет, друзья! Пусть ждут вас дни любви
                    И радости.

                                  Лизандр

                                А вас - в тем большей мере -
                    При царственном столе, прогулках, ложе!

                                   Тезей

                    Какие танцы или маскарады
                    Нам облегчат три тягостных часа
                    От ужина и до отхода к сну?
                    Где управитель наших развлечений?
                    Что за потехи ждут нас? Нет ли пьесы,
                    Чтобы смягчить тоску часов жестоких?
                    Где Филострат?

                                 Филострат

                                    Я здесь, Тезей могучий.

                                   Тезей

                    Какой забавой скоротать нам вечер?
                    Где маски, музыка? Чем обмануть
                    Ленивца-время, если не весельем?

                                 Филострат

                    Вот список приготовленных забав;
                    С чего начать - укажет ваша светлость.
                            (Подает ему бумагу.)

                                   Тезей
                                  (читает)

                    "Сраженье с кентаврами, пропето
                    Под арфу будет евнухом афинским".
                    Не нужно; это я любимой сам
                    Рассказывал в честь родича, Геракла.
                    "Разгул хмельных вакханок, растерзавших
                    В неистовстве фракийского певца".
                    Вещь старая! Ее играли нам,
                    Когда из Фив вернулся я с победой.
                    "Плач трижды трех прекрасных муз о смерти
                    Учености, умершей в нищете".
                    То, верно, злая, острая сатира, -
                    Она для свадебных торжеств некстати.
                    "Траги-смешной, тягуче-краткий акт -
                    Любовь Пирама юного и Фисбы".
                    Трагичный и смешной! Тягуче-краткий!
                    Да это лед горячий, черный снег!
                    Кто согласует эти разногласья?

                                 Филострат

                    В той пьесе, государь, лишь десять слов:
                    Всех пьес, мной виданных, она короче;
                    Но лишних в этой пьесе десять слов,
                    И тем она тягуча; в целой пьесе
                    Нет слова кстати, нет актера - к месту,
                    Трагична же она, мой государь,
                    Лишь тем, что в ней Пирам с собой кончает.
                    Их репетицию смотрел, признаюсь,
                    Сквозь слезы я; но веселее слез
                    Страсть хохота вовек не вызывала.

                                   Тезей

                    А кто актеры?

                                 Филострат

                                   Люди, что в Афинах
                    Справляют труд мозолистой рукой.
                    Их ум досель еще не упражнялся;
                    Они свою неопытную память
                    Для вашей свадьбы нагрузили пьесой.

                                   Тезей

                    И мы ее посмотрим.

                                 Филострат

                                       Нет, мой герцог,
                    Нет, это не для вас; ее я видел.
                    Она - ничто, полнейшее ничто.
                    Развлечь вас может разве их старанье,
                    Столь напряженное в усилье тяжком
                    Вам угодить.

                                   Тезей

                                  Ее хочу я видеть.
                    Не может никогда быть то негодным,
                    Что предлагают простота и долг.
                    Введи их; дам прошу занять места.

                             Уходит Филострат.

                                  Ипполита

                    Мне тяжелы убожества потуги
                    И гибель, бесполезного усердья.

                                   Тезей

                    Здесь, нежный друг, вам не грозит их встретить.

                                  Ипполита

                    Сказал он, им ничто не удается.

                                   Тезей

                    Кто добр, благодарит и за ничто;
                    А их ошибки нас лишь позабавят!
                    Где не осилить рвенью, там оценим
                    Мы не успех, а волю.
                    Ученые нередко мой приезд
                    Пытались чествовать готовой речью;
                    Но на глазах моих они бледнели,
                    Срывали речь на середине фразы,
                    Душил испуг заученное слово,
                    И, задрожав, они немели вдруг,
                    Привета не сказав. Поверьте, друг мой:
                    В молчанье их я находил привет,
                    И в скромности испуганного рвенья
                    Читал я столько же, как в пышной речи,
                    Как в дерзком и трескучем краснобайстве.
                    Пусть речь любви скромна, косноязычна:
                    Тем явственней ее мне смысл обычно.

                             Входит Филострат.

                                 Филострат

                    Пролог, - коль вашей светлости угодно, -
                    Готов.

                                   Тезей

                            Пускай войдут.

                                  Фанфары.
                     Входит Айва, изображающий Пролог.

                                   Пролог

                    "Коль вас обидим, знайте - мы того
                    Хотим. И тщимся мы о том не мало,
                    Чтоб скромное явить вам мастерство:
                    Конечной цели нашей здесь начало.
                    Поверьте нам - мы тут. Без принужденья -
                    Не ищем вас к себе расположить.
                    Здесь цель одна; доставить развлеченье
                    Мы не хотим. И, в мысли оскорбить вас,
                    Актеры - тут; из нашего показу
                    Все, что понятно, вы поймете сразу".

                                   Тезей

     Этот молодец не очень-то считается со знаками препинания.

                                  Лизандр

     Он  проскакал свой пролог, словно необъезженный жеребец; он не признает
пауз.  Прямой  вывод  отсюда,  государь:  мало  -  говорить,  надо  говорить
правильно.

                                  Ипполита

     Действительно,  он сыграл этот пролог, как ребенок, играющий на флейте:
звук есть, но управлять флейтой он не умеет.

                                   Тезей

     Его  речь - точно спутанная цепь; все звенья есть, но они в беспорядке.
- Ну, кто появится дальше?

              Входят Пирам и Фисба, Стена, Лунный Свет и Лев.

                                   Пролог

                  "Что, господа, не дивно ль все тут вам?
                  Дивитесь; правда станет вскоре ясной.
                  Сей муж - будь всем то ведомо - Пирам,
                  И Фисба - имя сей жены прекрасной.
                  Сей - в гравии с известкой - злой Стены
                  Играет роль, что милых разлучала;
                  Сквозь щелку бедные принуждены
                  Шептаться (в том диковинного мало!);
                  Тот, с Фонарем, терновником и псом, -
                  Он Лунный Свет; скрывать мне нет причины:
                  Условлено, что при луне, тайком,
                  Они сойдутся на могиле Нина.
                  Сей жуткий зверь, что носит имя Лев,
                  Спугнул бедняжку, что пришла сперва.
                  Спасаясь прочь, от страху чуть жива,
                  Она свой плащ при бегстве уронила,
                  Его ж изгрыз кровавой пастью Лев.
                  Тут, смел и юн, Пирам приходит милый;
                  Убитый плащ он видит, онемев,
                  Кровавым, злым клинком в одну минуту
                  Кровавую крушит он храбро грудь.
                  А Фисба, ждавшая под тенью тута,
                  Зарезалась. Дальнейшего же суть
                  Вам Лев, Луна, Стена и два влюбленных
                  Покажут вскоре на подмостках оных".

                        Уходят Пролог, Пирам, Фисба,
                             Лев и Лунный Свет.

                                   Тезей

     Любопытно, заговорит ли Лев?

                                  Деметрий

     В  этом  ничего  нет  любопытного, государь: как не заговорить. хотя бы
одному льву, раз столько ослов постоянно это делают?

                                   Стена

                      "В сей интерлюдии мне роль дана;
                      И - Рыльце-медник - я теперь Стена.
                      В стене ж (хочу, чтоб вы уразумели)
                      Есть дырка длинная, подобье щели.
                      Любовники не раз сквозь щелку эту
                      Между собой шептались по секрету.
                      Известка, гравий, камень - это знак,
                      Что я стена: оно и вправду так.
                      А это - щель, направо и налево:
                      Сквозь оную Пирам шептался с девой".

                                   Тезей

     Можно ли желать, чтобы известка и гравий говорили лучше?

                                  Деметрий

     Государь,   это   остроумнейшая  перегородка,  которую  мне  когда-либо
приходилось слышать.

                                   Тезей

     Пирам подходит к стене: внимание!

                            Возвращается Пирам.

                                   Пирам

                   "Ночь хмурая! О злая мрака дочь!
                   О ночь, поскольку света нет дневного!
                   О ночь! О ночь! Увы, увы, о ночь!
                   Свое ты, Фисба, не забыла ль слово?
                   И ты, стена, о милая стена,
                   Стена, что земли наших предков делишь,
                   Ты, о стена, о милая стена,
                   Дай щель свою, - в нее мигнуть бы мне лишь!

                        Стена растопыривает пальцы.

                   Благодарю! Богами будь хранима!
                   Но что я зрю? Мне Фисба не видна!
                   Стена-злодей. Не видно мне любимой,
                   За сей обман - будь проклята, стена!"

                                   Тезей

     Мне  кажется, уж раз стена обладает чувствами, она должна проклясть его
в свою очередь.

                                   Пирам

     Нет,  государь, это никак невозможно. "Будь проклята, стена!" - это уже
реплика Фисбы. Она должна сейчас войти, а мне надо ее заметить сквозь стену.
Вы увидите, всу случится точь в точь, как я говорю. Вот она идет.

                               Входит Фисба.

                                   Фисба

                   "Не ты ль, стена, мои слыхала стоны,
                   Когда разлуки приключился час?
                   С известкой камня, глиною скрепленной,
                   Сливались вишни губ моих не раз".

                                   Пирам

                   "Я голос зрю, - бегу скорее к щели,
                   Услышу ль Фисбы милые черты?
                   О Фисба!"

                                   Фисба

                             "Милый! Ты ль то в самом деле?"

                                   Пирам

                   "Да, это я, краса твоей мечты.
                   И, как Лимандр,* я буду верен милой".
                   {* Актеры-ремесленники все время путают
                   или искажают античные имена:
                   Лимандр вместо Леандр, Елена вместо Геро,
                   Шафал вместо Кефал, Прокрус вместо Прокрид.}

                                   Фисба

                   "Я - как Елена, пусть хоть до могилы".

                                   Пирам

                   "Шафал Прокрусу не любил столь верно".

                                   Фисба

                   "Шафал к Прокрусе так пылал усердно".

                                   Пирам

                   "Целуй меня через дыру в стене".

                                   Фисба

                   "Не губы, а стена досталась мне".

                                   Пирам

                   "К могиле Нуна выйдешь на свиданье?"

                                   Фисба

                   "Приду на жизнь и смерть - без опозданья@.

                           Уходят Пирам и Фисба.

                                   Стена

                      "Тут роль закончена, и я, Стена,
                       Могу уйти, затем что не нужна".

                                  Уходит.

                                   Тезей

     Ну вот, стена между соседями пала.

                                  Деметрий

     Как   же   быть,  государь,  иначе,  если  стены  склонны  слушать  без
предупреждения?

                                  Ипполита

     Это нелепейший вздор, какой когда-либо я слышала.

                                   Тезей

     Лучшие  вещи  такого  рода  -  лишь  тени, и худшие из них - не так уже
плохи, когда воображение помогает им.

                                  Ипполита

     Тут уж помогает не их воображение, а ваше.

                                   Тезей

     Если  мы  вообразим их не хуже, чем они сами себе представляются, - они
смогут сойти за превосходных людей. Но вот идут два благородных зверя - Луна
и Лев.

                         Входят Лев и Лунный Свет.

                                    Лев

                  "О дамы, вы, чей нежный дух в смятенье,
                  Когда мышонок под полом бежит, -
                  Как задрожите вы, спустя мгновенье,
                  Коль буйный лев пред вами зарычит!
                  Миляга я, столяр (к чему таиться?);
                  Хоть в шкуре льва я, но не лев, не львица.
                  Приди же я сюда, как истый лев, -
                  Весьма опасен был бы мне ваш гнев!"

                                   Тезей

     Какое милое и совестливое животное.

                                  Деметрий

     Лучшее изо всех животных, мой государь, каких я только видел.

                                  Лизандр

     Не лев, а настоящая лисица по своей храбрости.

                                   Тезей

     Да, правда; а по осторожности - гусь.

                                  Деметрий

     Нет,   государь,   ибо   его  храбрость  не  в  состоянии  осилить  его
благоразумия, между тем как лисица всегда может осилить гуся.

                                   Тезей

     Я  убежден,  что и его осторожность не может осилить его храбрости, ибо
гусю  никак уж не осилить лисы. Ну, хорошо: предоставим его собственному его
благоразумию и послушаем, что скажет Луна.

                                Лунный Свет

                     "Фонарь - луну двурогую являет..."

                                  Деметрий

     Ему надо бы носить рога на голове.

                                   Тезей

     Это не лунный серп, и его рога остаются невидимы в лунной сфере.

                                Лунный Свет

                      "Фонарь - луну двурогую являет;
                      Я ж - человек, что чудится в луне".

                                   Тезей

     Вот  главная  их  ошибка:  этого человека надо было поместить в фонаре,
иначе - какой же он человек в луне?

                                  Деметрий

     Он не решился залезть туда из-за свечки: боится, как бы не нагорело.

                                  Ипполита

     Мне уже надоела эта Луна! Пора бы ей обновиться.

                                   Тезей

     Слабый  свет  ее разумения говорит о том, что она уже на ущербе; все же
учтивость требует, чтобы мы этого подождали.

                                  Лизандр

     Продолжай, Луна.

                                Лунный Свет

     Все, что я должен сообщить вам, - это следующее: фонарь - это луна; я -
человек на луне; этот куст - мой куст; а эта собака - моя собака.

                                  Деметрий

     Ну,  так  всему  этому  следовало  бы поместиться в фонаре, ибо все это
находится в луне. Но тише: вот идет Фисба!

                               Входит Фисба.

                                   Фисба

                  "Могила Нуна - здесь. Где мой любимый?"

                                    Лев
                                  (рычит)

     О-о-о...

                               Фисба убегает.

                                  Деметрий

     Славно рычишь, Лев!

                                   Тезей

     Славно удираешь, Фисба!

                                  Ипполита

     Славно светишь. Луна! - Право, эта Луна светит очень мило.

                      Лев треплет плащ Фисбы и уходит.

                                   Тезей

     Славно разодрал, Лев!

                                  Деметрий

     Теперь является Пирам.

                                  Лизандр

     И Лев исчезает.

                               Входит Пирам.

                                   Пирам

                    "За солнечный твой луч я благодарен
                    Тебе, Луна! Как ярко светишь ты!
                    Твой свет златой мерцает, лучезарен,
                    Чтоб осязал я милые черты.
                               Но ах, постой!
                               Взгляни, герой!
                        О, сколь мне вид сей жуток!
                               Что сталось вдруг?
                               О нежный друг,
                        О уточка меж уток!
                               Твой плащ, весь драный,
                               В крови багряной!
                               Ко мне, о фурий стая!
                               Вы, Парки, рвите
                               Сей жизни нити,
                         Разя, круша, сжигая!"

                                   Тезей

     Такое   отчаянье   и  смерть  дорогого  друга  могут  и  в  самом  деле
нагнать тоску.

                                  Ипполита

     Клянусь душой, мне жаль этого человека!

                                   Пирам

                     "Тобой зачем, природа, создан лев,
                     Раз гнусный зверь объял мою красотку,
                     Ту, что милей... б_ы_л_а милей всех дев,
                     Ту, что росла, жила, цвела столь кротко?
                              Слеза, струись!
                              Мой меч, вонзись
                         Пираму в грудь, в костяк!
                              Рази в сосок,
                              Где сердце - скок;
                         Так гибну; так, так, так!
                              Теперь я нем,
                              Я мертв совсем;
                         Лечу в небесну твердь.
                              Язык, затмись!
                              Луна, умчись!

                            Уходит Лунный Свет.

                          Рассыпьтесь, кости: смерть!"
                                 (Умирает.)

                                  Деметрий

     Какие у него кости! Одно очко: ведь он тут одни.

                                  Лизандр

     Меньше даже, чем очко, милый друг, ибо он уже мертв; он ничто.

                                   Тезей

     С  помощью  врача  он  может  еще  воскреснуть, и тогда окажется уже не
просто очком, а дур-очком.

                                  Ипполита

     Как  же  это  Лунный Свет ушел раньше, чем пришла Фисба? Как она найдет
своего возлюбленного?

                                   Тезей

     Она  найдет  его  и  при  звездном  свете. Вот она идет; и ее отчаянием
закончится пьеса.

                               Входит Фисба.

                                  Ипполита

     Не думаю, чтобы она долго предавалась отчаянью о таком Пираме; надеюсь,
она выразит его кратко.

                                  Деметрий

     Пылинка  перетянет,  если  начать взвешивать, кто лучше тут - Пирам или
Фисба: он как мужчина (помилуй нас, боже!) или она как женщина (сохрани нас,
господи!).

                                  Лизандр

     Вот она его уже заметила своими прекрасными глазами.

                                  Деметрий

     И начинает его оплакивать. Слушайте!

                                   Фисба

                             "Любимый, спишь?
                             Как мертв, лежишь?
                         Восстань, о голубь милый!
                              Ты нем? О мрак!
                              Ты мертв? Твой зрак
                         Сокроет глубь могилы!
                              Где злато щек,
                              Лилейность уст
                         И глаз-порей зеленый?
                              Где алый нос?
                              Пусть реки слез
                         Прольют черты влюбленны!
                              О три сестры!
                              Моей поры
                         Порвите нить навечно.
                              Еще в крови
                              Моей любви
                         Ладони ваши млечны.
                              Умолкни, речь!
                              Приди, о меч,
                         И грудь пронзи мне так!
                              (Закалывается.)
                              Кончаюсь я.
                              А вам, друзья,
                         Всех благ, всех благ, всех благ!"
                                 (Умирает.)

                                   Тезей

     Лунный Свет и Лев остались в живых, чтобы похоронить умерших.

                                  Деметрий

     И Стена тоже!

                                   Основа

     Нет,  уверяю  вас,  Стены, разделявшей их родителей, больше нет. Угодно
вам  будет посмотреть эпилог или же прослушать бергамский танец в исполнении
двух наших актеров?

                                   Тезей

     Прошу  вас,  без  эпилога:  ваша  пьеса  не нуждается в извинениях. Они
излишни:  раз  все  исполнители  умерли,  упрекать  некого.  Право,  если бы
сочинитель  этой пьесы сыграл Пирама и повесился на подвязке Фисбы, это была
бы  превосходнейшая трагедия; но, конечно, она и так хороша и исполнена была
прекрасно. Но давайте ваш бергамский танец, а эпилога не надо.

                                   Танец.

                    Язык железной ночи бьет двенадцать.
                    В постель, влюбленные! То фейный час.
                    Боюсь, так поздно засидевшись ночью,
                    Проспим мы наступающее утро.
                    Нелепое ускорило нам действо
                    Тяжелый ночи шаг. Друзья, в постель!
                    Пусть празднества, продлятся две недели
                    В ночных пирах, в безудержном веселье.

                                Все уходят.

                                Входит Пек.

                                    Пек

                          Вот рычит голодный лев,
                            Волки воют при луне,
                          Пахарь, труд свой одолев,
                            Захрапел в тяжелом сне.
                          Тлеет в печке головня,
                            И под вопль совы унылой
                          Умирающий, стеня,
                            Грезит призраком могилы.
                          Час урочный наступил:
                            Растворясь, гробы пустеют;
                          Тени встали из могил,
                            Между троп погоста реют.
                          Мы же, духи, что летим
                            За упряжкою луны
                          И от света дня бежим
                            Вслед за мраком, точно сны, -
                          Мы резвимся; пусть и мыши
                            Не шуршат под этой крышей;
                          Послан я с метлой вперед,
                            Сор сметя, очистить вход.

                     Входят Оберон и Титания со свитой.

                                   Оберон

                          Пусть мерцая и тускнея,
                            Свет струится по стенам.
                          Взвейтесь в пляске, эльфы, Феи,
                            Точно птицы по кустам;
                          Все неситесь вслед за мной
                            И напев ловите мой.

                                  Титания

                          Песнь разучим в стройном хоре,
                          Каждой трели трелью вторя:
                          В хороводном нежном пенье
                          Шлем мы им благословенье.

                              Песни и пляски.

                                   Оберон

                          Эльфы, близок уж восход!
                          Все по залам, все - в разлет!
                          На невестину кровать
                          Ниспошлем мы благодать;
                          Чтобы род, зачатый в ней,
                          Был счастливым меж людей;
                          Чтобы трем влюбленным парам
                          Век пылать любовным жаром;
                          Чтоб у них родились дети
                          Без диковинных отметин:
                          Без пятна, рубца, горба;
                          Чтоб ни заячья губа
                          Ни иной изъян природы
                          Не пятнал детей их рода.
                          Вот роса, она - благая;
                          Залы замка облетая,
                          Им на радость и покой
                          Все опрыснем той росой,
                          Благодать на дом навеем,
                          Мир да будет над Тезеем!
                          Ну, в разлет! Ночь не ждет.
                          Нас сведет опять восход.

                      Уходят Оберон, Титания и свита.

                                    Пек

                          Коль ввели мы вас в досаду,
                          Дело так понять вам надо,
                          Что, вздремнув тут ввечеру,
                          Зрели вы теней игру.
                          В этой пьесе чахлой, хилой,
                          Все как сон, лишенный силы.
                          Вы за то простите нас:
                          Все исправим мы тотчас.
                          И клянусь как честный Робин:
                          Если суд ваш так беззлобен,
                          Что избегнем мы свистков, -
                          Я загладить все готов,
                          Иль вралем меня считайте!
                          Доброй ночи! Руки дайте.
                          Мы теперь - друзья навек.
                          Наградит за все вас Пек.

                                  Уходит.


        СОН В ИВАНОВУ НОЧЬ

     Текст. Пьеса эта впервые была издана в 1600 г. под  заглавием:  "Сон  в
Иванову  ночь.  Как  он  был  несколько  раз  публично  представлен  слугами
достопочтенного лорда Камергера.  Сочинение  Вильяма  Шекспира"  (Q1).  Этот
текст лег в основу Q2 1619 г., которое в свою очередь  послужило  источником
для текста F1 1623 г. В общем, текст Q1 довольно удовлетворителен.

     Датировка и первые представления. Комедия эта уже упоминается в  списке
Миреса 1598 г.  Поскольку  она  явно  принадлежит  к  числу  так  называемых
"свадебных  масок"  (т.  е.  пьес,  написанных  для  постановки  по   случаю
бракосочетания знатных особ), то пытались уточнить датировку  ее,  приурочив
ее к браку того или иного из крупных вельмож того времени.  Однако  все  эти
догадки носят весьма произвольный характер. Наиболее существенным  указанием
остается описание плохой погоды в монологе Титании (II, 1, 81-117).  В  этом
можно видеть намек на исключительно холодное и  дождливое  лето  1594  г.  В
связи  со  стилистическими  особенностями  пьесы  все  это  делает  наиболее
вероятным возникновение пьесы в 1595-1596 гг.
     Сведений о первых постановках комедии до  нас  не  дошло.  Судя  по  ее
характеру, можно думать, что она ставилась чаще на придворной сцене,  чем  в
городских театрах.

     Источники. В  общем,  пьеса  представляет  собою  свободную  композицию
Шекспира. Основной сюжетный стержень ее - перипетии любви двух  юных  пар  -
представляет собою вольную переработку рассказа Чосера о  любви  Падамона  и
Арситы к прекрасной Эмилии, причем последняя раздвоена в пьесе на  Гермию  и
Елену. К этой теме Шекспир присоединил ряд дополнительных мотивов, взятых им
из разных источников.
     Поверья  о  Робине-Пеке  были  хорошо  известны  ему  из  уорикширского
фольклора. С этим образом он смело ассоциировал образ  царя  духов  Оберона,
история  которого  рассказана  в  средневековом  французском  романе   "Гюон
Бордосский", переведенном на английский язык в  1534  г.  и  отразившемся  в
нескольких других современных Шекспиру пьесах (напр., в "Якове IV" Грина иди
в анонимной пьесе, целиком посвященной Оберону, шедшей на сцене  в  15931594
гг.). Образы Тезея и  Ипполиты  Шекспир  нашел  у  того  же  Чосера,  причем
превращение древнего мифического афинского царя в "герцога" - вполне в  духе
средневековых рыцарских обработок античных сюжетов. История Пирама и  Фисбы,
разыгрываемая афинскими ремесленниками, рассказана в "Метаморфозах"  Овидия.
В них же, кстати, Шекспир нашел и имя Титании в применении к  нимфе,  откуда
один шаг до превращения ее в царицу эльфов.

     Время действия. Вопреки названию пьесы, действие ее  происходит  отнюдь
не в ночь на Ивана Купалу (24 июня), а под 1 мая. Вероятно,  названием  этим
Шекспир хотел фигурально обозначить  атмосферу  волшебства,  насыщающую  всю
пьесу и типичную по народным поверьям именно  для  Ивановой  ночи.  Возможно
также, что оно относится не к времени действия, а ко дню первой  постановки,
для  которой  комедия  была  написана  (подобный  случай   имеет   место   с
"Двенадцатой ночью").
     События пьесы занимают всего три дня, от 29 апреля  до  1  мая,  причем
наибольшая часть их (акты II, III и IV до строки 143) происходит в последнюю
ночь.

        ПРИМЕЧАНИЯ К ТЕКСТУ ПЬЕСЫ

                               Акт I, сцена 1

     169-174. Поэты отличали стрелы Купидона с золотым  острием  (счастливая
любовь) от стрел со свинцовым  наконечником  (несчастная  любовь).  Афродиту
(Венеру)  часто  сопровождали  целующиеся  голубки.  В   "Энеиде"   Вергилия
рассказывается, что Дидона, царица карфагенская, после того как троянец Эней
покинул ее, сожгла себя на костре.

                               Акт I, сцена 2

     85-86. Бороде цвета французской кроны  -  чистого  желтого  цвета...  У
некоторых французских крон нет вовсе волос... Французская  крона  -  золотая
монета, т. е. желтого цвета. Весь этот диалог построен на перекрестной  игре
словами: 'французская крона' (монета) гола, на ней не может быть  волос;  но
'французская  корона',  corona   Veneris   (мед.),   является   последствием
"французской болезни", часто приводящей к выпадению волос.

                              Акт III, сцена 1

     123-125. Кто посмеет обозвать эту птицу  лгуньей,  хотя  бы  она  вечно
кричала cвое "ку - ку"? Здесь Шекспир не упускает случая сыграть на созвучье
слов: cuckoo - 'кукушка' и cuckold - 'рогоносец'.

     178. Великан, ростбиф, пожрал множество лиц  из  вашей  семьи.  Горчица
считалась весьма лакомой приправой к мясу.

                              Акт III, сцена 2

     19. Мой вышел мим. В Риме, уже на грани нашей  эры,  появились  особые,
смешанного типа, пьесы - мимы. Имя пьесы перешло и на ее исполнителей.

     213. Подобны двум щитам в гербе одном.  Дворянские  гербы  состояли  из
двух половинок (щитов) с изображением так называемых  геральдических  зверей
(львы, единороги и т. п.), которые увенчивались перемычкой ("клейнодом").

                              Акт IV, сцена 1

     27. Пускай сыграют мне на  щипцах  и  костях.  В  F1  имеется  ремарка,
которую можно истолковать в том смысле, что здесь дело  идет  о  деревенской
"шумовой" музыке, отбивающей лишь ритм ударами щипцов о кости.

     85. Где спят все пять. Неясно, имеются ли в виду пять чувств' или "пять
спящих" (Лизандр, Деметрий, Гермия, Елена и Титания).

                               Акт V, сцена 1

     52-55. Возможно, что Плач трижды трех прекрасных муз представляет собою
намек на поэму Спенсера "Слезы муз" (1591).

     299. Какие у него кости! Одно очко. В подлиннике игра двойным значением
слов: to die - 'умирать' и 'бросать кости' (игра). Одно очко в игре в  кости
- по-английски ace,  что  дает  возможность  дальнейшему  диалогу  (301-303)
перебросить игру словами о брошенных игральных  костях  еще  дальше  (асе  -
'очко' ass - 'осел'; в переводе дана замена: 'очком - дурачком').

     527. Три сестры - парки,  по  верованию  греков  и  римлян,  ткавшие  и
обрывавшие нити человеческих жизней.



   Уильям Шекспир.
   Два веронца

---------------------------------------------------------------
     Перевод В.Левика (стихи) и М.Морозова (проза)
     ПСС в восьми томах. Издательство "Искусство", 1958, т. 2.
     OCR Бычков М.Н.
---------------------------------------------------------------

        ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

     Герцог Миланский, отец Сильвии.

     Валентин |
              } дворяне из Вероны.
     Протей   |

     Антонио, отец Протея.
     Турио, глупый соперник Валентина.
     Эгламур, пособник Сильвии в бегстве.
     Спид, слуга-шут Валентина.
     Ланс, слуга-шут Протея.
     Пантино, слуга Антонио.
     Хозяин гостиницы  в Милане, где поселилась Джулия.
     Разбойники.
     Джулия, дама из Вероны, любимая Протеем.
     Сильвия, дочь герцога, любимая Валентином.
     Лючетта, прислужница Джулии.

                             Слуги, музыканты.

               Место действия - частью Верона, частью Милан,
                       частью лес на границе Мантуи.


        АКТ I

        СЦЕНА 1

                              Верона. Площадь.
                         Входят Валентин и Протей.

                                  Валентин

                     Нет, нет, Протей, не убеждай меня,
                     Не развит ум у юных домоседов.
                     Когда б любовь твои златые дни
                     Не приковала сладостною цепью
                     К живому взору девушки прелестной,
                     Я пригласил бы в спутники тебя,
                     Чтоб чудесам земли дивиться вместе,
                     Чтоб, сидя дома, молодость свою
                     Не расточил ты в суетном безделье.
                     Но если полюбил, то счастлив будь, мой друг,
                     Как был бы счастлив я, узнав любви недуг.

                                   Протей

                     Итак, ты отплываешь, Валентин.
                     Прощай же, милый. Если ты увидишь
                     Диковину, достойную вниманья,
                     То вспоминай Протея. В миг удачи
                     Позволь с тобою счастье разделить.
                     В опасности доверь свое несчастье
                     Моим молитвам. Помни, Валентин,
                     Что о тебе молюсь я непрестанно.

                                  Валентин

                     Что молишься по книге о любви?

                                   Протей

                     Да, что молюсь я по любимой книге.

                                  Валентин

                     По мелкой книжке о глубоких чувствах,
                     О том, как море переплыл Леандр.

                                   Протей

                     Нет, по глубокой книге о любви,
                     Глубокой, как пучина Геллеспонта.

                                  Валентин

                     Но ты бы Геллеспонт не переплыл:
                     В любви увяз ты вместе с башмаками.

                                   Протей

                     Не будь глупцом, при чем тут башмаки?

                                  Валентин

                     При том, что взял не по ноге ты обувь.
                     Как! Покупать мольбами лишь презренье,
                     Мильоном вздохов - только строгий взгляд!
                     Тяжелыми, бессонными ночами -
                     Мгновенье счастья! В длительной игре
                     Выигрывать лишь горесть неудачи,
                     Проигрывать ценой горчайших мук!
                     Нет, видно, ум твой побежден безумьем,
                     Иль ты на глупость выменял его.

                                   Протей

                     Так вы глупцом считаете Протея?

                                  Валентин

                     Ты от любви становишься глупцом.

                                   Протей

                     Не понимаю ваших опасений -
                     Я не влюблен.

                                  Валентин

                                    Вы, сударь, раб любви.
                     А кто оседлан глупостью любовной,
                     Тот, верьте мне, от мудрости далек.

                                   Протей

                     Мудрец сказал бы: как в нежнейшей почке
                     Гнездится червь, так в самый сильный разум
                     Внедряется любовь.

                                  Валентин

                                        Но и другое
                     Сказал бы он: как почка, не раскрывшись,
                     Внезапно вянет, съедена червем,
                     Так юный ум, охваченный любовью,
                     До срока вянет, обращаясь в глупость,
                     И, зелень потеряв еще весною,
                     Обещанных плодов уж не дает.
                     Но бесполезны умные советы
                     Тому, кто хочет глупости служить.
                     Простимся ж. Мой отец уже в дороге,
                     Меня он провожает на корабль.

                                   Протей

                     Я также провожу тебя.

                                  Валентин

                                           Не надо,
                     Простимся здесь, любезный мой Протей.
                     Пиши в Милан почаще, сообщай мне
                     И о твоей любви и обо всем,
                     Что здесь в мое отсутствие случится.
                     Я также буду обо всем писать.

                                   Протей

                     Да будешь, милый, счастлив ты в Милане.

                                  Валентин

                     Да будешь дома счастлив ты. Прощай!
                                 (Уходит.)

                                   Протей

                     Он ищет славы, я ищу любви.
                     Он ради славы с другом расстается,
                     А я собой, друзьями, целым миром
                     Пожертвовать готов моей любви.
                     Ты, Джулия, виновна в том, что я
                     Теряю время, от наук отбившись,
                     Не слушаю разумных рассуждений,
                     Не сплю, не ем, томлюсь, коснею в лени.

                                Входит Спид.

                                    Спид

                     Поклон мой вам, синьор. Вы не видали,
                     Где мой хозяин?

                                   Протей

                                     Только что был здесь
                     И в порт ушел, - сейчас он отплывает
                     В Милан.

                                    Спид

                              Бьюсь об заклад - отплыл!
                     Я тоже собирался плыть в Милан,
                     Да вот отстал, веронский я баран.

                                   Протей

                     А так всегда: пастух чуть зазевался,
                     А уж баран невесть куда девался.

                                    Спид

     Так вы и впрямь считаете его пастухом, а меня бараном?

                                   Протей

     Конечно.

                                    Спид

     Тогда - хотите смейтесь, хотите плачьте, - но, мои рога это его рога.

                                   Протей

     Рассужденье глупое, но для барана подходящее.

                                    Спид

     Значит, еще раз выходит, что я баран.

                                   Протей

     И что твой хозяин - пастух.

                                    Спид

     А вот и неправда. И я докажу, что неправда.

                                   Протей

     А я докажу, что правда.

                                    Спид

     Пастух  ищет  барана,  а  не  баран пастуха. А я ищу своего хозяина, но
хозяин меня не ищет. Значит, я не баран.

                                   Протей

     Баран  ради  корма  идет  за пастухом, но пастух ради пищи не пойдет за
бараном.  Ты ради платы идешь за хозяином, но хозяин денег ради не пойдет за
тобой. Значит, ты баран.

                                    Спид

     Еще одно такое доказательство - и я закричу "мээ".

                                   Протей

     Скажи, однако, передал ты Джулии мое письмо?

                                    Спид

     Конечно,  синьор.  Я с ним совсем закружился, с вашим письмом. И вот я,
закружившийся  баран,  отдал  ваше  письмо  этой баранине в кружевах. Но эта
баранина в кружевах ничего не дала мне, закружившемуся барану.

                                   Протей

     Ты столько баранов нагнал, что пастбища не хватит.

                                    Спид

     А если на пастбище тесно, то не заколоть ли вам свою овечку?

                                   Протей

     Эк куда повернул! Ну ладно, не пора ли барану отваливать в свой загон?

                                    Спид

     Не столько в свой загон, сколько за свой гон. И не я должен отваливать,
а вы должны мне отвалить.

                                   Протей

     Под загоном я разумею твой хлев.

                                    Спид

     Значит, вместо того чтобы сунуть мне в кошелек, вы хотите Засунуть меня
за загородку? Стоило после этого разыскивать вашу красотку!

                                   Протей

     Выкладывай, что она сказала.

                            Спид кивает головой.

                                   Протей

     Кивнула, болван?

                                    Спид

     Да.

                                   Протей

     Что - да? Что ты - болван?

                                    Спид

     Нет, синьор. Я сказал, что она кивнула. А вы спросили: она кивнула? А я
сказал: да.

                                   Протей

     А вместе и вышло, что ты болван.

                                    Спид

     Если  вы  взяли  на себя труд открыть мне это, так в награду за то, что
потрудились, возьмите это себе.

                                   Протей

     Нет, это именно тебе - за то, что ты носил мое письмо.

                                    Спид

     Ладно, я уж вижу, мне от вас многое сносить придется.

                                   Протей

     А что же, синьор, вы собираетесь от меня сносить?

                                    Спид

     Ах,  синьор, я честно отнес ваше письмо, а за свои труды получил от вас
только "болвана".

                                   Протей

     Клянусь, у тебя быстрая сметка.

                                    Спид

     И все же она никак не догонит ваш медлительный кошелек.

                                   Протей

     Ладно,  ладно,  не  болтай  по-пустому  и  открой мне, наконец, что она
сказала.

                                    Спид

     Так  откройте  свой кошелек: пусть ее ответ и ваши деньги придут к цели
одновременно.

                                   Протей

     Хорошо, синьор, вот вам за ваше усердие. Что же она сказала?

                                    Спид

     Честное слово, синьор, вряд ли она достанется вашей милости.

                                   Протей

     Почему, разве ты что-нибудь заметил?

                                    Спид

     Синьор,  я  ровно ничего не заметил, я не заметил даже медяка в награду
за  то,  что принес ей ваше письмо. А если она ни в грош не ставит того, кто
принес  ей  часть  вашей души, - боюсь, она решит, что и самая душа не стоит
ломаного гроша. Не дарите ей ничего, кроме камней, - она тверда как сталь.

                                   Протей

     Так она ничего не сказала?

                                    Спид

     Нет, даже не сказала - "вот тебе за труды". Свидетельствую вашу доброту
и  благодарю  вас, принимая в свидетели вашу шестипенсовую монету. В награду
за  нее  носите  сами  свои  письма,  а  я,  синьор, отнесу ваш привет моему
хозяину.

                                   Протей

                    Ступай! Когда ты сядешь на корабль,
                    Он будет от крушенья обеспечен, -
                    Не под водой, а в петле твой конец!

                                Спид уходит.

                    А я найду посланника получше.
                    Когда такой неисправимый шут
                    Вручил прекрасной Джулии посланье,
                    Она могла над ним лишь посмеяться.
                                 (Уходит.)


        СЦЕНА 2

                            Верона. Сад Джулии.
                          Входят Джулия и Лючетта.

                                   Джулия

                    Скажи, Лючетта, мы теперь одни:
                    Ты, значит, мне советуешь влюбиться?

                                  Лючетта

                    Да уж пора бы. Только не споткнитесь.

                                   Джулия

                    Из множества синьоров, что приходят
                    Развлечь меня игрой или беседой,
                    Которого, по-твоему, мне выбрать?

                                  Лючетта

                    Вы называйте их, а я отвечу,
                    Как в простоте сердечной разумею.

                                   Джулия

                    Откроем счет красавцем Эгламуром.

                                  Лючетта

                    Красив, учтив, речистей всех других,
                    Но я скажу: для вас он не жених.

                                   Джулия

                    Ну, а Меркацио? Щедр и денег тьма.

                                  Лючетта

                    Э, денег тьма, да много ли ума?

                                   Джулия

                    Так кто же - не Протей ли благородный?

                                  Лючетта

                    Простите мне, болтушке сумасбродной!

                                   Джулия

                    Тебе? Простить? Да что за чепуха!

                                  Лючетта

                    Язык всегда доводит до греха.
                    Прилично ль мне! Мое ли это дело:
                    Таких синьоров я хулить посмела!

                                   Джулия

                    Что ж, и Протей не лучше остальных?

                                  Лючетта

                    Вот он для вас - единственный жених.

                                   Джулия

                    Ты это можешь доказать?

                                  Лючетта

                                            По-женски.
                    Он всех милей мне - значит, лучше всех.

                                   Джулия

                    Отдать ему любовь мою?

                                  Лючетта

                                            Надеюсь,
                    Вы не хотите вышвырнуть ее?

                                   Джулия

                    Но он один мне сердце не волнует.

                                  Лючетта

                    Но он один все сердце вам бы отдал.

                                   Джулия

                    Он о любви своей не говорит.

                                  Лючетта

                    Тем жарче пламень, чем он глубже скрыт.

                                   Джулия

                    Не любит тот, кто слов любви страшится.

                                  Лючетта

                    Не любит тот, кто в ней спешит открыться.

                                   Джулия

                    Как разгадать мне, что в душе таит он?

                                  Лючетта

                    Пожалуйста, прочтите: вот письмо.
                            (Отдает ей письмо.)

                                   Джулия

                    "Для Джулии". Кто пишет?

                                  Лючетта

                                              Прочитайте, -
                    Узнаете.

                                   Джулия

                              Кто дал его тебе?

                                  Лючетта

                    Слуга синьора Валентина, Спид.
                    Он от Протея шел, и я случайно
                    С ним встретилась. Простите, синьорина,
                    Что я взяла письмо на ваше имя.

                                   Джулия

                    Клянусь моей невинностью, ты сводня!
                    Как! Принимать любовные записки
                    И соблазнять неопытность мою!
                    Поистине достойное занятье,
                    Но, видимо, тебе оно подходит.
                    Возьми письмо и отнеси немедля,
                    Иль на глаза не смей мне попадаться!

                                  Лючетта

                    Заступницу любви вы так браните!

                                   Джулия

                    Ступай!

                                  Лючетта

                    Уйду, чтоб дать вам поразмыслить.
                                 (Уходит.)

                                   Джулия

                    Письмо мне страшно хочется прочесть,
                    Но как-то стыдно вновь позвать Лючетту,
                    Просить о том, за что сама бранила.
                    А все ж она порядочная дура.
                    Я - девушка, чего ж она ждала?
                    Она меня должна была заставить
                    Прочесть письмо. Всегда в устах девицы
                    Под строгим "нет" улыбку прячет "да".
                    О, глупая любовь! Как злой ребенок,
                    Она кусает няньку, а потом
                    Целует розгу. Я гнала Лючетту -
                    И так хотела, чтоб она осталась!
                    Я гневно брови хмурила, а сердце
                    От радости улыбкою сияло.
                    Так позову Лючетту, в наказанье
                    Себе самой, и попрошу прощенья.
                    Лючетта!

                              Входит Лючетта.

                                  Лючетта

                              Что угодно, ваша милость?

                                   Джулия

                    Когда обед?

                                  Лючетта

                                 Не скоро, к сожаленью.
                    Не то вы утолили бы свой голод
                    Едой, а не попреками служанке.

                                   Джулия

                    А что ты так поспешно подняла?

                                  Лючетта

                    Да ничего.

                                   Джулия

                                Чего ж ты наклонилась?

                                  Лючетта

                    Бумажку ненароком уронила.

                                   Джулия

                    И что ж, бумажка эта - ничего?

                                  Лючетта

                    Да ничего, что бы меня касалось.

                                   Джулия

                    Тогда не тронь - оставь ее для той,
                    Кого она касается.

                                  Лючетта

                                       Вы правы.
                    Она сама за сердце тронет ту,
                    Кто слов правдивых не толкует ложно.

                                   Джулия

                    Тебе твой милый написал стихи.

                                  Лючетта

                    Их можно спеть, но вы должны на голос
                    Их положить, - вы в этом мастерица.

                                   Джулия

                    Подобный вздор моих трудов не стоит,
                    Пой на мотив: "Блаженный свет любви".

                                  Лючетта

                    Но стих тяжелый, а мотив - веселый.

                                   Джулия

                    Да что ж он - гири подвязал к словам?

                                  Лючетта

                    Вы спели б сами - вышло б мелодичней.

                                   Джулия

                    А ты не можешь?

                                  Лючетта

                                    Слишком высоко.

                                   Джулия

                    Давай письмо, плутовка!
                              (Берет письмо.)
                                            Разберемся.

                                  Лючетта

                    Возьмите верный тон, - и песня будет
                    Чудесная. Пока ваш тон фальшив.

                                   Джулия

                    А ты дерзка.

                                  Лючетта

                                 Тут нужно петь дуэтом,
                    Ваш голос должен тенор поддержать.

                                   Джулия

                    Твой бас все портит.

                                  Лючетта

                                         Я ведь за Протея
                    Стараюсь.

                                   Джулия

                              Прекрати-ка болтовню!
                    Любовные мольбы, признанья...
                            (Разрывает письмо.)
                                                  В клочья!
                    И пусть лежат, а ты ступай, Лючетта,
                    Не смей их подбирать - я рассержусь.

                                  Лючетта

                    Ишь, недотрога! А ведь как хотела б
                    Сердиться вновь - за новое письмо!
                                 (Уходит.)

                                   Джулия

                    Когда б я рассердилась хоть за это!
                    Вы, руки ненавистные мои,
                    Зачем слова любви вы разорвали?
                    Как злые осы, сладкий мед сосете,
                    Кусая насмерть медоносных пчел!
                    Я в искупленье каждую бумажку,
                    Обрывок каждый нежно расцелую.
                    Не стыдно ль? "Доброй Джулии" - он пишет.
                    В отместку за свою неблагодарность
                    Я брошу имя "Джулия" на камень,
                    Я растопчу свою пустую спесь!
                    Смотри: "Любовью раненный Протей".
                    О сладостное раненое имя!
                    Лежи отныне на моей груди,
                    Пока твои не исцелятся раны.
                    Их боль я поцелуями смягчу.
                    А ведь Протей здесь назван был три раза.
                    О ветер милый, не умчи ни слова,
                    Дай мне собрать по буквам все письмо.
                    Но лишь не имя "Джулия"! Ты, буря,
                    Взмети его на край скалы прибрежной
                    И с вышины в морскую бездну кинь!
                    А! вот! В одной строке он назван дважды:
                    "Протей влюбленный, горестный Протей -
                    Прелестной Джулии". Я это разорву...
                    Нет, ни за что! Ведь правда, как красиво
                    Соединил он наши имена!
                    Я лучше приложу одно к другому:
                    Целуйтесь нежно, ссорьтесь, обнимайтесь.

                              Входит Лючетта.

                                  Лючетта

                    Сударыня, обед уже готов.
                    Вас ждет отец.

                                   Джулия

                                    Иду, иду, Лючетта.

                                  Лючетта

                    А что ж клочки - останутся лежать,
                    Чтоб выдать нас?

                                   Джулия

                                     Возьми их, если хочешь.

                                  Лючетта

                    Когда я подбирала их, вы были
                    Разгневаны, но все ж я их возьму.
                    Ведь здесь они простынут.

                                   Джулия

                                               Вижу, вижу,
                    Без них тебе и жизнь уж не мила.

                                  Лючетта

                    Коль видите, вы так и говорите.
                    Я и сама все вижу - не слепая!

                                   Джулия

                    Идем, идем. Пойдешь ты, наконец?

                                  Уходят.


        СЦЕНА 3

                      Верона. Комната в доме Антонио.
                         Входят Антонио и Пантино.

                                  Антонио

                     Каким, Пантино, важным разговором
                     Мой брат вас задержал в монастыре?

                                  Пантино

                     Шла речь о вашем сыне, о Протее.

                                  Антонио

                     И что же говорил он?

                                  Пантино

                                           Удивлялся,
                     Что ваша милость позволяет сыну,
                     Теряя дни, сидеть бесплодно дома,
                     Меж тем как люди победнее родом
                     Шлют сыновей за прибылью и славой,
                     Тот - на войну, чтоб испытать фортуну,
                     Тот - в море, чтобы земли открывать,
                     Тот - в университет, во храм науки.
                     Он говорит, что сын ваш преуспел бы
                     В любом из мною названных занятий,
                     И мне велел настойчиво просить вас,
                     Чтоб сын ваш дома больше не сидел,
                     Не пожалел бы в старости бессильной,
                     Что мир широкий смолоду не видел.

                                  Антонио

                     Меня не нужно долго убеждать
                     В том, что ему твердил я целый месяц.
                     Я знаю сам, что он теряет время,
                     Что не созреет ни умом, ни сердцем,
                     Покуда школу жизни не пройдет.
                     Мы лишь в трудах приобретаем опыт,
                     А время совершенствует его.
                     Куда ж послать мне сына, посоветуй.

                                  Пантино

                     Но ваша милость, вероятно, знает,
                     Что друг Протея, юный Валентин,
                     Не так давно в столицу перебрался
                     И состоит при герцоге.

                                  Антонио

                                            Я знаю.

                                  Пантино

                     Отправьте также сына ко двору,
                     Чтоб он учился рыцарскому делу,
                     Изысканным речам и обращенью,
                     Беседовал с вельможами и видел,
                     Каким быть должен юный дворянин.

                                  Антонио

                     Совет хорош. И мне он так по сердцу,
                     Что я б ему последовал немедля,
                     Когда бы вдруг представился мне случай
                     Тотчас же ко двору его отправить.

                                  Пантино

                     Осмелюсь молвить: завтра дон Альфонсо
                     И с ним другие знатные синьоры
                     В Милан поедут к герцогу, чтоб лично
                     Свои услуги предложить ему.

                                  Антонио

                     Что ж, общество прекрасное для сына.
                     Я прикажу! Пусть едет в добрый час!

                               Входит Протей.

                                   Протей

                     О светлый день! О сладостные строки!
                     О нежные признания в любви!
                     Ее рукой здесь говорило сердце,
                     Здесь клятва - чести девичьей залог.
                     Когда б отцы наш брак благословили,
                     Согласьем наше счастье закрепив!
                     О Джулия, небесное созданье!

                                  Антонио

                     Мой сын, что за письмо в твоих руках?

                                   Протей

                     Ах, мой отец, привет от Валентина,
                     Доставленный мне нашим общим другом.

                                  Антонио

                     Дай мне письмо, посмотрим, что он пишет.

                                   Протей

                     Он пишет, мой отец, лишь об одном:
                     Как он любим и как живет счастливо,
                     Как благосклонно герцогом он принят.
                     Зовет меня - с ним разделить фортуну.

                                  Антонио

                     А ты б хотел откликнуться на зов?

                                   Протей

                     Я подчиняюсь только вашей воле,
                     А не порывам дружеских желаний.

                                  Антонио

                     Его порыв совпал с моею волей.
                     Не удивляйся, я решенье принял,
                     Я так хочу! Да, так хочу - и все.
                     Ты должен будешь вместе с Валентином
                     Пожить в гостях при герцогском дворе.
                     Тебе я назначаю ту же сумму,
                     Какую шлет его отец ему.
                     Готовься в путь. Поедешь завтра утром.
                     Я так решил, не вздумай возражать.

                                   Протей

                     Синьор, так быстро я не соберусь.
                     Прошу вас, на день, на два отложите.

                                  Антонио

                     Вслед за тобой пошлю твои пожитки.
                     Мы кончили, ты едешь завтра утром.
                     А вам, Пантино, поручаю сборы.
                     Задержки я не разрешу. Пойдемте.

                         Антонио и Пантино уходят.

                                   Протей

                     Чтоб не сгореть, от пламени бежал я,
                     Но вот упал в пучину и тону.
                     Ему письмо я показать боялся,
                     Чтоб не восстал он на мою любовь.
                     Но тем, что скрыл мою любовь трусливо,
                     Я сам же на любовь мою восстал.
                     О, как весна любви напоминает
                     Апрельский день, изменчивый полет!
                     Едва блеснуло солнце золотое,
                     На небе туча темная встает.

                              Входит Пантино.

                                  Пантино

                     Синьор Протей! Отец велел позвать вас.
                     Он хмурится! Прошу, поторопитесь.

                                   Протей

                     Что делать сердцу? Молвив "да" в ответ,
                     Сто тысяч раз воскликнуть хочет "нет"!

                                  Уходят.


        АКТ II

        СЦЕНА 1

                     Милан. Комната во дворце герцога.
                          Входят Валентин и Спид.

                                    Спид
                           (протягивая перчатку)

                    Синьор, перчатка ваша?

                                  Валентин

                                           Нет, как видишь.
                    Мои - на мне.

                                    Спид

                                   А эта - ни на ком.
                    Жаль, что она не ваша.

                                  Валентин

                                           Покажи-ка.
                    Моя! Она моя! Дай мне ее!
                    Божественной руки покров прелестный!
                    О Сильвия, Сильвия!

                                    Спид
                               (во все горло)

     Сильвия! Сильвия!

                                  Валентин

     Ты что, дурак?

                                    Спид

     Все равно она не слышит; синьор.

                                  Валентин

     Кто вас просил, синьор, звать ее?

                                    Спид

     Да вы сами, ваша милость. Или я ослышался?

                                  Валентин

     Всегда ты норовишь забежать вперед.

                                    Спид

     Но вы же только вчера сказали, что я нерасторопный.

                                  Валентин

     Убирайтесь к черту, синьор. Однако скажи, ты знаешь госпожу Сильвию?

                                    Спид

     Ту, в которую ваша милость влюблены?

                                  Валентин

     Откуда ты знаешь, что я влюблен в нее?

                                    Спид

     По  следующим признакам: во-первых, вы научились подобно синьору Протею
стоять  скрестив  руки на груди и так смотреть, как будто вам жизнь не мила;
наслаждаться  любовной  песней,  как  малиновка;  бродить  в  одиночку,  как
зачумленный;  вздыхать,  как  школьник,  потерявший  букварь;  плакать,  как
девушка  на  могиле  бабушки; поститься, как больной, посаженный на голодную
диету;  не спать по ночам, как богач, боящийся вора; гнусавить, как нищий на
паперти.  Прежде, когда вы смеялись, можно было подумать, что это кукарекает
петух.  Вы  не  шли,  а гордо выступали, точно лев на прогулке. Вы постились
только  час  после  обеда. Вы грустили только при отсутствии денег. А теперь
ваша  возлюбленная так преобразила вас, что я на вас гляжу и не знаю: мой ли
это господин?

                                  Валентин

     Неужели это так заметно по мне?

                                    Спид

     Это заметно всем, кроме вас.

                                  Валентин

     Кроме меня? Быть не может.

                                    Спид

     Кроме  вас!  И  это святая истина, потому что второго такого простака в
целом  свете  не  сыщешь.  И  эта глупость так заполнила ваше нутро, что она
поминутно  выпирает из вас наружу. А когда глядишь на вас, она просвечивает,
словно  моча  в ночном сосуде. Поэтому нужны только глаза, чтобы стать вашим
врачом и распознать вашу болезнь.

                                  Валентин

     Но скажи, наконец, ты знаешь мою Сильвию?

                                    Спид

     Ту, с которой вы глаз не спускаете за обедом и ужином?

                                  Валентин

     Ты это заметил? Да-да, именно ее.

                                    Спид

     Нет, синьор, я ее не знаю.

                                  Валентин

     Как, ты знаешь, что я с нее глаз не спускаю, а ее самой не знаешь?

                                    Спид

     Не та ли это, которую от всех придворных дам отличает уродство?

                                  Валентин

     Напротив,  дружище, ее отличает красота, а еще больше отличает ее нечто
другое.

                                    Спид

     Вот это я знаю, синьор.

                                  Валентин

     Что ты знаешь?

                                    Спид

     Знаю, что ее отличает не столько красота, сколько ваша милость.

                                  Валентин

     Не  в  этом  дело.  Я хочу сказать, что ее красота необычайна, а другие
достоинства неисчислимы.

                                    Спид

     Ну,  конечно,  потому что ее красота намалеванная, а другого никто и не
считал.

                                  Валентин

     Как - намалеванная? Как - никто не считал?

                                    Спид

     А  вот  так,  синьор.  Ради  красоты  она  так размалевала себя, что ее
красота ни у кого в счет не идет.

                                  Валентин

     А меня ты ни за кого считаешь? Я в восторге от ее красоты.

                                    Спид

     А вы ее вовсе и не видали с тех пор, как она так изменилась.

                                  Валентин

     Когда же это она так изменилась?

                                    Спид

     А тогда, когда вы в нее влюбились.

                                  Валентин

     Я люблю ее с тех пор, как увидал, и вижу, что она по-прежнему красива.

                                    Спид

     Если вы ее любите, то не можете ее видеть.

                                  Валентин

     Как так?

                                    Спид

     А  вот так. Любовь слепа. О, если бы у вас были мои глаза! Если бы ваши
глаза  были  так же остры, как в ту пору, когда вы бранили синьора Протея за
то, что он ходит без подвязок!

                                  Валентин

     Что же я тогда увидел бы?

                                    Спид

     Вы  увидели  бы  свою  нынешнюю  глупость,  а  заодно  разглядели бы ее
уродство.  Синьор  Протей,  когда  был  влюблен,  не видел, что он вышел без
подвязок, а вы не видите, что не надели брюк.

                                  Валентин

     Тогда, видимо, и ты влюблен, дружище: сегодня утром ты видел так плохо,
что не мог почистить мои башмаки.

                                    Спид

     Вы  правы,  синьор.  Я  был влюблен в свою постель. Спасибо, вы из меня
вытрясли мою любовь. Это дает мне смелость ругать вас за вашу.

                                  Валентин

     Как бы ты ни ругал меня, я очарован ею, я люблю Сильвию бесконечно.

                                    Спид

     А хорошо бы вы разочаровались. Тогда бы кончилась и любовь.

                                  Валентин

     Вчера  она  приказала  мне  написать  несколько  строк тому, кто мил ее
сердцу.

                                    Спид

     И вы написали?

                                  Валентин

     Написал.

                                    Спид

     И неплохо написали?

                                  Валентин

     Друг мой, я постарался написать как можно лучше. Но тише. Это она!

                                    Спид
                                (в сторону)

     Вот так штука! Вот так кукольная комедия! Он, значит, будет всю ее роль
говорить за нее!

                              Входит Сильвия.

                                  Валентин

     Синьора и госпожа моя, тысячу раз доброе утро!

                                    Спид
                                (в сторону)

     А кстати, и доброй ночи! А тогда уж - целого миллиона любезностей!

                                  Сильвия

     Синьор Валентин, мой слуга, две тысячи раз доброе утро!

                                    Спид
                                (в сторону)

     Полагалось  бы,  чтоб  он давал проценты ей, а выходит, что она их дает
ему.

                                  Валентин

                       Я вашему неназванному другу,
                       Как вы велели, написал за вас.
                       Я это сделал крайне неохотно,
                       Но долг мой я исполнил, госпожа.
                            (Отдает ей письмо.)

                                  Сильвия

                       Благодарю вас, мой слуга любезный!
                       Письмо прелестно.

                                  Валентин

                                        Верьте мне, синьора:
                       Писать неведомо кому, вслепую -
                       Нелегкий труд, я был в больших сомненьях.

                                  Сильвия

                       И вы свой труд считаете чрезмерным?

                                  Валентин

                       О нет, синьора, я писал для вас.
                       Велите - сотни писем напишу я.
                       И все ж...

                                  Сильвия

                                 Вы фразу строите отлично.
                       Я знаю, что идет за многоточьем:
                       И все ж молчу. И все ж мне дела нет.
                       И все ж возьмите. Я благодарю вас,
                       И все же впредь вас утруждать не буду.
                          (Возвращает ему письмо.)

                                    Спид
                                (в сторону)

                       И все же будешь, все же - будешь все же.

                                  Валентин

                       Я вас не понял. Вы им недовольны?

                                  Сильвия

                       О нет, оно написано прекрасно,
                       Но, если вы писали с неохотой,
                       Возьмите, - возвращаю вам его.

                                  Валентин

                       Письмо, синьора, - ваше!

                                  Сильвия

                                                Нет, синьор.
                       Я вам писать велела, но письмо
                       Не нужно мне. Оно всецело ваше.
                       Я больше чувства в нем хотела б видеть.

                                  Валентин

                       Позвольте мне другое написать.

                                  Сильвия

                       Но, написав, его вы за меня
                       Прочтите сами. Если чтенье вам
                       Доставит радость - будет превосходно.
                       А не доставит радости - тем лучше.

                                  Валентин

                       Я думаю, доставит, - что тогда?

                                  Сильвия

                       Тогда за труд себе его возьмите.
                       Прощайте, мой слуга.
                                 (Уходит.)

                                    Спид

                       Невиданно-невидимая скрытая игра!
                       Точь-в-точь, как скрыт на роже нос, на башне -
                                                              флюгера!
                       Мой господин решил за ней поволочиться,
                       Но учит обожателя его же ученица.
                       Отличный ход! Ослам влюбленным в назиданье:
                       Он сам, как секретарь ее, себе же настрочил
                                                              посланье.

                                  Валентин

     В чем дело, синьор, о чем вы сами с собой рассуждаете?

                                    Спид

     Я плету вирши, синьор, а вот вам бы надо порассудить.

                                  Валентин

     О чем же это?

                                    Спид

     О том, что вы стали ходатаем за госпожу Сильвию.

                                  Валентин

     Ходатаем? Перед кем?

                                    Спид

     Перед самим собой. Она фигурально посваталась к вам.

                                  Валентин

     Фигурально?

                                    Спид

     Правильнее сказать - письменно.

                                  Валентин

     Как так? Она мне ничего не писала.

                                    Спид

     А  зачем  ей  писать,  когда  вы  себе  сами  написали?  Вы  все еще не
догадываетесь?

                                  Валентин

     Поверь, нисколько.

                                    Спид

     Я  и так, синьор, нисколько вам не верю. Но неужели вы не заметили, как
серьезно она говорила?

                                  Валентин

     Я заметил только, что она разгневалась.

                                    Спид

     А письма вы не заметили?

                                  Валентин

     Но ведь письмо написано ее другу.

                                    Спид

     А было отдано вам. Поняли?

                                  Валентин

     Боюсь, как бы не вышло гораздо хуже, чем ты думаешь.

                                    Спид

     А я ручаюсь, выйдет гораздо лучше.

             Ведь вы писали часто ей, она ж из страха и приличий
             Не отвечала вам - таков у честных девушек обычай.
             Она боялась, что посыльный предаст ее, и против правила
             Любимому письмо любимой писать любимого заставила.
     Я  говорю  как по писаному, потому что это написано в одной книге. Но о
чем вы задумались, синьор? Пора обедать.

                                  Валентин

     Я сыт и без того.

                                    Спид

     Однако   послушайте,  синьор.  Если  любовь,  этот  хамелеон,  питается
воздухом,  так  я-то  питаюсь  пищей  и  с  большой охотой подзакусил бы. Не
уподобляйтесь же вашей возлюбленной: склонитесь к моим мольбам. Склонитесь к
моим мольбам!

                                Оба уходят.


        СЦЕНА 2

                            Верона. Дом Джулии.
                          Входят Протей и Джулия.

                                   Протей

     Запаситесь терпением, милая Джулия.

                                   Джулия

     Придется, - все равно нет выбора.

                                   Протей

                   Едва возможно будет, я вернусь.

                                   Джулия

                   Храните верность - и скорей вернетесь.
                   Возьмите, вот, от Джулии на память.
                             (Дает ему кольцо.)

                                   Протей

                   Свершим обмен. Я вам дарю свое.
                             (Дает ей кольцо.)

                                   Джулия

                   И закрепим наш сговор поцелуем.

                                   Протей

                   Я буду верен, вот моя рука.
                   И если в сутки час один случится,
                   Когда бы не вздыхал я о тебе,
                   Пусть небо мне пошлет, как святотатцу,
                   Любую кару. Но отец мой ждет.
                   Не возражай, - подходит час прилива.
                   Уйми же слез прилив. Такой прилив
                   Меня лишь бесполезно задержал бы.
                   Прощай!

                               Джулия уходит.

                           Ушла? Ни слова не сказав?
                   Да, такова любовь, она безгласна.
                   Она в делах находит выраженье,
                   Но не в словах.

                              Входит Пантино.

                                  Пантино

                                   Синьор Протей, вас ищут.

                                   Протей

                   Иду, иду. Увы, в прощальный миг,
                   Любовь, нам изменяет твой язык.

                                  Уходят.


        СЦЕНА 3

                               Верона. Улица.
                       Входит Ланс со своей собакой.

                                    Ланс

     Нет,  нет, я еще с часок поплачу. Уж таков порок всей нашей семьи. Отец
выделил  мне,  как  приблудному  сыну, мою пропорцию, и вот я отправляюсь ко
двору  миланского  герцога.  Из  всех собак на свете самый плохой характер у
моего  Креба.  Моя  мать  плакала,  мой  отец  рыдал,  моя сестра заливалась
слезами,  наша  кухарка  выла,  наша  кошка в отчаянии ломала руки, весь наш
дом  пришел в смятение. Однако этот жестокосердный пес не проронил ни единой
слезы. Он - камень, сущий булыжник, и у него в сердце не больше жалости, чем
у  собаки.  Еврей,  и  тот заплакал бы, увидев, как мы прощаемся. Какое там!
Даже  моя  бабушка  выплакала  себе  глаза  при  разлуке  со  мной. Сейчас я
представлю  вам  эту  сцену.  Этот  башмак - мой отец. Нет, вот этот - левый
башмак  -  мой  отец. Нет, нет, левый башмак - это моя мать. Опять что-то не
так.  А  может,  и  так.  Конечно, так. Здесь подошва с дыркой. Значит, этот
башмак  с  дыркой  -  моя мать, а этот - мой отец. А, черт побери, что-то не
так.  Нет,  все в порядке. Эта палка - моя сестра. Видите ли - она бела, как
лилия,  и  легка, как трость. Эта шляпа - наша кухарка Нэн. Я - собака. Нет,
собака  - собака. Нет - я за собаку. Ах вот что: собака - это я. Нет - я сам
за  себя.  Ну, теперь все в порядке. Вот я подхожу к отцу: "Отец, благослови
меня". Башмак и слова выговорить не может, он плачет. Вот я целую отца. А он
все  плачет.  Теперь  подхожу к матери. О, если бы этот башмак умел говорить
как  женщина, у которой в голове помутилось от горя! Вот я поцеловал ее. Да,
это  она,  я чувствую дыханье моей матери. Ну, а теперь сестра. Слышите, как
она стонет, а между тем эта собака не проронила ни единой слезы и не сказала
ни единого слова. Даже песок за это время стал мокрым от моих слез.

                              Входит Пантино.

                                  Пантино

     Скорее,  скорее,  Ланс.  Твой хозяин уже на корабле, но ты на лодке еще
догребешь  до него. Да что случилось, чего ты нюни распустил, парень? Эй ты,
осел, поторопись! Упустишь час прилива, так не доберешься до корабля.

                                    Ланс

     А лучше бы я упустил прилив. Потому что это самая невоспитанная скотина
из всех, которых воспитывал человек.

                                  Пантино

     Кто скотина - прилив?

                                    Ланс

     Да нет, вот эта скотина - Креб, моя собака.

                                  Пантино

     Не  болтай,  дурак.  Говорю  тебе,  ты упустишь прилив. А если опустишь
прилив, так упустишь поездку, а если упустишь поездку, так упустишь хозяина,
а если упустишь хозяина, так упустишь службу, - почему ты мне зажимаешь рот?

                                    Ланс

     Чтобы вы не упустили язык.

                                  Пантино

     А как я могу упустить язык?

                                    Ланс

     Вы его заболтаете.

                                  Пантино

     Заболтаю?

                                    Ланс

     Ну  да. Упустишь и прилив, и хозяина, и службу, и скотину! Нет, сударь,
если  не  будет  прилива,  я  наполню  море  слезами. Если не будет ветра, я
наполню паруса вздохами.

                                  Пантино

     Идем, идем, человече, мне велели позвать тебя.

                                    Ланс

     Зовите, если хотите.

                                  Пантино

     Пойдешь ты наконец?

                                    Ланс

     Да уж ладно, пойду.

                                  Уходят.


        СЦЕНА 4

                     Милан. Комната во дворце герцога.
                  Входят Валентин, Сильвия, Турио и Спид.

                                  Сильвия

     Мой слуга!

                                  Валентин

     Моя госпожа?

                                    Спид

     Хозяин, синьор Турио сердито смотрит на вас.

                                  Валентин

     Это потому, что он любит.

                                    Спид

     Только не вас.

                                  Валентин

     Он любит мою госпожу.

                                    Спид

     Вам бы съездить его по роже.

                                  Сильвия

     Мой слуга, вы печальны.

                                  Валентин

     Да, госпожа, я кажусь печальным.

                                   Турио

     Только кажетесь?

                                  Валентин

     Может быть, только кажусь.

                                   Турио

     Значит, вы прикидываетесь?

                                  Валентин

     Так же, как вы.

                                   Турио

     Кем же я прикидываюсь?

                                  Валентин

     Умным.

                                   Турио

     А у вас есть доказательства обратного?

                                  Валентин

     Ваша глупость.

                                   Турио

     В чем вы видите мою глупость?

                                  Валентин

     В вашем камзоле.

                                   Турио

     Мой камзол не просвечивает. Он двойной.

                                  Валентин

     Значит, вы вдвойне глупы.

                                   Турио

     Как вы смеете?

                                  Сильвия

     Вы рассердились, синьор Турио? Вы изменились в лице.

                                  Валентин

     Не  мешайте  ему  сердиться,  моя  госпожа.  Его  лицо меняет цвет, как
хамелеон.

                                   Турио

     Но  этот  хамелеон  не  станет  питаться воздухом. Он предпочитает вашу
кровь.

                                  Валентин

     Вы что-то сказали?

                                   Турио

     Да, сударь, сказал и сделал. И на этот раз кончено.

                                  Валентин

     Я это знаю, сударь, вы всегда кончаете прежде, чем начнете.

                                  Сильвия

     Великолепная перепалка, синьоры!

                                  Валентин

     Вы правы, моя госпожа. Но ею мы всецело обязаны ее виновнице.

                                  Сильвия

     Кому же это, мой слуга?

                                  Валентин

     Вам,  дорогая  госпожа.  Вы  сообщаете  вашим речам огонь. Синьор Турио
заимствует его из ваших взоров и потом блистает этим огнем в вашем обществе.

                                   Турио

     Если  вы, синьор, будете со мной меняться слово за слово, то я заставлю
ваше остроумие обанкротиться.

                                  Валентин

     Я  это отлично знаю, синьор, вы обладаете целой сокровищницей слов и ни
единой  монеткой  для  оплаты  ваших  слуг. Судя по их жалким ливреям, вы им
платите только жалкими словами.

                                  Сильвия

     Довольно, синьоры, довольно, идет мой отец.

                          Входит герцог Миланский.

                                   Герцог

                    Ну, Сильвия, я вижу, ты в осаде!
                    Отец ваш в добром здравьи, Валентин.
                    Как отнеслись бы вы к письму от друга
                    С хорошей вестью?

                                  Валентин

                                      О, я был бы счастлив
                    Любой хорошей вестью из Вероны.

                                   Герцог

                    Известен вам земляк ваш дон Антонио?

                                  Валентин

                    Да, герцог, он достойный дворянин
                    И окружен всеобщим уваженьем.

                                   Герцог

                    А у него есть сын?

                                  Валентин

                                      Да, есть, мой герцог.
                    И сын достоин своего отца.

                                   Герцог

                    Вы знаете Протея?

                                  Валентин

                                      С детских лет.
                    Как самого себя, его я знаю,
                    Немало дней мы вместе провели.
                    Я был тогда беспечным празднолюбцем, -
                    Я расточал в пустых забавах время
                    И совершенством ангелоподобным
                    Свой юный дух украсить не стремился.
                    Зато Протей умел свой каждый день
                    Использовать умно и благородно.
                    Он жизнью молод, знаниями стар,
                    Умом созрел, хотя годами зелен.
                    И, словом, яркий блеск его достоинств
                    Любые похвалы мои затмил бы,
                    Настолько щедро наделен он всем,
                    Что составляет славу дворянина.

                                   Герцог

                    Но если он действительно таков,
                    Нет спора, он любви моей достоин,
                    Достоин быть советником моим.
                    Так вот, синьор, он к нам приехал ныне
                    И погостит, надеюсь, при дворе.
                    Его мне хвалят в письмах и вельможи.
                    Я думаю, вам эта весть по сердцу.

                                  Валентин

                    О, мне здесь не хватало лишь Протея!

                                   Герцог

                    Тогда примите гостя по заслугам.
                    Я обращаюсь, Сильвия, к тебе,
                    И к вам, любезный Турио, - прошу вас.
                    А Валентина мне просить не нужно.
                    Я к вам сейчас его пришлю.
                                 (Уходит.)

                                  Валентин

                                                Синьора,
                    Я вам о нем рассказывал не раз.
                    Он был бы здесь со мной, когда б любовь
                    Его глаза своим волшебным взором
                    Не заманила в плен.

                                  Сильвия

                                        И, вероятно,
                    Их отпустила для другого плена?

                                  Валентин

                    Нет, он свой плен не сменит на другой.

                                  Сильвия

                    Тогда он слеп. Но, будучи слепым,
                    Как мог он к вам сюда найти дорогу?

                                  Валентин

                    Владычица, но ведь любовь стоока.

                                   Турио

                    Любовь не может видеть. У нее
                    Нет вовсе глаз.

                                  Валентин

                                    Да, для таких влюбленных,
                    Как вы, синьор. Уродство ей противно.

                                  Сильвия

                    Довольно, господа! А вот ваш друг.

                               Входит Протей.

                                  Валентин

                    Привет тебе, мой дорогой Протей!
                    Синьора, я прошу у вас для друга
                    Особой благосклонности.

                                  Сильвия

                                            Пусть будет
                    Уверен в благосклонности моей,
                    Когда он тот, чьих писем так вы ждали.

                                  Валентин

                    Да, это он, синьора, разрешите
                    Ему, как мне, слугою вашим быть.

                                  Сильвия

                    Таких высоких слуг я недостойна.

                                   Протей

                    Нет, вашей благосклонности высокой,
                    Синьора, недостоин ваш слуга.

                                  Валентин

                    Довольно обсуждать, кто недостоин.
                    Примите, госпожа, его услуги!

                                   Протей

                    Я преданность почту за высший долг.

                                  Сильвия

                    Кто верен долгу, тот всегда бывает
                    Вознагражден за верность. Вы желанный
                    Слуга для недостойной госпожи.

                                   Протей

                    За эту дерзость меч мой наказал бы
                    Любого.

                                  Сильвия

                            Как! За то, что вы желанны?

                                   Протей

                    О нет, за то, что недостойны вы.

                               Входит слуга.

                                   Слуга

     Синьора, мой господин, ваш отец, желает поговорить с вами.

                                  Сильвия

                  Иду. -

                               Слуга уходит.

                          Пойдемте, Турио, со мною. -
                  Вас, новый мой слуга, я оставляю,
                  Чтоб вы могли потолковать друг с другом.
                  Беседу кончив, приходите к нам.

                                   Протей

                  Мы оба тотчас к вам придем, синьора.

                       Сильвия, Турио и Спид уходят.

                                  Валентин

                  Ну, расскажи, как все там поживают.

                                   Протей

                  Твои друзья здоровы, шлют поклон.

                                  Валентин

                  Ну, а твои?

                                   Протей

                              Все были в добром здравье.

                                  Валентин

                  А как твоя любовь?

                                   Протей

                                     Я помню, друг мой,
                  О ней подчас ты не хотел и слушать.
                  Рассказы о любви тебе докучны.

                                  Валентин

                  Протей, во мне найдешь ты перемену.
                  Я искупил презрение к любви.
                  Покорный властным мыслям о любимой,
                  Не ем, не сплю, не ведаю покоя,
                  Тоскую днем, ночами слезы лью.
                  Любовь мне за презренье отомстила,
                  Сон отогнав от покоренных глаз,
                  Чтобы всечасно видели они,
                  Как безутешно раненое сердце.
                  О милый друг! Любовь - владыка смертных.
                  Я побежден, и для меня отныне
                  Страданья нет сильней ее страданий,
                  Нет радостей возвышенней и чище,
                  Нет мысли, нет беседы вне любви.
                  Еду и сон, всю жизнь и все желанья
                  Отныне заменила мне любовь.

                                   Протей

                  В твоих глазах твою судьбу читаю, -
                  Не это ли была твоя богиня?

                                  Валентин

                  Она, мой друг, - небесный ангел мой.

                                   Протей

                  Небесный? Нет, ее краса - земная.

                                  Валентин

                  Божественная!

                                   Протей

                                Не хочу ей льстить.

                                  Валентин

                  Но мне польсти - хвала нужна влюбленным.

                                   Протей

                  Ты подносил мне горькие пилюли,
                  Когда я был влюблен, - так принимай
                  За меру - меру.

                                  Валентин

                                   Нет, скажи мне правду,
                  И если не божественна она,
                  Признай ее царицей земнородных.

                                   Протей

                  За исключеньем Джулии.

                                  Валентин

                                         Мой друг!
                  Без исключений, если ты не хочешь
                  Мою любовь жестоко оскорбить.

                                   Протей

                  Как! Я не вправе предпочесть свою?

                                  Валентин

                  Я сам тебе открою, в чем могло бы
                  Ей предпочтенье быть: в высокой чести
                  Шлейф Сильвии носить, чтобы земля
                  Не возгордилась тем, что поцелует
                  Ее одежды край и не решила
                  Проститься с летом, зеленью, цветами
                  И облачиться в вечные снега.

                                   Протей

                  Оставь, мой друг, напыщенный свой тон!

                                  Валентин

                  Прости, Протей, но все бессильно меркнет
                  Пред Сильвией. Все совершенства жалки
                  В сравненье с ней, единственной.

                                   Протей

                                                   Смотри же,
                  Оставь ее в единственном числе.

                                  Валентин

                  Нет, ни за что. Мой друг, она моя.
                  И я мое сокровище живое
                  Не отдал бы за десять океанов,
                  Хотя б нектаром влага их была
                  И золотом - береговые скалы,
                  И драгоценным жемчугом - песок.
                  Прости, мой друг, что о тебе забыл я,
                  Но мысль моя поглощена любовью,
                  А глупый мой соперник - он богач
                  И потому любим ее отцом.
                  Ты видел, он отправился за нею,
                  Вот почему и я спешу туда.
                  Ты сам ведь знаешь, как любовь ревнива.

                                   Протей

                  Но ты любим?

                                  Валентин

                               Мы тайно обручились.
                  Теперь еще побег нам предстоит,
                  А там - венчанье. Я уж все обдумал.
                  По лестнице веревочной я влезу
                  В ее окно, и да хранят нас боги!
                  Пойдем ко мне, мой дорогой Протей,
                  Ты мне поможешь делом и советом.

                                   Протей

                  Ступай вперед, а я приду потом.
                  Сейчас мне нужно в гавань ненадолго,
                  Чтоб с корабля забрать свои пожитки.
                  Ну, а затем немедленно к тебе.

                                  Валентин

                  Мой друг, ты не задержишься?

                                   Протей

                                               Нет-нет!

                              Валентин уходит.

                  Как сильным жаром заглушают слабый
                  Иль клином выбивают клин другой,
                  Так прежний образ, созданный любовью,
                  Пред этим новым образом померк.
                  Глаза ль мои, хвала ли Валентина,
                  Моя ль неверность, красота ль ее
                  Мой разум безрассудно помрачили?
                  Она прекрасна, да, но не прекрасна ль
                  И Джулия, которую люблю я.
                  Люблю? О нет! Любил в былое время.
                  Моя любовь растаяла, как воск,
                  Перед огнем утративший подобье
                  Того, чем прежде восхищал он взор.
                  И мнится, охладел я к Валентину,
                  Любовью воспылав к его любимой.
                  Но, если я люблю ее, не зная,
                  Как полюблю, когда узнаю глубже!
                  Покуда мне знаком лишь облик внешний.
                  И что же? Мой рассудок помутился,
                  И, нет сомненья, мой ослепнет взор,
                  Увидев совершенство в полном блеске.
                  Смири, любовь, безумие свое!
                  Не властна ты? Так завоюй ее!
                                 (Уходит.)


        СЦЕНА 5

                               Милан. Улица.
                            Входят Ланс и Спид.

                                    Спид

     Ланс! Клянусь моей честью - добро пожаловать в Милане!

                                    Ланс

     Не клянись понапрасну, милый юноша. Пока что ты не имеешь права сказать
мне: "добро пожаловать!" Мое мнение, что человеку, если его еще не повесили,
не  может  быть  совсем плохо. С другой стороны, человек не может пожаловать
добром,  пока  за  него  не  заплатили  по счету в таверне и хозяйка сама не
сказала ему: "добро пожаловать!"

                                    Спид

     Ах  ты,  сорви-голова,  пойдем  же немедленно в таверну. Закажи на пять
пенсов,  и  ты  пять  тысяч раз услышишь: "добро пожаловать!" Но как, скажи,
расстался твой господин Протей с госпожой Джулией?

                                    Ланс

     Ну, если они сошлись не для шутки, так расстались они шутя.

                                    Спид

     Но выйдет она за него замуж?

                                    Ланс

     Нет.

                                    Спид

     А что же? Он на ней женится?

                                    Ланс

     Нет и никак нет.

                                    Спид

     Значит, у них что-то сломалось?

                                    Ланс

     Напротив, оба целы, как рыба в воде.

                                    Спид

     Но как же все-таки у них обстоит с этим?

                                    Ланс

     А вот как: если у него хорошо стоит, так и для нее хорошо обстоит.

                                    Спид

     Какой ты, однако, осел! Невозможно и представить!

                                    Ланс

     Какой  же ты чурбан, если ничего не можешь представить! Моя палка, и та
может что-то представить.

                                    Спид

     На основании твоих слов?

                                    Ланс

     И  моих  действий.  Смотри,  я  ее ставлю перед собой, и она уже что-то
представляет.

                                    Спид

     Оттого, что ты ее ставишь перед собой?

                                    Ланс

     А разве поставить перед - не то же самое, что представить?

                                    Спид

     Скажи, наконец, толком: будет свадьба?

                                    Ланс

     Спроси мою собаку: если она скажет "да", значит, будет. Если она скажет
"нет",  значит,  будет. Если она вильнет хвостом и ничего не скажет, значит,
все равно будет.

                                    Спид

     Из этого следует, что свадьба будет наверняка.

                                    Ланс

     Ты можешь вырвать из меня признание только при помощи сравнения.

                                    Спид

     Мне  все равно, каким способом вырвать его. Но как тебе нравится, Ланс,
- мой господин таки здорово втюрился.

                                    Ланс

     Как всегда.

                                    Спид

     Что - всегда?

                                    Ланс

     А я всегда и считал, что твой господин здоровая тюря, как ты только что
изволил его окрестить.

                                    Спид

     Ах ты, беспутный осел! Никак ты меня понять не можешь.

                                    Ланс

     Ах ты, безмозглый дурак, я не тебя понять не могу, а твоего господина.

                                    Спид

     Я говорю тебе, мой господин сгорает от любви.

                                    Ланс

     А  я говорю тебе, пусть он сгорит со своей любовью вместе. Если хочешь,
пойдем  в  таверну.  Если не хочешь, значит, ты еврей, нехристь, и недостоин
имени христианина.

                                    Спид

     Это почему же?

                                    Ланс

     Потому  что  не  хватает  в тебе милосердия, чтобы угостить христианина
пивом. Идем, что ли?

                                    Спид

     Я к твоим услугам.

                                  Уходят.


        СЦЕНА 6

                     Милан. Комната во дворце герцога.
                               Входит Протей.

                                   Протей

                     Измена клятве - Джулии неверность,
                     Измена клятве - к Сильвии любовь,
                     Измена клятве - оскорбленье друга.
                     Я той же силой, что исторгла клятвы,
                     Увы, к тройной измене принужден.
                     Любовь клялась, любовь нарушит клятву.
                     Лишь ты, любовь, на грех меня толкнула,
                     Открой же, как мне искупить свой грех!
                     Любил я прежде бледную звезду,
                     Теперь, прозрев, боготворю я солнце.
                     Ведь умный клятве глупой изменяет.
                     Тот слаб умом, чей разум не велит
                     На лучшее переменить плохое.
                     Стыдись, богохулительный язык!
                     Ты оскорбляешь ту, чьи совершенства
                     С таким восторгом прославлял недавно!
                     Забыть любовь не мог я, но забыл, -
                     Забыл тогда, когда любить я начал.
                     Теряю Джулию, теряю Валентина,
                     Но, сохранив их, я себя б утратил,
                     А потеряв обоих, обретаю
                     Себя в замену сладостному другу,
                     И Сильвию - возлюбленной взамен.
                     Я самому себе дороже друга.
                     Любовь же нам всего дороже в мире.
                     А Джулия - тому свидетель бог -
                     Пред Сильвией черна, как эфиопка.
                     О, если умерла моя любовь,
                     Я Джулию живой считать не стану,
                     И Валентина я сочту врагом,
                     Чтоб Сильвия подругою мне стала.
                     Могу ль я верность сохранить себе,
                     Не изменяя дружбе с Валентином?
                     Он замышляет ночью по веревке
                     В окно к небесной Сильвии проникнуть.
                     Я это знаю, я, его соперник!
                     Я должен сообщить ее отцу,
                     Что с нею Валентин побег замыслил.
                     Ведь герцог прочит Турио в зятья,
                     И в гневе он изгонит Валентина.
                     А там найду я хитроумный способ,
                     Чтоб Турио, докучному глупцу,
                     Помехой стать в намереньях любовных.
                     Дай мне, любовь, для быстрых дел крыла,
                     Как ты мне ум для замыслов дала.
                                 (Уходит.)


        СЦЕНА 7

                       Верона. Комната в доме Джулии.
                          Входят Джулия и Лючетта.

                                   Джулия

                    Дай, милая Лючетта, мне совет,
                    Тебя любовью нежной заклинаю.
                    Ты - мой дневник. Ты все мои желанья
                    Записываешь и лелеешь в сердце.
                    Дай мне совет, как, чести не затронув,
                    Мне к моему любимому Протею
                    Скорее путь желанный совершить.

                                  Лючетта

                    К несчастью, труден этот путь и долог.

                                   Джулия

                    Усердный пилигрим не устает,
                    Шагами измеряя королевства.
                    Так я ль устану, на крылах любви
                    Летя к тому, кто мне безмерно дорог
                    И наделен небесным совершенством!

                                  Лючетта

                    Не лучше ль подождать его возврата?

                                   Джулия

                    Но встречи с ним мою питают душу.
                    Ужель ты не сочувствуешь страданьям
                    Моей изголодавшейся души?
                    Когда б любви мучения ты знала,
                    Скорей бы снег пыталась ты зажечь,
                    Чем погасить огонь любви словами.

                                  Лючетта

                    Не потушить огонь ваш я стремлюсь,
                    Но лишь его неистовство умерить,
                    Чтоб он в границах разума остался.

                                   Джулия

                    Чем больше гасишь, тем сильней горит он.
                    Скользящий тихо по лесу ручей,
                    Запруду встретив, буйством закипает,
                    Но если не мешать его теченью,
                    Он плещет мирно по камням блестящим,
                    Целуя каждый стебель камыша,
                    Встречающийся волнам в их дороге,
                    И, кончив путь, еще прозрачен, кроток,
                    Вливается он в бурный океан.
                    Не становись же на пути моем,
                    И, как ручей, я буду терпелива,
                    И легким я сочту мой трудный путь,
                    Когда он приведет меня к Протею.
                    С ним - отдохну! Так, после жизни горькой,
                    Блаженствует в Элизии душа.

                                  Лючетта

                    В какой одежде вы хотите ехать?

                                   Джулия

                    Не в женской, чтоб в дороге избежать
                    Бесстыдного мужского любострастья.
                    Ты мне поможешь раздобыть одежду,
                    Какую носят при дворе пажи.

                                  Лючетта

                    Но волосы тогда остричь придется.

                                   Джулия

                    Я подвяжу их шелковою нитью
                    И заплету двенадцатью узлами,
                    Упрямыми, как верная любовь.
                    Причудливость и юноше подходит,
                    Хотя б он старше был, чем я кажусь,

                                  Лючетта

                    Штаны какого мы возьмем покроя?

                                   Джулия

                    Ну, право, смех! Так точно прозвучало б:
                    "Какой длины, синьор, вам сделать юбку?"
                    На свой вопрос ответь себе сама.

                                  Лючетта

                    Вам надо бы штаны с широким буфом.

                                   Джулия

                    Оставь, Лючетта, это ведь уродство!

                                  Лючетта

                    Штаны без буфов ничего не стоят.
                    Вы хоть иголку спрятать в буф могли бы.

                                   Джулия

                    Моя Лючетта, ты меня ведь любишь.
                    Дай мне костюм, какой найдешь приличным.
                    Но что, как сплетню пустят обо мне -
                    О том, что я в подобный путь пустилась?
                    Не станет ли молва меня бесчестить?

                                  Лючетта

                    Молвы боитесь, так сидите дома!

                                   Джулия

                    Нет, ни за что.

                                  Лючетта

                                    Тогда скорее в путь,
                    И перестаньте думать о бесчестье.
                    Когда ж Протей одобрит ваш приезд,
                    Не все ль равно, кто вашу прыть осудит?
                    Но вряд ли будет вас Протей хвалить.

                                   Джулия

                    Вот этого я не боюсь, Лючетта.
                    Его слова о вечности любви,
                    Потоки слез, и клятвы, и моленья
                    Порукой мне, что буду для Протея
                    Желанной гостьей.

                                  Лючетта

                                       Да, но это все
                    Используют мужчины для обмана.

                                   Джулия

                    Лишь те, что низки, и для низкой цели.
                    Протей родился под звездой правдивой,
                    Слова его прочнее крепких уз,
                    Правдивее не может быть оракул,
                    И сердцем так далек он от обмана,
                    Как от земли далек лазурный свод.

                                  Лючетта

                    Дай бог вам не найти в нем перемены.

                                   Джулия

                    Лючетта, если любишь ты меня,
                    Не оскорбляй Протея недоверьем.
                    Люби его - и будешь мной любима.
                    Ступай за мной, мы все должны собрать,
                    Что может мне в дороге пригодиться.
                    Богатство, имя доброе мое,
                    Владенья, словом, все, моя Лючетта,
                    Оставлю я в твоем распоряженье.
                    Взамен - лишь снаряди меня в дорогу.
                    Не возражай, приступим лучше к сборам;
                    Клянусь, я больше медлить не могу.

                                  Уходят.


        АКТ III

        СЦЕНА 1

                     Милан. Комната во дворце герцога.
                       Входят герцог, Турио, Протей.

                                   Герцог

                  Прошу вас, Турио, оставьте нас на время,
                  Нам нужно кой о чем поговорить.

                               Турио уходит.

                  Теперь, Протей, готов я слушать вас.

                                   Протей

                  Я, государь, хочу открыть вам тайну,
                  Которую мне дружба скрыть велит.
                  Но вам, за вашу доброту и щедрость,
                  Я, недостойный, расскажу о том,
                  Чего б не выдал ни за что на свете.
                  Узнайте, герцог, друг мой Валентин
                  Решил похитить вашу дочь сегодня.
                  Он сам открыл мне их преступный сговор.
                  Я знаю, вы ее решили выдать
                  За Турио, который ненавистен
                  Синьоре, вашей дочери. И если
                  Ее похитят, это будет вам
                  На склоне лет жестоким огорченьем.
                  Так вот, во имя долга я решил:
                  Пускай я лучше другу помешаю,
                  Зато седины ваши охраню
                  От множества печалей, что могли бы
                  Вас привести к безвременной могиле.

                                   Герцог

                  Я тронут всей душой. Благодарю вас.
                  Теперь до гроба я у вас в долгу.
                  Признаться, я и сам подозревал их.
                  Мне довелось беседу их услышать,
                  Когда казалось им, что я заснул.
                  Не раз хотел я прекратить их встречи,
                  Отставить Валентина от двора,
                  Но думалось: быть может, я ошибся,
                  Напрасно человека заподозрил,
                  А справедливость - первый долг владык,
                  И оттого я дружелюбным взором
                  Искал все то, о чем ты мне поведал,
                  Но дочь мою, чтоб молодость ее
                  Надежней оградить от искушенья,
                  С тех пор я на ночь запираю в башню,
                  А ключ держу бессменно при себе.
                  Теперь ее похитить невозможно.

                                   Протей

                  Узнайте, мой достойный повелитель:
                  К ее окну решил любовник пылкий
                  По лестнице веревочной взобраться,
                  И он как раз за лестницей пошел,
                  Чтоб с нею воротиться, чуть стемнеет.
                  Вы там его застигнете на месте.
                  Но всю охоту, государь, прошу я
                  Так провести, чтоб он не догадался
                  О том, что я открыл вам план побега.
                  Ведь я был движим лишь любовью к вам,
                  А не презренной ненавистью к другу.

                                   Герцог

                  Клянусь вам честью, он не заподозрит,
                  Что я от вас их умысел узнал.

                                   Протей

                  Но вот он сам. Синьор, прошу прощенья.
                                 (Уходит.)

                              Входит Валентин.

                                   Герцог

                  Куда вы так торопитесь, синьор?

                                  Валентин

                  Там ждет гонец в Верону, ваша светлость.
                  И с разрешенья вашего иду я
                  Отдать ему два небольших письма.

                                   Герцог

                  А эти письма - важные?

                                  Валентин

                                         Да, в общем.
                  Я в них пишу, что я здоров и весел,
                  И счастлив жить при герцогском дворе.

                                   Герцог

                  О, только-то! - Тогда побудь со мной.
                  Тебе свою заботу я открою.
                  Но никому ни слова, я прошу.
                  Ты слышал, дочь хочу я выдать замуж
                  За друга моего, синьора Турио.

                                  Валентин

                  Я знаю, ваша светлость, он бесспорно
                  Жених весьма почтенный и богатый.
                  К тому ж он добродетелен и щедр,
                  И муж для вашей дочери - отличный.
                  Но разве он синьоре не по нраву?

                                   Герцог

                  К несчастью, нет. Она дерзка, строптива,
                  Надменна, раздражительна, упряма,
                  Чужда и долгу и любви дочерней, -
                  Все оттого, что с ней отец не строг.
                  Она своей гордыней, признаюсь,
                  Мою любовь заметно охладила.
                  Я так мечтал остаток дней своих
                  Согреть ее любовью и заботой,
                  Но обманулся и теперь - женюсь.
                  Пускай в мужья берет кого захочет,
                  Но ей за непочтительность к отцу
                  Лишь красота приданым будет ныне.

                                  Валентин

                  К чему ведет рассказ ваш, повелитель?

                                   Герцог

                  Здесь дама есть, Вероны уроженка.
                  Едва узнав, я полюбил ее.
                  Но, как ни убеждал, ни изощрялся, -
                  Не мог ее застенчивую скромность
                  Растрогать старомодным красноречьем.
                  Хочу твоим я стать учеником.
                  Я позабыл искусство обольщенья,
                  Да ведь и нравы уж давно не те.
                  Так научи, каким путем добиться
                  Улыбки нежной от прекрасных глаз.

                                  Валентин

                  Где речь бессильна, действуйте другим:
                  Порой для сердца женщины прелестной
                  Дороже слов подарок бессловесный.

                                   Герцог

                  Мой дар она отвергла.

                                  Валентин

                                         Для начала!
                  Отвергла то, о чем сама мечтала.
                  Пошлите новый дар - и в добрый час!
                  Порой сулит взаимность их отказ,
                  И ненависть их гнев не означает.
                  О нет, он часто милость предвещает.
                  Нас гонят - что ж! - смирим на время кровь:
                  То в нас хотят сильней разжечь любовь.
                  И нас бранят, поверьте, лишь для вида:
                  Уйти, обидясь, - это им обида.
                  Прямых речей от женщины не жди:
                  В ее "уйди" звучит "не уходи";
                  На похвалы, на лесть ее ловите,
                  Чернавку божьим ангелом зовите, -
                  На то мужчине и дается речь,
                  Чтоб мог он в сети женщину завлечь.

                                   Герцог

                  Но этой даме близкие нашли
                  Достойного и молодого мужа,
                  А чтоб другой не занял это место,
                  За нею днем ведут надзор строжайший.

                                  Валентин

                  Так я бы ночью к ней рискнул проникнуть.

                                   Герцог

                  Дверь заперта, а ключ - в руках надежных.
                  Пожалуй, к ней и ночью не пройдешь.

                                  Валентин

                  А что мешает влезть в ее окно?

                                   Герцог

                  Стена крута, окно так высоко,
                  Что невозможно, не рискуя жизнью,
                  Добраться к ней.

                                  Валентин

                                   Ну, это не помеха, -
                  Веревочную лестницу возьмите,
                  И если вы отважны, как Леандр,
                  То проберетесь в башню к новой Геро.

                                   Герцог

                  Дай мне совет, - ты опытный повеса,
                  Где мне такую лестницу достать?

                                  Валентин

                  Когда, скажите, лестница нужна вам?

                                   Герцог

                  Сегодня в ночь: любовь ведь, как дитя, -
                  Скорей хватает все, что только может.

                                  Валентин

                  К семи часам я лестницу достану.

                                   Герцог

                  Но я пойду один, так расскажи:
                  Как лестницу вернее пронести мне?

                                  Валентин

                  Она ведь легкая, - накиньте плащ,
                  И под плащом ее вы пронесете.

                                   Герцог

                  Годится плащ такой длины, как твой?

                                  Валентин

                  О да, синьор.

                                   Герцог

                                Дай мне его примерить.

                                  Валентин

                  Мой государь, тут плащ любой пригоден.

                                   Герцог

                  А как его надеть? Прошу тебя,
                  Дай мне накинуть твой.
                       (Распахивает плащ Валентина.)
                                         Что за письмо?
                  Кому оно? Как, "Сильвии"? А вот
                  И лестница, которая нужна мне.
                 (Достает из-под плаща Валентина лестницу.)
                  Ну, если так, позвольте вскрыть печати.
                                 (Читает.)
                  "Мои мечты - у Сильвии далекой,
                  Я им велел не покидать любимой,
                  Но если б мог я ночью одинокой
                  Гонцов бездушных заменить, незримый!
                  В твоей груди - их нежная обитель,
                  Я вдалеке томлюсь один, ревнуя.
                  Счастливых слуг печальный повелитель,
                  Чужое счастье в горести кляну я.
                  Кляну себя за то, что их послал
                  Туда, где сам блаженствовать желал".
                  Что это такое?
                  "Ты, Сильвия, свободна станешь ночью".
                  Так вот зачем ты лестницу припрятал!
                  Но Фаэтон, сын Меропса бескрылый,
                  Задумал править колесницей Феба
                  И чуть в безумстве не поджег весь мир!
                  Не хочешь ли звезду с небес похитить?
                  Обманщик низкий! Наглый раб, ступай!
                  Припрячь улыбку лести для глупцов,
                  И если ты уйдешь неотомщенный,
                  Благодари за то мое терпенье,
                  А не свои заслуги. Эта милость
                  Превыше всех благодеяний, мною
                  Оказанных тебе. Но если ты
                  Задержишься в моих владеньях дольше,
                  Чем требуют немедленные сборы,
                  Клянусь, мой гнев безмерно превзойдет
                  И ту любовь, с какой тебя я принял,
                  И ту любовь, что к дочери питал.
                  Без оправданий! Вон отсюда, слышишь?
                                 (Уходит.)

                                  Валентин

                  О, лучше смерть, чем жизнь в таких мученьях!
                  Ведь смерть - уход от самого себя,
                  А Сильвия и я - одно и то же.
                  В изгнании от Сильвии моей
                  От самого себя я буду изгнан.
                  Не это ли - смертельное изгнанье!
                  Без Сильвии ярчайший свет - не свет,
                  И радость мне без Сильвии - не радость.
                  Ужель мечтою мне питать любовь,
                  Воображать сиянье совершенства?
                  Но если ночь без Сильвии провел я,
                  Нет музыки мне в пенье соловьином,
                  И если днем я Сильвию не вижу,
                  Нет солнца в небе синем для меня.
                  Я без нее - ничто. Любимой близость
                  Дает мне жизнь, и сущность, и основу.
                  Не смерть - лишь казнь предотвратить могу я.
                  Оставшись тут, я только смерти жду;
                  Бежав отсюда, я бегу от жизни.

                           Входят Протей и Ланс.

                                   Протей

     Скорей, скорей, Ланс, найди мне его во что бы то ни стало.

                                    Ланс

     Ату, ату его!

                                   Протей

     Кого ты там видишь?

                                    Ланс

     Того,  кого мы ищем. На его шкуре нет ни одного волоска, который не был
бы Валентином.

                                   Протей

     Валентин?

                                  Валентин

     Нет.

                                   Протей

     Кто же ты? Призрак Валентина?

                                  Валентин

     И не призрак.

                                   Протей

     Что же ты такое?

                                  Валентин

     Ничто.

                                    Ланс

     Разве ничто может разговаривать? Хозяин, можно его хорошенько вздуть?

                                   Протей

     Кого ты хочешь вздуть?

                                    Ланс

     Ничто.

                                   Протей

     Замолчи, дурак!

                                    Ланс

     А почему, хозяин, ведь я хочу вздуть ничто. Позвольте мне...

                                   Протей

     Невежа, я тебе сказал, замолчи! - Друг Валентин, два слова.

                                  Валентин

                  Мой слух, дружище, глух для добрых слов,
                  Он оглушен недобрыми словами.

                                   Протей

                  Тогда в молчанье я похороню
                  Свои слова - они и злы и грубы.

                                  Валентин

                  Скончалась Сильвия?

                                   Протей

                                      Нет, Валентин.

                                  Валентин

                  Но Валентин для Сильвии скончался.
                  Так изменила мне?

                                   Протей

                                    Нет, Валентин.

                                  Валентин

                  О, если б изменила, ты сказал бы:
                  Нет Валентина! С чем же ты пришел?

                                   Протей

                  Ты из Милана изгнан. Да! Ты должен
                  Покинуть двор, и Сильвию, и друга.

                                  Валентин

                  Мой друг, я горем сыт. Еще немного -
                  И горе с жизнью разлучит меня!
                  Но Сильвия уже об этом знает?

                                   Протей

                  Да, знает все. Жестокому решенью
                  Она напрасно в жертву принесла
                  Те жемчуга, что мир зовет слезами;
                  Упав к ногам сурового отца,
                  Она рыдала и ломала руки,
                  Что, побледнев от горя и тревоги,
                  Белей казались, чем нагорный снег.
                  Но ни мольбы, ни клятвы, ни стенанья,
                  Ни скорбное коленопреклоненье,
                  Ничто, ничто не тронуло тирана.
                  Он ей ответил: если Валентин
                  Промедлит здесь, его казнить велю я.
                  И дочь свою за то, что умоляла
                  Простить тебя, он в ослепленье гнева
                  Велел тотчас же в башню запереть
                  И угрожал ей вечным заточеньем.

                                  Валентин

                  Ни слова больше, если этим словом
                  Ты не убьешь меня. Но если можешь
                  Меня убить, так продолжай рассказ:
                  Дай мне покончить с мукой бесконечной.

                                   Протей

                  Не сокрушайся о непоправимом,
                  Но что испортил, то скорей поправь.
                  Оставшись, ты не мог бы с ней встречаться,
                  Но жизнь и честь поставил бы на карту.
                  Надежда - посох любящих. Иди,
                  Ты будешь там, но письма будут здесь.
                  На этот посох крепкий опираясь,
                  Пиши их мне, чтоб я передавал их,
                  Чтоб их на беломраморной груди
                  Могла твоя возлюбленная прятать.
                  Но, друг мой, рассуждать теперь не время.
                  Пора идти. К воротам городским
                  Я провожу тебя. Мы потолкуем
                  О том, что для любви твоей полезно.
                  Пойдем. Во имя Сильвии, спеши.

                                  Валентин

                  Послушай, Ланс, коль повстречаешь Спида,
                  Скажи, чтоб шел он к Северным воротам.

                                   Протей

                  Ступай за ним. Пойдем же, Валентин.

                                  Валентин

                  О Сильвия моя, о дорогая!
                  О горестный, несчастный Валентин!

                         Валентин и Протей уходят.

                                    Ланс

     Смотрите, я дурак, а ума у меня все-таки хватило, чтобы догадаться, что
мой  хозяин  в  некотором  роде негодяй. В каком роде - не важно, важно, что
негодяй.  Не родился еще тот человек, который скажет, что я влюблен. А между
тем  я  действительно  влюблен. Целая шестерка лошадей не вытянет из меня, в
кого  я  влюблен.  А  между  тем это - женщина. Но какая женщина - этого я и
самому  себе  не скажу. Положим, я-то знаю, что она - коровница. И знаю, что
она уже не девушка, о ней ходят дурные толки. И все-таки она девушка, потому
что  она  девушка у своего хозяина и работает у него за плату. А всяких штук
она  Знает  -  что  твоя водолазная собака. А для крещеного человека Это уже
много.  Вот  роспись ее добродетелей. (Достает бумагу.) Во-первых, она может
приносить  и  носить.  Большего  не может и лошадь. Нет, лошадь может только
носить,  приносить  она  не  может.  Значит,  она  лучше,  чем  любая кляча.
Во-вторых,  она  умеет  доить.  Большое достоинство для девушки, если только
руки у нее чистые.

                                Входит Спид.

                                    Спид

     Здорово, синьор Ланс, что это вы читаете?

                                    Ланс

     Я не вычитаю, а складываю.

                                    Спид

     Ты  опять за старое - все слова наизнанку выворачивать. Какие новости в
твоей бумажке?

                                    Ланс

     Самые черные, какие ты видел.

                                    Спид

     Почему же они черные?

                                    Ланс

     Потому что написаны чернилами.

                                    Спид

     Дай-ка прочесть.

                                    Ланс

     Постыдился бы, дурак! Ты и читать-то не умеешь.

                                    Спид

     А вот врешь. А вот умею.

                                    Ланс

     А вот я тебя проверю. Отвечай: кто тебя родил?

                                    Спид

     Кто же, как не сын моего дедушки?

                                    Ланс

     Ах  ты,  невежественная  башка! Не твоего дедушки сын, а твоей бабушки!
Вот и видно, что ты читать не умеешь.

                                    Спид

     Давай, давай, дурак! Покажи, что там написано, в твоей бумаге.

                                    Ланс

     Смотри. И да поможет тебе святой Николай.

                               Спид (читает)

     "Во-первых, она умеет доить".

                                    Ланс

     Да, это она умеет.

                                    Спид

     "Во-вторых, она умеет варить пиво".

                                    Ланс

     И отсюда поговорка: благослови тебя небо ты хорошо варишь пиво.

                                    Спид

     "Также она умеет шить".

                                    Ланс

     Это все равно что спросить: шить она также умеет?

                                    Спид

     "А еще она умеет вязать".

                                    Ланс

     Так  разве  станет мужчина отдавать свои чулки какой-нибудь девке, если
жена его сама умеет вязать?

                                    Спид

     "Еще она умеет мыть и катать".

                                    Ланс

     Это уже особая добродетель: не мытьем, так катаньем.

                                    Спид

     "Еще она умеет прясть".

                                    Ланс

     А  если  прялкой она умеет зарабатывать на пропитание, то, значит, Ланс
вовсю запустит колесо фортуны.

                                    Спид

     "Дальше: у нее множество безымянных добродетелей".

                                    Ланс

     Это  значит:  побочных  добродетелей, как бы прижитых со стороны. У них
нет отца и поэтому нет имени.

                                    Спид

     Дальше следуют ее недостатки.

                                    Ланс

     По пятам за ее достоинствами.

                                    Спид

     "Первое: не целовать ее натощак, у нее дурной запах изо рта".

                                    Ланс

     Ну, этот недостаток можно исправить завтраком.

                                    Спид

     "Дальше: она сластена".

                                    Ланс

     Значит, постоянно примешивает к дурному запаху хороший.

                                    Спид

     "Дальше: она разговаривает во сне".

                                    Ланс

     Ну, это не имеет значения, лишь бы она не спала разговаривая.

                                    Спид

     "Дальше: она скупа на слова".

                                    Ланс

     Какой  болван  записал  это в недостатки! Если женщина не болтлива, это
величайшая  добродетель.  Очень  прошу  тебя: вычеркни это отсюда и запиши в
число главных достоинств.

                                    Спид

     "Дальше: она норовиста".

                                    Ланс

     Тоже  вычеркни:  это  же у них от Евы. Лишить женщину такого наследства
просто невозможно.

                                    Спид

     "Дальше: она беззуба".

                                    Ланс

     Тем лучше, я сам люблю корки.

                                    Спид

     "Дальше: она сварлива".

                                    Ланс

     Это не важно. Раз у нее нет зубов, она не укусит.

                                    Спид

     "Дальше: она любит выпить".

                                    Ланс

     Ну что ж, если спиртное хорошего качества, пускай пьет. Она не захочет,
так я выпью. Хорошую вещь надо ценить.

                                    Спид

     "Дальше: она слишком щедра".

                                    Ланс

     На  разговоры? Нет, конечно, - тут написано, что она скупа на слова. На
деньги?  Пустое!  Деньги всегда будут у меня. Ну, а на другие вещи - пускай.
Ничего не поделаешь. Ладно, поехали дальше.

                                    Спид

     А дальше вот что: "У нее больше волос, чем ума, больше недостатков, чем
волос, и больше денег, чем недостатков".

                                    Ланс

     Стой,  стой.  Я  хочу  на  ней  жениться, а по этой статье я дважды или
трижды решал и да и нет. Прочти еще раз.

                                    Спид

     "У нее больше волос, чем ума".

                                    Ланс

     Больше  волос,  чем  ума?  Может  быть;  и я это докажу. Крышка солонки
накрывает  солонку,  и,  значит,  ее  больше,  чем  соли.  Волосы  покрывают
голову,  значит,  их  больше,  чем  ума  в голове, потому что большее всегда
больше, чем меньшее. Продолжай.

                                    Спид

     "Больше недостатков, чем волос".

                                    Ланс

     Вот это чудовищно. О, если бы этого пункта не было!

                                    Спид

     "И больше денег, чем недостатков".

                                    Ланс

     А  вот  уж  это обстоятельство скрашивает все недостатки. Конечно, я на
ней женюсь, и если так случится, - ведь нет ничего невозможного...

                                    Спид

     Что тогда?

                                    Ланс

     Тогда  я  тебе  скажу,  что  твой  хозяин  уже целый час ожидает тебя у
Северных ворот.

                                    Спид

     Меня!

                                    Ланс

     Тебя! А кто ты такой? Он поджидал людей и почище тебя.

                                    Спид

     Значит, я должен идти к нему?

                                    Ланс

     Ты  должен бежать к нему! Ты здесь проторчал так долго, что идти к нему
у тебя уже нет времени.

                                    Спид

     Почему  же  ты  молчал?  Пропади  они  пропадом,  твои любовные письма!
(Уходит.)

                                    Ланс

     Всыплют  ему  за  то, что он читал мое письмо. Болван неотесанный! Сует
нос  в  чужие  секреты! Пойду за ним. Хоть настроенье лучше станет, если ему
взбучку дадут! (Уходит.)


        СЦЕНА 2

                         Комната во дворце герцога.
                           Входят герцог и Турио.

                                   Герцог

                    Не беспокойтесь, Турио; теперь,
                    Лишенная навеки Валентина,
                    Она полюбит вас.

                                   Турио

                                     Но с той поры
                    Как изгнан он, я стал ей ненавистен.
                    Едва я появлюсь, она уходит,
                    И я уже надежду потерял.

                                   Герцог

                    Любовь девичья сходна с начертаньем
                    На льдине. Чуть повеяло теплом -
                    И тает лед, и, смотришь, нет рисунка.
                    Так мысль ее застывшая растает,
                    И будет сразу Валентин забыт. -

                               Входит Протей.

                    Ну что, синьор Протей, ваш старый друг,
                    Надеюсь, внял приказу и уехал?

                                   Протей

                    Уехал, герцог.

                                   Герцог

                                   Дочь моя грустит?

                                   Протей

                    Мой герцог, эта грусть недолговечна.

                                   Герцог

                    Ты прав, но Турио думает иначе.
                    Протей, я полюбил тебя всем сердцем.
                    Ты доказал мне преданность свою,
                    И я доверюсь твоему совету.

                                   Протей

                    О, если я вас обману, лишите
                    Меня и вашей милости и жизни.

                                   Герцог

                    Ты знаешь сам, с какой охотой дочь
                    Я за синьора Турио бы выдал.

                                   Протей

                    Да, герцог.

                                   Герцог

                                И тебе небезызвестно,
                    Что дочь моей сопротивлялась воле.

                                   Протей

                    Пока здесь находился Валентин.

                                   Герцог

                    О нет, она упорствует. Как сделать,
                    Чтоб девочка забыла Валентина
                    И полюбила Турио?

                                   Протей

                                      Есть способ.
                    Пусть ей наговорят на Валентина,
                    Что он обманщик, трус и низок родом, -
                    Три свойства, ненавистные для женщин.

                                   Герцог

                    Она поймет, что на него клевещут.

                                   Протей

                    Да, если это скажет враг его.
                    Но ваша дочь должна рассказ подробный
                    О Валентине услыхать от друга.

                                   Герцог

                    Тогда возьмите это на себя.

                                   Протей

                    Мой герцог, это было бы мне тяжко.
                    Достойно ль дворянина - клеветать,
                    Особенно на друга?

                                   Герцог

                                       Но поскольку
                    Вы похвалой ему не помогли бы,
                    То клеветой ему не повредите.
                    А значит, вам должно быть безразлично,
                    Чем герцогу вы будете служить.

                                   Протей

                    Мой герцог, я согласен. Если дело
                    Лишь в том, чтоб развенчать его пред нею,
                    Она его разлюбит, я ручаюсь.
                    Но Валентина выбросить из сердца,
                    Еще не значит в Турио влюбиться.

                                   Турио

                    Поэтому, когда вы отвратите
                    Ее от Валентина, торопитесь
                    Любовь ее направить на меня,
                    И с этой целью, как его хулите,
                    Так вы меня хвалите перед ней.

                                   Герцог

                    Да, в этом я, Протей, вам доверяю.
                    Я знаю по рассказам Валентина,
                    Что сами вы в цепях любви томитесь
                    И навсегда верны своей любви.
                    Поэтому я вам предоставляю
                    Свободный доступ к дочери моей.
                    Она печальна, замкнута, угрюма,
                    Но вас, как друга Валентина, - примет,
                    А уж тогда сумейте сделать все,
                    Чтобы скорей он стал ей ненавистен.

                                   Протей

                    Клянусь вам сделать все, на что способен,
                    Но мой синьору Турио совет:
                    Попробуйте поймать ее, как птицу,
                    В силки любовных песен и сонетов,
                    Исполненных покорности и страсти.

                                   Герцог

                    Ты прав, Протей, могущественна сила
                    Поэзии, наперсницы богов.

                                   Протей

                    Пишите ей, что на алтарь любви
                    Приносите вы слезы, стоны сердца, -
                    Все в жертву столь великой красоте!
                    Испишете чернила - продолжайте
                    Чертить хоть кровью пламенные строки.
                    Орфей, создав магическую лютню,
                    Поэтов жилы взял для вещих струн,
                    И золотыми звуками она
                    Смягчила сталь и вековые скалы,
                    И приручала львов, и заставляла
                    Левиафана, чудище морское,
                    Покинув глубь, плясать на берегу.
                    Отдав свой день созданью чудных песен,
                    Ступайте ночью под окно любимой
                    И, пригласив искусных музыкантов,
                    Игрой и пеньем тешьте слух ее.
                    С молчаньем ночи так согласны звуки
                    Тоскующей, зовущей серенады,
                    И для победы нет пути другого.

                                   Герцог

                    Лишь тот, кто любит, может так учить.

                                   Турио

                    Я твой совет сегодня же исполню,
                    Наставник мой, любезный мой Протей.
                    Прошу тебя, пойдем со мною в город -
                    Наймем оркестр. А я как раз сегодня
                    Великолепный выучил сонет.
                    Его спою - и будет он началом
                    Любовной битвы.

                                   Герцог

                                    В добрый час, синьоры.

                                   Протей

                    Мы до обеда, герцог, ваши слуги,
                    А там - в поход.

                                   Герцог

                                      О нет, не тратьте время.
                    Я отпускаю вас, мои друзья.

                                  Уходят.


        АКТ IV

        СЦЕНА 1

                        Лес между Миланом и Вероной.
                       Входят несколько разбойников.

                              Первый разбойник

     Друзья, держитесь крепко, вот прохожий.

                              Второй разбойник

     А хоть бы десять - бейте их, не трусьте!

                          Входят Валентин и Спид.

                              Третий разбойник

     Стойте,  синьоры,  отдайте  все,  что имеете, не то мы свяжем вас и все
отнимем.

                                    Спид

     Хозяин, мы погибли. Это злодеи, убивающие всех путешественников.

                                  Валентин

     Друзья мои...

                              Первый разбойник

     Ошибка, синьор, мы ваши враги.

                              Второй разбойник

     Молчи, послушаем, что он скажет.

                              Третий разбойник

     Правильно. Клянусь моей бородой, он хороший человек.

                                  Валентин

                     Так знайте же, мне нечего терять.
                     Ко мне судьба относится враждебно,
                     И все мое богатство - в той одежде,
                     Которая на мне.

                              Второй разбойник

     Куда идете?

                                  Валентин

     В Верону.

                              Первый разбойник

     Откуда вы?

                                  Валентин

     Из Милана.

                              Третий разбойник

     И долго жили там?

                                  Валентин

     Да больше года.
                     Но был бы там и ныне, если б злая
                     Судьба не встала на моем пути.

                              Первый разбойник

                     Вы изгнаны?

                                  Валентин

                                 Да, изгнан.

                              Второй разбойник

                                             А за что же?

                                  Валентин

                     За то, о чем мне тяжко вспоминать.
                     Я в стычке заколол там человека
                     И все еще раскаиваюсь в том.
                     Но я убил его на поединке,
                     А не ударом в спину.

                              Первый разбойник

                                          Если так,
                     Поверьте, вам раскаиваться не в чем.
                     И вас изгнали за такой пустяк?

                                  Валентин

                     И хорошо, что обошлось лишь этим.

                              Второй разбойник

                     Вы знаете чужие языки?

                                  Валентин

                     Да, в юности поездил я немало,
                     А в общем, я судьбой не избалован.

                              Третий разбойник

                     Ручаюсь плешью старого монаха
                     Из удалой ватаги Робин Гуда,
                     Он подходящий атаман для нас!

                              Первый разбойник

                     Он мне по сердцу. Господа, два слова!

                                    Спид

                     Хозяин, принимайте предложенье,
                     Займитесь честным воровством.

                                  Валентин

                     Молчи ты!

                              Второй разбойник

                     Не связаны ли в жизненном пути
                     Вы с кем-нибудь?

                                  Валентин

                     Нет, лишь с моей судьбою.

                              Третий разбойник

                     Так знайте, между нами есть дворяне, -
                     Слепое буйство юности безумной
                     Нас от людей достойных удалило.
                     Я сам был изгнан из родной Вероны
                     За то, что вознамерился похитить
                     Воспитанницу герцога.

                              Второй разбойник

                                            Я также
                     Из Мантуи был изгнан, - но за то,
                     Что проучил кинжалом дворянина.

                              Первый разбойник

                     И я в таком же пустяке повинен.
                     Но к делу! Мы и грехах своих винимся,
                     Чтоб объяснить вам, отчего пошли мы
                     В разбойники. Вы статны и сильны,
                     Притом вы человек с образованьем,
                     Владеете, как видно, языками,
                     А нам такой и нужен атаман.

                              Второй разбойник

                     Да, только потому, что вы - изгнанник,
                     Мы первым делом спрашиваем вас;
                     Хотите ль быть вы нашим атаманом,
                     Хотите ль сделать проигрыш доходным
                     И с нами жить в лесу?

                              Третий разбойник

                                           Ответь нам прямо:
                     Ты хочешь править шайкой удальцов?
                     Скажи лишь "да" - и станешь атаманом,
                     И будем мы тебе повиноваться,
                     Тебя любить и чтить, как короля.

                              Первый разбойник

                     А если ты откажешься - убьем!

                              Второй разбойник

                     Чтоб ты не хвастал нашим предложеньем.

                                  Валентин

                     Пожалуй, я - согласен. Остаюсь.
                     С условием, чтоб вы не обижали
                     Ни бедняков, ни беззащитных женщин.

                              Третий разбойник

                     Столь подлых дел гнушаемся мы сами.
                     Пойдем, мы отведем тебя в пещеру
                     И отдадим в твое распоряженье
                     Себя самих и все свое добро.

                                  Уходят.


        СЦЕНА 2

                       Милан. Перед дворцом герцога.

                                   Протей

                        Я Валентина оболгал, и ныне
                        Мне Турио придется обмануть.
                        Пообещав хвалить его пред нею,
                        Я думал только о своей любви,
                        И Сильвию теперь могу я видеть.
                        Но Сильвия правдива и честна
                        И на обеты верности с презреньем
                        Ответствует, что я неверен другу.
                        Когда я славлю красоту ее,
                        Она глумится над моей изменой
                        И просит клятвы Джулии припомнить.
                        Но, несмотря на все ее насмешки,
                        Я перед нею - точно пес ручной.
                        И я люблю тем преданней, чем больше
                        Она мои моленья презирает.
                        Но вот пришел и Турио. Пойду
                        Любимой петь с ним вместе серенаду.

                         Входят Турио и музыканты.

                                   Турио

                        Как! Раньше нас. Протей, вы прилетели?

                                   Протей

                        Да, прилетел, мой Турио достойный.
                        Любовь, где не пройдет, перелетит.

                                   Турио

                        Да, но любовь-то ваша ведь не здесь!

                                   Протей

                        Нет, здесь, иначе я бы здесь и не был.

                                   Турио

                        И, может быть, вы к Сильвии явились?

                                   Протей

                        Да, к Сильвии, но ради вас.

                                   Турио

                                                    От сердца
                        Благодарю вас. Господа, начнем.
                        Настраивайте ваши инструменты.

            Входят хозяин гостиницы и Джулия, одетая мальчиком.

                                   Хозяин

     Ну,  юный  мой  постоялец,  мне кажется, вы хлебнули лишнего. Почему вы
грустите?

                                   Джулия

     Да потому, добрый хозяин, что мне невесело.

                                   Хозяин

     Ладно,  мы вас развеселим. Вы сейчас услышите музыку и увидите синьора,
о котором спрашивали.

                                   Джулия

     И услышу его голос?

                                   Хозяин

     Да, услышите.

                                   Джулия

     Это будет для меня музыкой.

                                  Музыка.

                                   Хозяин

     Слушайте.

                                   Джулия

     Он здесь, среди них?

                                   Хозяин

     Да. Но тише, послушаем.

                                   Песня
                         (исполняется музыкантами)

                           Кто Сильвия? И чем она
                           Всех пастушков пленила?
                           Умна, прекрасна и нежна,
                           Велением богов дана
                           Ей чар любовных сила.
                           О слепоте своей скорбя,
                           Амур к ней приласкался:
                           "О, как хочу узреть тебя!"
                           И вдруг прозрел он и, любя,
                           В ее глазах остался.
                           Друзья, среди чудес земли
                           Что Сильвии чудесней?
                           Мы к нежной Сильвии пришли,
                           Мы ей гирлянды принесли,
                           Ее мы славим песней.

                                   Хозяин

     В чем дело? Вы стали еще печальнее. Что с вами, друг мой? Видно, вам не
нравится эта музыка?

                                   Джулия

     Вы ошиблись, мне музыкант не нравится.

                                   Хозяин

     Чем же, прекрасный юноша?

                                   Джулия

     Он фальшивит.

                                   Хозяин

     Как так, он играет не на тех струнах?

                                   Джулия

     Нет, нет. И все же он фальшивит так, что все струны моего сердца дрожат
от боли.

                                   Хозяин

     У вас тонкий слух.

                                   Джулия

     Лучше бы мне оглохнуть. У меня сердце разрывается от этого.

                                   Хозяин

     Я вижу, вы не любите музыки.

                                   Джулия

     Если она фальшива - не люблю.

                                   Хозяин

     Вы послушайте, как меняются голоса.

                                   Джулия

     Вот эти-то смены меня и раздражают.

                                   Хозяин

     Так что ж, вы хотите, чтоб он играл на один голос?

                                   Джулия

     Да, я хочу, чтоб один музыкант играл на один голос. А что, хозяин, этот
ваш Протей часто приходит к окнам этой дамы?

                                   Хозяин

     Я  знаю  только  то,  что  сказал  мне  его слуга Ланс: он по уши в нее
влюблен.

                                   Джулия

     Тише! Отойдем в сторону, они уходят.

                                   Протей

                    Не беспокойтесь, Турио, клянусь вам,
                    Я так искусно дело поведу,
                    Что хитрости моей вы удивитесь.

                                   Турио

                    Где встретимся мы с вами?

                                   Протей

                                              У фонтана
                    Григория святого. -

                         Турио и музыканты уходят.
                         В окне появляется Сильвия.

                    Привет вам, благородная синьора.

                                   Джулия
                                  (хозяину)

     Где Ланс?

                                   Хозяин

     Пошел  искать  собаку,  которую  по  приказу своего господина оп должен
поднести в подарок Сильвии.

                                  Сильвия

                      Благодарю за музыку, синьор.
                      Скажите, кто вы?

                                   Протей

                                       Если бы вы знали,
                      Насколько чисты помыслы мои,
                      Вы узнавать умели бы мой голос.

                                  Сильвия

                      Синьор Протей?

                                   Протей

                                     Ваш преданный слуга.

                                  Сильвия

                      Что вам угодно?

                                   Протей

                                      Слепо подчиняться
                      Желаньям вашим.

                                  Сильвия

                                      Очень рада слышать.
                      Так вот мое желанье: убирайтесь
                      Немедленно домой! Ты, лжец, предатель,
                      Иль думаешь, я так глупа, ничтожна,
                      Что лестью соблазнить меня ты можешь,
                      Как обманул ты клятвами другую?
                      Ступай, пади пред нею на колени,
                      Моли прощенья у ее любви!
                      А я клянусь - клянусь царицей ночи,
                      К твоим мольбам не снизойду вовеки
                      И домоганья лживые твои
                      Всем разумом, всем сердцем презираю.
                      Мне стыдно, что с тобой на болтовню
                      Я трачу время.

                                   Протей

                                     Госпожа моя,
                      Скрывать не стану, я любил другую,
                      Но ведь она скончалась.

                                   Джулия
                                (в сторону)

                                               Я свидетель,
                      Ее пока не опускали в гроб.

                                  Сильвия

                      Допустим, это правда, но твой друг,
                      Твой Валентин, он жив, а ты ведь знаешь,
                      Что мы обручены, и не стыдишься
                      Своей любовью друга оскорблять!

                                   Протей

                      Идет молва, что Валентин скончался.

                                  Сильвия

                      Тогда и я мертва, моя любовь
                      Навек погребена в его могиле.

                                   Протей

                      Позвольте воскресить ее, синьора!

                                  Сильвия

                      Нет, воскреси любовь своей любимой,
                      Иль вместе с ней свою похорони.

                                   Джулия
                                 (в сторону)

                      Он этого не слышал.

                                   Протей

                                          О синьора!
                      Вы так жестокосердны, но молю вас,
                      Отдайте мне на память свой портрет,
                      Висящий в вашей комнате. Я буду
                      С ним говорить, вздыхать пред ним и плакать,
                      И вашу тень, сам обратившись в тень,
                      Любить неугасающей любовью.

                                   Джулия
                                 (в сторону)

                      Живую, лицемер, вы разлюбили б
                      И в тень бы превратили, как меня.

                                  Сильвия

                      Мне неприятно быть кумиром вашим,
                      Но вам, лжецу, пожалуй, так подходит
                      Молиться тени и любить подобье,
                      Что вам портрет дарю я. Завтра утром
                      "Кого-нибудь пришлите за подарком.
                      Покойной ночи.

                                   Протей

                                      Я спокоен буду,
                      Как пленник, ждущий казни поутру.
                                 (Уходит.)

                         Сильвия скрывается в окне.

                                   Джулия

     Хозяин, пойдем, что ли?

                                   Хозяин

     Клянусь всеми святыми, я хорошо всхрапнул.

                                   Джулия

     Скажи, где живет синьор Протей?

                                   Хозяин

     В моей гостинице. Вы поглядите, скоро уже светать начнет.

                                   Джулия

                    А ночь из всех ночей моих бессонных
                    Была и самой длинной и тяжелой.

                                  Уходят.


        СЦЕНА 3

                                  Там же.
                              Входит Эгламур.

                                  Эгламур

                    Меня синьора Сильвия просила
                    Зайти к ней нынче. Этот час настал.
                    Я для каких-то важных дел ей нужен.
                    Синьора Сильвия!

                         В окне появляется Сильвия.

                                  Сильвия

                                     Кто звал меня?

                                  Эгламур

                    Слуга и друг ваш.

                                  Сильвия

                                       Это Эгламур?
                    Синьор, примите тысячу приветствий.

                                  Эгламур

                    И столько же приветствий вам, синьора.
                    Я к вам пришел так рано, чтоб узнать,
                    Какой могу быть службой вам полезен.

                                  Сильвия

                    Ты - рыцарь, мой достойный Эгламур.
                    Клянусь тебе, в моих словах нет лести.
                    Ты просвещенный, мудрый и отважный,
                    Ты справедлив и прям. Тебе известно,
                    Что всей душой люблю я Валентина,
                    Но мой отец меня желает выдать
                    За Турио, ничтожного глупца.
                    Ты сам любил. Ты мне сказал когда-то,
                    Что, безутешной горестью теснимый,
                    Печалясь о возлюбленной своей,
                    Ты над ее безвременной могилой
                    Поклялся верным быть ей даже мертвой.
                    О Эгламур, я в Мантую решила
                    Уехать, - там живет мой Валентин.
                    По на дорогах, говорят, опасно;
                    Прошу тебя, будь спутником моим.
                    Подумай, как разгневан мой родитель,
                    Подумай, как в разлуке я страдаю,
                    И скажешь сам, что вправе я бежать,
                    Чтобы спастись от мерзкого союза,
                    Который проклят небом и судьбой!
                    Мой добрый друг, молю тебя всем сердцем,
                    А в нем страданий - как песчинок в море, -
                    Будь провожатым Сильвии несчастной!
                    Но если ты не можешь, обещай мне
                    Молчать о том, что я тебе открыла,
                    И я тогда решусь бежать одна.

                                  Эгламур

                    Всем сердцем вам сочувствую, синьора.
                    И, зная ваших горестей причину,
                    Охотно буду вас сопровождать.
                    И о своей судьбе я не забочусь,
                    Я лишь для вас прошу у неба счастья.
                    Когда же в путь?

                                  Сильвия

                                     Сегодня ввечеру.

                                  Эгламур

                    Где встретимся?

                                  Сильвия

                    У брата Пьетро в келье.
                    Пред ним я исповедаться хочу.

                                  Эгламур

                    Я встречу вас у врат монастыря.
                    До вечера, прекрасная синьора!

                                  Сильвия

                    Мой добрый друг, мой Эгламур, прощайте.
                            (Скрывается в окне.)

                              Эгламур уходит.


        СЦЕНА 4

                       Входит Ланс со своей собакой.

                                    Ланс

     Когда  слуга  ведет себя, как неблагодарный пес, то господин обижается.
Но  ведь его-то я воспитывал с детства. Я спас этого щенка, когда его хотели
утопить  вместе  с  тремя или четырьмя слепыми братцами и сестрицами. Я учил
его, как настоящего пса. Меня послали поднести его синьоре Сильвии в подарок
от  моего  хозяина.  Не  успели мы войти в столовую, как он уже подобрался к
тарелке  синьоры  и  стащил.  Противно смотреть, когда собака не умеет вести
себя  в обществе. Мне хотелось, чтобы он показал себя образованным псом, как
говорится - псом на все руки. Если б у меня не хватило ума взять на себя его
грех,  его  бы  за такую проделку повесили. Ей-богу, он был бы за это сурово
наказан.  Посудите  сами.  Он без всяких церемоний врывается в общество двух
или  трех  знатных собак, которые сидели под столом герцога, и, не пробыл он
там,  -  ну  просто  диву  даешься! - не пробыл он там даже столько времени,
сколько  нужно, чтобы помочиться. как уже все в комнате почувствовали запах.
"Гоните  вон  эту  собаку!"  -  кричит  один. "Это еще что за пес!" - кричит
другой. "Хорошенько его хлыстом!" - кричит третий. "Повесить его!" - говорит
герцог. Так как мне этот запах хорошо знаком, я сразу понял, что это Креб. И
вот подхожу я к малому, который собирается бить его хлыстом. "Друг, - говорю
я,  -  вы  собираетесь  бить  эту собаку?" - "Да, черт возьми, собираюсь", -
говорит  он.  "Вы  его  напрасно  обижаете,  -  говорю  я, - это я наделал в
комнате".  Он  без дальних слов давай меня хлестать и выставил вон. Много ли
хозяев  сделали  бы это ради слуг? Готов поклясться, я сиживал в колодках за
те  колбасы,  которые  он  крал.  Я  стоял  у позорного столба за тех гусей,
которых  он  задушил,  иначе он пострадал бы за это. - А ты и думать об этом
Забыл.  Но я-то не забыл, что ты наделал, когда я уходил от госпожи Сильвии.
Разве  я  не  просил  тебя  не спускать с меня глаз и повторять то, что буду
делать я? Видел ли ты когда-нибудь, чтобы я вдруг поднял ногу и помочился на
юбку знатной дамы? Видел ты когда-нибудь, чтобы я творил такое безобразие?

                 Входят Протей и Джулия, одетая мальчиком.

                                   Протей

                     Тебя зовут Себастьян? Ты мне сразу
                     Понравился. Окажешь мне услугу?

                                   Джулия

                     Все что угодно! Все, что буду в силах!

                                   Протей

                     Благодарю. -
                                  (Лансу.)
                                  Так вот ты где, мерзавец!
                     Скажи, где прошатался ты два дня?

                                    Ланс

     Синьор, я по вашему приказу водил собаку к госпоже Сильвии.

                                   Протей

     Ну, и что же она сказала, получив эту прелестную собачку?

                                    Ланс

     Черт  возьми, синьор, она говорит, что собака, которую вы ей прислали в
подарок, - дворняжка и достойна лишь собачьей благодарности.

                                   Протей

     Но ведь она приняла собачку в подарок?

                                    Ланс

     Нет, синьор, не приняла. Вот я и веду ее назад.

                                   Протей

     Как, ты этого пса хотел ей подарить?

                                    Ланс

     Да,  синьор.  А  ту другую, маленькую собачку, похожую на белку, у меня
вчера на рынке подручные палача украли из кармана. Вот я вместо нее и поднес
госпоже  Сильвии  своего  собственного пса. Он в десять раз больше той вашей
собачки, а значит - в десять раз лучше как подарок.

                                   Протей

                    Ступай к чертям! Иль разыщи собачку,
                    Иль на глаза не смей мне попадаться!
                    Чего стоишь? Взбесить меня решил?
                    Из-за слуги всегда краснеть я должен!

                                Ланс уходит.

                    Себастьян, будь моим слугою ты.
                    Мне нужен юноша, который может
                    Исполнить мой приказ умно и тонко,
                    Не так, как этот пентюх толстокожий.
                    А ты лицом приятен и воспитан
                    И, если я в тебе не ошибаюсь, -
                    Удачу можешь принести и счастье.
                    За это я и взял тебя. Так вот что:
                    Ступай к синьоре Сильвии тотчас же
                    И ей отдай кольцо мое в подарок.
                    Его владелица меня любила.

                                   Джулия

                    Но вы ее, должно быть, не любили,
                    Когда с ее подарком расстаетесь.
                    Или она скончалась?

                                   Протей

                                        Нет, жива.

                                   Джулия

                    О горе мне!

                                   Протей

                    Тебе? При чем же ты здесь?

                                   Джулия

                    Я не могу не пожалеть ее.

                                   Протей

                    Ты? Почему ты Джулию жалеешь?

                                   Джулия

                    Она не меньше, видно, вас любила,
                    Чем вы синьору Сильвию? И что же,
                    Ей дорог тот, кто позабыл ее,
                    А вы влюбились в ту, кто вас не любит.
                    Всегда с любовью жизнь в противоречье,
                    Вот почему вскричал я: горе мне!

                                   Протей

                    Ну, не печалься. Отнеси кольцо,
                    А с ним письмо. Вот комната синьоры.
                    Скажи, что за обещанным портретом
                    Явился ты, и, получив портрет,
                    Лети ко мне тоску мою развеять.
                                 (Уходит.)

                                   Джулия

                    Ах, многие ли женщины могли бы
                    Такое поручение исполнить!
                    Протей, бедняга! Ты лису приставил
                    Твоих ягнят пасти. А я-то дура!
                    Мне жаль того, кто надо мной смеется!
                    Едва ее увидел, он с презреньем
                    Отверг меня, а я люблю его
                    И оттого жалею. В час разлуки
                    Ему кольцо дала я, чтобы вечно
                    Меня он помнил, а теперь должна я -
                    Посол несчастный! - Сильвию просить
                    О том, что запретить бы ей хотела,
                    Отдать ей то, что отобрать хочу,
                    Хвалить того, кого браню всем сердцем.
                    Не я ли с ним сама обручена!
                    Чтоб стать Протею преданным слугою.
                    Должна предать я самое себя.
                    И, сватая любимому невесту, -
                    О господи! - я жажду лишь отказа.

                         Входит Сильвия со свитой.

                    Привет вам, госпожа! Нельзя ли мне
                    Сказать синьоре Сильвии два слова?

                                  Сильвия

                    Я - Сильвия. Но что же вам угодно?

                                   Джулия

                    О, если это вы, прошу терпенья -
                    Я с порученьем прислан.

                                  Сильвия

                                             От кого?

                                   Джулия

                    Синьор Протей меня прислал, синьора.

                                  Сильвия

                    А, верно, вас прислал он за портретом?

                                   Джулия

                    Да.

                                  Сильвия

                        Хорошо. Урсула, мой потрет!

                          Урсула приносит портрет.

                    Отдай его Протею, но скажи,
                    Что Джулия, которой изменил он,
                    Подходит больше комнате его,
                    Чем эта тень.

                                   Джулия

                                  Вот вам письмо, синьора.
                    Простите, я случайно передал вам
                    Не тот листок. Ах, вот он, ваша милость.

                                  Сильвия

                    А покажи-ка мне еще раз тот.

                                   Джулия

                    Прошу простить, я не могу, синьора.

                                  Сильвия

                    Возьми! Я не хочу и видеть, что мне пишет
                    Твой господин. Я знаю, там полно
                    Любовных клятв, неслыханных обетов, -
                    Он лжет с такой же легкостью всегда,
                    С какой его письмо я разрываю.
                            (Разрывает письмо.)

                                   Джулия

                    Синьора, вам кольцо он посылает.

                                  Сильвия

                    Кольцо? Тогда позор ему вдвойне!
                    Он сотни раз твердил, что это - память,
                    Что это милой Джулии кольцо -
                    Залог любви, врученный в миг разлуки.
                    И пусть он осквернил его изменой,
                    Я Джулию не стану оскорблять.

                                   Джулия

                    Она благодарит вас.

                                  Сильвия

                                        Что такое?

                                   Джулия

                    Благодарю вас за участье к ней.
                    Бедняжка, мой синьор ее обидел!

                                  Сильвия

                    Ее ты знаешь?

                                   Джулия

                                  Так же, как себя.
                    Я часто плакал над ее печалью.

                                  Сильвия

                    Она, быть может, знает, что Протей
                    Ей изменил?

                                   Джулия

                                Я полагаю, знает.
                    И в этом горьких слез ее причина.

                                  Сильвия

                    Она красива?

                                   Джулия

                                 Нет, была красива,
                    Когда могла в любовь Протея верить.
                    Она была красавица, как вы.
                    Но в зеркало давно она не смотрит.
                    Под маскою не прячется от солнца,
                    И воздух розы щек ее убил,
                    Ее чело лишилось лилий белых,
                    Подобно мне, теперь она смугла.

                                  Сильвия

                    А ростом высока она?

                                   Джулия

                                         Как я.
                    Когда мы с ней в комедиях играли,
                    Мне часто роли женщин доставались,
                    И были платья Джулии мне впору,
                    Как будто шил портной их для меня.
                    Вот почему известно мне, что ростом
                    Мы с ней равны. А как-то раз случилось,
                    Что я всерьез ее заставил плакать.
                    Я Ариадну представлял тогда,
                    Убитую предательством и бегством
                    Изменника Тезея. Я играл
                    Так живо, был так неподдельно грустен,
                    Что госпожа моя разволновалась
                    И горько зарыдала. Пусть умру я,
                    Когда не плакал сам ее слезами.

                                  Сильвия

                    О благородный мальчик, как отрадно
                    Должно быть ей сочувствие твое,
                    Когда она покинута, забыта!
                    Сама я плачу, думая о ней.
                    За то, что госпожу свою ты любишь,
                    Дарю тебе мой кошелек. Прощай!

                                   Джулия

                    Как Джулия благодарить вас будет,
                    Когда вы с нею встретитесь, синьора!
                    Сильвия со свитой уходит.
                    Она добра, прекрасна, благородна
                    И если ей так жаль меня, - быть может,
                    Она отвергнет сватовство Протея.
                    Любовь, любовь! Как над собой ты шутишь!
                    Но вот портрет соперницы. Посмотрим.
                    Пожалуй, дать такое платье мне,
                    Лицом бы оказалась я не хуже.
                    Но, право, живописец ей польстил.
                    Иль, может быть, себе я льщу невольно?
                    Она темноволоса - я светла.
                    Но если он ее за это любит,
                    Я завтра же парик надену темный.
                    Глаза у нас обеих голубые,
                    Но у нее гораздо ниже лоб.
                    Так что же в ней он любит? Чем я хуже?
                    И что во мне он мог бы порицать,
                    Не будь Амур шальным, слепым мальчишкой.
                    Неси же, тень, соперницу твою -
                    Другую тень. Бездушное подобье!
                    Тебе молиться будут, поклоняться.
                    Но если в поклонении кумиру
                    Есть чувство, пусть моя живая плоть
                    Заменит этот образ бестелесный.
                    Я пощажу тебя во имя той,
                    Кто так скорбит о Джулии, - не то бы
                    Я вырвала глаза твои пустые,
                    Чтоб разлюбил тебя мой повелитель.
                                 (Уходит.)


        АКТ V

        СЦЕНА 1

                             Милан. Монастырь.
                              Входит Эгламур.

                                  Эгламур

                      Позолотило солнце хмурый запад.
                      Условленный уже подходит срок,
                      И Сильвию тотчас я должен встретить.
                      Она придет. Влюбленные иль точны,
                      Иль сонное опережают время.
                      Но вот она. -

                              Входит Сильвия.

                                     Синьора, добрый вечер!

                                  Сильвия

                      Аминь, аминь. Ступай вперед, мой рыцарь,
                      И жди за монастырскою оградой.
                      Боюсь, отец велел за мной следить.

                                  Эгламур

                      Не бойтесь, лес недалеко отсюда,
                      Мы добежим - и будем спасены.

                                  Уходят.


        СЦЕНА 2

                         Комната во дворце герцога.
                       Входят Турио, Протей и Джулия.

                                   Турио

                    Синьор Протей, как Сильвия теперь
                    Относится к моим смиренным просьбам?

                                   Протей

                    Она, пожалуй, стала благосклонней,
                    Но все же в вас не нравится ей что-то.

                                   Турио

                    Но что же? Или ноги слишком длинны?

                                   Протей

                    О нет, скорее - чересчур худы.

                                   Турио

                    Надену сапоги, чтоб округлить их.

                                   Джулия
                                (в сторону)

                    Ты шпорами любовь не обратишь
                    К тому, что от природы ей противно.

                                   Турио

                    А нравится ли ей мое лицо?

                                   Протей

                    Она его считает слишком белым.

                                   Турио

                    Плутовка лжет! Я темен, точно мавр.

                                   Протей

                    Но жемчуг бел, а темные мужчины,
                    Как говорят, в глазах красавиц - жемчуг.

                                   Джулия
                                (в сторону)

                    Да, этот жемчуг ослепляет женщин, -
                    И, право, лучше с глаз его долой!

                                   Турио

                    Ей нравится беседовать со мною?

                                   Протей

                    Рассказы ваши о войне ей скучны.

                                   Турио

                    Но о любви и мире - интересны?

                                   Джулия
                                (в сторону)

                    Ей было б интересней услыхать,
                    Что с миром ты ушел - и не вернулся.

                                   Турио

                    А что она о храбрости моей
                    Сказала вам?

                                   Протей

                                  Она молчит об этом.

                                   Джулия
                                (в сторону)

                    А что сказать, когда храбрец труслив?

                                   Турио

                    Известно ль ей мое происхожденье?

                                   Протей

                    Известно то, что вы от высшей знати
                    Свой род ведете.

                                   Джулия
                                (в сторону)

                                     Из князей в шуты.

                                   Турио

                    Она слыхала о моем богатстве?

                                   Протей

                    Да, и жалеет вас.

                                   Турио

                                       А почему?

                                   Джулия
                                (в сторону)

                    А потому, что им осел владеет.

                                   Протей

                    Да ведь оно заложено.

                                   Турио

                                          Вот герцог!

                               Входит герцог.

                                   Герцог

                    А, Турио! Протей! Синьоры, кстати,
                    Вы Эгламура нынче не встречали?

                                   Турио

                    Нет.

                                   Протей

                         Нет.

                                   Герцог

                              А дочь мою?

                                   Протей

                                          Я не встречал.

                                   Герцог

                    Так, значит, дочь бежала к Валентину,
                    И Эгламур ее сопровождает.
                    Да, это так. Их брат Лоренцо встретил,
                    Когда он шел, в молитвы погруженный,
                    Лесной тропой. Он Эгламура знает
                    И думает, что с ним была она,
                    Хотя под маской он лица не видел.
                    Затем она хотела к брату Пьетро
                    На исповедь прийти, но понапрасну
                    Он ждал ее весь вечер. Я уверен,
                    Что Сильвия бежала. Мой Протей,
                    Седлай коня, скачи до поворота
                    На Мантую, - они туда спешили.
                    Там под горой я назначаю встречу.
                    Скорей, синьоры, следуйте за мной.
                                 (Уходит.)

                                   Турио

                    Однако нрав строптивый у девицы!
                    Бежать от счастья! Я за ней отправлюсь -
                    Не из любви к упрямице, о нет,
                    Но отомстить хочу я Эгламуру.

                                   Протей

                    А я отправлюсь только из любви,
                    Я к Эгламуру злобы не питаю.

                                   Джулия
                                (в сторону)

                    А я пойду - не мстить ее любви,
                    Но стать помехой для его любви.

                                  Уходят.


        СЦЕНА 3

                                    Лес.
                      Входят разбойники, ведя Сильвию.

                              Первый разбойник

                      Ну, ну, терпенье! Мы вас отведем
                      К начальнику.

                                  Сильвия

                                    Мне горе так привычно,
                      Что это горе я стерплю легко.

                              Второй разбойник

                      Ведите же ее.

                              Первый разбойник

                                     А где тот малый,
                      Который с нею был?

                              Третий разбойник

                                         Удрал, как заяц.
                      За ним пустились Мозес и Валерий.
                      Веди ее к начальнику. Ступай!
                      А я в погоню, - мы его поймаем,
                      Ему засад в лесу не миновать.

                     Второй и третий разбойники уходят.

                              Первый разбойник

                      Пойдемте, я вас отведу в пещеру
                      Начальника. Вам нечего бояться.
                      Он справедлив, а с женщинами - рыцарь.

                                  Уходят.


        СЦЕНА 4

                             Другая часть леса.
                              Входит Валентин.

                                  Валентин

                    Как быстро в нас рождается привычка!
                    Мне лес безлюдный, глушь и полумрак
                    Милей, чем пестрый и богатый город.
                    Я здесь брожу один, никем не видим,
                    И вторю песне томной соловья
                    Стенаньями тоскующего сердца.
                    Красавица, живи в моей груди,
                    Люби приют, счастливый лишь тобою,
                    Не то печаль изгложет эта стены
                    И рухнет опустелое жилище.
                    О Сильвия, мне душу воскреси,
                    Утешь страдальца, ласковая нимфа!

                               Шум за сценой.

                    Что там за крик? О чем шумит ватага,
                    Возведшая в закон лишь своевольство?
                    Иль бедный путник в этот лес забрел?
                    Хотя меня вся шайка полюбила,
                    Как трудно мне обуздывать их буйство!
                    Но спрячься, Валентин, сюда идут.

                      Входят Сильвия, Протей, Джулия.

                                   Протей

                    Чтоб вам услугу оказать, синьора, -
                    Хоть вы моих не цените услуг, -
                    Я жизнью рисковал, и этой шпагой
                    Наказан вор, грозивший чести вашей.
                    Так неужели я не заслужил
                    В награду хоть улыбки благосклонной?
                    Я меньшей не придумаю цены,
                    Да меньше мне и дать вы не могли бы.

                                  Валентин
                                (в сторону)

                    Не сон ли все, что вижу я и слышу?
                    Дай мне, любовь, терпенья хоть на миг!

                                  Сильвия

                    О господи, взгляни, как я несчастна!

                                   Протей

                    Несчастною могли вы стать, синьора,
                    Но я пришел и счастье вам принес.

                                  Сильвия

                    Мое несчастье в том, что ты посмел
                    Приблизиться.

                                   Джулия
                                (в сторону)

                                   А я несчастна буду,
                    Когда ты станешь близок ей.

                                  Сильвия

                                                 О небо!
                    Я предпочла бы, чтобы лев голодный
                    Меня в лесной трущобе растерзал,
                    Чем быть тебе обязанной, предатель!
                    Бог видит, как люблю я Валентина.
                    Он дорог стал мне, как души спасенье,
                    И столь же (я спасением клянусь!)
                    Мне лжец Протей вовеки ненавистен.
                    Прочь от меня, я повторяю, прочь!

                                   Протей

                    За нежный взор твой, за одну улыбку
                    В объятья смерти кинусь я с восторгом!
                    Ужель сулит мне рок неотвратимый
                    За всю любовь - лишь ненависть любимой?

                                  Сильвия

                    Ты сам не любишь ту, кем так любим.
                    Припомни, как ты в клятвах рассыпался
                    Пред Джулией, твоей любовью первой.
                    И эти клятвы в ложь ты обратил,
                    Чтоб кинуться за новою любовью.
                    Нет, ты неверен, если только верность
                    Не многолика. Впрочем, верность многим
                    Еще, пожалуй, хуже, чем неверность.
                    И лучше бы не клялся ты совсем,
                    Чем клялся многим, а солгал бы всем,
                    Изменник дружбе!

                                   Протей

                                     Кто же другу в жертву
                    Любовь приносит?

                                  Сильвия

                                     Только не Протей!

                                   Протей

                    Нет, если даже нежным красноречьем
                    Я не могу ваш гнев обезоружить,
                    То, как солдат, я силой вас заставлю
                    Ответить мне любовью на любовь.

                                  Сильвия

                    Прочь руки!

                                   Протей

                                Я сломлю твое упорство!

                                  Валентин
                             (выступая вперед)

                    Презренный лжец! Прочь руки!

                                   Протей

                                                 Валентин!

                                  Валентин

                    Так вот что значит быть притворным другом!
                    Ты предал все - и дружбу и любовь!
                    В твою измену я бы не поверил,
                    Когда бы сам ее не увидал.
                    Теперь сказать вовеки не смогу я,
                    Что хоть единый друг есть у меня.
                    Как верить, если правая рука
                    Столь вероломно изменяет сердцу!
                    Протей, ты стал чужим для Валентина,
                    Ты подорвал его доверье к людям.
                    Больней всех ран - невидимая рана.
                    Мой друг - мой враг! О подлый век обмана!

                                   Протей

                    Я виноват, мне стыдно, Валентин,
                    И если можно искупить обиду
                    Признаньем и раскаяньем глубоким,
                    Прими его. Моя вина не больше,
                    Чем скорбь моя.

                                  Валентин

                                     Тогда я все забыл.
                    Я верю вновь, что друг мой чист и честен.
                    Да, верю! Или пусть меня отвергнут
                    И небо и земля: они прощают
                    Тягчайший грех, и даже гнев господень
                    Пред искренним раскаяньем стихает.
                    А чтобы ты увидел дружбы щедрость,
                    Я уступаю Сильвию тебе.

                                   Джулия

                                             О горе мне!
                             (Лишается чувств.)

                                   Протей

                    Что с мальчиком, смотрите!

                                  Валентин

                    Мой мальчик милый! Что с тобой случилось?
                    Открой глаза, поговори со мной.

                                   Джулия

                    Ах, добрый мой синьор, Протей велел мне
                    Отдать синьоре Сильвии кольцо,
                    А я забыл.

                                   Протей

                               Но где ж кольцо, проказник?

                                   Джулия

                    А вот оно.

                                   Протей

                               Как, покажи поближе!
                    Ведь это то кольцо, что в день разлуки
                    Я отдал Джулии.

                                   Джулия

                                    Синьор, простите!
                    Я попросту ошибся, вот кольцо,
                    Которое вы Сильвии послали.
                        (Показывает другое кольцо.)

                                   Протей

                    Но как тебе досталось то кольцо?
                    Его, прощаясь, Джулии вручил я.

                                   Джулия

                    Мне Джулия сама его дала
                    И принесла сюда его сама же.

                                   Протей

                    Как, Джулия!

                                   Джулия

                                  Смотри, Протей, на ту,
                    Чье сердце помнит пламенные клятвы
                    Твоей любви. Ты лгал мне, вероломный!
                    Красней, стыдись, что ты меня заставил
                    Надеть мужской костюм, хотя едва ли
                    Постыдна маскировка для любви,
                    И скромность утверждает, что мужчине
                    Постыднее от слова отступиться,
                    Чем девушке - мужчиной нарядиться.

                                   Протей

                    От слова отступиться? Ты права!
                    Но ведь мужчина стал бы совершенством,
                    Когда б он постоянством обладал.
                    Непостоянство - всех грехов исток,
                    В нем, нерожденном, скрыт уже порок.
                    Храни я верность Джулии моей -
                    Ужели счел бы Сильвию милей?

                                  Валентин

                    Давайте руки, я соединю вас,
                    И дружеский союз ваш никогда
                    Да не смутит коварная вражда!

                                   Протей

                    Клянусь, мое исполнилось желанье.

                                   Джулия

                    Клянусь и я.

                  Входят разбойники, ведя герцога и Турио.

                                 Разбойники

                                  Сюда, сюда! Добыча!

                                  Валентин

                    Оставьте их! - Мой герцог, вашу милость
                    Приветствует изгнанник Валентин.

                                   Герцог

                    Как, Валентин!

                                   Турио

                                    И Сильвия меж ними!
                    Она моя!

                                  Валентин

                             Прочь, Турио, не то
                    Мой ярый гнев тебя настигнет смертью.
                    И Сильвию не называй своей,
                    Иль ты Милана больше не увидишь.
                    Не смей ее хотя б мизинцем тронуть
                    Иль осквернить ее своим дыханьем!

                                   Турио

                    Синьор, синьор, прошу - не горячитесь!
                    Осел безмозглый тот, кто лезет в драку
                    За девушку, которой он отвергнут!
                    Пускай красотка достается вам!

                                   Герцог

                    Тем более ты мерзок и ничтожен,
                    Коль так стремился ею обладать,
                    А пятишься при первой же угрозе.
                    Но, я клянусь высоких предков славой,
                    Ты мне по сердцу, храбрый Валентин!
                    Ты королеву в жены взять достоин,
                    И я забыл, что оскорблен тобой.
                    Вернись в Милан. Какой бы сан высокий
                    Ни попросил ты, я на все согласен.
                    Ты дворянин, твой род и стар и славен, -
                    Бери же Сильвию, ты заслужил ее.

                                  Валентин

                    Благодарю! Я счастлив, государь!
                    Но я во имя Сильвии прошу вас
                    Мою исполнить просьбу.

                                   Герцог

                                           Говори!
                    Не для нее, но для тебя - исполню.

                                  Валентин

                    Изгнанники, к которым я примкнул, -
                    Я вам клянусь - достойнейшие люди.
                    Простите им все то, что совершали
                    Они в лесу, и дайте им вернуться
                    В свои дома. Вы можете, мой герцог,
                    Доверить им важнейшие дела.

                                   Герцог

                    Согласен. И тебя и всех прощаю.
                    Ты знаешь их, распоряжайся ими.
                    А мы пойдем, забудем все тревоги
                    В пирах, в веселье, в шумном торжестве.

                                  Валентин

                    Но путь ваш долог. Я осмелюсь, герцог,
                    Заставить вашу светлость улыбнуться.
                    Как нравится вам этот юный паж?

                                   Герцог

                    Мальчишка грациозен. Он краснеет.

                                  Валентин

                    От граций больше в нем, чем от мальчишки.

                                   Герцог

                    Что означает ваших слов игра?

                                  Валентин

                    Я расскажу вам, если разрешите,
                    И ход судьбы вас удивит немало.
                    Пойдем, Протей, ты должен в наказанье
                    Прослушать повесть о своей любви.
                    А там сыграем обе свадьбы наши.
                    Единый дом, единый дружный пир,
                    Единое безоблачное счастье!

                                  Уходят.




        "ДВА ВЕРОНЦА"

     Хотя "Два веронца" были впервые напечатаны лишь  в  F  1623  года,  все
данные свидетельствуют о том, что комедия была создана  Шекспиром  в  ранний
период его творчества. Сведений о постановке ее на сцене не сохранилось,  но
Френсис Мерес в 1598 году в своем обзоре английской  литературы,  перечисляя
комедии  Шекспира,  ставит  на  первое  место  в   списке   "Два   веронца".
Исследователи датируют пьесу по-разному,  в  пределах  1591-1595  годов.  По
мнению авторитетнейшего шекспироведа XX века Э. К.  Чэмберса,  ее  появление
относится к началу сезона 1594/95 года.
     Источником сюжета комедии  является  история  Феликса  и  Фелисмены  из
испанского пасторального романа "Диана" Монтемайора. Однако едва ли  Шекспир
был непосредственно знаком с ним в оригинале, так как  испанского  языка  не
знал. Он мог читать его перевод в рукописи, сделанный Бартоломью  Юнгом,  но
вероятнее всего, что  он  знал  пьесу  "Феликс  и  Филомена",  представление
которой давалось при дворе труппой королевы в 1585 году. Возможно даже,  что
комедия Шекспира представляет собой переработку этой  пьесы,  но  судить  об
этом мы но можем, ибо текст ее не сохранился.
     Комедия Шекспира  далека  от  совершенства.  Внимательное  изучение  ее
привело  к  обнаружению  некоторых  противоречий  и  несогласованности  ряда
моментов. Давно уже был замечен явный географический ляпсус:  Валентин  едет
из Вероны в Милан на корабле, тогда  как  оба  города  находятся  в  глубине
страны. В другом месте просто описка: Спид приветствует Ланса с прибытием  в
Падую, тогда как на самом деле они  встречаются  в  Милане,  где  происходит
значительная часть действия. Но больше всего недоумений вызывает  финал.  Об
этом будет сказано ниже.
     Исследователи спорят о том, на чей счет следует отнести  несовершенства
пьесы.  Одни  видят  в  них  свидетельство  незрелости  самого  автора,  что
естественно, если пьеса действительно была продуктом его раннего творчества.
Но  редакторы  "Нового  Кембриджского   издания"   сочинений   Шекспира   А.
Куиллер-Кауч и Дж. Довер Уилсон полагают,  что  их  следует  в  значительной
степени объяснить дефектностью рукописи,  с  которой  печатался  текст.  Дж.
Довер  Уилсон  утверждает,  что  перед  нами  не  воспроизведение   рукописи
Шекспира, а сводный текст,  составленный  из  списков  отдельных  ролей  при
помощи плана спектакля (plot). Отсюда будто бы и явные сокращения в тексте и
частичная несогласованность отдельных моментов.
     Возможно, что это было так. Но при всем том  "Два  веронца"  несомненно
выделяются не только над уровнем всей дошекспировской  комедиографии,  но  и
над  его  собственными  комедиями,  написанными  до  того.  По  сравнению  с
"Комедией ошибок" и "Укрощением строптивой" "Два веронца" представляют собой
явный шаг вперед, притом в новом направлении.
     Названные две комедии принадлежат еще к фарсовой традиции, хотя они кое
в чем переросли ее. "Два веронца" - первая "романтическая" комедия Шекспира.
И дело не только  в  том,  что  действие  здесь  строится  не  на  случайном
совпадении,  не  на  фарсовых  недоразумениях  и  перебранках.  Новым  здесь
является центральный мотив сюжета, отношение к людям, к их духовному миру.
     "Два веронца" - пьеса о любви и дружбе.  Шекспир  здесь  заглядывает  в
человеческие души глубже, чем в "Комедии ошибок" и  "Укрощении  строптивой".
Вполне оставаясь на почве реальности, Шекспир вводит в "Два веронца"  мотивы
идеальные. Речь идет о высоких человеческих чувствах и больших  нравственных
ценностях - о верности в любви и дружбе.
     Но необходимо сразу же сказать, что морализаторские цели Шекспиру чужды
в этой комедии, как и в остальном драматургическом  творчестве.  Он  создает
характеры, и раскрытие  их  в  действии  составляет  его  главную  цель  как
художника. Перед нами обнаруживаются различия в поведении героев, охваченных
чувством, и мы видим, что различия эти обусловлены характером.
     Валентин - чистая, цельная натура. В речи он прям, чувство и  выражение
его последовательны. Он стоек в дружбе, верен своей любви  даже  в  разлуке.
Его характеризует благородная простота и решительность. В  одном  он  только
проявил свою робость - он не покоритель сердец, как его друг,  и  не  он,  а
Сильвия сделала первый шаг к их сближению. Такой  же  цельностью  отличается
нежная, хрупкая Джулия.  Она  не  сразу  поддалась  ухаживанию  Протея,  но,
полюбив его, всем сердцем отдалась своему чувству. Во имя него она готова  и
на жертву и на подвиг.
     В отличие от робкой Джулии, Сильвия решительна и уверена  в  себе.  Она
смела, умна, насмешлива, остроумна, готова прибегнуть  к  крайним  средствам
для достижения счастья с любимым.
     Как ни различны они, есть черта,  свойственная  им  в  равной  мере,  -
цельность натуры, верность чувству. Именно этим  они  отличаются  от  героя,
которого Шекспир многозначительно назвал именем  мифологического  персонажа,
менявшего свой облик, - Протея.
     Как правило, Шекспир не давал  своим  героям  имен  со  значением.  Это
осталось у него принадлежностью персонажей комических. Но фигура  Протея  не
шутовская. И, добавим, не злодейская.
     Правильному пониманию "Двух веронцев" всегда мешает то,  что  мы  хотим
оценить смысл драматического конфликта в плане противопоставления  этических
норм и принципов. Это не входило в  замысел  Шекспира  и  только  запутывает
зрителя и читателя. Конфликт у Шекспира не этический, а  психологический.  В
Протее  нет  ничего  злодейского,  хотя  поведение  его  оказывается  весьма
предосудительным.
     Протей - человек чувства. Жить без любви, без страсти он не  может.  Не
случайно, что любовь проснулась в его сердце раньше, чем у  друга.  Валентин
еще посмеивался над любовным увлечением Протея, когда мы знакомимся с  ними.
Ему, Валентину, свойственны другие стремления: он честолюбив, хочет проявить
себя в деле, завоевать положение. До всего этого Протею дела нет;  он  живет
жизнью сердца, и это дает ему высшие радости.
     Но чувство Протея отличается одной особенностью. Ему необходимо,  чтобы
предмет  его  любви  был  перед  ним.  Нельзя  сказать,  что   его   чувство
поверхностно. По-своему оно глубоко, но оно нуждается в  повседневной  пище.
Когда Протей разлучился с Джулией, она как  бы  выпала  из  его  сердца.  Им
овладела страсть к Сильвии. А так как эмоции  его  очень  сильны  и  властно
требуют удовлетворения, то Протей со всей  присущей  ему  страстностью  стал
бороться за Сильвию, презрев и пре данность Джулии, и дружбу к Валентину,  и
все правила добропорядочности.
     Можно и, вероятно, нужно оценить поведение Протея с точки  зрения  норм
нравственности. Но не это интересовало Шекспира и его современников. В эпоху
Возрождения и критерии морали  были  несколько  иными.  Высшая  человеческая
добродетель усматривалась  не  в  том,  чтобы  быть  моральным  (так  думали
пуритане), а в том, чтобы следовать своей природе, стремлениям ума и сердца,
проявляя максимум энергии в достижении цели. Вот почему и Валентин и  Джулия
оказываются в состоянии простить неверность Протею, как только он  изъявляет
готовность признать свою неправоту и исправиться. Каждый из них  знает,  как
велика сила чувства, и в этом смысле  они  могут  не  только  понять,  но  и
простить Протея.
     Здесь мы уже подошли к тому  месту  пьесы,  которое  подало  повод  для
разных оценок и споров  критиков.  Развязку  комедии  находили  недостаточно
моральной,   неэстетичной   и   психологически    неоправданной.    Новейшие
исследователи, как Дж. Довер Уилсон, предложили  для  "оправдания"  Шекспира
текстологические мотивы. Довер Уилсон считает, что развязка дошла до  нас  в
значительно сокращенном виде, притом  с  изменениями,  сделанными  не  самим
Шекспиром, а кем-то другим, отчего и происходят все несообразности финала.
     Мы не видим необходимости в таком  объяснении  и  полагаем,  что  Довер
Уилсон переоценивает значение неясностей развязки. Если сокращения  и  имели
место, то в целом дошедшую до  нас  финальную  сцену  можно  считать  вполне
шекспировской. Другое дело, что  современному  сознанию  она  представляется
неоправданной.  Правильно  понять  ее  можно,  лишь   учитывая   своеобразие
ренессансного мировоззрения. С точки зрения людей  эпохи  Шекспира  не  было
ничего несообразного ни в том, что Протей раскаивается, ни в том, что друг и
возлюбленная прощают его.
     Правда, если зритель нашего театра незнаком с  этими  обстоятельствами,
он будет испытывать некоторое  неудовлетворение  такой  раз  вязкой.  Помочь
здесь сможет  лишь  творческая  инициатива  театра,  умение  так  воссоздать
атмосферу ренессансной жизни, так динамически построить спектакль, что финал
покажется оправданным в той напряженной  эмоциональной  атмосфере,  в  какой
живут герои.
     Пьеса вся  пронизана  духом  эпохи  Возрождения.  Недаром  действие  ее
происходит в  Италии,  обетованной  земле  Ренессанса.  Юг  с  его  знойными
страстями, стремительностью и горячностью людей во многом дает знать о  себе
в  "Двух  веронцах".  Но  четкая  локализация  действия  никогда   не   была
свойственна Шекспиру. Свое национальное, английское властно вторгалось в его
пьесы, где бы ни происходило их действие. Так это случилось и здесь.
     Валентин, изгнанный из Милана, сразу попадает в лес, который совсем  не
похож на итальянский. Английский зритель шекспировского времени  безошибочно
узнавал в нем Шервудский лес, в котором прятался Робин Гуд со своими лесными
братьями. Английская природа и английский  фольклор  придают  дополнительный
романтический колорит комедии Шекспира.
     Мы  сказали  "комедии",  и  надо  уточнить  это  жанровое   обозначение
применительно к пьесам Шекспира. В "Комедии ошибок" и "Укрощении строптивой"
все было форсированно комедийным. В "Двух веронцах" отнюдь не  все  действие
является комедийным. Нет ничего смешного в драме преданной Джулии, совсем не
комичны последствия предательства  Протея  для  Валентина  и  Сильвии.  "Два
веронца" - первая из комедий Шекспира, в  которой  определилось  своеобразие
этого жанра у великого драматурга.  Серьезное  и  смешное  уживаются  рядом.
Счастливая развязка обращает все происшедшее в повод для веселья. Собственно
комическое составляет лишь часть действия, но столь  значительную,  что  оно
определяет колорит всей пьесы. Мы имеем в виду шутовские эпизоды со слугами.
     Рядом со стихией возвышенных романтических  чувств  героев  соседствует
самая  откровенная  клоунада.  Искусство  Шекспира  проявилось  в  том,  что
вставные клоунские  интермедии  были  им  органически  сплетены  с  основным
сюжетом. Замечательная пара слуг  здесь  не  так  безлика,  как  в  "Комедии
ошибок". В первой комедии Шекспира Дромио Эфесский и Дромио  Сиракузский  не
только внешне неразличимы. Они похожи друг на друга и во всем  остальном.  В
"Двух веронцах" Ланс и Спид наделены определенностью характера. При этом они
контрастны не только по отношению друг к Другу, но и в сравнении  со  своими
господами. У прямодушного Валентина, несколько  медлительного  и,  если  так
можно выразиться, внутренне неповоротливого, - ловкий, изворотливый, быстрый
Спид (самое имя его по-английски означает "быстрый"). У гибкого, изменчивого
Протея - медлительный,  меланхоличный  Ланс.  Он  очень  смешон,  и  недаром
Энгельс писал, что один только Ланс со  своей  собакой  Кребсом  стоит  всех
немецких комедий, вместе взятых.
     Шекспир написал потом комедии более тонкие и изящные.  Но  путь  к  ним
лежал через "Двух веронцев". Именно в этой пьесе исток  всего  того  нового,
что внес Шекспир в искусство комедии: романтика  высоких  чувств,  озаренных
молодостью, красотой, изяществом мысли, сочетание всего  этого  с  бравурным
площадным юмором и реминисценциями фольклорных сказочных мотивов.
     У Ланса и Спида будет потом целая серия продолжателей - и  ткач  Основа
(в "Сне в летнюю ночь"), и Оселок (в "Двенадцатой ночи"), и даже трагический
шут короля Лира. И мы увидим также,  как  разовьет  Шекспир  психологические
мотивы,  представленные  в  образах  героев  комедии.  Джулия  найдет   свое
продолжение  в  образе  Виолы  ("Двенадцатая  ночь"),  Сильвия  -  в  Порции
("Венецианский купец") и Розалинде  ("Как  вам  это  понравится").  Валентин
открывает собой целую галлерею юных  героев  комедий,  он  предшественник  и
Лизандра, и Орландо, и других. Но наибольший интерес представляет развитие и
углубление тех психологических мотивов, с которыми мы впервые сталкиваемся в
образе Протея. Это Клавдио (в  "Много  шума  из  ничего")  и  в  особенности
Анджело (в "Мера за меру"), это и некоторые  другие  герои  поздних  комедий
Шекспира.
     Сравнение  "Двух  веронцев"  с  более   зрелыми   комедиями   Шекспира,
естественно, не всегда в пользу этого раннего  произведения.  Но  оно  имеет
свою прелесть - прелесть открытия  художником  новой,  неизведанной  области
жизни. И молодой Шекспир  с  упоением  щедро  накладывал  краски  на  холст,
создавая резкие контрасты, не боясь ярких цветовых  пятен.  Это  еще  не  до
конца отделанное полотно, а скорее этюд, но этюд гения.

                                                                   А. Аникст

        ПРИМЕЧАНИЯ К ТЕКСТУ "ДВУХ ВЕРОНЦЕВ"

     Действующие лица. - Протей - древнегреческое божество, обладавшее будто
бы способностью менять свой облик; вследствие этого его имя стало  синонимом
человека крайне непостоянного.

     Спид  (Speed)  -  значит  "спешка".  -  Ланс  (Launce)  -  быть  может,
диалектальная фopмa слова lance - "копье". Обозначение обоих этих персонажей
- "дурашливые" (clownish) слуги - указывает на их театральное амплуа "шутов"
(clowns).

     ...о том, как море переплыл Леандр... глубокой, как пучина Геллеспонта.
- Леандр - герой древнегреческого сказания. В Сесте, на  европейском  берегу
Геллеспонта (Дарданелльского пролива), жила Геро, жрица  Афродиты  (Венеры).
Леандр, ее возлюбленный, живший на малоазийском берегу,  в  Абидосе,  каждый
вечер, спеша к ней на тайное свидание, переплывал Геллеспонт, а  затем,  под
утро, таким же способом возвращался обратно, пока однажды, в бурную ночь, не
утонул.

     Мой отец уже в  дороге,  меня  он  провожает  на  корабль.  -  Одна  из
географических небрежностей Шекспира. Верона и Милан - отнюдь не  приморские
города. Однако, хотя в подлиннике стоит слово the road  ("рейд"),  возможно,
что Шекспир представлял себе эта два  города  сообщающимися  между  собой  с
помощью каналов.

     Не под водой, а в петле твой конец!  -  Существовала  пословица:  "Кому
суждено быть повешенным, тот не утонет".

     Откроем  счет  красавцем  Эгламуром.  -  Неожиданное  упоминание  здесь
Эгламура, живущего при герцогском дворе в Милане (см. IV, 3), -  небрежность
Шекспира.

     Пой на мотив: "Блаженный свет любви". - "Свет любви"  -  популярная  во
времена Шекспира песенка.

     ...вы бранили синьора Протея за  то,  что  он  ходит  без  подвязок!  -
Беспорядок  в  одежде  -  в  частности,  незавязанные  подвязки  -  считался
признаком влюбленности.

     Синьор Валентин, мой слуга, две тысячи раз доброе утро! - Мой слуга - в
подлиннике слово servant, то есть "слуга" в смысле  признанный,  официальный
поклонник.

     Если любовь, этот хамелеон, питается воздухом... - Существовало нелепое
мнение, что хамелеон (вид ящерицы) питается воздухом.

     Имя собаки Crab может означать либо "краб", либо - что более вероятно -
"дикая яблоня" (также - яблоко с нее).

     Упустишь час прилива... а лучше бы я упустил  прилив.  Потому  что  это
самая невоспитанная скотина... - В последних словах Пантино и в ответе Ланса
содержится игра слов: to lose the tide - "пропустить прилив",  to  lose  the
tied - "потерять привязанного" (то есть пса).

     ...недостоин  имени  христианина...  Потому  что  не  хватает  в   тебе
милосердия, чтобы угостить христианина пивом. - В подлиннике: to go  to  the
ale. Словом "Эль" ("пиво") обозначался также народный христианский  праздник
(в котором не могли участвовать евреи).  Для  таких  праздников  духовенство
приготовляло пиво, которое продавалось в церквах и на кладбищах, а доход шел
на ремонт церковных зданий.

     А Джулия... пред Сильвией черна, как эфиопка.  -  Темный  цвет  лица  и
волос считался недостатком у женщины. В своем раздражении Протей приписывает
Джулии мнимые "недостатки" (Джулия - блондинка).

     Я подвяжу их шелковою нитью и заплету двенадцатью узлами...  -  Сложные
прически были в ходу не только у дам, но и у кавалеров той эпохи.

     Фаэтон - сын Феба - Аполлона и смертной женщины Климены.  Тем,  что  он
назван сыном Меропа (мужа Климены), выражается сомнение в  его  божественном
происхождении.

     На его шкуре нет ни одного волоска, который не  был  бы  Валентином.  -
Намек на народное поверье, согласно которому в день  святого  Валентина  (14
февраля) птицы начинают спариваться, вследствие чего это имя стало синонимом
брака.

     А всяких штук она знает - что твоя водолазная собака. - В подлиннике  -
"водяной спаньель" - порода собак, особенно хорошо поддающихся дрессировке.

     И  да  поможет  тебе  святой  Николай.  -   Святой   Николай   считался
покровителем школяров (грамотеев).

     Орфей, создав магическую лютню, поэтов жилы взял для вещих  струн...  -
Согласно одному из вариантов  сказания  об  Орфее,  струны  его  лютни  были
сделаны из жил умерших поэтов.

     Левиафан - упоминаемое в библии морское чудовище.

     Ручаюсь плешью старого монаха из удалой ватаги Робин Гуда... -  "Старый
монах" - монах Тек, лихой сподвижник Робин Гуда, знаменитого  "великодушного
разбойника" XII века, героя народных баллад.

     Вы ошиблись, мне музыкант не нравится. - В  подлиннике  игра  слов,  не
поддающаяся переводу: the musicians likes me not может значить  и  "музыкант
мне не нравится" и "музыкант меня не любит".

     Под маскою не прячется от солнца... - Во времена Шекспира  дамы  носили
для защиты от солнца бархатные маски.

     Я Ариадну представлял тогда, убитую предательством и бегством изменника
Тезея. - Тезей -  прославленный  герой  древнегреческих  мифов,  совершивший
множество подвигов.  Наиболее  известный  из  них  -  победа  над  чудовищем
Минотавром, с которым Тезей сразился в лабиринте критского царя Миноса. Дочь
Миноса Ариадна помогла Тезею  выбраться  из  лабиринта.  Победив  Минотавра,
Тезей увез с собой Ариадну, но на пути в Афины высадил ее на острове Наксосе
и оставил там.

А. Смирнов




   Уильям Шекспир.
   Генрих VI


   Часть первая


     Перевод Е. БИРУКОВОЙ
     ПСС в восьми томах. Издательство "Искусство", 1958, т. 1.
     OCR Бычков М.Н.


        ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА


     Король Генрих VI.
     Герцог Глостер, дядя короля, лорд-протектор.
     Герцог Бедфорд, дядя короля, регент Франции.
     Томас Бофорт, герцог Эксетер, внучатный дядя короля.
     Генри  Бофорт,  внучатный  дядя  короля,  епископ  Уинчестерский, затем
        кардинал.
     Джон Бофорт, граф Сомерсет, затем герцог Сомерсет.
     Ричард  Плантагенет,  сын  Ричарда,  покойного  графа  Кембриджа, затем
        герцог Йоркский.
     Граф Уорик.
     Граф Солсбери.
     Граф Сеффолк.
     Лорд Толбот, затем граф Шрусбери.
     Джон Толбот, его сын.
     Эдмунд Мортимер, граф Марч.
     Сэр Джон Фастолф.
     Сэр Уильям Люси.
     Сэр Уильям Гленсдел.
     Сэр Томас Гаргрев.
     Лорд-мэр Лондона.
     Вудвил, комендант Тауэра.
     Вернон, приверженец Белой розы, или Йоркского дома.
     Бассет, приверженец Алой розы, или Ланкастерского дома.
     Стряпчий.
     Стража Мортимера.
     Карл, дофин, затем король Французский.
     Рене, герцог Анжуйский, король Неаполитанский.
     Алансон, герцог.
     Герцог Бургундский.
     Бастард Орлеанский.
     Комендант Парижа.
     Оружейный мастер в городе Орлеане.
     Его сын.
     Командующий французскими войсками в Бордо.
     Французский сержант.
     Привратник.
     Старик пастух, отец Иоанны Девственницы.
     Маргарита, дочь Рене, затем жена короля Генриха.
     Графиня Овернская.
     Иоанна Девственница, обыкновенно называемая Жанной д'Арк.

                      Лорды, стражи Тауэра, герольды,
                     часовые, офицеры, послы, солдаты,
                    гонцы и слуги; злые духи, являющиеся
                                  Иоанне.

                   Место действия - частью Англия, частью
                                  Франция.


        АКТ I

        СЦЕНА 1

                         Уэстминстерское аббатство.
                              Похоронный марш.

          Вносят на парадном траурном ложе тело короля Генриха V.
    Его окружают герцоги Бедфорд, Глостер и Эксетер, граф Уорик, епископ
                     Уинчестерекий, герольды и другие.

                                  Бедфорд

                   Померкни, день! Оденься в траур, небо!
                   Кометы, вестницы судьбы народов,
                   Взмахните косами волос хрустальных,
                   Бичуйте возмутившиеся звезды,
                   Что Генриха кончине обрекли!
                   Он слишком славен был, чтоб долго жить!
                   Наш край такого не терял монарха.

                                  Глостер

                   Наш край такого короля не знал.
                   Он был могуч, повелевать достоин,
                   Его воздетый меч слепил лучами.
                   Объятья были шире крыл дракона,
                   И взор, пылавший яростным огнем,
                   Разил и гнал его врагов сильнее,
                   Чем солнце полдня, бьющее в лицо.
                   Что мне еще сказать? Его деянья
                   Безмерно превосходят все слова:
                   Он руку подымал лишь для победы.

                                  Эксетер

                   Мы в трауре, - зачем мы не в крови?
                   Ведь умер Генрих, не воскреснет вновь.
                   Над деревянным гробом мы стоим
                   И чтим бесславную победу смерти
                   Присутствием своим, подобно пленным,
                   Влекомым триумфальной колесницей.
                   Иль будем клясть зловещие планеты,
                   Что нашей славе гибель принесли?
                   Иль допустить, что хитрые французы
                   Из страха подлого прибегли к чарам
                   И колдовством ему наслали смерть?

                           Епископ Уинчестерский

                   Король, царем царей благословенный!
                   Не столь ужасен будет страшный суд,
                   Как вид его ужасен был французам.
                   Во имя бога сил сражался он:
                   Ему успех молитвы церкви дали.

                                  Глостер

                   Что церковь? Не молись попы так рьяно,
                   Не кончилась бы жизнь его так рано.
                   Безвольный государь желанен вам,
                   Который слушался бы вас, как школьник.

                           Епископ Уинчестерский
                                 (Глостеру)

                   Чего б мы ни желали, - ты протектор
                   И хочешь править принцем и страной.
                   Твоя жена горда, ее боишься
                   Ты больше бога и духовных лиц.

                                  Глостер

                   Не говори о духе, - плоть ты любишь,
                   И если изредка заглянешь в церковь,
                   То молишься о гибели врагов.

                                  Бедфорд

                   Оставьте распрю и смиритесь духом.
                   Идемте к алтарю. - Сюда, герольды! -
                   Мы сложим вместо золота оружье,
                   К чему оно, коль Генриха не стало?
                   Потомство, ожидай лихих годин,
                   Когда слезами мать младенца вскормит,
                   Край станет озером соленых слез,
                   И женщины одни оплачут мертвых.
                   О Генрих Пятый! Дух твой призываю!
                   Храни страну, оберегай от смут,
                   Со злыми звездами борись на небе!
                   Звезда твоей души славнее будет,
                   Чем Цезарева, ярче...

                               Входит гонец.

                                   Гонец

                   Привет мой вам, достойнейшие лорды!
                   Из Франции принес я злые вести:
                   Потери, неудачи, пораженья.
                   Шампань, Гюйенну, Реймс и Орлеан,
                   Жизор, Париж, Пуатье мы потеряли.

                                  Бедфорд

                   Что ты у гроба Генриха сказал?
                   Потише говори, - не то, пожалуй,
                   Он, о таких потерях услыхав,
                   Взломает крышку гроба и воскреснет.

                                  Глостер

                   Париж утрачен? Взят у нас Руан?
                   Когда бы Генриха вернули к жизни,
                   От этой вести вновь бы умер он.

                                  Эксетер

                   Как потеряли их? Что за измена?

                                   Гонец

                   Измены не было, - лишь недостаток
                   Людей и средств. По войску ходят слухи,
                   Что здесь на партии разбились вы.
                   В то время как спешить на битву надо,
                   О полководцах вы ведете споры:
                   Тот хочет долгих войн при малых тратах,
                   Другой помчался бы, да крыльев нет,
                   А третий без издержек предпочел бы
                   Добиться мира сладкими речами.
                   Проснись, проснись, английское дворянство!
                   Пусть юной славы лень не омрачит.
                   С герба у нас все лилии сорвали,
                   Английский щит наполовину срублен.

                                  Эксетер

                   Когда б над гробом недостало слез,
                   Поток их вызвали б такие вести.

                                  Бедфорд

                   Мне - им внимать; я - Франции правитель.
                   Дать панцырь мне! За Францию сражусь -
                   Прочь, неуместные одежды скорби!
                   Я раны дам французам вместо глаз,
                   Чтоб кровью плакали о новых бедах.

                            Входит второй гонец.

                                Второй гонец

                   Вот письма, лорды, - в них дурные вести.
                   Вся Франция на англичан восстала,
                   За исключеньем мелких городов.
                   Был в Реймсе коронован Карл, дофин,
                   В союзе он с Бастардом Орлеанским,
                   Рене, Анжуйский герцог, за него;
                   Спешит к нему и герцог Алансонский.

                                  Эксетер

                   К дофину все бегут? Он коронован?
                   Куда бежать от этого позора?

                                  Глостер

                   Мы побежим, чтоб в грудь врага вцепиться.
                   Коль медлишь, Бедфорд, ты, сражусь один.

                                  Бедфорд

                   Зачем во мне ты, Глостер, усомнился?
                   Я в мыслях уж собрал такое войско,
                   Которое всю Францию затопит.

                            Входит третий гонец.

                                Третий гонец

                   О лорды! Я сейчас умножу слезы,
                   Что льете вы над гробом государя,
                   Вам рассказав о злополучной битве
                   Меж Толботом достойным и врагами.

                           Епископ Уинчестерский

                   Что ж? Толбот победил французов? Так ведь?

                                Третий гонец

                   О, нет, в сраженье Толбот был разбит.
                   Подробности вам расскажу сейчас.
                   Десятого числа наш грозный лорд,
                   Осаду сняв, ушел от Орлеана.
                   Шесть тысяч войска он имел, не больше,
                   Когда французов двадцать с лишним тысяч
                   Напали, быстро окружив его.
                   Он не успел своих людей построить,
                   Прикрыть стрелков своих рядами копий.
                   Лишь вырывая колья из оград,
                   Их беспорядочно воткнули в землю,
                   Чтоб конницы напор остановить.
                   Бой продолжался больше трех часов.
                   Своим мечом творил отважный Толбот
                   Такие чудеса, что не расскажешь-
                   В ад сотни душ послал. Никто не смел
                   Сразиться с ним. Рубил он здесь и там.
                   Враги кричали: "Это дьявол в латах!" -
                   Вся рать дивилась, глядя на него.
                   Солдаты, увидав его отвагу,
                   Все закричали дружно: "Толбот! Толбот!" -
                   И ринулись в пучину битвы злой.
                   Победа наша славно б завершилась,
                   Когда бы не был трусом сэр Джон Фастолф.
                   Он, будучи поставлен в арьергарде,
                   Чтоб в нужный миг прийти на помощь войску,
                   Бежал, как трус, не обнажив меча.
                   Тут начались смятенье и резня;
                   Врагами были мы окружены.
                   Валлонец подлый, угождая Карлу,
                   Направил в спину Толбота копье, -
                   Пронзил того, кому еще не смели
                   Все силы Франции взглянуть в глаза.

                                  Бедфорд

                   Убит наш Толбот? Так убью себя -
                   За то, что в пышной праздности живу здесь,
                   Меж тем как предан, помощи лишен,
                   Пал славный вождь, врагами окружен.

                                Третий гонец

                   О нет, он жив, хотя захвачен в плен,
                   С ним взяты лорды Скелс и Хенгерфорд,
                   А большинство в плену или убиты.

                                  Бедфорд

                   Лишь я один весь выкуп заплачу.
                   Вниз головой дофина сброшу с трона:
                   Венец его за друга будет выкуп.
                   За лорда каждого я четырех
                   Вельмож французских дам. - Прощайте, лорды.
                   Огонь потешный стану зажигать
                   Во Франции, Георгия справляя.
                   Сберу десятитысячную рать,
                   И будет вся Европа трепетать.

                                Третий гонец

                   Спешите же: в осаде Орлеан;
                   Устало и ослабло наше войско;
                   Граф Солсбери о подкрепленье просит:
                   Едва он сдерживает бунт в войсках;
                   Их горсть, а полчищам дают отпор.

                                  Эксетер

                   Вы клятву дали Генриху, милорды,
                   Припомните: дофина уничтожить
                   Иль нашей власти покорить его.

                                  Бедфорд

                   Я помню это и прощаюсь с вами, -
                   К походу приготовиться я должен.
                                 (Уходит.)

                                  Глостер

                   Со всей поспешностью отправлюсь в Тауэр -
                   Орудья и припасы осмотреть;
                   Затем объявим принца королем.

                                  Эксетер

                   Я - в Элтем, к молодому государю;
                   Ведь избран я в наставники ему
                   И должен охранять его надежно.
                                 (Уходит.)

                           Епископ Уинчестерский

                   У каждого свой пост, своя забота;
                   Лишь я один забыт и обездолен,
                   Но не останусь долго не у дел:
                   Из Элтема похищу короля
                   И встану у кормила корабля.
                                 (Уходит.)


        СЦЕНА 2

                          Франция. Перед Орлеаном.
                                  Фанфары.
        Входят с трубами и барабанами Карл, Алансон, Рене и войско.

                                    Карл

                      Движенья Марса на земле и в небе
                      До сей поры еще не изучили.
                      Недавно Англии сиял он, ныне ж
                      Нам, победителям, он шлет улыбки.
                      Как, недостает нам городов?
                      Мы весело стоим под Орлеаном.
                      От голода, как привиденья, бледны,
                      Раз в месяц нас тревожат англичане.

                                  Алансон

                      Им худо без похлебки и без мяса:
                      Откармливать их надобно, как мулов,
                      Подвесив к мордам их мешки с овсом, -
                      Не то на дохлых крыс похожи станут.

                                    Рене

                      Прогоним их. Зачем стоять у стен?
                      Ведь Толбот, страшный нам, захвачен в плен;
                      Остался лишь безумный Солсбери.
                      Пускай с досады он исходит желчью:
                      Нет у него ни денег, ни людей.

                                    Карл

                      Бить, бить тревогу! Ринемся на них!
                      Отмстим за честь униженных французов!
                      Готов заранее простить врагу,
                      Что поразит меня, коль побегу.

                                  Уходят.
                       Тревога. Стычки. Затем отбой.
                     Возвращаются Карл, Алансон и Рене.

                               Алансон и Рене

                      Где это видано? Ах, что за люди! -
                      Псы! Трусы! Никогда б я не бежал,
                      Не брось они меня среди врагов.

                                    Рене

                      Отчаянный рубака - Солсбери!
                      Он бьется, словно жизнь ему постыла.
                      Подобно львам голодным, лорды их
                      Бросаются на нас, как на добычу.

                                  Алансон

                      Историк Фруассар нам сообщает,
                      Что Англия Роландов, Оливье
                      При Эдуарде Третьем порождала.
                      Теперь мы убедились: это правда.
                      Как на подбор, Самсонов, Голиафов
                      Шлет против нас - один десятка стоит!
                      Мерзавцы тощие! Кто б мог подумать,
                      Что в них такая дерзость и отвага?

                                    Карл

                      Оставим город. Вот головорезы!
                      От голода еще свирепей стали.
                      Я знаю их давно: скорее стены
                      Зубами сгложут, чем осаду снимут.

                                    Рене

                      Их руки, верно, тайная пружина
                      Заводит, чтобы били, как часы, -
                      Иначе бы им не сдержать напора.
                      Непрочь бы я оставить их в покое.

                                  Алансон

                      Пусть будет так.

                         Входит Бастард Орлеанский.

                                  Бастард

                      Где наш дофин? Принес ему я вести.

                                    Карл

                      Бастарду Орлеанскому привет.

                                  Бастард

                      Сдается мне, вы грустны, побледнели.
                      Иль пораженье удручает вас?
                      Но не тревожьтесь: помощь вам близка.
                      Святую девушку я к вам привел.
                      Видение, ниспосланное с неба,
                      Велело ей избавить Орлеан
                      От этой изнурительной осады
                      И англичан из Франции прогнать.
                      В ней - дар пророчества, еще сильнейший,
                      Чем был у римских девяти сивилл:
                      Откроет все, что было и что будет.
                      Могу ли к вам ее ввести? Поверьте,
                      Мои слова правдивы и верны.

                                    Карл

                      Ступай за нею.

                              Бастард уходит.

                                      Чтоб ее проверить,
                      Рене, со мною поменяйся местом;
                      Стой гордо, строго задавай вопросы:
                      Так прозорливость испытаем в ней.
                            (Отходит в сторону.)

                  Входят Жанна д'Арк и Бастард Орлеанский.

                                    Рене

                      Красотка, ты ль сулишь нам чудеса?

                                Жанна д'Арк

                      Рене, ты ль обмануть меня задумал?
                      Но где дофин? - Пройди, пройди вперед!
                      Тебя я знаю, хоть и не видала.
                      Не удивляйся: все открыто мне.
                      Наедине поговорю с тобою. -
                      На время отойдите, господа.

                                    Рене

                      Она отважно двинулась на приступ.

                                Жанна д'Арк

                      Дофин, я дочь простого пастуха,
                      И разум мой не искушен в науках;
                      Но жалкий мой удел угодно было
                      Владычице и небу озарить.
                      Однажды смирных я пасла овец,
                      Лучам палящим подставляя щеки,
                      Вдруг матерь божья предо мной предстала
                      И, славою блистая неземной,
                      Велела бросить низкое призванье
                      И родину от бедствия спасти;
                      Открывшись мне во всем своем величье,
                      Мне обещала помощь и удачу.
                      Была я неприглядною и смуглой,
                      Она ж, лучом небесным осеня,
                      Красой, как видишь, облекла меня,
                      Какой угодно мне задай вопрос -
                      Тебе отвечу я без промедленья.
                      Коль смеешь, испытай меня в бою, -
                      Увидишь: я превосхожу свой пол.
                      Доверься мне: тебя победа ждет,
                      Коль рать твою в бой дева поведет.

                                    Карл

                      Твоим речам высоким я дивлюсь,
                      Но испытать твою хочу я доблесть.
                      В единоборство ты вступи со мной;
                      Коль победишь, - слова твои правдивы;
                      Иначе не поверю ничему.

                                Жанна д'Арк

                      Готова я. Вот он, мой острый меч;
                      Пять лилий на клинке его видны.
                      На кладбище святой Екатерины,
                      В Турени, в груде лома он был найден.

                                    Карл

                      Начнем же, с богом; не страшусь я женщин.

                                Жанна д'Арк

                      Пока жива, не побегу пред мужем.

                       Сражаются; Жанна теснит Карла.

                                    Карл

                      Стой! Руку опусти! Ты амазонка!
                      Мечом Деборы бьешься ты со мной.

                                Жанна д'Арк

                      Мне, слабой, помогает матерь божья.

                                    Карл

                      Кто б ни помог тебе, ты мне поможешь.
                      Но я огнем желания горю:
                      Десницу ты и сердце покорила.
                      О дева, - если так тебя зовут, -
                      Твоим слугой я буду, не монархом.
                      Тебя о том дофин французский просит.

                                Жанна д'Арк

                      Должна отвергнуть я любви исканья.
                      Освящено с небес мое призванье;
                      И лишь изгнав всю вражескую рать,
                      Я о награде стану помышлять.

                                    Карл

                      Взгляни на своего раба нежнее.

                                    Рене

                      Как долго с нею говорит дофин!

                                  Алансон

                      Он девушку узнать поближе хочет, -
                      Иначе б так не затянул беседу.

                                    Рене

                      Прервать его? Не знает меры он.

                                  Алансон

                      Где нам его намеренья узнать?
                      А женщины искусны в обольщенье!

                                    Рене

                      Так как же вы решили, государь?
                      Сдадим врагу мы Орлеан иль нет?

                                Жанна д'Арк

                      Нет, нет, я говорю вам, маловеры!
                      Сражайтесь до конца! Я вам защита.

                                    Карл

                      Согласен с ней. Сражаться до конца!

                                Жанна д'Арк

                      Я избрана быть карой англичан.
                      Осаду вражью в эту ночь сниму я,
                      Настанет сразу ясная погода,
                      Как только я приму в войне участье.
                      Земная слава - на воде круги,
                      Что беспрестанно ширятся, растут,
                      Пока в просторе водном не исчезнут.
                      Смерть Генриха - конец кругам английским:
                      Рассеялась в них замкнутая слава.
                      Но я подобна дерзостной галере,
                      Что Цезаря с его судьбой несла.

                                    Карл

                      Не вдохновлял ли голубь Магомета?
                      Тебя ж орел, наверно, вдохновляет.
                      Елену, мать святого Константина,
                      И дочерей Филиппа превзошла ты.
                      Звезда Венеры, павшая на землю,
                      Чем я могу почтить тебя достойно?

                                  Алансон

                      Довольно медлить нам: врага прогоним!

                                    Рене

                      Спаси, коль можешь, дева, нашу честь;
                      Разбей врагов и обрети бессмертье:

                                    Карл

                      Мы испытаем тотчас. - Все за мной!
                      Пророков нет, коль нас она обманет.
                                 (Уходит.)


        СЦЕНА 3

                           Лондон. Перед Тауэром.
            Входят герцог Глостер и его слуги в синих кафтанах.

                                  Глостер

                     Пришел я осмотреть сегодня Тауэр:
                     Со смертью Генриха страшусь я козней.
                     Но где же сторожа? Что их не видно?
                     Открыть ворота! Глостер вас зовет.

                               Первый сторож
                                (за сценой)

                     Кто это повелительно стучит?

                                Первый слуга

                     То прибыл благородный герцог Глостер.

                               Второй сторож
                                (за сценой)

                     Кто б ни был он, не впустим ни за что.

                                Первый слуга

                     Протектору так отвечаешь, дрянь?

                               Первый сторож
                                (за сценой)

                     Храни его господь, - так отвечаем.
                     Мы поступаем, как велели нам.

                                  Глостер

                     Кто вам велел? Лишь я могу велеть.
                     Лишь я один - протектор над страною.
                     Рубить ворота! Разрешаю вам.
                     Иль дам я над собой скотам глумиться?

                      Слуги Глостера ломятся в ворота.
                К воротам подходит изнутри комендант Вудвил.

                                   Вудвил
                                (за сценой)

                     Что там за шум? Что это за измена?

                                  Глостер

                     Не ваш ли слышу голос, комендант?
                     Открыть ворота! Глостер к вам идет.

                                   Вудвил
                                (за сценой)

                     Терпенье, герцог. Не могу открыть:
                     Мне кардинал Уинчестер запретил.
                     Особый от него приказ имею -
                     Ни вас, ни ваших не впускать сюда.

                                  Глостер

                     Презренный Вудвил! Иль меня он выше,
                     Уинчестер гордый, дерзостный прелат,
                     Кого терпеть не мог покойный Генрих?
                     Ты враг и господу и государю.
                     Открой, иль вышвырну тебя я вон.

                                Первый слуга

                     Протектору ворота отворите!
                     Да торопитесь, иль взломаем их!

         Входят епископ Уинчестерский и его слуги в бурых кафтанах.

                           Епископ Уинчестерский

                     Вот как! Что это значит, дерзкий Хемфри?

                                  Глостер

                     Ты, бритый поп, меня впускать не хочешь?

                           Епископ Уинчестерский

                     Да, я. Знай это, наглый самозванец,
                     А не протектор короля и края!

                                  Глостер

                     Прочь, заговорщик явный, уходи!
                     Ты замышлял погибель государя;
                     Распутницам грехи ты отпускаешь.
                     Тебя в твою же шляпу я упрячу,
                     Коль дерзости своей не усмиришь.

                           Епископ Уинчестерский

                     Ты отойди! Не двинусь ни на шаг.
                     Здесь твой Дамаск; будь Каином проклятым;
                     Коль хочешь, брата Авеля убей.

                                  Глостер

                     Я не убью тебя, но прогоню.
                     В твоей одежде красной, как в пеленках,
                     Я унесу тебя отсюда прочь.

                           Епископ Уинчестерский

                     Посмей-ка! Начихать тебе в лицо!

                                  Глостер

                     Что? Что сказал он? "Начихать в лицо!"
                     Эй, за мечи, - хоть здесь не место биться!
                     Вы, синие, на бурых! - Поп, держись!

                 Глостер и его слуги нападают на епископа.

                     За бороду я оттреплю тебя!
                     Я шляпу кардинальскую топчу,
                     На папу и на церковь не взирая,
                     Тебя таскать за шиворот я стану.

                           Епископ Уинчестерский

                     Ответ за это перед папой дашь!

                                  Глостер

                     Ах, гусь Уинчестерский! - Сюда канат!
                     Гнать их! Нет места здесь для своры злой.
                     Ты, волк в овечьей шкуре, с глаз долой! -
                     Прочь, бурые! - Прочь, алый лицемер!

          Слуги Глостера оттесняют слуг епископа. Во время схватки
                     входит лорд-мэр Лондона со свитой.

                                  Лорд-мэр

                     Стыд, лорды! Вы, верховные вельможи,
                     Позорно нарушаете здесь мир!

                                  Глостер

                     Молчи! Не знаешь ты моих обид.
                     Вот Бофорт - враг он бога и престола:
                     Хотел он Тауэр силой захватить.

                           Епископ Уинчестерский

                     Вот Глостер, враг всех добрых горожан,
                     Что сеет войны, презирая мир.
                     Налогами он вас обременяет,
                     Религию стремится ниспровергнуть,
                     Затем что он - протектор над страной.
                     Он в Тауэре добыть оружье хочет
                     И королем венчаться, свергнув принца.

                                  Глостер

                     Я на слова ударами отвечу.

                           Стычка возобновляется.

                                  Лорд-мэр

                     Мне остается в этой шумной свалке
                     Лишь перед вами огласить приказ. -
                     Сюда, глашатай, и кричи погромче.

                                  Глашатай

"Люди  всех сословий, собравшиеся нынче здесь с оружием в руках вопреки миру
божьему  и человеческому, приказываем вам именем его величества разойтись по
домам  в  впредь  запрещаем,  под  страхом  смерти,  носить, пускать в ход и
           употреблять меч, кинжал или какое-либо другое оружие".

                                  Глостер

                    Закона не нарушу, кардинал,
                    Но мы поговорим с тобой при встрече.

                           Епископ Уинчестерский

                    Ты мне поплатишься при встрече, Глостер:
                    Кровь сердца твоего пролью за это.

                                  Лорд-мэр

                    Я стражу позову, коль не уйдете, -
                    Да, кардинал надменней сатаны.

                                  Глостер

                    Прощай, лорд-мэр, исполнил ты свой долг.

                           Епископ Уинчестерский

                    Проклятый Глостер, голову храни, -
                    Ее добыть я в скорости намерен.

             Глостер и епископ Уинчестерский со своими слугами
                          уходят в разные стороны.

                                  Лорд-мэр

                    Пускай очистят место - и уйдем.
                    Как разъярились эти господа!
                    Я в жизнь свою не дрался никогда.

                                  Уходят.


        СЦЕНА 4

                          Франция. Перед Орлеаном.
                Всходят на стену оружейный мастер и его сын.

                              Оружейный мастер

                    Ты знаешь, сын, что Орлеан в осаде;
                    Предместья захватили англичане.

                                    Сын

                    Увы, я знаю; сам по ним стрелял,
                    Хоть, к сожалению, не попадал,

                              Оружейный мастер

                    Не промахнешься впредь, меня лишь слушай.
                    Я главный оружейный мастер здесь,
                    И отличиться чем-нибудь мне надо.
                    Шпионы принца сообщили мне,
                    Что англичане, укрепясь в предместье,
                    Из этой башни наблюдают тайно
                    За нами сквозь железную решетку
                    И узнают, как лучше досадить нам -
                    Стрельбою или приступом лихим.
                    Но чтобы эту устранить напасть,
                    На ту решетку я направил пушку
                    И трое суток здесь я сторожил,
                    Высматривал их. Теперь, сынок,
                    Ты сторожи: стоять нет больше сил.
                    Коль выследишь кого, беги сказать мне;
                    Меня найдешь ты в доме коменданта.
                                 (Уходит.)

                                    Сын

                    Отец, спокоен будь, ручаюсь я,
                    Увидев их, тебя не потревожу.

             На башню поднимаются граф Солсбери и лорд Толбот,
              Сэр Уильям Гленсдел, сэр Томас Гаргрев и другие.

                                  Солсбери

                    Вернулся Толбот, жизнь моя и радость?
                    Как там в плену с тобою обращались?
                    Как удалось тебе освободиться?
                    Прошу, все расскажи мне здесь на башне.

                                   Толбот

                    У Бедфорда в плену был дворянин;
                    Понтоном де Сантрайль храбрец тот звался.
                    Отпущен был я на него в обмен.
                    Раз обменять меня хотели насмех
                    На человека низшего, чем я;
                    Но я отверг, предпочитая смерть
                    Такой оценке, для меня позорной;
                    И наконец я выкуплен достойно..
                    Но ранил сердце мне изменник Фастолф:
                    Его убил бы голыми руками,
                    Когда бы он теперь попался мне.

                                  Солсбери

                    Но как они с тобою обходились?

                                   Толбот

                    С глумленьем гнусным, бранью и насмешкой.
                    На рыночную площадь, напоказ
                    Всему народу вывели меня:
                    "Вот, - говорили, - Франции гроза,
                    Вот пугало, каким ребят стращают".
                    - Но тут я вырвался у сторожей,
                    Ногтями камни выдрал из земли
                    И стал швырять в свидетелей позора.
                    Мой грозный вид их в бегство обратил;
                    Никто не смел приблизиться ко мне.
                    Не доверяли и стенам железным.
                    Так был велик их страх передо мной,
                    Что думали: могу стальные прутья
                    Ломать, столбы алмазные дробить.
                    Отборные стрелки мне были стражей;
                    Они за мной следили каждый миг,
                    И стоило подняться мне с кровати,
                    Готовы были сердце прострелить.

                                  Солсбери

                    Мне горько слышать про твои мученья;
                    Но будем мы отомщены достойно.
                    Сейчас все ужинают в Орлеане:
                    Всех сквозь решетку сосчитать могу;
                    Как враг наш укрепляется, мне видно.
                    Быть может, ты взглянуть захочешь сам? -
                    Сэр Томас Гаргрев и сэр Уильям Гленсдел,
                    Прошу вас, изложите ваше мненье:
                    Куда направить лучше жерла пушек?

                                  Гаргрев

                    К воротам северным: там все вельможи.

                                  Гленсдел

                    По мне ж, на бастион, что на мосту.

                                   Толбот

                    Как видно, город надо взять измором
                    Иль перестрелкой ослаблять его.

          Выстрел из города. Солсбери и сэр Томас Гаргрев падают.

                                  Солсбери

                    Нас, бедных грешников, помилуй, боже!

                                  Гаргрев

                    Меня, несчастного, помилуй, боже!

                                   Толбот

                    Что за беда обрушилась на нас! -
                    Скажи хоть слово, Солсбери, коль можешь.
                    Всех воинов зерцало, что с тобой?
                    Твой выбит глаз и вырвана щека! -
                    Проклятье башне и руке проклятье,
                    Что совершила страшное деянье!
                    Солсбери выиграл тринадцать битв;
                    Им Генрих Пятый был войне обучен.
                    Пока гремели барабаны, трубы,
                    На поле брани меч его разил. -
                    Ты жив еще, хоть говорить не в силах;
                    Один лишь глаз поднять ты можешь к небу, -
                    Так солнце видит мир единым оком. -
                    Не милуй больше никого, о небо,
                    Коль не помилуешь ты Солсбери!
                    Взять тело; похороны я устрою. -
                    Сэр Томас Гаргрев, жив ли ты еще?
                    Промолви Толботу, хоть погляди.
                    Утешься этой мыслью, Солсбери:
                    Ты не умрешь, пока...
                    Он улыбнулся и махнул рукою,
                    Как будто говоря: "Когда умру,
                    Ты за меня французам отомсти".
                    Отмщу, Плантагенет, и, как Нерон,
                    На лютне стану я играть, любуясь
                    Горящим городом. Отныне будут
                    При имени моем дрожать французы.

                          Тревога; гром и молния.

                    Что там за шум? Что за смятенье в небе?
                    Откуда этот грохот и тревога?

                               Входит гонец.

                                   Гонец

                    Милорд! Французы двинулись на нас.
                    Идет дофин, с ним Девственница Жанна,
                    Пророчица и новая святая.
                    Хотят заставить нас осаду снять.
                    Солсбери приподнимается и стонет.

                                   Толбот

                    Вот, умирая, стонет Солсбери!
                    Скорбит он, что не будет отомщен. -
                    Я буду Солсбери для вас, французы!
                    Дофин и дева, девка и дельфин,
                    Я раскрошу в грязи ваш мозг, и конь мой
                    Копытами растопчет вам сердца! -
                    В палатку Солсбери снести! Посмотрим,
                    На что отважатся французы-трусы.

                                  Уходят.


        СЦЕНА 5

                                  Там же.
                               Снова тревога.
       Входит Толбот, преследуя дофина, и уходит за ним. Затем входит
      Жанна д'Арк, гоня перед собою англичан, и уходит вслед за ними.
                            Снова входит Толбот.

                                   Толбот

                       Где сила, мужество и мощь моя?
                       Бежали наши - их не удержать.
                       Их гонит эта женщина в доспехах.

                            Входит Жанна д'Арк.

                       Вот, вот она идет. - Сражусь с тобой.
                       Черт иль чертовка, закляну тебя,
                       Я кровь тебе пущу, лихая ведьма,
                       И душу ты хозяину отдашь.

                                Жанна д'Арк

                       Приди. Тебя должна я посрамить.

                                 Сражаются.

                                   Толбот

                       Потерпишь ли победу ада, небо?
                       Пусть лопнет грудь от яростной отваги,
                       Пусть разорвутся сухожилья рук,
                       Но покараю эту потаскушку.
                       Снова сражаются.

                                Жанна д'Арк

                       Толбот, прощай: твой час еще не пробил.
                       Должна я в Орлеан ввезти припасы.
                       Лови меня. Смеюсь я над тобой.
                       Иди утешь голодных, помоги
                       Составить завещанье Солсбери.
                       День наш, и будет много дней таких.

                        Входит в город с солдатами.

                                   Толбот

                       Гончарным кругом голова кружится,
                       Где я и что со мною, не пойму.
                       Как Ганнибал, не силой - страхом ведьма,
                       Куда захочет, гонит наше войско,
                       Так дымом пчел из ульев, голубей -
                       Зловонием из голубятен гонят.
                       За злость зовут нас английскими псами,
                       Мы ж, как щенята, с визгом удираем.

                              Краткая тревога.

                       Эй, земляки, возобновите бой
                       Иль с нашего герба сорвите львов!
                       От родины своей вы отрекитесь,
                       На место львов поставьте в герб овец.
                       Однако не бежит овца так гнусно
                       От волка, конь и бык - от леопарда,
                       Как вы - от покоренных прежде вами.

                         Шум битвы. Новая схватка.

                       Пропало все. - Назад в свои окопы!
                       Вы все повинны в смерти Солсбери:
                       Никто ведь за него не отомстил.
                       Вступила Девственница в Орлеан,
                       И помешать мы ей не в силах были.
                       О, почему я с Солсбери не умер?
                       Готов лицо я спрятать со стыда.
                                 (Уходит.)

                        Бой барабанов. Отступление.
                                   Трубы.


        СЦЕНА 6

                                  Там же.
             Всходят на стену Жанна д'Арк, Карл, Рене, Алансон
                                 и солдаты.

                                Жанна д'Арк

                     Знамена водрузите здесь на стенах:
                     Прогнали мы волков от Орлеана!
                     Так Жанна Девственница держит слово.

                                    Карл

                     Небесное созданье, дочь Астреи,
                     За этот подвиг чем тебя почтить?
                     Как сад Адониса - твои обеты:
                     Цветут сегодня, завтра ж плод приносят. -
                     Пророчицею, Франция, гордись!
                     Нам возвращен прекрасный Орлеан.
                     Счастливей дня не видела страна.

                                    Рене

                     Что ж колокольного не слышно звона?
                     Дофин, вели потешные огни
                     Зажечь по городу, - пусть все ликуют
                     На улицах и славят божью помощь.

                                  Алансон

                     Вся Франция исполнится восторгом,
                     Услышав, как геройски мы сражались.

                                    Карл

                     Не мы, а Жанна славу дня стяжала;
                     А посему - с ней разделю венец.
                     Пусть все священники и все монахи
                     В процессиях ей воспоют хвалу.
                     Я пирамиду ей воздвигну выше,
                     Чем памятник Родопы иль Мемфисский.
                     Когда ж не станет Девы, прах ее
                     Храниться будет в урне драгоценней,
                     Чем Дария блистательный ларец,
                     И в дни торжеств он будет выноситься
                     Пред очи королей и королев.
                     Не "Сен-Дени!" теперь взывать мы будем,
                     Святая Франция - лишь Жанна д'Арк.
                     На торжества идемте все со мной,
                     Победы день прославим золотой!

                                   Трубы.
                                  Уходят.


        АКТ II

        СЦЕНА 1

                              Перед Орлеаном.
           К воротам подходят французский сержант и двое часовых.

                                  Сержант

                    Все по местам и бдительными будьте.
                    Заслышав шум иль увидав солдат
                    У стен, заметным знаком сообщите
                    Об этом нам на двор сторожевой.

                               Первый часовой

                    Мы все исполним.

                              Сержант уходит.

                                     Бедные служаки,
                    Когда другие сладко спят в постелях,
                    В дождь, в холод, ночью сторожить должны мы.

            Входят Толбот, Бедфорд, герцог Бургундский и войска
           со штурмовыми лестницами. Барабаны бьют под сурдинку.

                                   Толбот

                    Милорд-регент, и вы, Бургундский герцог,
                    Благодаря которому Артуа,
                    Валлонь и Пикардия с нами в дружбе, -
                    Французы нынче ночью спят спокойно,
                    Весь день пропировав, провеселившись.
                    Немедленно воспользуемся этим,
                    Чтоб расплатиться с ними за обман,
                    Подстроенный проклятым колдовством.

                                  Бедфорд

                    Трусливый враг! Он посрамил себя,
                    Когда, в оружии своем изверясь,
                    В союз вступил он с ведьмою и с адом.

                             Герцог Бургундский

                    Предателям подстать друзья такие.
                    Но кто ж та Дева, чистоту которой
                    Они так славят?

                                   Толбот

                                     Говорят, девица.

                                  Бедфорд

                    Как, девушка? И так смела в бою?

                             Герцог Бургундский

                    Дай бог, чтоб мужем вскорости не стала,
                    Коль будет впредь под знаменем французским,
                    Как начала, сражаться против нас.

                                   Толбот

                    Пускай хитрят и призывают духов.
                    Господь нам помощь. Именем его
                    Взберемся мы на каменные стены.

                                  Бедфорд

                    Иди! Мы за тобою, смелый Толбот.

                                   Толбот

                    Не сразу все. Я полагаю, лучше
                    Нам вторгнуться различными путями,
                    Чтоб, если не удастся одному,
                    Могли другие сокрушить врага.

                                  Бедфорд

                    Так. Я сюда ударю.

                             Герцог Бургундский

                                       Я - туда.

                                   Толбот

                    Подымется здесь Толбот иль умрет. -
                    О Солсбери, и ты, король мой Генрих,
                    Я нынешнею ночью покажу,
                    Как я вам предан, и свой долг исполню.

   Англичане взбираются на стену с криками: "Святой Георгий!", "Толбот!"
                            и проникают в город.

                                  Часовой
                                (за сценой)

                    К оружию! Враги идут на приступ!

            Французы в одних рубашках перепрыгивают через стену.
         Входят с разных сторон полуодетые Бастард, Алансон, Рене.

                                  Алансон

                      Что это, господа? Вы не одеты?

                                  Бастард

                      Мы рады, что и так могли удрать.

                                    Рене

                      Проснулись мы и спрыгнули с кровати,
                      Тревогу услыхав у самой двери.

                                  Алансон

                      С тех пор, как я оружие ношу,
                      Не приходилось мне еще слыхать
                      О подвиге столь дерзком и отважном.

                                  Бастард

                      Мне кажется, исчадье ада - Толбот.

                                    Рене

                      Когда не ад, им помогает небо.

                                  Алансон

                      Вот Карл. Дивлюсь, как мог он уцелеть.

                                  Бастард

                      Ну, что ж! Ему защитою святая.

                         Входят Карл и Жанна д'Арк.

                                    Карл

                      Так вот твое, обманщица, искусство?
                      Сначала ты, стремясь нас обольстить,
                      Нам подарила малую победу,
                      Чтоб в десять раз мы больше потеряли!

                                Жанна д'Арк

                      За что на друга гневаешься, Карл?
                      Могу ль всегда я быть такой же сильной?
                      Во время сна возможно ль побеждать?
                      Вы на меня вину свалить хотите.
                      Беспечные! Будь стража хороша,
                      Беде не приключиться бы нежданной.

                                    Карл

                      Вы виноваты, герцог Алансон;
                      Ведь были вы начальником над стражей
                      И не радели о столь важном долге.

                                  Алансон

                      Когда бы так надежно охранялись
                      Участки все, как охранялся мой,
                      Нас не застигли бы врасплох позорно.

                                  Бастард

                      Мой был надежен.

                                    Рене

                                        Также, принц, и мой.

                                    Карл

                      Что до меня, я большую часть ночи
                      Обхаживал и вдоль и поперек
                      Участок Девы и участок свой,
                      Сменяя непрестанно часовых.
                      Откуда ж вторгнуться они могли?

                                Жанна д'Арк

                      Расспрашивать, сеньоры, толку мало -
                      Откуда, как... Враг место отыскал,
                      Где караул был слаб, и вторгся там.
                      И нам теперь одно лишь остается -
                      Скорей собрать рассеянное войско
                      И план измыслить, как им повредить.

                                  Тревога.

      Входит английский солдат с криком: "Толбот, Толбот!" Все бегут,
                            бросив свое платье,

                                   Солдат

                      Что бросили, я смело подыму.
                      Крик "Толбот!" здесь мне заменяет меч.
                      Изрядно нагрузился я добычей,
                      Сражаясь только именем его.
                                 (Уходит.)


        СЦЕНА 2

                           Орлеан. Внутри города.
                Входят Толбот, Бедфорд, герцог Бургундский,
                             капитан и другие.

                                  Бедфорд

                      Забрезжил день, и убежала ночь,
                      Что смоляным плащом скрывала землю.
                      Трубить отбой и прекратить погоню!

                               Трубят отбой.

                                   Толбот

                      Вы тело Солсбери сюда несите
                      И выставьте на площади торговой -
                      Центр города проклятого она.
                      Я уплатил свой долг его душе:
                      За каплю каждую бесценной крови
                      Погибло пять французов в эту ночь.
                      Чтоб видели грядущие века,
                      Каким разгромом был он отомщен,
                      В их главном храме я велю воздвигнуть
                      Гробницу, где покоиться он будет.
                      Чтоб всяк читал, на ней пусть начертают,
                      Как разорен был город Орлеан,
                      Как был герой предательски убит,
                      Какой грозою был он для французов.
                      Но удивляюсь, лорды, в бойне этой
                      Не встретил я ни славного дофина,
                      Ни воина его, достойной Жанны,
                      И никого из их клевретов подлых.

                                  Бедфорд

                      Лорд Толбот, можно думать, что они,
                      Лишь битва кончилась, вскочив с постелей,
                      С толпой вооруженною смешались
                      И, перепрыгнув стену, скрылись в поле.

                             Герцог Бургундский

                      Мне кажется, насколько мог увидеть
                      Сквозь дым и сумрачный ночной туман,
                      Что я спугнул дофина с этой девкой:
                      Рука с рукой, они бежали быстро,
                      Как парочка влюбленных голубков,
                      Что врозь не могут жить ни днем ни ночью.
                      Когда мы здесь порядок водворим,
                      Последуем за ними с нашим войском.

                               Входит гонец.

                                   Гонец

                      Привет вам, лорды! Кто в собранье славном
                      Воинственный лорд Толбот, чьим деяньям
                      Дивится вся французская страна?

                                   Толбот

                      Вот Толбот. Кто с ним хочет говорить?

                                   Гонец

                      Достойная Овернская графиня,
                      Дивясь смиренно доблести твоей,
                      Тебя, высокий лорд, прибыть к ней просит
                      В убогий замок, где она живет,
                      Дабы могла хвалиться, что видала
                      Того, чья слава наполняет мир.

                             Герцог Бургундский

                      Ужели правда? Вижу, наши войны
                      Невинною становятся забавой,
                      Коль дамы нам свиданья назначают.
                      Нельзя, милорд, графине отказать.

                                   Толбот

                      Коль откажу, вы больше мне не верьте.
                      Где красноречье тысячи мужчин
                      Не помогло, там женская любезность
                      Верх одержала. - Передай, что я
                      Благодарю и вскоре к ней прибуду. -
                      Угодно, лорды, вам со мной поехать?

                                  Бедфорд

                      Нет, этого приличье не велит;
                      Я слышал, что непрошенные гости
                      Приятнее всего, когда уходят.

                                   Толбот

                      Пойду один, когда нельзя иначе.
                      Любезность дамы испытать хочу. -
                      Приблизьтесь, капитан.
                            (Шепчет ему на ухо.)
                                             Вам все понятно?

                                  Капитан

                      О да, милорд. Надейтесь на меня.

                                  Уходят.


        СЦЕНА 3

                           Овернь. Замок графини.
                   Входят графиня Овернская и привратник.

                                  Графиня

                      Привратник, помни, что я приказала.
                      Когда исполнишь, мне ключи отдай.

                                 Привратник

                      Исполню все.
                                 (Уходит.)

                                  Графиня

                      Мой план готов, и если все удастся,
                      Не меньше подвигом своим прославлюсь,
                      Чем скифянка Томирис смертью Кира.
                      О грозном рыцаре гремит молва,
                      И подвиги его неисчислимы,
                      Хочу я слухом собственным и взором
                      Проверить дивные рассказы эти.

                           Входят гонец и Толбот.

                                   Гонец

                      Графиня,
                      Согласно вашему желанью, к вам
                      Лорд Толбот, приглашенный мной, явился.

                                  Графиня

                      Привет ему. Как! Этот человек?

                                   Гонец

                      Он, госпожа.

                                  Графиня

                                    И это - бич французов?
                      И это - Толбот, что так страшен всем,
                      Чьим именем пугает мать ребенка?
                      Я вижу: лжива, сказочна молва.
                      Я думала увидеть Геркулеса,
                      Второго Гектора - с лицом суровым,
                      Могучего и ростом и сложеньем.
                      А предо мной - ребенок, карлик жалкий!
                      Возможно ль, чтоб морщинистый урод
                      Такого страху задавал французам?

                                   Толбот

                      Графиня, я дерзнул вас потревожить;
                      Но, вижу я, вам нынче недосуг -
                      Так лучше я приду в другое время.
                               (Хочет уйти.)

                                  Графиня
                                  (гонцу)

                      Что хочет он? Спроси, куда уходит?

                                   Гонец

                      Милорд, постойте. Хочет знать графиня
                      Причину столь внезапного ухода.

                                   Толбот

                      Черт побери, она не верит мне.
                      Уйду, чтоб доказать, что Толбот я.

                        Входит привратник с ключами.

                                  Графиня

                      Когда ты вправду Толбот, ты - мой пленник.

                                   Толбот

                      Я - пленник? Чей?

                                  Графиня

                      Мой, кровожадный лорд!
                      Затем и зазвала тебя в свой дом.
                      Давно я тень твою поработила:
                      Портрет твой средь моих картин висит, -
                      Теперь и сам неволю испытаешь,
                      Я в цепи заковать велю того,
                      Кто столько лет опустошал наш край,
                      Французов убивал и слал в неволю,
                      Лишая нас мужей и сыновей.

                                   Толбот

                                                  Ха-ха!

                                  Графиня

                      Смеешься ты, несчастный? Будешь плакать.

                                   Толбот

                      Смеюсь, графиня, над безумьем вашим:
                      Вы не меня, а тень мою пленили
                      И можете расправиться лишь с ней.

                                  Графиня

                      Как! Разве ты не Толбот?

                                   Толбот

                                                Да, он самый.

                                  Графиня

                      Так я и сущностью твоей владею.

                                   Толбот

                      Нет-нет, лишь тень я самого себя.
                      Ошиблись: сущности моей здесь нет.
                      Вы видите лишь малую толику,
                      Ничтожную частицу человека.
                      Когда б мой образ целиком предстал вам,
                      Так ростом я огромен, так велик,
                      Что не вместился бы под вашей кровлей.

                                  Графиня

                      Вот славный мастер задавать загадки -
                      Он здесь, и в то же время нет его!
                      Как примирить противоречья эти?

                                   Толбот

                      Сейчас вам покажу.
                              (Трубит в рог.)

                Бьют барабаны, залп орудий. Входят солдаты.

                      Что скажете, графиня? Убедились,
                      Что Толбот - тень лишь самого себя?
                      Вот сущность - руки, мускулы и сила,
                      Которой он смиряет непокорных,
                      Сметает крепости и города,
                      В единый миг опустошая их.

                                  Графиня

                      Прости меня, победоносный Толбот!
                      Я вижу, ты своей не меньше славы
                      И больше, чем по виду мне казался.
                      На дерзость не прогневайся мою.
                      Жалею я, что с должным уваженьем
                      Не приняла тебя, каков ты есть.

                                   Толбот

                      Прекрасная графиня, не пугайтесь;
                      Прошу вас, не судите столь превратно
                      О духе Толбота, как вы ошиблись,
                      По виду о его сложенье судя.
                      Поступок ваш не оскорбил меня.
                      Другого не прошу вознагражденья,
                      Как только, чтобы вы нам разрешили
                      Отведать ваших вин и вкусных блюд;
                      Бойцов желудки им охотно служат.

                                  Графиня

                      От всей души. 3я честь я почитаю
                      Героя угостить в своем дому.

                                  Уходят.


        СЦЕНА 4

                            Лондон. Сад Темпля.
                  Входят графы Сомерсет, Сеффолк и Уорик,
                   Ричард Плантагенет, Вернон и стряпчий.

                                Плантагенет

                    Что значит, господа, молчанье ваше?
                    Ужель никто не вступится за правду?

                                  Сеффолк

                    Там, в зале Темпля, было слишком шумно;
                    В саду удобней будет говорить.

                                Плантагенет

                    Признайте же, что я стою за правду,
                    Иль хоть скажите, прав ли Сомерсет.

                                  Сеффолк

                    К законам я влеченья не имею:
                    Им воли никогда не подчинял;
                    Но подчинял закон своей я воле.

                                  Сомерсет

                    Граф Уорик, рассудите нас, прошу.

                                   Уорик

                    О соколах - который выше взмыл,
                    О псах - который голосом звончей,
                    О шпагах - у которой лучше сталь,
                    О скакунах - который лучше в беге,
                    О девушках - которая красивей, -
                    Еще судить я мог бы кое-как;
                    Но в этих хитрых тонкостях закона,
                    Клянусь душой, я не умней вороны.

                                Плантагенет

                    Учтивая лишь отговорка это.
                    Так очевидна правота моя,
                    Что полузрячему - и то заметна.

                                  Сомерсет

                    Моя же так наряжена прекрасно
                    И так ясна, проста и непреложна,
                    Что и слепцу она блеснет в глаза.

                                Плантагенет

                    Коль так упорны вы в своем молчанье,
                    Откройте мысль нам знаками немыми.
                    Пускай же тот, кто истый дворянин
                    И дорожит рождением своим,
                    Коль думает, что я стою за правду,
                    Сорвет здесь розу белую со мной.

                                  Сомерсет

                    Пусть тот, кто трусости и лести чужд,
                    Но искренно стоять за правду хочет,
                    Со мною розу алую сорвет.

                                   Уорик

                    Я красок не люблю и потому,
                    Без всяческих прикрас ползучей лести,
                    Рву розу белую с Плантагенетом.

                                  Сеффолк

                    Рву алую я с юным Сомерсетом
                    И говорю при этом, что он прав.

                                   Вернон

                    Постойте, господа; не рвите больше,
                    Пока мы не условимся, что тот,
                    Кому вы меньше роз с кустов сорвете,
                    Признать обязан правоту другого.

                                  Сомерсет

                    Совет прекрасный, добрый мистер Вернон.
                    Коль получу я меньше, подчинюсь.

                                Плантагенет

                    И я.

                                   Вернон

                    Итак, для ясности и правды дела
                    Срываю белый девственный цветок,
                    Свой голос отдавая белой розе.

                                  Сомерсет

                    Не уколите палец вы, срывая,
                    Чтоб не окрасить розу в алый цвет
                    И против воли мне не дать свой голос.

                                   Вернон

                    Коль я пролью за убежденья кровь,
                    Врачом мне будет убежденье всех
                    И там меня удержит, где стою.

                                  Сомерсет

                    Так, так. Ну, кто еще?

                                  Стряпчий

                    Когда не лгут мне знания и книги,
                    Грешат все ваши аргументы ложью.
                    Я розу белую срываю тоже.

                                Плантагенет

                    Ну, Сомерсет, где ваши аргументы?

                                  Сомерсет

                    Здесь у меня в ножнах, и этот довод
                    Окрасит вашу розу в алый цвет.

                                Плантагенет

                    Цвет ваших щек подобен нашей розе:
                    От страха побледнев, вы утвердили
                    За мною правду.

                                  Сомерсет

                                     Нет, Плантагенет,
                    От гнева, не от страха бледен я.
                    Твои ж краснеют щеки от стыда,
                    Пытаясь нашей розе подражать.
                    И все ж не признаешь своей неправды!

                                Плантагенет

                    Не червь ли в вашей розе, Сомерсет?

                                  Сомерсет

                    Не шип ли у твоей, Плантагенет?

                                Плантагенет

                    Колючий, острый, чтоб стоять за правду.
                    Твою ж неправду пожирает червь.

                                  Сомерсет

                    Найду друзей своей кровавой розе,
                    Что правду слов моих удостоверят
                    Там, где нет места для Плантагенета.

                                Плантагенет

                    Клянусь я этим девственным цветком,
                    Тебя, мальчишка дерзкий, презираю.

                                  Сеффолк

                    Не направляй сюда свое презренье.

                                Плантагенет

                    Пуль гордый, и тебя с ним презираю.

                                  Сеффолк

                    Тебе верну презренье сталью в глотку.

                                  Сомерсет

                    Прочь, прочь, достойный Уильям Де-Ла-Пуль:
                    Беседовать с мужланом - много чести.

                                   Уорик

                    Клянусь, его порочишь, Сомерсет:
                    Ведь герцог Кларенс, Лайонел, который
                    Эдварда Третьего был третьим сыном,
                    Дед Ричарду. Таких корней глубоких
                    Нет у мужлана, что лишен герба.

                                Плантагенет

                    Сейчас ему охраной это место;
                    Иначе трус так говорить не смел бы.

                                  Сомерсет

                    Клянусь творцом, я повторить все это
                    Готов в любой из христианских стран.
                    Иль не был Ричард Кембридж, твой отец,
                    При Генрихе казнен, как злой изменник?
                    Иль той изменой не запятнан ты
                    И не изъят из древнего дворянства?
                    Отцовский грех живет в твоей крови;
                    Пока не обелишься, ты - мужлан.

                                Плантагенет

                    Отец был осужден, но невиновен;
                    В измене обвинен, но не изменник;
                    Я это тем, кто выше Сомерсета,
                    Когда созреют сроки, докажу.
                    Тебя ж и твоего клеврета Пуля
                    Внесу я в книгу памяти моей,
                    Чтоб вас за нареканья проучить,
                    Смотрите же, я вас предупредил.

                                  Сомерсет

                    Ты нас всегда готовыми найдешь.
                    Врагов узнаешь по цветам, - их будут
                    Мои друзья носить тебе назло.

                                Плантагенет

                    Клянусь душою, бледный, гневный розан
                    В знак ненависти, сердца кровь сосущей,
                    Носить я стану и мои друзья,
                    Пока со мной в могиле не увянет
                    Иль не достигнет пышного расцвета.

                                  Сеффолк

                    Иди - и честолюбьем подавись;
                    Итак, прощай - до нашей новой встречи.
                                 (Уходит.)

                                  Сомерсет
                                 (Сеффолку)

                    Идем. - Прощай, честолюбивый Ричард.
                                 (Уходит.)

                                Плантагенет

                    Я оскорблен - и должен все терпеть!

                                   Уорик

                    Пятно, которым ваш порочат род,
                    Сотрется в заседании ближайшем
                    Парламента, что должен примирить
                    Уинчестера и Глостера вражду.
                    И если ты не будешь сделан Йорком,
                    Пусть Уориком меня не величают.
                    Меж тем я, в знак своей любви к тебе
                    И назло Сомерсету-гордецу,
                    Носить с тобою стану эту розу.
                    Предсказываю: нынешний раздор,
                    Что разгорелся здесь, в саду при Темпле, -
                    В борьбе меж розой алою и белой
                    Заставит сотни душ покинуть тело.

                                Плантагенет

                    Я вам обязан, добрый мистер Вернон,
                    Что вы сорвали за меня цветок.

                                   Вернон

                    В честь вас носить его всегда я буду.

                                  Стряпчий

                    И я.

                                Плантагенет

                          Спасибо, добрый друг. -
                    Пойдемте все обедать. Эта ссора,
                    Решусь сказать, упьется кровью скоро.

                                  Уходят.


        СЦЕНА 5

                                   Тауэр.
                   Мортимера в кресле вносят два стража.

                                  Мортимер

                  Вы, стражи дряхлых лет моих, здесь дайте
                  Пред смертью Мортимеру отдохнуть.
                  Как после дыбы, у меня все члены
                  От заточенья долгого разбиты;
                  А смерти вестники, седые кудри,
                  Что средь скорбей состарились, как Нестор,
                  Вещают Мортимеру про конец.
                  Как в лампе гаснущей, в глазах иссяк
                  Свет жизни; скоро их покроет мрак.
                  Под бременем тоски согнулись плечи
                  И руки изможденные висят,
                  Как ветви мертвые лозы увядшей;
                  А ноги, что бессильны и недвижны
                  И поддержать не могут жалкий прах,
                  Стремление к могиле окрыляют,
                  Ведь мне она отраду представляет. -
                  Скажи мне, страж, племянник мой придет?

                                Первый страж

                  Ричард Плантагенет придет, милорд.
                  За ним послали в Темпль, в его покои,
                  Последовал ответ, что он придет.

                                  Мортимер

                  Так. У меня душа спокойна будет.
                  Бедняга! Он обижен, как и я.
                  Я нахожусь в проклятом заточенье
                  С тех пор, как воцарился Генрих Монмут.
                  А до него я в битвах был велик.
                  С тех самых пор и Ричард опозорен,
                  Наследия и почестей лишен.
                  Но вот теперь заступница несчастных,
                  Судья всех правых и виновных - смерть,
                  Целительница всех людских печалей,
                  Свободу мне желанную дарит.
                  О, если б и его иссякли беды
                  И получил он все, что потерял.

                         Входит Ричард Плантагенет.

                                Первый страж

                  Милорд, пришел ваш любящий племянник.

                                  Мортимер

                  Ричард Плантагенет, мой друг? Пришел он?

                                Плантагенет

                  Да, славный дядя, мучимый бесславно,
                  Пришел ваш опозоренный племянник.

                                  Мортимер

                  Направьте руки мне, чтоб мог за шею
                  Его обнять и на его груди
                  Последний вздох отдать. Скажите мне,
                  Когда коснусь его щеки губами,
                  Чтоб дал ему я слабый поцелуй.
                  Поведай, отпрыск милый корня Йорков,
                  Ты о каком позоре говоришь?

                                Плантагенет

                  Спиною старческою прислонись
                  К моей руке, - и, облегчив тебя,
                  Я расскажу о тяжести своей.
                  Сегодня, споря об одном предмете,
                  Поговорил я крупно с Сомерсетом;
                  Он распустил без меры свой язык
                  И попрекнул меня отца кончиной.
                  Той клеветой он мне связал язык,
                  Не то б я тем же отплатил ему.
                  Итак, прошу тебя, любезный дядя,
                  По чести, ради нашего родства,
                  Как истинный Плантагенет, поведай
                  Причину казни моего отца.

                                  Мортимер

                  Племянник мой прекрасный, та причина,
                  Что в юности цветущей обрекла
                  Меня темнице мерзкой, оказалась
                  Орудием погибели его.

                                Плантагенет

                  Подробней разъясни причину эту;
                  Не знаю я, и мне не догадаться.

                                  Мортимер

                  Скажу, коль хватит слабого дыханья
                  И смерть, придя, не оборвет рассказа.
                  Дед короля, Четвертый Генрих, сверг
                  Кузена Ричарда, что сыном был
                  Эдварда Третьего и стал законным
                  Наследником, как первенец его.
                  В его правленье северные Перси,
                  Решив, что Генрих - дерзостный захватчик,
                  Пытались возвести меня на трон.
                  И вот что побуждало этих лордов
                  Воинственных: потомства не оставил
                  Лишенный трона Ричард молодой;
                  Я был ближайшим по родству и крови,
                  Затем что герцог Кларенс Лайонел,
                  Мой дед по матери, был третьим сыном
                  Эдварда Третьего, а Болингброк
                  От Джона Ганта свой ведет исток,
                  Четвертого в геройском поколенье.
                  Заметь: в попытке смелой посадить
                  Законного наследника на трон
                  Лишились Перси жизни, я ж - свободы.
                  А много лет спустя, когда царил
                  Отцу наследовавший Генрих Пятый,
                  Граф Кембридж, твой отец, прямой потомок
                  Эдмунда Ленгли, доблестного Йорка,
                  Мою сестру себе в супруги взявший,
                  Скорбя о тяжкой участи моей.
                  Собрал войска, чтоб дать свободу мне
                  И короля законного - стране.
                  Но храбрый граф погиб, как и другие:
                  Он обезглавлен был. Так Мортимеров,
                  Права на трон имевших, отстранили.

                                Плантагенет

                  Из них последний - вы, милорд достойный.

                                  Мортимер

                  Да. Но ведь нет потомства у меня,
                  И слабый голос мой - предвестник смерти,
                  Ты - мой наследник; все - в твоих руках.
                  Но осторожен будь в стремленье пылком.

                                Плантагенет

                  Как важно все, что вы мне сообщили!
                  Но, думается, казнь отца была
                  Лишь деспота кровавою расправой,

                                  Мортимер

                  Молчи! Будь осмотрителен, племянник:
                  Ланкастерский основан прочно дом.
                  Он как гора стоит, его не сдвинуть...
                  Но вот, переселяется твой дядя,
                  Как государь с двором переезжает.
                  Коль жить ему наскучит в том же месте.

                                Плантагенет

                  Я отдал бы часть юных лет своих.
                  Чтоб только отдалить кончину вашу.

                                  Мортимер

                  Жесток ты, как убийца, что наносит
                  Десяток ран, когда одной довольно.
                  Не плачь: ведь счастье не должно печалить.
                  Лишь погребеньем ты распорядись.
                  Прощай. Пусть расцветут твои надежды.
                  И будь удачлив в мире и войне.
                                 (Умирает.)

                                Плантагенет

                  Мир отлетающей душе твоей!
                  Паломничество ты свершил в темнице
                  И, как отшельник, ты свой прожил век.
                  Совет его замкну в груди своей;
                  Что я задумал, пусть хранится в ней. -
                  Несите прах его. Я позабочусь,
                  Чтоб лучше жизни было погребенье.

                    Стража уходит, унося тело Мортимера.

                  Померк печальный факел Мортимера,
                  Погашенный тщеславием постыдным.
                  А что до оскорблений и обид,
                  Которые нанес мне Сомерсет,
                  Уверен я, что честь восстановлю.
                  А потому я поспешу в парламент.
                  Иль нашей крови право возвращу,
                  Иль зло себе во благо превращу.
                                 (Уходит.)


        АКТ III

        СЦЕНА 1

                             Лондон. Парламент.
                                   Трубы.

Входят король Генрих VI, Эксетер, Глостер, Уорик, Сомерсет, Сеффолк, епископ
Уинчестерский,  Ричард Плантагенет и другие. Глостер пытается подать бумагу;
               епископ Уинчестерский хватает ее и разрывает.

                           Епископ Уинчестерский

                     Сюда являешься ты, Хемфри Глостер,
                     С обдуманным посланием, с доносом,
                     Измышленным усердно. Если хочешь
                     Со мной тягаться, обвинять меня,
                     Без подготовки делай это, сразу, -
                     И я на обвинения твои
                     Отвечу вмиг внезапными речами.

                                  Глостер

                     Кичливый поп! Почтенье к этим стенам
                     Сейчас повелевает мне стерпеть,
                     Не то б увидел ты, как я разгневан.
                     Но если я в записке изложил
                     Все преступленья мерзкие твои,
                     Не думай, что тебя я оболгал
                     Иль не могу о том сказать открыто!
                     Нет, нет! Но такова твоя порочность,
                     Так подлы и гнусны твои проделки,
                     Что дети о твоей болтают спеси.
                     Ты самый злостный ростовщик на свете.
                     Мятежник по природе, миру враг,
                     Распутен более, чем подобает
                     Лицу такого звания и сана.
                     А что твоей измены очевидней?
                     Ведь ты, прелат, на Лондонском мосту
                     И в Тауэре убить меня пытался.
                     К тому ж, коль у тебя просеять мысли,
                     Боюсь, что и король не огражден
                     От злобы и коварства твоего.

                           Епископ Уинчестерский

                     Глостер! Тебя я презираю! - Лорды,
                     Благоволите выслушать ответ мой.
                     Коль я порочен, алчен и спесив,
                     Как он сказал, то почему я беден?
                     Иль почему подняться не стремлюсь,
                     Возвыситься, но верен я призванью?
                     А что до ссор, - кто так стоит за мир,
                     Как я, когда меня не задевают?
                     Милорды, нет, не в этом корень зла,
                     Не это герцога воспламенило,
                     А то, что хочет править он один
                     И никого не подпускать к монарху.
                     И это гром в душе его рождает
                     И заставляет изрыгать наветы.
                     Я покажу ему, что равен...

                                  Глостер

                                                 Равен?
                     Ты, деда моего побочный сын?

                           Епископ Уинчестерский

                     Ах, боже мой! А ты кто, - я спрошу, -
                     Как не тиран, на трон чужой воссевший?

                                  Глостер

                     Поп наглый! Разве не протектор я?

                           Епископ Уинчестерский

                     А разве не прелат я божьей церкви?

                                  Глостер

                     Да, как разбойник, что гнездится в замке
                     И грабит, маской рыцаря прикрывшись.

                           Епископ Уинчестерский

                     О нечестивый Глостер!

                                  Глостер

                                           Ты-то очень
                     Благочестив, - но саном лишь, не жизнью.

                           Епископ Уинчестерский

                     Мне Рим - ограда.

                                   Уорик

                                        Что ж, беги туда.

                                  Сомерсет

                     Милорд, не наносите оскорблений.

                                   Уорик

                     Пусть не заносится епископ ваш!

                                  Сомерсет
                                 (Глостеру)

                     По мне, вам должно быть благочестивей
                     И уваженье к сану соблюдать.

                                   Уорик

                     По мне, епископ должен быть смиренней;
                     Прелату эти распри не к лицу.

                                  Сомерсет

                     Да, но коль так затронут сан священный...

                                   Уорик

                     Священный, не священный - все равно.
                     Иль герцог не протектор короля?

                                Плантагенет
                                (в сторону)

                     Плантагенет сдержать язык свой должен,
                     Чтоб не услышать: "Помолчи, любезный,
                     Не вмешивайся дерзко в речи лордов".
                     А то бы, Уинчестер, тебе я задал!

                               Король Генрих

                     Прошу вас, дяди Уинчсстер и Глостер
                     Верховные правители страны, -
                     Я вас прошу, коль вы не глухи к просьбам,
                     Соединить сердца в любви и дружбе.
                     Какой престолу нашему позор,
                     Что два таких высоких пэра в ссоре!
                     Поверьте мне, милорды, я могу
                     Сказать, хотя и очень юн годами:
                     Раздор гражданский - ядовитый червь,
                     Грызущий внутренности государства...

                   За сценой крики: "Бей бурые кафтаны!"

                     Что там за шум?

                                   Уорик

                                      Ручаюсь, это бунт,
                     Что подняли приспешники прелата.

                       Снова крики: "Камней! Камней!"
                          Входит лорд-мэр Лондона.

                                  Лорд-мэр

                     О лорды добрые и славный Генрих!
                     И город наш и нас вы пожалейте!
                     Протектора и Уинчестера слуги,
                     Хоть запретили им носить оружье,
                     Набив каменьями свои карманы
                     И на два лютых стана разделясь,
                     Так молотят друг друга по башкам,
                     Что многим уж повышибли мозги,
                     На улице все окна перебили,
                     И заперли мы лавки с перепугу.

            Входят, продолжая драться, слуги Глостера и епископа
                 Уинчестерского с окровавленными головами.

                               Король Генрих

                     Как подданным, повелеваем вам
                     Остановить убийственные руки. -
                     Уймите, дядя Глостер, эту драку.

                                Первый слуга

                     Ну, нет! Когда вы запретите нам
                     Камнями драться, вцепимся зубами.

                                Второй слуга

                     А ну, посмейте! Мы вам не уступим.

                               Снова дерутся.

                                  Глостер

                     Оставьте, слуги, яростный раздор
                     И прекратите беззаконный бой.

                                Третий слуга

                     Мы знаем, ваша светлость - человек
                     Прямой и справедливый и рожденьем
                     Уступит одному лишь королю.
                     Мы не потерпим, чтоб такой вельможа,
                     Всей нашей Англии отец родной,
                     Был оскорблен чернильною душонкой.
                     В борьбе готовы все мы - жены, дети -
                     Погибнуть от руки твоих врагов.

                                Первый слуга

                     А коль умрем, то башмаков подметки
                     Сражаться будут вместо нас.

                               Снова дерутся.

                                  Глостер

                                                  Стой! Стой!
                     Коль преданы вы мне, как говорите,
                     Послушайтесь меня и бросьте драку.

                               Король Генрих

                     О, как раздор мне угнетает душу!
                     Иль вы, милорд Уинчестер, равнодушны
                     К моим слезам и стонам? Не смягчитесь?
                     Кому быть милосердным, как не вам?
                     И кто теперь стремиться будет к миру,
                     Коль слуги церкви тешатся раздором?

                                   Уорик

                     Прелат, миритесь; уступите, герцог,
                     Коль не хотите яростным отказом
                     Страну и государя погубить.
                     Смотрите, сколько бед, смертоубийств
                     Порождено несчастной вашей распрей!
                     Миритесь, коль не жаждете вы крови.

                           Епископ Уинчестерский

                     Пусть он смирится; я не уступлю.

                                  Глостер

                     Мне жалость к королю велит смягчиться,
                     Не то бы вырвал сердце у него
                     Скорей, чем дал ему торжествовать.

                                   Уорик

                     Глядите, лорд-епископ, герцог Глостер
                     Из сердца ярость лютую изгнал;
                     Вот у него разгладилось чело.
                     Что ж смотрите так сумрачно и злобно?

                                  Глостер

                     Уинчестер, вот тебе моя рука.

                               Король Генрих

                     Стыдитесь, дядя Бофорт. Ведь при мне
                     Учили вы, что злоба - грех великий.
                     Ужель не подтвердите речь свою,
                     Но первый в этом тяжко провинитесь?

                                   Уорик

                     Король, прелату мягкий дан урок. -
                     Не стыдно вам, епископ? Уступите ж.
                     Ужель дитя добру учить вас будет?

                           Епископ Уинчестерский
                         (протягивал руку Глостеру)

                     Ну, так и быть. Любовью на любовь
                     Отвечу я, пожатьем на пожатье.

                                  Глостер
                                (в сторону)

                     Боюсь, что пусто в сердце у него.
                                 (Громко.)
                     Смотрите же, друзья и земляки,
                     Вот знак, который будет флагом мира
                     Для нас и всех приверженцев моих.
                     Свидетель бог, что я не лицемерю.

                           Епископ Уинчестерский
                                (в сторону)

                     Свидетель бог, что поступлю иначе.

                               Король Генрих

                     О милый дядя, добрый герцог Глостер,
                     Как радует меня согласье ваше!
                                 (Слугам.)
                     Друзья, ступайте, не тревожьте нас,
                     Но дружбою сердца соедините,
                     Как помирились ваши господа.

                                Первый слуга

                     Готов. Я к лекарю пойду.

                                Второй слуга

                                              Я тоже.

                                Третий слуга

                     А я лекарства поищу в трактире.

                      Лорд-мэр, слуги и другие уходят.

                                   Уорик

                     Примите этот свиток, государь,
                     От имени Плантагенета; в нем
                     Мы изложили все его права.

                                  Глостер

                     Так, так, лорд Уорик. - Добрый государь,
                     Все взвесив, вы найдете основанья
                     Восстановить в правах Плантагенета,
                     Особенно приняв в соображенье
                     То, что я в Элтеме вам говорил.

                               Король Генрих

                     Имеют эти основанья силу.
                     Поэтому, милорды, нам угодно
                     Вернуть ему все кровные права,

                                   Уорик

                     Получит Ричард кровные права,
                     И тем отца обида возместится.

                           Епископ Уинчестерский

                     Того же, что и все, Уинчестер хочет.

                               Король Генрих

                     Коль будет верен нам Плантагенет,
                     Не только те права я дам ему,
                     Но и наследье дома славных Йорков,
                     Из недр которого исходит он.

                                Плантагенет

                     Слуга тебе в покорности клянется
                     В покорной службе до скончанья дней.

                               Король Генрих

                     Так преклони же предо мной колени.
                     В награду за свершенный долг тебя
                     Мечом великих Йорков опояшу.
                     Встань, Ричард, истинный Плантагенет,
                     Встань, вновь пожалованный герцог Йоркский.

                                Плантагенет

                     Пусть мой успех врагов твоих низвергнет!
                     Я совершу свой долг, и все погибнут,
                     Кто зло на вас замыслит, государь.

                                    Все

                     Привет тебе, могучий герцог Йорк!

                                  Сомерсет
                                (в сторону)

                     Погибни ты, презренный герцог Йорк!

                                  Глостер

                     Теперь пора вам, государь, отплыть
                     Во Францию и там короноваться.
                     Присутствие монарха порождает
                     Любовь в друзьях и подданных его
                     И страх наводит на его врагов.

                               Король Генрих

                     По слову Глостера король идет;
                     Так дружеский совет врагов сметет.

                                  Глостер

                     Готовы ваши корабли к отплытью.

                                   Трубы.
                        Уходят все, кроме Эксетера.

                                  Эксетер

                     Во Франции иль в Англии мы будем,
                     Неведомо, что ожидает нас.
                     Возникшая меж пэрами вражда
                     Под лживым пеплом мнимой дружбы тлеет
                     И вспыхнет пламенем в конце концов.
                     Как тело медленно гниет, покуда
                     Не распадутся кости, жилы, мышцы,
                     Так эта распря будет развиваться.
                     Боюсь я рокового предсказанья,
                     Что было у младенцев на устах,
                     Когда страною правил Генрих Пятый:
                     "Что добыл в Монмуте рожденный Генрих,
                     Утратит в Уиндзоре рожденный Генрих".
                     Так явно это что хотел бы я
                     Окончить дни до той поры злосчастной.
                                 (Уходит.)


        СЦЕНА 2

                           Франция. Перед Руаном.
              Входят переодетая Жанна д'Арк и четыре солдата,
                  одетые крестьянами, с мешками на плечах.

                                Жанна д'Арк

                   Вот города врата, врата Руана,
                   В которых наша хитрость брешь пробьет.
                   Теперь следите за своею речью;
                   В словах крестьянам грубым подражайте,
                   Что продают свое зерно на рынке.
                   Коль нас пропустят, как надеюсь я,
                   И мы найдем, что стража нерадива,
                   Моим друзьям я сообщу сигналом,
                   Что может Карл дофин идти на приступ.

                               Первый солдат

                   Не мешкая, в мешок засадим город
                   И станем господами над Руаном.
                   Ну, постучим.
                                 (Стучит.)

                                  Часовой
                                (за сценой)

                                 Qui est la?

                                Жанна д'Арк

                   Paysans, pauvres gens de France.
                   {Кто там? - Крестьяне, бедные французы. (Франц.)}
                   Крестьяне, что пришли продать зерно.

                                  Часовой
                             (открывая ворота)

                   Входите. Колокол звонил на рынке.

                                Жанна д'Арк

                   Теперь, Руан, падут твои твердыни!
                       (Входит с солдатами в город.)

               Входят Карл, Бастард Орлеанский, Алансон, Рене
                                 и войско.

                                    Карл

                   Святой Дени пусть в хитрости поможет,
                   И снова будем мирно спать в Руане.

                                  Бастард

                   С солдатами в Руан вошла уж Дева,
                   Но как она оттуда нам укажет,
                   Где лучше, безопасней нам вступить?

                                  Алансон

                   Вон там на башне факел водрузит,
                   И это будет означать, что место,
                   Где вторглась Дева, всех других слабей.

                Всходит на укрепление Жанна д'Арк с пылающим
                              факелом в руках

                                Жанна д'Арк

                   Смотрите, вот счастливый брачный факел,
                   Что с Францией Руан соединяет
                   И гибелью пылает для толботцев.
                                 (Уходит.)

                                  Бастард

                   Взгляни, дофин, на знак, что шлет нам друг:
                   На башне той пылает ярко факел.

                                    Карл

                   Пусть он горит кометою отмщенья,
                   Пророча гибель нашим всем врагам.

                                  Алансон

                   Спешим! Бывают гибельны отсрочки.
                   Входите и кричите все: "Дофин"!
                   Затем, не медля, перебейте стража.
                             (Входит в город.)

                                  Тревога.
                          Входит Толбот, сражаясь.

                                   Толбот

                   Свое коварство, Франция, оплачешь,
                   Коль выйдет Толбот жив из переделки.
                   Проклятая колдунья, злая ведьма
                   Свершила это дьявольское дело;
                   Едва избегли силы вражьей мы.
                             (Уходит в город.)

                             Шум битвы. Стычки.

Из  города  выносят  в кресле герцога Бедфорда. Входят с ним Толбот и герцог
Бургундский.  Затем  на  стену всходят Жанна д'Арк, Карл, Бастард, Алансон и
                                   Рене.

                                Жанна д'Арк

                   Привет вам, рыцари! Зерна не надо ль?
                   Бургундский герцог попостится прежде,
                   Чем вновь получит по такой цене.
                   Оно все в спорынье. По вкусу ль вам?

                             Герцог Бургундский

                   Глумись, распутница, проклятый дьявол!
                   Тебя заставлю скоро подавиться
                   Твоим зерном и урожай проклясть.

                                    Карл

                   До той поры вы с голоду умрете.

                                  Бедфорд

                   Мы отомстим не словом, а делами.

                                Жанна д'Арк

                   Что хочешь делать, борода седая?
                   Со смертью биться в кресле на турнире?

                                   Толбот

                   Злой дух французов! Мерзостная ведьма!
                   Среди толпы любовников своих
                   Тебе ли над сединами глумиться,
                   Полуживого в трусости корить?
                   С тобою, девка, снова я сражусь,
                   Не то от срама пусть погибнет Толбот.

                                Жанна д'Арк

                   Какой горячий! - Но потише, дева.
                   Коль громыхает Толбот, - хлынет дождь.

                     Англичане совещаются между собой.

                   Парламенту бог в помощь. Кто оратор?

                                   Толбот

                   Осмельтесь выйти и сразиться в поле.

                                Жанна д'Арк

                   Милорд, сочли вы нас за дураков,
                   Иль станем достояние свое
                   Испытывать мы - наше или нет?

                                   Толбот

                   Я говорю не этой злой Гекате,
                   Но, Алансон, тебе и остальным:
                   Согласны вы как воины сразиться?

                                  Алансон

                   О нет, синьор.

                                   Толбот

                   Сгинь ты, синьор! Погонщики мулов!
                   Как мужики, засели за стеной;
                   Не смеют выйти в поле, как дворяне.

                                Жанна д'Арк

                   Прочь, полководцы! Со стены уйдем.
                   Взор Толбота добра не предвещает. -
                   Храни вас бог, милорд. Мы приходили
                   О том лишь доложить вам, что мы здесь.

                   Жанна д'Арк и другие уходят со стены.

                                   Толбот

                   Мы тоже скоро попадем туда
                   Иль на позор сменяет славу Толбот. -
                   Клянись, Бургундский герцог, честью рода,
                   Затронутой неправдами французов,
                   Вернуть назад Руан иль умереть.
                   А я клянусь иль этот город взять,
                   Иль умереть, - и это столь же верно,
                   Как то, что Генрих, государь наш, жив,
                   Что был отец его завоеватель,
                   Что в городе, изменнически взятом,
                   Ричарда Сердца Львиного могила.

                             Герцог Бургундский

                   С твоею клятвою моя дружна.

                                   Толбот

                   Но, уходя, на Бедфорда взгляни:
                   Отважный герцог при смерти. - Милорд,
                   В другое место вас мы отнесем:
                   Так требуют недуг и возраст ваш.

                                  Бедфорд

                   Лорд Толбот, вы бесчестите меня.
                   Здесь буду я сидеть, у стен Руана,
                   И с вами разделю печаль и радость.

                             Герцог Бургундский

                   Отважный Бедфорд, дайте убедить вас...

                                  Бедфорд

                   Не в том, чтобы уйти. Читал, я помню,
                   Как храбрый Пендрагон, больной, в носилках
                   На бой явился и разбил врагов.
                   Хочу ободрить я сердца солдат,
                   В них самого себя я обретаю.

                                   Толбот

                   Несокрушимый дух в груди бессильной!
                   Пусть будет так. Да сохранит вас небо!
                   Довольно слов. Теперь мы, храбрый герцог,
                   Сберем свою рассеянную рать
                   И по врагу хвастливому ударим.

                   Уходят все, кроме Бедфорда и его слуг.
                             Шум битвы. Стычки.
                     Входят Сэр Джон Фастолф и офицер.

                                   Офицер

                   Куда вы так спешите, сэр Джон Фастолф?

                                  Фастолф

                   Куда я так спешу? Спасаюсь бегством.
                   Мне кажется, опять нас разобьют.

                                   Офицер

                   Как! Толбота бросаете вы?

                                  Фастолф

                                              Да,
                   Всех Толботов на свете: жизнь дороже.
                                 (Уходит.)

                                   Офицер

                   Трусливый рыцарь! Да погибнешь ты!
                                 (Уходит.)

                               Отбой. Стычки,
            города выбегают Жанна д'Арк, Алансон, Карл и другие.

                                  Бедфорд

                   Теперь, душа, спокойно отлетай,
                   Затем что видел я разгром французов.
                   Где сила и уверенность безумцев?
                   Те, что недавно дерзко насмехались,
                   Довольны, что спасают бегством жизнь.
                      (Умирает, его уносят в кресле.)

                                 Шум битвы.
                Входят Толбот, герцог Бургундский и другие.

                                   Толбот

                   Потеряно и в тот же день отбито!
                   Бургундский герцог, в том двойная слава.
                   Восхвалим небо за свою победу.

                             Герцог Бургундский

                   О Толбот доблестный! Бургундский герцог
                   Твой образ в сердце заключил своем:
                   Там памятник воздвиг твоим деяньям.

                                   Толбот

                   Благодарю вас, герцог. Где же Дева?
                   Должно быть, спит ее дух-покровитель?
                   Где хвастовство Бастарда, дерзость Карла?
                   Нет никого. Руан поник главой,
                   Скорбя, что эти храбрецы бежали.
                   Мы в городе порядок водворим,
                   Там опытных поставим офицеров
                   И к королю отправимся в Париж,
                   Куда со свитой прибыл юный Генрих.

                             Герцог Бургундский

                   Что хочет Толбот, то и мне угодно.

                                   Толбот

                   Но пред уходом вспомнить надлежит
                   О Бедфорде, который здесь скончался.
                   Мы похороним герцога в Руане.
                   Храбрее воина не видел свет,
                   Добрее сердца во дворе не встретить.
                   Но и король и мощный властелин
                   Подвластны смерти. Всем конец один.

                                  Уходят.


        СЦЕНА 3

                            Равнина близ Руана.
            Входят Карл, Бастард, Алансон, Жанна д'Арк и войско.

                                Жанна д'Арк

                    Случайным не смущайтесь пораженьем;
                    Не огорчайтесь, что Руан отобран.
                    Унынье - не лекарство, горький яд,
                    Когда поправить дело невозможно.
                    Пусть Толбот бешеный теперь ликует
                    И, как павлин, свой распускает хвост.
                    Повыдергаем перья у него,
                    Коль ты, дофин, и все за мной пойдете.

                                    Карл

                    Ты до сих пор руководила нами;
                    В твоем искусстве мы не сомневались.
                    Несчастный случай нас не поколеблет.

                                  Бастард

                    Нам хитрость новую изобрети,
                    И мы тебя прославим на весь мир.

                                  Алансон

                    Поставим статую тебе во храме,
                    И, как святую, будем чтить тебя,
                    Лишь позаботься, милая, о нас.

                                Жанна д'Арк

                    Так быть должно, как предрешает Жанна:
                    Медовыми речами, увещаньем
                    Мы герцога Бургундского побудим
                    Оставить Толбота и к нам примкнуть.

                                    Карл

                    Душа моя, коль это нам удастся,
                    Во Франции не будет больше места
                    Для войска Генриха, и англичане
                    Пред нами перестанут величаться;
                    Мы их прогоним из своей страны.

                                  Алансон

                    Из Франции изгоним их навеки,
                    И графства даже здесь не сохранят.

                                Жанна д'Арк

                    Увидите, как я примусь за дело,
                    Чтобы желанной цели нам достичь.

                        В отдалении слышны барабаны.

                    Чу! Слышите по звуку барабанов,
                    Что силы их направились в Париж?

                              Английский марш.
           Входит и проходит в отдалении Толбот со своим войском.

                    Вот со знаменами проходит Толбот
                    И все войска английские за ним.

                             Французский марш.
                Входит герцог Бургундский со своим войском,

                    Вот в арьергарде выступает герцог;
                    На наше счастье, он отстал от прочих.
                    Трубите вызов. Будем говорить с ним.

                           Трубят к переговорам.

                                    Карл

                    Переговоры с герцогом Бургундским!

                             Герцог Бургундский

                    Кто речь заводит с герцогом Бургундским?

                                Жанна д'Арк

                    Дофин французский Карл, твой соплеменник.

                             Герцог Бургундский

                    Что ты мне скажешь, Карл? Я тороплюсь.

                                    Карл
                               (Жанне д'Арк)

                    Ты говори; плени его речами.

                                Жанна д'Арк

                    Бургундский герцог, Франции надежда,
                    Помедли, выслушай твою служанку.

                             Герцог Бургундский

                    Что ж, говори, но только покороче.

                                Жанна д'Арк

                    Взгляни на плодородную страну,
                    Взгляни на Францию, на край богатый, -
                    Ее селенья все и города
                    Обезображены разгромом вражьим.
                    Как смотрит мать на хладного младенца,
                    Когда глаза ему закроет смерть, -
                    Смотри на Франции недуг жестокий.
                    Взгляни на раны, роковые раны,
                    Что ты нанес ее груди больной.
                    В другую сторону направь свой меч,
                    Рази вредящих родине твоей,
                    А не того, кто ей помочь хотел бы;
                    И капля крови, из груди отчизны
                    Исторгнутая, пусть тебя печалит
                    Сильнее, чем озера вражьей крови.
                    Итак, вернись, пролей потоки слез
                    И смой пятно, позорящее край.

                             Герцог Бургундский

                    Речами ли меня околдовала,
                    Иль уступить природа мне велит?

                                Жанна д'Арк

                    К тому ж вся Франция теперь в сомненье:
                    Законно ли твое происхожденье?
                    С кем ты идешь? С жестокими врагами,
                    Что лишь из выгоды тебя возносят!
                    Коль укрепится Толбот в нашем крае
                    И сделает тебя орудьем зла,
                    Кто, как не Генрих, воцарится здесь?
                    И будешь изгнан ты, как перебежчик,
                    Я лишь один пример тебе напомню:
                    Не враг ли твой был герцог Орлеанский
                    И не попал ли к англичанам в плен?
                    Когда ж узнали, что он недруг твой,
                    Без выкупа его освободили
                    Назло тебе и всем твоим друзьям.
                    Ты бьешься против родины своей
                    Среди своих грядущих палачей.
                    Вернись, вернись назад, заблудший герцог.
                    Тебя в объятья примет Карл с друзьями.

                             Герцог Бургундский

                    Я покорен. Возвышенною речью
                    Она меня сразила, как пальбой;
                    Чуть не принудила склонить колени.
                    Прости, отчизна! Земляки, простите!
                    От сердца дайте вас, друзья, обнять.
                    Вся власть моя и все солдаты - ваши. -
                    Прощай же, Толбот, я тебе не вверюсь.

                                Жанна д'Арк
                                (в сторону)

                    Вот истинный француз: то их, то наш.

                                    Карл

                    Добро пожаловать, отважный герцог!
                    Ты воскресил нас дружбою своей.

                                  Бастард

                    И новым мужеством наполнил грудь.

                                  Алансон

                    Отменно Дева роль свою сыграла
                    И заслужила графскую корону.

                                    Карл

                    Идем соединим войска, сеньоры,
                    И будем думать, как вредить врагу.

                                  Уходят.


        СЦЕНА 4

                               Париж. Дворец.
Входят  король  Генрих  VI,  Глостер,  епископ Уинчестерский, Йорк, Сеффолк,
Сомерсет,  Уорик,  Эксетер,  Вернон, Бассет и другие. Навстречу им Толбот со
                             своими офицерами,

                                   Толбот

                      Король могучий, доблестные пэры,
                      Про ваш приезд во Францию узнав,
                      Я действия военные прервал,
                      Чтоб долг воздать монарху своему.
                      И в знак сего рукой, что вам стяжала
                      Полсотни крепостей, семь цитаделей,
                      Двенадцать городов и сверх того
                      До пятисот высокородных пленных,
                      Свой меч к стопам монаршим повергаю
                      И, в сердце верность крепкую храня,
                      Приписываю славу всех побед
                      Лишь господу и вам, мой повелитель.
                            (Преклоняет колени.)

                               Король Генрих

                      Тот самый Толбот это, дядя Глостер,
                      Что так давно во Франции живет?

                                  Глостер

                      Да, государь, коль будет вам угодно.

                               Король Генрих

                      Приветствую вас, храбрый полководец,
                      Победоносный лорд! Когда был юн я, -
                      Хоть и теперь не стар, - отец мой, помню,
                      Говаривал, что не бывало ввек
                      Бойца отважней вас. Мы убедились
                      И в вашей верности, и в честной службе,
                      И в рвенье воинском. Все ж до сих пор
                      Награды не вкусили вы от нас
                      И благодарности не знали нашей,
                      Затем что вас еще мы не видали.
                      Так встаньте. За отменные заслуги
                      Мы жалуем вас графом Шрусбери.
                      При коронации займите место.

                                   Трубы.
                    Уходят все, кроме Вернона и Бассета.

                                   Вернон

                      Ну, сэр, вы на море так горячились,
                      Пытаясь опорочить этот цвет,
                      Что я ношу в честь доблестного Йорка...
                      Дерзнете ль повторить свои слова?

                                   Бассет

                      Да, сэр, дерзну коль языком бесстыжим
                      Облаять вы посмеете опять
                      Достойнейшего лорда Сомерсета.

                                   Вернон

                      Чту по заслугам лорда твоего.

                                   Бассет

                      Что ж! Он ничуть не хуже, чем твой Йорк.

                                   Вернон

                      Ну, нет! Вот покажу тебе сейчас.
                               (Ударяет его.)

                                   Бассет

                      Мерзавец! Знаешь ты закон военный:
                      Повинен смерти обнаживший меч, -
                      Не то кровь сердца твоего б я пролил.
                      Но к королю пойду и попрошу,
                      Чтоб разрешенье дал отмстить обиду;
                      Тогда с тобой сойдусь тебе на горе.

                                   Вернон

                      Подлец! Пойду я тоже к государю,
                      И мы с тобою встретимся потом, -
                      Не терпится с тобою расквитаться!

                                  Уходят.


        АКТ IV

        СЦЕНА 1

                            Париж. Тронный зал.
Входят  король  Генрих  VI,  Глостер,  епископ Уинчестерский, Йорк, Сеффолк,
        Сомерсет, Уорик, Толбот, Эксетер, комендант Парижа и другие.

                                  Глостер

                      Корону возложите, лорд-епископ.

                           Епископ Уинчестерский

                      Храни, всевышний, Генриха Шестого.

                                  Глостер

                      Клянитесь вы, Парижа комендант,
                      Что никогда другого короля
                      Не изберете, что у вас не будет
                      Других друзей, кроме его друзей,
                      Других врагов, за исключеньем тех,
                      Кто злоумыслит на его державу.
                      Так действуйте - и бог вам да поможет.

                          Входит сэр Джон Фастолф.

                                  Фастолф

                      Мой государь, когда я из Кале
                      На вашу коронацию спешил,
                      Для вашей милости вручили мне
                      От герцога Бургундского письмо.

                                   Толбот

                      Позор тебе и герцогу! Я клялся,
                      Трусливый рыцарь, встретившись с тобой,
                      Сорвать Подвязку прочь с ноги презренной,
                      (Срывает с него орден Подвязки.)
                      Так сделал я, затем что недостойно
                      Ты в этот сан высокий возведен. -
                      Простите, Генрих царственный и лорды,
                      Трус этот в битве при Пате, когда
                      Со мной всего шесть тысяч войска было,
                      А у французов больше в десять раз,
                      Пред схваткою, до первого удара,
                      Удрал, как новичок-оруженосец.
                      В тот приступ больше тысячи людей
                      Убитыми лишились мы. Я сам
                      И множество дворян попали в плен.
                      Судите ж, лорды, дурно ль поступил я,
                      И заслужил ли трус такой носить
                      Знак лучших рыцарей? Да или нет?

                                  Глостер

                      Поистине, поступок тот позорен
                      И воину простому не к лицу,
                      А рыцарю, начальнику - подавно.

                                   Толбот

                      Когда Подвязки орден учрежден был,
                      Милорды, были рыцари его
                      Высокой крови, доблестны, отважны,
                      Смелы, горды, прославлены в боях.
                      Опасностей и смерти не страшась,
                      Они в беде отваги не теряли.
                      Кто качествами теми не украшен,
                      Похитил рыцаря священный титул,
                      И славный орден лишь позорит он.
                      Он должен быть, - когда судить я смею, -
                      Лишен всех прав, как подзаборный нищий,
                      Что выдал бы себя за дворянина.

                               Король Генрих

                      Позор отчизны! Вот мой приговор -
                      Ступай отсюда прочь ты, бывший рыцарь;
                      Тебя под страхом смерти изгоняем.

                              Фастолф уходит.

                      Теперь, милорд протектор, прочитайте,
                      Что пишет дядя наш, Бургундский герцог.

                                  Глостер

                      Что это значит? Слог переменил он.
                      Лишь коротко и просто: "Королю".
                      Забыл он, что ему вы государь?
                      Иль означает этот краткий титул,
                      Что изменил он к вам расположенье?
                      Ну что там?
                                 (Читает.)
                                  "По причинам чрезвычайным,
                      Скорбя о бедствиях родной страны,
                      Тобою угнетенным сострадая,
                      Я разорвал постыдный наш союз
                      И под знамена Карла перешел".
                      Чудовищный обман! Возможно ль это?
                      При дружбе, клятвах верности, родстве -
                      Столь низкая, коварная измена?

                               Король Генрих

                      Бургундский герцог, дядя мой, восстал?

                                  Глостер

                      Да, государь, и вашим стал врагом.

                               Король Генрих

                      И это худшее, что есть в письме?

                                  Глостер

                      Да, худшее, король, и это все.

                               Король Генрих

                      Тогда пусть с ним поговорит лорд Толбот
                      И кару за обман ему воздаст. -
                      Что скажете, милорд? Довольны вы?

                                   Толбот

                      Еще бы! Вы меня опередили,
                      Я сам хотел об этом вас просить.

                               Король Генрих

                      Собрав войска, идите на него.
                      Пусть видит, что не терпим мы измены
                      И что нельзя глумиться над друзьями.

                                   Толбот

                      Да, государь. От всей души желаю,
                      Чтоб увидали вы разгром врагов.
                                 (Уходит.)

                          Входят Вернон и Бассет.

                                   Вернон

                      Дозвольте, государь, мне с ним сразиться.

                                   Бассет

                      И мне дозвольте, добрый государь.

                                    Йорк

                      То мой слуга. Внемли ему, король.

                                  Сомерсет

                      А этот мой. Будь благосклонен, Генрих.

                               Король Генрих

                      Терпенье, лорды. Дайте мне сказать. -
                      Что, господа, шуметь вас заставляет?
                      С кем биться вы хотите? И зачем?

                                   Вернон

                      С ним, государь: он оскорбил меня.

                               Король Генрих

                      В чем оскорбленье это состоит?
                      Скажите мне, и я отвечу вам.

                                   Бассет

                      Когда во Францию мы плыли морем,
                      Вот этот малый дерзким языком
                      Корил меня за розу, что ношу я;
                      Он говорил, что цвет ее кровавый
                      Напоминает, как пылали щеки
                      У господина моего, когда
                      Отверг он правду в споре о правах,
                      Что с Йоркским герцогом затеял он.
                      Сказал еще он много слов обидных.
                      Чтоб злую опровергнуть клевету
                      И господина честь восстановить,
                      Прошу мне разрешить с ним поединок.

                                   Вернон

                      И я прошу о том же, государь.
                      Хоть он стремится выдумкою хитрой
                      Лоск навести на умысел свой дерзкий,
                      Все ж - знайте, государь, - меня задел он
                      И первый опорочил этот знак,
                      Сказав, что бледность моего цветка
                      Обозначает слабодушье Йорка.

                                    Йорк

                      Когда вражду оставишь, Сомерсет?

                                  Сомерсет

                      Твой лютый гнев, лорд Йорк, наружу рвется,
                      Хоть ты его старательно скрываешь.

                               Король Генрих

                      Бог мой! Что за безумье мозг дурманит,
                      Когда столь мелкой, вздорною причиной
                      Такой раздор мятежный порожден!
                      Кузены наши, Сомерсет и Йорк,
                      Прошу вас, успокойтесь, помиритесь.

                                    Йорк

                      Сперва пусть битва разрешит раздор;
                      Потом вы, государь, нас примирите.

                                  Сомерсет

                      Наш спор затрагивает только нас,
                      Так пусть меж нами будет он решен.

                                    Йорк

                      Вот мой залог. Бери же, Сомерсет.

                                   Вернон

                      Пусть там решится спор, где он возник.

                                   Бассет

                      Согласье дайте, благородный лорд.

                                  Глостер

                      Согласье дать? Да пропади ваш спор!
                      Проклятье вам, надменные вассалы,
                      И дерзкой вашей болтовне! Не стыдно ль
                      Нахальной, шумной яростью своей
                      Тревожить короля и нас? - А вы,
                      Милорды, думается мне, неправы,
                      Что терпите их злые пререканья.
                      Но что прискорбнее всего - их речи
                      И среди вас вот-вот зажгут вражду.
                      Послушайте меня и образумьтесь.

                                  Эксетер

                      Миритесь. Не печальте короля.

                               Король Генрих

                      Вы, жаждущие битвы, подойдите.
                      Велю вам впредь, коль страшен вам мой гнев,
                      Оставить спор, забыть его причину. -
                      Вы ж, лорды, вспомните, что мы сейчас
                      В стране изменчивой, непостоянной.
                      Когда раздор приметят в наших взорах,
                      Про наши разногласия узнают,
                      Сердца озлобленные подстрекнутся
                      К непослушанию и мятежу.
                      К тому ж, какой нам учинится срам,
                      Коль станет королям чужим известно,
                      Что ради прихоти пустой, забавы,
                      Цвет нашей знати, Генриховы пэры
                      Лишились Франции, подняв раздор!
                      О, вспомните отца завоеванья,
                      Мой возраст нежный и не потеряйте
                      Из-за безделки то, что стоит крови!
                      Посредником я буду в вашем споре.
                      Коль эту розу приколю, ужель
                      Даст основанье это заподозрить,
                      Что Сомерсета Йорку предпочел я?
                          (Прикалывает алую розу.)
                      Родня мне оба, и люблю обоих.
                      Еще меня короной попрекните:
                      Король шотландский тоже, мол, в короне?
                      Но вас благоразумье убедит
                      Скорее, чем смогу я научить вас.
                      А посему, как в мире мы пришли,
                      Так пусть пребудем мы в любви и мире.
                      Брат Йорк, мы вашу светлость назначаем
                      Наместником во Франции. - А вы,
                      Мой Сомерсет, своих кавалеристов
                      С его пехотою соедините
                      И, соблюдая честь отцов и верность,
                      Идите вместе, дружно, чтобы гнев
                      На головы врагов своих обрушить. -
                      Здесь, отдохнув, мы двинемся в Кале,
                      Оттуда ж в Англию, куда, надеюсь,
                      Пришлете скоро вы в подарок нам
                      Дофина, Алансона, всю их шайку.

                                   Трубы.
            Уходят все, кроме Йорка, Уорика, Эксетера и Вернона.

                                   Уорик

                      Лорд Йорк, не правда ль, наш король сегодня
                      Отлично роль оратора сыграл?

                                    Йорк

                      Конечно. Но мне все ж не по вкусу,
                      Что приколол он Сомерсета знак.

                                   Уорик

                      Ну, полно! Это ведь пустая прихоть.
                      Не осуждай его! Готов ручаться,
                      Он умысла дурного не имел.

                                    Йорк

                      Когда б то было так!.. - Но бросим это,
                      Другие нынче предстоят дела.

                        Уходят все, кроме Эксетера.

                                  Эксетер

                      Отлично сделал, Ричард, что смолчал ты;
                      Когда б наружу страсть твоя прорвалась, -
                      Боюсь, пришлось бы нам тогда узреть
                      Такую ненависть, такую ярость,
                      Каких не в силах мы вообразить.
                      Но всякий видит, всякому понятно,
                      Что бешеный раздор среди вельмож,
                      Заносчивость и козни при дворе,
                      И наглая грызня любимцев знати, -
                      Все предвещает пагубный исход.
                      Беда, когда в руках ребенка скипетр,
                      Но хуже, коль разлад родится лютый:
                      Приходят вслед за ним разгром и смуты.
                                 (Уходит.)


        СЦЕНА 2

                                Перед Бордо.
                 Входит Толбот под звуки труб и барабанов.

                                   Толбот

                     Трубач, приблизься к воротам Бордо
                     И вызови на стену их вождя.

                               Трубач трубит.
                 На стену всходят командующий французскими
                             войсками и другие.

                     Сюда зовет вас Толбот, полководец,
                     Что служит в битвах своему монарху.
                     Он вам велит: ворота отворите
                     И моего признайте короля.
                     Как подданные честь ему воздайте, -
                     И с беспощадным войском я уйду.
                     Но если мир отвергнете упрямо,
                     Вы навлечете гнев трех слуг моих:
                     То голод, острый меч и жадный пламень.
                     Коль сами вы отклоните их милость,
                     Все ваши гордые, крутые башни
                     В единый миг сравняются с землей.

                                Командующий

                     Зловещий, грозный сыч, глашатай смерти,
                     Кровавый бич парода моего,
                     Жестокости твоей конец приходит!
                     Лишь мертвый можешь ты проникнуть к нам.
                     Узнай: мы хорошо укреплены,
                     И хватит сил, чтоб выйти и сразиться.
                     Коль двинешься назад, дофин с войсками
                     Тебя опутает железной сетью.
                     Со всех сторон расставлены отряды,
                     Что бегство преградить тебе должны.
                     Куда б ни бросился, ища спасенья,
                     Тебя везде подстерегает смерть,
                     И бледную погибель встретишь ты.
                     Французов десять тысяч поклялись
                     Святым причастием, что злые пушки
                     Ни на одну из христианских дуй,
                     Кроме тебя, не станут направлять.
                     Вот ты живой стоишь передо мною,
                     Храбрец с несокрушимою отвагой!
                     Тебе последнюю хвалу и славу
                     Я воздаю сейчас, хоть ты и враг.
                     Песок, что начал сыпаться в часах,
                     Теченья своего не завершит,
                     Как взор мой, что тебя цветущим видит,
                     Тебя узрит окровавленным, бледным,
                     Бесчувственным, безгласным мертвецом. -
                     Чу, барабан дофина! Трепещи!
                     Он погребальный марш тебе играет,
                     А мой тебе отходную пробьет.

                        Командующий и другие уходят.

                                   Толбот

                     Не обманул он: слышу я врага. -
                     Их фланги осмотреть, кавалеристы! -
                     В военном оплошали мы искусстве!
                     Оленей наших маленькое стадо
                     В ограду загнано, окружено
                     Собак французских лающею сворой.
                     Отважны будем, с первого удара
                     Не задрожим от страха, но свирепо,
                     Как яростные рогачи, направим
                     Стальные лбы на кровожадных псов,
                     Врага заставив отступить бесславно.
                     Пусть каждый жизнь свою продаст, как я, -
                     Найдут, что стоят дорого олени, -
                     Святой Георгий, Толбот, бог и право!
                     Да осенит знамена наши слава!
                                 (Уходит.)


        СЦЕНА 3

                             Равнина в Гаскони.
               Входит Йорк с войском, к нему подходит гонец.

                                    Йорк

                   Вернулись ли разведчики назад,
                   Следившие за армией дофина?

                                   Гонец

                   Милорд, они вернулись; сообщают,
                   Что с войском он направился в Бордо -
                   Сразиться с Толботом, а по дороге,
                   Как говорят лазутчики, к дофину
                   Примкнули два отряда покрупнее
                   И вместе с ним направились туда же.

                                    Йорк

                   Проклятье негодяю Сомерсету,
                   Что медлит в подкрепленье мне прислать
                   Отряд кавалеристов для осады!
                   Ждет добрый Толбот помощи моей;
                   Меня ж дурачит мерзостный изменник,
                   И я не в силах славному помочь.
                   Господь, заступник будь ему в нужде!
                   Коль он падет, конец войне французской.

                          Входит сэр Уильям Люси.

                                    Люси

                   Высокий предводитель сил английских!
                   В такой подмоге спешной никогда
                   Мы не нуждались на земле французской.
                   Скачи на помощь Толботу скорей;
                   Он поясом железным опоясан
                   И гибелью ужасной окружен.
                   В Бордо, отважный герцог Йорк, в Бордо!
                   Иль Толбот, Франция и честь, прощайте!

                                    Йорк

                   О, если б вместо Толбота был там
                   Надменный Сомерсет, что портит дело,
                   Мы сберегли бы храброго бойца,
                   Изменника и труса потеряв.
                   Я чуть не плачу, гнев меня объемлет:
                   Мы гибнем, а предатель гнусный дремлет.

                                    Люси

                   О, помогите лорду в час суровый!

                                    Йорк

                   Он гибнет, - должен я нарушить слово;
                   Француз ликует, - мы в пучине бед.
                   Всему виной предатель Сомерсет.

                                    Люси

                   Так душу Толбота помилуй, боже,
                   И Джона, сына юного его!
                   К отцу поехал он: его я встретил.
                   Семь лет был Толбот с сыном разлучен, -
                   И вот с ним вместе смерть увидит он.

                                    Йорк

                   Ах, не на радость сын приедет милый, -
                   С ним встретится лорд Толбот у могилы.
                   Прочь! Задыхаюсь я, скорбя о том,
                   Что встретятся в час смерти сын с отцом.
                   Люси, прощай! Могу лишь проклинать
                   Того, кто не послал нам в помощь рать.
                   Пуатье, Блуа и Тура больше нет, -
                   Всего лишил нас подлый Сомерсет.

                                    Люси

                   Пока раздора коршун роковой
                   Терзает грудь высоких полководцев,
                   Небрежность, лень лишают нас всего,
                   Что нам стяжал недавно опочивший
                   Король, навеки славный Генрих Пятый.
                   Пока они враждуют меж собой,
                   Все гибнет - жизнь, и честь, и край родной.
                                 (Уходит.)


        СЦЕНА 4

                         Другая равнина в Гаскони.
              Входят Сомерсет с войском, с ним офицер Толбота.

                                  Сомерсет

                  Теперь уж поздно, не могу послать.
                  Толбот и Йорк с поспешностью чрезмерной
                  Затеяли поход. Всех наших сил
                  Не хватит, чтобы вылазку отбить
                  Из города. Чрезмерно храбрый Толбот
                  Сиянье прежней славы омрачил
                  Безумным, диким, вздорным предприятьем.
                  Йорк Толбота решил на смерть послать,
                  Чтоб самому великим Йорком стать.

                          Входит сэр Уильям Люси.

                                   Офицер

                  Вот и сэр Люси, что со мною послан
                  За помощью для гибнущих полков.

                                  Сомерсет

                  Сэр Уильям, кем вы посланы, скажите?

                                    Люси

                  Кем? Толботом, что продан был и куплен.
                  Бедою дерзостною окружен,
                  Он призывает Йорка, Сомерсета,
                  Чтоб натиск смерти отвратить от слабых
                  Своих полков. Меж тем как вождь достойный
                  Кровавым потом истекает в битве,
                  Чрез силу держится, подмоги ждет,
                  Вы, лживая опора и надежда,
                  Стоите в стороне, пылая распрей.
                  Пусть личный ваш раздор не помешает
                  Послать ему готовую подмогу.
                  Ведь лорду знаменитому грозят
                  Со всех сторон враги несметной силой:
                  Бургундский герцог, Карл, Бастард, Рене
                  И Алансон кольцом его сдавили,
                  И Толбот погибает из-за вас.

                                  Сомерсет

                  Йорк подстрекнул его, - пусть он поможет.

                                    Люси

                  А Йорк во всем винит лишь вашу светлость,
                  Клянясь, что задержали вы отряды,
                  Предназначавшиеся для похода.

                                  Сомерсет

                  Лжет Йорк! Он мог за конницей прислать.
                  Чтить и любить его я не обязан.
                  Унизился бы я пред ним, послав
                  Ему без просьбы конные отряды.

                                    Люси

                  Обман английский, не французов мощь,
                  Опутал сетью славного героя.
                  Он не вернется в Англию живым:
                  Погублен он раздором роковым.

                                  Сомерсет

                  Я конницу пошлю без промедленья,
                  Чрез шесть часов получит подкрепленье.

                                    Люси

                  Уж поздно: он в плену или убит.
                  Когда б и захотел, не мог бежать он,
                  А если б он и мог, не захотел бы.

                                  Сомерсет

                  Коль умер Толбот, - так прощай, герой!

                                    Люси

                  Он славою покрыт, а вы - хулой.
                                 (Уходит.)


        СЦЕНА 5

                       Английский лагерь близ Бордо.
                       Входят Толбот и Джон, его сын.

                                   Толбот

                     О юный Джон! Я за тобой послал,
                     Чтоб научить военному искусству, -
                     Чтоб имя Толбота в тебе воскресло,
                     Когда иссохшей старостью, бессильем
                     Прикован к ложу будет твой отец.
                     Но - о губительные, злые звезды! -
                     Приходишь ныне ты на праздник смерти,
                     Беды ужасной и неотразимой.
                     Садись на лучшего коня, мой мальчик;
                     Я научу тебя, как быстрым бегством
                     Спастись. Иди, не медли. Бог с тобой!

                                    Джон

                     Я Толботом зовусь, вам сын родной -
                     И побегу? Коль мать моя мила вам,
                     Вы не позорьте имени ее,
                     Меня Бастардом, трусом почитая.
                     Все скажут - "Он не Толботом рожден,
                     Коль убежал, вождя покинув, он".

                                   Толбот

                     Беги, чтоб за меня отмстить нещадно.

                                    Джон

                     Кто так бежит, тот не придет обратно.

                                   Толбот

                     Оставшись, оба встретим свой конец

                                    Джон

                     Я остаюсь. Бегите вы, отец.
                     Смерть ваша принесет ущерб несметный
                     Моя ж погибель будет незаметной
                     Моею смертью хвастать враг не стане!
                     А с вашей гибелью надежда канет
                     Честь вашу не убьет побег такой.
                     Мою ж убьет, - нет подвигов за мной
                     Про ваше бегство скажут: "Здесь расчет"
                     Меня же всякий трусом назовет.
                     Надежды нет на то, что буду смел.
                     Когда в сраженье первом оробел.
                     Молю вас, дайте с честью умереть,
                     Отрадней это мне, чем срам терпеть.

                                   Толбот

                     Не любишь матери, коль рвешься к гробу,

                                    Джон

                     Я не хочу срамить ее утробу.

                                   Толбот

                     Иди. Отцовской покоряйся воле.

                                    Джон

                     Пойду, но в битву, на врага, не с поля.

                                   Толбот

                     Честь твоего отца с тобой спасется.

                                    Джон

                     Нет, лишь позор на долю мне придется.

                                   Толбот

                     Ты не был славен. Срам тебе грозит ли?

                                    Джон

                     А вашей славе бегство повредит ли?

                                   Толбот

                     Мой сын, приказ отца сотрет твой стыд.

                                    Джон

                     Но коль умрешь, кто это подтвердит?
                     Коль неизбежна смерть, бежим вдвоем.

                                   Толбот

                     Ну, а войска? Их смерти обречем?
                     Я стар и не срамился никогда.

                                    Джон

                     Иль юности бесчестье - не беда?
                     Вам от себя меня не отделить,
                     Как пополам себя не разделить.
                     Везде за вами я пойду вослед;
                     Коль мой отец умрет, мне жизни нет,

                                   Толбот

                     Тогда прощусь с тобой, сын милый Джон.
                     Ты в этот день угаснуть обречен.
                     Идем. Бок о бок мы умрем с тобой
                     И к небу полетим душа с душой.

                                  Уходят.


        СЦЕНА 6

                               Поле сражения.
                             Шум битвы. Стычки.
                 Сын Толбота окружен. Толбот его выручает.

                                   Толбот

                     Святой Георгий и победа! Бейтесь!
                     Регент нарушил данное мне слово
                     И нас обрек мечу врага лихого.
                     Где Джон? - Постой, набраться надо сил;
                     Тебя от смерти спас я, жизнь продлил.

                                    Джон

                     Я дважды сын твой, ты отец мне дважды!
                     Терял я жизнь, что ты мне дал однажды,
                     Но ты, на зло судьбе, свой меч извлек.,
                     Даруя дням истекшим новый срок.

                                   Толбот

                     Когда мечом ты искры высекал
                     Из шлема Карла, вдруг я воспылал
                     Надеждой гордой на победу. Старость
                     Познала юную отвагу, ярость.
                     Отбит Бастард, Бургундец, Алансон,
                     И от надменных галлов ты спасен.
                     Бастард, что течь заставил кровь твою,
                     С кем девственный ты меч скрестил в бою,
                     Мне вскоре встретился; я поспешил
                     Кровь незаконную из гнусных жил
                     Пролить и говорил, глумясь над ним:
                     "Бастард, вот пролита мечом моим
                     Твоя худая, мерзкая, гнилая
                     И низменная кровь; тебе отмщаю
                     За чистую кровь сына моего,
                     Что пролил ты". Хотел убить его,
                     Но помощь к ним пришла. Скажи, мой Джон,
                     Как чувствуешь себя? Не утомлен?
                     Теперь, надеюсь, ты готов бежать,
                     Когда ты принял рыцарства печать?
                     Беги, чтоб отомстить за смерть мою.
                     Что значит помощь одного в бою?
                     Безумие, пускаясь в быстрину,
                     Всем доверяться одному челну!
                     Коль ныне не убьет французов ярость,
                     На завтра в гроб меня уложит старость.
                     Враг от меня не многим поживится,
                     И жизнь моя лишь на день сократится;
                     С тобой же юность, мать твоя, наш род,
                     Отмщенье, честь отчизны - все умрет.
                     Их ожидает гибель здесь с тобой;
                     Их сохранишь ты, коль покинешь бой.

                                    Джон

                     Мне зла не причинил Бастарда меч,
                     Но сердца кровь исторгла ваша речь.
                     О, прежде чем бесчестье наживая,
                     Спасая жизнь и славу убивая,
                     Отца покинет Джон и убежит,
                     Пусть будет мой трусливый конь убит!
                     Пусть мужиком французским стану я,
                     И срам и беды хлынут на меня!
                     Клянусь величьем вашим, коль один
                     Я с поля убегу - я вам не сын.
                     Не говори о бегстве! Честь дороже!
                     Сын Толбота у ног отца умрет.

                                   Толбот

                     Так за отцом иди, Икар Злосчастный!
                     Я жизнью дорожу твоей прекрасной,
                     Сражаться будешь рядом ты с отцом
                     И доблестною смертью мы умрем.

                                  Уходят.


        СЦЕНА 7

                        Другая часть поля сражения.
                             Шум битвы. Стычка.
               Входит раненый Толбот, поддерживаемый слугой.

                                   Толбот

                   Где жизнь вторая? Я своей лишен.
                   Где Толбот молодой? Где храбрый Джон?
                   Смерть горестная, плена жребий злой,
                   Вы мне смешны, коль здесь мой сын - герои.
                   Увидел он, что сломлен я борьбой,
                   Взмахнул мечом кровавым надо мной
                   И, разъярившись, как голодный лев,
                   Он в подвигах излил свой лютый гнев.
                   Когда же страж мой гневный увидал,
                   Что он один, что враг пред ним бежал,
                   Ему затмило очи исступленье,
                   И от меня он ринулся в сраженье,
                   В толпу врагов, рубя что было сил,
                   И в этом море крови утолил
                   Своей души воспламененной жар, -
                   И доблестно погиб мой сын, Икар.

                                   Слуга

                   Милорд, вот сына вашего несут.
                   Входят солдаты, неся тело Джона Толбота.

                                   Толбот

                   О смерть глумящаяся, дерзкий шут!
                   Избегнем мы твоих позорных уз,
                   Чтоб в вечности скрепить святой союз.
                   Два Толбота, мы воскрылим в эфире
                   На зло тебе стяжав бессмертье в мире -
                   О ты, в чьих ранах смерть гнездится злая,
                   Скажи отцу хоть слово, умирая.
                   Вообрази, что смерть - француз, и ей
                   Брось вызов речью смелою своей.
                   Ты словно говоришь улыбкой слабой
                   "Будь смерть французом, нынче умерла бы" ~
                   Сюда его, в объятия отца!
                   Мой дух страдать не может без конца!
                   Прощайте, воины! - О сын мой милый!
                   Объятия отца - твоя могила.
                                 (Умирает.)

          Солдаты и слуги, оставив тела Толбота и его сына, уходят
             Входят Карл, Алансон, герцог Бургундский, Бастард,
                      Жанна д'Арк и французское войско

                                    Карл

                   Приди на помощь Йорк и Сомерсет,
                   Нам выпал бы сегодня день кровавый

                                  Бастард

                   Толбота львенок бился разъярен;
                   Лил нашу кровь мечом презренным он.

                                Жанна д'Арк

                   Он встретился мне, и сказала я:
                   "Ты будешь девой побежден, дитя!"
                   Он гордо поглядел и мне в ответ:
                   "Джон Толбот не затем рожден на свет,
                   Чтоб гнусной девкой побежденным быть", -
                   И ринулся французов он крошить,
                   Меня себе не почитая равной.

                             Герцог Бургундский

                   Да, из него бы вышел рыцарь славный.
                   Вот он лежит в объятиях того,
                   Кто на несчастье породил его.

                                  Бастард

                   Рубите и кромсайте тех, что славу
                   Британцам дали, нам же - стыд кровавый!

                                    Карл

                   Нет тех, пред кем бежали столько раз,
                   Не станем мертвых оскорблять сейчас

      Входит сэр Уильям Люси со свитой, перед ним французский сержант.

                                    Люси

                   Герольд, веди меня к шатру дофина,
                   Чтоб мне узнать, кто славу дня стяжал.

                                    Карл

                   Сюда с капитуляцией ты прибыл?

                                    Люси

                   С капитуляцией? То ваше слово
                   Оно нам, англичанам, незнакомо.
                   Пришел узнать я, кто захвачен в плен,
                   И осмотреть тела сраженных в битве.

                                    Карл

                   О пленных спрашиваешь ты? Мы в ад
                   Послали их. Скажи, кого ты ищешь?

                                    Люси

                   Где ж доблестный Алкид, лорд храбрый Толбот,
                   Граф Шрусбери, - за бранные заслуги
                   Он был пожалован великим графом
                   Уошфордским, Уотерфордским и Валенским, -
                   Лорд Толбот Гудригский и Эренфилдский,
                   Лорд Верден Олтонский, лорд Стрендж Блекмирский,
                   Лорд Кромвель Уингфилдский, лорд Фернивал,
                   Трикрат прославленный лорд Фоконбридж,
                   Георгия святого славный рыцарь,
                   Святого Михаила и Руна,
                   Великий маршал Генриха Шестого
                   В боях, что он во Франции ведет?

                                Жанна д'Арк

                   Дурацкая напыщенная речь!
                   Сам Турок, что полестней царств владеет,
                   Таким пространным слогом не напишет.
                   А тот, кого так пышно величаешь,
                   Лежит, облеплен мухами, гниющий,
                   Смердящий под ногами у меня.

                                    Люси

                   Так Толбот умерщвлен? Французов бич,
                   Гроза державы вашей, Немезида?
                   О, если б очи превратились в ядра,
                   Чтобы метнуть их вам, враги, в лило!
                   О, если б мог вернуть его я к жизни,
                   На всю бы Францию навел он ужас!
                   Когда б его портрет остался тут,
                   Храбрейшего из вас он устрашил бы.
                   Отдайте мне тела, чтоб унести их
                   И погребению предать с почетом.

                                Жанна д'Арк

                   Не Толбота ли дух в него вселился?
                   Так властно он и гордо говорит.
                   Тела ему отдайте, ради бога,
                   Они лишь воздух заражают здесь.

                                    Карл

                   Отдать ему тела.

                                    Люси

                                     Я унесу их.
                   Но феникс будет пеплом их рожден,
                   И Францию повергнет в трепет он.

                                    Карл

                   Бери и делай с ними, что захочешь. -
                   Теперь в Париж. К победам путь открыт;
                   Всем завладеем, - Толбот ведь убит.

                                  Уходят.


        АКТ V

        СЦЕНА 1

                          Лондон. Покой во дворце.
                                   Трубы.
                Входят король Генрих VI, Глостер и Эксетер.

                               Король Генрих

                    Прочли вы письма, что прислали папа,
                    Граф д'Арманьяк и римский император?

                                  Глостер

                    Да, государь. Вот содержанье их:
                    Ваше величество смиренно просят,
                    Чтоб заключен был мир благочестивый
                    Между державой нашей и французской.

                               Король Генрих

                    Как смотрите, милорд, на предложенье?

                                  Глостер

                    Я вижу в нем единственное средство
                    Унять потоки христианской крови
                    И повсеместно мир восстановить.

                               Король Генрих

                    Вы правы, дядя. Думал я всегда,
                    Что неестественно и нечестиво,
                    Коль царствует раздор бесчеловечный
                    Между приверженцами той же веры,

                                  Глостер

                    К тому ж, король, чтобы скорей свершить
                    И затянуть покрепче узел дружбы,
                    Граф д'Арманьяк, дофину кровно близкий
                    И человек с влиянием огромным,
                    Единственную дочь вам предлагает
                    В супруги, с крупным, царственным приданым.

                               Король Генрих

                    В супруги, дядя? Ах, так молод я,
                    И мне к лицу скорей ученье, книги,
                    Чем нежности игривые с любезной.
                    Однако пригласим сюда послов;
                    Ответ им дайте, как найдете нужным.
                    Я всякому решенью буду рад,
                    Что к славе божьей и стране во благо.

              Входят легат, два посла и епископ Уинчестерский
                         в кардинальском облачении.

                                  Эксетер

                    Как! Лорд Уинчестер уж повышен в званье
                    И получил он кардинальский сан?
                    Я вижу, оправдается теперь,
                    Что предсказал когда-то Генрих Пятый:
                    "Когда Уинчестер станет кардиналом,
                    Сравняет шляпу он свою с короной".

                               Король Генрих

                    Высокие послы! Мы рассмотрели
                    И обсудили ваши предложенья.
                    Разумна и прекрасна ваша цель,
                    И посему решили начертать мы
                    Условья дружеского мира; их
                    Епископу Уинчестеру поручим
                    Во Францию немедля отвезти.

                                  Глостер

                    А что до предложенья Арманьяка,
                    Я доложил подробно королю
                    О качествах возвышенных графини,
                    О красоте и о приданом ценном, -
                    Ее решил он сделать королевой.

                               Король Генрих

                    И в подтвержденье нашего согласья
                    Свезите ей брильянт - залог любви. -
                    Итак, милорд-протектор, позаботьтесь
                    Ее со свитою доставить в Довер;
                    Затем доверим их судьбу волнам,

         Король Генрих со свитой, Глостер, Эксетер и послы уходят.

                           Епископ Уинчестерский

                    Постойте, господин легат, сперва
                    Вручу вам сумму, что я обещал
                    Его святейшеству за сан высокий,
                    Которым он облек меня недавно

                                   Легат

                    К услугам вашего преосвященства.

                           Епископ Уинчестерский
                                (в сторону)

                    Теперь уж Уинчестер не покорится;
                    Сильнейшим пэрам не уступит он.
                    Ты скоро убедишься, Хемфри Глостер,
                    Что властью и рожденьем никогда ты
                    Не превзойдешь высокого прелата.
                    Уверен будь, что я тебя согну
                    Иль возмущеньем разорю страну.

                                  Уходят.


        СЦЕНА 2

                          Франция. Равнина в Анжу.
            Входят Карл, герцог Бургундский, герцог Алансонский,
                    Бастард, Рене, Жанна д'Арк и войско.

                                    Карл

                     Наш дух унылый эта весть ободрит.
                     Как слышно, возмутились парижане;
                     Французская проснулась доблесть в них.

                                  Алансон

                     Так путь к Парижу, славный Карл, свершай;
                     Здесь времени напрасно не теряй.

                                Жанна д'Арк

                     Мир парижанам, если к нам примкнут, -
                     Не то дворцы их гордые падут.

                             Входит разведчик.

                                 Разведчик

                     Успехов славному вождю желаю
                     И счастья вам, сподвижникам его!

                                    Карл

                     Что говорят разведчики? Скажи нам.

                                 Разведчик

                     Английские войска, что прежде шли
                     Двумя отрядами, соединились
                     И собираются вам битву дать.

                                    Карл

                     Известье неожиданно, сеньоры;
                     Но приготовимся немедля к встрече.

                             Герцог Бургундский

                     К нам призрак Толбота не прилетит;
                     Коль нет его, ничто нас не страшит.

                                Жанна д'Арк

                     Из низких чувств постыднейшее - страх.
                     Победе прикажи - слетит к тебе
                     На зло врагу, вселенной и судьбе.

                                    Карл

                     Вперед, друзья! За Францию! В час добрый!

                                  Уходят.


        СЦЕНА 3

                           Там же. Перед Анжером.
                             Шум битвы. Стычки.
                            Входит Жанна д'Арк.

                                Жанна д'Арк

                     Регент теснит нас, и бегут французы.
                     Так помогайте, чары, амулеты
                     И вы, руководящие мной духи!
                     Явите знак событий предстоящих.

                                   Гром.

                     Проворные заступники мои,
                     Вы, что владыке севера покорны,
                     Явитесь, помогите мне сейчас!

                             Входят злые духи.

                     То, что явились так поспешно вы,
                     Обычное доказывает рвенье.
                     Вы, духи - покровители мои,
                     Слетевшиеся из глубин подземных,
                     Доставьте снова Франции победу!

                      Духи безмолвно ходят вокруг нее.

                     О! Не томите же меня молчаньем!
                     Как я своею кровью вас кормила,
                     Готова руку отрубить свою
                     И вам отдать ее в залог успеха, -
                     Вы только помогите мне теперь.

                           Духи склоняют головы.

                     Надежды нет? Тогда отдам все тело,
                     Коль просьбу вы исполните мою.

                           Духи качают головами.

                     Ужель ни телом, ни кровавой жертвой
                     Не вымолю я помощи обычной?
                     Тогда возьмите душу, тело, все, -
                     Лишь Англии торжествовать не дайте.

                                Духи уходят.

                     Покинули меня! Настало время
                     Для Франции пернатый гордый шлем
                     Склонить пред Англией, главой поникнув.
                     Заклятья прежние мои бесплодны,
                     И с адом мне бороться не под силу.
                     Ты снова, Франция, падешь во прах.

                                 Шум битвы.

             Входят французы и англичане, сражаясь. Жанна д'Арк
     вступает в единоборство с Йорком. Ее берут в плен. Французы бегут.

                                    Йорк

                     Поймал тебя, французская красотка!
                     Скорей спусти заклятьем духов с цепи,
                     И пусть они тебе вернут свободу.
                     Добыча славная, - достойная и черта.
                     Вот ведьма хмурит брови, как Цирцея
                     Мой образ, верно, хочет изменить.

                                Жанна д'Арк

                     На худший образ твой не переменишь.

                                    Йорк

                     О! Карл дофин - красавец хоть куда!
                     Твой прихотливый взор его лишь ценит.

                                Жанна д'Арк

                     Погибель вас возьми - тебя и Карла!
                     Пусть неожиданно, во время сна,
                     Придушат вас кровавыми руками.

                                    Йорк

                     Колдунья, ведьма гнусная, молчи!

                                Жанна д'Арк

                     Прошу тебя, дозволь мне проклинать.

                                    Йорк

                     Ты будешь клясть, злодейка, на костре.

                                  Уходят.
                                 Шум битвы.
                  Входит Сеффолк, ведя за руку Маргариту.

                                  Сеффолк

                     Кто б ни была, ты - пленница моя.
                             (Смотрит на нее.)
                     Красавица, не убегай, не бойся!
                     Коснусь тебя почтительной рукой;
                     В знак мира вечного я эти пальцы
                     Целую и кладу на бок твой нежный.
                     Кто ты? Скажи, чтоб мне тебя почтить.

                                 Маргарита

                     Кто б ни был ты, зовусь я Маргаритой,
                     И мой отец - Неаполя король.

                                  Сеффолк

                     Я граф и Сеффолком меня зовут.
                     Не оскорбляйся же, природы чудо,
                     Что жребий твой - быть пленницей моей.
                     Так лебедь лебедят своих пушистых
                     Под сенью крыл в плену хранит любовно.
                     Но коль обидно быть тебе рабой,
                     Будь вольным другом мне. Иди домой.

                           Маргарита хочет уйти.

                     Останься! Отпустить ее нет сил:
                     Рука освобождает, сердце ж - нет.
                     Как солнце в зеркале реки играет,
                     В глаза бросая отраженный луч,
                     Так взор мой красота ее слепит.
                     Хотел бы я ухаживать за нею,
                     Но говорить не смею. Попрошу
                     Чернила и перо и объяснюсь ей.
                     Стыд, Де-Ла-Пуль! Не унижай себя.
                     Иль нем ты? Иль не пленница она?
                     Пред женщиной ужели ты робеешь?
                     Да, таково величье красоты,
                     Что поражает чувство и язык.

                                 Маргарита

                     Скажи, граф Сеффолк, - если так зовешься, -
                     Какой мне выкуп за свободу дать?
                     Ведь я, как вижу, пленница твоя.

                                  Сеффолк
                                (в сторону)

                     Почем ты знаешь, что тебе откажут,
                     Раз ты не признавался ей в любви?

                                 Маргарита

                     Что ты молчишь? Какой мне выкуп дать?

                                  Сеффолк
                                (в сторону)

                     Она прекрасна - попытаться надо,
                     И женщина - так можно победить.

                                 Маргарита

                     Скажи, ты примешь выкуп? Да иль нет?

                                  Сеффолк
                                (в сторону)

                     Безумец! Вспомни про свою жену.
                     Как может быть твоею Маргарита?

                                 Маргарита

                     Уйти мне лучше; он меня не слышит.

                                  Сеффолк
                                (в сторону)

                     Пропало все: легла дурная карта.

                                 Маргарита

                     Несвязна речь; наверно, он помешан.

                                  Сеффолк
                                (в сторону)

                     И все ж достать возможно разрешенье.

                                 Маргарита

                     И все ж хочу я получить ответ.

                                  Сеффолк
                                (в сторону)

                     Добьюсь я Маргариты. Для кого же?
                     Для короля! Фу! Глуп я, как бревно!

                                 Маргарита

                     Он говорит о бревнах: верно, плотник.

                                  Сеффолк
                                (в сторону)

                     Однако я свою исполню прихоть,
                     И водворится мир между двух держав.
                     Но все ж одна здесь трудность остается:
                     Отец ее - Неаполя король
                     И герцог Мена и Анжу, но беден,
                     И наша знать отвергнет этот брак.

                                 Маргарита

                     Послушайте меня. Иль недосуг вам?

                                  Сеффолк
                                (в сторону)

                     Как ни сердись они, все ж будет так.
                     Ведь Генрих юн и быстро согласится.
                                (Маргарите.)
                     Принцесса, тайну вам хочу открыть.

                                 Маргарита

                     Пусть я в плену; но он, как видно, рыцарь
                     И ни за что меня не оскорбит.

                                  Сеффолк

                     Благоволите выслушать, принцесса.

                                 Маргарита
                                (в сторону)

                     Меня, быть может, выручат французы:
                     Тогда мне не нужна его любезность.

                                  Сеффолк

                     Принцесса милая, хочу сказать вам...

                                 Маргарита
                                (в сторону)

                     В плену бывали женщины и прежде.

                                  Сеффолк

                     Принцесса, что вы говорите там?

                                 Маргарита

                     Простите, это недоразуменье...

                                  Сеффолк

                     Принцесса, вы сочли бы плен счастливым,
                     Когда бы он доставил вам корону?

                                 Маргарита

                     Быть королевою в плену позорней,
                     Чем быть простой рабою. Государям
                     К лицу свобода.

                                  Сеффолк

                                     Ты ее получишь,
                     Коль Генрих, Англии король, свободен.

                                 Маргарита

                     Что мне за дело до его свободы?

                                  Сеффолк

                     Хочу тебя его супругой сделать,
                     Тебе дать в руки скипетр золотой,
                     Короной увенчать твою главу,
                     Коль согласишься быть моею...

                                 Маргарита

                                                    Чем?

                                  Сеффолк

                     Его любовью.

                                 Маргарита

                     Я недостойна стать его женою.

                                  Сеффолк

                     О нет, принцесса, недостоин я,
                     Коль сватаю красавицу ему,
                     А сам остаться должен в стороне.
                     Что скажете, принцесса? Вы согласны?

                                 Маргарита

                     Когда отцу угодно, я согласна.

                                  Сеффолк

                     Сюда, начальники! Вперед, знамена! -
                     Здесь, перед замком вашего отца,
                     Принцесса, мы начнем переговоры.

                           Трубят к переговорам.
                           На стену всходит Рене.

                     Смотри, Рене, в плен дочь твоя взята!

                                    Рене

                     Кем?

                                  Сеффолк

                          Мной.

                                    Рене

                                Как, Сеффолк, этому помочь?
                     Ведь воин я и не умею плакать
                     И проклинать изменчивость судьбы.

                                  Сеффолк

                     Есть средство верное помочь, сеньор,
                     Согласье дай, своей же ради чести,
                     За моего монарха выдать дочь;
                     Ее для короля с трудом я добыл,
                     И этот легкий, краткий плен ее
                     Подарит царственную ей свободу.

                                    Рене

                     Ты, Сеффолк, правду говоришь?

                                  Сеффолк

                                                   Известно
                     Прекрасной дочери твоей, что Сеффолк
                     Не лжет, не притворяется, не льстит.

                                    Рене

                     По рыцарскому слову твоему
                     Сойду, чтоб дать ответ на предложенье.
                             (Сходит со стены.)

                                  Сеффолк

                     Здесь подожду прихода твоего.

                            Трубы. Входит Рене.

                                    Рене

                     Привет тебе, граф славный, в наших землях.
                     Чего захочешь, требуй здесь в Анжу.

                                  Сеффолк

                     Благодарю, Рене. Как счастлив ты,
                     Имея дочь, достойную короны!
                     Но что ответишь мне на предложенье?

                                    Рене

                     Коль ты ее, ничтожную, избрал
                     В невесты государю своему,
                     Я, при условии, что сохраню
                     Анжу и Мен, мои владенья, в мире,
                     Не ведая насилья и войны, -
                     Дочь Генриху отдам, коль он захочет.

                                  Сеффолк

                     Пусть это будет выкуп. Дочь прими.
                     А графствами твоими, я ручаюсь,
                     Отныне будешь мирно ты владеть.

                                    Рене

                     Тебе, как представителе монарха,
                     Во имя Генриха, в знак договора,
                     Я руку дочери моей даю.

                                  Сеффолк

                     Прими ж, Рене Французский, благодарность
                     От короля, которому служу.
                                (В сторону.)
                     А все ж, признаться, было бы приятно
                     Быть за себя ходатаем сейчас.
                                 (Громко.)
                     Я в Англию отправлюсь с новостями
                     И подготовлю заключенье брака.
                     Итак, прощай, Рене, храни алмаз свой,
                     Как подобает, в золотом дворце.

                                    Рене

                     Я обниму тебя, как обнял бы
                     Монарха твоего, будь Генрих здесь.

                                 Маргарита

                     Прощайте, граф. Молитвы Маргариты,
                     Ее признательность - отныне с вами.

                                  Сеффолк

                     Прощайте, милая принцесса. Разве
                     Привета государю не пошлете?

                                 Маргарита

                     Пошлю такой привет, какой к лицу
                     Его служанке, девушке невинной.

                                  Сеффолк

                     Слова нежны и скромности полны.
                     Но снова потревожу вас, принцесса:
                     Залог любви ему пошлете вы?

                                 Маргарита

                     Да, добрый лорд; нетронутое сердце,
                     Любви не ведавшее до сих пор.

                                  Сеффолк

                     А также поцелуй.
                                (Целует ее.)

                                 Маргарита

                     Возьми его себе; я не дерзну
                     Такой пустой залог послать монарху.

                          Рене и Маргарита уходят.

                                  Сеффолк

                     О если б ты была моей! Стой, Сеффолк;
                     Ты не пускайся в этот лабиринт,
                     Где минотавры бродят и измены.
                     Плени монарха похвалами ей:
                     Припоминай все качества принцессы,
                     Ее красу, что превзошла искусство;
                     Во время плаванья об них лишь думай,
                     Чтобы, склонив пред Генрихом колени,
                     В его душе зажечь восторг любви.
                                 (Уходит.)


        СЦЕНА 4

                      Лагерь герцога Йоркского в Анжу.
                        Входят Йорк, Уорик и другие.

                                    Йорк

                     Введите осужденную колдунью.

              Входят Жанна д'Арк под стражей и старик пастух.

                               Старик пастух

                     Ах, Жанна! Убиваешь ты отца!
                     Я для того ль искал тебя повсюду,
                     Чтоб на беду свою здесь увидать
                     Твою безвременную, злую смерть?
                     Ах, Жанна, дочка, я умру с тобою!

                                Жанна д'Арк

                     Презренный нищий! Жалкий негодяй!
                     Я рождена от благородной крови.
                     Ты вовсе не отец мне, не родня.

                               Старик пастух

                     Тьфу! Тьфу! Ей-богу, лорды, врет она.
                     Я ей отец - то знает весь приход;
                     И мать ее жива и подтвердит,
                     Что первый плод она женитьбы нашей.

                                   Уорик

                     Бесстыдная! Отвергнешь ты родство?

                                    Йорк

                     Как жизнь ее была порочной, гнусной,
                     Такая же и смерть ей предстоит.

                               Старик пастух

                     Фу, Жанна! Можно ль быть такой упрямой?
                     Свидетель бог, ты плоть и кровь моя;
                     Из-за тебя я пролил слез немало.
                     Не отрекайся, дочка, от меня.

                                Жанна д'Арк

                     Пошел, мужик! - Подкуплен вами он:
                     Хотите скрыть моих венчанных предков.

                               Старик пастух

                     Да, за венчанье дал попу я нобль,
                     Когда на матери твоей женился.
                     Стань на колени, дитятко мое,
                     И я тебя благословлю. - Не хочешь?
                     Будь проклят час рожденья твоего!
                     Хотел бы я теперь, чтоб молоко,
                     Которым мать твоя тебя кормила,
                     Крысиным ядом было, а не то -
                     Чтоб кровожадный волк тебя заел,
                     Когда пасла моих овец ты в поле!
                     Ты от отца, мерзавка, отреклась?
                     Сжечь, сжечь ее! Повесить - много чести.
                                 (Уходит.)

                                    Йорк

                     Убрать ее. Достаточно жила,
                     Своею скверной отравляя мир.

                                Жанна д'Арк

                     Кто вами осужден - сперва узнайте.
                     Не пастухом-мужланом рождена я,
                     Но род веду от крови королевской.
                     Я чистая избранница небес,
                     Озарена высокой благодатью,
                     Чтоб чудеса здесь на земле творить.
                     Я с бесами не зналась никогда.
                     Но вы, что похотью осквернены,
                     Замараны невинной кровью жертв,
                     Погрязли в злых пороках и разврате, -
                     Как сами благодати лишены,
                     Считаете, что можно чудеса
                     Творить лишь с помощью нечистой силы.
                     Вы в заблужденье грубом! Жанна д'Арк
                     Осталась девственницей с детских лет,
                     Чиста и непорочна даже в мыслях;
                     И девы кровь, пролитая жестоко,
                     О правой мести к небу воззовет.

                                    Йорк

                     Так, так. На казнь вести ее скорей!

                                   Уорик

                     Послушайте, раз девушка она,
                     Дров не жалейте, больше их кладите,
                     И бочки со смолою на костер
                     Вкатите, чтоб мученья сократить ей.

                                Жанна д'Арк

                     Ничто сердец безжалостных не тронет?
                     Так слабость, Жанна, им свою открои,
                     Что по закону даст тебе защиту. -
                     Беременна я, лютые убийцы!
                     Не умерщвляйте плод моей утробы,
                     Коль тащите меня на злую смерть.

                                    Йорк

                     Помилуй, бог! Беременна святая!

                                   Уорик

                     Вот чудо величайшее твое!
                     Иль к этому вела святая жизнь?

                                    Йорк

                     Она с дофином славно забавлялась,
                     Предвидел я, на что она сошлется.

                                   Уорик

                     Ну, ладно. Не нужна нам жизнь бастардов,
                     Особенно когда отец им Карл.

                                Жанна д'Арк

                     Ошиблись вы: не от него ребенок;
                     Был Алансон возлюбленным моим.

                                    Йорк

                     Ах, Алансон! Второй Макиавелли!
                     Дитя умрет, будь сотни жизней в нем.

                                Жанна д'Арк

                     Меня простите, я вас обманула:
                     Не Карл, не Алансон меня пленил;
                     То был Рене, Неаполя король.

                                   Уорик

                     Женатый человек! Недопустимо!

                                    Йорк

                     Вот девушка! Она сама не знает,
                     Кого винить - так много было их.

                                   Уорик

                     Она была щедра и всем доступна.

                                    Йорк

                     И все же дева чистая она. -
                     Распутница! Себя и свой приплод
                     Ты осудила. Прочь! Мольбы напрасны.

                                Жанна д'Арк

                     Идемте ж. Но оставлю вам проклятье.
                     Пусть никогда отрадный солнца свет
                     Не озаряет край, где вы живете,
                     Но тьма и сумрачные тени смерти
                     Покроют вас, пока в тоске и горе
                     Вы не затянете петлю на шее!
                           (Уходит под стражей.)

                                    Йорк

                     Рассыпься в прах, развейся черным пеплом,
                     Проклятая служительница ада!

               Входят кардинал Бофорт, епископ Уинчестерский
                                 со свитой.

                                  Кардинал

                     Милорд-регент, принес я полномочья
                     Для вашей милости от короля.
                     Милорды, христианские державы,
                     Об этих распрях пагубных скорбя,
                     Просили настоятельно, чтоб мы
                     Мир заключили с Францией надменной.
                     Поблизости от нас дофин со свитой:
                     Явился он вести переговоры.

                                    Йорк

                     Так вот к чему привел наш тяжкий труд!
                     Как! Потеряв так много славных пэров,
                     Дворян, вождей и рядовых солдат,
                     Погибших в этом долголетнем споре,
                     Отдавших жизнь за благо королевства,
                     Мы бабий мир постыдно заключим?
                     Иль мы изменой, подлостью, коварством
                     Не потеряли многих городов,
                     Что доблестно завоевали предки? -
                     Ах, Уорик, Уорик! Я, скорбя, предвижу,
                     Что Франции лишимся мы совсем.

                                   Уорик

                     Терпенье, Йорк. Коль мир мы заключим,
                     То на условьях, столь для них суровых,
                     Что будет мало выгоды французам.

               Входят Карл, Алансон, Бастард, Рене и другие.

                                    Карл

                     Поскольку это решено, милорды,
                     Мы перемирие провозгласим.
                     Явились мы, чтобы узнать от вас,
                     Какие ставите условья мира.

                                   Уорик

                     Ты говори, Уинчестер. Ярый гнев,
                     Сжав гордо мне, слова не пропускает
                     При виде недругов, столь ненавистных.

                                  Кардинал

                     Карл и вы все, узнайте о решенье:
                     Ввиду того, что Генрих согласился,
                     Из милосердия и состраданья,
                     Освободить ваш край от лютых войн
                     И дать вкусить вам плодоносный мир,
                     Вы станете вассалами его.
                     И если, Карл, ему ты поклянешься,
                     Что, подчинившись, станешь дань платить,
                     Поставлен будешь вице-королем
                     И сохранишь ты сан свой королевский.

                                  Алансон

                     Он станет тенью самого себя?
                     Коронкой жалкою чело украсит,
                     И, в сущности, по весу своему
                     Сравняется он с подданным простым?
                     Нелепо, безрассудно предложенье!

                                    Карл

                     Известно всем, что большей половиной
                     Земель французских я уж завладел
                     И там считаюсь королем законным.
                     Ужель, прельстясь непокоренной частью,
                     Настолько отступлю от прав своих,
                     Чтоб всей страны стать вице-королем?
                     Нет, лорд-посол, я лучше сохраню
                     То, чем владею, нежели, погнавшись
                     За большим, потеряю разом все.

                                    Йорк

                     О дерзкий Карл! Иль к нам не подсылал ты
                     Тайком посредников, чтоб мир снискать?
                     Едва ж дошло до соглашенья дело,
                     Стал в стороне, пускаешься в сравненья?
                     Ну нет! Похищенный тобою титул
                     Прими как дар английского монарха,
                     Признав, что у тебя нет прав законных,
                     Иль будем войнами тебя казнить.

                                    Рене

                     Вы, государь, упрямитесь напрасно,
                     К условьям договора придираясь.
                     Коль мы отвергнем, нет почти надежды,
                     Что встретите подобный случай вновь.

                                  Алансон
                               (тихо, Карлу)

                     Сказать по правде, явите вы мудрость,
                     Спасая свой народ от истребленья,
                     От яростной резни, что каждый день
                     Приносит нам ведение войны.
                     Примите лучше мирный договор:
                     Ведь вы всегда вольны его нарушить.

                                   Уорик

                     Что скажешь, Карл? Условья наши примешь?

                                    Карл

                     Приму;
                     Но только с оговоркою, что вы
                     На наши крепости не посягнете.

                                    Йорк

                     Так присягни монарху моему,
                     Как рыцарь; обещай повиноваться
                     И против Англии не бунтовать.

                     Карл и его свита приносят присягу.

                     Так. Распустите же свои войска.
                     Свернуть знамена! Пусть замолкнут трубы.
                     Торжественно мы водворяем мир.

                                  Уходят.


        СЦЕНА 5

                    Лондон. Покой в королевском дворце.
          Входят король Генрих, разговаривая с Сеффолком, Глостер
                                 и Эксетер.

                               Король Генрих

                     Граф благородный, вашим описаньем
                     Прелестной Маргариты поражен я.
                     Ее достоинства и красота
                     В моей груди любовь уж зародили,
                     И, как порыв свирепый урагана
                     Порой корабль против теченья гонит,
                     Так и меня влечет молва о ней.
                     Иль потерплю крушенье, иль прибуду
                     К желанной пристани ее любви.

                                  Сеффолк

                     Поверьте мне, король, рассказ мой краткий
                     Лишь предисловие к ее хвале.
                     Всех совершенств прелестнейшей девицы, -
                     Когда б имел талант их передать я, -
                     Хватило бы на целый том чудесный,
                     Способный даже хладный ум пленить.
                     Но главное: она не столь прекрасна
                     И преисполнена различных чар,
                     Как нежности и кротости полна,
                     И будет рада вам всегда служить, -
                     Служить, понятно, в самом чистом смысле,
                     Любя и чтя как своего супруга.

                               Король Генрих

                     Иного не прикажет Генрих ей. -
                     Итак, милорд-протектор, согласитесь,
                     Чтоб королевой стала Маргарита.

                                  Глостер

                     Как согласиться? Это грех немалый.
                     Ведь вы же, государь, обручены
                     С другой достойной молодой девицей.
                     Так как же нам нарушить договор,
                     Не осквернив вас, государь, бесчестьем?

                                  Сеффолк

                     Как поступает с незаконной клятвой
                     Правитель; иль как рыцарь на турнире,
                     Сразиться клявшийся, уходит с поля,
                     Сочтя противника себе неравным.
                     Дочь графа бедного не ровня вам,
                     И без позора можно с ней порвать.

                                  Глостер

                     Но чем, скажите, лучше Маргарита?
                     Ее отец не более как граф,
                     Хоть много пышных титулов имеет.

                                  Сеффолк

                     О нет, милорд; отец ее - король,
                     Король Неаполя, Иерусалима,
                     Во Франции большой имеет вес,
                     И с ним родство должно упрочить мир
                     И в подчинении держать французов.

                                  Глостер

                     Но то же сделает граф Арманьяк,
                     Затем что близкий родственник он Карлу.

                                  Эксетер

                     К тому ж он даст приданое большое;
                     Рене ж скорее сам возьмет, чем даст.

                                  Сеффолк

                     Приданое? Монарха не порочьте!
                     Иль так он низок, беден и презренен,
                     Чтоб деньги предпочесть любви чистейшей?
                     Обогатить невесту может Генрих,
                     Не станет он искать ее богатств.
                     Жену крестьянин жалкий покупает,
                     Как лошадь, телку иль овцу на рынке.
                     Брак чересчур значительное дело, -
                     Не чрез ходатая его свершать.
                     Не та, что мы хотим, но та, что выбрал
                     Сам государь, должна делить с ним ложе.
                     И вот, милорды, раз ее он любит,
                     Сильнее всех других причина эта
                     Склоняет нас отдать ей предпочтенье.
                     Что брак по принужденью, как не ад,
                     Раздоры постоянные и ссоры?
                     Брак по любви блаженством наделяет
                     И образ мира высшего являет.
                     На ком жениться должен наш король,
                     Как не на Маргарите, на принцессе?
                     Она и по красе и по рожденью
                     Достойна быть супругой короля,
                     Вольнолюбивый дух ее и храбрость,
                     Столь редкие у женщин, в том порукой,
                     Что можно ждать от короля потомства.
                     Да, сын завоевателя, наш Генрих,
                     Завоевателей родить нам может,
                     Когда с девицею, столь твердой духом,
                     Как Маргарита, заключит он брак.
                     Согласье дайте, лорды, и решите,
                     Что королевою быть Маргарите.

                               Король Генрих

                     Я сам не знаю, благородный Сеффолк,
                     От живости ли вашего рассказа,
                     Иль оттого, что юности моей
                     Еще не тронул пламень жгучей страсти, -
                     Но только чувствую в своей груди
                     Такой разлад, такой свирепый спор
                     Меж страхом и надеждою, что болен
                     Я от напора дум. Итак, милорд,
                     Во Францию поспешно отплывайте;
                     Примите все условья и добейтесь
                     Согласия принцессы Маргариты
                     К нам в Англию приплыть и на престоле
                     Воссесть, венчанной Генриха супругой.
                     А на расходы ваши путевые
                     С народа десятину соберите.
                     Ступайте же. Пока вы не вернетесь,
                     Терзаться буду тысячью тревог -
                     А вы не обижайтесь, добрый дядя;
                     Когда, вы станете меня судить
                     По самому себе в былые годы,
                     Я знаю, что легко вы извините
                     Внезапное решение мое.
                     Ведите же меня отсюда прочь;
                     Я в одиночестве предамся грусти.
                                 (Уходит.)

                                  Глостер

                     Ах, опасаюсь я, что будет грусть
                     Началом и концом его любви.

                         Глостер и Эксетер уходят.

                                  Сеффолк

                     Вот Сеффолк победил и отплывает, -
                     Как некогда плыл в Грецию Парис, -
                     Надеясь также обрести любовь,
                     Но встретить больше счастья, чем троянец.
                     Ведь Маргарита, королевой став,
                     Отныне будет править государем,
                     Я ж - ею, королем и всей страной.
                                 (Уходит.)


   Генрих VI, часть вторая


     Перевод Е. БИРУКОВОЙ
     ПСС в восьми томах. Издательство "Искусство", 1958, т. 1.
     OCR Бычков М.Н.


     Король Генрих VI.
     Хемфри, герцог Глостер, его дядя.
     Кардинал Бофорт, епископ Уинчестерский, внучатный дядя короля.
     Ричард Плантагенет, герцог Йоркский.

     Эдуард |
            } его сыновья.
     Ричард |

     Герцог Сомерсет |
     Герцог Сеффолк  |
     Герцог Бекингем } приверженцы короля.
     Лорд Клиффорд   |

     Клиффорд Младший - его сын.

     Граф Солсбери |
                   } приверженцы Йорка.
     Граф Уорик    |

     Лорд Скелс, комендант Тауэра.
     Лорд Сей.
     Сэр Хемфри Стеффорд.
     Уильям Стеффорд, его брат.
     Сэр Джон Стенли.
     Вокс.
     Метью Гофф.
     Капитан корабля.
     Шкипер.
     Штурман.
     Уолтер Уитмор.
     Два дворянина, взятые в плен вместе с Сеффолком.

     Юм      |
             } священники.
     Саутуэл |

     Болингброк, заклинатель.
     Томас Хорнер, оружейник.
     Питер, его слуга.
     Четемский клерк.
     Мэр Сент-Олбенса.
     Симпкокс, обманщик.
     Александр Айден, кентский дворянин.
     Джек Кед, бунтовщик.

     Джордж Бевис |
     Джон Холленд |
     Дик, мясник  } приверженцы Кеда.
     Смит, ткач   |
     Майкл        |

     Королева Маргарита, жена Генриха VI.
     Элеонора, герцогиня Глостер.
     Марджери Джорден, колдунья.
     Жена Симпкокса.
     Дух.

                 Лорды, леди, слуги, просители, олдермены,
                    герольд, палач, шериф и полицейские,
                горожане, подмастерья, сокольничьи, стража,
                           убийцы, гонцы и т. д.

                          Место действия - Англия.


        АКТ I

        СЦЕНА 1

                      Лондон. Парадный зал во дворце.
         Трубы, затем гобои. Входят с одной стороны король Генрих,
             герцог Глостер, Солсбери, Уорик и кардинал Бофорт,
     с другой - королева Маргарита, Сеффолк, Йорк, Сомерсет и Бекингем.

                                  Сеффолк

                      Когда меня вы, государь, послали
                      Во Францию, то повелели мне,
                      Чтоб я, ваш представитель, вместо вас
                      С принцессой Маргаритой обручился.
                      И вот явились в древний, славный Тур
                      Французский государь и Сицилийский
                      И герцогов четыре: Орлеанский,
                      Бретонский, Калабрийский, Алансонский,
                      Семь графов и четырнадцать баронов
                      И двадцать почитаемых прелатов;
                      При них в соборе был я обручен.
                      Теперь смиренно, преклонив колени,
                      В присутствии английских гордых пэров,
                      Свои права на королеву вам
                      Вручаю, милостивый повелитель,
                      Чью тень великую изображал я.
                      Не приносил вассал богаче дара,
                      Не принимал король супруги краше.

                               Король Генрих

                      Встань, Сеффолк. - Мой привет вам, королева!
                      Нежней не выражу свою любовь,
                      Чем этим поцелуем. - О господь,
                      Жизнь давший мне, дай сердцу благодарность!
                      Ты целый мир земных восторгов мне
                      С ее лицом пленительным даруешь,
                      Коль свяжет нас любовное согласье.

                             Королева Маргарита

                      Король английский, повелитель мой,
                      Беседа мысленная, что беззвучно
                      Днем, ночью, наяву и в снах моих
                      Вела я с вами, мой супруг бесценный,
                      Дает мне смелость высказать привет вам
                      В простых словах, подсказанных рассудком
                      И сердцем, преисполненным блаженства.

                               Король Генрих

                      Чарует вид ее, но прелесть речи,
                      Проникнутой ума - ее величием,
                      Восторга слезы вызвала во мне, -
                      Так радость сердца моего безмерна.
                      Приветствуйте любовь мою, милорды.

                                    Все
                             (преклоняя колени)

                      Да здравствует на троне Маргарита!

                             Королева Маргарита

                      Благодарю вас всех.

                                  Сеффолк

                      Милорд протектор, не угодно ль будет
                      Вам огласить условья договора,
                      Что между вашим королем и Карлом
                      На год шесть месяцев упрочит мир.

                                  Глостер
                                  (читает)

     "Во-первых,   решено   между  королем  Французским  Карлом  и  Уильямом
Де-Ла-Пуль,  маркизом  Сеффолком,  послом  Генриха,  короля Английского, что
вышеупомянутый Генрих вступает в брак с принцессой Маргаритой, дочерью Рене,
короля Неаполя, Сицилии и Иерусалима, и венчает ее королевой Англии не позже
тридцатого  сего мая. Далее, герцогства Анжу и графство Мен будут очищены от
войск и переданы королю, отцу ее...".

                         Бумага падает из его рук.

                               Король Генрих

                     Что с вами, дядя?

                                  Глостер

                                       Государь, простите,
                     Мне стало - дурно; сжалось болью сердце;
                     В глазах темнеет... Не могу читать.

                               Король Генрих

                     Вы, дядя Уинчестер, читайте дальше.

                                  Кардинал
                                  (читает)

     "...Далее,  герцогства  Анжу  и  графство  Мен будут очищены от войск и
переданы  королю, отцу ее, а она будет доставлена за собственный счет короля
Английского, без всякого приданого".

                               Король Генрих

                   Согласны мы. - Маркиз, склони колени.
                   Отныне герцог Сеффолк будешь ты.
                   Тебе вручаем меч. - Кузен наш Йорк,
                   Вас от регентства мы освобождаем
                   На срок, что упомянут в договоре. -
                   Благодарим вас, Уинчестер, наш дядя,
                   Вас, Глостер, Бекингем, Йорк, Сомерсет,
                   Солсбери, Уорик, -
                   Всех вас благодарим за то, что вы
                   Достойно встретили мою супругу.
                   Идемте ж. Приготовьте поскорей.
                   Что надо для ее коронованья.

            Король Генрих, королева Маргарита и Сеффолк уходят.

                                  Глостер


                   О пэры славные, страны опора!
                   Вам Хемфри Глостер скорбь свою откроет...
                   Нет, вашу скорбь, скорбь всей родной страны.
                   Не расточал ли брат мой. Генрих юность,
                   Отвагу, деньги и людей на войны?
                   Не спал ли он порой в открытом поле
                   В суровый холод и в палящий зной,
                   Чтоб Францию стяжать, свое наследье?
                   Не напрягал ли разум брат мой Бедфорд,
                   Чтоб завоеванное сохранить?
                   Вы так же, Сомерсет, отважный Йорк,
                   Солсбери, Бекингем и грозный Уорик,
                   Не проливали ль кровь из ран глубоких
                   Во Франции и на полях нормандских?
                   И разве дядя Бофорт и я сам
                   С учеными в совете королевства,
                   Трудясь, не заседали день и ночь,
                   Не обсуждали в неустанном рвенье,
                   Как удержать французов в подчиненье?
                   И не был ли в младенчестве король
                   На зло врагам в Париже коронован?
                   Иль слава и старанья даром сгинут?
                   Честь Генриха и Бедфорда усердье,
                   Деянья ваши, труд совета - сгинут?
                   О пэры Англии! Союз позорный,
                   Брак роковой - разрушит вашу славу,
                   Предаст забвенью ваши имена,
                   Изгладит вашей доблести следы,
                   Завоеваний памятники свергнет, -
                   Исчезнет все, как если б не бывало.

                                  Кардинал

                   Племянник, что за пламенная речь,
                   Пространная и пышная рацея?
                   Мы Францию удержим за собой.

                                  Глостер

                   Да, дядя, мы удержим, если сможем!
                   Но это невозможно нам теперь.
                   Сеффолк, наш новоиспеченный герцог,
                   Что вертит всем, Анжу и Мен уж отдал;
                   Они в руках Рене, чей гордый титул
                   Так плохо вяжется с мошною тощей.

                                  Солсбери

                   Клянусь я тем, кто ради нас был распят,
                   Те герцогства - к Нормандии ключи. -
                   Но что ж ты плачешь, Уорик, храбрый сын мой?

                                   Уорик

                   От горя, что они невозвратимы.
                   Когда б надеялся я вновь стяжать их,
                   Глаза мои не проливали б слез,
                   Но меч мой проливал бы реки крови.
                   Завоевала их моя рука;
                   И города, что приобрел я кровью,
                   Возвращены французам с мирной речью!
                   Mort Dieu! {Клянусь смертью господа. (Франц.)}

                                    Йорк

                   Пусть задохнется этот герцог Сеффолк,
                   Страны героев помрачивший славу!
                   Скорей бы дал врагам я вырвать сердце,
                   Чем согласился б на такой союз.
                   Все короли английские, читал я,
                   За женами обычно получали
                   И золото и новые владенья, -
                   А наш король свои владенья отдал
                   За брак, который выгод не принес.

                                  Глостер

                   Забавное, неслыханное дело!
                   Пятнадцатую долю просит Сеффолк
                   За все расходы по ее доставке!
                   Да лучше уж пускай бы оставалась
                   Во Франции принцесса голодать,
                   Чем к нам...

                                  Кардинал

                   Лорд Глостер, вы чрезмерно горячитесь.
                   Угодно это было государю.

                                  Глостер

                   Лорд Уинчестер, я знаю ваши мысли.
                   Не речь моя теперь вам не по вкусу, -
                   Присутствие мое смущает вас.
                   Наружу рвется гнев. - Прелат надменный,
                   Твою вражду я вижу. Коль останусь,
                   Мы старый спор возобновим. Прощайте!
                   Но вспомните, когда меня не станет,
                   Милорды, предсказание мое:
                   Мы скоро Францию навек утратим.
                                 (Уходит.)

                                  Кардинал

                   Вот в ярости ушел протектор наш.
                   Известно, лорды, вам, что он мне враг;
                   Нет, более того, он враг всем вам;
                   И королю, боюсь, он друг плохой.
                   Обдумайте: он ближе всех по крови
                   И вправе унаследовать корону.
                   Хотя б король наш Генрих этим браком
                   Приобретал империи владенья
                   И западных могучих королевств,
                   Ваш Глостер был бы все же недоволен.
                   Не дайте же себя околдовать
                   Речами лести; будьте осторожны
                   И мудры. Хотя его и любит чернь,
                   Зовет: "Наш добрый Хемфри, герцог Глостер!"
                   И рукоплещет, громко восклицая:
                   "Храни его высочество, господь!
                   Дай бог тебе здоровья, добрый герцог!"
                   Все ж я боюсь, что он при доброй славе
                   Окажется протектором опасным.

                                  Бекингем

                   Зачем теперь протектор государю?
                   Он взрослым стал и может править сам.
                   Брат Сомерсет, соединись со мною,
                   И, к Сеффолку примкнув, мы вместе с ним
                   Проворно выбьем Хемфри из седла.

                                  Кардинал

                   Не терпит проволочки это дело;
                   Я к Сеффолку отправлюсь поскорей.
                                 (Уходит.)

                                  Сомерсет

                   Брат Бекингем, хотя гордыня Хемфри
                   И сан его высокий нам обидны,
                   Все ж надо наблюдать за кардиналом.
                   Своею дерзостью несносней он,
                   Чем все другие пэры в королевстве.
                   С паденьем Хемфри будет он протектор.

                                  Бекингем
                                (Сомерсету)

                   Протектором быть мне или тебе
                   На зло и Глостеру и кардиналу.

                        Бекингем и Сомерсет уходят.

                                  Солсбери

                   Пошло вслед за гордыней - честолюбье.
                   Меж тем, как о себе они радеют,
                   Нам надо порадеть о государстве.
                   Я не видал, чтоб Хемфри, герцог Глостер,
                   Когда-нибудь ронял свой сан высокий;
                   Но видел я, что кардинал надменный
                   Скорее на солдата походил,
                   Чем на священника; был горд и резок,
                   Как будто он хозяин всем; ругался
                   Порой, как грубиян, и вел себя
                   Отнюдь не как правитель государства. -
                   Уорик, мой сын, отрада лет преклонных,
                   Твои дела, воздержанность, правдивость
                   К тебе расположили весь народ.
                   Ты после Глостера любимец общий. -
                   Брат Йорк, твои в Ирландии деянья,
                   Где ты гражданский водворил порядок,
                   И в сердце Франции твои победы,
                   Когда ты был регентом в этом крае,
                   Внушили всем почет к тебе и страх.
                   Для блага родины объединимся,
                   Чтоб укротить гордыню кардинала
                   И Сеффолка, а также честолюбье
                   Кузенов Сомерсета с Бекингемом.
                   Поддерживать во всем мы будем Хемфри,
                   Затем что он стремится к благу края.

                                   Уорик

                   Пускай поможет Уорику господь
                   За то, что любит он свою отчизну
                   И дорожит родного края благом.

                                    Йорк
                                (в сторону)

                   Йорк то же говорит, и с большим правом.

                                  Солсбери

                   Идемте ж, позаботимся о главном.

                                   Уорик

                   Но главное, отец, что отдан Мен -
                   Тот Мен, что Уорик доблестью стяжал
                   И уступил бы лишь с последним вздохом.
                   Как? Мы лишились Мена и Анжу?
                   Верну их или голову сложу.

                          Уорик и Солсбери уходят.

                                    Йорк

                   Французам отданы Анжу и Мен;
                   Париж потерян нами, а дела
                   В Нормандии висят на волоске.
                   Был Сеффолком подписан договор,
                   Одобрен пэрами; доволен Генрих,
                   Что променял два герцогства своих
                   На герцога пленительную дочь.
                   Что их винить? Не все ли им равно?
                   Они дарят ведь не свое - чужое.
                   Пират награбленным не дорожит,
                   Наложниц и друзей он покупает;
                   Как лорд, живет вовсю, пока добра
                   Не расточит. А там хозяин бедный
                   Рыдает горько и ломает руки,
                   Дрожит всем телом, стоя в стороне,
                   Пока его именье расхищают,
                   И, умирая с голоду, не смеет
                   Притронуться к тому, чем он владел,
                   Меж тем как дом его идет с торгов.
                   Мне кажется, что эти три страны-
                   Три королевства: Англия моя,
                   Ирландия и Франция - как будто
                   Так тесно с плотью связаны моей,
                   Как роковая голова Алфеи
                   Срослась когда-то с сердцем Мелеагра.
                   Французам отданы Анжу и Мен!
                   Дурные это вести для меня:
                   Ведь я на Францию питал надежды,
                   Как и на остров плодородный наш.
                   Настанет день - и Йорк права предъявит.
                   Пока я должен к Невилам примкнуть
                   И Глостеру выказывать любовь;
                   Но, выждав миг, потребую корону.
                   Вот золотая цель моих стремлений!
                   Ланкастер не похитит прав моих,
                   Не сдержит скипетр детскою рукою,
                   Носить не сможет на челе венец, -
                   Он для престола слишком богомолен.
                   Молчи же, Йорк, пока созреет час;
                   Когда другие спят, на страже бодрствуй,
                   Стремись проникнуть в тайны государства
                   И жди, пока пресытится любовью
                   Король в объятиях своей супруги,
                   Так дорого доставшейся стране,
                   И Хемфри с пэрами начнут раздоры, -
                   Тут подыму я млечно-белый розан,
                   Что воздух напоит благоуханьем;
                   На знамени герб Йорка вознесу,
                   И, в бой вступив с Ланкастером надменным,
                   Лишу венца того, кто безрассудно
                   Правленьем книжным губит остров чудный.
                                 (Уходит.)


        СЦЕНА 2

                      Комната в доме герцога Глостера.
         Входят Глостер и его супруга Элеонора, герцогиня Глостер.

                                 Герцогиня

                    Что голову склоняет мой супруг,
                    Как рожь под щедрым бременем Цереры?
                    Что хмурит брови славный герцог Хемфри,
                    Как будто отвергая блага мира?
                    Что взор твой сумрачно к земле прикован,
                    Причину огорченья созерцая?
                    Не Генриха ль корону видишь там,
                    Украшенную всею славой мира?
                    Коль так, мечтай о ней, простертый в прахе,
                    Пока она тебя не увенчает.
                    Схвати рукою обруч золотой!
                    Что? Коротка? Я удлиню своей,
                    И, общей силой захватив корону,
                    Мы головы поднимем к небесам
                    И никогда уж не унизим взоров,
                    Не удостоим нашим взглядом землю.

                                  Глостер

                    Нелль, милая, когда супруга любишь,
                    Гони червя честолюбивых дум.
                    Пусть мысль моя, когда замыслю злое
                    Я на племянника и государя,
                    Последним вздохом будет для меня.
                    Зловещий сон меня встревожил нынче.

                                 Герцогиня

                    Скажи, что снилось, - я тебя утешу,
                    Поведав утренний мой чудный сон.

                                  Глостер

                    Приснилось мне, что жезл мой, символ власти,
                    Был сломан, кем - я не припомню точно,
                    Но думается мне, что кардиналом, -
                    И на концах обломков я увидел
                    Две головы - Эдмунда Сомерсета
                    И Сеффолка, маркиза Де-Ла-Пуль.
                    Таков мой сон; бог весть, что он пророчит.

                                 Герцогиня

                    Ну, полно! Это просто означает,
                    Что тот, кто в роще Хемфри сломит прут,
                    Заплатит головой за эту дерзость.
                    Но слушай, Хемфри, дорогой мой герцог:
                    Приснилось мне, что я сижу на троне
                    В Уестминстерском соборе, где издревле
                    Все наши короли короновались, -
                    И Генрих с Маргаритою подносят
                    Корону мне, колени преклонив.

                                  Глостер

                    Я должен побранить тебя, жена;
                    Тщеславна ты и зла, Элеонора!
                    Иль не вторая в государстве ты,
                    Протектора любимая супруга?
                    Иль не к твоим услугам все утехи,
                    Какие только можешь ты измыслить?
                    И все же станешь ты ковать измену,
                    Чтоб свергнуть и супруга и себя
                    С вершины славы в бездну униженья?
                    Прочь от меня! Тебя не стану слушать.

                                 Герцогиня

                    Что, что, милорд? Вы на Элеонору
                    Так сердитесь всего лишь из-за сна?
                    Впредь буду я такие сны скрывать,
                    Чтоб не бранились вы.

                                  Глостер

                    Ну, не сердись, я снова добрым стал.

                               Входит гонец.

                                   Гонец

                    Милорд, его величеству угодно,
                    Чтоб вы сегодня прибыли в Сент-Олбенс,
                    Где будет королевская охота.

                                  Глостер

                    Иду. - Ведь ты поедешь с нами, Нелл?

                                 Герцогиня

                    Супруг мой, я последую за вами.

                          Глостер и гонец уходят.

                    Да, следовать! Предшествовать нельзя,
                    Покамест Глостер так смиренно мыслит.
                    Будь я мужчина, герцог, ближе всех
                    По крови королю, - я б устранила
                    Все камни преткновения и путь
                    По безголовым трупам проложила б.
                    Я женщина, но все же не премину
                    В игре Фортуны роль свою сыграть. -
                    Да где же ты? Сэр Джон! Не бойся, друг,
                    Одни мы здесь с тобой: лишь ты да я.

                                 Входит Юм.

                                     Юм

                    Храни твое величество господь.

                                 Герцогиня

                    Что ты сказал? Величество? Я - светлость.

                                     Юм

                    Но милость божья и советы Юма
                    Повысят, ваша светлость, титул ваш.

                                 Герцогиня

                    Что говоришь ты, друг? Ты совещался
                    С Маржери Джорден, опытной колдуньей,
                    А также с чародеем Болингброком?
                    Согласны ли они мне помогать?

                                     Юм

                    Они мне обещали, ваша светлость,
                    Призвать из бездны преисподней духа,
                    Который даст ответ на все вопросы,
                    Что будет вам угодно предложить.

                                 Герцогиня

                    Довольно. Поразмыслю о вопросах.
                    Когда мы из Сент-Олбенса вернемся,
                    Мы в исполненье это приведем.
                    Возьми награду, Юм. Повеселись
                    С участниками в этом важном деле.

                             Герцогиня уходит.

                                     Юм

                    Юм, веселись на деньги герцогини!
                    Ну что ж, повеселюсь. Но только, Юм,
                    Держи язык; ни слова, кроме: тсс!
                    Ведь дело требует молчанья, тайны.
                    Мне леди Глостер золото дает,
                    Чтоб я колдунью к ней привел. А деньги
                    Всегда ведь кстати нам, хотя б от черта.
                    Но и другие руки деньги дарят.
                    Осмелюсь ли сказать? То кардинал
                    И новоиспеченный герцог Сеффолк.
                    Да, это так; коль говорить по правде,
                    Они, про властность герцогини зная,
                    Мне заплатили, чтоб ее подвел я,
                    О заговоре в уши нашептав.
                    Хоть, говорят, не нужен плуту маклер,
                    Я Сеффолку с прелатом все же маклер.
                    Юм, берегись ты, как бы не пришлось
                    Тебе обоих их назвать плутами.
                    Так обстоят дела, и я боюсь,
                    Что плутни Юма сгубят герцогиню,
                    А вслед за нею и супруг падет.
                    Что б ни было, Юм деньги заберет.


        СЦЕНА 3

                          Там же. Покой во дворце.
         Входят три или четыре просителя, в том числе Питер, слуга
                                оружейника.

                              Первый проситель

     Станем  поближе, господа, сейчас здесь пройдет милорд-протектор; тут мы
и подадим ему наши письменные прошения.

                              Второй проситель

     Окажи,  господь,  ему  протекцию. Он добрый человек! Да благословит его
Иисус!

                    Входят Сеффолк и королева Маргарита.

                                   Питер

     Это, кажется, он самый идет, и королева с ним. Я подойду.

                              Второй проситель

     Назад, дурак! Это герцог Сеффолк, а вовсе не милорд-протектор.

                                  Сеффолк

     Что, приятель? Тебе что-нибудь нужно от меня?

                              Первый проситель

     Прошу прощения, милорд, я принял вас за лорда-протектора.

                             Королева Маргарита
                                  (читает)

     "Лорду-протектору".  Так  вы  обращаетесь  с просьбами к его светлости?
Покажите мне ваше прошение. Ты о чем?

                              Первый проситель

     У  меня, с разрешения вашего величества, жалоба на Джона Гудмена, слугу
лорда-кардинала; он отнял у меня все - дом, усадьбу и жену.

                                  Сеффолк

     И  жену?  Это  в  самом  деле обидно. - Ты о чем? Что там? (Читает.) На
герцога  Сеффолка,  огородившего  Мелфордские  выгоны.  - Что  это  значит,
господин плут?

                              Второй проситель

     Ах, сэр, я ведь только бедный проситель от всего нашего города.

                                   Питер
                             (подавая прошение)

     Жалоба  на  моего хозяина Томаса Хорнера, сказавшего, что герцог Йорк -
законный наследник престола.

                             Королева Маргарита

     Что  ты говоришь? Разве герцог Йорк сказал, будто он законный наследник
престола?

                                   Питер

     Кто?  Мой  хозяин?  Ей-богу,  нет.  Хозяин  сказал,  будто  герцог Йорк
наследник, а король захватчик престола.

                                  Сеффолк

     Эй, кто там?

                               Входят слуги.

Взять  этого  молодца  и  немедленно  послать  констебля за его хозяином. Мы
подробно разберем это дело в присутствии короля.

                          Слуги с Питером уходят.

                             Королева Маргарита

                      А вы, что у протектора хотите
                      Протекции под крылышком искать,
                      Строчите вновь прошения к нему.
                      Прочь, подлецы!
                           (Разрывает прошения.)
                                     Их прогоните, Сеффолк!

                                    Все

                      Идем скорей отсюда.

                             Просители уходят.

                             Королева Маргарита

                      Скажите, Сеффолк, так ли здесь ведется?
                      Таков ли ваш обычаи при дворе?
                      Такое ли здесь в Англии правленье,
                      И такова ли власть у короля?
                      Как! Под опекой остается Генрих,
                      И хмурый Глостер будет править им?
                      Ужель я называюсь королевой,
                      Чтоб герцогу смиренно подчиняться?
                      Скажу тебе я. Пуль, когда ты в Type
                      Сражался на турнире в честь меня
                      И похищал сердца французских дам,
                      Я думала, что Генрих схож с тобою
                      Любезностью и мужеством и ростом.
                      Но к святости стремится он, бормочет
                      "Ave Maria" с четками в руках;
                      Его бойцы - апостолы святые,
                      Его оружье - Библии реченья;
                      Его ристалище - покой укромный,
                      И образа святых - его любовь.
                      Конклав избрать его бы должен папой
                      И в Рим свезти и в храме увенчать
                      Ему чело тиарою тройною;
                      Так подобало б святости его.

                                  Сеффолк

                      Терпенье, государыня. Раз я -
                      Виновник вашего сюда прибытья,
                      То постараюсь, чтобы вы остались
                      Довольны всем у нас в стране английской.

                             Королева Маргарита

                      Здесь кроме Глостера надменный Бофорт,
                      Ворчливый Йорк, и гордый Сомерсет,
                      И герцог Бекингем. Из них малейший
                      Сильнее в Англии, чем государь.

                                  Сеффолк

                      Но даже самый сильный из вельмож
                      Уступит Невилам: он их слабее.
                      Солсбери, Уорик - не простые пэры.

                             Королева Маргарита

                      Но все они не так мне досаждают,
                      Как гордая протектора жена.
                      Она плывет по залам в свите дам,
                      Как будто бы она императрица,
                      И чужестранцы при дворе английском
                      Ее за королеву принимают.
                      В ее уборах - все доходы мужа;
                      Над нашей бедностью она смеется.
                      Так неужель я ей не отомщу?
                      Ведь эта дрянь, рожденная в грязи,
                      Недавно хвасталась своим клевретам,
                      Что шлейф ее наряда стоит больше,
                      Чем все владенья моего отца,
                      Пока за дочь двух графств не получил он.

                                  Сеффолк

                      Ей, государыня, готов силок:
                      Я ставил сам, и для ее приманки
                      Собрал такой чудесный птичий хор,
                      Что слушать песни их она присядет
                      И уж не встанет, чтоб тревожить вас.
                      Забудьте же ее и мне внимайте:
                      Беру я смелость вам давать советы.
                      Хоть нам и не по вкусу кардинал,
                      Но надо с ним и с лордами сплотиться,
                      Пока в немилость Хемфри не впадет.
                      А что до Йорка, жалоба такая
                      Ему на пользу, верьте, не послужит.
                      Так всех искореним поочередно,
                      И встанете вы властно у руля.

                                   Трубы.

             Входят король Генрих, герцог и герцогиня Глостер,
            кардинал Бофорт, Бекингем, Йорк, Сомерсет, Солсбери
                                  и Уорик.

                               Король Генрих

                      Что до меня, мне, лорды, безразлично:
                      И Сомерсет и Йорк угодны мне.

                                    Йорк

                      Коль Йорк страною дурно управлял,
                      Пускай его отставят от регентства.

                                  Сомерсет

                      Коль Сомерсет той власти не достоин,
                      Пусть будет Йорк регент - я уступлю.

                                   Уорик

                      Достойна ль ваша милость или нет,
                      Одно бесспорно: Йорк достойней вас.

                                  Кардинал

                      Дай старшим говорить, надменный Уорик.

                                   Уорик

                      Не старше кардинал меня на поле.

                                  Бекингем

                      В собранье, Уорик, все тебя постарше.

                                   Уорик

                      Дай срок - и станет Уорик старше всех.

                                  Солсбери

                      Молчи, мой сын. - Скажи нам, Бекингем,
                      Чем Сомерсет достоин предпочтенья?

                             Королева Маргарита

                      Да тем, что так угодно королю.

                                  Глостер

                      Король ведь, государыня, уж взрослый
                      Достаточно и может сам иметь
                      Суждение. Не женское тут дело.

                             Королева Маргарита

                      Коль взрослый государь, то для чего
                      Вам, герцог, быть протектором - над ним?

                                  Глостер

                      Я, государыня, страны протектор
                      И свой оставлю пост, коль он захочет.

                                  Сеффолк

                      Тогда оставь свой пост, а с ним и дерзость.
                      С тех пор как стал ты королем (а кто,
                      Кто, как не ты, сейчас у нас король?),
                      Край с каждым днем к погибели все ближе.
                      Дофин нас за морем одолевает;
                      Все пэры и дворяне королевства
                      Рабами стали под твоей державой.

                                  Кардинал

                      Измучил ты народ, у духовенства
                      Опустошил поборами лари.

                                  Сомерсет

                      Твои дворцы, жены твоей наряды
                      В большие суммы обошлись казне.

                                  Бекингем

                      Твои жестокости при наказанье
                      Виновных превзошли закона меру
                      И предают тебя во власть закона.

                             Королева Маргарита

                      За торг местами, городов продажу
                      Во Франции, - коль доказать все это, -
                      Давно бы ты без головы попрыгал.

                              Глостер уходит.

                               (Роняет веер.)
                      Дай веер мой! Что, милочка, не хочешь?
                         (Дает герцогине пощечину.)
                      Прошу прощенья... Это были вы?

                                 Герцогиня

                      Да, чужестранка злая, это я!
                      Когда б могла я до тебя добраться,
                      Все десять заповедей написала б
                      Ногтями на лице твоем красивом.

                               Король Генрих

                      Она нечаянно, поверь мне, тетя.

                                 Герцогиня

                      Нечаянно? Король, смотри, она
                      Тебя запеленает, станет нянчить.
                      Но все ж, хотя и юбка правит здесь,
                      Сумеет отомстить Элеонора.
                                 (Уходит.)

                                  Бекингем

                      Лорд кардинал, последую за нею
                      И посмотрю, что будет делать Хемфри.
                      Она ужалена, не надо шпор;
                      Сама прискачет к гибели своей.
                                 (Уходит.)

                              Входит Глостер.

                                  Глостер

                      Теперь, когда мой гнев остыл, милорды,
                      От одинокой по двору прогулки,
                      Вернулся я о деле говорить.
                      А что до ваших обвинений лживых,
                      Их докажите - и виновен буду.
                      Пусть будет бог так милостив ко мне,
                      Как предан я стране и государю!
                      Но перейдем к текущему вопросу. -
                      Я говорю, король: Йорк больше всех
                      Во Франции пригоден как регент.

                                  Сеффолк

                      Пред тем как выбор произвесть, дозвольте
                      Мне привести причины, по которым
                      Нам безусловно не подходит Йорк.

                                    Йорк

                      Я сам скажу тебе причины эти:
                      Во-первых, я не льщу твоей гордыне,
                      А во-вторых, коль буду я назначен,
                      Лорд Сомерсет меня удержит здесь
                      Без отпуска, без денег и оружья,
                      Пока дофин не заберет весь край.
                      Уж я плясал по дудке Сомерсета,
                      Пока Париж измором не был взят.

                                   Уорик

                      Я в том свидетель, и гнусней поступка
                      Изменник ни один не совершал.

                                  Сеффолк

                      Молчи, строптивый Уорик!

                                   Уорик

                      Скажи, гордец, зачем молчать я должен?
                      Слуги Сеффолка вводят Хорнера и Питера.

                                  Сеффолк

                      Затем, что здесь - в измене обвиненный.
                      Дай бог, чтоб герцог Йорк мог оправдаться.

                                    Йорк

                      Кто обвиняет Йорка здесь в измене?

                               Король Генрих

                      Что хочешь, Сеффолк, ты сказать? Кто это?

                                  Сеффолк

                      Вот, с разрешенья вашего, властитель,
                      Слуга, что господина своего
                      В измене обвиняет: говорил он,
                      Что Ричард, герцог Йорк, - наследник трона,
                      А вас, король, захватчиком назвал.

                               Король Генрих
                                 (Хорнеру)

                      Ты это говорил?

                                   Хорнер

     С  разрешенья вашего величества, я никогда не думал и не говорил ничего
такого. Бог свидетель, меня ложно обвиняет этот мерзавец.

                                   Питер

     Клянусь  своей  пятерней, милорды, он сказал это мне однажды вечером на
чердаке, когда мы чистили доспехи лорда Йорка.

                                    Йорк

                     Поденщик подлый! Грязный негодяй!
                     За эту речь ты головой заплатишь! -
                     Я умоляю вас, мой государь,
                     Предать его всей строгости закона.

                                   Хорнер

     Увы,  государь,  пусть  меня повесят, ежели я когда-нибудь это говорил.
Мой  обвинитель - мой собственный подмастерье, и когда я на днях проучил его
за  провинность,  он  на  коленях поклялся, что сведет со мной счеты. У меня
есть  тому  верные  свидетели,  и  я  вас умоляю, ваше величество, не губите
честного человека по наговору негодяя.

                               Король Генрих

                     Как рассудить нам по закону, дядя?

                                  Глостер

                     Вот приговор мой, государь:
                     Раз подозренье падает на Йорка,
                     Пускай получит Сомерсет регентство;
                     А этим людям пусть назначат день
                     Для поединка в надлежащем месте,
                     Затем что есть в свидетельстве сомненье.
                     Таков закон и Хемфри приговор.

                                  Сомерсет

                     Благодарю вас, государь, смиренно.

                                   Хорнер

                     Охотно принимаю поединок.

                                   Питер

     Увы,  милорд,  я  не могу драться. Ради бога, сжальтесь надо мной! Меня
одолела  людская  злоба.  О,  господи, помилуй меня! Я не в силах нанести ни
одного удара! О, господи, мне дурно!

                                  Глостер

                    Ты будешь драться иль тебя повесят.

                               Король Генрих

                    Ведите их в тюрьму. Для поединка
                    В том месяце последний день назначим.
                    Идем; тебя проводим, Сомерсет.

                                   Трубы.
                                  Уходят.


        СЦЕНА 4

                           Сад герцога Глостера.
             Входят Марджери Джорден, Юм, Саутуэл и Болингброк.

                                     Юм

     Идемте,   господа,  говорю  вам,  герцогиня  ожидает  исполнения  ваших
обещаний.

                                 Болингброк

     Мистер  Юм,  мы в полной готовности. Ее светлости угодно самой видеть и
слышать наши заклинанья?

                                     Юм

     А как же иначе? Не сомневайтесь в ее мужестве.

                                 Болингброк

     Я  слышал  про  нее,  что  она женщина несокрушимой силы духа. Но будет
удобнее, мистер Юм, чтобы вы были при ней наверху, пока мы будем действовать
внизу. Итак, идите с богом и оставьте нас.

                                 Юм уходит.

Ну,  тетка  Джорден,  ложись ничком и припади к земле. - А ты, Джон Саутуэл,
читай; приступим к делу.

           Входит наверху герцогиня Глостер в сопровождении Юма.

                                 Герцогиня

     Отлично, господа! Добро пожаловать. За дело, и чем скорей, тем лучше.

                                 Болингброк

                    Терпенье! Колдуны свой знают час. -
                    Ночь темная, безмолвная глушь ночи,
                    Тот час ночной, когда сгорела Троя,
                    Когда кричит сова и воет пес,
                    И призраки выходят из могил,
                    Тот самый час для наших дел подходит.
                    Садитесь смело; тот, кто к нам придет,
                    В кругу волшебном будет заключен.

Они  исполняют  обычные  обряды и чертят круг. Болингброк или Саутуэл читает
"Conjuro  te"  {Заклинаю  тебя.  (Лат.)} и т. д. Оглушительные удары грома и
                   вспышки молний. Затем появляется Дух.

                                    Дух

                      Adsum {Я здесь. (Лат.)}.

                              Марджери Джорден

                             Асмат!
                      Во имя бога вечного, чье имя
                      Тебя приводит в трепет, отвечай.
                      Пока не скажешь, не уйдешь отсюда.

                                    Дух

                      Спроси, что хочешь. - Поскорей бы кончить!

                                 Болингброк
                             (читает по листку)

                      "Сперва о короле. Что будет с ним?"

                                    Дух

                      Тот герцог жив, что Генриха низложит;
                      Однако он переживет его
                      И смертью он насильственной погибнет.

        По мере того как Дух говорит, Саутуэл записывает его слова.

                                 Болингброк

                      "Что Сеффолку в грядущем суждено?"

                                    Дух

                      Он от воды свою кончину примет.

                                 Болингброк

                      "А что должно постигнуть Сомерсета?"

                                    Дух

                      Пусть избегает замков.
                      Он безопаснее в степях песчаных,
                      Чем там, где замки громоздятся. -
                      Кончайте, больше я терпеть не в силах.

                                 Болингброк

                      Спускайся в мрак и пламень адских рек!
                      Злой дух, ступай!

                         Гром и молния. Дух уходит.
                Входят поспешно Йорк и Бекингем со стражей.

                                    Йорк

                      Схватить изменников со скарбом их! -
                      Старуха, мы тебя подстерегли. -
                      Вы, леди, здесь? Король и государство
                      Вам глубоко обязаны за труд;
                      Милорд протектор, я не сомневаюсь,
                      Вас наградит за добрые услуги.

                                 Герцогиня

                      Они получше тех, что королю
                      Оказываешь ты, обидчик Йорк,
                      Мне угрожающий без оснований.

                                  Бекингем

                      Без оснований, леди? Это что?
                          (Показывает ей листок.)
                      Ведите прочь их; пусть запрут покрепче
                      И держат врозь. - Идемте с нами, леди. -
                      Стеффорд, бери ее.

                     Герцогиня и Юм под стражей уходят.

                      Игрушки ваши мы на суд представим.
                      Все - прочь отсюда!

               Стража с Джорден, Саутуэлом и другими уходит.

                                    Йорк

                      Лорд Бекингем, подстерегли вы ловко!
                      Прекрасный это план для наших целей.
                      Теперь, милорд, прочтем писанья черта.
                      Что там?
                      "Тот герцог жив, что Генриха низложит,
                      Однако он переживет его
                      И смертью он насильственной погибнет".
                      Звучит совсем как:
                      "Aio te, Aeacida, Romanes vincere posse".
                      {См. перевод в комментариях.}
                      Но что же дальше?
                      "Что Сеффолку в грядущем суждено? -
                      Он от воды свою кончину примет. -
                      А что должно постигнуть Сомерсета? -
                      Пусть избегает замков.
                      Он безопаснее в степях песчаных,
                      Чем там, где замки громоздятся".
                      Да, да, милорд.
                      С трудом достались эти предсказанья,
                      И трудно их понять.
                      Король теперь уже в Сент-Олбенс едет;
                      С ним и супруг прелестной этой леди.
                      Со скоростью коня помчится весть:
                      Для Глостера печальный будет завтрак.

                                  Бекингем

                      Дозвольте мне гонцом быть, ваша светлость,
                      В надежде на награду за известье.

                                    Йорк

                      Извольте, добрый лорд. - Эй, кто-нибудь!

                               Входит слуга.

                      Проси ко мне на ужин завтра лордов
                      Солсбери с Уориком. - Идем отсюда.

                                  Уходят.


        АКТ II

        СЦЕНА 1

                                Сент-Олбенс.
             Входят король Генрих, королева Маргарита, Глостер,
                         кардинал Бофорт и Сеффолк.
                         Сокольничьи перекликаются.

                             Королева Маргарита

                   Поверьте, лорды, за семь лет последних
                   Не приходилось видеть мне столь славной
                   За водяными птицами охоты.
                   Но все ж, заметьте, ветер слишком резок,
                   И старый Джон, наверно, не взлетал.

                               Король Генрих

                   Но что за взмах, милорд, ваш сокол сделал!
                   Насколько выше прочих он парил!
                   Во всех творениях господь нам виден.
                   И человек и птица рвутся ввысь.

                                  Сеффолк

                   Немудрено, мой государь, что сокол
                   Протектора так высоко взмывает:
                   Он знает, что хозяин любит высь
                   И мыслью выше сокола парит.

                                  Глостер

                   Милорд, лишь тот, кто подл и низок духом,
                   Не может выше лета птиц подняться.

                                  Кардинал

                   Вот именно: за облака он рвется.

                                  Глостер

                   А как вам кажется, лорд кардинал,
                   Неплохо было б вам взлететь на небо?

                               Король Генрих

                   В сокровищницу вечного блаженства!

                                  Кардинал

                   Здесь, на земле, нашел ты небо; в мыслях -
                   Сокровище твоей души, корону.
                   Зловредный пэр, опаснейший протектор,
                   Ты льстишь и королю и государству!

                                  Глостер

                   Как! Столь заносчивым вы стали, кардинал?
                   Tantaene animis coelestibus irae?
                   {Возможен ли столь великий гнев в душах,
                   посвятивших себя небу? (Лат.)}
                   Священник - так горяч? Не скроет злобу?
                   Как это святость позволяет вам?

                                  Сеффолк

                   Тут, сэр, не больше злобы, чем пристало
                   При доброй ссоре с пэром столь дурным.

                                  Глостер

                   Как кто, милорд?

                                  Сеффолк

                                    Хотя б как вы, милорд,
                   Не в гнев будь сказано вам, лорд-протектор.

                                  Глостер

                   Всем в Англии твоя известна дерзость.

                             Королева Маргарита

                   И честолюбие твое.

                               Король Генрих

                                       Прошу вас,
                   Молчите, дорогая королева,
                   Разгневанных не подстрекайте пэров.
                   Блаженны миротворцы на земле.

                                  Кардинал

                   Пусть буду я блажен за то, что меч мой
                   Мир водворит в протекторе надменном.

                                  Глостер
                             (тихо, кардиналу)

                   Я б этого хотел, святой мой дядя.

                                  Кардинал
                              (тихо, Глостеру)

                   Ну, что ж, дерзни.

                                  Глостер
                             (тихо, кардиналу)

                   Не посылай на бой своих клевретов;
                   Ты должен сам ответить за обиду.

                                  Кардинал
                              (тихо, Глостеру)

                   Нет, не дерзнешь ты; если же дерзнешь,
                   То вечером, в конце восточном рощи.

                               Король Генрих

                   О чем вы, лорды?

                                  Кардинал

                                    Если бы, племянник,
                   Слуга ваш сокола не взял на цепь,
                   Охота продолжалась бы.
                             (Тихо, Глостеру )
                                          Возьми
                   Двуручный меч.

                                  Глостер

                                   Я, дядюшка, согласен.

                                  Кардинал
                              (тихо, Глостеру)

                   Ты понял ли? В конце восточном рощи.

                                  Глостер
                             (тихо, кардиналу)

                   Прекрасно, кардинал.

                               Король Генрих

                   О чем вы, дядя Глостер?

                                  Глостер

                   Да все о соколах, - о чем же больше?
                             (Тихо, кардиналу.)
                   Клянусь я божьей матерью, тебе
                   Макушку за обиду сбрею, поп,
                   Иль разучился я владеть оружьем.

                                  Кардинал
                              (тихо, Глостеру)

                   Medice, te ipsum {Врач, исцелись сам. (Лат.)}.
                   Смотри, протектор, охраняй себя!

                               Король Генрих

                   И ветер крепнет и ваш гнев, милорды!
                   Как эта музыка мне ранит сердце!
                   Когда такие струны дребезжат,
                   Возможна ль на гармонию надежда?
                   Милорды, я хочу ваш спор уладить.

             Входит горожанин из Сент-Олбенса с криком: "Чудо!"

                                  Глостер

                   Что значит этот шум?
                   Эй, ты, какое чудо возвещаешь?

                                 Горожанин

                   Да, чудо, чудо!

                                  Сеффолк

                   Поведай государю, что за чудо.

                                 Горожанин

                   Ей-богу, час тому назад у раки
                   Святого Олбенса прозрел слепой.
                   Тот человек не видел от рожденья.

                               Король Генрих

                   Восхвалим бога, что дарует верным
                   Во мраке свет, в отчаянье отраду.

              Входят мэр Сент-Олбенса с олдерменами, Симпкокс,
             которого два человека несут в кресле, и его жена.

                                  Кардинал

                   В процессии подходят горожане,
                   Чтоб вам его представить, государь.

                               Король Генрих

                   Как велика его земная радость, -
                   Хоть зрение грехи его умножит...

                                  Глостер

                   Постойте, лорды! - Подойдите ближе.
                   Угодно говорить с ним государю.

                               Король Генрих

                   Друг милый, расскажи нам все, как было,
                   Чтоб господа нам за тебя прославить.
                   Как! Ты был слеп и вот теперь прозрел?

                                  Симпкокс

                   Я отроду был слеп, мой государь.

                               Жена Симпкокса

                   Да, именно так было.

                                  Сеффолк

                   Кто эта женщина?

                               Жена Симпкокса

                                    Его жена, милорд.

                                  Глостер

                   Когда б сказала мать, вернее было б.

                               Король Генрих

                   Где ты родился?

                                  Симпкокс

                   На севере, в Бервике, государь.

                               Король Генрих

                   Бедняга! Милость бог тебе явил.
                   Смотри ж, не пропускай ни дня, ни ночи, -
                   Все вспоминай, что совершил господь.

                             Королева Маргарита

                   Скажи, мой друг, случайно ль ты пришел
                   К святому гробу иль на богомолье?

                                  Симпкокс

                   На богомолье, видит бог; сто раз
                   И больше все сдыхал во сне я голос
                   Святого Олбенса; взывал он: "Симпкокс,
                   Приди на гроб мой - исцелю тебя".

                               Жена Симпкокса

                   Ей-богу, правда, и сама я часто
                   Слыхала, как тот голос говорил с ним.

                                  Кардинал

                   Как! Ты и хром?

                                  Симпкокс

                                   Да, помоги мне, боже.

                                  Сеффолк

                   Как охромел ты?

                                  Симпкокс

                                    С дерева упал.

                               Жена Симпкокса

                   Со сливы, господин.

                                  Глостер

                                        Давно ль ослеп ты?

                                  Симпкокс

                   Так родился.

                                  Глостер

                                И лазил на деревья?

                                  Симпкокс

                   Раз в жизни привелось, когда был молод.

                               Жена Симпкокса

                   Да, да, и дорого он поплатился.

                                  Глостер

                   Охотник ты до слив, коль так рискнул.

                                  Симпкокс

                   Ах, сударь, захотелось слив жене, -
                   И я полез с опасностью для жизни.

                                  Глостер

                   Искусный плут! Но это не поможет.
                   Глаза мне покажи. Моргни. Открой.
                   По-моему, ты все же плохо видишь.

                                  Симпкокс

                   Нет, ясно, слава богу и святому!

                                  Глостер

                   Вот как! Какого цвета это платье?

                                  Симпкокс

                   Оно красно, как кровь.

                                  Глостер

                   Отлично. А какого цвета плащ мой?

                                  Симпкокс

                   Ей-ей, как смоль, он черен.

                               Король Генрих

                   А ты откуда знаешь цвет смолы?

                                  Сеффолк

                   Я думаю, смолы он не видал.

                                  Глостер

                   Зато плащей и платьев много видел.

                               Жена Симпкокса

                   Да где там? Отроду не видел их.

                                  Глостер

                   Скажи мне, милый, как меня зовут?

                                  Симпкокс

                   Ax, господин, не знаю.

                                  Глостер

                   А как зовут его?

                                  Симпкокс

                                     Не знаю.

                                  Глостер

                   Ну, а его?

                                  Симпкокс

                               Ей-ей, не знаю, сударь.

                                  Глостер

                   А как тебя зовут?

                                  Симпкокс

                   Сандер Симпкокс, к услугам вашим, сэр.

                                  Глостер

     Ну,  Сандер,  здесь  сидит  в  твоем  лице  бесстыднейший  плут во всем
крещеном  мире.  Будь  ты  слеп  от  рожденья, тебе было бы также невозможно
назвать  различные  цвета  наших  одежд,  как и знать наши имена. Взор может
различать разные цвета, но сразу назвать их, разумеется, немыслимо. Милорды,
святой  Олбен  совершил  чудо,  но  не  будет ли большим искусником тот, кто
поставит на ноги этого калеку?

                                  Симпкокс

     Ах, сэр, если бы вам это удалось!

                                  Глостер

     Граждане  Сент-Олбенса,  нет  ли  у  вас  в  городе палачей и того, что
называется плетьми?

                                    Мэр

     Конечно, есть, милорд, к услугам вашей светлости,

                                  Глостер

     В таком случае пошлите за ними немедленно.

                                    Мэр

     Эй ты, сходи за палачом.

                            Один из слуг уходит.

                                  Глостер

     А теперь принесите-ка мне сюда скамью.

                              Приносят скамью.

Ну,  малый,  если ты хочешь спастись от кнута, перепрыгни через эту скамью и
удирай.

                                  Симпкокс

     Ах,  сэр,  я и стоять-то не могу один. Вы только понапрасну будете меня
мучить.

                      Входят слуга и палач с плетьми.

                                  Глостер

     Ладно,  сэр,  надо  вам  вернуть ваши ноги. - Эй ты, палач, стегай его,
пока он не перепрыгнет через эту скамью скамью.

                                   Палач

     Слушаюсь, милорд. - Ну, ты, живо долой рубаху.

                                  Симпкокс

     Ах, сэр, что мне делать? Я и стоять-то не могу.

       После первого удара палача Симпкокс перепрыгивает через скамью
             и убегает. Народ следует за ним с криком "Чудо!".

                               Король Генрих

                      О боже! Это видишь ты и терпишь?

                             Королева Маргарита

                      Смешно смотреть, как удирает плут.

                                  Глостер

                      Поймать мерзавца! Потаскушку взять!

                               Жена Симпкокса

                      Ах, сэр, мы от нужды пошли на это.

                                  Глостер

     Пусть  их  стегают  плетьми  на  всех  рынках, пока они не доберутся до
Бервика, откуда пришли.

                Мэр, палач, жена Симпкокса и другие уходят.

                                  Кардинал

                     Сегодня Глостер совершил нам чудо.

                                  Сеффолк

                     Хромой вскочил и прочь бежал отсюда.

                                  Глостер

                     Вы большее свершили чудо нам!
                     Бежали графства, повинуясь вам.

                              Входит Бекингем.

                               Король Генрих

                     Какие, Бекингем, приносишь вести?

                                  Бекингем

                     Такие, что и вымолвить мне страшно.
                     Какой-то сброд презренный и зловредный
                     При соучастье и под руководством
                     Протектора жены Элеоноры,
                     Главы и покровительницы шайки,
                     Злоумышлял на вас, мой государь.
                     Всех колдунов и ведьм, что собирались
                     У ней под кровом, захватили мы,
                     Когда они злых духов вызывали
                     Из преисподней, вопрошая их
                     О вашей жизни, государь, и смерти,
                     А также б судьбе вам близких лиц,
                     О чем подробно станет вам известно.

                                  Кардинал
                              (тихо, Глостеру)

                     Итак, супруга ваша, лорд протектор,
                     Предстанет очень скоро пред судом.
                     Известье это меч ваш остановит;
                     Похоже, что вам слова не сдержать.

                                  Глостер

                     Честолюбивый поп, не рви мне сердце.
                     Печаль и скорбь мне сокрушили силы,
                     Теперь я побежден - и я сдаюсь,
                     Как самому ничтожному слуге
                     Я сдался бы сейчас.

                               Король Генрих

                     О боже! Сколько бед творят злодеи,
                     Погибель навлекая на себя!

                             Королева Маргарита

                     Глостер, твое гнездо осквернено, -
                     Так смой хоть с самого себя пятно.

                                  Глостер

                     Я к небу, государыня, взываю, -
                     Всегда был предан королю и краю.
                     Что до жены - не знаю ничего;
                     Мне горько слышать то, что я слыхал.
                     Хоть благородна кровь ее, но если
                     Она, забыв и честь и добродетель,
                     Со сволочью презренною связалась,
                     Что нас, дворян, марает, как смола, -
                     Прочь от меня, она мне не мила.
                     Пускай падет всей тяжестью закон
                     На ту, которой стыд мне учинен.

                               Король Генрих

                     Милорды, мы переночуем здесь,
                     А завтра снова в Лондон возвратимся,
                     Чтоб рассмотреть подробно это дело,
                     Преступников потребовав к ответу;
                     И взвесим все мы на весах закона,
                     Что возвещают правду неуклонно.

                                   Трубы.
                                  Уходят.


        СЦЕНА 2

                       Лондон. Сад герцога Йоркского.
                       Входят Йорк, Солсбери и Уорик.

                                    Йорк

                     Теперь, милорды Солсбери и Уорик,
                     Позвольте мне, закончив скромный ужин,
                     Уединиться с вами для беседы
                     И сердце облегчить, узнав от вас
                     Непререкаемое ваше мненье
                     О том, имею ль право на корону.

                                  Солсбери

                     Я слушаю внимательно, милорд.

                                   Уорик

                     Йорк милый, говори, и если прав ты,
                     Тебе служить, как подданные, будем.

                                    Йорк

                     Так вот
                     У Эдуарда Третьего, милорды,
                     Семь было сыновей. Родился первым
                     Эдвард, принц Уэльский, он же Черный принц;
                     Вторым родился Вильям Хетфильд; третьим
                     Был герцог Кларенс, Лайонел; за ним
                     Родился герцог Ланкастер, Джон Гант;
                     Был пятым Эдмунд Ленгли, герцог Йорк;
                     Шестым был Томас Вудсток, герцог Глостер;
                     Уильям Уиндзорский был седьмым, последним.
                     Эдвард, принц Черный, умер при отце;
                     Им сын единственный оставлен - Ричард;
                     Он царствовал по смерти Эдуарда,
                     Пока Ланкастер Генрих Болингброк,
                     Сын старший и наследник Джона Ганта,
                     Не захватил престол, монарха свергнув.
                     И не был назван Генрихом Четвертым.
                     Он свергнутого короля супругу
                     Во Францию обратно отослал,
                     А самого монарха заточил
                     Он в замок Помфрет, где, как всем известно,
                     Предательски был Ричард умертвлен.

                                   Уорик

                     Отец, все, что сказал нам герцог, правда
                     Так дом Ланкастеров добыл венец.

                                    Йорк

                     Его он держит силой, не по праву.
                     Когда сын принца Черного скончался.
                     Царить был должен сын второго сына.

                                  Солсбери

                     Но Вильям Хетфильд умер без потомства.

                                    Йорк

                     Сын третий, герцог Кларенс (от него
                     Мои права), лишь дочь имел - Филиппу,
                     Был муж ей Эдмунд Мортимер, граф Марч;
                     А сын их, Роджер Марч, имел детей:
                     Эдмунда, Анну и Элеонору.

                                  Солсбери

                     Тот Эдмунд в царствование Болингброка,
                     Как я читал, потребовал корону
                     И стал бы королем, когда б Глендаур
                     До смерти не держал его в плену...
                     Но дальше!

                                    Йорк

                                Анна, старшая сестра
                     Эдмунда Мортимера, мать моя,
                     Была за графом Кембриджем, что сын был
                     Эдмунда Ленгли, сына Эдуарда.
                     И от нее мои права; она
                     Была наследницею графа Марча,
                     Что сыном был Эдмунда Мортимера,
                     Вступившего в супружество с Филиппой,
                     Которой герцог Кларенс был отцом.
                     Итак, коль старших сыновей потомство
                     Наследует престол, то я - король.

                                   Уорик

                     Что может быть яснее, чем все это?
                     У Генриха права на трон - от Ганта,
                     Что был четвертым сыном, а у Йорка -
                     От сына третьего. Покуда живо
                     Потомство Кларенса, - ему царить.
                     И вот оно цветет в твоем лице
                     И в сыновьях твоих, ветвях прекрасных.
                     Итак, отец, колени мы преклоним
                     И будем первые в саду укромном
                     Приветствовать законного монарха,
                     Чье право на корону непреложно.

                                    Оба

                     Да здравствует король английский Ричард!

                                    Йорк

                     Благодарю. Но все ж я не король,
                     Пока я не венчался и мой меч
                     В крови Ланкастеров не обагрен.
                     Свершить все это сразу невозможно:
                     Нужна здесь тайна строгая и хитрость.
                     Вы в эти дни тревожные, как я,
                     На дерзость Сеффолка глаза закройте,
                     На чванство Бофорта и Сомерсета
                     И Бекингема и всей шайки их,
                     Покуда пастырь стада не затравлен,
                     Достойный принц, наш добрый герцог Хемфри.
                     Его погибели ища, они
                     Погибнут сами - так пророчит Йорк.

                                  Солсбери

                     Милорд, довольно: мы вас понимаем.

                                   Уорик

                     Подсказывает сердце мне, что Уорик
                     Однажды Йорка возведет на трон.

                                    Йорк

                     А я, мой Невил, глубоко уверен,
                     Что Ричард Уорика поставит первым
                     В земле английской после короля.

                                  Уходят.


        СЦЕНА 3

                                 Зал суда.
                                   Трубы.

             Входят король Генрих, королева Маргарита, Глостер,
                Йорк, Сеффолк, Солсбери, герцогиня Глостер,
           Марджери Джорден, Саутуэл, Юм, Болингброк под стражей.

                               Король Генрих

                      Элеонора Кобем, леди Глостер,
                      Вы провинились тяжко перед богом
                      И перед нами. Приговор примите
                      За грех, что в библии карался смертью.
                           (К Джорден и другим.)
                      Вы, четверо, опять в тюрьму пойдете,
                      Оттуда же - на место вашей казни.
                      Колдунью эту в Смитфильде сожгут,
                      А вас троих на виселицу вздернут.
                            (Герцогине Глостер.)
                      Вы, леди, благородней их по крови -
                      И жить останетесь, утратив честь.
                      Трехдневному подвергшись покаянью,
                      В изгнании должны вы поселиться
                      На Мене, под надзором Джона Стенли.

                                 Герцогиня

                      Изгнанью рада я; и рада смерти.

                                  Глостер

                      Супруга, ты осуждена законом;
                      Кого закон казнит, не оправдать мне.
                      Герцогиня и другие под стражей уходят.
                      Глаза полны слезами, сердце - горем.
                      Ах, Хемфри, этот срам в твои года
                      Сведет тебя, злосчастного, в могилу. -
                      Молю вас, государь, дозвольте мне
                      Уйти. Для скорби нужно утешенье,
                      А для преклонных лет моих - покой.

                               Король Генрих

                      Стой, герцог Глостер. Прежде чем уйти,
                      Отдай мне жезл: отныне будет Генрих
                      Протектор сам; и бог - моя надежда,
                      Опора, светоч и в пути вожатый.
                      Иди же с миром, Хемфри, ты мне мил
                      Не меньше, чем когда ты был протектор.

                             Королева Маргарита

                      Не вижу я причины, по которой
                      Протектор нужен взрослому монарху.
                      Господь и государь направят край.
                      Жезл и державу королю отдай.

                                  Глостер

                      Мой жезл? Вот он, мой благородный Генрих.
                      Охотно я верну его, властитель,
                      Как дал его мне Генрих, твой родитель,
                      Я рад к твоим ногам его сложить,
                      Как будет рад иной его схватить.
                      Прощай! Когда глаза навек сомкну,
                      Пусть осеняет мир твою страну.
                                 (Уходит.)

                             Королева Маргарита

                      Ну вот, теперь стал Генрих королем,
                      И Маргарита стала королевой.
                      А Хемфри, герцог Глостер, тенью стал -
                      Сражен, повержен. Разом два удара:
                      Супруга изгнана, утрачен жезл,
                      Знак власти. Пусть отныне он хранится,
                      Супруг мой, в царственной твоей деснице.

                                  Сеффолк

                      Так рушится могучая сосна;
                      Так гордость герцогини сметена.

                                    Йорк

                      Бог с ним. - Позвольте, государь, сказать вам:
                      Назначен на сегодня поединок.
                      Ответчик и истец готовы к бою -
                      И оружейник и его слуга.
                      Угодно будет вам взглянуть на схватку?

                             Королева Маргарита

                      Да, добрый лорд, покинула я двор,
                      Чтоб увидать развязку этой ссоры.

                               Король Генрих

                      Во имя бога приготовьте поле.
                      Пусть кончат спор. Бог правому защита.

                                    Йорк

                      Я не видал еще бойца трусливей
                      Или растеряннее, чем истец,
                      Прислужник оружейника, милорды.

Входят с одной стороны оружейник Хорнер и его соседи; они все время чокаются
с  ним,  и  он  уже  охмелел; в руках у него палка, к концу которой привешен
мешок  с  песком;  перед  ним  барабанщик.  С  другой стороны входит Питер с
барабанщиком  и такой же палкой; его сопровождают подмастерья, пьющие за его
                                 здоровье.

                                Первый сосед

     Вот,  сосед  Хорнер,  пью  за  ваше  здоровье кубок хереса. Не робейте,
сосед, все будет хорошо.

                                Второй сосед

                     А вот, сосед, кубок лиссабонского.

                                Третий сосед

     А  вот  кружка  доброго крепкого пива, сосед; пейте и не бойтесь вашего
молодца.

                                   Хорнер

     Идет, ей-богу. Выпью со всеми вами, а Питеру - шиш!

                             Первый подмастерье

     Вот, Питер, пью за твое здоровье, не трусь.

                             Второй подмастерье

     Веселей, Питер, не бойся хозяина; дерись во славу подмастерьев.

                                   Питер

     Спасибо  вам.  Пейте  и молитесь за меня, прошу вас. Сдается мне, что я
выпил  последний  свой глоток на этом свете. - Слушай, Робин, ежели я помру,
возьми  себе  мой фартук. - А ты, Билль, бери себе мой молоток. - А ты, Том,
забирай  все  деньги,  сколько  у меня есть. - Господи, помилуй! Помоги мне,
боже! Где уж мне драться с хозяином! Он в этом деле мастак.

                                  Солсбери

     Ну, будет вам пить, начинайте бой, - Эй, как тебя зовут?

                                   Питер

     Питер, ваша милость.

                                  Солсбери

     Питер! А дальше как?

                                   Питер

     Туз.

                                  Солсбери

     Туз? Ну, смотри, тузи своего хозяина хорошенько.

                                   Хорнер

     Господа,  я  пришел  сюда,  так сказать, по наговору моего слуги, чтобы
доказать,  что  он  подлец,  а  я честный человек. А что касается до герцога
Йорка,  умереть мне на месте, если я когда-нибудь желал ему зла, или королю,
или королеве! А потому, Питер, держись; расшибу тебя в лепешку!

                                    Йорк

                    У плута заплетается язык. -
                    Играйте, трубачи, сигнал к сраженью.

                                  Сигнал.
                 Они дерутся, Питер валит хозяина на землю.

                                   Хорнер

     Стой, Питер, стой! - Сознаюсь, сознаюсь в измене. (Умирает.)

                                    Йорк

     Убрать  его  оружье.  - Ну, любезный, благодари бога и доброе вино, что
ударило в голову твоему хозяину.

                                   Питер

     О  господи,  неужто  я  одолел  своего врага перед таким собраньем? Ну,
Питер, ты постоял за правду.

                               Король Генрих

                     Убрать изменника от наших взоров!
                     Смерть показала нам его виновность,
                     И праведный господь открыл пред нами,
                     Что прав и невиновен тот бедняга,
                     Которого хотел он умертвить. -
                     Иди же, друг мой, с нами за наградой.

                                   Трубы.
                                  Уходят.


        СЦЕНА 4

                                   Улица.
                 Входят Глостер и слуги в траурных одеждах.

                                  Глостер

                     Так яркий день мрачит порою туча,
                     И вслед за летом к нам всегда приходит
                     Бесплодная зима с морозом лютым;
                     Так радости и скорби друг за другом
                     Несутся, словно месяцы в году.
                     Который час?

                                   Слуга

                                   Уж десять.

                                  Глостер

                     Я в десять должен встретиться с моей
                     Наказанной сурово герцогиней.
                     По улицам кремнистым тяжело
                     Ногами нежными ступать бедняжке.
                     О Нелл, как стерпит дух твой благородный
                     Глазенье подлой черни, злые взгляды
                     И над твоим позором наглый смех -
                     Той черни, что недавно устремлялась
                     За гордою твоею колесницей?
                     Но тише! Вот она. Я приготовлюсь
                     Сквозь слезы увидать ее страданья.

           Входит герцогиня Глостер в белом балахоне, с ярлыком,
           приколотым на спине, босая, с зажженной свечой в руке.
                   С ней сэр Джон Стенли, шериф и стража.

                                   Слуга

                     Коль вашей светлости угодно будет,
                     Ее мы у шерифа отобьем.

                                  Глостер

                     Нет, стойте смирно, пусть она пройдет.

                                 Герцогиня

                     Супруг, пришел ты посмотреть позор мой?
                     Со мной несешь ты наказанье. Видишь,
                     Как на тебя глазеет люд безмозглый
                     И кажет пальцем, головой качая?
                     Ах, Глостер, скройся от их злобных взглядов
                     И, запершись, оплакивай позор мой
                     И проклинай врагов - твоих с моими!

                                  Глостер

                     Будь терпелива, Нелл; забудь обиды.

                                 Герцогиня

                     Ах, научи меня забыть себя!
                     Как вспомню я, что ты страны протектор,
                     А я - твоя законная жена,
                     Мне кажется, не должно мне идти,
                     Покрытой срамом, с надписью позорной,
                     В сопровожденье сброда, что глумится
                     Над вздохами моими и слезами.
                     Жестокий камень режет ноги мне;
                     Едва ж я вздрогну, злая чернь со смехом
                     Советует ступать мне осторожней.
                     Ах, Хемфри! Как снести ярмо позора?
                     Смогу ль, как прежде, я смотреть на мир?
                     Сочту ль блаженством солнце созерцать?
                     Нет, мрак мне будет светом, полночь днем,
                     Мысль о моем былом величье - адом.
                     Скажу порой: "Я Глостера жена,
                     И муж мой герцог и страны правитель;
                     Но так он управлял, такой был герцог,
                     Что в стороне стоял, меж тем как я,
                     Его страдающая герцогиня,
                     Посмешищем и пугалом служила
                     Для каждого зеваки-подлеца".
                     Что ж, кроток будь, за стыд мой не красней
                     И не горюй, пока секира смерти
                     Над головой твоею не взлетит.
                     А это, знаю, скоро совершится;
                     Ведь Сеффолк - он, который может все, -
                     С той, что обоих нас так ненавидит,
                     И Йорк и Бофорт, нечестивый поп,
                     Расставили силки для крыл твоих
                     Куда б ты ни взлетел, тебя уловят.
                     Но ты, пока в них не попал, не бойся
                     И не пытайся упредить врагов.

                                  Глостер

                     Ах, полно, Нелл: ты метишь мимо цели!
                     Чтоб жертвой стать, я должен провиниться.
                     Будь в сто раз больше у меня врагов,
                     Будь каждый враг сильнее во сто крат,
                     Они мне причинить вреда не смогут,
                     Пока я честен, верен, невиновен.
                     Ты хочешь, чтоб я спас тебя от стражи?
                     Но я бесчестья твоего не смою,
                     В беду лишь попаду, закон нарушив.
                     В спокойствии твое спасенье, Нелл.
                     Прошу тебя, склонись к терпенью сердцем.
                     Терзанья этих дней уймутся быстро.

                              Входит герольд.

                                  Герольд

     Призываю вашу светлость в парламент его величества, который соберется в
Бери первого числа будущего месяца.

                                  Глостер

                       Не испросивши моего согласья,
                       Решили тайно! - Хорошо, приду.

                              Герольд уходит.

                       С тобою прощаюсь, Нелл. - Шериф, прошу вас,
                       Не превышайте меры наказанья.

                                   Шериф

                       Милорд, здесь полномочия мои
                       Кончаются, и должен сэр Джон Стенли
                       Сопровождать ее на остров Мен.

                                  Глостер

                       Так вам, сэр Джон, надзор за ней поручен?

                                   Стенли

                       Да, с разрешенья Вашего, милорд.

                                  Глостер

                       Не обращайтесь хуже с ней, сэр Джон,
                       Из-за того, что я вас попросил
                       С ней лучше обходиться. Может быть,
                       Мне счастье улыбнется вновь; тогда
                       Я за добро, оказанное ей,
                       Вам отплачу добром. Сэр Джон, прощайте!

                                 Герцогиня

                       Как! Вы уйдете, не простясь со мною?

                                  Глостер

                       Смотри: я плачу; говорить нет сил.

                     Глостер со своими слугами уходит.

                                 Герцогиня

                       И ты ушел? С тобой ушла надежда.
                       Я здесь одна, моя отрада - смерть,
                       Смерть, имени которой я страшилась,
                       Желая вечность на земле найти.
                       Прошу, веди меня отсюда, Стенли,
                       Куда-нибудь; мне милости не надо.
                       Доставь меня, куда тебе велели.

                                   Стенли

                       На остров Мен, миледи. Будут с вами
                       Согласно званью обращаться там.

                                 Герцогиня

                       Вот это-то и плохо: я - позор;
                       Со мной позорно будут обращаться?

                                   Стенли

                       Как с герцогиней, Глостера женой,
                       Миледи, будут обращаться с вами.

                                 Герцогиня

                       Шериф, прощай! Счастливей будь, чем я,
                       Хоть ты был стражем моего бесчестья.

                                   Шериф

                       Таков мой долг. Простите, герцогиня.

                                 Герцогиня

                       Да, да, прощай. Ты свой исполнил долг. -
                       Ну, Стенли, мы пойдем?

                                   Стенли

                       Миледи, покаянье свершено.
                       Вы саван этот сбросьте, и пойдемте.
                       Переодеться надо вам в дорогу.

                                 Герцогиня

                       Мой стыд не сбросить с этим одеяньем. -
                       Нет, он прилипнет к самым пышным платьям;
                       Его не скрыть, как я ни наряжусь.
                       Веди меня; я жажду заточенья.
                                 (Уходит.)


        АКТ III

        СЦЕНА 1

                       Аббатство в Бери Сент-Эдмондс.
                                   Трубы.

           Входят в парламент король Генрих, королева Маргарита,
             кардинал Бофорт, Сеффолк, Йорк, Бекингем и другие.

                               Король Генрих

                   Дивлюсь я, что лорд Глостер не пришел;
                   Я знаю, не привык он быть последним.
                   Должно быть, чем-нибудь задержан он.

                             Королева Маргарита

                   Иль ты не видишь? Или ты не хочешь
                   В нем странную заметить перемену?
                   С каким величием себя он держит,
                   Как стал с недавних пор заносчив он,
                   Как с нами непочтителен, как горд
                   И не похож на самого себя!
                   Я помню: был он кроток и приветлив,
                   И стоило нам бросить беглый взгляд,
                   Как он уж становился на колени.
                   Весь двор его покорности дивился.
                   Но стоит вам с ним утром повстречаться,
                   Когда приветит каждый с добрым днем, -
                   Он хмурит брови и, взглянув сердито,
                   Пройдет, не преклонив колен упрямых,
                   Презрев свой долг священный перед нами.
                   Щенка ворчанье никому не страшно,
                   Но львиный рык пугает и великих,
                   А Хемфри человек немалый в крае;
                   Во-первых, ближе всех он вам по крови.
                   Падете вы - он тотчас вознесется.
                   И, думается мне, неосторожно,
                   В виду вражды, что он питает в сердце,
                   И благ, что принесет ему конец ваш, -
                   Его к особе вашей приближать
                   И допускать в верховный ваш совет.
                   Он лестью сердце черни покорил,
                   И, если вздумает поднять восстанье,
                   Боюсь, народ последует за ним.
                   Теперь весна, и корни не глубоки
                   У сорных трав; но если их оставить,
                   Они по саду быстро разрастутся
                   И заглушат растенья без присмотра.
                   О вас забота, мой супруг, велит мне
                   Доказывать, что герцог вам опасен.
                   Коль страх мой глуп, скажите: бабья трусость,
                   И если доводы мой страх прогонят,
                   Свою вину пред герцогом признаю. -
                   Милорды Сеффолк, Бекингем и Йорк,
                   Скажите прямо, если не согласны;
                   А нет - признайте правоту мою.

                                  Сеффолк

                   Вы в мысль его проникли, королева;
                   И если бы мне предложили первым
                   Здесь высказаться, я сказал бы то же.
                   Клянусь, пошла на дьявольские козни
                   По наущенью мужа герцогиня;
                   Но если б даже он не знал о них,
                   Все ж, свой высокий род превознося
                   (Ведь он прямой наследник государя),
                   Он этой похвальбой своей надменной
                   Безумную супругу подстрекнул
                   Злокозненными средствами готовить
                   Паденье государя своего.
                   Поток глубокий медленно струится
                   И, хоть он с виду тих, таит измену;
                   Лиса не лает, крадучись к ягненку.
                   Нет, Глостер не разгадан, государь, -
                   Он преисполнен лживости глубокой.

                                  Кардинал

                   Иль не карал он, вопреки закону,
                   За небольшие преступленья смертью?

                                    Йорк

                   А будучи протектором, не он ли
                   В стране большие суммы собирал
                   Для платы войску, но не отсылал их?
                   От этого мы города теряли.

                                  Бекингем

                   Все это пустяки в сравненье с тем,
                   Что время обнаружит в тихом Хемфри.

                               Король Генрих

                   Вот что, милорды: ваше побужденье
                   Убрать все тернии с дороги нашей -
                   Похвально. Но сказать ли мысль мою?
                   Наш дядя Глостер столь же неповинен
                   В измене нашей царственной особе,
                   Как голубь или безобидный агнец;
                   Он слишком добродетелен и кроток,
                   Чтоб мыслить зло, готовить гибель мне.

                             Королева Маргарита

                   Ах, что вредней безумного доверья?
                   На голубя похож он? Перья занял,
                   На деле ж он душою злобный ворон.
                   Он агнец? Шкуру он надел ягнячью,
                   На деле ж он по нраву хищный волк.
                   Обманщику надеть личину трудно ль?
                   Супруг мой, берегитесь; наше благо
                   Велит нам козни Глостера пресечь.

                              Входит Сомерсет.

                                  Сомерсет

                   Да здравствует мой добрый государь!

                               Король Генрих

                   Добро пожаловать, лорд Сомерсет;
                   Из Франции принес какие вести?

                                  Сомерсет

                   Вы всех владений ваших в этом крае
                   Лишились, государь; погибло все.

                               Король Генрих

                   Дурная весть! На все господня воля...

                                    Йорк
                                (в сторону)

                   Дурная весть и для меня. Ведь я
                   На Францию питал надежды крепко,
                   Как и на остров плодородный наш.
                   Так вянет мой цветок, не распустившись,
                   И гусеницы пожирают листья.
                   Но я свои дела поправлю скоро
                   Иль славную могилу обрету.

                              Входит Глостер.

                                  Глостер

                   Всех благ властителю и королю!
                   Простите, государь, что опоздал я.

                                  Сеффолк

                   Нет, Глостер, знай: пришел ты слишком рано, -
                   И если ты не стал честней, чем прежде,
                   Тебя я за измену арестую.

                                  Глостер

                   Знай, герцог Сеффолк, я не покраснею;
                   В лице не изменюсь я при аресте.
                   Не знает страха тот, кто не запятнан.
                   Чистейший ключ не так далек от грязи,
                   Как от измены государю - я.
                   Кто обвинит меня? В чем я виновен?

                                    Йорк

                   Вы, говорят, с французов брали взятки
                   И жалованья войску не платили,
                   Из-за чего мы Франции лишились.

                                  Глостер

                   Так говорят? Кто это говорит?
                   Я жалованья войск не крал ни разу
                   И от французов ни гроша не брал.
                   Помилуй бог, я бодрствовал ночами -
                   Да, ночь за ночью, родине на благо.
                   Пусть каждую полушку, что загреб я,
                   И каждый грош, что у казны похитил,
                   Против меня предъявят в день суда!
                   Нет, много фунтов из моих достатков,
                   Чтоб от налога бедняков избавить,
                   Я гарнизонам нашим уплатил
                   И не просил ни разу возмещенья.

                                  Кардинал

                   Милорд, удобно вам так говорить?

                                  Глостер

                   Я говорю лишь правду, бог мне в помощь!

                                    Йорк

                   Вы, будучи протектором, такие
                   Неслыханные пытки измышляли
                   Для провинившихся, что остров наш
                   Был тиранией заклеймен повсюду.

                                  Глостер

                   Когда я был протектором, все знают -
                   В одном лишь был виновен, в состраданье;
                   Смягчался я при виде слез злодея,
                   И он мольбою искупал свой грех.
                   И если не был предо мной убийца
                   Иль злой разбойник, что проезжих грабит,
                   Не налагал заслуженной я кары.
                   Убийц кровавых, правда, я пытал
                   Суровей, чем грабителей и прочих.

                                  Сеффолк

                   Легко в проступках малых оправдаться,
                   Но вас винят в тяжелых преступленьях;
                   Тут обелиться будет потрудней.
                   Вас именем монарха арестую
                   И поручаю лорду кардиналу
                   Вас охранять до времени суда.

                               Король Генрих

                   Лорд Глостер, я надеюсь всей душой,
                   Что снимете с себя вы подозренья;
                   Внушает совесть мне, что вы невинны.

                                  Глостер

                   Ах, государь, печально время наше.
                   Задушена здесь доблесть честолюбьем,
                   И милосердье изгнано враждою;
                   Повсюду злые козни и интриги;
                   Нет справедливости в стране родной.
                   Их умысел на жизнь мою я знаю,
                   И если б смертью дал стране я счастье
                   И положил конец их тирании,
                   Охотно б я от жизни отказался.
                   Но смерть моя к игре их - лишь пролог,
                   И даже тысячи все новых жертв,
                   Которые сейчас беды не чуют,
                   Не завершат трагедии кровавой.
                   Взор Бофорта злость выдает сверканьем;
                   Лоб хмурый Сеффолка - его вражду;
                   Речами облегчает Бекингем
                   Давящей сердце ненависти бремя;
                   А лютый Йорк, что тянется к луне, -
                   Хоть руку дерзкую я прочь отдернул, -
                   Наветом лживым метит в жизнь мою. -
                   И вы, монархиня моя, с другими
                   Порочите меня без оснований
                   И приложили все свои усилья,
                   Чтоб мне врагом стал мой король любимый.
                   Да, вы обдумывали это вместе;
                   Я знал про ваши тайные собранья,
                   Где мне, безвинному, ковалась гибель.
                   Довольно лжесвидетелей найдется, -
                   Измены отягчат мою вину.
                   Старинная пословица права:
                   "Была б собака - палка уж найдется".

                                  Кардинал

                   Его злословие невыносимо!
                   Ведь если тех, что охраняют вас,
                   Властитель, от ножа измены тайной,
                   Так станут оскорблять, клеймить, порочить,
                   И будет говорить злодей свободно,
                   То может охладиться рвенье их.

                                  Сеффолк

                   Иль королеву он не упрекнул
                   Искусно слаженною, дерзкой речью
                   В том, что побудила нас клеветать
                   На Глостера, чтоб свергнуть власть его?

                             Королева Маргарита

                   Пускай себе бранится проигравший.

                                  Глостер

                   В том, что вы говорите, больше правды,
                   Чем полагали вы. Да, проиграл я,
                   Но горе тем, кто выиграл обманом!
                   Так проигравший вправе говорить.

                                  Бекингем

                   Он все толкует вкривь; мы губим время. -
                   Лорд-кардинал, он под надзором вашим.

                                  Кардинал

                   Взять герцога и крепко сторожить.

                                  Глостер

                   Ах, так-то Генрих свой костыль бросает,
                   Когда еще он на ногах нетверд!
                   Увы, отторгнут от тебя пастух,
                   И волки воют, на тебя оскалясь.
                   Когда б напрасны были страх и боль!
                   Я гибели твоей страшусь, король.

                        Глостер под стражей уходит.

                               Король Генрих

                   Милорды, что найдете наилучшим,
                   То делайте от нашего лица.

                             Королева Маргарита

                   Как! Удаляетесь вы, государь?

                               Король Генрих

                   Да, Маргарита; сердце тонет в скорби;
                   К моим глазам поток ее прихлынул.
                   Со всех сторон окутан я печалью, -
                   Что может быть прискорбнее тоски?
                   Ах, дядя Хемфри, на лице твоем
                   Начертаны правдивость, доблесть, честь;
                   И не пришла пора, мой добрый Хемфри,
                   Мне усомниться в верности твоей.
                   Какие же враждебные созвездья
                   Завидуют величью твоему,
                   Что эти лорды с нашей королевой
                   Твоей погибели безвинной ищут?
                   Ни им и никому ты зла не делал.
                   И как мясник берет теленка, вяжет
                   И тащит за собой к кровавой бойне,
                   И бьет его, коль в сторону он рвется, -
                   Так Хемфри беспощадно повлекли.
                   И как с мычаньем мечется корова
                   И смотрит вслед невинному тельцу
                   И может только тосковать о нем, -
                   Так я о добром Глостере тоскую,
                   И слезы лью, и вслед ему смотрю
                   Туманным взором, и помочь не в силах, -
                   Крепки его заклятые враги.
                   Я буду плакать над его судьбой,
                   Твердя: "Кто враг мне? То не Глостер мой".
                                 (Уходит.)

                             Королева Маргарита

                   Под знойным солнцем тает снег холодный.
                   К делам правленья холоден король
                   И преисполнен жалости пустой;
                   Его морочит Глостер, как стенаньем
                   Прохожих завлекает крокодил,
                   Иль, как змея, с блестящей, пестрой кожей,
                   Свернувшаяся под цветами, жалит
                   Ребенка, что прельщен ее красой.
                   Мудрее не придумаешь решенья,
                   И здравый смысл подсказывает мне:
                   Покинуть должен он скорее землю,
                   Чтоб страх пред ним навек покинул нас.

                                  Кардинал

                   Да, это было бы всего разумней.
                   Но следует найти предлог пристойный;
                   Он должен быть законом осужден.

                                  Сеффолк

                   Ну нет, я не считаю это мудрым.
                   Король захочет Глостера спасти;
                   Быть может, и народ того ж захочет.
                   Все обвиненья слишком легковесны,
                   Чтобы казнить его, - лишь подозренья!

                                    Йорк

                   Итак, ему вы не хотите смерти?

                                  Сеффолк

                   Ах, Йорк, никто не хочет так, как я.

                                    Йорк
                                (в сторону)

                   Желать того причин у Йорка больше.
                                 (Громко.)
                   Но вы, лорд-кардинал, и вы, лорд Сеффолк,
                   Скажите ваше мненье откровенно:
                   Протектором страны оставить Хемфри -
                   Не то же ль самое, что заставлять
                   Несытого орла, чтоб он цыпленка
                   От коршуна голодного стерег?

                             Королева Маргарита

                   Цыпленок бедный не избег бы смерти.

                                  Сеффолк

                   Да, государыня, безумьем было б
                   Лису поставить сторожем овец.
                   Тот, кто в убийстве обвинен коварном,
                   Напрасно бы старался оправдаться
                   Тем, что еще его не совершил.
                   Нет, пусть умрет - затем что он лиса
                   И по своей природе - стаду враг, -
                   Пока не обагрил он кровью пасть;
                   Ведь Глостер враг отъявленный монарху.
                   Что долго думать, как его прикончить -
                   Капканом ли, тенетами, лукавством,
                   Во сне иль бодрствующим? Все равно,
                   Лишь умер бы! Прекрасен тот обман,
                   Что отвращает пагубный обман.

                             Королева Маргарита

                   Сказал ты смело, трижды славный Сеффолк!

                                  Сеффолк

                   Не будет смелым, если не свершить:
                   Ведь часто говорят не то, что мыслят.
                   Но, чтобы доказать, что речь моя
                   В согласье с сердцем, что в поступке этом
                   Лишь доблесть вижу, что хочу монарха
                   Избавить от врага, скажите слово -
                   И стану я духовником его.

                                  Кардинал

                   Но я б желал, чтобы он умер прежде,
                   Чем примете вы, Сеффолк, сан священый.
                   Согласье дайте, одобряя дело, -
                   Вам исполнителя достану я:
                   Так я пекусь о благе государя.

                                  Сеффолк

                   Вот вам рука - поступок этот нужен.

                             Королева Маргарита

                   Я то же говорю.

                                    Йорк

                   И я; и раз мы трое так решили, -
                   Что нам, коль наш оспорят приговор?

                               Входит гонец.

                                   Гонец

                   Я прибыл из Ирландии, милорды,
                   Вам сообщить: мятежники восстали,
                   Подняв оружие на англичан.
                   Пошлите помощь; ярость их прервите,
                   Пока не стала рана та смертельной,
                   Она еще свежа, - помочь возможно.

                                  Кардинал

                   Починки спешной требует пролом.
                   Какой совет дадите в этом деле?

                                    Йорк

                   Послать туда регентом Сомерсета.
                   Удачливый правитель нужен там;
                   А он во Франции преуспевал.

                                  Сомерсет

                   Будь Йорк с политикой своей премудрой
                   Регентом в тех краях, не смог бы он
                   Так долго продержаться там, как я.

                                    Йорк

                   Не для того, чтоб все отдать, как ты:
                   Скорей бы потерял я жизнь свою,
                   Чем с бременем стыда домой вернулся,
                   Всю Францию бесславно потеряв.
                   Где ж раны у тебя? Ты не был ранен.
                   Тот не стяжал побед, кто так сохранен.

                             Королева Маргарита

                   В пожар свирепый разгорится искра,
                   Коль раздувать и дров бросать в огонь.
                   Йорк добрый, милый Сомерсет, молчите.
                   Будь ты во Франции регентом, Йорк,
                   Могли б дела и хуже обернуться.

                                    Йорк

                   Как! Хуже худшего? О горький стыд!
                   Стыд на тебя, - ты так его желаешь!

                                  Кардинал

                   Лорд Йорк, свою звезду вы испытайте.
                   Там дикие на нас восстали керны
                   И красят землю кровью англичан.
                   Хотите вы в Ирландию вести
                   Отряд бойцов отборных из всех графств
                   И счастье испытать в войне ирландской?

                                    Йорк

                   Да, коль угодно это государю.

                                  Сеффолк

                   Все в нашей власти, - он согласье даст
                   И, что мы постановим, утвердит. -
                   Ну, славный Йорк, берись за это дело.

                                    Йорк

                   Доволен я. Доставьте мне солдат,
                   А я меж тем свои дела устрою.

                                  Сеффолк

                   Лорд Йорк, я о солдатах позабочусь.
                   Но к Глостеру коварному вернемся.

                                  Кардинал

                   О нем довольно; я устрою так,
                   Что больше он не будет нас тревожить.
                   День близится к концу; уйдем отсюда. -
                   А мы, лорд Сеффолк, с вами потолкуем.

                                    Йорк

                   Лорд Сеффолк, через десять дней я буду
                   В Бристоле поджидать своих солдат,
                   Чтобы в Ирландию их переправить.

                                  Сеффолк

                   Исполню все старательно, лорд Йорк.

                          Уходят все, кроме Йорка.

                                    Йорк

                   Теперь иль никогда - дух закали,
                   Решимостью смени свои сомненья;
                   Стань тем, чем быть надеялся, иль смерти
                   То, что ты теперь, предай. Так жить не стоит!
                   Пусть бледный страх безродными владеет
                   И не гнездится в королевском сердце.
                   Как вешний дождь, бежит за думой дума,
                   И все твердят о царственном величье.
                   Мой мозг усердней, чем паук прилежный,
                   Сеть выплетает, чтоб врагов поймать.
                   Отлично, лорды! Мудрое решенье -
                   Меня отсюда отослать с войсками.
                   Боюсь, вы отогрели на груди
                   Змею, что скоро вас ужалит в сердце.
                   Мне не хватало войск, - вы их мне дали;
                   Охотно их беру. Но так и знайте:
                   Вручили вы оружие безумцу.
                   В Ирландии могучий свой отряд
                   Кормить я буду, а меж тем раздую
                   В стране английской черный ураган,
                   Что унесет десятки тысяч душ
                   В рай или в ад. И не уймется буря,
                   Пока венец не осенит чело мне,
                   И, словно солнце, властными лучами
                   Не успокоит дикий этот вихрь.
                   А как проводника моих решений,
                   Я смельчака из Кента подстрекнул:
                   Джон Кед из Эшфорда
                   Поднять восстание в стране сумеет,
                   Принявши имя Джона Мортимера.
                   Пришлось мне видеть, как упрямый Кед
                   Один давал отпор отряду кернов.
                   Он пылко дрался, хоть торчали стрелы
                   В его боках, как иглы дикобраза;
                   Когда же наконец пришла подмога,
                   Он прыгать стал, как в пляске дикий мавр,
                   Кровавые отряхивая стрелы.
                   Не раз, одевшись, как лохматый керн,
                   Ходил он разговаривать с врагами
                   И возвращался к нам, никем не узнан,
                   И мне об их злодействах сообщал.
                   Вот этот дьявол здесь меня заменит.
                   На умершего Джона Мортимера
                   Лицом, походкой, речью он похож.
                   Таким путем узнаю мысль народа -
                   Как притязанья Йорка примет он?
                   Хотя б схватили Кеда, стали мучить, -
                   Все ж никакие пытки не принудят
                   Его сказать, кто подстрекнул к восстанью.
                   А если преуспеет он, - и это
                   Весьма возможно, - что ж, тогда вернусь
                   Я из Ирландии с военной силой,
                   Чтоб то пожать, что негодяй посеял;
                   Ведь если Хемфри будет умерщвлен
                   И Генрих свергнут, - я взойду на трон.
                                 (Уходит.)


        СЦЕНА 2

                    Бери-Сент-Эдмондс. Покой во дворце.
                      Входят поспешно несколько убийц.

                               Первый убийца

                   Беги к милорду Сеффолку; скажи,
                   Что, как велел, спровадили мы Хемфри.

                               Второй убийца

                   Что мы наделали! Слыхал ли ты,
                   Чтоб кто-нибудь так умирал блаженно?..

                               Первый убийца

                   Сюда идет милорд.

                              Входит Сеффолк.

                                  Сеффолк

                   Ну что, вы с ним покончили, скажите?

                               Первый убийца

                   Да, добрый лорд, он помер.

                                  Сеффолк

                   Вот это славно. В дом ко мне идите;
                   За смелую работу награжу вас.
                   Король и пэры здесь неподалеку.
                   Оправили вы герцога постель?
                   Исполнено ли все, что приказал я?

                               Первый убийца

                   Да, добрый лорд.

                                  Сеффолк

                                     Ступайте прочь.

                               Убийцы уходят.
                                   Трубы.

             Входят король Генрих, королева Маргарита, кардинал
                     Бофорт, Сомерсет, лорды и другие.

                               Король Генрих

                   Зовите дядю нашего скорей;
                   Скажите, нынче мы хотим проверить,
                   Так ли виновен он, как утверждают.

                                  Сеффолк

                   Сейчас за ним схожу я, государь.
                                 (Уходит.)

                               Король Генрих

                   Места займите, лорды, и прошу, -
                   Вы не судите слишком строго дядю;
                   Тогда лишь изрекайте приговор,
                   Когда вина вам станет очевидной.

                             Королева Маргарита

                   Избави бог, чтоб зло торжествовало
                   И знатный лорд был осужден безвинно!
                   Дай бог, чтоб все исчезли подозренья!

                               Король Генрих

                   За добрые слова благодарю.

                              Входит Сеффолк.

                   Что это? Ты дрожишь? Ты побледнел?
                   Где дядя наш? Что там случилось, Сеффолк?

                                  Сеффолк

                   Король! В постели Глостер найден мертвым.

                             Королева Маргарита

                   Помилуй бог!

                                  Кардинал

                   То божий суд. - Во сне я видел нынче,
                   Что герцог нем, не вымолвит ни слова.

                       Король Генрих лишается чувств.

                             Королева Маргарита

                   Что с вами? - Помогите! Умер он!

                                  Сомерсет

                   Поднять его, пощекотать в носу.

                             Королева Маргарита

                   За помощью скорей! Очнись, мой Генрих!

                                  Сеффолк

                   Он ожил. - Государыня, терпенье.

                               Король Генрих

                   О господи!

                             Королева Маргарита

                              Что с вами, мой супруг?

                                  Сеффолк

                   Утешься, государь! Утешься, Генрих!

                               Король Генрих

                   Как! Сеффолк начал утешать меня!
                   Не он ли вороном сейчас прокаркал,
                   Похитив страшным звуком силы жизни, -
                   И думает чириканьем овсянки,
                   Словами ласки из пустого сердца
                   Загладить карканья зловещий след?
                   Свой яд в словах медовых не скрывай;
                   Ко мне не прикасайся. Прочь, сказал я!
                   Твое касанье - что укус змеиный.
                   Глашатай гибели, прочь с глаз моих!
                   В твоих глазах кровавое злодейство
                   Царит в величье мрачном, мир пугая.
                   О, не смотри, твой взор наносит раны. -
                   Но нет, останься. Василиск, приди
                   И взором жертву новую убей.
                   Под сенью смерти обрету я радость;
                   Мне жизнь - двойная смерть, раз умер Глостер.

                             Королева Маргарита

                   За что вы лорда Сеффолка браните?
                   Хоть герцог Хемфри был его врагом,
                   Все ж он скорбит о нем по-христиански.
                   Что до меня, - хоть он и был мой недруг,
                   Но если б слезы, горестные стоны
                   И вздохи, иссушающие кровь,
                   Способны были жизнь ему вернуть,
                   Ослепла б я от слез, слегла б от стонов
                   И стала бы подснежника бледней
                   От непрестанных вздохов, пьющих кровь, -
                   Чтоб только ожил благородный герцог.
                   Что могут обо мне подумать люди?
                   Все знали, что плохие мы друзья;
                   Подумать могут - я его сгубила,
                   Уста молвы начнут меня позорить,
                   И во дворцы проникнет клевета.
                   Вот что несет мне эта смерть. Увы мне!
                   Быть королевою в венце позора!

                               Король Генрих

                   О горе мне! Несчастный дядя Глостер!

                             Королева Маргарита

                   Нет, обо мне горюй: ведь я несчастней.
                   Ты отвернулся, прячешь ты лицо?
                   Но я не прокаженная, - взгляни.
                   Иль сделался глухим ты, как змея?
                   Так ядовитым стань, убей супругу.
                   Иль вся твоя отрада - в гробе Хемфри?
                   Так, значит, не любил ты Маргариту!
                   Ему во славу статую воздвигни
                   И вывеской пивных портрет мой сделай.
                   Не оттого ль чуть не погибла в море,
                   И дважды гнал меня противный ветер
                   К родной стране от берегов, английских?
                   Иль ветер не остерегал меня,
                   Не говорил: "Беги гнезда ехидн
                   И на враждебный берег де ступай"?
                   Я вихри добрые кляла, а также
                   Того, кто выпустил их из пещеры,
                   Молила дуть к английским берегам
                   Иль наш корабль разбить о риф ужасный.
                   Не пожелал убийцей стать Эол,
                   Тебе оставив это злодеянье.
                   Игравшие в красивой пляске волны
                   Топить меня не захотели, зная,
                   Что ты своей жестокостью на суше
                   Меня потопишь в море горьких слез.
                   Утесы острые ушли в пески,
                   Не стали раздирать меня клыками,
                   Чтоб во дворце погибла Маргарита
                   От каменного сердца твоего.
                   Пока виднелись меловые скалы,
                   Стояла я на палубе под вихрем,
                   Меж тем как шторм нас гнал от берегов.
                   Когда же стали застилать туманы
                   Твой край от взоров пристальных моих,
                   Сняла я драгоценный медальон -
                   Оправленное в бриллианты сердце -
                   И в сторону Британии метнула,
                   И море приняло. Я ж пожелала,
                   Чтоб так же принял сердце ты мое.
                   И потеряла я твой край из виду,
                   И посылала очи вслед за сердцем,
                   Их мутными очками называла
                   За то, что скрылся Альбион от них.
                   Как часто Сеффолка просила я -
                   Орудье твоего непостоянства -
                   Сесть предо мной и чаровать речами,
                   Как некогда повествовал Асканий
                   Дидоне, обезумевшей от страсти,
                   Деяния, свершенные отцом
                   С тех пор, как в пламени погибла Троя.
                   Я не подобна ль ей, а ты - лжецу Энею?
                   Терпеть нет сил! Умри же, Маргарита!
                   Твой муж скорбит, что ты еще жива.

                               Шум за сценой.
             Входят Уорик и Солсбери. Народ теснится к дверям.

                                   Уорик

                   Идет молва, могучий государь,
                   Что Сеффолком и Бофортом убит
                   Предательски наш добрый герцог Хемфри.
                   Народ, как разъяренный рой пчелиный,
                   Вождя лишенный, мечется, гудя;
                   Готов он без разбору жалить всех.
                   Я бунт их успокоил, обещав,
                   Что им поведают причину смерти.

                               Король Генрих

                   Что он скончался, Уорик, это правда.
                   Но как он умер, знает бог, не Генрих.
                   Войди в его покой, взгляни на тело
                   И рассуди, что вызвало кончину.

                                   Уорик

                   Исполню это. - Ты, отец, побудь
                   С мятежною толпой, пока вернусь я.
                                 (Уходит.)

                               Король Генрих

                   О, прогони, судья всевышний, мысль,
                   Мысль, что моим завладевает сердцем,
                   Твердя: "Насильем Хемфри умерщвлен!"
                   Прости мне, если подозренья ложны,
                   Затем что ты один лишь судия.
                   Согреть хотел бы бледные уста
                   Я тысячью горячих поцелуев
                   И оросить лицо потоком слез,
                   Поведать о любви еврей немому,
                   Глухому трупу и в своих руках
                   Его бесчувственную руку сжать;
                   Но эти сетованья все напрасны, -
                   И, увидав земной, отживший образ,
                   Я только б растравил свою печаль.

            Входит Уорик, неся вместе с несколькими придворными
                 кровать, на которой лежит мертвый Глостер.

                                   Уорик

                   Приблизьтесь, государь, на труп взгляните.

                               Король Генрих

                   Увижу я всю глубь своей могилы;
                   С его душой вся радость отлетела:
                   В его лице себя я вижу мертвым.

                                   Уорик

                   Как верно то, что я стремлюсь душою
                   В чертог паря, принявшего наш образ,
                   Чтоб снять с людей проклятие отца,
                   Так я уверен, что рукой насилья
                   Погублен трижды славный герцог Глостер.

                                  Сеффолк

                   Ужасная, торжественная клятва!
                   Но чем свои слова докажешь, Уорик?

                                   Уорик

                   Смотри: кровь прилила к его лицу.
                   Я видывал своей умерших смертно:
                   Худы, бледней золы, бескровны были
                   Затем что кровь их устремилась к сердцу,
                   Которое звало ее на помощь,
                   Со смертью наступающей борясь.
                   Кровь стынет вместе с сердцем, не вернется
                   Румянить щеки, украшая их.
                   Его ж лицо, смотри, черно от крови,
                   Глаза раскрыты шире, чем при жизни,
                   Как у задушенного, смотрят жутко.
                   Раздуты ноздри, дыбом волоса,
                   А руки врозь раскинуты, как будто
                   За жизнь боролся он и сломлен был.
                   Смотри, пристали волосы к подушке,
                   Окладистая борода измята,
                   Как рожь, прибитая жестокой бурей.
                   Что он убит - не может быть сомненья:
                   Здесь каждый признак - тяжкая улика.

                                  Сеффолк

                   Но, Уорик, кто мог умертвить его?
                   Мы с Бофортом его оберегали,
                   А мы ведь, сэр, надеюсь, не убийцы.

                                   Уорик

                   Его враги заклятые вы оба -
                   И вам охрану Хемфри поручили!
                   Едва ль вы с ним, как с другом, обходились,
                   И он, как видно, повстречал врага.

                             Королева Маргарита

                   Подозреваешь ты, что эти лорды
                   В его конце безвременном повинны?

                                   Уорик

                   Когда убитый бык лежит в крови,
                   А рядом с топором стоит мясник, -
                   Не очевидно ли, кем он зарезан?
                   Когда в гнезде у коршуна найдут
                   Скворца, - не ясно ль, как погибла птица,
                   Пусть даже клюв убийцы не в крови?
                   И здесь родятся те же подозренья.

                             Королева Маргарита

                   Так вы - мясник, лорд Сеффолк? Где ваш нож?
                   А Бофорт - коршун? Где же клюв его?

                                  Сеффолк

                   Я не хожу с ножом, чтоб резать спящих.
                   Но вот мой меч, заржавевший в дни мира,
                   И будет он омыт в крови того,
                   Кто осквернил меня клеймом убийства.
                   Скажи, коль смеешь, горделивый Уорик,
                   Что в смерти Глостера виновен я.

                 Кардинал Бофорт, Сомерсет и другие уходят.

                                   Уорик

                   На что лорд Уорик не дерзнет, коль Сеффолк
                   Его на это дерзко вызывает?

                             Королева Маргарита

                   Не может он смирить свой дух надменный,
                   Заносчивость обидную отбросить,
                   Хотя б сто раз ему слал вызов Сеффолк.

                                   Уорик

                   Прошу вас, государыня, довольно.
                   Ведь слово каждое в его защиту -
                   Позор для королевского величья.

                                  Сеффолк

                   Презренный, низкий, тупоумный лорд!
                   Порочила ль когда-нибудь жена
                   Супруга своего, как мать твоя?
                   Она, должно быть, приняла на ложе
                   Мужлана грубого, и так привит
                   Был к древу благородному дичок;
                   Ты плод прививки той, не Невил родом.

                                   Уорик

                   Не будь твоя вина тебе щитом,
                   Я поменялся б ролью с палачом,
                   Тебя от срама лютого избавив.
                   И короля присутствием я связан,
                   Не то, кровавый трус, ты на коленях
                   Прощенья за слова свои просил бы,
                   Сказав, что разумел ты мать свою,
                   Что сам бастардом гнусным ты родился;
                   И, лишь приняв дань страха твоего,
                   Я по заслугам бы тебя отправил
                   В ад, злой вампир, сосущий кровь у спящих!

                                  Сеффолк

                   Не сонному тебе пущу я кровь,
                   Когда дерзнешь последовать за мной!

                                   Уорик

                   Идем скорей, иль повлеку тебя...
                   Хоть недостоин ты, с тобой сражусь
                   И духу Хемфри окажу услугу.

                          Сеффолк и Уорик уходят.

                               Король Генрих

                   Крепчайший панцырь - доблестное сердце,
                   И трижды тот вооружен, кто прав!
                   Но тот, чья совесть злом совращена,
                   Будь он закован в латы, все же наг.

                               Шум за сценой.

                             Королева Маргарита

                   Что там за шум?

             Возвращаются Сеффолк и Уорик с обнаженными мечами.

                               Король Генрих

                   Как, лорды! Обнажили вы оружье
                   В присутствии моем? Как вы посмели?
                   Что там за крики буйные несутся?

                                  Сеффолк

                   Могучий государь, предатель Уорик
                   С толпою граждан на меня напал.

                   Шум толпы за сценой. Входит Солсбери.

                                  Солсбери
                       (обращаясь к народу за сценой)

                   Там стойте. Все скажу я королю. -
                   Властитель, просит вам сказать народ,
                   Что если Сеффолка не обезглавят
                   Иль не изгонят из страны родной, -
                   Они его отсюда вырвут силой
                   И после тяжких пыток умертвят.
                   Они твердят, что Хемфри им убит,
                   Они твердят, что он погубит вас
                   И что одна лишь верность и любовь,
                   А не стремленье к злому мятежу
                   И не желанье вам противоречить
                   Их побуждают требовать изгнанья
                   Того, кто кажется им столь опасным.
                   Они твердят, пылая рвеньем к вам,
                   Что если б, государь, вы спать легли
                   И запретили бы себя тревожить,
                   Грозя немилостью своей иль казнью,
                   То, невзирая на запрет, при виде
                   Змеи, ползущей к вам с разъятым жалом,
                   Необходимо было б разбудить вас,
                   Чтоб ядовитый гад не превратил
                   Той роковой дремоты в вечный сон.
                   А потому, кричат они, вас будут
                   Оберегать, хотите вы иль нет,
                   От лютых змей, каков коварный Сеффолк,
                   Чьим смертоносным жалом роковым
                   Стократ достойнейший ваш добрый дядя,
                   Они твердят, предательски убит.

                                   Народ
                                (за сценой)

                   Лорд Солсбери! Ответ от короля!

                                  Сеффолк

                   Понятно, что народ, невежа грубый,
                   Шлет королю такое обращенье.
                   А вы, милорд, служить ему готовы,
                   Ораторское проявив искусство!
                   Честь велика для лорда Солсбери
                   Сюда послом явиться полномочным
                   От медников презренных к государю!

                                   Народ
                                (за сценой)

                   Ответ от короля, иль мы ворвемся!

                               Король Генрих

                   Пойди и передай им, Солсбери:
                   Благодарю за их любовь и рвенье,
                   И если бы не требовали, все же
                   Я совершил бы то, о чем так просят:
                   Ведь сердце ежечасно мне пророчит,
                   Что Сеффолк навлечет беду на край;
                   И я клянусь величием того,
                   Чей недостойный здесь я представитель,
                   Что отравлять нам воздух будет он
                   Не долее трех дней, под страхом смерти.

                             Королева Маргарита

                   О Генрих, разреши вступиться мне!
                   За Сеффолка достойного прошу я.

                               Король Генрих

                   Зовя его достойным, недостойной
                   Становишься сама ты, королева.
                   Молчи. Коль станешь за него просить,
                   Ты гнев мой этим только увеличишь.
                   Когда бы это просто обещал,
                   То и тогда свое сдержал бы слово;
                   Но я поклялся - и решенье твердо.
                                (Сеффолку.)
                   Когда по истечении трех дней
                   Ты будешь найден в крае, где я правлю,
                   Не выкупишь ты жизни целым миром. -
                   Пойдем со мною, добрый Уорик мой;
                   Я о делах поговорю с тобой.

              Кроме королевы Маргариты и Сеффолка, все уходят.

                             Королева Маргарита

                   Пусть вам сопутствуют напасть и горе!
                   Сердечная тоска и злые муки
                   Подругами пусть будут вам всегда!
                   Где двое вас, пусть дьявол будет третьим'
                   Пусть вас преследует тройная месть!

                                  Сеффолк

                   Оставь свои проклятья, дорогая;
                   Дай Сеффолку, скорбя, с тобой проститься.

                             Королева Маргарита

                   Трус, баба, малодушное созданье!
                   Иль не хватает духу клясть врагов?

                                  Сеффолк

                   Чума на них! Зачем их проклинать?
                   Когда бы клятвы убивать могли,
                   Как стоны мандрагоры, я нашел бы
                   Отравленные, жгучие слова,
                   Свирепые, ужасные для слуха,
                   И, стиснув зубы, прошипел бы их
                   С такою ненавистью непомерной,
                   Как Злоба бледная в пещере адской.
                   Язык мой запинался б от угроз,
                   Глаза б метали искры, как кремни;
                   Как у безумца, волоса бы встали.
                   Да, каждый мой сустав их проклинал бы.
                   Но и теперь разорвалось бы сердце,
                   Когда б я их не клял! Пусть будет яд
                   Напитком их, а желчь - их лучшим яством,
                   Сладчайшей сенью - роща кипарисов,
                   Отрадой взора - злобный василиск,
                   Нежнейшей лаской - ящерицы жало,
                   И музыкой - шипение змеи,
                   А сыч зловещий пусть концерт дополнит!
                   Все ужасы кромешной, адской тьмы...

                             Королева Маргарита

                   Довольно, милый, ты себя лишь мучишь,
                   И эти страшные твои проклятья,
                   Как солнце, отраженное стеклом,
                   Или ружье, где пороху сверх меры,
                   Всю силу обращают на тебя.

                                  Сеффолк

                   Ты клясть велела - и велишь умолкнуть?
                   Клянусь землей, откуда изгнан я,
                   Что мог бы клясть в теченье зимней ночи,
                   Хотя б стоял нагой на горной круче,
                   Где от мороза травы не растут,
                   И счел бы то минутною забавой.

                             Королева Маргарита

                   Молю тебя, довольно! Дай мне руку,
                   Чтоб мне ее слезами оросить.
                   Пусть это место дождь не увлажнит
                   И знаков горести моей не смоет.
                   О, если б навсегда мой поцелуй
                   Запечатлелся на твоей руке,
                   Чтоб вспоминал ты, глядя на печать,
                   Про те уста, что по тебе вздыхают!
                   Иди же, чтобы я познала горе;
                   Лишь мыслю я о нем, пока ты здесь.
                   Так думает богатый о нужде.
                   Я возвращу тебя, иль, будь уверен,
                   Сама себя изгнанью обреку.
                   Что ж, без тебя и так мне жизнь - изгнанье!
                   Иди, не говори со мной, иди же...
                   Нет, погоди! Так, обнимаясь нежно,
                   Два осужденных друга длят прощанье,
                   Разлука им в сто раз ужасней смерти.
                   Но все ж прощай! Прощай, с любимым жизнь!

                                  Сеффолк

                   Так бедный Сеффолк изгнан десять раз:
                   Раз - королем и трижды три - тобою.
                   Когда б не ты, я б не скорбел о крае;
                   Пустыня людной бы казалась мне,
                   Будь я в небесном обществе твоем:
                   Ведь для меня, где ты - там целый мир,
                   И все мирские блага и восторги;
                   Где нет тебя - там пустота и мрак.
                   Я больше не могу... Живи, знай радость,
                   Вся радость для меня в том, что живешь ты.

                                Входит Вокс.

                             Королева Маргарита

                   Куда спешишь ты, Вокс? Какие вести?

                                    Вокс

                   К его величеству, чтоб доложить,
                   Что кардинал наш Бофорт умирает,
                   Недугом тяжким он сражен внезапно.
                   Таращит он глаза, и ловит воздух,
                   И богохульствует, и всех клянет.
                   То словно с духом Хемфри говорит он,
                   То призывает короля к себе
                   И, будто Генриху, подушкам шепчет
                   Своей души обремененной тайны.
                   Я послан государю сообщить,
                   Что и сейчас его зовет он громко.

                             Королева Маргарита

                   Иди с печальной новостью к монарха.

                                Вокс уходит.

                   Увы! Что наша жизнь! И что за весть!
                   Но что грущу я о минутном горе,
                   Когда сокровища души лишаюсь.
                   Лишь о тебе одном горюю, Сеффолк,
                   И слезы лью, подобно южным тучам!
                   Питают землю слезы их, мои же -
                   Печаль мою. - Теперь ступай отсюда.
                   Ты знаешь, государь сейчас придет;
                   Коль вместе нас застанет, ты погиб.

                                  Сеффолк

                   С тобой расставшись, я не в силах жить,
                   А умереть перед тобой - ведь это
                   Лишь сон отрадный на твоей груди!
                   Я отдал бы последний вздох свой небу
                   Так сладостно и кротко, как младенец
                   У материнской груди умирает;
                   А без тебя кричал бы, как безумный,
                   Чтоб ты пришла и мне закрыла очи
                   И чтоб замкнула мне уста губами.
                   Ты отлетающий мой дух вернула б
                   Или в тебя его вдохнул бы я
                   И стал бы жить в Элизиуме дивном.
                   Смерть близ тебя - лишь радостная шутка,
                   А без тебя - мученье горше смерти.
                   Дозволь остаться мне - и будь что будет!

                             Королева Маргарита

                   Иди! Разлука - едкое лекарство,
                   Что применяют для смертельных ран.
                   Во Францию, мой милый! Шли мне вести.
                   Где б ни был ты в земном, широком мире,
                   Пошлю Ириду, что тебя разыщет.

                                  Сеффолк

                   Иду.

                             Королева Маргарита

                        С собой мое уносишь сердце.

                                  Сеффолк

                   Такой алмаз от века не хранился
                   В столь горестном ларце. Мы разойдемся,
                   Как челн, разбитый надвое грозой.
                   Там - путь мой к гибели...

                             Королева Маргарита

                                               А здесь - путь мой.

                                  Уходят.


        СЦЕНА 3

                     Лондон. Спальня кардинала Бофорта.
              Входят король Генрих, Солсбери и Уорик. Кардинал
                              лежит в постели.

                               Король Генрих

                     Ну, как вы поживаете, милорд?
                     Ответьте государю своему.

                                  Кардинал

                     Когда ты смерть, дам Англии казну,
                     Купить второй такой же остров сможешь, -
                     Лишь дай мне жить и прекрати мученья.

                               Король Генрих

                     О, это признак нехорошей жизни -
                     Такой безумный перед смертью страх.

                                   Уорик

                     С тобою, Бофорт, говорит король.

                                  Кардинал

                     Меня судите, коль угодно. Умер
                     В постели он, - где ж больше умирать?
                     Могу ли я людей заставить жить? -
                     О, не пытай меня, во всем признаюсь. -
                     Он ожил? Покажите ж мне его;
                     Дам тысячу я фунтов, чтоб взглянуть.
                     Но он слепой - засыпал прах глаза.
                     Да причешите волосы ему;
                     Смотри, смотри, они торчат, как ветви,
                     Смолою смазанные, чтоб крылатый
                     Мой дух поймать. Пить дайте! Пусть аптекарь
                     Яд принесет, который я купил.

                               Король Генрих

                     О вечный двигатель небес, взгляни
                     На страждущего милосердным оком!
                     О, прогони лукавого врага,
                     Что осаждает гибнущую душу!
                     Отчаянье из сердца изгони!

                                   Уорик

                     Смотри, скрежещет он зубами в муках!

                                  Солсбери

                     Оставь его, пусть в мире отойдет.

                               Король Генрих

                     Мир да пошлет господь его душе!
                     Лорд-кардинал, коль думаешь о рае,
                     Приподними хоть руку в знак надежды. -
                     Кончается, не подавая знака. -
                     О боже, отпусти ему грехи!

                                   Уорик

                     Такая злая смерть - знак мерзкой жизни.

                               Король Генрих

                     Не осуждай его; ведь все мы грешны. -
                     Закрыть ему глаза. Спустите полог.
                     А мы пойдем предаться размышленьям.
                                 (Уходят.)


        АКТ IV

        СЦЕНА 1

                            Берег моря в Кенте.
  Тревога. Морской бой. Пушечные выстрелы. Входят капитан корабля, шкипер,
    штурман, Уолтер Уитмор и другие, с ними переодетый Сеффолк и другие
                             дворяне-пленники.

                                  Капитан

                    Болтливый, пестрый и греховный день
                    Уж спрятался в морскую глубину,
                    И волки, громко воя, гонят кляч,
                    Что тащат ночь, исполненную скорби,
                    И сонными, поникшими крылами
                    На кладбищах могилы осеняют
                    И дымной пастью выдыхают в мир
                    Губительную, злую темноту.
                    Ну, приведите пленников сюда.
                    Пока стоит на якоре пинасса,
                    Они заплатят выкуп здесь, на взморье,
                    Или окрасят кровью бледный берег. -
                    Шкипер, ты этим пленником владей.
                    Ты, штурман, этого бери себе. -
                    А этот...
                         (Показывает на Сеффолка.)
                              Уолтер Уитмор, будет твой.

                              Первый дворянин

                    Каков мой выкуп, шкипер? Говори.

                                   Шкипер

                    Крон тысяча, иль голову снесу.

                                  Штурман
                            (второму дворянину)

                    Ты дашь мне столько же, не то умрешь.

                                  Капитан

                    Вам жаль две тысячи каких-то крон?
                    И вы еще дворянами зоветесь! -
                    Башки срубить мерзавцам! - Вы умрете.
                    Не возместит такой ничтожный выкуп
                    Нам жизнь товарищей, погибших в битве.

                              Первый дворянин

                    Я заплачу, лишь пощади мне жизнь.

                              Второй дворянин

                    Я тоже; напишу сейчас домой.

                                   Уитмор
                                 (Сеффолку)

                    Я потерял во время схватки глаз,
                    И ты в отместку должен умереть;
                    Да и других прикончил бы я тоже.

                                  Капитан

                    Не торопись. Бери-ка лучше деньги.

                                  Сеффолк

                    Подвязки орден видишь ли на мне?
                    Я дворянин и выкуп дам любой.

                                   Уитмор

                    Я тоже из дворян. Я Уолтер Уитмор.
                    Что? Ты дрожишь? Иль смерть тебе страшна?

                                  Сеффолк

                    Мне страшно это имя - в нем погибель.
                    Один мудрец мой гороскоп составил
                    И говорил, что от воды умру я.
                    Но, верю, ты не будешь кровожадным.
                    Ведь Готье - правильнее звать тебя.

                                   Уитмор

                    Готье или Уолтер - все едино мне...
                    Стыдом не осквернялось это имя,
                    Но меч всегда смывал с него пятно;
                    И если стану торговать я местью,
                    Пусть меч мой сломят, разобьют мой щит
                    И трусом по свету меня ославят!

                                  Сеффолк

                    Стой, Уитмор, пленник твой - вельможа знатный,
                    Я - герцог Сеффолк, Уильям Де-Ла-Пуль.

                                   Уитмор

                    Как! Герцог Сеффолк? И в таких лохмотьях?

                                  Сеффолк

                    Лохмотья к герцогам не прирастают.
                    Ходил переодетым и Юпитер.

                                  Капитан

                    Да, но ни разу не был он убит.

                                  Сеффолк

                    Ланкастеров властительная кровь,
                    Кровь Генриха не будет пролита
                    Таким поганым конюхом, как ты.
                    Иль не держал ты стремя у меня?
                    Иль не бежал вприпрыжку ты без шапки
                    За мулом пышно убранным моим
                    И счастлив не был ли моим кивком?
                    Как часто ты служил мне за столом
                    И, стоя на коленях, брал подачки,
                    Когда я с королевой пировал!
                    Припомни же все это и смирись;
                    Да гордость неуместную оставь.
                    Бывало, ты стоял в моей прихожей
                    И ждал почтительно, когда я выйду.
                    Рука моя - вот эта - уж не раз
                    Тебя своею подписью спасала, -
                    Так пусть она язык твой укротит.

                                   Уитмор

                    Не проколоть ли, капитан, мерзавца?

                                  Капитан

                    Сперва его словами проколю.

                                  Сеффолк

                    Они тупы, как сам ты, подлый раб!

                                  Капитан

                    Ведите прочь его, чтоб на баркасе
                    Срубить ему башку.

                                  Сеффолк

                                        Рискнешь своей?

                                  Капитан

                    Да, Пуль.

                                  Сеффолк

                               Пуль?

                                  Капитан

                    Пуль! Сэр Пуль! Милорд болотный!
                    Ах, яма сточная, гнилая лужа,
                    Чей смрад и грязь мутят сребристый ключ,
                    Откуда пьет страна. Теперь-то я
                    Заткну твою зияющую пасть,
                    Что проглотила острова казну!
                    Уста, что целовали королеву,
                    Теперь пусть лижут землю, и ты сам,
                    С улыбкой встретивший кончину Хемфри,
                    Ветрам напрасно будешь скалить зубы:
                    В ответ услышишь только смех их грубый.
                    Ты будешь ведьмам ада женихом
                    За то, что властелину англичан
                    Сосватал дочь ничтожного монарха,
                    Без подданных, без денег, без венца.
                    Возвысился ты хитростью бесовской,
                    И как честолюбивый Сулла, ты
                    Пресыщен, сердце матери пожрав.
                    Французам продал ты Анжу и Мен;
                    Мятежники нормандцы чрез тебя
                    Нам дерзостно грозят, а пикардийцы,
                    Убив правителей, форты забрали
                    И нам вернули раненых солдат.
                    А Невили, - и с ними славный Уорик, -
                    Которые вовек не обнажали
                    Своих мечей могучих понапрасну,
                    Вооружились гневно на тебя.
                    Дом Йорка, что отторгнут от престола
                    Убийством неповинного монарха
                    И дерзкой, гордой, хищной тиранией,
                    Пылая мщением, несет на стягах
                    Лик солнца, полу скрытый облаками,
                    Стремящийся победно воссиять;
                    И надпись там стоит: "Invitis nubibus".
                    {"Наперекор тучам". (Лат.)}
                    Народ здесь в Кенте весь вооружился;
                    А в довершенье срам и нищета
                    Проникли к государю во дворец -
                    И все через тебя. - Прочь! Взять его!

                                  Сеффолк

                    О, если б я был богом, чтоб метнуть
                    В презренных, мерзких негодяев громы!
                    Гордятся пустяками проходимцы,
                    И этот подлый капитан галеры
                    Надменнее грозит мне, чем Баргул,
                    Иллирии прославленный пират.
                    Шмели орлиной крови не сосут,
                    Но грабят ульи. Невозможно мне
                    Погибнуть чрез тебя, ничтожный раб.
                    Гнев, не раскаянье, во мне ты вызвал.
                    Во Францию я послан королевой;
                    Через пролив меня ты переправишь.

                                  Капитан

                    Что скажешь, Уолтер?..

                                   Уитмор

                    Тебя я переправлю на тот свет.

                                  Сеффолк

                    Gelidus timor occupat artus.
                    {Ледяной страх охватывает меня. (Лат.)}
                    Боюсь тебя.

                                   Уитмор

                    Причина есть бояться, вот увидишь.
                    Что, струсил ты? Теперь готов согнуться?

                              Первый дворянин

                    Милорд, его смягчите кроткой речью.

                                  Сеффолк

                    Речь Сеффолка властна, тверда, сурова.
                    Повелевать привык он, не просить.
                    Пристало ли ему таких мерзавцев
                    Молить смиренно? Нет, скорей склоню
                    Я голову на плаху, чем колени
                    Пред тем, кто не господь и не король мой.
                    Пусть лучше голову на шест посадят,
                    Чем обнажу ее перед холопом.
                    Чужд страха тот, кто благородной крови;
                    Снесу я больше, чем свершить посмеешь.

                                  Капитан

                    Убрать его! Довольно он болтал.

                                  Сеффолк

                    Так проявите всю жестокость вашу,
                    Чтоб смерть мою вовек не позабыли!
                    Великие порой от подлых гибнут.
                    Разбойник, гладиатор, римский раб
                    Зарезал Туллия; бастардом Брутом
                    Заколот Юлий Цезарь; дикарями -
                    Помпеи, а Сеффолка убьют пираты.

                    Уитмор и другие с Сеффолком уходят.

                                  Капитан

                    А что до тех, кому назначен выкуп,
                    Хочу я, чтоб один отпущен был. -
                    Идите вы за мной, а он уйдет.

Все, кроме первого дворянина, уходят. Возвращается Уитмор с телом Сеффолка.

                                   Уитмор

                      Пусть голова и тело здесь лежат;
                      Любовника схоронит королева.
                                 (Уходит.)

                              Первый дворянин

                      О зверское, кровавое деянье!
                      Я труп его доставлю королю;
                      Когда не государь, друзья отмстят
                      И королева, что его любила.
                       (Уходит, унося труп Сеффолка.)


        СЦЕНА 2

                                  Блекхит.
                     Входят Джордж Бевиси Джон Холленд.

                                   Бевис

     Скорей  достань  себе меч, хотя бы деревянный. Вот уже два дня, как они
поднялись.

                                  Холленд

     Так теперь им не мешало бы соснуть.

                                   Бевис

     Говорят   тебе,   суконщик  Джек  Кед  вздумал  подновить  государство,
вывернуть его и поднять на нем новый ворс.

                                  Холленд

     Так  и  надо,  потому  что  оно порядком пообтрепалось. Уверяю тебя, не
стало в Англии веселого житья с тех пор, как дворянство стало командовать.

                                   Бевис

     Плохие времена! Нашего брата ремесленника перестали уважать.

                                  Холленд

     Дворяне считают, что ходить в кожаных фартуках зазорно.

                                   Бевис

     К тому же королевские советники ничего не делают.

                                  Холленд

     Правильно.  А  ведь сказано: "Трудись, исполняя свое дело". Это значит,
что  правителями  должны  быть  люди  трудящиеся.  А  потому мы должны стать
правителями.

                                   Бевис

     Ты  попал  в  точку.  Самый  верный признак честного человека - крепкие
руки.

                                  Холленд

     Вот они! Вот они! Вот сын Беста, Уингемского дубильщика...

                                   Бевис

     Дадим ему кожу наших врагов - он сделает из нее лайку.

                                  Холленд

     И мясник Дик...

                                   Бевис

     Ну,  уж  он  заколет  грех,  как быка, а неправде перережет глотку, как
теленку.

                                  Холленд

     И ткач Смит...

                                   Бевис

     Следственно, нить их жизни скоро оборвется.

                                  Холленд

     Давай-ка присоединимся к ним.

                              Барабанный бой.
              Входят Джек Кед, мясник Дик, ткач Смит и толпа.

                                    Кед

     Мы, Джон Кед, названный так по имени мнимого отца нашего...

                                    Дик
                                (в сторону)

     Вернее сказать, названный так потому, что украл кадку сельдей.

                                    Кед

     Ибо  враги  наши  падут  перед  нами...  движимые  стремлением свергать
королей и принцев... - Вели им замолчать.

                                    Дик

     Молчать!

                                    Кед

     Отец мой был Мортимер...

                                    Дик
                                (в сторону)

     Честный был человек, добрый каменщик.

                                    Кед

     Моя мать - из рода Плантагенетов...

                                    Дик
                                (в сторону)

     Я хорошо знал ее: она была повивальной бабкой.

                                    Кед

     Супруга моя происходит из рода Ленд...

                                    Дик
                                (в сторону)

     Да, она дочь разносчика и продала немало лент на своем веку.

                                    Смит
                                (в сторону)

     Но теперь ей уже стало тяжело странствовать с коробом. и она занимается
стиркой белья у себя на дому.

                                    Кед

     Поэтому я благородного происхождения.

                                    Дик
                                (в сторону)

     Конечно, поле - благородное место: ведь он в поле родился, под забором.
У его отца не было другого дома, кроме тюрьмы.

                                    Кед

     Я отважен...

                                    Смит
                                (в сторону)

     Еще бы! Нищему как не быть отважным!

                                    Кед

     ...Весьма вынослив...

                                    Дик
                                (в сторону)

     Спору нет; я сам видел, как его били кнутом на рынке три дня кряду.

                                    Кед

     ...Не страшусь ни меча, ни огня...

                                    Смит
                                (в сторону)

     Чего ему бояться меча? Одежа у него видала виды.

                                    Дик
                                (в сторону)

     Огня,  мне думается, ему следует бояться: ведь у него выжжено клеймо на
руке за кражу овец.

                                    Кед

     Так  будьте  же  храбры,  потому  что  начальник  ваш  храбр и клянется
изменить  все  порядки.  В Англии будут продавать семь полупенсовых булок за
один  пенс;  кружка  пива  будет  в  десять  мер,  а  не  в три; и я объявлю
государственной  изменой  потребление  легкого пива. Все в королевстве будет
общим,  и  мой конь будет пастись в Чипсайде. А когда я стану королем, - а я
им стану...

                                    Все

     Да здравствует ваше величество!

                                    Кед

     Благодарю  вас,  люди добрые... - денег тогда не будет вовсе; все будут
пить  и  есть  на  мой  счет,  и я всех наряжу в одинаковую одежу, чтобы все
ладили между собой, как братья, и почитали меня, как своего государя.

                                    Дик

     Первым делом мы перебьем всех законников.

                                    Кед

     Да,  уж это я обязательно сделаю. Ну, разве не достойно жалости, что из
кожи  невинного  ягненка  выделывают  пергамент?  А  пергамент, когда на нем
нацарапают невесть что, может погубить человека! Говорят, что пчела жалит; а
я говорю: жалит пчелиный воск, потому что я один только раз в жизни приложил
печать к какой-то бумаге и с той поры я сам не свой. - Что такое? Кто там?

         Входят несколько человек, ведя за собой четемского клерка.

                                    Смит

     Четемский клерк. Он умеет читать, писать и считать.

                                    Кед

     Чудовище!

                                    Смит

     Мы схватили его, когда он проверял тетради учеников.

                                    Кед

     Вот негодяй!

                                    Смит

     У него в кармане книга с красными буквами.

                                    Кед

     Значит, он чародей.

                                    Дик

     Да, он умеет составлять договоры и строчить судебные бумаги.

                                    Кед

     Какая  жалость! Клянусь честью, он славный малый; если я не признаю его
виновным,  он  не умрет. Пойди-ка сюда, любезный, я хочу тебя порасспросить.
Как тебя звать?

                                   Клерк

     Эммануил.

                                    Дик

     Да ведь это имя пишут в заголовках бумаг. Ну, не сдобровать тебе!

                                    Кед

     Не  вмешивайся.  - Скажи, ты подписываешь свое имя иди у тебя есть свой
особенный знак, как у всякого честного, благонамеренного человека?

                                   Клерк

     Благодаренье  богу,  сэр,  я  достаточно образован, чтобы написать свое
имя.

                                    Все

     Он сознался! Взять его! Он негодяй и изменник!

                                    Кед

     Взять его, говорю! Повесить его с пером и чернильницей на шее.

                    Один из мятежников с клерком уходит.
                               Входит Майкл.

                                   Майкл

     Где наш генерал?

                                    Кед

     Вот я. Чего тебе, рядовой?

                                   Майкл

     Беги! Беги! Беги! Сэр Хемфри Стеффорд и его брат подходят с королевским
войском.

                                    Кед

     Стой,  мерзавец,  стой,  не  то  я тебя пришибу. Со Стеффордом сразится
человек, равный ему. Ведь он всего только рыцарь, так ведь?

                                   Майкл

     Так.

                                    Кед

     Чтобы   сравняться  с  ним,  я  сейчас  же  произведу  себя  в  рыцари,
(Становится на колешь.) Встань, сэр Джон Мортимер. (Встает.) Ну, а теперь мы
ему всыпем.

Входят сэр Хемфри Стеффорд и его брат Уильям с барабанным боем и с войском.

                              Хемфри Стеффорд

                   Подонки Кента, мразь, мятежный сброд!
                   Сложить оружье, висельники! Живо!
                   И по домам! Оставьте негодяя.
                   Король простит вас, если разойдетесь.

                              Уильям Стеффорд

                   Но будет гневен, грозен, беспощаден
                   К ослушникам. Сдавайтесь - иль умрете.

                                    Кед

                   Плевать мне на разряженных рабов!
                   Я говорю с тобой, народ мой добрый,
                   Над кем надеюсь в будущем царить:
                   Ведь я наследник истинный престола.

                              Хемфри Стеффорд

                   Мерзавец! Каменщиком был отец твой,
                   А сам ты стриг сукно. Ведь это правда?

                                    Кед

                   Адам садовник был.

                              Уильям Стеффорд

                                       Что из того?

                                    Кед

                   А вот что: Эдяунд Мортимер, граф Марч,
                   Взял в жены дочку Кларенса, не так ли?

                              Хемфри Стеффорд

                   Так, сэр.

                                    Кед

                   И от нее имел двух близнецов.

                              Хемфри Стеффорд

                   Неправда.

                                    Кед

                   В том и вопрос; я говорю, что правда.
                   Кормилице близнец был отдан старший
                   И нищенкой какой-то был украден.
                   Не зная о своем родстве и крови,
                   Он каменщиком стал, когда подрос.
                   Я сын его. Коль можешь, отрицай.

                                    Дик

                   Все истина. Он будет королем.

                                    Смит

     Сэр, он сложил трубу в доме моего отца, и кирпичи целы по сей день, как
живые свидетели, так что вы лучше не спорьте.

                              Хемфри Стеффорд

                    Вы верите поденщика словам,
                    Который мелет вздор?

                                    Все

                    Да, верим, верим! Убирайтесь прочь!

                              Уильям Стеффорд

                    Джек Кед, скажи, ведь ты подучен Йорком?

                                    Кед
                                (в сторону)

                    Он врет; я сам все это придумал.
                                 (Громко.)

Ступай, любезный, передай от меня королю, что ради его отца, Генриха Пятого,
при   котором   мальчишки  играли  французскими  кронами,  я,  так  и  быть,
соглашаюсь, чтобы он царствовал, но я буду его протектором.

                                    Дик

     А  вдобавок мы требуем головы лорда Сея за то, что он продал герцогство
Мен.

                                    Кед

     Правильно:  потому что у Англии от этого сил стало меньше; ходить бы ей
с клюкой, когда бы я не поддержал ее своей могучей властью. Собратья короли,
говорю вам: лорд Сей оскопил государство и сделал его евнухом. А кроме того,
он умеет говорить по-французски, значит - изменник.

                              Хемфри Стеффорд

                      О жалкое невежество и грубость!

                                    Кед

     А  ну-ка, возрази, коль сможешь. Ведь французы - наши враги; так вот, я
спрашиваю  тебя:  может  ли  тот,  кто  говорит  на языке врага, быть добрым
советчиком?

                                    Все

                      Нет! Голову срубить ему за это!

                              Уильям Стеффорд

                      Когда не помогают уговоры,
                      Давайте нападем на них с войсками.

                              Хемфри Стеффорд

                      Ступай, герольд, провозгласи повсюду
                      Изменниками всех, восставших с Кедом.
                      Тех, что сбегут до окончанья битвы,
                      Повесят на глазах детей и жен
                      У собственных ворот их, для острастки.
                      Кто верен королю, идем за мной!

                      Оба Стеффорда с войском уходят.

                                    Кед

                      Кто друг народу, все идем за мной!
                      Мужами будьте, - за свободу бой!
                      Не пощадим ни лордов, ни дворян, -
                      Лишь тех, кто ходит в драных башмаках,
                      Затем, что люди честные они
                      И сплошь пристали б к нам, когда бы смели.

                                    Дик

     Они  построились  в  боевом  порядке  и  идут  на нас. Ну, а мы тогда в
порядке, когда у нас полный беспорядок. Идем, марш вперед!

                                  Уходят.


        СЦЕНА 3

                           Другая часть Блекхита.
       Шум сражения, в котором оба Стеффорда убиты. Входят Кед и его
                                приверженцы.

                                    Кед

     Где Дик, мясник из Эшфорда?

                                    Дик

     Здесь, сэр.

                                    Кед

     Враги  падали  перед  тобой, как овцы и быки, и ты расправлялся с ними,
как  у  себя на бойне; поэтому я хочу наградить тебя. Пусть будет пост вдвое
длиннее, чем теперь, и тебе дается разрешенье бить сто штук без одной.

                                    Дик

     Я большего не желаю.

                                    Кед

     И, сказать по правде, меньшего ты не заслуживаешь. Этот памятник победы
я буду носить. (Надевает латы Хемфри Стеффорда.) А их тела пускай волочит за
собой  мой  конь,  пока  я  не  прибуду в Лондон, где перед нами понесут меч
лорд-мэра.

                                    Дик

     Ежели  мы  хотим  добиться  толку  и  сделать  доброе дело, нам надобно
разбить тюрьмы и выпустить заключенных.

                                    Кед

     Не беспокойся, за это я ручаюсь. Итак, идем на Лондон.

                                  Уходят.


        СЦЕНА 4

                          Лондон. Покой во дворце.
           Входят король Генрих, читая прошение, герцог Бекингем
          и лорд Сей; в отдалении королева Маргарита, плачущая над
                             головой Сеффолка.

                             Королева Маргарита

                   Слыхала я, что скорбь смягчает дух
                   И делает его пугливым, слабым.
                   Довольно слез, подумаем о мести!
                   Но кто бы мог не плакать, видя это?
                   Прижму я к сердцу голову его;
                   Но где же тело, чтоб его обнять?

                                  Бекингем

     Какой ответ даст ваше величество на требования мятежников?

                               Король Генрих

                   Пошлю епископа увещевать их.
                   Иэбави бог, чтоб столько душ безвинных
                   Погибло от меча! Я сам готов
                   С вождем их Джеком Кедом говорить, -
                   Лишь бы не сгибнуть им в кровавой битве.
                   Постой, я перечту прошенье их.

                             Королева Маргарита

                   О изверги! Как этот лик прекрасный,
                   Что мною управлял, подобно солнцу,
                   Не вызвал жалости в сердцах у тех,
                   Кто созерцать его был недостоин?

                               Король Генрих

                   Лорд Сей, Кед клялся голову срубить вам..

                                    Сей

                   Надеюсь, срубите ему вы прежде.

                               Король Генрих

                   Что, королева милая моя?
                   Ты все о смерти Сеффолка скорбишь?
                   Боюсь, любовь моя, когда б я умер,
                   Ты обо мне не так бы горевала.

                             Королева Маргарита

                   Нет, дорогой, я умерла бы с горя.

                               Входит гонец.

                               Король Генрих

                   Какие новости? Зачем спешил ты?

                                   Гонец

                   Враг в Саутуорке. Спасайтесь, государь!
                   Кед объявил, что он лорд Мортимер,
                   Потомок дома Кларенса, - и вас
                   Захватчиком открыто называет;
                   В Уэстминстере короноваться клялся.
                   Войска его - оборванные толпы
                   Холопов, батраков свирепых, грубых.
                   Смерть братьев Стеффордов вселила в них
                   Отвагу и решимость наступать.
                   Дворян, ученых, судей и придворных
                   Червями жадными они зовут
                   И смерти их намерены предать.

                               Король Генрих

                   Безбожники! Не знаю, что творят.

                                  Бекингем

                   Мой государь, укройтесь в Киллингуорте,
                   Пока сберем войска, чтоб их сломить.

                             Королева Маргарита

                   Ах, если б герцог Сеффолк был в живых!
                   Мятежников бы живо усмирил он.

                               Король Генрих

                   Лорд Сей, изменникам вы ненавистны, -
                   Так с нами отправляйтесь в Киллингуорт.

                                    Сей

                   На вас бы этим я навлек опасность:
                   Один мой вид невыносим для них.
                   Итак, решил остаться я в столице;
                   От черни постараюсь схорониться.

                            Входит второй гонец.

                                Второй гонец

                   Кед овладел уж Лондонским мостом.
                   Бегут, дома бросая, горожане;
                   А жадный до поживы сброд спешит
                   Примкнуть к изменнику - и все клянутся
                   Разграбить город весь и ваш дворец.

                                  Бекингем

                   Скорее, государь мой, на коня!

                               Король Генрих

                   Идем, супруга. Бог - надежда наша.

                             Королева Маргарита

                   Нет у меня надежды - умер Сеффолк.

                               Король Генрих
                                (лорду Сею)

                   Прощайте, лорд; бунтовщикам не верьте.

                                  Бекингем

                   Не верьте никому: предать все могут.

                                    Сей

                   Я твердо верю лишь в свою невинность,
                   А потому решителен и смел.

                                  Уходят.


        СЦЕНА 5

                               Лондон. Тауэр.
           На стену всходят лорд Скелс и другие. Внизу несколько
                                  горожан.

                                   Скелс

                    Ну что, убит Джек Кед?

                              Первый горожанин

     Нет,  милорд,  и  не похоже на то, что его убьют. Ведь они уже овладели
мостом  и  убивают  всех,  кто  им  сопротивляется.  Лорд-мэр  умоляет  вашу
милость   прислать   ему   из  Тауэра  подкрепление  для  защиты  города  от
бунтовщиков.

                                   Скелс

                    Могу лишь дать вам небольшой отряд;
                    Ведь и меня враги тревожат здесь:
                    Они пытались Тауэр захватить.
                    Идите в Смитфилд и народ сберите,
                    А я пошлю туда к вам Метью Гоффа. -
                    В бой за монарха, за страну, за жизнь!
                    Итак, прощайте, должен я уйти.

                                  Уходят.


        СЦЕНА 6

                           Лондон. Кеннон-стрит.
  Входит Джек Кед со своими приверженцами. Он ударяет жезлом о лондонский
                                  камень.

                                    Кед

     Теперь  Мортимер  -  хозяин  этого  города. И здесь, сидя на лондонском
камне,  я  повелеваю  и приказываю, чтоб в первый год нашего царствования на
счет  города  из  всех  городских  фонтанов било одно только красное вино. И
отныне будет изменником тот, кто назовет меня иначе, как лордом Мортимером.

                              Вбегает солдат.

                                   Солдат

     Джек Кед! Джек Кед!

                                    Кед

     Пристукнуть его.

                              Солдата убивают.

                                    Смит

     Ежели  этот малый не дурак, он никогда уже больше не назовет вас Джеком
Кедом; думается, ему дали здоровую острастку.

                                    Дик

     Государь, в Смитфилде собраны войска.

                                    Кед

     Ну,  так  идем сразиться с ними. Но сперва подожгите Лондонский мост, а
ежели удастся, то спалите и Тауэр. Идем!

                                  Уходят.


        СЦЕНА 7

                             Лондон. Смитфилд.
     Сражение. Метью Гофф убит, весь его отряд перебит. Входит Джек Кед
                          со своими приверженцами.

                                    Кед

     Вот так, господа. Теперь ступайте - одни в Савойский дворец и разнесите
его, другие - в королевские суды. Все разнести!

                                    Дик

     У меня просьба к вашей светлости.

                                    Кед

     За это слово получишь все, хотя бы попросил сделать тебя лордом.

                                    Дик

     Прошу только об одном - чтобы законы Англии исходили из ваших уст.

                                  Холленд
                                (в сторону)

     Черт побери, уж и колючие будут законы: ведь его кольнули копьем в рот,
и рана до сих пор еще не зажила.

                                    Смит
                                  (так же)

     Нет,  Джон,  это  будет  вонючий закон, потому что у него изо рта несет
поджаренным сыром.

                                    Кед

     Я  уже  подумал  об  этом;  так  оно  и  будет.  Ступайте  сожгите  все
государственные акты; мои уста будут парламентом Англии.

                                  Холленд
                                (в сторону)

     Ну, тогда у нас будут едкие статуты; разве что у него вырвут все зубы.

                                    Кед

     И отныне все будет общим.

                               Входит гонец.

                                   Гонец

     Государь,  добыча,  добыча!  Вот  лорд  Сей,  который  продал города во
Франции,   тот  самый,  что  заставил  нас  платить  двадцать  один  раз  по
пятнадцатой и по шиллингу с фунта, когда собирал налог на последнюю войну.

                     Входят Джордж Бевис с лордом Сеем.

                                    Кед

     Ладно.  За  это мы ему десять раз срубим башку. - Ах ты, Сей, кисейный,
саржевый,  коленкоровый  лорд! Теперь ты узнаешь, что значит наш королевский
суд!  Посмотрим, как ты оправдаешься перед моим величеством в том, что отдал
Нормандию  мусью  безимекю,  французскому  дофину!  Да будет тебе известно в
присутствии  этих  людей  и  лорда  Мортимера, что я та самая метла, которая
выметет  со  двора такой мусор, как ты. Ты, как изменник, развратил молодежь
нашего  королевства  тем,  что  завел  школы. У наших предков не было других
книг,  кроме  бирки  да  зарубки, а ты стал печатать книги, да еще - во вред
королю,  его  короне  и  его  сану - выстроил бумажную фабрику. Тебе в глаза
докажут,   что   при  тебе  есть  люди,  которые  только  и  говорят,  что о
существительных  да  о  глаголах, и все такие поганые слова, какие невтерпеж
слышать  христианину.  Ты  поставил  мировых судей, чтобы они волокли на суд
бедняков  по таким делам, каких им и понять не под силу. Мало того, ты сажал
их  в тюрьмы, а если они не умели читать, - вешал их. А между тем они только
потому  и  были  достойны жизни. Ты ездишь на лошади, покрытой попоной, ведь
правда?

                                    Сей

                     Что ж из того?

                                    Кед

     Да  то,  что  не  дело  это - прикрывать свою лошадь плащом, когда люди
почестнее тебя ходят в штанах и куртках.

                                    Дик

     И работают в одной рубахе, как, например, я, мясник.

                                    Сей

                     Вы, люди Кента...

                                    Дик

     Ну, что ты там скажешь о Кенте?

                                    Сей

                     Одно лишь: bona terra, mala gens.
                     {Хороша земля, да народ плох. (Лат.)}

                                    Кед

     Долой его! Долой! Он говорит по-латыни.

                                    Сей

                     Сперва сказать мне дайте, а потом
                     Меня куда угодно отведите.
                     В своих "Записках" пишет Цезарь: Кент -
                     На острове приятнейшая область;
                     Прекрасен край, и много в нем богатств;
                     Народ приветлив, храбр, богат, усерден.
                     И вы, надеюсь, жалости не чужды.
                     Не отдал я Нормандии и Мена,
                     Но жизнь бы отдал я, чтоб их вернуть.
                     Творил я правосудие и милость;
                     К мольбам склонялся я, не к приношеньям.
                     Когда я подать налагал на вас
                     Не вам на благо, королю и краю?
                     Ученых я дарами осыпал,
                     Затем что сам возвысился чрез книги.
                     Невежество - проклятие господне,
                     А знанье - крылья, что несут нас к небу.
                     Коль вы не одержимы духом злым,
                     Не захотите вы меня убить.
                     Я говорил с чужими королями
                     Для пользы вашей...

                                    Кед

     Молчи! А случалось ли тебе хоть один раз нанести удар на поле битвы?

                                    Сей

                     У сильных руки длинные, и часто
                     Врагов, не видя их, разил я насмерть!

                                    Кед

                     О мерзкий трус! Ты сзади нападал?

                                    Сей

                     Я бледен стал, трудясь на вашу пользу.

                                    Кед

     Закатите ему оплеуху, и он опять зарумянится.

                                    Сей

                     Трудясь, решая тяжбы неимущих,
                     Болезни нажил я, сгубил здоровье.

                                    Кед

     Мы угостим тебя бульоном из пеньки и полечим топором.

                                    Дик

     Ты чего дрожишь, милейший?

                                    Сей

                     Дрожу я от недуга, не от страха.

                                    Кед

     Нет,  он  кивает  нам,  как  будто  хочет  сказать: "Погодите, я с вами
расквитаюсь".  А  ну-ка,  посмотрим,  крепче  ли  будет сидеть его голова на
шесте. Тащите его прочь и срубите ему голову.

                                    Сей

                     Скажите мне: в чем провинился я?
                     Искал ли я богатства и почета?
                     Набил сундук награбленной казной?
                     Иль чересчур наряд роскошен мой?
                     Кому вредил? За что убить хотите?
                     Не обагрял я рук невинной кровью,
                     Лукавых мыслей не таил в душе.
                     О, жизнь оставьте мне!

                                    Кед
                                (в сторону)

     Его  слова  пробуждают  во мне укоры совести; но я их заглушу. Он умрет
хотя  бы  потому, что так ловко защищает свою жизнь. (Громко.) Ведите его! У
него  под  языком  бес  сидит; он говорит не от имени господа. Тащите же его
прочь, говорю я вам, и живо срубите ему башку, а потом вломитесь в дом к его
зятю,  сэру  Джемсу  Кромеру,  тоже  отрубите ему голову и принесите сюда на
шестах головы обоих.

                                    Все

     Будет исполнено.

                                    Сей

                     Ах, земляки! Когда к молитвам вашим
                     Всевышний будет глух, как сами вы, -
                     Что ваши души после смерти ждет?
                     Итак, смягчитесь, жизнь мне пощадите.

                                    Кед

                     Долой его! Исполнить, что велел я.

                  Несколько человек с лордом Сеем уходят.

Самый  гордый  пэр  в  королевстве  не  сохранит  головы  на плечах, если не
заплатит  мне  дани;  ни  одна девушка не выйдет замуж, пока не заплатит мне
своей девственностью, а потом уж достанется мужу. Все люди будут зависеть от
меня  in  capite  {В  отношении  своей  жизни.  (Лат.)},  и мы приказываем и
повелеваем,  чтобы жены их были свободны, как только может пожелать сердце и
выразить язык.

                                    Дик

     Милорд, когда же мы пойдем в Чипсайд и расплатимся за товары топорами?

                                    Кед

     Да сейчас же.

                                    Все

     Вот славно!

          Возвращаются бунтовщики с головами лорда Сея и его зятя.

                                    Кед

     А это еще славней! Пусть они поцелуются: ведь они любили друг друга при
жизни.  А  теперь  разлучите их, не то они сговорятся между собой отдать еще
несколько  городов французам. Солдаты, отложите-ка до ночи грабеж города. Мы
проедемся  по  улицам с этими головами впереди нас вместо жезлов и на каждом
перекрестке заставим их целоваться. Идем.

                                  Уходят.


        СЦЕНА 8

                                 Саутуорк.
                           Тревога, затем отбой.
                        Входит Кед со своей шайкой.

                                    Кед

     Вверх по Рыбной улице! Вниз, к перекрестку святого Магнуса! Бей и руби!
Швыряй их в Темзу!

                           Трубят к переговорам.

Что  там  за  шум?  Кто  это  смеет трубить отбой или к переговорам, когда я
приказываю рубить?

             Входят герцог Бекингем и лорд Клиффорд со свитой.

                                  Бекингем

                     Вот те, кто помешать тебе посмеет.
                     Знай, Кед, что мы послы от короля
                     К народу, соблазненному тобой;
                     Мы объявляем полное прощенье
                     Всем, кто пойдет домой, тебя покинув.

                                  Клиффорд

                     Что скажете, вы, земляки? Сдавайтесь
                     И покоритесь милости монаршей.
                     Иль поведет мятежник вас на казнь?
                     Кто любит короля и ждет прощенья,
                     Пусть шапку бросит вверх и закричит;
                     "Бог, короля храни!"
                     Кто враг ему, не чтит его отца,
                     Перед которым Франция дрожала,
                     Взмахни мечом и мимо проходи.

                                    Все

                     Бог, короля храни! - Бог, короля храни!

                                    Кед

     Как,  Бекингем и Клиффорд, неужели вы так храбры? А вы, подлое мужичье,
им верите? Или вы хотите, чтобы вас повесили, привязав к шее грамоту о вашем
помиловании?  Разве  я  затем  прорубил  мечом  Лондонские  ворота, чтобы вы
бросили  меня  у  Белого  Оленя  в  Саутуорке?  Я думал, что вы ни за что не
сложите  оружия,  пока  не вернете свою старинную свободу. Но все вы трусы и
подлецы, и вам любо жить в рабстве у дворян. Так пускай они ломают вам спины
непосильными  ношами,  отнимают  у всех дома, насилуют у вас на глазах ваших
жен и дочерей. Что до меня, то я сам постою За себя. Проклятье божье на всех
вас!

                                    Все

                    За Кедом мы пойдем! Пойдем за Кедом!

                                  Клиффорд

                    Иль Генрих Пятый Кеду был отцом,
                    Что вы кричите: "Мы пойдем за ним"?
                    Иль он во Францию вас поведет,
                    Пожалует вас в герцоги и графы?
                    Нет дома у него, укрыться негде,
                    И он прожить не может без разбоя,
                    Не грабя ваших близких или вас.
                    Вот будет срам, когда во время свары
                    Француз трусливый, покоренный нами,
                    Из-за моря придет нас покорить!
                    Я вижу, как в гражданской этой смуте
                    Хозяйничают в Лондоне пришельцы,
                    Крича с презреньем встречным: "Мужичье!"
                    Пусть лучше сгинут десять тысяч Кедов,
                    Чем вам склониться под ярмо французов.
                    Во Францию! Мощь воскресим былую,
                    Щадите Англию, страну родную.
                    Богат король, вы храбры и сильны:
                    Победу мы стяжаем. С нами бог!

                                    Все

     Клиффорд! Клиффорд! Мы пойдем за королем и Клиффордом.

                                    Кед

     Как  перышко  носится  по ветру туда-сюда, так и эта толпа. Имя Генриха
Пятого  их влечет на сотни бед и заставляет бросить меня одного. Я вижу, как
они  сговариваются  схватить  меня.  Мой  меч проложит мне дорогу: здесь мне
нечего  оставаться.  На зло чертям и аду, пробьюсь сквозь самую вашу гущу, и
пусть  мне  будут  свидетелями  небо  и честь, что не моя слабость, а только
подлая,  бессовестная  измена  моих  приверженцев заставляет меня удирать со
всех ног. (Уходит.)

                                  Бекингем

                   Как! Он бежал! Ступайте вслед за ним.
                   Кто голову его снесет монарху,
                   В награду тысячу получит крон.

                         Несколько человек уходят.

                   За мной, бойцы; и мы измыслим средство,
                   Как с государем всех вас примирить.

                                  Уходят.


        СЦЕНА 9

                           Киллингуортский замок.
                                   Трубы.
         На террасу замка входят король Генрих, королева Маргарита
                                и Сомерсет.

                               Король Генрих

                    Какой из государей на земле
                    Так мало видел радости, как я?
                    Едва с моей расставшись колыбелью,
                    Я был, грудной младенец, коронован.
                    Так страстно подданный венца не жаждет,
                    Как жажду я быть подданным простым.

                        Входят Бекингем и Клиффорд.

                                  Бекингем

                    Отрадные известья, государь!

                               Король Генрих

                    Что, Бекингем, изменник Кед захвачен
                    Иль отступил, чтобы собраться с силой?

             Входит толпа приверженцев Кеда с веревками на шее.

                                  Клиффорд

                    Бежал он, а войска его сдаются,
                    И вот смиренно, с петлями на шее,
                    Ждут приговора вашего, король.

                               Король Генрих

                    Разверзни, небо, вечные врата -
                    Прими хвалу мою и благодарность. -
                    Бойцы, вы нынче жизнь себе спасли,
                    Явив любовь к монарху и стране.
                    Всегда намерений держитесь добрых, -
                    И Генрих, как бы ни был он несчастен,
                    К вам никогда немилость не проявит.
                    Итак, благодарю вас и прощаю.
                    Ступайте каждый в свой родимый край.

                                    Все

                    Бог, короля храни! Бог, короля храни!

                               Входит гонец.

                                   Гонец

                    Дозвольте, государь, вам доложить:
                    Вернулся из Ирландии наш Йорк
                    И с мощной, многочисленною ратью
                    Из галлогласов и отважных кернов
                    В порядке стройном шествует сюда
                    И громко заявляет по дороге,
                    Что хочет устранить лишь Сомерсета:
                    Изменником его считает он.

                               Король Генрих

                    То Кед, то Йорк стране грозят бедой:
                    Так спасшийся от бурь корабль в затишье
                    Захватывают дерзкие пираты.
                    Едва лишь прогнан Кед и враг рассеян,
                    Вооружился Йорк ему на помощь. -
                    Пойди ему навстречу, Бекингем,
                    Спроси, зачем оружье поднял он,
                    И передай ему, что герцог Эдмунд
                    Немедленно отправлен будет в Тауэр. -
                    Ты в заточенье будешь, Сомерсет,
                    Пока войска его не разойдутся.

                                  Сомерсет

                    Мой государь,
                    Охотно я темнице покорюсь
                    И даже смерти ради блага края.

                               Король Генрих
                                (Бекингему)

                    Чтоб ни было, не будь с ним груб в речах:
                    Горяч он и не терпит резких слов.

                                  Бекингем

                    Исполню, государь. Не сомневаюсь,
                    Что я улажу дело вам во благо.

                               Король Генрих

                    Пойдем, жена. Научимся мы править,
                    Иль Англия власть нашу проклянет.

                                   Трубы.
                                  Уходят.


        СЦЕНА 10

                             Кент. Сад Айдена.
                                Входит Кед.

                                    Кед

     Провались это честолюбие! Провались я сам! У меня в руках меч, а я чуть
не  подыхаю  с  голоду.  Все  эти  пять  дней  я  прятался в лесах и не смел
выглянуть  оттуда,  потому  что  по всему краю меня ищут. Но теперь я уже до
того  проголодался,  что,  если  б  даже мне обещали, что я проживу на свете
тысячу  лет,  мне  все  равно  больше  не вытерпеть. Поэтому я перелез через
кирпичную  ограду  в  этот сад посмотреть, не найду ли какой съедобной травы
или  лука;  это  недурно  для прохлаждения желудка в жаркую погоду. Думается
мне,  что  самое  слово  "лук"  создано  мне  на  благо.  Не  раз, бывало, я
отстреливался из своего лука от врагов. Случалось тоже, когда одолеет тебя в
походе  жажда,  завернешь на луг и напьешься из ручья. А вот теперь лук меня
подкормит.

                     Входит Александр Айден со слугами.

                                   Айден

                      О, кто, живя в придворной суете,
                      Таким покоем может наслаждаться?
                      Отцовское наследье небольшое
                      Дороже мне, чем государя власть.
                      В чужом паденье не ищу я славы
                      И не стараюсь накопить богатства.
                      Довольствуюсь своим достатком я;
                      Бедняк уходит сытым от меня.

                                    Кед

     Вот  хозяин этого поместья: сейчас он меня схватит, как бродягу, за то,
что  я забрался к нему без разрешенья. - А, негодяй! Ты хочешь выдать меня и
получить  от  короля  за мою голову тысячу крон. Но до этого ты, как страус,
съешь у меня железо и проглотишь меч, как булавку.

                                   Айден

                      Зачем тебя я стану выдавать?
                      Ведь я тебя не знаю, грубиян.
                      Иль мало, что в мой сад забрался ты,
                      Как вор, чтоб мой ограбить огород,
                      И смеешь ты еще грозить мне нагло?

                                    Кед

     Грозить  тебе?  Да,  смею.  Клянусь  самой  благородной кровью, которая
когда-либо  была  пролита,  плевать  мне на тебя! Посмотри-ка на меня. Я уже
пять  дней,  как  ничего  не  ел,  но  подойди только ко мне со своими пятью
слугами,  -  и  если я не прибью вас, как дверные гвозди, пускай бог не даст
мне больше есть даже травы.

                                   Айден

                   Покуда Англия стоит, не скажут,
                   Что Айден Александр, эсквайр из Кента,
                   Вел с голодающим кровавый бой. -
                   В мои глаза вперись упорным взглядом,
                   Попробуй взором одолеть меня.
                   Сравни себя со мной: ты много меньше;
                   Кулак твой равен пальцу моему;
                   Твоя нога - трость пред моим бревном;
                   Ступней в тебе всю силу сокрушу:
                   И если я взмахну своей рукою,
                   Тебе в земле уж вырыта могила.
                   Не нужно слов и шумных пререканий;
                   Пусть скажет меч, о чем я умолчу.

                                    Кед

     Клянусь  моей  отвагой, о таком славном воине мне отроду не приходилось
слышать!  -  Клинок, если острие твое согнется и ты не изрубишь этого дюжего
болвана  на  куски, словно мясную тушу, - тебе уж не вернуться в ножны. Я на
коленях буду молить бога, чтобы он обратил тебя в гвоздь для подковы.

                         Они сражаются. Кед падает.

О,  я  убит!  Никто  другой,  как  голод,  убил  меня. Пусть бы десять тысяч
дьяволов  вышли  на  меня,  -  только  бы мне дали съесть пять обедов и пять
ужинов, что я пропустил, я бы справился с ними со всеми. - Сад, увянь и будь
отныне  кладбищем  для всех живущих в этом доме, потому что непобедимая душа
Кеда отлетела.

                                   Айден

                   Так мной убит изменник гнусный Кед? -
                   Меч, буду чтить тебя за этот подвиг;
                   Висеть ты будешь над моей могилой.
                   С тебя не смою эту кровь. Она
                   Тебя, как плащ - герольда, облечет,
                   Вещая про хозяина почет.

                                    Кед

     Прощай,  Айден,  гордись  своей  победой.  Скажи  Кенту, что он потерял
лучшего  из  своих  сынов, и уговори всех людей стать трусами, потому что я,
который  всю  свою жизнь никого не боялся, побежден не доблестью, а голодом.
                                 (Умирает.)

                                   Айден

                      Ты оскорбил меня, свидетель бог.
                      Умри! Проклятие тебя родившей!
                      Как погрузил тебе я в тело меч,
                      Так в ад хотел бы погрузить и душу.
                      Я за ноги поволоку тебя
                      К навозной куче: там тебе могила.
                      Срублю твою предерзкую башку
                      И с торжеством снесу ее монарху,
                      Оставив туловище в снедь воронам.
                     (Уходит, таща за собой тело Кеда.)


        АКТ V

        СЦЕНА 1

                 Там же. Поле между Дартфордом и Блекхитом.
      Входит, с барабанным боем и знаменами, Йорк со своим ирландским
                                  войском.

                                    Йорк

                     Йорк прибыл предъявить свои права,
                     Снять с Генриха бессильного корону.
                     Торжественно звонить в колокола
                     И жечь огни потешные поярче,
                     Приветствуя законного монарха!
                     О sancta majestas! Как не купить тебя
                     {О священное величество! (Лат.)}
                     Ценою дорогой? Пусть покорится,
                     Кто править не сумел. Моей руке
                     Пристало золото одно держать;
                     Тогда лишь силу придаю словам,
                     Когда зажат в ней скипетр или меч.
                     Клянусь душою, скипетр будет в ней, -
                     Им лилии французские сшибу.

                              Входит Бекингем.

                     Кто здесь? Мне Бекингем пришел мешать?
                                (В сторону.)
                     От короля он прислан. Притворимся...

                                  Бекингем

                     Привет мой, Йорк, коль ты добро задумал.

                                    Йорк

                     Привет твой принимаю, Бекингем.
                     Послом пришел ты или от себя?

                                  Бекингем

                     Послом от государя твоего -
                     Узнать, зачем в дни мира меч ты поднял
                     И почему ты - подданный, как я, -
                     Нарушив клятву и свою присягу,
                     Собрал такую рать без разрешенья
                     И близко так подвел ее к двору.

                                    Йорк
                                (в сторону)

                     Едва могу от гнева говорить -
                     Рубить бы мог я скалы, сечь гранит, -
                     Так дерзкими речами я взбешен;
                     И словно в древности Аякс, готов я
                     Обрушить ярость на быков и коз.
                     Я по рожденью выше короля,
                     На короля я более похож
                     И царственнее в помыслах своих.
                     Но до поры прикинусь я смиренным,
                     Пока ослабнет он, а я усилюсь.
                                 (Громко.)
                     О Бекингем, прошу, прости меня,
                     Что я тебе не сразу дал ответ.
                     Душа омрачена глубокой грустью.
                     Привел я войско, чтобы отстранить
                     От короля злодея Сомерсета,
                     Что изменил ему и государству.

                                  Бекингем

                     Ты слишком много на себя берешь.
                     Но если ты затем лишь поднял меч,
                     То государь твою исполнил просьбу:
                     Посажен в Тауэр герцог Сомерсет.

                                    Йорк

                     Ручаешься ты честью, что он пленник?

                                  Бекингем

                     Да, я ручаюсь честью, что он пленник.

                                    Йорк

                     Тогда я распущу свои войска. -
                     Спасибо вам, солдаты, разойдитесь.
                     Оберитесь завтра в поле близ Сент-Джорджа:
                     Там я раздам и плату и награды. -
                     Готов монарху доброму отдать
                     Я сына старшего, - нет, всех сынов
                     В залог любви и верности своей;
                     Пришлю их всех с охотой величайшей.
                     Коней, оружье, земли - все ему
                     Отдам я, лишь бы умер Сомерсет.

                                  Бекингем

                     Твою покорность одобряю, Йорк.
                     Пойдем же вместе к королю в шатер.

                      Входит король Генрих со свитой.

                               Король Генрих

                     Что, Бекингем? Не хочет Йорк вредить нам,
                     Раз об руку с тобою он идет?

                                    Йорк

                     Со всей покорностью, со всем смиреньем
                     Йорк предстает пред вами, государь.

                               Король Генрих

                     Тогда зачем привел ты это войско?

                                    Йорк

                     Чтоб Сомерсета изверга убрать
                     И биться с Кедом, злым бунтовщиком;
                     Но я слыхал, что он уже разбит.

                        Входит Айден с головой Кеда.

                                   Айден

                     Коль человеку грубому, простому
                     Дозволено явиться к государю, -
                     Вот голову изменника принес я.
                     То Кеда голова, что мной убит.

                               Король Генрих

                     То Кеда голова? - Ты правосуден,
                     О боже всеблагой! - Взглянуть мне дайте
                     На мертвое лицо того злодея,
                     Кто столько мне тревог живой доставил. -
                     Скажи, мой друг, ты сам его убил?

                                   Айден

                     Да, государь.

                               Король Генрих

                     Как звать тебя? Какого ты сословья?

                                   Айден

                     Я - Айден Александр, всего лишь бедный
                     Эсквайр из Кента, преданный монарху.

                                  Бекингем

                     Не соизволите ли, государь,
                     В сан рыцарский возвесть его за подвиг?

                               Король Генрих

                     Склони колени, Айден.

                        Айден становится на колени.

                                           Рыцарь, встань.
                     В награду тысячу получишь марок.
                     Хотим мы, чтобы впредь ты нам служил.

                                   Айден

                     Пускай заслужит эту милость Айден
                     И будет верен королю всю жизнь!
                                 (Встает.)

                   Входят королева Маргарита и Сомерсет.

                               Король Генрих
                                (Бекингему)

                     Вот с королевой Сомерсет идет.
                     Скажи, пускай его от Йорка скроют.

                             Королева Маргарита

                     Не скроется он и от сотни Йорков,
                     Но смело выступит лицом к лицу.

                                    Йорк
                                (в сторону)

                     Что это? На свободе Сомерсет?
                     Ну, Йорк, плененным думам дай простор,
                     Пусть выскажет их гневный твой язык!
                     Смогу ли я терпеть вид Сомерсета?
                                 (Громко.)
                     Король лукавый, ты нарушил слово,
                     Хоть знал, что не снесу я оскорбленья.
                     "Король", - сказал я? Нет, ты не король;
                     Не может тот народом управлять,
                     Кто и с одним изменником не сладит.
                     Не впору голове твоей корона:
                     Паломника тебе подходит посох,
                     А не державный скипетр короля.
                     Мне увенчать должна чело корона,
                     И взор мой, как Ахиллово копье,
                     То хмурясь, то блеснув улыбкой, будет
                     Попеременно ранить и целить.
                     Моя рука способна скипетр взять
                     И утверждать им властные законы.
                     Посторонись! Клянусь я небесами,
                     Повелевать не будешь больше тем,
                     Кто небом создан, чтоб тобою править.

                                  Сомерсет

                     Чудовищный изменник! Арестую
                     Тебя я за измену королю.
                     Моли, склонив колени, о прощенье!

                                    Йорк

                     Мне - на колени встать? Спроси вот их,
                         (указывая на своих солдат)
                     Потерпят ли, чтоб я склонил колени. -
                     Зовите сыновей моих сюда.

                            Один из слуг уходит.

                     Они скорей свои мечи заложат,
                     Чем разрешат меня под стражу взять.

                             Королева Маргарита

                     Зовите Клиффорда сюда скорей;
                     Пусть скажет, могут ли бастарды Йорка
                     Порукой быть изменнику отцу.

                                    Йорк

                     Забрызганная кровью чужестранка!
                     Неаполя презренное исчадье
                     И Англии окровавленный бич!
                     Тебя знатнее Йорка сыновья
                     И мне порукой будут; горе тем,
                     Кто смеет их ручательство отвергнуть.

                Входят Эдуард и Ричард, сыновья Йорка, лорд
                             Клиффорд с сыном.

                             Королева Маргарита

                     Вот Клиффорд; он отвергнет их поруку.

                                  Клиффорд

                     Да здравствует король, мой повелитель!
                            (Преклоняет колени.)

                                    Йорк

                     Благодарю. Какие вести, Клиффорд?
                     Нет, гневным взором нам не угрожай.
                     Мы - государь твой: вновь склони колени -
                     И мы простим тебе ошибку рту.

                                  Клиффорд

                     Вот мой король; я не ошибся, Йорк,
                     Но ты во мне ошибся глубоко. -
                     В Бедлам его! Уж не рехнулся ль он?

                               Король Генрих

                     Да, Клиффорд, бешеное честолюбье
                     Его толкнуло против нас восстать.

                                  Клиффорд

                     Изменник он; отправьте Йорка в Тауэр
                     И отсеките дерзкую башку.

                             Королева Маргарита

                     Он арестован, но не хочет вам
                     Повиноваться; говорит, что дети
                     Ручаться будут словом за него.

                                    Йорк

                     Не так ли, сыновья?

                                   Эдуард

                     Да, если вам поможет наше слово.

                                   Ричард

                     А не поможет слово - меч поможет.

                                  Клиффорд

                     Что за гнездо изменников пред нами!

                                    Йорк

                     Взгляни-ка в зеркало: изменник - там.
                     Я - твой король, а ты изменник подлый. -
                     Позвать двух храбрых медведей моих,
                     Чтобы они, цепями погремев,
                     Свирепых этих шавок распугали.
                     Пусть Солсбери и Уорик к нам придут.

                                 Барабаны.
                     Входят Уорик и Солсбери с войском.

                                  Клиффорд

                     Так вот - медведи? Насмерть их затравим,
                     И скрутим мы цепями вожака,
                     Коль приведешь ты их на место травли.

                                   Ричард

                     Не раз видал я, как горячий пес
                     Кусался, злясь, что не пускают к зверю,
                     Но, получив удар медвежьей лапы,
                     Хвост поджимал и с визгом удирал.
                     Такой же срам и с вами приключится,
                     Коль с Уориком померяться дерзнете.

                                  Клиффорд

                     Прочь, куча злобы, гнусный недоносок,
                     Урод, горбатый телом и душой!

                                    Йорк

                     Так! Мы сейчас вам жару зададим.

                                  Клиффорд

                     Смотри, чтоб этот жар вас не обжог.

                               Король Генрих

                     Ты, Уорик, разучился гнуть колени? -
                     Позор твоим сединам, Солсбери,
                     Безумный вождь помешанного сына!
                     Как! Неужели ты на смертном ложе
                     Разыгрывать бунтовщика намерен
                     И сквозь очки выискивать беду?
                     О, где же преданность? О, где же честность?
                     Коль их из головы седой изгнал ты,
                     Где на земле пристанище найдут?
                     Иль воевать ты хочешь и в могиле
                     И кровью старость честную марать?
                     Иль, старец, опытом не умудрен ты?
                     Иль опыт свой ты обратил во зло?
                     Стыдись! Склони передо мной колени;
                     Их без того к могиле клонит старость.

                                  Солсбери

                     Милорд, я поразмыслил о правах
                     Прославленного герцога на трон,
                     И я по совести признал его
                     Наследником законным королевства.

                               Король Генрих

                     А разве ты мне в верности не клялся?

                                  Солсбери

                     Да, клялся.

                               Король Генрих

                     Нарушишь ли пред небесами клятву?

                                  Солсбери

                     Хоть присягать греху - великий грех,
                     Но больший грех - сдержать обет греховный.
                     Кого возможно клятвой обязать
                     Свершить убийство, путника ограбить,
                     У девушки похитить непорочность,
                     Лишить сирот наследья родового,
                     Отторгнуть у вдовы ее права -
                     На том лишь основании, что он
                     Торжественно поклялся это сделать?

                             Королева Маргарита

                     Изменник не нуждается в софизмах.

                               Король Генрих

                     Где Бекингем? Пусть он вооружится.

                                    Йорк

                     Зови его и всех твоих друзей, -
                     Решил я умереть иль стать монархом.

                                  Клиффорд

                     Свершится первое, коль сны правдивы.

                                   Уорик

                     Ложись-ка ты в постель и снам предайся,
                     Чтоб охранить себя от гроз военных.

                                  Клиффорд

                     Я вынесу и не такую бурю,
                     Какую ты сегодня можешь вызвать.
                     Я это напишу тебе на шлеме,
                     Когда тебя узнаю по гербу.

                                   Уорик

                     Клянусь я Невилов гербом старинным -
                     Медведем, что стоит на задних лапах,
                     Прикован к суковатому стволу, -
                     Сегодня вознесу его на шлеме.
                     Так на вершине горной кедр стоит,
                     Ветрам листву отважно подставляя.
                     Пусть вид герба тебя повергнет в страх!

                                  Клиффорд

                     Я с шлема твоего сорву медведя
                     И растопчу его ногой с презреньем
                     На зло тебе, поводырю медведя.

                              Клиффорд Младший

                     К оружию, отец победоносный!
                     Бунтовщиков с друзьями их раздавим!

                                   Ричард

                     Уймите ярость буйную свою.
                     Ведь нынче всем вам ужинать в раю.

                              Клиффорд Младший

                     Клейменый зверь, тебе ли это знать?

                                   Ричард

                     Коль не в раю, - в аду вам пировать.

                          Уходят в разные стороны.


        СЦЕНА 2

                                Сент-Олбенс.
                                  Тревога.
                               Входит Уорик.

                                   Уорик

                 Эй, Клиффорд Кемберлендский, Уорик здесь;
                 И коль не прячешься ты от медведя,
                 Теперь, когда труба тревогу трубит
                 И воздух полнится предсмертным стоном, -
                 Клиффорд, зову, приди сразись со мной!
                 Лорд горделивый северный, лорд Клиффорд,
                 Уорик охрип, тебя на битву клича.

                                Входит Йорк.

                 Что это, благородный лорд? Вы - пеший?

                                    Йорк

                 Рукою Клиффорда убит мой конь,
                 Но отплатил я тою же монетой:
                 Стал воронов и коршунов добычей
                 Скакун могучий, дорогой ему.

                           Входит лорд Клиффорд.

                 Один из нас, иль оба встретим смерть.

                                    Йорк

                 Стой, Уорик! Поищи другой добычи;
                 Я этого оленя затравлю.

                                   Уорик

                 Смелей же, Йорк! Ты за корону бьешься. -
                 Насколько я сегодня жду победы,
                 Настолько же я, Клиффорд, огорчен,
                 Что не удастся мне с тобой сразиться.
                                 (Уходит.)

                                  Клиффорд

                 Что смотришь на меня, ты, Йорк? Что медлишь?

                                    Йорк

                 Я в храбрость бы твою влюбился, Клиффорд,
                 Не будь ты мне таким врагом заклятым.

                                  Клиффорд

                 Н ты бы славу приобрел отвагой,
                 Коль не служила бы она измене.

                                    Йорк

                 Пусть храбрость мне тебя сломить поможет;
                 Ее в борьбе за правду проявляю.

                                  Клиффорд

                 Пусть будут ставкой и душа и тело.

                                    Йорк

                 Залог ужасный! - Ну, готовься к битве.

                      Они сражаются. Клиффорд падает.

                                  Клиффорд

                    La fin couronne les oeuvres.
                    {Конец венчает дело. (Франц.)}
                                 (Умирает.)

                                    Йорк

                 Вот мир тебе дала война: ты стих.
                 Мир духу твоему в мирах иных!
                                 (Уходит.)

                          Входит Клиффорд Младший.

                              Клиффорд Младший

                 Позор и срам! Бегут все в беспорядке.
                 Страх породил смятенье, а смятенье
                 Наносит вред нам вместо обороны.
                 Война! Дочь ада, небеса порой
                 Тебя орудьем гнева избирают.
                 Зажги замерзшие сердца солдат
                 Огнем отмщенья! Удержи от бегства.
                 Тот, кто избрал себе военный жребий,
                 Не может более любить себя;
                 А тот, кто мил себе, бывает храбрым
                 Не по своей природе, а случайно.
                           (Замечает тело отца.)
                 О, пусть погибнет гнусный этот мир,
                 И пламя страшного суда до срока
                 Смешает в хаос землю с небесами!
                 Пусть грозно грянет судная труба,
                 И все ничтожные земные звуки
                 Умолкнут! - Для того ль, отец любимый,
                 Провел ты юность в мире, чтоб, надев
                 Наряд сребристый умудренных лет,
                 Стяжав почет, достигнув дней покоя,
                 Пасть в битве яростной? Смотрю на это,
                 И каменеет сердце; будет камнем,
                 Пока я жив. Йорк старцев не щадит -
                 Не пощажу детей врагов, и будут
                 Мне слезы дев, как для огня - роса,
                 И красота, смягчавшая тиранов,
                 Для пламенного гнева будет маслом.
                 Отныне жалости не буду знать
                 И, повстречав дитя из дома Йорков,
                 Его в куски изрежу, как Медея
                 Изрезала Абсирта молодого.
                 Жестокостью себе стяжаю славу. -
                 Пойдем, обломок дома славных пэров.
                 Как некогда Эней Анхиза нес,
                 Так на плечах я понесу тебя.
                 Но только нес Эней живое бремя,
                 А скорбь моя всего тяжеле в мире.
                         (Уходит, унося тело отца.)

            Входят, сражаясь, Ричард и Сомерсет. Сомерсет убит.

                                   Ричард

                 Так, здесь лежи. Прочесть прохожий может
                 На этой вывеске трактирной: "Замок
                 Сент-Олбенс". Так-то герцог Сомерсет
                 Своею смертью колдуна прославил.
                 Свирепствуй, меч; будь беспощадным, сердце!
                 Попы возносят за врагов молитвы,
                 А короли разят их в вихре битвы.
                                 (Уходит.)

                             Шум битвы. Стычки.
             Входят король Генрих, королева Маргарита и другие.

                             Королева Маргарита

                 Спешим, супруг! Что медлите? Идем!

                               Король Генрих

                 Нам не уйти от неба: подождем.

                             Королева Маргарита

                 Что с вами? Ни сражаться, ни бежать?
                 Теперь велят нам мужество и мудрость
                 Врагу оставить поле и спасаться,
                 Как можем, а возможно только - бегством.

                              Вдали шум битвы.

                 Когда захватят нас, увидим мы
                 Предел судьбы своей, но коль спасемся, -
                 А мы могли бы, если бы не вы, -
                 Достигнем Лондона, где любят вас
                 И где исправят вред, что нашим судьбам
                 Здесь нанесен.

                          Входит Клиффорд Младший.

                              Клиффорд Младший

                 Когда б не ждало сердце новых бедствий,
                 Я богохульствовать скорей бы стал,
                 Чем побуждать вас к бегству, государь.
                 Но вы должны теперь бежать: смятенье
                 Царит у наших воинов в сердцах.
                 Спасайтесь! Доживем мы до победы;
                 Заставим испытать их наши беды.
                 Спасайтесь, государь!

                                  Уходят.


        СЦЕНА 3

                          Поле близ Сент-Олбенса.
                             Шум битвы. Отбой.
             Входят Йорк, Ричард, Уорик и солдаты с барабанами
                                и знаменами.

                                    Йорк

                    Где Солсбери? Кто скажет мне о нем?
                    Где старый лев, что в гневе забывает
                    И раны времени и гнет годин,
                    И, словно юноша во цвете лет,
                    Могуч в бою? Счастливый этот день
                    Не в радость нам; не вижу я успеха,
                    Коль он погиб.

                                   Ричард

                                   Отец мой славный, нынче
                    Я трижды подсадил его в седло
                    И трижды ограждал, когда он падал,
                    И уводил три раза с поля прочь,
                    Сражение оставить убеждая;
                    Но он все время рвался в жаркий бой.
                    Как пышные ковры в жилище бедном,
                    Торжествовала воля в слабом теле.
                    Но вот он, воин доблестный, идет.

                              Входит Солсбери.

                                  Солсбери

                    Клянусь мечом, ты славно дрался нынче,
                    И все мы также. Ну, спасибо, Ричард.
                    Бог знает, долго ль мне осталось жить,
                    Но пожелал он, чтобы нынче трижды
                    Ты спас меня от неизбежной смерти.
                    Все ж, лорды, мы не завершили дела,
                    И недостаточно, что враг бежал.
                    Оправиться такой способен недруг.

                                    Йорк

                    Надежнее всего - идти за ними;
                    Слыхал я, в Лондон убежал король,
                    Чтобы созвать немедленно парламент.
                    Нагоним их, покуда не успел
                    Он предписанья лордам разослать.
                    Что скажет Уорик? Гнаться нам за ними?

                                   Уорик

                    За ними? Нет! Опередить, коль можно!
                    Клянусь, милорды, это славный день,
                    И бой Сент-Олбенский, победа Йорка,
                    Потомками увековечен будет.
                    Гремите, трубы! В Лондон поспешим!
                    Пусть много дней таких еще узрим!

                                  Уходят.


   Уильям Шекспир.
   Генрих VI, часть третья




     Перевод Е. БИРУКОВОЙ
     ПСС в восьми томах. Издательство "Искусство", 1957, т. 1.
     OCR Бычков М.Н.


        ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

     Король Генрих VI.
     Эдуард, принц Уэльский, его сын.
     Людовик XI, король французский.

     Герцог Сомерсет    |
     Герцог Эксетер     |
     Граф Оксфорд       | сторонники
     Граф Нортемберленд } короля Генриха.
     Граф Уэстморленд   |
     Лорд Клиффорд      |

     Ричард Плантагенет, герцог Йоркский.

     Эдуард, граф Марч,        |
        затем король Эдуард IV |
     Эдмунд, граф Ретленд      |
     Джордж, затем герцог      } его сыновья.
        Кларенс                |
     Ричард, затем герцог      |
        Глостер                |

     Герцог Норфолк  |
     Маркиз Монтегью |
     Граф Уорик      | сторонники герцога
     Лорд Пембрук    } Йоркского.
     Лорд Хестингс   |
     Лорд Стеффорд   |

     Сэр Джон Мортимер | дяди
                       } герцога
     Сэр Гью Мортимер  | Йоркского.

     Генри, граф Ричмонд, юноша.
     Лорд Риверс, брат леди Грей.
     Сэр Вильям Стенли.
     Сэр Джон Монтгомери.
     Сэр Джон Сомервил.
     Наставник Ретленда.
     Мэр города Йорка.
     Мэр Ковентри.
     Комендант Тауэра.
     Дворянин.
     Два сторожа.
     Егерь.
     Сын, убивший отца.
     Отец, убивший сына.
     Королева Маргарита.
     Леди Грей, впоследствии королева Елизавета,
        жена Эдуарда IV.
     Бона, сестра французской королевы.

                       Солдаты, лица из свиты, гонцы,
                         олдермены, стража и т. д.

                     Место действия - Англия и Франция.


        АКТ I

        СЦЕНА 1

                          Лондон. Зал парламента.
          Барабанный бой. Входят герцог Йоркский, Эдуард, Ричард,
                    Норфолк, Монтегью, Уорик и солдаты.

                                   Уорик

                  Дивлюсь, как мог от нас король спастись.

                                    Йорк

                  Пока мы гнали конных северян,
                  Он ускользнул хитро, своих покинув.
                  Тогда великий лорд Нортемберленд,
                  Чей слух воинственный не переносит
                  Позорного сигнала к отступленью,
                  Ободрил оробевшие войска,
                  И разом он, лорд Клиффорд и лорд Стеффорд
                  На центр наш ринулись и в лютой схватке
                  Погибли от мечей простых солдат.

                                   Эдуард

                  А Стеффорда отец, лорд Бекингем,
                  Или убит, иль ранен тяжело;
                  Рассек ему забрало я с размаху.
                  Отец, смотри - вот кровь его.
                    (Показывает свой окровавленный меч.)

                                  Монтегью

                                                 А вот
                  Кровь графа Уильтшира, с которым я
                  В разгаре жаркой битвы повстречался.

                                   Ричард

                  Ты за меня скажи, что сделал я.
                (Бросает на землю голову герцога Сомерсет.)

                                    Йорк

                  Ты, Ричард, отличился больше всех. -
                  Вы, в самом деле, Сомерсет, мертвы?

                                  Норфолк

                  Ждет то же всех потомков Джона Ганта!

                                   Ричард

                  И Генриху снять голову надеюсь.

                                   Уорик

                  А также я. - Победоносный Йорк,
                  Доколе не взойдешь ты на престол,
                  Которым дом Ланкастеров владеет,
                  Клянусь всевышним, не сомкну я глаз.
                  Вот короля трусливого дворец
                  И там престол его. Владей им, Йорк;
                  Тебе по праву он принадлежит,
                  А не потомству Генриха Шестого.

                                    Йорк

                  Так помоги мне - и свершится это;
                  Ведь силою мы ворвались сюда.

                                  Норфолк

                  Поможем все; кто побежит - умрет.

                                    Йорк

                  Спасибо, Норфолк. - Здесь останьтесь, лорды.
                  И вы, солдаты, близ меня ночуйте.

                                   Уорик

                  А коль придет король, его не троньте,
                  Пока не пожелает вас прогнать.

                              Солдаты уходят.

                                    Йорк

                  Парламент созван королевой здесь;
                  Не ждет она, что будем мы в совете.
                  Добьемся ж прав своих мечом иль словом!

                                   Ричард

                  С оружием в руках здесь укрепимся.

                                   Уорик

                  Кровавым тот парламент назовется,
                  Коль герцог Йорк не станет королем,
                  А робкий Генрих не падет, чья трусость
                  В посмешище врагов нас обратила.

                                    Йорк

                  Так будьте, лорды, мне верны и храбры;
                  Намерен я вступить в свои права.

                                   Уорик

                  Ни сам король, ни лучший друг его,
                  Ланкастера сторонник самый гордый,
                  Пошевелить крылами не дерзнет,
                  Лишь звякну я бубенчиком своим.
                  Я посажу тебя, Плантагенет;
                  Пусть кто-нибудь тебя посмеет вырвать.
                  Решайся же - короны требуй, Ричард.

                                   Трубы.

               Входят король Генрих, Клиффорд, Нортемберленд,
                       Уэстморленд, Эксетер и другие.

                               Король Генрих

                  Смотрите, лорды, где сидит мятежник, -
                  На королевском троне! Вздумал он
                  С поддержкой Уорика, злодея-пэра,
                  Короной завладеть, стать королем. -
                  Нортемберленд, отец твой им убит,
                  И твой, лорд Клиффорд. Оба вы клялись
                  Отмстить ему, и сыновьям, и близким.

                               Нортемберленд

                  Иначе мне пусть небо отомстит.

                                  Клиффорд

                  В надежде той ношу я сталь, как траур.

                                Уэстморленд

                  Как! Это стерпим мы! Долой его!
                  Пылает гневом грудь, нет силы ждать.

                               Король Генрих

                  Терпение, достойный Уэстморленд!

                                  Клиффорд

                  Терпение для трусов, вроде Йорка!
                  Он не сидел бы здесь, будь жив отец ваш.
                  В парламенте позвольте нам, властитель,
                  Напасть на Йорка и его семью.

                               Нортемберленд

                  Ты хорошо сказал. Да будет так.

                               Король Генрих

                  Иль вы не знаете - их любит Лондон,
                  И за спиной у них стоят войска?

                                  Эксетер

                  Но коль убьем его - все разбегутся.

                               Король Генрих

                  Далеко сердце Генриха от мысли
                  Парламент этот в бойню превратить.
                  Знай, Эксетер, угрозы, речи, взгляды
                  Моим единственным оружьем будут. -
                  Мятежный герцог Йорк, покинь мой трон
                  И на коленях вымоли прощенье.
                  Я - твой король законный.

                                    Йорк

                                             Нет, я - твой.

                                  Эксетер

                  Стыдись! Ведь герцогом тебя он сделал!

                                    Йорк

                  Мое наследье - герцогство и графство.

                                  Эксетер

                  Отец твой был изменником престолу..

                                   Уорик

                  Ты изменяешь, Эксетер, престолу,
                  Идя за тем, кто захватил его!

                                  Клиффорд

                  За кем идти, как не за королем?

                                   Уорик

                  Да, Клиффорд, но король законный - Йорк.

                               Король Генрих

                  Что ж, мне - стоять, тебе ж - сидеть на троне?

                                    Йорк

                  Так быть должно и будет. Покорись.

                                   Уорик

                  Будь герцогом Ланкастерским отныне
                  И предоставь ему быть королем.

                                Уэстморленд

                  Он и король и герцог он Ланкастер, -
                  Лорд Уэстморленд здесь это утверждает.

                                   Уорик

                  А Уорик отрицает. Вы забыли,
                  Что с поля битвы мы прогнали вас,
                  Отцов убили ваших и чрез город,
                  Знамена распустив, прошли к дворцу.

                               Нортемберленд

                  Нет, Уорик, помню это я с печалью;
                  Клянусь душой, раскаетесь вы в том.

                                Уэстморленд

                  Плантагенет, похищу у тебя,
                  У сыновей твоих, у всей родни
                  И у твоих клевретов больше жизней,
                  Чем было капель крови у отца.

                                  Клиффорд

                  Молчи, не то я, Уорик, вместо слов
                  Тебе такого вестника пошлю.
                  Что мигом отомстит за смерть отца.

                                   Уорик

                  Смешон бессильный гнев твой, бедный Клиффорд!

                                    Йорк

                  Докажем мы свои права на трон;
                  Коль нет, мечи их в поле отстоят.

                               Король Генрих

                  Что за права твои на трон, изменник?
                  Отец твой был, как ты, лишь герцог Йоркский,
                  Твой дед был Роджер Мортимер, граф Марч, -
                  А мой отец король был Генрих Пятый,
                  Что покорил дофина и французов
                  И завладел страной и городами.

                                   Уорик

                  Не вспоминай о том, - ты все утратил.

                               Король Генрих

                  Протектор все утратил, а не я;
                  Ребенком годовалым был я венчав.

                                   Ричард

                  Теперь ты взрослым стал и все теряешь. -
                  Отец, с захватчика сорви корону.

                                   Эдуард

                  Сорви, отец, и сам надень ее.

                                  Монтегью
                                  (Йорку)

                  Брат милый, чтишь и любишь ты оружье, -
                  Решим вопрос в бою; оставим спор.

                                   Ричард

                  Бить в барабан - и побежит король.

                                    Йорк

                  Молчите, сыновья!

                               Король Генрих

                  Сам замолчи, дай королю сказать.

                                   Уорик

                  Пусть первый говорит Плантагенет.
                  Ему в молчании внимайте, лорды;
                  И кто прервет его, не будет жив.

                               Король Генрих

                  Иль думаешь, что я покину трон,
                  Где восседали мой отец и дед?
                  Нет, прежде край опустошит война.
                  Пусть знамя, что за морем развевалось,
                  А нынче в Англии к печали нашей, -
                  Мне будет саваном. - Не бойтесь, лорды!
                  Я много больше прав, чем Йорк, имею.

                                   Уорик

                  Их докажи - и будешь королем.

                               Король Генрих

                  Четвертый Генрих трон завоевал.

                                    Йорк

                  Подняв восстанье против короля.

                               Король Генрих
                                (в сторону)

                  Что мне сказать? Слабы мои права.
                                 (Громко.)
                  Король избрать наследника ведь может?

                                    Йорк

                  Что ж из того?

                               Король Генрих

                  А если может, - я король законный.
                  Ведь Ричард деду моему корону
                  Открыто передал; затем отец мой
                  Ему наследовал, а я - отцу.

                                    Йорк

                  Мятеж он поднял против государя,
                  Отречься от венца его принудил.

                                   Уорик

                  Но если Ричард и отрекся, - все же
                  Права наследства остаются в силе.

                                  Эксетер

                  Да, он ведь мог отречься от короны
                  Лишь с тем, чтоб царствовал его наследник.

                               Король Генрих

                  Так против нас ты, герцог Эксетер?

                                  Эксетер

                  Он прав, а потому прошу прощенья.

                                    Йорк

                  Что шепчетесь вы, лорды? Отвечайте.

                                  Эксетер

                  Твердит мне совесть: вы - король законный.

                               Король Генрих
                                (в сторону)

                  Все перейдут к нему, меня покинув!

                               Нортемберленд

                  Что б ты ни говорил, не думай, Йорк,
                  Что Генриха так просто низложить.

                                   Уорик

                  Он вопреки всему низложен будет.

                               Нортемберленд

                  Ошибся ты. Хоть ты силен на юге,
                  В Сеффолке, Норфолке, Эссексе, Кенте, -
                  Что дерзости придает тебе и гордость, -
                  Мне вопреки, не коронуешь Йорка.

                                  Клиффорд

                  Король мой Генрих, прав ты или нет,
                  Клянется Клиффорд защищать тебя.
                  Пускай земля, разверзшись подо мною,
                  Меня поглотит, если преклонюсь
                  Перед убийцей моего отца!

                               Король Генрих

                  О Клифорд! Ты мне сердце оживил.

                                    Йорк

                  Генрих Ланкастер, откажись от власти, -
                  О чем вы совещаетесь, - милорды?

                                   Уорик

                  Признай монархом царственного Йорка,
                  Не то дворец наполнится войсками,
                  И на престоле этом напишу
                  Его права твоей, захватчик, кровью.
                              (Топает ногой.)

                            Появляются солдаты.

                               Король Генрих

                  Лорд Уорик, выслушай одно лишь слово:
                  Пожизненно пусть буду королем.

                                    Йорк

                  Мне и моим корону завещай -
                  И будешь мирно царствовать до смерти.

                               Король Генрих

                  Согласен я. Ричард Плантагенет,
                  Когда умру я, вступишь ты на трон.

                                  Клиффорд

                  Какое зло вы причинили сыну!

                                   Уорик

                  Какое благо вам самим и краю!

                                Уэстморленд

                  Трусливый, низкий, слабодушный Генрих!

                                  Клиффорд

                  Как оскорбил ты и себя и нас!

                                Уэстморленд

                  И слушать я об этом не могу!

                               Нортемберленд

                  Я тоже.

                                  Клиффорд

                  Пойдем, кузен, расскажем королеве.

                                Уэстморленд

                  Прощай, пугливый выродок-король,
                  В чьем хладном сердце нет ни искры чести.

                               Нортемберленд

                  Отныне будь добычей дома Йорков;
                  Умри в цепях за свой поступок бабий!

                                  Клиффорд

                  Пусть разобьют тебя в войне свирепой,
                  Иль в мире прозябай, покинут всеми!

               Нортемберленд, Клиффорд и Уэстморленд уходят.

                                   Уорик

                  Смотри сюда и отвернись от них.

                                  Эксетер

                  Они отмстить хотят и не уступят.

                               Король Генрих

                  Ах, Эксетер!

                                   Уорик

                                О чем, король, вздохнули?

                               Король Генрих

                  Не о себе, лорд Уорик, но о сыне,
                  Который мной наследия лишен.
                  Но будь теперь, что будет.
                                  (Йорку.)
                                             Завещаю
                  Венец тебе и сыновьям твоим
                  С условием, чтоб ты принес мне клятву -
                  Междоусобную оставить брань,
                  Меня до смерти государем чтить,
                  Изменой и насильем не пытаясь
                  Меня низвергнуть и воссесть на трон.

                                    Йорк

                  Даю охотно клятву и сдержу.

                                   Уорик

                  Да здравствует же Генрих, наш король -
                  Ричард Плантагенет, с ним обнимись.

                               Король Генрих

                  Да здравствует и Йорк, - с детьми своими!
                  Йорк и Ланскастер ныне примирились.

                                  Эксетер

                  Будь проклят, кто захочет их поссорить!

                                   Трубы.
                          Лорды выступают вперед.

                                    Йорк

                  Прощай, мой государь, вернусь в свой замок.

                                   Уорик

                  А я займу с моим отрядом Лондон.

                                  Норфолк

                  А я с друзьями в Норфолк удалюсь.

                                  Монтегью

                  А я вернусь в свои владенья, к морю.

            Йорк, его сыновья, Уорик, Норфолк, Монтегью, солдаты
                              и свита уходят.

                               Король Генрих

                  А я с тоской и скорбью - во дворец.

                Входят королева Маргарита и принц Уэльский.

                                  Эксетер

                  Вот королева: гневен взор ее,
                  Я удалюсь.

                               Король Генрих

                             Я тоже, Эксетер.
                               (Хочет уйти.)

                             Королева Маргарита

                  Не уходи, - я за тобой пойду.

                               Король Генрих

                  Лишь будь спокойней, милая, - останусь.

                             Королева Маргарита

                  В такой беде кто может быть спокойным?
                  Несчастный! Лучше б умереть мне девой,
                  Не знать тебя и сына не рожать,
                  Коль ты такой отец бесчеловечный!
                  Чем заслужил он прав своих потерю?
                  Когда б его любил ты хоть немного
                  Иль мучился, как я, его рожая,
                  И выкормил, как я, своею кровью, -
                  Скорей бы отдал ты всю кровь свою,
                  Чем завещать венец злодею Йорку
                  И обездолить собственного сына.

                               Принц Уэльский

                  Отец, нельзя лишить меня престола.
                  Коль вы король, не я ли ваш наследник?

                               Король Генрих

                  Прости меня, жена. Прости, сын милый,
                  Меня принудил герцог Йорк и Уорик.

                             Королева Маргарита

                  Принудил? Ты король и принужден?
                  Мне стыдно это слушать, жалкий трус!
                  Ты погубил себя, меня и сына
                  И дому Йорка дал такую власть,
                  Что будешь царствовать с их разрешенья.
                  Ему с потомством завещать корону -
                  Что это, как не рыть себе могилу
                  И раньше срока залезать в нее?
                  Уорик - лорд-канцлер, правит он в Кале;
                  Командует проливом Фоконбридж;
                  Протектором страны стал герцог Йоркский, -
                  И в безопасности себя ты мнишь?
                  В такой же безопасности ягненок,
                  Свирепыми волками окруженный.
                  Хоть я и женщина, но будь я здесь,
                  Солдаты подняли б меня на копья
                  Скорей, чем я признала б договор.
                  Однако жизнь тебе дороже чести,
                  И потому я разойдусь с тобой;
                  Ни ложа, ни стола не стану, Генрих,
                  С тобой делить, пока не уничтожат
                  Акт, что лишил наследья Эдуарда
                  Отвергшие твои знамена лорды
                  Пойдут с моими, если разверну их,
                  А я тебе на зло их разверну
                  И на погибель злую дому Йорка.
                  Итак, прощай. - Идем со мною, сын!
                  Войска готовы наши; к ним примкнем.

                               Король Генрих

                  Постой, мой друг, и выслушай меня.

                             Королева Маргарита

                  Ты слишком много уж сказал. Уйди!

                               Король Генрих

                  Эдвард, мой милый - сын, со мной останься!

                             Королева Маргарита

                  Чтоб здесь погибнуть от руки врагов?

                               Принц Уэльский

                  Когда я победителем вернусь,
                  Увижу вас; теперь пойду за нею.

                             Королева Маргарита

                  Идем, мой сын; нам незачем здесь медлить.

                Королева Маргарита и принц Уэльский уходят.

                               Король Генрих

                  Ах, королева бедная! Любовь
                  Ко мне и к сыну моему внушила
                  Ей гневные, жестокие слова.
                  Пусть Йорку ненавистному отмстит,
                  Чей алчный дух, желаньем окрыленный,
                  Грозит венцу и, как орел голодный,
                  И мне и сыну растерзает плоть!
                  Трех этих лордов потерять мне тяжко.
                  Я напишу им, их увещевая. -
                  Идем, кузен; моим гонцом ты будешь.

                                  Эксетер

                  И я надеюсь примирить их всех.

                                  Уходят.


        СЦЕНА 2

                               Замок Сендел.
                     Входят Эдуард, Ричард и Монтегью.

                                   Ричард

                      Брат, уступи мне, хоть моложе я.

                                   Эдуард

                      Я лучше роль оратора сыграю.

                                  Монтегью

                      Но доводы мои сильнее, крепче.

                                Входит Йорк.

                                    Йорк

                      Как! Ссорятся мой брат и сыновья?
                      Из-за чего вы ссоритесь? Кто начал?

                                   Эдуард

                      Не спор, лишь небольшое разногласье.

                                    Йорк

                      О чем?

                                   Ричард

                             О том, что вас касается и нас, -
                      Об английском венце, что ныне ваш.

                                    Йорк

                      Моем? О нет, пока не умер Генрих.

                                   Ричард

                      Не от того права зависят ваши.

                                   Эдуард

                      Наследник вы, так пользуйтесь правами.
                      Коль вы вздохнуть Ланкастерам дадите,
                      Они обгонят вас в конце концов.

                                    Йорк

                      Я клятву дал, что сохранит он власть.

                                   Эдуард

                      Как не нарушить клятву ради трона?
                      Чтоб год царить, я сотни их нарушу.

                                   Ричард

                      Нет, сохрани господь, нарушить клятву!

                                    Йорк

                      Ее нарушу я, подняв оружье.

                                   Ричард

                      Я докажу противное, коль вы
                      Благоволите выслушать меня.

                                    Йорк

                      Напрасно, сын мой: это невозможно.

                                   Ричард

                      Но клятва не имеет силы, если
                      Принесена не при властях законных,
                      Которым подчинен дающий клятву;
                      А Генрих незаконно трон присвоил,
                      И так как он от вас ту клятву принял,
                      Она, милорд, бессильна и ничтожна.
                      Итак, к оружию! Отец, подумай,
                      Как сладко на челе носить корону;
                      Элизиум она тебе дарит
                      И все восторги, что поэты славят.
                      Что медлить нам еще? Не успокоюсь,
                      Пока цветок свой белый не окрашу
                      Холодной кровью Генрихова сердца.

                                    Йорк

                      Довольно, Ричард. Буду королем
                      Или умру! - Брат, в Лондон поспеши
                      И Уорика подбей на это дело. -
                      Ты, Ричард, к Норфолку сейчас поскачешь
                      И тайно сообщишь о нашем плане. -
                      Вы к лорду Кобему, Эдвард, отправьтесь.
                      За ним пойдут охотно люди Кента.
                      Я доверяю им: они солдаты,
                      Умны, учтивы, доблестны, храбры. -
                      Пока делам таким вы предадитесь,
                      Что мне останется, как не искать
                      К восстанию предлог, но в строгой тайне
                      От короля и всей его родни?

                               Входит гонец.

                      Постойте. - К нам спешишь с какою вестью?

                                   Гонец

                      Все лорды северные с королевой
                      Намерены ваш замок осадить;
                      Они уж близко - двадцать тысяч войска.
                      Итак, милорд, скорее укрепитесь.

                                    Йорк

                      Мой меч при мне! Ужель бояться их? -
                      Эдвард и Ричард, вы со мной останьтесь,
                      А брат мой Монтегью помчится в Лондон.
                      Пусть Уорик, Кобем и другие лорды,
                      Оставшиеся охранять монарха,
                      Свой хитрый ум на помощь призовут,
                      Не веря клятвам Генриха глупца.

                                  Монтегью

                      Брат, ухожу; я их склоню, не бойтесь;
                      Итак, почтительно прощаюсь с вами.
                                 (Уходит.)

                Входит сэр Джон Мортимер и сэр Гью Мортимер.

                                    Йорк

                      Сэр Джон, сэр Гью, приветствую вас, дяди;
                      Вы в добрый час явились в замок Сендел, -
                      Нас королева хочет осаждать.

                                  Сэр Джон

                      Ей не придется, - встретимся с ней в поле.

                                    Йорк

                      Как! Ведь у нас всего пять тысяч войска.

                                   Ричард

                      Хотя б всего пять тысяч, не беда.
                      Начальник - женщина: чего ж бояться?

                         Издали слышны звуки марша.

                                   Эдуард

                      Их барабаны! Выстроим войска
                      И, выступив, дадим сраженье тотчас.

                                    Йорк

                      Пять - против двадцати! Неравны силы.
                      Но все ж в победе я уверен, дядя.
                      Во Франции я часто побеждал,
                      Когда был в десять раз сильнее враг, -
                      Так почему ж не победить и нынче?

                                  Тревога.
                                  Уходят.


        СЦЕНА 3

                   Поле битвы между Сенделом и Уэкфилдом.
                           Шум сражения. Стачки.
                      Входят Ретленд и его наставник.

                                  Ретленд

                  Куда мне скрыться? Как врагов избегнуть?
                  Смотри, наставник, вот кровавый Клиффорд.

                        Входит Клиффорд с солдатами.

                                  Клиффорд

                  Прочь, капеллан! Твой сан тебя спасает,
                  Но герцога проклятого отродье,
                  Того, кем мой отец убит, - умрет!

                                 Наставник

                  И я, милорд, с ним участь разделю.

                                  Клиффорд

                  Убрать его, солдаты.

                                 Наставник

                  Ах, пощади невинного ребенка
                  Иль будешь проклят богом и людьми.
                      (Уходит, увлекаемый солдатами.)

                                  Клиффорд

                  Ну что? Он мертв уже? Иль это страх
                  Ему закрыл глаза? Я их открою.

                                  Ретленд

                  Так смотрит в клетке пленный лев на жертву,
                  Дрожащую в его свирепых лапах,
                  Так бродит, радуясь своей добыче,
                  Так приближается, чтоб рвать на части. -
                  Ax, милый Клиффорд! Лучше уж убей
                  Меня мечом, чем этим грозным взглядом.
                  Любезный Клиффорд, дай сказать пред смертью;
                  Я чересчур ничтожен для тебя;
                  Мсти взрослым, а меня оставь в живых.

                                  Клиффорд

                  Напрасно говоришь, несчастный мальчик,
                  Смерть моего отца врата замкнула,
                  Куда б могла проникнуть речь твоя.

                                  Ретленд

                  Кровь моего отца откроет их;
                  Он муж, и с ним померяйся ты, Клиффорд.

                                  Клиффорд

                  Будь братья здесь твои, все жизни ваши
                  В груди не утолили б жажды мести.
                  Когда б я взрыл могилы ваших предков,
                  Гробы гнилые заковал цепями, -
                  И это бы не усмирило гнева,
                  Не облегчило б сердца моего.
                  Вид каждого, кто носит имя Йорка,
                  Как фурия, терзает душу мне.
                  Пока не истреблю их род проклятый,
                  Всех до последнего, мне жизни нет;
                  И потому...
                          (Заносит над ним руку.}

                                  Ретленд

                  О, дай мне помолиться перед смертью!
                  Молю тебя, любезный Клиффорд, сжалься!

                                  Клиффорд

                  Мечом лишь оказать могу я жалость.

                                  Ретленд

                  Я никогда тебе вреда не делал, -
                  За что меня ты хочешь убивать?

                                  Клиффорд

                  Вредил отец.

                                  Ретленд

                               До моего рожденья.
                  Но у тебя есть сын, и ради сына
                  Мне окажи пощаду, а не то
                  В отмщение - ведь справедлив господь -
                  И сын твой смертью страшною умрет.
                  Ах, продержи меня в тюрьме всю жизнь,
                  И если дам я повод к раздраженью,
                  Убей меня; теперь же - нет причины.

                                  Клиффорд

                  Причины нет?
                  Отец мой умерщвлен твоим. Умри же.
                             (Закалывает его.)

                                  Ретленд

                  Di faciant laudis summa sit ista tuae!
                  {Да сделают это боги высшей твоей хвалой! (Лат.)}
                                 (Умирает.)

                                  Клиффорд

                  Плантагенет! Иду, Плантагенет!
                  И пусть от крови сына твоего
                  Клинок мой будет ржаветь до тех пор,
                  Пока ее с твоею не смешаю, -
                  Тогда их разом я сотру с меча.
                                 (Уходит.)


        СЦЕНА 4

                        Другая часть поля сражения.
                                 Шум битвы.
                                Входит Йорк.

                                    Йорк

                  Рать королевы одержала верх;
                  Меня спасая, пали в битве дяди;
                  Сторонники мои перед врагами
                  Свирепыми испуганно бегут,
                  Как бурею гонимые суда
                  Иди ягнята от волков голодных.
                  А сыновья - бог весть, что с ними; знаю
                  Одно: они сражались, как герои,
                  Которых слава ждет живых иль мертвых.
                  Путь пробивал ко мне три раза Ричард
                  И мне кричал: "Отец, держись! Мужайся!"
                  И столько ж раз ко мне Эдуард являлся
                  С мечом, окрашенным до рукояти
                  Пурпурной кровью тех, кого он встретил"
                  Когда же отступали храбрецы,
                  Кричал им Ричард: "В бой! Ни шагу вспять!"
                  Еще кричал: "Корона или гроб!
                  Могила славная в земле иль скипетр!"
                  Ударили мы снова, но - увы! -
                  Вновь отступили: так порою лебедь
                  Стремится тщетно выплыть против воля,
                  В борьбе с течением теряя силы.

                            Шум битвы за сценой.

                  Чу! Близится погоня роковая.
                  Я слаб, - от злобы их не убежать!
                  Но будь я крепок, все ж не побежал бы.
                  Песчинки жизни сочтены в часах.
                  Здесь я останусь, здесь окончу жизнь.

             Входят королева Маргарита, Клиффорд, Нортемберленд
                                 и солдаты.

                  Сюда, Нортемберленд, кровавый Клиффорд!
                  Я вашей ярости бросаю вызов,
                  Мишень я ваша и удара жду.

                               Нортемберленд

                  На милость нашу сдайся, гордый Йорк.

                                  Клиффорд

                  Такую же ему окажем милость,
                  Какую беспощадною рукой
                  Он моему отцу на поле битвы
                  Когда-то оказал, сводя с ним счеты,
                  Но с колесницы пал здесь Фаэтон -
                  И мраком час полуденный сменился.

                                    Йорк

                  Из пепла моего восстанет феникс,
                  И отомстит он за меня всем вам.
                  В надежде этой взор возвел я к небу
                  И презираю все, чем вы грозите.
                  Что ж медлите? Не подойдете ближе?
                  Вас множество - ужели вы боитесь?

                                  Клиффорд

                  Так трус дерется, если нет спасенья;
                  Так голубь когти сокола клюет;
                  Так вор, отчаявшись в своем спасенье,
                  На полицейских изрыгает брань.

                                    Йорк

                  О Клиффорд! Мыслью обратись назад,
                  И жизнь минувшую мою припомни,
                  И, не краснея, мне взгляни в лицо,
                  И прикуси язык, назвавший трусом
                  Того, чей взор в дрожь повергал тебя.

                                  Клиффорд

                  Не стану я с тобою препираться,
                  Но на удар твой четырьмя отвечу.

                             Королева Маргарита

                  Стой, храбрый Клиффорд! Тысяча причин
                  Есть у меня продлить элодею жизнь. -
                  От гнева глух! - Скажи, Нортемберленд.

                               Нортемберленд

                  Стой, Клиффорд! Много чести для него,
                  Коль, в грудь его разя, свой палец ранишь.
                  Иль это храбрость - шавке зарычавшей
                  Засунуть руку в пасть между зубов,
                  Когда ногой ее отбросить можно?
                  В сраженье все простительно: пускай
                  Дерутся десять против одного, -
                  Для доблести их это не зазорно.

                   Они хватают Йорка, который отбивается.

                                  Клиффорд

                  Да-да, так бьется тетерев в силке.

                               Нортемберленд

                  Так мечется попавший в сети кролик.

                                    Йорк

                  Так с торжеством берут добычу воры;
                  Так честный муж разбойникам сдается.

                               Нортемберленд

                  Что, государыня, нам делать с ним?

                             Королева Маргарита

                  Достойный Клиффорд и Нортемберленд,
                  Пусть станет здесь он, на кротовой кочке, -
                  Он, что к вершинам руки простирал,
                  Но только тень рассек своей рукою. -
                  Как! Это ты хотел стать королем?
                  Ты ль бушевал в парламенте у нас,
                  Превознося свой знатный род сто раз?
                  Где кучка сыновей, твоя зашита, -
                  Эдвард распутный и веселый Джордж?
                  И где отважный твой урод горбатый,
                  Сынок твой Дик, что голосом ворчливым
                  К восстанию папашу подстрекал?
                  И, наконец, где твой любимец Ретленд?
                  Йорк, погляди! Платок я омочила
                  В его крови, которую из сердца
                  Исторг мечом победоносный Клиффорд.
                  Коль хочешь сына милого оплакать,
                  Возьми платок, чтоб слезы утереть.
                  Ах, бедный Йорк! Тебе я сострадала б,
                  Не будь ты ненавистен мне смертельно.
                  Скорби, чтоб мне развеселиться, Йорк.
                  Как! Пламень сердца грудь твою всю выжег?
                  О Ретленде слезинки не прольешь?
                  Зачем ты сдержан? Должен ты беситься:
                  Чтоб ты бесился, над тобой смеюсь.
                  Злись, топай, буйствуй, - стану петь, плясать.
                  Награды ждешь ты, вижу, за потеху? -
                  Йорк без короны говорить не может.
                  Корону Йорку! Лорды, преклоняйтесь.
                  Держать его, пока ему надену.
                (Надевает Йорку на голову бумажную корону.)
                  Да, вот теперь он смотрит королем.
                  Так вот кем Генриха престол захвачен,
                  Так вот кто был наследником назначен!
                  Но почему так рано коронован
                  Великий Йорк? Зачем нарушил клятву?
                  Царить вам, помнится, тогда лишь должно,
                  Когда глаза навек закроет Генрих.
                  Но вы хотите в сан его облечься
                  И с головы его сорвать корону
                  Еще при жизни, клятве вопреки?
                  О, непростительна вина такая! -
                  Долой венец - и голову с венцом!
                  В единый миг покончим с наглецом!

                                  Клиффорд

                  Свершу свой долг и за отца отмщу.

                             Королева Маргарита

                  Нет, стой, послушаем его молитвы.

                                    Йорк

                  Ты злей волков, французская волчица,
                  И твой язык ехидны ядовитей!
                  Как не пристало полу твоему
                  Торжествовать, подобно амазонке,
                  Над горем тех, кто сокрушен судьбой!
                  Не будь твое бесстыжее лицо,
                  Привыкшее скрывать твои злодейства,
                  Столь неподвижно гладким, как забрало,
                  Тебя, гордячка, в краску б я вогнал,
                  Сказав, откуда ты, какого рода;
                  Стыдить бы стал, когда б ты знала стыд.
                  Родитель твой зовется королем
                  Иерусалимским, Неаполитанским
                  И Сицилийским, но на деле он
                  Беднее, чем английский поселянин.
                  Не он ли дерзостям тебя учил?
                  Но пользы нет от них тебе, гордячка;
                  Ты только подтверждаешь поговорку:
                  "Коня загонит нищий, сев верхом".
                  Красой нередко женщины гордятся,
                  Но, видит бог, в тебе ее немного.
                  Их добродетель восхищает нас,
                  Но ты обратным поражаешь всех.
                  Их сдержанность нам кажется небесной,
                  А ты чудовищна своим развратом.
                  Ты далека от всякого добра,
                  Как антиподы далеки от нас,
                  Или как юг от севера далек.
                  О сердце тигра в женской оболочке!
                  Смочила ты платок в крови ребенка
                  И слезы утереть даешь отцу, -
                  И все же образ женщины ты носишь?
                  Но женщины добры, нежны, покорны, -
                  Ты ж зла, груба, сурова, непреклонна,
                  Взбесить меня ты хочешь? Я взбешен.
                  Ты хочешь, чтоб я плакал? Я рыдаю.
                  Вихрь бешеный к нам пригоняет ливни;
                  Утихнет ярость - и прольется дождь.
                  По Ретленде поминки - эти слезы,
                  И каждая их капля вопиет
                  О мщении тебе, свирепый Клиффорд, -
                  Коварная француженка, тебе!

                               Нортемберленд

                  Ей-богу, так сильны в нем гнев и скорбь,
                  Что слезы я едва могу сдержать.

                                    Йорк

                  Его лицо голодный каннибал -
                  И тот бы пощадил, не залил кровью;
                  Но вы жесточе и бесчеловечней,
                  О, злее в десять раз гирканских тигров!
                  Смотри, безжалостная королева,
                  На слезы злополучного отца!
                  В кровь отрока ты окунула ткань, -
                  А я слезами смою эту кровь.
                  Возьми платок, иди и хвастай им;
                  И если правду страшную расскажешь,
                  Клянусь душою, люди станут плакать;
                  Мои враги - и те слезу уронят.
                  И скажут: "Это жалости достойно".
                  Бери же мой венец и с ним проклятье;
                  Такую же отраду встреть в несчастье,
                  Какую мне дала рукой свирепой! -
                  Срази меня, жестокосердный Клиффорд!
                  Пускай душа моя летит на небо
                  А кровь - на ваши головы падет!

                               Нортемберленд

                  Будь палачом он всей моей родне,
                  Не мог бы я не зарыдать с ним вместе
                  При виде мук, что грудь ему терзают.

                             Королева Маргарита

                  Как! Ты готов рыдать, Нортемберленд?
                  Припомни зло, что нам он причинил -
                  И высохнут мгновенно эти слезы.

                                  Клиффорд

                  Вот за отца, вот в исполненье клятвы!
                             (Закалывает его.)

                             Королева Маргарита

                  А вот за мягкосердного монарха.
                            (Тоже наносит удар.)

                                    Йорк

                  Дверь милосердия отверзни, боже!
                  К тебе сквозь раны дух мой отлетает.
                                 (Умирает.)

                             Королева Маргарита

                  Снять голову, прибить к воротам Йорка:
                  Пусть Йорк обозревает город свой.

                                   Трубы.
                                  Уходят.


        АКТ II

        СЦЕНА 1

               Равнина близ Креста Мортимера в Херифордшире.
                                   Марш.
                     Входят Эдуард и Ричард с войсками.

                                   Эдуард

                   Хотел бы знать я, как отец наш спасся,
                   И удалось иль нет ему избегнуть
                   Погони Клиффорда с Нортемберлендом.
                   Будь взят он в плен, до нас дошла бы весть;
                   Будь он убит, до нас дошла бы весть;
                   А если бы он спасся, мы б имели
                   Известье радостное о спасенье. -
                   Но что с тобою, брат? Ты так печален!

                                   Ричард

                   Не радоваться мне, пока всей правды
                   О доблестном отце я не узнаю.
                   Я видел, как носился он в сраженье;
                   Заметил я: он Клиффорда искал.
                   Казалось мне, в густой толпе врагов
                   Он был, как лев среди коров пугливых,
                   Иль как медведь среди собачьей своры:
                   Иных, примяв, визжать заставит зверь,
                   Другие лают, стоя в стороне, -
                   Так ваш отец с врагами расправлялся,
                   Так враг бежал от нашего отца.
                   Большая честь - героя сыном быть. -
                   Смотри: открыв ворота золотые,
                   Прощается заря с победным солнцем;
                   На щеголя-юнца оно походит,
                   Что пред своей красуется любимой.

                                   Эдуард

                   Мне чудится, иль вижу я три солнца?

                                   Ричард

                   Три ясных, три победоносных солнца,
                   Не рассеченных слоем облаков,
                   Но видимых раздельно в бледном небе.
                   Смотри, смотри, слились, как в поцелуе,
                   Как бы клянясь в союзе нерушимом;
                   Теперь они единым блеском стали,
                   Единым светочем, единым солнцем!
                   Каких событий это вещий знак?

                                   Эдуард

                   Да, странный знак, чудесный, небывалый!
                   Он, мнится, брат, нас призывает в поле,
                   Чтоб мы, три сына доблестного Йорка,
                   Блистая каждый собственною славой,
                   Теперь слили в одно свои лучи
                   И озарили землю, словно солнце.
                   Но, что б ни означало это, впредь
                   Носить три солнца буду на щите.

                                   Ричард

                   Нет, лучше три луны, сказать осмелюсь:
                   Ведь ты предпочитаешь женский пол.

                               Входит гонец.

                   Но кто ты? Взор твой мрачный предвещает,
                   Что новость жуткую расскажешь ты.

                                   Гонец

                   Ах, я один из тех, кто с болью видел,
                   Как умерщвлен был благородный Йорк,
                   Ваш царственный отец, мой господин!

                                   Эдуард

                   О, замолчи! Сказал ты слишком много.

                                   Ричард

                   Скажи, как умер он? Я знать хочу.

                                   Гонец

                   Он окружен был множеством врагов;
                   Их отражал, как Гектор, слава Трои,
                   Оборонял мечом от греков Трою.
                   Но и Геракл один не сладит с войском;
                   И если часто повторять удары,
                   Хоть мал топор, но дуб могучий срубит.
                   Отец ваш побежден руками многих,
                   Но злобною рукой его сразили
                   Лишь Клиффорд яростный и королева.
                   Она ему, глумясь, венец надела;
                   Когда же он от горя зарыдал, -
                   Дала ему, чтоб слезы утереть,
                   Платок, омоченный в крови невинной
                   Малютки Ретленда, который был
                   Жестокосердным Клиффордом сражен,
                   И после злых ругательств и обид,
                   Сняв голову ему, ее прибили
                   К воротам Йорка, - там теперь она.
                   Печальней зрелища я не видал!

                                   Эдуард

                   О милый герцог Йорк! Опора наша!
                   Тебя не стало, и наш посох отнят.
                   О Клиффорд! О неукротимый Клиффорд!
                   Цвет рыцарства Европы ты убил!
                   Предательски ты одолел его;
                   Тебя он одолел бы в поединке.
                   Тюрьмою стал дворец моей души.
                   Ах, если бы ей вырваться оттуда,
                   Чтоб тело обрело в земле покой!
                   О, никогда мне радости не видеть!
                   Всех радостей отныне я лишен!

                                   Ричард

                   Не в силах плакать я: вся влага тела
                   Огня в горниле сердца не зальет;
                   Не облегчить речами бремя сердца.
                   Ведь самое дыханье слов моих
                   В груди раздует угли и сожжет
                   Меня огнем, что залили бы слезы.
                   Рыданья ослабляют горечь мук...
                   Нет, слезы - детям; мне ж удел - отмщенье!
                   О Ричард! Имя я твое ношу.
                   Отмщу за смерть твою или умру,
                   Себя прославив дерзкою попыткой.

                                   Эдуард

                   Тебе оставил имя славный герцог,
                   Мне ж герцогство и сан оставил он.

                                   Ричард

                   Коль ты птенец могучего орла,
                   Взглянув на солнце, докажи свой род, -
                   Скажи: не "герцогство и сан", а "трон
                   И королевство"; иль они твои,
                   Иль ты не сын прославленного Йорка.

                                   Марш.
                    Входят Уорик и Монтегью с войсками.

                                   Уорик

                   Что, лорды? Как дела? Какие вести?

                                   Ричард

                   Могучий Уорик! Если перескажем
                   Мы злую нашу весть, при каждом слове
                   Себе пронзая грудь, пока не кончим, -
                   Слова больней ударов будут нам.
                   О славный лорд, великий Йорк убит!

                                   Эдуард

                   Ах, Уорик, Уорик! Тот Плантагенет,
                   Который так тобою дорожил,
                   Как собственной души своей спасеньем,
                   От Клиффорда свирепого погиб.

                                   Уорик

                   Уж десять дней, как я омыл слезами
                   Ту весть; но чтоб усилить ваше горе,
                   Все, что потом случилось, расскажу.
                   Вслед за кровавым Уэкфилдским сраженьем,
                   Где испустил свой дух отец ваш храбрый.
                   Ко мне домчались спешные известья
                   О пораженье и его кончине.
                   Я, в Лондоне стерегший короля,
                   Стянул войска, собрал толпу друзей
                   И, как мне думалось, вполне готовый,
                   К Сент-Олбенсу направился с войсками,
                   Чтобы пресечь дорогу королеве.
                   Я короля с собою взял нам в помощь,
                   Узнав через разведчиков своих,
                   Что двинулась она, чтоб уничтожить
                   Последнее парламента решенье
                   О вашем праве на престол английский.
                   Короче, у Сент-Олбенса сошлись мы,
                   И оба войска яростно сражались.
                   Но хладнокровие ли короля,
                   Что за супругой с нежностью следил,
                   В моих войсках убило бранный пыл,
                   Иль слухи о победах королевы,
                   Иль просто страх пред Клиффордом свирепым,
                   Грозившим страшною расправой пленным, -
                   Судить я не берусь, но, молвить правду,
                   Как молнии сверкали их мечи,
                   А наши воины мечом махали,
                   Как филины ленивые крылами,
                   Иль как цепом ленивый молотильщик;
                   Казалось, бьют приятелей своих.
                   О нашей правоте им говорил я
                   И ободрял, награды обещая, -
                   Напрасно: мужества они лишились,
                   А мы чрез них - надежды на победу.
                   Бежали мы, король же - к королеве.
                   Лорд Джордж, ваш брат, я сам и герцог Норфолк
                   Соединиться с вами поспешили,
                   Узнав, что пребываете вы здесь
                   И рать сбираете для новой битвы.

                                   Эдуард

                   А где же герцог Норфолк, добрый Уорик?
                   Давно ль вернулся от бургундцев Джордж?

                                   Уорик

                   С войсками герцог за шесть миль отсюда;
                   А что до брата вашего, он послан
                   Бургундской герцогиней, вашей теткой,
                   С отрядом войск, чтоб вам помочь в войне.

                                   Ричард

                   Огромен, верно, был их перевес,
                   Коль обратился в бегство храбрый Уорик.
                   Слыхал я, он преследовать умеет,
                   Но не слыхал, чтоб он бежал постыдно.

                                   Уорик

                   Про стыд мой и теперь ты не услышишь.
                   Знай, этой мощною рукой могу
                   Сорвать корону с вялого монарха
                   И грозный скипетр выхватить из рук,
                   Хотя б он так же славился отвагой,
                   Как благочестьем, кротостью, смиреньем.

                                   Ричард

                   Я это знаю, Уорик, не сердись;
                   Твоею славой дорожа, сказал я.
                   Но что же предпринять нам в день тревоги?
                   Железные кольчуги снять, облечься
                   В одежды траурные и по четкам
                   Отсчитывать свои "Ave, Maria"
                   {"Радуйся, дева Мария" (католическая молитва).}
                   Иль мстительной рукою начертать
                   На шлемах вражеских молитвы наши?
                   Коль так решим, - тогда скорей за дело!

                                   Уорик

                   О да, затем и разыскал я вас,
                   Затем пришел и брат мой Монтегью.
                   Прошу вас выслушать меня, милорды.
                   Гордячка дерзостная королева,
                   Нортемберленд высокомерный, Клиффорд
                   И много птиц подобной же породы
                   Монарха, сердцем мягкого, как воск,
                   Своей жестокой воле подчинили.
                   Вам передать наследье он поклялся, -
                   В парламенте записана та клятва, -
                   Теперь же в Лондон двинулась вся шайка,
                   Чтоб уничтожить клятву ту и все,
                   Что может быть Ланкастерам во вред.
                   У них должно быть тридцать тысяч войска;
                   И коль подмога Норфолка с моею
                   И с тем отрядом из друзей, граф Марч,
                   Что наберешь ты средь валлийцев верных,
                   Составят вместе тысяч двадцать пять, -
                   Тогда вперед! Направим путь свой в Лондон.
                   Поскачем вновь на взмыленных конях
                   И крикнем вновь: "Руби! Круши врага!",
                   Но никогда не побежим назад.

                                   Ричард

                   Вновь Уорика великого я слышу.
                   Пусть не увидит солнца, кто решится
                   Кричать: "Назад!", когда велит он биться.

                                   Эдуард

                   Лорд Уорик, обопрусь я на тебя,
                   И если ты, не дай бог, будешь сломлен, -
                   И я паду. Оборони нас, боже!

                                   Уорик

                   Ты был граф Марч, теперь ты герцог Йорк,
                   А следующий шаг - престол английский.
                   Ты будешь королем провозглашен
                   Во всех местечках, городах, поселках,
                   Которые мы встретим на пути.
                   И кто с восторгом не подбросит шапку,
                   Поплатится за это головой. -
                   Король Эдуард, брат Монтегью и Ричард,
                   Довольно нам о славе здесь мечтать;
                   Пусть трубы грянут, и скорей за дело.

                                   Ричард

                   Будь, Клиффорд, у тебя стальное сердце
                   Как показали нам твои поступки, -
                   Пронжу его или свое утрачу.

                                   Эдуард

                   Бей, барабан! Святой Георгий с нами!

                               Входит гонец.

                                   Уорик

                   Ну что? Какие вести?

                                   Гонец

                   Велел мне герцог Норфолк вам сказать, -
                   Что близко с мощным войском королева.
                   На совещанье спешно вас зовет он.

                                   Уорик

                   Отлично! Храбрые бойцы, вперед!
                                 (Уходит.)


        СЦЕНА 2

                               Перед Йорком.
                                   Трубы.
              Входят король Генрих, королева Маргарита, принц
            Уэльский, Клиффорд и Нортемберленд с барабанным боем
                                 и трубами.

                             Королева Маргарита

                 Привет вам, государь мой, в славном Йорке.
                 Вот голова проклятого врага,
                 Что вздумал завладеть короной вашей.
                 Не радует ли этот вид вам сердце?

                               Король Генрих

                 Как моряка - скала перед крушеньем,
                 Мне душу это зрелище гнетет. -
                 Карающую руку удержи,
                 Великий боже! Нет на мне вины:
                 Ведь клятву я без умысла нарушил.

                                  Клиффорд

                 Мой государь, избыток доброты
                 И гибельная жалость тут - некстати.
                 Кого встречает кротким взором лев?
                 Не тех, кто завладел его пещерой.
                 Чью руку лижет ласково медведь?
                 Не ту, что похищает медвежат.
                 Кто жала смертоносных змей избегнет?
                 Не тот, кто попирает их ногой.
                 И червь, коль на него наступят, вьется;
                 И горлицы, потомство защищая,
                 Жестокого обидчика клюют.
                 Йорк дерзновенный на венец твой метил, -
                 Ты улыбался, он же хмурил брови.
                 Он, герцог, прочил сына в короли,
                 Мечтал его, наследника, возвысить,
                 А ты, король, благословленный сыном,
                 Лишить его наследства согласился,
                 Себя отцом холодным показав!
                 Тварь неразумная детей питает;
                 Хоть птицам страшен человека вид,
                 Но все ж, птенцов своих обороняя, -
                 Не думая трусливо улетать, -
                 Вы видели не раз, - крылами бьют
                 Того, кто проникает к ним в гнездо,
                 И жертвуют собою за птенцов.
                 Стыдись, властитель! С них бери пример.
                 Печально, если юноша достойный
                 Виной отца лишится прав наследства
                 И после скажет сыну своему:
                 "Что прадед мой и дед приобрели,
                 Отец беспечный отдал неразумно".
                 Какой позор! На юношу взгляни.
                 Пусть мужественный вид, сулящий принцу
                 Успехи, сердце закалит тебе,
                 Чтоб ты сберег свое добро для сына.

                               Король Генрих

                 Ты говорил, как опытный оратор,
                 И доводы сильнейшие привел.
                 Скажи, однако, разве не слыхал ты,
                 Что впрок нейдет неправдой нажитое?
                 И счастлив ли наследник, чей отец
                 За скопидомство угодил в геенну?
                 Я добрые дела оставлю сыну,
                 И был бы рад, когда бы мой отец
                 Мне ничего другого не оставил!
                 За прочее мы слишком много платим:
                 Хранить его - заботы больше стоит,
                 Чем радости приносит обладанье. -
                 Брат Йорк! Когда б твои друзья узнали,
                 Как тяжек мне вид головы твоей!

                             Королева Маргарита

                 Воспряньте духом, государь! Враг близок,
                 И вы друзей смутите малодушьем.
                 Сан рыцарский вы обещали сыну,
                 Так обнажите меч и посвятите
                 Скорей его. - Эдвард; склони колено.

                               Король Генрих

                 Вставь рыцарем, Эдвард Плантагенет.
                 Меч обнажай для праведных побед.

                               Принц Уэльский

                 Отец мой добрый, с вашего согласья
                 Я обнажу его, как ваш наследник,
                 И буду драться в этом споре насмерть.

                                  Клиффорд

                 Ответ, достойный доблестного принца!

                               Входит гонец.

                                   Гонец

                 Державные вожди, готовы будьте:
                 С отрядом в тридцать тысяч человек
                 Подходит Уорик, чтоб за Йорка биться;
                 Его они по городам и селам
                 Везде провозглашают королем,
                 И многие перебегают к ним.
                 К сражению готовьтесь - близок враг.

                                  Клиффорд

                 Вам лучше, государь, покинуть поле.
                 Без вас верней удача королевы!

                             Королева Маргарита

                 Да, удались, наш добрый повелитель,
                 И предоставь нас собственной судьбе.

                               Король Генрих

                 У нас одна судьба; останусь с вами.

                               Нортемберленд

                 Но лишь приняв решение сражаться.

                               Принц Уэльский

                 Ободрите, отец державный, лордов;
                 Вдохните пыл в бойцов и, меч подняв,
                 Воскликните: "Святой Георгий с нами!"

                                   Марш.
               Входят Эдуард, Джордж, Ричард, Уорик, Норфолк,
                            Монтегью и солдаты.

                                   Эдуард

                 Клятвопреступник Генрих! О пощаде
                 Моли меня, колени преклонив;
                 Мне возложи на голову корону
                 Иль счастье испытай в смертельной битве.

                             Королева Маргарита

                 Брани любовниц, дерзостный мальчишка!
                 Как смеешь ты столь нагло говорить
                 С твоим монархом, королем законным?

                                   Эдуард

                 Я - государь; ему - склонять колени.
                 Наследником я стал с его согласья,
                 Но клятву он нарушил. Я слыхал,
                 Что правишь ты, хоть носит он корону.
                 Его склонила ты издать закон
                 Парламентский, где, вычеркнув меня,
                 Подставил имя собственного сына.

                                  Клиффорд

                 И справедливо:
                 Кто, как не сын, отцу прямой наследник?

                                   Ричард

                 Ты здесь, мясник? - О, говорить нет сил!

                                  Клиффорд

                 Я здесь, горбун. Готов тебе ответить
                 И всем тебе подобным гордецам.

                                   Ричард

                 Ведь юный Ретленд был тобой убит?

                                  Клиффорд

                 И старый Йорк, но все еще мне мало.

                                   Ричард

                 Сигнал подайте к битве, ради бога!

                                   Уорик

                 Уступишь, Генрих, мне свою корону?

                             Королева Маргарита

                 Свой придержи язык, болтливый Уорик;
                 Когда в Сент-Олбенсе мы повстречались,
                 Вам пригодились ноги больше рук.

                                   Уорик

                 Был мой черед бежать, теперь же - твой.

                                  Клиффорд

                 Так говорил в тот раз ты - и бежал.

                                   Уорик

                 Не ваша храбрость погнала нас, Клиффорд.

                               Нортемберленд

                 Но мужество не удержало вас.

                                   Ричард

                 Нортемберленд, хочу я быть с тобою
                 Почтительным. Брось эти пререканья.
                 Едва я в силах сердце обуздать,
                 Что рвется мстить детоубийце злому.

                                  Клиффорд

                 Отец твой мной убит, - он не дитя.

                                   Ричард

                 Как трус, его убил ты, как предатель;
                 И так же умерщвлен мой нежный Ретленд.
                 Но скоро ты свой подвиг проклянешь.

                               Король Генрих

                 Довольно, лорды; дайте мне сказать.

                             Королева Маргарита

                 Брось вызов им, иль уст не размыкай.

                               Король Генрих

                 Прошу, не ставь моим речам преграды:
                 Ведь я король и волен говорить.

                                  Клиффорд

                 Не исцелить словами, государь,
                 Нам раны, породившей эту встречу,
                 А посему замолкнуть лучше вам.

                                   Ричард

                 Так обнажай, палач, скорей свой меч.
                 Клянусь создателем, я убежден,
                 Что доблестен ты только на словах.

                                   Эдуард

                 Скажи, мои права признаешь, Генрих?
                 Отдай венец, иль тысячи людей,
                 Что завтракали нынче поутру,
                 Не будут больше никогда обедать.

                                   Уорик

                 Их кровь падет на голову твою:
                 Ведь лишь за правду поднял Йорк оружье.

                               Принц Уэльский

                 Коль правда то, что Уорик назвал правдой,
                 Неправды больше нет, - все в мире правда.

                                   Ричард

                 Кто б ни зачал тебя, вот мать твоя:
                 Ты унаследовал ее язык.

                             Королева Маргарита

                 А ты не вышел ни в отца, ни в мать,
                 Но - безобразный, мерзостный урод -
                 Судьбой отмечен, чтоб тебя бежали,
                 Как ядовитых ящериц иль жаб.

                                   Ричард

                 Ты, неаполитанское железо,
                 Покрытое английской позолотой!
                 Отец твой носит королевский титул, -
                 Как будто лужа может зваться морем!
                 Иль не стыдишься, зная, кто ты родом,
                 Речами скверну сердца обнажать?

                                   Эдуард

                 Дам тысячу я крон за пук соломы,
                 Чтоб привести в сознанье эту шлюху.
                 Красивее тебя была Елена;
                 Хоть Генрих может зваться Менелаем,
                 Но брат Агамемнона никогда
                 Так не был оскорблен женой коварной,
                 Как твой супруг тобой. Его отец
                 Отпраздновал во Франции победы;
                 Смирил он короля, смирил дофина,
                 И если б сын его себе избрал
                 Жену, вполне достойную по сану,
                 И сын бы эту славу сохранил.
                 Но нищенку он взял себе на ложе,
                 И вознесен был жалкий твой отец.
                 Но сразу солнца луч сменился ливнем,
                 Унесшим все заморские победы
                 И причинившим внутренний раздор.
                 Не ты ль, гордячка, породила смуту?
                 Будь кроткой ты, дремало б наше право,
                 И мы, жалея доброго монарха,
                 Свои бы отложили притязанья.

                                   Джордж

                 Но увидав, что солнцем дома Йорка
                 Порождена твоя весна, а лето
                 Нам не приносит жатв, подсекли мы
                 Твой чужеродный корень топором;
                 Хоть нас самих задело острие,
                 Все ж знай: начав рубить - не перестанем,
                 Пока тебя мы не повергнем в прах,
                 Иди цветенье буйное твое
                 Не оросим своей горячей кровью.

                                   Эдуард

                 Решился я: тебе бросаю вызов!
                 Переговоров больше не желаю.
                 Ты говорить мешаешь королю. -
                 Трубите сбор! Вздымайте стяг кровавый!
                 Могила ждет нас иль победы слава.

                             Королева Маргарита

                 Стой, Эдуард!

                                   Эдуард

                 Нет! Обойдутся в десять тысяч жизней,
                 Строптивая, твои слова отчизне.
                                 (Уходит.)


        СЦЕНА 3

            Поле сражения между Таутоном и Секстоном в Йоркшире.
                             Шум битвы. Стычки.
                               Входит Уорик.

                                   Уорик

                     Измучен, словно бегом скороход,
                     Прилягу здесь, чтоб дух перевести.
                     Удары, что я принял и нанес,
                     Лишили сил мои тугие мышцы -
                     И, будь что будет, отдохнуть я должен.

                              Вбегает Эдуард.

                                   Эдуард

                     О небо, улыбнись! Иль, смерть, рази!
                     День хмур, затмилось солнце Эдуарда.

                                   Уорик

                     Что, государь? Есть на успех надежда?

                               Входит Джордж.

                                   Джордж

                     Надежды нет у нас, пропало все!
                     Наш сломлен строй, за нами гибель мчится.
                     Скажи, что делать нам? Куда бежать?

                                   Эдуард

                     К чему бежать? Они на крыльях мчатся.
                     Мы слабы - не уйти нам от погони.

                               Входит Ричард.

                                   Ричард

                     Ах, Уорик! Почему ты удалился?
                     Уже всосала жадная земля
                     Кровь брата твоего, что пролил Клиффорд
                     Стальным копьем; кричал он в смертных муках, -
                     И разносился голос, как набат:
                     "Уорик, мой брат, отмсти за смерть мою!"
                     Так, распростерт под брюхами коней,
                     Окрашивая кровью их копыта,
                     Лорд благородный испустил свой дух.

                                   Уорик

                     Так пусть земля упьется нашей кровью!
                     Убью коня, - не побегу отсюда.
                     Что мы стоим здесь, о потерях плача,
                     Как женщины, меж тем как враг бушует,
                     И смотрим, словно перед нами драма,
                     Актерами разыгранная в шутку?
                     Клянусь я на коленях пред всевышним,
                     Не отдохну, не перестану биться,
                     Пока мне очи не закроет смерть
                     Иль рок не даст исполнить меру мщенья.

                                   Эдуард

                     Уорик! Колени преклоню с тобой
                     И душу клятвою свяжу с твоею!
                     И прежде чем с земли холодной встать,
                     Взор, руки, сердце обращу к тому,
                     Кто королей возводит и свергает. -
                     Молю тебя, когда тебе угодно,
                     Чтобы врагам досталась эта плоть, -
                     Пускай разверзнутся врата небес
                     И примут душу грешную мою. -
                     Теперь простимся все до новой встречи,
                     Где б ни случилась - на земле иль в небе.

                                   Ричард

                     Дай руку, брат. - Тебя, любезный Уорик,
                     Усталыми руками обниму.
                     Я, слез досель не знавший, ныне плачу,
                     Скорбя о том, что смерти зимний холод
                     Так уничтожил наш весенний цвет.

                                   Уорик

                     Спешим! Прощайте, милые друзья!

                                   Джордж

                     Идемте к войску нашему все вместе,
                     И пусть бегут все, кто не хочет драться.
                     Мы назовем оставшихся оплотом.
                     Они получат, в случае успеха,
                     Награды, как на олимпийских играх,
                     Пусть это мужество вдохнет им в грудь!
                     Надежда есть на жизнь и на победу,
                     Не будем медлить, двинемся скорей.

                                  Уходят.


        СЦЕНА 4

                    Другая часть поля сражения. Стычки.
                         Входят Ричард и Клиффорд.

                                   Ричард

                     Ну, Клиффорд, ты один передо мною;
                     Одной рукой за Йорка отомщу,
                     Другою же - за Ретленда, хотя бы
                     Ты был стеною медной окружен.

                                  Клиффорд

                     Ну, Ричард, мы наедине с тобой;
                     Вот этою рукой убит был Йорк,
                     А этою рукою - Ретленд юный,
                     А это сердце радо смерти их
                     И умертвить тебя велит рукам,
                     Убившим твоего отца и брата.
                     Итак, держись!

                Они сражаются. Входит Уорик, Клиффорд бежит.

                                   Ричард

                     Нет, Уорик, выбери другого зверя,
                     А этот волк затравлен будет мной.

                                  Уходят.


        СЦЕНА 5

                        Другая часть поля сражения.
                                 Шум битвы.
                           Входит король Генрих.

                               Король Генрих

                      Походит битва на рассветный час,
                      Где слабый мрак с растущим светом спорит,
                      Когда пастух, себе на пальцы дуя,
                      Не скажет, день ли это или ночь.
                      То бой уносится вперед, как море,
                      Гонимое приливом против ветра;
                      То вспять несется он, как то же море,
                      Когда его отбросит ярость ветра.
                      То пересилит натиск волн, то ветер;
                      Здесь верх берет один, а там - другой;
                      Ведут, грудь с грудью, за победу бой.
                      Но ни один не победил; не сломлен, -
                      Так равны силы в этой злой войне.
                      Присяду здесь, на бугорке кротовом.
                      Пусть бог, кому захочет, даст победу.
                      Клиффорд и королева Маргарита
                      Меня прогнали с поля, поклялись,
                      Что без меня удачливей они.
                      Ах, если бы господь послал мне смерть!
                      Что в этом мире, кроме бед и горя?
                      О боже! Мнится мне, счастливый жребий -
                      Быть бедным деревенским пастухом,
                      Сидеть, как я сейчас, на бугорке
                      И наблюдать по солнечным часам,
                      Которые я сам же смастерил
                      Старательно, рукой неторопливой,
                      Как убегают тихие минуты,
                      И сколько их составят целый час,
                      И сколько взять часов, чтоб вышел день,
                      И сколько дней вмещается в году,
                      И сколько лет жить смертному дано.
                      А сосчитав, я разделил бы время:
                      Вот столько-то часов пасти мне стадо,
                      И столько-то могу отдать покою,
                      И столько-то могу я размышлять,
                      И столько-то могу я забавляться;
                      Уж столько дней, как в тягости овечки,
                      Чрез столько-то недель ягниться им;
                      Чрез столько лет я буду стричь ягнят.
                      Так дни, недели, месяцы и годы
                      Текли бы к предопределенной цели,
                      Ведя к могиле седину мою.
                      Ах, мне мила, желанна жизнь такая!
                      И не отраднее ли тень куста
                      Для пастухов, следящих за стадами,
                      Чем вышитый роскошно балдахин
                      Для королей, страшащихся измены?
                      О да, отрадней, во сто раз отрадней!
                      А пища пастуха, творог домашний,
                      Из фляги кожаной глоток воды,
                      Привычный сон под свежей сенью рощи,
                      Все, чем спокойно пользуется он, -
                      Ценней безмерно пышности монарха,
                      Вин, что сверкают в кубках золотых,
                      Ценней его затейливого ложа,
                      Которое бессменно стерегут
                      Заботы, недоверие, измены.

                                 Шум битвы.
          Входит сын, убивший отца; он волочит за собой его тело.

                                    Сын

                      Плох ветер, если дует он без пользы.
                      Быть может, кроны есть у человека,
                      Которого убил я в рукопашной.
                      А я, что обобрал его сейчас,
                      Могу отдать сегодня жизнь и деньги
                      Другому, как мне отдал этот мертвый.
                      Кто он? О боже! То черты отца,
                      Которого убил я невзначай.
                      О злые дни, когда возможно это?
                      Из Лондона я призван королем;
                      Отец мой, графа Уорика слуга,
                      Им призванный, пошел за Йорка биться.
                      Я, получивший жизнь из рук его,
                      Лишил его своей рукою жизни. -
                      Прости мне, боже; я не знал, что делал! -
                      Прости, отец, я не узнал тебя!
                      С тебя слезами смою пятна крови;
                      Пока не выплачусь - ни слова больше.

                               Король Генрих

                      О дни кровавые! О вид плачевный!
                      Когда воюют львы из-за пещер,
                      От их вражды бедняги овцы терпят.
                      Несчастный, плачь; пролью с тобою слезы,
                      И пусть у нас и очи и сердца,
                      Подобно яростной гражданской смуте,
                      От слез ослепнут, разорвутся с горя.

          Входит отец, убивший сына; он волочит за собой его тело.

                                    Отец

                      Ты, что так храбро мне сопротивлялся,
                      Отдай мне золото, когда имеешь:
                      Его купил я сотнею ударов.
                      Но дай-ка, посмотрю я, враг ли это.
                      Ах, нет, нет, нет. Единственный мой сын!
                      Ах, мальчик мой! Коль жизнь в тебе осталась,
                      Открой глаза! Смотри, смотри, как ливень
                      Прольется, принесенный бурей сердца
                      На эти раны, что мне сердце рвут! -
                      О сжалься, боже, над злосчастным веком!
                      Что за лихие, зверские дела,
                      Безумные, мятежные, слепые,
                      Рождает ежедневно спор смертельный! -
                      Мой сын, тебе дал жизнь я слишком рано
                      И отнял жизнь я эту слишком поздно!

                               Король Генрих

                      За горем горе! Выше меры скорбь!
                      О смерть моя, им положи конец!
                      О сжальтесь, сжальтесь, небеса, о сжальтесь!
                      Я вижу на лице его две розы,
                      Цвета домов, что борются за власть:
                      На розу алую походит кровь,
                      И с розой белой схожа бледность черт.
                      Увянь одна, пусть расцветет другая.
                      Коль будете вы продолжать борьбу,
                      Должны увянуть много тысяч жизней.

                                    Сын

                      Как станет мать, узнав про смерть отца,
                      Меня порочить в горе безутешном!

                                    Отец

                      Как станет бедная моя жена
                      Рыдать по сыне в горе безутешном!

                               Король Генрих

                      Как станет вся страна за эти муки
                      Клясть государя в горе безутешном!

                                    Сын

                      Когда отца оплакивал так сын?

                                    Отец

                      Когда отец о сыне так скорбел?

                               Король Генрих

                      Когда король о подданных так плакал?
                      Огромно тяжкое страданье ваше.
                      Мое ж страданье много тяжелей.

                                    Сын

                      Возьму тебя, чтоб выплакаться вволю.
                         (Уходит, унося тело отца.)

                                    Отец

                      Пусть эти руки будут саван твой,
                      И это сердце, сын, твоей гробницей.
                      Навеки сохранится в нем твой образ,
                      А вздохи будут погребальным звоном.
                      Так, сын, тебя навеки потеряв,
                      Отец свершит поминки по тебе,
                      Как царь Приам по сыновьям отважным.
                      Я унесу тебя отсюда прочь.
                      Пускай в других горит сраженья пыл;
                      Там, где разить не должно, я убил.
                         (Уходит, унося тело сына.)

                               Король Генрих

                      И тот и этот горем злым убит;
                      Но сам король сильней, чем вы, скорбит.

                             Шум битвы, стычки.
            Входят королева Маргарита, принц Уэльский и Эксетер.

                               Принц Уэльский

                      Отец, бегите! Все друзья бежали.
                      Как бык свирепый, разъярился Уорик.
                      Спешите! Гонится за нами смерть.

                             Королева Маргарита

                      Супруг мой, на коня! Скачите в Бервик!
                      Эдвард и Ричард, словно две борзых,
                      Завидевших испуганного зайца,
                      Со взором пламенным, горящим злобой,
                      И сталь кровавую зажав в руках,
                      Вот-вот настигнут нас. Скорей бежим!

                                  Эксетер

                      Скорей! Они несут с собою месть.
                      Не время обсуждать дела. Спешите!
                      Иль следуйте за мною! Я - вперед.

                               Король Генрих

                      Нет, Эксетер, возьми меня с собой.
                      Остаться не страшусь, но рад идти
                      За королевою. Вперед! Спешим!

                                  Уходят.


        СЦЕНА 6

                                  Там же.
                             Сильный шум битвы.
                          Входит раненый Клиффорд.

                                  Клиффорд

                     Здесь, догорев, свеча моя угаснет.
                     Пока пылала, Генриху светила.
                     Сверженья твоего страшусь, Ланкастер,
                     Сильнее, чем разлуки духа с телом.
                     Любовь ко мне и страх передо мной
                     Немало привлекли к тебе друзей;
                     Но вот я пал, - связь прочная порвется,
                     Ослабив Генриха, усилив Йорка.
                     Роится чернь, подобно летним мухам;
                     Всегда летят на солнце комары.
                     Сейчас в зените Генриха враги!
                     О Феб! Когда б не дал ты Фаэтону
                     Конями огненными управлять,
                     Твоя пылающая колесница
                     Не опалила б землю. Если б, Генрих,
                     Ты правил, как пристало королю,
                     Как правили отец твой и твой дед,
                     Не уступая почвы дому Йорка,
                     Враги бы не размножились, как мухи,
                     И я и тысячи других в стране
                     Вдов не заставили б скорбеть о нас,
                     И ты бы в мире сохранил свой трон.
                     Что, как не солнце, сорняки плодит?
                     Что, как не снисходительность судьи,
                     Внушает вору дерзость и отвагу?
                     Бессильна скорбь, неисцелимы раны;
                     Для бегства нет ни силы, ни путей.
                     Безжалостны враги, не жду пощады:
                     Пощады я от них не заслужил.
                     Коснулся воздух ран моих смертельных,
                     И от потери крови я слабею. -
                     Йорк, Ричард, грозный Уорик, приходите:
                     Отцов убил я ваших, - отомстите.
                             (Лишается чувств.)

                             Шум битвы. Отбой.
               Входят Эдуард, Джордж, Ричард Монтегью, Уорик
                                и остальные.

                                   Эдуард

                     Передохнем. Нам позволяет счастье
                     Воинственно нахмуренные брови
                     Сменить на мирный взор. Часть наших войск -
                     В погоне за кровавой королевой,
                     Что Генриха вела, хоть он король:
                     Так парус, вздутый бурею свирепой,
                     Наперекор теченью гонит судно.
                     Как думаете, Клиффорд с ним бежал?

                                   Уорик

                     Нет, невозможно, чтобы спасся он.
                     При вашем брате Ричарде скажу:
                     Им для могилы был отмечен Клиффорд;
                     И где б он ни был, - он, наверно, мертв.

                         Клиффорд стонет и умирает.

                                   Ричард

                     Чей дух прощается так тяжко с телом?
                     Предсмертный стон - как при разлуке с жизнью.
                     Взгляни, кто это.

                                   Эдуард

                                       Бой теперь окончен;
                     Друг он иль враг, пускай ему помогут.

                                   Ричард

                     Возьми обратно мысль о милосердье;
                     Ведь это Клиффорд. Недовольный тем,
                     Что срезал ветвь - жизнь Ретленда - в расцвете,
                     Всадил он смертоносный нож свой в корень,
                     Откуда отпрыск нежный вырастал:
                     Им наш отец, державный Йорк, убит.

                                   Уорик

                     Снять в Йорке голову отца с ворот, -
                     Ту голову, что Клиффордом прибита, -
                     И этой головою заменить:
                     Так мерою мы воздадим за меру.

                                   Эдуард

                     Подать сюда проклятого сыча,
                     Что роду нашему лишь смерть пророчил.
                     Прервала смерть его грозящий голос,
                     И навсегда замолк язык зловещий.

                        Солдаты выносят тело вперед.

                                   Уорик

                     Я думаю, утратил он сознанье. -
                     Ты узнаешь нас, Клиффорд? Говори. -
                     Смерть мрачная луч жизни угасила;
                     Он нас не видит, слов не слышит наших.

                                   Ричард

                     О, если б слышал он! Быть может, слышит?
                     Из хитрости он притворился мертвым,
                     Чтоб тяжких издевательств избежать,
                     Каким отца подверг он...

                                   Джордж

                     Но если так, бичуй его словами.

                                   Ричард

                     Клиффорд! Проси пощады, хоть напрасно.

                                   Эдуард

                     Клиффорд! Раскаяньем бесплодным кайся.

                                   Уорик

                     Клиффорд! Оправдывай свои грехи.

                                   Джордж

                     А мы измыслим пытки за грехи.

                                   Ричард

                     Любил ты Йорка, я же - сын его.

                                   Эдуард

                     Ты Ретленда жалел, а я - тебя.

                                   Джордж

                     Где ваш защитник, воин Маргарита?

                                   Уорик

                     Они смеются, Клиффорд, над тобой.
                     Ругайся же в ответ, как ты привык.

                                   Ричард

                     Как! Не бранишься ты? Ну, плохо дело,
                     Когда друзей ругать не может Клиффорд:
                     Он, значит, мертв. Клянусь я, будь возможно
                     Ценой руки вернуть его мне к жизни
                     На два часа, чтоб насмеяться вволю,
                     Одной рукой отсек бы я другую,
                     Чтоб хлынувшею кровью задушило
                     Злодея, чьей неутомимой жажды
                     Насытить не могли ни Йорк, ни Ретленд.

                                   Уорик

                     Но умер он. Снять голову ему
                     И там, где Йорка голова, поставить!
                     Теперь - торжественным походом в Лондон!
                                 (Эдуарду.)
                     Там Англии корону ты наденешь;
                     Затем во Францию поедет Уорик,
                     Чтобы тебе принцессу Бону сватать;
                     Так свяжете вы оба королевства.
                     Дружа с французами, не будешь ты
                     Своих врагов разгромленных бояться,
                     Хоть и грозят они подняться снова.
                     Пусть жалом повредить тебе не могут,
                     Все ж будут слух твой оскорблять жужжаньем.
                     Сперва хочу коронованье видеть,
                     Потом в Бретань отправлюсь морем я,
                     Чтоб этот брак устроить государю.

                                   Эдуард

                     Пусть будет так, как ты желаешь, Уорик.
                     Воздвигну на твоих плечах свой трон,
                     И никогда не предприму я дела
                     Без твоего совета и согласья. -
                     Отныне, Ричард, будешь герцог Глостер. -
                     Ты - герцог Кларенс будешь, Джордж. - А Уорик,
                     Как мы, везде распоряжаться властен.

                                   Ричард

                     Пусть буду Кларенс я, а Глостер - Джордж;
                     В том герцогстве есть что-то роковое.

                                   Уорик

                     Молчи! Вот безрассудные слова!
                     Ричард, будь герцог Глостер. Едем в Лондон
                     И почестями всеми насладимся!

                                  Уходят.


        АКТ III

        СЦЕНА 1

                           Лес на севере Англии.
                  Входят два лесных сторожа с арбалетами.

                               Первый сторож

                     Укроемся тут в зарослях густых.
                     Пройдут олени через ту поляну,
                     Мы в этой чаще их подкараулим
                     И самых лучших выберем из них.

                               Второй сторож

                     Взойду на холм, чтоб нам смотреть обоим.

                               Первый сторож

                     Нельзя. Звук арбалета твоего
                     Спугнет все стадо - и пропал мой выстрел.
                     Здесь встанем и прицелимся получше,
                     А чтобы не наскучило нам ждать,
                     Я расскажу тебе, что приключилось
                     Со мною раз на месте, где стоим.

                               Второй сторож

                     Тут кто-то есть. Пусть он пройдет сначала.

                      Входит переодетый король Генрих,
                          с молитвенником в руках.

                               Король Генрих

                     Я из Шотландии бежал затем лишь,
                     Чтоб взором любящим мой край приветить.
                     Нет, Гарри, Гарри, этот край не твой.
                     Престол твой занят, выхвачен твой скипетр,
                     И на челе священный стерт елей.
                     Никто не назовет тебя монархом,
                     Никто не взмолится о правосудье,
                     Никто к твоей защите не прибегнет;
                     Как им помочь, коль не помог себе?

                               Первый сторож

                     А вот олень со шкурой драгоценней. -
                     Король наш бывший. Заберем его!

                               Король Генрих

                     Тебе, невзгода, я раскрыл объятья.
                     По мненью мудрецов, то путь мудрейший.

                               Второй сторож

                     Чего ж мы ждем?

                               Первый сторож

                     Повремени; послушаем еще.

                               Король Генрих

                     За помощью отправились жена
                     И сын во Францию; и мощный Уорик
                     Туда ж направился, как я слыхал,
                     Чтоб короля французского сестру
                     Эдварду сватать. Если весть правдива, -
                     Ах, бедные мой сын и королева,
                     Пропал ваш труд: оратор ловкий - Уорик,
                     А короля легко словами тронуть.
                     Зато его и Маргарита может,
                     Как жалости достойная, растрогать;
                     От слез ее грудь каменная дрогнет;
                     От вздохов сердце короля растает;
                     И тигр смирится, видя скорбь ее.
                     Нерон проникся бы к ней состраданьем
                     При виде слез и жалобам внимая.
                     Да, но она пришла к нему с мольбами,
                     А Уорик с приношеньями пришел.
                     Она помочь монарха просит слева, -
                     Он королю невесту просит справа;
                     Она, рыдая, скажет: "Генрих свергнут", -
                     А он с улыбкой: "Эдуард на троне".
                     От горя у бедняжки речь прервемся,
                     А Уорик притязанья Эдуарда
                     Изложит королю, неправду скрасит,
                     Великой силы доводы найдет
                     И отвратит его от Маргариты,
                     Добившись помощи для Эдуарда
                     И обещанья в жены дать сестру. -
                     Ах, Маргарита! Так все и случится:
                     Уйдешь ни с чем, как и пришла, бедняжка!

                               Второй сторож

                     Кто ты, толкующий о королевах
                     И королях?

                               Король Генрих

                                Я больше, чем кажусь,
                     И менее того, чем я рожден;
                     Все ж человек, - ведь меньшим быть нельзя мне.
                     Все говорят о королях, я - тоже.

                               Второй сторож

                     Но говоришь ты, словно сам - король.

                               Король Генрих

                     Таков я духом - и с меня довольно.

                               Второй сторож

                     Но если ты король, где твой венец?

                               Король Генрих

                     Он в сердце у меня, не на челе;
                     Не блещет он индийскими камнями,
                     Незрим для глаз, зовется он довольством:
                     Таким венцом король владеет редкий.

                               Второй сторож

                     Коль вы король, увенчанный довольством,
                     То будьте со своим венцом довольны,
                     Что вас мы заберем. Сдается нам,
                     Вы тот король, что свергнут Эдуардом;
                     А мы ему на верность присягали
                     И вас задержим как его врага.

                               Король Генрих

                     А нарушать вам не случалось клятву?

                               Второй сторож

                     Такую - нет; и нынче не нарушим.

                               Король Генрих

                     Где жили вы, когда я был король?

                               Второй сторож

                     Да в этих же краях, где и теперь.

                               Король Генрих

                     На царство в колыбели я помазан;
                     Отец и дед мой были королями,
                     И клятву верности вы дали мне.
                     Скажите ж, не нарушили вы клятву?

                               Первый сторож

                     Нет;
                     Пока царили вы, верны мы были.

                               Король Генрих

                     Иль умер я? Иль перестал дышать?
                     Ах, простаки! Не знали, в чем клялись вы!
                     Смотрите, этот пух с лица я сдунул,
                     А ветер вновь его ко мне приносит;
                     То моему дыханью он послушен,
                     То уступает дуновенью ветра,
                     Сильнейшим веяньям всегда покорен.
                     Так легковесны вы, простые люди!
                     Но вы свою не нарушайте клятву:
                     Не попрошу вас взять на совесть грех.
                     Идемте же, куда угодно вам.
                     Повиноваться принужден король;
                     Вы будьте королями - покорюсь вам.

                               Первый сторож

                     Мы - верноподданные короля,
                     Эдварда-короля.

                               Король Генрих

                                      И были б вновь
                     Подвластны мне, когда б я сверг Эдварда.

                               Первый сторож

                     Во имя господа и короля,
                     Мы вам велим идти к властям за нами.

                               Король Генрих

                     Ведите же меня во имя божье!
                     Почтить нам должно имя короля.
                     Что хочет бог, - пусть ваш король творит,
                     А что он хочет - я исполню кротко.

                                  Уходят.


        СЦЕНА 2

                          Лондон. Покой во дворде.
            Входят король Эдуард, Глостер, Кларенс и леди Грей.

                               Король Эдуард

                 Брат Глостер! Ричард Грей, муж этой леди,
                 В Сент-Олбенском сраженье был убит.
                 Его владенья победитель взял;
                 Она теперь вернуть ей просит земли;
                 Несправедливо будет отказать ей,
                 Поскольку этот дворянин достойный
                 Утратил жизнь в борьбе за Йоркский дом.

                                  Глостер

                 Вам, государь, исполнить должно просьбу;
                 Бесчестно было б отказать ей в этом.

                               Король Эдуард

                 Конечно, так, но все же подождем.

                                  Глостер
                              (тихо, Кларенсу)

                 А! Вот как!
                 Придется леди кое-что исполнить,
                 Пред тем как он ее исполнит просьбу.

                                  Кларенс
                              (тихо, Глостеру)

                 Он чует дичь: нюх у него изрядный.

                                  Глостер
                              (тихо, Кларенсу)

                 Молчи.

                               Король Эдуард

                 Вдова, мы просьбу вашу разберем;
                 В другой раз приходите за решеньем.

                                 Леди Грей

                 Не в силах ждать я, добрый государь;
                 Прошу, сейчас же дело рассудите.
                 Как ни решите, я на все согласна.

                                  Глостер
                              (тихо, Кларенсу)

                 Ручаюсь, земли ты вернешь, вдова,
                 Коль то же, что ему, тебе желанно.
                 Держись покрепче - ты удар получишь.

                                  Кларенс
                              (тихо, Глостеру)

                 Ей нечего бояться: лишь паденья.

                                  Глостер
                              (тихо, Кларенсу)

                 Не дай бог, - он воспользуется этим.

                               Король Эдуард

                 А сколько у тебя, вдова, детей?

                                  Кларенс
                              (тихо, Глостеру)

                 Просить ребенка хочет у нее.

                                  Глостер
                              (тихо, Кларенсу)

                 Нет, пусть меня побьют, коль двух не даст ей.

                                 Леди Грей

                 Их трое, государь.

                                  Глостер
                              (тихо, Кларенсу)

                 Послушаешь его - четвертый будет.

                               Король Эдуард

                 Жаль было бы наследства их лишать.

                                 Леди Грей

                 Так сжальтесь, государь, и возвратите.

                               Король Эдуард
                           (Глостеру и Кларенсу)

                 Оставьте нас: вдову я испытаю.

                                  Глостер
                              (тихо, Кларенсу)

                 Оставим мы тебя: живи, как хочешь.
                 Но скоро молодость тебя оставит,
                 Тебе оставив пару костылей.
                      (Отходит с Кларенсом в сторону.)

                               Король Эдуард

                 Скажи мне, любишь ты детей своих?

                                 Леди Грей

                 Да, государь, люблю их, как себя.

                               Король Эдуард

                 Готова ль ты на все для блага их?

                                 Леди Грей

                 Для блага их перенесу и зло.

                               Король Эдуард

                 Верни же земли мужа им на благо.

                                 Леди Грей

                 Затем я и пришла к вам, государь.

                               Король Эдуард

                 Скажу тебе, как им вернуть владенья.

                                 Леди Грей

                 Слугою вашей буду я навек.

                               Король Эдуард

                 Чем ты услужишь мне, коль их верну?

                                 Леди Грей

                 Скажите лишь, - все сделаю, что в силах.

                               Король Эдуард

                 Откажешься мою исполнить просьбу...

                                 Леди Грей

                 Нет, разве что она мне не по силам.

                               Король Эдуард

                 О, можешь ты исполнить, что прошу.

                                 Леди Грей

                 Тогда исполню ваше приказанье.

                                  Глостер
                              (тихо, Кларенсу)

                 Настойчив он: а дождь и мрамор точит.

                                  Кларенс
                              (тихо, Глостеру)

                 Он красен, как огонь! Растает воск.

                                 Леди Грей

                 Умолкли вы? Так в чем моя задача?

                               Король Эдуард

                 Легка она: лишь короля любить.

                                 Леди Грей

                 Как не любить? Я подданная ваша.

                               Король Эдуард

                 Коль так, тебе дарую земли мужа.

                                 Леди Грей

                 Премного благодарна вам. Прощайте.

                                  Глостер
                              (тихо, Кларенсу)

                 Торг заключен, скрепляется поклоном.

                               Король Эдуард

                 Постой. Плоды любви я разумею.

                                 Леди Грей

                 Я разумею то же, повелитель.

                               Король Эдуард

                 Да, но боюсь, совсем в ином значенье.
                 Какой любви, ты думаешь, прошу я?

                                 Леди Грей

                 Любви по гроб, признательной, смиренной,
                 Любви, которой ищет добродетель.

                               Король Эдуард

                 Клянусь, я разумел любовь иную.

                                 Леди Грей

                 Так разумели вы не то, что я.

                               Король Эдуард

                 Теперь отчасти можешь ты понять.

                                 Леди Грей

                 Я никогда не соглашусь на то,
                 К чему, как полагаю, вы стремитесь.

                               Король Эдуард

                 Скажу я прямо: спать с тобой хочу.

                                 Леди Грей

                 Скажу я прямо: лучше спать в темнице.

                               Король Эдуард

                 Так не получишь ты владений мужа.

                                 Леди Грей

                 Так будет честь мне вдовьим достояньем.
                 Ее потерей не куплю земель.

                               Король Эдуард

                 Ты этим повредишь немало детям.

                                 Леди Грей

                 Вы этим, государь, вредите им,
                 А также мне. Но, государь великий,
                 Не соответствует ваш тон веселый
                 Моей печальной просьбе. Умоляю,
                 Мне коротко ответьте: "да" иль "нет".

                               Король Эдуард

                 Да, если мне ответишь "да" на просьбу;
                 Нет, если скажешь "нет" на предложенье.

                                 Леди Грей

                 Нет, государь. Ходатайству конец.

                                  Глостер
                              (тихо, Кларенсу)

                 Он ей не мил; она сдвигает брови.

                                  Кларенс
                              (тихо, Глостеру)

                 Глупее не ухаживал никто.

                               Король Эдуард

                 В ее глазах проглядывает скромность,
                 В ее речах ум виден несравненный.
                 Все совершенства в ней достойны власти;
                 Так иль иначе - стоит короля:
                 Быть ей любовницей иль королевой.
                                 (Громко.)
                 Что если бы король тебя взял в жены?

                                 Леди Грей

                 Сказать вам легче, государь, чем сделать.
                 Я ваша подданная, и гожусь
                 Вам для забавы я, но не в супруги.

                               Король Эдуард

                 Прелестная вдова, клянусь короной,
                 Сказал я то, что в мыслях у меня.
                 Желанно мне лишь обладать тобой.

                                 Леди Грей

                 Что вам желанно - не могу исполнить.
                 Для королевы слишком я ничтожна
                 И слишком для наложницы честна.

                               Король Эдуард

                 Ты не лукавь! Сказал я: королева.

                                 Леди Грей

                 Вам неприятно будет, государь
                 Когда мой сын вас назовет отцом.

                               Король Эдуард

                 Не более, чем если дочь моя
                 Своею матерью вас назовет.
                 Вдова ты и троих детей имеешь;
                 Хоть холост я, - клянусь святою девой, -
                 Я все ж детей имею; это счастье -
                 Быть многих сыновей отцом. Ни слова
                 Не возражай; ты будешь королевой.

                                  Глостер
                              (тихо, Кларенсу)

                 Окончил исповедь отец духовный.

                                  Кларенс
                              (тихо, Глостеру)

                 Была она уловкою любовной.

                               Король Эдуард
                           (Глостеру и Кларенсу)

                 Дивитесь вы, о чем наш разговор?

                                  Глостер

                 Он не по вкусу ей: она грустна.

                               Король Эдуард

                 Вас поразит, что я ее сосватал?

                                  Кларенс

                 Кому, король?

                               Король Эдуард

                               Да самому себе.

                                  Глостер

                 То было бы десятидневным чудом.

                                  Кларенс

                 Днем дольше, чем пристало длиться чуду.

                                  Глостер

                 Зато уж чудо будет чрезвычайным.

                               Король Эдуард

                 Ну что ж, шутите, братья. Говорю вам:
                 Я возвращаю ей владенья мужа.

                              Входит дворянин.

                                  Дворянин

                 Мой государь, захвачен враг ваш Генрих
                 И, пленный, приведен к воротам замка.

                               Король Эдуард

                 Немедленно его отправить в Тауэр. -
                 К поймавшему его пойдите, братья;
                 Расспросим, как он захватил его.
                               (К леди Грей.)
                 Идем. - Почет ей окажите, лорды.

                        Уходят все, кроме Глостера.

                                  Глостер

                 Да, женщинам Эдвард почет окажет!
                 О, если бы все силы, кровь и мозг
                 Он истощил, чтоб не произошло
                 Вовек от чресл его надежной ветви,
                 Которая могла бы мне пресечь
                 К златому дню желанную дорогу!
                 Все ж между мною и желаньем сердца, -
                 Коль даже сгинет линия прямая
                 Распутного Эдварда, - встанет Кларенс,
                 Иль Генрих с юным сыном Эдуардом:
                 Они со всем потомством их незваным
                 Займут места, пред тем как сяду я.
                 И это сгубит замыслы мои!
                 Что ж, должен только грезить я о власти,
                 Как человек, стоящий на мысу,
                 С тоскою смотрит на далекий берег,
                 Куда хотелось бы ему ступить, -
                 Мечтает он, чтоб шаг поспел за взором,
                 Бранит он море, что препоной служит,
                 И говорит: "Всю б вычерпал я воду,
                 Чтобы свой путь по суше совершить", -
                 Так я мечтаю о венце далеком,
                 Так все браню, что на пути стоит,
                 Так говорю: "Все сокрушу преграды"
                 И льщу себя несбыточной надеждой.
                 Взор слишком быстр, и сердце слишком дерзко:
                 Руке и силе не поспеть за ними.
                 Но если Ричард не получит царства, -
                 Каких ему ждать радостей от мира?
                 Найду ль блаженство я в объятьях женских
                 И наряжусь ли в яркие одежды -
                 Пленять красавиц взором и речами?
                 О жалкая мечта! Ее достигнуть
                 Трудней, чем двадцать обрести корон.
                 Я в чреве матери любовью проклят:
                 Чтоб мне не знать ее законов нежных,
                 Она природу подкупила взяткой,
                 И та свела, как прут сухой, мне руку,.
                 И на спину мне взгромоздила гору,
                 Где, надо мной глумясь, сидит уродство;
                 И ноги сделала длины неравной;
                 Всем членам придала несоразмерность:
                 Стал я, как хаос иль как медвежонок,
                 Что матерью своею не облизан
                 И не воспринял образа ее.
                 Таков ли я, чтобы меня любили?
                 О, дикий бред - питать такую мысль!
                 Но раз иной нет радости мне в мире,
                 Как притеснять, повелевать, царить
                 Над теми, кто красивее меня, -
                 Пусть о венце мечта мне будет небом.
                 Всю жизнь мне будет мир казаться адом,
                 Пока над этим туловищем гадким
                 Не увенчает голову корона.
                 И все ж не знаю, как стяжать корону,
                 Стоят меж мной и троном много жизней.
                 Как заблудившийся в лесу терновом,
                 Что рвет шипы и сам изорван ими,
                 Путь ищет и сбивается с пути,
                 Не зная, как пробиться на простор,
                 Но вырваться отчаянно стремясь, -
                 Так мучусь я, чтоб захватить корону;
                 И я от этих лютых мук избавлюсь,
                 Расчистив путь кровавым топором.
                 Что ж, я могу с улыбкой убивать,
                 Кричать: "Я рад!" - когда на сердце скорбь,
                 И увлажнять слезой притворной щеки
                 И принимать любое выраженье.
                 Людей сгублю я больше, чем сирена,
                 И больше их убью, чем василиск;
                 Я стану речь держать, как мудрый Нестор,
                 Обманывать хитрее, чем Улисс,
                 И как Синон, возьму вторую Трою;
                 Игрой цветов сравнюсь с хамелеоном;
                 Быстрей Протея облики сменяя,
                 В коварстве превзойду Макиавелли.
                 Ужели так венца не получу?
                 Будь вдвое дальше он, его схвачу.
                                 (Уходит.)


        СЦЕНА 3

                    Франция. Покой в королевском дворце.
                                   Трубы.
              Входят Людовик, король французский, и принцесса
       Бона со свитой; король садится на трон. Затем входят королева
                 Маргарита, принц Уэльский и граф Оксфорд.

                               Король Людовик

                     Достойнейшая королева, с нами
                     Сядь рядом: сан и род не позволяют
                     Тебе стоять, когда сидит Людовик.

                             Королева Маргарита

                     Нет, государь могучий, Маргарита
                     Должна спустить свой парус и смириться,
                     Когда приказывают короли.
                     Да, признаюсь, в дни золотые, прежде,
                     Была я королевой Альбиона;
                     Но попраны мои права злосчастьем,
                     И я повержена позором в прах,
                     Где я должна покорно пребывать,
                     Мирясь с моим убогим положеньем.

                               Король Людовик

                     Что вызвало отчаянье такое?

                             Королева Маргарита

                     То, что мой взор наполнило слезами,
                     Сковало речь, сдавило скорбью грудь.

                               Король Людовик

                     Что б ни было, собою оставайся.
                       (Усаживает ее рядом, с собой.)
                     Садись со мной и под ярмо Фортуны
                     Ты шею не склоняй, но пусть твой дух
                     Над всеми бедами восторжествует.
                     Поведай нам печаль, что сердце гложет,
                     И королеве Франция поможет.

                             Королева Маргарита

                     Твои слова живят мой дух упавший
                     И онемевшей скорби речь дают.
                     Да будет же Людовику известно,
                     Что Генрих, мой возлюбленный супруг,
                     Не государь уж больше, а изгнанник;
                     В Шотландии, отверженец, живет он,
                     Меж тем как гордый герцог Йорк, Эдвард,
                     Себе присвоил титул и престол
                     Помазанника, Англии монарха.
                     Вот почему в беде я, Маргарита,
                     И Эдуард, наследник Генриха, мой сын,
                     Просить пришли твоей защиты правой.
                     Коль ты отвергнешь нас, нам нет надежды.
                     Шотландцы рады б, да помочь не в силах;
                     Совращены с пути народ и пэры;
                     Захвачена казна, войска бежали -
                     И мы, как видишь, в тягостной печали.

                               Король Людовик

                     О королева славная! Терпенье!
                     Рассудим мы, как бурю укротить.

                             Королева Маргарита

                     Чем дольше ждать, тем враг сильнее станет.

                               Король Людовик

                     Чем дольше жду, тем больше помогу.

                             Королева Маргарита

                     О! Нетерпенье - спутник тяжкой скорби.
                     А вот идет виновник нашей скорби.

                               Входит Уорик.


                               Король Людовик
                     Кто он, что смело так подходит к трону?

                             Королева Маргарита

                     То граф наш Уорик, друг лучший Эдуарда.

                               Король Людовик

                     Привет, отважный Уорик! С чем ты прибыл?
                             (Сходит с трона.)

                             Королева Маргарита
                                  (встает)

                     Вот поднимается вторая буря;
                     Ведь правит он ветрами и приливом.

                                   Уорик

                     От короля английского Эдварда,
                     Владыки моего и государя
                     И преданного друга твоего,
                     Я прихожу с любовью непритворной -
                     Сперва приветствовать тебя, король,
                     Затем искать с тобой союза дружбы
                     И, наконец, скрепить меж вами дружбу
                     Супружескими узами, коль ты
                     Благоволишь отдать свою сестру,
                     Принцессу добродетельную Бону,
                     В законные супруги Эдуарду.

                             Королева Маргарита
                                (в сторону)

                     Когда свершится это - все пропало.

                                   Уорик
                                   (Боне)

                     Прелестная принцесса, королем
                     Поручено мне, с вашего согласья,
                     Поцеловать смиренно руку вам
                     И рассказать о страсти властелина,
                     Молва о вас его достигла слуха
                     И поселила в сердце образ нежный.

                             Королева Маргарита

                     Король Людовик и принцесса Бона,
                     Пред тем, как Уорику ответить, дайте
                     Сказать мне. Просьба та порождена
                     Не честною любовью Эдуарда,
                     Но хитростью, внушенною нуждой,
                     Как мирно управлять тирану дома,
                     Когда союзов нет в чужих краях?
                     Что он тиран - вам ясно из того,
                     Что Генрих жив; а если б он и умер,
                     Вот принц Эдвард стоит, его наследник.
                     Смотри ж, Людовик, на себя союзом
                     Не навлеки позора и беды.
                     Хотя захватчик временно и правит,
                     Но праведное небо устранит
                     Неправду.

                                   Уорик

                               Дерзостная Маргарита!

                               Принц Уэльский

                     Зачем не говоришь ты - "королева"?

                                   Уорик

                     Затем, что Генрих, твой отец, захватчик;
                     Как ты - не принц, она - не королева.

                                  Оксфорд

                     Тогда отвергнут Уориком Джон Гант,
                     Испании завоеватель славный,
                     А также сын его - Четвертый Генрих,
                     Чья мудрость зеркалом была мудрейшим,
                     А вслед за ним отважный Генрих Пятый,
                     Что нам всю Францию завоевал.
                     От них свой род ведет король наш Генрих.

                                   Уорик

                     Но что ж ты в плавной речи не сказал,
                     Как с Генрихом Шестым мы потеряли
                     Все, что завоевал нам Генрих Пятый?
                     Смешно французским пэрам это слушать.
                     К тому ж ты говоришь о родословной,
                     Что шестьдесят два года лишь объемлет, -
                     Ничтожный срок для прав на королевство.

                                  Оксфорд

                     Как! Говоришь ты против государя,
                     Которому лет сорок прослужил, -
                     И краска щек не обличит измену?

                                   Уорик

                     Как! Оксфорд, что всегда стоял за правду,
                     Щит делает для лжи из родословной?
                     Стыдись! Брось Генриха, признай же Эдуарда.

                                  Оксфорд

                     Признать того, чьим лютым приговором
                     Мой старший брат, лорд Обри Вир, казнен?
                     Но мало этого - казнен отец мой,
                     Уже на склоне лет, когда природа
                     Его к воротам смерти подводила!
                     Нет, Уорик, нет. Пока в руке есть сила,
                     Моя рука Ланкастеров поддержит.

                                   Уорик

                     А я - дом Йорка.

                               Король Людовик

                     Прошу вас, королева Маргарита,
                     Принц Эдуард и Оксфорд, отойдите,
                     Пока веду я с Уориком беседу.

                             Королева Маргарита
                                (в сторону)

                     Дай бог, чтоб он не обольстил монарха!
            (Отходит в сторону с принцем Уэльским и Оксфордом.)

                               Король Людовик

                     Ну, Уорик, мне по совести скажи,
                     Что Эдуард законный ли король? Претит мне
                     В союз вступать с захватчиком престола.

                                   Уорик

                     Ручаюсь именем своим и честью.

                               Король Людовик

                     Но мил ли он английскому народу?

                                   Уорик

                     Тем больше мил, что Генрих был несчастлив.

                               Король Людовик

                     Затем, притворство отложив, по правде
                     Поведай мне, насколько любит он
                     Мою сестру?

                                   Уорик

                                 Так любит, государь,
                     Как подобает славному монарху.
                     Сам слышал много раз я, как он клялся,
                     Что страсть его - бессмертное растенье,
                     Чей корень добродетели питают,
                     Плоды и листья - солнце красоты.
                     Его страшит не злоба - лишь презренье,
                     Пока в нем Бона не уймет мученья.

                               Король Людовик

                     Теперь скажи, сестра, как ты решила.

                                    Бона

                     Решенье ваше будет и моим.
                                 (Уорику.)
                     Но, признаюсь, когда мне приходилось
                     О доблести его рассказы слушать,
                     Мой слух к нему располагал и сердце.

                               Король Людовик

                     Так я отдам сестру за Эдуарда.
                     Мы тотчас договор составим, Уорик,
                     О том, что за женой король запишет,
                     Чтобы приданое уравновесить. -
                     Приблизься, королева Маргарита;
                     Свидетельницей будешь ты, что Бону
                     Берет в супруги английский король.

                               Принц Уэльский

                     Нет, не король, а просто Эдуард.

                             Королева Маргарита

                     Лукавый Уорик! Ты союз придумал,
                     Расстроивший ходатайство мое.
                     Людовик раньше Генриху был другом!

                               Король Людовик

                     И остаюсь по-прежнему вам другом,
                     Но коль слабы у вас права на трон,
                     Как видно из успехов Эдуарда,
                     То я могу, конечно, быть свободным
                     От обещанья оказать вам помощь,
                     Хоть от меня получите вы все,
                     Что сан ваш требует и мой дать в силах.

                                   Уорик

                     В Шотландии живет спокойно Генрих:
                     Там, никаких владений не имея,
                     Он ничего не может потерять.
                     А что до вас, былая королева,
                     То ваш отец пускай содержит вас.
                     Его бы вам, не Францию тревожить.

                             Королева Маргарита

                     Молчи, молчи, бесстыдный, наглый Уорик,
                     Создатель и губитель королей!
                     Я до тех пор не удалюсь отсюда,
                     Пока слезами и правдивой речью
                     Не обличу твой замысел коварный
                     И Эдуарда лживую любовь:
                     Вы оба с ним - одной породы птицы.

                           За сценой звук рожка.

                               Король Людовик
                                  (Уорику)

                     Посланье это к нам или к тебе.

                               Входит гонец.

                                   Гонец

                     Милорд посол, привез я вам письмо
                     От брата, от маркиза Монтегью.
                             (Королю Людовику.)
                     А это вам, король, от государя.
                           (Королеве Маргарите.)
                     И вам, миледи, от кого - не знаю.

                             Все читают письма.

                                  Оксфорд

                     Я рад, что королева улыбнулась,
                     Меж тем как Уорик гневно хмурит брови.

                               Принц Уэльский

                     Ногой Людовик топнул, словно в гневе;
                     Все к лучшему, надеюсь.

                               Король Людовик

                     Какие вести, Уорик? Королева?

                             Королева Маргарита

                     Мои нежданную дарят мне радость.

                                   Уорик

                     Мои несут печаль и недовольство.

                               Король Людовик

                     Как! Ваш король на леди Грей женился
                     И, чтоб загладить свой и ваш обман,
                     Мне шлет письмо, стараясь успокоить!
                     Такого ль ищет с нами он союза?
                     Как он посмел над нами так глумиться?

                             Королева Маргарита

                     Я, государь, предупреждала вас:
                     Вот честность Уорика, любовь Эдварда!

                                   Уорик

                     Король Людовик, я клянусь вам небом,
                     Надеждою на вечное спасенье,
                     В его поступке невиновен я.
                     Он не король мне, раз меня бесчестит;
                     Себя же самого срамит он больше,
                     Когда свой срам способен сознавать!
                     Иль я забыл, что ради дома Йорков
                     Отец безвременную принял смерть?
                     Иль я простил племянницы обиду?
                     Иль не возвел его я на престол?
                     Иль не лишил я Генриха короны?
                     И вот, за все я награжден позором!
                     Позор - ему; лишь чести я достоин.
                     Чтоб честь восстановить, что с ним утратил,
                     Его отвергну, к Генриху вернусь. -
                     О, королева славная, забудь
                     Вражду былую нашу - и отныне
                     Я буду преданным твоим слугой.
                     Я отомщу за оскорбленье Боны
                     И Генриху верну его престол.

                             Королева Маргарита

                     Своею речью, Уорик, обратил
                     Ты ненависть мою в любовь. Прощаю
                     И забываю прежние проступки,
                     Я рада, что ты Генриху стал другом.

                                   Уорик

                     Таким правдивым другом, верным другом,
                     Что, если нам благоволит Людовик
                     Дать небольшой отряд солдат отборных,
                     Я с ними высажусь на берег наш
                     И силою тирана низложу.
                     Не у жены себе найдет он помощь;
                     А что до Кларенса, - как пишут мне, -
                     Готов от брата он отпасть за то,
                     Что из-за похоти женился Эдуард,
                     Не ради чести или укрепленья
                     И безопасности родной страны.

                                    Бона

                     Брат милый, чем за Бону отомстишь ты,
                     Коль не придешь на помощь королеве?

                             Королева Маргарита

                     Король преславный, что постигнет мужа,
                     Коль ты его от скорби не избавишь?

                                    Бона

                     Оскорблена я вместе с королевой.

                                   Уорик

                     И с вами я, прекрасная принцесса.

                               Король Людовик

                     И я с тобою, с ней и с Маргаритой.
                     Поэтому решился твердо я
                     Вам помощь оказать.

                             Королева Маргарита

                     За всех тебя благодарю смиренно.

                               Король Людовик

                     Посол английский, возвратись поспешно
                     И лживому Эдварду передай,
                     Монарху мнимому, что посылает
                     Король Людовик ряженых к нему,
                     Чтобы его потешить с новобрачной.
                     Что видел здесь, ему на страх поведай.

                                    Бона

                     Скажи, что ивовый венок надену
                     В надежде, что он скоро овдовеет.

                             Королева Маргарита

                     Скажи ему, что траур мой окончен,
                     И облекусь кольчугой боевой.

                                   Уорик

                     Скажи, что им я тяжко оскорблен,
                     И скоро мной низложен будет он.
                     Возьми награду и ступай.

                               Гонец уходит.

                               Король Людовик

                                               Вы, Уорик,
                     И Оксфорд, с пятитысячным отрядом
                     Переплывете море и дадите
                     Сражение коварному Эдварду;
                     А в случае нужды к вам королева
                     И принц с подмогой свежею придут.
                     Но прежде чем уйдешь, реши сомненье:
                     Какой дашь верности залог надежный?

                                   Уорик

                     Вот верности моей залог неложный.
                           (Королеве Маргарите.)
                     Коль вам угодно, с принцем неотложно
                     Дочь старшую мою, ограду жизни,
                     Свяжу с ним узами святыми брака.

                             Королева Маргарита

                     Согласна я и вас благодарю. -
                     Эдвард, она прекрасна и чиста, -
                     Так Уорику подай немедля руку
                     И принеси обет ненарушимый,
                     Что лишь она твоей супругой станет.

                               Принц Уэльский

                     Беру ее, - она того достойна, -
                     И руку подаю, скрепляя клятву.
                         (Протягивает руку Уорику.)

                               Король Людовик

                     Чего мы ждем? Собрать скорей войска! -
                     Великий адмирал, Бурбонский герцог,
                     Их переправь на наших кораблях.
                     Пускай же Эдуард лишится трона
                     За то, что посмеялся он над Боной.

                         Уходят все, кроме Уорика.

                                   Уорик

                     Я прибыл как посланник Эдуарда,
                     Но возвращусь врагом его заклятым.
                     Устроить брак он дал мне порученье,
                     Но страшная война ответом будет.
                     Из всех меня посмешищем избрал он, -
                     И вгонит в скорбь его никто, как я.
                     Я Эдуарда посадил на трон
                     И я же с трона низведу его.
                     Не то, чтоб Генрих сразу стал мне мил,
                     Но Эдуарду отомстить решил.
                                 (Уходит.)


        АКТ IV

        СЦЕНА 1

                          Лондон. Покой во дворце.
               Входят Глостер, Кларенс, Сомерсет, и Монтегью.

                                  Глостер

                    Скажи мне, брат мой Кларенс, как ты смотришь
                    На этот брак Эдварда с леди Грей?
                    Не сделал ли наш брат достойный выбор?

                                  Кларенс

                    Ах, далеко до Франции отсюда;
                    И разве мог он Уорика дождаться?

                                  Сомерсет

                    Милорды, смолкните, король идет.

                                  Глостер

                    А с ним - достойная его супруга.

                                  Кларенс

                    Я откровенно все ему скажу.

                                   Трубы.

          Входят король Эдуард со свитой, леди Грей в королевском
                уборе, Пембрук, Стеффорд, Хестингс и другие.

                               Король Эдуард

                    Брат Кларенс, как находишь ты наш выбор?
                    Задумчив ты и словно недоволен.

                                  Кларенс

                    Не больше, чем Людовик и граф Уорик;
                    Они так слабы духом и рассудком,
                    Что не разгневаются за обиду.

                               Король Эдуард

                    Пускай их гневаются без причины;
                    То Уорик и Людовик, я же - Эдуард,
                    И вам и Уорику король законный;
                    И поступать могу, как мне угодно.

                                  Глостер

                    Да, можете, поскольку вы король;
                    Но редко браки спешные удачны.

                               Король Эдуард

                    И вы, брат Ричард, тоже недовольны?

                                  Глостер

                    О, нет!
                    Избави бог, чтоб разлучить желал я,
                    Что сочетал господь, и было б жаль
                    Такую пару дружную разнять.

                               Король Эдуард

                    Отбросив и насмешки и досаду,
                    Скажите, отчего бы леди Грей
                    Не быть моей женой и королевой?
                    И вы, лорд Сомерсет и Монтегью,
                    Скажите ваше мненье.

                                  Кларенс

                    Вот мнение мое: король Людовик
                    Врагом вам станет, потому что вы
                    Над ним, посватав Бону, насмеялись.

                                  Глостер

                    И, выполняя ваше порученье,
                    Граф Уорик вашим браком опозорен.

                               Король Эдуард

                    Что если средство я изобрету
                    Людовика и Уорика смягчить?

                                  Монтегью

                    Все ж с Францией союз посредством брака
                    Прочнее укрепил бы государство
                    От внешних бурь, чем брак внутри страны.

                                  Хестингс

                    Иль ты забыл, мой добрый Монтегью,
                    Что нашей Англии никто не страшен,
                    Покуда Англия себе верна?

                                  Монтегью

                    А все ж надежней с Францией союз.

                                  Хестингс

                    Но Францией воспользоваться лучше,
                    Чем доверяться ей. Пускай нам будут
                    Опорой бог и бурные моря,
                    Что дал он нам защитой нерушимой.
                    В них, в нас самих - вся безопасность наша.

                                  Кларенс

                    Лорд Хестингс заслужил своею речью
                    Наследницу взять лорда Хенгерфорда.

                               Король Эдуард

                    В чем дело? Так хотим мы, так решили.
                    На этот раз закон вам - наша воля.

                                  Глостер

                    И все ж вы, думается, государь,
                    Напрасно отдали дочь лорда Скелса
                    За брата вашей любящей жены.
                    Она бы мне иль Кларенсу годилась;
                    Вы жертвуете братьями супруге.

                                  Кларенс

                    Иначе бы наследницу Бонвиля
                    Не отдали вы сыну леди Грей,
                    Оставив братьев снова ни при чем.

                               Король Эдуард

                    Ax, бедный Кларенс! Ты из-за невесты
                    Разгневался! Найду тебе супругу.

                                  Кларенс

                    Вы показали выбором свой разум;
                    Он легковесен. Разрешите мне
                    Быть самому ходатаем своим.
                    Для этого я вскоре вас покину.

                               Король Эдуард

                    Покинь иль оставайся, я - король
                    И волей брата своего не связан.

                             Королева Елизавета

                    Милорды, перед тем, как соизволил
                    Наш государь меня в супруги взять, -
                    Должны по справедливости признать вы, -
                    Я низкого рожденья не была.
                    Бывали хуже родом королевы!
                    Насколько этот сан почет приносит
                    Мне и моим, настолько ж неприязнь
                    Всех вас, кому я угодить желала б,
                    Мое блаженство скорбью омрачает.

                               Король Эдуард

                    Любовь моя, не льсти их недовольству.
                    Какая скорбь, опасности какие
                    Тебе грозят, пока Эдвард - твой друг,
                    А также их законный государь,
                    Которому должны все подчиняться?
                    И подчинятся и тебя полюбят,
                    Когда не захотят навлечь мой гнев!
                    А коль дерзнут, - я охраню тебя
                    И кару гневную, на них обрушу.

                                  Глостер
                                (в сторону)

                    Я слушаю, молчу и размышляю.

                               Входит гонец.

                               Король Эдуард

                    Гонец, какие письма или вести
                    Из Франции?

                                   Гонец

                    Нет писем, государь, и мало слов,
                    Но таковы они, что их сказать
                    Без разрешенья вашего не смею.

                               Король Эдуард

                    Мы разрешаем: вкратце передай
                    Слова их; постарайся все припомнить.
                    Что на письмо Людовик отвечает?

                                   Гонец

                    Он отпустил меня с такою речью:
                    "Ты лживому Эдварду передай,
                    Монарху мнимому, что посылает
                    Король Людовик ряженых к нему,
                    Чтобы его потешить с новобрачной".

                               Король Эдуард

                    Какой храбрец! Он думает, я Генрих?
                    А что принцесса Бона говорит?

                                   Гонец

                    Промолвила она с презреньем тихим:
                    "Скажи, что ивовый венок надену
                    В надежде, что он скоро овдовеет".

                               Король Эдуард

                    Я не браню ее; того и ждал я:
                    Она в обиде. Ну, а Маргарита
                    Что говорит? Слыхал я, там она.

                                   Гонец

                    "Скажи ему, что траур мой окончен
                    И облекусь кольчугой боевой".

                               Король Эдуард

                    Решила амазонкой стать лихой!
                    Но что сказал на оскорбленье Уорик?

                                   Гонец

                    Он разъярился больше всех, король мой;
                    С такою речью отпустил меня:
                    "Скажи, что им я тяжко оскорблен,
                    И скоро мной низложен будет он".

                               Король Эдуард

                    Как! Смел так дерзко говорить изменник?
                    Что ж, я вооружусь: предупрежден я.
                    Войной они поплатятся за наглость.
                    А что, граф Уорик дружен с Маргаритой?

                                   Гонец

                    Так дружен, государь, что принц Эдвард
                    Решил на дочери его жениться.

                                  Кларенс

                    На старшей, верно. Младшая - за мной. -
                    Прощайте ж, брат король, держитесь крепче.
                    Дочь Уорика вторую взять спешу.
                    Хоть я и не владею королевством,
                    Все ж в браке ниже вас не окажусь. -
                    Кто друг и мне и Уорику, за мной!
                         (Уводит, за ним Сомерсет.)

                                  Глостер
                                (в сторону)

                    Не я.
                    Я выше мечу, потому останусь:
                    Не из любви к Эдварду - для короны.

                               Король Эдуард

                    За Уорика - и Сомерсет и Кларенс!
                    Что ж, к худшему теперь я подготовлен.
                    Но в крайности такой нужна поспешность. -
                    Пембрук и Стеффорд, именем моим
                    Войска сберите и к войне готовьтесь;
                    Враги уж здесь иль высадятся скоро.
                    Я сам тотчас последую за вами.

                         Пембрук и Стеффорд уходят.

                    Но прежде чем уйду отсюда, Хестингс
                    И Монтегью, сомненье разрешите.
                    Вы двое и по крови и по дружбе
                    Всех ближе к Уорику. Скажите мне,
                    Кто вам дороже: Уорик или я?
                    Коль он - к нему ступайте. Предпочту
                    Двух недругов я двум друзьям непрочным.
                    Но если сохранить хотите верность,
                    Меня уверьте дружескою клятвой,
                    Чтоб не держал на подозренье вас.

                                  Монтегью

                    Бог в помощь Монтегью, коль будет верен!

                                  Хестингс

                    И Хестингсу, коль вам послужит он!

                               Король Эдуард

                    А вы, брат Ричард, будете за нас?

                                  Глостер

                    Всем вопреки, кто против вас пойдет.

                               Король Эдуард

                    Коль так, вполне уверен я в победе.
                    Скорее в путь! Ни часу не терять,
                    Пока не встретим в поле вражью рать.

                                  Уходят.


        СЦЕНА 2

                            Равнина в Уорикшире.
              Входят Уорик и Оксфорд с французскими войсками.

                                   Уорик

                   Милорд, поверьте, все идет прекрасно,
                   Простой народ к нам толпами стремится.

                         Входят Кларенс и Сомерсет.

                   Вот Сомерсет и Кларенс к нам идут!
                   Скорей ответьте, лорды, мы друзья?

                                  Кларенс

                   Не сомневайтесь в том.

                                   Уорик

                   Тогда привет тебе, любезный Кларенс. -
                   И вам, лорд Сомерсет. - Я был бы трусом,
                   Не веря тем, чье доблестное сердце
                   Мне руку подает залогом дружбы.
                   Иначе я подумал бы, что Кларенс,
                   Брат Эдуарда, мнимый наш сторонник. -
                   Прими привет; я дочь тебе отдам.
                   Но почему теперь, во мраке ночи,
                   Когда твой брат раскинул стан беспечно,
                   По городам рассыпались солдаты
                   И слабою лишь стражей он храним, -
                   Не захватить бы нам его врасплох?
                   Разведчики находят дело легким.
                   И как Улисс и храбрый Диомед,
                   С отвагою и хитростью прокравшись
                   К палаткам Реэа, вывели оттуда
                   Фракийских роковых коней, - так мы,
                   Сокрытые покровом черным ночи,
                   Сразив нежданно стражу Эдуарда,
                   Его захватим; не скажу - убьем,
                   Затем что я лишь взять его намерен. -
                   Вы, что ко мне примкнете в этом деле,
                   Все имя Генриха провозгласите
                   Вслед за своим вождем.

                           Все кричат: "Генрих!"

                                           Итак, мы молча
                   Все двинемся вперед. Святой Георгий
                   За Уорика и за его друзей!

                                  Уходят.


        СЦЕНА 3

                       Лагерь Эдуарда близ Уорикшира.
          Входят несколько часовых для охраны королевской палатки.

                               Первый часовой

                     Ступайте каждый к своему посту:
                     Король уселся уж и спать собрался.

                               Второй часовой

                     Как? Разве он не ляжет?

                               Первый часовой

                     Ну, нет: он дал торжественный обет,
                     Что он не будет почивать в постели,
                     Покуда Уорик не падет иль он.

                               Второй часовой

                     Наверно, завтра будет этот день,
                     Коль верен слух, что Уорик недалеко.

                               Первый часовой

                     Но кто, скажите, этот знатный лорд,
                     Что с королем в шатре его остался?

                               Второй часовой

                     То Хестингс, короля ближайший друг.

                               Третий часовой

                     Вот как! Но почему велел король,
                     Чтоб в городах стояли полководцы,
                     А сам на холоду ночует в поле?

                               Второй часовой

                     Тем больше чести, что опасно это.

                               Третий часовой

                     Ах, дайте только мне покой с почетом!
                     Они милее мне опасной чести.
                     Знай Уорик, как у нас все обстоит,
                     Пожалуй, Эдуарда разбудил бы он.

                               Первый часовой

                     Мы алебардами закроем путь.

                               Второй часовой

                     Ну да! Затем шатер и караулим,
                     Чтоб от ночных врагов его хранить.

  Входят Уорик, Кларенс, Оксфорд и Сомерсет с отрядом французских солдат.

                                   Уорик

                     Смотрите, вот шатер; а вот и стража.
                     Смелей, друзья! Теперь иль никогда
                     Стяжаем честь. И Эдуарда схватим.

                               Первый часовой

                     Кто там?

                               Второй часовой

                               Стой - иль умрешь!

Уорик  и  остальные с криком: "Уорик! Уорик!" - бросаются на стражу, которая
    бежит, крича: "К оружию! К оружию!" Уорик и остальные преследуют их.

                          Барабанный бой и трубы.

Возвращаются  Уорик,  Сомерсет  и  другие,  неся  короля Эдуарда, сидящего в
                          ночной одежде на кресле.

                        Глостер в Хестингс убегают.

                                  Сомерсет

                   Кто эти, что бегут?

                                      Уорик

                   Ричард и Хестингс. Пусть их. Вот сам герцог.

                               Король Эдуард

                   Как - герцог? Уорик, ты, со мной прощаясь,
                   Звал королем меня!

                                   Уорик

                                       Все изменилось.
                   Когда во мне посла вы оскорбили,
                   Я сана королевского лишил вас;
                   Отныне будете вы герцог Йорк.
                   Увы! Где управлять вам королевством,
                   Не зная, как держать себя с послами,
                   Как быть довольным лишь одной супругой,
                   Как с братьями вести себя по-братски,
                   И как заботиться о благе края,
                   И как обороняться от врагов?

                               Король Эдуард

                   Как! Ты, брат Кларенс, тоже с ними здесь?
                   Да, вижу я, что должен пасть Эдвард! -
                   Что ж, Уорик, вопреки моим невзгодам,
                   Тебе и всем сообщникам твоим, -
                   Эдвард держаться будет королем.
                   Хоть свергнут с трона я Фортуной злобной,
                   Душа сильнее колеса ее.

                                   Уорик

                   Так будь в душе английским королем.
                       (Снимает с его головы корону.)
                   Носить венец английский будет Генрих:
                   Он будет королем, а ты - лишь тенью. -
                   Лорд Сомерсет, прошу вас, позаботьтесь,
                   Чтоб герцог Эдуард препровожден был
                   В тот замок, где живет епископ Йоркский,
                   Мой брат. Когда я с Пембруком сражусь,
                   Прибуду к вам и расскажу подробно,
                   Какой ответ Людовик с Боной дали.
                   Пока прощайте, добрый герцог Йорк.

                               Король Эдуард

                   Смириться должно пред судьбы веленьем;
                   Борьба напрасна с ветром и теченьем.

                Король Эдуард под стражей и Сомерсет уходят.

                                  Оксфорд

                   Что остается, лорды, сделать нам,
                   Как не направиться с войсками в Лондон?

                                   Уорик

                   Да, первое, что надо сделать нам, -
                   Из плена Генриха освободить
                   И возвести на королевский трон.

                                  Уходят.


        СЦЕНА 4

                          Лондон. Покой во дворце.
                    Входят королева Елизавета и Риверс.

                                   Риверс

                  Что, государыня, вас омрачило
                  Внезапно?

                             Королева Елизавета

                  Как! Брат Риверс, не слыхали
                  Вы о беде, постигшей Эдуарда?

                                   Риверс

                  Что? Много войск он потерял в сраженье?

                             Королева Елизавета

                  Нет, самого себя он потерял.

                                   Риверс

                  Так государь убит?

                             Королева Елизавета

                  Почти убит, раз в плен он взят врагами.
                  Иль изменившей стражей был он предан,
                  Иль неприятелем врасплох захвачен;
                  И, как мне удалось потом узнать,
                  Его епископ Йоркский стережет,
                  Брат Уорика и потому наш враг.

                                   Риверс

                  Признаться должен, эта весть печальна;
                  Но пусть ваш дух беда не сокрушит:
                  Ведь победитель может быть разбит.

                             Королева Елизавета

                  Надежда эта сердце мне живит.
                  А я отчаиваться не должна
                  Из нежности к плоду любви Эдварда,
                  Что я ношу под сердцем; это даст
                  Мне силы обуздать порывы скорби
                  И с кротостью нести страданий крест.
                  Да, через силу я глотаю слезы
                  И вздохи, кровь сосущие, глушу,
                  Чтоб эту жизнь во мне не угасить,
                  Наследника в слезах не утопить.

                                   Риверс

                  Но с Уориком что сталось, королева?

                             Королева Елизавета

                  Как мне известно, он идет на Лондон,
                  Чтоб вновь корону Генриху вернуть.
                  Что дальше - догадайтесь: пасть должны
                  Друзья Эдварда. Но чтоб отвратить
                  Кровавое насилие тирана
                  (Тому не верь, кто клятве изменил!),
                  Скорей в святилище я удалюсь,
                  Спасая хоть наследника Эдварда;
                  Там скроюсь от насилья и коварства.
                  Итак, пойдем; бежим со мной тотчас.
                  Спасенья нет, коль Уорик схватит нас.

                                  Уходят.


        СЦЕНА 5

                    Парк близ замка Мидлхема в Йоркшире.
           Входят Глостер, Хестингс, сэр Вильям Стенли и другие.

                                  Глостер

                 Теперь, лорд Хестингс и сэр Вильям Стенли,
                 Не удивляйтесь больше, что я вас
                 Привел сюда, в глухое место парка.
                 Вот дело в чем. Наш государь, мой брат,
                 В плену здесь, у епископа, который
                 С ним хорошо обходится и даже
                 Ни в чем его свободы не стесняет.
                 Нередко под надзором слабым брат
                 Себя охотой в парке развлекает,
                 И тайно я уведомил его,
                 Чтоб в это время дня сюда пришел он,
                 Как на обычную охоту. Здесь он
                 Найдет друзей с конями и людьми,
                 Готовых вызволить его из плена.

                       Входят король Эдуард и егерь.

                                   Егерь

                 Сюда, милорд; там притаилась дичь.

                               Король Эдуард

                 Нет, друг, пойдем к охотникам вот этим. -
                 Ну, Глостер, Хестингс, вы сюда явились
                 Оленя у епископа украсть?

                                  Глостер

                 Брат, торопись, опасно промедленье;
                 Твой конь стоит там за оградой парка.

                               Король Эдуард

                 Куда же мы поедем?

                                  Хестингс

                 В Линн, государь; во Фландрию оттуда.

                                  Глостер

                 Отличный план, поверь; я то же думал.

                               Король Эдуард

                 Я награжу тебя за рвенье, Стенли.

                                  Глостер

                 Чего мы ждем? Не время рассуждать.

                               Король Эдуард

                 Ну, егерь, что ты скажешь? Хочешь с нами?

                                   Егерь

                 Придется, а не то меня повесят.

                                  Глостер

                 Идемте же; довольно толковать.

                               Король Эдуард

                 Прощай, епископ. Уорик разъярится:
                 Молись о том, чтоб вновь мне воцариться.

                                  Уходят.


        СЦЕНА 6

                             Комната в Тауэре.
      Входят король Генрих, Кларенс, Уорик, Сомерсет, молодой Ричмонд,
                   Оксфорд, Монтегью и комендант Тауэра.

                               Король Генрих

                    Ну, комендант, теперь, когда друзья
                    И бог с престола свергли Эдуарда,
                    Мой плен опять в свободу обратили,
                    Мой страх - в надежду и печали - в радость, -
                    Чем при уходе наградить тебя?

                                 Комендант

                    Не смеют подданные ничего
                    У властелина требовать; но если
                    Дозволена смиренная мольба,
                    Я, государь, у вас прошу прощенья.

                               Король Генрих

                    В чем, комендант? Что ты со мной был добр?
                    Верь, награжу я доброту твою,
                    Что заточенье сделала отрадой, -
                    Отрадою, какую птица в клетке
                    Испытывает после долгой грусти,
                    Когда, предавшись пению, она
                    Забудет, что свободы лишена. -
                    Ты, Уорик, волей божьей спас меня:
                    Тебе и богу благодарен я;
                    Он был причиной, ты - его орудьем.
                    И вот, чтоб отвратить Фортуны зависть,
                    Я стану скромно жить в уединенье,
                    И чтоб народ страны благословенной
                    От звезд моих зловредных не страдал, -
                    Хоть на челе моем корона, Уорик,
                    Я управление тебе вручаю,
                    Затем что ты во всех делах удачлив,

                                   Уорик

                    Вас славили всегда за добродетель.
                    Теперь и мудрость вы и добродетель
                    Являете, стремясь Фортуны зависть
                    Предотвратить. Немногим лишь дано
                    Со звездами своими быть в ладу.
                    В одном, король, вы все же неправы;
                    При Кларенсе меня избрали вы.

                                  Кларенс

                    Нет, Уорик, ты вполне достоин власти:
                    Ведь при рожденье присудило небо
                    Тебе оливы ветвь с венцом лавровым,
                    Благословив равно в войне и в мире,
                    И я тебе охотно уступаю.

                                   Уорик

                    А я хочу, чтоб Кларенс был протектор.

                               Король Генрих

                    Кларенс и Уорик, дайте руки мне.
                    Соедините руки и сердца,
                    Чтобы раздор правленью не мешал:
                    Вы будете протекторами оба.
                    А я в уединенье, на покое
                    Остаток дней молитвам посвящу
                    И буду каяться в своих грехах,
                    Хвалы творцу смиренно воздавая.

                                   Уорик

                    Что Кларенс повелителю ответит?

                                  Кларенс

                    Что он согласен, коль согласен Уорик:
                    Я полагаюсь на твою удачу.

                                   Уорик

                    Что ж, соглашусь и я, хоть поневоле.
                    Как тень двойная Генриха, впряжемся
                    В одно ярмо, чтоб заместить его, -
                    Я разумею тягости правленья.
                    Покой и почести ему оставим.
                    Ну, Кларенс, нам теперь необходимо,
                    Изменником Эдварда объявив,
                    Конфисковать имущество и земли.

                                  Кларенс

                    А что еще? Определить наследство.

                                   Уорик

                    Да, Кларенс в нем свою получит долю.

                               Король Генрих

                    Но прежде всех важнейших ваших дел
                    Прошу - я не приказываю больше -
                    Послать за королевой и за сыном
                    Во Францию и спешно их вернуть.
                    Пока их не увижу, - страх, сомненья
                    Свободы радость омрачают мне.

                                  Кларенс

                    Исполним тотчас это, государь.

                               Король Генрих

                    Кто этот юноша, лорд Сомерсет,
                    Которого храните вы так нежно?

                                  Сомерсет

                    Мой государь, то молодой граф Ричмонд.

                               Король Генрих

                    Ко мне приблизься, Англии надежда.
                        (Кладет руку ему на голову.)
                    Коль силы тайные вещают правду
                    Пророческому духу моему,
                    Красивый этот мальчик принесет
                    Благословение родной стране.
                    В его чертах - спокойное величье,
                    И создано чело носить корону,
                    Рука державой править; суждено
                    Ему со временем престол украсить.
                    Его, милорды, чтите: он рожден
                    Исправить вред, что мною причинен.

                               Входит гонец.

                               Король Генрих

                    Какие вести, друг?

                                   Гонец

                    От брата вашего бежал Эдвард;
                    Потом в Бургундию, как слышно, скрылся.

                                   Уорик

                    Весть горькая! Но как же он бежал?

                                   Гонец

                    Он братом Глостером был увезен
                    И Хестингсом, что на опушке парка,
                    В засаде притаясь, Эдварда ждали
                    И вырвали его у егерей:
                    Он ежедневно тешился охотой.

                                   Уорик

                    Мой брат небрежно исполнял свой долг. -
                    Что ж, государь, пойдем держать совет,
                    Как средство нам найти от всяких бед.

             Уходят все, кроме Сомерсета, Ричмонда и Оксфорда.

                                  Сомерсет

                    Милорд, не нравится мне бегство это:
                    В Бургундии помогут Эдуарду,
                    И вскоре будет новая война.
                    Насколько предсказанье короля
                    Порадовало сердце мне надеждой
                    На молодого Ричмонда, - настолько ж
                    Тревожит грудь предчувствие невзгод,
                    Что в будущем ему и нам грозят.
                    Итак, лорд Оксфорд, чтобы зла избегнуть,
                    Скорей отправим юношу в Бретань,
                    Пока гражданская не минет брань.

                                  Оксфорд

                    Да, коль Эдвард опять взойдет на трон,
                    Погибнуть юный Ричмонд обречен.

                                  Сомерсет

                    Пусть будет так; ему в Бретани жить.
                    Идемте, лорды: надо нам спешить.


        СЦЕНА 7

                               У стен Йорка.
             Входят король Эдуард, Глостер, Хестингс и войско.

                               Король Эдуард

                    Итак, брат Ричард, Хестингс и вы все,
                    Фортуна до сих пор к нам благосклонна
                    И обещает, что свое паденье
                    Сменю я вновь на золотой венец.
                    Я дважды переплыл счастливо море
                    И помощь из Бургундии привез.
                    Теперь, когда из порта Ревенсперга
                    К воротам Йорка мы пришли, осталось
                    Нам только в наше герцогство войти.

                                  Глостер

                    Ворота заперты. - Недобрый знак!
                    Ведь кто споткнется на пороге дома,
                    Опасность должен в нем подозревать.

                               Король Эдуард

                    Ну, полно! Нечего примет бояться.
                    Добром иль худом, мы должны войти;
                    Наверно, в Йорке к нам примкнут друзья.

                                  Хестингс

                    Я снова постучусь, чтоб нам открыли.

                 Всходят на стену мэр Йорка с олдерменами.

                                    Мэр

                    Милорды, мы о вашем приближенье
                    Извещены и заперли ворота
                    Для безопасности, затем что ныне
                    Должны мы верность Генриху хранить.

                               Король Эдуард

                    Но, мэр, коль Генрих вам теперь король,
                    Эдвард по меньшей мере герцог Йоркский.

                                    Мэр

                    Я меньшим вас, милорд, не почитаю.

                               Король Эдуард

                    Я требую лишь герцогство мое,
                    Которым я довольствоваться буду,

                                  Глостер
                                (в сторону)

                    Но стоит лишь просунуть нос лисице,
                    Все туловище вслед за ним протащит.

                                  Хестингс

                    Так что же вы стоите, мэр, в сомненье?
                    Ворота настежь! Мы друзья монарху.

                                    Мэр

                    Ну, если так, ворота отопрем.
                      (Уходит с олдерменами со стены.)

                                  Глостер

                    Начальник мудрый - быстро согласился!

                                  Хестингс

                    Старик хотел бы, чтоб все гладко было, -
                    Лишь бы ему остаться в стороне.
                    Когда ж войдем, не сомневаюсь, быстро
                    Его и весь совет мы образумим.

                     Входят внизу мэр и два олдермена.

                               Король Эдуард

                    Ворота надо запирать, лорд-мэр,
                    В военное лишь время или на ночь.
                    Не бойся же и мне отдай ключи.
                               (Берет ключи.)
                    Эдвард тебя и город защитит
                    И каждого, кто за него стоит.

                                   Марш.
                       Входит Монтгомери с войсками.

                                  Глостер

                    Брат, к нам пришел сэр Джон Монтгомеря,
                    Наш верный друг, коль я не ошибаюсь.

                               Король Эдуард

                    Привет, сэр Джон! Зачем пришел ты с войском?

                                 Монтгомери

                    Помочь Эдварду в час жестокой бури,
                    Как всякий честный подданный обязан.

                               Король Эдуард

                    Спасибо, дорогой Монтгомери.
                    Но позабыл я о правах на трон
                    И требую лишь герцогство мое,
                    Пока пошлет господь мне остальное.

                                 Монтгомери

                    Тогда прощайте, я покину вас.
                    Не герцогу служу, а королю. -
                    Бить в барабаны! Мы уходим прочь.

                              Начинается марш.

                               Король Эдуард

                    Нет, погоди, сэр Джон, с тобой обсудим,
                    Как лучше мне вернуть себе корону.

                                 Монтгомери

                    Чего тут обсуждать? Скажу вам сразу:
                    Коль не потребуете вы престола,
                    Судьбе вас предоставлю и уйду,
                    Чтоб задержать идущих к вам на помощь.
                    Зачем борьба, когда вам трон не нужен?

                                  Глостер

                    К чему такая щепетильность, брат?

                               Король Эдуард

                    Когда окрепнем, мы права предъявим,
                    А до тех пор мудрей скрывать нам цель.

                                  Хестингс

                    Сомненья прочь! Оружье все решит.

                                  Глостер

                    Бесстрашный дух скорей венца достигнет.
                    Брат, тотчас вас объявим королем:
                    Молва о том к вам привлечет друзей.

                               Король Эдуард

                    Что ж, будь по-вашему. За мной права,
                    А Генрих вырвал у меня корону.

                                 Монтгомери

                    Вот это речь, достойная монарха;
                    За Эдуарда стану я борцом.

                                  Хестингс

                    Греми, труба! Провозгласим Эдварда! -
                    Сюда, солдат, читай провозглашенье.
                           (Дает бумагу солдату.)

                                   Трубы.

                                   Солдат

     "Мы,   Эдуард   Четвертый,   милостию  божией  король  Англии  Франции,
властитель Ирландии и прочее...".

                                 Монтгомери

                    Всех, кто отрицает право Эдуарда,
                    На поединок я зову кровавый.
                            (Бросает перчатку.)

                                    Все

                    Да здравствует король Эдвард Четвертый!

                               Король Эдуард

                    Благодарю Монтгомери и всех;
                    Вас награжу, коль ждет меня удача.
                    Мы проведем здесь в Йорке эту ночь;
                    Когда ж златая колесница солнца
                    Над горизонтом встанет, мы пойдем
                    Навстречу Уорику с его друзьями:
                    Ведь нам известно, что не воин Генрих.
                    Строптивый Кларенс, как тебе не стыдно
                    Льстить Генриху и брата оставлять?
                    С тобой и с Уориком я скоро встречусь. -
                    Вперед, солдаты! Верьте все в успех!
                    Вслед за победой ждет награда всех'

                                  Уходят.


        СЦЕНА 8

                          Лондон. Покой во дворце.
                                   Трубы.
     Входят король Генрих, Уорик, Кларенс, Монтегью, Эксетер и Оксфорд.

                                   Уорик

                    Что посоветуете? Эдуард
                    Из Бельгии вернулся во главе
                    Драчливых немцев и тупых голландцев,
                    Пролив благополучно переплыл
                    И прямо к Лондону ведет войска.
                    Немало сброда вкруг него теснится.

                               Король Генрих

                    Пусть войско соберут и их прогонят.

                                  Кларенс

                    Легко огонь в начале затоптать;
                    Дай разгореться - не зальешь рекою.

                                   Уорик

                    Есть в Уорикшире у меня друзья, -
                    Миролюбивы, но храбры в сраженьях;
                    Я соберу их. - Ты же, сын мой Кларенс,
                    Сзывай в Сеффолке, Норфолке и Кенте
                    Дворян и рыцарей под наше знамя. -
                    Брат Монтегью, найдешь ты в Бекингеме,
                    Нортемптоне и Лестершире много
                    Людей, готовых за тобой идти. -
                    Ты, храбрый Оксфорд, горячо любимый
                    В Оксфорде, там сберешь своих друзей. -
                    А государь, средь верных горожан,
                    Как остров наш, морями окруженный,
                    Иль скромная Диана среди нимф,
                    Пребудет здесь, пока мы не вернемся.
                    Сейчас же в путь, без возражений, лорды. -
                    Прощайте, государь.

                               Король Генрих

                    Прощай, мой Гектор! Ты - надежда Трои.

                                  Кларенс

                    В знак верности целую руку вам.

                               Король Генрих

                    Во всем будь счастлив, мой надежный Кларенс!

                                  Монтегью

                    Мужайтесь, государь. Затем - прощайте.

                                  Оксфорд
                           (целуя, Генриху руку)

                    Свою скрепляю верность. До свиданья.

                               Король Генрих

                    Друг Оксфорд, милый Монтегью и все вы,
                    Еще раз пожелаю счастья вам.

                                   Уорик

                    Прощайте, лорды; в Ковентри сойдемся.

                Уходят все, кроме короля Генриха и Эксетера.

                               Король Генрих

                    Здесь во дворце останусь я на время. -
                    Кузен мой Эксетер, как ваше мненье?
                    Мне кажется, отряды Эдуарда
                    Не в силах с нашим войском бой принять.

                                  Эксетер

                    Не соблазнил бы только он других!

                               Король Генрих

                    Не страшно это: добротой я славлюсь;
                    Не заграждал я слуха к их мольбам,
                    Не допускал я долгих проволочек;
                    Я жалостью их раны исцелял
                    И добротою облегчал их скорбь;
                    Я милосердьем осушал их слезы;
                    Не домогался я ничьих богатств;
                    Налогами их не обременял;
                    Не мстил им, - хоть грешили предо мною, -
                    За что ж любить им Эдуарда больше?
                    Нет, Эксетер, добром за милость платят;
                    И если будет ласков лев с ягненком,
                    Ягненок, верь, последует за ним.

                     Крики за сценой: "Йорк!", "Йорк!"

                                  Эксетер

                    Ты слышишь, государь? Что там за крики?

                Входят король Эдуард и Глостер с солдатами.

                               Король Эдуард

                    Взять труса Генриха! Прочь увести!
                    Вновь королем меня провозгласить! -
                    Ты многих мелких ручейков источник.
                    Твой ток прерву, и воды их поглотит
                    Мой океан и возрастет от них. -
                    Скорее в Тауэр отвести его!
                    И говорить ему не дозволяйте.

                Несколько человек с королем Генрихом уходят.

                    Милорды, путь свой в Ковентри направим,
                    Где пребывает ныне дерзкий Уорик.
                    День жарок. Поспешим на сенокос,
                    Чтоб наши травы не сгубил мороз.

                                  Глостер

                    Идем, пока он не собрал войска.
                    Изменник слишком вырос; мы его
                    Врасплох захватим. В Ковентри, бойцы! -

                                  Уходят.


        АКТ V

        СЦЕНА 1

                                 Ковентри.
         Всходят на стену Уорик, мэр Ковентри, два гонца и другие.

                                   Уорик

                    Где Оксфорда отважного посланец?
                    Далеко ли, мой друг, твой господин?

                                Первый гонец

                    Сейчас он в Денсморе; здесь будет скоро.

                                   Уорик

                    А далеко ли брат наш Монтегью?
                    Где гонец, что прислан Монтегью?

                                Второй гонец

                    Сейчас он в Дентри и с могучим войском.

                         Входит сэр Джон Сомервил.

                                   Уорик

                    Что скажешь, милый сын мой Сомервил?
                    Как думаешь: отсюда близко Кларенс?

                                  Сомервил

                    Я в Саутеме его оставил с войском;
                    Прибыть он должен через два часа.

                              Барабанный бой.

                                   Уорик

                    Подходит Кларенс - барабаны слышу.

                                  Сомервил

                    О, нет, милорд, там расположен Саутем,
                    А слышен бой с той стороны, где Уорик.

                                   Уорик

                    Кто б это был? Наверно, друг нежданный.

                                  Сомервил

                    Они подходят, мы сейчас узнаем.

                                Марш, трубы.
                  Входят король Эдуард, Глостер и солдаты.

                               Король Эдуард

                    Ступай, трубач; труби к переговорам.
                    Смотрите, на стене суровый Уорик!

                                   Уорик

                    Что вижу я! Ужель Эдвард разгульный?
                    Подкуплены разведчики иль спали,
                    Что о его приходе я не знал?

                               Король Эдуард

                    Отворишь ли ты нам ворота, Уорик?
                    Склони колени, назови смиренно
                    Эдварда королем, проси пощады -
                    И все обиды он тебе простит.

                                   Уорик

                    Нет, лучше ты уйди с войсками прочь;
                    Припомни, кто возвел тебя и сверг.
                    Патроном Уорика признай, раскайся -
                    И будешь ты, как прежде, герцог Йоркский.

                                  Глостер

                    Я ожидал, что скажет он: король!
                    Иль невзначай обмолвился он шуткой?

                                   Уорик

                    Иль герцогство, милорд, не щедрый дар?

                                  Глостер

                    От графа бедного - конечно, щедрый.
                    Я окажу тебе взамен услугу.

                                   Уорик

                    Дал брату твоему я королевство.

                               Король Эдуард

                    Тогда оно мое, хотя твой дар.

                                   Уорик

                    Не Атлас ты, чтоб это бремя снесть.
                    Ты слаб, и Уорик дар берет назад;
                    Король мой - Генрих, я ему служу.

                               Король Эдуард

                    Но, Уорик, твой король - Эдварда пленник.
                    Ответь мне на вопрос, любезный Уорик:
                    Без головы куда годится тело?

                                  Глостер

                    Увы! Всего не мог предвидеть Уорик!
                    Пока тащил десятку он простую,
                    Был из колоды выкраден король.
                    Вы с Генрихом простились во дворце,
                    Но в Тауэре с ним встретитесь наверно.

                               Король Эдуард

                    Вот именно. Но все еще ты - Уорик.

                                  Глостер

                    Пока еще есть время, на колени!
                    Железо куй, покуда горячо.

                                   Уорик

                    Скорей себе я руку отрублю
                    И вам в лицо швырну другой рукою,
                    Чем парус опущу, себя унизив.

                               Король Эдуард

                    Плыви с попутным ветром по теченью!
                    За кудри смоляные ухватив
                    Отрубленную голову твою,
                    Пока она тепла, своей рукою
                    В пыли твоею кровью напишу:
                    "Теперь изменчивый, как ветер, Уорик
                    Уже не сможет больше изменить".

               Входит Оксфорд с барабанным боем и знаменами.

                                   Уорик

                    Знамена милые! Пришел к нам Оксфорд.

                                  Оксфорд

                    Вот Оксфорд! И да здравствует Ланкастер!
                        (Входит с войском в город.)

                                  Глостер

                    Ворота отперты - войдем и мы.

                               Король Эдуард

                    Враги другие могут в тыл ударить.
                    В строю мы будем ждать: они, конечно,
                    Наружу выйдут, чтоб сраженье дать.
                    А если нет - их укрепленья слабы:
                    Изменников оттуда выбьем скоро.

                                   Уорик

                    Привет мой Оксфорд! Помощь вам нужна.

               Входит Монтегью с барабанным боем и знаменами.

                                  Монтегью

                    Вот Монтегью! Да здравствует Ланкастер!
                        (Входит с войском в город.)

                                  Глостер

                    И ты и брат твой драгоценной кровью
                    Заплатите нам скоро за измену.

                               Король Эдуард

                    Чем бой труднее, тем славней победа.
                    Мой дух победу предвещает мне.

               Входит Сомерсет с барабанным боем и знаменами.

                                  Сомерсет

                    Вот Сомерсет! Да здравствует Ланкастер!
                        (Входит с войском, в город.)

                                  Глостер

                    Два герцога, с тобою соименных,
                    Своею жизнью заплатили Йоркам.
                    Коль не изменит меч, ты будешь третьим.

               Входит Кларенс с барабанным боем и знаменами.

                                   Уорик

                    Смотрите: вот и Кларенс к нам идет!
                    Он сможет брату своему дать битву.
                    Стремление за правду постоять
                    Сильнее в нем любви к родному брату,

                        Глостер и Кларенс шепчутся.

                    Идите ж, Кларенс, - Уорик призывает.

                                  Кларенс

                    Отец, понятно вам, что это значит?
                       (Срывает со шляпы алую розу.)
                    Смотри, в тебя бросаю свой позор!
                    Не стану разорять я дом отца,
                    Скрепившего своею кровью камни,
                    Не поддержу Ланкастера. Иль, Уорик.
                    Ты мнил, что Кларенс так свиреп и груб,
                    Что меч войны смертельной обратит
                    На брата и законного монарха?
                    Быть может, ты напомнишь мне о клятве?
                    Сдержав ее, я был бы нечестивей,
                    Чем Иевфай, принесший в жертву дочь.
                    Нет, о своем проступке я скорблю,,
                    И, чтобы милость брата заслужить,
                    Себя твоим врагом я объявляю,
                    Решившись твердо, где б тебя ни встретил, -
                    А я с тобою встречусь, только выйди, -
                    Отмстить за то, что ты завлек меня.
                    Тебя, надменный Уорик, визываю
                    И обращаюсь к брату со стыдом. -
                    Прости меня, Эдвард: вину заглажу. -
                    И ты не хмурься, Ричард, на меня;
                    Не буду больше я непостоянным.

                               Король Эдуард

                    Привет! Ты в десять раз милее нам,
                    Чем если бы не навлекал наш гнев.

                                  Глостер

                    И мой привет! Ты поступил по-братски.

                                   Уорик

                    Изменник злой! Клятвопреступник подлый!

                               Король Эдyapд

                    Что, Уорик, выйдешь ты сразиться с нами,
                    Иль нам тебя камнями забросать?

                                   Уорик

                    Нет, я не заперся для обороны!
                    Направлюсь тотчас в Барнет и тебе
                    Сраженье дам, коль ты дерзнешь принять.

                               Король Эдуард

                    Дерзнет Эдвард и первым он пойдет. -
                    Милорды, в бой! Святой Георгий с нами!

                                  Уходят.


        СЦЕНА 2

                        Поле сражения близ Барнета.
                             Шум битвы. Стычки.
            Входит король Эдуард, таща за собой раненого Уорика.

                               Король Эдуард

                 Так, здесь лежи и умирай; с тобою
                 Умрет наш страх: нам пугалом был Уорик. -
                 Ну, Монтегью, держись; ищу тебя,
                 Чтоб рядом с Уориком сложил ты кости.
                                 (Уходит.)

                                   Уорик

                 Ах, кто здесь? Друг иль враг, приди ко мне.
                 Скажи, кто победитель: Йорк иль Уорик?
                 К чему вопрос? Израненное тело,
                 И кровь и слабость - все мне говорит,
                 Что прах свой должен я отдать земле
                 И с гибелью моей - врагам победу.
                 Так срублен топором бывает кедр,
                 В чьей кроне царственный орел гнездился,
                 Под чьею тенью грозный лев дремал
                 И чья надменная вершина выше,
                 Чем дерево Юпитера, вздымалась,
                 От зимних бурь кустарник защищая.
                 Мой взор, что застилают тени смерти,
                 Был ясным, как полуденное солнце,
                 И проникал все тайные измены.
                 Когда мой лоб, теперь окровавленный,
                 Я морщил, содрогались короли.
                 Кому б из них не вырыл я могилу?
                 Нахмурься я - кто смел бы улыбнуться?
                 Вот слава Уорика - в крови и в прахе!
                 Свои аллеи, парки и поместья
                 Утратил я; из всех земель остался
                 Клочок лишь мне, длиною равный телу.
                 Что, как не прах - власть, царственность, величье?
                 Как ни живи, все ж смерти ты добыча.

                         Входят Оксфорд и Сомерсет.

                                  Сомерсет

                 Ах, Уорик, Уорик! Если б уцелел ты,
                 Могли бы мы вернуть свои потери!
                 Сейчас узнали мы: с могучим войском
                 Из Франции вернулась королева.
                 О, если бы ты с нами мог бежать!

                                   Уорик

                 Все ж не бежал бы я. - Ах, Монтегью!
                 Коль здесь ты, милый брат, дай руку мне,
                 Своим дыханьем удержи мой дух.
                 Не любишь ты меня: когда б любил,
                 Слезами кровь запекшуюся смыл бы,
                 Которая раскрыть уста мешает.
                 Приди же, Монтегью, иль я умру.

                                  Сомерсет

                 Ах, Уорик, Монтегью окончил жизнь,
                 Но до конца он призывал тебя
                 И говорил: "Привет мой передайте
                 Вы доблестному брату моему!"
                 Еще пытался что-то он сказать,
                 Но речь его, как гул в подземном склепе,
                 Звучала глухо, - разобрать не мог я.
                 Лишь под конец слова сквозь вздох расслышал:
                 "Прощай, мой Уорик!"

                                   Уорик

                 Мир духу твоему! - Спасайтесь, лорды.
                 Прощаюсь с вами я до встречи в небе.
                                 (Умирает.)

                                  Оксфорд

                 Скорей навстречу войску королевы!

                         Уходят, унося тело Уорика.


        СЦЕНА 3

                        Другая часть поля сражения.
                                   Трубы.
         Входит торжественно король Эдуард; с ним Кларенс, Глостер
                                 и другие.

                               Король Эдуард

                    До этих пор ведет нас в гору счастье
                    И триумфальными дарит венками.
                    Но среди дня блистательного вижу
                    Я черную, грозящую нам тучу,
                    Что повстречает наше солнце прежде,
                    Чем ложа своего оно достигнет.
                    Я разумею войско королевы,
                    Из Галлии прибывшее; на берег
                    Они уже вступили, и, как слышно,
                    Навстречу нам идут, чтобы сразиться.

                                  Кларенс

                    Развеет эти тучи легкий ветер
                    И за море прогонит их назад.
                    Твои лучи рассеют эту мглу;
                    Родить грозу дано не каждой туче.

                                  Глостер

                    У королевы тридцать тысяч войска,
                    И Сомерсет и Оксфорд к ней бежали.
                    Коль ей дадим передохнуть, поверь,
                    Нам равною она по силе станет.

                               Король Эдуард

                    Нам сообщили верные друзья,
                    Что в Тьюксбери направились они.
                    При Барнете победу одержав,
                    Мы поспешим туда: дорога легче,
                    Коль весело идти. И в каждом графстве,
                    Где мы пройдем, свое умножим войско. -
                    Бить в барабан! Кричать: "Смелей!" - и в путь.

                                   Трубы.
                                  Уходят.




   Вильям Шекспир.
   Король ричард III

   (пер.М.Донской)

---------------------------------------------------------------
     перевод Мих. Донского
     OCR Бычков М.Н
---------------------------------------------------------------


        ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

     Король Эдуард IV.

     Эдуард, принц Уэльский  |
                             } сыновья короля.
     Ричард, герцог Йоркский |

     Георг, герцог Кларенс   |
     Ричард, герцог Глостер, } братья короля.
     потом король Ричард III |

     Генрих, граф Ричмонд, потом король Генрих VII.
     Кардинал Борчер, архиепископ Кентерберийский.
     Томас Ротрем, архиепископ Йоркский.
     Джон Мортон, епископ Илийский.
     Герцог Бекингем.
     Герцог Норфолк.
     Граф Серри, его сын.
     Граф Риверс, брат королевы Елизаветы.

     Маркиз Дорсет |
                   } сыновья Елизаветы от первого брака.
     Лорд Грей     |

     Граф Оксфорд.
     Лорд Хестингс, лорд-камергер.
     Лорд Стенли.
     Лорд Ловел.
     Сэр Томас Воген.
     Сэр Ричард Ретклиф.
     Сэр Уильям Кетсби.
     Сэр Джеймс Тиррел.
     Сэр Джеймс Блант.
     Сэр Уолтер Херберт.
     Сэр Роберт Брекенбери, комендант Тауэра.
     Сэр Уильям Брендон.
     Кристофер Эрсуик, священник.
     Священник.

     Трессел |
             } дворяне из свиты леди Анны.
     Беркли  |

     Лорд-мэр Лондона.
     Шериф Уилтширский.
     Королева Елизавета, жена короля Эдуарда IV.
     Королева Маргарита, вдова короля Генриха VI.
     Герцогиня Йоркская, мать короля Эдуарда IV.
     Леди  Анна,  вдова  Эдуарда, принца Уэльского, сына Генриха VI, потом -
     жена короля Ричарда III.
     Малолетний сын и малолетняя дочь герцога Кларенса.

                   Духи убитых Ричардом III людей, лорды,
 придворные, слуги, писец, горожане, тюремщик, убийцы, гонцы, солдаты и др.

                          Место действия - Англия.


        АКТ I

        СЦЕНА 1

                               Лондон. Улица.
                              Входит Глостер.

                                  Глостер

                       Итак, преобразило солнце Йорка
                       В благое лето зиму наших смут.
                       И тучи, тяготевшие над нами,
                       Погребены в пучине океана.
                       Победный лавр венчает нам чело,
                       Мы сбросили помятые доспехи,
                       Мы гул боев сменили шумом пиршеств
                       И клики труб музыкой сладкогласной.
                       Свиреполикий бог войны разгладил
                       Морщинистый свой лоб: уж он не мчится
                       На скакунах, закованных в броню,
                       Вселяя ужас в души побежденных;
                       Нет, развлекая дам, он бойко пляшет
                       Под нежный звон сластолюбивой лютни.
                       Но я, чей облик не подходит к играм,
                       К умильному гляденью в зеркала;
                       Я, слепленный так грубо, что уж где мне
                       Пленять распутных и жеманных нимф;
                       Я, у кого ни роста, ни осанки,
                       Кому взамен мошенница природа
                       Всучила хромоту и кривобокость;
                       Я, сделанный небрежно, кое-как
                       И в мир живых отправленный до срока
                       Таким уродливым, таким увечным,
                       Что лают псы, когда я прохожу, -
                       Чем я займусь в столь сладостное время,
                       На что досуг свой мирный буду тратить?
                       Стоять на солнце, любоваться тенью,
                       Да о своем уродстве рассуждать?
                       Нет!.. Раз не вышел из меня любовник,
                       Достойный сих времен благословенных,
                       То надлежит мне сделаться злодеем,
                       Прокляв забавы наших праздных дней.
                       Я сплел силки: умелым толкованьем
                       Снов, вздорных слухов, пьяной болтовни
                       Я ненависть смертельную разжег
                       Меж братом Кларенсом и королем.
                       И если искренен и простодушен
                       Король Эдуард настолько же, насколько
                       Я сам умен и лжив и вероломен,
                       То быть Георгу Кларенсу в тюрьме:
                       Ведь буква "Г", согласно предсказанью,
                       Должна детей Эдуарда умертвить. -
                       Нырните, мысли, в глубь души: вот Кларенс.

                  Входят Кларенс под стражей и Брекенбери.

                       Брат, здравствуй. Что я вижу - ты под стражей!

                                  Кларенс

                       Его величество, в заботе нежной
                       О безопасности моей, изволил
                       Меня препроводить с эскортом в Тауэр.

                                  Глостер

                       За что?

                                  Кларенс

                               За то, что я зовусь Георг.

                                  Глостер

                       Мой бедный брат, твоя ли в том вина?
                       Тогда в тюрьму твоих бы надо крестных!
                       А может быть, желает государь,
                       Чтоб заново ты был там окрещен?
                       Но что случилось, Кларенс? Объясни.

                                  Кларенс

                       И рад бы, Ричард, только сам не знаю.
                       Он, видно, снам и прорицаньям верит.
                       Как понял я, задумал наш король
                       Изъять из алфавита букву "Г".
                       Один вещун ему-де напророчил,
                       Что у его потомков буква "Г"
                       Отнимет трон. А так как я - Георг,
                       Ему во мне почудилась угроза.
                       И вот из-за таких нелепых бредней
                       Отправлен государем я в тюрьму.

                                  Глостер

                       Вот так всегда, когда идут мужчины
                       На поводу у женщин. Не король
                       Тебя, мой Кларенс, отправляет в Тауэр,
                       А леди Грей, жена его, - она
                       Толкнула короля на эту крайность.
                       Иль не она с достопочтенным братцем
                       Энтони Вудвилем ему внушили,
                       Чтоб лорда Хестингса послал он в Тауэр?
                       Лишь нынче, бедный, выпущен оттуда.
                       В опасности, в опасности мы, брат.

                                  Кларенс

                       Кто ж нынче в безопасности? По правде,
                       Одни лишь родственники королевы,
                       Да те гонцы, что под покровом ночи
                       С любовными посланьями снуют
                       Меж нашим королем и миссис Шор.
                       Ты слышал, как униженно лорд Хестингс
                       Просил заступничества у нее?

                                  Глостер

                       И, помолясь пред этим божеством,
                       Лорд-камергер вернул себе свободу.
                       Так вот: к монаршему благоволенью
                       И нам есть верный путь, - определиться
                       В ливрейные лакеи к миссис Шор.
                       Наш государь дал столько власти ей
                       И женушке - увядшей и ревнивой, -
                       Что подлинно настало бабье царство.

                                 Брекенбери

                       Милорды, я прошу меня простить,
                       Но государь мне повелел строжайше,
                       Чтоб в разговоры не вступал ни с кем
                       Брат короля, - кто б нам ни повстречался.

                                  Глостер

                       Ax, так! Тогда прошу, дражайший сэр,
                       Послушайте, о чем мы говорим.
                       У нас в речах крамолы нет. Толкуем,
                       Что добродетелен и мудр король;
                       Что наша королева - в цвете лет
                       И не ревнива; что у миссис Шор
                       Прелестнейшая ножка, губки - вишни,
                       Открытый взгляд, отнюдь не злой язык;
                       Что вышли в знать родные королевы.
                       Как, сэр, не станете ж: вы отрицать?

                                 Брекенбери

                       Ну, в это я не путаюсь, милорд.

                                  Глостер

                       Не путаетесь? С миссис Шор? Ну, друг,
                       Кто путается с ней, тот не болтает.
                       Все, кроме одного, молчат об этом.

                                 Брекенбери

                       А кто же тот один, милорд?

                                  Глостер

                                                  Хитрец!
                       Конечно, муж ее. Что, донесешь?

                                 Брекенбери

                       Простите, ваша светлость: я обязан
                       Беседу вашу с герцогом прервать.

                                  Кларенс

                       Что ж, Брекенбери, выполняй свой долг.
                       Мы подчиняемся.

                                  Глостер

                                        У королевы
                       Мы не в чести, и надо подчиняться. -
                       Прощай. А я отправлюсь к королю.
                       Любой ценой, - хоть для того пришлось бы
                       Мне величать сестрой вдовицу Грей,
                       Освобожу тебя из заточенья.
                       Но то, что ты у брата в злой опале,
                       Я принимаю к сердцу, как никто.

                                  Кларенс

                       Да, это горестно для нас обоих.

                                  Глостер

                       Но ты недолго будешь в заключенье,
                       Поверь, уж я об этом позабочусь.
                       Ты потерпи.

                                  Кларенс

                                   Приходится. Прощай.

                    Кларенс, Брекенбери и стража уходят.

                                  Глостер

                       Ступай, простак! Назад ты не вернешься.
                       Я так тебя люблю, что не замедлю
                       На небеса твою отправить душу,
                       Коль примут мой подарок небеса.
                       Кто это? Вышедший на волю Хестингс?

                           Входит лорд Хестингс.

                                  Хестингс

                       Желаю здравствовать, светлейший герцог.

                                  Глостер

                       И вам, достойнейший лорд-камергер.
                       Я счастлив видеть вас опять на воле.
                       Как заточенье вы перенесли?

                                  Хестингс

                       Как подобает узнику: с терпеньем.
                       Но только бы, милорд, теперь дожить,
                       До дня, когда я отблагодарю
                       Всех тех, кто засадил меня в темницу.

                                  Глостер

                       Да, да. И Кларенс лишь о том мечтает.
                       Одни у вас и у него враги,
                       И навредили вам они обоим.

                                  Хестингс

                       Не горько ли: орла сажают в клетку,
                       А коршуны вольны чинить разбой.

                                  Глостер

                       Что нового на свете?

                                  Хестингс

                       Нет худших новостей, чем здесь, у нас:
                       Король наш болен, слаб и удручен,
                       И лекари боятся за него.

                                  Глостер

                       Воистину плохая эта новость.
                       Своею невоздержанностью давней
                       Король разрушил царственную плоть.
                       Сколь это тягостно... Так слег он?

                                  Хестингс

                       Слег.

                                  Глостер

                       Ступайте же к нему. А я за вами.

                              Хестингс уходит.

                       Король умрет, надеюсь. Но пред тем
                       Успеет в рай послать гонцом Георга.
                       А я уж постараюсь раззадорить
                       Гнев короля, приладив к стрелам лжи
                       Сталь веских доводов. И если только
                       Мой тайный замысел осуществится,
                       То Кларенсу до завтра не дожить.
                       А там пусть бог возьмет к себе Эдуарда,
                       Отдав сей мир на попеченье мне.
                       Для этого придется в жены взять
                       Мне младшую дочь Уорика. Я, правда,
                       Убил ее супруга и отца...
                       Ха! Тем полней ей возмещу потерю,
                       Став для нее супругом и отцом.
                       Да, я женюсь! - не столь из-за любви,
                       Сколь ради достиженья тайной цели,
                       К которой этот брак меня приблизит.
                       Но, зверя не загнав, не делят шкуру.
                       Ведь Кларенс цел, король живет и правит.
                       Сдержись, воображенье, не спеши;
                       Умрут, - тогда сочтем мы барыши.
                                 (Уходит.)


        СЦЕНА 2

                           Лондон. Другая улица.
             Входит погребальная процессия. Гроб с телом короля
          Генриха VI сопровождает эскорт, вооруженный алебардами,
                       дворяне и леди Анна в трауре.

                                 Леди Анна

                    Поставьте здесь свою честную ношу, -
                    Уж если честь покоится в гробу, -
                    Оплакать дайте мне, как подобает,
                    Ланкастера безвременную гибель.
                    Застывший лик святого короля!
                    Холодный прах Ланкастерского дома!
                    Прости, что твой я призываю дух,
                    Чтоб он услышал плач несчастной Анны,
                    Вдовы Эдуарда, сына твоего,
                    Заколотого тою же рукой,
                    Рукой, тебе нанесшей эти раны.
                    Жизнь улетела прочь сквозь эти окна, -
                    В них тщетно лью я слез моих бальзам.
                    Будь проклята злодейская рука!
                    И сердце бессердечного убийцы!
                    И кровь того, кто пролил эту кровь!
                    Да будет он, виновник наших бед,
                    Сам жертвою таких ужасных бедствий,
                    Каких я пожелать бы не могла
                    Ни паукам, ни аспидам, ни жабам,
                    Ни самым мерзким гадам на земле!
                    И если будет у него ребенок,
                    Пусть он родится жалким недоноском,
                    Пусть ужаснет он собственную мать
                    Своим нечеловеческим уродством,
                    А злобным нравом пусть пойдет в отца!
                    И если он возьмет жену, то пусть
                    В замужестве она рыдает горше,
                    Чем я в своем сиротстве и вдовстве! -
                    Продолжим скорбный путь наш из собора
                    В обитель Чертси: погребенье - там.
                    Когда устанете, остановитесь,
                    Вновь буду плакать я над королем.

                         Носильщики поднимают гроб.
                              Входит Глостер.

                                  Глостер

                    Эй! Опустите наземь мертвеца.

                                 Леди Анна

                    Кто чародейством вызвал сатану,
                    Чтоб воспрепятствовать святому делу?

                                  Глостер

                    Мерзавцы! Наземь гроб! Не то, клянусь,
                    Самих вас превращу я в мертвецов.

                                1-й дворянин

                    Милорд, с дороги! Пропустите гроб.

                                  Глостер

                    Ах, дерзкий пес! Сам уберись с дороги,
                    Раз приказал я. Алебарду прочь!
                    Не то, клянусь, я с ног тебя собью
                    И раздавлю, ты, наглое отродье!

                         Носильщики опускают гроб.

                                 Леди Анна

                    Как! Вы дрожите? Страх вас обуял?
                    Увы! Не порицаю вас: вы - люди,
                    Слепит глаза людей вид сатаны. -
                    Исчезни, гнусное исчадье ада!
                    Ты властен был над бренным телом жертвы,
                    Но над душою ты не властен. Прочь!

                                  Глостер

                    Во имя милосердия, святая,
                    Злых слов не расточай!

                                 Леди Анна

                    Во имя господа, нечистый, сгинь!
                    Наш мир счастливый превратил ты в ад,
                    Где лишь проклятья слышатся да стоны.
                    Вид гнусностей твоих тебе приятен?
                    Любуйся же: вот дело рук твоих.
                    Смотрите! Раны Генриха раскрылись,
                    Кровоточат их высохшие рты!
                    Казнись, казнись, чудовищный урод:
                    Явился ты - и заструилась кровь
                    Из жил пустых, холодных и бескровных;
                    Противно это столь же естеству,
                    Сколь естеству твои дела противны.
                    О, нам явивший кровь, господь, отмети!
                    Пусть небо громом поразит убийцу,
                    Иль пусть земля разверзнется под ним,
                    Пожрет его, кто, наущенный адом,
                    Безвинной кровью землю напоил.

                                  Глостер

                    Вам ведомы ль законы милосердья?
                    Там сказано: за зло плати добром
                    И проклинающих благословляй.

                                 Леди Анна

                    Тебе, подлец, неведомы законы
                    Ни божьи, ни людские. Пожалеть
                    Способен даже самый лютый зверь!

                                  Глостер

                    Я не способен. Стало быть, не зверь я.

                                 Леди Анна

                    О, чудо! Дьявол истину изрек.

                                  Глостер

                    Двойное чудо: ангел разъярился.
                    Дозволь мне, воплощенье совершенств,
                    Себя перед тобою оправдать
                    В злодействах, мне приписанных молвой.

                                 Леди Анна

                    Дозволь мне, воплощенье всех пороков,
                    Стократ тебя, проклятого, проклясть
                    За совершенные тобой злодейства.

                                  Глостер

                    Ты, прелесть чью не выразит язык,
                    Послушай, дай мне вымолить прощенье.

                                 Леди Анна

                    Ты, гнусность чью постичь не в силах сердце,
                    Повесься, может быть, тогда прощу.

                                  Глостер

                    Так поступив, признал бы обвиненья.

                                 Леди Анна

                    Так поступив, прощенье заслужил бы,
                    Достойно отомстив себе за то,
                    Что недостойно истреблял других.

                                  Глостер

                    А если я не истреблял?

                                 Леди Анна

                                           Вот как!
                    Иль живы все они? Увы, убиты.
                    И кем? Тобой, прислужник сатаны!

                                  Глостер

                    Я мужа твоего не убивал.

                                 Леди Анна

                    Так, может быть, он жив?

                                  Глостер

                    Нет, он погиб, но от руки Эдуарда.

                                 Леди Анна

                    И ты не подавился гнусной ложью!
                    А разве королева Маргарита
                    Не видела, как твой злодейский меч
                    Дымился кровью мужа моего?
                    Ты вслед за ним сразил бы и ее,
                    Не отведи удар твои два брата.

                                  Глостер

                    Тому причиной злой ее язык:
                    Грех братьев на меня она взвалила.

                                 Леди Анна

                    Твоя тому причиной кровожадность:
                    Ты и во сне одни убийства видишь.
                    Так короля убил не ты?

                                  Глостер

                                           Пусть я.

                                 Леди Анна

                    Ах, изверг, пусть? Так пусть тебя господь
                    Навеки проклянет на злое дело.
                    Как ласков был он, добр, великодушен!

                                  Глостер

                    Тем богу он нужней на небесах.

                                 Леди Анна

                    Да, он на небесах. Ты там не будешь.

                                  Глостер

                    Ну что ж, пускай меня благодарит
                    За то, что я послал его туда:
                    Ведь там он более, чем здесь, на месте.

                                 Леди Анна

                    Тебе одно лишь место впору - ад.

                                  Глостер

                    Нет, есть еще одно - сказать посмею ль?

                                 Леди Анна

                    Тогда тюрьма!

                                  Глостер

                                  О нет, твоя постель.

                                 Леди Анна

                    Пусть населят твою постель кошмары!

                                  Глостер

                    Да, так и есть, пока я не с тобой.

                                 Леди Анна

                    Надеюсь.

                                  Глостер

                             А я знаю. Но, миледи,
                    Чтоб кончить наш словесный поединок
                    И оборот беседе дать иной,
                    Спрошу: не столь же ли достоин кары
                    Виновник смерти твоего супруга
                    И свекра твоего, как их убийца?

                                 Леди Анна

                    Ты сам, палач, один всему виной.

                                  Глостер

                    О нет, твоя краса всему виной!
                    Твоя краса мне в снах моих внушала
                    Предать мечу весь мир лишь для того,
                    Чтоб час один прожить в твоих объятьях.

                                 Леди Анна

                    Будь так, убийца, тут же я ногтями
                    Красу бы эту сорвала с лица.

                                  Глостер

                    Как! Мне глядеть на гибель красоты?
                    Вам на нее не дам я посягнуть,
                    Она сияет мне, как миру солнце,
                    Она мне светлый день, она мне жизнь!

                                 Леди Анна

                    Пусть ночь затмит твой день, смерть сгубит жизнь!

                                  Глостер

                    Не проклинай себя: ведь ты мне - все.

                                 Леди Анна

                    Что ж, если так, - тем отомщу тебе.

                                  Глостер

                    Твоя вражда природу оскорбляет:
                    Ты мстишь тому, кем ты любима страстно.

                                 Леди Анна

                    Моя вражда разумна, справедлива:
                    Я мщу тому, кем был убит мой муж.

                                  Глостер

                    Но тот, кто отнял у тебя супруга,
                    Хотел тебе дать лучшего супруга.

                                 Леди Анна

                    Нет в целом мире лучшего, чем он.

                                  Глостер

                    Есть тот, кто больше любит вас, миледи.

                                 Леди Анна

                    Кто ж он?

                                  Глостер

                              Плантагенет.

                                 Леди Анна.

                                            Так звался муж.

                                  Глостер

                    Да, имя то же, но порода лучше.

                                 Леди Анна

                    И где ж он?

                                  Глостер

                                Здесь.

                        Леди Анна плюет ему в лицо.

                                       Зачем же ты плюешь?

                                 Леди Анна

                    Хотела б я смертельным плюнуть ядом!

                                  Глостер

                    Как не подходит яд к таким устам.

                                 Леди Анна

                    Но как подходит яд к презренной жабе.
                    Прочь с глаз моих! Ты отравил мне взор.

                                  Глостер

                    Любимая! Твой взор - моя отрава.

                                 Леди Анна

                    Жаль, я не василиск: ты был бы мертв.

                                  Глостер

                    И лучше бы мне сразу умереть,
                    Чем быть убитым заживо тобой.
                    Твои глаза из глаз моих исторгли,
                    Стыжусь сказать, ребяческие слезы.
                    Из этих глаз не вытекла слеза
                    Ни в час, когда отец мой Йорк с Эдуардом
                    Рыдали, слыша горестный рассказ
                    О том, как Ретленда убил злой Клиффорд;
                    Ни в час, когда твой доблестный отец
                    Повествовал о смерти моего
                    И перехватывало ему горло,
                    Когда у всех, кто слушал, были щеки
                    Мокры, подобно листьям под дождем.
                    О нет, из мужественных глаз моих
                    Не выдавило горе ни слезинки;
                    Бессильна скорбь над ними, но всесильна
                    Твоя краса: взгляни, - я слеп от слез.
                    Досель язык мой нежных слов не знал,
                    Не шел я с просьбой ни к врагу, ни к другу.
                    Но вот теперь я раб твоей красы,
                    И сердце гордое смиренно просит,
                    Слова подсказывая языку.

                  Леди Анна смотрит на него с презрением.

                                  Глостер

                    Нет, не криви презреньем этих губ!
                    Они сотворены для поцелуев!
                    Но не прощает мстительное сердце.
                    Тогда возьми вот этот острый меч,
                    Пронзи им эту преданную грудь,
                    Исторгни душу, полную тобой,
                    Смотри, я жду смертельного удара,
                    О смерти на коленях я молю.
                       (Подставляет грудь для удара.)

                   Леди Анна пытается нанести удар мечом.

                    Чего ты ждешь? Я Генриха убил.
                    Но виновата в том твоя краса.
                    Не медли же! Я заколол Эдуарда.
                    Но твой небесный лик тому виной.

                           Леди Анна роняет меч.

                    Меч подними иль подними меня.

                                 Леди Анна

                    Встань, лицемер! Тебе хочу я смерти,
                    Но не под силу мне быть палачом.

                                  Глостер

                    Тогда скажи, я сам убью себя.

                                 Леди Анна

                    Уже сказала я.

                                  Глостер

                                   Сказала в гневе.
                    Но вновь скажи, и, слову подчинясь,
                    Моя рука, которая во имя
                    Любви к тебе твою любовь убила,
                    Во имя этой же любви убьет
                    Неизмеримо большую любовь.
                    И к двум смертям ты будешь сопричастна.

                                 Леди Анна

                    Как знать, что в твоем сердце?

                                  Глостер

                    О том язык поведал.

                                 Леди Анна

                    Боюсь, что оба лживы.

                                  Глостер

                    Тогда нет правды в людях.

                                 Леди Анна

                    Вложи свой меч в ножны.

                                  Глостер

                    Скажи, что ты прощаешь.

                                 Леди Анна

                    О том узнаешь после.

                                  Глостер

                    Могу ли жить надеждой?

                                 Леди Анна

                    Живут все люди ею.

                                  Глостер

                    Прошу, прими мой перстень.

                                 Леди Анна

                    Принять - не обменяться.
                       (Надевает перстень на палец.)

                                  Глостер

                    Как взят твой палец в плен моим кольцом,
                    Так мое сердце у тебя в плену;
                    Владей же и кольцом моим, и сердцем.
                    Но если бы твой раб смиренный, верный
                    Мог испросить у щедрости твоей
                    Еще один знак милости, он был бы
                    Навеки осчастливлен.

                                 Леди Анна

                                          Что еще?

                                  Глостер

                    Позвольте мне отдать печальный долг
                    Тому, по ком скорбеть я должен первый.
                    Проследуйте, прошу вас, в Кросби-хаус,
                    А я, предав торжественно земле
                    Останки благородного монарха
                    В монастыре Чертсейском и могилу
                    Слезами покаянья оросив,
                    Немедленно явлюсь пред ваши очи.
                    По множеству причин, - об этом после, -
                    Молю согласье дать.

                                 Леди Анна

                    Даю от всей души. Я рада видеть
                    Раскаяние ваше. - Трессел, Беркли,
                    Вы будете меня сопровождать.

                                  Глостер

                    Со мной вы не проститесь?

                                 Леди Анна

                                              Вам все мало?
                    Учась у вас уменью льстить, скажу:
                    Вообразите, что уже простилась.

                     Леди Анна, Трессел, Беркли уходят.

                                  Глостер

                    Несите гроб.

                                  Дворяне

                                 В Чертсейский монастырь?

                                  Глостер

                    Нет, к Белым Братьям. Ждите там меня.
                    Уходят все, кроме Глостера.
                    Кто женщину вот этак обольщал?
                    Кто женщиной овладевал вот этак?
                    Она моя, - хоть скоро мне наскучит.
                    Ха!
                    Нет, каково! Пред ней явился я,
                    Убийца мужа и убийца свекра;
                    Текли потоком ненависть из сердца,
                    Из уст проклятья, слезы из очей, -
                    И тут, в гробу, кровавая улика;
                    Против меня - бог, совесть, этот труп,
                    Со мною - ни ходатая, ни друга,
                    Один лишь дьявол разве да притворство;
                    И вопреки всему - она моя!
                    Как! Неужели ею позабыт
                    Ее супруг, славнейший принц Эдуард,
                    Кого, - тому три месяца всего лишь, -
                    При Тьюксбери в сердцах я заколол?
                    Природа на него не поскупилась:
                    Второго рыцаря, чтоб был, как он, -
                    Юн, мудр, отважен, и хорош собой,
                    И царственен - не сыщешь в целом свете.
                    И вдруг теперь она склоняет взор
                    Ко мне, к тому, кто сладостного принца
                    Скосил в цвету и дал ей вдовью долю?
                    Ко мне, кто весь не стоит пол-Эдуарда?
                    Ко мне, кто так уродлив, так убог?
                    Нет, герцогство поставлю против пенса,
                    Что я досель не знал себе цены!
                    Черт побери! Как это мне ни странно,
                    Я для нее - мужчина хоть куда!
                    Придется, видно, зеркало купить,
                    Нанять портняжек дюжину-другую:
                    Пусть приоденут этот стройный стан.
                    Уж раз теперь к себе мы втерлись в милость -
                    Расщедримся на нашу красоту.
                    Сейчас спихну вот этого в могилу
                    И возвращусь к любимой - повздыхать.
                    Пока ж я зеркалом не обзавелся,
                    Свети мне, солнце, чтобы целый день
                    Мог лицезреть я собственную тень.
                                 (Уходит.)


        СЦЕНА 3

                         Лондон. Комната во дворце.
                 Входит королева Елизавета, Риверс и Грей.

                                   Риверс

                     Утешьтесь, государыня, я верю,
                     Что вновь король здоровье обретет.

                                    Грей

                     От ваших мук он мучится сильнее.
                     Вас богом заклинаю - успокойтесь,
                     Веселостью больного подбодрите.

                             Королева Елизавета

                     Вдруг он умрет, - что ждет меня тогда?

                                   Риверс

                     Утрата мужа, больше ничего.

                             Королева Елизавета

                     В такой утрате слиты все утраты.

                                    Грей

                     В потере горькой, - слава небесам, -
                     Наследный принц утехой будет вам.

                             Королева Елизавета

                     Ах, он так юн! До совершеннолетья
                     Опекой будет ведать Ричард Глостер,
                     А он не любит ни меня, ни вас.

                                   Риверс

                     Уже объявлено, что он протектор?

                             Королева Елизавета

                     Нет, не объявлено, но решено.
                     Случись что с королем, все так и будет.

                         Входят Бекингем и Стенли.

                                    Грей

                     Явились лорды Бекингем и Стенли.

                                  Бекингем

                     Приветствуем мы нашу королеву.

                                   Стенли

                     Да возвратит вам бог былую радость.

                             Королева Елизавета

                     Милорд, едва ли бы графиня Ричмонд
                     Сказала после ваших слов "аминь".
                     И все ж, хотя супруга ваша, Стенли,
                     Меня не жалует, я не плачу
                     Вам злобой за ее высокомерье.

                                   Стенли

                     Я вас молю не верить злостным сплетням,
                     Распущенным о ней клеветниками.
                     А если б и была тут доля правды,
                     Почтите это слабостью, причудой
                     Больной души, где места нет вражде.

                                   Риверс

                     Вы виделись сегодня с королем?

                                   Стенли

                     Мы оба, герцог Бекингем и я,
                     Сейчас с его величеством расстались.

                             Королева Елизавета

                     Ну, как вам кажется, - ему не лучше?

                                  Бекингем

                     Надейтесь, государыня, он бодр.

                             Королева Елизавета

                     Спаси его господь! Вы совещались?

                                  Бекингем

                     О да. Его величество желает,
                     Чтоб герцог Глостер с вашими родными
                     Пришли к согласью. Хочет также он
                     Их примиренья с лордом-камергером.
                     Он повелел их всех позвать к нему.

                             Королева Елизавета

                     Дай бог! Но примиренью не бывать.
                     Боюсь, что наше счастье на закате.

                     Входят Глостер, Хестингс и Дорсет.

                                  Глостер

                     Мне строят козни. Я от них устал.
                     Все уши прожужжали государю:
                     Я, дескать, груб; их, дескать, невзлюбил я.
                     Клянусь, что дурно служат королю
                     Те, кто наушничают и клевещут.
                     Лишь потому, что не привык я льстить,
                     Лукавить, лгать, умильно улыбаться,
                     Раскланиваться на французский лад,
                     Не перенял ужимок обезьяньих,
                     Врагом зловредным я у них прослыл.
                     Иль честный, безобидный человек
                     Не может жить спокойно, чтоб над ним
                     Не измывались лживые проныры?

                                   Риверс

                     И кто же это, благородный герцог?

                                  Глостер

                     Ты, в ком ни совести, ни благородства.
                     Я обижал тебя? Тебе вредил? -
                     Тебе? Тебе? Кому из вашей клики?
                     Чума на вас! Едва лишь государю, -
                     Да будет он бодрей, чем нужно вам! -
                     Немного полегчает, вы опять
                     Наветами терзать его идете.

                             Королева Елизавета

                     Брат Глостер, вы ошиблись. Государь
                     Не по внушенью жалобщиков, сам,
                     Своею собственной державной волей
                     Послал за вами. Может быть, заметив
                     В поступках ваших проявленье злобы
                     К моим родным, и к детям, и ко мне,
                     Желает он понять ее причины,
                     Чтоб уничтожить эту неприязнь.

                                  Глостер

                     Не знаю, что сказать. Мир измельчал.
                     Орлам сесть негде, воробьям - раздолье.
                     Когда шуты повылезли в вельможи,
                     Вельможам остается лезть в шуты.

                             Королева Елизавета

                     Так, так. Нам мысль понятна: вам на зависть
                     Возвысились я и мои друзья.
                     Не дай нам бог попасться в ваши руки.

                                  Глостер

                     Пока бог дал, что мы у вас в руках.
                     Мой брат в тюрьме по вашим наущеньям,
                     Я сам - в опале, родовая знать
                     В пренебреженье полном; но зато
                     Из всех щелей полезли в знать людишки,
                     Кого вчера и знать никто не знал.

                             Королева Елизавета

                     Творец, который тихий мой удел
                     Величием тревожным заменил,
                     Свидетель мне, что короля вовек
                     Я против Кларенса не подстрекала,
                     Напротив, заступалась за него.
                     Милорд, меня вы тяжко оскорбили
                     Таким несправедливым подозреньем.

                                  Глостер

                     Осмелитесь, быть может, отрицать,
                     Что из-за вас попал в тюрьму лорд Хестингс?

                                   Риверс

                     Осмелится, милорд! По той причине...

                                  Глостер

                     Осмелится, лорд Риверс? О, конечно,
                     Осмелится не только отрицать.
                     Осмелится вам надавать отличий
                     И отрицать свое участье в этом:
                     Мол, по заслугам все, не по родству.
                     Осмелится!.. И смелости венец...

                                   Риверс

                     Что - смелости венец?

                                  Глостер

                     Что смелости венец? Венец. Корона.
                     Вот смелость - обвенчаться с королем,
                     С молоденьким и холостым красавцем.
                     Брак вашей матушки был поскромней.

                             Королева Елизавета

                     Милорд, я слишком долго вам прощала
                     И грубости, и едкие насмешки.
                     Клянусь, что государю расскажу,
                     Какие вы чините мне обиды.
                     Уж лучше быть какой-нибудь батрачкой,
                     Чем королевой, что должна сносить
                     Попреки, дерзости и оскорбленья.

               В глубине сцены появляется королева Маргарита.

                     Несладко быть английской королевой.

                             Королева Маргарита
                                (в сторону)

                     Пусть бог еще уменьшит эту сладость:
                     Твое величье, титул, трон - мои.

                                  Глостер
                                (Елизавете)

                     Что? Королю грозитесь рассказать?
                     Рассказывайте! Я и сам, пожалуй,
                     При короле все это повторю.
                     Пускай меня за это бросят в Тауэр, -
                     Пришла пора сказать. Мой труд забыт.

                             Королева Маргарита
                                (в сторону)

                     Нет, сатана! Я все отлично помню:
                     Тобой убит мой муж, король наш Генрих,
                     Тобой убит мой бедный сын Эдуард.

                                  Глостер

                     Еще задолго до того, как стали
                     Вы - королевой, муж ваш - королем,
                     Как лошадь, я тащил его поклажу:
                     Искоренял врагов его спесивых
                     И щедро награждал его друзей.
                     Я, чтобы царственная кровь текла в нем,
                     Лил кровь свою.

                             Королева Маргарита
                                (в сторону)

                                     Да, много лил ты крови,
                     И лучшей, чем его или твоя.

                                  Глостер

                     А вы в то время и супруг ваш Грей
                     Злокозненно к Ланкастерам примкнули.
                     И Риверс. Иль не в войске Маргариты
                     Сражен был при Сент-Олбенсе ваш муж?
                     Я вам напомню, если вы забыли,
                     Кем прежде были вы и кем вы стали,
                     А также - кем был я и кем я стал.

                             Королева Маргарита
                                (в сторону)

                     Убийцей гнусным был ты и остался.

                                  Глостер

                     А бедный Кларенс! Изменил он тестю,
                     Нарушил клятву, - господи, прости!..

                             Королева Маргарита
                                (в сторону)

                     Нет, покарай господь!

                                  Глостер

                     ...чтоб возвести Эдуарда на престол, -
                     И вместо благодарности - тюрьма!
                     Ах, было б сердце у меня кремнем,
                     Как у Эдуарда! Или у него -
                     Податливым и мягким, как мое!
                     Я слишком прост для жизни в этом мире.

                             Королева Маргарита
                                (в сторону)

                     Оставь же этот мир и ввергнись в ад,
                     Нечистый дух! Там царствие твое.

                                   Риверс

                     Милорд, в годину тягостной вражды
                     Мы королю законному служили,
                     И так же мы служить бы стали вам,
                     Когда б вы были нашим государем.

                                  Глостер

                     Я? Государем? Я скорей пошел бы
                     В разносчики. Об этом и не мыслю.

                             Королева Елизавета

                     Вы правы. Мало радости, милорд,
                     Вкусили б вы, став здешним королем,
                     Как мало радости, уж вы поверьте,
                     Мне оттого, что здесь я королева.

                             Королева Маргарита
                                (в сторону)

                     Да, мало радости быть королевой.
                     Я - королева, радостей мне нет.
                     Нет, больше сдерживаться не могу! -
                             (Выходит вперед.)
                     Эй вы, пираты! Что, не поделили
                     Награбленное у меня добро?
                     Что ж, глядя на меня, вы не дрожите,
                     Как подданные перед королевой,
                     Как перед свергнутой бунтовщики?
                                (Глостеру.)
                     Что прячешься, сиятельный мерзавец?

                                  Глостер

                     Зачем сюда пожаловала, ведьма?

                             Королева Маргарита

                     Затем, чтоб сосчитать твои злодейства.
                     Пока я счет не кончу, не уйдешь.

                                  Глостер

                     Иль ты не изгнана под страхом смерти?

                             Королева Маргарита

                     О да. Но для меня изгнанье горше,
                     Чем смерть сама, коль здесь она придет.
                     Я мужа числю за тобой и сына.
                                (Елизавете.)
                     А за тобой - корону. - А за вами -
                     Долг подданных. Все горести мои
                     По праву - ваши. Радости же ваши
                     Украдены бесстыдно у меня.

                                  Глостер

                     Тебя пред смертью проклял мой отец,
                     Когда, глумясь, ты на чело героя
                     Напялила бумажную корону
                     И слезы из его очей исторгла,
                     А чтоб он их отер, дала ему
                     Платок, пропитанный невинной кровью
                     Бедняжки Ретленда! Страданья Йорка
                     Проклятьем тяготеют над тобой.
                     Сам бог тебя карает, а не мы.

                             Королева Елизавета

                     Бог справедлив: он за невинных мстит.

                                  Хестингс

                     Убить дитя! Что может быть гнуснее?
                     Ужасное, неслыханное зверство.

                                   Риверс

                     Рассказ об этом плакать заставлял
                     Людей, не знавших, что такое жалость.

                                   Дорсет

                     Все, как один, пророчили отмщенье.

                                  Бекингем

                     Лил слезы даже сам Нортемберленд.

                             Королева Маргарита

                     Как! Вы тут грызлись, вы готовы были
                     Друг дружке горло перервать, - и вдруг
                     Все на меня накинулись вы разом!
                     Ужель проклятье Йорка прозвучало
                     На небесах столь громко, что все это -
                     Смерть Генриха, смерть милого Эдуарда,
                     Потеря трона и мое изгнанье -
                     Расплата за плаксивого щенка?
                     Так, стало быть, доносятся проклятья
                     Сквозь тучи к небесам? Тогда, о тучи,
                     Дорогу дайте и моим проклятьям!
                     Пусть ваш король умрет, как умер наш,
                     Но не в бою умрет, а от обжорства. -
                     Пусть твой Эдуард, что ныне принц Уэльский,
                     Как мой Эдуард, что был Уэльским принцем,
                     Убит злодейски будет, не созрев.
                     Ты царствуешь, как царствовала я,
                     Утрать же свой престол, как я, при жизни,
                     И смерть детей оплачь, и все живи,
                     Чтоб видеть, так же, как и я, другую,
                     Отнявшую твои права, твой сан;
                     И после многих долгих скорбных дней
                     Умри низложенной, бездетной, вдовой. -
                     Ты, Риверс, и ты, Дорсет, и ты, Хестингс,
                     Смотрели безучастно, как сражен был
                     Кровавыми кинжалами мой сын. -
                     Умрите же и вы во цвете лет...

                                  Глостер

                     Довольно каркать, гнусная чертовка!

                             Королева Маргарита

                     Не помянув тебя? Стой, пес, и слушай.
                     Когда у неба есть бичи ужасней,
                     Чем те, что на тебя я призываю,
                     Пусть даст оно твоим грехам созреть,
                     А там свой гнев обрушит на тебя,
                     На сеятеля смут в несчастном мире.
                     Червь угрызений пусть тебя изгложет!
                     Подозревай своих друзей в измене,
                     Изменников возьми себе в друзья!
                     Пускай к тебе, лишь ты смежишь глаза,
                     Слетаются ужасные виденья
                     И сонмы бесов мучают твой дух!
                     Ты, корни подрывающий кабан!
                     Ты, кто отмечен в самый час рожденья
                     Как выродок, как адское исчадье!
                     Ты, чрева материнского позор!
                     Ты, чресл отцовских порченое семя!
                     Такому поношению природы,
                     Такому поруганью благородства
                     Одно лишь имя...

                                  Глостер

                                      Маргарита.

                             Королева Маргарита

                                                  Ричард.

                                  Глостер

                     А? Вы меня окликнули?

                             Королева Маргарита

                                           Тебя?

                                  Глостер

                     Ах, не меня. Спасибо. Я-то думал,
                     Что мне вы надавали бранных кличек.

                             Королева Маргарита

                     Тебе. Но в репликах я не нуждаюсь.
                     Еще я не закончила проклятья.

                                  Глостер

                     А я закончил словом "Маргарита".

                             Королева Елизавета

                     Проклятья ваши упадут на вас же.

                             Королева Маргарита

                     Ты, кукла! Сколок моего величья!
                     Зачем подкармливаешь паука,
                     В чьей паутине скоро ты увязнешь?
                     Ах, глупая! Ты точишь нож, который
                     Тебя убьет. Еще настанет день,
                     И ты попросишь у меня проклятий
                     Для ядовитой кривобокой жабы.

                                  Хестингс

                     Ну, будет! Лжепророчества твои
                     И злобные проклятья нам постыли.

                             Королева Маргарита

                     Наглец! А вы? Вы не постыли мне?

                                   Риверс

                     Имей вы добрых слуг, вы знали б тверже,
                     В чем долг ваш.

                             Королева Маргарита

                     Знай вы тверже, в чем ваш долг,
                     Мне добрыми бы слугами вы были;
                     Твердите ж мне, что я вам - королева,
                     А вы мне - подданные. Вот ваш долг.

                                   Дорсет

                     Не спорьте с ней: она сошла с ума.

                             Королева Маргарита

                     Маркизишка? Тебе-то уж молчать бы.
                     Твой новый герб блестит, как новый грош.
                     Вам, выскочкам, где вам понять, что значит:
                     Родившись для величья, стать ничем.
                     Кто высоко, тот вечно на ветру,
                     А упадет - так разобьется насмерть.

                                  Глостер

                     И то сказать, запомните, маркиз.

                                   Дорсет

                     И вам, милорд, запомнить не мешает.

                                  Глостер

                     О да! Но я-то высоко рожден:
                     В гнезде, что свито на вершине кедра.
                     Я с ветром в дружбе, солнца не боюсь.

                             Королева Маргарита

                     Увы, увы! Ты людям застишь солнце:
                     Пример - мой сын, что в смертной спит тенил
                     Ты тучами свирепости своей
                     Затмил мое лучистое светило,
                     Безжалостно окутал вечной тьмой.
                     Свое гнездо в гнезде вы нашем свили.
                     Всевидящий господь! Не потерпи!
                     Что кровью нажито, в крови да сгинет!

                                   Риверс

                     Помилосердствуйте! Иль постыдитесь.

                             Королева Маргарита

                     Вы ждете милосердия? Стыда?
                     А вы со мною были милосердны?
                     Убить мои надежды постыдились?
                     Я обездолена немилосердно,
                     На жизнь постыдную обречена.
                     И свирепеет скорбь моя в стыде.

                                  Бекингем

                     Довольно!

                             Королева Маргарита

                               О светлейший Бекингем!
                     Тебе в знак дружбы я целую руку.
                     Будь счастлив ты и дом твой благородный!
                     Не запятнал себя ты нашей кровью
                     И незачем мне проклинать тебя.

                                  Бекингем

                     И всех других: проклятья остаются
                     У проклинающего на устах.

                             Королева Маргарита

                     Нет, к небесам возносятся они
                     И мирный сон создателя тревожат.
                     О Бекингем, следи за этим псом,
                     Поберегись: коль он хвостом виляет,
                     То хочет укусить; когда ж укусит,
                     Смертельным будет яд его клыков.
                     Держись подальше, будь настороже:
                     Грех, смерть и ад отметили его.
                     Все духи зла ему покорно служат.

                                  Глостер
                                (Бекингему)

                     О чем она, милорд?

                                  Бекингем

                                        Я, ваша светлость,
                     Ее словам не придаю значенья.

                             Королева Маргарита

                     Вот как! Ты пренебрег моим советом!
                     Льстишь дьяволу, кого беречься должен?
                     Когда пронзит он мукой твое сердце,
                     В тот день меня вспомянешь ты и скажешь:
                     "Все это Маргарита предрекла".
                     Пусть каждого из вас он ненавидит,
                     А вы - его и всех вас вместе - бог!
                                 (Уходит.)

                                  Хестингс

                     Мороз по коже от ее проклятий.

                                   Риверс

                     Да! Почему она не под замком?

                                  Глостер

                     Судить ее не смею: горький жребий,
                     Клянусь пречистой девой, выпал ей.
                     В чем грешен перед ней - о том жалею.

                             Королева Елизавета

                     Уж я-то ей вреда не причинила.

                                  Глостер

                     Но все ее несчастья - вам на пользу.
                     А я вот слишком горячо старался
                     Для кой-кого, кто охладел ко мне.
                     С беднягой Кларенсом уж расплатились:
                     Его за все труды - в хлев, на закланье.
                     Прости, всевышний, тем, по чьей вине!

                                   Риверс

                     Согласно заповеди христианской
                     Нам должно за обидчиков молиться.

                                  Глостер

                     Я так и делаю всегда.
                                (В сторону.)
                                           Еще бы!
                     Ведь проклиная, проклял бы себя.

                               Входит Кетсби.

                                   Кетсби

                     Его величество просить изволит
                     Вас, государыня, и вашу светлость,
                     И вас, милорды.

                             Королева Елизавета

                                     Кетсби, я иду.
                     А вы, милорды?

                                   Риверс

                                    Следуем за вами.

                        Уходят все, кроме Глостера.

                                  Глостер

                     Чиня разбой, кричу я первый: "Грабят!"
                     Свой тайный замысел осуществляя,
                     Вину я взваливаю на других.
                     Упрятав Кларенса, о нем рыдаю
                     Я перед стадом легковерных дурней, -
                     Меж ними Хестингс, Стенли, Бекингем, -
                     Мол, королева и ее родня
                     На брата нашептали королю.
                     Поверили. Хотят, чтоб отомстил
                     Я Риверсу, и Вогану, и Грею.
                     Тут я, вздохнув, ссылаюсь на Писанье:
                     Господь велит воздать добром за зло,
                     И краденой евангельской ветошкой
                     Я наготу злодейства прикрываю,
                     Лелея адский план, святого корчу.
                     Но вот они, пособники мои.

                             Входят двое убийц.

                     Ну, храбрые надежные друзья!
                     Вы собрались покончить с этим делом?

                                 1-й убийца

                     Да, ваша милость. Только нужен пропуск,
                     Без этого туда нам не попасть.

                                  Глостер

                     Я позаботился: он у меня.
                            (Подает им пропуск.)
                     Покончив с делом, приходите в Кросби.
                     Вам надо, братцы, действовать быстрей,
                     Не размякать, не слушать уговоров.
                     Ведь Кларенс - краснобай: начнете слушать, -
                     Еще, поди, разжалобит он вас.

                                 1-й убийца

                     Ну нет, милорд. Болтать нам недосуг.
                     Болтун - плохой работник. Уж поверьте,
                     Мы руки пустим в ход, не языки.

                                  Глостер

                     Я вижу, что скорей заплачут камни,
                     Чем вы. Хвалю. Вот это - молодцы!
                     Ну, к делу, к делу!

                                 1-й убийца

                                        Мы идем, милорд.

                                  Уходят.


        СЦЕНА 4

                               Лондон, Тауэр.
                         Входят Кларенс и тюремщик.

                                  Тюремщик

                   Как сумрачны вы нынче, ваша светлость

                                  Кларенс

                   О да, провел я тягостную ночь:
                   Дурные сны, ужасные виденья.
                   Клянусь христовой верой, если б мог я
                   Купить ценой второй подобной ночи
                   Несчетное число счастливых дней, -
                   Я отказался бы: так было страшно.

                                  Тюремщик

                   Нельзя ль узнать, что снилось вам, милорд?

                                  Кларенс

                   Мне снилось, что я вырвался отсюда
                   И за море, в Бургундию плыву.
                   На корабле со мной и брат мой Глостер.
                   И он меня выводит из каюты
                   На палубу. И, взоры устремив
                   К английским берегам, припоминаем
                   Мы вереницу горестных событий
                   В войне между Ланкастером и Йорком.
                   Вот так по зыбкой палубе шагаем
                   Мы с Глостером, и вдруг он оступился;
                   Бросаюсь я ему помочь, но тут
                   Он, падая, меня толкает за борт
                   В кипенье вздыбленных морских валов.
                   О боже! Как мучительно тонул я!
                   Еще в моих ушах - рычанье волн!
                   Еще в моих глазах - виденья смерти!
                   Я видел тьмы погибших кораблей,
                   Тьмы рыбами обглоданных скелетов;
                   И якоря, и золотые слитки,
                   И камни драгоценные, и жемчуг -
                   Сокровища, которым нет цены, -
                   Морское дно покровом устилали;
                   И там и сям из черепных глазниц,
                   Взамен очей, в них прежде обитавших,
                   Таращились глумливо самоцветы,
                   Подмигивая вязкой глубине,
                   Над россыпью скелетов насмехаясь.

                                  Тюремщик

                   И в смертный миг вам времени хватило
                   Так разглядеть все тайны глубины?

                                  Кларенс

                   Представь! Я многократно был готов
                   С душой расстаться, но пучина злая
                   Не выпускала дух мой на простор,
                   В свободную воздушную стихию;
                   И дух мой пленный, распирая грудь,
                   Готов был рвотой вырваться наружу.

                                  Тюремщик

                   И вы проснулись от предсмертной муки?

                                  Кларенс

                   Нет, смерть пришла, но сон мой не прервался.
                   О, что за буря поднялась в душе!
                   Мне снилось: по безрадостной реке
                   Угрюмый лодочник, в стихах воспетый,
                   Меня повлек в обитель вечной ночи.
                   И первый, с кем смущенная душа
                   Там встретилась, был тесть мой, славный Уорик.
                   "Какую казнь, - воскликнул он, - ты примешь
                   За клятвопреступление свое
                   Здесь, в этом темном царстве, лживый Кларенс!"
                   Сказав, исчез. Вослед - другая тень:
                   Лик ангела; на золотых кудрях
                   Кровь запеклась. И крикнул он: "Вот Кларенс!
                   Коварный, лживый, вероломный Кларенс,
                   Что заколол при Тьюксбери меня.
                   О фурии, его предайте мукам! "
                   Рой демонов, откуда ни возьмись,
                   Вдруг окружил меня; они вопили
                   Невыносимо, и от диких воплей
                   Проснулся я, дрожа, не понимая,
                   Где я; мне все казалось, что в аду:
                   Так потрясен я был ужасным сном.

                                  Тюремщик

                   Да, было отчего тут испугаться.
                   Я слушаю - и то ведь страх берет.

                                  Кларенс

                   Ах, друг, и впрямь я совершил все это,
                   Что нынче камнем на душу легло, -
                   Для брата все! И вот мне чем он платит.
                   О господи! Когда молитвой жаркой
                   Тебя я не смягчу и ты захочешь
                   Возмездие послать за преступленья,
                   То покарай меня, но пощади
                   Невинную жену, детей несчастных. -
                   Побудь со мной. Так тяжело на сердце.
                   Ах, если бы мне удалось заснуть.

                                  Тюремщик

                   Я не уйду. Пошли вам бог покой.

       Кларенс засыпает в кресле. Входит комендант Тауэра Брекенбери.

                                 Брекенбери

                   Да, скорбь не знает ни календаря,
                   И ни часов: день, ночь - ей все едино.
                   Горды своими титулами принцы,
                   Но блеск снаружи, рой забот внутри;
                   Они, прельстясь мечтанием неверным,
                   Ввергаются в пучину верных бедствий.
                   Так в чем отличье черни от господ?
                   Ни в чем, коль внешний блеск не брать в расчет.

                             Входят двое убийц.

                                 1-й убийца

     Эгей! Есть тут живая душа?

                                 Брекенбери

                      Чего тебе? И как сюда вошел ты?

                                 1-й убийца

     Мне бы потолковать с Кларенсом. А вошел я сюда собственными ногами.

                                 Брекенбери

                      Немногословен ты.

                                 2-й убийца

     Да  уж  это  лучше, чем болтать попусту. - Покажи ему предписание, да и
дело с концом.

            1-й убийца подает Брекенбери бумагу, тот ее читает.

                                 Брекенбери

                    Тут сказано: сдать герцога я должен
                    С рук на руки подателям сего.
                    Не стану углубляться в суть приказа,
                    Чтоб непричастность сохранить к нему.
                    Вот вам ключи. А там вон - спящий герцог.
                    Я - к королю. Его удостоверю,
                    Что полномочия свои сдал вам.

                                 1-й убийца

     Отлично, сэр. Это очень даже разумно. Счастливого вам пути.

                       Брекенбери и тюремщик уходят.

                                 2-й убийца

     Так что ж, мне его заколоть во сне?

                                 1-й убийца

     Нет. А то еще, проснувшись, он скажет, что мы его убили, как трусы.

                                 2-й убийца

     Проснувшись? Дурак ты, - не проснуться уж ему до Страшного суда.

                                 1-й убийца

     Вот тогда-то он и скажет, что мы зарезали спящего.

                                 2-й убийца

     Стоило помянуть мне "Страшный суд", и сразу страшно стало.

                                 1-й убийца

     Струсил, стало быть?

                                 2-й убийца

     Убивать-то не струсил: на то у нас приказ есть; только боязно свою душу
погубить - тут никакой приказ не спасет.

                                 1-й убийца

     Я думал, что ты решился.

                                 2-й убийца

     Я и решился: оставить его в живых.

                                 1-й убийца

     А вот я пойду сейчас к герцогу Глостеру и все ему расскажу.

                                 2-й убийца

     Нет, постой-ка! Может, эта жалостливость еще выйдет из меня. Не успеешь
сосчитать до двадцати, как она испарится.

                                 1-й убийца

     Ну, как теперь?

                                 2-й убийца

     Вроде бы еще капля совести осталась.

                                 1-й убийца

     А ты вспомни, сколько нам денег отвалят, когда дело будет сделано.

                                 2-й убийца

     Черт подери, я и забыл про деньги. Пусть умрет!

                                 1-й убийца

     А где ж она теперь, твоя совесть?

                                 2-й убийца

     У герцога Глостера в кошельке.

                                 1-й убийца

     Стало   быть,   как   распустит  он  завязки  кошелька,  чтобы  с  нами
расплатиться, твоя совесть оттуда и выпорхнет?

                                 2-й убийца

     И пусть себе летит. Кому она нужна?

                                 1-й убийца

     А ну как она к тебе вернется?

                                 2-й убийца

     Так  я  и  стану с ней связываться. Это каверзная штука: она превращает
мужчину  в  труса.  Украл  бы - нельзя, совесть корит, ругнулся бы - нельзя,
совесть  стыдит,  переспал  бы с соседской женой - нельзя, совесть не велит.
Она  вроде  как  дух  с красным от стыда лицом, который бунтуется у человека
внутри. И все норовит подставить тебе ножку. Однажды нашел я случаем кошелек
с  золотом,  а  совесть  заставила  вернуть его владельцу. С ней свяжешься -
нищим  станешь.  Недаром ее из всех городов и весей в шею гонят - опаснейшая
штука.  Ежели  человек хочет жить хорошо, да с самим собой ладить, должен он
без совести обходиться.

                                 1-й убийца

     А, дьявол! Вот и меня начала теребить: не убивай, мол, герцога.

                                 2-й убийца

     Призови  черта  на  помощь  и  не поддавайся совести; не то и охнуть не
успеешь, как она тебя оседлает.

                                 1-й убийца

     Не на того напала: я крепкий орешек.

                                 2-й убийца

     Хорошо  сказано!  Ты,  вижу,  от своего не отступишься. Ну что, пора за
работу?

                                 1-й убийца

     Хвати  его  по  темени  рукояткой  меча,  а потом мы его утопим в бочке
мальвазии, что стоит за дверьми.

                                 2-й убийца

     Знатно придумано! Стало быть окунем?

                                 1-й убийца

     Тсс... Он просыпается.

                                 2-й убийца

     Бей!

                                 1-й убийца

     Нет, сперва с ним еще потолкуем.

                                  Кларенс
                                (просыпаясь)

                    Ты где, тюремщик? Дай-ка мне вина.

                                 1-й убийца

                    Вина, милорд, вам будет, хоть залейся.

                                  Кларенс

                    Во имя божье, кто ты?

                                 1-й убийца

                                         Я человек, как вы.

                                  Кларенс

                    Но ты не принц, как я.

                                 1-й убийца

                                           Но я и не изменник.

                                  Кларенс

                    С лица простолюдин, а голос грозный.

                                 1-й убийца

                    Лицо - мое, а голос - короля.

                                  Кларенс

                    Загадочно и страшно говоришь ты.
                    В твоих глазах угроза. Как ты бледен!
                    Кто вас послал? Зачем вы оба здесь?

                              1-й и 2-й убийцы
                                  (вместе)

                    Чтоб... Чтоб... Чтоб...

                                  Кларенс

                   Чтоб умертвить меня?

                              1-й и 2-й убийцы
                                  (вместе)

                                        Да, да.

                                  Кларенс

                    Вы не решались это мне сказать,
                    Ужели ж вы решитесь это сделать?
                    И чем, друзья мои, я вас обидел?

                                1-й убийца.

                    Не нас обидели, а короля.

                                  Кларенс

                    Но с королем я скоро помирюсь.

                                 2-й убийца

                    Нет, ваша милость! Приготовьтесь к смерти!

                                  Кларенс

                    Так вас двоих из всех людей избрали -
                    Невинного убить? В чем обвинен я?
                    На основании каких улик?
                    Когда, какой придирчивый судья
                    Дотошное дознанье вел? И кем
                    Приговорен несчастный Кларенс к смерти,
                    Пока перед судом он не предстал?
                    Мне угрожать - прямое беззаконье!
                    Я заклинаю вас спасеньем вашим,
                    Христовой кровью, пролитой за нас -
                    Подите прочь! Не троньте! Злодеяньем
                    Проклятье навлечете на себя.

                                 1-й убийца

                    Мы исполняем данный нам приказ.

                                 2-й убийца

                    А отдал нам приказ наш государь.

                                  Кларенс

                    Слепые исполнители приказов!
                    Да разве государь всех государей
                    Не высек на скрижалях: "Не убий!"?
                    И вы презрите заповедь господню,
                    Покорствуя приказу человека?
                    Страшитесь: бог карающей десницей
                    Воздаст тому, кто заповедь попрал.

                                 2-й убийца

                    Вот и тебя карает он теперь
                    За клятвопреступленье и убийство.
                    Причастием скрепил ты свой обет:
                    На стороне Ланкастеров сражаться.

                                 1-й убийца

                    Нарушил свой обет - и перед богом
                    Изменник ты. Предательский клинок
                    Всадил ты в сына своего владыки.

                                 2-й убийца

                    Кого клялся растить и защищать.

                                 1-й убийца

                    О божьей заповеди поминаешь,
                    А сам не надругался ты над ней?

                                  Кларенс

                    Увы! Кого же ради совершил
                    Злодейство я? Не ради ли Эдуарда?
                    Нет, он не мог послать ко мне убийц:
                    За этот грех равно мы с ним в ответе.
                    А если бог карает за грехи,
                    Он - знайте - это делает открыто;
                    Не вырывайте из десницы божьей
                    Стрелу возмездья. Бог, карая грешных,
                    В окольных не нуждается путях.

                                 1-й убийца

                    А кто толкнул тебя стать палачом,
                    Когда цветущий королевский отпрыск,
                    Плантагенет, сражен тобой был насмерть?

                                  Кларенс

                    Любовь к Эдуарду, дьявол и мой гнев.

                                 1-й убийца

                    Наш долг, любовь к Эдуарду и твой грех
                    Повелевают нам - убить тебя.

                                  Кларенс

                    Когда вы оба любите Эдуарда,
                    Не можете меня вы ненавидеть:
                    Я брат ему и я его люблю.
                    А если вас деньгами соблазнили -
                    Ступайте к брату Глостеру, и он
                    За жизнь мою заплатит вам дороже,
                    Чем брат Эдуард заплатит вам за смерть.

                                 2-й убийца

                    Ошиблись вы: вас ненавидит Глостер.

                                  Кларенс

                    Неправда, любит! Мы с ним так дружны!
                    К нему ступайте от меня.

                                   Убийцы

                                             А как же.

                                  Кларенс

                    Напомните: когда отец наш Йорк
                    Благословил победоносной дланью
                    Трех сыновей своих, их заклиная
                    Любить друг друга, он не помышлял,
                    Что может быть расторгнут наш союз.
                    Об этом вспомнит Глостер - и заплачет.

                                 1-й убийца

                    Как плачут камни - так и нас учил он.

                                  Кларенс

                    Зачем клевещешь? Ласков он ко мне.

                                 1-й убийца

                    Вот-вот, как снег к цветочкам. Вы ошиблись:
                    Он сам приказ нам отдал - вас убить.

                                  Кларенс

                    Неправда! Нет! Он так меня жалел,
                    Сжимал в объятьях и, рыдая, клялся
                    Любой ценою вызволить меня.

                                 1-й убийца

                    А он и вызволит: отправит вас
                    Из сей юдоли слез к утехам рая.

                                 2-й убийца

                    Милорд, молитесь. Надо умереть.

                                  Кларенс

                    Свет благочестья есть в твоей душе:
                    Ты дал совет мне с богом примириться;
                    Ужель ты в слепоте души посмеешь
                    На господа восстать, убив меня?
                    Подумайте: кто вас толкнул на грех, -
                    За грех свершенный вас возненавидит.

                                 2-й убийца

                    Что ж делать?

                                  Кларенс

                                  Пожалеть!
                    И души вы свои тогда спасете.

                                 1-й убийца

                    Жалеть? Жалеют женщины да трусы.

                                  Кларенс

                    Нет! Не жалеет дьявол, зверь, дикарь!
                    Любой из вас, когда бы он был принцем
                    И заперт был в тюрьме, как я теперь,
                    Увидев пред собою двух убийц,
                    Молить о жизни стал бы! -
                    Послушай, друг! Ты смотришь с состраданьем.
                    О, если мне твои глаза не лгут,
                    Стань рядом, умоляй со мною вместе,
                    Как будто сам ты в горести такой же, -
                    Принц горемычный, - просишь горемык.

                                 2-й убийца

                    Эй, оглянитесь-ка!

                                 1-й убийца
                               (нанося удар)

                    Вот так!.. И вот еще!.. А если мало,
                    В мальвазию тебя я окуну.
                           (Уходит, унося тело.)

                                 2-й убийца

                    Кровавое, отчаянное дело!
                    Хотел бы, как Пилат, умыть я руки,
                    Быть непричастным к мерзкому убийству.

                          Возвращается 1-й убийца.

                                 1-й убийца

                    Ты что? И не подумал мне помочь!
                    Клянусь, узнает герцог, как ты струсил.

                                 2-й убийца

                    Ох, если б он узнал, что его брата
                    Я спас от смерти... Забирай все деньги.
                    В убийстве злом раскаиваюсь я.
                                 (Уходит.)

                                 1-й убийца

                    А я так нет. Проваливай ты, трус!
                    Припрячу мертвеца, покуда герцог
                    Не скажет, как его похоронить,
                    Кошель в карман - и тягу, от беды:
                    Сработал дельце - заметай следы.
                                 (Уходит.)


        АКТ II

        СЦЕНА 1

                         Лондон. Комната во дворце.
                    Трубы. Входит больной король Эдуард,
                    королева Елизавета, Дорсет, Риверс,
                     Хестингс, Бекингем, Грей и другие.

                               Король Эдуард

                    Так! Нынче потрудился я на благо, -
                    Вы, пэры, укрепляйте сей союз.
                    Всяк день я жду, что вестника за мною
                    Пришлет Спаситель, чтоб меня спасти
                    От здешних тягот; и на небеса
                    Отыдет с миром дух, раз удалось мне
                    Мир заключить промеж моих друзей.
                    Довольно враждовать вам, Риверс, Хестингс!
                    Рука с рукой клянитесь быть друзьями.

                                   Риверс

                    Клянусь, что в сердце нет угрюмой злобы,
                    И вот печать любви - моя рука.

                                  Хестингс

                    Клянусь! И если лгу - не знать мне счастья.

                               Король Эдуард

                    И не лукавьте пред владыкой вашим,
                    Не то господь, владыка всех владык,
                    Накажет вас за ваше двоедушье,
                    Заставит вас друг друга погубить.

                                  Хестингс

                    Я Риверса люблю - клянусь вам жизнью.

                                   Риверс

                    И я - всем сердцем Хестингса люблю.

                               Король Эдуард

                    Взываю также к вам я, королева,
                    К вам, Дорсет, сын наш, к вам, лорд Бекингем:
                    И вы причастны к тягостным раздорам.
                    Милорду Хестингсу, моя супруга,
                    Для поцелуя руку протяните,
                    Как дружбы непритворной вашей знак.

                             Королева Елизавета

                    Милорд, навек забыты наши распри,
                    Клянусь вам счастьем всех моих родных.

                               Король Эдуард

                    Прошу вас, Дорсет, Хестингс, обнимитесь.

                                   Дорсет

                    Вовек не изменю обету дружбы.

                                  Хестингс

                    И я клянусь вам в этом же, милорд.

                       Хестингс и Дорсет обнимаются.

                               Король Эдуард

                    Теперь, обняв родных моей супруги,
                    Скрепи и ты, вельможный Бекингем,
                    Всеобщее единство - мне на радость.

                                  Бекингем
                                 (королеве)

                    Когда вражду взамен любви и дружбы
                    К вам, государыня, и к вашим близким
                    Проявит Бекингем, - пускай господь
                    Меня казнит враждой моих друзей.
                    Пусть в час, когда мне будет нужен друг,
                    Я в том, кого сочту оплотом дружбы,
                    Найду бездушье, вероломство, ложь!
                    Пусть это все свершится, если к вам
                    Иль к вашим родичам я охладею.

                              Все обнимаются.

                               Король Эдуард

                    Сердечный твой обет, лорд Бекингем,
                    Бальзам для моего больного сердца.
                    Лишь брата Глостера недостает,
                    Чтоб это примиренье стало полным.

                              Входит Глостер.

                                  Бекингем

                    А вот и он, наш благородный герцог.

                                  Глостер

                    День добрый королю и королеве.
                    Сиятельнейшим пэрам добрый день!

                               Король Эдуард

                    Поистине, день добрым был для нас.
                    В благих делах его мы провели,
                    Вражду сменив любовью, распрю - миром
                    В собранье гордых и суровых пэров.

                                  Глостер

                    Достойный труд, мой славный государь!
                    И если кто в собрании высоком
                    Из подозрительности, по навету
                    Меня почел врагом;
                    И если я нечаянно иль в гневе
                    Кого из них обидел, - я хотел бы,
                    Чтоб дружески мы помирились с ним.
                    Раздоры - смерть моя, их ненавижу,
                    Мечтаю о согласье и любви. -
                    Да будет, государыня, меж нами
                    Отныне мир, - я милость заслужу. -
                    И вы, мой благородный Бекингем,
                    Забудьте наши прошлые размолвки. -
                    Лорд Риверс и лорд Грей, ко мне напрасно
                    Питали вы вражду, - покончим с ней. -
                    Вас, герцоги, вас, графы, вас, милорды,
                    Всех об одном прошу: да будет мир.
                    С любым из земляков, живущих ныне,
                    Не больше я способен враждовать,
                    Чем только что родившийся младенец.
                    Хвала творцу, смирившему мне душу.

                             Королева Елизавета

                    Мы будем помнить этот день, как праздник.
                    Да ниспошлет согласье нам господь.
                    Но об одном прошу вас, государь:
                    Снимите с брата Кларенса опалу.

                                  Глостер

                    Как! В дружбе я вам клялся для того,
                    Чтоб надо мной при короле глумились?
                    Иль не известно всем, что герцог мертв?

                              Общее смятение.

                    Изволите над трупом насмехаться?

                               Король Эдуард

                    Известно всем, что мертв? Кому известно?

                             Королева Елизавета

                    Всевидящее небо! Что творится?

                                  Бекингем
                                 (Дорсету)

                    Лорд Дорсет, побледнел и я, как все?

                                   Дорсет

                    О да, милорд, и нет тут человека,
                    Кто б на щеках румянец сохранил.

                               Король Эдуард

                    Но как же мертв? Приказ был отменен.

                                  Глостер

                    И все ж он мертв - по вашему приказу.
                    Видать, приказ Меркурий нес крылатый,
                    С отменой полз калека колченогий,
                    Он подоспел как раз к похоронам.
                    А между тем есть люди (ни рожденьем,
                    Ни верностью престолу не сравняться
                    Им с Кларенсом несчастным), что погрязли
                    Коль не в злодействах, так в злоумышленьях,
                    Но тени подозренья нет на них.

                     Входит Стенли и преклоняет колено.

                                   Стенли

                    К вам, государь, с прошеньем я покорным.

                               Король Эдуард

                    Молчи - душа исполнена печали.

                                   Стенли

                    Не встану, - выслушайте, государь.

                               Король Эдуард

                    Ну, говори скорей: чего ты просишь?

                                   Стенли

                    Прощенья челядинцу моему:
                    Убил он нынче одного буяна
                    Из свиты Норфолка, - так не казните!

                               Король Эдуард

                    Ужель язык мой, осудивший брата,
                    Отважится помиловать раба?
                    Мой брат не убивал; он согрешил
                    Лишь в мыслях, а наказан лютой смертью.
                    Кто за него просил? Кто на коленях
                    Взывал ко мне, дабы смягчить мой гнев?
                    Молил не совершать братоубийства?
                    О родственной любви мне говорил?
                    Напоминал о том, как бедный Кларенс
                    Из-за меня от тестя отступился?
                    Кто битву мне при Тьюксбери напомнил?
                    Я Оксфордом был выбит из седла,
                    А Кларенс выручил меня и крикнул:
                    "Живи, мой брат, наш будущий король!"
                    Кто мне напомнил наш ночной привал,
                    Когда мы замерзали в чистом поле,
                    И он меня своим плащом укутал,
                    А сам дрожал от холода всю ночь?
                    Но приступ зверской ярости все это
                    Стер с памяти моей, - и вот никто
                    Не сжалился, никто мне не напомнил.
                    Когда же конюх или спальник ваш,
                    Пресветлый образ божий оскверняя,
                    Убьет кого-то в пьяной потасовке,
                    Вы тотчас - в ноги королю: "Прости!"
                    И, вопреки закону, я прощаю.
                    А вот за брата моего - никто,
                    И в том числе я сам, неблагодарный,
                    Ни слова не замолвил мне. Бедняга!
                    Надменнейшим из вас он помогал,
                    Но не нашел ни в ком из вас защиты.
                    О боже! Я боюсь, твой правый гнев
                    Падет на нас и на потомков наших. -
                    Подай мне руку, Хестингс! - Бедный Кларенс!

              Король Эдуард и королева Елизавета с несколькими
                              лордами уходят.

                                  Глостер

                    Вот! Вот плоды поспешности. Заметьте,
                    Как, услыхав о том, что Кларенс мертв,
                    Смутилась королевина родня.
                    Они толкнули короля на это.
                    Но бог воздаст им. А сейчас - к нему:
                    Нуждается он в нашем утешенье.

                                  Бекингем

                    Мы все за вами следуем, милорд.

                                  Уходят.


        СЦЕНА 2

                        Лондон. Королевский дворец.
                     Входит герцогиня Йоркская с двумя
                              детьми Кларенса.

                                Сын Кларенса

                       Отец наш умер, бабушка? Скажи.

                                 Герцогиня

                       Нет, внучек.

                               Дочь Кларенса

                       Зачем же плачешь ты, бьешь в грудь себя
                       И причитаешь: "Ах, несчастный Кларенс!"?

                                Сын Кларенса

                       Зачем глядишь, качая головой,
                       И говоришь нам "Бедные сиротки!",
                       Коль скоро жив отец наш благородный?

                                 Герцогиня

                       Ax, детки, вы ошиблись: я горюю
                       О короле больном - вдруг он умрет, -
                       Совсем не об отце покойном вашем:
                       Покойников не воскресишь слезами.

                                Сын Кларенса

                       Ах, бабушка, созналась ты, он умер.
                       И дядя наш, король, тому виной.
                       Но бог отметит: ему в молитвах буду
                       Напоминать об этом каждый день.

                               Дочь Кларенса

                       Я тоже, каждый день.

                                 Герцогиня

                       Тсс, дети, тсс!.. Король вас крепко любит.
                       Невинным несмышленым малолеткам,
                       Где вам понять, кто вас осиротил.

                                Сын Кларенса

                       Нет, бабушка: наш добрый дядя Глостер
                       Мне объяснил, что это королева
                       Подговорила короля отправить
                       Отца в тюрьму: изменник, дескать, он.
                       Наш дядя мне рассказывал и плакал,
                       Жалел меня и нежно целовал,
                       Сказал, чтоб я считал его отцом:
                       Меня он любит, как родного сына.

                                 Герцогиня

                       О злая ложь в обличье доброты!
                       Порок, надевший маску благонравья!
                       Он сын мой - и при этом мой позор.
                       Но ложь не с молоком моим всосал он.

                                Сын Кларенса

                       Ты думаешь, что дядя притворялся?

                                 Герцогиня

                       Да, внучек.

                                Сын Кларенса

                       Не может быть... Послушай: что за шум?

                  Входит королева Елизавета с распущенными
                     волосами, за ней - Риверс и Дорсет

                             Королева Елизавета

                       О, не мешайте мне рыдать, вопить,
                       Терзать себя и проклинать судьбу!
                       Вступив в союз с отчаяньем, воюю
                       С душой своей, сама себе я враг!

                                 Герцогиня

                       Что означает этот бурный выход?

                             Королева Елизавета

                       Он о трагедии оповещает:
                       Эдуард, мой муж, твой сын, король наш - мертв!
                       Как жить ветвям, когда подрублен корень?
                       Как зеленеть листве, коль высох ствол?
                       Кто хочет жить - давайте плакать вместе,
                       Кто хочет умереть - поторопитесь,
                       Чтоб души быстрокрылые, настигнув
                       Дух короля, ему служили верно
                       Там, в королевстве вечного покоя.

                                 Герцогиня

                       О, скорбь твоя мне так же не чужда,
                       Как и супруг твой не был мне чужим.
                       И я, как ты, оплакала супруга
                       И стала жить, смотря на милый образ,
                       Что отразился в наших сыновьях.
                       Но вдребезги завистливая смерть
                       Разбила вдруг два зеркала державных;
                       Одно - кривое - зеркало осталось,
                       И с болью в нем я вижу свой позор.
                       Вдовою стала ты, но все ж ты - мать,
                       И в детях утешенье ты найдешь.
                       А подкосив меня утратой мужа,
                       Смерть вырвала из слабых рук моих
                       И костыли - двух старших сыновей.
                       Вся скорбь твоя в сравненье с этим горем
                       Идет вполгоря. И за мной права -
                       Тебя перестонать и переплакать.

                                Сын Кларенса

                       Когда отец наш умер, разве, тетя,
                       Вы плакали? И мы не плачем с вами.

                               Дочь Кларенса

                       Никто сиротство наше не оплакал, -
                       Не ждите слез по вашему вдовству.

                             Королева Елизавета

                       Помощников не надобно мне в скорби:
                       Не пересох источник слез моих.
                       Все родники пожертвовали влагу
                       Моим глазам, и с помощью луны,
                       Господствующей над стихией водной,
                       Я утоплю в моих слезах весь мир.
                       О мой супруг! О милый мой Эдуард!

                               Дети Кларенса

                       О наш отец! О милый, милый Кларенс!

                                 Герцогиня

                       О сыновья мои, Эдуард и Кларенс!

                             Королева Елизавета

                       Эдуард мне был опорой, - нет его.

                               Дети Кларенса

                       Нам Кларенс был опорой, - нет его.

                                 Герцогиня

                       Два сына были мне опорой, - нет их.

                             Королева Елизавета

                       Кого постигло горшее вдовство?

                               Дети Кларенса

                       Кого постигло горшее сиротство?

                                 Герцогиня

                       Кого постигла горшая бездетность?
                       И это я, увы, мать их печалей:
                       Они горюют каждый по себе,
                       Горюю я одна со всеми вместе.
                       Я с нею плачу по ее Эдуарду,
                       Она ж со мной по Кларенсу не плачет;
                       По Кларенсу с детьми я плачу вместе,
                       Они ж со мной не плачут по Эдуарду.
                       Излейте же вы трое на меня,
                       Втройне скорбящую, все ваши слезы, -
                       И вашу боль я, как сиделка скорби,
                       Рыданьями своими облегчу.

                                   Дорсет
                            (королеве Елизавете)

                       О, дорогая матушка, утешьтесь:
                       Не следует роптать на божью волю.
                       Неблагодарными зовем мы тех,
                       Кто с недовольством хмурым платит долг
                       Великодушному заимодавцу;
                       Еще чернейшая неблагодарность
                       Роптать на небо: дав нам жизнь взаймы,
                       Оно потребовать уплаты вправе.

                                   Риверс

                       Вам нужно, государыня, подумать,
                       Как матери заботливой, о сыне,
                       О юном принце, и за ним послать -
                       Отрада в нем. Пусть принца коронуют.
                       Эдуард почил, - с ним схороните скорбь,
                       С Эдуардом юным вновь воскреснет радость.

                     Входят Глостер, Бекингем, Стенли,
                        Хестингс, Ретклиф и другие.

                                  Глостер

                       Сестра, мужайтесь! Все мы плачем с вами
                       О нашей закатившейся звезде.
                       Увы, слезами горю не помочь. -
                       А, матушка, простите, не заметил.
                       Прошу у вас, колена преклонив,
                       Благословения.

                                 Герцогиня

                       Пусть бог благословит и в сердце вложит
                       Любовь, смиренье, жалость, верность долгу.

                                  Глостер

                       Аминь.
                                (В сторону.)
                       ...И мирную пошлет мне старость -
                       Такой припев у этой песни. Странно, -
                       Его их светлость нынче опустила.

                                  Бекингем

                       О горестные принцы и вельможи,
                       На коих пал печали тяжкий груз,
                       Утешьтесь единением всеобщим!
                       Король, посеяв, не увидел жатвы,
                       Но сын его сберет нам урожай.
                       На раны, нанесенные нам распрей,
                       Наложены лубки, жгуты, повязки, -
                       Теперь им нужен ласковый уход.
                       Я полагаю, нужно отрядить
                       За принцем в Ладлоу небольшую свиту,
                       Чтоб в Лондоне его короновать.

                                   Риверс

                       Но почему же небольшую свиту?

                                  Бекингем

                       Дабы во многолюдстве не открылись
                       Чуть затянувшиеся раны смут.
                       Вдвойне опасно это для страны,
                       Где власть главы лишилась, не окрепнув,
                       Где лошади, порвавшие постромки,
                       Несутся врассыпную, кто куда.
                       Предупредить, я мыслю, мы должны
                       Не только что угрозу - тень угрозы.

                                  Глостер

                       Надеюсь, что король нас помирил;
                       Я буду верен нашему союзу.

                                   Риверс

                       Равно, как я, и полагаю, - все.
                       Но как бы неокрепшее единство
                       Не показалось скрытою враждой:
                       Большой отряд не возбудил бы толков.
                       Согласен я с милордом Бекингемом.
                       Пошлем за принцем небольшой отряд.

                                  Хестингс

                       И я согласен.

                                  Глостер

                                      Что ж, быть по сему.
                       Подумаем, кого отправить в Ладлоу.
                       Сестра и матушка, дадите ль нам вы
                       Свое согласие?

                       Королева Елизавета и герцогиня
                                  (вместе)

                                      От всей души.

                  Уходят все, кроме Бекингема и Глостера.

                                  Бекингем

                       Милорд, кто б ни отправился за принцем,
                       Нам с вами дома не с руки сидеть.
                       В пути найдется случай написать
                       Заглавный лист для нашей с вами книги,
                       И чванных родственников королевы
                       От принца я сумею оттеснить.

                                  Глостер

                       Мое второе я, советчик мудрый,
                       Пророк, оракул! Дорогой мой брат,
                       Я, как дитя, во всем тебе послушен.
                       Так - в Ладлоу! Здесь торчать нам ни к чему.

                                  Уходят.


        СЦЕНА 3

                               Лондон. Улица.
                    Входят с разных сторон двое горожан.

                               1-й горожанин

                      Сосед, здорово! Ты куда спешишь?

                               2-й горожанин

                      Чего-то мне, сосед, не по себе.
                      Ты слышал новость?

                               1-й горожанин

                                         Да, король скончался.

                               2-й горожанин

                      Плохая весть! Теперь не жди добра.
                      Боюсь, опять усобицы начнутся.

                           Входит 3-й горожанин.

                               3-й горожанин

                      Соседи, добрый день.

                               1-й горожанин

                                           День добрый, сэр.

                               3-й горожанин

                      Слыхали, что Эдуард, король наш, умер?

                               2-й горожанин

                      А как же, сэр. Храни теперь нас бог!

                               3-й горожанин

                      Да, я боюсь - не миновать нам смуты.

                               1-й горожанин

                      Нет! Сын его, бог даст, взойдет на трон.

                               3-й горожанин

                      Беда стране, где правит малолеток.

                               2-й горожанин

                      Уж верно будет опекун назначен
                      На время малолетства короля,
                      А там он возмужает и начнет
                      Вникать в дела и править государством.

                               1-й горожанин

                      Уже так было с Генрихом Шестым:
                      Когда он унаследовал престол,
                      Ему едва пошел десятый месяц.

                               3-й горожанин

                      Уже так было? Нет, друзья мои.
                      Тогда не занимать было державе
                      Мужей совета опытных и мудрых.
                      И доблестно за короля стояли
                      Его дядья.

                               1-й горожанин

                                 Дядья у короля
                      И нынче есть, и со сторон обеих.

                               3-й горожанин

                      Эх, кабы все - со стороны отцовской,
                      Иль не было б их вовсе по отцу!
                      А так их спор о первенстве затронет
                      Нас первых - и тогда спаси нас бог!
                      Сдается мне - опасен герцог Глостер;
                      А сыновья и братья королевы
                      Тщеславны и надменны, - править надо
                      Не им, а ими, чтобы наконец
                      Оправилось больное государство.

                               1-й горожанин

                      Ну-ну, небось все будет хорошо.

                               3-й горожанин

                      Коль небо в тучах, - надевай, брат, плащ;
                      Коль опадают листья, - жди зимы;
                      Коль солнце село, - жди ночного мрака;
                      Ненастье коль не в пору, - будет голод.
                      Дай бог, чтоб дело обернулось лучше,
                      Чем я предвижу и чем стоим мы.

                               2-й горожанин

                      И то сказать: людьми владеет страх.
                      Сейчас ты с кем бы ни заговорил, -
                      Глядят угрюмо и полны боязни.

                               3-й горожанин

                      Да, так бывает перед днями смуты.
                      Предчувствие грозящих людям бед
                      Им свыше посылается: не так ли
                      Морская зыбь пророчит ураган?
                      Положимся на бога. Вы куда?

                               2-й горожанин

                      Да нам велели в ратушу идти.

                               3-й горожанин

                      И мне. Ну что ж, тогда идемте вместе.

                                  Уходят.


        СЦЕНА 4

                              Лондон. Дворец.
                  Входят архиепископ Йоркский, малолетний
                   Герцог Йоркский, королева Елизавета и
                            Герцогиня Йоркская.

                                Архиепископ

                      Ночь провели в Нортгемптоне они,
                      А к вечеру прибудут в Стони-Стрэтфорд.
                      Здесь надо ждать их завтра-послезавтра.

                                 Герцогиня

                      Не терпится мне принца увидать:
                      Я думаю, совсем большой он вырос.

                             Королева Елизавета

                      Я слышала, что - нет, что сын мой Йорк,
                      Пожалуй, брата ростом обогнал.

                              Герцог Йоркский

                      Да, мама; только этому не рад я.

                                 Герцогиня

                      Зачем же, внучек? Рослым быть не худо.

                              Герцог Йоркский

                      Нет, бабушка; однажды дядя Риверс
                      За ужином сказал, что перерос
                      Я брата. "Да, - промолвил дядя Глостер, -
                      Мал колосок, зато репей высок".
                      Зачем же мне расти? Что проку в том?
                      Быть лучше колосом, не сорняком.

                                 Герцогиня

                      Ты прав, ты прав. Хотя присловье это
                      К нему же самому неприменимо:
                      В младенчестве он был такой заморыш,
                      Так плохо рос, что, верно, должен был бы
                      Стать добрым колосом на радость всем.

                                Архиепископ

                      Ну что ж, таким и стал он, герцогиня.

                                 Герцогиня

                      Да? Матери простительно сомненье.

                              Герцог Йоркский

                      Когда бы я сиятельному дяде
                      Напомнил, как он рос, то я задел бы
                      Его больней, чем он задел меня.

                                 Герцогиня

                      Да неужели? Ну-ка, расскажи.

                              Герцог Йоркский

                      Я слышал, будто дядя рос так быстро,
                      Что через два часа после рожденья
                      Мог корку грызть, тогда как у меня
                      Прорезался в два года первый зуб.
                      Что, бабушка? Я дядю подкусил бы?

                                 Герцогиня

                      Кто это, внучек, рассказал тебе?

                              Герцог Йоркский

                      Его кормилица.

                                 Герцогиня

                                     Его кормилица? Да ведь ее
                      До твоего рожденья схоронили.

                              Герцог Йоркский

                      Ну, не она, - тогда не знаю кто.

                             Королева Елизавета

                      Болтун! Угомонись - ты слишком дерзок.

                                Архиепископ

                      Не гневайтесь, ведь он еще дитя.

                             Королева Елизавета

                      У стен есть уши.

                                Архиепископ

                                      Гонец явился к нам.

                               Входит гонец.

                      Какие вести?

                                   Гонец

                      Такие, что и вымолвить мне тяжко.

                             Королева Елизавета

                      Как принц?

                                   Гонец

                                 Он, государыня, здоров.

                                 Герцогиня

                      Так что ж тогда случилось?

                                   Гонец

                      Лорд Риверс и лорд Грей и вместе с ними
                      Сэр Томас Воген - в Помфрете, под стражей.

                                 Герцогиня

                      Кто приказал?

                                   Гонец

                                    Вельможный герцог Глостер,
                      Светлейший герцог Бекингем.

                             Королева Елизавета

                                                  За что?

                                   Гонец

                      Я сообщил вам все, что знаю сам.
                      А почему тех благородных лордов
                      Под стражу взяли - неизвестно мне.

                             Королева Елизавета

                      О, горе мне! Я вижу, дом наш гибнет!
                      Тигр бросился на трепетную лань!
                      Бесстыдный узурпатор посягает
                      На неокрепший беззащитный трон.
                      Что ж, пусть грядут кровь, смерть, опустошенье.
                      Начертано все это предо мной!

                                 Герцогиня

                      Проклятье вам, дни смуты, дни тревог!
                      Без счета уж я вас перевидала.
                      Супруг мой пал, корону добывая,
                      Моих сынов то возносила ввысь
                      Капризная судьба, на радость мне,
                      То низвергала в пропасть, мне на горе.
                      Когда ж они превозмогли, покончив
                      С междоусобьем, тотчас начались
                      И в стане победителей раздоры:
                      Восстали брат на брата, кровь на кровь,
                      И сами на себя. О, удержись,
                      Неистовый, бессмысленный разбой,
                      Смири свою проклятую свирепость
                      Иль дай мне смерть, чтоб мне смертей не видеть!

                             Королева Елизавета

                      Скорей, мой сын! В убежище, во храм!
                      Прощайте, матушка.

                                 Герцогиня

                                         Постой, я с вами.

                             Королева Елизавета

                      Вам нет причин бояться.

                                Архиепископ
                            (королеве Елизавете)

                                              В путь, миледи,
                      С собой все драгоценности возьмите
                      И все необходимое, а я
                      Вам государственную сдам печать.
                      Да будет бог так милостив ко мне,
                      Как я привязан к вам и к вашим близким.
                      Пойдемте же. Я отведу вас в храм.

                                  Уходят.


        АКТ III

        СЦЕНА 1

                               Лондон. Улица.
                                   Трубы.
                 Входят малолетний принц Уэльский, герцоги
                    Глостер и Бекингем, кардинал Борчер,
                              Кетсби и другие.

                                  Бекингем

                     Светлейший принц, я поздравляю вас
                     С прибытием в столицу вашу, Лондон.

                                  Глостер

                     С прибытием, мой дорогой племянник,
                     Властитель дум моих. Тяжелый путь
                     В унынье вас поверг.

                                   Принц

                                           Напротив, дядя:
                     Унынье сделало дорогу тяжкой.
                     А где другие дяди? Где они?

                                  Глостер

                     Ах, принц, вам в вашей юности невинной
                     Житейской лжи еще не распознать.
                     По внешности вы судите о людях,
                     Но знает бог, что внешность и душа
                     В согласии друг с другом слишком редко.
                     Дядья, которых ждали вы, опасны:
                     Вы слушали медовые их речи,
                     Не видели, что яд у них в сердцах.
                     Спаси вас бог от них, от лжедрузей!

                                   Принц

                     Избави бог меня от лжедрузей.
                     Но дяди ведь не лжедрузья.

                                  Глостер

                                                К вам, принц,
                     Мэр Лондона с приветствием явился.

                     Входит лорд-мэр Лондона со свитой.

                                  Лорд-мэр

                     Принц, дай господь здоровья вам и счастья!

                                   Принц

                     Благодарю, милорд.
                             (Свите лорд-мэра.)
                                       И всех вас тоже.

                Лорд-мэр со свитой отходит в глубину сцены.

                     А я-то ждал, что мама с братцем Йорком
                     Еще до въезда в город встретят нас.
                     И Хестингс - вот лентяй! - не потрудился
                     Нас известить: приедут ли они.

                                  Бекингем

                     Да вот и он, в испарине от спешки.

                              Входит Хестингс.

                                   Принц

                     Милорд, я рад вас видеть. Где же мама?

                                  Хестингс

                     Зачем - не знаю (то известно богу),
                     Но королева с вашим братом Йорком
                     Укрылась в храме. Юный герцог рвался
                     Со мной - ваше высочество встречать,
                     Но матушка его не отпустила.

                                  Бекингем

                     Вот беспричинное недружелюбье!
                     Лорд кардинал, а не смогли бы вы
                     От королевы получить согласье
                     На то, чтоб мог явиться герцог Йорк
                     Пред августейшим братом? - Коль откажет,
                     Тогда, лорд Хестингс, вам его придется
                     Насильно вырвать из ревнивых рук.

                                  Кардинал

                     Милорд, коль скоро слабый голос мой
                     Сумеет убедить мать-королеву,
                     То герцог Йоркский тотчас будет здесь.
                     Но если к увещаниям она
                     Останется глуха, - избави боже
                     Вторженьем в храм священные нарушить
                     Права убежища. Нет, ни за что
                     В таком грехе я не приму участья.

                                  Бекингем

                     Бессмысленно упрямы вы, милорд,
                     И ваша совестливость старомодна.
                     Судите здраво, как велит наш век.
                     Взять герцога из храма - не кощунство.
                     Ведь храм дает убежище лишь тем,
                     Кто отправляет в нем свое служенье,
                     Иль тем, кто сам там попросил укрытья;
                     Принц не относится ни к тем, ни к этим,
                     Храм быть ему убежищем не может.
                     А потому, взяв герцога из церкви,
                     Вы не нарушите церковных прав.
                     О взрослых, укрывавшихся во храме
                     Я слышал, но о детях - никогда.

                                  Кардинал

                     Милорд, меня вы переубедили.
                     Лорд Хестингс, вы со мной?

                                  Хестингс

                                                Иду, милорд.

                                   Принц

                     Скорей, спешите, добрые милорды!

                        Кардинал и Хестингс уходят.

                                (Глостеру.)
                     Скажите, дядя, где же будем жить
                     До коронации моей мы с братом?

                                  Глостер

                     Где вам благоугодно, государь.
                     Но если дать позволите совет, -
                     На день-другой вам лучше выбрать Тауэр
                     А там мы поразмыслим, где бы вам
                     Жить было здоровее и приятней.

                                   Принц

                     Всего бы меньше мне хотелось в Тауэр.
                     Его воздвиг, как будто, Юлий Цезарь?

                                  Бекингем

                     Начало Юлий Цезарь положил,
                     Но крепость перестроена позднее.

                                   Принц

                     А как узнали, что ее он строил -
                     Из летописи или по преданью?

                                  Бекингем

                     Из летописи, милостивый принц.

                                   Принц

                     А все ж, милорд, когда б известье это
                     И не попало в хроники, наверно,
                     Передавалось бы из уст в уста
                     Потомками вплоть до скончанья дней.

                                  Глостер
                                (в сторону)

                     Он мудр не по годам. Как говорят,
                     Такие дети редко долговечны.

                                   Принц

                     Что вы сказали, дядя?

                                  Глостер

                                           Я сказал,
                     Что слава и без хроник долговечна.
                                (В сторону.)
                     Жонглирую словами я: точь-в-точь -
                     Порок в нравоучительной пиесе.

                                   Принц

                     Да, Юлий Цезарь знаменит недаром:
                     Он доблестью свой ум обогатил,
                     Умом свою увековечил доблесть.
                     Непобежденный смертью победитель,
                     Уйдя из жизни, в вечной славе жив.
                     И я признаюсь вам, лорд Бекингем...

                                  Бекингем

                     В чем, мой светлейший принц?

                                   Принц

                     Хочу, когда я вырасту большой,
                     Вернуть французские владенья наши,
                     А нет, - пускай погибну как солдат,
                     Не запятнав свой титул королевский.

                                  Глостер
                                (в сторону)

                     Обычно слишком ранняя весна
                     Короткое нам предвещает лето.

                      Входят герцог Йоркский, Хестингс
                                 и кардинал

                                  Бекингем

                     А вот к нам, в добрый час, и герцог Йоркский.

                                   Принц

                     Ах, Ричард!.. Ты здоров ли, милый брат?

                              Герцог Йоркский

                     Да, государь. Ведь ты стал государем?

                                   Принц

                     Увы, к несчастью нашему, ты прав:
                     Смерть унесла того, кто этот титул
                     Мог прославлять, - и титул потускнел.

                                  Глостер

                     Здоров ли мой племянник герцог Йорк?

                              Герцог Йоркский

                     Спасибо, дядя Глостер. Да, милорд,
                     Сказали вы, что в рост идет репейник,
                     А принц, мой брат, меня намного выше.

                                  Глостер

                     Вы правы.

                              Герцог Йоркский

                               Стало быть, репейник - он?

                                  Глостер

                     О, разве так посмел бы я сказать?

                              Герцог Йоркский

                     А кто из нас двоих вам ближе, дядя?

                                  Глостер

                     Он мной, как государь, повелевает,
                     Вы ж вправе мной располагать, как родич.

                              Герцог Йоркский

                     Тогда мне подарите свой кинжал.

                                  Глостер

                     Кинжал, племянник? Вот - от всей души.

                                   Принц

                     Ты, братец, попрошайка.

                              Герцог Йоркский

                     Наш дядя добрый, не откажет он.
                     Да это ведь пустяк, отдать не жалко.

                                  Глостер

                     Я большего для вас не пожалею.

                              Герцог Йоркский

                     И большего? Мне дали бы и меч?

                                  Глостер

                     С охотой, милый, будь бы он полегче.

                              Герцог Йоркский

                     Так вам не жаль подарков легковесных?
                     Чуть повесомей, попрошайке - "нет"?

                                  Глостер

                     Тяжелый меч вам был бы ни к чему.

                              Герцог Йоркский

                     А я не знал, что этот меч - никчемный.

                                  Глостер

                     Так взяли б меч, мой маленький племянник?

                              Герцог Йоркский

                     И с благодарностью такой точь-в-точь.

                                  Глостер

                     С какой?

                              Герцог Йоркский

                              Да с маленькой, каков я сам.

                                   Принц

                     Наш братец Йорк неисправимо дерзок.
                     Как можно, дядя, все это сносить?

                              Герцог Йоркский

                     Хотели вы сказать: меня носить?
                     Брат высмеял нас с вами, дядя Глостер:
                     У вас, мол, подходящая спина,
                     Чтобы меня носить вам, как мартышку.

                                  Бекингем
                             (тихо, Хестингсу)

                     Смотрите, как он тонко повернул,
                     Чтоб дядя не обиделся на шутку,
                     И над собой он мило потрунил.
                     Такой малыш и так разумен - чудо!

                                  Глостер
                                  (принцу)

                     Милорд, быть может, вам продолжить путь?
                     Тогда как я с милордом Бекингемом
                     Отправлюсь вашу матушку просить,
                     Чтоб вас встречать она явилась в Тауэр.

                              Герцог Йоркский

                     Постойте, государь! Зачем нам в Тауэр?

                                   Принц

                     Милорд протектор говорит - так нужно.

                              Герцог Йоркский

                     Да я там не смогу заснуть от страха.

                                  Глостер

                     Чего ж бояться вам?

                              Герцог Йоркский

                     Чего? А страшный призрак - дядя Кларенс?
                     Он там убит, мне бабушка сказала.

                                   Принц

                     Мне нечего бояться мертвых дядей.

                                  Глостер

                     Надеюсь, и живых?

                                   Принц

                     Надеюсь - нет, пока все дяди живы.
                     Пойдем, милорд! Все думаю о них...
                     С тяжелым сердцем путь держу я в Тауэр.

                                   Трубы.
              Уходят все, кроме Глостера, Бекингема и Кетсби.

                                  Бекингем
                                 (Глостеру)

                     Милорд, уж не зловредная ли мать
                     Болтливого ребенка научила
                     Подшучивать над вами непристойно?

                                  Глостер

                     Должно быть, так. Занятный мальчуган!
                     Смышлен, находчив, смел, развязен, дерзок.
                     Ну, словом, в мать от головы до пят.

                                  Бекингем

                     Бог с ними. - Кетсби, подойди сюда.
                     Ты клялся столь же верно помогать нам,
                     Сколь свято нашу тайну сохранять.
                     О чем дорогой совещались мы -
                     Ты знаешь. Как ты думаешь: легко ли
                     Лорд Хестингс согласится с нами в том,
                     Что должен благородный герцог Глостер
                     Воссесть на трон прекрасной сей страны?

                                   Кетсби

                     Он, в память короля, так любит принца,
                     Что действовать ему во вред не станет.

                                  Бекингем

                     А Стенли как? Он с нами не пойдет?

                                   Кетсби

                     Как Хестингс, так и он.

                                  Бекингем

                     Ну что ж, тогда ступай, мой добрый Кетсби,
                     И с лордом Хестингсом речь заведи
                     издалека - разведай, как он мыслит.
                     Да позови его на завтра в Тауэр:
                     О коронации посовещаться.
                     Увидишь, что склоняется он к нам, -
                     Его ты подогрей, ему откройся.
                     А будет неподатливым, холодным -
                     Таким же будь и ты, прерви беседу
                     И дай нам знать о помыслах его.
                     Нам два совета завтра предстоят,
                     И на тебя надеемся мы крепко.

                                  Глостер

                     И от меня ему поклон. Скажи,
                     Что свору недругов его заклятых
                     Ждет завтра в Помфрете кровопусканье.
                     Так пусть на радостях мой друг, лорд Хестингс,
                     Покрепче поцелует миссис Шор.

                                  Бекингем

                     Итак, берись за дело, добрый Кетсби.

                                   Кетсби

                     Со всем моим старанием, милорды.

                                  Глостер

                     До ночи мы услышим о тебе?

                                   Кетсби

                                                Услышите, милорд.

                                  Глостер

                     Обоих нас найдешь ты в Кросби-хаус.

                               Кетсби уходит.

                                  Бекингем

                     Но если мы узнаем, что лорд Хестингс
                     К нам не примкнет, - что делать нам, милорд?

                                  Глостер

                     Что делать? Голову долой - и все!
                     Лишь я взойду на трон, ты мне напомни,
                     Чтоб дал тебе я графство Херифорд
                     Со всем добром, что брат Эдуард оставил.

                                  Бекингем

                     Напомню вам о щедром обещанье.

                                  Глостер

                     Душевно буду рад его сдержать.
                     Сейчас поужинаем, а потом
                     В подробностях наш замысел обсудим.

                                  Уходят.


        СЦЕНА 2

                        Перед домом лорда Хестингса.
                               Входит гонец.

                                   Гонец
                              (стучит в дверь)

                     Милорд! Милорд!

                                  Хестингс
                                (за сценой)

                                     Кто там?

                                   Гонец

                     Гонец от лорда Стенли.

                                  Хестингс

                                            Который час?

                                   Гонец

                     Сейчас пробьет четыре.

                           Входит лорд Хестингс.

                                  Хестингс

                     Не спится господину твоему.

                                   Гонец

                     Как видно, так, по порученьям судя.
                     Велел он вас приветствовать сперва.

                                  Хестингс

                     А что еще?

                                   Гонец

                     Еще велел сказать, что сон он видел:
                     Кабан сорвал с него клыками шлем.
                     Потом сказал, что нынче - два совета,
                     И первый может обернуться так,
                     Что на втором вам с ним придется худо.
                     А потому он спрашивает вас,
                     Угодно ль вам, милорд, с ним заодно
                     Вскочить в седло и гнать коней на север
                     От тяжких бед, что чует он душой?

                                  Хестингс

                     Ступай, приятель, к лорду своему,
                     Скажи, чтоб двух советов не страшился:
                     В одном из них сидим мы оба сами,
                     В другом сидит надежный друг мой Кетсби,
                     И если что-нибудь коснется нас,
                     Меня тотчас уведомят об этом.
                     А что до снов, - ужели так он прост,
                     Чтоб верить их обманным наважденьям?
                     Бежать от кабана, пока он сам
                     Не бросился? Мы лишь раздразним зверя,
                     Который и не думал трогать нас.
                     Скажи, чтоб господин твой шел сюда,
                     И мы отправимся с ним вместе в Тауэр.
                     Кабан для нас там будет как ручной.

                                   Гонец

                     Иду, милорд. Все передам ему.

                               Входит Кетсби.

                                   Кетсби

                     Желаю здравствовать, лорд-камергер.

                                  Хестингс

                     А, с добрым утром, Кетсби! Как вы рано!
                     Что слышно в нашем шатком государстве?

                                   Кетсби

                     И впрямь оно шатается, милорд.
                     И твердо встанет на ноги, я верю,
                     Лишь если Глостер обретет венец.

                                  Хестингс

                     Что? Обретет венец? Корону то есть?

                                   Кетсби

                     Да, благородный лорд.

                                  Хестингс

                     Скорее голову мою снесут,
                     Чем я снесу, чтоб голова его
                     Украсилась короной беззаконно.
                     Ты думаешь, он метит на нее?

                                   Кетсби

                     Клянусь, что так. И верит он, что вы
                     Возглавите приверженцев его.
                     И с тем вам шлет он доброе известье:
                     Сегодня в Помфрете врагов всех ваших,
                     Всю королевину родню - казнят.

                                  Хестингс

                     И то сказать, - не мне грустить об этом.
                     Всегда мы с ними были во вражде.
                     Но чтоб за Ричарда я стал и продал
                     Наследников монарха моего?
                     Нет, видит бог, скорей расстанусь с жизнью!

                                   Кетсби

                     Господь вас в том да укрепит, милорд.

                                  Хестингс

                     Подумать! Даже год спустя я буду
                     От радости смеяться, вспоминая,
                     Что дожил до погибели врагов,
                     Поссоривших меня с моим монархом.
                     Ну, Кетсби! Не пройдет и двух недель, -
                     Я кой-кого, кто и не ждет, отправлю...

                                   Кетсби

                     Как тяжко умирать, мой добрый лорд,
                     Когда не ждешь, не подготовлен к смерти.

                                  Хестингс

                     Ох, тяжко, тяжко! А выходит так
                     И с Риверсом, и с Вогеном, и с Греем.
                     Да выйдет и кой с кем еще из тех,
                     Кто мнит - ничто, мол, им не угрожает,
                     Как нам с тобой, кого вельможный Ричард
                     И герцог Бекингем всем сердцем любят.

                                   Кетсби

                     Превыше всех вы в мненье их обоих.
                                (В сторону.)
                     И будет красоваться всех превыше
                     Твоя башка на Лондонском мосту.

                                  Хестингс

                     Да, знаю. Что ж, я это заслужил.

                               Входит Стенли.

                                  Хестингс

                     Ну, вот! А что рогатины не взяли?
                     Боитесь кабана, а безоружны.

                                   Стенли

                     Милорд, привет вам. С добрым утром, Кетсби.
                     Вы шутите, но мне, клянусь распятьем,
                     Не по себе от этих двух советов.

                                  Хестингс

                     Мне жизнь мила не менее, чем вам.
                     А нынче для меня, могу заверить,
                     Ценнее, чем когда-либо, она.
                     Поверьте, друг: я так не ликовал бы,
                     Когда б не знал - ничто нам не грозит.

                                   Стенли

                     Те господа, что в Помфрете сейчас,
                     Смеялись тоже, покидая Лондон,
                     И думали: ничто им не грозит.
                     Но видите - настал их черный день.
                     Быть может, это просто вспышка злобы?
                     Дай бог, чтоб страх мой беспричинным был.
                     Так, значит, в Тауэр? Уже светло.

                                  Хестингс

                     Сейчас идем, милорд. А вам известно,
                     Что нынче этих лордов обезглавят?

                                   Стенли

                     За преданность с них головы долой!
                     Не лучше ли прогнать долой их судей?
                     Ну что ж, пойдем, милорд.

                             Входит посыльный.

                                  Хестингс

                     Ступайте-ка вперед. А я хочу
                     Потолковать вот с этим добрым малым.

                          Стенли и Кетсби уходят.

                     Ну, как живешь, приятель?

                                 Посыльный

                                               Веселей,
                     Чем ваша милость спрашивать изволит.

                                  Хестингс

                     И я живу повеселее, друг,
                     Чем в пору нашей предыдущей встречи:
                     Тогда меня вели под стражей в Тауэр
                     По воле королевиной родни,
                     А нынче, - но помалкивай об этом, -
                     Тех недругов моих ведут на казнь,
                     И я возвысился как никогда.

                                 Посыльный

                     Дай бог и дальше этак, ваша светлость.

                                  Хестингс

                     Спасибо, друг.
                           (Бросает ему кошелек.)
                                   Вот, выпей за меня.

                                 Посыльный

                     Храни вас бог, милорд.
                                 (Уходит.)

                             Входит священник.

                                 Священник

                     Милорд! Я счастлив видеть вашу светлость.

                                  Хестингс

                     Благодарю, сэр Джон, от всей души.
                     За прошлую я не расчелся требу,
                     В воскресный день вам уплачу должок.

                                 Священник

                     Я подожду, милорд.

                              Входит Бекингем.

                                  Бекингем

                     Вы со священником, лорд-камергер?
                     Священник нужен вашим трем друзьям,
                     Что в Помфрете. Вам каяться не к спеху.

                                  Хестингс

                     Вы правы. Я и сам о тех подумал,
                     Увидев преподобного отца.
                     Вы по дороге в Тауэр?

                                  Бекингем

                     Туда, милорд, однако ненадолго, -
                     Я прежде вас оттуда ворочусь.

                                  Хестингс

                     Должно быть, так: я буду там обедать.

                                  Бекингем
                                (в сторону)

                     И ужинать, - хоть ты того не знаешь. -
                     Пойдемте?

                                  Хестингс

                              Я за вами, ваша светлость.

                                  Уходят.


        СЦЕНА 3

                             Помфретский замок.
                 Входят Ретклиф и стража, ведущая на казнь
                          Риверса, Грея и Вогена.

                                   Риверс

                     Сэр Ричард Ретклиф, говорю тебе:
                     Увидишь нынче, как встречают смерть
                     Во имя чести, верности и долга.

                                    Грей

                     Пусть принца бог от вас убережет,
                     Проклятая вы стая кровопийц!

                                   Воген

                     Еще свою оплачете вы участь!

                                  Ретклиф

                     Пора! Окончен жизни вашей срок.

                                   Риверс

                     О Помфрет, Помфрет! Замок роковой,
                     Столь благородной кровью обагренный!
                     Ведь Ричарда Второго зарубили
                     В твоих цареубийственных стенах.
                     И мы тебя, на вящий твой позор,
                     Своею напоим невинной кровью.

                                    Грей

                     Настигло нас проклятье Маргариты
                     За то, что мы и Хестингс допустили,
                     Чтоб Ричардом был сын ее убит.

                                   Риверс

                     И Ричард ею проклят был, и Хестингс,
                     И Бекингем. Услышь ее, господь,
                     Казни их так же, как ты нас казнишь!
                     Но пощади мою сестру с детьми, -
                     Умилостивит пусть тебя, господь,
                     Кровь наша, что прольется беззаконно.

                                  Ретклиф

                     Довольно! Пробил ваш последний час.

                                   Риверс

                     Давайте же обнимемся, Грей, Воген!
                     Прощай!.. Прощай!.. До встречи в небесах.

                                  Уходят.


        СЦЕНА 4

                               Лондон. Тауэр.
                 Входят Бекингем, Стенли, Хестингс, епископ
                     Илийский, Ретклиф, Ловел и другие
                     лорды и занимают места за столом.

                                  Хестингс

                       Собрались мы, сиятельные пэры,
                       Дабы день коронации назначить.
                       Как судите? Назначим, с богом, день.

                                  Бекингем

                       А все уже для празднества готово?

                                   Стенли

                       Готово. Надлежит лишь выбрать день.

                                  Епископ

                       Быть может, завтра? День - благоприятный.

                                  Бекингем

                       А как об этом мыслит лорд-протектор?
                       Кто посвящен в намеренья его?

                                  Епископ

                       Кому же знать их, герцог, как не вам?

                                  Бекингем

                       Что! Мне, милорд?
                       Друг друга знаем мы в лицо, но души...
                       С моей душой не в большем он знакомстве,
                       Чем я - с его, я - с вашей, вы - с моей.
                       Вот вы, лорд Хестингс, с ним весьма близки.

                                  Хестингс

                       Да, герцог мне оказывает честь
                       Своею дружбой. Но не говорили
                       Еще о коронации мы с ним,
                       И мне его сужденье неизвестно.
                       Но вы, милорды, назначайте день,
                       За герцога - я голос свой подам:
                       Он, верно, не посетует на это.

                              Входит Глостер.

                                  Епископ

                       А вот сам лорд-протектор, в добрый час.

                                  Глостер

                       Приветствую, сиятельные лорды!
                       Проспал. Надеюсь, это опозданье
                       Не повредило замыслам великим,
                       Которые должны мы утвердить.

                                  Бекингем

                       Когда бы к выходу вы опоздали,
                       За вас бы подал реплику лорд Хестингс, -
                       То бишь о коронации сужденье.

                                  Глостер

                       Рискнуть на это мог бы только он:
                       Мы так дружны с ним, он меня так любит.

                                  Хестингс

                       Благодарю, милорд.

                                  Глостер

                                          Милорд епископ,
                       Я, бывши в Холборне, у вас в саду
                       Отличную приметил землянику.
                       Вы не пошлете ли собрать - на пробу?

                                  Епископ

                       О да, с великой радостью, милорд.
                                 (Уходит.)

                                  Глостер

                       Лорд Бекингем, прошу вас - на два слова.
                       (Отводит Бекингема в сторону.)
                       У Хестингса выпытывать стал Кетсби,
                       За нас ли он? И пылкий лорд вскипел:
                       Мол, сложит голову, но не позволит,
                       Чтоб сын его любимого монарха
                       (Так раболепно выразился он)
                       Лишен был королевского престола.

                                  Бекингем

                       Милорд, не выйдете ли? Я - за вами.

                         Глостер и Бекингем уходят.

                                   Стенли

                       Но мы не выбрали день торжества.
                       Я полагаю, завтра слишком рано.
                       Что до меня, я был бы рад отсрочке,
                       Дабы мог подготовиться вполне.

                       Возвращается епископ Йлийский.

                                  Епископ

                       А где же герцог Глостер?
                       За земляникой я уже послал.

                                  Хестингс

                       Как весел нынче герцог, как приветлив!
                       Одушевлен приятной, верно, мыслью, -
                       Так с нами поздоровался тепло.
                       Он меньше всех людей в крещеном мире
                       Любовь и ненависть таить способен.
                       Что в сердце у него - то на лице.

                                   Стенли

                       И что ж вы по лицу узрели в сердце?

                                  Хестингс

                       Что он ни на кого тут не в обиде.
                       Иначе бы в глазах прочли мы гнев.

                                   Стенли

                       Отвечу вам: дай бог, чтоб было так.

                         Входят Глостер и Бекингем.

                                  Глостер

                       Спрошу вас всех: чего достоин тот,
                       Кто, замышляя смерть мою, прибег
                       К бесовским козням, к злому чародейству,
                       Меня испортил адским волшебством?

                                  Хестингс

                       Известно всем, милорд, как вас люблю я,
                       И потому в собранье этом первый
                       Я злоумышленников осужу:
                       Кто б ни были, одна им кара - смерть.

                                  Глостер

                       Возьмите же в свидетели злодейства
                       Свои глаза! Меня околдовали:
                       Моя рука - вот! - как больная ветка
                       Вдруг высохла! А напустили порчу
                       Вдова Эдуарда, гнусная колдунья,
                       В союзе с мерзкой потаскухой Шор.

                                  Хестингс

                       Ну, если их виной, милорд...

                                  Глостер

                                                     Что! Если?
                       Ты, покровитель непотребной шлюхи,
                       Глумишься надо мной своими "если"?
                       Изменник! Голову ему долой!
                       Клянусь, пока ее я не увижу,
                       Не сяду есть. - Кончайте, Ловел, Ретклиф!
                       Все прочие, - кто за меня, - пойдем!

              Уходят все, кроме Хестингса, Ретклифа и Ловела.

                                  Хестингс

                       О, горе, горе Англии - что мне!
                       Глупец! - я мог бы все предотвратить!
                       Кабан срывает шлемы - снилось Стенли.
                       Бежать бы! - но, смеясь, я пренебрег.
                       Мой конь споткнулся трижды на пути
                       И заартачился при въезде в Тауэр:
                       Знать, чуял, что везет меня на бойню.
                       Теперь и впрямь мне нужен тот священник.
                       А с тем посыльным как я говорил!
                       Как ликовал я, что моим врагам
                       Сегодня в Помфрете резню устроят,
                       А мой удел довольство и почет.
                       О Маргарита! Как твое проклятье
                       Обрушилось на голову мою!

                                  Ретклиф

                       Короче! Герцогу пора обедать,
                       Уж он заждался вашей головы.

                                  Хестингс

                       Мы быстротечных милостей людских
                       Взыскуем, позабыв господню милость!
                       Но ищущему милостей не лучше,
                       Чем пьянице на корабельной мачте:
                       Ведь можно от малейшего толчка
                       Свалиться вниз, в бездонную пучину.

                                   Ловел

                       Что проку в жалобах? Пора. Идем!

                                  Хестингс

                       О изверг Ричард! О моя страна!
                       Ужаснейшие дни тебе пророчу!
                       На плаху? Что ж! Ведите - и ему
                       Отдайте голову. Пусть поглумятся.
                       Но будет смех весельчакам не впрок:
                       Их собственный конец уж недалек.

                                  Уходят.


        СЦЕНА 5

                         Лондон. На стенах Тауэра.
                  Входят Глостер и Бекингем в заржавленных
              доспехах не по росту, придающих им странный вид.

                                  Глостер

                       Ну, друг, сумеешь ты дрожать, бледнеть,
                       Дыханье прерывать на полуслове,
                       И снова начинать, и вновь смолкать,
                       Как если б ужас помутил твой ум?

                                  Бекингем

                       Да уж доверься мне: как истый трагик
                       Я буду озираться, бормотать,
                       Дрожать, пугаться шороха травинки,
                       Изображая ужас. Дикий взгляд,
                       Улыбки вымученные, - все это
                       На службу нашим замыслам поставлю.
                       Однако где же Кетсби?

                                  Глостер

                       Вот он. Смотри: лорд-мэра он ведет.

                         Входят лорд-мэр и Кетсби.

                       Стеречь подъемный мост!

                                  Бекингем

                                               Чу! Барабан...

                                  Глостер

                       Глаз, Кетсби, не спускать со стен!

                                  Бекингем

                       Лорд-мэр, затем послали мы за вами...

                                  Глостер

                       Эй, оглянись!.. К оружью! Вот враги!..

                                  Бекингем

                       Нам в помощь бог и наша правота.

                Входят Ловел и Ретклиф с головой Хестингса.

                                  Глостер

                       Постой! Друзья идут к нам: Ретклиф, Ловел.

                                   Ловел

                       Вот голова, с которой распростился
                       Изменник подлый, вероломный Хестингс.

                                  Глостер

                       Как я его любил! - слез не унять.
                       Я мнил, что в целом христианском мире
                       Нет существа беззлобнее, чем он.
                       Он книгой был, в которую мой дух
                       Записывал заветнейшие мысли.
                       Под маской добродетели искусно
                       Скрывал свою порочность он и слыл
                       Почти безгрешным, если не считать,
                       Что с Шоровой женой он жил во блуде.

                                  Бекингем

                       О да! Свою предательскую сущность
                       Скрывал он, как никто.
                       Вообразите, а точней - поверьте,
                       Что если б не защита провиденья,
                       Мы б не могли и рассказать об этом:
                       Он замышлял сегодня на совете
                       Меня и лорда Глостера убить.

                                  Лорд-мэр

                       Да неужели так?

                                  Глостер

                       Вы что? Язычники мы или турки?
                       Да разве б мы решились без суда
                       Предать его, злодея, скорой смерти,
                       Не будь такая крайняя опасность?
                       Его казнить мы вынуждены были,
                       Дабы спасти страну, спасти себя.

                                  Лорд-мэр

                       Храни вас бог! Казнен он по заслугам.
                       Вы действовали правильно, милорды:
                       Изменникам преподали урок.
                       Чего же было от него и ждать,
                       Коль скоро спутался он с миссис Шор?

                                  Глостер

                       Однако, чтоб его подвергнуть казни,
                       Решили подождать мы вашу милость.
                       Увы, усердье этих двух друзей
                       Опередило наши пожеланья.
                       Хотелось, чтоб услышали вы сами,
                       Как каялся изменник, как трусливо
                       В подробностях весь заговор раскрыл.
                       А то б вы все могли удостоверить
                       Перед народом, чтоб никто не вздумал
                       Порочить нас и сожалеть о нем.

                                  Лорд-мэр

                       Милорд, я все усвоил с ваших слов,
                       Как если б сам и видел все и слышал.
                       Почтеннейших из граждан соберу
                       И разъясню спасительность сих действий.

                                  Глостер

                       Мы и хотели все решить при вас,
                       Дабы пресечь злокозненные слухи.

                                  Бекингем

                       И опозданье вам не помешает
                       Свидетелем быть нашей правоты.
                       Счастливый путь, достойнейший лорд-мэр!

                              Лорд-мэр уходит.

                                  Глостер

                       Ступай за ним, за ним, мой Бекингем!
                       Он в ратушу помчался со всех ног.
                       Там, улучивши миг, ты им вверни
                       Про незаконность всех детей Эдуарда.
                       Им расскажи, как он велел казнить
                       Трактирщика, который пошутил, -
                       Мол, сын его наследует корону:
                       Бедняга разумел трактир, на коем
                       Как вывеска корона красовалась.
                       Напомни, как он был сластолюбив
                       И в похоти по-скотски неразборчив.
                       Как настигал их дочерей и жен
                       Свирепым сердцем, завидущим взором
                       И делал их добычей сладострастья.
                       Тут надо бы коснуться и меня.
                       Скажи им, что когда Эдуард родился
                       У матушки моей, то мой отец,
                       Йорк доблестный, во Франции сражался;
                       Что, сопоставив сроки, не хотел он
                       Признать своим рожденного ребенка;
                       Что, как известно, и лицом Эдуард
                       С моим отцом нимало не был схож.
                       Но только осторожно, лишь намеком:
                       Ведь знаешь сам, что мать моя жива.

                                  Бекингем

                       Не сомневайтесь: буду так речист,
                       Как если б для себя я хлопотал
                       О призе золотом. Милорд, прощайте.

                                  Глостер

                       А сладив дело, приведи их всех
                       В Бейнардский замок. Там меня найдете
                       Среди достопочтненнейших отцов
                       И высокоученейших прелатов.

                                  Бекингем

                       Иду. И к трем, - ну, к четырем часам
                       Из ратуши вы ждите новостей.
                                 (Уходит.)

                                  Глостер
                                  (Ловелу)

                       Спешите за достопочтенным Шоу.
                                 (Кетсби.)
                       А ты за братом Пенкером. Пусть оба
                       В Бейнардском замке будут через час.

                      Ловел, Кетсби и Ретклиф уходят.

                       Теперь я втайне прикажу убрать
                       Щенят Георга Кларенса подальше,
                       Да повелю, чтоб ни живой души
                       Не допускали к малолетним принцам.
                                 (Уходит.)


        СЦЕНА 6

                               Лондон. Улица.
                       Входит писец с бумагой в руке.

                                   Писец

                  Вот грамота, в ней благородный Хестингс
                  Изменником объявлен. Я ее
                  Перебелил на славу, - крупно, четко, -
                  Для оглашенья у святого Павла.
                  Смотрите, как подстроено: ведь я
                  Писал ее одиннадцать часов, -
                  Мне Кетсби с вечера ее прислал, -
                  На черновик ушло никак не меньше,
                  А пять часов назад был Хестингс жив,
                  Ни в чем не обвинен, не заподозрен!
                  Вот времена! Ну кто настолько глуп,
                  Чтоб не заметить явной подтасовки?
                  Как страшен мир! Зло напролом идет,
                  А все молчат, воды набравши в рот.
                                 (Уходит.)


        СЦЕНА 7

                     Лондон. Перед Бейнардским замком.
             Входят с одной стороны Глостер, с другой Бекингем.

                                  Глостер

                    Ну, как? Ну, как? Что говорит народ?

                                  Бекингем

                    Да что, милорд, - клянусь пречистой девой, -
                    Ни слова, будто все вдруг онемели.

                                  Глостер

                    Ты говорил им про детей Эдуарда,
                    Что незаконные они?

                                  Бекингем

                                        А как же!
                    О брачном договоре с леди Льюси,
                    И о другом - с французскою принцессой;
                    О неуемной похоти его,
                    О том, как он насильничал их ясен,
                    Как мелочно жесток был; что темно
                    Его происхожденье: он родился,
                    Когда во Франции был ваш отец,
                    И не был он походя лицом на Йорка.
                    Ввернул, что вы, мол, не в пример ему,
                    Лицом и духом - вылитый отец.
                    Победы над шотландцами припомнил,
                    Сказал о вашем воинском искусстве,
                    О мудрости в решенье мирных дел,
                    О щедрости, смиренье, добронравье...
                    Ну, словом, ничего не упустил,
                    Что пригодиться бы могло для дела.
                    Кончая речь, я к ним воззвал: пусть каждый,
                    Кто хочет блага для родной страны,
                    Кричит: "Да здравствует король наш Ричард!

                                  Глостер

                    И что ж они?

                                  Бекингем

                    Помилуй бог, не крикнул ни один.
                    Как камни, как немые истуканы,
                    Глазели друг на друга, побледнев.
                    Я стал их упрекать, спросил у мэра,
                    Что значит их упрямое молчанье;
                    Он мне: народ к речам, мол, не привык,
                    Приучен, мол, глашатая он слушать.
                    Тут я его пересказать заставил
                    Всю речь мою. "Так герцог говорит",
                    "Так герцог мыслит". - От себя ни слова.
                    Он кончил, и подручные мои,
                    Что сгрудились поодаль, заорали
                    В десяток глоток, кинув шапки вверх:
                    "Да здравствует король английский Ричард!"
                    Воспользовавшись этим, я сказал:
                    "Спасибо вам, сограждане, друзья:
                    Единодушным криком одобренья
                    Свидетельствуете вы, как вы мудры,
                    Как люб вам Ричард". С этим я ушел.

                                  Глостер

                    Чурбаны бессловесные! Ни звука?

                                  Бекингем

                    Клянусь, милорд!

                                  Глостер

                    Так нам не ждать лорд-мэра с его братьей?

                                  Бекингем

                    Сейчас придут. Смятенье разыграйте,
                    Не сразу выходите, - пусть попросят.
                    Вы выйдете, молитвенник держа,
                    И два священника по сторонам,
                    А разглагольствовать мне предоставьте.
                    Да поломайтесь, словно вы девица,
                    Что, уступая, взвизгивает "нет!".

                                  Глостер

                    Иду. И если с жаром будем мы -
                    Ты требовать от имени народа,
                    Я упираться, - все пойдет на лад.

                                  Бекингем

                    Скорей наверх: лорд-мэр стучит в ворота.

                              Глостер уходит.
                        Входят лорд-мэр и горожане.

                                  Бекингем

                    Добро пожаловать, милорд. А я
                    Все жду и жду: боюсь, не выйдет герцог.

                          Из замка выходит Кетсби.

                    Какой ответ прислал мне герцог, Кетсби?

                                   Кетсби

                    Милорд, он просит ваше посещенье
                    На завтра-послезавтра отложить.
                    Сейчас душеспасительной беседой
                    Он занят с преподобными отцами,
                    И ход благочестивых размышлений
                    Для дел мирских не может он прервать.

                                  Бекингем

                    Вернитесь к его светлости, друг Кетсби,
                    Скажите, - я, лорд-мэр и олдермены
                    Пришли к нему в великий этот час;
                    О всенародном благе речь идет,
                    Нам нужно с герцогом посовещаться.

                                   Кетсби

                    Ему тотчас все это передам.
                                 (Уходит.)

                                  Бекингем
                                (лорд-мэру)

                    Ну вот, милорд! Наш герцог - не Эдуард:
                    Не предается похоти в постели,
                    Но молится, колени преклонив;
                    Не с куртизанками проводит время -
                    С монахами толкует о Писанье;
                    Не спит, наращивая праздный жир,
                    Но в размышленьях возвышает душу.
                    О, если б добродетельнейший принц
                    Бразды правленья взял! Какой счастливой
                    Была бы наша Англия тогда.
                    Но я боюсь, - его не упросить.

                                  Лорд-мэр

                    Избави бог! Ужели он откажет?

                                  Бекингем

                    Я этого страшусь. Но вот и Кетсби.

                               Входит Кетсби.

                    Ну, что ответил герцог?

                                   Кетсби

                    Он удивлен, зачем вы, ваша светлость,
                    Пришли сюда с такой толпой народа,
                    Его не предуведомив об этом.
                    Боится он, что умысел тут злой.

                                  Бекингем

                    Как горько мне, что благородный герцог
                    Меня в злоумышленье заподозрил.
                    Могу поклясться небом, мы полны
                    К нему любовью. Так и передайте.

                               Кетсби уходит.

                    Когда святой благочестивый муж
                    За четки взялся, с ним не сговоришься:
                    Столь сладостен молитвенный восторг.

                            Кетсби возвращается.

                 На галерее появляется Глостер между двумя
                                епископами.

                                  Лорд-мэр

                    Смотрите, - он! С епископами вместе.

                                  Бекингем

                    О да, с двумя столпами благочестья,
                    Поддержкой над пучиной суеты.
                    Взгляните, - и молитвенник в руке! -
                    Отличье добродетельного мужа.
                    - Светлейший принц! Плантагенет великий!
                    Склони к мольбам свой милостивый слух!
                    Прости, что мы отважились прервать
                    Твои благочестивые раздумья!

                                  Глостер

                    Милорд, вам извиняться нет нужды:
                    Я сам прошу простить меня за то,
                    Что, погружен в молитвенное бденье,
                    На дружеский призыв не сразу вышел.
                    Но что, милорд, вас привело ко мне?

                                  Бекингем

                    Что? Божья воля, верю я, а также
                    Глас всей страны, оставшейся без власти.

                                  Глостер

                    Должно быть, я в неведенье нанес
                    Какую-то обиду горожанам
                    И вы пришли мне высказать ее?

                                  Бекингем

                    О да. Но вы, склонясь на наши просьбы,
                    Могли бы искупить свою вину.

                                  Глостер

                    О, искуплю! Ведь я христианин.

                                  Бекингем

                    Так знайте же: вы виноваты в том,
                    Что отказались от верховной власти,
                    От скипетра и трона ваших предков,
                    Наследственный свой долг, свои права
                    И бремя славы царственного древа
                    Обрушив на его гнилую ветвь.
                    Проснитесь же во имя нужд страны
                    От сладостной дремоты ваших мыслей!
                    Наш благородный остров все утраты
                    Вернуть бы мог, но светлый его лик
                    Обезображен шрамами бесчестья;
                    К его державному стволу привиты
                    Дурные черенки; вот-вот он канет
                    Во мрак безвестности, во тьму забвенья.
                    Мы молим вас спасти свой край родной:
                    Принять всю тяжесть власти самому
                    И управлять страною полновластно
                    Не как протектор, опекун, наставник
                    Иль управитель вотчиной чужой,
                    Но как наследный, кровный государь.
                    Вот почему пришли мы всем народом,
                    Как любящие, верные друзья;
                    Я, уступив их требованьям бурным,
                    Пришел, милорд, вас умолять за них.

                                  Глостер

                    Что делать мне? В молчанье удалиться
                    Иль горько вас корить? На что подвигнуть
                    Меня должны мой сан и ваша речь?
                    Не отвечать? Но вы решить могли бы,
                    Что золотым ярмом верховной власти,
                    Предложенным мне вами безрассудно,
                    Безмолвное прельстилось честолюбье;
                    А стану я вас упрекать за просьбу,
                    Рожденную столь преданной любовью, -
                    Обиду нанесу моим друзьям.
                    Не промолчу, чтоб вы не заблуждались,
                    И обижать упреками не стану,
                    Однако же решительно скажу:
                    "Благодарю за честь; но в вашей просьбе
                    Не по заслугам воздана мне честь.
                    Во-первых, если б даже предо мной
                    Препятствий не было, когда бы к трону
                    Прямой вел путь наследственного права,
                    И то б я рад был скрыться от величья, -
                    Так многогрешен я, так духом слаб.
                    Я - утлый челн, и океан мне страшен.
                    Я в фимиаме славы задохнусь.
                    Но нет во мне нужды, хвала творцу,
                    А если вы в нужде, - не я вам нужен.
                    Державный плод есть на державном древе,
                    Со временем созреет этот плод,
                    Окажется достойным славы предков
                    И осчастливит нас своим правленьем.
                    Вы ждете от меня, я - от него.
                    Ему по праву выпал славный жребий.
                    Чтоб стал я отнимать? Избави бог!

                                  Бекингем

                    Хоть благородна ваша речь, милорд,
                    Но слабы ваши доводы и шатки,
                    Коль вдуматься как следует в их суть.
                    "Эдуард, - сказали вы, - сын короля".
                    Но он не сын законной королевы.
                    Был с леди Льюси обручен ваш брат, -
                    Что подтвердит родительница ваша, -
                    Потом, ее отринув, был помолвлен
                    С сестрой французского монарха Боной;
                    Оставив их обеих, предпочел
                    Он нищую, отцветшую вдову,
                    Перешагнувшую за полдень жизни,
                    К тому ж еще - с оравою детей.
                    Прельстив его сластолюбивый взор,
                    Она его величие столкнула
                    В постыдное, срамное двоеженство.
                    С ней в незаконном браке прижил он
                    Сынка, - и вот его зовем мы принцем.
                    Я доводы привел бы и сильней,
                    Когда бы из почтенья кой к кому
                    Границы языку я не поставил.
                    Итак, милорд, мы просим вас принять
                    Высокий сан, - коль не из снисхожденья
                    К нам всем, а вместе с нами и к стране,
                    То для того, чтобы в роду великом,
                    Очищенном от порчи лихолетья,
                    Восстановить преемственную власть.

                                  Лорд-мэр

                    Милорд, вас молят подданные ваши.

                                  Бекингем

                    Отвергнете ль всеобщую любовь?

                                   Кетсби

                    Обрадуйте, милорд, уважьте просьбу!

                                  Глостер

                    Зачем взвалить хотите этот груз
                    На плечи мне? Я не гожусь для трона.
                    Не гневайтесь, но я на вашу просьбу
                    Не смею дать согласья и не дам.

                                  Бекингем

                    Отказ! Любовь и верность вам мешают
                    Племянника от трона отстранить.
                    Нам ведомо, как вы мягкосердечны,
                    По-женски совестливы и нежны
                    Не только что ко всем своим родным, -
                    И к прочим людям, без различья званий,
                    А все ж, согласны вы иль не согласны,
                    Племянник ваш не будет королем.
                    Тогда на трон мы возведем другого,
                    Предав забвенью и стыду ваш род.
                    И с тем сейчас уходим мы отсюда. -
                    Пойдемте! Больше не о чем просить!

                                  Глостер

                    Не гневайся, мой добрый Бекингем!

          Бекингем уходит. Лорд-мэр, олдермены и горожане отходят
                              в глубину сцены.

                                   Кетсби

                    Светлейший принц! Верните их скорее!
                    Страну в печаль повергнет ваш отказ.

                                  Глостер

                    Взвалить на плечи целый мир забот!..
                    Ну что ж, верни их.

         Кетсби отходит к лорд-мэру и его спутникам и потом уходит.

                                        Я ведь не из камня,
                    И ваши просьбы тронули меня,
                    Хоть восстают душа моя и совесть.

                      Возвращаются Бекингем и Кетсби.

                    О Бекингем! О мудрые мужи!
                    Коль скоро вы решили мне на плечи
                    Взвалить груз власти, должен поневоле
                    Я это бремя на себя принять.
                    Но если, подчинившись вам, я встречусь
                    Со сплетней грязной, с черной клеветой,
                    Пусть честь мою от пятен оградит
                    Настойчивость безжалостная ваша.
                    О, видит бог, и видели вы сами,
                    Как от стремлений сих я был далек.

                                  Лорд-мэр

                    Храни вас бог! Мы видим. Всем расскажем.

                                  Глостер

                    И, рассказав, вы скажете лишь правду.

                                  Бекингем

                    Я вас приветствую как короля:
                    Да здравствует король английский Ричард!

                                    Все

                    Аминь.

                                  Бекингем

                    Угодно ль завтра вам короноваться?

                                  Глостер

                    То в вашей воле: как угодно вам.

                                  Бекингем

                    Тогда придем мы завтра, государь.
                    Сейчас, счастливые, простимся с вами.

                                  Глостер
                                (епископам)

                    А мы вернемся вновь к святым занятьям.
                    Прощайте, Бекингем, и вы, друзья.
                                 (Уходит.)


        АКТ IV

        СЦЕНА 1

                           Лондон. Перед Тауэром.
       Входят: с одной стороны королева Елизавета, герцогиня Йоркская
                        и маркиз Дорсет, с другой -
                 леди Анна, герцогиня Глостерская, которая
        ведет за руку маленькую дочь Кларенса Маргариту Плантагенет.

                                 Герцогиня

                    Кто нам навстречу? Маленькая внучка!
                    И любящая тетя, Анна Глостер,
                    Ведет племянницу, - как видно, в Тауэр,
                    Приветствовать сердечно юных принцев. -
                    Дочь, как я рада вам.

                                 Леди Анна

                                          Пусть бог пошлет
                    Обеим вам спокойствие и радость.

                             Королева Елизавета

                    И вам, сестра. Куда идете вы?

                                 Леди Анна

                    Мы в Тауэр. Должно быть, вы туда же,
                    И с той же самой целью, что у нас:
                    Приветствовать там наших милых принцев?

                             Королева Елизавета

                    Как вы добры, сестра. Пойдемте вместе.

                             Входит Брекенбери.

                    А вот и комендант выходит к нам. -
                    Прошу, любезный комендант, скажите,
                    Как поживают принц и герцог Йорк?

                                 Брекенбери

                    Они, миледи, в добром здравье. Только
                    Вас допустить я к принцам не могу...
                    Король строжайше это воспретил.

                             Королева Елизавета

                    Король! Как?..

                                 Брекенбери

                                   Я ошибся, - лорд-протектор.

                             Королева Елизавета

                    Не дай бог Ричарду так ошибиться!
                    Он между мной и их любовью встал?
                    Я - мать. Кто к детям путь мне преградит?

                                 Герцогиня

                    И я, мать их отца, должна их видеть.

                                 Леди Анна

                    Я тетка им, но их люблю, как мать.
                    Впустите нас. В ответе буду я.

                                 Брекенбери

                    О нет, миледи. Не могу помочь вам.
                    Я клятву дал. Прошу меня простить.
                                 (Уходит.)

                            Входит лорд Стенли.

                                   Стенли

                    Когда б вас трех я встретил часом позже,
                    Я, герцогиня, к вам бы обратился,
                    Как к матери двух славных королев.
                                (Леди Анне.)
                    Я к вам, миледи. Сей же час в аббатстве
                    Вас с Ричардом должны короновать.

                             Королева Елизавета

                    Разрежьте мне шнурки!..
                    Скорей - свободы стиснутому сердцу,
                    Иль от смертельной вести упаду!

                                 Леди Анна

                    О, злая новость! Страшное известье!

                                   Дорсет

                    Мужайтесь! - Матушка, вам легче стало?

                             Королева Елизавета

                    О Дорсет, сын, оставь меня, беги!
                    Смерть мчится за тобою по пятам.
                    Своим я детям приношу несчастье.
                    Коль хочешь вырваться из адской хватки,
                    Спасайся за море, туда, где Ричмонд.
                    Скорее прочь, прочь с этой бойни, сын!
                    Иначе ты умножишь список жертв
                    И сбудется проклятье Маргариты:
                    Что суждено утратить мне при жизни
                    И мужа, и корону, и детей.

                                   Стенли

                    Полн мудрости, миледи, ваш совет.
                                 (Дорсету.)
                    Скорей! Бесценны краткие часы.
                    Я напишу, чтоб сын тепло вас принял, -
                    Гонец с письмом нагонит вас в пути.
                    Коль вы замешкаетесь, будет поздно.

                                 Герцогиня

                    О злобный вихрь, нам пагубу несущий!
                    О мое проклятое богом чрево!
                    Ты василиска выкинуло в мир, -
                    Неотвратимый взгляд его смертелен.

                                   Стенли
                                (Леди Анне)

                    Прошу, миледи, следуйте за мной.
                    С великой я поспешностью к вам послан.

                                 Леди Анна

                    С великим отвращеньем я иду.
                    Дай бог, чтобы железом раскаленным
                    Лег золотой венец и сжег мне мозг!
                    Пусть мне елей смертельным будет ядом!
                    Пусть прежде, чем услышу восклицанья:
                    "Храни бог королеву", - я умру.

                             Королева Елизавета

                    Ступай, бедняжка! Знай, твоей судьбе
                    Я не завидую. Мне в утешенье
                    Напастей на себя не накликай.

                                 Леди Анна

                    Вот как! Не накликать?
                    Когда предстал он, нынешний мой муж,
                    Передо мной у Генрихова гроба,
                    Который провожала я в слезах,
                    Предстал, едва смыв с рук святую кровь
                    И Генриха, и моего супруга, -
                    Я, глянув Ричарду в лицо, сказала:
                    "Будь проклят ты! Меня из новобрачной
                    Ты превратил в увядшую вдову.
                    Так если ты жену себе возьмешь,
                    Пусть скорбь твое не покидает ложе,
                    И пусть твою жену, - когда найдется
                    Безумная, что выйдет за тебя, -
                    Своей ты жизнью горше обездолишь,
                    Чем мой супруг меня - своею смертью".
                    Увы, за время меньшее, чем нужно,
                    Чтоб это мне проклятье повторить,
                    Поймал он сердце женское мое
                    На грубую приманку слов медовых.
                    И вот мое проклятие сбылось:
                    И час подряд на Ричардовом ложе
                    Мне не вкусить златую свежесть сна, -
                    Я от его кошмаров пробуждаюсь.
                    К тому же, как дочь Уорика, ему
                    Я ненавистна, и меня он сгубит.

                             Королева Елизавета

                    Несчастная! Мне жаль тебя. Прощай.

                                 Леди Анна

                    Оплакиваю и себя, и вас.

                             Королева Елизавета

                    Прости! Ты в скорби шествуешь к величью.

                                 Леди Анна

                    Прощай! Ты в бедах расстаешься с ним.

                                 Герцогиня
                                 (Дорсету)

                    Ну, - к Ричмонду. И добрый путь тебе.
                                (Леди Анне.)
                    Ну, - к Ричарду! С тобой твой добрый ангел!
                           (Королеве Елизавете.)
                    Ну, в храм. И добрых помыслов тебе.
                    А мне пора и на покой, в могилу.
                    Терплю, терплю уж восемьдесят лет:
                    На каждый светлый час - неделя бед.

                             Королева Елизавета

                    Постой, еще оглянемся на Тауэр. -
                    О древняя твердыня, сжалься! Сжалься
                    Над бедными малютками, которых
                    В твоих стенах замуровала злоба.
                    Молю, о каменная колыбель,
                    Суровая неласковая нянька,
                    Безмолвный сотоварищ детских игр,
                    Молю: моих детей не обижай!
                    С отчаяньем кричу тебе: прощай!

                                  Уходят.


        СЦЕНА 2

                       Лондон. Тронный зал во дворце.
           Трубы. Входят: Ричард в королевском одеянии, Бекингем,
                           Кетсби, паж и другие.

                               Король Ричард

                      Все отойдите. - Герцог Бекингем!

                                  Бекингем

                      Державный мой властитель?

                               Король Ричард

                      Дай руку.

                          Садится на трон. Трубы.

                                Ныне с помощью твоей
                      Король английский Ричард сел на трон.
                      Но как узнать: даны мне знаки власти
                      На краткий день иль ею наслажусь?

                                  Бекингем

                      Да будет ваша власть неколебима!

                               Король Ричард

                      Ax, Бекингем!.. Проверю пробным камнем
                      Я золото усердья твоего.
                      Жив юный принц Эдуард... Тебе понятно?

                                  Бекингем

                      Что дальше, государь?

                               Король Ричард

                      Как что? Я быть желаю королем.

                                  Бекингем

                      Но вы - король, мой царственный властитель.

                               Король Ричард

                      Ха! Я - король? Ты прав... Но жив Эдуард.

                                  Бекингем

                      Да, государь.

                               Король Ричард

                                    Какой печальный вывод,
                      Что все еще он жив: "Да, государь! "
                      А прежде не был ты столь непонятлив.
                      Сказать прямей? Пора бы двух щенков
                      Похоронить. И сделать надо быстро.
                      Ну, что теперь ты скажешь? Отвечай.

                                  Бекингем

                      Мой государь, вы приказать вольны.

                               Король Ричард

                      Вот как! - Ты - лед. Вся прыть твоя замерзла.
                      Ну, ты согласен, что пробил их час?

                                  Бекингем

                      Милорд, я должен дух перевести,
                      Собраться с мыслями, чтоб вам ответить.
                      Я ждать вас не заставлю, государь.
                                 (Уходит.)

                                   Кетсби
                        (тихо, одному из придворных)

                      Король разгневан: закусил губу.

                               Король Ричард

                      Мне легче говорить с безмозглым дурнем,
                      Или с шальным мальчишкой! Худее нет,
                      Когда тебя пронизывают взглядом.
                      Взлетев высоко, стал он осторожен...
                      Эй, паж!

                                    Паж

                              Мой государь?

                               Король Ричард

                      Ты не знаком ни с кем, кто бы пошел
                      За золото на тайное убийство?

                                    Паж

                      Есть дворянин озлобленный, чья гордость
                      С его достатком скромным не в ладу.
                      А золото не хуже двух десятков
                      Ораторов: на все подговорит.

                               Король Ричард

                      Как звать его?

                                    Паж

                                     Джеймс Тиррел, государь.

                               Король Ричард

                      А, слышал. Позови его сюда.

                                Паж уходит.

                      Опасливый, лукавый Бекингем
                      Не будет впредь наперсником ближайшим.
                      Со мною шел он долго, неустанно -
                      И вздумал дух перевести? Что ж, пусть.

                               Входит Стенли.

                      А, вот и вы. Что нового, лорд Стенли?

                                   Стенли

                      Мой добрый государь! Узнал сейчас я:
                      Лорд Дорсет тайно к Ричмонду бежал.

                               Король Ричард

                      Эй, Кетсби!.. Распусти повсюду слух,
                      Что тяжко, мол, больна моя супруга.
                      Я прикажу ее не выпускать.
                      Да подыщи дворянчика, из бедных,
                      Дочь Кларенса я выдам за него.
                      Мальчишка глуп, не будет мне опасен.
                      Ты что, заснул? Еще раз: всем тверди,
                      Что при смерти, мол, королева Анна.
                      Займись-ка этим. Надо уничтожить
                      Надежды неприятелей моих.

                               Кетсби уходит.

                      Племянницу, дочь короля Эдуарда,
                      Мне надо в жены взять. Не то мой трон
                      Стоит как будто на стеклянных ножках.
                      Прикончив тех, взять в жены их сестру?..
                      Не очень-то надежный путь к успеху!
                      Но дело слишком далеко зашло:
                      Я весь в крови, и зло рождает зло.
                      Слезливой жалости во мне нет места.

                            Входят паж и Тиррел.

                               Король Ричард

                      Так это - Тиррел?

                                   Тиррел

                      Джеймс Тиррел, верноподданный слуга.

                               Король Ричард

                      Не лжешь?

                                   Тиррел

                                Вы испытайте, государь.

                               Король Ричард

                      А ты помог бы мне прикончить друга?

                                   Тиррел

                      Конечно, государь.
                      Но предпочту прикончить двух врагов.

                               Король Ричард

                      О том и речь! О двух врагах смертельных.
                      От них покоя нет мне, нет мне сна.
                      Их поручить хочу твоим заботам, -
                      Двух незаконнорожденных, что в Тауэре.

                                   Тиррел

                      Лишь доступ, государь, мне дайте к ним,
                      И мигом я избавлю вас от них.

                               Король Ричард

                      Твои слова - как музыка! Вот пропуск.
                      Встань, Тиррел, на ухо тебе скажу.
                            (Шепчет ему на ухо.)
                      Ну, вот и все. Скажи, что сделал дело,
                      И будешь мной приближен и любим.

                                   Тиррел

                      Исполню все тотчас.

                               Король Ричард

                      До вечера мы о тебе услышим?

                                   Тиррел

                      О да, мой государь.
                                 (Уходит.)

                              Входит Бекингем.

                                  Бекингем

                      Я, государь, обдумал пожеланье,
                      Что высказать изволили вы мне.

                               Король Ричард

                      Оставим... Дорcет к Ричмонду бежал.

                                  Бекингем

                      Да, я об этом слышал.

                               Король Ричард

                      Лорд Стенли, Ричмонд пасынок вам. То-то.

                                  Бекингем

                      Осмелюсь вам напомнить, государь,
                      О вашей щедрости, скрепленной словом:
                      Обещано мне графство Херифорд
                      Со всем имуществом, что там осталось.

                               Король Ричард

                      Смотрите за своей женою, Стенли:
                      Напишет Ричмонду, - вам отвечать.

                                  Бекингем

                      Что государь на просьбу скажет мне?

                               Король Ричард

                      По предсказанью Генриха Шестого, -
                      Тогда был Ричмонд чуть ли не в пеленках, -
                      Он должен стать английским королем.
                      Король? Все может быть...

                                  Бекингем

                                                Мой повелитель!..

                               Король Ричард

                      Но почему-то сам пророк тогда
                      Не предсказал, что будет мной убит.

                                  Бекингем

                      Вы, государь, мне обещали графство.

                               Король Ричард

                      Да, Ричмонд!.. В Экстере я как-то был,
                      Учтивый мэр повел меня там в замок
                      И Руджмонтом его назвал. Я вздрогнул:
                      Ведь мне предрек один ирландский бард,
                      Что, Ричмонда увидев, я умру.

                                  Бекингем

                                                     Милорд...

                               Король Ричард

                      Который час?

                                  Бекингем

                      Осмелюсь вам о вашем обещанье
                      Напомнить...

                               Король Ричард

                                   А? Который час?

                                  Бекингем

                                                    Час? Десять
                      Сейчас пробьет.

                               Король Ричард

                                      Пусть бьет. Ты не сбивай.

                                  Бекингем

                      Как не сбивай?

                               Король Ричард

                                     Меня ты с мысли сбил
                      Назойливыми просьбами своими.
                      Не расположен нынче я дарить.

                                  Бекингем

                      Ответьте же мне прямо: да иль нет?

                               Король Ричард

                      Тсс. Не мешай. Сказал - не расположен.

                        Все уходят, кроме Бекингема.

                                  Бекингем

                      Ах, так! За службу верную - пинок?
                      Вот для чего возвел его на трон я!
                      О Хестингсе тут вспомнить не мешает.
                      Так на коня и - к замку Брекнок вскачь,
                      Пока не снес мне голову палач.
                                 (Уходит.)


        СЦЕНА 3

                         Лондон. Комната во дворце.
                               Входит Тиррел.

                                   Тиррел

                     Чудовищное дело совершилось.
                     Такой постыдной богомерзкой бойней
                     Страна себя пятнает в первый раз.
                     Я нанял двух - их Дайтон звать и Форрест -
                     Безжалостное совершить закланье;
                     На что уж оба эти молодца
                     Кровавые собаки, мясники,
                     И то до слез растаяли, раскисли,
                     Рассказывая жалостную быль.
                     "Вот так лежали детки", - молвил Дайтон.
                     "Вот так, - добавил Форрест, - обхватив
                     Невинными ручонками друг дружку.
                     Их губки - как четыре алых розы,
                     Целующиеся на стебельке.
                     Молитвенник лежал у изголовья.
                     Тут, - Форрест мне, - я чуть не передумал,
                     Да сатана..." Головорез умолк.
                     А Дайтон досказал: "Мы задушили
                     Нежнейшее, что создала природа
                     От сотворенья мира по сей день".
                     Они умолкли оба, слов лишась
                     От угрызений совести. И я
                     К кровавому явился королю
                     С вестями этими.

                           Входит король Ричард.

                                     А вот и он. -
                     Желаю здравствовать, мой повелитель!

                               Король Ричард

                     А, добрый Тиррел! С радостным известьем?

                                   Тиррел

                     Коль вас обрадует, что ваш приказ
                     Исполнен, - радуйтесь: все совершилось.

                               Король Ричард

                     Ты видел трупы?

                                   Тиррел

                                     Видел, государь.

                               Король Ричард

                     И сам похоронил, мой милый Тиррел?

                                   Тиррел

                     Похоронил их капеллан тюремный,
                     Сказать по правде, я не знаю где.

                               Король Ричард

                     Ты сразу после ужина зайди.
                     О смерти их подробно мне расскажешь.
                     Да поразмысли, что просить в награду,
                     Исполнится желание твое.
                     Пока ступай.

                                   Тиррел

                                  Смиренно удаляюсь.
                                 (Уходит.)

                               Король Ричард

                     Сын Кларенса упрятан мной надежно,
                     Дочь - худородному я отдал в жены,
                     Щенки Эдуарда - в лоне Авраама,
                     И удалилась Анна в лучший мир.
                     Известно мне: задумал Ричмонд брак
                     С племянницей моей Елизаветой, -
                     Такой союз престол к нему приблизит.
                     Но прежде я явлюсь к ней женихом.

                               Входит Кетсби.

                                   Кетсби

                     Мой государь!

                               Король Ричард

                     С худыми или добрыми вестями
                     Вломился ты?

                                   Кетсби

                                  С худыми, государь:
                     Епископ Или к Ричмонду бежал.
                     А Бекингем с валлийцами своими
                     Идет на нас, их войско все растет.

                               Король Ричард

                     Епископ с Ричмондом куда опасней,
                     Чем Бекингем с ватагой мужичья.
                     Научен я, что робкое сомненье
                     На службе у медлительности вялой,
                     А та сулит бессилие и гибель.
                     Стремительность, дай мне свои крыла,
                     Служи мне, как Юпитеру Меркурий,
                     И на изменников я гряну бурей! -
                     Скликать бойцов! Когда мне враг грозит,
                     Советники мои лишь меч да щит.
                                 (Уходит.)


        СЦЕНА 4

                           Лондон. Перед дворцом.
                         Входит королева Маргарита.

                             Королева Маргарита

                    Созрело счастье Йорков: спелый плод
                    Исчезнет скоро в смрадном зеве смерти.
                    Хитро я укрывалась тут, следя,
                    Как клонятся враги мои к закату.
                    Ужасную завязку этой драмы
                    Воочью увидав, я отправляюсь
                    Во Францию, с надеждой, что развязка
                    Такой же будет черной, горькой, страшной.
                    Чу!.. Кто там? Обездоленная, спрячься!

                          Отходит к глубину сцены.
                   Входят королева Елизавета и герцогиня
                                  Йоркская

                             Королева Елизавета

                    О сыновья! О милые малютки!
                    О неуспевшие расцвесть цветы!
                    Коль ваши души над землей витают
                    И приговора ждут от судии, -
                    Пускай ко мне слетят на легких крыльях,
                    Пускай услышат, как рыдает мать!

                             Королева Маргарита
                                (в сторону)

                    Пускай слетят и скажут: поделом
                    Детей накрыла ночь своим крылом.

                                 Герцогиня

                    Мне столько горестей пришлось оплакать,
                    Что онемели скорбные уста.
                    Эдуард Плантагенет, зачем ты умер?

                             Королева Маргарита
                                (в сторону)

                    И мой был сын Эдуард Плантагенет.
                    Погублен мой, - и вашего уж нет.

                             Королева Елизавета

                    Ты отлетел, господь, от бедных агнцев
                    И дал пожрать их волку? Или спал ты
                    В тот страшный час, небесный властелин?

                             Королева Маргарита
                                (в сторону)

                    А в час, когда пал муж мой? Пал мой сын?

                                 Герцогиня

                    Ты, призрак во плоти, ходячий труп,
                    Упырь, источник бед, срам мирозданья,
                    Живой синодик безотрадных дней, -
                    Ты, беспокойный дух, оставь в покое
                    Честную землю, ту, что нечестиво
                    Невинной кровью жертв ты опоил.
                            (Садится на землю.)

                             Королева Елизавета

                    Ах, если бы мне лечь в тебя, земля,
                    Вот так же просто, как сажусь - чтоб плакать!
                    Не временный мне отдых дай, но вечный!
                    Ах, есть ли кто несчастнее, чем я?
                   (Садится на землю рядом с герцогиней.)

                             Королева Маргарита
                              (выходя вперед)

                    Коль давность горя почитать как возраст,
                    Тогда я здесь старейшая из всех,
                    У бед моих есть право первородства.
                          (Садится рядом с ними.)
                    Что ж, если можно поделиться горем,
                    Припомним вместе ваше и мое.
                    Мой сын Эдуард! - Он Ричардом убит.
                    Супруг мой Генрих! - Ричардом убит.
                    Эдуард твой юный - Ричардом убит.
                    Твой юный Ричард - Ричардом убит.

                                 Герцогиня

                    Супруг мой Ричард Йорк тобой убит.
                    И Ретленда ты помогла убить.

                             Королева Маргарита

                    И Кларенс, сын твой, Ричардом убит.
                    Твоя утроба вытолкнула в мир
                    Чудовище, которое нас губит,
                    Тот пес, что, быв еще слепым щенком,
                    Имел уж зубы, чтоб терзать ягнят
                    И лакомиться их невинной кровью,
                    Тот изверг, исказивший образ божий,
                    Тот на земле невиданный тиран,
                    В чьем королевстве стон стоит и плач, -
                    Твоим был чревом порожден на свет
                    Затем лишь, чтоб нас всех загнать в могилу.
                    О праведный, карающий господь!
                    Хвала тебе за то, что адский пес
                    Пожрал потомство матери своей
                    И горечь наших слез ей дал изведать.

                                 Герцогиня

                    Вдова Ланкастера, не торжествуй,
                    Что горько мне: тебе я сострадала.

                             Королева Маргарита

                    Терпи. Изголодалась я по мщенью
                    И насыщаюсь, до него дожив.
                    Твой мертв Эдуард, убивший моего,
                    Другой Эдуард твой мертв - за моего.
                    Твой юный Йорк пошел к нему в довесок:
                    Ведь мой один ценней был их двоих.
                    Твой Кларенс мертв - он убивал Эдуарда.
                    И зрители трагедии кровавой -
                    Распутный Хестингс, Риверс, Воген, Грей -
                    Безвременно сошли в могильный мрак.
                    Лишь Ричард жив - служитель преисподней,
                    Торгаш кровавый, что скупает души
                    И шлет туда. Но близок, близок жалкий
                    И недостойный жалости конец.
                    Земля разверзлась, адский огнь пылает,
                    Хохочут бесы, молятся святые, -
                    Все ждут, что будет изгнан он отсюда.
                    О боже, подытожь его грехи,
                    Чтоб я могла воскликнуть: "Пес издох!"

                             Королева Елизавета

                    О да, ты предрекла, что день настанет,
                    И я твоих проклятий попрошу
                    Для ядовитой кривобокой жабы.

                             Королева Маргарита

                    Тебя тогда звала я жалкой куклой,
                    Ничтожным сколком моего величья!
                    Ты силишься быть тем, чем я была.
                    Ты пышное заглавье скалкой пьесы.
                    Ты вознеслась, чтобы скатиться вниз.
                    Ты мать двух принцев, посланных в насмешку
                    Злым роком. Ты мечтанье о былом.
                    Ты - вывеска величья, ты - пустышка,
                    Ты - пестроцветная мишень для стрел,
                    Ты - скоморох, что корчит королеву.
                    Где твой супруг? Где братья? Где два сына?
                    Где радости твои? Кто закричит
                    "Да здравствует", завидевши тебя?
                    Где льстиво изогнувшиеся пэры?
                    Где за тобой бегущая толпа?
                    Все было да прошло. А что теперь?
                    Ты кто - жена? Нет, горькая вдовица.
                    Ты - мать? Нет, плакальщица по сынам.
                    Ты королева? Нет, ничто в короне.
                    Ты даришь милости? Нет, просишь их.
                    Ты надо мной смеешься? Нет, смешна мне.
                    Ты повелительница? Нет, раба.
                    Так повернулось колесо возмездья,
                    И времени принесена ты в жертву.
                    Что ж, вспоминай о том, чем ты была,
                    И мучься вдвое, ставши тем, чем стала.
                    Ты забрала престол мой; будет честно
                    Забрать и долю горестей моих.
                    Пока на плечи гордые твои
                    Легла еще лишь половина груза,
                    Согнувшего меня, но ляжет весь.
                    Прощайте же, - ты, горе-королева,
                    И ты, супруга Йорка. Путь лежит мой
                    Во Францию. Из дальней стороны
                    Мне будут беды Англии смешны.

                             Королева Елизавета

                    Постой, постой, искусница в проклятьях!
                    Дай мне урок, как проклинать врагов.

                             Королева Маргарита

                    Не спи, не ешь, все думай днем и ночью
                    О мертвом счастье, о живых скорбях.
                    Воображай детей милей, чем были.
                    Убийцу их - гнуснее, чем он есть.
                    Все размышляй о горестной утрате -
                    И хлынет из тебя поток проклятий.

                             Королева Елизавета

                    Мои слова бессильны... Помоги!

                             Королева Маргарита

                    Скорбь даст им силу, и падут враги.
                                 (Уходит.)

                                 Герцогиня

                    Слова! У горя есть ли в них нужда?

                             Королева Елизавета

                    Летучие ходатаи скорбей,
                    Крылатые заступники печалей,
                    Душеприказчики былых утех!
                    Ужель их можно удержать в неволе?
                    Не защитят, не оградят права,
                    Но могут сердце облегчить слова.

                                 Герцогиня

                    Что ж, если так, - дай языку свободу.
                    Пойдем, и горьким дымом наших слов
                    Задушим зверя - сына моего,
                    Как задушил твоих он сыновей.
                    Чу!.. Он!.. Так пусть твои услышит вопли.

                  Трубы и барабаны. Входит король Ричард с
                                 войсками.

                               Король Ричард

                    Кто преградить посмел нам с войском путь?

                                 Герцогиня

                    О та, кто преградить могла бы путь
                    Тебе ко всем твоим злодействам, изверг,
                    В своей утробе задушив тебя.

                             Королева Елизавета

                    Прикрыт твой лоб короной золотой,
                    Но будь закон законом, - заклеймили б
                    Железом раскаленным лоб злодея,
                    Убившего наследника короны,
                    Несчастных сыновей моих и братьев!
                    О мразь! Ответь, где сыновья мои?

                                 Герцогиня

                    Злой гад, злой гад, ответь, где брат твой Кларенс?
                    Где Нед Плантагенет, его дитя?

                             Королева Елизавета

                    Где дорогие Риверс, Воген, Грей?

                                 Герцогиня

                    Где благородный Хестингс?

                               Король Ричард

                    Эй! Дуйте в трубы! Бейте в барабаны!
                    Не дам я небу слушать бабьи сплетни
                    Про божьего помазанника! Эй!

                         Трубы и барабанная дробь.

                    Иль вы учтивы будете со мною,
                    Иль эти ваши вопли утоплю
                    Я в исступленном грохоте войны.

                                 Герцогиня

                    Ты сын мне?

                               Король Ричард

                                Да, благодаренье богу,
                    И моему родителю, и вам.

                                 Герцогиня

                    Тогда покорствуй, если я корю.

                               Король Ричард

                    Миледи, я пошел отчасти в вас
                    И не люблю выслушивать упреки.

                                 Герцогиня

                    И все ж я выскажу...

                               Король Ричард

                                         Я буду глух.

                                 Герцогиня

                    Смягчу свои слова и буду кроткой.

                               Король Ричард

                    И краткой, матушка: ведь я спешу.

                                 Герцогиня

                    Ах, ты спешишь? А я тебя ждала,
                    Свидетель бог, додала в тоске и в муках.

                               Король Ричард

                    Иль, выйдя в мир, я вас не облегчил?

                                 Герцогиня

                    О нет. Ты вышел в мир и, как бог свят,
                    Мир для меня преобразился в ад.
                    Я тяжко мучилась, тебя рожая,
                    Ребенком был ты злым и своенравным,
                    А в отрочестве - диким и свирепым,
                    А в юности - бесстрашным, дерзким, наглым,
                    А в зрелые года - честолюбивым,
                    Лукавым, кровожадным, вероломным;
                    Повадкой мягче стал, но тем опасней
                    Злодей, когда он с виду незлобив.
                    Припомни-ка хотя единый час,
                    Когда бы от тебя я знала радость.

                               Король Ричард

                    Не помню. Разве что вы были рады,
                    Иной раз завтракая без меня.
                    Но если так противен вам мой вид, -
                    Не смею вам я докучать, миледи, -
                    Эй, бейте, барабаны!

                                 Герцогиня

                                         Стой! Послушай!..

                               Король Ричард

                    От вас уж много слышал горьких слов.

                                 Герцогиня

                    Скажу тебе еще одно лишь слово,
                    И впредь уж нам с тобой не говорить.

                               Король Ричард

                    Итак?

                                 Герцогиня

                    Иль праведный господь тебя убьет,
                    Не дав тебе с победой возвратиться,
                    Иль я умру от старости и горя, -
                    Но больше уж не встречусь я с тобой.
                    Так напоследок от меня прими
                    Тягчайшее проклятье. Пусть в день битвы
                    Тебя оно сильней отяготит,
                    Чем полное твое вооруженье!
                    Молюсь теперь я за твоих врагов.
                    А души светлые детей Эдуарда
                    Да вдохновят противников твоих,
                    Да предрекут им счастье и победу.
                    Ты любишь кровь - в крови и утони.
                    Во сраме жил - кончай во сраме дни!
                                 (Уходит.)

                             Королева Елизавета

                    Причин есть больше проклинать, сил - меньше.
                    Прибавлю лишь к ее словам "аминь".
                             (Собирается уйти.)

                               Король Ричард

                    Миледи, стойте!.. Надобно мне с вами
                    Поговорить.

                             Королева Елизавета

                                Ведь принцев-сыновей
                    Нет больше у меня, чтоб ты убил их;
                    А дочерям - в монастыре молиться,
                    Не во дворце рыдать. Оставь им жизнь!

                               Король Ричард

                    Итак, у вас есть дочь - Елизавета.
                    Она прекрасна, царственна, чиста.

                             Королева Елизавета

                    Так что ж, - ее за это умертвишь?
                    Позволь ей жить! За это я готова
                    Ее обезобразить, опорочить,
                    Я обвиню себя в прелюбодействе:
                    Оставь ей жизнь, и я дам клятву в том,
                    Что не был ей мой муж, Эдуард, отцом.

                               Король Ричард

                    Ее происхожденья не порочь!

                             Королева Елизавета

                    Порочу, чтобы жизнь ей сохранить.

                               Король Ричард

                    Ее хранит ее происхожденье.

                             Королева Елизавета

                    Но братьев ей оно не сохранило.

                               Король Ричард

                    Увы, созвездья были им враждебны.

                             Королева Елизавета

                    Нет, им враждебны были лжедрузья.

                               Король Ричард

                    Не знает милосердия судьба.

                             Королева Елизавета

                    Коль судьбами вершит немилосердный.
                    Столь злая смерть детей бы не постигла,
                    Когда бы не твоя столь злая жизнь.

                               Король Ричард

                    Не скажете ли вы, что я, их дядя,
                    Убил их?

                             Королева Елизавета

                             О добросердечный дядя,
                    У них отнявший трон, свободу, жизнь!
                    Ту руку, что пронзила их сердца,
                    Рассудок твой неправедно направил.
                    Убийца навострил тупой кинжал
                    О каменное Ричардово сердце,
                    И агнцам он моим впился в нутро.
                    Скорбя, мы укрощаем лютость скорби,
                    Не то б о мальчиках не говорила,
                    А якорными крючьями ногтей
                    Тебе в глаза вцепилась; но меня,
                    Суденышко, истерзанное бурей,
                    Втащили волны в эту гавань смерти,
                    Где бьюсь я об утес твоей груди.

                               Король Ричард

                    Миледи, столь же пылко, как себе
                    Желаю я побед в грядущих сечах,
                    Хочу вам блага, чтобы окупился
                    Весь нанесенный мною вам ущерб.

                             Королева Елизавета

                    Какие блага скрытый лик небес
                    Скрывает, чтоб, раскрывшись, дать мне благо?

                               Король Ричард

                    Возвысятся, миледи, ваши чада.

                             Королева Елизавета

                    Возвысятся? Взойдут на эшафот?

                               Король Ричард

                    Нет, на вершину славы и величья,
                    Достигнут высшей власти на земле.

                             Королева Елизавета

                    Не хочешь ли польстить моим печалям?
                    Какие же величие и славу
                    Предназначаешь ты для чад моих?

                               Король Ричард

                    Все, что мое, и самое себя -
                    Отдам я одному из чад твоих.
                    Но только пусть сначала канут в Лету
                    Разгневанной души воспоминанья
                    О том, в чем якобы виновен я.

                             Королева Елизавета

                    Короче! Чтоб твое великодушье
                    Короче не было, чем речь о нем.

                               Король Ричард

                    Я вашу дочь люблю от всей души.

                             Королева Елизавета

                    О! Чует материнская душа...

                               Король Ричард

                    И что вы чуете?

                             Королева Елизавета

                    Что от души душитель любит дочь,
                    Как от души душил он сыновей,
                    За что его благодарю душевно.

                               Король Ричард

                    Не торопитесь извращать слова.
                    Я говорю: "Я вашу дочь люблю
                    И сделать рад английской королевой".

                             Королева Елизавета

                    А кто, скажи мне, будет королем?

                               Король Ричард

                    Тот, кто ей даст корону. Кто ж еще?

                             Королева Елизавета

                    Как! Ты?

                               Король Ричард

                    Я, я. Что вы ответите, миледи?

                             Королева Елизавета

                    А как ты будешь свататься?

                               Король Ричард

                                               Об этом
                    Хотел я вас спросить: вам лучше знать.

                             Королева Елизавета

                    Совет исполнишь?

                               Король Ричард

                                     С радостью, миледи.

                             Королева Елизавета

                    Тогда пошли к ней сватом человека,
                    Который братьев умертвил ее:
                    Пусть ей снесет он два кровавых сердца!
                    Да вырезки на них: "Эдуард" и "Йорк".
                    Коль станет плакать, - ей подай платок,
                    Пропитанный невинной братней кровью
                    (Не так ли поступила Маргарита
                    С твоим отцом, когда убит был Ретленд?),
                    Пусть тем платком она отрет глаза.
                    А если не пленишь ее и этим,
                    Пошли ей список подвигов своих.
                    Ей опиши, как ты ее избавил
                    Сперва от дяди Кларенса, а после
                    От дяди Риверса; как ей на пользу
                    Покончил с доброй ее теткой, Анной.

                               Король Ричард

                    Глумитесь? Чтоб ее завоевать
                    Это не путь.

                             Королева Елизавета

                                 Пути иного нет.
                    Вот разве что ты свой изменишь облик,
                    Не будешь тем, кто это все свершил.

                               Король Ричард

                    Скажи, что все из-за нее свершилось.

                             Королева Елизавета

                    Нет, все равно ты будешь ей противен:
                    Уж слишком выкуп за любовь кровав.

                               Король Ричард

                    Что сделано, того не воротить.
                    Мы действуем иной раз без оглядки,
                    Жалеем о содеянном - потом.
                    Но если трон у ваших сыновей
                    Я отнял, - ваша дочь его получит.
                    И если ваше истребил потомство,
                    То я вознагражу вас за потерю
                    Своим от вашей дочери потомством.
                    Ведь по любви чуть низке званье бабки,
                    Чем самое святое званье - мать.
                    А внуки - те же дети, только младше
                    На поколенье - ваша кровь и плоть;
                    И в муках вам их не рожать, - лишь ночь
                    Послушать, как стенает ваше чадо.
                    Вам ваши дети омрачали юность,
                    Мои - лелеять будут вашу старость.
                    Утратили вы сына-короля,
                    Но тем приобрели дочь-королеву.
                    Я не могу вернуть все, что хотел бы,
                    Примите ж то, что я могу вам дать.
                    С отчаяньем в душе свои стопы
                    Направил на чужбину сын ваш, Дорсет.
                    А наш союз вернет его домой
                    К вершинам власти, к славе и почету.
                    Король, назвав женою вашу дочь,
                    Звать будет Дорсета любимым братом.
                    И сызнова вы - королева-мать.
                    И все руины бедственных времен
                    Отстроятся в двойном великолепье.
                    О! Много впереди счастливых дней!
                    И каждая слеза из ваших глаз
                    Вернется к вам жемчужиной востока,
                    Повысившись в цене двадцатикратно:
                    Ведь счастье выплатит вам долг с лихвой.
                    Ступай же тотчас к дочери своей,
                    Пусть твой житейский опыт даст ей смелость;
                    Ты слух ее готовь к речам любви
                    И сердце нежное воспламени ей
                    Стремлением к державному венцу;
                    Открой ей тайну сладостно-безмолвных
                    Часов, что ожидают новобрачных.
                    А я, вот этой дланью покарав
                    Бунтовщика, тупицу Бекингема,
                    К ней с лаврами вернусь и поведу
                    На свадебное ложе. Ей одной
                    Принадлежат плоды моей победы,
                    Ей - Цезарю, кем Цезарь побежден.

                             Королева Елизавета

                    Но как сказать, чтоб ей понятней было?
                    Кто хочет стать ей мужем? Брат отца,
                    Иль, может, лучше - дядя? Или тот,
                    Кем сгублены ее дядья и братья?
                    Как жениха назвать, чтобы при этом
                    Бог, совесть, честь моя и ее сердце
                    Таким не возмутились сватовством?

                               Король Ричард

                    Скажи, что наш союз даст мир стране.

                             Королева Елизавета

                    Мир, схожий с непрерывной цепью войн.

                               Король Ричард

                    Скажи, - король ей не велит, но просит...

                             Королева Елизавета

                    ...Того, что запрещает царь царей.

                               Король Ричард

                    Скажи, - всевластной станет королевой.

                             Королева Елизавета

                    Чтоб титул свой оплакивать, как я.

                               Король Ричард

                    Скажи, что вечно будет мной любима.

                             Королева Елизавета

                    Но долго ль будет длиться эта вечность?

                               Король Ричард

                    Вплоть до конца ее бесценных дней.

                             Королева Елизавета

                    Но много ль у нее бесценных дней?

                               Король Ричард

                    Как соизволят небо и природа.

                             Королева Елизавета

                    Как заблагорассудят ад и Ричард.

                               Король Ричард

                    Скажи, что властелин подвластен ей.

                             Королева Елизавета

                    Но ей, подвластной, эта власть претит.

                               Король Ричард

                    Красноречивей за меня проси.

                             Королева Елизавета

                    Речам правдивым ни к чему прикрасы.

                               Король Ричард

                    Так о моей любви скажи попроще.

                             Королева Елизавета

                    О лжи сказать попроще - выйдет грубо.

                               Король Ричард

                    Ответы ваши горячи, но мелки.

                             Королева Елизавета

                    Нет, холодны и глубоки они -
                    Точь-в-точь как сыновей моих могилы.

                               Король Ричард

                    Струн этих не касайтесь: это в прошлом.

                             Королева Елизавета

                    Могу ли не касаться этих струн,
                    Пока не порвались все струны сердца?

                               Король Ричард

                    Миледи, я клянусь святым Георгом,
                    И орденом Подвязки, и короной...

                             Королева Елизавета

                    ...что осквернил, покрыл стыдом, украл...

                               Король Ричард

                    Клянусь...

                             Королева Елизавета

                    Ничем. Тебе ведь нечем клясться.
                    Георг в твоих устах утратил святость,
                    Утратил рыцарскую честь твой орден,
                    И нет величья в краденой короне.
                    Чтоб я поверила, ты тем клянись,
                    Чего еще пока не осрамил.

                               Король Ричард

                                              Клянусь собой!

                             Королева Елизавета

                    Ты - воплощенье зла.

                               Король Ричард

                                         Отцом покойным.

                             Королева Елизавета

                    Ты - позор отцовский.

                               Король Ричард

                                          Вселенной.

                             Королева Елизавета

                    Ты принес ей только беды.

                               Король Ричард

                                              Тогда творцом!

                             Королева Елизавета

                    Пред ним ты весь в грехах.
                    Когда бы чтил ты клятву перед богом,
                    Тогда б согласья, что твой брат скрепил,
                    Ты не расторг, и был бы жив мой брат;
                    Когда бы чтил ты клятву перед богом,
                    Венчающий тебя металл державный
                    Увенчивал бы сына моего,
                    И были б живы оба милых принца,
                    Которых ты, клятвопреступник, сделал
                    Добычей тленья, пищей для червей.
                    Так чем же клясться будешь ты?

                               Король Ричард

                    Грядущим.

                             Королева Елизавета

                              Его ты изуродовал былым.
                    В грядущем мне еще лить много слез
                    Из-за злодейств, тобой уже свершенных.
                    А дети, чьих отцов ты истребил?
                    Еще им долго плакать, бесприютным.
                    А матери, чьих сыновей убил ты?
                    Еще им долго плакать, одиноким.
                    Нет, не клянись грядущим: ведь на нем -
                    Проклятье зла, свершенного в былом.

                               Король Ричард

                    Как верно то, что я хочу победы
                    На бранном поле, так же верно то,
                    Что каюсь я и что стремлюсь к добру.
                    Да сгину я от самого себя,
                    Да преградят мне небеса путь к счастью,
                    Да не пошлет день света мне, ночь - сна,
                    Да будут все созвездья мне враждебны,
                    Коль всей душой, и мыслями, и сердцем
                    Благоговейно не люблю твою
                    Прекраснейшую царственную дочь!
                    В ней - счастье для меня и для тебя!
                    А если нет, - меня, тебя, ее,
                    Всю Англию и тьму людей крещеных
                    Погибель ждет, изничтоженье, смерть.
                    Мой с ней союз - иного нет спасенья,
                    Мой с ней союз - он должен нас спасти.
                    Вот почему, возлюбленная мать, -
                    Так звать вас надлежит мне, - поручаю
                    Вам быть ходатаем моей любви.
                    Речь обо мне ведите: не о том,
                    Каким я был, - о том, каким я стану;
                    Не о былых - о будущих свершеньях.
                    О долге и о тяжких временах
                    Твердите ей и мелочным упрямством
                    Не погубите замыслов великих.

                             Королева Елизавета

                    На уговоры дьявола поддаться?

                               Король Ричард

                    Коль уговоры дьявола - к добру.

                             Королева Елизавета

                    Забыть себя? Забыть, кто я такая?

                               Король Ричард

                    Коль память причиняет только вред.

                             Королева Елизавета

                    Но ты ведь погубил моих детей!

                               Король Ричард

                    Их в лоне дочери твоей зачну
                    И, выношены в нем, они родятся
                    На свет для вящей радости твоей.

                             Королева Елизавета

                    Мне дочь склонять, чтоб вышла за тебя?

                               Король Ричард

                    И станете вы матерью счастливой.

                             Королева Елизавета

                    Отправлюсь к ней. Вы напишите мне,
                    И я вам сообщу ее решенье.

                               Король Ричард

                    Ей передайте нежный поцелуй,
                    Знак верности. Прощайте.

                         Королева Елизавета уходит.

                                             Наконец-то!
                    Сдалась, пустая, глупая бабенка.

                       Входит Ретклиф, за ним Кетсби.

                    А, вы! Какие вести?

                                  Ретклиф

                                        Государь!
                    На западе замечен сильный флот.
                    А к берегу стекаются толпой
                    Приверженцы сомнительные наши.
                    Видать - не для сраженья, без оружья.
                    Сдается, Ричмонд этот флот привел,
                    И высадку начнет он тем же часом,
                    Как подойдет на помощь Бекингем.

                               Король Ричард

                    Послать за Норфолком - во весь опор!
                    Скачи ты, Ретклиф. Или Кетсби. Где он?

                                   Кетсби

                    Я здесь, милорд.

                               Король Ричард

                                    Мчись к Норфолку.

                                   Кетсби

                    Да, государь, тотчас, во весь опор.

                               Король Ричард
                                 (Ретклифу)

                    Поди сюда. Ты - в Солсбери скачи
                    И сразу же...
                                (К Кетсби.)
                                  Тупой ленивый скот!
                    Что стал столбом? Что к Норфолку не скачешь?

                                   Кетсби

                    Сначала должен знать я, государь,
                    С каким приказом к герцогу явиться.

                               Король Ричард

                    Ты прав, мой добрый Кетсби!.. Передай:
                    Пусть он поднимет войско, - все, что сможет,
                    И в Солсбери навстречу мне спешит.

                                   Кетсби

                    Иду.
                                 (Уходит.)

                                  Ретклиф

                    Мне в Солсбери - с каким приказом?

                               Король Ричард

                    Как в Солсбери? Я сам туда иду.

                                  Ретклиф

                    Но вы мне повелели...

                               Входит Стенли.

                               Король Ричард

                                          Я раздумал. -
                    Какие вести ты принес нам, Стенли?

                                   Стенли

                    Не слишком радостны они для слуха,
                    Но и не столь уж плохи - как взглянуть.

                               Король Ричард

                    Вот как? Ты что - загадки задаешь?
                    Ни хороши, ни плохи... Что ты кружишь,
                    А не выкладываешь напрямик?

                                   Стенли

                    Граф Ричмонд в море вывел корабли.

                               Король Ричард

                    Пусть он пойдет на дно, проглочен морем,
                    Трусишка этот беглый!.. А зачем?

                                   Стенли

                    Не знаю, лишь гадать могу, милорд.

                               Король Ричард

                    И что ж ты нагадал?

                                   Стенли

                    Что Дорсет, Бекингем, епископ Или
                    Его призвали на английский трон.

                               Король Ричард

                    Иль трон мой пуст? Иль выронил свой меч я?
                    Иль умер государь? В стране нет власти?
                    Кто жив еще из Йорков, кроме нас?
                    Кому здесь быть на троне, как не Йорку?
                    Зачем же он шныряет по морям?

                                   Стенли

                    Тут я гадать не смею, мой король.

                               Король Ричард

                    Посмел гадать, что в короли он метит,
                    Не смеешь угадать, куда плывет.
                    Не хочешь ли перебежать к нему?

                                   Стенли

                    Нет, государь; зачем не доверять мне?

                                   Ричард

                    А где ж твои войска, чтоб дать отпор?
                    Где все твои друзья? Твои вассалы?
                    На запад ринулись, чтобы помочь
                    Бунтовщикам в их высадке на сушу?

                                   Стенли

                    На севере стоят мои друзья.

                               Король Ричард

                    Прохладные друзья для короля!
                    На севере! Когда их государю
                    На западе нужны сейчас войска.

                                   Стенли

                    Мне не было приказа, государь.
                    Лишь соизвольте отпустить меня, -
                    Я войско соберу и встречусь с вами,
                    Где и когда велите мне, милорд.

                               Король Ричард

                    Да, отпустить, - ты к Ричмонду сбежишь!
                    Я, сэр, не верю вам.

                                   Стенли

                                         Мой государь,
                    Чем заслужил я это подозренье?
                    Лжецом я не был, им не буду впредь.

                               Король Ричард

                    Скачи сбирай людей. Но сын твой Джордж
                    Останется при нас. Не сдержишь слово -
                    Он голову не сдержит на плечах

                                   Стенли

                    Храните сына, я вам буду верен.
                                 (Уходит.)

                             Входит 1-й гонец.

                                 1-й гонец

                    Мой государь, от преданных друзей
                    Весть достоверная из Девоншира:
                    Сэр Эдуард Кортни и прелат спесивый
                    Епископ Экстер, старший его брат,
                    С сообщниками подняли мятеж.

                             Входит 2-й гонец.

                                 2-й гонец

                    Державный повелитель! В графстве Кент
                    Восстали Гилдфорды. К ним примыкает
                    Час от часу все больше недовольных,
                    И воинство мятежное растет.

                             Входит 3-й гонец.

                                 3-й гонец

                    О государь мой! Войско Бекингема...

                               Король Ричард

                    Прочь, воронье! Довольно каркать смерть!
                               (Бьет гонца.)
                    Вот! Вот тебе - до лучших новостей.

                                 3-й гонец

                    Я вашему величеству хотел
                    Сказать, что ливнями и наводненьем
                    Застигнут Бекингем. Его войска
                    Рассеялись, а сам он в одиночку
                    Скрывается - никто не знает где.

                               Король Ричард

                    Прости! Вот кошелек - он снимет боль.
                    А догадались объявить награду
                    Тому, кто выдаст нам бунтовщика?

                                 3-й гонец

                    Да, государь. Объявлена награда.

                             Входит 4-й гонец.

                                 4-й гонец

                    Сэр Томас Ловел и маркиз лорд Дорсет
                    Восстали в Йоркшире, мой государь.
                    Но вашему величеству принес я
                    И радостную весть: бретонский флот
                    Рассеян бурей. Ричмонд выслал шлюпку
                    На дорсетширский берег, чтоб разведать:
                    Там недруги его или друзья?
                    Узнав, что там, мол, люди Бекингема,
                    Его сторонники, - он не поверил,
                    Поставил паруса и повернул
                    Туда, откуда он приплыл - к Бретани.

                               Король Ричард

                    В поход! В поход! Готовы мы к борьбе,
                    И если к нам не вторглись иноземцы, -
                    Раздавим собственных бунтовщиков.

                               Входит Кетсби.

                                   Кетсби

                    Мой государь, взят герцог Бекингем.
                    Весть лучшая из двух, что я принес,
                    Вторая - та, что высадился Ричмонд
                    И с сильным войском в Милфорде стоит.
                    Похуже первой, но что есть, то есть.

                               Король Ричард

                    В путь! К Солсбери! Пока мы здесь болтаем,
                    Победу можно было б одержать
                    Иль битву проиграть по-королевски.
                    Пусть кто-нибудь доставит Бекингема
                    К нам в Солсбери. Вы все за мной. Вперед!

                             Трубы. Все уходят.


        СЦЕНА 5

                        Комната в доме лорда Стенли.
                   Входят Стенли и сэр Кристофер Эрсуик.

                                   Стенли

                    Сэр Кристофер, ты Ричмонду скажи:
                    Кровавый боров у себя в хлеву
                    Заложником оставил Джорджа Стенли.
                    Восстану - сложит голову мой сын.
                    Лишь этот страх мне выступить мешает.
                    Спеши к нему, ручайся за меня
                    И передай: с охотой королева
                    Ему отдаст в супруги свою дочь.
                    Но где сейчас стоит наш славный Ричмонд?

                                   Эрсуик

                    Он в Уэльсе: в Пемброке иль Харфорд-Уэсте.

                                   Стенли

                    А кто к нему примкнул из нашей знати?

                                   Эрсуик

                    Прославленный воитель Уолтер Херберт,
                    Сэр Гилберт Толбот и сэр Уильям Стенли,
                    Бесстрашный Пемброк, Оксфорд, сэр Джеймс Блант
                    И Райс-ап-Томас с верною дружиной
                    И славных множество еще дворян.
                    Свои войска они ведут на Лондон
                    И ждут, что враг их встретит на пути.

                                   Стенли

                    Скачи же к Ричмонду и передай
                    Мое письмо - я в нем все изложил.
                              (Подает письмо.)
                    Прощай.

                                  Уходят.


        АКТ V

        СЦЕНА 1

                             Солсбери. Равнина.
                   Входят шериф Уилтширский и окруженный
               стражею с алебардами Бекингем, которого ведут
                                 на казнь.

                                  Бекингем

                   Так Ричард говорить со мной не станет?

                                   Шериф

                   Нет. Подчинитесь уж судьбе, милорд.

                                  Бекингем

                   Вы, Хестингс, сыновья Эдуарда, Риверс,
                   Ты, кроткий Генрих и твой сын Эдуард,
                   Вы, Грей и Воген, - все, кто умерщвлен
                   Коварно, тайно и неправосудно!
                   Коль в этот час вы сумрачно и гневно
                   Взираете на мир сквозь тучи эти, -
                   Возрадуйтесь погибели моей! -
                   Сегодня, кажется, День всех усопших?

                                   Шериф

                   И впрямь, милорд.

                                  Бекингем

                   День всех усопших стал мне Судным днем.
                   Ведь в этот день при короле Эдуарде
                   Клялся я в верности его потомству
                   И королеве, и ее родне.
                   Я в этот день клялся: коль изменю,
                   Пускай и мне вернейший друг изменит...
                   И дух мой в этот день, в День всех усопших,
                   Предстанет за грехи держать ответ.
                   Всевидящий судья, чье имя всуе
                   Я поминал, обет исполнил мой,
                   Пустое слово обернулось делом.
                   Вот так он меч, злодеем навостренный,
                   Ему же поворачивает в грудь.
                   Сбылось оно, проклятье Маргариты, -
                   Она сказала: "В день, когда пронзит
                   Он мукой твое сердце, ты вспомянешь,
                   Что Маргарита это предрекла".
                   Ну что ж, ведите к плахе. Ждет топор.
                   Мне зло за зло, позор мне за позор.
                                 (Уходит.)


        СЦЕНА 2

                            Поле близ Темуорта.
             Входят с барабанами и знаменами Ричмонд, Оксфорд,
                    сэр Джеймс Блант, сэр Уолтер Херберт
                      другие военачальники с войсками.

                                  Ричмонд

                     Вы, братья по оружью, вы, друзья,
                     Стонавшие под игом самовластья!
                     До сердца нашей родины дошли мы,
                     Не повстречав препятствий на пути.
                     Есть вести добрые от лорда Стенли:
                     Кровавый, мерзкий, бешеный кабан,
                     Что ваши истоптал сады и нивы,
                     Что кровь из ваших жил лакал, как пойло,
                     И внутренности ваши пожирал,
                     "Залег поганый боров, - пишет Стенли, -
                     Близ Лестера, отсюда - день пути".
                     Во имя божье, храбрые друзья!
                     Один лишь страдный день на бранном поле,
                     И жатвой нашей будет вечный мир.

                                  Оксфорд

                     Как совесть нам велит, - единодушно
                     Обрушимся мы все на кровопийцу.

                                  Херберт

                     Его друзья переметнутся к нам.

                                   Блант

                     Его друзья из страха в дружбе с ним,
                     Они в беде тотчас его покинут.

                                  Ричмонд

                     Да, все за нас. Вперед, во имя божье!
                     Объединит крылатая надежда
                     Единой волей сотни наших воль, -
                     Король с ней - бог, а нищий с ней - король.

                                  Уходят.


        СЦЕНА 3

                             Босуортское поле.
                  Входят король Ричард в доспехах, герцог
                   Норфолк, граф Серри, Ретклиф и другие.

                               Король Ричард

                    Здесь станем лагерем, на этом поле.
                    Зачем так пасмурен ваш взор, граф Серри?

                                   Серри

                    Зато безоблачна моя душа.

                               Король Ричард

                                              Лорд Норфолк!..

                                  Норфолк

                    Что угодно, государь?

                               Король Ричард

                    Придется переведаться мечами.
                    Не так ли, Норфолк? А?

                                  Норфолк

                                           Да, государь:
                    И наносить, и отражать удары.

                               Король Ричард

                    Здесь ставьте мой шатер. Здесь нынче лягу.
                    Солдаты ставят королевский шатер.
                    А завтра где? Э, что там, все равно.
                    Известно ль, как сильны бунтовщики?

                                  Норфолк

                    Их тысяч шесть, ну - семь, никак не больше.

                               Король Ричард

                    Так, стало быть, мы втрое их сильней,
                    Да королевский сан - он словно крепость,
                    А у врага такой опоры нет.
                    Ну, скоро ль там шатер? Пойдем, милорды,
                    За мной, друзья, осмотрим поле боя,
                    Да всех военачальников ко мне.
                    Не должно упущений быть ни в чем:
                    День завтрашний нелегким будет днем.

                                  Уходят.

              Входят на другом конце поля Ричмонд, сэр Уильям
                  Брендон, Оксфорд и другие военачальники.
                       Солдаты ставят шатер Ричмонда.

                                  Ричмонд

                    Усталое ушло на отдых солнце,
                    След колесницы огненной его
                    Назавтра нам сулит погожий день.
                    Сэр Уильям Брендон, вам я вверю знамя.
                    Чернила и бумагу мне в шатер:
                    Составлю план сраженья, всем отрядам
                    Места назначу, поделивши скупо
                    Немногочисленные наши силы.
                    Со мною вместе будьте вы, лорд Оксфорд,
                    Сэр Уильям Брендон и сэр Уолтер Херберт.
                    Граф Пемброк при своем полку остался.
                    Мой добрый Блант, прошу вас, пожелайте
                    Ему покойной ночи от меня,
                    И пусть он пред рассветом будет здесь.
                    Еще одно, мой храбрый капитан:
                    Известно вам, где лагерь лорда Стенли?

                                   Блант

                    Коль я не ошибаюсь (но уверен,
                    Что точно различил я знамя Стенли),
                    Его отряд не меньше, как в полмили
                    На юг от главных королевских сил.

                                  Ричмонд

                    Когда б могли вы без большого риска,
                    Мой благородный Блант, к нему пробраться
                    И важное письмо ему доставить...

                                   Блант

                    Доставлю, - жизнью вам клянусь, милорд.
                    Дай бог вам доброй ночи.

                                  Ричмонд

                                             И вам тоже. -
                    Прошу, друзья, в шатер - посовещаться
                    О завтрашнем сраженье. Тут свежо.

                     Входит с военачальниками в шатер.
              Подходят к своему шатру король Ричард, Норфолк,
                         Ретклиф, Кетсби и другие.

                               Король Ричард

                    Который час?

                                   Кетсби

                                 Уж девять, государь.
                    Пора поужинать.

                               Король Ричард

                                    Я не хочу.
                    Подайте мне бумагу и чернила.
                    Забрало мне исправили на шлеме?
                    Мои доспехи принесли в шатер?

                                   Кетсби

                    Да, государь, готово все.

                               Король Ричард

                                              Мой Норфолк,
                    К своим обязанностям приступай.
                    Поставь в дозор надежнейших людей.

                                  Норфолк

                    Иду, мой государь.

                               Король Ричард

                    Встань с жаворонками, мой добрый Норфолк.

                                  Норфолк

                    Приказ исполню, государь.
                                 (Уходит.)

                               Король Ричард

                                              Эй, Кетсби!

                                   Кетсби

                    Да, государь?

                               Король Ричард

                                  Гонца отправить к Стенли:
                    Чтоб он привел к нам войско до восхода,
                    Иначе Джордж, его наследник, канет
                    В бездонную пучину вечной тьмы.

                               Кетсби уходит.

                                  (Слуге.)
                    Налей мне кубок. И поставь ночник.
                    К утру седлай мне белого. Да копья
                    Проверь, чтоб крепки были и легки.
                    Да, Ретклиф!

                                  Ретклиф

                                 Государь?

                               Король Ричард

                                            Скажи, ты нынче
                    Угрюмого Нортумберленда видел?

                                  Ретклиф

                    Пока совсем не смерклось, с графом Серри
                    Он за отрядом обходил отряд
                    И ободрял бойцов.

                               Король Ричард

                                      Так, так, прекрасно.
                    Налей вина... Не чувствую я нынче
                    Той бодрости, того подъема духа,
                    Которые присущи мне всегда.
                              (Выпивает вино.)
                    Поставь. А где чернила и бумага?

                                  Ретклиф

                    Здесь, государь.

                               Король Ричард

                    Проверишь стражу и ступай к себе.
                    А в мой шатер приди перед рассветом,
                    Поможешь мне надеть доспех. Ступай.

              Ретклиф и слуги уходят. Король Ричард засыпает.
               Стенли входит в шатер Ричмонда, где находятся
                              Ричмонд и лорды.

                                   Стенли

                    Да будет осенен твой шлем победой.

                                  Ричмонд

                    Пусть ниспошлет тебе ночная тьма
                    Свою защиту, благородный отчим.
                    Скажи, здорова ль матушка моя?

                                   Стенли

                    Да. Молится за Ричмонда она
                    И шлет тебе свое благословенье.
                    Но к делу. На исходе тишина,
                    Завеса тьмы редеет на востоке.
                    Нет времени, я кратким должен быть.
                    Готовься битву завязать чуть свет,
                    И смертоносноглазая война
                    Решит твою судьбу в кровавой сече.
                    Мне, как ни жаль, тянуть придется время
                    И выступить на стороне твоей
                    В последний миг, решив исход сраженья.
                    Сейчас примкнуть к тебе я не могу, -
                    Иначе будет на глазах отца
                    Твой брат, мой Джордж любимый, предан смерти
                    Прощай. Сейчас не время и не место
                    Для излияний дружбы и любви,
                    Для той беседы вольной, задушевной,
                    Что знаменует встречу двух друзей.
                    Даст бог - наговоримся на досуге.
                    Прощай. Будь храбр, - победа за тобой!

                                  Ричмонд

                    Милорды, проводите лорда Стенли.
                    Как дух мой ни встревожен, надо лечь,
                    Не то мне поутру свинцовый сон
                    Не даст подняться на крылах победы.
                    Покойной ночи, добрые друзья.

                        Все, кроме Ричмонда уходят.

                    О ты, господь, о ты, мой полководец,
                    Взгляни с любовью на моих солдат!
                    Карающий твой меч вложи им в руки, -
                    Да сокрушит он шлемы всех врагов,
                    Что узурпатор против нас сплотил!
                    Орудьями возмездья сделай нас,
                    И мы тебя восславим в час победы!
                    Тебе мой бодрствующий дух вручаю
                    Пред тем, как окна глаз моих закрыть.
                    И в бденье, и во сне - пребудь со мной!
                                (Засыпает.)

             Является призрак принца Эдуарда, сына Генриха VI.

                           Призрак принца Эдуарда
                                 (Ричарду)

                    Тебе на сердце камнем завтра лягу!
                    Припомни, как в расцвете юных лет
                    Я был тобой при Тьюксбери заколот.
                    Тебе за то - отчаянье и смерть!
                                (Ричмонду.)
                    Мужайся, Ричмонд! Души убиенных
                    Несчастных принцев будут за тебя.
                    Сын Генриха с тобой в союзе, Ричмонд!

                        Является призрак Генриха VI.

                             Призрак Генриха VI
                                 (Ричарду)

                    Когда был смертным я, изрешетил ты
                    Помазаннику тело. Вспомни это.
                    Твоя судьба - отчаянье и смерть!
                    За Генриха - отчаянье и смерть!
                                (Ричмонду.)
                    Ты добр и чист. Победа за тобой!
                    Тот Генрих, что предрек тебе корону,
                    Тебе пророчит жизнь и процветанье!

                         Является призрак Кларенса.

                              Призрак Кларенса
                                 (Ричарду)

                    Тебе на сердце камнем завтра лягу
                    Я, захлебнувшийся твоим вином,
                    Коварством сгубленный несчастный Кларенс.
                    В час битвы завтра вспомнишь обо мне
                    И выронишь ты меч свой бесполезный.
                    Тебе в удел - отчаянье и смерть!
                                (Ричмонду.)
                    За отпрыска Ланкастерского дома
                    Мольбы возносят сгубленные Йорки.
                    Бог за тебя! Живи и процветай!

                 Являются призраки Риверса, Грея и Вогена.

                              Призрак Риверса
                                 (Ричарду)

                    Тебе на сердце камнем завтра лягу
                    Я, Риверс, в Помфрете тобой казненный.
                    Отчаянье и смерть!

                                Призрак Грея
                                 (Ричарду)

                                       Припомни Грея
                    В сраженье - и отчается твой дух!

                               Призрак Вогена
                                 (Ричарду)

                    Ты вспомнишь Вогена и ужаснешься,
                    И выпадет из рук твоих копье.
                    И ждут тебя отчаянье и смерть!

                                 Все вместе
                                 (Ричмонду)

                    Восстань! Вонзили мы обиды наши
                    Злодею в грудь. Восстань и победи!

                        Является призрак Хестингса.

                             Призрак Хестингса
                                 (Ричарду)

                    Злодей кровавый, пробудись для зла,
                    Чтоб кончить дни свои в бою кровавом.
                    За Хестингса - отчаянье и смерть!
                                (Ричмонду.)
                    Ты, чистая душа, восстань, восстань!
                    За нашу Англию иди на брань!

                    Являются призраки маленьких принцев.

                              Призраки принцев
                                 (Ричарду)

                    Племянников задушенных припомни.
                    Свинцом тебе на грудь мы ляжем, Ричард,
                    Утопим в бездне гибели и срама.
                    Тебе за нас - отчаянье и смерть!
                                (Ричмонду.)
                    Спи мирно и проснись, готовый к бою.
                    Не страшен вепрь, коль ангелы с тобою.
                    Живи, родоначальник королей!
                    Погубленные сыновья Эдуарда
                    Желают процветания тебе.

                        Является призрак леди Анны.

                             Призрак леди Анны
                                 (Ричарду)

                    Я, Анна, я, несчастная жена,
                    Что часа не спала с тобой спокойно,
                    Пришла к тебе твой потревожить сон.
                    В час битвы завтра вспомнишь обо мне
                    И выронишь ты меч свой бесполезный.
                    Тебе в удел - отчаянье и смерть!
                                (Ричмонду.)
                    Ты, ясная душа! Пусть в ясном сне
                    Перед тобой появится победа.
                    Твой враг мне муж, но буду в час борьбы
                    За Ричмонда я возносить мольбы.

                        Является призрак Бекингема.

                             Призрак Бекингема
                                 (Ричарду)

                    Тебя я первый продвигал к престолу,
                    Твоей последней жертвою я стал.
                    В разгаре битвы вспомни Бекингема
                    И, устрашась грехов своих, умри!
                    Перелистай во сне свои злодейства!
                    Ты, окровавивший земную твердь,
                    Казнись, дрожи! Отчаянье и смерть!
                                (Ричмонду.)
                    Тебе на помощь не успел прийти я,
                    Но знай, - помогут силы всеблагие.
                    Бог за тебя и ангельская рать,
                    Кичливому врагу не устоять.

               Призраки исчезают. Король Ричард просыпается.

                               Король Ричард

                    Сменить коня.... Перевяжите раны!..
                    Помилуй, боже... Что я! Это - сон.
                    О, как ты мучаешь, трусиха совесть!
                    Мерцанье звезд... Стоит глухая ночь.
                    Холодный пот. И дрожь. Ужель боюсь я?
                    Кого, себя? Здесь больше никого.
                    Я это - я. И сам себе я друг.
                    Здесь есть убийца? Нет... Есть: это я.
                    Тогда бежать!.. От самого себя?
                    Я отплачу!.. Как, самому себе?
                    Увы, себя люблю я. Но за что?
                    За то добро, что сам себе я сделал?
                    О нет, скорее на себя я зол
                    За мной самим содеянное зло!
                    Да, я злодей... Нет, я солгал, неправда!
                    Дурак, хвали себя!.. Дурак, не льсти!..
                    У совести моей сто языков,
                    И каждый о себе напоминает,
                    И я во всех рассказах их - злодей.
                    Я клятвы нарушал - какие клятвы!
                    Я убивал - кого я убивал!
                    И все грехи - ужасные грехи! -
                    Вопят суду: "Виновен! Он виновен!"
                    Отчаянье! Никто меня не любит.
                    Умру - не пожалеет ни один.
                    И в ком бы мог я встретить жалость, если
                    Во мне самом нет жалости к себе?
                    Казалось души всех убитых мною,
                    Сойдясь в шатре, сулили поутру
                    Обрушить на главу мою возмездье.

                              Входит Ретклиф.

                                  Ретклиф

                    Милорд!

                               Король Ричард

                           О дьявол! Кто это?

                                  Ретклиф

                                              Я, Ретклиф.
                    Мой государь, в деревне петухи
                    Рассвет уже вторично возвестили.
                    Соратники все ваши на ногах
                    И надевают бранные доспехи.

                               Король Ричард

                    О Ретклиф! Я ужасный видел сон!..
                    Как думаешь, - соратники надежны?

                                  Ретклиф

                    Не сомневаюсь.

                               Король Ричард

                                   Ретклиф, я боюсь!

                                  Ретклиф

                    Не бойтесь, государь, пустых видений.

                               Король Ричард

                    Виденья ночи нынешней, клянусь,
                    Дух Ричарда сильнее ужаснули,
                    Чем въявь - десятитысячное войско
                    С таким вождем, как этот жалкий Ричмонд.
                    Еще не брезжит день. Пойдем побродим
                    По лагерю, прислушаемся к толкам:
                    Не думает ли кто перебежать?

                                  Уходят.
             Ричмонд просыпается в своем шатре. Выходят лорды.

                                   Лорды

                    Граф Ричмонд, с добрым утром.

                                  Ричмонд

                    Заботливые, верные друзья,
                    Я вас прошу - простите лежебоку.

                                   Лорды

                    Как вам спалось, милорд?

                                  Ричмонд

                    Блаженный сон! Сладчайшие виденья,
                    Какие только могут нам присниться,
                    Слетелись в мой шатер, лишь вы ушли.
                    Явились души всех, кого замучил
                    Злой Ричард, - все победу мне сулили.
                    Признаюсь, - жарко радуется сердце,
                    Когда я дивный вспоминаю сон.
                    Который час?

                                   Лорды

                                 Без малого четыре.

                                  Ричмонд

                    Пора надеть доспехи и начать.
                            (Выходит к войскам.)
                    К тому, что я уже сказал вам прежде,
                    Не много, дорогие земляки,
                    Добавлю я: не время для речей;
                    Но помните: за нас и бог, и правда.
                    Моления святых, молитвы жертв
                    Нас защитят как крепостные стены.
                    Все вражье войско, кроме полководца,
                    Желает не ему, а нам победы.
                    Ведь кто их вождь? Он попросту, друзья,
                    Кровавый угнетатель и убийца.
                    Он на крови возник и утвердился.
                    Он средств не разбирал; зато, достигнув,
                    Уничтожал всех тех, кто средством был.
                    Поддельный он алмаз, чей ярок блеск
                    Лишь от сверканья краденого трона.
                    Он изначала божьим был врагом.
                    Так вот: коль с божьим бьетесь вы врагом, -
                    Бог воинов своих не даст в обиду;
                    Коль притеснителя взялись вы свергнуть, -
                    Свободно вы вздохнете без него;
                    Коль поднялись вы на врагов отчизны, -
                    Отчизна вам сторицей возместит;
                    Коль поднялись вы на спасенье жен, -
                    С победой жены ваши вас поздравят;
                    Коль за детей своих вы встали грудью, -
                    То дети тех детей вас будут чтить.
                    Итак, за бога и за справедливость -
                    Знамена выше! Обнажим мечи!
                    За неуспех в ответе буду я:
                    Мой хладный труп в могиле будет хладной.
                    Случись успех - свою получит долю
                    Последний самый из моих солдат.
                    Трубите, трубы! Бейте, барабаны!
                    Смелее! Ричмонд непоколебим!
                    Бог и святой Георг! Мы победим!

                                  Уходят.

                   Входят король Ричард, Ретклиф, Кетсби,
                              свита и войска.

                               Король Ричард

                    Так что же говорит Нортемберленд?

                                  Ретклиф

                    Что Ричмонд новичок в военном деле.

                               Король Ричард

                    Он прав. А что сказал на это Серри?

                                  Ретклиф

                    Он улыбнулся и сказал: "Тем лучше".

                               Король Ричард

                    Он молвил правду: так оно и есть.

                                 Бьют часы.

                    Который час? Подай мне календарь.
                    Кто нынче видел солнце?

                                  Ретклиф

                                            Я не видел.

                               Король Ричард

                    Оно пренебрегло землей: по книге
                    Ему взойти бы надо час назад.
                    Кому-то выпал черный день... А, Ретклиф?

                                  Ретклиф

                    Да, государь.

                               Король Ричард

                                  Не выйдет нынче солнце.
                    На нас глядит нахмуренное небо,
                    А на земле роса, как капли слез...
                    Нет солнца! Что ж, разделим огорченье
                    Мы с Ричмондом: одни и те же тучи
                    Нависли надо мною и над ним.

                              Входит Норфолк.

                                  Норфолк

                    К оружью, государь! Враг вышел в поле.

                               Король Ричард

                    Скорей! Скорей! Готовьте мне коня!
                    Пошлите к Стенли: пусть ведет свой полк.
                    А я войска построю на равнине.
                    Расставить силы я задумал так:
                    Передовые - в ширину равнины,
                    И пешие, и конные отряды;
                    А лучники за ними посредине.
                    Пехоту герцог Норфолк поведет,
                    Возглавит всадников граф Томас Серри.
                    Потом, когда завяжется сраженье,
                    Я выведу свой полк, который с флангов
                    Отборной конницей поддержан будет.
                    А сверх того за нас - святой Георг!
                    Ну, что ты нам на это скажешь, Норфолк?

                                  Норфолк

                    Отличный план, державный полководец.
                    Но вот что я нашел в своем шатре.
                              (Подает бумагу.)

                               Король Ричард

                    "Сбавь прыти, Джек Норфолк, послушай сове
                    Твой Ричард пропал, его песенка спета".
                    Враг изощряется!
                    Военачальники, все по местам!
                    Нет, не смутить наш дух пустыми снами!
                    Ведь совесть - вздор. О ней твердят лишь
                    Стращая тех, кто смел и кто силен.
                    Кулак - нам совесть, меч - вот наш закон.
                    Вперед же, в бой! Нам нет пути назад.
                    Когда не в рай, - сойдем все вместе в ад!
                          (Обращается к войскам.)
                    Что вам добавить к сказанному прежде?
                    Припомните, с кем предстоит вам бой:
                    С бродягами, с отребьем, с беглым сбродом,
                    С бретонской рванью, подлым мужичьем,
                    С блевотиной объевшейся страны -
                    Толпой насильников, разбойной шайкой.
                    Нарушили они покой ваш мирный;
                    У вас есть земли - надо отобрать,
                    У вас есть жены - нужно обесчестить.
                    А кто у них за главаря? Щенок,
                    Что выкормлен из милости в Бретани.
                    Он - неженка: испытывал он стужу?
                    Вот разве что гуляя по снежку...
                    Так вышвырнем же в море эту мразь!
                    Отхлещем всласть французских голодранцев,
                    Которым, видно, надоело жить!
                    Когда бы не мечта - пограбить нас,
                    Они повесились бы с голодухи.
                    Уж если сломят нас, - пусть сломят люди,
                    Не выродки, которых наши деды
                    В самой Бретани били и топтали
                    И в память встреч брюхатили их ясен.
                    И этим отдадим мы наши земли?
                    Им наших жен в забаву отдадим?
                    Им дочерей насильничать позволим?

                           Вдали слышны барабаны.

                    Чу! Вот их барабан!
                    Вперед, дворяне! Латники, вперед!
                    Вы, лучники, без промаха стреляйте!
                    Вы, всадники, в коней вонзите шпоры,
                    И копий треск пусть небо ужаснет!

                               Входит гонец.

                    Ну, что сказал лорд Стенли? Он подходит?

                                   Гонец

                    Милорд, он отказался.

                               Король Ричард

                    Снять Джорджу голову!

                                  Норфолк

                    Мой государь, враг перешел болото.
                    Казните Джорджа Стенли после битвы.

                               Король Ричард

                    Забилось сто сердец в моей груди!
                    Знамена развернуть и - на врага!
                    Пусть гневом огнедышащих драконов
                    Зажжет нас древний клич: "Святой Георг!"
                    Вперед! На шлемах наших - блеск победы!

                                  Уходят.


        СЦЕНА 4

                             Другая часть поля.
                               Шум сражения.
              Входит Норфолк с войском, ему навстречу Кетсби.

                                   Кетсби

                    Скорей, милорд! Скорей на помощь к нам!
                    Нечеловеческие чудеса
                    Творит король, опасность презирая.
                    Он потерял коня, он бьется пешим,
                    В пасть к смерти рвется, Ричмонда ища.
                    Скорей, милорд! Иначе все погибло.

                               Шум сражения.
                           Входит король Ричард.

                               Король Ричард

                    Коня! Коня! Корону за коня!

                                   Кетсби

                    Спасайтесь, государь! Коня добуду.

                               Король Ричард

                    Холоп! Я жизнь свою поставил на кон,
                    И я останусь до конца игры.
                    Шесть Ричмондов, должно быть, нынче в поле:
                    Я пятерых убил, а он все жив!
                    Коня! Коня! Корону за коня!

                                  Уходят.


        СЦЕНА 5

                             Другая часть поля.
                Шум битвы. Входят, сражаясь, король Ричард и
                 Ричмонд. Ричмонд убивает короля Ричарда и
                уходит. Войска короля Ричарда бегут. Трубы.
              Входят Ричмонд, Стенли с короной в руках, лорды
                                 и войска.

                                  Ричмонд

                       Хвала творцу и нашему оружью,
                       Мои победоносные друзья!
                       Бой выигран. Издох кровавый пес.

                                   Стенли

                       Отважный Ричмонд, честь тебе и слава!
                       Вот - с головы кровавого злодея
                       Украденную им я снял корону,
                       Чтоб ею увенчать твое чело.
                       Носи - себе на радость, нам на счастье.

                                  Ричмонд

                       О всемогущий, молви нам "аминь!"
                       Но жив ли, я хочу узнать, Джордж Стенли?

                                   Стенли

                       Да, жив, милорд. Он в Лестере сейчас.
                       И мы туда, коль будет вам угодно.

                                  Ричмонд

                       Кто из вельмож пал со сторон обеих?

                                   Стенли

                       Джон герцог Норфолк и лорд Уолтер Феррес,
                       Сэр Роберт Брекенбери, Уильям Брендон.

                                  Ричмонд

                       Как должно, с почестями схоронить их.
                       Оповестить, что вражеских солдат
                       Помилуем, коль явятся с повинной.
                       Верны обету, мы конец положим
                       Войне меж Белой розою и Алой.
                       И улыбнется их союзу небо,
                       Взиравшее сурово на раздор.
                       Кто не изменник - скажет пусть "аминь"!
                       Британия безумствовала долго,
                       Самой себе удары нанося:
                       Брат в ослепленье проливал кровь брата,
                       Отец оружье поднимал на сына,
                       Сын побуждаем был к отцеубийству.
                       Своей враждой Ланкастеры и Йорки
                       Всех ввергли во всеобщую вражду.
                       Так пусть же Ричмонд и Елизавета,
                       Наследники прямые двух династий,
                       Соединятся волею творца!
                       И, милостью господней, их потомки
                       Да принесут грядущим временам
                       Блаженный мир, беспечное довольство,
                       Чреду счастливых, безмятежных дней!
                       О милосердный боже, притупи
                       Предательский клинок, который мог бы
                       Вернуть былое, чтобы вновь отчизна
                       Кровавыми слезами облилась.
                       Конец междоусобьям и крамолам,
                       Что нашим скорбь несли холмам и долам.
                       Нет больше распрей, кончена вражда.
                       Да будет мир на долгие года!

                                  Уходят.


        КОММЕНТАРИИ

        РИЧАРД III

     Это четвертая (после "Генриха VI" в  трех  частях)  историческая  пьеса
Шекспира. Появилась она в 1592-1593 годах.
     Если отвлечься от порядка появления шекспировских пьес и следовать ходу
истории,  то  охваченные  Шекспиром  в  его   хроникальном   цикле   события
разворачиваются следующим образом: после нормандского  вторжения  в  Англию,
правления Вильгельма Завоевателя и затем  трех  его  сыновей  на  английском
престоле укрепилась французская по происхождению династия  Плантагенетов;  у
седьмого короля из этой династии Эдуарда III было двенадцать  детей,  в  том
числе старший сын Эдуард, прозванный "Черным принцем", а  также  Джон  Гонт,
получивший титул герцога Ланкастерского, и Эдмунд Лэнгли,  герцог  Йоркский;
наследный "Черный принц" рано умер, следующим королем стал его сын -  Ричард
II, который  был  низложен  своим  двоюродным  братом,  сыном  Джона  Гонта,
герцогом Болинброком, ставшим Генрихом IV;  затем  последовали  Генрих  V  и
Генрих VI, находившийся у власти сорок лет; в конце правления Генриха  VI  у
него обнаружились признаки безумия, и в те же годы обострилась борьба за, по
существу,  свободный  престол,   началась   так   называемая   "война   Алой
(Ланкастеры) и Белой (Йорки) розы"; по ходу борьбы Генрих VI был низложен  и
королем  стал  потомок  уже  не  Джона   Гонта-Ланкастерского,   а   Эдмунда
Лэнгли-Йоркского - Эдуард IV;  после  его  смерти  королем  Эдуардом  V  был
формально объявлен его сын, фактически же власть перешла к его брату, дяде и
протектору короля-ребенка Ричарду Глостеру; дядя-протектор и  стал  в  конце
концов Ричардом III; однако в битве с силами ланкастерской оппозиции  Ричард
III Йорк потерпел поражение, был убит и к власти вновь пришел потомок  Джона
Гонта, внук Генриха V, но сын не Генриха VI, а его  сводного  брата  Эдмунда
Тюдора,  провозглашенный  Генрихом  VII;  его  сменил  Генрих   VIII,   тому
наследовали его дети Эдуард VI, Мария I и, наконец, Елизавета I Тюдор. Таким
образом, второй из английских королей, о которых писал Шекспир, это  злейший
враг правящей династии, при которой Шекспиру суждено было  прожить  тридцать
шесть лет из отпущенных ему пятидесяти двух.
     Прежде уже существовали две пьесы на  тот  же  сюжет:  одна  написанная
по-латыни Томасом Легге  "Ричард  III",  а  другая  -  анонимная  "Правдивая
трагедия о Ричарде III". Основным же источником Шекспиру послужили те  самые
"Хроники Англии, Шотландии и Ирландии" Холиншеда, которые  советовал  читать
Роберт Слай. В эти "Хроники" вошел материал  из  более  ранней  исторической
работы "Объединение двух благородных семейств Ланкастеров и Йорков"  Эдварда
Холла, который, в свою очередь, пользовался "Английской  историей"  Полидора
Вергилия и "Историей Ричарда III", принадлежавшей Томасу Мору.  Полагаясь  в
основном на Холиншеда, Шекспир и  независимо  от  него  прибегал  к  тем  же
книгам, а кроме того, использовал  поэму  Уильяма  Болдуина  "Георг,  герцог
Кларенс".
     Все перечисленные источники,  при  различной  степени  достоверности  и
выразительности, выдержаны неизменно, так сказать,  в  "тюдоровском"  ключе,
изображают  последнего  из  Йорков  злодеем  из  злодеев.  Томас  Мор,   сам
пострадавший от Тюдоров, отправленный Генрихом VIII на плаху, тоже  все-таки
состоял у них на службе. Правда, он находился ближе всех авторов к событиям,
не только знал документы, но слышал очевидцев, рассказы которых запечатлел в
своей необычайно красочной "Истории". Однако эти самые рассказы,  не  всегда
достоверные,  и  воспринимались  впоследствии  как  документы.   Современные
историки выявили, когда и как Ричарду III приписывались,  в  угоду  Тюдорам,
такие преступления, которых он не совершал. Как уже сказано во вступительной
статье, историки  не  собираются  теперь  представлять  Ричарда  III  "лицом
положительным": он был всего лишь не более ужасен, чем многие другие, шедшие
к той же цели - короне.  И  Шекспира  никто  не  собирается  поправлять  или
оспаривать, просто нам известно и понятно, почему именно  Ричард  III,  хотя
деятель и недюжинный, но злодей  -  заурядный,  послужил  великому  писателю
"моделью" для создания столь грандиозно-зловещей фигуры.
     Шекспировская трагедия была издана в 1597 году и переиздавалась в 1598,
1602, 1605, 1612, 1622, 1623  годах,  если  считать  рубежом  шекспировского
времени  выход  первого  посмертного  собрания  его  пьес,   подготовленного
современниками.   В   дальнейшем,   при   неугасающей   популярности,    эту
шекспировскую пьесу постигла странная судьба:  почти  двести  лет  кряду,  в
XVIII-XIX веках,  англичане  исполняли  ее  в  переделке  старательного,  но
посредственного  литератора  Сиббера;   им   это   больше   нравилось,   чем
шекспировский текст. Шекспир подвергся, в сущности, той же  самой  операции,
какую "старые пьесы" претерпевали в его руках, но  -  каких  руках!  Что  же
представлял собой перекроенный "Ричард III"? Шекспировский текст был  прежде
всего сокращен за счет побочных линий, в то же время в пьесу были  вставлены
отрывки из других хроник Шекспира, и получился  некий  монтаж,  сделанный  с
целью представить главного героя воплощенным злом безо всей  той  сложности,
какая создана у Шекспира.  Однако  в  той  же  переделке,  еще  и  по-своему
переделав ее, выступал в роли Ричарда III  великий  английский  актер  Дэвид
Гаррик, которого называли "другом Шекспира" за его заслуги  в  популяризации
шекспировского творчества. Даже в нашем веке, когда шекспировский текст взял
реванш и обращение к оригиналу стало  нормой,  следы  переделок  остались  в
истолковании "Ричарда III", причем уже не только на сцене, но и  на  экране.
Традиции  Гаррика-Сиббера  в  известной  мере  следовал  и  Лоуренс  Оливье,
сыгравший Ричарда III сначала в театре (1944),  а  затем  в  фильме  (1955),
который обошел весь мир, был показан и в нашей стране.
     Среди  наших  актеров  имеется,  в  свою  очередь,  немало   выдающихся
исполнителей той же трагедии.  Это  прежде  всего  многие  годы  игравшие  в
"Ричарде III" М. Н. Ермолова и А. И. Южин (последняя постановка 1920 г.),  а
также Н. Ф. Монахов (1935).

     Действующие лица, место  и  время  действия.  -  С  исторической  точки
зрения, события, отраженные в трагедии, разворачивались после смерти Генриха
VI и до гибели Ричарда III в течение примерно четырнадцати лет  (1471-1485).
В трагедии время сокращено, некоторые события сближены  и  перемещены.  Так,
герцог Кларенс, младший брат Эдуарда IV и старший брат Ричарда, был заключен
Эдуардом в темницу уже после похорон Генриха VI -  не  перед  тем,  как  это
происходит в  трагедии;  иначе  по  времени  и  обстоятельствам  происходило
сватовство  Ричарда  к  принцессе   Анне;   болезнь   короля   Эдуарда   IV,
представленная давней и затяжной, продолжалась всего несколько  дней;  вдова
короля Генриха VI Маргарита, играющая в пьесе значительную роль, в это время
уже была выслана во Францию, ко времени же воцарения Ричарда ее  не  было  в
живых; сам Ричард,  еще  не  король,  значительную  часть  того  же  времени
находился не в Лондоне, а на Севере Англии; обстановка при дворе обострилась
не после смерти Генриха VI и не после заточения Кларенса, а  после  женитьбы
Эдуарда  IV  на  вдове  лорда  Грея  Елизавете  Вудвиль.   Меняя   некоторые
обстоятельства, Шекспир передает главное: жесточайшую борьбу за власть между
двумя могущественными кланами, каждый из которых обладает своими аргументами
в пользу своих прав, причем внутри каждого клана имеются свои  противоречия,
свое соперничество, и  в  результате  при  уходящем  из  жизни  короле  семь
претендентов окружают престол. Даже если Шекспир и сместил  какие-то  факты,
сама атмосфера вражды, наполняемой братоубийственной кровью, как это и  было
в действительности, получила в его пьесе потрясающее воплощение.

     ...заново...  окрещен.  -  Зловещее  предсказание:  Кларенса  в  Тауэре
обкидает смерть в  своеобразной  "купели"  -  винной  бочке.  Сама  по  себе
расправа над Кларенсом, совершенная таким образом,  возможно,  имела  место,
однако причастность к  ней  Ричарда  современными  историками  ставится  под
решительное сомнение. Он скорее стремился отсрочить эту смерть. А  она  была
неизбежна, поскольку Кларенс проявил себя по отношению к Эдуарду  IV  просто
как  предатель,  человек  неуправляемый  и  вероломный.  Умерщвлен  он   был
вероятнее всего родственниками королевы Вудвилями  и,  конечно,  при  полном
согласии короля Эдуарда. Произошло это в 1478 г., похороны  же  Генриха  VI,
изображенные в пьесе, относятся к 1471  г.  Таким  образом,  это  опять-таки
анахронизм.

     Не король... С Энтони Вудвилем ему внушили. - В известной мере так  оно
и было, с той разницей, что король Эдуард терпел происки своего брата до тех
пор, пока тот окончательно не показал себя врагом, а  Вудвили,  родственники
королевы, это еще  один  клан,  новый  претендент,  вторгшийся  в  борьбу  и
усложнивший расстановку  сил.  Энтони  Вудвиль  появляется  далее  как  граф
Риверс. Из всех этих лиц Ричард был наиболее верен королю.

     ...от руки Эдуарда. - По мнению историков,  это  соответствует  истине.
Если конец Генриха VI, потерявшего рассудок, оказался в самом деле  ускорен,
то Эдуард был к этому причастен не меньше, чем Ричард.

     Василиск - чудовище, убивающее свою жертву взглядом.

     ...как Ретленда убил злой Клиффорд. - Ретленд,  Клиффорд  -  молодые  и
необычайно воинственные участники вражды между Ланкастерами  и  Йорками.  По
преданию, в битве при Вэкфилде (1460), когда Йорки потерпели поражение, Джон
Клиффорд Ланкастер бросился на Эдмунда Ретленда  Йорка,  брата  Ричарда,  со
словами: "Твой отец моего убил, за это я  убью  тебя  и  буду  убивать  твою
родню".

     ...к Белым Братьям. - Имеется в виду  монастырь  кармелитов  в  Лондоне
(Уайт-фрайерс).  В  пустовавшем  монастыре  Черных  Братьев   (Блэк-Фрайерс)
Шекспир устроил свой второй театр, а поблизости купил дом.

     ...принц Эдуард...  при  Тьюксбери...  заколол.  -  Принц  Эдуард,  сын
Генриха VI, наследник престола, погиб в междоусобной битве при Тьюксбери,  в
которой активно участвовал Ричард.  Но  непосредственным  виновником  смерти
Эдуарда, будто бы заколотого им "в сердцах" уже после битвы, Ричарда сделала
молва. Принцесса Анна, которая была лить помолвлена с Эдуардом, стала  женой
Ричарда год спустя после битвы при Тьюксбери,  и,  согласно  противоположной
трактовке, по любви.

     ...при Сент-Олбенсе - первая из битв  в  "войнах  Алой  и  Белой  розы"
(1455), в которой погиб первый муж королевы Елизаветы Джон Грей и участвовал
Риверс - Энтони  Вудвиль.  Королевскую,  ланкастерскую,  партию  фактически,
из-за душевной болезни короля Генриха VI, возглавляла его  жена,  поэтому  -
"войско Маргариты". Йорки в этой битве одержали победу.

     Ты, корни подрывающий кабан. - Символом Ричарда III  был  белый  вепрь,
являвшийся одним из самых почетных знаков отличия наряду со львом, оленем  и
другими "королевскими животными".

     ...в бочке мальвазии - одно  из  тех  вин,  которые  теперь  называются
мадерой.

     Помфрет - замок в Йоркшире.

     Олдермены - старейшины.

     В лоне Авраама - у праотцев, на том свете.

                                                                    Д. Урнов



   Уильям Шекспир.
   Двенадцатая ночь, или что угодно


                          Перевод М. Л. Лозинского
     ПСС в восьми томах. М.-Л.: Издательство "ACADEMIA", 1937, т. 1.
     OCR Бычков М.Н.


ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:

     Орсино, герцог Иллирийский.
     Себастьян, брат Виолы.
     Антонио, капитан корабля, друг Себастьяна.
     Капитан корабля, друг Виолы.

     Валентин |
              } приближенные герцога.
     Курио    |


     Сэр Тоби Белч, дядя Оливии.
     Сэр Эндрю Эгьючийк.
     Мальвольо, дворецкий Оливии.

     Фабиан     |
                } слуги Оливии.
     Фесте, шут |

     Оливия.
     Виола.
     Мария, камеристка Оливии.

                  Вельможи, священники, моряки, пристава,
                      музыканты и другие приближенные.

        Место действия: город в Иллирии и морской берег поблизости.


АКТ I

СЦЕНА 1

                        Комната в герцогском дворце.
             Входят Герцог, Курио и другие вельможи; музыканты.

                                   Герцог

                       Любовь питают музыкой; играйте
                       Щедрей, сверх меры, чтобы, в пресыщенье,
                       Желание, устав, изнемогло.
                       Еще раз тот напев! Тот, замиравший.
                       Ах, он ласкал мне слух, как сладкий звук,
                       Который, вся над грядой фиалок,
                       Крадет и дарит волны аромата.
                       Довольно. Нет, - он был нежней когда-то.
                       О дух любви, как свеж и легок ты!
                       Хоть ты вмещаешь все, подобно морю,
                       Ничто в твою не сходит глубину,
                       Как ни было б оно высокоценно,
                       Не обесценясь в тот же самый миг!
                       Мечтанье так богато волшебствами,
                       Что подлинно волшебно лишь оно.

                                   Курио

                       Вы будете охотиться, мой герцог?

                                   Герцог

                       А на кого, мой Курио?

                                   Курио

                                             На лань.

                                   Герцог

                       Не я ли сам теперь, как зверь на травле?
                       Когда я встретил в первый раз Оливию,
                       Весь воздух словно чистым стал от скверны!
                       Я в тот же миг был обращен в оленя,
                       И с той поры меня, как злые псы,
                       Теснят желанья.

                              Входит Валентин.

                                        Что она сказала?

                                  Валентин

                       Мой государь, меня не допустили;
                       Но с девушкой был дан такой ответ:
                       Еще семь знойных лет и самый воздух
                       Ее лица открытым не увидит;
                       Под пологом черницы, день за днем,
                       Она кропить свою обитель будет
                       Горючей влагой слез; да не истлеет
                       Родного брата мертвая любовь,
                       Но сохранится свежей в скорбной думе.

                                   Герцог

                       О, если это сердце даже брату
                       Так нежно платит долг любви, то как
                       Она полюбит, если золотая
                       Сразит стрела всю стаю чувств иных,
                       Живущих в ней; и печень, мозг и сердце,
                       Верховные престолы совершенства,
                       Единым будут заняты царем!
                       Идемте - вы вперед - на луг цветущий;
                       Любовным снам милей под темной кущей.

                                  Уходят.


СЦЕНА 2

                               Морской берег.
                      Входят Виола, Капитан и моряки.

                                   Виола

                     Друзья мои, что это за страна?

                                  Капитан

                     Иллирия, синьора.

                                   Виола

                     Что делать мне в Иллирии? Мой брат
                     В Элизии.* А может быть и спасся
                     {* Элизии (Элизиум, Елисейские поля)
                     в античной мифологии - обитель блаженных.}
                     Он случаем; как думаете вы?

                                  Капитан

                     И сами-то вы случаем спаслись.

                                   Виола

                     О бедный брат! Он тоже, может быть.

                                  Капитан

                     Да, госпожа; и, чтобы вас утешить,
                     Я вам скажу: когда корабль разбился
                     И вы и эта кучка уцелевших
                     Носились в лодке, брат ваш, - я видал, -
                     В беде находчив, привязал себя,
                     Отвагой и надеждой наученный,
                     К толстенной мачте, плывшей вровень моря;
                     На ней, как на дельфине Арион, -
                     {Дельфин на своей спине вынес к
                     берегу утопавшего Ариона.}
                     Я видел сам, - он дружбу вел с волнами,
                     Пока я мог следить.

                                   Виола

                     Вот золото за это.
                     Мое спасенье мне сулит надежду,
                     А твой рассказ ей служит подтвержденьем,
                     Что жив и он. Ты знаешь этой край?

                                  Капитан

                     Да, госпожа; я вырос и родился
                     Отсюда нет и трех часов пути.

                                   Виола

                     Кто правит здесь?

                                  Капитан

                     Душой и кровью благородный герцог.

                                   Виола

                     А как его зовут?

                                  Капитан

                     Орсино.

                                   Виола

                     Орсино! Я слыхала от отца.
                     Он холост был тогда.

                                  Капитан

                     Да и теперь, иль был еще недавно;
                     Я только месяц как отплыл отсюда,
                     И шла молва, - известно, мелкий люд
                     Любитель обсуждать дела великих, -
                     Что он влюблен в красавицу Оливию.

                                   Виола

                     Кто это?

                                  Капитан

                     Достойнейшая девушка, дочь графа,
                     Который умер год назад, оставив
                     Оливию на попеченье брата.
                     Тот вскоре тоже умер; и она,
                     Скорбя по нем, я слышал, отреклась
                     От общества людей.

                                   Виола

                                         Ах, если б я
                     Наняться к ней могла и скрыть от света,
                     Пока удобный случай не созреет,
                     Кто я такая!

                                  Капитан

                                   Это вряд ли выйдет:
                     Она ничьих услуг не допускает,
                     Ни даже герцогских.

                                   Виола

                     Мне нравится твой облик, капитан;
                     Хотя природа под наружным блеском
                     Подчас скрывает гниль, но про тебя
                     Мне думать хочется, что нрав твой сходен
                     С твоим открытым, славным внешним видом,
                     Прошу тебя, - я щедро заплачу, -
                     Не разглашай, кто я, и помоги мне
                     Переодеться так, чтоб было кстати.
                     Я к герцогу хочу наняться в слуги;
                     Представь меня как евнуха ему;
                     Ты можешь смело: я умею петь,
                     Любого рода музыкою тешить
                     И услужать ему вполне достойна.
                     Дальнейшее увидится потом,
                     Но ты молчи, как я прошу о том,

                                  Капитан

                     Что ж, там, где евнух, нужно и немого;
                     Пусть буду слеп, когда сболтну хоть слово.

                                   Виола

                     Спасибо. Так пойдем.

                                  Уходят.


СЦЕНА 3

                                Дом Оливии.
                       Входят сэр Тоби Белч и Мария.

                                  Сэр Тоби

     И  какого  чорта  моя  племянница  так носится со смертью своего брата?
Уверяю вас, горе - враг жизни.

                                   Мария

     Честное слово, сэр Тоби, вы должны раньше возвращаться по вечерам; ваша
племянница, моя госпожа, очень жалуется, что вы не знаете времени.

                                  Сэр Тоби

     Ну и пусть себе жалуется, если ей не жалко.

                                   Мария

     Вам бы все-таки не мешало обновить ваше поведение.

                                  Сэр Тоби

     Обновить!  Ничего  я  обновлять  не буду: это платье достаточно хорошо,
чтобы  в  нем  пить,  и  эти  сапоги  точно так же; а если нет, так чтобы им
повеситься на собственных ушках!

                                   Мария

     Эти  кутежи  и попойки вас погубят. Я слышала, как еще вчера госпожа об
этом  говорила;  и  о  некоем  нелепом  кавалере, которого вы как-то вечером
приводили сюда свататься.

                                  Сэр Тоби

     Это кто, сэр Эндрю Эгьючийк?

                                   Мария

     Он самый.

                                  Сэр Тоби

     Таких бравых людей, как он, мало найдется в Иллирии.

                                   Мария

     Ну так что?

                                  Сэр Тоби

     Он получает в год три тысячи дукатов.

                                   Мария

     Ему только на год и хватит всех его дукатов: это совершеннейший дурачок
и расточитель.

                                  Сэр Тоби

     Стыдно  вам  так  говорить!  Он  играет  на  виоль-де-гамбе,  {Струнный
инструмент, прототип нашей виолончели.} и говорит на трех иди четырех языках
наизусть без книги, и обладает всеми дарами природы.

                                   Мария

     Да,  которыми обладают уроды. Потому что он не только дурачок, по еще и
великий  задира.  И  не  обладай он даром трусости, умеряющим его влечение к
ссорам, то, по мнению умных людей, он скоро был бы одарен могилой.

                                  Сэр Тоби

     Клянусь  этой  рукой, мерзавцы и клеветники - кто так говорит про него!
Кто это такие?

                                   Мария

     Те  самые,  которые  добавляют,  что он каждый вечер напивается в вашем
обществе.

                                  Сэр Тоби

     Это  он  пьет  за здоровье моей племянницы. Я буду пить за ее здоровье,
пока  есть  проход в моей глотке и питье в Иллирии. Тот трус и дрянь, кто не
стал  бы  пить за здоровье моей племянницы, пока у него мозги не завертятся,
как  приходской  волчок  {Во  многих  деревнях  в  зимнюю  пору было принято
согреваться,   в  ожидании  церковной  службы,  пусканием  и  подстегиванием
большого  волчка.}. Что, девица? Castiliano vulgo {Неясное выражение; скорее
всего  оно  означает:  "на  разговорном  испанском  языке".};  сюда идет сэр
Эндрю Эгьюфейс.

                         Входит сэр Эндрю Эгьючийк.

                                 Сэр Эндрю

     Сэр Тоби Белч! Как поживаете, сэр Тоби Белч?

                                  Сэр Тоби

                             Дорогой сэр Эндрю!

                                 Сэр Эндрю

     Благослови вас бог, прекрасная злюка.

                                   Мария

     И вас также, сударь.

                                  Сэр Тоби

     Наддай, сэр Эндрю, наддай.

                                 Сэр Эндрю

     Что это такое?

                                  Сэр Тоби

     Моей племянницы камеристка.

                                 Сэр Эндрю

     Добрейшая мистрис Наддай, мне бы хотелось более близкого знакомства.

                                   Мария

     Меня зовут Мери, сударь.

                                 Сэр Эндрю

     Добрейшая мистрис Мери Наддай...

                                  Сэр Тоби

     Вы  ошибаетесь, рыцарь: "наддай" - значит подъезжай, приступай, атакуй,
штурмуй.

                                 Сэр Эндрю

     Клянусь  честью, я бы не решился иметь с нею дело в таком обществе. Так
вот что значит "наддай"?

                                   Мария

     Будьте здоровы, господа.

                                  Сэр Тоби

     Если  ты  ее  так  отпустишь, сэр Эндрю, то чтоб тебе вовек не обнажать
меча!

                                 Сэр Эндрю

     Если  я  вас так отпущу, сударыня, то чтобы мне вовек не обнажать меча!
Или вы думаете, красавица, что вам попались в руки дураки?

                                   Мария

     Вы мне, сударь, в руки не попадались.

                                 Сэр Эндрю

     А вот попадусь; вот вам моя рука.

                                   Мария

     Всякий  думает,  что  хочет.  Вам  бы  надо снести вашу руку в погреб и
смочить ее.

                                 Сэр Эндрю

     Зачем, мое сердце? Что значит ваша метафора?

                                   Мария

     Она у вас, сударь, черствая.

                                 Сэр Эндрю

     Еще бы, я думаю! Я не такой осел, чтобы ходить с мокрыми руками. Но что
значит ваша шутка?

                                   Мария

     Это, сударь, черствая шутка.

                                 Сэр Эндрю

     Вы ими полны?

                                   Мария

     У  меня, сударь, на каждом пальце по шутке. А теперь, когда я отпустила
вашу руку, я пуста.

                                  Уходит.

                                  Сэр Тоби

     О  рыцарь,  тебе  необходим стакан канарского. Видел ли я когда-нибудь,
чтобы ты так низко падал?

                                 Сэр Эндрю

     Я  думаю,  никогда  в  жизни;  разве  что, когда я падал от канарского.
Иногда  мне  кажется, что у меня не больше ума, чем у любого христианина или
обыкновенного человека. Но я великий едок говядины и полагаю, что это вредит
моему уму.

                                  Сэр Тоби

     Несомненно.

                                 Сэр Эндрю

     Если бы я так думал, я бы дал зарок не есть ее. Завтра я еду домой, сэр
Тоби.

                                  Сэр Тоби

     Pourquoi {'Почему' (Франц.).}, мой дорогой рыцарь?

                                 Сэр Эндрю

     Что  значит "pourquoi"? Ехать или не ехать? Мне бы надо было употребить
на  языки  то  время,  которое  я  потратил  на фехтование, танцы и медвежью
травлю. Ах, отчего я не занялся витийством!

                                  Сэр Тоби

     Тогда у тебя на голове были бы превосходные волосы.

                                 Сэр Эндрю

     А что, разве мои волосы стали бы от этого лучше?

                                  Сэр Тоби

     Безусловно; ты же видишь, без витийства они не желают виться.

                                 Сэр Эндрю

     Но они мне все-таки идут, не правда ли?

                                  Сэр Тоби

     Превосходно;  висят,  как  лен  на  прялке;  и  я  надеюсь увидеть, как
какая-нибудь хозяйка зажмет тебя между колен и начнет их прясть.

                                 Сэр Эндрю

     Честное  слово,  завтра  я  еду домой, сэр Тоби. Вашу племянницу видеть
нельзя;  а  если  бы  и можно было, то четыре против одного, что меня она не
желает знать; сам граф, тут рядом, сватается к ней.

                                  Сэр Тоби

     Она  не  желает  знать  графа;  она  не  возьмет  мужа,  который  бы ее
превосходил,  будь  то  богатством,  летами  или умом; она в этом клялась, я
слышал сам. Пустяки, любезный, еще не все пропало!

                                 Сэр Эндрю

     Я  останусь еще на месяц. Я человек самого странного склада на свете; я
обожаю маскарады и праздники иногда ужасно.

                                  Сэр Тоби

     Ты силен в этих безделицах, рыцарь?

                                 Сэр Эндрю

     Как  мало  кто  в  Иллирии,  кто бы он ни был, кроме тех, кто выше меня
рангом; и все-таки я не стал бы себя сравнивать со стариком.

                                  Сэр Тоби

     А в чем ты, рыцарь, особенно блещешь? В гальярде?

                                 Сэр Эндрю

     Да что, козлом подскочить умею.

                                  Сэр Тоби

     Я предпочитаю козлом закусить.

                                 Сэр Эндрю

     Я  думаю,  что  в прыжке назад я во всяком случае силен, как мало кто в
Иллирии.

                                  Сэр Тоби

     Почему  все это таится? Почему эти дарования занавешены? Или они боятся
пыли,  как  портрет  какой-нибудь  красавицы?  Отчего ты не ходишь в церковь
гальярдой  и  не  возвращаешься  домой  корантой?  Я бы иначе не ступал, как
джигой;  я  бы  и  мочился  только  контрдансом  {Гальярда,  коранта, джига,
контрданс  -  большею частью оживленные танцы.}. Что, по-твоему? Разве можно
на  этом  свете скрывать таланты? Глядя на прекрасное строение твоей ноги, я
бы сказал, что она создана под звездой гальярды.

                                 Сэр Эндрю

     Да,  она  сильная  и  очень недурна в огненного цвета чулке. Устроим мы
какой-нибудь праздник?

                                  Сэр Тоби

     А что же другого нам делать? Разве мы рождены не под Тельцом?

                                 Сэр Эндрю

     Телец! Это - грудь и сердце.

                                  Сэр Тоби

     Нет,  сударь.  Это  -  ноги и бедра. Покажи-ка мне, как ты скачешь. Ха,
выше! Ха-ха, великолепно!

                                  Уходят.


СЦЕНА 4

                             Герцогский дворец.
                 Входят Валентин и Виола, в мужском платье.

                                  Валентин

     Если герцог будет и впредь оказывать вам такое благоволение Цезарио, то
вы достигнете многого: он знает вас всего лишь три дня - и вы уже не чужой.

                                   Виола

     Вы  боитесь  либо  его изменчивости, либо моего нерадения, если ставите
под вопрос длительность его любви. Что, он непостоянен в своем благоволении?

                                  Валентин

     Нет, поверьте.

                                   Виола

     Благодарю вас. Вот идет граф.

                    Входят Герцог, Курио и приближенные.

                                   Герцог

                     Видал ли кто Цезарио?

                                   Виола

                     Здесь, государь, к услугам вашим.

                                   Герцог

                     Вы подождите в стороне. - Цезарио,
                     Ты знаешь все как есть: перед тобой
                     Раскрыл я книгу тайн моих душевных.
                     Направь же, милый, к ней свои шаги;
                     Не принимай отказа, стань у двери,
                     Скажи, что будешь здесь врастать ступнями,
                     Пока тебя не впустят.

                                   Виола

                                           Государь,
                     Ведь если скорбь над нею так всевластна,
                     Как говорят, она меня не примет.

                                   Герцог

                     Шуми, расторгни узы всех приличий -
                     Скорее, чем вернуться без успеха.

                                   Виола

                     А если встреча выйдет, что тогда?

                                   Герцог

                     Тогда раскрой всю страсть моей любви,
                     Плени рассказом, как я нежно верен;
                     Тебе легко мою печаль приставить,
                     И юности твоей скорее внемлют,
                     Чем более степенному послу.

                                   Виола

                     Не думаю, мой герцог.

                                   Герцог

                                            Верь мне, милый;
                     Тот оклевещет твой счастливый возраст,
                     Кто скажет - ты мужчина. Рот Дианы
                     Не так румян и нежен; голос твой,
                     Как голос девушки, высок и звонок;
                     Ты словно создан женщину играть.
                     Твое созвездье тут как раз годится. -
                     Пусть четверо иль пятеро из вас
                     Ему сопутствуют; а то и все.
                     Мне лучше без людей. - Вернись с удачей,
                     И будешь жить свободно, как твой герцог,
                     Все с ним деля.

                                   Виола

                                     Ее сосватать.
                     Я постараюсь вам.
                                (В сторону)
                                       Как же быть со мной?
                     Сват сам хотел бы стать его женой.

                                  Уходят.

СЦЕНА 5

                                Дом Оливии.
                            Входят Мария и Шут.

                                   Мария

     Или  скажи  мне,  где  ты  был,  или  я на волос губ не разомкну, чтобы
просить для тебя прощения. Госпожа повесит тебя за отлучку.

                                    Шут

     Пусть  вешает.  Кто  на этом свете хорошо повешен, тот ничьих знамен не
боится.

                                   Мария

     Почему это?

                                    Шут

     Да потому, что он их не видит.

                                   Мария

     Ответ довольно постный. Я могу тебе сказать, где это выражение родилось
- "я не боюсь ничьих знамен".

                                    Шут

     Где, добрая мистрис Мери?

                                   Мария

     На войне; и его вы смело можете употреблять в ваших дурачествах.

                                    Шут

     Что  ж,  подай  бог  мудрость  тем,  у  кого  она  есть; а дуракам надо
применять свои таланты.

                                   Мария

     И  все-таки вас повесят за такую долгую отлучку; или если вас прогонят,
разве это не то же самое для вас, что быть повешенным?

                                    Шут

     Иной  раз  хорошая  виселица  предотвращает  плохую  женитьбу;  а  если
прогонят, лето выручит.

                                   Мария

     Так вы неколебимы?

                                    Шут

     Этого я не скажу; но у меня есть прочные связи с двух сторон.

                                   Мария

     Так что если лопнет с одной стороны, выдержит с другой; а если лопнет с
обеих сторон, упадут штаны.

                                    Шут

     Удачно,  честное  слово,  очень  удачно. Шагай дальше. Если бы сэр Тоби
бросил пить, ты была бы остроумнейшим кусочком Евина мяса во всей Иллирии.

                                   Мария

     Тише, мошенник, на слова об этом. Вот идет госпожа. Принесите извинения
умненько, вам же лучше будет.

                                  Уходит.

                                    Шут

     Остроумие,  если будет на то твоя воля, пошли мне доброе дурачество! Те
остроумцы,  которые  думают, что обладают тобой, сплошь да рядом оказываются
дураками;  а я, который уверен, что мне тебя недостает, могу сойти за умного
человека;   ибо  что  говорит  Квинапал?  "Лучше  умный  дурак,  чем  глупый
мудрец".

                         Входят Оливия и Мальвольо.

     Благослови вас бог, госпожа моя!

                                   Оливия

     Уберите глупое создание.

                                    Шут

     Или вы не слышите, друзья? Уберите госпожу.

                                   Оливия

     Уйдите  вы, пустой дурак; не хочу вас больше; к тому же, вы становитесь
неприличны.

                                    Шут

     Два  недостатка, мадонна, исправимые при помощи питья и доброго совета.
Дайте  пустому дураку побольше выпить, и дурак не будет пуст; а неприличному
человеку   велите  исправиться;  если  он  исправится,  он  перестанет  быть
неприличным;  если  он  не  может,  отдайте  его в починку кропачу. Все, что
исправлено,   только   заплатано:  добродетель,  которая  согрешает,  только
заплатана  грехом, а грех, который исправился, только заплатан добродетелью.
Годится  этот  простой силлогизм, - хорошо; не годится, - что же делать! Как
нет  истинного  рогоносца,  кроме  несчастья,  так красота - цветок. Госпожа
велела убрать глупое создание; поэтому, я повторяю, уберите ее.

                                   Оливия

     Сударь, я им велела убрать вас.

                                    Шут

     Величайшее   недоразумение!   Госпожа,  cucullus  non  facit  monachum;
{Латинская пословица - 'платье (клобук) не делает монахом'.} другими словами
-  в  мозгу  у  меня  не  пестрые  тряпки.  Добрейшая мадонна, разрешите мне
доказать, что вы глупое создание.

                                   Оливия

     А вы это можете?

                                    Шут

     Преискусно, добрейшая мадонна.

                                   Оливия

     Докажите.

                                    Шут

     Для этого я должен буду вас поисповедывать, мадонна. Добродетельная моя
мышка, отвечайте мне.

                                   Оливия

     Хорошо, сударь, раз нет других развлечений, я готова.

                                    Шут

     Добрейшая мадонна, о чем ты грустишь?

                                   Оливия

     Добрейший шут, о смерти моего брата.

                                    Шут

     Я думаю, что его душа в аду, мадонна.

                                   Оливия

     Я знаю, что его душа в раю, шут.

                                    Шут

     Тем  более глупо, мадонна, грустить о том, что душа вашего брага в раю.
- Уберите глупое создание, господа.

                                   Оливия

     Что вы скажете об этом дураке, Мальвольо? Исправляется он?

                                 Мальвольо

     Да,  и  будет  исправляться до тех пор, пока его не сведут предсмертные
корчи. Дряхлость, вредоносная для умных, всегда на пользу дуракам.

                                    Шут

     Пошли  вам  бог,  сударь  мой, скоропостижную дряхлость, на преуспеяние
вашей  дурости!  Сэр  Тоби  готов поклясться, что я не лисица; но он и двумя
пенсами не поручится, что вы не дурак.

                                   Оливия

     Что вы на это скажете, Мальвольо?

                                 Мальвольо

     Я  удивляюсь, как это ваша милость можете находить удовольствие в таком
безмозглом  мерзавце. Я видел, как он давеча сплошал перед простым фигляром,
у  которого  мозгов  не  больше, чем у камня. Посмотрите, вот он уже и сдал;
если  вы  сами  не  смеетесь  и  не  доставляете ему случая, то у него и рот
заклепан.  Уверяю  вас,  по-моему,  умные  люди, которые гогочут перед этими
наемными шутами, не лучше, чем подручные этих самых шутов.

                                   Оливия

     О,  вы  больны самолюбием, Мальвольо, и ни в чем не находите вкуса. Кто
великодушен,  безвинен и вольного склада ума, тот примет, как птичьи стрелы,
то,  что вы считаете пушечными ядрами. Признанный шут не оскорбляет, хоть он
только  и  делает,  что  издевается.  -  как  не издевается и заведомо умный
человек, хотя бы он только и делал, что порицал.

                                    Шут

     Да   наделит  тебя  Меркурий  даром  привирания  {Меркурий  в  античной
мифологии - бог торговли, считайся покровителем обмеривателей, обвешивателей
и всякого рода лгунов.} - за то, что ты говоришь хорошее про шутов!

                            Возвращается Мария.

                                   Мария

     Сударыня,  там  у  ворот какой-то молодой господин, который очень хочет
говорить с вами.

                                   Оливия

     От графа Орсино, должно быть?

                                   Мария

     Не знаю, сударыня. Это красивый молодой человек и с пристойной свитой.

                                   Оливия

     Кто из моих людей его задерживает?

                                   Мария

     Сэр Тоби, сударыня, ваш родственник.

                                   Оливия

     Уберите  его,  пожалуйста, он не умеет говорить иначе, как сумасшедший.
Стыдно за него.

                               Уходит Мария.

     Сходите  вы, Мальвольо. Если это - посольство от графа, то я больна или
меня нет дома; все, что хотите, лишь бы отделаться.

                             Уходит Мальвольо.

     Вот  вы  сами  видите,  сударь, что ваши дурачества стареют и перестают
нравиться людям.

                                    Шут

     Ты  говорила  за  нас,  мадонна,  так, как если бы твой старший сын был
дураком,  череп  каковому  да  набьет Юпитер мозгами! Ибо - да вот и он! - у
одного из ваших родичей весьма слабая pia mater.

                              Входит сэр Тоби.

                                   Оливия

     Честное слово, полупьян. - Кто там у ворот, дядя?

                                  Сэр Тоби

     Господин.

                                   Оливия

     Господин? Какой господин?

                                  Сэр Тоби

     Там  господин  один...  чорт  бы  побрал  эти маринованные селедки! Как
живешь, дурачок?

                                    Шут

     Добрейший сэр Тоби!

                                   Оливия

     Дядя, дядя, как же это вы спозаранку дошли до такой летаргии?

                                  Сэр Тоби

     Литургии! А ну ее, литургию! Там кто-то у ворот.

                                   Оливия

     Да кто же это такой?

                                  Сэр Тоби

     Пускай  хоть  сам  дьявол,  если  ему  угодно,  мне-то  что?  Уж вы мне
поверьте. А впрочем, все равно.

                                  Уходит.

                                   Оливия

     Шут, на кого похож пьяный человек?

                                    Шут

     На  утопленника,  на  дурака  и на сумасшедшего: один глоток сверх меры
делает его дураком; второй - сводит с ума; а третий - топит.

                                   Оливия

     Ты  сходи и приведи следователя, чтобы тот осмотрел моего дядюшку: он в
третьей степени опьянения, он утонул. Пойди, посмотри за ним.

                                    Шут

     Покамест  он  только  еще  с  ума сошел, мадонна; и дурак присмотрит за
сумасшедшим.

                                  Уходит.
                          Возвращается Мальвольо.

                                 Мальвольо

     Сударыня,  этот  молодой  человек  клянется,  что ему надо поговорить с
вами.  Я  ему  сказал,  что  вы больны; он утверждает, что извещен об этом и
потому-то  и  пришел поговорить с вами. Я ему сказал, что вы спите; он будто
бы предуведомлен и об этом также и потому-то и пришел поговорить с вами. Что
ему сказать, госпожа? Он вооружен против любого отвода.

                                   Оливия

     Скажите ему, что он не будет со мной говорить.

                                 Мальвольо

     Это  ему  сказано;  а он заявляет, что останется торчать у ваших ворот,
как  шерифский столб, {У входа в официальное обиталище шерифа - судьи округа
-  обычно  помещали два столба, со скамьей между ними, на которой дожидались
просители  и  арестованные.}  и  будет  в  виде подпорки для скамьи, пока не
поговорит с вами.

                                   Оливия

     Какого это рода человек?

                                 Мальвольо

     Да мужеского рода.

                                   Оливия

     На что он похож?

                                 Мальвольо

     Поведение  его  ни  на что не похоже; он желает говорить с вами, угодно
вам это или нет.

                                   Оливия

     Каков он собой и каких лет?

                                 Мальвольо

     Для  мужчины  недостаточно стар, для мальчика недостаточно молод; вроде
недозрелого  стручка  или неналившегося яблока; так, серединка на половинку,
между  мальчиком  и мужчиной. Он очень миловиден и говорит очень задорно; от
него, можно сказать, еще отдает материнским молоком.

                                   Оливия

     Пусть явится сюда. Позовите мою камеристку.

                                 Мальвольо

     Камеристка, госпожа зовет.

                                  Уходит.
                            Возвращается Мария.

                                   Оливия

     Дайте мне покрывало; накиньте мне на лицо. Выслушаем еще раз посольство
Орсино.

                        Входят Виола и приближенные.

                                   Виола

     Кто из вас досточтимая хозяйка этого дома?

                                   Оливия

     Говорите со мной; я буду отвечать за нее. Что вам угодно?

                                   Виола

     Лучезарнейшая,  изысканнейшая  и  несравненнейшая красота, я прошу вас,
скажите мне, не вы ли хозяйка дома, потому что я никогда ее не видал; мне бы
не  хотелось  потратить  напрасно мою речь, потому что, не говоря уже о том,
что  она  замечательно хорошо написана, мне стоило большого труда затвердить
ее.  - Добрые красавицы, не подвергайте меня насмешкам; я очень чувствителен
даже к малейшему дурному обхождению.

                                   Оливия

     Откуда вы пришли, сударь?

                                   Виола

     Я  могу сказать только немногим больше того, что я заучил а этот вопрос
-  уже  вне моей роли. Милая сударыня, дайте мне скромную уверенность в том,
что вы хозяйка этого дома, дабы я мог приступить к моей речи.

                                   Оливия

     Вы комедиант?

                                   Виола

     Нет, мое глубокое сердце. И все же, клянусь клыками коварства. я не то,
что я разыгрываю. Вы - хозяйка дома?

                                   Оливия

     Если я не присваиваю ничьих прав, то это я.

                                   Виола

     Разумеется, если это вы, то вы их присваиваете; ибо то, чем вы. властны
поступиться,  вы  не  властны  хранить.  Но это не входит в мое поручение. Я
начну мою хвалебную вам речь, а затем покажу вам сердце моего посольства.

                                   Оливия

     Перейдите к тому, что в нем существенно; я избавляю вас от восхвалений.

                                   Виола

     Увы, мне стоило большого труда заучить их, и они поэтичны.

                                   Оливия

     Тем более должны они быть притворны. Я вас прошу, оставьте их про себя.
Я  слышала, вы были дерзки у моих ворот, и позволила вам войти, больше чтобы
посмотреть  на  вас,  чем чтобы вас слушать. Если вы не сумасшедший, уйдите;
если  у вас есть рассудок, будьте кратки; я сейчас не под такой луной, чтобы
участвовать в пустых диалогах.

                                   Мария

     Не поставите ли вы, сударь, паруса? Дорога - вот.

                                   Виола

     Нет,  добрый матросик, подожди со своей шваброй; я еще покачаюсь тут. -
Смягчите немного вашего великана, прелестная госпожа. Что вы скажете? Ведь я
посол.

                                   Оливия

     Вы  наверное  должны  сообщить  что-нибудь  отвратительное,  раз вы так
ужасно учтивы. Изложите, что вам поручено.

                                   Виола

     Это  назначено только для ваших ушей. Я приношу не объявление войны, не
требование  покорности.  В моей руке масличная ветвь; мои слова полны мира и
благоразумия.

                                   Оливия

     Однакоже вы начали неучтиво. Кто вы такой? Чего вы хотите?

                                   Виола

     Неучтивости, которую я проявил, меня научила оказанная мне встреча. Кто
я  такой  и  чего я хочу - так же таинственно, как девство; для ваших ушей -
святыня, для всех прочих - профанация.

                                   Оливия

     Оставьте нас одних; мы хотим услышать эту святыню.

                        Уходят Мария и приближенные.

     Итак, сударь, какова же ваша тема?

                                   Виола

     Прелестнейшая госпожа...

                                   Оливия

     Утешительное  учение, и об этом многое можно сказать. Где же самая ваша
тема?

                                   Виола

     В груди Орсино.

                                   Оливия

     В его груди! В какой главе его груди?

                                   Виола

     Если отвечать методически, в первой главе его сердца.

                                   Оливия

     О, это я читала; это - ересь. Больше вам нечего сказать?

                                   Виола

     Добрая госпожа, позвольте мне взглянуть на ваше лицо.

                                   Оливия

     Разве  ваш господин поручил вам вести переговоры с моим лицом? Вот вы и
отступили  от  вашей  темы.  Но  мы  откинем  завесу  и покажем вам картину.
Смотрите, сударь: вот такой я была сейчас. Разве не хорошо сделано?
                          (Откидывает покрывало.)

                                   Виола

     Превосходно сделано, если только все это сделал бог.

                                   Оливия

     Краска, сударь, прочная; выдержит и ветер и ненастье.

                                   Виола

                    Краса без лжи, где алый цвет и белый
                    Сама природа нежно навела.
                    Вы были бы всех женщин бессердечней,
                    Похоронив в могиле эту прелесть
                    И не оставив миру отпечатка.

                                   Оливия

     О  сударь,  я не буду настолько жестокосерда; я издам всяческие перечни
моей  красоты;  ей будет составлена опись, и каждая частица и принадлежность
будут приложены к моему завещанию. Так, например: засим две губы, достаточно
красные;  засим  два  голубых  глаза,  с  веками к ним; засим одна шея, один
подбородок и так далее. Вы присланы сюда, чтобы меня оценить?

                                   Виола

                    Я вижу, кто вы: вы горды сверх меры.
                    Но будь вы даже дьявол, вы прекрасны.
                    Мой герцог любит вас. Такой любви
                    Нельзя не наградить, хотя б вы были
                    Прекрасней всех!

                                   Оливия

                                     А как меня он любит?

                                   Виола

                    С потоком слез, со стонами, в которых
                    Гремит любовь, со вздохами огня.

                                   Оливия

                    Я не могу его любить; он знает.
                    Я верю, что он доблестен; не спорю,
                    Он знатен, и богат, и в цвете сил;
                    Хвалим в народе, щедр, учен, отважен;
                    И внешностью приятный человек;
                    И все ж я не могу его любить;
                    Он мог бы сам давно себе ответить.

                                   Виола

                    Когда б я вас любил, как он, сгорая
                    В такой мучительной, смертельной жизни,
                    В отказе вашем я б не видел смысла,
                    Не понял бы его.

                                   Оливия

                                     И что тогда?

                                   Виола

                    У вашей двери сплел бы я шалаш,
                    К моей душе взывал бы, к той, что в доме;
                    Писал бы песни о любви несчастной
                    И громко пел бы их в безмолвье ночи;
                    Кричал бы ваше имя гулким холмам,
                    Чтоб вторила воздушная болтунья:
                    "Оливия!" Меж небом и землей
                    Вы не могли б найти себе покоя,
                    Пока бы не смягчились.

                                   Оливия

                                            Вы могли бы
                    Достигнуть многого. Кто родом вы?

                                   Виола

                    Хоть жребий мой не плох, но род мой выше:
                    Я дворянин.

                                   Оливия

                                 Вернитесь же к Орсино.
                    Я не могу его любить. И больше
                    Посольств не нужно; разве что, быть может,
                    Зайдете вы сказать, как он отнесся.
                    Прощайте. Вот; спасибо вам за труд.

                                   Виола

                    Я не посыльный, спрячьте кошелек;
                    Награды ждет мой герцог, а не я.
                    Пусть в каменное влюбитесь вы сердце,
                    Пусть точно так же презрят вашу страсть!
                    Прощайте же, прекрасная жестокость.

                                  Уходит.

                                   Оливия

                    "Кто родом вы?" -
                    "Хоть жребий мой не плох, но род мой выше:
                    Я дворянин". - Клянусь, что это так.
                    Твое лицо, твой стан, речь, ум, поступки-
                    Твой пятикратный герб. Но тише, тише!
                    Ведь все же он не герцог. Как же так?
                    Ужели так легко схватить заразу?
                    Я чувствую, как этот юный образ
                    Неуловимым и незримым шагом
                    Проник в мои глаза. Ну что же, пусть. -
                    Сюда, Мальвольо!

                          Возвращается Мальвольо.

                                 Мальвольо

                                      Здесь, к услугам вашим.

                                   Оливия

                    Беги за этим дерзостным посланцем,
                    За графским человеком. Он оставил
                    Здесь этот перстень. Мне его не надо.
                    Я не хочу, чтобы он льстил Орсино
                    Пустой надеждой: я - не для него.
                    И если юноша зашел бы завтра,
                    Я объяснила бы ему причины.
                    Поторопись, Мальвольо.

                                 Мальвольо

                                            Я спешу.

                                  Уходит.

                                   Оливия

                    Что делаю, не ведаю сама.
                    Речь льстивых глаз, боюсь, сильней ума.
                    Судьба, решай; нам воли не дано;
                    Пусть совершится то, что суждено.

                                  Уходит.


АКТ II

СЦЕНА 1

                               Морской берег.
                        Входят Антонио и Себастьян.

                                  Антонио

     Остаться дольше вы не хотите? И не хотите, чтобы я шел с вами?

                                 Себастьян

     Не   взыщите,  но  я  не  хочу.  Мои  звезды  светят  на  меня  мрачно;
зловредность  моей судьбы может возмутить и вату; поэтому я должен просить у
вас  разрешения  нести  мои невзгоды одному; было бы плохой наградой за вашу
любовь - возлагать их хоть сколько-нибудь на вас.

                                  Антонио

     Позвольте мне все-таки узнать, куда вы направляетесь.

                                 Себастьян

     Нет,   сударь,   право   же;  намеченное  мною  путешествие  -  простое
скитальчество.  Но  я вижу в вас такое замечательное чувство скромности, что
вы  не  станете  выпытывать  у  меня  то,  что я хотел бы оставить про себя;
поэтому  пристойность  тем  более  велит  мне  открыться самому. Так вот, вы
должны  знать обо мне, Антонио, что мое имя - Себастьян, которое я сменил на
Родриго.   Мой   отец  был  тот  самый  мессалинский  Себастьян  {Мессалин -
вымышленная  местность.}, о котором, я знаю, вы слышали. После него остались
я и сестра, с которой мы родились в один и тот же час. Отчего не угодно было
небесам,  чтобы  так  же мы и кончились! Но вы, сударь, судили иначе, потому
что  за  какой-нибудь  час до того, как вы извлекли меня из морского прибоя,
моя сестра утонула.

                                  Антонио

     Какое горе!

                                 Себастьян

     Женщина,  сударь, которую - хоть нас и считали очень похожими - многие,
однакоже,  признавали  красавицей.  Но  хоть  я и не мог согласиться с такой
слишком  уж восторженной оценкой, я все ж таки могу смело заявить о ней: она
обладала душой, которую сама зависть не могла не назвать прекрасной. Она уже
утонула,  сударь,  в  соленых струях, хотя, кажется, я опять готов утопить в
них ее воспоминание.

                                  Антонио

     Вы меня извините, сударь, что я плохо за вами ухаживал.

                                 Себастьян

     О добрый Антонио, простите меня, что я доставил вам хлопоты.

                                  Антонио

     Если  вы  не  хотите  умертвить  меня за мою любовь, позвольте мне быть
вашим слугой.

                                 Себастьян

     Если  вы  не  хотите уничтожить то, что вы сделали, то есть убить того,
кого вы спасли, не желайте этого. Простимся сразу: моя грудь полна нежности,
и  я  все еще так близок по складу к моей матери, что малейший повод - и мои
глаза порасскажут обо мне. Я направляюсь ко двору графа Орсино. Прощайте.

                                  Уходит.

                                  Антонио

                    Да будет милость всех богов с тобою!
                    Ко мне враждебны при дворе Орсино,
                    Не то бы скоро я тебя настиг.
                    Но все равно, опасность не беда;
                    Ты дорог мне, и я пойду туда.

                                  Уходит.


СЦЕНА 2

                                   Улица.
                      Входит Виола, за нею Мальвольо.

                                 Мальвольо

     Не вы только что были у графини Оливии?

                                   Виола

     Только  что, сударь мой; умеренным шагом я с тех пор успел дойти только
досюда.

                                 Мальвольо

     Она  возвращает  вам  этот  перстень,  сударь;  вы  избавили бы меня от
трудов, если бы сами захватили его с собой. Кроме того, она добавляет, чтобы
вы  внушили  вашему господину безнадежную уверенность, что он ей не нужен; и
еще  одно  -  чтобы впредь вы никогда не осмеливались являться по его делам,
разве  только  чтобы  доложить,  как  ваш  господин к этому отнесся. С тем и
примите.

                                   Виола

                    Я перстень ей вручил; он мне не нужен.

                                 Мальвольо

     Позвольте,  сударь! Вы его дерзостно бросили ей, и она желает, чтобы он
таким  же образом был возвращен; если он стоит того, чтобы нагнуться, вот он
здесь лежит на виду; если нет, то пусть он принадлежит нашедшему.

                                  Уходит.

                                   Виола

                    Я перстня не вручала ей. В чем дело?
                    Неужто же ее прельстил мой вид?
                    Да, взгляд ее был нежен, и, казалось,
                    Ее глаза забыли про язык,
                    Затем что речь была порой бессвязна.
                    Она в меня влюбилась; хитрость чувства
                    За мной послала хмурого гонца.
                    Вернула перстень, ей никем не данный!
                    Всему виновник я. А если так,
                    Бедняжке лучше бы влюбиться в грезу.
                    Наряд, я вижу, ты одна из пагуб,
                    Которыми могуч лукавый враг!
                    Красивый лжец легко запечатлеет
                    Свои черты в нетвердом женском сердце.
                    Мы слабы, да, но в этом нет вины:
                    Мы таковы, как мы сотворены.
                    Как быть теперь? В нее влюблен мой герцог;
                    Я, бедное чудовище, - в него;
                    Она пленилась, по ошибке, мною.
                    Что будет дальше? Если я мужчина,
                    Я безнадежна для его любви,
                    А если женщина, - увы! - как тщетны
                    Оливии несчастной будут вздохи!
                    О время, здесь нужна твоя рука:
                    Мне не распутать этого клубка!

                                  Уходит.


СЦЕНА 3

                                Дом Оливии.
                        Входят сэр Тоби и сэр Эндрю.

                                  Сэр Тоби

     Прошу,  сэр  Эндрю.  Не  быть в постели после полуночи - значит быть на
ногах  в  ранний  час;  a  "diluculo surgere", {Начало латинского изречения:
diluculo surgere saluberrinium est - 'самое полезное для здоровья - это рано
вставать".} ты знаешь сам...

                                 Сэр Эндрю

     Ей-богу,  нет,  не  знаю.  Но я знаю, что быть на ногах в поздний час -
значит быть на ногах в поздний час.

                                  Сэр Тоби

     Ложный  вывод; а это я ненавижу, как пустой стакан. Быть на ногах после
полуночи  и  потом  ложиться  -  это рано, так что ложиться после полуночи -
значит ложиться рано. Разве наша жизнь не состоит из четырех стихий?

                                 Сэр Эндрю

     Да, говорят; но по-моему, она скорее состоит из еды и питья.

                                  Сэр Тоби

     Ты премудр. Давай поэтому есть и пить. Мариана! Эй! Кувшин вина!

                                Входит Шут.

                                 Сэр Эндрю

     А вот и дурак, ей-богу.

                                    Шут

     Как живете, сердца мои? Видели вы когда-нибудь вывеску: "Нас трое"? {На
вывесках  некоторых кабаков того времени шутки ради изображались две ослиные
головы с указанной надписью ("Третий" - смотрящий).}

                                  Сэр Тоби

     Добро пожаловать, осел. Давайте затянем круговую.

                                 Сэр Эндрю

     Честное  слово,  у шута превосходный голос. Я бы сорок шиллингов отдал,
чтобы иметь такую ногу и такой сладкий звук для пения, как у шута. Право же,
ты  прелестно  дурачился  вчера  вечером, когда говорил о Пигрогромитусе и о
вапианцах,  пересекающих  квеубусский экватор; {Вымышленные имена.} это было
очень  хорошо,  ей-богу.  Я  послал тебе шесть пенсов для твоей подруженьки.
Получил ты их?

                                    Шут

     Я  прикараванил  твой  брезентик.  Ведь у Мальвольо нос не кнутовище; у
моей сударушки ручка белая, а мирмидонцы не пивные заведения.

                                 Сэр Эндрю

     Превосходно!  Лучшей шутки и не придумать, в конце концов. Ну, а теперь
песню.

                                  Сэр Тоби

     Валяйте! Вот вам шесть пенсов, спойте нам песню.

                                 Сэр Эндрю

     Вот и от меня шестерка тоже: если один рыцарь дает...

                                    Шут

     Вы какую хотите песню: любовную или назидательную?

                                  Сэр Тоби

     Любовную, любовную!

                                 Сэр Эндрю

     Да, да, мне назиданий не нужно.

                                    Шут
                                   (поет)

                         Где ты, милая, блуждаешь?
                         Стой, послушай, ты узнаешь,
                           Как поет твой верный друг.
                         Бегать незачем далече,
                         Все пути приводят к встрече;
                           Это скажут дед и внук.

                                 Сэр Эндрю

     Замечательно хорошо, ей-богу.

                                  Сэр Тоби

     Хорошо, хорошо.

                                    Шут
                                   (поет)

                       Что - любовь? Любви не ждется;
                       Тот, кто весел, пусть смеется;
                         Завтра - ненадежный дар.
                       Полно медлить. Счастье хрупко.
                       Поцелуй меня, голубка;
                         Юность - рвущийся товар.

                                 Сэр Эндрю

     Медоточивый голос, или я не рыцарь!

                                  Сэр Тоби

     Невыносимый звук.

                                 Сэр Эндрю

     Невыносимо сладостный, ей-богу.

                                  Сэр Тоби

     Если  слушать  носом, то хоть и сладкий, а невыносимый. Однако, что же,
пустим  мы  небо  в пляс, в самом деле? Вспугнем сыча такой круговой песней,
чтобы она у одного ткача три души вымотала? Давайте или нет?

                                 Сэр Эндрю

     Если вы меня любите, так давайте. Я на круговых песнях собаку съел.

                                    Шут

     А ведь иная собака, сударь, и сама кого угодно съест.

                                 Сэр Эндрю

     Еще бы! Споемте "Ты плут".

                                    Шут

     "Помолчи  ты,  плут",  рыцарь?  Я  буду  вынужден называть тебя в песне
плутом, рыцарь.

                                 Сэр Эндрю

     Я  уже  не  в первый раз вынуждаю других называть меня плутом. Начинай,
шут. Начинается так: "Помолчи".

                                    Шут

     Я никогда не начну, если буду молчать.

                                 Сэр Эндрю

     Хорошо, ей-богу. Ну, начинай.

                           Поется круговая песня.
                               Входит Мария.

                                   Мария

     Что  за  кошачью  музыку  вы  тут  развели? Если госпожа не позвала уже
своего  дворецкого  Мальвольо  и  не  велела ему выставить вас за ворота, то
можете мне ни в чем не верить.

                                  Сэр Тоби

     Ваша  госпожа  китаянка,  мы  политики,  Мальвольо  чучело,  а "нас три
весельчака".  Или  я  не единокровный? Или я не одного с ней рода? Фу ты, ну
ты! Госпожа!
                                   (Поет)
             "Жил в Вавилоне человек, с ним госпожа его жена".
                  {Вся речь сэра Тоби пересыпана строками,
                    выдернутыми из баллад того времени.}

                                    Шут

     Разрази меня, рыцарь восхитительно дурачится.

                                 Сэр Эндрю

     Да,  это  у него недурно выходит, когда он расположен, и у меня тоже; у
него это выходит изящнее, но зато у меня естественнее.

                                  Сэр Тоби
                                   (поет)

                         "Двенадцатого декабря..."

                                   Мария

     Ради бога, тише!

                             Входит Мальвольо.

                                 Мальвольо

     Государи  мои,  вы с ума сошли? Или что с вами? Неужели у вас похватает
ума,  пристойности  и вежества, чтобы не громыхать, как медники, в такой час
ночи?  Или  вы  принимаете  дом  моей  госпожи  да  пивную, что визжите ваши
портновские  песни без всякого смягчения или угрызения голоса? Или у вас нет
ни уважения к месту и лицам ни малейшего такта?

                                  Сэр Тоби

     Такт, сударь мои, мы в наших песнях соблюдали. Ну тебя - в петлю!

                                 Мальвольо

     Сэр  Тоби,  я  должен  поговорить  с вами начистоту. Моя госпожа велела
сказать  вам,  что,  хоть  она и дает вам приют как своему родственнику, она
не  имеет  ничего общего с вашими безобразиями. Если вы можете отделить себя
от ваших неприличий, вы - желанный гость в этом доме; если нет, то, буде вам
угодно проститься с ней, она весьма охотно пожелает вам счастливого пути.

                                  Сэр Токи

                   "Счастливый путь, настал разлуки час".

                                   Мария

     Перестаньте, дорогой сэр Тоби.

                                    Шут

                   "В его очах огонь почти угас".

                                 Мальвольо

     Так вот вы как?

                                  Сэр Тоби

                   "Нет, не умру вовек".

                                    Шут

     Споткнулся человек.

                                 Мальвольо

     Это делает вам великую честь.

                                  Сэр Тоби

                  "Прочь его прогнать?"

                                    Шут

                  "Это как сказать".

                                  Сэр Тоби

                  "Прочь его прогнать сейчас же".

                                    Шут

                  "Ах, нет, нет, прогонят вас же".

                                  Сэр Тоби

     Сбились,  сударь,  врете.  -  Кто  ты  такой,  как не дворецкий? Или ты
думаешь,  что  если  ты  добродетелен, так уже не должно быть ни пирожков ни
пива?

                                    Шут

     Да, клянусь святой Анной, и рот должно обжигать инбирем.

                                  Сэр Тоби

     Ты  прав.  -  Ступайте,  сударь,  натрите  вашу цепь хлебным мякишем. -
Кувшин вина, Мария!

                                 Мальвольо

     Мистрис  Мери,  если  бы  вы  считали,  что милость нашей госпожи стоит
большего,   чем   презрение,   вы   бы   не   стали   способствовать   этому
предосудительному образу жизни. Она обо всем узнает, клянусь этой рукой.

                                  Уходит.

                                   Мария

     Иди, протряси себе уши.

                                 Сэр Эндрю

     Было  бы  таким  же хорошим делом, как выпить, когда человек голоден, -
вызвать его на поединок, а затем нарушить слово и оставить его в дураках.

                                  Сэр Тоби

     Сделай это, рыцарь. Я напишу тебе вызов или передам ему твое возмущение
изустно.

                                   Мария

     Дорогой  сэр  Тоби,  потерпите эту ночь. С тех пор как графский молодой
человек  побывал  сегодня у госпожи, она очень неспокойна. А что до monsieur
Мальвольо, то оставьте нас вдвоем. Если я его не околпачу так, что он станет
притчей  у  людей,  и  не  сделаю  его всеобщим посмешищем, то считайте меня
дурой, которая не умеет прямо лежать в кровати. Я знаю, это у меня выйдет.

                                  Сэр Тоби

     Просвети нас, просвети нас; расскажи нам что-нибудь про него.

                                   Мария

     Да что, сударь, иной раз он вроде как пуританин.

                                 Сэр Эндрю

     О, если бы я так думал, я бы избил его, как собаку!

                                  Сэр Тоби

     Как?  За  то,  что  он  пуританин? Какие у тебя убедительные основания,
дорогой рыцарь?

                                 Сэр Эндрю

     Убедительных   оснований   у   меня  нет,  но  основания  у  меня  есть
достаточные.

                                   Мария

     Никакого  он  черта  не  пуританин  и  вообще  ничего  определенного, а
попросту   угождатель;   жеманный  осел,  который  долбит  наизусть  правила
степенности  и подносит их вам целыми охапками; сам о себе наилучшего мнения
и  до того напичкан, как ему кажется, совершенствами, что непреложно уверен,
будто все, кто на него ни взглянет, влюблены в него; и вот этот-то его порок
моя месть и найдет отличный случай использовать.

                                  Сэр Тоби

     Ты что хочешь сделать?

                                   Мария

     Я  хочу  подкинуть  на  его пути некие темные любовные послания, где по
цвету бороды, по форме ноги, по манере ходить, по описанию глаз, лба и цвета
лица  он  увидит  весьма безошибочно изображенным самого себя. Я умею писать
очень  схоже с госпожой вашей племянницей; там, где забылось, в чем дело, мы
едва можем различить наши почерки.

                                  Сэр Тоби

     Превосходно! Я уже чую, в чем тут затея.

                                 Сэр Эндрю

     И у меня она в носу.

                                  Сэр Тоби

     Он  подумает,  что  эти  письма,  которые ты ему подкинешь, писаны моей
племянницей и что она в него влюблена.

                                   Мария

     Моя мысль действительно такой масти лошадь.

                                 Сэр Эндрю

     И ваша лошадь сделает его ослом.

                                   Мария

     Ослом, несомненно.

                                 Сэр Эндрю

     О, это будет чудесно!

                                   Мария

     Королевская  потеха,  будьте  уверены.  Я  знаю,  мое лекарство на него
подействует.  Я  помещу вас обоих - а шут пускай будет третьим - там, где он
найдет  письмо; понаблюдайте, как он будет его толковать, А пока - ложитесь,
и пусть вам снится это событие. Будьте здоровы.

                                  Уходит.

                                  Сэр Тоби

     Покойной   ночи,  Пентезилея.  {Пентезилeя  -  легендарная  воительница
древности, царица амазонок.}

                                 Сэр Эндрю

     Ей же ей, славная девица.

                                  Сэр Тоби

     Гончая, чистокровная и обожает меня. Ну, так что?

                                 Сэр Эндрю

     Меня однажды тоже обожали.

                                  Сэр Тоби

     Идем спать, рыцарь. Надо, чтоб ты велел прислать еще денег.

                                 Сэр Эндрю

     Если я не заполучу вашей племянницы, я здорово сел.

                                  Сэр Тоби

     Вели прислать денег, рыцарь; если, в конечном счете, ты ее не получишь,
зови меня кургузой лошадью.

                                 Сэр Эндрю

     Если не получу, можете мне ни в чем не верить; как вам угодно.

                                  Сэр Тоби

     Идем,  идем,  я  пойду запалю жженку; сейчас уже поздно ложиться спать.
Идем, рыцарь, идем, рыцарь.

                                  Уходят.


СЦЕНА 4

                             Герцогский дворец.
                   Входят Герцог, Виола, Курио и другие.

                                   Герцог

                Пусть мне споют. - А, добрый день, друзья! -
                Цезарио, ту песню, что вчера,
                Старинную, бесхитростную песню;
                Она мою тоску смягчила больше,
                Чем легкий звон и деланые речи
                Проворных и вертлявых наших дней.
                Одну строфу.

                                   Курио

     Того нет, простите, ваша светлость, кто мог бы ее спеть.

                                   Герцог

     А кто это был?

                                   Курио

     Фесте,  скоморох,  государь;  шут,  который очень нравился отцу госпожи
Оливии. Он где-нибудь тут поблизости.

                                   Герцог

     Разыщите его, а пока сыграйте мелодию.

                        Курио уходит, музыка играет.

                   Приди, мой мальчик; если сам полюбишь,
                   То в сладкой муке вспомни обо мне.
                   Все, кто влюблен, такие же, как я:
                   Нестойки, ветрены во всех порывах,
                   И только милый образ неизменен
                   У них в душе. Как ты напев находишь?

                                   Виола

                   Я бы сказал, он эхо шлет к престолу,
                   Где властвует любовь.

                                   Герцог

                   Ты мастерски сказал. Ручаюсь жизнью,
                   Хоть ты и молод, но твоим глазам
                   Уже была желанна чья-то милость.
                   Что, мальчик, разве нет?

                                   Виола

                                             Да, ваша милость.

                                   Герцог

                   Кто эта женщина?

                                   Виола

                                    На вас похожа.

                                   Герцог

                   Тогда она тебя не стоит. Возраст
                   Ее какой?

                                   Виола

                              Как ваш, мой государь.

                                   Герцог

                   Стара, ей-богу. Муж быть должен старше
                   Своей жены, и ей он будет впору,
                   Она прочней его захватит сердце;
                   Хоть мы себя и восхваляем, мальчик,
                   Мы хрупче, мы обманчивей в любви,
                   Изменчивей, слабей, недолговечней,
                   Чем женщины.

                                   Виола

                                 Вы правы, государь.

                                   Герцог

                   Пусть та, кого ты любишь, будет младше,
                   Не то приязнь не выдержит твоя.
                   Ведь женщины - как розы: пышный цвет
                   Едва расцвел - его уже и нет.

                                   Виола

                   Да, это так; и как печально это:
                   Увы, погибнуть в самый час расцвета!

                         Возвращаются Курио и Шут.

                                   Герцог

                   А, братец, спой вчерашнюю нам песню! -
                   Послушай, мальчик, старая, простая.
                   Вязальщицы, работая на солнце,
                   И девушки, плетя костями нити,
                   Поют ее; она во всем правдива
                   И тешится невинностью любви,
                   Как старина.

                                    Шут

     Вы готовы, государь?

                                   Герцог

                   Да, спой, прошу.

                                  Музыка.

ПЕСНЯ

                                    Шут

                        "Прилетай, прилегай, смерть,
                            Пусть меня обовьют пеленой;
                        Угасай, угасай, твердь,
                            Я убит бессердечной красой.
                        Мой саван тисовой листвой
                            Изукрасьте.
                        Я встречу смертный жребий свой,
                            Как счастье.
                        Без цветов, без цветов, так,
                            Только в черном гробу схороня,
                        Без друзей, без друзей, в мрак,
                            Не простясь, опустите меня.
                        В могиле дайте мне лежать
                            Уединенной,
                        Чтоб не пришел над ней рыдать
                            Влюбленный".

                                   Герцог

                   Возьми за труд.

                                    Шут

     Какой же это труд, государь? Для меня, государь, петь - удовольствие.

                                   Герцог

                   Ну, я за удовольствие плачу.

                                    Шут

     Правильно,  государь,  за  удовольствия приходится расплачиваться, рано
или поздно.

                                   Герцог

                   Теперь прости, но я с тобой прощусь.

                                    Шут

     Да охранит тебя меланхолический бог; а портной да сошьет тебе камзол из
переливчатой  тафты, ибо твоя душа - истинный опал. Людей такого постоянства
надо  бы  отправлять в море, чтобы их занятием могло оказаться что угодно, а
цель  могла  быть  где  угодно;  таким  способом  из ничего всегда получится
отличное путешествие. Будьте здоровы.

                                  Уходит.

                                   Герцог

                      Оставьте нас.

                        Уходят Курио и приближенные.

                                     Мой мальчик, посети
                     Еще раз эту гордую жестокость.
                     Моя любовь - скажи ей - выше мира,
                     Мне грязь земных угодий не нужна,
                     И все дары, ей посланные счастьем,
                     Мне так же, как и счастье, безразличны;
                     Лишь царственное чудо совершенства,
                     В ней воплощенное, влечет мой дух.

                                   Виола

                     Но если вас она любить не может?

                                   Герцог

                     Я не приму отказа.

                                   Виола

                                        Вы должны.
                     Допустим, женщина - быть может даже
                     Такая есть - вас любит с мукой сердца,
                     Как вы Оливию; вы - нет; и это
                     Вы ей сказали; ведь она должна
                     Принять отказ?

                                   Герцог

                                     Грудь женщины не может
                     Снести биенья столь могучей страсти,
                     Как в этом сердце; женские сердца
                     Так много не вместят и не удержат.
                     Нет, их любовь не боле, чем позыв, -
                     Волнение не печени, а неба, -
                     Ведущий к сытости и к отвращенью;
                     Моя любовь, как море, голодна
                     И столько же поглотит; нет сравненья
                     Меж тем, как был бы женщиной любим я,
                     И тем, как я Оливию люблю.

                                   Виола

                     И все-таки я знаю...

                                   Герцог

                                           Что ты знаешь?

                                   Виола

                     Как любят женщины. В них сердце верно,
                     Как в нас. У моего отца была
                     Дочь, и она любила человека,
                     Как, будь я женщиной, и я, быть может,
                     Любил бы вас.

                                   Герцог

                                    Скажи мне эту повесть.

                                   Виола

                     В ней белые страницы. Страсть ее
                     Таилась молча и, как червь в цветке,
                     Снедала жар ее ланит; в зеленой
                     И желтой меланхолии она
                     Застыла, как надгробная Покорность,
                     И улыбалась. Это ль не любовь?
                     Мы больше говорим, клянемся больше;
                     Но это - показная сторона:
                     Обеты щедры, а любовь бедна.

                                   Герцог

                     И что ж, любовь твою сестру убила?

                                   Виола

                     Один лишь я - все дочери отца,
                     Все сыновья его... хотя не знаю.
                     Так мне пойти к графине?

                                   Герцог

                                               Да, скорее!
                     Снеси ей это; повтори ей вновь,
                     Что не отступит и не ждет любовь.

                                  Уходят.


СЦЕНА 5

                                Сад Оливии.
                    Входят сэр Тоби, сэр Эндрю и Фабиан.

                                  Сэр Тоби

     Пожалуй сюда, синьор Фабиан.

                                   Фабиан

     Да,  я  иду;  если  я  упущу хоть крупицу этой потехи, пусть я насмерть
сварюсь в меланхолии.

                                  Сэр Тоби

     Разве  ты  не  был  бы  рад, если бы этот несчастный дрянной пес принял
громогласное посрамление?

                                   Фабиан

     Я  бы ликовал, дорогой мой; вы знаете, он ввел меня в немилость госпожи
из-за одной тут медвежьей травли.

                                  Сэр Тоби

     Чтобы его подразнить, мы ему тут покажем медведя и разыграем его на все
корки; разве не так, сэр Эндрю?

                                 Сэр Эндрю

     Если не разыграем, то нашей жизни грош цена.

                                  Сэр Тоби

     А вот и маленькая мошенница.

                               Входит Мария.

     Привет, сокровище мое индийское!

                                   Мария

     Вы все трое спрячьтесь за этот самшит. Мальвольо идет сюда по аллее. Он
там  на солнце целых полчаса обучал манерам собственую тень. Понаблюдайте за
ним,  если  любите  потешное;  я  уверена,  что  это  письмо превратит его в
мечтательного  идиота.  Не  шевелитесь,  ради  всего смешного! А ты лежи тут
(роняет письмо), потому что приближается форель, которую ловят щекоткой.

                                  Уходит.
                             Входит Мальвольо.

                                 Мальвольо

     Это  дело  случая;  все дело случая. От Марии я слышал однажды, что она
меня любит, да и сама она как-то в разговоре коснулась того, что если бы она
влюбилась, то только в человека вроде меня. Кроме того, она ко мне относится
с  таким  возвышенным  уважением, как ни к кому из своих приближенных. Что я
должен об этом думать?

                                  Сэр Тоби

     Вот самонадеянный негодяй!

                                   Фабиан

     О,  тише!  Мечтание  превращает  его  в  редкостного  индюка:  ишь  как
выступает, распустив перья!

                                 Сэр Эндрю

     Ей же ей, я бы так отколотил негодяя!

                                  Сэр Тоби

     Тише, говорю.

                                 Мальвольо

     Стать графом Мальвольо!

                                  Сэр Тоби

     Ах, негодяй!

                                 Сэр Эндрю

     Застрелите его, застрелите его из пистолета.

                                  Сэр Тоби

     Тише, тише!

                                 Мальвольо

     Тому есть примеры: графиня Страччи вышла замуж за своего гардеробщика.

                                 Сэр Эндрю

     Чтоб   тебя,   Иезавель!   {Упоминаемая   в  Библии  иудейская  царица,
отличавшаяся гордостью и порочностью.}

                                   Фабиан

     О, тише! Он совсем поглощен. Смотрите, как раздулся от воображения.

                                 Мальвольо

     Женатый на ней уже три месяца, сидя в кресле под балдахином...

                                  Сэр Тоби

     О, если бы у меня был самострел, чтобы запустить ему камнем в глаз!

                                 Мальвольо

     ...  окруженный  своими  слугами,  одетый в расшитый бархат, только что
встав с софы, где я покинул Оливию спящей...

                                  Сэр Тоби

     Огонь и жупел!

                                   Фабиан

     О, тише, тише!

                                 Мальвольо

     ...И  тут  вести  себя  величаво;  а затем, после сдержанного блуждания
взглядом,  заявив  им,  что  я знаю свое место и желал бы, чтобы и они знали
свое, велеть позвать моего родственника, сэра Тоби.

                                  Сэр Тоби

     Кандалы и цепи!

                                   Фабиан

     О, тише, тише, тише, да ну вас!

                                 Мальвольо

     Семеро  из  моих  людей  послушным  движением  отправляются за ним; тем
временем  я  хмурю  брови  и,  может быть, завожу мои часы или играю моей...
какой-нибудь   драгоценной   безделушкой.   Тоби  подходит,  отвешивает  мне
поклон...

                                  Сэр Тоби

     И этот человек останется жив?

                                   Фабиан

     Даже если бы наше молчание тянули из нас телегами, все-таки тише!

                                 Мальвольо

     ...я  простираю  к нему руку вот так, умеряя приветливую улыбку строгим
взглядом власти...

                                  Сэр Тоби

     И Тоби не хлещет тебя по губам?

                                 Мальвольо

     ...говоря:  "Дядюшка Тоби, моя судьба, подарив мне вашу племянницу дала
мне право говорить с вами так..."

                                  Сэр Тоби

     Что, что?

                                 Мальвольо

     "...Вы должны отучиться от пьянства..."

                                  Сэр Тоби

     Вон, паршивец!

                                   Фабиан

     Ах, потерпите, или мы расстроим всю нашу затею.

                                 Мальвольо

     "...Кроме   того,  вы  тратите  сокровища  вашего  времени  с  каким-то
глупеньким рыцарем..."

                                 Сэр Эндрю

     Это я, уверяю вас.

                                 Мальвольо

     "... с каким-то сэром Эндрю"...

                                 Сэр Эндрю

     Я так и знал, что это я, потому что многие зовут меня глупеньким.

                                 Мальвольо

     Что это у нас за дело тут? (Подбирает письмо.)

                                   Фабиан

     Вот кулик подошел к силку.

                                  Сэр Тоби

     О, тише! И дух веселья да внушит ему читать вслух!

                                 Мальвольо

     Клянусь  жизнью,  это рука госпожи: это ее эры, ее эли; а так она пишет
большое П. Тут не может быть и вопроса, это ее рука.

                                 Сэр Эндрю

     Ее эры, ее эли. Что это значит?

                                 Мальвольо
                                  (читает)

     "Неведомому  возлюбленному  вместе с моими добрыми пожеланиями". Совсем
ее  обороты!  С  вашего  разрешения, воск. Тихонько! И печать - ее Лукреция,
которой она всегда запечатывает. Это госпожа. К кому бы это могло быть?

                                   Фабиан

     А его задело за печень и прочее.

                                 Мальвольо
                                  (читает)

                           "Видит небо, я люблю.
                                Но кого?
                           Губы, вам замкнуть велю
                           Тайну сердца моего".

"Тайну  сердца  моего".  Что  дальше? Размер меняется. "Тайну сердца моего":
что, если это ты, Мальвольо?

                                  Сэр Тоби

     Эх, повесить тебя, барсук!

                                 Мальвольо
                                  (читает)

                        "Могу велеть тому, что мило;
                        Но, как Лукрецию - кинжал,
                        Мой дух безмолвие пронзило.
                        М, О, А, Л - меня сковал".

                                   Фабиан

     Головоломная чепуха!

                                  Сэр Тоби

     Я же говорю: превосходная женщина.

                                 Мальвольо

     "М,  О,  А,  Л  -  меня  сковал". Нет, позвольте, дайте подумать, дайте
подумать, дайте подумать.

                                   Фабиан

     Вот ядовитое блюдо она ему поднесла!

                                  Сэр Тоби

     И как жадно этот сокол на него кинулся!

                                 Мальвольо

     "Могу велеть тому, что мило". Да, она может мне велеть, я ей служу, она
-  моя  госпожа.  Да,  это  ясно  всякому  здравому  пониманию;  тут никаких
затруднений  нет.  Ну,  а коней, - что может означать это расположение букв?
Если бы я мог в этом найти что-нибудь похожее на меня... Тихонечко! М, О, А,
Л...

                                  Сэр Тоби

     О, а ну-ка, разгадай. Он сбился со следа.

                                   Фабиан

     Ничего, собака его отыщет, ведь от него разит, как от лисицы.

                                 Мальвольо

     М - Мальвольо; М - да, так начинается мое имя.

                                   Фабиан

     Разве я не говорил, что он справится? Этот пес всегда на след вернется.

                                 Мальвольо

     М...   -   но  в  дальнейшем  согласованности  нет;  испытания  это  не
выдерживает: должно было бы следовать А, а следует О.

                                   Фабиан

     И О все это закончит, надеюсь.

                                  Сэр Тоби

     Да, или я палкой выколочу из него О!

                                 Мальвольо

     И наконец я вижу согласную.

                                   Фабиан

     Нет, брат, согласной ты никогда в жизни не увидишь!

                                 Мальвольо

     М,  О, А, Л: эта симуляция не такая, как предыдущая; и все ж таки, если
поднажать  немного,  то может склониться и ко мне, потому что каждая из этих
букв имеется в моем имени. Тихонько! Тут следует проза.
                                  (Читает)

     "Если  это  попадет  в  твои  руки, поразмысли. По моим звездам, я выше
тебя;  но  ты  не  страшись  величия:  иные родятся великими, иные достигают
величия,  а иным величие жалуется. Твои Судьбы простирают к тебе руку; пусть
твоя  кровь  и  дух  обнимут  их;  и, чтобы приучиться к тому, чем ты можешь
стать,  сбрось  свою  смиренную  кожу  и  явись  свежим.  Будь  неприязнен с
родственником,  резок  со  слугами;  пусть  твой язык вещает величавые речи;
напусти  на себя необычность; этот совет дает тебе та, кто вздыхает по тебе.
Вспомни, кто хвалил твои желтые чулки и желал видеть тебя всегда в подвязках
накрест;  вспомни,  говорю  я.  Смелей,  ты  всего  достигнешь,  если только
пожелаешь;  если  нет,  пусть я попрежнему вижу тебя дворецким, челядинцем и
недостойным  коснуться  перстов  Фортуны.  Прощай.  Та,  которая  хотела  бы
поменяться с тобой положением,
                                                       Блаженно-Несчастная".

     Дневной  свет  и  открытое  поле не обнаружат большего: все очевидно. Я
буду  горд,  я  буду читать политических авторов, я буду глумиться над сэром
Тоби,  я  смою  с  себя  все  низкие знакомства, я стану точка в точку таким
человеком.  Я  сейчас не обманываюсь, не даю воображению шутить со мной, ибо
каждый  довод  приводит  к  тому,  что  моя  госпожа меня любит. Она недавно
хвалила  мои желтые чулки, она одобряла, что моя нога подвязана накрест; и в
этом  она  обнаруживает себя моей любви и, как бы приказывая, понуждает меня
одеваться  так,  как ей нравится. Я благодарю мои звезды, я счастлив. Я буду
неприступен,  надменен,  в  желтых  чулках и в подвязках накрест, как только
успею  их  надеть.  Хвала  Юпитеру  и  моим  звездам! Тут имеется, однакоже,
приписка.
                                  (Читает)

     "Ты  не  можешь  не знать, кто я. Если ты принимаешь мою любовь, покажи
это  твоей  улыбкой;  твои  улыбки  тебе идут; поэтому в моем присутствии ты
всегда  улыбайся,  дорогой  мой,  любимый,  я прошу тебя". Юпитер, благодарю
тебя: я буду улыбаться; я буду делать все, что ты хочешь.

                                  Уходит.

                                   Фабиан

     Я не уступил бы мою долю в этом развлечении за пенсию в несколько тысяч
из средств персидского шаха.

                                  Сэр Тоби

     Я за эту выдумку готов жениться на этой женщине.

                                 Сэр Эндрю

     И я тоже готов.

                                  Сэр Тоби

     И  не  требовать  за  ней  никакого приданого, кроме еще одной такой же
шутки.

                                 Сэр Эндрю

     И я никакого.

                                   Фабиан

     А вот и наша знаменитая проказница.

                            Возвращается Мария.

                                  Сэр Тоби

     Хочешь, наступи мне ногой на шею?

                                 Сэр Эндрю

     Или мне.

                                  Сэр Тоби

     Угодно, я мою свободу разыграю в кости и стану твоим рабом?

                                 Сэр Эндрю

     Или я, ей-богу!

                                  Сэр Тоби

     Знаешь, ты погрузила его в такие мечты, что когда их образ его покинет,
он должен сойти с ума.

                                   Мария

     Нет, скажите правду: это на него подействовало?

                                  Сэр Тоби

     Как водка на повивальную бабку.

                                   Мария

     Так  вот,  если  вы хотите видеть плоды затеи, посмотрите на его первый
выход  к  госпоже:  он  явится  к  ней  в  желтых  чулках, - а этот цвет она
ненавидит,  -  и  в  подвязках  накрест - мода, которой она не выносит; и он
будет  ей  улыбаться,  - а это сейчас до того не подходит к ее расположению,
когда  она так подвержена меланхолии, что не может не навлечь на него явного
презрения. Если вы хотите это видеть, следуйте за мной.

                                  Сэр Тоби

     В  ворота  Тартара,  {Тартар  в  античной мифологии - преисподняя, ад.}
несравненнейший дьявол остроумия!

                                 Сэр Эндрю

     И я с вами.

                                  Уходят.


АКТ III

СЦЕНА 1

                                Сад Оливии.
                      Входят Виола и Шут с барабаном.

                                   Виола

     Помогай   тебе  бог,  приятель,  и  твоей  музыке;  ты  так  и  живешь,
приплясывая?

                                    Шут

     Нет, сударь, я живу прихрамывая.

                                   Виола

     А что, у тебя больная нога?

                                    Шут

     Нет,  сударь,  нога  у  меня здоровая; а только домишко мой примыкает к
церкви, поэтому я и живу прихрамывая.

                                   Виола

     В таком случае, ты мог бы сказать про короля, что он с придурью, оттого
что  при  нем  состоит  дурак;  или  что церковь стала забубенной, если ты с
бубном станешь перед церковью.

                                    Шут

     Вот именно, сударь. Посмотреть, что нынче за век! Любое изречение - что
сафьяновая перчатка для остроумца: как быстро его можно вывернуть наизнанку!

                                   Виола

     Да,  это  верно;  если  легкомысленно играть словами, то они становятся
чересчур податливы.

                                    Шут

     Я бы, сударь, поэтому предпочел, чтобы у моей сестры не было имени.

                                   Виола

     Почему, милейший?

                                    Шут

     Да  как же, сударь: ведь имя - это слово; и если играть этим словом, то
как  бы  моя сестра не стала чересчур податлива. А только слова стали сущими
канальями, с тех пор как их опозорили кандалами.

                                   Виола

     Какие у тебя доказательства, милейший?

                                    Шут

     Право  же,  сударь,  я  вам  не  могу  их представить без слов; а слова
сделались до того лживыми, что мне неохота доказывать ими свою правоту.

                                   Виола

     Ты, я вижу, веселый малый, для которого все - ничто.

                                    Шут

     Нет, сударь, для меня не все - ничто; но, по совести говоря, сударь, вы
для  меня  -  ничто;  и я, сударь, был бы рад, если бы это могло сделать вас
невидимым.

                                   Виола

     Ты не дурак госпожи Оливии?

                                    Шут

     Нет,  как  можно,  сударь;  у госпожи Оливии дурости не водится дурака,
сударь,  у  нее  не  будет,  пока  она не выйдет замуж; а мужа так же трудно
отличить  от  дурака,  как  селедку  от  сардинки;  только муж - крупнее. Я,
собственно, у нее не дурак, а извратитель слов

                                   Виола

     Я тебя недавно видел у графа Орсино.

                                    Шут

     Дурость,  сударь,  гуляет  по миру, как солнце; она светит всюду. - Мне
было  бы грустно, если бы она реже посещала вашего хозяина, чем мою хозяйку.
Мне кажется, я там видел вашу мудрость.

                                   Виола

     Ну нет, если ты примешься за меня, я уйду. На, вот тебе на расходы.

                                    Шут

     Пусть Юпитер, из ближайшей партии волос, наградит тебя бородой.

                                   Виола

     Сказать  тебе  правду, я сам томлюсь до бороде; (в сторону) хотя мне бы
не хотелось, чтобы она у меня выросла на подбородке. Дома твоя госпожа?

                                    Шут

     А  вы  не  думаете,  сударь,  что  если  бы  их  была  пара,  то они бы
расплодились?

                                   Виола

     Да, если сложить их вместе и пустить в оборот.

                                    Шут

     Я  бы  не  прочь  сыграть  Пандара Фригийского, сударь, чтобы раздобыть
Крессиду этому Троилу.

                                   Виола

     Я вас понимаю, сударь; вы недурно выпрашиваете.

                                    Шут

     Надеюсь,  сударь, не так уж трудно будет выпросить попрошайку: Крессида
была  попрошайка.  Госпожа моя дома, сударь. Я им объясню, откуда вы; но кто
вы такой и что вам угодно - это вне моих небес, я бы сказал - моей "стихии",
да слово это затаскано.

                                  Уходит.

                                   Виола

                   В нем есть мозги, чтоб корчить дурака;
                   А это дело требует смекалки:
                   Он должен точно знать, над кем он шутит,
                   Уметь расценивать людей и время
                   И, словно дикий сокол, бить с налета
                   По всякой встречной птице. Ремесло
                   Не легче, чем занятья здравоумных.
                   Есть мудрый смысл в дурачестве таком;
                   А умный часто ходит дураком.

                        Входят сэр Тоби и сэр Эндрю.

                                  Сэр Тоби

     Благослови вас бог, сударь мой.

                                   Виола

     И вас, милостивый государь.

                                 Сэр Эндрю

     Dieu vous garde, monsieur.

                                   Виола

     Et  vous  aussi; votre serviteur. {Две эти французских строки почти без
изменения повторяют слова двух предыдущих строк.}

                                 Сэр Эндрю

     Надеюсь, сударь, что это так; а я ваш.

                                  Сэр Тоби

     Вам  угодно  вступить в этот дом? Моя племянница имеет желание чтобы вы
вошли, если таково ваше направление.

                                   Виола

     Я  держу курс на вашу племянницу, сударь мой; я хочу сказать, что она и
есть цель моего путешествия.

                                  Сэр Тоби

     Испробуйте ваши ноги, сударь мой; приведите их в движение.

                                   Виола

     В   моих  ногах  я  чувствую  больше  уверенности,  сударь  мой,  чем в
правильном  понимании  ваших слов, когда вы приглашаете меня испробовать мои
ноги.

                                  Сэр Тоби

     Я хочу сказать: ступайте, сударь мой, входите.

                                   Виола

     Я вам отвечу поступью и вхождением. Но нас предупредили.

                           Входят Оливия и Мария.

Прелестно-совершеннейшая госпожа, да прольют на вас небеса дождь благовоний!

                                 Сэр Эндрю

     Этот юноша редкостный придворный. "Дождь благовоний"... хорошо!

                                   Виола

     Мое   посольство,  госпожа,  может  обрести  голос  только  для  вашего
восприимчивого и благоприязненного слуха.

                                 Сэр Эндрю

     "Благовоний",  "восприимчивого"  и  "благоприязненного". Приберегу себе
все три.

                                   Оливия

     Пусть закроют садовые ворота, и не мешайте мне слушать.

                    Уходят сэр Тоби, сэр Эндрю и Мария.

Дайте мне вашу руку.

                                   Виола

                      Примите долг мой и мое служенье.

                                   Оливия

                      Как ваше имя?

                                   Виола

                                     Ваш слуга зовется
                      Цезарио, прекрасная принцесса.

                                   Оливия

                      Вы - мой слуга? Мир скучным стал с тех пор,
                      Как низкому притворству дали имя
                      Любезности. Ведь вы слуга Орсино.

                                   Виола

                      Он ваш слуга, а я слуга ему;
                      Кто служит вашим слугам, служит вам.

                                   Оливия

                      Он мной забыт; и лучше б мысль его
                      Была пустым листом, чем мною полной!

                                   Виола

                      Я к вам пришел, чтоб вашу благосклонность
                      Привлечь к нему.

                                   Оливия

                                        О нет, я вас просила
                      Мне больше про него не говорить.
                      Но если есть у вас другая просьба,
                      Мой слух охотнее пленится ею,
                      Чем музыкою сфер.

                                   Виола

                                        О госпожа...

                                   Оливия

                      Позвольте мне. Когда последний раз
                      Вы здесь творили чары, я послала
                      Вам перстень вслед; я этим обманула
                      Себя, слугу, быть может также вас.
                      Я заслужила ваш суровый суд,
                      Вам навязав, с постыдным хитроумьем,
                      Чужую вещь. Что вы могли подумать?
                      На растерзанье всем свирепым мыслям
                      Безжалостной души? Для вас довольно,
                      Чтоб видеть ясно: дымкой, а не грудью
                      Мое прикрыто сердце. Вот, ответьте.

                                   Виола

                      Я вас жалею.

                                   Оливия

                                   Это шаг к любви.

                                   Виола

                      О нет, ни пяди; ведь известно всем,
                      Что и врагов нередко мы жалеем.

                                   Оливия

                      Что ж, видно, время улыбаться снова.
                      О, как легко гордится нищета!
                      Уж если гибнуть чьей-либо добычей,
                      Пусть лучше это будет лев, чем волк!

                                 Бьют часы.

                      Часы мне говорят: я трачу время.
                      Не бойтесь, юноша, мне вас не надо.
                      А все ж, когда созреют ум и юность,
                      Кой у кого красивый будет муж.
                      Ваш путь лежит туда, на запад.

                                   Виола

                                                      Что ж,
                      "Кому на запад?" Мир вам и отрада!
                      Для герцога не будет ничего?

                                   Оливия

                      Не уходи! Прошу тебя, скажи мне,
                      Что обо мне ты думаешь.

                                   Виола

                                               Что вы
                      Себя считаете не тем, что есть.

                                   Оливия

                      И это же я думаю про вас.

                                   Виола

                      Вы думаете верно: я - не я.

                                   Оливия

                      Когда б вы были тем, что я хочу!

                                   Виола

                      А это лучше было бы, чем так?
                      Хотелось бы! Теперь для вас я шут.

                                   Оливия

                      О, сколько красоты в его усмешке
                      На гневных и презрительных губах!
                      Вина убийцы может скрыться в тень,
                      Любовь не может; ночь ее - как день.
                      Цезарио, клянусь цветеньем роз,
                      Девичьей честью, правдой чистых грез,
                      Я так тебя люблю, что страсть мою,
                      Как ты ни горд, я больше не таю.
                      Ты про себя рассудишь, может быть:
                      Раз я любим, мне незачем любить.
                      Тогда обратный довод приготовь:
                      Вдвойне мила незваная любовь.

                                   Виола

                      Нет, юностью клянусь и чистотой,
                      Я сердце, грудь и верность ни одной
                      Не отдал женщине, и ни одна
                      Их госпожой не будет названа.
                      Итак, прощайте; больше никогда
                      Я графских слез не принесу сюда.

                                   Оливия

                      Приди еще; ведь мог бы только ты
                      К немилому склонить мои мечты.

                                  Уходит.


СЦЕНА 2

                                Дом Оливии.
                    Входят сэр Тоби, сэр Эндрю и Фабиан.

                                 Сэр Эндрю

     Нет, честное слово, я ни минуты дольше не останусь.

                                  Сэр Тоби

     Основания, дорогой злюка! Какие у тебя основания?

                                   Фабиан

     Вы должны изложить ваши основания, сэр Эндрю.

                                 Сэр Эндрю

     Да как же, я видел, как ваша племянница оказывала графскому услужающему
такие любезности, какими никогда не жаловала меня; я видел это в саду.

                                  Сэр Тоби

     А она тебя при этом видела, старина? Скажи-ка мне.

                                 Сэр Эндрю

     Так же ясно, как я вижу вас сейчас.

                                   Фабиан

     Это было явным свидетельством ее любви к вам.

                                 Сэр Эндрю

     Что это, вы хотите представить меня ослом?

                                   Фабиан

     Я вам это докажу логически, сударь, приведя к присяге разум и суждение.

                                  Сэр Тоби

     А  они  уже были присяжными обвинителями, когда еще Ной не был моряком.
{То  есть  до  "всемирного потопа", о котором рассказывается в Библии, когда
Ной построил свой ковчег.}

                                   Фабиан

     Она показывала себя любезной с этим юношей у вас на глазах только чтобы
расшевелить  вас,  чтобы пробудить вашу храбрость соню этакую, чтобы вложить
огонь  в  ваше  сердце и жупел в вашу печень. Вам следовало подойти к ней; и
несколькими  отменными  шуточками,  огненно-новенькими  из-под  чекана,  вам
следовало  забить  этого юношу так, чтобы он онемел. Вот чего от вас ждали и
вот  что  прозевано:  двойную позолоту этого случая вы дали времени смыть, и
теперь  во  мнении моей госпожи вы плывете к северу, где вы и повиснете, как
ледяная  сосулька  на  бороде  у  голландца,  если  только не искупите этого
каким-нибудь похвальным дерзанием храбрости или политики.

                                 Сэр Эндрю

     Когда  на  то пошло, так храбрости, потому что политику я ненавижу; для
меня  быть  политиком не лучше, чем быть браунистом. {Около 1580 года Роберт
Браун основал секту пуритан.}

                                  Сэр Тоби

     Ну  что  ж,  тогда  построй  свое  счастье  на основе храбрости. Вызови
графского  юношу  на  бой,  рань его в одиннадцати местах; моя племянница об
этом  узнает;  и  поверь,  ни  один  сводник  в мире не изобразит так лестно
мужчину женщине, как слава храбрости.

                                   Фабиан

     Другого пути нет, сэр Эндрю.

                                 Сэр Эндрю

     Согласен кто-нибудь из вас отнести ему мой вызов?

                                  Сэр Тоби

     Иди,  напиши его воинственной рукой; будь резок и краток; остроумно или
нет,  это  все  равно, было бы красноречиво и полно идей; изглумись над ним,
насколько  позволят  чернила;  если  ты  его  "тыкнешь"  раза три, это будет
нелишним,  а  небылиц  - сколько их уложится на листе бумаги, хотя бы лист у
тебя был размерами с Уэрскую кровать {Один трактирщик в городе Уэре, в целях
привлечения  любопытных,  поставил  в  своей гостинице гигантскую кровать, в
которой  одновременно могли поместиться двадцать четыре человека.} в Англии,
столько и навороти. Иди, за дело. Да смотри, чтобы в чернилах у тебя хватило
бычьей желчи, а там пиши хоть гусиным пером, это не важно. За дело!

                                 Сэр Эндрю

     Где я с вами встречусь?

                                  Сэр Тоби

     Мы придем к тебе в cubiculo. {'Спальня' (лат).} Иди.

                             Уходит сэр Эндрю.

                                   Фабиан

     Вам дорог этот человечек, сэр Тоби?

                                  Сэр Тоби

     Это я ему вышел дорог, милый мой: тысячи в две или около того.

                                   Фабиан

     Редкостное получится у него письмо. Но ведь вы его не передадите?

                                  Сэр Тоби

     Во что бы то ни стадо. А ты любыми способами подстрекни юношу к ответу.
Мне думается, их быками и тележными веревками не притянуть друг к другу. Что
касается  Эндрю,  то  если  вы его вскроете и в печени у него окажется ровно
столько  крови,  чтобы  увязнуть  блошиной лапке, я берусь съесть всю прочую
анатомию.

                                   Фабиан

     Да и противник его, этот юноша, на лице своем не носит особых признаков
жестокости.

                               Входит Мария.

                                  Сэр Тоби

     А вот и мой крошечный королек прилетел.

                                   Мария

     Если  вы  желаете  веселья  и хотите нахохотаться до колотья, идемте со
мной.  Этот  простофиля Мальвольо превратился в язычника, в сущего ренегата,
потому  что  ни  один  христианин, ищущий спасения в правой вере, никогда не
уверует в такие невозможные нелепицы. Он в желтых чулках.

                                  Сэр Тоби

     И в подвязках накрест?

                                   Мария

     Самых  гнусных; точно учитель из церковной школы. Я кралась за ним, как
убийца.  Он  выполняет  все  пункты  письма,  которое я подкинула, чтобы его
обмануть:  от  улыбок  на  лице  у  него  больше линий, чем на новой карте с
добавлением  Индий;  вы  ничего  подобного  не  видели. Меня так и подмывает
чем-нибудь швырнуть в него. Я уверена, что госпожа его отколотит; а он будет
улыбаться и считать это великой милостью.

                                  Сэр Тоби

     Идем, веди нас, веди нас туда, где он.

                                  Уходят.


СЦЕНА 3

                                   Улица.
                        Входят Себастьян и Антонио.

                                 Себастьян

                    Я сам бы вас не вздумал беспокоить;
                    Но, раз уж вам приятен этот труд,
                    Не стану вас журить.

                                  Антонио

                    Я бросить вас не мог: мое желанье,
                    Острей, чем сталь, меня толкало к вам;
                    Не только страсть вас видеть (хоть она
                    Могла б одна на больший путь подвигнуть),
                    Но и забота о скитаньях ваших
                    Средь этих мест, которые пришельца,
                    Без опыта и без друзей, встречают
                    Подчас неласково; моя любовь,
                    К тому же подкрепленная боязнью,
                    Пошла за вами.

                                 Себастьян

                                    Милый мой Антонио,
                    В ответ могу я лишь сказать спасибо
                    И вновь спасибо; часто за услуги
                    Мы платим этой жалкою деньгой;
                    Но будь кошель мой так же полы, как сердце,
                    Вы не были б в обиде. Что ж теперь?
                    Пойдем, посмотрим город?

                                  Антонио

                                              Это - завтра;
                    Сперва подумать надо о приюте.

                                 Себастьян

                    Я не устал, до ночи далеко;
                    Я вас прошу, пойдем, утешим взгляд
                    Прославленною древностью, которой
                    Гордится этот город.

                                  Антонио

                                         Вы простите,
                    Мне здесь по улицам гулять опасно.
                    Однажды, в столкновенье с графским Флотом,
                    Я службу сослужил такого рода,
                    Что, попадись я, мне не отчитаться.

                                 Себастьян

                    Вы многих перебили у него?

                                  Антонио

                    Обида не такой была кровавой,
                    Хотя и время и природа ссоры
                    Могли позволить нам кровопролитье.
                    С тех пор была возможность возместить
                    То, что мы взяли; так, торговли ради,
                    Весь город наш и сделал, но не я.
                    За это, если здесь меня поймают,
                    Я поплачусь.

                                 Себастьян

                                  Гуляйте осторожней.

                                  Антонио

                    Приходится. Вот, сударь, кошелек.
                    Остановиться нам всего удобней
                    В предместье, у "Слона". Пойду, условлюсь,
                    А вы убейте время, насыщая
                    Ум созерцаньем. Я вас буду ждать.

                                 Себастьян

                    На что мне кошелек?

                                  Антонио

                    Какой-нибудь безделицей, быть может,
                    Прельститесь вы, а ваших, сударь, средств
                    Едва ли хватит для пустых закупок.

                                 Себастьян

                    Я с вами распрощусь на час и буду
                    Ваш казначей.

                                  Антонио

                                   Так у "Слона".

                                 Себастьян

                                                   Я помню.

                                  Уходят.


СЦЕНА 4

                                Сад Оливии.
                           Входят Оливия и Мария.

                                   Оливия

                     Я жду его; допустим, он придет;
                     Чем встречу я его? Каким подарком?
                     Ведь молодость купить бывает легче,
                     Чем выпросить. - Я громко говорю. -
                     Но где Мальвольо? Он угрюм и важен
                     И подходящий для меня слуга.
                     Мальвольо где?

                                   Мария

     Он  идет, сударыня, но очень странным образом. Он наверное с ума сошел,
сударыня.

                                   Оливия

                   Как так? Что с ним случилось? Он бушует?

                                   Мария

     Нет,  сударыня,  он  всего-навсего  улыбается;  лучше,  чтобы при вашей
милости был кто-нибудь, если он придет; потому что, ей-ей, человек рехнулся.

                                   Оливия

                   Сходи за ним.

                               Уходит Мария.

                                  Меж нас различия нет,
                   Когда с веселым сходен грустный бред.

                      Возвращается Мария с Мальвольо.

                   Ну что, Мальвольо?

                                 Мальвольо

     Прелестная сударыня, хо-хо!

                                   Оливия

                   Ты улыбаешься? А у меня
                   К тебе весьма серьезные дела.

                                 Мальвольо

     Серьезные,  сударыня?  Мне  не трудно быть серьезным: от них получается
некоторый  застой в крови, от этих подвязок накрест. Ну, так что ж? Если это
приятно  глазам одной, то со мной будет, как в весьма правдивом сонете: "Мил
одной, всякой мил".

                                   Оливия

     Как ты себя чувствуешь, любезный? Что это с тобой?

                                 Мальвольо

     Мысли  мои  не  черны, хоть ноги мои желты. Оно попало к нему в руки, и
повеления  будут  исполнены. Я надеюсь, нам знакома эта нежная римская рука?
{Римская рука - почерк Оливии, писавшей римскими буквами.}

                                   Оливия

     Не хочешь ли ты лечь в постель, Мальвольо?

                                 Мальвольо

     В постель! Да, дорогая, и я приду к тебе.

                                   Оливия

     Помоги  тебе  господь! Почему ты так улыбаешься и целуешь себе руку так
часто?

                                   Мария

     Как ваше здоровье, Мальвольо?

                                 Мальвольо

     На ваш вопрос... да, соловьи отвечают галкам!

                                   Мария

     Почему это вы являетесь перед госпожой с такой смехотворной наглостью?

                                 Мальвольо

     "Не страшись величия", - именно так было написано.

                                   Оливия

     Что ты хочешь этим сказать, Мальвольо?

                                 Мальвольо

     "Иные родятся великими..."

                                   Оливия

     Ax!

                                 Мальвольо

     "... иные достигают величия..."

                                   Оливия

     Что такое ты говоришь?

                                 Мальвольо

     "...а иным величие жалуется..."

                                   Оливия

     Испели тебя небо!

                                 Мальвольо

     "...Вспомни, кто хвалил твои желтые чулки..."

                                   Оливия

     Твои желтые чулки!

                                 Мальвольо

     "...и желал видеть тебя в подвязках накрест..."

                                   Оливия

     В подвязках накрест!

                                 Мальвольо

     "...смелей, ты всего достигнешь, если только пожелаешь... "

                                   Оливия

     Это я всего достигну?

                                 Мальвольо

     "...Если нет, пусть я попрежнему вижу тебя слугой..."

                                   Оливия

     Нет, это самое настоящее сумасшествие.

                               Входит Слуга.

                                   Слуга

     Сударыня,  молодой  человек от графа Орсино пришел; я едва уговорил его
вернуться; он дожидается распоряжений вашей милости.

                                   Оливия

     Я к нему выйду.

                               Уходит Слуга.

     Милая  Мария,  пусть за этим приятелем посмотрят. Где мой дядюшка Тоби?
Пусть  кто-нибудь  из  моих  людей возьмет его под особое попечение; я бы не
пожалела половины моего состояния, лишь бы с ним не случилось беды.

                           Уходят Оливия и Мария.

                                 Мальвольо

     Ого!  Теперь вам известно, кто я такой? Человека не ниже, чем сэр Тоби,
чтобы  смотреть  за мной! Это прямо согласуется с письмом: она подсылает его
нарочно,  чтобы  я  мог  выказать себя надменным с ним; ведь она подстрекает
меня  на  это  в  письме. "Сбрось свою смиренную кожу, - говорит она, - будь
неприязнен  с  родственником,  резок  со  слугами;  пусть  твой  язык вещает
величавые  речи;  напусти  на  себя необычность"; и соответственно указывает
необходимые  приемы, как то: угрюмое лицо, степенная осанка, медленная речь,
наподобие какого-нибудь важного господина, и так далее. Она у меня попалась;
но  это  сделал  Юпитер,  и Юпитер да научит меня благодарности! А когда она
сейчас уходила: "Пусть за этим приятелем посмотрят". Приятель! Не Мальвольо,
не  по  моей должности, а приятель. Да, все совпадает одно с другим, так что
ни  драхмы  сомнений,  ни  скрупула  сомнений,  никаких препятствий, никаких
невероятных  иди  неблагополучных обстоятельств... Да что тут говорить!.. Не
может  быть ничего такого, что могло бы стать между мной и полным кругозором
моих  надежд. Да, Юпитер, не я, - свершитель всего этого, и благодарить надо
его.

                Возвращается Мария с сэром Тоби и Фабианом.

                                  Сэр Тоби

     Где  он  тут, во имя всего святого? Хотя бы все дьяволы ада собрались в
уменьшенном  виде  и  сам  Легион  в  него  вселился, {Намек на евангельский
рассказ  о бесе, который, будучи изгоняем, воскликнул "имя мне Легион".} я с
ним заговорю.

                                   Фабиан

     Вот он, вот он! Как вы себя чувствуете, сударь? Как вы себя чувствуете,
любезный?

                                 Мальвольо

     Подите  прочь!  Я вас увольняю; не мешайте мне наслаждаться уединением;
подите прочь!

                                   Мария

     Слышите,  как гулко бес в нем говорит! Разве я не права была? Сэр Тоби,
госпожа просит вас позаботиться о нем.

                                 Мальвольо

     Xa-xa! В самом деле?

                                  Сэр Тоби

     Ну,  ну,  тише, тише! С ним надо обходиться мягко; дайте, я один. - Как
вы  поживаете,  Мальвольо?  Как  вы  себя  чувствуете? Знаете что, любезный:
отрекитесь вы от дьявола; подумайте, ведь он враг рода человеческого.

                                 Мальвольо

     Вы понимаете, что вы говорите?

                                   Мария

     Видите,  как  его  задевает,  когда  вы плохо отзываетесь о дьяволе? Не
приведи бог, если он околдован!

                                   Фабиан

     Снесите его мочу к ворожее.

                                   Мария

     Завтра  же  утром, если только буду жива. Моей госпоже не могу сказать,
до чего не хотелось бы его лишиться.

                                 Мальвольо

     Что это вы, сударыня?

                                   Мария

     О господи!

                                  Сэр Тоби

     Прошу  тебя,  помолчи;  так  же нельзя? Разве вы не видите, что это его
раздражает? Оставьте нас одних.

                                   Фабиан

     Не  иначе,  как  мягкостью;  помягче,  помягче;  бес  крут, но не любит
крутого обращения.

                                  Сэр Тоби

     Ну, как, петушок? Как дела, цыпленочек?

                                 Мальвольо

     Милостивый государь!

                                  Сэр Тоби

     "Идем со мной, Бригитта". Нет, любезный! Величавости не к лицу играть в
бирюльки с сатаной. Ну его в петлю, угольщика поганого!

                                   Мария

     Заставьте  его  прочесть  молитву,  дорогой  сэр  Тоби,  заставьте  его
помолиться.

                                 Мальвольо

     Молитву, мартышка?

                                   Мария

     Нет, положительно, он и слышать не хочет о божественном.

                                 Мальвольо

     Чтоб  вам  всем  повеситься!  Все  вы - пустое дурачье. Моя стихия - не
ваша. Скоро вы еще не то узнаете.

                                  Уходит.

                                  Сэр Тоби

     Может ли это быть?

                                   Фабиан

     Если бы это сейчас представить на сцене, я бы готов был это осудить как
неправдоподобный вымысел.

                                  Сэр Тоби

     Он, брат, сам заразился нашей затеей.

                                   Мария

     Теперь не давайте ему спуску, не то затея выдохнется и пропадет.

                                   Фабиан

     Да мы его и в самом деле сведем с ума.

                                   Мария

     Тем спокойнее будет в доме.

                                  Сэр Тоби

     Знаете,  мы  его  посадим в чулан и свяжем. Племянница моя уже уверена,
что  он  сумасшедший;  и  так  мы  можем продолжать, себе на забаву, а ему в
наказание,  пока  самая  потеха  наша,  утомившись до одышки, не побудит нас
сжалиться  над  ним,  и  тогда  мы  доложим  о нашей затее во всеуслышание и
увенчаем тебя как опознавательницу умалишенных. Но смотрите, смотрите!

                             Входит сэр Эндрю.

                                   Фабиан

     Еще увеселение для майского утра.

                                 Сэр Эндрю

     Вот вызов, прочтите. Могу поручиться, что он с уксусом и перцем.

                                   Фабиан

     Вот он какой острый?

                                 Сэр Эндрю

     Да, он в этом убедится. Вы только прочтите.

                                  Сэр Тоби

     Дай сюда. (Читает) "Юнец, кто бы ты ни был, ты всего-навсего паршивец".

                                   Фабиан

     Хорошо и смело.

                                  Сэр Тоби
                                  (читает)

     "Не  изумляйся  и  не  дивись  в  душе,  почему я тебя так называю, ибо
никаких объяснений этого я тебе не дам".

                                   Фабиан

     Дельное замечание: это ограждает вас от руки закона.

                                  Сэр Тоби
                                  (читает)

     "Ты  являешься  к  госпоже Оливии, и она, у меня на глазах, обходится с
тобой любезно; но ты нагло лжешь, - я тебя вызываю не поэтому".

                                   Фабиан

     Весьма кратко и прямо-таки замечательно... бессмысленно.

                                  Сэр Тоби
                                  (читает)

     "Я  буду  тебя  подстерегать,  когда ты пойдешь домой, и тут, если тебе
посчастливится меня убить..."

                                   Фабиан

     Хорошо.

                                  Сэр Тоби
                                  (читает)

     "...ты меня убьешь, как бродяга и негодяй".

                                   Фабиан

     Вы попрежнему держитесь наветренной стороны закона; хорошо.

                                  Сэр Тоби
                                  (читает)

     "Будь здоров; и господь да помилует одну из наших душ! Возможно, что он
помилует  мою;  но я надеюсь на лучшее, и потому берегись. Твой друг, смотря
по твоему поведению, и твой заклятый враг,
                                                            Эндрю Эгьючийк".

     Если   это  письмо  его  не  расшевелит,  так  он  вообще  не  способен
шевелиться. Я его вручу ему.

                                   Мария

     У  вас  к  этому  будет  очень  удобный  случай:  он как раз беседует с
госпожой и должен скоро уйти.

                                  Сэр Тоби

     Иди,  сэр  Эндрю,  карауль  его  в  углу  сада,  как сыщик; чуть только
завидишь  его, обнажай шпагу и, обнажая шпагу, чудовищно ругайся, потому что
нередко   бывает,  что  ужасное  ругательство,  если  его  резко  выкрикнуть
хвастливым  голосом,  дает лучшее представление о мужестве, чем даже на деле
это можно доказать. Ступай!

                                 Сэр Эндрю

     Ну, уж ругаться предоставьте мне!

                                  Уходит.

                                  Сэр Тоби

     Его  письма  я  передавать не стану; судя по внешнему виду, это молодой
человек  способный  и  воспитанный;  его  сношения с его господином и с моей
племянницей  подтверждают то же самое, так что это письмо, будучи совершенно
нелепым,  не  породит в юноше никакого страха; он увидит, что оно исходит от
болвана.  Нет,  сударь  мой,  я  передам его вызов изустно; наделю Эгьючийка
необычайной  славой  храбрости  и внушу молодому человеку - а он, по юности,
этому  легко  поверит  -  самое  отвратительное  мнение  об его неистовстве,
ловкости,  пыле  и  горячности.  Это так напугает их обоих, что они умертвят
друг  друга  взглядом,  как василиски. {Василиск - сказочный зверь, будто бы
убивающий одним своим взглядом.}

                       Возвращается Оливия с Виолой.

                                   Фабиан

     Вот  он  идет  с  вашей  племянницей;  побудьте  в  стороне, пока он не
откланяется, и сразу же за ним.

                                  Сэр Тоби

     Я  тем  временем  постараюсь придумать какие-нибудь ужасающие выражения
для вызова.

                      Уходят сэр Тоби, Фабиан и Мария.

                                   Оливия

                      Я все сказала каменному сердцу,
                      Всю честь мою доверила ему.
                      Свою вину я втайне осуждаю,
                      Но так упряма властная вина,
                      Что ей не страшен суд.

                                   Виола

                      Во всем напоминает вашу страсть
                      Скорбь моего владыки.

                                   Оливия

                      Вот вам на память; это мой портрет.
                      Не бойтесь: говорить он не умеет.
                      И я прошу вас, приходите завтра,
                      Возможна ль просьба, без ущерба чести,
                      В которой вам могла б я отказать?

                                   Виола

                      Ведь я же вас прошу любить Орсино.

                                   Оливия

                      Но разве честно - подарить ему
                      Подаренное вам?

                                   Виола

                                      Я разрешаю.

                                   Оливия

                      Прощай, до завтра. Я в обитель ада
                      За демоном, как ты, спуститься рада.

                                  Уходит.
                      Возвращаются сэр Тоби и Фабиан.

                                  Сэр Тоби

     Милостивый государь, благослови тебя бог.

                                   Виола

     И вас, сударь.

                                  Сэр Тоби

     Какая  бы  защита  при  тебе  ни  была,  прибегни  к  ней.  Какого рода
оскорбление  ты  ему  нанес,  я  не  знаю,  но  твой  подстерегатель, полный
ненависти,  кровожадный,  как  охотник,  ожидает тебя в конце сада; распряги
свою рапиру, будь поспешен в приготовлениях, ибо твой враг проворен, ловок и
смертоносен.

                                   Виола

     Сударь,  вы  ошибаетесь;  я уверен, что нет человека, который был бы со
мною  в  ссоре;  моя  память  вполне  чиста и свободна от какого-либо образа
обиды, причиненной кому бы то ни было.

                                  Сэр Тоби

     Вы  увидите,  что  это  не так, могу вас уверить; поэтому, если вы хоть
сколько-нибудь  дорожите  жизнью,  готовьтесь  к  обороне, ибо ваш противник
обладает всем, чем молодость, сила, ловкость и гнев могут наделить человека.

                                   Виола

     Простите, сударь, кто он такой?

                                  Сэр Тоби

     Рыцарь,  посвященный  в  это  звание незазубренной шпагой и по ковровым
соображениям;  {"Ковровыми  рыцарями"  назывались  те, которые посвящались в
рыцари  не за военные, а за какие либо другие заслуги, а нередко - просто за
деньги.}   но   в   поединке   это   дьявол;  душ  и  тел,  им  разлученных,
насчитывается  три, и его ярость в эту минуту так неукротима, что утолить ее
могут  только  смертные корчи и гробница. Чет или нечет - вот его слово; или
тот, или этот.

                                   Виола

     Я  вернусь обратно в дом и попрошу у хозяйки какого-нибудь провожатого.
Я  не боец. Я слышал о такого рода людях, которые нарочно затевают с другими
ссору,  чтобы  испытать  их  храбрость;  по-видимому,  это  человек с такими
замашками.

                                  Сэр Тоби

     Нет,  сударь, его негодование проистекает из весьма существенной обиды.
Итак,  приготовьтесь  и  исполните  его  желание.  Назад  в  этот  дом вы не
вернетесь,  если вам не угодно предпринять со мной то самое, что вы столь же
безопасно  можете  предоставить  ему. Итак, вперед, или шпагу наголо; потому
что драться вы должны - это решено, или закайтесь носить при себе железо.

                                   Виола

     Это  столь  же  неучтиво,  сколь  странно. Я вас прошу, окажите мне эту
любезную услугу, узнайте у рыцаря, чем я его оскорбил; это могло быть только
нечаянно, но никак не умышленно.

                                  Сэр Тоби

     Я  это  сделаю.  - Синьор Фабиан, побудьте с этим господином, пока я не
вернусь.

                                  Уходит.

                                   Виола

     Простите, сударь, вы что-нибудь знаете об этом деле?

                                   Фабиан

     Я знаю, что рыцарь разъярен против вас вплоть до смертельной решимости,
но ничего больше не знаю.

                                   Виола

     Скажите, пожалуйста, что это за человек?

                                   Фабиан

     Если  судить  о  нем  по  внешности, то он отнюдь не обещает тех чудес,
которые вы в нем обнаружите, когда подвергнете испытанию его храбрость. Это,
сударь,   действительно  самый  ловкий,  кровожадный  и  роковой  противник,
которого вы могли бы отыскать где бы то ни было в Иллирии. Угодно вам пройти
к нему? Я вас помирю с ним, если удастся.

                                   Виола

     Вы  меня  этим  премного  обяжете;  я  из  тех, которые духовное оружие
предпочитают  светскому;  я  не  гонюсь  за  тем,  чтобы  прославиться  моим
закалом.

                                  Уходят.
                    Возвращается сэр Тоби с сэром Эндрю.

                                  Сэр Тоби

     Нет,  братец,  это сущий дьявол; я в жизни не видал такого амазона. Я с
ним  сразился  разок  рапирой,  ножнами  и  всем прочим. Он выпадает с таким
смертельным  натиском, что это нечто неотвратимое; а при отбое он попадает в
вас  так  же  наверняка,  как  ваши  ноги  хлопают  по земле, по которой они
ступают. Говорят, он был фехтовальщиком у персидского шаха.

                                 Сэр Эндрю

     Вот чорт! Я не хочу с ним связываться.

                                  Сэр Тоби

     Да, но только теперь его не унять. Фабиан его там едва удерживает.

                                 Сэр Эндрю

     Вот  дьявол! Если бы я знал, что он храбр и так искусен в фехтовании, я
бы скорей дал ему провалиться к чертям, чем вызвать его. Пусть он бросит это
дело, и я ему подарю мою лошадь, серого Капилета.

                                  Сэр Тоби

     Я  ему  предложу.  Стойте тут и держитесь представительно; все кончится
без  душегубства.  (В  сторону)  Эге,  я поезжу на твоей лошади, как езжу на
тебе.

                        Возвращаются Фабиан и Виола.

                                 (Фабиану)
Я получаю его лошадь за прекращение ссоры. Я его убедил, что юноша - дьявол.

                                   Фабиан

     Такого  же  страшного  мнения и он о нем; дрожит и бледен, точно за ним
медведь гонится.

                                  Сэр Тоби
                                  (Виоле)

     Ничего,  сударь,  нельзя  поделать: он хочет драться с вами ради данной
клятвы;  но  только  он  поразмыслил  более  здраво  об  этой ссоре и теперь
считает,  что  о  ней  не  стоит  и  говорить;  поэтому  обнажите  шпагу для
поддержания его обета; он заверяет, что он вас не тронет.

                                   Виола
                                (в сторону)

     Охрани меня, боже! Еще немного - и я готова сказать, до какой степени я
не мужчина.

                                   Фабиан

     Если вы увидите, что он разъярен, отступайте.

                                  Сэр Тоби

     Идите,  сэр  Эндрю,  ничего нельзя поделать: этот дворянин желает, ради
чести,  схватиться  с  вами  один  раз;  он,  по  законам  дуэли,  не  может
уклониться;  но  он  мне обещал как дворянин и солдат, что он вас не тронет.
Вперед, начинайте.

                                 Сэр Эндрю

     Молю бога, чтобы он сдержал клятву!

                                   Виола

                     Поверьте мне, что это против воли.

                            Они обнажают шпаги.

                              Входит Антонио.

                                  Антонио

                     Вложите шпагу. Если ваш противник
                     Вас оскорбил, я за него отвечу;
                     А если вы обидчик, я вступаюсь.

                                  Сэр Тоби

     Вы, сударь? А кто вы такой?

                                  Антонио

                      Я человек, который за него
                      Готов и больше сделать, чем сказал.

                                  Сэр Тоби

     Ну что ж, если вы посредник, я к вашим услугам.

                            Они обнажают шпаги.
                              Входят пристава.

                                   Фабиан

     Сэр Тоби, дорогой, остановитесь! Сюда идут пристава.

                                  Сэр Тоби

     Я ваш через минуту.

                                   Виола

     Прошу вас, сударь, вложите, пожалуйста, вашу шпагу.

                                 Сэр Эндрю

     Охотно, сударь. А что касается моего обещания, то слово я сдержу; ходит
она легко и слушается поводьев.

                                1-й Пристав

     Вот он. Исполни свою обязанность.

                                2-й Пристав

     Антонио, я тебя арестую по приказанию графа Орсино.

                                  Антонио

                    Вы, сударь, обознались.

                                1-й Пристав

                                            Нет, ничуть.
                    Твое лицо я знаю хорошо
                    И без матросской шапки. - Взять его!
                    Он знает сам, что мы друг друга знаем.

                                  Антонио

                    Что ж, подчинюсь.
                                  (Виоле)
                                      Что значит - вас искать!
                    Но делать нечего, явлюсь к ответу.
                    А как же вы? Ведь мне у вас придется
                    Обратно попросить мой кошелек.
                    Моя беда меня не так печалит,
                    Как то, что вам я не могу помочь.
                    Вы смущены? Не надо падать духом.

                                2-й Пристав

                    Идемте, сударь.

                                  Антонио

                    Я попрошу у вас часть этих денег.

                                   Виола

                    Какие деньги, сударь?
                    За ваше доброе ко мне участье
                    И видя вас притом в такой невзгоде,
                    Я из моих худых и жалких средств
                    Ссужу вас, чем могу. Запас мой скромен;
                    Я с вами поделю мою наличность,
                    Вот полказны моей.

                                  Антонио

                                        Вы от меня
                    Хотите отступиться? Вы забыли
                    Все, чем я вам помог? Не искушайте
                    Несчастия; я не хочу быть низким
                    И вам напоминать, упрека ради,
                    Мои услуги.

                                   Виола

                                 Я таких не знаю;
                    И вас не знаю, голоса, лица.
                    Неблагодарность в людях мне противней,
                    Чем ложь, двуличье, пустословье, пьянство,
                    Любой порок, чья порча разъедает
                    Живую нашу кровь.

                                  Антонио

                                       О небеса!

                                2-й Пристав

                    Идемте, сударь.

                                  Антонио

                                     Дайте мне сказать.
                    Я мальчика, который здесь стоит,
                    Из смертной пасти вырвал полумертвым;
                    Берег его с такой святой любовью;
                    И образу его, в котором видел
                    Все, что мы чтим, молиться был готов.

                                1-й Пристав

                    А нам-то что? Нам некогда. Пошли!

                                  Антонио

                    И этот бог - какой ничтожный идол!
                    Ты красоту унизил, Себастьян,
                    Пятнать природу может лишь душа.
                    Лишь тот дурен, чья жизнь нехороша.
                    Добро прекрасно; а смазливый плут -
                    Пустой, лощеный дьяволом сосуд.

                                1-й Пристав

                    Он спятил. Ну его! Идем, идем.

                                  Антонио

     Ведите меня.

                            Уходит с приставами.

                                   Виола

                    Он говорил так страстно, что всему,
                    Конечно, верит. Верить ли ему?
                    О сбудься, сбудься, мой желанный сон,
                    Так, чтобы нас, мой брат, мог спутать он!

                                  Сэр Тоби

     Поди  сюда,  рыцарь;  поди сюда, Фабиан; перешушукнемся парочкой-другой
премудрых изречений.

                                   Виола

                     Он назвал брата; в зеркале моем
                     Мой брат поныне жив; он был лицом
                     Точь в точь, как я, и был всегда одет
                     В такой же вот наряд, в такой же цвет.
                     О, если эта встреча суждена, -
                     Сладка любовью горькая волна!

                                  Уходит.

                                  Сэр Тоби

     Бесчестнейший,  дрянной  мальчишка  и трусливее зайца. Его бесчестность
явствует из того, что он покинул вот здесь своего друга в нужде и отрекся от
него; а насчет его трусости - спроси Фабиана.

                                   Фабиан

     Трус, убежденный трус, добросовестный!

                                 Сэр Эндрю

     Ей же ей, пойду за ним еще раз и поколочу его.

                                  Сэр Тоби

     Вали! Отдубась его хорошенько, но только шпаги не обнажай.

                                 Сэр Эндрю

     Если я не обнажу...

                                  Уходит.

                                   Фабиан

     Пойдем, посмотрим, чем это кончится.

                                  Сэр Тоби

     Бьюсь об любой заклад, что все-таки ничего не выйдет.

                                  Уходят.


АКТ IV

СЦЕНА 1

                            Перед домом Оливии.
                          Входят Себастьян и Шут.

                                    Шут

     Вы хотите меня уверить, что я не за вами послан?

                                 Себастьян

                     Да ну тебя, ты сумасброд какой-то.
                     Отстань ты от меня!

                                    Шут

     Отлично разыграно, честное слово! Да, я вас не знаю, и моя госпожа меня
за  вами  не  посылала  просить  вас придти поговорить с ней; и вас зовут не
господин Цезарио; и это не мой нос. Все не так, как оно есть.

                                 Себастьян

                     Прошу тебя, вещай свои безумства
                     Где хочешь, но не здесь. Мы незнакомы.

                                    Шут

     Вещать  мои  безумства!  Он  слышал это слово от какого-нибудь великого
человека  и теперь применяет его к шуту. Вещать мои безумства! Боюсь, как бы
весь  мир,  этот великий увалень, не превратился в столичную штучку. - Прошу
тебя  все-таки,  распоясай  свою  замкнутость  и  скажи, что мне вещать моей
госпоже. Вещать ей, что ты идешь?

                                 Себастьян

                   Прошу тебя, несносный грек, уйди.
                   Вот деньги, на; а будешь тут торчать,
                   Я хуже отплачу.

                                    Шут

     Скажу  по  чести,  у  тебя щедрая рука. Умные люди, которые дают деньги
дуракам, приобретают добрую славу, если хорошо платят.

                    Входят сэр Эндрю, сэр Тоби и Фабиан.

                                 Сэр Эндрю

     Ага, сударь, опять я вас вижу! Вот вам!

                                 Себастьян

                   А вот тебе, и вот, и вот!
                   Иль все сошли с ума?


                                  Сэр Тоби

     Стойте, сударь, или я закину вашу шпагу за крышу!

                                    Шут

     Об  этом  я  немедленно доложу госпоже. Ни с одним из вас я бы и за два
пенса не поменялся шкурой.

                                  Уходит.

                                  Сэр Тоби

     Ну-ка, сударь, стойте!

                                 Сэр Эндрю

     Нет,  оставьте его. Я его другим путем обработаю. Я его привлеку к суду
за  побои, если в Иллирии есть закон; хоть я и первый его ударил, но это все
равно.

                                 Себастьян

     Прочь руку!

                                  Сэр Тоби

     Нет, сударь, я вас не пущу. Вы, мой юный воитель, спрячьте ваше железо;
уж больно вы остервенели. Ну!

                                 Себастьян

                     Не дамся я тебе. Так; что теперь?
                     Проваливай, или берись за шпагу.

                                  Сэр Тоби

     Что,  что?  Ну,  нет,  тогда я должен раздобыть унцию-другую этой вашей
прыткой крови.

                               Входит Оливия.

                                   Оливия

                     Стой, Тоби! Я приказываю, стой!

                                  Сэр Тоби

     Сударыня!

                                   Оливия

                     Когда ж конец? Беспутный человек,
                     Рожденный для пещер и диких гор,
                     Не знающих учтивости! Прочь с глаз! -
                     Не оскорбляйся, дорогой Цезарио. -
                     Уйди, буян!

                    Уходят сэр Тоби, сэр Эндрю и Фабиан.

                                  Прошу тебя, друг милый,
                     Пусть разум твой, не страсть, творит свой суд
                     Над этим грубым и шальным вторженьем
                     В твое спокойствие. Пойдем ко мне.
                     Когда услышишь, сколько этот неуч
                     Настряпал глупых выходок, ты этой
                     Сам улыбнешься. Я прошу, пойдем.
                     Не откажи. Противный человек!
                     Грозя тебе, он сердце мне рассек.

                                 Себастьян

                     Что это все? Куда бежит волна?
                     Безумен я или во власти сна?
                     Я чувством словно в Лету* погружен;
                     {Лета - в античной мифологии - река забвения.}
                     И если сплю, пусть вечно длится сон!

                                   Оливия

                     Пойдем, прошу, доверься мне во всем.

                                 Себастьян

                     Да, я готов.

                                   Оливия

                                  Пусть будет так. Идем!

                                  Уходят.


СЦЕНА 2

                                Дом Оливии.
                            Входят Мария и Шут.

                                   Мария

     Вот, пожалуйста, надень эту рясу и эту бороду; пусть он поверит, что ты
сэр Топас, священник; и поторопись; а я тем временем схожу за сэром Тоби.

                                  Уходит.

                                    Шут

     Ладно,  надену  и  притворюсь.  Хорошо,  если  бы  я  был  первым,  кто
притворяется  в  такой  вот  рясе.  Я  недостаточно высок ростом, чтобы быть
представительным  в  этом  сапе,  и  недостаточно  худощав,  чтобы  сойти за
усердного  книжника; впрочем, считаться честным человеком и хорошим хозяином
-  нисколько  не  хуже,  чем  слыть  человеком озабоченным и великим ученым.
Союзники пришли.

                          Входят сэр Тоби и Мария.

                                  Сэр Тоби

     Благослови тебя Юпитер, господин поп.

                                    Шут

     Bonos  dies,  {искажение  испанского  выражения  bueuos  dias - 'добрый
день'.}  сэр  Тоби; ибо, как древний пражский отшельник, никогда не видавший
ни пера ни чернил, весьма остроумно сказал племяннице короля Горбодука: "То,
что есть, есть", - так и я, будучи господином попом, есмь господин поп; ибо,
что есть "то", как не "то", что значит "есть", как не "есть"?

                                  Сэр Тоби

     Поговори с ним, сэр Топас.

                                    Шут

     Эй, как вас там! Мир сей темнице!

                                  Сэр Тоби

     Хорошо каналья прикидывается! Отличный каналья.

                                 Мальвольо
                                 (изнутри)

     Кто там зовет?

                                    Шут

     Сэр Топас, священник, пришедший посетить Мальвольо, безумца.

                                 Мальвольо

     Сэр Топас, сэр Топас, добрый сэр Топас, сходите к моей госпоже.

                                    Шут

     Изыди,  непомерный  бес!  Как  ты  терзаешь этого человека! Ты только и
говоришь, что о госпожах?

                                  Сэр Тоби

     Хорошо сказано, господин поп.

                                 Мальвольо

     Сэр  Топас,  ни с кем в мире так не обращались; добрый сэр Топас, вы не
думайте,  что  я  сумасшедший;  они  заперли  меня  здесь  в  отвратительной
темноте.

                                    Шут

     Тьфу,  бесчестный Сатана! Я тебя называю как можно более скромно, ибо я
из  тех  обходительных  людей, которые даже с дьяволом ведут себя учтиво. Ты
говоришь - здесь темно?

                                 Мальвольо

     Как в аду, сэр Топас.

                                    Шут

     Помилуй, да здесь окна Фонарями, прозрачные, как ставни, а верхний свет
на северо-юг лучезарен, как черное дерево; и ты жалуешься на запирательство?

                                 Мальвольо

     Я не сумасшедший, сэр Топас; я вам говорю - здесь темно.

                                    Шут

     Безумец,  ты  заблуждаешься;  я говорю, нет тьмы, кроме невежества, - в
каковом ты еще пуще теряешься, чем египтяне в своем тумане.

                                 Мальвольо

     Я  говорю  -  эта  комната  темна, как невежество, даже если невежество
темно,  как  ад;  и  я  говорю  -  никого в мире так не обижали. Я не больше
сумасшедший, чем вы; испытайте это любой связной беседой.

                                    Шут

     Каково  мнение  Пифагора относительно дичи? {Намек на учение Пифагора о
переселении душ из человеческих тел в тела животных и обратно.}

                                 Мальвольо

     Что душа нашей бабки может обитать в птице.

                                    Шут

     Что ты мыслишь об его мнении?

                                 Мальвольо

     Я мыслю о душе благородно и никоим образом не одобряю его мнения.

                                    Шут

     Прощай.  Пребывай во тьме. Пока ты не согласишься с мнением Пифагора, я
не  признаю  тебя  в уме; и смотри, не убей кулика, чтобы не обездолить души
твоей бабки. Прощай.

                                 Мальвольо

     Сэр Топас, сэр Топас!

                                  Сэр Тоби

     Отменнейший сэр Топас!

                                    Шут

     А ведь я на все руки.

                                   Мария

     Ты мог все это проделать без бороды и рясы; он тебя не видит.

                                  Сэр Тоби

     Поговори  с  ним  обычным твоим голосом и приди мне сказать, как ты его
нашел;  мне  бы  хотелось покончить с этой затеей. Если его можно пристойным
образом  освободить, то лучше так и сделать; я сейчас в таких неладах с моей
племянницей,  что  не  мог  бы без опасности для себя довести игру до конца.
Приходи скорей ко мне в комнату.

                          Уходят сэр Тоби и Мария.

                                    Шут
                                   (поет)

                          "Эй, Робин, милый Робин,
                          Как милая твоя?"

                                 Мальвольо

     Шут...

                                    Шут

                          "Она со мной нехороша".

                                 Мальвольо

     Шут...

                                    Шут

                          "Ах, почему же так?"

                                 Мальвольо

     Шут, послушай...

                                    Шут

                          "Ей мил другой..."
     Кто зовет, эй?

                                 Мальвольо

     Добрый  шут,  если ты хочешь сослужить мне службу, раздобудь мне свечу,
перо, чернил и бумаги; даю тебе слово дворянина, я век тебе буду благодарен.

                                    Шут

     Господин Мальвольо?

                                 Мальвольо

     Да, добрый шут.

                                    Шут

     Ах,  сударь, как это вы решились ваших пяти разумов? {Пять способностей
ума,  каковыми  считались  здравый  смысл, воображение, суждение. Фантазия и
память.}

                                 Мальвольо

     Шут,  никого  в мире не обижали так жестоко. Я так же в своем уме, шут,
как и ты.

                                    Шут

     Только так же? Тогда вы действительно безумны, если вы не больше в уме,
чем дурак.

                                 Мальвольо

     Они  тут  завладели  мной,  держат  меня  впотьмах,  подсылают  ко  мне
священников,  ослов  и  делают  все, что могут, чтобы своей наглостью свести
меня с ума.

                                    Шут

     Подумайте,  что  вы  говорите! Священник здесь! - Мальвольо, Мальвольо,
небеса  да  исцелят  твой  рассудок!  Постарайся уснуть и не городи праздный
вздор.

                                 Мальвольо

     Сэр Топас...

                                    Шут

     Не  веди  с ним беседы, добрый человек. - Кто, сударь, я? Я, сударь, не
веду.  Помогай  вам  бог,  добрый  сэр  Топас. - Ну что ж, аминь. - Исполню,
сударь, исполню.


                                 Мальвольо

     Шут, шут, шут, послушай...

                                    Шут

     Ах,  сударь,  успокоитесь.  Что вы сказали, сударь? Мне попадает за то,
что я с вами разговариваю.

                                 Мальвольо

     Добрый  шут,  раздобудь  мне  огня  и бумаги; я говорю тебе, я так же в
своем уме, как всякий другой в Иллирии.

                                    Шут

     Ах, когда бы так, сударь!

                                 Мальвольо

     Клянусь этой рукой, что да! Добрый шут, чернил, бумаги и огня; и отнеси
то,  что  я  напишу, госпоже; ты на этом заработаешь, как ни на одном другом
письме.

                                    Шут

     Я  вам  раздобуду.  Но скажите мне правду: вы действительно сумасшедший
или только прикидываетесь?

                                 Мальвольо

     Поверь мне, я не сумасшедший. Я тебе говорю правду.

                                    Шут

     Нет,  я никогда не поверю сумасшедшему, пока не увижу его мозгов. Я вам
принесу огня, и бумаги, и чернил.

                                 Мальвольо

     Шут, я это возмещу в наивысшей мере. Прошу тебя, сходи.

                                    Шут
                                   (поет)

                                 "Я помчусь
                                 И вернусь
                           Сюда же к вам сейчас,
                                 Прытче всех,
                                 Как старинный Грех*,
                           Чтоб устроить вас.
                           Он с тесовым мечом
                           Разъяренным смерчом
                                 Налетает на беса:
                                 Ахти, охти,
                                 Рубит когти.
                                 Будь здоров, повеса".
     {*Олицетворение Греха или Порока - традиционный персонаж средневекового
театра.}

                                  Уходит.


СЦЕНА 3

                                Сад Оливии.
                             Входит Себастьян.

                                 Себастьян

                    Вот воздух, вот торжественное солнце
                    И вот ее подарок, этот жемчуг,
                    Здесь, наяву. Хоть я окутан чудом,
                    Безумия в нем нет. Но где Антонио?
                    Я у "Слона" его не обнаружил;
                    Но он там был и, говорят, пошел
                    Меня разыскивать. Его совет
                    Мне сослужил бы золотую службу.
                    Хотя моя душа и спорит с чувством
                    И здесь ошибка в чем-то, а не бред,
                    Но этот случай, эти волны счастья
                    Настолько превосходят все примеры,
                    Что я готов не верить ни глазам
                    Ни разуму, который что угодно
                    Докажет мне, но не мое безумье.
                    Или она безумна? Но тогда
                    Она бы не могла вести свой дом,
                    Решать дела, давать распоряженья
                    Так ровно, рассудительно и твердо,
                    Как это я видал. Здесь что-то есть
                    Неверное. Но вот идет она.

                         Входят Оливия и Священник.

                                   Оливия

                    Не осуди мою поспешность. Хочешь,
                    Пойдем со мной и со святым отцом
                    В часовню рядом; там, в священной сени,
                    Ты, перед ним, дай мне обет великий
                    Твоей любви, чтобы моя не в меру
                    Ревнивая и робкая душа
                    Была спокойна. Это будет тайной,
                    Пока ты сам не остановишь время,
                    Когда мы совершим обряд венчанья,
                    Как требует мой сан. Что ты мне скажешь?

                                 Себастьян

                    Пусть нас ведет ваш добрый человек;
                    Я клятву дам, и дам ее навек.

                                   Оливия

                    Тогда идем, отец; пусть ярким светом
                    Сияет небо над моим обетом.

                                  Уходят.


АКТ V

СЦЕНА 1

                            Перед домом Оливии.
                            Входят Шут и Фабиан.

                                   Фабиан

     Послушай, если ты меня любишь, покажи мне его письмо.

                                    Шут

     А вы, добрейший господин Фабиан, исполните мне другую просьбу.

                                   Фабиан

     Все, что хочешь.

                                    Шут

     Не требуйте, чтобы я вам показывал это письмо.

                                   Фабиан

     Это называется подарить собаку и в награду требовать собаку обратно.

                  Входят Герцог, Виола, Курио и вельможи.

                                   Герцог

     Вы что, друзья мои, принадлежите к дому госпожи Оливии?

                                    Шут

     Да, сударь; ее причиндалы.

                                   Герцог

     Тебя я знаю хорошо. Как поживаешь, приятель?

                                    Шут

     Да что, сударь, с врагами хорошо, с друзьями плохо.

                                   Герцог

     Как раз наоборот: с друзьями хорошо.

                                    Шут

     Нет, сударь, с ними-то и плохо.

                                   Герцог

     Как же это так?

                                    Шут

     Помилуйте,  сударь:  они меня расхваливают и делают из меня осла, а мои
враги  -  те  прямо  мне  говорят,  что  я  осел; так что враги мои, сударь,
помогают  мне  в  самопознании, а друзья меня вводят в обман; так что, ежели
выводы  подобны  поцелуям  и  четыре отрицания равны двум утверждениям, то и
полечится, что с друзьями мне плохо, а с врагами хорошо.

                                   Герцог

     А ведь это отлично.

                                    Шут

     Нет, сударь, скажу по чести, хоть вам и угодно быть из моих друзей.

                                   Герцог

     Но со мной тебе не должно быть плохо. Вот золотой.

                                    Шут

     Сударь, не будет двоедушием, если вы удвоите ваше великодушие.

                                   Герцог

     О, ты подаешь мне дурной совет.

                                    Шут

     Спрячьте  на этот раз вашу совесть в карман, сударь, и пусть ваша плоть
и кровь последуют совету.

                                   Герцог

     Так и быть, возьму на себя грех двоедушия; вот тебе другой.

                                    Шут

     Primo,  secundo,  tertio  -  хорошая игра; и есть старая поговорка, что
третий  платит  за  всех;  а  музыка в три счета, сударь, - славная плясовая
музыка;  да  и  колокола  святого Беннета, сударь, могут вам напомнить: раз,
два, три.

                                   Герцог

     Больше  денег  ты у меня, пока что, не вышутишь; если ты доложишь своей
госпоже, что я пришел поговорить с ней, и приведешь ее с собой, то это могло
бы опять разбудить мою щедрость.

                                    Шут

     Извольте,  сударь,  побаюкайте вашу щедрость, пока я не вернусь; я иду,
сударь;  но  только  вы  не  подумайте,  что  мое желание получить есть грех
любостяжания.  Итак,  сударь,  пусть  ваша щедрость, как вы говорите, соснет
маленечко; я ее сейчас разбужу.

                                  Уходит.

                                   Виола

                     Вот человек, который спас меня.

                         Входят Антонио и пристава.

                                   Герцог

                     Его лицо я помню хорошо,
                     Хотя последний раз он был измазан
                     И черен, как Вулкан в дыму войны;
                     Он капитаном был на жалком судне,
                     Ничтожнейших размеров и осадки,
                     И с ним он так отчаянно вцепился
                     В прекраснейший из наших кораблей,
                     Что даже зависть и язык потери
                     Ему воздали честь и славу. Что с ним?

                                1-й Пристав

                     Орсино, вот Антонио, тот самый,
                     Что "Феникса" отбил с кандийским грузом,
                     И он же "Тигра" взял на абордаж,
                     Когда племянник ваш ноги лишился;
                     Здесь, в улице, забыв и стыд и право,
                     Он дрался в поединке и захвачен.

                                   Виола

                     Он за меня вступился, государь;
                     Но под конец заговорил так странно,
                     Что речь его могла быть только бредом.

                                   Герцог

                     Прославленный пират, морской разбойник!
                     Как ты отважился явиться к тем,
                     Кого ты превратил, ценою крови,
                     В своих врагов?

                                  Антонио

                                     Орсино, государь,
                     Позвольте мне отбросить эти званья:
                     Я не пират и не морской разбойник,
                     Хотя, не спорю, мы враги с Орсино.
                     А приведен сюда я колдовством:
                     Он, этот вот неблагодарный мальчик,
                     Из пенной пасти яростного моря
                     Был мной спасен; он погибал совсем;
                     Я жизнь ему вернул и к ней прибавил
                     Мою любовь, без меры и предела,
                     Всю посвятив ему; его же ради,
                     Из-за любви единой, я вступил
                     В опасный и враждебный этот город;
                     В его защиту обнажил оружье;
                     Когда меня схватили, он, коварный,
                     Не захотев делить со мной опасность,
                     Стал отрицать в глаза знакомство наше
                     И для меня далеким стал мгновенно
                     На двадцать лет; не отдал кошелька,
                     Которым я за полчаса пред этим
                     Ссудил его.

                                   Виола

                                 Как это может быть?

                                   Герцог

                     Когда, скажи, он прибыл в этот город?

                                  Антонио

                     Сегодня, государь; а перед тем
                     Три месяца подряд, без перерыва,
                     Мы день и ночь с ним были неразлучны.

                       Входят Оливия и приближенные.

                                   Герцог

                     Идет графиня; твердь сошла к земле. -
                     Послушай, друг, твои слова безумны:
                     Он у меня три месяца как служит.
                     Но это - после. - Отойдите с ним.

                                   Оливия

                     В чем, государь мой, если то возможно,
                     Оливия могла бы угодить вам? -
                     Цезарио, вы не сдержали слова.

                                   Виола

                     Сударыня!

                                   Герцог

                     Прелестная Оливия...

                                   Оливия

                                            В чем дело
                     Цезарио? - Мой милостивый герцог...

                                   Виола

                     Мой герцог говорит; мой долг - умолкнуть.

                                   Оливия

                     Но если, государь, напев все тот же, -
                     Он слуху моему невыносим,
                     Как вопли после музыки.

                                   Герцог

                                              Все так же
                     Безжалостна?

                                   Оливия

                                   Все так же постоянна.

                                   Герцог

                     В чем? В хладности? Жестокое созданье,
                     У чьих неблагодарных алтарей
                     Моя душа покорно возносила
                     Священнейшие жертвы! Что мне делать?

                                   Оливия

                     Все, государь, что вам угодно будет.

                                   Герцог

                     Что если б я нашел в себе решимость,
                     Как в смертный час египетский разбойник,
                     Убить то, что люблю? И в дикой страсти
                     Есть благородство. Слушайте меня:
                     Раз вы мою не оценили верность,
                     И я отчасти знаю то орудье,
                     Которым я из ваших чувств исторгнут,
                     Пусть будет жив бесчувственный тиран;
                     Но этого, вам милого, любимца,
                     Который - видит бог - мне дорог нежно,
                     Я оторву от этих черствых глаз,
                     Где он увенчан, мне наперекор. -
                     Иди со мной; мой ум созрел для зла:
                     Я заколю тебя, мой агнец хрупкий,
                     Мстя сердцу ворона в груди голубки.

                                   Виола

                     А я, чтоб только успокоить вас,
                     Готов, рад, счастлив умереть сто раз.

                                   Оливия

                     Куда идет Цезарио?

                                   Виола

                                         За тем,
                     Кто мне дороже глаз и жизни бренной,
                     Дороже, чем все женщины вселенной.
                     Когда я лгу, то пусть падет в крови,
                     О судьи неба, клеветник любви!

                                   Оливия

                     О, как чудовищно! Какой обман!

                                   Виола

                     Кто обманул вас? Кто обидел вас?

                                   Оливия

                     Иль ты забылся? Только что, сейчас... -
                     Позвать священника.

                            Уходит один из слуг.

                                   Герцог

                                          Иди за мной.

                                   Оливия

                     Куда? Цезарио, супруг, постой!

                                   Герцог

                     Супруг?

                                   Оливия

                     Супруг. Пусть сам он даст ответ.

                                   Герцог

                     Ее супруг?

                                   Виола

                                 Я, государь мой? Нет.

                                   Оливия

                     Увы, твой низкий страх тебя понудил
                     Отречься от себя; но нет, не бойся,
                     Цезарио; бери свою судьбу;
                     Будь, кем ты есть, - и будешь равен с тем,
                     Чего боишься. -
                            (Входит Священник.)
                                     В добрый час, отец.
                     Отец, прошу тебя, во имя сана,
                     Здесь объявить, - хоть мы решили было
                     Хранить во тьме то, что нежданный случай
                     Открыл до срока, - все, что совершилось
                     Меж этим юношей и мной сегодня.

                                 Священник

                     Союз нерасторгаемой любви,
                     Отмеченный соединеньем рук,
                     Запечатленный поцелуем уст
                     И спаянный обменом ваших колец;
                     Причем обряд святого договора
                     Свидетельством моим скреплен как должно.
                     С тех пор, мне говорят часы, к могиле
                     Я шел лишь два часа.

                                   Герцог

                     Притворливый щенок! Каким ты станешь,
                     Когда в шерсти проступит седина?
                     Или, быть может, умножая ложь,
                     Ты сам себя подножкой скувырнешь?
                     Прощай, бери ее; но чтоб вовек
                     Ты моего пути не пересек!

                                   Виола

                     Я вам клянусь...

                                   Герцог

                                      Здесь клятвы неуместны!
                     Должны и трусы быть хоть каплю честны.

                             Входит сэр Эндрю.

                                 Сэр Эндрю

     Ради бога, лекаря! И к сэру Тоби немедленно лекаря пошлите.

                                   Оливия

     Что случилось?

                                 Сэр Эндрю

     Он  проломил  мне  голову,  да  и сэру Тоби башку размозжил. Ради бога,
окажите помощь! Я бы сорок фунтов отдал, только бы сейчас быть дома.

                                   Оливия

     Кто это сделал, сэр Эндрю?

                                 Сэр Эндрю

     Графский  дворянин, некий Цезарио. Мы думали, он трус, а это сам дьявол
во плоти.

                                   Герцог

                   Мой дворянин, Цезарио?

                                 Сэр Эндрю

     Боженьки  милостивые,  он  тут!  Вы  ни за что ни про что проломили мне
голову, а что я сделал, так это меня сэр Тоби подстрекнул.

                                   Виола

                   Причем тут я? Я в жизни вас не трогал.
                   Вы беспричинно обнажили шпагу,
                   Но я склонил вас к миру, вас не тронув.

                                 Сэр Эндрю

     Если  размозжить башку значит тронуть, так вы меня тронули; вы, я вижу,
ни во что не ставите размозженную башку.

                           Входят сэр Тоби и Шут.

     Вот  и  сэр  Тоби  ковыляет;  он  вам  тоже  расскажет;  не  будь  он и
подвыпитье, он бы вас пощекотал не этаким манером.

                                   Герцог

     Ну что, кавалер, как дела?

                                  Сэр Тоби

     Да  что  там!  Ранили,  и  делу конец. - Дурачок, видел ты Дика-лекаря,
дурачок?

                                    Шут

     Ax,  сэр  Тоби,  он пьян вот уже больше часу; у него глаза закатились в
восемь утра.

                                  Сэр Тоби

     В таком случае он скот и неприличная личность. Ненавижу пьяных скотов.

                                   Оливия

     Уберите его! Кто это их так искромсал?

                                 Сэр Эндрю

     Я вам помогу, сэр Тоби, - ведь нас будут вместе перевязывать.

                                  Сэр Тоби

     Вы  поможете?  Этакая  ослиная  голова,  и дурачина, и жулик, сухопарый
жулик, фефела!

                                   Оливия

                  Он должен лечь, и пусть посмотрят рану.

                        Уходят Шут, Фабиан, сэр Тоби
                                и сэр Эндрю.

                             Входит Себастьян.

                                 Себастьян

                  Я очень огорчен, что мною ранен
                  Ваш родственник; но будь он даже брат мой,
                  Я был бы вынужден к такой защите.
                  Вы на меня глядите странным взглядом;
                  Я понимаю, вы оскорблены.
                  Простите мне, любимая, хотя бы
                  Во имя наших столь недавних клятв.

                                   Герцог
                  Одно лицо, одна одежда, голос -
                  И двое! Как в волшебных зеркалах!

                                 Себастьян

                  Антонио, мой дорогой Антонио!
                  Каким терзаньем был мне каждый час,
                  С тех пор как мы расстались!

                                  Антонио

                  Вы - Себастьян?

                                 Себастьян

                                  Ты этого боишься?

                                  Антонио

                  Но как же так могли вы разделиться?
                  Две половинки яблока не сходней,
                  Чем эти двое. Кто же Себастьян?

                                   Оливия

                  Невероятно!

                                 Себастьян

                  Не я же это? У меня нет братьев;
                  И нет во мне божественного свойства
                  Быть здесь и всюду. А мою сестру
                  Слепые волны моря поглотили.
                  Вы мне не родственник? Как ваше имя?
                  Откуда родом вы?

                                   Виола

                                   Я мессалинец;
                  Отец мой назывался Себастьяном,
                  И брат мой был такой вот Себастьян,
                  В таком вот платье лег в свой влажный гроб;
                  И если духи могут воплощаться,
                  Вы нас пришли пугать.

                                 Себастьян

                                        Я дух и есмь,
                  Но облеченный в этот грубый облик,
                  Который я наследовал от чрева.
                  И будь вы женщиной, - разлад лишь в этом, -
                  Я бы слезами облил ваши щеки,
                  Сказав: "Привет, погибшая Виола!"

                                   Виола

                  У моего отца над бровью было
                  Родимое пятно.

                                 Себастьян

                                 Мой был с таким же.

                                   Виола

                  Он умер в день, когда тринадцать лет
                  Прошло со дня рождения Виолы.

                                 Себастьян

                  О, эту память я храню живой!
                  Да, он свершил свое земное дело,
                  Когда сестре тринадцать стало лет.

                                   Виола

                  Хотя нам нет других помех для счастья,
                  Чем этот мой чужой мужской наряд,
                  Не обнимай меня, не убедясь
                  Сличеньем обстоятельств, мест и сроков,
                  Что я Виола; чтобы все проверить,
                  Здесь к одному мы сходим капитану;
                  Там и моя одежда; он помог
                  Мне поступить на герцогскою службу.
                  А после этого вся жизнь моя
                  Прошла меж государем и графиней.

                                 Себастьян
                                  (Оливии)

                  Так значит, вы ошиблись, госпожа;
                  Но вас природа направляла верно.
                  Вы с девушкой хотели обручиться
                  И в этом не обмануты, клянусь:
                  Тот, с кем вы обручились, тоже девствен.

                                   Герцог

                  Вы смущены? Он благороден кровью.
                  Раз это так и зеркало правдиво,
                  То есть и мне в крушенье этом доля.
                                  (Виоле)
                  Мой мальчик, ты твердил мне сотни раз,
                  Что я всех женщин для тебя дороже.

                                   Виола

                  И эти речи повторю под клятвой,
                  И эти клятвы сохраню в душе,
                  Как эта твердь хранит огонь, которым
                  День отличен от ночи.

                                   Герцог

                                         Дай мне руку;
                  И покажись в своем девичьем платье.

                                   Виола

                  Его хранит тот капитан, с которым
                  Мы вышли на берег; но он сейчас
                  Сидит в тюрьме, по жалобе Мальвольо,
                  Того, что служит в свите у графини.

                                   Оливия

                  Освободить его. - Позвать Мальвольо. -
                  Ах, да, я вспомнила: ведь он, бедняга,
                  Я слышала, совсем в уме расстроен.

                    Возвращаются Шут с письмом и Фабиан.

                  В таком расстройстве мыслей я сама,
                  Что и забыла про его безумье.
                  Как он, скажи?

                                    Шут

     По  правде  сказать,  сударыня,  он отбивается от Вельзевула, насколько
может  человек в его положении; написал вам тут письмо; мне следовало отдать
вам его сегодня утром, да ведь послания сумасшедшего - не Евангелие, так что
невелика важность, когда они вручены.

                                   Оливия

     Вскрой его и прочти.

                                    Шут

     Так  смотрите же, поучайтесь, когда дурак вещает от имени сумасшедшего.
(Читает) "Видит бог, сударыня..."

                                   Оливия

     Что такое? Ты с ума сошел?

                                    Шут

     Нет,  сударыня,  я только читаю сумасшедшее; если вашей милости угодно,
чтобы оно получилось в надлежащем виде, вы должны дозволить глас велий.

                                   Оливия

     Прошу, тебя, читай как следует.

                                    Шут

     Я так и делаю, сударыня; чтобы читать его как следует, надо читать так;
поэтому склоните слух, принцесса.

                                   Оливия
                                 (Фабиану)

     Читай ты.

                                   Фабиан
                                  (читает)

     "Видит  бог,  сударыня,  вы  меня обижаете, и мир это узнает. Хоть вы и
ввергли меня во тьму и дали вашему пьяному дядюшке надо мной господствовать,
я  все-таки  владею  моими чувствами не хуже, чем ваша милость. При мне ваше
собственноручное  письмо,  побудившее  меня  принять ту внешность, которую я
усвоил; каковое, я не сомневаюсь, докажет полную мою правоту, а вам доставит
полный  позор.  Думайте  обо  мне,  что  угодно.  Выражениями  преданности я
несколько пренебрегаю и говорю как оскорбленный.
                                            Безумно притесняемый Мальвольо."

                                   Оливия

     Это он писал?

                                    Шут

     Да, сударыня.

                                   Герцог

                    Безумья здесь немного.

                                   Оливия

                                           Фабиан,
                    Освободи его; доставь сюда.

                               Уходит Фабиан.

                    Мой герцог, если вы согласны видеть
                    Во мне свою сестру, а не супругу,
                    Пусть тот же день венчает два союза
                    Здесь, в этом доме, у меня в гостях.

                                   Герцог

                    Я отвечаю радостным согласьем.
                                  (Виоле)
                    А вы свободны; за былую службу,
                    В таком разладе с женскою природой,
                    В противоречье с нежным воспитаньем,
                    За то, что я вам долго был хозяин,
                    Вот вам моя рука, чтоб быть хозяйкой
                    Хозяину.

                                   Оливия

                              А мне - сестрой.

                      Возвращается Фабиан с Мальвольо.

                                   Герцог

                                               Так это -
                    Безумец?

                                   Оливия

                              Да, он самый. Что, Мальвольо?

                                 Мальвольо

                    Сударыня, я вами оскорблен,
                    Я оскорблен жестоко.

                                   Оливия

                    Мной, Мальвольо?

                                 Мальвольо

                    Да, вами. Вот, прошу, прочтите это.
                    Рука ничья, как ваша. Напишите
                    Не этим почерком, не этим слогом;
                    Скажите, что печать, что мысль - не ваши.
                    Не скажете. Ну что ж, тогда сознайтесь
                    И объясните мне, по доброй чести,
                    Зачем так явно вы меня взманили,
                    Велели мне ходить с улыбкой, в желтых
                    Чулках, в подвязках накрест, глядя хмуро
                    На сэра Тоби и меньшую челядь;
                    Когда я все исполнил в скромной вере,
                    Зачем меня вы заперли впотьмах,
                    В тюрьму, где посещал меня священник,
                    И сделали последним из посмешищ,
                    Какие видел свет? Зачем, скажите?

                                   Оливия

                    Увы, Мальвольо, почерк здесь не мой,
                    Хотя, должна сознаться, сходства много.
                    Вне всяких споров, то рука Марии.
                    Я вспоминаю: о твоем безумье
                    Сказала мне она; и ты явился
                    С улыбкой и в том виде, как в письме
                    Здесь сказано. Прошу тебя, сдержись.
                    С тобой сыграли очень злую шутку;
                    Но мы найдем виновных, и ты будешь
                    Истцом и судией в твоем же деле.

                                   Фабиан

                    Сударыня, дозвольте мне сказать,
                    И пусть вражда и будущие распри
                    Не омрачат торжественного часа,
                    Который здесь настал. В такой надежде,
                    Я смело сознаюсь, что я и Тоби
                    Подстроили Мальвольо эту штуку,
                    В виду его дурных и неучтивых
                    Поступков против нас. Письмо писала
                    Мария, под давленьем сэра Тоби,
                    За что в награду он на ней женился.
                    Но так как наша злость была веселой,
                    То здесь скорей уместен смех, чем месть,
                    К тому же если справедливо взвесить
                    Взаимные обиды.

                                   Оливия

                    Ах, бедный, как с тобою обошлись!

                                    Шут

     Что  ж,  "иные родятся великими, иные достигают величия, а иным величие
швыряется".  Я  тоже,  сударь, участвовал в этой интерлюдии, в качестве сэра
Топаса, сударь; но это все едино. "Ей-богу, шут, я не сумасшедший". Помните?
"Сударыня, что вы находите смешного в этом безмозглом мерзавце? Если вы сами
не  улыбаетесь,  у него и рот заклепан". Так-то коловращение времени несет с
собой возмездие.

                                 Мальвольо

                       Я отомщу еще всей вашей шайке.

                                  Уходит.

                                   Оливия

                       Ему большую нанесли обиду.

                                   Герцог

                       Пускай за ним пойдут и склонят к миру;
                       Он должен нам сказать, где капитан.
                       А там настанет золотое время
                       И наших душ торжественный союз.
                       Пока же, милая сестра, мы будем
                       У вас в гостях. Цезарио, идем;
                       Я буду звать вас так, пока вы мальчик.
                       А в новом блеске женского наряда -
                       Моя царица и моя отрада.

                          Уходят все, кроме Шута.

                                    Шут
                                   (поет)

                       "Когда я ростом да был еще с вершок,
                           Тут как раз и ветер и дождь,
                       Я все дурил, как только мог,
                           А ведь дождь, он хлещет каждый день.

                       Когда достиг я зрелых лет,
                           Тут и т. д.
                       От плута прятался сосед,
                           А ведь и т. д.

                       Когда - увы! - я взял жену,
                           Тут и т. д.
                       Я с ней без пользы вел войну,
                           А ведь и т. д.

                       Когда я стал убог и стар,
                           Тут и т. д.
                       От пива в голове угар,
                           А ведь и т. д.

                       Наш мир начался давным-давно,
                           Тут и т. д.
                       Но все равно, раз вам смешно,
                           Мы хотим смешить вас каждый день".

                                  Уходит.



ДВЕНАДЦАТАЯ НОЧЬ, ИЛИ ЧТО УГОДНО

     Текст. Комедия эта впервые была опубликована в F1 1623 г. Это  -  очень
хороший текст, почти не требующий поправок.

     Датировка и  первые  представления.  Датировка  пьесы  не  представляет
особых затруднений. В списке Миреса 1598 г. комедия не упоминается. С другой
стороны, по сообщению сэра  Джона  Меннингема,  члена  юридической  коллегии
Миддль-Темпля (Лондон), 2 февраля 1602 г. в  Миддль-Темпле  была  поставлена
комедия  под  заглавием  "Двенадцатая  ночь,  или  Что  угодно".   По   всей
вероятности, пьеса возникла в 1600 г.
     Кроме упомянутой постановки, пьеса шла при дворе  в  1618  г.  и  затем
снова, под заглавием "Мальвольо", в 1623 г. Популярность  ее  подтверждается
похвалами, расточаемыми ей еще в 1640 г. Диггесом, который особенно отмечает
сцены с участием Мальвольо.

     Заглавие. Первое заглавие пьесы относится  не  к  содержанию  ее,  а  к
времени   постановки   (на   первом   представлении).   "Двенадцатая   ночь"
(двенадцатая от Рождества)  приходится  на  вечер  6  января,  заканчивавший
период рождественских  игр,  обрядов  и  представлений.  В  этот  вечер  при
английском дворе издавна  давали  спектакли.  Второе  заглавие,  повидимому,
содержит   намек   на   пестроту   образов   и   эпизодов   пьесы:   зритель
предупреждается, что увидит всякую всячину - "что угодно".

     Источники.  Лежащая  в  основе  пьесы  история  двух  близнецов  и   их
приключений,  связанных  с  забавнейшими  недоразумениями   и   благополучно
заканчивающихся  двумя  счастливыми  браками,  бесчисленное  количество  раз
обрабатывалась итальянскими новеллистами и  драматургами,  равно  как  и  их
переводчиками или подражателями в различных странах Европы. Но  единственная
версия этого сюжета, которую непосредственно использовал Шекспир,  -  второй
рассказ,   озаглавленный   "Герцог   Аполлоний   и   Силла",   из   сборника
третьесортного английского  писателя,  Барнеби  Рича,  "Прощание  с  военным
ремеслом" (1581).
     Из сухого и безвкусного рассказа Рича Шекспир создал  истинный  шедевр,
наполнив свою пьесу тонким лиризмом и острым юмором,  а  также  обогатив  ее
дополнительными  образами  и  мотивами.  Вторая  сюжетная  линия  -  история
Мальвольо  -  является,  повидимому,  плодом  свободного  вымысла  Шекспира,
которому целиком принадлежит создание образов не только самого Мальвольо, но
и сэра Тоби Белча, Эндрю Эгьючийка, Марии, Фесте и Фабиана.

     Время действия. События пьесы развертываются на протяжении трех дней,

     День 1-й: акт I, сцены 1-3.

     Интервал в 3 дня.

     День 2-й: акт I, сцены 4-5; акт II, сцены 1-3.
     День 3-й: акт II, сцены 4-5; акт III; акт IV; акт V

ПРИМЕЧАНИЯ К ТЕКСТУ ПЬЕСЫ

     Действующие лица:
     Некоторые персонажи  носят  смысловые  имена:  Белч  значит  'отрыжка';
Эгьючийк - 'имеющий бледные щеки'  (от  лихорадки  -  ague);  имя  Мальвольо
образовано от итал. mala voglia, в вольном переводе - 'злонамеренный'.

                               Акт I, сцена 1

     37. И печень,  мозг  и  сердце.  Вероятно,  отражение  старинной  схемы
Платона, где эти органы изображаются обиталищами души.

                               Акт I, сцена 2

     56. Представь меня  как  евнуха  ему...  В  дальнейшем  строки  эти  не
получают никакого резонанса. К Виоле-Цезарио все относятся как к мужчине.

                               Акт I, сцена 3

     76. Крепкое канарское вино (с  Канарских  островов)  очень  ценилось  в
Англии.

                               Акт I, сцена 5

     116-447. Летаргии... литургии. В подлиннике близкая по звуку, но другая
игра слов: lethargy - 'летаргия' и lechery - 'сладострастие'.

                              Акт II, сцена 3

     9. По учению древних философов, мир состоит из четырех  стихий:  земли,
воды, воздуха и огня.

     84-83. Громыхать, как медники. Странствующие медники,  иди  лудильщики,
пользовались в эпоху Шекспира очень дурной  славой.  Их  считали  бродягами,
пьяницами и ворами.

                              Акт II, сцена 5

     20. форель, которую ловят щекоткой.  Этот  своеобразный  способ  ловить
форель описывается в книге Когена "Убежище здоровья" (1395).

                              Акт III, сцена 1

     55. Крессида была попрошайка.  Боги  покарали  Крессиду  за  ее  измену
Троилу тем, что обрекли ее на нищету.

     106-107.  Мой  слух  охотнее  пленится  ею,  чем   музыкою   сфер.   По
представлению древних, мир состоял из ряда  движущихся  хрустальных  сфер  с
вправленными в них звездами, которые вращались внутри охватывающей мир сферы
неподвижных звезд. При вращении сферы эти издавали якобы  музыкальные  тона,
сочетающиеся в гармонию, слышимую лишь избранниками.

     455. "Кому на запад?"  Виола  в  шутку  воспроизводит  крик  лондонских
лодочников ("Кому на запад?" - "Кому на восток?"), подбиравших компанию лиц,
желающих проехать по Темзе в том или другом направлении.

                              Акт III, сцена 2

     72-75. От улыбок налицо у него больше  линий,  чем  на  новой  карте  с
добавлением Индий. Географическая карта с впервые нанесенными на нее  обеими
Индиями незадолго перед тем была напечатана в Англии.

                              Акт III, сцена 4

     54. Соловьи отвечают галкам - слегка измененная английская поговорка.

     410. "Идем со мной, Бригитта" - начало популярной в то время баллады.

     157. Вы попрежнему держитесь наветренной  стороны  закона.  Та  сторона
корабля, которая повернута к ветру, называется наветренной;  сторона  судна,
защищенная от ветра, - подветренной.

     264. Я в жизни не видал такого амазона. В подлиннике: firago, искажение
итальянского слова virago - 'мужественная женщина'.

                               Акт V, сцена 1

     54-52.  Вся  эта  тирада  шута  является  пародией   на   средневековые
рассуждения о мистическом значении разных чисел; например, "пять" знаменует:
пять ран Христовых, пять чувств, пять церковных заповедей и т. д.

     112. Существовал рассказ о некоем разбойнике из Египта, который, будучи
окружен преследователями,  убил  свою  возлюбленную  и  уничтожил  все  свои
богатства.



   Уильям Шекспир.
   Как вам это понравится


     Перевод Т. ЩЕПКИНОЙ-КУПЕРНИК
     ПСС в восьми томах. Издательство "Искусство", 1959, т. 5.
     OCR Бычков М.Н.



ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

     Старый герцог, живущий в изгнании.
     Герцог Фредерик, его брат, захвативший его владения.

     Амьен | вельможи, состоящие
           } при изгнанном
     Жак   | герцоге.

     Ле-Бо придворный Фредерика.
     Шарль, борец Фредерика.

     Оливер  |
     Жак     } сыновья Роланда де Буа.
     Орландо |

     Адам   |
            } слуги Оливера.
     Деннис |

     Оселок, шут.
     Оливер Путаник, священник.

     Корин   |
             } пастухи.
     Сильвий |

     Уильям, деревенский парень, влюбленный в Одри.

     Лицо, изображающее Гименея.
     Розалинда, дочь изгнанного герцога.
     Селия, дочь Фредерика.
     Феба, пастушка.
     Одри, деревенская девушка.

                      Вельможи, пажи, слуги и прочие.

               Место действия - дом Оливера; двор Фредерика;
                              Арденнский лес.


АКТ I

СЦЕНА 1

                       Плодовый сад при доме Оливера.
                           Входят Орландо и Адам.

                                  Орландо

     Насколько я помню, Адам, дело было так: отец мне завещал всего какую-то
жалкую  тысячу  крон,  но,  как ты говоришь, он поручил моему брату дать мне
хорошее  воспитание.  Вот  тут-то и начало всех моих горестей. Брата Жака он
отдает  в  школу,  и  молва  разносит золотые вести о его успехах. А меня он
воспитывает  дома,  по-мужицки,  вернее  говоря,  держит  дома  без  всякого
воспитания.  В самом деле, разве можно назвать это воспитанием для дворянина
моего происхождения? Чем такое воспитание отличается от существования быка в
стойле? Лошадей своих он куда лучше воспитывает; не говоря уже о том, что их
прекрасно  кормят,  их еще и учат, объезжают и нанимают для этого за большие
деньги  наездников.  А  я, брат его, приобретаю у него разве только рост; да
ведь за это скотина, гуляющая на его навозных кучах, обязана ему столько же,
сколько  я.  Он  щедро  дает  мне  -  ничто; а кроме того, своим обхождением
старается  отнять у меня и то немногое, что дано мне природой. Он заставляет
меня  есть за одним столом с его челядью, отказывает мне в месте, подобающем
брату,  и,  как  только  может,  подрывает  мое дворянское достоинство таким
воспитанием.  Вот  что  меня  огорчает,  Адам,  и  дух моего отца, который я
чувствую  в  себе,  начинает  возмущаться  против  такого рабства. Я не хочу
больше это сносить, хотя еще не знаю, какой найти выход.

                                    Адам

     Вот идет мой господин, брат ваш.

                                  Орландо

     Отойди в сторону, Адам: ты услышишь, как он на меня накинется.

                               Входит Оливер.

                                   Оливер

     Ну, сударь, что вы тут делаете?

                                  Орландо

     Ничего: меня ничего не научили делать.

                                   Оливер

     Так что же вы портите в таком случае, сударь?

                                  Орландо

     Черт  возьми,  сударь,  помогаю  вам портить праздностью то, что создал
господь: вашего бедного, недостойного брата.

                                   Оливер

     Черт  возьми,  сударь, займитесь чем-нибудь получше и проваливайте куда
глаза глядят!

                                  Орландо

     Прикажете  мне  пасти  ваших  свиней и питаться желудями вместе с ними?
Какое же это имение блудного сына я расточил, чтобы дойти до такой нищеты!

                                   Оливер

     Да вы знаете ли, где вы, сударь?

                                  Орландо

     О, сударь, отлично знаю: в вашем саду.

                                   Оливер

     А знаете ли вы, перед кем вы стоите?

                                  Орландо

     О да, гораздо лучше, чем тот, перед кем я стою, знает меня. Я знаю, что
вы  мой  старший  брат, и в силу кровной связи и вам бы следовало признавать
меня  братом.  Обычай  народов дает вам передо мной преимущество, так как вы
перворожденный;  но  этот  же  обычай  не  может  отнять моей крови, хотя бы
двадцать  братьев стояли между нами! Во мне столько же отцовского, сколько и
в вас, хотя, надо сказать правду, вы явились на свет раньше меня, и это даст
вам  возможность  раньше  добиться  того уважения, на которое имел право наш
отец.

                                   Оливер

     Что, мальчишка?

                                  Орландо

     Потише, потише, старший братец: для этого вы слишком молоды.

                                   Оливер

     Ты хочешь руку на меня поднять, негодяй?

                                  Орландо

     Я  не  негодяй, я младший сын Роланда де Буа. Он был отец мой, и трижды
негодяй  тот, кто смеет сказать, что такой отец произвел на свет негодяя! Не
будь  ты  мой  брат, я не отнял бы этой руки от твоей глотки, пока другою не
вырвал бы твой язык За такие слова: ты сам себя поносишь!

                                    Адам
                             (выступив вперед)

     Дорогие господа, успокойтесь; ради вашего покойного отца, помиритесь!

                                   Оливер

     Пусти меня, говорят тебе!

                                  Орландо

     Не  пущу,  пока  не  захочу! Вы должны меня выслушать. Отец завещал вам
дать  мне  хорошее  воспитание,  а  вы  обращались со мной как с мужиком: вы
душили  и  уничтожали  во мне все качества истинного дворянина. Но дух моего
отца  крепнет  во мне, и я не намерен больше это сносить. Поэтому либо дайте
мне  заниматься  тем,  что приличествует дворянину, либо отдайте ту скромную
долю,  что  отец  отказал  мне  по  завещанию,  и  я с ней отправлюсь искать
счастье.

                                   Оливер

     Что  же  ты  будешь  делать?  Просить  милостыню, когда все промотаешь?
Однако  довольно,  сударь, убирайтесь и не докучайте мне больше: вы получите
часть того, что желаете. Прошу вас, оставьте меня.

                                  Орландо

     Я  не буду докучать вам больше, как только получу то, что нужно мне для
моего блага.

                                   Оливер
                                  (Адаму)

     Убирайся и ты с ним, старый пес!

                                    Адам

     Старый  пес?  Так  вот моя награда! Оно и правда: я на вашей службе все
зубы потерял. Упокой господи моего покойного господина! Он никогда бы такого
слова не сказал.

                           Орландо и Адам уходят.

                                   Оливер

     Вот  как? Вы желаете бунтовать? Я вас от этой наглости вылечу, а тысячу
золотых все-таки не дам. - Эй, Деннис!

                               Входит Деннис.

                                   Деннис

     Ваша милость звали?

                                   Оливер

     Не  приходил  ли  сюда,  чтобы  переговорить со мной, Шарль, герцогский
борец?

                                   Деннис

     С  вашего  позволения,  он у дверей дома и добивается, чтобы вы приняли
его.

                                   Оливер

     Позови его.

                               Деннис уходит.

Это будет отличный способ... На завтра назначена борьба.

                               Входит Шарль.

                                   Шарль

     Доброго утра вашей милости.

                                   Оливер

     Добрейший мсье Шарль, каковы новые новости при новом дворе?

                                   Шарль

     При  дворе  нет  никаких  новостей, кроме старых, сударь, а именно: что
старый  герцог  изгнан  младшим  братом,  новым  герцогом,  и  что  трое или
четверо  преданных  вельмож добровольно последовали за ним в изгнание, а так
как их земли и доходы достанутся новому герцогу, то он милостиво и разрешает
им странствовать!

                                   Оливер

     А  не  можете ли мне сказать: Розалинда, дочь герцога, также изгнана со
своим отцом?

                                   Шарль

     О  нет!  Потому что дочь герцога, ее кузина, так любит ее, что в случае
ее  изгнания либо последовала бы за ней, либо умерла бы с горя, разлучившись
с ней. Розалинда при дворе: дядя любит ее как родную дочь. И никогда еще две
женщины так не любили друг друга.

                                   Оливер

     Где же будет жить старый герцог?

                                   Шарль

     Говорят,  он  уже в Арденнском лесу и с ним веселое общество: живут они
там будто бы, как в старину Робин Гуд английский. Говорят, множество молодых
дворян  присоединяется  к  ним каждый день, и время они проводят беззаботно,
как, бывало, в золотом веке.

                                   Оливер

     Вы будете завтра бороться в присутствии нового герцога?

                                   Шарль

     Да,  сударь,  и  как  раз по этому делу я пришел поговорить с вами. Мне
тайно  сообщили,  сударь,  что  ваш младший брат собирается переодетым выйти
против  меня. Но завтра, сударь, я буду бороться ради моей репутации, и тот,
кто  уйдет  от  меня без переломанных костей, может почесть себя счастливым.
Ваш брат очень юн. Во имя моей преданности вам - мне будет неприятно уложить
его,  но  во  имя  моей  чести  - мне придется сделать это. Из любви к вам я
пришел  вас  предупредить,  чтобы вы его отговорили или чтоб уж не пеняли на
меня, когда он попадет в беду, - потому что это его добрая воля и совершенно
против моего желания.

                                   Оливер

     Шарль, благодарю тебя за преданность: ты увидишь, что я отплачу тебе за
нее  по заслугам. Я сам узнал о намерении брата и всякими способами старался
помешать  ему,  но  его решимость непоколебима. Скажу тебе, Шарль, это самый
упрямый юноша во всей Франции. Он честолюбив, завистлив, ненавидит всех, кто
одарен  каким-либо  достоинством,  и  тайно и гнусно злоумышляет даже против
меня,  своего  родного  брата.  Поэтому поступай в данном случае как хочешь.
Палец  ли  ты  ему  сломаешь,  шею  ли  свернешь  - мне все равно. Но смотри
берегись:  если  он  отделается  только  легким повреждением или не добьется
славы,  победив  тебя, он пустит в ход против тебя страну или заманит тебя в
какую-нибудь  предательскую ловушку и не успокоится до тех пор, пока так или
иначе не лишит тебя жизни. Уверяю тебя - и мне трудно удержаться от слез при
этом, - что до сего дня я не встречал никого, кто был бы так молод и уже так
коварен.  Я еще говорю о нем как брат, но если бы я подробно рассказал тебе,
каков  он,  -  о,  мне  бы  пришлось  краснеть  и плакать, а тебе бледнеть и
изумляться.

                                   Шарль

     Я  сердечно рад, что пришел к вам. Если он выступит завтра против меня,
уж я ему заплачу сполна! И если он после этого сможет ходить без посторонней
помощи,  не  выступать  мне  никогда  на арене! А затем - да хранит бог вашу
милость!

                                   Оливер

     Прощай, добрый Шарль!

                               Шарль уходит.

Теперь  надо  подзадорить  этого  забияку.  Надеюсь, я увижу, как ему придет
конец,  потому  что  всей  душой  - сам не знаю почему - ненавижу его больше
всего  на  свете.  А  ведь  он  кроток;  ничему  не  учился,  а  учен, полон
благородных намерений, любим всеми без исключения, всех околдовал и так всем
вкрался  в  сердце  -  особенно  моим  людям,  -  что  меня они ни во что не
ставят...  Но  это  не  будет так продолжаться: борец исправит это. Остается
разжечь мальчишку на борьбу, - вот этим я теперь и займусь.
                                 (Уходит.)


СЦЕНА 2

                       Лужайка перед дворцом герцога.
                         Входят Розалинда и Селия.

                                   Селия

     Прошу тебя, Розалинда, милая моя сестричка, будь веселей.

                                 Розалинда

     Дорогая  Селия,  я  и  так  изо  всех  сил стараюсь делать вид, что мне
весело;  а  ты  хочешь,  чтобы я была еще веселей? Если ты не можешь научить
меня,  как забыть изгнанного отца, не требуй, чтобы я предавалась особенному
веселью.

                                   Селия

     Я  вижу, что ты не любишь меня так, как я тебя люблю. Если бы мой дядя,
твой  изгнанный  отец, изгнал твоего дядю - герцога, моего отца, а ты все же
осталась бы со мной, я приучила бы мою любовь смотреть на твоего отца как на
моего;  и  ты  так же поступила бы, если бы твоя любовь ко мне была столь же
искренней, как моя к тебе.

                                 Розалинда

     Ну хорошо, я забуду о своей судьбе и стану радоваться твоей.

                                   Селия

     Ты  знаешь, что у моего отца нег других детей, кроме меня, да и вряд ли
будут;  и,  без  сомнения, когда он умрет, ты будешь его наследницей, потому
что  все,  что  он отнял у твоего отца силой, я верну тебе из любви; клянусь
моей честью, верну; и если я нарушу эту клятву, пусть я обращусь в чудовище!
Поэтому, моя нежная Роза, моя дорогая Роза, будь весела.

                                 Розалинда

     С  этой  минуты  я  развеселюсь,  сестрица,  и  буду придумывать всякие
развлечения. Да вот... Что ты думаешь, например, о том, чтобы влюбиться?

                                   Селия

     Ну что ж, пожалуй, только в виде развлечения. Но не люби никого слишком
серьезно,  да и в развлечении не заходи слишком далеко - так, чтобы ты могла
с честью выйти из испытания, поплатившись только стыдливым румянцем.

                                 Розалинда

     Какое же нам придумать развлечение?

                                   Селия

     Сядем  да  попробуем  насмешками  отогнать добрую кумушку Фортуну от ее
колеса, чтобы она впредь равномерно раздавала свои дары.

                                 Розалинда

     Хорошо,  если бы нам это удалось. А то ее благодеяния очень неправильно
распределяются:   особенно  ошибается  эта  слепая  старушонка,  когда  дело
касается женщин.

                                   Селия

     Это  верно;  потому  что  тех,  кого  она  делает  красивыми, она редко
наделяет   добродетелью,   а   добродетельных   обыкновенно   создает  очень
некрасивыми.

                                 Розалинда

     Нет,  тут  ты  уже  переходишь  из  области  Фортуны в область Природы:
Фортуна  властвует  над  земными  благами,  но  не  над  чертами, созданными
Природой.

                               Входит Оселок.

                                   Селия

     Неужели?  Разве  когда  Природа создает прекрасное существо, Фортуна не
может  его  заставить  упасть  в  огонь?  И хотя Природа дала нам достаточно
остроумия, чтобы смеяться над Фортуной, разве Фортуна не прислала сюда этого
дурака, чтобы прекратить наш разговор?

                                 Розалинда

     Действительно,  тут  Фортуна  слишком  безжалостна к Природе, Заставляя
прирожденного дурака прервать остроумие Природы.

                                   Селия

     А  может  быть,  это  дело не Фортуны, а Природы, которая, заметив, что
наше  природное  остроумие  слишком  тупо для того, чтобы рассуждать о таких
двух богинях, послала нам этого дурака в качестве оселка; потому что тупость
дураков  всегда  служит  точильным камнем для остроумия. - Ну-ка, остроумие,
куда держишь путь?

                                   Оселок

     Сударыня, вас требует к себе ваш батюшка.

                                   Селия

     Тебя сделали послом?

                                   Оселок

     Нет, клянусь честью, но мне приказали сходить за вами.

                                 Розалинда

     Где ты выучился этой клятве, шут?

                                   Оселок

     У  одного  рыцаря, который клялся своей честью, что пирожки отличные, и
клялся своей честью, что горчица никуда не годится; ну, а я стою на том, что
пирожки  никуда  не  годились,  а  горчица  была отличная. И, однако, рыцарь
ложной клятвы не давал.

                                   Селия

     Как ты это докажешь, при всем твоем огромном запасе учености?

                                 Розалинда

     Да-да, сними-ка намордник со своей мудрости.

                                   Оселок

     Ну-ка,  выступите  вперед  обе; погладьте свои подбородки и поклянитесь
своими бородами, что я плут.

                                   Селия

     Клянемся нашими бородами - как если бы они у нас были, - ты плут.

                                   Оселок

     Клянусь  моим плутовством, что, если бы оно у меня было, я был бы плут.
Но ведь если вы клянетесь тем, чего нет, вы не даете ложной клятвы; так же и
этот рыцарь, когда он клялся своей честью, - потому что чести у него никогда
не  было,  а  если и была, то он всю ее истратил на ложные клятвы задолго до
того, как увидал и пирожки и горчицу.

                                   Селия

     Скажи, пожалуйста, на кого ты намекаешь?

                                   Оселок

     На человека, которого любит старый Фредерик, ваш отец.

                                   Селия

     Любви  моего  отца  довольно,  чтобы  я уважала этого человека. Не смей
больше говорить о нем: высекут тебя на днях за дерзкие речи!

                                   Оселок

     Очень  жаль,  что дуракам нельзя говорить умно о тех глупостях, которые
делают умные люди.

                                   Селия

     Честное  слово,  ты  верно говоришь: с тех пор как заставили молчать ту
маленькую  долю  ума,  которая  есть  у  дураков,  маленькая  доля глупости,
которая  ест  у  умных людей, стала очень уж выставлять себя напоказ. Но вот
идет мсье Ле-Бо.

                                 Розалинда

     У него полон рот новостей.

                                   Селия

     Сейчас он нас напичкает как голуби, когда кормят своих птенцов.

                                 Розалинда

     Тогда мы будем начинены новостями.

                                   Селия

     Тем лучше, с начинкой мы станем дороже.

                               Входит Ле-Бо.

     Bonjour {Здравствуйте. (Франц.)}, мсье Ле-Бо. Что нового?

                                   Ле-Бо

     Прекрасные принцессы, вы пропустили превосходную забаву.

                                   Селия

     Забаву? Какого цвета?

                                   Ле-Бо

     Какого цвета, сударыня? Как мне ответить вам?

                                 Розалинда

     Как вам позволит остроумие и Фортуна.

                                   Оселок

     Или как повелит Рок.

                                   Селия

     Хорошо сказано: прямо как лопатой прихлопнул.

                                   Оселок

     Ну, если я не стану проявлять свой вкус...

                                 Розалинда

     То ты потеряешь свой старый запах.

                                   Ле-Бо

     Вы  меня  смущаете,  сударыня.  Я  хотел  вам рассказать о превосходной
борьбе, которую вы пропустили.

                                 Розалинда

     Так расскажите, как все происходило.

                                   Ле-Бо

     Я  расскажу вам начало, а если вашим светлостям будет угодно, вы можете
сами увидеть конец; ибо лучшее - еще впереди, и кончать борьбу придут именно
сюда, где вы находитесь.

                                   Селия

     Итак, мы ждем начала, которое уже умерло и похоронено.

                                   Ле-Бо

     Вот пришел старик со своими тремя сыновьями...

                                   Селия

     Это похоже на начало старой сказки.

                                   Ле-Бо

     С тремя славными юношами прекрасного роста и наружности...

                                 Розалинда

     С   ярлычками   на  шее:  "Да  будет  ведомо  всем  и  каждому  из  сих
объявлений...".

                                   Ле-Бо

     Старший  вышел  на  борьбу  с  борцом герцога Шарлем. Этот Шарль в одно
мгновение  опрокинул  его и сломал ему три ребра, так что почти нет надежды,
что  он  останется жив. Точно так же он уложил второго и третьего. Они лежат
там,  а  старик  отец так сокрушается над ними, что всякий, кто только видит
это, плачет от сострадания.

                                 Розалинда

     Бедные!

                                   Оселок

     Но какую же забаву пропустили дамы, сударь?

                                   Ле-Бо

     Как - какую? Именно ту, о которой я рассказываю.

                                   Оселок

     Видно, люди с каждым днем все умнее становятся. В первый раз слышу, что
ломанье ребер - забава для дам.

                                   Селия

     И я тоже, ручаюсь тебе.

                                 Розалинда

     Но  неужели  есть  еще  кто-нибудь,  кто  хочет  испытать эту музыку на
собственных  боках?  Есть  еще  охотники  до  сокрушения  ребер?  - Будем мы
смотреть на борьбу, сестрица?

                                   Ле-Бо

     Придется,  если  вы останетесь здесь: это место назначено для борьбы, и
сейчас она начнется.

                                   Селия

     Да, действительно, сюда все идут. Ну что ж, останемся и посмотрим.

                                   Трубы.
              Входят герцог Фредерик, вельможи, Орландо, Шарль
                                  и свита.

                              Герцог Фредерик

     Начинайте. Раз этот юноша не хочет слушать никаких увещаний, пусть весь
риск падет на его голову.

                                 Розалинда

     Это тот человек?

                                   Ле-Бо

     Он самый, сударыня.

                                   Селия

     Ах, он слишком молод! Но он смотрит победителем.

                              Герцог Фредерик

     Вот  как,  дочь и племянница! И вы пробрались сюда, чтобы посмотреть на
борьбу?

                                 Розалинда

     Да, государь, если вы разрешите нам.

                              Герцог Фредерик

     Вы  получите мало удовольствия, могу вас уверить; силы слишком неравны.
Из сострадания к молодости вызвавшего на бой я пытался отговорить его, но он
не  желает  слушать  никаких увещаний. Поговорите с ним вы: может быть, вам,
женщинам, удастся убедить его.

                                   Селия

     Позовите его, добрый мсье Ле-Бо.

                              Герцог Фредерик

     Да, а я отойду, чтобы не присутствовать при разговоре.

                                   Ле-Бо

     Господин борец, принцессы зовут вас.

                                  Орландо

     Повинуюсь им почтительно и с готовностью.

                                 Розалинда

     Молодой человек, это вы вызвали на бой Шарля, борца?

                                  Орландо

     Нет, прекрасная принцесса: он сам всех вызывает на бой. Я только, как и
другие, хочу померяться с ним силой моей молодости.

                                   Селия

     Молодой человек, дух ваш слишком смел для ваших лет. Вы видели страшные
доказательства   силы   этого   человека.  Если  бы  вы  взглянули  на  себя
собственными  глазами  и  оценили  своим  рассудком,  страх перед опасностью
посоветовал бы вам взяться за более подходящее дело. Мы просим вас ради себя
самого подумать о безопасности и отказаться от этой попытки.

                                 Розалинда

     Да,  молодой  человек,  ваша  репутация не пострадает от этого: мы сами
попросим герцога, чтобы борьба не продолжалась.

                                  Орландо

     Умоляю вас, не наказывайте меня дурным мнением обо мне. Я чувствую себя
очень   виноватым,  что  отказываю  хоть  в  чем-нибудь  таким  прекрасным и
благородным   дамам.  Но  пусть  меня  в  этом  поединке  сопровождают  наши
прекрасные  глаза  и  добрые  пожелания,  и  -  если я буду побежден, стыдом
покроется  только  тот,  кто  никогда  не был счастлив; если же я буду убит,
умрет только тот, кто желает смерти. Друзей моих я не огорчу, потому что обо
мне некому плакать. Мир от этого не пострадает, потому что у меня нет ничего
в  мире.  Я  в  нем  занимаю только такое место, которое гораздо лучше будет
заполнено, если я освобожу его.

                                 Розалинда

     Мне хотелось бы отдать вам всю ту маленькую силу, какая у меня есть.

                                   Селия

     Да и я бы отдала свою в придачу.

                                 Розалинда

     В добрый час! Молю небо, чтобы я ошиблась в вас!

                                   Селия

     Да исполнятся желания вашего сердца!

                                   Шарль

     Ну,  где  же  этот юный смельчак, которому так хочется улечься рядом со
своей матерью-землей?

                                  Орландо

     Он готов, сударь, но желания его гораздо скромнее.

                              Герцог Фредерик

     Вы будете бороться только до первого падения.

                                   Шарль

     Да,  уж  ручаюсь  вашей  светлости,  так  усердно отговаривавшей его от
первого, что о втором вам его просить не придется.

                                  Орландо

     Если  вы  надеетесь  посмеяться  надо мной после борьбы, вам не следует
смеяться до нее. Но к делу.

                                 Розалинда

     Да поможет тебе Геркулес, молодой человек!

                                   Селия

     Я бы хотела быть невидимкой и схватить этого силача за ногу.

                          Шарль и Орландо борются.

                                 Розалинда

     О, превосходный юноша!

                                   Селия

     Будь у меня в глазах громовые стрелы, уж я знаю, кто лежал бы на земле.

                       Шарль падает. Радостные крики.

                              Герцог Фредерик

     Довольно, довольно!

                                  Орландо

     Нет, умоляю вашу светлость, - я еще не разошелся.

                              Герцог Фредерик

     Как ты себя чувствуешь, Шарль?

                                   Ле-Бо

     Он не в состоянии говорить, ваша светлость.

                              Герцог Фредерик

     Унесите его.

                               Шарля уносят.

Как твое имя, молодой человек?

                                  Орландо

                     Орландо, государь; я младший сын Роланда де Буа.

                              Герцог Фредерик

                     О если б ты другого сыном был!
                     Все твоего отца высоко чтили,
                     Но я всегда в нем находил врага.
                     Ты больше б угодил мне этим делом,
                     Происходи ты из другой семьи.
                     Но все ж будь счастлив. Ты - хороший малый.
                     Когда б ты мне назвал отца другого!

                   Герцог Фредерик, свита и Ле-Бо уходят.

                                   Селия

                     Могла ли б так я поступить, сестрица?

                                  Орландо

                     Будь я на место моею отца?
                     Горжусь я тем, что я Роланда сын.
                     Пусть младший! Не сменил бы это имя,
                     Хотя б меня усыновил сам герцог.

                                 Розалинда

                     Роланда мой отец любил как душу, -
                     Все разделяли эти чувства с ним.
                     Знай раньше я, что это сын его,
                     Прибавила б к своим мольбам я слезы,
                     Чтоб он не рисковал собой!

                                   Селия

                                                Сестрица,
                     Пойдем, его ободрим добрым словом.
                     Завистливый и злобный нрав отца
                     Мне сердце ранит.
                                (К Орландо.)
                                       Как вы отличились!
                     Когда в любви так держите вы слово,
                     Как здесь все обещанья превзошли,
                     То счастлива подруга ваша.

                                 Розалинда

                                                Сударь,
                     Прошу, возьмите это и носите
                     На память обо мне, судьбой гонимой.
                      (Сняв с шеи цепь, передает ему.)
                     Дала б я больше вам, имей я средства. -
                     Пойдем, сестра.

                                   Селия

                                      Пойдем. - Прощайте, сударь.

                                  Орландо

                     Как благодарность выражу? Исчезли
                     Способности мои, а здесь остался
                     Немой чурбан, безжизненный обрубок.

                                 Розалинда

                     Он нас зовет?..
                     Со счастием моим ушла и гордость.
                     Спрошу, что он хотел. - Вы звали, сударь?
                     Боролись славно вы и победили
                     Не одного врага.

                                   Селия

                                       Идем, сестра?

                                 Розалинда

                     Иду, иду. - Прощайте.

                         Розалинда и Селия уходят.

                                  Орландо

                     Каким волненьем скован мой язык!
                     Я онемел; она же вызывала
                     На разговор. Погиб Орландо бедный:
                     Не силою, так слабостью сражен ты.

                               Входит Ле-Бо.

                                   Ле-Бо

                     Любезнейший, дам вам совет по дружбе -
                     Уйти скорей. Хотя вы заслужили
                     Хвалу, и одобренье, и любовь,
                     Но герцог в настроении таком,
                     Что плохо он толкует ваш поступок.
                     Упрям наш герцог, а каков он нравом -
                     Приличней вам попять, чем мне сказать.

                                  Орландо

                     Благодарю вас, сударь. Но скажите:
                     Которая - дочь герцога из дам,
                     Здесь на борьбу смотревших?

                                   Ле-Бо

                     Судя по нраву, ни одна из них;
                     На деле ж та, что меньше, дочь его,
                     Другая - дочь им изгнанного брата.
                     Здесь задержал ее захватчик-дядя
                     Для дочери своей; а их любовь
                     Нежней родных сестер природной связи
                     Но я скажу вам: герцог начинает
                     Питать к своей племяннице немилость,
                     Основанную только лишь на том,
                     Что весь народ достоинства в ней видит
                     И из-за доброго отца жалеет.
                     Ручаюсь жизнью: гнев против нее
                     Внезапно может вспыхнуть... Но прощайте:
                     Надеюсь встретить вас в условьях лучших
                     И дружбы и любви у вас просить.

                                  Орландо

                     Я вам весьма признателен; прощайте.

                               Ле-Бо уходит.

                     Так все равно я попаду в капкан:
                     Тиран ли герцог, или брат - тиран...
                     О, ангел Розалинда!
                                 (Уходит.)


СЦЕНА 3

                             Комната во дворце.
                         Входят Селия и Розалинда.

                                   Селия

     Ну, сестра, ну, Розалинда! Помилуй нас, Купидон! Ни слова?

                                 Розалинда

     Ни одного, чтобы бросить на ветер.

                                   Селия

     Нет,  твои  слова  слишком драгоценны, чтобы тратить их даром; но брось
хоть несколько слов мне; ну, сокруши меня доводами рассудка.

                                 Розалинда

     Тогда  обе  сестры  погибнут: одна будет сокрушена доводами рассудка, а
другая лишится рассудка без всяких доводов.

                                   Селия

     И все это из-за твоего отца?

                                 Розалинда

     Нет,  кое-что  из-за  дочери  моего  отца.  О,  сколько  терний  в этом
будничном мире!

                                   Селия

     Нет,  это  простые репейники, сестрица, брошенные на тебя в праздничном
дурачестве;  когда мы не ходим по проторенным дорогам, они цепляются к нашим
юбкам.

                                 Розалинда

     С платья я легко стряхнула б их, но колючки попали мне в сердце.

                                   Селия

     Сдуй их прочь.

                                 Розалинда

     Я попыталась бы, если бы мне стоило только дунуть, чтобы получить этого
юношу.

                                   Селия

     Полно, полно, умей бороться со своими чувствами.

                                 Розалинда

     О, они стали на сторону лучшего борца, чем я.

                                   Селия

     Желаю  тебе  успеха. Когда-нибудь ты поборешься с ним, и он еще положит
тебя  на  обе лопатки. Но шутки в сторону - поговорим серьезно: возможно ли,
чтобы  ты  сразу  вдруг  почувствовала  такую  пылкую любовь к младшему сыну
старого Роланда?

                                 Розалинда

     Герцог, отец мой, любил его горячо.

                                   Селия

     Разве  из этого следует, что ты должна горячо любить его сына? Если так
рассуждать, то я должна его ненавидеть, потому что мой отец горячо ненавидел
его отца. Однако я Орландо не ненавижу.

                                 Розалинда

     Нет, ты не должна его ненавидеть ради меня.

                                   Селия

     За что мне его ненавидеть? Разве он не выказал своих достоинств?

                                 Розалинда

     Дай  мне  любить  его  за  это,  а ты люби его потому, что я его люблю.
Смотри, сюда идет герцог.

                                   Селия

     Как гневно он глядит!

                     Входят герцог Фредерик и вельможи.

                              Герцог Фредерик

                     Сударыня, спешите удалиться
                     От нашего двора.

                                 Розалинда

                                      Я, дядя?

                              Герцог Фредерик

                                               Да!
                     И если через десять дней ты будешь
                     Не дальше, чем за двадцать миль отсюда,
                     То смерть тебе.

                                 Розалинда

                                      Молю я вашу светлость:
                     Позвольте мне в дорогу взять с собой
                     Сознание того, в чем я виновна.
                     Когда сама себя я вопрошаю
                     И ясно сознаю свои желанья, -
                     Коль я не сплю и не сошла с ума
                     (Чего, надеюсь, нет), - то, милый дядя,
                     Я никогда и нерожденной мыслью
                     Не оскорбляла вас.

                              Герцог Фредерик

                                         Язык измены!
                     Когда б слова служили очищеньем!
                     Изменники всегда святых невинней.
                     Достаточно, что я тебе не верю.

                                 Розалинда

                     Меня не может подозренье сделать
                     Изменницей. Скажите, в чем измена?

                              Герцог Фредерик

                     Дочь своего отца ты - и довольно.

                                 Розалинда

                     Я дочерью его была в то время,
                     Когда отца с престола вы свергали;
                     Я дочерью его была в то время,
                     Когда отца поедали вы в изгнанье.
                     Измена нам в наследство не дается.
                     А если б даже это было так,
                     То мой отец изменником ведь не был.
                     Не будьте ж так ко мне несправедливы:
                     В несчастье я изменницей не стала.

                                   Селия

                     Мой государь, послушайте меня...

                              Герцог Фредерик

                     Да, я ее из-за тебя оставил,
                     Иначе б ей пришлось с отцом скитаться.

                                   Селия

                     Я не просила вас ее оставить, -
                     То были ваша воля, ваша жалость:
                     Дитя - я не могла ценить ее.
                     Теперь же оценила; коль она
                     Изменница, я тоже; с нею вместе
                     Мы спали, и учились, и играли:
                     Где б ни было, как лебеди Юноны,
                     Мы были неразлучною четой.

                              Герцог Фредерик

                     Она хитрей тебя! Вся эта кротость,
                     И самое молчанье, и терпенье
                     Влияют на народ: ее жалеют.
                     Глупа ты! Имя у тебя ворует
                     Она: заблещешь ярче и прекрасней
                     Ты без нее. Не размыкай же уст:
                     Неколебим и тверд мой приговор;
                     Я так сказал - она идет в изгнанье.

                                   Селия

                     Приговори к тому же и меня,
                     Мой государь: жить без нее нет сил.

                              Герцог Фредерик

                     Глупа ты! - Ну, племянница, сбирайтесь;
                     Пропустите вы срок - порукой честь
                     И слов моих величье, - вы умрете.

                      Герцог Фредерик и свита уходят.

                                   Селия

                     О бедная сестра! Куда пойдешь ты?
                     Ну, хочешь, поменяемся отцами?
                     Прошу тебя, не будь грустней меня.

                                 Розалинда

                     Причин есть больше у меня.

                                   Селия

                                                 Нет-нет!
                     Утешься. Знаешь, он изгнал меня,
                     Родную дочь.

                                 Розалинда

                                  Он этого не сделал.

                                   Селия

                     Нет? Значит, в Розалинде нет любви,
                     Чтоб научить тебя, что мы - одно.
                     Нас разлучить? Нам, милая, расстаться?
                     Пусть ищет он наследницу другую.
                     Давай же думать, как нам убежать,
                     Куда идти и что нам взять с собой.
                     Не пробуй на себя одну взвалить
                     Несчастий бремя, отстранив меня.
                     Клянусь я небом, побледневшим с горя;
                     Что хочешь говори - пойду с тобой.

                                 Розалинда

                     Куда же нам идти?

                                   Селия

                     В Арденнский лес, на поиски, за дядей.

                                 Розалинда

                     Увы! Но как нам, девушкам, опасно
                     Одним пускаться в путь! Ведь красота
                     Сильней, чем золото, влечет воров.

                                   Селия

                     Оденусь я в убогие лохмотья
                     И темной краской вымажу лицо,
                     Ты тоже: так идти спокойно будет;
                     Никто на нас не нападет.

                                 Розалинда

                                              Не лучше ль
                     Так сделать нам: я ростом не мала;
                     В мужское платье я переоденусь!
                     Привешу сбоку я короткий меч,
                     Рогатину возьму: тогда пусть в сердце
                     Какой угодно женский страх таится -
                     Приму я вид воинственный и наглый,
                     Как многие трусливые мужчины,
                     Что робость прикрывают смелым видом.

                                   Селия

                     Как звать тебя, когда мужчиной станешь?

                                 Розалинда

                     Возьму не хуже имя, чем пажа
                     Юпитера, и буду - Ганимедом.
                     А как мне звать тебя?

                                   Селия

                     Согласно положенью моему:
                     Не Селией я буду - Алиеной.
                     {Alienа - чужая. (Лат.)}

                                 Розалинда

                     А что, сестра, не попытаться ль нам
                     Сманить шута придворного с собой?
                     Он мог бы нам в дороге пригодиться.

                                   Селия

                     Со мною на край света он пойдет:
                     Я с ним поговорю. Собрать нам надо
                     Все наши драгоценности и деньги
                     И выбрать час и путь побезопасней,
                     Чтоб нам с тобой погони избежать.
                     Теперь - готовься радостно к уходу:
                     Идем мы не в изгнанье - на свободу.

                                  Уходят.


АКТ II

СЦЕНА 1

                              Арденнский лес.
               Входят старый герцог, Амьен и другие вельможи,
                             одетые охотниками.

                               Старый герцог

                   Ну что ж, друзья и братья по изгнанью!
                   Иль наша жизнь, когда мы к ней привыкли,
                   Не стала много лучше, чем была
                   Средь роскоши мишурной? Разве лес
                   Не безопаснее, чем двор коварный?
                   Здесь чувствуем мы лишь Адама кару -
                   Погоды смену: зубы ледяные
                   Да грубое ворчанье зимних ветров,
                   Которым, коль меня грызут и хлещут,
                   Дрожа от стужи, улыбаюсь я:
                   "Не льстите вы!" Советники такие
                   На деле мне дают понять, кто я.
                   Есть сладостная польза и в несчастье:
                   Оно подобно ядовитой жабе,
                   Что ценный камень в голове таит.
                   Находит наша жизнь вдали от света
                   В деревьях - речь, в ручье текучем - книгу,
                   И проповедь - в камнях, и всюду - благо.
                   Я б не сменил ее!

                                   Амьен

                                     Вы, ваша светлость,
                   Так счастливо переводить способны
                   На кроткий, ясный лад судьбы суровость.

                               Старый герцог

                   Но не пойти ль нам пострелять оленей?
                   Хоть мне и жаль беднягам глупым, пестрым,
                   Природным гражданам сих мест пустынных,
                   Средь их владений стрелами пронзать
                   Округлые бока!

                              Первый вельможа

                                   Так, ваша светлость,
                   И меланхолик Жак о том горюет,
                   Клянясь, что здесь вы захватили власть
                   Неправедней, чем вас изгнавший брат.
                   Сегодня мы - мессир Амьен и я -
                   К нему подкрались: он лежал под дубом,
                   Чьи вековые корни обнажились
                   Над ручейком, журчащим здесь в лесу.
                   Туда бедняга раненый олень
                   Один, стрелой охотника пронзенный,
                   Пришел страдать; и, право, государь,
                   Несчастный зверь стонал так, что казалось,
                   Вот-вот его готова лопнуть шкура
                   С натуги! Круглые большие слезы
                   Катились жалобно с невинной морды
                   За каплей капля; так мохнатый дурень,
                   С которого Жак не сводил очей,
                   Стоял на берегу ручья, слезами
                   В нем умножая влагу.

                               Старый герцог

                                         Ну, а Жак?
                   Не рассуждал ли он при этом виде?

                              Первый вельможа

                   На тысячу ладов. Сперва о том,
                   Что в тот ручей без пользы льет он слезы.
                   "Бедняк, - он говорил, - ты завещаешь
                   (Как часто - люди) тем богатство, кто
                   И так богат!" Затем - что он один,
                   Покинут здесь пушистыми друзьями.
                   "Так! - он сказал. - Беда всегда разгонит
                   Приток друзей!" Когда я; табун оленей
                   Беспечных, сытых вдруг промчался мимо
                   Без всякого вниманья, он воскликнул:
                   "Бегите мимо, жирные мещане!
                   Уж так всегда ведется; что смотреть
                   На бедного, разбитого банкрота?"
                   И так своею меткою сатирой
                   Он все пронзал: деревню, город, двор
                   И даже нашу жизнь, клянясь, что мы
                   Тираны, узурпаторы и хуже
                   Зверей - пугая, убивая их
                   В родных местах, им отданных природой.

                               Старый герцог

                   Таким вы и оставили его?

                              Второй вельможа

                   Да, государь, - в раздумье и в слезах
                   Над плачущим оленем!

                               Старый герцог

                                        Где то место?
                   Люблю поспорить с ним, когда угрюм он:
                   Тогда кипит в нем мысль.

                              Первый вельможа

                                            Я вас к нему сведу.

                                  Уходят.


СЦЕНА 2

                               Зал во дворце.
                     Входят герцог Фредерик и вельможи.

                              Герцог Фредерик

                    Возможно ли, чтоб их никто не видел?
                    Не может быть! Среди моих придворных
                    Злодеи-укрыватели нашлись.

                              Первый вельможа

                    Не слышно, чтобы видел кто ее.
                    Придворные прислужницы, принцессу
                    На отдых проводив, нашли наутро
                    Сокровища лишенную постель.

                              Второй вельможа

                    Мой государь, тот жалкий шут, что часто
                    Вас заставлял смеяться, тоже скрылся.
                    Гисперия, прислужница принцессы,
                    Созналась, что подслушала тайком,
                    Как ваша дочь с племянницей хвалили
                    И доблести и красоту борца,
                    Что Шарля силача сразил недавно.
                    Ей кажется, - где б ни были они, -
                    Что этот юноша, наверно, с ними.

                              Герцог Фредерик

                    Послать за ним! И привести красавца!
                    А нет его - так старшего сюда:
                    Уж братца разыскать заставлю!.. Мигом!
                    Не прекращайте сыска и расспросов,
                    Пока беглянок глупых не вернем!

                                  Уходят.


СЦЕНА 3

                            Перед домом Оливера.
                   Входят Адам и Орландо с разных сторон.

                                  Орландо

                    Кто здесь?

                                    Адам

                    Как? Молодой мой господин? О добрый,
                    О милый господин! Портрет Роланда
                    Почтенного! Зачем вы здесь? Зачем
                    Вы добродетельны? Зачем вас любят?
                    Зачем вы кротки, сильны и отважны?
                    Зачем стремились победить борца
                    Пред своенравным герцогом? Хвала
                    Опередила слишком быстро вас.
                    Вы знаете, есть род людей, которым
                    Их доблести являются врагами.
                    Вот так и вы: достоинства все ваши -
                    Святые лишь предатели для вас.
                    О, что за мир, где добродетель губит
                    Тех, в ком она живет!

                                  Орландо

                    Да что случилось?

                                    Адам

                                      Юноша несчастный!
                    О, не входи сюда: под этой кровлей
                    Живет твоих достоинств злейший враг.
                    Ваш брат - нет-нет, не брат... но сын... нет-нет;
                    Нет сил сказать, что это сын того,
                    Кого его отцом хотел назвать я, -
                    Узнал про подвиг ваш, и этой ночью
                    Решил он вашу комнату поджечь
                    И сжечь вас в ней. Коль это не удастся,
                    Он как-нибудь иначе сгубит вас!
                    Подслушал я все замыслы его.
                    Не место здесь вам; тут не дом, а бойня,
                    Бегите, бойтесь, не входите в дом.

                                  Орландо

                    Как? Но куда ж деваться мне, Адам?

                                    Адам

                    О, все равно, лишь здесь не оставайтесь.

                                  Орландо

                    Что ж мне - идти просить на пропитанье?
                    Презренной шпагой добывать доходы
                    На столбовой дороге грабежом?..
                    Так поступить? Иначе что ж мне делать?
                    Нет! Ни за что не стану: будь что будет;
                    Скорей согласен, чтоб меня сгубили
                    Кровавый брат и извращенье крови.

                                    Адам

                    Нет-нет! Есть у меня пять сотен крон:
                    Я их при вашем батюшке скопил,
                    Берег, чтобы они меня кормили,
                    Когда в работе одряхлеют члены
                    И старика с презреньем в угол бросят.
                    Возьмите. Тот, кто воронов питает
                    И посылает пищу воробью,
                    Мою поддержит старость! Вот вам деньги:
                    Все вам даю... Позвольте мне служить вам:
                    Я с виду стар, но силен и здоров.
                    Я с юности себе не портил крови
                    Отравой возбуждающих напитков,
                    И никогда бесстыдно я не гнался
                    За тем, что разрушает нас и старит.
                    Мне старость - как здоровая зима:
                    Морозна, но бодра. Меня с собою
                    Возьмите: буду вам, как молодой,
                    Служить во всех делах и нуждах ваших.

                                  Орландо

                    О добрый мой старик! В тебе пример
                    Той честной, верной службы прежних лет,
                    Когда был долгом труд, а не корыстью.
                    Для нынешних времен ты не годишься:
                    Теперь ведь трудятся все для награды;
                    А лишь ее получат - и конец
                    Всему усердию. Ты не таков;
                    Но дерево плохое выбрал ты:
                    Оно тебе плодов не принесет
                    За все твои труды, за все заботы.
                    Ну, будь по-твоему: пойдем же имеете -
                    И раньше, чем истратим твой запас,
                    Найдется скромный угол и для нас.

                                    Адам

                    Идем, мой господин: тебе повсюду
                    Служить до смерти верой, правдой буду.
                    В семнадцать лет вошел я в эту дверь;
                    Мне семьдесят - я ухожу теперь.
                    В семнадцать лет как счастья не искать?
                    Но в семьдесят поздненько начинать.
                    А мне бы только - мирную кончину
                    Да знать, что долг вернул я господину.

                                  Уходят.


СЦЕНА 4

                              Арденнский лес.
                 Входят Розалинда под видом Ганимеда, Селия
                         под видом Алиены и Оселок.

                                 Розалинда

     О Юпитер!.. Как устала моя душа!

                                   Оселок

     До души мне мало дела, лишь бы ноги не устали.

                                 Розалинда

     Я готова опозорить мой мужской наряд и расплакаться как женщина... Но я
должна  поддерживать  более  слабое  создание:  ведь  камзол и штаны обязаны
проявлять свою храбрость перед юбкой; и потому - мужайся, милая Алиена!

                                   Селия

     Простите...  вам  придется выносить мою слабость: я не в состоянии идти
дальше!

                                   Оселок

     Что  до  меня, то я скорей готов выносить вашу слабость, чем носить вас
самих.  Хотя, пожалуй, если бы я вас нес, груз был бы не очень велик: потому
что, мне думается, в кошельке у вас нет ни гроша.

                                 Розалинда

     Ну вот мы и в Арденнском лесу!

                                   Оселок

     Да,  вот  и  я  в  Арденнском  лесу; и как был - дурак дураком, если не
глупее:  дома  был  я  в  лучшем  месте. Но путешественники должны быть всем
довольны.

                                 Розалинда

     Да,  будь  доволен,  добрый  Оселок... Смотрите, кто идет сюда? Молодой
человек и старик, занятые, видно, важным разговором!

                          Входят Корин и Сильвий.

                                   Корин

     Вот способ в ней усилить к вам презренье.

                                  Сильвий

                      Когда б ты знал, как я ее люблю!

                                   Корин

                      Могу понять: я сам любил когда-то...

                                  Сильвий

                      О нет, ты стар, и ты понять не можешь,
                      Хотя бы в юности ты был вернейшим
                      Из всех, кто вздохи посылал к Луне.
                      Но будь твоя любовь моей подобна -
                      Хоть никогда никто так не любил! -
                      То сколько же поступков сумасбродных
                      Тебя любовь заставила б свершить?

                                   Корин

                      Да с тысячу; но все уж позабыл я.

                                  Сильвий

                      О, значит, не любил ты никогда!
                      Коль ты не помнишь сумасбродств нелепых,
                      В которые любовь тебя ввергала, -
                      Ты не любил.
                      Коль слушателей ты не утомлял, -
                      Хваля возлюбленную так, как я, -
                      Ты не любил.
                      Коль от людей не убегал внезапно,
                      Как я сейчас, гоним своею страстью, -
                      Ты не любил.
                      О Феба, Феба, Феба!

                                  Уходят.

                                 Розалинда

                      Увы, пастух! Твою больную рану
                      Исследуя, я на свою наткнулась.

                                   Оселок

     А  я  на  свою.  Помню, еще в те времена, когда я был влюблен, я разбил
свой меч о камень в наказание за то, что он повадился ходить по ночам к Джон
Смайль.  Помню,  как  я  целовал  ее  валек и коровье вымя, которое доили ее
хорошенькие потрескавшиеся ручки; помню тоже, как я ласкал и нежил гороховый
стручок  вместо нее, потом вынул из него дне горошинки и, обливаясь слезами,
отдал  их  ей  и  сказал:  "Носи  их на память обо мне". Да, все мы, истинно
влюбленные,  способны  на всевозможные дурачества, но, так как в природе все
смертно, все влюбленные по природе своей - смертельные дураки!

                                 Розалинда

     Ты говоришь умнее, чем полагаешь.

                                   Оселок

     Да,  я никак не замечаю собственного ума, пока не зацеплюсь о него и не
переломаю себе ноги.

                                 Розалинда

                          В его любви - о боже! -
                          Как все с моею схоже!

                                   Оселок

     Да и с моей, хоть она выдохлась.

                                   Селия

                  Спроси, дружок мой, старика, не даст ли
                  За деньги нам чего-нибудь поесть?
                  Иначе я умру.

                                   Оселок

                                 Эй ты, осел!

                                 Розалинда

                  Молчи! Тебе он не родня.

                                   Корин

                                           Кто звал?

                                   Оселок

                  Кто малость познатней тебя.

                                   Корин

                                               Надеюсь!
                  Иначе бы я пожалел его.

                                 Розалинда

                  Молчи, я говорю! - Привет, приятель!

                                   Корин

                  И вам, мой добрый господин, привет.

                                 Розалинда

                  Прошу, пастух: из дружбы иль за деньги -
                  Нельзя ли здесь в глуши достать нам пищи?
                  Сведи нас, где бы нам приют найти:
                  Вот девушка - измучена дорогой,
                  От голода без сил.

                                   Корин

                                      Как жаль ее!
                  Не для себя, а для нее хотел бы
                  Богаче быть, чтоб как-нибудь помочь ей,
                  Но я пастух наемный у другого:
                  Не я стригу овец, пасомых мной.
                  Хозяин мой скупого очень нрава,
                  Он не стремится к небу путь найти
                  Делами доброго гостеприимства.
                  К тому ж, его стада, луга и дом
                  Идут в продажу. Без него в овчарнях
                  У нас запасов нету никаких,
                  Чтоб угостить вас. Но, что есть, посмотрим;
                  А я душевно буду рад гостям.

                                 Розалинда

                  Кто ж покупщик его лугов и стад?

                                   Корин

                  Тот человек, что был сейчас со мною,
                  Хотя ему сейчас не до покупок.

                                 Розалинда

                  Прошу тебя: коль это не бесчестно -
                  Не купишь ли ты сам всю эту ферму?
                  А мы тебе дадим на это денег.

                                   Селия

                  И жалованья мы тебе прибавим.
                  Здесь хорошо: я жить бы здесь хотела.

                                   Корин

                  Конечно, эта мыза продается.
                  Пойдем со мной: коль вам по сердцу будет
                  Рассказ о почве и доходах здешних,
                  Я буду верным скотником для вас
                  И вам куплю все это хоть сейчас.

                                  Уходят.


СЦЕНА 5

                                    Лес.
                        Входят Амьен, Жак и другие.

                                   Амьен
                                   (поет)

                          Под свежею листвою
                          Кто рад лежать со мною,
                          Кто с птичьим хором в лад
                          Слить звонко песни рад, -
                  К нам просим, к нам просим, к нам просим
                               В лесной тени
                               Враги одни -
                           Зима, ненастье, осень.

                                    Жак

     Еще, еще, прошу тебя, еще!

                                   Амьен

     Эта песня наведет на вас меланхолию, мсье Жак!

                                    Жак

     За  это  я  буду  только благодарен. Спой еще, прошу тебя, спой! Я умею
высасывать  меланхолию  из  песен,  как ласточка высасывает яйца. Еще, прошу
тебя!

                                   Амьен

     У меня хриплый голос; я знаю, что не могу угодить вам.

                                    Жак

     Я  не  хочу, чтобы вы мне угождали, я хочу, чтобы вы пели. Ну, еще один
станс, - ведь вы так их называете, кажется?

                                   Амьен

     Как вам будет угодно, мсье Жак.

                                    Жак

     Мне  все  равно,  как  они  называются:  ведь они мне ничего не должны.
Будете вы петь или нет?

                                   Амьен

     Скорее по вашей просьбе, чем для собственного удовольствия.

                                    Жак

     Отлично!  Если  я когда-нибудь кого-нибудь поблагодарю, так это вас. Но
то, что люди называют комплиментами, похоже на встречу двух обезьян, а когда
кто-нибудь меня сердечно благодарит, мне кажется, что я подал ему грош, а он
мне  за  это  кланяется,  как  нищий.  Ну пойте; а вы, если не желаете петь,
придержите языки.

                                   Амьен

     Ну  хорошо,  я  окончу песню. - А вы, господа, приготовьте тем временем
все,  что  надо: герцог придет пообедать под этими деревьями. - Он вас целый
день разыскивал.

                                    Жак

     А  я целый день скрывался от него. Он слишком большой спорщик для меня;
я  думаю,  мыслей у меня не меньше, чем у него, но я благодарю за них небо и
не выставляю их напоказ. Ну, начинайте чирикать!

                                    Все
                                (поют хором)

                           В ком честолюбья нет,
                           Кто любит солнца свет,
                           Сам ищет, что поесть,
                           Доволен всем, что есть, -
                 К нам просим, к нам просим, к ним просим.
                               В лесной тени
                               Враги одни -
                           Зима, ненастье, осень.

                                    Жак

     А я прибавлю вам куплет на этот же мотив, я сочинил его вчера, несмотря
на полное отсутствие у меня стихотворной изобретательности!

                                   Амьен

     А я его спою.

                                    Жак

     Вот он
                            Кому же блажь пришла
                            Разыгрывать осла,
                            Презрев в глуши лесной
                            Богатство и покой, -
                            Декдем, декдем, декдем, -
                            Здесь он найдет
                            Глупцов таких же сброд.

                                   Амьен

     Что это значит - декдем?

                                    Жак

     Это  греческое  заклинание,  чтобы  заманивать  дураков в заколдованный
круг.  Ну,  пойду посплю, если удастся. А если не смогу, то буду ругать всех
перворожденных Египта.

                                   Амьен

     А я пойду за герцогом: угощение ему приготовлено.

                          Уходят в разные стороны.


СЦЕНА 6

                                    Лес.
                           Входят Орландо и Адам.

                                    Адам

     Дорогой  мой  господин,  я не могу идти дальше. Я умираю с голоду! Лягу
здесь да отмерю себе могилу. Прощайте, мой добрый господин.

                                  Орландо

     Как,  Адам?  Только-то  в  тебе  мужества?  Поживи немножко, подбодрись
немножко,   развеселись   немножко!   Если  в  этом  диком  лесу  есть  хоть
какой-нибудь  дикий  зверь, - либо я пойду ему на съеденье, либо принесу его
на  съедение тебе. Твое воображение ближе к смерти, чем твои силы. Ради меня
будь  бодрее!  Некоторое  время  еще  не  подпускай  к  себе смерть, я скоро
возвращусь;  и если я не принесу тебе чего-нибудь поесть, тогда позволю тебе
умереть:  если  ты  умрешь  раньше, чем я вернусь, значит, ты посмеешься над
моими  стараниями.  Отлично! Вот ты и повеселел, и я скоро буду опять здесь.
Но ты лежишь на холодном ветру. Дай, я отнесу тебя в какое-нибудь защищенное
место, и, если в этой пустыне есть хоть одно живое существо, ты не умрешь от
недостатка пищи. Веселей, мой добрый Адам!

                                  Уходят.


СЦЕНА 7

                                    Лес.
                               Накрытый стол.
             Входят старый герцог, Амьен и вельможи-изгнанники.

                               Старый герцог

                     Должно быть, сам он в зверя превратился.
                     Его в людском я виде не нашел.

                              Первый вельможа

                     Он только что ушел, мой государь:
                     Был весел он и слушал нашу песню.

                               Старый герцог

                     Он? Воплощенье диссонанса стал
                     Вдруг музыкантом? Будет дисгармонья
                     В небесных сферах!.. Но пойди за ним:
                     Скажи, что с ним поговорить хочу я.

                              Первый вельможа

                     Он от труда меня избавил: вот он!..

                                Входит Жак.

                               Старый герцог

                     Что ж это, сударь? Что за образ жизни?
                     Друзья должны о встречах вас молить...
                     Но что это - я вижу вас веселым?..

                                    Жак

                     Шут! Шут! Сейчас в лесу шута я встретил!
                     Да, пестрого шута! О, жалкий мир!..
                     Вот как живу я - пищею шута!
                     Лежал врастяжку и, на солнце греясь,
                     Честил Фортуну в ловких выраженьях,
                     Разумных, метких этот пестрый шут.
                     "Здорово, шут!" А он мне: "Не зовите
                     Меня шутом - пока богатства небо
                     Мне не послало!" Тут часы он вынул
                     И, мутным взглядом посмотрев на них,
                     Промолвил очень мудро: "Вот уж десять!
                     Тут видим мы, как движется весь мир.
                     Всего лишь час прошел, как было девять,
                     А час пройдет - одиннадцать настанет;
                     Так с часу и на час мы созреваем,
                     А после с часу и на час - гнием.
                     Вот и весь сказ". Когда я услыхал,
                     Как пестрый шут про время рассуждает,
                     То у меня в груди запел петух
                     О том, что столько мудрости в шутах;
                     И тут смеялся я без перерыва
                     Час по его часам. О, славный шут!
                     Достойный шут! Нет лучше пестрой куртки!

                               Старый герцог

                     Кто ж этот шут?

                                    Жак

                     Почтенный шут! Он, видно, был придворным,
                     Он говорит, что дамы обладают,
                     Коль молоды и хороши они,
                     Талантом это знать. В его мозгу,
                     Сухом как не доеденный в дороге
                     Сухарь, есть очень много странных мест,
                     Набитых наблюденьями: пускает
                     Он их вразбивку... О! Будь я шутом!
                     Я жду как чести пестрого камзола!

                               Старый герцог

                     И ты его получишь.

                                    Жак

                                        Он к лицу мне:
                     Но только с тем, чтоб вырвали вы с корнем
                     Из головы засевшее в ней мненье,
                     Что я умен, и дали мне притом
                     Свободу, чтоб я мог, как вольный ветер,
                     Дуть на кого хочу - как все шуты,
                     А те, кого сильнее я царапну,
                     Пускай сильней смеются. Почему же?
                     Да это ясно, как дорога в церковь:
                     Тот человек, кого обидит шут,
                     Умно поступит, как ему ни больно, -
                     Вся глупость умника раскрыта будет
                     Случайной шутовской остротой.
                     Оденьте в пестрый плащ меня! Позвольте
                     Всю правду говорить - и постепенно
                     Прочищу я желудок грязный мира,
                     Пусть лишь мое лекарство он глотает.

                               Старый герцог

                     Фу! Я скажу, что стал бы делать ты...

                                    Жак

                     Хоть об заклад побьюсь, - что, кроме пользы?

                               Старый герцог

                     Творил бы тяжкий грех, грехи карая.
                     Ведь ты же сам когда-то был развратным
                     И чувственным, как похотливый зверь:
                     Все язвы, все назревшие нарывы,
                     Что ты схватил, гуляя без помехи,
                     Ты все бы изрыгнул в широкий мир.

                                    Жак

                     Нет! Гордость кто хулит -
                     Корит ли этим он людей отдельных?
                     И гордость не вздымается ль, как море,
                     Пока сама, уставши, не отхлынет?
                     Какую же из женщин я назвал,
                     Сказав, что наши горожанки часто
                     Наряды княжеские надевают
                     На тело недостойное свое?
                     Которая из них себя узнает,
                     Когда ее соседка такова же?
                     И скажет ли последний человек,
                     Что, мол, не я ему купил наряды,
                     Подумавши, что целюсь я в него,
                     И тем свою мне подставляя глупость?
                     Ну, что? Ну как? Скажите же, прошу,
                     Чем я его обидел? Коль он плох,
                     Он сам себя обидел; коль невинен,
                     То мой укор летит, как дикий гусь -
                     Совсем ничей. - Но кто сюда идет?

                     Входит Орландо с обнаженным мечом.

                                  Орландо

                     Стойте! Довольно есть!

                                    Жак

                                             Да я не начал...

                                  Орландо

                     И не начнешь, пока нужда не будет
                     Насыщена!

                                    Жак

                               Что это за петух?

                               Старый герцог

                     С отчаянья ль ты взял такую смелость
                     Иль вежливость так грубо презираешь,
                     Что нет в тебе приличия ни капли?

                                  Орландо

                     Вы сразу в цель попали! Острый шип
                     Отчаянной нужды меня лишил
                     Приличья внешнего: хоть не дикарь я
                     И кое-как воспитан... Но - еще раз:
                     Смерть первому, кто съест хотя б кусок.
                     Пока я не возьму то, что мне нужно!

                                    Жак

                     Пусть я умру, если мы не уладим дело разумно.

                               Старый герцог

                     Что нужно вам? Скорее ваша кротость
                     Принудит нас, чем ваше принужденье
                     В нас кротость вызовет.

                                  Орландо

                                             Я умираю
                     От недостатка пищи: есть мне дайте!

                               Старый герцог

                     Садитесь, кушайте, прошу за стол.

                                  Орландо

                     Какие добрые слова! Простите:
                     Я думал - все здесь диким быть должно,
                     И потому взял резкий юн приказа.
                     Но кто б вы ни были, что здесь сидите
                     В тени задумчивых деревьев этих,
                     В местах пустынных, диких, расточая
                     Небрежно так часов ползущий ход, -
                     О, если вы дни лучшие знавали,
                     Когда-нибудь слыхали звон церковный,
                     Когда-нибудь делили пищу с другом,
                     Когда-нибудь слезу смахнули с глаз,
                     Встречали жалость и жалели сами, -
                     Пусть ваша кротость будет мне поддержкой;
                     В надежде той, краснея, прячу меч.

                               Старый герцог

                     Да, правда, мы дни лучшие знавали:
                     Мы слышали когда-то звон церковный,
                     Делили трапезу друзей и с глаз
                     Стирали слезы жалости священной;
                     А потому садитесь к нам как друг
                     И что угодно, все себе берите,
                     Что только может вам помочь в нужде.

                                  Орландо

                     Тогда помедлить вас прошу немного;
                     Пойду, как лань за сосунком своим.
                     Со мной старик несчастный; из любви
                     Ко мне он путь мучительный проделал;
                     Пока не подкрепится он, ослабший
                     От двух недугов - голода и лет,
                     Не трону я куска.

                               Старый герцог

                                        За ним пойдите,
                     А мы без вас не прикоснемся к пище.

                                  Орландо

                     Благодарю. Спаси вас бог за помощь!
                                 (Уходит.)

                               Старый герцог

                     Вот видишь ты, не мы одни несчастны,
                     И на огромном мировом театре
                     Есть много грустных пьес, грустней, чем та,
                     Что здесь играем мы!

                                    Жак

                                          Весь мир - театр.
                     В нем женщины, мужчины - все актеры.
                     У них свои есть выходы, уходы,
                     И каждый не одну играет роль.
                     Семь действий в пьесе той. Сперва младенец,
                     Ревущий горько на руках у мамки...
                     Потом плаксивый школьник с книжной сумкой,
                     С лицом румяным, нехотя, улиткой
                     Ползущий в школу. А затем любовник,
                     Вздыхающий, как печь, с балладой грустной
                     В честь брови милой. А затем солдат,
                     Чья речь всегда проклятьями полна,
                     Обросший бородой, как леопард,
                     Ревнивый к чести, забияка в ссоре,
                     Готовый славу бренную искать
                     Хоть в пушечном жерле. Затем судья
                     С брюшком округлым, где каплун запрятан,
                     Со строгим взором, стриженой бородкой,
                     Шаблонных правил и сентенций кладезь, -
                     Так он играет роль. Шестой же возраст -
                     Уж это будет тощий Панталоне,
                     В очках, в туфлях, у пояса - кошель,
                     В штанах, что с юности берег, широких
                     Для ног иссохших; мужественный голос
                     Сменяется опять дискантом детским:
                     Пищит, как флейта... А последний акт,
                     Конец всей этой странной, сложной пьесы -
                     Второе детство, полузабытье:
                     Без глаз, без чувств, без вкуса, без всего.

                     Снова входит Орландо и с ним Адам.

                               Старый герцог

                     Привет! Сложите ваш почтенный груз,
                     Пусть подкрепится он...

                                  Орландо

                     Благодарю вас за него.

                                    Адам

                                            И кстати:
                     Сам я едва могу "спасибо" молвить.

                               Старый герцог

                     Привет вам! Ну, за дело! Я не стану
                     Покамест вам расспросами мешать. -
                     Эй, музыки! - А вы, кузен, нам спойте!

                                   Амьен
                                   (поет)

                          Вей, зимний ветер, вей!
                          Ты все-таки добрей
                          Предательства людского:
                          Твой зуб не так остер,
                          Тебя не видит взор,
                          Хоть дуешь ты сурово!
                     Гей-го-го!.. Пой под вечнозеленой листвой!
                     Дружба часто притворна, любовь - сумасбродна.
                     Так пой - гей-го-го! - под листвой:
                           Наша жизнь превосходна!
                           Мороз, трещи сильнее!
                           Укус твой не больнее
                           Забытых добрых дел!
                           Сковала воды стужа;
                           Но леденит нас хуже
                           Друг, что забыть сумел.
                     Гей-го-го! (и т. д.)

                               Старый герцог

                     Когда вы в самом деле сын Роланда
                     Почтенного, как вы шепнули мне, -
                     Чему мой взгляд находит подтверждены-
                     Живой портрет ею увидев в вас, -
                     Приветствую сердечно вас. Я герцог,
                     Любивший вашего отца! Пойдемте
                     Ко мне в пещеру: там вы свой рассказ
                     Докончите. - А ты, почтенный старец,
                     Будь гостем у меня, как твой хозяин. -
                     Его сведите. - Дайте руку мне
                     И все откройте искренне вполне.

                                  Уходят.


АКТ III

СЦЕНА 1

                               Зал во дворце.
                 Входят герцог Фредерик, вельможи и Оливер.

                              Герцог Фредерик

                  С тех пор его не видел?.. Быть не может!
                  Не будь я создан весь из милосердья,
                  Не стал бы я искать для мести лучше
                  Предмета, раз ты здесь. Но берегись:
                  Найди мне брата, где бы ни был он.
                  Ищи хоть со свечой. Живым иль мертвым,
                  Но в этот год доставь его, иначе
                  Не возвращайся сам в мои владенья.
                  Все земли, все, что ты своим зовешь,
                  Достойное секвестра, - мы берем,
                  Пока твой брат с тебя не снимет лично
                  То, в чем тебя виним.

                                   Оливер

                  О государь! Знай ты мои все чувства!..
                  Я никогда ведь брата не любил.

                              Герцог Фредерик

                  Тем ты подлей - Прогнать его отсюда...
                  Чиновников назначить: пусть наложат
                  Арест на дом его и все владенья.
                  Все сделать быстро!.. А его - убрать!

                                  Уходят.


СЦЕНА 2

                                    Лес.
                      Входит Орландо с листком бумаги.

                                  Орландо

                  Виси здесь, стих мой, в знак любви моей.
                  А ты, в тройном венце царица ночи,
                  На имя, что царит над жизнью всей,
                  Склони с небес свои святые очи.
                  О Розалинда!.. Будут вместо книг
                  Деревья: в них врезать я мысли буду,
                  Чтоб всякий взор здесь видел каждый миг
                  Твоих достоинств прославленье всюду.
                  Пиши, Орландо, ты хвалы скорей
                  Прекрасной, чистой, несказанной - ей!
                                 (Уходит.)

                           Входят Корин и Оселок.

                                   Корин

     Ну как вам нравится эта пастушеская жизнь, господин Оселок?

                                   Оселок

     По  правде  сказать,  пастух,  сама  по  себе  она - жизнь хорошая; но,
поскольку  она  жизнь  пастушеская, она ничего не стоит. Поскольку она жизнь
уединенная,  она  мне очень нравится; но, поскольку она очень уж уединенная,
она преподлая жизнь. Видишь ли, поскольку она протекает среди полей, она мне
чрезвычайно  по  вкусу;  но,  поскольку  она  проходит  не  при  дворе,  она
невыносима.  Так  как  жизнь  эта  умеренная, она вполне соответствует моему
характеру,  но,  так как в ней нет изобилия, она не в ладах с моим желудком.
Знаешь ли ты толк в философии, пастух?

                                   Корин

     Знаю  из  нее  только то, что чем кто-нибудь сильнее болен, тем он хуже
себя  чувствует;  что  если у него нет денег, средств и достатка, так ему не
хватает трех добрых друзей; что дождю положено мочить, а огню - сжигать; что
на хорошем пастбище овцы скоро жиреют и что главная причина наступления ночи
-  то,  что  нет  больше  солнца;  что  у  кого нет ума ни от природы, ни от
науки, тот может пожаловаться, что его плохо воспитали или что он родился от
глупых родителей.

                                   Оселок

     Да ты природный философ! Бывал ты когда-нибудь при дворе, пастух?

                                   Корин

     По правде сказать, нет.

                                   Оселок

     Ну, тогда быть тебе в аду!

                                   Корин

     Ну нет, надеюсь.

                                   Оселок

     Обязательно  будешь  в  аду! Поджарят тебя, как плохо спеченное яйцо, -
только с одной стороны.

                                   Корин

     Это за то, что я при дворе не бывал? Почему же это, объясните?

                                   Оселок

     Потому,  что, если ты никогда не бывал при дворе, значит, ты никогда не
видал  хороших манер; если ты никогда не видал хороших манер, значит, у тебя
дурные  манеры; а что дурно, то грех, а за грехи попадают в ад. Ты в опасном
положении, пастух.

                                   Корин

     Ничуть  не  бывало,  Оселок!  Хорошие манеры придворных так же смешны в
деревне,  как  деревенские  манеры  нелепы  при дворе. Вот, например, вы мне
говорили,  что  при  дворе  не  кланяются,  а  целуют руки: ведь это была бы
нечистоплотная любезность, если бы придворные были пастухами.

                                   Оселок

     Доказательство, скорее доказательство!

                                   Корин

     Да  как  же!  Мы  постоянно  овец  руками  трогаем, а у них шкуры, сами
знаете, жирные.

                                   Оселок

     Можно  подумать,  что  у  придворных руки не потеют! А разве овечий жир
хуже человечьего пота? Нет, слабо, слабо! Лучшее доказательство, скорей!

                                   Корин

     А кроме того, руки у нас жесткие.

                                   Оселок

     Тем   скорее   губы   их   почувствуют.  Опять  слабо.  Подавай  лучшее
доказательство, ну-ка!..

                                   Корин

     И  часто  они у нас в дегте выпачканы, которым мы овец лечим. Что ж, вы
хотите, чтобы мы деготь целовали? У придворных руки-то мускусом надушены.

                                   Оселок

     Ах,  глупый  ты  человек!  Настоящая  ты  падаль по сравнению с хорошим
куском  мяса! Поучайся у людей мудрых и рассудительных: мускус более низкого
происхождения,  чем  деготь:  это  нечистое  выделение  кошки!  Исправь свое
доказательство, пастух.

                                   Корин

     У вас для меня слишком придворный ум: дайте дух перевести.

                                   Оселок

     Так ты хочешь попасть в ад? Глупый ты человек! Исцели тебя бог... Очень
уж ты прост!

                                   Корин

     Сударь,  я честный работник: зарабатываю себе на пропитание, раздобываю
себе  одежду, ни на кого злобы не питаю, ничьему счастью не завидую, радуюсь
чужой  радости, терплю свои горести, и одна моя гордость - это смотреть, как
мои овцы пасутся, а ягнята их сосут.

                                   Оселок

     И  тут  в  простоте  своей  ты  грешишь:  ты случаешь овец с баранами и
зарабатываешь   свой   хлеб   размножением   скота,   ты  служишь  сводником
барану-вожаку  и,  вопреки  всем брачным правилам, предаешь годовалую ярочку
кривоногому,  старому  рогачу барану. Если ты за это в ад не попадешь - так,
значит,  сам  дьявол  не хочет иметь пастухов, а иначе уж не знаю, как бы ты
спасся.

                                   Корин

     Вот идет молодой господин Ганимед, брат моей новой хозяйки.

                    Входит Розалинда с листком в руках.

                                 Розалинда
                                  (читает)

                          "Нет средь Индии красот
                          Перла краше Розалинды.
                          Ветра вольного полет
                          В мире славит Розалинду.
                          Все картины превзойдет
                          Светлым ликом Розалинда.
                          Все красавицы не в счет
                          Пред красою Розалинды".

                                   Оселок

     Я вам могу так рифмовать восемь лет подряд, за исключением часов обеда,
ужина и сна: настоящая рысца, какой молочницы едут на рынок.

                                 Розалинда

     Убирайся прочь, шут!

                                   Оселок

     Для примера:
                          "Если лань олень зовет,
                          Пусть поищет Розалинду.
                          Как стремится к кошкам кот,
                          Точно так и Розалинда.
                          Плащ зимой подкладки ждет,
                          Так и стройность Розалинды.
                          Тот, кто сеет, тот и жнет
                          И - в повозку с Розалиндой.
                          С кислой коркой сладкий плод,
                          Плод такой же Розалинда.
                          Кто рвет розу, тот найдет
                          Шип любви и Розалинду".

Вот настоящая иноходь стихов. И зачем вы ими отравляетесь?

                                 Розалинда

     Молчи, глупый шут. Я нашла их на дереве.

                                   Оселок

     Поистине дурные плоды приносит это дерево.

                                 Розалинда

     Я  привью  к  нему тебя, а потом кизил: тогда это дерево принесет самые
ранние  плоды  в  стране,  потому  что  ты  сгниешь  прежде,  чем наполовину
созреешь, - ведь это и есть главные свойства кизила.

                                   Оселок

     Вы свое сказали, а умно или нет - пусть судит лес.

                                 Розалинда

     Тсс... Отойди! Сюда идет сестра, читает что-то.

                      Входит Селия с листком в руках.

                                   Селия
                                  (читает)

                        "Почему же здесь - пустыня?
                        Что людей не видит взгляд?..
                        Нет, везде развешу ныне
                        Языки, и пусть гласят:
                        То, как быстро жизнь людская
                        Грешный путь свершает свой;
                        То, что краткий миг, мелькая,
                        Заключает век земной;
                        То, что клятвы нарушенья
                        Очень часты меж друзей.
                        После ж каждого реченья
                        Средь красивейших ветвей
                        "Розалинда" начертаю,
                        Чтобы каждый мог узнать,
                        Как, все лучшее сливая,
                        Может небо перл создать.
                        Так природе повелели
                        Небеса - чтобы слила
                        Прелесть всю в едином теле,
                        И тогда она взяла:
                        Клеопатры горделивость,
                        Аталанты чистоту,
                        И Лукреции стыдливость,
                        И Елены красоту.
                        Так в Розалинде дали боги
                        Созданий высших образец,
                        Вручив ей лучшее из многих
                        Прекрасных лиц, очей, сердец.
                        Ей небо это все сулило,
                        Мне ж - быть рабом ей до могилы".

                                 Розалинда

     О милосердный Юпитер! Какой скучной проповедью о любви вы утомили ваших
прихожан и ни разу даже не сказали: "Потерпите, добрые люди!"

                                   Селия

     Как,  вы  тут?..  Уходите-ка,  приятели!  Ступай,  пастух;  и ты с ним,
любезный.

                                   Оселок

     Пойдем,  пастух;  свершим  почетное  отступление  -  если не с обозом и
поклажей, то с сумой и кулечком.

                           Корин и Оселок уходят.

                                   Селия

     Ты слышала эти стихи?..

                                 Розалинда

     О  да, слышала все и даже больше, чем следует, - потому что у некоторых
стихов больше стоп, чем стих может выдержать.

                                   Селия

     Это не важно - стопы могут поддержать стихи.

                                 Розалинда

     Да,  но  эти  стопы хромали и без стихов не стояли на ногах, а потому и
стихи захромали.

                                   Селия

     Неужели  тебя  не  изумляет,  что  твое имя вывешено и вырезано на всех
деревьях здесь?..

                                 Розалинда

     Я  уже успела наизумляться, пока ты не пришла, потому что посмотри, что
я  нашла  на  пальмовом  дереве.  Такими рифмами меня не заклинали со времен
Пифагора,  с  тех  пор как я была ирландской крысой, о чем я, впрочем, плохо
помню.

                                   Селия

     Ты догадываешься, кто это написал?

                                 Розалинда

     Мужчина?..

                                   Селия

     Да, и у него на шее цепочка, которую ты когда-то носила. Ты краснеешь?

                                 Розалинда

     Скажи, пожалуйста, кто это?

                                   Селия

     О господи, господи!.. Друзьям трудно встретиться; но бывает так, что во
время землетрясения гора с горой сталкиваются.

                                 Розалинда

     Да кто же он?..

                                   Селия

     Возможно ли?..

                                 Розалинда

     Нет,  прошу  тебя  с  самой настоятельной неотступностью скажи мне, кто
это!

                                   Селия

     О,  удивительно,  удивительно, удивительнейшим образом удивительно! Как
это удивительно! Нет сил выразить, до чего удивительно!

                                 Розалинда

     Не  выдай  меня,  цвет  лица!  Не  думаешь  ли  ты,  что раз я наряжена
мужчиной,  так  и  характер  мой  надел  камзол  и  штаны?..  Каждая  минута
промедления для меня - целый Южный океан открытий. Умоляю тебя, скорей скажи
мне,  кто это! Да говори живее. Я бы хотела, чтобы ты была заикой; тогда это
имя  выскочило  бы из твоих уст, как вино из фляги с узеньким горлышком: или
все  зараз,  или  ни  капли.  Умоляю тебя, раскупори свой рот, чтобы я могла
упиться твоими новостями!

                                   Селия

     Тогда тебе придется проглотить мужчину.

                                 Розалинда

     Создан  ли  он по образу и подобию божию? Какого рода мужчина? Стоит ли
его голова шляпы, а подбородок бороды?

                                   Селия

     Ну, бороды-то у него не много.

                                 Розалинда

     Что ж, бог пошлет ему побольше, если он будет благодарным. Пусть уж его
борода  не  торопится  расти  -  лишь  бы  ты  поторопилась  с описанием его
подбородка.

                                   Селия

     Это  молодой  Орландо,  тот  самый,  что разом положил на обе лопатки и
борца и твое сердце.

                                 Розалинда

     К черту шутки! Говори серьезно и как честная девушка.

                                   Селия

     Да право же, сестричка, это он.

                                 Розалинда

     Орландо?..

                                   Селия

     Орландо.

                                 Розалинда

     Вот несчастье! Как же мне быть с моим камзолом и штанами? Что он делал,
когда  ты его увидела? Что он сказал? Как он выглядел? - Куда он ушел? Зачем
он  тут?  Спрашивал ли тебя обо мне? Где он живет? Как он с тобой простился?
Когда ты его опять увидишь? Отвечай мне одним словом.

                                   Селия

     Тогда  одолжи мне рот Гаргантюа: это слово в наши времена будет слишком
велико  для  любого  рта.  Ответить  "да" и "нет" на все твои вопросы займет
больше времени, чем ответ на все вопросы катехизиса.

                                 Розалинда

     Но  знает  ли  он,  что  я здесь, в лесу, и в мужском наряде? Он так же
хорошо выглядит, как в тот день, когда боролся?

                                   Селия

     Отвечать  на  вопросы  влюбленных  так  же легко, как считать мошек; но
выслушай  мой  рассказ о том, как я его нашла, и вникни как следует. Я нашла
его лежащим под деревом, как упавший желудь.

                                 Розалинда

     Это дерево можно назвать деревом Юпитера, раз оно дает такие плоды!

                                   Селия

     Будьте любезны, выслушайте меня, сударыня.

                                 Розалинда

     Продолжай.

                                   Селия

     Он лежал растянувшись, как раненый рыцарь.

                                 Розалинда

     Как ни печально такое зрелище, оно должно быть очень красиво.

                                   Селия

     Попридержи свой язычок, он не вовремя делает скачки. Одет охотником.

                                 Розалинда

     О зловещее предзнаменование! Он явился, чтобы убить мое сердце.

                                   Селия

     Я бы хотела допеть мою песню без припева: ты меня сбиваешь с тона.

                                 Розалинда

     Разве  ты  не знаешь, что я женщина? Раз мне пришла мысль - я ее должна
высказать! Дальше, дорогая!

                                   Селия

     Ты сбиваешь меня. Постой, не он ли сюда идет?

                                 Розалинда

     Да, он. Мы спрячемся и будем слушать.

                           Входят Орландо и Жак.

                                    Жак

                    Спасибо за компанию; но, право,
                    Я предпочел бы здесь один остаться.

                                  Орландо

                    Я точно так же; но, приличья ради,
                    За общество я вас благодарю.

                                    Жак

                    Прощайте! Будемте встречаться реже.

                                  Орландо

                    Останемся друг другу чужими.

                                    Жак

     Прошу  вас,  не  портите  больше деревьев, вырезая любовные стихи на их
коре.

                                  Орландо

     Прошу вас, не портите больше моих стихов, читая их так плохо.

                                    Жак

     Вашу любовь зовут Розалиндой?

                                  Орландо

     Да, именно так.

                                    Жак

     Мне не нравится это имя.

                                  Орландо

     Когда ее крестили, не думали о том, чтобы вам угодить.

                                    Жак

     Какого она роста?

                                  Орландо

     Как раз на уровне моего сердца.

                                    Жак

     Вы  битком  набиты  ответами!  Не  водили  ли  вы  знакомства  с женами
ювелиров, не заучивали ли вы наизусть надписей на их перстнях?

                                  Орландо

     Нет,  но  отвечаю  вам,  как  на  обоях, с которых вы заимствовали ваши
вопросы.

                                    Жак

     У  вас  быстрый ум. Я думаю, он был сделан из пяток Аталанты. Не хотите
ли присесть рядом со мной? Давайте вместе бранить нашу владычицу-вселенную и
все наши бедствия.

                                  Орландо

     Я не стану бранить ни одно живое существо в мире, кроме себя самого, за
которым знаю больше всего недостатков.

                                    Жак

     Самый главный ваш недостаток - то, что вы влюблены.

                                  Орландо

     Этого  недостатка  я не променяю на вишу лучшую добродетель. Вы надоели
мне.

                                    Жак

     Уверяю вас, что я искал шута, когда встретил вас.

                                  Орландо

     Шут утонул в ручье: посмотрите в воду - и вы увидите его.

                                    Жак

     Я увижу там свою собственную особу.

                                  Орландо

     Которую я считаю или шутом, или нулем.

                                    Жак

     Я   не  хочу  дольше  оставаться  с  вами;  прощайте,  милейший  синьор
влюбленный!

                                  Орландо

     Очень рад, что вы удаляетесь; прощайте, милейший мсье меланхолик!

                                Жак уходит.

                                 Розалинда
                               (тихо, Селии)

     Я  заговорю  с ним, притворившись дерзким лакеем, и подурачу его. - Эй,
охотник, слышите вы?

                                  Орландо

     Отлично слышу. Что вам надо?

                                 Розалинда

     Скажите, пожалуйста, который час?

                                  Орландо

     Вам следовало спросить меня - какое время дня: в лесу часов нет.

                                 Розалинда

     Значит,  в лесу нет ни одного настоящего влюбленного: иначе ежеминутные
вздохи  и  ежечасные  стоны  отмечали  бы  л_е_н_и_в_ы_й ход времени не хуже
часов.

                                  Орландо

     А почему не б_ы_с_т_р_ы_й ход времени? Разве не все равно, как сказать?

                                 Розалинда

     Никоим образом, сударь: время идет различным шагом с различными людьми.
Я могу сказать вам, с кем оно идет иноходью, с кем - рысью, с кем - галопом,
а с кем - стоит на месте.

                                  Орландо

     Ну скажи, пожалуйста, с кем время идет рысью?

                                 Розалинда

     Извольте:  оно трусит мелкой рысцой с молодой девушкой между обручением
и  днем свадьбы; если даже промежуток этот только в семь дней, время тянется
для нее так медленно, что он кажется ей семью годами.

                                  Орландо

     С кем время идет иноходью?

                                 Розалинда

     С  попом,  который  не  знает  по-латыни,  и  с богачом, у которого нет
подагры: один спит спокойно, потому что не может заниматься наукой, а другой
живет  спокойно,  потому что не испытывает страданий; одного не гнетет бремя
сухого,  изнуряющего  ученья,  другой  не  знает  бремени тяжелой, печальной
нищеты. С ними время идет иноходью.

                                  Орландо

     А с кем оно несется галопом?

                                 Розалинда

     С  вором,  которого ведут на виселицу: как бы медленно он ни передвигал
ноги, ему все кажется, что он слишком скоро придет на место.

                                  Орландо

     А с кем же время стоит?

                                 Розалинда

     Со  стряпчими  во  время  судейских  каникул,  потому  что  они спят от
закрытия судов до их открытия и не замечают, как время движется!

                                  Орландо

     Где вы живете, милый юноша?

                                 Розалинда

     Живу  с этой пастушкой, моей сестрой, здесь, на опушке леса как бахрома
на краю юбки.

                                  Орландо

     Вы родом из этих мест?

                                 Розалинда

     Как кролик, который живет там, где родился.

                                  Орландо

     Ваше  произношение  лучше,  чем  можно  было надеяться услышать в такой
глуши.

                                 Розалинда

     Это  мне  многие  говорили,  но,  правда, меня учил говорить мой старый
благочестивый  дядюшка;  он  в молодости жил в городе и хорошо знал светское
обхождение,  потому  что  был  там влюблен. Немало поучений слышал я от него
против  любви  и  благодарю бога, что я не женщина и что во мне нет всех тех
сумасбродных свойств, в которых он обвинял весь женский пол.

                                  Орландо

     А  вы  не  можете  припомнить главных пороков, которые он ставил в вину
женщинам?

                                 Розалинда

     Главных  не было: все были похожи один на другой, как грошовые монетки,
и каждый порок казался чудовищным, пока не появлялся новый.

                                  Орландо

     Прошу вас, укажите на какие-нибудь из них.

                                 Розалинда

     Нет,  я  буду  тратить мое лекарство только на того, кто болен. Здесь в
лесу  есть  человек,  который портит все наши молодые деревья, вырезая на их
коре   имя  "Розалинда",  и  развешивает  оды  на  боярышнике  и  элегии  на
терновнике;  во  всех  них  обоготворяется имя Розалинды. Если бы я встретил
этого  вздыхателя,  я  дал  бы ему несколько добрых советов, потому что, мне
кажется, он болен любовной лихорадкой.

                                  Орландо

     Я  тот  самый,  кого  трясет  эта  лихорадка:  пожалуйста, дай мне свое
лекарство!

                                 Розалинда

     Но  в  вас нет ни одного из признаков, о которых говорил мой дядя, - он
научил  меня, как распознавать влюбленных. В эту клетку, я уверен, вы еще не
попались.

                                  Орландо

     Какие это признаки?

                                 Розалинда

     Исхудалые  щеки,  чего  у  вас  нет; ввалившиеся глаза, чего у вас нет;
нестриженая  борода,  чего  у вас нет (впрочем, это я вам прощаю, потому что
вообще  бороды у вас столько, сколько доходов у младшего брата). Затем чулки
ваши  должны быть без подвязок, шляпа без ленты, рукава без пуговиц, башмаки
без  шнурков, и вообще все в вас должно выказывать неряшливость отчаяния. Но
вы  не таковы: вы скорей одеты щегольски и похожи на человека, влюбленного в
себя, а не в другого.

                                  Орландо

     Милый юноша, я хотел бы заставить тебя поверить, что я влюблен.

                                 Розалинда

     Меня  -  поверить,  что вы влюблены? Вам так же легко было бы заставить
поверить  этому  ту,  кого  вы  любите;  а она, ручаюсь вам, скорее способна
поверить  вам,  чем  сознаться  в  этом.  Это один из тех пунктов, в которых
женщины  лгут своей собственной совести. Но, шутки в сторону, неужели это вы
развешиваете на деревьях стихи, в которых так восхищаетесь Розалиндой?

                                  Орландо

     Клянусь  тебе,  юноша,  белой  рукой  Розалинды: я тот самый, тот самый
несчастный!

                                 Розалинда

     Но неужели же вы так страстно влюблены, как говорят ваши стихи?

                                  Орландо

     Ни  стихи,  ни  ум  человеческий  не  в  силах выразить, как страстно я
влюблен.

                                 Розалинда

     Любовь  -  чистое  безумие  и,  право,  заслуживает  чулана и плетей не
меньше,  чем  буйный  сумасшедший,  а  причина,  по  которой  влюбленных  не
наказывают   и   не   лечат,   заключается   в  том,  что  безумие  это  так
распространено, что надсмотрщики сами все влюблены. Однако я умею вылечивать
любовь советами.

                                  Орландо

     А вы уже кого-нибудь вылечили таким образом?

                                 Розалинда

     Да,  одного  человека,  и  вот как. Он должен был вообразить, что я его
любовь,  его  возлюбленная;  я  заставил  его приходить ко мне каждый день и
ухаживать  за  мной,  а  сам,  словно  изменчивая  Луна, был то грустным, то
жеманным,  то  капризным,  гордым, томно влюбленным, причудливым, кривлякой,
пустым,  непостоянным,  то  плакал,  то улыбался, во всем что-то выказывал и
ничего  не  чувствовал:  ведь  юноши и женщины большей частью скотинка одной
масти  в  этих  делах.  То  я  любил  его,  то  ненавидел, то приманивал, то
отталкивал,  то  плакал  о  нем,  то  плевал на него, и так я заставил моего
поклонника  от  безумия  любви  перейти  к  настоящему  безумию,  а именно -
покинуть   шумный   поток   жизни   и  удалиться  в  совершенное  монашеское
уединение.  Вот  как  я  его вылечил; таким же способом я берусь выполоскать
вашу  печень так, что она будет чиста, как сердце здоровой овцы, и что в ней
ни пятнышка любви не останется.

                                  Орландо

     Я бы не хотел вылечиться, юноша.

                                 Розалинда

     А  я  бы  вас  вылечил,  если бы вы только стали звать меня Розалиндой,
каждый день приходить в мою хижину и ухаживать за мной.

                                  Орландо

     Вот  на это, клянусь верностью моей любви, я согласен. Скажите мне, где
ваша хижина?

                                 Розалинда

     Пойдемте со мной, я вам ее покажу; а дорогой вы мне расскажете, в какой
части леса вы живете. Пойдете?

                                  Орландо

     Охотно, от всего сердца, добрый юноша!

                                 Розалинда

     Нет, вы должны звать меня Розалиндой. - Пойдем, сестра. Идешь?

                                  Уходят.


СЦЕНА 3

                                    Лес.
                    Входят Оселок и Одри, за ними - Жак.

                                   Оселок

     Иди  скорей,  добрая  Одри! Я соберу твоих коз, Одри. Ну что ж, Одри? Я
все еще тебе по сердцу? Нравятся ли тебе мои скромные черты?

                                    Одри

     Ваши черты? Помилуй нас, господи! Какие такие черты?

                                   Оселок

     Я  здесь,  с  тобой  и  твоими  козами, похож на самого причудливого из
поэтов - на почтенного Овидия среди готов.

                                    Жак
                                (в сторону)

     О ученость! Куда ты попала? Даже у Юпитера под соломенным кровом шалаша
было лучшее пристанище.

                                   Оселок

     Когда  твоих  стихов  не понимают или когда уму твоему не вторит резвое
дитя  -  разумение,  это  убивает  тебя  сильнее, чем большой счет, поданный
маленькой компании. Право, я хотел бы, чтобы боги создали тебя поэтичной.

                                    Одри

     Я  не знаю, что это такое значит - "поэтичная"? Значит ли Это - честная
на словах и на деле? Правдивая ли это вещь?

                                   Оселок

     Поистине  нет:  потому  что  самая  правдивая  поэзия  -  самый большой
вымысел,  а все влюбленные - поэты, и, значит, все, все их любовные клятвы в
стихах - чистейший вымысел.

                                    Одри

     И после этого вы хотите, чтобы боги сделали меня поэтичной?

                                   Оселок

     Конечно,  хочу,  так как ты клялась мне, что ты честная девушка. А будь
ты поэтом, я мог бы иметь некоторую надежду, что это вымысел.

                                    Одри

     А вы бы не хотели, чтобы я была честной девушкой?

                                   Оселок

     Конечно,  нет,  разве если бы ты была безобразна: потому что честность,
соединенная с красотой, - это все равно что медовая подливка к сахару.

                                    Жак
                                (в сторону)

     Глубокомысленный шут!

                                    Одри

     Ну, так как я некрасива, то и прошу богов сделать меня честной.

                                   Оселок

     Да,  но  расточать  честность на безобразную неряху - это все равно что
класть хорошее кушанье в грязную посуду.

                                    Одри

     Я не неряха, хоть и безобразна, благодаря богам!

                                   Оселок

     Ладно,  слава  богам  за  твое  безобразие:  неряшливость успеет прийти
потом.  Но как бы то ни было, я хочу жениться на тебе и с этой целью побывал
у  твоего  господина  Оливера Путаника, священника соседней деревни, который
обещал мне прийти сюда в лес и соединить нас.

                                    Жак
                                (в сторону)

     Охотно бы поглядел на эту встречу!

                                    Одри

     Ладно, да пошлют нам боги радость!

                                   Оселок

     Аминь!   Человек   трусливого   десятка   задумался   бы   перед  таким
предприятием,  потому  что  церкви  здесь  никакой,  один лес, а свидетели -
только  рогатые звери. Но что из того? Смелей! Рога - вещь столь же гнусная,
как  и  неизбежная.  Недаром  говорится:  "Многие не знают сами всего своего
богатства".  Это  правильно:  у  многих людей славные рога, а они и не знают
всей  их  длины.  Ну  да  ладно, это приданое ему жена приносит, а не сам он
добывает. Рога!.. Да, рога... Неужели только люди бедные наделены ими? Вовсе
нет:  у  благороднейшего  оленя  они такие же большие, как у самого жалкого.
Значит,  блажен  холостой  человек?  Нет;  как  город,  обнесенный  стенами,
поважнее  деревни,  так  и  лоб  женатого человека почтеннее обнаженного лба
холостяка;  насколько  способность защищаться лучше беспомощности, настолько
иметь рога ценнее, чем не иметь их.

                           Входит Оливер Путаник.

Вот  и  господин  Оливер. Добро пожаловать, господин Оливер Путаник! Как, вы
нас здесь, под деревьями, повенчаете, или нам пойти с вами в вашу часовню?

                                  Путаник

     А здесь нет никого, чтобы вручить вам вашу невесту?

                                   Оселок

     Я не желаю принимать ее в подарок ни от какого мужчины

                                  Путаник

     Но ее должны вручить вам, или брак не будет законным.

                                    Жак

     Совершайте обряд! Я вручу невесту.

                                   Оселок

     Добрый  вечер,  любезный  господин.  Как  вас  зовут? Как вы пожинаете,
сударь?  Вы  очень кстати! Награди вас бог за последнюю нашу беседу. Я очень
рад вас видеть. Но прошу, накройтесь.

                                    Жак

     Ты хочешь жениться, пестрый шут?

                                   Оселок

     Как  у  быка  есть свое ярмо, у лошади - свой мундштук, у сокола - свой
бубенчик,  так  у  человека  есть  свои  желания, и как голуби милуются, так
супруги целуются.

                                    Жак

     И  вы, человек с таким воспитанием, собираетесь венчаться вокруг куста,
как  нищий?  Ступайте  в  церковь, пусть хороший священник объяснит вам, что
такое  таинство  брака.  А  этот малый склепает вас, как две доски к стенке,
одна половинка рассохнется и - как негодное дерево - крак, крак!

                                   Оселок
                                (в сторону)

     А  по-моему,  не лучше ли, чтобы именно этот меня повенчал, чем другой?
Потому  что  он  вряд ли повенчает по правилам, а если я не буду повенчан по
правилам, то у меня будет хороший повод бросить потом мою жену.

                                    Жак

     Идем со мной; и послушайся моего совета.

                                   Оселок

                    Пойдем, душенька Одри: как все люди,
                    Мы должны или повенчаться, или жить в блуде. -
Прощайте, добрейший господин Оливер: тут уже не -
                              "О милый Оливер,
                              О храбрый Оливер,
                              Тебя не покидать бы!.."
а напротив:

                              "Ступай назад!
                              Прочь, говорят!
                              У нас не будет свадьбы!"

                         Жак, Оселок и Одри уходят.

                                  Путаник

     Все  равно:  ни  один  из  этих сумасбродных плутов не поколеблет моего
призвания! (Уходит.)


СЦЕНА 4

                                    Лес.
                         Входят Розалинда и Селия.

                                 Розалинда

     Не разговаривай со мной: я хочу плакать.

                                   Селия

     Плачь,  сделай  милость,  но  изволь  заметить,  что  слезы  неприличны
мужчине.

                                 Розалинда

     Разве у меня нет причины для слез?

                                   Селия

     Лучшая причина, какой можно желать; поэтому - плачь.

                                 Розалинда

     У него даже волосы непостоянного цвета.

                                   Селия

     Немного  темнее,  чем  у  Иуды.  А уж его поцелуи - родные дети Иудиных
поцелуев!

                                 Розалинда

     По правде сказать, волосы у него очень красивого цвета.

                                   Селия

     Превосходного цвета: нет лучше цвета, чем каштановый.

                                 Розалинда

     А поцелуи его невинны, как прикосновение святых даров.

                                   Селия

     Он  купил  пару  выброшенных  губ у Дианы; монахини зимнего братства не
целуют невиннее, чем он: в его поцелуях - лед целомудрия.

                                 Розалинда

     Но почему же он поклялся прийти сегодня утром - и не идет?..

                                   Селия

     Право, в нем нет ни капли честности!

                                 Розалинда

     Ты так думаешь?

                                   Селия

     Да.  Я  не  думаю,  чтобы он был карманный вор или конокрад, но, что до
честности  в  любви,  -  мне кажется, он пуст, как опрокинутый кубок или как
выеденный червями орех.

                                 Розалинда

     Неверен в любви?

                                   Селия

     Да, если бы была любовь; но я думаю, что тут любви нет.

                                 Розалинда

     Ты слышала, как он клялся, что был влюблен.

                                   Селия

     "Был  влюблен"  -  не  значит, что и теперь влюблен. Кроме того, клятвы
влюбленного  не  надежнее  слова  трактирщика:  и  тот  и  другой ручаются в
верности  фальшивых  счетов.  Он  здесь в лесу состоит в свите герцога, отца
твоего.

                                 Розалинда

     Я  встретила  герцога  вчера!  Он  очень долго расспрашивал меня; между
прочим,  спросил,  какого  я  рода.  Я  ответила,  что родом не хуже его. Он
засмеялся  и  отпустил  меня.  Но  что мы говорим об отцах, когда существует
такой человек, как Орландо?

                                   Селия

     О  да!  Это  прекрасный  человек! Он пишет прекрасные стихи, произносит
прекрасные   клятвы   и   прекрасно   их  разбивает  прямо  о  сердце  своей
возлюбленной,  как  неопытный  боец  на турнире, который, пришпоривая коня с
одной  стороны,  ломает  копье, как настоящий гусь. Но все прекрасно, на чем
ездит молодость и чем правит безумие! - Кто это идет сюда?

                               Входит Корин.

                                   Корин

                      Хозяюшка, хозяин! Вы справлялись
                      Не раз о том влюбленном пастухе,
                      Что как-то тут сидел со мной на травке
                      И восхвалял надменную пастушку -
                      Предмет своей любви.

                                   Селия

                                           Да; что же с ним?

                                   Корин

                      Хотите видеть, как отлично сцену
                      Играет бледность искренней любви
                      С румянцем гордым гнева и презренья?
                      Идите-ка со мной: я нас сведу,
                      Коль вам угодно.

                                 Розалинда

                                       О, без промедленья!
                      Влюбленных вид - влюбленным подкрепленье.
                      Веди туда, и, слово вам даю,
                      В их пьесе роль сыграю я свою.

                                  Уходят.


СЦЕНА 5

                             Другая часть леса.
                           Входят Сильвий и Феба.

                                  Сильвий

                      О Феба! Сжалься надо мною, Феба!
                      Скажи мне, что не любишь, - но не так
                      Враждебно! Ведь любой палач, в ком сердце,
                      Привыкнув к виду крови, очерствело,
                      Топор над бедной жертвой не опустит,
                      Не попросив прощенья. Иль ты будешь
                      Суровей тех, кто кормятся убийством
                      И умирает - проливая кровь?

                      Входят Розалинда, Селия и Корин.

                                    Феба

                      Я не хочу быть палачом твоим.
                      Бегу тебя, чтобы тебя не мучить.
                      Ты говоришь, в моих глазах убийство?
                      Как это мило, как правдоподобно -
                      Глаза, что нежны, хрупки, что пугливо
                      От мелкой мошки двери закрывают,
                      Убийцами, тиранами их звать!
                      Вот на тебя я гневный взгляд бросаю:
                      Коль в силах ранить - пусть тебя убьет.
                      Что ж, притворись, что обмер. Ну же, падай! -
                      Не можешь? - Так стыдись, стыдись! Не лги,
                      Глазам моим убийц давая имя!
                      Где рана, что мой взгляд тебе нанес?
                      Булавкой ты уколешься - и будет
                      Царапина видна; осоку схватишь -
                      Ладонь хоть ненадолго сохранит
                      Порез и оттиск: но мои глаза,
                      Бросая взгляд, не ранили тебя;
                      И вообще в глазах людей нет власти
                      Боль причинять.

                                  Сильвий

                                       О дорогая Феба!
                      Настанет день, он близок, может быть, -
                      Ты встретишь в ком-нибудь всю мощь любви:
                      Тогда узнаешь боль незримых ран
                      От острых стрел любви.

                                    Феба

                                              Но до тех пор -
                      Прочь от меня. Когда ж тот день настанет,
                      То смейся надо мной, а не жалей,
                      Как до тех пор тебя не пожалею.

                                 Розалинда

                      А почему - спрошу! Кто вас родил,
                      Что вы так мучите и так браните
                      Несчастного? Хоть нет в вас красоты
                      (По-моему, у вас ее настолько,
                      Чтоб с вами без свечи в кровать ложиться),
                      Вы все-таки горды и беспощадны?
                      В чем дело? Что вы на меня глядите?
                      Вы для меня одно из тех изделий,
                      Что пачками природа выпускает.
                      Уж не хотите ль вы меня пленить?
                      Нет, гордая девица, не надейтесь:
                      Ни черный шелк волос, ни эти брови
                      Чернильные, ни темных глаз агаты,
                      Ни щек молочных цвет - меня не тронут. -
                      Глупец пастух! К чему бежишь за нею,
                      Как южный ветер, с ливнем и туманом?
                      Ты как мужчина в тысячу раз лучше,
                      Чем эта девушка. Такие дурни,
                      Как ты, женясь, плодят одних уродов.
                      Не зеркало ее, а ты ей льстишь:
                      В тебе она себя красивей видит,
                      Чем в отраженье собственном своем. -
                      А вы себя узнайте! На колени!
                      Постясь, хвалите небо за его
                      Любовь! Как друг, вам на ухо шепну,
                      Что ваш товар не все на рынке купят.
                      Раскайтесь, выходите за него!
                      Ведь трижды некрасив, кто нагл притом. -
                      Бери ж ее себе, пастух! Прощайте!

                                    Феба

                      Красавец мой, хоть целый год бранись!
                      Мне брань твоя милей его признаний.

                                 Розалинда

     Он  влюбился в ее уродство, а она готова влюбиться в мой гнев! Если это
так,  то  каждый  раз,  когда она будет отвечать тебе гневными взорами, я ее
буду угощать горькими истинами. - Что вы так на меня смотрите?

                                    Феба

     О, не от злого чувства.

                                 Розалинда

                   Я вас прошу - в меня вы не влюбляйтесь;
                   Я лживей клятвы, данной в пьяный час,
                   И не люблю вас! Вы хотите знать,
                   Где я живу? В тени олив - тут близко. -
                   Идем, сестра! - Пастух, будь с нею тверд! -
                   Сестра, идешь? - Будь с ним добрей, пастушка,
                   И не гордись! Пусть целый мир глядит, -
                   Все ж никого не обольстит твой вид. -
                   Идем к стадам!

                      Розалинда, Селия и Корин уходят.

                                    Феба

                                   Теперь, пастух умерший,
                   Мне смысл глубокий слов твоих открылся:
                   "Тот не любил, кто сразу не влюбился".

                                  Сильвий

                   О Феба милая!..

                                    Феба

                                    А? Что ты, Сильвий?

                                  Сильвий

                   О Феба, сжалься!..

                                    Феба

                   Да, я тебя жалею, милый Сильвий.

                                  Сильвий

                   Где жалость есть, там близко утешенье.
                   Коль ты жалеешь скорбь моей любви -
                   Дай мне любовь: тогда и скорбь и жалость
                   Исчезнут обе вмиг.

                                    Феба

                   Тебя люблю как друга. Ты доволен?

                                  Сильвий

                   О, будь моей!

                                    Феба

                                  Уж это будет жадность!
                   Была пора - ты был мне ненавистен...
                   Хоть и теперь я не люблю тебя,
                   Но о любви прекрасно говоришь ты, -
                   И общество твое, твои услуги,
                   Несносные мне раньше, я готова
                   Терпеть. Но ты не жди другой награды,
                   Чем радость, что ты можешь мне служить.

                                  Сильвий

                   Так велика, чиста моя любовь
                   И так я беден милостью твоею,
                   Что я готов считать богатой долей -
                   Колосья подбирать за тем, кто жатву
                   Возьмет себе. Роняй мне иногда
                   Свою улыбку: ею буду жиг.

                                    Феба

                   Скажи, ты с этим юношей знаком?

                                  Сильвий

                   Не то чтобы... но часто с ним встречаюсь;
                   Ведь он купил ту хижину и земли,
                   Которыми владел здесь старый скряга.

                                    Феба

                   Не думай, что любовь - расспросы эти.
                   Он злой мальчишка, но красноречив!
                   Но что в словах мне?.. Впрочем, и слова
                   Приятны, если мил, кто говорит их.
                   Красивый мальчик он!.. Хоть и не очень.
                   Но, видно, очень горд... Ему, однако,
                   Пристала эта гордость. Он с годами
                   Красавцем станет. В нем всего пригожей -
                   Его лицо. Едва словами боль
                   Он причинит, как взглядом вмиг излечит.
                   Он ростом выше многих однолеток,
                   Но до мужчины все же не дорос.
                   Нога хоть так себе, но все ж красива.
                   А как прелестна губ его окраска!
                   Она немного лишь живей и ярче,
                   Чем щек румянец, - таково различье
                   Меж розовым и ярко-алым цветом.
                   Немало женщин, Сильвий, если б так же,
                   Как я, его подробно рассмотрели,
                   Влюбились бы в него. Что до меня,
                   Я ни люблю его, ни ненавижу;
                   Хоть надо бы скорее ненавидеть,
                   А не любить! Как он меня бранил!
                   Сказал - черны мои глаза и косы...
                   И, вспоминаю, оскорблял меня.
                   Дивлюсь, как терпеливо я смолчала.
                   Но что отложено, то не пропало:
                   Ему письмом насмешливым отвечу, -
                   А ты его снесешь; не правда ль, Сильвий?

                                  Сильвий

                   Охотно, Феба.

                                    Феба

                                  Напишу сейчас же.
                   Письмо готово и в уме и в сердце.
                   Я напишу и коротко и зло.
                   За мною, Сильвий!

                                  Уходят.



АКТ IV

СЦЕНА 1

                                    Лес.
                       Входят Розалинда, Селия и Жак.

                                    Жак

     Пожалуйста, милый юноша, позвольте мне поближе познакомиться с вами.

                                 Розалинда

     Говорят, что вы большой меланхолик.

                                    Жак

     Это правда. Я люблю меланхолию больше, чем смех.

                                 Розалинда

     Люди,  которые доходят до крайности в том или в другом. отвратительны и
достойны общего осуждения хуже, чем пьяницы.

                                    Жак

     Но ведь хорошо быть серьезным и не говорить ни слова.

                                 Розалинда

     Но ведь хорошо в таком случае быть столбом.

                                    Жак

     Моя меланхолия - вовсе не меланхолия ученого, у которого это настроение
не  что  иное, как соревнование; и не меланхолия музыканта, у которого она -
вдохновение;  и  не придворного, у которого она - надменность; и не воина, у
которого  она  -  честолюбие; и не законоведа, у которого она - политическая
хитрость;  и не дамы, у которой она - жеманность; и не любовника, у которого
она  -  все  это  вместе  взятое;  но  у  меня  моя  собственная меланхолия,
составленная  из  многих  элементов,  извлекаемая  из  многих предметов, а в
сущности  - результат размышлений, вынесенных из моих странствий, погружаясь
в которые я испытываю самую гумористическую грусть.

                                 Розалинда

     Так  вы путешественник? По чести, вам есть отчего быть грустным. Боюсь,
не  продали  ли вы свои земли, чтобы повидать чужие: а много видеть и ничего
не иметь - это все равно что обладать богатыми глазами и нищими руками.

                                    Жак

     Да, я дорого заплатил за мой опыт.

                                 Розалинда

     И  ваш  опыт  делает вас грустным? Я бы лучше хотел иметь шута, который
веселил  бы  меня, чем опыт, который наводил бы на меня грусть. И ради этого
еще странствовать!

                              Входит Орландо.

                                  Орландо

     Привет мой, дорогая Розалинда!

                                    Жак

     Ну, раз уж вы разговариваете белым стихом, - прощайте!
                                 (Уходит.)

                                 Розалинда
                                (вслед ему)

     Прощайте,  господин  путешественник.  Смотрите,  вы  должны шепелявить,
носить чужеземное платье, презирать все хорошее, что есть в вашем отечестве,
ненавидеть место своего рождения и чуть что не роптать на бога за то, что он
создал  вас таким, каков вы есть: иначе я никак не поверю, что вы катались в
гондолах.  -  Ну,  Орландо,  где  же  вы  пропадали  все  это время?.. Хорош
влюбленный!  Если  вы  еще  раз устроите мне такую штуку, не попадайтесь мне
больше на глаза!

                                  Орландо

     Моя  прекрасная  Розалинда,  я  опоздал  не  больше,  чем на час прочив
обещания.

                                 Розалинда

     Опоздать  на  час  - в любви? Если кто-нибудь разделит минуту на тысячу
частей  и  опоздает  в любовных делах на одну частицу этой тысячной части, -
можно  сказать,  что Купидон хлопнул его по плечу, но я поручусь, что сердце
его не затронуто.

                                  Орландо

     Простите меня, дорогая Розалинда.

                                 Розалинда

     Нет,  если  вы  так  медлительны, не показывайтесь мне больше на глаза:
пусть лучше за мной ухаживает улитка.

                                  Орландо

     Улитка?..

                                 Розалинда

     Да,  улитка;  она  хоть  и  движется  медленно,  зато несет свой дом на
голове;  лучшее  приданое,  я думаю, чем вы можете предложить женщине. Кроме
того, она несет с собою свою судьбу.

                                  Орландо

     Какую именно?

                                 Розалинда

     Да  как  же!  Рога,  которыми вам подобные якобы обязаны своим женам. А
улитка-муж  сразу  является  уже  вооруженным  своей судьбой и предотвращает
клевету по отношению к своей жене.

                                  Орландо

     Добродетель рогов не наставляет, а моя Розалинда добродетельна.

                                 Розалинда

     А я ваша Розалинда.

                                   Селия

     Ему нравится так звать тебя; но у него есть другая Розалинда - получше,
чем ты.

                                 Розалинда

     Ну,  ухаживайте, ухаживайте за мной; я сегодня в праздничном настроении
и  готов  на  все  согласиться.  Что бы вы мне сказали сейчас, если бы я был
самая, самая настоящая ваша Розалинда?

                                  Орландо

     Я бы поцеловал ее, раньше чем сказать что-нибудь.

                                 Розалинда

     Нет,  лучше  бы  вам  сперва  что-нибудь  сказать, а уж когда не хватит
предметов  для  разговора,  тогда  можно и поцеловать. Самые лучшие ораторы,
когда  им не хватает слов, сплевывают; а когда влюбленным - сохрани нас боже
от этого - не хватает темы, тогда лучший исход - поцеловать.

                                  Орландо

     А если нам откажут в поцелуе?

                                 Розалинда

     Тогда  это  дает  вам  повод  умолять, и таким образом появляется новая
тема.

                                  Орландо

     Но кому же может не хватить темы в присутствии возлюбленной?

                                 Розалинда

     Да  хотя  бы  вам  -  будь  я  вашей  возлюбленной, иначе я счел бы мою
добродетель сильнее моего ума.

                                  Орландо

     Значит, я запутаюсь в своем сватовстве?

                                 Розалинда

     В фатовстве своем вы не запутаетесь, а в сватовстве - уж наверно.

                                  Орландо

     Ну так как же мои надежды?

                                 Розалинда

     Одежды  в порядке, а надежды нет... Но все это никуда не годится. Разве
я не ваша Розалинда?

                                  Орландо

     Мне  доставляет  удовольствие  так  называть  вас  потому,  что я таким
образом говорю о ней.

                                 Розалинда

     Ну так вот: от ее имени заявляю, что я отказываю вам.

                                  Орландо

     Тогда мне остается умереть уже от собственного имени.

                                 Розалинда

     Нет,  лучше  умрите через поверенного! Этот жалкий мир существует около
шести  тысяч  лет,  и  за  все  это  время  ни один человек еще не умирал от
собственного  имени,  я  имею  в виду от любви videlicet {То есть, а именно.
(Лат.)}.  Троилу раздробили череп греческой палицей, а между тем он до этого
делал  все  возможное,  чтобы  умереть  от любви; ведь он считается одним из
образцовых любовников. Леандр прожил бы много счастливых лет, - хотя бы Геро
и  поступила  в  монастырь,  -  не  случись жаркой летней ночи: добрый юноша
отправился  в Геллеспонт, только чтобы выкупаться, с ним случилась судорога,
и  он утонул, а глупые летописцы его времени все свалили на Геро из Сестоса.
Но  это  басни:  люди  время  от  времени  умирали,  и  черви их поедали, но
случалось все это не от любви.

                                  Орландо

     Я  не  хотел бы, чтобы моя настоящая Розалинда так думала, потому что -
клянусь - один ее гневный взгляд убил бы меня.

                                 Розалинда

     Клянусь  вот  этой  рукой - он и мухи не убил бы! Но довольно; теперь я
буду  вашей Розалиндой в более благосклонном настроении: просите у меня чего
хотите - я не откажу вам.

                                  Орландо

     Так полюби меня, Розалинда.

                                 Розалинда

     Да,  клянусь,  буду  любить по пятницам, по субботам и во все остальные
дни.

                                  Орландо

     И ты согласна взять меня в мужья?

                                 Розалинда

     Да, и еще двадцать таких, как вы.

                                  Орландо

     Что ты говоришь?..

                                 Розалинда

     Разве вы не хороши?

                                  Орландо

     Надеюсь, что хорош.

                                 Розалинда

     А  разве  может  быть  слишком  много хорошего? - Поди сюда. сестра, ты
будешь  священником и обвенчаешь нас. - Дайте мне руку, Орландо! - Что ты на
это скажешь, сестрица?

                                  Орландо

     Пожалуйста, повенчайте нас!

                                   Селия

     Я не знаю, какие слова говорить.

                                 Розалинда

     Ты должна начать: "Берете ли вы, Орландо..."

                                   Селия

     Я знаю! "Берете ли вы, Орландо, в жены эту девушку, Розалинду?"

                                  Орландо

     Беру!

                                 Розалинда

     Да, но когда?..

                                  Орландо

     Хоть сейчас: как только она нас повенчает.

                                 Розалинда

     Тогда вы должны сказать: "Беру тебя в жены, Розалинда"".

                                  Орландо

     Беру тебя в жены, Розалинда.

                                 Розалинда

     Я  могла  бы  потребовать  свидетельство на право венчаться. Но я и так
беру  тебя  в мужья, Орландо!.. Невеста опередила священника: ведь у женщины
мысли всегда обгоняют действия.

                                  Орландо

     Это свойственно всем мыслям: они крылаты.

                                 Розалинда

     Ну,  а  скажите, сколько времени вы захотите владеть ею после того, как
ее получите?

                                  Орландо

     Вечность и один день.

                                 Розалинда

     Скажите:  "один  день"  без  "вечности".  Нет,  нет, Орландо: мужчина -
апрель,  когда ухаживает; а женится - становится декабрем. Девушка, пока она
девушка,  -  май;  но  погода  меняется,  когда она становится женой. Я буду
ревнивее,  чем  берберийский  голубь к своей голубке, крикливее, чем попугай
под  дождем,  капризней, чем обезьяна, вертлявей, чем мартышка; буду плакать
из-за  пустяка,  как  Диана  у  фонтана,  как  раз  тогда,  когда  ты будешь
расположен  повеселиться,  и  буду хохотать, как гиена, как раз тогда, когда
тебе захочется спать.

                                  Орландо

     Но неужели моя Розалинда будет так поступать?

                                 Розалинда

     Клянусь жизнью, она будет поступать точь-в-точь, как я.

                                  Орландо

     О!.. Но ведь она умна.

                                 Розалинда

     Да,  иначе  у  нее  не хватило бы ума на это. Чем умнее, тем капризнее.
Замкни  перед  женским  умом  дверь  -  он  выбежит  в окно; запри окно - он
ускользнет в замочную скважину; заткни скважину - он улетит в дымовую трубу.

                                  Орландо

     Человек, которому досталась бы жена с таким умом, мог бы спросить: "Ум,
ум, куда ты лезешь?"

                                 Розалинда

     Нет,  этот  вопрос  вы должны приберечь до той поры, когда увидите, как
ваша жена полезет на кровать вашего соседа.

                                  Орландо

     А у какого ума хватило бы ума найти этому оправдание?

                                 Розалинда

     Вот пустяки! Она скажет, что отправилась туда искать вас. Без ответа вы
никогда  не  останетесь, - разве что она останется без языка. Такая женщина,
которая  не  сумеет всегда свалить всю вину на мужа, - о, лучше пусть она не
кормит сама своего ребенка, не то выкормит дурака!

                                  Орландо

     Я покину тебя на два часа, Розалинда.

                                 Розалинда

     Увы, любовь моя, я не могу прожить двух часов без тебя!

                                  Орландо

     Я  должен  прислуживать  герцогу  за  обедом. В два часа я опять буду с
тобой.

                                 Розалинда

     Ну,  ступайте,  ступайте  своей дорогой; я знал, что это так будет. Мои
друзья  предостерегали  меня...  и  сам  я  так думал; но наши льстивые речи
соблазнили  меня.  Еще  один  покинутый...  Приди  же,  смерть!  В два часа,
говорите вы?

                                  Орландо

     Да, прелестная Розалинда.

                                 Розалинда

     Ручаюсь  моей  верностью,  истинная  правда, бог мне свидетель, клянусь
всеми  хорошими  и  неопасными  клятвами: если вы хоть на одну йоту нарушите
ваше  обещание  или  на  одну  минуту  опоздаете, я сочту вас самым жестоким
клятвопреступником,  самым  неверным  любовником  и  самым  недостойным той,
которую  вы  Зовете  своей Розалиндой, какой только найдется в великой толпе
изменников. Поэтому бойтесь моего приговора и сдержите свое обещание.

                                  Орландо

     Сдержу  так же свято, как если бы ты действительно был моей Розалиндой!
Итак, прощай.

                                 Розалинда

     Посмотрим.  Время  - старый судья - разбирает все такие преступления...
Пусть оно рассудит и нас. Прощай.

                              Орландо уходит.

                                   Селия

     Ты  просто  оклеветала  наш пол в своей любовной болтовне. Следовало бы
задрать тебе на голову камзол и панталоны и показать миру, что птица сделала
со своим собственным гнездом.

                                 Розалинда

     О  сестрица, сестрица, сестрица, моя милая сестричка, если бы ты знала,
на  сколько  футов  глубины  я  погрузилась  в  любовь!..  Но  измерить  это
невозможно: у моей любви неисследованное дно, как в Португальском заливе.

                                   Селия

     Вернее,  она  просто  бездонна:  сколько  чувства  в нее ни вливай, все
выливается обратно.

                                 Розалинда

     Нет,  пусть  судит  о  глубине  любви  моей  сам незаконный сын Венеры,
задуманный  мыслью, зачатый раздражением и рожденный безумием, этот слепой и
плутоватый  мальчишка,  который дурачит чужие глаза потому, что потерял свои
собственные.  Говорю  тебе,  Алиена, я не могу жить без Орландо. Пойду поищу
тенистый уголок и буду там вздыхать до его прихода.

                                   Селия

     А я пойду поспать!

                                  Уходят.


СЦЕНА 2

                                    Лес.
                      Входят Жак, вельможи и охотники.

                                    Жак

     Кто из вас убил оленя?

                              Первый вельможа

     Я, сударь.

                                    Жак

     Представим его герцогу как римского победителя; хорошо было бы украсить
его  голову оленьими рогами в виде триумфального венка. - Охотники, нет ли у
вас какой-нибудь песни на этот случай?

                                  Охотник

     Есть, сударь.

                                    Жак

     Так  спойте  ее, как бы ни фальшивили - это не важно, лишь бы шуму было
побольше.

                                  Музыка.

                                  Охотник
                                   (поет)

                        Носи, охотник, в награждеиве
                        Ты шкуру и рога оленьи;
                        Мы ж песнь споем!

                       Остальные подхватывают припев.

                        Носить рога не стыд тебе;
                        Они давно в твоем гербе.
                        Носил их прадед с дедом,
                        Отец за ними следом...
                        Могучий рог, здоровый рог
                        Смешон и жалок быть не мог!

                                  Уходят.


СЦЕНА 3

                                    Лес.
                         Входят Розалинда и Селия.

                                 Розалинда

     Что ты скажешь? Два часа прошло, а моего Орландо не видно.

                                   Селия

     Ручаюсь,  что  он  от чистой любви и умственного расстройства взял свой
лук и стрелы и отправился спать. Но посмотри, кто идет сюда?

                              Входит Сильвий.

                                  Сильвий

                     К вам порученье, юноша прекрасный,
                     От милой Фебы - это вам отдать.
                               (Дает письмо.)
                     Не знаю содержания; но, судя
                     По гневным взорам и движеньям резким,
                     С которыми письмо она писала,
                     Письмо - сердитое. Простите мне:
                     Я не причем - я лишь ее посланец.

                                 Розалинда
                             (прочитав письмо)

                     Само терпенье вышло б из себя
                     От этих строк! Снести их - все снесешь!
                     Я некрасив, мол, и манер не знаю;
                     Я горд; она в меня бы не влюбилась,
                     Будь реже феникса мужчины. К черту!
                     Ее любовь - не заяц, мной травимый.
                     Зачем она так пишет?.. Нет, пастух,
                     Посланье это сочинил ты сам.

                                  Сильвий

                     О нет, клянусь, не знаю я, что в нем;
                     Его писала Феба.

                                 Розалинда

                                      Ты безумец,
                     До крайности в своей любви дошедший.
                     А руки у нее! Дубленой кожи
                     И цветом - как песчаник; я их принял
                     За старые перчатки, а не руки.
                     Совсем кухарки руки. Но не важно -
                     Ей этого письма не сочинить.
                     Да в нем и слог и почерк - все мужское.

                                  Сильвий

                     Нет, все ее.

                                 Розалинда

                     Но как же? Слог и наглый и суровый -
                     Слог дуэлиста. И чернит меня,
                     Как турки христиан. Ум нежный женский
                     Не мог создать таких гигантски грубых
                     И эфиопских слов, чей смысл чернее,
                     Чем самый вид. Письмо прослушать хочешь?

                                  Сильвий

                     Прошу, прочтите: я его не слышал...
                     Но знаю хорошо жестокость Фебы.

                                 Розалинда

                     Вот вам и Феба! Как злодейка пишет!
                                 (Читает.)
                     "Вид пастуха принявший бог,
                     Не ты ли сердце девы сжег?"

     Может ли женщина так браниться?

                                  Сильвий

                     Вы называете это бранью?

                                 Розалинда
                                  (читает)

                     "Зачем святыню ты забыл
                     И с женским сердцем в бой вступил?"

     Может ли женщина так оскорблять?

                     "Мужчины взоры никогда
                     Не причиняли мне вреда".

     Что же я - животное, что ли?

                     "Коль гневный взгляд твоих очей
                     Страсть возбудил в душе моей, -
                     Увы, будь полон добротой,
                     Он чудеса б свершил со мной!
                     Влюбилась, слыша оскорбленья, -
                     Что б сделали со мной моленья?
                     Посол мой, с кем любовь я шлю,
                     Не знает, как тебя люблю.
                     С ним, за печатью, мне ответь:
                     Навеки хочешь ли владеть
                     Всем, что отдам я с упоеньем, -
                     И мной и всем моим именьем?
                     Иль с ним ты мне пошли "прости" -
                     И смерть сумею я найти!"

                                  Сильвий

                     Это вы называете бранью?

                                   Селия

     Увы, бедный пастух!

                                 Розалинда

     Ты  его  жалеешь?  Нет,  он  не  стоит  жалости. - Как ты можешь любить
подобную  женщину?  Она  из  тебя  делает  инструмент  и разыгрывает на тебе
фальшивые  мелодии.  Этого нельзя терпеть! Ладно, возвращайся к ней - видно,
любовь  сделала из тебя ручную змею - и скажи ей, что если она меня любит, я
приказываю ей любить тебя; а если она этого не исполнит, я никогда не буду с
ней  иметь  никакого дела, разве ты сам станешь меня умолять за нее. Если ты
истинный  влюбленный... Но ступай отсюда и ни слова больше, потому что к нам
идут гости.

                              Сильвий уходит.
                               Входит Оливер.

                                   Оливер

                     Привет, друзья! Не знаете ли вы,
                     Где мне найти здесь на опушке леса
                     Пастушью хижину среди олив?..

                                   Селия

                     На западе отсюда: там в лощине,
                     Где ивы у журчащего ручья, -
                     От них направо будет это место.
                     Но дом сейчас сам стережет себя:
                     В нем - никого.

                                   Оливер

                     Когда язык глазам помочь способен -
                     По описанью я узнать вас должен:
                     Одежда, возраст... "Мальчик - белокурый,
                     На женщину похож, ведет себя
                     Как старшая сестра... девица - меньше
                     И посмуглее брата". Так не вы ли
                     Хозяева той хижины, скажите?

                                   Селия

                     Не хвастаясь, ответить можем: мы.

                                   Оливер

                     Орландо вам обоим шлет привет,
                     Тому ж, кого зовет он Розалиндой,
                     Платок в крови он шлет. Вы этот мальчик?

                                 Розалинда

                     Да, я... Но что же мы от вас узнаем?

                                   Оливер

                     Мой стыд, коль захотите знать, что я
                     За человек и где и как был смочен
                     Платок в крови.

                                   Селия

                                      Прошу вас, расскажите.

                                   Оливер

                     Расставшись с вами, молодой Орландо
                     Вам обещал вернуться через час.
                     Он шел лесной тропинкой, погруженный
                     То в сладкие, то в горькие мечтанья...
                     Вдруг - что случилось? Кинул взор случайно
                     И что же видит он перед собой?
                     Под дубом, мхом от старости поросшим,
                     С засохшею от дряхлости вершиной,
                     В лохмотьях, весь заросший, жалкий путник
                     Лежал и спал; а шею обвила
                     Ему змея зелено-золотая,
                     Проворную головку приближая
                     К его устам. Внезапно увидав
                     Орландо, в страхе звенья разомкнула
                     И, извиваясь, ускользнула быстро
                     В кусты. А в тех кустах лежала львица
                     С иссохшими от голода сосцами,
                     К земле приникнув головой, как кошка,
                     Следя, когда проснется спящий; ибо
                     По царственной натуре этот зверь
                     Не тронет никого, кто с виду мертв.
                     Тут к спящему приблизился Орландо -
                     И брата в нем узнал, родного брата!

                                   Селия

                     Он говорил не раз об этом брате...
                     Чудовищем его он выставлял
                     Ужаснейшим.

                                   Оливер

                                  И в этом был он прав.
                     Чудовищем тот был, я это знаю!

                                 Розалинда

                     Но что ж Орландо? Он его оставил
                     На пищу львице тощей и голодной?

                                   Оливер

                     Два раза уж хотел он удалиться:
                     Но доброта, что благородней мести,
                     И голос крови, победивший гнев,
                     Заставили его схватиться с зверем;
                     И львицу он убил. При этом шуме
                     От тягостного сна проснулся я.

                                   Селия

                     Вы брат его?

                                 Розалинда

                                   И это вас он спас?

                                   Селия

                     Но вы ж его не раз убить хотели!

                                   Оливер

                     Да, то был я; но я - не тот; не стыдно
                     Мне сознаваться, кем я был, с тех пор
                     Как я узнал раскаяния сладость.

                                 Розалинда

                     Ну, а платок в крови?

                                   Оливер

                                           Все объясню вам.
                     Когда с начала до конца мы оба
                     В благих слезах омыли свой рассказ
                     И он узнал, как я попал сюда, -
                     Он к герцогу добрейшему меня
                     Повел. Тот дал мне пищу и одежду
                     И братской поручил меня любви.
                     Тут брат повел меня к себе в пещеру,
                     Там снял одежды он, и я увидел,
                     Что львицей вырван у него клок мяса;
                     Кровь из руки текла, и вдруг упал он
                     Без чувств, успев лишь вскрикнуть: "Розалинда!"
                     Его привел я в чувство, руку я
                     Перевязал ему: он стал покрепче
                     И тут послал меня - хоть я чужой вам -
                     Все рассказать, просить у вас прощенья,
                     Что слова не сдержал, платок же этот
                     В крови отдать мальчишке-пастуху,
                     Что в шутку звал своей он Розалиндой.

                         Розалинда лишается чувств.

                                   Селия

                     О что с тобой, мой милый Ганимед?

                                   Оливер

                     Иные вида крови не выносят.

                                   Селия

                     О нет, тут больше. Роза... Ганимед!

                                   Оливер

                     Очнулся он...

                                 Розалинда

                                    Домой, хочу домой.

                                   Селия

                     Тебя сведем мы.
                     Прошу, возьмите под руку его.

                                   Оливер

     Подбодритесь,  молодой  человек.  И  это  мужчина?..  У  вас не мужское
сердце!

                                 Розалинда

     Да,  сознаюсь  в этом. А что, сударь, не скажет ли всякий, что Это было
отлично  разыграно?  Пожалуйста,  расскажите  вашему  брату,  как  я  хорошо
разыграл обморок... Гей-го!

                                   Оливер

     Ну  нет,  это  не  было  разыграно: ваша бледность доказывает настоящее
волнение.

                                 Розалинда

     Разыграно, уверяю вас!

                                   Оливер

     Ну, хорошо: так соберитесь с духом и разыграйте из себя мужчину.

                                 Розалинда

     Я так и сделаю. Но, по чистой совести, мне бы следовало быть женщиной!

                                   Селия

     Ты  все  бледнее  и  бледнее! Пойдем домой. - Будьте так добры, сударь,
проводите нас.

                                   Оливер

                       Охотно: я ведь должен принести
                       Слова прощенья Розалинды брату.

                                 Розалинда

     Я  уж что-нибудь придумаю... Но только, пожалуйста, расскажите ему, как
я ловко разыграл обморок. Идем!

                                  Уходят.


АКТ V

СЦЕНА 1

                                    Лес.
                           Входят Оселок и Одри.

                                   Оселок

     Уж мы найдем время, Одри; потерпи, милая Одри!

                                    Одри

     Право,  тот  священник  отлично бы пригодился, что там ни говори старый
господин.

                                   Оселок

     Нет,  никуда  не  годный этот Оливер, в высшей степени гнусный путаник!
Но,  Одри,  здесь  в  лесу  есть  молодой  человек,  который  имеет  на тебя
притязания.

                                    Одри

     Да,  я  знаю  кто.  Никакого  ему  дела  до  меня нет. Да вот тот самый
человек, про кого вы думаете.

                                   Оселок

     Меня  хлебом  не  корми,  вином не пои, только покажи мне какого-нибудь
олуха.  Право,  нам, людям острого ума, за многое приходится отвечать. Мы не
можем удержаться - непременно всех вышучиваем.

                               Входит Уильям.

                                   Уильям

     Добрый вечер, Одри.

                                    Одри

     И вам дай бог добрый вечер, Уильям.

                                   Уильям

     И вам добрый вечер, сударь.

                                   Оселок

     Добрый  вечер,  любезный  друг. Надень шляпу, надень; да прошу же тебя,
накройся. Сколько тебе лет, приятель?

                                   Уильям

     Двадцать пять, сударь.

                                   Оселок

     Зрелый возраст! Тебя зовут Уильям?

                                   Уильям

     Уильям, сударь.

                                   Оселок

     Хорошее имя! Ты здесь в лесу и родился?

                                   Уильям

     Да, сударь, благодарение богу.

                                   Оселок

     "Благодарение богу"? Хороший ответ! Ты богат?

                                   Уильям

     Правду сказать, сударь, так себе.

                                   Оселок

     "Так  себе". Хорошо сказано, очень хорошо, чрезвычайно хорошо; впрочем,
нет, не хорошо, так себе! А ты умен?

                                   Уильям

     Да, сударь, умом бог не обидел.

                                   Оселок

     Правильно  ты  говоришь.  Я  вспоминаю поговорку: "Дурак думает, что он
умен,  а  умный  человек  знает,  что он глуп". Языческий философ, когда ему
приходило  желание  поесть  винограду, всегда раскрывал губы, чтобы положить
его  в рот, подразумевая под этим, что виноград создан затем, чтобы его ели,
а губы - затем, чтобы их раскрывали. Любишь ты эту девушку?

                                   Уильям

     Да, сударь.

                                   Оселок

     Давай руку. Ты ученый?

                                   Уильям

     Нет, сударь.

                                   Оселок

     Так  поучись  у  меня  вот  чему: иметь - значит иметь. В риторике есть
такая  фигура,  что  когда  жидкость  переливают  из чашки в стакан, то она,
опорожняя  чашку,  наполняет  стакан,  ибо все писатели согласны, что "ipse"
{Сам,  он  самый. (Лат.)} - это о_н , ну а ты - не "ipse", так как о_н - это
я.

                                   Уильям

     Какой это "он", сударь?

                                   Оселок

     "Он",  сударь,  который  должен  жениться  на этой женщине. Поэтому ты,
деревенщина,  покинь,  что, говоря низким слогом, значит - оставь, общество,
что,  говоря  мужицким  слогом, значит - компанию, этой особы женского пола,
что,  говоря  обыкновенным слогом, значит - женщины, а вместе взятое гласит:
покинь  общество  этой особы женскою пола, - иначе, олух, ты погибнешь, или,
чтобы выразиться понятнее для тебя, помрешь! Я тебя убью, уничтожу, превращу
твою жизнь в смерть, твою свободу в рабство; я расправлюсь с тобой с помощью
яда,  палочных ударов или клинка; я создам против тебя целую партию и сгублю
тебя политической хитростью; я пущу в ход против тебя яд, или бастонаду, или
сталь; я тебя погублю интригами, я умерщвлю тебя ста пятьюдесятью способами:
поэтому трепещи - и удались!

                                    Одри

     Уйди, добрый Уильям!

                                   Уильям

     Сударь, да хранит вас бог всегда таким веселым. (Уходит.)

                               Входит Корин.

                                   Корин

     Хозяин и хозяйка ищут вас: ступайте-ка, ступайте, поторапливайтесь!

                                   Оселок

     Беги, Одри, беги, Одри! - Иду, иду.

                                  Уходят.


СЦЕНА 2

                                    Лес.
                          Входят Орландо и Оливер.

                                  Орландо

     Возможно  ли,  что  при  таком  кратковременном  знакомстве  она  сразу
понравилась тебе? Едва увидев, ты полюбил? Едва полюбив, сделал предложение?
Едва  сделал  предложение,  как  получил  согласие? И ты настаиваешь на том,
чтобы обладать ею?

                                   Оливер

     Не   удивляйся   сумасбродству   всего   этого,   ни  ее  бедности,  ни
кратковременности  нашего знакомства, ни моему внезапному предложению, ни ее
внезапному  согласию;  но  скажи  вместе  со мной, что я люблю Алиену; скажи
вместе  с  ней, что она любит меня; и согласись с нами обоими, что мы должны
обладать друг другом. Тебе это будет только на пользу, потому что и дом отца
и  все доходы, принадлежавшие старому синьору Роланду, я уступлю тебе, а сам
останусь, чтобы жить и умереть пастухом.

                                  Орландо

     Я  даю  свое  согласие.  Назначим  вашу  свадьбу  на завтра: я приглашу
герцога и всю его веселую свиту. Иди и подготовь Алиену, потому что, видишь,
сюда идет моя Розалинда.

                             Входит Розалинда.

                                 Розалинда

     Храни вас бог, брат мой.

                                   Оливер

     И вас, прекрасная сестра. (Уходит.)

                                 Розалинда

     О  мой  дорогой  Орландо,  как  мне  грустно,  что  ты носишь сердце на
перевязи.

                                  Орландо

     Только руку.

                                 Розалинда

     А я думал, что твое сердце ранено львиными когтями.

                                  Орландо

     Оно ранено, но только глазами женщины.

                                 Розалинда

     Рассказал  вам ваш брат, как я хорошо разыграл обморок, кода он показал
мне ваш платок?

                                  Орландо

     Да, и еще о больших чудесах.

                                 Розалинда

     А,  я  знаю,  о  чем вы говорите! Нет, это правда. Ничего но могло быть
внезапнее  -  разве драка между двумя козлами или похвальба Цезаря: "Пришел,
увидел,  победил".  Действительно:  ваш брат и моя сестра едва встретились -
взглянули  друг на друга, едва взглянули - влюбились, едва влюбились - стали
вздыхать,  едва  стали  вздыхать  - спросили друг у друга о причине вздохов,
едва  узнали  причину  -  стали  искать  утешения...  и так быстро соорудили
брачную лестницу, что теперь надо им без удержу взбираться на самый верх или
быть невоздержанными до брака: они прямо в любовном бешенстве и тянутся друг
к другу так, что их палками не разгонишь.

                                  Орландо

     Они  обвенчаются завтра. И я приглашу на свадьбу герцога. Но, боже мой,
как  горько видеть счастье глазами других. Завтра я буду тем несчастнее, чем
счастливее будет мой брат, овладевший предметом своих желаний.

                                 Розалинда

     Как! Значит завтра я уже не смогу заменить вам Розалинду?

                                  Орландо

     Я не могу больше жить воображением!

                                 Розалинда

     Так  я  не  стану  вас больше утомлять пустыми разговорами. Слушайте же
меня  -  теперь  я  говорю  совсем  серьезно:  я  считаю вас человеком очень
сообразительным;  но  говорю  я  это  не для того, чтобы вы получили хорошее
представление о моих суждениях, поскольку я вас таким считаю; равным образом
я не стараюсь заслужить от вас больше уважения, чем нужно для того, чтобы вы
немного  поверили  мне...  Я  хочу оказать вам услугу, а вовсе не прославить
себя. Так вот, верьте, если вам угодно, что я могу делать удивительные вещи.
Я  с  трехлетнего возраста завел знакомство с одним волшебником, чрезвычайно
сильным  в  своем  искусстве,  по при этом не имевшим дела с нечистой силой.
Если вы любите Розалинду так сердечно, как можно судить по нашему поведению,
то,  когда  ваш  брат женится на Алиене, вы женитесь на ней. Мне известно, в
каких  трудных  обстоятельствах  она  находится, и у меня есть возможность -
если вы не найдете это неуместным - показать ее вам завтра в настоящем виде,
и притом не подвергая ее никакой опасности.

                                  Орландо

     Неужели ты говоришь это серьезно?

                                 Розалинда

     Да,  клянусь  моей  жизнью, которую я дорого ценю, хотя и говорю, что я
волшебник.  Поэтому  наденьте  ваше  лучшее платье и пригласите друзей, ибо,
если  вы  желаете,  завтра  вы  женитесь,  и  притом,  если  вам  угодно, на
Розалинде.

                           Входят Сильвий и Феба.

Смотрите - вот идут влюбленная в меня и влюбленный в нее.

                                    Феба
                                (Розалинде)

                     Как вы со мной жестоко поступили,
                     Что прочитали вслух мое письмо!

                                 Розалинда

                     А что мне в том?.. Я и намерен вам
                     Жестоким и презрительным казаться.
                     Пастух ваш верный здесь: его цените,
                     Его любите; он вас обожает.

                                    Феба

     Мой друг пастух, скажи ему, что значит любить.

                                  Сильвий

                     Вздыхать и плакать беспрестанно -
                     Вот так, как я по Фебе.

                                    Феба

                     А я - по Ганимеду.

                                  Орландо

                     А я - по Розалинде.

                                 Розалинда

                     А я - ни по одной из женщин.

                                  Сильвий

                     Всегда быть верным и на все готовым -
                     Вот так, как я для Фебы.

                                    Феба

                     А я - для Ганимеда.

                                  Орландо

                     А я - для Розалинды.

                                 Розалинда

                     А я - ни для одной из женщин.

                                  Сильвий

                     Быть созданным всецело из фантазий,
                     Из чувств волнующих и из желаний,
                     Боготворить, покорствовать, служить,
                     Терпеть, смиряться, забывать терпенье,
                     Быть чистым и сносить все испытанья -
                     Вот так, как я для Фебы.

                                    Феба

                     А я - для Ганимеда.

                                  Орландо

                     А я - для Розалинды.

                                 Розалинда

                     А я - ни для одной из женщин.

                                    Феба

                     Коль так, что ж за любовь меня винишь?

                                  Сильвий

                     Коль так, что ж за любовь меня винишь?

                                  Орландо

                     Коль так, что ж за любовь меня винишь?

                                 Розалинда

     Кому вы сказали: "Коль так, что ж за любовь меня винишь?"

                                  Орландо

     Той, кто не здесь... и кто меня не слышит.

                                 Розалинда

     Пожалуйста,  довольно этого: вы точно ирландские волки, воющие на луну.
(Сильвию.)  Я помогу вам, если смогу. (Фебе.) Я полюбил бы вас, если бы мог.
-  Приходите  завтра  все  ко  мне. (Фебе.) Я обвенчаюсь с вами, если вообще
обвенчаюсь  с женщиной; а завтра я обвенчаюсь. (К Орландо.) Я дам вам полное
удовлетворение,  если  вообще  когда-нибудь  дам  удовлетворение  мужчине; а
завтра  вы  обвенчаетесь.  (Сильвию.)  Я  обрадую  вас,  если  вас  обрадует
обладание  тем,  что вам нравится; а завтра вы обвенчаетесь. (К Орландо.) Во
имя любви к Розалинде, приходите. (Сильвию.) Во имя любви к Фебе, приходите.
И  во  имя  отсутствия у меня любви хотя бы к одной женщине - я вас встречу.
Пока прощайте: я вам оставил мои приказания.

                                  Сильвий

     О, непременно, если буду жив.

                                    Феба

     Я тоже.

                                  Орландо

     Я тоже.

                                  Уходят.


СЦЕНА 3

                                    Лес.
                           Входят Оселок и Одри.

                                   Оселок

     Завтра счастливый день, Одри: завтра мы обвенчаемся.

                                    Одри

     Я  желаю  этого всем сердцем и надеюсь, что это не бесчестное желание -
стать  замужней  женщиной,  как  все  другие. А вон идут два пажа изгнанного
герцога.

                              Входят два пажа.

                                 Первый паж

     Счастливая встреча, почтенный господин.

                                   Оселок

     По чести, счастливая! Садитесь, садитесь, и скорей - песню!

                                 Второй паж

     Мы к вашим услугам. Садитесь посредине.

                                 Первый паж

     Как  нам  начинать?  Сразу?  Не  откашливаться,  не  отплевываться,  не
жаловаться, что мы охрипли?.. Без обычных предисловий о скверных голосах?

                                 Второй паж

     Конечно,  конечно, и будем петь на один голос - как два цыгана на одной
лошади. (Поет.)

                         Влюбленный с милою своей -
                         Гей-го, гей-го, гей-нонино! -
                         Среди цветущих шли полей.

                    Весной, весной, милой брачной порой,
                    Всюду птичек звон, динь-дон, динь-дон...
                    Любит весну, кто влюблен!

                         Во ржи, что так была густа, -
                         Гей-го, гей-го, гей-нонино! -
                         Легла прелестная чета.

                    Весной, весной...
                                 (и т. д.)

                         Запели песнь они о том, -
                         Гей-го, гей-го, гей-нонино! -
                         Как расцветает жизнь цветком.

                    Весной, весной...
                                 (и т. д.)

                         Счастливый час скорей лови. -
                         Гей-го, гей-го, гей-нонино!
                         Весна, весна - венец любви.

                    Весной, весной...
                                 (и т. д.)

                                   Оселок

     По   правде,  молодые  люди,  хотя  слова  вашей  песенки  и  не  очень
глубокомысленны, но спета она была прескверно.

                                 Первый паж

     Вы ошибаетесь, сударь: мы выдерживали лад и с такта не сбивались.

                                   Оселок

     Наоборот, клянусь честью; а вот с моей стороны было неладно и бестактно
слушать  песню,  лишенную  такта  и лада. Храни вас бог... и исправь он ваши
голоса. - Идем, Одри.

                                  Уходят.


СЦЕНА 4

                                    Лес.
             Входят старый герцог, Амьен, Жак, Орландо, Оливер
                                  и Селия.

                               Старый герцог

                   И веришь ты, Орландо, что твой мальчик
                   Исполнить может все, что обещал?

                                  Орландо

                   И верю, и не верю, и боюсь
                   Надеяться, и все-таки надеюсь.

                     Входят Розалинда, Сильвий и Феба.

                                 Розалинда

                   Минуточку терпения, пока
                   Наш договор мы точно обусловим.
                             (Старому герцогу.)
                   Так: если Розалинду приведу я,
                   Ее Орландо в жены вы дадите?

                               Старый герцог

                   Да, если б даже отдавал с ней царство.

                                 Розалинда
                                (к Орландо)

                   А вы ее готовы в жены взять?

                                  Орландо

                   Да, если б даже был царем всех царств!

                                 Розалинда
                                   (Фебе)

                   А вы готовы выйти за меня?

                                    Феба

                   Да, если б даже смерть меня ждала!

                                 Розалинда

                   Но если отречетесь от меня?
                   За преданного пастуха пойдете?

                                    Феба

                   Торг заключен.

                                 Розалинда
                                 (Сильвию)

                   А вы готовы Фебу в жены взять?

                                  Сильвий

                   Да, будь она и смерть - одно и то же.

                                 Розалинда

                   Я обещал все это нам уладить.
                   Сдержите ж слово, герцог, -  дочь отдать;
                   А вы, Орландо, -  дочь его принять;
                   Вы, Феба, -  выйти замуж за меня,
                   А если нет - стать пастуха женою;
                   Вы ж, Сильвий, -  с Фебой тотчас обвенчаться,
                   Когда откажет мне она. Теперь
                   Уйду я, чтобы это все уладить.

                         Розалинда и Селия уходят.

                               Старый герцог

                   Невольно что-то в этом пастушке
                   Мне дочери черты напоминает!

                                  Орландо

                   Когда его я встретил, государь,
                   Подумал я, что он ей брат, по сходству.
                   Но, ваша светлость, он в лесу родился,
                   И здесь он получил начатки знанья
                   Магических наук и тайн - от дяди,
                   Которого считает сланным магом,
                   Затерянным в лесном уединенье.

                           Входят Оселок и Одри.

                                    Жак

     Наверно,  близится  новый всемирный потоп и эти пары идут в ковчег. Вот
еще пара очень странных животных, которых ни всех языках называют дураками.

                                   Оселок

     Поклон и привет всему обществу!

                                    Жак

     Добрый  герцог,  примите  его благосклонно: это тот господин с пестрыми
мозгами,  которого  я  часто  встречал  в лесу; он клянется, будто живал при
дворе.

                                   Оселок

     Если  кто-нибудь  в  этом  усомнится, пусть произведет мне испытание. Я
танцевал  придворные  танцы;  я  ухаживал  за дамами; я был политичен с моим
другом и любезен с моим врагом; я разорил трех портных; я имел четыре ссоры,
и одна из них чуть-чуть не окончилась дуэлью.

                                    Жак

     А как же эта ссора уладилась?

                                   Оселок

     А мы сошлись и убедились, что ссора наша была по седьмому пункту.

                                    Жак

     Как  это  - по седьмому пункту? Добрый герцог, прошу вас полюбить этого
человека.

                               Старый герцог

     Он мне очень полюбился.

                                   Оселок

     Награди  вас  бог,  сударь;  об этом же я вас и прошу. Я поспешил сюда,
сударь, с остальными этими деревенскими парочками, чтобы дать здесь клятву и
нарушить   ее,  так  как  брак  соединяет,  а  природа  разъединяет.  Бедная
девственница,   сударь,   существо   на   вид  невзрачное,  сударь,  но  мое
собственное; таков уж мой скромный каприз - взять себе то, чего никто другой
не  захочет:  богатая  добродетель  живет, как скупец в бедной лачуге, вроде
как жемчужина в мерзкой устрице.

                               Старый герцог

     Клянусь честью, он быстр, умен и меток.

                                   Оселок

     Как  и  должны  быть  стрелы  шута,  сударь,  и  тому подобные приятные
неприятности.

                                    Жак

     Но  вернемся к седьмому пункту. Как вы убедились, что ссора у вас вышла
именно по седьмому пункту?

                                   Оселок

     Она  произошла из-за семикратно опровергнутой лжи. - Держись приличней,
Одри! - Вот как это было, государь. Мне не понравилась форма бороды у одного
из  придворных. Он велел передать мне, что если я нахожу его бороду нехорошо
подстриженной,  то  он  находит  ее  красивой;  это называется у_ч_т_и_в_о_е
в_о_з_р_а_ж_е_н_и_е.  Если я ему отвечу опять, что она нехорошо подстрижена,
то  он  возразит  мне,  что  он  так  стрижет  ее  для  своего  собственного
удовольствия.  Это  называется с_к_р_о_м_н_а_я н_а_с_м_е_ш_к_а. Если я опять
на  это  скажу "нехорошо подстрижена", он скажет, что мое суждение никуда не
годится.  Это  будет г_р_у_б_ы_й о_т_в_е_т. Еще раз "нехорошо" - он ответит,
что  я  говорю  неправду.  Это  называется  с_м_е_л_ы_й  у_п_р_е_к.  Еще раз
"нехорошо"   -   он   скажет,   что  я  лгу.  Это  называется  д_е_р_з_к_а_я
к_о_н_т_р_а_т_а_к_а.   И   так   -   до   л_ж_и  п_р_и_м_е_н_и_т_е_л_ь_н_о к
о_б_с_т_о_я_т_е_л_ь_с_т_в_а_м и л_ж_и п_р_я_м_о_й.

                                    Жак

     Сколько же раз вы сказали, что его борода плохо подстрижена?

                                   Оселок

     Я    не    решился   пойти   дальше   лжи   п_р_и_м_е_н_и_т_е_л_ь_н_о к
о_б_с_т_о_я_т_е_л_ь_с_т_в_а_м,  а он не посмел довести до п_р_я_м_о_й. Таким
образом, мы измерили шпаги и разошлись.

                                    Жак

     А вы можете перечислить по порядку все степени лжи?

                                   Оселок

     О,  сударь,  мы  ссорились  по  книжке;  есть такие книжки для изучения
хороших    манер.   Я   назову   все   степени:   первая   -   у_ч_т_и_в_о_е
в_о_з_р_а_ж_е_н_и_е,  вторая  -  с_к_р_о_м_н_а_я  н_а_с_м_е_ш_к_а,  третья -
г_р_у_б_ы_й   о_т_в_е_т,   четвертая   -   с_м_е_л_ы_й   у_п_р_е_к,  пятая -
д_е_р_з_к_а_я        к_о_н_т_р_а_т_а_к_а,       шестая       -       л_о_ж_ь
п_р_и_м_е_н_и_т_е_л_ь_н_о   к   о_б_с_т_о_я_т_е_л_ь_с_т_в_а_м   и  седьмая -
п_р_я_м_а_я  л_о_ж_ь.  Все их можно удачно обойти, кроме прямой лжи, да и ту
можно  обойти  при помощи словечка "если". Я знал случай, когда семеро судей
не  могли  уладить  ссоры,  но  когда оба противника сошлись, то один из них
вспомнил  о  словечке  "если",  то  есть "если вы сказали то-то, то я сказал
то-то"...  После  этого  они  пожали  друг другу руки и поклялись в братской
любви. О, "если" - это великий миротворец; в "если" огромная сила.

                                    Жак

     Ну  не  редкостный  ли это человек, ваша светлость? Он во всем такой же
молодец, а между тем - шут.

                               Старый герцог

     Он  употребляет  свое  шутовство как прикрытие, из-под которого пускает
стрелы своего остроумия.

                     Входят Гименей, Розалинда и Селия.
                               Тихая музыка.

                                  Гименей

                          На небе ликованье,
                          Когда в земных созданьях
                              Царит согласье.
                          О герцог, дочь родную
                          С небес тебе верну я
                              Гимена властью,
                          Чтоб ты теперь ее вручил
                          Тому, кто сердцу девы мил.

                                 Розалинда
                             (старому герцогу)

                     Вам отдаюсь я, так как я вся ваша,
                                (К Орландо.)
                     Вам отдаюсь я, так как я вся ваша.

                               Старый герцог

                     Коль верить мне глазам, ты - дочь моя!

                                  Орландо

                     Коль верить мне глазам, вы - Розалинда!

                                    Феба

                            Коль правду вижу я,
                            Прощай, любовь моя!

                                 Розалинда
                             (старому герцогу)

                     Коль не тебя, не нужно мне отца.
                                (К Орландо.)
                     Коль не тебя, не нужно мне супруга.
                                  (Фебе.)
                     Ты - иль никто не будет мне женой.

                                  Гименей

                         Довольно! Прочь смятенье!
                         Я должен заключенье
                         Всем чудесам принесть.
                         Здесь - восьмерых союзы
                         Гимена свяжут узы,
                     Коль в правде правда есть.
                          (К Орландо и Розалинде.)
                     Вам - быть неразлучными вечно!
                             (Оливеру и Селии.)
                     Вам - любить всегда сердечно!
                        (Фебе, указывая на Сильвия.)
                     Быть его - судьба твоя,
                     Или взять женщину в мужья.
                              (Оселку и Одри.)
                 Вы же связаны природой,
                 Как зима с плохой погодой. -
                 Брачный гимн мы вам споем.
                 Потолкуйте обо всем.
                 Вам разум объяснит всецело,
                 Как мы сошлись, чем кончим дело.
                                  (Поет.)
                          О брак, Юноны ты оплот,
                          Святой союз стола и ложа!
                          Гимен людей земле дает,
                          Венчаньем населенье множа.
                          Гимен, бог всей земли! Почтим
                          Тебя хвалением своим.

                               Старый герцог

                     Племянница, обнять тебя хочу я
                     Ни менее, чем дочь мою родную!

                                    Феба
                                 (Сильвию)

                     Сдержу я слово - и теперь ты мой.
                     Ты стал мне дорог верностью большой.

                             Входит Жак де Буа.

                                 Жак де Буа

                     Прошу, позвольте мне сказать два слова!
                     Я средний сын Роланда де Буа.
                     Собранью славному несу я вести,
                     Что герцог Фредерик, все чаще слыша,
                     Как в этот лес стекается вся доблесть,
                     Собрал большую рать и сам ее
                     Повел как вождь, замыслив захватить
                     Здесь брата и предать его мечу.
                     Так он дошел уж до опушки леса,
                     Но встретил здесь отшельника святого.
                     С ним побеседовав, он отрешился
                     От замыслов своих, да и от мира.
                     Он изгнанному брату возвращает
                     Престол, а тем, кто с ним делил изгнанье, -
                     Все их владения. Что это правда -
                     Клянусь я жизнью.

                               Старый герцог

                                        Юноша, привет!
                     Ты к свадьбе братьев дар принес прекрасный.
                     Владенья - одному из них, другому -
                     Весь край родной и герцогство в грядущем,
                     Но раньше здесь, в лесу, покончим все,
                     Что началось и зародилось здесь же;
                     А после каждый из числа счастливцев,
                     Что с нами дни тяжелые делили,
                     Разделит к нам вернувшиеся блага,
                     Согласно положенью своему.
                     Пока ж забудем новое величье
                     И сельскому веселью предадимся. -
                     Эй, музыки! - А вы, чета с четой -
                     Все в лад пуститесь в пляске круговой.

                                    Жак

                     Скажите мне! Когда я верно понял,
                     То бывший герцог жизнь избрал святую
                     И презрел роскошь пышного двора?

                                 Жак де Буа

                     Да, так!

                                    Жак

                     Пойду к нему. У этих обращенных
                     Есть что послушать и чему учиться.
                             (Старому герцогу.)
                     Вас оставляю прежнему почету;
                     Терпеньем он и доблестью заслужен.
                                (К Орландо.)
                     Вас - той любви, что верность заслужила.
                                 (Оливеру.)
                     Вас - вашим землям, и любви, и дружбе.
                                 (Сильвию.)
                     Вас - долгому заслуженному браку.
                                 (Оселку.)
                     Вас - драке; в брачный путь у вас припасов
                     На месяц-два. Желаю развлекаться!
                     А я не склонен пляской услаждаться.

                               Старый герцог

                     Останься, Жак!

                                    Жак

                     Ну нет! Я не любитель развлечений;
                     В пещере ваших буду ждать велений.
                                 (Уходит.)

                               Старый герцог

                     Вперед, вперед! Начнем мы торжество
                     И так же кончим в радости его!

                                  Пляска.
                                  Уходят.

ЭПИЛОГ

                                 Розалинда

     Не  принято  выводить женщину в роли Э_п_и_л_о_г_а; но это нисколько не
хуже,  чем  выводить мужчину в роли П_р_о_л_о_г_а. Если правда, что хорошему
вину  не  нужно этикетки, то правда и то, что хорошей пьесе не нужен Эпилог.
Однако  на  хорошее вино наклеивают этикетки, а хорошие пьесы становятся еще
лучше  при  помощи хороших Эпилогов. Каково же мое положение? Я - не хороший
Эпилог  и  заступаюсь  не  за  хорошую пьесу! Одет я но по-нищенски, значит,
просить  мне  не  пристало;  мне  надо  умолять  вас;  и я начну с женщин. О
женщины! Той любовью, которую вы питаете к мужчинам, заклинаю вас одобрить в
этой  пьесе все, что вам нравится в ней. А вас, мужчины, той любовью, что вы
питаете  к  женщинам,  -  а  по  вашим улыбкам я вижу, что ни один из вас не
питает  к  ним  отвращения,  -  я  заклинаю  вас  сделать так, чтобы и вам и
женщинам  пьеса  наша  понравилась. Будь я женщиной, я расцеловала бы тех из
вас,  чьи бороды пришлись бы мне по вкусу, чьи лица понравились бы мне и чье
дыханье  не  было  бы  мне  противно;  поэтому  я  уверен,  что  все, у кого
прекрасные лица, красивые бороды и приятное дыханье, в награду за мое доброе
намерение ответят на мой поклон прощальными рукоплесканиями. (Уходит.)



"КАК ВАМ ЭТО ПОНРАВИТСЯ"

     Комедия "Как вам это  понравится"  {Заглавие  это  допускает  несколько
толкований. Большинство  критиков  XIX  века,  связывая  его  с  содержанием
Эпилога к пьесе, склонно было понимать это заглавие  как  просьбу  автора  к
зрителям о снисхождении: примите, мол, нашу  пьесу  как  вам  будет  угодно;
пусть каждый найдет в ней и одобрит то, что  ему  больше  всего  понравится.
Однако новейшие критики относят его не к содержанию пьесы, а исключительно к
ее наименованию: "назовите это  как  хотите".  Ввиду  неясности  вопроса  мы
сохраняем традиционный русский  перевод  заглавия.}  вместе  с  "Двенадцатой
ночью" и "Много шума из ничего" увенчивает серию  ранних  комедий  Шекспира,
полных нежного лиризма, ласки и жизнерадостности.
     Время ее написания определяется довольно просто: отсутствие ее в списке
Мереса указывает, что она возникла не ранее 1598  года.  С  другой  стороны,
один  книгоиздатель  взял  лицензию  на  ее  опубликование  в   1600   году.
Следовательно, пьеса была написана в 1599 или 1600 году. Правда, лицензия не
была использована, и пьеса была опубликована впервые лишь в фолио 1623 года.
     Если "Сон в  летнюю  ночь"  является  трансформированной  "маской",  то
комедия  "Как  вам  это  понравится"  содержит   в   себе   элементы   также
трансформированные, другого драматического жанра - пасторали.
     Основные сцены пьесы протекают в  лесу,  где  добрый  изгнанный  герцог
ведет с последовавшими за ним придворными простую и здоровую жизнь,  которую
он так убедительно восхваляет:

                  Ну что ж, друзья и братья по изгнанью!
                  Иль наша жизнь, когда мы к ней привыкли,
                  Не стала много лучше, чем была
                  Средь роскоши мишурной? Разве лес
                  Не безопаснее, чем двор коварный?
                  .................................
                  Находит наша жизнь вдали от света
                  В деревьях - речь, в ручье текучем - книгу,
                  И проповедь - в камнях, и всюду - благо.
                                                                 (II, 1)

     После того как Боккаччо в своих  "Фьезоланских  нимфах"  дал  первый  в
европейской поэзии образец пасторали, насытив взятую у древних (например,  у
Вергилия)  схему   гуманистическими   чувствами   и   живым   реалистическим
содержанием,  жанр  повествовательной  и  драматической  пасторали   испытал
большую  эволюцию,  причем  в  основном  он   аристократизировался.   Таковы
виднейшие образцы пасторального романа или поэмы конца  XV  и  XVI  века:  в
Италии - "Аркадия" Саннадзаро (ок. 1490 г.), в Испании - "Презрение ко двору
и хвала сельской жизни"  Антонио  до  Гевары  (1539;  в  том  же  году  было
переведено на английский язык Франснсом  Брайаном;  незадолго  до  появления
комедии Шекспира перевод этот вышел новым изданием)  и  "Диана"  Монтемайора
(1559), в Англии-произведения современников Шекспира: "Ода  о  презрении  ко
двору", роман "Аркадия" Филиппа  Сидни  и  роман  "Розалинда"  или  "Золотое
наследие Эвфуса" Томаса Лоджа (1590; затем вышло  еще  несколько  изданий  в
90-х  гг.).  Последний  из  этих  романов  и  послужил  сюжетным  источником
шекспировской комедии {Источником романа Лоджа,  в  свою  очередь,  является
анонимная, раньше  приписывавшаяся  Чосеру  повесть  о  Гамелине  (XIV  в.).
Существовало мнение, что Шекспир наряду с романом Лоджа знал также и повесть
о Гамелине, откуда он почерпнул несколько сюжетных деталей.  По  сейчас  это
мнение не находит поддержки среди исследователей.}.
     Шекспир весьма близко придерживается своего источника, изменяя лишь все
собственные имена (кроме Розалинды). Из более крупных его отклонений отметим
лишь введение им таких значительных персонажей, как придворный шут Оселок  и
меланхолический Жак. Он опустил также несколько мелких сюжетных деталей.  Но
гораздо важнее всего этого внесенное им коренное  изменение  духа  и  смысла
рассказа.
     В романе Лоджа, так же как и во всех перечисленных выше образцах жанра,
изображающих прелесть  жизни  на  лоне  природы,  среди  простых  и  честных
пастухов,  довольных  своим  скромным  уделом  и  способных  на  благородные
чувства, несомненно звучит здоровый протест против типичного для  той  эпохи
разврата феодальных дворов и жестокой, беззастенчивой  хищности  входящей  в
силу буржуазии. Но по  существу  это  призыв  не  к  поискам  лучших,  более
справедливых форм активной жизни,  а  к  уходу  от  действительности  в  мир
отвлеченной,  идеальной  мечты.  Пастушеская  жизнь  в  этих   произведениях
изображена в условных, слащавых тонах, имеющих мало  общего  с  реальностью.
Пастухи  и  пастушки,  вечно  вздыхающие,  изысканно  вежливые,   сочиняющие
вычурные стихи, - в сущности, переряженные аристократы. Таков же и слог этих
поэм-романов, чрезвычайно манерный и витиеватый.
     Шекспир придал всему этому совершенно иной характер  и  направленность.
Прежде всею он заострил в своей комедии сатирический момент,  осудив  устами
некоторых ее персонажей порочность  современного  ему  городского,  особенно
столичного общества. Старый честный слуга Адам сетует о  наступившем  упадке
нравов, когда  достоинства  человека  "являются  врагами"  ему,  а  Орландо,
восхваляя благородство души Адама, называет его примером

                  Той честной, верной службы прежних лет,
                  Когда был долгом труд, а не корыстью.
                                                       (II, 3)

Умный  шут  Оселок,  хотя  и  сам  отравлен  придворной  культурой  обличает
лицемерие  и  пошлость знати. Меланхолический Жак бичует бессердечие "жирных
мещан",  в  стремительном  беге  за  наживой  бросающих  без помощи раненого
товарища, чванство разбогатевших горожан, которые "наряды княжеские надевают
на  тело  недостойное свое", жен ювелиров с тупыми и пошлыми надписями на их
кольцах  (весьма  ярко все это выражено в его размышлениях о раненом олене -
II, 1).
     В свете этих высказываний получает особый  смысл  изображение  в  пьесе
злых и беззаконных  поступков.  Захват  престола  насильником  Фредериком  и
ограбление Орландо его старшим братом -  это  лишь  проявление  воцарившейся
всюду погони за наживой, бессердечия. По сравнению с этим жизнь  изгнанников
в лесу оказывается действительно  полной  нравственной  чистоты  и  здоровой
человечности. Не случайно поэтому при первом упоминании  в  пьесе  о  лесной
жизни герцога и его приближенных они сравниваются не с томными пастухами,  а
с Робином Гудом, героем английских народных баллад, собравшим, по  преданию,
отряд   "благородных"   разбойников   в    целях    борьбы    против    злых
насильников-богачей и помощи беднякам (I, 1).
     Вообще же, рисуя картину  жизни  среди  природы,  Шекспир  придает  ей,
насколько это возможно, правдоподобие. Бесспорно, и в его пьесе  есть  черты
специфически "пасторального" стиля: таковы страдающий от неразделенной любви
пастушок  Сильвий  и  прециозно   жеманная,   зараженная   аристократическим
эвфуизмом пастушка Феба.  Но  эти  образы  носят  скорее  характер  шутливой
пародии, так как Шекспир для снижения их выводит  "рядом  фигуру  избранницы
Оселка крестьянки Одри, в словах и  поведении  которой  так  много  здравого
смысла  и  прямодушия.  Преодоление  пасторального  идеала  в   этой   пьесе
достигается также  помимо  пародирования  любовного  дуэта  Сильвия  -  Фебы
выступлением старого пастуха Корина с вымазанными дегтем руками, жалующегося
на суровый нрав своего хозяина, богатого пастуха.  Так  Шекспир  вкрапливает
реалистические черточки в свое идиллически-мечтательное изображение жизни на
лоне природы.
     Существенно то, что, отдавая дань пасторальному стилю (тому, что  можно
было  бы  назвать  реалистическим  вариантом  его).   Шекспир   преодолевает
пасторальность еще и тем, что показывает пребывание изгнанников в  лесу  как
вынужденное и привлекательное лишь до того момента, когда победа  над  злыми
силами позволяет всем вернуться  к  реальной  и  деятельной  жизни.  В  лесу
остается лишь брюзгливый мечтатель Жак, полный мизантропии и  предпочитающий
одиночество среди природы людскому обществу,  неисправимо,  по  его  мнению,
глупому и пошлому. Некоторые критики, например Брандес, хотели видеть в Жаке
прообраз  Гамлета  и  считали  его  речи  выражением  образа  мыслей  самого
Шекспира. Без сомнения, в уста Жака Шекспир  вложил  ряд  своих  собственных
тонких наблюдений, но в целом, конечно, автор ЭТОЙ очаровательной, веселой и
дышащей любовью  к  природе  и  людям  пьесы  бесконечно  далек  от  унылого
человеконенавистника Жака. Шекспир в этой пьесе явно заодно с теми,  на  чью
сторону он привлекает все симпатии зрителей: с Орландо, воплощающим  в  себе
юную  силу  и  смелость,  наряду  со  способностью  глубоко   и   благородно
чувствовать, и Розалиндой, такой же смелой и глубоко чувствующей, но  вместе
с тем пленительно остроумной и нежной.
     Новый оттенок  "пасторальному"  жанру  Шекспир  придает  в  этой  пьесе
трактовкой обстановки действия. В пьесе есть некоторые указания на  то,  что
местом и временем действия в ней является  Фламандско-Бургундское  княжество
XV века: Арденнский лес, некий герцог,  суверенно  правящий  в  этих  краях,
французская форма большинства имен. Но дело в том, что в Англии,  в  близком
Шекспиру Уоркшире, был тоже Арденнский лес (с ударением  на  первом  слоге),
тесно связанный с фольклорной традицией о  Робине  Гуде.  Отсюда  Шекспир  и
черпал краски  для  обрисовки  своего  Арденнского  леса.  Несомненно,  надо
предположить, что географическая локализация леса двоилась в  его  сознании,
приближаясь к у_т_о_п_и_ч_е_с_к_о_м_у образу. Лиственный  лес,  где  водятся
змеи и львы, - этого не бывало ни в английских, ни во французских лесах  той
эпохи. Этот абсолютно сказочный лес является не только местом, но и фактором
действия, подобно афинскому  лесу  в  "Сне  в  летнюю  ночь".  Этим  отчасти
объясняется и легкость  исправления  "злодеев",  едва  они  попадают  в  его
атмосферу (Оливер, узурпатор  герцог).  Мы  здесь  оказываемся  в  сказочной
стране чудес,  очень  далекой  от  слащаво  жеманных  "красот"  пасторальной
фантазии.
     Музыка и пение насыщают эту прелестную  комедию.  Но  это  не  условная
мелодика итальянских напевов, а  нечто  родственное  по  духу  лихим  песням
Робина Гуда и его  товарищей,  беспечно  и  радостно  живущих  "под  зеленым
деревом", и задорным хорам английских  охотников.  К  этим  народным  корням
восходит инспирация данной комедии Шекспира.
     В этой пьесе, самая обстановка которой не оставляет места  для  "злых",
имеется  целый  ряд  положительных  образов:  старый  герцог,  Амьен,  Адам,
Корин... Но все они тускнеют и отступают на задний план перед основной парой
- Розалиндой и Орландо. Орландо - идеальная, рыцарственная  натура  того  же
склада, что Эдгар в "Лире", соединяющая в себе силу и  смелость  с  душевной
тонкостью, обладающая фантазией, которая позволяет ей вести  себя  сообразно
обстоятельствам - то как разбойник с большой дороги, то  как  нежный  юноша,
слагающий любовные стихи. Он образован, не учившись, воспитан без школы.
     Роэалинда  -  воплощение  нежности  и  деятельного  начала  в  женщине.
Лукавая, задорная, плетущая  свои  прелестные  интриги  в  Арденнском  лесу,
словно лесной дух, ставший духом жизни.
     Вся пьеса похожа на сказку, но сказку почти без событий,  -  скорее  на
мечту, фантазию, сюиту грез, полных сладостной нежности и любви к жизни.

                                                                  А. Смирнов

ПРИМЕЧАНИЯ К ТЕКСТУ "КАК ВАМ ЭТО ПОНРАВИТСЯ"

     Оно подобно ядовитой жабе, что ценный камень в голове таит. -  Одно  из
многочисленных  перешедших  из   средневековья   в   Возрождение   суеверных
представлений о чудесных свойствах некоторых животных.

     Декдем, декдем, декдем - припев неясного происхождения.  Возможно,  что
это урльское слово, означающее: "приди ко мне".

     ...всех перворожденных Египта. - Начитанные в библии (см. Вторую  книгу
Моисея) англичане того времени разумели под этим богатых и знатных людей.

     Будут вместо книг деревья... и т. д. - Сцена эта является  пародией  на
эпизод поэмы Ариосто "Неистовый Роланд", где описывается, как  влюбленный  в
Анджелику Роланд (по-итальянски - Орландо) бродит среди деревьев, читает  на
их стволах сплетенные инициалы Анджелики и своего соперника Медора  и  рубит
мечом эти надписи вместе с деревьями.

     Аталанта - в греческой мифологии девушка, славившаяся своей гордостью и
нравственной чистотой.

     Лукреция - древняя римлянка, лишившая себя жизни  после  того,  как  ее
обесчестил сын царя Тарквиния.

     Елена - Елена Прекрасная, из-за красоты которой  разгорелась,  согласно
мифу, Троянская война, длившаяся десять лет.

     ...с тех пор как я была ирландской  крысой...  -  Намек  на  ирландских
"заклинателей", выманивавших пением и игрой на волынке крыс  из  погребов  и
топивших их.

     ...целый Южный океан открытий. - На рубеже XVI и XVII веков  английские
мореплаватели открыли в океанах целый ряд новых островов и земель.

     ...не заучивали ли вы наизусть надписи на их перстнях? - На обручальных
кольцах в те времена нередко вырезались  краткие  изречения  из  библии  или
какие-либо морализирующие сентенции.

     ...отвечаю вам, как на обоях, с которых вы заимствовали ваши вопросы. -
В те времена на стенных обоях нередко  изображались  человеческие  фигуры  с
выходившими из их уст лентами, на которых были написаны какие-нибудь ходячие
изречения.

     похож на... Овидия среди готов. - Овидий, поэт времен Августа (I в.  до
н. э. - I в. н. э.), был сослан на побережье Черного моря, заселенное  тогда
готами.

     Даже у Юпитера под соломенным кровом шалаша было лучшее  пристанище.  -
Намек на рассказ Овидия  (в  "Метаморфозах")  о  посещении  Юпитером  хижины
Филемона и Бавкиды, двух престарелых любящих супругов.

     А здесь нет никого, чтобы вручить вам вашу  невесту?  -  По  английским
обычаям  свадебный  обряд  требовал  присутствия  лица,   обычно   пожилого,
передававшего невесту жениху.

     ...у сокола - свой бубенчик... -  Во  время  соколиной  охоты  к  лапке
сокола прикреплялся бубенчик для того, чтобы, если сокол далеко залетит и не
вернется, было легче его отыскать, идя на звон бубенчика.

     "О милый Оливер!" и "Ступай  назад!  Прочь,  говорят!.."  -  строки  из
баллад того времени.

     ...я  испытываю  самую  гумористическую  грусть.  -   Согласно   учению
Аристотеля о темпераментах,  общий  жизненный  тонус  человека  определяется
преобладанием в  теле  одной  из  четырех  "жидкостей"  (humores,  откуда  -
"гуморальный",  "гумористический",  позднее  -  "юмористический").   Грусть,
меланхолическое настроение, согласно этой теории, объяснялись  преобладанием
в организме так называемой "черной желчи".

     ...иначе я никак не поверю, что вы  катались  в  гондолах.  -  То  есть
побывали в Венеции. Уже  в  те  времена  Венеция  была  излюбленным  местом,
посещавшимся богатыми и знатными путешественниками.

     Троил - см. пьесу "Троил и Крессида".

     Леандр - герой древнегреческого сказания,  переплывавший  каждый  вечор
при свете звезд Геллеспонт (пролив, отделяющий Черное  море  от  Мраморного,
нынешние Дарданеллы), чтобы повидаться со своей возлюбленной Геро, жившей на
противоположном берегу, пока однажды темной и бурной ночью он не утонул.

     ...буду плакать... как Диана у фонтана. - В  1590  году  в  Лондоне,  в
Чипсайде, был поставлен фонтан из  серого  мрамора  с  изваянием  Дианы,  из
грудных сосков которой лилась вода.

     ...старый господин. - Сказано, вероятно, в шутку.

     Языческий философ, когда ему приходило желание  поесть  винограду...  -
Намек на басню Эзопа о лисице и винограде. "Языческий философ" -  сказано  в
шутку, вероятии, о самом Эзопе.

     Бастонада - итальянское слово, означающее "избиение палками".

     ...ссора наша была  по  седьмому  пункту.  -  Эта  строка  и  следующие
являются пародией на переведенный в 1595 году  на  английский  язык  трактат
итальянца Савболи "О чести и честных ссорах".

     О брак, Юноны ты  оплот.  -  Юнона  (Гера),  супруга  Юпитера  (Зевса),
подобно Гименею, также считалась хранительницей чистоты брака.

                                                                  А. Смирнов


   Уильям Шекспир.
   Юлий Цезарь


     Перевод Мих. Зенкевича
     ПСС в восьми томах. Издательство "Искусство", 1959, т. 5.
     OCR Бычков М.Н.


ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

     Юлий Цезарь.

     Октавий Цезарь    | триумвиры после
     Марк Антоний      }
     Марк Эмилий Лепид | смерти Цезаря.

     Цицерон      |
     Публий       } сенаторы.
     Попилий Лена |

     Марк Брут    |
     Кассий       |
     Каска        |
     Требоний     } заговорщики против Юлия
     Лигарий      | Цезаря.
     Деций Брут   |
     Метелл Цимбр |
     Цинна        |

     Флавий |
            } трибуны.
     Марулл |

     Артемидор Книдский, учитель риторики.
     Прорицатель.
     Цинна, поэт.
     Другой поэт.

     Луцилий    |
     Титиний    |
     Мессала    } друзья Брута и Кассия.
     Юный Катон |
     Волумний   |

     Варрон   |
     Клит     |
     Клавдий  } слуги Брута.
     Стратон  |
     Луций    |
     Дарданий |

     Пиндар, слуга Кассия.
     Кальпурния, жена Цезаря.
     Порция, жена Брута.

                        Сенаторы, граждане, стража,
                              служители и пр.

            Место действия - Рим; окрестность Сард; окрестность
                                  Филипп.


АКТ I

СЦЕНА 1

                                Рим. Улица.
                   Входят Флавий, Марулл и толпа граждан.

                                   Флавий

                    Прочь! Расходитесь по домам, лентяи.
                    Иль нынче праздник? Иль вам неизвестно,
                    Что, как ремесленникам, вам нельзя
                    В дни будничные выходить без знаков
                    Своих ремесл? - Скажи, ты кто такой?

                              Первый гражданин

                    Я, сударь, плотник.

                                   Марулл

                    Где ж комканый передник и отвес?
                    Зачем одет ты в праздничное платье? -
                    Ты, сударь, кто такой?

                              Второй гражданин

     По  правде  говоря,  сударь,  перед  хорошим  ремесленником я, с вашего
позволения, только починщик.

                                   Марулл

                    Какое ремесло? Ответь мне толком.

                              Второй гражданин

     Ремесло,  сударь, такое, что я надеюсь заниматься им с чистой совестью;
ведь я, сударь, залатываю чужие грехи.

                                   Марулл

                    Какое ремесло? Эй ты, бездельник.

                              Второй гражданин

     Прошу вас, сударь, не расходитесь: ежели у вас что-нибудь разойдется, я
вам залатаю.

                                   Марулл

                    Что мелешь ты? Меня латать ты хочешь, грубиян!

                              Второй гражданин

     Да, сударь, залатаю вам подошвы.

                                   Флавий

                    Так, значит, ты сапожник?

                              Второй гражданин

     Воистину,  сударь,  я  живу только шилом: я вмешиваюсь в чужие дела - и
мужские, и женские - только шилом. Я, сударь, настоящий лекарь старой обуви;
когда  она  в  смертельной  опасности,  я  ее излечиваю. Все настоящие люди,
когда-либо ступавшие на воловьей коже, ходят только благодаря моему ремеслу.

                                   Флавий

                      Что ж не работаешь сегодня дома?
                      Зачем людей по улицам ты водишь?

                              Второй гражданин

     Затем, сударь, чтобы они поизносили свою обувь, а я получил бы побольше
работы. В самом деле, сударь, мы устроили сегодня праздник, чтобы посмотреть
на Цезаря и порадоваться его триумфу!

                                   Марулл

                     Порадоваться? А каким победам?
                     Каких заложников привел он в Рим,
                     Чтоб свой триумф их шествием украсить?
                     Вы камни, вы бесчувственней, чем камни!
                     О римляне, жестокие сердца.
                     Забыли вы Помпея? Сколько раз
                     Взбирались вы на стены и бойницы,
                     На башни, окна, дымовые трубы
                     С детьми в руках и терпеливо ждали
                     По целым дням, чтоб видеть, как проедет
                     По римским улицам Помпей великий.
                     Вдали его завидев колесницу,
                     Не вы ли поднимали вопль такой,
                     Что содрогался даже Тибр, услышав,
                     Как эхо повторяло ваши крики
                     В его пещерных берегах?
                     И вот вы платье лучшее надели?
                     И вот себе устроили вы праздник?
                     И вот готовитесь устлать цветами
                     Путь триумфатора в крови Помпея?
                     Уйдите!
                     В своих домах падите на колени,
                     Моля богов предотвратить чуму,
                     Что, словно меч, разит неблагодарных!

                                   Флавий

                     Ступайте, граждане, и соберите
                     Всех неимущих и для искупленья
                     Ведите к Тибру их, и лейте слезы,
                     Пока теченье низкое, поднявшись,
                     Не поцелует берегов высоких.

                            Все граждане уходят.

                     Смотри, смягчились даже грубияны;
                     Они ушли в молчанье виноватом. -
                     Иди дорогой этой в Капитолий;
                     Я здесь пойду; и если где увидишь,
                     Снимай все украшения со статуй.

                                   Марулл

                     Но можно ль делать это?
                     У нас сегодня праздник Луперкалий.

                                   Флавий

                     Что ж из того! Пусть Цезаря трофеи
                     На статуях не виснут. Я ж пойду,
                     Чтоб с улиц разгонять простой народ;
                     И ты так делай, увидав скопленье.
                     Из крыльев Цезаря пощиплем перья,
                     Чтоб не взлетел он выше всех других;
                     А иначе он воспарит высоко
                     И в страхе рабском будет нас держать.

                                  Уходят.


СЦЕНА 2

                                  Площадь.
               Трубы. Входят Цезарь, Антоний, который должен
               участвовать в беге; Кальпурния, Порция, Деций,
                   Цицерон, Брут, Кассий и Каска; за ними
                  большая толпа, и среди нее прорицатель.

                                   Цезарь

                    Кальпурния!

                                   Каска

                                 Молчанье! Цезарь говорит.

                              Музыка смолкает.

                                   Цезарь

                    Кальпурния!

                                 Кальпурния

                                 Мой господин!

                                   Цезарь

                    Когда начнет Антоний бег священный,
                    Встань прямо на пути его. - Антоний!

                                  Антоний

                    Великий Цезарь?

                                   Цезарь

                    Не позабудь коснуться в быстром беге
                    Кальпурнии; ведь старцы говорят,
                    Что от священного прикосновенья
                    Бесплодие проходит.

                                  Антоний

                                        Не забуду.
                    Исполню все, что Цезарь повелит.

                                   Цезарь

                    Ступайте и свершите все обряды.

                                  Музыка.

                                Прорицатель

                    Цезарь!

                                   Цезарь

                             Кто звал меня?

                                   Каска

                    Эй, тише! Замолчите, музыканты!

                              Музыка смолкает.

                                   Цезарь

                    Кто из толпы сейчас ко мне взывал?
                    Пронзительнее музыки чей голос
                    Звал - "Цезарь!" Говори же: Цезарь внемлет.

                                Прорицатель

                    Остерегись ид мартовских.

                                   Цезарь

                                              Кто он?

                                    Брут

                    Пророчит он тебе об идах марта.

                                   Цезарь

                    Пусть выйдет он. Хочу его я видеть.

                                   Каска

                    Выдь из толпы, пред Цезарем предстань.

                                   Цезарь

                    Что ты сказал сейчас мне? Повтори.

                                Прорицатель

                    Остерегись ид марта.

                                   Цезарь

                    Он бредит. Что с ним говорить. Идемте.

             Трубный сигнал. Все, кроме Брута и Кассия, уходят.

                                   Кассий

                    Пойдешь ли ты на празднество смотреть?

                                    Брут
                    Нет.

                                   Кассий

                         Прошу, иди.

                                    Брут

                    Я не любитель игр, и нет во мне
                    Той живости, как у Антония.
                    Но не хочу мешать твоим желаньям
                    И ухожу.

                                   Кассий

                    Брут, с некоторых пор я замечаю,
                    Что нет в твоих глазах той доброты
                    И той любви, в которых я нуждаюсь.
                    В узде суровой, как чуткого, держишь
                    Ты друга, что тебя так любит.

                                    Брут

                                                  Кассий,
                    Ошибся ты. Коль взор мой омрачен,
                    То видимую скорбь я обращаю
                    Лишь к самому себе. Я раздираем
                    С недавних пор разладом разных чувств
                    И мыслей, относящихся к себе.
                    От них угрюмей я и в обращенье;
                    Пусть не печалятся мои друзья -
                    В число их, Кассий, входишь также ты, -
                    К ним невниманье вызвано лишь тем,
                    Что бедный Брут в войне с самим собой
                    Забыл выказывать любовь к другим.

                                   Кассий

                    Так, значит, я твоих не понял чувств;
                    Поэтому в груди я затаил
                    Немало дум, внимания достойных.
                    Свое лицо ты можешь, Брут, увидеть?

                                    Брут

                    Нет, Кассий; ведь себя мы можем видеть
                    Лишь в отражении, в других предметах.

                                   Кассий

                    То правда.
                    И сожаления достойно, Брут,
                    Что не имеешь ты зеркал, в которых
                    Ты мог бы доблесть скрытую свою
                    И тень свою увидеть. Ведь я слышал,
                    Что многие из самых лучших римлян
                    (Не Цезарь славный), говоря о Бруте,
                    Вздыхая под ярмом порабощенья,
                    Желали бы, чтоб Брут открыл глаза.

                                    Брут

                    В опасности меня ты вовлекаешь.
                    Ты хочешь, чтобы я искал в себе
                    То, чего нет во мне.

                                   Кассий

                    Поэтому, Брут, выслушай меня:
                    И так как ты себя увидеть можешь
                    Лишь в отраженье, то я, как стекло,
                    Смиренно покажу тебе твой лик,
                    Какого ты пока еще не знаешь.
                    Во мне не сомневайся, милый Брут:
                    Я не болтун и не унижу дружбы,
                    Случайному знакомству расточая
                    Слова любви; вот если б ты узнал,
                    Что льщу я людям, обнимаю их,
                    А после поношу; что на пирах
                    Всем пьяницам я открываю тайны,
                    Тогда ты мог бы мне не доверять.

                               Трубы и крики.

                                    Брут

                    Что там за крик? Боюсь я, что народ
                    Избрал его в цари.

                                   Кассий

                                        А, ты боишься?
                    Так, значит, этого ты не желаешь.

                                    Брут

                    Нет, Кассий, хоть его я и люблю.
                    Но для чего меня ты держишь здесь?
                    И что такое сообщить мне хочешь?
                    Коль это благу общему полезно,
                    Поставь передо мной и честь и смерть,
                    И на обеих я взгляну спокойно.
                    Богам известен выбор мой: так сильно
                    Я честь люблю, что смерть мне не страшна.

                                   Кассий

                    В тебе я эту доблесть знаю, Брут,
                    Она знакома мне, как облик твой,
                    И я о чести буду говорить.
                    Не знаю я, как ты и как другие
                    Об этой жизни думают, но я
                    И не могу, и не желаю жить
                    Склоняясь в страхе перед мне подобным.
                    Родились мы свободными, как Цезарь;
                    И вскормлены, как он; и оба можем,
                    Как он, переносить зимою стужу.
                    Однажды в бурный и ненастный день,
                    Когда Тибр гневно бился в берегах,
                    Сказал мне Цезарь: "Можешь ли ты, Кассий,
                    За мною броситься в поток ревущий
                    И переплыть туда?" Услышав это,
                    Я в воду бросился, как был, в одежде,
                    Зовя его, и он поплыл за мной.
                    Поток ревел, но, напрягая мышцы,
                    Его мы рассекали, разбивая,
                    И, с ним борясь, упорно плыли к цели.
                    Но не доплыли мы еще, как Цезарь
                    Мне крикнул: "Кассий, помоги, тону".
                    Как славный предок наш Эней из Трои
                    Анхиза вынес на своих плечах,
                    Так вынес я из волн ревущих Тибра
                    Измученного Цезаря; и вот
                    Теперь он бог, а с ним в сравненье Кассий
                    Ничтожество, и должен он склоняться,
                    Когда ему кивнет небрежно Цезарь.
                    В Испании болел он лихорадкой.
                    Когда был приступ у него, я видел,
                    Как он дрожал. Да, этот бог дрожал.
                    С трусливых губ его сбежала краска,
                    И взор, что держит в страхе целый мир,
                    Утратил блеск. Я слышал, как стонал он.
                    Да, тот, чьи речи римляне должны
                    Записывать потомкам в назиданье,
                    Увы, кричал, как девочка больная:
                    "Подай мне пить, Титиний!" - Как же может,
                    О боги, человек настолько слабый
                    Величественным миром управлять
                    И пальму первенства нести?

                               Крики. Трубы.

                                    Брут

                    Опять они кричат!
                    Я думаю, то знаки одобренья,
                    И почестями вновь осыпан Цезарь.

                                   Кассий

                    Он, человек, шагнул над тесным миром,
                    Возвысясь, как Колосс; а мы, людишки,
                    Снуем у ног его и смотрим - где бы
                    Найти себе бесславную могилу.
                    Порой своей судьбою люди правят.
                    Не звезды, милый Брут, а сами мы
                    Виновны в том, что сделались рабами.
                    Брут и Цезарь! Чем Цезарь отличается от Брута?
                    Чем это имя громче твоего?
                    Их рядом напиши, - твое не хуже.
                    Произнеси их, - оба так же звучны.
                    И вес их одинаков, и в заклятье
                    "Брут" так же духа вызовет, как "Цезарь".
                    Клянусь я именами всех богов,
                    Какою пищей вскормлен Цезарь наш,
                    Что вырос так высоко? Жалкий век!
                    Рим, ты утратил благородство крови.
                    В какой же век с великого потопа
                    Ты славился одним лишь человеком?
                    Кто слышал, чтоб в обширных стенах Рима
                    Один лишь признан был достойным мужем?
                    И это прежний Рим необозримый,
                    Когда в нем место лишь для одного!
                    Мы от своих отцов не раз слыхали,
                    Что Брут - не ты, а славный предок твой -
                    Сумел бы от тирана Рим спасти,
                    Будь тот тиран сам дьявол.

                                    Брут

                    Уверен я в твоей любви и знаю,
                    К чему ты хочешь побудить меня.
                    Что думаю о нынешних делах,
                    Я расскажу тебе потом: сейчас же,
                    Во имя нашей дружбы, я прошу,
                    Не растравляй меня. Все, что еще добавишь,
                    Я выслушаю. Мы отыщем время,
                    Чтобы продолжить этот разговор.
                    А до тех пор, отважный друг, запомни:
                    Брут предпочтет быть жителем деревни,
                    Чем выдавать себя за сына Рима
                    Под тем ярмом, которое на нас
                    Накладывает время.

                                   Кассий

                    Я рад, что слабые мои слова
                    Такую искру высекли из Брута.

                                    Брут

                    Окончен бег, и Цезарь к нам идет.

                         Входит Цезарь и его свита.

                                   Кассий

                    Когда пойдут, тронь Каску за рукав,
                    И он с обычной едкостью расскажет,
                    Что важного произошло сегодня.

                                    Брут

                    Так сделаю, но, Кассий, посмотри -
                    У Цезаря на лбу пылает гнев,
                    Все, как побитые, за ним идут;
                    Кальпурния бледна; у Цицерона
                    Глаза, как у хорька, налиты кровью.
                    Таким он в Капитолии бывает,
                    Когда сенаторы с ним несогласны.

                                   Кассий

                    Нам Каска объяснит, что там случилось.

                                   Цезарь

                    Антоний!

                                  Антоний

                    Цезарь?

                                   Цезарь

                    Хочу я видеть в свите только тучных,
                    Прилизанных и крепко спящих ночью.
                    А Кассий тощ, в глазах холодный блеск.
                    Он много думает, такой опасен.

                                  Антоний

                    Не бойся, Цезарь; не опасен он;
                    Он благороден и благонамерен.

                                   Цезарь

                    Он слишком тощ! Его я не боюсь:
                    Но если бы я страху был подвержен,
                    То никого бы так не избегал,
                    Как Кассия. Ведь он читает много
                    И любит наблюдать, насквозь он видит
                    Дела людские; он не любит игр
                    И музыки, не то что ты, Антоний.
                    Смеется редко, если ж и смеется,
                    То словно над самим собой с презреньем
                    За то, что не сумел сдержать улыбку.
                    Такие люди вечно недовольны,
                    Когда другой их в чем-то превосходит,
                    Поэтому они весьма опасны.
                    Я говорю, чего бояться надо,
                    Но сам я не боюсь: на то я Цезарь.
                    Стань справа, я на это ухо глух,
                    Откройся, что ты думаешь о нем.

          Трубный сигнал. Цезарь и его свита, кроме Каски, уходят.

                                   Каска

                    Ты дернул за рукав меня. В чем дело?

                                    Брут

                    Да, Каска. Расскажи, что там случилось.
                    Чем Цезарь огорчен.

                                   Каска

                    А разве не были вы с ним?

                                    Брут

                    Тогда б не спрашивал о том, что было.

                                   Каска

     Ну,  ему  предложили корону, и когда ему поднесли ее, то он отклонил ее
слегка рукой, вот так; и народ начал кричать.

                                    Брут

                    А во второй раз почему кричали?

                                   Каска

                    Из-за того же.

                                   Кассий

                    А в третий? Ведь они кричали трижды?

                                   Каска

                    Из-за того же.

                                    Брут

                    Ему корону предлагали трижды?

                                   Каска

     Клянусь,  что  трижды,  и  он  трижды отталкивал ее, с каждым разом все
слабее, и, когда он отталкивал, мои достопочтенные соседи орали.

                                   Кассий

                    Кто подносил корону?

                                   Каска

                                         Кто? Антоний.

                                    Брут

                    Любезный Каска, расскажи подробней.

                                   Каска

     Пусть  меня повесят, но я не смогу рассказать подробно: это было просто
шутовство;  я  всего  и  не  заметил.  Я  видел, как Марк Антоний поднес ему
корону;  собственно,  это  была даже и не корона, а скорее коронка, и, как я
вам сказал, он ее оттолкнул раз, но, как мне показалось, он бы с радостью ее
ухватил. Затем Антоний поднес ее ему снова, и он снова оттолкнул ее, но, как
мне показалось, он едва удержался, чтобы не вцепиться в нее всей пятерней. И
Антоний  поднес  ее  в  третий раз, и он оттолкнул ее в третий раз, и каждый
раз,  как  он  отказывался,  толпа  орала, и неистово рукоплескала, и кидала
вверх  свои  пропотевшие  ночные  колпаки, и от радости, что Цезарь отклонил
корону, так заразила воздух своим зловонным дыханием, что сам Цезарь чуть не
задохнулся;   он  лишился  чувств  и  упал;  что  касается  меня,  то  я  не
расхохотался только из боязни открыть рот и надышаться их вонью.

                                   Кассий

                      Но отчего лишился Цезарь чувств?

                                   Каска

     Он упал посреди площади с пеной у рта, и язык у него отнялся.

                                    Брут

                     Понятно, он страдает ведь падучей.

                                   Кассий

                     Не Цезарь, нет, но ты, и я, и Каска,
                     Мы все падучей этою страдаем.

                                   Каска

     Не  понимаю,  на  что  ты  намекаешь,  но я сам видел, как Цезарь упал.
Назови меня лжецом, если разный сброд не хлопал и не свистел ему, так же как
актерам в театре, когда они нравятся или не нравятся.

                                    Брут

                     Что он сказал потом, придя в себя?

                                   Каска

     Клянусь,  перед  тем как упасть, заметив, что чернь радуется его отказу
от  короны,  он распахнул одежду и предложил им перерезать ему горло. Будь я
человеком  дела, я бы поймал его на слове, провалиться мне в преисподнюю как
последнему  негодяю. Да, он упал. А когда пришел в себя, то сказал, что если
сделал  или сказал что-нибудь неподходящее, то просит милостиво извинить это
его  болезнью. Три или четыре девки рядом со мной завопили: "О, добрая душа"
-  и  простили  его  от всего сердца: но они не стоят внимания; если бы даже
Цезарь заколол их матерей, они все равно вели бы себя так же.

                                    Брут
                       И после этого ушел он мрачный?


                                   Каска

     Да.

                                   Кассий

     А Цицерон что-нибудь сказал?

                                   Каска

     Да, но только по-гречески.

                                   Кассий

     Что же он сказал?

                                   Каска

     Почем  я  знаю,  пусть  я ослепну, если я хоть что-нибудь понял; но те,
которые  понимали  его, пересмеивались и покачивали головой, однако для меня
это  было  греческой  тарабарщиной.  Могу сообщить вам еще новость: Марулл и
Флавий  за  снятие  шарфов  со  статуй Цезаря лишены права произносить речи.
Прощайте. Там было еще много глупостей, да я всего не упомнил.

                                   Кассий

     Не придешь ли ты вечером ко мне на ужин?

                                   Каска

     Я зван в другое место.

                                   Кассий

     Так не зайдешь ли завтра на обед?

                                   Каска

     Да,  если  я  буду  жив,  а ты не откажешься от приглашения и твой обед
будет стоить того.

                                   Кассий

     Отлично. Я жду тебя.

                                   Каска

     Жди. Прощайте оба. (Уходит.)

                                    Брут

                     Каким же простаком он стал теперь,
                     А в школе был таким живым и быстрым.

                                   Кассий

                     Он и сейчас такой при исполненье
                     Отважных и достойных предприятий.
                     Поверь, его медлительность притворна,
                     А неотесанность - приправой служит
                     К остротам, чтобы с лучшим аппетитом
                     Их переваривали.

                                    Брут

                     Да, это так. Теперь тебя оставлю.
                     А завтра, если хочешь, я приду
                     К тебе для разговора, или ты
                     Приди ко мне, я буду ждать тебя.

                                   Кассий

                     Приду к тебе. А ты о Риме думай.

                                Брут уходит.

                     Брут, благороден ты; но все ж я вижу,
                     Что благородный твой металл податлив.
                     Поэтому-то дух высокий должен
                     Общаться лишь с подобными себе.
                     Кто тверд настолько, чтоб не соблазниться?
                     Меня не терпит Цезарь. Брута ж любит.
                     Когда б я Брутом был, а он был Кассий,
                     Ему б я не поддался. Нынче ж ночью
                     Ему под окна я подброшу письма,
                     Как будто бы они от разных граждан;
                     В них напишу, что имя Брута чтится
                     Высоко в Риме, намекнув при этом
                     На властолюбье Цезаря туманно.
                     Покрепче, Цезарь, свой престол храни:
                     Встряхнем его, иль хуже будут дни.
                                 (Уходит.)


СЦЕНА 3

                           Улица. Гром и молния.
             Входят с противоположных сторон Каска с обнаженным
                              мечом и Цицерон.

                                  Цицерон

                   Привет, о Каска. Цезаря домой
                   Ты проводил? Но чем ты так взволнован?

                                   Каска

                   А ты спокоен, если вся земля
                   Заколебалась вдруг? О Цицерон,
                   Я видел, как от бури расщеплялись
                   Дубы ветвистые, как океан
                   Вздымался гордо, пенясь и бушуя,
                   До угрожающих туч достигая;
                   Но никогда до нынешнего дня
                   Я бури огненной такой не видел.
                   Иль там, на небесах, междоусобье,
                   Иль мир наш, слишком надерзив богам,
                   Побудил их на разрушенье.

                                  Цицерон

                   Что ж более чудесного ты видел?

                                   Каска

                   Какой-то раб - его в лицо ты знаешь -
                   Вверх поднял руку левую, и вдруг
                   Она, как двадцать факелов, зажглась,
                   Не тлея и не чувствуя огня.
                   Затем - мой меч еще в ножны не вложен -
                   У Капитолия я встретил льва.
                   Взглянув свирепо, мимо он прошел,
                   Меня не тронув; там же я столкнулся
                   С толпой напуганных и бледных женщин.
                   Они клялись, что видели, как люди
                   Все в пламени по улицам бродили.
                   Вчера ж ночная птица в полдень села
                   Над рыночною площадью, крича
                   И ухая. Все эти чудеса
                   Совпали так, что и сказать нельзя:
                   "Они естественны, они обычны".
                   Я думаю, что зло они вещают
                   Для той страны, в которой появились.

                                  Цицерон

                   Да, наше время странно, необычно:
                   Но ведь по-своему толкуют люди
                   Явленья, смысла их не понимая.
                   Придет ли Цезарь в Капитолий завтра?

                                   Каска

                   Да, и Антонию он поручил
                   Сказать тебе, что завтра он придет.

                                  Цицерон

                   Прощай же. Каска; грозовое небо
                   Не для гуляний.

                                   Каска

                                   Цицерон, прощай.

                              Цицерон уходит.
                               Входит Кассий.

                                   Кассий

                   Кто это?

                                   Каска

                            Римлянин.

                                   Кассий

                                      То голос Каски.

                                   Каска

                   Твой слух хорош. Ну, Кассий, что за ночь!

                                   Кассий

                   Ночь добрая для доблестных людей.

                                   Каска

                   Кто знал, что будет небо так грозить?

                                   Кассий

                   Все знавшие, что мир несчастьем полон.
                   Я, например, по улицам бродил,
                   Предав себя зловещей этой ночи.
                   И, распахнувшись, Каска, как ты видишь,
                   Открыл я грудь свою ударам молний;
                   Когда ж твердь неба голубой зигзаг
                   Раскалывал, я выставлял себя
                   Как цель под ослепительную вспышку.

                                   Каска

                   Зачем же так ты небо испытуешь?
                   Удел людской наш - в страхе трепетать,
                   Когда нам боги в знамениях шлют
                   Ужасных вестников для устрашенья.

                                   Кассий

                   Ты, Каска, туп. В тебе нет искры жизни,
                   Что в каждом римлянине есть, иль ты
                   Ее не чувствуешь совсем. Ты бледен,
                   И перепуган, и дивишься в страхе
                   При виде гнева странного небес;
                   Но если поразмыслишь над причиной
                   Того, что духи и огни блуждают,
                   Что звери неверны своим повадкам,
                   Что старцев превзошли умом младенцы,
                   Что все они, внезапно изменив
                   Своей природе и предначертанью,
                   Чудовищами стали, - ты поймешь,
                   Что небо в них вселило этот дух,
                   Их сделав знаменьем предупрежденья
                   О бедствии всеобщем.
                   Тебе могу назвать я человека,
                   Он, с этой ночью схож,
                   Гремит огнем, могилы разверзает
                   И в Капитолии, как лев, рычит.
                   Не выше он тебя или меня
                   По личным качествам, но стал зловещ
                   И страшен, как все эти изверженья.

                                   Каска

                   На Цезаря ты намекаешь, Кассий?

                                   Кассий

                   Кто б ни был он. Ведь и сейчас у римлян
                   Тела и мышцы те же, что у предков.
                   Но - жалкий век! В нас дух отцов угас,
                   И нами правит материнский дух,
                   Ярму мы подчиняемся по-женски.

                                   Каска

                   Сенаторы вновь завтра соберутся,
                   Чтоб Цезаря провозгласить царем;
                   И будет он везде - на суше, в море,
                   Но не в Италии - носить корону.

                                   Кассий

                   Я знаю, где носить кинжал я буду:
                   От рабства Кассий Кассия избавит.
                   Так, боги, вы даете слабым силу
                   И учите тиранов побеждать:
                   Ни камни башен, ни литые стены,
                   Ни подземелья душные, ни цепи
                   Не могут силу духа удержать;
                   Жизнь, если ей тесны затворы мира,
                   Всегда себя освободить сумеет.
                   Я это знаю, пусть весь мир узнает,
                   Что по желанью я могу с себя
                   Стряхнуть гнет тирании.

                                Снова гром.

                                   Каска

                                           Как и я!
                   У каждого раба в руках есть средство
                   Освободиться от своих оков.

                                   Кассий

                   Так почему же Цезарь стал тираном?
                   Несчастный! Разве мог бы стать он волком,
                   Когда б не знал, что римляне - бараны;
                   Пред римлянами-ланями он лев.
                   Кто хочет развести скорей огонь,
                   Тот жжет солому. Римляне, вы щепки,
                   Вы мусор, коль годитесь лишь на то,
                   Чтоб освещать ничтожество такое,
                   Как Цезарь. Но куда меня, о скорбь,
                   Ты завлекла? Быть может, я открылся
                   Рабу угодливому; что ж, готов
                   К ответу я. Ведь я вооружен,
                   И все опасности я презираю.

                                   Каска

                   Ты с Каской говоришь; он не болтун,
                   Не зубоскал. И вот моя рука:
                   Сплоти людей, чтоб зло предотвратить,
                   И ни на шаг тогда я не отстану
                   От вожака.

                                   Кассий

                               Союз наш заключен.
                   Узнай же, Каска, я уже склонил
                   Немало благородных, честных римлян,
                   Чтоб разделить со мною предприятье
                   С опасным и почетным завершеньем.
                   Они, собравшись, ждут меня сейчас
                   Под портиком Помпея; в ночь такую
                   На улицах пустынно и безлюдно,
                   И даже небо мрачное похоже
                   На дело, что готовы мы свершить, -
                   Кроваво так же, огненно и грозно.

                                   Каска

                   Остерегись, идет поспешно кто-то.

                               Входит Цинна.

                                   Кассий

                   Я по походке Цинну узнаю.
                   Он друг наш. - Цинна, ты куда спешишь?

                                   Цинна

                   Ищу тебя. Кто здесь? Метеллий Цимбр?

                                   Кассий

                   Нет, это Каска. К нам и он примкнул.
                   Скажи, меня там ожидают, Цинна?

                                   Цинна

                   Я Каске рад. Но как ужасна ночь!
                   Из нас кой-кто чудесное увидел.

                                   Кассий

                   Там ждут меня? Скажи.

                                   Цинна

                                          Да, ждут.
                   О Кассий, если б мог ты
                   И доблестного Брута к нам привлечь.

                                   Кассий

                   Доволен, Цинна, будь: письмо вот это
                   На преторское кресло положи,
                   Чтоб Брут его нашел; другое ж. брось
                   К нему в окно; а это, третье, воском
                   К статуе Брута древнего прилепишь.
                   У портика Помпея ждем тебя.
                   Брут Деций и Требоний тоже там?

                                   Цинна

                   Все, кроме Цимбера; он за тобой
                   Пошел в твой дом. Я быстро все исполню
                   И письма все, как ты велел, подброшу.

                                   Кассий

                   И приходи потом в театр Помпея.

                               Цинна уходит.

                   Должны с тобой мы, Каска, до рассвета
                   Увидеть Брута дома: ведь сейчас он
                   Наш на три четверти и целиком
                   Наш будет после этой новой встречи.

                                   Каска

                   Народ глубоко почитает Брута.
                   То, что казалось бы в нас преступленьем,
                   Поддержкою своею, как алхимик,
                   Он в доблесть претворит и в добродетель.

                                   Кассий

                   Ты верно понял, в чем его значенье
                   И для чего он нужен нам. Идем,
                   Ведь за полночь уже, мы до рассвета
                   Его разбудим, и он будет наш.

                                  Уходят.


АКТ II

СЦЕНА 1

                              Рим. Сад Брута.
                                Входит Брут.

                                    Брут

                      Эй, Луций, встань!
                      По звездам распознать я не могу,
                      Далеко ль до утра. Проснись, эй, Луций, пробудись!
                      О, если б мог я так же крепко спать.
                      Живее, Луций! Эй, проснись же, Луций!

                               Входит Луций.

                                   Луций

                      Ты звал, мой господин?

                                    Брут

                      В покой мой принеси светильник, Луций.
                      Когда зажжешь, то позови меня.

                                   Луций

                      Все будет сделано, мой господин.
                                 (Уходит.)

                                    Брут

                      Да, только смерть его: нет у меня
                      Причины личной возмущаться им,
                      Лишь благо общее. Он ждет короны;
                      Каким тогда он станет - вот вопрос.
                      На яркий свет гадюка выползает,
                      И осторожней мы тогда ступаем.
                      Короновать его - ему дать жало,
                      Чтоб зло по прихоти он причинял.
                      Величье тягостно, когда в разладе
                      Власть с состраданьем. Я не замечал,
                      Чтоб в Цезаре его пристрастья были
                      Сильнее разума. Но ведь смиренье -
                      Лишь лестница для юных честолюбий:
                      Наверх взбираясь, смотрят на нее,
                      Когда ж на верхнюю ступеньку встанут,
                      То к лестнице спиною обратятся
                      И смотрят в облака, презрев ступеньки,
                      Что вверх их возвели. Вот так и Цезарь.
                      Предотвратим же это. Пусть причины
                      Для распри с ним пока еще не видно,
                      Решим, что, как и все, он, возвеличась,
                      В такие ж крайности потом впадет.
                      Пусть будет он для нас яйцом змеиным,
                      Что вылупит, созрев, такое ж зло.
                      Убьем его в зародыше.

                               Входит Луций.

                                   Луций

                      Светильник я зажег, мой господин.
                      Кремень искал я у окна и вот
                      Нашел письмо с печатью, но его
                      Там не было, когда я спать пошел.
                              (Подает письмо.)

                                    Брут

                      Приляг опять, еще не рассвело.
                      Не мартовские ль иды завтра, мальчик?

                                   Луций

                      Не знаю, господин.

                                    Брут

                      Взгляни же в календарь и мне скажи.

                                   Луций

                      Сейчас, мой господин.
                                 (Уходит.)

                                    Брут

                      По небу так сверкают метеоры,
                      Что я могу читать при свете их.
                        (Вскрывает письмо и читает.)
                      "Ты спишь, о Брут: проспись, познай себя.
                      Иль Рим... Воспрянь, рази, спасай".
                      "Ты спишь, о Брут: проснись".
                      Такие подстрекательства мне часто
                      Подбрасывали, и я их читал.
                      "Иль Рим...". Как должен это я дополнить?
                      Иль Рим под игом одного? Как, Рим?
                      Из Рима предками моими изгнан
                      Тарквиний был, когда он стал царем.
                      "Воспрянь, рази, спасай". Меня зовут
                      Воспрянуть и спасать? О Рим, клянусь,
                      Что, если будешь ты спасен, спасенье
                      Получишь ты от Брутовой руки!

                               Входит Луций.

                                   Луций

                      Четырнадцать дней мартовских прошло.

                              Стук за сценой.

                                    Брут

                      Так. Отвори ступай; стучится кто-то.

                               Луций уходит.

                      Я сна лишился с той поры, как Кассий
                      О Цезаре мне говорил.
                      Меж выполненьем замыслов ужасных
                      И первым побужденьем промежуток
                      Похож на призрак иль на страшный сон:
                      Наш разум и все члены тела спорят,
                      Собравшись на совет, и человек
                      Похож на маленькое государство,
                      Где вспыхнуло междоусобье.

                               Входит Луций.

                                   Луций

                      Мой господин, у входа брат твой Кассий,
                      Тебя он хочет видеть.

                                    Брут

                                             Он один?

                                   Луций

                      Пришли с ним и другие.

                                    Брут

                                             Ты знаешь их?

                                   Луций

                      Нет, господин мой: головы склонив,
                      Они одеждой лица закрывали.
                      И я не мог черты их разглядеть,
                      Как ни старался.

                                    Брут

                                       Пусть они войдут.

                               Луций уходит.

                      То заговорщики. О заговор,
                      Стыдишься ты показываться ночью,
                      Когда привольно злу. Так где же днем
                      Столь темную пещеру ты отыщешь,
                      Чтоб скрыть свой страшный лик? Такой и нет.
                      УЖ лучше ты его прикрой улыбкой:
                      Ведь если ты его не приукрасишь,
                      То сам Эреб и весь подземный мрак
                      Не помешают разгадать тебя.

                 Входят заговорщики: Кассий, Каска, Деций,
                      Цинна, Метелл Цимбр и Требоний.

                                   Кассий

                      К тебе мы вторглись, твой покой нарушив,
                      Брут, здравствуй. Разбудили мы тебя?

                                    Брут

                      Я встал уже, и я не спал всю ночь.
                      Знакомы ль мне пришедшие с тобой?

                                   Кассий

                      Ты знаешь каждого из них, и каждый
                      Тебя глубоко чтит, и каждый хочет,
                      Чтоб о себе ты был того же мненья,
                      Как лучшие из римлян о тебе.
                      Требоний здесь.

                                    Брут

                                      Приветствую его.

                                   Кассий

                      Вот Деций Брут.

                                    Брут

                                      Привет мой и ему.

                                   Кассий

                      Вот Каска, вот и Цинна, вот и Цимбер.

                                    Брут

                      Привет им всем!
                      Что за бессонные заботы встали
                      Меж вашим сном и ночью?

                                   Кассий

                      Могу ль тебе сказать?

                          Брут и Кассий шепчутся.

                                   Деций

                      Вот где восток. Не правда ль, там светает?

                                   Каска

                      Нет.

                                   Цинна

                      Не прав ты, кромка облаков сереет,
                      То первые предвестники рассвета.

                                   Каска

                      Сознайтесь же, что оба вы ошиблись.
                      Я покажу мечом, где всходит солнце;
                      Сейчас, весной, на повороте года,
                      Оно встает гораздо ближе к югу.
                      Два месяца пройдет - и луч рассвета
                      Мы северней увидим. А сегодня
                      Заря за Капитолием блеснет.

                                    Брут

                      Все, как один, мне дайте ваши руки.

                                   Кассий

                      И подтвердим решенье наше клятвой.

                                    Брут

                      Не надо клятв. Коль нас не побуждают
                      Вид скорбный граждан, собственная мука,
                      Зло, что царит кругом, - коль мало вам
                      Таких причин, - то лучше разойдемся,
                      Чтобы на ложе праздности возлечь,
                      И пусть надменно тирания правит,
                      Готовя смертный жребий нам. Но если
                      В тех побужденьях пламени довольно,
                      Чтоб трусы им зажглись и закалился
                      Дух плавкий женщин, то, сограждане,
                      Что, кроме дела нашего, нас может
                      К восстанью побудить? Иль не порукой
                      Нам скрытность римлян, что сказали слово
                      И не отступятся? Какая клятва
                      Нужна, когда мы честно обязались,
                      Что это будет или мы падем?
                      Пускай клянутся трусы, и жрецы,
                      И падаль дряхлая, и те страдальцы,
                      Что терпят зло. Клянутся в темном деле
                      Лишь те, кому не верят. Не пятнайте
                      Высокодоблестного предприятья
                      И непреклонного закала духа
                      Предположеньем, что нужны нам клятвы
                      Для дела нашего. Иль в каждой капле
                      Той крови благородной, что течет
                      У римлянина каждого, есть примесь
                      Нечистая, раз может он нарушить
                      Хоть в чем-нибудь свое же обещанье.

                                   Кассий

                      Не стоит ли склонить и Цицерона?
                      Я думаю, он тоже будет с нами.

                                   Каска

                      Нельзя нам упускать его.

                                   Цинна

                                               Конечно.

                                   Метелл

                      Вы правы. Серебро его волос
                      Нам купит общее расположенье.
                      Все будут восхвалять нас, говоря,
                      Что ум его направил наши руки;
                      И нашу юность, наш порыв мятежный
                      Он скроет величавостью своей.

                                    Брут

                      О нет, ему не надо открываться,
                      Он никогда поддерживать не станет
                      Того, что начали другие.

                                   Кассий

                                               Верно.

                                   Каска

                      Он непригоден нам.

                                   Деций

                      Один ли только Цезарь должен пасть?

                                   Кассий

                      Ты, Деций, прав. И было бы неверно,
                      Чтоб Марк Антоний, Цезарев любимец,
                      Его бы пережил; мы в нем найдем
                      Врага лукавого; его приемы
                      Известны нам, уж он-то ухитрится
                      Нам навредить. Предупредим опасность,
                      Пусть вместе с Цезарем падет Антоний.

                                    Брут

                      Не слишком ли кровав наш путь, Кай Кассий, -
                      Снять голову, потом рубить все члены?
                      В смертоубийстве гнев, а после злоба.
                      Антоний - лишь часть Цезарева тела.
                      Мы против духа Цезаря восстали,
                      А в духе человеческом нет крови.
                      О, если б без убийства мы могли
                      Дух Цезаря сломить! Но нет, увы,
                      Пасть должен Цезарь. Милые друзья,
                      Убьем его бесстрашно, но не злобно.
                      Как жертву для богов его заколем,
                      Но не изрубим в пищу для собак;
                      Пусть наши души, как хозяин хитрый,
                      К убийству подстрекают слуг, а после
                      Бранят для вида. Идя на это дело.
                      Должна вести не месть, а справедливость.
                      Когда так выступим, то все нас примут
                      За искупителей, не за убийц.
                      А об Антонии не стоит думать;
                      Что может сделать Цезаря рука,
                      Когда он обезглавлен?

                                   Кассий

                                             Опасаюсь
                      Я все ж его: он Цезарю так предан.

                                    Брут

                      Не стоит, Кассий, говорить о нем.
                      Коль Цезаря он любит, пусть умрет
                      С тоски по нем - вот все, что может сделать.
                      И то навряд ли: слишком уж он предан
                      Увеселеньям, сборищам, распутству.

                                  Требоний

                      Он не опасен нам. Пускай живет.
                      Он после сам над этим посмеется.

                                 Бьют часы.

                                    Брут

                      Чу! Бьют часы.

                                   Кассий

                                     Пробило три часа.

                                  Требоний

                      Пора нам уходить.

                                   Кассий

                                        Но неизвестно,
                      Решится ли сегодня выйти Цезарь;
                      Он с некоторых пор стал суеверен,
                      Оставив мненье прежнее свое
                      О снах и разных предзнаменованьях.
                      Узнав об ужасах и чудесах,
                      О небывалых страхах этой ночи,
                      Услышав предвещания авгуров,
                      Он в Капитолий не пойдет, быть может.

                                   Деций

                      О нет, не бойтесь! Если так решит он,
                      Отговорю его. Он любит слушать,
                      Что ловят деревом единорога,
                      Медведя - зеркалом, слона же - ямой,
                      Силками - льва, а человека - лестью.
                      Скажу ему, что лесть он ненавидит -
                      И он доволен будет этой честью.
                      Мне предоставьте.
                      Сумею я его разубедить
                      И привести из дома в Капитолий.

                                   Кассий

                      Нет, лучше вместе все придем за ним.

                                    Брут

                      К восьми часам - и уж никак не позже!

                                   Цинна

                      Пусть соберутся все без опозданья.

                                   Метелл

                      Ведь Цезарем обижен Кай Лигарий,
                      За то что он Помпея восхвалял.
                      И как никто из вас о нем не вспомнил!

                                    Брут

                      Поэтому, Метелл, зайди к нему;
                      Меня он любит, и не без причины.
                      Пришли его, и с ним я сговорюсь.

                                   Кассий

                      Восходит утро. Брута мы оставим.
                      Расстанемся, наш уговор запомнив,
                      И римлянами выкажем себя.

                                    Брут

                      Друзья, смотрите весело и бодро,
                      И пусть наш вид не выдаст тайных целей;
                      Играйте так, как римские актеры,
                      И без запинки исполняйте роли.
                      Итак, желаю доброго вам утра!

                         Все, кроме Брута, уходят.

                      Как, Луций! Вновь уснул! Что ж, упивайся
                      Медвяной тягостной росой дремоты;
                      Не знаешь ты тех призраков, видений,
                      Которыми забота мозг наш мучит;
                      Ты спишь так крепко.

                               Входит Порция.

                                   Порция

                                           Брут, мой господин!

                                    Брут

                      Что, Порция? Что ты так рано встала?
                      Для хрупкого здоровья твоего
                      Опасна эта утренняя сырость.

                                   Порция

                      Как и тебе. Ты нелюбезно, Брут,
                      Мое покинул ложе, а вчера
                      Вдруг встал от ужина и стал ходить,
                      Вздыхая и скрестив в раздумье руки.
                      Когда ж: спросила я тебя, в чем дело,
                      То на меня ты посмотрел сурово,
                      Потом, рукою проведя по лбу,
                      В ответ ногой нетерпеливо топнул.
                      Настаивала я, но ты молчал
                      И гневным мановением руки
                      Дал знак мне удалиться; я ушла,
                      Боясь усилить это недовольство,
                      Владевшее тобою, и надеясь,
                      Что просто ты находишься не в духе,
                      Как иногда случается со всяким.
                      Но ты не ешь, не говоришь, не спишь,
                      И если б вид твой так же изменился,
                      Как изменился нрав твой, то тебя,
                      Брут, не узнала б я. Мой повелитель,
                      Открой же мне причину этой скорби.

                                    Брут

                      Я не совсем здоров, и это все.

                                   Порция

                      Брут мудр, и если бы он заболел,
                      То меры принял бы для излеченья.

                                    Брут

                      Я и лечусь. Спать, Порция, иди.

                                   Порция

                      Как, болен Брут - и для леченья бродит
                      Полуодет и впитывает сырость
                      Туманного рассвета? Болен Брут -
                      И, крадучись, постель он покидает,
                      Чтоб подвергаться злой заразе ночи,
                      Чтобы холодный и нечистый воздух
                      Болезнь его усилил? Нет, мой Брут;
                      Недуг опасный твой в душе гнездится,
                      И я по праву и по положенью
                      Должна узнать причину; на коленях
                      Былой красой тебя я заклинаю,
                      И клятвами твоими, и той клятвой
                      Великой, что в одно связала нас, -
                      Открой мне, как себе, как половине
                      Своей, всю скорбь; скажи, кто те, что
                      К тебе зашли, шесть или семь их было, -
                      И даже здесь они скрывали лица.

                                    Брут

                      Встань, Порция. Встань, нежная моя!

                                   Порция

                      Я б не склонялась, будь, как встарь, ты неясен.
                      Скажи мне, Брут: быть может, по закону
                      Жене запрещено знать тайны мужа?
                      Быть может, мой супруг, я часть тебя,
                      Но с тем ограниченьем, что могу
                      Делить с тобой лишь трапезы и ложе
                      И изредка болтать? Но неужели
                      Лишь на окраине твоих утех
                      Я жить должна? Иль Порция для Брута
                      Наложницею стала, не женой?

                                    Брут

                      Я чту тебя как верную супругу,
                      Такую ж близкую, как капли крови
                      В моем печальном сердце.

                                   Порция

                      А если так, то знать хочу я тайну.
                      Пускай я женщина, но ведь меня
                      В супруги благородный Брут избрал;
                      Пускай я женщина, но ведь меня
                      Все доброй славой чтут как дочь Катона.
                      С таким супругом и с таким отцом -
                      Поверь мне, Брут, тверда я, как мужчина.
                      Откройся мне, и тайну я не выдам;
                      Иль твердость я свою не доказала,
                      Когда себе я рану нанесла
                      Сюда в бедро? Коль это я стерпела,
                      То тайну мужа я не выдам.

                                    Брут

                                                Боги,
                      Да буду я такой жены достоин.

                              Стук за сценой.

                      Стучат. На время, Порция, уйди.
                      Доверю вскоре сердцу твоему
                      Моей души тревогу,
                      Все думы, и заботы, и сомненья,
                      Из-за которых я угрюм и хмур.
                      Уйди скорее.

                               Порция уходит.

                                   Кто стучится, Луций?

                          Входят Луций и Лигарий.

                                   Луций

                      С тобою хочет говорить больной.

                                    Брут

                      То Кай Лигарий, присланный Метеллом.
                      Ступай, мой мальчик. - Здравствуй, Кай Лигарий.

                                  Лигарий

                      Мне трудно говорить, и все же - здравствуй!

                                    Брут

                      Некстати, храбрый Кай, твоя повязка!
                      О, если бы ты был сейчас здоров!

                                  Лигарий

                      Я выздоровлю, если Брут мне скажет,
                      Что есть для подвига достойный повод.

                                    Брут

                      Лигарий, есть для подвига предлог.
                      Да, повод есть - достойный из достойных.

                                  Лигарий

                      Клянусь богами Рима, я здоров!
                      Недуги, прочь! О римлянин великий,
                      Потомок славный доблестного предка!
                      Ты, словно заклинатель, оживил
                      Мой омертвелый дух. Скажи; готов я
                      С любой неодолимой силой биться
                      И победить. Так что же надо делать?

                                    Брут

                      Нам нужно возвратить больным здоровье.

                                  Лигарий

                      Отняв притом здоровье у кого-то?

                                    Брут

                      Да. Расскажу тебе, в чем дело, Кай,
                      Дорогою к тому, к кому пойдем,
                      Чтоб это совершить.

                                  Лигарий

                                           Идем скорей.
                      Воспламенившись, за тобой пойду -
                      На что, не знаю сам: с меня довольно,
                      Что Брут меня ведет.

                                    Брут

                                           За мною следуй.

                                  Уходят.


СЦЕНА 2

                                Дом Цезаря.
               Гром и молния. Входит Цезарь в ночной одежде.

                                   Цезарь

                     И небо и земля разверзлись ночью;
                     Во сне Кальпурния кричала трижды:
                     "На помощь. Цезаря хотят убить!"
                     Эй, слуги!

                               Входит слуга.

                                   Слуга

                      Господин мой?

                                   Цезарь

                     Скажи жрецам, чтоб закололи жертву,
                     И прорицанья их мне сообщи.

                                   Слуга

                     Исполню, господин.
                                 (Уходит.)

                             Входит Кальпурния.

                                 Кальпурния

                     Как, Цезарь? Ты уйти из дома хочешь?
                     Не должен ты сегодня выходить.

                                   Цезарь

                     Нет, Цезарь выйдет: ведь всегда опасность
                     Ко мне крадется сзади, но, увидев
                     Мое лицо, тотчас же исчезает.

                                 Кальпурния

                     Ты знаешь, Цезарь, я не суеверна,
                     Но я теперь боюсь. Сказал мне стражник,
                     Что ужасы такие он видал,
                     Каких себе представить мы не можем.
                     На улице вдруг львица окотилась;
                     Могилы выплюнули мертвецов;
                     По правилам военного искусства
                     Меж туч сражались огненные рати,
                     И кровь бойцов кропила Капитолий,
                     Был ясно слышен грозный грохот битвы:
                     Стонали раненые, ржали кони...
                     По улицам метались привиденья,
                     Ужасным воем поражая слух.
                     О Цезарь. Это все необычайно,
                     И я страшусь.

                                   Цезарь

                                   Как можно избежать
                     Судьбы, нам предназначенной богами?
                     Нет, Цезарь выйдет; знамения эти
                     Даны не только Цезарю, а всем.

                                 Кальпурния

                     В день смерти нищих не горят кометы,
                     Лишь смерть царей огнем вещает небо.

                                   Цезарь

                     Трус умирает много раз до смерти,
                     А храбрый смерть один лишь раз вкушает!
                     Из всех чудес всего необъяснимей
                     Мне кажется людское чувство страха,
                     Хотя все знают - неизбежна смерть
                     И в срок придет.

                               Входит слуга.

                                      Что говорят авгуры?

                                   Слуга

                     Советуют, чтоб ты не выходил.
                     Из жертвы внутренности вынимая,
                     Они в животном сердца не нашли.

                                   Цезарь

                     Так посрамить желают боги трусость:
                     Скотиною без сердца Цезарь был бы,
                     Когда б из страха дома он остался.
                     Не будет этого: опасность знает,
                     Что Цезарь поопаснее ее.
                     Мы - как два льва, два брата-близнеца.
                     Из нас двоих я старше и страшней.
                     Нет, Цезарь выйдет.

                                 Кальпурния

                                         О, увы, в тебе
                     Самонадеянность убила мудрость.
                     Не выходи сегодня; пусть мой страх
                     Тебя удержит дома, а не твой,
                     Пошлем мы Марк Антония в сенат.
                     Пусть скажет он, что болен ты сегодня.
                     Прошу тебя об этом на коленях.

                                   Цезарь

                     Антоний скажет им: я нездоров;
                     Чтоб ублажить тебя, останусь дома.

                               Входит Деций.

                                   Цезарь

                     Вот Деций Брут, он передаст им это.

                                   Деций

                     Приветствую тебя, достойный Цезарь!
                     Пришел я проводить тебя в сенат.

                                   Цезарь

                     Ты вовремя пришел, чтоб отнести
                     Сенаторам приветствие мое,
                     Сказать, что к ним прийти я не могу.
                     Ложь - не могу, и вовсе ложь - не смею.
                     Я не хочу прийти; скажи так, Деций.

                                 Кальпурния

                     Скажи, он болен.

                                   Цезарь

                                      Цезарь - им солжет?
                     Затем ли я так далеко в победах
                     Простер над миром длань, чтоб опасаться
                     Седобородым правду говорить?
                     Скажи им, Деций, - Цезарь не придет.

                                   Деций

                     Великий Цезарь, объяснить им надо,
                     В чем дело, а не то осмеян буду,
                     Когда им передам слова.

                                   Цезарь

                     Во мне причина - не хочу прийти,
                     И этого довольно для сената.
                     Но я тебя люблю и потому
                     Тебе открою все. Меня жена,
                     Кальпурния, удерживает дома.
                     Ей снилось, будто статуя моя
                     Струила, как фонтан, из ста отверстий
                     Кровь чистую и много знатных римлян
                     В нее со смехом погружали руки.
                     Сон кажется ей знаменьем зловещим,
                     И, на колени встав, она молила,
                     Чтобы остался я сегодня дома.

                                   Деций

                     Но этот сон неверно истолкован,
                     Значение его благоприятно:
                     Из статуи твоей струилась кровь,
                     И много римлян в ней омыло руки, -
                     И это значит, что весь Рим питаем
                     Твоею кровью и что знать теснится
                     За знаками отличья и наград.
                     Вот все, что сон Кальпурнии вещает.

                                   Цезарь

                     Ты сон ее истолковал отлично.

                                   Деций

                     Да, если внемлешь ты моим словам.
                     Узнай же, что сенаторы решили
                     Корону поднести тебе сегодня.
                     Узнав, что ты не явишься, они
                     В решенье поколеблются, и слово
                     Крылатое из уст в уста пойдет:
                     "Прервем сенат, пока хороших снов
                     Супруга Цезарева не увидит".
                     Коль ты не выйдешь, то шептаться будут:
                     "А Цезарь испугался! "
                     Прости меня, о Цезарь, лишь любовь
                     К твоим делам велит сказать мне правду;
                     Мой разум подчинен любви.

                                   Цезарь

                     Нелепы страхи все твои, Кальпурния!
                     И стыдно мне, что я поддался им. -
                     Подайте тогу, я иду.

                Входит Публий, Брут, Лигарий, Метелл, Каска
                             Требоний и Цинна.

                     А вот и Публиций, он пришел за мной.

                                   Публий

                     С добрым утром, Цезарь.

                                   Цезарь

                                             Здравствуй, Публий. -
                     Как, Брут, и ты сегодня встал так рано? -
                     Тебе привет мой, Каска. - Кай Лигарий,
                     И Цезарь не был так к тебе враждебен,
                     Как лихорадка, что тебя сгноила. -
                     Который час?

                                    Брут

                                  Пробило восемь. Цезарь.

                                   Цезарь

                     Благодарю я всех вас за вниманье.

                              Входит Антоний.

                     Как, и Антоний! Ночь в пирах проводит
                     И все же встал. Антоний, с добрым утром!

                                  Антоний

                     Великий Цезарь! С добрым утром!

                                   Цезарь

                     Пусть приготовят все.
                     Я виноват, что додать вас заставляю.
                     А, Цинна, и Метелл, и ты, Требоний.
                     С тобою будет разговор особый,
                     Ко мне сегодня должен ты прийти.
                     Будь ближе, чтобы о тебе я помнил.

                                  Требоний

                     Да, Цезарь.
                                (В сторону.)
                                 И так близко, что друзьям
                     Твоим захочется, чтоб я был дальше.

                                   Цезарь

                     Друзья, пойдем со мной вина отведать,
                     А после вместе выйдем как друзья.

                                    Брут
                                (в сторону)

                     Так только кажется тебе, о Цезарь,
                     И мысль об этом мучит сердце Брута.

                                  Уходят.


СЦЕНА 3

                           Улица около Капитолия.
                      Входит Артемидор, читая письмо.

                                 Артемидор

     "Цезарь, остерегайся Брута; опасайся Кассия; держись подальше от Каски;
следи  за  Цинной; не доверяй Требонию; наблюдай за Метеллом Цимбером; Деций
Брут  тебя  не  любит;  ты  оскорбил  Кая  Лигария.  У  всех этих людей одно
намерение,  и  оно  направлено  против  Цезаря.  Если ты не бессмертен, будь
осмотрителен:  доверчивость  расчищает  дорогу для заговора. Да защитят тебя
всемогущие боги!

                                                       Твой друг Артемидор".

                     Здесь подожду, пока он не пройдет,
                     И, как проситель, дам ему письмо.
                     Душа скорбит о том, что доблесть может
                     Пасть от зубов завистничества злого.
                     Прочтешь письмо, о Цезарь, - будешь жить;
                     А нет - так Судьбы в заговоре с ними.
                                 (Уходит.)


СЦЕНА 4

               Другая часть той же улицы, перед домом Брута.
                           Входят Порция и Луций.

                                   Порция

                    Прошу тебя, беги к сенату, мальчик;
                    И не расспрашивай, скорей иди.
                    Что ж ты стоишь?

                                   Луций

                                     Не знаю порученья.

                                   Порция

                    Хотела б я, чтоб ты назад вернулся
                    Скорей, чем порученье дам тебе.
                    О твердость, будь со мной и между сердцем
                    И языком моим воздвигни гору!
                    Мужчина духом, женщина я силой.
                    Как трудно женщине не выдать тайну.
                    Ты здесь еще?

                                   Луций

                                  Что, госпожа, мне делать?
                    Бежать до Капитолия, вернуться
                    Сюда назад - и больше ничего?

                                   Порция

                    Мне сообщи, как выглядит мой муж.
                    Ведь вышел он больным; и посмотри,
                    Что Цезарь делает, кто близ него. -
                    Чу, мальчик. Что за шум?

                                   Луций

                    Не слышу, госпожа.

                                   Порция

                                        Так слушай лучше.
                    Я слышу, гул внезапный и мятежный
                    Из Капитолия доносит ветер.

                                   Луций

                    Не слышу ничего.

                            Входит прорицатель.

                                   Порция

                                     К нам подойди.
                    Откуда ты?

                                Прорицатель

                               Из дому, госпожа.

                                   Порция

                    Который час?

                                Прорицатель

                                 Девятый, госпожа.

                                   Порция

                    Отправился ли Цезарь в Капитолий?

                                Прорицатель

                    Нет, госпожа; я здесь стою и жду,
                    Когда пройдет он мимо в Капитолий.

                                   Порция

                    Ты хочешь Цезарю подать прошенье?

                                Прорицатель

                    Да, госпожа, и, если Цезарь будет
                    Так милостив к себе, чтобы мне внять,
                    Я попрошу, чтоб он был добр к себе.

                                   Порция

                    Узнал ты, что ему грозит опасность?

                                Прорицатель

                    Покуда нет еще, но может быть.
                    Прощайте. Эта улица тесна.
                    За Цезарем спешащая толпа
                    Сенаторов, и преторов, и разных
                    Просителей здесь слабого задавит.
                    Найду просторней место, чтобы Цезарь
                    Меня услышал, мимо проходя.
                                 (Уходит.)

                                   Порция

                    И я должна уйти. Ах, горе мне,
                    Как слабо сердце женщины. О Брут,
                    Пусть делу твоему поможет небо.
                    Ведь мальчик слышал. Есть у Брута просьба,
                    Но Цезарь ей не внемлет. - Сил нет больше.
                    Беги с моим поклоном к Бруту, Луций;
                    Скажи, что весела я, и назад
                    Мне принеси ответ его скорее.

                          Уходят в разные стороны.


АКТ III

СЦЕНА 1

                  Рим. Перед Капитолием. Заседание сената.
                    Толпа народа; среди нее Артемидор и
                                прорицатель.

                                   Трубы.

                 Входят Цезарь, Брут, Кассий, Каска, Деций,
                     Метелл, Требоний, Цинна, Антоний,
                      Лепид, Попилий, Публий и другие.

                                   Цезарь

                     Настали иды марта.

                                Прорицатель

                     Но, Цезарь, не прошли.

                                 Артемидор

                     Привет, о Цезарь, прочитай письмо.

                                   Деций

                     Требоний просит, чтоб ты на досуге
                     Прочел его смиренное прошенье.

                                 Артемидор

                     Прочти мое сперва, оно тебя
                     Касается. Прочти, великий Цезарь.

                                   Цезарь

                     Что нас касается, пойдет последним.

                                 Артемидор

                     Не медли, Цезарь; прочитай сейчас.

                                   Цезарь

                     Иль он с ума сошел?

                                   Публий

                                         Эй ты, дорогу!

                                   Кассий

                     Что подаешь на улице прошенье?
                     Ступай же в Капитолий.

              Цезарь идет вверх к сенату, остальные - за ним.

                                  Попилий

                     Желаю я успеха вам сегодня.

                                   Кассий

                     Успеха в чем, Попилий?

                                  Попилий

                                            До свиданья.
                          (Направляется к Цезарю.)

                                    Брут

                     А что сказал Попилий Лена?

                                   Кассий

                     Он пожелал успеха нам сегодня.
                     Боюсь, что заговор открыт.

                                    Брут

                     Смотри, он к Цезарю подходит.

                                   Кассий

                     Не медли, Каска, помешать нам могут.
                     Что делать, Брут? Коль заговор раскрыт,
                     Иль Кассий, или Цезарь не вернется,
                     Я заколю себя.

                                    Брут

                                    Будь тверже, Кассий,
                     То не о нас Попилий говорит,
                     Смеется он, и Цезарь так спокоен.

                                   Кассий

                     Требоний действует: смотри, как он
                     Антония уводит за собой.

           Антоний и Требоний уходят, Цезарь и сенаторы занимают
                                свои места.

                                   Деций

                     Так где ж. Метелл? Пускай вперед он выйдет
                     И Цезарю свою изложит просьбу.

                                    Брут

                     Он вышел; ближе следуйте за ним.

                                   Цинна

                     Ты, Каска, первым нанесешь удар.

                                   Каска

                     Готовы ль все?

                                   Цезарь

                                    Какие непорядки
                     Должны исправить Цезарь и сенат?

                                   Метелл

                     Великий и могущественный Цезарь.
                     Ты видишь, Цимбр перед тобой смиренно
                     Склоняется.
                          (Опускается на колени.)

                                   Цезарь

                                 Предупреждаю, Цимбр,
                     Что пресмыканье и низкопоклонство
                     Кровь зажигают у людей обычных
                     И прежнее решенье иль указ
                     В игрушку превращают. Но не думай,
                     Что Цезарь малодушен, как они,
                     Что кровь его расплавить можно,
                     Чем кровь безумцев, то есть сладкой лестью,
                     Низкопоклонством и виляньем псиным.
                     Твой брат изгнанью предан по декрету;
                     Коль будешь ты молить и унижаться.
                     Тебя, как пса, я отшвырну с дороги.
                     Знай, Цезарь справедлив и без причины
                     Решенья не изменит.

                                   Метелл

                     Чей голос более, чем мой, достоин,
                     Чтобы великий Цезарь внял мольбе
                     О возвращенье брата моего?

                                    Брут

                     Не льстя, твою целую руку, Цезарь,
                     Молю тебя о том, чтоб Публий Цимбр
                     Из ссылки был тобою возвращен.

                                   Цезарь

                     Как, Брут?

                                   Кассий

                     Прощенье, Цезарь, милость, Цезарь!
                     К твоим ногам склоняется и Кассий
                     С мольбой о том, чтоб Цимбра ты простил.

                                   Цезарь

                     Будь я как вы, то я поколебался б,
                     Мольбам я внял бы, если б мог молить.
                     В решеньях я неколебим, подобно
                     Звезде Полярной: в постоянстве ей
                     Нет равной среди звезд в небесной тверди.
                     Все небо в искрах их неисчислимых;
                     Пылают все они, и все сверкают,
                     Но лишь одна из всех их неподвижна;
                     Так и земля населена людьми,
                     И все они плоть, кровь и разуменье;
                     Но в их числе лишь одного я знаю,
                     Который держится неколебимо,
                     Незыблемо; и человек тот - я.
                     Я это выкажу и в малом деле:
                     Решив, что Цимбр из Рима будет изгнан,
                     Решенья своего не изменю.

                                   Цинна

                                               Великий Цезарь!

                                   Цезарь

                     Иль Олимп ты сдвинешь?

                                   Деций

                                            О Цезарь!..

                                   Цезарь

                     Брут - и тот молил напрасно.

                                   Каска

                     Тогда пусть руки говорят!

           Каска первый, затем остальные заговорщики и Марк Брут
                              поражают Цезаря.

                                   Цезарь

                     И ты, о Брут! Так падай, Цезарь!
                                 (Умирает.)

                                   Цинна

                     Свобода! Вольность! Пала тирания!
                     По улицам об этом разгласите.

                                   Кассий

                     На ростры поднимитесь и кричите:
                     "Свобода, вольность и освобожденье!"

                                    Брут

                     Народ, сенаторы, не бойтесь, стойте!
                     Смотрите: властолюбья долг оплачен!

                                   Каска

                     Взойди на ростру, Брут.

                                   Деций

                                             И Кассий тоже.

                                    Брут

                     Где Публий?

                                   Цинна

                     Он здесь и потрясен восстаньем этим!

                                   Метелл

                     Смотрите, чтобы Цезаря друзья
                     Не вздумали...

                                    Брут

                     Пустая болтовня! - Не бойся, Публий;
                     Мы ни тебе, ни римлянам другим
                     Вреда не причиним, - скажи всем это.

                                   Кассий

                     Оставь нас, Публий; ведь народ нахлынет
                     И старости твоей не пощадит.

                                    Брут

                     Уйди; пусть отвечают за деянье
                     Свершившие его.

                           Возвращается Требоний.

                                   Кассий

                     Антоний где?

                                  Требоний

                     В свой дом в смятенье скрылся.
                     Бегут, вопя, мужи и жены, дети,
                     Как в Судный день.

                                    Брут

                                        Узнаем судьб решенье;
                     Мы знаем, что умрем, но люди тщатся
                     Как можно дольше дни свои продлить.

                                   Каска

                     Тот, кто отнимет двадцать лет у жизни,
                     Отнимет столько же у страха смерти.

                                    Брут

                     Раз так, то смерть есть благо. Были мы
                     Друзьями Цезарю, его избавив
                     От страха смерти. - Римляне, склонитесь,
                     Омоем руки Цезаревой кровью
                     По локоть и, мечи обрызгав ею,
                     Идемте все немедленно на форум
                     И, потрясая красное оружье,
                     Воскликнем все: "Мир, вольность и свобода!"

                                   Кассий

                     Склонясь, омойтесь. Ведь пройдут века,
                     И в странах, что еще не существуют,
                     Актеры будут представлять наш подвиг.

                                    Брут

                     И снова кровью истечет наш Цезарь,
                     Лежащий здесь, у статуи Помпея,
                     Как прах ничтожный.

                                   Кассий

                                         Да, и каждый раз
                     Нас, совершивших это, назовут
                     Людьми, освободившими отчизну.

                                   Деций

                     Пора нам уходить.

                                   Кассий

                                        Да, вместе выйдем;
                     Брут впереди, а мы за ним; пусть видят,
                     Что в Риме нет сердец смелей и лучше.

                               Входит слуга.

                                    Брут

                     Кто там идет? Антония посланец.

                                   Слуга

                     Так, Брут, велел мой господин склониться,
                     Так Марк Антоний приказал мне - пасть
                     И, распростершись, так тебе сказать:
                     Брут благороден, мудр, и храбр, и честен;
                     Велик был Цезарь царствен, смел и добр.
                     Скажи, что Брута я люблю и чту,
                     А Цезаря боялся, чтил, любил.
                     И если Брут дозволит, чтоб Антоний
                     Мог невредим к нему прийти узнать,
                     Чем Цезарь заслужил такую смерть,
                     То Брут живой ему дороже будет,
                     Чем мертвый Цезарь, и себя он свяжет
                     С судьбой и делом доблестного Брута
                     Среди опасностей и смут грядущих
                     Как верный друг. Так говорит Антоний.

                                    Брут

                     Он - римлянин и доблестный и мудрый,
                     Его всегда я чтил.
                     Скажи, что если он придет сюда,
                     То все узнает и, ручаюсь честью,
                     Уйдет нетронут.

                                   Слуга

                                     Он сейчас придет.
                                 (Уходит.)

                                    Брут

                     Я думаю, он станет нашим другом.

                                   Кассий

                     О, если б так. Его я опасаюсь,
                     И, как всегда, предчувствие мое
                     Меня в том не обманет.

                              Входит Антоний.

                                    Брут

                     Вот он идет. Привет, о Марк Антоний!

                                  Антоний

                     Великий Цезарь! Ты лежишь во прахе?
                     Ужели слава всех побед, триумфов
                     Здесь уместилась? Так покойся с миром. -
                     Все ваши замыслы мне неизвестны,
                     Кому еще хотите кровь пустить;
                     Коль мне, то самый подходящий час -
                     Час смерти Цезаря, и нет оружья
                     Достойнее того, что обагрилось
                     Чистейшею и лучшей в мире кровью.
                     Прошу вас, - если вам я неугоден,
                     Пока дымятся кровью ваши руки,
                     Меня убейте. И тысячелетье
                     Прожив, не буду к смерти так готов;
                     Нет места лучшего, нет лучшей смерти,
                     Чем пасть близ Цезаря от ваших рук,
                     От вас, решающих все судьбы века.

                                    Брут

                     Антоний, смерти не проси у нас.
                     Мы кажемся кровавы и жестоки -
                     Как наши руки и деянье наше;
                     Но ты ведь видишь только наши руки,
                     Деяние кровавое их видишь,
                     А не сердца, что полны состраданья.
                     Лишь состраданье к общим бедам Рима -
                     Огонь мертвит огонь, а жалость - жалость -
                     Убило Цезаря. Но для тебя
                     Мечи у нас притуплены, Антоний,
                     И наши руки, также как сердца,
                     В объятия тебя принять готовы
                     С любовью братской, с дружбой и почетом.

                                   Кассий

                     В раздаче новых почестей и ты
                     С другими наравне получишь голос.

                                    Брут

                     Будь терпелив, пока мы успокоим
                     Народ, который вне себя от страха.
                     Тогда мы объясним тебе причины,
                     За что я, Цезаря всегда любивший,
                     Его убил.

                                  Антоний

                                Я знаю вашу мудрость.
                     Кровавые мне ваши руки дайте;
                     И первому, Марк Брут, тебе жму руку;
                     Второму руку жму тебе, Кай Кассий;
                     Тебе, Брут Деций, и тебе, Метелл;
                     И Цинне, и тебе, мой храбрый Каска;
                     Последним ты, но не в любви, Требоний.
                     Патриции - увы! - что я скажу?
                     Доверие ко мне так пошатнулось,
                     Что вправе вы сейчас меня считать
                     Одним из двух - иль трусом, иль льстецом.
                     О, истинно тебя любил я, Цезарь!
                     И если дух твой носится над нами,
                     То тягостнее смерти для тебя
                     Увидеть, как Антоний твой мирится
                     С убийцами, им руки пожимая
                     Здесь, о великий, над твоим же трупом!
                     Имей я столько ж глаз, как ты ранений,
                     Точащих токи слез, как раны - кровь,
                     И то мне было б легче, чем вступать
                     С убийцами твоими в соглашенье.
                     Прости мне, Юлий. Как олень затравлен,
                     Ты здесь лежишь, охотники ж стоят,
                     Обагрены твоею алой кровью.
                     Весь мир был лесом этого оленя,
                     А он, о мир, был сердцем для тебя.
                     Да, как олень, сражен толпою знати.
                     Ты здесь лежишь.

                                   Кассий

                     Марк Антоний!

                                  Антоний

                     Прости меня, Кай Кассий. -
                     О Цезаре так скажут и враги,
                     В устах же друга то простая скромность.

                                   Кассий

                     Не порицаю, что его ты хвалишь,
                     Но с нами как себя ты поведешь?
                     Скажи, решил ли ты стать нашим другом,
                     Иль не рассчитывать нам на тебя?

                                  Антоний

                     Я руки ваши жал, но я отвлекся
                     От этого, на Цезаря взглянув.
                     Друзья, я с вами весь и вас люблю,
                     И я надеюсь, вы мне объясните,
                     Чем и кому был Цезарь так опасен.

                                    Брут

                     Иначе б диким зрелищем то было.
                     Но побужденья наши так высоки,
                     Что, будь ты сыном Цезаря, Антоний,
                     Ты внял бы им.

                                  Антоний

                                    Лишь этого хочу.
                     А сверх того прошу я вас, чтоб тело
                     Дозволили мне вынести на площадь
                     И на похоронах его с трибуны,
                     Как подобает другу, речь держать.

                                    Брут

                     Да, Марк Антоний.

                                   Кассий

                                       Брут, одно лишь слово.
                               (Тихо, Бруту.)
                     Не знаешь сам, что делаешь: нельзя
                     Нам допускать, чтоб речь держал Антоний;
                     Как знать, не возбудит ли он народ
                     Своею речью?

                                    Брут

                                  Ты меня прости.
                     Сам на трибуну первым я взойду
                     И разъясню, за что убит был Цезарь;
                     Скажу, что будет говорить Антоний
                     С согласья нашего и разрешенья,
                     Что праху Цезаря мы отдадим
                     Все почести, какие подобают.
                     Нам это только пользу принесет.

                                   Кассий

                     Как знать, что будет. Мне это не любо.

                                    Брут

                     Итак, возьми прах Цезаря, Антоний.
                     В надгробной речи нас не порицай.
                     Но Цезарю воздай хвалу как должно,
                     Сказав, что это разрешили мы;
                     А иначе ты будешь отстранен
                     От похорон; и говорить ты будешь
                     С трибуны той же самой, что и я,
                     Когда окончу речь.

                                  Антоний

                                        Быть по сему.
                     Мне большего не надо.

                                    Брут

                                           Приготовь же
                     Прах Цезаря и приходи на форум.

                        Все, кроме Антония, уходят.

                                  Антоний

                     Прости меня, о прах кровоточащий,
                     Что кроток я и ласков с палачами.
                     Останки благороднейшего мужа,
                     Кому в потоке времени нет равных.
                     О, горе тем, кто эту кровь пролил!
                     Над ранами твоими я пророчу, -
                     Рубиновые губы уст немых
                     Открыв, они через меня вещают -
                     Проклятье поразит тела людей;
                     Гражданская война, усобиц ярость
                     Италию на части раздерут;
                     И кровь и гибель будут так привычны,
                     Ужасное таким обычным станет,
                     Что матери смотреть с улыбкой будут,
                     Как четвертует их детей война;
                     И жалость всякую задушит дикость;
                     Дух Цезаря в погоне за отмщеньем,
                     С Гекатою из преисподней выйдя,
                     На всю страну монаршьим криком грянет:
                     "Пощады нет! " - и спустит псов войны,
                     Чтоб злодеянье вся земля узнала
                     По смраду тел, просящих погребенья.

                               Входит слуга.

                     Ты послан от Октавия, не так ли?

                                   Слуга

                     Да, Марк Антоний.

                                  Антоний

                     Цезарь писал ему, чтоб в Рим он прибыл.

                                   Слуга

                     Он получил письмо и скоро будет.
                     Тебе же устно он передает...
                               (Увидев тело.)
                     О Цезарь!

                                  Антоний

                     Великодушен ты; уйди и плачь.
                     Скорбь заразительна; мои глаза,
                     Увидев перлы скорби на твоих,
                     Слезятся. Где сейчас твой господин?

                                   Слуга

                     Стал на ночь лагерем, семь миль от Рима.

                                  Антоний

                     Спеши назад, скажи, что здесь случилось:
                     Рим в трауре, в опасном возбужденье,
                     И Рим Октавию небезопасен;
                     Так передай ему. Нет, подожди.
                     Мы вместе тело вынесем на площадь,
                     Там буду речь держать и попытаюсь
                     Узнать, как отзывается народ
                     На злодеянье этих кровопийц;
                     И сообразно этому потом
                     Октавию доставишь донесенье.
                     Ну, помогай.

                         Уходят, унося труп Цезаря.


СЦЕНА 2

                                   Форум.
                    Входят Брут, Кассий и толпа граждан.

                                  Граждане

                     Хотим мы знать причину! Объясните!

                                    Брут

                     Друзья, за мной и слушайте меня. -
                     Ты ж. Кассий, избери другую площадь,
                     Толпу разделим. -
                     Кто хочет выслушать меня, останьтесь;
                     Кто хочет, пусть за Кассием идет;
                     Мы объясним, зачем для блага всех
                     Убит был Цезарь.

                              Первый гражданин

                                      Брута буду слушать.

                              Второй гражданин

                     Я Кассия послушаю, а после,
                     Все выслушав, их доводы сравним.

          Кассий уходит с частью граждан. Брут всходит на ростру.

                              Третий гражданин

                     Молчанье! Говорит достойный Брут.

                                    Брут

                     Терпенье до конца.

Римляне,  сограждане и друзья! Выслушайте, почему я поступил так, и молчите,
чтобы вам было слышно; верьте мне ради моей чести и положитесь на мою честь,
чтобы  поверить;  судите  меня по своему разуменью и пробудите ваши чувства,
чтобы  вы  могли  судить лучше. Если в этом собрании есть хоть один человек,
искренне  любивший  Цезаря,  то  я говорю ему: любовь Брута к Цезарю была не
меньше,  чем  его.  И  если  этот  друг  спросит, почему Брут восстал против
Цезаря,  то  вот мой ответ: не потому, что я любил Цезаря меньше, но потому,
что  я  любил  Рим  больше.  Что  вы предпочли бы: чтоб Цезарь был жив, а вы
умерли  рабами,  или чтобы Цезарь был мертв и вы все жили свободными людьми?
Цезарь  любил  меня, и я его оплакиваю; он был удачлив, и я радовался этому;
за доблести я чтил его; но он был властолюбив, и я убил его. За его любовь -
слезы; за его удачи - радость; за его доблести - почет; за его властолюбие -
смерть.  Кто  здесь  настолько  низок,  чтобы желать стать рабом? Если такой
найдется,  пусть  говорит, - я оскорбил его. Кто здесь настолько одичал, что
не  хочет  быть римлянином? Если такой найдется, пусть говорит, - я оскорбил
его.  Кто  здесь  настолько гнусен, что не хочет любить свое отечество? Если
такой найдется, пусть говорит, - я оскорбил его. Я жду ответа.

                                    Все

     Такого нет, Брут, нет.

                                    Брут

     Значит,  я  никого  не  оскорбил.  Я  поступил  с  Цезарем  так, как вы
поступили  бы  с  Брутом.  Причина  его смерти записана в свитках Капитолия;
слава его не умалена в том, в чем он был достоин, и вина его не преуменьшена
в том, за что он поплатился смертью.

                  Входит Антоний и другие с телом Цезаря.

Вот  его  тело,  оплакиваемое Марком Антонием, который, хотя и непричастен к
его  убийству, но выиграет от этого - он будет жить в республике. В таком же
выигрыше  будет  и  любой  из вас. С этим я ухожу, - и так же, как я поразил
моего  лучшего  друга  для  блага  Рима, так сохраню я этот кинжал для себя,
если моей отчизне потребуется моя смерть.

                                    Все

                       Живи, о Брут! Живи! Живи!

                              Первый гражданин

                       С триумфом отнесем его домой.

                              Второй гражданин

                       Воздвигнем статую ему, как предкам.

                              Третий гражданин

                       Пусть станет Цезарем.

                            Четвертый гражданин

                                             В нем увенчаем
                       Все лучшее от Цезаря.

                              Первый гражданин

                       Проводим его домой с почетом.

                                    Брут

                       Сограждане!

                              Второй гражданин

                                   Брут говорит. Молчанье!

                              Первый гражданин

                       Потише, эй!

                                    Брут

                       Друзья, позвольте, я уйду один,
                       А вас прошу с Антонием остаться.
                       Почтенье праху Цезаря воздайте,
                       А также славе доблестной его,
                       О них в надгробном слове Марк Антоний
                       Здесь с разрешенья нашего вам скажет.
                       Я ухожу, а вы не расходитесь,
                       Пока Антоний речи не закончит.
                                 (Уходит.)

                              Первый гражданин

                       Останемся Антония послушать.

                              Третий гражданин

                       Антоний благородный, на трибуну
                       Ты поднимись. - Послушаем его.

                                  Антоний

                       Обязан Бруту я за разрешенье
                       Здесь речь держать.
                            (Всходит на ростру.)

                            Четвертый гражданин

                       Что он сказал о Бруте?

                              Третий гражданин

                       Что он обязан Бруту разрешеньем
                       Здесь перед нами всеми речь держать.

                            Четвертый гражданин

                       Пусть говорит почтительней о Бруте.

                              Первый гражданин

                       Ведь Цезарь был тиран.

                              Третий гражданин

                                              В том нет сомненья,
                       Но, к счастью, от него избавлен Рим.

                              Второй гражданин

                       Послушаем Антония. Молчанье!

                                  Антоний

                       О римляне!

                                    Все

                                  Послушаем его.

                                  Антоний

                       Друзья, сограждане, внемлите мне.
                       Не восхвалять я Цезаря пришел,
                       А хоронить. Ведь зло переживает
                       Людей, добро же погребают с ними.
                       Пусть с Цезарем так будет. Честный Брут
                       Сказал, что Цезарь был властолюбив.
                       Коль это правда, это тяжкий грех,
                       За это Цезарь тяжко поплатился.
                       Здесь с разрешенья Брута и других, -
                       А Брут ведь благородный человек,
                       И те, другие, тоже благородны, -
                       Над прахом Цезаря я речь держу.
                       Он был мне другом искренним и верным,
                       Но Брут назвал его властолюбивым,
                       А Брут весьма достойный человек.
                       Гнал толпы пленников к нам Цезарь в Рим,
                       Их выкупом казну обогащал,
                       Иль это тоже было властолюбьем?
                       Стон бедняка услыша, Цезарь плакал,
                       А властолюбье жестче и черствей;
                       Но Брут назвал его властолюбивым,
                       А Брут весьма достойный человек.
                       Вы видели, во время Луперкалий
                       Я трижды подносил ему корону,
                       И трижды он отверг - из властолюбья?
                       Но Брут назвал его властолюбивым,
                       А Брут весьма достойный человек.
                       Что Брут сказал, я не опровергаю,
                       Но то, что знаю, высказать хочу.
                       Вы все его любили по заслугам,
                       Так что ж теперь о нем вы не скорбите?
                       О справедливость! Ты в груди звериной,
                       Лишились люди разума. Простите;
                       За Цезарем ушло в могилу сердце.
                       Позвольте выждать, чтоб оно вернулось.

                              Первый гражданин

                       В его словах как будто много правды.

                              Второй гражданин

                       Выходит, если только разобраться, -
                       Зря Цезарь пострадал.

                              Третий гражданин

                                             А я боюсь,
                       Его заменит кто-нибудь похуже.

                            Четвертый гражданин

                       Вы слышали? Не взял короны Цезарь;
                       Так, значит, не был он властолюбив.

                              Первый гражданин

                       Тогда они поплатятся жестоко.

                              Второй гражданин

                       От слез глаза его красны, как угли.

                              Третий гражданин

                       Всех благородней в Риме Марк Антоний.

                                  Антоний

                       Вчера еще единым словом Цезарь
                       Всем миром двигал: вот он недвижим,
                       Без почестей, пренебрегаем всеми.
                       О граждане, когда бы я хотел
                       Поднять ваш дух к восстанью и отмщенью,
                       Обидел бы я Кассия и Брута,
                       А ведь они достойнейшие люди.
                       Я не обижу их, скорей обижу
                       Покойного, себя обижу, вас,
                       Но не таких достойнейших людей.
                       Вот здесь пергамент с Цезаря печатью,
                       Найденный у него, - то завещанье.
                       Когда бы весь народ его услышал, -
                       Но я читать его не собираюсь, -
                       То раны Цезаря вы лобызали б,
                       Платки мочили бы в крови священной,
                       Просили б волосок его на память
                       И, умирая, завещали б это
                       Как драгоценнейшее достоянье
                       Своим потомкам.

                            Четвертый гражданин

                       Прочти нам завещанье, Марк Антоний.

                                    Все

                       Прочти нам Цезарево завещанье!

                                  Антоний

                       Друзья, терпенье. Мне нельзя читать.
                       Нельзя вам знать, как Цезарь вас любил.
                       Вы - люди, а не дерево, не камни;
                       Услышав Цезарево завещанье,
                       Воспламенитесь вы, с ума сойдете;
                       Не знаете вы о своем наследстве,
                       А иначе - о, что бы здесь свершилось!

                            Четвертый гражданин

                       Мы слушаем. Читай скорей, Антоний,
                       Прочти нам Цезарево завещанье.

                                  Антоний

                       Терпенье. Можете вы подождать.
                       О завещанье я вам проболтался,
                       Боюсь обидеть тех людей достойных,
                       Что Цезаря кинжалами сразили.

                            Четвертый гражданин

                       Достойных! Нет, предатели они.

                                    Все

                       Читай нам завещанье!

                              Второй гражданин

                       Они злодеи, убийцы. Читай же завещанье!

                                  Антоний

                       Хотите, чтоб прочел я завещанье?
                       Над прахом Цезаря все станьте кругом,
                       Я покажу того, кто завещал.
                       Могу ль сойти? Вы разрешите мне?

                                    Все

                       Сходи.

                              Второй гражданин

                       Спускайся.

                          Антоний сходит с ростры.

                       Мы разрешаем.

                            Четвертый гражданин

                       Станьте в круг.

                              Первый гражданин

                       От тела и носилок отойдите.

                              Второй гражданин

                       Место Антонию, благородному Антонию!

                                  Антоний

                       Так не теснитесь. Расступитесь шире.

                                    Все

                       Назад! Назад! Раздайтесь!

                                  Антоний

                       Коль слезы есть у вас, готовьтесь плакать.
                       Вы эту тогу знаете; я помню,
                       Как Цезарь в первый раз ее надел:
                       То было летним вечером, в палатке,
                       В тот день, когда он нервиев разбил.
                       Смотрите! След кинжала - это Кассий;
                       Сюда удар нанес завистник Каска,
                       А вот сюда любимый Брут разил:
                       Когда ж извлек он свой кинжал проклятый,
                       То вслед за ним кровь Цезаря метнулась,
                       Как будто из дверей, чтоб убедиться -
                       Не Брут ли так жестоко постучался.
                       Ведь Брут всегда был Цезарев любимец,
                       О боги, Цезарь так любил его!
                       То был удар из всех ударов злейший:
                       Когда увидел он, что Брут разит,
                       Неблагодарность больше, чем оружье,
                       Его сразила; мощный дух смутился,
                       И вот, лицо свое закрывши тогой.
                       Перед подножьем статуи Помпея,
                       Где кровь лилась, великий Цезарь пал.
                       Сограждане, какое то паденье!
                       И я и вы, мы все поверглись ниц,
                       Кровавая ж измена торжествует.
                       Вы плачете; я вижу, что вы все
                       Растроганы: то слезы состраданья.
                       Вы плачете, увидевши раненья
                       На тоге Цезаря? Сюда взгляните,
                       Вот Цезарь сам, убийцами сраженный.

                              Первый гражданин

                       О скорбный вид!

                              Второй гражданин

                                       О благородный Цезарь!

                              Третий гражданин

                       Злосчастный день!

                            Четвертый гражданин

                                         Предатели, убийцы!

                              Первый гражданин

                       О зрелище кровавое!

                              Второй гражданин

                                           Мы отомстим!

                                    Все

               Месть! Восстанем! Найти их! Сжечь! Убить!
               Пусть ни один предатель не спасется.

                                  Антоний

                       Сограждане, постойте.

                              Первый гражданин

                       Молчанье! Марк Антоний говорит.

                              Второй гражданин

                       Мы слушаем его, мы пойдем за ним, мы умрем с ним.

                                  Антоний

                       Друзья мои, я вовсе не хочу,
                       Чтоб хлынул вдруг мятеж потоком бурным.
                       Свершившие убийство благородны;
                       Увы, мне неизвестны побужденья
                       Их личные, они мудры и честны
                       И сами все вам могут объяснить.
                       Я не хочу вас отвратить от них.
                       Я не оратор, Брут в речах искусней;
                       Я человек открытый и прямой
                       И друга чтил; то зная, разрешили
                       Мне говорить на людях здесь о нем.
                       Нет у меня заслуг и остроумья,
                       Ораторских приемов, красноречья,
                       Чтоб кровь людей зажечь. Я говорю
                       Здесь прямо то, что вам самим известно:
                       Вот раны Цезаря - уста немые,
                       И я прошу их - пусть вместо меня
                       Они заговорят. Но будь я Брутом,
                       А Брут Антонием, тогда б Антоний
                       Воспламенил ваш дух и дал язык
                       Всем ранам Цезаря, чтоб, их услышав,
                       И камни Рима, возмутясь, восстали.

                                    Все

                       Восстанем мы!

                              Первый гражданин

                                     Сожжем дотла дом Брута!

                              Третий гражданин

                       Скорее заговорщиков ловите!

                                  Антоний

                       Внемлите мне, сограждане, внемлите!

                                    Все

                       Молчанье, эй! Антоний говорит.

                                  Антоний

                       Друзья, восстали вы, еще не зная,
                       Чем Цезарь заслужил любовь такую.
                       Увы, не знаете; я вам открою;
                       Забыли вы о завещанье.

                                    Все

                       Он прав: узнать нам надо завещанье.

                                  Антоний

                       Вот завещанье с Цезаря печатью.
                       Он римлянину каждому дает,
                       На каждого по семьдесят пять драхм.

                              Второй гражданин

                       О, благородный Цезарь! Месть за смерть!

                              Третий гражданин

                       О, Цезарь царственный!

                                  Антоний

                       Дослушайте меня!

                                    Все

                                        Молчанье, эй!

                                  Антоний

                       Он завещал вам все свои сады,
                       Беседки и плодовые деревья
                       Вдоль Тибра, вам и всем потомкам вашим
                       На веки вечные для развлечений,
                       Чтоб там вы отдыхали и гуляли.
                       Таков был Цезарь! Где найти другого?

                              Первый гражданин

                       Нет, никогда. Скорей, скорей идемте!
                       Мы прах его сожжем в священном месте
                       И подожжем предателей дома.
                       Берите тело.

                              Второй гражданин

     Огня добудьте.

                              Третий гражданин

     Скамьи ломайте.

                            Четвертый гражданин

     Скамьи выламывайте, окна, все!

                          Граждане уходят с телом.

                                  Антоний

                       Я на ноги тебя поставил, смута!
                       Иди любым путем.

                               Входит слуга.

                                        Ну как дела?

                                   Слуга

                       Октавий прибыл в Рим, мой господин.

                                  Антоний

                       Где ж он?

                                   Слуга

                       С Лепидом вместе в Цезаревом доме.

                                  Антоний

                       Сейчас отправлюсь я туда к нему.
                       Он прибыл кстати. Весела Фортуна
                       И потому ни в чем нам не откажет.

                                   Слуга

                       Я слышал, он сказал, что Брут и Кассий
                       Промчались бешено в ворота Рима.

                                  Антоний

                       Пронюхали, наверно, что народ
                       Я подстрекнул. К Октавию идем.

                                  Уходят.


СЦЕНА 3

                                   Улица.
                             Входит поэт Цинна.

                                   Цинна

                    Мне снилось, что я с Цезарем пирую.
                    Предчувствия гнетут воображенье;
                    Я не хотел из дома выходить,
                    Но что-то тянет прочь.

                              Входят граждане.

                              Первый гражданин

     Как твое имя?

                              Второй гражданин

     Куда идешь?

                              Третий гражданин

     Где ты живешь?

                            Четвертый гражданин

     Женат ты или холост?

                              Второй гражданин

     Отвечай всем прямо.

                              Первый гражданин

     Да, и коротко.

                            Четвертый гражданин

     Да, и толково.

                              Третий гражданин

     Да, и правдиво, это будет лучше для тебя.

                                   Цинна

     Как  мое имя? Куда я иду? Где я живу? Женат я или холост? Ответить всем
прямо, коротко, толково и правдиво. Говоря толково, я холостяк.

                              Второй гражданин

     Это  все  равно  что  сказать:  все  женатые  глупцы. Ты мне за это еще
ответишь. Отвечай прямо.

                                   Цинна

     Прямо - я шел на похороны Цезаря.

                              Первый гражданин

     Как друг или враг?

                                   Цинна

     Как друг.

                              Второй гражданин

     Вот это прямой ответ.

                            Четвертый гражданин

     Где живешь, - коротко.

                                   Цинна

     Коротко - я живу у Капитолия.

                              Третий гражданин

     Как зовут тебя, - правдиво.

                                   Цинна

     Правдиво - меня зовут Цинна.

                              Первый гражданин

     Рвите его на клочки: он заговорщик.

                                   Цинна

     Я поэт Цинна! Я поэт Цинна!

                            Четвертый гражданин

     Рвите его за плохие стихи, рвите его за плохие стихи!

                                   Цинна

     Я не заговорщик Цинна.

                              Второй гражданин

     Все  равно,  у  него то же имя - Цинна; вырвать это имя из его сердца и
разделаться с ним.

                              Третий гражданин

     Рвите  его!  Рвите  его!  Живей, головни, эй! Головни. К дому Брута и к
дому  Кассия.  Жгите  все.  Одни к дому Деция, другие к дому Каски, третьи к
дому Лигария. Живей, идем!

                                  Уходят.


АКТ IV

СЦЕНА 1

                 Антоний, Октавий и Лепид сидят за столом.

                                  Антоний

                       Погибнут все, отмеченные нами.

                                  Октавий

                       И брат твой в их числе. Лепид, согласен?

                                   Лепид

                       Согласен.

                                  Октавий

                                 Так отметь его, Антоний.

                                   Лепид

                       Но при условии, что жить не будет
                       И Публий, сын твоей сестры, Антоний.

                                  Антоний

                       Умрет и он; ему знак смерти ставлю.
                       В дом Цезаря иди теперь, Лепид,
                       За завещанием, и мы решим,
                       Как сократить расходы из наследства.

                                   Лепид

                       А сами вы где будете? Иль здесь, иль в Капитолии?

                                  Октавий

                       Здесь или в Капитолии.

                               Лепид уходит.

                                  Антоний

                       Вот жалкий, недостойный человек.
                       Ему бы на посылках быть, а он,
                       Когда мы натрое разделим мир,
                       Получит третью часть?

                                  Октавий

                                             Считая так,
                       Ты допустил, чтоб он голосовал.
                       Когда решалось, кто достоин смерти
                       И попадет в проскрипционный список.

                                  Антоний

                       Годами старше я, чем ты, Октавий.
                       Мы почести возложим на него,
                       Чтоб с нас самих снять этот груз позорный,
                       И он пойдет, как с золотом осел,
                       Потея и кряхтя под тяжкой ношей,
                       Куда мы поведем или погоним;
                       Когда ж. он нам сокровища доставит,
                       Мы снимем их, его ж погоним прочь.
                       Пусть, как осел, он хлопает ушами,
                       На выгоне пасясь.

                                  Октавий

                                         Так можно сделать,
                       Но он испытанный и храбрый воин.

                                  Антоний

                       Как и мой конь, Октавий, и за это
                       Ему я обеспечиваю корм;
                       Его я тоже обучил сражаться,
                       Сворачивать, и мчаться, и стоять,
                       Его движеньями я управляю.
                       Примерно так же нужно и Лепида
                       Учить, и направлять, и понукать.
                       Безмозглый человек, он ум питает
                       Отбросами чужими, подражаньем
                       И старые обноски с плеч чужих
                       Берет за образец. О нем довольно,
                       Он лишь орудье. А теперь, Октавий,
                       Поговорим о главном: Брут и Кассий
                       Собрали войско, соберем и мы;
                       Поэтому союз наш закрепим,
                       Сплотим друзей, приложим все усилья.
                       Давай немедленно вдвоем обсудим,
                       Как лучше козни скрытые открыть
                       И явные опасности рассеять.

                                  Октавий

                       Согласен я. Ведь мы с тобой в облаве
                       И в окруженье лающих врагов;
                       Боюсь, у многих скрыта под улыбкой
                       Тьма козней злых.

                                  Уходят.


СЦЕНА 2

                 Перед палаткой Брута в лагере около Сард.
              Барабанный бой. Входят Брут, Луцилий и солдаты;
                       Титиний и Пиндар встречают их.

                                    Брут

                     Стой!

                                  Луцилий

                           Скажи пароль. И стой!

                                    Брут

                     Ну как, Луцилий! Далеко ли Кассий?

                                  Луцилий

                     Он близко, и уже явился Пиндар,
                     Чтоб передать тебе его привет.

                                    Брут

                     Он шлет привет мне. - Господин твой, Пиндар,
                     Сам в раздраженье или чрез других
                     Дал веский повод мне для сожаленья
                     О сделанном; но, если он прибудет,
                     Все разъяснится.

                                   Пиндар

                                      Я не сомневаюсь,
                     Он явится к тебе таким, как был,
                     Исполнен и вниманья и почтенья.

                                    Брут

                     Не сомневаюсь в том. - Скажи, Луцилий,
                     Какой прием оказан был тебе?

                                  Луцилий

                     С почетом и любезностью, как должно,
                     Но не с таким доверчивым радушьем
                     И дружеским свободным обращеньем,
                     Как раньше то бывало.

                                    Брут

                                           Это значит,
                     Что пылкий друг остыл; заметь, Луцилий,
                     Когда любовь пресыщена и тает,
                     То внешний церемониал ей нужен.
                     Уверток нет в прямой и честной вере;
                     А человек пустой, как конь строптивый,
                     Выказывает стать свою и прыть,
                     Но, получив удар кровавых шпор,
                     Вдруг никнет и, не выдержавши пробы,
                     Как кляча, падает. Ведет он войско?

                                  Луцилий

                     Заночевать они хотели в Сардах;
                     Часть большая, вся конница сюда
                     Прибудет с Кассием.

                              Топот за сценой.

                                    Брут

                                         Чу! Вот и он.
                     Идем к нему навстречу.

                          Входит Кассий с войском.

                                   Кассий

                     Эй, стой!

                                    Брут

                               Стой, эй! Отдать приказ!

                               Первый солдат

                     Стой!

                               Второй солдат

                     Стой!

                               Третий солдат

                     Стой!

                                   Кассий

                     Мой брат, как ты несправедлив ко мне.

                                    Брут

                     О боги! Я ль несправедлив к врагам?
                     Могу ль я быть несправедливым к брату?

                                   Кассий

                     Спокойствие твое зловеще, Брут,
                     И если только...

                                    Брут

                                      Успокойся, Кассий.
                     Спокойно скажешь все, тебя я знаю.
                     Но здесь, перед глазами наших войск,
                     Не будем ссориться, - им нужно видеть
                     Лишь знаки нашей дружбы. Отведи их,
                     Потом в моей палатке все упреки
                     Мне выскажешь открыто, Кассий.

                                   Кассий

                     Пиндар,
                     Скажи начальникам, чтоб отвели
                     Свои отряды дальше.

                                    Брут

                     Луцилий, сделай то же. Пусть никто
                     Не входит к нам во время совещанья.
                     У входа встанут Луций и Титиний.

                                  Уходят.


СЦЕНА 3

                               Палатка Брута.
                           Входят Брут и Кассий.

                                   Кассий

                     Ты оскорбил меня тем, что запятнан
                     И осужден тобою Люций Пелла
                     За взяточничество и поборы с Сард,
                     А все мои ходатайства о нем
                     Отвергнуты, хотя его я знаю.

                                    Брут

                     Ты оскорбил себя, прося о нем.

                                   Кассий

                     В такое время, как сейчас, нельзя
                     Наказывать за мелкие проступки.

                                    Брут

                     И про тебя ведь, Кассий, говорят,
                     Что будто бы ты на руку нечист
                     И недостойных званьем облекаешь
                     За золото.

                                   Кассий

                                Я на руку нечист!
                     Не будь ты Брутом, то, клянусь богами,
                     Такая речь была б твоей последней.

                                    Брут

                     А имя Кассия порок прикрыло,
                     И наказанье головой поникло.

                                   Кассий

                     Наказанье!

                                    Брут

                     Припомни март и мартовские иды:
                     Иль Цезарь пал не ради правосудья?
                     Иль негодяями он был сражен
                     Несправедливо? Разве кто из нас,
                     Сразивших мужа первого на свете
                     За покровительство разбою, станет
                     Себя пятнать позорным лихоимством
                     И продавать величье нашей чести
                     За хлам ничтожный, липнущий к рукам?
                     Быть лучше псом и лаять на луну,
                     Чем быть таким.

                                   Кассий

                                     Брут, не трави меня.
                     Я не стерплю; ты, позабывшись, хочешь
                     Меня унизить. Я солдат и старше
                     Тебя по опыту, умею лучше
                     Вести переговоры.

                                    Брут

                                       Нет, нет, Кассий.

                                   Кассий

                     Я прав.

                                    Брут

                             Нет, ты не прав.

                                   Кассий

                     Довольно, или из себя я выйду.
                     Остерегись, не искушай меня.

                                    Брут

                     Ничтожный, прочь!

                                   Кассий

                                       Возможно ль?

                                    Брут

                     Выслушай мои слова.
                     Иль ярости твоей мне уступить?
                     Иль трепетать пред взглядами безумца?

                                   Кассий

                     О боги, боги! Как снести мне это?

                                    Брут

                     И больше вынесешь, сломив гордыню.
                     Рабам показывай, как вспыльчив ты,
                     Пускай они дрожат. Мне ль уступать?
                     Иль должен я почтительно склоняться
                     Пред вспышками твоими? Нет, клянусь,
                     Яд желчный свой в себе ты переваришь,
                     Хотя б тебя взорвал он; я ж. отныне
                     Над гневностью твоей смеяться буду
                     И потешаться.

                                   Кассий

                                   До того ль дошло?

                                    Брут

                     Ты говоришь, что как солдат ты лучше.
                     Так докажи на деле хвастовство,
                     Доставь мне удовольствие: ведь я
                     Учиться рад у доблестных людей.

                                   Кассий

                     Ты всячески меня поносишь, Брут.
                     Я говорил, что я как воин старше,
                     Иль я не так сказал?

                                    Брут

                                          Мне все равно.

                                   Кассий

                     И Цезарь так не оскорблял меня.

                                    Брут

                     И ты его не смел так раздражать.

                                   Кассий

                     Не смел?!

                                    Брут

                     Нет.

                                   Кассий

                     Не смел так раздражать?!

                                    Брут

                                              Не смел из страха.

                                   Кассий

                     Не злоупотребляй моей любовью,
                     Иль то свершу, о чем сам пожалею.

                                    Брут

                     Ты сделал то, о чем жалеть сам должен.
                     Мне не страшны твои угрозы, Кассий,
                     Вооружен я доблестью так крепко.
                     Что все они, как легкий ветер, мимо
                     Проносятся. Я посылал к тебе
                     За золотом и получил отказ.
                     Я не могу добыть бесчестьем денег;
                     Скорее стану я чеканить сердце,
                     Лить в драхмы кровь свою, чем вымогать
                     Гроши из рук мозолистых крестьян
                     Бесчестным способом. Ведь я просил
                     Те деньги на оплату легионам,
                     И ты мне отказал. Так сделал Кассий?
                     Иль Каю Кассию я отказал бы?
                     Когда Марк Брут так скуп и алчен станет,
                     Чтоб прятать деньги от своих друзей,
                     Тогда, о боги, молниями всеми
                     Его сразите!

                                   Кассий

                                  Я не отказал.

                                    Брут

                     Ты отказал.

                                   Кассий

                                 Нет, и безумен тот,
                     Кто мой ответ принес. Мне сердце ранил Брут.
                     Друг переносит недостатки друга,
                     А Брут преувеличивает их.

                                    Брут

                     Ты начал их выказывать на мне.

                                   Кассий

                     Меня не любишь ты.

                                    Брут

                                        Я не люблю твои пороки.

                                   Кассий

                     Глаз друга должен их не замечать.

                                    Брут

                     Льстецы не видят даже и пороки
                     Величиной с Олимп.

                                   Кассий

                     Придите же, Антоний и Октавий,
                     И одному лишь Кассию отметите,
                     Мир Кассию постыл, он ненавидим
                     Любимым другом, опорочен братом,
                     Как раб, поруган. Все его ошибки
                     Записаны, затвержены на память,
                     Чтоб в зубы мне швырнуть. О, душу всю
                     Я б выплакал из глаз! Вот мой кинжал,
                     Вот грудь моя нагая, и в ней сердце
                     Богаче золота и руд Плутона.
                     Когда ты римлянин, возьми его;
                     Я, отказавший в золоте, дам сердце;
                     Рази меня, как Цезаря. Я знаю,
                     Что в ненависти ты его любил
                     Сильней, чем Кассия.

                                    Брут

                                         Вложи кинжал,
                     Излей свой гнев как хочешь на свободе,
                     Как хочешь поноси, ты только вспыльчив.
                     О, Кассий, ты в ярмо впряжен с ягненком,
                     В нем гнев таится, как в кремне огонь;
                     Он при ударе высекает искру
                     И тотчас остывает.

                                   Кассий


                                        Будет Кассий
                     Посмешищем для Брута своего,
                     Когда он распалится в раздраженье?

                                    Брут

                     Я тоже в раздраженье говорил.

                                   Кассий

                     Ты сознаешься в этом? Дай мне руку.

                                    Брут

                     И сердце вместе с ней.

                                   Кассий

                                            О Брут.

                                    Брут

                                                    В чем дело?

                                   Кассий

                     Иль нет в тебе любви ко мне настолько,
                     Чтобы сносить ту вспыльчивость, что мать
                     Передала мне?

                                    Брут

                                   Да, отныне, Кассий,
                     Когда вспылишь на Брута, знать он будет,
                     Что мать твоя бранится с ним, и только.

                                    Поэт
                                (за сценой)

                     К военачальникам меня пустите,
                     У них там ссора, и нельзя одних
                     Их оставлять.

                                  Луцилий
                                (за сценой)

                     Нет, к ним ты не пройдешь.

                                    Поэт
                                (за сценой)

                     Лишь смерть меня удержит.

                Входит поэт в сопровождении Луцилия, Титиния
                                  и Луция.

                                   Кассий

                     Что там? В чем дело?

                                    Поэт

                     Военачальники! Как вам не стыдно?
                     Любовь и дружба быть меж вас должны,
                     Поверьте мне - я больше жил, чем вы.

                                   Кассий

                     Ха-ха! Рифмует циник очень плоско.

                                    Брут

                     Ступай отсюда прочь. Уйди, бесстыдник.

                                   Кассий

                     Терпенье, Брут; ведь он всегда таков.

                                    Брут

                     Терплю я шутовство в другое время.
                     Война не дело этих стихоплетов. -
                     Любезный, прочь!

                                   Кассий

                                      Ступай, ступай отсюда!

                                Поэт уходит.

                                    Брут

                     Луцилий и Титиний, мой приказ
                     Начальникам - встать лагерем здесь на ночь.

                                   Кассий

                     Потом вернитесь и с собой Мессалу
                     К нам приведите.

                         Луцилий и Титиний уходят.

                                    Брут

                                      Луций, дай вина!

                                   Кассий

                     Не знал я, что так вспыльчив ты бываешь.

                                    Брут

                     О Кассий, угнетен я тяжкой скорбью.

                                   Кассий

                     Ты философию свою забыл,
                     Когда случайным бедам поддаешься.

                                    Брут

                     Кто тверже в скорби: ведь Порция мертва.

                                   Кассий

                     Как, Порция?

                                    Брут

                                  Она мертва.

                                   Кассий

                     Как смерти я избег, тебе переча?
                     О, тяжкая и скорбная утрата.
                     Что за болезнь?

                                    Брут

                                     Тоска по мне в разлуке,
                     Скорбь, что враги, Октавий и Антоний,
                     Сильнее нас, известья оба эти
                     Совпали; и в расстройстве чувств она,
                     Слуг отославши, проглотила пламя.

                                   Кассий

                     И умерла?

                                    Брут

                               Да, умерла.

                                   Кассий

                                            О боги!

                 Возвращается Луций с вином и светильником.

                                    Брут

                     О ней ни слова больше. - Дай мне кубок!
                     В нем утоплю я нашу ссору, Кассий.
                                  (Пьет.)

                                   Кассий

                     Тост благородный будит в сердце жажду, -
                     Налей мне, Луций, кубок через край.
                     Пить без конца готов за дружбу Брута.
                                  (Пьет.)

                                    Брут

                     Войди, Титиний.

                               Луций уходит.
                         Входят Титиний и Мессала.

                                     Мой привет, Мессала.
                     Тесней вокруг светильника садитесь,
                     И наши затруднения обсудим.

                                   Кассий

                     Нет Порции!

                                    Брут

                                 Прошу, о ней ни слова. -
                     Мессала, получил я извещенье
                     О том, что Марк Антоний и Октавий
                     Собрали против нас большое войско
                     И с ним идут походом на Филиппы.

                                  Мессала

                     Я получил такое ж сообщенье.

                                    Брут

                     И что еще?

                                  Мессала

                     Проскрипцией вне всякого закона
                     Октавий, и Антоний, и Лепид
                     Предали смерти сто сенаторов.

                                    Брут

                     В том наши письма разнятся немного,
                     Мне пишут о семидесяти павших
                     Сенаторах, в числе их Цицерон.

                                   Кассий

                     Как - Цицерон?

                                  Мессала

                                    И Цицерон казнен,
                     Проскрипция коснулась и его.
                     Не от жены ль ты письма получил?

                                    Брут

                     Нет, Мессала.

                                  Мессала

                     И в письмах ничего о ней не пишут?

                                    Брут

                     Ничего, Мессала.

                                  Мессала

                                      Это странно.

                                    Брут

                     К чему вопрос? Иль есть о ней известья?

                                  Мессала

                     Нет, Брут.

                                    Брут

                     Как римлянин, скажи мне прямо правду.

                                  Мессала

                     И ты, как римлянин, снеси всю правду:
                     Она погибла необычной смертью.

                                    Брут

                     Прости, о Порция. - Мы все умрем, Мессала.
                     Лишь мысль о том, что смертна и она,
                     Дает мне силу пережить утрату.

                                  Мессала

                     Так переносит горе муж великий.

                                   Кассий

                     Я на словах все это также знаю,
                     На деле же осуществить не в силах.

                                    Брут

                     За дело, за живое. Ваше мненье
                     О том, чтоб нам самим идти к Филиппам?

                                   Кассий

                     Я против.

                                    Брут

                               Почему?

                                   Кассий

                                       Вот почему:
                     Пусть лучше враг отыскивает нас,
                     Он утомит войска, растратит средства
                     И понесет урон, мы ж сохраним
                     На отдыхе и силы и подвижность.

                                    Брут

                     Хороший довод лучшему уступит.
                     Все жители вокруг, вплоть до Филипп,
                     Нам подчиняются по принужденью,
                     Раздражены поборами и данью,
                     И неприятель, проходя средь них,
                     Свои ряды пополнить может ими,
                     И станет он смелее, подкрепленный.
                     Всех этих выгод мы его лишим,
                     Когда мы встретимся с ним при Филиппах,
                     Народ в тылу оставив.

                                   Кассий

                                          Слушай, брат мой...

                                    Брут

                     Постой. Прими в расчет, что от друзей
                     Все взято нами; наши легионы
                     Здесь в полном сборе; наш успех созрел,
                     Враг на подъеме, набирает силы;
                     А нам с вершины под уклон идти.
                     В делах людей прилив есть и отлив,
                     С приливом достигаем мы успеха.
                     Когда ж отлив наступит, лодка жизни
                     По отмелям несчастий волочится.
                     Сейчас еще с приливом мы плывем.
                     Воспользоваться мы должны теченьем
                     Иль потеряем груз.

                                   Кассий

                                        Итак, вперед!
                     Идем и под Филиппами их встретим.

                                    Брут

                     Подкралась тьма во время разговора,
                     И мы должны природе подчиниться
                     И дать себе хотя бы скудный отдых.
                     Все ль обсудили мы?

                                   Кассий

                                         Все. Доброй ночи.
                     С рассветом выступаем мы туда.

                                    Брут

                     Луций!

                               Входит Луций.

                            Одежду дай.

                               Луций уходит.

                                        Прощай, Мессала. -
                     Титиний, доброй ночи! - Славный Кассий,
                     Спокойно спи и отдыхай.

                                   Кассий

                                             Мой брат!
                     Начало ночи было неспокойно.
                     Не будет больше между нас разлада!
                     Не так ли, Брут?

                                    Брут

                                      Теперь все хорошо.

                                   Кассий

                     Спокойной ночи, Брут.

                                    Брут

                     Спокойной ночи, брат.

                              Титиний, Мессала

                     Спокойной ночи, Брут.

                                    Брут

                                           Прощайте все.

                     Кассий, Титиний и Мессала уходят.
                          Входит Луций с одеждой.

                     Одежду дай. А лютня где твоя?

                                   Луций

                     В палатке здесь.

                                    Брут

                                     Ты говоришь так сонно.
                     Я не виню тебя: не спал ты долго.
                     Пусть Клавдий и еще один из стражи
                     В моей палатке лягут на подушках.

                                   Луций

                     Варрон и Клавдий!

                          Входят Варрон и Клавдий.

                                   Варрон

                                        Что, господин?

                                    Брут

                     Ложитесь спать здесь у меня в палатке,
                     Быть может, вскоре вас я подниму
                     И к Кассию с известием отправлю.

                                   Варрон

                     Так лучше нам не спать и быть на страже.

                                    Брут

                     Не нужно, лучше спать ложитесь оба.
                     Быть может, посылать вас не придется, -
                     Вот книга, Луций. Я ее искал,
                     Хоть сам же положил в карман одежды.

                         Варрон и Клавдий ложатся.

                                   Луций

                     Мой господин ее мне не давал.

                                    Брут

                     Прости меня, мой мальчик, я забывчив.
                     Не можешь ты пободрствовать немного
                     И мне на лютне что-нибудь сыграть?

                                   Луций

                     Коль господин мой хочет.

                                    Брут

                                              Да, мои мальчик,
                     Тебя я беспокою, ты ж послушен.

                                   Луций

                     Ведь это долг мой.

                                    Брут

                     Не требую я долга свыше сил.
                     Я знаю, юность любит отдохнуть.

                                   Луций

                     Я спал, мой господин.

                                    Брут

                     И хорошо, и должен лечь опять.
                     Сыграй немного. Если жить останусь,
                     Тебя я отдарю.

                              Музыка и пение.

                     Дремотный звук. Не ты ли, сон-убийца,
                     К нему жезлом свинцовым прикоснулся
                     И музыку прервал? Спи, нежный отрок,
                     Не буду я тебя будить, ты дремлешь
                     И можешь лютню, выронив, разбить.
                     Возьму ее; спокойной ночи, мальчик.
                     Взгляну - не перевернута ль страница,
                     Где я читал? Вот, кажется, она.

                           Входит призрак Цезаря.

                     Как потускнел светильник! Эй, кто там?
                     Глаза мои устали; оттого
                     Почудилось им страшное виденье.
                     Но близится оно... Что ты такое?
                     Кто ты такой - бог, добрый дух иль демон,
                     Что леденеет кровь и волос дыбом
                     Становится? Ответь мне, кто ты?

                                  Призрак

                     Я твой злой гений, Брут.

                                    Брут

                                              Зачем явился?

                                  Призрак

                     Сказать, что встретимся мы при Филиппах.

                                    Брут

                     Тебя увижу вновь?

                                  Призрак

                                       Да, при Филиппах.

                                    Брут

                     Тебя готов я при Филиппах встретить.

                              Призрак уходит.

                     Пришел в себя, а он уже исчез,
                     Злой гений, я с тобой поговорил бы. -
                     Эй, Луций! Клавдий и Варрон! Проснитесь!
                     Клавдий!

                                   Луций

                              Я не настроил струны.

                                    Брут

                     Он думает, что все еще играет. -
                     Проснись же, Луций!

                                   Луций

                                         Мой господин?

                                    Брут

                     Какой ты видел сон, что так кричал?

                                   Луций

                     Я не заметил, чтобы я кричал.

                                    Брут

                     Нет, ты кричал. Ты видел что-нибудь?

                                   Луций

                     Нет, господин.

                                    Брут

                     Спи, Луций. - Пробудись же, Клавдий.
                                 (Варрону.)
                     Вставай и ты!

                                   Варрон

                     Мой господин?

                                  Клавдий

                     Мой господин?

                                    Брут

                     Что вы кричали громко так во сне?

                              Варрон, Клавдий

                     Кричали мы?

                                    Брут

                                 Да, что вы увидали?

                                   Варрон

                     Я ничего не видел.

                                  Клавдий

                                        И я тоже.

                                    Брут

                     Спешите к Кассию с моим посланьем.
                     Пусть с войском раньше выступит, а мы
                     За ним последуем.

                              Варрон, Клавдий

                                       Приказ исполним.

                                  Уходят.


АКТ V

СЦЕНА 1

                             Равнина у Филипп.
                    Входят Октавий, Антоний и их войска.

                                  Октавий

                    Сбылись надежды наши, Марк Антоний.
                    Ты говорил, что враг вниз не сойдет,
                    А будет на горах вверху держаться.
                    Совсем не так: вон их войска, вблизи,
                    Они хотят нас у Филипп настигнуть,
                    Ударив раньше, чем на них ударят.

                                  Антоний

                    Я лучше знаю их и понимаю,
                    Что гонит их сюда. Они бы рады
                    Уйти в другое место, но спустились
                    С трусливой храбростью, надеясь этим
                    Нам выказать свою неустрашимость.
                    Но это ложь.

                              Входит вестник.

                                  Вестник

                                 Готовьтесь, полководцы;
                    Противник движется в порядке стройном,
                    И поднял он знамена боевые.
                    Немедленно мы действовать должны.

                                  Антоний

                    Октавий, ты веди свои войска,
                    Не торопясь, налево по равнине.

                                  Октавий

                    Направо поведу, а ты налево.

                                  Антоний

                    Зачем перечишь мне в такое время?

                                  Октавий

                    Я не перечу; просто так хочу.

                              Движение войск.
              Барабанный бой. Входят Брут, Кассий и их войска:
                    Луцилий, Титиний, Мессала и другие.

                                    Брут

                    Они стоят и ждут переговоров.

                                   Кассий

                    Титиний, стой: мы выйдем говорить.

                                  Октавий

                    Антоний, дать ли нам сигнал к сраженью?

                                  Антоний

                    Нет, Цезарь, лучше отразим их натиск.
                    Пойдем; вожди их говорить хотят.

                                  Октавий

                    Ни с места до сигнала.

                                    Брут

                    Начнем с речей, а биться после будем.

                                  Октавий

                    Но мы речей не любим так, как вы.

                                    Брут

                    Речь добрая удара злого лучше.

                                  Антоний

                    Ты злой удар приправил речью доброй.
                    Не ты ли, Брут, его ударив в сердце,
                    Кричал: "Да здравствует! Живи, о Цезарь!"

                                   Кассий

                    Как ты разишь, не знаем мы, Антоний,
                    Слова ж твои ограбили пчел Гиблы,
                    Ты мед у них похитил.

                                  Антоний

                                          Но не жало.

                                    Брут

                    Не только мед и жало, но и голос.
                    Ведь ты жужжанье их украл, Антоний,
                    И, прежде чем ударить нас, жужжишь.

                                  Антоний

                    Не так, как вы, злодеи, чьи кинжалы
                    Сшибались, в тело Цезаря вонзаясь.
                    По-обезьяньи скалясь, ластясь псами,
                    Вы рабски Цезарю лобзали ноги,
                    А Каска, трус, как пес подкравшись сзади,
                    Ударил в шею Цезаря. Льстецы!

                                   Кассий

                    Льстецы! Ну, Брут, благодари себя:
                    Язык его не поносил бы нас,
                    Когда бы внял ты Кассию.

                                  Октавий

                    Поближе к делу: спор нас в пот бросает,
                    А битва выжмет капли покрасней.
                    Смотрите:
                    На заговорщиков я вынул меч.
                    Когда он в ножны вложится опять?
                    Не раньше, чем отметятся тридцать три
                    Все раны Цезаря иль новый Цезарь
                    Вновь кровью обагрит мечи убийц.

                                    Брут

                    От рук убийц ты, Цезарь, не падешь,
                    Коль ты с собой их не привел.

                                  Октавий

                                                  Надеюсь.
                    Я не рожден для Брутова меча.

                                    Брут

                    О юноша, и отпрыск самый лучший
                    Почетней этой смерти не найдет.

                                   Кассий

                    Школяр-драчун не стоит этой чести
                    В придачу с маскарадником, кутилой.

                                  Антоний

                    Все тот же Кассий!

                                  Октавий

                                       Прочь пойдем, Антоний!
                    Убийцы, вызов вам в лицо бросаем:
                    Осмелитесь, - сегодня ждем вас в поле,
                    Коль нет - в другой раз наберитесь духа.

                    Октавий, Антоний и их войска уходят.

                                   Кассий

                    Дуй, ветер! Бей, прибой! Плыви, корабль!
                    Поднялась буря, и всем правит случай.

                                    Брут

                    Луцилий, на два слова.

                                  Луцилий
                              (выходя вперед)

                                           Что, начальник?

                  Брут и Луцилий разговаривают в стороне.

                                   Кассий

                    Мессала!

                                  Мессала
                              (выходя вперед)

                             Что прикажешь мне?

                                   Кассий

                                                Мессала,
                    Сегодня день рожденья моего,
                    Родился Кассий в этот день. Дай руку
                    И будь свидетелем, что против воли
                    Я на одно сраженье, как Помпей,
                    Поставить должен все свободы наши.
                    Ты знаешь, я сторонник Эпикура,
                    Но мнение свое переменил
                    И склонен верить в предзнаменованья.
                    Когда от Сард мы шли, на наше знамя
                    Спустились два орла, как на насест.
                    Из рук солдат они хватали пищу
                    И до Филипп сопровождали нас.
                    Сегодня ж утром вдруг они исчезли,
                    И вороны и коршуны взамен их
                    Кружат над нами и на нас глядят
                    Как на добычу; тени их сгустились,
                    Как полог роковой, и наше войско
                    Под ним готово испустить свой дух.

                                  Мессала

                    Не думай так.

                                   Кассий

                                  Я верю лишь отчасти,
                    Но дух мой бодр, и я решился твердо
                    Опасностям всем противостоять!

                                    Брут

                    Вот так, Луцилий.

                                   Кассий

                                      Благородный Брут,
                    К нам боги благосклонны; да продлятся
                    Нам дни до старости средь дружбы мирной!
                    Но переменчивы дела людские,
                    И к худшему должны мы быть готовы.
                    Ведь если мы сраженье проиграем,
                    То здесь беседуем в последний раз.
                    Что ты тогда решишься предпринять?

                                    Брут

                    Согласно философии своей
                    Катона за его самоубийство
                    Я порицал; и почему, не знаю,
                    Считаю я и низким и трусливым
                    Из страха перед тем, что будет, - жизнь
                    Свою пресечь. Вооружась терпеньем,
                    Готов я ждать решенья высших сил,
                    Вершительниц людских судеб.

                                   Кассий

                                                Так, значит,
                    Согласен ты, сраженье проиграв,
                    Идти в триумфе пленником по Риму?

                                    Брут

                    Нет, Кассий, нет. Ты, римлянин, не думай,
                    Что Брута поведут в оковах в Рим.
                    Нет, духом он велик. Но этот день
                    Окончит начатое в иды марта.
                    Не знаю, встретимся ли мы опять,
                    Поэтому простимся навсегда.
                    Прощай же навсегда, навеки, Кассий!
                    И если встретимся, то улыбнемся;
                    А нет, - так мы расстались хорошо.

                                   Кассий

                    Прощай же навсегда, навеки, Брут!
                    И если встретимся, то улыбнемся;
                    А нет, - так мы расстались хорошо.

                                    Брут

                    Так выступай. О, если б знать заране,
                    Чем кончится сегодня наша битва!
                    Но хорошо, что будет день окончен,
                    Тогда конец узнаем. - Эй, вперед!

                                  Уходят.


СЦЕНА 2

                                Поле битвы.
                   Боевой сигнал. Входят Брут и Мессала.

                                    Брут

                      Скачи, скачи, Мессала, и приказ
                      К тем легионам отвези скорей.

                           Громкий боевой сигнал.

                      Пусть разом нападают; я заметил,
                      Что дрогнуло Октавия крыло,
                      Удар внезапный опрокинет их.
                      Скачи, Мессала: пусть ударят сверху.

                                  Уходят.


СЦЕНА 3

                             Другая часть поля.
                  Боевые сигналы. Входят Кассий и Титиний.

                                   Кассий

                    Смотри, Титиний, как бегут мерзавцы!
                    И для своих я сделался врагом.
                    Вот этот знаменосец побежал,
                    И, труса заколовши, взял я знамя.

                                  Титиний

                    О Кассий, Брут приказ дал слишком рано.
                    Октавия он одолеть успел,
                    Но грабить кинулись его солдаты,
                    А нас Антоний окружил кольцом.

                               Входит Пиндар.

                                   Пиндар

                    Беги, мой господин, беги скорей!
                    Ведь Марк Антоний захватил твой лагерь.
                    Спасайся, Кассий доблестный, спасайся!

                                   Кассий

                    Но холм от них далек. Взгляни, Титиний,
                    Не там ли лагерь мой, где видно пламя?

                                  Титиний

                    Да, там.

                                   Кассий

                             Титиний, из любви ко мне
                    Вскочи на моего коня и мчись,
                    Его пришпорив, до того вон войска
                    И вновь назад - чтобы я знал наверно,
                    Враги ли это там или друзья.

                                  Титиний

                    Вернусь назад я с быстротою мысли.
                                 (Уходит.)

                                   Кассий

                    Ты, Пиндар, поднимись на холм повыше,
                    Я зреньем слаб; следи за ним глазами
                    И говори о всем, что видно в поле.

                          Пиндар всходит на холм.

                    Дал жизнь мне этот день и жизнь возьмет.
                    И там, где начал, должен я окончить.
                    Круг жизни завершен. Что там ты видишь?

                                   Пиндар
                                  (сверху)

                    О господин!

                                   Кассий

                                Какие вести?

                                   Пиндар

                    Титиний отовсюду окружен.
                    За ним, пришпорив, всадники несутся;
                    Он скачет. Вот они его нагнали.
                    Титиний! Спешились. С коня сошел он.
                    Он взят.

                                   Крик.

                             Они от радости кричат.

                                   Кассий

                    Довольно. Не смотри.
                    Я трус и дожил до того, что вижу,
                    Как лучший друг взят на глазах моих!

                             Пиндар спускается.

                    Ко мне приблизься.
                    Тебя в плен захватил я у парфян,
                    И ты тогда, спасенный мной, поклялся
                    Исполнить все, что прикажу тебе.
                    Теперь приблизься и исполни клятву.
                    Свободен будь; и этим вот мечом,
                    Сразившим Цезаря, убей меня.
                    Не возражай; держись за рукоять;
                    Как только я лицо свое закрою,
                    Убей меня мечом.

                           Пиндар закалывает его.

                                     Отмщен ты, Цезарь,
                    Мечом тем самым, что тебя сразил.
                                 (Умирает.)

                                   Пиндар

                    Свободен я; но не такой ценой
                    Хотел добыть свободу я. О Кассий!
                    Далеко Пиндар убежит отсюда,
                    И не услышат римляне о нем.
                                 (Уходит.)

                         Входят Титиний и Мессала.

                                  Мессала

                    В расчете мы, Титиний; ведь Октавий
                    Разбит войсками доблестного Брута,
                    Как легионы Кассия Антонием.

                                  Титиний

                    Известье это Кассия подбодрит.

                                  Мессала

                    Где ты его оставил?

                                  Титиний

                                        В скорби здесь,
                    На этом вот холме, с ним Пиндар, раб.

                                  Мессала

                    Не он ли это на земле лежит?

                                  Титиний

                    Лежит, как мертвый, он. О, горе мне!

                                  Мессала

                    То он?

                                  Титиний

                           Нет, это было им, Мессала,
                    Нет больше Кассия. Как ты, о солнце,
                    Кроваво заходящее пред ночью,
                    День Кассия померк в его крови, -
                    Угасло солнце Рима! День наш кончен;
                    Мгла, гибель близки; завершен наш подвиг!
                    Неверье в мой успех его сгубило.

                                  Мессала

                    Неверие в успех его сгубило.
                    Ужасная ошибка, дочь печали,
                    Зачем морочишь ты воображенье
                    Несуществующим? Зачавшись быстро,
                    Не знаешь ты счастливого рожденья
                    И губишь мать, родившую тебя.

                                  Титиний

                    Эй, Пиндар! Где ты, Пиндар, отзовись!

                                  Мессала

                    Ищи его, Титиний. Я ж пойду,
                    Чтоб доблестного Брута прямо в уши
                    Сразить известьем этим; да, сразить, -
                    Пронзающая сталь и копья с ядом
                    Приятней были б для ушей его,
                    Чем эта весть.

                                  Титиний

                                   Спеши к нему, Мессала,
                    Я ж Пиндара покуда поищу.

                              Мессала уходит.

                    Зачем меня послал ты, храбрый Кассий?
                    Иль не нашел друзей я? Не они ль
                    Меня венком победным увенчали,
                    Чтоб передать тебе? Не слышал ты их кликов?
                    Увы, ты это все превратно понял.
                    Прими же на чело свое венок,
                    Твой Брут дал для тебя его, и я
                    Исполню порученье. Брут, приди
                    Взглянуть, как мной увенчан Кассий Кай.
                    Вот, боги, римлянина долг: найди,
                    Меч Кассия, и сердце здесь в груди.
                              (Убивает себя.)

               Боевой сигнал. Входит Мессала вместе с Брутом,
                юным Катоном, Стратоном, Луцилием и другими.

                                    Брут

                    Где, где, Мессала, прах его лежит?

                                  Мессала

                    Вон там, и вместе с ним Титиний в скорби.

                                    Брут

                    Простерт Титиний навзничь.

                                   Катон

                                               Тоже мертв.

                                    Брут

                    О Юлий Цезарь, ты еще могуч!
                    И дух твой бродит, обращая наши
                    Мечи нам прямо в грудь.

                         Отдаленные боевые сигналы.

                                   Катон

                                             Титиний Храбрый!
                    Взгляните: мертвый Кассий им увенчан!

                                    Брут

                    Таких двух римлян больше нет на свете!
                    Последний из всех римлян, о прости!
                    Не сможет никогда Рим породить
                    Подобного тебе. Друзья, я должен
                    Ему слез больше, чем сейчас плачу.
                    Сейчас не время, Кассий, нет, не время.
                    На остров Фазос прах его доставьте:
                    Не место в лагере для погребенья.
                    Оно расстроит нас. - Идем, Луцилий,
                    И ты, Катон; на поле все пойдем. -
                    Войска ведите, Лабеон и Флавий.
                    Час третий. Римляне, еще до тьмы
                    В бою вновь счастье попытаем мы.

                                  Уходят.


СЦЕНА 4

                             Другая часть поля.
               Боевой сигнал. Входят, сражаясь, солдаты обеих
                  армий; затем - Брут, юный Катон, Луцилий
                                 и другие.

                                    Брут

                    Вперед, сограждане, не падать духом!

                                   Катон

                    Меж нас нет выродков! Эй, кто со мной?
                    Свое я имя оглашаю в поле.
                    Отец мой Марк Катон, я сын его!
                    Тиранам враг и друг своей отчизне!
                    Я сын Катона Марка, эй вы там!

                                    Брут

                    Я - Брут, Марк Брут! Узнайте же, кто я.
                    Брут, друг своей страны! Узнайте Брута!
                             (Уходит сражаясь.)

                       Юный Катон, сраженный, падает.

                                  Луцилий

                    О юный доблестный Катон, ты пал?
                    Ты умираешь храбро, как Титиний,
                    И доказал, что ты Катона сын.

                               Первый солдат

                    Сдавайся иль умри!

                                  Луцилий

                                       Сдаюсь, чтоб умереть.
                    Довольно ли, чтоб ты меня убил?
                            (Предлагает деньги.)
                    Убей же Брута, славься этой смертью.

                               Первый солдат

                    Нет, не убьем. Ведь это знатный пленник!

                               Второй солдат

                    Антонию скажите: Брут захвачен.

                               Первый солдат

                    Сейчас скажу. Вот он сюда идет.

                              Входит Антоний.

                    Брут взят, Брут нами взят, мой господин.

                                  Антоний

                    Где ж он?

                                  Луцилий

                    Не здесь, Антоний. Брут вам не отдастся.
                    Ручаюсь я, что никогда живым
                    Враг не захватит доблестного Брута.
                    Ему защитой боги от позора!
                    Найдете ль вы его живым иль мертвым,
                    Все ж верен Брут останется себе.

                                  Антоний

                    Не Брута взяли вы, друзья; но все же
                    Цена его не меньше. Охраняйте
                    Его с почетом. Я б хотел иметь
                    Таких людей друзьями, не врагами.
                    Узнайте, жив ли Брут или убит,
                    И обо всем в Октавия палатку
                    Нам сообщите после.

                                  Уходят.


СЦЕНА 5

                             Другая часть поля.
                   Входят Брут, Дарданий, Клит, Стратон и
                                 Волумний.

                                    Брут

                      Остатки жалкие друзей, на отдых!

                                    Клит

                      Статилий поднял факел, господин мой,
                      Но не вернулся: в плен взят иль приколот.

                                    Брут

                      Присядь же, Клит. Приколот, да, сейчас
                      Прикалывают нас. Послушай, Клит.
                               (Шепчет ему.)

                                    Клит

                      О, господин? Нет, ни за что на свете.

                                    Брут

                      Молчи.

                                    Клит

                             Нет, я скорей убью себя.

                                    Брут

                      Дарданий, слушай.
                               (Шепчет ему.)

                                  Дарданий

                                        Чтоб я это сделал?

                                    Клит

                      Дарданий!

                                  Дарданий

                      О Клит!

                                    Клит

                      О чем ужасном Брут тебя просил?

                                  Дарданий

                      Убить его. Смотри, он размышляет.

                                    Клит

                      Переполняет душу Брута скорбь
                      Так, что она из глаз его струится.

                                    Брут

                      Волумний добрый, на одно лишь слово...

                                  Волумний

                      Что хочешь ты сказать?..

                                    Брут

                                               Вот что, Волумний,
                      Тень Цезаря ко мне являлась дважды
                      Средь мрака ночи, - в первый раз у Сард
                      И прошлой ночью в поле у Филипп.
                      Я знаю, что мой час пришел.

                                  Волумний

                                                  Нет, Брут!

                                    Брут

                      О нет, не ошибаюсь я, Волумний.
                      Ты видишь, что свершается на свете:
                      Врагами загнаны мы к ловчей яме.

                           Звучит боевой сигнал.

                      И лучше прыгнуть нам в нее самим,
                      Чем ждать, пока столкнут. Волумний добрый,
                      Ты помнишь, в школе мы учились вместе.
                      Прошу тебя во имя старой дружбы,
                      Держи мой меч - я брошусь на него.

                                  Волумний

                      Не дружеская то услуга, Брут.

                            Снова боевой сигнал.

                                    Клит

                      Беги, мой господин. Нельзя здесь медлить!

                                    Брут

                      Прощайте все, и ты, и ты, Волумний. -
                      Стратон, все это время ты дремал.
                      Прощай и ты, Стратон. - Сограждане,
                      Я рад сердечно, что ни разу в жизни
                      Людей мне изменивших не встречал.
                      Прославлюсь я несчастным этим днем,
                      И больше, чем Октавий и Антоний,
                      Достигшие своей победы низкой.
                      Прощайте все; язык мой досказал
                      Повествование о жизни Брута.
                      Перед глазами ночь. Покоя жажду,
                      Я заслужил его своим трудом.

          Боевой сигнал. Крик за сценой: "Бегите! Бегите! Бегите!"

                                    Клит

                      Беги, мой господин!

                                    Брут

                                          Сейчас! За вами!

                     Клит, Дарданий и Волумний уходят.

                      А ты, Стратон, останься с господином.
                      Ведь ты как будто человек достойный
                      И не лишенный искры благородства.
                      Ты отверни лицо и меч дерзки,
                      Я брошусь на него. Стратон, согласен?

                                  Стратон

                      Дай руку мне. Прощай, мой господин.

                                    Брут

                      Прощай, Стратон. О Цезарь, не скорбя,
                      Убью себя охотней, чем тебя!
                     (Бросается на свой меч и умирает.)

                Боевой сигнал. Отступление. Входят Октавий.
                    Антоний, Мессала, Луцилий и войско.

                                  Октавий

                      Кто этот человек?

                                  Мессала

                      Служитель Брута. Где же Брут, Стратон?

                                  Стратон

                      Не будет он в плену, как ты, Мессала,
                      И победитель может сжечь его.
                      Брут лишь самим собою побежден.
                      Никто его убийством не прославлен...

                                  Луцилий

                      Не сдался Брут живым. Спасибо, Брут,
                      Ты подтвердил Луцилия слова.

                                  Октавий

                      Беру к себе всех, кто служил у Брута.
                      Скажи - согласен ли ты мне служить?

                                  Стратон

                      Да, коль на то Мессала согласится.

                                  Октавий

                      Мессала, согласись.

                                  Мессала

                      Как умер Брут, Стратон?

                                  Стратон

                      Он бросился на меч, что я держал.

                                  Мессала

                      Октавий, так возьми к себе на службу
                      Того, кто Бруту до конца служил.

                                  Антоний

                      Он римлянин был самый благородный
                      Все заговорщики, кроме него,
                      Из зависти лишь Цезаря убили,
                      А он один - из честных побуждений,
                      Из ревности к общественному благу.
                      Прекрасна жизнь его, и все стихии
                      Так в нем соединились, что природа
                      Могла б сказать: "Он человеком был!"

                                  Октавий

                      За эту доблесть мы его как должно,
                      Торжественно и пышно похороним,
                      Положим прах его в моей палатке,
                      Все воинские почести отдав.
                      Войска на отдых! И пойдем скорее
                      Делить счастливейшего дня трофеи.

                                  Уходят.



"ЮЛИЙ ЦЕЗАРЬ"

     Трагедия была впервые напечатана в  фолио  1623  года.  В  списке  пьес
Шекспира, составленном в 1598 году Ф. Мересом, "Юлия  Цезаря"  нет.  Значит,
пьеса была написана, по-видимому, после этой даты. Наряду с  этим  известно,
что швейцарец Томас Платтер, посетивший Лондон, 21 сентября 1599 года  видел
в театре "на правом берегу Темзы" (то есть там,  где  находился  только  что
выстроенный "Глобус") "трагедию о первом римском  императоре  Юлии  Цезаре".
Некоторый подробности в его дневниковой записи дают основание  предположить,
что он видел трагедию Шекспира. О том, что она шла на сцене уже в 1599 году,
свидетельствуют также детали сцены на форуме, как она  описана  у  Шекспира,
встречающиеся в поэме Джона  Уивера  "Зерцало  мучеников".  Поэма  эта  была
напечатана в 1601 году, но автор подчеркивает в предисловии, что он  написал
ее за два года до того, то есть в том же 1599 году.
     Сюжет о Юлии Цезаре был популярен в английской драме эпохи Возрождения.
Две пьесы о нем появились задолго до шекспировской трагедии - в 1582 году. А
после Шекспира их возникло еще четыре. Своим предшественникам Шекспир  ничем
не был обязан, а его последователи подражали  ему.  Ни  одна  из  этих  пьес
интереса не представляет  и  не  идет  ни  в  какое  сравнение  с  трагедией
Шекспира.
     Источником Шекспиру послужили "Сравнительные  жизнеописания"  Плутарха.
Сюжет трагедии и характеристики персонажей почерпнуты из  биографий  Цезаря,
Брута и Антония. Как всегда, Шекспир в целях  концентрации  действия  слегка
отступил от исторической хронологии и,  где  можно  было,  сблизил  события,
отделенные некоторым промежутком времени. Так, Цезарь праздновал  триумф  по
поводу победы над Помпеем в октябре 45 года до  н.  э.  праздник  Луперкалий
отмечался в феврале 44 года до н. э. Лишь после этого  трибуны  были  лишены
права выступать за то, что сняли украшения со статуй  Цезаря.  Эти  события,
занявшие несколько месяцев, в трагедии  Шекспира  происходят  в  один  день,
изображением которого открывается  пьеса.  В  III  акте  тоже  в  один  день
происходят события более длительного периода.  После  убийства  Цезаря  Брут
сразу же выступил сначала в сенате, затем на форуме. Антоний  произнес  речь
на следующий день. Октавии прибыл в Рим шесть недель спустя. Прошло не менее
полутора лет, прежде чем  он  и  АНТОНИЙ  составили  триумвират  с  участием
Лепида. Наконец, исторически под Филиппами произошли  два  сражения,  второе
спустя три недели после первого. У Шекспира они превратились в  два  эпизода
боя, длящегося один день.
     Оправдывать Шекспира нет нужды. Сущность и  последовательность  событий
им сохранены, а сближение их во  времени  придало  трагедии  лаконичность  и
концентрировало действие.
     В изображении характеров Шекспир следовал Плутарху с тон же поэтической
вольностью: сохраняя сущность их, он усилил контрасты, придав каждой  фигуре
еще большую рельефность.
     Плутарху трагедия обязана четкостью композиции, классически строгой  по
своей ясности и последовательности. Он же повлиял  и  на  стиль  поэтической
речи. Нигде у Шекспира она так не сдержанна, как в  "Юлии  Цезаре".  Шекспир
поразительно  сумел  войти  в  дух  древних  римлян,   создал   классический
художественный образ  Рима.  Этому  не  мешают  даже  обычные  для  Шекспира
анахронизмы: часы с боем, колпаки и цеховые знаки мастеровых, двойной кафтан
Цезаря.  Эти  детали  приближали  события  отдаленных   времен   к   публике
шекспировского театра, и римляне становились ей понятнее.
     Пьеса,  вероятно,  имела  злободневный  смысл   для   зрителей   первых
представлений. В последние годы правления Елизаветы  разрушилось  равновесие
политических  сил,  на  котором  покоилась  абсолютная   монархия   Тюдоров.
Оппозиция  в  кругах  нового   дворянства,   недовольство   буржуазии   Сити
перерастали в замыслы свержения королевы и установления иного рода власти.
     Политические волнения и бури той эпохи утратили теперь для нас  интерес
и значение. Но мы лучше поймем Шекспира, если представим себе его пьесу  как
отражение грозовой атмосферы Англии конца XVI века.
     "Юлий Цезарь" -  политическая  трагедия.  Поэтому  ею  особенно  охотно
пользовались для того, чтобы установить политические взгляды  Шекспира.  Как
всегда  в  шекспировской  критике,  политические   симпатии   исследователей
определяли  толкование  ими  трагедии  и  характеристику  позиций  Шекспира.
Монархистам   здесь   виделась   поддержка   их   политических    принципов,
республиканцам - утверждение их идеалов. Консерваторы всех мастей  видели  в
гибели Брута и  Кассия  неизбежную  кару  всем  посягающим  на  существующий
политический строй. Для либералов и поборников освободительных течений  сила
трагедии - в величии республиканского пафоса Брута.
     Оба  прямолинейных  решения  до   крайности   сужают   смысл   великого
произведения. Прежде всего они неисторичны. Когда так рассуждают о Шекспире,
то представляют себе, будто он мог превращать сцену в трибуну для  выражения
своих политических взглядов. Политическая цензура  существовала  уже  тогда.
Крамольную пьесу лорд-камергер не разрешил бы к постановке. Если политика  и
допускалась  на   сцену,   то   лишь   в   целях   утверждения   официальной
государственной доктрины. Если угодно, то в "Юлии Цезаре" она  действительно
имеется: цареубийство наказано. Цензора это вполне удовлетворило.  Однако  в
политическую схему, приемлемую для властей, Шекспир  вложил  более  глубокое
содержание.
     Прежде всего для правильного понимания трагедии необходимо воспринимать
ее не как политический памфлет в драматической форме, а  как  реалистическую
историческую  драму.   "Юлий   Цезарь"   есть   продолжение   и   углубление
шекспировского  историзма,  яркие  проявления  которого  мы  видели  уже   в
пьесах-хрониках. Здесь та же широта охвата  социальной  действительности  (в
"Юлии Цезаре" представлены все слои римского  народа)  и  конфликт  трагедии
соответствует центральному конфликту изображаемой  эпохи;  действующие  лица
исторической драмы - не абстракции,  а  носители  отчетливых  индивидуальных
интересов.
     Вместе с тем это и шаг  вперед  в  исторической  драматургии  Шекспира.
Отличие второй римской трагедии Шекспира (первая - "Тит Андроник") от хроник
состоит прежде всего  в  том,  что  политические  принципы  сделаны  основой
поведения  действующих  лиц.  В  хрониках  (за  исключением   "Генриха   V",
написанного почти одновременно с "Юлием Цезарем") персонажи боролись за свои
личные интересы и только в конечном счете объективно оказывались  носителями
феодального своеволия или абсолютистской государственности. Не только  Брут,
но и другие персонажи выступают в  качестве  людей,  более  или  менее  ясно
сознающих принципиальный характер борьбы, в которой они  участвуют.  Больше,
чем  в  любой  другой  исторической  драме,  за   исключением   "Кориолана",
действующие лица осознают исторический смысл своих поступков настолько,  что
они даже предвидят, как в далеком будущем потомки  не  раз  вспомнят  подвиг
республиканцев, уничтоживших тирана, и посвятят этому пьесы (II, 1).
     Конфликт  разыгрывается  здесь   под   флагом   открыто   декларируемых
политических принципов, и в этом смысле "Юлий Цезарь"  -  одна  из  наиболее
"шиллеровских" драм Шекспира. Но сближение с  великим  немецким  трагиком  у
Шекспира лишь частичное. Метод Шекспира  отличается  от  шиллеровского  и  в
"Юлии Цезаре". Осознавая политический и  исторический  смысл  своей  борьбы,
персонажи Шекспира не превращаются все же в  простые  "рупоры"  отстаиваемых
ими идей. Они остаются живыми людьми, каждый с  чертами  своей  неповторимой
индивидуальности. Политические мотивы,  движущие  персонажами,  разнообразно
сочетаются с их личными качествами, и у любого из них кроме общего  принципа
есть свои особые причины желать победы одной из двух борющихся  политических
систем - монархии или республики.
     Реалистическое мастерство Шекспира, богатство его палитры видны  уже  в
том, как он противопоставляет друг другу вождей обоих лагерей.
     В критике не раз звучали жалобы на  то,  что,  создавая  образ  Цезаря,
Шекспир игнорировал его значение как полководца. Действительно, Эта  сторона
деятельности  Цезаря  только  глухо  и  словно  между  прочим  отмечается  в
трагедии. Если принять это не как случайный промах гения, а как  осмысленный
художественный прием, то цель у него  могла  быть  одна:  показать  сущность
Цезаря как государственного человека.  В  этом  и  почти  только  через  это
характеризует Шекспир все персонажи  трагедии.  Облик  каждого  определяется
тем, каков он как гражданин.
     Своими заслугами в прошлом Цезарь завоевал  положение  первого  лица  в
государстве: он укрепил могущество Рима и расширил его владения.  Он  служил
Риму. Теперь он хочет, чтобы Рим служил ему. Цезарь смотрит на себя  как  на
воплощение бога. Он верит в мудрость и справедливость  любого  принятого  им
решения. Он желает, чтобы его воля всегда была  законом.  Одним  словом,  он
носитель принципа единовластия и искренне убежден в своем праве и  призвании
решать судьбы других людей.
     Слабый физически, одряхлевший, тугой на одно ухо - таким рисует Шекспир
облик Цезаря. В этом контрасте личной слабости человека и его  политического
могущества - глубокая идея. Ее выражает Кассий, когда возмущенно  говорит  о
том, какое человеческое право имеет  Цезарь  на  то,  чтобы  вершить  судьбы
остальных людей - он не сильнее их, не более  мужествен,  чем  хотя  бы  он.
Кассий (1, 2, стр. 228229), и, уж конечно, не более добродетелен, чем Брут.
     Если для Цезаря он сам начало и конец всего, то для Брута основой основ
является идеал республики.  Домогающийся  власти  честолюбец  Цезарь  жаждет
рукоплесканий и  приветственных  кликов  толпы;  Брут  любит  уединение,  он
скромен и не притязает ни на какие почести за то, что посвятил себя служению
добродетели. С Цезарем его связывает дружба, ибо он  знал  прежнего  Цезаря,
того, который своими победами служил Риму, как теперь стремится служить  ему
Брут своей добродетелью.
     В отличие от Цезаря -  человека  действия,  Брут  -  мудрец.  Наряду  с
Гамлетом он единственный из  больших  героев  Шекспира,  который  не  только
мыслит, но и является мыслителем по призванию.
     Брут  придерживается  учения  философов-стоиков.  Они  утверждали,  что
счастье и несчастье не зависят от внешних обстоятельств. Воспитывая  себя  в
правилах добродетели, человек тем самым обеспечивает себе наибольшее счастье
и довольство жизнью. Добродетель нужна человеку не  для  достижения  внешних
благ, а ради самой себя,  ибо  в  ней  величайшее  благо  и  высшая  награда
человеку. Контраст между себялюбием  Цезаря  и  сознательным  отрешением  от
внешних благ во имя философии добродетели у Брута показывает,  что  эти  два
центральных  персонажа  трагедии  противостоят  друг  другу  не  только  как
различные характеры, но и как представители разных мировоззрений.
     Этих двух героев Шекспир показал  не  только  в  гражданском,  но  и  в
семейном быте. И здесь  Шекспиром  проведены  тонкие,  но  четкие  различия.
Кальпурния и Порция обе любят своих мужей,  но  любят  по-разному.  В  семье
Цезаря все вертится вокруг его персоны. Дома он уже достиг того, чего желает
достичь и в государстве, - он единодержавный владыка. Семья  Брута  основана
на равенстве: муж и жена равно заботятся друг о друге. Порция не желает быть
только  женой,  делящей  с  мужем  ложе,  она  друг   Брута   и   даже   его
единомышленница в философии (вспомним, что она нанесла себе рану  на  бедре,
чтобы испытать и доказать свою стойкость).
     Как и в другом  шедевре  исторической  драмы,  "Генрихе  IV",  основной
конфликт трагедии раскрывается в живой картине  разнообразных  характеров  и
страстей участников борьбы. Не  только  два  лагеря  противопоставлены  друг
другу, но и внутри каждой из враждующих партий мы  видим  людей,  по-разному
относящихся к тому, что происходит в Риме.
     Возьмем ближайшего соратника Цезаря - Марка Антония. Он полон  любви  к
великому полководцу и преклонения перед ним. Зная  его  тайные  помыслы,  он
добровольно берет  на  себя  роль  помощника  в  осуществлении  честолюбивых
стремлений Цезаря. Он побуждает народ избрать Цезаря царем и от имени народа
подносит ему корону. Антоний искренне верит, что лучший  строй  для  Рима  -
единовластие. Перед сильной властью он благоговеет. Его радует,  что  Цезарю
достаточно сказать слово - и оно немедленно превращается в закон.
     Антоний жизнелюбив и любит наслаждения не только по инстинкту, но  и  в
силу убеждения. Если Брут  -  стоик,  то  Антоний  -  гедонист,  приверженец
философии наслаждения. Натура горячая, Антоний без остатка отдается делу,  в
которое верит. Цезарианец из  принципа  и  по  личным  симпатиям,  он  готов
бороться до конца за  свой  идеал.  В  критический  момент,  после  убийства
Цезаря, он  проявляет  удивительную  выдержку  и  расчетливость.  Зная  силу
врагов, Антоний тем не менее не  склонен  складывать  оружие.  Он  готовится
продолжать борьбу в самых неблагоприятных  условиях,  собирает  союзников  и
решает пере хитрить противников. Его скорбь по Цезарю искренна,  но  она  не
затуманивает его сознания. Лучшее средство почтить  память  Цезаря,  считает
он, - это отомстить его убийцам. Но он борется не только из чувства мести.
     Антоний честолюбив и жаждет  власти  не  меньше,  чем  его  покровитель
Цезарь. Помогая Цезарю достичь престола, Антоний  рассчитывал  стать  вторым
человеком при Цезаре. Теперь, когда Цезаря не стало, он - главный  наследник
его дела. Антония воодушевляет мысль, что если он проявит выдержку,  энергию
и решительность, если сумеет, как Цезарь, перейти свой Рубикон, то теперь он
уже сможет стать не вторым, а первым человеком в Риме. И, рискуя головой, он
вступает в борьбу, которая поначалу кажется обреченной на неудачу. Мы знаем,
что  ему  удается  создать  перелом  в  Риме,  и  знамя  цезарианства  снова
возносится над "вечным городом". Но Антонию не  суждено  стать  единственным
владыкой. Он не может вести борьбу без союзников, и один  из  них,  Октавий,
формально  имеет  даже  больше  права  считать  себя  наследником  Цезаря  и
притязает на власть.
     В противовес Антонию Октавий не романтик борьбы, а трезвый политик, шаг
за  шагом  завоевывающий  новые  позиции.  При  этом  он  открыто  старается
воспользоваться плодами первой победы Антония, добившегося изгнания Брута  и
Кассия из Рима.  Антагонизм  между  Октавием  и  Антонием,  однако,  еще  не
получает полного развития в этой трагедии. Здесь он только намечен, но уже и
в этой наметке ясно видно, что союз Антония и Октавиана  непрочен  и  должен
будет распасться, ибо властолюбие обоих не позволит им быть союзниками.
     Третий член триумвирата, образованного после смерти  Цезаря,  Лепид,  -
жалкий, неспособный и неумный политик, который нужен Антонию и Октавиану для
равновесия. Хотя сам он и склонен считать свою роль важной, в  сущности,  он
является не более чем пешкой в руках двух главных триумвиров.
     Общая черта всех членов цезарианской  партии  -  себялюбие,  господство
личного интереса над государственным. Борясь  за  монархию,  каждый  из  них
стремится сам стать во главе ее.
     Иного рода нравственное начало  преобладает  в  лагере  республиканцев.
Нельзя сказать, чтобы они были людьми, лишенными личной  заинтересованности.
Только один Брут вполне свободен от эгоизма. Остальные деятели этого лагеря,
начиная с Кассия, имеют более или менее сильные  личные  мотивы  для  борьбы
против Цезаря. Кассий вообще не хочет  быть  ничьим  рабом  или  слугой.  Он
республиканец-аристократ. Не всеобщее равенство, а его личная свобода -  вот
цель Кассия. Ему нет  надобности  утвердить  свою  личность,  подчинив  себе
других,  с  него  достаточно,  если  никто  не   будет   посягать   на   его
независимость. Отметим, что Шекспир придал Кассию больше  благородства,  чем
он имеет в рассказе Плутарха. Не будучи столь идеальной личностью, как Брут,
он все же убежденный и искренний республиканец.
     Что же отличает  его  от  Брута?  Прежде  всего  активность.  Брут  жил
уединенно, Кассий всегда был в гуще политической борьбы. Он деятелен,  умен,
но он не философ, как Брут, а человек практического ума.
     Цезарь знает  проницательность  и  неуемность  Кассия,  его  постоянное
беспокойство о своем положении,  нежелание  поступиться  хотя  бы  частичкой
своих прав. Не ошибается великий полководец, подозревая  Кассия  в  зависти.
Все это есть в нем и  перемешано  в  сложном  сочетании  принципиальности  и
личной заинтересованности.
     Активность   и   проницательность   делают    именно    Кассия    душой
антицезарианского заговора. Как опытный  политик  собирает  он  сторонников,
зная, какую струнку нужно задеть  у  каждого,  чтобы  он  отозвался.  Он  не
тщеславен и не  претендует  на  то,  чтобы  запять  главенствующее  место  в
республиканском лагере. Понимая, что его личные качества  не  могут  сделать
его достаточно популярным, он спокойно предоставляет номинальное руководство
Бруту. Брут и становится знаменем заговора, но Кассий  остается  его  душой,
главной движущей пружиной, приводящей в действие весь  сложный  человеческий
конгломерат партии заговорщиков.
     После смерти Цезаря лагерем  цезарианцев  руководят  два  соперничающих
триумвира, но они подавляют противоречия между собой ради  достижения  общей
цели. Есть противоречия и в лагере республиканском. Оба  его  вождя,  будучи
едиными в целях,  расходятся  в  вопросе  о  средствах.  Брут  считает,  что
благородное дело надо осуществлять чистыми руками; Кассий  не  склонен  быть
разборчивым в средствах. Он более трезвый политик, чем Брут, и всегда бывает
прав в вопросе об эффективных средствах борьбы. Брут же не  терпит  никакого
отступления от своих идеальных принципов.
     Когда Кассий заявляет, что необходимо убить  не  только  Цезаря,  но  и
Антония, Брут считает это излишней  жестокостью.  Он  не  верит  в  то,  что
Антоний может быть опасным без Цезаря. Кассий дальновиднее, но  он  вынужден
уступить Бруту. То же происходит и  после  убийства  Цезаря.  Когда  Антоний
просит дать ему возможность похоронить Цезаря и произнести надгробную  речь,
Кассий решительно противится этому, понимая таящуюся в Антонии опасность, но
Брут не  видит  ее  и  из  искренне  благородных  побуждений  настаивает  на
удовлетворении просьбы Антония. Мы знаем, что в этом споре прав был  Кассий,
а не Брут, который не только сохранил жизнь злейшему  врагу  республиканцев,
но и предоставил ему возможность поднять народ на заговорщиков.
     Второе разногласие между  Кассием  и  Брутом  возникает  по  вопросу  о
способах ведения войны против цезарианцев. Кассий без малейшей щепетильности
подкрепляет республиканские войска незаконными поборами, не  брезгуя  прямым
грабежом. Брут из-за этого чуть  не  порывает  с  ним,  и  только  признание
Кассием  своей  неправоты  побуждает  его  помириться  с  ним.  Брут  желает
действовать, сохраняя моральную чистоту. Кассий считает, что это невозможно.
Идеалист и трезвый политик все время сталкиваются. Верх берет идеалист Брут,
и это оказывается роковым для дела, приверженцев его и, наконец, для  самого
Брута. Он собственными руками готовит себе гибель.
     Будь Кассий только хитрым политиком, он повернул бы все иначе, Но, даже
понимая ошибки и неразумность Брута, он искренне любит и ценит его.  Чувство
глубокого уважения к убеждениям друга, любовь к нему, несмотря  на  все  его
слабости, заставляют его мириться с роковой политикой Брута и с отчаянием  в
душе пойти на смерть.
     Шекспир наделил  философией  и  Кассия.  Если  Брут  стоик,  то  Кассий
эпикуреец, то есть, по понятиям того времени, материалист.  Он  не  верит  в
богов, смеется над суевериями, не признает  существования  загробного  мира.
Его материалистические воззрения хорошо  согласуются  с  трезвым  пониманием
политики. Читателя, которому хотелось бы,  чтобы  Шекспир,  как  и  мы,  был
сторонником материализма, мы должны огорчить: приверженность эпикуреизму  не
была в глазах Шекспира  и  подавляющего  большинства  современников  хорошей
рекомендацией. Для того времени философия  Кассия  не  была  ортодоксальной.
Смягчая   эту   сторону   характеристики   Кассия,   Шекспир   сделал    его
непоследовательным  сторонником  эпикуреизма.  Кассий  говорит  Бруту,   что
философия добродетели и принципы стоицизма ему тоже  не  чужды  (IV,  3),  а
перед смертью даже отрекается от своего безбожия,  признавая,  что,  видимо,
существует некое высшее предопределение человеческих судеб (V, 3).
     Справедливости ради нужно отметить, что ни одна из философских доктрин,
которых придерживаются, по их собственным  словам,  персонажи,  не  получает
подкрепления в развитии сюжета  и  герои  в  критические  моменты  жизни  не
следуют заветам своей философии. Если у эпикурейца  Кассия  возникает  вдруг
ощущение, что его судьбой распорядились высшие силы, если у него  вырывается
восклицание о "бессмертных богах", то и стоики Брут и Порция оказываются  не
в состоянии переносить с должным терпением  обрушивающиеся  на  них  беды  и
уходят из жизни, предвидя оба неминуемое поражение республиканцев.
     Главарей заговора окружает  большая  группа  приверженцев.  Одним-двумя
штрихами Шекспир сразу придает каждому из них своеобразие.  Каска  маскирует
медлительностью  и  простодушным  юмором  накипающее  в   нем   недовольство
узурпаторским поведением Цезаря.  Он,  однако,  скрывает  свои  чувства  так
глубоко, что даже  участвует  в  чествовании  Цезаря.  Самостоятельность  не
свойственна ему. Он шел в свите Цезаря, пока думал, что будущее  за  ним,  а
когда понял, что у Цезаря есть сильные враги, примкнул к ним, ибо, будучи  в
душе республиканцем, не мог примириться  с  превращением  Рима  в  монархию.
Войдя в сговор с Кассием, Каска стал рьяным участником борьбы против Цезаря.
Лигарий вступил в число заговорщиков потому, что привык верить Бруту и слепо
следовать за ним. Деций Брут ненавидит Цезаря; пряча  истинные  чувства  под
маской лести, он убеждает Цезаря идти на роковое заседание сената.  Вспомним
и таких соратников Брута и Кассия, как Луцилий и  Титиний.  Первый  из  них,
будучи схвачен на поле цезарианцами, выдает себя за  Брута  в  надежде,  что
этим спасет своего вождя и друга от  преследований.  Даже  Антоний  вынужден
отдать должное его преданности, заявляя, что  предпочел  бы  иметь  подобных
людей друзьями, а не врагами. Титиний во время решающей битвы  при  Филиппах
готов был на любой риск для спасения дела;  увидев,  что  Кассий  мертв,  он
закалывает себя.
     Нельзя не заметить, что примеров подобной  самоотверженности  в  лагере
Октавия  и  Антония  нет.  Шекспир  подчеркивает,  таким  образом,   высокую
нравственную добродетель людей республиканского лагеря. Даже  треэвейший  из
трезвых политиков Кассий поддается облагораживающему влиянию Брута.
     Кроме двух лагерей - цезарианцев и республиканцев - в трагедии есть еще
третий,  важнейший  участник  центрального  конфликта,  о  котором  мы  пока
молчали, - народ. Уже в первой своей исторической драме ("Генрих VI",  часть
2) Шекспир изображает народ как участника истории. Это  определяет  одну  из
важнейших особенностей его метода исторической драмы вообще. Но  в  хрониках
народ составляет один из многих, притом отнюдь не  самый  главный  фактор  в
социально-политических конфликтах, он всегда  присутствует  там  в  качестве
более или менее отдаленного фона центрального конфликта, разыгрывающегося на
авансцене истории между двумя группами господствующего класса.
     В "Юлии Цезаре" народная масса оказывается в  центре  конфликта.  Более
того, с самого начала определяется,  что  судьба  политического  строя  Рима
зависит от народа: поддержит ли он утверждение у власти монарха или  отстоит
старый республиканский строй. Истинной  кульминацией  трагедии  является  не
убийство Цезаря, а сцена на форуме, где народ делает выбор  между  Брутом  и
Антонием. Мы еще вернемся к вопросу об изображении народа в  "Юлии  Цезаре".
Здесь же нам важно подчеркнуть, что центральный конфликт решается  не  одним
лишь единоборством двух групп господствующего класса, но  также  и  третьей,
"неофициальной" силой истории - народными массами.
     Что же это за республика, вокруг которой  идет  борьба?  Мы  ошибаемся,
модернизируя Шекспира и предположив у  него  понятие  о  политическом  строе
республики  в  современном   смысле.   Даже   представление   о   буржуазной
демократической республике, основанной если не на действительном, то хотя бы
на формальном равенстве, не могло быть Шекспиру известно. О  республиканском
строе античного мира он имел лишь очень  приблизительное  представление,  во
многом не совпадавшее с тем, что было установлено впоследствии  исторической
наукой.
     "Res  publica"  для   Шекспира   не   столько   политическое,   сколько
нравственно-политическое понятие. Поясним. Суть вопроса - в  отношении  всех
граждан к государству: служат ли они, каждый  в  меру  сил  и  возможностей,
общему благу,  или  же  весь  аппарат  государства  становится  орудием  для
удовлетворения эгоистических интересов одной части общества, держащей власть
в своих руках.
     Рим, как  его  изображает  Шекспир,  похож  на  сословное  государство.
Отмеченный выше анахронизм относительно  мастеровых,  носящих  средневековые
гильдейские знаки, совсем не случаен. Римских патрициев и плебеев Шекспир  и
публика его времени воспринимали как подобие дворян  и  "третьего"  сословия
своей эпохи. Речь в трагедии идет вовсе не о том, чтобы предоставить  плебсу
равенство с патрициями. Об этом не помышляют ни Шекспир, который не верит  в
принцип  гражданского  равенства,  ни  его  Брут,  ни  сам  римский   народ.
Действительная  проблема  может  быть  сформулирована  так:  государство   и
общество - кто кому служит?
     Победу в трагедии одерживает не принцип общего  блага,  а  хищническое,
эгоистическое начало. В этом смысле "Юлий  Цезарь"  означает  разрыв  с  той
оптимистической   оценкой   перспектив   общественного   развития,   которая
составляла идейную основу  "Венецианского  купца",  "Ромео  и  Джульетты"  и
трилогии о  Генрихе  VI.  "Юлием  Цезарем"  открывается  трагический  период
творчества Шекспира.
     В чем же сущность трагизма в "Юлии Цезаре"? Для ответа на  этот  вопрос
необходимо  решить,  кто  является  трагическим  героем  произведения.   Это
поначалу не совсем ясно. Трагедия названа именем Цезаря, который погибает от
рук убийц как раз  тогда,  когда  ожидает  свершения  своей  мечты  -  стать
венценосным владыкой Рима. Можно ли назвать его судьбу трагической?  Отчасти
- да. Это личная трагедия Цезаря, не дожившего до своего полного  торжества.
Но дело, которому он служил, все равно торжествует победу после его  смерти.
Недаром в трагедии говорится и символически показано, что  дух  Цезаря  жив.
Его судьба, однако, не является в подлинном смысле  слова  трагической,  ибо
гибель Цезаря, с точки зрения исторической  закономерности,  не  необходима.
Будущее за цезаризмом - с Цезарем или без него.
     Действительно трагической  является  судьба  тех,  кто  борется  против
цезаризма.  Они  выступают  в  качестве   носителей   благородного   идеала,
нравственная правота на их стороне, и тем не менее  они  обречены  с  самого
начала. Наиболее трагической фигурой является поэтому Брут, самый убежденный
носитель принципов, враждебных цезаризму.  Он  борется  против  единовластия
тогда,  когда  исторически  назрела  необходимость  именно  в   этой   форме
правления. Его идеал, таким  образом,  оказывается  в  противоречии  с  теми
путями, которые неизбежно ведут к установлению единоличной диктатуры.  Можно
подумать, что поражение республиканцев  обусловлено  отдельными  ошибками  в
тактике борьбы (о них сказано выше). Но в том-то и дело, что эти ошибки были
неизбежны в силу природы тех принципов,  в  которые  верил  Брут  и  которые
отжили свой век. Настало время жестокого, бездушного  индивидуализма,  время
попрания морали во имя корыстных целей. Все это заключено в Цезаре,  Антонии
и Октавии. Под римскими масками  скрыты  люди  шекспировского  века.  Мы  не
станем утверждать,  что  цезарианцы  -  типичные  представители  буржуазного
класса эпохи Возрождения. Сам класс буржуазии еще был  на  одной  из  ранних
стадий своего  формирования.  Но  те  начала  нового  жизнепонимания,  новой
"нравственности", которые были воплощены в цезарианцах, в общем отражали  то
же самое, что позже Шекспир воплотит  в  образах  Клавдия,  Яго,  Эдмунда  и
других  индивидуалистов-хищников,  наносивших  удар   за   ударом   иллюзиям
гуманистов о возможности победы в то время принципа общего блага.
     Нередко трагедию  Брута  толкуют  как  трагедию  личную:  он  будто  бы
страдает оттого, что, восстав против Цезаря и убив  его,  нарушил  моральные
принципы своей философии и расплачивается за это. Действительная же трагедия
Брута является не субъективной, а объективной: беда не в том,  что  он  убил
Цезаря, а в том, что он не убил его - мертвый Цезарь оказался сильнее живого
Брута. Символические сцены с призраком Цезаря имеют именно этот смысл.
     Но все это лишь поверхностно раскрывает трагедию.  Ее  самый  глубинный
смысл связан с другим персонажем. Персонаж этот коллективный - народ Рима.
     Как уже сказано, от него, в конечном счете, зависят победа и  поражение
каждого из двух борющихся  начал.  С  первой  же  сцены  трагедии  мы  видим
ликование народа, окружающего Цезаря преклонением. В сознании народа  Цезарь
уже  властитель  государства.  Антоний  подносит  Цезарю  венец  при   явном
сочувствии народа. Когда же Цезарь отклоняет венец, толпа еще больше ликует:
ее радует, что человек, призванный стать властелином, якобы не  властолюбив.
Народ не понял комедии, искусно разыгранной Цезарем.
     Видя ослепление народа, республиканцы решают спасти его.  Не  спрашивая
народа, действуя на собственный страх и риск, они убивают Цезаря. Лишь после
этого  Брут  считает  нужным  объяснить  народу,  почему   необходимо   было
уничтожить тирана. Нельзя не отметить парадоксальности ситуации. Цезарианцы,
творя антинародное  дело,  устанавливая  единовластие  Цезаря,  действуют  в
открытую, опираясь хотя бы внешне  на  волю  народа.  Республиканцы-патриции
действуют тайно, в отрыве от парода и лишь после ищут у него поддержки своим
действиям. Это лишний раз подчеркивает, что идея равенства здесь ни при чем,
ибо для Брута и других заговорщиков народ - низшее сословие,  но  свой  долг
патрициев - отцов народа - они видят  в  том,  чтобы  заботиться  о  простых
людях.
     Трагедия народа с наибольшей силой проявляется в сцене на форуме  (III,
2).  Она  принадлежит  к  шедеврам  драматического  гения  Шекспира:   такое
изображение "судьбы человеческой" (Брут) и "судьбы  народной"  едва  ли  еще
можно встретить в драме.  В  одной  сцене  сконцентрировано  столько  жизни,
движения, борьбы противоречий, и притом перед нами не единичный  герой  (ср.
монолог Гамлета "Быть или не быть"), а  весь  народ!  Перед  нашими  глазами
совершается история, и мы видим все пружины решающего всемирно-исторического
события.
     Вот выступает  перед  римлянами  Брут.  Для  знающих  Шекспира  кажется
странным, что говорит он не стихами, как  на  протяжении  всей  трагедии,  а
прозой. Мы привыкли, что во  все  значительные,  патетические  моменты  речь
героя облекается в возвышенную поэтическую форму.  Отступление  от  правила,
наблюдаемое здесь, побудило  некоторых  исследователей  усомниться:  пет  ли
здесь ошибки, не напутал  ли  наборщик  или  переписчик  рукописи  Шекспира,
отбросив разбивку речи Брута на строки? Но вес правильно,  если  поверить  в
обдуманность драматических приемов Шекспира. Прежде всего, Брут снисходит до
народа, поэтому он говорит самым простым  языком.  Но  тому  есть  и  другая
причина: он не хочет словами, риторическими  украшениями  затемнить  простую
истину.  Без  обиняков  излагает  он  факт  и  объясняет   его   с   крайней
откровенностью и ясностью. Его совесть чиста, и изощряться в доводах  он  не
хочет. Его главный довод - он сам со своей честностью, прямотой и любовью  к
Риму.
     Брут думает, что парод поймет его. И народ как  будто  горячо  одобряет
речь Брута. Но на самом  деле  уже  в  этом  месте  трагедии  обнаруживается
пропасть между Брутом и римлянами.  Они  иначе  понимают  и  объясняют  себе
происшедшее.  Цезарь  был  плох,  а  Брут  хорош,  и  тогда  один  из  толпы
восклицает: "Пусть [Брут] станет Цезарем", - а другой поддерживает  его:  "В
нем увенчаем  все  лучшее  от  Цезаря".  Идея  цезаризма,  единовластия  уже
укрепилась в народном сознании, и этого-то Брут не в состоянии  понять!  Ему
кажется, что римляне, приветствуя его, поддерживают республику, а они  видят
в нем лишь более достойного властителя, чем Цезарь.
     Антоний свободен от политического идеализма Брута.  Он  лучше  понимает
народ, отнюдь  не  снисходя  при  этом  до  него  и  сохраняя  патрицианское
превосходство над  толпой.  В  отличие  от  Брута,  взывавшего  к  разуму  и
нравственным понятиям народа, Антоний решает играть  на  Эмоциях  толпы:  он
стремится пробудить сочувствие к своей скорби, жалость к убитому Цезарю.  Он
отличный актер и  умеет  возбуждать  эмоции.  Этим  искусством  владеют  все
шекспировские  макиавеллисты:  они  знают,  что  сначала  нужно  взволновать
человека, вывести его из состояния покоя, душевного равновесия, а потом  уже
на эту взрыхленную почву бросить семена, и тогда они  дадут  любой  желаемый
всход. Так поступил Ричард III с леди  Анной,  так  будет  действовать  Яго.
Взволнованный, эмоционально возбужденный человек слишком чутко реагирует  на
все. Для него любой случайный факт становится  неопровержимым  доводом.  То,
что так мастерски проделал Яго с Отелло, Антоний сделал с целым народом.  Он
покорил его всесильной логикой чувств, а не логикой разума, как это  пытался
сделать Брут. К тому же, начав с апелляции к благородным чувствам жалости  и
сострадания, Антоний ловко довершил это, задев личный интерес каждого, когда
Заявил римлянам, что Цезарь завещал блага, не забыв ни одного  из  них.  Тут
уже толпа была окончательно покорена.
     Мы будем односторонни, если увидим  здесь  только  искусство  демагогии
Антония. В его речи и точный расчет трезвого  политика.  Брут  полагал,  что
народу  важнее  всего  духовные  ценности  -  призрачный  идеал  свободы   и
добродетели.  Антоний  знает:  народу  нужен  хлеб.  Не  к  идеалам,   а   к
материальным интересам народа апеллирует он - и одерживает победу.
     Что же сказать о народе?  Признать  ли  правоту  критиков,  высокомерно
характеризующих его как темную, глупую и жадную толпу? Поверить ли им в том,
что и Шекспир был именно такого мнения о народе? Согласиться  с  этим  может
лишь тот, для кого суть трагедии в Бруте, Цезаре и Антонии. Но народ недаром
введен Шекспиром в центр конфликта. Его роль  отнюдь  не  служебная.  Он  не
только участник трагедии, но и главный ее  трагический  субъект,  во  всяком
случае, трагичный не менее Брута.
     Обратим внимание на то, что презрение к  народу  питает  Антоний.  Брут
уважает народ и даже после изгнания не попрекает его ни единым  словом.  Они
воплощают два полярных отношения к массе.  Для  Антония  она  средство,  для
Брута - цель, ибо общее благо включает и благо народа. Народ у  Шекспира  не
так глуп, как думает Антоний, но и не так идеален, как представляется Бруту.
Да,  он  задавлен  нуждой,  лишен   культуры,   не   очень   разбирается   в
хитросплетениях  политики.  Но  у  него  есть  здравый   смысл   и   чувство
справедливости. Вдумавшись, мы заметим,  что,  поддержав  сначала  Брута,  а
затем переметнувшись на сторону Антония, народ в  обоих  случаях  поддавался
тем аргументам, в которых  была  справедливость  или  хотя  бы  ее  подобие.
Демагог Антоний начал с апелляции к лучшим, благороднейшим чувствам  народа.
Только смутив его, сбив с толку, сумел он завоевать его поддержку  неправому
делу.
     Буржуазно-либеральные   критики   могли   сколько   угодно   трактовать
материальные интересы народа как проявление его низменности.  Автор  "Короля
Лира" не мог игнорировать значение такой  простой,  но  страшной  вещи,  как
бедность. Антоний бросил народу подачку,  и  это  довершило  его  успех.  Он
сыграл на обеих сторонах народной души, а критики хотят видеть  только  одну
ее сторону - заботу о хлебе насущном.
     Трагедия народа состоит в незрелости его сознания, в неумении  отличить
своих истинных  друзей  от  мнимых.  Толпа  оказалась  податливой  на  лесть
Антония, не оценив того, что Брут разговаривал  с  ней,  как  равной  ему  в
понимании. И свершилось самое трагическое в истории  -  народ  отверг  своих
истинных заступников, поддержав и дав власть тем, кто являлся  его  злейшими
врагами. Народ сам надел на себя цепи рабства.
     Таков объективный смысл трагедии  "Юлий  Цезарь".  Читатель,  всегда  в
таких случаях недоверчивый, подозревает критику в  том,  что  она  приписала
Шекспиру больше, чем он сам думал. Я заканчиваю этот краткий очерк  трагедии
с мыслью противоположной: Шекспир вложил  в  нее  много  больше,  чем  мы  в
состоянии понять и оценить.
     Грандиозное богатство мыслей, глубочайшее чувство противоречий истории,
выраженное в образах и ситуациях, удивительное умение сделать все это  живым
придали "Юлию Цезарю" ту  степень  художественной  завершенности,  благодаря
которой замечательное творение Шекспира стало высшим образцом исторической и
политической трагедии во всей мировой драме.

                                                                   А. Аникст

ПРИМЕЧАНИЯ К ТЕКСТУ "ЮЛИЯ ЦЕЗАРЯ"

     Действующие лица.
     Юлий Цезарь(100-44 гг. до н. э.) был  убит  15  марта  44  года.  Душой
заговора был Кассий, но руководящая роль в нем была предоставлена Марку Юнию
Бруту (79-42 гг. до н. э.), отчасти из уважения к памяти  его  предка  Люция
Юния Брута, свергнувшего с престола царя Тарквиния Гордого  (509  г.  до  н.
э.), после чего в Риме установился республиканский  строй.  После  того  как
Марку Антонию удалось своей демагогической речью восстановить римский  народ
против заговорщиков, Брут удалился в Грецию, а  затем  проследовал  в  Малую
Азию, где соединился с Кассием. Совместно с Кассием Брут получил от римского
сената верховную власть над всеми провинциями  Востока.  Вскоре,  однако,  в
Риме  восторжествовал  второй  триумвират  в  составе  Октавия,   внучатного
племянника и наследника Юлия Цезаря (род. в 63 г. до н.  э.)  Марка  Антония
(род. в 82 г. до н. э.) и Лепида.
     Первые двое выступили против  республиканцев  с  сильным  войском.  При
Филиппах, в Македонии, был сначала разбит Кассий, покончивший с собой  после
поражения, затем через двадцать дней вынужден был принять бой в той же самой
местности Брут, после поражения также умертвивший себя.
     Молодой Катон был сыном Катона Младшего, или  Утического,  и  правнуком
Катона Старшего Цензора. Порция, жена Брута, была его сестрой.

     Сарды - столица Лидии в Малой Азии.

     Праздник Луперкалий - праздник в честь оплодотворяющего божества, фавна
Луперка, справлявшийся 15 февраля. По  время  этого  празднества  происходил
"священный бег" знатных юношей, стегавших  ремнем  на  бегу  всех  встречных
(женщин  эти  удары  будто  бы  делали  плодовитыми).  Такой   бег   Антония
упоминается в следующей сцене.

     Остерегись ид мартовских. -  Мартовские  иды  соответствуют  нашему  15
марта.

     ...и на обеих я взгляну спокойно. -  Некоторые  издатели  считают,  что
слово "обеих" (both) поставлено  ошибочно  вместо  слова  "смерть"  (death).
Тогда бы эту строку надо было читать: "И равнодушно я взгляну на смерть".

     Как славный предок наш Эней из Трои  вынес  на  своих  плечах...  -  Во
второй песне "Энеиды" Вергилия рассказывается,  что  Эней  на  плечах  вынес
своего отца Анхиза из пылающей  Трои.  Далее  в  тон  же  поэме  описывается
основание троянскими беглецами римской державы.

     ...возвысясь, как Колосс. - Намек  на  Колосса  Родосского  -  огромную
статую Аполлона, стоявшую двумя ногами на двух  берегах  входа  в  Родосский
порт, так что корабли проходили между ног ее.

     В какой же  век  с  великого  потопа...  -  Это  отнюдь  не  анахронизм
Шекспира, так как у древних было свое сказание о потопе, в котором роль  Ноя
и его жены играли Девкалион и Пирра.

     ...что Брут - не ты, а славный предок твой... -  Имеется  в  виду  Брут
Старший, свергнувший тиранию паря Тарквипия и учредивший в  Риме  республику
(VI в. до н. э.).

     Когда б я Брутом был, а он был Кассий, ему б я не поддался.  -  Неясное
место в подлиннике. "Ему" можно отнести и к Цезарю и к Бруту.

     ...у входа брат твой Кассий... -  Кассий  был  женат  на  Юнии,  сестре
Брута.

     Эреб - в античной мифологии подземное царство мрака.

     ...что ловят деревом единорога... - Ловлю легендарного зверя  единорога
надо  себе  представлять  так:  охотник,  разъярив  единорога,  прятался  за
деревом, и тогда зверь вонзал свой рог в дерево с такой силой, что потом уже
не мог его вытащить. Все эти сведения о способах охоты  на  разных  животных
Шекспир мог почерпнуть частью из Плиния (о слоне), частью  из  средневековых
легенд (о единороге), частью из рассказов путешественников.

     ...лишь на окраине твоих утех я жить должна? -  Обитатели  окраин  были
менее полноправны, чем жители города.

     И ты, о Брут! ("Et tu, Brute!") - Откуда  Шекспир  взял  это  латинское
восклицание, неизвестно. У  Плутарха  оно  не  приводится.  Но  современники
Шекспира, несомненно, знали предание о  таких  словах  Цезаря.  Например,  в
анонимной "Правдивой трагедии о Ричарде III" (изд. в 1594 г.) король  Эдуард
говорит Кларенсу: "Et tu, Brute, ты тоже хочешь поразить Цезаря?"  Некоторые
критики думают, что слова эти содержались в латинской пьесе "Убиение Цезаря"
и дошли из нее до Шекспира понаслышке.

     ...омоем руки Цезаревой кровью... - Омовение  рук  в  крови  убитого  -
древний  обряд,  выполнявшийся  в  тех  случаях,   когда   убийство   носило
"священный" характер.  Плутарх,  не  упоминая  о  таком  омовении,  сообщает
только, что заговорщики появились перед народом с окровавленными руками.

     Как олень затравлен... - В подлиннике - игра созвучием  слов  "hart"  -
"олень" и "heart" - "сердце". Благодаря этому  стих  может  получить  смысл:
"Цезарь был сердцем мира".

     Воздвигнем статую ему, как предкам. - В Капитолии стояла  статуя  Люция
Юния Брута.

     Рим. Комната в доме Антония. - Одно из немногих отступлений Шекспира от
Плутарха: в его рассказе беседа триумвиров происходит не в Риме, а на  одном
островке (на Тибре) близ Рима.

     ...жить не будет и Публий, сын твоей сестры...  -  Ошибка  Шекспира:  у
Плутарха Лепид называет дядю Антония, Люция Цезаря.

     Плутон - бог богатств.

      Рифмует  циник  очень  плоско.  -  Здесь  имеется  в  виду
философская   школа   "циников",   проповедовавших   первобытную    простоту
человеческих отношений.

     Ты философию свою забыл... - Брут - приверженец стоицизма, который учит
быть выше невзгод; Кассий - эпикуреец.

     Гибла - город в Сицилии, славившийся особенно сладким медом.

     ...иль новый Цезарь... - Октавий имеет в виду самого себя.

     ...я сторонник Эпикура, но мнение свое переменил  и  склонен  верить  в
предзнаменованья. - Эпикур отрицал всякое вмешательство богов в человеческую
жизнь, объясняя все ее явления естественными причинами.

     Ты, Пиндар, поднимись на холм повыше... - На шекспировской сцене Пиндар
поднимался на "верхнюю сцену" (балкон), изображавшую в данном  случае  холм,
и, следовательно, оставался все время видимым для зрителей.

     Фазос - остров в северной части Эгейского моря.

     Статилий поднял факел... - Смысл "факела" выясняется только  с  помощью
описания этого эпизода у Плутарха. Статилий должен  был,  пробившись  сквозь
ряды неприятелей в свой лагерь, в случае если там все благополучно,  поднять
в качестве сигнала зажженный факел.

                                                                  А. Смирнов



   Уильям Шекспир.
   Генрих V


     Перевод Е. БИРУКОВОЙ
     ПСС в восьми томах. Издательство "Искусство", 1959, т. 5.
     OCR Бычков М.Н.


ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

    Король Генрих V.

    Герцог Глостер |
                   } братья короля.
    Герцог Бедфорд |

    Герцог Эксетер, дядя короля.
    Герцог Йоркский, двоюродный брат короля.

    Граф Солсбери.
    Граф Уэстморленд.
    Граф Уорик.
    Архиепископ Кентерберийский.
    Епископ Илийский.
    Граф Кембриджский.
    Лорд Скруп.
    Сэр Томас Грей.

    Сэр Томас Эрпингем |
    Гауэр              |
    Флюэллен           } офицеры армии короля Генриха.
    Мак-Моррис         |
    Джеми              |

    Бетс    |
    Корт    } солдаты.
    Уильямс |

    Пистоль.
    Ним.
    Бардольф.
    Мальчик.
    Герольд.
    Карл VI, король французский.
    Людовик, дофин.
    Герцог Бургундский.
    Герцог Орлеанский.
    Герцог Бурбонский.
    Коннетабль Франции.

    Рамбюр  |
            } французские вельможи.
    Гранпре |

    Комендант Гарфлера.
    Монжуа, французский герольд.
    Французские послы.
    Изабелла, королева французская.
    Екатерина, дочь Карла и Изабеллы.
    Алиса, придворная дама Екатерины.
    Хозяйка трактира в Истчипе (бывшая миссис
      Куикли, недавно ставшая женой Пистоля).
    Хор.

                      Лорды, леди, офицеры, солдаты,
                         горожане, гонцы, слуги.

                    Место действия - Англия и Франция.


АКТ I

ПРОЛОГ

                                Входит Хор.
                                    Хор

                     О, если б муза вознеслась, пылая,
                     На яркий небосвод воображенья,
                     Внушив, что эта сцена - королевство.
                     Актеры - принцы, зрители - монархи!
                     Тогда бы Генрих принял образ Марса,
                     Ему присущий, и у ног его.
                     Как свора псов, воина, пожар и голод
                     На травлю стали б рвался. Но простите,
                     Почтенные, что грубый, низкий ум
                     Дерзнул вам показать с подмостков жалких
                     Такой предмет высокий. И вместит ли
                     Помост петуший - Франции поля?
                     Вместит ли круг из дерева те шлемы,
                     Что наводили страх под Азинкуром?
                     Простите! Но значки кривые могут
                     В пространстве малом представлять мильон.
                     Позвольте ж нам, огромной суммы цифрам,
                     В вас пробудить воображенья власть.
                     Представьте, что в ограде этих стен
                     Заключены два мощных государства,
                     Что поднимают гордое чело
                     Над разделившим их проливом бурным.
                     Восполните несовершенства наши,
                     Из одного лица создайте сотни
                     И силой мысли превратите в рать.
                     Когда о конях речь мы заведем,
                     Их поступь гордую вообразите;
                     Должны вы королей облечь величьем,
                     Переносить их в разные места,
                     Паря над временем, сгущая годы
                     В короткий час. Коль помощи хотите,
                     Мне, Хору, выступить вы разрешите.
                     Я, как Пролог, прошу у вас терпенья,
                     Вниманья к пьесе, доброго сужденья!
                                 (Уходит.)


СЦЕНА 1

                   Лондон. Передняя в королевском дворце.
                Входят архиепископ Кентерберийский и епископ
                                 Илийский.

                        Архиепископ Кентерберийский

                     Милорд, узнайте: вновь грозит нам билль,
                     Рассмотренный при короле покойном
                     В одиннадцатый год его правленья;
                     Лишь смуты и раздоры прекратили
                     В палате общин прения о нем.

                              Епископ Илийский

                     Но как, милорд, сопротивляться нам?

                        Архиепископ Кентерберийский

                     Обдумать должно. Если билль пройдет,
                     Утратим мы владений половину:
                     Все земли, благочестием мирян
                     Завещанные церкви, отберут;
                     На их доходы будут содержать
                     Штат короля; пятнадцать знатных графов,
                     Пятнадцать сотен рыцарей, а также
                     Шесть тысяч двести избранных эсквайров;
                     А для призренья нищих, престарелых,
                     Убогих, непригодных для трудов
                     Построят сто прекрасных богаделен;
                     И каждый год вносить в казну мы будем
                     Червонцев тысячу - так билль гласит.

                              Епископ Илийский

                     Глоток изрядный!

                        Архиепископ Кентерберийский

                                     Он осушит чашу.

                              Епископ Илийский

                     Но что же предпринять?

                        Архиепископ Кентерберийский

                     Король наш милостив и благосклонен.

                              Епископ Илийский

                     И чтит он искренне святую церковь.

                        Архиепископ Кентерберийский

                     Он в юности добра не обещал.
                     Едва отца дыханье отлетело.
                     Как необузданные страсти в сыне
                     Внезапно умерли; и в тот же миг,
                     Как некий ангел, появился разум
                     И падшего Адама прочь изгнал,
                     Преображая тело принца в рай,
                     Обитель чистую небесных духов.
                     Никто так быстро не обрел ученость
                     И никогда волна прекрасных чувств
                     Так бурно не смывала злых пороков,
                     И гидра своеволья никогда
                     Так быстро недр души не покидала,
                     Как в этот раз.

                              Епископ Илийский

                                     Отрадна перемена!

                        Архиепископ Кентерберийский

                     Послушайте, как судит он о вере, -
                     И в изумленье станете желать,
                     Чтобы король наш сделался прелатом.
                     Заговорит ли о делах правленья, -
                     Вы скажете, что в этом он знаток.
                     Войны ль коснется, будете внимать
                     Вы грому битвы в музыкальных фразах.
                     Затроньте с ним политики предмет, -
                     И узел гордиев быстрей подвязки
                     Развяжет он. Когда он говорит,
                     Безмолвен воздух, буйный ветрогон,
                     И люди, онемев от изумленья.
                     Дух затая, медвяной речи внемлют.
                     И кажется, теорию его
                     Искусство жизни, практика взрастила.
                     Непостижимо, где обрел он мудрость.
                     Он склонен был к беспутным развлеченьям
                     В компании невежд пустых и грубых;
                     В пирах, забавах, буйствах дни текли;
                     К науке рвенья он не проявлял;
                     Не знал уединенья, не чуждался
                     Публичных шумных мест, простонародья.

                              Епископ Илийский

                     Растет среди крапивы земляника;
                     Прекрасно зреют сладкие плоды
                     Вблизи других, неблагородных ягод.
                     Так размышленья долго прятал принц
                     Под маской буйства; без сомненья, разум
                     В нем возрастал, как травы по ночам,
                     Незримо, но упорно развиваясь.

                        Архиепископ Кентерберийский

                     Должно быть, так. Пора чудес прошла,
                     И мы теперь должны искать причину
                     Всему, что происходит.

                              Епископ Илийский

                                            Но, милорд,
                     Что предпринять для устраненья билля,
                     Палатой принятого? Что, король -
                     За или нет?

                        Архиепископ Кентерберийский

                                 Как будто равнодушен.
                     Но все ж скорее нас поддержит он,
                     Чем притязанья стороны противной.
                     Его величеству я предложил
                     От имени церковного собора -
                     Ввиду французских дел, о чем беседу
                     Я с государем только что имел, -
                     Внести ему значительную сумму,
                     Крупнее, чем когда-либо давало
                     Его предшественникам духовенство.

                              Епископ Илийский

                     Как предложенье принял он, милорд?

                        Архиепископ Кентерберийский

                     Его величество был благосклонен
                     И проявил заметный интерес,
                     Хоть не успел в подробностях дослушать
                     Обоснованье прав его законных
                     На герцогства различные и графства
                     И даже на французскую корону -
                     Тех прав, что прадед Эдуард оставил.

                              Епископ Илийский

                     Что ж помешало королю дослушать?

                        Архиепископ Кентерберийский

                     В тот миг посол французский попросил
                     Аудиенции. Теперь, наверно,
                     Настал приема час. Четыре било?

                              Епископ Илийский

                     Да.

                        Архиепископ Кентерберийский

                         Тогда пойдем, чтоб выслушать посла;
                     Хоть я заранее могу сказать,
                     О чем француз там будет говорить.

                              Епископ Илийский

                     Идем. И я хочу его послушать.

                                  Уходит.


СЦЕНА 2

                           Там же. Приемный зал.
          Входит король Генрих, Глостер, Бедфорд, Эксетер, Уорик,
                            Уэстморленд и свита.

                               Король Генрих

                     Где благородный лорд Кентерберийский?

                                  Эксетер

                     Его здесь нет.

                               Король Генрих

                                    За ним пошлите, дядя.

                                Уэстморленд

                     Позвать ли нам посла, мой государь?

                               Король Генрих

                     Повременим, кузен. Сначала надо
                     Решить один вопрос, весьма серьезный,
                     Что Франции касается и нас.

                Входят архиепископ Кентерберийский и епископ
                                 Илийский.

                        Архиепископ Кентерберийский

                     Храни господь священный ваш престол
                     И вас на много лет!

                               Король Генрих

                                         Благодарим.
                     Ученый лорд, мы просим разъяснить нам,
                     Согласно праву и воззреньям церкви,
                     Препятствует ли нашим притязаньям
                     На Францию Салический закон.
                     Но сохрани вас бог, мой верный лорд,
                     Ученость вашу извратить лукавством
                     И на душу тяжелый грех принять,
                     Ссылаясь тут на мнимые права,
                     Противоречащие в корне правде.
                     Известно богу, сколько унесет
                     Цветущих жизней роковая распря,
                     Которую вы пробудить готовы.
                     Итак, подумайте, на что обречь
                     Хотите нас, понудив меч поднять.
                     Во имя бога, будьте осторожны!
                     При столкновенье двух таких держав
                     Рекой прольется кровь. А кровь безвинных
                     Отмщенья жаждет, к небу вопиет,
                     Кляня того, кто наточил мечи,
                     Скосившие цветы короткой жизни.
                     С таким условием прошу начать,
                     А мы послушаем, всем сердцем веря,
                     Что совестью омыта ваша речь,
                     Как первородный грех - крещеньем.

                        Архиепископ Кентерберийский

                    Внимайте же, мой добрый государь,
                    Внимайте, пэры, призванные жизнь
                    Отдать престолу. Притязаньям вашим
                    Преградой служит лишь один закон, -
                    Его приписывают Фарамонду:
                    "In terram Salicam mulieres ne succedant" -
                    "В земле Салийской нет наследниц женщин".
                    Ошибочно французы почитают
                    Ту землю Францией, а Фарамонда -
                    Создателем запрета женских прав.
                    Но признают их авторы правдиво,
                    Что та земля Салийская лежит
                    В Германии, меж Эльбою и Залой:
                    Там Карл Великий, покоривший саксов,
                    На их угодьях франков поселил.
                    А те, германских женщин презирая
                    За их распущенное поведенье,
                    Закон установили, что лишил
                    В земле Салийской женщин прав наследства.
                    И та земля, меж Эльбою и Залой,
                    Теперь в Германии зовется Мейссен.
                    Как видите, Салический закон
                    Не предназначен для страны французской.
                    Землей Салийской франки завладели
                    Спустя четыреста а двадцать лет
                    По смерти Фарамонда короля,
                    Которому закон приписан ложно;
                    Скончался он от рождества Христова
                    В четыреста двадцать шестом году.
                    А Карл Великий саксов покорил
                    И поселил за тою Залой франкoв
                    В году восемьсот пятом. Утверждают
                    Их авторы, что свергший Хильдерика
                    Пипин Короткий предъявил права
                    На Франции корону как потомок
                    Блитхильды, дщери Лотаря законной.
                    Гуго Капет, похитивший корону
                    У Карла Лотарингского, что был
                    Карла Великого прямым потомком, -
                    Желая тенью права подкрепить
                    Свой титул, - стал производить свой род
                    (Хотя неверно в корне) от Лингары -
                    От Карломана дочери и внучки
                    Людовика, что сыном был родным
                    Карла Великого. Вот почему
                    Покоя не было на гордом троне
                    Потомку узурпатора Капет,
                    Людовику Десятому, пока он
                    Не доказал, что род его от бабки,
                    Прекрасной королевы Изабеллы.
                    Восходит к королеве Эрменгарде.
                    Что Карлом Лотарингским рождена.
                    Чрез брак ее опять взошло потомство
                    Карла Великого на трон французский.
                    Итак, нам ясно, как сиянье дня,
                    Что притязанья короля Пипина,
                    Капета и Людовика всецело
                    Основаны на силе женских прав.
                    Так и теперь во Франции ведется,
                    Хотя они Салический закон
                    И ставят вам преградой, государь.
                    Они барахтаться в своих сетях
                    Предпочитают, чем лишиться прав,
                    Похищенных у вас и ваших предков.

                               Король Генрих

                     Могу я с чистой совестью, по праву
                     Потребовать, что мне принадлежит?

                        Архиепископ Кентерберийский

                     Пусть будет грех на мне, мой государь!
                     Написано в священной Книге Числ,
                     Что если сын умрет, то переходит
                     Наследство к дочери. Властитель мой,
                     Восстаньте, взвейте наш кровавый стяг!
                     На мощных предков обратите взор;
                     И на могиле прадеда-героя,
                     Вам давшего на Францию права,
                     Его бесстрашный дух вы призовите
                     И деда. Принца Черного Здварда.
                     Который, разгромив войска французов,
                     Трагедию на славу разыграл,
                     В то время как отец его могучий
                     С холма взирал с улыбкою, как львенок
                     Ручьями проливал французов кровь.
                     Тогда хватило нашим храбрецам
                     Лишь половины силы для победы,
                     Меж тем, как половина войск другая
                     Стояла праздно и, смеясь, глядела!

                              Епископ Илийский

                     О, вспомните о славных мертвецах!
                     Их подвиги для мира воскресите!
                     Вы унаследовали их престол.
                     Их кровь геройская и в ваших жилах
                     Струится. О могучий государь!
                     Вы на заре весенних дней созрели
                     Для подвигов и грозных предприятий.

                                  Эксетер

                     Все братья-короли, земли владыки,
                     Ждут с нетерпеньем, чтоб восстали вы.
                     Подобно львам отважным, вашим предкам.

                                Уэстморленд

                     Все знают, государь, что есть у вас
                     И сила и права; и ни один
                     Король английский не имел доселе
                     Дворян - богаче, подданных - верней.
                     Здесь, в Англии, теперь лишь их тела,
                     Сердца же их во Францию стремятся.

                        Архиепископ Кентерберийский

                     Так и телам туда лететь велите.
                     Чтобы на трон французский ваше право
                     Огнем, мечом и кровью подтвердить!
                     И церковь, чтобы в этом вам помочь,
                     Готова вам вручить такую сумму,
                     Какой еще ни разу не давало
                     Предшественникам вашим духовенство.

                               Король Генрих

                     Нам предстоит не только снарядить
                     Войска в поход, но часть оставить дома,
                     Чтоб дать отпор шотландцам: не замедлят
                     Они ворваться к нам.

                        Архиепископ Кентерберийский

                                          Охрана пограничная должна,
                     Мой государь, служить стеной защитной,
                     Путь пресекая хищникам в страну.

                               Король Генрих

                     Не о грабителях мы речь ведем, -
                     Страшимся мы набега поиск шотландских
                     Шотландец был всегда сосед неверный.
                     История гласит, что всякий раз,
                     Как прадед мой во Францию вторгался,
                     В страну незащищенную шотландцы
                     Врывались, как поток в разлом плотины,
                     Напором буйным полнокровных сил,
                     Злосчастный край набегами терзали
                     И осаждали крепости и замки;
                     Вся Англия, лишенная защиты,
                     Перед соседом буйным трепетала.

                        Архиепископ Кентерберийский

                     Он причинял скорее страх, чем вред.
                     Нам родина такой дает пример:
                     Когда все рыцарство ушло сражаться
                     Во Францию, то горькая вдова
                     Не только защитить себя сумела,
                     Но захватила короля шотландцев,
                     Как зверя, и во Францию послала,
                     Эдварда новым лавром увенчав
                     И уподобив хронику свою
                     Сокровищнице, славою богатой,
                     Как тинистого моря дно богато
                     Сокровищами с кораблей погибших.

                                Уэстморленд

                     Старинная пословица права:
                     "Коль хочешь Францию сломить,
                     Сумей Шотландию разбить".
                     Едва орел английский улетит.
                     В его гнездо шотландец лаской хищной
                     Крадется - царственных яиц вкусить;
                     И, словно мышь в отсутствие кота,
                     Не столько съест он, сколько перепортит.

                                  Эксетер

                     Итак, остаться дома должен кот?
                     Но в этом нет потребности насущной.
                     У складов наших - прочные замки
                     И для воришек славные капканы.
                     Пока рука за рубежом воюет,
                     Дом головою мудрою храним;
                     Все члены государства, от крупнейших
                     До самых мелких, действуют в согласье;
                     К финалу стройному они стремятся,
                     Как музыка.

                        Архиепископ Кентерберийский

                                 Недаром в государстве
                     Труды сограждан разделило небо,
                     Усилья всех в движенье привело,
                     Конечной целью смертным указав
                     Повиновенье. Так трудятся пчелы,
                     Создания, что людную страну
                     Порядку мудрому природы учат.
                     У них король и разные чины:
                     Одни, как власти, управляют ульем,
                     Ведут торговлю вне его другие,
                     А третьи, с острым жалом, как солдаты,
                     В набегах грабят пышные цветы,
                     И весело летят они с добычей
                     В палату властелина своего:
                     А он, сосредоточен, величав,
                     Следит, как рой строителей поющих
                     Возводит дружно своды золотые.
                     Заготовляют горожане мед,
                     И бедняки-носильщики толпятся
                     С тяжелой ношею в воротах тесных;
                     Суровое вручает правосудье
                     С гуденьем грозным бледным палачам
                     Ленивого, зевающего трутня.
                     Так вещи, однородные в основе,
                     Свершаться могут разными путями:
                     Как стрелы с разных точек в цель летят,
                     Как ряд путей ведет в единый город,
                     Как много рек в одно впадает море,
                     Как в центре круга многих линий встреча, -
                     Так тысячи предпринятых шагов
                     Приводят к одному с успехом полным.
                     Итак, во Францию, властитель мой!
                     Вы разделите на четыре части
                     Весь свой народ. Одну с собой возьмите, -
                     И Галлия пред вами затрепещет.
                     И если мы на родине без вас
                     С тройною силой пса прогнать не сможем. -
                     Пусть разорвет он нас и пусть навек
                     Утратим мы былую нашу славу.

                               Король Генрих

                     Послов дофина позовите к нам.

                           Несколько слуг уходят.

                     Решились мы, и с помощью господней
                     И вашей, доблестные наши мышцы,
                     Повергнем Францию к своим стопам,
                     Иль разорвем ее в клочки и станем
                     На троне Франции страною править
                     И герцогствами гордыми ее.
                     Иль прах свой мы в бесславной урне сложим,
                     И не воздвигнут в память нас гробницы.
                     Одно из двух: иль славу возгласит
                     Потомство нам, или могила наша,
                     Как турок с вырезанным языком,
                     Немою будет, надписи лишенной.

                         Входят французские послы.

                     Теперь готовы мы принять привет,
                     Что нам дарит дофин, кузен прекрасный;
                     Ведь им вы посланы, не королем,

                                Первый посол

                     Угодно ль вам, о государь, чтоб мы
                     Свободно высказали вам посланье.
                     Иль передать нам в сдержанных слонах
                     Лишь общий смысл послания дофина?

                               Король Генрих

                     Король мы христианский, не тиран,
                     И наши страсти разуму подвластны
                     И скованы, как пленники в тюрьме.
                     А потому без страха передайте
                     Нам речь дофина.

                                Первый посол

                                      Вкратце вот она.
                     Вы, государь, через послов недавно
                     Потребовали некоторых герцогств
                     Во имя прав великого Эдварда.
                     В ответ на это принц, наш повелитель,
                     Вам говорит, что юность бродит в вас;
                     Он просит вам сказать, что не добьетесь
                     Вы ничего у нас веселой пляской,
                     И герцогства вам не добыть разгулом;
                     Поэтому он посылает вам
                     Сокровищ бочку, зная ваши вкусы
                     И требует взамен, чтоб вы отныне
                     Про герцогства не заводили речь.

                               Король Генрих
                                 (Эксетеру)

                     Какой там дар?

                                  Эксетер
                              (открыв бочонок)

                                    Для тенниса мячи.

                               Король Генрих

                     Мы рады, что дофин так мило шутит.
                     Ему - за дар, вам - за труды спасибо.
                     Когда ракеты подберем к мячам,
                     Во Франции мы партию сыграем,
                     И будет ставкою отцов корона.
                     Скажите, что затеял он игру
                     С противником, который устрашит
                     Все Франции дворы игрой. Мы видим:
                     На буйства дней былых он намекает,
                     Не зная, что из них мы извлекли.
                     Мы не ценили бедный трон английский,
                     Живя на стороне, мы предавались
                     Разгулу буйному. Ведь так ведется:
                     Вдали от дома людям веселей.
                     Скажите же ему: по-королевски
                     Я подниму величья паруса,
                     Когда взойду на мой французский трон;
                     Для этой цели, отстранив величье.
                     Трудился и корпел я, как поденщик;
                     Но я восстану и сияньем славы
                     Во Франции все взоры ослеплю:
                     Ослепнет сам дофин, смотря на нас -
                     Скажите принцу, что мячи насмешкой
                     Он в ядра пушечные превратил
                     И тяжким будет для него отмщенье,
                     Что принесут они; насмешка эта
                     Разлучит много тысяч жен с мужьями,
                     С сынами - матерей, разрушит замки, -
                     И поколения, что в мир придут,
                     Проклятью шутку принца предадут.
                     Но это все еще в руках господних;
                     Я призову его. Во имя бога,
                     Скажите принцу: скоро я приду,
                     И отомщу, и праведной рукой
                     Свое святое дело сотворю.
                     Идите с миром и скажите принцу,
                     Что острота его утратит соль,
                     Когда заплачет от нее народ. -
                     С охраной проводите их. - Прощайте.

                         Французские послы уходят.

                                  Эксетер

                     Веселое посланье!

                               Король Генрих

                     Пославшего мы покраснеть заставим.
                     Итак, не будем времени терять -
                     Подготовляться мы начнем к походу.
                     Теперь о Франции все наши мысли
                     И о творце, который нас ведет.
                     Поэтому все силы надлежит
                     Нам для войны собрать и все обдумать,
                     Что нам поможет быстро окрылить
                     Наш будущий успех. Во имя бога,
                     Накажем принца у его порога!
                     И должен каждый силы приложить.
                     Чтоб это дело славное свершить.

                                   Трубы.
                                  Уходят.


АКТ II

ПРОЛОГ

                                Входит Хор.

                                    Хор

                      Теперь вся наша молодежь в огне;
                      Наряды шелковые - в сундуках,
                      И оружейники теперь в почете;
                      О славе помыслы в груди у всех;
                      Луга сбывают, чтоб купить коней.
                      За образцом всех королей стремятся
                      Меркурьи наши, окрылив пяты.
                      Над ними реет в вышине Надежда
                      И держит меч, который весь унизан
                      Коронами различных величин -
                      Для Гарри и сподвижников его.
                      Из верного источника проведав
                      Об этих грозных наших снаряженьях.
                      Дрожит француз и хитрою интригой
                      Разрушить хочет планы англичан.
                      О Англия! Ты дивный образец
                      Величия душевного! Геройский
                      Великий дух таишь ты в малом теле,
                      Какие подвиги ты б совершила,
                      Будь все твои сыны тебе верны!
                      Но вот вина твоя: нашел француз
                      В тебе гнездо пустых сердец и тщится
                      Их гнусными червонцами набить.
                      Три подлеца: один - граф Ричард Кембридж,
                      Другой - лорд Генри Скруп Мешемский, третий
                      Сэр Томас Грей, нортемберлендский рыцарь,
                      Продав себя (о, страшная вина!),
                      Вступили в заговор с врагом трусливым.
                      Коль сдержит слово яд и преступленье,
                      От их руки падет краса монархов
                      В Саутемтоне, до своего отплытья.
                      Терпенья наберитесь. Мы на сцене
                      Вам разных мест подобие представим.
                      Уплачено убийцам. План созрел.
                      Король покинул Лондон, и теперь,
                      Почтенные, мы перейдем в Саутемптон;
                      Там наш театр, там будете и вы.
                      Оттуда вас во Францию добавим.
                      Затем назад примчим, для переправы
                      Смирив пролив. Мы не хотим нимало,
                      Чтоб вам от нашей пьесы тошно стало.
                      Но, лишь когда король свой путь пройдет,
                      В Саутемптон наша сцена перейдет.
                                 (Уходит.)


СЦЕНА 1

                               Лондон. Улица.
                  Входят капрал Ним и лейтенант Бардольф.

                                  Бардольф

     Здорово, капрал Ним.

                                    Ним

     Доброго утра, лейтенант Бардольф.

                                  Бардольф

     Что, примирился ты с прапорщиком Пистолем?

                                    Ним

     И  не  думал.  Я больше помалкиваю. Но очень может статься, что будет у
нас  потеха.  А  впрочем,  будь  что  будет. В драку я не лезу, но ухо держу
востро и меч наготове. Он у меня не из важных, но что из того! На нем всегда
можно  поджарить кусок сыра, да и мороз он выдержит не хуже любого клинка, в
этом вся соль.

                                  Бардольф

     Вот  я  угощу  вас  завтраком,  да  и  примирю, и мы все трое махнем во
Францию закадычными друзьями. Не упрямься, добрый капрал Ним.

                                    Ним

     Ей-богу,  я  буду  жить,  пока  живется,  уж это как пить дать. А когда
станет  жить  невмоготу,  я  уж как-нибудь да вывернусь, Вот тебе и весь мой
сказ.

                                  Бардольф

     Всем  известно,  капрал,  что  он женился на Нелль Куикли. А она, ясное
дело, скверно с тобой обошлась: ведь она была с тобой помолвлена.

                                    Ним

     Ничего  я  не знаю. Будь что будет. Иной раз люди спят, а горло у них в
целости;  а  ведь  говорят  -  у  ножей острое лезвие. Уж чему быть, того не
миновать. Терпение, хоть и заморенная кляча, а все-таки тащится себе рысцой.
Уж чем-нибудь это все да кончится. Ей-богу, ничего я не знаю.

                     Входят Пистоль и хозяйка трактира.

                                  Бардольф

     А вот и прапорщик Пистоль со своей женой. Добрый капрал, не горячись. -
Ну как дела, хозяин Пистоль?

                                  Пистоль

                     Хозяин я тебе, прохвост?
                     Клянусь рукой, мне гнусно это имя!
                     Не будет Нелль держать жильцов.

                                  Хозяйка

     Нет, честное слово, я это дело скоро брошу. Вздумай только дать приют и
стол  каким-нибудь  десяти  приличным  женщинам, которые честно зарабатывают
себе на хлеб иглой, и все кругом начнут кричать, что у тебя публичный дом.

                        Ним и Пистоль обнажают мечи.

Пресвятая  дева!  Уж  он  схватился  за  оружие!  Сейчас  мы увидим страшное
убийство и к_р_о_в_о_с_м_е_ш_е_н_и_е!

                                  Бардольф

     Добрый лейтенант, добрый капрал, не затевайте ссоры!

                                    Ним

     Тьфу!

                                  Пистоль
     Тьфу, шавка на тебя. Исландский пес паршивый!

                                  Хозяйка

     Добрый капрал Ним, докажи свое мужество и вложи меч в ножны.

                                    Ним

     Отвяжись! - Попадись ты мне solus {Один. (Лат.)}!

                   Ним и Пистоль вкладывают мечи в ножны.

                                  Пистоль

                    Solus, паршивый пес? Ах ты, гадюка!
                    Тебе я solus в рожу закачу,
                    Дам в зубы solus, в глотку загоню,
                    И в легкие поганые, и в брюхо,
                    И, что похуже, - в пакостную пасть!
                    Я солуса всажу тебе в кишки.
                    Палить я мастер; вот нажму курок, -
                    И вылетит огонь.

                                    Ним

     Я  тебе  не  Барбазон, и от меня не отделаешься заклятьями. У меня руки
чешутся  поколотить  тебя  хорошенько. Если ты вздумаешь лаяться. Пистоль, я
здорово отделаю тебя своей рапирой; а станешь удирать - выпущу тебе в лучшем
виде кишки. В этом вся соль.

                                  Пистоль

                     Хвастун проклятый! Бешеная тварь!
                     Зияет пасть могилы, смерть близка.
                     Итак, издохни!

                        Пистоль и Ним обнажают мечи.

                                  Бардольф

     Слушайте,  слушайте, что я вам скажу: тому, кто первый ударит я всажу в
грудь меч по самую рукоятку. Клянусь честью солдата! (Обнажает меч.)

                                  Пистоль

                    О, клятва грозная! Она умерит гнев.
                                  (Ниму.)
                    Дай мне кулак, дай лапу мне твою;
                    Ты мужествен душой.

                                    Ним

     Я  тебе  в лучшем виде перережу глотку - не сегодня, так завтра. В этом
вся соль.

                                  Пистоль

                        Couple a gorge!
                        {Выражение, означающее "головорез". (Франц., искаж.)}
                        Тебя я вызываю вновь на бой!
                        О критский пес! Ты вздумал подобраться
                        К моей жене? Нет, в госпиталь ступай
                        И там из бочки смрадного позора
                        Достань чуму из племени Крессиды,
                        Долль Тершит имя ей; на ней женись!
                        А quondam Куикли будет навсегда
                        {Некогда (лат.), то есть бывшая,
                        до брака своего с Пистолем, после
                        чего она переменила фамилию.}
                        Моей супругой. Pauca! Будет с нас.
                        {Мало (лат.), то есть довольно слов.}

                              Входит мальчик.

                                  Мальчик

     Хозяин Пистоль, идите скорей к моему господину, и вы, хозяйка, тоже. Он
совсем  расхворался  и хочет лечь в постель. - Добрый Бардольф, сунь-ка свой
нос в его простыни и согрей его вместо грелки. Право, ему очень плохо.

                                  Бардольф

     Пошел вон, плут!

                                  Хозяйка

     Честное  слово,  не сегодня-завтра он станет колбасой для ворон. Король
разбил ему сердце. - Добрый муженек, приходи скорей.

                         Хозяйка и мальчик входят.

                                  Бардольф

     Ну  как  мне  вас помирить? Ведь мы должны вместе ехать во Францию, так
какого черта мы будем резать друг другу глотку?

                                  Пистоль

     Разлейтесь бурно, реки! Войте, черти!

                                    Ним

     Отдашь ты восемь шиллингов, что проиграл мне, когда бился об заклад?

                                  Пистоль

                        Тот подлый раб, кто платит!

                                    Ним

     Сейчас же выкладывай деньги! В этом вся соль.

                                  Пистоль

                  Пусть мужество решит, кто прав. Держись!
                              (Обнажает меч.)

                                  Бардольф

     Клянись  мечом, я уложу на месте того, кто нанесет первый удар! Клянусь
мечом, уложу!

                                  Пистоль

                   Меч - это клятва. Надо верить клятвам.

                                  Бардольф

     Помирись  с капралом Нимом; да ну же, помирись. А если не желаешь с ним
мириться, то будешь и мне врагом. Прошу тебя, брось эту ссору.

                                    Ним

     Получу я восемь шиллингов, что ты мне проиграл?

                                  Пистоль

                      Получишь ты немедля целый нобль;
                      В придачу водку от меня получишь,
                      И будет дружба, братство между нами:
                      Для Нима стану жить, он - для меня.
                      Так должно быть. При при войске маркитантом
                      Пристроюсь, буду деньги наживать.
                      Дай руку мне.

                                    Ним

     А получу я свой нобль?

                                  Пистоль

                      Получишь чистоганом.

                                    Ним

     Ладно, коли так. В этом вся соль.

                              Входит хозяйка.

                                  Хозяйка

     Ради  всего  святого,  идите скорей к сэру Джону. Ах, бедняжка! Его так
трясет  ежедневная  перемежающаяся лихорадка, что жалко смотреть. Милые мои,
идите к нему.

                                    Ним

     Король сорвал свой гнев на рыцаре, - в этом вся соль.

                                  Пистоль

                   Сказал ты правду, Ним:
                   В нем сердце треснуло, вконец разбито.

                                    Ним

     Наш  король  -  добрый король; но ничего не поделаешь, на него иной раз
находят капризы и причуды.

                                  Пистоль

                    Утешим рыцаря и будем жить, ягнятки!

                                  Уходят.


СЦЕНА 2

                          Саутемптон. Зал Совета.
                   Входят Эксетер, Бедфорд и Уэстморленд.

                                  Бедфорд

                     Скажу, как перед богом: наш король
                     Предателям доверился беспечно.

                                  Эксетер

                     Должны их скоро всех арестовать.

                                Уэстморленд

                     А с виду так спокойны и смиренны,
                     Как будто преданность в груди несут,
                     Увенчанную верностью примерной.

                                  Бедфорд

                     О заговоре королю известно, -
                     Их письма удалось перехватить.

                                  Эксетер

                     Как! Человек, что ложе с ним делил
                     И милостями был осыпан щедро,
                     Подкуплен недругами и задумал
                     Предательски монарха умертвить!

                                   Трубы.

        Входят король Генрих, Скруп, Кембридж, Грей и приближенные.

                               Король Генрих

                     Попутный ветер дует. Поспешим! -
                     О лорд мой Кембридж, добрый лорд Мешемский
                     И вы, о рыцарь, дайте мне совет:
                     Как думаете, смогут наши силы
                     Сквозь рать французов проложить свой путь
                     И совершить великие деянья.
                     Ради которых мы собрали их?

                                   Скруп

                     Да, государь, коль долг исполнит каждый.

                               Король Генрих

                     Сомнений нет у нас; мы твердо верим,
                     Что сердце каждого, кто едет с нами,
                     В согласье дружном с нашим сердцем бьется,
                     А души тех, кто остается дома,
                     Желают нам успеха и побед.

                                  Кембридж

                     О государь, такой любви и страха
                     Монарх еще доселе не внушал.
                     Никто не знает скорби и тревог
                     Под сенью сладостной державы нашей.

                                    Грей

                     И даже вашего отца враги
                     Сменили желчь на мед и служат вам,
                     Исполненные верности и рвенья.

                               Король Генрих

                     За что мы премного благодарны.
                     Скорей забудем мы свои заслуги.
                     Чем по заслугам наградить забудем
                     И в полной мере каждому воздать.

                                   Скруп

                     Стальные мышцы напряжет усердье,
                     И никому не в тягость будет труд:
                     Ведь всякий рад служить вам неустанно

                               Король Генрих

                     Так мы и мыслим. - Дядя, отпустите
                     Преступника, что взят вчера в тюрьму
                     За оскорбление особы нашей:
                     Мы думаем: вино тому причиной;
                     Теперь он трезв, и мы его прощаем.

                                   Скруп

                     Такое милосердие опасно:
                     Пусть понесет он кару, чтоб других
                     Не заразил своим дурным примером.

                               Король Генрих

                     О, дайте проявить нам милосердье!

                                  Кембридж

                     Тогда ему смягчите наказанье.

                                    Грей

                     Ему окажете большую милость,
                     Подвергнув каре и даруя жизнь.

                               Король Генрих

                     Ах! Вы к своей любви ко мне чрезмерной -
                     Защитники плохие для бедняги.
                     Но, если мы пощады не дадим
                     Вине случайной, как судить мы станем
                     То преступленье тяжкое, что крепко
                     Обдумано, рассчитано, созрело? -
                     Я все-таки прощу того беднягу.
                     Хоть Кембридж, Грей и Скруп в своем усердье
                     И в нежном попечении о нас
                     Хотели б кары. - К Франции вернемся.
                     Кто должен полномочья получить?

                                  Кембридж

                     Я, государь:
                     Вы приказали нам о том напомнить.

                                   Скруп

                     А также я, мой добрый властелин.

                                    Грей

                     И я, мой повелитель.

                               Король Генрих

                     Граф Кембриджский, вот полномочье вам;
                     А также вам даю, лорд Скруп Мешемский,
                     И вам, сэр Грей, нортемберлендский рыцарь.
                     Прочтите их. Я знаю цену вам. -
                     Лорд Уэстморленд, кузен мой, нынче в ночь
                     Мы отплывем. - Что с вами, господа?
                     Что увидали вы в бумагах этих?
                     Вы побледнели? Что за перемена! -
                     Их лица - как бумага. - Что прочли вы?
                     Что напугало вас и с ваших лиц
                     Прогнало кровь?

                                  Кембридж

                                     Я признаю вину
                     И отдаю себя на вашу милость.

                                Грей и Скруп

                     Мы все взываем к ней!

                               Король Генрих

                     Она жила в нас час назад; но вы
                     Убили в нас ее своим советом.
                     Для вас позор - о милости молить!
                     Все ваши доводы на вас восстали,
                     Как на хозяев - псы, терзая вас. -
                     Смотрите ж, принцы, доблестные пэры.
                     На этих извергов английских! Вот он -
                     Лорд Кембридж. Вам известно, мы всегда
                     В своей любви почетом окружали
                     Высокий сан его. А он, польстившись
                     На горсть ничтожных крон, легко вступил
                     С врагами в заговор, поклявшись им
                     Здесь, в Хэмптоне, меня убить. Поклялся
                     И этот рыцарь, нашей доброте
                     Не менее обязанный, чем Кембридж. -
                     О, что скажу тебе, лорд Скруп, жестокий,
                     Неблагодарный, дикий человек?
                     Ты обладал ключами тайн моих;
                     Ты ведал недра сердца моего:
                     Ты мог бы, если бы пришло желанье,
                     Меня перечеканить на червонцы.
                     Возможно ли, чтоб удалось врагу
                     Исторгнуть из тебя хоть искру зла,
                     Способную лишь палец повредить мне?
                     Хоть правда выступает предо мной.
                     Как черное на белом, - глаз не верит.
                     Идут измена и убийство рядом,
                     Как пара дружных дьяволов в ярме.
                     Работа их бесхитростна, груба
                     И не исторгнет крика изумленья;
                     Но ты, рассудку вопреки, заставил
                     Убийству и предательству дивиться!
                     И хитрый дьявол, что тебя толкнул
                     На это безрассудное деянье,
                     Отличия добьется в преисподней.
                     Все дьяволы, внушители измен,
                     Преступные деянья прикрывают
                     Заплатами, являющими блеск
                     И образ добродетели прекрасной:
                     Но тот, кто соблазнил тебя восстать,
                     Не дал тебе предлога для измены,
                     Лишь именем предателя прельстив.
                     И, если демон, соблазнитель твой,
                     Весь мир пройдет, как лев, ища добычу, -
                     Вернувшись и Тартар, скажет он собратьям:
                     "Ничьей души отныне не пленить
                     Мне так легко, как этого британца".
                     О, как во мне доверье подозрением
                     Ты отравил! Мы ценим верных долгу, -
                     Ты был таким. Мы ценим лиц ученых, -
                     Ты был таким. Мы ценим родовитых, -
                     Ты был таким. Мы ценим крепких верой. -
                     Ты был таким. Мы ценим лиц воздержных,
                     Свободных от разгула, гнева, страсти,
                     Душою стойких, неподвластных крови,
                     Украшенных дарами совершенства,
                     Приемлющих свидетельства очей
                     И слуха лишь по зрелом обсужденье, -
                     Таким возвышенным казался ты.
                     Падение твое меня заставит
                     Впредь лучших и достойнейших людей
                     Подозревать. Ты будешь мной оплакан.
                     Вторичному грехопаденью равен
                     Проступок твой. - Виновность их ясна.
                     Возьмите их, предайте правосудью.
                     И да простит господь их тяжкий грех.

                                  Эксетер

     Я арестую тебя за государственную измену, Ричард, граф Кембриджский.
     Я арестую тебя за государственную измену. Генри, лорд Скруп Мешемский.
     Я   арестую   тебя   за  государственную  измену,  Томас  Грей,  рыцарь
нортемберлендский.

                                   Скруп

                     Господь раскрыл наш замысел преступный.
                     Моя вина ужасней мне, чем смерть!
                     Молю у вас прощенья, государь,
                     Хоть за измену заплачу я жизнью.

                                  Кембридж

                     Не золото врагов меня прельстило:
                     Я взял его как средство поскорее
                     Мое намеренье осуществить.
                     Но план разрушен - господу хвала!
                     Я стану радоваться в смертных муках,
                     Моля его и вас простить меня.

                                    Грей

                     Никто не радовался так, встречая
                     Раскрытье государственной измены,
                     Как я сейчас ликую, что разрушен
                     Мой план проклятый. Пусть меня казнят,
                     Но все ж меня простите, повелитель.

                               Король Генрих

                     Бог да простит вас! Вот вам приговор.
                     Вы в заговор вступили против нас
                     С лихим врагом и золото его
                     Залогом нашей смерти получили:
                     Вы продали монарха на закланье,
                     Его вельмож и принцев - на неволю,
                     Его народ - на рабство и позор,
                     И всю страну - на горе и разгром.
                     Не ищем мы отплаты за себя,
                     Но дорожим спасеньем королевства,
                     Которое вы погубить хотели, -
                     И вас закону предаем. Идите,
                     Несчастные преступники, на смерть.
                     Пусть милосердный бог вам силу даст
                     Принять ее достойно, с покаяньем
                     В проступках ваших. - Уведите их. -

                 Кембридж, Скруп и Грей уходят под стражей.

                     Теперь во Францию, милорды! Будет
                     Поход для нас богатым бранной славой.
                     Война счастливой будет, я уверен.
                     Господь по милости своей раскрыл
                     Измену, что подстерегала нас
                     В начале предприятья. Нет сомнений,
                     Преграды все устранены с пути.
                     За дело, земляки! Мы наши силы
                     Поручим богу и в поход направим.
                     Садитесь веселей на корабли.
                     Развернуты знамена боевые.
                     Пускай лишусь я английского трона,
                     Коль не надену Франции корону.

                                  Уходят.


СЦЕНА 3

            Лондон. Перед трактиром "Кабанья голова" в Истчипе.
              Входят Пистоль, хозяина трактира. Ним, Бардольф
                                 и мальчик.

                                  Хозяйка

     Прошу  тебя,  сахарный  ты  мой  муженек, позволь мне проводить тебя до
Стенса.

                                  Пистоль

                     Нет, у меня и так в груди тоска. -
                     Ободрись, Бардольф, - Ним, распетушись. -
                     Мужайся, малый. Умер наш Фальстаф -
                     И мы скорбеть должны.

                                  Бардольф

     Хотел бы я быть с ним, где бы он ни был сейчас, на небесах или в аду.

                                  Хозяйка

     Нет,  уж он-то наверняка не в аду, а в лоне Артуровом, если только кому
удавалось  туда  попасть. Он так хорошо отошел, ну, совсем как новорожденный
младенец;  скончался  он  между  двенадцатью и часом, как раз с наступлением
отлива.  Вижу я, стал он простыни руками перебирать да играть цветами, потом
посмотрел  на  свои  пальцы  и  усмехнулся. Ну, думаю, не жилец он больше на
свете.  Нос  у  него  заострился,  как  перо,  и  начал он бормотать все про
какие-то  зеленые  луга.  "Ну  как  дела,  сэр  Джон?  -  говорю я ему. - Не
унывайте, дружок". А он как вскрикнет: "Боже мой! Боже мой! Боже мой!" - так
раза три или четыре подряд. Ну, я, чтобы его утешить, сказала, что ему, мол,
незачем  думать  о  боге;  мне  думалось, что ему еще рано расстраивать себя
такими  мыслями.  Тут он велел мне потеплее закутать ему ноги. Я сунула руку
под  одеяло  и  пощупала  ему  ступни - они были холодные, как камень; потом
пощупала  колени-то же самое, потом еще выше, еще выше, - все было холодное,
как камень.

                                    Ним

     Говорят, он проклинал херес.

                                  Хозяйка

     Да, проклинал.

                                  Бардольф

     И женщин.

                                  Хозяйка

     Нет, этого не было.

                                  Мальчик

     Как же нет? Он говорил, что они воплощенные дьяволы с мясом и костями.

                                  Хозяйка

     Вот уж что касается мяса, то он терпеть не мог мясного цвета.

                                  Мальчик

     Он как-то сказал, что попадет к дьяволу в лапы из-за женщин.

                                  Хозяйка

     Да,  случалось,  он затрагивал женщин; но ведь он был р_е_в_м_а_т_и_к и
все толковал о вавилонской блуднице.

                                  Мальчик

     Помните,  раз  увидел  он  блоху  на  носу  Бардольфа - и говорит: "Это
грешная душа горит в аду".

                                  Бардольф

     Ну,  теперь  топливу-то  пришел  конец, нечем поддерживать огонь. Вот и
все, что я нажил у него на службе.

                                    Ним

     Не пора ли нам в путь? Король, пожалуй, уже отплыл из Саутемптона.

                                  Пистоль

                  Идем! - Любовь моя, подставь мне губки.
                  Оберегай имущество мое;
                  Разумной будь, тверди: "Пей и плати!" -
                  И никому не верь.
                  Ведь совесть - вафля, клятва же - солома.
                  Замок - вот пес надежный, мой утенок.
                  Пускай caveto {Зорко следи. (Лат.)} будет твой советник.
                  Ну, осуши хрусталь своих очей! -
                  Во Францию, собратья по оружью!
                  Мы из французов высосем всю кровь.

                                  Мальчик

     Говорят, это нездоровая пища.

                                  Пистоль

     Скорей целуй ее в уста. - Идемте!

                                  Бардольф

     Прощай, хозяйка. (Целует ее.)

                                    Ним

     Я не могу целоваться - в этом вся соль. Однако прощайте.

                                  Пистоль

                Хозяйкой крепкой будь - вот мой тебе завет.

                                  Хозяйка

     Счастливого пути. Прощайте.

                                  Уходят.


СЦЕНА 4

                     Франция. Зал в королевском дворце.
                                   Трубы.
      Входят французский король со свитой, дофин, коннетабль и другие.

                             Французский король

                     Вся сила Англии идет на нас,
                     И приложить должны мы все старанья,
                     Чтоб царственный отпор пришельцам дать. -
                     Вы, герцоги Беррийский и Бретонский,
                     Брабантский, Орлеанский, двиньтесь в путь,
                     А также вы, дофин, и подготовьте
                     Все наши крепости к войне, снабдив
                     Припасами и смелым гарнизоном.
                     Вперед свирепо рвутся англичане,
                     Как воды в пасть разверстую пучины.
                     Должны мы осторожность проявить,
                     Которой учит нас пример недавний,
                     Когда на нивах наших англичане,
                     Столь презираемые нами, страх
                     На нас нагнали.

                                   Дофин

                                      Грозный мой отец,
                     Вы правы - мы должны вооружиться.
                     Ведь даже мир не должен усыплять нас,
                     И, если б не было о битвах речи,
                     Уместна все-таки была б забота
                     Об усиленье крепостей и войска,
                     Как если бы грозила нам война.
                     Итак, немедля двинемся мы в путь,
                     Осмотрим слабые места страны
                     Усердно, не выказывая страха,
                     Как если б собирались англичане
                     Плясать, как на гулянье в майский день;
                     Ведь их страною так небрежно правят,
                     И скиптр ее в руках у сумасброда,
                     У юноши пустого, вертопраха -
                     Чего ж бояться?

                                 Коннетабль

                                     Тише, принц дофин!
                     Вы судите о нем совсем превратно.
                     Спросите, ваша светлость, у послов,
                     С каким величьем принял он посланье,
                     Сколь мудрые советники при нем,
                     Как он в речах был сдержан, а меж тем
                     Как тверд и грозен в царственном решенье, -
                     И вы поймете: буйство юных дней
                     Повадкой было римлянина Брута,
                     Что прикрывал свой ум безумья маской,
                     Как прикрывает опытный садовник
                     Навозом корни, что нежней других.

                                   Дофин

                     Нет, вы неправы, коннетабль почтенный:
                     Другого мненья мы; но все равно.
                     При обороне выгоднее думать,
                     Что враг сильнее, чем на самом деле, -
                     Тогда вернее защитимся мы.
                     А слабая и скудная защита
                     Подобна скряге, что, сукна кусочек
                     Жалея, портит весь камзол.

                             Французский король

                                                Согласен.
                     Допустим, что силен король английский, -
                     Так будем же и мы его достойны.
                     Отведал нашей крови прадед Гарри;
                     Он - порожденье той семьи кровавой,
                     Что нас травила на родных дорогах.
                     Припомним самый черный наш позор -
                     Проигранную битву при Креси,
                     Когда все принцы были взяты в плен
                     Рукой и черным именем Эдуарда
                     Уэльского, что звался Черным Принцем.
                     А на горе, сам мощный, как гора,
                     Стоял, увенчанный лучами солнца,
                     Его отец, с улыбкою любуясь,
                     Как героический его наследник
                     Творения природы истреблял,
                     Губя цвет племени, что двадцать лет
                     Отцы и бог растили. Генрих - отпрыск
                     Победной ветви; будем же страшиться
                     Его природной мощи и судьбы.

                               Входит гонец.

                                   Гонец

                     От короля английского послы
                     К вам просят доступа, мой государь.

                             Французский король

                     Мы примем их сейчас. Введите их.

                    Гонец и несколько придворных уходят.

                     Охота горяча. Как рвутся псы!

                                   Дофин

                     К ним повернитесь - и замрут на месте.
                     Тогда лишь лают псы, когда добыча
                     От них бежит. Мой добрый властелин,
                     Покруче с ними будьте, покажите,
                     Какого государства вы глава.
                     Греха в гордыне меньше, чем в смиренье.

                Входят придворные, с ними - Эксетер и свита.

                             Французский король

                     Вы к нам от английского короля?

                                  Эксетер

                     Да. Он приветствует вас, государь,
                     И требует во имя всеблагого
                     Творца, чтоб вы от власти отреклись,
                     Сложив с себя заемное величье,
                     Что волей неба и людей законом
                     Ему с потомками его дано, -
                     Корону Франции и все права,
                     И титулы различные, издревле
                     Присущие короне. Чтоб вы знали,
                     Что это не пустое притязанье,
                     Почерпнутое в мусоре веков,
                     В пыли и прахе ветхого забвенья, -
                     Он эту родословную вам шлет,
                        (подает родословную таблицу)
                     Где ветви все начертаны правдиво,
                     И просит вас таблицу рассмотреть.
                     Когда вы убедитесь, что ведет
                     Свой род он от славнейшего из славных -
                     Эдварда Третьего, - он предлагает
                     Вернуть ему корону и страну,
                     Захваченные вами незаконно,
                     Поскольку он - природный их владыка.

                             Французский король

                     А если нет, - что будет?

                                  Эксетер

                     Кровавая борьба; хотя б корону
                     В груди сокрыли вы, ее он вырвет.
                     Итак, на вас идет он грозной бурей,
                     В громах, колебля землю, как Юпитер,
                     Чтоб в случае отказа покорить.
                     Он заклинает вас любовью божьей
                     Отдать корону, пожалев несчастных,
                     Которым жадною, разверстой пастью
                     Грозит война. Он говорит: падут
                     На вашу голову убитых кровь
                     И слезы горьких вдов, сирот, невест -
                     О женихах, супругах и отцах, -
                     Что будут пролиты в грядущей распре.
                     Вот что он требует, вот цель посольства.
                     Но, если здесь присутствует дофин,
                     Я передам ему привет особый.

                             Французский король

                     Мы ваше предложение обсудим
                     И завтра брату-королю ответ
                     Дадим.

                                   Дофин

                           А что касается дофина, -
                     Я за него. Что Англия мне шлет?

                                  Эксетер

                     Насмешку, ненависть, презренье, вызов
                     И все, что может мощный властелин
                     Вам выразить, себя не унижая,
                     И что считает он достойным вас.
                     Так молвит он, и, если ваш отец
                     Насмешки вашей горечь не смягчит
                     Согласием на требованья наши,
                     От вас потребуют расплаты жаркой,
                     И ваша дерзость эхом прогремит
                     В пещерах Франции и в подземельях
                     И к вам вернется в грохоте орудий.

                                   Дофин

                     Скажите, что отец мой даст согласье
                     Лишь вопреки желанью моему.
                     Я жажду с Англией борьбы; затем-то,
                     Как подходящий дар его беспутству,
                     Я и послал парижские мячи.

                                  Эксетер

                     Парижский Лувр за это потрясет он,
                     Будь там хотя бы первый двор Европы,
                     И разницу, поверьте, вы найдете,
                     Как подданные все его нашли,
                     Меж обещаньем юных дней его
                     И тем, что ныне он дает на троне;
                     По граммам взвешивает время он, -
                     Потери ваши это вам докажут,
                     Когда побудет он у вас подольше.

                             Французский король

                     Ответ подробный завтра мы дадим.

                                  Эксетер

                     Скорей нас отпустите, или Генрих
                     Придет узнать причину промедленья:
                     Ведь он во Францию уже вступил.

                             Французский король

                     Мы скоро вас отпустим с добрым словом;
                     Лишь ночь себе дадим мы - срок ничтожный,
                     Чтобы решить серьезный столь вопрос.

                                   Трубы.
                                  Уходят.


АКТ III

ПРОЛОГ

                                Входит Хор.

                                    Хор

                       Так наше действие летит вперед
                       На крыльях реющих воображенья,
                       Быстрее дум. Представьте, как садится
                       Король в доспехах бранных на корабль
                       В Хемптонской гавани, и гордый флот
                       В сиянье Феба вымпелами веет.
                       Взгляните вы фантазии очами,
                       Как по снастям карабкаются юнги;
                       Свисток услышьте в рокоте нестройном,
                       Порядок водворяющий; смотрите,
                       Надул незримый ветер паруса,
                       Влекущие громады кораблей
                       Наперекор волнам. Вообразите,
                       Что с берега вы смотрите на город,
                       Качающийся на крутых валах, -
                       Так представляйся могучий флот,
                       В Гарфлер плывущий. Следуйте за ним!
                       Цепляйтесь мыслью за корму судов;
                       Покиньте Англию, как ночь, немую,
                       Которую старухи стерегут
                       Да старики, утратившие силы.
                       Или младенцы, что еще в пеленках;
                       Ведь каждый, у кого на подбородке
                       Хоть волосок пробился, поспешает
                       Во Францию за рыцарями вслед.
                       Работу дайте мыслям. Перед вами -
                       Осада города: с лафетов пушки
                       Разверзли пасти грозно на Гарфлер.
                       Представьте, что из лагеря французов
                       Посол, вернувшись, сообщает Гарри,
                       Что предлагает дочь ему король
                       И герцогства ничтожные в придачу.
                       Отвергли предложенье. Канонир
                       Подносит к пушке дьявольский фитиль.

                         Тревога. Пушечная пальба.

                       Все сметено. Игрой воображенья
                       Прошу восполнить наше представленье.
                                 (Уходит).


СЦЕНА 1

                         Франция. Перед Гарфлером.
                              Барабанный бой.
  Входят король Генрих, Эксетер, Бедфорд, Глостер и солдаты, которые несут
                            штурмовые лестницы.


                               Король Генрих

                     Что ж, снова ринемся, друзья, в пролом,
                     Иль трупами своих всю брешь завалим!
                     В дни мира украшают человека
                     Смирение и тихий, скромный нрав;
                     Когда ж нагрянет ураган войны,
                     Должны вы подражать повадке тигра.
                     Кровь разожгите, напрягите мышцы,
                     Свой нрав прикройте бешенства личиной!
                     Глазам придайте разъяренный блеск -
                     Пускай, как пушки, смотрят из глазниц;
                     Пускай над ними нависают брови,
                     Как выщербленный бурями утес
                     Над основанием своим, что гложет
                     Свирепый и нещадный океан.
                     Сцепите зубы и раздуйте ноздри;
                     Дыханье придержите; словно лук.
                     Дух напрягите. - Рыцари, вперед!
                     В вас кровь отцов, испытанных в бою,
                     Отцов, которые, как Александр,
                     С утра до ночи здесь упорно бились
                     И прятали мечи в ножны тогда лишь,
                     Когда уж нечего рубить им было.
                     Не опозорьте матерей своих,
                     Но докажите, что и впрямь родили
                     Вас те, кого зовете вы отцами.
                     Пример подайте вы простолюдинам;
                     Учите их сражаться. - Поселяне!
                     Вас Англия взрастила, - так теперь
                     Явите мощь свою, нам показав,
                     Что вы ее сыны. Я в том уверен;
                     Ведь нет средь вас столь низких, в чьих бы взорах
                     Теперь огонь не вспыхнул благородный.
                     Стоите, вижу, вы, как своры гончих,
                     На травлю рвущиеся. Поднят зверь.
                     С отвагой в сердце риньтесь в бой, крича:
                     "Господь за Гарри и святой Георг!"

                                  Уходят.
                      Барабанный бой. Пушечная пальба.


СЦЕНА 2

                                  Там же.
                  Входят Ним, Бардольф, Пистоль и мальчик.

                                  Бардольф

     Вперед, вперед, вперед! К пролому! К пролому!

                                    Ним

     Прошу  тебя,  капрал,  погоди  минутку. Уж больно горяча потасовка! А у
меня  ведь нет про запас лишней жизни. Тут, брат, шутки плохи. Вот какая тут
музыка.

                                  Пистоль

                     Здесь небу жарко, верно ты сказал.
                     Ударов град; рабы господни гибнут.
                                Но щит и меч
                                В кипенье сеч
                                Стяжают славу нам.

                                  Мальчик

     Хотел бы я сейчас сидеть в кабачке, в Лондоне. Я готов отдать всю славу
на свете за кружку эля и безопасность.

                                  Пистоль

     И я тоже.
                          О, если б было мне дано
                          Свершить желание одно -
                          Удрать в кабак родной!

                                  Мальчик

                          Не худо: но бежать отсюда
                          Трудней, чем птице петь.

                              Входит Флюэллен.

                                  Флюэллен

     К пролому, собаки вы этакие! Вперед, подлецы! (Гонит их.)

                                  Пистоль

                       Великий герцог, пощади бедняг!
                       Умерь свой гнев, свой мужественный гнев.
                       Умерь свой гнев, великий герцог!
                       Голубчик, дорогой! - Будь милостив, смягчись!

                                    Ним

     Славная шутка! А вот вашей чести не до шуток.

                        Все, кроме мальчика, уходят.

                                  Мальчик

     Как  я  ни  зелен, а сумел разглядеть этих трех хвастунов. Я служу всем
троим;  а  вот  если  бы  им  пришлось  мне служить, они втроем не сумели бы
угодить  мне  одному:  ведь  из  трех  таких  лодырей  не  выкроить и одного
настоящего  человека.  Бардольф молодец с лица, а душой овца: хорохорится, а
драться  не желает. Пистоль на язык лих, а на руку тих: на словах дерется, а
за  оружье  не  берется.  А  Ним  где то слыхал, будто молчаливые люди самые
храбрые; вот он и боится даже помолиться вслух, чтобы его не сочли за труса.
Сквернословил  он на своем веку мало, зато мало сделал и хорошего. Никому не
разбивал  он  башки,  кроме  как  самому  себе,  с пьяных глаз, о столб. Эти
молодцы тащат все что угодно и говорят, что все это военная добыча. Бардольф
как-то  стянул  футляр  от  лютни,  протащил его двенадцать миль и продал за
полтора  пенса. Ним и Бардольф даже побратались, чтобы вместе красть. В Кале
они  стащили  лопатку  для  углей.  Сразу видно: любят ребята жар загребать.
Хотелось  бы  им,  чтобы  и мои руки, как перчатки и платки, были как дома в
чужих  карманах,  да мне это не по нутру. Если будешь перекладывать из чужих
карманов  в  спои,  только совесть замараешь. Надо мне бросить этих хозяев и
поискать другой службы; желудок мой слаб и не переваривает их пакостей; надо
изрыгнуть эту дрянь. (Уходит.)

                      Входит Флюэллен, за ним - Гауэр.

                                   Гауэр

     Капитан  Флюэллен,  вас  требуют к подкопу: герцог Глостер хочет с вами
поговорить.

                                  Флюэллен

     К  подкопу?  Скажите  герцогу, что к подкопу не следует подходить. Этот
подкоп,  видите  ли,  сделан  не  по  всем  правилам  военного искусства, он
недостаточно  глубок.  Противник, видите ли, подвел контрмину на четыре ярда
глубже,  -  так  и  доложите герцогу. Ей-богу, они взорвут всех нас, если не
последует лучших распоряжений.

                                   Гауэр

     Осадные  работы  поручены  герцогу  Глостеру, а он во всем положился на
одного ирландца; кажется, это очень храбрый человек.

                                  Флюэллен

     Ведь это капитан Мак-Моррис, не правда ли?

                                   Гауэр

     Как будто бы так.

                                  Флюэллен

     Ей-богу,  он осел, каких на свете мало; я готов сказать ему это в лицо.
Он  смыслит  в военном искусстве - я имею в виду римское военное искусство -
не больше, чем щенок.

                     Входят Мак-Моррис и капитан Джеми.

                                   Гауэр

     Вот он идет, а с ним шотландский капитан Джеми.

                                  Флюэллен

     Капитан  Джеми  -  на  редкость  храбрый человек, это всем известно; он
полон  знаний  и  отлично изучил древнее военное искусство; Это видно по его
приказаниям.  Ей-богу,  он  сумеет  отстоять  свое  мнение  не  хуже  любого
военного, если речь зайдет о военном деле у древних римлян.

                                   Джеми

     Добрый день, капитан Флюэллен.

                                  Флюэллен

     Доброго дня и вашей чести, добрейший капитан Джеми.

                                   Гауэр

     Ну,  как  дела,  капитан  Мак-Моррис?  Вы  бросили  ваш  подкоп? Саперы
прекратили работу?

                                 Мак-Моррис

     Да.  Скверное  дело,  ей-богу:  работу бросили, протрубили отступленье.
Клянусь  своей  рукой  и душой моего отца, скверное дело, - все бросили. Да!
Спаси  меня  бог,  я  бы  в какой-нибудь час взорвал весь город. О, скверное
дело, скверное дело, клянусь своей рукой! Совсем скверное.

                                  Флюэллен

     Капитан  Мак-Моррис!  Умоляю вас, соблаговолите немного побеседовать со
мной  -  как бы это сказать - о военном искусстве, о римском искусстве. Это,
видите  ли,  будет  спор  и дружеская беседа, отчасти - чтобы я мог укрепить
свое  мнение,  отчасти  -  для  сатисфакции  моего  ума касательно принципов
военной дисциплины; в этом все дело.

                                   Джеми

     Честное слово, это будет очень хорошо, добрейшие мои капитаны. С вашего
разрешения,  я  тоже приму участие в беседе и при случае вверну свое словцо,
черт побери!

                                 Мак-Моррис

     Теперь  не  время  для  бесед,  спаси меня бог! День горячий: тут вам и
жара,  и  война,  и  король,  и  герцоги.  Совсем  не время для бесед. Город
осажден.   Слышите,   трубы   зовут  нас  к  пролому,  а  мы  тут  болтаем и
бездельничаем,  истинный  бог!  Стыдно  нам  всем,  спаси меня бог! - стыдно
стоять без дела, клянусь моей рукой! - стыдно! Тут надо глотки резать и дело
делать, а у нас ничего не сделано, спаси меня бог! Да!

                                   Джеми

     Клянусь  мессой,  прежде  чем  закрою  глаза на ночь, я сослужу хорошую
службу  или  лягу  костьми;  но, если придется умирать, я дорого продам свою
жизнь  -  это  уж  как  пить  дать, коротко и ясно. Черт возьми, я бы охотно
послушал вашу беседу!

                                  Флюэллен

     Капитан  Мак-Моррис!  Я  -  как  бы это сказать, - с вашего разрешения,
полагаю, что немногие из вашей нации...

                                 Мак-Моррис

     Из  моей  нации?  Что  такое  моя нация? Негодяи, что ли, какие-нибудь?
Ублюдки? Мерзавцы? Мошенники? Что такое моя нация? Кто смеет говорить о моей
нации?

                                  Флюэллен

     Если  вы, капитан Мак-Моррис, придаете моим словам - как бы это сказать
-  совсем  другой  смысл,  то  я, чего доброго, подумаю, что вы недостаточно
любезны  со мной, недостаточно меня уважаете. А ведь я ничем не хуже вас - и
по  части  военной дисциплины, и по части происхождения, да и во всех других
смыслах.

                                 Мак-Моррис

     Ну, этого я не думаю. Вот я снесу вам башку, спаси меня бог!

                                   Гауэр

     Господа! Вы не поняли друг друга.

                                   Джеми

     Ах, какая ужасная ошибка!

                  Слышны трубы, возвещающие о переговорах.

                                   Гауэр

     Город вызывает нас на переговоры.

                                  Флюэллен

     Капитан  Мак-Моррис! При более подходящем случае - как бы это сказать -
я вам докажу, что знаю военное искусство, а сейчас - довольно.

                                  Уходят.


СЦЕНА 3

                      Там же. Перед воротами Гарфлера.
             На стенах - комендант и несколько горожан; внизу -
                             английское войско.
                      Входит король Генрих со свитой.

                               Король Генрих

                     Ну как? На что решился комендант?
                     В последний раз ведем переговоры;
                     Поэтому на милость нашу сдайтесь
                     Иль в гордой жажде смерти бросьте нам
                     Свой вызов. Говорю вам как солдат, -
                     А это имя очень мне подходит, -
                     Начав бомбардировку вновь, не кончу,
                     Пока полуразрушенный Гарфлер
                     Не будет погребен под грудой пепла.
                     Замкнутся милосердия врата;
                     Свирепый воин, грубый, жесткий сердцем,
                     С душою необузданнее ада,
                     Рукой кровавой скосит, как траву,
                     Прекрасных ваших дев, детей цветущих.
                     Моя ль вина, коль ярая война
                     В уборе пламени, как тьмы владыка,
                     С лицом в крови, неистовства свершит,
                     Что связаны с борьбой и разрушеньем?
                     Моя ль вина - о нет, скорее ваша, -
                     Коль ваши девы в руки попадут
                     Горячего и буйного насилья?
                     Как удержать разнузданное зло,
                     Когда оно с горы стремит свой бег?
                     Ведь так же безнадежно обуздать
                     Солдат, воспламененных грабежом,
                     Как на берег призвать Левиафана.
                     Поэтому, о жители Гарфлера,
                     Свой город пожалейте, свой народ,
                     Пока еще подвластны мне войска,
                     Пока прохладный ветер милосердья
                     Уносит прочь отравленные тучи
                     Насилия, убийства, грабежа.
                     Иначе вы увидите тотчас же,
                     Как, весь в крови, от ярости слепой,
                     Солдат ухватит грязною рукой
                     За косы ваших дочерей кричащих
                     Рванув отцов за бороды седые,
                     Им головы о стены раздробит;
                     Проткнет копьем детей полуодетых,
                     И, обезумев, матери рыданьем
                     Свод неба потрясут, как иудейки,
                     Когда младенцев Ирод избивал.
                     Что скажете? Вы город нам сдадите?
                     Иль это все вы претерпеть хотите?

                                 Комендант

                     Надеждам нашим наступил конец;
                     Дофин, чьей помощи просили мы,
                     Ответил, что пока еще не в силах
                     С таким сразиться войском, чтобы нас
                     Освободить. Итак, король великий,
                     На вашу милость город мы сдаем.
                     Входите к нам; располагайте всем, -
                     Мы более не в силах защищаться.

                               Король Генрих

                     Открыть ворота! - Эксетер, мой дядя,
                     В Гарфлер войдите; пребывайте там
                     И укрепитесь против сил французских;
                     Всем окажите милость, добрый дядя.
                     Близка зима; растут в войсках болезни,
                     И мы вернемся временно в Кале.
                     Сегодня в городе гостим у вас,
                     А завтра в путь готовы в ранний час.

                                   Трубы.
                      Король со свитой уходит в город.


                                СЦЕНА 4 {*}

          Комната во дворце французского короля. Входят Екатерина
                                  и Алиса.

                                 Екатерина

     Alice, tu as ete en Angleterre, et tu parles bien le langage.

                                   Алиса

     Un peu, madame.

                                 Екатерина

     Je  te  prie,  m'enseignez:  il  faut  que j'apprenne a parler. Comment
appelez-vous la main en Anglois?

                                   Алиса

     La main? elle est appelee de hand.

                                 Екатерина

     De hand. Et les doigts?

                                   Алиса

     Les  doigts?  ma  foi, j'oublie les dolgts: mais je me souviendrai. Les
doigts? Je pense qu'ils sont appeles de fingres.

                                 Екатерина

     La  main,  de hand; les doigts, de fingres. Je pense que je suis le bon
ecolier;  j'ai  gagne deux mots d'Anglais vitement. Comment appelez-vous les
ongles?

                                   Алиса

     Les ongles? nous les appelons de nails.

                                 Екатерина

     De nails. Ecoutez; dites-moi, si je parle bien: de hand, de fingres, et
de nails.

                                   Алиса

     С'est bien dit, madame; il est fort bon Anglois.

                                 Екатерина

     Dites-moi l'Anglois pour le bras.

                                   Алиса

     De arm, madame.

                                 Екатерина

     Et le coude?

                                   Алиса

     De elbow.

                                 Екатерина

     De  elbow.  Je m'en fais la repetition de tous les mots que vous m'avez
appris des a present.

                                   Алиса

     Il est trop difficile, madame, comme je pense.

                                 Екатерина

     Excusez-moi,  Alice; ecoutez: de hand, de fingres, de nails, de arm, de
bilbow.

                                   Алиса

     De elbow, madame.

                                 Екатерина

     O Seigneur Dieu, je m'en oublie; de elbow. Comment appelez-vous le col?

                                   Алиса

     De neck, madame.

                                 Екатерина

     De nick. Et le menton?

                                   Алиса

     De chin.

                                 Екатерина

     De sin. Le col, de nick; le menton, de sin.

                                   Алиса

     Oui. Sauf votre honneur, en verite, vous prononcez les mots aussi droit
que les natifs d'Angleterre.

                                 Екатерина

     Je  ne  doute  point  d'apprendre,  par  la grace de Dieu, et en peu de
temps.

                                   Алиса

     N'avez vous pas deja oublie ce que je vous ai enseigne?

                                 Екатерина

     Non, je reciterai a vous promptement: de hand, de fingres, de mails...

                                   Алиса

     De nails, madame.

                                 Екатерина

     De nails, de arm, de ilbow.

                                   Алиса

     Sauf votre honneur, de elbow.

                                 Екатерина

     Ainsi  dis-je;  de  elbow,  ds nick, et de sin. Comment appelez-vous le
pied et la robe?

                                   Алиса

     De foot, madame, et de coun.

                                 Екатерина

     De  foot,  et  de  coun?  О Seigneur Dieu! Ce sont mots de son mauvais,
corruptible,  gros  et impudique, et non pour les dames d'honneur d'user: je
ne  voudrais  prononcer ces mots devant les seigneurs de France pour tout le
monde.  Foh!  de  foot et de coun! Neanmoins, je reciterai une autre fois ma
lecon ensemble: de hand, de fingres, de nails, de arm, de elbow, de nick, de
sin, de foot, de coun.

                                   Алиса

     Excellent, madame!

                                 Екатерина

     C'est assez pour une fois; allons nous a diner.

                                  Уходят.

     {*  Вся  эта  сцена написана на французском языке XVI века, значительно
отличающемся  от современного. (Орфография в вашем издании модернизирована.)
Даем  перевод ее, заключая в скобки те слова, которые написаны на английском
(слегка  испорченном)  языке  и,  следовательно,  заменены  в  нашем  тексте
русскими.
     Екатерина.  Алиса,  ты  была  в  Англии и хорошо говоришь на английском
языке.
     Алиса. Немножко, сударыня.
     Екатерина.   Пожалуйста,   научи  меня;  я  должна  научиться  говорить
по-английски. Как говорится по-английски - рука?
     Алиса. Рука? Она называется [рука].
     Екатерина. [Рука]. А пальцы?
     Алиса.  Пальцы?  Ах,  боже  мой,  я забыла, как будет пальцы; но сейчас
припомню. Пальцы? Кажется, это называется [пальцы]; да [пальцы].
     Екатерина.  Рука  -  [рука],  пальцы - [пальцы]. Мне кажется, я хорошая
ученица; я быстро выучила два английских слова. А как говорится ногти?
     Алиса. Ногти? Мы их называем [ногти].
     Екатерина.  [Ногти].  Послушайте,  скажите,  верно  ли я говорю: [рука,
пальцы и ногти].
     Алиса. Очень хорошо, сударыня. Вы отлично произносите по-английски.
     Екатерина. Скажите, как будет по-английски плечо?
     Алиса. [Плечо], сударыня.
     Екатерина. А локоть?
     Алиса. [Локоть].
     Екатерина.  [Лекоть].  Я  сейчас  повторю  все  слова,  которым вы меня
научили.
     Алиса. Мне кажется, это слишком трудно, сударыня.
     Екатерина.  Простите,  Алиса,  слушайте;  [рука,  пальцы, ногти, плечо,
лукоть].
     Алиса. [Локоть], сударыня,
     Екатерина. Ах боже мой, я забыла! [Лекоть]. Как вы говорите - шея?
     Алиса [Шея], сударыня,
     Екатерина. [Чея]. А подбородок?
     Алиса. [Подбородок].
     Екатерина. [Подборонок]. Чея, подборонок.
     Алиса.  Так, с вашего разрешения, вы поистине произносите эти слова так
же правильно, как природные англичане.
     Екатерина. Я не сомневаюсь, что с божьей помощью быстро научусь.
     Алиса. Вы еще не забыли того, чему я вас научила?
     Екатерина. Нет; я вам быстро все повторю: [рука, пальци, могти]...
     Алиса. [Ногти], сударыня.
     Екатерина. [Ногти, рука, лекоть].
     Алиса. С вашего разрешения, [локоть].
     Екатерина.  Я  и  говорю: [локоть, чея, подборонок]. Как будет - нога и
платье?
     Алиса. [Нога], сударыня, и [платье].
     Екатерина,  Нога и платье! Ах, боже мой! Это дурные, порочные, грубые и
неприличные  слова, они не годятся для благородных дам; я ни за что на свете
не  желала  бы  их произнести в присутствии французских сеньоров. А все-таки
приходится:  [нога] и [платье]. Я еще раз повторю все подряд: [рука, пальци,
ногти, плечо, локоть, чея, подбородок, нога. платье].
     (Смущение  Екатерины  в  предпоследней  ее реплике объясняется тем, что
английским   словам   foot   и  gown  созвучны  французские  слова,  имеющие
непристойный смысл. - Прим. ред.)
     Алиса. Превосходно, сударыня!
     Екатерина. Довольно на один раз; пойдем обедать.}


СЦЕНА 5

                     Там же. Другая комната во дворце.
               Входят французский король, герцог Бурбонский,
                        коннетабль Франции и другие.

                             Французский король

                     Сомнений нет: он Сомму перешел.

                                 Коннетабль

                     И, коль теперь мы не сразимся с ним,
                     Во Франции не жить нам, государь;
                     Покинем все и варварам-пришельцам
                     Мы виноградники свои уступим.

                                   Дофин

                     О Dieu vivant! Возможно ли побегам,
                     {Клянусь богом живым! (Франц.)}
                     Рожденным сладострастьем наших предков,
                     Росткам, привитым к дикому стволу,
                     Подняться так внезапно к облакам,
                     Глумясь над их самих родившим стеблем?

                             Герцог Бурбонский

                     Норманны! Все норманнские ублюдки!
                     Mort de ma vie! Коль мы его не сможем
                     {Клянусь жизнью! (Франц.)}
                     Остановить, я герцогство продам
                     И ферму грязную себе куплю
                     На острове зубчатом Альбиона.

                                 Коннетабль

                     Dieu de batailles! Откуда пыл у них?
                     {Клянусь богом сражений! (Франц.)}
                     Их край туманен, холоден, угрюм,
                     И солнце бледное, сурово хмурясь,
                     Плоды их убивает. Разве может
                     Отвар из ячменя, для кляч пригодный,
                     Их ледяную кровь разгорячить?
                     А наша кровь, согретая вином,
                     Холодной станет? Ради нашей чести,
                     Не будем мы сосульками на кровле
                     Висеть, меж тем как тот народ холодный
                     Горячим потом нам кропит поля,
                     Что лишь бедны отвагою владельцев.

                                   Дофин

                     Клянусь я честью!
                     Все дамы говорят, смеясь над нами,
                     Что пыл у нас погас, что им придется
                     Отдать тела английской молодежи,
                     Чтоб Францию бойцами населить.

                             Герцог Бурбонский

                     Шлют к англичанам нас - учить их танцам:
                     Летучим вольтам, сладостным курантам, -
                     И говорят, что наша сила в пятках:
                     Мы мастера лишь бегать от врага.

                             Французский король

                     Где наш герольд Монжуа? Послать его,
                     Пусть вызовом приветствует врагов. -
                     Воспряньте, принцы, и спешите в бой!
                     Острей меча пусть будет наша доблесть.
                     Шарль Делабре, французский коннетабль,
                     Вы, герцоги Бурбонский и Беррийский,
                     Брабантский, Орлеанский, Адансонский,
                     Бургундский, Барский; Водемон, Рамбюр,
                     Жак Шатильон, Бомон, Фуа, Фоконбер,
                     Гранпре, Русси, Лестраль и Бусико, -
                     Вы, герцоги, и принцы, и бароны,
                     Во имя ваших ленов - стыд наш смойте.
                     Английский Гарри рвется в глубь страны,
                     Гарфлера кровью обагрив знамена.
                     Вы на врага обрушьтесь, как лавина,
                     Что низвергают снеговые Альпы
                     С высот на дно подвластных им долин.
                     Ударьте разом, - сил у вас довольно, -
                     И привезите пленником в Руан
                     Его в повозке.

                                 Коннетабль

                                    Это будет славно!
                     Но жалко мне, что рать его мала,
                     Изнурена болезнями, походом.
                     Уверен я: при виде наших войск
                     Сорвется сердце Гарри в бездну страха,
                     И вместо подвигов он выкуп даст.

                             Французский король

                     Поторопите, коннетабль, Монжуа.
                     Пусть Генриху он скажет: мы желаем
                     Узнать, какой он нам предложит выкуп. -
                     Дофин, останетесь в Руане вы.

                                   Дофин

                     О нет! Мой государь, я умоляю...

                             Французский король

                     Терпение. Останетесь вы с нами, -
                     Вы, коннетабль и принцы, все в поход!
                     Пускай скорей победы весть придет.

                                  Уходят.


СЦЕНА 6

                       Английский лагерь в Пикардии.
                  Входят с разных сторон Гауэр и Флюэллен.

                                   Гауэр

     Ну как дела, капитан Флюэллен? Откуда вы? С моста?

                                  Флюэллен

     Уверяю вас, на мосту делаются славные дела.

                                   Гауэр

     Что, герцог Эксетер невредим?

                                  Флюэллен

     Герцог Эксетер настоящий герой, прямо Агамемнон. Этого человека я люблю
и  уважаю  от  всей души, от всего сердца; это мой священный долг: всю жизнь
буду  его  любить  изо  всех сил. Слава богу, он пока целехонек, он защищает
мост  весьма  доблестно, с отличным знанием военного дела. Там на мосту есть
один  прапорщик-лейтенант,  -  по совести скажу, мне думается, он храбр, как
Марк  Антоний;  его  никто на свете не уважает, а я сам видел, как храбро он
нес службу.

                                   Гауэр

     Как его зовут?

                                  Флюэллен

     Его зовут прапорщик Пистоль.

                                   Гауэр

     Я его не знаю.

                              Входит Пистоль.

                                  Флюэллен

     Вот он.

                                  Пистоль

                      Ну, капитан, мне милость окажи!
                      Ведь герцог Эксетер с тобой любезен.

                                  Флюэллен

     Да, слава богу; признайся, я заслужил его расположение.

                                  Пистоль

                      Бардольф, солдат отважный, крепкий сердцем
                      И редкой храбрости, - судьбой жестокой
                      И прихотью Фортуны колеса,
                      Слепой богини,
                      Стоящей на бегущем вечно камне...

                                  Флюэллен

     С  вашего  разрешения,  прапорщик Пистоль, Фортуну изображают слепой, с
повязкой  на  глазах, чтобы показать, что она слепая; затем ее изображают на
колесе,  чтобы  показать  вам  -  и в этом заключается мораль, - какой у нее
нрав:  она неустойчива, непостоянна, ненадежна и вечно меняется; она стоит -
как  бы  это  сказать - ногами на круглом камне, и камень тот катится себе и
катится.  По  правде говоря, поэт превосходно описывает Фортуну. Какая здесь
прекрасная мораль!

                                  Пистоль

                     Фортуна Бардольфу - суровый враг:
                     Распятие похитил он - и будет
                     Повешен. Злая смерть!
                     Пусть вешают собак, не человека;
                     Веревка пусть ему не сдавит глотку.
                     Но Эксетер обрек его на смерть
                     За пустяковину.
                     Замолви перед герцогом словечко -
                     И пусть Бардольфа жизненную нить
                     Не перервет грошовая веревка.
                     Проси его. Я отплачу тебе.

                                  Флюэллен

     Прапорщик Пистоль, я вас отчасти понимаю.

                                  Пистоль

                    Итак, возрадуйся.

                                  Флюэллен

     Тут, право, нечему радоваться, прапорщик. Будь он мне даже - как бы это
сказать  - родной брат, я бы ни слова не сказал, если бы герцог отправил его
на виселицу. Дисциплина прежде всего.

                                  Пистоль

                    Умри, проклятый! Фигу получай!

                                  Флюэллен

     Хорошо.

                                  Пистоль

                    Испанскую!
                                 (Уходит.)

                                  Флюэллен

     Прекрасно.

                                   Гауэр

     Это  отъявленный  плут  и  негодяй.  Теперь я его припоминаю; сводник и
карманник.

                                  Флюэллен

     Уверяю  вас,  на  мосту  он говорил такие славные слова, что прямо душа
радовалась.  Ладно  же; это отлично, что он сказал мне. Честное слово, я это
ему припомню при случае.

                                   Гауэр

     Конечно  же,  это  болван,  мошенник  и  шут,  который время от времени
отправляется   на   войну,   чтобы,   вернувшись   в  Лондон,  красоваться в
солдатской  форме.  Такие  молодцы  знают  наизусть имена всех полководцев и
отлично  расскажут  вам,  какие  где творились дела, что делалось в таком-то
редуте,  в  таком-то  проломе.  в таком-то прикрытии; кто отличился, кто был
убит,  кто разжалован, какие позиции защищал неприятель; они все это изложат
вам   как   нельзя   лучше,   пересыпая  свою  речь  военными  выражениями и
новомодными клятвами. Представьте себе, какое впечатление производят борода,
подстриженная  на манер генеральской, и боевые лохмотья на одурманенные элем
головы,  среди  пенящихся  стаканов!  Вы  должны научиться распознавать этих
проходимцев, позорящих наш век, не то можете здорово попасть впросак.

                                  Флюэллен

     Вот  что  я  вам скажу, капитан Гауэр. Я вижу, что он совсем не то, чем
хотел  бы казаться всему свету; и, если я найду у него какую-нибудь прореху,
уж я ему выложу все, что о нем думаю.

                              Барабанный бой.

Слышите, король идет, а мне нужно рассказать ему насчет моста.

         Под барабанный бой, с распущенными знаменами входят король
                         Генрих, Глостер и солдаты.

                                  Флюэллен

     Да благословит бог ваше величество!

                               Король Генрих

                   Ну как, Флюэллен? Ты с моста, я вижу?

                                  Флюэллен

     Да,  с  разрешения  вашего  величества. Герцог Эксетер весьма доблестно
защищал  мост;  французы  -  как  бы это сказать - удрали. Там были славные,
смелые стычки. Противник хотел было захватить мост, но должен был отступить,
и  мост  остался во власти герцога Эксетера. Могу сказать вашему величеству;
герцог храбрый человек,

                               Король Генрих

                     Как велики наши потери, Флюэллен?

                                  Флюэллен

     Потери противника очень велики, очень серьезны. Ей-богу, я полагаю, что
герцог  не  потерял  ни  одного человека, если не считать некоего Бардольфа,
которого  должны повесить за кражу в церкви. Может быть, ваше величество его
знает?  У  него  все лицо в волдырях, в прыщах, в шишках и в красных пятнах;
губы у него подходят к самому носу, а нос - совсем как головня: то посинеет,
то покраснеет; но теперь его носу пришел конец, и пламя его потухло.

                               Король Генрих

     Всех  таких  мерзавцев надо беспощадно искоренять. Мы отдаем строжайший
приказ,  чтобы во время нашего похода никто ничего не брал в деревнях силой,
но  чтобы  за  все  платили  и  чтобы никого из французов не оскорбляли и не
поносили  бранными  словами;  ибо  там,  где  кротость и жестокость спорят о
короне, выиграет тот из игроков, который более великодушен.

                             Сигнальные рожки.
                               Входит Монжуа.

                                   Монжуа

                     Меня по платью узнаете вы.

                               Король Генрих

                     Да, узнаю. Что от тебя узнаю?

                                   Монжуа

                     Владыки моего решенье.

                               Король Генрих

                                            Открой его.

                                   Монжуа

     Вот  что  говорит  мой  король: "Скажи Гарри Английскому, что хотя мы и
кажемся  мертвыми,  на  самом  деле мы только дремлем: благоразумие - лучший
воин, чем торопливость. Скажи ему, что мы могли бы прогнать его от Гарфлера,
но  мы сочли за благо дать вполне созреть нашей обиде и лишь тогда отомстить
за  нее.  Теперь  настало  для  нас  время  говорить,  и  голос наш властен.
Английский  король  раскается  в  своем  безумье,  увидев  свою  слабость, и
изумится  нашему  долготерпению. Поэтому предложите Генриху подумать о своем
выкупе,  который  должен  быть  соразмерен  понесенным  нами  потерям, числу
подданных,  которых  мы  лишились,  оскорблениям, которые мы перенесли. Если
взвесить  это  как следует, то его ничтожество не в силах будет оплатить все
это.  Его казна слишком бедна, чтобы возместить наши потери; его королевство
слишком малолюдно, чтобы воздать нам за пролитую кровь, а что касается наших
обид,  то  если бы даже он самолично встал перед нами на колени, это было бы
лишь  слабым  и  ничтожным  удовлетворением.  Прибавь  к  этому наш вызов и,
наконец,  скажи  ему,  что  он  обманул  своих соратников, смертный приговор
которым подписан".
     Так говорит мой король и владыка, таково возложенное на меня поручение.

                               Король Генрих

                     Что ты посол, я знаю. Как зовешься?

                                   Монжуа

                     Монжуа.

                               Король Генрих

                     Ты порученье выполнил прекрасно.
                     Вернись, Монжуа, и королю скажи,
                     Что битвы с ним пока я не ищу
                     И предпочел бы нынче без препятствий
                     В Кале вернуться. Ведь, сказать по правде, -
                     Хоть неразумно столько открывать
                     Могучему и хитрому врагу, -
                     Мои войска изнурены болезнью,
                     В числе уменьшились; остаток их
                     Не крепче равного числа французов.
                     Когда здоровы были, - знай, герольд, -
                     Я полагал на каждого из наших
                     По три француза. Но прости, господь,
                     Мне речь хвастливую! Французский воздух
                     Вдохнул в меня такой порок, - я каюсь.
                     Пойди и королю скажи: вот я;
                     Мой выкуп - эта немощная плоть.
                     Мои войска - мне слабая охрана.
                     Но с божьей помощью пойдем вперед,
                     Хотя бы встали и король французский
                     И с ним еще союзник, столь же сильный,
                     Нам на пути. - Вот за труды тебе.
                            (Дает ему кошелек.)
                     Скажи - пускай обдумает король:
                     Коль нас пропустит, мы пройдем; коль нет,
                     Мы вашу почву алой вашей кровью
                     Окрасим. А затем, Монжуа, прощай.
                     Вот содержанье нашего ответа:
                     Не ищем мы сражения теперь,
                     Однако избегать его не станем.
                     Так передай.

                                   Монжуа

                     Скажу. Благодарю вас, государь.
                                 (Уходит.)

                                  Глостер

                     Враги на нас не нападут, надеюсь.

                               Король Генрих

                     В руках мы божьих, брат, не в их руках.
                     К мосту ступайте снова. Ночь подходит.
                     Мы за рекою лагерь разобьем,
                     А завтра утром их погоним дальше.

                                  Уходят.


СЦЕНА 7

                     Французский лагерь под Азинкуром.
           Входит коннетабль Франции, Рамбюр, герцог Орлеанский,
                              дофин и другие.

                                 Коннетабль

     Да! Лучше моих доспехов нет на свете. Хоть бы скорее рассвело!

                             Герцог Орлеанский

     Доспехи у вас превосходные, но отдайте должное и моему коню.

                                 Коннетабль

     Это лучший конь в Европе.

                             Герцог Орлеанский

     Неужели никогда не наступит утро?

                                   Дофин

     Вы,  герцог  Орлеанский, и вы, великий коннетабль, толкуете о лошадях и
доспехах...

                             Герцог Орлеанский

     Вас-то не перещеголяет ни конем, ни доспехами никакой принц.

                                   Дофин

     Как  тянется  эта  ночь!  -  Я  не  променял бы своего коня ни на какое
животное  о  четырех  копытах.  Ca,  ha!  {Да,  скажу  я  вам!  (Франц.)} Он
отскакивает  от земли, словно мяч, набитый волосом: Ie cheval volant, Пегас,
qui  a  les  narines de feu {Летающий конь... огнедышащий. (Франц.)}. Кода я
скачу  на  нем?  я  парю  над  землей; я сокол; он несется по воздуху; земля
звенит, когда он заденет ее копытом. Самый скверный рог его копыт поспорит в
гармонии со свирелью Гермеса.

                             Герцог Орлеанский

     А мастью - прямо мускатный орех.

                                   Дофин

     И горяч, как имбирь. Настоящий конь Персея. Он весь - воздух и огонь, а
тяжелые  стихии  - земля и вода - проявляются в нем, лишь когда он терпеливо
стоит,  готовый  принять  в  седло  всадника.  Да, это конь, а все остальные
лошади перед ним - клячи.

                                 Коннетабль

     В самом деле, принц, это самый лучший, самый прекрасный конь в мире.

                                   Дофин

     Он  король скакунов; его ржание звучит как приказ монарха, и его осанка
внушает почтение.

                             Герцог Орлеанский

     Довольно, кузен.

                                   Дофин

     О нет! Кто не сможет воспевать моего скакуна с пробуждения жаворонка до
отхода  на  покой ягнят, тот попросту глуп. Эта тема неисчерпаема, как море.
Стань  каждая песчинка красноречивым языком, всем им хватило бы разговоров о
моем  коне.  Он  достоин  того,  чтобы  о нем размышлял король, чтобы на нем
скакал  король  королей.  Весь  мир,  ведомый нам и неведомый, должен был бы
бросить  все  дела  и  только  восхищаться им. Однажды я написал и его честь
сонет, который начинается так: "Природы чудо...".

                             Герцог Орлеанский

     Я   слышал   один  сонет,  написанный  кем-то  своей  возлюбленной;  он
начинается именно так.

                                   Дофин

     Значит,  он  подражал  сонету, который я написал моему скакуну, ибо моя
возлюбленная - это моя лошадь.

                             Герцог Орлеанский

     Ваша возлюбленная хорошо вас носит.

                                   Дофин

     Меня   -  хорошо!  В  этом  то  и  заключается  совершенство  хорошей и
образцовой возлюбленной.

                                 Коннетабль

     Однако,  мне  кажется, вчера наша возлюбленная строптиво сбросила вас с
себя.

                                   Дофин

     Может быть, так же поступила с вами и ваша.

                                 Коннетабль

     Но моя-то не была взнуздана.

                                   Дофин

     О, должно быть, потому, что она у вас старая и смирная, и вы скакали на
ней,  как  ирландский  керн,  без  французских  шаровар, в одних собственных
штанах в обтяжку.

                                 Коннетабль

     Вы, видно, знаете толк в верховой езде.

                                   Дофин

     В  таком  случае  я  предостерегаю  вас:  кто  так  скачет  без  всяких
предосторожностей,  легко может угодить в гнилое болото. Я предпочитаю иметь
возлюбленною лошадь.

                                 Коннетабль

     А мне хочется, чтобы моя любовница была дикой лошадкой.

                                   Дофин

     У моей возлюбленной, коннетабль, волосы по крайней мере свои.

                                 Коннетабль

     Я  мог  бы  также  этим  похвастаться,  если  бы моей возлюбленной была
свинья.

                                   Дофин

     Le  chien  est  retourne a son propre vomissement, el la truie lavee au
bourbier  {"Собака  вернулась  к своей блевотине, а вымытая свинья - к гряз-
ной луже". (Франц.)}. Ты ничем не брезгуешь.

                                 Коннетабль

     Я,  однако,  не пользуюсь лошадью вместо возлюбленной и пословицами, не
идущими к делу.

                                   Рамбюр

     Скажите,  почтенный  коннетабль,  что изображено на доспехах, которые я
видел вчера вечером у вас в палатке, - звезды или солнце?

                                 Коннетабль

     Звезды.

                                   Дофин

     Боюсь, что утром немало их померкнет.

                                 Коннетабль

     На моем небе в звездах никогда не будет недостатка.

                                   Дофин

     Возможно,  потому  что  на  нем слишком много их, и вам же будет больше
чести, если их поубавится.

                                 Коннетабль

     Так  же обстоит и с вашим конем, которого вы нагрузили похвалами; он бы
лучше скакал, если бы с него сбросили часть их.

                                   Дофин

     А  я хотел бы нагрузить на него столько похвал, сколько он заслуживает.
- Ах, неужели никогда не рассветет! Завтра я проскачу целую милю, и путь мой
будет усыпан головами англичан.

                                 Коннетабль

     Ну, этого я себе не пожелаю: так, пожалуй, можно и сбиться с пути. Хоть
бы скорее настало утро! Уж очень мне хочется схватить за уши англичан.

                                   Рамбюр

     Кто хочет бросить кости? Ставка - два десятка пленных англичан.

                                 Коннетабль

     Вам  придется  сначала  рискнуть  своими  костями,  чтобы  добыть  этих
пленных.

                                   Дофин

     Уж полночь. Пойду вооружаться. (Уходит.)

                             Герцог Орлеанский

     Дофин не может дождаться утра.

                                   Рамбюр

     Он хочет отведать английской крови.

                                 Коннетабль

     Мне кажется, он съест все, что убьет.

                             Герцог Орлеанский

     Клянусь белоснежной ручкой моей дамы, он храбрый принц!

                                 Коннетабль

     Поклянитесь лучше ее ножкой, чтобы она могла растоптать вашу клятву.

                             Герцог Орлеанский

     Он поистине самый деятельный человек во Франции.

                                 Коннетабль

     Быть  деятельным  - значит что-нибудь делать, а уж он всегда что-нибудь
да делает.

                             Герцог Орлеанский

     Насколько мне известно, он никому не причинил вреда.

                                 Коннетабль

     Он и завтра никому не причинит вреда и сохранит свою репутацию добряка.

                             Герцог Орлеанский

     Я знаю, что он храбр.

                                 Коннетабль

     Мне это говорил один человек, который знает его лучше. чем вы.

                             Герцог Орлеанский

     Кто же это?

                                 Коннетабль

     Да  он  сам,  черт возьми! Он еще прибавил, что ему все равно, знают об
этом другие или нет.

                             Герцог Орлеанский

     Ему в этом нет нужды; храбрость - не из скрытых его добродетелей.

                                 Коннетабль

     Клянусь  честью,  это  не  так; никто не видел его храбрости, кроме его
лакея.  Его храбрость, как сокол, в колпачке: стоит снять с нее колпачок - и
она мигом улетучивается.

                             Герцог Орлеанский

     "От недруга не жди доброго слова".

                                 Коннетабль

     Эту пословицу я покрою другой: "Дружба льстива".

                             Герцог Орлеанский

     А я прихлопну вашу третьей: "Отдай должное и черту".

                                 Коннетабль

     Метко  сказано!  В  данном  случае  чертом является ваш друг. А вот еще
пословица - не в бровь, а прямо в глаз: "Дай дьяволу в морду".

                             Герцог Орлеанский

     Вы сильнее меня в пословицах; недаром говорится: "Дурак всегда стреляет
быстро".

                                 Коннетабль

     Ваша стрела не попала в цель.

                             Герцог Орлеанский

     Уж очень цель незаметная.

                               Входит гонец.

                                   Гонец

     Великий  коннетабль, англичане находятся всего в полутора тысячах шагов
от вашей палатки.

                                 Коннетабль

     Кто мерил расстояние?

                                   Гонец

     Сеньор Гранпре.

                                 Коннетабль

     Он  храбрый  и весьма опытный дворянин. Ах, скорее бы рассвело! Бедняга
Гарри Английский! Уж он-то, наверно, не жаждет утра, как мы.

                             Герцог Орлеанский

     Какой  жалкий  глупец этот английский король! Как он зарвался со своими
тупоголовыми молодцами!

                                 Коннетабль

     Если  бы  у  англичан была хоть капля здравого смысла, они бы удрали от
нас.

                             Герцог Орлеанский

     Да, им этого не хватает. Если бы их головы были защищены броней разума,
они не носили бы на них таких тяжелых шлемов.

                                   Рамбюр

     Их   остров   -   родина   храбрых  созданий;  их  бульдоги  необычайно
воинственны.

                             Герцог Орлеанский

     Дурацкие  псы!  Они  кидаются  прямо  в  пасть  русскому  медведю, и он
разгрызает  их черепа, как гнилые яблоки. Так можно назвать храброй и блоху,
которая завтракает на губе льва.

                                 Коннетабль

     Верно-верно!   Эти  люди  сильно  смахивают  на  бульдогов.  Они  лезут
напролом,  оставив  разум  вместе  с  женами  дома.  Дайте  им хороший кусок
говядины  да  добрый  меч в руки, - и они будут жрать, как волки, и драться,
как дьяволы.

                             Герцог Орлеанский

     Да, но сейчас - эти англичане испытывают сильный недостаток в говядине.

                                 Коннетабль

     В таком случае мы завтра убедимся, что у них аппетит только к еде, а не
к драке. - Однако пора вооружаться. Идемте, надо быть наготове.

                             Герцог Орлеанский

                      Теперь лишь два часа, а к десяти
                      По сотне пленных сможем нагрести.

                                  Уходят.


АКТ IV

ПРОЛОГ

                                Входит Хор.

                                    Хор

                      Теперь вообразите поздний час,
                      Когда ползущий гул и волны мрака
                      Корабль вселенной буйно заливают.
                      От стана в стан, сквозь недра хмурой ночи,
                      Гуденье войска долетает глухо,
                      И часовые могут различить
                      Враждебной стражи приглушенный шепот.
                      Костры ответствуют кострам; в огнях
                      Видны врагов темнеющие лица,
                      И конь грозит коню, надменным ржаньем
                      Пронзая ночь глухую; а в шатрах
                      Хлопочут оружейники, скрепляя
                      На рыцарях доспехи молотком;
                      Растет зловещий шум приготовлений.
                      Запел петух, и заспанному утру
                      Часы на башне три часа пробили.
                      Своим числом гордясь, душой спокойны,
                      Беспечные и наглые французы
                      Разыгрывают в кости англичан,
                      Браня тоскливую, хромую ночь,
                      Что, словно ведьма старая, влачится
                      Так медленно. Бедняги англичане,
                      Как жертвы, у сторожевых костров
                      Сидят спокойно, взвешивая в мыслях
                      Опасность близкую; понурый облик,
                      Худые щеки, рваные мундиры
                      Им придают в сиянии луны
                      Вид мрачных призраков. Но кто увидит
                      Вождя высокого отрядов жалких,
                      Палатки обходящего и стражу,
                      Воскликнет тот: "Хвала ему, хвала!"
                      Обходит он один свои войска,
                      Приветствует со скромною улыбкой,
                      Зовет их: братья, земляки, друзья.
                      На царственном лице не видно страха
                      Пред мощной ратью, окружившей их.
                      Бессонная и тягостная ночь
                      Не согнала с его лица румянец,
                      Он смотрит бодро, побеждая немощь
                      С таким веселым, величавым видом,
                      Что каждый, как бы ни был он измучен,
                      В его глазах поддержку обретет.
                      Дары обильные, подобно солнцу,
                      Взор щедрый короля струит на всех.
                      Страх тает: каждый, знатный и простой,
                      Глядит на облик Генриха в ночи.
                      Начертанный рукою нашей слабой.
                      На поле битвы сцена перейдет,
                      И мы должны - о горе! - опорочить
                      Смешным и жалким подражаньем боя, -
                      Где четверо иль пятеро бойцов
                      Нелепо машут ржавыми мечами, -
                      Честь Азинкура. Все ж вообразите
                      Событий правду в жалкой передаче.
                                 (Уходит.)


СЦЕНА 1

                      Английский лагерь под Азинкуром.
                  Входят король Генрих, Бедфорд и Глостер.

                               Король Генрих

                     Да, правда, Глостер, велика опасность:
                     Тем больше быть должна отвага наша. -
                     Брат Бедфорд, с добрым утром. - Боже правый!
                     Добра частица есть во всяком зле,
                     Лишь надо мудро извлекать ее.
                     Лихой сосед нас поднял спозаранку, -
                     Полезно это нам, а также делу;
                     Притом для нас он - как бы наша совесть
                     И проповедник: нас он призывает
                     Достойно приготовиться к кончине.
                     Так можем мы добыть из плевел мед,
                     У дьявола добру учиться можем.

                              Входит Эрпингем.

                     День добрый вам, сэр Томас Эрпингем.
                     Милей для вашей головы седой
                     Подушка мягкая, чем дерн французский.

                                  Эрпингем

                     Нет, государь, мне любо это ложе;
                     Могу сказать: я сплю, как мой король.

                               Король Генрих

                     Как хорошо, когда пример нас учит
                     Любить невзгоды: на душе легко,
                     Когда же дух ободрен, без сомненья,
                     Все наши члены, мертвые дотоле,
                     Могильный сбросив сон, как змеи - кожу,
                     Придут в движенье бодро и легко. -
                     Сэр Томас, одолжи мне плащ твой. - Братья,
                     Мой утренний привет вы передайте
                     Всем принцам в нашем стане, а затем
                     Просите их в моем шатре собраться.

                                  Глостер

                     Исполним, государь.

                         Глостер и Бедфорд уходят.

                                  Эрпингем

                     А мне быть с вами?

                               Король Генрих

                                       Нет, мой добрый рыцарь;
                     С моими братьями пойдите к лордам;
                     Совет с моей душой держать я должен,
                     И общества другого мне не надо.

                                  Эрпингем

                     Храни тебя господь, отважный Гарри!
                                 (Уходит.)

                               Король Генрих

                     Спасибо, старина, на добром слове.

                              Входит Пистоль.

                                  Пистоль

                     Qui va la {Кто идет? (Франц.)}?

                               Король Генрих

                                Свой.

                                  Пистоль

                     Скажи мне толком, кто ты: офицер?
                     Иль из народа низкого, простого?

                               Король Генрих

                     Я дворянин, - командую отрядом.

                                  Пистоль

                     Орудуешь копьем?

                               Король Генрих

                     Вот именно. А ты?

                                  Пистоль

                     Такой же дворянин, как император.

                               Король Генрих

                     Так, значит, ты знатнее короля.

                                  Пистоль

                     Король - миляга, золотое сердце,
                     Проворный парень и любимец славы;
                     Он родом знатен, кулаком силен.
                     Башмак его целую грязный. Сердцем
                     Люблю буяна. Как тебя зовут?

                               Король Генрих

                     Гарри Le Roy {Король. (Франц.)}.

                                  Пистоль

                     Леруа! Должно быть, корнуэлец ты?

                               Король Генрих

                     Нет, я уэлец.

                                  Пистоль

                     Ты знаешь Флюэллена?

                               Король Генрих

                                          Как же, знаю.

                                  Пистоль

                     Скажи ему: в Давидов день сорву я
                     С его башки порей.

                               Король Генрих

     Смотри  не  носи в этот день кинжала в своей шапке, не то он всадит его
тебе в голову.

                                  Пистоль

                     Ты друг ему?

                               Король Генрих

     Да, и к тому же его родственник.

                                  Пистоль

                     Так фигу получай!

                               Король Генрих

     Спасибо. Бог с тобой.

                                  Пистоль

                     Меня зовут Пистоль.
                                 (Уходит.)

                               Король Генрих

                     Свирепое тебе подходит имя.

                  Входят с разных сторон Флюэллен н Гауэр.

                                   Гауэр

     Капитан Флюэллен!

                                  Флюэллен

     Да, только, ради Христа, говорите потише. Вся вселенная негодует, когда
не  соблюдают  добрых  старых военных законов и обычаев. Если вы потрудитесь
изучить  войны  Помпея Великого, уверяю вас, вы увидите, что в лагере Помпея
никогда  не  было  никакой болтовни и трескотни. Уверяю вас, вы увидите, что
тогда  все было совсем иное: и военные формальности, и правила, и поведение,
и умеренность, и скромность.

                                   Гауэр

     Да ведь неприятель-то шумит; его слышно всю ночь.

                                  Флюэллен

     Если  неприятель  осел,  дурак и болтливый хвастун, так разве мы должны
тоже  быть  -  как  бы  это  сказать - ослами, дураками и хвастунами? Ну-ка,
скажите по совести.

                                   Гауэр

     Я буду говорить тише.

                                  Флюэллен

     Прошу и умоляю вас об этом.

                          Гауэр и Флюэллен уходят.

                               Король Генрих

                     Уэлец этот, хоть и старомоден,
                     Но мужествен, усерден, благороден.

             Входят три солдата - Джон Бетс, Александер Корт и
                               Майкл Уильямс.

                                    Корт

     Братец Джон Бетc, что это, уж не светает ли?

                                    Беnс

     Как  будто  бы  так;  только  нам нечего особенно желать, чтобы настало
утро.

                                  Уильямс

     Вот мы сейчас видим, как занимается день, а конца его, может быть, и не
увидим. - Кто там?

                               Король Генрих

     Свой.

                                  Уильямс

     Из какого отряда?

                               Король Генрих

     Сэра Томаса Эрпингема.

                                  Уильямс

     Это  старый,  славный  начальник  и  очень  добрый  человек. Скажи мне,
пожалуйста, что он думает насчет нашего положения?

                               Король Генрих

     Он  находит  его  похожим  на  положение  людей, которые после крушения
выброшены на отмель и ждут, что их унесет в море первый прилив.

                                    Бетс

     А он говорил это королю?

                               Король Генрих

     Нет,  да этого и не следовало делать. Ведь, между нами говоря, король -
такой же человек, как я. Фиалка пахнет для него так же, как и для меня; небо
представляется  ему  таким же, как и мне; все чувства у него такие же, как у
всех  людей.  Если  снять с него королевские его уборы, он окажется в наготе
своей  обыкновенным  человеком,  и, хотя его стремления излетают выше наших,
они опускаются на землю так же, как у всех нас. Значит, если у него, как и у
нас,  есть причины для опасений, то его страх ничем не отличается от нашего.
Поэтому  будем остерегаться заразить его своим страхом, ибо, если он проявит
страх, все войско падет духом.

                                    Бетс

     Он  может  храбриться для вида сколько угодно, а все-таки я думаю, что,
как  ни  холодна эта ночь, он предпочел бы сидеть теперь по горло в Темзе, -
да  и  я  с  ним, что бы там со мной ни случилось, - только бы быть подальше
отсюда.

                               Король Генрих

     Скажу  вам  по  совести  свое мнение о короле: я думаю, что он хотел бы
быть там, где он теперь, и больше нигде.

                                    Бетс

     Если  так,  я  хотел  бы, чтобы он был здесь один; тогда его наверно бы
выкупили и много бедняг осталось бы в живых.

                               Король Генрих

     Думаю,  что  ты  не так уж его ненавидишь и не можешь от души пожелать,
чтобы  он  оказался  здесь один, а говоришь так нарочно, чтобы узнать мнение
своих  товарищей. Мне думается, нигде смерть не была бы мне так желанна, как
возле короля; ведь дело его правое и притязания вполне законны.

                                  Уильямс

     Ну, этого нам не дано знать.

                                    Бетс

     Да  и  незачем  нам  в  это  вникать. Мы знаем только, что мы подданные
короля,  и этого для нас достаточно. Но если бы даже его дело было неправым,
повиновение королю снимает с нас всякую вину,

                                  Уильямс

     Да,  но  если дело короля неправое, с него за это взыщется, да еще как.
Ведь в судный день все ноги, руки, головы, отрубленные в сражении, соберутся
вместе  и  возопиют:  "Мы  погибли там-то!", и одни будут проклинать судьбу,
другие  призывать  врача,  третьи  -  своих жен, что остались дома в нищете,
четвертые  горевать  о  невыплаченных  долгах,  пятые  - о своих осиротевших
маленьких детях. Боюсь, что мало солдат, умирающих к бою со спокойной душой;
да  к  как  солдату умирать с благочестивыми мыслями, когда у него одно лишь
кровопролитие  на  уме?  И  вот,  если  эти люди умрут не так, как подобает,
тяжелая  ответственность  падет  на  короля, который довел их до этого; ведь
ослушаться короля - значит нарушить законы и долг верности.

                               Король Генрих

     Так,  значит, по-вашему, если отец пошлет своего сына по торговым делам
на  корабле,  а  тот погибнет во грехах своих на море, то ответственность за
его порочность должна пасть на его отца, который его послал? Или если хозяин
пошлет  куда-нибудь слугу с деньгами, а на того нападут по дороге разбойники
и  он  умрет  без  покаяния,  то приказ господина вы будете считать причиной
гибели  души  слуги?  Нет,  это вовсе не так! Король не ответствен за смерть
каждого  отдельного  из своих солдат, как и отец или господин не отвечают за
смерть  сына  или слуги, потому что, отдавая им приказания, они не думали об
их  смерти.  Вдобавок  ни  один король, как бы ни было безгрешно его дело, в
случае  если  придется  защищать его мечом, не может набрать войска из одних
безгрешных   людей.  У  одних  может  оказаться  на  совести  преднамеренное
убийство;  другие, может быть, обманывали девушек, нарушая данные им клятвы;
третьи  пошли на войну, чтобы скрыться, как за бруствером, от суда за грабеж
или  насилие,  которыми они успели осквернить чистое лоно мира. Но если всем
этим  нарушителям  закона  и  удалось избегнуть наказания у себя на родине -
ибо  от  людей  они могли скрыться, - то нет у них крыльев, чтобы улететь от
бога.  Война  -  бич  божий,  кара  господня; и потому здесь, на королевской
войне,  люди  несут наказание за прежние нарушения королевских законов. Там,
где  они  боялись  смерти,  они спасали свою жизнь, а там, - где они считают
себя  в  безопасности, они гибнут. Итак, если они умрут без покаяния, король
не  будет  виновен  в  гибели  их  души,  как  и  раньше он не был виновен в
проступках,  за которые они отвечают теперь. Каждый подданный должен служить
королю,  но  душа каждого принадлежит ему самому. Поэтому каждый солдат, идя
на войну, подобно больному на смертном ложе, должен очистить свою совесть от
малейших частиц зла. Тогда, если он умрет, - благо ему; если же не умрет, то
время,  потраченное  им  на  такое приготовление, не будет для него потеряно
даром,  и он получит великую пользу; и кто уцелеет, тому не грех думать, что
в  награду  за  такое  усердие  господь  сохранил  ему жизнь, дабы он познал
величие божие и научил других готовиться к смерти.

                                  Уильямс

     Разумеется,  когда  помирает грешник, его грехи падают на его голову, а
король за это не может отвечать.

                                    Бетс

     Я вовсе не хочу, чтобы он отвечал за меня, и все-таки я решил храбро за
него драться.

                               Король Генрих

     Я  сам  слышал,  как  король  говорил,  что  он не хочет, чтобы за него
платили выкуп.

                                  Уильямс

     Ну  да,  он  сказал это нарочно, чтобы мы лучше дрались; но, когда всем
нам перережут глотку, все равно его выкупят, а вам от этого лучше не будет.

                               Король Генрих

     Если я доживу до этого, я перестану верить его королевскому слову.

                                  Уильямс

     Подумаешь,  испугал его! Для монарха гнев его жалкого подданного так же
страшен,  как  выстрел  из  игрушечного ружья. Это него равно как если бы ты
вздумал  заморозить солнце, помахивая на него павлиньим пером. Он перестанет
верить королевскому слову! Какой вздор!

                               Король Генрих

     Ты слишком резок на язык; в другое время я бы этого не спустил тебе.

                                  Уильямс

     Давай рассчитаемся после, если останемся в живых.

                               Король Генрих

     Согласен.

                                  Уильямс

     А как мне узнать тебя?

                               Король Генрих

     Дай  мне  какой-нибудь  залог  -  я буду носить его на шапке; и если ты
осмелишься признать его, мы с тобой посчитаемся.

                                  Уильямс

     Вот моя перчатка; дай мне взамен твою.

                               Король Генрих

     Бери!

                                  Уильямс

     Я  буду  тоже  носить  ее  на шапке; и, если ты подойдешь ко мне завтра
после  битвы  и  скажешь: "Это моя перчатка", - клянусь рукой, я влеплю тебе
пощечину.

                               Король Генрих

     Если только я останусь в живых, я потребую мою перчатку обратно.

                                  Уильямс

     Рассказывай! Этак ты, пожалуй, и на виселицу добровольно полезешь.

                               Король Генрих

     Я потребую ее у тебя даже в присутствии короля.

                                  Уильямс

     Смотри сдержи слово. Прощай.

                                    Бетс

     Помиритесь  вы,  английские  дураки! Да ну же, помиритесь! Довольно нам
драки с французами; управьтесь сначала с ними.

                               Король Генрих

     В самом деле, французы могут поставить двадцать французских крон против
одной,  что  поколотят  нас.  Но англичанину не грех будет вырвать у них эти
кроны, и завтра сам король примется за дело.

                              Солдаты уходят.

                     Все, все - на короля! За жизнь, за душу,
                     За жен, и за детей, и за долги,
                     И за грехи - за все король в ответе!
                     Я должен все снести. О тяжкий долг!
                     Близнец величия, предмет злословья
                     Глупца любого, что способен видеть
                     Лишь горести свои! О, скольких благ,
                     Доступных каждому, лишен король!
                     А много ль радостей ему доступно -
                     Таких, каких бы каждый не имел,
                     Коль царственную пышность исключить?
                     Но что же ты такое, идол - пышность?
                     Что ты за божество, когда страдаешь
                     Сильнее, чем поклонники твои?
                     Какая польза от тебя и прибыль?
                     О пышность, покажи, чего ты стоишь!
                     Чем вызываешь в людях обожанье?
                     Ведь ты не более как званье, форма,
                     Внушающие трепет и почтенье.
                     Тебя страшатся, а несчастней ты
                     Боящихся тебя.
                     Как часто вместо восхищенья льешь
                     Ты лести яд! О, захворай, величье,
                     И пышности вели себя лечить.
                     Как думаешь, погаснет жар болезни
                     Пред титулами, что раздуты лестью?
                     Поклоны низкие недуг прогонят?
                     Тебя послушны нищего колени,
                     Но не его здоровье. Сон спесивый,
                     Играющий покоем короля,
                     Король постиг тебя! Известно мне,
                     Что ни елей, ни скипетр, ни держава,
                     Ни меч, ни жезл, ни царственный венец,
                     Ни вышитая жемчугом порфира,
                     Ни титул короля высокопарный,
                     Ни трон его, ни роскоши прибой,
                     Что бьется о высокий берег жизни,
                     Ни эта ослепительная пышность -
                     Ничто не обеспечит государю
                     Здоровый сон, доступный бедняку.
                     С желудком полным, с головой порожней,
                     Съев горький хлеб нужды, он отдыхает,
                     Не ведает ночей бессонных, адских:
                     Поденщиком с зари и до зари
                     В сиянье Феба трудится, а ночью
                     Он спит в Элизии. С рассветом встав,
                     Подводит он коней Гипериону,
                     И так живет он день за днем весь год,
                     В трудах полезных двигаясь к могиле -
                     Когда б не пышность, этакий бедняк,
                     Работой дни заполнив, ночи - сном,
                     Во всем счастливей был бы короля.
                     Ничтожный раб вкушает дома мир,
                     И грубому уму не догадаться,
                     Каких забот монарху стоит отдых,
                     Которым наслаждается крестьянин.

                              Входит Эрпингем

                                  Эрпингем

                     Встревожены отлучкой вашей лорды,
                     Вас ищут, государь.

                               Король Генрих

                                         Мой добрый рыцарь,
                     Вели им всем собраться в мой шатер;
                     Я буду там скорей тебя.

                                  Эрпингем

                                             Исполню.
                                 (Уходит.)

                               Король Генрих

                     О бог сражений! Закали сердца.
                     Солдат избавь от страха и лиши
                     Способности считать число врагов,
                     Их устрашающее. На сегодня,
                     О, на сегодня, боже, позабудь
                     Про грех отца - как он добыл корону!
                     Прах Ричарда я царственно почтил,
                     И больше горьких слез над ним я пролил,
                     Чем крови вытекло из жил его.
                     Пять сотен бедняков я призреваю,
                     Что воздевают руки дважды в день,
                     Моля прощения за кровь. Построил
                     Я две часовни; грустные монахи
                     Там поминают Ричарда. Готов я
                     И больше сделать, хоть ничтожно все,
                     Пока я не покаюсь сам в грехах,
                     Взывая о прощенье.

                              Входит Глостер.

                                  Глостер

                     Мой государь!

                               Король Генрих

                                  Не Глостера ли голос? -
                     Меня ты ищешь? Я иду с тобой. -
                     Там ждут меня заря, друзья и бой.

                                  Уходят.


СЦЕНА 2

                            Французский лагерь.
             Входят дофин, герцог Орлеанский, Рамбюр и другие.

                             Герцог Орлеанский

                     Луч золотит доспехи наши. В бой!

                                   Дофин

     Montez a cheval! {Садитесь на коней! (Франц.)} Коня! Слуга! Стремянный!

                             Герцог Орлеанский

     О, благородный пыл!

                                   Дофин

     Via!.. Les eaux et la terre! {В путь! Воды и земля! (Франц.)}

                             Герцог Орлеанский

     Rien plus? L'air et le feu! {И это все? Воздух и огонь! (Франц.)}

                                   Дофин

     Ciel {Небо. (Франц.)}, мой кузен.

                             Входит коннетабль.

                     Ну что, мой коннетабль?

                                 Коннетабль

                     Вы слышите, как ржут пред боем кони?

                                   Дофин

                     На них вскочив, в бока вонзите шпоры,
                     Чтоб кровь их брызнула врагам в глаза,
                     И лихо убивайте англичан!

                                   Рамбюр

                     Коль кровью наших скакунов заплачут,
                     Их собственных мы не увидим слез.

                               Входит гонец.

                                   Гонец

                     Враги уже готовы к бою, пэры.

                                 Коннетабль

                     Так на коней, о принцы, на коней!
                     Взгляните лишь на этот сброд голодный
                     И обнищалый - и ваш гордый вид
                     У них тотчас все мужество отнимет
                     И превратит их в шелуху людей.
                     Работы мало здесь для наших рук;
                     В их скудных жилах еле хватит крови,
                     Чтобы кривые сабли обагрить,
                     Что обнажат французские герои
                     И вложат праздными в ножны; лишь дунем -
                     И дух отваги нашей их убьет.
                     Вне всякого сомнения, сеньоры,
                     Хватило бы обозных и крестьян,
                     Толпящихся в ненужной суетне
                     Вокруг отрядов наших, чтобы поле
                     Очистить от ничтожного врага;
                     А мы стояли б зрителями праздно
                     У основанья этого холма.
                     Но не позволит это наша честь.
                     Что вам еще сказать? Нажмем слегка -
                     И дело сделано! Пусть трубный гром
                     Вам возвестит: в седло! - и бой начнем.
                     Едва появимся на поле, страх
                     Пред нами англичан повергнет в прах!

                              Входит Гранпре.

                                  Гранпре

                     Что медлите, французские сеньоры?
                     Дрожа за шкуру, падаль островная
                     Собой пятнает утреннее поле,
                     Их тряпки рваные висят плачевно,
                     И ветер наш презрительно их треплет.
                     Марс кажется банкротом и их толпе;
                     Едва глядит сквозь ржавое забрало;
                     И всадники в недвижности своей
                     Походят на фигуры канделябров,
                     Что держат свечи; у несчастных кляч,
                     Что головы понурили свои,
                     Слезятся тусклые глаза, и кожа
                     Повисла складками на их боках,
                     Поникли удила у бледных губ,
                     Недвижные, испачканные жвачкой;
                     И палачи их, наглые вороны,
                     Кружа над ними, часа смерти ждут.
                     Нет слов, чтобы живую дать картину
                     Безжизненности этих войск, какую
                     Они собою в жизни представляют.

                                 Коннетабль

                     Они прочли молитвы; смерти ждут.

                                   Дофин

                     Уж не послать ли им обед, и платья,
                     И корму для голодных лошадей,
                     Пред тем как бой начать?

                                 Коннетабль

                     Я стяг свой ожидаю. Но пора!
                     У трубача я стяг его возьму -
                     Он мне заменит мой. Вперед, вперед!
                     Высоко солнце, день нам славу шлет.

                                  Уходят.


СЦЕНА 3

                             Английский лагерь.
      Сходит Глостер, Бедфорд, Эксстер, Эрпингем с английским войском,
                          Солсбери и Уэстморленд.

                                  Глостер

                     А где ж король?

                                  Бедфорд

                     Осматривает вражеское войско.

                                Уэстморленд

                     Их будет тысяч шестьдесят бойцов.

                                  Эксетер

                     Да, по пяти на одного - и свежих.

                                  Солсбери

                     Храни нас бог! Как силы неравны!
                     Прощайте, принцы: долг меня зовет.
                     Коль нам на этом свете не придется
                     Увидеться, то радостно пред смертью
                     Простимся мы, мой благородный Бедфорд,
                     Мой милый Глостер, Эксетер добрейший,
                     И ты, кузен, и воины! Прощайте!

                                  Бедфорд

                     Прощай, мой Солсбери! Желаю счастья.

                                  Эксетер

                     Прощай, мой добрый граф, сражайся храбро!
                     Хоть я напрасно это говорю:
                     Ты воплощение самой отваги.

                              Солсбери уходит.

                                  Бедфорд

                     Он полон мужества и доброты,
                     Как подобает принцу.

                           Входит король Генрих.

                                Уэстморленд

                                          Если б нам
                     Хотя бы десять тысяч англичан
                     Из тех, что праздными теперь сидят
                     На родине!

                               Король Генрих

                                Кто этого желает?
                     Кузен мой Уэстморленд? Ну нет, кузен:
                     Коль суждено погибнуть нам, - довольно
                     Потерь для родины; а будем живы, -
                     Чем меньше нас, тем больше будет славы.
                     Да будет воля божья! Не желай
                     И одного еще бойца нам в помощь.
                     Клянусь Юпитером, не алчен я!
                     Мне все равно: пусть на мой счет живут;
                     Не жаль мне: пусть мои одежды носят,
                     Вполне я равнодушен к внешним благам.
                     Но, если грех великий - жаждать славы,
                     Я самый грешный из людей на свете.
                     Нет, не желай, кузен, еще людей нам.
                     Клянусь создателем, я б не хотел
                     Делиться славой с лишним человеком.
                     Нет, не желай подмоги, Уэстморленд,
                     А лучше объяви войскам, что всякий,
                     Кому охоты нет сражаться, может
                     Уйти домой; получит он и пропуск
                     И на дорогу кроны в кошелек.
                     Я не хотел бы смерти рядом с тем,
                     Кто умереть боится вместе с нами.
                     Сегодня день святого Криспиана;
                     Кто невредим домой вернется, тот
                     Воспрянет духом, станет выше ростом
                     При имени святого Криспиана.
                     Кто, битву пережив, увидит старость,
                     Тот каждый год и канун, собрав друзей.
                     Им скажет; "Завтра праздник Криспиана",
                     Рукав засучит и покажет шрамы:
                     "Я получил их в Криспианов день".
                     Хоть старики забывчивы, но этот
                     Не позабудет подвиги свои
                     В тот день; и будут наши имена
                     На языке его средь слов привычных:
                     Король наш Гарри, Бедфорд, Эксетер,
                     Граф Уорик, Толбот, Солсбери и Глостер
                     Под звон стаканов будут поминаться.
                     Старик о них расскажет повесть сыну,
                     И Криспианов день забыт не будет
                     Отныне до скончания веков;
                     С ним сохранится память и о нас -
                     О нас, о горсточке счастливцев, братьев.
                     Тот, кто сегодня кровь со мной прольет,
                     Мне станет братом: как бы ни был низок,
                     Его облагородит этот день;
                     И проклянут свою судьбу дворяне,
                     Что в этот день не с нами, а в кровати:
                     Язык прикусят, лишь заговорит
                     Соратник наш в бою в Криспинов день.

                              Входит Солсбери.

                                  Солсбери

                     Мой государь, готовьтесь бой принять:
                     Стоят французы в строе боевом;
                     Сейчас они обрушатся на нас.

                               Король Генрих

                     Коль мы готовы духом, - все готово.

                                Уэстморленд

                     Пускай погибнет тот, кто духом слаб!

                               Король Генрих

                     Кузен, подмоги больше ты не хочешь?

                                Уэстморленд

                     Будь божья воля, я вдвоем с тобою
                     Принять хотел бы этот славный бой!

                               Король Генрих

                     Пять тысяч воинов ты отвергаешь?
                     Мне это больше по душе, чем если б
                     Ты пожелал еще хоть одного.
                     Все по местам! Да будет с вами бог!

                                   Трубы.
                               Входит Монжуа.

                                   Монжуа

                     Еще раз прихожу узнать, король,
                     Не хочешь ли ты предложить нам выкуп,
                     Пока твое паденье не свершилось?
                     Ты, без сомненья, на краю пучины:
                     Она тебя поглотит. Коннетабль
                     Тебя во имя милосердья просит
                     Напомнить спутникам о покаянье,
                     Чтоб души их спокойно отлетели
                     С полей, где лягут жалкие тела
                     И будут гнить.

                               Король Генрих

                                    Кем послан ты теперь?

                                   Монжуа

                     Великим коннетаблем.

                               Король Генрих

                     Ответ мой прежний передай ему:
                     Сперва меня убейте, а потом
                     Мои продайте кости. Боже мой!
                     К чему так зло шутить над бедняками?
                     Был человек: он продал шкуру льва
                     Еще живого - и убит был зверем.
                     Не сомневаюсь, многие из нас
                     На родине могилу обретут,
                     Где бронза этот день увековечит.
                     А те, что кости сложат храбро здесь,
                     Хотя б их погребли в навозных кучах,
                     Получат славу; солнце их пригреет
                     И вознесет их доблесть к небесам,
                     Останки ж их отравят воздух ваш
                     И разнесут по Франции чуму.
                     Вот преимущество бойцов английских:
                     Они и мертвые, подобно пулям,
                     Что, о землю ударясь, отскочили,
                     Вторично свой полет возобновляют,
                     Неся с собою смерть и разрушенье.
                     Я гордо коннетаблю говорю:
                     Для нас война - суровая работа;
                     В грязи одежда, позолота стерлась
                     От переходов тяжких и дождей;
                     На шлемах нет ни одного пера
                     (Залог того, что мы не улетим!),
                     И время превратило нас в нерях...
                     Но мессою клянусь: наш дух исправен,
                     И обещали мне мои солдаты,
                     Что к ночи будут все в одеждах новых,
                     Сорвав камзолы пестрые с французов,
                     Из строя выбитых. Коль сдержат слово
                     (Бог даст, случится так), я выкуп мой
                     Внесу вам скоро. - Не трудись, герольд,
                     Не приходи за выкупом напрасно:
                     Лишь тело будет выкупом моим;
                     А я отдам его в таком лишь виде,
                     Что вам не будет пользы от него.
                     Так передай пославшему тебя.

                                   Монжуа

                     Исполню, государь. Итак, прощай.
                     В последний раз внимаешь ты герольду.
                                 (Уходит.)

                               Король Генрих

                     Боюсь, придешь ты снова толковать
                     О выкупе.

                          Входит герцог Йоркский.

                              Герцог Йоркский

                               О государь, молю вас
                     Мне поручить передовой отряд.

                               Король Генрих

                     Бери его, мой Йорк. - Войска, вперед! -
                     Пошли сраженью, бог, благой исход!

                                  Уходят.


СЦЕНА 4

                               Поле сражения.
                             Шум битвы. Стычки.
               Входят Пистоль, французский солдат и мальчик.

                                  Пистоль

                     Сдавайся, пес!

                             Французский солдат

     Je  pense  que  vous  etes  gentilhomme  de  bonne qualite {Я думаю, вы
знатный дворянин. (Франц.)}.

                                  Пистоль

                     Калите? Calmie, custure me.
                     {Пистоль отвечает французу
                     бессмысленным набором звуков,
                     искажая припев ирландской народной
                     песни: Coleen, oge astore. (Девушка,
                     сокровище мое).}
                     Ты, верно, дворянин? Как звать тебя? Ответствуй.

                             Французский солдат

     O Seigneur Dieu! {О боже мой! (Франц.)}

                                  Пистоль

                     О, сеньор Дью - наверно, дворянин.
                     Мои слова заметь, о сеньор Дью;
                     О сеньор Дью, умрешь ты от меча,
                     Коль ты, о сеньор Дью, мне не заплатишь
                     Изрядный выкуп.

                             Французский солдат

     О,  prenez  misericorde!  Ayez  pitie  de  moi  {О,  будьте милосердны,
пожалейте меня. (Франц.)}.

                                  Пистоль

                     Питье? Тут не помогут и червонцы.
                     Я вырву у тебя нутро сквозь гордо
                     Кровавою рукой!

                             Французский солдат

     Est-il  impossible d'echapper la force de ton bras? {Неужели невозможно
спастись от силы твоей руки? (Франц.)}

                                  Пистоль

                     Добра? Ах, пес!
                     Проклятый, разжиревший ты кабан!
                     Какого там добра?


                             Французский солдат

     О pardonnez moi! {О, простите меня! (Франц.)}

                                  Пистоль

                     Что ты сказал? Что предлагаешь мне?
                     Спроси мерзавца, мальчик, по-французски,
                     Как звать его.

                                  Мальчик

     Ecoutez:   comment   etes-vous  appele?  {Послушайте,  как  вас  зовут?
(Франц.)}

                             Французский солдат

     Monsieur Le Fer. {Господин Ле Фер. (Франц.)}

                                  Мальчик

     Он говорит, что его зовут мистер Фер.

                                  Пистоль

     Мистер  Ферт?  Уж я его, этакого ферта, расферкаю, вконец его переферю!
Растолкуй ему это по-французски.

                                  Мальчик

     Я не знаю, как будет по-французски: ферт, расферкаю и переферю.

                                  Пистоль

                       Скажи: ему я перережу глотку.

                             Французский солдат

     Que dit-il, monsieur? {Что говорит он, сударь? (Франц.)}

                                  Мальчик

     Il  me  commande  de vous dire que vous failes vous pret; car ce soldat
ici  est  dispose  tout  a  cette heure de couper votre gorge. {Он мне велит
передать   вам,   чтобы  вы  приготовились;  ибо  этот  солдат  намерен  вам
иемедленно перерезать горло. (Франц.)}

                                  Пистоль

                    Вуй, куп да горже пермафуа, болван;
                    {Да, перерезать горло, черт побери! (Франц.)
                    (Пистоль коверкает те немногие слова, которые знает.)}
                    Коль ты не дашь мне крон, прекрасных крон, -
                    Я искрошу тебя своим мечом!

                             Французский солдат

     О  je  vous  supplie,  pour  l'amour  de Dieu, me pardonner! Je suis le
gentilhomme  de  bonne maison: gardez ma vie, el je vous donnerai deux censt
ecus {Эту реплику мальчик переводит ниже довольно точно.}.

                                  Пистоль

     Что он сказал?

                                  Мальчик

     Он  просит  пощады.  Он дворянин из хорошей семьи и обещает дать вам за
себя выкуп в дне сотни крон.

                                  Пистоль

                     Скажи ему: мой гнев утих, и кроны
                     Готов я взять.

                             Французский солдат

     Petit  monsieur,  que  dit-il?  {Маленький  господин,  что  он говорит?
(Франц.)}

                                  Мальчик

     Encore  qu'il  est  contre  son jurement de pardonner aucun prisonnier,
neanmoins  pour  les  ecus  que  vous  l'avez promis, il est content de vous
donner  la liberte, le franchissement. {То, что хотя он и поклялся не давать
пощады  ни  одному  из пленных, он все же согласен за те экю, которые вы ему
обещали, отпустить вас на свободу. (Франц.)
     Следующая  реплика  француза  переведена  ниже  мальчиком тоже довольно
точно.}

                             Французский солдат

     Sur  mes  qenoux  je  vous  donne  mille  remerciemenis, et je m'estime
heureux  que  je  suis  tombe  entre  les mains d'un chevalier, je pense, le
plus brave, vaillant, el tres distingue seigneur d'Angleterre.

                                  Пистоль

                     Ну, поясни мне, мальчик,

                                  Мальчик

     Он  на  коленях  благодарит вас и почитает за счастье, что попал в руки
самого храброго, по его мнению, самого благородного и достойного английского
рыцаря.

                                  Пистоль

                     Хоть я пью кровь, но милость окажу.
                     Иди за мной.

                                  Мальчик

     Suivez-vous   le  grand  capitane  {Следуйте  за  великим  полководцем.
(Франц.)}.

                    Пистоль и французский солдат уходят.

Никогда  еще я не слыхивал такого зычного голоса от такой ничтожной душонки.
Верно  говорит  пословица; "Пустая бочка пуще гремит". Бардольф и Ним были в
десять раз храбрее этого рыкающего дьявола из старинной комедии, - которому,
однако,  всякий  может  обрезать  когти деревянным кинжалом, - а все-таки их
обоих  повесили.  Да  и  с  ним, наверно, то же случится, если у него хватит
храбрости  что-нибудь  стибрить.  Я  должен  оставаться  при обозе с другими
слугами.  Если  бы  только  французы  узнали, что обоз у нас некому стеречь,
кроме мальчишек, они бы здорово у нас поживились. (Уходит.)



СЦЕНА 5

                        Другая часть поля сражения.
  Входят коннетабль, герцог Орлеанский, герцог Бурбонский, дофин и Рамбюр.

                                 Коннетабль

     О diable! {Черт возьми! (Франц.)}

                             Герцог Орлеанский

     О  seigneur! Le jour est perdu! Tout esl perdu! {О господи! Погиб день!
Все погибло! (Франц.)}

                                   Дофин

                     Mort de ma vie! Все, все теперь погибло!
                     {Черт меня побери! (Франц.)}
                     Позор и вечный стыд на шлемы наши!
                     О mechante fortune! {О злая судьба! (Франц.)}
                     Зачем бежать?

                            Шум битвы нарастает.

                                 Коннетабль

                                  Ведь сломлены ряды.

                                   Дофин

                     Позор навек! Скорей с собой покончим!
                     Не их ли мы разыгрывали в кости?

                             Герцог Орлеанский

                     Не у него ль мы требовали выкуп?

                             Герцог Бурбонский

                     Стыд! Вечный стыд для нас! Один лишь стыд!
                     Умрем со славой! Снова на врага!
                     Кто не пойдет за герцогом Бурбонским,
                     Пусть прочь идет и с шапкою в руках,
                     Как подлый сводник, охраняет дверь,
                     Пока лакей, гнусней моей собаки,
                     Его прекраснейшую дочь бесчестит.

                                 Коннетабль

                     Нам в помощь беспорядок, что сгубил нас!
                     Идем толпой и жизни отдадим!

                             Герцог Орлеанский

                     Еще нас много здесь живых на поле,
                     И хватит, чтобы англичан сломить:
                     Лишь надо нам восстановить порядок.

                             Герцог Бурбонский

                     Порядок к черту! Ринусь прямо в свалку!
                     Позор грозит нам. Жизни мне не жалко.

                                  Уходят.


СЦЕНА 6

                        Другая часть поля сражения.
                                 Шум битвы.
             Входит король Генрих, Эксете и другие с войсками.

                               Король Генрих

                     Ну, земляки, мы хорошо сражались,
                     Но бой еще не кончен: враг - на поле.

                                  Эксетер

                     Вам герцог Йоркский шлет привет, король мой.

                               Король Генрих

                     Он жив, мой дядя? Трижды видел я,
                     Как падал он и вновь вставал сражаясь;
                     От шпор до шлема был он весь в крови.

                                  Эксетер

                     В уборе этом он, храбрец, лежит,
                     Равнину утучняя; рядом с ним,
                     Товарищ верный по кровавым ранам,
                     Лежит и Сеффолк, благородный граф.
                     Он умер первым; Йорк, залитый кровью,
                     Подполз к нему, лежавшему недвижно,
                     И, взяв за бороду, приник устами
                     К зиявшим ранам на его лице
                     И так молил: "О, подожди, кузен!
                     Моя душа с твоей умчится в небо.
                     Повремени, друг милый! Полетим
                     Мы имеете ввысь, как в этой битве славно
                     Сражались рядом, рыцари друзья!"
                     Я подошел, стал ободрять его.
                     Он улыбнулся, протянул мне руку
                     И, чуть пожав, сказал: "Мой добрый лорд,
                     Вы королю привет мой передайте!"
                     И, раненой рукою шею друга
                     Обняв, поцеловал его в уста!
                     Так, обрученный смерти, он скрепил
                     Святой завет любви своею кровью.
                     Прекрасная картина эта слезы
                     Из глаз моих исторгла против воли:
                     Мне изменило мужество на миг
                     И слабость матери во мне воскресла
                     В потоке слез.

                               Король Генрих

                                    Я вас не осуждаю:
                     Внимая вам, могу я лишь с трудом
                     Сдержать туманящие взор мой слезы.

                              Трубят тревогу.

                     Но слушайте, что это за тревога?
                     Рассеянные силы враг собрал.
                     Пусть каждый пленников своих убьет!
                     Отдать приказ.

                                  Уходят.


СЦЕНА 7

                        Другая часть поля сражения.
                          Входят Флюэллен и Гауэр.

                                  Флюэллен

     Избивать  мальчишек  и  обоз!  Это  противно  всем законам войны. Более
гнусного  злодейства  -  как бы это сказать - и придумать нельзя. Скажите по
совести, разве я не правду говорю?

                                   Гауэр

     Да,  ни  одного  мальчика  не  оставили  в  живых! И резню эту устроили
трусливые   мерзавцы,  бежавшие  с  поля  битвы!  Мало  того,  они  сожгли и
разграбили  все,  что  было  в королевской палатке. И король поступил вполне
справедливо, приказав, чтобы каждый перерезал глотку своему пленнику. О, наш
король молодец!

                                  Флюэллен

     Да,  капитан  Гауэр, ведь он родился в Монмуте. Скажите, как называется
город, где родился Александр Большой?

                                   Гауэр

     Александр Великий?

                                  Флюэллен

     А  разве не все равно - Большой или Великий? Большой, великий, могучий,
огромный, великолепный - все это, в конце концов, одно и то же, только слова
разные.

                                   Гауэр

     Мне  кажется,  Александр Великий родился в Македонии. Насколько я знаю,
его отца звали Филиппом Македонским.

                                  Флюэллен

     Мне  тоже  кажется,  что  Александр  родился  в  Македонии. Уверяю вас,
капитан, если вы посмотрите на карту мира и сравните Македонию и Монмут, даю
вам честное слово, вы убедитесь, что они - как бы это сказать - очень похожи
по  местоположению.  В Македонии есть река, и в Монмуте точно так же имеется
река;  в Монмуте она называется Уай; но вот как называется та, другая река -
у  меня  совсем  вылетело из головы. Но все равно, они похожи друг на друга,
как  один  палец  моей  руки  на  другой,  и в обеих водятся лососи. Если вы
хорошенько  рассмотрите  жизнь  Александра,  то  увидите,  что  жизнь  Гарри
Монмутского  очень  хорошо  ей  подражает:  вы  во  всем  найдете  сходство.
Александр,  как  богу  и  вам  известно,  в  гневе, в ярости, в бешенстве, в
исступлении,  в  недовольстве,  в  раздражении  и  в  негодовании, а также в
опьянении, напившись эля и разъярившись, - как бы это сказать, - убил своего
лучшего друга Клита.

                                   Гауэр

     Наш  король  в  этом  отношении  ничуть не похож на него: он никогда не
убивал своих друзей.

                                  Флюэллен

     Не  годится - как бы это сказать - перебивать мой рассказ, когда он еще
не окончен. Я говорю это только фигурально, иносказательно. Подобно тому как
Александр  убил  своего  Друга  Клита,  напившись  эля, точно так же и Гарри
Монмутский, в здравом уме и твердой памяти, прогнал от себя жирного рыцаря с
двойным брюхом. Он был шутник, весельчак, балагур и плут; я позабыл, как его
звали.

                                   Гауэр

     Сэр Джон Фальстаф.

                                  Флюэллен

     Да-да, именно так. Смею вас уверить, славные люди родятся в Монмуте.

                                   Гауэр

     Вот идет его величество.

                              Барабанный бой.
               Входят король Генрих, Уорик, Глостер, Эксетер
                            и другие с войском.

                               Король Генрих

                     Не гневался во Франции ни разу
                     Я, как сейчас. Возьми трубу, герольд:
                     Скачи к тем всадникам, что на холме;
                     Вели спуститься им, коль будут биться,
                     Иль пусть умчатся, не мозолят глаз.
                     А не хотят, - мы двинемся на них
                     И расшвыряем разом их, как камни,
                     Что из пращей метали ассирийцы.
                     К тому ж мы перережем глотку пленным;
                     Не пощадим ни одного из тех,
                     Кого еще возьмем. Скажи им это.

                               Входит Монжуа.

                                  Эксетер

                     Идет герольд французский, государь.

                                  Глостер

                     На этот раз смиренней вид его.

                               Король Генрих

                     Что значит твой приход, герольд? Ты знаешь,
                     Что только эти кости - выкуп мой.
                     Ты вновь за выкупом?

                                   Монжуа

                                          Нет, государь;
                     Я к вам пришел о милости просить.
                     Позвольте обойти нам поле битвы,
                     Убитых сосчитать, предать земле
                     Дворян отдельно от простых людей.
                     Из наших принцев многие - о горе! -
                     Лежат, в крови наемников купаясь,
                     А черни грубые тела смочила
                     Кровь принцев. Раненые кони бродят,
                     В крови по щетки, и в смятенье диком
                     Подковой бьют господ своих убитых,
                     Вторично умерщвляя их. Позволь же,
                     Король великий, поле осмотреть
                     И взять убитых!

                               Король Генрих

                                     Но, сказать по правде,
                     За кем победа, я еще не знаю.
                     Немало ваших всадников я вижу,
                     По полю скачущих.

                                   Монжуа

                                       Победа - ваша.

                               Король Генрих

                     Не нам за то, а господу хвала! -
                     Как имя замку, что стоит вон там?

                                   Монжуа

                     То Азинкур.

                               Король Генрих

                     Так будет зваться битва в день Криспина
                     Отныне битвою при Азинкуре.

                                  Флюэллен

     С   разрешения   вашего   величества,  я  читал  в  хрониках,  что  ваш
прославленный  прадед,  равно  как и ваш двоюродный дед Эдуард, Черный Принц
Уэльский, также одержали во Франции блистательные победы.

                               Король Генрих

                     Да, Флюэллен.

                                  Флюэллен

     Ваше  величество изволили сказать истинную правду. Если ваше величество
изволите  помнить,  уэльцы  весьма  отличились  в  огороде, где рос порей, а
потому  украсили  свои монмутские шапки пореем; и это, как вашему величеству
известно,  до  сих  пор  считается  их знаком отличия. Я надеюсь, что и ваше
величество не брезгует украшать себя пореем в Давидов день.

                               Король Генрих

                     Да, я ношу его в тот славный день:
                     Ведь я уэлец, добрый мой земляк.

                                  Флюэллен

     Скажу  вам  по  правде:  вся  вода Уая не вымоет уэльской крови из тела
вашего  величества.  Да  благословит  ее  господь и да сохранит ее, пока это
угодно ему и вашему величеству.

                               Король Генрих

                     Спасибо, мой земляк.

                                  Флюэллен

     Клянусь  Христом,  я земляк вашего величества, и мне мало дела до того,
знают ли об этом люди или нет; но я готов заявить об этом всему свету. Слава
богу,  мне  нечего стыдиться вашего величества, пока ваше величество честный
человек.

                               Король Генрих

                     Да сохранит господь меня таким! -
                     Герольды, с ним идите
                            (указывая на Монжуа)
                                           и узнайте
                     Число убитых у сторон обеих. -
                     Позвать ко мне вон этого солдата.
                          (Указывает на Уильямса.)

                          Монжуа и другие уходят.

                                  Эксетер

     Солдат, подойди к королю.

                               Король Генрих

     Скажи, солдат, почему у тебя на шапке перчатка?

                                  Уильямс

     С  разрешения  вашего величества, это залог одного человека; я должен с
ним драться, если только он жив.

                               Король Генрих

     Он англичанин?

                                  Уильямс

     С  разрешения  вашего  величества, это негодяй, который вздумал прошлой
ночью  со  мной  повздорить.  Я  поклялся,  что  если он останется в живых и
осмелится  потребовать  назад свою перчатку. то я залеплю ему пощечину. Или,
если я увижу свою перчатку на его шапке, - а он гоже поклялся честью солдата
носить ее, если останется жив, - то мигом собью ее с его башки.

                               Король Генрих

     Как  вы  думаете,  капитан  Флюэллен,  должен этот солдат сдержать свое
слово?

                                  Флюэллен

     С  разрешения вашего величества, должен; иначе он будет трус и негодяй.
Говорю вам это по совести.

                               Король Генрих

     Но  ведь  его противник может оказаться знатным дворянином, которому не
подобает сводить счеты с человеком низкого звания.

                                  Флюэллен

     Будь  он  таким  же знатным дворянином, как сам дьявол, как Люцифер или
Вельзевул, он все-таки должен, с разрешения вашего величества, сдержать свое
слово.  Если  он не сдержит своей клятвы, он - как бы это сказать - заслужит
репутацию  самого большого подлеца и негодяя, какой когда-либо попирал божью
землю своими грязными башмаками. Говорю вам это по совести, да!

                               Король Генрих

     Смотри же, сдержи свою клятву, когда увидишь этого молодца.

                                  Уильямс

     Жив не буду, если не сдержу, государь.

                               Король Генрих

     Кто твой начальник?

                                  Уильямс

     Капитан Гауэр, государь.

                                  Флюэллен

     Гауэр  - славный капитан, человек знающий и весьма начитанный в военном
деле.

                               Король Генрих

     Позови его ко мне, солдат.

                                  Уильямс

     Слушаю, государь. (Уходит.)

                               Король Генрих

     Вот,  Флюэллен,  носи этот залог вместо меня на своей шапке. Когда мы в
схватке  с  герцогом Алансонским свалились на землю, я сорвал эту перчатку с
его  шлема.  Если кто-нибудь потребует ее обратно, значит, он друг герцога и
наш враг. Когда встретишь этого человека, задержи его, если меня любишь.

                                  Флюэллен

     Ваше  величество  оказывает мне самую высокую честь, какой только может
пожелать сердце подданного. Хотел бы я видеть человека о двух ногах, который
выразил бы неудовольствие по поводу этой перчатки! Очень бы мне хотелось его
увидеть; дай бог чтобы мне удалось его увидеть,

                               Король Генрих

     Ты знаешь Гауэра?

                                  Флюэллен

     Это мой близкий друг, с разрешения вашего величества.

                               Король Генрих

     Отыщи его, пожалуйста, и приведи ко мне в палатку.

                                  Флюэллен

     Слушаю. (Уходит.)

                               Король Генрих

                     Прошу вас, брат мой Глостер и лорд Уорик,
                     За Флюэлленом следом вы идите,
                     Перчатка, что ему я дал сейчас,
                     Ему пощечину доставить может.
                     Она - того солдата; должен был бы
                     Я сам ее носить. Иди же, Уорик.
                     Коль тот его ударит (а, судя
                     По грубости его, он сдержит слово),
                     Легко произойти несчастье может.
                     Известно мне; отважен Фдюэллен,
                     И вспыльчив нравом, и горяч, как порох,
                     И оскорбленье быстро возвратит.
                     Смотрите же, чтоб не было беды. -
                     Идемте, дядя Эксетер со мною.

                                  Уходят.


СЦЕНА 8

                       Перед палаткой короля Генриха.
                          Входят Гауэр и Уильямс.

                                  Уильямс

     Ручаюсь вам, капитан, он хочет посвятить вас и рыцари.

                              Входит Флюэллен.

                                  Флюэллен

     Видно,  так  богу угодно, капитан. Умоляю вас, идите поскорее к королю;
может статься, что вас ждут такие блага, о которых вы не смеете и мечтать.

                                  Уильямс

     Знакома ли вам эта перчатка, сэр?

                                  Флюэллен

     Знакома ли мне перчатка? Всякий знает, что перчатка есть перчатка.

                                  Уильямс

     Я это знаю и требую ее назад! (Бьет его.)

                                  Флюэллен

     Проклятье!  Это  самый  гнусный  изменник  во  всей  вселенной, но всей
Франции и во всей Англии!

                                   Гауэр

     Это еще что такое? Ах ты, мерзавец!

                                  Уильямс

     Что ж, я, по-вашему, должен нарушить свою клятву?

                                  Флюэллен

     Отойдите  в  сторону,  капитан  Гауэр! Клянусь, я ему заплачу за измену
ударами.

                                  Уильямс

     Я вовсе не изменник.

                                  Флюэллен

     Подавись  своим  враньем!  Я  требую именем короля, чтобы вы арестовали
его; он приверженец герцога Аласонского.

                          Входят Уорик и Глостер.

                                   Уорик

     Что тут такое? Что случилось?

                                  Флюэллен

     Лорд  Уорик,  здесь  - благодаренье богу! - обнаружена самая чудовищная
измена.  Теперь  -  как бы это сказать - все ясно, как божий день. - А вот и
его величество.

                      Входят король Генрих и Эксетер.

                               Король Генрих

     Что тут такое? Что случилось?

                                  Флюэллен

     Государь,  вот подлец и изменник, который, изволите видеть. сбил с моей
шапки   перчатку,   которую   ваше   величество  сорвали  со  шлема  герцога
Алансонского.

                                  Уильямс

     Государь,  это  моя  перчатка;  вот  и пара к ней. Человек, с которым я
обменялся  перчаткой,  сказал,  что  будет  носить  ее  на  своей шапке. А я
поклялся,  что дам ему пощечину, если он посмеет это сделать. Вот я встретил
его, увидал у него на шапке мою перчатку, ну и сдержал свое слово.

                                  Флюэллен

     Теперь  ваше  величество  сами  слышите, какой это, с разрешения вашего
величества,  гнусный,  мерзкий,  вшивый,  паршивый  негодяй.  Надеюсь,  ваше
величество удостоверите, и засвидетельствуете, и признаете, что это перчатка
герцога  Алансонского, которую ваше величество мне дали. Скажите по совести,
ведь это так?

                               Король Генрих

     Дай мне свою перчатку, солдат. Смотри, вот пара к ней.
                     Тот, с кем ты обещал подраться, - я;
                     Ты мне порядком нагрубил, молодчик.

                                  Флюэллен

     С  разрешения  вашего  величетва,  за это должна ответить его шея, если
только существуют в мире военные законы,

                               Король Генрих

                     Какое дашь мне удовлетворенье?

                                  Уильямс

     Ваше  величество,  оскорбления наносятся в сердцах; а у меня никогда не
было в сердце ничего такого, что могло бы оскорбить ваше величество.

                               Король Генрих

                     Но ты посмел мне нагрубить.

                                  Уильямс

     Ваше  величество  были  тогда не в истинном своем виде; я принял вас за
простого  солдата.  Темная  ночь,  ваша одежда и простое обхождение обманули
меня;  и  потому  все, что ваше величество потерпели от меня в таком виде, я
прошу  вас  отнести на свой собственный счет, а не на мой. Ведь если бы вы и
впрямь  были  тем,  за  кого я вас принял, на мне не было бы никакой вины. И
потому прошу ваше величество простить меня.

                               Король Генрих

                     Вы кронами мою перчатку, дядя,
                     Наполните. - Бери ее, солдат;
                     Как знак отличия, носи на шапке,
                     Пока я не потребую обратно. -
                     Дать крон ему.
                                (Флюэллену.)
                                   А вы с ним помиритесь.

                                  Флюэллен

     Клянусь ясным светом дня, у этого молодца хватит храбрости. Вот, возьми
двенадцать  пенсов.  Прошу  тебя, живи праведно и держись подальше от всяких
споров и раздоров, ссор и драк - и будет тебе благо.

                                  Уильямс

     Не надобно мне ваших денег.

                                  Флюэллен

     Я  даю  от  чистого  сердца.  Поверь  мне,  они тебе пригодятся башмаки
починить.  Бери,  не  стесняйся. Твои башмаки никуда не годятся. Это хорошая
монета, не фальшивая; если хочешь, могу переменить ее.

                         Входит английский герольд.

                               Король Генрих

                     Подсчитаны убитые, герольд?

                                  Герольд

                     Вот список павших воинов французских.
                              (Подает бумагу.)

                               Король Генрих

                     Кто взят из знатных, дядя, нами в плен?

                                  Эксетер

                     Карл, герцог Орлеанский, - королю
                     Племянник он; Бурбонский герцог Жан,
                     Сир Бусико и тысяча пятьсот
                     Баронов, рыцарей, оруженосцев,
                     Не говоря о множество солдат.

                               Король Генрих

                     Легло французов в поле десять тысяч, -
                     Так в списке значится, - и в том числе
                     Владеющих знаменами дворян
                     И принцев полегло сто двадцать шесть;
                     А рыцарей, дворян, оруженосцев
                     Тут восемь тысяч и четыре сотни.
                     Из них пятьсот вчера возведены
                     В сан рыцарский. Итак, из всех убитых -
                     Лишь тысяча шестьсот простых солдат;
                     Все остальные - рыцари и принцы,
                     Бароны, графы, видные дворяне.
                     Вот имена знатнейших, павших в битве:
                     Шарль Делабре, великий коннетабль;
                     Жак Шатильон, французский адмирал;
                     Начальник лучников, сеньор Рамбюр;
                     Гроссмейстер Франции Гитар Дофен;
                     Жан, герцог Алапсонскнй. Антуан,
                     Брабантский герцог (брат ему - Бургундский),
                     И герцог Барский Эдуард; из графов:
                     Гранпре, Русси и Фоконбер, Фуа,
                     Бомон и Марль, Лестраль и Водедюн.
                     О, смерть пожала царственную жатву!
                     А где же список англичан убитых?

                       Герольд подает другую бумагу.

                     Граф Сеффолк, герцог Йоркский Эдуард,
                     Сэр Ричард Кетли, Деви Гем эсквайр;
                     И больше знатных нет, а прочих всех -
                     Лишь двадцать пять. - Твоя десница, боже,
                     Свершила все! Не мы, твоя десница. -
                     Когда случалось, чтоб в открытой схватке,
                     В простом бою, без хитростей военных
                     Такая разница была в потерях
                     У двух сторон? Прими, господь, победу,
                     Она - твоя!

                                  Эксетер

                                 Да, это просто чудо!

                               Король Генрих

                     Пойдемте стройным шествием в селенье;
                     Пускай войскам объявят: смерть тому,
                     Кто будет хвастаться победой нашей:
                     Она - господня.

                                  Флюэллен

     С разрешения вашею величества, позволяется ли объявить число убитых?

                               Король Генрих

                     Да, капитан, но признавая тут же,
                     Что нам господь помог.

                                  Флюэллен

     Да, говоря по совести, он нам сильно помог.

                               Король Генрих

                     Исполним все священные обряды:
                     Прослушаем "Non nobis" и "Те Deum";
                     {"Не нам...", "Тебе, господи" -
                     благодарственные церковные песнопения. (Лат.)}
                     С молитвой мертвых предадим земле;
                     Потом - в Кале; потом - в свою страну.
                     Счастливей нас никто не вел войну.

                                  Уходят.


АКТ V

ПРОЛОГ

                                Входит Хор.

                                    Хор

                     Пусть те из нас, кто хроник не читал,
                     Позволят мне помочь им, а читавших
                     Прошу смиренно извинить мне то,
                     Что время, числа и поток событий
                     Здесь не даны со всею правдой жизни
                     И широтой. - Теперь перенесем
                     Мы Генриха в Кале; вот он уж там...
                     Затем помчим его на крыльях мысли
                     Через пролив. Покрыт английский берег
                     Плотиной тел: мужчины, жены, дети;
                     Их крики заглушают голос моря,
                     Что голосу глашатая подобен.
                     Путь пролагающего королю.
                     Сойдя на берег, путь он держит в Лондон.
                     Так мысли скор полет, что вы теперь
                     Представить можете, что он в Блекхиге,
                     Где лорды домогаются нести
                     Его погнутый меч и шлем измятый
                     Пред ним по городу. Но Гарри, чуждый
                     И гордости и чванства, не согласен:
                     Всю славу, почести и восхваленья
                     Он богу отдает. Теперь покажет
                     Вам всем прилежная работа мысли,
                     Как Лондон буйно извергает граждан.
                     Лорд-мэр и олдермены в пышных платьях,
                     Как римские сенаторы, идут;
                     За ними вслед толпой спешат плебеи
                     Навстречу цезарю-победоносцу.
                     Так было бы, хоть и в размерах меньших,
                     Когда бы полководец королевы
                     Вернулся из похода в добрый час -
                     И чем скорее, тем нам всем отрадней! -
                     Мятеж ирландский поразив мечом.
                     Какие толпы, город покидая,
                     Его встречали б! Но вполне понятно,
                     Что многолюдней встреча короля.
                     Он в Лондоне; французы умоляют,
                     Чтоб оставался в Англии король.
                     Вмешался в дело даже император,
                     Чтобы наладить мир. Теперь опустим
                     Событья, что произошли пред тем,
                     Как наш король во Францию вернулся.
                     Перенесем его туда. Поведал
                     Я обо всем, что в эти дни свершилось.
                     Простите сокращенья мне и взор
                     Направьте вновь на Францию в упор.
                                 (Уходит.)

СЦЕНА 1

                        Франция. Английский лагерь.
                          Входят Флюэллен и Гауэр.

                                   Гауэр

     Все  это так; но почему у вас сегодня на шапке порей? Ведь Давидов день
прошел.

                                  Флюэллен

     Для  всех вещей, всюду и везде, есть основания и причины. Скажу вам как
другу,  капитан  Гауэр,  что  этот  мерзавец,  плут.  оборванец, этот вшивый
хвастун и нахал Пистоль, - ведь всем известно, что он - как бы это сказать -
совсем пропащий человек, - так вот, он приходит вчера ко мне, приносит хлеба
и  соли и требует - как бы это сказать, - чтобы я съел мой порей. Это было в
таком  месте,  где  я  не мог затеять с ним ссору; но я буду носить на шапке
порей  до  тех  пор,  пока  не встречусь с ним; тут уж я наговорю ему теплых
слов.
                                   Гауэр

                     Вот он идет, надувшись, как индюк.

                              Входит Пистоль.

                                  Флюэллен

     Я  не  посмотрю  на  то, что он надувается, как индюк. - Храни вас бог,
прапорщик Пистоль! Ах вы, грязный, вшивый мерзавец! Храни вас бог!

                                  Пистоль

                     Ты из Бедлама? Жаждешь ты, троянец,
                     Чтоб я порвал тебе нить Парки? Прочь!
                     Меня тошнит от запаха порея.

                                  Флюэллен

     Прошу  вас  от  всего  сердца, вшивый и паршивый негодяй, исполнить мою
просьбу,  желание  и ходатайство: съешьте - как бы это сказать - этот порей;
потому  что  -  как  бы  это сказать - вы его не очень любите, и ваши вкусы,
аппетит  и  пищеварение  вас  к  нему  не  располагают.  Именно  поэтому я и
предлагаю вам его съесть.

                                  Пистоль

                     Сам Кадуаладер с козами своими
                     Меня бы но заставил съесть его.

                                  Флюэллен

     Вот  вам  одна  коза!  (Бьет его.) Будьте же так добры, паршивый жулик,
съешьте порей.

                                  Пистоль

                     Троянец подлый, ты умрешь!

                                  Флюэллен

     Вы  сказали  сущую  правду,  паршивый  жулик:  когда  господу Это будет
угодно,  я  умру.  А пока что я хочу, чтобы вы еще пожили и съели это блюдо;
вот  вам  и  приправа к нему. (Снова бьет его.) Вчера вы назвали меня горным
эсквайром,  а сегодня я сделаю из вас эсквайра низин. Прошу вас, ешьте. Если
вы можете издеваться над пореем, так можете и есть его.

                                   Гауэр

     Довольно, капитан: вы его совсем оглушили.

                                  Флюэллен

     Говорю  вам,  я  заставлю  его  съесть немножко моего порея или же буду
колотить  его по башке четыре дня подряд. - Ешьте, прошу вас: это хорошо для
ваших свежих ран и разбитого петушиного гребня.

                                  Пистоль

                     Я должен это есть?

                                  Флюэллен

     Ну, конечно: это вне всякою сомнения, бесспорно и ясно, как божий день.

                                  Пистоль

     Клянусь этим пореем, я жестоко отомщу! Я ем, но, клянусь...

                                  Флюэллен

     Ешьте,  пожалуйста. Не хотите ли еще приправы к порею? Тут слишком мало
порея, чтобы им клясться.

                                  Пистоль

                     Дубинку придержи; ты видишь - ем.

                                  Флюэллен

     На здоровье, паршивый жулик! Нет, прошу вас, ничего ни бросайте: шелуха
полезна  для  вашего  расквашенного  петушиного гребешка. Когда вам случится
снова  увидеть  порей,  попробуйте-ка  еще  раз поиздеваться над ним. Больше
ничего не прибавлю.

                                  Пистоль

     Хорошо.

                                  Флюэллен

     Да, порей - хорошая вещь. Вот вам грош на лечение вашей башки.

                                  Пистоль

                     Мне - грош?

                                  Флюэллен

     Именно, и вы должны его взять, a не то у меня в кармане есть еще порей,
который вам придется съесть.

                                  Пистоль

                     Беру твой грош как мщения залог.

                                  Флюэллен

     Если  я  вам  еще что-нибудь должен, я охотно расплачусь с вами ударами
дубинки. Вы сделаетесь дровяником и будете покупать у меня одни дубинки. Бог
с вами; да сохранит он нас и да исцелит вашу башку. (Уходит.)

                                  Пистоль

                     Я всколыхну за это целый ад!

                                   Гауэр

     Полно,  полно!  Ты  трус и негодяй; только корчишь из себя храбреца. Ты
вздумал  издеваться  над  старинным  почтенным  обычаем, над пореем, который
носят  как  трофей  в память давнишней победы, - и не сумел постоять за свои
слова.  Я  уже  два-три  раза  видел,  как  ты  зубоскалил  и  дразнил этого
достойного  человека.  Ты думал, что если он плохо владеет английской речью,
так  плохо  владеет  и  английской  дубинкой:  теперь ты видишь, что ошибся.
Желаю,  чтобы  уэльский  кулак  научил  тебя хорошему английскому поведению.
Прощай. (Уходит.)

                                  Пистоль

                     Иль шлюхою моя Фортуна стала?
                     Узнал я, от французской хвори Нелль
                     В больнице умерла,
                     И я теперь прибежища лишен.
                     Я стал стареть, и выбивают честь
                     Дубинкой из моих усталых членов.
                     Ну, хорошо же! Сводником я стану
                     И легким на руку карманным вором,
                     Я в Англию сбегу и стану красть;
                     Кровоподтеки пластырем прикрою
                     И стану клясться, что обрел их в битвах.
                                 (Уходит.)


СЦЕНА 2

                        Франция. Королевский дворец.
           Входят в одну дверь - король Генрих, Эксетер, Бедфорд,
 Глостер, Уорик, Уэстморленд и другие лорды; в другую - французский король,
    королева Изабелла, принцесса Екатерина, Алиса и другие дамы; герцог
                           Бургундский со свитой.

                               Король Генрих

                     Мир всем, собравшимся для примиренья!
                     Желаю счастья вам, наш брат король,
                     Прелестнейшей принцессе и кузине.
                     И вас приветствуем, Бургундский герцог,
                     Сочлен и отрасль царственной семьи,
                     Созвавший это славное собранье!
                     И принцам всем и пэрам мой привет!

                             Французский король

                     Сердечно рад я видеть пред собою
                     Вас, брат достойный, Англии король. -
                     Приветствуем и всех английских принцев.

                             Королева Изабелла

                     Да будет так же счастлив, брат король,
                     Свидания приятого исход,
                     Как нам отрадно видеть ваши очи,
                     Которые метали до сих пор
                     При встречах на французов роковые,
                     Убийственные взоры василисков.
                     И мы надеемся, что эти взоры
                     Утратили свой яд, и в этот день
                     Вражда и злоба сменятся любовью.

                               Король Генрих

                     Сказать "аминь" на это мы явились.

                             Королева Изабелла

                     Примите, принцы Англии, привет мой.

                             Герцог Бургундский

                     Мой долг священный - равная любовь
                     К обоим вам, великим государям
                     Британцев и французов. Приложил я
                     Всю силу разума и все старанья,
                     Чтоб на свиданье вы сюда пришли, -
                     Вы этому свидетели, монархи.
                     Теперь, когда я выполнил задачу,
                     И взором царственным, лицом к лицу,
                     Вы встретились, - да будет мне, монархи
                     Дозволено спросить пред всем собраньем,
                     Какое затрудненье иль преграда
                     К тому, чтоб мир, истерзанный, нагой, -
                     Богатства, радостей, искусства пастырь -
                     Явил свой лик в прекраснейшем саду,
                     Во Франции любезной и обильной.
                     Увы, он слишком долго был в изгнанье,
                     И, в груды свалены, плоды земли
                     От изобилья своего гниют.
                     Лоза, веселия источник, сохнет,
                     Заброшенная, изгороди наши,
                     Как пленники, заросшие щетиной,
                     Топорщатся ветвями. Поросли
                     Поля бурьяном, беленой, дурманом;
                     А между тем ржавеет праздно плуг,
                     Что должен сорняки искоренить.
                     Луга, где прежде аромат медвяный
                     Струили клевер, буквица, ромашка,
                     Не ведают ухода и покоса;
                     Владеют ими лень и запустенье;
                     Лишь белена, крапива да лопух
                     На них растут: ни пользы, ни красы.
                     И как дичают, вопреки природе,
                     Поля, угодья, изгороди наши, -
                     Так мы в своих домах и наши дети
                     За недостатком времени забыли
                     Науки, что должны служить стране.
                     Как дикари, живем мы, как солдаты,
                     О крови помышляющие, взором
                     Суровые, небрежные в одежде,
                     Ругатели, погрязшие и пороках.
                     Чтоб родине вернуть благообразье.
                     Мы собрались. Я умоляю вас
                     Поведать, почему не может мир
                     К нам возвратиться и, прогнав разруху,
                     Нас прежним счастием благословить.

                               Король Генрих

                     Коль вы желаете, о герцог, мира,
                     Отсутствие которого влечет
                     Столь много зол, должны купить вы мир
                     Согласием на требованья наши.
                     По пунктам все изложены условья,
                     И список требований вам вручен.

                             Герцог Бургундский

                     Король их выслушал, но до сих пор
                     Не дал ответа.

                               Король Генрих

                                    Вам желанный мир
                     Зависит, герцог, от его ответа.

                             Французский король

                     Успел я посмотреть лишь беглым взором
                     Условья. Не угодно ли вам выбрать
                     Кого-нибудь из ваших приближенных,
                     Чтоб вместе с нами более подробно
                     Их рассмотреть? Мы обещаем вам
                     Дать свой прямой, решительный ответ.

                               Король Генрих

                     Извольте, брат мой. - Дядя Эксетер,
                     Вы, брат мой Кларенс, вы, брат Глостер, Уорик
                     И Хентингтон, пойдите с королем.
                     Даю вам полномочья утверждать,
                     Иль расширять, иль изменять условья,
                     Намеченные здесь, как ваша мудрость
                     Сочтет достойным нашего величья.
                     Согласье мы дадим. - А вы, сестра,
                     Останетесь или пойдете с ними?

                             Королева Изабелла

                     Любезный брат, я с принцами пойду;
                     Быть может, голос женский пригодится
                     При обсужденье спорного вопроса.

                               Король Генрих

                     Кузину нашу вы оставьте с нами:
                     Она ведь - главный пункт, на первом месте
                     Стоящий в списке требований наших.

                             Королева Изабелла

                     Мы разрешаем ей.

           Все, кроме короля Генриха, Екатерины и Алисы, уходят.

                               Король Генрих

                                      Екатерина,
                     Прекрасная, прекраснейшая в мире!
                     Не откажите научить солдата
                     Словам, приятным слуху нежной дамы
                     И в сердце зажигающим любовь.

                                 Екатерина

     Ваше величество смеетесь на меня. Я не умею говорить английский.

                               Король Генрих

     Прекрасная  Екатерина!  Если  вы  можете  крепко  полюбить  меня  своим
французским  сердцем,  то  скажите  мне  об этом на вашем ломаном английском
языке - и я буду счастлив. Мил ли я вам, Кет?

                                 Екатерина

     Pardonnez-moi {Простите меня. (Франц.)}, я не знаю, что это такое; "мил
ли я вам".

                               Король Генрих

     Вы милы, как ангел, Кет.

                                 Екатерина

     Que  dit-il?  que  je suis semblable a les anges {Что он говорит? Что я
похожа на ангелов? (Франц.)}?

                                   Алиса

     Oui,  vraiment,  sauf  vctre  grace, ainsi dit-il {Да, действительно, с
разрешения вашей светлости, он так говорит. (Франц.)}.

                               Король Генрих

     Да, я эго сказал, милая Екатерина, и мне не приходится краснеть за свои
слова.

                                 Екатерина

     Oh  bon  Dieu!  Les  langues des hommes sont pleines de tromperies {Ах,
Боже мой, языки мужчин так лживы. (Франц.)}.

                               Король Генрих

     Что она говорит, красавица? Что у мужчин лживый язык?

                                   Алиса

     Oui  {Да.  (Франц.)},  что  язык  мужчин  сильно лживый. Это есть слова
принцессы.

                               Король Генрих
                                (в сторону)

     Принцесса-то, пожалуй, сильнее в английском языке. (Громко.) Я надеюсь.
Кет,  тебе  понятно,  что  я  за  тебя  сватаюсь.  Я  рад,  что ты не знаешь
по-английски; а то, пожалуй, ты нашла бы, что я слишком уж прост для короля,
-  еще  подумала бы, что я продал свою ферму, чтобы купить корону. Я не знаю
разных  любовных  ухищрений,  а  прямо говорю: "Я вас люблю", и если вы меня
спросите,  искренне  ли,  я  отвечу  - да, но если вы потребуете от меня еще
излияний,  то  пропало  мое сватовство. Отвечайте же мне поскорее. Ударим по
рукам" и дело с концом. Ну, что вы мне скажете, леди?

                                 Екатерина

     Sauf  vorte  honneur  {С  разрешения  вашей  чести. (Франц.)}, я хорошо
понимай.

                               Король Генрих

     Право,  Кет,  если бы вы меня заставили сочинять в вашу честь стихи или
танцевать  с вами, я бы пропал. Для стихов я не найду ни слов, ни размера, а
в  танцах  не  силен  по  части  попадания в такт, хотя по части попадания и
противника  достаточно силен. Вот если бы можно было пленить девушку игрой в
чехарду  или  прыжком  в  седло  в  полном  вооружении,  я  бы - простите за
хвастовство  -  живо  допрыгался до жены. Или если бы мне пришлось ради моей
любезной  иступить  в  рукопашную или прогарцевать на коне, я бы дрался, как
мясник,  и  сидел  бы  в  седле  цепко,  как  мартышка, которую ни за что не
стряхнешь  с  седла.  Но,  ей-богу.  Кет,  я не умею томно вздыхать и красно
говорить,  уверяя  в любви; я умею давать клятвы, которые никогда не даю без
нужды,  но  зато  и  не  нарушаю  их даже по нужде. Можешь ты, Кет, полюбить
молодца,  у  которого  лицо  такого  закала, что даже солнцу глядеть на него
неохота,  и  который  если и смотрится в зеркало, то не из любви к тому, что
там видит? Если можешь, так приукрась его собственным взором. Говорю с тобой
попросту, по-солдатски: можешь полюбить меня, каков я есть, - так бери меня;
а  нет,  -  то если я скажу тебе, что умру, это будет правда, но если скажу,
что умру от любви к тебе, - нет. А все-таки я люблю тебя от души. Бери себе,
Кет,  в мужья человека прямого и честного, без фальши; он уж, конечно, будет
тебе  верен,  потому  что  не  умеет  увиваться  за другими женщинами. А вот
краснобаи,  которые  умеют  ловко  пленять  женщин  стишками, так же ловко и
ускользают  от  них.  Все  эти  говоруны - пустые врали, а стишкам их - грош
цена.   Стройная  нога  высохнет,  прямая  спина  сгорбится,  черная  борода
поседеет,  кудрявая  голова  облысеет,  красивое  лицо  покроется морщинами,
блестящие  глаза потускнеют; но верное сердце, Кет, оно - как солнце и луна;
нет,  скорее  солнце, чем луна: оно всегда светит одинаково и не меняется, -
оно  твердо  держит свой путь. Хочешь такого мужа, так бери меня; бери меня,
бери  солдата; бери солдата, бери короля. Ну, что ты ответишь на мою любовь?
Говори, милая, и говори мило, прошу тебя.

                                 Екатерина

     Как можно, чтобы я полюбить враг Фракции?

                               Король Генрих

     Нет,  Кет, полюбить врага Франции тебе невозможно. Но, полюбив меня, ты
полюбишь  друга Франции. Ведь я так люблю Францию, что не хочу расстаться ни
с  одной  ее  деревушкой.  Я хочу иметь ее целиком. И вот, Кет, если Франция
будет моя, а я - твой, то Франция будет твоя, а ты - моя.

                                 Екатерина

     Я не понимать, что это.

                               Король Генрих

     Не понимаешь, Кет? Ну, так я скажу тебе по-французски, хоть и знаю, что
французские  слона  повиснут  у  меня  на языке, словно новобрачная на шее у
мужа,  -  никак не стряхнешь. Je quand sur le possession de France, et quand
vous  avez  le  possession  de  moi... (Как же дальше-то? Помоги мне, святой
Дионисий!)  done  votre est France et vous etes mienne {Когда я буду владеть
Францией,  а  вы  мною...  тогда  Франция  будет  ваша, а вы моя. (Франц.)}.
Ей-богу,  Кет,  осилить  такую  речь по-французски для меня то же самое, что
завоевать   королевство.   Никогда   больше   не   буду   уговаривать   тебя
по-французски: это может только рассмешить тебя.

                                 Екатерина

     Sauf  votre  honneur,  le Francais que vous parlez, il est meilleur que
l'Anglais  lequel  je  parle {С разрешения вашей чести, ваш французский язык
лучше моего английского. (Франц.)}.

                               Король Генрих

     Нет, Кет, честное слово, это не так. Мой разговор на твоем языке и твой
на  моем  -  стоят  друг друга. Но, Кет, ты ведь знаешь настолько английский
язык, чтобы понять меня? Можешь ли ты меня полюбить?

                                 Екатерина

     Я не умеет это сказать.

                               Король Генрих

     Так  не  сумеет ли кто-нибудь из твоих близких, Кет? Я спрошу у них. Но
полно!  Я  знаю,  что  ты  меня  любишь, и сегодня вечером, в своей спальне,
станешь  расспрашивать  обо  мне свою подругу и, конечно, будешь бранить как
раз  то,  что  тебе больше всего во мне нравится. Но, милая Кет, будь ко мне
снисходительна,  главным  образом  потому, что очень уж крепко я тебя люблю,
прекрасная  моя  принцесса.  И  если  ты  станешь моей, Кет, - а я верю всей
душой,  что так будет, - то выйдет, что я возьму тебя с боя, и ты непременно
станешь  матерью  славных  солдат.  Не  смастерить ли нам между днем святого
Дионисия  и  днем  святого  Георга  мальчишку, полуфранцуза-полуангличанина,
который  отправится в Константинополь и схватит турецкого султана за бороду?
Хочешь? Что ты скажешь мне на это, моя прекрасная белая лилия?

                                 Екатерина

     Я это не знать.

                               Король Генрих

     Ну,  конечно,  знать об этом можно только потом. А пока что обещай мне,
Кет,  что  ты со своей французской стороны позаботишься о таком мальчишке, а
уж  с  английской  стороны  я  позабочусь  об этом - даю тебе слово короля и
холостяка.  Ну,  так  что вы мне ответите, la plus belle Katharine du monde,
mon  tres cher et divine deesse {Прекраснейшая из Екатерин в мире, моя милая
и божественная богиня. (Франц.)}.

                                 Екатерина

     Ваша  majeste  достаточно  знает  fausse  по-французски, чгобы обмануть
самую  sage  demoiselle,  который  есть  en  France  {Величество...  фальши,
притворства... благоразумную девушку... во Франции. (Франц )}.

                               Король Генрих

     К  черту  мой  ломаный  французский  язык! Клянусь тебе честью на самом
настоящем  английском  языке:  я  люблю тебя, Кет! И хотя не могу поклясться
честью,  что и ты меня любишь, все же сердце мое льстит себя надеждой, что я
мил  тебе,  несмотря  на  мое  несчастное,  неприглядное  лицо.  Черт побери
честолюбие  моего отца! Он думал только о междоусобных войнах, когда зачинал
меня;  потому-то  я  и вышел с таким угрюмым, словно железным лицом, которое
пугает  дам, как только я начинаю за ними ухаживать. Но, честное слово, Кет,
с  годами  я буду все больше тебе нравиться. Меня утешает, что старость, эта
плохая  хранительница  красоты,  уже  не  испортит  моего  лица.  Взяв  меня
теперь,  ты  возьмешь  меня  в  самом  худшем  виде,  и  если теперь сможешь
перенести  меня,  то  впоследствии будешь переносить меня все лучше и лучше.
Так  скажи же мне, прекраснейшая Екатерина, хочешь ли ты взять меня? Отбрось
свою  девичью  стыдливость  и выскажи мысли своего сердца взглядом королевы:
возьми  меня  за  руки  и скажи: "Гарри Английский, я твоя". И не успеешь ты
меня осчастливить этими словами, как я воскликну: "Англия - твоя, Ирландия -
твоя,  Франция  -  твоя и Генрих Плантагенет - твой". И если он - говорю это
ему прямо в глаза - и не лучший в мире король, то во всяком случае он лучший
король  для  своих  подданных. Ну, отвечай же мне своей нескладной музыкой -
потому  что, если твой английский язык нескладен, голос твой - музыка. Итак,
Екатерина,  королева  всего  мира,  отвечай мне на ломаном английском языке:
хочешь ли ты меня взять?

                                 Екатерина

     Да, если это угодит le roy mon pere... {Королю, моему отцу. (Франц.)}.

                               Король Генрих

     Это ему будет угодно, Кет. Он будет рад этому. Кет.

                                 Екатерина

     Тогда это и меня угодит.

                               Король Генрих

     За это поцелую твою ручку и назову тебя своей королевой

                                 Екатерина

     Laissez,  mon  seigneur,  laissez!  Ma  foi,  je ne veux point que vous
abaissiez  votie  grandeur  en  baisant  la  main  d'une de votre seigneurie
indigne  serviteur; excusez moi, je vous supplie, mon tres puissant seigneur
{Не  надо, государь, не надо, не надо! Право же, я не хочу, чтобы вы унижали
ваше  величие,  целуя  руку  вашей недостойной служанке; увольте, прошу вас,
великий государь. (Франц.)}.

                               Король Генрих

     Ну, так я поцелую тебя в губки, Кет.

                                 Екатерина

     Les  dames et demoiselles pour etre baisees devant leur noces, il n'est
pas la coutume de France {Не в обычае французских дам и девиц позволять себя
целовать до свадьбы. (Франц.)}.

                               Король Генрих

     Госпожа переводчица, что она говорит?

                                   Алиса

     Что   это  не  есть  обычай  pour  les  дам  Франции...  не  знаю,  как
по-английски baiser {Для... целовать. (Франц.)}.

                               Король Генрих

     Целовать.

                                   Алиса

     Ваше величество entendre лучше que moi {Понимать... чем я. (Франц.)}.

                               Король Генрих

     У  французских девушек нет обычая целоваться до свадьбы? Это она хотела
сказать?

                                   Алиса

     Oui, vraiment {Да, действительно. (Франц.)}.

                               Король Генрих

     О  Кет!  Ничтожные  обычаи  склоняются перед великими королями. Дорогая
Кет,  нас  с  тобой нельзя запереть в слабой ограде местных обычаев. Мы сами
создаем  обычаи,  Кет,  и  свобода,  которой  мы  пользуемся  в  силу самого
положения  нашего,  зажимает  рот  всем  хулителям: совсем так, как я сейчас
зажму ваш ротик За то, что вы придерживаетесь строгих обычаев вашей страны и
оказываете  мне в поцелуе. Стерпите и уступите. (Целует ее.) В ваших губках.
Кет,  волшебная  сила:  в их сладком прикосновении больше красноречия, чем в
языках  всего  Государственного  Совета  Франции,  и они скорее убедят Гарри
Английского, чем просьбы всех монархов мира. - Но вот идет ваш отец.

               Входят французский король с королевой, герцог
                       Бургундский и другие вельможи.

                             Герцог Бургундский

     Бог  да  хранит  ваше  величество! Вы учите принцессу по-английски, мой
царственный кузен?

                               Король Генрих

     Я  хотел  бы  втолковать ей, мой добрый кузен, как сильно я люблю ее, -
чисто по-английски.

                             Герцог Бургундский

     Что ж, она - плохая ученица?

                               Король Генрих

     Наш  язык  груб,  кузен,  да и сам я не слишком любезен; и потому я, не
обладая  ни голосом, ни сердцем льстеца, не в силах вызвать в ней духа любви
в его настоящем виде.

                             Герцог Бургундский

     Простите  мне  вольную  шутку,  которою  я  вам  отвечу. Если вы хотите
подвергнуть  ее  действию  волшебства, вы должны очертить ее кругом. Если вы
вызовете  духа любви в его настоящем виде, то он предстанет пред нею нагим и
слепым.  Так можно ли упрекнуть девушку, на щеках которой пылает девственный
румянец  стыдливости,  за  то,  что  она  не  хочет увидать нагого и слепого
мальчика  в  своем  собственном  обнаженном  и зрячем сердце? Девушке трудно
подчиниться такому требованию, государь.

                               Король Генрих

     Однако  девушки  подчиняются,  зажмурив  глаза,  когда слепая любовь их
принуждает.

                             Герцог Бургундский

     В  таком случае, государь, их надо извинить, раз они не видят того, что
творят.

                               Король Генрих

     Так  уговорите,  мой  добрый  герцог, вашу кузину согласиться зажмурить
глаза.

                             Герцог Бургундский

     Я  подмигну  ей, государь, чтобы она дала свое согласие, если только вы
сумеете  втолковать  ей мое мнение на этот счет. Ведь девушки, воспитанные в
тепле  и неге, похожи на мух в Варфоломеев день: они слепы, хотя глаза у них
на  месте;  их  можно тогда ловить руками, хотя раньше они не позволяли даже
взглянуть на себя.

                               Король Генрих

     Отсюда  вывод,  что  я  должен  возложить  надежды на время и дождаться
жаркого  лета? В конце концов я поймаю вашу кузину, как муху, потому что она
будет слепа?

                             Герцог Бургундский

     Как и сама любовь, государь: прежде чем полюбить, надо ослепнуть.

                               Король Генрих

     Правда;  и  кое-кто из вас может поблагодарить любовь за мою слепоту: я
не  вижу  многих прекрасных французских городов из-за прекрасной французской
девушки, которая встала на моем пути.

                             Французский король

     Нет,  государь,  вы  их видите, но как бы в кривом зеркале: они приняли
образ  девушки;  ибо  они  окружены  девственными стенами, через которые еще
никогда не вторгалась война.

                               Король Генрих

     Будет Кет моей женой?

                             Французский король

     Да, если вам это угодно.

                               Король Генрих

     Я  этому  очень рад. В таком случае пусть девственные города, о которых
вы  говорите,  станут  ее  прислужницами,  и девушка, преградившая путь моим
желаниям, укажет путь моей воле.

                             Французский король

                     Мы приняли разумные условья.

                               Король Генрих

                     А вы что скажете, друзья мои?

                                Уэстморленд

                     Король все наши пожеланья принял:
                     Во-первых, дочь дает он, а затем
                     Все пункты принимает он всецело.

                                  Эксетер

     Он  не  подписал  только  одного  пункта, где ваше величество требуете,
чтобы  французский король при всяком письменном обращении к вам по какому бы
то  ни  было поводу именовал и титуловал вас по-французски: "Notre tres cher
fils   Henri,   Roi   d'Angleierre,   Heritier   de  France",  а  по-латыни:
"Praeclarissimus  filius  noster  Henncus,  Rex Angliae, et Haeres Franciae"
{Наш дрожайший сын Генрих, король Англии и наследник Франции.}.

                             Французский король

                     Нет, не вполне отверг я это, брат;
                     По вашей просьбе соглашусь на это.

                               Король Генрих

                     Я вас прошу в залог любви и дружбы
                     Принять и этот пункт в ряду других,
                     А также дочь свою мне дать в супруги.

                             Французский король

                     Ее берите, сын мой, и потомство
                     Произведите с ней, - да прекратится
                     Вражда давнишняя двух королевств,
                     Чьи берега от зависти бледнеют,
                     На благоденствие друг друга глядя.
                     Пусть нежный ваш союз в их сердце дружбу
                     И христианский мир произрастит;
                     И пусть отныне меч войны кровавый
                     Не разделит содружные державы.

                                    Все

                     Аминь!

                               Король Генрих

                     Ну, Кет, привет тебе! Как королеву
                     Тебя целую на глазах у всех.

                                   Трубы.

                             Королева Изабелла

                     Господь, премудрый устроитель браков,
                     Сольет сердца и страны воедино!
                     Как муж с женой сливаются в любви,
                     Так две страны соединятся в браке.
                     Пусть никогда раздор и злая ревность,
                     Тревожащие ложе добрых браков,
                     Не омрачают дружбы наших стран,
                     Чтобы расторгнуть мирный их союз.
                     Дружите с англичанами, французы!
                     Пусть бог скрепит навеки эти узы!

                                    Все

                     Аминь!

                               Король Генрих

                     Мы к свадьбе приготовимся. В тот день,
                     Бургундский герцог, вы мне присягнете,
                     А также пэры, чтобы мир скрепить.
                     Кет милой клятву верности я дам,
                     Она же - мне. Да будет благо нам!

                                   Трубы.
                                  Уходят.


ЭПИЛОГ

                                Входит Хор.

                                    Хор

                     Итак, рукой неловкою своей
                          Наш автор завершил повествованье,
                     Вмещая в тесный круг - больших людей
                          И ослабляя подвигов сиянье.
                     Не долго в славе дни твои текли,
                          Свет Англии! Но взыскан ты судьбою:
                     Ты приобрел прекрасный сад земли,
                          И сыну он завещан был тобою.
                     И стал младенец Генрих королем,
                          И Англии и Франции владыкой.
                     За власть боролись многие при нем, -
                          Отпала Франция в разрухе дикой.
                     Все это представляли мы не раз;
                     Примите ж ныне милостиво нас.
                                 (Уходит.)



"ГЕНРИХ V"

     В конце второй части "Генриха IV" Шекспир обещал публике, что  она  еще
раз увидит  Фальстафа,  а  заодно  и  французскую  принцессу  Катерину  (см.
эпилог). Своего обещания он полностью не сдержал.  Когда  в  1599  году  был
поставлен "Генрих V", зрители не увидели здесь своего любимца. Вместо  этого
из уст миссис Куикли они узнали о том, что Фальстаф умер. Эта перемена  была
обусловлена глубокими причинами.
     Сюжет "Генриха V" не содержит ничего драматического.  Шекспир,  правда,
мог взять из истории царствования этого короля его борьбу против  восставших
лоллардов. Но,  поскольку  это  движение  носило  религиозный  характер,  он
уклонился от изображения  его,  ибо  всегда  предпочитал  избегать  сюжетов,
затрагивающих религиозные споры  современников.  Тогда  оставалось  показать
воинские победы этого короля, и Шекспир положил  их  в  основу  сюжета.  Как
всегда,   он   внимательно   прочитал   Холиншеда   и   воспользовался   его
повествованием в качестве канвы  для  фабулы  пьесы.  Несколько  деталей  он
заимствовал из последней части хроники "Славные победы Генриха V"", но,  как
и прежде, подчинил весь  заимствованный  материал  собственному  творческому
замыслу.
     "Генрих V" - произведение странное по сочетанию несомненного мастерства
и  сравнительной  пустоты  содержания.  Даже самые безоговорочные поклонники
Шекспира  вынуждены признать, что это произведение стоит в ряду тех, которые
меньше всего говорят о величии Шекспира.
     Понять сильные и слабые стороны пьесы можно лишь в связи с  конкретными
условиями ее создания.
     Написать эту хронику Шекспир был просто обязан. Дело было не  только  в
обещании, данном в эпилоге второй части "Генриха  IV".  Всем  предшествующим
развитием цикла исторических драм  Шекспир  как  бы  подводил  себя  к  теме
"Генриха V". Он создал  картины  прошлого  Англии,  когда  страну  раздирали
внутренние противоречия. В каждой из пьес утверждалась идея  патриотического
единства нации, управляемой мудрым и справедливым государем. Такое  единство
и такого государя надо было показать. Уже весь диптих "Генрих IV" подводил к
этому. Он и был,  вероятно,  задуман  в  таком  плане,  однако,  осуществляя
замысел, Шекспир сделал открытие - создал Фальстафа и фальстафовский фон,  и
это так увлекло его,  что  уже  в  конце  второй  части  он  оказался  перед
противоречием. Оно состояло в том что симпатии  публики  к  юмору  Фальстафа
невозможно было  примирить  с  идеей  государственности,  которая  логически
должна была завершать пьесу.
     Фальстаф  вырос  в  жизненную  силу,  опрокинувшую  все  идеологические
расчеты.  Поэтому, приступая к созданию "Генриха V", Шекспир с самого начала
должен  был  решить  очень  важный для него как художника вопрос: как быть с
Фальстафом?  Сохранить  его означало заранее лишить себя возможности создать
пьесу,  в  которой  во весь рост встало бы величие Генриха V как "народного"
короля, каким он был в сознании масс. Поэтому Шекспир решил: Фальстаф должен
умереть. Он, правда, умирает по-фальстафовски в великолепном монологе миссис
Куикли,  но  умирает  так,  чтобы  уже  не воскреснуть и не затенить величия
нового героя, какого намеревался показать Шекспир.
     "Генрих V" - патриотическая пьеса, прославляющая  монархию  и  монарха,
воинскую доблесть англичан и оправдывающая внешние завоевания. Это  со  всей
ясностью выражено в произведении, драматические эффекты которого  рассчитаны
так, как это мог сделать только мастер ранга Шекспира. Мы  не  найдем  здесь
почти никаких следов всепроникающего шекспировского гуманизма.  Нет  никаких
оснований подвергать в данном случае сомнению авторство Шекспира (на это  не
решались даже самые отчаянные дезинтеграторы шекспировского текста),  и  нам
остается  лишь  присоединиться  к  тем   критикам,   которые   считают   это
произведение выполненным по "социальному" заказу.
     Время, когда писался "Генрих  V",  было  напряженное.  Опять  поднялась
Ирландия, и Англия вооружилась, чтобы привести непокорный Зеленый  остров  к
повиновению. Карательную экспедицию возглавил граф Эссекс, фаворит  королевы
и лондонской толпы. Шекспир прямо указывает на  него  в  прологе  к  V  акту
"Генриха V", желая ему,  "генералу  нашей  милосердной  королевы",  подавить
ирландское восстание.
     Итак,   внутренней   логикой   собственного   творчества   и   внешними
обстоятельствами текущего момента Шекспир был  подведен  к  созданию  пьесы,
утверждающей сложившуюся к тому времени абсолютистскую государственность как
политический идеал. И он это сделал, сделал со всем мастерством, накопленным
за десять лет драматургической работы.
     Трудно было найти менее подходящий для драмы  материал.  Шекспир  решил
тем не менее извлечь из него все, что было  возможно.  Исторг  давала  повод
лишь  для  эпической  драмы,  и  Шекспир  мастерски  драматизировал   эпопею
царствования Генриха V. Он отбросил ряд подробностей, оставив в центре  одно
событие - битву при Азинкуре. Читая внимательно пьесу,  можно  увидеть,  как
Шекспир тянет все нити действия к этому событию. Он  смещает  обычный  пункт
кульминации действия, который у него, как правило, приходится на III акт, то
есть на середину пьесы. В "Генрихе V" кульминационный пункт придвинут  почти
к финалу. Кульминация и развязка в хронике совпадают - они приходятся на  IV
акт. Здесь пьеса, по существу, кончается. V акт - своеобразный  апофеоз  уже
достигнутой победы - как бы закругляет все, сглаживая примирением все острые
углы предшествующего этического конфликта между Англией и Францией.
     Ни в одной пьесе Шекспира нет столь  откровенной  риторичности,  как  в
"Генрихе  V".  Каждое  действие  наполнено  звучными  тирадами   персонажей,
особенно самого Генриха V, наиболее красноречивого из всех действующих  лиц.
Любопытно отметить, что эта самая, казалось бы, воинственная  из  всех  пьес
Шекспира непосредственного изображения битв не содержит.
     Мы помним, что во  всех  предшествующих  хрониках  на  сцене  постоянно
происходили сражения. Вероятно, их разыгрывали, как шутил  впоследствии  Бен
Джонсон, при помощи четырех заржавленных мечей. Шекспир отказался  от  этого
приема в "Генрихе V". О битвах и сражениях здесь говорят, но публика  их  не
видит. По-видимому, Шекспир  опасался,  что  современными  ему  сценическими
средствами он не сможет передать величия побед британского оружия. Тогда  он
решил прибегнуть к силе слова, возбуждающего воображение зрителей. Это  ясно
из пролога, открывающего пьесу, где автор призывает зрителей  помочь  театру
своим воображением. Он просит публику мысленно представить себе  все  то,  о
чем актеры будут говорить.
     Бравурный тон воинственной риторики действительно  создает  впечатление
действия, наполненного стычками и сражениями. А на самом деле ни одно из них
в пьесе не показано. Это ли не признак  удивительного  мастерства  Шекспира,
умеющего активизировать воображение его зрителей и читателей?
     Но красноречие не является единственным средством в руках Шекспира.  Он
слишком хорошо знает, что патетика создает лишь впечатление искусственности.
Стремясь придать жизненную достоверность действию, он вводит в него  бытовые
штрихи и детали, используя опыт исторической драмы, накопленный при создании
"Генриха IV".  Фальстафа,  правда,  нет,  но  фальстафовский  фон  оставлен.
Прежние спутники и собутыльники толстого рыцаря - Бардольф, Пистоль и  новый
персонаж - Ним, появившийся  в  "Виндзорских  насмешницах",  -  участвуют  в
походе Генриха V. Правда, они производят  жалко-комическое  впечатление.  Но
другого Шекспир в данном случае и не  хочет.  Они  должны  быть  смешны,  но
вместе с  тем  и  вызывать  презрение,  чтобы  тем  яснее  вставало  величие
мужественного короля.
     К этому фальстафовскому фону добавлена еще группа персонажей: это воины
различных национальностей - шотландец капитан Джеми, ирландец  Мак-Моррис  и
уэлец Флюэллен. Из них последний, пожалуй,  наиболее  яркий  образ  в  пьесе
после Генриха  V.  В  нем  есть  подлинная  мужественность  в  сочетании  со
старомодной приверженностью к ритуалам рыцарства.
     Изображение  противоположного  лагеря  в  "Генрихе  V"   нисколько   не
отличается от карикатурной обрисовки французов  в  ранней  хронике  Шекспира
"Генрихе VI" (первая часть). Видимо, в этом Шекспир должен был следовать  за
предрассудками, возникшими в извечной войне между Англией  и  Францией,  так
же, впрочем, как и французские авторы, которые в своих поэмах о Жанне  д'Арк
и Столетней войне рисовали противников  англичан  не  в  лучшем  виде.  Перо
Шекспира смягчается лишь тогда, когда он  с  добродушным  юмором  изображает
французскую  принцессу,  в  которой  трогательно  перемешиваются  придворное
воспитание с непосредственной живостью юной девушки.
     Пьеса имеет лишь одного героя. Все остальные  персонажи,  как  ни  живо
обрисованы некоторые из них, составляют лишь  фон  для  Генриха  V.  В  этом
смысле  можно  было  показать,  что  принцип  композиции  хроники  повторяет
структуру "Тамерлана" Марло. Но лишь в схеме  эти  произведения  могут  быть
сопоставлены. В тональности, характере  героя  и  идейном  смысле  концепции
Марло и Шекспира не только различны, но  и  противоположны.  Тамерлан  знает
только одно оправдание - свое желание. Этого ему достаточно, чтобы притязать
на обладание всем миром, Генрих V исходит из законности. Вспомним  хотя  бы,
как он ищет  обоснования  своим  притязаниям  на  французскую  территорию  в
наследственном праве. Если Тамерлан одержим личной страстью  к  завоеваниям,
то Генрих V исходит из интересов страны. Так, во всяком  случае,  он  думает
сам.
     Но   не   только   Тамерлану,   -   Генрих    V    противостоит    всем
героям-индивидуалистам английской драмы эпохи Возрождения,  в  том  числе  и
героям, выведенным самим Шекспиром, - Ричарду II, Ричарду III,  даже  своему
отцу - Генриху IV. В образе Генриха V Шекспир стремился показать  идеального
короля и образец подлинного народного героя. Нужно  сразу  же  сказать,  что
Генрих V в этой пьесе имеет мало общего с принцем Генрихом, каким он выведен
в "Генрихе IV". Он,  несомненно,  выдающаяся  личность,  но  личного  в  нем
осталось  мало.  В  себе  самом  он  видит  только  короля,  никаких  личных
стремлений  и  интересов  у  него   не   осталось.   Правда,   он   обладает
индивидуальностью, и она сказывается в его поведении -  то  в  гневе,  то  в
сомнениях, то в шутках. Но Генрих-человек всегда подчинен Генриху-королю.
     Он не  политик  -  в  том  смысле,  в  каком  это  слово  употреблялось
Шекспиром. Быть политиком -  значит  хитрить,  притворяться,  лицемерить,  и
таким "политиком" был отец Генриха V, хитростью и силой добившийся престола.
Генрих V - человек прямой. В нем нет ни капли макиавеллизма.  Свои  цели  он
объявляет открыто и идет к ним прямой дорогой. Таков  он  в  государственных
делах, на войне и в личных  отношениях.  Он  без  лицемерия  -  наоборот,  с
горячностью - заявляет французам, что хочет получить их земли, принадлежащие
ему по праву. Военачальника осажденного Гарфлера он предупреждает, что, если
крепость не сдастся, пощады  никому  не  будет.  Наконец,  руки  французской
принцессы он добивается без всяких галантностей, просто объявляя ей о  своем
желании взять ее в жены.
     Прямой и горячий, он может простить  вину,  как  прощает  он  человека,
поносившего его личность, но он беспощаден даже к прежним друзьям, когда они
замышляют убить его (II, 2), потому  что  усматривает  в  этом  преступление
против государственной власти.
     Полнее всего личность Генриха V раскрывается в  ночной  сцене  накануне
битвы при Азинкуре. Генрих V понимает, что судьба его и государства  зависит
от простых  людей,  составляющих  армию.  Он  беседует  с  ними  переодетый,
стараясь понять их настроения и вселить в них бодрость, сознание долга перед
страной. Демократизм Генриха V искренний, он проистекает из ясного понимания
того, что сила государства покоится на преданности подданных. Он знает  язык
простых людей, понимает их мысли и вместе с тем сознает свой долг, состоящий
в том, чтобы быть руководителем, направляющим их поступки на  благо  страны.
Подлинным пафосом проникнута его знаменитая речь перед боем,  в  которой  он
взывает к лучшим чувствам воинов - их  национальной  гордости,  патриотизму,
чести и достоинству.
     Генрих V сочетает качества  справедливого  монарха,  храброго  воина  и
честного, прямодушного человека. К тому же он прост и естествен в обращении,
и эти качества вместе взятые должны сделать его в наших глазах  идеальным  и
одновременно убедительным в своей жизненности.
     Шекспир вложил много старания " мастерства как в  построение  действия,
так  и  в  характеристику  образа  Генриха  V.  Мастерства,  умения   здесь,
бесспорно, много. Только мало сердца.  Генрих  V  оставляет  нас  холодными.
Возможно, что для публики шекспировского театра этот образ был иным.  Мы  не
исключаем того, что пьеса могла зажигать современников чувством патриотизма.
Она  несомненно  была  злободневным  произведением  и  отвечала  настроениям
времени. Может быть, даже это была не только пьеса широкого  патриотического
звучания, но и драматический документ более узкого политического значения  -
прославление  завоевательной  политики  британской  короны  в   Ирландии   и
восхваление полководца,  выполнявшего  эту  отнюдь  не  благородную  миссию,
Эссекса.  Бесспорно,  что  этой  хронике  недостает  обычной   шекспировской
глубины, не только той, какой он достиг в великих трагедиях, а хотя бы  той,
которая уже явственна в произведениях второй половины 1590-х годов -  "Ромео
и Джульетте", "Ричарде II", "Генрихе IV". Иначе и не могло быть.
     Искренне или неискренне пытался здесь Шекспир создать образ  идеального
короля, для  нас  несущественно.  Шекспир-мыслитель  мог  всерьез  разделять
иллюзию гармонического  сословного  государства,  в  котором  все  трудятся,
подобно пчелам в улье, как об этом говорит архиепископ  Кентерберийский  (1,
2). Шекспир - художник-реалист  не  мог  найти  этому  вполне  убедительного
воплощения. Во всяком случае, сам Генрих V сознает всю трудность  положения,
когда он  как  король  обязан  объединить  индивидуальные  стремления  своих
подданных и повести их к единой цели (IV, 2).
     Живее всего в пьесе именно те сцены, где проявляются центробежные силы,
то, что свидетельствует о непрочности и иллюзорности национального  единства
в классовом государстве.
     Всего лишь один год отделяет "Генриха V"  от  "Юлия  Цезаря".  Едва  ли
разница в  изображении  общественной  жизни  может  быть  отнесена  за  счет
внезапного  перелома  в  мировоззрении  Шекспира.  Скорее   и   естественнее
предположить, что в "Генрихе V" было немало  уступок  идеологии  официальной
государственности, чем то, что Шекспир разделял иллюзии относительно природы
современной ему абсолютной монархии. Впрочем,  и  это  безразлично,  ибо  ни
вынужденный отказ от реалистического взгляда на  сословное  государство,  ни
искренние иллюзии относительно его природы в  равной  мере  не  способствуют
достижению жизненной правды в  искусстве.  "Генрих  V"  остается  памятником
того, что даже такой великий мастер, как Шекспир,  свободно  распоряжавшийся
всем арсеналом художественных средств драмы, не  мог  безнаказанно  нарушать
законов жизненной правды  в  искусстве.  Попытка  искусственной  идеализации
абсолютистского государства даже у Шекспира не  могла  привести  к  большому
художественному свершению. Великого реалиста Шекспира мы узнаем в этой пьесе
лишь в частностях.

                                                                   А. Аникст

ПРИМЕЧАНИЯ К ТЕКСТУ "ГЕНРИХА V"

     Действующие лица. Крупнейшим событием недолгого царствования Генриха  V
(1413-1422)  была  война  с  Францией.  Заключив  тайный  союз  с   герцогом
Бургундским, Генрих выступил в поход в июле 1415 года с  войском  в  10  000
человек. Взяв в сентябре Гарфлер, он был вынужден  25  октября  принять  при
Азинкуре бой с французской армией, во много раз превосходившей его  силы,  и
одержал полную победу. Малочисленность его войск все же заставила его вскоре
затем вернуться в Англию.
     Одной из главных причин военного бессилия  Франции  была  происходившая
внутри  ее  господствующих  классов  борьба  за  власть  нескольких  партий,
принявшая форму настоящей гражданской войны. Ввиду слабоумия короля Карла VI
официальным правителем Франции являлся его старший сын, дофин; но власть его
партии фактически оспаривалась партией графа Арманьяка и его  зятя,  герцога
Орлеанского. Третью группу  образовала  партия  крупнейшего  феодала,  почти
совершенно  независимого  от  французской  короны,   герцога   Бургундского,
союзника королевы Изабеллы, которая  за  распутное  поведение  была  сослана
партией дофина в Тур. В процессе борьбы между этими партиями Париж несколько
раз переходил из рук в руки.
     Воспользовавшись этой междоусобицей, Генрих V в  1417  году  предпринял
второй поход во Францию, длившийся три года. К концу 1419  года  он  овладел
всей Нормандией, и вскоре Франция должна была капитулировать.
     В мае 1420 года был заключен мир. Генрих получил ряд областей Франции и
был  объявлен  законным  наследником  Карла  VI,  а  при  жизни  его   (лишь
номинально, в виде почетного титула) правителем всей Франции. Вслед за  этим
произошло обручение Генриха с младшей дочерью Карла VI Екатериной.
     Этим моментом заканчивается шекспировская хроника.  Дальнейшие  события
были таковы: дофин не признал договора и вскоре возобновил борьбу.
     Чтобы окончательно закрепить свое господство над Францией, Генрих  V  в
1422 году предпринял новый поход, протекавший очень успешно, по среди  своих
побед он внезапно заболел и умер, после чего королем Англии был провозглашен
малолетний сын его Генрих VI (см. хронику Шекспира "Генрих VI").
     Из числа вымышленных Шекспиром персонажей Флюэллен, Джеми и  Мак-Моррис
говорят ломаным  английским  языком,  с  сильным  акцентом,  соответствующим
фонетическому складу их родных языков ("п" вместо "б", "ш" вместо "с"  и  т.
п.).
     Эти особенности мы  не  сочли  возможным  воспроизвести  в  переводе  и
ограничились  лишь  передачей  некоторой   тяжеловесности   речи   названных
персонажей.

     И вместит ли помост петуший - Франции поля?- Сцены некоторых лондонских
театров были переделаны из сцен для петушиных боев.

     Вместит ли круг из дерева... -  Здание  театра  "Глобус"  первоначально
имело круглую форму.

     Салический закон. - Имеется в виду одно из положений Салической правды,
древнейшего свода законов у франков, некогда владевших Францией.

     Притязаньям  вашим  преградой  служит  лишь   один   закон...   -   Вся
аргументация  архиепископа  целиком  заимствована  Шекспиром   из   "Хроник"
Холиншеда. На самом деле притязания Генриха V на  французскую  корону,  даже
если   допустить   наследование   по   женской   линии,   были    юридически
неосновательны, так как такого рода права могли иметь только Мортимеры  (см.
генеалогическую  таблицу)  в  качестве  потомков  старшего  внука   Изабеллы
Французской, жены английского короля Эдуарда II и матери Эдуарда III.

     Фарамонд -  легендарный  основатель  династии  меровингов;  его  имя  в
достоверных хрониках не упоминается.

     Людовику Десятому... - На самом деле - Людовику IX  (Шекспир  повторяет
здесь ошибку, сделанную Ходиншедом).

     Книга Числ - одна из книг библии.

     ...Меркурьи наши, окрылив пяты.  -  На  дошедших  до  нас  изображениях
Меркурия, быстролетного вестника богов, он представлен с крылышками у пяток.

     ...Чтоб вам от нашей пьесы тошно стало. -  Шуточный  намек  на  морскую
болезнь.

     Ну как дела, хозяин Пистоль? - Пистоль стал "хозяином" с тех  пор,  как
женился на хозяйке трактира Куикли.

     ...страшное убийство и кровосмешение. - Хозяйка говорит "кровосмешение"
вместо "кровопролития".

     Палить я мастер; вот нажму курок, - и вылетит огонь.  -  Намек  на  имя
Пистоля: pistol значит "пистолет".

     Барбазон - имя одного из дьяволов.

     О критский пес! - Крит славился своими лютыми охотничьими псами.

     Крессида - гречанка, неверная возлюбленная троянского царевича  Троила.
Ее имя стало синонимом "распутницы" (см. пьесу Шекспира "Троил и Крессида").

     Нобль - старинная золотая монета.

     Хемптон - сокращенная форма, вместо: Саутемптон.

     ...поскорей  мое  намерение  осуществить.   -   В   хронике   Холиншеда
сообщается, что граф Кембриджский стремился к низложению Генриха V и  пользу
Мортимера.

     ...позволь мне проводить тебя до Стенса. - Местечко Стенс было конечным
пунктом первого перегона по дороге из Лондона в Саутемптон.

     ...в лоне Артуровом. - Хозяйка  хочет  сказать:  "в  лоне  Авраамовом".
Артур - легендарный король древних бриттов. Авраам  -  библейский  персонаж,
считавшийся одним из "патриархов", то есть родоначальников племен.

     ...с кончался он... как раз с  наступлением  отлива.  -  По  старинному
поверью, люди умирают, когда начинается отлив.

     Но ведь он был  ревматик...  -  Хозяйка  говорит  rheumatic  (ревматик)
вместо lunatic (безумный).

     Брут Старший - древнеримский герой, который  долгое  время  притворялся
слабоумным,  чтобы  вернее  осуществить  свой  план  свержения   царя-тирана
Тарквиния Гордого.

     ...проигранную битву при Креси... - Битва эта произошла в 1346 году.

     Гарфлер - небольшой приморский город поблизости от Гавра; в старину был
крупным портом.

     Прошу тебя, капрал... - Небрежность Шекспира:  выше,  в  сцене  II,  1,
Бардольф назван лейтенантом.

     Но щит и меч... О, если б было мне дано... - отрывки из не дошедших  до
нас английских песен.

     Все  норманнские  ублюдки!  -  Намек   на   происхождение   английского
королевского дома от нормандского герцога Вильгельма  Завоевателя  (XI  в.),
который был незаконнорожденным.

     Вот за труды тебе. - Существовал обычай одаривать послов даже вражеских
государств, приносивших дурные или оскорбительные вести.

     Благодарю вас, государь. - Благодарность эта относится к щедрому дару.

     Самый скверный рог его копыт... - Рог - двумысленно: как роговая  ткань
и как музыкальный инструмент, "Самый скверный" - потому,  что  разные  части
копыт состоят из вещества разного качества.

     ...поспорит в гармонии со свирелью Гермеса. -  Пастушеский  бог  Гермес
умел искусно играть на свирели.

     Весь мир, ведомый нам и неведомый... - Неведомый мир -  еще  неоткрытые
земли.

     Мне кажется, он съест все, что убьет. - Коннетабль хочет  сказать,  что
дофин умеет убивать только дичь, а не людей.

     ...каждый,  знатный  и  простой,  глядит  на  облик  Генриха  в   ночи,
начертанный рукою нашей слабой. - Поэтический паралогизм: солдаты,  по  ходу
пьесы  глядящие  на  Генриха,  сливаются  со  зрителями,  которых  драматург
приглашает посмотреть на выведенный им на сцене образ короля.

     ...в Давидов день сорву я с его  башки  порей.  -  В  битве  при  Креси
(происходившей в день св. Давида), в  которой  Эдуард  III  разбил  наголову
французов, отряд уэльцев  отличился  в  стычке,  имевшей  место  в  огороде,
засеянном пореем. В память об этом уэльцы в день св. Давида  стали  украшать
свои шапки пореем, сделавшимся своего рода их национальной эмблемой.

     ...вы рвать у них эти кроны, - В подлиннике игра  слов:  "crown"  крона
(монета) и макушка головы.

     Гиперион - одно из наименований Феба - Апполона.

     Прах Ричарда я царственно почтил. - Тело Ричарда  II,  погребенное  без
всяких почестей в Ленгли  (в  Херифордшире),  Генрих  V  велел  торжественно
перенести в Уэстминстерское аббатство.

     ...падаль островная собой пятнает утреннее поле. Их тряпки рваные висят
плачевно... - Предвосхищая события, Гранпре говорит об англичанах уже как  о
трупах, об английских знаменах - как о рваных тряпках.

     И ты, кузен... - Солсбери обращается к Уэстморленду.

     Криспин и Криспиан - два брата, празднование памяти которых приходилось
на один и тот же день (25 октября).

     ...ведь он родился в Монмуте. - Монмут находится в  Уэльсе,  на  родине
Флюэллена.

     ...когда бы полководец королевы вернулся  из  похода  в  добрый  час...
мятеж ирландский поразив мечом. - Намек на экспедицию Эссекса,  предпринятую
летом 1599 года с целью подавления восстания в Ирландии.
     Вмешался в дело даже  император...  -  Германский  император  Сигизмунд
пытался, хоть и безуспешно, выступить посредником между Англией и Францией.

     Кадуаладер, или, точнее, Кадуаладр, - последний  уэльский  король.  Его
именем названа гора в Уэльсе, славившаяся обилием коз.

     Вчера вы назвали меня горным эсквайром...  -  Насмешки  над  пустынными
горами Уэльса были обычными в устах англичан.

     Убийственные  взоры  василисков.   -   В   подлиннике   "роковые   ядра
смертоносных василисков", с двойным значением слова "basilisk":  василиск  -
сказочное чудовище, убивающее будто бы одним своим взглядом,  и  василиск  -
старинный тип пушек.
                                                                  А. Смирнов



   Уильям Шекспир.
   Много шума из ничего


     Перевод Т. Щепкиной-Куперник
     ПСС в восьми томах. Издательство "Искусство", 1959, т. 4.
     OCR Бычков М.Н.


ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

     Дон Педро, принц Арагонский.
     Дон Хуан, его побочный брат.
     Клавдио, молодой знатный флорентинец.
     Бенедикт, молодой знатный падуанец.
     Леонато, мессинский губернатор.
     Антонио, его брат.
     Бальтазар, слуга дона Педро.

     Борачио |
             } приближенные дона Хуана.
     Конрад  |

     Отец Франциск, монах.
     Кизил, полицейский пристав.
     Булава, помощник его.
     Протоколист.
     Мальчик.
     Геро, дочь Леонато.
     Беатриче, племянница Леонато.

     Маргарита |
               } камеристки Геро.
     Урсула    |

     Гонцы, стража, свита, слуги.

                         Место действия - Мессина.


АКТ I

СЦЕНА 1

                            Перед домом Леонато.
                  Входят Леонато, Геро, Беатриче и гонец.

                                  Леонато

     Я  вижу из этого письма, что герцог Арагонский прибудет сегодня вечером
к нам в Мессину.

                                   Гонец

     Сейчас он уже близко: я его оставил мили за три отсюда.

                                  Леонато

     Сколько же дворян потеряли вы в этом сражении?

                                   Гонец

     Очень немного; а из знатных - никого.

                                  Леонато

     Победа  -  двойная,  когда победители возвращаются без потерь. В письме
сообщается,  что  дон  Педро  весьма  отличил  молодого флорентийца по имени
Клавдио.

                                   Гонец

     Он  вполне  заслужил  это, и дон Педро, упомянув о нем, лишь воздал ему
должное:  синьор Клавдио превзошел все, что можно было ожидать от него в его
возрасте: он дрался как лев во образе агнца. Словом, он превысил все надежды
настолько, что это превышает мое уменье рассказывать.

                                  Леонато

     В Мессине у него есть дядя, которого эти вести очень порадуют.

                                   Гонец

     Я  уже  вручил  ему письма: он очень обрадовался им - до такой степени,
что радость из стыдливости прибегла к наружным признакам горести.

                                  Леонато

     Он заплакал?

                                   Гонец

     Неудержимо.

                                  Леонато

     Сердечный  избыток  сердечности! Что может быть правдивее лица, омытого
подобными  слезами?  Насколько  лучше  плакать  от  радости,  чем радоваться
слезам!

                                  Беатриче

     А скажите, пожалуйста, синьор Фехтовальщик вернулся с войны или нет?

                                   Гонец

     Я  такого  имени  не слыхал, синьора. В нашем войске такого человека не
было.

                                  Леонато

     О ком это ты спрашиваешь, племянница?

                                    Геро

     Кузина имела в виду синьора Бенедикта из Падуи.

                                   Гонец

     А, он вернулся; и такой же весельчак, как всегда.

                                  Беатриче

     Он по всей Мессине развесил объявления вызывая Купидона на состязание в
стрельбе  острыми  стрелами,  а  дядюшкин  шут  прочел  вызов, расписался за
Купидона  предложил  состязаться тупыми стрелами. Скажите, пожалуйста, много
людей  он  на  этой  войне убил и съел? То есть много ли он убил? Потому что
съесть всех, кого он убьет, обещала я.

                                  Леонато

     Право,  племянница,  ты слишком нападаешь на синьора Бенедикта; но я не
сомневаюсь, что он поладит тобой.

                                   Гонец

     Он очень отличился на войне, сударыня.

                                  Беатриче

     Верно,  у вас был залежалый провиант, он помог вам с ним управиться? Он
доблестный обжора, желудок у него превосходный.

                                   Гонец

     Он превосходный воин, сударыня.

                                  Беатриче

     Да, когда с дамами; а каков-то он с кавалерами?

                                   Гонец
     С  кавалером  он  -  кавалер,  а  с  воином  -  воин:  он  полон всяких
достоинств.

                                  Беатриче

     Прямо-таки начинен ими, как пирог; но что до качества начинки... все мы
- люди смертные.

                                  Леонато

     Не принимайте, сударь мой, всерьез выходок моей племянницы. Между нею и
синьором Бенедиктом идет шуточная война: стоит им только сойтись, как сейчас
же начинается перестрелка остротами.

                                  Беатриче

     Увы,  он никогда не остается в выигрыше В нашей последней стычке четыре
из  его  пяти  умственных  способностей получили тяжелое увечье, и теперь им
управлявляет одна-единственная; если у него хоть малая толика ума осталась -
так  хватит разве на то, чтобы отличить его от его лошади. Это единственное,
что дает ему право называться paзумным существом. А кто теперь его приятель?
У него ведь каждый месяц новый названый братец.

                                   Гонец

     Возможно ли?

                                  Беатриче

     Очень  даже  возможно;  его  верность  -  все равно что фасон его шляп:
меняется с каждой новой болванкой

                                   Гонец

     Я вижу, сударыня, что этот кавалер не записан вас в книге почета.

                                  Беатриче

     Нет! Будь это так, я сожгла бы всю мою библиотеку. Но все-таки - кто же
его приятель? Неужели не какого-нибудь молодого шалопая, который готов с ним
вместе отправиться хоть к самому черту?

                                   Гонец

     Он чаще всего бывает в обществе благородного Клавдио.

                                  Беатриче

     О господи! Он пристанет к нему, как болезнь: он прилипчивее чумы, а кто
им  заразится,  тот непременно сойдет с ума. Помоги, создатель, благородному
Клавдио!  Если  он  заразился  Бенедиктом,  леченье  обойдется  ему в тысячу
фунтов.

                                   Гонец

     Разрешите мне быть вашим другом, синьора.

                                  Беатриче

     Сделайте одолжение, милый друг.

                                  Леонато

     Ну, племянница, тебе-то уж не грозит опасность сойти с ума.

                                  Беатриче

     Разве что в январе жара хватит.

                                   Гонец

     Идет дон Педро.

               Входят дон Педро, дон Хуан, Клавдио, Бенедикт
                                и Бальтазар.

                                 Дон Педро

     Добрейший  синьор Леонато, вы сами причиняете себе беспокойство. Другие
стараются избежать лишних расходов, а вы сами напрашиваетесь на них.

                                  Леонато

     Беспокойство  никогда  не  является в мой дом в лице вашего высочества.
Ведь  когда  беспокойство исчезает - остается облегчение, а когда вы от меня
уезжаете - остается огорчение, а счастье говорит: "прости".

                                 Дон Педро

     Вы слишком охотно берете на себя заботы. - Это, вероятно, ваша дочь?

                                  Леонато

     По крайней мере ее мать не раз мне это говорила.

                                  Бенедикт

     А вы разве сомневались в этом, что спрашивали ее?

                                  Леонато

     Нет, синьор Бенедикт, потому что вы тогда были еще ребенком.

                                 Дон Педро

     Получайте,  Бенедикт.  Теперь  ясно,  чем  вы  стали,  когда  сделались
мужчиной.  -  Но, право, ее лицо ясно говорит, кто ее отец. (К Геро.) Будьте
счастливы, сударыня; вы походите лицом на достойнейшего человека.

                                  Бенедикт

     Хотя  синьор Леонато и отец ей, однако я уверен, что она за всю Мессину
не  согласилась  бы  иметь его голову на своих плечах, - как ни велико между
ними сходство.

                                  Беатриче

     Удивляюсь,  как это вам охота все время болтать, синьор Бенедикт, когда
на вас никто не обращает внимания.

                                  Бенедикт

     Как, милейшая Шпилька, вы еще живы?

                                  Беатриче

     Может  ли  Шпилька  умереть, когда у нее есть такой удобный предмет для
уколов, как синьор Бенедикт? Сама Любезность должна превратиться в Шпильку в
вашем присутствии.

                                  Бенедикт

     Тогда  Любезность  станет оборотнем. Но одно верно: в меня влюблены все
дамы,  за исключением вас одной. А я, хоть и от всего сердца хотел бы, чтобы
мое сердце не было таким жестоким, ни одной из них не люблю.

                                  Беатриче

     Какое  счастье  для  женщин! Иначе им пришлось бы терпеть убийственного
поклонника.  Благодарю  бога и мою холодную кровь за то, что в этом я похожа
на  вас:  для  меня  приятнее слушать, как моя собака лает на ворон, чем как
мужчина клянется мне в любви.

                                  Бенедикт

     Да  укрепит  небо  вашу милость в подобных чувствах! Это избавит немало
синьоров от царапин на физиономии.

                                  Беатриче

     Если физиономия вроде вашей, так от царапин хуже не станет.

                                  Бенедикт

     Ну, вам бы только попугаев обучать.

                                  Беатриче

     Птица моей выучки будет лучше, чем животное, похожее на вас.

                                  Бенедикт

     Хотел  бы  я,  чтобы  моя  лошадь равнялась быстротой и неутомимостью с
вашим язычком. Впрочем, продолжайте с богом; я кончил.

                                  Беатриче

     Вы всегда кончаете лошадиной остротой. Я это давно знаю.

                                 Дон Педро

     Отлично,  Леонато. - Синьор Клавдио и синьор Бенедикт, мой дорогой друг
Леонато  приглашает  нас всех к себе. Я ему сказал, что мы пробудем здесь по
меньшей  мере  месяц,  но  он выражает сердечное желание, чтобы какая-нибудь
случайность  задержала  нас  еще  дольше.  И  я готов поклясться, что это не
притворство, а чистая правда.

                                  Леонато

     Если  вы  в этом поклянетесь, ваше высочество, то не рискуете оказаться
клятвопреступником.  (Дону  Хуану.) Позвольте мне приветствовать и вас, ваша
светлость. Раз вы примирились с вашим братом, я весь к вашим услугам.

                                  Дон Хуан

     Благодарю. Я не люблю лишних слов, но... Благодарю.

                                  Леонато

     Не угодно ли вашему высочеству пройти вперед?

                                 Дон Педро

     Вашу руку, Леонато: войдемте вместе.

                  Все, кроме Бенедикта и Клавдио, уходят.

                                  Клавдио

     Бенедикт, заметил ты дочь синьора Леонато?

                                  Бенедикт

     Заметить не заметил, но видел ее.

                                  Клавдио

     Какая скромная молодая девушка!

                                  Бенедикт

     Как  вы  спрашиваете  меня:  как  честный человек - только затем, чтобы
узнать  мое  искреннее  мнение,  или  хотите, чтобы я ответил вам, по своему
обыкновению, как признанный враг женского пола?

                                  Клавдио

     Нет. Прошу тебя, отвечай просто и прямо.

                                  Бенедикт

     Что  ж,  по-моему,  для большой похвалы она слишком мала; для высокой -
слишком  низка  ростом;  для  ясной - слишком смугла. Одно могу сказать в ее
пользу:  будь  она иной, она была бы нехороша; а такая, как есть, она мне не
нравится.

                                  Клавдио

     Ты  думаешь,  что  я  шучу? Нет, я прошу тебя сказать искренне, как она
тебе нравится.

                                  Бенедикт

     Да что ты, купить ее, что ли, хочешь, что так о ней расспрашиваешь?

                                  Клавдио

     Разве может кто-нибудь в мире купить такую драгоценность?

                                  Бенедикт

     О  да,  и даже найти футляр, чтобы уложить ее. Но что это ты - серьезно
говоришь  или  так,  играешь  в остроумие, вроде болтунов, утверждающих, что
Купидон  -  хороший охотник на зайцев, а Вулкан - отличный плотник? Скажи, в
каком ключе надо тебе подпевать, чтобы попасть в тон твоей песне?

                                  Клавдио

     На мой взгляд, это прелестнейшая девушка, какую я когда-либо видел.

                                  Бенедикт

     Я  могу  еще обходиться без очков, однако ничего такого не вижу. Вот ее
сестра - не вселись в нее бес - была бы лучше ее настолько, насколько первые
дни  мая лучше конца декабря. Но, я надеюсь, тебе не захотелось обратиться в
женатого человека? Или захотелось?

                                  Клавдио

     Я  не  поверил  бы самому себе, если бы поклялся в противном, согласись
только Геро стать моей женой

                                  Бенедикт

     Вот  до  чего  дело  дошло!  Да  неужели  же во всем мире нет ни одного
человека,  который  бы  желал носить на голове шапку, не вызывая подозрений?
Неужели  так мне никогда и не видать шестидесятилетнего холостяка? Ну что ж,
валяй!  Раз  ты  непременно  хочешь  носить  ярмо,  подставляй шею и вздыхай
напролет  все воскресные дни. - Смотри, дон Педро идет сюда: должно быть, он
ищет нас.

                             Входит дон Педро.

                                 Дон Педро

     Какие это секреты задержали вас здесь, помешав последовать за Леонато?

                                  Бенедикт

     Я бы хотел, чтобы ваше высочество принудили меня открыть вам все.

                                 Дон Педро

     Повелеваю тебе именем твоей присяги на верность.

                                  Бенедикт

     Ты  слышишь, граф Клавдио? Я умею хранить тайны, как немой, - ты в этом
не должен сомневаться. Но именем моей присяги на верность - слышишь, присяги
на  верность!  -  он  влюблен!  "В  кого?" (Это спрашивает ваше высочество.)
Заметьте, до чего быстр его ответ: "В маленькую Геро, дочь Леонато".

                                  Клавдио

     Если это действительно так, ответ правильный.

                                  Бенедикт

     Как в старой сказке, ваше высочество: "Это не так, и не было так, и дай
боже, чтобы этого не было".

                                  Кславдио

     Если страсть моя внезапно не исчезнет, дай боже, чтобы так оно и было.

                                 Дон Педро

     Аминь, если вы любите ее; она вполне достойна любви.

                                  Клавдио

     Вы это говорите, чтобы меня поймать, ваше высочество?

                                 Дон Педро

     Клянусь честью, я искренне высказал свои мысли.

                                  Клавдио

     И я, клянусь истиной, высказал свои.

                                  Бенедикт

     А я клянусь и честью и истиной, что высказал свои.

                                  Клавдио

     Что я люблю ее - я это чувствую.

                                 Дон Педро

     Что она достойна любви - я это знаю.

                                  Бенедикт

     А  вот  я  так не чувствую, как ее можно любить, и не знаю, достойна ли
она  любви.  Таково мое мнение, и его из меня огнем не выжечь: готов за него
на костре умереть.

                                 Дон Педро

     Ты всегда был закоренелым еретиком в отношении прекрасного пола.

                                  Клавдио

     И он всегда выдерживал эту роль только благодаря силе воли.

                                  Бенедикт

     Я  очень  благодарен женщине - за то, что она меня родила, и за то, что
меня  выкормила,  тоже  нижайше  благодарю;  но  чтобы  у меня на лбу играла
роговая  музыка  или  чтобы привесить мне рожок на невидимый ремешок, - нет,
тут  уж  пусть  женщины  меня извинят. Я не желаю оскорбить своим недоверием
какую-нибудь одну из них и потому не верю ни одной. Окончательный вывод тот,
что меня не проведешь, и я до конца жизни останусь холостяком.

                                 Дон Педро

     Прежде, чем умру, я еще увижу тебя побледневшим от любви.

                                  Бенедикт

     От злости, от болезни или от голода, ваше высочество, но уж никак не от
любви. Если я начну бледнеть от любви, вместо того чтобы краснеть от вина, -
позволяю  вам  выколоть  мне  глаза пером плохого стихоплета и повесить меня
вместо вывески над входом в публичный дом в качестве слепого Купидона.

                                 Дон Педро

     Ну,  если  ты  когда-нибудь отречешься от своих слов, ты будешь славной
мишенью для насмешек.

                                  Бенедикт

     Если  отрекусь, повесьте меня, как кошку, в кувшине и стреляйте в меня.
И кто в меня попадет, того можете хлопнуть по плечу и назвать Адамом Беллом.

                                  Клавдио

     Время покажет! Говорят ведь: "И дикий бык свыкается с ярмом!"

                                  Бенедикт

     Дикий  бык - может быть; но если благоразумный Бенедикт влезет в ярмо -
спилите  у  быка  рога  и нацепите мне их на голову, потом размалюйте меня и
подпишите  под  портретом огромными буквами, как пишут: "Здесь сдается внаем
хорошая лошадь", - "Здесь показывают женатого Бенедикта".

                                  Клавдио

     Если это случится, ты, пожалуй, станешь бодаться.

                                 Дон Педро

     Нет.  Если  только  Купидон не растратил в Венеции всех своих стрел, не
миновать тебе этого потрясения.

                                  Бенедикт

     Скорее землетрясение случится.

                                 Дон Педро

     Время покажет. А пока что, любезнейший синьор Бенедикт, отправляйтесь к
Леонато,  передайте ему мой привет и скажите, что я не премину прийти к нему
на ужин. Он затеял большие приготовления...

                                  Бенедикт

     Вот такое поручение особенно охотно исполню. "А засим вручаю вас..."

                                  Клавдио

     "...милости божией. Писано в моем доме, если бы он был у меня..."

                                 Дон Педро

     "...июля шестого дня. Ваш любящий друг Бенедикт".

                                  Бенедикт

     Нечего   смеяться,   нечего   смеяться.   Красноречие   ваше  заштопано
лохмотьями, да и те плохо держатся на нем. Вы бы посовестились пускать в ход
старые остроты. На этом я вас оставляю. (Уходит.)

                                  Клавдио
                     Я вас прошу помочь мне, государь.

                                 Дон Педро

                       Моя любовь помочь тебе готова.
                       Но как? Скажи - и выучит она
                       Урок труднейший, чтоб тебе помочь.

                                  Клавдио

                     Есть сын у Леонато, государь?

                                 Дон Педро

                     Наследница и дочь одна лишь - Геро.
                     Ее ты любишь?

                                  Клавдио

                                   О мой государь,
                     Когда мы шли в поход, что ныне кончен,
                     Я любовался ею как солдат,
                     Которому суровый долг мешает
                     Дать нежной склонности расцвесть в любовь.
                     Но я вернулся - бранные заботы
                     Меня покинули; на место их
                     Стеклись толпою сладкие желанья
                     И шепчут мне: прекрасна Геро,
                     Что до войны была уж мне мила.

                                 Дон Педро

                     Теперь всех слушателей, как влюбленный,
                     Потоком слов ты станешь донимать!
                     Ты любишь Геро - ну так и люби.
                     С ее отцом и с ней поговорю я:
                     Она твоею будет. Не затем ли
                     Ты стал плести искусный свой рассказ?

                                  Клавдио

                     Как нежно вы врачуете любовь,
                     По бледности поняв ее страданья
                     Чтоб вы ее внезапной не сочли,
                     Хотел помочь я делу длинной речью.

                                 Дон Педро

                     Зачем же шире речки строить мост?
                     Подарок лучший - то, в чем есть потребность.
                     Смотри, как это просто: ты влюблен,
                     А я тебе лекарство предоставлю.
                     Сегодня ночью будет маскарад.
                     Я за тебя могу сойти под маской,
                     Скажу прекрасной Геро, что я Клавдио,
                     От сердца к сердцу все открою ей,
                     И слух ее я силой в плен возьму
                     И пылким приступом влюбленной речи.
                     Затем с ее отцом я потолкую,
                     И в заключение - она твоя.
                     Давай скорее примемся за дело.

                                  Уходят.


СЦЕНА 2

                          Комната в доме Леонато.
                 Входят с разных сторон Леонато и Антонио.

                                  Леонато

     Ну  что,  братец?  Где же мой племянник, где твой сын? Позаботился он о
музыке?

                                  Антонио

     Хлопочет  изо  всех сил. Но послушай-ка, братец; я сейчас расскажу тебе
такие новости, что тебе и во сне не снились.

                                  Леонато

     А хорошие это новости?

                                  Антонио

     Смотря  по тому, как развернутся события; но на первый взгляд неплохие,
я  бы  сказал  даже  -  очень  хорошие. Принц и граф Клавдио прогуливались в
густой аллее у меня в саду, и один из моих слуг подслушал их разговор. Принц
признавался  Клавдио,  что он влюблен в мою племянницу, твою дочь, и намерен
открыться  ей нынче вечером, во время танцев; и если получит ее согласие, то
времени терять не станет, а сейчас же переговорит с тобой.

                                  Леонато

     А у него есть царь в голове? У того, кто это тебе говорил?

                                  Антонио

     Это малый смышленый; я пошлю за ним - расспроси его сам.

                                  Леонато

     Нет-нет.   Будем   считать   это   сном,   пока   все   не   сбудется в
действительности.  Но  дочь  мою  надо  предупредить  -  на случай, если это
окажется правдой. Ступай, расскажи ей это.

                               Входят слуги.

Вы,  голубчики, знаете, что вам надо делать. (К Антонио.) Эй, дружок, сделай
милость,  пойдем  со  мной.  Придется  тебе  проявить  всю свою сноровку. Уж
постарайся, голубчик, помоги мне в хлопотах.

                                  Уходят.


СЦЕНА 3

                                  Там же.
                         Входят дон Хуан и Конрад.

                                   Конрад

     Что это значит, ваша светлость? Почему вы так безмерно печальны?

                                  Дон Хуан

     Причина этому превыше всякой меры; оттого и у моей печали нет границ.

                                   Конрад

     Вам бы следовало послушаться доводов рассудка.

                                  Дон Хуан

     Ну, а если я их послушаюсь, какую пользу мне это принесет?

                                   Конрад

     Если  это  и  не  доставит  вам  быстрое облегчение, то по крайней мере
поможет терпеливо переносить неприятности.

                                  Дон Хуан

     Странно!  Ты  сам  говоришь, что родился под знаком Сатурна, а вместе с
тем  пытаешься  предложить  мне  нравственные  средства  против смертельного
недуга.  Я  не  умею  скрывать  свои  чувства: когда у меня есть причина для
печали,  я  должен  быть  печальным  и ни на чьи шутки не улыбаться; когда я
голоден,  я  должен  есть  и никого не дожидаться; когда меня ко сну клонит,
должен  спать,  не  заботясь ни о чьих делах; когда мне весело, смеяться - и
никогда не подделываться под чье бы то ни было настроение.

                                   Конрад

     Да,  но  вам  не  следует  выказывать  свой характер, пока вы не будете
вполне самостоятельны. Вы так недавно восставали против вашего брата; сейчас
он  вернул  вам  свою  милость,  но, чтобы вам утвердиться в ней, уж вы сами
должны позаботиться о хорошей погоде. Сумейте выбрать время для своей жатвы.

                                  Дон Хуан

     Я  бы  лучше  хотел  быть  чертополохом  у забора, чем розой в саду его
милости.   По  моей  натуре,  мне  приятнее  терпеть  общее  презрение,  чем
притворством  красть чью-нибудь любовь. Хоть и нельзя сказать, что я льстиво
добродетелен,  никто  не  станет  отрицать,  что  я откровенный негодяй. Мне
доверяют,  надев  намордник,  и дают свободу, опутав ноги. Вот я и решил: не
буду  петь  в  клетке! Снимите с меня намордник - я буду кусаться; дайте мне
свободу  -  я буду делать все, что хочу. Пока что дай мне быть самим собой и
не старайся изменить меня.

                                   Конрад

     Неужели   вы   не   можете   извлечь   какой-нибудь  пользы  из  вашего
недовольства?

                                  Дон Хуан

     Я  из  него  извлекаю всю пользу, какую могу, потому что это все, что у
меня есть! Кто это идет?

                              Входит Борачио.

Что нового, Борачио?

                                  Борачио

     Я  только что с великолепного ужина. Леонато по-царски принимает вашего
брата. Могу вам сообщить o предстоящей свадьбе.

                                  Дон Хуан

     Нельзя  ли  из этого устроить какую-нибудь каверзу? Какой дуралей хочет
обручиться с заботами?

                                  Борачио

     Представьте себе, правая рука вашего брата.

                                  Дон Хуан

     Кто? Очаровательный Клавдио?

                                  Борачио

     Он самый.

                                  Дон Хуан

     Прекраснейший кавалер. Но на ком же? На ком? Кто прельстил его?

                                  Борачио

     Представьте себе, Геро - дочь и наследница Леонато.

                                  Дон Хуан

     Быстро же он оперился! Но как ты это узнал?

                                  Борачио

     Мне  приказали  покурить  в  комнатах.  И  вот,  когда  я  зашел в одну
непроветренную  комнату,  вдруг  вижу идут мне навстречу принц и Клавдио под
ручку  и  о  чем-то  серьезно  разговаривают.  Я мигом юркнул за занавеску и
оттуда  все слышал - как они условились, что принц посватает Геро и, получив
ее согласие, вручит ее графу Клавдио.

                                  Дон Хуан

     Ого!  Пойдем-ка туда. Пожалуй, тут есть на чем сорвать мою досаду. Этот
юный  выскочка  -  причин!  моего  падения,  и, если я хоть как-нибудь сумею
насолить  ему  я  буду  очень  счастлив.  Верны  ли вы оба и беретесь ли мне
помочь?

                                   Конрад

     По гроб жизни, ваша светлость.

                                  Дон Хуан

     Пойдем  же  на  их  великолепный  ужин.  Их  веселье  еще увеличивается
сознанием,  что я побежден. О, если бы повар разделял мои чувства! Но пойдем
посмотрим, что тут можно сделать,

                                  Борачио

     Мы к услугам вашей светлости.

                                  Уходят.


АКТ II

СЦЕНА 1

                            Зал в доме Леонато.
             Входят Леонато, Антонио, Геро, Беатриче и другие.

                                  Леонато

     А графа Хуана не было за ужином?

                                  Антонио

     Я не видел его.

                                  Беатриче

     Какое  кислое выражение лица у этого господина! Стоит на него взглянуть
- и меня потом целый час изжога мучает.

                                    Геро

     Он очень меланхолического нрава.

                                  Беатриче

     Вот если бы взять среднее между ним и Бенедиктом, превосходный вышел бы
человек:  один  -  совсем  истукан,  ничего  не говорит; другой, как любимый
сынок, вечно болтает без умолку.

                                  Леонато

     Значит,  если бы половину языка синьора Бенедикта в уста графа Хуана, а
половину меланхолии графа Хуана на лицо синьора Бенедикта...

                                  Беатриче

     ...да   еще  вдобавок  стройные  ноги,  дядюшка,  и  побольше  денег, в
кошельке.  О,  такой мужчина покорил бы любую женщину в мире, если бы только
мог заслужить ее благосклонность!

                                  Леонато

     Право,  племянница,  ты  никогда  не найдешь себе мужа, если будешь так
остра на язык.

                                  Антонио

     Да, уж очень любит она бодаться.

                                  Беатриче

     Не страшно! Ведь говорят: "Бодливой корове бог рог не дает".

                                  Леонато

     Так ты думаешь, что и тебе бог рог не даст?

                                  Беатриче

     Конечно,   если   он   не   даст   мне   мужа,   о   каковой  милости я
коленопреклоненно  молю  его  денно  и нощно. О господи! Бородатый мужчина -
какой ужас! Да я лучше соглашусь спать на шерстяных простынях!

                                  Леонато

     Может попасться и безбородый.

                                  Беатриче

     А  что  мне  с  ним  делать?  Одеть  его  в  мое платье и сделать своей
горничной?  У  кого есть борода, тот уже не юноша; у кого ее нет, тот еще не
мужчина.  Если  он  уже  не  юноша,  он  для меня не годится; если он еще не
мужчина,  я  для  него  не гожусь. Лучше уж наймусь к вожаку медведей и буду
водить его обезьян в аду.

                                  Леонато

     Что же это, ты намерена отправиться в ад?

                                  Беатриче

     Нет,  только  до ворот, дядюшка! Там меня встретит дьявол - этот старый
рогоносец  -  и  скажет: "Ступай на небо, Беатриче, ступай на небо! Тут вам,
девицам,  нет  места!" Тогда я ему оставлю обезьян, а сама - к святому Петру
на  небеса.  Он  мне  укажет,  где  помещаются холостяки, и тут пойдет У нас
веселье день-деньской.

                                  Антонио
                                  (к Геро)

     А ты, племянница, надеюсь, будешь повиноваться отцу?

                                  Беатриче

     О,  конечно.  Кузина  сочтет  своим долгом присесть и сказать: "Как вам
будет угодно, батюшка!" - Но смотри, кузина, пусть это будет красивый малый,
а то лучше присядь в другой раз и скажи: "Как будет угодно мне, батюшка!"

                                  Леонато

     Хорошо-хорошо,  племянница. А я все-таки надеюсь в один прекрасный день
увидеть тебя замужем.

                                  Беатриче

     Нет,  пока  бог  не создаст мужчину из какой-нибудь другой материи, чем
земля!  Не  обидно  ли  для  женщины чтобы ею управлял комок земли? Отдавать
отчет  в своем поведении куску грубой глины! Нет, дядюшка, я этого не желаю.
Все  мужчины  мне  братья  по  Адаму,  а  выходить за родственников я считаю
грехом.

                                  Леонато

     Помни,  дочка,  что  я  тебе  сказал:  если  принц будет просить твоего
согласия, ты знаешь, что ему ответить.

                                  Беатриче

     Он  погрешит  против  музыки,  кузина, если посватается не в такт. Если
принц  будет  слишком  настойчив,  ты  скажи  ему,  что  во всякой вещи надо
соблюдать  меру,  протанцуй  ему  свой ответ. Потому что - поверь мне, Геро,
сватовство,  венчанье  и  раскаянье  -  это все равно что шотландская джига,
менуэт  и  синкпес.  Первое  протекает  горячо  и  бурно как джига, и так же
причудливо;  венчанье  - чинно и скромно, степенно и старомодно, как менуэт;
ну,  а  потом  приходит  раскаянье и начинает разбитыми ногами спотыкаться в
синкпесе все чаще и чаще, пока не свалится в могилу.

                                  Леонато

     Ты все видишь в дурном свете, племянница.

                                  Беатриче

     У меня хорошее зрение, дядюшка. Днем могу даже церковь разглядеть.

                                  Леонато

     Вот и маски, братец. Дадим им место.

                    Входят дон Педро, Клавдио, Бенедикт,
                  Бальтазар, дон Хуан, Борачио, Маргарита,
                         Урсула и другие, в масках.

                                 Дон Педро

     Не угодно ли вам пройтись с вашим поклонником, синьора?

                                    Геро

     Если  вы  будете  идти  медленно,  смотреть нежно ничего не говорить, я
готова пройтись с вами, - особенно чтоб уйти в сторону.

                                 Дон Педро

     Вместе со мной?

                                    Геро

     Может быть, и так, если мне вздумается.

                                 Дон Педро

     А в каком случае вам это вздумается?

                                    Геро

     Если  мне  понравится ваше лицо. А то вдруг, упаси боже, лютня окажется
такой же, как футляр!

                                 Дон Педро

     Моя маска - вроде крыши Филемоновой хижины: внутри нее - Юпитер.

                                    Геро

     Так отчего же на ней нет соломы?

                                 Маргарита

     Говорите тише, если хотите потолковать любви.

                                 Бальтазар
                           (уводит ее в сторону)

     Хотел бы я вам понравиться!

                                 Маргарита

     А  я бы этого не хотела - ради вас самих, потому что у меня очень много
недостатков.

                                 Бальтазар

     Ну, например, хоть один.

                                 Маргарита

     Я молюсь вслух.

                                 Бальтазар

     Тем  более  вы  мне  милы:  кто будет вас слушать, может приговаривать:
"аминь".

                                 Маргарита

     Пошли мне боже хорошего танцора!

                                 Бальтазар

     Аминь.

                                 Маргарита

     И  убери  его  с  глаз  моих,  как  только  танец  кончится! Ну что же,
пономарь?

                                 Бальтазар

     Ни слова больше: пономарь получил ответ.

                                   Урсула

     Я вас узнала: вы синьор Антонио.

                                  Антонио

     Даю слово, нет.

                                   Урсула

     Я вас узнала по тому, как у вас голова трясется.

                                  Антонио

     Сказать по правде, я его передразниваю.

                                   Урсула

     Нет,  так ловко это проделывать умеет только сам синьор Антонио. И рука
у  вас  сухая  и  с  той и с другой стороны, точь-в-точь как у него. Узнала,
узнала!

                                  Антонио

     Даю слово, нет.

                                   Урсула

     Полно,  полно!  Вы  думаете,  я  не  узнаю вас по вашему замечательному
остроумию?  Разве талант можно скрыть? Будет, не спорьте: вы - Антонио, вы -
Антонио. Достоинства всегда обнаруживаются - и дело с концом!

                                  Беатриче

     Вы так и не скажете мне, кто это вам говорил?

                                  Бенедикт

     Простите, нет.

                                  Беатриче

     И не скажете мне: кто вы?

                                  Бенедикт

     Пока - нет.

                                  Беатриче

     Что  я  капризница и что все мое остроумие заимствовано из "Ста веселых
рассказов" - это, наверно, сказал синьор Бенедикт.

                                  Бенедикт

     А кто он такой?

                                  Беатриче

     Я уверена, что вы его отлично знаете.

                                  Бенедикт

     Уверяю вас, нет.

                                  Беатриче

     Он ни разу не заставлял вас смеяться?

                                  Бенедикт

     Да кто же он такой, скажите, пожалуйста!

                                  Беатриче

     Принцев  шут,  совсем плоский шут. Единственный его талант - выдумывать
самые  невероятные  сплетни.  Нравится  он одним только распутникам, да и те
ценят  в  нем  не  остроумие,  а подлость. Он одновременно забавляет людей и
возмущает  их, так что они и смеются и колотят его. Я уверена, он где-нибудь
здесь крейсирует. Хотела бы я, чтобы он причалил ко мне.

                                  Бенедикт

     Когда я познакомлюсь с этим господином, я передам ему ваш отзыв о нем.

                                  Беатриче

     Сделайте   милость!  Он  только  разразится  ва  мой  счет  двумя-тремя
сравнениями;  а если этого никто не заметит и не рассмеется, он погрузится в
меланхолию  -  и тогда за ужином уцелеет какое-нибудь крылышко от куропатки,
потому что в этот вечер шут не будет ужинать.

                                  Музыка.

Нам нужно следовать за первой парой.

                                  Бенедикт

     Во всем хорошем, надеюсь?

                                  Беатриче

     Ну, если она поведет нас к дурному, я ее покину при первом же туре.

                                   Танцы.
             Все, кроме дона Хуана, Борачио и Клавдио, уходят.

                                  Дон Хуан

     Положительно,  мой  брат влюблен в Геро. Он увел ее отца, чтобы просить
ее руки. Дамы последовали за ней, и осталась только одна маска.

                                  Борачио

     Это Клавдио, я его узнаю по осанке.

                                  Дон Хуан

     Вы не сеньор Бенедикт?

                                  Клавдио

     Вы угадали; он самый,

                                  Дон Хуан

     Синьор,  вы  очень близки с моим братом. Он влюбился в Геро. Прошу вас,
постарайтесь  как-нибудь отвлечь его от нее. Она неровня ему по рождению: вы
сыграете благороднейшую роль в этом деле.

                                  Клавдио

     Откуда вы знаете, что он ее любит?

                                  Дон Хуан

     Я слышал, как он клялся ей в любви.

                                  Борачио

     Я тоже. Он клялся, что готов на ней жениться сегодня же вечером.

                                  Дон Хуан

     Однако пойдем ужинать.

                         Дон Хуан и Борачио уходят.

                                  Клавдио

                      Вот так я отвечал за Бенедикта;
                      Но Клавдио дурную весть услышал.
                      Так, значит, принц хлопочет за себя!
                      Во всех делах бывает дружба верной,
                      За исключением любовных дел.
                      Любя, надейся лишь на свой язык
                      И доверяй любовь своим лишь взглядам.
                      Посредникам не верь: растает верность
                      В крови от чар колдуньи-красоты.
                      Случается все это ежечасно,
                      А я о том забыл. - Прощай же, Геро!

                              Входит Бенедикт.

                                  Бенедикт

     Граф Клавдио?

                                  Клавдио

     Он самый.

                                  Бенедикт

     Ну что ж, идем?

                                  Клавдио

     Куда?

                                  Бенедикт

     Очевидно,  до  ближайшей  ивы,  по вашем же делу, граф. Как вы намерены
носить  свою гирлянду? И шее, как цепь богатого ростовщика? Или через плечо,
как  перевязь  лейтенанта?  Так  или  иначе, а вам ее надеть придется, принц
подцепил вашу Геро.

                                  Клавдио

     На здоровье.

                                  Бенедикт

     Гм! Так говорят честные торговцы скотом, продав быка. Но скажите-ка, вы
ожидали, что принц так удружит вам?

                                  Клавдио

     Прошу вас, оставьте меня.

                                  Бенедикт

     Ого! Это вроде как слепой дерется: мальчишка стянул мясо, а вы колотите
по столбу.

                                  Клавдио

     Если вы не удалитесь, так я уйду. (Уходит.)

                                  Бенедикт

     Увы,  бедная подстреленная птичка! Теперь пойдет и спрячется в камышах.
Но  как  странно:  синьора  Беатриче и знает меня и не знает! Принцев шут. А
может  быть,  я получил это прозвище потому, что всегда весел? Ну нет, тут я
сам  к  себе  несправедлив; репутация моя не такова. Это только злой и едкий
язык Беатриче выдает ее мысли за общее мнение. Ну хорошо же, я сумею за себя
отомстить.

                             Входит дон Педро.

                                 Дон Педро

     Послушайте, синьор, где граф? Вы его видели?

                                  Бенедикт

     По  правде  говоря,  ваша светлость, я сыграл роль госпожи Молвы. Я его
нашел  здесь - он был грустен, как заброшенная сторожка в лесу. Я сказал ему
-  и  думаю,  что  сказал  правду,  -  что  вашей светлости удалось добиться
благосклонности  молодой  особы,  и  вызвался  проводить его до ближней ивы,
чтобы  сплести  ему  гирлянду  в  знак траура, как покинутому любовнику, или
связать пук розог, потому что его стоит высечь.

                                 Дон Педро

     Высечь? Но в чем же он провинился?

                                  Бенедикт

     Сглупил,  как  школьник:  на радостях, что нашел птичье гнездо, показал
его товарищу - а тот его и украл.

                                 Дон Педро

     Доверчивость ты ставишь ему в вину? Виноват тот, кто украл.

                                  Бенедикт

     А  все-таки  не  мешает  и  пучок  розог  связать,  и гирлянду сплести:
гирлянда  ему  самому пригодится, а розги он мог бы предоставить вам, потому
что, как я понимаю, вы-то его гнездо и украли.

                                 Дон Педро

     Я только научу пташек петь, а потом верну владельцу.

                                  Бенедикт

     Если они запоют в лад с вашими словами, то вы честный человек.

                                 Дон Педро

     Беатриче очень сердита на вас: кавалер, с которым она танцевала, сказал
ей, что вы плохо о ней отзывались.

                                  Бенедикт

     О,  да  она сама обошлась со мной так, что бревно не выдержало бы! Дуб,
будь  на нем хоть один зеленый листочек, и тот не смолчал бы: сама моя маска
начала,  кажется, оживать и браниться с ней. Не догадавшись, что это я сам с
ней,  она  заявила  мне,  что  я  "принцев  шут",  что  я  несноснее осенней
распутицы,  и  пошло,  и  пошло:  насмешка  за  насмешкой  сыпались  с такой
неимоверной  быстротой,  что  я  себя  чувствовал мишенью в которую стреляет
целая армия. Ее слова - кинжалы; каждое из них наносит рану. Будь ее дыханье
так  же ядовито, как ее речи, около нее не осталось бы ничего живого: она бы
отравила все и всех, вплоть до Полярной звезды. Я бы не женился на ней, даже
если  бы в приданое за ней дали все, чем владел Адам до грехопадения. Она бы
самого  Геркулеса засадила за вертел, а палицу заставила бы его расщепить на
растопку.  Бросим о ней говорить. Вы должны будете согласиться, что это сама
адская  богиня  Ата  в  модном наряде. Молю бога, чтобы какой-нибудь чародей
заговорил  нас  от нее. Поистине, пока она на земле, в аду живется спокойно,
как  в  святом  убежище, и люди нарочно грешат, чтобы попасть туда. Где она,
там смуты, ссоры и беспокойство.

        Входят Клавдио, Геро и Леонато, с другой стороны - Беатриче.

                                 Дон Педро

     А вот и она.

                                  Бенедикт

     Не  угодно ли вашему высочеству дать мне какое-нибудь поручение на край
света?  Я  готов  за малейшим пустяком отправиться к антиподам, что бы вы ни
придумали;  хотите,  принесу вам зубочистку с самой отдаленной окраины Азии,
сбегаю за меркой с ноги пресвитера Иоанна, добуду волосок из бороды Великого
Могола,   отправлюсь   послом   к  пигмеям?  Все  будет  мне  приятнее,  чем
перекинуться  тремя словами с этой гарпией. Есть у вас для меня какое-нибудь
дело?

                                 Дон Педро

     Единственно,  чего  я  хочу  от  вас, - это наслаждаться вашим приятным
обществом.

                                  Бенедикт

     О  боже  мой,  нет  -  это  кушанье  мне не по вкусу: я терпеть не могу
трещоток. (Уходит.)

                                 Дон Педро

     Да-да, синьора Беатриче, вы потеряли сердце сеньора Бенедикта.

                                  Беатриче

     Это  правда, ваше высочество: он мне его на время давал взаймы, а я ему
за это платила проценты - и он получил обратно двойное сердце. Он его у меня
когда-то  выиграл  мечеными  костями, так что ваше высочество правы, говоря,
что оно для меня потеряно.

                                 Дон Педро

     Вы его положили на обе лопатки, синьора, на обе лопатки.

                                  Беатриче

     Только  бы  не  он меня, - чтобы мне не народить дураков. Я привела вам
графа Клавдио, за которым вы меня посылали.

                                 Дон Педро

     Что это, граф? Отчего вы так печальны?

                                  Клавдио

     Я не печален.

                                 Дон Педро

     Так что же, больны?

                                  Клавдио

     И не болен, ваше высочество.

                                  Беатриче

     Граф   ни   печален,   ни   весел,  ни  болен,  ни  здоров.  Он  просто
благопристоен,  благопристоен,  как  апельсин,  и  такого же желтого цвета -
цвета ревности.

                                 Дон Педро

     Я  нахожу,  синьора,  что  ваше описание весьма правильно. Но клянусь -
если  это так, то воображение обмануло его. - Знай, Клавдио, я посватался от
твоего имени, и прекрасная Геро согласна. Я переговорил с ее отцом - он тоже
согласен. Назначай день свадьбы, и дай тебе бог счастья.

                                  Леонато

     Граф,  возьмите  мою  дочь  и  с  ней все мое состояние. Его высочество
устроил этот брак, и да скажет милость небесная: "аминь".

                                  Беатриче

     Говорите, граф: сейчас ваша реплика.

                                  Клавдио

     Молчание  -  лучший  глашатай  радости.  Если бы я мог высказать, как я
счастлив,  я  не  был  бы  счастлив. - Геро, вы - моя, как и я - ваш; я себя
отдаю  за вас и в восторге от этой мены. Беатриче. Теперь говори ты, кузина,
а  если  не  можешь,  то  закрой  ему  рот  поцелуем, - пусть и он больше не
говорит.

                                 Дон Педро

     Поистине, синьора, у вас веселое сердце.

                                  Беатриче

     Да,  ваше высочество, я ему очень благодарна, моему бедному глупенькому
сердцу,  что  оно  все  принимает  с лучшей стороны. Кузина говорит графу на
ушко, что он завоевал ее сердце.

                                  Клавдио

     Совершенно верно, кузина.

                                  Беатриче

     Вот  мы  с  вами  и  породнились! Так-то вот все на свете устраиваются,
кроме  только  одной  меня,  бедной  чернушки. Остается мне сесть в уголок и
кричать: "Дайте мне мужа!"

                                 Дон Педро

     Синьора Беатриче, я вам доставлю мужа.

                                  Беатриче

     Лучше  бы  мне  его  доставил  ваш  батюшка. Нет ли у вашего высочества
брата,  похожего на вас? Ваш батюшка наготовил превосходных мужей, - лишь бы
девушки им нашлись под пару.

                                 Дон Педро

     Хотите пойти за меня?

                                  Беатриче

     Нет,  ваше  высочество, разве только у меня будет еще муж для будничных
дней.  Ваше  высочество слишком драгоценны, чтобы носить вас каждый день. Но
простите  меня, ваше высочество; такая уж я уродилась: болтаю одни пустяки и
ничего серьезного.

                                 Дон Педро

     Я  не  простил  бы вам только молчания: веселость очень вам к лицу. Без
сомненья, вы родились в веселый час!

                                  Беатриче

     Нет, конечно: моя матушка ужасно кричала. Но в это время в небе плясала
звезда, под ней-то я и родилась. - Кузина и кузен, дай вам бог счастья!

                                  Леонато

     Племянница, ты позаботишься, о чем я тебя просил?

                                  Беатриче

     Извините, дядя. - Прошу прощения, ваше высочество. (Уходит.)

                                 Дон Педро

     Клянусь честью, превеселая девушка!

                                  Леонато

     Да,  ваше  высочество, элемента меланхолии в ней очень мало. Она бывает
серьезна,  только  когда спит. Да и то не всегда: моя дочь рассказывает, что
Беатриче  нередко видит во сне какие-нибудь проказы, и тогда она просыпается
со смехом.

                                 Дон Педро

     Она и слышать не хочет о замужестве?

                                  Леонато

     Никоим образом: насмешками всех женихов отваживает.

                                 Дон Педро

     Вот была бы превосходная жена для Бенедикта.

                                  Леонато

     О  господи!  Ваше  высочество, да они в неделю заговорили бы друг друга
насмерть,

                                 Дон Педро

     Граф Клавдио, когда же свадьба?

                                  Клавдио

     Завтра,  ваше  высочество.  Время  тащится  на костылях, пока любовь не
исполнит всех своих обрядов.

                                  Леонато

     Нет,  мой дорогой сын, не раньше понедельника, ровно через неделю. И то
это слишком мало времени, что-бы все устроить, как мне хочется.

                                 Дон Педро

     Я  вижу,  ты  покачиваешь головой, услышав о такой отсрочке. Но ручаюсь
тебе,  Клавдио,  что  время  у  нас пролетит незаметно. Пока что я попытаюсь
совершить  один  из  подвигов  Геркулеса  -  возбудить безумную любовь между
синьором  Бенедиктом  и  синьорой Беатриче. Мне ужасно хочется устроить этот
брак, и я не сомневаюсь в успехе предприятия, если только вы все трое будете
мне помогать и действовать по моим указаниям.

                                  Леонато

     Ваше  высочество,  я  весь  к вашим услугам, если даже мне придется для
этого не спать десять ночей подряд.

                                  Клавдио

     Я также, ваше высочество.

                                 Дон Педро

     И вы тоже, красавица Геро?

                                    Геро

     Я  готова  исполнить  любое  скромное  поручение,  чтобы  помочь кузине
получить хорошего мужа.

                                 Дон Педро

     А  Бенедикт  -  не  самый  безнадежный из всех, кого я знаю. Смело могу
сказать  в  похвалу  ему; он благородного происхождения, испытанной смелости
и  неоспоримой!  честности.  Я  научу вас, как подействовать на вашу кузину,
чтобы  она  влюбилась  в  Бенедикта,  а  сам  с  вашей  помощью  так настрою
Бенедикта, что при всем своем остром уме и привередливом вкусе он влюбится в
Беатриче.  Если  мы  этого  добьемся, не зовите больше Купидона стрелком: он
уступит  нам свою славу, и мы станем единственными божествами любви. Идемте,
со мной, вам расскажу мой план!

                                  Уходят.


СЦЕНА 2

                       Другая комната в доме Леонато.
                         Входят дон Хуан и Борачио.

                                  Дон Хуан

     Значит, это правда: граф Клавдио женится на дочери Леонато?

                                  Борачио

     Да, ваша светлость; но я могу этому помешать.

                                  Дон Хуан

     Каждая помеха, каждая преграда, каждое препятствие будет лекарством для
меня.  Я  болен  ненавистью  к  нему,  и все, что противоречит его желаниям,
совпадает с моими. Как ты можешь помешать этой свадьбе?

                                  Борачио

     Нечестным  путем,  ваша светлость, но так искусно, что нечестности этой
никто не заметит.

                                  Дон Хуан

     Расскажи в двух словах: как?

                                  Борачио

     Кажется,  я  говорил  вашей  светлости  - уже с год тому назад, - что я
пользуюсь милостями Маргариты, камеристки Геро?

                                  Дон Хуан

     Припоминаю.

                                  Борачио

     Я  могу  в неурочный час ночи попросить ее выглянуть из окна спальни ее
госпожи.

                                  Дон Хуан

     Что же тут такого, что могло бы расстроить свадьбу?

                                  Борачио

     От  вас  зависит  приготовить  настоящий  яд. Ступайте к принцу, вашему
брату,  и  без  обиняков скажите ему, что он позорит свою честь, способствуя
браку  славного  Клавдио, к которому вы преисполнены величайшего уважения, с
такой грязной распутницей, как Геро.

                                  Дон Хуан

     Какие же доказательства я представлю?

                                  Борачио

     Вполне  достаточные  для  того,  чтобы обмануть принца, вывести из себя
Клавдио, погубить Геро и убить Леонато. Вам этого мало?

                                  Дон Хуан

     Чтобы только досадить им, я на все готов.

                                  Борачио

     Ступайте  же.  Улучите минутку, чтобы договорить с доном Педро и графом
Клавдио  наедине.  Скажите  им, что вы знаете о любовной связи Геро со мной.
Притворитесь,  что  вами  руководит  дружеское  расположение  к  ним, что вы
открываете  все  это,  дорожа  честью  вашего  брата, который устраивает эту
свадьбу,   и  репутацией  его  друга,  которого  хотят  обмануть  поддельной
девственностью.  Они едва ли без доказательств поверят этому. Представьте им
улики  самые убедительные: они увидят меня под окном спальни Геро и услышат,
как я буду называть Маргариту "Геро", а Маргарита меня - "Борачио". Покажите
им  это  как  раз  в ночь накануне свадьбы. Я подстрою тем временем так, что
Геро  не  будет  в  ком-  нате,  и  неверность  ее  будет  представлена  так
правдоподобно,  что  ревность  станет  уверенностью,  и  все приготовления к
свадьбе рухнут.

                                  Дон Хуан

     К  какому  бы  роковому  исходу  это дело ни привело, я берусь за него!
Устрой это половчее, и награда тебе будет - тысяча дукатов.

                                  Борачио

     Будьте  только  настойчивы  в обвинениях, а уж моя хитрость не посрамит
себя.

                                  Дон Хуан

     Пойду узнаю, на какой день назначена свадьба.

                                  Уходят.


СЦЕНА 3

                                Сад Леонато.
                              Входит Бенедикт.

                                  Бенедикт

     Мальчик!

                              Входит мальчик.

                                  Мальчик

     Синьор?

                                  Бенедикт

     В моей комнате на окне лежит книга: принеси мне ее сюда, в сад.

                                  Мальчик

     Слушаю, синьор. Я здесь.

                                  Бенедикт

     Знаю,  что  здесь. Но я хотел бы, чтоб ты исчез, а потом появился здесь
снова.

                              Мальчик уходит.

Удивляюсь  я:  как  это  человек, видя, какими глупцами становятся другие от
любви,  издевается  над  этим  пустым  безумием  -  и  вдруг  сам становится
предметом  насмешек,  влюбившись.  Таков Клавдио. Помню я время, когда он не
признавал  другой  музыки,  кроме  труб  и  барабанов, - а теперь он охотнее
слушает  тамбурин  и флейту. Помню, как он готов, бывало, десять миль пешком
отмахать,  чтобы  взглянуть  на  хорошие  доспехи, - а сейчас может не спать
десять  ночей  подряд,  обдумывая  фасон  нового колета. Говорил он, бывало,
просто  и  дельно,  как  честный  человек  и  солдат; а теперь превратился в
какого-то  краснобая:  его  речи  -  это  фантастическая  трапеза  с  самыми
невиданными  блюдами.  Неужели  и я могу так измениться, пока еще смотрят на
мир  мои  глаза?  Не  знаю. Не думаю. Клятвы не дам, что любовь не превратит
меня  в  устрицу.  Но  в  одном  клянусь смело: пока я еще не стал устрицей,
подобным  глупцом  любовь  меня  не  сделает. Одна женщина прекрасна, - но я
уцелел.  Другая  умна,  -  но я уцелел. Третья добродетельна, - но я уцелел.
Пока  я  не  встречу женщины, привлекательной во всех отношениях зараз, - ни
одна  не  привлечет меня. Она должна быть богата - это обязательное условие;
умна  -  или  мне  ее не надо; добродетельна - или я за нее не дам ни гроша;
красива  - иначе я и не взгляну на нее; кротка - иначе пусть и близко ко мне
не  подходит;  знатна  -  иначе  ни за какие деньги ее не возьму; она должна
приятно разговаривать, быть хорошей музыкантшей, а волосы пусть будут такого
цвета,  как  богу  угодно. Вот и принц с мсье Купидоном! Спрячусь в беседке.
(Прячется.)

               Входят дон Педро, Клавдио и Леонато, за ними -
                          Бальтазар с музыкантами.

                                 Дон Педро

                     Ну что ж, хотите музыку послушать?

                                  Клавдио

                     Да, добрый принц. Как вечер тих! Он будто
                     Притих, чтобы гармонии внимать.

                                 Дон Педро

                     Ты видел, где укрылся Бенедикт?

                                  Клавдио

                     Отлично видел. Музыку прослушав,
                     Поймаем мы лисенка в западню.

                                 Дон Педро

                     Ну, Бальтазар, спой снова нам ту песню.

                                 Бальтазар

                     Не заставляйте, ваша светлость, вновь
                     Позорить музыку столь скверным пеньем.

                                 Дон Педро

                     Вернейшая порука мастерства -
                     Не признавать свое же совершенство.
                     Пой! Что ж, тебя молить мне, как невесту?

                                 Бальтазар

                     Когда на то пошло, я вам спою:
                     Ведь часто о любви невесту молят,
                     Невысоко ценя ее и все же
                     Клянясь в любви.

                                 Дон Педро

                                       Ну полно, начинай!
                     А хочешь дальше спорить - спорь, но только
                     По нотам.

                                 Бальтазар

                                Раньше сообщу вам ноту:
                     Нет в нотах у меня достойных нот.

                                 Дон Педро

                     Он говорит как будто бы по нотам.
                     Нет в нотах нот, - довольно же нотаций!

                                  Музыка.

                                  Бенедикт
                                (в сторону)

     Теперь  последует  божественная  песня! И душа его воспарит! Не странно
ли,  что  овечьи кишки способны так вытягивать из человека душу? Нет, что до
меня, так я бы за свои деньги лучше бы послушал роговую музыку.

                                 Бальтазар
                                   (поет)

                      К чему вздыхать, красотки, вам?
                      Мужчины - род неверный:
                      Он телом - здесь, душою - там,
                      Все ветрены безмерно.
                      К чему ж вздыхать?
                      Их надо гнать,
                      Жить в радости сердечной
                      И вздохи скорби превращать -
                      Гей-го! - в припев беспечный.
                      Не пойте ж нам, не пойте вы
                      Напевов злой кручины:
                      Спокон веков уж таковы
                      Коварные мужчины.
                      К чему ж вздыхать?
                      Их надо гнать,
                      Жить в радости сердечной
                      И вздохи скорби превращать -
                      Гей-го! - в припев беспечный.

                                 Дон Педро

     Честное слово, хорошая песня.

                                 Бальтазар

     Но плохой конец, ваше высочество.

                                 Дон Педро

     Нет-нет: ты поешь совсем недурно, на худой конец.

                                  Бенедикт
                                (в сторону)

     Если  бы  пес  так  выл, его бы повесили. Молю бога, чтобы его голос не
накликал  мне  беду.  По-моему,  лучше  ночного  ворона  слушать,  какое  бы
несчастье он ни сулил.

                                 Дон Педро

     Да,  конечно.  Послушай,  Бальтазар,  раздобудь  нам, пожалуйста, самых
лучших  музыкантов:  мы  хотим  завтра  ночью  устроить  серенаду под окнами
синьоры Геро.

                                 Бальтазар

     Постараюсь, ваше высочество.

                                 Дон Педро

     Так сделай это. Прощай

                       Бальтазар и музыканты уходят.

Послушайте,  Леонато,  что  это  вы  говорили сегодня? Будто ваша племянница
Беатриче влюбилась в Бенедикта?

                                  Клавдио

     Да-да!  (Тихо,  дону Педро.) Подкрадывайтесь, подкрадывайтесь: дичь уже
села. (Громко, к Леонато.) Вот уж не подумал бы никогда, что эта особа может
в  кого-нибудь  влюбиться.  Леонато. Я тоже. А всего удивительнее, что она с
ума  сходит  по  Бенедикту,  которого,  судя  по  ее  поведению,  она всегда
ненавидела.

                                  Бенедикт
                                (в сторону)

     Возможно ли? Так вот откуда ветер дует!

                                  Леонато

     По  чести,  ваше  высочество,  не  знаю, что об этом и подумать. Но она
безумно любит его: это превосходит всякое воображение.

                                 Дон Педро

     Может быть, она только притворяется?

                                  Клавдио

     Похоже на то.

                                  Леонато

     Бог мой! Притворяется! Да никогда притворная страсть так не походила на
истинную, как у нее!

                                 Дон Педро

     Но в чем же эта страсть выражается?

                                  Клавдио
                                   (тихо)

     Насаживайте приманку на крючок: рыба сейчас клюнет.

                                  Леонато

     В  чем  выражается?  Она  сидит  и...  да  вы  слышали,  как  моя  дочь
рассказывала.

                                  Клавдио

     Да, правда.

                                 Дон Педро

     Что?  Что?  Прошу  вас!  Вы  изумляете  меня: я всегда считал ее сердце
неуязвимым для стрел любви.

                                  Леонато

     Я тоже готов был поклясться в этом. Особенно по отношению к Бенедикту.

                                  Бенедикт
                                (в сторону)

     Я  бы  счел  это  за  надувательство,  если  бы  не  его  седая борода.
Плутовство не может скрываться под такой почтенной внешностью.

                                  Клавдио
                                   (тихо)

     Яд подействовал: подлейте еще.

                                 Дон Педро

     Что же, она открыла свои чувства Бенедикту?

                                  Леонато

     Нет. И клянется, что никогда этого не сделает: это-то ее и мучает.

                                  Клавдио

     Совершенно  верно.  Ваша  дочь  передавала, что она говорит: "Как же я,
которая всегда относилась к нему с таким пренебрежением, и вдруг напишу ему,
что люблю его?"

                                  Леонато

     И  говорила  это она, когда садилась за письмо к нему. Раз двадцать она
вставала  в  одной  рубашке  и  исписала целый лист с обеих сторон. Так дочь
рассказывала.

                                  Клавдио

     Кстати,  о  листе  бумаги:  я  вспомнил одну забавную мелочь, о которой
рассказывала ваша дочь.

                                  Леонато

     Да-да!  Когда  она  написала  письмо  и  стала  перечитывать,  то вдруг
заметила,  что если письмо сложить, то имена "Бенедикт" и "Беатриче" ложатся
вместе.

                                  Клавдио

     Вот-вот.

                                  Леонато

     Тогда  она  разорвала  письмо  в  мелкие  клочки и стала корить себя за
нескромность  - писать к тому, кто, как она знает, только посмеется над ней.
"Я сужу по себе, - говорит она, - ведь если бы он вздумал написать мне, я бы
подняла его на смех. Да-да, хоть и люблю его, а на смех бы подняла".

                                  Клавдио

     А  потом  падает  на колени, стонет, рыдает, бьет себя в грудь, рвет на
себе  волосы,  молится,  проклинает:  "О мой милый Бенедикт! Боже, пошли мне
сил!"

                                  Леонато

     Действительно, она все это проделывает, - так говорит моя дочь. Страсть
ею  так  владеет,  что  моя  дочь  боится - как бы она с отчаяния не сделала
что-нибудь над собой. Истинная правда!

                                 Дон Педро

     Надо,  чтобы  Бенедикт узнал об этом от кого-нибудь другого, раз уж она
сама не хочет открыться ему.

                                  Клавдио

     К чему? Он только бы высмеял это и измучил бедную девушку еще больше.

                                 Дон Педро

     Если  бы  он так поступил, так его повесить мало! Она прелестная, милая
девушка и, уж вне всяких сомнений, добродетельная.

                                  Клавдио

     И необычайно умна при этом.

                                 Дон Педро

     Умна во всем, если не считать того, что влюбилась в Бенедикта.

                                  Леонато

     Ах,  ваше  высочество, когда рассудок и страсть борются в таком хрупком
теле,  можно  поставить  десять против одного, что победит страсть. Мне жаль
ее, и я имею для этого достаточное основание, будучи ее дядей и опекуном.

                                 Дон Педро

     Хотел  бы  я,  чтобы  она  избрала  меня  предметом своего увлечения: я
отбросил бы все другие соображения и сделал бы ее своей дражайшей половиной.
Прошу вас, расскажите все это Бенедикту: посмотрим, что он скажет.

                                  Леонато

     Вы думаете, это будет хорошо?

                                  Клавдио

     Геро  уверена, что Беатриче умрет. Она сама говорит, что умрет, если он
ее  не  полюбит;  и тут же добавляет, что скорей умрет, чем признается ему в
любви;  и  еще  -  что  если  он посватается к ней, то она скорей умрет, чем
отступится от своей обычной насмешливости.

                                 Дон Педро

     Она  права.  Если она признается ему в своей любви, очень возможно, что
он станет над ней издеваться. Ведь вы знаете, какой он заносчивый человек.

                                  Клавдио

     Но красавец мужчина!

                                 Дон Педро

     Это правда, внешность у него счастливая.

                                  Клавдио

     Ей-богу, по-моему, он очень умен.

                                 Дон Педро

     Да, у него бывают проблески остроумия.

                                  Леонато

     Я считаю его очень храбрым человеком.

                                 Дон Педро

     Настоящий  Гектор, уверяю вас. А в делах чести необычайно мудр: он либо
старается  избежать  поединка,  либо уж если решается на него, так с истинно
христианским страхом.

                                  Леонато

     Если  в  нем есть страх божий, так он и должен соблюдать мир, а уж если
нарушать его, так со страхом и трепетом.

                                 Дон Педро

     Так  он  и  поступает:  он  человек богобоязненный, хоть этому и трудно
поверить,  судя  по  его  слишком  вольным  иногда  шуткам. Но мне жаль вашу
племянницу. Хотите, разыщем его и расскажем о ее любви?

                                  Клавдио

     Нет,  не  говорите  ему  ничего: может быть, ее сердце само справится с
этой страстью.

                                  Леонато

     Невозможно: скорее оно перестанет биться.

                                 Дон Педро

     Ну,  хорошо.  Мы  узнаем  о  дальнейшем от вашей дочери. А тем временем
пусть все это немного поостынет. Я очень люблю Бенедикта, но хотел бы, чтобы
он  взглянул  на  себя  беспристрастно и понял, насколько он недостоин такой
прекрасной жены.

                                  Леонато

     Не угодно ли пожаловать, ваше высочество? Обед готов.

                                  Клавдио
                                   (тихо)

     Если после этого он в нее не влюбится, я перестану верить чему бы то ни
было.

                                 Дон Педро
                                   (тихо)

     Теперь  надо  расставить  такие  же сети и для нее. Этим пусть займутся
ваша  дочь  и  ее  камеристка.  Вот-то  будет  потеха,  когда  каждый из них
вообразит, что другой его обожает, а на самом деле - ничего подобного. Хотел
бы  я  видеть  эту сцену: славная получится пантомима! Пошлем ее звать его к
обеду!

                    Дон Педро, Клавдио и Леонато уходят.

                                  Бенедикт
                            (выходит из беседки)

     Нет, это не может быть подстроено: разговор шел в самом серьезном тоне.
Они  узнали  всю  правду от Геро. По-видимому, они жалеют Беатриче. Кажется,
страсть  ее дошла до предела. Влюбилась в меня! За это надо вознаградить ее.
Слышал  я,  как  они  обо  мне судят: думают, что я зазнаюсь, если замечу ее
любовь;  по их словам, она скорей умрет, чем выдаст чем-нибудь свое чувство.
Я  никогда  не собирался жениться; но не надо казаться гордым. Счастлив тот,
кто,  услышав  о  своих недостатках, может исправиться. Они говорят, что она
красавица:  это  правда  - могу сам засвидетельствовать; и добродетельна - и
это  так:  ничего  не  могу  возразить;  и  умна,  если не считать того, что
влюбилась  в меня, - по чести, это не очень-то говорит в пользу ее ума, но и
не  доказывает  ее  глупости,  потому  что  я  готов в нее по уши влюбиться.
Конечно,  тут  не  обойдется  без  разных  сарказмов и затасканных острот по
поводу  того,  что  я  так  долго  издевался  над  браком. Но разве вкусы не
меняются?  В  юности  человек любит какое-нибудь кушанье, а в старости его в
рот  не  берет.  Неужели  колкости  и шуточки, эти бумажные стрелы, которыми
перебрасываются  умы,  должны  помешать  человеку идти своим путем? Нет, мир
должен  быть  населен! Когда я говорил, что умру холостяком, я думал, что не
доживу   до   свадьбы!  Вот  идет  Беатриче.  Клянусь  дневным  светом,  она
прехорошенькая девушка! Я замечаю в ней некоторые признаки влюбленности!

                              Входит Беатриче.

                                  Беатриче

     Меня, против моей воли, прислали просить вас идти обедать.

                                  Бенедикт

     Прекрасная Беатриче, благодарю вас за труд.

                                  Беатриче

     Мне  стоило  не  больше  труда  заслужить  вашу  благодарность, чем вам
поблагодарить меня. Если бы это было трудно, я бы не пришла.

                                  Бенедикт

     Значит, это поручение доставило вам удовольствие?

                                  Беатриче

     Так, на грошик. У вас нет аппетита, синьор? Тогда прощайте. (Уходит.)

                                  Бенедикт

     Эге!  "Меня,  против  моей воли, прислали просить вас идти обедать" - в
этом  заключается  двойной смысл. "Мне стоило не больше труда заслужить вашу
благодарность,  чем  вам  поблагодарить  меня!"  -  это  то же, что сказать:
"Всякий  труд  для вас мне так же легок, как вам - благодарность". Если я не
сжалюсь  над  ней,  я  буду  негодяем!  Будь  я  турок,  если не полюблю ее!
Постараюсь достать ее портрет. (Уходит.)


АКТ III

СЦЕНА 1

                                Сад Леонато.
                      Входят Геро, Маргарита и Урсула.

                                    Геро

                      Ступай скорее, Маргарита, в зал.
                      Там ты найдешь кузину Беатриче
                      Беседующей с Клавдио и принцем:
                      Шепни ей на ушко, что мы с Урсулой
                      В саду гуляем и о ней толкуем;
                      Скажи ей, что подслушала ты нас,
                      И предложи ей спрятаться в беседке,
                      Где жимолость так разрослась на солнце,
                      Что солнечным лучам закрыла вход:
                      Так фаворит, монархом вознесенный,
                      Порою гордо восстает на власть,
                      Что гордость эту в нем и породила.
                      Здесь спрячется она, чтоб нас подслушать.
                      Сыграй получше роль свою. Ступай.

                                 Маргарита

                      Ручаюсь вам, она придет, и скоро.
                                 (Уходит.)

                                    Геро

                      Как только Беатриче подойдет,
                      Давай, Урсула, лишь о Бенедикте,
                      Гуляя по аллее, говорить.
                      Лишь назову его - ты начинай
                      Хвалить его превыше всякой меры.
                      Я ж буду говорить, что Бенедикт
                      Любовью к Беатриче прямо болен.
                      Ведь Купидон отлично может ранить
                      Своей стрелой и через слух.

                   В глубине сцены показывается Беатриче.

                                                  Начнем!
                      Смотри: как пеночка, к земле приникнув,
                      Скользит она в траве, чтоб нас подслушать.

                                   Урсула

                      Удильщику всего приятней видеть,
                      Как рыбка золотыми плавниками
                      Вод рассекает серебро, чтоб жадно
                      Коварную приманку проглотить.
                      Так мы сейчас поймаем Беатриче,
                      Что в жимолости притаилась там.
                      Не бойтесь, диалога не испорчу.

                                    Геро

                      Пойдем поближе, чтоб не проронила
                      Она ни крошки из приманки сладкой.

                            Подходят к беседке.

                      Нет, право, слишком уж она спесива.
                      Душа ее пуглива и дика,
                      Как горный сокол!

                                   Урсула

                                        Но скажите, правда ль,
                      Что Бенедикт влюблен в нее так страстно?

                                    Геро

                      Так говорят и принц, и мой жених.

                                   Урсула

                      И поручили вам сказать ей это?

                                    Геро

                      Просили, да. Но я их убедила -
                      Пусть, если только любят Бенедикта,
                      Внушат ему, чтоб чувство поборол он
                      И никогда любви ей не открыл.

                                   Урсула

                      Но почему? Ужель он не достоин
                      Счастливого супружеского ложа,
                      Какое заслужила Беатриче?

                                    Геро

                      Клянусь Амуром, он всего достоин,
                      Чего мужчина может пожелать.
                      Но женщины с таким надменным сердцем
                      Природа до сих пор не создавала;
                      Глаза ее насмешкою блестят,
                      На все с презреньем глядя; ум свой ценит
                      Она так высоко, что все другое
                      Ни в грош не ставит. Где уж там любить!
                      Она любви не может и представить -
                      Так влюблена в себя.

                                   Урсула

                                            Да, это верно.
                      Уж лучше о любви его совсем
                      Не говорить ей, чтоб не засмеяла.

                                    Геро

                      Да, ты права. Как ни был бы мужчина
                      Умен, красив собою, молод, знатен, -
                      Навыворот она его представит.
                      Будь миловиден - "годен в сестры ей",
                      А смугл - так "кляксу сделала природа,
                      Шутя рисуя"; коль высок - так "пика
                      С тупой верхушкой"; мал - "плохой брелок";
                      Красноречив - "игрушка ветра, флюгер";
                      А молчалив - так "неподвижный пень":
                      Так вывернет любого наизнанку
                      И никогда не будет справедливой
                      К заслугам доблести и прямоты.

                                   Урсула

                      Разборчивость такая не похвальна.

                                    Геро

                      И быть такою странной, своенравной,
                      Как Беатриче, - вовсе не похвально.
                      Но кто посмеет это ей сказать?
                      Осмелься я - да ведь она меня
                      Насмешкой уничтожит, вгонит в гроб!
                      Пусть лучше, словно пламень приглушенный,
                      Наш Бенедикт зачахнет от любви:
                      Такая легче смерть, чем от насмешки.
                      Ужасно от щекотки умереть!

                                   Урсула

                      Но все ж сказать бы; что она ответит?

                                    Геро

                      Нет, лучше к Бенедикту я отправлюсь
                      И дам совет - преодолеть любовь,
                      Да что-нибудь дурное с доброй целью
                      Про Беатриче сочиню. Кто знает,
                      Как можно страсть убить одним лишь словом!

                                   Урсула

                      Ах, нет, не обижайте так сестру.
                      Она не может быть так безрассудна,
                      Чтоб, при живом ее уме, который
                      Так ценят в ней, отвергнуть жениха
                      Столь редкого, синьора Бенедикта.

                                    Геро

                      В Италии такого больше нет,
                      За исключеньем Клавдио, конечно.

                                   Урсула

                      Прошу вас не прогневаться, но я
                      Скажу вам так: синьора Бенедикта
                      По храбрости, уму и красоте
                      Во всей Италии считают первым.

                                    Геро

                      Да, слава превосходная о нем.

                                   Урсула

                      А славу заслужил он превосходством. -
                      Когда же ваша свадьба?

                                    Геро

                      Хотела бы, чтоб завтра. - Ну, пойдем;
                      Посмотрим платья; ты мне дашь совет -
                      В какое лучше завтра нарядиться.

                                   Урсула
                                   (тихо)

                      Попалась птичка, уж ручаюсь вам!

                                    Геро
                                   (тихо)

                      Коль так, в любви случайно все на свете:
                      Есть у Амура стрелы, есть и сети.

                           Геро и Урсула уходят.

                                  Беатриче
                            (выходит из беседки)

                      Ах, как пылают уши! За гордыню
                      Ужель меня все осуждают так?
                      Прощай, презренье! И прости отныне,
                      Девичья гордость! Это все пустяк.
                      Любовью за любовь вознагражу я,
                      И станет сердце дикое ручным.
                      Ты любишь, Бенедикт, - так предложу я
                      Любовь союзом увенчать святым.
                      Что ты достоин, все твердят согласно,
                      А мне и без свидетельств это ясно.
                                 (Уходит.)


СЦЕНА 2

                          Комната в доме Леонато.
               Входят вои Педро, Клавдио, Бенедикт и Леонато.

                                 Дон Педро

     Я  дождусь  только, когда вы отпразднуете свадьбу, а затем отправлюсь в
Арагон.

                                  Клавдио

     Я провожу вас туда, ваше высочество, если вы разрешите мне.

                                 Дон Педро

     Нет,  это слишком омрачило бы новый блеск вашего счастья. Это все равно
что показать ребенку новое платье и запретить его надевать. Я только позволю
себе  попросить  Бенедикта  быть  моим  спутником:  он  с  головы  до  пят -
воплощенное  веселье.  Два-три  раза  он перерезал тетиву у Купидона, и этот
маленький  мучитель  не  отваживается  больше стрелять в него. Сердце у него
крепкое,  как  колокол, и язык хорошо привешен, так что у него всегда что на
сердце, то и на языке.

                                  Бенедикт

     Господа, я уже не тот, что прежде.

                                  Леонато

     Вот и я то же говорю: по-моему, вы стали серьезнее.

                                  Клавдио

     Хочу надеяться, что он влюблен.

                                 Дон Педро

     Черт  побери этого гуляку! Да в нем нет ни капли настоящей крови, чтобы
почувствовать настоящую любовь. Если он загрустил, значит, у него нет денег.

                                  Бенедикт

     У меня зуб болит.

                                 Дон Педро

     Вырвать его!

                                  Бенедикт

     К черту его!

                                  Клавдио

     Сперва послать к черту, а потом вырвать.

                                 Дон Педро

     Как! Вздыхать от зубной боли?

                                  Леонато

     Из-за какого-нибудь флюса или нарыва?

                                  Бенедикт

     Другому легко советы давать, а вот сами бы попробовали.

                                  Клавдио

     А я все-таки говорю: он влюблен.

                                 Дон Педро

     В  нем  нет  ни  малейшего  признака любви, если не считать его любви к
странным переодеваниям: сегодня он одет голландцем, завтра - французом, а то
и  вместе  соединяет две страны: от талии книзу у него Германия - широчайшие
штаны,  а  от  талии  кверху  - Испания: не видно камзола. Если только он не
влюблен  в эти глупости, как мне кажется, то во всяком случае не поглупел от
влюбленности, как вам кажется.

                                  Клавдио

     Если  он не влюблен в какую-нибудь женщину, так ни одной старой примете
нельзя верить. Он каждое утро чистит свою шляпу - к чему бы это?

                                 Дон Педро

     Видел его кто-нибудь у цирюльника?

                                  Клавдио

     Нет,  но  цирюльника  у него видели, и то, что было украшением его щек,
пошло на набивку теннисных мячей.

                                  Леонато

     Правда, он выглядит гораздо моложе, сбрив бороду.

                                 Дон Педро

     Мало того: он натирается мускусом; заметили, как от него пахнет?

                                  Клавдио

     Яснее ясного: прелестный юноша влюблен.

                                 Дон Педро

     Но главное доказательство - это его меланхолия.

                                  Клавдио

     А бывало ли когда-нибудь, чтобы он так мыл свою физиономию?

                                 Дон Педро

     Да, или подкрашивался? Об этом уже поговаривают.

                                  Клавдио

     А вся его веселость переселилась в струну лютни и управляется струнными
ладами.

                                 Дон Педро

     Печальный случай. Это выдает его. Ясно, ясно: он влюблен.

                                  Клавдио

     А я знаю, кто в него влюблен.

                                 Дон Педро

     Хотел бы и я это знать. Ручаюсь, что кто-нибудь, кто не знает его.

                                  Клавдио

     Напротив,  она знает все его недостатки и тем не менее умирает от любви
к нему.

                                 Дон Педро

     Придется ее похоронить лицом кверху.

                                  Бенедикт

     Все   это  зубной  боли  не  заговорит!  -  Почтенный  синьор  Леонато,
пройдемтесь  немного:  у  меня  есть для вас десяток умных слов, которых эти
пустомели не должны слышать.

                         Бенедикт и Леонато уходят.

                                 Дон Педро

     Клянусь жизнью, он будет свататься к Беатриче.

                                  Клавдио

     Без сомнения, Геро и Маргарита уже разыграли свою комедию с Беатриче, и
теперь, когда эти два медведя встретятся, они уже не погрызутся.

                              Входит дон Хуан.

                                  Дон Хуан

     Мой повелитель и брат, храни вас бог.

                                 Дон Педро

     Добрый день, братец.

                                  Дон Хуан

     Если у вас есть минута досуга, я бы хотел поговорить с вами.

                                 Дон Педро

     Наедине?

                                  Дон Хуан

     Если  позволите. Впрочем, граф Клавдио может слушать, так как то, что я
имею сообщить, касается его.

                                 Дон Педро

     В чем дело?

                                  Дон Хуан
                                (к Клавдио)

     Ваша милость собирается венчаться завтра?

                                 Дон Педро

     Вы же знаете это.

                                  Дон Хуан

     Я не уверен в этом, если он узнает то, что известно мне.

                                  Клавдио

     Если есть какое-нибудь препятствие, прошу вас, откройте его.

                                  Дон Хуан

     Вы  вправе  думать,  что  я не люблю вас. Дайте срок - время покажет; и
будьте  лучшего  мнения  обо  мне  после  того, что я вам сейчас сообщу. Что
касается моего брата, он, видимо, очень расположен к вам и от чистого сердца
помог вам устроить этот брак. Поистине, это плохая услуга и напрасный труд.

                                 Дон Педро

     Что такое? В чем дело?

                                  Дон Хуан

     Я  затем  и пришел, чтобы все рассказать вам. Оставляя в стороне разные
подробности  -  ибо  уже  и без того мы слишком долго о ней толкуем, - скажу
просто: девушка нечестна.

                                  Клавдио

     Кто? Геро?

                                  Дон Хуан

     Вот именно, она: дочь Леонато, ваша Геро, чья угодно Геро!

                                  Клавдио

     Нечестна?

                                  Дон Хуан

     Это  слово  слишком  мягко,  чтобы  выразить ее безнравственность. Я бы
сказал:  она хуже чем нечестна. Придумайте худшее выражение, и я применю его
к  ней.  Не  удивляйтесь,  пока не получите доказательства. Пойдемте сегодня
ночью  со  мной.  Вы увидите, как лазают в окна ее спальни. даже накануне ее
свадьбы.  Если  и  тогда любовь ваша устоит, венчайтесь завтра; но для вашей
чести было бы лучше изменить ваши намерения.

                                  Клавдио

     Может ли это быть?

                                 Дон Педро

     Не хочу и думать об этом.

                                  Дон Хуан

     Если  вы  не  захотите  верить  своим  глазам,  отрицайте  очевидность.
Последуйте  за  мной  -  я  покажу  вам достаточно. А когда вы все увидите и
услышите - поступите соответственно.

                                  Клавдио

     Если  я увижу этой ночью что-нибудь такое, что помешает мне жениться на
ней, я завтра в той самой церкви, где хотел венчаться, при всех осрамлю ее.

                                 Дон Педро

     А я, который был твоим сватом, присоединюсь к тебе, чтобы опозорить ее.

                                  Дон Хуан

     Не  стану больше порочить ее, пока вы сами не увидите все. Потерпите до
полуночи - дальнейшее само за себя скажет.

                                 Дон Педро

     О, день нежданных несчастий!

                                  Клавдио

     О, ужасное злополучие!

                                  Дон Хуан

     "О, счастливо предотвращенный позор!" - скажете вы, увидав развязку.

                                  Уходят.


СЦЕНА 3

                                   Улица.
                      Входят Кизил, Булава и сторожа.

                                   Кизил

     Вы люди честные и верные?

                                   Булава

     Еще  бы!  А  то не стоили бы они того, чтобы претерпеть спасение души и
тела.

                                   Кизил

     Нет, мало было бы с них такого н_а_к_а_з_а_н_и_я, будь у них хоть капля
верноподданничества, - раз они выбраны в охрану самого принца.

                                   Булава

     Ладно, дай им теперь наказ, сосед Кизил.

                                   Кизил

     Во-первых, кто, по-вашему, всех н_е_п_р_и_г_о_д_н_е_е быть полицейским?

                               Первый сторож

     Хью  Овсянка  или  Франсис  Уголек,  потому что они оба читать и писать
умеют.

                                   Кизил

     Подойди поближе, сосед Уголек. Бог тебе послал добрую славу; потому что
красота - это дар судьбы, а грамотность - ну, это уж от природы.

                               Второй сторож

     И то и другое, господин пристав...

                                   Кизил

     Тебе  дано?  Я  так  и  знал, что ты это ответишь. Ну, так вот, за свою
красоту воздай богу благодарение, да не хвались ею; а что до грамотности, то
применяй  ее  там,  где  в  этой  чепухе  нет надобности. Ты, говорят, самый
непригодный  на  полицейскую  должность  -  так бери фонарь. Вот тебе наказ:
хватай всех праздношатающихся и останавливай всех именем принца.

                               Второй сторож

     А если кто не захочет остановиться?

                                   Кизил

     Не  обращай  на  него  внимания; пусть себе уходит. А затем созови всех
остальных сторожей, и возблагодарите господа, что избавились от мошенника.

                                   Булава

     Если он не остановился по твоему приказанию, значит, он не из подданных
принца.

                                   Кизил

     Правильно,  потому что страже можно вмешиваться только в дела принцевых
подданных.  Затем, вы не должны производить на улицах шума. Разговаривать да
болтать для ночных сторожей - дело самое д_о_з_в_о_л_и_т_е_л_ь_н_о_е и никак
не допустимое.

                               Второй сторож

     Зачем  разговаривать?  Мы  лучше  всхрапнем.  Мы  знаем,  что  сторожам
полагается.

                                   Кизил

     Да,  ты  рассуждаешь  как сторож бывалый и надежный. И я так думаю: кто
спит,  тот  не  грешит.  Смотри только, чтобы у вас алебарды не стащили. Ну,
затем  надо  вам  в  пивные  заходить,  и кого там найдете пьяных - гнать их
домой спать.

                               Второй сторож

     А если кто не захочет домой?

                                   Кизил

     Так  оставьте  его в покое, пока не протрезвится. И если он и на это не
согласится, скажите, что он не тот, за кого вы его приняли.

                               Второй сторож

     Слушаю, господин пристав.

                                   Кизил

     Если  встретите  вора,  то в силу вашего звания можете его заподозрить,
что  он  человек непорядочный. А чем меньше с такими людьми связываться, тем
лучше для вашего достоинства.

                               Второй сторож

     А если мы наверняка знаем, что он вор, надо нам его хватать?

                                   Кизил

     По  правде  сказать, в силу вашего звания можете его схватить. Но я так
полагаю:  тронь  деготь  -  замараешься. Самый для вас спокойный выход: если
захватите  вора  - дайте ему возможность самому показать, что он за птица, и
улизнуть из вашей компании.

                                   Булава

     Тебя, братец, недаром зовут милосердным человеком, соседушка.

                                   Кизил

     Верно,  я по своей воле и собаки бы не повесил, а тем более человека, в
котором есть хоть капля честности.

                                   Булава

     Если  услышите  ночью,  что где-нибудь младенец плачет, позовите мамку,
чтобы успокоила его.

                               Второй сторож

     А если мамка спит и не слышит?

                                   Кизил

     Тогда  проходите с миром; пусть уж ребенок сам криком ее разбудит. Если
овца  не  слышит,  как  ее  ягненок  блеет,  тем более на мычанье теленка не
отзовется.

                                   Булава

     Что верно, то верно.

                                   Кизил

     Вот и вся недолга. Ты - пристав, стало быть, представляешь особу самого
принца. Если принца ночью встретишь, ты и его можешь задержать.

                                   Булава

     Нет, ей-богу, этого он, мне думается, не может.

                                   Кизил

     Ставлю   пять   монет   против   одной!   Всякий,  кто  знает  судебные
у_с_ы_н_о_в_л_е_н_и_я,  скажет  тебе:  можешь,  но  только  с  согласия  его
высочества.  Потому  что  стража  никого  не  должна  оскорблять, а насильно
задержать человека - это уж оскорбление.

                                   Булава

     Ей-богу, верно!

                                   Кизил

     Xa-xa-xa!  Ну,  ребята, доброй ночи. Если что особенно важное случится,
зовите  меня.  Слушайтесь  вашего  собственного  разума и советов товарищей.
Спокойной ночи. Идем, соседушка.

                               Второй сторож

     Ладно, господа хорошие, мы свое дело знаем: посидим вот тут у церкви на
лавочке часов до двух, а потом на боковую.

                                   Кизил

     Еще  одно  слово, соседушки: приглядывайте-ка за домом синьора Леонато.
Там  завтра  свадьба,  так  всю  ночь  будет суматоха. Прощайте. А главное -
будьте бдительны. Честью прошу.

                           Кизил и Булава уходят.
                          Входят Борачио и Конрад.

                                  Борачио

     Ну, Конрад!

                               Второй сторож
                                   (тихо)

     Тихо! Не шевелись!

                                  Борачио

     Конрад! Да где же ты?

                                   Конрад

     Здесь я, брат, у самого твоего локтя.

                                  Борачио

     Клянусь обедней, то-то у меня локоть чешется. Я думал, что у меня парша
завелась.

                                   Конрад

     Я тебе это еще припомню! А теперь досказывай свою историю.

                                  Борачио

     Станем  сюда под навес, а то дождь накрапывает. Я расскажу тебе все без
утайки, как истый пьяница.

                               Первый сторож
                                   (тихо)

     Тут дело нечисто, ребята. Стойте смирно!

                                  Борачио

     Так знай: я заработал у дона Хуана тысячу дукатов.

                                   Конрад

     Неужели за подлость так дорого платят?

                                  Борачио

     Ты  лучше  спроси:  неужели  подлость может быть так богата? Ведь когда
богатый  подлец  нуждается  в бедном, так бедный может заломить какую угодно
цену.

                                   Конрад

     Удивляюсь.

                                  Борачио

     Что  доказывает  твою  неопытность!  Не  все ли равно, какого фасона на
человеке камзол, или шляпа, или плащ?

                                   Конрад

     Ну да, все равно - одежда.

                                  Борачио

     Я про фасон говорю.

                                   Конрад

     Ну да: фасон фасоном.

                                  Борачио

     Фу! Я мог бы сказать: а дурак дураком. Разве ты не знаешь, какой ловкач
этот фасон? Как хочет, так людей и уродует и обворовывает.

                               Первый сторож
                                (в сторону)

     Знаю  я,  про  кого  они говорят: этот Фасон уж лет семь как воровством
занимается. А разгуливает как настоящий кавалер! Я его имя запомнил.

                                  Борачио

     Ты ничего не слышал?

                                   Конрад

     Нет, это флюгер на крыше скрипит.

                                  Борачио

     Так  вот,  разве ты не знаешь, какой ловкий вор этот фасон? Как он всем
людям  от четырнадцати до тридцати пяти лет головы кружит? Фасон рядит их то
как  фараоновых  солдат  на  закопченных картинах, то как вааловых жрецов на
старых  церковных  окнах,  то как бритого Геркулеса на засаленных и вытертых
стенных  коврах,  причем  гульфик  на  штанах сделан величиной будто для его
палицы.

                                   Конрад

     Все  это  я  знаю.  Знаю  и то, что фасон скорее изнашивает платья, чем
человек.  Но  у  тебя  самого,  видно, от фасонов голова закружилась, что ты
перескочил со своей истории на разглагольствования о фасонах!

                                  Борачио

     Ничуть  не  бывало. Знай же, что этой ночью я любезничал с Маргаритой -
камеристкой  синьоры Геро, прячем называл ее "Геро"; а она высунулась ко мне
из  окна  спальни своей госпожи и тысячу раз желала мне доброй ночи. Я плохо
рассказываю  свою  историю:  мне  надо было сначала сказать тебе, что принц,
Клавдио и мой хозяин, издали, из сада, подсматривали наше нежное свидание. А
свел, и привел, и подвел их мой хозяин - дон Хуан.

                                   Конрад

     И они приняли Маргариту за Геро?

                                  Борачио

     Двое  из  них,  принц  и Клавдио. Но этот дьявол, мой господин, отлично
знал,  что  это  была  Маргарита.  И  вот, отчасти вследствие его заверений,
которыми  он  сначала опутал их, отчасти из-за ночной темноты, которая ввела
их  в  заблуждение,  а  главное - из-за моей подлости, подтвердившей клевету
дона  Хуана,  -  Клавдио  пришел в ярость и убежал, поклявшись, что завтра в
церкви  вместо  свадьбы осрамит Геро при всем честном народе, рассказав все,
что видел ночью, и отошлет ее домой невенчанною.

                               Первый сторож
                             (выступая вперед)

     Именем принца - стой!

                               Второй сторож

     Позовите  сюда  пристава.  Мы  тут  открыли такое беспутное распутство,
какого еще не бывало в нашем государстве.

                               Первый сторож

     И некто Фасон с ними заодно: я его знаю, у него еще локон на лбу.

                                   Конрад

     Братцы, братцы!..

                               Второй сторож

     Ладно, вы нам этого Фасона предоставите, ручаюсь вам.

                                   Конрад

     Братцы...

                               Первый сторож

     Нечего   разговаривать.   Мы   вас  арестуем.  Извольте  повиноваться и
следовать за нами.

                                  Борачио

     В  славную  историю  мы  попали,  нечего  сказать:  напоролись прямо на
алебарды.

                                   Конрад

     Слава сомнительная, ручаюсь тебе. Ладно, мы повинуемся.

                                  Уходят.


СЦЕНА 4

                               Комната Геро.
                      Входят Геро, Маргарита и Урсула.

                                    Геро

     Милая Урсула, разбуди кузину Беатриче и скажи ей, что пора вставать.

                                   Урсула

     Слушаюсь, синьора.

                                    Геро

     Да попроси ее прийти сюда.

                                   Урсула

     Будет исполнено. (Уходит.)

                                 Маргарита

     Право, мне кажется, что другой воротник будет лучше.

                                    Геро

     Оставь, дорогая Маргарита, я надену этот.

                                 Маргарита

     Уверяю  вас,  этот  не  так  красив;  ручаюсь,  что и кузина ваша то же
скажет.

                                    Геро

     Кузина моя - дурочка, и ты тоже. Не надену никакого другого.

                                 Маргарита

     Ваша  новая накладка мне ужасно нравится; вот только волосы должны были
бы  быть  чуточку  потемнее.  А фасон вашего платья, право, замечательный! Я
видела платье герцогини Миланской, которое так расхваливают.

                                    Геро

     Говорят, что-то необыкновенное.

                                 Маргарита

     Честное слово, в сравнении с вашим - просто ночной капот! Золотая парча
с отделкой и с серебряным кружевом, усыпано жемчугом, верхние рукава, нижние
рукава,  круглая  баска  на голубоватой подкладке; но что касается тонкости,
красоты и изящества фасона, так ваше в десять раз лучше.

                                    Геро

     Дай бог, чтобы мне в нем было радостно! У меня ужасно тяжело на сердце.

                                 Маргарита

     Скоро станет еще тяжелее: мужчина ведь весит.

                                    Геро

     Фи, как тебе не стыдно!

                                 Маргарита

     Чего  же  мне  стыдиться? Что я высказываю честные мысли? Разве брак не
честное  дело,  даже  для нищего? И разве ваш повелитель не честный человек,
даже  и  без  свадьбы?  Вам,  верно, хотелось бы, чтобы я сказала: "С вашего
разрешения,  ваш муж"? Мои слова надо понимать без задней мысли. Я никого не
хотела  обидеть.  Что  плохого,  если  сказать:  "Ваш  муж весит"? По-моему,
ничего, если речь идет о законном муже и законной жене; иначе это было бы не
тяжело, а совсем легко. Спросите хоть синьору Беатриче; да вот она сама идет
сюда.

                              Входит Беатриче.

                                    Геро

     С добрым утром, кузина.

                                  Беатриче

     С добрым утром, милая Геро.

                                    Геро

     Что с тобой? Отчего у тебя такой унылый вид?

                                  Беатриче

     Вероятно, я потеряла всякий другой тон.

                                 Маргарита

     Затяните  тогда  "Свет  любви".  Его  поют  без  припева. Вы пойте, а я
попляшу.

                                  Беатриче

     Да,  "Свет  любви" - это как раз тебе подходит. Найдись только для тебя
муж - о приплоде уж ты позаботишься.

                                 Маргарита

     Какие вы ужасные вещи говорите! Делаю вид, будто их не слыхала.

                                  Беатриче

     Скоро пять часов, кузина: тебе пора уже быть готовой. Я прескверно себя
чувствую. Ох-хо-хо!

                                 Маргарита

     О чем этот вздох? О соколе, о скакуне или о супруге?

                                  Беатриче

     О букве "С", с которой начинаются все эти слова.

                                 Маргарита

     Ну, если вы не стали вероотступницей, так больше нельзя держать путь по
звездам.

                                  Беатриче

     На что эта дурочка намекает, скажите?

                                 Маргарита

     Я? Ни на что. Пошли, господи, каждому исполнение его желаний!

                                    Геро

     Вот перчатки, которые мне прислал граф: как они чудно пахнут!

                                  Беатриче

     У меня нос заложило, кузина, совсем дышать не могу: такая тяжесть!

                                 Маргарита

     Девушка - и отяжелела! Видно, основательно простудилась.

                                  Беатриче

     Милостивый боже! С каких пор это ты, принялась за остроты?

                                 Маргарита

     С тех пор как вы их бросили. А разве остроумие ко мне так уж нейдет?

                                  Беатриче

     Что-то  незаметно  его.  Ты  бы  его к чепцу приколола. Право, я совсем
больна.

                                 Маргарита

     Возьмите  настойку  Carduus  benedictus {Целебный чертополох (лат.).} и
приложите к сердцу. Это лучшее средство против тошноты.

                                    Геро

     Уколола, как чертополохом.

                                  Беатриче

     Benedictus! Почему Benedictus? На что ты намекаешь?

                                 Маргарита

     Намекаю? И не думаю намекать. Я просто говорила о целебном чертополохе.
Вы,  пожалуй, думаете, что я считаю вас влюбленной? О нет, клянусь, я не так
глупа,  чтобы думать все, что мне вздумается, и не хочу думать того, что мне
может вздуматься, да и вообще не могу подумать, - хоть и не знаю, до чего бы
додумалась,  -  что  вы  влюблены,  или  будете  влюблены,  или  можете быть
влюблены.  Хотя  вот  Бенедикт  был совсем вроде вас, - а теперь все же стал
настоящим мужчиной. Он клялся, что ни за что никогда не женится, - а теперь,
хоть  и не по сердцу, кушает свою порцию и не поморщится. Можете ли вы также
перемениться  -  не знаю, но, по-моему, вы стали смотреть такими же глазами,
как все, другие женщины.

                                  Беатриче

     Ох какую прыть твой язычок развил!

                                 Маргарита

     Да, но мимо цели не проскачет.

                               Входит Урсула.

                                   Урсула

     Синьора,  приготовьтесь.  Принц,  граф, синьор Бенедикт, дон Хуан и все
городские кавалеры собрались, чтобы проводить вас в церковь.

                                    Геро

     Помогите мне одеться, милая кузина, милая Mapгарита, милая Урсула.

                                  Уходят.


СЦЕНА 5

                       Другая комната в доме Леонато.
                      Входят Леонато, Кизил и Булава.

                                  Леонато

     Чего вы от меня хотите, почтенный сосед?

                                   Кизил

     Да вот, синьор, мне бы с вами маленькую к_о_н_ф_и_д_е_н_ц_и_ю: дело вас
касается...

                                  Леонато

     Только покороче, прошу вас. Сейчас время для меня очень хлопотливое.

                                   Кизил

     Вот уж правда, время такое, синьор.


                                   Булава

     Что, верно, то верно: такое время.

                                  Леонато

     Так в чем же дело, друзья?

                                   Кизил

     Кум Булава, синьор, порасскажет вам кое-что. Человек он старый, разум у
него уж не такой острый, как мне бы, в божьей помощью, того хотелось бы. Но,
даю слово, человек он честный, с головы до пят.

                                   Булава

     Да,  благодарение  богу,  человек  я честный: любого старика возьмите -
честнее меня не будет.

                                   Кизил

     Сравнения тут ни при чем: поменьше слов, кум Булава.

                                  Леонато

     Какие вы, однако, канительщики, братцы!

                                   Кизил

     Вашей  чести  угодно  нас  так  называть,  хотя мы всего лишь смиренные
принцевы  слуги.  Однако  скажу  по  совести:  будь  у  меня  этой  канители
столько, сколько у короля, я всю бы ее предоставил вашей чести.

                                  Леонато

     Всю канитель - мне? Ого!

                                   Кизил

     Да,  и  будь ее даже на тысячу фунтов больше, потому что у вас в городе
такая  превосходная  р_е_п_е_т_и_ц_и_я,  как мало у кого. И хоть я маленький
человек, а рад это слышать.

                                   Булава

     Также и я.

                                  Леонато

     Но я хотел бы знать, что вы имеете мне сообщить.

                                   Булава

     Так  что,  ваша  милость,  наша  стража  нынче  ночью - не при вас будь
сказано  -  изловила  парочку  таких  мошенников,  каких  в  Мессине  еще не
видывали.

                                   Кизил

     Добрейший  старик, синьор, любит потолковать. Как говорится, старость в
двери  -  ум  за  двери. Господи прости, много чего на своем веку видывал. -
Правильно  сказано,  кум  Булава, правильно, - божий ты человек! А все-таки,
если  двое на одной лошади едут, так кому-нибудь приходится сидеть позади. -
Честнейшая  душа,  ваша милость, честью клянусь: мало таких найдется из тех,
что  хлеб жуют. Но, благодарение богу, не все люди бывают одинаковы. Так-то,
соседушка.

                                  Леонато

     Действительно, братец, ему за тобой не угнаться.

                                   Кизил

     Это уж божий дар.

                                  Леонато

     Я должен оставить вас.

                                   Кизил

     Одно  словечко,  ваша  милость: наша стража действительно задержала две
о_б_о_з_р_и_т_е_л_ь_н_ы_х   личности,   и  мы  хотели  бы  их  нынче  утром  допросить в
присутствии вашей милости.

                                  Леонато

     Допросите их сами и принесите мне потом протокол. Я сейчас очень занят,
вы сами видите.

                                   Кизил

     Все исполним в аккуратности.

                                  Леонато

     Выпейте по стакану вина перед уходом. Прощайте.

                               Входит слуга.

                                   Слуга

     Ваша милость, вас ждут, чтобы вы вручили вашу дочь жениху.

                                  Леонато

     Иду-иду. Я готов.

                          Леонато и слуга уходят.

                                   Кизил

     Сходи,  кум,  за  Франсисом Угольком, вели ему принести в тюрьму перо и
чернильницу: мы там учиним допрос этим молодцам.

                                   Булава

     Это нужно сделать умненько.

                                   Кизил

     Да  уж  ума  не  пожалеем,  ручаюсь  тебе. (Показывая на голову.) Здесь
хватит,  чтобы  загнать  их  в  тупик.  Только  приведи ученого писца, чтобы
записать всю эту э_к_с_к_о_м_м_у_н_и_к_а_ц_и_ю. Встретимся в тюрьме.

                                  Уходят.


АКТ IV

СЦЕНА 1

                            Внутренность церкви.
                Входят дон Педро, дон Хуан, Леонато, монах,
                Клавдио, Бенедикт, Геро, Беатриче и другие.

                                  Леонато

     Покороче,   отец   Франциск.   Совершите   только   свадебный  обряд, а
наставление об их обязанностях вы прочтете потом.

                                   Монах
                                (к Клавдио)

     Вы  пришли  сюда,  синьор,  затем,  чтобы заключить брачный союз с этой
девушкой?

                                  Клавдио

     Нет.

                                  Леонато

     Он  пришел,  чтобы вступить в брачный союз, а уж заключите его вы, отец
Франциск.

                                   Монах
                                  (к Геро)

     Вы пришли сюда, синьора, затем, чтобы вступить в брачный союз с графом?

                                    Геро

     Да.

                                   Монах

     Если  кому-либо  из  вас известны тайные препятствия к заключению этого
союза, ради спасения ваших душ предписываю вам открыть их.

                                  Клавдио

     Известно вам какое-нибудь препятствие, Геро?

                                    Геро

     Нет, мой супруг.

                                   Монах

     А вам, граф?

                                  Леонато

     Решусь ответить за него: нет.

                                  Клавдио

     О,  на  что только не решаются люди! На что только они не дерзают! Чего
только они не делают каждодневно, сами не зная, что они делают!

                                  Бенедикт

     Это  еще  что  за  междометия?  Можно  бы  найти и повеселее, например:
xa-xa-xa!

                                  Клавдио

                   Постой, монах. - Отец, прошу ответить:
                   Вы с легкою душой и добровольно
                   Мне отдаете в жены вашу дочь?

                                  Леонато

                   Да, сын мой, как ее господь мне дал.

                                  Клавдио

                   А чем вам отплачу? Какой ценою -
                   За этот щедрый, драгоценный дар?

                                 Дон Педро

                   Ничем. Вернув ее обратно разве.

                                  Клавдио

                   Принц! Благодарности учусь у вас. -
                   Возьмите ж дочь обратно, Леонато.
                   Гнилым плодом не угощайте друга:
                   Ее невинность - видимость, обман.
                   Смотрите: покраснела, как девица!
                   О, как искусно, как правдоподобно
                   Скрывать себя умеет хитрый грех!
                   Не знак ли добродетели чистейшей
                   Румянец этот? Кто бы не поклялся
                   Из всех вас здесь, что девушка она,
                   Судя по виду? Но она не дева.
                   Она познала ложа страстный жар.
                   Здесь краска не стыдливости - греха.

                                  Леонато

                   Что это значит, граф?

                                  Клавдио

                                          Что не женюсь я
                   И душу не свяжу с развратной тварью.

                                  Леонато

                   О, дорогой мой граф, когда вы сами
                   Над юностью победу одержали
                   И погубили девственность ее...

                                  Клавдио

                   Я знаю, вы сказать хотите: если
                   Я ею овладел, то потому лишь,
                   Что видела она во мне супруга,
                   Грех предвосхищенный смягчая тем...
                   Нет, Леонато:
                   Ее не соблазнял я даже словом,
                   Но ей выказывал, как брат сестре,
                   Любви безгрешной искренность и робость.

                                    Геро

                   Когда-либо иной я вам казалась?

                                  Клавдио

                   "Казалась"? Постыдись! Я так сказал бы:
                   Ты кажешься Дианою небесной
                   И чище нерасцветшего цветка;
                   Но в страсти ты несдержанней Венеры
                   И хуже, чем пресытившийся зверь,
                   Что бесится в животном сладострастье.

                                    Геро

                   Здоров ли граф? Он говорит так странно.

                                  Клавдио

                   Что ж вы молчите, принц?

                                 Дон Педро

                                            Что я скажу?
                   Я честь свою тем запятнал, что друга
                   Хотел связать с развратницей публичной.

                                  Леонато

                   Что слышу я? Иль это снится мне?

                                  Дон Хуан

                   Нет, это явь, и слышите вы правду.

                                  Бенедикт
                                (в сторону)

                   Здесь свадьбою не пахнет!

                                    Геро

                                               Правду? Боже!

                                  Клавдио

                   Я ль это, Леонато?
                   А это принц? А это - брат его?
                   А это - Геро? Не обман ли зренья?

                                  Леонато

                   Все это так; но что же из того?

                                  Клавдио

                   Один вопрос задать хочу я Геро;
                   А вы священною отцовской властью
                   Ей прикажите нам ответить правду.

                                  Леонато

                   Дитя мое, я требую всей правды.

                                    Геро

                   О господи, спаси! Какая мука!
                   Что надо вам? Зачем такой допрос?

                                  Клавдио

                   Чтоб честно вы назвали ваше имя.

                                    Геро

                   Или оно не Геро? Это имя
                   Кто может очернить?

                                  Клавдио

                                        Сама же Геро
                   Невинность Геро может очернить.
                   Какой мужчина с вами говорил
                   У вашего окна вчера за полночь?
                   Когда вы девушка, ответьте мне.

                                    Геро

                   Я в этот час ни с кем не говорила.

                                 Дон Педро

                   Так вы не девушка! - О Леонато,
                   Мне жаль вас, но, клянусь моею честью,
                   Я сам, мой брат и бедный граф видали
                   И слышали средь ночи, как она
                   С каким-то проходимцем говорила,
                   Который, как завзятый негодяй,
                   Припоминал позорную их связь
                   И тайные свиданья.

                                  Дон Хуан

                                       Стыд! Их речи
                   Нельзя ни повторить, ни передать;
                   Чтоб выразить их, слух не оскорбляя,
                   Нет слов хоть сколько-нибудь скромных. - Грустно,
                   Красавица, что так порочна ты.

                                  Клавдио

                   О Геро! Что за Геро ты была бы,
                   Когда бы вполовину так прекрасна
                   Была душой и сердцем, как лицом!
                   Прощай! Ты хуже всех - и всех прекрасней
                   Невинный грех и грешная невинность!
                   Из-за тебя замкну врата любви,
                   Завешу взоры черным подозреньем,
                   Чтоб в красоте лишь зло предполагать
                   И никогда в ней прелести не видеть.

                                  Леонато

                   Кто даст кинжал мне, чтоб с собой покончить?

                           Геро лишается чувств.

                                  Беатриче

                   Ты падаешь, кузина? Что с тобой?

                                  Дон Хуан

                   Уйдем! Разоблаченье этих дел
                   Сразило дух ее.

                   Дон Педро, дон Хуан и Клавдио уходят.

                                  Бенедикт

                   Что с Геро?

                                  Беатриче

                               Умерла? На помощь, дядя!
                   О Геро! - Дядя! - Бенедикт! - Отец!

                                  Леонато

                   О рок, не отклоняй десницы тяжкой!
                   Смерть - лучший для стыда ее покров,
                   Какой желать возможно.

                                  Беатриче

                                          Геро! Геро!

                                   Монах

                   Утешься, Беатриче.

                                  Леонато

                                       Что? Очнулась?

                                   Монах

                   А почему же не очнуться ей?

                                  Леонато

                   Как почему? Да разве все живое
                   Ей не кричит: "позор"? Ей не отвергнуть
                   Того, в чем обличил ее румянец. -
                   Не открывай глаза для жизни, Геро!
                   О, если бы я знал, что не умрешь ты,
                   Что дух твой может пережить позор, -
                   Тебя убил бы я своей рукою!
                   А я жалел, что дочь одну имею!
                   Я сетовал на скупость сил природы!
                   О, слишком много и тебя одной!
                   Зачем ты мне прекрасною казалась?
                   Зачем я милосердною рукой
                   Не подобрал подкидыша у двери?
                   Пусть запятнал бы он себя позором, -
                   Я б мог сказать: "Здесь нет моей вины.
                   Позор его - позор безвестной крови".
                   Но ты - моя, моя любовь, и радость,
                   И гордость. Ты моя, моя настолько,
                   Что сам я не себе принадлежал,
                   Скорей тебе, - и вот свалилась в яму
                   Столь черной грязи, что в безбрежном море
                   Не хватит капель, чтоб тебя омыть,
                   Ни соли, чтоб от порчи уберечь
                   Гнилую плоть!

                                  Бенедикт

                                  Прошу вас, успокойтесь.
                   Что до меня, я так всем поражен...
                   Не знаю, что сказать.

                                  Беатриче

                   Клянусь душой, сестру оклеветали.

                                  Бенедикт

                   Вы прошлой ночью спали вместе с ней?

                                  Беатриче

                   Не с нею, нет. Но до последней ночи
                   Я вместе с нею целый год спала.

                                  Леонато

                   Так-так! Еще сильнее подтвердилось
                   То, что и без железа тверже.
                   Солгут ли принцы? И солжет ли граф,
                   Любивший так, что омывал слезами
                   Ее позор. Уйдите! Пусть умрет.

                                   Монах

                   Послушайте меня.
                   Недаром я молчал, предоставляя
                   Всему своим свершиться чередом.
                   Я наблюдал за ней, и я заметил,
                   Как часто краска ей в лицо кидалась,
                   Как часто ангельскою белизной
                   Невинный стыд сменял в лице румянец.
                   Огонь, в глазах ее сверкавший, мог бы
                   Сжечь дерзкие наветы на ее
                   Девичью честь. Глупцом меня зовите,
                   Не верьте наблюдениям моим,
                   Что опыта печатью подтверждают
                   Мою ученость книжную; не верьте
                   Моим летам, ни званию, ни сану -
                   Когда не злостной сражена ошибкой
                   Девица милая.

                                  Леонато

                                  Не может быть!
                   Ты видишь сам: лишь тем свой грех смягчая,
                   Она его не хочет ложной клятвой
                   Отягощать. Она не отрицает!
                   Зачем прикрыть ты хочешь извиненьем
                   То, что предстало в полной наготе?

                                   Монах

                   Кто тот, с кем вас в сношеньях обвинили?

                                    Геро

                   Кто обвинял, тот знает; я не знаю.
                   И если с кем-нибудь была я ближе,
                   Чем допускает девичья стидливость,
                   Пускай господь мне не простит грехов!
                   Отец мой, докажи, что я с мужчиной
                   Вела беседу в неурочный час,
                   Что этой ночью тайно с ним встречалась, -
                   Гони меня, кляни, пытай до смерти!

                                   Монах

                   В каком-то странном заблужденье принцы.

                                  Бенедикт

                   Двоим из них присуще чувство чести.
                   И если кто-нибудь их ввел в обман -
                   Тут происки проклятого бастарда:
                   Ему бы только подлости творить.

                                  Леонато

                   Не знаю. Если есть в словах их правда,
                   Убью ее своей рукой; но если
                   Ее оклеветали, то, поверьте,
                   Я проучу наглейшего из них.
                   Года во мне не иссушили крови,
                   Не выела во мне рассудка старость,
                   Судьба меня богатства не лишила,
                   Превратности не отняли друзей.
                   В злой час для наших недругов найдутся
                   И руки сильные, и разум ясный,
                   И средства, и подмога от друзей,
                   Чтоб рассчитаться с ними.

                                   Монах

                                             Подождите;
                   Я в этом деле вам подам совет.
                   Ведь принцы вашу дочь сочли умершей:
                   Так вот, ее от всех на время скройте
                   И объявите, что она скончалась,
                   И, соблюдая траур показной,
                   На родовом старинном вашем склепе
                   Повесьте эпитафии, свершив
                   Пред этим похоронные обряды.

                                  Леонато

                   Зачем? К чему все это поведет?

                                   Монах

                   К тому, что клеветавшие на Геро
                   Раскаются тогда: и то уж благо.
                   Но не о том мечтал я, замышляя
                   Свой необычный план: чреват он большим.
                   Узнавши с ваших слов, что умерла
                   Она под гнетом тяжких обвинений,
                   Жалеть ее, оплакивать все станут,
                   Оправдывать. Ведь так всегда бывает;
                   Не ценим мы того, что мы имеем,
                   Но стоит только это потерять -
                   Цены ему не знаем и находим
                   В нем качества, которых не видали
                   Мы прежде. Вот и с Клавдио так будет:
                   Узнав, что он своим жестоким словом
                   Убил ее, в своем воображенье
                   Он в ней увидит прежний идеал.
                   Все, что в ней было милого, живого,
                   Каким-то новым светом облечется,
                   Прелестнее, нежней, полнее жизни
                   В глазах его души, чем это было
                   При жизни Геро. Если он любил,
                   Оплакивать ее тогда он станет,
                   Жалеть о том, что обвинил ее, -
                   Хотя б еще в ее виновность верил.
                   Устроим так, и верьте мне: успех
                   Прекрасней увенчает наше дело,
                   Чем я могу представить вам сейчас.
                   Но если бы я даже ошибался,
                   То слух о смерти Геро заглушит
                   Молву о девичьем ее бесчестье;
                   А в худшем случае он нам поможет
                   Укрыть ее поруганную честь
                   В каком-нибудь монастыре, подальше
                   От глаз, от языков и от обид.

                                  Бенедикт

                   Послушайтесь монаха, Леонато.
                   Хотя, как вам известно, близок я
                   И Клавдио и принцу и люблю их,
                   Но я клянусь быть с вами заодно,
                   Как заодно ваш дух и ваше тело.

                                  Леонато

                   Я так сейчас тону в потоке горя,
                   Что за соломинку готов схватиться.

                                   Монах

                   Я рад согласью вашему. Итак,
                   Каков недуг, такое и леченье.
                                 (К Геро.)
                   Умри, чтоб жить! И, может быть, твой брак
                   Отсрочен лишь. Мужайся и - терпенье.

                  Все, кроме Бенедикта и Беатриче, уходят.

                                  Бенедикт

     Синьора Беатриче, вы все это время плакали?

                                  Беатриче

     Да, и еще долго буду плакать.

                                  Бенедикт

     Я не желал бы этого.

                                  Беатриче

     И не к чему желать; я и так плачу.

                                  Бенедикт

     Я вполне уверен, что вашу прекрасную кузину оклеветали.

                                  Беатриче

     Ах, что бы я дала тому человеку, который доказал бы ее невинность!

                                  Бенедикт

     А есть способ оказать вам эту дружескую услугу?

                                  Беатриче

     Способ есть, да друга нет.

                                  Бенедикт

     Может за это дело взяться мужчина?

                                  Беатриче

     Это мужское дело, да только не ваше.

                                  Бенедикт

     Я люблю вас больше всего на свете. Не странно ли это?

                                  Беатриче

     Странно, как вещь, о существовании которой мне неизвестно. Точно так же
и  я  могла  бы  сказать,  что люблю вас больше всего на свете. Но мне вы не
верьте,  хотя я и не лгу. Я ни в чем не признаюсь, но и ничего не отрицаю. Я
горюю о своей кузине.

                                  Бенедикт

     Клянусь моей шпагой, Беатриче, ты любишь меня!

                                  Беатриче

     Не клянитесь шпагой, лучше проглотите ее.

                                  Бенедикт

     Буду  клясться  ею,  что вы меня любите, и заставлю проглотить ее того,
кто осмелится сказать, что я вас не люблю.

                                  Беатриче

     Не пришлось бы вам проглотить эти слова.

                                  Бенедикт

     Ни под каким соусом! Клянусь, что я люблю тебя.

                                  Беатриче

     Да простит мне господь!

                                  Бенедикт

     Какой грех, прелестная Беатриче?

                                  Беатриче

     Вы вовремя перебили меня: я уж готова была поклясться, что люблю вас.

                                  Бенедикт

     Сделай же это от всего сердца.

                                  Беатриче

     Сердце все отдано вам: мне даже не осталось чем поклясться.

                                  Бенедикт

     Прикажи мне сделать что-нибудь для тебя.

                                  Беатриче

     Убейте Клавдио!

                                  Бенедикт

     Ни за что на свете!

                                  Беатриче

     Вы убиваете меня вашим отказом. Прощайте.

                                  Бенедикт

     Постойте, милая Беатриче...

                                  Беатриче

     Я  уже  ушла,  хоть  я  и  здесь.  В вас нет ни капли любви. Прошу вас,
пустите меня!

                                  Бенедикт

     Беатриче!

                                  Беатриче

     Нет-нет, я ухожу.

                                  Бенедикт

     Будем друзьями.

                                  Беатриче

     Конечно, безопаснее быть моим другом, чем сражаться с моим врагом.

                                  Бенедикт

     Но разве Клавдио твой враг?

                                  Беатриче

     Разве  он  не  доказал,  что он величайший негодяй, тем, что оклеветал,
отвергнул и опозорил мою родственницу? О, будь я мужчиной! Как! Носить ее на
руках, пока не добился ее руки, и затем публично обвинить, явно оклеветать с
неудержимой  злобой!  О  боже,  будь  я  мужчиной!  Я бы съела его сердце на
рыночной площади!

                                  Бенедикт

     Выслушайте меня, Беатриче...

                                  Беатриче

     Разговаривала из окна с мужчиной! Славная выдумка!

                                  Бенедикт

     Но, Беатриче...

                                  Беатриче

     Милая Геро! Ее оскорбили, оклеветали, погубили!

                                  Бенедикт

     Беат...

                                  Беатриче

     Принцы  и  графы! Поистине рыцарский поступок! Настоящий граф! Сахарный
графчик!  Уж  именно,  сладкий  любовник! О, будь я мужчиной, чтобы проучить
его!  Или  имей  я  друга,  который выказал бы себя мужчиной вместо меня! Но
мужество  растаяло  в  любезностях,  доблесть  -  в  комплиментах, и мужчины
превратились  в  сплошное  пустословие и краснобайство. Теперь Геркулес тот,
кто  лучше  лжет я клянется. Но раз по желанию я не могу стать мужчиной, мне
остается лишь с горя умереть женщиной.

                                  Бенедикт

     Постой, дорогая Беатриче. Клянусь моей рукой, я люблю тебя.

                                  Беатриче

     Найдите вашей руке, из любви ко мне, лучшее применение, чем клятвы.

                                  Бенедикт

     Убеждены ли вы в том, что граф Клавдио оклеветал Геро?

                                  Беатриче

     Убеждена, как в том, что у меня есть душа и убеждение.

                                  Бенедикт

     Довольно;  обещаю  вам,  что пошлю ему вызов. Целую вашу руку и покидаю
вас.  Клянусь  моей  рукой,  Клавдио  дорого мне заплатит. Судите обо мне по
тому, что обо мне услышите. Идите утешьте вашу кузину. Я буду всем говорить,
что она умерла. Итак, до свиданья.

                                  Уходят.


СЦЕНА 2

                                  Тюрьма.
          Входят Кизил, Булава и протоколист в судейских мантиях;
                      стража вводит Конрада и Борачио.

                                   Кизил

     Вся д_и_с_с_а_м_б_л_е_я в сборе?

                                   Булава

     Эй, табурет и подушку для писца.

                                Протоколист

     Где тут злоумышленники?

                                   Кизил

     Так что я и мой приятель.

                                   Булава

     Так-так, правильно: мы должны провести э_к_з_а_м_е_н_а_ц_и_ю.

                                Протоколист

     Да  нет,  где  обвиняемые, с которых будут снимать показание? Пусть они
подойдут к старшему из вас.

                                   Кизил

     Да, понятно, пусть они ко мне подойдут. - Как тебя зовут, приятель?

                                  Борачио

     Борачио.

                                   Кизил

     Запишите, пожалуйста: Борачио. - А тебя как звать, малый?

                                   Конрад

     Я дворянин, сударь, и мое имя - Конрад.

                                   Кизил

     Запишите: дворянин Конрад. - Веруете ли вы в бога, господа?

                              Конрад и Борачио

     Да, сударь, надеемся, что так.

                                   Кизил

     Запишите:  надеются,  что  веруют  в  бога. Да поставьте бога на первом
месте:  упаси  боже  поставить бога после таких мерзавцев! - Ну, судари мои,
уже  доказано,  что  вы  немногим  лучше  мошенников, и вскорости все в этом
убедятся. Что вы о себе скажете?

                                   Конрад

     Что мы вовсе не мошенники, сударь.

                                   Кизил

     Удивительно  хитрый  малый,  честное  слово  Но  я  с  ним справлюсь. -
Подойдите-ка  вы  поближе.  Словечко  вам  на  ушко,  сударь:  говорю  вам -
утверждают, что вы мошенники.

                                  Борачио

     А я утверждаю, что мы не мошенники.

                                   Кизил

     Ладно,  отойдите  в  сторонку. - Ей-богу, они сговорились. Записали вы,
что они не мошенники?

                                Протоколист

     Господин  пристав,  вы  неправильно  ведете  допрос:  вы должны вызвать
сторожей, которые являются обвинителями,

                                   Кизил

     Ну,  конечно, это самый лучший способ. Пусть подойдет стража. - Ребята,
именем принца приказываю вам: обвиняйте этих людей.

                               Первый сторож

     Вот этот человек, сударь, говорил, что дон Хуан, принцев брат, подлец.

                                   Кизил

     Запишите:   принц   дон   Хуан   -   подлец.   Да  ведь  это  подлинное
к_л_я_т_в_о_п_р_е_с_т_у_п_л_е_н_и_е - принцева брата назвать подлецом!

                                  Борачио

     Господин пристав...

                                   Кизил

     Сделай  милость,  помолчи,  милейший;  право,  мне  твоя  физиономия не
нравится.

                                Протоколист

     Что он еще говорил?

                               Второй сторож

     Что  он  получил  от  дона  Хуана  тысячу дукатов, чтобы ложно обвинить
синьору Геро.

                                   Кизил

     Чистейший грабеж, какой только можно себе представить!

                                   Булава

     Клянусь обедней, верно!

                                Протоколист

     Еще что?

                               Первый сторож

     Что  граф  Клавдио,  поверив  его  словам, решил осрамить Геро при всем
честном народе и отказаться от женитьбы на ней.

                                   Кизил

     Ах, мерзавец! Ты будешь за это осужден на вечное и_с_к_у_п_л_е_н_и_е.

                                Протоколист

     Еще что?

                               Второй сторож

     Это все.

                                Протоколист

     Всего этого более чем достаточно, и никакие отпирательства, братцы, вам
уже  не  помогут. Дон Хуан сегодня утром тайно бежал. Геро была по указанной
причине  обвинена, отвергнута и скоропостижно умерла от потрясения. Господин
пристав,  велите  связать  этих  молодцов  и отвести их к синьору Леонато. Я
пойду вперед и ознакомлю его с протоколом допроса. (Уходит.)

                                   Кизил

     Мы с ними живо управимся.

                                   Булава

     Связать их!

                                   Конрад

     Прочь, болван!

                                   Кизил

     Господи  боже  мой!  Где  протоколист?  Пусть  запишет: принцев слуга -
болван! Вяжите их! Ах ты, жалкий мошенник!

                                   Конрад

     Убирайся прочь, осел! Осел!

                                   Кизил

     Как!    Никакого    п_о_д_о_з_р_е_н_и_я    к   моему   чину!   Никакого
п_о_д_о_з_р_е_н_и_я  к  моему  возрасту!  Ах,  будь здесь протоколист, чтобы
записать,  что  я  осел!  -  Ты,  негодяй,  хоть  и полон п_о_ч_т_е_н_и_я, а
свидетели  на  тебя  найдутся.  Я парень не дурак, да подымай выше - принцев
слуга,  да  подымай  выше  -  отец семейства, да подымай выше - не хуже кого
другого  во всей Мессине. И законы я знаю - вот как! И денег у меня довольно
-  вот как! И д_е_ф_е_к_т_о_в у меня сколько хочешь - вот как! Да у меня два
мундира,  да и все у меня в порядке - вот как! - Ведите его! Экая досада: не
успели записать, что я осел!

                                  Уходят.


АКТ V

СЦЕНА 1

                            Перед домом Леонато.
                         Входят Леонато и Антонио.

                                  Антонио

                      Таким путем ты сам себя убьешь!
                      Разумно ли так поддаваться горю
                      Во вред себе?

                                  Леонато

                                    Прошу, оставь советы.
                      Они проходят через слух бесследно,
                      Как в решете вода. Оставь советы!
                      Меня утешить мог бы только тот,
                      Чьи горести совпали бы с моими.
                      Дай мне отца, чтоб так же дочь любил,
                      Чью радость так же вырвали б жестоко, -
                      И пусть он говорит мне о терпенье.
                      Измерь его страданья по моим,
                      И если между ними нет различья
                      И скорбь его точь-в-точь моей равна
                      Во всех чертах, и образах, и видах
                      И если он с усмешкой, вместо вздоха,
                      "Прочь горе!" крикнет, бороду погладив,
                      Остротами заштопав грудь, пропьет
                      С кутилами беду, - дай мне его -
                      И от него я научусь терпенью.
                      Но нет такого человека, брат!
                      Советовать умеет каждый в горе,
                      Которого еще не испытал.
                      В беде же сам совет на ярость сменит,
                      Кто от нее прописывал лекарства,
                      Хотел связать безумье шелковинкой
                      И сердца боль заговорить словами.
                      Нет, нет! Всегда советуют терпеть
                      Тем, кто под тяжким грузом скорби гнется.
                      Но смертным не дано ни сил, ни власти
                      Свои советы на себе проверить,
                      Когда беда у них. Оставь советы!
                      Сильней, чем увещанья, боль кричит.

                                  Антонио

                      Так в чем ребенок разнится от мужа?

                                  Леонато

                      Прошу, молчи. Я только плоть и кровь.
                      Такого нет философа на свете,
                      Чтобы зубную боль сносил спокойно, -
                      Пусть на словах подобен он богам
                      В своем презренье к бедам и страданьям.

                                  Антонио

                      Но не бери всю тяжесть на себя:
                      Обидчики пусть тоже пострадают.

                                  Леонато

                      Вот тут ты прав. Я так и поступлю.
                      Мне сердце говорит - невинна Геро;
                      И это должен Клавдио узнать,
                      И принц, и все, кто дочь мою позорил.

                        Входят дон Педро и Клавдио.

                                  Антонио

                      Вот принц и Клавдио спешат сюда.

                                 Дон Педро

                      День добрый.

                                  Клавдио

                                   Добрый день вам, господа.

                                  Леонато

                      Послушайте...

                                 Дон Педро

                                     Спешим мы, Леонато.

                                  Леонато

                      Спешите, принц? Желаю вам удачи.
                      Вы так спешите? Что же; все равно.

                                 Дон Педро

                      Не затевайте ссор, старик почтенный.

                                  Антонио

                      Когда бы ссорой мог помочь он делу,
                      Один из нас лежал бы мертвым здесь.

                                  Клавдио

                      Кто оскорбил его?

                                  Леонато

                                         Кто? Ты, притворщик!
                      Ты, ты. Да, нечего за меч хвататься.
                      Не испугаешь!

                                  Клавдио

                                    Пусть рука отсохнет,
                      Что старости бы стала угрожать.
                      Без умысла рука взялась за меч.

                                  Леонато

                      Молчи, шутить со мной я не позволю!
                      Я не безумец и не враль пустой,
                      Чтоб, прикрываясь старости правами,
                      Хвалиться тем, что "в молодости делал"
                      Иль "сделал бы, не будь я стар". Но слушай,
                      Ты так меня и Геро оскорбил,
                      Что принужден я, сан мой забывая,
                      Мои седины и обиды лет,
                      Тебя на поединок вызвать. Знай:
                      Ты дочь мою безвинно опорочил,
                      И клевета пронзила сердце ей.
                      Она лежит теперь в гробнице предков,
                      Где никогда позор не почивал.
                      Ее ж позор ты создал подлой ложью.

                                  Клавдио

                      Как! Я?!

                                  Леонато

                                 Да, ты. Ты, говорю тебе!

                                 Дон Педро

                      Старик, неправда это.

                                  Леонато

                                             Принц, ту правду -
                      Я докажу сейчас же, невзирая
                      На все его искусство в фехтованье,
                      На юность майскую и сил расцвет.

                                  Клавдио

                      Довольно! Я с тобой не стану биться.

                                  Леонато

                      Не ускользнешь! Ты дочь мою убил;
                      Убив меня - убьешь ты мужа, мальчик.

                                  Антонио

                      Обоих нас, мужей, убить он должен.
                      Но все равно! Я первым с ним дерусь.
                      Пусть победит меня, но мне ответит.
                      За мной, молокосос! Иди за мною!
                      Тебя хочу я отстегать, мальчишка, -
                      Да, слово дворянина, отстегать!

                                  Леонато

                      Мой брат...

                                  Антонио

                                   Молчи. Бог видит, как любил я Геро!
                      Она мертва, убита подлецами,
                      Которые так жаждут поединка,
                      Как жажду я змею схватить за жало.
                      Мальчишки, хвастуны, молокососы!

                                  Леонато

                      Антонио...

                                  Антонио

                                  Молчи. О, я их знаю
                      И цену им. Я вижу их насквозь:
                      Лгуны, буяны, франты, пустоцветы,
                      Что только лгут, язвят, клевещут, льстят,
                      Кривляются, десятком страшных слов
                      И грозным видом запугать хотели б
                      Своих врагов, когда бы лишь посмели, -
                      Вот и всего.

                                  Леонато

                      Но, брат Антонио...

                                  Антонио

                                           Не в этом дело.
                      Ты не мешайся: предоставь мне все.

                                 Дон Педро

                      Мы не хотим вас раздражать, синьоры.
                      Я всей душой скорблю о смерти Геро,
                      Но честью вам клянусь: ее вина
                      Доказана вполне и непреложно.

                                  Леонато

                      Мой принц!..

                                 Дон Педро

                                    Я вас не стану слушать.

                                  Леонато

                                                              Нет?
                      Пойдем же, брат: я слушать их заставлю.

                                  Антонио

                      Да: иль один из нас за то заплатит.

                         Леонато и Антонио уходят.
                              Входит Бенедикт.

                                 Дон Педро

     Смотри, вот тот, кого искали мы.

                                  Клавдио

     Ну, синьор, что нового?

                                  Бенедикт

     Добрый день, ваше высочество.

                                 Дон Педро

     Привет, синьор. Вы пришли почти вовремя, чтобы разнять почти драку.

                                  Клавдио

     Нам чуть не откусили носов два беззубых старика.

                                 Дон Педро

     Леонато и его брат. Что ты на это скажешь? Если бы мы с ними сразились,
боюсь, что мы оказались бы слишком молоды для них.

                                  Бенедикт

     В несправедливой ссоре настоящей храбрости нет. Я искал вас обоих.

                                  Клавдио

     Мы  сами  тебя повсюду разыскивали. На нас напала ужасная меланхолия, и
нам хотелось бы ее разогнать. Не поможешь ли нам своим остроумием?

                                  Бенедикт

     Оно в моих ножнах. Прикажете его вытащить?

                                 Дон Педро

     Разве ты носишь свое остроумие сбоку?

                                  Клавдио

     Этого  еще никто не делал, хотя многим их остроумие вылезает боком. Мне
хочется  попросить  тебя  ударить  им,  как  мы  просим музыкантов ударить в
смычки. Сделай милость, развлеки нас.

                                 Дон Педро

     Клянусь честью, он выглядит бледным. - Ты болен или сердит?

                                  Клавдио

     Подбодрись,  дружок!  Хоть говорят, что забота и кошку уморить может, у
тебя такой живой нрав, что ты можешь и заботу уморить.

                                  Бенедикт

     Синьор,  я  ваши  насмешки  поймаю  на  полном  скаку,  если они ко мне
относятся. Нельзя ли выбрать другую тему для разговора?

                                  Клавдио

     Так дайте ему другое копье: он разломал свое на куски.

                                 Дон Педро

     Клянусь  дневным  светом, он все более меряется в лице. По-моему, он не
на шутку сердит.

                                  Клавдио

     Если так, он знает, какую занять позицию.

                                  Бенедикт

     Разрешите сказать вам словечко на ухо.

                                  Клавдио

     Не вызов ли, боже упаси?

                                  Бенедикт
                             (тихо, к Клавдио)

     Вы  негодяй.  Я не шучу. Я готов подтвердить это, где вам будет угодно,
как  вам будет угодно и когда вам будет угодно. Я требую удовлетворения, или
я  при  всех  назову  вас  трусом.  Вы убили прелестную девушку, и смерть ее
дорого обойдется вам. Жду вашего ответа.

                                  Клавдио
                                  (громко)

     Я  охотно  принимаю  ваше приглашение и рассчитываю, что вы хорошо меня
угостите.

                                 Дон Педро

     Что такое? Пирушка?

                                  Клавдио

     Да,  я  ему  очень  благодарен.  Он приглашает меня на телячью голову и
каплуна.  И,  если мне не удастся его разрезать как следует, можете считать,
что мой нож никуда не годится. А не будет ли там еще вальдшнепа?

                                  Бенедикт

     Ваше остроумие легко на ногу - бежит хорошей иноходью.

                                 Дон Педро

     Надо рассказать тебе, как на днях Беатриче расхваливала твое остроумие.
Я  сказал, что у тебя тонкий ум. "Верно, - говорит, - такой тонкий, что и не
заметишь".  -  "Я  хочу  сказать, широкий ум". - "Да, - говорит, - плоскость
необозримая".  -  "Я  хочу сказать, приятный ум". - "Правильно, - говорит, -
никого не обидит". - "Я хочу сказать, что он большой умница". - "Вот именно,
- говорит, - ум за разум заходит". - "Он отлично владеет языками". - "Верно,
-  говорит,  - он мне поклялся кое в чем в понедельник вечером, а во вторник
утром  уже  нарушил  клятву.  Он  двуязычный  человек,  хорошо владеет двумя
языками".  Так  она  битый час выворачивала наизнанку твои достоинства; но в
конце концов заявила со вздохом, что лучше тебя нет человека во всей Италии.

                                  Клавдио

     При этом горько заплакала и сказала, что ей нет до тебя дела.

                                 Дон Педро

     Да,  так  оно и было. Но дело в том, что, если бы она не ненавидела его
смертельно, она бы его страстно полюбила. Дочь старика нам все рассказала.

                                  Клавдио

     Решительно все. И то, как "бог видел его, когда он прятался в саду".

                                 Дон Педро

     Но когда же мы водрузим рога дикого быка на голову мудрого Бенедикта?

                                  Клавдио

     Да, и с надписью: "Здесь живет Бенедикт, женатый человек".

                                  Бенедикт

     Прощай,  мальчик.  Ты  понял  меня.  Предоставляю вас вашему болтливому
настроению.  Вы  сыплете остротами, как хвастуны машут мечами, - не задевая,
слава  богу,  никого.  -  Ваше  высочество,  я  очень вам благодарен за ваши
милости  ко  мне,  но  принужден  оставить  вас.  Ваш побочный брат бежал из
Мессины.  Вы  с  ним  сообща  убили  прелестную  невинную  девушку. А с этим
молокососом   мы  еще  встретимся.  Пока  желаю  ему  счастливо  оставаться.
(Уходит.)

                                 Дон Педро

     Он говорил серьезно.

                                  Клавдио

     Как нельзя более серьезно. Ручаюсь вам, что это из-за любви к Беатриче.

                                 Дон Педро

     Он вызвал тебя на дуэль?

                                  Клавдио

     Без всяких околичностей.

                                 Дон Педро

     Какая  забавная  штука  -  человек, когда он надевает камзол и штаны, а
рассудок забывает дома!

                                  Клавдио

     Он  ведет  себя  как великан перед мартышкой, а в сущности, перед таким
человеком и мартышка - мудрец.

                                 Дон Педро

     Но  довольно! Надо собраться с мыслями и отнестись к делу серьезно. Он,
кажется, сказал, что будто мой брат скрылся?

            Входят Кизил, Булава и стража с Конрадом и Борачио.

                                   Кизил

     Идем,  идем, сударь. Если правосудие не справится с вами, так не вешать
ему  на  своих весах ничего путного. Хоть вы и лицемер проклятый, вас уж там
разберут.

                                 Дон Педро

     Что  это?  Двое  из  приближенных  моего брата связаны! И один из них -
Борачио!

                                  Клавдио

     Спросите, за что их арестовали, ваше высочество.

                                 Дон Педро

     Господа, в чем провинились эти люди?

                                   Кизил

     Так  что,  сударь,  они  сделали  ложный  донос;  кроме  того,  сказали
неправду;  во-вторых, оклеветали; в-шестых и последних, оболгали благородную
девицу;  в-третьих,  подтвердили неверные вещи; и, в заключение, они лгуны и
мошенники.

                                 Дон Педро

     Во-первых,  я спрашиваю; что они сделали? В-третьих, я спрашиваю: в чем
их вина? В-шестых и последних; за что они арестованы? И, в заключение: в чем
их обвиняют?

                                  Клавдио

     Правильное  рассуждение, по всем пунктам, честью клянусь, один и тот же
вопрос в разных формах.

                                 Дон Педро

     Что  вы  совершили,  господа,  что вас ведут связанными к допросу? Этот
ученый пристав так хитроумен, что ничего не понять. В чем ваше преступление?

                                  Борачио

     Добрый  принц,  не велите меня вести к допросу: выслушайте меня сами, и
пусть  граф  убьет  меня.  Я  обманул  ваши собственные глаза. То, чего ваша
мудрость  не могла обнаружить, открыли эти круглые дураки. Сегодня ночью они
подслушали,  как  я  признавался  вот этому человеку в том, что ваш брат дон
Хуан  подговорил  меня  оклеветать  синьору  Геро.  Я рассказал ему, как вас
привели  в  сад  и  вы там видели мое свидание с Маргаритой, одетой в платье
Геро,  как  затем  вы  опозорили  Геро в самый момент венчания. Моя подлость
занесена  в  протокол. Но я охотнее запечатлею ее своей смертью, чем повторю
рассказ  о своем позоре. Девушка умерла от ложного обвинения, взведенного на
нее  мной и моим хозяином. Короче говоря, я не желаю ничего, кроме возмездия
за мою низость.

                                 Дон Педро
                                (к Клавдио)

                    Он не вонзил ли сталь в тебя речами?

                                  Клавдио

                    Внимая им, я выпил страшный яд.

                                 Дон Педро
                                (к Борачио)

                    Ужель мой брат толкнул тебя на это?

                                  Борачио

                    Да, и за труд он заплатил мне щедро.

                                 Дон Педро

                    В себе он вероломство воплощал
                    И, подлость эту совершив, бежал.

                                  Клавдио

                    О Геро, вновь в душе воскрес твой образ
                    В той красоте, какую я любил!

                                   Кизил

     Ну,  уведите истцов! Теперь протоколист уже р_е_ф_о_р_м_и_р_о_в_а_л обо
всем   синьора  Леонато.  А  главное,  господа,  не  забудьте  подтвердить в
надлежащее время и в надлежащем месте, что я - осел.

                                   Булава

     А вот идет и синьор Леонато с протоколистом.

                 Входят Леонато и Антонио с протоколистом.

                                  Леонато

                     Где негодяй? Я на него взгляну,
                     Чтоб, встретивши такого же злодея,
                     Я мог поостеречься. Кто из них?

                                  Борачио

                     Хотите знать злодея? Он пред вами.

                                  Леонато

                     Так это ты, подлец, убил словами
                     Невинное созданье?

                                  Борачио

                                         Я один.

                                  Леонато

                     Нет, негодяй, ты на себя клевещешь.
                     Гляди: вот два почтенных человека,
                     А третий скрылся, - это дело их!
                     Спасибо, принцы, за убийство Геро.
                     Вы к вашим громким подвигам прибавьте
                     Еще и это славное деянье.

                                  Клавдио

                     Не знаю, как просить вас о терпенье,
                     Но не могу молчать. Назначьте сами,
                     Какое вы хотите, искупленье
                     За этот грех, - хотя лишь тем я грешен,
                     Что заблуждался.

                                 Дон Педро

                                      Как и я, клянусь.
                     Но, чтоб вину загладить перед старцем,
                     Приму любую тягостную кару,
                     Что он назначит мне.

                                  Леонато

                     Я не могу вам повелеть, чтоб вы
                     Ожить велели ей: вы в том не властны.
                     Но я прошу вас огласить в Мессине,
                     Что умерла невинною она.
                     И, если даст любовь вам вдохновенье,
                     Ее почтите надписью надгробной:
                     Пусть в эту ночь она звучит, как гимн,
                     А завтра утром я вас жду к себе.
                     И, если не могли вы стать мне зятем,
                     Племянником мне будьте. Дочка брата -
                     Двойник покойной дочери моей.
                     Она наследница отца и дяди.
                     Отдайте ж ей, что назначалось Геро, -
                     И месть умрет.

                                  Клавдио

                                    Какое благородство!
                     Я тронут вашей добротой до слез.
                     Согласен я; во всем располагайте
                     Отныне бедным Клавдио.

                                  Леонато

                     Так завтра утром жду обоих вас.
                     Пока - прощайте. Этого злодея
                     Сведем мы в очной ставке с Маргаритой:
                     Она замешана в позорном деле,
                     Подкуплена...

                                  Борачио

                                    Нет, нет, клянусь душою,
                     Она не знала цели разговора,
                     Но честною была всегда и верной, -
                     Я в этом за нее ручаюсь вам.

                                   Кизил

     Кроме  того,  сударь,  хоть  это и не занесено в протокол б_е_л_ы_м п_о
ч_е_р_н_о_м_у,  но  этот истец и обидчик назвал меня ослом. Прошу вас, пусть
это  припомнят,  когда будут назначать ему наказание. И еще: стража слышала,
как  они толковали о некоем Фасоне. Говорят, он всегда носит у уха камертон,
ходит  в  локонах  и  у  всех  клянчит  деньги  взаймы.  И он так давно этим
занимается,  никогда не отдавая долгов, что люди очерствели душой и не хотят
больше  давать  ему  денег  взаймы  во имя божие. Прошу вас допросить его по
этому пункту.

                                  Леонато

     Благодарю тебя за заботу и честный труд.

                                   Кизил

     Ваша  милость говорит как признательный и почтительный юноша, и я хвалю
за вас бога.

                                  Леонато

     Вот тебе за труды.

                                   Кизил

     Благослови, господи, вашу обитель.

                                  Леонато

     Ступай. Я снимаю с тебя надзор за арестованными. Благодарю тебя.

                                   Кизил

     Поручаю этому отъявленному мерзавцу вашу милость. И прошу вашу милость:
примерно  накажите  с_е_б_я,  другим в поученье. Спаси господи вашу милость.
Желаю  всякого благополучия вашей милости. Верни вам бог здравие. Имею честь
уволить  себя от вашего присутствия, а коли желательна приятная встреча, так
с божьего н_е_д_о_з_в_о_л_е_н_и_я. - Идем, сосед!

                    Кизил, Булава и протоколист уходят.

                                  Леонато

                    Итак, до завтра, господа. Прощайте!

                                  Антонио

                    Ждем утром вас. Прощайте, господа.

                                 Дон Педро

                    Придем.

                                  Клавдио

                            Всю ночь скорбеть о Геро буду.

                        Дон Педро и Клавдио уходят.

                                  Леонато
                             (первому сторожу)

                    Ведите их. Допросим Маргариту,
                    Как с мерзким плутом сблизилась она.

                        Все уходят в разные стороны.


СЦЕНА 2

                                Сад Леонато.
            Входят, навстречу друг другу, Бенедикт и Маргарита.

                                  Бенедикт

     Прошу  тебя, милая Маргарита, сослужи мне службу: помоги мне поговорить
с Беатриче.

                                 Маргарита

     А вы напишете за это сонет в честь моей красоты?

                                  Бенедикт

     В  таком высоком стиле, Маргарита, что ни один смертный не дотянется до
него. Даю слово, ты вполне заслуживаешь этого.

                                 Маргарита

     Чтобы  ни один смертный не дотянулся до меня? Неужели же мне век сидеть
под лестницей?

                                  Бенедикт

     Остроумие у тебя что борзая: сразу хватает.

                                 Маргарита

     А ваше похоже на тупую рапиру: попадает, но не ранит.

                                  Бенедикт

     Остроумие,  подобающее  мужчине:  не хочет ранить даму. Так прошу тебя,
позови Беатриче: я побежден и отдаю тебе щит.

                                 Маргарита

     Отдавайте нам мечи, - щиты у нас свои найдутся.

                                  Бенедикт

     Если  вы  будете пускать в ход щиты, нам придется прибегнуть к пикам, а
для девушек это небезопасно.

                                 Маргарита

     Так  я  сейчас  позову  к  вам  Беатриче. Полагаю, что ноги у нее есть.
(Уходит.)

                                  Бенедикт

     Значит, она придет. (Поет.)
                               "О бог любви,
                               С небес взгляни,
                               Ты знаешь, ты знаешь,
                               Как слаб и жалок я..."
Я  подразумеваю:  в искусстве пения, потому что в смысле любви ни знаменитый
пловец  Леандр,  ни Троил, первый прибегший к сводникам, ни весь набор былых
щеголей,  чьи  имена  так  плавно катятся по гладкой дороге белых стихов, не
терзался  любовью  так,  как  я,  несчастный.  Правда, на рифмы я не мастер:
бился,  бился  -  ничего не мог подобрать к "прекрасная дама", кроме "папа и
мама",  -  рифма  слишком  невинная;  к  "дорога"  - "рога", - рифма слишком
опасная;  к  "мудрец" - кроме "глупец", - рифма слишком глупая. Вообще очень
скверные окончания. Нет, я родился не под поэтической планетой и не способен
любезничать в торжественных выражениях.

                              Входит Беатриче.

Милая Беатриче, неужели ты пришла потому, что я позвал тебя?

                                  Беатриче

     Да, синьор, и уйду по вашему приказанию.

                                  Бенедикт

     О, оставайся до тех пор, пока...

                                  Беатриче

     Вы  уже сказали "до тех пор"; так прощайте! Впрочем, я не уйду, пока не
получу того, зачем пришла: что было у вас с Клавдио?

                                  Бенедикт

     Кроме бранных слов - ничего. По этому случаю я тебя поцелую.

                                  Беатриче

     Слова  -  ветер,  а бранные слова - сквозняк, который вреден; поэтому я
уйду без вашего поцелуя.

                                  Бенедикт

     Ты не можешь не искажать прямого смысла слов: таково уж твое остроумие.
Но  я  тебе  скажу прямо: Клавдио принял мой вызов, и мы должны вскоре с ним
встретиться  -  или  я  его  ославлю  трусом. А теперь скажи, пожалуйста: за
какой из моих недостатков ты влюбилась в меня?

                                  Беатриче

     За  все вместе. Они так искусно охраняют в вас владычество дурного, что
не  допускают  никакой  хорошей  примеси.  А  теперь я спрошу: какое из моих
достоинств заставило вас заболеть любовью ко мне?

                                  Бенедикт

     Заболеть  любовью?  Отлично  сказано:  я  действительно  болен любовью,
потому что люблю тебя вопреки моей воле.

                                  Беатриче

     Значит,  вопреки  вашему  сердцу?  Увы,  бедное сердце! Но, если вы ему
противоречите из-за меня, я тоже хочу ему противоречить из-за вас. Я никогда
не полюблю врага моего друга.

                                  Бенедикт

     Мы с тобой слишком умны, чтобы любезничать мирно.

                                  Беатриче

     Судя  по этому признанию, вряд ли: ни один умный человек умом хвалиться
не станет.

                                  Бенедикт

     Старо, старо, Беатриче: это было верно во времена наших прабабушек. А в
наши  дни, если человек при жизни не соорудит себе мавзолея, так о нем будут
помнить, только пока колокола звонят да вдова плачет.

                                  Беатриче

     А сколько же времени это длится, по-вашему?

                                  Бенедикт

     Трудно  сказать. Думаю, так: часок на громкие рыдания и четверть часика
на  заплаканные  глаза.  Поэтому  для  умного  человека  -  если  только  ее
величество  Совесть  этому не препятствует - выгоднее всего самому трубить о
своих  достоинствах, как я это и делаю. Ну, довольно о похвалах мне, который
-  могу  это  засвидетельствовать - вполне достоин их. А теперь скажите мне,
как себя чувствует ваша кузина?

                                  Беатриче

     Очень плохо.

                                  Бенедикт

     А вы?

                                  Беатриче

     Тоже очень плохо.

                                  Бенедикт

     Молитесь  богу,  любите  меня и старайтесь исправиться. Теперь я с вами
прощусь, потому что кто-то спешит сюда.

                               Входит Урсула.

                                   Урсула

     Синьора,  пожалуйте  скорее к дядюшке. У нас в доме страшный переполох.
Стало  известно,  что  синьору  Геро  ложно  обвинили,  принц и Клавдио были
обмануты, а виновник всего, дон Хуан, бежал и скрылся. Идите скорее.

                                  Беатриче

     Хотите пойти со мной, чтобы узнать, в чем дело?

                                  Бенедикт

     Я  хочу жить в твоем сердце, умереть у тебя на груди и быть погребенным
на дне твоих глаз; а кроме того, хочу пойти с тобой к твоему дядюшке.

                                  Уходят.


СЦЕНА 3

                                  Церковь.
                Входят дон Педро, Клавдио и трое или четверо
                            вельмож с факелами.

                                  Клавдио

                     Так это - склеп фамильный Леонато?

                              Один из вельмож

                     Да, граф.

                                  Клавдио
                             (читает по свитку)
                     "Убитой гнусной клеветой
                     Прекрасной Геро здесь могила.
                     В награду Смерть ее покой
                     Бессмертной славой озарила,
                     И жизнь, покрытую стыдом,
                     Смерть явит в блеске неземном!"
                      (Прикрепляет свиток к гробнице.)
                     Вещайте здесь хвалу над нею,
                     Меж тем как в скорби я немею.
                     Теперь - торжественный начните гимн.

                                   Песня

                           Богиня ночи, о, прости
                           Убийц твоей невинной девы!
                           К ее могиле принести
                           Спешим мы скорбные напевы.
                           Ты, полночь, с нами здесь рыдай,
                           Наш стон и вздохи повторяй
                               Уныло, уныло.
                           Могила, милый прах верни!
                           Взываем в гробовой сени
                               Уныло, уныло.

                                  Клавдио

                     Спи с миром! Буду я вперед
                     Свершать обряд здесь каждый год.

                                 Дон Педро

                     Уж близко утро - факелы гасите.
                     Замолкли волки; первый луч заря
                     Пред колесницей Феба шлет. Взгляните:
                     Спешит уж день, огнем восток пестря.
                     Благодарю вас всех; ступайте с богом.

                                  Клавдио

                     Прощайте; расходитесь по домам.

                                 Дон Педро

                     Идем. Одежду сменим на другую
                     И - к Леонато, где с утра нас ждут.

                                  Клавдио

                     Пошли ж нам, Гименей, судьбу другую,
                     Чем та, что мы оплакивали тут.

                                  Уходят.


СЦЕНА 4

                          Комната в доме Леонато.
                Входят Леонато, Антонио, Бенедикт, Беатриче,
                      Маргарита, Урсула, монах и Геро.

                                   Монах

                      Я говорил вам, что она невинна!

                                  Леонато

                     Как невиновны Клавдио и принц;
                     Лишь по ошибке обвинили Геро.
                     Но Маргарита здесь не без вины,
                     Хотя и против воли, как нам ясно
                     Установил подробнейший допрос.

                                  Антонио

                     Я рад, что все окончилось удачно.

                                  Бенедикт

                     Я тоже. Иначе я должен был бы
                     Сразиться с Клавдио на поединке.

                                  Леонато

                     Прекрасно. Дочь моя и все вы, дамы,
                     Пока в свои покои удалитесь.
                     Когда вас позовут, придите в масках.

                                Дамы уходят.

                                  Леонато
                                (к Антонио)

                     И принц и Клавдио мне обещали
                     Прийти с утра. Ты знаешь роль свою,
                     Племяннице отцом на время станешь
                     И Клавдио отдашь в супруги.

                                  Антонио

                     Спокоен будь: я роль свою исполню.

                                  Бенедикт

                     Отец Франциск, мне вас просить придется...

                                   Монах

                     О чем, мой сын?

                                  Бенедикт

                     Одно из двух: связать иль развязать.
                                (К Леонато.)
                     Синьор мой, наконец-то на меня
                     Взглянула благосклонно Беатриче.

                                  Леонато

                     Ей одолжила дочь моя глаза.

                                  Бенедикт

                     И я ей отвечаю нежным взглядом.

                                  Леонато

                     Которым вы обязаны как будто
                     Мне, Клавдио и принцу. В чем же дело?

                                  Бенедикт

                     Таит загадку ваш ответ, синьор.
                     Но к делу: дело в том, чтоб ваша воля
                     Совпала с нашей. Нас соедините
                     Сегодня узами святого брака, -
                     В чем, брат Франциск, нужна и ваша помощь.

                                  Леонато

                     Согласен я.

                                   Монах

                                 И я готов помочь вам.
                     Вот принц и Клавдио.

                    Входят Дон Педро, Клавдио и двое или
                               трое вельмож.

                                 Дон Педро

                     Приветствую почтенное собранье.

                                  Леонато

                     Привет, мой принц; и Клавдио, привет.
                     Мы ждали вас. Ну что же, вы решились
                     С племянницей моею обвенчаться?

                                  Клавдио

                     Согласен, будь она хоть эфиопка.

                                  Леонато

                     Брат, позови ее; свершим обряд.

                              Антонио уходит.

                                 Дон Педро

                     День добрый, Бенедикт. Но что с тобой?
                     Ты смотришь февралем; морозом, бурей
                     И тучами лицо твое мрачится.

                                  Клавдио

                     Он вспоминает дикого быка.
                     Смелей! Твои рога позолотим мы -
                     И всю Европу ты пленишь, как встарь
                     Европу бог Юпитер полонил,
                     Во образе быка явив свой пыл.

                                  Бенедикт

                     Тот бык мычать с приятностью привык.
                     Теленка дал подобный странный бык
                     Корове вашего отца, и, кстати, -
                     По голосу вы брат того теляти.

                      Входят Антонио и дамы в масках.

                                  Клавдио

                     Ответ за мной, - сейчас не до того.
                     Которая ж из дам моя по праву?

                                  Антонио

                     Вот эта: я ее вручаю вам.

                                  Клавдио

                     Она - моя? - Но дайте вас увидеть.

                                  Леонато

                     О нет, пока не поклянетесь вы
                     Перед святым отцом с ней обвенчаться.

                                  Клавдио

                     Так дайте руку: пред святым отцом
                     Я - ваш супруг, когда вам так угодно.

                                    Геро
                               (снимая маску)

                     При жизни - ваша первая жена:
                     И вы - мой первый муж, пока любили.

                                  Клавдио

                     Вторая Геро!

                                    Геро

                                   Истинно - вторая.
                     Та умерла запятнанной, а я
                     Живу и, так же как жива, невинна.

                                 Дон Педро

                     Та Геро! Та, что умерла!

                                  Леонато

                                              Она
                     Была мертва, пока жило злоречье.

                                   Монах

                     Я разрешу вам все недоуменья,
                     Когда окончим мы святой обряд,
                     О смерти Геро рассказав подробно.
                     Пока же чуду вы не удивляйтесь
                     И все за мной последуйте в часовню.

                                  Бенедикт

                     Отец, постойте. Кто здесь Беатриче?

                                  Беатриче
                              (снимает маску)

                     Я за нее. Что от нее угодно?

                                  Бенедикт

                     Вы любите меня?

                                  Беатриче

                                     Не так чтоб очень.

                                  Бенедикт

                     Так, значит, дядя ваш, и принц, и Клавдио
                     Обмануты: они клялись мне в том.

                                  Беатриче

                     Вы любите меня?

                                  Бенедикт

                                     Не так чтоб очень.

                                  Беатриче

                     Так Геро, Маргарита и Урсула
                     Обмануты: они клялись мне в том.

                                  Бенедикт

                     Они клялись, что вы по мне иссохли.

                                  Беатриче

                     Они клялись, что насмерть влюблены вы.

                                  Бенедикт

                     Все вздор! Так вы не любите меня?

                                  Беатриче

                     Нет - разве что как друга... в благодарность...

                                  Леонато

                     Брось! Поклянись: ты любишь Бенедикта.

                                  Клавдио

                     Я присягну, что любит он ее.
                     Вот доказательство - клочок бумаги:
                     Хромой сонет - его ума творенье -
                     В честь Беатриче.

                                    Геро

                                        Вот вам и другой,
                     Украденный у ней, - ее здесь почерк:
                     Признанье в нежной страсти к Бенедикту.

                                  Бенедикт

     Вот  чудеса!  Наши  руки  свидетельствуют против наших сердец. Ладно, я
беру тебя; но, клянусь дневным светом, беру тебя только из сострадания.

                                  Беатриче

     Я  не решаюсь вам отказать; но, клянусь светом солнца, я уступаю только
усиленным  убеждениям,  чтобы  спасти вашу жизнь; ведь вы, говорят, дошли до
чахотки.

                                  Бенедикт

     Стой! Рот тебе зажму я! (Целует ее.)

                                 Дон Педро

     Как Бенедикт женатый поживает?

                                  Бенедикт

     Вот  что  я  вам скажу, принц: целая коллегия остряков не заставит меня
отказаться  от  моего  намерения.  Уж  не  думаете  ли  вы,  что я испугаюсь
какой-нибудь  сатиры или эпиграммы? Если бы острое словцо оставляло след, мы
бы  все  ходили перепачканные. Короче говоря: раз уж я решил жениться, так и
женюсь,  хотя  бы весь мир был против этого. И нечего трунить над тем, что я
прежде  говорил  другое:  человек  - существо непостоянное, вот и все. - Что
касается  тебя,  Клавдио,  я  хотел было тебя поколотить, но раз ты сделался
теперь  чем-то  вроде  моего  родственника, то оставайся невредим и люби мою
кузину.

                                  Клавдио

     А  я-то  надеялся,  что  ты откажешься от Беатриче: тогда я вышиб бы из
тебя  дух  за  такую  двойную  игру.  А  теперь,  без сомнения, ты будешь ее
продолжать, если только кузина не будет хорошенько присматривать за тобой.

                                  Бенедикт

     Ладно,  ладно, мир! - Давайте-ка потанцуем, пока мы еще не обвенчались:
пусть у нас порезвятся сердца, а у наших невест - ноги.

                                  Леонато

     Танцевать будете после свадьбы!

                                  Бенедикт

     Нет,  до  свадьбы, клянусь честью! - Эй, музыка! - У вас, принц, унылый
вид. Женитесь, женитесь! Плох тот посох, у которого на конце нет рога.

                               Входит гонец.

                                   Гонец

                   Принц! Дон Хуан, ваш брат бежавший, схвачен
                   И приведен под стражею в Мессину.

                                  Бенедикт

     Забудем о нем до завтра, а там уж я придумаю ему славное наказание. Эй,
флейты, начинайте!

                                   Танцы.
                                Все уходят.



"МНОГО ШУМА ИЗ НИЧЕГО"

     Комедия эта при жизни Шекспира была издана лишь один раз в кварто  1600
года. Это вполне удовлетворительный  текст,  от  которого  посмертное  фолио
отличается очень мало.
     Время возникновения пьесы определяется тем, что она  не  упоминается  у
Мереса в списке шекспировских пьес, опубликованном в 1598 году.  Еще  точнее
можно ее датировать благодаря тому обстоятельству, что в нескольких репликах
Кизила в кварто говорящий обозначен именем не изображаемого персонажа, а его
исполнителя - известного комика Кемпа. Между тем мы знаем, что  Уильям  Кемп
ушел из шекспировской труппы в 1599 году.  Таким  образом,  появление  пьесы
несомненно относится к театральному сезону 1598/99 года.
     У Шекспира мало найдется пьес,  где  бы  он  так  близко  придерживался
своего сюжетного источника.  История  оклеветанной  с  помощью  инсценировки
любовного  свидания  девушки   и   притворной   смерти   ее   как   средства
восстановления ее  чести,  составляющая  главную  сюжетную  основу  комедии,
встречается в новелле 22-й Банделло (1554), переведенной на французский язык
тем самым Бельфоре ("Трагические истории", 1569, рассказ 3), у которого была
взята и фабула шекспировского "Гамлета".  Кроме  того,  сюжет  этой  новеллы
воспроизвел с большой  точностью,  изменив  лишь  имена  и  место  действия,
Ариосто в эпизоде Ариоданта и Джипевры ("Неистовый Роланд", песнь V). Еще до
появления в 1591 году полного перевода  на  английский  язык  поэмы  Ариосто
эпизод этот был переведен  отдельно  и  использован  как  в  поэме  Спенсера
"Царица фей" (1590; песнь V), так и в анонимной, не дошедшей  до  нас  пьесе
"Ариодант и Джиневра", исполнявшейся в придворном театре детской  труппой  в
1583 году.
     Шекспир, без сомнения, был знаком с обеими редакциями  этой  повести  -
как Банделло (через посредство Бельфоре), так и  Ариосто  (прямо  или  через
посредство одной из  названных  английских  его  переделок),  ибо  только  у
Бельфоре приводятся имена Леонато и Педро Арагонского и действие  происходит
в Мессиие, а с другой стороны, хитрость клеветника в этой редакции  сводится
лишь к тому, что его слуга влезает ночью через окно в одну  из  комнат  дома
Леонато, без сознательного сообщничества служанки героини, которое добавлено
у Ариосто, но отсутствует у Шекспира.
     В  сюжетном  отношении  Шекспир  почти  ничего  не  изменил   в   своих
источниках. Нельзя  также  сказать,  чтобы  он  особенно  углубил  характеры
главных персонажей, которые у  него  даны  довольно  схематично.  Интересное
развитие получил только образ дона  Хуана,  прототип  которого  обрисован  в
обеих версиях очень слабо.  У  Банделло,  например,  клеветник  (Тимбрео)  -
отнюдь не злой человек; он опорочивает девушку только из  зависти,  а  после
того как план его удался, раскаивается и сам открывает жениху всю правду.  У
Шекспира, наоборот, все действия дона  Хуана  последовательны  и  достаточно
мотивированы гордостью и озлобленностью незаконнорожденного и нелюбимого при
дворе принца.
     Зато вполне оригинальна  присоединенная  Шекспиром  к  основной  фабуле
вторая сюжетная линия - история Бенедикта  и  Беатриче,  характеры  которых,
кстати, наиболее индивидуализированы в пьесе. А к этому  надо  еще  добавить
великолепно развитый и разросшийся почти до самостоятельного действия эпизод
с двумя полицейскими.
     Основную прелесть этой  комедии,  пользовавшейся  во  времена  Шекспира
огромным успехом на сцене - подобно тому как она пользуется им и  сейчас,  -
составляет то мастерство, с каким Шекспир  слил  вместе  эти  три  идейно  и
стилистически столь разнородные темы,  совместив  требования  драматического
единства со своим обычным стремлением обогатить  и  разнообразить  действие.
Средством для этого ему служит единая идея, проходящая в трех разных  планах
и крепко связывающая  пьесу  одним  общим  чувством  жизни.  Это  -  чувство
зыбкости, обманчивости наших впечатлений, которое может привести  к  великим
бедам и  от  которой  человеку  неоткуда  ждать  помощи  и  спасения,  кроме
счастливого случая, доброй судьбы.
     Вся  пьеса  построена  на  идее  обмана  чувств,   иллюзорности   наших
впечатлений, и эта иллюзорность симметрично прослеживается  в  трех  планах,
образуя глубокое стилистическое и идейное единство комедии. Внешне этой цели
всякий раз служит один и тот же драматический прием - вольное или  невольное
подслушивание (или подсматривание), но всякий раз психологически и  морально
осмысливаемое по-иному.
     Первая и основная тема  пьесы  -  история  оклеветанной  Геро  -  носит
отчетливо драматический характер. Примесь трагического  элемента  присуща  в
большей или меньшей степени почти  всем  комедиям,  написанным  Шекспиром  в
пятилетие,  предшествующее  созданию   его   великих   трагедий   (например,
"Венецианский купец", "Как вам это понравится" и т. д.). Но ни  в  одной  из
них этот элемент так не силен, как в рассматриваемой комедии. Кажется, в ней
Шекспир  уже  предвосхищает  тот  мрачный  взгляд  на  жизнь,  то   ощущение
неотвратимости  катастроф,  которое  вскоре  станет  господствующим  в   его
творчестве. Но только сейчас у него еще  сохраняется  "комедийное"  ощущение
случайности,  летучести   всего   происходящего,   оставляющее   возможность
внезапного счастливого исхода, и не возобладало представление о неизбежности
конфликтов, завершающихся катастрофой.
     В частности, ситуация "Много  шума"  имеет  много  общего  с  ситуацией
"Отелло". Клавдио  -  благороднейшая  натура,  но  слишком  доверчивая,  как
Отелло, и чрезмерно пылкая, как и он. Оскорбленный контрастом между  видимой
чистотой Геро и примерещившимся ему предательством, он не знает меры в своем
гневе и к отвержению невесты присоединяет еще кару публичного унижения (что,
впрочем,  соответствовало  понятиям  и  нравам  эпохи).  Дон   Хуан   помимо
естественного чувства обиды самой природой своей расположен ко злу: как  для
Яго невыносима  "красота"  существования  Кассио,  так  и  подлому  бастарду
нестерпимы благородство и заслуги Клавдио. Также и Геро, подобно  Дездемоне,
бессильно и  безропотно  склоняется  перед  незаслуженной  карой  как  перед
судьбой. Наконец, и Маргарита не лишена  сходства  с  чересчур  беспечной  и
бездумной, покорной мужу (или любовнику) Эмилией. Им обеим  чужда  моральная
озабоченность, активная преданность дробимой госпоже:  иначе  такое  чувство
предостерегло бы их и побудило бы предостеречь жертву.
     Но мы здесь в мире доброй, ласковой сказки, - вот почему все  кончается
счастливо. И потому, заметим, все изображено бархатными, пастельными,  а  не
огненными, жгучими тонами "Отелло". А отсюда -  возможность  стилистического
слияния с двумя другими, комическими частями пьесы - не  только  с  историей
Беатриче и Бенедикта, но и с эпизодом двух очаровательных полицейских.
     Вторая, комическая тема пьесы тесно связана с первой. Обе они дополняют
друг друга не только сюжетно,  но  и  стилистически.  Первая  в  решительный
момент переводит вторую в серьезный и реалистический план, тогда как  вторая
смягчает мрачные тона первой, возбуждая  предчувствие  возможной  счастливой
развязки. Возникает ощущение сложной,  многопланной  жизни,  где  светлое  и
мрачное, смех и скорбь не сливаются между собой (как в "Венецианском  купце"
или хотя бы в "Двух  веронцах"),  но  чередуются,  соседят  друг  с  другом,
подобно тому как в рисунках "белое и черное" оба тона оттеняют  один  другой
силой контраста, придавая друг  другу  выразительность  и  приводя  целое  к
конечному единству. Отсюда, при мягкости и гармонии речи этой  пьесы,  в  ее
конструкции  и  общем  колорите  есть  нечто  "испанское"  (по  жгучести   и
пылкости), напоминающее позднейшую "Меру за меру".
     Взрыву любви Бенедикта - Беатриче предшествует долгая  пикировка  между
ними, блестящее состязание в колкостях и каламбурах, которое похоже на войну
двух  убежденных  холостяков,  но  на  деле  прикрывает  глубокое   взаимное
влечение, не желающее самому себе признаться. Комментаторы, ищущие  всюду  и
во всем готовых  литературных  источников,  полагают,  что  кое-что  в  этой
перестрелке навеяно такой же дуэлью остроумия между  Гаспаро  Паллавичина  и
Эмилией Пиа, описанной в книге Бальдассаре Кастильоне  "Придворный"  (1528),
переведенной на большинство европейских языков, и в том числе на  английский
- в 1561 году.  Книга  эта,  считавшаяся  руководством  благородного  образа
мыслей и изящных бесед, была, без сомнения,  известна  Шекспиру,  и  он  мог
мимоходом почерпнуть из нее несколько острот и каламбуров,  вложенных  им  в
уста Беатриче и Бенедикта. Но ситуация у Кастильоне совсем иная, не говоря о
том, что кое в чем могли быть и просто совпадения. Существеннее то, что  уже
в целом ряде более ранних своих комедий Шекспир  разрабатывал  ту  же  самую
ситуацию:  поединок  остроумия   между   молодым   человеком   и   девушкой,
предшествующий зарождению между ними любви. Довольно развернуто  дана  такая
ситуации  в  "Укрощении  строптивой",  но  еще  более  разработана   она   в
"Бесплодных  усилиях  любви",  где  пара  Бирон  -  Мария  является   прямой
предшественницей пары Бенедикт - Беатриче.
     Параллелизм этот, по-видимому, не случаен, ибо в том самом  1598  году,
как возникла комедия "Много шума", старая названная нами  пьеса,  написанная
за четыре-пять лет до того, была не только поставлена на  сцене  придворного
театра, но и издана кварто. Видимо, интерес к названному мотиву  оживился  к
этому времени снова, и у Шекспира явилось желание разработать его еще раз, и
притом углубленно, что он и сделал.  Веселую  сцену  пикировки,  лишенную  в
"Бесплодных усилиях любви" всякого психологического  обоснования,  он  здесь
насквозь психологизировал.
     Прежде всего, Бирон у него совсем не является  по  самой  своей  натуре
таким женоненавистником, как Бенедикт. С другой стороны, Розалинда далеко не
так строптива, как Беатриче. Их перестрелка не выходит за  пределы  обычного
поддразнивания  и  заигрывания,  свойственных  тому,  что  нынешние  потомки
Шекспира называют "флиртом". Но Беатриче - натура гордая  и  требовательная.
Ей нужно, чтобы ее избранник не был ни молодым вертопрахом, ни  человеком  с
увядшими чувствами, ищущим спокойного и удобного брака;  ей  нужен  человек,
который соединял бы в себе пылкость юноши и опытность мужчины. А где  такого
найти? И что если, делая выбор (а он, кажется, ею уже  сделан!),  ошибешься?
Беатриче - натура  сильная,  мало  чем  уступающая  Порции  в  "Венецианском
купце". Она хочет научить уважать себя как человека. И  потому  из  гордости
она не выдает своих чувств, боясь насмешки, и приходит к отрицанию любви.
     Как обычно бывает у  Шекспира,  он  более  тщательно,  более  заботливо
исследует чувства женщины, обозначая чувства мужчины суммарно  и  лаконично,
как более натуральные, более понятные зрителю. Но  и  в  задорном  упрямстве
Бенедикта мы видим проявление его личного характера,  нечто  принципиальное,
роднящее его с Беатриче: такое же благородство чувств и такую  же  сердечную
гордость. Но последняя является вместе с тем и преградой, разделяющей их.
     Однако несчастье, постигшее Геро, ломает эту  преграду  и,  пробудив  в
юных сердцах их лучшие чувства: в ней - верность и твердость дружбы, в нем -
способность к самопожертвованию, - бросает их в объятия друг друга.  И  одно
мгновение кажется - такова композиционная тонкость пьесы,  -  что  основное,
серьезное действие только  и  существует  для  того,  чтобы  служить  опорой
второму действию, собственно комедийному. Горе - жалость - любовь: вот линия
развития всей  пьесы.  В  сравнении  с  этой  мощной  логикой  чувств  чисто
подсобную роль  играет  та  интрига,  которая  внешним  образом  приводит  к
желанному  результату.  Это  тот  же  прием  подслушивания,  который  явился
пружиной  и  основного,  трагического  действия.  Но  только   здесь   прием
подслушивания использован на  редкость  оригинально:  заговорщики,  шепчущие
именно  то,  что  они  хотят  довести  до  сведения  влюбленных,  заставляют
последних вообразить, что они случайно подслушали разговор. Минус на минус в
алгебре дает плюс; две перемноженные фикции в действительности дают  истину.
Закон шекспировской комедии: чем смешнее, тем трогательнее; чем  иллюзорнее,
тем правдивее.
     Комическое (или комедийное)  в  этой  удивительной  пьесе  перевешивает
трагическое.  Но,  как  все  это  нами  было  изложено  выше,  оно   слишком
абстрактно, ему недостает материальной плотности. Чтобы  придать  ее  пьесе,
Шекспир вносит в нее третью тему, элемент бытового гротеска: эпизод с  двумя
полицейскими. Эпизод этот имеет весьма реальное основание. Канцлер Елизаветы
Берли в 1586 году писал другому ее министру Уолсингему в выражениях,  весьма
близких к тексту комедии, что Англия полна таких  блюстителей  общественного
порядка, которые "сторонятся преступления, как чумы",  предпочитая  болтать,
спать, пить эль и ничего не делать.  Как  мы  видим,  шекспировские  зрители
воспринимали  эти  образы  не  только  как  гротеск,  но   и   как   кусочек
действительности. Поясним,  между  прочим,  что  Кизил  и  его  собратья  не
являются  полицейскими  на  королевской  службе.  Они  принадлежат   к   той
добровольной страже, которая создавалась  корпорациями  горожан  для  охраны
порядка, особенно в ночное время. В такие стражи нанимались  те,  кто  ни  к
какому другому делу не был приспособлен. Не случайно поэтому литература  той
эпохи полна шуток и острот по адресу  безалаберных  и  нерасторопных  людей,
взявших на себя миссию охраны общественного порядка.
     О том, что Шекспир  списал  образы  стражников  с  натуры,  сохранилось
предание, записанное в 1681 году любителем старины Джоном Обри. "Бен Джонсон
и он (Шекспир. - А. А.), - сообщает Обри,  -  где  бы  они  ни  оказывались,
повседневно подмечали странности  людей  (humours)".  И  вот  пример  этого:
"Характер констебля из "Сна в летнюю ночь" он списал в Грендоне-на-Баксе, по
дороге из Лондона в Стретфорд, и этот констебль еще жил  там  в  1642  году,
когда я впервые направлялся в Оксфорд. Мистер Джоз Хоу из этого прихода знал
его". Простим антиквару его ошибку - он спутал "Сон в летнюю ночь" с  "Много
шума из ничего", но предание, сообщаемое им, от этого  не  утрачивает  своей
ценности.  Оно  лишний  раз  подтверждает  наше  ощущение  жизненности  этих
забавных фигур, введенных Шекспиром. Но, конечно, только Шекспир мог сделать
их такими живыми в пьесе и так вплести в ее действие, что без них оно многое
теряет в комизме.
     Кизил - невероятно чванливый  глупец,  к  тому  же  постоянно  путающий
слова.  Желая  придать  себе  как  можно  больше  значительности,  он  любит
пользоваться юридическими терминами, помпезными словами и  выражениями,  но,
будучи малограмотным, все время впадает в  ошибки.  Его  постоянный  спутник
Булава под стать ему.
     Словоохотливость Кизила способна вывести  из  себя  самого  терпеливого
человека. Уже обладая ключом  к  той  грязной  интриге,  которая  направлена
против Геро, он, однако, не в состоянии помешать тому, чтобы клевета пала на
чистую девушку. Да его это и не заботит. Он, как  мы  помним,  больше  всего
взволнован тем обстоятельством, что его обозвали ослом. Он  и  ходит  теперь
жаловаться на это, разнося повсюду, что его обругали ослом, и требуя,  чтобы
это было документально зафиксировано.
     Незачем распространяться о том, насколько комична эта фигура и  сколько
юмора вложил Шекспир в изображение ее. Парадоксально однако, то, что  именно
глупость Кизила в конечном счете приводит к спасению чести Геро. То, чего не
смогли сделать все умные люди из круга героини, сделали эти  нелепые  ночные
стражи. Они  нашли  виновников  клеветы  и  содействовали  их  разоблачению.
Понятно, этим комическая окраска финала и всей пьесы еще усиливается.
     И, наконец, не следует забывать еще об одном аспекте пьесы - нарядном и
праздничном, несмотря на прорезывающие ее трагические  потки.  Действие  все
время развивается на фоне торжественных встреч, празднеств, балов,  прогулок
по парку, на фоне цветущей  природы  знойного  юга,  благоухающих  в  ночной
темноте цветов, шляп, украшенных перьями, и  гибких  клинков  шпаг.  В  этой
комедии еще больше, чем в  других,  Шекспир  хотел  дать  почувствовать  всю
роскошь жизни и притаившееся в ней, стерегущее человека зло.

                                                                  А. Смирнов

ПРИМЕЧАНИЯ К ТЕКСТУ "МНОГО ШУМА ИЗ НИЧЕГО"

     Действующие лица: Борачио - смысловое  имя.  По-испански  оно  означает
"пьяница" (boriacho).

     ...предложил состязаться тупыми стрелами. - Тупые стрелы  употреблялись
при стрельбе в птиц, чтобы подшибать их не  раня.  Они  же  были  постоянным
атрибутом шутов.

     ...четыре из его пяти умственных способностей получили тяжелое  увечье.
- Пятью умственными способностями  считались:  здравый  смысл,  воображение,
изобретательность,  способность  суждения  и  память.  По  мнению  Беатриче,
Бенедикт сохранил из них только здравый смысл.

     Ну, вам бы только попугаев обучать. -  Любители  грубых  шуток  нередко
обучали своих попугаев ругательным словам.

     Отлично, Леонато.  -  Во  время  словесной  дуэли  между  Бенедиктом  и
Беатриче дон Педро о чем-то тихо разговаривал с Леонато.

     Купидон - хороший охотник на зайцев, а Вулкан  -  отличный  плотник.  -
Примеры нелепостей, так как Купидон изображался  с  завязанными  глазами,  а
Вулкан, бог подземного огня, был кузнецом, а не плотником.

     ...носить на голове шапку, не вызывая подозрений.  -  Намек  на  "рога"
обманутого мужа, торчащие из-под шапки.

     ...повесить мне рожок на невидимы и ремешок. - "Невидимый" - в  отличие
от "видимого" ремня, на котором висит охотничий рог.

     ...Адам Белл - знаменитый английский стрелок, воспетый в балладах.

     Если только Купидон не  растратил  в  Венеции  всех  своих  стрел...  -
Венеция считалась городом, особенно богатым любовными приключениями.

     ...июля шестого дня. Ваш любящий друг Бенедикт. - Клавдий и  дон  Педро
цитируют заключительные строки воображаемого любовного письма Бенедикта.

     ...родился   под   знаком   Сатурна.   -    Согласно    астрологическим
представлениям, люди, родившиеся под знаком  планеты  Сатурна,  должны  были
обладать меланхолическим темпераментом.

     ...буду водить его  обезьян  в  аду.  -  Согласно  старому  английскому
поверью, старым девам суждено после смерти в аду прогуливать чужих  детей  в
наказание за то, что при жизни они не имели своих.

     ...отдавать отчет в своем поведении куску  грубой  глины!  -  Намек  на
библейское сказание о том, что бог создал первого человека Адама из глины.

     Синкпес - танец в пять па (от французского cinq-pas).

     Моя маска - вроде крыши Филемоновой хижины: внутри нее -  Юпитер.  -  В
"Метаморфозы" Овидия входит сказание о  Филемоне  и  Бавкиде,  благочестивой
чете старых  любящих  супругов,  которые  радушно  приняли  в  своей  хижине
посетивших их под видом усталых путников Зевса и Гермеса.

     И рука у вас сухая и с  той  и  с  другой  стороны...  -  Сухая  ладонь
считалась признаком отсутствия темперамента.

     "Сто  веселых  рассказов"  -  распространенный  в  те  времена   список
анекдотов.

     На шее, как цепь богатого ростовщика. - Богатые горожане нередко носили
на шее массивную золотую цепь.

     Так говорят честные торговцы скотом, продав быка.  -  После  заключения
сделки продавец высказывал покупателю пожелание, чтобы тот счастливо  владел
скотиной.

     Ата (греч. миф) - божество мести и раздора.

     Пресвитер (священник)  Иоанн  -  в  средневековых  легендах  -  владыка
христианского царства в глубине Азии.

     Великие Моголы - тюркская династия в Индии,  основанная  в  начале  XVI
века.

     Да, конечно. - Во время предыдущей реплики  Бенедикта  дон  Педро  тихо
разговаривал с Леонато или  Клавдио  о  задуманной  последними  серенаде,  и
начальные слова этой реплики обращены им к одному из них.

     ...от талии кверху - Испания: не видно камзола. - Испанцы  тоже  носили
камзолы, но обычно у них камзол был прикрыт плащом и потому мало заметен.

     ...претерпеть спасение души и тела. - Подобно многим другим  персонажам
у Шекспира, Кизил и Булава  здесь  и  дальше  коверкают  слова  или  говорят
противоположное тому, что надо  сказать.  Например,  "претерпеть"  -  вместо
"заслужить", далее "наказания"  -  вместо  "награды",  "непригоднее"  вместо
"пригоднее" и т. д.

     "Свет любви" - популярная песня.
     ...если вы не стали вероотступницей, так больше нельзя держать путь  по
звездам. - Маргарита хочет сказать: "Если вы не изменили  своей  закоренелой
ненависти к мужчинам, право, нельзя больше доверять ясным указаниям, которые
дает нам природа".

     Carduus benedictus- целебный чертополох, считавшийся хорошим  средством
при сердечных заболеваниях.

     ...боюсь, что мы оказались бы слишком молоды для них. - то есть слишком
сильными противниками.

     Синьор, я ваши насмешки поймаю на полном скаку... - образ  из  практики
рыцарских турниров, содержащий скрытую угрозу вызова на поединок.

     ..."Бог видел его, когда он прятался  в  саду".  -  Шутливый  намек  на
библейский рассказ о грехопадении Адама.

     Благослови, господи,  вашу  обитель.  -  Такими  словами  нищие  обычно
выражали свою благодарность, когда получали милостыню в монастыре.

     Европа - дочь финикийского  царя  Агенора,  которую  влюбленный  в  нее
Юпитер похитил, приняв образ быка.
                                                                  А. Смирнов




    Уильям Шекспир.
    Укрощение строптивой (пер.М.Кузмин)


     Перевод М. Кузмина
     М.: Московский рабочий, 1990.
     OCR Бычков М.Н.



                            Комедия в пяти актах

                              Действующие лица

     Лорд                                      |
     Кристофер Слай, медник                    } лица из
     Трактирщица, паж, актеры, охотники, слуги | интродукции,

     Баптиста, богатый дворянин из Падуи.
     Винченцио, старый дворянин из Пизы.
     Люченцио, сын Винченцио, влюбленный в Бьянку,
     Петручио, дворянин из Вероны, жених Катарины.

     Гремио    |
               } женихи Бьянки.
     Гортензио |

     Транио    |
               } слуги Люченцио.
     Бьонделло |

     Грумио   |
     Кертис   |
     Нетеньел |
     Филипп   } слуги Петручио.
     Джозеф   |
     Никлас   |
     Педант   |

     Катарина - строптивая |
                           } дочери Баптисты.
     Бьянка                |

     Вдова

         Портной, торговец галантереей, слуги Баптисты и Петручио.

             Место действия - Падуя и загородный дом Петручио.


ИНТРОДУКЦИЯ

                                  Сцена 1

                   Перед трактиром в пустынной местности.

                         Входят трактирщица и Слай.

                                    Слай

     Уж я тебя оттаскаю, верно говорю.

                                Трактирщица

     Колодок бы таким мерзавцам!

                                    Слай

     Ты  -  шкура!  Слай  не были мерзавцами. Загляни в хроники. Мы пришли с
Ричардом  Завоевателем.  Значит,  paucas  pallabris  {Коротко говоря (искаж.
исп.).}, пусть мир идет своей дорогой! Sessa {Заткнись! (искаж. фр.).}.

                                Трактирщица

     Вы не желаете платить за побитые стаканы?

                                    Слай

     Нет. Ни гроша. Проходи, Иерониме, ступай в холодную постель, погрейся.

                                Трактирщица

     Я сумею найти управу. Пойду позову пристава.

                                  Уходит.

                                    Слай

     Хоть пристава, хоть пятистава, я сумею отвечать по закону. Я, парень, с
места не двинусь. Пускай приходят, пожалуйста!

                            Ложится и засыпает.

                               Звуки рожков.

                    Входит лорд с охотниками и слугами.

                                    Лорд

                       За псами хорошенько присмотри;
                       Лягавый-то запарился, бедняга;
                       А Резвого сосварить с тем басилой.
                       А Серебро-то, знаешь, отличился
                       В углу загона, хоть и след простыл.
                       За двадцать фунтов бы я пса не продал,

                                1-й охотник

                       Осмелюсь доложить, Звонарь не хуже,
                       Он лаял, хоть и был потерян след,
                       И дважды в тот же день его нашел.
                       Поверьте мне: он лучшая собака.

                                    Лорд

                       Глупец! Да был бы Эхо порезвее,
                       Таких собак он стоил бы десяток.
                       Дай корму им и присмотри за всеми.
                       Назавтра снова едем на охоту,

                                1-й охотник

                       Исполню все!

                                    Лорд

                       Что это? Пьяный? Мертвый? Что он, дышит?

                                2-й охотник

                       Дыханье есть, но, не согрейся элем,
                       В такой постели мог бы и замерзнуть.

                                    Лорд

                       Скот безобразный! Как свинья, разлегся.
                       Смерть гнусная, твое подобье мерзко.
                       А хорошо бы подшутить над ним:
                       Тихонько бы перенести в постель,
                       Да тонкое белье, на пальцы перстни,
                       Изысканные кушанья в кровать.
                       А встанет - ждут ливрейные лакеи...
                       Пожалуй, не узнает сам себя?

                                1-й охотник

                       Не будет знать, милорд, что и подумать.

                                2-й охотник

                       Диковинное будет пробужденье.

                                    Лорд

                       За сон все примет, за мечту пустую.
                       Возьмите ж и ведите шутку тонко,
                       Несите в самый лучший из покоев,
                       Кругом развесьте вольные картинки,
                       Духами голову ему протрите,
                       Куреньем в комнате пускай запахнет.
                       Пусть музыканты ждут, - едва проснется,
                       Как сладостная музыка раздастся.
                       Заговорит случайно - встаньте в струнку
                       И, низко, раболепно поклонясь,
                       Спросите: "Что угодно вашей чести?"
                       Один пусть таз, украшенный цветами,
                       С водою розовою подает,
                       Другой - кувшин, а третий - полотенце:
                       "Угодно ль лорду руки освежить?"
                       Тот дорогие подает костюмы
                       И спрашивает, что надеть угодно;
                       Тот про собак и коней речь заводит
                       И что жену недуг его печалит.
                       Скажите, что подвержен он припадкам,
                       А вспомнит, кто он, - уверять, что бредит,
                       Что он не кто иной, как знатный лорд.
                       Как следует устройте, господа.
                       Получится отличная забава,
                       Коль сделаете все без пересола.

                                1-й охотник

                       Милорд, поверьте, так сыграем роли,
                       Что за того себя он и сочтет,
                       За что его мы выдать захотим.

                                    Лорд

                       Тихонько подымите - и в постель,
                       Чтоб к пробужденью все было готово.

                      Слая уносят. Слышен звук трубы.

                       Никак труба? Пойди взгляни, что это.

                            Уходит один из слуг.

                       Быть может, дворянин какой-нибудь
                       В дороге хочет переночевать.

                            Возвращается слуга.

                       Ну, в чем же дело?

                                   Слуга

                                         Так что, ваша милость,
                       Актеры предлагают вам услуги.

                                    Лорд

                       Ну что ж, введи их.

                               Входят актеры.

                                           Милости прошу.

                                   Актеры

                       Благодарим покорно.

                                    Лорд

                       Хотите ль у меня остановиться?

                                   Актер

                       Тогда уж услужить вам разрешите.

                                    Лорд

                       Мне по сердцу. А, этого я помню.
                       Играл он как-то фермерова сына,
                       Улаживал вовсю он за дворянкой;
                       Забыл, как звали вас, но, право, роль
                       Естественно была проведена.

                                   Актер

                       Вы вспомнили, наверное, о Сото?

                                    Лорд

                       Да, да. Ты был там прямо превосходен.
                       Вы вовремя ко мне как раз пришли,
                       Тем более, что я придумал шутку,
                       Где пригодится ваше ремесло.
                       Вам предстоит играть пред неким лордом,
                       Но выдержать сумеете ли вы,
                       Увидя, как вести себя он будет?
                       Он не был никогда на представленье.
                       Боюсь я, не удержитесь от смеха,
                       И он обидится. Предупреждаю:
                       Улыбку он сочтет за оскорбленье.

                                   Актер

                       Не бойтесь, сударь. Выдержать сумеем,
                       Будь этот лорд чудак из чудаков.

                                    Лорд

                       Сейчас же проводить их до буфетной
                       И как возможно лучше угостить,
                       Чтобы ни в чем не знали недостатка.

                        Один из слуг уводит актеров.

                       Сходите за пажом Барталомью,
                       Его вы в платье женское оденьте
                       И в спальню к пьянице тому ведите.
                       Сударыней зовите, все по чести.
                       Скажи ему, коль хочет угодить мне,
                       Пускай с достоинством себя ведет,
                       Как видел он у благородных леди,
                       Когда те объясняются с мужьями.
                       Пускай он так ведет себя и с пьяным,
                       Смиренно на словах и в обращенье;
                       Пусть скажет: "Что угодно приказать,
                       Чтоб я, послушная жена, могла
                       Исполнить долг свой, доказать любовь?"
                       Тут, нежно обнимая и целуя,
                       Пусть склонит голову ему на грудь
                       И радостные слезы льет о том,
                       Что муж освободился от недуга,
                       Которым уж семь лет был одержим,
                       Несчастным бедняком себя считая.
                       А если, свойства женского лишенный,
                       Не сможет мальчик плакать на заказ,
                       Поправить дело луковица может:
                       В платок ее припрятать незаметно -
                       И поневоле станешь мокроглазым.
                       Исполни поскорей как только можешь,
                       Потом дальнейшие дам указанья.

                               Уходит слуга.

                       Уверен, мальчику легко удастся
                       Походку, голос женский передать.
                       Послушать бы, как будет звать супругом,
                       Как слуги со смеху давиться будут,
                       Прислуживая мужику простому.
                       Наставлю их. Присутствие мое
                       Умерит черезмерность их проказ,
                       А то хватить ведь могут через край.

                                  Уходит.


                                  Сцена 2

                           Спальня в доме лорда.

            Входят наверху Слай со слугами, кто с платьем, кто с
           тазом, с кувшином и другими принадлежностями, и лорд.

                                    Слай

     Ради бога, кружку легкого пива!

                                 1-й слуга

     Угодно ль вашей милости? Вот херес.

                                 2-й слуга

     Угодно ли вашей чести? Вот компот.

                                 3-й слуга

     Какой костюм прикажете подать?

                                    Слай

     Я  Кристофер  Слай;  не зовите меня ни вашей милостью, ни вашей честью.
Хересу  я отродясь не пил, а если вы мне компот хотите дать, то дайте компот
из  говядины.  И не спрашивайте меня, какой костюм мне подавать. Ведь у меня
сколько  спин,  столько  и камзолов, сколько ляжек, столько и чулок, сколько
ног, столько и башмаков, да и то ног иногда бывает больше, чем башмаков, или
башмаки такие, что из головок пальцы высовываются.

                                    Лорд

                     Пускай вас вздорные покинут мысли.
                     Такой высокий муж, такого рода,
                     Такой владетельный и всеми чтимый,
                     Столь грязным духом ныне одержим!

                                    Слай

     Что?  Вы хотите выдать меня за сумасшедшего? Разве я не Кристофер Слай,
не  сын  старика  Слая из Бертона-Хита? Разве я по рождению не разносчик, по
воспитанию  не  шерстобит,  по  превратностям  судьбы  не  медвежатник  и по
теперешней  профессии не медник? Спросите Мериан Хеккет, толстую трактирщицу
из Уиикота, знает ли она меня. Если она отопрется, что у нее есть отметка на
четырнадцать  пенсов  долгу  за  светлое  пиво,  то  отметьте меня за самого
отъявленного лгуна во всем христианском мире. Как? Я же не одержимый! Вот...

                                 3-й слуга

                      Вот отчего грустна супруга ваша.

                                 2-й слуга

                      Вот отчего и чахнут ваши слуги.

                                    Лорд

                      Вот отчего родня вас избегает, -
                      Отвадило ее безумье ваше.
                      О, вспомни, господин, свой знатный род,
                      Былой ход мыслей кликни из изгнанья
                      И изгони позорящие сны.
                      Смотри: вот слуги ждут твоих приказов;
                      Лишь сделай знак - они служить готовы.
                      Ждешь музыки? чу! Аполлон играет.

                                  Музыка.

                      И двадцать соловьев запели в клетках.
                      Спать захотел? Постель уже готова,
                      Пышней и мягче сладостного ложа,
                      На коем нежилась Семирамида.
                      Гулять решил? Цветами путь усыплем.
                      Кататься вздумал? Лошади готовы;
                      Горит камнями золотая сбруя.
                      Охота с соколом? Взлетел уж сокол,
                      Как жаворонок. Хочешь взять собак?
                      Их лай ответ в лазури вызывает
                      И будит эхо звонкое в пещерах.

                                 1-й слуга

                      Облавы хочешь? Так борзые мчатся,
                      Быстрей оленя в беге, легче лани.

                                 2-й слуга

                      Художество ты любишь? Вот картина:
                      Изображен Адонис у ручья,
                      И Цитерея скрыта тростником,
                      Что от ее дыханья нежно гнется,
                      Как будто с ним играет ветерок.

                                    Лорд

                      А может, показать вам деву Ио,
                      Когда была застигнута врасплох,
                      И на картине вышла, как живая.

                                 3-й слуга

                      Иль Дафну, что в тернистой бродит чаще
                      И кровью ноги, присягнешь, сочатся,
                      И Аполлон глядит, до слез печален:
                      Так кровь и слезы переданы ловко.

                                    Лорд

                      Ты лорд, и можешь быть ты только лордом;
                      Есть у тебя жена, что краше всех
                      В наш век, когда все клонится к упадку.

                                 1-й слуга

                      Пока тех слез, что о тебе лила,
                      Поток не орошал лица зловредно,
                      Была прекраснейшим созданьем в свете.
                      Да не уступит и теперь любой.

                                    Слай

                      Я лорд, и у меня жена такая?
                      Я грежу или грезил до сих пор?
                      Не сплю я: слышу, вижу, говорю;
                      Вот аромат, вот мягкие предметы.
                      Ах, черт, да я на самом деле лорд,
                      Не медник вовсе, не Кристофер Слай!
                      Эй, привести пред наши очи леди,
                      И кружку пива дайте сверх того!

                                 2-й слуга

                      Угодно вашей чести вымыть руки?
                      Как рады мы, что к вам вернулся разум,
                      Что вспомнили вы, кем вы прежде были!
                      Пятнадцать лет вы провели во сне,
                      А бодрствовали словно как в потемках.

                                    Слай

                      Пятнадцать лет? Да, выспался на славу.
                      И что ж, я ничего не говорил?

                                 1-й слуга

                      Как можно, сударь! Но пустые речи.
                      Лежите здесь, в своей прекрасной спальне,
                      А говорите, что все за дверь гонят,
                      Ругаете хозяйку из пивной,
                      Грозитесь притянуть ее к суду
                      За то, что пиво не в казенных квартах.
                      А то начнете кликать Сайсли Хеккет,

                                    Слай

                      Ну да. Это дочь трактирщицы.

                                 3-й слуга

                      Не знали вы ни дочки, ни трактира,
                      Ни тех людей, что вы нам называли,
                      Как Стивен Слай, да старый Джон Непс-Сало,
                      Да Питер Терф, да Генри Пимпернель.
                      Десятка с два людей припоминали,
                      Каких никто на свете и не ведал.

                                    Слай

     Ну, благодарение господу за то, что я выздоровел.

                                    Все

                       Аминь.

                                    Слай

                       Спасибо, будет и тебе не худо.

                  Входит паж в дамском платье со слугами.

                                    Паж

                       Ну, как здоровье ваше?

                                    Слай

                       Отлично: тут еды вполне довольно.
                       А где жена?

                                    Паж

                       Здесь, благородный лорд, к услугам вашим.

                                    Слай

                       Раз вы жена, что ж не зовете мужем?
                       Для слуг я лорд. Для вас я муженек.

                                    Паж

                       Вы муж и лорд мне, лорд мне и супруг.
                       А я во всем покорная жена.

                                    Слай

                       Известно дело. - А как звать ее?

                                    Лорд

                       Мадам.

                                    Слай

                              Элс или Джен Мадам?

                                    Лорд

                       Мадам и только, как у всех вельмож.

                                    Слай

                       Мадам жена! Вот, говорят, я спал
                       И видел сны почти пятнадцать лет.

                                    Паж

                       А мне за тридцать лет то показалось,
                       Супружеского ложа отлученной.

                                    Слай

                       Уж это слишком! Слуги, вон пошли!
                       Мадам, разденьтесь и в постель ложитесь,

                                    Паж

                       О благородный лорд, прошу прощенья,
                       Увольте на ночь, на две вы меня
                       Или хотя бы до захода солнца.
                       Врачи мне настоятельно велели, -
                       Чтоб вы не впали в прежнее безумье, -
                       Воздерживаться от общенья с вами.
                       Уважить надо ваше состоянье.

                                    Слай

     При  моем  состоянии  долго ждать мне затруднительно. Но я ни за что не
хотел  бы  впасть в прежнее мое помешательство. Так что, невзирая на плоть и
кровь, придется подождать.

                               Входит гонец.

                                   Гонец

                     Услышавши о том, что вам полегче,
                     Комедию хотят сыграть актеры.
                     Ведь доктора как раз вам прописали
                     Забавы, - от раздумья кровь густеет
                     И меланхолия ведет к безумью.
                     Поэтому решили: будет кстати
                     Занять вниманье ваше развлеченьем,
                     Что гонит горести и длит нам жизнь.

                                    Слай

     Ладно,  я  согласен:  пусть играют. Что же это будет: святочное ломанье
или фокус какой?

                                    Паж

     Нет, презанятная то будет штука.

                                    Слай

     Что за штука? Белья, что ли?

                                    Паж

     Это будет нечто вроде хроники.

                                    Слай

     Прекрасно!  Прекрасно!  Посмотрим.  Мадам жена, садитесь рядом со мной.
Будь что будет. Молоды бываем раз в жизни.

                                  Фанфары.


АКТ I

                                  Сцена 1

                         Падуя. Городская площадь.

                    Входят Люченцио и ого слуга Транио.

                                  Люченцио

                      Чтоб удовлетворить свое желанье
                      Увидеть Падую, наук рассадник,
                      Вот я достиг Ломбардии цветущей,
                      Италии утешнейшего сада.
                      Я заручился милостью отца
                      И обществом твоим с его согласья,
                      Испытанный и верный мой слуга.
                      Здесь будем жить, и в добрый час приступим
                      Мы к изучению наук сложнейших.
                      Достойных граждан много в славной Пизе.
                      Там я увидел свет, там мой отец -
                      Один из первых мировых торговцев,
                      Винченцио, из рода Бентиволио.
                      А сын его, Флоренции питомец,
                      Его надежды должен оправдать
                      И добродетелью венчать богатство,
                      И потому я время для ученья
                      Той части философии отдал,
                      Где та как раз проводится доктрина,
                      Что добродетель есть основа счастья.
                      Как думаешь? Ведь Пизу я покинул
                      И прибыл в Падую, как человек,
                      Что с мелких мест ныряет в глубину,
                      Ища полнее жажду утолить.

                                   Транио

                      Mi perdonate {Простите меня (итал.).}, дорогой хозяин,
                      На все смотрю я так же, как и вы.
                      Я рад, что не ослабло в вас решенье
                      Впитать сладчайший сок науки сладкой.
                      Но я прошу, всецело преклоняясь
                      Перед высоким стоиков ученьем,
                      Не делаться вместо столпов столбами
                      И, Аристотелевы чтя запреты,
                      К Овидию презренья не питать;
                      О логике с друзьями вы толкуйте,
                      Риторика пусть будет болтовней,
                      Поэзия и музыка забавой,
                      А метафизики вкушайте столько,
                      Сколько желудок может принимать.
                      Что неприятно, в том и пользы нет.
                      Короче, занимайтесь, чем вам любо.

                                  Люченцио

                      Прекрасно, Транио, ты рассудил.
                      Когда Бьонделло был бы уже здесь,
                      Мы были бы устроены вполне,
                      Имели бы квартиру - принимать
                      Друзей, которых в Падуе найдем.
                      Что за компания идет, смотри-ка!

                                   Транио

                      Наверное, нам устраивают встречу.

                Входят Баптиста, Катарина, Бьянка, Гремио и
                                 Гортензио.
                    Люченцио и Транио отходят в сторону.

                                  Баптиста

                      Не докучайте больше мне, синьоры.
                      Вы знаете, мое решенье твердо:
                      Я младшей дочери не выдам замуж,
                      Пока для старшей мужа не найду.
                      Вот если б кто влюбился в Катарину,
                      Я б, зная вас, ухаживать позволил,
                      Не стал бы становиться на дыбы.

                                   Гремио
                                (в сторону)

                      Ее скорей на дыбу! Жестковата! (Громко.)
                      Гортензио, не хочешь ли? Попробуй.

                                  Катарина

                      Что за охота вам меня все время
                      Приманкой ставить этим карасям!

                                 Гортензио

                      Что? Караси? Не для такой мы щуки.
                      Повежливее следует вам быть.

                                  Катарина

                      Вам, право, сударь, нечего бояться.
                      Она не думает о вас нисколько,
                      А если б думала, не преминула б
                      Трехногим стулом причесать башку вам
                      И вымазать лицо вам, как шуту...

                                 Гортензио

                      Избави боже от такого черта.

                                   Гремио

                      Избави и меня.

                                   Транио

                      Хозяин! Штука-то - первейший сорт!
                      Она помешана иль зла, как черт.

                                  Люченцио

                      Зато другой прелестное молчанье
                      О скромности гласит, о воспитанье.

                                   Транио

                      Тсс, Транио!
                      Вы правы. Так молчите и любуйтесь.

                                  Баптиста

                      Чтоб сразу же на деле подтвердить
                      Свои слова... - Идите, Бьянка, в дом.
                      Не огорчайся, дорогая Бьянка:
                      Тебя по-прежнему люблю, не меньше.

                                  Катарина

                      Овечка бедная!
                      Уж трет глаза, не знает лишь о чем.

                                   Бьянка

                      Сестра, будь счастлива моим несчастьем.
                                (Баптисте.)
                      Я вашей воле, сударь, повинуюсь.
                      Друзьями будут инструменты, книги:
                      Я в одиночестве займуся ими.

                                  Люченцио

                      Что скажешь, Транио? Совсем - Минерва.

                                 Гортензио

                      К чему, синьор Баптиста, эта странность?
                      Обидно, что любовью нашей к Бьянке
                      Мы ей вредим лишь.

                                   Гремио

                                         Запереть хотите
                      Ее, синьор Баптиста, из-за черта?
                      Одной - платить за грубости другой!

                                  Баптиста

                      Спокойней, господа. Я так решил. -
                      Иди же, Бьянка!

                               Уходит Бьянка.

                      И так как знаю я, что очень любит
                      Поэзию и музыку она,
                      Я приглашу учителей в свой дом,
                      Чтоб юность научить ее. Гортензио
                      Иль Гремио, коль знаете таких,
                      Ко мне пошлите; сведущие люди
                      Найдут здесь ласковый прием и щедрость,
                      Лишь воспитали бы моих детей.
                      Прощайте. - Катарина, вы останьтесь,
                      Мне надо с Бьянкой поговорить.

                                  Уходит.

                                  Катарина

                      Как! Уж и двинуться самой нельзя?
                      Как? Не властна во времени! Как будто
                      Не знаю я, что делать, что не делать!

                                  Уходит.

                                   Гремио

     Можете отправляться к чертовой бабушке; вы так прелестны, что здесь вас
задерживать  никому  не  придет охоты. Согласье меж ними не бог весть какое,
Гортензио,  так  что нам придется подуть на пальцы и попоститься покуда что:
пирог  для  нас еще ни с твоей, ни С моей стороны не подрумянился. Прощайте.
Ради  любви,  которую  я  испытываю  к  милой Бьянке, как только мне удастся
встретить  человека,  способного  научить  ее,  чему ей хочется, я сейчас же
направлю его к ее отцу.

                                 Гортензио

     Я  также,  синьор  Гремио.  Но  прошу вас, еще два слова. Хотя характер
нашей  вражды  не  допускал  нас  до разговоров, однако выскажу соображение,
касающееся  нас обоих: чтобы открыть нам доступ к прелестному предмету нашей
любви  и сделать нас снова счастливыми соперниками в благосклонности Бьянки,
нам следует потрудиться над одною вещью и добиться ее.

                                   Гремио

                    Что же это такое?

                                 Гортензио

                    Ясное дело, сударь: найти мужа для ее сестры.

                                   Гремио

                    Черта ей, а не мужа!

                                 Гортензио

                    Повторяю: мужа.

                                   Гремио

     Повторяю:  черта. Неужели ты думаешь, Гортензио, что только потому, что
отец  ее богатый человек, так найдется такой сумасшедший, который женится на
этой чертовке?

                                 Гортензио

     Полно,  Гремио. Из того, что нам не хватает терпенья переносить ее крик
и  брань,  не  значит,  что не найдется на свете доброго малого (надо только
разыскать  его),  который  в  придачу  к  деньгам  согласился бы взять ее со
всеми ее недостатками.

                                   Гремио

     Как  сказать!  По-моему, это вроде того, как взять приданое с условием:
каждое утро сечься у креста на рынке.

                                 Гортензио

     Конечно,  вы  правы:  меж  гнилыми  яблоками выбор не велик. Но теперь,
когда  эта  помеха  сдружила  нас, надо по-дружески держаться друг за друга,
пока не найдем мужа для старшей дочери Баптисты и не освободится младшая для
мужа;  тогда  мы  с  новыми  силами  сцепимся  друг  с другом. Милая Бьянка,
счастлив  тот,  кому  ты  достанешься  на  долю! Кто быстрей доскачет, тот и
собьет кольца. Что на это скажете, синьор Гремио?

                                   Гремио

     Вполне  с вами согласен. Я подарил бы лучшего скакуна в Падуе тому, кто
согласился  бы  ухаживать  за  нею,  посвататься  к  ней,  жениться  на ней,
разделить с ней ложе и избавить от нее дом. Идемте.

                         Уходят Гремио и Гортензио.

                                   Транио

                    Возможно ли, скажите мне на милость,
                    Чтоб вами вдруг любовь так овладела?

                                  Люченцио

                    Когда бы на себе не испытал,
                    Я этому и сам бы не поверил.
                    Покуда праздно я глядел вокруг,
                    Из этой праздности любовь родилась.
                    Теперь я откровенно признаюсь, -
                    Тебе откроюсь я, ты дорог мне,
                    Как Анна карфагенской королеве, -
                    Сгораю, Транио, умру, погибну,
                    Коль этой скромной девы не добуду.
                    Совет дай, Транио, - ты, знаю, можешь!
                    Приди на помощь мне, - ты, знаю, хочешь.

                                   Транио

                    Теперь не время, сударь, вас бранить:
                    Любовь из сердца бранью не изгонишь.
                    Коль влюблены, осталось лишь одно:
                    "Redime te captum quam queas minimo"
                    {"Выкупи себя из плена как можно дешевле" (лат.).
                    (Фраза из комедии Теренция "Евнух".)}

                                  Люченцио

                    Спасибо. Продолжай. Приятно слышать.
                    Твои советы в остальном помогут.

                                   Транио

                    На девушку смотрели вы так пылко,
                    Что не заметили, в чем суть-то дела.

                                  Люченцио

                    Я зрел ее прелестную красу.
                    Как дочь Агенора, она прекрасна,
                    Когда Юпитер перед ней склонился,
                    Коленами лобзая критский берег.

                                   Транио

                    И больше ничего? А вы слыхали,
                    Как подняла такой сестрица шум,
                    Что прямо нестерпимо было слушать?

                                  Люченцио

                    Коралловые губы шевелились,
                    Дыханье в воздух ароматы слало.
                    Прекрасно, свято все казалось в ней!

                                   Транио

                    Ну, выведем его из столбняка. -
                    Очнитесь, сударь. Если уж влюбились,
                    Так надо девушку добыть. Понятно?
                    Ведь старшая сестра - такая ведьма,
                    Что с рук пока отец ее не сплавит,
                    В девицах милой вашей быть придется;
                    А потому и запер он ее,
                    Чтоб слишком женихи не докучали.

                                  Люченцио

                    Ах, Транио, жесток ее родитель!
                    А ты заметил? Озабочен он
                    Найти наставника для воспитанья.

                                   Транио

                    Заметил, сударь. И кой-что придумал.

                                  Люченцио

                    Я тоже.

                                   Транио

                            Так. Позвольте руку, сударь.
                    По-видимому, в мыслях мы сошлись.

                                  Люченцио

                    Скажи сначала ты.

                                   Транио

                                       Хотели б вы
                    В наставники попасть к девице этой
                    Вот ваша мысль!

                                  Люченцио

                                    Ты думаешь, возможно?

                                   Транио

                    Никак. Кто ж будет вашу роль играть,
                    Кто будет в Падуе Винченцио сыном?
                    Кто будет дом вести и заниматься,
                    Звать земляков и по гостям ходить?

                                  Люченцио

                    Ну, basta {Довольно (итал.).}, перестань: я все придумал.
                    Нас ни в одном дому ведь не видали,
                    По лицам же не так легко узнать,
                    Кто барин, кто слуга. Будь мною, Транио,
                    И как хозяин заменяй меня.
                    Смотри за слугами, веди хозяйство,
                    А я прикинусь бедняком из Пизы,
                    Иль из Неаполя, иль флорентинцем.
                    Ну, сказано и сделано. Разденься,
                    Возьми мою цветную шляпу, плащ.
                    Бьонделло будет при тебе слугою.
                    Но я сперва язык ему свяжу.

                                   Транио

                                               То воля ваша.

                         Они обмениваются платьем.

                    Конечно, сударь, - было б вам угодно,
                    А я обязан вам послушным быть.
                    Наказывал отец ваш при отъезде:
                    "Услужлив к сыну будь". Так говорил он,
                    Хотя в другом он смысле понимал, -
                    И я охотно сделаюсь Люченцио,
                    Затем что очень я люблю Люченцио.

                                  Люченцио

                    И потому, что сам Люченцио любит,
                    Рабом я сделаюсь, чтоб ту добыть,
                    Чей взор сковал мне раненые очи. -
                    Вот и мошенник наш!

                             Входит Бьонделло.

                    Где вы шатались?

                                 Бьонделло

     Где  я  шатался?  Это  что!  А  где  вы сами шатались? Что, хозяин, мой
товарищ  Транио  украл  у  вас платье или вы у него? Или оба один у другого?
Скажите на милость, что это за новости?

                                  Люченцио

                      Сюда, негодный. Шутки неуместны,
                      Сообразуйтесь с положеньем дел.
                      Товарищ ваш, чтоб жизнь мою спасти,
                      Взял на себя мой внешний вид и платье,
                      А я для избавленья взял его.
                      Лишь на берег сошел, убил я в драке
                      Здесь человека и боюсь суда.
                      Вам поручаю быть ему слугой.
                      А сам для безопасности уеду.
                      Вы поняли?

                                 Бьонделло

                                 Я, сударь? Ни черта.

                                  Люченцио

                      Вы имя Транио теперь забудьте.
                      В Люченцио он обратился весь.

                                 Бьонделло

                      Тем лучше для него. Я сам не прочь бы.

                                   Транио

                      А я-то, милый, ведь о чем стараюсь?
                      Добиться младшей дочери Баптисты!
                      Так для хозяина, не для меня же.
                      Почтительней со мной на людях будьте.
                      Я тот же Транио, когда вдвоем!
                      Но при других я - барин ваш Люченцио.

                                  Люченцио

     Ну  идем,  Транио. Осталась еще одна вещь, которую ты должен исполнить.
Ты должен сделаться одним из этих вздыхателей. Спросишь, почему? Отвечу, что
у меня на это есть веские причины.

                                  Уходят.
                          Актеры наверху говорят.

                                 1-й слуга

                   Милорд, вы дремлете! Вам не до пьесы.

                                    Слай

     Нет,  нет,  клянусь  святой Анной. Отменная штука, право. Долго она еще
будет продолжаться?

                                    Паж

                   Лишь началась, милорд.

                                    Слай

     Совершенно  замечательная  штука,  сударыня  мадам!  Только  бы  скорей
кончалась. (Садится и смотрит.)


                                  Сцена 2

                       Падуя. Перед домом Гортензио.

                     Входят Петручио и его слуга Грумио

                                  Петручио

                     Я распростился временно с Вероной,
                     Чтобы друзей здесь в Падуе увидеть,
                     Особенно испытанного друга
                     Гортензио. Да вот и дом его.
                     Ну, Грумио, мошенник, стукни, слышишь!

                                   Грумио

     Стукнуть,  сударь?  Чтобы  я  стукнул?  Как же можно так злоупотреблять
вашей милостью?

                                  Петручио

     Невежа! Стукни, говорю тебе, у меня поздоровее.

                                   Грумио

     Стукнуть  вас,  сударь?  Сударь,  сударь,  да  кто  я  такой, чтобы вас
стукнуть?

                                  Петручио

                     Невежа, стукни, повторяю, в дверь,
                     Не то башкой поплатишься, поверь.

                                   Грумио

                     Хозяин - драчун ведь. А тресни-ка я,
                     Сейчас бы пропала башка вся моя.

                                  Петручио

                     Исполнишь приказ мой?
                     А то подыму я такой трезвой,
                     Что всякие sol, fa из уха вон. (Дерет его за ухо.)

                                   Грумио

                     На помощь! Мой барин сошел с ума!

                                  Петручио

                     Исполнишь приказ мой, плут, негодяй?

                             Входит Гортензио.

                                 Гортензио

     Что такое? В чем дело? - Старый мой друг Грумио и старый друг Петручио!
- что делается у вас в Beроне?

                                  Петручио

                    Пришли, Гортензио, драку вы разнять?
                    Con tutto il cuore ben trovato, могу сказать.
                    {От всей души рад, что встретил вас (итал.).}

                                 Гортензио

                    Alia nostra casa ben venuto, molto honorato
                                                       signor mio Petrucio.
                    Встань, Грумио, - уладим вашу ссору.
                    {Добро пожаловать в наш дом, почтеннейший синьор
                    Петручио (итал.).}

                                   Грумио

     Нет, это не такое дело, сударь, чтобы латынь могла помочь. Разве это не
законный  повод  отказаться  от  службы?  Видите ли, сударь, он приказал мне
стукнуть  его,  да  поздоровее.  Разве  это  дело  -  слуге  стукнуть своего
господина, хотя бы тот и насчитывал тридцать два очка?

                   А жаль, ей-богу, что не стукнул я, -
                   Целей была бы голова моя.

                                  Петручио

                   Бессмысленный тупица! - Я, Гортензио,
                   Велел мошеннику стучать вам в двери
                   И исполнения не мог добиться.

                                   Грумио

     Стучать  в  двери!  Господи  боже  мой,  разве вы не сказали мне ясно и
просто:   "Негодяй,   стукни  меня,  стукни  меня  хорошенько,  стукни  меня
поздоровее"? А теперь поехали - стучать в двери.

                                  Петручио

                      Совет мой: отойти и замолчать.

                                 Гортензио

                      Оставьте, я за Грумио ручаюсь.
                      Случилось, верно, недоразуменье
                      Меж вами и добрейшим, верным Грумио.
                      Какой счастливый ветер вас занес
                      К нам в Падую, друг милый, из Вероны?

                                  Петручио

                      Тот ветер, что гоняет молодежь
                      Искать удачи далеко от дома,
                      Где опыта не жди. Сказать короче,
                      Синьор Гортензио, вот дело в чем:
                      Антонио, родитель мой, скончался,
                      А я отважно в лабиринт вступил,
                      Ища женитьбы выгодной и счастья.
                      В кармане - кроны, дома есть добро, -
                      И я решил постранствовать по свету.

                                 Гортензио

                      А что, коль я тебе, без дальних слов,
                      Посватаю строптивую жену,
                      Такую, что не поблагодаришь?
                      В одном ручаюсь, что она богата,
                      Богата очень. Впрочем, ты мне друг,
                      Не для тебя она.

                                  Петручио

                      Друзья, как мы, Гортензио, друг друга
                      Поймем без слов. Когда тебе известно,
                      Что для меня достаточно богата, -
                      А деньги - вот мой свадебный припев, -
                      То будь уродом, как жена Флорентин,
                      Сивиллы старше, злее и упрямей
                      Сократовой Ксантиппы, даже хуже, -
                      Она решенья моего не сломит,
                      Чувств не изменит, - пусть ее шумит,
                      Как вал Адриатического меря.
                      Хочу богатой быть я женихом,
                      А значит - и счастливым женихом.

                                   Грумио

     Ну,  посмотрите,  сударь: он так прямо и говорит, что думает. Дайте ему
только  вдоволь  золота  - и он женится хоть на кукле, хоть на булавке; будь
старая  карга без единого зуба во рту, у которой столько болезней, сколько у
пятидесяти  двух  кляч,  -  он  на это не обратит внимания, раз за нею можно
взять деньги.

                                 Гортензио

                    Мы так с тобой далеко зашли,
                    Что я всерьез хочу продолжить шутку.
                    Петручио, я могу тебе посватать
                    Богатую красивую девицу,
                    Вполне воспитанную по-дворянски.
                    Один порок в ней, но порок немалый:
                    Нрав у нее невыносимо злой,
                    Строптивый и упрямый до того,
                    Что, будь мои дела в расстройстве полном,
                    Ее за золотой рудник не взял бы.

                                  Петручио

                    Молчи, ты силы золота не знаешь.
                    Скажи, как звать отца, - с меня довольно.
                    Хочу идти на приступ, - пусть шумит,
                    Как гром грохочет из осенних туч.

                                 Гортензио

                    Отец ее - Баптиста Минола,
                    Почтенный и любезный дворянин,
                    Она же Катарина Минола,
                    Известная у нас за злой язык.

                                  Петручио

                    Отца я знаю, хоть ее не знаю;
                    Покойный батюшка его знавал.
                    Не буду спать, пока с ней не увижусь,
                    И потому - простите неучтивость -
                    Я тотчас же покинуть должен вас,
                    Коль неугодно вам пройтись со мною.

                                   Грумио

     Прошу  вас,  сударь,  -  пускай его идет, куда вздумается. Помяните мои
слова: если б она его знала так же хорошо, как я, она бы бросила думать, что
руганью  можно на него подействовать. Хоть двадцать раз назови его негодяем,
ему  хоть  бы  что. А он раз начнет, так всю свою тараторику выложит. Уверяю
вас,  сударь:  свяжись  она  только  с ним, так он такие фигуры залепит ей в
фигуру, такие выражения пустит в ход, что лицо ее потеряет всякое выражение,
и  на  свет  божий  она  будет  глядеть  не лучше слепого котенка. Вы его не
знаете, сударь!

                                 Гортензио

                     Постой, Петручио, я с тобой пойду.
                     Мой клад хранится также у Баптисты;
                     Алмаз души моей там на запоре;
                     Меньшая дочь, прекраснейшая Бьянка,
                     Сокрыта от меня и от других
                     Соперников моих по сватовству.
                     Приняв в расчет, что будет невозможно
                     При всех изложенных мной недостатках
                     Ему пристроить Катарину замуж,
                     Такой порядок он установил:
                     До Бьянки никого не допускать,
                     Пока не сбыл проклятой Катарины.

                                   Грумио

                     "Проклятой Катарины"!
                     Да, хуже не найти для девушки названья.

                                 Гортензио

                     Ты можешь, друг, мне оказать услугу:
                     Оденусь скромно я, а ты Баптисте
                     Представь меня искусным музыкантом
                     И Бьянке предложи в учителя,
                     И будет мне тогда дана возможность
                     Ухаживать за нею на свободе,
                     Тайком от всех и с ней наедине.

                                   Грумио

     Разве  это  не плутовство! Посмотрите, как обманывают старых людей, как
молодежь стоит один за другого!

               Входят Гремио и переодетый Люченцио с книгами.

Хозяин, хозяин, оглянитесь! Кто сюда идет, а?

                                 Гортензио

                   Потише, Грумио, это - мой соперник. -
                   Петручио, отойдем.

                                   Грумио

                   Да, для любви молодчик хоть куда!

                                   Гремио

                   В порядке все. Я список просмотрел.
                   Послушайте: переплетите, и отдайте,
                   И лишь любовные читайте книги,
                   Чтоб чтением другим не занималась.
                   Вы поняли меня? Помимо платы,
                   Что будет вам давать синьор Баптиста,
                   И я не поскуплюсь. Все эти книги,
                   Тетрадки вы получше надушите,
                   Затем, что та, что их рукой коснется,
                   Духов душистей. Что читать начнете?

                                  Люченцио

                   Возьму лишь то, что будет вам на пользу.
                   Мой покровитель, смею вас уверить,
                   Уж так за вас стою, как за себя.
                   Мои слова дойдут, быть может, лучше,
                   Коль сами вы не из больших ученых!

                                   Гремио

                   Ученость - удивительная вещь!

                                   Грумио
                                (в сторону)

                   Кулак, как ты, - занятнейшая вещь!

                                  Петручио

                   Умолкни.

                                 Гортензио

                   Цыц, Грумио! Привет синьору Гремио.

                                   Гремио

                   И я рад видеть вас, синьор Гортензио.
                   Я, знаете ли, к Минола иду.
                   Взялся я подыскать им где-нибудь
                   Учителя для несравненной Бьянки;
                   И вот счастливый случай мне послал
                   Ученого и скромного мальца.
                   Как на заказ: в поэзии начитан
                   И прочих книгах, верьте мне, хороших.

                                 Гортензио

                   Мне тоже обещал один знакомый
                   Найти искуснейшего музыканта,
                   Чтоб нашей госпоже преподавать.
                   Как видите, и я не отстаю
                   В служенье Бьянке, столь любимой мною.

                                   Гремио

                   Любимой мной, - дела мои докажут.

                                   Грумио
                                (в сторону)

                   Твой кошелек докажет.

                                 Гортензио

                   Теперь не время хвастаться любовью.
                   Коль выслушать хотите, я скажу
                   Вам новость, важную для нас обоих:
                   Мне удалось тут встретить дворянина,
                   Который добровольно нам на пользу
                   Посвататься надумал к Катарине
                   И - подойдет приданое - жениться.

                                   Гремио

                   Исполнит, что сказал, так хорошо бы!
                   Про недостатки вы ее сказали?

                                  Петручио

                   Я знаю, что она сварлива, зла...
                   Невелика беда, коль это только.

                                   Гремио

                   Вот как? Прекрасно. Вы откуда родом?

                                  Петручио

                   Я из Вероны. Мой отец - Антонио.
                   Он умер. Я наследник, больше нет;
                   А собираюсь жить я много лет.

                                   Гремио

                   С такой женой едва ль возможно это.
                   Но, если по зубам она вам, - с богом:
                   Во всем вам обещаю помогать.
                   Решили кошку взять?
                   {Игра слов: cat - кошка, Kate - Катерина.}

                                  Петручио

                                       Решил я жить!

                                   Грумио
                                (в сторону)

                   Он женится на ней, не то - черт с нею!

                                  Петручио

                   Зачем же и приехал я сюда?
                   Меня шумком не очень запугаешь.
                   Не слышал ли я в жизни льва рычанье?
                   Не слышал, как море бушевало,
                   Вспененное, как яростный кабан?
                   Не слышал ли пальбу на бранном поле,
                   Орудий тяжких грохот в небесах?
                   Не слышал ли я, затаив дыханье,
                   Тревогу, ржанье коней, звуки труб?
                   А вы о женском крике говорите!
                   Те выстрелы - что лопнувший каштан,
                   Что на углях у мызника печется.
                   Ребят пугайте букой!

                                   Грумио

                                        Он не струсит.

                                   Гремио

                   Смотри, Гортензио!
                   Мне кажется, он вовремя приехал
                   И для своей да и для нашей пользы.

                                 Гортензио

                   Сказал я, что мы пайщиками будем, -
                   Издержки свадебные все на нас.

                                   Гремио

                   И я согласен, только бы женился.

                                   Грумио
                                (в сторону)

                   Когда б в обеде был я так уверен!

                 Входят Транио, богато одетый, и Бьонделло.

                                   Транио

                   День добрый, господа. Спросить осмелюсь:
                   Не будете ль любезны указать мне,
                   Где будет дом Баптисты Минола?

                                 Бьонделло

     У которого две прекрасные дочери. Вы его имеете в виду?

                                   Транио

                   Как раз его, Бьонделло.

                                   Гремио

                   А на кого у вас, позвольте; виды?

                                   Транио

                   На них иль на него, вам нет обиды.

                                  Петручио

                   Не трогайте ворчуньи - уговор.

                                   Транио

                   Ворчуний не любитель я, синьор.

                                  Люченцио
                                (в сторону)

                   Недурно, Транио.

                                 Гортензио

                                    Прошу ответить:
                   Вы тоже вздумали в красотку эту метить?

                                   Транио

                   А если бы и так, что за беда?

                                 Гортензио

                   Да, если нос не сунете туда.

                                   Транио

                   Всем улица свободная дана:
                   И вам и мне.

                                 Гортензио

                                Да, только не она.

                                   Транио

                   А почему, скажите?

                                   Гремио

                   Могу вам объяснить:
                   Пал выбор на нее синьора Гремио.

                                 Гортензио

                   Ее же выбрал и синьор Гортензио.

                                   Транио

                   Потише, господа! Ведь вы дворяне,
                   Так выслушайте доводы мои.
                   Баптиста - благородный дворянин,
                   С моим отцом знаком он с давних пор,
                   И будь еще прелестней дочь его,
                   Будь больше женихов, средь них я был бы.
                   По дщери Леды тысяча вздыхали;
                   Пусть тысяча один - по милой Бьянке, -
                   Копья Люченцио не опустит вниз,
                   Хотя б соперником был сам Парис.

                                   Гремио

                   Пожалуй, этот всех нас загоняет!

                                  Люченцио

                   Дай волю, он свою покажет клячу.

                                  Петручио

                   Какая цель всех этих слов, Гортензио?

                                 Гортензио
                                 (к Транио)

                   Осмелюсь, сударь, вам задать вопрос:
                   Вы дочь Баптисты видели хоть раз?

                                   Транио

                   Нет; но я слышал, у него их две:
                   Одна известна дерзким языком,
                   Другая - скромностью и красотою.

                                  Петручио

                   Не троньте первую. Та - для меня.

                                   Гремио

                   Оставим этот подвиг Геркулесу,
                   Он всех двенадцати труднее будет.

                                  Петручио

                   Поймите, сударь, что я говорю.
                   К той, на которую у вас здесь стойка,
                   Отец отрезал доступ женихам
                   И не просватает ни за кого,
                   Пока сестры ее не выдаст замуж, -
                   Не раньше младшая освободится.

                                   Транио

                   Коль это так и вы тот человек,
                   Что всем и мне в числе других поможет,
                   Коль вы задачу взяли лед разбить,
                   Добейтесь старшей, младшую для нас
                   Освободив. И кто ее получит,
                   К вам не останется неблагодарным.

                                 Гортензио

                   Слова прекрасные, и мысль прекрасна;
                   Но раз себя сочли вы женихом,
                   То, как и все, должны вознаградить
                   Синьора за подобную услугу.

                                   Транио

                   За мной не станет дело, - в знак чего
                   Ко мне собраться вечером прошу я.
                   Мы выпьем за здоровье нашей милой,
                   Как адвокаты, что в суде бранятся,
                   А за вином сойдутся как друзья.

                                   Грумио

                   Прекрасно предложенье! Что ж, идемте.

                                 Гортензио

                   Для пира подходящая минута.
                   У нас, Петручио, будьте ben venuto.
                   {Желанный гость (итал.).}

                                  Уходят.


АКТ II

                                  Сцена 1

                      Падуя. Комната в доме Баптисты.
                         Входят Катарина и Бьянка.

                                   Бьянка

                      Сестрица, не срамите нас обеих,
                      Со мною обращаясь как с рабой.
                      Обида в этом. Что же до нарядов, -
                      Лишь развяжите руки, я отдам
                      Мои все платья до последней юбки.
                      Все приказанья ваши я исполню, -
                      Свои обязанности к старшим знаю.

                                  Катарина

                      Так вот, скажи мне: кто из женихов
                      Тебе всего милей? Чур, без притворства!

                                   Бьянка

                      Поверьте мне, сестрица, я на всех
                      Смотрю без особливого вниманья
                      И не оказываю предпочтенья.

                                  Катарина

                      Ты, милка, врешь. Быть может, то Гортензио?

                                   Бьянка

                      Он нравится вам? Так я постараюсь
                      Сама, чтоб он достался вам, сестрица.

                                  Катарина

                      А! Значит, вас богатство привлекает?
                      Хотите Гремио, чтоб жить богато?

                                   Бьянка

                      Ужель его ревнуете ко мне?
                      Теперь я понимаю: это шутка.
                      Вы до сих пор со мною все шутили;
                      Но, Кет, прошу вас, развяжите руки.

                                  Катарина

                      Ах, я шутила? Так и это шутка? (Бьет ее.}

                              Входит Баптиста.

                                  Баптиста

                      Ты что? Откуда наглости набралась? -
                      Стань, Бьянка, в сторону. Бедняжка плачет?
                      Займись шитьем. Не связывайся с нею. -
                      А ты, отродье чертово, стыдись!
                      Ты от нее обиды не видала.
                      Хоть слово слышала наперекор?

                                  Катарина

                      Она меня молчаньем возмущает! (Бросается к
                                                    Бьянке.)

                                  Баптиста

                      В моем присутствии? Иди же, Бьянка.

                               Уходит Бьянка.

                                  Катарина

                      Меня не переносите. Я вижу.
                      Она - ваш клад; достать ей надо мужа,
                      А я - босой пляши у них на свадьбе
                      Да обезьян прогуливай в саду!
                      Оставьте. Сяду я и буду плакать,
                      Пока за все я вам не отомщу.

                                  Уходит.

                                  Баптиста

                      Бывал ли кто несчастнее меня?
                      Но кто идет там?

              Входят Гремио, Люченцио, бедно одетый, Петручио,
                  Гортензио под видом музыканта, Транио и
                       Бьонделло с лютней и книгами.

                                   Гремио

     Доброе утро, сосед Баптиста.

                                  Баптиста

     Доброе утро, сосед Гремио. Здравствуйте, господа.

                                  Петручио

                   И вам того ж, синьор. Есть дочь у вас
                   Красотка, что зовется Катариной?

                                  Баптиста

                   Дочь Катарину я, синьор, имею.

                                   Гремио

                   Вы слишком прямо: надо по порядку.

                                  Петручио

                   Не надо, Гремио, мешать. Оставьте.
                   Я родом из Вероны, дворянин.
                   Наслышавшись о красоте, уме,
                   Любезности и скромности ее,
                   О чудных свойствах, кротком обхожденье,
                   Осмелился незваным я явиться
                   В ваш дом, чтоб самому проверить слухи,
                   Что до меня так часто доходили.
                   И для начала, чтоб свести знакомство,
                   Представлю вам я своего слугу. (Представляет
                                                  Гортензио.)
                   Он сведущ в музыке и математик,
                   И довершит ее образованье
                   В науках, что, я слышал, ей не чужды.
                   Откажете - сочту я за обиду.
                   Он мантуанец и зовется Личио.

                                  Баптиста

                   Рад видеть вас и через вас - его.
                   А что до Катарины, полагаю,
                   Что, как ни грустно, вам не подойдет.

                                  Петручио

                   Я вижу, вам расстаться с нею жалко,
                   А может быть, я сам вам не по вкусу?

                                  Баптиста

                   Нет, нет. Как думал я, так и сказал.
                   Откуда вы, синьор? Как вас зовут?

                                  Петручио

                   Зовут меня Петручио, сын Антонио;
                   Он человек, в Италии известный.

                                  Баптиста

                   И мне знаком. Так сыну - мой почет.

                                   Гремио

                   Позвольте же, Петручио, и нам,
                   Ходатаям смиренным, слово вставить.
                   Черт побери, уж очень вы спешите!

                                  Петручио

                   Простите, друг Гремио, - кончить мне охота.

                                   Гремио

                   Но в браке вас ждет немалая забота.
                                (Баптисте.)

     Сосед, я уверен, что этот дар вам приятен. Чтоб быть столь же любезным,
я,  более всех других обязанный вашей любезности, смело рекомендую вам этого
юного  ученого  (представляя Люченцио), долгое время учившегося в Реймсе. Он
столь  же  сведущ в греческом языке и латыни, как тот в музыке и математике.
Зовут его Камбио; прошу вас, примите его услуги.

                                  Баптиста

     Премного благодарен, синьор Гремио. Добро пожаловать, добрейший Камбио.
(К  Транио.)  Но  вы,  любезнейший синьор, по-видимому, нездешний; разрешите
узнать цель вашего приезда.

                                   Транио

                   Простите мне, синьор, такую смелость,
                   Что, будучи приезжим в вашем крае,
                   Я появляюсь в дом ваш женихом
                   Высоконравственной прекрасной Бьянки.
                   Небезызвестно мне решенье ваше
                   Из дочерей дать предпочтенье старшей.
                   Единственно, чего я добиваюсь, -
                   Чтоб вы, узнав мое происхожденье,
                   В число других включили и меня
                   И не лишили милости и ласки.
                   Для воспитанья ваших дочерей
                   Я приношу сей скромный инструмент
                   И связку греческих, латинских книг.
                   Коль примете, повысите их ценность.

                                  Баптиста

                   Зоветесь вы Люченцио? А откуда?

                                   Транио

                   Из Пизы, мой синьор. Я сын Винченцио.

                                  Баптиста

                   Большой он в Пизе человек. По слухам
                   Его я знаю. Милости прошу. (К Гортензии)
                   Возьмите лютню. (К Люченцио.)
                   Вы возьмите книги.
                   Сейчас увидите вы учениц.
                   Эй, кто там есть?

                               Входит слуга.

                                     Ты проведешь синьоров
                   Сейчас же к дочерям. Скажи обеим:
                   Учителя им; пусть любезней примут.

           Уходит слуга, за ним Люченцио, Гортензио и Бьонделло.

                   Теперь пройдемся по саду немного,
                   А там и за обед. Я очень рад вам
                   И вас прошу не сомневаться в этом.

                                  Петручио

                   Синьор, дела не терпят волокиты;
                   Я свататься не в силах каждый день.
                   Отца вы знали, а по нем - меня.
                   Ведь я его единственный наследник, -
                   Добро не уменьшил, а приумножил.
                   Так если с вашей дочкой мы поладим,
                   Что вы в приданое за ней дадите?

                                  Баптиста

                   По смерти - половину всех земель;
                   Теперь получит двадцать тысяч крон.

                                  Петручио

                   Я ж обещаю в случае вдовства,
                   Когда она меня переживет,
                   Ей все свое имущество оставить.
                   Подробную бы нам составить запись.
                   Чтобы никто уж изменить не мог.

                                  Баптиста

                   Первейшая теперь забота ваша,
                   Чтоб полюбила вас: все дело в этом.

                                  Петручио

                   Ну, это пустяки, отец, поверьте,
                   Она упряма, но и я настойчив;
                   Когда же два больших огня сойдутся,
                   Они сжигают все, что их питает.
                   От ветра слабого крепчает пламя. -
                   От сильного порыва угасает.
                   Таков и я: я верх над ней возьму, -
                   Как муж я сватаюсь, не как мальчишка,

                                  Баптиста

                   Желаю в сватовстве тебе удачи,
                   Но приготовься к ругани немалой.

                                  Петручио

                   Сумею постоять. Стоят же горы,
                   Хоть сильный ветер дует постоянно.
                   Входит Гортензио с разбитой головой.

                                  Баптиста

                   Что с вами, друг мой? Отчего бледны так?

                                 Гортензио

                   От страха, уверяю вас, я бледен.

                                  Баптиста

                   Как дочь? Способна ль к музыке она?

                                 Гортензио

                   Я думаю, к войне скорей способна:
                   Копьем бы ей орудовать, не лютней.

                                  Баптиста

                   Вы не сломили неохоты к лютне?

                                 Гортензио

                   Какое! Об меня сломала лютню.
                   Сказал я, чтоб в ладах не ошибалась,
                   И пальцы ей согнул, чтоб показать, -
                   Как тотчас в нетерпенье, словно дьявол,
                   Кричит: "Лады? Меня сбиваешь с ладу!"
                   И с этим бац меня по голове,
                   Так что башка сквозь инструмент прошла,
                   И несколько минут я простоял
                   Как у позорища, смотря из лютни.
                   Она ж меня ругала тут канальей,
                   Безмозглым музыкантом, слов с десяток,
                   Одно срамней другого, подбирая.

                                  Петручио

                   Э, что за черт! Забавная бабенка!
                   Теперь понравилась еще мне больше.
                   Не терпится с ней встретиться скорей.

                                  Баптиста

                   Ну, ладно. Вы не огорчайтесь.
                   Я отведу вас к младшей на урок:
                   Она понятлива и благодарна. -
                   Синьор Петручио, идемте с нами.
                   Или послать к вам нашу дочку Кет?

                                  Петручио

                   Пожалуйста; я подожду ее.

                Уходят Баптиста, Гремио, Транио и Гортензио.

                   Придет, так дело поведу по-свойски.
                   Начнет грубить, - скажу ей напрямик,
                   Что распевает слаще соловья;
                   Нахмурит бровь, - скажу, что взгляд нежнее,
                   Чем роза, освеженная росой;
                   Умолкнет, не захочет говорить, -
                   Скажу, что мне мила ее речистость,
                   Что красноречие ее прелестно;
                   Вон выставит, - благодарить я стану,
                   Как будто приглашает погостить;
                   Откажет, - попрошу назначить день
                   Для оглашенья в церкви и для свадьбы.
                   Но вот она! Петручио, начинай.

                              Входит Катарина.

                   День добрый, Кет! Так, слышал, ваше имя?

                                  Катарина

                   Хоть слышали, да на ухо туги.
                   Зовусь я в разговорах Катариной,

                                  Петручио

                   Неправда. Попросту зовут вас Кет,
                   То - милой Кет, а то - строптивой Кет.
                   Так вот, прелестнейшая Кет на свете,
                   Кет из Кетхолла, слаще всех конфет,
                   И потому зовущаяся Кет,
                   Души моей утеха, - сообщаю:
                   Услышав повсеместную молву
                   О кротости твоей, о красоте,
                   Но все ж слабейшую, чем есть на деле,
                   Искать руки твоей я был подвинут.

                                  Катарина

                   Подвинут? В добрый час! Пусть, кто вас двинул,
                   И выдвинет отсюда. Сразу видно:
                   Передвижной вы.

                                  Петручио

                   Как - передвижной?

                                  Катарина

                   Как стул.

                                  Петручио

                   Отлично. Сядь сюда скорей.

                                  Катарина

                   Ослам таскать привычно, - так и вам.

                                  Петручио

                   И бабам груз привычен, - так и вам.

                                  Катарина

                   Но я такую дрянь таскать не стану.

                                  Петручио

                   Я не хочу отягощать тебя;
                   Я знаю, молода ты и легка...

                                  Катарина

                   Да, так легка, что дурню не поймать,
                   Хоть все же вешу столько, сколько надо.

                                  Петручио

                   Ты легче пчелки.

                                  Катарина

                   Ты дурней сыча.

                                  Петручио

                   Эй, берегись, поймает сыч голубку.

                                  Катарина

                   Бывает, что голубка бьет сыча.

                                  Петручио

                   Ну, полно, осочка! Уж слишком злы вы.

                                  Катарина

                   Коль я оса, так жала берегись.

                                  Петручио

                   Как оберечься? Взять его да вырвать.

                                  Катарина

                   Такой дурак и не найдет его.

                                  Петручио

                   Ну, кто не знает, где у ос есть жало?
                   В хвосте.

                                  Катарина

                   Нет, в языке.

                                  Петручио

                                 В чьем языке?

                                  Катарина

                   В твоем, что мелет о хвосте. Прощайте.

                                  Петручио

                   Как, мой язык у вас в хвосте? Ну, нет,
                   Кет славная, я дворянин.

                                  Катарина

                                            Увидим. (Бьет его.)

                                  Петручио

                   Клянусь, начнете драться - я вас стукну.

                                  Катарина

                   Тогда герба лишитесь:
                   Прибив меня, лишитесь вы дворянства,
                   А кто не дворянин, тот без герба.

                                  Петручио

                   Впиши же и меня ты в свой гербовник.

                                  Катарина

                   На шлеме что у вас? Петуший гребень?

                                  Петручио

                   Будь курочкой. Могу быть и без гребня.

                                  Катарина

                   Нет, не по мне петух: кричит нескладно.

                                  Петручио

                   Ну, полно, Кет, зачем глядеть так кисло?

                                  Катарина

                   От кислых яблок - сразу кисну.

                                  Петручио

                   Здесь кислых яблок нет: чего же киснуть?

                                  Катарина

                   Есть, есть.

                                  Петручио

                   Да где?

                                  Катарина

                           Жаль, зеркала нет под руками.

                                  Петручио

                   Вы про меня?

                                  Катарина

                   Хоть молод, а догадлив.

                                  Петручио

                   Для вас, клянусь Георгием, я молод.

                                  Катарина

                   Потерты.

                                  Петручио

                   От забот.

                                  Катарина

                             Мне нет заботы!

                                  Петручио

                   Останьтесь, Кет, не уходите так.

                                  Катарина

                   Сержу вас только, лучше уж уйти.

                                  Петручио

                   Ничуть. Я нахожу вас очень милой.
                   Мне говорили, вы резки, сварливы.
                   Я нахожу, все эти слухи ложны.
                   Ты весела, приветлива, любезна,
                   Речь медленна, но сладостна, как цветик.
                   Ты хмуриться, коситься не умеешь,
                   Губ не кусаешь, как другие злыдни;
                   Перечить у тебя охоты нет,
                   И женихов ты принимаешь кротко,
                   Воспитанно вполне, благопристойно.
                   Что ж мне болтали, будто Кет хромает?
                   Пустые сплетни! Кет стройней орешин,
                   Как веточка пряма! Смуглей ореха,
                   Но ядрышка его гораздо слаще.
                   Пройдись, я посмотрю. Ты не хромаешь!

                                  Катарина

                   Приказывай, дурак, своей прислуге.

                                  Петручио

                   Могла ль Диана рощу так украсить,
                   Как Кет покой сей - царственной походкой?
                   Будь ты Дианой, а Диана - Кет, -
                   Кет девственной была б, Диана - резвой.

                                  Катарина

                   Где это научились краснобайству?

                                  Петручио

                   Экспромты все: я в матушку умом.

                                  Катарина

                   Вот умница! Сынка ума лишила.

                                  Петручио

                   Что ж, я простак?

                                  Катарина

                                     Пусть ум и греет вас.

                                  Петручио

                   Согреюсь я вполне в твоей постели.
                   А посему довольно болтовни.
                   Скажу я прямо: ваш отец согласен
                   Вас выдать за меня. Сошлись в приданом.
                   Хотите ль нет ли, быть уж вам за мною.
                   Я буду мужем, Кет, как раз по вас.
                   Клянусь тем часом, как тебя увидел
                   И красотой твоею я пленился,
                   Ничьей другой не будешь, как моею.
                   Я родился, чтоб укротить вас, Кет,
                   Из дикой Кет совсем ручную сделать,
                   Как подобает быть домашним, Кет.
                   Вот ваш отец. Чтоб не было отказа!
                   Я должен Катарину в жены взять!

                  Возвращаются Баптиста, Гремио и Транио.

                                  Баптиста

                   Ну, как, Петручио, поладили вы с дочкой?

                                  Петручио

                   Могло ли быть иначе?
                   Не понапрасну тут я торопился.

                                  Баптиста

                   Что ж, дочка Катарина, вы грустны?

                                  Катарина

                   Зовете дочерью - и в самом деле
                   Вы, как родитель, обо мне печетесь,
                   За полоумного меня просватав.
                   Головорез какой-то и дурак,
                   Что думает нахальством победить!

                                  Петручио

                   Вот, батюшка, в чем дело: вы и все,
                   Болтавшие о ней, болтали зря.
                   Она упряма для отвода глаз,
                   На деле ж незлобива, как голубка,
                   Не горяча, прохладна, словно утро.
                   Терпением она равна Гризельде,
                   А чистотой Лукреции подобна.
                   В конце концов, мы так сошлись друг с другом,
                   Что в воскресенье уж сыграем свадьбу.

                                  Катарина

                   Тебя повесят раньше.

                                   Гремио

                   Петручио, слышал ты: тебя повесят раньше.

                                   Транио

                   Вот как у вас! Так наше дело - дрянь.

                                  Петручио

                   Спокойней, господа. Мной выбор сделан.
                   Коль оба мы довольны, вам-то что?
                   Мы с ней между собой уговорились,
                   Что на людях, как прежде, злючкой будет.
                   Я уверяю вас: нельзя представить,
                   Как влюблена она в меня, О прелесть!
                   На шее так и виснет, поцелуи
                   Без перерыва, клятвы так и сыплет, -
                   И в миг один любовь во мне зажгла.
                   Вы новички! Когда б вы только знали,
                   Как может быстро усмирить чертовку
                   Любой тихоня, с ней вдвоем оставшись!
                   Дай руку, Кет. В Венецию поеду,
                   Куплю там подвенечные уборы. -
                   О пире и гостях, отец, заботьтесь;
                   Милее всех, уверен, будет Кет.

                                  Баптиста

                   Слов не найду. Давайте ваши руки.
                   Дай бог вам счастья! Дело решено.

                              Транио и Гремио

                   Аминь! А мы свидетелями будем.

                                  Петручио

                   Отец, жена, синьоры, до свиданья.
                   В Венецию я еду. Срок короток.
                   Куплю колец, безделок, украшений.
                   Ну, Кет, целуй! Ведь свадьба в воскресенье.

                Уходят в разные стороны Петручио и Катарина.

                                   Гремио

                   Ударили как скоро по рукам!

                                  Баптиста

                   Мне роль купца досталася в придачу,
                   Что свой товар пускает наудачу.

                                   Транио

                   Лежал у вас да портился товар;
                   Теперь вас ждет барыш, - коль не потонет.

                                  Баптиста

                   Чтоб кончилось все ладно - вот барыш.

                                   Гремио

                   К тому идет все, как ни поглядишь.
                   Но как же с дочерью меньшой, Баптиста?
                   Давно желанный день для нас настал.
                   Я ваш сосед и первый в женихах.

                                   Транио

                   А я так Бьянку обожаю больше,
                   Чем словом выскажешь, умом представишь.

                                   Гремио

                   Откуда юность нежность чувств возьмет?

                                   Транио

                   У старцев мерзнет страсть.

                                   Гремио

                                              Твоя печет.
                   Прочь, ветрогон! За стариком сытнее.

                                   Транио

                   Но молодежь для женских глаз милее.

                                  Баптиста

                   Синьоры, стойте: я решу ваш спор.
                   Награда по делам. Кто больше долю
                   На случай смерти Бьянке завещает,
                   Тот дочку и получит.
                   Что, Гремио, вы согласитесь дать?

                                   Гремио

                   Известно вам, мой здешний дом снабжен
                   Серебряной и золотой посудой;
                   Тазы, кувшины для прелестных рук;
                   Висят повсюду тирские ковры;
                   Ларцы из кости деньгами набиты;
                   А в кипарисных сундуках наряды,
                   Одежды, пологи, белье, завесы,
                   Турецкие подушки с жемчугами,
                   Венецианское шитье, вязанье;
                   Из меди утварь, - все, что надлежит
                   Для доброго хозяйства. А на мызе
                   Коров удойных сотня наберется,
                   Быков сто двадцать в стойлах у меня, -
                   И прочее в количестве не меньшем.
                   Признаться, мне уже немало лет.
                   Умри я завтра - будет все ее,
                   Если захочет быть моей при жизни.

                                   Транио

                   Все дело в этом "если". Речь за мною.
                   Я у отца единственный наследник;
                   Коль дочь вы отдадите за меня,
                   Я завещаю ей четыре дома
                   В богатой Пизе, - каждый не уступит
                   Тому, что Гремио в Падуе имеет;
                   К тому ж две тысячи дукатов в год
                   С моих земель ей будет вдовьей частью.
                   Что, Гремио, ловко я вас уколол?

                                   Гремио

                   Две тысячи дукатов ежегодно?
                   Нет, столько земли не дадут мои.
                   Но я могу в придачу дать корабль,
                   Что у меня стоит в порту Марсельском.
                   Что, ловко я вас срезал кораблем?

                                   Транио

                   Ты знаешь, Гремио, что у отца
                   Три корабля, к тому же две галеры
                   Да плоскодонок дюжина. Все дам.
                   Удвою все, что только ты предложишь.

                                   Гремио

                   Все предложил. Нет больше ничего;
                   Дать не могу того, что не имею.
                   Коль подошел, себя и все отдам.

                                   Транио

                   Ну, девушка моя пред целым светом.
                   Вы обещали. Гремио побит.

                                  Баптиста

                   Да. Выгоднее ваше предложенье,
                   И если б ваш родитель поручился,
                   За вас бы отдал; нет - так извините.
                   Умри вы раньше, что она получит?

                                   Транио

                   Вы придираетесь. Он стар, я молод.

                                   Гремио

                   А молодые, что ж, не умирают?

                                  Баптиста

                   Ну, вот, синьоры,
                   Я так решил: наступит воскресенье -
                   Дочь Катарину замуж выдам я;
                   Через неделю ровно выдам Бьянку
                   За вас, коли поручится родитель,
                   А нет, - тогда за Гремио.
                   Благодарю обоих. До свиданья.

                                   Гремио

                   Прощай, соседушка.

                              Уходит Баптиста.

                                      Ты мне не страшен,
                   Мальчишка глупый! Твой отец не спятил;
                   Чтоб, все тебе отдав, на склоне лет
                   Плестись к тебе в нахлебники. Вот вздор!
                   Знай, итальянский старый лис хитер!

                                  Уходит.

                                   Транио

                   Черт бы тебя побрал, проклятый хрыч!
                   Хоть козыри я лучшие растратил,
                   Я знаю, как хозяину помочь.
                   Причины нет поддельному Люченцио
                   Не взять в отцы поддельного Винченцио.
                   Вот удивительно! Отцы обычно
                   Детей рожают, я ж рожу отца,
                   Чтоб заслужить прозванье молодца.

                                  Уходит.


АКТ III

                                  Сцена 1

                            Падуя. Дом Баптисты.

                    Входят Люченцио, Гортензио и Бьянка.

                                  Люченцио

                   Довольно, музыкант, не будьте дерзким.
                   Уже забыли вы про угощенье,
                   Какое поднесла вам Катарина?

                                 Гортензио

                   Смотри, педант задорный,
                   Сама богиня музыки ирод нами.
                   Она мне преимущество дает.
                   Сперва часок мы музыкой займемся,
                   Потом часок вы посвятите чтенью.

                                  Люченцио

                   Все у осла наоборот выходит!
                   Зачем нам музыка дана, не знаешь?
                   Не для того ль, чтоб ум нам освежать
                   После занятий и трудов вседневных?
                   Наукой предоставьте нам заняться,
                   Чтоб вам потом гармонии предаться.

                                 Гортензио

                   Я наглости такой не потерплю.

                                   Бьянка

                   Вы оба обижаете меня,
                   О том бранясь, что мне решить пристало.
                   Не школьник я, которого секут;
                   Я не хочу стесненной быть часами,
                   А по желанию хочу учиться.
                   Чтоб пререканья прекратить, мы сядем.
                   А вы, взяв инструмент, сыграйте нам.
                   Вы не настроите, как чтенье кончим.

                                 Гортензио

                   Вы кончите, как только я настрою?

                                  Люченцио

                   Как бы не так. Настраивай - и баста.

                                   Бьянка

                   Где мы остановились?

                                  Люченцио

                                        Вот здесь.

                   "Hic ibat Simois; hic est Sigeiae tellus;
                   Hic steterat Priami regia celsa senis".
                   {"Здесь протекал Симоис; здесь Сигейская земля; здесь
                   стоял высокий дворец старца Приама" (лат.). (Из "Героид"
                   Овидия.)}

                                   Бьянка
     Переведите.

                                  Люченцио

     "Hie  ibat" - как я вам уже говорил; "Simois" - я Люченцио; "hie est" -
сын  Винченцио; "Sigeiae telhis" - переодетый, чтобы достигнуть вашей любви;
"hiс  steterat"  - а тот Люченцио, что сватается к вам; "Priami" - мой слуга
Транио;  "regia"  -  замещающий  меня;  "celsa senis" - чтобы мы лучше могли
провести старого Панталоне.

                                 Гортензио

                    Настроил я свой инструмент.

                                   Бьянка

                    Послушаем! Верхи фальшивят.

                                  Люченцио

                    Поплюй в кулак да снова принимайся.

                                   Бьянка

     "Hic  ibat  Simois" - я вас не знаю; "hic est Sigeiae telus" - я вам не
верю; "hic steterat Priami" - остерегайесь, чтобы нас не услышали; "regia" -
не будьте самонадеянны; "celsa senis" - не отчаивайтесь.

                                 Гортензио

                     Теперь настроен.

                                  Люченцио

                                     Все, кроме низов.

                                 Гортензио

                     Низы, низы! Сам, низкий плут, фальшивишь.
                                (В сторону.)

                     Учителишка дерзок и горяч!
                     Ей-богу, плут волочится за нею.
                     Pedascule {Учителишка (лат.).}, я глаз с вас не спущу.

                                   Бьянка

                     Потом, быть может, а пока не верю.

                                  Люченцио

                     Прошу мне верить. Право, Эакид
                     Все то же, что Аякс: по деду назван.

                                   Бьянка

                     Приходится учителю поверить,
                     Иначе я бы в этом усомнилась.
                     Ну, будет с вас. Я, Личио, готова.
                     Не обессудьте, господа, прошу вас,
                     За то, что я с обоими шучу.

                                 Гортензио
                                (к Люченцио)

                     Вы можете уйти и нас оставить:
                     Мы на три голоса учить не будем.

                                  Люченцио

                     Вот строгости какие! (В сторону.)
                                         Здесь останусь
                     И буду наблюдать. Сдается мне,
                     Что музыкантик наш в нее влюбился.

                                 Гортензио

                     Пред тем, как инструмент возьмете в руки,
                     Чтоб объяснить вам положенье пальцев,
                     Я сообщу начала вам искусства:
                     Кратчайший способ изученья гамм,
                     Действительный, успешный и приятный,
                     Я преподам вам по своей методе,
                     Изложенной искусно на бумаге.

                                   Бьянка

                     Но гамму изучила я давно!

                                 Гортензио

                     Не ту, которой учит вас Гортензио.

                                   Бьянка
                                  (читает)

                     "Я гамма, корень музыки земной.
                     А, re, - с Гортензио страдаю.
                     В, mi, - о Бьянка, будь моей женой.
                     С, fa, ut, - вас я обожаю.
                     D, sol, re, - ноты две, единый ключ.
                     Е, la, mi, - смилуйся, не мучь!"
                     И вы зовете это гаммой? Чушь!
                     Мне прежняя милей, не так я вздорна,
                     Чтоб правила на выдумки менять.

                               Входит слуга.

                                   Слуга

                     Отец ваш просит книги отложить
                     И комнату убрать помочь сестрице.
                     Как вам известно, завтра будет свадьба.

                                   Бьянка

                     Любезные учителя, прощайте.

                           Уходят Бьянка и слуга.

                                  Люченцио

                     Без вас и мне нет смысла оставаться.

                                  Уходит.

                                 Гортензио

                     А мне есть смысл - за вами наблюдать;
                     Он, право, на влюбленного похож. -
                     Но если, Бьянка, мысли твои низки
                     Настолько, что стремятся к всякой дряни,
                     Владей находкой. За твою измену
                     В Гортензио найдешь ты перемену.

                                  Уходит.


                                  Сцена 2

                        Падуя. Перед домом Баптисты.

                 Входят Баптиста, Гремио, Транио, Катарина,
                         Бьянка, Люченцио и слуги.

                                  Баптиста
                                 (к Транио)

                   Вот день назначенный пришел, синьор, -
                   День свадьбы Катарины и Петручио; -
                   О зяте же ни слуху и ни духу.
                   Что будут говорить? Ведь это срам,
                   Что молодого нет, когда священник
                   Готов уже свершить обряд венчальный!
                   Что скажете вы о таком позоре?

                                  Катарина

                   Срам только мне одной. Меня насильно
                   Заставили вы против воли выйти
                   За дикого и с норовом мужлана.
                   На сватовство он скор, да туг на свадьбу.
                   Я говорила вам: он полоумный,
                   Он шуткою обиды прикрывает
                   И, чтоб считали за весельчака,
                   Посватается к сотне, день назначит,
                   Всех созовет, устроит оглашенье,
                   А сам и не подумает жениться.
                   И на меня все будут пальцем тыкать:
                   "Женой Петручио она была бы,
                   Когда бы соизволил он жениться").

                                   Транио

                   Баптиста, Катарина, потерпите.
                   Клянусь, Петручио не обманет вас:
                   Случайностью задержан он в дороге.
                   Хоть он шутник, но, знаю, он серьезен,
                   Хоть весельчак, но честный человек.

                                  Катарина

                   Уж лучше бы его я не видала!

                  Уходит с плачем. За нею Бьянка и другие.

                                  Баптиста

                   Иди. Не упрекну тебя за слезы;
                   И у святой не хватит тут терпенья,
                   Не только у упрямицы, как ты.

                             Входит Бьонделло.

                                 Бьонделло

     Хозяин,  хозяин,  новости!  Знатные  новости,  такие  новости, каких вы
никогда и не слыхивали.

                                  Баптиста

     Знатные новости, - как это может быть?

                                 Бьонделло

     А разве не новость услышать, что Петручио едет?

                                  Баптиста

     Он приехал?

                                 Бьонделло

     Нет, сударь.

                                  Баптиста

     Где же он?

                                 Бьонделло

     Он в пути.

                                  Баптиста

     Когда же он будет здесь?

                                 Бьонделло

     Когда он будет стоять на моем месте и смотреть на вас.

                                   Гремио

     Ну, какие же у тебя знатные новости?

                                 Бьонделло

     Что  Петручио  едет сюда в новой шляпе и в старой куртке; на нем штаны,
перелицованные раза три; сапоги, служившие свечными ящиками, один застегнут,
другой  зашнурован;  старый,  ржавый  меч, взятый из городского арсенала, со
сломанной  рукояткой и без ножен. Два шнура на платье порваны; лошадь у него
хромая,  седло  старое, подъедено молью, стремена разные; к тому же у лошади
сап,  спина с изъяном, губы распухли, кожа шелудивая, подбрюшина вздута, все
суставы  разбухли,  неизлечимое  воспаление  желез,  постоянное  спотыканье,
изъедена  она  наполовину сломанным недоуздком, а уздечка из бараньей шкуры,
от  частого  натягивания,  чтоб  лошадь  не падала, она разорвалась и теперь
связана  в нескольких местах; подпруга из шести кусков; нахвостник бархатный
с дамского седла с двумя именными буквами, чудно наколоченными из гвоздиков,
и связан в разных местах бечевкой.

                                  Баптиста

                       Кто же с ним едет?

                                 Бьонделло

     О  сударь, лакей его обряжен не хуже лошади: одна нога в льняном чулке,
другая в шерстяном штиблете и подвязаны они синей и красной покромкой; шляпа
старая,  вместо  пера  заткнуто  "Сорок  причуд".  Чудовище, прямо чудовище!
Совершенно не похож на христианского слугу и господского лакея.

                                   Транио

                       Какая-нибудь странная причуда;
                       Обычно он одет бывает скромно.

                                  Баптиста

     Я рад, что он прибудет, в каком бы виде он ни явился.

                                 Бьонделло

     Он сюда не прибудет, сударь.

                                  Баптиста

     Разве ты не сказал, что он идет?

                                 Бьонделло

     Кто? Что Петручио едет?

                                  Баптиста

     Ну да, что Петручио идет.

                                 Бьонделло

     Нет, сударь. Я сказал, что его лошадь идет, а он сидит на ней верхом.

                                  Баптиста

     Ну, это все одно.

                                 Бьонделло

                           Свидетель Сент-Джеми,
                           Поставлю я пенни,
                           Что копь и ездок
                           Хоть больше, чем раз,
                           Двоих все же мене.

                         Входят Петручио и Грумио.

                                  Петручио

                     Ну, где эти молодцы? Кто дома?

                                  Баптиста

                     Добро пожаловать!

                                  Петручио

                                       Где там добро!

                                  Баптиста

                     Вы не хромаете?

                                   Транио

                                     Не так одеты,
                     Как бы хотели?

                                  Петручио

                     Будь платье лучше, я надел бы это.
                     Но где же, где же милая невеста?
                     Что, батюшка, а? - Гости словно хмуры.
                     На что уставились, как будто зрите
                     Какую-то чудесную статую,
                     Комету или знаменье какое?

                                  Баптиста

                     Сегодня, сударь, день ведь вашей свадьбы.
                     Грустили мы, боясь, что вас не будет, -
                     Еще грустней в таком вас встретить виде.
                     Прочь это платье, вам оно - позор,
                     Пятно для глаз на нашем торжестве!

                                   Транио

                     Скажите, что за важная причина
                     Так долго разлучала вас с невестой,
                     И почему в таком вы странном виде?

                                  Петручио

                     Мне скучно говорить, вам - тяжко слушать.
                     Довольно, что я здесь, сдержавши слово.
                     Хотя немного я и опоздал,
                     Я на досуге в этом оправдаюсь;
                     И вы останетесь вполне довольны.
                     Но где же Кет? Давно ее не видел.
                     Пора уж в церковь. Время ведь не ждет.

                                   Транио

                     Нельзя идти к невесте в этом платье.
                     Идем ко мне, наденете мое.

                                  Петручио

                     Нет, ни за что! Сейчас же к ней иду.

                                  Баптиста

                     Но под венец не в этом же пойдете?

                                  Петручио

                     Нет, в этом именно. Довольно слов!
                     Со мной она венчается, не с платьем.
                     Когда бы возрождать в себе я мог,
                     Что истощит она, как эти тряпки, -
                     Для Кет и для меня то было б лучше,
                     Но что ж я, как дурак, болтаю здесь,
                     А не иду к невесте - поцелуем
                     Свои права над ней запечатлеть?

                         Уходят Петручио и Грумио.

                                   Транио

                     Наряд дурацкий этот что-то значит.
                     Уговорю его, если возможно,
                     Чтоб снял его пред тем, как ехать в церковь.

                                  Баптиста

                     Пойду за ним и посмотрю, что будет.

                      Уходят Баптиста, Гремио и слуги.

                                   Транио

                     Одной ее любви тут, сударь, мало,
                     Согласие отца ее вам нужно.
                     И вот, как я докладывал уж вам,
                     Ищу я человека, - кто он будет,
                     Неважно, лишь бы нам он послужил,
                     Он должен быть Винченцио из Пизы
                     И поручиться в Падуе за нас
                     На суммы большие, чем обещал я, -
                     Вы вкусите плоды своих надежд
                     И мирно женитесь на милой Бьянке.

                                  Люченцио

                     Когда б учителишка, мой товарищ,
                     Так не следил за каждым шагом Бьянки,
                     Я мог бы тайно с нею обвенчаться.
                     Тогда б мне было все равно, что скажут:
                     Пред всеми защитил бы я свое.

                                   Транио

                     Мы постепенно все это устроим
                     И наши интересы соблюдем.
                     Надуем Гремио мы, старикана,
                     И зоркого папашу Минола,
                     И музыканта Личио, пройдоху, -
                     Все - ради вас, мой господин Люченцио.

                            Возвращается Гремио.

                     Из церкви, синьор Гремио, пришли?

                                   Гремио

                     Я в детстве так из школы удирал.

                                   Транио

                     Жена и муж идут уже домой?

                                   Гремио

                     Муж, говорите вы? Мужлан, не мул? он.
                     Узнает девушка, кому досталась!

                                   Транио

                     Злей, чем она? Не может это быть!

                                   Гремио

                     Он просто черт, другого не сыскать.

                                   Транио

                     Черт и она. А коль не черт - чертовка.

                                   Гремио

                     Она овечка, голубок пред ним.
                     Вот слушайте, синьор: когда священник
                     Спросил, берет ли Катарину в жены, -
                     "Ну, ясно!" - крикнул он и забожился
                     Он громко так, что выронил поп требник.
                     Когда ж нагнулся, чтоб его поднять,
                     Дал молодой ему такой пинок,
                     Что требник на пол полетел и поп,
                     А он: "Смотри, кто хочет, цел ли лоб!"

                                   Транио

                     А что невеста делала в то время?

                                   Гремио

                     Тряслась, покуда муж кричал и топал,
                     Как будто поп хотел его надуть.
                     Когда ж обряд венчальный совершился,
                     Вина спросил и крикнул: "За здоровье!" -
                     Как будто он на корабле с командой
                     Пил после бури. Тут, хватив мускату,
                     Плеснул в лицо пономарю остатки
                     По той простой причине,
                     Что тот своею бороденкой тряс,
                     Пока он пил, как бы прося подачки.
                     Затем схватил невесту он за шею,
                     И в губы он ее так громко чмокнул,
                     Что отозвалось эхо по всей церкви.
                     От срама я скорее удалился,
                     Да, кажется, и весь народ за мною.
                     Не видывал такой я дикой свадьбы. -
                     Чу, кажется, уж музыка играет.

                 Музыка. Входят Петручио, Катарина, Бьянка,
                        Баптиста, Гортензио и гости.

                                  Петручио

                     Благодарю за хлопоты, друзья.
                     Рассчитывали вы со мной обедать,
                     И много наготовлено для пира,
                     Но спешные дела меня зовут,
                     И должен я сейчас покинуть вас.

                                  Баптиста

                     Ужель поедете вы, на ночь глядя?

                                  Петручио

                     Я до ночи сегодня должен ехать.
                     Не удивляйтесь. Знай дела мои,
                     Вы не удерживали б, торопили. -
                     Благодарю почтенную компанию.
                     Вы видели, как сам себя вручил я
                     Жене и терпеливой, и прекрасной.
                     С отцом останьтесь, пейте за здоровье,
                     Я ж должен тотчас ехать. До свиданья.

                                   Транио

                     Мы просим вас, останьтесь пообедать.

                                  Петручио

                     Никак нельзя.

                                   Гремио

                                   Я очень вас прошу.

                                  Петручио

                     Я не могу.

                                  Катарина

                                Я очень вас прошу.

                                  Петручио

                     Я очень рад.

                                  Катарина

                                  Остаться здесь вы рады?

                                  Петручио

                     Я рад, что просите остаться вы,
                     Но не останусь, как бы ни просили.

                                  Катарина

                     Коль любите, останьтесь.

                                  Петручио

                                              Лошадей!

                                   Грумио

                     Готовы, сударь! Овес уже всех лошадей съел.

                                  Катарина

                     Ну пусть!
                     Как хочешь ты, сегодня я не еду;
                     И завтра нет, пока не захочу.
                     Открыты двери, - скатертью дорога,
                     Скачи, покуда крепки сапоги.
                     А я останусь, сколько мне угодно.
                     Вы доказали, что вы за шутник:
                     Открыли прямо, с самого начала.

                                  Петручио

                     Сдержися, Кет. Пожалуйста, не злись.

                                  Катарина

                     Хочу и злюсь. Что за дела такие?
                     Он, батюшка, останется, конечно.

                                   Гремио

                     Теперь, синьор, у них начнется дело.

                                  Катарина

                     За стол, синьоры, милости прошу.
                     Я вижу, женщину легко дурачить,
                     Коль духу нет у ней сопротивляться.

                                  Петручио

                     Они тебя послушаются, Кет. -
                     Вниманье окажите новобрачной.
                     Пируйте, празднуйте и веселитесь.
                     Усердно пейте за ее невинность;
                     На славу погуляйте, черта с два.
                     А что до Кет, она со мной поедет.
                     Эй, бросьте хмуриться, коситься, топать.
                     Над собственностью я своей хозяин.
                     Она - мое владенье, дом, поместье,
                     Моя усадьба, житница иль утварь,
                     Мой конь, мой вол, осел, любая вещь.
                     Вот здесь стоит: попробуй тронуть кто -
                     Я иск вчиню любому, кто посмеет
                     Путь в Падую мне преградить. - Эй, Грумио,
                     Меч наголо! Разбойники напали;
                     Хозяйку защищай, коль ты мужчина. -
                     Не бойся, Кет, они тебя не тронут:
                     Я - щит тебе, хоть будь их миллион.

                    Уходят Петручио, Катарина и Грумио.

                                  Баптиста

                     Пускай уходят. Дружная чета!

                                   Гремио

                     Еще минута - я б со смеху помер.

                                   Транио

                     Подобного безумства не видал я.

                                  Люченцио

                     Какое ваше мненье о сестрице?

                                   Бьянка

                     С безумцем брак безумной в том повинен.

                                   Гремио

                     Петручио, может, сам окатаринен.

                                  Баптиста

                     Соседи и друзья, хоть и не будет
                     На нашем брачном пире молодых,
                     Там сладких блюд достаточно, ручаюсь. -
                     Люченцио, вы за молодого сядьте,
                     На сестрино же место сядет Бьянка.

                                   Транио

                     Чтоб приучалась к роли новобрачной?

                                  Баптиста

                     Да, да, Люченцио. - Господа, за стол.

                                  Уходят.


АКТ IV

                                  Сцена 1

                          Загородный дом Петручио.

                               Входит Грумио.

                                   Грумио

     Пропади  они,  все  заморенные клячи, все сумасшедшие хозяева и грязные
дороги! Бывал ли когда-нибудь кто так бит, бывал ли кто так замазан, уставал
ли  кто-нибудь  так? Меня послали вперед развести огонь, а сами потом придут
греться.  Не  будь  я  "маленький горшок, что на тепло легок", право, у меня
губы  примерзли  бы  к  зубам,  язык к небу и сердце к желудку раньше, чем я
развел  бы  огонь,  чтобы  оттаять. Но оттого, что я дую на огонь, мне тепло
становится.  По  такой  погоде  и  более  крупному  человеку, чем я, было бы
холодно. - Эй, Кертис.

                               Входит Кертис.

                                   Кертис

     Кто зовет меня таким замороженным голосом?

                                   Грумио

     Кусок  льда.  Если  сомневаешься,  можешь  скатиться  по мне от плеч до
пяток,  для  разгона  имея  все  расстояние  от затылка до шеи. Огня, добрый
Кертис!

                                   Кертис

     Хозяин с женою едут, Грумио?

                                   Грумио

     Да, Кертис. Так что огня, огня! Да не заливай его.

                                   Кертис

     Что же, она такая упрямица, как о ней идет молва?

                                   Грумио

     Была,  Кертис,  до этого мороза. Но, как ты сам знаешь, зима укрощает и
мужчину, и женщину, и скотину, так что она укротила и старого моего хозяина,
и новую мою хозяйку, и меня самого, дружище Кертис.

                                   Кертис

     Пошел прочь, трехдюймовый дурак! Я тебе не скотина.

                                   Грумио

     Ах,  так  я  трехдюймовый? Конечно, у тебя рога в целый фут, и я ростом
никак  не  меньше  их. Ну, будешь ты огонь разводить? А не то я пожалуюсь на
тебя  нашей  хозяйке,  и,  хотя она сама находится в руках у нашего хозяина,
получишь  ты  от ее руки охлаждающее поощрение за проволочку в твоем горячем
занятии.

                                   Кертис

     Прошу тебя, добрый Грумио, расскажи, как дела идут на белом свете.

                                   Грумио

     Холодно  на  белом  свете, Кертис, везде, кроме твоего дела. А потому -
огня!  Делай,  что  тебе полагается, и получай, что тебе полагается, так как
мой хозяин и хозяйка промерзли до полусмерти.

                                   Кертис

     Огонь сейчас будет готов, и потому, добрый Грумио, новостей!

                                   Грумио

     Ну, "Джек малый, эй, малый!" - новостей будет сколько хочешь.

                                   Кертис

     Полно, брось, надувало ты этакий!

                                   Грумио

     Ну,  раздуй огонь, а то меня ужасно продуло. Где повар? Поспел ли ужин,
выметен  ли  дом, усыпан ли пол тростником, снята ли паутина, прислуга одета
ли в новое платье, в белые чулки, у каждого ли служащего есть свой свадебный
наряд?  Все ли кубки и стаканы чисты внутри и снаружи? Постланы ли скатерти,
все ли в порядке?

                                   Кертис

     Все в порядке. А теперь, прошу тебя, новости.

                                   Грумио

     Во-первых,  да  будет  тебе известно, что лошадь моя устала, а хозяин с
хозяйкой шлепнули.

                                   Кертис

     Друг друга?

                                   Грумио

     С седел в грязь, и получилась целая история.

                                   Кертис

     Не тяни, добрый Грумио.

                                   Грумио

     Потяни-ка ухо.

                                   Кертис

     Вот тебе.

                                   Грумио
                               (ударяет его)

     Вот тебе.

                                   Кертис

     Это называется почувствовать историю, а не услышать историю.

                                   Грумио

     Потому  это  и  называется чувствительной историей, А затрещиной этой я
постучался  в  ваше  ухо  и  попросил  внимания.  Ну,  я  начинаю.  Imprimis
{Во-первых  (лат.).}, мы спускались с грязного пригорка, причем хозяин сидел
позади хозяйки...

                                   Кертис

     Оба на одной лошади?

                                   Грумио

     А тебе что до этого?

                                   Кертис

     Не мне, а лошади.

                                   Грумио

     Так  ты  и рассказывай историю; а если бы ты не перебивал меня, - ты бы
услышал,  как  ее лошадь упала и она очутилась под лошадью; услышал бы ты, в
каком  грязном  месте  это  происходило,  как  она  вся перемазалась, как он
оставил ее лежать под лошадью, а сам бросился бить меня за то, что ее лошадь
споткнулась,  как она похлюпала по грязи, чтобы оттащить его от меня, как он
ругался,  как  она  упрашивала,  она,  которая  никогда  раньше  ни о чем пе
просила;  как я кричал, как лошади убежали, как у него оборвалась уздечка, а
я потерял подпругу, - и много еще достопамятных вещей не услышишь; они умрут
в забвении, а ты сойдешь в могилу невеждой.

                                   Кертис

     По всему выходит, что он еще больший упрямец, чем она.

                                   Грумио

     Да, да, ты и самый задорный из вашей братии скоро это увидите, когда он
приедет  домой.  Но  что  же  это  я  все  рассказываю? Зови сюда Нетеньела,
Джозефа,  Никласа,  Филиппа,  Уолтера, Шугарсапа и всех остальных. Пусть они
поглаже  причешутся, вычистят свои ливреи, подвяжутся, как полагается, пусть
при встрече опустятся на левое колено и не вздумают прикоснуться к волоску в
хвосте лошади раньше, чем не поцелуют ему руку. Все они готовы?

                                   Кертис

     Все готовы.

                                   Грумио

     Зови их сюда.

                                   Кертис

     Эй  вы  там,  слышите?  Вы  должны  встретить  хозяина, чтобы у хозяйки
получилось понятие.

                                   Грумио

     Она имеет свое собственное.

                                   Кертис

     Кто же этого не знает?

                                   Грумио

     Ты, раз ты собираешь народ, чтоб привести ее в понятие.

                                   Кертис

     Я собираю их, чтобы выполнить долг.

                                   Грумио

     Она сюда не в долг занимать приедет.

                      Входят четверо или пятеро слуг.

                                  Нетеньел

     Милости просим, Грумио.

                                   Филипп

     Как поживаешь, Грумио?

                                   Джозеф

     Ну что, Грумио?

                                   Никлас

     Дружище Грумио!

                                   Грумио

     Вас милости просим. Как вы поживаете? - А вы что? - Вы дружище? - Ну, и
довольно  для  встречи!  Как, лихие товарищи, все ли у вас готово? Всякая ли
вещь в порядке?

                                  Нетеньел

     Все вещи готовы. Близко ли хозяин?

                                   Грумио

     Рукой  подать, наверное, уже спешился. А потому... Черта с два! Тише! Я
слышу хозяина.

                        Входят Петручио и Катарина.

                                  Петручио

                    Где ж эти черти? Ни души в воротах.
                    Ни стремя поддержать, ни взять коней!
                    Где Грегори, Нетеньел, Филипп?

                                   Слуги

                    Я здесь. - Я здесь. - Я здесь. - Я здесь!

                                  Петручио

                    Я здесь, я здесь, я здесь, я здесь.
                    Вот неотесанные-то болваны!
                    Как! Ни внимательности, ни старанья?
                    Где тот дурак, вперед что послан был?

                                   Грумио

                    Я здесь. Дурак такой же, как и был.

                                  Петручио

                    Вы деревенщина, тупой поганец!
                    Не в парке ли наказывал я встретить
                    И взять с собою всех этих бродяг?

                                   Грумио

                    У Нетеньела куртка не готова,
                    У Гебриэла не крепки подметки,
                    У Питера не вычернена шляпа,
                    У Уолтера же шпага без ножен.
                    В порядке Грегори, Адам и Ролф,
                    А остальные - нищенская рвань.
                    Но все сюда вас встретить собрались.

                                  Петручио

                    Ну, негодяи, ужинать скорее!

                               Уходят слуги.
                                 (Напевая.)
                      "Где жизнь, что прежде я живал?"
                    Где эти? - Сядь же, Кет, и будь хозяйкой.
                    Уф! Уф! Уф! Уф!

                           Входят слуги с ужином.

                    Ну, скоро ль? Эй! Будь веселее, Кет! -
                    Снимайте сапоги.
                    Живей, собаки! (Поет.)
                         "Жил серый некогда монах,
                         И все бродил он в тех местах".
                    Мерзавец, ты мне ногу своротил!
                    Вот получай, чтоб не сломал другую! (Бьет его.)
                    Кет, веселей гляди! - Воды мне! Эй!
                    Что пес Троил? - Идите кто-нибудь
                    Кузена Фердинанда позовите! -
                    Вы познакомьтесь, Кет, с ним, поцелуйтесь
                    Где туфли? - Что же, воду нам дадите?

                           Входит слуга с водой.

                    Помойтесь, Кет, - и милости прошу. -
                    Ну ты, чурбан! Ронять еще надумал. (Бьет его.)

                                  Катарина

                    Нечаянно он сделал, успокойтесь.

                                  Петручио

                    Скотина вислоухая! Дурак! -
                    Садитесь, Кет. Я знаю, голодны вы.
                    Прочтете вы молитву, или я? -
                    Баранина?

                                 1-й слуга

                              Да.

                                  Петручио

                                  Подана кем?

                                   Питер

                                              Мною.

                                  Петручио

                    Засохла. Да и все блюда спалились.
                    Какие псы! - А где каналья повар?
                    Как смели это подавать к столу
                    И так служить мне, как мне неугодно?
                    Долой убрать блюда, тарелки, чашки!
                   (Разбрасывает блюда и прочее по сцене)
                    Тупые, нерадивые мерзавцы!
                    Что? Вы ворчать? Сейчас вас проучу!

                                  Катарина

                    Мой милый муж, не надо огорчаться.
                    Не придирайтесь - кушанье не плохо.

                                  Петручио

                    Но, Кет, все подгорело и засохло,
                    А это строго мне запрещено, -
                    Желчь раздражается и гнев родится.
                    Уж лучше попоститься нам обоим, -
                    И без того мы оба с вами желчны, -
                    Чем есть сожженное, сухое мясо!
                    Будь терпелива. Завтра наверстаем,
                    А ночью оба вместе попостимся.
                    Пойдем, я в спальню отведу тебя.

                                  Уходят.
                           Входят несколько слуг.

                                  Нетеньел

                    Питер, видел ты что-нибудь подобное?

                                   Питер

                    Ее же повадкой и бьет ее!

                            Возвращается Кертис.

                                   Грумио

                    Где он теперь?

                                   Кертис

                    В ее спальне и проповедует ей воздержанность.
                    Кричит, ругается. Она ж, бедняжка,
                    Не знает, что сказать, на что смотреть,
                    Как будто только что от сна проснулась.
                    Уйдем, уйдем. Он, кажется, идет.

                                  Уходят.
                           Возвращается Петручио.

                                  Петручио

                    Удачно начал я мое господство,
                    И есть надежда, что удачно кончу.
                    Теперь остер и голоден мой сокол.
                    Не стал бы слушаться, набивши зоб,
                    Не отвечал бы на хозяйский зов он.
                    Другой я способ дрессировки знаю,
                    Как сделать, чтоб послушна стала зову:
                    Без сна ее держать, как соколов,
                    Что бьются, бьют крылами непослушно.
                    Сегодня не поела, - завтра то же.
                    Вчера ночь не спала, - не спать и нынче.
                    И как в еде нашел я недостатки,
                    Так буду придираться и к постели.
                    Туда, сюда подушки разбросаю,
                    Все простыни, перины, одеяла!
                    Причем всю суматоху эту выдам
                    Я за почтительнейшие заботы,
                    И в результате я не дам ей спать.
                    А если и вздремнет, начну ругаться.
                    И криком снова разбужу ее.
                    Да, добротой такой убить недолго;
                    Я этим укрощу строптивый нрав.
                    Кто знает лучший способ укрощенья,
                    Пускай откроет всем на поученье.

                                  Уходит.


                                  Сцена 2

                        Падуя. Перед домом Баптисты.
                         Входят Транио и Гортензио.

                                   Транио

                   Возможно ли, друг Личио, чтобы Бьянка
                   Другого, чем Люченцио, полюбила?
                   Она меня на славу обманула.

                                 Гортензио

                   Я доказать могу свои слова:
                   Послушайте, как он дает уроки.

                             Отходит в сторону.
                         Входят Бьянка и Люченцио.

                                  Люченцио

                   На пользу ль вам пошло мое ученье?

                                   Бьянка

                   Сначала объясните, в чем оно?

                                  Люченцио

                   Одно лишь знаю я - любви науку.

                                   Бьянка

                   И вы владеете наукой этой?

                                  Люченцио

                   Как сердцем вы владеете моим.

                                 Гортензио

                   Успехи быстрые! Но объясните:
                   Ведь вы клялися, что синьора Бьянка
                   К Люченцио одному лишь благосклонна.

                                   Транио

                   Коварство женское, непостоянство! -
                   Вот Личио, удивительное дело!

                                 Гортензио

                   Не будьте в заблужденье. Я не Личио,
                   Не музыкант, каким казался вам.
                   Противно мне переодетым быть,
                   Когда, пренебрегая дворянином,
                   Она готова обожать бродягу.
                   Узнайте ж, сударь, я зовусь Гортензио.

                                   Транио

                   Синьор Гортензио, я часто слышал
                   О вашей полной преданности Бьянке,
                   Теперь же, ветреность ее увидев,
                   Я вместе с вами, если вы согласны,
                   От Бьянки и любви к ней отрекаюсь.

                                 Гортензио

                   Смотрите, что за ласки, поцелуи!
                   Вот вам моя рука - не стану больше
                   Ухаживать за ней и отрекаюсь
                   От Бьянки, недостойной чувств моих,
                   Что на нее я расточал, безумец.

                                   Транио

                   И я клянусь вполне чистосердечно,
                   Что не женюсь, хотя б сама просила.
                   Фу, как по-скотски ластится к нему!

                                 Гортензио

                   Когда б отвергли все! Пусть он владеет!
                   А я, чтоб клятву соблюсти мою,
                   Женюсь сейчас же на вдове богатой,
                   Что влюблена была в меня все время,
                   Пока любил я злую соколиху. -
                   Итак, синьор Люченцио, прощайте, -
                   Не внешность в женщине, а доброта
                   Любви моей достойна. - До свиданья,
                   Пребуду верен я моим словам.

                                  Уходит.

                                   Транио
                            (подходит к Бьянке)

                   Синьора, будьте небом вы хранимы,
                   И дольше да пребудете любимы!
                   Накрыли вашу милую любовь, -
                   И я с Гортензио от вас отрекся.

                                   Бьянка

                   Вы шутите. Как! Оба отреклись?

                                   Транио

                   О да.

                                  Люченцио

                          Тогда свободны вы от Личио.

                                   Транио

                   Теперь к веселой вдовушке он хочет
                   Посвататься и в тот же день жениться.

                                   Бьянка

                   Дай бог им счастья!

                                   Транио

                   Ее он укротит.

                                   Бьянка

                                  Да, уверяет.

                                   Транио

                   Сам поступил он в школу укрощенья.

                                   Бьянка

                   Да разве есть у нас такая школа?

                                   Транио

                   Да, и Петручио в ней преподает
                   Секреты, как упрямиц приручить
                   И как их языки укоротить.

                             Входит Бьонделло.

                                 Бьонделло

                   Хозяин, как собака, я устал, -
                   Так долго караулил, по дождался,
                   Что старый ангел к нам с холма сошел;
                   Совсем что надо.

                                   Транио

                   Кто же он, Бьонделло?

                                 Бьонделло

                   Торговец он, быть может, иль педант,
                   Не знаю я, но в точности по виду,
                   По платью, по походке он - отец.

                                  Люченцио

                   Что скажешь, Транио?

                                   Транио

                   Коль прост он и моей поверит басне,
                   Охотно он изобразит Винченцио
                   И поручится за меня пред тестем,
                   Как если б был он подлинным Винченцио. -
                   Теперь уйдите с милою своею.

                         Уходят Люченцио и Бьянка.
                               Входит педант.

                                   Педант

                   День добрый!

                                   Транио

                                 Вам того же я желаю.
                   Сюда приехали иль дальше путь?

                                   Педант

                   Сюда приехал я недели на две;
                   Поживши тут, отправлюсь в Рим и дальше, -
                   Коль буду жив, до Триполи доеду.

                                   Транио

                   Откуда родом вы?

                                   Педант

                                    Я мантуанец.

                                   Транио

                   Вы мантуанец? Боже вас спаси!
                   И в Падуе за жизнь вы не боитесь?

                                   Педант

                   За жизнь? А что? Какая ей опасность?

                                   Транио

                   Ведь смерти предают всех мантуанцев,
                   Прибывших в Падую! Вам неизвестно?
                   Ваш флот стоит, задержанный в Венеции;
                   Дож, с вашим герцогом ведя вражду,
                   Издал такой приказ; он оглашен.
                   Я удивляюсь. Хоть вы здесь недавно,
                   Но уж могли бы слышать о приказе.

                                   Педант

                   Увы, синьор! Совсем теперь пропал я.
                   Я из Флоренции взял векселя
                   И должен деньги получить по ним.

                                   Транио

                   Хотелось бы помочь вам.
                   Вот что я посоветовать могу.
                   Сперва скажите: вы бывали в Пизе?

                                   Педант

                   Да, в Пизе я бывал, синьор, нередко.
                   Достойных лиц дала немало Пиза.

                                   Транио

                   А не знавали ли вы там Винченцио?

                                   Педант

                   Нет, не знавал, но слышал я о нем:
                   Купец он, не сравнимый по богатству.

                                   Транио

                   Он мой отец; и должен я признаться,
                   Меж ним и вами есть большое сходство.

                                 Бьонделло
                                (в сторону)

                   Как яблоко на устрицу похоже.

                                   Транио

                   Любя его, чтоб вашу жизнь спасти,
                   Хочу я вам услугу оказать;
                   Я полагаю, в данном деле кстати
                   С моим отцом Винченцио ваше сходство;
                   Под именем его вы, всеми чтимый,
                   Поселитесь тут в доме у меня.
                   Старайтесь лучше вашу роль сыграть.
                   Понятно вам? И так вы проживете
                   До окончанья ваших дел спокойно.
                   Коль нравится услуга, принимайте.

                                   Педант

                   Приму, синьор. Навек считать вас буду
                   Спасителем и жизни и свободы.

                                   Транио

                   Тогда пойдем со мной и все уладим,
                   Но, кстати, должен я предупредить,
                   Что со дня на день мой отец приедет
                   Для подписанья брачного контракта
                   Меж мной и младшей дочерью Баптисты;
                   Я все подробности вам расскажу.
                   Теперь идем ко мне переодеться.

                                  Уходят.


                                  Сцена 3

                          Комната в доме Петручио.
                         Входят Катарина и Грумио.

                                   Грумио

                   Нет, право, нет. Никак я не могу.

                                  Катарина

                   Чем горше мне, тем он ко мне жесточе!
                   Что ж, взял меня, чтоб голодом морить?
                   Ведь даже нищий, что у двери просит
                   У нас в дому, имеет подаянье,
                   А нет, так кто другой ему подаст,
                   А я, что не просила никогда, -
                   Да не имела и нужды просить, -
                   Я голодна, не выспалась, шатаюсь:
                   Сон криком он прогнал, а пищу ссорой.
                   Но для меня обиднее всего,
                   Что это он любовью прикрывает:
                   Как будто вредно мне и спать, и есть,
                   И связано с опасностью для жизни. -
                   Пожалуйста, скорее принеси
                   Чего-нибудь поесть мне, хоть немножко.

                                   Грумио

                   Что скажете вы про телячьи ножки?

                                  Катарина

                   Отлично! Только поскорей неси.

                                   Грумио

                   Пожалуй, что для желчи выйдет вред.
                   А как по части жирненьких рубцов?

                                  Катарина

                   По вкусу! Грумио, неси скорей!

                                   Грумио

                   Не знаю уж, не вредно ли для желчи.
                   А как насчет говядины с горчицей?

                                  Катарина

                   Вот это я особенно люблю!

                                   Грумио

                   Горчица-то немного горячит!

                                  Катарина

                   Давай говядину, оставь горчицу.

                                   Грумио

                   Говядину подать вам без горчицы?
                   Пускай другой кто подает, - увольте.

                                  Катарина

                   Одно иль вместе, что-нибудь, что хочешь.

                                   Грумио

                   Так без говядины я дам горчицы.

                                  Катарина

                   Пошел сейчас же вон! Обманщик, плут! (Бьет
                                                        его.)
                   Так ты названиями только кормишь?
                   Проклятье на тебя и на всю шайку,
                   Что радуется лишь беде моей!
                   Пошел сейчас же вон!

                  Входят Петручио и Гортензио с кушаньем.

                                  Петручио

                   Как поживаешь, Кет? Что так уныла?

                                 Гортензио

                   Синьора, как дела?

                                  Катарина

                                      Нельзя быть хуже.

                                  Петручио

                   Брось хмуриться! Взгляни повеселей!
                   Смотри, какой заботливый я муж, -
                   Сам для тебя состряпал и принес.
                   Уж благодарности-то это стоит!
                   Ни слова? Верно, блюдо не по вскусу;
                   Впустую все старания мои. (Слугам.)
                   Примите блюдо.

                                  Катарина

                                  Я прошу оставить.

                                  Петручио

                   Благодарят за всякую услугу, -
                   Не тронь, пока не поблагодаришь.

                                  Катарина

                   Благодарю вас.

                                 Гортензио

                   Синьор Петручио, как вам не стыдно! -
                   Синьора Кет, составлю вам компанию.

                                  Петручио
                              (тихо Гортензио)

                   Пожалуйста, Гортензио, съешь побольше.
                                 (Катерине)
                   Ну ешь, сколько душе твоей угодно!
                   Кет, ешь скорее. Нынче, дорогая,
                   Поедем мы обратно в дом отцовский, -
                   Вот там как следует мы погуляем:
                   Там шелк и бархат, перья, перстеньки,
                   Там шубки, юбки, словно пух, легки.
                   Там бантов, лент, всего двойной набор,
                   Браслетки, бусы, прочий мелкий вздор.
                   Уж пообедала? Тут ждет портной,
                   Покрыть тебя шуршащею волной.

                              Входит портной.

                   Ну, покажи сокровища свои,
                   Развертывай.

                        Входит торговец галантереей.

                                А вы с каким товаром?

                                  Торговец

                   Вот шапочка, как вы мне заказали.

                                  Петручио

                   Фасон-то взял ты для нее с кастрюли?
                   Точь-в-точь как миска! Фу, какая гадость!
                   Что это, ракушка или скорлупа,
                   Игрушка, глупость, детская шапчонка?
                   Долой! Иди и сделай мне побольше.

                                  Катарина

                   Я не хочу побольше. Эти в моде -
                   У всех хороших дам такие точно.

                                  Петручио

                   Хорошей будешь, - так и ты получишь,
                   Не ранее.

                                 Гортензио
                                (в сторону)

                             Не скоро это будет.

                                  Катарина

                   Ведь я имею право говорить!
                   И буду говорить: я не ребенок!
                   Получше вас да слушали меня;
                   А не угодно, так заткните уши.
                   Хочу сказать, что накипело в сердце,
                   А то - таить, так сердце разорвется,
                   Уж лучше выскажусь: хочу свободы
                   Сейчас же говорить, что мне угодно.

                                  Петручио

                   Вот это верно: мерзкая шапчонка,
                   Какой-то торт из шелка, чепуха!
                   Мне любо, что не нравится тебе.

                                  Катарина

                   Мне нравится, будь любо или не любо,
                   И я ее хочу, а не другую.

                              Уходит торговец.

                                  Петручио

                   Про платье? - Ну, показывай, портной. -
                   Спаси нас боже, что за маскарад!
                   Что это - рукава? Бомбарды, думал!
                   И вкривь и вкось, как яблочный пирог,
                   Надрез, подрез, и так и сяк прорешки, -
                   Ни дать, ни взять - курильница в цирюльне.
                   Ты это что же, черта с два, наделал?

                                 Гортензио
                                (в сторону)

                   Ей не видать ни шапочки, ни платья.

                                  Портной

                   Вы заказали сделать хорошо,
                   По моде и по нынешнему вкусу.

                                  Петручио

                   Сказал. Но, если помните, сказал я -
                   По моде делать, не по моде портить.
                   Идите вон отсюда! Марш домой!
                   Живите без моих заказов, сударь.
                   Такого мне не надо. Шейте лучше!

                                  Катарина

                   Я в жизни не видала лучше платья:
                   Красиво, модно, ничего не скажешь.
                   Иль вы меня хотите сделать куклой?

                                  Петручио

                   Так, так! - Тебя он хочет сделать куклой.

                                  Портной

                   Сказала: вы ее хотите сделать куклой.

                                  Петручио

                   Ах, наглый плут! Ты лжешь, игла, наперсток,
                   Ярд, четверть ярда, треть, восьмушка, дюйм,
                   Мокрица, вошь, блоха, сверчок запечный!
                   В моем же доме нитка мне грубит!
                   Вон, тряпка! Вон сейчас, лоскут, обрезок,
                   А то твоим же ярдом так я смерю,
                   Что в жизнь свою закаешься болтать.
                   Я говорю, что ты испортил платье.

                                  Портной

                   Вы, ваша честь, не правы - платье сшито
                   Как раз, как вы хозяину велели, -
                   От Грумио получен был приказ.

                                   Грумио

                   Я дал материю, а не приказ.

                                  Портной

                   И указание, как надо делать.

                                   Грумио

                   Ну как! Иглой да ниткой.

                                  Портной

                   Не указали ль вы, как нам кроить?

                                   Грумио

                   Ты много накроил.

                                  Портной

                   Порядком.

                                   Грумио

     Меня  только  не крой. Ты многое множество людей нарядил, а я не люблю,
чтоб меня крыли и обо мне рядили. Я говорю, что велел твоему хозяину сделать
платье  с  вырезом,  а  не  говорил,  чтобы  он изрезал его на кусочки. Ergo
{Следовательно (лат.).}, ты врешь.

                                  Портной

     Вот запись о фасоне, она подтвердит мои слова.

                                  Петручио

     Читай.

                                   Грумио

     Запись врет на свою голову, если там говорится, что я это говорил.

                                  Портной
                                  (читает)

     "Imprimis, широко пущенное платье..."

                                   Грумио

     Хозяин, если я когда-нибудь сказал: "распущенное платье, зашейте меня в
подол и бейте до смерти мотком коричневых ниток. Я сказал просто: платье.

                                  Петручио

     Дальше.

                                  Портной
                                  (читает)

     "С маленькой круглой пелериной..."

                                   Грумио

     Пелерина? Да, это я говорил.

                                  Портной
                                  (читает)

     "С широким рукавом..."

                                   Грумио

     Два рукава? Говорил.

                                  Портной
                                  (читает)

     "Рукава, вырезанные по моде..."

                                  Петручио

     Вот это - гадость.

                                   Грумио

     В  записке  ошибка, синьор, в записке ошибка! Я заказывал, чтобы рукава
вырезали,  а  потом  вшили, и это я тебе докажу, хоть ты и носишь на мизинце
наперсток.

                                  Портной

     Я  говорю  правду.  Встреться  я  с  тобой в другом месте, ты бы у меня
узнал!

                                   Грумио

     Я и сейчас к твоим услугам. Бери записку, давай мне свой ярд и лупи, не
жалей!

                                 Гортензио

     Боже упаси, Грумио! Тут же не будет никакого правдоподобия.

                                  Петручио

     Ну, словом, платье это не по мне!

                                   Грумио

     И правильно, оно ведь по синьоре.

                                  Петручио

     На, подымай, пусть пользуется мастер.

                                   Грумио

     И  в жизнь не думай, негодяй! Подымать платье моей хозяйки, чтоб мастер
пользовался!

                                  Петручио

     В каком же это смысле?

                                   Грумио

     О  синьор,  смысл  в  этом  глубже, чем вы думаете. Поднять платье моей
хозяйки, чтоб мастер пользовался! Тьфу, тьфу, тьфу!

                                  Петручио
                             (тихо к Гортензио)

                    Гортензио, скажи, что все заплатим.
                                (Портному.)
                    Ступай же! Нечего тут толковать.

                                 Гортензио
                              (тихо портному)

                    Портной, я завтра заплачу за платье.
                    На грубые слова ты не сердись.
                    Иди домой. Хозяину привет.

                              Уходит портной.

                                  Петручио

                    Ну, ладно, Кет, уж мы к отцу поедем
                    В обыкновенных наших честных платьях,
                    Хоть платье - бедно, - кошелек набит;
                    Ведь тело только через ум богато.
                    И, как сквозь тучи солнце проникает,
                    Так честь сквозь платье скромное видна.
                    Ценнее жаворонка, что ль, сорока,
                    Затем что оперенье хорошо?
                    Иль угорь недостойнее змеи,
                    Затем что шкурка той на взгляд приятна?
                    Ты никогда плохою, Кет, не будешь,
                    Надень хоть самое дурное платье.
                    А будет стыдно - на меня свали.
                    Теперь развеселись: на праздник едем.
                    И попируем там, в дому отцовском.
                    Слуг позови, уж ехать нам пора.
                    Пусть коней подадут к большой аллее,
                    Там сядем, а туда дойдем пешком.
                    Сейчас, пожалуй, около семи, -
                    Я думаю, к обеду мы поспеем.

                                  Катарина

                    Я уверяю вас, уж скоро два;
                    Мы к ужину едва-едва поспеем.

                                  Петручио

                    На лошадей мы сядем ровно в семь.
                    Вот посмотри: что ни скажи, ни сделай, -
                    Ты все наперекор. (Слугам.)
                                     Оставьте нас.
                    Я не поеду нынче. Я поеду,
                    Когда наступит час, что я назначил.

                                 Гортензио

                    Вот молодец! Он будет солнцем править.

                                  Уходят.


                                  Сцена 4

                        Падуя. Перед домом Баптисты.

               Входят Транио и педант, одетый как Винченцио.

                                   Транио

                    Вот дом, синьор. Прикажете стучать?

                                   Педант

                    А как же иначе? Коль я не спутал,
                    Меня синьор Баптиста должен помнить:
                    Тому лет двадцать в Генуе стояли
                    Мы вместе с ним в гостинице Пегаса.

                                   Транио

                    Прекрасно, - так держите лучше роль,
                    Со строгостью, как надлежит отцу.

                                   Педант

                    Не беспокойтесь. Вот и ваш слуга.

                             Входит Бьонделло.

                    Его б наставить надо.

                                   Транио

                    Не бойтесь за него. Смотри, Бьонделло,
                    Веди себя, как надо, не сплошай.
                    С ним обращайся, будто он Винченцио.

                                 Бьонделло

                    Не подведу.

                                   Транио

                    К Баптисте с порученьем ты ходил?

                                 Бьонделло

                    Сказал, что ваш отец уже в Венеции,
                    И в Падую мы ждем его на днях.

                                   Транио

                    Ты ловкий малый. Получай, чтоб выпить. -
                    А вот Баптиста. Не сбивайтесь с тона.

                        Входят Баптиста и Люченцио.

                    Синьор Баптиста, рад я нашей встрече.
                                 (Педанту.)
                    Вот тот синьор, о ком я говорил вам:
                    Прошу вас, будьте добрым мне отцом,
                    И, как наследство, Бьянку мне добудьте.

                                   Педант
                                 (к Транио)

                    Постой, сынок! (Баптисте)
                    Синьор, простите: в Падую приехав,
                    Чтоб получить долги, я от Люченцио
                    Сейчас узнал об очень важном деле,
                    Что он и ваша дочь друг друга любят,
                    И так как слава добрая у вас
                    И так как вашу дочку любит он,
                    Она ж его, - чтоб не томить их долго,
                    Согласен я, как любящий отец,
                    На их союз; и если точно так же
                    И вы не против, то насчет условий
                    Весьма сговорчивым меня найдете;
                    Мы полюбовно заключим контракт;
                    Ведь с вами я придирчивым не буду, -
                    Так хорошо про вас все говорят.

                                  Баптиста

                    Прошу прощенья за слова мои, -
                    Мне ваша прямота весьма по сердцу.
                    Да, это правда, что ваш сын Люченцио
                    Дочь полюбил мою и ей любим,
                    Когда не притворяются в том оба;
                    А потому, коль закрепить согласны
                    Вы как отец за дочерью моей
                    Вполне достаточное состоянье,
                    То дело сделано, и все в порядке:
                    За сына вашего я выдам дочь.

                                   Транио

                    Благодарю вас, сударь. Где б удобней
                    Нам можно было совершить помолвку
                    И договор взаимный заключить?

                                  Баптиста

                    Не у меня в дому. Как вам известно,
                    У стен есть уши, - слуг у нас так много, -
                    И старый Гремио все караулит:
                    Того гляди, нам могут помешать.

                                   Транио

                    Так если вам угодно, у меня,
                    Где и отец живет; сегодня к ночи
                    Все дело и обделаем спокойно.
                    За вашей дочерью слугу пошлите;
                    А за нотариусом я пошлю.
                    Жаль только, мало времени у нас.
                    И угощенья будет очень мало.

                                  Баптиста

                    Отлично. - Камбио, сбегайте домой,
                    Пусть Бьянка принарядится скорее.
                    Да, можете сказать ей, что случилось:
                    Приехал в Падую отец Люченцио,
                    И стать женой Люченцио ей придется.

                                 Бьонделло

                    Молю богов от сердца, чтоб так было!

                                   Транио

                    Оставь богов в покое - и беги.

                             Уходит Бьонделло.

                    Позвольте путь вам указать, синьор,
                    Одним лишь блюдом угостить могу вас,
                    Но ничего, мы в Пизе наверстаем.

                                  Баптиста

                    Иду за вами.

                     Уходят Транио, педант и Баптиста.
                             Входит Бьонделло.

                                 Бьонделло

                    Камбио!

                                  Люченцио

                    Что скажешь ты, Бьонделло?

                                 Бьонделло

                    Видали, как подмигивал хозяин?

                                  Люченцио

                    Что ж из того, Бьонделло?

                                 Бьонделло

     Право,  ничего.  Но  он  меня  здесь  оставил,  чтоб я объяснил смысл и
значенье всех этих кивков и знаков.

                                  Люченцио

     Так объясни мне их.

                                 Бьонделло

     Так  вот.  Баптиста  теперь удален; он занят беседой с подставным отцом
подставного сына.

                                  Люченцио

     Так что же?

                                 Бьонделло

     А вам надлежит отвести его дочь на ужин.

                                  Люченцио

     Так что?

                                 Бьонделло

     Старый священник из церкви святого Луки в любую минуту к вашим услугам.

                                  Люченцио

     Так что же из того?

                                 Бьонделло

     Да  только  то,  что  пока  они  трудятся  над  сочинением  поддельного
обеспечения,  вы  можете  обеспечить  ее  за  собой  cum  privile  -  gio ad
imprimenolum  solum  {С  исключительным  правом печатания (лат.).}. Скорее в
церковь, да захватите с собой священника, причетника и несколько штук годных
честных свидетелей.

                Когда не по душе вам, не знаю, что сказать.
                Но Бьянки вам иначе своею не назвать.

                                  Люченцио

     Бьонделло, слышишь?

                                 Бьонделло

     Я  не могу мешкать. Я знал одну женщину, так она в один прекрасный день
пошла  в  огород за петрушкой, кролика покормить, да и обвенчалась. Так же и
вы,  сударь,  можете.  Засим  мое почтенье, сударь. Хозяин велел мне сказать
священнику  от святого Луки, чтобы он готов был встретить вас вместе с вашим
добавлением.

                                  Уходит.

                                  Люченцио

                       Могу я и хочу, когда согласна.
                       А почему б ей несогласной быть?
                       Ну будь что будет! Камбио к ней стремится.
                       Лишь одному бы мне не возвратиться!

                                  Уходит.


                                  Сцена 5

                              Проезжая дорога.

               Входят Петручио, Катарина, Гортензио и слуги.

                                  Петручио

                     Еще поддайте, ведь к отцу мы едем.
                     Ах, бог ты мой, как славно месяц светит!

                                  Катарина

                     Какой же месяц? Это солнце, день!

                                  Петручио

                     Я говорю, что месяц ярко светит.

                                  Катарина

                     Я знаю: это солнце ярко светит.

                                  Петручио

                     Клянуся сыном матери моей,
                     Самим собой, - пока не будет месяц
                     Иль что хочу, - к отцу я не поеду. -
                     Эй, поворачивай! Домой мы едем!
                     Ей только бы перечить! Все перечит!

                                 Гортензио

                     Будь по его, а то не доберемся.

                                  Катарина

                     Вперед уж нам немного и осталось,
                     Будь солнце, месяц - все, что вам угодно.
                     Хотите, ночником хоть называйте;
                     Клянусь, и для меня так это будет.

                                  Петручио

                     Я говорю, что месяц.

                                  Катарина

                     Знаю: месяц.

                                  Петручио

                     Нет, вы солгали: то благое солнце.

                                  Катарина

                     Да, бог благословен, благое солнце!
                     А скажете - не солнце, так не солнце;
                     Изменчив месяц, как и ваша мысль.
                     Как назовете, так оно и есть,
                     И так всегда для Катарины будет.

                                 Гортензио

                     Ну, в путь, Петручио; поле за тобой!

                                  Петручио

                     Вот так, вперед, вперед! Шар по наклону
                     Всегда катиться должен, а не в гору. -
                     Стой! Это что еще за человек?

                             Входит Винченцио.

                               (К Винченцио.)
                     Куда спешите, милая синьора?
                     Скажи мне, Кет, но говори по правде, -
                     Встречала ли ты девушку свежее?
                     Какой румянец на щеках лилейных!
                     И словно звезды в небесах сияют.
                     Два глаза на ее лице небесном.
                     Еще раз здравствуй, милая синьора. -
                     Кет, поцелуй ее за красоту.

                                 Гортензио

                     С ума его сведет, как с женщиной толкуя.

                                  Катарина

                     О дева, почка свежая, младая,
                     Куда идешь ты, где твое жилище?
                     Как счастливы родители твои!
                     Но тот счастливее, кому придется
                     Тебя супругой милою назвать!

                                  Петручио

                     Что это, Кет, с ума ты, что ль, сошла?
                     Ведь это дряхлый, сморщенный старик,
                     А не девица, как ты говоришь!

                                  Катарина

                     Прости мне, дедушка, я обозналась, -
                     От солнца я совсем сейчас ослепла
                     И все круги зеленые в глазах.
                     Теперь я вижу: ты почтенный старец;
                     Прости, прошу тебя я, за ошибку.

                                  Петручио

                     Прости, почтеннейший, и расскажи,
                     Куда идешь. И если по дороге -
                     Попутчиками будем мы охотно.

                                 Винченцио

                     Синьор, и вы, синьора-баловница,
                     Что озадачили меня приветом,
                     Зовусь Винченцио, родом я из Пизы.
                     Иду же в Падую, чтоб навестить
                     Сынка, с которым долго не видался.

                                  Петручио

                     Как звать его?

                                 Винченцио

                                    Люченцио, синьор.

                                  Петручио

                     Счастлива встреча нам, для сына - вдвое.
                     Теперь уже по праву, не по летам,
                     Вас милым батюшкой могу назвать,
                     Ведь на сестре моей жены, вот этой,
                     Женился сын твой. Ты не удивляйся
                     И не горюй, - невеста первый сорт
                     И по приданому, и по рожденью, -
                     Такого свойства, что вполне подходит
                     Супругой быть любого дворянина.
                     Хочу обнять я старого Винченцио;
                     И вместе к сыну твоему поедем, -
                     Вот будет рад он твоему приезду!

                                 Винченцио

                     Ты правду говоришь? Иль это шутка,
                     Что шутники-проезжие нередко
                     Себе с попутчиками позволяют?

                                 Гортензио

                     Нет, батюшка, я уверяю, нет.

                                  Петручио

                     Да вот поедем - и увидишь сам;
                     Раз пошутили, так уж нам не веришь?
                     Уходят все, кроме Гортензио.

                                 Гортензио

                     Отлично. Мне Петручио придал духу.
                     Теперь к вдове моей! А будет зла -
                     Сам сделаюсь упрямее козла.

                                  Уходит.


АКТ V

                                  Сцена 1

                        Падуя. Перед домом Люченцио.

               Виден Гремио. Позади него Бьонделло, Люченцио
                                 и Бьянка.

                                 Бьонделло

     Тихонько, сударь, и поскорее: священник уже ждет.

                                  Люченцио

     Лечу,  Бьонделло.  Но,  может быть, ты теперь дома понадобишься; оставь
нас.

                                 Бьонделло

     Нет,  я хочу видеть, как за вами захлопнется церковная дверь; тогда уже
я со всех ног побегу к хозяйской двери,

                    Уходят Люченцио, Бьянка и Бьонделло.

                                   Гремио

                    Дивлюсь я, - долго Камбио нейдет.

                   Входят Петручио, Катарина, Винченцио,
                              Грумио и слуги.

                                  Петручио

                    Вот двери дома, где живет Люченцио,
                    А тестя дом подальше, возле рынка.
                    Теперь я занят и оставлю вас.

                                 Винченцио

                    Сначала вы должны со мною выпить.
                    Вполне могу я угостить вас здесь,
                    И на закуску что-нибудь найдется!
                             (Стучит в дверь.)

                                   Гремио

                    Там заняты, сильнее постучите.

                        Педант высовывается из окна.

                                   Педант

     Кто это там так стучит, будто двери сломать хочет?

                                 Винченцио

     Дома синьор Люченцио, сударь?

                                   Педант

     Дома, сударь, но не принимает.

                                 Винченцио

     А если бы кто-нибудь принес ему сотни две фунтов на развлечения?

                                   Педант

     Оставьте  ваши сотни фунтов при себе: пока я жив, он ни в чем нуждаться
не будет.

                                  Петручио

     Видите,  я  говорил  вам,  что вашего сына в Падуе любят. - Послушайте,
сударь,  без  глупостей: передайте, прошу вас, синьору Люченцио, что приехал
его отец из Пизы, стоит здесь у дверей и желает говорить с ним.

                                   Педант

     Ты лжешь! Его отец уже приехал из Падуи и смотрит из окошка.

                                 Винченцио

     Что же, ты будешь его отец?

                                   Педант

     Да, сударь, так мать его говорила, если верить ее словам.

                                  Петручио
                               (к Винченцио)

     Что  вы  скажете,  почтеннейший? Это выходит форменное жульничество так
присваивать чужое имя!

                                   Педант

     Вяжите  этого  негодяя! Я уверен, что он хочет кого-нибудь облапошить в
городе, воспользовавшись моим именем.

                             Входит Бьонделло.

                                 Бьонделло

     Видел их обоих в церкви. Дай бог им доброго плаванья! - Но что это? Мой
старый хозяин Винченцио! Теперь мы пропали, конец нам всем.

                                 Винченцио
                             (увидя Бьонделло)

     Поди-ка сюда, висельник!

                                 Бьонделло

     Надеюсь, я мог поступать, как мне угодно.

                                 Винченцио

     Поди сюда, негодяй! Как! Ты меня забыл!

                                 Бьонделло

     Забыл  вас? Нет, сударь. Я не мог забыть вас, раз я вас никогда в жизни
до сих пор не видывал.

                                 Винченцио

     Как,  заправский  плут,  ты  никогда  не  видывал  отца твоего хозяина,
Винченцио?

                                 Бьонделло

     Как!  Моего  старого,  почтеннейшего  хозяина?  Конечно,  видел. Вон он
глядит из окошка.

                                 Винченцио

     Ах так? На самом деле? (Бьет его.)

                                 Бьонделло

     На помощь! На помощь! Этот сумасшедший хочет убить меня!

                                  Уходит.

                                   Педант

     На помощь, сынок! На помощь, синьор Баптиста!

                               Уходит вверх.

                                  Петручио

     Прошу  тебя,  Кет,  станем  в  сторонку, посмотрим, чем вся эта история
кончится.

                             Отходят в сторону.
               Входят внизу педант, Транио, Баптиста и слуги.

                                   Транио

     Сударь, кто вы такой, что считаете себя вправе бить моих слуг?

                                 Винченцио

     Кто  я такой, сударь? Нет, кто вы такой, сударь? - Бессмертные боги! Ах
подлец,  подлец!  Шелковый камзол, бархатные штаны, алый плащ, остроконечная
шляпа!  О,  я  пропал,  я пропал! Я, как скопидом, коплю деньги, а мой сын и
слуга проматывают их в университете!

                                   Транио

     Что такое? В чем дело?

                                  Баптиста

     Что этот человек - помешанный?

                                   Транио

     Сударь,  на  вид  вы кажетесь степенным, старым господином, а говорите,
как  сумасшедший.  Какое  вам  дело  до того, что я ношу золото и жемчуга? Я
благодарю за это моего доброго отца, дающего мне средства так одеваться.

                                 Винченцио

     Отца твоего? Ах, негодяй! Отец твой парусный швец в Бергамо.

                                  Баптиста

     Вы ошибаетесь, сударь, вы ошибаетесь, сударь. Скажите, пожалуйста, как,
вы думаете, его зовут?

                                 Винченцио

     Как  его  зовут? Мне не знать, как его зовут! Я взял его на воспитание,
когда ему было три года, и зовут его Транио.

                                   Педант

     Пошел,   пошел,   сумасшедший  осел!  Его  зовут  Люченцио,  и  он  мой
единственный сын и наследник земель, принадлежащих мне, синьору Винченцио.

                                 Винченцио

     Люченцио!  О,  он  убил  своего  хозяина!  - Вяжите его, приказываю вам
именем  герцога!  -  О  сын  мой,  сын  мой!  -  Скажи, негодяй, где сын мой
Люченцио?

                                   Транио

     Позовите сюда пристава.

                         Входит слуга с приставом.

Отведите   этого  сумасшедшего  в  тюрьму.  Батюшка  Баптиста,  присмотрите,
пожалуйста, чтоб его отправили.

                                 Винченцио

     Вести меня в тюрьму?

                                   Гремио

     Стой, пристав! Он в тюрьму не пойдет.

                                  Баптиста

     Не спорьте, синьор Гремио, я говорю вам, что он пойдет в тюрьму.

                                   Гремио

     Поберегитесь, синьор Баптиста, не впутывайтесь в эту грязную историю. Я
присягу дам, что это настоящий Винченцио.

                                   Педант

     Дай, если посмеешь.

                                   Гремио

     Нет, я присяги дать не посмею.

                                   Транио

     Может быть, ты скажешь, что я не Люченцио?

                                   Гремио

     Нет, я знаю, что ты синьор Люченцио.

                                  Баптиста

     Ведите болтуна! В тюрьму его!

                                 Винченцио

     Как притесняют иностранцев здесь! Ах, мерзкий! Ах, мерзкий плут!

                   Входят Бьонделло с Люченцио и Бьянкой.

                                 Бьонделло

     О,  мы погибли! Вот он! Отрекитесь от него, откажитесь от него, а не то
все пропало.

                                  Люченцио

                     Прости, отец мой!

                           Становится на колени.

                                 Винченцио

                                        Жив ты, милый сын!

            Уходят как можно скорее Бьонделло, Транио и педант.

                                   Бьянка

                     Простите, батюшка, меня.

                                  Баптиста

                                              За что же? -
                     Но где Люченцио?

                                  Люченцио

                                      Это я Люченцио.
                     Неложный сын неложного Винченцио;
                     И с дочерью мы вашей в брак вступили,
                     Пока с поддельными вы говорили.

                                   Гремио

                     Этим плутовством они всех нас обманули!

                                 Винченцио

                     Куда же этот Транио девался,
                     Что прямо мне в лицо тут издевался?

                                  Баптиста

                     Скажи, да разве ты не Камбио?

                                   Бьянка

                     Из Камбио сделался Люченцио.

                                  Люченцио

                     Любовь свершила чудо. Ради Бьянки
                     Я с Транио поменялся именами,
                     И в городе меня он представлял;
                     А я меж тем благополучно прибыл
                     К давно желанной гавани блаженства.
                     Все делал он по моему приказу.
                     Прости его, отец мой, для меня.

                                 Винченцио

     Хотел  бы  я  ему  нос  расквасить, этому негодяю, что собирался меня в
тюрьму посадить.

                                  Баптиста
                                (к Люченцио)

     Послушайте,  сударь.  Что  же  вы  женились на моей дочери, не испросив
моего согласия?

                                 Винченцио

                 Не бойтесь, Баптиста, мы вас удовлетворим.
                 Но я хочу отмстить за дерзость.

                                  Уходит.

                                  Баптиста

                 А я - узнать, как глубока их мерзость.

                                  Уходит.

                                  Люченцио
                                  (Бьянке)

                 Подбодрись, он сердиться перестанет.

                         Уходят Люченцио и Бьянка.

                                   Гремио

                 Хоть мимо рта кусок, а все же в мире
                 Найду свою я порцию на пире.

                                  Катарина

     Друг мой, посмотрите, чем окончится весь этот кавардак

                                  Петручио

     Отлично, только сначала поцелуй меня, Кет.

                                  Катарина

     Как! Посреди улицы?

                                  Петручио

     Что же, ты меня стыдишься?

                                  Катарина

     Нет, избави боже: я целоваться стыжусь.

                                  Петручио

     Тогда - сейчас назад. Эй, едем мы домой!

                                  Катарина

                  Да поцелую я. Прошу тебя, постой.

                                  Петручио

                  Ну что ж, разве плохо? Да, милая Кет, -
                  Чем раньше, тем лучше. Без добра худа нет.

                                  Уходят.

                                  Сцена 2

                            Падуя. Дом Люченцио.

           Входят Баптиста, Винченцио, Гремио, педант, Люченцио,
 Бьянка, Петручио, Катарина, Гортензио и вдова, Транио, Бьонделло и Грумио;
                   слуги вместе с Транио разносят десерт.

                                  Люченцио

                     Вот, наконец, и спелись, господа.
                     Теперь пора, когда раздор умолк,
                     Былые беды проводить улыбкой.
                     Ну, Бьянка, жалуй моего отца,
                     Как твоего я жалую от сердца. -
                     Петручио, брат, сестрица Катарина,
                     Гортензио с своей вдовой любезной,
                     Прошу вас кушать, милости прошу:
                     Десерт закончит наше насыщенье
                     После тяжелых блюд. Прошу покорно;
                     Болтать мы сможем, сидя за едой.

                            Все садятся за стол.

                                  Петручио

                     Сидеть все да сидеть! Все есть да есть!

                                  Баптиста

                     Любезно в Падуе всегда встречают!

                                  Петручио

                     Да, в Падуе одну любезность встретишь.

                                 Гортензио

                     Когда б для нас обоих было так!

                                  Петручио

                     Клянусь, Гортензио, за вдову боишься.

                                   Вдова

                     Ну, знаете, не так уж я болтлива.

                                  Петручио

                     Понятье есть у вас, а поняли не так.
                     Хочу сказать: Гортензио вас боится.

                                   Вдова

                     Кривому кажется ведь все кривым.

                                  Петручио

                     Не криво сказано.

                                  Катарина
                                  (вдове)

                     Что это значит?

                                   Вдова

                     Уж мы сошлись с ним!

                                  Петручио

                     Сошлись со мной! - Гортензио, что скажешь?

                                 Гортензио

                     Сошлась с тобой во мненье, говорит.

                                  Петручио

                     Ну, вывернулся. (Вдове)
                                    Поцелуй его.

                                  Катарина

                     "Кривому кажется ведь все кривым".
                     Прошу вас, объясните вашу мысль.

                                   Вдова

                     Ваш муж от брака с вами окривел, -
                     Такой же прочит моему удел.
                     Вот мысль моя какая.

                                  Катарина

                     Да, мысль мышиная!

                                   Вдова

                     Она о вас.

                                  Катарина

                     Я мышь, конечно, по сравненью с вами!

                                  Петручио

                     А ну-ка, Кет!

                                 Гортензио

                     А ну, вдова!

                                  Петручио

                     Сто марок ставлю: Кет ее покроет.

                                 Гортензио

                     Ну, это - дело наше.

                                  Петручио

                     Ты деловой, так за твое здоровье! (Пьет
                                                       с Гортензио.)

                                  Баптиста

                     Как, Гремио, хорошо они сцепились?

                                   Гремио

                     О да, синьор, бодаются отлично.

                                   Бьянка

                     Бодаются! Коль есть на лбу рога,
                     Так поищите раньше у себя.

                                 Винченцио

                     Изволили проснуться, молодая?

                                   Бьянка

                     Но не от страха, нет; могу заснуть опять.

                                  Петручио

                     Мы не дадим. Коль стали отвечать,
                     На вашу долю стрелки две придутся.

                                   Бьянка

                     Что я вам, птица? Я в кусты порхну,
                     И можете там целиться в меня. -
                     Прощайте.

                      Уходят Бьянка, Катарина и вдова.

                                  Петручио

                     Удрала от меня. - Ну что же, Транио,
                     Вы в птичку метили, да маху дали?
                     Я пью за тех, кто в цель не попадает!

                                   Транио

                     Синьор, меня послали вроде гончей:
                     Бежит сама, а стойка для другого.

                                  Петручио

                     Сравнение остро, хоть и собачье.

                                   Транио

                     То ль дело вы: хоть для себя гонялись,
                     А ваша лань сама вас затравила!

                                  Баптиста

                     Ого, Петручио, это прямо в глаз!

                                  Люченцио

                     Благодарю за стрелку, добрый Транио.

                                 Гортензио

                     Попал он? Сознавайтесь, сознавайтесь!

                                  Петручио

                     Слегка задел меня, готов признаться,
                     Но верно то, что, тотчас отскочив,
                     Стрела его попала в вас обоих.

                                  Баптиста

                     Да, шутки в сторону, сынок Петручио.
                     Строптивей всех жена тебе досталась.

                                  Петручио

                     Ну нет. И доказать берусь я это.
                     Пошлемте каждый за своей женой, -
                     И чья окажется всего послушней
                     И раньше всех исполнит приказанье,
                     Тот с кона весь заклад и забирает.

                                 Гортензио

                     Согласен. Сколько ставим?

                                  Люченцио

                                              Двадцать крон.

                                  Петручио

                     Как, двадцать крон?
                     За сокола так, за собаку ставят;
                     Раз в двадцать больше надо за жену.

                                  Люченцио

                     Ну, сто тогда.

                                 Гортензио

                                    Согласен.

                                  Петручио

                                               По рукам.

                                 Гортензио

                     Ну, кто начнет?

                                  Люченцио

                                     Хоть я.
                     Бьонделло, позови сюда жену.

                                 Бьонделло

                     Иду! (Уходит.)

                                  Баптиста
                                (к Люченцио)

                          За Бьянку в половине я, сынок.

                                  Люченцио

                     Не надо. Я один за все отвечу.

                          Возвращается Бьонделло.

                     Что скажешь?

                                 Бьонделло

                                  Приказано сказать,
                     Что заняты и быть сюда не могут.

                                  Петручио

                     Как! "Заняты и быть сюда не могут"?
                     Что за ответ!

                                   Гремио

                                   Да, и еще любезный!
                     Дай бог вам худшего не получить!

                                  Петручио

                     Надеюсь я на лучший.

                                 Гортензио

                     Бьонделло, попроси мою жену
                     Прийти сюда.

                             Уходит Бьонделло.

                                  Петручио

                                   Ага! Уж "попроси"!
                     Тогда должна прийти.

                                 Гортензио

                                          Боюсь я, сударь,
                     На вашу не подействует и просьба.

                          Возвращается Бьонделло,

                     Ну, что жена?

                                 Бьонделло

                     Сказала, что изволите шутить, -
                     И не пойдет. Прийти вам к ней велела.

                                  Петручио

                     Час от часу не легче! "Не пойдет"?
                     Как это безобразно, нестерпимо!
                     Ну, Грумио, иди к своей хозяйке,
                     Скажи, что я велел прийти сюда.

                               Уходит Грумио.

                                 Гортензио

                     Ответ известен.

                                  Петручио

                                     Ну?

                                 Гортензио

                                         "Я не хочу".

                                  Петручио

                     Тем хуже для меня, - вот и всего!

                                  Баптиста

                     Помилуй бог. Она идет сюда!

                              Входит Катарина.

                                  Катарина

                     Что вам угодно? Вы за мной послали.

                                  Петручио

                     А где ж сестрица и жена Гортензио?

                                  Катарина

                     Сидят болтают в зале у камина.

                                  Петручио

                     Пришли сюда их. Если ж не согласны,
                     Так плеткою к мужьям их пригони.
                     Ступай и прямо их сюда веди.

                              Уходит Катарина.

                                  Люченцио

                     Коль чудеса бывают, вот вам чудо.

                                 Гортензио

                     Но что же это чудо предвещает?

                                  Петручио

                     Мир предвещает, тишину, любовь,
                     Почтение к законной высшей власти, -
                     Короче - все, что счастьем мы зовем.

                                  Баптиста

                     Ну, счастлив будь, Петручио дорогой!
                     Заклад ты выиграл, а я прибавлю
                     К нему в придачу двадцать тысяч крои.
                     Другая дочь - приданое другое:
                     Она теперь совсем другою стала.

                                  Петручио

                     Хочу верней я выиграть заклад
                     И лучший дать образчик послушанья,
                     Ее заслуги новой - послушанья.
                     А вот и жен она ведет упрямых,
                     Как пленниц убедительности женской.

                    Входит Катарина с Бьянкой и вдовою.

                     К вам эта шапочка совсем нейдет, -
                     Снимите, Кет, ее и бросьте на пол.

                 Катарина снимает шапочку и бросает на пол.

                                   Вдова

                     Дай бог мне счастливо прожить до дня,
                     Когда и я такой же дурой стану.

                                   Бьянка

                     Зовете эту глупость послушаньем?

                                  Люченцио

                     Хотел бы в вас такую глупость видеть!
                     А то вы умница такая, Бьянка,
                     Что я сто крон за вечер проиграл.

                                   Бьянка

                     Так глупы вы, надеясь на покорность.

                                  Петручио

                     Кет, объясни упрямым этим женам
                     Обязанности их к своим мужьям.

                                   Вдова

                     Вы шутите? Не надо нам уроков.

                                  Петручио

                     Ну, Кет, скорей! С нее и начинай.

                                   Вдова

                     Не станет.

                                  Петручио

                                Увидите. С нее и начинай.

                                  Катарина

                     Свой лоб нахмуренный скорей разгладь
                     И не бросай на мужа гневных взглядов,
                     Что ранят господина и владыку;
                     Гнев губит красоту, как снег - луга,
                     И славу отрясет, как ветер - почки;
                     Приятности тут нету никакой,
                     И злая женщина в сердцах - источник мутный,
                     Нечистый, тинистый и неприглядный;
                     И как бы жаждою кто ни томился,
                     Такой воды ни капли не коснется.
                     Муж - господин тебе, опора, жизнь,
                     Твоя глава, владыка Поли заботы
                     Он о тебе и о твоем довольстве,
                     Он трудится на море и на суше,
                     Не спит ночей, выносит бурю, холод,
                     Пока лежишь спокойно ты в тепле,
                     И от тебя одной лишь дани просит:
                     Любви, приветливости, послушанья -
                     Ничтожной платы за великий труд.
                     Обязанности подданных пред князем -
                     Жены обязанности перед мужем.
                     А если несговорчива, сварлива
                     И непослушна благородной воле,
                     То что ж она тогда, как не мятежник
                     И доброму правителю изменник?
                     Смотреть на вашу глупость стыдно мне.
                     Воюете? Молили бы о мире!
                     К главенству, первенству вы все стремитесь?
                     В любви и послушании смиритесь!
                     Не потому ли телом мы слабы,
                     К занятиям тяжелым неспособны,
                     Что наше сердце с телом заодно,
                     Во всех делах покорным быть должно?
                     Ах, дерзкие, ничтожные вы черви!
                     Мой дух был так же дерзок, как и ваш,
                     И отвечать имел он больше права
                     На слово словом, на укол - уколом.
                     Теперь я вижу, что оружье наше -
                     Соломинка, что слабы мы безмерно,
                     Считая силой то, что мнимо и неверно.
                     Умерьте спесь, - немного прока в ней, -
                     Склоните головы к ногам мужей.
                     Готова проявить я послушанье.
                     Лишь только муж мой выразит желанье.

                                  Петручио

                     Кет, поцелуй меня. Ты молодец.

                                  Люченцио

                     Да, старый плут, ты счастлив, наконец!

                                 Винченцио

                     Приятно, если дети так милы.

                                  Люченцио

                     И неприятно, если жены злы.

                                  Петручио

                     Ну, Кет, пора в кровать. -
                     Женатых трое. Двум бы подождать.
                                (к Люченцио)
                     Заклад я выиграл, хоть вам - беляк*
                     Дай бог спокойной ночи, как никак.
                     {Игра слов: Бьянка (bianca) значит "белая"}

                        Уходят Петручио и Катарина.

                                 Гортензио

                     Строптивую он ловко укротил.

                                  Люченцио

                     Дивлюсь, как он злой нрав ее сломил!

                                  Уходят.



    Вильям Шекспир.
    Два знатных родича


     Перевод Н.А. Холодковского
     ПСС в 14 томах. Т. 13. М.: ТЕРРА, 1997.
     OCR Бычков  М.Н.


                              Действующие лица

     Тезей, герцог Афинский.
     Пиритой, афинский генерал.
     Артезий, афинский капитан.
     Паламон | племянники Креона,
     Аркит   | короля Финского.
     Валерий, фивский дворянин.
     Шесть рыцарей.
     Герольд.
     Тюремщик.
     Дочь тюремщика.
     Жених дочери тюремщика.
     Доктор.
     Брат и друзья тюремщика.
     Дворяне.
     Джеррольд, школьный учитель.
     Ипполита, амазонка, невеста Тезея.
     Эмилия, ее сестра.
     Три королевы.
     Служанка Эмилии.

               Крестьяне, гонцы, лицо, изображающее Гименея,
             мальчик, палач, стража, свита, девушки-поселянки,
                        женщины, изображающие нимф.

             Действие происходит в Афинах и окрестностях Афин,
             кроме части первого акта, где действие происходит
                         в Фивах и их окрестностях.


ПРОЛОГ

                                   Трубы.

                    Судьба девиц и новых пьес сходна:
                    Поклонники и деньги к ним стремятся,
                    Пока заветы чести в них хранятся;
                    Так, если пьеса дельная скромна, -
                    То в брачный день - в день первый
                                                    представленья -
                    Она полна невольного смущенья,
                    Дрожит за честь свою, подобно той,
                    Кто, брак святой свершив и первой ночи
                    Страх пережив, стыдливо клонит очи
                    И кажется девицей, не женой.
                    И с нашей пьесой, если вам угодно,
                    Пусть будет так; прекрасно, благородно
                    Ее рожденье: автор был - поэт,
                    Какого знаменитей в мире нет
                    От тех краев, где вьется По, как лента,
                    До берегов серебряного Трента.
                    Тот автор - Чосер; он нам тему дал
                    И всем векам в наследье завещал.
                    И если мы с наследьем этим чистым
                    Не справимся, и встретите вы свистом
                    Дитя усилий наших, чуть на свет
                    Оно родится, - то в гробу поэт
                    Невольно содрогнется и застонет:
                    "О кто мне даст защиту, кто прогонит
                    Пустую эту болтовню писак,
                    Испортивших мои творения так,
                    Что Робин Гуд серьезней их стократно!"
                    Вот что нам страшно! Было бы превратно
                    И безнадежно нам мечтать о том,
                    Чтоб с ним сравняться собственным трудом,
                    И может быть, что на свое лишь горе
                    Отважились поплыть мы в это море;
                    Но протяните руку нам: тогда
                    Мы выплывем, быть может, без вреда, -
                    Дадим ряд сцен, хоть и не превосходных,
                    Как дал бы Чосер, но вполне пригодных,
                    Чтоб час - другой занять вас. Мир костям
                    Поэта! Радость и веселье - вам!
                    Но если вас развлечь мы не сумеем,
                    Так докучать вам долго не посмеем.
                                  (Трубы.)


АКТ I

                                  Сцена 1

                            Афины, перед храмом.

Входит  Гименей  с  горящим  факелом;  перед  ним  мальчик  в  белом платье,
разбрасывающий цветы; за Гименеем нимфа с распущенными волосами и в венке из
колосьев;  за  нею  Тезей  между  двумя  нимфами в венках из колосьев; затем
Ипполита,  невеста,  с  распущенными  волосами,  в  сопровождении  Пиритоя и
другого  лица, держащего над нею венок; позади нее Эмилия, поддерживающая ее
                          шлейф, Артезий и свита.

                                    Хор
                                (под музыку)

                         Ароматнейшие розы,
                         Без шипов и без занозы, -
                         По красе им равных нет;
                         Маргаритки, видом скромны,
                         И гвоздики, нежно-томны,
                         И тимьянной травки цвет;

                         Первоцвет, весны рожденье,
                         Ранний вестник наслажденья, -
                         Колокольчиков пучок;
                         Белых буквиц цвет и почки,
                         Ноготки - могил цветочки, -
                         Синий шпорника цветок, -

                         Все, природы милой дети,
                         Собирайтесь в пышном цвете
                         Пред невестой с женихом!
                         (Хор разбрасывает цветы.)
                         Хор воздушных духов - птички,
                         Сладкогласные певички,
                         Все слетайтесь здесь кругом!

                         Но ни ворон, ни сорока,
                         Ни кукушка - вестник рока, -
                         Пусть не жалуют сюда,
                         Не грозят чете прекрасной,
                         Не тревожат мир согласный,
                         Но бегут отсель всегда!

Входят три королевы, в трауре, с черными вуалями, в коронах. Первая королева
 падает к ногам Тезея, вторая - к ногам Ипполиты, а третья - перед Эмилией.

                              Первая королева

                     Во имя милосердия и чести
                     Ты выслушай и пожалей меня!

                              Вторая королева

                     Во имя матери твоей, во имя
                     Детей, которых ты зачнешь во чреве, -
                     Ты выслушай и пожалей меня!

                              Третья королева

                     О, заклинаю суженым, который
                     С тобой разделит ложе, - заклинаю
                     Твоею чистой девственностью: будь
                     Заступницей в тяжелом нашем горе!
                     Все, в чем ты только погрешить могла б,
                     За добрый подвиг тот тебе простится.

                                   Тезей

                     Встань, грустная жена.

                                  Ипполита

                                             Прошу я, встань.

                                   Эмилия

                     Не преклоняй колен передо мною:
                     Когда я вижу женщину в беде, -
                     Сама невольно сердцем к ней склоняюсь.

                                   Тезей

                     В чем ваша просьба, расскажите нам!

                              Первая королева

                     Пред вами здесь три скорбных королевы,
                     Мужья которых пали жертвой злобы
                     Жестокого Креона, - их тела
                     Лежат добычей коршунов когтистых
                     И пищею слетевшихся ворон
                     В полях нечистых Фив. Тиран свирепый
                     Не позволяет нам их трупы сжечь
                     И в урны пепел их собрать, чтоб ветер
                     Зловонье их окрест не разносил,
                     Чтоб светлый Феб благословенным оком
                     Не созерцал бы тленья мертвых тел.
                     О, сжалься, герцог! Мира очиститель,
                     Ты извлеки за нас твой грозный меч,
                     Которым столько благ ты сделал миру!
                     Нам возврати тела супругов наших,
                     Чтоб мы могли гробницам их отдать!
                     И, в благости своей неизреченной,
                     Воззри на то, что мы, нося короны,
                     Увы, иного крова лишены,
                     Как свод небесный, кровлею служащий
                     Медведю, льву, - и общий тварям всем!

                                   Тезей

                     Прошу, колен своих не преклоняйте!
                     Услышав вашу речь, я возмущен;
                     Мне ваших жаль колен, во прах склоненных.
                     Супругов ваших гибель мне известна,
                     И столько же о ней я сожалел,
                     Насколько воспылал я жаждой мести.
                             (Первой королеве.)
                     Твой муж - король был славный Капаней:
                     В тот день, когда с тобою в брак вступал он,
                     В такое ж время года, как теперь, -
                     Пред Марса алтарем его я встретил.
                     Как ты была прекрасна! Плащ Юноны
                     Был не пышней кудрей твоих роскошных!
                     В тот день колосья брачного венца
                     Рассыпаться, увянуть не грозили:
                     Фортуна сладко улыбалась вам;
                     Сам Геркулес, мой родственник, - столь слабый
                     Пред взорами очей твоих прекрасных, -
                     Покорно булаву свою сложил
                     И, шкурой льва Немейского прикрывшись,
                     Свою вам кротко клятву приносил.
                     О, грозная печаль и злое время,
                     Как жадно вы готовы все пожрать!

                              Первая королева

                     О, кажется, что некий бог внушает
                     Тебе, герою, милосердным быть!
                     Тебе он силу даст, чтоб был ты нашим
                     Заступником.

                                   Тезей

                                  О, встань, вдова, прошу!
                     Молись у ног Беллоны шлемоносной
                     Ты обо мне, о воине своем!
                     О, как смущен мой дух!
                             (Отворачивается.)

                              Вторая королева

                                            О Ипполита!
                     Ты, амазонка грозная, чьей силой
                     Сражен клыкастый вепрь; ты, чья рука
                     Настолько же сверкает белизною,
                     Насколько мощной силою полна;
                     Ты, чья отвага подчинить грозила
                     Пол сильный слабому, и подчинила б,
                     Когда б тебя властитель твой, - который
                     Рожден на то, чтоб всюду водворять
                     Все естество в природные границы, -
                     Вновь не заставил подчиниться узам,
                     Которые ты сбросить порывалась,
                     Пленив тебя и силой, и любовью;
                     Воительница смелая, чей гнев
                     Настолько ж страшен, как прекрасна милость;
                     Ты, кто теперь, - я знаю, - больше власти
                     Имеешь над властителем своим,
                     Чем над тобой когда-либо имел он, -
                     Он рад служить по слову твоему,
                     О женственности чистое зерцало!
                     Проси его, чтоб мы, огнем войны
                     Жестоко опаленные, под сенью
                     Меча его, простертого над нами,
                     Могли б прохладу сладкую найти!
                     Моли его, как женщина лишь может
                     Молить, такая ж, как одна из нас!
                     Плачь перед ним, склони пред ним колена, -
                     Хоть ненадолго, хоть на краткий миг,
                     Достаточный, чтоб встрепенулся голубь,
                     Которому головку отрывают;
                     Скажи ему, что сделала бы ты,
                     Когда бы он лежал в кровавом поле,
                     Оскалив мертвый рот навстречу солнцу,
                     Осклабившись недвижно на луну!

                                  Ипполита

                     Несчастная, умолкни, успокойся!
                     Настолько же охотно я пойду
                     За вами вслед, как шла в тот путь, который
                     Прервали вы, - а в этот путь я шла
                     Всего охотней в жизни. Мой властитель
                     Глубоко тронут вашим горем. Дайте
                     Ему обдумать; после я за вас
                     Замолвлю слово.

                              Третья королева
                                  (Эмилии)

                                     О, я вижу, просьба
                     Моя была подобна льду, который,
                     Не растопленный жгучею печалью,
                     Лишь слабо каплет. Скорбь в моей груди
                     Бесформенною массою сдавилась.

                                   Эмилия

                     Встань, встань, прошу я! На твоих щеках
                     Начертаны следы твоей печали.

                              Третья королева

                     На них ее не можешь ты прочесть;
                     Она едва-едва видна сквозь слезы;
                     Так камни дна кремнистого ручья
                     Виднеются сквозь струйки волн прозрачных.
                     Кто хочет знать земли все тайны, - должен
                     В ее проникнуть недра; тот, кто хочет
                     Хоть малую рыбешку в мире скорби
                     Моей поймать, - тот пусть свою уду
                     В пучину сердца моего забросит.
                     Жестокая лишь крайность побуждает
                     Меня к сравненьям странным прибегать.
                     Я, кажется, с ума сойти готова.

                                   Эмилия

                     Умолкни же! Я чувствую все это;
                     Кто под дождем не чувствует дождя,
                     Тот понимать, конечно, не способен
                     Различья между мокрым и сухим.
                     Поверь мне: если б ты была картиной,
                     У живописца, я б тебя купила,
                     Чтоб сердце тяжким зрелищем терзать
                     И упражнять его в борьбе со скорбью;
                     Но я слаба, как женщине обычно
                     Быть слабою, и грустный твой рассказ
                     Меня так больно в сердце ударяет,
                     Что, отразясь, удар тот сердцу брата,
                     Конечно, передастся и заставит
                     Его невольно жалость ощутить,
                     Хотя б то сердце было тверже камня.
                     Утешься ж, успокойся.

                                   Тезей

                                           Поспешим
                     Скорее в храм! Ни йоты не пропустим
                     В священной церемонии.

                              Первая королева

                                            Увы!
                     Все эти торжества продлятся дольше
                     И стоят вам дороже той войны,
                     Которую начать теперь мы молим!
                     О, вспомните, что имя ваше славно,
                     Что скоро поступить - для вас не значит
                     Быть опрометчивым, что ваши думы
                     Сильней вполне обдуманных решений
                     Других всех смертных; что решения ваши
                     Могучее, чем действия других;
                     Деянья ж ваши, - о клянусь Зевесом, -
                     Быстрей орла, хватающего рыбу,
                     Едва возникнут, - к цели уж придут.
                     О, вспомни, герцог, вспомни, что за ложе
                     Дано убитым нашим королям!

                              Вторая королоева

                     Как грустно наше ложе, на котором
                     Супругов наших нет!

                              Третья королева

                                         И даже ложа,
                     Приличного для мертвых, нет у них!
                     О, даже те, кому свет милый солнца
                     Наскучил, кто ужасной умер смертью,
                     Убив себя веревкою, кинжалом
                     Иль ядом, или бросившись с горы, -
                     И те имеют мир и тень могилы,
                     Не лишены гробов!

                              Первая королева

                                       Супруги ж наши
                     Лежат, под жгучим солнцем разлагаясь,
                     При жизни ж это были короли!

                                   Тезей

                     Вы правы; я исполню вашу просьбу
                     И дам могилы вашим королям,
                     Для этого иметь придется дело
                     С Креоном.

                              Первая королева

                                И немедленно теперь
                     Свершить тебе удобно это дело;
                     До завтра зной улегся; труд усталый
                     Испариной себя вознаграждает,
                     И в полной безопасности себя
                     Тиран считает; он далек от мысли,
                     Что мы стоим здесь пред тобой, стараясь,
                     Чтоб ты прочел мольбу у нас в очах.

                              Вторая королева

                     Он упоен теперь своей победой.

                              Третья королева

                     Насытясь, отдыхает вражья рать.

                                   Тезей

                     Артезий, ты всех лучше понимаешь,
                     Что нужно делать в этом предприятьи, -
                     С чего начать и сколько войск собрать;
                     Устрой же это все как можно лучше,
                     А мы скорей приступим к исполненью
                     Торжественного акта нашей жизни, -
                     В супружество свершим мы смелый шаг.

                              Первая королева

                     Подруги вдовы, дайте руки: будем
                     Оплакивать втроем свое вдовство;
                     Отсрочка нас томиться осуждает
                     Голодною надеждою.

                                Все королевы

                                        Прощай!

                              Вторая королева

                     Не вовремя явились мы; но разве
                     Печаль способна рассуждать спокойно,
                     Как ум, ничем не мучимый, - когда
                     О помощи просить всего удобней?

                                   Тезей

                     Как, что вы говорите? Акт священный,
                     К которому хочу я приступить,
                     Серьезней всяких войн; он мне важнее
                     Всех дел, какие прежде я свершил,
                     И всех, какие совершу в грядущем.

                              Первая королева

                     Я знаю: как бы ни молили мы,
                     Все наши просьбы будут безуспешны.
                     Когда она лилейными руками,
                     Которые увлечь могли бы Зевса
                     С высот Олимпа, шею обовьет
                     Тебе в ночной тиши, при лунном свете, -
                     Когда две вишни этих алых губ
                     К устам твоим, любовью опьяненным,
                     Прильнут, - ужели будешь думать ты
                     О королях гниющих, королевах
                     Заплаканных? Как можешь думать ты
                     О том, чего не чувствуешь? Кто может
                     Вновь пробудить воинственного Марса,
                     Чтоб он ударил в барабан войны?
                     О, если с нею проведешь ты сладко
                     Одну лишь ночь, - то час один той ночи
                     Залогом будет ста таких ночей!
                     И с той поры ты будешь думать только
                     О новых наслаждениях!

                                  Ипполита

                                           Нет, о, нет!
                            (Преклоняет колени.)
                     О государь! Быть может, прогневлю я
                     Тебя печальной просьбою своей;
                     Но если б я отсрочить отказалась
                     Тот сладкий час, к которому всем сердцем
                     Стремлюсь я, чтобы тем уврачевать
                     Скорбь этих вдов несчастных, - навлекла бы
                     Я на себя проклятия всех женщин.
                     Итак, теперь решаюсь испытать,
                     Имеют ли немного силы просьбы
                     Мои перед тобой, иль, может быть,
                     От просьб должна навек я отказаться.
                     Отложим наше дело! Подыми
                     Свой щит, надень сверкающие латы
                     На плечи, дорогие мне! Охотно
                     Готова я их одолжить для дела
                     Несчастных этих королев.

                                Все королевы
                                  (Эмилии)

                                              Проси,
                     Проси за нас! Обида наша просит
                     Коленопреклоненья твоего!

                                   Эмилия
                             (преклоняя колени)

                     О повелитель, если не исполнишь
                     Того, о чем сестра моя просила,
                     С готовностью и смелой быстротой, -
                     То никогда и ни о чем не буду
                     Тебя просить я; даже не отважусь
                     Себе супруга выбрать.

                                   Тезей

                                           Встаньте, встаньте!
                     Я сам решил исполнить то, о чем
                     Вы просите так слезно. Пиритой!
                     Сопровождай невесту! Помолитесь
                     Богам прилежно о победе нашей
                     И скором возвращенье. Торжества
                     Свершить все без изъятья! Королевы,
                     Идите вслед за воином своим!
                     Артезий, как тебе велел я раньше,
                     Сбирай войска; у берегов Авлиды
                     Меня ты встретишь с половиной рати,
                     Достаточной и для труднейших дел.
                     Итак, спешу! Дозволь же, дорогая,
                     Запечатлеть мне на устах румяных
                     Прощальный поцелуй!
                             (Целует Ипполиту.)
                                        Храни его,
                     Как мой завет. Скорее же в дорогу,
                     Скорей!

                              Артезий уходит.

                             Прощай, красавица сестра!
                     Ты ж, Пиритой, заботься, чтобы праздник
                     Своим порядком шел и ни на час
                     Не сократился б.

                                  Пиритой

                                      Государь, дозволь мне
                     Идти с тобой; не в праздник будет праздник,
                     Пока ты не вернешься.

                                   Тезей

                                           Нет, кузен!
                     Прошу не делать из Афин ни шагу.
                     Надеюсь я, что мы вернемся раньше,
                     Чем кончится ваш пир; прошу его
                     Не сокращать. Еще раз, все прощайте!

                              Первая королева

                     Весь мир тебя восславит!

                              Вторая королева

                                              Равным Марсу
                     Ты станешь божеством!

                              Третья королева

                                           Быть может, выше:
                     Затем, что ты, хоть смертный, но смиряешь
                     Любовь перед божественною честью.
                     Как говорят, такое испытанье
                     Едва выносят даже боги.

                                   Тезей

                                             Мы же,
                     Как люди, это выдержать должны.
                     Когда своим страстям мы уступаем,
                     Мы недостойны имени людей.
                     Прощайте же; иду за вас на битву.

                                   Трубы.
                                Все уходят.


                                  Сцена 2

                         Фивы. Двор перед дворцом.
                          Входят Паламон и Аркит.

                                   Аркит

                    О Паламон, друг милый, мне родной
                    По сердцу даже больше, чем по крови,
                    С невинной, неиспорченной душой!
                    Кузен, покинем этот город - Фивы
                    Со всеми их соблазнами, пока
                    Еще чиста, без пятен наша юность!
                    Оставшись здесь, обречены мы оба
                    На стыд, когда останемся воздержны,
                    И также - если бросимся в разврат.
                    Не плыть с течением - значит погрузиться
                    И потонуть в борьбе бесплодной с ним;
                    А если мы теченью подчинимся,
                    Оно нас унесет в водоворот,
                    В котором мы погибнем иль насилу
                    Лишь выбьемся, ослаблены навек.

                                  Паламон

                    Ты прав; примеры привести не трудно.
                    С тех пор, как мы с тобой учились в школе,
                    Как изменился город наш родной,
                    Какое всюду видно разоренье!
                    Везде вокруг - лишь камни да трава;
                    Вот все, что приобрел завоеватель,
                    Поставивший своею гордой целью
                    Почет и слитки золота; и вот -
                    Того уж нет, за что борьба кипела!
                    И кто же смеет Марсу предложить
                    Такой алтарь позорный? Право, кровью
                    Все сердце обливается, когда
                    Я вижу это. О, как я хотел бы,
                    Чтобы опять великая Юнона
                    Прониклась прежней ревностью своей,
                    Чтоб воин снова получил работу,
                    Очистил бы презренный этот мир
                    От гнусного обжорства, чтобы снова
                    Его смягчилось сердце, в эти годы
                    Сильнее загрубевшее, чем было
                    Среди войны и тяжких битв.

                                   Аркит

                                                И только?
                    Не видишь ты иного разоренья,
                    Как лишь паденье в Фивах духа войн?
                    Когда ты начал говорить, казалось,
                    Что и в другом упадок видишь ты.
                    Ужель жалеть нам не о чем, как только
                    О том, что дух военный здесь в упадке?

                                  Паламон

                    Мне жаль всего, что здесь в пренебреженье,
                    Но более всего жаль тех, кому,
                    За жаркий пыл труда их ради чести,
                    Здесь платят льдом, чтоб пыл тот охладить.

                                   Аркит

                    Я не об этом говорил, а только
                    О том, что добродетель в наших Фивах
                    Не ценится; я говорил о том,
                    Как было б нам опасно здесь остаться,
                    Когда хотим мы честность сохранить.
                    Здесь зло имеет вид добра, добро же
                    Считается за зло; не быть мерзавцем
                    Здесь значит быть чужим, а быть таким,
                    Как все другие - значит быть уродом.

                                  Паламон

                    Все это так; но, право, в нашей власти -
                    Вести себя, как надо; стоит только
                    Не брать примера с обезьян. Кто может
                    Меня принудить, чтобы я пошел
                    Чужим путем, идущим мимо чести?
                    Кто б мог меня заставить перенять
                    Чужой язык, когда своею речью
                    Могу я все, что нужно, изъяснить?
                    Чем связан я, чтоб следовать безумцу,
                    Следящему прилежно за портным,
                    Пока портной за ним следить не станет?
                    Чем худ мой брадобрей, а вместе с ним
                    Мой бедный подбородок, если бреюсь
                    Я не пред модным зеркалом? Какой
                    Закон меня заставит, снявши шпагу
                    С бедра, к руке ее привесить? Я
                    Хочу быть первой лошадью в упряжке,
                    Иль вовсе не везти. Все эти вещи
                    Так вздорны, так ничтожны, маловажны, -
                    Что стоит ли заботиться о них?
                    Другая мысль меня терзает, мучит
                    Мне сердце; это...

                                   Аркит

                                       Дядя наш Креон.

                                  Паламон

                    Да, он, тиран, забывший честь и меру!
                    Его успехи повели к тому,
                    Что гнев небес стал никому не страшен;
                    Все негодяи думают, что нет
                    Могущества сильней их гнусной власти;
                    Он даже веру подорвать готов,
                    Боготворя лишь гнусную удачу;
                    Чужие силы, ум чужой он ценит
                    Своих лишь ради прихотей и целей;
                    Добычу, почесть, славу, - все себе
                    Он рад присвоить; зла он не боится,
                    Добро ж творить не смеет. Всю ту кровь,
                    Какая есть во мне ему родная,
                    Хотел бы я, чтоб высосали пьявки
                    Из жил моих, освободив меня
                    От этой злой заразы!

                                   Аркит

                                         Ум твой ясен,
                    Мой дорогой кузен; уйдем отсель,
                    Чтоб не делить бесчестья со злодеем!
                    Ведь может наше молоко принять
                    Вкус пастбища; придется подчиниться
                    Всем гнусностям иль отказать ему
                    В покорности; не можем быть родными
                    Ему мы ни по крови, ни по духу.

                                  Паламон

                    Да, это так; согласен я с тобой.
                    Мне кажется, что оглушил он небо
                    Злодействами своими, так что боги
                    Не слышат вопля вдов. Но вот Валерий!

                                  Валерий

                    Король к себе зовет вас; но идти
                    К нему не торопитесь: пусть немного
                    Его утихнет ярость. Крики Феба,
                    Которыми он погонял коней
                    На лучезарной колеснице солнца,
                    Сломавши бич свой, эти крики - шепот
                    В сравнении с ревом гнева короля.

                                  Паламон

                    Его и слабый ветер потрясает!
                    Но что ж могло случиться с ним?

                                  Валерий

                                                    Тезей,
                    Которого угрозы не напрасны,
                    Ему прислал сегодня грозный вызов
                    И обещает Фивы разорить.
                    Он двинулся в поход уж, чтоб исполнить
                    Свои слова.

                                   Аркит

                                Пускай себе идет;
                    Лишь гнев богов в нем страшен нам, а сам он
                    Нимало нас не может испугать.
                    Но как стоять за честь свою, - а это,
                    Конечно, неизбежно, - если ясно,
                    Что право не нашей стороне?

                                  Паламон

                    Теперь об этом рассуждать не время:
                    Не за Креона мы стоим, - за Фивы.
                    Держаться в стороне - бесчестно было б,
                    Сопротивляться - было б мятежом.
                    А потому должны мы быть с ним вместе
                    И покориться случаю, который
                    Застал нас в это время вместе с ним.

                                   Аркит

                    Да, это верно. Что же, началась ли
                    Уже война, иль, может быть, начнется,
                    Когда Креон условий не исполнит,
                    Поставленных противником?

                                  Валерий

                                              Война
                    Уж началась; гонец принес известие
                    Об этом вместе с вызовом.

                                  Паламон

                                              Итак,
                    Идемте ж к королю. О, если б чести
                    Хоть четверть было в нем, в сравнении с честью
                    Врага его, то кровь свою с отрадой
                    Могли б пролить мы! Жертвой нашей жизни
                    Мы принесли бы пользу. Но увы!
                    Теперь сражаться будут наши руки,
                    А сердце будет чуждо им; смерть наша
                    Не принесет ни пользы, ни вреда.

                                   Аркит

                    Пусть будет рок судьею; он единый
                    Не делает ошибок никогда.
                    Мы знаем только, что велит нам совесть,
                    Судьба же пусть творит, что суждено.
                                 (Уходят.)


                                  Сцена 3

                            Перед воротами Афин.
                     Входят Пиритой, Ипполита и Эмилия.

                                  Пиритой

                      Прошу вас дальше не идти.

                                  Ипполита

                                                Прощай же
                      И государю передай привет наш.
                      Не смею я питать сомнений робких
                      В его успехе; буду лишь желать
                      Ему избытка мужества и силы
                      В опасностях. Спеши к нему скорей:
                      Как ни искусен полководец, - помощь
                      Излишнею не будет никогда.

                                  Пиритой

                      Хоть океан его могучей силы
                      В содействии моих немногих капель,
                      Конечно, не нуждается, но все же
                      Я дань свою обязан принести.
                                 (Эмилии.)
                      Достойнейшая дева! Все, что небо
                      Дает своим созданьям лучшим в дар, -
                      Все те дары царят на пышном троне
                      В прекрасном сердце девственном твоем!

                                   Эмилия

                      Благодарю, и царственному брату
                      Прошу привет мой передать. Я буду
                      Великую Беллону умолять
                      Помочь ему, и, так как просьбы смертных
                      Без жертвы не доходят до богов, -
                      Я поспешу узнать, какая жертва
                      Приятна ей. Душой мы с государем
                      В бою, в его палатке.

                                  Ипполита

                                            В нем самом!
                      Мы сами были воины; не станем
                      Мы плакать, если в шлемах на войну
                      Идут друзья иль в море отплывают;
                      Мы слез не льем, услышав о младенцах,
                      На копья воткнутых, о матерях,
                      Которые детей своих варили
                      И, съев их, горько плакали о них;
                      Будь мы такими пряхами простыми, -
                      Мы б вас не отпустили от себя.

                                  Пиритой

                      Пошли вам небо мир, пока я буду
                      Там, на войне: надеюсь, что тогда
                      Исход ее вам не внушит сомнений.
                                 (Уходит.)

                                   Эмилия

                      Как он стремится к другу своему!
                      С тех пор, как нет Тезея с нами, - в играх
                      Хотя, как прежде, ловок Пиритой,
                      Но мало к ним внимателен; удача
                      Не льстит ему, а промах - безразличен;
                      Руками совершает он одно,
                      А на уме его - совсем другое;
                      Так принужден он думать о вещах,
                      Несходных меж собою. Наблюдала ль
                      Его ты в это время?

                                  Ипполита

                                          Да, конечно;
                      И мне он дорог стал. Они с Тезеем
                      Вдвоем живали в диких захолустьях,
                      Неся нужду, рискуя каждый миг
                      Своею жизнью; бурные потоки,
                      Из коих наименьший был ужасен
                      Неистовою силою своей -
                      Они вдвоем переплывали; вместе
                      Они сражались там, где смерть гнездилась,
                      И вместе грозный рок их пощадил.
                      Их прочная любовь узлу подобна,
                      Который и завязан и запутан
                      Искуснейшими пальцами так сложно,
                      Что может быть разрублен, но нельзя
                      Его ослабить. Кажется мне даже,
                      Что сам Тезей, когда б он мог раздвоить
                      Свое сознанье и затем сравнить
                      Ту и другую часть, - решить не мог бы,
                      Которую он любит больше.

                                   Эмилия

                                               Правда!
                      Но некто есть, кого он любит больше,
                      И это - ты, конечно. Я сама
                      Была дружна с одной подругой детства;
                      Ты на войне была, когда она -
                      Увы, так рано - в гроб легла печальный,
                      В роскошную, но грустную постель,
                      Простившись с милым месяцем, который,
                      Казалось, от разлуки побледнел.
                      Одиннадцать ей было лет, мне также.

                                  Ипполита

                      Я помню: то была Флавина.

                                   Эмилия

                                                Да.
                      О дружбе Пиритоя и Тезея
                      Ты говорила; эта их любовь
                      Взаимная - серьезна и разумна,
                      Возникла в зрелом возрасте она;
                      Ее могла бы я сравнить с водою,
                      Повсюду пропитавшей разветвления
                      Корней их дружбы, тесно меж собою
                      Сплетенных. Наша ж детская любовь, -
                      Любовь моя и той, о ком, вздыхая,
                      Сейчас с тобою говорила я, -
                      Была едва сознательна, невинна
                      И все-таки сильна и глубока;
                      Как действуют стихии, - без рассудка,
                      Не зная, что, и как, и почему, -
                      И все ж творят великое, - так точно
                      Стремились сердцем мы одна к другой.
                      Что любо было ей, - мне было любо
                      Без рассужденья; если я срывала
                      Цветок, чтоб меж грудей моих воткнуть, -
                      Тогда еще едва лишь припухавших
                      Вокруг сосцов, - старалась и она
                      Найти цветок такой же и спешила
                      Вложить его в такую ж колыбель
                      Невинную, где сладко умирал он,
                      Благоухая, фениксу подобный.
                      Любила ль я уборы головные, -
                      Они и ей служили образцом;
                      Любила ли она покрой одежды, -
                      Всегда изящный, хоть порой небрежный, -
                      И мне покрой тот нравился всегда;
                      Когда я чутким уловляла ухом
                      Мотив и напевала что-нибудь, -
                      Старалась и она его запомнить,
                      И тот напев ее не покидал:
                      Сквозь сон его Флавина напевала.
                      Вся эта речь, столь длинная, - как это
                      Понятно всем, кто чист душой, -
                      Лишь плод побочный сладкого былого,
                      И цель ее лишь в том, чтоб показать,
                      Что и любовь простая девы к деве
                      Порой сильней, чем зрелая любовь.

                                  Ипполита

                      Ты - вне себя. Ты хочешь этой речью,
                      Столь быстрою и страстною, - сказать,
                      Что никогда не будешь ты мужчину
                      Любить так нежно, с силою такой,
                      Как девочку Флавину ты любила.

                                   Эмилия

                      Да, в этом я уверена.

                                  Ипполита

                                            Увы,
                      Сестренка, в этом я тебе не верю,
                      Как не поверю, чтобы аппетит
                      Мог быть совместен с отвращением к пище.
                      Но если б я могла тебе поверить,
                      Меня ты оттолкнула б от руки
                      Героя благородного - Тезея,
                      О счастии которого теперь
                      Готова я молиться, твердо веря,
                      Что царствую я в сердце у него
                      Прочней, чем Пиритой.

                                   Эмилия

                                            Не стану спорить,
                      Но при своем я мнении останусь.

                  Звуки рожков. Ипполита и Эмилия уходят.


                                  Сцена 4

                               Поле близ Фив.

                     За сценой шум битвы. Отбой. Трубы.

             Входят Тезей, одержавший победу, герольд и свита.

            Три королевы встречают Тезея и падают перед ним ниц.

                              Первая королева

                     Звезда твоя вовек да не затмится!

                              Вторая королева

                     Земля и небо да благословят
                     Тебя навеки!

                              Третья королева

                                  Кто ни пожелал бы
                     Тебе всех благ, - воскликну я: аминь!

                                   Тезей

                     С высот небесных боги беспристрастно
                     На смертных нас взирают и творят
                     Свой правый суд, карая по заслугам.
                     Идите же теперь, чтоб разыскать
                     Тела супругов ваших; погребенье
                     Им воздадим мы с торжеством тройным.
                     Пусть в пышности скорей избыток будет,
                     Чем недостаток. Мы пошлем людей,
                     Которые в правах законных ваших
                     Вас водворят и все устроят вам,
                     Чем лично мы заняться здесь не можем
                     По недостатку времени. Прощайте ж
                     И да хранят вас небеса!

                              Королевы уходят.

          Вносят Паламона и Аркита, они без сознания, на носилках.

                                             Кто это?

                                  Герольд

                     Судя по их значению в войске, - лица
                     Высокие. Я слышал, что они
                     Из знати Фив, двоюродные братья
                     И короля племянники.

                                   Тезей

                                          Клянусь
                     Шеломом Марса; я в бою их видел!
                     Как пара львов, добычу жадно рвущих,
                     Они себе прокладывали путь
                     В рядах врага, во всех вселяя ужас.
                     Я не сводил с них глаз: они являли
                     Мне зрелище, достойное богов.
                     Что пленник мне сказал, когда спросил я,
                     Как их зовут?

                                  Герольд

                                   Зовут их, сколько помню, -
                     Аркит и Паламон.

                                   Тезей

                                      Так, это верно;
                     Припоминаю. Живы ли они?

                                  Герольд

                     Не живы и не мертвы; если взяты
                     Они в то время, как нанесть сбирались
                     Последние удары, - может быть,
                     Они еще очнутся. Оба дышат
                     И сохраняют звание людей.

                                   Тезей

                     Тогда прошу я с ними обращаться,
                     Как с честными людьми. Во много раз
                     Такие дрожжи лучше и ценнее,
                     Чем зрелое вино в лице других.
                     Пусть наши все хирурги им помогут;
                     Целительных бальзамов - не жалеть!
                     Жизнь этих двух - дороже нам, чем Фивы.
                     Конечно, если б, полные здоровья
                     И сил, они остались на свободе, -
                     Я предпочел бы мертвыми их видеть;
                     Но в сорок тысяч раз приятней мне
                     Теперь в плену их сохранить живыми.
                     Несите ж их отсюда прочь скорее,
                     От нашего лица: хотя мы к ним
                     И благосклонны, - нам они враждебны.
                     Служите им, как люди могут людям
                     Служить, и даже больше - для меня!
                     С тех пор, как мне все ужасы знакомы, -
                     Гнев, ярость, заклинания друзей,
                     Свободы жажда, бешенства порывы,
                     Любовь и ревность и супруги просьбы, -
                     Все это наложило на меня
                     Свою печать, - природа не могла бы
                     Ее без принужденья наложить:
                     Я мягче стал в своих веленьях; больше
                     Рассудок с волей борется во мне.
                     Итак, во имя Аполлона, ради
                     Любви моей, - что лучшего есть в нас, -
                     Пусть это все сослужит службу лучшим
                     Их качествам! Теперь пойдемте в Фивы;
                     Исполнив там, что нужно, мы обратно
                     Пойдем в Афины во главе полков.

             Трубы. Все уходят. Свита уносит Паламона и Аркита.


                                  Сцена 5

                  Другая часть того же поля, далее от Фив.

      Торжественная похоронная процессия. Входят королевы, сопровождая
                         носилки с телами королей.

                                    Хор

                       Все урны, все благоуханья
                       Пусть унесут отсюда прочь!
                       Пусть стоны, плач и воздыханья
                       День ясный превращают в ночь!

                       Мрачнее смерти скорби наши,
                       Мы погребальный льем бальзам,
                       Слезами наполняем чаши
                       И шлем стенанья к небесам!

                       Прочь, быстроокая отрада!
                       Печаль, веселья враг, приди!
                       Прочь утешения, - их не надо;
                       Лишь скорбь лелеем мы в груди!

                              Третья королева

                     Здесь к нашим усыпальницам дороги
                     Расходятся. Пусть снова радость к вам
                     Придет, а к мертвым - тихий мир.

                              Вторая королева
                                  (первой)

                                                       Вот там
                     Твоя дорога.

                              Первая королева
                                  (второй)

                                  Там - твоя.

                              Вторая королева

                                              Хоть боги
                     Ведут всегда по разным нас путям,
                     Но всех к концу приводят роковому.

                              Третья королева

                     Наш мир подобен городу большому,
                     Где много улиц к площади ведут:
                     Та площадь - смерть, и все туда придут.
                               (Расходятся).


АКТ II

                                  Сцена 1

                   Афины; сад; на заднем плане - тюрьма.

                    Входят тюремщик и жених его дочери.

                                  Тюремщик

     На  мой век мне довольно малого; кое-что я оставлю вам, но немного. Что
делать!  Я  служу при тюрьме, назначенной для важных узников, но такие здесь
редко  бывают:  пока  попадется  семга, наловишь множество пескарей. Обо мне
ходят  слухи,  что  я богаче, чем это есть на деле; мне хотелось бы, чтобы я
был  таким,  как  обо  мне  рассказывают.  Как бы то ни было, я клянусь, что
завещаю моей дочери все имущество после моей смерти.

                                   Жених

     Я  ничего  не  требую,  кроме  того,  что  вы сами обещаете, и со своей
стороны исполню все, что обещал вашей дочери.

                                  Тюремщик

     Ладно,  мы  поговорим об этом подробнее, когда все торжества окончатся.
Но имеете ли вы согласие моей дочери? Если да, то я согласен.

                                   Жених

     Я имею ее согласие. Вот идет она сама.

                           Входит дочь тюремщика.

                                  Тюремщик

     Мы  с  твоим  другом  говорили  здесь об известном тебе деле. Теперь не
будем  больше говорить об этом, пока суматоха при дворе не пройдет; тогда мы
побеседуем  окончательно.  Будь  внимательна  к  узникам:  я слышал, что это
принцы.

                               Дочь тюремщика

     Вот  эти  покрывала  назначены  для  их комнаты. Право, жаль, что они в
тюрьме;  впрочем  я пожалела бы тоже, если бы их здесь не было. Мне кажется,
что  своим  терпением  они  могут  посрамить  всякое  несчастье; сама тюрьма
гордится ими, а они в своей комнате вмещают целый мир.

                                  Тюремщик

     Говорят, что они оба - просто совершенство.

                               Дочь тюремщика

     Я  готова  поклясться, что всякая слава мала для них: они стоят гораздо
выше всяких росказней.

                                  Тюремщик

     Я слышал, что в битве они одни только и сражались храбро.

                               Дочь тюремщика

     Весьма  вероятно;  это благородные страдальцы. Воображаю, как прекрасны
были  бы  они,  если  бы  остались победителями, - с таким благородством они
остаются  свободными,  несмотря  на  тюрьму, превращая свое горе в веселье и
подшучивая над своим несчастьем.

                                  Тюремщик

     Неужели?

                               Дочь тюремщика

     У  них такой вид, как будто они так же мало знают о своей неволе, как я
об  афинском  правительстве. Они хорошо едят, смотрят весело и разговаривают
обо  всем,  кроме  своего  плена  и своей беды. Лишь изредка у одного из них
вырывается  вздох, как бы рожденный в муках; тогда другой сейчас же упрекает
товарища,  но так нежно, что мне самой хотелось бы вздохнуть, чтобы быть так
наказанной или, вернее сказать, чтобы вздох принес мне такое утешение.

                                   Жених

     Я никогда не видал их.

                                  Тюремщик

     Ночью  сам герцог тайно приходил сюда, и они вели себя точно так же. Не
знаю, что это значит.

            В окне тюремной башни показываются Паламон и Аркит.

Смотрите, вон они; это выглядывает Аркит.

                               Дочь тюремщика

     Нет, это Паламон; Аркит пониже ростом, и его почти не видно.

                                  Тюремщик

     Довольно,  не  показывайте  на  них  пальцами;  не нужно, чтобы они нас
видели. Уйдем отсюда.

                               Дочь тюремщика

     Смотреть  на  них  - просто праздник. О боги! Как люди бывают различны!
(Уходят.).


                                  Сцена 2

                                  Там же.

                           Входят Паламон и Аркит

                                  Паламон

                   Как поживаешь, дорогой кузен?

                                   Аркит

                   Как ты живешь?

                                  Паламон

                                 Во мне осталось силы
                   Довольно, чтоб смеяться над несчастьем
                   И жребий несть, войною данный нам.
                   Мы узники, кузен, - боюсь - навеки.

                                   Аркит

                   Да, кажется, что так; и я готов
                   Покорно ждать велений злой судьбины.

                                  Паламон

                   О, дорогой Аркит мой! Что-то Фивы?
                   Что с нашими друзьями и родными?
                   Как грустно знать, что родины прекрасной
                   Мы больше не увидим никогда;
                   Не будем мы на играх благородных
                   Смотреть на смелых юношей фивян,
                   Несущих гордо бант от дамы сердца
                   И мчащихся, подобно кораблям
                   На парусах; не будем становиться
                   Мы с ними в ряд, чтоб ринуться вперед
                   Быстрее, чем восточный буйный ветер,
                   И за собой соперников оставить,
                   Как стаю туч, и в беге быстрых ног
                   При возгласах восторженных народа
                   Добыть венцы победные скорей,
                   Чем пожелать победы нам успеют!
                   Не будем мы, как чести близнецы,
                   В бою с врагом отважно биться рядом;
                   Не будут кони гордые под нами,
                   Как море, волноваться и кипеть!
                   Увы, мечи сверкающие наши, -
                   Сам бог войны кровавыми очами
                   Меча грозней и лучше не видал, -
                   Мы их лишились! Их судьба - заржаветь,
                   Состарившись; они украсят храмы
                   Богов, которым ненавистны мы!
                   Извлечь их нам не суждено, чтоб в битве
                   Толпу врагов, как молнией, разить!

                                   Аркит

                   Нет, Паламон; увы, надежды эти -
                   В плену, как мы; увянет наша юность
                   В тюрьме, как слишком ранняя весна.
                   Нас старость здесь застанет, Паламон,
                   И, что всего ужаснее, - безбрачных.
                   Объятий сладких любящей жены,
                   Вооруженных чарами Амура, -
                   Увы, не будут шеи наши знать;
                   Потомства не оставим мы; не будем
                   Смотреть на повторенье наших лиц
                   В утеху нашей старости, не будем
                   Учить своих прекрасных сыновей,
                   Как молодых орлят, бесстрашным оком
                   Смотреть на блеск мечей: "Не забывайте,
                   Кто ваш отец; старайтесь победить!"
                   Оплачут нас прекраснейшие девы
                   И будут в грустных песнях проклинать
                   Судьбу слепую, чтобы устыдилась
                   Она несправедливости своей,
                   Сгубившей нашу радостную юность.
                   Вот весь наш мир! Здесь будем видеть мы
                   Друг друга лишь; о горе нашем тяжком
                   Лишь бой часов рассказывать нам будет;
                   Не суждено нам видеть, как на воле
                   Созреет виноград; настанет лето
                   И принесет всем радости, - а здесь
                   Царить зима в жилище нашем будет.

                                  Паламон

                   Ты прав, Аркит. Фиванских верных псов,
                   Леса родные оглашавших лаем,
                   Не будем мы, как прежде, громко звать;
                   Метать не будем острых копий наших
                   В свирепых вепрей, в ужасе пред нами
                   Бегущих, как парфянские стрелки,
                   Не поразим их нашей острой сталью!
                   Вся мужества отрада, все утехи
                   Отважных душ - умрут для нас навек,
                   И, что всего ужаснее для чести,
                   Угаснем мы в бездействии пустом,
                   Как дети плена, грустно и безвестно.

                                   Аркит

                   Все это так. Но все же я скажу,
                   Что даже в этой бездне злого горя
                   Из этих всех ударов злой судьбы
                   Две выгоды большие происходят:
                   Во-первых, если боги соизволят,
                   Свою мы твердость можем показать,
                   А во-вторых - мы здесь вдвоем с тобою.
                   Пусть пропаду я, если эти стены
                   Считать я буду за тюрьму, пока
                   Мой Паламон со мною!

                                  Паламон

                                        Да, конечно,
                   Мы счастливы, что нас судьба связала.
                   Две честные, высокие души,
                   Два благородных тела оживляя,
                   Сумеют злобе случая слепого
                   Противостать, пред горем не падут, -
                   Пасть не должны, хоть, право, и могли бы:
                   Лишь стоит умереть, - конец всему!

                                   Аркит

                   Не можем ли найти мы долю счастья
                   Средь этих стен, столь ненавистных всем?

                                  Паламон

                   Но как, кузен?

                                   Аркит

                                  Вообразим себе,
                   Что мы живем в святилище, чтоб скрыться
                   От злых людей, которые могли бы
                   Испортить нас влиянием своим;
                   Мы молоды, идем путями чести,
                   Свобода же и разговор пустой -
                   Яд чистых душ; они могли б, пожалуй,
                   Нас соблазнить, как женщины, - и вот
                   Мы сбились бы с пути. А здесь - чего
                   Воображеньем мы достичь не можем?
                   Мы без конца принадлежим друг другу;
                   Ты для меня жена, - я для тебя,
                   И оба мы все вновь и вновь рождаем
                   Детей любви; друг другу мы - отец,
                   Друзья, семья, знакомство; мы друг другу
                   Наследники, наследство ж - эти стены;
                   Их никакой насильник не отнимет;
                   Вооружась терпением, мы можем
                   Здесь долго жить, любовью наслаждаясь;
                   От пресыщения мы здесь изъяты;
                   Нам не грозит война, и волны моря
                   Не поглотят нас. Будь мы на свободе, -
                   Должны б мы были время разделять
                   С женой, с делами; нашего знакомства
                   Искали бы дурные люди; мог бы
                   Я захворать, а ты бы мог не знать,
                   Что болен я; и я бы умер, ты же
                   Своею благородною рукой
                   Мне не закрыл бы глаз, не помолился б
                   Богам при этом. Тысяча причин
                   Вне этих стен могла бы разлучить нас!

                                  Паламон

                   Благодарю, Аркит! Твои слова
                   Мне сделали мой плен - почти отрадой!
                   Как грустно было б жить мне где-нибудь
                   Вне этих стен: я б походил на зверя!
                   Тюрьма - дворцом прекрасным стала мне;
                   Все развлеченья суеты блестящей,
                   Весь мир - я вижу - только тень пустая;
                   Которую уносит, проходя,
                   Седое время. Что бы сталось с нами,
                   Когда б мы жили при дворе Креона,
                   Где грех - закон, а прихоть и разврат -
                   Всей знати доблесть! О Аркит мой милый!
                   Когда бы боги нас не привели
                   Сюда, в темницу, - мы, в грехах состарясь,
                   Как все другие, умерли б; никто бы
                   Нас не оплакал; надписью надгробной
                   Проклятие народа было б нам!
                   Сказать еще?

                                   Аркит

                                Я слушаю.

                                  Паламон

                                          Возможно ль,
                   Скажи, чтоб были где-нибудь два друга,
                   Которых дружба пламенней была б,
                   Чем наша?

                                   Аркит

                             Нет, конечно, невозможно.

                                  Паламон

                   Нет ничего на свете, что б могло
                   Разрушить наш союз.

                                   Аркит

                                       Пока мы живы,
                   Он будет жить, а после нашей смерти
                   Туда придем мы, где любовь вечна.

          Внизу в сад перед тюрьмой входит Эмилия в сопровождении
                                 служанки.

                                   Эмилия

                   Прекрасный сад! Здесь целый мир отрады!
                   Как этот называется цветок?

                                  Служанка

                   Сударыня, его зовут нарциссом.

                                   Эмилия

                   Нарцисс... Прекрасный юноша он был,
                   Но так безумен, что в себя влюбился.
                   Иль мало было девушек тогда?

                                   Аркит
           (стараясь заглянуть в окно, в которое смотрит Паламон)

                   Пусти, кузен.

                                  Паламон

                                 Сейчас.

                                   Эмилия

                                         Иль, может быть,
                   Они жестоки были все?

                                  Служанка

                                         Возможно ль
                   Жестокой быть перед таким красавцем?

                                   Эмилия

                   Ты не могла б?

                                  Служанка

                                  И даже не должна бы.

                                   Эмилия

                   Хорошая девица! Постыдись,
                   Немного хоть припрячь свою готовность!

                                  Служанка

                   Но почему ж?

                                   Эмилия

                                Мужчины нам опасны.

                                   Аркит

                   Пусти ж меня, кузен!

                                   Эмилия

                                        Умеешь ты
                   Цветы такие вышивать шелками?

                                  Служанка

                   Умею, госпожа.

                                   Эмилия

                                  Так я хочу,
                   Чтоб ими было вышито все платье, -
                   Вот этими, - и эти так красивы!
                   Неправда ли, как славно будет ими
                   Весь борт украсить?

                                  Служанка

                                       Дивно, госпожа!

                                   Аркит

                   Кузен, кузен мой, Паламон: что скажешь?

                                  Паламон

                   Теперь лишь вижу, что в темнице я!

                                   Аркит

                   Нет, какова она, скажи?

                                  Паламон

                                           Прелестна!
                   Клянусь я небом, - это божество!

                                   Аркит

А!

                                  Паламон

                      Будь, Аркит, почтителен и сдержан:
                   Богиня пред тобой!

                                   Эмилия

                                      Из всех цветов,
                   Мне кажется, прекраснее всех - роза.

                                  Служанка

                   Осмелюсь ли спросить я: почему?

                                   Эмилия

                   Она - эмблема девственности чистой:
                   Когда ее Зефир ласкает нежно,
                   Она цветет так скромно, распускаясь,
                   Румяная, под солнцем золотым;
                   Когда ж Борей нетерпеливый грубо
                   Касается ее, - она стыдливо
                   Сжимается, скрывая всю красу
                   В зеленой почке: пусть Борей ласкает
                   Простой терновник.

                                  Служанка

                                      Право, госпожа,
                   Такая скромность иногда чрезмерна:
                   Не гибнуть же из-за нее цветам!
                   Мне кажется, порядочной девице
                   Совсем не стоит с розы брать пример.

                                   Эмилия

                   Бесстыдница!

                                   Аркит

                                О, как она прекрасна!

                                  Паламон

                   Вся красота соединилась в ней!

                                   Эмилия

                   Уж солнце высоко, - пора домой.
                   Возьми цветы: посмотрим мы, насколько
                   Искусство может подражать их краскам.
                   Не знаю, отчего мне так легко,
                   Так весело, так хочется смеяться!

                                  Служанка

                   А я не прочь бы лечь.

                                   Эмилия

                                         И положить
                   Кого-нибудь с собой?

                                  Служанка

                                       Пожалуй, если
                   Мы сговоримся.

                                   Эмилия

                                  Что же, сговорись!
                                 (Уходят.)

                                  Паламон

                   Что скажешь ты об этой красоте?

                                   Аркит

                   Она на редкость хороша.

                                  Паламон

                                           На редкость?
                   И только!?

                                   Аркит

                   Да, прекрасна, несравненна.

                                  Паламон

                   Ведь голову возможно потерять,
                   В нее влюбившись?

                                   Аркит

                                     Право, я не знаю,
                   Что ты бы сделал, - я ж готов поклясться,
                   Что голову уже я потерял.

                                  Паламон

                   Ее ты любишь?

                                   Аркит

                                 Можно ль не любить?

                                  Паламон

                   Владеть ты ею хочешь?

                                   Аркит

                                         Да! Свободы
                   Дороже мне она!

                                  Паламон

                                   Но все ж я первый
                   Ее увидел.

                                   Аркит

                              Что же из того?

                                  Паламон

                   Нет, это важно.

                                   Аркит

                                   Но я тоже видел
                   Ее!

                                  Паламон

                       Не должен ты ее любить!

                                   Аркит

                   Да, я не буду на нее молиться,
                   Как ты, не буду называть богиней
                   Небесною: хочу ее любить
                   Как женщину, чтоб ею наслаждаться.
                   Так оба можем мы любить.

                                  Паламон

                                            Не смей
                   Любить ее совсем!

                                   Аркит

                                     Как? Чтоб не смел я
                   Любить ее? Но кто ж мне запретит?

                                  Паламон

                   Я запрещу! Ее увидел первый я;
                   Мой глаз впервые завладел красою,
                   Которую в ней небеса открыли
                   Для смертных! Если будешь ты, Аркит,
                   Любить ее и тем грозить надеждам
                   Любви моей, - тогда изменник ты,
                   Ты так же лжив, как не имеешь права
                   Любить ее! От дружбы, от родства,
                   От всякой нашей связи отрекусь я,
                   Когда посмеешь думать ты о ней!

                                   Аркит

                   Да, я ее люблю, и всею жизнью
                   Своей готов я это доказать!
                   Люблю ее душой, любить я должен!
                   И если это поведет к разрыву
                   Между тобой и мною, Паламон, -
                   Тогда прощай! Люблю я, повторяю!
                   И утверждаю, что ее любви
                   Достоин я и что любить я волен
                   И столько ж прав имею на нее,
                   Как Паламон какой-нибудь, как всякий,
                   Кого мужчины сыном мы зовем!

                                  Паламон

                   Тебя ль я другом звал?

                                   Аркит

                                          И был я другом!
                   Зачем ты так волнуешься? Позволь
                   Поговорить с тобою хладнокровно:
                   Не я ль - часть плоти и души твоей?
                   Не сам ли ты твердил еще недавно,
                   Что ты - Аркит, я ж - Паламон?

                                  Паламон

                                                  Так, так!

                                   Аркит

                   А если так, то разве не могу я
                   Участие принять в твоей любви,
                   В твоих печалях, радостях и страхе,
                   Во всех страданиях?

                                  Паламон

                                       Да, ты это можешь.

                                   Аркит

                   Так почему ж так злобно, так коварно
                   Ты смотришь, точно ты мне стал чужим
                   И не в родстве со мною благородном?
                   Ее один желаешь ты любить!
                   Скажи мне прямо: разве недостоин
                   Я на нее смотреть?

                                  Паламон

                                      Достоин ты,
                   Но ты не прав, стремясь ее увидеть.

                                   Аркит

                   Как? Потому, что кто-нибудь заметит
                   Врага скорей, чем я, - обязан я
                   Спокойно ждать, о чести забывая,
                   Не нападать?

                                  Паламон

                                Да, если враг один.

                                   Аркит

                   А если враг грозит мне нападеньем?

                                  Паламон

                   Пусть сам он скажет это, - и тогда
                   Свободен ты; теперь же, если станешь
                   Преследовать ее, - будь проклят ты,
                   Как враг страны, как негодяй клейменый.

                                   Аркит

                   Ты сумасшедший.

                                  Паламон

                                   Буду сумасшедшим,
                   Пока ты стоишь этого, Аркит,
                   И если в этом бешенстве удастся
                   Мне погубить тебя, - я буду прав.

                                   Аркит

                   Фуй, фуй! Себя ведешь ты, как ребенок.
                   Ее любить я буду, смею, должен,
                   Имею право!

                                  Паламон

                               О, когда б судьба
                   Нам даровала только час свободы
                   И наши добрые мечи, чтоб мог
                   Ты, лживый друг, сойтись со мной лицом к лицу!
                   Тебе тогда я скоро б показал,
                   Что значит похищать любовь у друга!
                   Ты сердцем ниже, чем презренный вор!
                   Посмей хоть раз лишь выглянуть в окошко:
                   Клянусь, тебя к нему я пригвозжу!

                                   Аркит

                   Ты этого не смеешь, полоумный!
                   Ты этого не можешь, ты бессилен!
                   Я выгляну не только головой,
                   А высунусь всем телом; в сад я прыгну,
                   Когда ее увижу, - отдохну
                   В ее объятьях для твоей досады!

                                  Паламон

                   Молчи пока: сюда идет тюремщик;
                   Живи, чтоб мог я череп раздробить
                   Тебе вот цепью этою.

                                   Аркит

                                        Попробуй!

                              Входит тюремщик.

                                  Тюремщик

                   Прошу прощения, господа.

                                  Паламон

                                            Что нужно,
                   Почтеннейший тюремщик?

                                  Тюремщик

                                          Принц Аркит,
                   К себе вас герцог требует, - причина
                   Мне неизвестна.

                                   Аркит

                                   Я готов, тюремщик.

                                  Тюремщик

                   Принц Паламон, я принужден лишить
                   Вас общества прекрасного кузена.

                                  Паламон

                   Лиши меня хоть жизни, - все равно!

                          Тюремщик и Аркит уходят.

                   Зачем его отсюда отозвали?
                   Возможно, что он женится на ней:
                   Быть может, герцог о происхождении
                   Его, о красоте его узнал...
                   Но до чего коварен он! Возможно ль,
                   Чтоб друг так друга предавал? О, если
                   Такую благородную жену,
                   Красавицу такую он получит, -
                   То честному не стоит и любить!
                   О, если бы хоть раз еще единый
                   Увидеть мне ее!
                             (Смотрит в окно.)
                                  Счастливый сад!
                   Твои цветы блаженствуют в сиянии
                   Очей ее прекрасных! О, когда бы, -
                   Хотя б ценою будущей всей жизни, -
                   Я мог стать этим малым деревцом,
                   Цветущим абрикосом! Как я рос бы,
                   Как жадно ветви простирал бы я
                   К ее окну! Плоды я приносил бы,
                   Достойные стола самих богов;
                   Отведав их, она цвести бы стала
                   Еще пышней, еще прекрасней вдвое,
                   И, если эта дева не богиня,
                   Она подобна стала бы богам
                   Настолько, что они бы устрашились.
                   Наверное за это все она
                   Меня бы полюбила!

                              Входит тюремщик.

                                     А, тюремщик!
                   Что, где Аркит?

                                  Тюремщик

                                   Он изгнан из страны.
                   Принц Пиритой ему освобождение
                   Доставил, но с условием одним, -
                   Чтоб он поклялся жизнию своею,
                   Что никогда ногой он не коснется
                   Земли афинской.

                                  Паламон
                                (в сторону)

                                  Он счастливец! Фивы
                   Увидит он опять, собрать он может
                   Опять, как прежде, юношей отважных,
                   Которые, когда прикажет он,
                   Сражаться будут пламенно; возможно,
                   Что он войну начнет из-за нее,
                   И если он тогда не овладеет
                   Красавицей - он будет жалким трусом;
                   А если точно благороден он, -
                   Он тысячу найдет путей отважных,
                   Чтоб ею завладеть. О, если б я
                   Был на свободе, - подвигов великих
                   Я совершил бы столько, что она,
                   Сама она, прекраснейшая дева,
                   В мужчину превратиться пожелала б,
                   Чтоб покорить меня!

                                  Тюремщик

                                       Достойный принц!
                   Я дело к вам имею.

                                  Паламон

                                      Дело? Чтобы
                   Отделаться навеки от меня?
                   Убить меня?

                                  Тюремщик

                               О, нет; но вашу светлость
                   Приказано отсюда удалить:
                   Окно здесь слишком велико.

                                  Паламон

                                              Чтоб черти
                   Побрали всех завистников! Прошу
                   Убей меня!

                                  Тюремщик

                              Тогда меня повесят.

                                  Паламон

                   Клянусь сиянием солнца, если б меч
                   Мне дали, я б убил тебя!

                                  Тюремщик

                                            За что же?

                                  Паламон

                   Ты все такие вести мне приносишь,
                   Что жизни, право, не достоин ты.
                   Я не пойду.

                                  Тюремщик

                               Пойдемте, принц: так надо.

                                  Паламон

                   Я буду видеть сад оттуда?

                                  Тюремщик

                                             Нет.

                                  Паламон

                   Так ни за что я не пойду.

                                  Тюремщик

                                             Я должен
                   Принудить вас, а так как вы опасны, -
                   Оков я должен больше наложить.

                                  Паламон

                   Что ж, наложи, любезный; ими стану
                   Я так трясти, что спать я вам не дам:
                   То будет новый мавританский танец!
                   Так должен я идти?

                                  Тюремщик

                                      Увы, должны!

                                  Паламон
                                (в сторону)

                   Итак, прощай же, милое окошко!
                   Пусть никогда тебя не смеет ветер
                   Захлопнуть! О, красавица моя!
                   Знавала ль ты когда-нибудь, что значит
                   Тоска? И если знала, то пойми,
                   Как горько мучаюсь в своей печали я!
                                (Тюремщику.)
                   Ну, что ж, идем: похорони меня.
                                 (Уходят.)


                                  Сцена 3

                            Местность близ Афин.

                               Входит Аркит.

                                   Аркит

                   Я изгнан из Афин. Конечно, - это
                   Благодеянье мне, - благодарю!
                   Но жить в изгнании, чтобы не видеть вечно
                   Той, для кого я рад бы жизнь отдать, -
                   О, это казнь изысканная, гибель
                   Ужасней смерти, это - злая кара,
                   Какую я не мог бы заслужить,
                   Будь даже я преступный, старый грешник!
                   Перед тобою, Паламон, открыто
                   Ристалище; быть может, каждый день
                   Встречать ты будешь взор ее блестящий
                   В окне своем, и жить ты будешь им!
                   Ты можешь наслаждаться красотою,
                   Которой нет подобной и не будет!
                   О, как богами взыскан Паламон!
                   Бьюсь об заклад: заговорит он с нею,
                   И, если сердце нежно у нее
                   Настолько ж, как ее прекрасен образ, -
                   Клянусь, она достанется ему!
                   Его язык смирить способен бурю,
                   Способен он очаровать скалу!..
                   Но будь что будет: смерть всего ужасней;
                   Я из страны афинской не уйду;
                   В развалинах страна моя родная,
                   И если я уйду, то все погибло:
                   Он ею овладеет. Решено:
                   Я вид иной приму, переоденусь
                   И попытаю счастья иль погибну.
                   Так или нет, - хочу счастливым быть,
                   Жить близ нее иль более не жить.

               Входят четыре крестьянина, пятый идет впереди
                               и несет венок.

                             Первый крестьянин

                   Товарищи! Туда пойду я, право!

                             Второй крестьянин

                   И я иду туда!

                             Третий крестьянин

                                 И я туда!

                            Четвертый крестьянин

                   Эх, парни! Уж куда ни шло: за вами
                   Пущусь и я! Ну что мне брань жены?
                   Пускай сегодня этот плуг попашет,
                   А завтра я отлично из него
                   Кляч выпрягу.

                             Первый крестьянин

                                 Сужу я точно так же:
                   Моя жена ревнива, как индюк;
                   А мне-то что? Пускай себе бормочет!

                             Второй крестьянин

                   Борт к борту с нею следующей ночью
                   Сойдешься ты и тем поправишь все!

                             Третий крестьянин

                   Да не забудь указку дать ей в руку:
                   Взяв тот урок, - увидишь ты, - она
                   Исправится и славной бабой станет.
                   Участвовать мы будем в танце?

                            Четвертый крестьянин

                                                 Будем!
                   Что помешает нам?

                             Третий крестьянин

                                     Придет Аркас.

                             Второй крестьянин

                   Придут Рикас и Сенноис, - танцоры,
                   Каких не может лучше быть для пляски!
                   А что за девки будут там, - ого!
                   Не знаете ль, придет ли наш учитель?
                   Он обещал прийти. На все ведь руки
                   У нас он мастер: все мы это знаем.

                             Третий крестьянин

                   Скорее съест он свой букварь, чем нас
                   Обманет: он будет там наверняка.
                   Уж завязалось дело между ним
                   И дочерью кожевника так прочно,
                   Что не развяжешь. И она придет;
                   Она желает герцога увидеть
                   И вместе с нами будет танцевать.


                            Четвертый крестьянин

                   Достаточно ли будем мы проворны?

                             Второй крестьянин

                   Пусть дуют все афинские мальчишки
                   Нам в зад, как ветер! Буду здесь и там,
                   И снова здесь, и снова там - знай наших!
                   Да здравствуют ткачи!

                             Первый крестьянин

                                         В лесу удобно
                   Устроить это.

                            Четвертый крестьянин

                                Вот еще!

                             Второй крестьянин

                                         Не спорь:
                   Так наш учитель сказывал; сумеет
                   Он герцога весьма красноречиво
                   Уговорить для нашей общей пользы.
                   В лесу ему привычно; на равнине
                   Его наука будет ни к чему.

                             Третий крестьянин

                   Посмотрим игры, а потом - за дело!
                   Сперва одни проделаем все это,
                   Покуда дамы не видали нас, -
                   А там - старайся, кто как лучше может...
                   Кто знает, что за это нам дадут!

                            Четвертый крестьянин

                   Отлично! Пусть они кончают игры, -
                   А там - свое исполним мы. Вперед!

                                   Аркит

                   Позвольте вас спросить, друзья: куда вы
                   Идете?

                            Четвертый крестьянин

                          Как куда? Что за вопрос?

                                   Аркит

                   Когда б я знал, то спрашивать не стал бы.

                             Третий крестьянин

                   На игры, друг!

                             Второй крестьянин

                                  Да где же ты родился,
                   Что этого не знаешь?

                                   Аркит

                                       Недалеко.
                   Сегодня игры здесь?

                             Первый крестьянин

                                       Такие игры,
                   Каких ты в жизнь не видывал: сам герцог
                   Присутствовать на них намерен лично!

                                   Аркит

                   Какие ж будут состязания там?

                             Второй крестьянин

                   Бег и борьба.
                                (В сторону.)
                                А право, он красавчик.
                   Не хочешь ли пойти ты с нами?

                                   Аркит

                                                 Нет.

                            Четвертый крестьянин

                   Ну, нет, так нет; ступай своей дорогой.
                   Товарищи, идем!

                             Первый крестьянин

                                   Подозреваю,
                   Что это парень дошлый: посмотрите,
                   Как он сложен.

                             Второй крестьянин

                                  Пускай меня повесят
                   Когда решится он бороться! Он?
                   Чтоб он боролся? Этакая каша!
                   Яичница! Не медлите ж, идем!

                             Крестьяне уходят.

                                   Аркит

                   Является такой удобный случай,
                   Какого я не смел и ожидать.
                   Мне приходилось много раз бороться,
                   И говорили знатоки, что я
                   Борюсь прекрасно; точно так же в беге
                   Я отличался: ветер, вдоль по ниве
                   Несущийся, колосья нагибая,
                   Не мог лететь быстрей, чем я летел.
                   Итак решаюсь: в бедную одежду
                   Оденусь я, чтоб узнанным не быть;
                   Как знать: быть может, мне венок украсит
                   Чело; быть может, счастье приведет
                   К тому, что буду жить я близко к милой!
                                 (Уходит.)


                                  Сцена 4

                          Афины. Комната в тюрьме.

                           Входит дочь тюремщика.

                               Дочь тюремщика

                    Как мне любить такого человека?
                    Мы так различны: родом я ничтожна, -
                    Простой тюремщик мой отец, а он -
                    Он знатный принц! Чтоб он на мне женился, -
                    О том, конечно, нечего мечтать,
                    А быть его любовницей - безумно.
                    Прочь эти мысли! Что за испытания
                    Готовятся нам, девушкам несчастным,
                    Как только минет нам пятнадцать лет!
                    Его увидев в первый раз, нашла я
                    Его красивым, - в нем так много есть,
                    Что женщинам понравиться могло бы,
                    Когда б желал он нравиться; потом
                    Жалеть его я стала, и, понятно, -
                    Какая же из девушек, мечтавших
                    Когда-либо о женихе красивом,
                    Чтоб девственность свою ему вручить,
                    Его не пожалела бы! А после
                    Его я полюбила, - полюбила
                    Безумно, беспредельно! У него
                    Ведь есть кузен, - как он, красавец тоже, -
                    Но в сердце у меня царит один
                    Лишь Паламон, - царит там безраздельно!
                    Как слушать я люблю по вечерам,
                    Как он поет, хоть песни эти грустны!
                    А как он говорит! Нет дворянина,
                    Который бы изящней говорил!
                    Когда я утром прихожу, чтоб воду
                    Подать ему, - свой благородный стан
                    Сгибает он и так меня учтивой
                    Приветствует он речью: "С добрым утром,
                    Прекрасная девица! Пусть тебе
                    За доброту твою дарует небо
                    Хорошего супруга!" Он однажды
                    Меня поцеловал - и десять дней
                    С тех пор свои я обожала губы;
                    О, если б так он делал каждый день!
                    Но вечно он грустит и этой грустью
                    Мое терзает сердце. Чем могла бы
                    Я доказать, что я его люблю?
                    Как я его обрадовать хотела б!
                    Попробовать его освободить?
                    Что скажет правосудье? Иль я слишком
                    Забочусь о законе, о родных?
                    Так, решено: ему я дам свободу
                    И в эту ночь иль завтра, может быть,
                    Добьюсь того, что он меня полюбит!
                                 (Уходит.)


                                  Сцена 5

                             Площадь в Афинах.

  Короткие звуки рожков и крики народа за сценой. Входят Тезей, Ипполита,
   Пиритой, Эмилия и Аркит в крестьянской одежде, в венке, за ними народ.

                                   Тезей

                    Ты действовал прекрасно; я не видел
                    С тех пор, как с нами Геркулеса нет,
                    Таких могучих мускулов; ты в беге
                    Был первым, и в борьбе ты отличился,
                    Насколько лишь возможно в наше время.

                                   Аркит

                    Я очень горд, что угодить сумел.

                                   Тезей

                    В какой стране родился ты?

                                   Аркит

                                              В Элладе,
                    Но очень далеко от этих мест.

                                   Тезей

                    Ты дворянин?

                                   Аркит

                                 Так говорил отец мой:
                    Он дал мне жизнь для благородных дел.

                                   Тезей

                    И ты его наследник?

                                   Аркит

                                        Нет, я младший
                    Из сыновей.

                                   Тезей

                                Счастливец твой отец.
                    Что ж ты умеешь делать?

                                   Аркит

                                            Понемногу
                    Из всех занятий благородных: мог бы
                    Я сокола держать; люблю в охоте
                    Скликать я громким зовом верных псов;
                    Хоть не могу похвастаться я слишком
                    Своим искусством в верховой езде,
                    Но те, кто знал меня, всегда твердили,
                    Что в этом деле я всего искусней.
                    Но более всего хотел бы я
                    Быть воином.

                                   Тезей

                                 Ты, право, совершенство!

                                  Пиритой

                    Клянусь душой, он бравый молодец!

                                   Эмилия

                    Да, это так.

                                  Пиритой

                                 Что скажет герцогиня?

                                  Ипполита

                    Я восхищаюсь им: мне не случалось
                    Такого благородства видеть в людях
                    Столь молодых и в этом звании, - если
                    Он звания настоящего не скрыл.

                                   Эмилия

                    Должно быть, мать его была красива
                    И от нее он получил в наследство
                    Лицо свое.

                                  Ипполита

                                А смелый, гордый нрав
                    И мощное его телосложение
                    В нем отличают бравого отца.

                                  Пиритой

                    Заметьте, как из-под одежды скромной,
                    Как будто солнце из-за серых туч,
                    Сквозит в нем доблесть!

                                  Ипполита

                                            Да, он бравый малый.

                                   Тезей

                    Скажи, чего ж ты для себя желаешь?

                                   Аркит

                    Тезей светлейший, я хочу себе
                    Составить имя на достойной службе
                    Тебе, героев образец прекрасный,
                    Затем, что здесь лишь, при твоем дворе, -
                    Трон и жилище светлоокой чести.

                                  Пиритой

                    Прекрасны все его слова!

                                   Тезей

                                             Твой подвиг
                    Приятен нам, и мы твое желание
                    Исполним. Пиритой, располагай
                    Прекрасным этим юным дворянином.

                                  Пиритой

                    Благодарю, Тезей.
                                 (Аркиту.)
                                      Кто б ни был ты,
                    Теперь ты мой, и я тебя приставлю
                    К прекраснейшей из служб: вот к этой юной
                    Принцессе, деве чудной красоты.
                    Храни ее! Ты подвигом высоким
                    Почтил прекрасный день ее рожденья, -
                    Так будь слугой ей. Поцелуй ей руку!

                                   Аркит

                    Ты столь же щедр, как благороден принц!
                                 (Эмилии.)
                    Красавица божественная! Клятву
                    Позвольте вам принесть от сердца!
                             (Целует ей руку.)
                                                      Если
                    Слуга ваш, - это жалкое создание
                    В сравнении с вами, вас когда-нибудь
                    Обидит или огорчит, велите,
                    Чтоб умер он, - и тут же он умрет!

                                   Эмилия

                    Нет, это слишком было бы жестоко,
                    Когда ты будешь верно мне служить,
                    Вознаградить тебя я не замедлю;
                    С тобой я буду обращаться лучше,
                    Чем мог бы ты по званью ожидать.

                                  Пиритой

                    Тебя снабдим мы всем необходимым;
                    И так как ты сказал, что ты наездник,
                    То к вечеру на скачку приходи,
                    Хотя, предупреждаю, эта скачка
                    Сурова будет.

                                   Аркит

                                  Тем она приятней:
                    Я не озябну на своем седле.

                                   Тезей
                                 (Ипполите)

                    Прошу я, дорогая, приготовься;
                    Эмилия, и ты, -
                                 (Пиритою.)
                                    И ты, мой друг, -
                    И все вы: завтра мы с восходом солнца
                    Отправиться предполагаем в рощу
                    Дианину - встречать веселый май.
                    Ты, новый паж, ступай за госпожою.
                    Надеюсь, что пойдет он не пешком?

                                   Эмилия

                    Мне было б это стыдно: я имею
                    Коней довольно.
                                 (Аркиту.)
                                    Выбери коня
                    И вообще проси всего, в чем будешь
                    Нуждаться: если верен будешь мне,
                    Всегда я буду доброй госпожою.

                                   Аркит

                    А если дурно буду я служить,
                    То пусть меня постигнут все несчастья,
                    Которые отец мой ненавидел, -
                    Немилость и удары.

                                   Тезей

                                       Ты вступаешь
                    На путь, который сам ты заслужил.
                    Всегда получишь ты вознаграждение
                    Достойное за подвиги свои;
                    Не дать его - несправедливо было б.
                    Клянусь, сестра, слуга тебе достался,
                    Который, если б женщиной я был,
                    Пожалуй, превратился б в господина.
                    Но ты умна.

                                   Эмилия

                                 На этот раз, надеюсь,
                    Я буду даже чересчур умна.

                               Трубы. Уходят.


                                  Сцена 6

                            Улица перед тюрьмой.

                           Входит дочь тюремщика.

                               Дочь тюремщика

                      Пусть бесятся все герцоги, все черти, -
                      Он на свободе: выпущен он мною!
                      Его я в рощу отвела, за милю
                      Отсюда, где растет высокий кедр,
                      Вокруг свои распростирая ветви,
                      У самого ручья; скрываясь там,
                      Он будет ждать, пока пилу и пищу
                      Я принесу: железные браслеты
                      Еще с него не сняты. О Амур,
                      Бесстрашное дитя, как ты отважен!
                      Отец мой сам скорей надел бы цепи,
                      Чем сделал бы, что совершила я!
                      Его люблю я без ума, без меры,
                      Без робких дум, без страха за себя,
                      И к прочему всему я равнодушна.
                      О, пусть я рук закона не избегну,
                      Пускай меня осудят и казнят,
                      Но все-таки, - уверена я в этом, -
                      Всегда найдутся женские сердца,
                      Сердца невинных, чистых дев, которым
                      Внушу я жалость; песнью погребальной
                      Они меня почтят; они расскажут,
                      Что благородна смерть моя была,
                      Что я, почти как мученица, в жертву
                      Жизнь отдала за страстную любовь.
                      Какую изберет себе дорогу
                      Возлюбленный, по той и я пойду:
                      Не может быть, чтоб он меня покинул!
                      А если бросит он меня, мужчинам
                      Не будут верить девушки совсем!
                      Однако, он, приняв мою услугу,
                      За то мне даже не сказал "спасибо";
                      Меня он даже не поцеловал.
                      Да, это знак дурной; притом же, трудно
                      Мне было убедить его бежать:
                      Он все боялся причинить несчастье
                      Мне и отцу. Но все же я надеюсь,
                      Что, убедясь вполне в любви моей,
                      Он, наконец, и сам меня полюбит.
                      Пускай со мной он делает, что хочет,
                      Но должен он со мною ласков быть;
                      Он будет ласков, иль ему скажу я,
                      Скажу в лицо, что не мужчина он!
                      Итак, спешу я; всем необходимым
                      Снабжу его, возьму свои все платья, -
                      А там, - куда б судьба не занесла, -
                      Я буду с ним, его сопровождая
                      Везде, как тень. И пусть здесь через час
                      Пойдут по всей тюрьме и шум, и крики:
                      Я в это время буду целовать
                      Того, кого искать напрасно будут!
                      Прощай, отец! Имей побольше только
                      Ты узников таких и дочерей -
                      И сам себя в тюрьму посадишь скоро!
                      Итак, бегу! Скорей, скорей к нему!
                                 (Уходит.)


АКТ III

                                  Сцена 1

                               Лес близ Афин.

   С разных сторон раздаются звуки рогов. За сценой шум и перекликающиеся
               голоса народа, встречающего майский праздник.

                               Входит Аркит.

                                   Аркит

                    Расстался герцог с Ипполитой; каждый
                    Отправился один; таков обычай,
                    Которым здесь встречают светлый май;
                    Его в Афинах свято соблюдают.
                    Эмилия, красавица принцесса!
                    Милее ты, чем майская краса,
                    Прекраснее весенних нежных почек,
                    Роскошней, чем цветочный весь ковер
                    Полей, лугов, садов! Мы величаем
                    По именам прекрасных нимф лесных.
                    Ручьи в их чудных берегах цветистых, -
                    А ты, краса лесов, краса вселенной,
                    Одним лишь посещением своим
                    Всю эту местность обоготворила!
                    О, как бы я блажен был, недостойный,
                    Когда бы в размышлениях своих
                    Хоть изредка меня ты вспоминала,
                    Хоть равнодушной мыслию меня
                    Касалась бы! Благословен мой жребий,
                    Меня приведший стать ее слугой,
                    О чем не смел я и мечтать! Скажи мне,
                    Судьба, моя владычица вторая
                    Вслед за моей Эмилией: насколько
                    Могу мечты я гордые питать?
                    Ко мне всегда внимательна принцесса,
                    К себе меня приблизила она;
                    Сегодня, в это радостное утро,
                    В день лучший года, - подарила мне
                    Она коней прекраснейшую пару:
                    Таких коней, что сесть на них могли б
                    Два короля, когда б на поле чести
                    Корону им отстаивать пришлось!
                    А Паламон? Увы, кузен мой бедный,
                    Несчастный узник! Ты так мало грезишь
                    О счастье, мне доставшемся на долю,
                    Что ты себя счастливее считаешь,
                    Чем я, мечтая, что ты ближе к ней!
                    Ты думаешь, что я блуждаю в Фивах,
                    А потому несчастен, хоть свободен;
                    О, если бы ты только знал, что я
                    Еще недавно пил ее дыхание,
                    Внимал ее речам, смотрел ей в очи, -
                    Как страшно разгорелся бы твой гнев!

        Из-за куста выходит Паламон в цепях и грозит Аркиту кулаком.

                                  Паламон

                    А, родственник изменник! Ты узнал бы,
                    Каков мой гнев, когда б от этих уз
                    Свободен был я и мечом владел бы!
                    Клянусь я всеми клятвами и правдой
                    Любви моей, - заклятый ты злодей!
                    Ты вероломнейший из всех на свете,
                    Имевших внешность доблестную; худший,
                    Бесчестнейший из всех рожденных честно!
                    Ты лживейший из родственников кровных!
                    Итак, своею ты ее зовешь?
                    Так знай, злодей, что/даже не снимая
                    Оков своих, вот этими руками,
                    Без всякого оружья, докажу я,
                    Что ты солгал, что ты лишь вор любви,
                    Презренное ничтожество, что даже
                    Названия негодяя ты не стоишь!
                    Когда б не эти путы, если б меч
                    В руках имел я...

                                   Аркит

                                      Дорогой кузен мой...

                                  Паламон

                    Кузен, на козни быстрый, речь держи
                    Такую же, как все твои поступки!

                                   Аркит

                    Не нахожу я в сердце у себя
                    Той грубости, какою полн твой окрик,
                    А потому тебе отвечу так,
                    Как мне велит ответить благородство.
                    Твой гнев тебя ввергает в заблуждение:
                    Он враг тебе, и мне не может он
                    Быть другом. Честь и честность сохраняю
                    Я всюду и во всем намерен ими,
                    Кузен, руководиться я и впредь.
                    А потому прошу тебя спокойно
                    Сказать мне, в чем твоя печаль, и знай:
                    Я говорю с тобой, как равный с равным,
                    Как благородный человек, который
                    Всегда себя сумеет защищать
                    Мечом и веским словом.

                                  Паламон

                                           Полно, так ли?
                    На это ты способен ли, Аркит?

                                   Аркит

                    Кузен, кузен! Не раз имел ты случай
                    Узнать, довольно ль смелости во мне;
                    Ты видел сам, как отражать угрозы
                    Умею я мечом! Никто другой
                    Во мне не усомнится; ты ж не мог бы
                    Смолчать, хотя бы даже в храме был.

                                  Паламон

                    Все это так; тебя я в битвах видел,
                    Где мужество свое ты доказал;
                    Тебя зовут все рыцарем отважным;
                    Но если раз в неделю дождь идет, -
                    Нельзя уже сказать, что всю неделю
                    Хорошая погода простоит.
                    Раз изменив, теряют люди храбрость
                    И бьются слабо, как ручной медведь,
                    Который рад бы обратиться в бегство,
                    Когда его бы не держала цепь.

                                   Аркит

                    Кузен, ты можешь говорить все это
                    Пред зеркалом себе же самому;
                    Не мне бы это слышать, мне, который
                    Тебя за это презирает.

                                  Паламон

                                           Стой:
                    Сперва сними с меня вот эти путы,
                    Дай в руки мне хотя бы ржавый меч
                    И дай мне есть, чтоб утолил я голод;
                    Затем с мечом на битву выходи
                    И смей назвать Эмилию своею:
                    Тогда клянусь обиду всю забыть,
                    Которую ты мне нанес, и если
                    Тебе удастся жизнь мою отнять, -
                    Тогда в загробном мире душам храбрых,
                    В бою умерших мужественной смертью,
                    Которые спросили бы меня,
                    Что на земле творится, - расскажу я
                    Одно: что благороден ты и храбр.

                                   Аркит

                    Спокоен будь; опять в кустах укройся
                    И жди меня: наутро я приду
                    С запасом пищи, распилю оковы
                    И свежие тебе одежды дам;
                    Я принесу тебе благоухания,
                    Чтоб заглушить темницы запах; после,
                    Когда вполне оправишься, скажи:
                    "Аркит, готов я" - и тебе на выбор
                    Я предложу тогда и меч и латы.

                                  Паламон

                    О небеса! Кто, если не Аркит,
                    Имея на душе дурное дело,
                    Так благороден может быть! Кто может
                    При этом быть столь смелым, как Аркит?

                                   Аркит

                    Друг Паламон...

                                  Паламон

                                    Готов тебя обнять я
                    За это предложение! Но заметь:
                    За это лишь тебя я обнимаю,
                    Без этого тебя я не коснулся б
                    Иначе, как мечом.

                            Слышен звук рожков.

                                   Аркит

                                      Чу! Слышишь ты?
                    В убежище свое скорее скройся,
                    Чтоб состоялся поединок наш
                    И не был прерван раньше, чем начнется.
                    Прощай же! Дай мне руку: будь спокоен;
                    Все нужное тебе я принесу,
                    Чтоб был ты крепок.

                                  Паламон

                                        Так сдержи же слово,
                    Приди сюда и беспощадно бейся.
                    Наверное не любишь ты меня, -
                    Так будь же груб со мною, не старайся
                    Слова свои подмаслить. Я готов
                    За каждое из слов тебя ударить:
                    Желудок мой речами не уймешь.

                                   Аркит

                    По крайней мере это откровенно!
                    Так извини ж за грубые слова:
                    Когда коня я шпорю, - не ругаюсь;
                    Доволен ли, сердит ли я, лицо
                    Мое одно и то же.

                                Звук рожков.

                                      Слышишь зов?
                    К обеду всех сзывают; ты, конечно,
                    Поймешь, что я обязан поспешить.

                                  Паламон

                    Едва ль твое присутствие при этом
                    Богам угодно: ты путем неправым
                    Ту приобрел обязанность.

                                   Аркит

                                             Я знаю,
                    Что я имею право на нее.
                    Вопрос об этом разрешится кровью.
                    За эти речи взыскивать я буду,
                    И должен будешь ты ответ держать.
                    О том ни слова более.

                                  Паламон

                                          Одно лишь
                    Позволь сказать: сейчас ты видеть будешь
                    Владычицу мою, - она моя,
                    А не твоя...

                                   Аркит

                                 О, нет!

                                  Паламон

                                          Нет, нет! Ты хочешь
                    Мне пищу дать, чтоб подкрепить меня,
                    А сам идешь теперь смотреть на солнце,
                    Которого блестящие лучи
                    Еще гораздо больше укрепляют,
                    И в этом ты имеешь предо мной
                    Большое преимущество. Что делать:
                    Воспользуйся, пока не соберу
                    Я сил своих для мести. До свиданья.
                         (Уходят в разные стороны.)


                                  Сцена 2

                         Другая часть того же леса.

                           Входит дочь тюремщика.

                               Дочь тюремщика

                     Оставил он кусты, где я ему
                     Велела ждать, - ушел куда-то. Утро
                     Уж близко, но мне это все равно:
                     Пускай бы вечно длилась ночь, покрыла б
                     Весь мир своею тьмой! Чу - это волк!
                     Я не боюсь; меня тревожить может
                     Одна лишь мысль: мысль эта - Паламон.
                     Пускай меня бы волки растерзали, -
                     Лишь передать бы мне ему пилу!
                     Не крикнуть ли? Нет, крикнуть я не смею:
                     Он может не откликнуться, и только
                     Своим я криком привлеку волков
                     И окажу ему услугу злую.
                     В ночь эту бесконечную не раз
                     Я слышала ужасный вой: быть может,
                     Давно уж волки овладели им?
                     Он безоружен, он бежать не в силах;
                     Быть может, звон цепей его привлек
                     Зверей свирепых: эти звери чуют,
                     Кто беззащитен, кто не может им
                     Сопротивляться. Верно, так и было!
                     Я слышала, как несколько волков
                     Завыли громко: в это время, верно,
                     Он ими был разорван на клочки!
                     Не позвонить ли в колокол, тревогу
                     Забить? Но что же станется со мной?
                     Все кончено: уж он ушел. Нет, лгу я:
                     За тот побег несчастный мой отец
                     Повешен будет; для себя спасения
                     Искать ли? Жизнь я столько не ценю,
                     Чтоб от поступка своего отречься:
                     Нет, лучше я двенадцать раз умру!
                     Я вся разбита; целых двое суток
                     Не ела я, лишь несколько глотков
                     Воды я пригубила; глаз ни разу
                     Я не смыкала, - разве лишь тогда,
                     Когда потоки слез я утирала.
                     Увы, увы! Разрушься, жизнь моя,
                     Чтоб не сойти с ума мне! Утопиться ль,
                     Повеситься? Вонзить ли в грудь кинжал?
                     Пусть рухнет жизнь: опоры расшатались.
                     Куда идти? Одна дорога: в гроб;
                     Все прочие пути - лишь заблуждение.
                     Луна зашла, кузнечики трещат,
                     Сова кричит перед восходом солнца;
                     Свершилось все, - лишь не достигла я
                     Того, чего желала всей душою.
                     Все кончено: погибла я навек!
                                 (Уходит.)


                                  Сцена 3

                     Та же часть леса, что и в сцене 1.
             Входит Аркит, неся пилу, провизию, вино и прочее.

                                   Аркит

                   Должно быть, это здесь. Гей, Паламон!

                              Входит Паламон.

                                  Паламон

                   Аркит?

                                   Аркит

                         Он самый. Вот, принес я пищу,
                   А также и пилу. Иди сюда,
                   Не бойся, здесь Тезея нет.

                                  Паламон

                                              А также
                   Здесь нет по чести равного ему.

                                   Аркит

                   Не в этом дело; мы об этом после
                   Поговорим. Иди ж и подкрепись;
                   Нельзя, чтоб ты, как зверь, голодный умер.
                   Вот здесь вино; пей, ты, я вижу, слаб.
                   Потом с тобой беседовать мы будем.

                                  Паламон

                   Аркит, меня ты можешь отравить.

                                   Аркит

                   Я мог бы это сделать; только нужно
                   Сперва, чтоб я тебя боялся. Сядь,
                   Не будем время тратить по пустому;
                   Друг друга зная, каковы мы были,
                   Оставим речи вздорные теперь
                   Глупцам и трусам. За твое здоровье!
                                  (Пьет.)

                                  Паламон

                   Отлично.

                                   Аркит

                            Сядь же; и прошу тебя
                   И заклинаю всей твоею честью -
                   Пока ни слова здесь не говорить
                   Об этой женщине: еще успеем
                   Наговориться мы о ней.

                                  Паламон

                                          Согласен.
                   Пью за твое здоровье.
                                  (Пьет).

                                   Аркит

                                         Пей еще:
                   Тебе вино согреет кровь. Не правда ль,
                   Себя ты лучше чувствуешь?

                                  Паламон

                                            Постой,
                   Тебе об этом расскажу я после
                   Глотка другого.

                                   Аркит

                                   Больше, больше пей:
                   У герцога, кузен, вина довольно.
                   Поешь теперь.

                                  Паламон

                                 Охотно.
                                   (Ест.)

                                   Аркит

                                         Рад я видеть,
                   Что аппетит твой так хорош.

                                  Паламон

                                                       А я
                   Доволен, что обедаю так славно.

                                   Аркит

                   Неправда ль, неспокойно жить в лесу?

                                  Паламон

                   Да, для того, в ком совесть неспокойна.

                                   Аркит

                   Вкусна ли пища? Голод твой, я вижу,
                   В приправах не нуждается.

                                  Паламон

                                             Пожалуй;
                   Но если б в них нуждался он, была б
                   Твоя, кузен, приправа - слишком кислой.
                   Что это здесь?

                                   Аркит

                                  Дичина.

                                  Паламон

                                         Это вкусно.
                   Дай мне, Аркит, еще вина, и выпьем
                   За женщин тех, каких мы знали прежде.
                   Дочь стольника ты помнишь?

                                   Аркит

                                              Да, теперь,
                   Когда о ней напомнил ты.

                                  Паламон

                                            Любила
                   Она когда-то одного брюнета.

                                   Аркит

                   Любила; что же из того?

                                  Паламон

                                          Его
                   Аркитом звали, кажется?

                                   Аркит

                                           Довольно
                   Об этом, право.

                                  Паламон

                                   Завлекла она
                   Его в беседку; что же в той беседке
                   С ним делала она? Не проиграла ль
                   Девичества?

                                   Аркит

                               Что делала она -
                   О том, кузен, мы говорить не будем.

                                  Паламон

                   Она страдала месяц или два,
                   Иль три, иль десять...

                                   Аркит

                                          С маршала сестрою
                   Случилось тоже что-то, говорят, -
                   По крайней мере много было слухов.
                   Мы выпьем за ее здоровье?

                                  Паламон

                                             Выпьем.

                                   Аркит

                   Она была красавица брюнетка.
                   Охоты помню я веселый шум,
                   Толпу веселой, бодрой молодежи,
                   Зеленый лес, тенистый старый бук, -
                   Под этим буком разыгралась сказка.

                                  Паламон

                   Ну, выпьем за Эмилию теперь!
                   Довольно нам притворного веселья.
                   Ты слышишь: за Эмилию! Осмелься,
                   Кузен бесчестный, выпить за нее!

                                   Аркит

                   Ты через край хватил.

                                  Паламон

                                         Землей и небом
                   Клянусь: в тебе ни капли чести нет!

                                   Аркит

                   Я ухожу: ты стал теперь животным.

                                  Паламон

                   Благодаря, изменник, лишь тебе!

                                   Аркит

                   Вот здесь найти ты можешь все, что нужно:
                   Пилу, белье, духи. Я возвращусь
                   Чрез два часа и принесу те вещи,
                   Которые одни нам могут дать
                   Покой и мир.

                                  Паламон

                                 Конечно, меч и латы?

                                   Аркит

                   Не бойся: все тебе доставлю, все.
                   Теперь ты слишком гадок. До свиданья,
                   Сними свои брелоки.

                                  Паламон

                                       Эй, слуга!

                                   Аркит
                                  (уходя)

                   Я более не слушаю.

                                  Паламон

                                      За это, -
                   Сдержи он только слово, - он умрет.
                                 (Уходит.)


                                  Сцена 4

                             Другая часть леса.

                           Входит дочь тюремщика.

                               Дочь тюремщика

                    Мне холодно! Уж все погасли звезды;
                    Потухли эти маленькие блестки.
                    При свете солнца я сошла с ума.
                    Эй, Паламон! Напрасно: он на небе!
                    Но где же я? Вон там бушует море;
                    На нем корабль; о, как его качает!
                    А вон на дне подводный камень ждет.
                    Вот, вот сейчас он на него наткнется:
                    Вот, вот наткнулся! Течь уже явилась;
                    О, как они кричат! Скорей по ветру
                    Вперед плывите, иль погибли вы!
                    Вперед, вперед, а после поверните.
                    Умчались! Доброй ночи, доброй ночи!
                    Я очень голодна. Хотела б я
                    Найти лягушку: мне бы рассказала
                    Она про все, что нового есть в мире.
                    Еще хотела б раковину я
                    Иметь и сделать из нее кораблик;
                    Как северный иль северо-восточный
                    Подует ветер, - к королю пигмеев
                    Я быстро понеслась бы: он отлично
                    Умеет всем предсказывать судьбу,
                    Бьюсь об заклад, что завтра рано утром
                    Повешен будет мигом мой отец;
                    Но я не буду говорить ни слова.
                                  (Поет.)
                    Я юбочку зеленую поверх колен как раз
                         На целый фут обрежу: так должна я!
                    Я срежу кудри желтые на дюйм пониже глаз, -
                         Я дурочка, я дурочка простая!
                    Он белый мне костюм сошьет, чтоб ездить мне
                                                           верхом,
                         И целый мир обрыщу я, блуждая.
                    Повсюду буду я искать свиданья с женихом, -
                         Я дурочка, я дурочка простая!

                    Теперь хотела б я, как соловей,
                    На шип своею грудью наколоться:
                    Без этого засну я мертвым сном.
                                 (Уходит.)


                                  Сцена 5

                             Другая часть леса.

 Входит Джеррольд, четыре крестьянина-танцора, крестьянин, исполняющий роль
              Павиана, пять девушек, крестьянин с тамбурином.

                                 Джеррольд

                    Фуй, фуй!
                    Какая тупость, что за бестолковость!
                    Ужель моей науки элементы,
                    Подобно млеку, не всосались в вас?
                    А, кажется, я долго с вами бился
                    И даже, выражаясь фигурально,
                    Навар из слив науки, мозг ученья
                    Вам всячески старался преподать.
                    А вы еще и до сих пор кричите:
                    "Где?" "Как?" "Куда?" "Зачем?" и "Почему?"
                    Ах вы, тупицы! Ах вы, остолопы!
                    Ведь сказано: вот это - так, а это -
                    Вот так, а это - так и так! Напрасно!
                    Никак меня никто понять не мог!
                    Pro Deum, medius fidius! {Клянусь Богом! (лат.).}
                    Ну, словом, все вы олухи, и только!
                    Смотрите же: я буду здесь стоять,
                    А здесь вот - герцог. Я его встречаю
                    И говорю ученейшие вещи
                    С различными фигурами. Он внемлет,
                    Кивает одобрительно, потом
                    Он восклицает "браво"! Ободренный,
                    Сейчас же я бросаю шапку вверх, -
                    И в этот миг, - заметьте хорошенько! -
                    Вы выскочить пред герцогом должны,
                    Как калидонский вепрь пред Мелеагром,
                    И, нежно, как влюбленные, обнявшись,
                    Прилично и как можно грациозней
                    Старайтесь танец свой протанцевать.

                             Первый крестьянин

                    На диво спляшем, господин учитель.

                             Второй крестьянин

                    Проверим, вся ль компания явилась.
                    Где тамбурин?

                             Третий крестьянин

                                 Эй, Тимофей!

                          Крестьянин с тамбурином

                                              Я здесь!
                    Вот, налицо!

                                 Джеррольд

                                 А женщины-то все ли?

                            Четвертый крестьянин

                    Вот Фредерика, вот и Магдалина!

                             Второй крестьянин

                    Вот Люция, малютка-белоножка!
                    И толстая Варвара налицо!

                             Первый крестьянин

                    Вот Нелли весноватая: на эту
                    Всегда учитель может положиться.

                                 Джеррольд

                    Где ваши ленты, девушки? Смотрите ж,
                    Чтоб плавно, грациозно танцевать,
                    Все делать с толком, не жалеть улыбок,
                    Ни резвых жестов!

                                   Нелли

                                      Будьте уж спокойны!

                                 Джеррольд

                    А где же остальные музыканты?

                             Третий крестьянин

                    Рассеялись, как сказано, в лесу.

                                 Джеррольд

                    Так надобно собрать их и проверить,
                    Все ль налицо. А где же Павиан?
                    Мой друг, прошу носить свой хвост прилично,
                    Чтоб дамы не обиделись; надеюсь,
                    Что прыгать ловко будешь ты и смело.
                    Когда же будет надобно залаять,
                    То делай это с толком.

                                   Павиан

                                           Точно так.

                                 Джеррольд

                    Quo usque tandem {Доколе наконец? (лат.).}? Здесь одной из женщин,
                    Я вижу, не хватает.

                            Четвертый крестьянин

                                        Ну, теперь
                    Ищи - свищи! Все, что пригодно к делу, -
                    У нас уж в дело пущено!

                                 Джеррольд

                                            Итак,
                    Толкли мы воду, - говоря словами
                    Ученых авторов. Погибло все;
                    Я fatuus {Тупоумный, глупый (лат.).}, и все труды напрасны.

                             Второй крестьянин

                    Тварь подлая, презренная трусиха!
                    Ведь как она божилась, что придет!
                    Цецилия, - дочь нашего портного.
                    За это, право, я ей подарю
                    Собачью шкуру. Ты, Аркас, ведь, слышал
                    Она клялась и хлебом и вином,
                    Что не надует.

                                 Джеррольд

                                  Женщина и угорь, -
                    Как говорит ученейший поэт, -
                    Такие вещи, что держать их надо
                    За хвост зубами, чтобы не ушли:
                    Здесь можно было ожидать обмана.

                             Первый крестьянин

                    Ах, чтоб ее! Ни дна ей, ни покрышки!

                             Третий крестьянин

                    Что ж делать нам, учитель?

                                 Джеррольд

                                               Ничего:
                    Весь труд наш превратился в нуль ничтожный,
                    Прегорестный и препечальный нуль.

                            Четвертый крестьянин

                    Как, в этот день, когда ребром поставлен
                    Вопрос о чести нашего села, -
                    Отлынивать, слоняться, бить баклуши!
                    Ну, погоди ж! Расправлюсь я с тобой!

                           Входит дочь тюремщика.

                               Дочь тюремщика
                                   (поет)

                        Голла! Георг приехал с юга,
                        От варварийских берегов, -
                        И не один, - с ним два - три друга
                        Военных, бравых молодцов.

                        Привет красавцам, честь и слава!
                        Куда ж теперь лежит ваш путь?
                        Меня с собой возьмите, право, -
                        На Зунд хотела б я взглянуть.

                        Вокруг совы три дурня
                        Вступили в жаркий спор;
                        Один сказал: вот филин;
                        Другой сказал: вот вздор!
                        А третий молвил: сокол
                        Пред вами, господа;
                        Бубенчиков хоть нету, -
                        Их срезать нет труда!

                             Третий крестьянин

                    Вот мысль! Смотрите, господин учитель!
                    Здесь девка сумасшедшая: она
                    Совсем взбесилась, точно заяц в марте.
                    Когда б ее на танцы залучить,
                    У нас бы снова дело было в шляпе:
                    Она такие сделает прыжки,
                    Что все отдай, да мало!

                             Первый крестьянин

                                           Превосходно!
                    Давайте сумасшедшую сюда!
                    Чего же лучше! Дело в шляпе, парни!

                                 Джеррольд

                    Как, девушка? Лишилась ты ума?

                               Дочь тюремщика

                    Без этого мне слишком было б грустно.
                    Дай руку мне.

                                 Джеррольд

                                  Зачем?

                               Дочь тюремщика

                                         Твою судьбу
                    Я предскажу. Ты - дурень. Сосчитай-ка
                    До десяти. Ну, что? Небось смутился?
                    Приятель, хлеба белого не ешь:
                    Кровь из зубов пойдет. Плясать мы будем?
                    Тебя я знаю: ты ведь медник, да?
                    Запаивай не больше дыр, чем нужно.

                                 Джеррольд

                    Dii boni! {Благие боги! (лат.).}
                    Вот как, я медник?

                               Дочь тюремщика

                                       Или заклинатель.
                    Не вызовешь ли черта для меня?
                    Пусть на костях и бубенцах сыграет
                    Qui passa {Кто идет? (итал.).}.

                                 Джеррольд

                              Ну, возьмите же ее
                    И усмирить немного постарайтесь,
                    А после покажите ей, что нужно.
                    Et opus exegi, quod nec Jovis ira, nec ignis ...
                    {И создал я творение, которое ни гнев Юпитера, ни огонь... (лат.).}

                             Второй крестьянин

                    Пойдем со мной, девчонка, да живей!

                               Дочь тюремщика

                    Вперед идти хочу я.

                             Третий крестьянин

                                        Ладно, ладно!

                        За сценой слышен звук рогов.

                                 Джеррольд

                    Сумейте убедить, перехитрить!
                    Ну, прочь пошли! Трубят уже, я слышу,
                    Так дайте же немножко мне подумать.
                    Да роли не забудьте!

                        Все, кроме учителя, уходят.

                                         Вдохнови
                    Меня, Паллада!

          Входят Тезей, Пиритой, Ипполита, Эмилия, Аркит и свита.

                                   Тезей

                                   Вот сюда направил
                    Олень свой бег.

                                 Джеррольд

                                    Прошу: остановись
                    И выслушай.

                                   Тезей

                                Что это?

                                  Пиритой

                                         Сельский праздник
                    Какой-нибудь, должно быть.

                                   Тезей

                                               Хорошо,
                    Послушаем. Прошу садиться, дамы:
                    Придется нам остановиться здесь.

                                 Джеррольд

                    Привет тебе, могущественный герцог!
                    Прекраснейшие дамы, - вам привет!

                                   Тезей

                    Достаточно холодное начало.

                                 Джеррольд

                    Благоволите праздник наш принять!
                    Принадлежим мы к тем, чья речь простая
                    Изобличает грубых поселян;
                    Сказать по правде, - здесь пред вами стая,
                    Компания, иль сборище крестьян,
                    Иль, так сказать, веселый хор крестьянский,
                    Который хочет танец мавританский
                    Пред господами здесь протанцевать.
                    Я между ними, должен вам сказать,
                    Присутствую во званьи педагога;
                    Я розгою караю младших строго,
                    А старшим я линейкою грожу
                    И плод своих трудов вам покажу.
                    О грозный вождь, чья слава воссияла
                    Во всех краях, от Диса до Дедала,
                    Вдоль всех дорог, - от тумбы до столба, -
                    Ты поддержи покорного раба!
                    Молю, воззри пресветлыми очами
                    На то, как здесь пред всеми господами
                    Искусно "хора" совершу я "вод", -
                    Соедини - и выйдет "хоровод".
                    Мы для того здесь пред тобой собрались
                    И разучить свой танец постарались.
                    Я первым здесь, хоть груб и неуклюж,
                    Перед тобой являюсь, славный муж,
                    К твоим ногам кладу свои я речи
                    И исполняю этим роль предтечи;
                    За мной "Князь мая" следует с женой,
                    С "Лакеем" и "Служанкой"; в час ночной
                    Они приюта ищут; их с услугой
                    "Хозяин" встретит с толстою супругой;
                    Приняв гостей, которых долгий путь
                    Порядочно измучил, - подмигнуть
                    Спешат они буфетчику, в заботе
                    Побольше сумму написать на счете;
                    За ними "Клоун" плотоядный, "Шут"
                    И "Павиан" с большим хвостом придут;
                    Весь хор, cum multis aliis {Весь вместе (лат.).}, сберется,
                    Скажи лишь "да" - и танец вмиг начнется.

                                   Тезей

                    Да, да, любезный domine {Хозяин (лат.).}, зови
                    Скорей своих актеров.

                                  Пиритой

                                          Начинайте.

                                 Джеррольд

                    Intrate, filii! {Войдите, сыновья! (лат.).}
                    Войдите же, исполните ваш танец.

    Входят ученики школы. Павиан, пять девушек, крестьянин с тамбурином,
                          дочь тюремщика и прочие.
                      Они танцуют мавританский танец.

                                    Хор

                    Мы ликуем и поем,
                    Вьемся в танце круговом;
                    Если танцем этим самым
                    Угодим мы знатным дамам, -
                    Пусть признает каждый тут,
                    Что учитель наш - не шут!
                    Герцог, если в лад мы пели
                    И понравиться сумели, -
                    Нам бревно для мачты дай,
                    Чтоб игрою встретить май.
                    Не пройдет тогда и года,
                    Как опять толпа народа
                    Насмешит, составив хор,
                    И тебя, и весь твой двор!

                                   Тезей

                    Возьми хоть двадцать, domine. Что скажет
                    Мой друг, царица сердца моего?

                                  Ипполита

                    Ни разу в жизни так не веселилась.

                                   Эмилия

                    Их танец был исполнен превосходно;
                    А что до предисловья, - никогда
                    Я не слыхала лучшего.

                                   Тезей

                                          Учитель,
                    Благодарю тебя. Велю я всем
                    Награды выдать.

                                  Пиритой
                               (давая деньги)

                                    Это вот возьмите,
                    Чтоб вашу мачту выкрасить.

                                   Тезей

                                               Теперь
                    Мы будем нашу продолжать охоту.

                                 Джеррольд

                    Пускай олень даст лов обильный,
                    Собаки будут быстры, сильны,
                    Его изловят без преград,
                    И дамы окорок съедят.

           Тезей, Пиритой, Ипполита, Эмилия, Аркит и свита уходят
                         под звуки рогов за сценой.

                                 Джеррольд

                    Ну, парни все отлично удалось.
                    Dii deaeque omnes! {Все боги и богини! (лат.).}
                    Вы, девушки, чудесно танцевали!

                                  Уходят.


                                  Сцена 6

                     Та же часть леса, что и в сцене 3.

                       Паламон выходит из-за кустов.

                                  Паламон

                      Кузен мой обещал мне в этот час
                      Прийти сюда и принести с собою
                      Два добрые меча и пару лат,
                      И, если он теперь не сдержит слова, -
                      Тогда не воин, не мужчина он!
                      Когда недавно он меня оставил
                      В лесу, - я думал, что недели мало,
                      Чтоб силы все мои восстановить:
                      Так низко пал я, так я был расслаблен.
                      Благодарю тебя, кузен Аркит:
                      Ты честный враг! Теперь я подкрепился
                      И вновь гляжу опасности в глаза.
                      Откладывать не должно нашу битву:
                      Подумали бы люди, услыхав
                      Об этом, что я нежусь, точно боров
                      На сытном корме; пусть же это утро
                      Последним будет! Если же Аркит
                      Откажется мне меч дать, - меч я вырву
                      Из рук его и вмиг его убью;
                      Конечно, это будет справедливо.
                      Фортуна и любовь мне да помогут!

                       Входит Аркит, неся вооружение.

                                  Паламон

                      А, с добрым утром!

                                   Аркит

                                         С добрым утром, друг.

                                  Паламон

                      Тебе хлопот наделал я немало.

                                   Аркит

                      Пустое! Эти хлопоты - мой долг,
                      Святое дело чести.

                                  Паламон

                                         Если б так же
                      Ты поступал во всем! Хотел бы я,
                      Чтоб был ты мне настолько ж добрым братом,
                      Насколько вынуждаешь ты меня
                      Признать тебя врагом великодушным.
                      Хотел бы я тебя благодарить
                      Объятьями, а не ударов градом.

                                   Аркит

                      То и другое я бы возвратил.

                                  Паламон

                      А я с тобою щедро расквитался б.

                                   Аркит

                      Словами благородства вызывай
                      Меня на бой; тогда ценить я буду
                      Слова твои еще превыше слов
                      Возлюбленной. Зачем нам препираться,
                      Когда мы оба любим то, что честно?
                      И не для слов пустых мы рождены;
                      Вооружась и став на страже чести,
                      Пусть изольем мы свой взаимный гнев,
                      Как бурных два ручья, стремглав навстречу
                      Несущихся друг другу, - и тогда
                      Без всяких свар, попреков, поношений, -
                      Приличных разве девушкам простым
                      Иль школьникам, никак не нам, - решится
                      Легко и скоро наш тяжелый спор:
                      Кому владеть красавицею нашей, -
                      Тебе иль мне? Желаешь ли сейчас
                      Вооружиться? Если же доныне
                      Себя еще считаешь ты больным,
                      Не возвратив своей всей прежней силы, -
                      Тогда, кузен, готов я подождать
                      И каждый день, когда свободен буду,
                      Приду сюда беседовать с тобой,
                      Пока ты не поправишься. За друга
                      Считаю я тебя; ты дорог мне!
                      Пусть лучше бы тебе я не открылся,
                      Что я влюблен, пусть лучше бы я умер;
                      Но, полюбив красавицу такую
                      И высказав тебе свою любовь, -
                      Я не могу от слов своих отречься.

                                  Паламон

                      Аркит, такой ты благородный враг,
                      Что твой кузен один имеет право
                      Убить тебя. Вполне я бодр и крепок;
                      Прошу: оружье выбери себе.

                                   Аркит

                      Ты первый выбирай.

                                  Паламон

                                         Себя считаешь
                      Во всем ты выше? Или, может быть,
                      Ты хочешь, чтоб в бою тебя щадил я?

                                   Аркит

                      Когда ты это думаешь, кузен,
                      То сильно ты ошибся: я, как воин,
                      Щадить тебя не буду.

                                  Паламон

                                           Справедливо.

                                   Аркит

                      Ты в этом убедишься.

                                  Паламон

                                           Так и я,
                      Как честный человек, притом же правый
                      В любви своей, охотно отплачу
                      Тебе за все. Вот это мне.

                                   Аркит

                                               А это
                      Пусть будет мне. Позволь тебе сперва
                      Надеть твой панцирь.
                            (Надевает ему латы.)

                                  Паламон

                                          Но скажи, откуда
                      Прекрасные ты латы эти взял?

                                   Аркит

                      У герцога; сказать тебе по правде,
                      Я тайно взял их. Кажется, тебя
                      Я ущипнул?

                                  Паламон

                                 О, нет.

                                   Аркит

                                         Ты не находишь,
                      Что тяжелы они?

                                  Паламон

                                      Мои, пожалуй,
                      Полегче были, но и эти также
                      Годятся.

                                   Аркит

                               Я их плотно застегну.

                                  Паламон

                      Пожалуйста.

                                   Аркит

                                  Коней не нужно будет?

                                  Паламон

                      Нет, будем мы сражаться без коней.
                      Ты, может быть, бой конный предпочел бы?

                                   Аркит

                      Мне это все равно.

                                  Паламон

                                        Поверь, и мне.
                      Прошу, подвинь как можно дальше пряжку.

                                   Аркит

                      Я сделал это.

                                  Паламон

                                    Шлем теперь мне нужен.

                                   Аркит

                      Не лучше ли без шлемов нам сражаться,
                      С открытой головою?

                                  Паламон

                                          Что ж, пожалуй:
                      Так будет легче.

                                   Аркит

                                       Но надень перчатки:
                      Они, по крайней мере, здесь найдутся
                      Возьми мои.

                                  Паламон

                                 Благодарю, Аркит.
                      Каков мой вид? Не слишком похудел я?

                                   Аркит

                      Нет, очень незначительно. Любовь
                      Тебя щадила.

                                  Паламон

                                   Я тебе ручаюсь,
                      Что сильно буду наносить удары.

                                   Аркит

                      Отлично; не жалей меня; я сам
                      Стараться буду.

                                  Паламон

                                      Надевай же латы.
                      Мне кажутся похожими они
                      На те, в которых, помнишь, ты сражался
                      В тот день, когда погибли в битве с нами
                      Три короля; те были только легче.

                                   Аркит

                      Те латы были очень хороши.
                      Ты в этой битве очень отличился,
                      Кузен, - гораздо более, чем я:
                      Такой мне силы не случалось видеть.
                      Когда помчался ты на левый фланг
                      Врага, - едва поспел я за тобою,
                      Хоть подо мною был прекрасный конь.

                                  Паламон

                      То был гнедой скакун великолепный.

                                   Аркит

                      Да, но напрасно я спешил на нем:
                      Предупредил ты все мои желанья, -
                      Мне оставалось только подражать.

                                  Паламон

                      Ты доблестью своею больше сделал,
                      Кузен! Ты слишком скромен.

                                   Аркит

                                                 Натиск твой
                      Был так могуч и страшен, что, казалось,
                      Удар ужасный грома разразился
                      Над вражьей ратью.

                                  Паламон

                                         Ранее того,
                      Как молния, ты засверкал над нею.
                      Постой немного: здесь тебе не трет?

                                   Аркит

                      Нет, ничего.

                                  Паламон

                                   Я не хотел бы ранить
                      Тебя иначе как мечом: синяк ли,
                      Царапина ль - меня бы осрамили.

                                   Аркит

                      Ну, я готов.

                                  Паламон

                                   Тогда начнем же бой.

                                   Аркит

                      Возьми мой меч, мне кажется он лучшим.

                                  Паламон

                      Благодарю: оставь его себе;
                      Ведь жизнь твоя от этого зависит.
                      А я возьму вот этот, и не надо
                      Мне лучшего. Да защитят меня
                      И честь, и право!

                                   Аркит

                                        А меня - любовь.

    Они расходятся, затем идут друг к другу навстречу и останавливаются.

                      Ты, кажется, сказать мне что-то хочешь?

                                  Паламон

                      Еще одно: ты тетки сын моей,
                      Родная кровь струится в наших жилах;
                      Твою ль я кровь пролью иль ты мою, -
                      Ее источник общий. Меч мой смертью
                      Грозит тебе, а если суждено
                      Тебе меня убить, то я прощаю
                      Тебя, - и боги пусть тебя простят,
                      И если место есть, где души храбрых
                      Найдут покой, - туда да воспарит
                      Печальный дух убитого. Сражайся ж
                      Храбрей, кузен! Дай руку мне свою.

                                   Аркит

                      Дай мне свою. В последний раз сжимаю
                      Как друг твою я руку, Паламон.

                                  Паламон

                      Благодарю тебя.

                                   Аркит

                                      И если буду
                      Я побежден, то прокляни меня,
                      Как труса: только трус погибнуть может
                      В таком правдивом деле. Ну, прощай же,
                      В последний раз прощай!

                                  Паламон

                                              Прощай, кузен!

              Они сражаются. За сценой раздаются звуки рогов.

                                   Аркит

                      Кузен, безумье наше нас сгубило!

                                  Паламон

                      Как?

                                   Аркит

                           Это - герцог! Слышишь, - это он
                      Охотится! И если он застанет
                      Меня с тобой, - погибли оба мы!
                      О, ради чести и спасения ради,
                      В кусты опять укройся поскорее:
                      Еще найдем мы время умереть!
                      Кузен мой милый, если нас увидят, -
                      Погибнешь ты за то, что из тюрьмы
                      Бежал, а я, - когда меня ты выдашь, -
                      За то, что клятвы данной не сдержал.
                      Весь мир тогда осудит нас; все скажут,
                      Что спор наш благороден был, но средства,
                      К которым мы прибегли, были низки.

                                  Паламон

                      Нет, нет, кузен! Я больше не хочу
                      Скрываться здесь; счастливый этот случай
                      Не упущу! Твою я вижу хитрость,
                      И цель твоя понятна для меня.
                      Кто оробел, тому да будет стыдно!
                      Ну, защищайся ж!

                                   Аркит

                                       Ты с ума сошел!

                                  Паламон

                      Час этот - мой, и я извлечь намерен
                      Всю пользу из него. Что будет после, -
                      Того боюсь я меньше, чем судьбы.
                      Я говорю тебе, кузен трусливый:
                      Эмилию люблю я! Для того
                      Убью тебя и все мои несчастья.

                                   Аркит

                      Ну, будь что будет! Ты, кузен, увидишь,
                      Что умереть - мне столь же легкий труд,
                      Как говорить иль спать. Я опасаюсь
                      Лишь одного: что нас закон лишит
                      Возможности честь нашу обеспечить.
                      Ну, берегись!

                                  Паламон

                                    Сам берегись, Аркит!

Они сражаются. Снова раздаются звуки рогов. Входят Тезей, Ипполита, Эмилия,
                              Пиритой и свита.

                                   Тезей

                      Что за глупцы, невежды и злодеи
                      Осмелились, нарушив мой закон,
                      Вступить здесь в битву в рыцарской одежде
                      Без разрешенья моего и даже
                      Без секундантов? Кастором клянусь я,
                      Что оба вы умрете!

                                  Паламон

                                         О, Тезей!
                      Сдержи ты это слово! Мы злодеи
                      Действительно: пренебрегли мы оба
                      Тобою и твоею добротой.
                      Я - Паламон; к тебе любви, конечно,
                      Я не питаю, так как убежал я
                      Из стен твоей тюрьмы; подумай только,
                      Какой преступник я! А он, - Аркит,
                      Изменник самый дерзкий, самый смелый
                      Из всех, в стране встречавшихся твоей,
                      И лживейший из всех друзей притворных.
                      Он был тобой помилован и изгнан,
                      Но, вопреки веленью твоему,
                      Остался здесь, и вот, переодетый,
                      Он за твоею следует сестрой,
                      Звездой из звезд, Эмилией прекрасной,
                      Которой я быть должен был слугой,
                      Затем, что первый я ее увидел
                      И сердцу дивный образ завещал.
                      Аркит же хочет дерзостно своею
                      Ее считать; за это вероломство
                      Его сюда к ответу я призвал,
                      В защиту прав любви моей высокой.
                      И если точно ты, как говорят,
                      Велик и добродетелен и всюду
                      С собой приносишь правды торжество, -
                      То повели, чтоб мы опять сражались;
                      Тогда, Тезей, увидишь ты, что я
                      Дела такие совершу, что зависть
                      В самом тебе проснется. После ж битвы
                      Казни меня: готов я умереть.

                                  Пиритой

                      Что за величье духа!

                                   Тезей

                                           Я дал клятву.

                                   Аркит

                      Мы милости твоей, Тезей, не просим;
                      Настолько же легко мне умереть,
                      Как для тебя - приговорить нас к смерти.
                      Изменником кузен меня зовет;
                      На то отвечу: если есть измена
                      В любви, в служенье дивной красоте,
                      В том, что готов я за нее погибнуть,
                      В том, что сюда на битву я пришел,
                      Чтоб оправдать любовь ценою жизни,
                      И в том, что ей достойно я служил,
                      И в том, что я готов убить кузена,
                      Который это отрицает, - пусть
                      Тогда меня изменником считают:
                      Я буду рад! А если твой приказ
                      Нарушил я, - то посмотри, как дивно
                      Сестра твоя прекрасна, как велит
                      Непобедимо взор ее блестящий
                      Стремиться к ней, любовью к ней пылать!
                      Спроси ее: и если я изменник
                      В ее глазах, то пусть, как негодяй,
                      Умру и буду гнить без погребенья!

                                  Паламон

                      Тезей, обоим милость ты окажешь,
                      Когда велишь обоих нас казнить.
                      Ты благороден, чист и безупречен, -
                      Не слушай нас! Прошу и заклинаю
                      Тебя душой кузена твоего,
                      Чью доблестную память увенчали
                      Двенадцать славных подвигов, - вели
                      Казнить нас вместе! Лишь немного раньше
                      Пускай умрет соперник мой, чем я:
                      Тогда душа моя спокойна будет,
                      Что дева не достанется ему.

                                   Тезей

                      Твое желание готов исполнить я.
                      Поистине, кузен твой в десять раз
                      Виновнее тебя: ему я сделал
                      Добра гораздо больше, чем тебе,
                      Проступки ж ваши были равносильны.
                      И пусть никто не просит в пользу их:
                      До вечера уснут навеки оба.

                                  Ипполита

                      О, как их жаль! Теперь иль никогда, -
                      Сестра, проси и вымоли пощаду;
                      Иначе все грядущие века
                      Лицо твое отяготят проклятием
                      За гибель двух кузенов.

                                   Эмилия

                                              О, сестра, -
                      В лице моем нет ничего, что гибель
                      Иль бедствие им принести могло бы.
                      Их губят взоры собственных очей.
                      Но их жалеть, как женщина, должна я,
                      И пусть к земле колена прирастут,
                      Но я не встану прежде, чем прощенье
                      Им испрошу я. Милая сестра,
                      Мне помоги! В прекрасном этом деле
                      Соединить должны свои усилья

                                Все женщины.
                 (Становится на колени вместе с Ипполитой.)

                      О царственный мой брат!

                                  Ипполита

                      Во имя брака нашего!

                                   Эмилия

                                           Во имя
                      Твоей ничем не помраченной чести!

                                  Ипполита

                      Во имя клятвы, давшей мне и руку
                      Геройскую, и доблестное сердце!

                                   Эмилия

                      Во имя милосердья твоего,
                      Во имя доблести твоей безмерной!

                                  Ипполита

                      Во имя силы мышц твоих, во имя
                      Ночей всех целомудренных, когда
                      Ты ласками моими наслаждался!

                                   Тезей

                      Вот странный заговор!

                                  Пиритой

                                           Позволь и мне
                      Вмешаться.
                            (Преклоняет колени.)
                                 Заклинаю нашей дружбой,
                      Опасностями общими, - всем тем,
                      Что любишь ты: войною и супругой
                      Прекрасною!

                                   Эмилия

                                  И добротой твоей,
                      С которою ты отказать не можешь
                      Цветущей деве!

                                  Ипполита

                                     Светлыми очами
                      Твоими, той силою, с которой
                      Ты клялся мне, что я сильней всех жен,
                      Почти сильнее всех мужей, - и все же
                      Тебе, Тезей, я уступила!..

                                  Пиритой

                                                  Чтобы
                      Нам увенчать все просьбы, - заклинаю
                      Твоею благородною душой,
                      Которая богата милосердьем!
                      Тебя прошу я первый...

                                  Ипполита

                                             Я вторая...

                                   Эмилия

                      И я прошу, последняя...

                                  Пиритой

                                               Яви
                      Ты милость!

                                  Ипполита

                                  Милость!

                                   Эмилия

                                           Милость этим принцам!

                                   Тезей

                      Поколебали вы меня. Но если
                      Равно мне жаль обоих, - что мне делать?

                                   Эмилия

                      Оставь им жизнь, пошли их лишь в изгнанье!

                                   Тезей

                      Ты истинная женщина, сестра!
                      Ты сожалеть и сострадать умеешь,
                      Но как помочь, - не понимаешь ты!
                      Когда спасти их хочешь, то придумай
                      Иное средство, - лучше, чем изгнанье.
                      Ужели оба будут жить, страдая
                      Из-за любви к тебе, и не убьют
                      Друг друга? Верь, что будут ежедневно
                      Они сражаться, будут ежечасно
                      Испытывать мечом вопрос о чести
                      Твоей пред целым миром. Будь умна:
                      Забудь о них; задето дело чести
                      Твоей, сестра, и данной мною клятвы.
                      Я их обрек на смерть: пускай же лучше
                      Они убиты будут правосудьем,
                      Чем друг от друга примут смерть. Оставь
                      Мое решенье в силе.

                                   Эмилия

                                          Благородный
                      Мой брат! Ту клятву дать ты поспешил
                      Затем, что был разгневан; но рассудок
                      Велит тебе от клятвы отступить.
                      Подумай: если б вечно исполнялись
                      Такие клятвы, - весь бы мир погиб!
                      Притом напомню я иную клятву,
                      Мне данную тобою: в клятве той
                      И силы, и любви, конечно, больше,
                      Чем в этой: ты ее не в гневе дал,
                      А в полном разумении!

                                   Тезей

                                            Что за клятва,
                      Сестра моя?

                                  Пиритой

                                 Настойчивее будь,
                      Отважная девица!

                                   Эмилия

                                       Ты сказал мне,
                      Что не откажешь никогда ни в чем,
                      Достойном скромности моей, а также
                      Твоей свободной воли; и теперь
                      Ловлю тебя на слове: если слова
                      Не сдержишь ты, тогда свою ты честь
                      Унизишь. Я прошу и умоляю,
                      И ко всему глуха я буду, кроме
                      Согласия твоего: подумай только,
                      Как страшно отзовется гибель их
                      На имени моем и доброй славе!
                      Как, гибнет тот, кто полюбил меня?
                      Нет, это слишком было бы жестоко!
                      Зеленый куст, усыпанный цветами,
                      Ужель срубить за то, что есть на нем
                      Больные ветви? О Тезей могучий!
                      Их матери, страдавшие для них,
                      Все девушки, мечтающие нежно
                      О сладостной любви, - готовы будут
                      Проклясть меня и красоту мою
                      И в честь погибших двух кузенов сложат
                      Гимн погребальный, а меня - меня
                      Все назовут жестокой, ненавистной,
                      Достойной всяких бед, и стану я
                      Для женщин всех предметом отвращенья!
                      О, ради неба, сохрани им жизнь, -
                      Карай их лишь изгнанием!

                                   Тезей

                                              На каких же
                      Условиях?

                                   Эмилия

                                Клятву пусть они дадут,
                      Что никогда искать меня не будут,
                      Откажутся навеки знать меня,
                      Страны твоей ногою не коснутся
                      И, где б им повстречаться ни пришлось, -
                      Друг другу быть должны они чужими.

                                  Паламон

                      Пускай меня разрежут на куски,
                      Но никогда не дам я этой клятвы!
                      Как? Мне забыть любовь мою? Пусть боги
                      Тогда меня возненавидят! Герцог,
                      Изгнанью подчиниться я готов,
                      Но мы носить мечи, как прежде, будем,
                      И весь наш спор останется при нас;
                      А если нет - то праздных разговоров
                      Довольно нам: скорее нас казни!
                      Ее любить я и хочу, и смею,
                      И за любовь могу убить кузена,
                      Где б я его ни встретил!

                                   Тезей

                                               Ты, Аркит,
                      Согласен ли принять ее условие?

                                  Паламон

                      Тогда он будет негодяй!

                                  Пиритой

                                              Вот люди!

                                   Аркит

                      Нет, герцог: это хуже нищеты.
                      И не могу купить своей я жизни
                      Такой ценой постыдною. Хотя
                      Я думаю, что никогда не будет
                      Она моею, - все же сохраню я
                      Почетную любовь и умереть
                      Рад за нее, хоть самой страшной смертью.

                                   Тезей

                      Что ж делать нам? Сочувствие теперь
                      Во мне самом проснулось.

                                  Пиритой

                                               Не давай же
                      Заснуть ему, мой благородный друг!

                                   Тезей

                      Эмилия, скажи: когда бы умер
                      Один из них, - согласна ли тогда
                      Другого ты назвать своим супругом?
                      Владеть тобой они не могут вместе;
                      Тот и другой - прекраснейшие принцы
                      И по делам своим они так славны,
                      Как лишь возможно. Посмотри ж на них
                      И, если можешь полюбить, - покончи
                      Весь этот спор: я дам свое согласье.
                      Согласны ли вы, принцы?

                              Паламон и Аркит

                                              Всей душой!

                                   Тезей

                      Кого она отвергнет, - должен будет
                      Тот умереть.

                              Паламон и Аркит

                                   Какою хочешь смертью!

                                  Паламон

                      Пусть я паду от милых уст: с отрадой
                      Умру я; все любовники, - те даже,
                      Которые еще не рождены, -
                      Благословят безжизненный мой пепел.

                                   Аркит

                      Пусть буду я отринут: хладный гроб
                      Мне станет мил; надгробною хвалою
                      Мне будут песни воинов звучать.

                                   Тезей

                      Что ж, выбирай, сестра!

                                   Эмилия

                                              Нет, я не в силах!
                      Равно прекрасны оба; я б хотела,
                      Чтоб ни один с них волос не упал!

                                  Ипполита

                      Что ж будет с ними?

                                   Тезей

                                         Вот что я решаю;
                      И честью я клянусь, что будет так,
                      Иль оба пусть умрут: вы, принцы, оба
                      В свою страну вернетесь; через месяц
                      Пусть каждый вновь придет, в сопровождении
                      Трех рыцарей, сюда, на это место;
                      Здесь пирамиду я поставлю: тот
                      Из вас, кто может рыцарскою силой
                      Соперника заставить прикоснуться
                      К той пирамиде, - будет обладать
                      Принцессою, другой - повинен смерти,
                      И с ним его друзья; и пусть не ропщет
                      Он на судьбу; пусть не помыслит он,
                      Что умирает с правом на невесту.
                      Согласны ль вы?

                                  Паламон

                                     О, да! Кузен Аркит,
                      До той поры мы будем вновь друзьями.

                                   Аркит

                      Я рад тебя обнять.

                                   Тезей

                                         А ты, сестра,
                      Довольна ли?

                                   Эмилия

                                   Должна я быть довольна:
                      Иначе бы они погибли оба.

                                   Тезей

                      Друг другу дайте ж руку, позабудьте
                      Свой спор, пока заветный час решенья
                      К вам не придет, и в путь отправьтесь свой.

                                  Паламон

                      Верь нам, Тезей: тебя мы не обманем.

                                   Тезей

                      Теперь же вас прошу идти за мною:
                      Мы примем вас, как принцев и друзей.
                      Кто победит, - супругом ей назначим,
                      А кто падет, - того мы смерть оплачем.

                                  Уходят.


АКТ IV

                                  Сцена 1

                          Афины. Комната в тюрьме.
                  Входит тюремщик и первый из его друзей.

                                  Тюремщик

                    Итак, других вестей ты не имеешь?
                    Не слышно ли чего-нибудь еще
                    О бегстве Паламона?

                                Первый друг

                                        Нет, не слышал
                    Я ничего: я ранее ушел,
                    Чем кончилось их дело; но, насколько
                    Я мог понять, есть много оснований полагать,
                    Что оба принца будут прощены:
                    С коленопреклоненьем Ипполита
                    С прекрасною Эмилией просили
                    За них так нежно, с грацией такой,
                    Что герцог, мне казалось, колебался
                    Между своей поспешно данной клятвой
                    И просьбами прекрасных этих дам.
                    Чтоб им помочь, принц Пиритой отважный, -
                    Который для Тезея - часть души, -
                    К их просьбам также присоединился;
                    Поэтому надеюсь я, что все
                    Окончится вполне благополучно.
                    А о тебе иль бегстве Паламона
                    Никто не говорил.

                                  Тюремщик

                                     Пошли, о небо,
                    Спасенье мне!

                                Второй друг
                                  (входя)

                                  Спокоен будь, мой друг!
                    Тебе принес я радостные вести.

                                  Тюремщик

                    Заранее я рад им.

                                Второй друг

                                      Паламон
                    Все разъяснил: получишь ты прощенье!
                    Он рассказал, как дочь твоя его
                    Освободила: ей прощенье также
                    Дано уже. Великодушный пленник,
                    Ее желая отблагодарить,
                    Ей жалует большую сумму денег
                    В приданое.

                                  Тюремщик

                                Ты добрый человек
                    И добрые всегда приносишь вести!

                                Первый друг

                    Но чем все это кончилось?

                                Второй друг

                                              Как чем?
                    Конечно, те, что никогда не просят,
                    А требуют, - всегда получат все:
                    Жить будут оба.

                                Первый друг

                                    Ну, я так и думал!

                                Второй друг

                    Но только им поставлены условья,
                    Которые вы как-нибудь потом
                    Узнаете.

                                  Тюремщик

                             Хорошие, надеюсь!

                                Второй друг

                    Почетные, конечно; хороши ль
                    Условья эти, - после будет видно.

                                Первый друг

                    Что ж, поживем - увидим.

                       Входит жених дочери тюремщика.

                                   Жених

                                             Горе, горе!
                    Где ваша дочь?

                                  Тюремщик

                                   Что за вопрос!

                                   Жених

                                                  Когда
                    Вы видели дочь вашу?

                                Первый друг

                                         Как он смотрит!

                                  Тюремщик

                    Сегодня утром.

                                   Жених

                                   Что ж, была ль она
                    Здорова? Как спала?

                                Первый друг

                                        Вопросы эти
                    Довольно странны.

                                  Тюремщик

                                      Кажется, она
                    Была как-будто не вполне здорова.
                    Теперь я вспоминаю; ей вопросы
                    Я задавал: она мне отвечала
                    На все по-детски, как-то невпопад,
                    Бессмысленно, как маленький ребенок
                    Иль человек в безумии. Я сердился.
                    Что ж нового о ней?

                                   Жених

                                       Да ничего
                    Хорошего: жалеть ее должны мы.
                    Я должен все сказать вам; пусть же лучше
                    Узнаете вы это от меня,
                    Чем от другого, кто не столько любит
                    Ее, как я.

                                  Тюремщик

                                Что с нею?

                                Первый друг

                                           Все ли ладно?

                                Второй друг

                    Неладно с нею?

                                   Жених

                                   Да, не очень ладно.
                    Увы, она совсем сошла с ума.

                                Первый друг

                    Не может быть!

                                   Жених

                                   К несчастью, это верно.

                                  Тюремщик

                    Я видел уж из слов твоих, как только
                    Вошел ты, что случилась с ней беда.
                    О боги, помогите ей! Причина
                    Была здесь или та, что в Паламона
                    Она влюбилась, или та, что казни
                    Моей боялась, - или, может быть,
                    То и другое.

                                   Жених

                                 Очень вероятно.

                                  Тюремщик

                    Но как же это скоро так случилось?

                                   Жених

                    Сейчас я расскажу. Ловил я рыбу
                    В большом пруду, что позади дворца.
                    На дальний берег, камышом с осокой
                    Заросший, я забрался и стоял,
                    Следя за поплавком. Вдруг звонкий голос
                    Услышал я. Прислушиваюсь: песню
                    Поет там кто-то, - женщина иль мальчик.
                    Тогда я бросил удочку свою,
                    Пошел на голос; но довольно долго
                    Никак не удавалось мне узнать,
                    Кто пел: густой камыш мешал мне видеть.
                    Прилег я, чтобы вслушаться, - и вдруг,
                    Направив взор свой вдоль тропинки узкой,
                    Прорубленной недавно рыбаками,
                    Увидел вашу дочь.

                                  Тюремщик

                                      О, продолжай!

                                   Жених

                    Она стояла там и пела; смысла
                    В той песне было мало. Повторялось
                    Одно в ней часто: "Паламон ушел, -
                    В лесу он ищет ягод шелковицы,
                    Но завтра я найду его".

                                Первый друг

                                            Бедняжка!

                                   Жених

                    "Его узнают по его цепям,
                    Он будет схвачен! Что я буду делать?
                    Сто девушек тогда я созову,
                    Красивых, черноглазых, - все влюбленных,
                    Как я: у них венки из златоцвета
                    На головах, их губы - точно вишни,
                    А щеки их красней дамасских роз.
                    Мы все потешный танец протанцуем
                    Пред герцогом, чтоб он его простил".
                    Затем о вас бедняжка все твердила,
                    Что завтра утром будут вас казнить,
                    Что надо ей набрать к дню погребенья
                    Цветов и после дом украсить ими.
                    Потом она все пела "ива, ива",
                    Да "ивушка", а также повторяла:
                    "Мой Паламон, мой Паламон красавец"
                    И "Паламон был рослый молодец".
                    В воде она стояла по колена;
                    На голове венок из камыша
                    Лежал у ней, а кудри распустились;
                    Вокруг болотных множество цветов
                    Торчало, - самых пестрых, разноцветных;
                    Средь них казалась нимфою она,
                    Одной из тех, что охраняют воды,
                    Иль светлою Иридой, к нам с небес
                    Слетевшею. Венки из трав окрестных
                    Она плела и к каждому венку
                    Премило приговаривала: "Это
                    Союз любви наш нежный", или "Можно
                    Вот это разделить, но нас - нельзя",
                    И многое другое. То заплачет,
                    То запоет, то вдруг вздохнет печально,
                    То засмеется, - и целует руки
                    Сама себе.

                                Второй друг

                               О боги, что за жалость!

                                   Жених

                    Я к ней пошел; она, меня завидев,
                    Вмиг в воду бросилась; ее я спас,
                    Схватил и вынес на сухое место;
                    Но тут она вдруг вырвалась из рук
                    И с громким криком прочь бежать пустилась
                    По направленью к городу, - так быстро,
                    Что я совсем отстал. Потом я видел,
                    Что трое или четверо людей
                    Ей бросились наперерез; меж ними
                    Один был брат ваш. Их увидев, сразу
                    Она остановилась и упала;
                    Подняв, ее насилу увели.
                    Я с нею их оставил и скорее
                    Направился сюда. Да вот они.

                 Входят брат тюремщика, дочь его и другие.

                               Дочь тюремщика
                                   (поет)

                         О, не смотреть бы вам на белый свет...

                    Неправда ль, песня хороша?

                               Брат тюремщика

                                               Прекрасна.

                               Дочь тюремщика

                    Могу я двадцать спеть других.

                               Брат тюремщика

                                                  Я верю.

                               Дочь тюремщика

                    Вот, например, есть песня "добрый Робин",
                    Иль песня "о метле". Ты не портной ли?

                               Брат тюремщика

                    Портной.

                               Дочь тюремщика

                             А где ж мой свадебный наряд?

                               Брат тюремщика

                    Я завтра принесу его.

                               Дочь тюремщика

                                          Смотри же!
                    Да постарайся! Я теперь пойду
                    Созвать девиц, да музыкантов надо
                    Нанять; ведь завтра утром я лишусь
                    Девичества; а то ведь не удастся.
                                  (Поет.)

                       О милый друг, красавец мой!...

                               Брат тюремщика

                    С ней надо терпеливым быть.

                                  Тюремщик

                                                Конечно.

                               Дочь тюремщика

                    А, добрый вечер, господа! Скажите,
                    Не слышали ль о Паламоне вы?

                                  Тюремщик

                    Да, девушка, его мы знаем.

                               Дочь тюремщика

                                               Правда?
                    Ведь он - прекрасный кавалер?

                                  Тюремщик

                                                  Еще бы!

                               Брат тюремщика

                    Не возражайте ей, а то она
                    Расстроится еще гораздо хуже.

                                Первый друг

                    Да, он прекрасный юноша.

                               Дочь тюремщика

                                             Не так ли?
                    Не правда ли? А есть у вас сестра?

                                Первый друг

                    Да, есть.

                               Дочь тюремщика

                              Скажите ей, что ей не будет
                    Принадлежать он никогда: я знаю
                    Такое слово. За сестрой смотрите:
                    Его увидев, в тот же час она
                    Погибнет. Влюблены ведь в Паламона
                    Все девушки, что в городе живут.
                    Но я смеюсь над ними, оставляю
                    Их без вниманья. Правда, это ловко?

                                Первый друг

                    Да.

                               Дочь тюремщика

                        Между ними двести от него
                    Беременны: четыреста их будет,
                    Но это я держу в строжайшей тайне.
                    И все родятся мальчики: он знает,
                    Как это все устроить. Как настанет
                    Им десять лет, - то в этот самый день
                    Их оскопят и сделают певцами,
                    Чтоб подвиги Тезея воспевать.

                                Второй друг

                    Вот это странно.

                               Дочь тюремщика

                                     Даже очень странно,
                    Но я прошу не говорить об этом.

                                Первый друг

                    Не будем говорить.

                               Дочь тюремщика

                                       К нему приходят
                    Все девушки, со всех концов страны.
                    Поверьте мне, что в эту ночь их двадцать
                    Он обработал: если он захочет,
                    То может сделать это в два часа.

                                  Тюремщик

                    Она погибла!

                               Брат тюремщика

                                Сохрани нас, небо!

                               Дочь тюремщика

                    Поди сюда: ты умный человек.

                                Первый друг

                    Она его узнала?

                                Второй друг

                                   Нет. О, если б
                    Она могла его узнать!

                               Дочь тюремщика

                                         Ведь ты -
                    Хозяин корабля?

                                  Тюремщик

                                   Да.

                               Дочь тюремщика

                                       Где компас твой?

                                  Тюремщик

                    Вот здесь.

                               Дочь тюремщика

                               Направь на север свой корабль,
                    В тот лес, где Паламон лежит, тоскуя,
                    И ждет меня; сама я буду править.
                    Ну, поднимайте ж якорь, да живей!

                                    Все

                    Уф, уф! Вот якорь поднят, ветер дует
                    Благоприятный; поднимите реи
                    Да распустите парус. Эй, хозяин,
                    Где твой свисток?

                               Брат тюремщика

                                      Пусть будет он у ней.

                                  Тюремщик

                    На мачту, мальчик!

                               Брат тюремщика

                                       Где же руль?

                                Первый друг

                                                    Вот здесь он.

                               Дочь тюремщика

                    Что видишь ты?

                                Второй друг

                                   Прекрасный лес.

                               Дочь тюремщика

                                                   Ну, правь же
                    Туда, да поворачивай скорей!
                                  (Поет.)

                        Луна, заняв у солнца свет...
                                 (Уходят.)


                                  Сцена 2

                         Афины. Комната во дворце.

                     Входит Эмилия, держа два портрета.

                                   Эмилия

                     Нет, раны я должна уврачевать,
                     Которые готовы уж открыться
                     И кровь излить из-за меня; должна
                     Я сделать выбор, чтобы не погибли
                     Из-за меня два юные красавца,
                     Чтоб матери не прокляли, рыдая,
                     Идя в слезах за гробом сыновей,
                     Мою жестокость. Боги, как прекрасен
                     Аркит! Сама премудрая природа
                     С ее дарами, с дивной красотой,
                     Которую она с такой любовью
                     Влагает в благородные тела, -
                     Сама она, когда бы превратилась
                     Вдруг в женщину, в застенчивую деву,
                     С ума сошла бы от любви к нему!
                     Какие очи, что за взор прекрасный,
                     Как пламя, искры мечущий и сладкий
                     В одно и то же время у него!
                     Сам Купидон в очах его смеется!
                     Так резвый и прекрасный Ганимед
                     Воспламенил любовной страстью Зевса,
                     И бог похитил юного красавца
                     И рядом посадил его с собою
                     В созвездии блестящем. Что за лоб
                     Возвышенный, красивый, величавый,
                     Как Гера волоокая! Нежнее
                     Он округлен, чем Пелопса плечо!
                     Отсюда честь и слава, как с утеса,
                     Вознесшего вершину к небесам,
                     Слетают в мир, внизу лежащий, с песнью
                     О подвигах и о любви богов
                     И близких к ним людей. Перед Аркитом
                     Что Паламон? Лишь призрак, только тень!
                     Он смугл и худ, и взор его так мрачен,
                     Как будто мать он потерял свою;
                     Он как-то вял, в нем живости не видно,
                     Нет остроумья, резвости веселой,
                     Не хочет улыбнуться он. Но есть
                     В нем то, что мы считаем заблужденьем
                     И крайностью; так некогда Нарцисс
                     Был мрачен и печален, хоть божествен.
                     О, нет! Кто женской прихоти изгибы
                     Способен все изведать и понять?
                     Утратила я, право, свой рассудок.
                     Я выбрать не могу, и вот я лгу
                     Бессовестно, и, право, я достойна,
                     Чтоб женщины меня побили. Нет!
                     О Паламон! Прошу я на коленях
                     Прощенья у тебя; ты, ты один
                     Прекрасен! Эти очи в дивном блеске
                     Грозят и смело требуют любви:
                     Какая дева им не покорится?
                     Серьезности какой, какой отваги
                     Полны его черты, и как влекут
                     Они меня к себе! Амур, отныне
                     Лишь он меня тревожит! Прочь, Аркит!
                     Ты перед ним - подкидыш, цыганенок,
                     А благороден только он один!
                     Ах, я совсем безумна! Я погибла,
                     Честь девичью готова я забыть.
                     Спроси меня мой брат, кого люблю я, -
                     И от Аркита я схожу с ума;
                     Спроси сестра - мне Паламон милее.
                     Вот оба рядом; брат, спроси: кто лучше?
                     Не знаю я! Спроси сестра, - нет, я
                     Хочу подумать! Точно так ребенок,
                     Увидев две игрушки драгоценных,
                     Какую предпочесть из них, - не знает
                     И плачет он о той и о другой!

                              Входит дворянин.

                     Что нового?

                                  Дворянин

                                 Меня прислал к вам герцог,
                     Ваш брат. Для вас известие я принес:
                     Все рыцари уж здесь.

                                   Эмилия

                                          Чтоб спор окончить?

                                  Дворянин

                     Да.

                                   Эмилия

                         Лучше бы покончить мне с собой!
                     В чем я грешна, о чистая Диана,
                     Что молодость невинная моя
                     Окроплена должна быть кровью принцев!
                     В чем я грешна, что чистота моя
                     Послужит алтарем, где два влюбленных,
                     Прекраснейших, достойнейших из всех,
                     Когда-либо отрадой веселивших
                     Сердца своих счастливых матерей, -
                     Падут безвинно жертвою кровавой
                     Моей несчастной красоты!

                  Входят Тезей, Ипполита, Пиритой и свита.

                                   Тезей

                                             Прошу
                     Скорей привесть их: я желаю страстно
                     Увидеть их. Красавица-сестра,
                     Поклонники твои вернулись оба
                     И рыцарей с собою привели.
                     Теперь должна ты одного из принцев
                     Как друга сердца выбрать для себя.

                                   Эмилия

                     Хотела б лучше я обоих выбрать,
                     Чтоб за меня никто не погибал
                     Безвременно.

                                   Тезей

                     Кто видел их?

                                  Пиритой

                                   Я видел.

                                  Дворянин

                     А также я.

                              Входит вестник.

                                   Тезей

                                 Откуда ты пришел?

                                  Вестник

                     От рыцарей.

                                   Тезей

                                 Скажи нам, каковы же
                     Они?

                                  Вестник

                          Свои охотно впечатления
                     Я передам. По внешности судя,
                     Таких шести бойцов, отваги полных,
                     Доныне я не видывал еще,
                     Да про таких не читывал и в книгах.
                     Тот рыцарь, что стоит на первом месте
                     С Аркитом, - крепкий, сильный человек;
                     Судя по виду, это принц природный,
                     Не очень смугл, но и не бел, - суровый,
                     Но благородный; смелый и бесстрашный,
                     Опасность он умеет презирать;
                     В глазах его огонь таится грозный,
                     Как-будто скрыт в нем разъяренный лев.
                     До плеч висят его густые кудри,
                     Они черны, как ворона крыло;
                     В плечах широк он, а вооруженье
                     Его богато; при бедре висит
                     Тяжелый меч на поясе роскошном,
                     И кажется, что в каждый миг готов
                     Запечатлеть мечом свою он волю.
                     Ну, словом, я уверен: лучше друга
                     Для воина нельзя и пожелать.

                                   Тезей

                     Ты славно описал его.

                                  Пиритой

                                           Но трудно
                     В словах коротких описать того,
                     Который первым возле Паламона
                     Стоит.

                                   Тезей

                            Скажи нам что-нибудь о нем.

                                  Пиритой

                     Мне кажется, он также принц природный,
                     Пожалуй, даже первого знатней,
                     Телосложеньем он его полнее,
                     Лицо ж его приятней; он румян,
                     Как зрелый виноград. Сознанье видно
                     В его глазах, за что он будет биться,
                     И тем, конечно, лучше он сумеет
                     С отвагой дело друга отстоять.
                     В лице его уверенность в победе
                     Сквозит; когда ж разгневается он,
                     Сумеет, верно, он владеть собою.
                     Чтоб, не боясь опасности, свершить
                     Великий подвиг; страха он не знает,
                     Хоть, может быть, его и мягок нрав.
                     Он белокур, курчав; густые кудри
                     Свиваются, плющу подобно, в пряди,
                     Которых не распутал бы и гром;
                     Лицом же он - воинственная дева,
                     Кровь с молоком, совсем без бороды;
                     В глазах его живет сама Победа,
                     Как бы ласкаясь к доблести его.
                     Горбатый нос - отваги гордой признак,
                     Румяные же губы после битв
                     Для дам прекрасных как нельзя приятней.

                                   Эмилия

                     Ужель и эти люди все умрут?

                                  Пиритой

                     Когда он говорит, то раздается
                     Его могучий голос, как труба;
                     Черты его все правильны и резки;
                     Оружие его - стальной топор
                     С роскошной золотою рукоятью,
                     А лет ему примерно двадцать пять.

                                  Вестник

                     Там есть другой, - не очень крупен ростом,
                     Но духом, видно, крепок и могуч;
                     Едва ли он кому-нибудь уступит.
                     Доныне мне не приходилось видеть,
                     Кто так бы много обещал, как он.

                                  Пиритой

                     Не тот ли это, чье лицо в веснушках?

                                  Вестник

                     Да, это он; не правда ли, они
                     Ему идут?

                                  Пиритой

                               Пожалуй, я согласен.

                                  Вестник

                     Веснушек очень мало у него,
                     Притом расположенье их удачно:
                     Они ему решительно к лицу.
                     Не темен цвет его волос, но также
                     Не слишком светел, - мужествен, с оттенком
                     Каштановым; а сам подвижен он,
                     В нем деятельный дух заметен сразу.
                     Он мускулист, его могучи руки,
                     Их мышцы очень выпуклы, у плеч
                     Они немного пухлы, как у женщин,
                     Впервые плод зачавших; нет сомненья,
                     Что очень он вынослив; бремя лат
                     Ему не тяжело; он тих, спокоен,
                     Но в гневе будет он свиреп, как тигр.
                     Взор серых глаз грозит и побеждает
                     И, вместе с тем, сочувствие сулит;
                     Он зорко видит выгоду и всюду
                     Умеет ею быстро овладеть;
                     Он не обидит, но обид не стерпит.
                     Лицо его довольно кругло; если
                     Улыбкою оно освещено,
                     Он кажется влюбленным, а нахмурясь -
                     Как самый грозный воин он глядит.
                     На голове его венок дубовый, -
                     Победы знак, - в нем дамы сердца бант.
                     На вид ему лет тридцать шесть; он держит
                     В руке своей большую булаву
                     Тяжелую, в серебряной оправе.

                                   Тезей

                     И все они настолько ж хороши?

                                  Вестник

                     Их можно всех назвать сынами чести.

                                   Тезей

                     Ну, так клянусь душою: я хочу
                     Скорей их видеть. Милая супруга,
                     И ты должна смотреть на бой.

                                  Ипполита

                                                  Охотно;
                     Но самый спор не так мне интересен,
                     Как случай видеть витязей двух стран.
                     Как жаль, что так жесток Амур! Что скажешь,
                     Сестра мягкосердечная? Не плачь
                     И слез не лей, пока их кровь не льется.

                                   Тезей

                     Ты мужество своею красотой
                     В них возвышаешь.
                                 (Пиритою.)
                                       Друг мой благородный,
                     Тебе устроить поручаю я
                     Арену, чтоб она была достойна
                     Тех, кто сражаться будет.

                                  Пиритой

                                               Я готов.

                                   Тезей

                     Я к ним пойду; терпенья не хватает
                     Дождаться их, - так я воспламенен
                     Рассказами. Так постарайся ж, друг мой.

                                  Пиритой

                     Все сделаю, чтоб их принять роскошно.

                                   Эмилия

                     Плачь, плачь, бедняжка: кто б ни победил, -
                     Твой грех кузена знатного сгубил.
                                 (Уходят.)


                                  Сцена 3

                          Афины. Комната в тюрьме.

                Входят тюремщик, жених его дочери и доктор.

                                   Доктор

     Не  правда  ли,  ее  расстройство  особенно усиливается в некоторые дни
месяца?

                                  Тюремщик

     Она  постоянно  расстроена,  но в безобидном роде: она мало спит, очень
плохо  ест  и  только  часто  пьет. Она все грезит о другом, лучшем мире; ко
всякой  мелочи, которую она видит вокруг себя, она привязывает имя Паламона,
вмешивает  его  во всякое занятие, прицепляет его к каждому вопросу. Вот она
идет: посмотрите, и вы увидите, как она ведет себя.

                           Входит дочь тюремщика.

                               Дочь тюремщика

     Я  совсем  забыла это; припев был "радость, радость"; сочинил эту песню
не  кто  иной, как Джеррольд, учитель Эмилии. Он очень странен, странней чем
кто-либо,  ходивший  на  ногах. В другом мире Дидона увидит Паламона и тогда
разлюбит Энея.

                                   Доктор

     Что за бессмыслица! Вот бедняжка.

                                  Тюремщик

     И так постоянно, целыми днями.

                               Дочь тюремщика

     Теперь  поговорим о колдовстве, о котором я вам рассказывала. Вы должны
принести  серебряную  монету на кончике языка, а то вас не перевезут. Тогда,
если вы так счастливы, что попадете в страну блаженных духов, - будем на это
надеяться,  -  то  мы,  девушки,  которых  жизнь  погибла,  разбита на куски
любовью,  все  придем  туда  и  будем заниматься только срыванием цветов для
Паламона. Я наберу для него букет, и тогда, заметьте, тогда...

                                   Доктор

     Какой у нее милый бред! Посмотрим, что будет дальше.

                               Дочь тюремщика

     Право, я расскажу вам все. Иногда мы, блаженные души, будем там играть,
бегать взапуски. А для тех, которые живут в другом месте, - увы, жизнь будет
скорбная;  они  горят,  мерзнут,  кипят,  визжат,  воют,  скрежещут  зубами,
проклинают!  О,  им  тяжко  приходится! Берегитесь: если кто-нибудь сойдет с
ума,  повесится, утопится, - все они попадут туда. Спаси нас, Юпитер! Там их
бросят  в  котел  с  расплавленным свинцом и кипящим жиром ростовщиков и они
будут без конца вариться там, как свиной окорок.

                                   Доктор

     Чего только не выдумывает ее мозг!

                               Дочь тюремщика

     Знатные  люди  и царедворцы, обольстившие девушек, попадут именно в это
место.  Они будут стоять в огне до пупка, а на сердце у них будет лед; таким
образом  те  части  тела,  которые  нанесли обиду, будут гореть, а те части,
которые  обманули,  - будут мерзнуть. Право, это очень жестокое наказание за
такие  пустяки;  поверьте  мне,  для того, чтобы избавиться от этого, многие
согласились бы жениться на прокаженной колдунье.

                                   Доктор

     Как  она  фантазирует!  Это  не  закоренелое  сумасшествие, а тяжелая и
глубокая меланхолия.

                               Дочь тюремщика

     Если  бы  вы  слышали, как гордая дама и простая городская женщина воют
вместе!  Я  была  бы  скотиной, если бы нашла это забавным. Одна кричит: "О,
какой  дым!" а другая: "О, какой огонь!" Одна кричит: "О, зачем я делала это
за  занавеской!"  и  громко воет, а другая проклинает своего возлюбленного и
садовую беседку. (Поет.)

                      Верна я буду звездам и судьбе...
                                 (Уходит.)

                                  Тюремщик

     Что вы скажете о ней, господин доктор?

                                   Доктор

     Мне кажется, что она совсем помешалась, и я не могу ей помочь.

                                  Тюремщик

     Увы, что же нам делать?

                                   Доктор

     Не  знаете  ли,  не  любила  ли  она  кого-нибудь  раньше,  чем увидела
Паламона?

                                  Тюремщик

     Прежде  я  очень  надеялся,  что  она  отдаст  свое  сердце  вот  этому
господину, моему другу.

                                   Жених

     Мне  тоже  так  казалось,  и я готов многое отдать, хоть половину моего
состояния  в  доказательство  того,  что  как  я,  так и она до сего времени
откровенно были расположены друг к другу.

                                   Доктор

     Взор  ее  был  поражен и это повело к расстройству других чувств. Может
быть,  разум  к  ней  вернется  и  все  чувства снова будут действовать, как
должно;  но  в настоящее время они в полном заблуждении. Вот что следует вам
сделать:  поместите  ее  в  комнату, куда едва проникал бы свет. Вы, молодой
человек,  друг  ее,  назовитесь  Паламоном; скажите ей, что пришли пообедать
вместе  с  нею  и поговорить о любви; это привлечет ее внимание, так как она
только  об  этом  и  думает: прочие предметы, попадающие между ее духовным и
телесным  взором,  лишь  помогают  ей разнообразить и украшать свое безумие.
Пойте  ей  нежные  песни любви, которые, по ее словам, Паламон пел в тюрьме.
Принесите  ей  самых  лучших цветов, которые можно найти в это время года, и
прибавьте  к  ним  еще разные духи, благоприятно действующие на чувства. Все
это  будет  соединяться  с  представлением о Паламоне, так как Паламон умеет
петь, Паламон любезен и воплощает в себе все хорошее. Предлагайте ей обедать
вместе  с  нею,  угощайте  ее, пейте за ее здоровье и в это время старайтесь
снискать  ее  расположение.  Узнайте,  какие  девушки  были  ее  знакомыми и
подругами  в играх: пускай они придут к ней разговаривать о Паламоне, а вы в
это  время  явитесь под его личиною. Она создает себе лживые представления и
ложью  надо бороться с ними. Таким образом вы заставите ее и есть, и спать и
приведете в прежний порядок то, что теперь вышло из колеи. Мне такое лечение
удавалось, не знаю, сколько раз; и я надеюсь, что этот случай увеличит число
моих  успехов.  Примитесь  за  исполнение этого, не откладывая дела в долгий
ящик: поверьте, мы все уладим. (Уходят.)


АКТ V

                                  Сцена 1

   Афины. Три жертвенника, из которых один посвящен Марсу, другой Венере,
                               третий Диане.

              Трубы. Входят Тезей, Пиритой, Ипполита и свита.

                                   Тезей

                   Пускай войдут и здесь перед богами
                   Мольбы свои повергнут. Пусть весь храм
                   Священными огнями озарится,
                   Пусть облака святого фимиама
                   Над алтарями вознесутся к тем,
                   Кто выше нас; свершите все обряды,
                   Затем, что дело важности высокой
                   В руках богов: они почтут того,
                   Кто, мощный телом, с верною любовью
                   Им служит.

                                  Пиритой

                              Государь, они идут.

     Раздаются звуки рожков. Входят Паламон и Аркит со своими рыцарями.

                                   Тезей

                   Вы, славные соперники-герои,
                   Вы, царственные кровные враги!
                   Настал тот день, который пламя дружбы
                   И близости, пылавшее меж вас,
                   Потушит. Позабудьте же на время
                   Раздор свой пред священным алтарем
                   И с голубиной кротостью, с мольбою
                   К богам, которых каждый смертный чтит,
                   Свой непреклонный стан вы преклоните.
                   Ваш спор важней, чем споры прочих смертных:
                   Бессмертная вам помощь тем нужней.
                   Итак, по чистой совести сражайтесь
                   И помните: вы на глазах богов!
                   Я ухожу, молитесь: я победы
                   Равно желаю каждому из вас.

                                  Пиритой

                   Достойнейший почтен да будет небом!

                     Тезей, Ипполита и свита удаляются.

                                  Паламон

                   Часы бегут и бег их не прервется,
                   Пока один из нас не будет мертв.
                   Одно скажу тебе, Аркит: когда бы
                   Во мне нашлось хоть что-нибудь, что стало б
                   Сопротивляться исполненью дела,
                   Которое я должен совершить, -
                   Будь это глаз, восставший против глаза,
                   Или рука, другой моей руке
                   Помочь не пожелавшая, - их мигом
                   Я уничтожил бы. И если я
                   Часть самого себя убить способен, -
                   Пойми, что должен сделать я с тобой!

                                   Аркит

                   Что до меня, - я приложу все силы,
                   Чтоб позабыть об имени твоем,
                   О нашей дружбе, нашей кровной связи,
                   Вообразив тебя враждебной силой,
                   Которую я должен поразить.
                   Итак, свои мы паруса распустим,
                   Куда ж корабль примчится, - пусть решают
                   Небесные вершители судеб.

                                  Паламон

                   Слова твои прекрасны. Пред разлукой
                   Позволь же мне обнять тебя, кузен.
                   В последний раз тебя я обнимаю.

                                   Аркит

                   Прости, кузен!

                                  Паламон

                                  Прости в последний раз.

                Они обнимаются; Паламон и его рыцари уходят.

                                   Аркит

                   Вы, родственные рыцари, вы жертвы
                   Любви моей, влюбленные и сами,
                   Вы, Марса слуги верные, чей дух
                   Избавил вас от чувства страха, даже
                   От мысли о возможности робеть, -
                   Приблизьтесь вы со мною вместе к богу,
                   Которому привыкли мы служить!
                   Попросим, чтобы в битве предстоящей
                   Он дал нам сердце львов, отвагу тигров
                   И быстроту великую, чтоб мы
                   Не медлили, улиткам уподобясь.
                   Вы знаете, что приз мой в этой битве
                   Извлечь я должен из потоков крови;
                   Вы знаете, что мы должны свершить
                   Великий подвиг мужества и силы,
                   Чтоб мне добыть венок победы славной,
                   В который мне красавица воткнет
                   Цветов царицу, и должны мы будем
                   Все поле битвы кровью окропить.
                   Прошу вас поддержать меня! Теперь же
                   С молитвой жаркой к Марсу припадем.

  Они подходят к алтарю Марса, падают пред ним ниц, а потом становятся на
                                  колени.

                   О ты, великий, грозный бог, чья сила
                   Зеленый цвет Нептуна превращает
                   В багровый; ты, которого кометы
                   Страшатся; ты, который на полях
                   Опустошенных оставляешь груды
                   Непогребенных мертвых черепов,
                   Сдуваешь яства со стола Цереры,
                   Рукою, в сталь закованной, срываешь
                   Вершины башен из-под облаков,
                   Из камня твердый пояс созидаешь
                   Вкруг городов и разрушаешь вновь, -
                   О, помоги мне, твоему питомцу,
                   Наперсника грозы твоей наставь,
                   Дай силу мне и ловкость, чтобы гордо
                   Свое я поднял знамя в честь твою
                   И стал героем дня. О Марс великий!
                   Тебя молю я знаменье послать,
                   Угодна ли тебе моя молитва!

 Они снова простираются ниц. Слышится стук оружия, затем короткий гром, как
              бы от шума битвы. Они встают и кланяются алтарю.

                   О ты, великий мощный исправитель
                   Седых времен работы вековой,
                   Решитель чести имени и сана,
                   Покрытых пылью славною веков;
                   О ты, который кровью исцеляешь
                   Болезнь земли и охраняешь мир
                   От лишнего избытка населенья,
                   Позволь же мне считать благоприятным
                   То знаменье, которое ты дал,
                   И действовать с отвагою во имя
                   Твое, великий! Рыцари, пойдем.
                                 (Уходят.)

                        Входят Паламон и его рыцари.

                                  Паламон

                   Должны теперь зажечься наши звезды
                   Сияньем новым, или же навеки
                   Они погаснут. Наш девиз - любовь,
                   И если тот девиз любви богине
                   Угоден, - нам победу даст она.
                   Итак, соедините ж ваши души
                   С моею; дело сердца моего
                   Пусть будет также личным делом чести
                   Для ваших чистых, доблестных сердец!
                   Венере весь наш подвиг посвящая,
                   О помощи помолимся мы ей.

 Они подходят к алтарю Венеры, простираются перед ним и затем становятся на
                                  колени.

                   Приветствую тебя, богиня тайн!
                   Ты можешь нежной силою своею
                   Тирана злого ярость укротить,
                   Как девушку, его заставив плакать;
                   Единым взглядом ты заставить можешь
                   Умолкнуть Марса грозный барабан,
                   Шум битвы в сладкий шепот превращая.
                   Калека жалкий силою твоей
                   Способен вдохновиться: вместо флейты
                   Сыграет он на костыле своем
                   Любовной неги сладостную песню
                   И пред очами Феба исцелится.
                   Захочешь ты - и, покорясь тебе,
                   Король вассалом подданного станет;
                   Закоренелый холостяк, чья юность
                   Перескочила чрез твои огни,
                   Как прыгают веселые ребята
                   Чрез праздничный костер, - попавшись в сети
                   Твои, поет, назло охрипшей глотке,
                   Любовные романсы. Что тебе,
                   Богиня, недоступно? Даже Феба
                   Ты согреваешь жарче, чем он сам
                   Лучами греет; смертного он сына
                   Сожег, а твой огонь сжигает бога!
                   Холодная Охотница сама,
                   Как говорят, была готова бросить
                   Свой лук для вздохов сладостной любви.
                   Молю тебя, как воин твой усердный:
                   Ко мне, богиня, милостива будь!
                   Всегда готов носить твое я иго
                   Беспрекословно, как венец из роз,
                   Хоть тяжелей оно, чем груз свинцовый,
                   И сердце жжет больней крапивы злой.
                   Всегда я верен был твоим законам,
                   Священных тайн твоих не раскрывал,
                   Да и не знал; но если б все их знал я,
                   То и тогда я не открыл бы их.
                   Я жен чужих не увлекал любовью,
                   Нескромных книг читать я не любил;
                   На пиршествах я гнусными речами
                   Не увлекал красавиц, но краснел,
                   Когда другие гнусно поступали.
                   Развратников сурово я бранил,
                   Им говоря: "Ужели позабыли
                   Вы мать свою?" А сам, имея мать,
                   Как женщину, ее не оскорблял я,
                   Уверенный, что женщину обидеть
                   Простительно лишь женщине. И вот
                   Рассказывал я им, что знал однажды
                   Я старика восьмидесяти лет,
                   Который на четырнадцатилетней
                   Красавице женился: ты, богиня,
                   Огонь любви вселила в этот прах!
                   То был калека старый, кривоногий;
                   От ревматизма пальцы все в узлах;
                   Глаза его, из впадин вылезая,
                   Готовились как будто выпасть; жизнь
                   Была ему, казалось, лишь мученьем.
                   И что же? Несчастный этот полутруп
                   Имел ребенка от жены прекрасной!
                   Ребенок был его: она сама
                   Мне в том клялась, - и кто б ей не поверил?
                   Ну, словом, я для гнусных болтунов,
                   Всегда грешить готовых, - не товарищ;
                   От хвастунов, еще не согрешивших,
                   С презрением отворачиваюсь я;
                   За тех, кто согрешил бы, но не встретил
                   Возможности, - я радуюсь; того,
                   Кто повествует о делах бесстыдных,
                   Свершенных тайно, - также и того,
                   Кто дерзко все притоны называет, -
                   Я ненавижу. Я клянусь, что нет
                   Любовника верней меня! И ныне
                   Твоей, богиня, помощи прошу я:
                   Дай мне победу в битве роковой, -
                   Я заслужил ее любовью верной!
                   Пошли, богиня, знаменье свое,
                   Чтоб я уверен был, что ты довольна!

Слышится музыка; появляются голубки, порхающие над алтарем; Паламон и рыцари
                  падают ниц, затем становятся на колени.

                   Великая, прекрасная богиня,
                   У смертных от одиннадцати лет
                   Царящая в сердцах до девяноста, -
                   Ты, чьей охоты поле - целый мир,
                   А мы - лишь дичь, гонимая тобою, -
                   Благодарю за знаменье твое!
                   Им сердце ты мое вооружаешь
                   Невинное, чтоб смело шел я в бой!
                   Вставайте же; богине поклонившись,
                   Пойдем отсюда: время истекло.

                       Они кланяются алтарю и уходят.

Раздается   тихая   музыка;  входит  Эмилия  в  белом  платье,  с  волосами,
распущенными  по  плечам,  и  в  венке из колосьев; одна из девушек, в белом
платье,  несет  ее  шлейф;  волосы  ее  убраны цветами; другая несет впереди
серебряный  сосуд  с  ладаном  и  благоуханиями  и  ставит его перед алтарем
Дианы.  Девушки  становятся поодаль, а одна из них зажигает огонь на алтаре.
         Они делают реверанс перед алтарем и становятся на колени.

                                   Эмилия

                   О ты, богиня хладная, святая,
                   Царица ночи, в гордом постоянстве
                   От всех страстей свободная, немая, -
                   Одна царишь ты в сладкой тишине
                   И в молчаливом созерцании мира,
                   Чиста, как целомудрие само,
                   Бела, как снег, носимый легким ветром;
                   И даже в девах, воинах твоих,
                   Ты допускаешь крови лишь настолько,
                   Насколько нужно для румянца щек,
                   Который есть знак ордена Дианы.
                   Как девственная жрица, пред тобой,
                   Богиня, я колена преклоняю;
                   О, удостой взглянуть зеленым оком,
                   Которое не зрело никогда
                   Нечистых дел, на трепетную деву
                   Твою; склони, сребристая богиня,
                   Свой слух, который был всегда закрыт
                   Для грубых слов и для нескромных звуков,
                   К мольбе моей, которую теперь
                   Я приношу тебе в священном страхе.
                   В последний раз, как девственница, я
                   Молюсь тебе; одета я невестой,
                   Но сердцем - дева; выхожу я замуж,
                   Но за кого, - не знаю; одного
                   Из двух должна я выбрать и победу
                   Послать ему молю тебя, но выбор
                   Пусть не зависит от меня; когда бы
                   Решала я сама, то я сказала б:
                   Равны они! Губить ни одного
                   Я не хочу, и если кто погибнет, -
                   Пусть будет он не мною осужден!
                   А потому, о скромная богиня,
                   Победу дай тому, кто больше любит
                   Меня и больше прав имеет: пусть
                   С меня снимает он венец мой брачный, -
                   Иль повели мне до скончания дней
                   Продлить безбрачья нить, остаться девой,
                   Как пред тобой я девой предстою.

Серебряный сосуд исчезает под алтарем; на его месте появляется куст с розой
                                на вершине.

                   Так вот каков, владычица благая
                   Приливов и отливов, твой ответ,
                   Из недр святого алтаря восставший!
                   Одна лишь только роза! Если верно
                   Я поняла, ответ твой означает,
                   Что в битве оба витязя падут,
                   И я одна останусь, без супруга,
                   Как девственный, не сорванный цветок!

   Раздаются внезапные звуки инструментов, и роза падает с куста, который
                           исчезает под алтарем.

                   Цветок упал, за ним исчез и куст.
                   Богиня, облегчаешь ты меня!
                   Я вижу, что супруга получу я,
                   Но воли все ж не знаю я твоей:
                   Она покрыта тайной.
                                 (Встает.)
                                       Я надеюсь,
                   Что угодила я своей молитвой:
                   Ко мне богини милостив ответ.
                                 (Уходит.)


                                  Сцена 2

                          Афины. Комната в тюрьме.

             Входят доктор, тюремщик и жених в одежде Паламона.

                                   Доктор

                   Ну, что ж, помог ли мой совет?

                                   Жених

                                                 Да, очень:
                   Знакомые девицы, к ней придя,
                   Ее почти совсем уж убедили,
                   Что я - сам Паламон; чрез полчаса
                   Она пришла ко мне и, улыбаясь,
                   Спросила, что я ем, и не хочу ли
                   Поцеловать ее. На это я
                   Ответил ей: "Хочу, мой друг", и дважды
                   Поцеловал.

                                   Доктор

                              Отлично! Двадцать раз -
                   Еще бы лучше: ведь в этом все лечение.

                                   Жених

                   Затем она сказала мне, что будет
                   Без сна всю ночь, чтоб уловить тот час,
                   Когда я к ней почувствую влечение.

                                   Доктор

                   Пускай; когда влечение то придет, -
                   Его сейчас же удовлетворяйте.

                                   Жених

                   Затем она меня просила спеть.

                                   Доктор

                   Что ж, пели вы?

                                   Жених

                                   О, нет!

                                   Доктор

                                           Ну, это плохо:
                   Во всем ей надо угождать.

                                   Жених

                                             Увы!
                   Ведь голоса я, доктор, не имею!

                                   Доктор

                   Ну, все равно: какой-нибудь хоть звук
                   Издайте; все, чего б ни попросила,
                   Ей делайте; захочет, - лягте с нею.

                                  Тюремщик

                   Ну, доктор!

                                   Доктор

                               Да; так требует лечение.

                                  Тюремщик

                   Но прежде надо помнить то, чего
                   Честь требует.

                                   Доктор

                                  Вот нежности пустые!
                   Иль честь дороже вам, чем ваша дочь?
                   Сперва ее нам вылечить вы дайте,
                   А после, если ваша дочь честна,
                   Она пойдет вперед!

                                  Тюремщик

                                      Спасибо, доктор.

                                   Доктор

                   Нельзя ль позвать ее сюда? Хочу
                   Ее я видеть.

                                  Тюремщик

                                Я схожу за нею,
                   Скажу, что Паламон ее зовет;
                   Но, доктор, не опасно ль?
                                 (Уходит.)

                                   Доктор

                                             Ладно, ладно!
                   Вы все, отцы, порядочные дурни;
                   Скажите: честь ее ему нужна!
                   Вот мы дадим лекарство, так увидим...

                                   Жених

                   Как, доктор, разве думаете вы,
                   Что не честна она?

                                   Доктор

                                      А сколько лет ей?

                                   Жених

                   Ей - восемнадцать.

                                   Доктор

                                      Может быть, честна;
                   Но это все равно для нашей цели,
                   И, что б ее отец ни говорил,
                   Как только вы заметите, что мысли
                   Ее наклонны, - знаете, к тому,
                   Videlicet {То есть (лат.).}, - ну, словом, к делу плоти, -
                   Надеюсь я, вы поняли меня?

                                   Жених

                   Да, доктор, понял.

                                   Доктор

                                      Удовлетворите
                   Вы аппетит ее, да хорошенько:
                   Тогда вся меланхолия ее
                   Излечится сейчас же, ipso facto {Тем самым (лат.).}.

                                   Жених

                   Да, я согласен, доктор.

                                   Доктор

                                           Уж поверьте,
                   Что будет так. Но вот она идет:
                   Развеселить ее вы постарайтесь.

                   Входят тюремщик, дочь его и служанка.

                                  Тюремщик

                   Иди, дитя; твой Паламон здесь ждет
                   Уж целый час: тебя он хочет видеть.

                               Дочь тюремщика

                   Его благодарю я за терпение;
                   Он добр; я так обязана ему!
                   Вы видели, он подарил мне лошадь?

                                  Тюремщик

                   Да.

                               Дочь тюремщика

                       Правда, конь хорош?

                                  Тюремщик

                                           Великолепен.

                               Дочь тюремщика

                   Вы видели, как этот конь танцует?

                                  Тюремщик

                   Нет.

                               Дочь тюремщика

                        Я видала; ах, как он красив!
                   Особенно он быстр и ловок в джиге:
                   Совсем волчок!

                                  Тюремщик

                                  Да, это хорошо.

                               Дочь тюремщика

                   Пройти он может мавританским танцем
                   В час двадцать миль, - а это утомит
                   Любую деревянную лошадку,
                   Хоть лучшую во всем приходе нашем.
                   К тому же он танцует под мотив
                   Известной песни "Свет любви". Неправда ль,
                   Чудесный конь?

                                  Тюремщик

                                  Пожалуй, он умен
                   Настолько, что и в мяч сыграть он может?

                               Дочь тюремщика

                   Ах, нет!

                                  Тюремщик

                            Читать, писать умеет он?

                               Дочь тюремщика

                   Отлично пишет: превосходный почерк!
                   Он сам ведет счет сена и овса,
                   И конюху, который захотел бы
                   Его надуть, пришлось бы нелегко.
                   Не знаете ль кобылу вы гнедую
                   На герцогской конюшне?

                                  Тюремщик

                                          Да.

                               Дочь тюремщика

                                              Она
                   В него ужасно влюблена, бедняжка;
                   Но он, как господин его, суров
                   И скромен.

                                  Тюремщик

                              Есть приданое за нею?

                               Дочь тюремщика

                   За нею сена двести есть возов
                   И двадцать мер овса. Но он не хочет
                   И знать о ней: он сладострастно ржет,
                   Когда завидит мельника кобылу,
                   Которую готов он соблазнить.

                                   Доктор

                   Что за ужасный вздор она болтает?

                                  Тюремщик

                   Ну что же, сделай реверанс: ведь вот
                   Возлюбленный твой здесь.

                                   Жених

                                            Как поживаешь,
                   Красавица? Вот милая девица!
                   И как прекрасно сделан реверанс!

                               Дочь тюремщика

                   К услугам вашим, сколько честь позволит.
                   Не можете ль сказать мне, господа,
                   Далеко ли от этих мест край света?

                                   Доктор

                   Пожалуй, целый день пути.

                               Дочь тюремщика

                                             Хотите
                   Со мной идти туда?

                                   Жених

                                      Но что же будем
                   Мы делать там?

                               Дочь тюремщика

                                  Что? Мы сыграем в мяч.
                   Чего же больше делать там?

                                   Жених

                                              Отлично;
                   Нельзя ли нашу свадьбу там сыграть?

                               Дочь тюремщика

                   Да, это верно. Там найти мы можем
                   Священника слепого, чтобы нас
                   Он обвенчал; а здешние все глупы
                   И слишком привередливы; к тому же
                   Повесят завтра моего отца,
                   И это может нам испортить дело.
                   Вы - Паламон?

                                   Жених

                                 Ведь знаешь ты меня?

                               Дочь тюремщика

                   Да, но меня вы знать не захотите;
                   Ведь у меня нет ничего: вот эта
                   Лишь юбочка, да две плохих рубашки.

                                   Жених

                   Мне все равно: хочу владеть тобою.

                               Дочь тюремщика

                   Серьезно?

                                   Жених

                             Да, клянусь твоей рукой.

                               Дочь тюремщика

                   Ну, так пойдем в постель.

                                   Жених
                                 (целуя ее)

                                             Когда угодно.

                               Дочь тюремщика

                   О, как охотно лакомитесь вы!

                                   Жених

                   Зачем же ты мой поцелуй стираешь?

                               Дочь тюремщика

                   Он очень сладок; как меня прекрасно
                   Он к нашей свадьбе надушит! А это
                   Ведь ваш кузен Аркит?

                                   Доктор

                                         Да, дорогая.
                   Как рад я, что кузен мой Паламон
                   Такой прекрасный выбор сделал!

                               Дочь тюремщика

                                                  Правда?
                   Он женится на мне?

                                   Доктор

                                      Ну да, конечно.

                               Дочь тюремщика

                   И вы того же мнения?

                                  Тюремщик

                                        Да.

                               Дочь тюремщика

                                            У нас
                   Детей родится много. Ах, как сильно
                   Вы выросли! И друг мой Паламон,
                   Надеюсь, тоже вырастет: ведь снова
                   Свободен он. Ах, он, голубчик мой,
                   Так долго не имел еды хорошей
                   И даже крова был лишен! Но я
                   Поправлю все, его целуя нежно.

                              Входит вестник.

                                  Вестник

                   Что делаете вы? Ведь вы лишитесь
                   Прекраснейшего зрелища.

                                  Тюремщик

                                           Бойцы
                   Уж на арене?

                                  Вестник

                                Да; и вам там надо
                   Быть непременно.

                                  Тюремщик

                                   Я сейчас иду.
                                 (Доктору.)
                   Я должен вас покинуть.

                                   Доктор

                                          Вместе с вами
                   И я пойду; и я хочу смотреть.

                                  Тюремщик

                   Как вы ее находите?

                                   Доктор

                                       Ручаюсь,
                   Что в два-три дня мы все поправим вам.
                                 (Жениху.)
                   Смотрите ж, от нее не отходите
                   И не давайте ей сходить с пути.

                                   Жених

                   Согласен.

                                   Доктор

                             Пусть она свое получит.

                                   Жених

                   Душа моя, пойдем теперь обедать,
                   А после в карты будем мы играть.

                               Дочь тюремщика

                   И будем целоваться?

                                   Жених

                                       О, конечно,
                   Хоть сотню раз.

                               Дочь тюремщика

                                   И двадцать?

                                   Жених

                                               Да, и двадцать.

                               Дочь тюремщика

                   А после мы и спать пойдем вдвоем?

                                   Доктор

                   Скорее принимайте предложение.

                                   Жених

                                                  Охотно.

                               Дочь тюремщика

                   Но не сделайте мне больно.

                                   Жених

                   Спокойна будь.

                               Дочь тюремщика

                                  А то я закричу!
                                 (Уходят.)


                                  Сцена 3

      Часть леса близ Афин, недалеко от места, назначенного для битвы.

          Трубы. Входят Тезей, Ипполита, Эмилия, Пиритой и свита.

                                   Эмилия

                   Я дальше не пойду.

                                  Пиритой

                                      Как, разве можно
                   Себя такого зрелища лишать?

                                   Эмилия

                   Пожалуй, я охотно бы смотрела,
                   Как ловко ловит муху королек,
                   Но не хочу смотреть на эту битву,
                   Где каждый из ударов угрожает
                   Сгубить навеки доблестную жизнь,
                   Где каждый взмах грозит тяжелой раной,
                   Где лязг мечей есть похоронный звон.
                   Довольно, что мой слух терзаться будет,
                   Когда услышит горестную весть,
                   К которой не могу я быть глухою.
                   Так пусть же хоть глаза мои не видят
                   Того, что им ужасно.

                                  Пиритой

                                        Государь,
                   Сестра твоя идти не хочет дальше.

                                   Тезей

                   Она должна идти, чтоб лицезреть
                   Великие дела отважной чести
                   В прекрасном исполнении; здесь сама
                   Природа нам историю напишет;
                   Так пусть же слух и зренье закрепят
                   Об этой битве доблестную память.
                   И ты должна присутствовать, сестра:
                   Ведь ты награда, приз, венец победы, -
                   Твой долг судьбы решенье увенчать.

                                   Эмилия

                   Прости, мой брат: но если б там была я, -
                   Глаза бы я закрыла.

                                   Тезей

                                       Этот бой
                   Есть ночь, где ты одна звездой быть можешь.

                                   Эмилия

                   Затмилась та звезда; им нужен свет
                   Лишь для того, чтоб отыскать друг друга;
                   Так пусть же Тьма, мать Ужаса, проклятье
                   Несущая миллионам смертных, ныне
                   Свой черный плащ набросит на обоих,
                   Чтоб друг от друга скрыть их; пусть она
                   Хоть этим имя доброе заслужит
                   И оправдает несколько убийц
                   В том, в чем она сама одна виновна.

                                   Тезей

                   Но ты должна идти.

                                   Эмилия

                                      О нет, клянусь,
                   Я не пойду.

                                   Тезей

                               Своим прекрасным взором
                   Ты мужество у рыцарей зажжешь.
                   Подумай: ты - предмет войны; конечно,
                   При ней ты и присутствовать должна.

                                   Эмилия

                   Нет, государь, прости: война за царство
                   И вне его быть может ведена.

                                   Тезей

                   Что делать; как желаешь. Те особы,
                   Которые останутся с тобой,
                   Могли бы, право, пожелать свой жребий
                   Своим врагам.

                                  Ипполита

                                 Прощай, сестра; недолго
                   Мне ждать, когда предстанет пред тобой
                   Супруг твой. Боги знают, кто есть лучший
                   Из двух, и буду я богов молить,
                   Чтоб лучшего тебе они избрали.

             Уходят все, кроме Эмилии и немногих лиц из свиты.

                                   Эмилия

                   Аркит красив, но есть в его глазах
                   Как будто хитрость; так бывает спрятан
                   В ножнах красивых, мягких - острый нож.
                   В нем мужество и мягкость сочетались.
                   А Паламон имеет грустный вид:
                   Он часто хмурит брови, гневным взором
                   Как будто хочет насмерть поразить.
                   Но не всегда таков он; настроение
                   Меняет весь лица его характер.
                   Внимателен и долог взор его
                   И грустный вид красавца благороден
                   Настолько ж, как веселый вид Аркита.
                   И грусть и радость так смешались в нем,
                   Что в грусти виден радости оттенок,
                   А в радости его - печали след,
                   И сумрачность, которая бывает
                   В других так неприятна, только красит
                   Его лицо.

             Раздаются звуки рожков; за сценой трубят к атаке.

                            Чу, там уже трубят
                   И возбуждают принцев к состязанью.
                   Аркит меня, быть может, завоюет;
                   Однако же: что если Паламон
                   Его так ранит, что совсем испортит
                   Ему лицо? Как это было б жаль!
                   Когда б я там была, то им, пожалуй,
                   Я повредила б: на меня взглянув,
                   Один из них забыл бы защищаться
                   Иль упустил бы случай к нападенью;
                   Гораздо лучше, что меня там нет!
                   Да, было б лучше вовсе не родиться,
                   Чем быть такого бедствия виной.

             Звуки рожков и громкий крик "Паламон!" за сценой.

                   Что там случилось?

                                   Слуга

                                      Имя Паламона
                   Народ провозглашает.

                                   Эмилия

                                       Это значит,
                   Что Паламон победу одержал.
                   Да, это было очень вероятно:
                   Весь вид его сулил ему успех;
                   Конечно, из мужей он - самый лучший.
                   Поди узнай подробнее, в чем дело,
                   И расскажи.

              Снова звуки рожков и крики "Паламон!" за сценой.

                                   Слуга

                                Вновь крики "Паламон!"

                                   Эмилия

                   Беги, узнай.

                               Слуга уходит.

                                О, мой слуга несчастный,
                   Ты побежден! Портрет твой я носила
                   Здесь, на груди, на правой стороне,
                   На левой же - портрет был Паламона.
                   Сама не знаю, почему я так
                   Их поместила: так судьба хотела;
                   А сердце ведь на левой стороне, -
                   И этот знак был в пользу Паламона.

              Снова раздаются за сценой крики и звуки рожков.

                   Вновь взрывы крика. Это означает,
                   Наверное, что кончен этот бой.

                                   Слуга
                                  (входя)

                   Сказали мне, что Паламон Аркита
                   Почти до пирамиды оттеснил,
                   И все кричали "Паламон"; но быстро
                   Союзники Аркита взяли верх,
                   И снова обе стороны сравнялись.

                                   Эмилия

                   О боги, если б оба в одного
                   Вдруг превратились! Нет, тогда бы, право,
                   И женщины на свете не нашлось,
                   Которая была б его достойна.
                   Их личные достоинства, их доблесть,
                   Особая для каждого из них, -
                   Их делают неравными: на свете
                   Нет женщины, которая была бы
                   Обоим им равна.

              За сценой звуки рожков и крики "Аркит, Аркит!".

                                   Опять кричат?
                   И снова "Паламон"?

                                   Слуга

                                      О, нет: Аркита
                   Теперь провозглашают.

                                   Эмилия

                                         Напряги
                   Весь слух свой: пусть внимают оба уха.

   За сценой звуки рожков, сильный шум и крики: "Аркит, Аркит, победа!".

                                   Слуга

                   Теперь кричат, что победил Аркит;
                   Вы слышите: "Аркит, Аркит, победа!"
                   И громко возвещают звуки труб
                   Конец сражения.

                                   Эмилия

                                   Даже близорукий
                   Мог видеть, что Аркит - не мальчик слабый.
                   Богатство духа доблестного в нем
                   Сквозило ясно, - не могло укрыться,
                   Как скрыть нельзя огня в мешке, как мели
                   Не могут скрыться под водой, когда
                   С них бурный ветер воду всю сгоняет.
                   Я думала, что победит Аркит;
                   Не знаю, почему мне так казалось:
                   Рассудок наш - плохой пророк; лишь сердце
                   Предчувствует. Но вот они идут...
                   Ах, бедный Паламон!

 Звуки рожков за сценой. Входят Тезей, Ипполита, Пиритой, Аркит в качестве
                            победителя и свита.

                                   Тезей

                                       Здесь в ожидании
                   Тревогою сестра томится наша.
                   Прекрасная Эмилия, тебе
                   Богов веленьем дан вот этот рыцарь, -
                   Прекраснее его на свете нет.
                   Итак, соедините ж ваши руки;
                   Возьми ее, Аркит, а ты его,
                   Эмилия, и пусть всегда меж вами
                   Растет любовь, сильней из года в год.

                                   Аркит

                   Эмилия, чтоб мог тебя купить я,
                   Лишиться был я принужден того,
                   Что было мне всего дороже в мире, -
                   Конечно, кроме лишь одной тебя.
                   Но, на твои достоинства взирая,
                   Я вижу, что я дешево купил.

                                   Тезей

                   Сестра моя! Он говорит, как лучший
                   Из рыцарей, когда-либо седлавших
                   Горячего коня. Холостяком
                   Его должны бы, право, боги сделать,
                   Чтоб чересчур божественным потомством
                   Не населил он мир. Я очарован
                   Так сильно им, что, кажется, Алкид
                   В сравненье с ним - кусок свинца простого:
                   В каком бы отношении я ни стал
                   Хвалить его, - ни в чем не уступил бы
                   Аркит, - скорей бы даже превзошел!
                   Однажды ночью мне случилось слышать
                   Двух соловьев прекрасных состязанье;
                   То начинал один одолевать,
                   То вновь другой соперник отличался,
                   То снова первый брал, казалось, верх,
                   И долго длился спор их без решенья.
                   Так точно здесь был долог спор двух братьев
                   Двоюродных, и вот, в конце концов,
                   Богами нам указан победитель.
                   Итак, носи ж победный свой венец
                   С отрадой в сердце. Что ж до побежденных,
                   То пусть сейчас же их ведут на казнь:
                   Им жизнь теперь, - я знаю, только бремя.
                   Пускай на этом месте их казнят,
                   Но мы при том присутствовать не будем:
                   Уйдем отсюда мы с отрадой в сердце,
                   Хотя с оттенком грусти. Ипполита,
                   В глазах твоих заметил я слезу,
                   Готовую упасть.

                                   Эмилия

                                   И вот - победа!
                   О боги, где же ваше милосердие?
                   И если ваша воля такова,
                   Чтоб за меня погиб, лишенный друга,
                   Несчастный этот принц, чья жизнь дороже
                   Всех женщин в мире, - пусть тогда погибну
                   И я с ним вместе!

                                  Ипполита

                                     Бесконечно жаль,
                   Что для того, чтоб сочетались дружно
                   Две пары глаз, - должна навеки третья
                   Закрыться!

                                   Тезей

                              Что же делать, - это так.

                               Трубы. Уходят.


                                  Сцена 4

                  То же место в лесу. Приготовлена плаха.

  Входят Паламон и его рыцари, в цепях, за ними тюремщик, палач и стража.

                                  Паламон

                    Иные люди сохраняют жизнь,
                    Зато любовь народную теряют;
                    Бывает даже, что отец при жизни
                    Любовь своих теряет сыновей;
                    Пусть это нам послужит утешеньем.
                    Мы здесь умрем, но будут нас жалеть:
                    Хотели б люди, чтоб мы долго жили;
                    Мы смертию своей предупредим
                    Все огорченья старости унылой,
                    Подагры злой, одышки избежим,
                    Которые встречают поседевших.
                    Мы юными и чистыми придем
                    К богам, не отягченные грехами;
                    Богам приятен будет наш приход
                    И нектар, верно, нам они предложат,
                    Как чистым душам. Милые собратья,
                    Чем я могу еще утешить вас
                    За то, что вы сейчас лишитесь жизни?
                    Так дешево вы продали ее.

                               Первый рыцарь

                    О, нет; исходом мы вполне довольны.
                    Какое преимущество над нами
                    Имеют победители? Лишь счастье!
                    Мгновенна эта выгода, а смерть
                    Всем людям неизбежна; что ж до чести,
                    То в нас ее ни на волос не меньше,
                    Чем в них.

                               Второй рыцарь

                    Итак, "прости" друг другу скажем
                    И досадим своим терпением стойким
                    Изменчивой Фортуне, чьи пути
                    Неверны даже в самом верном деле.

                               Третий рыцарь

                    Кто ж первый начинает?

                                  Паламон

                                          Тот, конечно,
                    Кто пригласил вас всех на этот пир.
                                (Тюремщику.)
                    А, друг мой, и тебя я здесь встречаю!
                    Когда-то дочь-красавица твоя
                    Меня освободила, а сегодня,
                    Как видишь, я навек освобожусь!
                    Как поживает дочь твоя? Я слышал,
                    Что не совсем она здорова: это
                    Мне было грустно.

                                  Тюремщик

                                      Принц, теперь она
                    Поправилась и скоро выйдет замуж.

                                  Паламон

                    Клянусь остатком жизни: очень рад!
                    И ей прошу сказать, что эта радость
                    Моей последней радостью была.
                    Ей передай поклон мой, а вот это
                    Ты приложи к приданому ее.
                              (Дает кошелек.)

                               Первый рыцарь

                    Позволь нам всем участвовать.

                               Второй рыцарь

                                                  Ведь это
                    Девица?

                                  Паламон

                            Да, добрейшее создание,
                    Которому обязан я так много,
                    Что никогда не мог бы заплатить.

                                 Все рыцари
                              (давая кошельки)

                    Привет наш передай ей.

                                  Тюремщик

                                           Пусть вас боги
                    Всех наградят и пусть велят, чтоб вечно
                    Она благодарила вас!

                                  Паламон

                                         Прощай;
                    Пусть жизнь мою теперь возьмут так скоро,
                    Как скоро я простился.

                                   Рыцари

                                           Начинай,
                    Кузен отважный! Все мы за тобою
                    Пойдем на смерть с отрадой.

                    Паламон кладет свою голову на плаху.
  За сценой раздается сильный шум и крики: "Бегите, спасите, остановите!".

                                  Вестник
                                  (вбегая)

                                                Стойте, стойте!

                                  Пиритой
                                  (входя)

                    Стой, стой, стой, стой! Будь проклята поспешность,
                    Остановитесь!.. Храбрый Паламон,
                    Знай: в жизни той, которую ты снова
                    Теперь начнешь, желают боги славу
                    Свою явить.

                                  Паламон

                                Как может это быть?
                    Ведь я сказал, что не права Венера.
                    Что там случилось?

                                  Пиритой

                                       Встань, великий принц,
                    И выслушай известие, сердцу вместе
                    И сладкое, и горькое.

                                  Паламон
                                 (вставая)

                                          В чем дело?
                    Что будит нас от сна?

                                  Пиритой

                                          Аркит, кузен твой,
                    Сел на коня, которого ему
                    Эмилия когда-то подарила.
                    Конь этот черен; белого на нем
                    Нет волоска; поэтому он многим
                    Не нравится; они бы ни за что
                    Себе такую лошадь не купили, -
                    И оправдалось суеверье их!
                    Сев на коня, Аркит на нем поехал,
                    Не торопясь, по улицам Афин;
                    Конь смирно шел, копытами своими
                    Как бы считая камни мостовой, -
                    Он милю вмиг бы за собой оставил,
                    Когда б седок его поторопил.
                    Так подвигался он вперед, гарцуя,
                    Как бы внимая музыке подков,
                    Которых звон был, точно, музыкален.
                    Как вдруг один завистливый кремень,
                    Холодный, как Сатурн, и затаивший
                    В себе, как он, пылающую злобу,
                    Дал искру, или вдруг из-под подков
                    Откуда-то огонь явился серный;
                    Горячий конь, сам пылкий, как огонь,
                    Взбесился, стал неистово метаться,
                    То прыгал, то взвивался на дыбы,
                    И позабыл свою всю дрессировку,
                    Хоть выезжен был очень хорошо;
                    Как поросенок, он визжал, свирепо
                    Грыз удила, стараясь их сломать,
                    И ничего не слушался; все силы
                    Упрямства злого, бешенства, коварства -
                    Он в ход пустил, чтоб сбросить седока,
                    Державшего узду рукою крепкой;
                    Когда ж ничто не помогло, - узда
                    Не порвалась, не лопнула подпруга,
                    И бешеным прыжком не удалось
                    Ослабить силу всадника, который
                    Прирос к седлу, держа коня в ногах, -
                    То быстро конь на задние встал ноги,
                    Так круто, что Аркит вниз головой
                    Повис, и с головы его свалился
                    Венок победный; вслед за тем назад
                    Упала лошадь, тяжестью своею
                    Обрушась на Аркита. Он покамест
                    Не умер, но подобен кораблю,
                    Который только ждет волны ближайшей,
                    Чтоб потонуть. Он хочет говорить
                    С тобой. Но вот он сам сюда явился.

          Входят Тезей, Ипполита, Эмилия; Аркита вносят на кресле.

                                  Паламон

                    Как грустно наш кончается союз!
                    О боги, вы могучи! Если силы
                    Тебе еще позволят, друг Аркит,
                    Скажи свое последнее мне слово!
                    Я Паламон; люблю тебя душою
                    В последний час твой!

                                   Аркит

                                          Паламон, возьми
                    Эмилию и с ней всю радость мира.
                    Подай свою мне руку - и прости.
                    Я был неправ, но не изменник дружбе.
                    Прости меня, кузен. Теперь один
                    Лишь поцелуй Эмилии прекрасной.
                                (Целует ее.)
                    Возьми ее, мой друг. Я умираю.
                                 (Умирает.)

                                  Паламон

                    Твой храбрый дух в Элизиум помчится!

                                   Эмилия

                    Глаза твои я закрываю, принц;
                    Среди блаженных душ да поселится
                    Душа твоя! Прекрасным человеком
                    Ты был, и этот день, пока жива,
                    Я посвящу слезам.

                                  Паламон

                                      И я всем сердцем
                    Тот день чтить буду.

                                   Тезей

                                         Здесь, на этом месте
                    Сражались вы, и я прервал ваш бой.
                    О Паламон, богам благодаренье
                    Воздай за то, что жизнь ты сохранил!
                    Аркит, кузен твой, роль свою окончил;
                    Хоть коротка была она, но славно
                    Исполнил он ее; твои же дни
                    Должны продлиться: их благословила
                    Роса небес. Могучая Венера
                    Присутствием почтила свой алтарь
                    И дивный дар любви тебе вручила;
                    Владыка Марс Аркиту показал
                    Благоволенье, дав ему победу;
                    Так справедливость оба божества
                    Явили нам. Несите труп отсюда.

                                  Паламон

                    О дорогой кузен мой! Отчего
                    Стремимся мы всегда к тому, что снова
                    Приносит нам потерю! Почему
                    Нельзя владеть бесценною любовью,
                    Не потеряв бесценную любовь!

                                   Тезей

                    На этот раз была игра Фортуны
                    Изысканно тонка, как никогда.
                    Кто побежден, - победу торжествует,
                    Кто победил, - лишен ее плодов;
                    Тот и другой равно почтен богами.
                    О Паламон, кузен твой сам признал,
                    Что право на невесту - за тобою;
                    Ее ты первый увидал, ты первый
                    Провозгласил, что любишь ты ее;
                    Завоевав ее, он драгоценность
                    Твою похитил, умирая ж - вновь
                    Ее тебе он возвратил, желая
                    Уйти в тот мир с прощеньем от тебя.
                    Так боги суд из рук моих изъяли,
                    Желая сами должное воздать.
                    Итак, возьми, веди свою невесту
                    И от порога смерти призови
                    Друзей своих, которые моими
                    Друзьями станут. Будем мы скорбеть
                    День или два до похорон Аркита,
                    А после, светлый брачный вид приняв,
                    Мы возликуем вместе с Паламоном,
                    Которого всего лишь час назад
                    Мне было жаль, как жаль теперь Аркита.
                    О чародеи вышние небес,
                    Что вы творите с нами! Мы ликуем
                    О том, что суждено нам потерять,
                    Скорбим о том, что будет нам на радость!
                    Мы дети перед вами! Благодарность
                    Примите же от нас и нам простите
                    Суждения о том, что выше нас!
                    Итак, пойдем же и свой долг исполним.
                                 (Уходят.)


ЭПИЛОГ

                   Нельзя ль узнать о пьесе ваше мнение?
                   Признаться, ваше выслушать суждение,
                   Как школьник, я боюсь. Позвольте мне
                   Взглянуть на вас. Никто не улыбнется?
                   Ну, если так, то плохо нам придется.
                   Пусть кто-нибудь, в сердечной глубине
                   В красавицу влюбленный, - здесь найдется
                   Такой, конечно, - встав, освищет нас
                   И этим нас погубит в тот же час,
                   Хотя бы против совести. Но тщетно
                   Я жду решения. Ну, куда ни шло:
                   Все выслушать готов я безответно,
                   Но я не смел и наше ремесло
                   Нуждается в поддержке. Если пьеса,
                   Которая была сейчас дана, -
                   А цель ее похвальна и честна, -
                   Для вас имеет хоть немного веса, -
                   Мы цель свою достигнутой сочтем
                   И лучшие надеемся потом
                   Мы сочинить и дать вам представление,
                   Чтоб ваше к нам продлить расположение;
                   К услугам вашим будем мы всегда.
                   Итак, спокойной ночи, господа!


КОММЕНТАРИИ

     Эта драма впервые напечатана в кварто 1634  года  под  заглавием:  "Два
знатных  родича.  Представлена  в  Блэкфрайерсе  слугами  его   королевского
величества с великим успехом. Написана знаменитостями того времени: мистером
Джоном Флетчером и мистером Вильямом Шекспиром, джентльменами. Напечатана  в
Лондоне Дж. Котсом для Джона Уотерсона.  Продается  под  вывеской  Короны  в
ограде церкви Св. Павла. 1634 г.".
     Затем пьеса появилась во втором фолио  сочинений  Бьюмонта  и  Флетчера
1679 года; в этом издании было  напечатано  52  пьесы,  на  17  больше,  чем
содержало 1-е фолио сочинений Бьюмонта и Флетчера, выпущенное в  1647  году.
Текст пьесы для второго издания был взят из кварто 1634 года, как это  видно
по ошибкам и опечаткам, которые перенесены из этого издания.
     В 1711 году пьеса появилась в Тоусоновском издании Бьюмонта и  Флетчера
и в 1750-м в семитомном Тоусоновском издании,  с  критическими  примечаниями
Теобальда, Сьюарда и Симпсона.
     В 1778 году вышло издание сочинений Бьюмонта и Флетчера в 10  томах;  в
этом издании напечатана и пьеса "Два знатных родича".
     В 1812 году сочинения Бьюмонта  и  Флетчера  были  изданы  в  14  томах
Вебером. Это издание  было  перепечатано  позднее  Рутледжем  в  двух  томах
(1839).
     "Два  знатных  родича"  были  также  изданы  Тиррелем  в  его  собрании
сомнительных пьес Шекспира и Скетом в 1876 году в школьном издании Шекспира.
Но в том же 1876 году появилось другое издание "Двух знатных родичей", имею-
щее  большее  значение.  Это  была  перепечатка  издания  1634  года   Новым
шекспировским обществом (изд. Гарольда Литлдэля). В нем старательно  сверены
разночтения кварто и второго фолио.
     Сюжет "Двух знатных родичей" заимствован из "Паламона и Аркита" Чосера,
который в свою очередь заимствовал его из  "Тезеиды"  Боккаччо.  Сюжет  этот
значительно менее изменен, чем  в  других  шекспировских  заимствованиях  из
Чосера. Повествовательный элемент в драме получил гораздо большее  развитие,
чем драматический. Длинные описания заменяют действие.  Характеры  столь  же
мало развиты, как в самых ранних пьесах Шекспира. В этом отношении интересно
сравнить характеры Тезея в комедии "Сон в летнюю ночь"  и  в  "Двух  знатных
родичах".  В  "Сне  в  летнюю  ночь"  мы  находим   определенную   концепцию
характеров, и, конечно, было бы странно, если  бы  Шекспир,  к  концу  своей
жизни, принимаясь за характер, очерченный им  много  лет  тому  назад,  стал
изображать его в совершенно другом свете. И все же именно это нас поражает в
"Двух знатных родичах". Тезей изображен здесь так, как описывает его  Чосер,
- тираном, не знающим иного закона, кроме  собственной  воли.  Он  постоянно
либо в крайнем гневе, либо в крайней степени восторга,  и  его  приближенные
без  зазрения  совести  пользуются  своим  знанием  его  настроений,   чтобы
заставить его действовать сообразно своим  целям.  Ипполита,  Эмилия  и  три
царицы на коленях умоляют его выступить войной против Фив, наказать Креона и
похоронить трех царей, погребения которых не допускал  тиран.  Тезей  прежде
чем  уступить  их  желанию,  проявляет  доходящий  до   комизма   недостаток
решительности. И в других местах пьесы мы видим то же самое; насилие с одной
стороны и колебания с другой, как только  появляется  необходимость  принять
или изменить какое-нибудь решение. И он
     никогда не ссылается на закон, как на силу, равную или высшую его воле.
В "Сне в летнюю ночь" мы встречаемся с совершенно иной постановкой  вопроса.
Здесь Эгей приводит к Тезею свою дочь Гермию и обвиняет ее в  неповиновении.
Она отказывается выйти замуж за человека, которого отец  избрал  для  нее  в
мужья. Тезей и не думает разрешить  вопрос  по  своему  личному  усмотрению.
После длинного разговора Тезей говорит: "Ты же,  прекрасная  Гермия,  должна
склонить свои мечты перед волей родителя. Иначе закон Афин - который мы ни в
коем случае не можем отменить, -  присуждает  тебя  к  смерти  или  к  обету
девственной жизни".
     В "Сне в летнюю ночь" Тезей изображен конституционным правителем,  чем,
несмотря на все свои недостатки, была для своих подданных Елизавета. В "Двух
знатных  родичах"  мы  имеем  дело  с  деспотом,  от  пароксизмов  бешенства
переходящим к  состоянию  расслабленности,  когда  окружающие  беззастенчиво
начинают играть им. Возможно ли, чтобы Шекспир - если он автор "Двух знатных
родичей"-отказался от своей первой тонкой концепции характера  Тезея,  чтобы
заменить ее образом слабого, вечно колеблющегося тирана?
     Споры за и против участия Шекспира в написании "Двух  знатных  родичей"
начинаются с соображений, высказанных Спеллингом в 1833 году. Его  воззрения
ожили в "Трудах  Нового  шекспировского  общества"  за  1876  год  вместе  с
теорией, что Шекспиру в "Генрихе VIII" помогал Флетчер.  Его  уверенность  в
том, что "Два знатных родича" могут быть приписаны Шекспиру, главным образом
основана на замечательной поэтической красоте отдельных мест пьесы, но он не
пытался указать  проявление  важнейшей  черты  шекспировского  творчества  -
развитие  характеров  изображенных  в  пьесе  лиц.  К  воззрениям  Спеллинга
примкнули профессор
     Спальдинг и Гиксон, оба позднее получившие поддержку со стороны  Нового
шекспировского  общества.  Иной  взгляд  высказал   профессор   Делиус.   Он
придерживался мнения, что Шекспир не принимал никакого  участия  в  создании
пьесы. Делиус указывал  на  отсутствие  в  ней  каких-либо  следов  развития
характеров, а так как по времени появления пьеса относится к последним годам
жизни  Шекспира,  то  мысль  об  его  участии  в  создании   пьесы   кажется
сомнительной.
     Трудность вопроса заключается в том,  чтобы  указать  автора,  которого
можно  было  бы  считать  способным   написать   такое   произведение,   как
приписываемая  Шекспиру  часть  пьесы.   Есть   достаточно   оснований   для
утверждения, что соавтором Флетчера в рассматриваемой пьесе был  Мессинджер.
У Мессинджера есть излюбленные типичные фигуры, о которых  мы  всегда  знаем
заранее, что они скажут в каждом конкретном случае. Но все же  некоторые  из
этих типов получают у Мессинджера дальнейшее  развитие,  чего  никак  нельзя
сказать о статичных героях Флетчера.
     Имена Бьюмонта и Флетчера так тесно переплетены между собой  в  истории
английской драматической литературы, что соединение Мессинджера  и  Флетчера
напугало  многих  из  тех,  кто  без  больших  затруднений  усвоил  идею   о
соавторстве  Шекспира  и  Флетчера.  Но  мы  имеем,  однако,   свидетельство
современника, друга обоих драматургов, сэра Астона Кокэнья, что Мессинджер и
Флетчер работали вместе столь же часто, как Бьюмонт и Флетчер, и он упрекает
издателей первого фолио сочинений Бьюмонта и Флетчера  за  то,  что  они  не
отдали должного Мессинджеру. Таким  образом,  несомненно,  что  литературное
сотрудничество существовало не только между Бьюмонтом и Флетчером, но  также
между Мессинджером и Флетчером.
     Между  размером  "Двух  знатных  родичей"  в  части,  не  принадлежащей
Флетчеру, и размером  Шекспира  в  его  последних  произведениях  существует
очевидное сходство. Известно, что для Мессинджера характерны повторения. Уже
Джиффорд, издавший многих старых драматургов, и  в  том  числе  Мессинджера,
замечает о нем: "Ни один драматург не повторяет сам  себя  чаще  и  с  такой
бесцеремонностью, как Мессинджер". Но Мессинджер повторяет не только  самого
себя, он повторяет беспрестанно также Шекспира и очень любит  уснащать  речь
классическими цитатами. Эта последняя черта сама по себе, конечно, не  имеет
решающего значения в связи с другими  его  особенностями.  Один  из  доводов
Делиуса, выступающего против участия  в  "Двух  знатных  родичах"  Шекспира,
состоит  в  том,  что  в  пьесе  часто  встречаются  классические  цитаты  и
многочисленные намеки на пьесы Шекспира и заимствования  из  них,  чего  сам
Шекспир никогда бы не стал делать.
     Для Мессинджера повторения чрезвычайно характерны. Так в "Двух  знатных
родичах" (I, 1) мы читаем: The  heates  are  gone  tomorrow  -  "пыл  прошел
завтра", что в том виде, как оно стоит перед нами, едва понятно (фраза взята
из того места, где Тезей обещает выступить против Фив после  своей  свадьбы,
между тем как три царицы настаивают, чтобы он выступил немедленно).  Но  эта
мысль сразу становится ясной, когда мы сравним малопонятную фразу  с  местом
из пьесы Мессинджера "Император Востока" (II, 1): The resolution which grows
cold to day will freeze  tomorrow,  т.е.  "решительность,  которая  начинает
холодеть сегодня, на утро замерзнет".
     Тут мы прямо имеем комментарий к неясности первого выражения; это  одна
и та же мысль, родившаяся, конечно, у одного автора.
     Переходя к языку "Двух знатных родичей",  мы  должны  помнить,  что  по
живописности языка Шекспир стоит одиноко среди поэтов своего века. До него и
при его жизни, в течение всей его писательской карьеры, ни один из поэтов  в
метафорической речи не  достиг  степени  живописи.  Он  был  первым,  давшим
картинам драматургии полную самостоятельность. И вот  почему  поверить,  что
Шекспир принимал какое-либо участие в создании "Двух  знатных  родичей"  или
"Генриха VIII", для меня представляется невозможным; так как только  в  этих
двух пьесах, среди  всех  произведений  того  периода  творчества  Шекспира,
который  начинается  "Гамлетом",   нет   ни   одной   из   этих   сверкающих
электрическими искрами картин, буквально ни одной.
     Ничто так  не  ставит  Шекспира  выше  его  современников,  как  чудная
нежность и чистота его женских образов. Морина, Имогена,  Пердитта,  Миранда
едва ли представляются нам, как простые смертные женщины.  Изабеллу  сжигает
огонь поруганной в  ней  чистоты,  который  гонит  прочь  нечистые  мысли  и
заставляет даже брошенную куртизанку Люцию сказать, что она смотрит на  нее,
как на "небесное и святое" существо.
     Если Шекспир действительно написал  какую-нибудь  часть  "Двух  знатных
родичей", то Ипполиту и Эмилию следует сравнить с этими чистыми, лучезарными
созданиями. Посмотрим, что получится при таком сравнении. В  (I,  1)  первая
царица говорит: "...когда ее руки, способные самого Юпитера увлечь из  сонма
богов, при свете луны-покровительницы обнимут тебя, когда ее губы, как  пара
вишен, изольют свою сладость на твои жадные  губы,  о,  неужели  станешь  ты
думать тогда о гниющих в могиле  королях  и  рыдающих  царицах?  Какая  тебе
забота о том, чего ты не чувствуешь? А то, что ты сам  чувствуешь,  способно
даже Марса заставить отказаться
     от барабана (войны). О, если бы ты провел с нею только  одну  ночь,  то
каждый час в ней сделал бы тебя заложником на сотню часов и ты  не  стал  бы
помнить ни о чем ином, кроме того, что повелевает тебе этот пир..."
     Одно  это  место  уже  достаточно  характеризует   манеру   Мессинджера
относиться к своим женским образам.
     Чувственность - общая черта всех женских образов  пьесы.  Так  Ипполита
говорит: "Если бы воздержанием от моей радости, которая порождает еще  более
глубокое желание, я не излечила их пресыщения, требующего такого  лекарства,
то вызвала бы по отношению к себе злословие всех дам".
     Напомним также, что дочь тюремщика  в  нашей  пьесе  сходит  с  ума  от
разочарования в любви. Другими словами, все женщины нашей пьесы имеют грубую
чувственную натуру, которая делает невозможным ни на один миг допустить, что
они - создания Шекспира.
     Эмилия пробует убедить и себя, и нас, что она так сильно любит Паламона
и Аркита, что не знает, кого из них выбрать. Единственное  чувство,  которое
она выражает относительно поединка, в котором решается, кто  из  них  должен
быть ее мужем, заключается в опасении, как бы кому-либо из них не  испортили
лица. В одной из принадлежащих Мессинджеру  пьес  ее  героиня  Олинда  также
любит сразу двоих, так что не может решить кого ей выбрать.
     Она выражается при этом таким образом,  что  достаточно  самого  малого
знакомства с Мессинджером, чтобы прийти к  заключеннию,  что  творец  Олинды
есть также творец Эмилии. Единственное, что характеризует его женские образы
- это чрезвычайно развитая чувственность.
     Среди мужских образов Тезей является одним из  многочисленных  типичных
тиранов Мессинджера. Паламон и
     Аркит  в  начале  пьесы  в  руках  Мессинджера  различаются  некоторыми
индивидуальными чертами. Но различия скоро исчезают, и то, что говорит один,
может быть приписано другому, так что читатель этого и не  заметит.  Словом,
тут нет и следа развития характеров, столь замечательного у Шекспира.
     В своих попытках привлечь интерес зрителя автор "Двух знатных родичей",
будь то Флетчер или Мессинджер, вполне полагается  на  одни  только  внешние
приключения. Шекспир, конечно, тоже прибегает к занимательной фабуле,  когда
желает привлечь к  пьесе  интерес,  но  главные  усилия  свои  он  посвящает
развитию характеров.
     Невзирая на все сказанное,  следует,  однако,  отметить,  что  в  "Двух
знатных родичах" встречаются места высокой поэтической красоты, что  и  дало
некоторым исследователям основание  настойчиво  высказываться  за  авторство
Шекспира.
     Из того, что было сказанно относительно обрисовки  характеров  в  "Двух
знатных родичах", может показаться странным, что многие талантливые  критики
приняли произведение  Мессинджера  за  создание  Шекспира.  Но  такова  сила
предвзятости, и исходя из того, что пьеса шекспировская, непременно  найдешь
доказательства  этому.  Удивительного   тут   ничего   нет:   многочисленные
подражания творческим приемам Шекспира, столь характерные  для  Мессинджера,
легко становятся подтверждением того, что пьеса  написана  Шекспиром.  Кроме
того, даже для англичанина невозможно отличить размер Мессинджера от размера
Шекспира только на слух. Мессинджер продолжил драматическое стихосложение  с
того места, где Шекспир оставил его, и развил его  дальше  в  том  же  самом
направлении. В метрическом стихе Шекспира -  за  исключением,  по-моему,  не
шекспировского "Генриха VIII"  -  от  20  до  30%  стихов  относятся  к  так
называемым run-onlines,  т.е.  стихам,  в  которых  мысль  не  закончена,  а
переносится в следующую строку. Между тем Мессинджер  начал  с  31  процента
таких  стихов  в  своей  части  пьесы  "Удача  честного  человека"  и  дошел
постепенно до 49. Точно так же он  постепенно  увеличивал  число  двусложных
окончаний (прибавлением лишнего, одиннадцатого неударяемого слога), хотя  не
заходил в этом так далеко, как Флетчер, в некоторых драмах которого  круглым
счетом четыре стиха  из  каждых  пяти  имеют  двусложное  окончание.  Однако
Мессинджер   любил   также   оканчивать   стих    частицей,    местоимением,
вспомогательным глаголом (так называемое легкое  окончание),  предлогом  или
союзом (слабое окончание). Он, Бьюмонт и Шекспир в своем метре очень походят
один на другого. И как ни восхищался Мессинджер Шекспиром  -  что  мы  можем
видеть из всех его произведений, - он усвоил себе манеру Бьюмонта изображать
тиранов и страстные характеры, самым ярким примером которых является Тезей в
"Двух знатных родичах". Поэты младшего,  чем  Шекспир,  поколения  умышленно
предпочитали полагаться больше на изысканный вымысел фабулы, чем на  трудный
и опасный путь тонкой обрисовки характеров. Сознание этой важной особенности
постепенно проникло в шекспирологию, и теперь уже мало кто решается защищать
участие Шекспира в создании "Двух знатных родичей".
     В заключение сформулируем в двух-трех  словах  рго  и  contra  вопроса.
Против  -  недостаточность  переработки  сырых  материалов  источника.   Они
являются в драме почти совершенно в таком же виде, как  в  рассказе  Чосера.
Во-вторых, нет развития характеров в строгом смысле этого  слова.  Те  черты
характера, которые мы замечаем у действующих лиц драмы,  не  что  иное,  как
результат ситуации, и они изменяются по мере того,  как  меняется  ситуация.
В-третьих, все картины  тщательно  разработаны,  как  отделывал  их  Шекспир
только в самых первых своих произведениях.
     С другой стороны, за участие в этой пьесе Шекспира мы имеем только  два
существенных довода. Во-первых, чрезвычайное  сходство  размера  с  размером
последних драм Шекспира - довод, который имел бы гораздо  большее  значение,
если бы этот размер не имел еще  большего  сходства  с  обычным  метрическим
стилем Мессинджера. Во-вторых, истинная красота отдельных мест пьесы.  Но  в
пьесах, бесспорно принадлежащих Мессинджеру, мы встречаем  места,  столь  же
прекрасные и с замечательным  сходством  в  тоне  мысли  и  художественности
выражению самыми лучшими местами "Двух знатных родичей".

                                                                 Роберт Бойль

                 Примечания к тексту "Двух знатных родичей"

     От тех краев, где вьется По как лента, берегов серебряного Трента, - То
есть от Италии до Англии. Трент - река в Англии.

     Что  Робин  Гуд   серьезней   их   стократно.   Робин   Гуд   -   герой
древнеанглийских народных баллад, об единенных в XV веке в одну  эпопею.  Во
времена Шекспира альманахи нередко печатали эти  баллады,  но  литературными
кругами они ценились невысоко.

     Ипполита, невеста, с распущенными волосами, в сопровождении  Пиритоя  и
другого лица, держащего над нею венок. - По английскому обычаю того времени,
невеста шла к венцу с распущенными косами, а над ее головой держали венок из
колосьев. Иногда, вместо  венка  из  колосьев,  свадебный  венок  делали  из
цветов.

     Креон, - царь Фивский, после знаменитого похода "семи  против  Фив"  не
позволил похоронить убитых.

     Сам Геркулес, мой родственник. - Тезей и Геркулес - внуки Кроноса, дети
братьев: Геркулес - Зевса, а Тезей, по некоторым преданиям, - Посейдона.

     Беллоны - богини войны в древнеримской мифологии.

     Авлида - город на берегу восточной Греции, в  Беотии.  Из  этого  порта
греки отплыли в троянский поход.

     Нарцисс -  мифический  герой,  прекрасный  юноша,  который  влюбился  в
собственное отражение в ручье и не мог от него  оторваться,  отчего  умер  и
превратился в цветок, носящий его имя.

     Как калидонский вепрь пред Мелеагром. -  Мелеагр  -  легендарный  герой
древней  Этолии,  спасший  родную  страну  от  свирепого  вепря,  насланного
Артемидой за то, что отец Мелеагра Ойней не принес ей жертвы.

     Кузен, на козни быстрый...- в подлиннике игра  слов  couzin  "кузен"  и
cozener "предатель".

     Заклинаю душой кузена твоего, - то есть Геркулеса, о двенадцати славных
подвигах которого говорится ниже.

     Ирида - в древнегреческой мифологии богиня радуги.

     Их оскопят и сделают певцами. - Кастраты в качестве певцов  были  очень
популярны в Европе вплоть  до  начала  XIX  века.  В  начале  XVII  столетия
послание папы Климента VIII признало кастрацию  для  этой  цели  богоугодным
делом.

     Так резвый и прекрасный Ганимед воспламенил любовной страстью Зевса.  -
Ганимед - прекрасный юноша, сын царя Троя, похищенный Зевсом на небеса.

     Нежнее он округлен, чем Пелопса плечо. - Пелопс - царь и герой  древней
Фригии - будучи мальчиком был предложен в пищу богам, собравшимся на  пир  у
его отца Тантала, но небожители раскрыли обман и воскресили Пелопса,  причем
съеденная часть плеча была заменена вставкой из слоновой кости.  Затем  юный
Пелопс рос на Олимпе среди богов и был любимцем Посейдона.

     Зеленый цвет Нептуна превращает в багровый...- война, смешивая  зеленые
волны моря с кровью, делает их багровыми.

     Сдуваешь яства со стола Цереры. -  Война  уничтожает  поля,  назначение
римской богини Цереры заключалось в охране посевов.

     Холодная  охотница  сама...-  Диана  однажды  изменила   своему   обету
бесстрастия, влюбившись в красавца Эндимиона.
     Алкид - Геркулес.



    Вильям Шекспир.
    Эдуард III


     Перевод В.Лихачева
     ПСС в 14 томах. Т. 13. М.: ТЕРРА, 1997.
     OCR Бычков  М.Н.



                              Действующие лица

     Король Эдуард III.
     Эдуард, принц Уэльский, его сын.
     Граф Уорик.
     Граф Дерби.
     Граф Солсбэри.
     Лорд Одлей.
     Лорд Перси.
     Людовик, наперсник короля Эдуарда.
     Сэр Вильям Монтегью.
     Сэр Джон Копленд.
     Два щитоносца и четыре герольда, англичане.
     Роберт, именующий себя графом Артуа.
     Граф Монфор.
     Гобин де Грей.
     Иоанн, король Франции.
     Карл   | его
     Филипп | сыновья.
     Герцог Лотарингский.
     Вильер, французский вельможа.
     Король Богемии        | союзники
     Польский военачальник | короля Иоанна.
     Шесть граждан Кале.
     Французский военачальник и несколько бедных жителей того же города.
     Другой военачальник; матрос.
     Три французских герольда.
     Давид, король Шотландии.
     Граф Дуглас и два шотландских вестника.
     Филиппа, жена короля Эдуарда.
     Графиня Солсбэри.
     Французская женщина и двое детей.

               Лорды и другие придворные; герольды, офицеры,
                               солдаты и пр.

                 Действие происходит в Англии, во Фландрии
                               и во Франции.


АКТ I

                                  Сцена 1

                          Лондон. Зала во дворце.

           Трубы. Входит король Эдуард со свитой, принц Уэльский,
                    Уорик, Дерби, Одлей, Артуа и другие.

                               Король Эдуард

                     Роберт, граф Артуа, хотя ты изгнан
                     Из Франции, страны твоей родной,
                     Но вотчину достаточно большую
                     Получишь ты от нас: тебя мы графом
                     Ричмондским повелим именовать.
                     Теперь мы речь о нашей родословной
                     Продолжим. Кто наследовал Филиппу
                     Красивому?

                                   Артуа

                                Три сына; друг за другом
                     Они престол отцовский занимали,
                     Потомства ж не оставил ни один.

                               Король Эдуард

                     Но наша мать сестрой им доводилась?

                                   Артуа

                     Конечно, государь; она была
                     Единственною дочерью Филиппа -
                     И после ваш отец на ней женился.
                     Плодом ее утробы цветоносной
                     Явилась ваша милость, для Европы
                     Желанный вождь французского народа.
                     Но злобу душ крамольных вы заметьте!
                     Когда угас Филиппов род, французы
                     О праве вашей матери, ближайшей
                     Наследницы, смолчавши, - возложили
                     Венец на Иоанна Валуа.
                     Во Франции, они толкуют, много
                     Владетельных особ - и ею править
                     Мужская ветвь должна лишь - не иначе;
                     Вот по какой причине, государь,
                     И вы устранены несправедливо.
                     Их доводы, однако, не прочнее,
                     Чем насыпи из рыхлого песка, -
                     В чем скоро им придется убедиться.
                     Сочтете вы предательством, быть может,
                     Что я, француз, разоблачаю это;
                     Но небо мне свидетелем пусть будет,
                     Что не враждой развязан мой язык
                     И не обидой личной, а любовью
                     К отечеству и совестью моею.
                     Вы - нашего покоя страж законный,
                     А Валуа, как тать, к венцу подкрался.
                     Не долг ли верноподданных открыто
                     Стоять за государя своего?
                     Не наш ли долг угомонить спесивца
                     И подлинного пастыря дать стаду?

                               Король Эдуард

                     Пока тебя я слушал, Артуа, -
                     Как нива пред дождем, мой сан воспрянул.
                     Зажег ты речью пламенной отвагу
                     В душе моей; блуждавшая во тьме,
                     Теперь, на златозарных крыльях славы,
                     Она даст мощь потомку Изабеллы
                     Согнуть крутые спины тех французов,
                     Которые противятся его
                     Державной власти.

                               Слышен рожок.

                                       Вестник? Лорд Одлей!
                     Узнай откуда.

                        Одлей уходит и возвращается.

                                   Одлей

                                   Герцог Лотарингский,
                     Прибывший морем, с вами объясниться
                     Желает, государь.

                               Король Эдуард

                                       Впустите, лорды.
                     Какие-то мы новости услышим!

                 Лорды уходят. Король занимает свое место.
          Лорды возвращаются с герцогом Лотарингским и его свитой.

                     Скажи, что привело тебя к нам, герцог?

                            Герцог Лотарингский

                     Славнейший из властителей, король
                     Французский Иоанн, меня с приветом
                     Послал к тебе и с требованием также
                     Присягу принести ему за то,
                     Что герцогством Гиенским ты владеешь
                     С его соизволения; явиться
                     Обязан ты в сорокадневный срок
                     И данником французского престола
                     Признать себя торжественно; иначе
                     Владенных прав лишишься ты - и область
                     Останется за нашим королем.

                               Король Эдуард

                     Однако мне везет на удивленье:
                     Едва я переплыть пролив надумал,
                     Как тут и зов - не приглашенье даже,
                     А прямо приказанье, под угрозой!
                     Отказываться было б сумасбродством -
                     И вот ответ мой Иоанну, герцог:
                     Явиться не замедлю я - но как? -
                     Не на поклон к нему, как раб смиренный,
                     А требуя поклона от него,
                     Как мощный победитель. Измышления
                     Убогие его насквозь я вижу;
                     Личины нет - и наглость вся открыта.
                     Так от меня он вправду ждет присяги?
                     Скажи ему, что мой венец он носит
                     И должен гнуть колени, где ни ступит.
                     Не герцогство ничтожное мне нужно,
                     А все его владенья; если ж в этом
                     Он вздумает упорствовать - тем хуже:
                     Все перья оборву тогда на нем
                     И на простор спроважу нагишом.

                            Герцог Лотарингский

                     Так слушай, Эдуард: я перед всеми
                     Тебе в лицо бросаю вызов.

                               Принц Уэльский

                                              Вызов?
                     Возьми его назад - заткни им глотку
                     Владыке своему. С почтеньем должным
                     К отцу и королю и к нашим лордам,
                     Скажу тебе, француз: твое посольство
                     Считаю я лишь выходкой грубейшей,
                     Пославшего ж тебя - негодным трутнем,
                     В орлиное гнездо хитро заползшим;
                     Но так его мы вытряхнем оттуда,
                     Что и других пример его проучит.

                                   Уорик

                     И львиную бы шкуру снял он кстати:
                     Как в поле с настоящим львом столкнется -
                     Тот в клочья разорвет его за дерзость.

                                   Артуа

                     Совет бы я дал герцогу разумный:
                     Откланяться, пока не попросили.
                     Чем меньше мы противимся обиде,
                     Тем меньше в ней для нас и униженья.

                            Герцог Лотарингский

                     А, гнусное отродье! Перебежчик!
                     Змея страны - кормилицы твоей!
                               (Обнажая меч.)
                     И ты туда же?

                               Король Эдуард

                                   Герцог Лотарингский!
                     Взгляни на меч, как тонко он отточен.
                              (Обнажает меч.)
                     Души моей горячее желанье
                     Куда острей, чем это лезвие!
                     И, как нельзя от песни соловьиной
                     Забыться сном, так от его уколов
                     Не буду знать я отдыха, пока
                     Знамен своих не распущу по ветру
                     Во Франции. Довольно - уходи.

                            Герцог Лотарингский

                     Не так я удручен угрозой здешней,
                     Как видом гада этого: весь мир
                     Стань истиной - он в нем остался б ложью.
                         (Уходит со своей свитой.)

                               Король Эдуард

                     Возврата нет. Война начнется скоро -
                     Не скоро лишь окончится.

                        Входит сэр Вильям Монтегью.

                                              Нежданный
                     К нам гость - сэр Монтегью. Ну, как идет
                     Союз, что заключили мы с шотландцем?

                                  Монтегью

                     Дал щели и распался, государь.
                     Едва король-клятвопреступник сведал,
                     Что отбыли от войска вы обратно,
                     Как все забыл и принялся нещадно
                     Окрестности громить: сперва взял Бервик,
                     Потом Ньюкастл опустошил и отнял
                     И наконец добрался, кровопийца,
                     До замка Роксборо, где угрожает
                     Погибелью графине Солсбэри.

                               Король Эдуард

                     Ведь это дочь твоя - не так ли, Уорик?
                     А муж ее служил в Бретани долго,
                     Владычество Монфора укрепляя?

                                   Уорик

                     Да, государь.

                               Король Эдуард

                                   Давид! Какая подлость!
                     Иль, кроме глупых баб, тебе стращать
                     Оружием уж некого? Но скоро
                     Улиточьи рога твои примну я.
                     Начнемте же! Одлей, ты набирай
                     Пехоту, чтоб хватило для вторженья
                     Во Францию. Ты, Нэд, ступай по графствам
                     И составляй особые отряды;
                     Чтоб на подбор все были молодцы
                     И лишь пятна бесчестия боялись:
                     Война ведь не на шутку - и противник
                     Не шуточный у нас, - запомни это.
                     Поможет нам и тесть наш, князь Голштинский:
                     Послом к нему ты, Дерби, отправляйся -
                     О нашем начинании поведай
                     Да попроси, чтоб он, уговорившись
                     С союзниками фландрскими, привлек
                     Властителя Германии к союзу.
                     А я вас ждать не стану: сколько рати
                     Собрать сейчас удастся, с той и двинусь
                     Отбросить вновь шотландцев двоедушных.
                     Но, господа, глядеть уж надо в оба:
                     Враги кругом. Прощайся, Нэд, надолго
                     С наукою и с книгами - и плечи
                     К увесистым доспехам приучай!

                               Принц Уэльский

                     Для юноши военная тревога
                     Звучит такой же музыкой, какой
                     Звучат нововенчанным государям
                     Ликующие крики: "ave, Caesar!".
                     Я в этой школе чести научусь,
                     Как смерти обрекать врагов отчизны
                     Иль жертвовать собой без укоризны.
                     Смелей вперед! У каждого из нас
                     Особый путь - и дорог каждый час.

                                  Уходят.


                                  Сцена 2

                          Роксборо. Перед замком.
          Графиня Солсбэри и часть населения появляются на стенах.

                              Графиня Солсбэри

                   О бедные глаза мои! Напрасно
                   Глядите вы, не видно ли подмоги
                   От короля. Боюсь я, Монтегью,
                   Боюсь, мой брат, что не сумел ты тронуть
                   Горячими мольбами государя.
                   Ты не сказал, что ждет меня в позорном
                   Плену, когда шотландец грубый станет
                   В любезностях мужичьих изощряться
                   Иль чванство приправлять мерзейшей бранью;
                   Ты не сказал, как северяне на смех
                   Поднимут нас, когда восторжествуют,
                   И как в веселье диком о своей
                   Победе и о нашем пораженье
                   Пролают, всколыхнувши мертвый воздух.

          Входит король Давид, с войском; его сопровождают Дуглас,
                       герцог Лотарингский и другие.

                   Скорей уйти - мой лютый враг подходит.
                   Но спрячусь я поближе, чтоб послушать
                   Их наглую, тупую болтовню.
                          (Отходит за укрепления.)

                                Король Давид

                   Привет от нас любезнейшему брату,
                   Которого мы чтим из христианских
                   Правителей превыше всех. О том же,
                   На что король ответа ждет, скажите,
                   Что с Англией вести переговоры
                   И сделки заключать мы не желаем;
                   Напротив, будем жечь их города
                   Соседние до Йорка и за Йорком.
                   Не скоро наши конники уймутся:
                   Ни удилам, ни шпорам молодецким
                   В бездействии заржаветь не дадут,
                   Позолоченных панцирей не сложат
                   И вязовых упругих копий мирно
                   На стены городские не повесят;
                   Из перевязей кожаных не вынут
                   Своих мечей-кусак, пока не скажет
                   Ваш государь: "Довольно! Пощадите!"
                   Счастливого пути. Еще добавьте,
                   Что с нами вы простились перед замком,
                   Которого последний час уж пробил.

                            Герцог Лотарингский

                   Ответ ваш, столь приязненный, его
                   Величеству я передам дословно.
                                 (Уходит.)

                                Король Давид

                   Теперь, Дуглас, наш разговор продолжим:
                   Как верную добычу поделить.

                                   Дуглас

                   Мне, государь, хозяйку - и довольно.

                                Король Давид

                   Полегче, сэр. Я первый выбираю -
                   И уж она не в счет.

                                   Дуглас

                                       Тогда ее
                   Уборы драгоценные возьму я.

                                Король Давид

                   Уборы ей принадлежат и, значит,
                   Владельцу вместе с нею достаются.

                          Поспешно входит вестник.

                                  Вестник

                   Отправились мы в горы, государь,
                   Кой-чем на пропитание разжиться -
                   И видим вдруг, что много-много войска
                   Идет сюда. На копьях и кольчугах
                   Так солнце и горит: кольчуг не счесть,
                   А копий целый лес. Не вышло б худа!
                   Часа через четыре уж наверно
                   Последние ряды их подоспеют.

                                Король Давид

                   Скорее прочь! То английский король.

                                   Дуглас

                   Эй, Джемми! Эй! Буланого мне - живо!

                                Король Давид

                   Ты в бой, Дуглас? Нам их не одолеть.

                                   Дуглас

                   Я знаю, государь, - и удираю.

                              Графиня Солсбэри
                          (выходя из-за прикрытия)

                   Чем угощать прикажете вас, лорды?

                                Король Давид

                   Глумится ведь, Дуглас! Я не стерплю.

                              Графиня Солсбэри

                   Так кто же, господа, берет хозяйку
                   И кто - ее уборы? Вы отсюда
                   Не поделясь, надеюсь, не уйдете.

                                Король Давид

                   Все слышала она - и вот теперь
                   Злорадствовать изволит.

                           Входит другой вестник.

                                  Вестник

                                           Государь,
                   К оружию! Врасплох на нас напали.

                              Графиня Солсбэри

                   Велите, государь, догнать француза -
                   Сказать ему, что вам уж не до Йорка:
                   Конь захромал - как быть!

                                Король Давид

                                             И это знает
                   Проклятая! Ну, женщина, прощай.
                   Теперь спешить я должен...

                              Графиня Солсбэри

                                              Не со страху, -
                   Конечно, нет, - но все ж вы убежали.

                        Шум битвы. Шотландцы уходят.

                   О, будь благословенна эта помощь!
                   Хвастун самоуверенный, что клялся
                   У этих стен не отступать, хотя бы
                   Восстало на него все государство -
                   Уж не лицом, спиною к нам, навстречу
                   Полуночному ветру поскакал,
                   Едва призыв к оружию раздался.

                          Входят Монтегью и другие

                              Графиня Солсбери

                   И Монтегью? Вот праздник мне сегодня!

                                  Монтегью

                   Как тетушки здоровье? Что же это?
                   Ворота на замке! Мы не шотландцы.

                                  Графиня

                   Уж мне ли не приветствовать того,
                   Кто вовремя спасти меня явился!

                                  Монтегью

                   Здесь, тетя, сам король: сойди его
                   Величество с прибытием поздравить.

                              Графиня Солсбэри

                   Какими же словами государю
                   Я выразить могу почет и верность!
                             (Сходит со стены.)

                                   Трубы.
                Входят король Эдуард, Уорик, Артуа и другие.

                               Король Эдуард

                   Не дождались блудливые лисицы,
                   Чтоб мы на них спустили гончих.

                                   Уорик

                                                   Правда;
                   Но гончие ретивы, государь,
                   И вихрем за лисицами несутся.

                  Снова входит графиня Солсбэри со свитой.

                               Король Эдуард

                   Графиня Солсбэри это, Уорик?

                                   Уорик

                   Да, государь. Тиран ее красу,
                   Как майский цвет губительные ветры,
                   Развеял, иссушил и обездолил.

                               Король Эдуард

                   Ужель она была еще прекрасней?

                                   Уорик

                   Ах, государь! Красавицей наверно
                   Ее вы не назвали бы, увидев
                   С ней рядом ту, какую знал я прежде.

                               Король Эдуард

                   Каких же чар неотразимых были
                   Полны ее чудесные глаза,
                   Когда на них, теперь уж потускневших,
                   В величии державном я смотрю,
                   Как подданный, с восторгом несказанным.

                              Графиня Солсбэри

                   Земля мне не дает склонить колени,
                   Как долг велит, и я склоняю сердце,
                   Чтоб изъявить вам, государь, хоть долю
                   Безмерной благодарности моей
                   За то, что весть о вашем приближенье
                   От бед войны избавила мой замок.

                               Король Эдуард

                   Встань, леди. Я к тебе явился с миром,
                   Но нажил неожиданно войну.

                              Графиня Солсбэри

                   Войну? О государь! Не для себя же?
                   Шотландцев нет - им только бы укрыться.

                               Король Эдуард

                   Томиться здесь в постыдной страсти? Полно!
                   В погоню за шотландцами - вперед!

                              Графиня Солсбэри

                   Прошу тебя, мой государь, помедли
                   И соизволь, чтоб мощный повелитель
                   Почтил наш кров. Супруг мой на войне -
                   Как счастлив будет он, узнав об этом!
                   Не поскупись своим высоким саном
                   И, будучи у стен, войди в ворота.

                               Король Эдуард

                   Не гневайтесь, графиня,  - не войду я:
                   Измена снилась мне - боюсь.

                              Графиня Солсбэри

                                               Измена,
                   Есть или нет, - от этих стен далеко.

                               Король Эдуард
                                (в сторону)

                   Не дальше, чем в глазах, которых стрелы
                   Напоены отравой; ни рассудок,
                   Ни врач ее из сердца не изгонят.
                   Свет отнимать у смертных глаз дано
                   Не солнцу одному. Вот две дневные
                   Звезды передо мной: от них ослепнуть
                   Мне радостнее было б, чем от солнца.
                   Хочу я любоваться! а любуясь -
                   Хочу любить! - Эй, Уорик! Артуа!
                   Садиться на коней - мы едем дальше!

                              Графиня Солсбэри

                   Что мне сказать, чтоб государь остался?

                               Король Эдуард

                   К чему язык таким глазам, в которых
                   Вся сила красноречия земного!

                              Графиня Солсбэри

                   Не будь же, государь, апрельским солнцем,
                   Что землю приласкает и исчезнет!
                   Наружных стен коснулся отблеск твой -
                   Так пусть же он и внутренних коснется
                   Наш дом на простолюдина похож:
                   Под грубой, неприглядной оболочкой,
                   Так мало обещающей, таится
                   Сокровищница доблести заветной.
                   Где золото в земле погребено,
                   Там почва лишена красы природной
                   И кажется засохшей и бесплодной;
                   А где благоуханной пестротой
                   Тщеславится земля - снимите слой:
                   Увидите, что все ее цветение -
                   Гниющих нечистот произведение.
                   Без дальних слов, по виду стен моих
                   Нельзя судить о внутренности их;
                   Как в непогоду плащ, они защитой
                   Лишь служат для красы, за ними скрытой.
                   Так помоги же мне, властитель мой,
                   Склонить тебя, чтоб побыл ты со мной!

                               Король Эдуард
                                (в сторону)

                   Ум равен красоте. Он - сторож верный:
                   Зачем же мне еще о долге помнить?
                   Хотя и ждут меня дела, графиня,
                   Но мне до них, пока я здесь, нет дела.
                   Ночую в замке я - за мною, лорды!

                                  Уходят.


АКТ II

                                  Сцена 1

                         Роксборо. Сады при замке.
                              Входит Людовик.

                                  Людовик

                     Я вижу, что глаза ее своими
                     Он так и ест и с губ, как мед, впивает
                     Ее слова; лицо ж его подобно
                     Тем облакам, что по ветру несутся
                     И тают, очертания меняя.
                     Когда она краснеет, он бледнеет,
                     Как будто кровь его волшебной силой
                     Влечет она к себе; а побледнеть
                     Случится ей в почтительной боязни -
                     Он вспыхнет всей красой своей багряной,
                     Похожей на ее румянец чистый,
                     Как на коралл кирпич, как смерть на жизнь.
                     Чем объяснить такое состязание?
                     Ее вгоняет в краску скромный стыд
                     От близости особы венценосной;
                     Его же - стыд нескромный, от сознания,
                     Что он, король, глядит куда не надо.
                     Она при нем, как женщина бледнеет,
                     Невинный страх к величию питая;
                     А он - переживая страх вины
                     Перед своим достоинством державным.
                     Прощай, война! Придется нам, пожалуй,
                     В осаде сердца стойкого завязнуть.
                     Вот и король, бродящий одиноко.

                           Входит король Эдуард.

                               Король Эдуард

                     При мне она еще прекрасней стала;
                     Что слово у нее - то гибче ум
                     И серебристей голос. Как забавно
                     Давида и шотландцев представляет!
                     "Вот, что он мне сказал", - такой же говор
                     И обороты все такие ж, но выходит
                     Получше, чем шотландцы говорят.
                     "А вот, что я сама ему сказала". -
                     И кто ж подобно ей сказал бы это!
                     Когда врагов она в глаза хулила,
                     Не ангельский ли клич со стен был слышен?
                     Заговорит о мире - посылает
                     Войну в темницу словно; о войне -
                     Воскрес бы Цезарь сам, чтоб с нею слиться
                     В воинственном восторге. Мудрость только
                     В ее речах не глупостью звучит -
                     И лишь в ее наружности прекрасной
                     На красоту природа не клевещет.
                     Приветлива она - нет лета жарче;
                     Сурова - холоднее нет зимы.
                     Мне ль осуждать шотландца за осаду
                     Ценнейшего из всех сокровищ края!
                     Но трусом он себя явил бесспорно,
                     Покинувши добычу так позорно.
                     Людовик здесь? Чернила и перо!

                                  Людовик

                     Несу, мой повелитель.

                               Король Эдуард

                                            Да скажи
                     Там лордам, чтобы в шахматы играли
                     Спокойно: я один хочу остаться.

                                  Людовик

                     Исполню, государь.
                                 (Уходит.)

                               Король Эдуард

                                        Молодчик этот
                     Порядочно в поэзии начитан
                     И шустр умом. Я страсть ему свою
                     Хочу открыть: пусть он ее завесит
                     Покровом из батиста, сквозь который
                     Царица над царицами красы
                     Увидела б свое изображенье.

                           Людовик возвращается.

                     Все есть? перо, чернила и бумага?

                                  Людовик

                     Все, государь.

                               Король Эдуард

                                    Тогда садись со мною
                     Под эту сень. Вообразим, что в зале
                     Совета мы. Совет наш будет зелен,
                     Как мысли наши зелены; когда ж
                     Мы снимем бремя с них, нам станет легче.
                     Теперь нужна мне золотая муза:
                     Зови ее сюда с пером волшебным.
                     Начнешь вздыхать - должны быть вздохи слышны;
                     Скорбеть начнешь - должны быть слышны стоны;
                     А где дойдет до слез - должна быть речь
                     Мольбами так окутана, чтоб очи
                     Татарина увлажнились и жалость
                     Кремневым сердцем скифа овладела.
                     На это власть дана перу поэта -
                     И, если ты поэт, будь властен так же,
                     Любовью государя вдохновившись.
                     Созвучье струн налаженных способно
                     Вооружить вниманьем уши ада:
                     Тем более душа поэта может
                     Привлечь к себе отзывчивое сердце.

                                  Людовик

                     К кому же речь держать, милорд?

                               Король Эдуард

                                                     К той,
                     Кто в силах пристыдить красу любую
                     И мудрость в глупость превратить; чье тело -
                     Всех женских чар сияние, прекрасней
                     Прекраснейшего: вот тебе начало.
                     Красивому название дай еще
                     Красивее и, им же восторгаясь,
                     Превозноси его как можно выше.
                     За льстивость осуждения не бойся:
                     Будь твой восторг хоть вдесятеро больше,
                     Все ж вдесятеро десять тысяч раз
                     Действительность окажется ценнее.
                     Пиши, а я предамся созерцанью.
                     Не позабудь сказать, что от ее
                     Красы я изнываю в муках страсти.

                                  Людовик

                     Так, значит, это женщина?

                               Король Эдуард

                                               Какой же
                     Иной красе я покориться мог бы?
                     Кому же, как не женщинам, поем
                     Мы о любви? Иль думал ты, что лошадь
                     Я воспевать хочу?

                                  Людовик

                                       Необходимо
                     Еще мне знать сословие иль сан.

                               Король Эдуард

                     Престол - вот сан ее; а мой - скамейка,
                     Которую она небрежно топчет.
                     По этому могуществу ты можешь
                     Судить и о сословии. Пиши,
                     Пока я размышляю. Не сказать ли,
                     Что голос у нее, как соловей?
                     Но каждый ведь пастух весной про то же
                     Твердит своей зазнобе черномазой;
                     И к месту ли тут соловей, поющий
                     О горестях супружеской измены?
                     Нет, прочь его! Хоть грех - все грех, - но слыть
                     Грехом не хочет он: ему приятно
                     Слыть доблестью, как доблести - обратно.
                     О волосах сказать, что мягче шелка
                     И янтаря желтее в отражении
                     Угодливого зеркала. Нет, лучше
                     Я с зеркалом сравню ее глаза:
                     Они, скажу, в себя вбирают солнце,
                     Горячими его лучами брызжут
                     На грудь мою и зажигают сердце.
                     О, сколько вариаций порождает
                     В моей душе мелодия любви!
                     Что ж, превратил ты в золото свои
                     Чернила? Нет? Моей богини имя
                     Лишь крупно напиши: позолотит
                     Оно бумагу вмиг. Читай скорее!
                     Давно открыл я уши, чтобы звуки
                     Твоей поэзии ловить.

                                  Людовик

                                          Еще
                     Периода хвалы я не закончил.

                               Король Эдуард

                     Хвале, как и любви моей, нет меры;
                     Они так бурны обе, что в период
                     Законченный вмещаться не желают.
                     Краса ее равна моей лишь страсти:
                     Там - целый мир, здесь - тот же мир с прибавкой;
                     Ее хвалить трудней, чем в море капли
                     Пересчитать, - чем обратить в песчинки
                     Огромный холм и каждую запомнить.
                     Так что же ты с периодом суешься,
                     Когда о восхваленье бесконечном
                     Идет вопрос? Я слушаю, читай.

                                  Людовик

                     "Прекрасней и скромней царицы ночи..."

                               Король Эдуард

                     И сразу же две грубые ошибки.
                     Сравнил ее ты с тою, чье сияние
                     Во мраке лишь мы светом почитаем;
                     При солнце же она огарком жалким
                     Нам кажется. Моя любовь и в полдень
                     Перед небесным оком устоит:
                     Сними с нее покров - затмит и солнце.

                                  Людовик

                     Еще ошибка в чем, мой повелитель?

                               Король Эдуард

                     Перечитай.

                                  Людовик

                                "Прекрасней и скромней..."

                               Король Эдуард

                     Скромней! Я не велел тебе копаться
                     В ее душе. Мне было бы приятней
                     Скоромницу, чем скромницу в ней видеть.
                     Все вычеркни - луны я не желаю.
                     Уподоби ее ты лучше солнцу;
                     Скажи: она в три раза ярче солнца,
                     Соперничает качествами с солнцем,
                     Родит благоухания, как солнце,
                     Смягчает стужу зимнюю, как солнце,
                     Пестрит убранство летнее, как солнце,
                     Смотрящих на нее слепит, как солнце, -
                     И, так во всем ее равняя с солнцем,
                     Проси и щедрой быть подобно солнцу,
                     Которое к ничтожной травке так же
                     Благоволит, как и к пахучей розе.
                     Теперь, что за луной идет, посмотрим.

                                  Людовик

                     "Прекрасней и скромней царицы ночи
                     И в твердости отважней..."

                               Король Эдуард

                                                Ну, отважней?
                     Чем кто?

                                  Людовик

                             "Отважней, чем Юдифь..."

                               Король Эдуард

                                                      Вот стих
                     Чудовищный! Недостает меча:
                     Тогда бы я ей голову подставил.
                     Долой! Долой! Послушаем, что дальше.

                                  Людовик

                     Я дальше ничего пока не сделал.

                               Король Эдуард

                     Спасибо, что, хоть плохо, да немного, -
                     Плохого же довольно за глаза.
                     Нет, пусть уж о войне боец толкует,
                     О тягостях неволи - заключенный;
                     Страданья лучше всех больной опишет,
                     Голодный - сладость пиршества, прозябший -
                     Живительное действие огня
                     И каждый горемыка - прелесть счастья.
                     Уж попытаюсь сам, давай-ка.

                          Входит графиня Солсбери.

                                                 Тссс!
                     Сокровще души моей идет.
                     Негоден никуда твой план, Людовик, -
                     И неуч ты изрядный в этом деле.
                     Разведчики, летучие отряды -
                     Все, все не там, где следует.

                              Графиня Солсбэри

                                                    Простите
                     За смелость, повелитель: из одной
                     Лишь преданности я пришла проведать,
                     Как добрый государь мой поживает.

                               Король Эдуард

                     Ступай и переделай все.

                                  Людовик

                                             Иду.
                                 (Уходит).

                              Графиня Солсбэри

                     Мне больно, что король наш так печален:
                     Чем подданная верная могла бы
                     Тоску, к тебе приставшую, прогнать?

                               Король Эдуард

                     Ах леди! Не способен я, тупица,
                     Стыд прикрывать цветами утешения.
                     Здесь не живу я - мучаюсь, графиня.

                              Графиня Солсбэри

                     Чтоб здесь могли тебе не угодить -
                     Избави Бог! О государь мой добрый,
                     Скажи, скажи мне, чем ты недоволен?

                               Король Эдуард

                     Приближусь ли тогда я к исцелению?

                              Графиня Солсбэри

                     Настолько же, властитель мой, насколько
                     Могу ручаться в том я женской властью.

                               Король Эдуард

                     Ну, если это верно, я спасен.
                     Лишь поручись, что ты вернешь мне радость,
                     И радостен я буду вновь, графиня;
                     Иначе - смерть.

                              Графиня Солсбэри

                                     Все сделать я готова.

                               Король Эдуард

                     Клянись.

                              Графиня Солсбэри

                              Клянусь святыми небесами.

                               Король Эдуард

                     Теперь поговори сама с собою;
                     Шепни, что есть король, в тебя влюбленный,
                     Что ты властна его счастливым сделать,
                     Что поклялась ты радость мне вернуть
                     Своею женской властью, - сделай это
                     И объяви: когда я буду счастлив?

                              Графиня Солсбэри

                     Все сделано, мой грозный государь.
                     Что из любви моей отдать я вправе,
                     То получил ты с преданностью вместе:
                     Приказывай - тебе я повинуюсь.

                               Король Эдуард

                     Ведь я сказал, что я тебя люблю.

                              Графиня Солсбэри

                     Нужна тебе краса? Бери, коль можешь:
                     Хотя она и очень мало стоит,
                     Ее ценю я вдесятеро меньше.
                     Иль честь тебе нужна? Бери, коль можешь:
                     В расходе честь растет. Что дать я в силах
                     И что ты в силах взять - бери.

                               Король Эдуард

                                                    Хочу
                     Я взять красу твою.

                              Графиня Солсбэри

                                         О, будь она
                     Личиной разрисованной, охотно
                     Я стерла бы ее и отдала бы;
                     Но, государь, она с моею жизнью
                     Так слита, что брать уж надо обе:
                     Краса моя - лишь тень от солнца жизни.

                               Король Эдуард

                     Но ты ее взаймы, для наслаждения,
                     Могла бы дать.

                              Графиня Солсбэри

                                    Как невозможно душу,
                     Живым оставив тело, дать взаймы,
                     Так невозможно дать взаймы и тело,
                     Сберегши в нем живую душу. Тело -
                     Обитель, храм, престол души; она же -
                     Божественный, бесплотный, чистый ангел:
                     Тебя впустить в ее жилище - значит
                     Убить ее и быть убитой ею.

                               Король Эдуард

                     Но ты клялась мне дать, что захочу я.

                              Графиня Солсбэри

                     Дать, что могу, клялась я, государь.

                               Король Эдуард

                     Мне нужно только то, что дать ты можешь;
                     Я не прошу: скорее - покупаю.
                     Любви твоей хочу и за нее
                     Плачу ценой своей любви безмерной.

                              Графиня Солсбэри

                     Из уст, не столь священных, осквернила б
                     Такая речь любви святое чувство.
                     Любовь, что вы сулите мне, - не ваша:
                     У цезаря есть цезаря супруга;
                     И я своей любви не госпожа:
                     У Сарры есть владыка. За подделку
                     Печати вашей смертью вы казните;
                     Дерзнете ль долг и клятву преступить
                     Вы, царь земной, перед Царем Небесным?
                     Дерзнете ль на металле запрещенном
                     Подобие Его вы отчеканить?
                     Священных брачных уз не признавая,
                     Вы большему величию, чем ваше,
                     Наносите удар: сан мужа старше,
                     Чем короля, - ваш праотец Адам,
                     Единственный тогда владыка мира,
                     Был Богом возведен в мужья, но не был
                     Им в короли помазан. Нарушитель
                     Не вами даже изданных законов
                     Считается преступником: насколько ж
                     Преступнее попрать закон, скрепленный
                     Десницею Господнею! Я знаю,
                     Что государь испытывает только
                     Жену того, кто честно исполняет
                     Свой долг в рядах бойцов, к словам любви
                     Преклонит слух она иль не преклонит?
                     От этих слов и удаляюсь я:
                     Не государь мне страшен, а судья.
                                 (Уходит.)

                               Король Эдуард

                     Краса ль ее от слов небесной стала?
                     Слова ль ее красу смиренно славят?
                     Как прелесть придает ветрилу ветер,
                     Ветрило же нам ветра прелесть кажет, -
                     Так и она себя словами красит,
                     Слова - собой. Завистливый паук,
                     Вбирающий смертельный яд порока,
                     О, почему я не пчела, чтоб медом
                     Душевной чистоты ее питаться!
                     Но для красы столь нежной - долг суровый
                     Не чересчур ли строгий надзиратель?
                     Ах, будь она моей, как этот воздух!
                     Да так и есть: хочу ее обнять -
                     И самого себя лишь обнимаю.
                     Добьюсь я своего - заставит смолкнуть
                     Любовь моя и разум и рассудок.

                               Входит Уорик.

                     Ее отец! Подговорю его,
                     Чтоб стал моей любви он знаменосцем.

                                   Уорик

                     Что моего властителя печалит?
                     Дозволено ли будет мне узнать,
                     Чтоб мог я мрак души его рассеять,
                     Коль старых сил моих на это хватит?

                               Король Эдуард

                     По доброте ты мне сулишь в подарок
                     То самое, что выпросить хотел я;
                     Но для чего - о мир, кормилец лести! -
                     Ты золотишь язык наш, а поступки
                     Свинцом отягощаешь и ко лживым
                     Обетам нас неволишь? Если б мы
                     Могли читать в закрытой книге сердца,
                     Чтоб сдерживать язык, когда он хочет
                     Сказать не то, что там!

                                   Уорик

                                            Не доведись
                     Мне, государь, в летах моих преклонных
                     За золото платить свинцом! Мой возраст
                     Скорее груб, чем льстив, - и повторяю:
                     Лишь знал бы я причину вашей грусти
                     Да силы бы мои не изменили -
                     На муки сам пойду, чтоб вас утешить.

                               Король Эдуард

                     Обманщиков знакомая повадка:
                     Что словом задолжали - не платить.
                     Ты мне и клятву дашь, не сомневаюсь;
                     Когда ж узнаешь правду, - как отрыжку,
                     Проглотишь необдуманное слово
                     И в помощи наверное откажешь.

                                   Уорик

                     Клянусь вам, государь: подставьте меч -
                     Готов на нем я жизнь свою пресечь!

                               Король Эдуард

                     А для того, чтоб мне помочь, решился б
                     Ты на потерю чести?

                                   Уорик

                                        Если средства
                     Иного нет у вас, потерю эту
                     Я прибылью считал бы для себя.

                               Король Эдуард

                     Не можешь ты поклясться и отречься?

                                   Уорик

                     Нет, не могу; а мог бы - не хотел бы.

                               Король Эдуард

                     Возможно все. Что мне тогда сказать?

                                   Уорик

                     Что говорят обычно негодяю,
                     Который святость клятвы нарушает.

                                   Эдуард

                     Что ты ему сказал бы?

                                   Уорик

                                           Я сказал бы,
                     Что изменил и Богу он и людям,
                     И отметен и Богом и людьми.

                               Король Эдуард

                     Уговорить кого-нибудь нарушить
                     Святой обет - кто мог бы это сделать?

                                   Уорик

                     Не человек, а дьявол только мог бы.

                               Король Эдуард

                     Так сослужи мне дьявольскую службу
                     Иль стань клятвопреступником - порви
                     Все узы между мною и собою.
                     Коль господин ты и себе и клятве,
                     Ступай сейчас же к дочери своей
                     И прикажи, уговори, как хочешь -
                     Заставь, чтоб на любовь мою любовью
                     Ответила она. Без возражений!
                     Пусть твой обет ее обет убьет -
                     Иначе знай, что твой король умрет.
                                 (Уходит.)

                                   Уорик

                     О, подлый долг пред королем безумным!
                     Велик соблазн: ведь он меня заставил
                     Поклясться Божьим именем - обет,
                     Во имя Бога данный, уничтожить.
                     Поклялся бы я правою рукою
                     Отрезать руку правую! Не лучше ль
                     Святыню осквернить, чем ниспровергнуть?
                     Ни то, ни это, нет. Сдержу я клятву
                     И отрекусь пред дочерью моей
                     От всех благочестивых наставлений:
                     Скажу, что позабыть супруга надо
                     И королю объятия открыть;
                     Скажу, что преступить обет не трудно,
                     Но трудно получить потом прощенье;
                     Скажу, что вправду добр лишь тот, кто любит,
                     Но доброта не есть еще любовь;
                     Скажу, что сан ее бесчестье смоет,
                     Но от греха все царство не избавит;
                     Скажу, что я обязан убеждать,
                     Но ей вольно со мной не соглашаться.

                          Входит графиня Солсбэри.

                     Вот и она. Найдется ли другой
                     Злодей, как я, для дочери родной?

                              Графиня Солсбэри

                     Я вас ищу, отец. И мать и пэры
                     Меня послали к вам с усердной просьбой,
                     Чтоб вы его величество старались
                     От мрачных размышлений отвлекать.

                                   Уорик
                                (в сторону)

                     Как быть мне с порученьем злополучным?
                     Начать: "мое дитя"? Хорош отец,
                     Склоняющий дитя свое к соблазну!
                     Женою Солсбэри ли мне ее назвать?
                     Но мы друзья: хорош и друг, что дружбу
                     Способен обокрасть! - Ты мне не дочь
                     И моему испытанному другу
                     Ты не жена. Не Уорика ты видишь,
                     А стряпчего по дьявольским делам:
                     Я в Уорика преобразился только,
                     Чтоб короля исполнить порученье.
                     Великий наш король в тебя влюблен;
                     Он властен у тебя взять жизнь, как властен
                     Отнять и честь, - так соглашайся лучше
                     В залог оставить честь, чем жизнь: из чести
                     Что потеряешь - вновь найти ты можешь,
                     А жизни мы лишаемся навеки.
                     От солнца сохнет сено, но траву
                     Оно живит; король, позоря, славит.
                     Ахилл своим копьем целил те раны,
                     Что наносил: для сильных мира, ясно,
                     Зло исправлять добром легко. Мы знаем,
                     Как с подданными кроток сытый лев;
                     Поэтому-то он для нас прекрасен
                     И с пастью окровавленной. Король
                     Величием своим твой стыд покроет:
                     Кто высмотреть тебя за ним захочет,
                     Тот зрения лишится, как от солнца;
                     И что за вред от капли яда морю,
                     Когда оно в своих пучинах может
                     Все утопить и сделать яд безвредным?
                     Священнейшее имя государя
                     Смягчит твой грех и горькому напитку
                     Упреков даст приятнейшую сладость;
                     И нет греха в деянии, когда
                     Его не совершить нам без позора.
                     Так, моему властителю радея,
                     Одел я добродетелью порок
                     И от тебя ответа ожидаю.

                              Графиня Солсбэри

                     В осаду из осады! Для того ли
                     Я от врагов напасти избежала,
                     Чтоб вдесятеро горшую напасть
                     Изведать от друзей? Иль опорочить
                     Не мог он кровь мою, не совращая
                     На грех того, чья кровь во мне течет?
                     Не диво, что полны заразой ветви,
                     Когда и корень заражен; не диво,
                     Что гибнет прокаженное дитя,
                     Когда в сосцах у матери отрава.
                     А если так - пусть будет грех свободен;
                     Пусть молодость живет, узды не зная:
                     Долой все запрещения закона!
                     Долой закон Господен, воздающий
                     Стыдом за стыд и карою за грех!
                     Нет, лучше умереть, чем согласиться
                     Стать жертвою нечистых вожделений!

                                   Уорик

                     Вот это речь желанная; теперь
                     И я могу от слов своих отречься.
                     Почетная могила стоит больше
                     Срамной опочивальни короля;
                     Чем выше человек, тем все поступки
                     Его видней - хорошие, дурные ль;
                     На солнце и ничтожная пылинка -
                     Для нас как бы существенное нечто;
                     Чем жарче день, тем, будто бы целуя,
                     Скорей он разлагает мертвечину;
                     Могуч топор - могучи и удары;
                     Тяжеле в десять раз тот грех, который
                     В священном месте совершен; дурное
                     Деяние особы властной вводит
                     В соблазн других; одень ты обезьяну:
                     От красоты наряда станет только
                     Уродливей она. Я много мог бы
                     Сравнений привести, соизмеряя
                     Величье короля с твоим позором:
                     Так, в кубке золотом отрава гаже,
                     При молнии черней ночная тьма,
                     Гниющие лилеи сорных трав
                     Зловоннее, - и честь, к греху склонясь,
                     Втройне твое сияние бесславит.
                     Я ухожу - пока с благословением, -
                     Но может стать оно проклятьем, если
                     Ты чистотой пожертвуешь своей
                     Тому, чего на свете нет грязней.
                                 (Уходит.)

                              Графиня Солсбэри

                     Я за тобой - и обрекаю душу
                     На вечный ад, когда свой долг нарушу!
                                 (Уходит.)


                                  Сцена 2

                          Там же. Комната в замке.
                     Входят Дерби и Одлей, встречаясь.

                                   Дерби

                     Как рад я с благороднейшим Одлеем
                     Здесь встретиться! Что - государь и пэры?

                                   Одлей

                     Не видел государя я с тех пор,
                     Как он меня отправил на вербовку;
                     Приказ его исполнил я - доставил
                     Ему солдат, прекрасно снаряженных.
                     А ладно ль с императором у нас?

                                   Дерби

                     Так ладно, как не может быть ладнее:
                     Помочь его величеству готовый,
                     Он всех своих владений назначает
                     Наместником его. Итак - вперед,
                     Во Францию великую!

                                   Одлей

                                         И что же?
                     Обрадовался очень государь?

                                   Дерби

                     Он ничего пока еще не знает:
                     Сидит в своих покоях, огорченный,
                     А чем - Бог весть! - и приказал себя
                     До самого обеда не тревожить.
                     И на кого ни взглянешь - на графиню,
                     На Уорика, на Артуа, - все хмуры.

                                   Одлей

                     Уж что-нибудь здесь кроется наверно.

                              За сценой трубы.

                                   Дерби

                     Ага, трубят! Теперь он вышел, значит.

                           Входит король Эдуард.

                                   Одлей

                     Сюда его величество идет.

                                   Дерби

                     Да будет все по воле государя.

                               Король Эдуард

                     Ах, если б ты владел волшебным словом!

                                   Дерби

                     Привет от императора сердечный.
                              (Подает письма.)

                               Король Эдуард
                                (в сторону)

                     Не от нее!

                                   Дерби

                                Исполнены теперь
                     Все вашего величества желания.

                               Король Эдуард
                                (в сторону)

                     Неправда, не исполнены. Но если б!

                                   Одлей

                     Владыке моему - любовь и верность.

                               Король Эдуард
                                (в сторону)

                     Что мне в твоей любви! - Какие вести?

                                   Одлей

                     По вашему приказу, и пехота
                     И конница готовы, государь.

                               Король Эдуард

                     По нашему отказу, пусть пехота
                     На четырех ногах обратно скачет.
                     Взгляну, что мне графиня пишет, Дерби.

                                   Дерби

                     Графиня, государь?

                               Король Эдуард

                                        Ну, император.
                     Оставь меня.

                                   Одлей

                                  Что в мыслях у него?

                                   Дерби

                     Уйдем, пока в таком он настроении.
                                 (Уходят.)

                               Король Эдуард

                     Так от избытка чувств уста глаголят:
                     Вдруг, вместо императора, графиня!
                     Ну что ж? Она и есть мой император,
                     А я - вассал коленопреклоненный,
                     Обязанный по взгляду понимать,
                     Довольна ли она иль недовольна.

                              Входит Людовик.

                     Что Цезарю сказать велела та,
                     С которой не сравняться Клеопатре?

                                  Людовик

                     Что нынче же ответит государю.

                            За сценой барабаны.

                               Король Эдуард

                     С чего там растрещался барабан,
                     В моей груди пугая Купидона?
                     Вот шкуре то несчастной достается!
                     Поди, избавь бедняжку от злодея;
                     Я нежными строками устелю
                     По ней дорогу в грудь небесной нимфы:
                     Бумагой писчей мне она послужит -
                     И барабан сварливый превратится
                     В глашатая, в любезного посла
                     От мощного властителя к богине.
                     Невежду поучи играть на лютне
                     Иль удави ремнем от барабана:
                     Сдается мне, сегодня непристойно
                     Нескладной трескотней тревожить небо.
                     Ступай.

                              Людовик уходит.

                             В бою, к которому я рвусь,
                     Себя своим рукам лишь поручаю:
                     Пусть моему врагу спешат навстречу
                     Под бурный марш проникновенных стонов;
                     Глаза мне будут стрелами, а вздохи
                     Сослужат службу ветра и до цели
                     Все выстрелы из сердца донесут.
                     Но солнца для меня уж нет: ведь солнце -
                     Она сама! Вот почему поэты
                     Зовут слепым крылатого буяна:
                     Любовь - наш вождь, пока от страсти зренья
                     Не лишена.

                           Людовик возвращается.

                                Ну, что там?

                                  Людовик

                                             Государь,
                     Веселый треск о вашем храбром сыне,
                     О принце Эдуарде, возвещает.

              Входит принц Уэльский. Людовик отходит к двери.

                               Король Эдуард
                                (в сторону)

                     Вот он - весь в мать! Ее черты зовут
                     На правый путь, увещевают сердце
                     И глаз журят за алчность: уж смотрел бы
                     На то, что есть, не зарясь на чужое!
                     Гнуснее всех тот вор, который даже
                     Не может и на бедность-то сослаться.
                     Ну, мальчик мой, что скажешь?

                               Принц Уэльский

                                                   Дорогой
                     Отец и повелитель! Я собрал
                     Все лучшее, что Англия вскормила,
                     Для нашего похода и явился
                     Принять от государя указанья.

                               Король Эдуард
                                (в сторону)

                     Как ни гляжу, все матери лицо
                     В нем вижу. Да, глаза ее как будто
                     Впились в меня - и я уже краснею;
                     Укрыться грех не может: страсть - огонь,
                     А люди, словно фонари, свет страсти,
                     Зажженный в них, наружу пропускают.
                     Прочь, суетности шелковые путы!
                     Не мне ли суждено расширить грани
                     Британии прекрасной? И в клетушку
                     Души моей владыкой не войду я? -
                     Подайте панцирь мне из вечной стали:
                     Иду на королей! Чтоб добровольно
                     Склонился я и недруга стал другом?
                     Немыслимо. Вперед, мой Нэд! Пусть наши
                     Знамена воздух Франции полощат.

                                  Людовик
                   (подойдя к королю и шепча ему на ухо)

                     С улыбкою приветливою просит
                     К вам доступа графиня, государь.

                               Король Эдуард

                     Вот и пропало все! Одна улыбка
                     Освобождает Францию из плена
                     И нам дарит свободу. - Милый мальчик,
                     Оставь меня - иди, пируй с друзьями.

                               Принц уходит.

                                (В сторону).
                     Что в матери твоей? Черна - и только;
                     А ты напоминаешь мне об этом.
                     Введи сюда графиню - пусть рассеет
                     Над нами тучи зимние: покорны
                     Ее красе и небо и земля.

                              Людовик уходит.

                     Грешнее бедный люд рубить и резать,
                     Чем обнимать на любодейном ложе
                     Сосуд сокровищ редкостных: поднесь
                     От ветхого Адама так ведется.

                 Людовик возвращается с графиней Солсбэри.

                     Иди, залезь в мой кошелек, Людовик:
                     Мотай, швыряй, играй, бесчинствуй - делай,
                     Что хочешь, лишь оставь меня на время.

                              Людовик уходит.

                     Души моей подруга! Ты явилась
                     Откликнуться небесным словом "да"
                     На жалобы любви моей нежнейшей?

                              Графиня Солсбэри

                     Отец благословил меня...

                               Король Эдуард

                                              Чтоб ты
                     Мне уступила?

                              Графиня Солсбэри

                                   То, что вам по праву
                     Принадлежит, возлюбленный властитель.

                               Король Эдуард

                     Не меньше, значит, чем за право - право
                     И за любовь - любовь.

                              Графиня Солсбэри

                                           Чем зло за зло
                     И ненависть за ненависть. Но вижу:
                     Ни мой отказ, ни мужняя любовь,
                     Ни ваш высокий сан, ничто святое
                     Не властно мне помочь в борьбе с величием,
                     Святого ничего не признающим;
                     И потому должна я несогласье
                     В согласье обратить и "не желаю"
                     Заставить быть "желаю", - если только
                     Вы сами те препоны удалите,
                     Что стали между нашею любовью.

                               Король Эдуард

                     Лишь назови: клянусь, что их не будет!

                              Графиня Солсбэри

                     Хотела уничтожить я те жизни,
                     Что стали между нами, мой властитель.

                               Король Эдуард

                     Чьи жизни, леди?

                              Графиня Солсбэри

                                      Вашей королевы
                     И графа моего: пока они
                     В живых, распоряжаться мы не смеем
                     Их собственностью - нашею любовью.

                               Король Эдуард

                     Ты хочешь преступления!

                              Графиня Солсбэри

                                            Как и вы:
                     Уж если строгий ваш закон исполнить
                     Мешает вам одно, то пусть он также
                     Вам запретит другого домогаться;
                     Могу ли я любви поверить вашей,
                     Когда не соблюдаете вы клятвы?

                               Король Эдуард

                     Довольно! И она и он - умрут.
                     Ты превзошла красою Геро, я же
                     Сильнее безбородого Леандра:
                     Он переплыл пролив пустячный, - я же,
                     Чужую кровь пролив, достигну Сеста,
                     Где ждет меня возлюбленная Геро.

                              Графиня Солсбэри

                     Вы сделаете больше: создадите
                     Реку из крови сердца двух супругов,
                     Разлучников двух любящих сердец.

                               Король Эдуард

                     В твоей красе - вина супругов этих,
                     И в ней же - смерть обоих; их судья,
                     Им смертный приговор я объявляю.

                              Графиня Солсбэри

                     Преступная краса! Судья неправый!
                     Когда в палату звездную над нами
                     Всемирный суд нас призовет к ответу
                     За это зло - мы оба затрепещем.

                               Король Эдуард

                     Что говорит моя любовь? Решилась?

                              Графиня Солсбэри

                     Решилась - кончено. Сдержи лишь слово,
                     Великий государь, и я - твоя.
                     Стой, где стоишь, я отступлю немного -
                     И посмотри, как буду отдаваться.
                 (Быстро поворачивается к нему и показывает
                       два кинжала, висящие у пояса.)
                     Вот два ножа венчальные - ты видишь?
                     Возьми один, убей им королеву,
                     А где ее найти - сейчас узнаешь;
                     Другим покончу я с любимым мужем,
                     Который спит спокойно в этом сердце.
                     Свершится - полюблю тебя. Ни с места.
                     Державный похотник! Моя решимость
                     Проворней, чем усердие твое
                     Меня спасти, - и, сделай лишь движенье,
                     Вонжу я нож; поэтому стой смирно
                     И слушай, что даю тебе на выбор:
                     Иль поклянись от мысли нечестивой
                     И от меня навеки отказаться,
                     Иль, вот клянусь, -
                               (На коленях.)
                                         - той кровью, что хотел
                     Ты запятнать, в мгновенье запятнится
                     Твоя земля. Клянись, король, клянись -
                     Иль здесь же я умру! Не шевелись!

                               Король Эдуард

                     Клянусь той высшей силой, что дает
                     Мне силу пристыдить себя, - навеки
                     Уста мои для просьб таких замкнуты!
                     Встань, истинная английская леди:
                     Тобой гордиться может остров больше,
                     Чем древний Рим гордился той, чей клад
                     Утраченный стольких стараний вздорных
                     И множества такого перьев стоил.
                     Встань, леди, - добродетели твоей
                     Мой тяжкий грех грядущей славой будет:
                     От суетного сна я пробудился.
                     Нэд, Уорик, Дерби, Артуа, Одлей, -
                     Куда вы, удальцы запропастились?

                           Входят принц и лорды.

                     Ты, Уорик, будешь север сторожить;
                     Ты, принц, и ты, Одлей, - скорее к морю:
                     В Нью-Гевене часть войска мне оставьте;
                     Мы ж трое через Фландрию проедем
                     И дружескую помощь обеспечим.
                     Едва лишь этой ночи хватит мне
                     Прощение снискать в моей вине:
                     Поход наш так приветствовать мы будем,
                     Что солнце раньше времени разбудим.

                                  Уходят.


АКТ III

                                  Сцена 1

                       Фландрия. Французский лагерь.

               Входят король французский Иоанн, два его сына,
                Карл и Филипп, герцог Лотарингский и другие.

                                Король Иоанн

                     Пока наш флот из тысячи судов
                     Подносит неприятелю гостинцы,
                     Дождемся здесь мы вести о победе.
                     Что слышал ты об Эдуарде, герцог?
                     В достаточной ли мере он снабжен
                     Оружием и войском для похода?

                            Герцог Лотарингский

                     Скажу вам без утайки, государь,
                     Не обольщая вас надеждой ложной,
                     Что он, как мне доподлинно известно,
                     Явился к нам, прекрасно снаряженный:
                     Вся Англия стремится на войну,
                     Как на веселый праздник.

                                    Карл

                                              Этот остров
                     Всегда приютом был для недовольных,
                     Мятежных, кровожадных Катилин,
                     Для мотов и для тех, кому бы только
                     Мутить да совершать перевороты:
                     Так может ли на них он положиться?

                            Герцог Лотарингский

                     На всех, за исключением шотландцев:
                     Как вашему величеству известно,
                     Те поклялись торжественно не класть
                     Меча и не вступать в переговоры.

                                Король Иоанн

                     Вот на кого надежда остается!
                     Зато, как вспомню я в Нидерландах,
                     Где Эдуард нашел себе друзей,
                     Об этих, пивом налитых, голландцах,
                     Всегда с губами, мокрыми от пены,
                     Готовых пить без отдыха, - как вспомню,
                     Так все и закипит во мне. Его
                     Поддерживает также император:
                     Толкуют, что наместником он будет.
                     Ну что ж! Чем многочисленней противник,
                     Тем большая и слава от победы.
                     Мы не одни: суровые поляки,
                     Отважные датчане, короли
                     Богемии, Сицилии - все это
                     Союзники заведомые наши
                     И к нам теперь торопятся наверно.

                            За сценой барабаны.

                     Да вот и барабаны их я слышу:
                     Они уж здесь - я не ошибся, значит.

          Входит король Богемский с войском и с подкреплениями из
                         датчан, поляков и русских.

                              Король Богемский

                     Король французский Иоанн! По долгу
                     Союза и соседства, я с войсками
                     Своими поспешил к тебе на помощь.

                           Польский военачальник

                     Я также из великой, страшной туркам
                     Московии и благородной Польши
                     Привел с собой усердных слуг, готовых
                     Сражаться за тебя.

                                Король Иоанн

                                        Привет сердечный
                     Тебе, король, и прочим всем. Столь важной
                     Услуги я не позабуду. Кроме
                     Тех крон, что вы получите в избытке,
                     Вас ждет еще награда: нам грозит
                     Народ, прикрывший спесью трусость зайца,
                     И от него втройне мы поживимся,
                     Исполнилась теперь моя надежда:
                     Мы на море могучи, как под Троей
                     Войска Агамемнона, а на суше
                     Равны мы рати Ксеркса, для которой
                     Понадобились реки, чтоб напиться;
                     И, стало быть, с Баярдом самозванным
                     Покончено у нас: пойдет на дно
                     Иль будет на куски разрублен, если
                     На высадку решится.

                               Входит матрос.

                                   Матрос

                                          Государь!
                     На вахте находясь, я видел близко
                     Кичливую армаду Эдуарда.
                     Сперва она была подобна роще
                     Засохших старых сосен; но, когда
                     Приблизилась, - по блеску кораблей,
                     По пестрым развевающимся флагам,
                     Мне лугом показалась разноцветным,
                     Скрывающим нагую грудь земли.
                     Суда идут величественным строем,
                     Рогатый полумесяц представляя;
                     На корабле под адмиральским флагом,
                     А также и на тех, что образуют
                     Как бы его почетную охрану, -
                     Красуются обоих королевств
                     Гербы соединенные. И, бодро
                     Пучину бороздя, под свежим ветром
                     Армада надвигается на нас.

                                Король Иоанн

                     До золотых уж лилий он добрался?
                     Мед высосан из них - ив листьях только
                     Для паука остался яд, надеюсь.
                     А наш-то флот? Готовы ли суда
                     Навстречу стае воронов подняться?

                                   Матрос

                     Об этом извещенные, они
                     Снялись тотчас же с якоря и, словно
                     Не ветром вздувши паруса, а гневом, -
                     Вперед рванулись: так орел голодный
                     Кидается на первую добычу.

                                Король Иоанн

                     Вот, получи за вести. Воротись
                     Теперь на свой корабль и, если цел
                     Останешься, приди сюда обратно
                     Отдать отчет подробный о сраженье.

                               Матрос уходит.

                     Следить нам лучше порознь, господа,
                     Чтоб высадки не сделал неприятель.
                     Немедленно, мой брат, расположите
                     Богемцев ваших по равнине; герцог
                     Нормандский, старший сын мой, на высоты
                     Взойдет с противной стороны: мы оба -
                     Я и Филипп, мой младший сын, - займем
                     Средину побережья, между вами.
                     Итак, друзья, на стражу - в добрый час:
                     Всей Франции судьба в руках у вас!

        Карл, герцог Лотарингский, король Богемский и войско уходят.

                     Что скажешь ты, Филипп, о притязаниях
                     Противника?

                                   Филипп

                                 Скажу я, государь:
                     Чего бы Эдуард не домогался,
                     Откуда бы свой род ни выводил он,
                     Венец на вас - и этого довольно,
                     Чтоб им владеть; а хоть бы и не так,
                     Я все ж не покорюсь ему: иль кровью
                     Сам изойду, иль проходимцев наглых
                     В обратный путь спроважу.

                                Король Иоанн

                                               Молодчина!
                     Вели-ка дать нам хлеба и вина:
                     Когда мы подкрепим свои желудки,
                     Тогда в лицо врагу смелее взглянем.

     Вносят накрытый стол; король с сыном садятся за него. Вдали слышна
                                 стрельба.

                     Сегодня морю будет жарко. Бейтесь,
                     Французы, бейтесь - как в берлоге бьются
                     За медвежат медведицы! А ты,
                     О Немезида, правь кормилом так,
                     Чтоб вражий флот огнем смертельной злобы
                     Был без следа разметан и потоплен!

                              Снова стрельба.

                                   Филипп

                     Отец, какая музыка! И как
                     Она пищеварению помогает!

                                Король Иоанн

                     Теперь ты, мальчик, слышишь сам весь ужас
                     Борьбы за власть державную. Земной
                     Утробы сокрушительные вздохи
                     Иль в небесах сверкающие взрывы
                     Скопившихся паров страшны не меньше,
                     Чем распря королей, излить готовых
                     Взаимный гнев.

                            Трубят отступление.

                                    Вот и конец - один
                     Противник поражен: что, если это
                     Французы? О! Поворотись к нам, счастье,
                     И ветру так вели поворотиться,
                     Чтоб небо даровало нам победу,
                     Врагов же наших в бегство обратило.

                               Входит матрос.

                     Недоброе предчувствую. Скажи
                     Нам, бледной смерти зеркало, за кем
                     Сегодня честь? О тяжком поражении,
                     Прошу тебя, поведай, если хватит
                     Дыханья у тебя.

                                   Матрос

                                     Да, государь.
                     Беда на долю Франции досталась:
                     Бахвалу Эдуарду удалось
                     Победу одержать. Пылая гневом,
                     Надеждою и страхом, оба ряда
                     Судов железногрудых поспешили
                     Построиться один перед другим.
                     Корабль их адмиральский сразу начал
                     По нашему стрелять без перерыва;
                     Тогда все остальные, увидав,
                     Что этим двум погибель угрожает, -
                     Как ярые драконы, друг на друга
                     Величественно ринулись, о смерти
                     Гонцами скоролетными вещая.
                     И ясный день сменился ночью темной:
                     Окутал мрак могильный и живых,
                     И тех, что перестали быть живыми;
                     Друзья не успевали попрощаться,
                     А кто и успевал - таков был грохот! -
                     Уподоблялся тот глухонемому.
                     Кругом от крови раненых все море
                     Окрасилось в багряный цвет так быстро,
                     Как будто кровь широкими ручьями
                     Из кораблей простреленных лилась.
                     Здесь голова оторванная, там
                     Поломанные руки, ноги, словно
                     Сухая пыль, подхваченная вихрем, -
                     По воздуху летели и кружились.
                     Вы наблюдать могли бы, как суда
                     Расщепленные в волны погружались.
                     Пока не исчезали их верхушки.
                     Все средства нападенья и защиты,
                     Все проявленья храбрости и страха,
                     Решимости и трусости, - все было
                     В ходу и на виду: одни сражались
                     Для славы, а другие поневоле.
                     Не мало "Nonpareil {Несравненный (фр.).}" наш отличился,
                     А также и булонский "Черный Змий",
                     Которому из кораблей нет равных.
                     Но тщетно! Ветер, волны, вся природа
                     Восстала против нас, врагам на счастье -
                     И к берегу пришлось открыть им путь.
                     Тут и конец. Моргнуть мы не успели,
                     Как разгромили нас и одолели.

                                Король Иоанн

                     Теперь одно спасенье нам: собрать
                     Остатки сил и по врагам ударить,
                     Пока они не выстроились к бою.
                     Уйдем, Филипп! Уйдем скорее прочь!
                     Сердечной боли мне не перемочь.

                                  Уходят.


                                  Сцена 2

                        Пикардия. Поле около Кресси.

         Входит француз; навстречу ему другие, в том числе женщина
         с двумя детьми, нагруженные домашним скарбом, как беглецы.

                               Первый француз

                       Здорово, господа. Какие вести?
                       И почему вы так нагружены
                       Пожитками? Иль нынче день заветный -
                       Из дома в дом обычный переезд?

                               Второй француз

                       Да, переезд! Боюсь, не переел бы
                       Нас лютый Эдуард, как волк баранов.
                       Вы новости-то слышали?

                               Первый француз

                                              Какие?

                               Третий француз

                       Французский флот разбит - и англичане
                       Уж высадились на берег.

                               Первый француз

                                               Так что ж
                       Из этого?

                               Второй француз

                                 Вы говорите: что ж?
                       Да разве не пора бежать, когда
                       И враг и смерть так близко?

                               Первый француз

                                                  Успокойтесь,
                       Приятель: враг еще не так-то близко -
                       И, прежде чем он в глубь страны проникнет,
                       Себе он сломит голову, ручаюсь.

                               Второй француз

                       Да, так и стрекоза живет беспечно,
                       Пока зима не стала; а щипнет
                       Ее морозец - все отдать готова,
                       Чтоб воротить потерянное время.
                       Кто о плаще заботится, когда
                       Уж видит, что накрапывает дождик,
                       Тому немудрено промокнуть раньше,
                       Чем спохватиться он успеет. Нам,
                       И скарбом и семьей обремененным,
                       Зевать нельзя: понадобится помощь,
                       А мы ее, глядишь, и упустили.

                               Первый француз

                       В удачу вы изверились, я вижу,
                       И ждете поражения.

                               Третий француз

                                          Кто знает!
                       На худшее рассчитывать-то лучше.

                               Первый француз

                       Нет, лучше биться, чем бросать в беде
                       Родной очаг, забывши долг сыновний.

                               Второй француз

                       Да что ж! У нас и так довольно войска
                       В сравненье с жалкой горсточкой врагов;
                       Но правда не на нашей стороне -
                       Не нам и побеждать: ведь по родству
                       Всех ближе Эдуард, родной племянник;
                       А Иоанн - из третьего колена.

                                  Женщина

                       И много о пророчестве толкуют,
                       Что сказано одним монахом бывшим, -
                       А уж не раз предсказывал он верно;
                       Пророчество такое: скоро, скоро
                       С заката лев появится у нас
                       И лилию французскую утащит.

                     Поспешно входит еще один француз.

                             Четвертый француз

                       Бегите, земляки мои, французы!
                       Цветущий мир, счастливой жизни корень,
                       Покинут и совсем из края изгнан:
                       Взамен его разбойница-война,
                       Как воронье, на крышах примостилась;
                       Убийство и грабеж, все разрушая,
                       По улицам гуляют невозбранно, -
                       В чем я сейчас наглядно убедился
                       На этой вот горе. Насколько взора
                       Хватило моего, огнем объятых
                       Пять городов увидел я, - как печь,
                       Поля и виноградники пылали;
                       А там, где дым рассеивался ветром,
                       Я различал и жителей несчастных,
                       Хоть от огня и спасшихся, но тут же
                       На английские пики попадавших.
                       Бичи судьбы разгневанной тремя
                       Дорогами несут нам страх и гибель:
                       Правей идет король победоносный,
                       Левей - неудержимо пылкий принц,
                       А посредине - цвет английской рати;
                       Все врозь еще пока, но за собою
                       Везде опустошенье оставляют.
                       Бегите же, коль вы благоразумны,
                       Подальше укрывайтесь, чтоб сквозь слезы
                       Не увидать, как ваших жен подвергнут
                       Бесчестию, а вас самих ограбят.
                       Уж буря надвигается - спешите!
                       Скорей! Скорей! Я слышу барабаны.
                       Боюсь я - о несчастная страна! -
                       Что рухнешь ты, как шаткая стена.

                                  Уходят.


                                  Сцена 3

                                  Там же.

          Барабаны. Входят король Эдуард, Дерби и другие, во главе
                  марширующего войска, - и Гобин де Грей.

                               Король Эдуард

                    Где тот француз, который так искусно
                    Нас бродом через речку переправил
                    И показал, как переехать море?

                               Гобин де Грей

                    Здесь, государь.

                               Король Эдуард

                                     А как тебя зовут?

                               Гобин де Грей

                    Гобин де Грей зовусь я, ваша милость.

                               Король Эдуард

                    Так вот, Гобин, за важную услугу
                    Тебя мы на свободу отпускаем -
                    И, кроме этого, еще в награду
                    От нас пятьсот червонцев ты получишь.
                    Но почему мы с сыном до сих пор
                    Не встретились? Его я жажду видеть.

                               Входит Артуа.

                                   Артуа

                    Я с доброй вестью, государь: за мною -
                    И принц, и лорд Одлей, и все другие,
                    С кем нам сойтись никак не удавалось.

              Барабаны. Входят принц Уэльский, Одлей и войска.

                               Король Эдуард

                    Здорово, милый принц. Как шли дела
                    С тех пор, как ты на берегу французском?

                               Принц Уэльский

                    Благодаря Всевышнему успешно.
                    Достались нам столь сильные твердыни,
                    Как Ло, Гарфлэр, Кротаж и Карентан;
                    И прочих городов мы не щадили,
                    Повсюду оставляя за собою
                    Широкое для разоренья поле.
                    Покорность изъявивших мы, конечно,
                    Прощали - но упорных и строптивых
                    Обуздывали карой беспощадной.

                               Король Эдуард

                    О Франция! Зачем ты отвергаешь
                    Объятия друзей своих? Как нежно
                    Хотели мы груди твоей коснуться -
                    Ступить на землю мягкую твою!
                    А ты, в своей заносчивой гордыне,
                    Как жеребец, уздою не смиренный, -
                    Отпрянув, нас лягнула. Нэд, скажи-ка:
                    Французского престола похититель
                    Не встретился ль тебе?

                               Принц Уэльский

                                           Да, государь.
                    Часа лишь два тому назад, не больше,
                    Я с берега реки его увидел
                    На противоположном берегу -
                    И до ста тысяч воинов с ним было.
                    Боялся я, что нашей слабой рати
                    Пришел конец; но он, лишь нас приметил,
                    Тотчас же отступил к полям Кресси,
                    Где видимо, судя по строю войска,
                    Нам хочет дать сражение.

                               Король Эдуард

                                             Добро
                    Пожаловать: мы ждем нетерпеливо.

         Барабаны. Входят король Иоанн, Карл и Филипп, его сыновья,
              король Богемский, герцог Лотарингский и войска.

                                Король Иоанн

                    Знай, Эдуард, что истинный король
                    Французский, Иоанн, с негодованием
                    Взирая на твое к нему вторжение,
                    На грабежи твои и на убийства, -
                    Плюет тебе в лицо; а дальше слушай,
                    Что на словах он к этому прибавит.
                    Начну с того, что назову тебя
                    Разбойником, бродягой, оборванцем,
                    Которому приткнуться даже негде,
                    А ежели и есть, то на земле,
                    Лишенной трав и злаков, - и который
                    Живет лишь воровством; потом скажу,
                    Что, вместе с долгом верности, нарушив
                    Наш договор, ты поступил, как самый
                    Последний негодяй; а напоследок,
                    Хоть и постыдно мне с такою мразью
                    В сношение входить, - но, так как ты
                    За золотом лишь гонишься, стремишься
                    Лишь страх внушить, а не любовь, то ведай:
                    Чтоб накормить вдвойне твою утробу,
                    Принес с собой я множество сокровищ -
                    И жемчуга и денег. Прекрати же
                    Преследование слабых, покажи,
                    Оружие с оружием скрестивши,
                    Что ты, по мелочам воруя, можешь
                    И честно завоевывать добычу.

                               Король Эдуард

                    О, если бы полынь иль желчь имели
                    Приятный вкус, была бы слаще меда
                    Мне речь твоя; но, так как вкус их гадок,
                    То и твои слова полны отравой -
                    И вот тебе ответ на бранный лепет.
                    Коль честь мою хотел ты запятнать
                    Иль омрачить мой род блестящий - ведай:
                    Я посмеюсь над этим волчьим воем.
                    Коль ты хотел снискать людскую милость
                    И жалкими румянами блудницы
                    Прикрыть свое презренное деянье -
                    Слиняют краски скоро, будь уверен,
                    И грязь твоей души наружу выйдет;
                    Но, если раздразнить меня ты думал,
                    Считая, что имеешь дело с трусом
                    Иль с байбаком, нуждающимся в шпорах, -
                    Сообрази, как на море я медлил,
                    Как города не разгромлял на суше
                    И как, остановившись на прибрежье,
                    Беспечному покою предавался.
                    Ведь, если я тебе не подражаю,
                    Не ясно ль, что ищу я не добычи?
                    Дал клятву я сорвать с тебя венец -
                    Иначе одному из нас конец!

                               Принц Уэльский

                    Не ожидай от нас ответной брани
                    Иль злобного глумленья и проклятий:
                    Пусть жалят языками между скал
                    Таящиеся змеи - за себя же
                    Мы говорить мечи свои заставим.
                    Но вот что с позволения отца
                    Скажу тебе: как у тебя из глотки
                    Выходит только ложь и клевета,
                    А мы стоим за правду, - так сегодня
                    Окончиться должна и наша битва;
                    Один торжествовать победу будет,
                    Другой стяжает вечное бесчестье.

                               Король Эдуард

                    Пустые пререкания! Я знаю,
                    Что совесть говорит ему иное.
                    Готов ли ты отречься, Валуа,
                    Покуда серп не тронул ржи иль в пламя
                    Не превратилась вспыхнувшая ярость?

                                Король Иоанн

                    Я знаю, Эдуард, твои права;
                    Но, прежде чем я отрекусь постыдно,
                    Равнина станет озером кровавым
                    И в бойню вся окрестность превратится.

                               Принц Уэльский

                    Теперь ты весь нам виден: не отец,
                    Не государь, не пастырь ты, а изверг
                    Родной страны, - как лютый тигр, ее
                    Терзающий и кровь ее сосущий.

                                   Одлей

                    И вы, вельможи Франции, идете
                    За тем, кто вашу жизнь ни в грош не ставит!

                                    Карл

                    За кем же им идти, мозгляк несчастный,
                    Как не за их законным государем?

                               Король Эдуард

                    Ужель его коришь ты тем, что время
                    Лицо ему избороздило? Знай,
                    Что опыта маститые питомцы,
                    Как дубы, нерушимы, - молодые ж
                    Деревья не выдерживают бури.

                                   Дерби

                    В твоей семье, с отцовской стороны,
                    Кто до тебя носил венец державный?
                    А Эдуарда род владел престолом,
                    По женскому колену, пять столетий!
                    Так кто ж из них - мятежники, судите, -
                    Ваш истинный король; тот или этот?

                                   Филипп

                    Довольно слов, отец: ведь англичане
                    Хотят лишь время выиграть болтая,
                    Чтоб ночью улизнуть от поражения.

                                Король Иоанн

                    Возлюбленные подданные, час
                    Настал всю вашу силу обнаружить -
                    И вам, друзья, лишь взвесить остается:
                    За кем идете вы: тут ваш земляк,
                    А на кого идете - чужеземец;
                    За кем идете вы, тот правит вами,
                    Как добрый, снисходительный возничий,
                    А на кого идете - коль победа
                    Останется за ним, - рабами вас
                    Поделает и тяжкою рукою
                    Желанную свободу вашу сломит.
                    Поэтому, чтоб защитить отчизну
                    И короля, сердец отважных надо
                    Не менее, чем есть отважных рук, -
                    И мы тогда бродяг прогоним быстро.
                    Кто этот Эдуард, как не пьянчуга,
                    Не похотник расслабленный, еще
                    Намедни от любви чуть не умерший?
                    И кто его сподвижники лихие?
                    Лишите их говяжьего жаркого
                    Да выньте из-под них пуховики -
                    Заезженными клячами все станут.
                    Не дайте ж им господствовать: напротив,
                    Свяжите их, как пленников французских!

                                  Французы

                    Vive le roi {Да здравствует король! (фр.)}! Простри десницу, Боже,
                    Над королем французским Иоанном!

                                Король Иоанн

                    Построимся теперь на той равнине -
                    Ты ж, Эдуард, коль смеешь, начинай!

     Король Иоанн, Карл, Филипп, герцог Лотарингский, король Богемский
                              и войска уходят.

                               Король Эдуард

                    Недолго ты прождешь нас, Иоанн
                    Французский! - День решительный, милорды:
                    Иль с происками гнусными покончить
                    Иль с честью лечь в могилу - выбирайте.
                    Итак, мой Нэд, ты в первый бой вступаешь;
                    Поэтому, как требует обычай,
                    Издревле существующий, - чтоб стал
                    Ты рыцарем, торжественно должны мы
                    Тебе вручить оружие. - Герольды!
                    Подайте нам, по правилам, доспехи
                    Для принца, сына моего.

                                   Трубы.

          Входят четыре герольда, несущие латы, шлем, копье и щит;
       первый герольд подносит латы королю Эдуарду, который надевает
                                их на сына.

                                            Во имя
                    Господне, Эдуард Плантагенет!
                    Как эти латы грудь твою покроют,
                    Так стойкая отвага да послужит
                    Прикрытием для сердца твоего,
                    Чтоб низменных страстей оно не знало:
                    Сражайся и носи с собой победу!
                    Теперь за вами очередь, милорды.

                                   Дерби
                       (беря шлем у второго герольда)

                    Принц Уэльский, Эдуард Плантагенет!
                    Как этот шлем отныне увенчает
                    Твою главу, сокровищницу мозга,
                    Так лаврами победными Беллона
                    Чело твое навеки да украсит:
                    Сражайся и носи с собой победу!

                                   Одлей
                      (беря копье у третьего герольда)

                    Принц Уэльский, Эдуард Плантагенет!
                    В свою десницу доблестную это
                    Копье возьми, чтоб, как пером железным,
                    Чертил ты планы битв и в книгу чести
                    Записывал деяния свои:
                    Сражайся и носи с собой победу!

                                   Артуа
                      (беря щит у четвертого герольда)

                    Принц Уэльский, Эдуард Плантагенет!
                    Вооружись щитом; как щит Персея,
                    Пусть в недругов, глядящих на него,
                    Вселяет ужас он и превращает
                    Их в образы окаменелой смерти:
                    Сражайся и носи с собой победу!

                               Король Эдуард

                    А рыцарское звание придется
                    Завоевать уж самому.

                               Принц Уэльский

                                         Отец
                    Великодушный! Доблестные пэры!
                    Та честь, что вы сейчас мне оказали,
                    Живит моей незрелой силы всходы
                    Отрадою примет благоприятных,
                    Как древнего Иакова слова,
                    Которыми детей благословил он.
                    Коль оскверню священные даянья
                    Иль обращу их не во славу Божью,
                    Не на защиту нищих и сирот,
                    Не Англии на пользу: пусть колени
                    Отнимутся мои, повиснут руки,
                    Завянет сердце, - чтобы своим бессильем
                    Являл я воплощение позора!

                                   Эдуард

                    Да будет так с железной нашей ратью:
                    Ты, Нэд, бери передовой отряд,
                    А чтоб сдержать твой юный пыл, разделит
                    С тобою власть Одлей благоразумный -
                    И вы, соединив с отвагой опыт,
                    Прекрасного дадите полководца
                    В двух лицах; центр останется за мною,
                    Тебе же, Дерби, тыл я поручаю.
                    Скорее по местам, и на коней -
                    Одари нас, Боже, милостью твоей!

                                  Уходят.


                                  Сцена 4

                                  Там же.

   Шум разгорающейся битвы. Пробегает много французов; принц и англичане
     гонятся за ними; затем входят король Иоанн и герцог Лотарингский.

                                Король Иоанн

                    О герцог! Что же значит это бегство?
                    Ведь численный за нами перевес.

                            Герцог Лотарингский

                    Смятенье, государь, от генуэзцев
                    Произошло: ропща на то, что их
                    В бой повели без отдыха с дороги,
                    Чуть заняли они во фронте место,
                    Как стали отступать, - на них же глядя,
                    И остальные все бежать пустились;
                    При этом началась такая давка,
                    Что от нее неизмеримо больше
                    Погибло, чем от вражеских ударов.

                                Король Иоанн

                    Нежданная беда! Но, может быть,
                    Удастся их еще остановить.

                                  Уходят.


                                  Сцена 5

                                  Там же.

                  Барабаны. Входят король Эдуард и Одлей.

                               Король Эдуард

                    Пока наш сын в погоне за врагами,
                    Поставьте, лорд Одлей, войска на эту
                    Возвышенность: мы отдохнем немного.

                                   Одлей

                    Исполню, государь.
                                 (Уходит.)

                            Трубят отступление.

                               Король Эдуард

                                       Судья небесный,
                    Чьи мудрые решенья нашим грубым
                    Умом нельзя постигнуть, - как должны
                    Мы прославлять Тебя за то, что нынче
                    Ты правду защитил и нечестивцев
                    Заставил о самих себя споткнуться!

                           Поспешно входит Артуа.

                                   Артуа

                    Скорей, король! Скорей на помощь к сыну!

                               Король Эдуард

                    На помощь, Артуа? В плену он разве?
                    Иль сброшен с лошади?

                                   Артуа

                                          Нет, государь;
                    Но теми же французами, которых
                    Преследовал, он окружен вплотную -
                    И нет ему спасенья, если ваше
                    Величество не выручите.

                               Король Эдуард

                                            Вздор!
                    Оружие дано ему недаром -
                    Он рыцарство добыть себе обязан.

                           Поспешно входит Дерби.

                                   Дерби

                    Наш принц! Наш принц! О государь, не медли!
                    Он целым миром недругов охвачен.

                               Король Эдуард

                    И славы целый мир он завоюет,
                    Коли отбиться сможет; а не сможет -
                    Что делать! Остальные сыновья
                    Нам в старости послужат утешением.

                           Поспешно входит Одлей.

                                   Одлей

                    О Эдуард преславный, умоляю:
                    Позволь мне поспешить с отрядом к принцу,
                    Которому погибель угрожает!
                    Подобно муравьям, кишат французы
                    Вокруг него; а он, как лев, попавший
                    Во вражеские сети, исступленно
                    Их дергает, грызет, - но все напрасно:
                    Не вырваться ему!

                               Король Эдуард

                                      Одлей, довольно!
                    Ты жизнью отвечаешь, если к принцу
                    Пошлешь хоть одного солдата. Нынче
                    Его отваге юной суждено
                    Созреть и закалиться: проживи
                    Он столько же, как Нестор, - будет помнить
                    Всю жизнь о славном подвиге.

                                   Дерби

                                                 Увы!
                    Не проживет.

                               Король Эдуард

                                 Тогда его прославим
                    Мы надписью надгробною.

                                   Одлей

                                           Отдать
                    На жертву кровь его, когда возможно
                    Ее сберечь, - не произвол ли это,
                    Добрейший государь?

                               Король Эдуард

                                       Молчи! Кто скажет
                    Наверняка, что мы ему поможем?
                    Что он уж не убит иль не в плену?
                    Спугните-ка вы сокола на взлете -
                    В какую он ворону обратится!
                    Удастся нам спасти его, допустим, -
                    Так и вперед он станет ждать того же;
                    Спасется ж сам - бояться смерти будет
                    Не больше, чем ребенка иль раба.

                                   Одлей

                    Безжалостный отец! Прощай, наш принц!

                                   Дерби

                    Прощай, надежда рыцарства!

                                   Артуа

                                              О, если б
                    Я жизнью мог купить его у смерти!

                                   Эдуард

                    Постойте! Я как будто слышу трубы -
                    Зловещий звук отбоя. Ведь не все же,
                    Надеюсь, там погибли: кто-нибудь
                    С хорошей иль дурной вернется вестью.

Трубы.  Торжественно  входит  принц  Уэльский,  держа в руке разбитое копье;
перед  ним несут его меч и погнувшиеся латы, а за ним - тело короля Богемии,
          завернутое в знамена. Лорды спешат к принцу с объятиями.

                                   Одлей

                    Жив победитель! Жив!

                                   Дерби

                                         О принц отважный!
                    Привет тебе.

                               Король Эдуард

                                Привет Плантагенету.
                              (Обнимает его).

                               Принц Уэльский

                    Сначала долг исполню я.
                  (Преклоняет колени и целует руку отца.)
                                            Привет
                    И благодарность вам от сердца, лорды.
                    Преодолев и зимние невзгоды,
                    И ярость волн морских, уйдя от бездн
                    Зияющих, от скал вооруженных, -
                    Привел корабль я к пристани желанной,
                    Где все мои надежды и награда;
                    И вот я здесь, коленопреклоненный,
                    А вот и жатва первая меча,
                    Которую я снял в преддверье смерти, -
                    Король Богемский, мной самим сраженный.
                    Его войска меня кругом теснили:
                    Для их мечей, как молоты тяжелых,
                    Мой шлем был наковальней, - но поддержку
                    Я в мраморной своей отваге черпал;
                    Когда же утомившиеся руки
                    Мне стали изменять, как дровосеку
                    Топор перед громадою дубов,
                    Тогда я тут же вспомнил и о ваших
                    Дарах и о своем обете пылком:
                    Отвага мне вернула бодрость духа,
                    Я силой прорубил себе дорогу -
                    И враг бежал. Десница Эдуарда,
                    Как видите, свершила то, что ей
                    Велели вы и долг.

                               Король Эдуард

                                      Да, Нэд, бесспорно
                    Ты рыцарское званье заслужил.
                    Твоим мечом, еще доныне теплым
                    (Взяв меч у солдата и коснувшись им
                        коленопреклоненного принца.)
                    От крови тех, кто смерть тебе готовил, -
                    Тебя я посвящаю. Встань же, рыцарь!
                    Сегодня праздник мне: в тебе обрел я
                    Достойного наследника престола.

                               Принц Уэльский

                    Вот перечень подробный, государь,
                    И принцев именитых, и баронов,
                    И рыцарей французской рати: двести
                    Одиннадцать легло в сраженье, всех же
                    Убито тридцать тысяч - в тридцать раз
                    Потеря больше нашей.

                               Король Эдуард

                                         Слава Богу!
                    Теперь ты, Иоанн, едва ли скажешь,
                    Что Эдуард - пьянчуга, похотник
                    Расслабленный, собравший под знамена
                    Не воинов, а кляч. Куда ж король
                    Укрылся?

                               Принц Уэльский

                             В Пуатье - со всем потомством.

                               Король Эдуард

                    Ты, Нэд, и ты, Одлей, - за ним вдогонку;
                    А я и Дерби - прямо на Кале:
                    Осаде мы подвергнем этот город.
                    Недалека развязка, бейте зверя,
                    Пока он на бегу. Скажите, что
                    Изображает это?
                           (Указывает на знамя.)

                               Принц Уэльский

                                     Пеликана.
                    Он клювом раздирает грудь и кровью,
                    Из сердца исходящею, питает
                    Детенышей; девиз же: "Sic et vos", -
                    По-нашему: "Вы так же поступайте".

                      Трубы. Все торжественно уходят.


АКТ IV

                                  Сцена 1

                Бретань. Лагерь англичан. Палатка Солсбэри.

   Войска Солсбэри. Входит Солсбэри; к нему подходит Mонфор, со свитой, -
                     в руках у него герцогская корона.

                                   Монфор

                     Я вам обязан тем, лорд Солсбэри,
                     Что недруг мой Карл де Блуа сражен
                     И герцогством Бургундским я владею
                     По-прежнему. В признательность и вам
                     И государю вашему за помощь
                     Решился я стать подданным его
                     Величества: прошу вас передать
                     Ему корону эту вместе с клятвой
                     Быть преданным слугою Эдуарда.

                                  Солсбэри

                     Беру, Монфор. Недолго уж, надеюсь,
                     Нам ждать, чтоб все французские владенья
                     Его руке победной подчинились.

                           Монфор и свита уходят.

                     Не знаю, как пробраться безопасней
                     В Кале, чтоб государя повидать:
                     Мне в письмах сообщают, что с войсками
                     Туда теперь он двинуться намерен.
                     Пожалуй, так; да, это лучший способ.
                     Эй, кто там! Привести ко мне Вильера.

                               Входит Вильер.

                                  Солсбэри

                     Вильер, тебе известно, что отныне
                     Ты пленник мой - и от меня зависит
                     На волю отпустить тебя за выкуп
                     В сто тысяч франков иль в плену оставить.
                     Но так теперь выходит, что свободу
                     Купить за плату меньшую ты можешь;
                     А именно: добудь мне только пропуск
                     От герцога Нормандского, чтоб я
                     Через его владенья до Кале
                     Доехал беспрепятственно (нетрудно,
                     Я думаю, тебе устроить это:
                     Ты говорил ведь, помнится, что с Карлом
                     Учились вместе вы); добудешь пропуск -
                     На все четыре стороны. Что скажешь?
                     Берешься ли?

                                   Вильер

                                  Берусь, милорд; но должен
                     Для этого я герцога увидеть.

                                  Солсбэри

                     Само собой. Так на коня скорее -
                     И в путь, - с условием, однако: честью
                     Мне поклянись, что, если неудачу
                     Потерпишь, - в плен немедленно вернешься;
                     Мне большего ручательства не надо.

                                   Вильер

                     Согласен на условие, милорд,
                     И выполню его без отступления.

                                  Солсбэри

                     Тогда - прощай, Вильер.

                               Вильер уходит.

                                             Хочу раз в жизни
                     Над верностью француза сделать опыт.
                                 (Уходит.)


                                  Сцена 2

                  Пикардия. Английский лагерь перед Кале.

                 Входят король Эдуард и Дерби, с солдатами.

                               Король Эдуард

                     Они не принимают наших мирных
                     Условий и ворот не отпирают;
                     Поэтому должны мы осадить
                     Проклятый город, чтобы ни припасы,
                     Ни войско не могли в него проникнуть:
                     Мечам покой - и пусть воюет голод.

                                   Дерби

                     Им помощи не будет: подкрепления
                     Другим путем направлены - и скоро
                     Раскаются они в своем упорстве.

                     Входят несколько бедных французов.

                     Кто эти оборванцы, государь?

                               Король Эдуард

                     Спроси, должно быть, горожане.

                                   Дерби

                                                    Кто вы,
                     Носители отчаянья и горя?
                     Живые ли вы люди, или тени,
                     Что выползли на землю из могил?

                               Первый француз

                     Не тени мы, милорд: мы дышем жизнью
                     Тягчайшею, чем тихий смертный сон;
                     Мы - бедные, больные горожане,
                     В отчаяние впавшие калеки.
                     К военной службе мы негодны стали -
                     И выгнал нас из города начальник,
                     Припасами съестными дорожа.

                               Король Эдуард

                     Вполне и милосердно, и похвально.
                     Но что ж теперь вы думаете делать?
                     Мы с вами во вражде - и нет иного
                     Нам выбора, как вас казнить: зачем
                     Вы мирные условия отвергли!

                               Первый француз

                     Коль ваша милость так решить изволит -
                     Мы примем смерть, как приняли бы жизнь.

                               Король Эдуард

                     Им горше от беды, чем от обиды!
                     Займись-ка, Дерби, этими глупцами:
                     Вели снабдить их пищей, а потом
                     Дай каждому пять крон.

                          Дерби и французы уходят.

                                            Такой добычи,
                     Что в рот сама суется, льву не надо -
                     И Эдуардов меч питаться должен
                     Лишь теми, чье упорство принуждает
                     К насилию.

                     Входит Перси, прибывший из Англии.

                               Король Эдуард

                                 А, Перси! Что привез?

                                   Перси

                     Поклон вам, государь, от королевы
                     И от нее же, с вице-королем,
                     Отрадное известье о победе:
                     Восставший против вас Давид Шотландский
                     (Рассчитывал он пользу, вероятно,
                     Из вашего отсутствия извлечь),
                     Благодаря усердной службе пэров
                     И личному участью королевы,
                     Беременностью даже пренебрегшей, -
                     Уж не король, а ваш военнопленный.

                               Король Эдуард

                     Сердечное спасибо за такое
                     Известье. Кто ж взял в плен его?

                                   Перси

                                                     Эсквайр
                     Сэр Джон Копленд; на просьбы королевы
                     Решительным отказом отвечая,
                     Он лично вашей милости намерен
                     Свою добычу выдать, чем ее
                     Величество огорчено немало.

                               Король Эдуард

                     Тогда сейчас же мы гонца отправим
                     И вызовем Копленда: пусть с собою
                     И пленника прихватит.

                                   Перси

                                           Королева
                     Сама теперь уж в море, государь:
                     Она в Кале сойти предполагает,
                     Чуть ветра лишь попутного дождется.

                               Король Эдуард

                     Я буду очень рад - и в ожидании
                     Велю шатер на берегу раскинуть.

                      Входит французский военачальник.

                          Французский военачальник

                     Король всевластный! Граждане Кале
                     Решили на совете добровольном
                     Сдать город вам и крепость с тем однако,
                     Условием, что государь изволит
                     Им даровать и жизнь, и достояние.

                               Король Эдуард

                     Вот как! Тогда пускай мне шлют указы,
                     Решают все дела и правят сами.
                     Нет, молодец! Скажи им, что, отвергнув
                     Предложенную милость, навсегда
                     Они ее лишились: в ход отныне
                     Огонь и меч пущу я - разве только
                     В течение двух суток шестерых
                     Из самых именитых граждан вышлют
                     Ко мне в одних рубашках полотняных,
                     С веревкою у каждого на шее,
                     Чтоб, распростершись ниц, готовы были
                     Принять побои, смерть - что пожелаю.
                     Так их степенствам и скажи.

                       Король Эдуард и Перси уходят.

                          Французский военачальник

                                                 Что значит
                     На сломанный-то посох опираться!
                     Не будь мы так уверены, что помощь
                     Окажет нам король, не стали б так
                     Упорствовать. Но каяться уж поздно:
                     На жертву отдавая шестерых,
                     От смерти мы спасаем остальных.
                                 (Уходит.)


                                  Сцена 3

        Пуату. Поля близ Пуатье. Французский лагерь. Палатка герцога
                               Нормандского.

                           Входят Карл и Вильер.

                                    Карл

                   Дивлюсь, Вильер, что ты мне докучаешь,
                   Радея о враге смертельном нашем.

                                   Вильер

                   Не за него, великодушный принц,
                   Являюсь я ходатаем усердным:
                   Свой выкуп я уплачиваю этим.

                                    Карл

                   Твой выкуп? Да зачем же он тебе?
                   Ты разве не свободен? Не должны ли
                   За шиворот хватать мы каждый случай,
                   Нам первенство дающий над врагами?

                                   Вильер

                   Не каждый, добрый принц, а лишь на праве
                   Основанный; иначе это будет
                   Уж низостью. Но спор завел бы нас
                   Далеко. Соизволите ли ваше
                   Высочество пожаловать мне подпись?

                                    Карл

                   И не хочу и не могу, Вильер.
                   Нельзя дать столько воли Солсбэри,
                   Чтоб требовать он пропуска был вправе.

                                   Вильер

                   Тогда один мне путь: опять в тюрьму
                   Отправиться, откуда я к вам прибыл.

                                    Карл

                   Опять в тюрьму? Ты этого, надеюсь,
                   Не сделаешь, Вильер? Какая ж птица,
                   Случайно из сетей освободившись,
                   Не станет их вперед остерегаться?
                   Какой же человек, едва избегнув
                   Опасности, в нее полезет снова?

                                   Вильер

                   Но я дал клятву, принц: ее нарушить
                   Не позволяет совесть мне - иначе
                   Меня назад и царство не сманило б.

                                    Карл

                   А разве ты во всем повиноваться
                   Не клялся государю своему?

                                   Вильер

                   Повиноваться в том, что справедливо;
                   Когда же убежденьем или насильем
                   Меня неволят слову изменить -
                   Тогда повиноваться я не должен.

                                    Карл

                   Так ближнего убить - проступок меньший,
                   Чем данную врагу нарушить клятву?

                                   Вильер

                   Когда мы убиваем на войне,
                   Мы мстим за нанесенные обиды -
                   И нет в таком убийстве преступления,
                   Добрейший принц; но клясться мы должны
                   Обдуманно, а раз уж дали клятву -
                   Блюсти ее хотя б ценою жизни.
                   Поэтому в тюрьму я отправляюсь
                   С такою же охотою, как в рай.
                               (Хочет идти.)

                                    Карл

                   Остановись, Вильер. Твоя душа
                   Высокая достойна преклонения.
                   Просить тебе уж больше не придется:
                   Давай сюда бумагу - подпишу.
                        (Подписывает и возвращает.)
                   Я до сих пор любил в тебе Вильера -
                   Теперь себя второго обнимаю.
                   Останься же под кровом благосклонным!

                                   Вильер

                   Благодарю смиренно вашу милость.
                   Немедленно отправлю к графу пропуск -
                   И в вашу власть предам себя.
                                 (Уходит.)

                                    Карл

                                                Ступай -
                   С такими молодцами Карлу можно
                   Глядеть в лицо всем бедам бестревожно.

                            Входит король Иоанн.

                                Король Иоанн

                   Вперед! Вперед! Попался Эдуард:
                   Принц Уэльский окружен совсем вплотную
                   И вырваться ему уж не удастся.

                                    Карл

                   Как, государь? Вторичный бой сегодня?

                                Король Иоанн

                   Еще бы, Карл! У них лишь тысяч восемь,
                   У нас же мало-мало шестьдесят.

                                    Карл

                   Я, государь, прочту вам предсказание,
                   О том, какая предстоит удача
                   Нам в этой омерзительной войне:
                   Мне дал его в Кресси, на поле битвы,
                   Живущий там отшельник престарелый.
                                 (Читает.)
                   "Как только рать твоя от птиц вся задрожит
                   И градом на нее посыплются каменья,
                   Так вспомни ты о том, кто правды не таит:
                   То будет страшный день стенанья и смятенья;
                   Но в сердце Англии и ты - настанет миг -
                   Проникнешь, как твой враг во Францию проник".

                                Король Иоанн

                   Да, это нам победу предвещает.
                   Как допустить немыслимо, чтоб камни
                   Побили наше войско или птицы
                   Вогнали в дрожь его, так допустимо
                   Вполне, что мы избегнем пораженья;
                   А если нет, то все же напоследок
                   Прогоним мы врага и разорим
                   Его страну, как разорил он нашу;
                   В потерях нас утешит месть. Однако
                   Все это - вздор, мечты; лишь верно то,
                   Что сын сидит в тенетах наших прочно.
                   Теперь отца поймать бы так же точно.

                                  Уходят.


                                  Сцена 4

                         Там же. Английский лагерь.

                   Входят принц Уэльский, Одлей и другие.

                               Принц Уэльский

                   Повсюду мы, Одлей, в объятьях смерти:
                   Одна утеха нам, что тяжкой данью
                   Мы доступ к лучшей жизни покупаем.
                   На поле у Кресси французских мошек
                   Рассеяли мы дымом боевым;
                   Теперь же их мильоны закрывают
                   Прекрасное пылающее солнце,
                   Не оставляя нам иной надежды,
                   Как на слепую тьму зловещей ночи.

                                   Одлей

                   На диво, принц, в такой короткий срок
                   Они собраться с силами сумели.
                   Король стоит в долине перед нами:
                   В руках его вся мощь земли и неба -
                   Один отряд всей нашей рати больше.
                   Его наследник храбрый, Карл Нормандский,
                   Украсил холм, от нас лежащий вправо,
                   Броней блестящей так, что он подобен
                   Серебряному шару, а поверх
                   Знамена и бесчисленные флаги
                   От ветра отбиваются, который,
                   Их пестрядью нарядною прельстившись,
                   Все льнет к ним с поцелуями. Налево
                   Расположился младший сын, Филипп -
                   И холм его уже в ином убранстве:
                   Прямые позолоченные копья
                   Похожи на деревья золотые,
                   Знамена же - на листья; между ними
                   Красуются гербы, как в гесперидских
                   Садах плоды диковинные. Холм,
                   Что за спиной у нас (ведь мы объяты
                   Рогатым полумесяцем, открытым
                   С одной лишь стороны), тот холм унизан
                   Стрелками смертоносными - и боем
                   Там Шатильон свирепый руководит.
                   Вот наше положение: долину
                   Король нам замыкает, по бокам
                   Нас оба сына стерегут, а сзади
                   Мы под дозором смерти неминучей,
                   Наемницы усердной Шатильона.

                               Принц Уэльский

                   Страшнее слово "смерть", чем смерть на деле,
                   И, сосчитав подробно вражьи силы,
                   Ты их преувеличил. Как ни много
                   В моей руке песчинок, все же это
                   Лишь пригоршня, которую легко мне
                   Подбросить вверх и по ветру пустить;
                   Но, если я песчинку за песчинкой
                   Начну считать, то затуманю память
                   И тысячу мильонов насчитаю
                   Того, что для меня лишь единица.
                   Все лагери, полки и эскадроны
                   За нами, перед нами и с боков, -
                   Одна лишь только рать. У человека
                   Есть сила в голове, в руке, в ноге:
                   Как будто бы и много сил, а вместе
                   Все взятое, Одлей, для нас не больше,
                   Чем сила человека одного;
                   Пускаясь в дальний путь, считаешь мили,
                   А сосчитай шаги - впадешь в унынье;
                   Числа нет каплям, падающим с неба,
                   А это что такое? - дождь. Одна
                   Есть Франция, и у нее один же
                   Единственный король, - других не знаем;
                   Один король - и рать одна; мы тоже
                   Имеем рать: тут сила против силы -
                   И, стало быть, мы силами равны.

                              Входит герольд.

                   Что, вестник, скажешь? Коротко и ясно.

                                  Герольд

                   Мой государь привет свой посылает
                   Через меня тебе, врагу, принц Уэльский:
                   Коль отберешь ты сто особ знатнейших,
                   Сто лордов, сквайров, рыцарей и прочих,
                   И с ними сам падешь к его ногам, -
                   То сложит он кровавые знамена
                   И выкуп лишь возьмет с тебя за павших;
                   Иначе вы прольете крови больше,
                   Чем вашей всей землей поглощено.
                   Как отзовешься ты на эту милость?

                               Принц Уэльский

                   Лишь небо, что над Францией простерлось,
                   Смиренно я о милости молю;
                   Но, чтоб у человека я постыдно
                   Вымаливал ее, - избави Боже!
                   Скажи ты государю своему,
                   Что у меня язык стальной и будет
                   О милости просить, стуча по шлему.
                   Что и у нас знамена так же красны,
                   И так же смелы воины, и крепко
                   Оружие. Неси обратно вызов -
                   Ступай.

                                  Герольд

                          Иду.
                                 (Уходит.)

                          Входит еще один герольд.

                               Принц Уэльский

                                 Ты с чем явился?

                                  Герольд

                                   Герцог

                   Нормандский, господин мой, сожалея
                   Об юности, на гибель обреченной,
                   Тебе шлет быстроногого коня,
                   Какого под тобою не бывало;
                   Его совет - немедленно бежать:
                   Смерть поклялась тебя не выпускать.

                               Принц Уэльский

                   Животное - животному обратно.
                   Не сяду я, скажи, на клячу труса;
                   Пусть скачет сам, а я пущусь вдогонку,
                   Искровяню коня и кровью шпоры
                   Вдвойне позолочу: так и скажи
                   Задорному мальчишке. Убирайся.

               Второй герольд уходит. Входит третий герольд.

                                  Герольд

                   Принц Эдуард! Второй сын короля
                   Державнейшего Франции, Филипп,
                   Уверенный, что смертный час твой близок,
                   И движимый любовью христианской,
                   Молитвослов тебе вручает - с тем,
                   Чтоб ты благочестивым размышленьям
                   Остаток жизни посвятил и душу
                   К переселенью в вечность подготовил.
                   Исполнил я приказ - и возвращаюсь.

                               Принц Уэльский

                   Снеси же от меня поклон Филиппу:
                   Все доброе приму я от него;
                   Но, обо мне заботясь, бедный мальчик,
                   Пожалуй, самого себя обидел?
                   Сдается, он иначе, как по книжке,
                   Молиться не умеет. Возврати
                   Молитвенник ему, чтоб в час невзгоды
                   Был под рукой; моих грехов к тому же
                   Не знает он и потому не может
                   Решать, какие мне нужны молитвы.
                   Пока еще светло, пусть молит Бога,
                   Чтоб слух мой преклонил к его моленьям.
                   Так наглецу скажи. Ступай.

                                  Герольд

                                               Иду.
                                 (Уходит.)

                               Принц Уэльский

                   Что значит много их! Вот и зазнались.
                   Теперь, Одлей, спроси свои седины;
                   Пусть мудрость убеленная свой опыт
                   Поведает нам в этот час тяжелый.
                   Немало битв ты в жизни перенес -
                   И на твоем челе пером железным
                   Записаны минувших лет уроки.
                   С бедой повенчан ты; меня же искус
                   Пугает, как стыдливую невесту:
                   Как быть мне, научи.

                                   Одлей

                                        И жизнь и смерть
                   Естественны равно; жизнь достается
                   Нам случаем, а смерть гоньбой усердной:
                   Чуть начали мы жить, за смертным часом
                   Уж начался наш бег. Сперва мы - почки,
                   Потом - цветы и напоследок - семя;
                   Тогда мы отпадаем и за смертью
                   Идем вослед, как тень идет за телом.
                   Но почему, боясь, ее мы ловим?
                   Иль почему, ловя, ее боимся?
                   Боязнью ведь мы помогаем только
                   Тому, чего боимся, нас поймать;
                   А если нет боязни, то судьбы
                   Предельной грани нам ничем не сдвинуть:
                   Созрев иль перезрев, мы отпадаем
                   По жребию - не позже и не раньше.

                               Принц Уэльский

                   А, старина! Я тысячи кольчуг
                   От слов твоих почувствовал на теле.
                   Как жизнь глупа в твоем изображенье:
                   Искать, чего боишься! Да и смерть
                   С ее победой царственной не лучше:
                   Когда за нею гонятся все жизни,
                   А не она за ними, - что за слава!
                   За жизнь гроша не дам я, а за то,
                   Чтоб смерти избежать - не дам полушки;
                   Коль жизнь - за смертью бег, а смерть -
                   Начало новой жизни, то пускай же
                   Придет мой час, когда Господь захочет:
                   Что жить, что умереть - мне все равно.

                                  Уходят.


                                  Сцена 5

                        Там же. Французский лагерь.

                        Входят король Иоанн и Карл.

                                Король Иоанн

                     Внезапный мрак окутал небо, ветры
                     От страха залегли в свои пещеры,
                     Не шелохнутся листья, лес притих,
                     Не слышно птиц и ласково не шепчут
                     Привета берегам ручьи живые.
                     Молчание нам чудо предвещает
                     И словно ждет пророчества от неба:
                     В чем, Карл, иль в ком молчания причина?

                                    Карл

                     Разинув рты и выпучив глаза,
                     Солдаты наши друг на друга смотрят
                     И ничего не говорят друг другу:
                     От ужаса немого день стал ночью -
                     И речи спят, когда вокруг природа
                     Вся бодрствует.

                                Король Иоанн

                                      Чуть выглянуло солнце
                     На мир из колесницы золотой -
                     И спряталось опять. Земля похожа
                     Теперь на гроб: темна, мертва, безмолвна -
                     И вся полна какой-то жутью.

                            Слышен крик воронов.

                                                 Слышишь?
                     Что за зловещий крик?

                                    Карл

                                           Вот брат Филипп
                     Спешит сюда.

                                Король Иоанн

                                  И в ужасе, я вижу.

                               Входит Филипп.

                     Какую весть убийственную ты,
                     Встревоженный, приносишь?

                                   Филипп

                                               Гибель! Гибель!

                                Король Иоанн

                     Что это значит, трус? Не нам ли гибель?
                     Ты лжешь: погибнуть мы не можем.

                                   Филипп

                                                      Гибель!

                                Король Иоанн

                     Приди в себя, воспрянь упавшим духом
                     И объясни, откуда этот страх,
                     Тебя уподобляющий видению.
                     Ну, в чем же дело?

                                   Филипп

                                        Гибель воронья
                     Летает, гнусно каркая, над войском
                     То треугольной, то квадратной стаей,
                     Смотря по строю части; в то же время
                     Густой туман поднялся от земли,
                     Завесив пеленой тяжелой небо
                     И полдень превратив в глухую полночь,
                     Повисшую над миром устрашенным.
                     Оружие солдаты побросали,
                     Стоят, как истуканы, неподвижно
                     И, бледные, лишь смотрят друг на друга.

                                Король Иоанн

                     Сбывается пророчество, но страху
                     Не должен поддаваться я. - Вернись
                     И ободри смятенные их души,
                     Скажи, что воронье их увидало,
                     Готовыми разить бродяг голодных,
                     И, падалью обильною прельстившись,
                     Заранее слетелось на обед.
                     Мы видим умирающую лошадь:
                     Она еще жива, но, в ожидании,
                     На ней уж птицы хищные уселись.
                     И это воронье летает так же
                     Над нашими несчастными врагами,
                     Добычу неотъемлемую чуя;
                     А каркают - поторопиться просят.
                     Ступай, воспламени моих солдат,
                     Вели трубить погромче и невинным
                     Обманом сотвори большое дело.

                               Филипп уходит

                Шум снаружи. Входит французский военачальник
                         со взятым в плен Солсбэри.

                          Французский военачальник

                     Вот этот рыцарь, государь, и сорок
                     Других, то убежавших, то убитых, -
                     Насильно проложить себе дорогу
                     Хотели к оцепленному их принцу:
                     Теперь в твоей он власти, повелитель.

                                Король Иоанн

                     Ступай - и первый сук, что попадется, -
                     Им опогань: для английского вора
                     Считаю я великой честью быть
                     Повешенным на дереве французском.

                                  Солсбэри

                     Но у меня от герцога есть пропуск,
                     Мне всюду открывающий дорогу.

                                    Карл

                     Вильер тебе достал, не так ли?

                                  Солсбэри

                                                    Да.

                                    Карл

                     Так, значит, можешь ты идти свободно.

                                Король Иоанн

                     Да, можешь, без помехи и задержки -
                     На виселицу прямо. Увести!

                                    Карл

                     Надеюсь, государь не опозорит
                     И силы не лишит мою печать:
                     Он может предъявить вам обещанье,
                     Подписанное этою рукою, -
                     И лучше мне не называться принцем,
                     Чем слово, принцем данное, нарушить.

                                Король Иоанн

                     Как сын мой, ты подвластен мне со всеми
                     Своими обещаньями; не вправе ль
                     Я всякое нарушить? Что постыдней:
                     Ослушаться отца иль обещания
                     Не выполнить? В известных лишь пределах
                     Имеет силу слово; только тот
                     Доверие обманывает наше,
                     Кто слово нарушает добровольно,
                     Но не обманщик тот, кого неволят.
                     Повесьте же его! Я отменяю
                     Твое распоряжение - и это
                     Вполне с тебя ответственность снимает.

                                    Карл

                     Какой же я тогда солдат! Прощай,
                     Оружие, - борьба пойдет иная:
                     Могу ли я снять пояс или должен
                     Спросить опекуна, который властен
                     Мне это запретить и разрешить?
                     Когда б всем нашим рыцарям дал пропуск
                     Принц Уэльский через английские земли,
                     Отец его - я в том готов поклясться -
                     Не только б не препятствовал проходу,
                     Но, сына уважая, угостил бы
                     И рыцарей и свиту их по-царски.

                                Король Иоанн

                     Примерами корить меня ты вздумал?
                     Да будет так. - Ты кто же, англичанин?

                                  Солсбэри

                     В отчизне граф, здесь пленник, а для тех,
                     Кому известен лично, - Солсбэри.

                                Король Иоанн

                     Куда же ты, Солсбэри, держишь путь?

                                  Солсбэри

                     В Кале, где Эдуард, мой повелитель.

                                   Иоанн

                     В Кале? Так убирайся, Солсбэри,
                     А королю скажи, чтоб рыл могилу
                     Для царственного сына своего.
                     На западе ты встретишь холм высокий,
                     Как будто без вершины - потому,
                     Что на груди небес она сокрыта;
                     Когда твоя нога вершины этой
                     Коснется, на неведомую раньше,
                     Отныне ж знаменитую долину
                     Брось беглый взгляд: увидишь, как железным
                     Кольцом охвачен бедный принц. Оттуда
                     Спеши в Кале, к отцу, - пусть знает он,
                     Что сын расплющен мной, а не сражен,
                     И что над ним еще беда витает:
                     Явлюсь к нему, когда он и не чает.
                     Ступай! Врагов мы дымом уморим,
                     Коль ядрами не попадем по ним.

                                  Уходят.


                                  Сцена 6

                   Там же. Часть боевого поля. Шум битвы.

                       Входят принц Уэльский и Артуа.

                                   Артуа

                    Не ранены вы, принц?

                               Принц Уэльский

                                        Нет, Артуа:
                    Я просто здесь от пыли и от дыма
                    Передохнуть хочу.

                                   Артуа

                                     Передохните -
                    И в бой опять! Французы растерялись,
                    Глазея на ворон, - и, если б наши
                    Колчаны вновь наполнились стрелами,
                    То стал бы этот день для нас днем славы:
                    Побольше стрел, милорд, - вот что нам нужно!

                               Принц Уэльский

                    Кой черт нам, Артуа, в стрелах пернатых.
                    Когда у нас пернатых тварей столько!
                    К чему нам в пот вгонять себя, сражаясь,
                    Когда врагов пугает крик вороний!
                    Сама земля вооружает нас
                    Кремнями огненосными; вели же
                    Стрелкам из тиса гибкого французов
                    Каменьями разить. Смелей - вперед!
                    Душа моя победы нынче ждет.
                                 (Уходят.)

                        Шум битвы; отдельные стычки.
                            Входит король Иоанн.

                                Король Иоанн

                    Средь наших войск само собой возникло
                    Смятение; боязнь грядущих бед
                    Распространила вдруг холодный ужас -
                    И низменные души ищут в бегстве
                    Защиты от малейшей неудачи.
                    Как сталь перед свинцом, я перед ними;
                    Но, помня предсказание и видя
                    Из вражьих рук летящие на нас
                    Родные наши камни, - сам поддался
                    Я страху малодушному невольно.

                                Входит Карл.

                                    Карл

                    Беги, отец! Французы бьют французов -
                    И стойкие преследуют бегущих;
                    От барабанов лишь растет унынье,
                    А трубы о бесчестии вещают;
                    Дух страха, перед смертью лишь дрожащий,
                    Торопится навстречу смерти сам.

                               Входит Филипп.

                                   Филипп

                    Глаза нам надо вырвать, чтоб не видеть
                    Позора дня! Один Давид убогий
                    Прикончил двадцать мощных Голиафов:
                    Кремнями двадцать тощих проходимцев
                    Смутили и расстроили ряды
                    Бойцов, на удивленье снаряженных.

                                Король Иоанн

                    Mordieu! {Черт возьми! (фр.)} Они швыряют в нас каменья -
                    И сорока холопами побиты
                    Отборных сорок тысяч копьеносцев!

                                    Карл

                    Зачем я не в иной стране родился!
                    Французы опозорены сегодня -
                    Теперь над ними все глумиться будут.

                                Король Иоанн

                    Ужель надежды нет?

                                   Филипп

                                       Одна надежда
                    На то, что смерть наш стыд в земле схоронит.

                                Король Иоанн

                    Тогда - продолжим бой! Двадцатой доли
                    Оставшихся в живых у нас довольно
                    На горсть врагов.

                                    Карл

                                      Идем же! Если небо
                    Не против нас - мы счастье отвоюем.

                                Король Иоанн

                    За мной! За мной!
                                 (Уходят.)

                                 Шум битвы.
           Входят раненый Одлей и два освободившие его щитоносца.

                              Первый щитоносец

                    Как чувствуете вы
                    Себя, милорд?

                                   Одлей

                                   Как чувствует себя
                    На пиршестве кровавом побывавший.

                              Второй щитоносец

                    Надеюсь, не смертельна ваша рана?

                                   Одлей

                    А хоть бы и смертельна! На худой
                    Конец одним лишь смертным станет меньше.
                    Теперь меня вы к принцу Эдуарду
                    Сведите, чтобы я, в венце кровавом,
                    От сердца мог приветствовать его
                    И весело сказать, что эта рана -
                    Последний плод из жатвы ветерана.

               Уходят. Шум новых стычек; потом - отступление.


                                  Сцена 7

                         Там же. Английский лагерь.

Трубы.  Торжественно  входит  принц  Уэльский,  ведя  за собою взятых в плен
короля  Иоанна  и  сына  его Карла; офицеры, солдаты и прочие с распущенными
                                 знаменами.

                               Принц Уэльский

                   Ну, где ж твои знамена, Иоанн,
                   Во Франции уж ставший не Французским?
                   Давно ль и ты, надменный Карл Нормандский,
                   Мне присылал коня для бегства? Оба
                   Вы милости теперь моей подвластны.
                   Ах, господа! Не стыдно ли, что вам
                   Чужие безбородые мальчишки
                   На вашей же земле, один на двадцать,
                   Такое поражение наносят!

                                Король Иоанн

                   Не мощь твоя, а счастье победило.

                               Принц Уэльский

                   Кто прав, тому и небо помогает.

                          Входит Артуа с Филиппом.

                   Смотрите: Артуа - и с ним усердный
                   Печальник о душе моей! Добро
                   Пожаловать. Кому ж из нас, Филипп, -
                   Тебе иль мне нужны теперь молитвы?
                   По нашей-то пословице и вышло:
                   День вечером, а утро днем хвали.

                Входит Одлей, которого ведут два щитоносца.

                   А это что за призрак мрачной скорби?
                   О, сколько тысяч рук лицо Одлея
                   Отметили печатью роковою?
                   Ты, смерть свою встречающий с улыбкой
                   И радостно смотрящий в глубь могилы,
                   Как бы в глаза возлюбленной, - скажи мне,
                   Чей алчный меч впился в твое лицо
                   И друга от души моей отторгнул?

                                   Одлей

                   О принц! В твоей от сердца речи слышу
                   Я погребальный звон перед кончиной.

                               Принц Уэльский

                   Коль мой язык вещает смерть Одлею,
                   Могилой пусть мои объятья будут.
                   Как мне спасти тебя? Твоим убийцам
                   Чем отомстить? Ты крови королевской
                   На жаждешь ли? Иль мне испить прикажешь?
                   Я здравицу провозглашу тотчас же.
                   Иль, может быть, почет тебя излечит?
                   Тогда всю славу нынешнего дня
                   Возьми себе - и сам в живых останься.

                                   Одлей

                   Победоносный принц, - да, короля
                   Пленив, как Цезарь, ты победоносен! -
                   Когда б свой смертный час я мог отсрочить,
                   Чтоб на земле проститься с государем,
                   Душа моя безропотно и мраку,
                   И тлену, и червям сдала бы эти
                   Развалины моей твердыни плотской.

                               Принц Уэльский

                   Бодрись, храбрец! Ты слишком горд душою,
                   Чтоб из-за вздорной бреши сдать твердыню:
                   Небесную жену земного мужа
                   Способен ли прогнать французский меч?
                   Прими же от меня, мой друг, лекарство -
                   Три тысячи земельного дохода.

                                   Одлей

                   Приму, чтоб долг священный уплатить:
                   Рискуя жизнью, эти щитоносцы
                   Меня освободили от французов;
                   И, если, принц, меня ты вправду любишь -
                   Да подтвердит согласие твое
                   Последнее желание мое.

                               Принц Уэльский

                   Живи, Одлей мой благородный: вдвое
                   Дарю тебе - для них и для тебя, -
                   И что ты отдашь им, то навеки
                   Закреплено за их потомством будет.
                   Теперь - идем: испытанного друга
                   Положим на удобные носилки
                   И двинемся торжественно в Кале,
                   К державному отцу, с трофеем славным -
                   Прекраснейшей страны вождем державным.

                                  Уходят.


АКТ V

                                  Сцена 1

                   Пикардия. Английский лагерь близ Кале.

             Входят король Эдуард с королевой Филиппом и Дерби;
                         офицеры, солдаты и прочие.

                               Король Эдуард

                    Довольно, королева, успокойся;
                    Копленд, коль оправдаться не сумеет,
                    Прочтет неодобренье в нашем взоре.
                    Теперь должны мы взять упрямый город:
                    Вперед! Я больше медлить не хочу
                    И лживым проволочкам не поддамся;
                    Рубите все и всех - добыча ваша!

                           Сигнал к наступлению.

        Из города выходят шесть граждан, в одних рубашках, босиком,
                            с веревками на шеях.

                                  Граждане

                    Пощады, милосердный государь!

                               Король Эдуард

                    Пощады запросили, негодяи?
                    Я глух к моленьям вашим. Барабаны!

                         Барабаны бьют наступление.

                    Мечи долой!

                              Первый гражданин

                                Могучий повелитель,
                    Повремени и выслушай, что скажем!
                    Мы к слову королевскому взываем:
                    Двухдневный срок еще не миновал -
                    И мы пришли, готовые подвергнуть
                    Себя и карам всяческим, и мукам,
                    Народ бы лишь трепещущий спасти.

                               Король Эдуард

                    Двухдневный срок? Да, я его назначил,
                    Но требовал при этом, чтоб с повинной
                    Ко мне явились шесть знатнейших граждан.
                    А вы-то кто? Холопы, может статься?
                    Преступники, грабители морские,
                    Которых, если б строгость в нас умолкла,
                    На казнь бы, все равно, пришлось вести?
                    Нет, нет! Вам ложью нас не оплести.

                              Второй гражданин

                    То солнце, грозный государь, что гаснет
                    На западе сейчас, нас видит горем
                    Униженных; но в утреннем багрянце
                    Оно сияло нам, как знатным людям.
                    Когда мы лжем, пусть нас Господь накажет.

                               Король Эдуард

                    Коль так, то обещанье наше в силе
                    Останется: займем мы город мирно;
                    Но вы на снисхожденье не надейтесь.
                    Как наше правосудие решило,
                    Вкруг стен тела проволокутся ваши
                    И будут четверованы мечом.
                    Наш приговор, солдаты, исполняйте!

                              Королева Филиппа

                    Ах, сжалься над явившими тебе
                    Покорность! Сеять мир - благое дело, -
                    И к Богу приближаются цари,
                    Даруя жизнь и безопасность людям.
                    Желаешь ты быть королем французским -
                    Так береги же подданных своих:
                    Что меч сразил иль пламя истребило,
                    То нашим достояньем уж не будет.

                               Король Эдуард

                    Хотя и учит опыт нас, что мир
                    Тогда лишь благоденствие приносит,
                    Когда в конец истреблено все злое;
                    Но для того, чтоб стало всем известно,
                    Как, силою меча других смиряя,
                    Мы и в себе смирять умеем страсти, -
                    Да будет, как желаешь ты, Филиппа:
                    Пускай живут и славят нашу милость,
                    Тиранство же пускай грозит тиранству.

                                  Граждане

                    Пошли Господь вам счастья, государь!

                               Король Эдуард

                    Вы можете вернуться: если вашу
                    Любовь снискал я этим добрым делом,
                    То докажите мне и вашу верность.

                              Граждане уходят.

                    Теперь бы нам узнать о положении
                    Военных дел: тогда бы мы войска
                    На зимнюю стоянку разместили.
                    Кто это к нам идет?

                       Входят Копленд и король Давид.

                                   Дерби

                                         Копленд, милорд,
                    И с ним Давид, король шотландский.

                               Король Эдуард

                                                       Это ль
                    Тот северный - спесивый, дерзкий - сквайр,
                    Что пленника не выдал королеве?

                                  Копленд

                    Я сквайр, милорд, - но дерзким и спесивым,
                    Сдается мне, я не был никогда.

                               Король Эдуард

                    Так почему же ты с таким упорством
                    Противился желанью королевы?

                                  Копленд

                    Тут не было упорства, повелитель,
                    А действовали право и закон:
                    Я короля пленил в единоборстве
                    И, как солдат, ни с кем не пожелал
                    Заслуженным отличием делиться.
                    По вашему ж приказу не замедлил
                    Копленд прибыть во Францию и вам
                    Отдать поклон плодом своей победы.
                    Прими же, государь высокочтимый,
                    Усердных рук мое приобретенье,
                    Которое давно ты получил бы,
                    Когда б изволил дома находиться.

                               Король Эдуард

                    Но, все же, повеленья государя
                    От имени его ты не исполнил.

                                  Копленд

                    Я имя чту, но больше чту лицо:
                    Во всем покорный имени, смиренно
                    Перед лицом колени я склоняю.

                               Король Эдуард

                    Уж положи, Филиппа, гнев на милость:
                    И он и речь его мне по душе;
                    Кто, совершая подвиги, от славы,
                    Ему принадлежащей, отречется?
                    Как реки все стремятся к морю, так
                    Стремится к королю Копленда верность.
                    Склонись же, сквайр, и рыцарем восстань;
                    А чтоб свой сан ты соблюдал достойно,
                    Дарю тебе пять тысяч марок в год.

                              Входит Солсбэри.

                    Здорово, лорд. Что нового в Бретани?

                                  Солсбэри

                    Бретань - твоя, великий государь:
                    Граф Иоанн Монфор, ее правитель,
                    Твоей державной власти подчиняясь,
                    Тебе свою корону посылает.

                               Король Эдуард

                    Благодарим за службу, храбрый лорд;
                    Мы у тебя в долгу.

                                  Солсбэри

                                       Но после этой
                    Отрадной вести, государь, я должен,
                    На скорбный лад свой голос перестроив,
                    О горестных событиях вещать.

                                   Эдуард

                    При Пуатье разбиты? Или принцу
                    Не устоять перед врагом сильнейшим?

                                  Солсбэри

                    Да, именно. Когда я с сорока
                    Сподвижниками верными своими
                    И с грамотой охранной от дофина
                    На поле битвы к принцу пробирался,
                    Отрядом копьеносцев были взяты
                    Мы в плен и к королю приведены.
                    Добычею довольный, приказал он
                    Нам головы снести долой тотчас же -
                    И всем бы нам конец, когда б от казни
                    Нас не избавил герцог, благородством
                    Значительно отца превосходящий.
                    А Иоанн промолвил нам вдогонку:
                    Пусть ваш король, что нужно, приготовит
                    Для погребенья принца; меч над ним
                    Уж занесен - да и с отцом скорее
                    Сочтемся мы, чем он предполагает.
                    Мы молча удалились, унося
                    Отчаянье в сердцах и взорах. Быстро
                    Достигли мы высокого холма -
                    И наша скорбь, хотя она и раньше
                    Была сильна, сильнее втрое стала,
                    Чуть в истине пришлось нам убедиться;
                    Там, государь, - о, там расположение
                    Обеих армий нам предстало ясно.
                    Кольцом идут французские траншеи,
                    А каждое открытое местечко
                    Заполнено орудиями густо.
                    Вот десять тысяч конницы ретивой,
                    За нею вдвое больше копьеносцев,
                    Подалее - из луков смертоносных
                    Искусные стрелки, а посредине,
                    Как белая на небосклоне точка,
                    Как пузырек, на океане всплывший,
                    Как лиственная ветвь в лесу сосновом,
                    Как на цепи медведь, - наш принц прекрасный,
                    Готовый каждый миг к тому, что будет
                    Французскими собаками растерзан.
                    И начался вдруг смертный перезвон:
                    Пальба пошла такая, что под нами
                    С протяжным гулом холм заколыхался.
                    Вот и труба; за ней другая, третья;
                    Войска сошлись; когда же мы не в силах
                    Уж были различать, где друг, где недруг
                    (Так все перемешалось и слилось), -
                    Тогда застлала взоры нам слезами
                    Мрачнее дыма черного кручина.
                    Боюсь, чтоб не был мой рассказ - рассказом
                    О полном пораженье Эдуарда.

                              Королева Филиппа

                    Таков-то мне от Франции привет!
                    Зачем же я о встрече с милым сыном
                    Лелеяла мечту! О Нэд бесценный!
                    Уж лучше б матери твоей лежать
                    На дне морском, не зная тяжкой скорби!

                               Король Эдуард

                    Филиппа, успокойся: не слезами
                    Вернуть нам сына, если он погибнет.
                    Утешься, милая, как я, надеждой
                    На адское, неслыханное мщенье.
                    Да, я о погребенье позабочусь:
                    Всей Франции вельможи облекутся
                    В печальные одежды и до капли
                    Кровавыми слезами изойдут;
                    На их костях воздвигнется гробница,
                    От городов их пепел путь усыплет,
                    В колокола их глотки превратятся
                    И, вместо факелов могильных, будут
                    Сто пятьдесят их башен пламенеть,
                    Пока не перестанем мы скорбеть.

                               Трубы снаружи.
                              Входит герольд.

                                  Герольд

                    Возрадуйся и царствуй, государь!
                    Несокрушимый Эдуард, принц Уэльский,
                    Наперсник мощный Марса в ратном деле,
                    Гроза французов и отчизны слава,
                    Сюда, как триумфатор римский, едет,
                    А у стремян его идет смиренно
                    Плененный Иоанн Французский с сыном:
                    Корону принц тебе везет, чтоб ею
                    Венчался ты как Франции король.

                               Король Эдуард

                    Довольно: осуши глаза, Филиппа!
                    Приветствуйте Плантагенета, трубы!

             Громкие трубы. Входят принц Уэльский, Одлей, Артуа
                        с королем Иоанном и Филипп.

                               Король Эдуард

                    Как снова обретенная утрата,
                    Мой сын живит родительское сердце,
                    Лишь миг назад скорбевшее по нем.
                     (Спешит к принцу и обнимает его.)

                              Королева Филиппа

                    Вот все, что в силах сделать я.
                              (Целует принца.)
                                                    Восторг
                    Моей души меня лишает речи.

                               Принц Уэльский

                    Вручаю дар тебе, отец державный.
                    (Передает ему корону короля Иоанна.)
                    Пусть эта драгоценная награда,
                    Добытая с опасностью не меньшей,
                    Чем что-либо доныне добывалось, -
                    Тебя в правах законных восстановит,
                    Двух пленников тебе вручаю также,
                    Виновников главнейших нашей распри.

                               Король Эдуард

                    Вы, Иоанн Французский, верны слову:
                    Сказали, что прибудете скорее,
                    Чем мы предполагаем, - так и вышло;
                    А сделали бы раньше это - сколько
                    В сохранности стояло б городов,
                    Теперь дотла разрушенных! И сколько
                    Спасли бы человеческих вы жизней,
                    Безвременно погибших!

                                Король Иоанн

                                         Эдуард!
                    Чего нельзя вернуть - о том ни слова;
                    Скажи, какой ты выкуп назначаешь?

                               Король Эдуард

                    О выкупе речь впереди; сначала
                    Ты в Англию отправишься, чтоб видеть,
                    Какая там нас встреча ожидает:
                    Наверно уж она не будет хуже
                    Того, что мы во Франции нашли.

                                Король Иоанн

                    Проклятый человек! Вот - предсказание:
                    Я дал ему иное толкование.

                               Принц Уэльский

                    Склонись, отец, на просьбу Эдуарда.
                            (Преклоняет колени.)
                    Тебя, чья милость мне была охраной,
                    Чьей волей избран я всю нашу силу
                    Явить врагам, - тебя я умоляю:
                    Дозволь, чтоб и другие также принцы,
                    На острове увидевшие свет,
                    Могли себя победами прославить;
                    А что меня касается, пускай бы
                    И этих ран кровавых, и тяжелых,
                    Без отдыха, ночей, и ярых стычек,
                    Мне гибелью грозивших непрестанно,
                    И холода, и зноя было больше
                    Хоть в двадцать раз - в пример моим потомкам,
                    Чтоб их сердца исполнились отвагой
                    И чтоб они не Франции одной,
                    А всем, какие есть на свете, странам,
                    Которым на себя навлечь пришлось бы
                    Наш справедливый гнев, - лишь смертоносным
                    Оружием блеснув на их глазах,
                    Могли внушить неодолимый страх.

                               Король Эдуард

                    Итак, война окончена, милорды:
                    Вложите меч в ножны, передохните,
                    Оправьтесь, осмотритесь, посчитайте
                    Военную добычу: день иль два
                    Здесь проживем и, с помощью Господней,
                    Направимся домой, куда, надеюсь,
                    Мы пятеро - два короля, два принца
                    И королева - счастливо прибудем.

                                  Уходят.


КОММЕНТАРИИ

     В  отличие от многих других сомнительных пьес, "Эдуарда III" никогда не
приписывали Шекспиру при его жизни. Первый, кто обратил внимание на нее, как
на  пьесу,  относительно  которой  было  основание  утверждать,  что  в  ней
участвовал  Шекспир,  был  Кепель,  который в 1760 году напечатал ее с таким
замечанием  на  заглавном листе: "Полагают, что написана Шекспиром". Стивенс
принял  это мнение Кепеля так холодно, что о нем не было речи вплоть до 1836
года,  когда  Людвиг  Тик  перевел  "Эдуарда  III"  в  числе  "Четырех  драм
Шекспира".
     Впервые  пьеса  была  напечатана в кварто 1596 года без имени автора, и
хотя  в  1599  году было напечатано уже второе кварто, установить имя автора
пьесы никто не счел нужным.
     Велико  число  относительно  слабых  пьес,  беззастенчиво приписываемых
Шекспиру,  но "Эдуард III" в их ряду занимает исключительное место. В разное
время  Шекспиру приписывалось 15 пьес: 1) "Суд Париса"; 2) "Арден Фивершэм";
3) "Джордж Грин"; 4) "Локрин"; 5) "Эдуард III"; 6) "Мусе- дор"; 7) "Сэр Джон
Олдкастл";  8)  "Томас,  лорд Кромвель"; 9) "Веселый Эдмонтонский черт"; 10)
"Лондонский  блудный  сын";  11)  "Пуританин или вдова с Ватлинговой улицы";
12) "Йоркширская трагедия"; 13) "Прекрасная Эмма"; 14) "Два знатных родича";
15)  "Рождение  Мерлина".  Некоторые из названных пьес с большей или меньшей
вероятностью приписывались различным авторам; относительно же многих не было
найдено никаких данных для определения их авторства.
     Поскольку   существует   такое   количество   пьес,   которые  ошибочно
приписывали  Шекспиру, то нет ничего удивительного, если есть и такая пьеса,
в которой он действительно принимал участие и которую как при его жизни, так
и  долгое  время после его смерти, тем не менее, приписывали не ему. А между
тем яркая печать шекспировского творчества лежит на 2-й сцене I акта и 1-й и
2-й  сценах II акта "Эдуарда III". Это сцены, заключающие в себе весь эпизод
волокитства  Эдуарда  за  графиней  Солсбэри. Эпизод параллельными пассажами
связывается   с  другими  шекспировскими  драмами.  Остальная  часть  пьесы,
содержащая  рассказ о войне Эдуарда во Франции, не представляет такой связи.
Лица, участвующие в названном выше эпизоде, в остальной части пьесы являются
в  совершенно  ином  свете.  Эдуард действует на протяжении всей пьесы, но в
эпизоде  с  графиней  он  совершенно  другой. Графиня, Людовик и Уорик, отец
графини,   появляются   только   в  обсуждаемом  эпизоде.  Стиль  пьесы,  за
исключением  этого  эпизода,  сух  и лишен красоты. Если в нем и встречаются
поэтические выражения, которые - под пером Шекспира - естественно вызвали бы
воспоминание о какой-нибудь другой пьесе, где он высказал аналогичные мысли,
то здесь эти аналогии не прослеживаются. Так, например, Одлей говорит:

                                         ...жизнь достается
                     Нам случаем, а смерть гоньбой усердной:
                     Чуть начали мы жить, за смертным часом
                     Уж начался наш бег. Сперва мы - почки,
                     Потом - цветы и напоследок - семя;
                     Тогда мы отпадаем и за смертью
                     Идем вослед, как тень идет за телом.

     Если бы эти строки написал Шекспир, мы имели бы право ожидать встретить
в них отзвук мыслей о смерти, неоднократно встречающихся в разных местах его
пьес. Но этого в них нет. В 1-й сцене V акта мы читаем:

                     И к Богу приближаются цари,
                     Даруя жизнь и безопасность людям.

     Мы  напрасно  ожидаем здесь услышать отклик слов Порции в ее знаменитой
речи о милосердии. Очень характерное место встречается в 5-й сцене IV акта:

                     Внезапный мрак окутал небо, ветры
                     От страха залегли в свои пещеры,
                     Не шелохнутся листья, лес притих,
                     Не слышно птиц и ласково не шепчут
                     Привета берегам ручьи живые.

     Это  не шекспировский стиль, во всяком случае не стиль его ранних пьес.
Здесь  простота  речи  доходит  почти  до  суровости,  и эти лишенные всяких
украшений стихи отличаются от стиля Шекспира, как день от ночи.
     В  I  акте  Артуа  говорит об Изабелле, дочери Филиппа, короля Франции,
матери Эдуарда III:

                    Плодом ее утробы цветоносной
                    Явилась ваша милость, для Европы
                    Желанный вождь французского народа.

     Это место напоминает следушие строки в "Ричарде III" (IV, 4):

                    В утробе дочери их схороню;
                    И в ней они, как феникс, возродятся
                    И явятся на свет вам в утешенье {Перевод А.Радловой.}.

     Сходство  бросается  в  глаза;  но не менее велико и различие. В той же
самой сцене Уорик говорит:

                    И львиную бы шкуру снял он кстати:
                    Как в поле с настоящим львом столкнется -
                    Тот в клочья разорвет его за дерзость.

     Эти   стихи   напоминают   нам  слова  Фоконбриджа,  сказанные  герцогу
Австрийскому в "Короле Иоанне" (III, 1):

              Тебе ли Ричарда трофей пристал?
              Сбрось шкуру льва, скорей надень телячью {Перевод Н. Рыковой.}!

     Разница   невелика,  но  во  втором  случае  в  подлиннике  употреблено
поэтическое  lions  hide - "львиный покров", в то время как в первом - чисто
охотничий  термин  lions  case.  Это  опять-таки  характерно для той суровой
простоты  второго  автора,  на которую было обращено внимание раньше. Зато в
эпизоде,  приписываемом  Шекспиру,  совершенно  другой  и  несравненно более
богатый поэтический язык.
     В части, приписываемой Шекспиру, рифмы постоянно попадаются между белых
стихов,  другой  же  автор,  по-видимому,  еще более привержен системе белых
стихов,  введенных  Марло. Марло часто употребляет рифмы среди белых стихов;
этот же автор еле тащится в своем утомленном монотонном движении, не пытаясь
осветить   свой   путь   хотя   бы   случайною  рифмой.  В  то  время  как в
нешекспировской  части  на  каждую  сотню стихов, круглым счетом, приходится
четыре  рифмованные  строки,  в  эпизоде, принадлежащем Шекспиру, мы находим
на  каждые семь строк одну рифму - пятнадцать рифмованных строк на сотню, то
есть  число  рифмованных  стихов  в  эпизоде  в  четыре  раза  больше, чем в
остальной  драме.  Приняв  во  внимание  это  крупное различие стихотворного
стиля, а также изысканную простоту и умеренность языка второго автора, столь
отличные от приверженности Шекспира к поэтическим украшениям, я полагаю, что
мы  имеем  достаточное  основание  утверждать, что эпизод написан Шекспиром.
Точно так же эпизод является единственной не исторической частью всей драмы.
Эпизод  заимствован  у  Боккаччо,  но  Шекспир, вероятно, заимствовал его не
прямо, а из "Дворца Удовольствий" Пэйнтера.
     Черты  сходства,  связывающие  труд  Шекспира с его другими драмами, не
более  и  не  менее  многочисленны, чем в других его драмах, но они в данном
случае  очень  характерны.  Кроме мест, находящихся в прямой связи с той или
иной  пьесой, здесь встречается много мест, не находящихся в такой связи, но
тем  не  менее  носящих  явно  шекспировский  характер.  Мы  сразу чувствуем
Шекспира,   когда  после  холодной  наготы  языка  первой  сцены  переходим,
например, ко второй сцене I акта, где Уорик говорит: "Да, государь. Тиран ее
красу, как майский цвет губительные ветры, развеял, иссушил и обездолил".
     Эти  стихи  невольно  напоминают о Шекспире тем контрастом, который они
представляют  с  бедностью стиля других мест пьесы. Нижеследующее двустишие,
имеющее  характер  каламбура,  напоминает  нам  о  многих  подобных местах в
"Бесплодных усилиях любви" и во "Сне в летнюю ночь":

               For sin, though sin, would not be so esteemed:
               But rather virtue sin, sin virtue deemed.
               (И нет греха в деянии, когда
               Его не совершить нам без позора.)

     Но  самый  яркий пример погони за каламбуром мы встречаем во 2-ой сцене
II акта. Эдуард говорит:

                The quarrel, that I have, requires no arms,
                But this of mine.
                (В бою, к которому я рвусь,
                Себя своим рукам лишь поручаю.)

     Естественно является мысль о Шекспире также в следующих случаях. Словом
"sun" (солнце) оканчиваются девять последовательных стихов (II, 1):

                     Уподоби ее ты лучше солнцу;
                     Скажи: она в три раза ярче солнца,
                     Соперничает качествами с солнцем,
                     Родит благоухания, как солнце,
                     Смягчает стужу зимнюю, как солнце,
                     Пестрит убранство летнее, как солнце,
                     Смотрящих на нее слепит, как солнце, -
                     И, так во всем ее равняя с солнцем,
                     Проси и щедрой быть подобно солнцу,
                     Которое к ничтожной травке так же
                     Благоволит, как и к пахучей розе.

     В  1596 году в "Венецианском купце" (V, 1) встречается такая же игра со
словом  "ring"  (кольцо) у Бассанио и Порции, как здесь со словом "sun". Эта
погоня  за  созвучиями  очень  характерна  для  Шекспира первого периода его
творчества.  Характерно  также  для  Шекспира возвращаться к мыслям, однажды
выраженным  им в какой-либо из его пьес, - но возвращаться в новой форме или
с иным значением. Примеры такого возвращения к мыслям, затронутым в "Эдуарде
III",  мы  находим  в  некоторых  позднейших,  уже  доподлинно шекспировских
пьесах, например, в (II, 1) графиня говорит:

                     За подделку
                     Печати вашей смертью вы казните;
                     Дерзнете ль долг и клятву преступить
                     Вы, царь земной, перед Царем Небесным?
                     Дерзнете ль на металле запрещенном
                     Подобие Его вы отчеканить?

     В "Мере за меру" (II, 4) эта же мысль выражена так:

                                      Одно и то же будет
                     Простить того, кто отнял у природы
                     Жизнь человека, и простить того,
                     Кто в низком сладострастье беззаконно
                     Чеканит, как фальшивую монету,
                     Подобье Божье {Перевод Т.Щепкиной-Куперник.}.

     Далее мы встречаем в "Эдуарде III" следующее место: "Ахилл своим копьем
целил  те раны, что наносил". Подобное же место есть в "Генрихе VI", часть 2
(V, 1).

                     И взор мой как Ахиллово копье,
                     То хмурясь, то блеснув улыбкой будет
                     Попеременно ранить и целить {Перевод Е. Бируковой}.

     Находим  мы  такие  же  совпадения  между  "Эдуардом  III" и "Гамлетом"
(11,2).

     Гамлет.  Уж  если и солнце приживает червей с собачиной, была бы падаль
для лобзаний... Есть у вас дочь?
     Полоний. Есть, милорд.
     Гамлет.  Не  пускайте  ее  на  солнце.  Зачать  - благодатно, но не для
вашей дочери. Не зевайте, приятель {Перевод Б. Пастернака}.

     Шекспир  заимствовал  образ  солнца,  целующего падаль, у Лили, который
по-видимому  перестал  писать  для сцены еще до Шекспира. Связь между Лили и
приведенным местом в "Гамлете" можно найти в "Эдуарде III" (II, 1):

                    Чем жарче день, тем, будто бы целуя,
                    Скорей он разлагает мертвечину;

     В  "Эдуарде  III"  Уорик убеждает графиню Солсбэри твердо стоять против
домогательств короля:

                                    ...дурное
                    Деяние особы властной вводит
                    В соблазн других; одень ты обезьяну:
                    От красоты наряда станет только
                    Уродливей она. Я много мог бы
                    Сравнений привести, соизмеряя
                    Величье короля с твоим позором:
                    Так, в кубке золотом отрава гаже,
                    При молнии черней ночная тьма,
                    Гниющие лилеи сорных трав
                    Зловоннее.

     В той же самой форме этот стих встречается в 14-м стихе 94-го сонета:

            Кто властен делать зло, в ком есть к нему стремленье
            И кто порыв к нему способен заглушить,
            Чья воля - сталь, пред кем бессильно искушенье -
            Все милости небес тот вправе получить.
            Он многоценными дарами обладает,
            Не расточая их. Он сам свой властелин
            Не слабый раб страстей. Живет и умирает
            Лишь для себя цветок - и все ж он перл долин.
            Но чуть подкрадется к нему недуг нежданный -
            И плевел кажется свежее, чем цветок.
            Роняет красота венец свой златотканный,
            Чуть прикоснется к ней предательски порок.
            И роза пышная и лилия лесная
            Красу и аромат теряют, увядая {Перевод Ф. Червинского.}.

     Сравнение  этих  двух мест едва ли может оставить сомнение относительно
того, что они вышли из-под пера одного художника.
     Как  уже  было  сказано,  Шекспир  часто  развивает  мысли, уже однажды
выраженные им. Правда, в этих случаях он обычно изменяет форму выражения, но
иногда,  как  в  настоящем  случае,  он  повторяет ее без перемен или лишь с
незначительными изменениями.
     Места, на которые мы указали, за исключением тех, которые имеют связь с
"Гамлетом"  и  "Мерой  за  меру",  относятся  к  более  ранним  пьесам.  Как
установлено  раньше,  "Эдуард  III"  занесен  в  книгопродавческие  списки в
декабре  1595  года,  напечатана  же пьеса была в 1596 году Кедбертом Берли.
Хотя  пьесы нередко пишутся много раньше своего обнародования, однако если у
нас  нет  достаточных  оснований,  мы  не  вправе утверждать, что пьеса была
написана  и представлена задолго до своего обнародования. В настоящем случае
нет  этих  доказательств,  а  установленные  выше  черты сходства с сонетами
вместе  с  чертами  сходства,  которые  мы  сейчас  приведем  по отношению к
"Лукреции",  дают  основание  признать 1596 год, т.е. дату обнародования, за
момент,  недалекий от времени написания пьесы. Сходство с "Лукрецией" нельзя
не  усмотреть  в  конце  эпизода  с  графиней  Солсбэри.  Здесь  добродетель
торжествует  в  груди  Эдуарда  над  любовью, и автор, только что написавший
"Лукрецию", вкладывает в его уста такую речь:

                     Встань, истинная английская леди:
                     Тобой гордиться может остров больше,
                     Чем древний Рим гордился той, чей клад
                     Утраченный стольких стараний вздорных
                     И множества такого перьев стоил.

     В  шекспировской  части  "Эдуарда  III"  еще  нет развития характеров в
точном  смысле этого слова. Но во всяком случае страстный любовник в эпизоде
с  графиней,  не  разбирающий средств для достижения своих желаний, не имеет
ничего  общего  с  деревянностью  Эдуарда-короля,  когда  он во главе своего
войска сражается во Франции.
     В графине также слишком мало индивидуальности. Она - слишком однотонное
воплощение  чистоты  и  обязана  значительной  долей своей привлекательности
только  поэтическому ореолу, который придал ей поэт. Людовик просто-напросто
манекен, а Уорик - персонаж слишком надуманный. Персонажи исторической части
пьесы не вызывают в нас ни малейшего интереса.

                                                                Роберт Бойль


                     Примечания к тексту "Эдуарда III"

     Роксборо  - известный шотландский замок. Перенос его в Англию - одна из
географических вольностей автора.

     Нэд - уменьшительное от имени Эдуард.

     Ave,  Caesar!  - Начало известной фразы обращения римских гладиаторов к
императору  перед  боем:  "Ave  Caesar, morituri te salutant" - "Здравствуй,
Цезарь, идущие на смерть приветствуют тебя".

     Юдифь...  недостает  меча,  тогда  бы я ей голову подставил. - В Библии
(кн.  Юдифи) рассказывается о вдове из города Ветинуи - Юдифи, которая вошла
в доверие к предводителю войска Олоферну, осадившему этот город, напоила его
допьяна и, когда он уснул, отрубила ему голову его же собственным мечом.

     Ахилл  -  древнегреческий  герой,  участник  Троянской войны на стороне
греков.

     Ты  превзошла красою Геро, я же сильнее безбородого Леандра... достигну
Сеста.  -  В  Сеете,  на  европейском  берегу  Геллеспонта  (Дарданелльского
пролива) жила Геро, жрица Афродиты. Ее возлюбленный Леандр жил в Абидосе, на
малоазийском  берегу  пролива. Каждый вечер, спеша к ней на тайное свидание,
он переплывал Геллеспонт и каждое утро таким же образом возвращался обратно,
пока однажды, в бурную ночь, не утонул.

     Чем  древний  Рим  гордился  той, чей клад утраченный стольких стараний
вздорных  и  множества  такого  перьев  стоил. - Лукреция. Согласно легенде,
знатную  римлянку  Лукрецию  обесчестил сын римского царя Тарквиния Гордого.
Рассказав  о своем позоре мужу, она покончила жизнь самоубийством. Ее смерть
стала причиной восстания и падения в Риме царской власти.

     Катилина, Люций Сергий - глава названного по его имени заговора в Риме,
63-62 гг. до н. э. Совершил неудачное покушение на жизнь Цицерона.

     Агамемнон - предводитель греческого войска в Троянской войне.

     Ксеркс - персидский царь, участник греко-персидских войн 490-449 гг. до
н.  э.,  собравший  для  похода  на  Грецию  огромное  войско из персов и их
союзников.  В 480 г. до н.э. покорил Фракию, Македонию, Фермопилы и дошел до
Афин.

     Немезида  (Немесида)  -  в древнегреческой мифологии богиня возмездия и
кары.

     Беллона - в древнеримской мифологии богиня войны.

     ...как  щит  Персея, пусть в недругов, глядящих на него, вселяет образы
окаменелой  смерти.  -  На щите Персея была помещена голова убитой им Медузы
Горгоны, взгляд которой превращал все живое в камень.

     Нестор  -  царь  Пилоса,  участник троянского похода, прославился своим
долголетием и мудростью.

     ...пеликана.  Он  клювом раздирает грудь и кровью, из сердца исходящею,
питает  детенышей. - Существовало поверье, что пеликаны вскармливают птенцов
собственной кровью.

     Эсквайр - низший дворянский титул в Англии.

     ...в гесперидских садах плоды диковинные. - В садах титана Атласа росло
золотое  дерево  с  золотыми  яблоками, которое богиня земли Гея вырастила в
подарок  Гере  в день ее свадьбы с Зевсом. Этот сад охраняли дочери Атласа -
Геспериды.


    Уильям Шекспир.
    Мера за меру (пер.М.А.Зенкевича)


   Перевод М.А. Зенкевича
   М., "Эксмо-Пресс", 1999
   OCR Бычков М.Н.


   Действующие лица

   Винченцио, герцог.
   Анджело, наместник герцога.
   Эскал, пожилой вельможа.
   Клавдио, молодой дворянин.
   Люцио, гуляка.
   Два других дворянина.
   Тюремщик.

   Фома |
   } Два монаха.
   Петр |

   Судья.
   Варрий, приближенный герцога
   Локоть, простак-констебль.
   Пенка, ветреный дворянин.
   Помпей, слуга Поскребы.
   Мерзило, палач.
   Бернардин, распутный арестант.
   Изабелла, сестра Клавдио.
   Марианна, невеста Анджело.
   Джульетта, возлюбленная Клавдио.
   Франциска, монахиня.
   Поскреба, сводня.
   Вельможи, полицейские, горожане, мальчик и слуги.

   Место действия - Вена


   Действие I

   Сцена первая

   Комната во дворце герцога
   Входят герцог, Эскал, вельможи и слуги.

   Герцог

   Эскал!

   Эскал

   Мой государь!

   Герцог

   Вас поучать тому, как надо править,
   Мне кажется излишним и ненужным.
   Осведомлен я, что познанья ваши
   В том превосходят все те указанья,
   Какие я дать в силах вам: итак,
   Положимся на разум ваш и опыт,
   . . . . . . . . . . . . . . . . . {*}
   {* Здесь в дошедшем до нас тексте
   пьесы выпала по меньшей мере одна строка.}
   То дело их. Вы знаете и нравы
   И учрежденья города, законы
   И судопроизводство так, как вряд ли
   Их знает кто-либо другой из лиц,
   Известных нам. Примите же наказ
   Для исполненья точного. Позвать,
   Просите Анджело сюда явиться.

   Уходит один из слуг.

   Как думаете, он заменит нас?
   Вам должно знать: с особою любовью
   Избрали мы его нас замещать.
   Он будет наша кара, наша милость,
   Ему передаем всю полноту
   Верховной власти нашей. Ваше мненье?

   Эскал

   Уж если в Вене кто-нибудь достоин
   Такой великой милости и чести,
   Так это Анджело.

   Герцог

   А вот и он.

   Входит Анджело.

   Анджело

   Как вашей милости слуга, являюсь
   Узнать, что вам угодно.

   Герцог

   Анджело,
   Особый знак отметил жизнь твою,
   И по нему ее предназначенье
   Легко прочесть. Ты и твои таланты
   Не для того, чтоб праздно расточать
   Себя для них, а их лишь для себя.
   Нас зажигает небо, как мы - факел, -
   Светить другим; ведь если добродетель
   Не излучать, то это все равно,
   Что не иметь ее. Высокий дух
   Для дел высоких призван; и Природа
   Ни скрупула* от совершенств своих
   Не даст нам без того, чтоб не взыскать,
   Как алчная богиня, и проценты,
   И славу за труды. Но обратимся
   К тому, кто мог бы сам меня учить.
   Внимай же, Анджело,
   В отсутствие мое ты мною будь;
   Пусть обитают смерть и милость в Вене
   В твоих устах и сердце. А Эскал,
   Хотя и старше, твой помощник будет.
   Примите же наказ.

   Анджело

   Мой государь,
   Подвергните металл мой испытанью
   Пред тем, как столь величественный лик
   На нем чеканить.

   Герцог

   Нет, не возражайте;
   Наш выбор предрешен и не случайно
   На вас обоих пал. Примите честь.
   Отъезд наш вынужденный так поспешен,
   Что много дел пришлось оставить нам
   Неразрешенными. Мы вам напишем,
   При случае, когда найдем то нужным,
   О том, как мы живем; и знать хотим,
   Что происходит здесь. Итак, прощайте.
   Надеюсь я, что без меня вполне
   Вы справитесь.

   Анджело

   Дозвольте, государь,
   Чтоб мы хотя бы проводили вас.

   Герцог

   Я очень тороплюсь.
   К тому ж у вас не может быть сомнений
   Ни в чем, ведь ваша власть равна моей.
   Законы усиляйте и смягчайте,
   Как вы найдете нужным. Вашу руку.
   Я еду тайно: я люблю народ,
   Но появляться не люблю пред ним.
   Хотя так подобает, но меня
   Не радуют приветствия и крики.
   Не думаю, чтоб человек разумный
   Прельстился этим. Еще раз прощайте!

   Анджело

   Пусть небеса во всем вам помогают!

   Эскал

   Счастливый путь пошлют и возвращенье!

   Герцог

   Благодарю. Прощайте.

   Уходит.

   Эскал

   Хотел бы откровенно с вами я
   Поговорить, чтобы узнать точней,
   Какое получил я назначенье.
   Дана мне власть, но в чем она, какая, -
   Я все еще не знаю.

   Анджело

   И я не знаю тоже. Удалимся,
   Чтоб поскорей о том договориться
   Совместно нам.

   Эскал

   Я весь к услугам вашим.

   Уходят.


   Сцена вторая

   Улица.
   Входят Люцио и два дворянина.

   Люцио

   Если  герцог  вместе  с  другими  герцогами  не  придут  к соглашению с
венгерским королем, тогда, пожалуй, все герцоги нападут на короля.

   Первый дворянин

   Да ниспошлет нам Небо свой мир, но только не мир венгерского короля!

   Второй дворянин

   Аминь.

   Люцио

   Ты  рассуждаешь,  как  тот  ханжа  пират,  который  отправился в море с
десятью заповедями, но одну из них соскоблил.

   Второй дворянин

   "Не укради"?

   Люцио

   Да, эту он счистил.

   Первый дворянин

   Ну да, ведь эта заповедь запрещала капитану и его шайке их занятие, они
шли на грабеж. Да и между нами не найдется такого солдата, которому пришлось
бы по вкусу моление о мире в предобеденной молитве.

   Второй дворянин

   Не слыхал, чтобы какому-нибудь солдату это не нравилось.

   Люцио

   Охотно  верю  тебе.  Ты,  наверно,  никогда  не бывал там, где читается
молитва.

   Второй дворянин

   Как так? Раз двенадцать, по крайней мере.

   Первый дворянин

   Чего доброго, в стихах?

   Люцио

   Всех размеров и на всевозможных языках.

   Первый дворянин

   Пожалуй, и любой религии.

   Люцио

   А  почему  бы  и  нет? Благодать всегда благодать, несмотря ни на какие
пререкания:  вот,  например,  ты остаешься отъявленным негодяем, несмотря на
все молитвы.

   Первый дворянин

   Мы оба с тобой из одного куска выкроены.

   Люцио

   Согласен. Как кромка и бархат. Ты - кромка.

   Первый дворянин

   А  ты  бархат,  штука  дорогого  бархата  с  самым  тонким ворсом. Но я
предпочту  быть  кромкой  английской каразеи*, чем быть таким облезлым - под
французский бархат*, как ты. Я-то уж знаю, о чем говорю.

   Люцио

   Еще бы не знать. И, видно, не дешево далось тебе это знание. После того
как  ты  сам  сознался,  мне остается пить за твое здоровье, но только не из
твоего стакана.

   Первый дворянин

   Кажется, я дал маху?

   Второй дворянин

   Да, дал; все равно, заразился ты или здоров.

   Люцио

   Смотрите, вон идет мадам Усладительница.

   Первый дворянин

   Под ее кровлей я поймал столько болезней, что это обошлось мне...

   Второй дворянин

   Сколько, скажи?

   Люцио

   Отгадай.

   Второй дворянин

   Не меньше трех тысяч болячек в год.

   Первый дворянин

   А то и побольше.

   Люцио

   На одну французскую коронку больше.

   Первый дворянин

   Ты все приписываешь мне болезни, но ты глубоко ошибаешься. Я здоров.

   Люцио

   Не  совсем здоров, положим, но здорово гремишь, как вещи пустые внутри.
Твои кости пустые, и беспутство cделало из тебя увеселительное заведение.

   Входит Поскреба.

   Первый дворянин

   Как поживаете? В каком бедре у вас сильнее ломота?

   Поскреба

   Ладно,  ладно. Вон там одного молодчика уж забрали и повели в тюрьму, а
он стоит пять тысяч таких, как вы все.

   Второй дворянин

   Кого это, скажи?

   Поскреба

   Кого же, как не Клавдио, синьора Клавдио?

   Первый дворянин

   Клавдио в тюрьму! Ну, это ты врешь.

   Поскреба

   Говорю вам, что это правда. Я сама видела, как его забрали, видела, как
его повели. И вдобавок через три дня ему отрубят голову.

   Люцио

   Этого еще недоставало после всех наших глупых шуток! Да верно ли это?

   Поскреба

   Еще  бы  не  верно!  И  все из-за того, что он сделал госпоже Джульетте
ребеночка.

   Люцио

   Послушайте,  это  похоже  на  правду. Он обещал встретиться со мной два
часа назад, а он всегда был точен.

   Второй дворянин

   И вдобавок это в духе всего, о чем мы здесь болтали.

   Первый дворянин

   И вполне согласно с объявленным указом.

   Люцио

   Пойдем, разузнаем, что случилось.

   Уходят Люцио и дворяне.

   Поскреба

   Ну  вот,  тот от войны, тот от чумы, тот висельник, а тот разорился - я
остаюсь совсем без гостей.

   Входит Помпей.

   Ну что? Какие новости принес?

   Помпей

   Вон там молодчика потащили в тюрьму.

   Поскреба

   Чем же он попользовался?

   Помпей

   Женщиной.

   Поскреба

   В чем же его вина?

   Помпей

   Удил форелей в запретной речке.

   Поскреба

   Так, значит, девчонка с ребенком от него?

   Помпей

   Скажем  лучше,  женщина  с  девчонкой  от  него. Так разве вы ничего не
слышали об указе?

   Поскреба

   О каком указе?

   Помпей

   Да все дома в предместьях Вены должны быть снесены*.

   Поскреба

   А как насчет городских?

   Помпей

   Их  оставят  для  разводки. Их бы тоже снесли, да, спасибо, один мудрый
бюргер заступился.

   Поскреба

   Неужто снесут все дома свиданий в предместьях?

   Помпей

   До основания, госпожа.

   Поскреба

   Да это целый переворот в государстве! Но что же станет со мной?

   Помпей

   Ничего, не робейте. У хорошего адвоката нет недостатка в клиентах. Хоть
вы  и  смените  место,  вам  не  придется менять ремесла. А я останусь у вас
прислужником. Бодритесь! Вас пожалеют, вас не забудут, ведь вы почти ослепли
на своей работе.

   Поскреба

   Что ж нам тут делать, прислужник мой? Пойдем, пока мы целы.

   Помпей

   Вон ведут в тюрьму синьора Клавдио. А вот и госпожа Джульетта.

   Уходят.
   Входят тюремщик, Клавдио, Джульетта и полицейские.

   Клавдио

   Зачем меня ты водишь на показ?
   Веди в тюрьму, куда я предназначен.

   Тюремщик

   Я это делаю, но не со зла к вам,
   На это есть от Анджело приказ.

   Клавдио

   Так, значит, Власть, как некий полубог,
   Карает нас и мстит за оскорбленье
   По Библии, хочу - ожесточу,
   Хочу - помилую? Где ж справедливость?..

   Входят Люцио и два дворянина.

   Люцио

   Клавдио! Что привело тебя в тюрьму?

   Клавдио

   Излишняя свобода, друг, свобода;
   Как пресышенье порождает пост,
   Так злоупотребление свободой
   Ведет к ее лишенью. Мы томимся,
   Как крысы, обожравшиеся ядом,
   Неутолимой жаждой, пьем - и гибнем.

   Люцио

   Если  бы я мог так мудро разглагольствовать под арестом, я бы пригласил
кое-кого  из  своих кредиторов. Хотя, сказать по правде, мне больше нравятся
безумства  свободы,  чем  мудрость  тюрьмы.  В  чем  же  твое  преступленье,
Клавдио?

   Клавдио

   Такое, что назвать его преступно.

   Люцио

   Уж не убийство ли?

   Клавдио

   О нет!

   Люцио

   Распутство?

   Клавдио

   Пожалуй что.

   Тюремщик

   Пойдем. Стоять нельзя.

   Клавдио

   Сейчас, приятель. Люцио, два слова.
   (Отводит его в сторону.)

   Люцио

   Хоть сотню, коль тебе они помогут.
   Ужель распутство так теперь карают?

   Клавдио

   Вот что со мной случилось: как супруг
   Джульеттой я по праву овладел.
   Ее ты знаешь, мне она жена,
   Хотя наш брак и не успели мы
   Оформить внешне только из расчета,
   Чтоб возросло приданое ее,
   Хранящееся у ее родных;
   От них скрывали мы свою любовь,
   Надеясь на согласье. Но внезапно
   Следы взаимных и пот_а_йных ласк
   Отпечатлелись явно на Джульетте.

   Люцио

   Уж не ребенком ли?

   Клавдио

   К несчастью, да.
   И герцогом поставленный наместник,
   Быть может, ради блеска новизны
   Иль потому, что государство - конь,
   Которого правитель объезжает
   (И новичок в седле, чтоб показать
   Искусство править, шпоры кровянит),
   Тиран ли по природе он своей,
   Величье ль сделало его тираном,
   Не знаю я, - но новый наш правитель
   Вдруг воскресил отжившие законы,
   Что, как доспехи, ржаво на стене
   Висели девятнадцать зодиаков*,
   Никем не тронуты, и из тщеславья
   Закон, не применявшийся совсем,
   Вдруг применил ко мне лишь из тщеславья!

   Люцио

   Ручаюсь,  что  это  так.  Твоя  голова  держится  так непрочно на твоих
плечах, что влюбленная молочница сдунула бы ее одним своим вздохом. Обратись
с жалобой к самому герцогу.

   Клавдио

   Я это сделал, но его здесь нет.
   Ты окажи мне, Люцио, услугу:
   Как раз сегодня же моя сестра
   Для искуса вступает в монастырь;
   Ей сообщи о том, что мне грозит;
   Скажи, что я молю ее пойти
   К правителю и за меня просить.
   Надеюсь я, что молодость ее
   Безмолвной, но красноречивой речью
   Его растрогает. К тому ж она
   В словах и рассуждениях искусна
   И может убеждать.

   Люцио

   Хорошо бы, если бы она могла; для того, чтобы подбодрить тебе подобных,
которым тоже может угрожать тяжкое обвинение, а также для того, чтобы спасти
твою  жизнь,  которую было бы жаль потерять так глупо из-за игры в триктрак.
Что ж, я отправлюсь к ней.

   Клавдио

   Благодарю, друг Люцио.

   Люцио

   Чрез два часа.

   Клавдио (полицейским)

   Идемте, я готов.

   Уходят.


   Сцена третья

   Монастырь.
   Входят герцог и брат Фома.

   Герцог

   Святой отец, откинь такую мысль;
   Не думай, что стрела любви пронзила
   Закованную грудь. Я здесь ищу
   Приюта тайного с другою целью;
   Она обдуманней и глубже целей
   Кипучей юности.

   Брат Фома

   В чем эта цель?

   Герцог

   Святой отец, вам лучше всех известно,
   Как я любил всегда уединенье
   И избегал тех сборищ, где пируют
   Безумство, расточительность и юность.
   Я Анджело доверил - он известен
   Суровостью и строгим воздержаньем, -
   Всю власть мою верховную здесь, в Вене.
   Он думает, что я уехал в Польшу,
   Я слух такой по городу пустил,
   И мне поверили. Святой отец,
   Хотите знать, зачем я это сделал?

   Брат Фома

   Да, государь.

   Герцог

   Имеем мы суровые законы,
   Узду для необъезженных коней,
   Но дремлют лет четырнадцать они,
   Как дряхлый лев, который из пещеры
   Не ходит за добычей. Так отцы
   Баловникам показывают розги
   Для назиданья, чтобы постращать,
   Не наказать; и, розги не боясь,
   Смеются дети. Так законы наши,
   Мертвы в возмездье, сами омертвели;
   И вольность водит правосудье за нос,
   Ребенок мамку бьет, и все приличья
   Нарушены.

   Брат Фома

   Но вы всегда могли
   Дать волю связанному правосудью.
   У вас оно казалось бы страшней,
   Чем у наместника.

   Герцог

   Боюсь, что слишком;
   Я очень много воли дал народу,
   И тиранией было бы карать
   За то, что я дозволил; преступленья
   Мы разрешаем сами, коль они
   Ненаказуемы. Вот почему,
   Отец мой, власть я Анджело доверил,
   Пускай он именем моим разит,
   А я останусь в стороне от боя
   И незапятнан. Но для наблюденья,
   Чтоб всюду вхожим быть, хочу монахом
   Перерядиться. И тебя прошу -
   Дай одеянье мне и научи,
   Как мне держать себя, чтобы казаться
   Монахом настоящим. Я потом
   Тебе подробней это разъясню.
   Пока скажу, что Анджело суров,
   Наветам недоступен, словно кровь
   В нем не течет живая, словно пища
   Его не хлеб, а камень; поглядим,
   Как власть меняет и что станет с ним!

   Уходят.


   Сцена четвертая

   Женский монастырь.
   Входят Изабелла и Франциска.

   Изабелла

   И прав других нет больше у монахинь?

   Франциска

   А этих разве мало?

   Изабелла

   О нет, я спрашиваю не затем;
   Хотела б я, чтоб строже был устав
   Сестер монастыря святыя Клары.

   Люцио (за сценой)

   Мир месту этому.

   Изабелла

   Чей слышу голос?

   Франциска

   Мужчины. Дорогая Изабелла,
   Откройте дверь ему и расспросите;
   Вам можно, мне нельзя: вы не постриглись,
   А постриженным говорить с мужчиной
   Лишь при игуменье разрешено,
   Причем лицо держать закрытым нужно;
   Когда ж откроешь, говорить нельзя.
   Он вновь стучит. Прошу, ему ответьте.

   Уходит.

   Изабелла

   Мир вам и благоденствие. Кто там?

   Входит Люцио.

   Люцио

   Привет вам, дева. Ваши шеки-розы -
   Порукой девственности. Не могли б
   Помочь вы мне увидеть Изабеллу,
   Одну из послушниц монастыря
   И Клавдио несчастного сестру?

   Изабелла

   Несчастный! Почему - спросить позвольте?
   Тем более, когда вам сообщу -
   Я Изабелла и его сестра.

   Люцио

   Прелестная, вам брат прислал поклон.
   Скажу вам лучше прямо - он в тюрьме.

   Изабелла

   Увы! За что?

   Люцио

   За то, за что - будь я его судья -
   Он получил бы только благодарность:
   Своей подруге сделал он ребенка.

   Изабелла

   Вы, сударь, шутите со мною.

   Люцио

   Правда,
   Обычно я с девицами шучу,
   Прикидываюсь чибисом, болтаю,
   Язык и сердце врозь - и так со всеми.
   Вас я считаю девой неземной,
   Божественной чрез ваше отреченье,
   И с вами надо говорить серьезно,
   Как со святой.

   Изабелла

   Не надо мной, а над добром смеетесь.

   Люцио

   Я вовсе не смеюсь. Вот что случилось:
   Ваш брат с возлюбленною обнимался -
   До пресышенья; как весна растит
   Посев из борозды для урожая,
   Так чрево плодоносное ее
   Свидетельствует о хозяйской вспашке.

   Изабелла

   Уж не кузина ли моя Джульетта?

   Люцио
   Она кузина ваша?

   Изабелла

   Да, нареченная. Мы в школе с ней
   Сменялись именами.

   Люцио

   Да, она.

   Изабелла

   Пусть женится на ней!

   Люцио

   Вот в чем загвоздка.
   Куда-то герцог тайно удалился,
   Оставив многих, в том числе меня,
   Без службы подходящей; но мы знаем
   От лиц, в делах правленья искушенных,
   Что он притворными словами скрыл
   Свой тайный замысел. Взамен его,
   И облечен всей полнотою власти,
   Поставлен Анджело - тот муж, чья кровь,
   Как снеговая жижа, он не знает
   Ни жала страсти, ни волнений чувств;
   Их остроту природную он тупит
   Наукой, размышленьем и постом.
   Он, устрашить распущенность желая,
   Что прячется издавна от закона,
   Как мышь от льва, издал один указ,
   Который брату вашему грозит
   Потерей жизни: он его забрал
   И следует всей строгости закона,
   Чтоб показать пример. Надежды нет,
   Коль не удастся вам мольбой девичьей
   Растрогать Анджело, вот почему
   Ваш брат прислал меня.

   Изабелла

   Его казнить он хочет?

   Люцио

   Приговор
   Произнесен, и, говорят, получен
   Уже приказ о совершенье казни.

   Изабелла

   Увы! Чем я, несчастная, могу
   Помочь?

   Люцио

   Свою вы силу испытайте.

   Изабелла

   В сомненье я...

   Люцио

   Сомнение - предатель:
   Из-за него мы многое теряем,
   Боясь рискнуть. Ступайте ж к Анджело;
   Пусть знает он, что просьбы дев мужчины,
   Как боги, исполняют, если ж плачут,
   Колени преклонив, то исполненье
   Желаний их от них самих зависит.

   Изабелла

   Я попытаюсь.

   Люцио

   Только поскорей.

   Изабелла

   Сейчас отправлюсь я;
   Лишь матери-игуменье скажу
   О том, что отлучусь. Благодарю вас
   Привет мой брату; вечером сегодня
   Дам знать ему о том, чего добьюсь.

   Люцио

   Расстанусь с вами я.

   Изабелла

   Прощайте, сударь.

   Уходят.


   Действие II

   Сцена первая
   Зал в доме Анджело.
   Входят Анджело, Эскал, судья, тюремщик,
   полицейские и стража.

   Анджело

   Закон - не пугало и не затем
   Поставлен, чтобы хищников пугать
   Для вида лишь, пока они, привыкнув,
   Не превратят его в насест.

   Эскал

   Однако
   Благоразумней было бы резнуть,
   Но не рубить до смерти. Тот, о ком
   Я хлопочу, сын знатного отца.
   И вам самим известно -
   Хоть добродетелей вы образец,-
   Что если б были вы в порыве страсти,
   А время с местом были б подходящи,
   Иль если б вашей пылкости напор
   Достигнуть мог желанной тайной цели,
   То ведь могли б и вы когда-нибудь
   В том согрешить, за что его судили,
   И покарать себя...

   Анджело

   Одно - быть искушаемым, Эскал,
   Совсем другое - пасть. Я допускаю,
   В суде среди двенадцати присяжных
   Найдется, может быть, один иль два
   Виновней подсудимого; закон
   Карает явное - и что ему,
   Что воры судят вора? Ведь всегда,
   Увидя драгоценность, мы нагнемся
   И подберем, а если не заметим,
   Наступим равнодушно и пройдем.
   Нельзя преуменьшать его вины
   Тем, что я тоже грешен. Лучше скажем:
   Коль я, его судья, так прегрешу,
   Пусть приговор мой тоже будет смерть
   Без снисхожденья. Должен умереть он.

   Эскал

   Да будет воля ваша.

   Анджело

   Где тюремщик?

   Тюремщик

   Здесь, ваша милость.

   Анджело

   Знай, что Клавдио
   Наутро в девять должен быть казнен.
   Пошлите же к нему духовника
   Напутствовать его в последний путь.

   Уходит тюремщик.

   Эскал

   Прости его, о небо, и нас всех!
   Тех доблесть губит, тех возносит грех:
   Кто тьму греха пройдет незаклеймен,
   А кто и за ошибку осужден.

   Входят Локоть и полицейские с Пенкой и Помпеем.

   Локоть

   За  мной,  ведите их сюда. Если они принадлежат к порядочной публике* и
только  и делают, что требуют для своих непотребств публичных домов, то я не
знаю, что такое закон; ведите их сюда.

   Анджело

   В чем дело, сударь? Кто вы? Что вам угодно?

   Локоть

   С  позволения  вашей милости, я герцога бедного констебль, и зовут меня
Локоть;  я  опираюсь  на  правосудие и привел к вашей милости двух известных
правоулучшителей.

   Анджело

   Правоулучшителей?  Вот  как, что же они за правоулучшители? Может быть,
они правонарушители?

   Локоть

   С  позволения  вашей  милости,  я  толком  не  знаю,  они,  но  что они
отъявленные  негодяи,  в этом я уверен и у них нет никаких профанации, какие
надлежит иметь всякому доброму христианину!

   Эскал

   Отлично сказано; какой мудрый констебль!

   Анджело

   К  делу,  что  это  за  люди? Тебя зовут Локоть? Что ж ты не отвечаешь,
Локоть?

   Помпей

   Он не может, сударь: у него дыра на локте.

   Анджело

   Кто ты такой, любезный?

   Локоть

   Он,  ваша  милость?  Полусводня!  Он  обслуживает  скверную женщину, ее
притон,  как  известно,  сударь, снесли в пригороде, теперь она завела баню,
которая, по-моему, ничуть не лучше непотребного дома.

   Эскал

   Откуда ты это знаешь?

   Локоть

   От  моей  жены,  сударь,  которую  я  презираю перед лицом неба и вашей
милости.

   Эскал

   Как! Свою жену?

   Локоть

   Да, сударь. Она, слава Богу, порядочная женщина.

   Эскал

   И ты ее за это презираешь?

   Локоть

   Да,  ваша  милость,  я готов призреть ее, как самого себя; а ежели этот
дом не дом сводни, то пропади она пропадом, ибо это непотребный дом.

   Эскал

   Откуда ты это знаешь, констебль?

   Локоть

   Разумеется,  от  жены,  сударь.  Если бы она не была такой кардинальной
женщиной,  то  ее  обвинили  бы  в  распутстве,  в прелюбодеянии и во всяких
непотребствах.

   Эскал

   И все через эту женщину?

   Локоть

   Да,  сударь,  через  госпожу  Поскребу.  Но  она наплевала ему в лицо и
отшила его*.

   Помпей

   С позволения вашей милости, дело было совсем не так.

   Локоть

   Докажи это перед этими мошенниками, ты, честный человек!

   Эскал (Анджела)

   Послушайте, как он путает слова!

   Помпей

   Сударь,  она  пришла  брюхатая,  и ее потянуло, с вашего позволения, на
пареный  чернослив,  сударь,  но  у  нас в доме была всего одна пара и в тот
самый  момент  лежала,  как  говорится, на фруктовом блюдце, на трехпенсовом
блюде;  ваша  милость  видели  такие блюда, они не из китайского фарфора, но
очень хорошие блюда.

   Эскал

   Дальше, дальше; блюдо здесь ни при чем, любезный.

   Помпей

   Верно,  сударь,  совершенно  ни  при чем. Вы правы: ближе к делу. Как я
сказал,  сударь,  госпожа  Локоть  была  на сносях и брюхата, и ее тянуло на
чернослив,  но  на  блюде  было  всего  две  черносливины, как я сказал, ибо
господин  Пенка,  вот  этот  самый,  съел  остальные, как я сказал, и, как я
говорю,  заплатил  за это щедро; ведь вы помните, господин Пенка, у меня еще
не нашлось вам три пенса сдачи.

   Пенка

   Совершенно верно.

   Помпей

   Прекрасно;   и  вы  тогда  как  раз,  если  помните,  щелкали  косточки
вышеупомянутых черносливин.

   Пенка

   Верно, я щелкал.

   Помпей

   Прекрасно;  и  я еще говорил вам, если помните, что такой-то и такой-то
не  получили  бы  облегчения  от  знакомой вам болезни, если бы не соблюдали
строгой диеты, как я сказал вам.

   Пенка

   Все это верно.

   Помпей

   Прекрасно.

   Эскал

   Эй  ты, надоедливый глупец, ближе к делу. Что причинили жене Локтя, что
он  пришел  жаловаться?  Доберусь  ли  я  когда-нибудь  до  того,  что вы ей
причинили?

   Помпей

   Сударь, вашей милости нельзя сейчас добраться до этого.

   Эскал

   Нет, любезный, да я и не собираюсь.

   Помпей

   Но  вы  еще доберетесь до этого, если вашей милости будет угодно. Прошу
вас,  сударь,  поглядите только на господина Пенку: человек с восьмьюдесятью
фунтами годового дохода. Его отец скончался в День Всех Святых. Ведь правда,
в День Всех Святых, господин Пенка?

   Пенка

   Накануне Дня Всех Святых.

   Помпей

   Прекрасно; все это чистейшая правда. Он, сударь, сидел, как я сказал, в
удобном  кресле, сударь. Ведь это было в "Виноградной кисти"*, где вы любите
сидеть, не так ли?

   Пенка

   Да, я сидел там, потому что это общая комната и в ней тепло зимой.

   Помпей

   Прекрасно; все это чистейшая правда.

   Анджело

   Томительно и длинно, словно ночь
   Зимой в России. Лучше я уйду,
   А вас оставлю дело разбирать,
   Чтоб всем им дать заслуженную порку.

   Эскал

   Попробую. Прощайте, ваша светлость.

   Уходит Анджело.

   Ну, поживей, что сделали с женою Локтя в этот раз?

   Помпей

   Раз, сударь? С ней ничего не делали один раз.

   Локоть

   Прошу вас, сударь, спросите его, что этот человек причинил моей жене?

   Помпей

   Прошу вашу милость, спросите меня.

   Эскал

   Ну хорошо, что причинил ей этот господин?

   Помпей

   Прошу  вас,  сударь, взгляните только на лицо этого господина. Господин
Пенка,  будьте  добры,  взгляните  на  его  милость;  это  для вашей пользы.
Разглядели ли, ваша милость, его лицо?

   Эскал

   Да, разглядел.

   Помпей

   Нет, прошу вас посмотреть хорошенько.

   Эскал

   Хорошо, посмотрю.

   Помпей

   Заметили ли вы что-нибудь дурное у него на лице?

   Эскал

   Как будто нет.

   Помпей

   Я  готов  присягнуть  на Библии, что в нем самое дурное - это его лицо.
Если  лицо  самое дурное в нем, то как мог господин Пенка причинить что-либо
дурное жене констебля? Я бы хотел узнать это от вашей милости.

   Эскал

   Он прав. Констебль, что ты скажешь на это?

   Локоть

   Во-первых,  с  вашего  позволения, дом этот - честный, во-вторых, малый
этот - честный, а его хозяйка - честная женщина.

   Помпей

   В таком случае, сударь, его жена самая честная из нас всех.

   Локоть

   Негодяй,  ты  лжешь!  Ты  лжешь,  отъявленный  негодяй!  Еще ни разу не
случалось,  чтобы  ее  заподозрили  с  мужчиной,  женщиной  или даже с малым
ребенком.

   Помпей

   Сударь, ее подозревали с ребенком до того, как он на ней женился.

   Эскал

   Кто же здесь толковее? Правда или Кривда? Верно ли это?

   Локоть

   О  мерзавец!  О негодяй! Прожорливый Ганнибал!* Я подозревал ее до моей
женитьбы на ней? Если бы я когда-нибудь подозревал ее или она меня, то пусть
ваша  милость  не  считает  меня полицейским бедного герцога. Докажи это ты,
прожорливый Ганнибал, или я начну против тебя дело об оскорблении действием.

   Эскал

   А  если  он  вдобавок  даст  тебе  по уху, то ты можешь также возбудить
против него дело о клевете.

   Локоть

   Ей-Богу,  спасибо  вашей  милости.  Как  угодно  вашей милости, чтобы я
поступил с этим отъявленным негодяем?

   Эскал

   По  правде  сказать,  полицейский, так как за ним водится много грехов,
которые ты бы охотно раскрыл, если бы мог, то предоставь ему продолжать свои
делишки, пока ты не узнаешь всего.

   Локоть

   Ей-Богу,  спасибо вашей милости. Ты видишь теперь, отъявленный негодяй,
чего  ты  дождался:  теперь  тебе  но  продолжать,  ты,  негодяй! Тебе нужно
продолжать!

   Эскал

   Откуда вы родом, любезный?

   Пенка

   Здешний, из Вены, сударь.

   Эскал

   Правда ли, что у вас восемьдесят фунтов годового дохода?

   Пенка

   Да, с вашего позволения, сударь.

   Эскал

   Так. А ты чем занимаешься, любезный?

   Помпей

   Служу целовальником у одной бедной вдовы.

   Эскал

   Как зовут твою хозяйку?

   Помпей

   Госпожа Поскреба.

   Эскал

   Был у нее один муж или больше?

   Помпей

   Девять, сударь. Поскреба - по последнему.

   Эскал

   Девять!..  Подойдите  ближе, господин Пенка. Господин Пенка, не советую
вам знаться с целовальниками: они выцедят вас, господин Пенка, и вы доведете
их до петли. Уходите, и чтоб я больше вас не слышал.

   Пенка

   Покорнейше  благодарю  вашу  милость.  По  правде сказать, я никогда не
захожу сам в трактир, но меня туда завлекают.

   Эскал

   Отлично! Довольно об этом, господин Пенка. Прощайте.

   Уходит Пенка.

   Подойди-ка поближе ко мне, господин целовальник. Как твое имя, господин
целовальник?

   Помпей

   Помпей.

   Эскал

   А дальше?

   Помпей

   Огузок, сударь.

   Эскал

   Верно,  огузок у тебя объемистый, так что ты в смысле скотском - Помпей
Великий.   Так   вот,  Помпей,  ты  полусводник,  хотя  и  выдаешь  себя  за
целовальника.  Не  так  ли?  Смотри,  говори  правду;  ты  от  этого  только
выиграешь.

   Помпей

   Сказать по правде, я бедный малый, который тоже хочет жить.

   Эскал

   Как  же  ты  хочешь жить, Помпей? Сводничеством? Что ты думаешь об этом
занятии, Помпей? Разве это дозволенное занятие?

   Помпей

   Если бы закон только разрешил, сударь...

   Эскал

   Но закон этого не разрешает, Помпей; и это не будет разрешено в Вене.

   Помпей

   Разве ваша милость хочет выхолостить и оскопить всю молодежь в городе?

   Эскал

   Нет, Помпей.

   Помпей

   А  по  моему  скромному мнению, сударь, этого именно и добиваются. Если
ваша милость примете меры против распутниц и распутников, то сводней бояться
нечего.

   Эскал

   Меры  уже  приняты,  могу  сообщить тебе, и очень решительные - топор и
петля.

   Помпей

   Если вы будете обезглавливать и вешать всякого, кто согрешит в этом, то
через  десять лет вам придется издать указ о розыске новых голов. Если такой
закон  продержится  в Вене десять лет, то я сниму лучший дом в городе по три
пенса  за окно. Если вы сами доживете до этого, то скажете, что Помпей верно
предсказал.

   Эскал

   Благодарю  тебя,  любезный  Помпей,  и  в награду за такое предсказанье
предупреждаю  тебя:  советую  тебе  больше  не попадаться ко мне ни по какой
жалобе,  особенно же связанной с тем домом, где ты служишь; иначе, Помпей, я
буду преследовать тебя до твоего шатра и окажусь пагубным Цезарем для тебя*.
Попросту  же  говоря,  Помпей,  я должен буду выпороть тебя. На этот же раз,
Помпей, убирайся подобру-поздорову.

   Помпей

   Покорнейше  благодарю  вашу  милость  за  добрый совет. (В сторону.) Но
последую ли я ему - это решит плоть и удача.

   Мне порку? Нет! Пусть возчик лупит клячу,
   А я при ремесле своем не плачу.

   Уходит.

   Эскал

   Подойди-ка  ко  мне,  почтенный  Локоть.  Подойди, почтенный констебль.
Давно ты в своей должности?

   Локоть

   Семь лет с половиной, сударь.

   Эскал

   Я  сразу  заметил  по твоей опытности в деле, что ты служишь давно. Так
семь лет подряд, говоришь ты?

   Локоть

   С половиной, сударь.

   Эскал

   Жаль!  Это,  наверное, очень обременительно для тебя. Тебя обижают, так
долго  оставляя  в  этой  должности.  Разве  в  твоем  околотке  нет  людей,
подходящих для этой службы?

   Локоть

   Сказать по правде, сударь, немногие понимают толк в этом деле. Когда их
выберут,  то  они  рады  выставить  меня  вместо  себя.  Я  берусь за это за
небольшую мзду и заменяю всех.

   Эскал

   Позаботься   доставить  мне  список  из  шести-семи  человек,  наиболее
пригодных в твоем приходе.

   Локоть

   На дом к вашей милости, сударь?

   Эскал

   Ко мне на дом. Прощай.

   Уходит Локоть.

   Который час теперь?

   Судья

   Одиннадцать, сударь*.

   Эскал

   Прошу вас на обед ко мне.

   Судья

   Премного благодарен.

   Эскал

   Мне очень жаль, что Клавдио казнят.
   Спасти его нельзя.

   Судья

   Строг слишком Анджело.

   Эскал

   Да, это нужно:
   Ведь и прощенье вовсе не прощенье,
   Коль пестует второе преступленье.
   Бедняга Клавдио! Спасенья нет.
   Идемте!

   Уходят.


   Сцена вторая

   Другая комната, там же.
   Входят тюремщик и слуга.

   Слуга

   Он разбирает дело; скоро выйдет.
   Я доложу о вас.

   Тюремщик

   Да, доложите.

   Уходит слуга.

   Узнаю, не смягчился ль он. Увы!
   Он согрешил как будто в сновиденье.
   Все склонны к этому греху, а он
   Один поплатится.

   Входит Анджело.

   Анджело

   В чем дело, сударь?

   Тюремщик

   Казнь Клавдио должна свершиться завтра?

   Анджело

   Иль не сказал я - да? Иль нет приказа?
   К чему вопрос такой?

   Тюремщик

   Боюсь быть опрометчив.
   Будь сказано вам не во гнев, видал я,
   Что после казни часто правосудье
   Раскаивалось в том.

   Анджело

   Оставь, мое то дело;
   А ты служи иль с места уходи.
   Найдем, кем заменить.

   Тюремщик

   Простите, ваша милость.
   Как поступить со стонущей Джульеттой?
   Час родов близится.

   Анджело

   Ее отправьте
   В другое место, только поскорей.

   Входит слуга.

   Слуга

   Сестра приговоренного желает
   Увидеть вас.

   Анджело

   Есть у него сестра?

   Тюремщик

   Высокой добродетели девица;
   Она на днях поступит в монастырь,
   А может, уж постриглась.

   Анджело

   Пусть войдет.

   Уходит слуга.

   Прелюбодейку уж убрать подальше;
   Дать ей все нужное, но без излишка
   Я дам приказ.

   Входят Изабелла и Люцио.

   Тюремщик

   Прощайте, ваша милость.

   Анджело

   Постойте.
   (Изабелле.)
   Здравствуйте. Что вам угодно?

   Изабелла

   Я к вашей милости с мольбою горькой.
   Прошу вас выслушать.

   Анджело

   В чем ваша просьба?

   Изабелла

   Есть грех, всех более мне ненавистный,
   Заслуживающий законной кары;
   Невольно за него просить должна
   И не должна - и нахожусь в войне
   Желанья с нежеланьем.

   Анджело

   В чем же дело?

   Изабелла

   Вы осудили брата моего.
   Прошу вас осудить его вину,
   Но не его!

   Тюремщик
   (в сторону)

   Пусть ей поможет небо!

   Анджело

   Вину, а не виновного судить?
   Но ведь вина осуждена заране,
   И стала б власть моя нулем пустым,
   Казня вину, чья кара есть в законе,
   Виновного ж простив.

   Изабелла

   О, прав закон жестокий!
   Погиб мой брат. - Простите, ваша милость.

   Люцио (тихо, Изабелле)

   Нельзя же так опять его просите;
   Припав к его ногам, хватайте платье.
   Вы слишком холодны: ведь о булавке
   Просить лишь можно языком таким!
   К нему опять!

   Изабелла

   Так он умрет?

   Анджело

   Нет средств спасти его.

   Изабелла

   Есть: ведь вы можете его простить,
   Не оскорбивши тем людей и неба.

   Анджело

   Я не хочу.

   Изабелла

   А если захотите?

   Анджело

   Я не хочу и, значит, не могу.

   Изабелла

   Но вы б могли без всякого ущерба,
   Когда б прониклись жалостью такой
   К нему, как я.

   Анджело

   Он осужден: уж поздно.

   Люцио (тихо, Изабелле)

   Вы слишком холодны.

   Изабелла

   О нет, не поздно! Ведь всегда мы можем
   Обратно слово взять. Поверьте мне,
   Что никакие атрибуты сильных -
   Царю - корона, меч - наместнику,
   Жезл - маршалу и мантия - судье -
   Не могут им придать такого блеска,
   Как милосердье!
   Когда б он вами был, а вы бы им
   И поскользнулись так, то он бы не был
   Таким жестоким.

   Анджело

   Лучше удалитесь.

   Изабелла

   И если б я имела вашу власть,
   Вы ж были б Изабеллой! Так ли б было?
   Нет, показала б я, как быть судьей
   И заключенным.

   Люцио (тихо, Изабелле)

   Так, вот это речь.

   Анджело

   Ваш брат законом осужден, не мной,
   И слов не тратьте зря.

   Изабелла

   Увы, увы!
   Ведь были души все осуждены,
   И Он, Кто мог бы всех нас осудить,
   Нашел спасение. Что было б с вами,
   Когда бы Он, судья всевышний, стал
   Судить вас строго? Вспомните об этом,
   И милосердье с ваших уст задышит,
   Как воскрешенный.

   Анджело

   Девушка, поймите:
   Ваш брат законом осужден, не мной;
   Будь он мой родственник, мой брат иль сын,
   С ним то же было б: завтра он умрет.

   Изабелла

   Как, завтра? Сразу так? О, пощадите!
   Он к смерти не готов. Ведь и для кухни
   Мы птицу бьем по времени; иль небо
   Обслуживаем мы не так усердно,
   Как ваше чрево? О мой государь,
   Кто был казнен за это преступленье?
   Ведь многие его свершали.

   Люцио (тихо, Изабелле)

   Так, отлично.

   Анджело

   Закон не умирал, он только спал:
   Те многие б на это не решились,
   Когда бы первый, кто его нарушил,
   Наказан был. Теперь закон проснулся,
   Следит за всем и, прорицая, смотрит
   В то зеркало*, где будущее зло,
   Зачато попустительством былым,
   Почти готовое на свет родиться,
   Уже не может развиваться больше
   И гибнет, не родясь.

   Изабелла

   Явите милость!

   Анджело

   Ее я проявляю в правосудье
   К тем неизвестным, кто мог пострадать
   От ненаказанного преступленья*.
   Зло первое так нужно наказать,
   Чтоб не было второго! Покоритесь.
   Пусть завтра брат умрет, нельзя иначе.

   Изабелла

   Итак, вы первый приговор свершите
   Над первым им. О, это превосходно -
   Иметь гиганта силу, но тиранство -
   Ей пользоваться, как гигант.

   Люцио (тихо, Изабелле)

   Отлично!

   Изабелла

   Когда б гремела власть
   Юпитером, не знал бы он покоя,
   И каждый бы ничтожнейший чиновник
   Все громом громыхал, одним бы громом -
   О небо!
   Ты серной молнией скорей расколешь
   Несокрушимый суковатый дуб,
   Чем нежный мирт, а гордый человек,
   Облекшись краткой и ничтожной властью,
   Забыв о хрупкости своей стеклянной
   И бренности, как обезьяна злая,
   Такое перед небом вытворяет,
   Что плачут ангелы; когда б могли,
   Они над ними только бы смеялись.

   Люцио (тихо, Изабелле)

   Смелее, девушка! Он вам уступит!
   Растроган он.

   Тюремщик (в сторону)

   О, помоги ей, небо!

   Изабелла

   Не можем мы других собою мерить:
   Великие острят и над святыми,
   У низших же то назовем кощунством.

   Люцио (тихо, Изабелле)

   Так, девушка, смелей!

   Изабелла

   И слово гневное у полководца
   В устах солдата будет богохульством.

   Люцио (тихо, Изабелле)

   Кто подучил вас? Так, смелей.

   Анджело

   Зачем вы мне все это говорите?

   Изабелла

   Затем, что власть, как все мы, заблуждаясь,
   Имеет снадобье, чтоб свой порок
   Зарубцевать. В себя вы загляните,
   Спросите ваше сердце, нет ли в нем
   Порока братнина, и если есть
   Такая ж человеческая слабость,
   То пусть не изрекает ваш язык
   Смерть брату моему.

   Анджело (в сторону)

   Ее слова
   Значительны и будят мысль.
   (Громко.)
   Прощайте.

   Изабелла

   О нет, не уходите!

   Анджело

   Я все обдумаю. Придите завтра

   Изабелла

   Хочу вас подкупить. Не уходите.

   Анджело

   Как, подкупить меня?

   Изабелла

   Дарами, что разделит с вами небо.

   Люцио (тихо, Изабелле)

   Чуть не пропало все.

   Изабелла

   Не полноценной золотой монетой,
   Не драгоценностями, чья цена
   От прихоти зависит, но молитвой,
   Летящей к небу пред восходом солнца,
   Молитвой целомудренной и чистой
   Невинных дев, чьи помыслы чужды
   Всему мирскому.

   Анджело

   Приходите завтра.

   Люцио (тихо, Изабелле)

   Все хорошо; идем.

   Изабелла

   Пусть небо вашу честь хранит.

   Анджело (в сторону)

   Аминь.
   Вступил я на дорогу искушенья,
   Молитва здесь нужна.

   Изабелла

   В какое время
   Могу увидеть вас?

   Анджело

   Перед полуднем.

   Изабелла

   Храни Бог вашу честь.

   Уходят Изабелла, Люцио и тюремщик.

   Анджело

   Да, от тебя и чистоты твоей!
   Что это? Что? Ее ль вина, моя ль?
   Кто грешен - соблазнитель, соблазненный?
   Нет!
   Она не искушает, - это я,
   Как падаль, что лежит с фиалкой рядом
   Под солнцем, разлагаюсь и гнию,
   Охвачен знойным пламенем. Возможно ль,
   Чтоб скромность в женщине нас возбуждала
   Сильней, чем легкомыслие? Иль нет
   Другого места, что стремимся мы
   Святыню в скверну превратить? О мерзость!
   Что делаешь, кем стал ты, Анджело?
   Иль ты нечистым помыслом стремишься
   К невинности? Пусть брат ее живет!
   Имеют право воры на грабеж,
   Когда судья крадет. Иль я влюблен,
   Что хочется мне вновь ее услышать
   И на нее смотреть? О чем я грежу?
   На крюк лукавый враг святого ловит
   Приманкою святой! Всего опасней
   То искушение, что соблазняет
   Грехом в добре. Какая бы блудница
   Со всеми чарами своих прикрас
   Могла б меня пленись? А этой девой
   Я сразу покорен. А мне всегда
   Влюбленных страсть была смешна, чужда.

   Уходит.


   Сцена третья

   Комната в тюрьме. Входят из разных дверей
   Герцог, переодетый монахом, и Тюремщик.

   Герцог

   Привет, тюремщик, вам. Я не ошибся?

   Тюремщик

   Тюремщик я. Что вам, отец, угодно?

   Герцог

   Долг милосердья и священный Орден
   Меня побудили томимых духом
   В тюрьме здесь навестить: то право наше.
   Меня к ним проведите, сообщивши
   Их преступленья, чтоб я мог, как должно,
   Дать утешенье им.

   Тюремщик

   Готов и к большему, коль вам угодно.

   Входит Джульетта.

   Смотрите, вот одна из здешних женщин.
   Поддавшись страсти юности своей,
   Забыла честь свою. Она с ребенком,
   А соучастник осужден. Молодчик
   Охотней бы сработал ей второго,
   Чем умирать.

   Герцог

   А казнь когда?

   Тюремщик

   Я думаю, что завтра.
   (Джульетте.)
   О вас я позаботился: отсюда
   Переведут вас скоро.

   Герцог

   Раскаялись ли вы в грехе своем?

   Джульетта

   О да, и мой позор несу покорно.

   Герцог

   Открою, как вам совесть допросить,
   Чтоб от нее услышать, не притворно ль
   Раскаяние ваше.

   Джульетта

   Рада слышать.

   Герцог

   Вы любите ль того, кто вас сгубил?

   Джульетта

   О да, как ту, что и его сгубила.

   Герцог

   Так, значит, преступленье свершено
   С согласия взаимного?

   Джульетта

   Взаимно.

   Герцог

   Тогда ваш грех преступней, чем его.

   Джульетта

   Я в этом сознаюсь, отец, и каюсь.

   Герцог

   Так, дочь моя; но если вы скорбите
   Не о грехе своем, а о позоре,
   То скорбь такая небу не нужна,
   Когда из страха мы, не из любви,
   Не оскорбляем неба.

   Джульетта

   Раскаиваюсь я в моем грехе,
   Позор же с радостью несу.

   Герцог

   Так надо.
   Сообщник ваш умрет, наверно, завтра,
   И я иду напутствовать его.
   Бог помоги вам! Benedicite! {Благословите! (лат.).}

   Уходит.

   Джульетта

   Умрет он завтра! О закон жестокий!
   Он мне дарует жизнь, хоть для меня
   Она ужасней смерти!

   Тюремщик

   Жаль его.

   Уходят.


   Сцена четвертая

   Комната в доме Анджело.
   Входит Анджело.

   Анджело

   Молюсь, но думаю я о другом,
   И лишь слова пустые шлю я небу.
   Не внемля языку, мои все мысли
   На якоре у ней: слова молитвы
   Произношу, как будто их жую,
   А там, в душе, растет и зреет зло
   Греха зачатого. Дела правленья,
   Как книга, читанная много раз,
   Приелись мне, и даже честь мою,
   Которой так горжусь, - пусть не услышат, -
   Сменял бы я с придачей на пушинку,
   Что в ветре кружится. О сан! О почесть!
   Как часто вызывает твой покров
   В глупцах благоговейный страх, а мудрых
   Прельщает мишурой! Кровь - все же кровь,
   И надпись "ангел" на рогах у черта
   Герба его не переменит!

   Входит слуга.

   Кто там?

   Слуга

   Сестра вас хочет видеть - Изабелла.

   Анджело

   Ввести ее. - О небо!
   Зачем же кровь вдруг к сердцу прилила,
   Сдавив, перехватив его биенье
   И у конечностей моих отняв
   Привычную покорность?
   Так к обморочному толпа зевак
   Сбирается и преграждает воздух,
   Ему необходимый; и вот так же
   Народ, увидев своего монарха,
   Дела бросает все и раболепно
   Теснится так к нему, что обожанье
   Становится несносным.

   Входит Изабелла.

   Что угодно?

   Изабелла

   Узнать решенье ваше.

   Анджело

   Я б предпочел, чтоб вы его узнали,
   Не спрашивая. Брат ваш жить не будет.

   Изабелла

   Так? Да хранит вас небо.
   (Хочет уйти.)

   Анджело

   А мог бы жить, и, может быть, не меньше,
   Чем вы иль я! Но должен умереть.

   Изабелла

   По приговору вашему?

   Анджело

   Да.

   Изабелла

   Когда ж, скажите, чтоб за этот срок,
   Короткий или долгий, он успел
   Свою очистить душу?

   Анджело

   О этот гнусный грех! Не все ль равно -
   Простить того, кто отнял у природы
   Жизнь человеческую, иль щадить
   То сладострастье, что сквернит чеканом
   Запретным Божий лик? Ведь так легко
   Сгубить законно сделанную жизнь,
   Как и в металле из запретной формы
   Фальшивую отлить!

   Изабелла

   На небе судят так, не на земле.

   Анджело

   Вот как? Тогда на слове вас ловлю.
   Что предпочли бы вы, - чтоб по суду
   Казнили брата, иль его спасти,
   Отдавши плоть свою для скверны сладкой,
   Как та, с которой он грешил?

   Изабелла

   Поверьте,
   Что я отдам скорее жизнь, чем душу.

   Анджело

   Не о душе здесь речь: ведь грех невольный,
   Хоть числится, не в счет.

   Изабелла

   Что вы сказали?

   Анджело

   А впрочем, не ручаюсь и, быть может,
   Противоречу сам себе. Ответьте:
   Я именем закона произнес
   Над братом вашим смертный приговор,
   И нет ли милосердия в грехе
   Из-за спасенья брата?

   Изабелла

   О, простите.
   Я грех ваш на душу свою возьмут
   Ведь то не грех, а только милосердье.

   Анджело

   Его свершите вы, рискнув душой,
   И милосердье грех уравновесит.

   Изабелла

   О, если грех - за жизнь его молить,
   То грех тот - мой, а исполненье просьбы,
   Коль это тоже грех, я замолю,
   Чтоб он причислился к моим грехам,
   Не к вашим.

   Анджело

   Разное мы говорим.
   Иль в простоте понять вы не хотите,
   Иль притворяетесь; а это дурно.

   Изабелла

   Пусть буду я простою и дурной,
   Лишь не считала бы себя я лучше.

   Анджело

   Так мудрость хочет показаться ярче
   В смиренье ложном: ведь под черной маской
   Красавица прелестней в десять раз,
   Чем без нее. Итак, внимайте мне.
   Скажу прямей, чтоб вы понять могли:
   Брат к смерти присужден.

   Изабелла

   Да.

   Анджело

   И за вину его и надлежит
   Такое наказанье по закону.

   Изабелла

   Все это так.

   Анджело

   Допустим, средство есть его спасти -
   Все это лишь одно предположенье,
   Не больше, - и что вы, его сестра,
   Страсть возбудили у одной особы,
   Чей сан или влияние на судей
   Могли б избавить брата из оков
   Всесильного закона, и притом
   Лишь способом единственным, одним -
   Отдать особе той свою невинность,
   Иль брата своего послать на смерть, -
   Как поступили б вы?

   Изабелла

   Для брата столько же, как для себя:
   Когда б мне смертный приговор грозил,
   Рубцы бичей надевши, как рубины,
   Пред смертью б я разделась, как пред сном
   Долгожеланным, но не предала б
   Позору тело.

   Анджело

   Значит, брат умрет.

   Изабелла

   Один лишь выход:
   Пусть лучше брат единый раз умрет,
   Чем чтоб сестра, освободив его,
   Навеки умерла.

   Анджело

   Не так же ль вы жестоки, как закон,
   Который вы считаете таким?

   Изабелла

   Помилованье и позорный выкуп
   Нельзя равнять: ведь милость по закону
   Не состоит в родстве с бесчестной сделкой.

   Анджело

   Но ведь закон вы назвали тираном,
   Доказывая, что поступок брата -
   Забава, не порок.

   Изабелла

   Простите, сударь! Часто из расчета
   Не то, что думаем, мы говорим.
   Невольно ненавистный грех смягчаю
   Для выгоды того, кто дорог мне.

   Анджело

   Мы слабы все.

   Изабелла

   Тогда пусть брат умрет,
   Коль он без соучастников, один
   Той слабостью наследственной владеет.

   Анджело

   И женщины, вы хрупки тоже.

   Изабелла

   Как зеркала, в которые глядятся,
   Что бьются так легко, как отражают.
   О женщины! Мужчины сами портят
   Собою нас! Пусть десять раз мы хрупки -
   Мы так же нежны, как и весь наш облик,
   И впечатлительны.

   Анджело

   Да, это верно.
   И раз вы в женской слабости признались -
   Я полагаю, все мы не сильней,
   Чем искушенье, - то скажу смелее:
   На слове вас ловлю. Собою будьте,
   Лишь женщиной: ведь большим вам не быть,
   А раз вы женщина - тому порукой
   Весь облик ваш, - то это покажите,
   Облекшись в платье, данное судьбой.

   Изабелла

   Речь у меня одна; и вас прошу
   Со мною так же говорить, как прежде.

   Анджело

   Признаюсь: я люблю вас.

   Изабелла

   Джульетту брат любил, а вы сказали,
   Что он умрет за это.

   Анджело

   Полюбите меня - он не умрет.

   Изабелла

   Имеет право ваша добродетель
   Казаться хуже, чем на самом деле,
   Чтоб испытать других.

   Анджело

   Поверьте чести,
   Мои слова мой замысл выражают.

   Изабелла

   О, кто поверит этой жалкой чести!
   О злобный замысел! О лицемерье!
   Знай, Анджело, я обличу тебя:
   Помилованье брату подпиши,
   Иль оглашу я перед целым светом,
   Кто ты такой.

   Анджело

   А кто поверит, Изабелла?
   Честь незапятнанная, строгость жизни,
   Мое свидетельство, высокий пост -
   Твое все обвиненье перевесят,
   И задохнешься ты в своем доносе
   Как клеветница. Я ведь только начал
   И в гонке отпустил поводья страсти;
   Желанью алчному ты покорись,
   Отбрось смущенье и ненужный стыд,
   Боящийся того, чего он ищет;
   Отдайся мне и брату жизнь спаси,
   А иначе не только он умрет,
   Но смерть его суровостью своею
   Ты в пытку обратишь. Ответ дай завтра,
   Иль из любви к тебе тираном стану.
   Что хочешь говори, но знай - сильней
   Моя неправда правоты твоей.

   Уходит.

   Изабелла

   Кому мне жаловаться? Кто поверит
   Моим словам? О лживые уста!
   Они одним и тем же языком
   Выносят приговор и оправданье,
   Себе потворствовать закон принудив,
   На крюк поддев, и правду и неправду
   Влекут куда хотят. Пойду я к брату;
   Хоть он и пал от искушенья крови,
   Но сохранил в себе он дух высокий,
   И если б двадцать он имел голов,
   То все б сложил на двадцать плах кровавых,
   Чтоб девственность сестра не предала
   На мерзостное оскверненье.
   Умри, мой брат! Сестра, живи чиста:
   Ведь больше брата наша чистота,
   Пусть он узнает про ответ такой
   И в смерти обретет душе покой.


   Действие III

   Сцена первая

   Комната в тюрьме.

   Входят герцог, переодетый монахом,
   Клавдио и тюремщик.

   Герцог

   От Анджело помилованья ждете?

   Клавдио

   Несчастным нет другого утешенья -
   Одна надежда.
   Надеюсь жить, готовлюсь умереть.

   Герцог

   Готовым к смерти быть - тогда и смерть
   И жизнь приятней. Думай так о жизни:
   "Тебя теряя, я теряю то,
   За что глупцы цепляются. Ты - вздох,
   Покорный всем воздушным колебаньям,
   И обиталище твое всечасно
   Под их угрозою? Ты - смерти шут.
   Ведь всячески ее ты избегаешь
   И к ней стремишься. Ты неблагородна:
   Ведь все необходимое тебе
   Дается низменным. Ты не отважна:
   Ведь ты страшишься легкого укуса
   Змеиных жал. Твой лучший отдых - сон.
   Его ты вызываешь и дрожишь
   Пред смертью, тем же сном. Ты не цельна,
   А состоишь из тысячи частиц,
   Рожденных прахом. Ты не знаешь счастья,
   Все гонишься за тем, что не имеешь,
   Не ценишь то, что есть. Ты переменна
   И настроения свои меняешь
   Вслед за луной*. В богатстве ты бедна
   И, как осел, под слитками сгибаясь,
   Несешь свой груз, богатый лишь в пути,
   А смерть его снимает. Ты - без близких,
   Ведь даже плоть, которой ты отец,
   И порожденье чресл твоих клянут
   Паршу, подагру, ревматизм за то,
   Что не прикончен ты. И, возрастов не зная,
   О них ты только грезишь, как во сне:
   Ведь молодость цветущая твоя
   Как немощная о поддержке просит
   У старости разбитой; старику ж
   Без красоты, без страсти и без сил
   Не нужно и богатство". Что ж еще
   Зовется жизнью? И хоть в жизни скрыто
   Смертей без счета, мы страшимся смерти,
   Что исправляет все.

   Клавдио

   Благодарю.
   В стремленье к жизни нахожу я смерть,
   В стремленье к смерти - жизнь. Так пусть приходит.

   Изабелла (за сценой)

   Да будет с вами мир и благодать!

   Тюремщик

   Кто там? Входи. Спасибо за привет.

   Герцог

   Тебя, мой сын, я скоро навещу.

   Клавдио

   Благодарю, отец.

   Входит Изабелла.

   Изабелла

   Мне нужно с Клавдио поговорить.

   Тюремщик

   Извольте. К вам сестра пришла, синьор.

   Герцог

   Тюремщик, на два слова.

   Тюремщик

   Я весь к услугам вашим.

   Герцог

   Спрячь так меня, чтоб мог я их подслушать.

   Уходят герцог и тюремщик.

   Клавдио

   Какое утешенье мне приносишь?

   Изабелла

   Какое?
   Хорошее, как утешенья все:
   У Анджело дела есть там, на небе,
   И он тебя послом туда назначил
   И представителем своим навеки.
   Поэтому кончай скорее сборы,
   Ты едешь завтра.

   Клавдио

   И спасенья нет?

   Изабелла

   Одно есть средство голову спасти, -
   Разбивши сердце.

   Клавдио

   Значит, все же есть?

   Изабелла

   Да, брат, ты можешь жить.
   По-дьявольски судья твой милосерден:
   Коль хочешь, он тебе дарует жизнь,
   Сковав навек.

   Клавдио

   Пожизненно в тюрьму?

   Изабелла

   О да, пожизненное заключенье,
   Хотя бы весь необозримый мир
   Твоей тюрьмою стал.

   Клавдио

   Но как же так?

   Изабелла

   А так, что если ты прельстишься этим,
   То честь свою с себя сдерешь, как лыко,
   И будешь наг.

   Клавдио

   Скажи скорей, в чем дело.

   Изабелла

   О Клавдио, боюсь и трепещу,
   Что суетную жизнь ты предпочтешь,
   Что шесть-семь лишних зим тебе важней,
   Чем честь твоя. Готов ты умереть?
   Ведь смерть страшна скорей в воображенье;
   Несчастный жук, которого мы давим,
   Физически страдает точно так же,
   Как и гигант.

   Клавдио

   Зачем меня срамишь?
   Иль думаешь, я мужественней стану
   От нежности цветочной? Если нужно,
   Тьму вечную я встречу, как невесту,
   И заключу в объятья!

   Изабелла

   Так брат мой говорит; как из могилы
   Отцовский голос! Умереть ты должен.
   Ты слишком благороден, чтоб спастись
   Бесчестным способом. Ханжа наместник,
   Чей строгий лик и важные слова
   Сшибают юность и ее безумства,
   Как сокол дичь, он - дьявол настоящий,
   И мерзость тайная его подобна
   Трясине адской.

   Клавдио

   Лицемер проклятый!

   Изабелла

   Все это только адская личина,
   Чтоб дьявольскую плоть свою прикрыть
   Под царским одеяньем. Ты подумай:
   Коль девственность ему свою отдам,
   Свободен будешь ты!

   Клавдио

   Не может быть!

   Изабелла

   О да, ценою моего греха;
   И сможешь впредь грешить. Или сегодня
   Свершится то, что мне назвать противно,
   Иль завтра ты умрешь.

   Клавдио

   Не соглашайся!

   Изабелла

   О, если б только жизнь,
   Я как булавку бы ее швырнула,
   Чтоб вызволить тебя.

   Клавдио

   Благодарю.

   Изабелла

   Итак, готовься завтра умереть.

   Клавдио

   Так, значит, страсти есть и у него,
   Коль ради них закон он за нос водит,
   Который сам же ввел? Так то не грех
   Иль из семи из смертных наименьший.

   Изабелла

   Который - наименьший?

   Клавдио

   Как мог бы мудрый человек такой
   Предать себя за краткое безумство
   На муку вечную? О Изабелла!

   Изабелла

   Так говорит мой брат?

   Клавдио

   О, смерть ужасна.

   Изабелла

   А жизнь в позоре ненавистна.

   Клавдио

   Но умереть и сгинуть в неизвестность,
   Лежать в оцепенении и тлеть,
   Чтоб тело теплое, живое стало
   Землистым месивом, а светлый дух
   Купался в пламени иль обитал
   В пустынях толстореберного льда;
   Быть заключенным средь ветров незримых
   И в буйстве их носиться все вокруг
   Земли висящей; худшим стать средь худших,
   Кого себе мы смутно представляем
   Ревущими от мук, - вот что ужасно.
   Тягчайшая, несчастнейшая жизнь,
   Болезни, старость, нищета, тюрьма,
   Все бедствия покажутся нам раем
   Пред тем, чем смерть грозит.

   Изабелла

   О горе, горе!

   Клавдио

   Дай мне жить, сестра.
   Твой грех, содеянный для жизни брата,
   Сама природа полностью искупит,
   И подвигом он станет.

   Изабелла

   О, ты зверь!
   О, трус лукавый! Негодяй бесчестный!
   Иль грех мой сделает тебя мужчиной?
   Иль не кровосмешенье - жизнь купить
   Позором сестриным? Что мне подумать?
   Иль мать отцу была женой неверной?
   Ведь отпрыска такого от него
   Не может быть! Прими же отреченье -
   Умри, погибни! Если б мой поклон
   Мог жизнь твою спасти, я б не склонилась;
   Шлю тысячу молитв за смерть твою,
   О жизни - ни одной.

   Клавдио

   Послушай, Изабелла!..

   Изабелла

   Мерзость, мерзость!
   Твой не случаен грех, а ремесло.
   Тебя простив, и милость станет сводней.
   Так лучше уж умри.

   Клавдио

   Послушай, Изабелла!..

   Входит герцог.

   Герцог

   Одно лишь слово, юная сестра.

   Изабелла

   Что вам угодно?

   Герцог

   Если  вы располагаете временем, то я хотел бы поговорить сейчас с вами.
Исполнение моей просьбы послужит вам на благо.

   Изабелла

   Я  не  располагаю  излишним временем. Пребывание здесь отрывает меня от
других занятий, но я готова вас выслушать.

   Отходит в сторону.

   Герцог (тихо, Клавдио)

   Мой  сын, я слышал, о чем ты говорил с сестрою. У Анджело вовсе не было
намерения  ее  обесчестить;  он  только  испытывал  ее  добродетель  с целью
изучения  человеческой  природы.  Она  же,  обладая  истинной непорочностью,
ответила  ему  добродетельным  отказом,  которому он сам был рад; я духовник
Анджело  и знаю, что это так; поэтому приготовься к смерти. Не обольщай свою
решимость  ложными  надеждами,  завтра  ты  должен  умереть. Ступай, пади на
колени и приготовься.

   Клавдио

   Дайте только мне попросить прощенья у сестры. Жизнь мне так ненавистна,
что я стремлюсь от нее избавиться.

   Герцог

   Будь тверд в этом. Прощай.

   Уходит Клавдио. Входит Тюремщик.

   Тюремщик, на одно слово.

   Тюремщик

   Что вам угодно, мой отец?

   Герцог

   Чтобы  так  же,  как  вы  пришли,  вы  бы и ушли. Оставьте! меня с этой
девушкой;  мой  сан  и  одеянье  порукой  того, что с ней не случится ничего
плохого в моем обществе.

   Тюремщик

   В добрый час.

   Уходит.

   Герцог

   Десница,  создавшая  вас  прекрасной,  сделала  вас  и  добродетельной;
добродетель,  которая  не  ценится  красотой, лишает красоту добродетели; но
целомудрие,  душа  вашей красоты, сохранит вас прекрасной навеки. Я случайно
узнал об оскорблении, которое нанес вам А нджело; и если бы не было примеров
подобного  падения,  то  я  удивился бы поведению Анджело. Как же думаете вы
поступить, чтобы угодить наместнику и спасти вашего брата?

   Изабелла

   Я  как раз иду объявить ему о своем решении. Пусть лучше брат мой умрет
по  закону, чем у меня родится незаконный сын. О, как ошибся добрый герцог в
Анджело!  Если  он только вернется и меня допустят к нему, то пусть язык мой
прилипнет к гортани, если я не разоблачу этого правителя.

   Герцог

   Это  было  бы  неплохо,  но  при  настоящем  положении  дела  он найдет
оправдание - скажет, что только испытывал вас. Поэтому выслушайте мой совет,
мое желание помочь вам находит только одно средство. Я думаю, что вы сможете
вполне  честно оказать заслуженное благодеяние одной несчастной оскорбленной
женщине, освободить вашего брата от сурового закона, сохранить незапятнанной
вашу  добродетель  и  доставить удовольствие отсутствующему герцогу, если он
только вернется и узнает об этом деле.

   Изабелла

   Говорите дальше. У меня хватит духа сделать все, что не нарушает правды
моего духа.

   Герцог

   Добродетель отважна, а доброта бесстрашна. Не слышали ли вы о Марианне,
сестре Фредерика, храбреца, погибшего на море?

   Изабелла

   Я слышала о ней, и только хорошее.

   Герцог

   На  ней  должен  был  жениться  Анджело; он был помолвлен с ней, и день
свадьбы был назначен, но в промежуток времени между обрученьем и свадьбой ее
брат  Фредерик  погиб  в  море вместе с приданым сестры, которое осталось на
затонувшем  корабле.  И  подумайте,  как тяжело пришлось бедной девушке: она
лишилась  благородного  и  славного  брата,  всегда  относившегося  к  ней с
братской  любовью,  а вместе с тем и своей доли состояния и, наконец, своего
нареченного супруга, этого столь благородного с виду Анджело.

   Изабелла

   Неужели Анджело ее покинул?

   Герцог

   Покинул  ее  в  слезах  и  не  осушил ни единой из них словом утешения;
отрекся  от  всех  своих  клятв  под  предлогом ее неверности: одним словом,
поверг  ее  в  ужасное  горе,  которому она из-за него предается до сих пор,
между тем как он, словно мрамор, омывается ее слезами, но не смягчается.

   Изабелла

   Как милосердна была бы смерть, если бы она взяла эту несчастную девушку
из  мира!  Как  жестока жизнь, раз она оставляет такого человека в живых! Но
чем могу я быть полезна ей?

   Герцог

   Вы  можете легко излечить этот разрыв, и излечение его не только спасет
вашего брата, но и не причинит вам ни малейшего бесчестья.

   Изабелла

   Укажите же мне, как это сделать, святой отец.

   Герцог

   Названная  мной  девушка  до  сих пор сохранила свою первую любовь: его
несправедливая  жестокость,  вместо  того чтобы угасить страсть, сделала ее,
как  препятствие  в  потоке,  еще  более  бурной  и необузданной. Ступайте к
Анджело;  ответьте  на его домогательство притворным согласием; уступите его
желаниям  во  всем,  но  выговорите  такие  условия:  прежде всего, что ваше
свидание  с  ним состоится ненадолго, ночью и в тихом, укромном месте. После
его  согласия  на это последует самое главное: мы должны будем уговорить эту
отвергнутую  девушку  пойти  вместо вас на свиданье. Если это свиданье будет
иметь  видимые  последствия,  это обяжет его искупить свою вину перед ней, и
таким  образом  ваш  брат  будет  спасен,  ваша  честь  не запятнана, бедная
Марианна  осчастливлена,  а порочный наместник разоблачен. Я уговорю девушку
согласиться  на  домогательство  Анджело. Если вы готовы устроить это - а вы
это  вполне можете, - то двойное благодеяние защитит обман от нареканий. Что
вы думаете об этом?

   Изабелла

   Одна мысль об этом уже утешает меня, и я надеюсь на самый благополучный
исход.

   Герцог

   Это  зависит  от  вас.  Поспешите  к  Анджело; если он будет домогаться
обладать  вами  в эту ночь, то согласитесь. Я же отправлюсь в приход Святого
Луки,  где в обнесенной рвом усадьбе живет покинутая Марианна. Там застанете
меня. Договоритесь только поскорей с Анджело.

   Изабелла

   Благодарю вас за содействие. Прощайте, добрый отец.

   Уходят в разные двери.


   Сцена вторая

   Улица перед тюрьмой.

   Входят Герцог, одетый монахом, навстречу ему Локоть,
   полицейские и Помпей.

   Локоть

   Ну,  ежели  этого нельзя пресечь и ты продолжаешь торговать мужчинами и
женщинами,  как  скотом,  то  скоро  весь  свет будет залит темным и светлым
бастардом*.

   Герцог

   О небо! Что это еще за дрянь?

   Помпей

   На  свете  перевелось  веселье,  раз из двух лихоимств изгоняется более
веселое,  а худшему закон разрешил щеголять в меховой одежде, чтобы ему было
потеплей,  в  лисьем  мехе  и  овчине, чтобы показать, что хитрость побогаче
невинности и идет сверху на оторочку.

   Локоть

   Ну,  идите  своей  дорогой,  сударь.  - Благослови вас Бог, добрый отец
монах.

   Герцог

   И тебя, добрый брат отец. Чем оскорбил тебя этот человек?

   Локоть

   Он  провинился перед законом, сударь, и мы считаем его за вора, так как
нашли при нем, сударь, странную отмычку, которую отослали правителю.

   Герцог

   Какая мерзость! Сводник, злостный сводник!
   То зло, которое ты совершаешь,
   Занятьем стало для тебя. Подумай,
   Зад прикрывать и брюхо набивать
   С порока гнусного! Скажи себе
   "От этих мерзостных и скотских связей
   Я ем и пью, одет я и живу".
   Иль жизнью назовешь житье такое
   Зловонное? Исправься же скорей.

   Помпей

   Верно, что оно попахивает-таки, сударь, но я могу доказать.

   Герцог

   Докажешь, если дьявол в том поможет,
   Что предан ты ему. - В тюрьму его!
   Не только наставленье, - наказанье
   Нужно для этого скота.

   Локоть

   Его  надо  отвести к правителю, сударь; он его предостерегал. Правитель
не  выносит  бордельщиков:  если  он  торговец  живым  товаром, то ему лучше
держаться за милю отсюда.

   Герцог

   О, если б грех притворством не был скрыт
   И каждый был таким, каков на вид!

   Локоть

   Его шея доберется до вашего пояса - до веревки, сударь*.

   Помпей

   Я вижу спасенье; кричу: "На поруки!" Вон идет дворянин, мой друг.

   Входит Люцио.

   Люцио

   Ну,  как  дела,  доблестный  Помпей?  За колесницей Цезаря? Тащишься за
триумфатором?   Разве   не   осталось  ни  одной  из  Пигмалионовых  статуй,
превращенных в женщин*, чтобы запускать руку в чужой карман и вытаскивать ее
оттуда  зажатой?  Что  скажешь? Ну, как тебе нравится такой напев, песенка и
обращенье? Уж не утопил ли ты свой ответ в последнем ливне? Ну, что скажешь,
сводник?  Остался  ли мир таким, как раньше? Что с ним стряслось? Стал ли он
мрачен, молчалив, или как? Каков он теперь?

   Герцог

   Все такой же, еще хуже.

   Люцио

   Как поживает дражайшая лоскутница, твоя хозяйка? Все сводничает?

   Помпей

   У  ней,  сударь,  подобралось  все мясцо, и ей самой приходится лезть в
бочку*.

   Люцио

   Так  ей и надо. Правильно: свеженькой - в шлюхи, в засол - сводней. Это
неизбежно, так и должно быть. Ты что ж это, в тюрьму собрался, Помпей?

   Помпей

   Так точно, сударь.

   Люцио

   Что  ж,  это  неплохо, Помпей. Счастливого пути. Иди и скажи, что это я
послал тебя туда. За долги, Помпей, или еще за что?

   Локоть

   За сводничество, сударь, за сводничество.

   Люцио

   Правильно,  в  тюрьму его! Если тюрьма полагается за сводничество, то у
него  полное  право  на  нее:  он  несомненный  сводник,  и сводник издавна,
прирожденный  сводник.  Счастливого  пути,  добрый  Помпей.  Кланяйся  там в
тюрьме. Теперь ты станешь примерным хозяином, Помпей; будешь домоседом.

   Помпей

   Я надеюсь, сударь, что ваша милость возьмет меня на поруки.

   Люцио

   Ну  нет,  Помпей.  Это  теперь  не в моде. Но я могу попросить, Помпей,
чтобы  тебе  продлили  срок заключения; если ты не снесешь это терпеливо, то
твой пыл возрастет. Прощай, честный Помпей. - Благословенье вам, монах.

   Герцог

   И вам также.

   Люцио

   А что, Бригитта подкрашивается по-прежнему, Помпей?

   Локоть

   Ну, довольно, сударь, идем.

   Помпей

   Так вы не возьмете меня на поруки, сударь?

   Люцио

   Ни так, ни этак. - Что новенького на белом свете, монах?

   Локоть

   Идем же, идем.

   Люцио

   Ну, ступай в свою конуру, Помпей.

   Уходят Локоть, Помпей и полицейские.

   Что нового слышно, монах, о герцоге?

   Герцог

   Я ничего не знаю. Может, вы сообщите мне что-нибудь?

   Люцио

   Одни говорят, что он у русского императора, другие - что он в Риме; где
же он, по-вашему?

   Герцог

   Право, не знаю; но, где бы он ни был, я желаю ему всего наилучшего.

   Люцио

   Глупая,  взбалмошная затея взбрела ему в голову удрать из государства и
приняться  за  бродяжничество,  для  которого  он вовсе не рожден. Наместник
Анджело герцогствует отлично в его отсутствие: искореняет порок вовсю.

   Герцог

   И хорошо делает.

   Люцио

   Не  мешало  бы ему все же быть немного снисходительней к распутству; он
слишком уж строг к нему, монах.

   Герцог

   Порок этот очень распространенный, и строгость должна излечить от него.

   Люцио

   Да,  по правде сказать, у этого порока большое родство и хорошие связи;
искоренить его невозможно, монах, пока не запретят есть и пить. Говорят, что
Анджело  не  был  сделан мужчиной и женщиной, по обычному способу; правда ли
это, как вы думаете?

   Герцог

   А как же тогда он был сделан?

   Люцио

   Одни  говорят,  что  его  выметала  морская  наяда;  другие же - что он
зародился  от пары вяленой трески. Верно одно - что когда он мочится, то его
моча тотчас же замерзает; я знаю это наверняка; и, кроме того, он движущаяся
кукла, способная производить потомство, - это несомненно.

   Герцог

   Вы шутите, сударь, и говорите не подумав.

   Люцио

   Тогда откуда же такая безжалостность в нем, чтобы лишать человека жизни
из-за  оттопырившейся  ширинки?  Разве бы поступил так отсутствующий герцог?
Вместо  того  чтобы  вешать  человека  за  сотню побочных детей, он бы выдал
деньги на содержание целой тысячи: он понимал толк в этом деле, был лаком до
этого блюда и это научило его снисходительности.

   Герцог

   Я  никогда не слышал, чтобы отсутствующего герцога подозревали в связях
с женщинами, он вовсе не был к этому склонен.

   Люцио

   О сударь, вы ошибаетесь.

   Герцог

   Нет, это невозможно.

   Люцио

   Кто? Герцог? Ну а пятидесятилетняя нищенка и его обычай класть дукат ей
на  тарелку?  За герцогом водились грешки, он и выпить не дурак, уж поверьте
мне.

   Герцог

   Вы очень несправедливы к нему.

   Люцио

   Сударь,  я  был его доверенным лицом Герцог большой нелюдим, и я думаю,
что знаю причину его отъезда.

   Герцог

   Что же это за причина, скажите?

   Люцио

   Ну  нет,  уж  извините.  Это  - тайна, которую надо держать за зубами и
губами.  Но  одно  я могу вам открыть: большинство подданных считало герцога
мудрым.

   Герцог

   Мудрым? Без сомненья, он мудр.

   Люцио

   Очень поверхностный, невежественный, пустой малый.

   Герцог

   В  вас  говорит  зависть  или непонимание и заблуждение. Если требуются
доказательства,  вся  его жизнь и дела правления заслуживают лучшего отзыва.
Судите  его  по  его  деяниям,  и  тогда  даже  зависть признает его ученым,
государственным мужем и воином. Значит, вы говорите необдуманно, или если вы
знаете его ближе, то в омрачении злобы.

   Люцио

   Сударь, я знаю его и люблю.

   Герцог

   Любовь говорит с большим знанием, а знание с большей любовью.

   Люцио

   Поверьте, сударь, я уж знаю, что знаю.

   Герцог

   Трудно  этому  поверить,  раз  вы сами не знаете, что говорите. Но если
только  герцог  возвратится  -  о  чем  мы  все  молимся, - то позвольте вас
призвать  к  ответу  перед  ним:  если  вы  говорили правду, то должны иметь
мужество подтвердить это. Я непременно вас вызову; скажите, как ваше имя?

   Люцио

   Сударь, меня зовут Люцио. Герцог меня хорошо знает.

   Герцог

   И узнает вас еще ближе, сударь, если я доживу до вашего вызова.

   Люцио

   Я вас не боюсь.

   Герцог

   О,  вы  надеетесь;  что  герцог  не вернется, или считаете меня слишком
безвредным  противником.  Действительно, большого зла я вам не причиню, ведь
вы отречетесь от своих слов.

   Люцио

   Пусть меня сначала повесят, ты ошибаешься во мне, монах. Но довольно об
этом. Можешь ты мне сказать, казнят Клавдио завтра или нет?

   Герцог

   А за что его должны казнить, сударь?

   Люцио

   За  что?  За то, что налил бутылку из воронки. Хотел бы я, чтобы герцог
вернулся: этот бесполый наместник хочет обезлюдить воздержаньем всю область;
даже  воробьи  не смеют гнездиться под кровлей его дома, так как они слишком
распутны.   Герцог  разбирал  бы  темные  делишки  втайне.  Он  не  стал  бы
вытаскивать  их  на свет. Эх, если бы он вернулся! Черт возьми, этот Клавдио
осужден  за  то, что спустил штаны. Прощай, добрый монах. Прошу тебя, молись
за  меня.  Герцог  же,  если  хочешь знать, лакомится бараниной по пятницам.
Теперь  уж  это  дело  прошлое,  и,  кроме  того,  скажу  тебе,  он не прочь
полизаться с нищенкой, хоть от нее и несет черным хлебом с чесноком. Передай
ему, что я это сказал. Прощай!

   Уходит.

   Герцог

   Величье, власть хулы не избежит;
   Чистейшую невинность уязвит,
   Подкравшись, клевета. Кто так велик,
   Чтоб удержать клевещущий язык? -
   Кто там идет?

   Входят Эскал, тюремщик и полицейские с Поскребой.

   Эскал

   Идите! В тюрьму ее!

   Поскреба

   Добрый  господин,  сжальтесь  надо  мной;  ваша  милость известна своим
милосердием, добрый господин!

   Эскал

   Второе  и  третье  предупрежденье, и снова то же преступленье? Да тут и
само милосердие рассвирепеет и станет тираном.

   Тюремщик

   Сводня одиннадцатилетней давности, с позволенья вашей милости.

   Поскреба

   Мой   господин,   это   Люцио  оговорил  меня.  Госпожа  Кет  Кладивниз
забеременела  от  него  еще  при герцоге, он обещал ей жениться; его ребенку
исполнится год с четвертью на Филиппа и Якова. Я сама вскормила его ребенка,
и вот он как теперь отплатил мне.

   Эскал

   Это  очень распущенный малый; вызвать его к нам. Ведите ее в тюрьму без
разговора.

   Уходят полицейские с Поскребой.

   Тюремщик,  мой  собрат  Анджело  непоколебим.  Клавдио  должен  умереть
завтра.  Предоставьте  ему  священника  и христианское напутствие; если бы у
моего собрата было мое милосердие, то с Клавдио этого бы не случилось.

   Тюремщик

   С  вашего  позволения,  этот  монах был у него и напутствовал его перед
смертью.

   Эскал

   Добрый вечер, добрый отец.

   Герцог

   Благословение и милость вам.

   Эскал

   Откуда вы?

   Герцог

   Нездешний я, хоть по делам сейчас
   Здесь побывать пришлось: я брат монах
   Святого ордена и с порученьем
   Его святейшества из Рима прибыл.

   Эскал

   Что нового на белом свете?

   Герцог

   Ничего,  кроме  разве  того, что у добродетели такая сильная лихорадка,
что  только  смерть  может ее излечить; спрос только на новое. Теперь так же
опасно   состариться,  держась  одного  пути,  как  добродетельно  и  честно
заниматься  одним  и  тем  же  делом  Честности  не хватает настолько, чтобы
поручиться  за  безопасность  компаний,  но  поручительств достаточно, чтобы
проклинать  всякое товарищество. Вокруг этой загадки вертится мудрость мира.
Эти  новости  порядочно-таки  устарели,  но  все  же  это последние новости.
Скажите, пожалуйста, сударь, какие склонности у герцога?

   Эскал

   Самая главная - это стремление познать самого себя.

   Герцог

   Какому увеселению он предается?

   Эскал

   Больше  радуется, видя других веселыми, чем веселится тем, что могло бы
его  самого радовать: он образец умеренности. Но предоставим его своим делам
с   молитвой   о   его  преуспевании,  и  разрешите  мне  узнать,  насколько
подготовленным  нашли  вы  Клавдио? Мне сообщили, что вы удостоили его своим
посещением.

   Герцог

   Он   заявляет,   что   приговор  судьи  вполне  справедлив,  и  покорно
подчиняется  решению  правосудия; но под внушением слабости он обольщал себя
ложными  надеждами  на жизнь, которые я рассеял при моем посещении, и теперь
он готов умереть.

   Эскал

   Вы  выполнили  свое  служение  небу  и  свой  долг перед заключенным. Я
ходатайствовал  за  бедного  юношу  по мере сил, но мой собрат по правосудью
оказался   таким  суровым,  что  вынудил  меня  назвать  его  олицетворенным
правосудием.

   Герцог

   Если  его жизнь так же строга, как и его правосудие, благо ему. Но если
он прегрешит в том же, то он вынес приговор самому себе

   Эскал

   Я иду навестить заключенного. Прощайте.

   Герцог

   Мир вам!

   Уходят Эскал и тюремщик.

   Пусть тот, кем Божий меч подъят,
   Пребудет и суров и свят;
   Должен быть он образцом
   Добродетели во всем
   И других той мерой мерить,
   Как себя, не лицемерить.
   Стыд казнящему жестоко.
   У других свои пороки!
   Анджело же вдвое стыд:
   Чужой грех полет, свой растит!
   Хоть с виду ангел, а смотри,
   Что скрывается внутри!
   О, как правит ханжество!
   В преступленьях торжество.
   Как паук среди тенет
   Вес и величье - все заткет!
   Я хитростью возьму порок,
   Чтоб Анджело с невестой лег,
   Как супруг, на ложе рядом:
   Обману я маскарадом,
   Мстя за ложь. Обман удачный
   Закрепит союз их брачный.

   Уходит.


   Действие IV

   Сцена первая

   Окруженная рвом ферма у церкви св. Луки.
   Входят Марианна и мальчик.

   Мальчик (поет)

   Ах, возьми и губы те,
   Что так сладко мне клялись,
   И глаза, что в темноте
   Ложным солнцем мне зажглись;
   Но верни печать любви, печать любви,
   Поцелуи все мои, все мои!

   Марианна

   Довольно пенья, уходи скорей:
   Идет мой утешитель, чьи слова
   Уже не раз мою печаль смягчали.

   Уходит мальчик.
   Входит герцог, переодетый монахом.

   Простите, мой отец; нехорошо,
   Что вы меня за музыкой застали.
   Должна я извиниться, очень жаль;
   Но и в веселье я ищу печаль.

   Герцог

   Да, чары музыки разнообразны;
   В ней и к добру призыв, и к злу соблазны.

   Скажите,  пожалуйста, никто здесь не спрашивал меня сегодня? Я назначил
здесь встречу в это время.

   Марианна

   Вас никто не спрашивал: я целый день сидела дома.

   Герцог

   Я  вам  вполне  доверяю.  Назначенный  час  как раз наступил. Прошу вас
удалиться на минуту; возможно, я скоро позову вас для вашей же пользы.

   Марианна

   Признательна навек.

   Уходит.
   Входит Изабелла.

   Герцог

   Добро пожаловать!
   Что нового вам сообщил наместник?

   Изабелла

   Он сад имеет с каменной стеной,
   На запад выходящий в виноградник;
   Ворота виноградника того
   Вот этим открываются ключом,
   Другой, поменьше, от садовой двери,
   Чтоб в сад из виноградника пройти.
   И вот я обещала
   Туда в глухую полночь на свиданье
   К нему прийти.

   Герцог

   Но хорошо ль вы знаете дорогу?

   Изабелла

   Я хорошо запомнила ее:
   Он шепотом с усердием преступным,
   И больше знаками мне показал
   Дорогу дважды.

   Герцог

   А еще какие
   Условленные знаки для нее?

   Изабелла

   Произойдет свиданье в темноте,
   И я ему сказала, что остаться
   Смогу лишь не надолго. Знает он,
   Что я с собою приведу служанку,
   И будет ждать она меня, считая,
   Что к брату я пришла.

   Герцог

   Так, хорошо.
   Я Марианне не успел сказать
   Ни слова. - Эй, сюда! Прошу, войдите.

   Входит Марианна.

   Вот с этой девушкою познакомьтесь, -
   Она поможет вам.

   Изабелла

   Помочь хотела б я!

   Герцог

   Вы знаете, что к вам я расположен?

   Марианна

   Да, мой отец, я в этом убедилась.

   Герцог

   Возьмите ж за руку подругу вашу;
   Она должна вам кое-что сказать.
   Я буду ждать вас здесь; но торопитесь:
   Ночь приближается.

   Марианна

   Пройтись вы не хотите?

   Уходят Марианна и Изабелла.

   Герцог

   О власть, величье! Миллионы глаз
   Шпионят за тобой, и томы слухов,
   Нелепой выдумки и лжи растут
   Вкруг дел твоих, и тысячи острот,
   Тебя избрав отцом своих же бредней,
   Твой искажают лик!

   Входят Марианна и Изабелла.

   Ну как? Вы сговорились?

   Изабелла

   Она согласна, мой отец, коль вы
   Одобрите.

   Герцог

   Не только одобряю -
   Настаиваю я.

   Изабелла

   Скажите только,
   С ним расставаясь, шепотом одно:
   "Спасите ж брата".

   Марианна

   За меня не бойтесь.

   Герцог

   Нет, дочь моя, вам нечего бояться:
   Ведь он уже супруг ваш нареченный,
   И нет греха в соединенье вашем;
   Ведь ваше право на него вполне
   Искупит наш обман. Теперь идем
   И урожай посеянный сберем.

   Уходят.


   Сцена вторая

   Помещение в тюрьме.
   Входят тюремщик и Помпей.

   Тюремщик

   Эй, любезный! Можешь ты отрубить голову человеку?

   Помпей

   Могу,  сударь,  если  он  холостой,  а если он женат, то он глава своей
жене, и я никак не могу отрубить женскую голову.

   Тюремщик

   Брось  зря  чесать  язык  и  отвечай  прямо. Завтра утром нужно казнить
Клавдио  и  Бернардина.  Здесь,  в  тюрьме,  есть  палач,  но  ему необходим
помощник:  если  ты согласен помочь ему, то с тебя снимут оковы; а если нет,
ты  сидишь  полный  срок заключения и перед выходом получишь жестокую порку,
потому что ты известный сводник.

   Помпей

   Сударь,  я  сыздавна  беззаконный  сводник,  но теперь я согласен стать
законным палачом. Я буду рад поучиться у его собрата.

   Тюремщик

   Эй, Мерзило! Где Мерзило?

   Входит Мерзило.

   Мерзило

   Вы меня звали, сударь?

   Тюремщик

   Вот  этот  малый будет тебе помогать завтра при казни. Если он подойдет
тебе,  то подряди его на целый год, а если нет, то возьми его только на этот
раз, а потом отпусти. Ему нечего задирать нос перед тобой: он был сводником.

   Мерзило

   Сводником, сударь? Какая гадость! Он опозорит наше ремесло.

   Тюремщик

   Ну, чего уж там, любезный; вы весите одинаково, разница на какую-нибудь
пушинку.

   Уходит.

   Помпей

   С  позволения  вашей  милости,  - ибо вы, сударь, выглядите очень мило,
хотя  вид  у  вас  настоящего  палача,-  неужели  вы  называете свое занятие
ремеслом?

   Мерзило

   Да, сударь, ремеслом.

   Помпей

   Говорят,  что  малеванье тоже ремесло, а так как потаскушки, которыми я
занимаюсь,  подмалевывают себя, то выходит, что мое занятие тоже ремесло. Но
какое  ремесло  может  быть  в  повешении  - этого, повесьте меня, я не могу
понять.

   Мерзило

   Сударь, это ремесло.

   Помпей

   А доказательства?

   Мерзило

   Платье любого честного человека впору и вору.

   Помпей

   Если  ворот  слишком  тесен для вора, то ваш честный человек сочтет его
достаточно  широким,  если  же ворот широковат для вора, и то ваш вор сумеет
его сузить: выходит, что платье любого честного человека впору и вору.

   Входит тюремщик.

   Тюремщик

   Ну что, сговорилися?

   Помпей

   Сударь,  я  готов  ему услужить, так как вижу, что ремесло палача более
покаянное, чем сводничество: ему чаще приходится просить о прощении*.

   Тюремщик

   Итак, приготовьте плаху и топор к четырем часам утра.

   Мерзило

   Ну, идем, сводник, я научу тебя ремеслу. Иди за мной.

   Помпей

   Мне очень хочется научиться, сударь; и я надеюсь, что если вам для себя
самого   придется   прибегнуть  к  моим  услугам,  то  вы  увидите,  какой я
расторопный; буду рад отплатить вам, сударь, за вашу любезность.

   Тюремщик

   Зовите Клавдио и Бернардина.

   Уходят Помпей и Мерзило.

   Жаль одного; другого ж не жалей:
   Не жаль и брата, если он злодей.

   Входит Клавдио.

   Приказ тебя казнить я получил.
   Сейчас глухая полночь; утром в восемь
   Бессмертен будешь ты. Где Бернардин?

   Клавдио

   Сейчас он крепко спит невинным сном,
   Как труженик, уставший от работы,
   И встать не хочет.

   Тюремщик

   Кто его исправит?
   Ступай и приготовься. - Что за шум?

   Стук за сценой.

   И да поможет небо вам!

   Уходит Клавдио.

   Сейчас.
   Помилованье, может, иль отсрочка
   Для Клавдио?

   Входит герцог, переодетый монахом.

   Привет вам, мой отец.

   Герцог

   Да будут духи добрые ночные
   С тобой, тюремщик! Кто-нибудь был здесь?

   Тюремщик

   С полуночи - никто.

   Герцог

   А Изабелла?

   Тюремщик

   Нет.

   Герцог

   Прибудет скоро.

   Тюремщик

   Ну что, как дело Клавдио?

   Герцог

   Надежда есть.

   Тюремщик

   Наместник слишком строг.

   Герцог

   О нет; ведь жизнь его вполне согласна
   С его правлением и правосудьем:
   В себе самом он подавляет то,
   На что пришпоривает власть свою,
   Чтоб обуздать других; будь он запятнан
   Тем, что преследует, тиран он был бы.
   Он только справедлив.

   Стук за сценой.

   Вот и они.

   Уходит тюремщик.

   Тюремщик очень добр; ведь редко так
   В тюрьме начальствует такой добряк.

   Стук.

   Что там за шум? Наверно, очень срочно,
   Что сотрясают дверь таким ударом.

   Входит тюремщик.

   Тюремщик

   Он должен подождать, пока привратник
   Не отопрет; его я разбудил.

   Герцог

   Все нет приказа об отмене казни
   Для Клавдио?

   Тюремщик

   Приказа, сударь, нет.

   Герцог

   Уж близится рассвет, но я надеюсь,
   Что вовремя пришлют приказ.

   Тюремщик

   Возможно,
   Вам лучше знать, а я так и не жду.
   Таких примеров что-то не бывало;
   Тем более что и судья верховный,
   Сам Анджело, публично заявлял
   Совсем обратное.

   Входит гонец.

   Вот и гонец его.

   Герцог

   О милости приказ!

   Гонец
   (подает тюремщику бумагу)

   Мой  господин прислал вам это предписанье и поручил мне передать, чтобы
вы  ни  в  чем  от  него  не  отступали,  строго  придерживаясь всех пунктов
относительно времени, сути дела и прочих обстоятельств. С добрым утром, так,
как почти рассвело.

   Тюремщик

   Все в точности исполню.

   Уходит гонец.

   Герцог (в сторону)

   Другому грех свой отпускает он,
   Когда и сам грехом тем заражен.
   Порок становится тогда напастью,
   Когда гнездится под верховной властью;
   Лишь из причастности к тому пороку
   Смягчает он свой приговор жестокий. -
   (Громко)
   Какие новости?

   Тюремщик

   Я  вам  говорил;  господин  Анлжело, как будто считая меня небрежным по
службе,  подстегивает  меня этим предостережением; мне это кажется странным,
так как раньше он этого не делал.

   Герцог

   Прошу вас прочесть.

   Тюремщик (читает)

   "Какие  бы  слухи  до  вас  ни  дошли о противном, распорядитесь, чтобы
Клавдио  был  казнен  в  четыре  часа  утра,  а Бернардин после полудня; для
большей моей уверенности пришлите мне голову Клавдио к пяти часам. Выполните
это  неукоснительно:  помните,  что от этого зависит гораздо большее, чем мы
пока  сообщаем.  Поэтому  строго  следуйте  приказу, иначе вы ответите своей
головой".
   Что вы скажете на это, сударь?

   Герцог

   Кто такой этот Бернардин, которого ведено казнить после полудня?

   Тюремщик

   Цыган  родом,  но  кормится и живет здесь: он сидит в тюрьме уже девять
лет.

   Герцог

   Почему  же  отсутствующий  герцог  не  выпустил  его  на свободу или не
казнил? Я слышал, что он обычно так делал.

   Тюремщик

   Его  друзья добивались отсрочек для него, и, кроме того, его виновность
была доказана вполне только в правление Анджело.

   Герцог

   Вина доказана?

   Тюремщик

   Вполне, и он сам не отрицает ее.

   Герцог

   Каково его поведение здесь, в тюрьме? Раскаянья не видно?

   Тюремщик

   Это  такой  человек,  для  которого все одно, что умереть, что напиться
пьяным  мертвецки.  Он беззаботен, беспечен и равнодушен ко всему, что было,
есть и будет; бесчувственен к смерти, хоть и обречен на смерть.

   Герцог

   Он нуждается в назидании?

   Тюремщик

   Не  станет  и  слушать.  Ему  живется привольно в тюрьме: позвольте ему
бежать,  - он и не подумает. Он напивается по нескольку раз в день или сразу
на несколько дней. Мы часто будили его как будто бы для того, чтобы вести на
казнь,  -  и  показывали  ему  подложный  приказ  об этом, но на него это не
действовало.

   Герцог

   Ну,  о  нем  потом.  На  вашем  лице,  тюремщик,  написана  честность и
верность; если я прочел неверно, то, значит, меня обманывает моя многолетняя
опытность. Полагаясь на свое знание людей, я рискну довериться вам. Клавдио,
о  казни  которого вы получили приказ, - преступник не больше, чем осудивший
его  Анджело;  чтобы  убедить  вас  в  этом,  мне  необходима четырехдневная
отсрочка, и поэтому я прошу вас оказать мне немедленно опасную услугу.

   Тюремщик

   В чем состоит она?

   Герцог

   В отсрочке казни.

   Тюремщик

   Увы!  Как  я  могу  это сделать, когда не только назначен час, но и дан
строжайший  приказ  доставить к Анджело голову? Ведь меня самого ждет участь
Клавдио при малейшем ослушании.

   Герцог

   Клянусь  вам  моим Орденом, что я ручаюсь за вашу безопасность, если вы
последуете  моим указаниям. Казните утром Бернардина и пошлите к Анджело его
голову.

   Тюремщик

   Анджело видел обоих и обнаружит обман.

   Герцог

   О, смерть - великий маскировщик, а вы ей еще поможете. Обрейте голову и
подвяжите  бороду  и  скажите,  что  сам  осужденный  пожелал обриться перед
смертью,  ведь  так  часто  бывает.  Клянусь святым, которого я исповедую, и
ручаюсь вам своей жизнью, что вас за это ждет только милость и награда.

   Тюремщик

   Простите, отец, ведь это нарушает мою присягу.

   Герцог

   Кому вы присягали, герцогу или наместнику?

   Тюремщик

   Герцогу и заместителям его.

   Герцог

   Но ведь вы не совершите преступления, если герцог одобрит ваш поступок.

   Тюремщик

   Но какая вероятность этого?

   Герцог

   Не  только  вероятность,  но  и  полная  уверенность. Но я вижу, что вы
боитесь и что ни мое одеяние, ни моя искренность, ни мои доводы не действуют
на  вас.  Поэтому я пойду дальше, чем думал, чтобы вырвать с корнем все ваши
опасения.  Смотрите, вот подпись и печать самого герцога; ведь вы знаете его
почерк и печать?

   Тюремщик

   Конечно, знаю.

   Герцог

   Герцог  пишет  здесь  о  своем  возвращении: прочтите хоть сейчас, если
угодно,  и  вы  увидите,  что через два дня он будет здесь. Анджело этого не
знает,  так  как  только сегодня он получил весьма странные сообщения: не то
герцог  умер,  не то он поступил в какой-то монастырь; но, к счастью, ни то,
ни  другое  не  верно. Взгляните, пастухов звезда зовет. Не удивляйтесь и не
раздумывайте  над  тем,  как  быть: все затруднения легко преодолеваются при
ближайшем  рассмотрении.  Зовите  палача, и пусть падет голова Бернардина; я
исповедую  и напутствую его в лучший мир. Вы все еще поражены, но это письмо
даст вам полную уверенность. Идемте, уже совсем рассвело.

   Уходят.


   Сцена третья

   Другое помещение в тюрьме.
   Входит Помпей.

   Помпей

   У  меня здесь столько же знакомств, как и в нашем публичном доме; можно
подумать,  что это собственное заведение госпожи Поскребы - столько здесь ее
старых  клиентов.  Во-первых, здесь молодой господин Торопыга: он посажен за
партию  оберточной  бумаги  и  имбиря*,  навязанную  ему  ростовщиком за сто
девяносто  семь  фунтов;  получил же за все он чистоганом только пять марок.
Черт побери, на имбирь не было спроса, так как все старухи перемерли*. Затем
здесь  сидит некий госп один Прискок по иску торговца бархатом Трехворса: за
четыре костюма черного атласа он очернил его перед всеми как нищего. Затем у
нас  тут  сидят молодой господин Вертопрах, и молодой господин Клятвобрех, и
господин  Медношпор,  и  господин  Людомор,  мастер  рапиры  и кинжала, юный
Выжига,   убивший   веселого  Пудинга,  и  господин  Выпад,  фехтовальщик, и
щеголеватый  господин  Штрипка,  любитель  путешествий,  и  буйный Полуштоф,
заколовший  Кружку, и еще человек сорок; все они были большие деляги в нашем
промысле, а теперь просят "Христа ради".

   Входит Мерзило.

   Мерзило

   Эй, подручный, приведи Бернардина.

   Помпей

   Господин  Бернардин!  Не  угодно  ли  вам встать и пожаловать на казнь,
господин Бернардин?

   Мерзило

   Эй, Бернардин!

   Бернардин (за сценой)

   Зараза вам в глотку! Что там за шум? Кто вы такие?

   Помпей

   Ваши  друзья,  сударь,  палачи. Будьте так любезны, сударь, подняться и
пожаловать на казнь.

   Бернардин (за сценой)

   Прочь, мерзавцы! Я хочу спать.

   Мерзило

   Скажи ему, чтоб вставал, да поживей.

   Помпей

   Пожалуйста,  господин  Бернардин,  встаньте;  а отоспитесь потом, после
казни.

   Мерзило

   Ступай и притащи его.

   Помпей

   Он сам идет, сударь: я слышу, как зашуршала соломенная подстилка.

   Мерзило

   А топор на плахе, подручный?

   Помпей

   Все приготовлено, сударь.

   Входит Бернардин.

   Бернардин

   Ну, как дела, Мерзило? Что нового?

   Мерзило

   А  то,  сударь, что тебе лучше поторопиться со своими молитвами. Видишь
ли, получен приказ.

   Бернардин

   Ах ты мошенник! Я пропьянствовал всю ночь и не приготовился к этому.

   Помпей

   Тем  лучше,  сударь;  ведь  тот,  кто  пропьянствовал всю ночь и наутро
повешен, может хорошо отоспаться.

   Мерзило

   Смотри, вот идет твой духовник. Ты думаешь, мы с тобой шутки шутим?

   Входит герцог, переодетый монахом.

   Герцог

   Сударь, побуждаемый милосердием и услышав о том, что вы вскоре оставите
этот  мир,  я  пришел напутствовать вас, примирить вас и помолиться вместе с
вами.

   Бернардин

   Ну нет, монах, я пропьянствовал всю ночь, и мне нужно побольше времени,
чтобы  приготовиться,  или  пусть  вышибут  мне мозги поленом. Я не согласен
умирать сегодня, никак не согласен.

   Герцог

   Нет, сударь, вы должны; и о пути, вам предстоящем, нужно вам подумать.

   Бернардин

   Я сказал, что никакие просьбы не заставят меня умереть сегодня.

   Герцог

   Послушайте...

   Бернардин

   Ни  слова!  Если  хотите  что-нибудь  сказать  мне,  то приходите в мою
конуру, а я оттуда сегодня не выйду.

   Уходит.

   Герцог

   Ни к жизни он, ни к смерти не пригоден!
   Скорей за ним; вести его на плаху.

   Уходят Мерзило и Помпей.
   Входит тюремщик.

   Тюремщик

   Ну как, отец, вы узника нашли?

   Герцог

   Он к смерти совершенно не готов,
   И на тот свет таким его отправить
   Грешно бы было.

   Тюремщик

   Здесь, в тюрьме, отец,
   Сегодня утром от горячки умер
   Пират прославленный, рагузец некий,
   Одних лет с Клавдио; их волоса
   Того же цвета. А не можем мы
   В живых покуда изверга оставить,
   Наместнику же голову послать
   Пирата, что на Клавдио похож?

   Герцог

   Счастливый случай небо нам послало!
   Распорядитесь же: уж близок час,
   Что Анджело назначен. И чтоб было
   Исполнено все в точности; а я
   Преступника для казни подготовлю.

   Тюремщик

   Сейчас все будет сделано, отец
   Казнят сегодня к ночи Бернардина.
   Но как в живых мы Клавдио оставим,
   Чтоб на меня опасность не навлечь,
   Коль будет обнаружен он?

   Герцог

   Не бойтесь.
   В секретной Клавдио и Бернардина спрячьте,
   И не успеет солнце свой привет
   Послать вам дважды, как себя найдете
   Вы в безопасности.

   Тюремщик

   На вас я полагаюсь.

   Герцог

   И голову отправьте к Анджело.

   Уходит тюремщик.

   Теперь составлю письма к Анджело -
   Тюремщик их доставит - и из них
   Узнает он, что нахожусь я близко
   И должен по причинам очень важным
   Вступить торжественно; пусть выйдет он
   Навстречу мне к священному ключу,
   В трех милях за городом, и затем,
   Обдумав все и взвесив, по закону
   Поступим с Анджело.

   Входит тюремщик.

   Тюремщик

   Вот голова; я сам ее доставлю.

   Герцог

   Но только возвращайтесь поскорей;
   Хочу я с вами переговорить
   Наедине.

   Тюремщик

   Вернусь я очень скоро.

   Уходит.

   Изабелла (за сценой)

   Мир месту этому!

   Герцог

   То Изабелла, и пришла узнать,
   Получено ль помилованье брату;
   Ее в неведенье я продержу,
   Чтоб из отчаянья перенеслась
   К небесной радости.

   Входит Изабелла.

   Изабелла

   О мой отец!

   Герцог

   Прекраснейшая дева, с добрым утром.

   Изабелла

   Из ваших уст оно еще добрей.
   Получено ль помилованье брату?

   Герцог

   Наместник отрешил его от мира,
   И, голову срубив, к нему послали.

   Изабелла

   Не может быть!

   Герцог

   Сомнений нет; крепитесь, дочь моя,
   В долготерпенье.

   Изабелла

   К нему пойду! Глаза его я вырву!

   Герцог

   К нему теперь вас даже не допустят.

   Изабелла

   Несчастный брат! Несчастная сестра!
   Несправедливый мир! Анджело изверг!

   Герцог

   Ему не повредят, вам не помогут
   Проклятья эти. Небу вы доверьтесь.
   Внемлите мне - и вы найдете
   Одну лишь правду в том, что я скажу.
   Вернется завтра герцог. - Полно плакать!
   Собрат мой, духовник его, поведал;
   Что Анджело и вместе с ним Эскал
   Письмом уже уведомлены оба,
   Чтоб вышли к воротам ему навстречу
   И там сложили власть. Направьте мудрость
   Дорогой той, что вам я укажу,
   И будет вам управа на злодея,
   И милость герцога, и отомщенье,
   Почет всеобщий.

   Изабелла

   Слушаю, отец.

   Герцог

   Отцу Петру письмо отдайте это,
   В котором он о герцоге писал;
   Скажите, что его прошу прийти
   Сегодня к Марианне. Там подробно
   Ему расскажем все, чтоб вас отвел
   Он к герцогу. Вы ж Анджело в лицо
   Публично обвиняйте, не страшась,
   А я монашеским обетом связан
   И быть там не могу. С письмом идите.
   Сгоните слезы едкие из глаз
   И будьте радостны. Мой сан порукой,
   Что можно мне довериться. - Кто там?

   Входит Люцио.

   Люцио

   Добрый вечер. Монах, где тюремщик?

   Герцог

   Его здесь нет, сударь.

   Люцио

   А,   прекрасная  Изабелла,  у  меня  бледнеет  сердце  при  виде  твоих
покрасневших глаз; запасись терпением. Я вот тоже довольствуюсь на обед и на
ужин  похлебкой  из  отрубей;  ради  своей головы я держу брюхо пустым: один
сытный  обед - и конец моему воздержанию. Впрочем, говорят, что герцог будет
здесь  завтра.  Клянусь,  Изабелла,  я  любил  твоего  брата;  если  бы этот
сумасброд герцог, любитель укромных уголков, не уехал, Клавдио был бы жив.

   Уходит Изабелла.

   Герцог

   Сударь,  герцог  не поблагодарит вас за такой отзыв; по счастью, к нему
это совершенно не подходит.

   Люцио

   Монах,  ты  не знаешь герцога так близко, как я, ты и не предполагаешь,
какой он охотник до женского пола.

   Герцог

   Так-так, вы за это ответите. До свидания.

   Люцио

   Постой.  Я  пройдусь  с  тобой.  Я  могу рассказать тебе много забавных
историй про герцога.

   Герцог

   Вы  и так много рассказали мне о нем, сударь, если это только правда; а
если ложь, то и одной много.

   Люцио

   Меня  однажды  вызывали  к  нему  за  то, что я сделал одной потаскушке
ребенка.

   Герцог

   Вы действительно это сделали?

   Люцио

   Ну  конечно,  сделал.  Но  я  от  всего отрекся, а то бы меня женили на
помятой клубничке.

   Герцог

   Сударь, ваше общество забавно, но неприлично. До свиданья.

   Люцио

   Я провожу тебя до конца переулка. Если непотребные разговоры тебе не по
вкусу, то довольно об этом. Ты видишь, монах, я как репейник: я прицепляюсь.

   Уходят.


   Сцена четвертая

   Комната в доме Анджело.
   Входят Анджело и Эскал.

   Эскал

   Его письма так противоречивы.

   Анджело

   Очень противоречивы и странны. Его поступки похожи на безумие; дай Бог,
чтобы его разум не помутился. И почему мы должны встретить его у ворот и там
сложить наши полномочия?

   Эскал

   Я теряюсь в догадках.

   Анджело

   И  зачем  мы  должны за час до его въезда публично объявить, что всякий
пострадавший от несправедливости может подать жалобу на улице?

   Эскал

   На это есть причина: сразу покончить со всеми жалобами и освободить нас
от всех дальнейших претензий, которые утратят силу.

   Анджело

   Пусть так; о том публично объявить,
   А завтра утром я зайду за вами.
   Оповестите всех особ, кто должен
   Его встречать.

   Эскал

   Исполню все. Прощайте.

   Уходит Эскал.

   Анджело

   Спокойной ночи!
   Я сам не свой и словно полоумный
   Во всех делах. Растление девицы
   Высокою особой, что вину
   Отягощает! Если бы не стыд
   И не боязнь позор свой огласить,
   Она бы донесла. Но не посмеет:
   Мой сан таким доверьем облечен,
   Что уничтожит всякого, кто только
   Решится посягнуть. Он мог бы жить,
   Когда бы не боязнь, что юный пыл
   К отмщенью в будущем его побудит
   За то, что жизнь бесчестную купил
   Ценой позорной. Если б был он жив!
   О, если честь свою хоть раз забыть,
   То все не так: не знаем, как нам быть.

   Уходит.


   Сцена пятая

   Открытое место за городом.
   Входят герцог в собственном одеянии ибрат Петр.

   Герцог

   Все эти письма мне потом доставить.
   (Передает письма.)
   Тюремщик в наши цели посвящен.
   Придерживайтесь наших указаний
   И порученье точно выполняйте,
   Сообразуясь с оборотом дел.
   Сначала к Флавию вы поспешите,
   Скажите, что я жду, и дайте знать
   Валенцию, и Роленду, и Крассу;
   Пускай к воротам вышлют трубачей;
   Но к Флавию сперва.

   Брат Петр

   Я поспешу.

   Уходит.
   Входит Варрий.

   Герцог

   Благодарю за должную поспешность.
   Теперь идем, и скоро все друзья
   Навстречу выйдут к нам, мой славный Варрий.

   Уходит.


   Сцена шестая

   Улица около городских ворот.
   Входят Изабелла и Марианна.

   Изабелла

   Скажу по совести, я предпочла бы
   Открыть всю правду. Обвинять его -
   То дело ваше; но он дал совет
   Так поступать.

   Марианна

   И следуйте ему.

   Изабелла

   Еще сказал, чтоб я не удивлялась,
   Коль будет говорить против меня,
   Что это только горькое лекарство
   Для сладкого конца.

   Марианна

   Брат Петр..

   Изабелла

   Молчите, вот и он идет.

   Входит брат Петр.

   Брат Петр

   Идемте, я нашел такое место,
   Откуда герцога мы не пропустим.
   Два раза протрубили трубачи,
   И граждане знатнейшие уж вышли
   Для встречи за ворота, и сейчас
   Он вступит в город; поспешим скорей.

   Уходят.


   Действие V

   Сцена первая

   Площадь около городских ворот.

Марианна  под  покрывалом; Изабелла и брат Петр в отдалении. Входят с разных
сторон   герцог,   Варрий,  придворные,  Анджело,  Эскал,  Люцио,  Тюремщик,
   полицейские и горожане.

   Герцог

   Привет вам, мой достойнейший кузен*! -
   Наш старый друг, мы рады видеть вас.

   Анджело и Эскал

   Счастливого приезда, ваша светлость!

   Герцог

   Сердечно благодарен вам обоим.
   О вас справлялись мы и услыхали
   Хвалы такие вашему правленью,
   Что вас публично мы благодарим,
   Пред тем как; наградить.

   Анджело

   Премного вам обязан.

   Герцог

   Заслуги ваши вопиют, и их
   Нельзя скрывать нам в тайниках души.
   Запечатлеть их нужно в медных буквах,
   Чтоб даже время не могло их сгрызть,
   Забвение - стереть. Подайте руку,
   Пусть подданные видят и узнают.
   Что обращенье внешнее - лишь знак
   Сердечных наших чувств. - Сюда, Эскал,
   Идите по другую руку нашу,
   Как верная опора.

   Брат Петр и Изабелла выступают вперед.

   Брат Петр

   Теперь пред ним склонитесь и просите.

   Изабелла

   О, правосудье, государь! Взгляните
   На деву бедную, - о, если б деву!
   О государь, не отвращайте взора
   И не глядите ни на что другое,
   Не выслушавши жалобы моей,
   Не дав мне правосудья, правосудья!

   Герцог

   В чем жалоба? И на кого? Скажите.
   Вам Анджело окажет правосудье,
   К нему и обратитесь.

   Изабелла

   Государь!
   У дьявола не вымолить спасенья.
   Меня вы выслушайте и воздайте
   Мне наказанье, если я солгу,
   Иль дайте мне возмездье! Здесь! Сейчас!

   Анджело

   В ней разум помутился, государь.
   Она ходатаем была за брата;
   Он по суду казнен...

   Изабелла

   Как, по суду!

   Анджело

   И речь ее озлобленная странна.

   Изабелла

   Да, странна речь моя, но и правдива.
   Что вероломен Анджело - не странно ль?
   И что убийца Анджело - не странно ль?
   А то, что Анджело - прелюбодей,
   Ханжа, растлитель и насильник дев,
   Не странно разве вам?

   Герцог

   Нет, в десять раз странней.

   Изабелла

   И верно так же, как он - Анджело.
   Все это так же верно, как и странно;
   Нет, в десять раз верней, ведь правда правдой
   Всегда останется.

   Герцог

   Убрать ее! Бедняжка!
   Она в безумье это говорит.

   Изабелла

   О государь, молю, коль веришь ты,
   Что кроме этого есть мир иной,
   То не отринь меня под тем предлогом,
   Что я безумна. Не считай неверным
   Невероятное. Вполне возможно,
   Что кажется отъявленный злодей
   Таким же скромным, честным, совершенным,
   Как Анджело; вот так и Анджело,
   При всем величье, пышности, почете -
   Архизлодей. Поверьте, государь,
   Что он не кто иной и был бы большим,
   Когда б я зло клеймить могла!

   Герцог

   Клянусь,
   Хотя и кажется она безумной,
   Но есть в ее безумье здравый смысл
   И в рассуждениях такая связь,
   Какой нет у безумных.

   Изабелла

   Государь!
   Не думай так, не изгоняй рассудка
   Из слов моих, но разумом своим
   Вскрой правду, сокровенную для всех,
   И ложь разоблачи.

   Герцог

   И у здоровых
   Порой рассудка меньше. Говори.

   Изабелла

   Я Клавдио несчастного сестра;
   Он к плахе присужден был за распутство;
   Сам Анджело его судьею был.
   И в монастырь, куда я постригалась,
   Дал знать об этом брат и Люцио
   Ко мне послал.

   Люцио

   Так точно, ваша светлость.
   К ней Клавдио меня послал сказать,
   Чтоб попыталась Анджело склонить
   К помилованью.

   Изабелла

   Верно, это он.

   Герцог

   Вас говорить не просят.

   Люцио

   Государь,
   Но и молчать не просят.

   Герцог

   Я прошу.
   Вам за себя ответ держать придется;
   Тогда посмотрим, как вы говорить
   Умеете.

   Люцио

   Ручаюсь, государь.

   Герцог

   Остерегитесь лучше, не ручайтесь.

   Изабелла

   Он часть рассказа моего сказал.

   Люцио

   Верно.

   Герцог

   Пусть так, но все ж вам лучше помолчать
   До времени. - Я слушаю.

   Изабелла

   И я
   Отправилась к наместнику-злодею.

   Герцог

   Опять как будто бред.

   Изабелла

   Прошу прощенья,
   Но слово к делу здесь.

   Герцог

   Возможно. Ближе к делу, продолжайте.

   Изабелла

   Скажу все вкратце, - умолчу о том,
   Как на коленях я его молила,
   Как он отказывал, как возражала,
   Все это слишком длинно, - перейду
   К тому, что для меня - позор и горе.
   Он предложил, чтоб для спасенья брата
   Я отдала его нечистой страсти
   Свою невинность; и, в конце концов,
   Любовь сестры превозмогла над честью:
   Ему я уступила. А наутро,
   Насытив страсть свою, он дал приказ
   О казни брата.

   Герцог

   Как правдоподобно!

   Изабелла

   Правдоподобно так же, как и верно.

   Герцог

   Несчастная! Ты говоришь в безумье
   Иль с умыслом клевещешь на него
   По злобе. Ведь, во-первых, не запятнан
   Он в честности своей, а во-вторых,
   Как мог бы он преследовать так строго
   Свои пороки? Если б согрешил,
   То брата он судил бы, как себя,
   И не казнил. Тебя подговорили;
   Скажи, по наущению кого
   Явилась с жалобой?

   Изабелла

   И это все?
   О небеса, даруйте мне терпенье!
   Пусть время, наконец, разоблачит
   Злодейство, прикрываемое властью!
   Дай Бог, чтоб не пришлось вам никогда
   Уйти, как мне, с обидой без суда!

   Герцог

   Охотно ты б ушла совсем. - Эй, стража!
   Забрать ее. Возможно ль допускать,
   Чтоб злобное дыханье иссушало
   Того, кто близок нам? Здесь умысл явный. -
   Скажи, кто знал о жалобе твоей?

   Изабелла

   Отец Людовик, если б был он здесь.

   Герцог

   Так он монах? - Людовика кто знает?

   Люцио

   Я, государь; назойливый монах
   И препротивный; если бы не ряса,
   То я его охотно бы избил
   За кой-какие речи против вас.

   Герцог

   Как, против нас? Хорош монах, однако!
   Он подучил несчастную чернить
   Наместника. - Сыскать того монаха!

   Люцио

   Я, государь, вчерашней ночью видел
   Обоих их в тюрьме. Монах тот - наглый
   И очень подлый малый.

   Брат Петр

   Благослови Господь вас!
   Вблизи стоял я, государь, и слышал,
   Как наговаривали вам. Она
   Наместника оговорила ложно;
   Он так же не запятнан связью с ней,
   Как им не зачата она.

   Герцог

   Конечно.
   Не знаете ль Людовика монаха?

   Брат Петр

   Он человек достойный и святой,
   Совсем не суетен в делах мирских,
   Как говорит вот этот дворянин,
   И я ручаюсь вам, что он не мог
   О вашей милости сказать дурное.

   Люцио

   И очень нагло говорил, поверьте.

   Брат Петр

   Он сам потом все это разъяснит;
   Сейчас же болен он, мой государь,
   Жестокой лихорадкой. Но, узнав,
   Что жалобу на Анджело готовят,
   Он попросил меня сюда придти
   И за него сказать все, что он знает, -
   Что ложь, что правда, - и что он готов,
   Коль нужно, подтвердить своей присягой
   Перед судом. Поэтому сперва,
   Чтоб обелить достойного вельможу,
   Которого она оклеветала,
   Ее пред всеми я разоблачу,
   Чтоб в том созналась.

   Герцог

   Выслушаем вас.

   Стража уводит Изабеллу;
   Марианна под покрывалом выступает вперед.

   Не правда ль, Анджело, ведь вам смешно? -
   Какая дерзость наглая глупцов! -
   Подать сиденья. - Анджело, кузен мой,
   Я буду в стороне, а вы судьей
   В своем же деле. Кто она? Свидетель?
   Откроет пусть лицо и говорит.

   Марианна

   Простите, государь, лицо открою,
   Коль муж мой разрешит.

   Герцог

   Вы замужем?

   Марианна

   Нет, государь.

   Герцог

   Так вы девица?

   Марианна

   Нет, государь.

   Герцог

   Тогда вдова?

   Марианна

   Нет, государь.

   Герцог

   Так кто же вы - ни замужем, ни девица, ни вдова?

   Люцио

   Государь,  она,  очевидно,  потаскушка:  ведь  большинство  из них и не
девицы, и не замужние, и не вдовы.

   Герцог

   Молчите лучше: вам еще придется
   Болтать и за себя.

   Люцио

   Я повинуюсь.

   Марианна

   Сознаюсь, замужем я не была,
   Но, государь, и не девица я:
   Супруга знаю я, но он не знает,
   Что он меня познал.

   Люцио

   Значит, государь, он был пьян, иначе быть не может.

   Герцог

   Хотел бы я, чтоб вы тоже были пьяны и молчали!

   Люцио

   Слушаю, государь.

   Герцог

   Но Анджело тут вовсе ни при чем.

   Марианна

   Сейчас, мой государь, о нем скажу.
   Она его в распутстве обвиняла,
   И, значит, также мужа моего,
   Ссылаясь на свиданье то, когда,
   Клянусь вам, он лежал в моих объятьях,
   Любовью наслаждаясь.

   Анджело

   Кого ж еще вините?

   Марианна

   Никого.

   Герцог

   Но вы сказали - мужа?

   Марианна

   Да, государь, и Анджело - мой муж;
   Не знает он, что он меня познал;
   И думает, что это Изабелла.

   Анджело

   Какая ложь! Открой свое лицо!

   Марианна

   Супруг мой разрешил - и я открою.
   (Открывает лицо.)
   Вот то лицо, которым, как ты клялся,
   Налюбоваться вдоволь ты не мог;
   Вот та рука, которая лежала
   В твоей при обрученье; вот то тело,
   Которое в саду своем, в беседке,
   Ты страстно обнимал, меня приняв
   За Изабеллу.

   Герцог

   Вам она знакома?

   Люцио

   Знакома плотски.

   Герцог

   Замолчите.

   Люцио

   Я повинуюсь.

   Анджело

   Не скрою, государь, ее я знаю.
   Пять лет назад меж нами был сговор
   О свадьбе, но расстроилась она
   Отчасти потому, что обманули
   Меня с приданым; главная ж причина -
   Что ветреность ее я обнаружил.
   С тех пор пять лет прошло, и я ни разу
   С ней не встречался, не слыхал о ней,
   Клянусь в том честью вам.

   Марианна

   О государь!
   Как свет - от неба, слово - от дыханья,
   Как разум - в правде, правда же - в добре,
   Так истинно, что я его жена,
   С ним клятвой связанная. Государь,
   Во вторник в ночь в его саду в беседке
   Его женой я стала. Это правда,
   И вы дозвольте мне с колен подняться,
   А если нет, то мрамором навек
   Окаменеть!

   Анджело

   Я до сих пор смеялся,
   Теперь же требую я правосудья:
   Терпение мое истощено.
   Ведь ясно, эти женщины - орудье
   Какой-то направляющей руки;
   Поэтому дозвольте, государь,
   Разоблачить весь заговор.

   Герцог

   Охотно;
   И накажите их, как вам угодно. -
   Монах безумный и ты, клеветница,
   Сообщница ушедшей, иль вы мнили,
   Хотя б призвали клятвой всех святых,
   Оклеветать того, чья добродетель -
   Как золото под пробой? - Вы, Эскал,
   С ним вместе заседайте; помогите
   Открыть источник этой клеветы.
   Наушничал еще другой монах;
   Послать за ним.

   Брат Петр

   Да, государь, я знаю, это он
   Обеих женщин с жалобой направил.
   Тюремщик знает, где его найти,
   И приведет его.

   Герцог

   Доставить тотчас!

   Уходит тюремщик.

   А вы, кузен достойный, благородный,
   Подробней это дело разберите
   И накажите их за клевету
   Как следует. Я вас пока оставлю;
   Не уходите же, не осудив
   Клеветников своих.

   Эскал

   Мой государь, мы дело разберем.

   Уходит герцог.

   Синьор  Люцио,  вы  сказали,  что знаете, какой бесчестный человек этот
монах Людовик?

   Люцио

   "Cucullus  non  facit monachum"* {Клобук еще не делает человека монахом
(лат.).}: он честен только в своем одеянии и ни в чем больше, и, кроме того,
он поносил герцога непристойными речами.

   Эскал

   Мы  просим вас остаться здесь до его прихода и свидетельствовать против
него. Мы разоблачим как негодяя этого монаха.

   Люцио

   Самый последний негодяй во всей Вене, клянусь вам.

   Эскал

   Привести сюда опять эту Изабеллу; я допрошу ее.

   Уходит один из свиты.

   Прошу вашего разрешения допросить ее; вы увидите, как я прижму ее.

   Люцио

   Не сильней, чем он, судя по ее словам.

   Эскал

   Что вы сказали?

   Аюцио

   Я  полагаю,  сударь,  что  если  вы  прижмете ее наедине, то она скорей
сознается; на людях же ей будет стыдно.

   Эскал

   Я разоблачу ее темные делишки.

   Люцио

   Правильно;  только  действуйте  в  темноте:  женщины  в  темноте  более
податливы.

   Входит стража с Изабеллой.

   Эскал (Изабелле)

   Подойдите-ка,  сударыня.  Вот  эта  женщина  опровергает  все,  что  вы
сказали.

   Люцио

   Ваша  милость, вон идет тот самый негодяй, о котором я говорил, и с ним
вместе тюремщик.

   Эскал

   Как раз вовремя. Не говорите с ним, пока мы вас не вызовем.

   Люцио

   Молчу.

   Входят герцог, переодетый монахом, и тюремщик.

   Эскал

   Пожалуйте-ка  сюда,  сударь.  Это  вы  подучили  этих женщин оклеветать
наместника Анджело? Они сами сознались в этом.

   Герцог

   То ложь.

   Эскал

   Да знаете ль, где вы?

   Герцог

   Честь месту вашему! Пусть даже дьявол,
   И тот за огненный престол свой чтится.
   Где герцог? С ним хочу я говорить.

   Эскал

   Он - в нас, и нам вы отвечать должны,
   Правдивы будьте.

   Герцог

   Смел буду. Бедные созданья!
   Пришли искать ягненка у лисицы?
   Проститесь с правдой! Герцог наш ушел?
   И правосудье с ним. Он был неправ,
   Что от разбора дела уклонился
   И поручил решенье негодяю,
   Тому, кого вы обвинять явились.

   Люцио

   Какой наглец! Не правду ль я сказал?

   Эскал

   О злобный, непочтительный монах,
   Не только подучил ты этих женщин
   Оклеветать достойнейшего мужа,
   Но и в глаза дерзнул его назвать
   Здесь - негодяем;
   А вслед за тем осмелился сказать,
   Что герцог наш неправ. - Забрать его!
   На дыбу, вытянуть ему все члены!
   Мы выпытаем все. Как! Он неправ?

   Герцог

   Ну нет! Не смеет герцог
   Меня и пальцем тронуть; и пытать
   Не станет, как себя. Не подчинен я
   Как подданный ему и по делам,
   Лишь временно здесь пребываю в Вене;
   Но вижу, как повсюду зло кипит
   И льется через край: законы есть,
   Но злу потворствуют, и, хотя строги,
   Висят, как предписания в цирюльнях,
   Для вида и для смеха.

   Эскал

   Он оскорбляет власть! В тюрьму его!

   Анджело

   В чем, Люцио, его вы обвиняли?
   Он - тот, о ком вы говорили нам?

   Люцио

   Он  самый,  ваша  милость.  - Подойди-ка поближе, бритая башка. Узнаешь
меня?

   Герцог

   Я  узнаю  вас,  сударь,  по  вашему  голосу;  я встречал вас в тюрьме в
отсутствие герцога.

   Люцио

   Значит, вспомнил? А не помните ли вы, что вы говорили про герцога?

   Герцог

   Конечно, помню.

   Люцио

   Значит,  вы  помните,  как  вы  называли его прелюбодеем, сумасбродом и
трусом?

   Герцог

   Нам  придется,  сударь, сначала поменяться ролями: вот вы действительно
говорили так о герцоге и даже побольше и похуже.

   Люцио

   Ах ты, мошенник! Разве я не оттаскал тебя за нос за такие речи?

   Герцог

   Уверяю вас, что я люблю герцога как самого себя.

   Анджело

   Послушать  только,  как  этот  негодяй  старается увильнуть после своих
изменнических оскорблений!

   Эскал

   Нечего  и разговаривать с таким молодчиком: в тюрьму его! Где тюремщик?
Забрать его в тюрьму. Заковать его так, чтобы не мог и рта раскрыть! Забрать
и этих потаскушек, а также и другого монаха, его сообщника!

   Тюремщик накладывает руку на герцога.

   Герцог (тюремщику)

   Постойте, сударь, подождите немного.

   Анджело

   Он сопротивляется? - Помогите, Люцио.

   Люцио

   Эй,  сударь!  Эй,  сударь!  Эй ты, бритая башка! Лживый негодяй! Нечего
прятаться  под  капюшоном!  Показывай  свою подлую прыщавую образину! Покажи
свою волчью| морду и марш на виселицу! А, ты не хочешь?
   (Срывает капюшон с монаха и узнает герцога.)

   Герцог

   О плут, меня ты в герцоги возвел! -
   (Тюремщику.)
   Я на поруки этих трех беру.
   (К Люцио.)
   Постойте, сударь: вы еще с монахом
   Поговорите. - Задержать его!

   Люцио

   Ну, это хуже петли!

   Герцог (Эскалу)

   На вас, Эскал, я не сержусь. Садитесь.
   Его же место мы займем.
   (Анджело.)
   Ну, сударь,
   Что скажешь ты и будешь ли так нагл,
   Чтоб быть своим судьей? Поторопись,
   А иначе я сам открою все,
   Разоблачив тебя.

   Анджело

   О государь!
   Виновней был бы я моей вины,
   Когда б еще надеялся на скрытность,
   Ведь ваша светлость, как небесный свет,
   Пронзили тьму мою. О добрый герцог!
   Судом не длите моего позора;
   Достаточно сознанья моего.
   Немедленная казнь - ее как милость
   У вас прошу.

   Герцог

   Приблизься, Марианна.
   Скажи, ты был ли с нею обручен?

   Анджело

   Да, государь.

   Герцог

   Ступай и тотчас же с ней обвенчайся.
   Монах обряд свершит, а вслед затем
   Вернуть его сюда. - За ним, тюремщик!

   Уходят Анджело, Марианна, брат Петр и тюремщик.

   Эскал

   Мне странно все, но более всего -
   Его позор.

   Герцог

   Приблизьтесь, Изабелла.
   Монах стал герцогом; и если прежде
   Он вам давал совет во всех делах,
   То впредь, с одеждой сердце не сменив,
   Защитником вам буду я.

   Изабелла

   Простите,
   Что подданная докучала так
   Верховной власти вашей.

   Герцог

   Я прощаю;
   Но и меня простите, Изабелла!
   Смерть брата сердце ваше тяготит,
   И странно вам, что я, переодетый,
   Его спасти хотел и не открыл
   Им вовремя власть скрытую мою,
   А дал его казнить. О Изабелла!
   Всему виной поспешность этой казни,
   Ее так скоро я не ожидал,
   И план мой был разбит. Но мир ему!
   Ведь жизнь без страха смерти много лучше|
   Чем жизнь под вечным страхом. Утешайтесь,
   Что счастлив брат ваш.

   Изабелла

   Да, мой государь.

   Входят Анджело, Марианна, брат Петр и тюремщик.

   Герцог

   А вот сюда идет и новобрачный.
   За посягательство на вашу честь
   Его простите ради Марианны;
   Но брата казнь ему нельзя простить,
   Вдвойне виновен он - и как насильник
   Над чистотой, и как клятвопреступник,
   Раз он помилованье обещал;
   Поэтому закон и милосердье
   Его ж устами громко вопиют
   "За Клавдио отмщенье, смерть за смерть!".
   И наказать должны мы лицемера,
   Как полагается, за меру - мера. -
   Анджело, преступление твое
   Так очевидно, что его не скрыть.
   Ты сложишь голову на той же плахе,
   Где Клавдио казнен, и так же спешно. -
   Казнить его!

   Марианна

   О добрый государь!
   Ужель в насмешку дали вы мне мужа?

   Герцог

   Твой муж в насмешку мужа дал тебе.
   Лишь озабоченный твоею честью,
   Я обвенчал вас, иначе б могли
   За эту связь тебя потом порочить
   И отравить всю жизнь. Хоть по закону
   Его имущество отходит к нам,
   Но ты его получишь как вдова,
   Чтоб мужа лучшего найти.

   Марианна

   Мой государь,
   Я не ищу себе другого мужа.

   Герцог

   Как хочешь; мы решенья не изменим.

   Марианна

   О государь!
   (Становится на колени.)

   Герцог

   Мольбы твои напрасны. -
   Вести его на казнь!
   (Люцио.)
   Теперь вы, сударь.

   Марианна

   О Изабелла, помогите мне:
   Колени одолжите - и всю жизнь
   Я вам отдам, всю жизнь служить вам буду.

   Герцог

   Подумай лишь, о чем ее ты просишь.
   Коль за убийцу вступится она,
   То призрак брата встанет из могилы
   И ужаснет ее.

   Марианна

   О Изабелла!
   Вы только встаньте молча на колени,
   Возденьте руки; я же все скажу.
   Ошибки, говорят, людей формуют,
   И многие становятся ведь лучше,
   Пройдя сквозь зло; вот так же и мой муж.
   О Изабелла, помогите мне!

   Герцог

   За Клавдио умрет он.

   Изабелла

   Государь!
   (Опускается на колени.)
   Прошу вас, на виновного взгляните,
   Как будто брат мой жив. Я полагаю,
   Он безупречен был во всех делах,
   Пока меня не видел; если ж так,
   То пусть живет. Ведь брат мой по закону
   Был осужден за то, что он свершил.
   У Анджело
   Деянье ведь намереньем осталось,
   И как намеренье и надлежит
   Его забыть. Ведь мысли - не деянья,
   Намеренья ж - лишь мысли.

   Марианна

   Только мысли.

   Герцог

   Мольбы напрасны: встаньте, я сказал.
   Я вспомнил и другое упущенье. -
   Тюремщик, почему не в должный час
   Был Клавдио казнен?

   Тюремщик

   Так приказали.

   Герцог

   А был на это письменный приказ?

   Тюремщик

   Нет, только личное распоряженье.

   Герцог

   За это вас от службы отрешаю.
   Отдать ключи!

   Тюремщик

   Простите, государь:
   Я полагал, что здесь была ошибка;
   Теперь же, поразмыслив, в том винюсь.
   Там у меня в тюрьме сидит один,
   Кого по личному распоряженью
   Я должен был казнить.

   Герцог

   Кто?

   Тюремщик

   Бернардин.

   Герцог

   О, если б с Клавдио так поступили!
   Веди сюда; посмотрим на него.

   Уходит тюремщик.

   Эскал

   Прискорбно мне, что муж такой премудрый,
   Каким вы, Анджело, всегда казались,
   Так низко пал, безумьем ослеплен
   И потеряв рассудок свой и волю.

   Анджело

   А я скорблю, что вызвал скорбь такую.
   Раскаянье мое так глубоко,
   Что смерти я ищу, а не прощенья,
   И казни требую я для себя!

   Входят тюремщик, Бернардин, Джульетта и Клавдио. У Клавдио капюшон низко
   надвинут на голову и скрывает лицо.

   Герцог

   Кто Бернардин?

   Тюремщик

   Вот этот, государь.

   Герцог

   Один монах мне сообщил о нем
   Ты, говорят, бесчувственен душой
   И так живешь, как будто нет возмездья
   Там, в небесах? Хотя ты осужден,
   Твои грехи земные я прощаю,
   И пусть прощение тебе послужит
   На исправленье. - Вы, отец монах,
   Займитесь им. - А это кто закутан?

   Тюремщик

   Другой, которого я тоже спас
   Он вместе с Клавдио был осужден
   И на него похож, как на себя.
   (Открывает лицо Клавдио.)

   Герцог (Изабелле)

   Раз он на брата вашего похож,
   То я его прощаю; а вы дайте
   Мне руку и согласье быть моей,
   Чтоб братом стал он мне. Об этом после.
   Анджело вне опасности теперь.
   Я вижу, жизнь в его глазах блеснула. -
   За зло свое добром ты получил.
   Люби жену и будь ее достоин. -
   Хотя к прощенью я и расположен,
   Но одного я не могу простить.
   (Люцио)
   Ведь ты назвал меня глупцом и трусом,
   Развратником, ослом и сумасбродом;
   Чем заслужил я, что ты так меня
   Высоко превознес?

   Люцио

   Поверьте,  государь,  что  я  это  говорил,  следуя  моде. Если хотите,
повесьте меня за это, но я бы предпочел порку.

   Герцог

   Сначала порка, а потом петля. -
   По городу публично объявить,
   Чтоб та, кого распутник обесчестил, -
   Я слышал, как он хвастал, что одной
   Ребенка сделал, - пусть об этом скажет.
   На ней он женится, а после свадьбы
   И высечь и повесить!

   Люцио

   Умоляю,  ваше  высочество,  не  жените  меня  на шлюхе! Ваше высочество
только  что  сказали,  что  я  возвел  вас  в  герцоги.  Добрый государь, не
возводите меня в рогоносцы.

   Герцог

   Клянусь тебе, ты женишься на ней;
   Тогда прощу тебя и отменю
   Все наказанья. - Взять его в тюрьму
   И приказание мое исполнить!

   Люцио

   Женитьба  на  шлюхе,  государь,  стоит пытки, порки и повешенья, вместе
взятых.

   Герцог

   Вот кара за хулу на государя.

   Уходят полицейские с Люцио.

   Вину свою ты, Клавдио, исправь. -
   Вам счастья, Марианна! - Анджело,
   Люби ее: ведь я был духовник
   И знаю, как чиста она - Эскал,
   Вам наша благодарность и награда. -
   Спасибо наше и тебе, тюремщик.
   Мы для тебя найдем получше место. -
   Пусть Анджело простит ему обман
   С отрубленною головой пирата:
   Проступок тот оправдан. - Изабелла,
   Есть у меня большая просьба к вам,
   И если вы исполните ее,
   Мое все - ваше, ваше же - мое.
   Идемте во дворец и там объявим
   Торжественно о том, что знать все вправе.

   Уходят.


КОММЕНТАРИИ

   "Мера  за  меру"  была  поставлена  26  декабря 1604 г. и была написана
незадолго  до  этого.  Сюжет  пьесы  восходит  к  одной  из  новелл сборника
итальянского  писателя Джиральдо Чинтио, изданного в 1565 г. До Шекспира эта
новелла  стала  основой  для  драмы  Джорджа  Уэтстона  "Промос и Кассандра"
(1578), незначительной в художественном отношении.
   Действие  пьесы  происходит  в  неопределенную  эпоху  и развивается на
протяжении четырех дней.

   Скрупул, (уст.) - аптекарская мера веса, равная 20 граммам.

   Каразея - грубая шерстяная ткань. "Намек на "французскую болезнь".

   Дома в предместьях - публичные дома, трактиры и другие притоны.

   "...Вдруг воскресил отжившие законы, / Что, как доспехи, ржаво на стене
/   Висели   девятнадцать   зодиаков..."  -  т.е.  пока  все  знаки  зодиака
девятнадцать раз не обошли землю, целых девятнадцать лет.

   Как  и  другие  шутовские  персонажи  Шекспира, Локоть нередко искажает
слова и говорит противоположное тому, что хочет сказать.

   Как выясняется в дальнейшем, речь идет о Пенке.

   Различные комнаты в трактирах имели свои особые названия.

   Правда  и  Кривда  (или  Порок) - традиционные аллегорические персонажи
средневекового театра.

   Он хочет сказать "каннибал".

   Намек на преследования Октавием (Цезарем) Антония.

   "Одиннадцать, сударь". - Аристократы обычно обедали в одиннадцать часов
утра и ужинали в пять.

   Магическое зеркало, в котором можно увидеть будущее.

   Если бы данное преступление осталось безнаказанным, оно могло бы подать
пагубный пример другим.

   "И  настроения  свои меняешь вслед за луной" - одно из распространенных
суеверий эпохи.

   Игра  слов:  бастард  -  сладкое  испанское  вино  и незаконнорожденный
ребенок.

   Монахи-франсисканцы подпоясывались пеньковой веревкой.

   В  "Метаморфозах"  Овидия  рассказывается,  как кипрский царь Пигмалион
влюбился  в  изваянную им самим статую девушки, которую оживила сила чувства
влюбленного.

   Бочками пользовались как ваннами для потогонного лечения.

   Перед совершением казни палач просил у казнимого прощения.

   "...партию  оберточной бумаги и имбиря..." - Закон ограничивал процент,
который  могли взимать ростовщики со своих клиентов, поэтому часть ссужаемой
суммы  клиент  принимал  товарами  по  фиктивной,  очень  завышенной цене. В
качестве  таких  товаров  часто  фигурировал  всякий  хлам  вроде оберточной
бумаги.

   "...так  как  все  старухи  перемерки".  - Любимым напитком старух было
горячее подсахаренное молоко с имбирем.

   Кузеном владетельные особы величали друг друга.
е