Кузьма вернулся домой, сказал ребятишкам, чтобы  они долго не сидели, и
лег. Мария спала, не слышно было даже ее дыхания. Кузьма задремал, но ребята
в своей комнате раскричались, и ему пришлось подняться и успокоить их. Стало
тихо, Потом на кого-то загавкали на улице собаки и сразу умолкли.
     Утром, когда Кузьма проснулся, Марии уже  не было. Он позавтракал и  на
весь  день уехал во вторую бригаду - председатель еще накануне попросил  его
посмотреть,  что  у них  там  с овощехранилищем и какие материалы  нужны для
ремонта. За  этими делами о  ревизии  Кузьма  совсем забыл  и, только  когда
подходил к дому, вспомнил.  На  крыльце  сидел Витька, старший  из ребят, он
увидел  отца и убежал в дом.   -  с недобрым  предчувствием
подумал Кузьма и заторопился.
     Его  ждали.  Мария  сидела  за  столом, глаза у  нее были  заплаканные.
Ревизор,  пристроившись  на табуретке около  двери, поздоровался  с  Кузьмой
растерянно  и  виновато.  Ребятишки, все четверо, выстроились возле  русской
печи строго по порядку - один на голову ниже другого. Кузьма все понял. Ни о
чем не спрашивая, он снял  с себя грязные сапоги  и босиком прошел в комнату
за тапочками.  Их там  не было. Он вернулся, поискал у  дверей, не  нашел  и
спросил у ребят:
     - Не видали мои тапочки?
     Мария, не  выдержав, заплакала и убежала в комнату. Кузьма без  всякого
удивления проводил ее застывшим взглядом и закричал на ребят:
     - Найдутся мои тапочки сегодня или нет?
     Он смотрел,  как  они,  не отрываясь  друг от друга,  будто  связанные,
тычутся в углы, лазят под  кроватями, семенят цепочкой из комнаты в комнату,
и все больше и больше терялся, не зная, что делать, что сказать.
     Тапочки наконец нашлись. Кузьма сунул  в них босые ноги, пошел к Марии.
Она, закрыв руками лицо, лежала на кровати и всхлипывала. Он повернул к себе
ее лицо и спросил:
     - Сколько?
     - Ты-тысяча.
     - Что - новыми?
     Мария не ответила. Отвернувшись к  стене, она снова закрыла лицо руками
и зарыдала. Глядя, как дергается ее тело, Кузьма на какое-то мгновение вдруг
потерял связь с  тем,  что происходит,  - настолько  это было  неожиданно  и
страшно. Потом очнулся, как  во  сне, вышел к  ревизору и показал ему, чтобы
тот  сел  к  столу.  Ревизор послушно  пересел.  Кузьма  достал папиросу  и,
торопясь, закурил. Сначала  ему надо  было  прийти  в себя. Он  курил, делая
затяжки  так часто,  будто  пил  воду.  В  ребячьей комнате вдруг  до  крика
сорвался голос из радиоприемника, и Кузьма вздрогнул.
     - Уберите его!
     Ребятишки  оторвались  от  печки, не  меняя  порядка,  в каком  стояли,
зашлепали  друг  за другом  в комнату,  и голос смолк.  Когда Кузьма  поднял
голову,  они  уже  снова  стояли  у  печки,   готовые  выполнить  любое  его
приказание. Злость  постепенно остывала, и Кузьме стало жалко их. Они  ни  в
чем не виноваты. Он сказал ревизору:
     -  Я с тобой буду как на духу - не таскали мы оттуда ни одной крупинки.
Я  специально это при ребятах  говорю, я при них врать не стану. Сам видишь,
живем мы небогато, но чужого нам не надо.
     Ревизор молчал.
     - Так скажи, откуда столько? Тысяча, что ли?