ловили: "Помогите государству, напишите лживое заявление -- оно нужно
государству". И бедный подследственный (его еще не пытали) не мог никак
уразуметь, что ложь не может быть полезна государству.
Поезд шел на восток. На Дальний Восток. Сорок пять дней двигался наш
эшелон. В дороге были две или три бани. Армейский санпропускник в Омске
запомнился лучше всего. Но не потому, что там было "от пуза" воды и мыла, не
потому, что там стояла мощная дезкамера. В Омске с нами впервые побеседовал
"представитель НКВД", некий старший лейтенант в коверкотовой гимнастерке.
День был солнечный, светлый. Те, что вымылись, лежали на траве вдоль
мощеной дороги, чистые, с бледной тюремной кожей оборванцы, измученные
дорогой, усталостью. Вещи у всех обветшали в тюрьме -- ведь лежанье на нарах
изнашивает одежду скорее, чем носка. Да еще регулярные раз в десять дней
"прожарки", разрушающие ткань. В тюрьме все что-то зашивают, ставят
заплаты...
Перед сотнями нищих людей, окруженных конвоем, появился выбритый,
жирный старший лейтенант. Отмахиваясь надушенным платочком от запаха пота и
тела, "представитель" отвечал на вопросы.
-- Куда мы едем?
-- Этого я вам сказать не могу, - сказал представитель.
-- Тогда нам нечего с вами и говорить.
-- Сказать не могу, но догадываюсь, - забасил представитель.- Если бы
была моя воля, я завез бы вас на остров Врангеля и отрезал потом сообщение с
Большой землей. Вам нет назад дороги.
С этим напутствием мы прибыли во Владивосток.
1961
БУТЫРСКАЯ ТЮРЬМА
Очерк тематически примыкает к циклу новелл и очерков антиромана
"Вишера". Написан значительно раньше основного корпуса, в 1961 году, как и
очерк "Вишера".
Впервые: Российский летописец. М., 1989.