земли, почти царапая самолетным брюхом по скалам!  Ясно  же!  В  этом  все
дело!..
   Чайкен молчала. И Радин понял: она всегда  боялась,  что  Вил  уйдет  в
космос! И ее реплика:  "Для  этого  не  надо  отправляться  в  космос",  -
предназначалась ему, Радину. И была это просьба - не продолжать  разговора
о космосе! Но разве в своем отряде, в  бесконечных  пике,  ее  муж  меньше
рискует? Или, может, она не знает характера его работы?
   - Простите меня, - сказал он, - насколько могу понять, я  напрасно  это
говорил. Ваш муж не будет знать о моем предложении.
   Чайкен не ответила.
   "Для этих людей счастье в другом, - подумал Радин. - Оно в  том,  чтобы
жить друг для друга. Быть вместе".
   Сложное чувство превосходства, разочарования, грусти поднялось  в  нем.
Эх вы, "передовые" люди Земли...
   Он с неприязнью оглядел обстановку комнаты - такую простую. Взглянул на
столик с вычислениями... Как жаль, что эти люди оказались примитивней, чем
он подумал о них! Как жаль! Разочаровываясь в других,  всегда  становишься
беднее сам...
   Чайкен  встала  с  дивана,  подошла  к  двери,  нажала   кнопку   возле
выключателя. Стены потеряли  прозрачность,  сделались  матово-золотистыми.
Комната словно уменьшилась, стала уютней.
   Вернулся Тополь.
   - Вил, ты не знаешь! - Чайкен встретила его у порога. - Тебе предлагают
отправиться в космос!
   Тополь отстранил Чайкен и шагнул к Радину. Тот поспешно встал.
   - В разговоре с вашей женой.  Вил  Сергеевич,  я  действительно  сделал
такое предложение, - проговорил он сухо. - Если бы вы согласились,  вы  бы
завтра получили вызов на госкомиссию. Прошли бы ее успешно, - полетели  бы
вместе.
   Несколько мгновений он помолчал, поочередно глядя на молодых людей. Они
стояли рядом и смотрели на него.
   - Я говорил уже об этом вашей жене, но я повторяю, - продолжал Радин, -
за минувшие десятилетия физический тип  человека  очень  улучшился.  Почти
всякий, кому только нет еще сорока пяти лет,  может  быть  взят  в  полет.
Ракетный корабль автоматизирован почти на все сто процентов. Полгода  -  и
молодой человек будет натренирован, обучен Другое  дело  -  подготовить  к
полету ученого. В экспедиционном космологе важен не только  объем  знаний,
воля, диалектичность мышленья, - он взглянул на Чайкен и извинился улыбкой
за вторжение во внутренний мир ее мужа, - но  и  то,  каков  этот  человек
вообще, богат ли он душевно, скажем, так, как ваш Вил. Ученому  труднее  в
космосе, чем космонавту-пилоту. Ученый менее загружен текущей работой,  он
больше остается  один,  он  больше  раздумывает.  И  решения,  которые  он
принимает, имеют, в общем, гораздо большее значение, чем решения пилота. У
пилота верхний предел  ответственности  -  существование  корабля,  личная
судьба экипажа. У ученого - судьба открытия. Успех или неуспех экспедиции.
Отрицание или утверждение идеи, заложенной в  эксперименте.  Для  общества
это имеет несравнимо большее значение, чем судьба одного корабля...
   "Зачем я это им говорю?" - подумал он с досадой и умолк.
   - Куда же лететь? - спросил Тополь.
   - Шестьсот-семьсот миллионов километров  от  нашей  Земли.  Всего  лишь