охрана. Пролежав на земле всю ночь, под утро приходилось тащить мину обратно
к телеге и ехать домой..."
Наконец мины были заложены, и стали прокладывать провода. Но и тут
помешали сильные дожди, провода два раза портились, так как изоляция
выходила из строя. Измученные тяжелой работой, постоянной опасностью,
необходимостью целыми ночами лежать в лужах воды, под дождем и снегом, все
страшно устали. В это время из Крыма срочно приехал Пресняков, сообщивший,
что надо торопиться, так как царь скоро выедет. Пресняков рассказал, что,
как ему удалось выяснить, пойдут два поезда, один за другим, оба с
императорским штандартом. Один из этих поездов будет считаться свитским, но
царь имеет обыкновение переходить на остановках из одного поезда в другой.
Доложив обо всем этом своим товарищам, Пресняков помчался обратно в
Крым, чтобы успеть телеграфировать оттуда, когда именно выедет царь.
"После сообщения Преснякова, - пишет Окладский, - мы с лихорадочной
поспешностью старались окончить скорее работу, но эта поспешность нам мало
помогала, так как невозможно тяжелые условия работы остались почти те же,
такая же темнота, которая нас сбивала...
В довершение всего нам стало казаться, что за нами следят и хотят нас
схватить на месте преступления и как бы окружают нас..."
17 ноября из Крыма приехал Пресняков и сообщил, что завтра царский
поезд пройдет мимо Александровска. Наступил решающий день. Желябов, Тихонов
и Окладский выехали на место и все подготовили, поджидая поезд.
"Перед проходом поезда, - показал Окладский, - мы подъехали к оврагу и
остановились на условленном месте. Я вынул провода из земли из-под камня,
сделал соединение, включил батарею и, когда царский поезд показался в
отдалении, привел в действие спираль Румкорфа и сказал Желябову: "Жарь!" Он
сомкнул провода, но взрыва не последовало, хотя спираль Румкорфа продолжала
работать исправно..."
Измученные непосильным трудом и роковой неудачей, Желябов и его
товарищи вернулись домой. Как показал Окладский, он уговорил Желябова
проверить, почему не произошло взрыва, и на следующий день они снова
направились к насыпи. Оказалось, что провода были перерублены, по-видимому,
лопатой, ибо в это время путевые сторожа очень старательно ухаживали за
железнодорожным полотном, то и дело его подравнивая и подчищая.
После этого Желябов и его товарищи покинули Александровск. Взрыв
императорского поезда, подготовленный под Москвой, также, как известно, не
удался. Покушение было раскрыто. Охранка заметалась. Начались массовые
аресты. В числе других был арестован и Окладский, представший перед военным
судом на известном "процессе шестнадцати".
- Да, я член партии "Народная воля", - ответил Окладский на вопрос
председателя суда. - Да, я участвовал в подготовке взрыва. И если он не
произошел, то это от меня не зависело...
- Каково ваше вероисповедание, подсудимый Окладский? - спросил
председатель суда.
- Мое вероисповедание социалистическо-революционное, - ответил
подсудимый.
В зале, заполненном "избранной" публикой, зашептались. Жандармы,
окружавшие скамью подсудимых, многозначительно переглянулись. Директор
департамента полиции Плеве, сидевший в креслах для почетных гостей, за