картинок, но сосредотачиваться на них. не пожелал - просто понял, что в
свое время служил. Это было совсем не то, что ему сейчас требовалось.
  Вовчик, здоровый и довольно спортивный юноша, угрожающе поднялся, но Ренат
предостерег:
  - Не рыпайся, сука, а то заместо статьи в военнике сульфу получишь. И
продвижение на четвертый этаж. На четвертом буйные, - пояснил он
специально для Петра.
  Догадка, зудевшая неуловимым комаром, моментально оформилась: это
психушка. Кажется, раньше до него доходило медленнее, а теперь не успел
пописать - уже сориентировался. Два-три года, и память вернется. Сколько
ему тогда будет? А сколько ему сейчас?
  Петр застегнул последнюю пуговицу - пальцы помнили, что от нее отломлена
половинка, - и выскочил в коридор. Восстанавливая планировку, повертел
головой: налево - зарешеченное окно с широким подоконником, направо -
другие палаты и столовая. Там же и выход - серая железная дверь с засовом
и стол, за которым днем и ночью сидит какой-нибудь бугай.
  Туалет был прямо напротив. Петр зашел в кабинку без двери и снова
убедился, что все моторные рефлексы в норме. Судя по запаху, здесь было
принято мочиться мимо унитаза, но он себе такого хамства не позволил.
Погоняв по раковине скользкий обмылок, Петр умудрился-таки вымыть руки,
потом ополоснул лицо и, собравшись с духом, поднял голову к зеркалу.
  За ржавыми разводами в темном стекле проявилась небритая, слегка
одутловатая, но, в общем-то, приличная физиономия. "Лет тридцать пять", -
оценил Петр, замирая в надежде на чудо. Нет, не вспомнить. Обычная морда:
карие глаза, короткие пшеничные волосы. Нос с маленькой горбинкой - не от
родителей, а от... ну, ну! Нет, никак. Знает, что нос ломали, причем два
раза, но где и когда...
  Он оторвался от зеркала и с тоской оглядел сортир. Четыре гнезда,
разделенные низкими перегородками, лампочка без плафона. Замазанное
известкой окно - за ним угадываются темные стальные прутья, такие же, как
во всех других окнах этого заведения. Стены раскорябаны показушными
психоделическими надписями типа "кто Я?" - не иначе, Вовчика работа или
его друзей-симулянтов.
  Не хотят идти в армию, гады. И правильно. Армия - это война, а война -
это...
  Ну?!
  Перед глазами пронеслось что-то серое - дым? гарь? - пронеслось и
схлынуло. Не оставило ничего.
  Петр погладил раму и осторожно выдвинул шпингалет. Пожелтевший бинт на
щелях вырвался вместе с окаменевшей краской; петли взвизгнули почище
сирены, но поддались. Так и есть, решетка. Обычная арматура, десяточка.
Ну, положим, найдется у Гитлер Югенд пилка для ногтей, так это - месяца
два. Ножовка в больнице, конечно, имеется, но до нее еще надо добраться.
Петр прислонился лбом к прутьям. Второй этаж. Высокий. Сначала подумал -
третий. Нет, второй. Ну и что? Если умеючи, то можно, а он... он это
умеет. Вот фамилию свою не помнит, морду собственную впервые увидел, а как
с третьего этажа сигать - знает. Доводилось.
  Кто я?
  Нет, не теперь. Бежать - дело хорошее, но лишь при условии, что есть куда.
Вспомнить. На это нужно время.