куда надо ударить, чтобы вратарь не смог взять мяч.
   "Да это настоящее искусство!" - восхищенно подумал Леня.
   Он и сам играл в футбол, но никогда не думал, что можно так детально,
с чертежами и сложными расчетами, изучать эту игру.
   То, что увидел Леня в другой комнате, озадачило его. Студенты в белых
халатах  стояли  возле  скелета,   девушки  сидели  за  длинным  столом,
склонившись над  черепом и  какими-то  костями.  Леня поспешно захлопнул
дверь.
   Побывал он также в огромном светлом гимнастическом зале, в химической
лаборатории...
   Поздно вечером,  усталый, но довольный, ушел он из института. Решение
его окончательно окрепло.


ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ. СЕКРЕТ СКОРОСТИ


   Эта мысль возникла не у  Кочетова и не у Галузина.  Впервые сказал об
этом Николай Александрович Гаев.  И  сказал так буднично просто,  словно
дело шло о чем-то самом обычном.
   Был  сентябрь 1937  года.  Уже  целый год  Леонид Кочетов занимался в
институте физкультуры.
   Гаев сидел в бассейне, на трибуне, и наблюдал за тренировкой Леонида,
который  под  руководством  Галузина  отрабатывал  в  это  утро  технику
движения ног.
   Галузин в институте, как и в детской школе, преподавал плавание.
   Леонид держался руками за длинную, выкрашенную под цвет воды, зеленую
доску и быстро плыл,  работая одними ногами.  Так,  "без рук" проплыл он
свою обычную утреннюю порцию - тысячу метров. Сорок раз пересек бассейн.
   Николай Александрович сидел молча. Он присутствовал на тренировке уже
не первый раз, внимательно следя за Кочетовым.
   Леонида до сих пор удивляло лицо Гаева,  хотя казалось бы,  за год он
мог привыкнуть к нему.  Худощавое, с резко очерченными губами, скулами и
подбородком,  с  высоким лбом и наголо обритыми волосами,  оно на первый
взгляд казалось чересчур строгим и даже суровым.
   Сначала Леонида удивляла сухощавость Гаева.  Он  даже как-то  спросил
Галузина, не болен ли секретарь партийной организации.
   - Здоров,  как бык! - смеясь, ответил Иван Сергеевич. - А худоба эта,
Леня,   -   от   горячего   сердца.   Беспокойный  характер  у   Николая
Александровича.  Жить таким нелегко,  но зато и  любят их!..  Хороший он
человек!
   - А вы,  значит, плохой? - засмеялся Леонид, оглядывая грузную фигуру
тренера.
   - А я - хоть и толстый, но тоже ничего! - улыбнулся Галузин. - У меня
ведь полнота не от самодовольства и важности,  а от излишней доброты. По
этой самой доброте и распустил я вас,  молодых. Иначе не осмелился бы ты
своему учителю задавать такие дерзкие вопросы!
   Николай Александрович преподавал лыжный спорт  в  институте.  Он  был
чемпионом страны по  двум дистанциям -  18 и  20 километров -  и  всегда
находился в отличной форме.