насколько мог бодро сказал:
"Привет, рыбки!" Я все еще не пришел в себя, и нервы мои были натянуты до
предела. Рыбки шевелили хвостами и строили мне глазки. Самые предприимчивые
самцы воспользовались случаем, чтобы внезапно напасть на самочек. Я проверил
температуру воды, насыпал немного мяса краба в кормушку для мам и пап, манки
и креветочного пюре на зеленые листья риккии, плавающие на поверхности, куда
могли прокрасться рыбьи детки и ухватить свой кусок.
Если у тебя есть рыбки, значит, будут и рыбьи детки. Рыбки, подобно
людям, плодятся, как ненормальные. Только в отличие от людей, развязывающих
войны, рыбки сами пожирают свое потомство, чтобы избежать перенаселения.
Поэтому мальки и прячутся в риккии. Если бы у людей была своя риккия, я бы
спрятался в ней.
На какое-то время я расслабился, наблюдая, как резвятся ярко расцвеченные
рыбки. Потом подошел к большому окну, выходящему на Бродвей, встал сбоку от
него, разглядывая пешеходов и размышляя о пулях, просвистевших над моим
ухом.
Насилие - это часть моей профессии, в меня стреляли и раньше. Частным
детективом я стал вскоре после окончания Второй мировой войны и увольнения
из морской пехоты. С тех пор по мне было выпущено несколько пуль. Одна из
них даже срезала кусочек моего уха, после чего многие стали задавать глупые
вопросы типа: "Что это приключилось с твоим ухом?" И всем я говорил, что мне
его откусила одна красотка. Это ухо и нос, сломанный еще на Окинаве и
немного искривленный, придают мне слегка угрожающий вид, который пока еще
никого не напугал, но исключил меня из разряда образцовых мужчин.
Итак, в меня стреляли и раньше, но почти всегда я знал или имел
представление о том, кто стрелял и почему. На этот же раз я не знал ничего.
Лос-Анджелес имел свою долю убийств, но, насколько я понимал, его дневная
квота была исчерпана смертью Красавчика Лобо.
Убийство это отличалось некоторыми странностями. Даже в газетном описании
кончины Лобо говорилось не столько о нем самом, сколько о двух других:
Коллиере Бриде, толстом хозяине Лобо, и Марти Сэйдере, том самом, что
поручил мне расследование, во время которого я и столкнулся с Лобо. Само по
себе это уже вызывало интерес. После того задания я проявил любопытство в
отношении Марти Сэйдера. От некоторых темных личностей, с которыми
приходилось сталкиваться по работе, я слышал, что Сэйдер - тип с великими
идеями и низменными принципами. Оказалось, что ночной клуб, в котором я
провел одну пьяную ночь, был всего лишь одним из доходных предприятий
Сэйдера. И похоже, единственным его легальным предприятием.
Газеты намекали на то, что Марти пытается захватить чужую "территорию", и
даже ухитрились, не говоря этого прямо, в завуалированной форме намекнуть,
что территория эта принадлежит Бриду. Начинала складываться определенная
схема. Сейчас, после гибели подручного Брида, я начинал чуять недоброе в
утреннем воздухе.
Вопрос Дэнни о том, знаю ли я что-нибудь об убийстве Лобо, направил мои
размышления в это русло. Я попытался отмахнуться от них. Никак не хотелось
оказаться замешанным в том недобром, что я почуял. На первый взгляд мне
нечего было опасаться Типы вроде Брида и Сэйдера обычно не нанимают частных
сыщиков, а прибегают к другим способам улаживания споров, предпочитая обрезы
и бомбы.
Но чем больше я раздумывал над распространившимися слухами о захвате